---------------------------------------------------------------
© Copyright Владимир Борисович Дрыжак
Email: [email protected]
Date: 8 Jun 1999
---------------------------------------------------------------
Мы лишь дрова в камине истории...
Ф.Е.Топорищев
Господь - сатане:
- Ты посмотри, что они творят! Боже мой, неужели все
мои усилия пошли насмарку? Ведь они ни во что не верят!
- Главное - вера в себя, Господи...
-----
Господь из пламени куста - Моисею:
- Ну, что же... Завет мы установили, скрижаль оформили...
Что еще? Пожалуй, что и все. Не стесняйся, забегай на досуге.
- Да, да, конечно. Вот только утрясу свои земные делишки
и соберусь всенепременно!
-----
Каин - Авелю:
- Послушай, братец, что тебе в этом первородстве? Так ли
уж важно, кто стартовал первым - важно, кто первым явился
на финиш.
-----
Сатана - Христу:
- И давно вы здесь у нас?
- Да как вам сказать... С прошлого воскресения.
- А когда обратно собираетесь?
- Жду рождества.
- А-а, понятно... Ну, как говориться, с Богом!
-----
Христос своим апостолам:
- Вот что, ребята, когда наступит царствие небесное,
не ломитесь все скопом.
-----
Сатана чертенятам на уроке:
- Запомните: евреи хорошо идут на манну небесную, русские -
на клюкву развесистую, а французов нужно улавливать тенетами
любви.
- Где же их брать, господин учитель?
- Шерше ля фам, друзья мои!..
-----
Зевс - Прометею:
- Так-то, брат... С огнем шутки плохи!
-----
Прометей людям:
- Вот вам огонь, а Герострата боги пошлют позднее...
-----
Герострат, бегая по Парфенону из угла в угол:
- Они думают что добыть вечную славу так просто! Как будто
мрамор - это солома...
-----
Зевс - Кроносу:
- Вы, папаша, только предоставляете время, я же распоряжаюсь
им по своему усмотрению.
- Конечно, сынок, все мое время в твоем распоряжении, но
так ли его много осталось? Ведь я уже немолод...
-----
Авгий - Гераклу:
- Напрасно вы, сударь, все пустили на самотек.
-----
Тесей - Минотавру:
- Что-то у тебя, братец, нынче с головой не в порядке. Да и
я совсем замотался...
-----
Афродита в раздражении - Парису:
- На худой конец вы могли бы и сами съесть это яблоко...
А что теперь прикажете делать? Вторую Трою?!
-----
Ахиллес - троянцам:
- Это была только минутная слабость, уверяю вас. Уж не
думаете ли вы, в самом деле, что этот ваш Парис заглянул
мне в душу?!
-----
-----------
-----
Фараон Хеопс, осматривая свою пирамиду:
- Черт побери, как широко было задумано, но все усилия
сошли на нет!
-----
Фараон Тутанхамон руководителю строительства гробниц:
- Заканчивайте мою и приступайте к гробнице сына.
Одновременно закладывайте внуку.
- Но, господин, ваш внук ведь еще даже не родился!
- Это ничего. Хуже будет, если он умрет, а гробница
еще не будет готова... Да и вообще, дело не в покойнике -
его-то мы всегда подыщем. Дело в принципе. Чем дольше
строим, тем дольше стоит.
-----
Царь Соломон своему евнуху:
- Это правда, что у меня триста жен?
- Да, государь, и еще тысяча наложниц.
- Хм... Это нас ко многому обязывает...
-----
Царь Соломон своим женам:
- У бога дней много. Уповайте на него, и до вас дойдет
очередь.
-----
Царь персов Ксеркс навел мосты через Геллеспонт, но буря их
разрушила. Ксеркс приказал высечь море. Когда слуги вернулись,
он спросил:
- Ну как, высекли?
- Высекли, государь.
- И что море?
- Утихло, государь.
- То-то же!.. В другой раз станет бушевать, и вовсе повешу.
- Теперь другая оказия - горы кругом.
- Что еще за горы? Будут мешать - своротить!
- А с греками-то как быть?
- Вечно эти греки путаются под ногами... Куда ни сунься,
везде греки - места уже в Истории не осталось!..
-----
Солон - афинянам:
- Хотите и дальше жить в беззаконии?
- А чем плохо?
- Ну как же! Каждый день ваши жены пристают, мол, доколе
мы будем ждать? Хотим, мол, пользоваться правами законных
супругов!
- Раз такое дело, мы согласны.
- Тогда так: я пишу законы, а вы их соблюдаете. Те, которые
будут строго блюсти закон, объявляются гражданами Афин, а все
прочие объявляются вне закона...
-----
Отцы города собрались возле бочки, в которой сидел Диоген.
Философ не обратил на них никакого внимания - он размышлял.
- Послушайте, уважаемый, - обратился к нему один из отцов, -
не могли бы вы хотя бы на время покинуть вашу.., хм, ваше
убежище?
- Покинуть? С какой стати мне его покидать?
- Дело в том, что... Но дело даже не в этом! Согласитесь,
ваше сидение в этой грязной бочке может быть расценено как
вызов общественному мнению.
- Может быть, а может и не быть. Во-первых, моя бочка
отнюдь не грязная, ибо я ее регулярно чищу. Во-вторых, она
никому не мешает. Я же - свободный гражданин и имею право жить
там, где мне заблагорассудится.
- Да, но... Разумеется, это так, и если бы наш город не
посещали иностранцы, никто бы вам и слова не сказал. Но они
приезжают, являются сюда и удивляются. "Как же так, - говорят
они, - ваш город такой преуспевающий, жители благородны, кругом
порядок, чистота, и вдруг этот нищий!" У горожан такие слова
вызывают справедливое недовольство. Они ведь не виноваты, что
вам захотелось жить в бочке.
- Нет, они не виноваты, - после некоторого раздумия
согласился Диоген.
- Тогда почему бы вам не укатить свою бочку куда-нибудь на
окраину, где ваш образ жизни не мог бы столь назойливым образом
мозолить глаза приезжим?
Диоген снова углубился в размышления. Отцы города терпеливо
ждали.
- Что ж, - наконец сказал философ, - предложение интересное.
Но у меня есть другое. Если горожанам так не по душе место, где
лежит моя бочка, то почему бы им самим не перекатить свой город
куда-нибудь подальше...
Бочку таки укатили с центральной площади города, причем
вместе с Диогеном. Правда, с тех пор иностранцы, даже не
заезжая в город, отправлялись смотреть бочку, в которой сидел
этот чудак. Торговля пошла на убыль, город постепенно пришел
в упадок, а вместе с ним и вся древняя Греция...
-----
Поликрат, обнаруживая в животе рыбы кольцо, брошенное им в
море:
- Черт побери, это же мое обручальное кольцо! А я уже
почувствовал себя вполне свободным от своих брачных
обязательств. Пожалуй, следует отказаться от рыбных блюд, а
кольцо выбросить к свиньям...
-----
На суде по делу о поджоге храма Артемиды:
- Фенидон, ответь суду, зачем ты поджег Парфенон?
- Я хотел, ваша честь, чтобы мое имя не кануло в Лету, но
осталось в памяти потомков на века!
- И тебе было не важно, какая это будет слава?
- Слава, есть слава, ваша честь. Она либо есть, либо ее нет.
А добрая или худая - этот вопрос никого не интересует.
- Знай же, безумец что ты будешь казнен, и твое имя отныне
будет запрещено упоминать где бы то ни было.
- Я не прошу пощады, ваша честь, и этот приговор принимаю со
смирением, - произнес Фенидон, опуская глаза.
Увидев усмешку на лице обвиняемого, суд пришел в
замешательство. А на следующий день его освободили из-под
стражи.
- Как? - изумился Фенидон. - Это ошибка! Меня должны
казнить! Это я сжег храм Артемиды!
- Увы, это действительно ошибка. Вы признались в умышленном
поджоге, но оказалось, что раньше вас Парфенон подпалил другой
человек, и сделал это гораздо успешнее.
- Не может этого быть!
- Освободите камеру, уважаемый. Иначе вас привлекут к суду
за нарущение общественного порядка.
- Боги!.. Неужели это правда? Не может быть! Как же имя
этого человека?
- Его имя строжайше запрещено упоминать. Но вам, как
потерпевшему, я, так и быть, скажу. Его имя - Герострат.
- Счастливец! - простонал Фенидон и в невыразимой тоске
покинул камеру.
На следующий день имя Герострата, который никогда не
существовал, знал и проклинал каждый житель города. А еще через
два дня Фенидон собственноручно удавился. Его имя не сохранила
История.
-----
Филипп Македонский - Демосфену:
- Странный ты тип, Демосфен. С тобой говоришь, а ты словно
бы воды в рот набрал!
- Набрал. Только не воды, а камней.
- Зачем?!
- Не хочу затевать бесплодную дискуссию.
- Но ведь ты хочешь стать оратором.
- Вот когда стану, тогда и поговорим...
-----
Аристотель - своему лучшему ученику:
- Вы, Александр, можете покорить Индию и Китай, но вы
никогда не покорите Америку, ибо даже понятия не имеете о ее
существовании.
-----
Александр Македонский военноначальникам:
- Итак, мы можем двинуться на восток. Какие еще имеются
соображения?
- Можно двинуться на запад...
- Нет, это невозможно. Мы не можем двигаться одновременно
в противоположных направлениях.
- Тогда почему бы нам не двинуться на юг?
- На юг? Заманчиво... Но вы уверены, что именно на юге
мы встретим противника?.. Север тоже отпадает, ибо мы пришли
с севера, и идти туда - значит отступать. Таким образом, мы
движемся на восток. Солнце будет слепить глаза моим воинам
и они не испугаются противника. Следовательно, на востоке
успех нам гарантирован!..
Рассудительность Александра вошла в поговорку.
-----
Двое юных путешественников остановились подле могилы
Александра Македонского.
"Этого клочка земли оказалось достаточно для того, кому не
хватило вселенной", - гласила надпись на надгробном камне.
- Недурно! - пробормотал молодой человек, обращаясь к
стоявшей рядом девице. - Как ты думаешь, может ли мужчина
оставаться мужчиной, будучи великим полководцем?
Девица развязно хихикнула.
- А как ты думаешь, может ли называться мужчиной тот, кто
предпочитает войну женщинам?
- Но быть может он просто вынужден был так поступать...
Земля дрогнула у них под ногами - то великий полководец
перевернулся в гробу. Откуда-то снизу послышался голос:
- О, боги! При жизни обо мне никто не смел сказать худого
слова. Теперь же каждый встречный склоняет мое имя, как ему
заблагорассудится. Ну почему вы не даровали мне бессмертие?!
Другой голос из раскаленной солнцем вышины ответил ему:
- Будь мужчиной, Александр. При жизни ты слишком много
заботился о военной славе, и дал повод думать, что ею ты хотел
компенсировать некоторые свои недостатки. Ты не позаботился о
потомстве, и теперь даже мы не можем укоротить злые языки, ибо
и у нас нет доказательств.
- Что же мне теперь делать? И дальше терпеть издевательства?
Сколько это может продолжаться?
- Ты ведь сам хотел вечной славы, - ответил суровый голос
свыше. - Ты ее получил.
- Но неужели даже вы, боги, не можете ничего сделать.
Сделайте же хоть что-нибудь!
- Хорошо, - после некоторого раздумья ответил голос. - Но
придется потерпеть. Терпение - главное достоинство настоящего
мужчины.
- Я готов. И сколько придется терпеть?
- Пока тебя не забудут.., - был ответ.
-----
Римляне между собой, отбив нападение галлов:
- Слава богам, мы прогнали неприятеля!
- Рим спасен! Гуси спасли Рим!
- Да, если бы не гуси - конец великому городу... Надо бы
как-то отметить это дело.
- Чем отмечать - в городе почти не осталось провианта.
- Верно, с харчами дело туго.
- Да-а... А может быть того.., гусей зарежем?
- Как гусей?! Они же спасли Рим!
- Ну, если они один раз постояли за отечество, то могут и
другой раз постоять. Чтобы уж заодно... А мы потом им памятник
отгрохаем. Так и напишем: "Гусям, отдавшим жизнь за отечество
от благодарных римлян."
-----
Пирр - воинам:
- М-мда, еще одна такая победа, и я останусь без войска.
- Да царь, еще раз так победишь, и армия останется без
полководца...
-----
Понтий Пилат первосвященникам:
- Все нужно делать чистыми руками, коллеги. Ибо грязные
руки пачкают само дело...
-----
Юлий Цезарь - своим легионам:
- Жребий брошен, господа, извольте лезть в воду.
- Что за шутки, Цезарь, с какой стати!
- Какие шутки, я уронил свой жребий в Рубикон! Теперь его
надо непременно найти, иначе судьба от нас отвернется. Мы не
можем допустить, чтобы наш жребий достался варварам.
-----
Цезарь - Бруту:
- И ты, Брут?! Ведь ты был моим лучшим другом!
- Да я и сейчас желаю тебе только добра. Подумай, Цезарь,
ведь лучше умереть на вершине славы, нежели дожидаться, пока
твоя звезда закатится, и влачить жалкое существование в
старости. Разве я не прав?
- Прав. Но ведь ты останешься в веках убийцей самого Цезаря!
Могу ли я желать такой судьбы своему лучшему другу?
- Я твой друг, Цезарь, и ради нашей дружбы готов принести
эту жертву! Мы и в истории будем стоять рядом...
-----
- Цицерон - Катилине:
- О времена, о нравы!.. Ты изнежен, Катилина - какой пример
ты подаешь молодежи?!
- Да, я изнежен. Но я ублажаю свою плоть, ты же, Цицерон,
невоздержан в размышлниях, что гораздо хуже. Ты своим
красноречием погубишь Рим!
- Что?! Да от всего Рима кроме моего красноречия и римского
права ничего и не останется...
-----
Октавий Август - Вару:
- Вар, Вар, отдай мне мои легионы!.. О боги, ну почему я
доверил своих лучших воинов этому варвару?! Лучше было бы
самому стать во главе войска и погибнуть в бою, нежели терпеть
такой позор...
- Позор был бы еще страшнее, император, если бы я вернулся с
легионами и предъявил претензии по поводу оснащения армии.
-----
Император Нерон своим подругам:
- Вы, разумеется, милашки, но одного этого еще не достаточно,
чтобы попасть в историю Древнего Рима.
-----
Нерон, пронзая себя мечом:
- Какой великий артист погибает! А какой режиссер!.. Но
никому до этого нет дела.
Слуги, поднимая умирающего императора:
- Император, ты умираешь! Скажи свое последнее желание.
- Занавес...
-----
Калигула - сенату:
- Я уже не говорю, что римские нравы теперь нельзя ставить в
пример даже варварам. Я обращаю внимание присутствующих,
что здесь сенат! Мы и без того позволяем себе слишком мное.
Не хватает только драк... Вам следует понять, что тут не
конюшня, а вы не извозчики. Постыдились бы хоть лошади,
господа сенаторы!
-----
- ...А в остальном полагаю, что Карфаген должен быть
разрушен.
- Хорошо, Карфаген разрушен - что дальше?
- Мое дело дать предложения. А что делать - пусть решает
сенат. В крайнем случае будем строить второй Рим, если уж
больше не останется ничего подходящего для разрушения. В конце
концов, история не заканчивается Пуническими войнами.
-----
Ганнибал своим соратникам:
- Вы знаете, сколько обещано римлянами за мою голову?
Удивляюсь, почему никто из вас еще не клюнул на эту приманку!
- Жизнь, Ганнибал, научила нас, что отдельная голова ровным
счетом ничего не стоит. Она имеет вес только вместе с телом.
Риммляне, верно, глупы, оценивая ее так дорого, а с дураками
лучше не связываться...
-----
Антоний - Клеопатре:
- Послушайте, дитя мое, что вам скажет умудренный опытом
человек. Только женщина может сделать из юноши мужчину, Но
юношу из старика не может сделать даже она. Вы хотите сделать
невозможное, а на это способна только любовь.
-----
Аттила - соплеменникам:
- Трава не должна расти там, где ступает мой конь! Только
так мы одолеем Рим.
- Что же нам теперь, выдирать ее с корнем? Траве ведь не
прикажешь, где расти, а где - нет. Сейчас весна, а весной все
растет.
- Хорошо, бездельники, выступаем зимой...
-----
Юстениан - византийцам:
- Я решил даровать народу водопровод!
- Слава тебе, о великий! Но кто же его нам сделает? В Риме
водопровод делали рабы, а у нас их нет.
- Стало быть, теперь будут и у нас... Кто доброволец?
-----
Пророк Магомет - последователям:
- Я придумал новую религию и говорил с Аллахом...
- Что сказал Аллах, учитель?
- Он, в принципе, за, но строго предупредил против фанатизма.
- А что такое фанатизм, учитель?
- Поживем - увидим...
-----
Карл Великий - маврам:
- Вам, уважаемые, самим Господом предоставлена Африка - что
вы делаете в Испании?
- Ждем освободителя... Не можем же мы уйти просто так,
оставив несчастных испанцев на произвол судьбы.
- А-а... Ну так я и есть освободитель.
- Чем это можно подтвердить?
- Как обычно, огнем и мечем...
-----
Фридрих Барбаросса - Ричарду Львиное Сердце:
- Послушай, Ричард, мы уже третий год мотаемся по городам и
весям, а Палестина как сквозь землю провалилась. Пора это дело
кончать!
- Кончать? А как же гроб господень? Или прикажешь оставить
его проклятым магометанам?
- Да на кой нам этот гроб?! Все равно никакого Господа в нем
уже нет - он ведь, по слухам, вознесся. А если ему таки позарез
нужен этот гроб, то пусть покажет, где Палестина... Между нами,
почему бы Господу в свое время не разместить эту Палестину
где-нибудь на юге Франции?..
- Пожалуй, что и так, но ему сверху виднее...
-----
Папа Бонифаций VII - Филиппу Красивому:
- Что, красавчик, не терпится гульнуть на моих похоронах? А
вот я тебя отлучу от святой церкви, тогда попляшешь!
- Чихать я на тебя хотел, старая развалина! Думаешь, у меня
своего папы нет?..
-----
Вильгельм Телль - Фогту Гесслеру:
- Как видишь, я попал в яблочко, а если бы не попал, то уж
следующая стрела была бы твоя, мерзавец!
Гесслер насмешливо:
- А яблочко-то было с гнильцой... Само по себе, развалилось,
так что ты, братец, попал пальцем в небо!
- Возможно. Но думаю, все же, с гнильцой была твоя голова,
иначе бы ты не затеял это грязное дело!
-----
Тамерлан - туркам:
- Вот что, ребята, оставьте в покое Византию, иначе я вам
головы поотрываю. Религиозные споры решает время, а Византия и
без вас развалится под ударами единоверцев.
- Но эта Византия - оплот неверных! Сколько можно терпеть...
- Ничего, потерпите. Самые нетерпеливые могут пока
планировать сражения с будующей владычицей морей.
-----
Колумб - матросам:
- Ну, молодцы, скажите, если мы поплывем на восток, то куда
приплывем?
- На Восток.
- Верно. А ежели на юг?
- Должно быть, на Юг.
- Черта с два! Если все время плыть на юг, то через
некоторое время поплывешь на север.
- Мудрено...
- Хорошо, а если мы поплывем на юго-запад? Не знаете? Тогда
я вам скажу: мы приплывем в Америку и попадем в историю!
-----
"Земля! - закричал матрос на клотике. - Вижу землю!"
"Наконец-то," - подумал Колумб, когда ему передали, что на
горизонте показалась земля.
Он вышел на палубу. Ярко светило солнце, на море стоял
полный штиль. Паруса едва колыхались от слабого ветра, а до
земли еще было плыть и плыть.
- Пойду вздремну, пожалуй, - сказал Колумб сам себе.
Но тут из каюты вышел капитан флагмана. Он был явно чем-то
озабочен.
- Сеньор Колумб, - произнес капитан, - вы полагаете, что на
горизонте Индия?
- А вы в этом сомневаетесь? - Колумб окинул взором горизонт.
- Нет, но...
- А я, представьте, нет. Впрочем, если между нами, я вам
скажу: мне абсолютно наплевать, что это за земля. Будет Индия -
хорошо, нет - тоже недурно.
- Но командор, - капитан заметно волновался, - ведь если это
окажется действительно Индия, то...
- Я слушаю, слушаю, продолжайте, - сказал Колумб рассеянно.
- То значит Земля круглая! - выпалил капитан.
- В самом деле? А почему вы сделали такой вывод?
- Ведь мы плыли на запад, а Индия - на востоке. Значит...
- Это ровным счетом ничего не значит. Судите сами:
предположим, капитан, вы плывете все время на север, не
уклоняясь в сторону ни на градус. Означает ли это, что вы
достигните южной оконечности Африки, если Земля круглая?
- Не знаю, сеньор.., - растерянно произнес капитан.
- О, капитан, это просто, как колумбово яйцо. На все есть
Господня воля, и если Он пожелает, вы можете приплыть куда
угодно, даже в Средиземное море. В сущности, что такое север?
Не более, чем фикция, заданная нам магнитной стрелкой, - Колумб
в задумчивости выпятил нижнюю губу. - Кто знает, в какую
сторону ее повернет Господь на севере...Что же касается Индии,
то, откровенно говоря, я не верю, что перед нами именно она.
Скорее всего, это совсем другая земля. Но если, возвратившись,
мы заявим, что открыли на западе новую землю, нам, скорее
всего, никто не поверит. Ведь Новую Землю должны открыть где-то
на севере России, и, притом, весьма нескоро. Если же мы скажем,
что двигаясь на запад, мы попали в Индию, которая на востоке,
нам поверят моментально. Чем нелепее утверждение, тем оно
кажется правдоподобнее. К тому же, королю нужна именно Индия -
пусть он ее получит!
-----
Кортес - Монтесуме:
- Если я вас сейчас не завоюю, то явится еще какой-нибудь
босяк и сделает то же самое, но уже более цивилизованными
методами.
- А если завоюешь?
- Тогда он явится и завоюет еще раз, но вас останется не так
много, и жертв будет гораздо меньше...
-----
Адмирал Нельсон - капитану флагмана:
- Что вы видите на горизонте?
- Туман, сэр, ничего не видно.
- Туман мешает, когда он в голове. Рассеять и потопить
турецкую эскадру!
-----
Кальвин - Мартину Лютеру:
- Кто спасется, а кому гореть в геенне огненной - все уже
заранее предопределено Господом!
- Выходит, что простым смертным не надо суетиться, а
наоборот, жить надо в свое удовольствие.
- Выходит, что так...
- А тогда к чему все это пуританство?
- Да так, однажды к слову пришлось, а теперь, вроде,
неудобно отказываться...
-----
Жанна Д'Арк - французам:
- Ну-ка, вставайте, бездельники! Вы что, с ума сошли? Враг у
стен Орлеана, а они сидят, пьянствуют... Вот явятся англичане -
онм вам покажут Кузькину мать!
- Кузькину мать русские показывают. Вот когда они явятся, мы
им покажем Орлеанскую Девственницу! Англичане - те больше
показывают безупречные манеры, да пиво дуют. Плюнь, Жанна,
садись с нами, выпьем по маленькой, а там, глядишь, и до дела
дойдет!..
- Тьфу!.. Погодите, беспутники, доберется до вас святая
инквизиция!
- Дожились... Баба нами распоряжается... Еще посмотрим,
кто до кого доберется, ведьма проклятая!
-----
Генрих Наваррский - секретарю:
- Какое у нас нынче вероисповедание?
- Католик, ваше величество.
- Жаль... Погоди, как это католик?! Я же, помню, еще
третьего дня перекрестился гугенотом...
- Верно, ваше величество, но вчера вы пили с господами
католиками и они уговорили вас стать католиком.
- А ты где был? Службы не знаешь! Всю политику мне
испортить хочешь, мерзавец... Живо зови священника!
- Ваше величество, к чему эта спешка? Дело к ночи, вы
устамши, да и пьяны изрядно. И где я сейчас найду священника, а
тем более, гугенота?..
- Молчи, дурак... Меня зовут на французский престол при
условии, что я завтра же перейду в католическую веру. Но не
могу же я, в самом деле, перейти в нее, если я и без того
католик! А Париж стоит хорошей обедни, как считаешь?..
-----
Кромвель - Карлу первому:
- Сир, вы приговорены к смерти. Казнь завтра на рассвете.
- И каким образом я умру?
- Вам отрубят голову.
- Кто же этот смельчак, который согласился отрубить голову
английскому королю? Вам удалось найти такого человека?
- Да, и притом без особого труда. Это один мой приятель -
мясник из Ноттингема.
- Мясники теперь рубят головы королям - это ли не позор
нации. Бедная Англия!.. Когда французы дойдут до подобной
низости, они, по крайней мере, изобретут гильотину...
-----
Королева Елизавета Английская - Марии Стюарт:
- Ах, милочка, говорят, вы отравили своего мужа -
несчастного Дарнлея?
- Вот еще! С какой стати мне его травить?
- Ну.., возможно, он был недостаточно внимателен, или
изменял вам с другой королевой.
- Глупости! Будь так, я бы просто развелась с ним и
отправила в изгнание. Все гораздо прозаичнее: однажды этот тип
напился в стельку, явился в мои покои и потребовал от меня... -
чего бы вы думали?
- Выполнения супружеского долга?
- Если бы! Он потребовал бутылку виски для себя и еще
каких-то двух бродяг, которые, якобы, ждали его на улице.
Заявил, что если не получит бутылку, то...
- И вы дали ему эту бутылку?
- Ничего подобного. Я выставила его за дверь!
- Боже... Теперь я понимаю - он умер от жажды... Какая
жестокость!
И возмущенная Елизавета отправила Марию на эшафот.
-----
Генрих восьмой Тюдор - первому министру:
- Сэр, вы уже подготовили материалы по неверности моей жены?
Пора начинать бракоразводный процесс.
- Но, ваше величество, это ведь уже шестая ваша жена, и она
вам абсолютно верна. Может быть остановимся хотя бы на
некоторое время?
- Как - шестая? Всего только шестая?!
- Ну, разумеется, если не считать...
- Нет, тех считать не будем. Неофициальные супруги - они не
в счет. Людовики во Франции, например, не считают фавориток.
С какой стати мы должны поступать иначе?
- Но, ваше величество, ни у одного Людовика не было такого
количества жен!
- У царя Соломона было семьсот жен и еще триста наложниц, а
он был великий мудрец. Неужели я глупее Соломона?
- Но тогда были совершенно иные нравы...
- Ерунда. Нравы меняются, а жены остаются.
-----
Людовик четырнадцатый себе под нос:
- Государство - это я! Хм.., неплохо сказано!.. Хорошо, а
народ?.. Народ тоже буду я. И я же - король. Теперь, если народ
восстает на короля, то это просто нонсенс в государстве!..
-----
Людовик четырнадцатый - кардиналу Ришелье:
- Любезнейший кардинал, удивляюсь, как вам удается столь
искусно расплетать интриги всех врагов Франции?
- О, ваше величество, это очень просто. Секрет в том, что
я плету их сам, а потом ловлю всех на эту удочку...
-----
Людовик четырнадцатый - кардиналу Ришелье:
- Ваше преосвященство, ходят упорные слухи, что Анна
изменяет нам с этим проходимцем Бэкингемом. Вы пришли чтобы
сообщить мне об этом?
- Нет, ваше величество, если бы это одно, я не стал бы вас
беспокоить по столь ничтожному поводу.
- Что?! Вы сошли с ума кардинал! По-вашему, если королева
Франции изменяет своему супругу - это пустяк?
- Отнюдь, ваше величество, я вовсе не это имел ввиду. Но
одно дело, если на карту поставлена честь супруга, и совсем
другое, если это - честь государства.
Король, приходя в бешенство:
- Честь государства?.. Это неслыханно! Запомните, кардинал,
здесь, во Франции, государство - это я. И я не допущу позора
нации. Я желаю быть уверенным, что наследник престола не будет
иметь ни капли английской крови!
- Да, ваше величество, я лично позабочусь об этом...
-----
Людовик пятнадцатый:
- Apres nois le deluge - после нас хоть потоп!
Действительно, это будет после нас, и нам на это наплевать. А
когда вода схлынет, плевки уже будут смыты. Точно так же, как
после обеда завтрак не имеет никакого значения, а после ужина и
обед упраздняется...
-----
Один Фридрих - другому:
- В германской истории слишком много Фридрихов. Все
Фридрихи, а толку мало.
- Однако во Франции тоже были одни Людовики, и ничего, жили.
- Франция нам не указ - у нас тут Россия под боком, а ни
одного Петра нет.
-----
Робеспьер - Дантону и Марату:
- Дела идут из рук вон! Надо кого-то казнить для острастки.
Предлагаю кандидатуру Дантона. Кто за?
Дантон:
- Я против!
Марат:
- Я воздержался.
Робеспьер:
- Принято большинством голосов.
Дантона казнили, а чуть позже по тому же сценарию казнили и
Робеспьера. Когда голосовали за Марата, он опять воздержался,
но был убит в ванне Шарлоттой Корде. Опыт Французской Революции
свидетельствует,что воздержание - самый приемлемый метод в
революционных делах, но и он ничего не гарантирует.
-----
Наполеон в Египте - солдатам:
- Сорок веков смотрят на вас с высоты этих пирамид! Египет
существовал еще в те поры, когда Франция полностью
отсутствовала. Не исключено, что он будет существовать и тогда,
когда Франция исчезнет с лица земли. Таким образом, если мы не
будем тянуть кота за хвост, то успеем стяжать вечную славу...
-----
Наполеон, в раздумье расхаживая по стене московского Кремля,
Мюрату:
- Эти русские - странный народ... Они построили огромную
крепость, почти неприступную, и теперь, вместо того, чтобы
защищать ее, сдают вместе с самоей Москвою без единого
выстрела... Мюрат, что они затевают?
- Не знаю, мой император. В этой России ничего понять
невозможно! Кто выиграл Бородино - мы или они? В Европе
стоило взять столицу, и государство у наших ног. Здесь же мы
выигрываем сражение, берем город, но выясняется, что столица
совсем в другом месте. А завтра выяснится, что существует еще
одна, либо целых две... Надо уносить ноги, мой император!
- Пожалуй, ты прав, генерал. А вот интересно, согласился бы
ты стать императором такого государства?
- Я бы, возможно, и согласился, а вот они, похоже, нет...
Ведь я бы ни за что не сдал такую великолепную крепость!
- Да-да, мой верный Мюрат, ты бы защищал ее до конца, и
проиграл бы войну. А вот их император отсиживается во второй
столице, но войну выиграет. Разница в том, что когда я
выигрываю сражение, говорят, что победу одержали французы, а
когда русский народ победит, все заслуги припишут его
императору.
-----
Наполеон после Ватерлоо - Мюрату:
- Теперь я понимаю, что дело не в стратегии, а в выборе
правильного направления. Ведь еще два года назад можно было
направить наши усилия в сторону острова Святой Елены, превратить
его в рай земной и жить припеваючи безо всех этих хлопот.
-----
-----------
-----
Архимед возбужденно - Сократу:
- Дайте мне точку опоры, и я переверну мир!
- Весь мир? - уточнил Сократ.
- Если точка хорошая, то весь, - подтвердил Архимед.
- Но тогда как же мы определим, что живем в перевернутом
мире?
Архимед задумался. Поразмышляв некоторое время, он сказал:
- Очень просто. Ведь в перевернутом мире верх и низ
поменяются местами. Следовательно, если запомнить, где был верх
изначально, то потом легко определить, остался ли он на месте,
или поменялся местами с низом.
Теперь задумался Сократ.
- Пожалуй, ты прав, - решил он наконец. - Выбрав подходящую
точку зрения в качестве опорной, можно перевернуть мир
даже не прилагая никаких усилий. Я готов приступить
немедленно. Вот только не знаю, сойдемся ли мы в
определениях относительно верха и низа...
-----
Пифагор уже в десятый раз объяснял доказательство своей
знаменитой теоремы. Он устал и был раздражен непонятливостью
своего лучшего ученика.
- Ну, теперь ты, наконец, понял, что сумма квадратов катетов
равна квадрату гипотенузы? Ведь это так просто. Это почти
очевидно!
- Да, учитель, похоже, это действительно так.
- Что значит "похоже"! Мы ведь с тобой математики. Либо это
так, либо не так, и третьего не дано.
- Так то оно так, а как до дела дойдет, так ни одного
прямого угла не найдешь... Куда ни сунешься в Сиракузах - все
углы кривые.
- Но чем ближе они к прямым, тем точнее выполнится найденное
мной соотношение. Этого-то ты не станешь отрицать?
- Ну... Раз вы говорите, значит так оно и есть.
- Опять - двадцать пять... Я не просто говорю - я это
доказал. Отныне это - истина, и никто не сможет ее опровергнуть!
- А никто и не собирается. Всем на это просто наплевать.
- А нам наплевать, что всем на это наплевать! Мы строим
величественное здание геометрии, постигаем законы, заложенные в
самой природе вещей. Дело ведь не в углах, а в том, чтобы
показать всем, что мир устроен не абы как, но подчиняется
строгим правилам, которые...
От волнения Пифагор даже побледнел и никак не мог подобрать
нужного слова.
- Так разве ж я спорю, учитель. Ясно, что мир сотворен не с
кондачка. После весны - лето, после осени - зима; солнце
восходит по утрам, а заходит вечером... и так далее. Но...
Я давно уже заметил, что как где появляется люди, так сразу
все портят. Какие там прямые углы! Явятся, все кругом загадят,
сотворят одну большую помойку, а потом еще жалуются, что мир
устроен не так, как надо...
Ученик даже сплюнул с досады.
- Да, - сказал Пифагор печально. - Ты прав. Но может быть
все как раз оттого, что они еще не постигли всей красоты и
гармонии мироздания.
- Возможно и так, но боюсь, что к моменту прозрения от всей
гармонии останутся только рожки да ножки. Вот бы состряпать
математическую теорию поумнения человечества, тогда можно было
бы определить заранее, что произойдет раньше.
- Это было бы неплохо, - задумчиво согласился Архимед. - Но,
видишь ли, "поумнение", как ты изволил выразиться, идет такими
микроскопическими темпами, что для его анализа потребуется
ввести в рассмотрение бесконечно малые величины. А изобретения
таковых следует ожидать никак не раньше семнадцатого века от
рождества Христова. Этот же последний, увы, еще даже и не
родился...
-----
Аристотель - Платону:
- Знаете, Платон, по-моему, этот Демокрит со своими атомами
слегка переборщил. Ну, в самом деле, не может же быть,
чтобы весь этот столь разнообразный мир состоял из каких-то
мелких неделимых частиц, притом еще и одинаковых.
- Да, конечно, все это крайне сомнительно. Мир слишком
разнообразен, чтобы его можно было составить из одинаковых
атомов.
- Но в этом что-то есть. Вас никогда не смущал тот факт, что
при всем разнообразии людской породы, наши пороки до удивления
одинаковы.
- Честно говоря, никогда не задумывался над этим.- Платон
вдруг подозрительно уставился на собеседника. - Уж не хотите ли
вы сказать, Аристотель, что людские пороки суть те атомы, из
коих состоит любая живая душа?!
-----
Платон - Сократу:
- Я знаю, что ничего не знаю. Но уж это я знаю абсолютно
точно.
- Так нас теперь двое - это большая сила!
- Знания - всегда сила...
-----
Сократ - Платону:
- Ты мне друг, Платон, но что же мне теперь, разорваться?!
-----
Генерал ордена иезуитов:
- Проклятье! Еретиков столько, что средних веков нам явно
не хватит!.. Ничего, прихватим и Возрождение.
-----
Галилей был стар и немощен, Джордано Бруно, напротив, молод
и полон сил. Тем не менее, они спорили:
- Вы согласны, уважаемый сеньор Галилей, что Земля вертится
вокруг солнца, а не наоборот?
- Разумеется, это так. Но все относительно, Джордано, все,
увы, относительно. Если считать Землю неподвижной, вертится
Солнце. Но остановите Солнце, и Земля вынуждена будет
приступить к вращению. Единственное, что можно утверждать
совершенно определенно: Земля и Солнце одновременно не могут
оставаться в покое.
- Что касается Солнца, то его сеньоры иезуиты в покое не
оставят, - усмехнулся Бруно. - Но предположим, что вопреки
принятой теперь доктрине, оно таки покоится. И, допустим, я
установил это с полной очевидностью. Должен ли я, как истиный
ученый, отстаивать свою точку зрения даже под угрозой смерти?
Галилей грустно покачал головой:
- Я в этом не уверен. Ученый должен стремиться принести
науке максимальную пользу. Не думаю, однако, что смерть
настоящего ученого полезна науке.
- Не думаете? - воскликнул Бруно с горячностью
в голосе. - Но вы не можете не признать, что отречение от
истины, ставшей тебе известной, принесет науке вред,
следовательно, отречение для настоящего ученого недопустимо!
- Верно, верно, - согласился Галилей. - Но ведь оставшись в
живых ученый может в дальнейшем принести науке большую пользу,
нежели тот вред, который наступит вследствие отречения. Тут
нужно все взвесить. Хотя, если ты абсолютно уверен, что
никакого толку для науки от тебя уже не будет, можешь смело
класть голову под топор, или идти на костер. И кстати, если уж
отрекаться, то отрекаться! Громко скажи всем, от чего именно ты
отрекаешься, чтобы впредь ни у кого не возникало соблазна
отрекаться от того же самого...
Исторический опыт резюмирует следующее: если ты еще молод,
постарайся умереть за науку, а если уже стар - живи для нее.
-----
Джордано Бруно - Галилею:
- Эти ослы никак не могут понять, что костер не может
крутиться вокруг грешников!
- Верно, друг мой, верно, но вы никак не хотите понять,
что грешники всегда не прочь сплясать вокруг костра.
-----
Галилей, стоя в задумчивости у башни в Пизе:
- Видит Бог, мне все равно, как будут падать эти камни.
Пусть даже они вознесутся - меня интересует истина... Хотя,
надо полагать, все камни полетят в мою сторону.
-----
Галилей - суду святой инквизиции:
- Ну, хорошо, сеньоры, пусть она не вертится. В конце концов,
все относительно, а уж потомки раскрутят ее по своему
усмотрению...
-----
Галилей стоял. Суд святой инквизиции сидел. Все прочие - кто
как.
- Видите ли, уважаемые сеньоры, мое утверждение,
относительно того, что не Солнце вертится относительно Земли, а
наоборот, Земля вертится относительно своей оси было неверно
истолковано и неправильно понято. Ничего этого я не утверждал и
продолжаю не утверждать. Я высказал только, да и то, вскользь,
как бы ненароком, лишь в качестве рабочей гипотезы, что
всякое движение относительно. Подумайте, господа, неужели вы
могли поверить, что старый, больной и немощный человек мог бы
всерьез утверждать то, что противно не только общепринятому
мнению, но и самому Священному Писанию!
Один из святых отцов поморщился:
- Ну что вы, милейший Галилей! Вы полагаете, что нас всерьез
заинтересовали ваши суждения по этому столь ничтожному вопросу?
Уверяю вас, мы даже и не запомнили как следует, что,
собственно, явилось предметом разногласий. Земля ли вокруг
Солнца, Солнце ли вокруг земли - не все ли равно! Нас в
неизмеримо большей степени интересует, утверждаете ли вы
попрежнему, что тяжелый и легкий камень, будучи сброшенными с
одинаковой высоты, упадут на землю одновременно?
Галилей опешил:
- Да, сеньоры... Разумеется, я это утверждал, ведь я сам...
Вот этой самой рукой я сбрасывал камни с башни в Пизе и лично
наблюдал за их падением...
- Достаточно, милейший, - вмешался второй святой отец, и,
обращаясь к первому, продолжил: - Вот видите, я же вам говорил,
что он будет упорствовать. Он еретик!
- Но, сеньоры.., - произнес Галилей растерянно. - Я не
пойму, что в этом такого и как это может повредить устоям
священной религии?.. Ежели Господу было угодно сотворить камни
таковыми, что они падают одинаково, то разве это может быть
причиной...
- Может, - перебил второй святой отец, поджимая губы. - Ибо
непонятно тогда, для чего Господь создал камни разного размера.
- Но ведь пути Господни и без того неисповедимы, так что эта
мелкая непонятность - сущий пустяк по сравнению с тем, что так
и осталось непонятым! - воскликнул Галилей.
Первый святой отец жестом отановил второго, уже готового
вступить в полемику.
- Конечно же вы правы, уважаемый Галилей, помыслы
неисповедимы, но сие как раз и означает, что любые попытки
понимания ни к чему хорошему не ведут. Вы же, - он наклонился и
шутливо погрозил Галилею пальцем, - если я правильно понял,
собираетесь проникнуть в тайну Божественного промысла, а этого
святая церьковь допустить не может.
- Отнюдь, сеньоры. Меня интересует не для чего Господь
сотворил разного рода камни, а как они ведут себя при
падении...
- Не будем спорить, уважаемый, не будем спорить, - мягко
перебил первый святой отец. - Откровенно говоря, я бы и сам не
прочь бросить пару-тройку каких-нибудь подходящих камней с
какой-нибудь подходящей башни, да возраст, увы, не тот...
Неужели вы в детстве не набросались? Пожилой человек, солидный,
почитаемый всеми... Ведь что подумают горожане? Они скажут, что
вот старый безбожник залез на башню и кидает камни на голову
прохожих. Несолидно, ей Богу несолидно!.. Пока не поздно,
откажитесь от своих намерений. Приходите к нам, в святую
обитель, залезайте на колокольню и бросайте свои камни, сколько
хотите - вам никто не помешает. Договорились?
- Но...
- Значит, договорились. А Пизанскую башню мы таки свалим,
чтобы не возникало соблазна у других...
Башю свалить сеньорам иезуитам так и не удалось - она
и поныне стоит в славном городе Пизе. Но наклонили ее изрядно.
-----
Ньютон с усмешкой:
- Гипотез не измышляю - мне их заменяют мои друзья и
знакомые...
-----
Ньютон - Гуку:
- Сэр Гук, на основе своих умозаключений я сделал логический
вывод, что все небесные тела притягиваются друг к другу обратно
пропорционально квадрату расстояния между ними.
- Да, сэр Ньютон, я также пришел к такому же выводу. Это
очень печальный случай.
- Совершенно с вами согласен. Случай весьма прискорбный, ибо
теперь совершенно непонятно, чьим именем следует назвать новый
закон.
- Как же нам быть? Можно попробовать тянуть жребий...
- Нет-нет, сэр! - воскликнул Ньютон улыбаясь. - Вы столь
изощрены в разного рода растяжениях и сжатиях, что тягаться с
вами в части жребия для меня было бы пустой тратой времени.
Давайте бросим монету. Орел ваш, моя решетка...
- Нет-нет, сэр! - также улыбаясь и в тон ему воскликнул
Гук. - Во-первых, если из нас двоих кто-то орел, так это без
сомнения вы. А во-вторых, я теперь подумал, что такое серьезное
дело, как выбор названия для нового закона природы, мы не можем
отдавать на волю случая. Решено, я уступаю вам пальму
первенства.
- Ничего подобного! - заявил Ньютон, изящно кланяясь. - он
будет носить имя Гука.
- Но закон Гука уже существует, и может возникнуть путаница.
- Закон Ньтона также существует, и, притом, не один, а целых
три.
- Но, сэр, как джентльмен я не могу допустить...
- По-вашему, сэр, я не джентльмен? Прошу прощения, но вы...
- Сэр!..
- Да, сэр!..
Известно, что сэр Гук был до конца жизни в ссоре с сэром
Ньютоном, а новый закон так и остался безымянным...
-----
Гутенберг - ученикам:
- Слушайте, что я вам говорю! Слова составляются из букв, а
буквы мы будем изготовливать каждую в отдельности... Угораздило
же этих латинян навыдумывать столько букв! Они прекрасно
обходились в быту десятком слов, а букв навыдумывали, как будто
собрались издавать Британскую Энциклопедию... Впрочем, уместней
благодарить Бога, что мы не переняли китайскую письменность...
-----
Флавио Джойо - согражданам:
- А я вам говорю, болваны, что изобрел компас. Магнитная
стрелка, будучи подвешена, всегда показывает на север!
- Да провались ты со своей стрелкой! На кой она нам, если
Италия располагается на юге?! На север-то мы попадем, а обратно
как?
- Обратно, ясное дело, нужно двигаться уже проторенными
путями...
-----
Бертольд Шварц - Роджеру Бекону:
- Недавно порох изобрел, так что теперь кое-кому придется
туго. Мой порох взорвет всю Европу!
- Ерунда. Я уже однажды его изобрел, и ничего подобного не
случилось.
- Тогда, поди, никакой Европы и в помине не существовало...
Все надо делать в свое время!
-----
Михайло Ломоносов - членам Академии:
- Господа академики, должно иметь ввиду, что когда Господь
измышлял законы природы, он имел в запасе только семь дней.
Мы же имеем много больше, и не должны ударить в грязь лицом.
-----
-----------
-----
Двенадцать апостолов сидели за столом, жевали хлеб, который
им роздал Христос и ждали, когда тот начнет говорить. Христос
задумчиво прохаживался из угла в угол, апостолы дружно
поворачивали головы ему вслед. На их лицах явственно
обозначилась тревога. До сих пор все шло, как по маслу. Они
путешествовали вместе с Учителем, слушали, как он проповедует,
питались вполне сносно, и такая жизнь их вполне устраивала.
Главное - не надо было добывать хлеб насущный в поте лица
своего, он сам шел в руки. Теперь же Христос явно что-то
затевал, но что именно и с какой целью, было не понятно.
- Итак, други мои, - вдруг произнес Христос, - наступил час,
когда я должен вас покинуть.
От неожиданности кое-кто из апостолов даже вздрогнул. По
келье разнесся дружный вздох разочарования.
- Но почему, Учитель? - не выдержал Петр. - Мы бы могли еще
ходить вместе по городам, ты бы проповедовал, а мы набирались
бы мудрости...
- Увы, Петр, увы... Тот, Кем я послан, призывает меня, ибо
Он опасается.., - Христос пристально оглядел собравшихся.
Никто не опустил взор - все честно и преданно смотрели ему в
глаза.
- Чего Он опасается? - нарушил молчание Петр.
- Предательства.
- Но, Учитель, никто из нас даже и не помышляет...
Христос усмехнулся.
- Говори только за себя, Петр. Но даже и ты... Не успеет и
солнце взойти, как ты трижды отречешься от меня.
- Учитель! Как можете вы говорить это мне, своему лучшему
ученику?! Да ведь я жизнь готов за вас положить!
- Жизнь? Что такое жизнь? И почему ты должен ею жертвовать
ради меня?.. Нет, отдавать жизнь за жизнь - это глупо.
Своею жизнью можно распорядиться гораздо разумнее. Есть только
одно, ради чего ею можно пожертвовать.
- Что же это такое, Учитель?
- Истина.
- Но что есть истина?! - вдруг тихо спросил сидевший в самом
углу апостол Иуда.
Христос резко повернулся к нему.
- Хороший вопрос, Иуда. Найдется немало охотников его
задать, но лишь немногие попытаются искать ответ. Увы, этих
немногих ожидает горькая участь. Их усилия оценятся весьма
недорого - примерно в тридцать сребренников, - Христос снова
усмехнулся.
Иуда помрачнел, прочие апостолы, так и не понявшие, о чем
идет речь, молча недоумевали. Иисус взирал на Иуду, словно бы
ожидая, что тот поделится с ним своими сомнениями.
Да, - наконец произнес Иуда и прямо взглянул в глаза своего
учителя. - Теперь я понял. Но их не интересует истина, Учитель.
- Значит, эта цену они назначили не за истину?
- Истина их не волнует, Учитель. Они не верят пророкам в
своем отечестве.
- Тогда за что же?
- Это цена жизни, - Иуда опустил голову.
Иисус в задумчивости прошелся из угла в угол.
- Ну что же.., - наконец произнес он. - Такой исход
предполагался, и теперь другого пути нет. У нас только один
выход. Они хотят купить жизнь и они ее получат. Но вместе с ней
они получат и истину, притом, совершенно бесплатно. Смертью
воспользуются они сами, а истина пригодится другим... Но
бесплатных истин не бывает - вот в чем закавыка!.. Готов ли ты,
Иуда, оплатить истину?
Иуда ответил не сразу.
- Да, - произнец он наконец, - если это необходимо, я готов.
- Отдаешь ли ты себе отчет в том, какова будет цена истины?
- Кажется, да, Учитель.
- Понимаешь ли ты, что платить будешь ты сам, ибо истина,
купленная за фальшивую монету, есть ложь? Подумай. Ты можешь
уступить расплату любому из моих апостолов, Петру, например.
Иуда вздохнул:
- Нет, Учитель, я заплачу сам...
- Что ж, - Иисус кивнул, - Он не ошибся в своих опасениях...
Иди. Тридцать серебренников принадлежат мне, ибо я заплачу за
них своей жизнью... Я уже истратил их на тот хлеб и вино,
которые мы ели и пили сегодня, так что, в известном смысле, мы
отведали крови и плоти... Увы, мне нечем утешить тебя, Иуда.
У каждого свой крест. Иди. Только... Что делаешь - делай
скорее. Ибо, в противном случае, кто-то еще должен будет
заплатить за промедление...
Как известно, Иуда уплатил по всем счетам, вследствии чего,
быть может, истина и восторжествовала. Но это была только часть
всей истины, известная Учителю Иуды. Все прочие части будем
оплачивать мы.
-----
Стражники привели Иисуса к прокуратору Иудеи для допроса.
Понтий Пилат старательно делал вид, что не замечает философа, но
в последний момент напряг внимание и таки заметил:
- Ба! - вскричал он. - Это ты, Иисус? Какими судьбами?..
Отпустите его, разве вы не видите, что он никуда не собирается
бежать.
- Тем более, что бежать мне некуда, - произнес Христос как
бы в сторону. - Напрасно ты, Пилат, делаешь вид, что не имеешь
никакого отношения к моему аресту.
- Но ты вовсе не арестован, а только задержан до выяснения
обстоятельств. Неужели ты думаешь, что у римского прокуратора
нет иных дел, кроме как арестовывать бродячих философов. Тем
более, что я и сам философ.., в некотором смысле. Видишь ли,
первосвященники обвинили тебя в том, что ты, якобы, призывал
народ к уничтожению Храма, а кроме того утверждал, что
являешься царем Иудеи. Вот я и решил узнать все из первых рук,
отлично понимая, что эти глупые старикашки способны обвинить
кого угодно и в чем угодно. Что ты делаешь в Иерусалиме?
- Как всегда, свидетельствую об истине.
- Ага... И что есть истина на этот раз?
- Долго объяснять. А ты, Пилат, как мне помнится, не
любитель проповедей. Что же касается обвинений в попытке
узурпации власти путем объявления себя царем - это такая
глупость, о которой и говорить не стоит.
- Разумеется. Давай лучше поговорим об истине. Она одна, или
их множество, так что каждый может выбрать себе по вкусу?
- Истина одна. Но у нее есть одно неприятное свойство. -
Христос нагнулся, захватил пригоршню песку, выпрямился и
медленно разжал пальцы. - Она, как этот песок, непрерывно
ускользает от нас... И все же, я успел познать какую-то ее
часть.
- Так-так... Весьма кстати. Хотелось бы узнать, в чем суть
этой уже постигнутой части? Тогда, быть может и все прочие
части удастся как-то оконтурить.
- Изволь. Существенная часть истины, ставшая мне очевидной,
состоит в том, что в мире нет ничего лишнего.
- Ну, это, хм.., достаточно очевидно, хотя и... небесспорно.
Что еще ты постиг?
- Я понял, что бессмертие без смерти невозможно.
- Вот как? Звучит парадоксом в стиле древних греков... И
какие же из этого выводы?
- Я не занимаюсь выводами. Выводы за меня сделают другие.
- М-м-да... В этом все и дело. Видишь ли, Христос, части
истины, ставшие тебе известными, сами по себе достаточно
безобидны. Опастность представляют выводы. Ты, увы, не
обременяешь себя их изготовлением, а выводы из твоих частей
могут быть самыми разнообразными. Например такими: чтобы все
обрели бессмертие, нужно всех умертвить.
Христос усмехнулся.
- Действительно, кое-кто уже поговаривает о Конце
Света. Конечно, тот, кто не понимает, чем необходимое условие
отличается от достаточного, может сделать и такой вывод.
- Ну, хорошо, - теперь усмехнулся Пилат. - Ты как
всегда прав, галилеянин. Но вот что касается истины,
ускользающей от нас... Я, кажется, знаю один способ, как
поймать ее за хвост... Воды! - коротко приказал он.
Слуга немедленно подал таз с водой. Пилат кряхтя поднялся с
ложа, опустил руку в таз, выпрямился и подошел к Иисусу.
- Как ты думаешь, прилипнет истина к моим рукам?
Иисус мотнул головой.
- Возможно, - сказал он. - Но ведь ты испачкаешь руки.
- Но ведь я познаю истину. Вопрос только в том, стоит ли она
испачканных рук... Что же касается бессмертия - тут ты прав.
Он сделал знак и Христа увели. Пилат некоторое время
рассматривал свою ладонь, а потом прошептал:
- Истина! Ему нужен вовсе не Бог, ему нужна истина. Он хочет
попасть в вечность и вряд ли успокоится. Я бы мог... Но нет,
сегодня нехороший день. Жарко... Пожалуй, я просто вымою руки и
пойду вздремну.
-----
Иоанн Златоуст с трудом разлепил веки.
"Приснится же такое, - подумал он, - просто чертовщина
какая-то!"
Он встал и выглянул в окно - там стояла кромешная тьма.
"Ну вот, - подумал Иоанн, - не видно ни зги. Тьма
египетская! Должно быть, сейчас глубокая ночь."
Комната, где он находился, была почти пуста. Только лежанка,
стол, тусклая лампада на нем, да голые стены кругом. Как он сюда
попал, Иоанн не помнил. Помнил только, что после молебна они с
приятелями решили идти в синагогу и устроить там диспут с
иудеями по поводу того, можно ли считать церковное вино
олицетворением крови Христовой. Но кому в голову пришла в
голову эта дикая идея, ведь Иудеи вообще не признают Христа,
как такового?!
"Нет, вчера определенно вышел перебор... Голова трещит, а во
рту так пакостно, словно я всю ночь жевал Священное писание."
Он торкнулся в дверь - та со скрипом распахнулась. И только
теперь Иоанн обнаружил, что кроме легкой набедренной повязки на
нем ничего нет.
"Черт меня побери, хламиду-то сперли! Интересно, кто? И где,
собственно, я нахожусь?.. Ба, да это же тот самый постоялый
двор, где мы вчера вкушали кровь Христову столь неумеренно!"
Он вернулся в комнату и снова выглянул в окно.
"Так и есть - окна закрыты ставнями. Сейчас, должно быть,
уже полдень, а вечером... Боже мой, вечером у меня проповедь и
богословский диспут... Ну, диспут еще туда сюда, а вот
проповедь... Что, интересно, скажу я своей пастве? И где взять
хоть какую-то мало-мальски приличную одежду."
Иоанн заметался по комнате, заметил простыню на лежанке и,
стянув ее, обернул вокруг тела.
"Проповедь... После такого сна не то, что проповедь... О
чем, биш, я хотел говорить?.. Да, об адских муках и конце
света... Как можно говорить об адских муках, если голова
раскалывается, а в желудке бурлит, как в тех котлах!.. Бр-рр,
ну и сон...Хм, а почему бы не рассказать им этот сон?..
Если уснастить его назиданиями и ссылками... Впрочем, и ссылок
не надо - так сойдет!.. Решено."
Именнно эта проповедь впоследствии и легла в основу
"Откровения Иоанна Златоуста".
-----
Гамлет сам себе:
- Быть или не быть?.. А в чем, собственно, разница?
-----
Дон Жуан - Дону Кихоту:
- Вы боретесь с мельницами, и не считаете эту борьбу
напрасной тратой времени?
- Друг мой, предоставим считать ростовщикам, а сами
займемся мужским делом... Что до мельниц - они достойный
противник, ибо совершенно непобедимы.
-----
Командор - Дону Жуану:
- ...Я же, со своей стороны, полагаю, что ваша система
не вполне последовательна. Но пуще того - она бесплодна!
-----
Дон Жуан - Командору, протягивая руку:
- Вот вам моя рука, и давайте, наконец, покончим со всеми
этими раздорами. Я женюсь на донне Анне и все постепенно
успокоится.
Командор, поудобнее устраиваясь на постаменте:
- Хорошо, будь по вашему. Но... Дело, видите ли, в том, какую
фамилию будет носить моя бывшая супруга...
- И только-то! Разве это имеет такое уж принципиальное
значение?
- Разумеется, нет. Чистая условность, мой друг, чистая
условность.
- Я буду носить свою фамилию, а донна Анна пусть оставит
прежнюю, чтобы лишний раз не будоражить общественное мнение.
- Почему бы и тебе не принять ее фамилию?
- Мне?! Помилуйте, как можно! Ведь я - Дон Жуан! Да надо
мной люди будут смеяться!
- И что с того. Они пусть смеются. а ты знай делай свое
дело. Смеяться-то будут не над Доном Жуаном, а над мужем моей
жены...
-----
Один из актеров театра "Глобус" - Вильяму Шекспиру:
- Послушай, Шекспир, вот, говорят:"сапоги выше Шекспира", -
как это понимать?
- Должно быть, каблук высокий.
- А еще говорят, что когда-нибудь ты станешь великим поэтом.
- Разное говорят...
- Что же получается - великий, а сапоги выше?
- Видишь ли, при жизни редко кому удается выскользнуть
из-под каблука. А когда душа воспарит, сапоги не вознесутся...
-----
Рафаэль - Рембрандту:
- Ты великий живописец, Рембрандт, но, если говорить честно,
твой портрет с женой мне не нравится. То есть, исполнение
блестящее, но сам сюжетец...
- Находишь его непристойным?
- Нет, но совершенно ни к чему было выносить ваши семейные
дела на суд истории. Хотя, конечно, история и не то спишет...
-----
Сальери - Моцарту:
- А что, дорогой Моцарт, как поживают твои сонаты? Не
боишься, что они тебя переживут?
-----
Сальери - вошедшему Моцарту:
- Моцарт, мне точно известно, что вчера вы опять сочиняли
свой реквием. Одно из двух: либо вы сошли с ума, либо всерьез
решили покончить счеты с жизнью... Подумайте, что вы делаете!
Вы - величайший музыкальный гений, равного которому нет в
истории человечества. И вы...
- А-а, глупости, - бросил Моцарт легкомысленно. - Бах тоже
был гений, но ведь и он умер. Перед смертью, брат Сальери, все
равны.
- Но реквием!.. Тебе всего тридцать с небольшим - пиши
сонаты, сочиняй кантаты, симфонии, наконец. Нельзя искушать
судьбу - она может отомстить...
- Послушай, Сальери, ты мне надоел. Хорошо тебе говорить,
если ты постиг гармонию в совершенстве, проверил ее
геометрией.., или чем там бишь?
- Алгеброй...
- Вот-вот... Тебе ничего не стоит сочинить все, что ты ни
пожелаешь. А я? Неделю сижу и жду вдохновения. Но вот муза меня
посетила и диктует, а я записываю. Смотрю - реквием! Неужели ты
не понимаешь, что я не волен сочинять по своему желанию?
- Глупости! Глупости, Моцарт. Нужно вести размеренный образ
жизни, регулярно садиться за работу, и тогда муза будет
посещать тебя в назначенное тобой время.
- Сальери, не доводи меня до греха. Если ты не оставишь меня
в покое, я... Я не знаю, что я с тобой сделаю!.. Я отравлю
тебя.., или себя!
- Хорошо, хорошо, я больше не буду, - испуганно забормотал
Сальери. - Успокойся, на вот, выпей вина...
- Вина? Это пойло ты называешь вином? Да это просто святая
вода! Прикажи подать хорошего рейнвейна, и мы останемся
друзьями.
- Нет, Моцарт, никогда. Ты и без того запустил свою болезнь,
а теперь еще хочешь, чтобы я своими руками отравил лучшего
друга. Я прикажу подать молока... Ты, верно, голоден, как же я
сразу не подумал... Эй, кто там - ужин маэстро!
- Ах так! Тогда, Сальери, я завтра же распущу слух, что ты
отравил меня.
- Пусть так, но сегодня ты не получишь ни капли!.. Погоди,
что ты делаешь, безумец! Это ведь бутылка с крысиным ядом...
Боже! Ты выпил... Врача! Врача!!!
Моцарт медленно опустился на пол.
- Да, Сальери, - произнес он слабеющим голосом, - я,
кажется, действительно переступил ту грань, за которой
гениальность превращается в беспутство. И вот - финал... Что ж,
реквием оказался весьма кстати... Но крысиный яд - как это
бездарно! Уж лучше бы меня проткнули шпагой на дуэли... Дай
слово, Сальери, что никто не узнает об этом...
- Даю.., - пробормотал Сальери, не замечавший, как по его
щекам ползут слезы...
-----
Мефистофель - Фаусту:
- Мой дорогой доктор, вы даже не представляете, что сулит
вам эта сделка! Подумайте, стоит вам слегка шевельнуть рукой,
поставить подпись - и весь мир у ваших ног! Богатство, слава,
власть - все, что хотите...
- Знаете, Мефистофель, если бы я был помоложе, то, возможно,
и клюнул бы на вашу приманку. Теперь же все, что вы предлагаете,
мне глубоко безразлично.
- Стало быть, Фауст, дело за малым. Вы снова станете молодым
и тогда...
- Нет. Молодость полезна только в молодости, а в старости
она уже ни к чему. Подумайте, если я стану молодым, будучи
обременен своим жизненным опытом, то не смогу дерзать, зная
заранее всю тщету своих усилий. Тогда молодость и обилие сил
только усугубит мои страдания. Если же опыт исчезнет, то я
просто начну жить свою жизнь заново, а какой смысл повторять
дважды одно и то же?.. Скажите, а вам действительно так
необходима моя душа?
Мефистофель растерялся:
- Мне?.. Собственно... Разумеется, она мне нужна, иначе бы
я... Может быть вас устроят тайны мироздания?
- Тайны мироздания?.. Хм... - Фауст задумался - Видите ли,
для ученого интересен процесс постижения истины, а если
отгадка сама плывет тебе в руки, то... Нет, тайны мироздания
меня, пожалуй не заинтересуют. Но у меня есть встречное
предложение, на основе которого мы могли бы договориться.
- Какое же!? - с жаром вскричал Мефистофель.
- Я предлагаю свою душу после смерти в обмен на вашу теперь.
У вас ведь тоже должна быть душа.
- У меня?.. Разумеется, ведь я ангел, хотя и падший. Но для
чего она вам?
- Ну, например, для того, чтобы подвергнуть изучению.
Есть и другие варианты... Вообще, мне кажется, я мог бы
употребить ее с большей пользой, нежели прежний владелец...
-----
Пушкин - Лермонтову:
- Увы, мой друг, дистанция между классиками и современниками
иногда сокращается до пяти шагов...
-----
-----------
-----
Святослав - писарю:
- Пиши: "Иду на тебя".
- Так и писать?
- А что? Коротко и ясно.
- Нехорошо, князь, неуважительно как-то...
- Тогда пиши: "Иду на вас".
- Тоже неказисто. Множественное число - могут решить, что ты
идешь лупить всех без разбору.
- Экий ты несговорчивый... Как тогда писать - подскажи?
- А на кого идем?
- Да на кесаря, на кого же еще.
- Так... "Иду на вас, кесарь" - длинно. "Иду на кесаря" -
плохо. Самому ведь кесарю пишем... "Иду на Византию" - тоже
плохо. Вся Византия нам не по зубам. Решат, что бахвалимся...
"Иду на"...
- Но-но, полегче! А то как бы я тебя сам туда не послал!
- Бес попутал, князь... Не знаю, как писать!
- А тогда не встревай. Пиши: "Иду на вы". И точка!
-----
Вещий Олег - шталмейстерам:
- Так, говорите, издох? Жаль, справный был конь... Небось,
голодом заморили, шельмы?.. Смо-отрите!.. Дознаюсь, прикажу
всем башки сечь!.. Эх, зря я тому волхву поверил. "Примешь
смерть от коня своего" - черт знает что! Пойду, проведаю своего
верного Буцефала...
Первый конюх - второму:
- Эвон князь у нас какой недоверчивый. Нет бы, кого послать -
сам пошел. Теперь дознается, что коня того мы пропили - враз
башку отрубит.
- Авось не дознается. Там что - кости одни. А по костям не
шибко-то дознаешься.
- "Не шибко"!.. Останешься без головы - будет тебе "не
шибко", деревня!.. Вот что, давай-ка мы князя... того... А
скажем, мол, змея гробовая, и все шито-крыто. Ведь сказано
было: через коня - вот оно и будет через коня...
-----
Владимир Красно Солнышко - архиерею киевскому:
- Всех крестить, всех! И нынче же!.. Завшивели, запились -
ни стыда, ни совести. Креста на них нет!
- Загвоздка есть, князь.
- В чем дело?
- Так святой воды на всех где взять?
- А без святой нельзя?
- Никак нельзя, князь. Грех великий!
- Хм... Ладно, беру сей грех на свою душу. Скликай народ,
гони в Днепр! Пусть плывут на ту сторону. Кто Богу угоден -
доплывет, а кто плавать не может - хоть умрет по-христиански...
Часть новообращенных так и не вернулась, а ушла на север
искать место для Москвы.
-----
Ярослав Мудрый - Владимиру Мономаху:
- На Руси царит беззаконие, что хотим, то и воротим! Доколе,
спрашивается, будем жить босяками, без царя в голове?!
- Верно говоришь, князь. Надо бы сесть, да написать закон...
А кроме того святая Русь не имеет никакой истории. Пора браться
за дело!..
-----
Хан Батый - новгородцам:
- Что вы кочевряжитесь, господа новгородцы? Сдавайтесь, да и
разойдемся с миром... А то, неровен час, попрет Ливонский
орден, а мы тут еще не разобрались между собой.
- Знаешь что, хан, иди ка ты... к своей матери. Ты сейчас
нас, конечно, побъешь, но через триста лет от твоей орды ни
черта не останется, и даже место забудут, где она стояла. А
Господин Великий Новгород на этом месте как был, так и
останется. Нам болтать некогда - надо к грядущим раскопкам
готовиться. Монету чеканить, срубы ставить, опять же,
берестяные грамоты зарыть, чтоб не сгнили... Так что, вали
отседова, не мешай...
-----
Александр Невский - новгородцам:
- Ну что, братцы, где немцев-то бить будем?
- Знамо где - в поле...
- А ежели, к примеру, они сюда попрут?
- Здесь, стало быть, и побьем.
- А ну, как не побьем?!
- Как так - не побьем? Обязательно побьем!
- Всяко ведь может быть. Немец - он тоже бить любит...
- Так он французов бить любит, а нас бить ему нет резону...
- Это отчего же?
- Сам посуди, князь: ну, побил он нас раз, другой, а потом
ведь мы его побьем все равно. Вот он и решит, что уж лучше
сразу...
- Эх, вы, мужичье... Заладили: побьем, побьем... А того не
ведаете, что за одного битого двух небитых дают. Мы их побьем,
а они нам потом ка-ак дадут!..
- Что же теперь, и бить нельзя?..
- Бить можно. Но, думаю, топить будет лучше. Ежели же они
нам за каждого утопленника дадут двух - мы не против.
Утопленник - он смирный... Айда на озеро - там вода под рукой!
-----
Иван Калита - татарскому хану:
- Давай, хан, так: дань тебе, а деньги - мне.
- Моя не понимай. Дань мне, а тебе что?
- Деньги.
- А дань?
- Дань - тебе.
- А тебе что?
- Деньги.
- А дань кому?!
- Мне.
- Совсем запутал! Слушай, забирай свой дань и убирайся к
шайтану!
- Договорились. Но тогда уж деньги - мне-е!
-----
Борис Годунов - Шуйскому:
- Достиг я высшей власти...
Но нет в душе моей покоя!
- Покой и власть несовместимы, государь.
- Но ведь, казалось, вот еще чуть-чуть,
И успокоится народ, займется делом,
И на Руси наступит благодать.
- Вот в этом вся и штука, государь.
Тебе ль не знать, что в государстве мир
Для государя - смерть.
- Ты видно бредишь -
По скудости ума иль от болезни?
Неужто я, как государь,
Обязан разжигать вражду в моем народе
Все только для того,
Чтоб усидеть на троне самому?
Будь так, я проклял бы свой жалкий жребий!
- Эх, царь, когда стремился к трону ты,
Уж верно полагал, что жребий государя
Лишь почести да слава.
Нет, угрызенья совести его удел.
- О чем ты говоришь? Речей твоих
Не разумею я!
- О Дмитрии-царевиче конечно.
- Что? Видит Бог, в его я смерти не повинен.
Тебе готов поклясться на распятье...
- В том сомнений нет.
Но разве государь не отвечает перед Богом
За все, что в государстве происходит,
Ибо власть его безмерна, а вина
Всегда лежит на том, кто допустил,
Хоть мог не допустить.
Ты виноват уж тем, что восседал на троне,
Когда творились гнусные дела.
- Ты прав... Не по себе взвалил я ношу.
Теперь хоть в петлю... Боже, Боже...
Все мальчики кровавые в глазах!..
- Не мальчики, Борис,
То, верно, бесы манят тебя из ада...
- Замолчи!..
-----
Марина Мнишек - Лжедмитрию:
- Скажи мне, любезный друг, ты вправду Дмитрий, или обманул?
- Я - царь. А Дмитрий, или не Дмитрий - какая тебе разница?
- Мне-то все равно, да люд московский больно недоверчив.
"С каких это щей, - говорит, - наш царь раздает земли полякам
направо и налево?"
- Мои земли - кому хочу, тому и раздаю.
- А ну как все раздашь - где, дурень, царствовать будешь?..
Ладно, раздавай пока, только Сибирь не трогай.
- Да зачем она мне, та Сибирь?!
- Вот и славно. Тебе ни к чему, а России пригодится. Думаю,
Россия без каторги не успокоится...
-----
Пожарский - Минину:
- До чего же сволочной народ эти поляки. Мало им одного
Лжедмитрия, так они еще и другого пристраивают!
- А сколько, князь, детей было у царя Ивана?
- Ну, уж Дмитрий-то был один. А прочие - кто
их считал... У царей ведь семь пятниц на неделе. Сегодня он на
одной женат, завтра - на другой, а через пятницу на третьей.
Потом разбирайся, кто из наследников законный, и кто побочный.
А поляки - шельмы! - знают толк в политиках. Так что, брат
Кузьма, с этой династией пора кончать. Слишком много
претендентов на престол расплодилось.
- А где царя брать? Надо ведь, чтобы законный был...
- Царя-то? - Пожарский призадумался. - Сначала поляков
взашей вытолкаем, а потом кто первый до трона добежит, того и
узаконим... Скликай ополчение!
-----
Иван Сусанин - полякам:
- Паны шляхтичи, мы уже почти дошли до места. Вон на той
полянке, стало быть, и остановимся.
- Что значит остановимся, пан Сусанин? Как это понимать?
- А так, что станем и будем стоять.
- И сколько стоять прикажете?
- Пока ноги держат. А потом ляжем.
Разъяренные поляки рубят Сусанина в капусту. Прийдя в себя,
совещаются:
- Мерзавец, он и сам дороги не знал, а туда же полез в
проводники!
- Знал, или не знал - теперь поздно разбираться... Вот черт,
поспешили! Дошли бы до полянки, а там бы он, глядишь, и
передумал останавливаться. Теперь-то уж придется наверняка...
-----
Петр I - боярам:
- В Европе, господа, бороды нынче не в моде, а в Индии и
Китае их отродясь не носили. Мы же находимся посередине, и
какую политическую ориентацию не выбери, все равно получится
конфуз.
- Что нам Европа, государь - мы сами по себе.
- Кругом политические союзы, а мы с нашим небритым рылом ни
в какой союз встрять не можем!
- Зачем нам, государь, эти союзы - мы сами по себе.
- Эк, заладили! Без союзов какая же политика?!
- Так на кой бес нам эта политика - мы сами по себе. Сроду
мы без политики жили и еще сто лет проживем...
- Что за оказия, право! Россия молода, а цвет нации мохом
порос... В общем так, господа, либо мы нынче сами побреемся,
либо чуть позже нас побреют за наш счет. В Европе нынче порядок
таков: за одного бритого двух небритых дают, а за двух бритых
величают императором.
-----
Петр I - Меньшикову:
- Что, князь, не сладко?! То-то и оно, что окна надобно
рубить, пока стены ставишь, а не когда двери подопрут.
-----
Петр I - Меньшикову в другой раз:
- Помнишь, князь, как ты на ярмарках пирогами с зайчатиной
торговал?
- Как не помнить, мин херц, - вздохнул Меньшиков, - славное
было время...
- А когда мы шведа под Нарвой побили - ужель не славное?!
- Славное, мин херц. Но то время славилось зайчатиной, а
это - вороньем.
- Погоди, вот под Полтавой шведу конфузию учиним, и вовсе
славные времена наступят. И зайчатина будет, и мадера!
- Будет, мин херц, - Меньшиков вздохнул опять. - Славные
наступят времена, да только мы в тех временах навсегда
застрянем...
-----
Екатерина Великая - князю Потемкину:
- Что, князь, как твои деревни?
- Да все, матушка, мерзавец Бирон перекупил.
- А почему, все же, их называют потемкинскими?
- Ну так фасады-то я ставил!
-----
Суворов - последнему солдату, перешедшему Альпы:
- Это, конечно, не Гималаи, но увы, братец, ничего
более приличного в Европе отыскать не удалось.
-----
Суворов - адьютанту:
- Ну как, брат, турки еще сидят в Измаиле?
- Сидят, ваша светлость.
- А что высиживают - не спрашивал?
- Спрашивал, ваша светлость, - молчат. Темный народ,
забитый. Одно слово - басурмане. Им, говорят, за болтливость
языки отрезают.
- Так может нашим-то всем уже поотрезали - вот они и молчат?
- Должно быть так, ваша светлость.
- Ты вот что, братец, напиши-ка им ультиматум. Мол, так и
так, убирайтесь подобру-поздорову, а то, мол, Суворов наверх
уже доложил, что крепость взята, и во всех историях велел
написать то же самое...
Турки не посмели отрицать исторический факт и на следующий
день сдали крепость.
-----
Александр первый - Наполеону:
- Ну вот что, уважаемый, коль скоро мы с вами императоры,
так давайте сначала как-нибудь разделим Европу, а уж потом
начнем воевать. Иначе непонятно, из-за чего, - мы в России, вы
во Франции...
- Дельная мысль. Я предлагаю разделить с востока на запад.
- И куда отойдет Россия?
- Вся Россия отойдет к северу, ибо искони неделима.
- Хм... А Италия?
- Италия, естественно, к югу, вместе с Францией.
- Ну, а, скажем, Германия - ее куда?
- Германия?.. Я предлагаю поступить просто. Мы ее на время
упраздним, а там видно будет. Ну а сразу после решающей битвы
переделим все вместе с севера на юг.
- Пожалуй. Россия при этом конечно же отойдет к востоку, но
это не надолго...
-----
Граф Ростопчин сам себе:
- Ты смотри, французишки-то распоясались вконец! Привыкли,
шельмы, скакать по европам, да ключи от городов собирать...
Ну, ничего, мы им дадим прикурить. Мудры же были предки - не
зря они Москву из дерева рубили. Строили бы как в Европе,
теперь войне совсем другой оборот вышел бы...
-----
Кутузов перед трапезой - адьютанту:
- Передайте в войска, что я готов к сражению.
- А что передать Бонапарту?
- Ничего. Он и сам возьмет, что нам нужно.
-----
Павел первый - советникам:
- Итак, господа, Россия наконец построена. Остались пустяки:
надо каждого россиянина научить ходьбе строевым шагом и разного
рода поворотам в истории российского государства.
- Мудрено, великий государь, весь народ переучить. Он все
больше к переворотам привык, да к бунтам. Тут даже неизвестно,
с какого конца подойти.
- Тогда поступим просто: покажем народу палку, объясним,
сколько у ней концов, а до всего остального они дойдут сами...
-----
Один из потомков-россиян - другому:
- Российская история полна загадок и парадоксов. Но все же
нам удалось стать великой нацией, несмотря на все старания
предков.
- Это верно. Удивляет другое: как при таком старании народы
России не переколотили друг друга?
- Должно быть, пока одни колотили других, прочие тайно
размножались, а те, которые лезли снаружи ассимилировались за
наш счет. То есть, они нам - шерше, а мы им - ля фам!
-----
Популярность: 1, Last-modified: Tue, 08 Jun 1999 13:37:02 GmT