----------------------------------------------------------------------------
Набор и орфография: Кибалюк Жанна
Правка и оформление: Кушнарев Александр
----------------------------------------------------------------------------
Ты, конечно же, не знала
То, что я конкретно знал,
То, что ты тогда ласкала
Не меня, а мой астрал.
Говорила, что любила,
Я на этот счет острил,
Ты под пьяную косила,
Я под трезвого косил.
Но под нами был диван,
А над нами потолок,
Я был молод и был пьян,
И, конечно, одинок :
Ты из рук меня поила,
Я тебя как вод купил
И острил, ты говорила,
Чтоб язык я прикусил.
Отомстила мне гордячка,
В миг сближенья наших тел -
Назвала себя горячкой,
И я просто:
Остолбенел.
Случайно проснулся
И не понимаю -
Стою я на крыше
Вагона трамвая.
Что это опасно -
Я осознаю,
Я не понимаю,
Зачем я там стою?
Ну, я понимаю,
Проснуться с похмелья
В совсем не знакомой
И чужой постели.
Бывает занятно,
Я так думаю,
И где-то в душе-то
Оправдываю :
А как объясню я
Жене или маме,
Что я на трамвае
И в женской пижаме?
Сказать: на трамвае
Поехал я к морю -
И мать разъярю
И жену раззадорю.
Ну что тут сказать,
Ведь подумайте сами -
Я в женской пижаме,
Мужик и с усами
На крыше трамвая
И, главное, вою...
Очнулся в постели,
Приснится ж такое:
Жену еще напугал.
БРЕД!
Я наказан, и поделом,
Пусть свидетель тому -
Вселенная.
Помню, я называл тебя
Ангелом.
А ты ведьма была
Несомненная.
Промахнулся, и это
Не в первый раз,
Да и как научить
Такого тупого?
Я хотел открыть тебе
Третий глаз,
А взамен своего
Чуть не лишился
Второго.
Чертыхался долго,
Когда удирал,
И когда, удирая,
Следы запутывал:
Тьфу! Тьфу! Тьфу!
Лучше б черт меня подобрал,
Когда ты, словно Бес,
Все во мне попутала!
У-у-у, ведьма!
Вы пришли ко мне из снов,
Из фантазии мечтов,
И влюбился я безумно
В стрелки Ваших колготов.
О, как Вы мне дорога,
Вы мой друг и подруга,
Я бы с Вами, мое счастье,
Повалял бы дурака.
С Вами радость и тоска
От ногтя до волоска,
Пусть немного Вы плоски,
Как гладильная доска.
Это вовсе не беда,
Ну, кривы Вы, ерунда,
На безрыбье рак ведь рыба -
Вот и любишь верблюда.
Я овеян дыханьем вечности
И трусясь на краю параличности,
У меня остывают конечности
И еще раздвоение личности.
Как кобель, просто до практичности,
Я, задрав гордо хвост, аж вспотел
От открытости и неприличности
Оголенных весной женских тел.
Почему замираю я, пламенный?
Что со мной? Я, как будто больной,
Я как на поле боя, как раненый,
Исхожу, истекаю слюной.
Вижу руки, и ноги, и талии,
И опять повторяю вопрос;
Что со мной, у меня аномалии?
Нет на женщин авитаминоз.
Я целовал ее взасос,
Ну а потом тошнило мне,
По коже пробегал мороз,
И жар с морозом наравне:
Потом болела голова,
Я был с ней близок, как умел,
А Бог во мне шептал слова;
Дружок, ты просто охренел.
А утром, утром я острил,
Когда с нее тихонько слазил;
Если я водки перепил
То, мать ее - Всевышний сглазил.
Начинаю в сотый раз
Вспоминать опять сначала,
Как пленительно у Вас
В животе вино урчало.
Словно Муза и Пегас,
Ночью с Вами мы резвились,
И божественно у Вас
В темноте глаза светились.
О, как выпуклы и гладки
(Наслаждение и пытка)
Эти плечи, и лопатки,
И кошачая улыбка.
Я от Вас маниакальный,
Я хотел бы вновь обнять Вас,
Вас увидеть визуально,
Осязать и обонять Вас.
Но разлуки не умерить,
И страданий не унять-
Вас не взвесить, ни обмерить,
Ни понюхать, ни обнять.
Вы - глаза, я - глаз сетчатка,
Вы - гроза, а я - взрывчатка,
Вы - ботинок, я - нога,
Я - рука, а Вы - перчатка,
Я - монетка, Вы - копилка,
Вы - розетка, а я - вилка,
Вы - стандарт, я - эталон,
Вы - Союз, я - Аполлон:
Мы так долго друг другом любуемся,
Так когда ж мы, наконец, состыкуемся?
Вот зыбучая трясина
Засосала и меня -
Я напился, как скотина,
Я напился, как свинья.
Я проснулся и размяк,
Загудели перепонки,
Я узнал, что одходняк -
Это то же, что и ломки,
В голове моей гудит,
Пульс чихнул и замер мертво,
Я томлюсь, хрипит в груди,
И подушки пальцев терпнут.
Я трясусь, я весь дрожу,
Вкус исчез от перегара,
В зеркале я нахожу
Песью морду сенбернара.
Перестало сердце биться,
Вот и челюсти свело:
Вниз всегда легко скатиться,
А подняться тяжело.
Все болит, мне не легко,
Я смотрю, а взгляд коровы,
Люди! Пейте молоко -
Будете всегда здоровы!
Сегодня я, ну так, спьяна,
Вдруг понимаю: не Бог весть,
Но удивительна страна,
В которой я есть.
Очаровательна страна,
В ней тоже есть своя прелесть,
Она порой загадочна,
Но небо есть и зелень есть.
И на земле растет трава,
И что-то птицы там поют,
Сады и плододерева,
И в реках рыбы плавают.
Я потрясен, я будто сплю,
Я в ней дышать, и пить, и есть.
И я влюблен в эту Землю,
Ведь в ней такие парни есть
Как я! И как мои друзья!
Мы повздорили немножко,
Я сказал, что ты мартышка,
Что вредней облезлой кошки
С недобритою подмышкой.
Что за странное созданье:
Ни лица, и ни фигуры,
С мига миросозиданья
Свет не видел такой дуры.
Был я просто изничтожен,
Я-глиста, слизняк, и плесень,
Я узнал, что я ничтожен
И в постели бесполезен.
Ты сказала откровенно:
На кого батон ты крошишь?
Как мужик обыкновенный
Ты же ничего не можешь.
Как собаки мы сцепились,
Но нежнее и нежнее,
Мы кусались, мы возились,
Охая, вздыхая, блея.
Ты простить себя молила,
Наслаждаясь мною в профиль.
Чтобы ты не говорила,
Я в постели - Мефистофель.
Вы лежали в гамаке
С сигаретою в руке
И невольно искривляли
Тело где-то в позвонке.
Вы лежали у реки
Ни близки, ни далеки,
И губами выдували
Слюни, словно пузырьки,
Я хотел быть ветерком,
Я хотел быть гамаком,
Грудь Вам лапками царапать
Легкокрылым мотыльком.
Я хотел бы быть рекой,
Гладить Вас своей рукой,
Гладить волосы и тело -
Вот я ласковый какой:
Я хотел быть ветерком,
Я хотел быть мотыльком,
Только на хрен Вы мне сдались
С искривленным позвонком.
Ты садистски меня погубила,
Неужели ни капли не жалко?
Неожиданно мне залепила
По загривку от теста качалкой?
А потом как собака взбесилась,
И царапалась, и кусалась,
То за мной с молотком носилась,
То с ножом на меня бросалась.
Говорила, что я убогий,
Что тупее трусливого зайца,
Обещала сломать мне ноги
И грозила отрезать:пальца
Удивлялся я, видя такую
В ослепительном гнева потоке
Лишь за то, что случайно другую
Незаметно погладил по жопе.
Ничего не понимая,
Я почувствовал тревогу -
Острым каблуком, в трамвае,
Встали Вы на мою ногу.
Замер, вижу началось,
Мы к друг другу припотели,
Чувствую шампунь волос
И пупырышки на теле.
Что со мною - я не знаю,
Вы, как ангел Вы, как кукла,
Я всем телом осязаю,
Как Вы выпукла и впукла.
Думать так наверно низость,
Я как газовый баллончик,
Я за нашу с вами близость
Прокусил бы Ваш талончик.
Но с трамвая лишь сошли,
И прошла любви отрава,
Я пошел, и Вы пошли,
Я - на лево, Вы - направо.
У него была она,
И он ее любил,
Но она стала неверна,
И он ее убил.
И в душу закопал,
И надпись написал,
Что у него была она,
И он ее любил,
И она стала неверна,
И он ее убил.
И в душу закопал,
И надпись написал:
А я подумал: ну так что ж,
Ведь всех же их не перебьешь.
Как быстро сменяются
Цифры и даты,
Я больше не чувствую
Времени счета,
Я выхожу и иду
Куда-то,
Не отдавая себе
Отчета.
Сутулый, шагаю я
Придурковато,
Бреду, как в бреду,
Да какой там бред:
Ведь если я был
С кем-то, где-то, когда-то,
То очень давно,
Меня там уже нет.
И, в общем, вопросов-то
Не Бог весть,
Но не нахожу
В голове ответов:
Ведь если я был -
То, должно быть, я есть?
А если я не был -
То, значит и нету?
В задумчивости,
Все на свете ругая,
Слова вспоминая,
Кручу головой:
Я спрашиваю:
Где я? Кто я? Куда я?
Зачем я? А главное:
Ради чего я?
Я люблю Ваших глаз
Овальчики
Я в нокауте
В первом же раунде,
Ваши тонкие в кольцах
Пальчики
Крепко держат меня
За "Баунти",
А от пальчиков Ваших
Веет морозом,
Я очень прошу Вас:
Так крепко не надо,
Там нежная, сочная
Мякоть кокоса
И толстый-толстый
Слой шоколада.
Глаза отводишь ты напрасно,
Напрасно, мы с тобой одни.
Ты знаешь - и тупому ясно,
Что у тебя больные дни.
Я счастлив прямо паралично,
Я отдохну теперь дней пять,
А ты не будешь неприлично
Ко мне все время приставать.
Мне радостно, и я ликую,
А отчего? Хотите знать?
Да от того, что в отпуску я,
Один раз в месяц дней на пять:
Ты горящих румянец щек
И душистость дождя лесная,
Ты шампанского сладкий глоток,
И глоток горячего чая.
Ты мурашки, за шиворот снежки,
Дым в полоске яркого света,
И грибы еще ты, сыроежки,
И мальборовая сигарета.
Кружишь голову как наркотик,
Вот в висках у меня застучало,
Но едва отрываешь ротик -
Тут же думаю: Лучше б молчала:
Я сижу с бокалом в баре
И ужасно скучно мне,
Я мечтаю о пожаре
И о девушке в окне.
Как ее, собой рискуя,
Я спасаю из огня,
И как нежно поцелует,
Скажет: На, возьми меня:
Я возьму, дрожащий нервно,
Год пройдет - и вот итог:
Думаю, что эту стерву
Я б собственноручно сжег.
Я Вас любил так безнадежно,
Не упрекая, не виня,
Так пылко, бережно и нежно,
Как дай Вам Бог любить меня.
Пушкин и я,
Я замер около фонтана,
На Вас поднять не смея глаз,
Я экзотичным был и странным,
Как киви или ананас.
Вы, словно, обо всех забыли,
И голос Ваш, в ушах звеня,
Сплетал слова, что говорили
Вы обо мне и для меня.
А как глаза Ваши светились,
Всего меня воспламеня,
Как на икону Вы молились,
Глядя на ангела-меня,
Меня просили Вы остаться,
А я Вас об ином молил,
Молил ко мне не прикасаться
Из самых из последних сил.
Я продолжал хранить надежду,
Вам не понять, как я страдал,
Когда сорвали Вы одежду
С меня, и я себя отдал.
Я знал - Вам до меня нет дела,
Я знал, что тела Вы алкали,
Вы так хотели мое тело,
Что, в общем, даже не скрывали.
Но воздух тишиной звенел,
Ажурность слов во мне сплетая,
Я их шептал, я Вас хотел,
В безумство с вами улетая,
Грехи отмаливал потом,
Я понимал, что был помешан,
Я называл себя скотом,
Покорно соглашаясь - грешен.
Я - бесхребетен, я - ничто,
А Вы. А Вы - беда Господня.
Нет! Никогда! Нет! Ни за что!
Нет! Лучше в десять и сегодня!
Был туман, и моросило;
Ты глаза свои косила;
Но чего-то не хватало,
И за окнами светало.
Помню, раньше что-то было,
Помню, что собака выла,
Но внезапно перестала -
Дура, видимо устала,
Почему-то не сиделось,
Мне тебя обнять хотелось,
Только ты не обнималась,
И обнять не состоялось,
Раньше весело смеялось,
Я мечтал, и мне мечталось,
И шептать тебе хотелось,
А теперь вот не шепталось.
Нечего не сохранилось,
Что-то больно умирало,
Что-то новое рождалось.
Мне хотелось, чтоб у Вас
Одеялка убежала,
Чтоб лежали Вы в анфас,
И луна Вас обнажала.
Чтоб сбежала простыня,
И прикрыть Вам нечем тело.
Вот, моля, Вы на меня
Смотрите - а мне нет дела.
И, сплетая стыд и боль,
От такой вот переделки,
Вы лежите, как "бризоль"
Обнаженная в тарелке.
Чтоб подушки ускакали,
Спотыкаясь, семеня,
Чтоб, стыдясь, Вы мне сказали:
Ну хоть ты прикрой меня:
Я уверенно и смело
Вашу честь спасу и Вас,
Я прикрою своим телом
От бесстыжих липких глаз
Похотливых кобелей -
Вас, души моей елей.
Солнце лизнуло сперва стекло,
Это когда по стене стекло,
Ну, а когда по стеклу стекло,
Словно утюг на ковер упало.
Да, а затем, по ковру скользя,
Нарисовало окно на стенке
И, сделало то, что делать нельзя -
Нахально легло на твои коленки.
Это место мое! Я решительно встал,
Ревность тупая во мне вдруг проснулась,
Прочь его взял и с колено прогнал,
Шторы зашторил, и ты улыбнулась.
Солнце подумало: не повезло!
Я проворчал: ишь, какое скорое,
Медленно солнце за тучу зашло,
Ну а мы занялись кама-сутрой за шторами.
Мне вчера вдруг стало себя жаль,
Ничего поделать я не мог,
На меня обрушилась печаль,
Да такая, что я просто занемог.
Я безумно тер свои виски,
Я буквально даже постарел
От щемящих лап гипертоски.
Беспричинно как-то я грустил
И печаль из глаз моих текла,
Нос повесил, руки опустил
И смотрел на отражение стекла.
А сегодня, лишь глаза открыв,
Я печаль, как сон смахну рукой
И подумал: Как же я красив,
Господи, а умница какой!
Опять сплелись в пружину нервы:
Но чувства, чувства не видны.
О, Боже! Как Вы лицемерны !
О, Господи! Как холодны!
Непринужденно улыбаюсь,
Я восхищен вашей игрой,
Вам не понять, что издеваюсь,
Но не над вами - над собой.
Такое даже не присниться -
Будто по кругу я вращаюсь,
Я прихожу, чтобы проститься,
И каждый раз к вам возвращаюсь
В разлуке я ваш голос слышу,
И пусть в словах неосторожен,
Пусть говорю, что ненавижу,
Но ведь люблю! Храни Вас Боже!
Пускай забыть хочу безмерно -
Мои страдания напрасны,
Да, Вы от черта лицемерны,
Но Вы от Господа - прекрасны.
Все во мне перевернулось,
Все во мне перемешалось,
В мое сердце ты нахально
Хирургически вмешалась.
На твоих глазах я вяну,
Я страдаю, но молчу,
На тебя лишь только гляну -
Тут же сразу и хочу.
Не дышу, а обоняю:
Носик, ушки, ручки, ножки,
Я глазами открываю
Твои змейки и застежки.
Видно мысли ты читаешь,
То приходишь, то уходишь,
Раздразнишь и исчезаешь,
Думая, что за нос водишь:
Ты мне голову морочишь,
Погоди еще, - шепчу я,-
Когда ты меня захочешь -
Знать тебя не захочу я.
Будешь всхлипывать слезами
И страдать, ломая когти,
Раздевать меня глазами
И кусать себя за локти.
Может быть и снизойду я:
Наслаждайся моим телом,
Но шепчу при поцелуе:
Дура! А ведь не хотела!
Я горю сигаретой малборово
И пускаю колечки бездумно,
Я лежу, и лежать так здорово,
Поэтично и остроумно,
Я дымлю сигаретой мальборово,
О, как мне элитарно дымить,
Верно, думаю, так же здорово,
Как жирафа с ладони кормить.
Я лежу в поэтическом жанре
И в блаженстве щипаю брови,
И вдруг-ты, да еще в пенюаре,
Вся прозрачная, с чашечкой кофе.
И внутри у меня как жахнет,
Заурчит, застучит, затрещит,
Тут не я, тут и мумия ахнет,
Нет, не ахнет, а заверещит!
Я как будто в хмельном угаре,
Только слышу: чего ты трясешься?
Но ведь кофе в постель, в пенюаре -
Черта с два от тебя дождешься.
Мерцают звезды, в висках пульсируя.
Листья кружатся, с ветром вальсируя,
Фляки проделывая и сальто,
С грохотом катятся по асфальту
Грустно и глупо, и мерзопакостно,
Боже мой, Боже, когда это началось?
Кошки в душе, и тоскливо, и плакостно,
Все отгрустилось, и все отргустнячилось.
Я захлебнулся в собственной жалости.
Сон, будто в бездну, стремительно падает,
И одиноко тот одичалости:
И то не волнует, и это не радует.
В пляске кручусь полоумной я мысленно,
Страшно. Но знаю - не нужно бояться
Верно все то, что природой написано:
Падают низко чтоб выше подняться!
Любовь аналитически
Познал я вплоть до тактики,
Познал теоретически,
Мне не хватает практики.
Есть на лице моем печаль,
Я не могу уже молчать:
Я гений! - хочется кричать -
Никто не хочет замечать.
Промчатся куда-то годы
И скажут, меня читая:
Он с детства любил природу
И женщин родного края.
Дождь идет, и окна плачут,
А за окнами люди мокнут
И, как цапли, по лужам скачут:
Скокнут раз и еще раз скокнут.
Мочат головы, плечи, спины,
Легкие наполняют хрипом,
Все они заболеют ангиной
Или даже вьетнамским гриппом.
Будут дома глотать таблетки,
От простуды ведь даже глохнут,
В нос пипетки и пот в салфетки,
А потом вдруг возьмут и сдохнут.
Я б вот так и смотрел часами,
Как они, бестолковые, мокнут,
И как окна грустны слезами,
Как скорбят по покойникам окна.
Ночью умерли часы,
Потекли, как холодец,
Полувздох и две слезы,
Раз чихнули и:
Зажигалка заболела,
Пламя судорга свела,
В общем, тихо захрипела
И, опять же, умерла.
Влажной липкостью тоски
Телефон на ладан дышит,
Пепельница на куски,
Потихоньку едет крыша.
В унитазе пересохло,
Комната остыла вся,
Что могло, то все подохло,
Даже бра накрылася.
Значит, свет коньки отбросил,
Все кругом коробится,
Что ли пить мне взять и бросить?
А то нездоровится:
Волос шампуня тонким ароматом
Я Вас вдохнул, не в силах устоять,
О, Господи, ведь нужно быть солдатом.
Чтоб голову с тех пор не потерять.
Я изнутри не каменный, увы,
Мгновение - успел лишь ахнуть только,
С открытым ртом смотрел на Вас, а Вы...
О, дай вам Бог сто лет цвести и пахнуть.
Я зубы сжал, я сдерживал слезу,
Вы не услышали ни возгласа, ни стона,
Черт побери, влюбился я в козу,
Козу, рожденную под знаком Скорпиона.
С тех пор бываю очень часто зол,
Безумно зол, и как здесь не беситься,
Чтоб, как баран безмозглый, как осел,
В жену свою без памяти влюбиться -
Здесь или генетические коды,
Или какая-то загадочность природы.
Вот я третий час смотрю на окно,
А в окне третий час уже небо показывают,
Еще крыши видны, облаков волокно,
И по крышам коты малохольные лазают.
Бельевые веревки, скелеты антенн,
Паутиновый блеск проводов электрических,
Гобелен штукатурный облупленных стен
И дымящихся труб символ аллегорический.
А еще, как капризы плохой погоды,
Как капризы моды - домов стриптиз,
И, как падают маслом вниз бутерброды -
Так балконы летят человеком вниз.
Теплый ветер листочки деревьев листает,
Небо синее, будто цилиндр факира,
А в окне над землей беззаботно летают
Бестолковые белые голуби мира.
Десять-десять, улыбаюсь,
Так в часах застыли стрелки,
Время ждет, а я катаюсь,
На летающей тарелке.
Ошмеленной мысли рой,
Я парю над облаками,
Окрыляченный хаврой,
Небо трогаю ногами.
Пробуксовывают пятки,
Я стремителен и смел я,
И с меня все взятки гладки,
И на все плевать хотел я.
Я - мираж, я - нереален,
Я принял антигрустинина,
Я и не материален
От щепотки кокоина.
Настлив день
Или ненастлив -
Мне плевать,
Я просто счастлив.
Есть запретных плодов влеченье
С давних пор, и им возраст - века:
Вот порочное увлеченье,
Когда любит мужик мужика.
Как представлю в своей голове,
Так она и закружится кругом.
Или женщины, тоже две,
И опять же, живут друг с другом.
А как это назвать - не знаю,
Проявляя к себе влюбленность,
В одиночку, когда ласкают
Мест интимных перевожбужденность.
Раздеваются догола,
Когда есть такая возможность
И рассматривают в зеркала
Наготы своей безнадежность.
Даже думать об этом грустно,
Тут бесстыжесть такая - слов нет.
Почему-то вдруг стало грустно,
Что умру, и никто не вспомнит.
Куры-дуры,
Бабы-не куры,
Голуби-птицы,
Птицы-мухи.
Гудит в голове
И звенит в ухе
Я слышу звон
И не знаю, где он,
И не знаю, где явь,
И не знаю, где сон.
Я пьян,
Но в природе своей -
Неваляшка,
Я вижу: монашки
Играют в пятнашки,
Я спорить готов
До десятой отдышки
О несовместимости
Кошки и мышки.
Я думаю часто:
Что делаем все мы?
И думаю: кто мы?
Когда мы? Зачем мы?
Я нем,
Хотя ушки живут
На макушке,
Я слышу, как жалобно
Плачут лягушки
О том, как редеют
Весною ресницы,
И как ревматично
Болят поясницы,
Как трудно подняться,
Как просто скатиться,
Не трогайте мух.
Ведь они - словно птицы!
Сижу один как-то осиротело,
Все куда-то спешат, а куда - непонятно,
Но мне к ним нет никакого дела,
И им ко мне нет дела адекватно.
От мыслимых ужасов весь вспотел я,
Ну как же это так? Невероятно:
Пускай бы на них наплевать хотел я,
Так ведь и они на меня - обратно.
Каждый сам по себе - одичавшее пугало,
Человек вроде - необитаемый остров.
Пожалуйста, люди, любите друг друга,
Ведь это, как все гениальное просто.
Остроумные бусинки слова
В ожерелье стиха я вплетал,
Расплетал и вплетал туда новый
Ироничный духовный ментал.
А закончив, я Вам приносил
Целый сомн поэтических трелей
И покорно примерить просил
Ожерелие из ожерелей.
Только Вы предпочли им, увы,
Сверхдешевые яркие бусы.
Как я раньше не понял, что Вы
Лишены были начисто вкуса.
"Зубы гниют с головы". (Я)
"В ногах правды нет". (Маресьев)
"Хождение по путям воспрещается". (А. Каренина)
Лицом к лицу,
К вискам прижав ладони,
Я голову сжимал свою в тиски.
Прости, опять влекут куда-то кони
Моей нечеловеческой тоски.
Пускай незащищенный я стою,
А щупальцы ее меня коснуться,
Но кровь не холодит уже мою.
Уйдя в себя - возможность не вернуться.
Поверь, мне больше некуда идти,
Иных путей давно не нахожу я:
Ты только, если сможешь не грусти.
Я ухожу, прости, что ухожу я.
Для счастья нужно ведь так мало -
Приборы: ножик, рюмка, вилка,
Скатерть, хрустящая крахмалом,
И запотевшая бутылка.
Стол, стул и в вазочке цветочки,
Два бутербродика с икрою,
И малосольные грибочки,
И ассорти еще мясное:
Потом селедочка в маслинках
Или свинячие биточки,
И симпатичная блондинка,
И чтобы ямочки на щечках.
И чтоб не девушка, а пончик,
Локтем локтя ее коснусь я:
Но стоп! Мечтать закончим,
А то слюною захлебнусь я:
Ты в дверях с бокалом грога
Ежишься плечами зябко,
С грогом около порога
И рукой сжимаешь шляпку.
Незаметно наблюдаю
Под этюды клавесина,
Как в глазах твоих играют
Язычки огня камина.
Вздрогнут крылышками свечи,
Хочется сойти с ума:
Я и ты, и этот вечер,
Полусвет и полутьма.
Хочется с проворством кошки
Пригласить тебя на танец,
Целовать твои ладошки
И стыдливых щек румянец.
Я плюс ты, огонь камина,
Ты с бокалом, я с усами,
Мы и звуки клавесина,
И сжигающее пламя.
И случилось так
И не нам решать.
Почему? Почему
Я и сам не знаю.
Вероятно, я должен
Тебя обожать,
Ну а я, ну нисколечко
Не обожаю.
И не мне просить,
Не тебе прощать,
И опять, в сотый раз
Я уйду не прощаясь.
Что не выполню
Не могу обещать,
Но терпенью
Твоему восхищаюсь.
Не пойму, зачем
Подбирать ключи
Там, где нет даже скважины
Для ключей.
И не мне объяснять -
Лучше помолчим,
Отмахнусь рукой,
Звездных ночей.
Не печалься, пустяк,
Вот опять ничья.
Мы туманности две
Пути Вечного, Млечного,
Мы лишь капельки две
Одного ручья
И песчинки времени
Бесконечного.
Разве скажет одна
Песчинка другой:
Я навеки твоя,
Ты навеки мой?
Я бы на коленках
К Вам приполз,
Только бы остались
Мы одни.
Ваше тело
Просится на холст,
А не на банальность
Простыни.
Краски бы развел,
Не торопясь,
Лишь затем,
Чтоб Вас увековечить,
Локонов волос
Густую вязь,
Магию округлостей
И плечи.
Краски вас
Да одухотворят.
И глаза,
И волшебство фигуры.
Пусть потом
Потомки говорят:
Создал ангела
Из этакой вот
Дуры:
Я не знаю, где мой
Аппетит и покой,
Что случилось со мной:
Я как будто взбесился.
Лучше б я заразился,
К примеру, чумой,
Чем любовью твоей
От тебя заразился.
Я доверчивый
И беспечный такой,
Как могло случиться,
Что не понял я сразу,
Как ребенок, вот так
Потерял совой покой
И вот так подцепил
В свою душу заразу.
Замирает в груди
И холодный пот,
Под глазами круги,
Взгляд горячий, страстный,
Но ты в душу
Мою не влезай, убьет.
Знаешь, даже курить
Со мной рядом опасно.
Ты беспечно зажгла
Смертоносный пожар,
Разожгла и забыла,
И не погасила.
Где стакан взять воды?
Куда выпустить пар?
Ты не ведаешь даже,
Что ты натворила.
Я мечтал в голубой лагуне,
Где, как зубы, коралловость рифов,
И на рифах уснула шхуна,
И кружатся тучи москитов.
Где бурлит перламутрово пена,
Разбиваясь о гребни утесов,
Небо там, где необыкновенно,
А на пальмах растут кокосы,
Замереть как-то благовейно
Там, где тучи царапают горы
А потом зафигачить "Портвейна'
И заесть его помидором:
Бывают женщины разные,
Бывают, как вина, искристые,
Белые или красные,
Бродящие и игристые.
Десертные вина, крепленые,
Или ликеры сладкие,
Бывают они округленные,
И наоборот - гладкие.
Бывают, как лед,
И бывают, как мед,
Грог или коктейля
Холодная взвесь:
Коньяк ли? Шампанское?
Кто их поймет?
Хотя, говорят,
Даже умные есть.
Наверное, это все - ерунда:
Я спать лег и думал, пока я не сплю,
Как девушка в проруби тонет пруда,
И как я спасу ее и полюблю.
Крутился, наверное, целый час -
Нет сна, хоть убей меня, выколи глаз.
Возможно, ее я не полюблю,
А, может быть, кто-то другой ее спас.
И я заказал себе сон про войну.
Я просто подумал, пока я не сплю,
В смертельном бою я спасаю одну,
А дальше во сне ее полюблю.
И снова крутился еще один час,
И снова нет сна, ну хоть выколи глаз,
Подумал, что раз я, опять же, не сплю,
Наверное, снова другой ее спас:
Я реку представил по имени Нил,
Прекрасный и сильный, я гордо стою,
Купается девушка, вдруг крокодил,
И я с ним сражаюсь, пока я не сплю.
И в этом сражении я победил,
И я ликовал, и она, Нил бурлил:
Вдруг слышу: Бесстрашный, тебя я люблю,
Но что-то тебе крокодил откусил:
С кровати ужаленный я подскочил,
Гляжу - все в порядке, я снова в кровать.
Чу: в детстве давно меня кто-то учил:
Верблюдов с баранами лучше считать.
Есть старый закон, и он непререкаем,
И знает о нем всякий сведующий:
Не гонись за женщиной, как за уходящим трамваем,
Сзади всегда идет следующий.
Я молчу, но приятно
Наблюдать одну картину:
Вас, похожую на дятла,
Но с повадками павлина.
День за днем одно и то же,
Я смотрю на мир дебело,
Хочется кричать: о, Боже!
Как мне все осточертело.
Запустить в Вас мокасином?
Пристрелить? Я озадачен:
Или взять, облить бензином
И спалить к чертям собачим?
Но, как будто просыпаясь,
Слыша: мы вдвоем навечно?
Я смотрю и улыбаюсь:
Ну, конечно же, конечно:
День подлец и ночь зараза,
Я не сплю, мне не до сна.
Сквозь окно огромным глазом
Смотрит дерзкая луна.
Одноглазо строит рожи,
В небе - море светлячков,
Полоумная дорожка
Из жемчужных облачков.
И я, ночь держа рукою,
А другой - бокал с луной,
Пью мерцание покоя,
Упиваюсь тишиной.
Пью дрожанье перламутра
В тишине безделия,
Но ползет дыханье утра
И растет похмелие.
И грустно бывает, бывает тревожно,
Согласен, бывают мгновенья тоски,
Но умереть от любви не возможно:
И просто не умно,
И не по-мужски.
Того не ведают невежды:
Жизнь бесконечна, а тела -
Сиюминутные одежды
Недолговечного стекла.
Но между тем и этим между
День изо дня себе твержу:
Я так люблю свою одежду,
Что даже слов не нахожу.
Пусть в синтезе хлопот пустых
Одежда есть мое блаженство,
Пустите меня в лик святых,
Ведь я же просто совершенство.
Я иду в тридесятое царство
Через реки, овраги и горы,
Через время и через пространство,
Топи скуки, нирваны озера.
Как больной в предпоследней агонии,
Я шагаю себе в никуда
По какой-то злосчастной иронии.
В быстрой смене сюжетов и тем
Мне не важно: весна или осень,
Я шагаю лишь только затем,
Чтоб коньки где-то взять и отбросить.
Ночь тревогою кольнула,
Чем-то острым, чем-то странным,
Неожиданно зевнула
Черной пастью чемодана -
Сволочь.
За губами ставень
Слышу шепот:
С кем ты? Кто ты?
Спрятал пазуху за камень?
Как же, то-то и оно-то.
Я устал считать до ста,
Не уснуть, но слышу всюду:
Без распятья нет Христа,
Нет Иисуса без Иуды.
Засыпают в домах лампочки,
Телевизоры, радиоточки,
Спят уютно твои тапочки -
Пятка к пятке, носочек к носочку.
И мои - в клубочек и храпают,
Стол спит, стул и будильник,
Только в кране вода капает
И урчит во сне холодильник.
А потом засыпает весь дом,
Даже шорохи вместе с мышами,
Я к тебе - мурлыкать котом,
Потому что ты любишь ушами.
Околдую и заворожу,
И случится, и вот случилось:
А под утро лукаво спрошу:
Как спалось? И еще: что приснилось?
Осенило, понимаю:
Ничего собой не значу,
Понимаю - не поймаю,
Я за хвост свою удачу,
Никогда не полюблю
Девушку в волшебном гроте,
Никогда не запою
Как Лучано Паваротти,
Ничего не напишу,
Никого не нарисую,
И "to be, or not to be", -
Тоже не произнесу я.
И, захлебываясь грустью,
Весь в тоске, все опостыло,
Щас возьму, пойду, напьюсь я
И набью кому-то рыло.
Не скрою - Вы мне симпатичны,
Гармония лица и тела,
Вы так изящно симметричны,
Величественны, мягкотелы.
Вы вся вкуснее кока-колы,
И понимаю я отлично,
Мы с Вами чем-то разнополы,
Но все же фотогеничны.
Мы оба - следствия в причине,
Мы вместе - человечий род,
Да будет женщина в мужчине,
А лучше пусть наоборот.
Когти я в свою душу вонзал
И в комок собирал свою волю,
Я проснулся и вдруг осознал,
Что зависим от алкоголя.
Из цепочек событий мгновение -
Вспышка, будто в горячке белой,
Чую - все, началось сраженье
Духа вечного с бренным телом.
Бесхребетно и остервенело
Меня било всего и трусило.
Дух, не смей, - говорил, а тело
Унизительно выпить просило.
Я обоих оставил без сил,
Я в счастливую верю планету.
Мне не важно, кто победил,
Важно то, что я пил за Победу!
Лежал и думал о Майами,
Стук в дверь, гляжу - Омар Хайям,
По кругу двигая бровями,
Мой сон развеял о Майами:
И, сам в себе души не чая,
Играет четками, скучая:
Что ты разлегся, как Даная?
Поехали к индейцам майя,
Развеселимся и погуляем:
Лукаво кашляет: кхе-кхью,
А я ему: послушай, Хаим,
Я третий день уже не пью.
Уйди, не видишь, я грущу,
А то ботинком запущу.
Согласитесь - гениально
Я придумал: нелегально,
Когда все сойдутся в баре,
Подкатить на "Ягуаре",
В черном смокинге с иголки,
С бриллиантовой заколкой,
С тростью, в шляпе, а в руке -
Белый дог на поводке.
И окинуть зал устало,
И медлительней коала,
Заказать у барной стойки
Виски с содовой настойкой.
Одарить улыбкой барской -
Не могу без впечатлений.
В зале шепот:
- Барский! Барский!
- Это кто, простите?
- Гений!
Ты в руках с воздушным шариком,
Я смотрю, а будто грезится,
Что глаза твои-фонарики,
А в глазах, чертята бесятся.
Кажутся желания странными,
Легкий бриз небрежно пенится,
Пляж пустынный с пеликанами,
И еще закат сиренится.
Я молчу многозначно,
Я внимаю заворожено,
Хочется тебе мучительно
Залепить лицо пироженым.
Волны стаями дельфиновы,
То ли грезил, то ль привиделось:
Шлеп! И в бешенстве рубиновом
Ты ушла: Верно, обиделась.
Всю измазав кремом рожу,
Черти на кого похожа,
Дура набитая!
Чувств своих не в силах скрыть,
Пристально глядел на Вас,
В состоянии любить
Прямо здесь, уже, сейчас.
Вы не знаете меня,
Я в словах не пустомеля,
Я погорячей огня
Два, ну три раза в неделю.
Я о Вас, как мышь о сыре,
Есть любовь варенья слаще,
С Вами можно и четыре,
А на Новый год и чаще.
В общем, что и говорить:
Ненавижу скукотищу,
Мне дано любить, любить,
Как голодный любит пищу.
Популярность: 3, Last-modified: Sat, 05 Jan 2002 08:19:56 GmT