_______________________________
Raymond Chandler. Playback [1958]
OCR & Spellcheck - Ostashko
_______________________________
Голос в трубке казался резким и властным, но я все равно не мог
разобрать слов спросонья, да и трубка была почему-то вверх ногами. Распутав
наконец провод, я повернул трубку и сказал: "Алло".
- Алло, вы меня слышите? Я говорю, что я - Клайд Амни, адвокат.
- Не знаю я никаких Амни, ни адвокатов, ни прочих.
- Это вы будете Марлоу?
- Кем же мне еще быть? - спросил я и глянул на часы. На них было 6.30
утра, не лучшее время для остроумных телефонных бесед.
- Не дерзи мне, парень.
- Простите, мистер Амни, но я не парень, увы. Я старый человек, усталый
и сонный. Чем могу служить?
- Вы должны встретить в восемь утра скорый поезд "Супер Чиф",
установить слежку за одной пассажиркой, узнать, где она сойдет, и отчитаться
лично передо мной. Все ясно?
- Нет.
- Что - нет? - выпалил он.
- Я не могу решить, браться ли за дело, не зная всех фактов,
- Меня зовут Клайд Ам...
- Не надо,- прервал я его.- А то у меня начнется истерика. Просто
изложите факты. Может, вам лучше взять другого сыщика. Я никогда не служил в
ФВР.
- Моя секретарша, мисс Вермильи, будет у вас в комнате через полчаса.
Она вас снабдит всей необходимой информацией. Она свое дело знает; надеюсь,
что вы знаете свое.
- Знаю. Пришлите ее сюда после завтрака, ладно?
- Куда - сюда?
Я дал ему адрес своей берлоги на Юкка-авеню и объяснил, как добраться.
- Ладно,- нехотя согласился он,- но зарубите на носу: объект не должен
заметить слежки. Это - непременное условие. Я представляю интересы
влиятельной юридической конторы из Вашингтона, и они на этом настаивают.
Мисс Вермильи выдаст вам аванс и 250 долларов на расходы. Надеюсь, что вы
проявите профессионализм. И давайте не тратить время на болтовню.
- Сделаю все, что в моих силах, мистер Амни.
Он повесил трубку. Я выбрался из постели, ополоснулся под душем,
побрился и смаковал третью чашку кофе, когда раздался звонок в дверь.
- Я мисс Вермильи, секретарша Амни,- сказала она разбитным голосом.
- Входите пожалуйста.
Она была баба что надо. Белый плащ с поясом, без шляпки, копна
ухоженных платиновых волос, сапожки под цвет плаща, складной зонтик,
серо-голубые глаза, смотревшие на меня с презрением. Я помог ей снять плащ.
Пахло от нее чудесно, И ноги в чулках-паутинках были до самых плеч, я
пялился на них вовсю, особенно когда она закинула ногу на ногу и потянулась
сигаретой к моей зажигалке.
- "Кристиан Диор",- сказала она, запросто читая мои мысли.- Больше
ничего не ношу. Да зажгите наконец.
- Сегодня на вас надето куда больше,- сказал я, чиркая зажигалкой.
- Сейчас не время для флирта.
- Когда вам было б удобней, мисс Вермильи? Она ответила ехидной улыбкой
и, порывшись в своей сумочке, выудила коричневый конверт.
- Здесь вы найдете все, что вам может понадобиться.
- Ну уж и все.
- Кончай трепаться, болван. Я всю твою подноготную знаю. Почему,
думаешь, Амни выбрал именно тебя? Это не он, это я. И хватит пялиться на мои
ноги.
Я распечатал конверт. Внутри был другой, запечатанный, и два чека на
мое имя. Один, на 250 долларов, был помечен: "Аванс в счет гонорара", а
другой, на 200 долларов,- "Аванс в счет расходов".
- В расходах дадите отчет мне,- сказала мисс Вермильи,- а за выпивку
платите из собственного кармана. Я все еще не распечатывал второго конверта.
- Почему Амни думает, что я возьмусь за дело, о котором ничего не знаю?
- Возьметесь. Ничего особенного от вас и не требуется, за это я
ручаюсь.
- Мне от вас не поручительство нужно.
- Об этом мы как-нибудь потолкуем за рюмкой дождливым вечерком, когда я
буду не слишком занята.
- Заметано.
Я распечатал второй конверт. В нем было фото девушки. Она держалась
непринужденно, но это могла быть и привычка к позированию. Темные или рыжие
волосы, широкий чистый лоб, серьезные глаза, высокие скулы, нервные ноздри,
хранящие тайну уста. Тонкие, строгие черты лица. Грустное лицо.
- И на обороте,- сказала мисс Вермильи.
На обороте снимка было отпечатано:
"Имя: Элеонора Кинг. Рост: 163 см. Возраст: 29 лет. Волосы:
темно-рыжие, густые, волнистые. Осанка прямая, голос низкий, выговор четкий,
одевается хорошо, но не вычурно. Косметикой пользуется в меру. Шрамов нет.
Характерные привычки: при входе в комнату поводит глазами, не поворачивая
головы. Левша, но скрывает это. Играет в теннис, плавает, прекрасно ныряет,
не напивается. Судимостей не имеет, но отпечатки пальцев сняты".
- Побывала в каталажке,- сказал я, глядя на мисс Вермильи.
- Мне об этом ничего не известно. И вам я советую не гадать, а
следовать инструкции.
- Навряд ли это подлинное имя, мисс Вермильи. В 29 лет такая красотка
почти наверняка замужем. Тут не упомянуто обручальное кольцо. Поневоле
задумаешься.
Она глянула на часы.
- Задумаешься на вокзале. До прихода поезда осталось мало времени.
Она встала. Я подал ей плащ и распахнул двери.
- Вы на машине?
- Да.- Она было вышла, но обернулась.- У вас один плюс - не лапаете. И
манеры приятные - в своем роде.
- Лапать - не мой подход.
- Но есть у вас и минус. Догадайтесь, какой.
- Пас. Не могу себе представить. Некоторым не по душе, что я еще не
сдох.
- Нет, не это.
Я проводил ее и отворил дверцу автомобиля. Это была дешевая колымага,
"флитвуд-кадиллак". Она кивнула на прощание и отчалила. Я вернулся наверх и
сложил саквояж.
Задание было несложным. "Супер Чиф", как всегда, пришел по расписанию,
а мой объект бросался в глаза, как кенгуру во фраке. В руках у нее была
только книжка в бумажном переплете, которую она выбросила в первую же
попавшуюся урну. Она присела на скамью и опустила глаза. Ее лицо было
усталым и несчастным. Она поднялась и подошла к газетному киоску, посмотрела
на большие стенные часы и вошла в телефонную кабину. Поговорила с кем-то,
бросив несколько монет в прорезь.
Повесив трубку, женщина подошла к газетному киоску, выбрала журнал
"Нью-йоркер", посмотрела на свои часики и уселась читать.
На ней был дорогой костюм цвета полуночного неба и белая блузка. Костюм
украшала большая брошь с голубым сапфиром - видимо, под цвет серьгам,
которых мне не было видно. Волосы с темно-рыжим отливом. Она была похожа на
свою фотографию, но оказалась выше, чем я ожидал. На ней были перчатки и
темно-синяя шляпка с вуалью.
Женщина прошла сквозь арочный проем на стоянку такси. Потом она
вернулась в зал ожидания, окинула взором аптеку и газетный киоск, справочное
бюро, пассажиров на чистых сосновых скамейках. Несколько касс было открыто,
но ее они не интересовали. Она снова присела на скамью, подняла глаза к
большим вокзальным часам. Отогнула отворот перчатки и подвела часики,
маленькую платиновую безделушку. Я мысленно сравнивал ее с мисс Вермильи.
Она не выглядела недотрогой или синим чулком, но рядом с ней эта Вермильи
казалась обычной шлюшкой.
И на этот раз женщина долго не просидела. Она поднялась, вышла на
перрон, вернулась, зашла в аптеку, задержалась у книжного ларька. Я понял,
что она была здесь проездом, и никто не встречал ее.
Женщина вошла в кафе. Она села за столик, покрытый синтетической
скатертью, пробежала меню, затем стала читать журнал. Появилась официантка с
неизбежным стаканом воды со льдом. Дама сделала заказ. Официантка ушла, дама
продолжала читать журнал. Было около четверти десятого утра.
Я вышел сквозь арку на стоянку такси, где поджидал носильщик.
- Обслуживаешь "Супер Чиф"? - спросил я его.
- И этот тоже.
Он глянул без особого интереса на доллар, который я крутил в руке.
- Я встречаю транзитного пассажира из вагона Вашингтон - Сан-Диего.
Может, он уже сошел?
- В смысле совсем, с багажом?
Я кивнул.
Он призадумался, изучая меня:
- Только один пассажир и сошел,- сказал он наконец.- Как выглядит ваш
друг?
Я описал Марлона Брандо. Носильщик покачал головой.
- Ничем не могу помочь, мистер. Который сошел - совсем не похож. Ваш
друг, наверное, остался в беспересадочном вагоне - они же не обязаны
выходить. Вагон прицепят к скорому семьдесят четвертому. Отходит в
одиннадцать тридцать по расписанию. Состав еще не готов.
- Спасибо,- сказал я и дал ему доллар. Багаж дамы оставался в вагоне,
что и требовалось установить.
Я вернулся к дверям кафе, стеклянные стены которого позволяли
беспрепятственно рассматривать сидящих. Дама читала журнал, попивая кофе с
кренделем. Я зашел в телефонную кабинку, позвонил знакомому хозяину гаража и
попросил его забрать мою машину, если я не позвоню до полудня. Он уже привык
к этому, и у него был запасной ключ.
Я вышел к машине, вынул из багажника саквояж и отнес его в
автоматическую камеру хранения. В огромном зале ожидания я купил билет до
Сан-Диего и потащился обратно к дверям кафе.
Дама сидела за тем же столиком, но уже не одна. Напротив нее уселся
какой-то хлыщ и ухмыляясь, болтал о чем-то. Было видно за версту, что она с
ним знакома и сожалеет об этом. Калифорния так и перла из него - от бордовых
штиблет до желто-коричневой ковбойки, без галстука, под кремовым спортивным
пиджаком. Он был шести футов роста, худощавый, с самодовольным лицом и
избытком зубов. В руке он вертел полоску бумаги. Желтый платок в нагрудном
кармашке его пиджака торчал наружу, как букетик нарциссов. Даме он на дух
был не нужен - это было ясно как день.
Хмырь продолжал болтать и размахивать бумажкой.
Наконец он пожал плечами и поднялся. Он протянул руку и погладил ее по
щеке. Она отшатнулась. Тогда он расправил бумажку и осторожно положил перед
ней. Он ждал, ехидно улыбаясь.
Медленно, очень медленно ее глаза опустились на бумагу и застыли. Рука
потянулась за ней, но его реакция была быстрее. Хмырь спрятал бумажку в
карман, по-прежнему ухмыляясь. Он вынул блокнот, написал что-то, вырвал
листок и положил перед ней. Это - пожалуйста.
Дама прочитала и спрятала листок в сумочку. Наконец она улыбнулась ему.
Для этого понадобилось немалое усилие. Он потрепал ее по руке и ушел.
Хмырь позвал носильщика и пошел с ним к автоматической камере хранения.
Оттуда выплыли легкий светлый чемодан и саквояж. Носильщик вынес их на
стоянку и погрузил в багажник длинного двухцветного "бьюик-роудмастера".
Носильщик получил на чай и ушел.
Хмырь в спортивном пиджаке сел за руль и дал задний ход,
приостановился, чтоб прикурить и нацепить солнечные очки, врубил полный газ
и исчез. Я записал номер автомобиля и двинул обратно на вокзал.
Следующий час тянулся так медленно, что, казалось, он длился часа три.
Женщина вышла из кафе и сидела с раскрытым журналом в руках в зале ожидания.
Сосредоточиться ей не удавалось. Она то и дело возвращалась к предыдущей
странице, а то и вовсе не читала, просто смотрела в никуда. Я следил за ней
из-за газеты и строил разные гипотезы, просто чтоб убить время.
Хмырь, судя по чемоданам, приехал сюда на поезде. Возможно, на том же
поезде, что и она. Возможно, именно он сошел с беспересадочного
вашингтонского вагона. Она показала достаточно ясно, что он ей на дух не
нужен, а он - что это поправимо, и если она глянет на его бумагу, то живо
передумает. Фокус удался. Почему он не провернул это дело в поезде? Ясно,
что у него не было с собой этой бумажки.
Женщина резко встала, пошла к газетному киоску и вернулась с пачкой
сигарет в руках. Она надорвала пачку и прикурила сигарету, делала она это
неловко, явно с непривычки, и при этом весь ее облик менялся на глазах,
становясь каким-то нарочито вульгарным. Я глянул на стенные часы. Десять
сорок семь. Я вернулся к своим гипотезам.
Бумажка эта выглядела как вырезка из газеты. Она пыталась выхватить ее,
он не дал. Затем он написал несколько слов на листке блокнота, она прочла и
улыбнулась ему. Заключение: хмырь запасся на нее матерьяльчиком и ей
приходилось плясать под его дуду и делать вид, что это ей нравится.
Следующий пункт: он уходил с вокзала, может, за машиной, может, за
вырезкой. Значит, он не боялся, что она навострит лыжи. Видимо, сначала он
приоткрыл не все карты, но какой-то козырь все же показал. Может, он и сам
не был уверен. Решил проверить. Но сейчас, выложив козыри, он смело укатил
на своем "бьюике". Значит, он уже не боялся потерять ее из виду. Он держал
ее на крепком невидимом поводке.
В одиннадцать десять громкоговоритель объявил посадку на скорый поезд
174, отправляющийся в Сан-Диего с остановками в Санта-Ане, Оушнсайде и
Дель-Маре.
Толпа пассажиров хлынула на перрон и женщина с ними. Другая толпа уже
протискивалась сквозь турникеты. Я проводил женщину глазами и вернулся к
телефонной кабине, бросил монету и набрал рабочий номер Клайда Амни.
Мисс Вермильи сразу откликнулась, назвав номер своего телефона вместо
названия фирмы.
- Говорит Марлоу. Мистер Амни у себя? Она сухо ответила:
- К сожалению, мистер Амни в суде. Передать ему что-нибудь?
- Установил наблюдение, выезжаю поездом в Сан-Диего или в один из
городков по пути. Еще не знаю, в какой именно.
- Благодарю вас. Что-нибудь еще?
- Угу. Солнышко сияет, а наша новая знакомая и не подозревает, что за
ней следят. Она позавтракала в кафе со стеклянными стенками. Сидела в зале
ожидания с сотней пассажиров, а могла бы оставаться в вагоне, вдали от
нескромных взглядов.
- Спасибо, я записала ваше сообщение и передам его мистеру Амни как
можно скорее. Итак, вы не пришли к однозначному заключению?
- Однозначное заключение? Вы от меня что-то скрываете.
Ее голос резке изменился. Видимо, кто-то вышел из конторы.
- Слушай, парень. Тебя наняли следить - так следи как следует. Помни -
Клайд Амни заказывает музыку в этом городе.
- Кому нужна его музыка, красавица? Я обхожусь пластинками. Я бы и сам
ему сыграл, если б меня поощряли.
- Тебе заплатят, шпик, если выполнишь задание. Не иначе. Усек?
- Спасибо тебе на добром слове, радость моя. Всего.
- Постой, Марлоу,- сказала она напряженным голосом,- я не хотела тебе
хамить. Это дело очень важно для Клайда Амни. Если оно сорвется, он подведет
важных людей. Я просто нервничаю.
- Мне это пришлось по душе, Вермильи. Прямо чудеса сотворила с моим
подсознанием. Позвоню, когда представится случай.
Я повесил трубку, прошел сквозь турникет на перрон и сел в вагон, где
уже стояла густая завеса табачного дыма, нежно ласкающего горло и никогда не
губящего более одного легкого сразу. Я разжег трубку и внес свою лепту в
общее дело.
Поезд отошел от платформы и пополз мимо бесконечных депо и складов
Восточного Лос-Анджелеса, набрал скорость и остановился в Санта-Ане. Среди
сошедших дамы не было. То же повторилось в Оушнсайде и Дель-Маре. В
Сан-Диего я живо выскочил из поезда, взял такси и прождал битых восемь минут
у старого здания вокзала в испанском стиле. Наконец появились носильщики с
чемоданами и с ними - моя дама.
Она села в такси, которое взяло курс на север. Мое такси последовало за
ним. Было не так легко убедить таксиста сесть ему на хвост.
- Это вы шпионских книжек начитались, мистер. У нас в Сан-Диего такого
не бывает.
Я сунул ему пятерку и фотокопию своего удостоверения частного
детектива. Он осмотрел обе бумажки и смерил взглядом шоссе.
- Ладно, но я сообщу об этом диспетчеру,- сказал он,- а он, может,
сообщит в полицию. Такой у нас порядок, парень.
- Мне бы жить в этом городе,- сказал я,- но им удалось оторваться. Он
свернул во вторую улицу влево. Шофер вернул мне корочки.
- Уши им оторвать удалось, а не оторваться. Для чего, ты думаешь,
изобрели радиотелефон? - Он взял микрофон и что-то проговорил.
Он свернул налево, по Аш-стрит на 101-е шоссе, влился в поток машин и
пошел на север, выжимая от силы 60 миль в час.
Я уставился ему в затылок.
- Волноваться вам не придется,- кивнул мне шофер через плечо.- Пятерка
была сверх счетчика, а?
- Точно. Почему мне не придется волноваться?
- Они едут в Эсмеральду, это в пятнадцати милях на север, на берегу
океана. Место назначения, если оно не изменится по пути - а тогда мне
сообщат,- мотель под названием "Ранчо Дескансадо". Это по-испански значит
"успокойся", "отдохни".
- Черт, для этого и такси не нужно,- сказал я.
- За услуги платят, мистер. Иначе нам в лавочке нечем будет
рассчитываться.
- Мексиканец сам будешь?
- Мы себя так не называем, мистер. Мы себя называем
испано-американцами. Родились и выросли в США. Многие и по-испански уже
путем не говорят.
- Es gran lastima,- сказал я,- una lengua muchisima hermosa.
Он обернулся и ухмыльнулся:
- Tiene Vd. razon, amigo. Estoy muy bien de acuerdo (Исковерканный
испанский; что-то вроде: Очень большая сожаления, язык такая красивая. - Вы
правы, друг. Я очень хорошо согласен.).
Мы доехали до Торранс-Бич, миновали его и повернули к мысу. Время от
времени таксист говорил по радиотелефону.
Он повернулся, чтобы сказать мне:
- Хотите, чтобы нас не засекли?
- А тот таксист? Он не расскажет, что за ней следят?
- Он и сам этого не знает. Потому я и спрашиваю. Обгони его и приезжай
туда первым, если сможешь. За это - еще пятерка.
- Заметано. Он и не увидит меня. Потом угощу его бутылочкой текилы.
Мы проскочили мимо небольшого торгового центра, затем дорога
расширилась; особняки по одну сторону производили впечатление дорогих и не
новых, а по другую - очень современных и все же не дешевых.
Дорога сузилась, мы оказались в зоне ограничения скорости. Таксист
повернул резко направо, пронесся по извилистой узкой улице, и не успел я
понять, что делается, как мы очутились в глубоком каньоне, где слева
поблескивал Тихий океан, отделенный полосой широкого ровного пляжа, с двумя
стальными спасательными вышками. На дне каньона шофер собрался было
подъехать к воротам, но я остановил его. Аршинными золотыми буквами на
зеленом поле вывеска гласила: "Эль Ранчо Дескансадо".
- Не маячь на виду,- сказал я,- нужно проверить наверняка.
Он вырулил обратно на шоссе, лихо промчался мимо высокой оштукатуренной
стены, затем свернул в узкую аллею и остановился. Над нами нависал старый
эвкалипт с раздвоенным стволом. Я вышел из машины, нацепил темные очки,
прошелся до шоссе и прислонился к ярко-красному джипу, украшенному названием
бензоколонки.
Такси спустилось с горы и въехало во двор "Ранчо Дескансадо". Прошло
три минуты. Такси вырулило порожняком и повернуло вверх по склону холма. Я
вернулся к своему таксисту.
- Такси ? 423,- сказал я,- так?
- Точно. Что дальше?
- Подождем. Что это за ранчо?
- Домики со стоянками для машин. Где на одного, где на двоих.
Администрация в этом здании внизу. В сезон цены кусаются. Сейчас отдыхающих
мало. Полцены, надо думать, и навалом свободных мест.
- Подождем пять минут. Затем я зарегистрируюсь, оставлю чемодан и
попробую снять машину напрокат.
Он сказал, что это нетрудно. В Эсмеральде были три конторы, где сдавали
машины напрокат: поденно и помильно, любую марку на выбор.
Мы прождали пять минут. Было чуть после трех. Я был так голоден, что
позарился бы и на собачий ужин.
Небрежно припав локтем к конторке, я глянул на счастливорожего паренька
в бабочке с крапинками. Потом перевел взгляд на девицу за маленьким
коммутатором у стены. Она была спортивного типа, с ярко размалеванным лицом
и лошадиным хвостом на затылке. Но глаза ее - большие, нежные,
привлекательные - загорались, когда попадали на паренька. Я вновь глянул на
него и хрипло поздоровался. Девица у коммутатора описала дугу конским
хвостом и обратила наконец на меня внимание.
- Рад буду показать вам, что у нас имеется, мистер Марлоу,- вежливо
сказал паренек.- Вы можете зарегистрироваться позже, если решите
остановиться у нас. На какое время вам может понадобиться номер?
- Пока она не уедет,- сказал я.- Девушка в синем костюме. Она только
что зарегистрировалась. Не знаю, под каким именем.
Администратор и телефонистка уставились на меня. Лица обоих выразили ту
же смесь любопытства и недоверия. Эту сцену можно разыграть по ста
сценариям, но именно этот был мне внове. Ни в одной гостинице он не сработал
бы, а здесь мог. В первую очередь потому, что мне было наплевать.
- Вам это не по вкусу, а? - сказал я. Он слегка кивнул головой:
- По крайней мере вы откровенны.
- Мне надоело секретничать. Я устал от этого. Вы обратили внимание на
ее безымянный палец?
- Нет, а что с ним? - Он глянул на телефонистку. Она покачала головой,
не сводя с меня глаз.
- Обручального кольца как не бывало,- сказал я,- нету. Как корова
языком слизнула. Все окончилось. Столько лет - и все к черту! Я следовал за
ней от самого... неважно, откуда. Она и слова не обронила. Что я здесь
делаю? Только строю из себя посмешище.- Я поспешно отвернулся, шмыгнул носом
и высморкался.- Пойду-ка я отсюда,- сказал я, поворачиваясь к ним.
- Вы хотите помириться, а она не соглашается,- тихо сказала
телефонистка.
- Да.
- Я вам сочувствую,- сказал молодой человек.- Но вы понимаете, каково
нам, мистер Марлоу. Администрации приходится соблюдать осторожность. В таких
ситуациях, бывает, и до стрельбы дело доходит.
- До стрельбы? - повторил я, широко раскрыв глаза.- О господи, неужели
и такие люди бывают на свете? Он облокотился о конторку.
- Что, собственно, вы хотите делать, мистер Марлоу?
- Я хочу быть подле нее. Вдруг я ей понадоблюсь. Я не буду заговаривать
с ней. Я даже не постучу в ее дверь. Но она поймет, что я здесь. Поймет,
почему. Я буду ждать. Я всегда буду ждать ее.
Теперь девица была в восторге. Я утонул по шею в слюнявой мелодраме.
Затем перевел дыхание и сделал коронный заход:
- Что-то мне не по душе этот тип, который привез ее сюда,- сказал я.
- Никто не привозил ее сюда, кроме таксиста,- сказал администратор. Но
он понял, кого я имел в виду. Телефонистка чуть улыбнулась.
- Он не это имел в виду, Джек. Он имел в виду того, кто заказал для нее
номер. Джек сказал;
- Это-то я понял, Люсиль. Не такой уж я дуб.
Внезапно он извлек бланк из-под конторки и положил передо мной.
Регистрационная карточка. В углу наискосок было написано имя: Ларри Митчелл.
Совсем другим почерком в нужных графах: (мисс) Бетти Мэйфилд, Уэст-Чатам,
штат Нью-Йорк. И в левом верхнем углу той же рукой, что и имя Митчелла,-
число, время, цена, номер комнаты.
- Спасибо вам за вашу доброту,- сказал я.- Значит, она снова взяла
девичью фамилию. Что ж, имеет право.
- Любое имя законно, если взято не для обмана. Вы хотели бы
остановиться в номере рядом?
Мои глаза широко раскрылись и заблестели от слез. Видит бог, я
старался.
- Послушайте,- сказал я,- это чертовски любезно с вашей стороны, но вы
не должны этого делать. Я не собираюсь бедокурить, но вам-то откуда знать?
Вы можете лишиться места, если я что-нибудь выкину.
- Ладно,- сказал он.- Не клевал меня еще жареный петух. С вами,
по-моему, все в порядке. Только не болтайте.- Он вынул ручку из подставки и
протянул ее мне. Я поставил свое имя, а адрес дал нью-йоркский, на 61-й
улице.
Джек глянул на бланк.
- Это возле Центрального парка, да? - спросил он рассеянно.
- В трех кварталах оттуда,- сказал я,- между Лексингтон и Третьей
авеню.
Он кивнул. Он знал, где это находится. Я прошел экзамен. Он потянулся
за ключом.
- Я сходил бы сперва перекусить,- сказал я,- и взять машину напрокат,
если удастся. Не могли бы вы послать мой чемодан в номер?
- Конечно. Охотно.- Он вышел со мной и указал на домики за аллеей
молодых саженцев. Мой коттедж, как и все, был белый, с зеленой крышей и
крыльцом с перилами. Я поблагодарил его. Он было повернулся к двери, но я
сказал:
- Мне пришло в голову, что она, может, съедет, если узнает.
Он улыбнулся.
- Конечно. Тут мы ничем не можем помочь, мистер Марлоу. Наши клиенты
часто останавливаются на одну-две ночи - если не сезон. В это время года у
нас всегда мало гостей.
Он вошел в контору, и я услышал, как девушка сказала ему:
- Он, конечно, симпатяга, Джек, но напрасно ты в это ввязался.
Я услышал и его ответ:
- Терпеть не могу этого Митчелла, даром что он запанибрата с боссом.
Коттедж был вполне приличным. В комнате стояли обычный диван, жесткие
стулья, маленький письменный стол, стенной шкаф; в туалетной - ванна, как в
Голливуде, и неоновая лампа над зеркалом; крохотная кухонька с холодильником
и белой электроплитой с тремя конфорками. В кухонном шкафчике - комплект
тарелок и прочей
посуды.
Я бросил в стакан кусочки льда, плеснул из бутылки, которую привез с
собой, отпил и уселся в кресле, не открывая окон и не подымая жалюзи. В
соседнем номере было тихо, потом я услышал шум спускаемой воды. Объект моего
внимания обживался.
Я допил до дна, потушил сигарету и принялся изучать настенный
электрокамин на смежной стене. Он состоял из двух продолговатых матовых ламп
в жестяном ящике. Большого тепла от него ожидать не приходилось, но в чулане
стоял переносной обогреватель с вентилятором, термостатом и тройной вилкой
на 220 вольт. Я снял хромированную решетку камина и вывинтил матовые лампы.
Достал медицинский стетоскоп из баула, приставил его к металлической стенке
и прислушался. Возможно, в соседнем номере на этом месте был такой же камин,
то есть почти наверняка; в этом месте две комнаты разделяла лишь жестяная
пластина и немного изоляции.
В течение нескольких минут я ничего не слышал, затем услышал звук
набираемого номера. Слышимость была отличная.
Женский голос сказал:
- Пожалуйста, дайте мне 4-14-89, в Эсмеральде.
Ее голос был спокойным, сдержанным, почти без выражения, но немного
усталым. Так я впервые с самого начала слежки услыхал ее голос.
Затем затянувшееся молчание, потом она сказала:
- Позовите, пожалуйста, мистера Ларри Митчелла. Снова молчание. Затем:
- Говорит Бетти Мэйфилд из "Ранчо Десконсадо",- она неверно
выговаривала слово "Дескансадо". Затем: - Я говорю, Бетти Мэйфилд.
Пожалуйста, не придуривайтесь. Хотите, чтобы я передала по буквам?
Ее собеседнику на другом конце провода было что сказать. Она слушала.
Затем сказала:
- Номер сто двадцать восемь. Вам следовало бы знать - вы сами его
заказывали... А, вот оно что... Что ж, хорошо. Я подожду.
Она повесила трубку. Молчание. Полное молчание. Затем тот же голос
проговорил медленно и без всякого выражения:
- Бетти, Бетти Мэйфилд. Бедняжка Бетти. Ты была хорошей девочкой -
давным-давно.
Я сидел на полу, на полосатой подушке спиной к стене. Я осторожно
встал, положил стетоскоп на подушку и прилег на диван. Он скоро приедет. Она
его подождет - деться ей некуда. Поэтому она и приехала сюда. Я хотел
узнать, почему ей некуда деться.
Туфли у него были наверняка на каучуковом ходу, потому что я ничего не
слышал, пока у соседней двери не раздался звонок. Я сполз на пол и вновь
взялся за стетоскоп.
Она отворила дверь, он вошел, я мог себе представить улыбку на его
лице, когда он сказал:
- Привет, Бетти. Бетти Мэйфилд, если я не ошибаюсь. Ничего себе имечко.
- Мое собственное, девичье,- она притворила дверь. Он хмыкнул.
- Я полагаю, правильно сделала, что переменила. Но как насчет монограмм
на чемоданах?
Его голос понравился мне еще меньше, чем его ухмылка: высокий, бодрый,
прямо пузырящийся от похабного благодушия. Если в нем и не было прямой
насмешки, то она подразумевалась. От его голоса у меня челюсти свело.
- Видимо,- сказала она сухо,- это и было первым, что бросилось вам в
глаза.
- Нет, малютка. Это ты - первое, что бросилось мне в глаза. След
обручального кольца - второе. Монограммы - только третье.
- Я тебе не малютка, вымогатель дешевый,- сказала она с внезапной
глухой яростью. Его это не особенно задело.
- Может, я и вымогатель, милашка, но,- снова самодовольный смешок,-
совсем не дешевый.
Она шла по комнате, видимо, отдаляясь от него.
- Хотите выпить? Я вижу, у вас с собой бутылка.
- Не боитесь, что это может пробудить во мне любострастие?
- Я боюсь в вас только одного, мистер Митчелл,- сказала она ледяным
тоном.- Вашего большого трепливого рта. Вы слишком много болтаете и слишком
сильно любите себя. Лучше постараемся понять друг друга. Мне нравится
Эсмеральда. Я здесь бывала и раньше, и мне всегда хотелось сюда вернуться.
Чистое невезение, что вы живете здесь и что мы встретились в поезде. Самое
скверное невезение, что вы узнали меня. Но это только невезение, не более
того.
- Везение для меня, милашка,- прогнусавил он.
- Может быть,- сказала она,- если вы не перегнете палку. Она может
сломаться, и обломки полетят вам прямо в лицо.
Наступило короткое молчание. Я мог представить себе, как они смотрят
друг на друга в упор. Его ухмылка, может, чуток поблекла, но не слишком.
- Все, что мне нужно сделать,- сказал он спокойно,- это снять трубку и
позвонить в местную газету. Хочешь известности? Это я тебе устрою.
- Я приехала сюда, чтобы скрыться от любопытных глаз,- сказала она
горько.- Суд признал меня невиновной.
Он рассмеялся.
- Точно! Так решил горе-судья, выживший из ума от старости, хотя
присяжные были другого мнения. Это могло случиться в единственном штате
Америки - я проверил. Ты уже дважды меняла имя. Если твоя история попадет в
местные газеты - а она того стоит, милашка,- думаю, придется тебе снова
менять имя и пускаться в путь. Утомительно, не так ли?
- Поэтому я здесь,- сказала она.- Поэтому вы здесь. Сколько вы хотите?
Я догадываюсь, что речь идет лишь о первом платеже.
- Я хоть заикнулся о деньгах?
- Еще заикнетесь,- сказала она,- и говорите потише.
- В доме никого нет, милашка. Я обошел вокруг, прежде чем войти. Двери
заперты, окна закрыты, жалюзи опущены, стоянка пуста. Я могу проверить у
администрации, если у тебя нервишки шалят. Здесь у меня кругом друзья -
нужные люди, без которых - никуда. Попасть в местное общество непросто, а
иначе - со скуки сдохнешь в этом городке.
- Как же вы пробились, мистер Митчелл?
- Мой папаша - большая шишка в Торонто. Мы не в ладах с ним, и он не
разрешает мне там околачиваться. Но все равно он - мой старик, даже если он
платит мне, чтобы я там не показывался.
Она не ответила. Его шаги удалились, Я услышал позвякиванье льда в
стакане. Потекла вода из крана. Шаги вернулись.
- Налейте и мне, пожалуйста,- сказала она.- Я нагрубила, наверно. Я
устала.
- Само собой,- сказал он ровно.- Ты устала.- Пауза.- Ну что ж, за то,
чтобы усталость прошла. Скажем, в полвосьмого в "Аквариуме". Я заеду за
тобой. Хорошее местечко для ужина. Тихое. Для избранных, если это выражение
еще что-то значит. Принадлежит яхтклубу. Для постороннего там никогда не
найдется свободного столика. Там я - среди своих.
- Дорогое место? - спросила она.
- Немножко. Ах да, к слову: пока мой ежемесячный чек не пришел,
подбрось мне пару долларов.- Он рассмеялся.- Я поражаюсь самому себе. Все же
заикнулся о деньгах.
- Пару долларов?
- Пару сотен, предпочтительнее.
- Все, что у меня есть,- шестьдесят долларов, пока я не открою счет или
не получу по аккредитивам.
- Администратор охотно устроит это, малютка.
- Несомненно. Возьмите полста. Я не хочу вас разбаловать, мистер
Митчелл.
- Зови меня Ларри. Будем друзьями.
- Правда? - Ее голос изменился, в нем появились зазывные нотки. Я
представил себе довольную ухмылку на его лице. По тишине я догадался, что он
облапил ее и что она это стерпела. Наконец ее голос приглушенно произнес:
- Хватит, Ларри. А сейчас будь пай-мальчиком и беги. Я буду готова к
полвосьмого.
- Еще один глоток на дорожку.
Тут же дверь отворилась, он сказал что-то, но что - я не расслышал. Я
встал, подошел к окну и осторожно выглянул сквозь жалюзи. На одном из
высоких деревьев горел прожектор, и в его свете я увидел, что Митчелл
подымается вверх по склону. Я вернулся к камину. Поначалу в соседнем номере
было тихо, и я не знал, чего я, собственно жду. Но понял довольно быстро.
Раздались быстрые шаги по комнате, стук открываемых ящиков комода,
щелчок замка, удар крышки чемодана о мебель. Она собиралась в дорогу.
Я ввинтил матовые лампы на место, поставил решетку камина и положил
стетоскоп в баул. Похолодало. Я накинул пиджак и встал посреди комнаты.
Темнело, но я не зажигал света. Просто стоял и думал. Я мог подойти к
телефону и отчитаться. Тем временем она могла отправиться на другом такси и
к другому поезду или самолету в другое место. Она могла поехать куда угодно,
но повсюду ее поджидал бы шпик, если того хотели важные влиятельные господа
в Вашингтоне. Всегда найдется Ларри Митчелл или репортер с хорошей памятью.
Всегда найдется какая-нибудь примета, которую можно узнать, всегда найдется
тот, кто ее заметит. От себя не убежишь.
Я занимался дешевым соглядатайством для неприятных людей, но - за это
тебе и платят, друг. Они платят по счетам, а ты роешься в дерьме. Только на
этот раз дерьма было по уши. Она не походила на потаскуху или на воровку. Но
это означало только одно: она могла быть и той и другой, с еще большим
успехом.
Я вышел на крыльцо, подошел к соседней двери и нажал на маленькую
кнопку звонка. Внутри ничто не шелохнулось. Звука шагов не было слышно.
Послышался звон дверной цепочки, и дверь на два дюйма приоткрылась. Голос
из-за двери спросил:
- Кто там?
- У вас нельзя одолжить немного сахара?
- У меня нет сахара.
- А как насчет пары долларов, пока мой чек не придет?
Вновь тишина. Затем дверь отворилась, насколько ей позволяла цепочка, и
в просвете возникло ее лицо. Подведенные тушью глаза уставились на меня. Они
напоминали озера во тьме. Прожектор бросал на нее косой свет с дерева.
- Кто вы?
- Я ваш сосед справа. Я было вздремнул, но голоса разбудили меня. Меня
заинтересовал ваш разговор.
- Иди ты со своим интересом куда подальше.
- Я бы пошел, но, миссис Кинг, простите, мисс Мэйфилд, я не уверен, что
это в ваших интересах.
Она не шелохнулась и не опустила глаз. Я вытряхнул сигарету из пачки и
попытался большим пальцем открыть зажигалку и крутануть колесико. В теории
это можно сделать одной рукой, на практике тоже, но с горем пополам. Наконец
я совладал с зажигалкой, раскурил сигарету и выпустил дым через нос.
- А что вы делаете на бис? - спросила она.
- Собственно говоря, мне следует позвонить в Лос-Анджелес и отчитаться
перед моим клиентом. Но, может, меня можно отговорить.
- Господи! - сказала она страстно.- Второй за день! Куда одной женщине
столько везухи?
- Не знаю,- сказал я,- ничего не знаю. Думаю, что меня самого провели,
как фрайера, но я еще не уверен.
- Подождите,- она захлопнула дверь перед моим носом. Но ушла ненадолго.
Цепочка была снята с крючка, и дверь отворилась.
Я медленно вошел, она отступила в сторону.
- Что именно вы слышали? Прикройте дверь, пожалуйста.
Я толкнул дверь плечом и прислонился к ней.
- Обрывок довольно скверной беседы. Стены здесь тонкие, как бумажник у
статиста.
- Вы - работник сцены?
- Наоборот, закулисных дел мастер. Меня зовут Филипп Марлоу. Вы меня
уже видели.
- Я? Видела? - Она отошла медленными, осторожными шажками от двери и
приблизилась к открытому чемодану. Облокотилась о спинку кресла.- Где?
- На вокзале в Лос-Анджелесе. Мы ждали пересадки, вы и я. Вы меня
заинтересовали. Меня заинтересовала ваша беседа с мистером Митчеллом или как
его там?
Я ничего не слышал, да и видел не много, потому что я не заходил в
кафе, где вы сидели.
- Что же тебя заинтересовало, красавец?
- Во-первых, я сказал что. А во-вторых, то, как изменились после беседы
с ним. Я следил, как вы работали над собой. Вполне преднамеренно. Вы
старательно притворились эдакой прожженной шалавой.
- А кем я была раньше?
- Славной, спокойной, воспитанной девушкой.
- Это и была показуха,- сказала она,- а потом и проявилась моя
подлинная натура. А к ней еще кое-что в придачу.- В ее руке возник маленький
автоматический револьвер.
Я глянул на него.
- А, пушка,- сказал я.- Не пугайте меня пушками. Я к ним с детства
привык. Я набивал руку еще на однозарядном "деррингере", любимом оружии
пароходных шулеров. Когда я подрос, то перешел на спортивную винтовку, затем
на снайперское ружье калибра 0,303 и так далее. Однажды я попал в яблочко с
восьмисот метров с открытой мушкой. Надо сказать, что с восьмисот метров вся
мишень кажется размером в почтовую марку.
- Увлекательная карьера,- сказала она.
- Пушки ничего не решают,- сказал я,- когда их выхватывают под занавес
в конце второго акта.
Она чуть улыбнулась и переложила пистолет в левую руку. Правой она
взялась за воротничок своей блузки и быстрым решительным движением разорвала
ее до пояса.
- Сейчас,- сказала она медленно,- я возьму пистолет так,- она взяла его
за дуло правой рукой,- и ударю себя по скуле рукояткой. У меня получаются
прекрасные синяки.
- А затем,- сказал я,- вы взведете курок, спустите предохранитель и
нажмете на гашетку, пока я буду увлеченно читать спортивные новости в
газете.
- Ты не успеешь даже комнату пересечь.
Я закинул ногу на ногу, взял пепельницу из бутылочного стекла со
столика у кресла, поставил ее себе на колено. Сигарету я держал между
указательным и безымянным пальцами правой руки.
- Я и не подумаю пересекать комнату. Я останусь в этом кресле,
довольный и безмятежный.
- Но слегка мертвый,- сказала она.- Я не даю промаху. И тут не
восемьсот метров.
- А потом постараетесь рассказать полиции, как я бросился на вас и как
вы защищались.
Она швырнула пистолет в чемодан и рассмеялась. Смех ее прозвучал вполне
естественно, как будто мои слова и впрямь позабавили ее.
- Извините,- сказала она,- вы сидите тут нога на ногу с дырой во лбу, а
я пытаюсь объяснить, что я вас застрелила, спасая свою честь,- от такой
картины голова идет кругом.
Она упала в кресло и склонилась вперед. Ее лицо в обрамлении роскошной
оправы червонного золота волос казалось слишком маленьким.
- Что вы хотите со мной сделать, мистер Марлоу? Или лучше спросим
по-другому: что мне для вас сделать за то, чтобы вы ничего мне не делали?
- Кто такая Элеонора Кинг? Чем она занималась в Вашингтоне? Почему она
сменила имя и велела снять монограммы с чемодана? Вот такие мелочи вы могли
бы объяснить. Но вы, наверное не объясните.
- Ну, я не знаю, что сказать. Мои монограммы снял носильщик. Я сказала
ему, что я была очень несчастна в браке, развелась и вновь получила право на
девичью фамилию. То есть Элизабет, или Бетти, Мэйфилд. Может быть, это
правда, не так ли?
- Ara. Но это не объясняет поведение Митчелла. Она откинулась и села
поудобнее. Но глаза ее оставались настороже.
- Просто дорожное знакомство. Попутчик. Я кивнул.
- Но он приехал сюда на своей машине. Он заказал для вас номер. Он сам
не очень популярен, но, очевидно, у него есть влиятельные друзья.
- Дорожное знакомство иногда развивается очень быстро,- сказала она.
- И впрямь. Он успел даже стрельнуть до получки. Мастер своего дела. У
меня сложилось впечатление, что вы от него не в восторге.
- И ошиблись,- сказала она.- На самом деле я от него без ума. - Она
повернула руку ладонью вниз.- Кто подослал вас, мистер Марлоу, и с какой
целью?
- Адвокат из Лос-Анджелеса, но по поручению одной фирмы с Востока. Мне
следовало узнать, где вы остановитесь. Что я и сделал. Но сейчас вы
собираетесь в путь, и мне придется начать все сначала.
- Но теперь я знаю, что за мной следят,- сказала она прозорливо,- так
что ваша задача усложняется- Вы, насколько я понимаю, своего рода частный
сыщик.
Я кивнул, потушил сигарету, поставил пепельницу на место и встал.
- Меня вы знаете, но найдутся и другие сыщики, мисс Мэйфилд.
- О, несомненно найдутся, и все такие славные ребята. У некоторых даже
ногти довольно чистые.
- Фараоны вас не ищут. Они бы вас живо сцапали. Номер вашего поезда был
известен, мне дали ваше фото и описание. Но Митчелл может заставить вас
плясать под его дудку. И его интересуют не только деньги.
Мне показалось, что она чуть покраснела, но освещение было не слишком
ярким.
- Может быть, и так,- сказала она,- и, может быть, я не против,
- Против.
Она резко встала и подошла ко мне вплотную.
- С вашим ремеслом небось не разбогатеешь? Я кивнул. Мы стояли лицом к
лицу.
- За сколько вы бы согласились выйти и позабыть обо мне?
- Выйти я могу и бесплатно. Насчет прочего - мне нужно отчитаться перед
моим клиентом.
- Сколько?- Она говорила вполне серьезно.- Я могу уплатить внушительный
аванс за услуги. Говорят, в вашем деле это так называется. Звучит куда
приятнее, чем шантаж.
- Это не одно и тоже.
- Иногда. Поверьте мне, иногда это и есть шантаж - даже у врачей и
юристов. Я знаю это из первых рук.
- Не повезло в жизни, а?
- Наоборот, шпик. Я самая везучая баба на свете. Я жива.
- Я из команды противника. Не раскрывайтесь так.
- Ну кто бы подумал,- протянула она по-южному,- щепетильный шпик.
Расскажи это пташкам, фрайер. От меня это отлетает, как конфетти. А сейчас
дуйте, детектив Марлоу, к своему телефончику, раз уж вам так не терпится. Я
вас не удерживаю.
Она тронулась к двери, но я схватил ее за кисть и развернул к себе.
Порванная блузка не открывала ничего особенного, лишь немного кожи и край
лифчика. На пляже видишь больше, куда больше, чем сквозь порванную блузку.
Должно быть, я чуток ухмыльнулся, потому что она внезапно выставила
когти и попыталась царапнуть меня.
- Я не сучка в течке,- процедила она сквозь сжатые зубы,- убери свои
грязные лапы.
Я взял ее за другое запястье и притянул к себе. Она попыталась двинуть
меня коленом в пах, но для этого она стояла слишком близко. Затем она
обмякла, откинула голову и закрыла глаза. Ее губы приоткрылись в
сардонической улыбке.
Вечер был прохладный, ближе к воде - просто холодный, но там, где я
был, холодно не было.
Затем она сказала со вздохом, что ей пора переодеваться к ужину.
После небольшой паузы она сказала, что ей давненько не расстегивали
лифчик. Мы медленно развернулись и двинули к одной из кроватей. На ней было
розовое с серебром покрывало. Удивительно, какие мелочи запоминаешь в таких
случаях.
Ее глаза были открыты и глядели насмешливо. Я разглядывал их по одному,
потому что я был слишком близко, чтобы увидеть оба сразу.
- Голубчик,- сказала она нежно,- ты безумно мил, но у меня просто нет
времени.
Я закрыл ее рот своим. Мне показалось, что снаружи вставили ключ в
скважину, но я не придал этому значения. Замок щелкнул, дверь отворилась, и
в нее вошел Ларри Митчелл.
Мы расцепились. Я повернулся. Он смотрел на меня исподлобья.
- Я решил справиться у администратора,- сказал он почти рассеянным
голосом.- Номер 12-А был снят после обеда, сразу после того, как этот был
занят. Это слегка возбудило мое любопытство, потому что свободных номеров в
это время года сколько угодно. Вот я и взял второй ключ. А что это за тип,
малютка?
- Она тебе запретила называть ее малюткой, помнишь?
Если он и понял намек, то виду не подал, только сжал кулаки.
Женщина сказала:
- Это частный сыщик, его звать Марлоу. Его наняли следить за мной.
- Ему пришлось следить за тобой с близкой дистанции? Кажется, я помешал
дивной дружбе.
Она отскочила от меня и выхватила пушку из чемодана.
- Мы говорили о деньгах,- сказала она ему.
- Напрасно,- сказал Митчелл. Его лицо побагровело, глаза заблестели.-
Особенно в такой позе. Пистолет тут не нужен, милашка.
Он шарахнул меня прямым правой, быстрым и точным. Я ушел влево,
хладнокровно и хитро. Но не ударами правой он зарабатывал себе на хлеб. Он
был левша. Мне следовало бы заметить это еще на вокзале в Лос-Анджелесе.
Опытный наблюдатель, мистер Марлоу, никогда не упустит важной детали. Я
отвесил крюк правой и промахнулся, а он не промахнулся левой.
Моя голова откинулась назад. Я потерял равновесие, и он успел отступить
вправо и взять пистолет из руки женщины. Пистолет как бы вспорхнул и свил
гнездышко в его руке.
- Стой смирно,- сказал он,- Хоть это звучит как треп, но я могу сделать
в тебе дыру, и мне за это ничего не будет.
- Лады,- сказал я хрипло.- За полета зеленых в день я не работаю
мишенью. За это платят семьдесят пять.
- Пожалуйста, повернитесь. Позабавьте меня содержимым вашего бумажника.
Я прыгнул на него. Хрен с ней, с пушкой. Он бы выстрелил только от
паники, но он был на своем поле, и паниковать ему не приходилось. Но, может
быть, женщина не была в этом уверена. Как в тумане, самым краем глаза я
увидел, как она потянулась за бутылкой виски. Мой удар пришелся Митчеллу по
шее. Его рот чмокнул. Он ударил и попал, но это не играло роли. Мой удар был
сильнее, но и он не принес мне золотой медали, потому что в этот миг словно
армейский мул лягнул меня в затылок. Я взлетел над темным морем и взорвался
как шутиха.
Первым ощущением была слабость: заговори со мной сурово - и я
расплачусь. Вторым - что моя голова не помещается в комнате. Лоб был безумно
далеко от затылка, а виски на огромном расстоянии друг от друга, но в обоих
звучало то же глухое биение.
Я услышал завывающий шум где-то за стеной, потом почувствовал, как
струйки ледяной воды стекают по моей шее. Покрывало кушетки указывало, что я
лежу вниз лицом, если таковое у меня еще оставалось. Я осторожно перекатился
и сел. Раздался грохот. Это грохотали куски льда в компрессе, сделанном из
полотенца. Нежно любящая меня особа положила мне холодную примочку на
затылок. Менее нежно любящая меня особа трахнула меня до этого по черепу.
Это могла быть одна и та же особа, Любовь - штука переменчивая.
Я приподнялся и полез в карман. Бумажник был на месте, в левом кармане,
но его клапан был расстегнут. Я просмотрел содержимое. Все на месте.
Бумажник поделился своей информацией, но она уже не была секретной в любом
случае. Мой баул стоял открытый у кушетки. Значит, я был дома, в собственных
апартаментах. Я дотянулся до зеркала и глянул на свое лицо. Оно показалось
мне знакомым.
Я подошел к двери и открыл ее. Прямо передо мной стоял, облокотясь на
перила, дородный мужчина. Это был жирный тип среднего роста, но довольно
крепкий. На нем были очки, большие уши торчали из-под серой фетровой шляпы.
Ворот его плаща был поднят. Он держал руки в карманах плаща. Над ушами
торчали мышино-серые с сединой волосы. Он казался крепко сбитым, как и
многие толстяки. Свет из открытой двери моей комнаты отражался в стеклах его
очков. В зубах он держал маленькую трубку, из тех, что называют "бульдог". Я
был все еще в тумане, но его присутствие обеспокоило меня.
- Хорошая погода,- сказал он.
- Что вам нужно?
- Ищу одного человека. Не вас.
- Здесь больше никого нет.
- Так,- сказал он.- Спасибо.
Он повернулся ко мне спиной и облокотился на перила.
Я пошел туда, где раздавался шум. Дверь номера 12-Б была распахнута
настежь, свет горел, горничная в зеленой гостиничной форме орудовала
пылесосом.
Я вошел и огляделся. Женщина выключила пылесос и уставилась на меня.
- Чего вам?
- Где мисс Мэйфилд? Она пожала плечами.
- Дама из этого номера,- сказал я.
- А, эта. Она съехала. Полчаса назад.- Она снова включила пылесос.-
Лучше спросить в конторе,- прокричала она сквозь шум.
Я повернулся и захлопнул дверь. Пошел вдоль черной змеи шнура пылесоса
к розетке и выдернул вилку. Женщина в зеленом злобно уставилась на меня. Я
подошел к ней и вручил ей долларовую бумажку. Ее злоба поутихла.
- Просто хочу позвонить отсюда,- сказал я.
- У вас же есть телефон в номере?
- Не задумывайтесь,- сказал я.- Это стоит доллар. Я подошел к телефону
и поднял трубку. Девичий голос сказал:
- Контора. Хотите снять комнату?
- Это Марлоу. Я опечален.
- Чего? Ах, это вы, мистер Марлоу. Чем мы можем быть вам полезны?
- Она уехала. Я даже не смог поговорить с ней.
- Ах, как жаль, мистер Марлоу.- Казалось, что ей и впрямь жаль.- Да,
она съехала. Мы, конечно, не могли...
- Сказала ли она, куда переехала?
- Она просто расплатилась и уехала. Совершенно неожиданно. Адреса не
оставила.
- С Митчеллом?
- Извините, мистер Марлоу, но я никого с ней не видела.
- Но что-то вы должны были заметить. На чем она уехала?
- На такси. К сожалению...
- Хорошо. Спасибо.
Я вернулся в свой номер, где толстяк удобно расселся в кресле, закинув
ногу на ногу.
- Спасибо, что заскочили,- сказал я.- Чем могу быть полезен?
- Вы могли бы сказать, где Ларри Митчелл.
- Ларри Митчелл? - Я призадумался.- Я с ним знаком?
Он открыл бумажник и вытащил визитную карточку. Неуклюже приподнялся и
протянул ее мне. На ней было написано: "Гобл и Грин. Детективы.
Пруденс-стрит, 310, Канзас-Сити, штат Миссури".
- Наверное, интересная у вас работа, мистер Гобл.
- Не шути со мной, фрайер. Меня легко рассердить.
- Отлично. Посмотрим, как вы сердитесь. Что вы тогда делаете: грызете
свой сивый ус?
- У меня нет усов, болван.
- А вы отрастите. Я подожду.
На этот раз он гораздо живее вскочил на ноги. Внезапно в его руке
появился пистолет.
- Тебя никогда не отделывали рукояткой, болван?
- Отчаливай. Ты на меня тоску наводишь. Тупицы всегда нагоняют на меня
тоску.
Его рука дрогнула, и лицо покраснело. Затем он сунул пистолет обратно в
кобуру и заковылял к дверям.
- Наши дорожки еще пересекутся,- рявкнул он через плечо.
Я оставил последнее слово за ним. Не стоило ему даже отвечать.
Потом я зашел в контору.
- Что ж, ничего не получилось,- сказал я.- Не знаете ли вы, часом,
таксиста, заехавшего за ней?
- Джо Хармс,- незамедлительно сказала девушка.- Вы точно найдете его на
стоянке на Гранд-стрит. Или позвоните к ним в контору. Хороший парень. Он
когда-то приударял за мной.
- И промахнулся на милю,- ухмыльнулся портье.
- Ну уж, прямо. Тебя-то тут еще не было.
- Ну да,- вздохнул он.- Работаешь по двадцать часов в сутки, пытаешься
сколотить на дом. А пока сколотишь, пятнадцать других парней уже облапают
твою девушку.
- Только не эту,- сказал я.- Она вас просто дразнит. А сама сияет,
стоит ей только глянуть на вас.
Я вышел, а они все улыбались друг другу.
Как в большинстве маленьких городков, в Эсмеральде была одна главная
улица, от которой спокойно растекались, примерно на квартал, в обе стороны
магазины и конторы, а затем плавно переходили в жилые кварталы. Но в отличие
от большинства маленьких городков Калифорнии тут не было ни фасонистых
фасадов напоказ, ни облупленных досок объявлений, ни киосков с гамбургерами
и сосисками, ни табачных ларьков или бильярдных, перед которыми ошиваются
местные хулиганы.
Магазины на Гранд-стрит были либо старинными и узкими, либо вполне
современными, с фасадами из стекла, хрома и неона. Не все в Эсмеральде
преуспевали, не все были счастливы, не каждый водил "кадиллак" или "ягуар",
но городок, видимо, процветал, и лавки, продававшие предметы роскоши, были
такими же аккуратными и богатыми, как в Беверли-Хиллз, но без показухи. И
еще одно маленькое различие: в Эсмеральде старина была чистой, а иногда -
даже изысканной. В прочих маленьких городках старина была просто старьем.
Я поставил машину прямо у почтамта. Он был, конечно, закрыт, но вход в
него образовывал нишу - нарочито жертвовали дорогой площадью ради шика,- и в
ней, как будки часовых, стояли две темно-зеленые телефонные кабинки.
Напротив, на размеченной красной линией стоянке, стояло бледно-желтое такси.
В такси сидел седой шофер и читал газету. Я подошел к нему.
- Вы Джо Хармс? Шофер покачал головой.
- Он скоро вернется. Нужно такси?
- Нет, спасибо.
Я отошел от него и заглянул в витрину магазина. Там лежала коричневая с
бежевыми клетками тенниска, напомнившая мне о Ларри Митчелле. Орехового
цвета бутсы, костюмы из твида, два или три галстука, рубашки.
Телефон зазвенел. Таксист вылез из машины и перешел через дорогу. Он
взял трубку, поговорил, повесил трубку, сел в свою машину и дал задний ход.
Когда он уехал, улица на мгновение опустела.
Затем элегантный цветной паренек и его миловидная подружка прошли по
тротуару, заглядывая в витрины и болтая. Мексиканец в зеленой форме
коридорного подъехал в чьем-то - а может, и в своем собственном -
"крайслере", вошел в аптеку и вышел с блоком сигарет. Он развернулся и уехал
обратно в отель.
Другое бежевое такси с надписью "Эсмеральда Такси К?" вынырнуло из-за
утла и подъехало на стоянку. Здоровенный задира в очках вышел, позвонил по
телефону, снова сел в машину и вытащил журнал из-за зеркала.
Я подошел к нему легким шагом. Он сидел без пиджака, закатав рукава по
локоть, хоть погода стояла совсем не жаркая.
- Да, я Джо Хармс.- Он сунул сигарету в пасть и прикурил ее от своего
"ронсона".
- Люсиль с "Ранчо Дескансадо" посоветовала мне обратиться к вам за
информацией.- Я навалился на его такси и одарил его большой теплой улыбкой.
С тем же успехом я мог улыбаться соседнему столбу.
- Какой информацией?
- Вы заезжали недавно за девушкой на "Ранчо", номер 12-Б. Высокая,
рыжеватая, с хорошей фигурой. Ее зовут Бетти Мэйфилд, но этого она вам,
наверно, не сказала.
- Обычно они мне просто говорят, куда ехать. Поразительно, не правда
ли?
Он выпустил облако дыма из легких на ветровое стекло и внимательно
следил, как оно сплющилось и растеклось по машине.
- А в чем дело?
- Подружка меня бросила. Мы повздорили. Это была моя вина. Я хотел
найти ее и извиниться.
- А что, у твоей подружки нет дома?
- Ее дом далеко отсюда.
Он стряхнул мизинцем пепел с сигареты, не вынимая ее изо рта.
- Может, на это она и рассчитывала. Может, она и не хотела, чтоб вы
знали, куда она поехала. Может, вам еще и повезло. В этом городе можно
угодить в полицию, если вам вздумается выяснять отношения в гостинице.
- Может, я просто соврал,- сказал я и достал визитную карточку из
бумажника. Он прочел ее и отдал обратно.
- Лучше,- сказал он,- немного лучше, но это против инструкции. Я не для
того гоняю эту тачку, чтоб мускулы накачивать.
- Пятерка вас не заинтересует? Или это тоже противоречит инструкции?
- Мой старик - хозяин таксопарка. Он посинеет, если узнает, что я
скалымил на стороне. Не то чтоб я не любил денег...
Телефон на стене зазвонил. Он выскользнул из такси и подбежал к нему. Я
так и стоял, как засватанный, покусывая губу. Он поговорил, вернулся и одним
движении оказался за рулем.
- Надо поторапливаться,- сказал он.- Прости, друг. Я и так вышел из
графика. Только что вернулся из Дель-Мара 747-й поезд, следующий в
Лос-Анджелес, останавливается там на минутку. Отсюда большинство так и
ездит.
Он завел мотор и высунулся из окна, чтоб сплюнуть бычок на тротуар. Я
сказал:
- Что ж, спасибо.
- Не за что.- Он дал задний ход и исчез. Я снова посмотрел на часы.
Время и расстояние соответствовали. До Дель-Мара было около двенадцати миль.
Сгонять в Дель-Мар, к вокзалу, высадить там ездока и вернуться заняло бы
около часа. Он сказал мне это на свой манер. Не было смысла говорить мне
это, если б он не имел что-то в виду.
Я проводил его глазами, а затем перешел на другую сторону улицы к
телефонной кабинке. Дверь кабинки оставил распахнутой, опустил монетку и
набрал ноль.
- Девушка, за счет вызываемого в Западном Лос-Анджелесе,- я дал ей
номер,- лично мистера Амни. Меня зовут Марлоу, и говорю я из Эсмеральды, из
автомата, телефон 4-26-73,
Телефонистка соединила меня с ним быстрее, чем я все это излагал. Он
ответил резко и быстро.
- Марлоу? Давно пора было отчитаться. Ну давайте.
- Я в Сан-Диего. Я ее потерял. Она ускользнула, пока я вздремнул.
- Я так и знал, что мне попался стреляный воробей,- сказал он ехидно.
- Еще не все потеряно, мистер Амни. Я догадываюсь, куда она
направилась.
- Из ваших догадок шубу не сошьешь. Если я нанимаю человека, то ожидаю,
что он выполнит именно то, что я требую. В чем заключается ваша догадка?
- Не могли бы вы немного объяснить мне, мистер Амни, в чем вообще
заключается проблема? Я взялся за дело не раздумывая, чтобы не опоздать к
поезду. Ваша секретарша проявила силу воли, но не ввела меня в курс дела. Вы
хотите, чтобы я работал со спокойным сердцем, не так ли, мистер Амни?
- Я думал, что мисс Вермильи рассказала вам все, что требовалось,-
фыркнул он.- Я действительно по поручению влиятельной юридической фирмы из
Вашингтона. Их клиент предпочитает пока оставаться инкогнито. От вас
требуется только проследить, где это лицо остановится. Я имею в виду
остановится не около киоска или в туалете, а в отеле, или у друзей, или еще
где-то. Вот и все. Куда уж проще?
- Я не ищу простоты, мистер Амни. Я хочу знать, кто эта девушка. Откуда
она приехала? Что она предположительно сделала? Зачем вам понадобились мои
услуги?
- Понадобились? - он взвизгнул.- Кто ты такой, чтоб решать, что мне
может понадобиться? Найдите эту женщину, узнайте, где она остановилась,
сообщите мне по телефону. И если вы надеетесь на гонорар, то
пошевеливайтесь. Ать-два. Даю вам времени до десяти часов утра. Иначе я вас
уволю.
- Хорошо, мистер Амни.
- Где вы сейчас и по какому номеру вас можно найти?
- Я тут брожу себе вокруг. Меня шарахнули по голове бутылкой виски.
- Ах, какое несчастье,- сказал он желчно.- Надеюсь, что бутылку вы
успели опорожнить.
- О, все могло быть хуже, мистер Амни. Могла пострадать и ваша голова.
Я позвоню в вашу контору к десяти утра. И не беспокойтесь, как бы кто кого
не потерял из виду: еще двое работают на том же участке. Один местный
паренек, Митчелл, а другой - шпик из Канзас-Сити по имени Гобл. Этот
вооружен. Что ж, спокойной ночи, мистер Амни.
- Стоп! - заревел он.- Стоп! Что вы имеете в виду - еще два сыщика?
- Вы меня спрашиваете, что это значит? Это я вас спросил. Видимо, вам
досталась только часть заказа.
- Стоп! Подождите минутку! - Наступило молчание. Затем твердым голосом,
но уже без угроз: - Я позвоню в Вашингтон первым делом, с утра, Марлоу.
Извините, что я раскипятился. Похоже, мне следует узнать дополнительные
подробности об этом деле.
- Похоже.
- Если вам удастся возобновить наблюдение, позвоните. В любое время. В
любое время дня и ночи.
- Ara.
- Тогда спокойной ночи.
Я повесил трубку и глубоко вздохнул. Голова еще болела, но
головокружение прошло. Я вдыхал прохладный ночной воздух, сдобренный морским
туманом. Выбрался из кабинки и посмотрел на стоянку такси. Старикан, который
был там первым, вернулся. Я подошел к нему и спросил, как добраться до
"Аквариума": Митчелл пообещал взять туда мисс Бетти Мэйфилд поужинать,
хочется ей того или нет. Он объяснил дорогу, я поблагодарил его, снова
пересек пустую улицу, сел в свою прокатную машину и пустился в путь.
Возможно, мисс Мэйфилд выехала на 747-м в Лос-Анджелес или в городок по
пути. Но куда более вероятно, что она никуда не уехала. Таксист не будет
околачиваться на вокзале, проверяя, села ли она на поезд. От Ларри Митчелла
не так-то легко отделаться. Если он мог заставить ее приехать в Эсмеральду,
он мог и удержать ее. Он узнал, кто я и что я делал в Эсмеральде. Он не
узнал почему - этого я и сам не знал. Даже располагая половиной мозговых
извилин - а, по-моему, их у него было куда больше,- Митчелл должен был
учитывать, что я узнаю, куда ее отвезло такси. К этому сводилась моя первая
догадка: он поехал в Дель-Мар, припарковал свой здоровый "бьюик" где-нибудь
в тенечке и подождал, пока она приедет на такси. Когда такси уехало, он
подобрал ее и отвез обратно в Эсмеральду.
Моя вторая догадка заключалась в том, что она не скажет ему ничего
нового. Для него я был шпик из Лос-Анджелеса, нанятый неизвестными лицами
наблюдать за ней. Я следил за ней, а затем совершил ошибку, пытаясь
приблизиться вплотную. Это его беспокоит. Он понял, что он не единственный
игрок на площадке. Но все его сведения, в чем бы они ни заключались, были
заимствованы из газетной вырезки, и он не мог рассчитывать на монополию. Кто
угодно смог бы раньше или позже выйти на нее, было бы терпение и желание.
Тот, у кого был повод нанять сыщика, наверно, уже сделал бы это, А это, в
свою очередь, означало, что, каким бы вымогательством он ни собирался
заняться, финансовым или амурным, времени на это было отпущено мало.
На полпути к морю небольшая светящаяся вывеска со стрелкой гласила "К
"Аквариуму". Дорога вилась меж домов на утесе, с уютными лампами в окнах,
ухоженными садиками, оштукатуренными стенами и мексиканской черепицей.
Я вышел на последний вираж за последним холмом, и мои легкие
наполнились запахом сырых водорослей. В тумане мерцали янтарные огни
"Аквариума", и звуки танцевальной музыки плыли над стоянкой для машин. Я
поставил машину там, где почти у самых моих ног ревело невидимое море.
Сторожа не было. Можно было просто запереть машину и войти.
Десятка два машин, не больше. Я огляделся. Одна догадка по крайней мере
подтвердилась. На "бьюике" был знакомый номер. Он стоял почти у самого
входа, а рядом с ним, прямо у дверей, на последнем месте стоял "кадиллак" с
откидным верхом и белыми кожаными сиденьями. На спинку сиденья был накинут
плетеный коврик. "Кадиллак" был оснащен всеми дополнительными приборами, о
которых только мог подумать продавец, включая две огромные зеркальные фары,
антенну, как у траулера, складную хромированную решетку для багажа, чтобы вы
могли пуститься в дальний путь со всеми удобствами, козырек от солнца,
призматический рефлектор для светофоров, затемненных козырьком, радио с
кнопками, как на панели управления самолета, зажигалку, в которую можно
сунуть сигарету, чтобы она прикурила за вас, и прочие мелочи, которые
заставили меня задуматься, когда же наконец они начнут устанавливать на
машинах радио, магнитофон, бар и батарею ПВО.
Все это я разглядел при свете ручки-фонарика. Я посветил на паспорт
машины и прочел имя владельца: Кларк Брандон, отель "Каса дель Пониенте",
Эсмеральда, Калифорния.
Входная площадка нависала балконом над баром, а ресторан был на двух
этажах. Вниз в бар вела спиральная, покрытая ковром лестница. Наверху никого
не было, кроме гардеробщицы и немолодого субъекта в телефонной кабинке,
показывавшего всем своим видом, что его лучше не трогать.
Я спустился по лестнице в бар и устроился в уголке с хорошим видом на
танцплощадку. Одна из стен здания была гигантским застекленным окном, как в
аквариуме. Сквозь стекло был виден лишь туман, но ясной ночью, при луне
зрелище было, наверно, потрясающим.
Мексиканское трио выдавало музыку, которую обычно выдают мексиканские
оркестры. Что бы они ни играли, получается одно и то же. Они всегда тянут
одну и ту же песню, теми же медовыми липучими голосами, и певец всегда
бренчит на гитаре и зазывает Amor, mi corazon (Любовь, сердце мое (исп.))
про сеньору, которая linda (Красавица (исп.)), но не поддается на уговоры, и
волосы у него слишком длинные и сальные, и, какую бы он ни пел чепуху про
любовь, ясно, что с финкой в глухом переулке он управляется умело.
На танцплощадке полдюжины парочек кружились с бесшабашной удалью
ревматичного ночного сторожа. Большинство танцевало щека к щеке, если
называть это танцем. Мужчины носили белые смокинги, у девушек были ясные
глаза, алые губы и накаченные теннисом и гольфом мышцы. Одна пара не
танцевала щека к щеке. Парень был слишком пьян, чтобы обращать внимание на
ритм, а девушка слишком озабочена, как бы ей не оттоптали пальчики, чтобы
думать о чем-нибудь еще.
Напрасно я беспокоился, что не найду мисс Бетти Мэйфилд. Она была тут,
и с Митчеллом, но далеко не в восторге. У Митчелла отвалилась челюсть, он
улыбался, лицо его раскраснелось и блестело, глаза остекленели. Бетти
держала голову так далеко от него, как только могла, не вывихнув при этом
шею. Было очевидно, что она уже приняла допустимую дозу мистера Ларри
Митчелла.
Подошел официант-мексиканец, в коротком зеленом пиджаке и белых брюках
с зеленым кантом. Я заказал
двойной джин и спросил, не сможет ли он принести сандвич прямо в бар.
Он ответил: "Muy bien, senor" (Очень хорошо, сеньор (исп.)), ослепительно
улыбнулся и исчез.
Музыка прекратилась, раздались нестройные аплодисменты. Оркестр
расчувствовался и заиграл следующий номер своей программы. Темноволосый
мажордом крутился между столиками, задушевно улыбался посетителям и
останавливался время от времени, чтобы смахнуть пылинку с яблока. Затем он
отодвинул стул и подсел к красивому, похожему на ирландца здоровяку с
проседью в волосах. Тот был, по всей видимости, в одиночестве. На нем был
темный смокинг с бордовой гвоздикой в петлице. Он производил впечатление
приятного человека, если не задирать его, но если уж вы повздорите, я
посоветовал бы вам быть здоровым, крепким и в хорошей форме. На таком
расстоянии я не мог судить о прочих его достоинствах.
Метрдотель наклонился к нему и что-то сказал, и они оба посмотрели на
Митчелла и эту Мэйфилд. Метрдотель был озабочен, здоровяку же, видимо, было
все до лампочки. Метрдотель встал и отошел. Здоровяк вставил сигарету в
мундштук, и официант подскочил к нему с горящей зажигалкой, как будто весь
вечер ждал случая. Здоровяк поблагодарил его, не подымая глаз. Мой стакан
оказался передо мной, и я схватил его и выпил залпом.
Музыка остановилась и застыла в воздухе. Парочки распались и разошлись
к своим столикам. Ларри Митчелл все еще сжимал Бетти и ухмылялся. Затем он
прижал ее к себе, его ладони легли ей на затылок. Она попыталась стряхнуть
его. Он потянул сильнее и прижал свое раскрасневшееся лицо к ее личику. Она
сопротивлялась, но он был слишком силен. Он еще чуток пожевал ее лицо. Она
толкнула его. Он рассерженно мотнул головой.
- Отцепись, пьяная морда! - выдавила она задыхаясь, но вполне
разборчиво.
Злобная гримаса исказила его лицо. Он грубо, до синяков, схватил ее за
плечи и медленно, с силой прижал к себе. Люди смотрели сердито, но никто не
пошевелился.
- Что, малютка, али папаша разонравился? - рявкнул он густым басом.
Я не видел толком, куда она ударила его коленом, но мог догадаться. Это
его проняло. Он оттолкнул ее, и его лицо исказилось от ярости. Он
размахнулся и ударил ее по лицу, сначала ладонью, потом тыльной стороной
руки. Ее кожа сразу заалела. Она стояла неподвижно. Затем сказала медленно и
четко, так, чтобы весь кабак мог услышать:
- Еще раз попробуете, мистер Митчелл,- не забудьте запастись
пуленепробиваемым жилетом.
Она повернулась и пошла прочь. Он остался на месте. Его лицо побелело -
не знаю, от боли или от ярости. Метрдотель осторожно подошел к нему и что-то
спросил, вопросительно изогнув бровь.
Митчелл опустил глаза и посмотрел на него. Затем без единого слова он
двинулся на него, как танк, и метрдотелю пришлось отскочить. Митчелл шел на
Бетти, по пути налетел на сидевшего за столиком гостя и не подумал
извиниться. Бетти присела к столику у стеклянной стены, рядом с брюнетом в
смокинге. Он глянул на нее. Затем - на Митчелла. Потом вынул мундштук изо
рта и внимательно его осмотрел. Его лицо ничего не выражало.
Митчелл подошел к столику.
- Ты меня ударила, милашка,- сказал он громким басом.- Я этого не
люблю. Слышишь? Совсем не люблю. Хочешь извиниться?
Она встала, схватила шаль со спинки стула и посмотрела на него.
- Вы хотите, чтобы я рассчиталась, мистер Митчелл, или сами
расплатитесь из того, что заняли у меня?
Он отвел руку назад еще для одной пощечины. Она не шелохнулась. Тут
вмешался здоровяк за соседним столиком. Одним плавным движением он вскочил
на ноги и схватил Митчелла за руку.
- Успокойся, Ларри, ты уже нализался,- сказал он спокойно, как бы
забавляясь.
Митчелл вырвал руку и повернулся к нему:
- Не суйся не в свои дела, Брандон.
- Охотно, старичок. Это не мое дело. Но я не советую бить даму. Отсюда
нечасто вышибают, но и такое бывает. Митчелл злобно фыркнул:
- Иди поплюй себе в шляпу, понял? Здоровяк сказал тихо:
- Успокойся, Ларри, я сказал. И повторять не стану. Митчелл посмотрел
на него в упор.
- Ладно, до свидания,- сказал он мрачным голосом. Он тронулся с места и
застыл.- Еще увидимся,- добавил он полуобернувшись. Затем вышел,
пошатываясь, но быстро, не глядя по сторонам.
Брандон так и остался стоять. Женщина так и осталась стоять. Она,
видимо, не знала, что делать.
Она глянула на него. Он глянул на нее. Он улыбнулся, вежливо и
приветливо, не зазывающе. Она не ответила улыбкой.
- Могу ли я помочь? - спросил толстяк.- Подвезти вас? - Затем он полу
обернулся.- Эй, Карл! Метрдотель быстро подошел к нему.
- Счета не надо,- сказал Брандон.- Знаете, в таких случаях...
- Нет,- сказала женщина резко,- я не хочу, чтобы за меня платили.
Он медленно покачал головой.
- Такой тут порядок,- сказал он,- я лично тут ни при чем. Позвольте
послать вам вина?
Она снова глянула на него. Все было при нем.
- Послать? - переспросила она. Он вежливо улыбнулся:
- Угостить вас вином, если вы соблаговолите присесть.
На этот раз он отодвинул стул у своего столика. И она присела. И в этот
момент, ни секундой раньше, метрдотель подал сигнал, и оркестр заиграл
следующий номер.
Мистер Кларк Брандон, видимо, получал то, что он хочет, не повышая
голоса.
Тем временем появился и мой сандвич. Ничего из ряда вон выходящего, но
есть можно. Я просидел еще с полчаса. У Брандона и Бетти все шло как по
маслу. Сначала они молчали, затем пошли танцевать. Я вышел, сел в машину и
закурил. Возможно, она видела меня, но не подала виду. Митчелл точно не
заметил меня. Он слишком быстро рванул на выход и был слишком взбешен, чтобы
смотреть по сторонам.
Примерно в десять тридцать Брандон вышел с ней. Они сели в его
"кадиллак". Я следовал за ними не прячась, потому что они ехали по
единственной дороге в центр города. Они подъехали к отелю "Каса дель
Пониенте", и Брандон въехал прямо в подземный гараж.
Оставалось только проверить. Я поставил машину на стоянке подальше и
подошел к внутренним телефонам в вестибюле отеля.
- Соедините меня с мисс Мэйфилд, будьте любезны, Бетти Мэйфилд.
- Минуточку.- Пауза.- Да, она только что зарегистрировалась. Сейчас
позвоню ей, сэр.- Еще одна более продолжительная пауза.
- К сожалению, номер мисс Мэйфилд не отвечает.
Я поблагодарил и повесил трубку. Я быстро смылся - вдруг Бетти с
Брандоном решат пройти через вестибюль. Я сел в свою машину и в тумане с
трудом добрался до "Ранчо Дескансадо". Контора была заперта, свет погашен.
Только маленькая лампочка освещала звонок ночного вызова. Я поставил машину
на стоянку и зевая побрел к себе в комнату.
Там было холодно, сыро и уныло. Кто-то побывал в номере и унес
полосатое покрывало с кушетки и мокрые наволочки. Я разделся, положил свою
буйную головушку на подушку и уснул.
Меня разбудил стук в дверь, очень тихий, но настойчивый. Казалось, он
длится целую вечность и понемногу просачивается сквозь сон. Я перевернулся и
прислушался. Кто-то подергал ручку двери. Затем стук возобновился. Я
посмотрел на часы. Светящиеся стрелки показывали три. Я вскочил на ноги,
бросился к баулу, нащупал свою пушку, подошел к двери и приоткрыл ее.
За дверью возник темный силуэт в брюках, в плаще и темной косынке. Это
была женщина.
- Что вам надо?
- Впустите меня, быстро! Не включайте света.
Итак, это была Бетти Мэйфилд. Я распахнул дверь, и она проскользнула в
комнату. Я захлопнул дверь. Потянулся за халатом и надел его.
- Кто-нибудь остался на улице? - спросил я.- В номере рядом никого нет?
- Нет. Я пришла одна.- Она прислонилась к стене, часто дыша.
Я нашарил ручку-фонарик в кармане пиджака, посветил вокруг и нашел
выключатель камина. Бросил луч света на ее лицо. Она зажмурилась и прикрыла
глаза рукой. Я посветил фонариком на пол, пошел вслед за лучом к окнам,
закрыл оба окна, опустил и закрыл жалюзи. Затем вернулся и включил лампу.
Она испустила сдавленный стон, а затем затихла, по-прежнему опираясь о
стену. Судя по виду, она остро нуждалась во взбадривающем. Я вышел на кухню,
плеснул виски в стакан и принес ей. Она отмахнулась, потом передумала,
схватила стакан и выпила его залпом.
Я присел и закурил - чисто механический рефлекс, нагоняющий скуку на
всех, кроме закурившего. Так я сидел, смотрел на нее и ждал.
Наши глаза встретились. Она медленно опустила руку в боковой карман
плаща и вытащила пистолет.
- Нет,- сказал я.- Только не надо снова.
Она посмотрела на пистолет. Ее губы дрогнули; она не целилась. Она
оторвалась от стены, подошла и положила пистолет у моего локтя.
- Я его уже видел,- сказал я.- Мы с ним старинные приятели. В последний
раз я видел его в руках у Митчелла. Ну?
- Поэтому я вас и оглушила. Я боялась, что он вас застрелит.
- Это сорвало бы его планы, какие бы они ни были.
- Ну, я не знала. Извините. Извините, что я вас ударила.
- Спасибо за холодный компресс,- сказал я.
- Вы не собираетесь взглянуть на этот пистолет?
- Я его уже видел.
- Я пришла пешком из "Касы". Я остановилась там. Я... я перебралась
туда после полудня.
- Знаю. Вы поехали на такси в Дель-Мар на вокзал к вечернему поезду.
Митчелл подобрал вас и привез в "Касу". Вы вместе поужинали и потанцевали,
затем случилась небольшая размолвка. Человек по имени Кларк Брандон отвез
вас в отель на своем "кадиллаке".
Она смотрела во все глаза.
- Я вас там не видала,- сказала она наконец, думая уже о чем-то другом.
- Я сидел в баре. Пока вы были с Митчеллом, вы были слишком заняты,
получая пощечины и предлагая ему запастись пуленепробиваемым жилетом. Затем
у Брандона за столиком вы сидели спиной ко мне. Я вышел первым и поджидал
вас снаружи.
- Я начинаю верить, что вы и впрямь детектив,- сказала она спокойно. И
снова посмотрела на пистолет.- Он мне его не возвращал,- сказала она,- но я
не смогу это доказать.
- Это значит, что вы хотели бы.
- Это могло бы помочь. По крайней мере сначала. Потом-то мне уже ничего
не поможет, когда они все про меня узнают. Вы, наверно, знаете, что я имею в
виду.
- Сядьте и возьмите себя в руки. Она медленно подошла к креслу, села на
краешек и склонилась вперед. Она уставилась в пол.
- Я знаю, что у вас есть секрет,- сказал я.- Раз Митчелл открыл его,
значит, и я могу, если постараюсь. Любой сможет - если узнает, что есть
секрет. В настоящий момент я не знаю. Меня наняли только для одного: не
терять вас из виду и регулярно отчитываться.
Она подняла на миг глаза:
- Это вы и сделали?
- Я отчитался,- сказал я после паузы.- Когда я потерял вас из виду. Я
упомянул Сан-Диего. Это он узнал бы и от телефонистки.
- Вы потеряли меня из виду,- повторила она сухо.- Он должен быть
высокого мнения о вас, этот ваш клиент.- Затем она прикусила губу.-
Извините. Я не имела этого в виду. Я просто пытаюсь решить, что делать.
- Не спешите,- сказал я.- Сейчас только двадцать минут четвертого.
- Вы опять смеетесь надо мной.
Я посмотрел на электрокамин. Он не подавал признаков жизни, но в
комнате стало чуть теплее. Я решил, что и мне пора выпить.
Я вышел на кухню и налил себе, выпил, налил снова и вернулся. У нее в
руках был маленький кожаный бумажник. Она показала его мне.
- У меня с собой пять тысяч долларов в дорожных чеках. По сто долларов
каждый. На что вы пойдете за пять кусков, Марлоу?
Я глотнул виски и прикинул с рассудительной миной:
- При нормальных расходах это купило бы меня с руками и ногами на
несколько месяцев. Если бы я продавался.
Она постучала по ручке кресла.
- Ничего, продашься,- сказала она.- Это только задаток. Я могу хорошо
заплатить. У меня больше денег, чем тебе могло бы присниться. Мой покойный
муж был так богат, что просто смешно. Я вытрясла из него полмиллиона
долларов.
Она цинично улыбнулась.
- Надеюсь, мне никого не понадобится убивать.
- Не понадобится.
- Мне не по вкусу эта интонация.
Я покосился на пистолет. Пока я не тронул его и пальцем. Она пришла
пешком из "Касы" посреди ночи, чтобы принести его мне. Лучше было пока его
не трогать. Я пристально осмотрел пистолет. Склонился и понюхал его. Я мог
бы и не трогать его, но уже знал, что не удержусь.
- Кто схлопотал пулю? - спросил я ее. Пронизывающая стужа комнаты
проникла в мои вены. Моя кровь была холодна как лед.
- Только одну пулю? Откуда вы знаете?
Тут я схватил пистолет. Вытащил обойму, осмотрел ее, вставил обратно.
Она со щелчком встала на место в рукоятке.
- Ну, может, и две. В обойме шесть пуль. В пистолет входит семь. Вы
могли вогнать пулю в ствол, а затем сунуть еще одну в обойму. И, конечно,
могли отстрелять всю обойму и набить по новой.
- Мы просто болтаем, не так ли? - сказала она.- Нам не стоит тратить
время попусту.
- Хорошо. Где он?
- Лежит в шезлонге на моем балконе. Все номера, выходящие на море,- с
балконами. Балконы разделены бетонными стенками. Думаю,
профессионал-альпинист или верхолаз смог бы перелезть, но не с грузом. Я
живу на двенадцатом этаже. Выше ничего нет, только чердак.- Она
остановилась, нахмурилась, беспомощно махнула рукой.- Это звучит как треп,
но он мог попасть туда только через мою комнату. А я его не впускала.
- Вы уверены, что он мертв?
- Вполне уверена. Мертвее некуда. Холодный как камень. Я не знаю, как
это случилось. Я не слыхала ни звука. Я проснулась среди ночи, но не от
звука выстрела. В любом случае к этому времени он уже остыл. Так что я не
знаю, что разбудило меня. Я не сразу вышла на балкон. Я лежала и думала. Я
не могла уснуть. Прошло немного времени, и я включила свет, ходила по
комнате, курила, потом заметила, что туман рассеивается и свет луны падает
на мой балкон. Когда я вышла на балкон, земля была еще покрыта туманом. Было
чертовски холодно. Звезды были такие огромные. Я простояла на балконе
довольно долго, прежде чем увидела его. Наверное, это покажется трепом. Не
думаю, что полиция примет это за чистую монету. Даже для начала. А потом- в
общем, поверьте, у меня нет и одного шанса против миллиона, если мне не
помогут.
Я встал, допил остатки виски и подошел к ней.
- Позвольте мне сказать вам кое-что. Во-первых, вы слишком спокойно
относитесь к случившемуся. Ни паники, ни истерик, ничего. Затем, я слышал
вчера целиком всю беседу между вами и Митчеллом. Я вывернул эти лампы,- я
указал на стенной камин,- и приставил стетоскоп к перегородке. Что знал про
вас Митчелл? Он знал, кто вы, и этого было достаточно. Стоило ему предать
это огласке, и вам пришлось бы вновь скитаться и менять имена. Вы сказали:
"Я самая везучая баба на свете, раз я жива". Теперь человека, находят
мертвым на вашем балконе, он застрелен пулей из вашего револьвера, и этот
человек, конечно, Митчелл. Верно? Она кивнула.
- Да. Это Ларри.
- И вы его не убивали, вы говорите, но полицейские вряд ли в это
поверят, даже для начала. А потом и вовсе нет. Я думаю, вы уже бывали в
подобном переплете.
Она по-прежнему смотрела на меня снизу вверх. Она медленно встала. Наши
лица сблизились. Мы пристально смотрели друг другу в глаза. Мне это было
нипочем.
- Полмиллиона долларов - это масса денег, Марлоу. Вы не святой, чтобы
отказываться. На свете есть еще места, где мы могли бы чудесно жить, В одном
из этих небоскребов на набережной в Рио. Я не знаю, насколько хватит денег,
но о таких вещах всегда можно договориться полюбовно, не так ли?
Я сказал:
- Вы не женщина, а целый женский комитет. Сейчас рассуждаете как
преступница. Когда я увидел вас впервые, вы были спокойной, хорошо
воспитанной дамочкой. Вас воротило от ковбоев вроде Митчелла. Затем вы
купили пачку сигарет и зачем-то выкурили одну через силу. Затем вы дали ему
себя приласкать, когда приехали сюда. Затем порвали свою блузку для меня,
циничная, как цаца с Парк-авеню, когда ее кормилец-поилец решит вернуться
домой к жене. Затем вы дали мне приласкать вас. Затем вы трахнули меня по
башке бутылкой виски. Сейчас вы говорите о роскошной жизни в Рио. Которая из
вас проснется со мной поутру?
- Пять тысяч долларов на бочку. И куда больше в будущем. Полиция не
даст вам и пяти зубочисток. А если вы иного мнения - телефон к вашим
услугам.
- Что я должен сделать за пять тысяч? Она выдохнула медленно-медленно,
как будто кризис миновал.
- Отель стоит на самом краю обрыва. Внизу у стены узкий, очень узкий
проход, а ниже - скалы и море. Сейчас прилив. Мой балкон нависает над морем.
Я кивнул.
- Есть служебная лестница?
- Есть. Она начинается с нижней площадки лифта, прямо у гаража. Но это
долгий, трудный подъем.
- За пять кусков я поднимусь и в водолазном скафандре. Вы вышли через
вестибюль?
- Я спустилась по служебной лестнице и прошла через гараж. Ночной
вахтер спал в машине.
- Вы сказали, что Митчелл лежит в шезлонге. Много ли натекло крови? Ее
передернуло.
- Я... я не заметила. Думаю, что должна быть.
- Не заметили? Вы заметили, что он окоченел. Куда попала пуля?
- Я не видела. Наверно, он лежал раной вниз.
- Где был револьвер?
- На балконе, возле его руки.
- Какой руки?
Ее глаза расширились:
- Какая разница? Я не знаю. Он лежал поперек шезлонга, голова
свешивалась с одной стороны, а ноги - с другой. Нужно ли столько говорить об
этом?
- Хорошо,- сказал я.- Я ни черта не смыслю в здешних приливах и
течениях. Его может вынести на берег и завтра, и через две недели. Если мы
провернем это. Может быть, его найдут не скоро и не узнают, что его
застрелили. А может быть, его вовсе не найдут. В здешних водах водится
барракуда и прочая дрянь.
- Если вы хотите, чтобы меня стошнило, вы близки к успеху,- сказала
она.
- Таковы обстоятельства. Кроме этого, я думал, не могло ли это быть
самоубийством. Тогда нужно положить револьвер обратно. Он, знаете ли, был
левша. Поэтому я спросил, у какой руки лежал револьвер.
- А-а. Да, он был левша. Вы правы. Но это не самоубийство. На это не
способен этот ухмыляющийся самодовольный типчик.
- Иногда человек убивает самое любимое существо на свете, говорят.
Может быть, даже самого себя?
- Не этот тип,- сказала она коротко и решительно.- Если нам очень
повезет, подумают, что он упал с балкона. Господь свидетель, он был
достаточно пьян. А тем временем я окажусь в Южной Америке. Мой паспорт все
еще действителен.
- На чье имя выписан ваш паспорт?
Она протянула руку и провела кончиками пальцев по моей щеке.
- Скоро ты обо мне все узнаешь. Не спеши. Все узнаешь, все мои секреты.
Потерпи пока.
- Угу. Посекретничай пока с дорожными чеками. У нас в запасе час или
два темноты, а потом еще час-два, пока туман не рассеется. Займись чеками,
пока я одеваюсь.
Я вытащил ручку из кармана пиджака и дал ей. Она подсела к лампе и
принялась подписывать чеки, высунув кончик языка от усердия. Она писала
медленно и тщательно. Она подписывалась: Элизабет Мэйфидд.
Значит, смена имени была задумана еще до выезда из Вашингтона. Пока я
одевался, я задумался: неужели она по дурости и впрямь верит, что я помогу
ей избавиться от трупа?
Я отнес стаканы на кухню и захватил пистолет. Немного подождал, пока за
мной закроется дверь, и спрятал пистолет и обойму в духовку. Я сполоснул
стаканы и вытер их. Вернулся в комнату и быстро оделся. Она даже не
посмотрела в мою сторону, подписывая чеки.
Когда она закончила, я взял чековую книжку и пролистал ее чек за чеком,
проверяя подписи. На все эти тысячи мне было наплевать. Я сунул чековую
книжку в карман, выключил лампу и открыл дверь. Бетти стояла совсем рядом.
- Выходи незаметно,- сказал я.- Я подберу тебя на шоссе, там, где
кончается забор. Она обернулась ко мне;
- Можно ли тебе доверять? - тихо спросила она.
- В определенной степени.
- Что ж, по крайней мере, искренний ответ. Что будет, если нам не
удастся провернуть это дело? Если кто-то сообщил о выстреле в полицию, если
его нашли, если мы войдем, а отель кишит полицейскими?
Я стоял, не сводя глаз с ее лица, и не отвечал.
- Я думаю вот что,- сказала она очень тихо и с растяжкой,- ты меня живо
продашь. И пяти тысяч долларов у тебя не будет. Эти чеки станут просто
бумажками. Ты не посмеешь предъявить их к оплате.
Я по-прежнему не отвечал.
- Ах ты, сукин сын,- она не повысила голоса и на полтона.- Зачем я
вообще пришла к тебе?
Я взял ее лицо в ладони и поцеловал в губы. Она вырвалась.
- Не за этим,- сказала она.- Точно не за этим. Есть одно мелкое
обстоятельство. Я знаю, что оно ничего не значит,- этому меня научили
учителя-профессионалы - уроки были долгие, трудные, мучительные, их было
много, и я их выучила наизусть, И все же - так уж получилось, что я его не
убивала.
- Может, я верю в это.
- Не трудись,- сказала она.- Больше никто не поверит.
Она повернулась и выскользнула за дверь, сбежала по ступенькам,
пробежала меж деревьев и скрылась в тумане.
Я запер дверь, сел в машину и поехал по дорожке мимо закрытой конторы с
лампочкой над ночным звонком. Эсмеральда крепко спала, но грузовики неслись
по каньону со стройматериалами, нефтью, контейнерами - всем, что нужно
городу для каждодневной жизни. Они ехали с включенными фарами, медленно и
тяжело поднимаясь в гору.
В пятидесяти метрах от ворот она вышла из тени забора и села в машину.
Я включил фары. Где-то в море завывала сирена катера. Наверху, в просвете
между облаками, с ревом пролетела эскадрилья истребителей. Не успел я
вытащить зажигалку из щитка и прикурить, как они скрылись.
Она сидела недвижно рядом со мной, смотрела прямо вперед и молчала. Она
не видела тумана, не видела кузова грузовика, ехавшего перед нами. Она не
видела ничего. Она просто сидела, окаменев от отчаяния, словно по дороге на
эшафот.
А может, она просто умела наводить понт, как мало кто другой на моем
веку.
"Каса дель Пониенте" стояла на краю обрыва, окруженная семью акрами
газонов, клумб и садов. Центральный патио располагался с подветренной
стороны, столики за стеклянной стенкой, посередине аккуратная дорожка вела к
выходу. В одном крыле был бар, в другом - кафе; с обеих сторон здания -
крытые стоянки для машин за изгородью из цветущих кустарников.
На стоянках стояли машины. Многим было лень спускаться в подземный
гараж, хотя соленый, влажный морской воздух вреден для хромированных
деталей.
Я поставил машину у въезда в гараж. Совсем рядом рокотал океан. Можно
было ощутить брызги волн, запах и вкус. Мы вышли из машины и подошли к входу
в гараж. Узкая пешеходная дорожка шла вдоль по скату. Над скатом висел
указатель: "Спускаться на малой скорости. Сигналить при въезде". Она
схватила меня за руку и остановилась.
- Я пошла через вестибюль к лифту. У меня нет сил подыматься по
лестнице.
- Ладно. Законом это не воспрещается. Какой у тебя номер?
- 1224. Что с нами сделают, если нас застигнут?
- Застигнут за чем?
- Сам знаешь за чем. За сбрасыванием тела с балкона. Или еще за
чем-нибудь.
- Меня растянут на муравейнике. А тебя - не знаю. Смотря, что еще за
тобой числится.
- Как ты можешь острить в такую рань?
Она повернулась и ушла быстрым шагом. Я зашагал вниз по скату. Он
изгибался, как заведено в гаражах. Сначала я увидел маленькую застекленную
будку вахтера, в которой горел свет. Спустившись пониже, увидел, что будка
пуста. Я прислушался, не раздастся ли звон гаечных ключей, шум воды в мойке,
шаги, посвистывание, любой звук, указывающий, где находится вахтер и что он
делает. В подземном гараже можно уловить самый тихий звук. Я ничего не
услышал.
Я продолжил спуск и дошел до уровня верхнего края будки, и,
пригнувшись, увидел пологие ступени, ведшие к двери. На двери было написано
"К лифту". Середина двери была стеклянной, я увидел за ней свет, но ничего
больше.
Я сделал еще три шага и застыл. Ночной вахтер был прямо передо мной. Он
сидел в большом "паккарде" на заднем сиденье. Лампа светила ему в лицо, ее
свет отражался, в стеклах его очков. Он удобно развалился в углу машины. Я
стоял и ждал, пока он пошевелится. Он не шевелился. Его голова покоилась на
подушечке. Рот был открыт. Я должен был узнать, почему он не шевелится.
Может, он только делает вид, что спит, а когда я смоюсь, кинется к телефону
и вызовет портье.
Затем я подумал - глупости. Он заступил на смену только с вечера и всех
гостей знать в лицо не мог. Дорожка на скате была для пешеходов. Было почти
четыре утра. Примерно через час начнет светать. Домушники так поздно не
приходят.
Я подошел к "паккарду". Машина была закрыта, все стекла подняты. Я
взялся за ручку дверцы и попытался бесшумно открыть ее. Вахтер не шевелился.
Он был чернокожим. Я услышал его храп и не открывая дверей. Затем мне
шибанул в нос медовый аромат марихуаны. Парень вошел в штопор. Он был в
долине спокойствия, где время стоит и мир полон цветов и музыки. Через
несколько часов он останется без работы, даже если фараоны не возьмут его за
штаны и не швырнут в клетку.
Я закрыл дверцу машины и подошел к застекленной двери, оказавшись на
маленькой площадке с бетонным полом и двумя лифтами. Рядом с ними, за
тяжелой дверью, начиналась служебная лестница. Я открыл дверь и потопал не
спеша вверх, на двенадцатый этаж. Я считал этажи, потому что номеров на них
не было. Двери на лестничных площадках были тяжелые, сырые, как бетон
ступеней.
Когда я добрался до двенадцатого этажа, я вспотел и задыхался.
Я распахнул дверь в коридор, подошел к номеру 1224 и повернул дверную
ручку. Она была на защелке, но дверь почти сразу открылась. Видно, Бетти
стояла за ней. Я прошел мимо нее и плюхнулся в кресло, чтобы перевести дух.
Это была большая, просторная комната с застекленными створками дверей,
выходивших на балкон. Двуспальная постель по крайней мере выглядела, как
будто в ней спали. Кофточки и тряпки на стульях, предметы туалета на трюмо,
чемоданы. Номер, видно, стоил не меньше двадцати зеленых в день.
Она опустила защелку замка.
- Все в порядке?
- Вахтер укурился в хлам. Безвреден, как котенок.- Я резко поднялся с
кресла и пошел к дверям балкона.
- Подожди! - сказала она резко. Я обернулся к ней.- Бесполезно,-
сказала она,- никто не сможет этого сделать.
Я стоял и ждал.
- Вызову-ка я полицию,- сказала она,- чем бы это ни обернулось для
меня.
- Блестящая мысль,- сказал я.- Почему мы раньше об этом не подумали?
- Лучше уходи,- сказала она,- не стоит тебе ввязываться в это дело.
Я ничего не сказал. Я следил за ее глазами. Она с трудом держала их
открытыми. Это был либо запоздалый шок, либо успокаивающее. Я не знал, что
именно.
- Я приняла две таблетки снотворного,- сказала она, читая мои мысли.-
Сегодня у меня больше нет сил. Уходи, пожалуйста. Когда я проснусь, я позову
коридорного. Когда он придет, я как-нибудь заманю его на балкон, и он
обнаружит то, что он обнаружит. А я ничего об этом не буду знать,
ничегошеньки.
Ее язык начал заплетаться. Она встряхнула головой и потерла виски.
- А что насчет денег - тебе придется вернуть их мне, не так ли?
Я подошел к ней вплотную.
- Потому что, если я не отдам, ты им все расскажешь?
- Мне придется,- сказала она засыпая.- Что же мне делать? Они выбьют из
меня всю правду. Я слишком устала бороться.
Я схватил ее за руку и встряхнул. Ее голова дернулась.
- Ты точно приняла только две таблетки? Она разомкнула глаза.
- Да. Я никогда не принимаю больше двух за раз.
- Тогда слушай. Я сейчас выйду и посмотрю на него. Затем я поеду
обратно в "Ранчо". Чеки я оставлю у себя. И пушку тоже. Может, меня им не
удастся выследить. Проснись! Слушай!
Ее голова валилась набок. Она встряхнула ею, глаза раскрылись, но они
казались какими-то потухшими.
- Слушай. За твой рассказ тебе в полиции никто не даст ломаного гроша в
базарный день. Он только может привести тебя на виселицу. Поняла?
- Да,- сказала она,- а мне на это наплевать.
- Это не ты говоришь. Это снотворное.
Ее ноги подкосились, я подхватил ее и повел к постели. Она плюхнулась
на нее навзничь. Я снял с нее туфли, накинул на нее одеяло и подвернул его.
Она моментально уснула и захрапела.
Я вошел в ванную комнату и нашел на полочке флакон с нембуталом. Он был
почти полон. На нем был номер рецепта и дата. Аптека в Балтиморе, отпущено
около месяца назад. Я высыпал желтые таблетки себе в ладонь и пересчитал. Их
было сорок семь - почти полный флакон. Когда бабы кончают с собой, они
обычно заглатывают все сразу - кроме тех, что рассыпают, а рассыпают они
обычно немало. Я всыпал таблетки обратно во флакон, а флакон положил в
карман. Вернулся и снова посмотрел на нее. В комнате было холодно. Я включил
обогреватель, но не на полную мощность.
В конце концов я закрыл застекленные двери и вышел на балкон. Там была
чертова стужа. Балкон был большой, три на четыре метра, с невысоким
бортиком, который увенчивали железные перила. С такого балкона можно
запросто спрыгнуть, но случайно упасть невозможно. На нем были два
алюминиевых шезлонга и два кресла. Разделяющая стенка слева выступала наружу
именно так, как она мне сказала. Я не думаю, что даже верхолаз смог бы
перебраться через эту стенку без крюка и страховки.
С другой стороны стена круто поднималась к одной из террас пентхауза.
Трупа не было - ни в шезлонгах, ни на полу, ни где-то еще. Я осмотрел
шезлонги в поисках следов крови. Никаких признаков. Я облокотился на перила,
высунулся как можно дальше и посмотрел вниз. У стены росли кусты, потом шла
узкая полоска газона, а затем - солидный забор с кустарником вокруг. Я
прикинул расстояние. С такой высоты это было нелегко, но от дома до забора
было не менее десяти метров. Прямо за забором пенилось море на чуть
выступающих утесах.
Ларри Митчелл был примерно на сантиметр выше меня, но весил килограммов
на восемь меньше. Еще не родился человек, который мог бы бросить тело
взрослого мужчины с этого балкона так, чтобы оно упало в океан. Вряд ли она
не отдавала себе в этом отчета.
Я открыл застекленные двери, вошел в комнату, закрыл их за собой,
подошел к кровати. Она крепко спала и похрапывала во сне. Я коснулся ее щеки
тыльной стороной ладони. Щека была потной. Она пошевельнулась и что-то
пробормотала. Затем вздохнула и опустила голову на подушку. У нее не было
затрудненного дыхания, ступора, комы, а значит, она не превысила дозы.
Насчет этого она сказала мне правду, но насчет всего остального - вряд
ли.
В верхнем ящичке трюмо лежала ее сумка. Сзади был кармашек на молнии. Я
положил туда чековую книжку и просмотрел содержимое в поисках информации. В
кармашке на молнии было несколько хрустящих ассигнаций, железнодорожное
расписание экспресса "Санта-Фе", корешок билета, корешок плацкарты в
спальном вагоне. Она занимала купе E в вагоне поезда 19, следующего из
Вашингтона в Сан-Диего. Ни писем, ни документов. Они, видимо, были в
чемодане. В сумке было то, что обычно носят женщины: помада, зеркальце,
пудреница, кошелек для мелочи, несколько серебряных монет, несколько ключей
на кольце с маленьким бронзовым брелком. Пачка сигарет, почти полная,
распечатанная. Книжечка спичек, только одна спичка была оторвана. Три
носовых платка без монограмм, пилочка для ногтей, щетка для бровей, гребень
в кожаном футляре, маленькая круглая бутылочка с лаком для ногтей, маленькая
записная книжка. Я открыл ее. Чистая, еще не начатая. В сумке были также
солнечные очки в блестящей оправе, в футляре без монограмм, авторучка,
маленький золотой карандашик, вот и все. Я положил сумку обратно на место. Я
подошел к окну, взял лист бумаги и фирменный конверт с названием отеля.
На листе бумаги я написал: "Дорогая Бетти, прости, что не смог
оказаться на том свете. Все объясню завтра. Ларри".
Я запечатал записку, написал на конверте "Мисс Бетти Мэйфилд" и положил
так, как будто его просунули под дверь.
Открыл дверь, вышел, захлопнул дверь, подошел к служебной лестнице и
нажал на кнопку вызова лифта. Лифт не приходил. Я снова нажал и держал
кнопку вызова, пока лифт наконец не пришел. Молодой сонный мексиканец открыл
дверь и зевнул мне в лицо, затем улыбнулся извиняющейся улыбкой. Я улыбнулся
в ответ и ничего не сказал.
За конторкой у лифта никого не было. Мексиканец рухнул в кресло и
заснул, прежде чем я сделал шесть шагов. Все спят, кроме Марлоу. Он работает
круглосуточно и даже денег не берет.
Я поехал обратно в "Ранчо Дескансадо", увидел, что и там никто еще не
проснулся, с тоской глянул на постель, собрал вещи, положил пушку Бетти на
дно чемодана, сунул в конверт двенадцать долларов и по пути бросил этот
конверт в почтовый ящик конторы вместе с ключом от номера.
Затем отправился в Сан-Диего, вернул машину в прокатное агентство,
позавтракал в забегаловке у вокзала. В 7.15 я уже сидел в вагоне скорого
поезда, прибывающего в Лос-Анджелес ровно в десять утра.
Я поехал домой на такси, побрился, принял душ, позавтракал, второй раз
просмотрел газету. Около одиннадцати часов я позвонил в контору Клайда Амни.
Он сам взял трубку. Вероятно, мисс Вермильи еще не проснулась.
- Это Марлоу. Я дома. Можно заскочить?
- Нашли ее?
- Угу. В Вашингтон звонили?
- Где она?
- Я бы хотел сказать вам лично при встрече. В Вашингтон вы звонили?
- Сначала вашу информацию. Мне предстоит трудный день.- Его голос был
сух и недружелюбен.
- Буду через полчаса.- Я живо повесил трубку и позвонил в гараж, где
стоял мой "олдс".
На свете слишком много контор вроде той, что была у Амни. Стены были
выложены плитками клееной фанеры и напоминали шахматную доску. Освещение
было неярким, ковры от стены до стены, мебель полированная, кресла удобные,
а расценки, видимо, чрезмерные. Окна в металлических рамках распахивались
наружу, а за домом была маленькая, но аккуратная стоянка для машин. Стоянка
была украшена белыми щитами с именами владельцев. По какой-то причине место
Амни пустовало. Я воспользовался им. Возможно, его привез шофер. Здание было
четырехэтажное, совсем новое и занято почти исключительно врачами и
адвокатами.
Когда я вошел, мисс Вермильи чистила перышки, готовясь к трудовому дню.
Я подумал, что выглядит она неплохо. Она отложила маленькое зеркальце и
закурила сигарету.
- Железный Кулак собственной персоной. Чем обязаны?
- Мы договорились с Амни.
- Для тебя мистер Амни, парень.
- Для тебя просто Бойди, сестренка. Она вскипела моментально.
- Не смей звать меня "сестренка", шпик дешевый!
- Тогда не зови меня "парень", дорогая секретарша. Что ты делаешь
сегодня вечером? Неужели снова идешь кутить с четырьмя матросами сразу?
Она побледнела. Ее рука сжала пресс-папье. Она только что не запустила
им в меня.
- Ах ты, сукин сын! - сказала она яростно. Затеи щелкнула рычажком на
своем коммутаторе и сказала: - Мистер Марлоу здесь, мистер Амни.
Затем она откинулась и бросила на меня тот еще
взгляд.
- Мои друзья еще подрежут тебя до натурального размера, так что ты без
лестницы и обуться не сможешь.
- В эту остроту было вложено немало упорного труда,- сказал я,- но
упорный труд не может заменить вдохновения.
Внезапно мы оба расхохотались. Дверь открылась, и в проеме возник Амни.
Жестом он велел мне войти, но глаза его не отрывались от платиновой
красотки.
Я вошел в кабинет. Он закрыл дверь и зашел за свой громадный
полукруглый письменный стол, обтянутый зеленой кожей и заваленный грудами
важных бумаг. Он был подтянут, тщательно одет, со слишком короткими ногами,
слишком длинным носом и слишком редкими волосами. Его ясные карие глаза
смотрели слишком доверчиво для адвоката.
- Клеите мою секретаршу? - спросил он подозрительно.
- Ничуть, Просто обмен любезностями. Я сел в кресло для клиента и
посмотрел на него почти вежливо.
- По-моему, она вне себя.- Он пристроился в своем
вице-президентско-директорском кресле и сделал суровое лицо.
- Она забронирована на три недели вперед,- сказал я,- я не согласился
ждать так долго.
- Поосторожнее, Марлоу. Забудь. Посторонним вход воспрещен.
- В смысле она умеет печатать и стенографировать в придачу?
- В придачу к чему? - Он внезапно побагровел.- Мне твои дерзости
надоели. У меня достаточно влияния в этом городе, чтобы лишить тебя
лицензии. Сейчас же отчитывайтесь коротко и по делу. Сейчас.
- С Вашингтоном говорили?
- Не ваше дело, говорил или нет. Я требую немедленного отчета. Все
прочее - мое дело. Где остановилась эта самая Кинг?
Он взял аккуратно заточенный карандаш и чистый блокнот. Затем бросил
карандаш и налил себе стакан воды из черного с серебром термоса.
- Давайте махнемся,- сказал я.- Вы скажете мне, почему вы хотите ее
найти, а я скажу, где она.
- Я вас нанял,- огрызнулся он,- я вам никакой информации поставлять не
обязан.- Он был по-прежнему тверд, но уже без прежнего гонора.
- Вы меня еще не наняли, мистер Амни. Чек не был предъявлен к оплате,
соглашение заключено не было.
- Вы взялись за это задание, вы получили аванс.
- Мисс Вермилъи дала мне чек на 250 долларов в качестве аванса и другой
чек на 200 долларов на расходы. Но я не предъявил их к оплате. Вот они.- Я
вынул оба чека из бумажника и положил перед ним.- Храните их, пока не
решите, нужен вам детектив или мальчик на побегушках, и пока я не решу,
предложили ли мне работу или втянули, как фрайера, в темную историю.
Он посмотрел на чеки. Он не был рад.
- У вас были расходы? - спросил он медленно,
- Не беспокойтесь, мистер Амни. У меня найдется несколько долларов за
душой, и расходы можно списать с налогов. Кроме этого, я позабавился.
- Вы упрямый малый, Марлоу.
- Наверное, но при моем ремесле это неизбежно. Иначе я не занимался бы
этим ремеслом. Я уже сказал вам, что ее шантажируют. Ваши вашингтонские
друзья должны знать, почему. Если она мошенница - прекрасно. Но мне нужно
это знать наверняка. И у меня есть предложение, которое с вашим не
сравнится.
- Вы хотите переметнуться за деньги? - спросил он сердито.- Это
неэтично. Я расхохотался.
- Ну вот мы и дошли до этики. Значит, мы продвигаемся.
Он вынул сигарету из портсигара и прикурил от серебристой зажигалки.
- Мне не по душе ваше отношение к делу,- проворчал он.- Вчера я знал об
этом не больше вашего. Я предположил, что солидная адвокатская контора не
попросит меня пойти против профессиональной этики. Так как девушку можно
было арестовать без труда, я предположил, что речь идет о семейных
неурядицах, бежавшей жене или дочери, или о важном, но не стремящемся дать
показания свидетеле, который выехал за пределы штата. Так я предполагал.
Сегодня с утра вещи выглядят по-иному.
Он встал, подошел к большому окну и повернул вниз венецианские жалюзи
так, чтобы солнце не падало на его стол. Он задержался у окна, поглядел на
улицу. Затем вернулся к столу и присел. .
- Сегодня утром,- медленно продолжал он, рассуди- тельно хмурясь,- я
беседовал со своими вашингтонскими коллегами, и они мне сообщили, что эта
женщина была
доверенным секретарем богатого и влиятельного человека - мне его имя
неизвестно - и что она бежала с важными и опасными для него документами из
его архива. Эти документы могут повредить ему, если будут преданы огласке.
Мне не сказали, каким образом. Возможно, он увиливал от уплаты налогов.
Трудно сказать в наши дни.
- Она взяла эти документы, чтобы шантажировать его?
Амни кивнул:
- Естественное предположение. Иначе зачем они ей? Клиент, будем
называть его Икс, не сразу понял, что она сбежала. Когда он понял, она была
уже за пределами штата. Затем он проверил свой архив и обнаружил, что
некоторые документы исчезли. Он не мог обратиться в полицию. Он счел, что
она отъедет на безопасное расстояние и начнет с ним переговоры о возврате
документов за солидную плату. Он хочет найти ее, прийти к ней неожиданно,
вывести ее из равновесия до того, как она успеет связаться с каким-нибудь
шустрым адвокатом, которых, надо признаться, слишком много развелось, и пока
этот шустрый адвокат не придумает, как оградить ее от преследования закона.
Сейчас вы сообщили мне, что ее шантажируют. С какой целью?
- Если бы ваша версия выдерживала критику - потому что шантажист может
помешать ее игре,- сказал я.- Может, шантажист знает, как заставить ее
вернуть документы, не поднимая шума.
- Вы говорите "если бы моя версия выдерживала критику",- резко ответил
Амни.- Что вы имеете в виду?
- В ней больше дыр, чем в чайном ситечке. Вам повесили лапшу на уши,
мистер Амни. Где хранят опасные документы, если их вообще хранят? Уж не там,
где их может найти секретарша. Как он смог узнать, что она села на поезд,
если он не знал о пропаже документов до ее отъезда? Затем, хотя она взяла
билет до Калифорнии, она могла сойти где угодно. Поэтому нужно было следить
за ней и в поезде. А тогда - зачем я был нужен? И затем, в вашем изложении
это была бы задача для большого детективного агентства с филиалами по всей
стране. Только идиот положился бы на частного детектива,
Я потерял ее из виду вчера. Я могу потерять ее снова. Для слежки за
одним объектом требуется как минимум шесть сыщиков. И это минимум, а в
большом городе нужна дюжина! Сыщику нужно есть, пить и менять рубашки. Если
он едет на машине, ему нужен напарник, пока он ищет стоянку. В магазинах и
отелях может быть полдюжины выходов. Но эта женщина не скрывается - она
сшивается на вокзале три часа кряду на виду у всех. Ваши друзья из
Вашингтона присылают вам фотографию, звонят вам и идут досматривать передачу
по телевизору.
- Ясно,- сказал он.- Что-нибудь еще? - Его лицо окаменело.
- Еще? Пожалуйста. Если она не ожидала слежки, зачем она сменила имя?
Если она ожидала слежки, почему не попыталась оторваться? Я говорил вам, что
еще двое пасутся на том же лугу. Один из них - частный детектив из
Канзас-Сити по имени Гобл. Он был вчера в Эсмеральде. Он знал, куда пойти.
Мне пришлось следовать за ней и подкупать таксиста, чтобы тот спросил по
радиотелефону, куда он едет. А Гобл знал и так. Зачем же меня наняли?
- К этому мы подойдем,- сказал Амни коротко.- Кто еще, по вашим словам,
пасется на том же лугу?
- Один хлыщ по имени Митчелл. Он живет там. Он встретил ее в поезде. Он
забронировал ей место в отеле. Их прямо водой не разольешь - только ее от
него воротит. Но он что-то знает про нее, и она его боится. Он знает, кто
она, откуда приехала, что с ней приключилось и почему она скрывается под
чужим именем. Это я расслышал и понял, но настоящей причины я так и не
узнал.
Амни сказал едко:
- Конечно, за ней следили в поезде. Вы думаете, что вы имеете дело с
идиотами. Вы были наняты для отвода глаз, чтобы узнать, есть ли у нее
сообщники. Зная вашу репутацию, я полагал, что вы устроите спектакль и она
вас заметит. Вы, наверное, знаете, что такое "открытая слежка"?
- Конечно. Объекту позволяют заметить и стряхнуть сыщика, с тем чтобы
другой сыщик мог продолжать слежку, когда объект считает себя в
безопасности.
- Теперь вам ясна ваша роль.- Он презрительно ухмыльнулся.- Но вы еще
не сказали, где она.
Я не хотел говорить, но знал, что деться некуда. Я, в общем-то, уже
взялся за это дело и возвращал ему деньги только для того, чтобы выудить
информацию.
Я наклонился над столом и взял чек на двести пятьдесят долларов.
- Я возьму это в качестве полной оплаты моих услуг, включая расходы.
Она зарегистрировалась под именем Бетти Мэйфилд в отеле "Каса дель Пониенте"
в Эсмеральде. У нее денег куры не клюют. Но, конечно, ваша
высокопрофессиональная организация все это уже знает. Я поднялся на ноги.
- Спасибо, что подвезли, мистер Амни.
Я вышел и прикрыл за собой дверь. Мисс Вермильи оторвала взгляд от
страниц журнала. Я услышал приглушенный щелчок где-то у нее в столе.
- Извините за грубость,- сказал я,- я не выспался.
- Забудьте. Это был обычный отшив. Потренировавшись чуток, я смогла бы
испытывать к вам симпатию. Вы симпатичный - на свой низменный лад.
- Спасибо,- сказал я и пошел к дверям. Не скажу, что она прямо
затосковала, глядя мне вслед, но она не выглядела так, будто добиться ее
взаимности так же трудно, как контрольного пакета акций в "Дженерал моторе".
Я повернулся и прикрыл дверь.
- Сегодня, я думаю, дождя не будет? Было что-то, что мы могли обсудить
за выпивкой в дождливый вечерок. И если вы будете не слишком заняты.
Она бросила прохладный, насмешливый взгляд:
- Где?
- Где вам угодно.
- Заехать к вам?
- Это было бы чертовски мило с вашей стороны. Этот самый "кадиллак"
очень помог бы поднять мой кредит в лавочке.
- Я имела в виду не это.
- Я тоже.
- Скажем, в 6.30. И я позабочусь о своих вечерних туалетах.
- На это я и надеялся.
Наши взгляды встретились. Я быстро вышел.
В полседьмого "флитвуд-кадиллак" заурчал у моего парадного крыльца. Я
распахнул двери, пока она поднималась по ступенькам. Шляпы на ней не было.
Розовый плащ с поднятым воротником касался ее платиновых волос. Она стояла
посреди гостиной и оглядывалась безучастно. Затем она проворно выскользнула
иэ плаща, швырнула его на тахту и присела.
- Я не ожидал, что вы и впрямь приедете,- сказал я.
- Нет, скромник, ты прекрасно знал, что я приду. Виски с содовой, если
есть.
- Есть.
Я принес стаканы и сел рядом с ней, но не так близко, Чтобы это
что-нибудь значило. Мы чокнулись и выпили.
- Поедем к "Романову" ужинать?
- А что потом?
- Где вы живете?
- Западный Лос-Анджелес. Дом на тихой старой улочке. Мой собственный,
кстати. Помнишь, я спросила, а что потом?
- Это зависит от вас, само собой.
- Я думала, что ты посмелее. Значит, мне не нужно будет расплачиваться
за ужин?
- Следовало бы дать вам пощечину за эту остроту. Она внезапно
рассмеялась и посмотрела на меня пристально поверх стакана.
- Считайте, что я уже схлопотала. Мы были несправедливы друг к другу.
"Романов" может и подождать, не правда ли?
- Мы можем начать в Западном Лос-Анджелесе.
- Почему не здесь?
- Боюсь, что вам здесь не понравится. С этим домом у меня связаны
печальные воспоминания.
Она быстро вскочила и схватила плащ, Я успел помочь ей надеть его.
- Извините,- сказал я,- мне надо было сказать это раньше.
Она повернулась, ее лицо было рядом, но я не коснулся ее.
- Ты извиняешься за сохраненную мечту? У меня тоже были грезы, но они
умерли. У меня не хватило мужества сохранить их.
- Это совсем не так. Была женщина. Она была богата. Она думала, что
хочет выйти за меня замуж. Из этого ничего бы не вышло. Я, наверное, никогда
не увижу ее. Но я помню ее.
- Пошли,- сказала она тихо.- Оставим этот дом воспоминаниям. Хотела бы
я, чтобы у меня было что вспоминать.
По пути к "кадиллаку" я тоже не коснулся ее. Она прекрасно вела машину.
Когда женщина так хорошо водит машину, она близка к совершенству.
Ее дом находился на тихой улочке между Сан-Висенте и бульваром Сансет.
Он стоял вдалеке от дороги. К нему вел длинный подъездной путь. Вход в дом
был сзади, через маленький дворик-патио. Она отперла дверь и включила свет
во всем доме, а потом исчезла, не обронив ни слова. В гостиной приятный
разнобой мебели создавал ощущение комфорта. Я стоял и ждал, пока она не
вернулась с двумя высокими бокалами. Она успела снять плащ.
- Была замужем? - спросил я.
- Из этого ничего не вышло. Мне остался этот дом и немного денег, хотя
я за этим не охотилась. Он был славный паренек, но мы не подходили друг
другу. Он погиб в воздушной катастрофе - он был пилот. Дело обычное. Я знаю
одно местечко по пути в Сан-Диего, там полно девушек, которые были замужем
за летчиками, пока те были живы.
Я пригубил и поставил бокал. Взял бокал из ее рук и тоже поставил.
- Помнишь, вчера утром ты велела мне перестать пялиться на твои ноги?
- Кажется, я припоминаю.
- Попробуй останови меня сейчас.
Я обнял ее, и она упала в мои объятия без единого слова. Я подхватил ее
и понес и каким-то образом нашел спальню. Я опустил ее на постель. Задрал ей
юбку и увидел белые бедра и ее длинные прекрасные, обтянутые нейлоном ноги.
Внезапно она прижала мою голову к своей груди.
- Зверюга! Хоть бы свет погасил.
Я подошел к дверям и выключил свет в комнате. Из коридора проникал свет
лампы. Когда я повернулся, она стояла у постели обнаженная, как Афродита,
прямиком из Эгейского моря. Она стояла гордо, не стыдясь, но и не завлекая.
- Черт,- сказал я,- когда я был молод, можно было спокойно раздеть
женщину. В наши дни ты борешься с запонками, а она уже в постели.
- Что ж, борись со своими проклятыми запонками.
Она откинула покрывало и легла на постель, беззастенчиво обнаженная.
Передо мной была просто красивая голая женщина, совершенно не стыдившаяся
своего тела.
- Доволен моими ногами? - спросила она. Я не ответил.
- Вчера утром,- произнесла она как в полудреме,- я сказала, что у тебя
есть один плюс. Ты не лапаешь меня. И один минус. Знаешь, какой?
- Нет.
- Ты не уложил меня в постель прямо тогда.
- Твои манеры не располагали к этому.
- Ты ведь считаешься детективом. Сейчас, пожалуйста, выключи везде
свет.
Затем очень скоро она заговорила в темноте - "милый, милый, милый" -
тем самым голосом, которым женщины говорят только в особые моменты. Затем
наступили покой и тишина.
- Все еще доволен моими ногами? - спросила она сквозь дрему.
- О таких ногах никогда не скажешь "довольно". Ими невозможно
пресытиться, сколько бы раз ни наслаждаться тобой.
- Ах, мерзавец. Настоящий мерзавец. Иди ко мне. Она положила голову мне
на плечо. Мы ощутили редкую близость.
- Я не люблю тебя,- сказала она.
- Конечно. Но не надо цинизма. Это восхитительные мгновения - хотя
всего лишь мгновения.
Я ощутил ее теплое, плотно прижавшееся тело. Оно кипело жизненной
силой. Она с силой притянула меня к себе.
И снова в темноте этот приглушенный крик, и затем вновь тихое
спокойствие.
- Я тебя ненавижу,- сказала она, прижимаясь губами к моим губам.- Не за
это, но потому, что такое совершенство никогда не приходит дважды. С нами
оно наступило слишком быстро. Я больше никогда тебя не увижу и не хочу
видеть. Это должно быть навсегда или один-единственный раз.
- А ты еще играла в авантюристку, которая прошла огонь, воду и медные
трубы.
- И ты тоже играл. Но мы оба ошиблись. Но это бесполезно. Целуй меня
крепче.
Внезапно она молча выскользнула из постели.
Вскоре вспыхнул свет в коридоре, и она возникла в дверном проеме, уже в
халате.
- Прощай,- сказала она спокойно.- Я вызову для тебя такси. Подожди
перед домом. Больше ты меня не увидишь.
- Что насчет Амни?
- Бедный закомплексованный неудачник. Ему нужно ощущение власти. Я ему
даю это. Тело женщины не столь свято, чтоб его нельзя было использовать, в
особенности если любовь не удалась.
Она исчезла. Я встал, оделся, прислушался, прежде чем выйти. Я ничего
не услышал. Окликнул ее, но ответа не было. Когда я вышел на улицу, к дому
подъехало такси. Я оглянулся. Дом был погружен во мрак.
Там никто не жил. Это был просто сон. Только кто-то вызвал такси. Я сел
в машину и покатил домой.
Я выехал из Лос-Анджелеса по скоростному шоссе, огибающему Оушнсайд
стороной. У меня было время собраться с мыслями.
Меж Сан-Онофре и Оушнсайдом лежало восемнадцать миль разделенного на
шесть полос скоростного шоссе, обочины которого были усеяны остовами
разбитых автомобилей, ржавевших до поры, пока их не отбуксируют на лом. Я
задумался, почему я, собственно, еду обратно в Эсмеральду. Дело это пошло
вкривь и вкось, и вообще это было не мое дело.
Обычно частному детективу достается клиент, который хочет за небольшой
гонорар получить максимум информации. Ты получаешь информацию или нет, в
зависимости от обстоятельств. То же самое и с гонораром. Но иногда ты
получаешь информацию и слишком много лишнего, включая рассказ о покойнике на
балконе, которого там не оказывается. Здравый смысл говорит: иди домой и
забудь об этом - толку не будет. Здравый смысл обычно вмешивается слишком
поздно. Здравый смысл - это парень, который говорит тебе, что ты должен был
сменить тормозные колодки на прошлой неделе, до вчерашней аварии. Здравый
смысл - это полузащитник в понедельник утром, который привел бы к победе в
воскресенье, если бы он был в составе сборной. Но он никогда не бывает в ее
составе, а стоит на трибуне с поллитрой в кармане. Здравый смысл - это
маленький человек в сером костюме, который никогда не сбивается со счета. Но
он обычно считает чужие деньги.
На повороте я нырнул в каньон и оказался у "Ранчо Дескансадо". Джек и
Люсиль были на своих обычных местах. Я опустил чемодан и навалился на
конторку.
- Денег, что я оставил, хватило?
- Да, спасибо,- сказал Джек.- Вы, наверно, хотите снова тот же номер.
- Если можно.
- Почему вы не сказали нам, что вы детектив?
- Ну что за странный вопрос,- ухмыльнулся я.- Разве детектив говорит,
что он детектив? Вы же телевизор смотрите, а?
- Когда доводится. Нечасто.
- По телевизору всегда можно узнать детектива. Он никогда не снимает
шляпы. Что вы знаете о Ларри Митчелле?
- Ничего,- сказал Джек формально.- Он друг Брандона. Мистер Брандон -
хозяин этого отеля. Люсиль сказала лучезарно:
- Вы тогда нашли Джо Хармса?
- Да, спасибо.
- И вы...
- Ara.
- Ты болтаешь лишнее,- сказал Джек лаконично. Он подмигнул и швырнул
мне ключ.- У Люсиль скучная жизнь, мистер Марлоу. Она застряла здесь со мною
и коммутатором. И махоньким и крохотным бриллиантом на перстне - таким
крохотным, что мне было стыдно дарить его. Но что человек может поделать?
Если он любит девушку, он хочет, чтобы это было видно на ее пальчике.
Люсиль протянула левую руку и повернула ее так, что маленький алмаз
блеснул.
- Я его ненавижу,- сказала она.- Я ненавижу его, как я ненавижу свет
солнца, и лето, и ясные звезды, и полную луну. Вот как я его ненавижу.
Я подхватил ключ и чемодан и оставил их. Еще немного, и я бы влюбился в
самого себя. Я, может, даже подарил бы себе колечко с маленьким бриллиантом.
Номер 1224 не отвечал. Я положил трубку внутреннего телефона "Касы дель
Пониенте" и подошел к конторке портье. Чопорный портье разбирал почту. Они
всегда разбирают почту.
- Мисс Мэйфилд остановилась здесь, не так ли? Он положил письмо в
соответствующее отделение и лишь затем ответил:
- Да, сэр. Как прикажете доложить?
- Я знаю, в каком номере она остановилась. Номер не отвечает. Вы ее
видали сегодня?
Он внимательно глянул на меня, но я все же его не завел.
- По-моему, нет,- сказал он и обернулся,- Ее ключа здесь нет.
Что-нибудь передать ей?
- Я немного беспокоюсь,- сказал я,- она дурно чувствовала себя вчера
вечером. Может, она больна и не может взять трубку? Я ее друг, моя фамилия
Марлоу.
Он оглядел меня. У него были мудрые глаза. Он зашел за ширму, где была
касса, поговорил с кем-то. Он быстро вернулся. Он улыбался.
- Я не думаю, что мисс Мэйфилд больна, мистер Марлоу. Она заказала
солидный завтрак себе в номер. И обед. Она несколько раз пользовалась
телефоном.
- Большое спасибо,- сказал я.- Передайте ей, пожалуйста, что я заходил
и что я позвоню попозже.
- Может быть, она в саду или на берегу. Наш пляж защищен волнорезом.-
Он глянул на стенные часы.- Если она там, то, наверное, скоро придет. Уже
холодает.
- Спасибо. Я зайду позже.
Главная часть вестибюля была на три ступени выше входной площадки, от
которой ее отделял арочный проход. Там отсиживались гости, завсегдатаи
гостиничных вестибюлей, как правило, старые, как правило, богатые, как
правило, ничего не делающие и только пялящиеся на мир своими любопытными
глазами. Так они прожигали жизнь. Две пожилые дамы с суровыми лицами и
пурпурными перманентами боролись с огромной головоломкой, выложенной на
специальном картонном столике. Несколько дальше шла игра в канасту: играли
две женщины и двое мужчин. Женщины курили сигары в длинных мундштуках.
Мужчины казались усталыми - видимо, от подписывания чеков. Несколько дальше
сидели молодожены, глядя в окно и держась за руки.
На девушке было колье из бриллиантов и изумрудов и обручальное кольцо,
которого она все время касалась. Она казалась немного обалдевшей от счастья.
Я прошел сквозь бар и покрутился по саду. Затем пошел по тропинке вдоль
утеса и без труда нашел место, на которое я смотрел вчера вечером с балкона
Бетти Мэйфилд. Я легко нашел это место.
Пляж и маленький, изогнутый волнорез были в ста метрах отсюда. Ступени
вели вниз. На песке лежали люди. Одни загорали в купальных костюмах, другие
просто сидели на лежаках. С визгом бегали дети. Бетти Мэйфилд на пляже не
было.
Я вернулся в гостиницу и уселся в фойе. Закурил. Подошел к газетному
киоску и купил газету, просмотрел и выбросил ее. Походил вокруг конторки.
Моя записка по-прежнему лежала в отделении 1224. Я подошел к телефону и
вызвал Митчелла. К сожалению, мистер Митчелл не отвечал.
За моей спиной раздался голос женщины:
- Портье сказал мне, что меня искал некий Марлоу,- сказала она.- Это не
вы, часом?
Она была свежа, как роза поутру. На ней были темно-зеленые брюки и
туфли для верховой езды и зеленый плащ поверх белой рубашки. Дорогой платок
на шее. Волосы на лбу перехвачены эластичной лентой.
Портье уже прислушивался в трех шагах от нас. Я сказал:
- Мисс Мэйфилд?
- Да, я мисс Мэйфилд.
- Моя машина ждет. Вы смогли бы сейчас осмотреть этот участок?
Она глянула на часики.
- Да, видимо, да,- сказала она.- Мне скоро нужно переодеться, но...
ладно.
- Сюда, мисс Мэйфилд.
Она шла рядом. Мы прошли через фойе. Я уже чувствовал себя здесь как
дома.
Бетти Мейфилд злобно глянула на двух головолом-щиков.
- Ненавижу гостиницы,- сказала она.- Вернись сюда через пятнадцать лет
- и увидишь тех же людей, в тех же креслах.
- Да, мисс Мэйфилд. Знаете ли вы человека по имени Клайд Амни?
Она покачала головой.
- А что, стоило бы?
- Элен Вермильи? Росса Гобла? Она вновь покачала головой.
- Хотите выпить?
- Спасибо, не сейчас.
Мы вышли из бара и пошли по дорожке к машине. Я придержал дверцу
"олдса", чтобы она могла сесть. Выехал со стоянки и проехал прямо по
Гранд-стрит в сторону холмов. Она нацепила на нос солнечные очки в блестящей
оправе.
- Я нашла чеки,- сказала она.- Вы необычный сыщик.
Я сунул руку в карман и вернул ей снотворное.
- Вчера ночью я побаивался за вас,- сказал я.- Пересчитал таблетки, но,
сколько было там сначала, я не знал.
Вы сказали, что приняли только две. С вас сталось бы раскачаться и на
пригоршню-другую. Она взяла флакон и сунула его в карман плаща.
- Я перепила. Алкоголь и барбитураты не идут вместе. Я отключилась. Вот
и все.
- Я не был уверен. Чтобы умереть, нужно принять не менее тридцати пяти
гранов этого средства, и тогда это занимает несколько часов. Я не знал, что
делать. Пульс и дыхание были в норме, но это ничего не значило. Если бы я
вызвал врача, мне пришлось бы многое объяснять. Если вы приняли смертельную
дозу, парни из уголовной полиции узнали бы об этом, даже если бы вы
выкрутились. Они расследуют попытки к самоубийству. Но если бы я ошибся, вы
бы сегодня не ехали со мной. Что бы я тогда стал делать?
- Это - мысль,- сказала она.- Не могу сказать, что меня это безумно
беспокоит. Кто эти люди, которых вы упомянули?
- Клайд Амни - адвокат, который нанял меня следить за вами, по
указаниям адвокатской конторы из Вашингтона. Элен Вермильи - его секретарша.
Росс Гобл - сыщик из Канзас-Сити, который говорит, что ищет Митчелла.- Я
описал его.
Ее лицо окаменело:
- Митчелла? Зачем ему нужен Ларри? - Я задержался на углу Четвертой и
Гранд-стрит: старик в инвалидной коляске поворачивал налево со скоростью
пять километров в час. В Эсмеральде таких полно.- Зачем ему понадобился
Ларри Митчелл? - спросила она горько.- Почему все не могут оставить всех в
покое?
- Ничего мне не рассказывайте,- сказал я,- только задавайте вопросы, на
которые у меня нет ответов. Это полезно для моего комплекса неполноценности.
Я сказал вам, что мое задание окончилось. Почему я здесь? Это понятно. Я
целю на эти пять кусков по второму заходу.
- Поверните на углу налево,- сказала она,- мы поедем в горы. Там
открывается восхитительный вид. И множество шикарных домов.
- Черт с ними,- сказал я.
- И место тихое.- Она вынула сигарету из пачки и прикурила,
- Уже вторая за два дня,- сказал я,- круто вы на них налегаете. Я
сосчитал ваши сигареты прошлой ночью. И спички тоже. Я обшмонал вашу
сумочку. Я становлюсь пронырой, когда мне вешают лапшу на уши. Особенно
когда клиент вырубается и оставляет меня держать младенца.
Она повернула голову и посмотрела на меня:
- Это, должно быть, снотворное и выпивка,- сказала она.- Я была немного
не в себе.
- В "Ранчо Дескансадо" вы были в отличной форме. Тверже гвоздей. Мы
должны были смыться в Рио и жить в роскоши. Видимо, и в грехе. Все, что мне
нужно было сделать,- избавиться от трупа. Что за лажа! Трупа нету.
Она все еще смотрела на меня, но мне надо было следить за дорогой. Я
остановился и свернул влево. Я въехал в тупик с ржавеющими трамвайными
рельсами.
- Поверните налево, вверх. Внизу какой-то коттедж.
- Кто и в кого стрелял?
Она сжала виски краями ладоней.
- Я думаю, кроме меня, было некому. Я, наверно, спятила. Где он?
- Пистолет? Он в целости и сохранности. На всякий случай, если сон
станет правдой и мне придется его предъявить.
Мы подымались вверх. Я поставил ручку переключения скоростей в такое
положение, чтобы "олдс" оставался на третьей скорости. Она посмотрела с
интересом. Затем на сиденья, покрытые светлой кожей, на приборы щитка.
- Как вы можете себе позволить такую дорогую машину? Вы не так уж много
зарабатываете, не так ли?
- Они все дороги в наши дни, даже дешевые. Можно с тем же успехом иметь
машину, которая еще и едет к тому же. Я где-то читал, что сыщику нужна
простая незаметная, темная машина, на которую не обратят внимания. Этот
парень, видимо, никогда не бывал в Лос-Анджелесе. В Лос-Анджелесе, чтобы на
тебя обратили внимание, нужно ездить на "мерседесе" с солнечной площадкой на
крыше и с тремя кралями в купальных костюмах.
Она хихикнула.
- И еще,- развивал я тему,- это хорошая реклама. Может, я мечтал уехать
в Рио. Я мог бы продать ее там дороже, чем здесь она обошлась мне новая. На
грузовом судне перевезти не накладно.
Она вздохнула:
- Ох, хватит язвить. Мне не так-то весело сегодня.
- Видали своего дружка? Она застыла.
- Ларри?
- У вас есть и другие?
- Вы могли иметь в виду Кларка Брандона, хотя я с ним едва знакома.
Ларри был очень пьян вчера вечером. Нет, я не видела его. Видимо, он
отсыпается.
- Он не отвечает на звонки.
Дорога раздваивалась. Белая линия свернула налево. Я поехал прямо, без
всякой причины. Мы проехали мимо старых испанских особняков, построенных
высоко на горе, и нескольких современных вилл пониже, с другой стороны.
Затем дорога плавно поворачивала налево. Покрытие казалось новым. Дорога шла
к мысу и тут же завершалась широким кольцом. Друг против друга, с двух
сторон кольца, стояли два больших особняка. Их украшали тонны керамики, а
выходящие на море окна сверкали зеленым стеклом. Вид был потрясающий. Я
смотрел не отрываясь целых три секунды. Затем остановился у обочины и
выключил мотор. Мы были на высоте триста метров. Весь город раскинулся перед
нами, как на аэрофотоснимке.
- Может, он болен,- сказал я.- Может, он уехал. Может, он умер.
- Я уже сказала...- Ее трясло. Я взял у нее из рук окурок и положил в
пепельницу. Поднял стекла машины и положил руку ей на плечи, притянул ее
голову и положил себе на плечо. Она расслабилась, не сопротивлялась, но
по-прежнему дрожала.
- С тобой уютно,- сказала она,- но не торопи меня.
- В бардачке есть виски. Хочешь глоток?
- Да.
Я достал бутылку и исхитрился сорвать железный поясок пробки одной
рукой и зубами. Я держал бутылку между коленей и свинтил колпачок. Поднес
горлышко к ее губам. Она глотнула, ее передернуло. Я завинтил колпачок и
убрал бутылку подальше.
- Терпеть не могу пить из горлышка,- сказала она.
- Особого шику в этом нет. Я не клеюсь, Бетти. Я беспокоюсь. Что я могу
для тебя сделать?
Она помолчала секунду. Затем сказала уверенным голосом:
- Что сделать? Можешь взять себе эти чеки. Они были твои. Я их тебе
отдала.
- Никто никому не дает пять кусков просто так. Такого не бывает.
Поэтому я вернулся сегодня из Лос-Анджелеса. Я приехал сюда рано утром.
Никто не увивается вокруг типа вроде меня, не обещает полмиллиона долларов,
не предлагает поездку в Рио и домашний очаг со всеми удобствами. Никакая
женщина с пьяных или трезвых глаз не сделает это только потому, что ей
померещился мертвец на балконе, и, пожалуйста, скорее приходите и швырните
его в океан. Что ты от меня ожидала, что я подержу тебя за руку, пока ты
спишь и видишь сны?
Она отшатнулась, забилась в уголок сиденья.
- Хорошо. Я солгала. Я всегда была отчаянной вруньей.
Мой взгляд скользнул по зеркалу над рулем. Небольшая темная машина
выехала на дорогу за нами и остановилась. Я не мог разглядеть водителя.
Затем она резко развернулась и укатила тем же путем, что и приехала. Кто-то,
видимо, сбился с дороги и случайно заехал в тупик.
- Пока я полз наверх по этой чертовой лестнице,- продолжал я,- ты
наглоталась снотворных и притворилась засылающей, а затем со временем и
впрямь уснула, я полагаю. Хорошо, я вышел на балкон. Ни трупа, ни крови.
Если б он был, я смог бы перепихнуть его через ограждение - трудно, но
возможно, если знаешь, как взяться. Но шесть дрессированных слонов не смогли
бы добросить труп до океана. До забора около 12 метров, а по крайней мере
через забор его нужно было перекинуть. Думаю, что такой тяжелый предмет надо
было бы бросить метров на пятнадцать, чтобы он перелетел через забор.
- Я уже сказала: я солгала.
- Но не сказала, почему. Поговорим серьезно. Предположим, на балконе
был мертвец. Что ты хотела, чтобы я сделал? Отнес его вниз по черной
лестнице в свою машину, отвез в лес подальше и закопал? Все-таки нужно
доверять людям, когда вокруг валяются трупы.
- Ты взял у меня деньги,- сказала она без выражения,- ты мне
подыгрывал.
- Чтобы узнать, кто из нас спятил.
- Ты узнал. Радуйся.
- Ничего я не узнал - даже кто ты, я не знаю. Она рассердилась.
- Я же говорю, что была не в своем уме,- сказала она быстро.- Страх,
виски, снотворное... Почему ты не оставишь меня в покое? Я уже сказала -
возьми обратно эти деньги. Что тебе еще нужно?
- Что я должен сделать за это?
- Просто возьми,- закричала она на меня.- Взял и пошел, пошел куда
подальше.
- Я думаю, тебе нужен хороший адвокат.
- Внутреннее противоречие,- усмехнулась она.- Был бы хорошим, не стал
бы адвокатом.
- Ara. Горький опыт по этой линии. Ты мне еще расскажешь, или я сам
докопаюсь со временем. Но я говорю на полном серьезе. Ты в беде. Не говоря
уж о том, что у тебя было-не-было с Митчеллом, тебе стоит нанять адвоката.
Ты сменила имя. Видимо, тому был резон. Митчелл тебя шантажировал. И у него
был резон. Юридическая фирма из Вашингтона ищет тебя - и у них есть резон. И
у их клиента был резон натравить их на твой след.
Я смолк и оглядел ее как мог в ранних, сгущающихся сумерках. Океан
внизу голубел свежим ультрамарином, который почему-то не напомнил мне глаз
мисс Вермильи. Стая чаек пролетела на юг. Вечерний рейс из Лос-Анджелеса
прошел над побережьем, с огнями справа и слева по борту; затем загорелась
мигалка под фюзеляжем, и самолет повернул к морю для долгого, ленивого
поворота, выруливая на аэродром имени Линдберга.
- Значит, ты просто наводчик для жулика-адвоката,- сказала она обидно и
схватила еще одну из моих сигарет.
- Не думаю, что он большой жулик. Он просто слишком усердствует. Но не
в этом дело. Можно отдать ему несколько долларов без крика. Дело в так
называемых полномочиях. У частного детектива нет полномочий защищать клиента
от полиции и закона, а у адвоката есть. Если адвокат нанял детектива в
интересах своего клиента, тогда и у детектива есть полномочия.
- Знаешь, куда ты можешь засунуть свои полномочия? - сказала она.- В
особенности если этот адвокат нанял тебя шпионить за мной.
Я взял у нее сигарету, затянулся пару раз и отдал ей.
- Хорошо, Бетти. Я тебе ни к чему. Прости, что пытался помочь.
- Медовые речи. Ты говоришь это потому, что надеешься выжать из меня
побольше под этим соусом. Ты просто один из этой своры. И твоей проклятой
сигареты мне не надо,- она выбросила ее в окно.- Отвези меня обратно в
отель.
Я вышел из машины и затоптал окурок:
- Нельзя этого делать в холмах Калифорнии, даже зимой.
Я сел в машину, повернул ключ зажигания и нажал на кнопку стартера.
Вывел машину, развернулся и поехал обратно к развилке дороги. На развилке -
там, где сворачивала белая линия,- стояла маленькая машина с потушенными
огнями. Может, там никого и не было.
Я круто развернул "олдс" и включил дальний свет фар. Пока я
поворачивался, фары залили светом машину. Шляпа съехала на лицо, но
недостаточно низко, чтобы скрыть очки, жирную рожу и оттопыренные уши
мистера Росса Гобла из Канзас-Сити.
Фары прошли мимо, и я поехал вниз по спуску с его плавными изгибами. Я
не знал, куда шла дорога, но все дороги здесь вели к океану. На развилке я
повернул направо и вскоре оказался на бульваре и снова повернул направо.
Теперь я ехал назад, к центру Эсмеральды.
Она не сказала ни слова по пути. Когда я остановился у отеля, она живо
выскочила из машины.
- Подожди, я схожу за деньгами.
- За нами следили,- сказал я.
- Что? - она замерла на месте, показывая мне свой профиль.
- Кто-то в машине. Ты его не видела, но мои фары осветили его, когда я
развернулся на вершине холма.
- Кто это был? - ее голос напрягся.
- Откуда мне знать? Он зацепил нас здесь, значит, вернется сюда. Может,
фараон?
Она посмотрела мне в глаза, застыла неподвижно. Она сделала медленный
шажок, а затем бросилась на меня, как будто собиралась расцарапать мне лицо.
Она схватила меня за руки и попыталась встряхнуть. Ее дыхание вырывалось со
свистом.
- Вытащи меня отсюда, вытащи меня отсюда, умоляю! Куда угодно. Спрячь
меня! Дай мне передышку! Место, где за мной не будут следить, охотиться,
травить. Он поклялся гнаться за мной до края света, до самого одинокого
острова в Тихом океане...
- До вершины высочайшей горы, до глубины безлюдной пустыни,- сказал я.-
Кто-то любит цитировать старомодные романы.
Она уронила руки, и они бессильно повисли.
- От тебя дождешься сочувствия, как от ростовщика.
- Никуда я тебя не возьму,- сказал я.- Оставайся здесь и встреть беду
лицом к лицу.
Я повернулся и сел в машину. Когда я обернулся, она быстро удалялась и
была уже на полпути к бару.
Было бы у меня хоть немного здравого смысла, я бы собрал вещи, вернулся
домой и позабыл бы о ее существовании. Когда она наконец решит, какую роль
она играет в каком акте какой пьесы, я, видимо, уже ничего не смогу сделать,
разве что влипнуть за приставание к прохожим в общественном месте. Я ждал и
курил. Гобл на своем маленьком грязном шарабане мог въехать на стоянку в
любой момент. Он не мог выследить нас в другом месте, значит, он следовал за
нами, чтобы узнать, куда мы едем.
Он не показывался. Я докурил сигарету, бросил ее за борт и отчалил. На
выезде снова увидел его машину. Он припарковался против движения у левой
обочины. Я поехал дальше, не спеша, чтобы у него шестеренки не полетели от
погони.
В миле от отеля был ресторан под названием "Эпикур", с низкой крышей,
со стеной из красного кирпича, прикрывавшей его со стороны дороги, и с
баром. Вход был сбоку. Я поставил машину и вошел. Рабочий день еще не
начался. Бармен судачил с метрдотелем, который еще не облачился в смокинг.
Книга заказов лежала на высокой конторке, она была раскрыта. На более
поздний час было много заказов. Было еще рано.
- Столик найдется, сэр?
В зале было темно, лишь мерцали свечи на столах; низкая перегородка
делила зал на две части. Тридцать человек набили бы "Эпикур" битком. Мэтр
запихнул меня в уголок и зажег передо мной свечу. Я заказал двойную порцию
джина "Гибсон". Подошел официант и стал убирать прибор с другой стороны
стола. Я велел ему оставить прибор на месте - мой друг может подойти. Я
изучил меню, размером почти не уступавшее залу. Для удовлетворения
любопытства мне бы понадобился карманный фонарик. Это был самый темный кабак
в моей жизни. Родную мать за соседним столиком я бы не признал.
Принесли джин. Я мог различить силуэт стакана и догадался о содержимом.
Пригубил его - джин был неплох. В этот момент Гобл шлепнулся в кресло
напротив. Насколько я мог его разглядеть, он не изменился после нашей
вчерашней встречи. Я продолжал пялиться на меню. Набрать бы им его шрифтом
Брайля.
Гобл потянулся за моим стаканом воды со льдом, взял и выпил.
- Как идут дела с бабой? - бросил он небрежно.
- Не продвигаются.
- Почему? Что вы там на холме делали?
- Я думал побаловаться. Она была не в настроении. А тебе-то что? Ты
вроде бы искал какого-то Митчелла.
- Забавно и впрямь. Какой-то Митчелл! Ты же сказал, что никогда не
слыхал о нем?
- С тех пор я услыхал о нем. И увидал тоже. Он был пьян. Очень пьян.
Его чуть не вышибли из кабака.
- Очень забавно,- сказал Гобл с иронией.- Как же ты узнал, что это он?
- Потому что его окликнули по имени. Это уже слишком забавно, а? Он
осклабился:
- Я тебе сказал - не попадаться мне на пути. Я знаю, кто ты. Я
проверил.
Я закурил и выпустил дым ему в лицо:
- Иди зажарь себе тухлое яйцо.
- Круто. Я у мужиков побольше тебя руки-ноги отрывал.
- Назови двух.
Он наклонился над столом, но тут подошел официант.
- Мне "Бурбон" с водой,- сказал Гобл.- Виски в бутылке. В розлив мне и
на дух не надо. И не пытайтесь обмануть. Я узнаю. И воду из бутылки. Вода из
крана здесь ужасная.
Официант стоял и смотрел на него.
- Мне еще того же,- сказал я, отталкивая стакан.
- Что сегодня съедобное? - поинтересовался Гобл.- Я с этими афишами не
связываюсь,- ткнул он презрительно в меню.
- Как всегда - бифштекс рубленый,- с обидой сказал официант.
- Фарш с накрахмаленным воротничком,- сказал Гобл.- Пусть будет
бифштекс.
Официант посмотрел на меня. Я сказал, что бифштекс меня устраивает.
Официант ушел. Гобл снова наклонился над столом, сперва быстро
оглянувшись по сторонам.
- Твоя везуха окончилась, друг,- сказал он жизнерадостно,- тебе не
удалось провернуть это дельце.
- Вот беда,- сказал я.- Какое дельце?
- Тебе не повезло, парень, крупно не повезло. С приливом не рассчитал
или что. Аквалангист - один из этих типов с ластами и масками - застрял под
скалой.
- Аквалангист застрял под скалой? - у меня по спине мурашки поползли.
Когда официант пришел с выпивкой, мне пришлось сдержаться изо всех сил,
чтобы не осушить свой стакан одним глотком.
- Очень не повезло, дружище.
- Скажи это еще раз, и я тебе твои дурацкие очки разобью,- разозлился
я.
Он схватил стакан, отпил, попробовал на вкус и одобрительно кивнул.
- Я приехал сюда сорвать куш,- рассуждал он вслух,- а не бедокурить.
Если бедокуришь, куш не сорвешь. Куш сорвешь, если куда не надо нос не
суешь. Так?
- Видимо, до сих пор тебе не удавалось,- сказал я,- ни нос не совать,
ни куш сорвать. Что это была за шуточка про аквалангиста? - я говорил
спокойно, но это требовало усилия.
Он откинулся. Мои глаза стали привыкать к мраку. Я увидел, что эта
жирная рожа развлекалась вовсю.
- Просто шутка,- сказал он.- Не знаю я никаких аквалангистов. Только
вчера вечером я научился выговаривать это слово. Все еще не знаю, что это
толком. Но дела и без того идут паршиво. Я не могу найти Митчелла.
- Он остановился в гостинице.- Я отпил еще немного джина. Было не время
напиваться.
- Я знаю, что он остановился в гостинице, друг, чего я не знаю - где он
сейчас. Его нет у себя в номере. Коридорные его не видемши. Я думал, может,
баба знает, где он.
- Баба с приветом,- сказал я.- И оставь ее в покое. И в Эсмеральде не
говорят "не видемши". Этот канзаский диалект здесь считается нарушением
общественных приличий.
- Пошел ты знаешь куда. Когда я захочу, чтоб меня
поучили говорить правильно, я не пойду за уроками к
обшарпанному шпику из Калифорнии.
Он повернул голову и заорал: "Официант!" Несколько посетителей
оглянулись с неодобрением.
Вскоре показался официант и застыл рядом с тем же
презрением на лице, что и у посетителей.
- А ну плесни-ка еще,- сказал Гобл, тыча пальцем в свой бокал.
- Не обязательно орать на меня,- сказал официант. Он унес бокал на
кухню.
- Если я хочу, чтоб меня обслужили,- Гобл заорал ему вдогонку,- то я
хочу, чтобы меня обслужили.
- По-моему, ты больше привык к самогону,- сказал я Гоблу.
- Ты да я, мы могли бы спеться,- сказал Гобл равнодушно,- если б у тебя
были мозги.
- И если бы у тебя были хорошие манеры и на шесть дюймов больше росту,
и другое лицо, и другое имя, и не вел бы ты себя так, будто можешь уложить
кучу лягушачьей икры в своем весе на обе лопатки.
- Кончай острить, лучше вернемся к Митчеллу,- сказал он бодро,- и к
этой шалаве, которую ты пытался зафаловать на холме.
- Она встретила Митчелла в поезде. Он произвел на нее то же
впечатление, что и на меня. Он вызвал у нее острое желание ехать в другую
сторону,
Это была пустая трата времени. Он был неуязвим, как мой прапрадед.
- Ara,- осклабился он,- Митчелла она случайно встретила в поезде и
невзлюбила, когда узнала поближе. Поэтому она его отшила и переметнулась к
тебе. Хорошо, что ты оказался под рукой.
Пришел официант с подносом. Он церемонно расставил на столе овощи,
салат, горячие булочки в салфетке.
- Кофе?
- Пожалуйста, попозже,- сказал я. Гобл справился, где его выпивка.
- В пути,- ответил официант. Товарной скоростью, судя по его тону.
Гобл попробовал бифштекс и удивился.
- Черт, вкусно,- сказал он,- так мало посетителей, я думал, что это
дыра.
- Посмотри на часы,- сказал я,- тут куда позднее начинают собираться.
Такой это город. Да сейчас и не сезон.
- И впрямь, куда позднее,- сказал он, чавкая,- позднее некуда. В два,
три часа ночи. Тогда они навещают друзей. Ты вчера вернулся на "Ранчо",
друг?
Я посмотрел на него, ничего не говоря.
- Что мне нужно, карт и ночку нарисовать, друг, иначе не поймешь? Я
работаю допоздна, когда я на задании. Я ничего не сказал. Он вытер рот.
- Ты вроде напрягся, когда я сказал про аквалангиста под скалой. Или
мне показалось? Я ничего не ответил.
- Ну, хорошо, держи створки вместе,- усмехнулся Гобл.- Я думал, мы
можем провернуть дельце. У тебя есть хватка, но ты ничего не соображаешь.
Нет у тебя того, что надо в нашем ремесле. Там, откуда я приехал, без мозгов
не пробьешься. А здесь достаточно загореть и забыть застегнуть воротничок.
- Что ты хочешь мне предложить? - процедил я.
Он ел довольно быстро, несмотря на свою болтовню. Он оттолкнул от себя
тарелку, отпил глоток кофе и вытащил зубочистку из жилетного кармана.
- Это богатый город, мой друг,- сказал он медленно.- Я его изучил.
Говорил с ребятами. Мне сказали, что это одно из последних мест в нашей
прекрасной зеленой стране, где зелененькие - это еще не все. В Эсмеральде
тебя или принимают, или нет. Тебя принимают и приглашают нужные люди, если
ты из их круга. Есть тут один мужик, заработал пять миллионов на одном
рэкете у нас в Канзас-Сити. Он купил здесь землю, разделил на участки,
построил дома, некоторые - из лучших домов города. Но в Бич-клуб его не
приняли. Тогда он купил этот клуб. Они знают, кто он, когда собирают
пожертвования, его не обходят, его обслуживают, он платит по счетам, он -
солидный член общества, один из отцов города, он устраивает большие приемы,
но гости приезжают из других мест, разве что это прилипалы, ни на что не
годный мусор, который крутится там, где есть деньги. Но люди с классом? Для
них он не лучше нигтера.
Это был длинный монолог, между делом он поглядывал на меня, озирался по
сторонам, удобно откидывался в кресле и ковырял в зубах.
- Небось локти себе кусает,- сказал я.- Как они проведали про этот его
рэкет?
- Большой босс из Казначейства приезжает сюда в отпуск каждый год.
Случайно заметил мистера Доллара, а он знал всю его подноготную. Он и пустил
слух. Не знаешь, как всем этим гангстерам в отставке хочется солидности. Он
просто весь извелся. Он столкнулся с чем-то, что нельзя купить за наличные,
и это его сводит с ума.
- Как же ты это раскопал?
- Я шустрый, я кручусь и узнаю разные вещи.
- Все, кроме одной,- сказал я.
- Чего еще?
- Не поймешь, даже если я скажу. Подошел официант с выпивкой для Гобла
и собрал тарелки. Он предложил меню.
- Я никогда не беру десерт,- сказал Гобл.- Проваливай.
Официант посмотрел на зубочистку и ловко выхватил ее из пальцев Гобла.
- Туалет направо, кореш,- сказал он, бросил зубочистку в пепельницу и
забрал ее со стола.
- Видишь, о чем я? - сказал Гобл.- Класс! Я попросил у официанта
шоколадное мороженое и кофе.
- А этому джентльмену принесите счет,- добавил я.
- С удовольствием,- сказал официант. Гобл посмотрел на него с
презрением.
Официант ушел. Я наклонился над столиком и тихо заговорил:
- Ты самый большой лгун, которого я встретил за два дня, а я встречал
редкие образчики. Я не думаю, что ты интересуешься Митчеллом. Я не думаю,
что ты слыхал о нем или видел его, пока вчера тебе не пришла на ум идея
отводить им глаза. Тебя послали шпионить за этой бабой, и я знаю, как
устроить, чтобы за ней не шпионили. Если у тебя есть козыри за пазухой, живо
клади их на стол. Завтра будет поздно.
Он оттолкнул стул, встал, уронил смятую ассигнацию на стол и холодно
посмотрел на меня.
- Пасть широкая, а мозги узкие,- сказал он.- Прибереги свои мысли до
четверга, когда приезжает мусоровозка. Ты все-таки ничего не понял, друг. Я
думаю, и не поймешь.
Он вышел, задиристо задрав башку.
Я дотянулся до смятой ассигнации, которую Гобл бросил на стол. Как я и
думал, это был доллар. Человек с шарабаном, выжимающим аж сорок пять миль в
час под гору, наверняка привык питаться в обжорках, где ужин за 85 центов
подают только во время кутежа в ночь на воскресенье после получки. Официант
подошел и обрушил на меня счет Гобла. Я расплатился и оставил доллар Гобла
на чай.
- Этот парень - ваш близкий друг?
- Ближе некуда,- сказал я.
- Может, он бедный,- сказал официант великодушно.- Одна из
достопримечательностей этого города - люди, которые здесь работают, но не
могут позволить себе здесь жить.
Когда я вышел, в кабаке было уже человек двадцать, и их голоса
отскакивали, как мячики от низкого потолка.
Въезд в гараж выглядел так же, как и накануне в четыре часа утра. Но
теперь, спускаясь, я услышал звук текущей воды. В застекленной будке никого
не было. Где-то кто-то мыл машину, но, наверное, не вахтер. Я подошел к
двери, выходившей на площадку с лифтом, и открыл ее. в будке зазвучал
сигнал. Я прикрыл дверь и отошел в сторону. Из-за угла вынырнул худой
человек в длинном белом халате. На нем были очки. Кожа цвета остывшей
овсянки, глаза - пустые и усталые. В его лице было что-то мексиканское,
что-то индейское и что-то еще более экзотическое. Его черные волосы лежали
плашмя на узком черепе.
- Машину, сэр? Ваше имя, сэр?
- Машина Митчелла здесь? Двухцветный "бьюик" с верхом.
Он не сразу ответил. Его глаза поскучнели, видно, ему этот вопрос уже
задавали.
- Мистер Митчелл взял свою машину рано утром.
- В котором часу?
Его рука потянулась к карандашу, торчавшему из кармашка с вышитой
пурпурной монограммой отеля. Он вытащил карандаш и посмотрел на него.
- Почти в семь утра. Я ушел в семь.
- Двенадцатичасовая смена? Сейчас как раз около семи.
Он положил карандаш обратно в карман.
- Мы работаем по восемь часов, по очереди.
- Вчера вы работали с одиннадцати до семи.
- Верно.- Он глядел через мое плечо в невидимую даль.- Мне пора
уходить.
Я достал из кармана пачку сигарет. Он покачал головой.
- Мне разрешается курить только в конторе.
- Или на заднем сиденье чужой тачки.
Его правая рука согнулась, словно хватаясь за нож.
- Как со снабжением? Курева хватает?
Он уставился на меня.
- Надо спросить, "какого курева"? - сказал я.
Он не отвечал.
- А я бы сказал тогда, что речь идет не о табаке,- продолжал я
жизнерадостно,- а о чем-то с таким сладким запахом.
Наши глаза встретились. Наконец он спросил тихо:
- А ты продаешь?
- Живо ты прочухался, если в семь утра был уже в фокусе. Я был уверен,
что ты и к полудню не оклемаешься. У тебя, наверно, будильник в голове, как
у Эдди Аркаро.
- Эдди Аркаро? - повторил он.- Да, да, конферансье. У него будильник в
голове? Да?
- Так говорят.
- Мы могли бы договориться,- сказал он глухо.- Почем товар?
В будке опять зазвучал сигнал. Краем уха я уловил шум лифта. Дверь
отворилась, и вошла парочка, которая держалась за ручки в вестибюле. Девушка
была в вечернем туалете, а на пареньке был смокинг. Они стояли рядышком и
выглядели как школьники, которых застукали за поцелуем. Вахтер посмотрел на
них, вышел и подал машину - аккуратный новенький "крайслер" с откидным
верхом. Паренек усадил девушку осторожно, как будто она уже была беременна.
Вахтер придерживал дверцу. Паренек обошел машину, поблагодарил его и сел за
руль.
- Далеко ли отсюда до "Аквариума"? - спросил он робко.
- Недалеко, сэр.- Вахтер объяснил им, как туда добраться.
Паренек улыбнулся, поблагодарил его, сунул руку в карман и дал ему
доллар.
- Я всегда могу подать вашу машину к парадному подъезду, мистер
Престон, только позвоните и скажите.
- Спасибо, и так хорошо,- сказал паренек поспешно. Он осторожно поехал
вверх по скату.
- Молодожены,- сказал я.- Какие милые. Просто не хотят, чтобы на них
пялились. Вахтер сонно смотрел на меня.
- Но в нас нет ничего милого,- добавил я.
- Если ты сыщик - покажи свои документы.
- Думаешь, что я сыщик?
- Я думаю, что ты любопытный сукин сын.- Что бы он ни говорил, тон его
голоса не менялся, застыв на одной ноте.
- Да, я такой,- согласился я,- и я правда частный сыщик. Прошлой ночью
я следил за одним человеком и зашел сюда. Ты сидел в этом "паккарде". Я
подошел и открыл дверь; так и перло дурью. Я мог бы угнать четыре
"кадиллака", а ты бы и глазом не моргнул. Но это твое дело.
- Назови цену,- сказал он.- О прошлой ночи не говорим.
- Митчелл уехал сам? Он кивнул.
- Без багажа?
- С девятью чемоданами. Я помог ему погрузиться. Он выбыл окончательно.
- Сверился с портье? Доволен?
- У него был счет с собой. Оплачено и заштемпелевано.
- Конечно. С таким количеством багажа ему должен был помочь коридорный.
- Лифтер. Коридорные приходят в семь тридцать, а это было около часу
ночи.
- Какой лифтер?
- Мексиканец до кличке Чико.
- А ты не мексиканец?
- Я немного китаец, немного гаваец, немного филиппинец и немного
ниггер. Ты бы сдох на моем месте.
- И еще один вопрос. Как тебе удается не подзалететь? Я имею в виду
дурь, Он огляделся.
- Я курю, только когда мне совсем паршиво. Какое твое собачье дело?
Какое собачье дело вам всем? Может, меня засекут и выкинут с этой непыльной
работенки. Может, бросят в тюрьму. Может, я был в ней всю жизнь, ношу ее с
собой. Тебя устраивает? - Он слишком много говорил. Так всегда у людей со
слабыми нервами: то односложные ответы, то - поток сознания. Он продолжал
усталым голосом:
- Я ни на кого не держу зла. Я просто живу, ем, сплю. Загляни ко мне
как-нибудь. Я живу в клоповнике на аллее Полтона, хотя на самом деле это
тупик, а не аллея. Я живу прямо за скобяной лавкой. Туалет во дворе. Я
умываюсь на кухне, в жестяном умывальнике. Я сплю на диване с продавленными
пружинами. Всему барахлу лет сто. Это город для богачей. Приходи, навести
меня в моей конуре, которая тоже принадлежит какому-то богачу.
- Только одного ты не сказал мне про Митчелла,- сказал я.
- Чего еще?
- Правды.
- Сейчас гляну под диваном. Может, она там, только чуток запылилась.
Раздался рокот автомобиля, ползущего вниз по скату. Он отвернулся, я
вышел на площадку и нажал на кнопку лифта. Хорош гусь, этот вахтер. Очень
странный. Однако занятный, в своем роде. И грустный.
Лифт долго не приходил. Тем временем мне составил компанию высокий,
крепкий здоровяк примерно шести футов роста. Кларк Брандон был в кожаной
куртке голубом свитере с высоким воротом, в поношенных вельветовых брюках и
высоких ботинках со шнуровкой из тех, что носят геологи в непроходимой
глуши. Он выглядел как босс поисковой партии, а через час, я не сомневался,
он будет сидеть в "Аквариуме" во фраке и будет и там выглядеть как босс, да,
наверное, и небезосновательно. Масса денег, масса здоровья и масса времени,
чтобы насладиться и тем и другим. Куда бы он ни пошел, он везде будет
боссом.
Он глянул на меня и уступил мне дорогу при входе в лифт.
Парнишка-лифтер уважительно приветствовал его. Он кивнул. Мы оба вышли в
вестибюле. Брандон подошел к конторке и получил от нового портье - я его
раньше не видел - широкую улыбку и пачку писем. Брандон прислонился к
конторке и вскрыл конверты один за другим. Он бросал их в урну, стоявшую
рядом. Туда же пошло большинство писем. На конторке стояла стоечка с
рекламными проспектами. Я взял одну из брошюр, закурил и принялся изучать
ее. Брандон нашел письмо, которое его заинтересовало. Он перечел его
несколько раз. Я увидел, что оно было написано от руки на бланке отеля. Это
было все, что я смог разглядеть, не заглядывая через плечо. Затем он сунул
руку в урну и выудил конверт. Он внимательно рассмотрел его, вложил письмо в
конверт и подошел к конторке. Протянул конверт портье.
- Это пришло не по почте. Не заметили, кто его вручил? Я вроде бы не
знаю отправителя. Портье глянул на конверт и кивнул:
- Да, мистер Брандон, это оставили для вас, как только я заступил.
Толстяк средних лет в очках, в cepoм костюме, плаще, серой фетровой шляпе.
Нездешний, по-моему. Шушера какая-то.
- Он хотел увидеть меня?
- Нет, сэр. Он просто попросил передать вам это письмо. Что-нибудь не
так, мистер Брандон?
- Выглядел как псих? Клерк покачал головой:
- Он выглядел, как я сказал. Шушера!
- Брандон прищелкнул языком:
- Он хочет сделать меня мормонским епископом за 50 долларов. Какой-то
придурок, очевидно.- Он взял конверт с конторки и положил его в карман. И
уже на ходу бросил:-Ларри Митчелла видал?
- Нет, но я заступил лишь часа два назад, мистер Брандон.
- Спасибо.
Брандон пошел к лифту, вошел в кабинку. Это был другой лифт. Лифтер
весь расплылся в улыбке и что-то сказал Брандону. Брандон не ответил ему и
даже не глянул в его сторону. Лифтер выглядел уязвленным, когда он
загрохотал дверями. Брандон злился. Он был не так хорош собой, когда злился.
Я положил брошюру на место и подошел к конторке. Портье глянул на меня
безразлично. Его взгляд говорил, что я не значусь в списке гостей:
- Да, сэр?
Это был немолодой, но хорошо сохранившийся седовласый мужчина.
- Я было собирался спросить Митчелла, но услышал, что вы сказали.
- Внутренние телефоны там,- он указал движением головы.- Телефонист вас
соединит.
- Сомневаюсь.
- В чем именно?
Я распахнул пиджак, чтобы вытащить бумажник. И увидел, как глаза портье
застыли на круглой рукояти револьвера у меня под мышкой. Я достал бумажник и
вытащил визитную карточку.
- Нельзя ли мне встретиться с вашим детективом? Если таковой имеется.-
Он взял мою карточку и прочел. Затем посмотрел на меня.
- Присядьте, пожалуйста, в вестибюле, мистер Марлоу.
- Благодарю вас.
Не успел я отойти от конторки, как он взялся за телефон. Я прошел под
аркой и сел у стены, откуда я мог видеть конторку. Мне не пришлось долго
ждать.
У него была отличная выправка, суровое лицо, с такой кожей, которая не
загорает, но лишь краснеет, а потом снова бледнеет, рыжеватые волосы с
проседью. Он стоял в проходе и медленно оглядывал вестибюль. Его взгляд не
задержался на мне ни на секунду. Затем он подошел и сел в кресло рядом. На
нем был элегантный коричневый костюм и желтая с коричневым бабочка. Его
скулы были покрыты светлым пушком.
- Меня зовут Явонен,- сказал он, не глядя на меня.- Я знаю ваше имя.
Ваша карточка у меня. Что вы хотите?
- Я ищу Ларри Митчелла.
- Вы его ищете. Почему?
- Служба такая. Почему бы мне его не искать?
- Пожалуйста, ищите. Его нет в городе. Он уехал рано поутру.
- Я слыхал. Это меня озадачило. Он только вчера вернулся домой. На
экспрессе из Вашингтона. В Лос-Анджелесе он взял свою машину и прикатил
сюда. У него не было ни гроша. Даже на ужин ему пришлось стрельнуть. Он
ужинал в "Аквариуме" с девушкой. Здорово напился - или прикинулся пьяным - и
таким образом открутился от уплаты счета.
- Мы всегда примем его чек,- сказал Явонен безразлично. Он все время
оглядывал вестибюль, как будто ожидал, что один из игроков в канасту
выхватит револьвер и застрелит своего партнера или что старушка за
головоломкой кинется рвать волосы у соседки.
- Мистер Митчелл хорошо известен в Эсмеральде.
- Хорошо, но не с лучшей стороны,- сказал я. Он повернул голову и
одарил меня равнодушным взором.
- Я - заместитель директора, мистер Марлоу. Кроме этого, я выполняю
оперативные функции. Я не могу обсуждать с вами репутацию гостей отеля.
- Это и не нужно. Мне она известна. Из различных источников. Я видел
его в действии. Вчера вечером он содрал с кого-то достаточно, чтобы
испариться из города. Взял с собой багаж, по моим данным.
- Откуда у вас эти данные? - сурово спросил он. Я не ответил ему.
- Предлагаю вашему вниманию три факта,- сказал я.- Раз: его постель
была нетронута. Два: сегодня в администрации сообщили, что его номер пуст.
Три: один из ночных дежурных не явился сегодня на работу. Митчелл не мог
вытащить все свое барахло без посторонней помощи.
Явонен поглядел на меня, затем снова оглядел вестибюль.
- Можете доказать то, что написано на карточке? Карточку любой может
напечатать.- Я вытащил бумажник, вынул из него маленькую фотокопию своего
удостоверения, передал ему. Он глянул и вернул мне. Я спрятал ее подальше. У
нас - своя организация и свои методы борьбы со смывающимися гостями,- сказал
он.- Все же гости иногда смываются из любого отеля. Нам не нужна ваша
помощь. И нам не по вкусу пушки. Портье видел вашу. Любой мог заметить. У
нас была попытка грабежа десять месяцев назад. Один из налетчиков умер. Я
застрелил его.
- Я читал об этом в газете,- сказал я.- Я потом неделю не спал от
страха.
- Вы читали об этом, а мы потеряли несколько тысяч долларов чистого
дохода за неделю. Клиенты съезжали пачками. Понятно?
- Я нарочно дал портье заметить рукоятку. Я спрашивал о Митчелле весь
день, и меня только отшивали. Если человек съехал, почему не сказать об
этом? Никто не обязан сообщать мне, что он смылся, не заплатив.
- Никто и не говорит, что он смылся. Он заплатил полностью, мистер
Марлоу. Что вас еще интересует?
- Меня интересует, почему его отъезд хранится в секрете.
Его лицо приняло презрительное выражение.
- И этого никто не говорит. Вы просто не слушаете внимательно. Я
сказал, что он выехал из города по делам. Я сказал, что его счет был
полностью оплачен, Я не сказал, сколько багажа он взял с собой. Я не сказал,
что он съехал из отеля. Я не сказал, что он взял все, что у него было... Что
вы, собственно, пытаетесь сделать из этого?
- Кто заплатил по его счету? Его лицо побагровело.
- Слушай, парень. Я тебе уже сказал, что он расплатился. Лично. Вчера
вечером, полностью, за неделю вперед. Я проявил немало терпения. Сейчас твоя
очередь. Куда ты метишь?
- Никуда. Вы меня убедили. Я просто недоумеваю, почему он заплатил за
неделю вперед.
Явонен улыбнулся - слегка. По крайней мере сделал попытку.
- Смотри, Марлоу, я проработал пять лет в военной разведке. Я могу
оценить человека. Например, того, о котором мы говорим. Он платит вперед,
чтобы нам было приятнее. Это производит хорошее впечатление.
- Раньше он когда-либо платил вперед?
- К чертовой матери...
- Следите за собой,- пресек я его,- пожилой джентльмен с тросточкой
интересуется нами.
Он посмотрел в дальний угол фойе, где в очень низком кресле с круглой
спинкой сидел худой бледный старик. Его подбородок покоился на руках в
перчатках, а руки в перчатках на рукоятке трости. Старик смотрел, не мигая,
в нашу сторону.
- А, этот,- сказал Явонен.- Так далеко он не видит. Ему за восемьдесят.
Он встал и посмотрел на меня.
- Хорошо,- сказал он тихо,- вы частный детектив, у вас есть клиент и
инструкции. Я стараюсь только заботиться, об интересах отеля. Оставьте пушку
дома в следующий раз. Будут вопросы - обратитесь ко мне. Не приставайте к
прислуге. Все равно дойдет до меня. Иначе пойдут слухи, а нам это ни к чему.
Местная полиция окажется не слишком дружелюбной, если я намекну, что вы нас
беспокоите.
- Можно выпить в баре перед уходом?
- Держите пиджак застегнутым на все пуговицы.
- Пять лет в военной разведке - это ценный опыт,- сказал я, глядя на
него с восхищением.
- Достаточно.- Он коротко кивнул и зашагал под арку, прямая спина,
грудь вперед, плечи назад, подбородок убран - суровый, хорошо отлаженный
человеческий механизм. Мастер своего дела. Он расколол меня вглухую,
докопался до всего, что было написано на моей визитной карточке.
Тут я заметил, что старичок в низком кресле поднял руку в перчатке с
рукояти трости и манит меня пальцем. Я вопрошающе ткнул себя пальцем в груды
Он кивнул, и я подошел к нему.
Он был и впрямь стар, но совсем не дряхл. Его белые волосы были
аккуратно расчесаны на пробор, нос у него был длинный, острый, изборожденный
венами, его выцветшие голубые глаза смотрели ясно, но веки утомленно
нависали над ними. В одном ухе торчала пуговка слухового аппарата. На руках
были замшевые перчатки с отворотами, а над полированными черными туфлями -
серые гамаши.
- Придвиньте себе стул, молодой человек.- Его голос, сухой и тонкий,
шелестел, как листья бамбука.
Я сел подле него. Он прищурился и улыбнулся одним ртом.
- Наш почтенный Явонен прослужил пять лет в военной разведке, как он,
несомненно, сообщил вам.
- Да, сэр. Глаза и мозг армии.
- Мозг армии - выражение, которое содержит внутреннее противоречие.
Итак, вам хотелось узнать, как Митчелл заплатил по счету? - Я уставился на
него. Посмотрел на слуховой прибор. Он постучал по своему нагрудному
карману.- Я оглох задолго до того, как изобрели эти штуки. На охоте конь
отказался взять препятствие. Я сам во всем виноват - слишком рано поднял его
на дыбы. Я был еще молод, не мог представить себе жизнь со слуховым рожком и
научился читать по губам. Это требует определенного навыка.
- Что насчет Митчелла, сэр?
- Дойдем и до него. Не торопитесь.- Он поднял глаза и кивнул.
Голос сказал:
- Добрый вечер, мистер Кларендон.- Лифтер прошел к бару. Кларендон
проследил за ним глазами.
- С этим не связывайтесь,- сказал он,- сутенер. Я провел много лет в
фойе, вестибюлях, барах, террасах и садах всевозможных отелей. Я пережил
всех своих родных. И буду тянуть свое бесполезное существование, пока не
наступит день, когда меня отнесут на носилках в удобную и просторную палату
в больнице. Церберы в накрахмаленных белых халатах будут охранять мой покой,
перестилать мою постель, приносить подносы с этой кошмарной безвкусной
больничной едой, мерить мне пульс и температуру, как раз когда я буду
засыпать. Я буду лежать там и слышать шелест накрахмаленных юбок, шорох
каучуковых подошв по асептическому полу, видеть натужную улыбку врача. А
затем надо мной соорудят кислородную палатку и окружат мою маленькую белую
кроватку ширмами, и я займусь, сам того не заметив, единственным делом на
свете, которое нельзя сделать дважды.- Он медленно повернул голову и
посмотрел на меня.- Очевидно, я слишком болтлив. Ваше имя, сэр?
- Филипп Марлоу.
- Я - Генри Кларендон IV. Я принадлежу к тому, что когда-то именовали
правящим классом. Гроттон, Гарвард, Гейдельберг, Сорбонна. Я даже провел год
в Уппсале, не могу вспомнить, почему. Чтобы подготовиться к жизни, достойной
бездельника. Итак, вы частный детектив. Я иногда говорю и не только с самим
собой, понимаете.
- Да, сэр.
- Вы должны были обратиться ко мне за информацией. Но, конечно, откуда
вам было это знать.- Я закурил, предложив сигарету мистеру Генри Кларендону
IV. Он отказался легким движением головы.- Однако, мистер Марлоу, это вы
наверняка должны знать. В любом дорогом отеле в мире найдется полдюжины
престарелых бездельников и бездельниц, которые только сидят и пялятся
вокруг, как филины. Они внимательно следят, прислушиваются, сопоставляют
свои наблюдения, они знают все обо всех. Больше им нечего делать, потому что
жизнь в отелях - это самая смертельная форма скуки. И несомненно, я нагоняю
на вас скуку в не меньшей степени.
- Мне бы лучше насчет мистера Митчелла, сэр. Сегодня по крайней мере,
мистер Кларендон.
- Конечно, Я эгоцентрик, абсурден, болтаю, как школьница. Вы заметили
эту красивую темноволосую женщину, играющую там в канасту? На которой
слишком много украшений и очки в тяжелой золотой оправе?
Он не указал и даже не глянул в ее сторону, но я сразу понял, о ком
идет речь,- она выглядела довольно вульгарно и сразу бросалась в глаза.
- Ее имя Марго Уэст. Семь раз разведена. Куча денег и вполне сносная
внешность, но мужчины у нее не задерживаются. Она слишком старается. Но все
же не дура. Она может позволить себе приключение с человеком вроде Митчелла,
она даст ему денег, заплатит по его счетам, но не выйдет за него замуж. Они
поссорились вчера вечером. Тем не менее я думаю, что она могла заплатить по
его счету. Она много раз платила за него.
- Я думал, что он получал чек от своего отца, из Торонто, каждый месяц.
Не хватало ему, а?
Генри Кларендон IV саркастически усмехнулся:
- Мой милый друг, у Митчелла нет отца в Торонто. Он не получает чек
каждый месяц. Он живет за счет женщин. Поэтому он живет в отелях вроде
этого. В роскошных отелях вроде этого всегда найдется какая-нибудь богатая и
одинокая дама, может, не очень красивая, не очень молодая, но зато с другими
достоинствами. Во время мертвого сезона в Эсмеральде, то есть после скачек в
Дель-Мар и до середины января, удой слаб. Тогда Митчелл сматывается на
Майорку или в Швейцарию, если он может себе это позволить, во Флориду или на
Карибские острова, если ему не везет. В этом году удача отвернулась от него.
Насколько мне известно, он добрался только до Вашингтона.
Он быстро глянул на меня. Я оставался вежлив и невозмутим: приятный
молодой (по его меркам) человек вежливо внимает старому джентльмену, который
любит поговорить,
- Хорошо,- сказал я,- она заплатила по счету в отеле - предположим. Но
почему за неделю вперед?
Он положил одну руку в перчатке на другую. Трость качнулась, и он
качнулся вслед за ней всем телом. Он внимательно рассмотрел узор на ковре.
Наконец он щелкнул челюстями. Решил задачу и выпрямился снова.
- Вместо выходного пособия,- сухо сказал он.- Окончательный и
бесповоротный финал их романа. С миссис Уэст, как говорят, было довольно.
Кроме этого, вчера Митчелл сопровождал новую девушку, с темно-рыжими
волосами. Каштаново-рыжими, не огненно-рыжими. Их отношения показались мне
несколько странными. Они были чем-то озабочены.
- Стал бы Митчелл шантажировать женщину? Он хихикнул.
- Он стал бы шантажировать и младенца в колыбели. Человек, который
живет за счет женщин, всегда шантажирует их, хотя это слово, может быть и не
идет в ход. Он также крадет у них, если может добраться до их денег. Митчелл
подделал два чека Марго Уэст. Этим и закончился их роман. Несомненно, она
сохранила чеки. Но она не пустит их в ход, только сохранит на память.
- Мистер Кларендон, при всем моем уважении, как вы могли это узнать?
- Она рассказала мне. Она плакала на моем плече.- Он посмотрел в
сторону этой красивой темноволосой женщины.- Сейчас, глядя на нее, в это
трудно поверить. Тем не менее это правда.
- Почему вы это рассказываете мне?
Он улыбнулся довольно-таки жуткой улыбкой:
- Я не деликатен. Я сам хотел жениться на Марго Уэст. Это могло
изменить ее участь. Любые мелочи забавляют человека в моем возрасте. Поющая
пташка, открывающийся бутон орхидеи. Почему в определенный момент бутон
раскрывается настежь? Почему он так постепенно раскрывает свои лепестки?
Почему цветы всегда появляются в определенном порядке, так, что острый конец
бутона выглядит как клюв птицы, а голубые и оранжевые лепестки превращают
его в райскую птичку? Какое странное божество создало такой сложный мир,
когда оно могло, видимо, сделать мир и попроще? Всесилен ли Он? Как Он может
быть всесильным? Слишком много страданий, и почти всегда страдают невинные.
Почему крольчиха, когда ласка настигнет ее в норе, прячет своих крольчат за
спиной и позволяет, чтоб ей перегрызли глотку? Почему? Через неделю она даже
и не узнала бы их. Вы верите в Бога, молодой человек?
Это казалось околесицей, но выхода не было - мне приходилось слушать
его.
- Если вы имеете в виду всемогущего и всеведущего Господа, который
создал мир таким, каким он хотел его увидеть,- нет.
- Верьте, мистер Марлоу. Это великое утешение. Мы все в конце концов
приходим к этому, потому что мы обречены на смерть и обратимся в прах. Для
личности это занавес, а может, лишь смена декораций. Загробная жизнь
вызывает ряд затруднений. Не думаю, что я был бы в восторге в раю, рядом с
пигмеем из Конго, или китайским кули, или левантинским торговцем коврами,
или даже с голливудским продюсером. Я сноб, я полагаю, и это замечание -
дурного вкуса. Не могу я себе представить небес, в которых
председательствует благожелательный старикан с белоснежной длинной бородой,
по кличке Бог. Это дурацкие представления незрелых умов. Но не след
обсуждать религиозные воззрения других, сколь идиотскими они бы ни казались.
Конечно, нет оснований полагать, что я наверняка попаду на небо. Звучит
скучновато, надо признаться. С другой стороны, как я могу представить себе
ад, в котором дитя, умершее до крещения, рядом с наемным убийцей,
комендантом нацистского лагеря смерти или с членом Политбюро. Как странно,
что лучшие устремления человека, этой грязной мелкой твари, его лучшие
деяния, его великий самозабвенный героизм, его каждодневное мужество в
суровом мире,- как странно, что все это должно быть куда более благородным,
чем его земная доля. Это необходимо объяснить. И не говорите мне, что честь
- это просто химическая реакция или что человек, который жертвует жизнью во
имя другого, просто следует установленной схеме поведения в обществе.
Доволен ли Господь, когда отравленный кот одиноко умирает в судорогах в
закутке? Доволен ли Господь, что жизнь сурова и лишь самые приспособленные
выживают? Приспособленные к чему? Нет, все не так. Если б Господь был
всемогущ и всеведущ в буквальном смысле, он не стал бы утруждать себя и
создавать мир. Нет успеха, если не может быть неудачи, нет искусства, если
нет сопротивления материала.
Неужели это богохульство - предположить, что и у Господа бывают свои
неудачные дни, когда все из рук валится? И что дни Господа долги, весьма
долги?
- Вы мудры, мистер Кларендон. Вы сказали что-то насчет того, что
собирались изменить ее участь. Он едва заметно улыбнулся.
- Вы думаете, что я заблудился в лабиринте собственных рассуждений?
Нет, сэр, я не забыл. Женщина вроде миссис Уэст всегда кончает тем, что
выходит замуж за элегантных охотников за ее кошельком, танцоров танго с
бакенбардами, инструкторов лыжного спорта с прекрасными мышцами, траченных
молью французских и итальянских аристократов, подозрительных ближневосточных
вельмож и князьков. Она могла докатиться и до замужества с человеком вроде
Митчелла. Если бы она вышла замуж за меня, она вышла бы замуж за старого
хрыча, но за джентльмена.
- Ara.
Он хмыкнул.
- Вы, видно, не очень высокого мнения о Генри Кла-рендоне IV. Я вас не
виню. Хорошо, мистер Марлоу, почему же вы интересуетесь Митчеллом? Я
предполагаю, вы не сможете ответить.
- Нет, сэр. К сожалению, не смогу. Я хочу узнать, почему он уехал так
быстро после приезда с Востока, кто заплатил по его счету и почему, если за
него заплатила миссис Уэст или друг-толстосум вроде Кларка Брандона, нужно
было заплатить за неделю вперед.
Его тонкие, стершиеся губы изогнулись:
- Брандон мог легко гарантировать оплату счета Митчелла просто по
телефону. Миссис Уэст могла предпочесть дать деньги, чтобы Митчелл сам
расплатился. Но за неделю вперед? Почему наш добрый Явонен сказал вам это?
Что вы сами предполагаете?
- С Митчеллом связана какая-то история, и отель не хочет, чтобы она
вышла наружу. Что-то для последних вечерних газет.
- Вроде чего?
- Вроде убийства и самоубийства. Это я говорю только к примеру. Вы
заметили, что названия большого отеля редко упоминаются в газете, если гость
выбрасывается из окна? Это всегда "отель в центре города", или "хорошо
известный отель", или "крупный отель", или вроде этого. А если это отель
высокого класса, то в его фойе никогда не увидите полицию, что бы ни
происходило в номерах.
Он отвел взгляд в сторону, я тоже повернул голову. Игроки в канасту
расходились. Марго Уэст двинулась в бар с одним из мужчин; ее мундштук
торчал как бушприт.
- Ну?
- Ara,- сказал я, рассчитывая варианты вслух,- если Митчелл сохранил за
собой свой номер такой-то.
- 418-й,- спокойно вставил Кларендон.- С видом на море. Четырнадцать
долларов в день. В сезон - восемнадцать долларов.
- Не слишком дешево для человека с бензином на нуле. Но, скажем, он
сохранил за собой номер. Значит, он просто уехал на несколько дней. Вывел
машину, положил багаж в семь утра. Самое время для отъезда, учитывая, что
вчера вечером он был пьян как свинья.
Кларендон откинулся, и его руки в перчатках повисли. Я понял, что
усталость начинает одолевать его.
- Но тогда отель предпочел бы убедить вас, что Митчелл съехал с
концами? Тогда вам придется искать его в другом месте. Если вы его и впрямь
ищете.- Я встретил его выцветший взор. Он ухмыльнулся.- Меня вы не убедили,
мистер Марлоу. Я болтаю и болтаю, но не потому, что мне нравится звук
собственного голоса. Я его все равно не слышу. Разговаривая, я получаю
возможность изучить своего собеседника, не нарушая правил хорошего тона. Я
изучил вас. Моя, так сказать, интуиция подсказывает, что ваш интерес к
Митчеллу носит косвенный характер, иначе вы бы не выражали его столь прямо.
- Угу. Может быть,- сказал я. Тут было самое место для абзаца
изысканной прозы. Генри Кларендон IV не растерялся бы на моем месте. Но мне
больше нечего было сказать.
- Ну идите, играйте,- сказал он.- Я устал. Пойду в номер и прилягу.
Приятно было познакомиться, мистер Марлоу.- Он медленно поднялся на ноги и
выпрямился, опираясь на трость. Это потребовало усилий. Я стоял рядом с ним.
- Я избегаю рукопожатий,- сказал он,- мои руки болезненны и безобразны.
Поэтому я ношу перчатки. Спокойной ночи. Если я вас больше не увижу - всего
доброго.
Он ушел, медленно вышагивая и высоко держа голову. Я увидел, что и идти
ему не просто. Он преодолел одну за другой две ступени к арке, с
продолжительным отдыхом на первой ступеньке. При ходьбе он припадал на
правую ногу, тяжело опираясь на трость. Он прошел арку и пошел к лифту. Я
решил, что Генри Кларендон IV был довольно дошлым стариканом.
Я зашагал к бару.
Марго Уэст сидела в тени с одним из игроков в канасту. Официант ставил
перед ними коктейли. Я не очень заинтересовался ими, потому что чуть дальше,
за столиком, отделенным перегородкой, сидела более известная мне особа. В
одиночестве.
Костюм на ней был тот же, но она сняла ленту со лба и распустила
волосы. Я присел. Официант подошел и принял мой заказ. Он ушел. Откуда-то
доносилась тихая музыка.
Она чуть улыбнулась.
- Извини, я вышла из себя,- сказала она.
- Оставь. Я это заслужил.
- Ты меня искал?
- Не то чтобы специально.
- А ты... Ах, я забыла,- она достала сумочку и положила себе на колени.
Она порылась в ней и что-то протянула мне. Это была чековая книжка.- Я
обещала.
- Нет.
- Возьми, дурак! Я не хочу, чтоб официант увидел.
Я взял книжку и положил в карман. Я сунул руку в нагрудный карман и
вынул маленькую квитанционную книжку. Вставил копирку и написал: "Получено
от мисс Бетти Мэйфилд, "Каса дель Пониенте", Эсмеральда, Кали форния, сумма
5000 долларов в дорожных чеках "Амери-кэн Экспресс" по 100 долларов каждый,
подписаны владельцем. Эти чеки остаются собственностью мисс Мэйфилд и будут
возвращены ей по требованию, пока стороны не договорятся о гонораре и пока
я, нижеподписавшийся, не возьму на себя охрану ее интересов".
Я подписал эту абракадабру и протянул ей книжку.
- Прочти и подпишись в нижнем левом углу. Она взяла ее и приблизила к
лампе.
- Ты меня утомляешь,- сказала она.- Чего ты хочешь этим добиться?
- Я хочу показать, что я не жулик и что ты это понимаешь.
Она взяла перо, которое я протянул ей, подписала и отдала обратно. Я
вырвал оригинал квитанции и протянул ей, затем спрятал книжку.
Подошел официант и поставил мой бокал. Он не ждал, чтобы я заплатил.
Бетти покачала головой. Он ушел.
- Почему ты не спросишь, нашел ли я Ларри?
- Хорошо. Нашли ли вы Ларри, мистер Марлоу?
- Нет. Он смылся из отеля. У него была комната на четвертом этаже с той
же самой стороны, что и твой номер. Должно быть, прямо под твоим номером. Он
собрал девять чемоданов и уехал в своем "бьюике". Местный соглядатай по
имени Явонен - он именует себя заместителем директора, "выполняющим
оперативные функции",- убежден, что Митчелл заплатил по счету и даже за
неделю вперед за свой номер. Его ничто не беспокоит. Ему я не понравился,
конечно.
- Кому-нибудь ты понравился?
- Тебе - на пять тысяч долларов.
- Ах, ты и впрямь идиот. Ты думаешь, Митчелл вернется?
- Я же сказал, что он заплатил за гостиницу за неделю вперед.
Она спокойно отпила из своего бокала.
- Сказал. Но что это может означать?
- В виде предположения я могу сказать, что по счету платил не он, а
кто-то другой, кто-то, кому нужно было время, чтобы управиться - например, с
трупом на твоем балконе прошлой ночью. В смысле, если там был труп.
- Перестань!
Она допила свой коктейль, потушила сигарету, встала и оставила счет
мне. Я расплатился и вышел. В вестибюле, подчиняясь какому-то предчувствию,
я увидел Гобла, входившего в кабинку лифта с озабоченным выражением лица. Он
повернулся и заметил мой взгляд, но виду не подал. Лифт пошел вверх.
Я вышел к машине и поехал обратно в "Ранчо Дескансадо". Лег на диван и
уснул. Это был утомительный день. Может, если я отдохну, то пойму, что,
собственно, я делаю в Эсмеральде.
Часом позже я припарковался перед скобяной лавкой. Это была не
единственная скобяная лавка в Эсмеральде, но только она выходила фасадом в
переулок с громким названием аллея Полтона. Я пошел на восток, считая
магазины. Их было семь, все блестели витринами в металлических рамках. На
углу был магазин одежды, с манекенами в витрине, косынками, перчатками и
украшениями. Цены указаны не были. Я свернул за угол и пошел на юг. Вдоль
тротуара росли массивные эвкалипты с толстыми стволами, совсем не похожие на
высокие и стройные деревья вокруг Лос-Анджелеса. В конце аллеи Полтона был
гараж. Я шел вдоль его стены, глядя на сломанные ящики, картонки, мусорные
бачки, пустые стоянки для машин. Я считал дома. Это было легко. Вопросов
задавать не приходилось. Свет горел в маленьком окошке лачуги, которая
когда-то, давным-давно, была простым и добротным домом одного из первых
обитателей Эсмеральды. Деревянное крыльцо со сломанными перилами. Когда-то
его покрасили, но это было давно, еще до появления магазинов. Когда-то,
может, тут был и садик. Парадная дверь была грязно-горчичного цвета. Окно
было плотно закрыто. Его, по-моему, никогда не мыли. За ним висели обломки
старых жалюзи. В крыльце было когда-то две ступени, но лишь на одну можно
было ступить. За хижиной, вплотную к скобяной лавке, был, по всей видимости,
сортир. Я видел, что сквозь шаткую стенку этого сооружения входил
водопровод. Домовладелец благоустраивает свои владения. Трущоба на одного.
Я переступил через сломанную ступеньку и постучал в дверь. Звонка не
было. Никто не ответил. Я взялся за ручку. Дверь не была заперта. Я толкнул
ее и вошел. У меня было предчувствие, что я найду там что-то очень
неприятное.
Лампочка светила в обгоревшем и искривившемся колпаке с порванным
абажуром. Диван был покрыт старым одеялом. Старое кресло из тростника,
качалка, стол, покрытый засаленной клеенкой. На столе рядом с чашкой кофе
лежала местная газета на испанском языке "Эль Диарио", блюдечко с окурками,
грязная тарелка, маленький транзистор, передававший музыку. Я выключил его.
Тишина упала, как перина. Затем из-за полуоткрытых дверей раздалось тиканье
будильника, затем звон цепочки, шелест крыльев и надтреснутый голос сказал
быстро: "Quieu es? Quieu es? Quieu es?" (Кто там? Кто там? Кто там? (исп.))
За ним последовало сердитое бормотание. Затем вновь тишина.
Из большой клетки в углу на меня глядел круглый, сердитый глаз попугая.
Он крутился на насесте.
- Амиго,- сказал я.
Попугай разразился безумным хохотом.
- А ну не кипятись, братишка,- сказал я.
Попугай перебрался на другой конец насеста, клюнул из белой чашки и
пренебрежительно стряхнул овсинки с клюва. В другой чашке была вода.
- У тебя, видно, нет жилищной проблемы,- сказал я. Попугай уставился на
меня и фыркнул. Он наклонил голову и уставился на меня другим глазом.
- Necio! - заорал он.- Fuera! (Дурак! Вон! (исп.))
Где-то капала вода из протекающего крана. Часы тикали. Попутай
передразнивал их. Я сказал:
- Попка-дурак.
- Hijo de la chingada (Сукин сын (исп.)),- ответил попугай.
Я фыркнул на него и толкнул полуоткрытую дверь в местный вариант кухни.
Линолеум на полу перед умывальником был протерт до досок. Ржавая газовая
плита с тремя горелками, открытая полка с несколькими тарелками и
будильником. Титан старинного типа для горячей воды в углу, из тех, что
взрываются, потому что у них нет предохранительного клапана. Узкая задняя
дверь была заперта, и ключ торчал из скважины. Единственное окно было
закрыто. Лампочка свисала с потолка. Потолок над ней потрескался и был весь
в подтеках. За моей спиной попугай бесцельно крутился на своем насесте и
время от времени тоскливо урчал со скуки.
На оцинкованной доске умывальника лежала короткая черная резиновая
трубка, а рядом с ней стеклянный шприц с дошедшим до упора поршнем. В
раковине лежали три длинных, тонких и пустых пробирки с маленькими
пробочками рядом. Видал я такие пробирки.
Я открыл заднюю дверь, ступил во двор и подошел к сортиру. У него была
скошенная крыша, два с половиной метра спереди и меньше двух метров сзади.
Дверь открывалась на себя, в другую сторону, и места для нее не было. Сортир
был закрыт, но задвижка вскоре поддалась.
Вытянутые пальцы ног ночного вахтера почти касались пола. Его голова
была во мраке, в нескольких сантиметрах от стропил крыши. Он висел на черной
проволоке - видимо, куске электрического провода. Пальцы его ног были
вытянуты, как будто он пытался встать. Я коснулся его, убедился, что он уже
остыл и не имеет смысла резать провод.
Он сделал все наверняка. Стал у умывальника в кухне, перекрутил
резиновой трубочкой руку, сжал кулак, чтобы выявить вену, затем вколол себе
полный шприц сульфата морфия прямо в вену. Так как все три пробирки были
пусты, можно было предположить, что хотя бы одна ;:з них была полной. Он не
ограничился бы неполной дозой. Затем отложил шприц, отпустил завязанную
трубку. Времени у него было мало - с морфием, вколотым прямо в вену. Затем
он вошел в сортир, встал на сиденье и завязал провод вокруг шеи. К этому
времени он уже был как; в тумане. Он стоял и ждал, пока не обмякнут колени,
а вес тела позаботился обо всем прочем. Он ничего не знал. Он уже спал.
Я закрыл дверь сортира и не вернулся в дом. Когда я шел по двору к
выходу на эту красивую улицу с первоклассными домами, попугай услышал мои
шаги и закричал:
- Кто это?
- Никто, друг. Просто шаги в ночи. Я шагал тихо и бесшумно, уходя
прочь.
Я шагал тихо и бесшумно, куда глаза глядят, но я знал, куда меня
приведут ноги. Они всегда приводили меня в "Каса дель Пониенте". Я снова сел
в машину на Гранд-стрит, бесцельно покружил, по улицам, а затем поставил
машину, как обычно, около входа в бар. Когда я вышел, то заметил машину
рядом. Это был автомобиль Гобла. Он был прилипчив, как мухомор.
В другое время я бы постарался выяснить, что у него на уме, но сейчас у
меня была проблема похуже. Мне надо было пойти в полицию и сообщить о
самоубийстве. У меня не было ни малейшего представления, что сказать. Почему
я пришел к нему домой? Если он говорил правду, он видел, что Митчелл съехал
рано утром. Ну и что? Я искал Митчелла. Я хотел потолковать с ним по душам.
О чем? С этого момента у меня не было ответов, которые не вели бы к Бетти
Мэйфилд. Кто она была, откуда приехала, почему изменила имя, что случилось в
Вашингтоне, Вирджинии или где-то там еще, почему ей пришлось пуститься в
бега? У меня были ее 5000 долларов в кармане, но формально она даже не была
моим клиентом. Я влип, и основательно.
Я шел по краю обрыва и прислушивался к шуму прибоя. Я ничего не видел,
кроме клочьев белой пены на гребне волны, разбивавшейся на волнорезе. На
берегах бухты волны не разбивались, они наплывали плавно, как полотеры.
Чувствовалось, что вот-вот выйдет ясная луна, но она еще не появилась.
Кто-то стоял вдалеке, занимаясь тем же, что и я. Женщина. Я ждал, пока
она повернется. Нет двух человек, которые двигаются одинаково, так же как не
бывает одинаковых отпечатков пальцев.
Я закурил сигарету и позволил зажигалке осветить мое лицо. Она подошла
ко мне.
- Не пора ли перестать таскаться за мной?
- Ты мой клиент. Я стараюсь защитить тебя. Может, к моему семидесятому
дню рождения мне объяснят, для чего я стараюсь.
- Никто тебя не просит меня защищать. Я тебе не клиент. Иди-ка ты домой
- если у тебя есть дом - и перестань приставать к людям.
- Ты мой клиент - на все пять тысяч долларов. Мне нужно их отработать -
хоть бы усы растить тем временем.
- Ты совершенно невыносим. Я дала тебе деньги, чтобы ты отстал. Ты
самый невыносимый человек, которого я когда-либо встречала, а я встречала
редкостные образцы.
- Что же будет с нашим роскошным особняком в Рио, где бы я нежился в
шелковых пижамах и гладил твои роскошные волосы, а тем временем дворецкий
расставлял бы столовое серебро?
- Ох, заткнись.
- Что, это не было твердым деловым предложением? Просто минутная
прихоть? Или просто уловка, чтобы заставить меня потратить часы драгоценного
сна в поисках трупов, которых не было?
- Тебе никто никогда не давал по носу?
- Частенько, но иногда я увертывался.
Я схватил ее. Она пыталась вырваться, но безуспешно. Я поцеловал ее в
макушку. Внезапно она прижалась ко мне и подставила свое лицо под мои
поцелуи.
- Ладно. Целуй меня, если это тебя утешит. Ты, наверно, предпочел бы,
чтоб кровать была рядом.
- Я всего лишь человек.
- Не обольщайся. Ты грязный, низкий шпик. Поцелуй меня.
Я поцеловал ее. Я приник губами к ее уху и сказал:
- Он повесился сегодня. Она резко отпрянула прочь.
- Кто?
- Ночной вахтер из гаража в отеле. Ты его, может, и не видала. Он
употреблял мескалин. И марихуану. А сегодня вечером он накачался морфием и
повесился в сортире за своим бараком в аллее Полтона. Это закоулок такой на
Гранд-стрит.
Она вся дрожала. Она повисла на мне, чтобы не рухнуть. Она пыталась
что-то сказать, но раздавался только сдавленный хрип.
- Это он сказал, что Митчелл съехал из гостиницы рано утром на его
глазах с девятью чемоданами. Я не очень-то поверил ему. Он сказал мне, где
он живет, и я заглянул к нему потолковать. А сейчас мне надо идти в полицию
и сообщить о его смерти. Но что я могу сказать, не объяснив про Митчелла, а
затем и про тебя?
- Умоляю, не впутывай ты меня в это дело,- прошептала она.- Я тебе дам
еще денег. Дам сколько захочешь.
- Не надо, ради бога. Ты уже дала мне больше, чем я могу истратить. Мне
не деньги нужны. Мне нужно понять, какого черта я ввязался в это дело и что
происходит. Слыхала о профессиональной этике? Ко мне прилипли ее ошметки. Ты
мой клиент?
- Да. Я сдаюсь. Все, наверное, капитулируют перед тобой, раньше или
позже?
- Ничуть. Меня часто отшивают.
Я достал чековую книжку из кармана, посветил карманным фонариком и
оторвал пять чеков. Я закрыл чековую книжку и вернул ей.
Я оставил себе пятьсот долларов.
- Сейчас по закону ты мой клиент. Теперь скажи мне, в чем дело.
- Нет. Ты не обязан заявлять о нем.
- Обязан. Я пойду в полицию прямо сейчас. Это - мой долг, И любую мою
историю они смогут разоблачить за три минуты. На, возьми свои чертовы чеки,
и если ты сунешь их мне снова, задеру юбку и нашлепаю по попе.
Она схватила чековую книжку и рванула в темноту, к отелю. Я остался
стоять как дурак. Не знаю, долго ли я стоял. Наконец я сунул пять чеков в
карман, устало побрел к машине и отправился туда, куда я был обязан пойти.
Гласа 19
Некто Фред Поуп, хозяин маленького мотеля, однажды излагал мне свои
взгляды на Эсмеральду. Это был довольно болтливый старичок, но слушать
всегда стоит. Самые невероятные люди могут сказать что-то, что понадобится
человеку моего ремесла.
- Я прожил здесь тридцать лет,- рассказывал он.- Когда я приехал сюда,
у меня была астма. Я помню, этот городок был таким тихим, что псы спали
посреди проспекта, и приходилось останавливать машину - у кого была машина -
и подымать их пинками, чтоб проехать. Мерзавцы только скалились. Воскресенья
были такие, будто тебя уже похоронили. Все закрыто, надежно, как в сейфе.
Даже пачки сигарет нельзя было купить. Тишь такая, что слышно, как мышь усы
причесывает. Я и моя старуха - она померла пятнадцать лет назад - играли в
домино, мы жили на улице над обрывом, и прислушивались, вдруг что-нибудь
интересное произойдет, например кто-нибудь выйдет на прогулку и постучит
тросточкой.
Не знаю, хотели ли этого все Хельвиги или старый Хельвиг устроил так по
злобе. В те годы он не жил здесь, он был тогда большой шишкой в торговле
сельхозтехникой.
- Скорее,- сказал я,- он был дошлым бизнесменом и понял, что местечко
вроде Эсмеральды станет со временем выгодным помещением капитала.
- Может быть,- сказал Фред Поуп,- в любом случае он почти что создал
этот город, а со временем и переехал жить сюда. Он поселился в горах, в
огромном особняке с черепичной крышей. У него были сады с террасами, большие
зеленые газоны и цветущие кустарники, и ворота из литого чугуна, привезенные
из Италии, как я слыхал, и мощеные дорожки, и не один сад, а с полдюжины.
Было у него достаточно земли вокруг, чтобы соседи не совали нос в суп. Он
выпивал пару бутылок в день и вообще был крутой орешек. Была у него дочь,
мисс Патриция Хельвиг. Она была принцессой Эсмеральды - и ею осталась.
К этому времени Эсмеральда стала расширяться. Сначала здесь была тьма
старух с их мужьями. Похоронные конторы гребли деньги лопатой; старики то и
дело помирали, а любящие вдовы обеспечивали им посмертную прописку. Чертовы
бабы зажились на свете. Моя не зажилась.
Он замолчал, отвернулся на секунду, а потом продолжал:
- Затем отсюда в Сан-Диего стал ходить трамвай, но город оставался
тихим - слишком тихим. Здесь никто и не родился. Деторождение считалось
разнузданным половым актом. Затем война все изменила. Сейчас у нас появились
потные парни, хулиганистые подростки в джинсах и грязных рубахах, художники,
великосветские выпивохи и маленькие изысканные магазинчики с сувенирчиками,
где тебе продадут копеечный бокал за восемь пятьдесят. Появились рестораны и
винные лавки, но у нас все еще нет рекламных щитов или бильярдных. В прошлом
году кому-то пришла в голову идея поставить в парке телескоп-автомат, с
монетками. Надо было послушать, какой вой поднялся в муниципалитете. Они
зарезали этот проект на корню, но Эсмеральда уже не похожа на дом
престарелых. У нас завелись магазины, такие же элегантные, как в
Беверли-Хиллс, и мисс Патриция всю жизнь трудилась, как бобер, на благо
города. Хельвиг умер пять лет назад. Врачи сказали ему - пить поменьше, а то
он и года не протянет. Он отматерил их и сказал, что если он не может пить
утром, днем и вечером, когда ему заблагорассудится, то он и вовсе пить не
будет. Он завязал и умер через год.
Врачи нашли для этого название - они всегда найдут,- а мисс Хельвиг
нашла, надо думать, подходящее название для этих врачей. Как бы то ни было,
она уволила персонал целой больницы, и все они уехали из Эсмеральды. Но
ничего не изменилось - у нас осталось восемьдесят врачей, город полон
Хельвигов, некоторые с другими фамилиями, но все родня друг другу. Одни
богаты, а другие работают. Я думаю, мисс Хельвиг работает больше всех. Ей
сейчас восемьдесят шесть лет, но она вынослива как мул, не пьет, не курит,
не жует табак, не ругается и не пользуется косметикой. Она подарила городу
больницу, частную школу, библиотеку, драматический театр, теннисный корт и
бог знает что еще. Возят ее в старом "роллс-ройсе", от которого шуму, как от
швейцарских часов. А здешний мэр недалеко ушел от Хельвигов, да вниз под
горку. Я думаю, что это она построила мэрию и продала городу за доллар. Нет
слов, выдающаяся женщина. Конечно, теперь у нас завелись и евреи, но я тебе
скажу одно. Считается, что еврей тебя обсчитает да еще и нос сопрет, если не
будешь держать ухо востро. Это все басни. Евреи, конечно, любят бизнес, даже
слишком. Но если смотреть поглубже, с евреем-торговцем приятно иметь дело.
Он человек. Если хочешь, чтобы тебя хладнокровно ободрали как липку, у нас и
так найдутся ребята, которые обдерут тебя как липку да еще прибавят десять
процентов за обслуживание. Они вырвут у тебя из зубов последний доллар и
будут смотреть так, будто ты его у них спер.
Участок находился в длинном модерновом здании на углу улиц Хельвиг и
Оркатт. Я поставил машину и вошел, все еще прикидывая, как рассказать свою
историю, и все же понимая, что рассказать ее придется. Приемная была
маленькая и чистая, дежурный офицер был в рубашке с отглаженными складками,
и вся его форма выглядела, как будто десять минут назад вернулась из
прачечной. Несколько динамиков на стене передавали сообщения шерифов со всей
страны. Табличка на конторке сообщала фамилию дежурного офицера - Гринделл.
Он глянул на часы, как все они смотрят - выжидающе.
- Чем можем помочь вам, сэр? - У него был приятный спокойный голос и
тот дисциплинированный вид, который отличает лучших полицейских.
- Я хочу сообщить о смерти. В хижине за скобяной лавкой на Гранд-стрит,
в переулке, который называется аллеей Полтона, в сортире повесился человек.
Он умер. Спасти невозможно.
- Ваше имя, сэр? - Он уже нажимал на кнопки.
- Филипп Марлоу. Я частный детектив из Лос-Анджелеса.
- Какой номер дома, вы заметили?
- Там не было номера, насколько я мог заметить. Прямо за скобяной
лавкой.
- Срочный вызов "скорой помощи",- сказал он в микрофон.- Возможное
самоубийство в маленьком доме позади скобяной лавки на Гранд-стрит. Труп в
сортире во дворе.
Он глянул на меня:
- Вы знаете, как его зовут? Я покачал головой.
- Он был ночным вахтером в гараже отеля "Каса дель Пониенте".
Он перелистал журнал.
- Мы его знаем. Привлекался за марихуану. Не пойму, как он удержался на
службе, а может, он завязал, да и охотников на такую работу здесь не густо.
Высокий сержант с бесстрастным лицом вошел в контору, быстро глянул на
меня и вышел.
Снаружи раздался звук стартера.
Дежурный офицер повернул рычажок на маленьком коммутаторе.
- Капитан, это Гринделл. Некто Филипп Марлоу сообщил о покойнике в
аллее Полтона. Выслана машина "скорой помощи". Сержант Грин уже в пути. В
том же районе у нас две патрульные машины.
Он послушал с минуту, потом посмотрел на меня:
- Капитан Алессандро хочет поговорить с вами, мистер Марлоу. Прямо по
коридору, последняя дверь направо.
Он вернулся к микрофону прежде, чем я вышел в коридор.
На последней двери справа было два имени: капитана Алессандро - на
табличке, привинченной к двери, и сержанта Грина - на съемной карточке.
Дверь была полуоткрыта, я постучал и вошел.
Человек за столом изучал карточку с помощью лупы, магнитофон рядом
рассказывал несчастным, сбитым голосом какую-то утомительную историю.
Капитан ростом был под метр восемьдесят семь, у него были густые темные
волосы и чистая оливковая кожа. Форменная фуражка лежала перед ним на столе.
Он посмотрел вверх, остановил магнитофон, положил лупу и карточку.
- Усаживайтесь, мистер Марлоу.
Я сел. Он посмотрел на меня, не говоря ни слова. У него были нежные
карие глаза, но рот не отличался нежностью.
- Насколько я понимаю, вы знакомы с майором Явоненом из "Касы".
- Я встречался с ним. Мы не стали закадычными приятелями.
Он едва улыбнулся.
- Этого было б трудно ожидать. Ему не могло прийтись по вкусу, что
частные детективы шныряют по отелю. Он служил в военной разведке. Мы все еще
зовем его "майор". Это самый вежливый город в моей жизни. Мы здесь офигенно
учтивы и снисходительны, но все же мы - полицейские. Что насчет этого
Сеферино Чанга?
- Так его звали? Я не знал.
- Да, мы его знали. Позвольте спросить вас, что вы делаете в
Эсмеральде?
- Я был нанят лос-анджелесским адвокатом по имени Клайд Амни. Он послал
меня встретить одного человека по прибытии поезда и проследить, где он
остановится. Причин слежки мне не объяснили, но мистер Амни сказал, что он
представляет вашингтонскую юридическую фирму и что он сам не знает причины
слежки. Я взялся за эту работу потому, что нет ничего противозаконного в
слежке за человеком, если ему при этом не мешают. Объект слежки остановился
в Эсмеральде. Я вернулся в Лос-Анджелес и попытался докопаться, в чем дело.
Я не смог, поэтому я взял то, что мне показалось разумным гонораром,- 250
долларов и на оплату расходов. Мистер Амни был не очень-то мною доволен.
Капитан кивнул.
- Но это не объясняет, почему вы в Эсмеральде и что у вас общего с
Сеферино Чангом. А так как вы не работаете на мистера Амни, если вы не
работаете на другого адвоката, то у вас нет и соответстующих полномочий.
- Не торопите меня, капитан, если можете. Я узнал, что объекта слежки
шантажировал или пытался шантажировать человек по имени Ларри Митчелл. Он
живет или жил в отеле "Каса". Я пытался установить с ним контакт, но
единственная информация, которую я получил, была от Явонена и от этого вот
Сеферино Чанга. Явонен сказал, что он съехал, заплатил по счету и заплатил
за неделю вперед, чтобы сохранить за собой свой номер. Чанг сказал мне, что
он съехал в семь утра с девятью чемоданами. В манере держаться у Чанга было
что-то необычное, и я хотел еще раз поговорить с ним.
- Как вы узнали, где он живет?
- Он сказал мне. Он был желчный человек. Он сказал, что живет у
богачей, его сердило, что он живет как нищий.
- Это меня не устраивает, Марлоу.
- Ладно, и меня бы не устроило. Он был на игле, я выдал себя за
торговца наркотиками. Время от времени в нашем ремесле приходится делать и
такое.
- Вот это уже лучше. Но одного не хватает: имени вашего клиента - если
у вас есть клиент.
- Может ли это остаться между нами?
- Мы никогда не раскрываем имен жертв шантажа, если дело не доходит до
суда. Но если это лицо совершило преступление, или было обвинено в
преступлении, или пересекло границу штата, чтобы избежать судебного
преследования, тогда это было бы моим долгом, долгом офицера полиции,
сообщить о ее теперешнем местоположении и об имени.
- "Она". Значит, вы уже знали. Зачем спрашивать? Я не знаю, почему она
пустилась в бега. Мне она этого не сказала. Я знаю лишь, что она в беде, что
она запугана и что Митчелл знал достаточно, чтобы сказать ей "куш".
Плавным движением он выудил сигарету из ящика. Он сунул ее в рот, но не
прикурил.
Он ударил меня еще одним непреклонным взором.
- Хорошо, Марлоу. Покамест на этом мы успокоимся. Но если откопаешь
что-нибудь - принесешь вот сюда.
Я встал. Он встал тоже и протянул мне руку.
- Мы не так уж круты. Мы просто делаем свое дело. Не ссорьтесь с
Явоненом. Хозяин отеля человек влиятельный, он здесь заказывает музыку.
- Спасибо, капитан. Я постараюсь быть пай-мальчиком - даже по отношению
к Явонену.
Я пошел на выход. У конторки сидел тот же офицер. Он кивнул мне, и я
вышел в вечернюю мглу и сел в машину. Я сидел, положив руки на руль. Я не
слишком привык к легавым, которые обращались со мной, как будто я имел право
на жизнь. Так я и сидел, когда дежурный офицер высунул голову из-за двери и
сказал, что капитан Алес-сандро снова зовет меня.
Когда я вернулся в кабинет капитана Алессандро, он висел на телефоне.
Кивком он указал мне на кресло для клиентов, а сам продолжал слушать и
делать быстрые пометы на листке скорописью, как репортеры. Затем он сказал:
"Спасибо. До свидания".
Он откинулся, постучал пальцами по столу и нахмурился.
- Это было сообщение шерифа из Эскондидо. Найдена машина Митчелла -
видимо, брошенная. Я думал, что вам будет интересно узнать.
- Спасибо, капитан. Где это произошло?
- Примерно в двадцати милях отсюда, на проселочной дороге, которая
ведет к шоссе ? 395, но это не та дорога, по которой человек обычно поедет
на ? 395. Местечко, которое называется каньон Лос-Пенаскитос. Ничего там
нет, кроме выжженной травы и сорняков и сухой балки. Я знаю это место.
Сегодня утром ранчер по имени Гейтс проезжал там на маленьком грузовичке,
искал камень для строительства. Он проехал мимо двухцветного "бьюика",
стоящего на обочине. Он не обратил особого внимания, но заметил, что "бьюик"
не был разбит, а просто припаркован. Затем около четырех, попозже, он второй
раз поехал за камнем. "Бьюик" стоял на том же месте. На этот раз он
остановился и осмотрел его. Ключей не было, но машина была не заперта.
Никаких признаков ущерба. Все же Гейтс записал номер машины и данные
владельца. Когда он вернулся домой на ранчо, позвонил шерифу в Эскондидо.
Конечно, тамошние полицейские знали каньон Лос-Пенаскитос. Один из них
поехал туда и осмотрел машину. Пуста, как бутылка после пьянки. Шериф
умудрился открыть багажник - ничего, кроме запаски и гаечных ключей. Он
вернулся в Эскондидо и позвонил мне. Я только что говорил с ним.
Я закурил и предложил сигарету капитану Алессандро. Он покачал головой.
- Появились идеи, Марлоу?
- Не больше, чем у вас.
- Все равно, послушаем.
- Если Митчелл собирался исчезнуть с помощью друга - друга, о котором
никто здесь не слыхал,- он мог бы оставить машину на хранение в каком-нибудь
гараже. Это не привлекло бы внимания. У хозяев гаража оставленная на
хранение машина не вызвала бы любопытства. А чемоданы Митчелла были бы уже в
машине у друга.
- Ну?
- Значит, не было никакого друга. Значит, Митчелл испарился прямо с
девятью чемоданами на пустынной дороге.
- Ну, валяй дальше,- его голос стал жестким, в нем появилась угроза. Я
встал.
- Не надо меня запугивать, капитан Алессандро, Я ничего дурного не
сделал. Пока вы относились ко мне по-человечески. Не подумайте, что я связан
с исчезновением Митчелла. Я не знал - и не знаю,- как он шантажировал моего
клиента. Я только знаю, что это одинокая, запуганная, несчастная женщина.
Если я узнаю, если мне удастся докопаться, в чем дело, я скажу вам - или не
скажу. Если не скажу, вы всегда можете устроить мне неприятности. Мне не
впервой. Я не закладываю клиентов - даже добрым полицейским.
- Будем надеяться, что до этого дело не дойдет, Марлоу. Будем
надеяться.
- И я хочу надеяться, капитан. Спасибо вам, что вы ко мне отнеслись
по-человечески.
Я прошел по коридору, кивнул дежурному офицеру у конторки и снова сел в
машину. Я чувствовал себя постаревшим лет на двадцать.
Я знал - как, наверняка, и капитан Алессандро,- что Митчелла нет в
живых, что не он пригнал машину в каньон Лос-Пенаскитос, но кто-то другой -
с мертвым телом Митчелла на заднем сиденье.
Другого объяснения нельзя было найти. Бывают факты ощутимые -
документы, магнитофонная запись, их можно подшить к делу. А бывают факты,
которые нельзя потрогать, но они неопровержимы, потому что невозможно
объяснить происшедшее.
Это похоже на внезапный беззвучный вопль в ночи. Почти всегда в ночи,
потому что ночью опасность ближе. Но и днем меня иногда осеняло это
предчувствие, основанное на интуиции или на долгом опыте и нервном
напряжении. А в данном случае - на внезапной уверенности, что близится, как
говорят матадоры, "момент истины". Других оснований не было - разумных
оснований. Но я остановил машину у ворот "Ранчо Дескансадо", выключил фары и
дернул ручной тормоз до упора.
Я подошел к конторе. Над ночным звонком горела маленькая лампочка, но
контора была закрыта. Было только пол-одиннадцатого. Я обогнул контору и
побрел лесом. Я увидел две машины. Одна - из проката. Наклонившись, я
разглядел ее номер. Рядом стоял маленький автомобиль Гобла. Не так давно я
видел его у отеля "Каса дель Пониенте". Сейчас он был здесь.
Я пошел дальше, прямо по газону, и оказался под окнами своего номера.
Там было тихо, темно. Медленно, очень медленно, я поднялся на крыльцо и
приник ухом к двери. Поначалу я ничего не слышал. Затем я услышал
приглушенные рыдания. Рыдал мужчина. Затем - чей-то тихий хриплый смешок.
Затем - глухой удар и опять тишина.
Я спустился и вернулся лесом к своей машине. Я отпер багажник и вытащил
монтировку. Я пошел обратно осторожно, осторожнее, чем раньше. Я снова
прислушался. Тишина. Ночное безмолвие. Я вынул фонарик, посветил в окно,
затем отошел от дверей. В течение нескольких минут ничего не происходило.
Затем дверь чуть приотворилась.
Я саданул ее плечом что было сил - она распахнулась настежь. Человек
отшатнулся, но рассмеялся. В тусклом свете блеснул его револьвер. Я
размозжил ему пальцы монтировкой. Он заорал. Я сломал ему второе запястье. Я
услышал, как револьвер со стуком упал на пол.
Я протянул руку за спину и повернул выключатель. Пинком я затворил
дверь.
Он был бледный, рыжеволосый, с мертвыми глазами убийцы. Его лицо
перекосилось от боли, но он и не думал капитулировать.
- Ты долго не проживешь, малый,- сказал он.
- А ты вообще не проживешь. А ну с дороги. Он ухитрился рассмеяться.
- Ноги у тебя еще остались,- сказал я.- Становись на колени и ложись.
Лицом вниз, если оно тебе нужно.
Он попытался плюнуть в меня, но не смог. Он рухнул на колени, раскинув
руки в стороны, застонал и отключился. Они все чертовски тверды, пока у них
в руках крапленая колода. Другими картами они играть не умеют.
Гобл лежал на кровати. Его лицо было разбито в кровь, нос сломан. Он
был без сознания и еле дышал. Рыжий все еще был в отключке, револьвер лежал
возле него на полу. Я сорвал с него ремень и связал ему колени. Затем
повернул его на спину и очистил карманы. В его кошельке было 670 долларов,
права на имя Ричарда Харвеста, адрес - маленький отель в Сан-Диего. В
бумажнике лежали чеки двадцати разных банков, набор кредитных карточек.
Разрешения на ношение оружия там не было.
Я оставил его лежать на полу и пошел в контору. Я нажал на кнопку
ночного вызова и долго не отпускал ее. Наконец из темноты возникла фигура.
Это был Джек в пижаме. У меня все еще в руках была монтировка.
Он смотрел на меня в изумлении.
- В чем дело, мистер Марлоу?
- Ничего особенного. Бандит пытался меня убить. В моем номере на моей
кровати лежит человек, избитый до полусмерти. Ничего особенного. Все
нормально по местным масштабам, надо полагать.
- Я вызову полицию.
- Очень любезно с вашей стороны, Джек. Как видите, я еще жив. Знаете,
что делать с этим отелем? Превратите его в пансион для кошек и собак.
Он отпер дверь и вошел в контору. Я убедился в том, что он вызывает
полицию, и вернулся в свой номер. Рыжий, был упрям. Он изловчился сесть
спиной к стене. Глаза по-прежнему смотрели мертво, а рот кривился в усмешке.
Я подошел к кровати. Глаза Гобла были открыты.
- Я не вытянул,- прошептал он,- переоценил я свою хватку. Зарвался,
попробовал играть не в своей лиге.
- Сейчас приедет полиция. Что произошло?
- Я попал в ловушку. Жаловаться не приходится. Этот парень - настоящий
убийца. Мне повезло. Я остался жив. Заставил меня приехать сюда. Вырубил
меня, связал, затем исчез на какое-то время.
- Кто-то подвез его, Гобл. Прокатная машина стоит рядом с твоей. Если
он оставил ее у "Касы", как он вернулся за ней?
Гобл медленно повернул голову и посмотрел на меня.
- Я думал, что я тертый калач. Теперь я знаю, что ошибался. Я хочу
только одного: вернуться в Канзас-Сити. Мелкоте никогда не справиться с
паханами. Никогда. Наверно, ты спас мою жизнь.
Тут появилась полиция.
Сначала два парня из патруля, спокойные, серьезные, в новенькой форме и
с невозмутимыми лицами. Затем здоровый напористый сержант, который назвался
дежурным сержантом патруля Хольцминдером.
Он бросил взгляд на рыжего и подошел к постели,
- Вызови "скорую помощь",- бросил он коротко через плечо.
Один из полицейских вышел к машине. Сержант наклонился над Гоблом.
- Хочешь рассказать?
- Рыжий избил меня. Он взял мои деньги. Взял меня на пушку в "Касе",
заставил привезти его сюда. Затем он избил меня.
- Почему?
Гобл испустил подобие вздоха, и его голова откинулась на подушку. Он
потерял сознание или притворился. Сержант выпрямился и повернулся ко мне.
- Что вы расскажете?
- Мне нечего рассказывать, сержант. Я ужинал сегодня с этим человеком.
Мы встречались пару раз. Он сказал, что он частный детектив из Канзас-Сити.
Не знаю, что привело его сюда.
- А этот? - сержант сделал неопределенное движение в сторону рыжего,
который все еще неестественно ухмылялся.
- В жизни его не видал. Ничего о нем не знаю, кроме того, что он
поджидал меня с револьвером в руках.
- Это ваша монтировка?
- Да, сержант.
Другой полицейский вошел в комнату и кивнул сержанту:
- В пути.
- Значит, у вас была монтировка,- сказал сержант спокойно,- Почему?
- Скажем, у меня было предчувствие, что меня поджидают.
- Скажем, что это было не предчувствие. Скажем, вы знали это. И не
только это.
- Скажем, что вы не будете называть меня лжецом, не зная, в чем дело.
Этот тип, может, и гангстер, но все же у него сломаны оба запястья. Знаете,
что это значит, сержант? Он никогда больше не возьмет пушку в руки.
- Значит, мы привлечем вас за нанесение тяжелых телесных повреждений.
- Как вам угодно, сержант.
Затем приехала "скорая помощь". Они взяли Гобла первым, а затем санитар
наложил временные шины на запястья рыжего. Они развязали его колени. Он
глянул на меня и рассмеялся.
- В другой раз, кореш, я придумаю чего пооригинальнее, но ты чисто
сработал.
Он вышел. Двери "скорой помощи" захлопнулись, завыла сирена, и машина
скрылась в ночи. Сержант устало вытирал пот со лба.
- Давайте попробуем еще раз. С самого начала,- сказал он ровным
голосом.- Как будто мы не вцепились друг другу в глотки, а лишь пытались
понять друг друга. Попробуем?
- Да, сержант. Попробуем. Спасибо за доверие.
В конце концов я оказался в участке. Капитана Алессандро не было. Я
подписал протокол допроса, который вел сержант Хольцминдер.
- Монтировка, а? - сказал он задумчиво.- Мистер, вы здорово рисковали.
Он мог пристрелить вас несколько раз, пока вы размахивались.
- Не думаю, сержант. Я здорово шарахнул его дверью. И я не очень-то
размахивался. А может, он и не собирался пристрелить меня. Я не думаю, что
он пустился в это приключение по собственной инициативе.
Еще немного таких разговоров, и они разрешили мне уйти.
Было уже слишком поздно для задушевных бесед. Но все равно я пошел к
маленькой аккуратной телефонной кабинке и набрал номер "Каса дель Пониенте".
- Мисс Мэйфилд, будьте любезны. Мисс Бетти Мэйфилд. Номер 1224.
- Я не могу беспокоить постояльцев в такой поздний час.
- Почему? У вас сломано запястье? - Я был груб в эту ночь.- Думаете, я
позвонил бы, если б мог ждать? Он соединил меня, и она ответила сонным
голосом.
- Говорит Марлоу. Прийти к вам или вы придете ко мне? Случились крупные
неприятности.
- Что? Какие еще неприятности?
- Поверьте мне хоть раз. Подобрать вас на стоянке?
- Мне надо одеться.
Я вышел к своей машине и поехал к "Касе". Я курил уже третью сигарету и
уже жалел, что позвонил, когда она быстро и бесшумно подошла к машине и села
в нее.
- Я не знаю, о чем речь,- начала она. Но я перебил ее:
- Только вы и знаете, в чем дело. И сейчас же мне расскажете. И не
стоит изображать возмущение. Со мной этот номер больше не пройдет.
Я рывком тронул машину с места, пронесся по безмолвным улицам,
спустился вниз к "Ранчо Дескансадо" и поставил машину под деревьями. Она
вышла, не говоря ни слова, я отпер дверь и зажег свет.
- Виски?
- Ладно.
- Таблеток не принимала?
- Нет, не сегодня, если вы имеете в виду снотворное. Я кутила с Кларком
и выпила слишком много шампанского. А от него меня всегда клонит в сон.
Я налил виски в два стакана и дал ей один. Я сел в кресло и откинулся.
- Извините,- сказал я,- я немного устал. Раз в два-три дня мне нужно
присесть. Это слабость, с которой я пытался бороться, но я уже не так молод.
Митчелл мертв.
Она вздрогнула, а может быть, и побледнела. Я не мог судить наверняка.
- Мертв? - прошептала она.- Мертв?
- Ну, хватит. Как сказал Линкольн, можно дурачить всех детективов в
течение некоторого времени, можно дурачить некоторых детективов все время,
но невозможно...
- Заткнись! Заткнись немедленно! Что ты из себя строишь?
- Просто человека, который старался изо всех сил помочь тебе. Человека
с опытом в таких делах, видящего, что ты влипла, пытающегося помочь тебе
выпутаться, без всякой помощи с твоей стороны.
- Митчелл мертв,- сказала она тихим, сдавленным голосом.- Я не хотела
тебя обидеть. Где?
- Его машина была найдена за городом, в двадцати милях отсюда, на
проселочной дороге. Место под названием каньон Лос-Пенаскитос. Пустыня, В
машине ничего не было, даже чемоданов. Просто пустой автомобиль стоит на
обочине дороги.
Она заглянула в стакан и отхлебнула здоровый глоток.
- Ты сказал, что он мертв...
- Кажется, прошли годы, но на самом деле лишь несколько часов назад ты
приходила ко мне и предлагала лучшую половину Рио, чтобы сбагрить его труп.
- Но ведь не было... я имею в виду, мне просто приснилось...
- Уважаемая, вы явились сюда около трех часов утра в почти шоковом
состоянии. Вы описали мне, где он был и как он лежал в шезлонге на вашей
веранде. Я поехал с вами в гостиницу и поднялся по служебной лестнице с
профессиональной осторожностью. Что же я увидел? Митчелла нет, а вы спите в
своей узкой девичьей постели в обнимку со снотворной таблеткой.
- Хватит валять дурака,- отрубила она.- Я знаю, как тебе это нравится.
Почему ты не уснул со мной в обнимку? Мне бы тогда, может быть, не
понадобилась таблеточка.
- Давай по порядку. Первое: ты говорила правду, когда прибегала сюда.
Труп Митчелла лежал на твоем балконе. Но, пока ты здесь устраивала истерику,
кто-то взял труп, отнес его в машину, упаковал его чемоданы и снес их вниз.
Все это требовало времени. И не только времени. Это требовало веских
оснований. Кто сделал бы это, чтобы уберечь тебя от минутного конфуза в
связи с найденным на балконе мертвецом?
- Ах, заткнись. Я...- Она допила виски и поставила стакан рядом.- Я
устала. Не возражаешь, если я прилягу на твою постель?
- Нет. Если разденешься.
- Хорошо. Я разденусь. Значит, к этому ты и вел все время?
- Может, эта постель тебе не понравится. Только что на ней был избит до
полусмерти Гобл - наемным убийцей по имени Ричард Харвест. Он был изувечен.
Помнишь Гобла, а? Жирный человечек в темной машине. Он следил за нами в
горах вчера вечером.
- Не знаю никакого Гобла. Не знаю никакого Ричарда Харвеста. Откуда ты
все это знаешь? Почему они были тут - в твоем номере?
- Наемный убийца подкарауливал меня. Когда я услышал о машине Митчелла,
у меня возникло предчувствие. Даже у генералов и прочих важных людей бывают
предчувствия. Почему бы не у меня? Весь фокус - поверить в него. Мне
повезло. Я верю в предчувствия. У него была пушка, но у меня была
монтировка.
- Какой ты все-таки неукротимый тип,- сказала она желчно.- Я не
возражаю против этой постели. Прямо сейчас раздеться?
Я подошел и поставил ее на ноги и встряхнул:
- Прекрати этот вздор, Бетти. Когда я захочу увидеть тебя в постели, ты
перестанешь быть моим клиентом. Я хочу узнать, чего ты боишься. Как я могу
помочь тебе, если я не знаю? Только ты можешь рассказать мне.
Она зарыдала в моих объятиях. У женщин мало средств защиты, но они
совершают чудеса и теми, что есть.
Я крепко прижал ее к себе.
- Можешь плакать, сколько хочешь, Бетти. Давай, валяй, у меня есть
время. Если бы не...
Тут я смолк. Она крепко прижалась ко мне, вся дрожа. Она подняла лицо,
потянула мою голову вниз, и я поцеловал ее.
- У тебя есть другая? - спросила она тихо, не прерывая поцелуя.
- Была.
- Не такая, как все?
- Была, но очень недолго. И очень давно.
- Возьми меня. Я твоя. Возьми меня.
Меня разбудил стук в дверь. Я открыл глаза, ничего не соображая. Она
прижалась ко мне так плотно, что я с трудом мог пошевелиться. Я осторожно
высвободился из ее объятий.
Она по-прежнему крепко спала.
Я выбрался из постели, накинул себе на плечи халат и подошел к дверям.
Я спросил, не отворяя дверей:
- В чем дело? Я сплю.
- Капитан Алессандро вызывает вас немедленно в участок. Откройте дверь.
- Простите, не могу. Мне нужно побриться, умыться и так далее.
- Откройте дверь. Это сержант Грин.
- Прошу прощения, сержант, но это невозможно. Я приду, как только
смогу.
- Что там - баба у тебя?
- Сержант, подобные вопросы неуместны. Я скоро приду.
Я услышал его шаги на лестнице. Я услышал, как кто-то рассмеялся. Я
услышал, как кто-то сказал: "Этот парень времени зря не теряет. Интересно,
что он делает по выходным?"
Я услышал звук удаляющейся полицейской машины. Я пошел в ванную, принял
душ, побрился, оделся. Бетти по-прежнему была приклеена к подушке. Я написал
записку и положил ее на свою подушку; "Меня вызвали в участок. Пришлось
пойти. Ты знаешь, где стоит машина. Вот ключи".
Я осторожно вышел, запер дверь и сел в машину рыжего бандита. Я не
сомневался, что в машине найдутся ключи - гангстерам вроде Ричарда Харвеста
ключи ни к чему. Они носят связки ключей для всех машин.
Капитан Алессандро выглядел так же, как и вчера: он, видимо, никогда не
менялся. С ним был пожилой, хмурый человек со злобным взглядом. Капитан
Алессандро кивком предложил мне сесть. Один из полицейских принес мне чашку
кофе. Он улыбнулся мне исподтишка и вышел.
- Это мистер Генри Кинсолвинг из Уэстфилда, штат Каролина, Северная
Каролина.
- Я не знаю, как он попал в наши края, но факт остается фактом: он
здесь. Он говорит, что Бетти Мэйфилд убила его сына.
Я ничего не сказал. Мне было нечего сказать. Я отпил глоток кофе,
слишком горячего, но вполне сносного.
- Хотите рассказать нам подробности, мистер Кинсолвинг?
- Кто это? - У него был резкий голос, под стать злобному выражению
лица.
- Частный детектив по имени Филипп Марлоу. _ контора в Лос-Анджелесе.
Он пришел потому, что Бетти Мэйфилд - его клиент. Видимо, у вас более
мрачное представление о мисс Мэйфилд, чем у него.
- Нет у меня никакого представления, капитан,- сказал я,- я просто
люблю ее гладить по головке - время от времени. Это меня успокаивает.
- Вас успокаивают ласки убийцы! - рявкнул на меня Кинсолвинг.
- Ну, я ж не знал, что она убийца, мистер Кинсолвинг, Для меня это
внове. Будьте любезны, поподробнее.
- Женщина, которая называет себя Бетти Мэйфилд - это ее девичье имя,-
была замужем за моим сыном Ли Кинсолвингом. Я никогда не одобрял этого
брака. Он женился на ней сдуру, во время войны. У моего сына были сломаны
шейные позвонки на войне, и ему пришлось носить шейный протез. Однажды ночью
она спрятала протез и стала дразнить его, пока он не кинулся на нее. К
сожалению, он слишком много пил с тех пор, как вернулся с фронта. Они часто
ссорились. Он поскользнулся и упал поперек кровати. Когда я вошел, она
пыталась нацепить ему протез на шею. Он был уже мертв.
Я посмотрел на капитана Алессандро.
- Это записывается, капитан?
- Каждое слово.
- Хорошо, мистер Кинсолвинг. Есть и продолжение, я предполагаю.
- Естественно. У меня немалое влияние в Уэстфилде. Я владелец банка,
ведущей газеты, почти всех фабрик города. Жители города - мои друзья. Моя
невестка была арестована и предстала перед судом по обвинению в убийстве.
Присяжные нашли ее виновной.
- Все присяжные были из Уэстфилда, мистер Кинсолвинг?
- Да. Почему бы и нет?
- Не знаю, сэр. Похоже, это ваше личное мнение.
- Не дерзите мне, молодой человек.
- Извините, сэр. Продолжайте.
- У нас в штате есть странный закон, как и в нескольких других штатах.
Обычно защитник автоматически просит судью признать обвиняемого невиновным.
Эта просьба также автоматически отклоняется. Но в нашем штате судья может
отложить свое решение вплоть до вынесения вердикта. Судья оказался выжившим
из ума стариком. Он отложил решение по просьбе защитника. Когда присяжные
вынесли вердикт виновности, он провозгласил в длинной речи, что не исключает
возможности того, что мой сын в пьяной ярости сорвал протез с шеи, чтобы
испугать свою жену. Он сказал, что во время ссоры все может случиться. Он
сказал, что присяжные не рассмотрели возможность того, что моя невестка
говорила правду,- а именно, что она пыталась надеть протез на шею моего
сына. Судья аннулировал вердикт присяжных и освободил подсудимую.
Я сказал ей, что она погубила моего сына и что я позабочусь, чтобы она
нигде не нашла себе приюта. Поэтому я здесь.
Я глянул на капитана. Он смотрел в пространство, Я сказал:
- Мистер Кинсолвинг, что бы вы ни считали, миссис Ли Кинсолвинг,
которую я знаю под именем Бетти Мэйфилд, была судима и оправдана. Вы назвали
ее убийцей. Это клевета. Мы сойдемся на миллионе долларов компенсации.
Он неестественно громко расхохотался.
- Ах ты пройдоха,- почти завизжал он.- Там, откуда я приехал, тебя бы
бросили в кутузку за бродяжничество.
- Пусть будет миллион с четвертью,- сказал я.- Я стою не так дорого,
как ваша бывшая невестка. Кинсолвинг обернулся к капитану Алессандро.
- Что здесь происходит? - рявкнул он.- Что вы все - банда жуликов?
- Вы говорите с офицером полиции, мистер Кинсолвинг.
- Мне это до лампочки,- сказал Кинсолвинг яростно,- среди полицейских
тоже немало жулья.
- Стоило бы убедиться, прежде чем называть их жульем,- сказал
Алессандро, тихо развлекаясь. Затем он закурил, пустил табачные кольца и
улыбнулся сквозь завесу дыма.
- Отдышитесь, мистер Кинсолвинг, а то у вас быдет инфаркт. Вам вредно
так волноваться. Я когда-то изучал медицину, но стал полицейским. Война
помешала, надо, думать.
Кинсолвинг встал, У него по подбородку стекала слюна. Он прохрипел;
- Это еще не конец всей истории. Алессандро кивнул.
- Интересная черта полицейской работы - ни у одной истории нет конца.
Слишком много неизвестных. Что бы вы хотели, чтобы я сделал? Арестовал
человека, которого судили и оправдали, только потому, что вы - большая шишка
у себя в Уэстфилде, штат Каролина?
- Я сказал ей, что я никогда не дам ей покоя,- сказал Кинсолвинг
яростно.- Я последую за ней на край земли, я добьюсь того, чтобы все узнали,
кто она на самом деле,
- Кто же она на самом деле, мистер Кинсолвинг?
- Убийца, она убила моего сына, а идиот судья выпустил ее - вот кто
она?
Капитан Алессандро вытянулся во весь рост.
- Проваливай,- сказал он холодно.- Ты меня скоро рассердишь. Я встречал
всяких хулиганов на своем веку. Большинство из них были бедными глупыми
подростками из захолустья. Первый раз я встречаю большого, важного,
влиятельного человека, который так же глуп и злобен, как пятнадцатилетний
правонарушитель. Может, Уэстфилд, Северная Каролина, у тебя в кармане или
так по крайней мере тебе кажется, У меня в городе у тебя в кармане и
сигарного окурка нет. Проваливай отсюда, пока я тебя не привлек за
приставание к офицеру полиции при исполнении служебных обязанностей.
Кинсолвинг проковылял, шатаясь, к двери и схватился за ручку, хотя
дверь была широко открыта. Алессандро проводил его взглядом. Он медленно сел
в кресло.
- Крутовато вы с ним, капитан.
- Ничего страшного. Если то, что я сказал, заставит его еще раз
взглянуть на себя со стороны - ну его к черту!
- Нет, такого не заставит? Я могу идти?
- Да, Гобл отказался дать показания. Сегодня он уже возвращается в
Канзас-Сити, Мы что-нибудь пришьем этому Ричарду Харвесту, но что проку? Мы
посадим его за решетку на какое-то время, но для таких дел найдется еще
сотня Харвестов.
- Что мне делать с Бетти Мэйфилд?
- Мне сдается, что вы это уже сделали,- сказал он спокойно.
- Мне нужно знать, что случилось с Митчеллом,- сказал я еще спокойнее.
- Я знаю лишь, что он уехал. Это еще не повод для полицейского
расследования.
Я встал. Мы обменялись недружелюбными взглядами. Я вышел.
Она по-прежнему спала. Мой приход не разбудил ее. Она спала, как
маленькая девочка, беззвучно, с безмятежным выражением лица. Я задержал на
ней взгляд, потом закурил и вышел на кухню. Я поставил кофе на огонь,
вернулся в комнату и сел на постель. Моя записка по-прежнему лежала на
подушке рядом с ключами от машины.
Я нежно потряс ее. Она открыла глаза и заморгала.
- Который час? - спросила она, потягиваясь.- Господи, я спала как
убитая.
- Пора одеваться. Кофе уже готов. Меня сейчас вызывали в полицию. Ваш
тесть в городе, миссис Кинсолвинг. Она подскочила и впилась в меня глазами,
не дыша,
- Его как следует отшил капитан Алессандро, Он не сможет повредить
тебе. Этого ты боялась?
- Он... он сказал, что произошло в Уэстфилде?
- Для этого он и приехал. Совершенный псих - того и гляди самому себе
вцепится в глотку. А насчет этого...- ты это сделала или нет? То, что он
говорит?
- Нет,- ее глаза яростно сверкнули.
- Сейчас это не играет роли, в любом случае. Но эта ночь меня не так бы
радовала. Как дознался Митчелл?
- Он случайно оказался там или где-то рядом. Господи, газеты были полны
этим в течение недель. Узнать меня было нетрудно. Разве в местных газетах об
этом не писали?
- Наверное, писали, хотя бы из-за необычного исхода суда. Если писали,
я пропустил. Наверно, кофе уже готов. Как ты пьешь?
- Черный, без сахара.
- Хорошо. У меня нет ни сливок, ни сахара. Почему ты назвалась
Элеонорой Кинг? Нет, не надо отвечать. Я дурак. Конечно, старый Кинсолвинг
знал твое девичье имя.
Я пошел на кухню и налил нам обоим по чашке кофе. Я подал ей кофе в
постель, а сам сел в кресло. Мы посмотрели друг на друга и снова стали
чужими. Она поставила чашку.
- Прекрасный кофе. А сейчас посмотри, пожалуйста, в другую сторону,
пока я оденусь.
- Конечно.- Я взял книжку со стола и сделал вид, что читаю. Это был
детектив, где описывалась какая-то мертвая голая женщина со следами пыток на
теле. Тем временем Бетти ушла в ванную. Я бросил книжку прямо в корзину для
бумаги, покольку помойного ведра под рукой не было. Потом я задумался о том,
как по-разному ведут себя женщины в любви. Одни отдаются с такой
самозабвенностью, как Элен Вермильи, что даже не думают о своем теле. Другие
помнят и все время хотят прикрыться. Я вспомнил девушку в рассказе Анатоля
Франса, которая настаивала на том, чтобы снять чулки. В чулках она
чувствовала себя потаскушкой. Она была права.
Когда Бетти вышла из ванной, она выглядела как только что открывшаяся
роза. Косметика - верх совершенства, глаза сияли, каждый волосок точно на
своем месте.
- Отвези меня, пожалуйста, в отель. Я хочу поговорить с Кларком.
- Ты влюблена в него?
- Я думала, что я влюблена в тебя.
- Это был просто плач в ночи,- сказал я.- Не будем делать из этого
сенсацию. Хочешь еще кофе?
- Нет, спасибо, только не натощак. Неужели ты никогда не влюблялся? Не
хотел быть с одной женщиной изо дня в день, из месяца в месяц, из года в
год?
- Пошли.
- Как может такой жесткий человек быть таким нежным? - спросила она с
удивлением в голосе.
- Если б я не был жестким, меня не было б в живых. Если бы я не мог
быть нежным, мне бы не стоило быть в живых.
Я подал ей плащ, и мы вышли к машине. По пути в отель она молчала.
Когда мы приехали, я въехал на знакомую стоянку, вынул пять сложенных чеков
из кармана и протянул ей.
- Надеюсь, они в последний раз переходят из рук в руки,- сказал я.-
Иначе их просто не примут к оплате. Она посмотрела на них, но не взяла.
- Я думала, это твой гонорар,- сказала она довольно резко.
- Не спорь, Бетти... Ты прекрасно понимаешь, что я не могу взять у тебя
денег.
- После этой ночи?
- После ничего. Я просто не могу взять. Я ничего для тебя не сделал.
Что ты собираешься делать? Куда ты теперь двинешься? Сейчас? ты в
безопасности.
- Не представляю. Что-нибудь придумаю.
- Ты влюблена в Брандона?
- Может быть.
- Он бывший гангстер. Он нанял бандита запугать Гобла. Этот бандит чуть
не убил меня. Неужели ты можешь любить такого человека?
- Женщина любит мужчину. А не его работу. И, может, он этого не хотел.
- Прощай, Бетти. Я сделал все, что мог, но этого было мало.
Она медленно протянула руку и взяла чеки.
- По-моему, ты совсем шальной. По-моему, ты самый шальной человек на
свете.
Она вышла из машины и удалилась быстрыми, как всегда, шагами.
Я дал ей время пройти сквозь вестибюль и подняться в свой номер. Затем
я сам вошел в гостиницу и вызвал мистера Кларка Брандона по внутреннему
телефону. Явонен прошел мимо и глянул на меня сурово, но ничего не сказал.
Мне ответил мужской голос. Это был его голос.
- Мистер Брандон, вы меня не знаете, хотя мы вместе поднимались в лифте
вчера утром. Меня зовут Филип Марлоу. Я частный детектив из Лос-Анджелеса и
друг мисс Мэйфилд. Я бы хотел переговорить с вами, если у вас нашлось время.
- Я слыхал о вас, Марлоу. Но сейчас я на выходе. Как насчет коктейля в
шесть вечера?
- Мне нужно возвращаться в Лос-Анджелес, мистер Брандон. Я вас не
задержу.
- Хорошо,- сказал он нехотя.- Поднимитесь.
Он открыл дверь, большой, высокий, очень мускулистый мужчина. Он не
протянул мне руки. Он отступил в сторону, и я вошел.
- Вы один, мистер Брандон?
- Конечно. Почему?
- Я бы не хотел, чтобы другие услышали то, что я хочу сказать.
- Что ж, скажите, и покончим с этим.
Он сел на стул и положил ноги на оттоманку. Он прикурил сигарету с
золотым ободком от золотой зажигалки. Велика невидаль.
- Я приехал сюда по заданию одного адвоката из Лос-Анджелеса, чтобы
выследить мисс Мэйфилд и сообщить, где она остановится. Я не знал, в чем
дело: адвокат сказал, что и он не знает, но действует по поручению солидной
юридической фирмы из Вашингтона.
- Вы следили за ней. Ну и что?
- Она установила контакт с Ларри Митчеллом или он с ней, и он смог
поймать ее на крючок.
- И многих других женщин тоже,- сказал Брандо спокойно,- это было его
ремеслом.
- Было?
Он глянул на меня пустыми холодными глазами.
- Что вы имеете в виду?
- Больше он этим не занимается. Его нет в живых.
- Я слышал, что он покинул отель и уехал в ее машине. Какое это имеет
отношение ко мне?
- Вы не спросили меня, откуда я знаю, что его нет
в живых?
- Слышь, Марлоу,- он стряхнул пепел с сигареты презрительным жестом.-
Может, мне на это наплевать. Перейди к тому, что меня касается, или
проваливай.
- Я встретил здесь человека по имени Гобл, который назвался частным
детективом из Канзас-Сити. По крайней мере так было написано на его визитных
карточках. Гобл меня очень раздражал. Он постоянно следовал за мной. Он
продолжал говорить о Митчелле. Я не мог понять, что он хочет. Затем при мне
портье вручил вам анонимное письмо. Я видел, как вы читали его и
перечитывали. Вы спросили портье, кто оставил его. Портье не знал. Вы даже
выудили пустой конверт из урны, затем отправились наверх в явно испорченном
настроении.
С Брандона понемножку слетал его гонор. Его голос стал резким.
- Ты слишком любопытен, мистер Частный Детектив. Не думал об этом?
- Дурацкий вопрос. Это мое ремесло.
- Лучше проваливай отсюда, пока ноги целы. Я засмеялся, и это задело
его за живое. Он вскочил на ноги и подошел большими шагами ко мне.
- Слушай, приятель. Я в этом городе влиятельная фигура. Я не боюсь
прохвостов вроде тебя. Вон!
- Не хотите услышать продолжение?
- Я сказал: вон! Я встал.
- Извините. Я старался поговорить с вами по-хорошему. И не думайте, что
я пытаюсь вас шантажировать, как Гобл. Я этим не занимаюсь. Но, если вы меня
выкинете, не выслушав, мне придется пойти к капитану Алессандро. Он
выслушает.
Он долго пытался взять себя в руки. Затем любопытная усмешка появилась
на его лице.
- Ну, положим, он выслушает. Ну и что? Я могу перевести его в другой
округ одним телефонным звонком.
- Нет, не капитана Алессандро, Он не такой слабак. Сегодня утром он
круто отшил Генри Кинсолвинга, а Генри Кинсолвинг не привык, чтоб его
отшивали. Он просто сказал ему пару слов, и тот сломался. Вы думаете, что вы
можете заставить его смириться? Вряд ли.
- Надо же,- сказал он, все еще ухмыляясь,- я когда-то знавал людей
вроде тебя. Но я так долго жил здесь, я забыл, что их все еще производят.
Хорошо, я слушаю.
Он сел, вытащил еще одну сигарету с золотым ободком из портсигара и
закурил.
- Сигарету?
- Нет, спасибо. Этот тип, Ричард Харвест,- это была ошибка. Ему такая
работа не по зубам.
- Совсем не по зубам, Марлоу. Просто дешевый садист. Вот что
получается, когда отвыкаешь от дела. Теряешь ясность суждения. Он мог
запугать Гобла до полусмерти и не касаясь его пальцем. Зачем-то отвез его в
твой номер - какой бред! Какой дилетант! Сейчас посмотри на него - ни на что
не годен. Будет продавать карандаши на улице. Выпьем?
- Мы не в таких отношениях, Брандон. Дайте мне окончить. Ночью - той
ночью, когда я установил контакт с Бетти Мэйфилд, той ночью, когда вы
вытурили Митчелла из "Аквариума" - и очень славно вытурили, надо признать,-
Бетти пришла ко мне в "Ранчо Дескансадо". Тоже ваша собственность, я
полагаю. Она сказала, что труп Митчелла лежит в шезлонге на ее балконе. Она
сулила мне золотые горы, лишь бы я от него избавился. Я отправился туда -
трупа на балконе не было. Поутру вахтер в гараже сказал мне, что Митчелл
уехал на своей машине со всеми девятью чемоданами. Он расплатился по счету и
заплатил за неделю вперед, чтобы оставить за собой номер. В тот же день его
брошенная машина была найдена в каньоне Лос-Пенаскитос. Ни чемоданов, ни
Митчелла.
Брандон сверлил меня глазами, но не говорил ни слова.
- Почему Бетти Мэйфилд боялась рассказать мне, что ее пугало? Потому
что присяжные нашли ее виновной в убийстве - в Уэстфилде, Северная
Каролина,- а затем вердикт был аннулирован судьей, имевшим такое право по
законам Каролины. Но Генри Кинсолвинг, отец ее погибшего мужа, сказал, что
он будет следовать за ней повсюду и что она нигде не найдет покоя. И вдруг
она находит мертвеца на балконе. Если легавые узнают, вся история выплывет
наружу. Она в страхе и смятении. Она думает, что два раза подряд ей не может
повезти. Ведь присяжные нашли ее виновной.
Брандон сказал тихо:
- Он сломал себе шею. Он упал с моей террасы. Ей это было не по силам.
Выйдем. Я покажу.
Мы вышли на широкую солнечную террасу. Брандон прошагал к боковой
стенке, я посмотрел вниз и увидел шезлонг на балконе Бетти Мэйфилд.
- Стенка не очень высокая,- сказал я,- тут легко упасть.
- Я того же мнения,- сказал Брандон спокойно.- Предположим, что он
стоит так,- он стал спиной к стенке. Он свободно мог сесть на нее, Митчелл
тоже был высоким.- И зазывает Бетти поближе, чтобы полапать ее, и она
толкает его изо всех сил, и он летит вниз. И так выходит - по воле случая,-
что при падении он ломает шейные позвонки. Именно так умер и ее муж. Трудно
ее винить, что она запаниковала.
- Я никого не виню, Брандон, даже вас.
Он отступил от стенки и молча посмотрел на море.
Затем он повернулся ко мне.
- Только в том,- сказал я,- что вы отделались от трупа Митчелла.
- Но как я мог это сделать?
- Вы и рыбак, кроме прочего. Готов биться об заклад, что здесь найдется
крепкий длинный шнур. Вы сильный человек. Вы могли опуститься на балкон
Бетти. Вы могли пропустить шнур под мышками Митчелла, у вас хватило бы сил
опустить его вниз, в кусты. Затем вы могли взять ключ из его кармана,
спуститься в его номер, собрать вещи и отнести вниз в гараж - или в лифте,
или по лестнице. Пришлось бы сходить раза три - не страшно. Затем вы могли
вывести "бьюик" из гаража, вы, наверно, знали, что вахтер - наркоман и что
он не проболтается, зная, что вы знаете об этом. Затем вы могли бы подъехать
на "бьюике" к трупу, сунуть его внутрь и уехать в каньон Лос-Пенаскитос.
Брандон желчно засмеялся.
- Вот почему я очутился в каньоне Лос-Пенаскитос с машиной, мертвецом и
девятью чемоданами. Как я выбрался оттуда?
- На вертолете.
- Кто прислал вертолет?
- Вы. Пока на вертолеты не особенно обращают внимание, но начнут,
потому что их становится все больше. Вы могли приказать, чтобы вам подали
вертолет в каньон Лос-Пенаскитос, вы могли послать кого-нибудь подобрать
летчика. Человек в вашем положении может сделать почти все на свете.
- А что потом?
- Вы загрузили труп Митчелла и его чемоданы в вертолет, вылетели в
море, а когда вертолет парил над водой, вы могли выбросить труп и чемоданы и
отправиться обратно в аэропорт. Чисто сработано.
Брандон громко рассмеялся - слишком громко. Смех звучал неестественно.
- Думаешь, я такой идиот, что пойду на это из-за бабы, которую я толком
и не знаю?
- Холодно, Брандон. Вы это сделали для себя. Вы забываете Гобла. Гобл
приехал из Канзас-Сити. Как и вы.
- Ну и что?
- Ничего. Но Гобл приехал не для того, чтобы прокатиться, и Митчелла он
не искал, а он знал его раньше. Они вдвоем покумекали и решили, что нашли
золотую жилу. Вы были их золотой жилой. Но Митчелл помер, и Гобл попытался
провернуть дельце в одиночку. Он был мышью, бросившей вызов тигру. Но
захотели бы вы объяснить, как Митчелл упал с вашей террасы? Выдержали бы вы
расследование вашего прошлого? Для полиции было бы самым очевидным
предположением, что вы столкнули Митчелла с террасы. И даже если бы они не
смогли это доказать, что стало бы с вашим положением в Эсмеральде?
Он медленно прошелся по террасе туда и обратно. Он встал передо мной,
его лицо было лишено всякого выражения.
- Я мог бы убить тебя, Марлоу. Страшное дело, я прожил здесь столько
лет, и теперь я уже не тот, что был. Ты меня расколол. Мне нечего сказать в
свою защиту, разве что убить тебя. Митчелл был гнусной тварью, он
шантажировал женщин. Может, ты и прав по-своему, но я не испытываю
раскаяния. И не исключено, поверь, все же не исключено, что я лез из кожи
вон, чтобы помочь Бетти Мэйфилд. Не думаю, что ты поверишь, но это не
исключено. Давай договоримся. Сколько?
- Сколько за что?
- За то, что не пойдешь в полицию.
- Я уже сказал, сколько. Ничего. Я просто хотел знать, что произошло. Я
был примерно прав?
- Совершенно прав, Марлоу. Прямо в точку. Они еще, может, доберутся до
меня.
- Может быть. Что ж, я сейчас уберусь с вашего пути. Как я сказал, я
хочу вернуться в Лос-Анджелес. Мне могут предложить там какую-нибудь
работенку. Жить-то надо, а?
- Позволь пожать тебе руку на прощание.
- Нет. Вы подослали убийцу. Это исключает вас из класса людей, с
которыми я обмениваюсь рукопожатиями. Я был бы мертв, если бы не
предчувствие.
- Я не посылал его на убийство,
- Вы его наняли. Прощайте.
Я вышел из лифта. Явонен, казалось, поджидал меня.
- Зайдем в бар,- сказал он,- мне нужно поговорить с вами.
Мы зашли в бар, где в этот час царила тишина. Мы сели за угловой
столик. Явонен сказал тихо:
- Вы считаете меня сволочью, а?
- Нет, У вас свое ремесло. У меня свое. Я раздражал вас. Вы мне не
доверяли. Это еще не делает вас сволочью.
- Я стараюсь защитить отель. Кого вы стараетесь защитить?
- Трудно сказать. Я просто кручусь вокруг и выставляю себя на
посмешище. Зачастую я просто не справляюсь.
- Я слыхал - от капитана Алессандро. Если это не слишком личный вопрос,
сколько вы получаете за такое дело?
- Ну, это был несколько необычный случай, майор. Получилось так, что я
ничего не заработал.
- Отель заплатит вам пять тысяч долларов за защиту его интересов.
- Отель - в смысле Кларк Брандон?
- Надо думать. Он хозяин.
- Как сладко это звучит - пять тысяч долларов. Сладкий звук. Я буду
внимать ему по пути в Лос-Анджелес.
Я встал.
- Куда послать чек, Марлоу?
- В Фонд помощи нуждающимся полицейским, например. Легавые много не
зашибают. Когда они в беде, они обращаются в Фонд. Да, я думаю, Фонд помощи
нуждающимся полицейским был бы вам благодарен за поддержу.
- Но не вы?
- Вы были майором в разведке. У вас наверняка было много возможностей
погреть руки. Но вы все еще на жалованье. Полагаю, что мне пора в путь.
- Послушай, Марлоу. Не будь дураком. Я тебе скажу...
- Скажи самому себе. У тебя будет благодарная аудитория. Желаю удачи.
Я вышел из бара и сел в машину. Я поехал в "Дескансадо" и забрал свои
шмотки, остановился у конторы расплатиться по счету. Джек и Л юс иль были на
своих обычных местах. Люсиль улыбнулась мне.
Джек сказал:
- Никаких счетов, мистер Марлоу. Я получил указания. И мы просим
прощения за прошлую ночь. Но наши извинения не так уж много стоят, а?
- Сколько я был бы должен?
- Не много. Может, долларов двенадцать.
Я положил деньги на конторку. Джек посмотрел на деньги и нахмурился.
- Я сказал, что никаких счетов, мистер Марлоу.
- Почему? Я занимал номер.
- Мистер Брандон...
- Некоторые люди никогда не научатся, а? Приятно было познакомиться с
вами. Выпишите, пожалуйста, квитанцию. Эта сумма не облагается налогом.
Я не спеша поехал в Лос-Анджелес. На Юкка-авеню я завел "олдс" в гараж
и сунул нос в почтовый ящик. Как обычно, ничего. Я поднялся по длинной
лестнице и отпер дверь. Все было на месте. Комната выглядела казенной и
неуютной, как обычно. Я открыл окна и смешал себе коктейль на кухне. Я сел
на диван и уставился в стену. Куда бы я ни пошел, что бы я ни делал, к этому
мне суждено возвращаться, в эту бессмысленную комнату в бессмысленном доме.
Я поставил стакан на столик, не прикасаясь к содержимому. Алкоголь не
мог мне помочь.
Зазвонил телефон. Я взял трубку и сказал пустым голосом:
- Говорит Марлоу.
- Мистер Филипп Марлоу?
- Да.
- Вас вызывает Париж, мистер Марлоу. Я перезвоню вам через минуту.
Я медленно положил трубку. От слишком быстрой езды или от бессонницы у
меня тряслись руки.
Оператор соединил нас через четверть часа.
- Париж на проводе, говорите, сэр. Если будут помехи, вызовите вашего
оператора.
- Это Линда. Линда Лоринг. Ты помнишь меня, милый?
- Разве я мог забыть?
- Как ты?
- Устал - как всегда. Только что вернулся с очень изматывающего дела.
Как у тебя?
- Одиноко. Я старалась тебя забыть. Но я не в силах. Наша любовь была
прекрасной.
- Это было полтора года назад. И длилось одну ночь. Что я могу сказать?
- Я была тебе верна. Не знаю, почему. В мире полно мужчин, но я была
верна тебе.
- Я не был тебе верен, Линда. Я не думал, что когда-либо увижу тебя. Я
не подозревал, что ты ожидала от меня верности.
- Я не ожидала и сейчас не ожидаю. Я просто хочу сказать, что я люблю
тебя. Давай поженимся. Ты сказал, что наш брак не протянет и полугода. Но
почему бы не рискнуть? Кто знает, он может оказаться нерушимым. Что еще
должна сделать женщина, чтобы заполучить мужчину?
- Не знаю даже, зачем он ей. Мы живем в разных мирах. Ты богатая
женщина, ты привыкла, чтобы тебя баловали. Я старый битюг с сомнительным
будущим. Твой отец постарается, чтобы у меня и этого "будущего не было.
- Ты не боишься моего отца. Ты никого не боишься. Ты боишься только
брака. Мой отец может узнать настоящего мужчину, если увидит. Прошу тебя,
милый. Я в "Ритце". Я тебе немедля высылаю билет на самолет.
Я рассмеялся.
- Ты мне вышлешь билет? За кого ты меня принимаешь. Я тебе вышлю билет
на самолет. Это дает тебе время передумать.
- Но, милый. Мне не нужно, чтоб ты посылал мне билет. У меня...
- Само собой. У тебя хватит денег на пятьсот билетов. Но это будет мой
билет. Бери его или не прилетай.
- Я прилечу, милый. Я прилечу. Обними меня. Обними меня покрепче. Я не
хочу владеть тобой. Никому это не Дано. Я только хочу любить тебя.
- Я буду здесь. Я всегда здесь.
- Сожми меня в своих объятиях.
Телефон щелкнул, связь прервалась.
Я потянулся за стаканом. Я оглядел вновь пустую комнату - пустоты не
было. Звучал голос, возникла высокая, стройная, любимая женщина. На подушке
в спальне покоилась темнокудрая голова. Мягкий, нежный аромат женщины,
которая прижимается к тебе, мягкие губы, полузакрытые глаза.
Телефон вновь зазвонил. Я сказал:
- Да?
- Говорит Клайд Амни, адвокат. Я не получил от вас удовлетворительного
отчета. Не для того я вам плачу, чтобы вы развлекались, Я требую полного
отчета в том, что вы делали с тех пор, как вернулись в Эсмеральду.
- Развлекался как мог - за собственный счет. Его голос повысился до
крика:
- Я требую немедленного полного отчета. Иначе я позабочусь, чтобы вас
лишили лицензии.
- У меня есть к вам предложение, мистер Амни, Поцелуйте-ка вы себя в
задницу.
Вновь раздались яростные крики. Я повесил трубку. Почти немедленно
телефон зазвонил снова.
Я почти не слышал звонка. В воздухе звучала музыка сфер.
Популярность: 1, Last-modified: Mon, 30 Sep 2002 15:54:52 GmT