-----------------------------------------------------------------------
   Michel Grimaud. La ville sans soleil (1973). Пер. с фр. - А.Григорьев.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 19 September 2000
   -----------------------------------------------------------------------

                     Приношу искреннюю благодарность доктору Алену Бомбару
                     за благожелательное отношение ко мне и  моей  работе,
                     ценные советы и предоставленную документацию




   Альдо не стал втискиваться в переполненный лифт,  а  скатился  вниз  по
лестнице и выскочил из подъезда.
   Воздух был густым и липким,  как  кисель.  Над  городом  висел  плотный
туман. Солнечный свет растекался во мгле, раздражая глаза отсутствием тени
и красок. Стоял май, май без цветов и птиц. Альдо,  сколько  помнил  себя,
всегда видел над головой затянутое свинцовыми тучами небо, оно лишь бывало
темнее или светлее - в зависимости от времени года.
   Зеваки  фланировали  по  главной  улице  между  почтамтом  и  вокзалом,
топтались на площади  перед  собором.  Улица  издавна  называлась  Прямой;
каждый новый мэр считал своим  долгом  присвоить  какой-то  ее  части  имя
очередного  генерала  или  писателя,  но  для  горожан   она   по-прежнему
оставалась  Прямой,  никто  кроме  приезжих   не   обращал   внимания   на
многочисленные  таблички.  Тротуары  были  забиты  людьми,  машины  ползли
черепашьим шагом. На  перекрестке  возле  почтамта  бурлила  толпа  больше
обычного. Альдо с любопытством подошел ближе.
   - Что происходит?
   Никто не ответил. Поработав локтями, юноша  протолкнулся  вперед.  Трое
рабочих заканчивали установку нового автомата  -  полированного  стального
цилиндра с рядом  круглых  отверстий,  похожих  на  иллюминаторы.  Цилиндр
венчал рекламный щиток:

   ЖИВИТЕЛЬНЫЙ ВОЗДУХ!

   Если вы устали, если вас мучит головная боль,
   если вам стало плохо, сделайте глоток
   ЖИВИТЕЛЬНОГО ВОЗДУХА! ЖИВИТЕЛЬНЫЙ ВОЗДУХ
   вернет вам бодрость и хорошее настроение!

   Ниже в красной рамке помещалась инструкция:

   1. Прижмите лицо к краям отверстия, соответствующего  вашему  росту,  и
опустите в щель две монеты. Автомат выделит порцию кислорода, достаточную,
чтобы сделать четыре глубоких вдоха.
   2. Закройте глаза и дышите.

   Проверив работу устройства, один из рабочих повернулся к толпе:
   - Все, можете попробовать...
   Лысый толстяк,  сочтя,  что  обращение  адресовано  ему,  устремился  к
цилиндру.
   - Говорят, такие же штуковины установят возле вокзала и напротив нового
кинотеатра, - заметил кто-то.
   - Давно пора! В столице их уже не меньше, чем  конфетных  автоматов,  -
раздалось в ответ.
   - Наконец-то новинка добралась до провинции!
   Подавленный увиденным, Альдо выбрался из  толпы  и  побрел  дальше,  не
заметив, как миновал окраины.
   Альдо и любил, и ненавидел  город.  Тот  тянулся  вдоль  узкой  долины,
рассеченной руслом Риу. Говорили, когда-то река  кипела  серебром  форели.
Бедная Риу! Теперь она четырежды в  день  меняла  цвет.  По  утрам  в  нее
стекали отработанные  воды  доменного  производства,  и  река  становилась
коричневой. В полдень она  синела  от  стоков  химических  заводов,  потом
становилась ярко-красной, а вечером  по  ней  плыла  белая  пена,  которую
извергала фабрика картофельных  хлопьев.  Только  в  дни  забастовок  река
обретала естественный черный цвет. В эту клоаку город окунал фасады  своих
серых домов, жители которых никогда не открывали окон, чтобы  спастись  от
зловония.
   Из заводских труб тянулись шлейфы густого дыма.  Он  слизал  все  живое
вокруг, обнажив черную землю и каменистые холмы.
   Пять лет назад - Альдо хорошо помнил те дни, ему тогда было  двенадцать
- вдруг погасли домны: ведь пламени тоже  нужен  кислород...  Чтобы  снова
разжечь печи, были воздвигнуты  две  высоченные  трубы,  которые  пронзили
пелену туч и принялись заглатывать воздух из заоблачной выси...
   - А как же мы? - возмутился кое-кто  из  горожан.  -  Можно  ли  дышать
воздухом, который так беден кислородом, что даже не поддерживает горения?
   Эти события помогли Альдо многое осознать. И не только ему.
   Когда поборники чистоты воды и воздуха подали  голос,  их  обвинили  во
всех смертных грехах, заклеймили ретроградами  и  после  травли  в  печати
прозвали "занудами". Конференции и мирные манифестации были запрещены,  из
университетов изгнали ученых, озабоченных будущим своих сограждан.
   Конечно, не только ученые понимали, что  реки  стали  непригодными  для
жизни, а океаны превратились в сливные ямы. Но стоило ли волноваться: ведь
опреснители  с  избытком  обеспечивали  водой  всех!  Необратимая   агония
Средиземного моря почти никого не  насторожила,  как,  впрочем,  и  гибель
других морей.
   И  только  там,  где   у   власти   стояли   проницательные   политики,
прислушивались к голосам экологов.
   Через какое-то время на особо "грязных" предприятиях стали  происходить
непонятные аварии; виновников, как правило, не удавалось обнаружить. Тогда
предприниматели ввели на заводах вооруженную  охрану.  Охранники  объявили
"занудам" беспощадную войну; в помощники себе они  вербовали  тех  молодых
людей, кто жил не задумываясь, а преуспеть хотел любой ценой. Эти  молодцы
провозгласили себя борцами за технический прогресс и присвоили себе модную
кличку "чумазые".


   Темная лента ограды была едва различима сквозь окна директорской башни,
высившейся над заводом, словно средневековая цитадель.
   - Проклятое местечко! -  пробормотал  Коль,  пытаясь  протереть  стекло
тыльной стороной руки.
   Напрасный  труд:  коричневая  пленка,  скрадывавшая   детали   пейзажа,
находилась снаружи. Впрочем, и в столице, откуда он прибыл, стекла были не
чище. И здесь и там их приходилось мыть каждое утро...
   Пьер Коль, молодой частный детектив, направленный сыскным агентством  в
этот провинциальный городишко, считал, что ему  подложили  свинью:  вместо
обещанного сложного расследования - слежка за горсткой пустых болтунов, по
большей части детей! Как тут проявишь себя?!
   - А вот и дело! - в кабинет с  толстой  папкой  в  руках  вошел  Адольф
Мейлон, президент-директор концерна "Химические и металлургические  заводы
Риу".
   Пьер Коль, плохо скрывая досаду, уселся в кресло напротив директорского
стола.
   - Подведем итоги, - начал Мейлон. - У "зануд" в городе  две  группы.  В
одну входят взрослые, в другую - подростки и даже дети. Первая  использует
в своей деятельности вторую. Обратного не наблюдалось, по крайней мере  до
сегодняшнего дня...
   - Если я правильно понял, вместе с ребятишками их всего человек сорок?
   - Ребятишками? Недели две назад один  из  этих  "ребятишек"  нанес  мне
визит: похоже, он у них заводила...  Должен  заметить,  требуется  немалое
мужество, чтобы в одиночку явиться к воротам завода, зная, что такое  наша
охрана. Я согласился его выслушать. Мне всегда импонировали  смельчаки,  и
этот  не  обманул  ожиданий  -  живой,  умный,  энергичный.  Перспективный
паренек... Сможет принести пользу нашему делу, конечно, когда  повзрослеет
и отбросит заблуждения юности.  Нам  нужны  люди  такой  закваски!  Короче
говоря, парень отчитал  меня  и  вручил  петицию,  под  которой  стояло  с
полсотни подписей. В ней  излагались  требование  ко  всем  промышленникам
долины  немедленно  приступить  к  очистке  отработанных  вод  и  дымов...
Казалось бы, какие тут могут быть особые основания  для  беспокойства?  Ан
нет! Вам смешно? В первый момент я тоже рассмеялся. А проводив паренька до
двери, тут же обзвонил своих коллег... И сегодня мне уже не до смеха!
   - Чем опасен болтун без аудитории?
   - В том-то и дело, что аудитория у них есть, правда, небольшая  -  ведь
тревоги необоснованы... Крайне нежелательно,  чтобы  к  их  словам  начали
прислушиваться. Недавно в одном городе на  западе  страны  речи  подобного
ретрограда аплодировало более двух тысяч человек!
   - Мне ничего об этом не известно!
   - Естественно. Мы не сообщаем о такого рода событиях. Эти  люди  боятся
тени,  тени  своей  собственной  цивилизации,  а  страх,   как   известно,
заразителен. Надо пресечь упаднические настроения! Я намерен предотвратить
их конференцию, где должен  выступить  один  заезжий  эколог  -  этот  уже
посерьезнее наших "зануд". Слух о такой конференции носится  в  воздухе...
Кто ее готовит? Как? Где? Когда она состоится? Вот вопросы, на  которые  я
хотел бы получить скорейший ответ. Отчасти поэтому я и  обратился  в  ваше
агентство.
   - Отчасти? Имеются и другие причины?
   - Да. Меня  беспокоит  преподаватель  лицея,  некий  Клод  Паскье.  Его
непременно следует обезвредить.
   - Что вы имеете в виду?
   - Клод Паскье -  душа  "зануд".  До  его  приезда  группы  попросту  не
существовало. Взрослые относятся к нему с уважением, молодежь  боготворит.
Он  преподает  физику  и  химию,  его  слушают,   ему   подчиняются,   ему
подражают...  Если  он  уедет  из  города,  "зануды",  лишившись   сильной
поддержки, быстро наделают глупостей и в конце концов  сникнут...  Найдите
хороший повод выгнать его из лицея или добиться перевода в  другое  место!
Начальник нашей заводской охраны Грамон подозревает, что Паскье использует
лицейское оборудование для проведения частных анализов воды и  воздуха,  а
это категорически запрещено. Поищите в этом направлении... Вас здесь никто
не знает, и вам легче будет проследить за "занудами".
   Мейлон протянул детективу папку.
   - На каждого "зануду", будь то взрослый или ребенок, заведена карточка.
Анкетные данные, фотография, семья, адрес, привычки,  оценка  нанимателей,
школьные  успехи...  Короче  говоря,  все!   С   документами   обращайтесь
осторожно, я собрал их с большим трудом  благодаря  связям  в  Центральной
картотеке... В папке имеется еще один список - так  называемых  "чумазых".
Если вам понадобится помощь,  можете  опереться  на  этих  молодых  людей!
Зачастую именно они поставляют нам самую ценную информацию. Но особенно им
не доверяйте: никогда не знаешь, где у детей кончается вражда и начинается
дружба...  И  еще:  если  кто-то   заинтересуется   вашей   деятельностью,
отрекомендуйтесь фоторепортером "Эклер дю Риу". Повесьте на шею камеру...
   - Но я ничего не смыслю в фотографии!
   - Неважно.  Вам  почти  не  придется  снимать.  В  этой  газетенке  мне
принадлежит контрольный пакет акций. Я предупрежу редактора...
   - Хорошо. Еще один вопрос. Где я могу в случае надобности встретиться с
вами?
   - Здесь лучше не появляться...  Можете  мне  звонить...  Вы  играете  в
теннис?
   - Играю.
   - Превосходно! По субботам я в клубе. Корт номер  три.  Запомните!  Там
есть  старый  кирпичный  домик;  он  уцелел  со  времени  старых  угольных
разработок и когда-то служил раздевалкой. Я всегда пользуюсь им. Там тихо,
никакой сутолоки. Надо будет, приходите туда.


   Альдо нетерпеливым жестом отбросил со лба прядь черных волос и двинулся
дальше.
   Это был высокий, стройный энергичный паренек с живыми темными  глазами.
Девушек, как правило, не оставляло равнодушными его обаяние, а он словно и
не замечал, какие чувства рождал в их сердцах. Ведь  у  него  была  Леа...
Леа, которая сейчас ждала его в конце Верхней дороги.
   Альдо ускорил шаг. Не опоздать бы! Он сбежал по склону,  оставив  слева
Черные земли, и вскоре  оказался  у  Расщелин  -  трех  глубоких  оврагов,
которые пересекала крутая насыпь  бывшей  железной  дороги.  Рельсы  здесь
давно были сняты, а путевой балласт называли Верхней  дорогой.  Километром
дальше, на краю серой равнины в небо вонзалась изъеденная ржавчиной стрела
шлагбаума - там когда-то находился переезд.
   По шоссе нервно расхаживала высокая девушка в синем комбинезоне.
   - Леа! Эге-гей! Леа! - закричал Альдо.
   Девушка обернулась на голос. Ее лицо освещали лучистые глаза, на  ветру
бились длинные светлые волосы. Тонкую талию стягивал широкий кожаный пояс.
   - Альдо!  Наконец-то!  Я  уже  не  знала,  что  и  думать!  Он  вот-вот
появится...
   - Я все же надеялся, что тебе повезет...
   - Увы! Охранник в проходной не желал ничего слушать и вытолкал меня.
   - Ну что  ж,  господину  директору  придется  встретиться  с  нами  под
открытым небом! Вперед!


   Мейлон ездил этой узкой дорогой без малого сорок лет несколько  раз  на
день и знал на ней каждую выбоину.  Во  времена  его  молодости  она  была
местом воскресных прогулок горожан - дорога уходила из  города  платановой
аллеей и терялась среди пшеничных полей. Тогда он радовался щедрости  этих
тучных земель, подступавших  прямо  к  растущему  заводу.  Подобравшись  к
холмам, дорога ныряла под сень каштанов и  снова  поворачивала  к  городу.
Какое-то время она цеплялась за склон Обглоданной горы (с этими скалистыми
обрывами были связаны его лучшие детские воспоминания, и  Мейлона  никогда
не раздражало ее уродство), а затем выкатывалась на плоскогорье, в овсы.
   Сейчас поля исчезли, платаны  засохли,  а  холмы  обнажились...  Мейлон
считал, что все это  в  порядке  вещей.  Мир  менялся,  меняется  и  будет
меняться всегда... Пейзажи  без  заводских  труб  и  работающие  на  полях
крестьяне остались в  прошлом.  "Надо  быть  реалистами!  -  убеждал  себя
Мейлон. - Эти  земли  едва  могли  прокормить  горстку  людей!  А  сегодня
промышленность дает пищу и кров со всеми удобствами десяткам тысяч!"
   Машина на большой скорости вылетела на равнину.  Прямая  дорога  словно
уходила в небо.
   "Теперь спуск к старому переезду... Шесть  минут  до  дома.  Боже,  как
болит голова! Опять придется глотать аспирин! Что это?"
   Кто-то, отчаянно жестикулируя, выпрыгнул на дорогу  почти  перед  самой
машиной. Мейлон инстинктивно снял ногу с педали газа. Скорость  упала,  но
все же машина метеором проскочила мимо пешехода. Краем  глаза  он  заметил
длинные волосы и юное лицо.
   "Девушка... Что она здесь делает? Наверно, что-то случилось на спуске!"
   Он резко затормозил. Машину юзом повело к обочине, где она  и  застыла.
Мейлон глянул вперед и похолодел.
   Последний  поезд  прошел  здесь  более  десяти  лет  назад.   И   когда
прекратилось железнодорожное движение, пути и световую сигнализацию сняли,
разобрали и один шлагбаум. Второй остался... Но Мейлон ни  разу  не  видел
его опущенным. Сегодня же он преграждал путь!  Облокотившись  на  железную
штангу, посреди дороги стоял парнишка. Мейлон плохо  видел  его  лицо,  но
казалось, тот улыбается.
   "Без этих ребят я бы заметил шлагбаум в последний момент!  Но  как  эта
ржавая железяка могла опуститься?!"
   - Здравствуйте, господин Мейлон! - вежливо произнес парнишка, подходя к
дверце.
   Промышленник тут же узнал того самого  подростка,  который  две  недели
назад приходил к нему. Теперь понятно, почему столь неожиданно вернулся  к
жизни старый железнодорожный переезд.
   "Спокойно, - приказал он себе. - Это всего-навсего дети, не  сознающие,
как опасны затеянные ими игры! Не волнуйся, Мейлон! Помни, что, не окажись
твой сын тряпкой, он вполне мог быть с  ними!  Медленно  опусти  стекло...
Главное - спокойствие!"
   - Что все это значит? - громко осведомился он.
   - Мы не нашли другого способа побеседовать с вами, господин директор.
   - Побеседовать? А вам не кажется, что куда вежливей прийти на завод,  а
не играть в бандитов с большой дороги!
   - Мы с Леа трижды пытались увидеться с вами, и  трижды  ваши  охранники
грубо выпроваживали нас...
   - Не стоит преувеличивать! Разве я не встречался с вами?
   - Встречались. Я вручил вам петицию. Вы должны были  дать  ответ  через
трое суток!
   - Ах да, петиция! Припоминаю. Послушайте, малыш,  неужели  вы  думаете,
что у меня нет других забот? Проблему нельзя решить ни за три дня,  ни  за
две недели! Прежде чем выбросить миллионы ради  вашей  прихоти,  мне  надо
заручиться поддержкой административного совета!
   - Мы давно требуем, чтобы вы осознали  меру  своей  ответственности  за
жизнь людей! Мы слишком долго ждали!
   -  Я  не  вынуждал  вас  произносить  именно  эти  слова,  не  так  ли?
Действительно, на карту поставлены судьбы многих людей, и я вполне  сознаю
свою ответственность. Переоборудование заводских установок в  соответствии
с вашими требованиями удвоит  стоимость  продукции...  Неминуемо  снизится
объем выпуска. А вы подумали, сколько  рабочих  останется  без  средств  к
существованию, стоит только согласиться  на  ваши  блестящие  предложения?
Могу вам сообщить: одиннадцать тысяч в первые месяцы и половина  населения
города в последующие! И это еще не все! Завод, который вы вините  во  всех
бедах,  можно  сказать,  кормит  страну.  Да-да,  мой  мальчик!   И   ваша
ироническая улыбка свидетельствует о том, сколь  мало  вы  осведомлены  об
истинном положении дел. Можно ли прокормить постоянно  растущее  население
без химических удобрений, которые мы производим? Вы  еще  дети,  и  многие
аспекты проблемы ускользают от вашего внимания! Без наших заводов  воздух,
может, и станет чище, но желудки окажутся пустыми... Я - человек  занятой,
и у меня нет времени выслушивать мечтателей вроде вас.  Хватит!  Поднимите
шлагбаум!
   - Это не ответ,  господин  Мейлон!  По  логике  вещей  переоборудование
установок надо делать за счет собственных доходов,  а  не  путем  удвоения
стоимости продукции. Почему ваши промахи должен  оплачивать  потребитель?!
Это относится ко всем заводам, и владельцам каждого  придется  подчиниться
справедливым требованиям! Так что здесь нечего  бояться  конкуренции.  Что
касается необходимости самою производства, то ваши аргументы весьма шатки.
Хотя с помощью химии  мы  получаем  больше  продуктов  питания,  чем  даже
требуется, эта пища так же отравлена,  как  и  атмосфера!  Такое  изобилие
недоброкачественной пищи еще быстрее прикончит нас! Нам вполне хватило  бы
и половины ее, а значит, отпала бы необходимость в вашей продукции...
   - Милый мальчик! Вы суете  нос  в  чужие  дела.  Ретрограды,  боявшиеся
прогресса, словно чумы, существовали во все времена. Обычно это живущие не
в ногу с эпохой старики... В наши  дни  все  свершается  быстрее,  гораздо
быстрее! И те, кто не поспевает за остальными и  хочет  остановить  время,
бесятся от злобы. Но вы! Вы - молодые люди, которым завтра предстоит взять
в руки управление миром! Как вы поведете себя в  сложившихся  условиях?  У
меня нет сомнений: двинетесь вперед еще быстрее и  уйдете  дальше.  Такова
жизнь. Поразмыслите над моими словами!
   Голос Мейлона стал сухим и резким:
   - За подобные штучки, - он кивнул на шлагбаум, - я мог бы отправить вас
на скамью подсудимых. Но я этого не сделаю. Надеюсь вас переубедить. Да  и
не хочется портить ваше будущее из-за пустяков. Пропустите меня!
   Альдо поднял голову и только тут заметил,  что  Леа  стоит  рядом.  Она
тяжело дышала - все-таки успела добежать до машины и  слышала  почти  весь
разговор.
   - Помоги мне, Леа!
   Мейлон с  усмешкой  смотрел,  как  ребята  с  трудом  поднимают  старый
шлагбаум.





   Первые симптомы недомогания Мейлон ощутил, когда входил в башню. Хватая
воздух открытым ртом, усилием  воли  стараясь  не  потерять  сознание,  он
вскочил в лифт. Кондиционированный  воздух  облегчения  не  принес,  и  он
добрался  до  кабинета,  чувствуя  стеснение  в  груди  и  головокружение.
Покачиваясь, он подошел  к  встроенной  в  стену  панели,  дрожащей  рукой
перевел рычаг в положение "Горный воздух", нажал на кнопку  и,  совершенно
обессилев, рухнул в кресло.
   Чистый свежий воздух мгновенно наполнил помещение. Мейлон жадно  вдыхал
его. Синева сошла с губ, лицо  разгладилось,  дыхание  стало  ровнее.  Еще
немного - и Мейлон  поспешно  привел  себя  в  порядок,  не  желая,  чтобы
кто-нибудь из подчиненных застал  его  в  момент  слабости.  Он  остановил
подачу горного воздуха и бросил взгляд на часы.
   "Десять минут. На этот раз не так долго... Прекрасный аппарат!  Пройдет
несколько лет - и такие машины будут стоять через каждые сто метров. Вот и
решение проблемы!"
   Его размышления прервал телефонный звонок. Он снял трубку.
   - Мейлон слушает!
   Он узнал хрипловатый голос Грамона. Тот сообщил, что "зануды"-подростки
ведут в больнице опрос персонала, и попросил разрешения вмешаться.
   - Нельзя позволить им совать свой нос куда не надо, господин  директор!
- убеждал начальник охраны. - Если позволите, пошлю  туда  парочку  ребят,
чтобы хорошенько их припугнули! Бояться нам нечего - я  горжусь  тем,  что
охранников уважают не  меньше  полицейских!  Все  будут  держать  язык  за
зубами. Есть там, правда, парочка врачей, но мы улучим момент,  когда  они
будут заняты в другом месте.
   - Попробуйте... Но на вашу ответственность!


   Элиза нетерпеливо расхаживала перед  больницей.  Марк  и  Сильвия,  как
всегда, запаздывали. Элиза не любила ждать, тем более  здесь  -  надрывный
рев сирен, снующие взад-вперед санитарные машины рождали тревогу. Заслышав
пронзительный вой, Элиза каждый раз вздрагивала. Большинство из тех,  кого
доставляли  сюда,  были  жертвами  характерного  недомогания,   вызванного
кислородной  недостаточностью   и   загрязнением   воздуха.   Через   час,
оправившись, они возвращались к прерванным занятиям.
   "Как люди могут со всем этим  мириться?  -  с  тоской  спрашивала  себя
Элиза. - Еще немного -  и  в  городе  не  останется  ни  одного  здорового
человека!"
   Друзья задерживались. Марк, должно быть, скрежещет зубами, а  сестра  в
отчаянии пытается отыскать  что-то  нужное  в  комнате.  Наконец,  потеряв
терпение, брат хватает Сильвию за руку и тащит за собой.  Представив  себе
эту сцену,  Элиза  невольно  улыбнулась.  Два  проходивших  мимо  паренька
отнесли ее улыбку на свой счет и, бесцеремонно окинув девушку  взглядом  с
ног до головы, сообщили свое мнение о ее наружности. Элиза выслушала их со
скрытым интересом, но, когда ребята отметили ее  крохотный  рост,  яростно
сверкнула глазами и, резко повернувшись, пошла  прочь.  Она  мечтала  быть
высокой, а потому любой намек на полтора  метра  с  шапочкой  воспринимала
очень болезненно. Ей недавно исполнилось шестнадцать лет, и она  надеялась
еще подрасти. Ребята крикнули ей вдогонку, что такой красивой девушке не к
лицу сердиться. Но Элиза уже забыла о них, заметив на углу курчавые головы
Марка и Сильвии.
   - Прости, Элиза, я куда-то задевала очки!
   Элиза расхохоталась. Марк только развел руками. Сильвия была  Сильвией,
и рассчитывать, что ее может что-то изменить, не приходилось. И у брата, и
у сестры были одинаковые  серые  близорукие  глаза;  однако  у  Марка  они
отражали живость характера и решительность, тогда как в огромных печальных
глазах Сильвии читалась покорность судьбе, отчего у каждого из  ее  друзей
возникало неодолимое желание взять девушку под свою опеку.
   - Ну ладно! Пошли! - заторопилась Элиза.
   Главврач принял их любезно, но его время было расписано по  минутам,  а
потому  он  дал  им  в  сопровождающие   молодого   ассистента,   пообещав
побеседовать с ними позже. Жан уже не раз  сопровождал  их  и  не  скрывал
своего благожелательного отношения к проблемам, которые волновали ребят.
   Не заходя в хирургию, они направились прямо в отделение общей терапии и
начали с палаты, куда привозили тех, кто потерял сознание. Вокруг лежавших
на  носилках  людей  суетились  санитары,  делая  искусственное   дыхание,
инъекции, давая кислород. Марк извлек из кармана записную книжку.
   - Сколько всего сегодня? - спросил он.
   Жан посмотрел на висевший у двери листок:
   - С утра на улице подобрано сто двадцать восемь человек, а  еще  нет  и
двенадцати!
   На первом этаже громадного здания размещалось акушерское отделение.
   - Нас давят, травят, мы болеем, но дети продолжают рождаться! - заметил
Жан и, помолчав, устало продолжил: - Соотношение  почти  не  меняется:  за
месяц у нас появилось сто семьдесят пять новорожденных, а  в  городе  пять
больниц и клиник. Состояние ста сорока пяти младенцев соответствует норме,
четверо находятся под наблюдением. Их надеются выходить с помощью  недавно
разработанной методики. Вылечить не вылечат, но жить будут. Пока. Двадцать
шесть  новорожденных  неизлечимы.  Их   отправили   в   специализированные
центры...  Ну  ладно,  двинулись  дальше...  Нужные   цифры   получите   в
ординаторской каждого отделения.
   Они прошли по всем  этажам.  Здесь,  в  больнице,  истину  не  пытались
скрывать.
   Одиннадцать случаев острой анемии у детей от шести до тринадцати лет  -
крохотные изможденные личики  без  кровинки  в  лице,  тонкие  ручонки,  к
которым тянулись шланги для переливания крови. Двадцать случаев  приступов
сильнейшего  кашля,  сопровождавшегося  рвотой,  в  результате  отравления
уличным воздухом. Марк, с трудом  сохраняя  невозмутимое  выражение  лица,
заносил в записную книжку все, что видел и слышал.
   Пять  смертей  от   рака   легких...   Двенадцать   случаев   легочного
кровоизлияния, к счастью вовремя остановленного...
   Подавленные увиденным,  Элиза,  Марк  и  Сильвия  вернулись  в  кабинет
главного врача. Тот проглядел записи Марка.
   - Все верно! Но  вас  ознакомили  только  с  тем,  что  непосредственно
связано с загрязнением окружающей среды. Между тем, не  следует  забывать,
что многие больные могли бы справиться со своими заболеваниями, не будь их
организм  ослаблен  непрерывным  кашлем  и  кислородной  недостаточностью!
Умножьте  полученные  у  нас  цифры  на  количество  городских  больниц  и
составите общую картину...
   Элиза хотела что-то спросить, но дверь кабинета распахнулась. В комнату
вбежал Жан.
   - Извините за вторжение! Мне только что сказали,  что  вас  разыскивают
два охранника. Их сопровождает администратор больницы...  Через  несколько
минут они будут здесь! Вам лучше уйти.  Воспользуйтесь  служебным  лифтом!
Пойдемте, я провожу вас...
   Оказавшись на улице, ребята долгое время шли  молча.  Им  лучше  других
было известно истинное положение в городе - они день за днем измеряли  его
пульс. Цифры красноречиво свидетельствовали, что  положение  ухудшается  с
каждым месяцем. Даже беззлобная Сильвия не выдержала:
   - Когда же мы решимся на что-то  серьезное?  Пора  кончать  с  этим,  я
больше так не могу!
   - И я! - призналась Элиза.
   - Так бы и взорвал все это!  -  с  яростью  воскликнул  Марк,  погрозив
кулаком заводским трубам, из которых тянулся в небо черный дым...
   Прохожие оглядывались на возбужденные лица ребят. Элиза схватила друзей
за руки и, ускорив шаг, сказала:
   - Пошли на Черные земли. Наверно, нас уже ждут. Послушаем,  что  скажет
Альдо...


   - Опоздали! Их наверняка предупредили!
   - Ну, попадись только мне в руки хоть один из этих пакостников...
   - И что будет?
   - На всю жизнь отобью желание мутить воду!
   - Брось кипятиться! Хоть по городу прокатились!
   - Тоже мне - радость! Больница! От одного запаха эфира воротит,  а  еще
по дороге наглотаешься выхлопных газов! Куда лучше сидеть в караулке.
   Машина с двумя охранниками влилась  в  поток  автомобилей  и  короткими
рывками двинулась по Прямой улице. Наступал критический час дня.  К  этому
времени воздух в городе становился насыщенным  серой,  окислами  углерода,
азотом, аммиаком, твердыми частицами. К вечеру, с  увеличением  влажности,
эти вещества образуют еще более опасные соединения...
   Новая остановка. Сидящий за рулем Ксавье, вздохнув, бросил  завистливый
взгляд в сторону магазина и едва не подпрыгнул на сиденье.
   - Франсуа! Ты хотел бы поймать "зануду"?
   - Еще бы. И поверь мне...
   - Вон парочка их! В разгаре работы! Вон там, возле витрины...


   Жан-Пьер тщательно следил за своей внешностью.  С  иголочки  куртка  из
светлого драпа, безукоризненные стрелки  на  брюках.  Бледное  лицо  юноши
обрамляли длинные, черные, тщательно расчесанные волосы, впрочем,  длинные
волосы носила вся молодежь.
   Мишель был покрепче и повыше Жан-Пьера и рядом с ним  казался  особенно
небрежным:  взлохмаченная  шевелюра  над  квадратным  лицом   с   короткой
бородкой,  широкие  плечи,  старые  поношенные  джинсы.  Жан-Пьер   держал
хронометр, а Мишель,  сидя  на  корточках,  нажимал  кнопки  стоявшего  на
тротуаре странного  аппарата,  похожего  на  старинный  радиоприемник.  На
передней панели прибора имелись три стеклянные трубки разного диаметра...
   Жан-Пьер всегда испытывал неловкость,  работая  в  центре  города:  его
смущало пристальное внимание прохожих, они внимательно оглядывали их. Если
узнают, скандала не миновать! Но он  и  бровью  не  повел,  когда  заметил
направляющихся в их сторону  двух  мужчин  в  темной  форме,  только  тихо
произнес:
   - Мишель! Охранники!
   Мишель вздрогнул, но позы не изменил.
   - Сколько?
   - Двое.
   - Пустяки! Соберу аппаратуру и постараемся смыться.
   Он спокойно отключил питание и одну за другой утопил трубки  в  корпусе
аппарата.
   - Не иначе как свертываем лавочку? Это еще что за штука? - рявкнул один
из охранников, оказавшись рядом.
   Мишель выпрямился и повернулся к ним лицом.
   - Смотри-ка! Господин Ксавье! Давно не видел вас! Как себя чувствуете?
   Ксавье, издавна друживший  с  отцом  Мишеля,  смущенно  отвернулся,  но
Франсуа, невысокий, плотный его напарник, повторил вопрос:
   - Это что за штука, спрашиваю?
   Мишель любезно объяснил:
   - Мы называем его заразомером. Он обошелся нам в приличную  сумму!  Все
наши ребята специально работали в каникулы и собрали сэкономленные за  год
деньги, чтобы купить его! Заранее предупреждаю вас о его стоимости,  чтобы
вы не трогали аппарат... Я несу за него ответственность!
   - И что же делает ваш заразомер? - нетерпеливо перебил его Франсуа.
   - Могу объяснить! С помощью этого аппарата мы установили,  что  в  мае,
как  и  в  предыдущие  месяцы,  превзойден  уровень,  который  по   нормам
оценивается  как  предельная  величина  атмосферного  загрязнения!  А  вот
сегодня следовало бы объявить тревогу и предупредить людей, что  на  улицу
выходить опасно...
   Один из охранников закашлялся, заглушив слова Мишеля.
   - Вот видите! А я что говорю? Поскорее возвращайтесь к  себе,  пока  не
стали  очередной  жертвой!  Уверяю  вас,   сегодня   уровень   загрязнения
значительно выше обычного!
   Франсуа попытался ударить ногой по драгоценному аппарату:
   - Поганый врун! Пакостник! Вот я...
   Но Мишель был проворнее - он оттолкнул  охранника,  который,  чтобы  не
упасть, уцепился за руку приятеля. Затем столкнул обоих на проезжую  часть
и, воспользовавшись их замешательством, сбил с Ксавье фуражку...
   Пока шла потасовка, Жан-Пьер подхватил аппарат и кинулся  к  ближайшему
переулку. Мишель в три прыжка догнал его.
   - Быстро к старому городу!
   Мишель хорошо знал  Ксавье:  охранник  был  не  из  тех,  кто  способен
оставить новенькую фуражку на земле; Франсуа плохо ориентировался в старой
части города. И беглецы вскоре оказались в безопасности...


   Пятнадцатилетний Жак немало досаждал отцу. Красивый подвижный подросток
то и дело ускользал  от  бдительного  отцовского  ока  и  присоединялся  к
друзьям.
   Грамон понимал, что сын растет, и право сильного  ему  как  отцу  долго
сохранять не удастся. Он запирал сына на замок, когда знал, что  готовится
акция "зануд". Жак считал, что у отца дьявольский нюх, не подозревая,  что
тот пользуется  услугами  частного  сыска.  Жак  был  страстно  убежден  в
справедливости своих  поступков,  и  пропасть,  разделявшая  их  с  отцом,
ширилась с каждым днем.
   Начальник охраны при всей своей резкости и даже грубости  придерживался
определенных принципов. Ему ничего не стоило выудить из сына информацию  о
деятельности их группы, но он ни разу не задал ни  одного  вопроса  о  его
приятелях. Мейлон однажды посоветовал ему допросить  Жака,  но  тем  самым
вызвал у Грамона такой приступ возмущения, что предпочел больше никогда не
заговаривать на  эту  тему,  боясь  потерять  преданного  защитника  своих
интересов.
   Грамон разработал собственную шкалу ценностей, и, борясь  с  сыном,  не
терял уважения к своему мятежному отпрыску.  Преврати  сына  в  предателя,
Грамон стал бы презирать и сына, и самого себя. Грамону удалось  сохранить
привязанность сына, которого он воспитывал один - жена  его  умерла  много
лет назад.
   Выйдя из лицея, Жак не  пошел  домой:  отец  мог  под  любым  предлогом
задержать его. У близнецов Клода и Антонена занятий сегодня не было, и они
ждали Жака в Центральной лаборатории, где, как и  в  больнице,  сотрудники
поддерживали ребят, даже если  и  не  решались  открыто  выступить  на  их
стороне.
   Жак застал друзей за жарким спором с молодым человеком в белом  халате.
Это  был  их  двоюродный  брат  Габриель,  биолог  по  специальности.   Он
досадовал, что вместе  с  коллегами  безоружен  перед  обществом,  которое
неотвратимо идет к собственной гибели и  каждый  член  которого  только  и
думает, как набить карманы за счет ближнего.
   Каплей, переполнившей чашу терпения молодого  биолога,  была  заурядная
история, происшедшая десять дней назад. После нескольких случаев  пищевого
отравления в квартале, где жили Клод и Антонен, настырные близнецы провели
тайное расследование, которое вывело их  на  мясные  отделы  трех  больших
магазинов. Они купили в них мясо и  передали  его  в  лабораторию.  Анализ
показал,  что  мясо  было  пропитано  веществом,  которое  придавало   ему
аппетитный вид, но оказалось ядовитым. Лаборатория немедленно поставила  в
известность санитарную службу, но один  из  двух  ее  инспекторов  посетил
магазин лишь на восьмой день и, конечно, ничего не обнаружил  -  владельцы
успели сбыть товар.
   - Фрукты и овощи, которые вы приносите, - с горечью говорил Габриель, -
содержат все больше пестицидов  и  инсектицидов.  Любая  пища  нашпигована
химией так, что есть ее смертельно опасно!  Лишь  необработанные  продукты
относительно безопасны для организма. Но они по карману только богачам!
   Габриель беспомощно развел руками и удалился. Разговор совсем расстроил
ребят. Подавленные, они отправились на Черные земли, где оказались задолго
до Других.
   Черными землями называли искусственную  долину,  образованную  склонами
двух гигантских терриконов, уродливого наследия исчезнувших угольных шахт.
Когда уголь иссяк, шахты закрыли, а шахтеров уволили.  Остались  лишь  два
черных холма пустой породы, на которых не  росло  ни  травинки.  Терриконы
нависали над громадными кирпичными  зданиями  и  балочными  конструкциями,
между которыми вились  рельсы.  Когда  человек  ушел,  природа  попыталась
вернуть утраченные позиции - кое-где  появились  чахлые  кустики  ежевики,
заросли крапивы, жалкие стволики берез.
   Город забыл, что эти места когда-то кормили его, и начал расти в другую
сторону. Ребятам нравилось, что сюда никто не  ходит,  и  они  устроили  в
заброшенном помещении свой штаб.
   Жак  толкнул  тяжелую  створку  ржавых  ворот,  и  троица  оказалась  в
громадном пустом зале бывшего обогатительного цеха. Свет  едва  пробивался
сквозь  грязные  стекла  в  потолке.  Угрюмые  стены,   кое-где   поросшие
лишайником, отвесными скалами тридцатиметровой  высоты  уходили  ввысь.  В
углу вокруг колонны  вилась  узкая  металлическая  лесенка,  исчезавшая  в
черном настиле подвесной  галереи,  обегавшей  здание  метрах  в  трех  от
потолка.
   Именно там, наверху, между синей балюстрадой и белой  стеной,  прятался
веселый красочный мир - забитые яркими книжками  полки,  огромные  цветные
фотографии лугов и лесов. На полу лежал ковер, а на  нем  были  разбросаны
подушки с яркими рисунками.
   Ребята  тут  же  занялись  делом.  Надо  было  перенести  полученные  в
лаборатории новые цифры на годовой график и написать статью об  отравлении
пищевых продуктов. Этим занялся Жак.
   - Жак, посмотри-ка! - голос Антонена дрожал от волнения.
   Жак склонился над разложенным на столе большим листом миллиметровки. От
оси абсцисс вверх тянулась  красная  линия.  Она  все  круче  заворачивала
вверх,  почти  под  прямым  углом   пересекала   черную   линию   "опасной
концентрации" и устремлялась дальше.
   - Что толку от всех этих графиков! - проворчал Клод.  -  Помогают,  как
мертвому припарки. А вон какой пик за последние полгода...
   Жак кивнул  и  принялся  за  статью,  гневный  конец  которой  придумал
заранее:
   "Я не имею права открыть торговлю  мышьяком  и  цикутой.  Меня  тут  же
отправят в тюрьму! А продовольственные магазины продают опасные для  жизни
фрукты и овощи, отравленные мясо и рыбу...  Кто  дал  им  право  торговать
смертью?"


   Леа и Альдо пришли последними.  Все  были  уже  в  сборе  и  ждали  их.
Черноволосая  Беатриса,  пятнадцатилетняя  девушка  с  короткой  стрижкой,
обычно живая и веселая,  с  несвойственной  угрюмостью  рассказывала,  как
апатичны стали жители ее квартала. На набережной мертвой Риу всегда стояла
густая  тошнотворная  вонь,  но  ежедневные  попытки  девушки  расшевелить
соседей, заставить их выразить недовольство и возмущение, наталкивались на
обескураживающую пассивность.
   Поднявшись на  галерею,  Альдо  сразу  понял  -  дела  обстояли  плохо.
Озабоченные лица повернулись в его сторону. Посыпались вопросы.  Но  Альдо
предложил прежде окончить работу, а разговор с  Мейлоном  обсудить  потом.
Нужно было подготовить статьи для журнала, который они выпускали совместно
со своими сверстниками из других городов долины. Время поджимало.  Анна  и
Даниель, бессменные машинистки группы, сели за перепечатку...
   -  Кстати,  -  не  выдержал  Альдо.  -  Последняя  городская   новость:
дыхательные автоматы. Кто их видел?
   - "Живительный воздух" прибыл?! -  восхищенно  воскликнул  Патрик,  но,
почувствовав осуждающие взгляды друзей, покраснел и смущенно  пробормотал:
- Опять я ляпнул не то?
   - Не в этом дело, - сурово отозвался Альдо. - Ты еще не знаешь, что это
за штуковина, а говоришь о ней с восторгом! Готов биться об заклад, что из
простого любопытства ты и испытывать  ее  бросишься  первым.  А  ведь  эта
механическая штучка предвещает худые времена!
   - Перестань шпынять Патрика, Альдо! Лучше расскажи,  как  устанавливали
автомат, что говорили вокруг! - прервала его Леа.
   Беатриса поддержала ее.
   - Вы рассчитывали на возмущение? Ничуть не бывало! Они жадно распахнули
пасти и ждали, когда включат эту штуковину!
   - Как! И никто не спросил, зачем  на  улице  устанавливают  кислородные
автоматы, если, как утверждают власти, положение улучшается?
   - Никто!
   - Вот это да! Ни слова протеста?
   - Ни единого! Только отметили, что прогресс добирается до  провинции  с
большим опозданием.
   - Глядя на них, руки опускаются!
   - Они примут истину, лишь когда окажутся как рыбы - на  спинке,  брюхом
кверху! - заявил Люсьен.
   Анна и Даниель предложили прервать беседу: с  обучением  Патрика  можно
подождать, зато журнал ждать не  может.  Альдо  смущенно  улыбнулся.  Роль
наставника ему нравилась.
   Работа возобновилась...
   Затем  Альдо  зачитал  два  сообщения.  Первое  касалось   открытия   в
Центральной Африке деревни для миллиардеров, где приняты специальные  меры
по охране растительности,  особенно  деревьев.  Передвигаться  по  деревне
разрешается только пешком или на велосипедах.
   - Так что самые злостные отравители в мире умрут последними, - заключил
Альдо и поспешил перейти ко второму сообщению.
   - Это как бы оборотная сторона медали, - сказал он. - Во многих крупных
городах мира, где загрязнение среды превзошло  допустимые  пределы  и  где
жители, словно аквалангисты, вынуждены ходить в масках  и  с  кислородными
баллонами, наметилось новое движение.
   - Ну, ну?! - раздались нетерпеливые голоса.
   - Не перебивайте. Почти ежедневно на улицы этих городов выходят  группы
людей в просторных одеждах, украшенных цветами из ткани  или  бумаги.  Они
отказываются от масок и остаются на открытом воздухе до тех пор,  пока  не
падают без сознания. Даже самые  крепкие  не  выдерживают  и  часа.  Такое
выступление равносильно самоубийству -  дыхательные  пути  после  подобной
прогулки оказываются буквально сожженными... Вот  все,  что  я  хотел  вам
сказать, - закончил Альдо дрожащим голосом.
   Повисла тяжелая тишина.
   - И никто их не останавливает? - прошептал Патрик.
   - Конечно, пытаются остановить! - ответила Леа. - Власти даже запретили
ходить пешком.  Тот,  кто  выходит  из  дома  с  открытым  лицом,  тут  же
оказывается в психиатрической больнице!
   -  Выбор  невелик!  -  с  горечью  сказал  Мишель.  -   Либо   стремись
разбогатеть, не заботясь о ближнем, и  плати  золотом  за  глоток  чистого
воздуха, либо шей одежды с цветочками...
   - Ты неправ, Мишель!
   Альдо вскочил. Лицо его сделалось бледным. Он едва сдерживал ярость:
   - Ты неправ, Мишель! Одежды с цветочками -  это  красиво  отчаянно,  но
бесполезно! Мы не ягнята, чтобы подставлять глотку  под  нож,  но  нас  не
будет и среди тех, кто держит нож у чужого горла! Нам предстоит  отчаянная
борьба - этот мир достанется  нам  в  наследство,  а  потому  наша  задача
вылечить его и снова сделать пригодным для жизни...
   - Да, но мы ничего не добьемся, выстраивая колонки цифр на бумаге!  Мне
опротивело все это! - воскликнул Антонен.
   Ребята поддержали его.
   - В самом деле, хватит графиков! -  жестко  проговорил  Альдо.  -  Пора
действовать, если не  хотим  таскать  кислородные  маски...  Раз  плакаты,
журнал и статистика никого не убедили, а Мейлон отказывается выслушать нас
и плюет на наши доводы, проведем показательную  акцию  и  прочистим  мозги
обывателю...  План  у  нас  подготовлен  давно.   Пора   перейти   к   его
осуществлению! И первым делом займемся химическим заводом...
   Заявление Альдо было встречено гробовым молчанием, от неожиданности  он
даже смутился.
   - Разве вы не хотите этого? Неужели...
   Радостный клич оборвал его на полуслове. Альдо оглядел друзей.
   - Итак, Альдо... Когда? - нетерпеливо спросил Жан-Пьер.
   - Не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня... Сегодня  же
вечером! - ответил вдруг успокоившийся Альдо.


   Ребята шумной гурьбой взбежали  на  мертвый  холм.  В  теплой  полутьме
небольшими группами они двинулись к городу.
   Замедлив шаг,  Альдо  обнял  за  плечи  Леа.  Каждый  раз,  стоило  ему
коснуться девушки, сердце его начинало бешено  колотиться.  И  все  вокруг
преображалось! Исчезали сомнения. Жившее в нем чувство  дарило  радость  и
тепло...
   Он немного отстранил девушку. Она запрокинула голову: ее сомкнутые губы
едва улыбались, из-под полуприкрытых век хитро поблескивали глаза.
   Альдо словно впервые увидел, как она прекрасна в  своей  пробуждающейся
женственности.  Волна  нежности  захлестнула  его.  Ему   очень   хотелось
поцеловать ее!
   - Альдо! Альдо!
   Голоса друзей разогнали очарование. Леа, словно пробудившись  ото  сна,
прошептала:
   - Альдо! Как здорово, что мы решились на это! Я  буду  рядом  с  тобой!
Схватив девушку за  руку,  Альдо  повлек  ее  к  друзьям.  Их  не  смущали
любопытные взгляды. Они имели право на собственную тайну! И не  могли  так
быстро забыть о только что пережитом чудесном мгновении...
   - Нет, ты только посмотри на  них!  -  с  яростью  прошипела  Беатриса,
вцепившись в локоть Элизы. - Они целуются с таким видом, будто  им  выпало
райское   блаженство,   а   прочие   смертные   обмениваются   вульгарными
поцелуями...
   - Им вовсе не надо целоваться, чтобы быть счастливыми.
   - Ну, я не такая простушка, чтобы поверить в это кино!
   - Не ревнуй!
   - Я ревную? Не смеши! Что в нем особенного? Сотни ребят куда красивей!
   - Мордашки с губками сердечком! Альдо совсем другой. Влюбись он в тебя,
ты вряд ли была бы против! Как, впрочем, и любая из нас...
   - Я?! - Беатриса натянуто расхохоталась... -  Да  он  мне  и  даром  не
нужен!
   Она отстранилась от Элизы  и  ускорила  шаг.  Элиза  пожала  плечами  и
остановилась, поджидая друзей. Она тут же втянулась в  общий  разговор,  и
никто не заметил, что Беатриса ушла далеко вперед.
   Глубоко задумавшись, она вошла в город и оказалась на  мосту  минут  на
десять раньше друзей. Когда от бетонного столба отделилась тень,  Беатриса
продолжала идти вперед без особого волнения, хотя слегка удивилась -  люди
избегали появляться на вонючих берегах Риу.
   - Смотри-ка! Беатриса! Что ты тут делаешь в полном одиночестве?
   - Гуляю.
   Из тени один за другим показались с десяток подростков.
   "Бернар со своей бандой, - подумала Беатриса. - Быть драке!"
   Беатриса и Бернар шли навстречу друг  другу,  пока  не  встретились  на
середине моста под фонарем. Остальные держались поодаль  позади  приятеля.
Бернар, расставив ноги  и  засунув  руки  в  карманы,  с  кривой  усмешкой
разглядывал  девушку.  Однако  в  его  взгляде  она  заметила  непривычную
мягкость. От него исходило  ощущение  силы  и  уверенности  в  себе...  На
Беатрису вдруг накатила слабость. После всего, что она  услышала  сегодня,
поведение этого красивого, независимого парня смутило ее. Может  быть,  он
прав, по-своему распоряжаясь своей молодостью, отбрасывая все, что  мешает
его удовольствиям, ни в чем себе  не  отказывая...  Может,  поэтому  он  и
выглядит таким счастливым?!
   Словно почувствовав смятение девушки, но не понимая причины его, Бернар
вкрадчиво заговорил:
   - Странно, Беа... В лицее видимся каждый день,  но  даже  словечком  не
перекинемся. Хотелось бы поболтать с тобой! Ты ведь очень красивая!
   - Дай пройти, Бернар. Уже поздно, меня ждут дома. Поговорим завтра...
   - Ну ладно, можешь идти, куда вздумается! Да и не тебя я поджидаю. Наша
встреча - счастливая случайность! Хотя, лучше иди-ка сюда, займем исходные
позиции, иначе пропадет эффект неожиданности...
   Крепко схватив Беатрису за  руку,  он  оттащил  упирающуюся  девушку  к
парапету и заставил пригнуться. Тень  скрыла  их.  Приятели  Бернара  тоже
пригнулись: мост снова выглядел пустынным. Беатриса прошептала:
   - Что вы задумали?
   - Проучить твоего любимчика Альдо и его свору. Он  уже  давно  сидит  у
меня в печенках! Пророк, святоша! Целыми днями  читает  мораль  другим,  а
девицы так и вешаются ему на шею!
   - Только не я! - возмутилась Беатриса.
   - Молчи! Похоже, они.
   Бернар прижал Беатрису к себе, одной рукой  обхватив  ее  за  плечи,  а
другой зажав ей рот.  Девушка  даже  не  пыталась  освободиться.  Жизнь  в
последнее время не радовала ее, и когда сильная рука легла  ей  на  плечо,
она беззвучно заплакала.  Ладонь,  зажимавшая  ей  рот,  дрогнула;  омытые
слезами пальцы едва ощутимо коснулись мокрых век и горячих щек.  С  берега
донеслись возбужденные голоса. Беатриса услышала тихий шепот:
   - Не плачь, Беа! Завтра поговорим!
   Послышался веселый голос Альдо, ему вторили  голоса  Люсьена,  Патрика,
Элизы, Леа... Беатриса  рывком  освободилась  из  объятий,  выпрямилась  и
крикнула:
   - Альдо! "Чумазые"!
   - Зараза! - выругался Бернар  и  резким  движением  перебросил  девушку
через парапет в реку, потом кинулся вперед. Альдо с друзьями  выбежали  на
мост.
   - Держись, Беатриса! Мы здесь! - кричали они.
   Но Беатриса, кашляя и отплевываясь, уже сидела под мостом в грязи.
   Бернар ринулся на Альдо и головой ударил его в  грудь.  Альдо  упал  на
спину, увлекая за собой противника. Леа схватила Бернара  за  волосы  и  с
силой дернула его голову назад. Почувствовав жгучую  боль,  Бернар  ударил
девушку, и та рухнула в реку.
   Рассвирепевший  Альдо  накинулся  на  предводителя  "чумазых".   Бернар
прекратил сопротивление, закрыв  лицо  руками.  Драка  разгорелась  не  на
шутку.
   Девушки из  обоих  лагерей,  сдернув  пояса,  размахивали  ими,  словно
плетьми; когда удар достигал цели, раздавался приглушенный шлепок. Могучие
кулаки двухметрового Люсьена внесли смятение  в  ряды  нападавших.  Боевой
запал "чумазых" иссяк, когда их предводитель вышел из строя. Они бросились
врассыпную, выкрикивая угрозы.
   Беатриса, Леа и маленький Патрик, откашливаясь, сидели  на  берегу.  Их
сотрясала рвота. Из глаз катились  слезы.  Альдо  с  друзьями  помогли  им
выбраться из ила и обтереть лица, после чего ребята разошлись.
   - В полночь у Новой башни! - в последний раз напомнил Альдо и  добавил,
обращаясь к Патрику: - А ты - молчок! Оставайся в постели.  Если  увижу  -
влетит по первое число!


   Пьер Коль, закурив сигарету, переключил кондиционер-воздухоочиститель и
еще раз перечитал последнюю страницу из папки:
   "Патрик С. 11 лет. Учащийся.
   Глаза карие. Шатен. Рост маленький.
   Проживает в N 8 по улице Фур (шестой этаж)..."
   На полях мелким почерком была сделана приписка:
   "Вошел в группу Альдо, хотя его старший  брат  Андре  входит  в  группу
"чумазых". Болтлив, доверчив, легко знакомится, но словам его  не  следует
особенно доверять! Любит конфеты и мотоциклы..."
   Пьер  Коль  отложил  страничку  в  сторону.  "Пожалуй,  этот   парнишка
сгодится... - подумал он. -  Мотоцикл  я  раздобуду.  К  тому  же  лучшего
средства передвижения в этом городе не найти.  Так-так.  Теперь  проглядим
список наших "чумазых" друзей... Мейлон  считает,  что  "зануды"  охвачены
страхом. Думаю, "чумазые" сколотили свою банду по той же причине!"





   Альдо машинально открыл кран холодной воды.  Побежала  слабая  струйка,
которая очень скоро истончилась и  иссякла.  В  трубах  утробно  заурчало.
Альдо вздохнул и посмотрел  на  счетчик  -  зеленая  лампочка  не  горела,
значит, давления в водопроводной сети еще не было...
   Он с горечью перечитал ярко-красный  текст  на  стальной  табличке  над
умывальником:
   "ТЕХНИЧЕСКАЯ ВОДА. Домашняя сантехника обеспечивается водой с 19 до  22
часов. Когда давление воды в  сети  достигает  нормы,  загорается  зеленая
лампочка. Напоминаем хозяйкам:  семейный  резервуар  вы  можете  заполнить
после 19 часов. Настоящий счетчик является собственностью..."
   - Альдо! Сейчас только полседьмого!
   Парнишка обернулся. В дверях стояла мать.
   - Боже мой, Альдо, в каком ты виде?
   - В жалком. Пришлось лезть за рыбками в Риу!
   - Ловить рыбу в Риу? Да ты сошел с ума!
   - Не сказал бы. Я вылавливал Леа и остальных...
   - Альдо, перестань говорить загадками. Объясни, что все это значит!
   - "Чумазые", мамочка, устроили засаду у  Старого  моста,  ну  и  слабым
пришлось искупаться!
   - Альдо! Все это может плохо кончиться... Ну ладно... Умойся молоком  с
мылом, пока не сжег кожу! Если хочешь, сбегай купи  к  ужину  три  бутылки
питьевой воды...
   Когда мать занялась на кухне, Альдо ушел к себе  в  комнату.  Притворив
дверь, он вытащил из стола радиотелефон и выдвинул антенну. Бросив  взгляд
на часы, включил устройство...
   Послышался голос Леа:
   - Альдо! Альдо!
   - Алло, Леа! Как тебя встретил и дома?
   - Нормально, успела умыться до прихода предков.
   - У вас еще была вода?
   - Едва хватило на мытье!
   - Повезло!
   - Изменений не предвидится?
   - Ни в коем случае! Выведала у отца?
   - Да, сегодня ночью дежурит Мори... Слышишь, Мо-ри...
   - Заметано!
   - Меня зовут к ужину! Побегу. До скорого!
   - Жду. Целую!
   Динамик звучно чмокнул, и Леа отключилась.


   Подходило время, когда можно  незаметно  ускользнуть  из  квартиры.  От
напряжения и страха сосало под ложечкой. Альдо  сознавал,  что  от  успеха
операции зависело очень многое...
   Он погасил настольную лампу и осторожно открыл  окно.  Горячее  дыхание
ночи с ее шорохами и запахами ворвалось в комнату.  Жилые  дома  смыкались
широким  темным  кругом,  рассеченным  светящимися  колоннами   -   окнами
гостиных, где  еще  работали  телевизоры.  Передачи  должны  были  вот-вот
закончиться. Из комнаты, где сидели отец с матерью, доносился приглушенный
голос диктора. Еще несколько минут - и он  замолкнет...  И  почти  тут  же
погаснут  окна,  освещенные  экранами  телевизоров.  Свет  переместится  в
спальни, и темные фасады вспыхнут разноцветьем огоньков.
   Альдо отыскал глазами дом Леа.
   "Второе окно от гостиной на втором этаже... Если  шторы  не  задернуты,
оно засветится зеленым светом... Леа любит зеленый цвет".
   Чувство страха исчезло. Альдо вглядывался во мрак. Он улыбнулся,  когда
окна гостиных почти одновременно  погасли  и  зажглись  огоньки  рядом.  В
квартире Леа  сквозь  задернутые  шторы  родительской  комнаты  пробивался
тонкий лучик света, но окна девушки так и остались темными.
   Тревога снова охватила его. Огоньки окон уже не казались  дружелюбными,
а громады зданий сомкнулись в угрожающее кольцо. Леа, как и  он,  ждала  в
темноте, пока сон не сморит город.
   Вздохнув, Альдо отошел от окна, нащупал на столе  карманный  фонарик...
Прикрывая луч ладонью, он отыскал среди разбросанных бумаг два листочка  с
планом действий, сунул их в карман и поднял  лежавшие  у  кровати  кеды  и
старый школьный ранец с раздувшимися боками.


   Когда они приблизились к Новой башне, из тени вынырнули четверо ребят.
   - Маловато! - дрожащим от волнения голосом проговорила Леа.
   - Я и не  думал,  что  придут  все,  хотя  рассчитывал  на  большее!  -
признался Альдо, ускоряя шаг.
   - Пять, шесть... Может, лучше разбежаться по  кроваткам?  -  предложила
Элиза.
   Альдо усмехнулся:
   - Ты что же, думала, что мы,  чеканя  шаг,  вступим  туда  колонной  по
четыре человека в ряд? Итак, кто здесь - Люсьен, Беатриса, Мишель?
   - Скорее туда! - нетерпеливо перебила Беатриса. - Через два с половиной
часа встанет отец... Он выходит сегодня в первую смену на теплоцентраль и,
прежде чем уйти, непременно  заглянет  ко  мне  -  боится,  что  я  помру,
наглотавшись всякой дряни в Риу.
   - Ты права. Пошли...
   Присев на корточки в тени грузового вагона,  стоящего  возле  заводской
ограды, Леа зажгла карманный фонарик;  все  склонились  над  листочками  в
руках у Альдо. Это был план завода с пометками, кому что делать и где.  Но
их  собралось  слишком  мало.  К  тому  же  следовало  принять   некоторые
предосторожности.
   - Альдо. У меня есть идея, - начал Мишель.
   Он схватил листок и, глядя в него, предложил:
   - Оставь мне план и дай кого-нибудь в помощники. Мы вдвоем  постараемся
заменить недостающих. Конечно, все подходы не  перекрыть,  но  по  крайней
мере обеспечим главные...
   - Прекрасно! Возьми Элизу! Найдите точки  для  наблюдения,  но  сначала
займись лестницей.


   Люсьен взобрался первым и уселся верхом на стену. Через минуту рядом  с
ним оказались Леа, Альдо и Беатриса. С  помощью  Мишеля  ребята  подтянули
лестницу вверх и опустили ее по другую сторону ограды. Махнув  друзьям  на
прощанье, они растворились в темноте.
   - Местечко что надо! - оценил Люсьен.
   - Конечно. Ночью здесь не работают. Освещения нет, а  вот  то  строение
закрывает нас. Беатриса, Леа, ищите проход, он где-то здесь!.. Люсьен,  за
мной...
   - Потопали!
   Альдо почувствовал на щеке жаркое дыхание  и  быстрый  поцелуй.  Он  на
мгновенье удержал девушку и коснулся губами ее волос:
   - Успеха, Леа!
   Они расстались. Люсьен и  Альдо  неслышным  шагом  двинулись  вперед  и
вскоре оказались в зоне первых фонарей. Здесь, на освещенной части завода,
их могли заметить. При подготовке плана действий ребята, чтобы свести риск
до минимума, остановились на самом простом решении.  Они  подошли  к  куче
старых балок и подняли одну из них на плечи.
   - Не слишком хитро! - пробурчал Люсьен.
   - Ничего! Издали нас примут за ремонтников.
   Ребята шли быстро, но, оказываясь под  очередным  фонарем,  каждый  раз
невольно ускоряли шаг. Их никто  не  заметил;  вскоре  они  с  облегчением
уложили свой груз в тени небольшого кирпичного здания.
   - Уф! Я бы долго не выдержал! - признался Альдо.
   - Пустяки! Я смог бы обежать с этим бревном вокруг завода десяток раз!
   - Не сомневаюсь! Но у нас другие  задачи.  Пока  спрячься,  теперь  мой
черед!
   Альдо прижался к стене рядом  с  металлической  дверью,  из-за  которой
доносился шум двигателей, клацанье, шипение и глухой  рев,  словно  внутри
здания низвергался водопад. Потом он набрал побольше воздуха в  легкие  и,
приоткрыв дверь и сунув голову внутрь, что было сил закричал:
   - Мори! Срочно в караулку!
   Не ожидая ответа, Альдо попятился назад и присел рядом с Люсьеном.
   Дверь распахнулась и на пороге показался человек в белом халате.
   - Зачем?
   Ответа не последовало.
   - Эй! Уже смылся! Черт подери, ну и подонки, эти охранники!  Ну,  я  им
покажу!
   Бормоча  под  нос  проклятья,  Мори  поплелся  в  сторону   караульного
помещения. Не успел он сделать и двадцати шагов, как ребята  проскользнули
внутрь.


   - Спрячься среди машин на стоянке. Оттуда видно  все  что  творится  на
заводском дворе и возле караулки. Если что-то случится, предупреди меня. И
поглядывай в сторону моста - рабочие из пригорода идут оттуда!
   - Господи, поскорее бы все кончалось!
   - Ладно! Не дрейфь! Нам досталось самое простое!
   - Знаю... До скорого, Мишель!
   - До скорого, Элиза, и не теряй голову.
   Девушка  удалилась,  и  Мишель  остался   на   перекрестке   в   полном
одиночестве.  Отсюда  просматривались  бульвар,  по  которому  обычно  шли
рабочие из города, узкая улочка, откуда мог появиться полицейский патруль,
и западная стена завода. Отойдя в сторону шагов на двадцать, он видел, что
творится на товарной станции и пустыре.
   Пройдя немного вперед, Мишель оказался под  фонарем,  отбрасывавшим  на
тротуар круг оранжевого света.
   -  Черт  возьми!  Заляпался  по  колено!  Наверно,  когда  возились   с
лестницей... - пробормотал он.
   Юноша машинально сунул руку в карман, извлек листок,  который  дал  ему
Альдо, разорвал его надвое, одну половину сунул обратно, а второй принялся
очищать грязь с ботинок...  Мотоцикл,  на  малой  скорости  выкативший  из
узенькой  улочки,  застал  его  врасплох...  Отбросив  в   сторону   комок
испачканной бумаги, он выпрямился и покраснел, как уличенный  в  постыдном
проступке ребенок.


   В центре помещения высилась громадная машина  с  полированным  стальным
кожухом. От нее разбегались  толстые  трубы,  прижатые  к  полу  стальными
хомутами. На трубах тускло  поблескивали  чугунные  маховики  затворов.  У
дальней стены на бетонных основаниях стояли два электродвигателя. А  рядом
с машиной мигали лампочки пульта управления.
   - Люсьен, у тебя четверть часа, чтобы расправиться со всей механикой! -
напомнил Альдо и, схватившись за один из маховиков, начал его вращать.
   - Передай мне инструменты и  оставь  в  покое  затворы!  Лучше  займись
двигателями, я поковыряюсь в пульте... Думаю, отсюда электроника управляет
распределением воды по цехам...
   - А машина?
   - Ею тоже управляют с пульта. Погоди-ка...
   Пока Люсьен  разбирался  в  кнопках  и  лампочках,  Альдо  принялся  за
двигатели.  Первая  попытка  оказалась  неудачной.  Но  вот  рев   главной
установки резко убавился, и через несколько секунд наступила тишина.
   - Браво, Люсьен! А у меня не ладится!
   - Попробуй этот рубильник...
   Альдо дернул рычаг вниз. Двигатели замерли, как по мановению  волшебной
палочки.
   - Черт возьми! - проворчал Люсьен. - Замигали четыре  лампочки.  Сейчас
на заводе забьют тревогу! Помоги-ка мне, Альдо!
   Он извлек из ранца две отвертки, одну дал приятелю, а  второй  принялся
отвинчивать винты на задней крышке пульта.
   Когда сняли крышку, в глазах зарябило от сотен разноцветных проводников
и транзисторов.
   - Рвем? - спросил Альдо.
   - Ни в коем случае! Есть кое-что получше...  Глянь-ка,  что  на  улице.
Остались сущие пустяки!


   Мотоцикл остановился рядом с Мишелем, и водитель,  молодой  человек  со
светлыми усиками, осведомился:
   - Помочь не надо?
   - Да нет. Вот кончил работу, возвращаюсь домой.
   - Мне показалось, вы упали...
   - Оступился...
   - Ах так! Ну что ж, спокойной ночи!
   - Спокойной ночи!
   Водитель  дал  газ  и,  то  и  дело  оборачиваясь,  покатил  в  сторону
пригорода.
   Мишель, чтобы не вызывать подозрений, пересек улицу и скрылся за углом.


   "Темные волосы,  борода,  крепыш,  неряшливый  вид...  лет  семнадцать.
Возможно,  Мишель  Р.!  Интересно,  сколько   молодых   людей   в   городе
соответствуют этому описанию? Хм! Однако готов  поклясться,  что  это  был
именно он! Что можно здесь  делать  одному  в  час  ночи?  А  врать-то  не
умеет... Ладно, пустяки!"
   Пьер Коль свернул за угол и исчез в ночи.


   На насосной станции  царила  тишина.  Альдо  обвел  глазами  территорию
завода. Возле цехов уже появились группки рабочих. В караульном помещении,
метрах в восьмистах от станции, похоже, было спокойно.
   "Не иначе Мори считает,  что  его  разыграли,  -  подумал  Альдо,  -  и
заболтался... А вот и он, да еще с охранниками!"
   В дверях караулки появился человек в белом халате, вслед за  ним  вышли
люди в темной форме.  "Старший  мастер  предупредил  их  по  телефону!"  -
догадался юноша.
   - Альдо, я закончил!
   Невозмутимый Люсьен стоял в дверях с инструментами под мышкой.
   - В самый раз, запираем станцию и сматываемся!
   Альдо в  темноте  нащупал  замочную  скважину,  быстро  повернул  ключ,
вытащил его, сунул в карман и побежал  вслед  за  приятелем.  Они  сделали
большой крюк по территории завода, обходя центральные дорожки, на  которых
теперь  толпился  народ  и,  изредка  сверяясь  с  планом,   незамеченными
пробрались между зданиями к южной стене...


   Мишель выждал несколько минут и вернулся на  перекресток.  Считая,  что
все опасности позади, он успокоился. Но беды не кончились.  Он  вздрогнул,
услышав быстрый стук каблучков! На бульваре возникла тоненькая  фигурка...
Элиза! Он бросился ей навстречу.
   Расстроенная девушка с ходу уткнулась ему в плечо. Она тяжело дышала.
   - Что случилось?
   - Леа... Беатриса... заперты внутри завода!
   Спрятавшись в узком проходе, девушки видели, как  у  караулки  появился
Мори. Он вошел в помещение, что-то  бормоча  под  нос.  Раздался  громовой
взрыв хохота, затем все  стихло...  Вскоре  донеслись  обрывки  оживленной
беседы... Речь шла о стрельбе по  тарелочкам,  и  каждый  хвастался  своей
меткостью! Один из охранников заявил, что  в  молодости  убил  зайца.  Это
вызвало недоверчивые возгласы.
   - Ну и трепло! - возмущенно фыркнула Беатриса. - Он  протирал  штаны  в
школе, когда исчезли последние дикие животные!
   - Может, он спутал зайца с крысой? - усмехнулась Леа.
   Беатриса прыснула, зажав рот  ладонями,  но  тут  в  караулке  зазвонил
телефон... Минутная тишина взорвалась бранью!  Мори  выскочил  во  двор  в
сопровождении дюжины охранников и поспешил в сторону станции.
   - Неужели авария?!
   - Сразу все насосы?! Не может быть!
   Голоса удалились. Девушки бросились к караулке и на мгновенье застыли у
двери рядом с табельным автоматом.
   Леа прислушалась.
   - Тихо! Никого нет...
   - Давай!
   Она вошла внутрь, ее била дрожь.
   Обширное помещение разделяла навесная  панель.  В  глубине  комнаты  на
столе дымились чашки с кофе.
   Девушка перевела взгляд на огромную витрину,  занимавшую  полстены  над
серой конторкой, где висела добрая сотня  ключей  самых  разных  размеров.
Через три, максимум четыре минуты охранники наткнутся  на  запертую  дверь
насосной и вернутся за запасным ключом.
   -  Архив...  Бассейны   (главный   вход)...   Бухгалтерия...   Гараж...
Дирекция... Слава богу, они расположены в алфавитном порядке! Так-так. Где
же буква Н? Вот она! НАСОСНАЯ СТАНЦИЯ!
   Со вздохом облегчения Леа сняла ключ и в два прыжка оказалась у двери.
   - Есть!
   - Браво!
   Они ринулись  к  светлому  прямоугольнику  калитки.  Беатриса  потянула
дверцу на себя... Нет! Толкнула... дверца  даже  не  шелохнулась!  Девушка
вздрогнула. О лестнице следовало забыть -  по  плану  ребята  должны  были
забрать ее с собой... Главные ворота на ночь всегда запирались.
   - Заперто!
   - Не может быть! Подожди... здесь магнитный замок,  в  караулке  должна
быть кнопка! Сейчас я вернусь!
   Но Леа  не  успела  сделать  и  шага.  Она  застыла  на  месте,  словно
окаменев...
   - Охранник возвращается!
   - У нас один выход - Риу!
   - Он заметит нас!
   - Нет!
   Беатриса, к которой вернулось самообладание, хладнокровно потянула  Леа
за собой в тень караулки, вспомнив, что там стояло несколько велосипедов.
   - Проедем вдоль стены и выберемся к Риу, нас будет труднее  заметить...
Как только он войдет внутрь, на велик - и ходу!
   Шаги охранника затихли. Беатриса сжала руку  Леа  и  подала  знак.  Они
оседлали два ближайших велосипеда  и,  отчаянно  крутя  педали,  понеслись
прочь от опасного места. Когда недоумевающий охранник вышел из дверей, они
уже скрылись  за  газгольдером.  Вдруг  стена  сделала  резкий  поворот...
Беатриса не успела остановиться, хотя отчаянно нажала на тормоз.  Переднее
колесо врезалось в стену, и девушка, перелетев через руль, ударилась о нее
головой!
   Леа соскочила с велосипеда и бросилась к подруге, которая, скрючившись,
лежала на земле.
   - Беа! Беа!
   - Ничего... О-о-ой! Набила шишку, искры до сих пор сыплются из глаз.
   Леа встала на колени и притянула к себе голову подруги.
   Оклики и вспышки электрических фонарей напомнили им, что  опасность  не
миновала.
   - Надо сматываться отсюда! Как себя чувствуешь?
   - Велосипед в привете! -  жалобно  простонала  Беатриса,  показывая  на
перекошенное колесо.
   - Доберемся на моем! Садись на багажник...
   Когда до них  донеслись  крики  охранников,  обнаруживших  поврежденный
велосипед, они не почувствовали страха, только неприятно екнуло  в  груди.
Развязка близилась, они не  сомневались,  что  их  поймают.  Спасти  могло
только чудо.
   И  чудо  произошло,  когда  дорогу  преградила  толстенная  труба.  Они
остановились.
   - Беатриса! Погляди-ка!
   Леа показывала на то место, где труба уходила в стену. Между металлом и
кладкой зияла дыра... Небольшая, но вполне достаточная,  чтобы  через  нее
могли проскользнуть две тонюсенькие девчонки.


   Встреча у Новой  башни  была  радостной.  Всем  казалось,  что  они  не
виделись несколько лет, и каждому пришлось  пережить  столько  опасностей,
сколько другим и не снилось.
   - Мишель,  -  спросил  Альдо,  когда  девушки,  перебивая  друг  друга,
изложили свои приключения, - как ты догадался спуститься по Риу в лодке?
   - Я следовал инструкции!
   - Какой инструкции?
   - Ты забыл про свой листок? Прежде чем заступить  на  пост,  я  прочел:
"Риу (лодка канализационников)  -  Жак".  Когда  Элиза  сказала  мне,  что
Беатриса не сумела открыть запертую калитку, я кинулся к лодке!
   - Ясно! Но мы совершили ошибку - надо было еще четверть часа подежурить
у лестницы. Мы выбрали безопасное место, но были непредусмотрительны!
   - А я считаю, что мы здорово подготовились! - возразил Люсьен.
   - Кстати, - перебила его Элиза, - что вы натворили на станции?
   - Остановили насосы, а что нахимичил Люсьен, даже не  знаю!  -  ответил
Альдо.
   - Я просто поменял фазы, пусть поищут, отчего произошло замыкание!
   - Ну что ж, друзья, пора баиньки! Но прежде совершим последнее действо!
- заявил Альдо, подняв над головой ключ от насосной станции.
   Леа достала второй ключ, и они торжественно  опустили  их  в  ближайшее
сточное отверстие...





   Телефон отчаянно надрывался. Коль снял трубку  и  услышал  разгневанный
голос Мейлона:
   - Надеюсь, я не вытащил вас из постели?
   Коль бросил взгляд на часы - семь ноль-ноль.
   - Не имеет значения.
   - Еще бы! Я плачу вам не за то, чтобы вы прохлаждались!
   - Знаю, но в чем дело?
   - Ах, в чем дело! Черт подери! Это я у вас должен спросить! Вы что  же,
дожидаетесь волнений в городе? Вам надлежало предусмотреть и  предупредить
то, что произошло сегодня ночью...
   Сыщик не без раздражения перебил:
   - Объясните, наконец, что произошло! Я не ясновидец.
   - Все очень просто.  Сегодня  ночью,  пока  вы  безмятежно  дрыхли,  на
химическом заводе произведен акт саботажа. И виновные  гуляют  на  свободе
как ни в чем не бывало! Ни следов, ни улик, ничего!
   Ошеломленный Коль молчал.
   - Ну, как вам новость?! - рявкнул в трубку промышленник.
   - Имейте терпение, господин Мейлон! - холодно возразил Коль. - Я только
что прибыл в город! У  меня  уже  есть  одна  мыслишка...  Где  бы  я  мог
встретиться с вами сегодня утром?
   - На заводе. Я жду полицию, потом  придут  журналисты,  можете  явиться
вместе с ними, чтобы не привлекать внимания. О нашем сотрудничестве  никто
не должен знать! - смягчившись ответил Мейлон.
   - Не беспокойтесь...
   Коль повесил трубку и задумался, его губы растянулись в злую улыбку.
   "Странное совпадение!.. Лет семнадцать, бородатый,  крепкий,  неряшливо
одет, бродил ночью в  районе  химического  завода...  Надо  посмотреть  на
месте..."
   Чтобы не привлекать внимания, Коль оставил мотоцикл метрах  в  трехстах
от перекрестка. Когда он подошел  к  ограде,  у  проходной  уже  суетились
комиссар полиции и его помощники. Тут же  стояла  кучка  зевак,  оживленно
обсуждавших  случившееся.  Пьер  Коль  небрежной  походкой  направился   к
перекрестку... Он сразу же заметил на асфальте куски засохшей грязи.
   - Ага! - пробормотал он. - Мой бородач стоял здесь.
   Сыщик  внимательно  осмотрелся  вокруг,  неподалеку  лежала  скомканная
бумажка. Он поднял ее, расправил и, не меняя шага, украдкой прочел:

   "Лестница - Марк, Сильвия
   Северная стоянка - Даниель
   Малый мост - Антонен
   Запад - Жан-Пьер
   Улица - Анна
   Южная станция - Клод
   Риу (лодка канализационников) - Жак"

   Коль  удовлетворенно  хмыкнул.  Расследование  шло  успешнее,  чем   он
предполагал.
   Главные ворота завода были распахнуты. Вокруг Мейлона  толпились  люди.
Только начальник охраны мрачно стоял в стороне. Детектив подошел к нему.
   - Господин Грамон! Не могли бы  вы  рассказать  подробнее  о  том,  что
произошло? - нарочито громко спросил он и тихо добавил:  -  Метрах  в  ста
отсюда,  на  перекрестке,  я  нашел  клочок  бумаги,  который  может   вас
заинтересовать.
   Грамон сунул листок в карман.
   - Пока мне нечего сообщить! Ждите заявления дирекции!


   Альдо нервно расхаживал по  двору  лицея.  Здание  медленно  пустело  -
учащиеся расходились по домам. Наконец в дверях показалась Леа. Она издали
увидела Альдо и приветственно помахала ему рукой. Юноша бросился к ней.
   - Быстрее. Есть новости?
   - Альдо! Я ужасно боюсь!
   - Что за детские штучки! Возьми себя в руки. Надо  купить  газету.  Там
наверняка будут комментарии.
   Газетный киоск на углу Прямой  улицы  и  Школьного  бульвара  в  центре
города всегда собирал любителей посудачить. Сюда, как говорится, стекались
все слухи.
   Когда молодые люди вошли в магазинчик "Вся пресса", возбужденные голоса
разом стихли.
   - Пожалуйста, "Эклер дю Риу"!
   Владелец нахмурился и  почти  нехотя  протянул  газету.  Альдо  и  Леа,
провожаемые осуждающими взглядами, выскочили на улицу.
   - Вот почему они косо смотрели!
   Через всю полосу тянулся громадный черный заголовок: "САБОТАЖ".
   Альдо на ходу стал вполголоса читать:
   "Нынешней ночью на химическом заводе была выведена  из  строя  насосная
станция. Директор завода Мейлон сделал следующее  заявление:  "Пока  я  не
знаю размера убытков, но уже сейчас могу сказать, что серьезно  повреждено
электронное управление  станцией.  Злоумышленники  произвели  переключение
проводов, что привело к  короткому  замыканию.  В  результате  прекращения
подачи  воды   наши   главные   цеха,   оборудованные   ультрасовременными
установками, не  смогут  вступить  в  строй  длительное  время.  Остановка
производства обернется многомиллионными убытками". Затем  господин  Мейлон
напомнил, что город, как и  вся  долина  Риу,  обязан  своим  процветанием
предприятиям,  и  он  как  один  из  основателей  концерна  гордится,  что
способствовал этому процветанию. Причины саботажа, жертвой  которого  стал
концерн "Химические и металлургические заводы Риу", пока необъяснимы..."
   В конце статьи автор обрушивался на виновников "варварского поступка" и
сокрушался о судьбе "несчастных рабочих, которым  на  неопределенный  срок
грозит безработица!"
   - Мы и не надеялись на такое! - пробормотала Леа, нервно рассмеявшись.


   После обеда Анна подала кофе в гостиную. Лоран  Порталь  последовал  за
женой.
   Дети  уже  сидели  перед  телевизором.  Элиза  устроилась  в  кресле  с
магнитофоном и учебными карточками на  коленях.  Как  обычно,  она  нервно
поглядывала на часы. Малыш Поль - в семье его звали Пушком  -  не  отрывал
взгляда от экрана. Лоран некоторое время наблюдал за ним: лицо  мальчугана
раскраснелось, он то и дело заходился в приступах кашля.
   - Пушок не болен?
   - Обычный городской кашель...
   - Бронхит, - поправил Лоран.
   - Да-да, конечно. Я сегодня поведу его к врачу...
   Элиза вскочила и чмокнула мать в щеку.
   - Пора, а то опоздаю в лицей!
   - До скорого, Элиза. Не ленись.
   - До свиданья, мама!
   Элиза поцеловала отца и устремилась к двери.
   - Элиза!
   - Что, пап?
   - Ты вчера вечером никуда не выходила?
   - Зачем?
   - Неважно... Ну беги!
   Он выключил телевизор. Изображение на экране сжалось и  исчезло.  Пушок
вздрогнул и побледнел.
   - Иди отдохни, малыш... - сказал отец.
   Ребенок нехотя подчинился.
   Лоран мелкими глотками смаковал кофе, поглядывая на жену.
   - Тебя что-то гложет? - спросила Анна.
   - Да так... Ты, наверно, слышала о саботаже?
   - Как и все.
   - Мне поручили вести следствие. Поганая работа!
   - Понятно... Это действительно так серьезно, как расписано в газете?
   - Вовсе нет. Повреждения устранят быстро... Не понимаю,  зачем  Мейлону
понадобилось так сгущать краски!  А  я  должен  разыскать  виновных.  Я  и
Грамон... Правда, Грамон будет вести расследование независимо от меня.
   - Ты знаешь хоть, с чего начинать?
   - Проблема не в этом. Сам по себе акт саботажа, попросту говоря, смешон
- ни побудительных причин, ни выгод! Если только...
   - Если только?
   - ...не рассматривать его как протест этих  пресловутых  борцов  против
загрязнения окружающей среды.
   - Все так и поняли!
   - Вот именно. Зная Клода Паскье, вину можно возложить на городской союз
этих деятелей. Но не думаю, что к такой авантюре причастны взрослые... Как
ты полагаешь?
   - Никак.
   - Еще бы. Имея дочь-"зануду" и супругу, которая во всем потакает ей,  я
оказался в двусмысленном  положении.  А  историю  надо  распутать!  Ну  да
ладно... Через полчаса у меня назначена встреча с  Клодом  Паскье...  Пора
идти. До вечера, Анна!
   - Счастливо, Лоран.





   Адольф Мейлон вернулся домой рано в скверном расположении  духа.  Завод
стоял, и саботажников еще не обнаружили. Он им это припомнит...
   Жена читала в гостиной. Когда он вошел, она отложила книгу и улыбнулась
ему.
   - Как дела?
   - Хуже некуда! На заводе саботаж, но  ни  одна  живая  душа  ничего  не
видела, ничего не слышала, ничего не знает. Ничегошеньки! А  через  неделю
заседание административного  совета...  Представляешь,  что  мне  придется
выслушать!
   - Милый, не волнуйся по пустякам! Разве можно что-то сделать  за  такой
короткий срок?
   - Комиссар полиции заявил мне: "Господин Мейлон, успокойтесь! Я не могу
производить  аресты  на  основе  одних  ваших  подозрений.   Вот   закончу
следствие, соберу улики - другое дело..."
   Мейлон помолчал и возмущенно воскликнул:
   - Улики! Улики! Ясно же, кто всему виной. Я бы засадил за решетку этого
поганого учителя и дурачков, которые, развесив уши, слушают его! Паскье  -
опасный псих, и его надо во что бы то ни стало убрать. Смешно сказать -  у
полиции не  хватает  средств,  чтобы  заставить  преступников  признаться!
Конечно, комиссар в глупейшем положении: вероятно, ему придется заняться и
собственной дочерью... Как быть? Может, поручить расследование кому-нибудь
другому?
   - Порядочность комиссара не вызывает сомнений. Ты не имеешь  права  его
подозревать.
   - Так-то оно так... Но меня выводят из себя эти "зануды"! А где Эрик?
   - Спит. По крайней мере, надеюсь, что спит...
   - Как, он уже в постели?!
   - Эрик вернулся из лицея совсем разбитый, на нем лица не было.  Бедняга
клевал носом за чаем. Я послала его отдохнуть.
   - Ну и везет же мне! Сын и тот размазня - только  и  умеет  пролеживать
бока да бродить по дому с томной физиономией!  Нет  чтобы  быть  понаглее,
подрачливее,  понахальнее,  как  я  в  его  годы...  Уж   лучше   бы   был
саботажником, чем эдакой квашней! Пора его встряхнуть...
   - Не  трогай  его.  Мальчик  страдает  анемией,  у  него  очень  слабое
здоровье. Врач постоянно напоминает мне об этом... А  последнее  время  он
сильно кашляет.
   Жанна умоляюще посмотрела на мужа:
   - Может, отправить его в горы? Немного чистого воздуха...
   - Вздор! Ты тоже решила стать сторонницей Паскье?! Согласен,  в  городе
немного пыльно. Но мы-то живем за его пределами. Чтобы  не  было  вони,  я
велел отвести русло Риу, посадил у дома кусты - что еще надо?  Солнца?  Мы
его видим во время отпуска, а в доме есть ультрафиолетовые  лампы...  Грех
жаловаться. Нам и так завидуют.
   - Но горы...
   - Хватит! Не будем  и  обсуждать!  Додумались!  Играешь  на  руку  моим
врагам! Я уже слышу их голоса: "Смотрите-ка - послал сына в горы?  Неужели
воздух в городе вреден ему и безопасен для других?" И  не  помышляй  ни  о
каких горах. Сын останется здесь!
   Словно подчеркивая, что  это  его  последнее  слово,  Мейлон  вышел  из
комнаты. Жанна хотела было пойти следом, но,  чувствуя  раздражение  мужа,
решила вернуться к разговору в более благоприятной ситуации.
   Адольф Мейлон вошел в  комнату  сына  и  в  нерешительности  застыл  на
пороге. Погруженный в дела, он не часто вспоминал о ребенке. Эрик выглядел
похудевшим. При виде спящего подростка, его бледного лица  с  ввалившимися
щеками Мейлона вдруг охватил страх - что, если сын действительно болен? Но
он отогнал беспокойные мысли.
   "Конечно, малыш выглядит неважнецки. А  откуда  быть  силам,  если  все
время валяться в постели? Известно, пролеживая бока, здоровья не наживешь.
И все из-за Жанны, она опекает его, как тепличное растение. Парень  в  его
возрасте  должен  увлекаться  спортом,  кипеть  энергией,  встречаться   с
друзьями. Пора заняться им. Я за неделю поставлю его на ноги!"
   Мейлон подошел к постели и с силой тряхнул сына за плечо:
   - Хелло, Эрик! Хватит лентяйничать, вставай! А то жизнь  проспишь!  Для
чего я купил тебе мотоцикл? Пойди, погоняй! Чтобы  через  пять  минут  был
внизу, и до обеда дома не появляйся.
   - Хорошо, папа, - вяло согласился подросток.
   Мейлон с удовлетворением поднялся в кабинет и  подошел  к  окну.  Через
несколько минут он увидел, как сын вывел мотоцикл, завел его  и  на  малой
скорости покатил по аллее в сторону дороги.
   "Хоть бы газанул для приличия!" - с досадой подумал отец.


   На Черных землях было оживленнее  обычного.  Разговоры  шли  только  об
удачной операции...
   Одни  хорохорились,  другие  опасались  возможных  последствий.  Люсьен
пытался успокоить друзей, но доводы его были не очень вескими:
   - Черт подери! Глядите веселей! Мы никого не убили! Уверен, такая акция
- благое дело. И Альдо вам скажет то же самое...
   - Люсьен прав, - поддержал Мишель. - Нашим поступком надо  гордиться...
А ты, Даниель, можешь откреститься от нас, ведь ты не принимала участия  в
деле...
   - Скажешь тоже!  Душой  я  была  с  вами,  кроме  того,  участвовала  в
разработке плана. Только  вот  из-за  нас  люди  оказались  без  работы...
Представь, что ремонт продлится долго: мы лишим их заработка!
   - Зато они передохнут немного!
   - А вот и Альдо!
   Появление Альдо и Леа охладило пыл спорщиков.
   - Даниель, прости, ни ты доверчива, как дитя. "Эклер дю  Риу"  угрожает
безработицей? Но ведь эта газетенка вопит устами Мейлона...  Хозяин  хочет
натравить на нас население.
   Альдо помолчал и, оглядев ребят, продолжил:
   - Хочу напомнить  вам,  что  несколько  лет  назад  был  принят  закон,
обязывающий каждое предприятие возвращать воду в  реки  в  том  же  объеме
очищенной, охлажденной и насыщенной кислородом. Каждая труба  должна  быть
снабжена  фильтрами,  чтобы  исключить   попадание   вредных   веществ   в
атмосферу... Ну а как выполняется этот закон, вам известно не хуже  моего!
Нарушители закона  обязаны  платить  штраф.  Но  оказалось,  что  создание
очистных сооружений и дымовых фильтров требует громадных затрат. Штраф  по
сравнению с  ними  -  пустяк...  И,  естественно,  каждый  предприниматель
предпочитает платить штраф, продолжая  отравлять  все  вокруг!  Химический
завод Мейлона ничем не лучше других. Город забыл  о  солнце,  о  деревьях,
птицах, траве и чистой воде...
   - Мы поступили правильно! - убежденно воскликнул Люсьен.
   - В противном случае все было бы иначе... - робко вмешалась в  разговор
Элиза.
   - Еще бы! - насмешливо подхватил Альдо.
   Почувствовав  иронию  в   словах   товарища,   девушка   покраснела   и
нерешительно продолжила:
   - Я неверно выразилась... Я хотела сказать, что, если бы штраф был выше
стоимости очистных сооружений, все было бы по-иному!
   - Элиза, ты глядишь в корень! - воскликнула Леа. - Именно к этому мы  и
стремимся в масштабе всей страны, больше того - мира:  штраф  должен  быть
вдвое, втрое  дороже  устройств.  И  не  только  затем,  чтобы  прекратить
загрязнение среды, но и ликвидировать урон, нанесенный природе!
   - Такая мера была бы большой победой, - поддержал ее Альдо.  -  Правда,
землю уже не вернуть к прежнему состоянию, но все же  это  было  бы  шагом
вперед.
   На лестнице послышались шаги  -  в  проеме  появилась  фигура  учителя,
которого ребята любовно называли Стариком...


   "Клод Паскье.
   35 лет. Преподаватель физики и химии.
   Рост - 1,83,  сутул.  Глаза  голубые.  Близорук,  носит  сильные  очки.
Светлый шатен. (Женат. Детей нет.)
   Дальше следовали прочие анкетные сведения, но сыщик не стал их  читать.
Его внимание привлекли карандашные пометки на  полях,  сделанные,  похоже,
рукой Грамона:
   Пока не удалось найти ничего, что позволило бы освободить от занимаемой
должности. Подозревается в использовании лицейского оборудования (вскрытие
животных, анализы...) для предосудительных целей. Формально уличен не был.
Лекции постоянно записываются, но в них придраться не к чему.
   Неподкупен. Недоверчив. Устранить при первой возможности.
   Жена: пилот (см. карточку), часто отсутствует. Предположительно -  член
движения "зануд".
   Место жительства: Лесной приют, коттедж N 6".


   Паскье был явно недоволен. Кивком поздоровавшись с ребятами,  он  сразу
перешел к делу:
   - Вы огорчили меня! Я стараюсь превратить вас в молодых, сознательных и
убежденных борцов. А вы играете в детские игры! Ваш безрассудный  поступок
не принес ничего, кроме вреда.
   Альдо, не выдержав, прервал учителя:
   - А что нам делать? Продолжать регистрировать опасности? Вы уже пожили,
поэтому можете выжидать! А у нас нет времени, мы  не  желаем  умирать  как
бараны...
   - Альдо, разреши мне закончить!
   Голос Клода  Паскье  был  тверд  и  бесстрастен.  Альдо  насупился,  но
замолчал, с досадой пожав плечами.
   - Мы терпеливо старались наладить контакты с  населением,  -  продолжил
Паскье. - Нам пока не поверили, но к нашим словам прислушивались все  чаще
и чаще! А теперь в одну ночь вы свели на нет многомесячные  усилия!  Более
того, накануне приезда в наш  город  одного  из  крупнейших  экологов,  вы
создаете дополнительные трудности в организации конференции...  Подумайте,
что вы натворили! Сегодня утром на квартирах начались обыски, полиция ищет
улики, чтобы возложить всю вину на нас. Охранники озверели и ходят за нами
по пятам. Короче говоря, вы привлекли внимание к нам в  период,  когда  мы
стремились быть как можно незаметнее!
   Речь учителя была встречена гробовым молчанием.
   - Ладно, сделанного не исправишь, - устало махнул  рукой  Паскье.  -  Я
пришел не только за тем, чтобы порицать вас - мне нужна ваша помощь...  Вы
готовы?
   Последние слова учителя немного разрядили напряженную  атмосферу.  Лица
ребят просветлели. Альдо нехотя процедил:
   - Вы упрекаете нас за то, что  мы  перешли  к  действию.  Мир  на  краю
гибели, а вы предлагаете спасать его, расставляя стулья!  Ну  это  так,  к
слову. Мы, конечно, с радостью поможем вам.
   - Ну и прекрасно! Не  буду  задерживаться...  До  свидания.  Альдо,  не
проводишь меня?
   Альдо словно не расслышал вопроса, он с усердием копался в книгах.  Леа
переводила взгляд с одного на другого. Паскье явно не  хотел  уходить,  не
наладив отношений. Лицо у Альдо было хмурым и упрямым - она слишком хорошо
знала такое его выражение. Он заранее отвергал любые попытки к примирению.
   Леа решила вмешаться:
   - Мне тоже пора уходить... Меня ждут дома. Альдо, ты идешь или нет?
   Альдо зло глянул на нее, покраснел до, ушей и нехотя пробурчал:
   - Ищу тут одну книгу... Найду - догоню вас...
   - Тогда поспеши! - безжалостно закончила Леа.


   Двадцать  пять  домиков,  некогда  поставленных  в  лесу   по   образцу
одноэтажных местных ферм, а позже надстроенных еще двумя этажами в связи с
требованиями законов об уплотнении, жались друг к другу посреди пустыря, к
которому вплотную подступали многоэтажные жилые корпуса.
   "Деревенский приют в сердце леса у ворот города!"  -  так  рекламировал
когда-то строительство этих коттеджей бойкий предприниматель. Вначале  там
поселилась горстка избранных... Но потом концерн высосал  грунтовые  воды,
деревья лишились влаги, и лес, устав от бесцеремонного  вторжения,  быстро
исчез. Избранные устремились вслед за предприимчивым строителем  дальше  и
дальше от города...
   Пьер Коль толкнул входную дверь коттеджа N_6  и  бесшумно  поднялся  по
узкой лестнице на третий этаж.
   "Клод Паскье, преподаватель", - прочел он на двери и позвонил.  Но  ему
никто не ответил.
   "Прекрасно, - усмехнулся он, - пришел не зря".
   Он положил фотоаппаратуру на пол и извлек связку  ключей.  Третий  ключ
без  труда  открыл  нехитрый  замок.  Коль  вошел  внутрь.   Несмотря   на
незамысловатую обстановку, крохотная квартирка была уютной.  Сыщик  быстро
обошел комнаты, кухню, ванную,  ничего  не  трогая,  но  запоминая  каждую
деталь.
   На кухонном столе он заметил ареометр и сделал несколько снимков.
   - Прекрасно! Общий план кухни, теперь стол и аппарат... Аппарат крупным
планом...  Если  он  принадлежит  лицею,  опознание  не  составит   особых
трудностей. И пускай потом отрицает, что брал его домой!
   Коль перешел в гостиную и осмотрел  рабочий  стол,  на  котором  стояли
магнитофон и открытая картонная коробка с надписанными кассетами.
   - Терять время на лекции не стоит. Посмотрим, что  в  ящиках.  Книги...
опять лекции... карточки с исправлениями. Нет!  Так  толку  не  добьешься.
Придется заглянуть сюда еще раз, когда в запасе будет верных пара часов, и
провести обыск по всем правилам...
   Через пять минут сыщик на большой скорости уже мчался в город.
   В редакции "Эклер дю Риу" он отдал пленку в фотолабораторию  и  отыскал
пустой кабинет, чтобы позвонить Мейлону.
   - Нельзя сказать, что вы начали свою деятельность с блестящих открытий!
- рявкнул Мейлон в трубку.
   - В чем дело?
   - Ваша бумажка ничего не стоит, господин  Коль!  Грамон  проверил  весь
список. Он утверждает, что его сын ни на минуту не  покидал  дома.  То  же
говорят родители остальных! Двое из ребят, брат и сестра, провели  ночь  с
родителями в соседнем городке у постели больной бабушки!
   - А я уверен, что список имеет непосредственное отношение к саботажу.
   - Продолжайте поиски. Советую  порыться  в  делах  взрослых.  Все  было
слишком хорошо организовано, подростки на это не способны.
   - Трудно представить, чтобы взрослые гоняли  по  территории  завода  на
велосипеде и удирали через дыру размером с иголочное ушко!
   - Откуда вам это известно?
   - "Эклер дю Риу" обошла молчанием комическую  сторону  дела...  Но  моя
профессия состоит в том,  чтобы  быть  нескромным...  И  еще...  Вскоре  я
передам  вам  фотографию  одной  интересной  штуковины.  Какой-то  научный
прибор. Снимок я сделал в кухне у учителя.
   - И выдумаете, что...
   - Что предмет принадлежит лицею? Не знаю.
   - Это интересно. Присылайте побыстрее!


   Когда они выбрались на вершину террикона, учитель сказал:
   - Конференция должна увенчаться успехом.
   - Ну, конечно! Триумфом! - пробормотал Альдо.
   Клод Паскье натянуто улыбнулся:
   - Откуда столько сарказма?
   И тут Альдо дал выход клокотавшему в нем гневу.
   - Какие могут  быть  сомнения  в  успехе!  Состав  аудитории  известен:
полсотни борцов за охрану окружающей среды, их семьи да несколько  друзей.
Все они уже давно осознали вред загрязнения! Вы ничем не рискуете!
   - Ну, тогда чем же,  по-твоему,  мы  должны  заниматься?  У  тебя  есть
конкретные предложения?
   - Давайте обратимся ко всему населению!
   - Ишь, как просто... Может, подскажешь, как собрать  под  одной  крышей
сто двадцать тысяч человек? Как избежать столкновения с  охранниками?  Как
сделать, чтобы они не сорвали конференцию?
   -  Вы  ведь  назначили  конференцию  на  следующее  воскресенье?   День
официального открытия нового водопровода?
   - Да.
   - Значит, весь город будет на улице. Люди так истосковались  по  чистой
воде в кранах, что ни за что не пропустят такого события! Надо, чтобы  вас
услышали все!
   - Фантазии...
   - Послушать вас, любая акция либо невозможна, либо вредит движению!
   - А, ты снова за свое. Тебя не убедили мои слова?
   - Господин учитель, город медленно душит нас, многих он  уже  сожрал...
Год назад вы говорили иначе!
   - Альдо, ты говоришь о городе, как о чудовище...
   - Он и есть чудовище!
   - Если считать, что речь идет о математическом множестве, некоем  числе
одушевленных объектов, движимых одним эгоизмом, - при таком подходе  город
действительно выглядит монстром. Я же вижу людей, живущих в нем. Это  отец
Буке, Дельпеш, Леонар... Я не зря называю их имена. Они тебе известны. Это
мужественные люди?
   - Безусловно!
   - Однако они наши убежденные противники. Разве за это их надо  убивать?
По-твоему, Альдо, город  бесчеловечен.  И  будь  твоя  воля,  ты  в  гневе
безжалостно  раздавил  бы  его.  Но  ведь   одновременно   тебе   придется
расправиться и с собственной семьей, с друзьями, соседями, с самим собой!
   - Вы ошибаетесь! Я люблю наш город. Даже таким, как он есть, - больным,
искалеченным, ненавидящим все и вся. Иногда он празднично  улыбается...  И
тогда его улицы похожи на материнские руки; Еще  маленьким  я  хорошо  его
знал - "от статуи Герцога до Витарелли"! Это был огромный прекрасный  мир!
Квартал Поющей Славки, кривые улочки, крохотные площади, дома  с  выходами
на две улицы, переплетения лестниц и огороды на холме - я знал там  каждый
камушек. Рай, откуда я возвращался грязным, усталым  и  счастливым.  Город
нянчился со мной, ласково убеждал  вернуться  домой.  Ведь  дом  -  особое
место... Мы часто меняли жилье, но всегда казалось, что его  выбирает  нам
город!
   Дом в Тупике... Я иногда наведываюсь  к  нему:  четырехэтажное  грязное
здание, осклизлые, никогда не знавшие солнца стены, крохотный замусоренный
дворик, где бакалейщик хранил ящики с бутылками... Но, пока я  рос,  город
потихоньку отдалялся от меня, отталкивал от себя...
   Клод Паскье  молча  слушал,  понимая,  что  Альдо  нужно  выговориться,
оправдать свою непримиримость.
   -  Мир  ширился,  перешагнув  границы,  где  часовыми  были  Герцог   и
Витарелли... В лицее я узнал, что за птичка славка, и понял,  что  никогда
не слышал, как она поет! Раз или два  мне  посчастливилось  увидеть  небо,
звезды... Но обычно, распахивая  утром  окно,  я  вижу  застилающий  улицы
туман. Я быстро узнал, что значит плотный слой тумана, весь  день  стоящий
над крышами. И вчера, и позавчера, и ежедневно...
   Я всегда вспоминаю город, о котором мне рассказывал дед, старый шахтер.
Через его кварталы проходили рельсы, по которым катили вагонетки с углем -
их почтительно пропускали автомобили. Уже тогда на всем лежал слой  жирной
пыли, подточенные подземными галереями улицы иногда обрушивались вместе  с
домами.
   Город породила промышленность. Его создатели хотели блага.  И  говорили
они красиво, эти мечтатели или лгуны - я даже не знаю,  как  их  правильно
называть, сами они предпочли поскорее укатить  в  другие,  более  приятные
места.
   Заводов прибавилось. Если раньше люди жили у мертвой  реки,  то  теперь
они познакомились с лысыми холмами... Они принимали разорение природы  как
неизбежное зло, мирились с ним. Город  стискивал  их  в  серых  стенах,  о
которые разбивали голову самые непокорные. Город расправлялся со всеми.  И
однажды мой дед, отдавший жизнь городу, прозрел. Он увидел,  что  угольные
шахты умерли, а сам он живет на умирающей улице, где дома  превратились  в
развалюхи, куда  детишки  заглядывали  только  ради  любопытства.  Хозяева
города  продолжали  свою  деятельность  за  его  пределами,   отрубив   от
громадного бесформенного тела "ненужные" придатки!
   Альдо на мгновенье замолк, его лицо раскраснелось. Затем он  с  вызовом
продолжил:
   - Я люблю свой город и его жителей. Я здесь  родился  и  надеюсь  здесь
жить... И это, я  думаю,  дает  мне  право  говорить  о  нем  без  всякого
снисхождения!
   Клод Паскье задумался. Его назначили сюда меньше четырех лет  назад,  и
он знал, что не останется здесь навсегда. Он понимал растерянность  Альдо.
Ему с младенчества вдалбливали,  что  процветание  измеряется  количеством
дымящих труб, а об успехе родителей  судят  по  размерам  машины.  Но  вот
мальчишка осознал,  что  трубы  извергают  смерть,  что  ради  сиюминутной
прибыли растрачиваются природные ресурсы. И  Клоду  Паскье  стало  ясно  -
Альдо и его товарищи испытывают ощущение людей,  оказавшихся  на  терпящем
бедствие судне. У них нет времени ждать и питать тщетные надежды. Будь  он
сам лет на пятнадцать моложе, он действовал бы так же.
   -  Альдо,  пойми  меня  правильно,   я   осуждаю   твой   поступок   за
бессмысленность. Он  лишь  на  руку  нашим  врагам,  но  не  дает  решения
проблемы.  Главное  -  с  фактами  в  руках  убедить  людей.   Мы   играем
вспомогательную  роль,  Альдо.  Энергия  быстро  истощится,  если  нас  не
поддержат другие!
   - Наверное, вы правы, - помолчав  согласился  Альдо.  -  Действительно,
надо убеждать людей. Давайте вернемся к конференции. Голос лектора  должен
услышать весь город!





   - Ну вот и все! - проворчал слесарь, слезая с лесенки.
   Альдо  осмотрел  новую  установку:  тонкая  медная  труба,   пронзившая
перекрытия,  заканчивалась  еще  одним  краном,  над  которым   красовался
оранжевый счетчик.
   - Я объясню вам, как эта штука работает, а вы потом перескажете матери.
Будьте внимательны, я вряд ли смогу зайти к вам еще раз! Опускаете в  щель
три монеты... Затем поворачиваете эту ручку до упора... Включается счетный
механизм, и целую минуту из крана течет питьевая вода!
   - Всего минуту! Да это же грабеж!
   -  Полегче,  сынок!  Если  ты  считаешь,   что   четыреста   километров
трубопроводов от океана,  опреснительная  установка  и  двадцать  насосных
станций ничего не стоили, то глубоко ошибаешься!
   - Питьевая вода в бутылках и то дешевле!
   - Зато теперь вы имеете воду в любое время.
   - Если есть чем платить.
   - С тобой не сговоришься! У вас у всех мозги набекрень.  Мне  пора.  Не
забудь, установка вступит в действие завтра в шестнадцать ноль-ноль!
   - Знаю.
   - Будет сам министр!
   - Привет! Я не помешал?
   Альдо вздрогнул от неожиданности и обернулся. В кухне стоял мужчина. Он
узнал его сразу - это был отец Элизы.
   - Дверь была открыта... Я услышал голоса и решил, что могу войти...
   - Конечно.
   - Думаю, вы узнали меня... У Элизы до одиннадцати  нет  занятий.  А  вы
учитесь в одном классе, и я решил, что вы тоже дома...
   - Пожалуйста, пройдите в гостиную, - предложил  Альдо  комиссару.  -  Я
сейчас, только провожу слесаря.
   Альдо закрыл за рабочим дверь и прислонился  к  стене.  Только  тут  он
почувствовал, как колотится сердце и по спине  стекают  струйки  холодного
пота. Несколько мгновений он стоял с полузакрытыми глазами, пытаясь  взять
себя в руки.
   - Вам дурно?
   Альдо открыл глаза. Комиссар стоял перед ним, хитро прищурясь.
   - Я занимался почти всю ночь. Немного устал!
   - Бывает... И часто вы страдаете бессонницей?
   - Пожалуй, впервые. Я составил план повторения  пройденного  и  сегодня
приступил к занятиям.
   - Вижу, несмотря на юный  возраст,  вы  человек  организованный!  Элиза
часто говорит о вас... И неизменно с похвалой!
   - О, она замечательная девушка и прекрасно учится.
   - У нее слабое здоровье, и я был бы против,  если  бы  она  просиживала
ночи над уроками вместо сна. Но я  зашел  не  за  тем,  чтобы  говорить  о
здоровье Элизы... Иначе вы прочтете  мне  лекцию  о  вредных  последствиях
загрязнения окружающей среды! - улыбнулся комиссар.
   - Да-да... Думаю, вы хотите допросить меня по поводу событий на заводе.
Я был уверен,  что  рано  или  поздно  это  произойдет.  Но  мои  родители
подтвердят, что позавчера ночью я был дома и спал сном праведника!
   - Я вовсе не собирался вас допрашивать! - рассмеялся комиссар. - Будь у
меня такое намерение, я прислал бы вам повестку явиться  в  комиссариат...
Мне хочется побеседовать  с  вами  по-дружески,  Альдо.  Но  буду  с  вами
откровенен - я провожу небольшое расследование, скажем, как  обеспокоенный
отец!
   - Ну, за Элизу не стоит бояться!
   - Хм! Если к саботажу причастны вы, то и Элиза в нем замешана.
   - А если исходить из того, что я невиновен?
   - До прихода сюда я считал, что вы не имеете отношения к этой  истории.
Теперь моя уверенность поколеблена -  вы  человек  самостоятельный.  Более
того, вы достаточно хладнокровны и умеете защищаться.  Что  вы  думаете  о
саботаже?
   - Я одобряю его целиком и полностью!
   - А последствия?
   - Миллионы литров подземной воды будут сохранены,  отравители  получили
удар в самое чувствительное место - по мошне!
   - А возможная безработица? Вдохновителю следовало подумать, прежде  чем
действовать. А что считают сообщники?
   - Спросите об этом у них самих!
   - Послушайте, Альдо,  я  пытаюсь  помочь  вам.  Если  это  сделали  вы,
признайтесь! Я сумею  замять  дело.  Вы  с  друзьями  принесете  извинения
директору, в качестве наказания поработаете на заводе во время  каникул...
И все забудут об этой истории.
   - Будь я инициатором саботажа, признание  вины  повлекло  бы  за  собой
выдачу тех, кого вы называете сообщниками. А разве можно на это пойти  без
их согласия? Но это в том случае, если саботаж устроили мы!
   - Подумайте. Дня два-три я буду занят церемонией  открытия  и  приездом
министра. Потом мы вернемся к  этому  разговору.  Если  захотите  сообщить
что-либо раньше, добро пожаловать ко мне домой!
   - В любом случае спасибо за добрые чувства к нам...
   - До встречи, Альдо!
   - До свидания, господин комиссар!
   Едва Лоран Порталь вышел за дверь, как Альдо без сил опустился на стул.
Он побледнел и долго сидел с отрешенным видом...
   "Если надо, я не испугаюсь и отвечу за  свой  поступок.  Но  превращать
друзей и себя в кающихся преступников - такого не будет!"


   Жители города не скрывали  недовольства  -  прошли  целые  сутки  после
злостной аварии, а виновники разгуливали на  свободе,  хотя  каждый  знал,
чьих рук это дело... Без "зануд" тут не обошлось!
   Грамон горел желанием спустить с цепи своих псов. Все "зануды" были  на
учете: бери их За глотку  и  отбей  навсегда  охоту  заниматься  подобными
делишками! Но комиссар и директор завода были категорически против. Каждый
по своим соображениям...
   Комиссар  с  растущим  недовольством  смотрел,  как   частная   полиция
промышленника с каждым днем все больше вторгается  в  сферу  общественного
порядка. Мейлон же опасался, что беспорядки перекинутся в соседние города,
где предприятиям концерна тоже могли угрожать подобные акции.
   Грамон кипел от ярости, но ему пришлось подчиниться. Все  же  он  отдал
приказ своим охранникам при любой  возможности  настраивать  людей  против
"зануд".
   Малыш Патрик шел в школу с братом Андре и неожиданно оказался в  центре
группки оживленно беседовавших людей. Жители квартала любили малыша. Но, к
несчастью, здесь был и охранник Макс.
   - Смотри-ка! А вот и один из наших  саботажников!  И  тебе  не  стыдно,
негодник?
   - Что... что я вам сделал? - пробормотал малыш, бледнея от страха.
   - Ты еще спрашиваешь! Лучше бы водил компанию с братом, а  не  таскался
по улицам со всяким хулиганьем!
   - Андре не станет мешать людям жить в мире и спокойствии! -  подхватила
одна из женщин.
   - Будь я твоим отцом, я бы каждый день лупцевал тебя,  чтоб  знал,  как
себя вести! - снова вступил в разговор Макс, схватив Патрика за ухо.
   Но юный "сторонник прогресса" неожиданно  ударил  охранника  головой  в
грудь.
   - Ты что! Взбесился, что ли, Андре?
   - Оставьте парня в покое! Пошли! - огрызнулся Андре, увлекая  брата  за
собой.
   Они ускорили шаг и скрылись за ближайшим домом.
   - Идиот! Могильщик! Горе-саботажник! - рявкнул Андре,  замахнувшись  на
Патрика.


   Перед уходом Мишель поцеловал мать.
   - Мамочка, не волнуйся, если задержусь и приду поздно! - сказал  он.  -
Мне придется съездить за оборудованием.
   - Мишель, будь любезен, не говори об этой конференции  отцу,  он  опять
разозлится! Кто вас повезет?
   - Как обычно, Лионель.
   - Он водит осторожно?
   - Конечно, мамочка! Ну ладно, я побежал...
   Мишель подхватил сумку с учебниками  и  драгоценным  прибором.  Тяжелая
деревянная дверь, побелевшая от дождей, захлопнулась за ним. Он огляделся.
   Вокруг  старой  фермы  с  новенькой  бетонной  надстройкой  на  четырех
"деревенских"  гектарах,  где  почвенный  слой  был  содран  до  скального
основания,  громоздились  автомобильные  кузова.   Глухо   ухали   прессы,
скрежетал металл. Где-то в этом хаосе работали отец и его подручные.
   Мишель вздохнул и направился к дороге.
   Рядом с ним остановилась машина,  и  папаша  Луи,  улыбаясь,  распахнул
дверцу кабины. Это был шестидесятилетний  человек  с  бледным  морщинистым
лицом, без единого волоса на голове. Город износил его раньше времени.
   - Привет, малыш! Долго ждал?
   - Нет. Только что вышел.
   - Я был у учителя вчера вечером, он подтвердил - конференция  состоится
послезавтра. Мне поручили подготовить приглашения.
   - Мы тоже беремся за работу сегодня!
   - Послушай, Мишель... Не затеваете ли вы очередную глупость?
   - Нет! Старик одобрил наш проект.
   - Вот как! Может, поделишься тайной?
   -  Пока  рано,  секрет!  Но  штука  будет  потрясной!   Сами   увидите.
Глядите-ка, пробка у химзавода!
   Мишелю и папаше Луи понадобилось почти четверть часа,  чтобы  переехать
через Малый мост и добраться до заводских ворот. Там,  оживленно  беседуя,
толпилось множество людей.
   Дальше события развивались так быстро, что ни Мишель, ни папаша Луи  не
успели сообразить, как это произошло. Кто-то узнал  их  и  указал  на  них
пальцем. В следующее мгновение  появившаяся  словно  из-под  земли  дюжина
охранников окружила машину. Дверцы распахнулись, их вытащили наружу.  Один
из  охранников,  ликуя,  достал  из  сумки   Мишеля   прибор.   Посыпались
ругательства, прибежавший на шум Грамон отвесил Мишелю  звонкую  пощечину.
Кулак Мишеля просвистел мимо цели, в он едва не упал под общий хохот.
   - Спокойней, малыш! Побереги нервы,  мы  ничего  не  можем  сделать,  -
шепнул папаша Луи.
   Начальник охраны громко распорядился:
   - Ну-ка, ведите их во двор! Пусть подберут  все  бумажки  и  окурки  на
территории. Я их не отпущу, пока они не наведут чистоту!
   Охранники загоготали, но  смех  застрял  у  них  в  глотках.  Несколько
рабочих, разорвав кольцо охранников, оттеснили их от Мишеля и папаши  Луи.
Рослый крепыш с угрожающим спокойствием заявил:
   - Уберите лапы! Папаша Луи - ветеран. Я работал с ним, таких,  как  он,
поискать. "Зануда"? Ну и что? Он - пожилой человек. Только троньте  его...
Зацапали машинку бородача и хватит с вас!
   Присутствующие  разделились  на  два  лагеря.   Вот-вот   готова   была
разгореться драка. Мишель с отчаяньем смотрел, как Грамон  яростно  топчет
ногами его драгоценный прибор.
   - Смывайтесь, пока не поздно! - шепнул один из рабочих в  момент  общей
перепалки.
   Они последовали его совету и добрались до машины, почти не привлекая  к
себе внимания. Еще минута, и они уже катили на большой скорости по пустому
бульвару...
   - Видишь, малыш... Перед тем как действовать,  всегда  надо  хорошенько
подумать!
   - Жалко, что все так случилось. Но почему они все не хотят понять,  что
мы действуем в их интересах?
   - Дело в том, Мишель, что забастовка,  остановка  машин  -  это  оружие
рабочих, а вы воспользовались им без их  согласия...  Мешая  им  работать,
нашему делу не поможешь. Сначала, малыш, им надо открыть истину.  И  тогда
они выступят такими силами, которые тебе и не снились...
   Люсьен вбежал во двор лицея, когда переменка подходила к концу. Заметив
его, Беатриса бросилась ему навстречу.
   - Боже, Люсьен! Что случилось?
   Вид у Люсьена  был  жалкий:  разорванная  рубашка,  испачканные  брюки,
темный набухший синяк под глазом.
   - "Чумазые", старушка! Поджидали меня в подворотне в переулке  Шарон  и
набросились впятером. Вопили, что расплатятся с нами за саботаж на заводе.
   - А им-то какое дело?
   - Не советую обращаться к ним с этим вопросом! И будь осторожней, когда
в полдень пойдешь домой. А еще лучше - подожди меня, я провожу!
   - Спасибо, Люсьен, но за мной заедет отец.
   - В таком случае - до вечера!
   Они расстались. Поднимаясь по лестнице,  Беатриса  услышала  за  спиной
быстрые шаги; кто-то схватил ее за руку. Она удивленно обернулась. Это был
Бернар.
   - Беатриса, мне надо поговорить с тобой!
   - Нам не о чем говорить!
   - Беа! Я про вчерашний вечер... Я не хотел... Жаль, что так вышло...  В
тот момент я психанул, но, честно, мне понравилось, как ты себя вела!
   - А ты надеялся, я буду молчать и позволю, чтобы вы  налетели  на  моих
друзей?
   Бернар помолчал, затем мягко возразил:
   - Я тогда ни о чем таком не думал!
   Девушка резко оборвала его:
   - Бежим, иначе опоздаем на занятия!.
   - "Успеем. У нас есть пять минут до прихода учителя.
   - И минуты не желаю быть с трусом. Это надо же - впятером на одного!
   - А вы что же, ждете, чтобы  вас  по  головке  гладили  за  саботаж  на
заводе?
   Бернар инстинктивно заговорил тише, чтобы его слышала только  Беатриса.
Она тоже понизила голос до яростного шепота:
   - Прежде всего, обвинения без доказательств ничего не  стоят,  а  кроме
того, мне интересно знать, что вам-то до этого!
   - Объясню! Нам надоели ваши проповеди о конце света! Завод - это жизнь.
С ним связан прогресс. А вы мешаете нам жить, неандертальцы! У вас длинные
языки, и слишком многие прислушиваются к вам. Вот мы и хотим заткнуть  вам
глотки!
   - Я была права: нам не о чем говорить! - пожала плечами Беатриса.  -  К
тому же мы опаздываем!
   - Беа, но это же не мешает...
   Но девушка уже не слушала его,  она  быстро  шагала  к  классу.  Бернар
догнал ее у самой двери.
   - Можно расходиться во мнениях и все же Дружить... - тихо сказал он.
   Обернувшись, Беатриса посмотрела на него. Перед ней стоял сильный  и  в
то же время неуверенный в себе парнишка. В глазах  его  бился  нежный,  но
боязливый огонек.
   Мгновенная жалость охватила ее, но она проявила твердость:
   - Нет, это невозможно, Бернар! Невозможно!
   Она еще раз пристально посмотрела ему в глаза и отвернулась.
   Ему хотелось объяснить ей... Но она уже вошла в класс.


   Широкой  тридцатикилометровой  полосой  протянулись  вдоль   Риу   пять
городов.  Их  пригороды  и   дымовые   шлейфы   давно   слились,   но   до
административного объединения у властей, видно, не доходили  руки.  Города
объединяла автострада. Те, кто утверждал, что долину  пробил  беспрерывный
поток автомобилей, почти не преувеличивали...
   Шоссе было на редкость перегружено. Фургончик продвигался  рывками,  от
одной дорожной пробки к другой. Пятеро молодых людей с  трудом  сдерживали
нетерпение. За рулем сидел Лионель, девятнадцатилетний молодой  человек  с
бледным лицом в ореоле темных волос, работавший  в  ремонтной  мастерской.
Леа, Альдо и Люсьен жались на сиденье рядом, стараясь не мешать ему  вести
машину. Мишель прикорнул в кузове.
   - Вы знаете о том, что сын Мейлона болен? - спросил Лионель.
   - Да, его сегодня  не  было  в  лицее,  -  ответила  Леа.  -  Он  часто
прихварывает, а последнее время его здоровье резко ухудшилось.
   - Я был у Мейлонов, чинил воздушный фильтр. Он очень  тепло  говорил  о
вас. Вам стоит его навестить.
   Альдо расхохотался.
   - Ты считаешь, что сейчас для этого подходящий момент? Не  уверен,  что
господин Мейлон по достоинству оценит наше появление в его доме.
   Лионель притормозил машину.
   - Где сворачивать, Люсьен?
   - Вторая улица направо... Дальше покажу.
   - Обратно поедем по старой дороге. Шоссе сегодня забито.
   Минут через десять фургончик остановился у  общежития  технологического
института. Навстречу им высыпала шумная группа студентов.
   - Наконец-то! Все готово! Мы вкалывал и два дня и почти всю ночь!
   В общем зале общежития на столе стоял комплект радиооборудования.
   -  Вот  ваши  игрушки:  два  передатчика  с  частотной   модуляцией   и
фиксированной длиной волны и пятьдесят приемников с фиксированной частотой
настройки.
   - Дальность приема в городе неважнецкая: не более четырех километров, -
вставил один из студентов.
   - Знаю. Клод предупредил  меня,  но  это  не  имеет  особого  значения.
Конференция и торжественное открытие водопровода будут проходить  в  одном
секторе.
   - Опасно! Вас могут быстро засечь!
   - Полиция не догадается искать так близко, а потом мы ее поводим за нос
с помощью передатчика-ловушки... А теперь  объясните,  как  работает  ваша
штуковина?
   -  Штуковина?  Мы  вручаем  ему  комплектную  пиратскую,  радиостанцию,
собранную из лучших деталей, которая работает как часы,  а  он  говорит  -
штуковина!
   Люсьен широко улыбнулся и признал, что столь  великолепная  аппаратура,
размещенная в ящиках из-под мыла, достойна занять место  в  музее  средств
связи...
   Через час фургончик с друзьями  покинул  общежитие  будущих  инженеров,
увозя свой бесценный груз.
   - Рекомендую посетить церемонию  открытия  водопровода.  Спектакль  вас
позабавит.
   - Обязательно приедем, Люсьен! Скромно затеряемся в ликующей  толпе,  а
ваше чело увенчают лавры. Или вам накостыляют по шее!


   16:30. Пронзительные вопли возвестили об окончании  занятий,  и  гурьба
ребятишек высыпала из дверей лицея. И тут же из-за угла вылетел сверкающий
мотоцикл  и  остановился  среди  ватаги  восхищенных  малышей.  Счастливый
обладатель чудо-коня восседал на нем словно король. По крайней мере так он
выглядел в глазах Патрика, который не  спускал  глаз  с  мотоцикла  и  его
владельца. Человек помахал мальчику рукой:
   - Привет, Патрик!
   - Здравствуйте, господин Пьер!
   - Опять господин! Не надоело? Зови меня просто Пьер, мы ведь друзья!
   - Ладно! А вы прокатите меня? -  радостно  засмеялся  Патрик,  чувствуя
завистливые взгляды приятелей.
   - Ты сказал маме про фотографии?
   - Угу! Я сказал, что вы сняли меня возле школы  и  что  хотите  сделать
снимки еще и дома,  на  улице,  а  потом  они  будут  в  газете  вместе  с
рассказом.  Мама  очень  обрадовалась  и  даже  пообещала,  что   увеличит
фотографию и повесит в гостиной.
   - Ну и прекрасно! Мне пришла вот какая мысль - поедем  за  город,  и  я
сфотографирую тебя за рулем мотоцикла. Как ты на это смотришь?
   У Патрика даже дух захватило от такого предложения.
   - Ну что ты глядишь на меня, разинув рот, привязывай ранец к багажнику!
- рассмеялся сыщик и усадил мальчика перед собой.
   Даже не удостоив взглядом замерших одноклассников, Патрик  умчался  под
оглушительный рев двигателей.
   Выехав за город, Коль свернул с  шоссе  на  неширокую  дорогу,  которая
вилась в сторону от долины. Километров через десять он остановился.
   - Прекрасное место для фотографий!  Минут  через  десять  -  пятнадцать
освещение будет что надо. А пока посидим на откосе.
   - А мне нельзя остаться на мотоцикле?
   - Сиди сколько влезет! Я устроюсь прямо на земле. Загляни в сумку,  там
должны быть конфеты, а я предпочитаю сигареты.
   - А я ненавижу сигареты! - ответил Патрик, засовывая в  рот  сразу  три
конфеты. - Классное мото! - добавил он.
   - Да, я доволен машиной. Особенно  сейчас.  Я  ведь  в  городе  человек
новый, никого не знаю, а с мотоциклом веселее.  По  правде  говоря,  ты  -
первый, с кем я здесь подружился. В редакции все не так, там у меня сугубо
служебные отношения.
   Мальчуган склонился над рулем, воображая себя несущимся мотоциклистом.
   - Я рад, что познакомился с тобой! - проговорил, глядя  на  него,  Пьер
Коль.
   - Я тоже! - отозвался Патрик.
   - Теперь, - продолжал сыщик, - я  буду  не  таким  одиноким.  Мы  можем
тренироваться по воскресеньям, а летом  я  возьму  тебя  на  гонки...  Ты,
похоже, способный паренек!
   -  О-ля-ля!  -  восхищенно  простонал  Патрик  и,  широко  улыбнувшись,
пообещал: - Ты теперь не будешь один! Я познакомлю  тебя  со  всеми  моими
друзьями! Сам увидишь, Альдо - вот такой парень!
   - А кто такой Альдо? Один из твоих маленьких приятелей?
   - Ну нет! - возмутился Патрик. - Он уже большой. Ему семнадцать лет, он
храбрый и верен нашему делу до смерти. Я, когда вырасту,  буду  таким  же,
как он!
   - Я тебя понимаю, - вздохнул Пьер Коль. - Самое интересное  в  жизни  -
защищать справедливость и бороться ради ее торжества! Кстати, там,  где  я
жил раньше, тоже была  очень  активная  группа  ребят,  и  они  ничего  не
боялись! Они боролись против... Но тебе  пока  этого  не  понять,  ты  еще
маловат!
   - Маловат-немаловат, а делаю  важное  дело,  -  с  достоинством  заявил
Патрик и, помолчав, спросил: - А против чего боролись твои ребята?
   - Они боролись против загрязнения окружающей  среды.  А  я  им  помогал
статьями,  фотографиями.  Мы  делали   потрясающие   вещи.   Останавливали
автомобильное  движение   на   несколько   часов,   саботировали   заводы,
расклеивали плакаты!
   - Совсем как Мы! - радостно воскликнул Патрик.
   Сыщик словно не расслышал его слов и мечтательно продолжал:
   - Эх, если бы здесь делались такие дела, уж я бы смог быть полезным!
   - Хочешь, я познакомлю тебя с моими друзьями сегодня  же  вечером?  Они
тоже борются с загрязнением.
   - Тебе даже трудно представить, что можно  сделать,  если  объединиться
всем вместе! К примеру, конференция. Кстати, ты не знаешь, где  она  будет
проходить?
   - Не знаю, мне еще не сказали!
   - Ну, это неважно. Я ведь собираюсь написать про конференцию в  газете.
В редакции  сразу  не  поймут:  я  из  породы  хитрецов.  А  когда  статью
напечатают, будет уже поздно  -  все  ее  прочтут...  Хотя  обожди.  Когда
состоится  конференция?  Неплохо  бы  подгадать  с  выходом  статьи  к  ее
открытию!
   - В воскресенье... А откуда ты про нее знаешь?
   - Ну, не даром я журналист. Нам все  известно.  Превосходно!  Я  заменю
одну статью другой - и никаких проблем... А не пора ли  нам  возвращаться?
Что-то мы припозднились.
   - А фотографии?
   - О, совсем забыл!
   Коль поспешно сделал несколько  снимков  Патрика  за  рулем  громадного
мотоцикла и собрался было сесть на седло, как вдруг огорченно воскликнул:
   - Черт подери! Заднее колесо спустило!
   - Ну вот! - захныкал Патрик. - Если я не вернусь  домой  к  полшестого,
отец мне задаст...
   - Тебе не  избежать  трепки  -  запасной  баллон  тоже  спущен.  Но  не
беспокойся, я поеду с тобой и постараюсь все уладить!
   - Спасибо, но мне бы лучше быть дома вовремя!
   Сыщик  принялся  за  работу,  а  Патрик  стал  нетерпеливо  расхаживать
взад-вперед  по  дороге.  Послышался  шум  двигателя  -  вдали   показался
фургончик.
   - Может, остановить его? - спросил Патрик. - Он живо  довезет  меня  до
города.
   - Отличная идея! - согласился Коль. -  Здесь  работы  еще  на  четверть
часа.
   Мальчику показалось, что его новому другу стало не до  него,  а  потому
без особых угрызений совести он подхватил ранец, бросил "до  свиданья"  и,
размахивая руками, побежал навстречу машине.
   Она остановилась.
   - Как, это вы? Вот здорово! - удивленно воскликнул  Патрик.  -  Как  вы
здесь оказались, Альдо?
   - А что делаешь ты на пустынной дороге с каким-то незнакомым человеком?
   - Во-первых, это не незнакомый, это - мой друг! Он - новый фотограф  из
"Эклер дю Риу" и каждый раз заезжает за мной после занятий, чтобы  сделать
фотографии. Сегодня, правда, мы фотографировали мало, больше болтали...
   - И о чем, если не секрет? - с беспокойством спросил Мишель.
   - Мы говорили о загрязнении среды! Это - потрясный тип... Там,  где  он
работал раньше, они тоже боролись. Он писал  статьи  в  газеты.  Он  хочет
познакомиться с тобой, Альдо, и с остальными, чтобы здесь  работать  тоже!
Он даже хочет написать о конференции в "Эклер"...
   - Что? Он знает о конференции?! - воскликнул Альдо.
   Не обращая внимания на встревоженные лица друзей, Патрик с  беззаботным
видом продолжал:
   - Конечно, знает! Журналисты все всегда знают! Ведь я же  тебе  говорю,
что он хочет написать статью. Он только забыл, когда будет конференция,  и
спросил меня.
   - И ты все выложил ему?
   - Ну да, ведь он и сам знал, только забыл!
   - Что ты наделал! - сокрушенно воскликнул Люсьен.
   Альдо удрученно молчал, а Патрик едва не плакал. Мишель призвал  друзей
к спокойствию и стал расспрашивать мальчугана:
   - Послушай, Патрик, расскажи нам подробно, как ты познакомился  с  этим
человеком, а затем припомни весь сегодняшний разговор с ним.
   Патрик дрожащим голосом рассказал все. Когда он  замолк,  молодые  люди
только выразительно переглянулись.
   - Что такого я сделал? - заплакал малыш.
   - Мы доверили тебе тайну, а ты выдал  ее  за  поездку  на  мотоцикле  и
горсть конфет. Теперь и докладчика, и нас всех упрячут за решетку...
   - Альдо, я не хотел!
   Вконец расстроенный Патрик громко разрыдался.
   - Надо выяснить все до конца, а потом подумаем, что  делать!  -  сказал
Альдо.
   Когда машина подъехала к дому Патрика,  Альдо,  видя  отчаяние  малыша,
дружески потрепал его по плечу:
   - Хватит реветь. Я знаю, что ты сделал это не нарочно. Этот  тип  обвел
тебя вокруг пальца... Встреча, как всегда,  на  Черных  землях.  И  больше
никому ни слова. Договорились?
   Патрик энергично затряс головой и, всхлипывая и шмыгая носом, расстался
с друзьями...





   На следующий день Альдо зашел за Патриком в лицей. Мальчуган  кинул  на
своего старшего друга робкий и преданный взгляд, и тот улыбнулся в ответ.
   - Пошли, Патрик! Поможешь исправить то, что натворил...  Я  раздобыл  в
"Эклер" адрес твоего приятеля, и сейчас мы отправимся прямо к нему.
   Патрик согласно кивнул головой, радуясь, что  может  быть  полезным,  и
внимательно выслушал Альдо, который подробно объяснил ему  план  действий.
Разговаривая, они вышли на Прямую улицу, где вначале встретились с  Марком
и Сильвией, а неподалеку от ратуши - с Леа, Жаком и  Антоненом.  Последним
из-за угла вырос Люсьен.
   - Прекрасно, - сказал  Альдо.  -  Являться  к  нему  в  полном  составе
довольно смешно, но для наших целей это то, что надо!
   Еще раз уточнив, какая кому отведена роль, они направились к дому,  где
жил сыщик.
   Патрик позвонил.
   - Входите, открыто! - донеслось изнутри. - Оставьте белье в прихожей, я
разложу его сам!
   Сыщик, сидя в кресле,  перебирал  пачку  бумаг.  Тишина  заставила  его
поднять голову. От удивления он открыл рот, не в силах вымолвить ни слова.
Перед ним стояла группа широко улыбающихся подростков.
   - Привет, Пьер! - весело начал Патрик. - Я привел к тебе своих друзей.
   - Очень мило с твоей стороны! - выдавил сыщик, обретя наконец дар речи.
   Гости один за другим подходили к нему и энергично жали протянутую руку.
Поздоровавшись, Альдо, не мешкая, приступил к делу:
   - Патрик много говорил о вас! Это правда, что вы хотите нам помочь?
   Коль уже оправился от неожиданности, хотя его удивило,  что  так  легко
удалось провести молодых людей.
   "Быть того не может, чтобы моя детская сказочка обманула этих ребят! Да
и улыбаются они как-то двусмысленно...  К  тому  же  воспитаны  не  лучшим
образом!"
   И в самом деле, если Альдо, Патрик и Люсьен уселись рядом  с  хозяином,
чтобы поговорить, то остальные без всякого стеснения принялись разгуливать
по комнате. Один из парней развалился на кровати, взял с тумбочки книгу  и
стал лениво листать ее. Девушки схватили какую-то безделушку  и  принялись
вертеть ее в руках... Остальные шарили по углам.
   - Вы знаете, люди вашей профессии очень полезны для нашей группы, -  не
обращая внимания на остальных, начал Люсьен.
   Коль кивнул и вдруг раздраженно заметил:
   - Девочки, нельзя ли поосторожней! У вас в руках старинный  фарфор.  Он
очень хрупкий!
   - Девицы, ведите себя поскромнее, мы  ведь  в  гостях!  -  подал  голос
Люсьен.
   Альдо, словно не замечая суеты в  комнате,  как  ни  в  чем  не  бывало
продолжал:
   - В воскресенье к нам приезжает один ученый. Мы  хотели  бы  пригласить
вас, чтобы сфотографировать его.
   Сыщик насторожился.
   "Эти канальи явились,  чтобы  выставить  меня  на  посмешище!  Они  мне
заплатят за это! А пока попробуем выгадать и в этой ситуации".
   - Ну конечно... - широко улыбнулся он, - Патрик, наверно,  уже  говорил
вам, как я отношусь к вашему делу. С радостью помогу!  Куда  и  когда  мне
явиться?
   Альдо не успел ответить, как Коль взвился в кресле:  на  полу  валялась
раскрытая картонная папка, содержимое которой разлетелось по всей комнате,
а Мишель смущенно просил прощения за неуклюжесть.
   Сыщик хотел кинуться к бумагам, но Люсьен железной хваткой удержал его:
   - Сидите... Прошу вас! Мы сами все соберем!
   Антонен, роняя другие бумаги, добавил:
   - Прошу прощения за неловкость!
   Бледный от ярости, сыщик в полном бессилии смотрел, как ребята по одной
подбирали карточки "зануд" и складывали их в алфавитном порядке.
   Альдо был невозмутим:
   -  Итак,  мы  договорились,  а  сейчас  нам  пора  идти.  Конечно,   по
соображениям безопасности адрес я вам пока дать не могу.  Но  я  заеду  за
вами в воскресенье в двадцать сорок пять...
   Сыщик внимательно осмотрел  гостей.  Кроме  Патрика,  здесь  было  семь
подростков, двое из них выглядели силачами. Связываться с ними  сейчас  не
стоило, следовало выгадать время. Поэтому он ответил:
   - Прекрасно. Я буду ждать вас.
   Альдо встал, церемонно раскланялся и исчез вместе  с  друзьями,  весело
крикнувшими на прощанье:
   - Пока, Пьер! До воскресенья!
   Коль промолчал.


   - Внимание, Лионель! Вот он!
   Лионель дал газ, и фургончик медленно отъехал от панели. Пока  мотоцикл
их не обогнал, он едва двигался.
   - Отлично! Теперь смотри не упусти! - потребовал Альдо.
   - Не бойся! Пусть уйдет  вперед.  Никуда  не  денется,  даже  если  ему
вздумается вдруг свернуть в сторону.
   - Главное выяснить, куда он едет.
   - Что вы собираетесь делать?
   - Пока не знаю... Но человек, располагающий  картотекой  на  всех  нас,
должен   находиться   под   непрестанным   надзором.   Особенно   накануне
конференции.
   - Будьте осторожны! Он может быть опасен.
   - Не переживай! Мы вооружены! - усмехнулась Леа, хлопнув по магнитофону
и фотоаппарату, лежавшим у нее на коленях.
   Лионель усмехнулся и промолчал, стараясь не упустить  из  виду  красный
мотоцикл, ушедший далеко вперед.
   - Смотри-ка, он едет за город!
   - В южный пригород по бульвару!
   Фургончик  перестроился,  заняв  место  в   скоростном   ряду.   Погоня
продолжалась с четверть часа, как вдруг Лионель воскликнул:
   - Черт возьми! Я потерял его!
   - Он свернул направо, к спортклубу! - успокоила его Леа.
   Лионель затормозил и остановился на ближайшем перекрестке.
   - Жди здесь, Лионель! Теперь он от нас не уйдет,  -  распахнув  дверцу,
Альдо соскочил на землю.
   - Постарайтесь не  задерживаться...  Я  должен  к  пяти  часам  отвезти
оборудование на склад!
   Леа и Альдо направились к спортклубу. Возле теннисных кортов они вскоре
отыскали машину сыщика. Альдо вскарабкался  на  ограду,  чтобы  высмотреть
Коля.
   - Ну как?
   - Никого! Хотя подожди! Знакомый тип... Да это же Мейлон! Ну и видок  у
него в шортах! Идет к старому дому...
   - Держу пари, "фотограф" уже там!
   - Выиграла! Только что оттуда вышел. Жмут друг другу руки...  А  теперь
вместе вернулись в дом. Бежим!
   Молодые люди на цыпочках подкрались к самой двери. Она была приоткрыта,
и из помещения доносились оживленные голоса.
   - Дать себя обмануть банде мальчишек! - яростно кричал Мейлон.
   - Позволю  вам  напомнить,  господин  директор,  вы  сами  считаете  их
опасными!
   - Это вас не извиняет!
   - Но...
   - Простую фотографию сделать не можете! Играете в шпиона, проникаете  в
квартиры, взламываете двери! Здесь вам нет  равных!  А  дать  нам  в  руки
стоящий документ - тут вы пас! Кому нужны ваши  размытые  снимки?  Теперь,
ничуть не краснея, вы заявляете, что эти  хулиганы  раскололи  вас!  Более
того, вы позволили им рыться в составленной на них картотеке! Я больше  не
нуждаюсь в ваших услугах!  И  сообщу  вашему  агентству  почему!  Не  буду
удивлен, если вы вдруг окажетесь без работы!
   - Может быть, вы  позволите  мне  закончить,  господин  Мейлон?  Вполне
возможно, мне не  хватает  уменья...  Однако  я  могу  вам  сообщить  дату
конференции...
   - Удивлен, как это вам удалось ее узнать.
   - Если хотите, чтобы я сообщил эту  дату,  придется  оставить  меня  на
службе...
   - Наглец! Но это не имеет  значения!  Прижмите  эту  свору,  изолируйте
лектора, и я назначу вас на место этого идиота Грамона, который,  кажется,
сам  не  знает,  что  делать.  Полагаю,  это  резко  отразится  на   вашем
материальном положении!
   - Договорились! Завтра лектор будет нем как рыба!
   - Завтра? Конференция назначена на завтра?
   - Да! На  день  торжеств...  Неплохо  придумано.  Но  им  не  выдержать
конкуренции! Если только они не устроят заседание на площади!
   - Да их тогда линчуют! Хотя, кто знает? Во всех случаях этот человек не
должен произнести ни слова!
   - Неужели вы его так боитесь? Неужели загрязнение  не  миф?  Хотя  надо
признать, что здешняя местность выглядит весьма  нездоровой!  А  вдруг  их
опасения не так уж беспочвенны, господин Мейлон?
   Мейлон пожал плечами:
   - В таком случае загрязнение среды станет еще одной ошибкой  в  истории
человечества. Человек явился  слабым  и  беззащитным  в  дикую  враждебную
природу, где царили свирепые животные, где властвовали стихии.  Однако  он
приспособился. Вынес землетрясения,  войны,  эпидемии.  Нет,  успокойтесь,
господин Коль, конец мира наступит не завтра! Человек не исчезнет  с  лица
Земли. Всегда найдутся сильные  индивидуумы,  которые  выживут  при  самых
страшных катастрофах и продолжат род людской... Главное - быть среди  этих
сильных. Те, кто соображает, последуют моему примеру - построят убежища  в
Африке, где им хватит чистого воздуха и воды!
   - Поучительная речь! Вы так уверены в моем умении хранить чужие тайны?
   - Я  не  боюсь  шантажа,  господин  Коль.  У  меня  достанет  друзей  в
правительственных кругах, чтобы с  честью  вытащить  мою  особу  из  любой
передряги. К тому же в сложившейся ситуации виноват  не  я.  Не  я  создал
такое положение вещей. Подобные мне люди - цвет современности...
   Альдо махнул  рукой.  Леа  остановила  магнитофон  и  быстро  отключила
микрофон. Они исчезли так же бесшумно, как и появились...


   Доктор Рафаэль стоял посреди гостиной, переводя ледяной взгляд с одного
супруга  на  другого.  Мейлон  -  эгоист,  расчетливый  делец;   Жанна   -
нерешительная, безвольная женщина. Врач решил не щадить их.
   - Итак! Я привез результаты последних анализов - уровень гемоглобина  у
вашего сына чрезвычайно низок, практически минимален. В том  состоянии,  в
котором он находится, печальный исход предрешен! Несколько месяцев назад я
предупредил вас: живя здесь, ваш сын  не  сможет  восстановить  нормальный
состав крови! Вывезите его из отравленной зоны, и он выздоровеет.  Сегодня
я повторяю: если Эрик останется здесь еще неделю, я снимаю с  себя  всякую
ответственность. Его бронхи в плачевном состоянии,  а  отсюда  кислородная
недостаточность и полное отсутствие иммунитета.
   Врач помолчал и без жалости посмотрел на мужа и жену. Женщина  поднесла
ладонь к округлившемуся от ужаса рту, словно пытаясь заглушить  застрявший
в горле крик. Мужчина с упрямым видом мрачно рассматривал носки ботинок.
   Доктор с твердостью продолжил:
   - Вот  документы,  необходимые  для  помещения  Эрика  в  международную
больницу в Кении. Там еще имеются озера, леса, достаточно чистый воздух  -
короче говоря,  необходимые  условия,  чтобы  спасти  его.  Если  это  еще
возможно. Я все подготовил, нужна только ваша подпись.
   Жанна, задыхаясь от волнения, воскликнула:
   - Давайте, доктор, сейчас же подпишу! Когда он должен уехать?
   - Завтра в семь утра за ним прибудет машина скорой помощи. В  аэропорту
его встретят и доставят  до  места  врач  и  две  медсестры.  Организуется
специальный рейс для больных...
   Супруги согласно кивнули и молча подписали протянутые им листки.
   Когда на следующее утро Мейлон провожал сына, который, садясь в  машину
скорой помощи, буквально повис на руках у матери, он должен был  признать,
что мальчик действительно теряет силы.
   "Боже! - подумал он. - Как это все не ко времени!"





   Два  часа  дня.  На  город   навалилась   удушливая   жара.   Затянутое
серебристыми тучами небо слепит глаза. Ни ветерка.
   Альдо миновал новую насосную станцию, даже не замедлив шага. Украшенная
флагами деревянная эстрада еще была пуста, а  на  площади  уже  собирались
группки зевак. Неподалеку,  возле  жилых  домов,  стоял  фургончик.  Альдо
подошел к нему. Из кабины выглянул Лионель. Он был бледнее обычного.
   - Ну как?
   - Уже минут десять как работают все приемники. А у вас?
   - Мы готовы, смотри! - довольно заулыбались сидевшие в кузове  Беатриса
и Мишель, указывая на  стоящий  между  ними  мотоцикл.  На  багажнике  был
укреплен завернутый в коричневую  бумагу  передатчик  размером  с  обычный
проигрыватель.
   - Прекрасно! Итак, детки, наберитесь храбрости.
   - Когда начнем?
   - Ровно в три. К четырем часам все должно быть закончено, постарайтесь,
чтобы до этого времени вас не сцапали.
   - Трудновато будет, но мы все сделаем!
   Альдо ободряюще улыбнулся ребятам и  отправился  дальше.  Он  нырнул  в
подъезд первого же дома и сбежал  вниз  по  лестнице.  Вход  в  подвальное
помещение заслонила мужская фигура.
   - А, это ты, Альдо? Все уже в сборе.
   - И эколог?
   - Да, он беседует с учителем...
   - Прекрасно. Удачи вам!
   В низком зале со сводчатым потолком на деревянных  ящиках  сидели  люди
самого разного возраста. Собралось человек тридцать. В глубине Клод Паскье
оживленно  беседовал  с  коренастым  человеком,  лицо  которого   украшала
короткая светлая бородка. Рядом с ними Люсьен, Леа и еще  несколько  ребят
возились с большой катушкой кабеля и передатчиком,  уложенным  на  тележку
для провизии.
   - Альдо! Может, ты объяснишь мне,  что  все  это  значит?  -  обратился
преподаватель к приближающемуся юноше.
   - Не  беспокойтесь,  господин  учитель!  Сейчас  все  объясню.  Как  вы
добрались, господин профессор? - обратился он к экологу.
   - Без трудностей не обошлось, -  ответил  тот  тихим,  немного  хриплым
голосом.  -  На  въездах  в  город  полно  охранников.  Но   мне   удалось
проскользнуть... Вы выбрали странное место для конференции. Надо  спешить,
воздух в подвалах тяжеловат...
   - В этом доме почти никто не живет... Здесь будет спокойно!
   - Это в двух-то шагах от  места  официальной  церемонии?  Для  этого  я
поручил тебе найти помещение? - обрушился на Альдо Клод Паскье.
   - Конечно! Разве вы не помните о нашем разговоре?
   - Я помню! Ты хотел пригласить на конференцию весь город! - раздраженно
ответил учитель.
   - Вы дали свое согласие, а теперь идете на попятный? Если  вы  одобрите
наш план, - обратился Альдо к  докладчику,  -  события  будут  развиваться
следующим образом. Ровно в пятнадцать часов  метрах  в  восьмистах  отсюда
начнется официальная церемония открытия водопровода...  В  тот  же  момент
установленные на крышах, на фонарных столбах и под сценой усилители начнут
на  полную  мощность  транслировать  ваш  доклад!  С  помощью  вот   этого
передатчика,  подключенного  к   микрофону...   Единственный   полицейский
автомобиль, оборудованный радиопеленгатором, сможет прибыть не раньше  чем
через полчаса. Тогда начнется самая трудная часть операции. У нас  имеется
второй  передатчик,  установленный  в  фургончике.   Он   будет   работать
вхолостую, но полицейские засекут его. Лионель уведет их за собой подальше
отсюда. Для страховки мы поместили наш передатчик  на  тележку  -  глядите
сами. Длина электрического провода от микрофона до передатчика около  трех
тысяч метров... Это позволит нам возить его  по  подвалам  домов,  которые
соединяются между собой. Полицейские запутаются, ведь они  будут  мотаться
по улицам. В общем, эти хитрости давно известны,  но  мы  рассчитываем  на
неожиданность... Главное, чтобы передача была не слишком долгой.
   Лицо Клода Паскье отразило всю гамму его чувств.  Возмущение  сменилось
гордостью за своих учеников.
   - Молодец, Альдо! - воскликнул он, хлопнув юношу  по  плечу.  -  Но  ты
уверен, что полиция располагает только одним пеленгатором?
   - Элиза провела частное расследование. Думаю, мы можем ей поверить!
   - Ну что ж, желаю успеха!
   И Клод Паскье обратился к экологу:
   - Профессор, как вам это нравится?
   - Молодцы, ребята! Игра стоит свеч!
   Вокруг одобрительно загудели.


   Площадь кишела народом, а  люди  все  шли  и  шли.  Полицейский  кордон
оставил лишь  узкий  проезд  для  кортежа  машин  с  официальными  лицами.
Служащие мэрии безуспешно пытались расчистить место  перед  трибуной,  его
тут же занимали снова. Помост воздвигли справа от входа в  новую  насосную
станцию, а перед ней  натянули  символическую  ленточку.  Наконец  прибыла
вереница черных автомашин.
   Первым выступил мэр, он долго распинался о чести, которую оказал городу
своим  прибытием  министр,  затем  упомянул  о  развитии   промышленности,
принесшей городу процветание. Он напомнил о будущем, о прогрессе, а  затем
уступил место директору станции.
   Последний в основном сыпал цифрами, первым делом упомянув о  деньгах  -
строительство станции обошлось  в  кругленькую  сумму!  Затем  обрушил  на
головы  слушателей  километры  труб  и  электрических  кабелей,   вскользь
напомнив о небольших индивидуальных счетчиках,  которые  за  деньги  будут
отмеривать в минуту целых семь  литров  воды.  Никаких  ограничений,  хоть
залейся, только не забывай опускать монеты.
   В толпе возбужденно захлопали. Когда слово предоставили  министру,  тот
произнес речь, достойную его ранга, - о будущем и прогрессе,  но  на  этот
раз уже в масштабах нации, и о том, что городу не  следует  забывать,  кто
помог  ему  сделать  новый   большой   шаг   вперед...   Снова   раздались
аплодисменты, министр раскланялся и  направился  было  к  дверям  станции,
чтобы перерезать ленточку, как вдруг, окаменев, застыл на  месте.  На  его
лице появилось растерянное выражение...  Сверху  донесся  громовой  голос,
который покрыл все шумы города.
   - Господин министр, господин мэр, уважаемые  граждане!  У  нас  с  вами
общая  забота  -  благо  всех  и   каждого,   поэтому   просим   выслушать
компетентного специалиста.
   Но прежде хотелось бы ознакомить вас с мнением одного из наших наиболее
уважаемых граждан, который в данный момент стоит на трибуне  для  почетных
гостей. Послушайте выдержки из его беседы, которые нам удалось записать!
   Юный звенящий голос замолк, и послышались резкие реплики:
   - Простую фотографию сделать не можете! Играете в шпиона, проникаете  в
квартиры, взламываете двери! Здесь вам нет  равных!  А  дать  нам  в  руки
стоящий документ - тут вы пас! Кому нужны ваши размытые снимки?..
   Пауза, затем ответ:
   - Может быть, вы позволите мне закончить, господин Мейлон?..
   В толпе словно взорвалась бомба, все  стали  внимательно  вслушиваться.
Мейлон побледнел и рявкнул, обращаясь к охранникам:
   - Немедленно прекратите этот цирк!
   Но беседа продолжалась:
   - ...изолируйте лектора...
   - Неужели вы его так боитесь? Неужели загрязнение  не  миф?  Хотя  надо
признать, что здешняя местность выглядит весьма  нездоровой!  А  вдруг  их
опасения не так уж беспочвенны, господин Мейлон?
   - ...конец мира наступит не завтра! Человек не исчезнет с  лица  Земли.
Всегда найдутся сильные индивидуумы, которые выживут  при  самых  страшных
катастрофах и продолжат род людской. Главное - быть  среди  этих  сильных.
Те, кто соображает, последуют моему примеру - построят убежища  в  Африке,
где им хватит чистого воздуха и воды!
   И тут же последовал ответ сыщика:
   - Поучительная речь! Вы так уверены в моем умении хранить чужие тайны?
   И снова заговорил промышленник:
   - Я  не  боюсь  шантажа,  господин  Коль.  У  меня  достанет  друзей  в
правительственных кругах, чтобы с  честью  вытащить  мою  особу  из  любой
передряги. К тому же в сложившейся ситуации виноват  не  я.  Не  я  создал
такое положение вещей. Подобные мне люди - цвет современности...
   Последние слова покрыл гневный ропот толпы. Люди  на  трибуне  смущенно
переглядывались. Министр с  презрительной  ухмылкой  оглядывался,  пытаясь
найти виновника возмущения.
   - Мейлон! Где Мейлон?!
   Но Мейлона и след простыл.
   После короткой паузы раздался молодой голос:
   - Не правда ли, поучительная беседа? А теперь передаю слово  тому,  чье
выступление господин Мейлон хотел сорвать любой ценой. Перед вами выступит
профессор Л.Р., один из виднейших экологов мира.
   Толпа всколыхнулась.  Охранники  с  криками  пробивались  через  толпу,
пытаясь разогнать людей. Но люди не двигались с места. Один из охранников,
увидев Бернара с друзьями, крикнул:
   - Помогите же! Надо найти и раздавить этих мерзавцев "зануд"!
   Но молодые люди презрительно отвернулись от него.
   На трибуне для почетных гостей царило смятение...
   Мэр, промышленники и официальные  лица  требовали  скорее  покончить  с
беспорядком и  арестовать  виновных.  Комиссар  полиции  и  его  помощники
растерянно переглядывались. Министр вполголоса отдал приказ не  разглашать
подробностей скандала, чтобы  информация  о  нем  не  распространилась  по
стране, а потом с улыбкой обратился к своему окружению:
   - Почему бы нам не присесть  и  не  послушать  эколога?  Возможно,  его
рекомендации окажутся нам полезными. Я знаю этого человека, у него высокая
репутация...
   Слова министра мгновенно  разнеслись  по  площади,  и,  когда  раздался
усталый низкий голос, все затихли, внимательно прислушиваясь.
   Затем звук стал громче:
   - Спасибо, Альдо!
   - ...Не каждому по средствам, загадив собственную землю, выстроить себе
виллу в Африке. Но бегство бессмысленно: Африка, как и многие другие части
Земли, тоже поражена смертельной болезнью.
   Почему  вы,  мужчины  и  женщины  этого  города,   соглашаетесь   жить,
укутавшись в саван из дымов и отходов?  Заставьте  владельцев  предприятий
заботиться об общественном благе, а не о своем кошельке! Неужели никто  не
видит, что  нельзя  до  бесконечности  насыщать  отравой  этот  столь  нам
необходимый воздух? Земля обладает богатыми запасами минералов, но пресной
воды и кислорода на ней не так много...
   Человек в далеком прошлом приступил к преобразованию природы  и  долгое
время жил в добром согласии с ней. А потом решил, что может обойтись и без
нее...
   ...К  сожалению,  деятельность  человека  сопровождается  производством
невероятного   количества   отбросов.   Ранее   природе    удавалось    их
ассимилировать. Чтобы окружить себя еще большим комфортом, человек  создал
еще более совершенную  технику,  но  вместе  с  тем  резко  увеличилось  и
количество отходов, справиться с которыми природа оказалась не в силах.
   Приведу  некоторые  цифры.  Возможно,  они  не  новы,   но   достаточно
красноречивы.
   В 1900 году количество кислорода, поглощаемого  всем  живым  на  Земле,
возвращалось в атмосферу с лихвой - запас составлял две тысячи процентов!
   В 1970 году были произведены такие же замеры. Земля все еще  возвращала
атмосфере  поглощенное  количество  кислорода,  но   запас   снизился   до
пятидесяти процентов.
   На мгновение голос, доносившийся из  динамиков,  заглушил  рев  сирены.
Почти тут же из-за угла выскочил Мишель. Он прыгнул в кабину фургончика, и
Лионель тронул машину с места:
   - Все нормально, они едут прямо на нас!
   - Сколько до них?
   - Метров двести!
   - Отлично... Когда они будут здесь, мы уже выскочим на Прямую!
   Беатриса успела заметить мигалку полицейской машины, когда Лионель,  не
снижая скорости,  выскочил  на  Прямую  улицу.  На  несколько  секунд  они
затерялись  среди  машин,  но   вскоре   Лионель   заметил   в   зеркальце
преследователей.
   - Они нагоняют нас! Что дальше?
   - Третий переулок направо, затем первый налево.  Надо  кружить  в  этом
районе... Наверно, они уже оценили примерную мощность передатчика.
   Лионель вел машину, точно следуя  указаниям  штурмана,  но  рев  сирены
нарастал.
   - Ай-я-яй! Проулок пуст! Они видели, как мы свернули сюда, и сообразят,
что передатчик у нас в фургоне!
   - Ну и что, быстро по Мощеной улице!
   - Но здесь встречное движение!
   - Зато она короткая... Сворачивай!
   Шины завизжали. Мишель бросил  быстрый  взгляд  на  перекресток  Прямой
улицы... Пока никого!
   - Бьюсь об заклад, они не поедут против движения! Постарайся  увеличить
разрыв.
   Не прошло и минуты, как фургончик остановился у пустынного перекрестка.
   Распахнулась задняя дверца. По доске на мостовую съехал мотоцикл.
   - Скорее! - Беатриса быстро вскочила на сиденье позади  Мишеля.  Машина
рванулась вперед, унося работающий передатчик.
   Лионель втащил доску в  кузов  и  спокойно  сел  за  руль.  Он  включил
мигалку, предупреждая, что трогается с места...
   Визжа шинами, мимо пронесся полицейский автомобиль  и  перегородил  ему
дорогу. Из патрульной машины с оружием в руках выскочили два инспектора  и
комиссар и бросились к фургончику.
   - Стоять! Выйти всем, конец вашим штучкам!
   Лионель подчинился приказу, изобразив на лице полнейшее недоумение.
   Один из инспекторов оттолкнул его и сунул голову в  кузов.  Но  тут  из
патрульной машины выскочил четвертый полицейский.
   - Комиссар, мы теряем время! Передача продолжается, они где-то впереди!
- закричал он.
   - Проклятье! - выругался комиссар, и, оставив Лионеля, они укатили  так
же быстро, как и появились.
   Выиграв  несколько  минут,  Мишель  с  Беатрисой  увеличили  разрыв   с
преследователями. Используя преимущества маленькой верткой машины,  Мишель
принялся кружить по закоулкам  старых  кварталов,  лепившихся  по  склонам
холма.  Они   остановились   на   границе   квартала   Поющей   Славки   и
прислушались... Полицейская машина с  ревущей  сиреной  неслась  вслед  за
ними, срезая углы на поворотах.
   - Прекрасно, спускаемся обратно к площади!
   - Не спеши, Мишель! У нас есть время!
   Они скатились на нижние улицы, потом по двум извилистым проулкам  между
старыми домами выскочили на проспект. Кто-то, раскинув руки,  бросился  им
навстречу.
   - Бернар!
   Дрожащим голосом, заикаясь, он кричал:
   - Дальше не проедете! Квартал оцеплен... Комиссар... радио... я слышал!
   - Боже! - простонала Беатриса. - Что делать?
   -  Бери  передатчик  и  постарайся  пройти  через  проходной  двор!   -
посоветовал Мишель. - Если прорвешься, дальше знаешь, что делать!
   - Ладно! - она уже пыталась развязать веревку, которой  передатчик  был
привязан к багажнику.
   - Не нервничай, Беа! Дай-ка помогу... - отодвинул ее в сторону Бернар.
   Он вытащил перочинный нож и перерезал веревку в нескольких местах.
   Беатриса с пакетом в руках ринулась прочь и исчезла в первом же доме...
   Она  проскочила  грязный   внутренний   дворик,   уставленный   старыми
матрасами, отыскала темный коридор, на секунду остановилась перед выходом,
чтобы отереть пот со лба... Затем нажала на ручку и оказалась на улице.
   - Здравствуйте, мадемуазель!
   - Здравствуйте! - вежливо ответила она полицейскому.
   Ее сердце часто билось, но она не спеша пересекла улицу  в  направлении
стоявшей метрах в двадцати от нее машине.
   "Девять... десять... одиннадцать", - она заставляла себя считать  шаги,
чтобы превозмочь охвативший ее страх... Наконец она добралась до машины!
   Двигатель работал. Она открыла дверцу и плюхнулась на  сиденье.  Сирена
визжала где-то неподалеку.
   - Вперед, папаша Луи, вон они...


   А радиопередача на площади продолжалась:
   - ...В том же 1970 году  американские  ученые  подсчитали,  что  три  с
лишним миллиарда людей, населявших планету в то время, поглощали в год сто
девяносто миллионов тонн кислорода. И в том же  году  для  сжигания  одних
только углеводов  было  истрачено  семьдесят  миллиардов  тонн  кислорода!
Причем в этих оценках не учитывалась доля, приходящаяся на  промышленность
- теплоцентрали, тепловые электростанции, уголь и  прочее.  Не  так  давно
подсчеты были  проделаны  заново,  но  их  результаты  держат  в  тайне...
Поймите, у природы больше нет сил! Население возросло...
   Докладчик говорил, и весь город, как и рассчитывал Альдо,  слушал  его.
Слушатели на площади были так же внимательны, как и слушатели в подвале.
   Люсьен, Леа, Антонен, Жан-Пьер и их друзья докладчика не  слышали.  Они
крутились в темных коридорах под старыми зданиями  и,  не  останавливаясь,
перевозили передатчик из одного подвала в другой.
   Коль бродил в толпе, не зная, что делать. В сердце клокотала ненависть:
молокососы снова провели его. Поражение  было  полным  и  окончательным  -
эколог говорил. С карьерой детектива можно было  распрощаться.  Агентство,
как и Мейлон, не простит провала... А он еще считал задание пустяковым!
   - Вы мне заплатите за все, подонки! - бормотал он, скрипя зубами.
   Расталкивая толпу, он выбрался на свободное место.
   - Известно, что кислород производится зелеными  растениями,  в  которых
под лучами солнца идет процесс фотосинтеза.  А  леса  к  сегодняшнему  дню
почти повсеместна исчезли! Достаточно сказать, что  выпуск  одного  номера
газеты обходится в семьдесят семь гектаров леса!
   Но и это не самое  страшное!  Восемьдесят  процентов  всего  количества
кислорода вырабатывает, опять  же  под  воздействием  света,  фитопланктон
океанов. Но наши измученные моря покрыты пленкой грязи, и лучи  солнца  не
проникают в глубь воды!


   От неожиданности сыщик вздрогнул - по тротуару  разгуливал  улыбающийся
Патрик. Коль сглотнул пересохшим горлом, от  ярости  у  него  потемнело  в
глазах. Затем бросился к малышу и схватил его за волосы.
   - Попался!
   - Отпустите меня! На помощь!
   - Кричи, кричи! Твои друзья слишком расшумелись! Говори! Где они?
   - Не знаю! Отпустите меня!
   Сыщик отвесил малышу пощечину. Патрик разрыдался.
   - Говори!
   - Мне больно!
   Новая пощечина.
   - Где они? Будешь молчать, сдам тебя  охранникам...  Они  арестуют  всю
твою семью!
   - Но я ничего не знаю!
   - Тем лучше... Пошли, охранники будут довольны!
   - Нет!
   - Итак?
   - Там... на той стороне площади... В старых домах...
   - Веди, я тебя не отпущу!


   Эколог продолжал:
   - Пора  серьезно  заняться  очисткой  дымов,  ограничить  автомобильное
движение, оставив общественный транспорт,  и  тогда  атмосфера  постепенно
освободится от большей части отравы...
   Следует прекратить атомные взрывы на планете! Ведь  безвредных  атомных
взрывов нет!  Наши  предки  заразили  радиоактивностью  льды  на  полюсах,
надолго лишив человечество основных запасов  пресной  воды...  Боритесь  с
тем, чтобы продукт, признанный опасным в  одном  месте,  не  продавался  в
другом. Ведь природа находится в постоянном движении, и несчастье, которое
сегодня обрушилось на вашего соседа, завтра затронет вас!
   Пора стать благоразумными! Иначе роду человеческому может прийти конец!


   Двадцать охранников и сыщик с оружием в руках  теснились  у  двери,  на
которую указал испуганный Патрик. Грамон послал одного  из  охранников  за
полицейским.  Именно  за  полицейским...  Официальная  форма  придаст  его
действиям законность, но не помешает расправе... Полицейского все не было,
выступление близилось к концу, и Грамон выходил из себя от нетерпения.
   И вдруг  голос  оборвался!  Тишина  обрушилась  на  толпу,  словно  нож
гильотины. Людям показалось, что их бросили  на  произвол  судьбы.  Оратор
привел их на край бездны и ушел, не сказав ни  слова  в  утешение.  Тысячи
людей боязливо и недоуменно мялись, опасаясь смотреть друг другу в  глаза.
Потом кто-то заметил охранников, понял, в чем дело, и призвал остальных.
   Толпа надвинулась грозной волной... Охранников смяли...
   Когда первые участники конференции вышли  из  парадного,  людское  море
колыхнулось и раздвинулось, давая им проход.
   Последними появились Клод Паскье, Альдо, Леа  и  докладчик.  От  полной
неожиданности они на мгновенье застыли на пороге...
   Альдо слишком поздно заметил опасность... Пьер  Коль  с  искаженным  от
бешенства лицом подскочил к ним.
   Грянул выстрел... Вскрикнув, эколог рухнул на руки юноши.
   Второй раз Коль выстрелить не успел - десятки рук скрутили его.
   Альдо с беспокойством склонился над раненым.
   - Никудышный стрелок! - прошептал профессор, теряя сознание.





   Спал Альдо беспокойно. Он снова и снова переживал во сне события дня, и
каждый раз слышал сдавленный крик падающего ему на руки раненого человека.
В этот момент юноша просыпался, натягивая на себя одеяло, не  понимая,  от
чего его бьет дрожь - от холодной ночи или от  трагического  воспоминания.
Стоило ему только смежить веки, как кошмар повторялся...
   Наконец Альдо решил встать, он ощущал смутное беспокойство. Что-то было
не так! Часы показывали половину девятого, а еще не рассвело.
   Он бросился к окну, сообразив вдруг, что не слышит привычных  городских
шумов. Похоже, город крепко спал. Альдо отдернул штору: над городом  висел
плотный туман, в котором тонуло  все  вокруг.  Туман  походил  на  плотную
грязно-серую вату, едва подсвеченную занимавшейся зарей...
   Альдо поспешно оделся, заскочил на кухню, приготовил чашку кофе. Вскоре
появилась мать.
   - Доброе утро, Альдо. Смотри, какой ужасный туман! К счастью, отец ушел
до того, как он появился... Я ходила за хлебом - ни  одной  машины,  улицы
кажутся вымершими! Ты уходишь?
   Альдо,  глотая  на  ходу,   уже   натягивал   пиджак.   Он   перехватил
обеспокоенный взгляд матери и нежно чмокнул ее в щеку.
   - Мне надо в больницу. Как там наш раненый?
   - Альдо, после всего этого я надеялась, что ты...
   - Ну конечно, мама, успокойся! До скорого!
   Улицы были непривычно тихими, наверно, люди боялись садиться за руль  -
видимость не превышала и десяти метров... По  пути  в  больницу  Альдо  не
покидало ощущение, что  он  попал  в  какой-то  заколдованный  город,  где
остановилось время. Иногда из тьмы возникал и  тут  же  бесшумно  исчезал,
растворясь в тумане, человеческий силуэт.
   В приемном покое он увидел Клода Паскье.
   - Здравствуйте, господин учитель! Новости есть?
   Клод Паскье обнял его за плечи.
   - Думаю, ничего страшного, малыш... Если бы он провел тяжелую ночь, нам
бы сообщили.
   Медицинская сестра появилась нескоро и сказала,  что  до  обхода  врача
видеть раненого нельзя. Утро  прошло  в  томительном  ожидании.  Туман  не
рассеивался, а, казалось, наоборот - сгущался.
   Наконец к ним вышел хирург. Он успокоил:
   - Не волнуйтесь! Думаю,  пострадавший  вне  опасности.  Пуля  прошла  в
нескольких сантиметрах от сердца и  застряла  в  левом  легком.  Вчера  мы
извлекли ее. Операция прошла удачно. Можете повидать раненого, но недолго,
чтобы не утомить! Кстати, наш пациент обратил внимание на  туман  и  очень
обеспокоен этим...
   Хотя близился полдень, в палате был полумрак.  Бледный,  с  осунувшимся
лицом, профессор улыбнулся им и тихо спросил:
   - Что это за туман?
   - Не волнуйтесь! Сейчас главное - ваше здоровье! - ответил Клод Паскье,
словно не слыша вопроса.
   Эколог нетерпеливо тряхнул головой:
   - А все же, что это за туман?
   - Я никогда такого не видел, - признался Альдо. - К  этому  часу  туман
обычно рассеивается! А этот висит, словно клочья грязной ваты!
   - Ночью резко похолодало. Может, в этом дело... - предположил Паскье.
   - А не кажется ли вам, что это смог?
   Клод Паскье нехотя согласился:
   - Наверно, вы правы.
   - А это серьезно? - обеспокоился Альдо.
   - Когда воздух неподвижно висит над городом, как  сейчас,  промышленные
выбросы зависают вместе с ним. Смесь  дыма,  взвешенных  частиц  и  тумана
порождает смог.
   - И чем это грозит?
   - Среди всего прочего промышленность выбрасывает  громадное  количество
сернистого газа. Он окисляется, и, соединяясь с  содержащимися  в  воздухе
капельками воды, образует серную кислоту...
   -  Смог  пагубно  действует  на  сердечно-сосудистую  систему,   органы
дыхания, - перебил  Паскье  эколог,  -  а  это  нередко  влечет  за  собой
летальный исход!
   Он умолк, обессилев, а потом отрывисто приказал:
   -  Вывозите  детей,  стариков,  ослабленных,  всех,  кто   кашляет!   И
побыстрее!
   Ученый  закрыл  глаза,  его  лицо  исказилось  от  боли,  грудь   часто
вздымалась  от  прерывистого  свистящего  дыхания.  Альдо,  глотая  слезы,
смотрел на раненого. Тот открыл глаза и знаком подозвал его  ближе.  Альдо
наклонился.
   - Не переживай, что все так сложилось, Альдо! - тихо сказал больной.  -
Если надо было бы начать все снова, я поступил  бы  так  же...  Мы  хорошо
сработали!
   Юноша вышел из палаты со слезами на глазах.
   Леа, Мишель и Люсьен  ждали  в  холле.  Альдо  и  учитель  сообщили  об
обрушившейся на город катастрофе. К ним подошел главный врач, вид  у  него
был обеспокоенный.
   - Раненый все время твердит о смоге, а ему можно верить... - сказал он.
- Если бедствие приобретет тот размах, о  котором  он  говорит,  городских
больниц не хватит! Я уже предупредил своих коллег, но  мэрия  отказывается
принимать меры по эвакуации жителей. Мэр не верит в опасность,  утверждая,
будто это очередная басня "зануд".  "Докажите  мне,  что  это  правда!"  -
заявил он. Дай бог, чтобы наш раненый ошибался.
   - Надо предупредить о грозящей опасности! Люди  должны  по  возможности
хотя бы не выходить из дома! - перебил Паскье.
   - Совершенно верно, и надо раздобыть транспорт... - добавил Альдо.
   Через час разделившиеся на группы взрослые и ребята уже обходили  жилые
дома, неустанно повторяя:
   - Не выходите на улицу!  Оставайтесь  в  квартирах!  Сегодняшний  туман
особенно опасен!
   Лионель и Люсьен отправились в мэрию и принялись  осаждать  тех  редких
служащих, кто оказался на работе. Мэр по-прежнему не желал ничего слушать.
Секретарша, которой они порядком надоели, спровадила их к его заместителю.
И тот, помня о  событиях  предыдущего  дня,  внимательно  выслушал  ребят.
Молодые люди вложили в свои слова столько  пыла,  что  чиновник  сдался  и
подписал нужную бумагу.
   - Держите, -  сказал  он,  -  отправляйтесь  на  автобусную  станцию  и
возьмите пару машин... Водителей ищите сами, я не имею права заставить  их
выйти на работу. Если у вас  ложная  информация,  мне  придется  подать  в
отставку!
   Два автобуса, за рулем одного из которых сидел  Лионель,  а  второго  -
папаша Луи, на малой  скорости  (даже  противотуманные  фары  обеспечивали
видимость не более четырех метров!) добрались до центра города.
   Элиза  и  Мишель  крутились  по   городу   в   машине   и   с   помощью
громкоговорителя повторяли обращение к населению,  призывая  начать  вывоз
детей и стариков на автобусах за пределы города. На одном из  перекрестков
их остановил требовательный звук сирены. Они  увидели  патрульную  машину,
только уткнувшись в нее.
   - О-ля-ля! - обеспокоенно воскликнула Элиза, когда четверо  полицейских
во главе с комиссаром распахнули дверцы и приказали:
   - Ну-ка вылезайте!
   - Но, папа!
   - Марш домой!
   - Умоляю тебя, папа!  Оставь  нас  в  покое,  городу  грозит  настоящая
катастрофа... Если не веришь, позвони в больницу!
   - Не рассчитывай, что я позволю тебе сеять панику! Ну-ка, быстро домой!
Продолжайте, - обратился комиссар к своим подчиненным. - Этой  парочкой  я
займусь сам!
   Элиза  и  Мишель  нехотя  вылезли  из  машины  и  двинулись  вслед   за
комиссаром. Дом был недалеко, и всю дорогу девушка умоляла отца:
   - Отпусти нас! Надо вывозить людей!
   - Куда? Туманом затянута вся долина. Все города в одинаковом положении!
   - Тем более. Значит, опасность грозит всем!
   - А тебе не кажется, что вместе со своими дружками вы  и  так  нарушили
городской порядок? Вы только выиграете, если о вас забудут!
   Поняв, что спорить бесполезно, Элиза замолчала. Но, войдя  в  квартиру,
тут же бросилась к телефону:
   -  Алло!  Больница?  Говорит  Элиза  Порталь.  Я  звоню  по   поручению
комиссара... Передайте, пожалуйста, трубку главному врачу!
   Она замолчала, потом быстро сказала что-то  в  трубку  и  обернулась  к
отцу:
   - Главврач хочет с тобой поговорить, папа!
   Комиссар взял трубку. Элиза  и  Мишель  увидели,  как  посуровело  лицо
полицейского. Голос врача доносился даже до них:
   - За полчаса не  менее  сорока  случаев...  Вызовы  не  прекращаются...
Машины скорой помощи едва ползут из-за тумана...  У  всех  одни  и  те  же
симптомы - цианоз, кашель, рвота, нарушение дыхания...
   - Вы уверены, что эти расстройства смертельны?
   - Абсолютно уверен. Особенно при наличии слабого сердца и бронхов...  А
бронхитом страдает практически все население! Следует немедленно принимать
меры... Иначе нам не справиться...
   Комиссар устало положил трубку на рычаг.
   - Вы слышали?
   Элиза и Мишель молча кивнули.
   -  Извините,  ребята,  я  отнял  у  вас   драгоценное   время.   Идите,
продолжайте. У меня  свои  заботы!  -  сказал  Лоран  Порталь  и  добавил,
сглотнув комок в горле: - А ведь Пушок на улице!
   - Не беспокойся за Пушка, папа, - Элиза обняла отца  за  шею.  -  Мы  с
мамой усадили его в автобус  папаши  Луи.  Он  был  эвакуирован  одним  из
первых, и сейчас, наверно, вне опасности...
   Спустя  четверть   часа   десять   полицейских   машин,   оборудованных
громкоговорителями, начали передавать рекомендации жителям города.  Вскоре
был заполнен второй автобус... Под  нажимом  комиссара  полиции,  признав,
наконец, очевидность бедствия, в работу включился и муниципалитет.
   Бернар со своей группой пригнал четыре фургона.  К  семи  часам  вечера
было вывезено около трехсот человек. В полночь туман  по-прежнему  укрывал
город.
   Альдо и Лоран Порталь  неожиданно  столкнулись  нос  к  носу  в  районе
эвакуационного центра. Лицо юноши осунулось, он  едва  ответил  на  улыбку
полицейского.
   - Добрый вечер, Альдо! Видишь... мы все оказались на одной галере!
   - Поздновато, господин комиссар. Однако лучше поздно, чем никогда!
   - Я ждал тебя все эти дни!
   - Я был очень занят...
   - Не сомневаюсь! Но я хотел бы знать, кто все же  организовал  саботаж?
Ты  с  друзьями?  Считай,   что   это   любопытство.   Последние   события
дискредитировали  Мейлона,  к  тому  же  на  нас  обрушился  этот   туман.
Расследование не будет возобновлено!
   - Правда? Я не привык тешить себя иллюзиями!  Подобные  катастрофы  уже
бывали в мире, но это ничего не изменило! Завтра все забудут  о  том,  что
случилось  сегодня,  и  жизнь  снова  пойдет  по-прежнему!   Промышленники
потребуют продолжить расследование, и вы пойдете у них на поводу!
   В этот момент  из  полицейского  автомобиля  послышался  хриплый  голос
диктора:
   - Вся  промышленная  долина  объявлена  зоной  национального  бедствия.
Положение осложнено тем, что плотность смога препятствует вывозу  жителей.
Полностью прекратилось авиационное и железнодорожное  сообщение...  Крайне
затруднен вывоз людей на автотранспорте...
   -  В  самом  деле,  господин  комиссар,   похоже,   катастрофа   сотрет
воспоминание о нашей акции! Теперь могу признаться: завод вывели из  строя
мы! - мрачно проговорил Альдо и исчез в густой тьме.
   Когда наступил новый день, в городе почти не заметили этого -  смог  не
рассеивался!  Все,  кто  держался  на  ногах,   занимались   спасательными
работами:  вывозили  автобусами  детей  и  стариков,  помогали  в   срочно
организованных эвакуационных центрах, доставляли больных в  пункты  первой
помощи - больницы не справлялись с потоком пострадавших...
   Город, укрытый густым  облаком,  которое  изредка  прошивал  свет  едва
ползущих невидимых непрерывно сигналивших машин, казался призрачным.
   Сменяя друг  друга,  чтобы  урывками  поспать  час-другой,  осунувшиеся
ребята работали не  покладая  рук.  Кошмару,  казалось,  не  будет  конца.
Наступил вечер, но ничто не изменилось.
   Леа и Альдо  помогали  престарелым  усаживаться  в  автобус,  когда  из
невидимого громкоговорителя вдруг донесся голос диктора:
   - Долина, на которую обрушилось бедствие,  по-прежнему  изолирована  от
внешнего мира. Катастрофа вызвана невероятным  по  масштабам  загрязнением
атмосферы промышленными отбросами... На данный  час  отмечено  более  пяти
тысяч смертельных исходов, число пострадавших постоянно растет!
   В полдень состоялось заседание  кабинета  министров,  на  котором  была
назначена комиссия по расследованию обстоятельств катастрофы  и  выявлению
ее  виновников...  После  заседания  представитель  правительства  зачитал
декрет, усиливающий меры по охране городов от загрязнения.
   Отныне все заводские трубы будут  оборудованы  специальными  фильтрами,
выброс  неочищенных  дымов  запрещен.  Фирмы  и   владельцы   предприятий,
нарушающие закон, будут выплачивать штраф, намного  превышающий  стоимость
очистных  сооружений.  На  предприятиях,  где   не   соблюдаются   условия
безопасности, производство будет приостановлено до исполнения  необходимых
работ.
   Национальное собрание  потребовало  разработать  общий  план  действий,
который позволит остановить дальнейшее загрязнение окружающей среды  и  по
мере возможности выправить положение в тех  областях,  которые  прямо  или
косвенно связаны со  здоровьем  человека.  В  частности,  особое  внимание
обращается на пресную воду...
   Альдо дернул Леа за рукав.
   - Ты слышала?
   Девушка не ответила, ее пополам согнул сильнейший приступ кашля.
   - Леа!
   Альдо подхватил задыхающуюся подружку. Свет фар разрезал тьму  ночи,  и
рядом с ними остановилась машина.
   - Что случилось, Альдо?
   Юноша узнал голос учителя.
   - Быстрее в больницу! Леа!
   Клод Паскье помог Альдо уложить девушку в машину.
   - Хорошо сказать - в больницу. Они уже  отказались  принять  нескольких
человек, которых я им доставил! Все переполнено! Пострадавших размещают  в
ратуше, в лицее, везде, куда смогли отрядить врача...
   - Леа, Леа, - Альдо едва сдерживал слезы.
   Леа задыхалась и отвечала лишь слабым пожатием руки.
   Всю дорогу Альдо торопил учителя. Но двигаться быстрее было невозможно.
Когда они наконец  добрались  до  больницы,  где  пострадавшую  отказались
принять, юноша сорвался на крик. Услышав шум, к ним поспешил главный врач.
Он тут же узнал ребят.
   Леа едва держалась на ногах.
   - Спасите ее! - умолял Альдо.
   Врач пригласил их следовать за ним. Он уложил девушку на диван в  своем
кабинете и оказал ей первую помощь... Потом обернулся к ее спутникам:
   - Я сам займусь ею. Идите отдохните немного, а завтра  утром  навестите
ее.
   Всю ночь Альдо провел на ногах, а ранним  утром  прибежал  в  больницу.
Состояние Леа не улучшилось. Ее перенесли в палату, где  лежал  эколог.  У
изголовья девушки сидели родители. Альдо забился в угол и не сводил с  нее
глаз.
   Вскоре появился главный врач.
   - Я надеюсь, мы спасем ее, - устало сказал он.
   Альдо снова оказался на улице,  забитой  плотной  серой  ватой.  Сердце
камнем лежало в груди. Кто-то схватил его за плечи и  втолкнул  в  машину.
Это был учитель. Участливо обняв юношу за плечи, он стал ласково  убеждать
его:
   - Поезжай домой, Альдо. Леа непременно поправится! Мы  одержали  важную
победу! Надеюсь, подобного не повторится. Мы сумели убедить жителей города
и власти в своей правоте, а наше несчастье помогло принять новый закон!
   Родители Альдо с облегчением встретили сына - он пропадал третьи сутки.
Оказавшись в своей комнате, обессилевший юноша  рухнул  на  постель.  Клод
Паскье посоветовал родителям дать ему отоспаться...


   Альдо проснулся ровно через сутки.  Сильный  ветер  разгонял  последние
клочья тумана. В городе было светло! Несколько мгновений юноша наслаждался
этим светом, но вдруг его охватил панический  страх  -  как  там  Леа.  Он
быстро оделся и выскочил из квартиры. Оказавшись на улице, Альдо  бросился
бежать... Навстречу,  держась  за  руки,  шли  Бернар  и  Беатриса.  Альдо
проскочил мимо них, едва поздоровавшись. Он ворвался в больницу,  пронесся
по коридорам и лестницам, не замечая удивленных взглядов, и остановился  с
отчаянно бьющимся сердцем только тогда, когда увидел улыбку Леа...

Популярность: 1, Last-modified: Tue, 19 Sep 2000 16:21:01 GmT