-----------------------------------------------------------------------
   John Christopher. The Death of Grass (1956) [= No Blade of Grass].
   OCR & spellcheck by HarryFan
   -----------------------------------------------------------------------




     Долгую семейную размолвку, как порой случается, примирила смерть.
     Когда в начале лета 1933 года Хильда Кастэнс овдовела, она  в  первый
раз за тридцать лет замужества написала отцу.
     Настроения их были созвучны  -  Хильда  тосковала  по  родным  холмам
Уэстморленда, устав от мрачного Лондона, а одинокий  старик  мечтал  перед
смертью увидеть единственную дочь и незнакомых внуков.
     Мальчиков на похоронах не было. В свой маленький домик в Ричмонде они
приехали, когда начались летние каникулы в школе, а уже на следующее  утро
вместе с матерью отправлялись в дорогу.
     В поезде Джон - младший из братьев - спросил:
     - А  почему  мы  раньше  никогда  не  ездили  к  дедушке?  Ты  с  ним
поссорилась, да, мама?
     Хильда задумчиво смотрела в окно. Тусклые унылые  предместья  Лондона
колыхались в раскаленном воздухе душного летнего дня.
     - Трудно понять, почему так бывает, - неопределенно  сказала  она.  -
Начинаются раздоры, потом наступает отчужденность, молчание,  и  никто  не
хочет нарушить его первым.
     Теперь, когда прошло столько лет, Хильда уже без волнения  вспоминала
о той буре  чувств,  в  которую  она  окунулась  после  тихой  беззаботной
девичьей жизни в долине. Тогда, ослепленная обидой, она была уверена,  что
никогда не пожалеет о своем поступке; какое бы несчастье не ожидало  ее  в
чужих краях. Но судьба подарила ей счастливое замужество  и  замечательных
детей. Она даже удивлялась, как  могла  раньше,  в  детстве,  не  замечать
грязи, нищеты и убожества их жизни в долине. Конечно, отец  был  прав.  Он
все прекрасно понимал.
     - А кто начал ссору? - спросил Джон.
     "Почему двум людям  так  трудно  понять  друг  друга?"  -  с  горечью
подумала Хильда. Они с отцом были очень похожи, и кто знает -  может,  все
было бы иначе, если бы не ее гордость.
     - Теперь это уже не важно.
     Дэвид отложил номер "Бойз Оун Пейпер". Будучи  на  целый  год  старше
своего брата, он не намного обогнал Джона в росте.  Внешне  мальчики  были
очень похожи, и их даже  часто  принимали  за  близнецов.  Другое  дело  -
характер. Медлительный в движениях и  в  мыслях,  Дэвид  всегда  отличался
практической хозяйской жилкой. Джон вечно витал в облаках.
     - Мамочка, а какая она - долина? - спросил Джон.
     - Долина?  Она  прекрасна.  Она...  Нет,  пусть  для  вас  это  будет
сюрпризом. Ее невозможно описать словами.
     - Ну, пожалуйста, мамочка, - канючил Джон.
     - Мы ведь увидим ее из поезда? - глубокомысленно изрек Дэвид.
     Хильда рассмеялась.
     - Из поезда? Мы не увидим даже ее начала. От Стейвли  еще  почти  час
езды.
     - Такая большая? - удивился Джон. - И вся окружена холмами, да?
     Она улыбнулась.
     - Увидите.


     В Стейвли их встретил Джесс Хиллен, сосед старого  Беверли.  Погрузив
вещи в машину, они отправились в путь. День уже близился к концу,  и  лучи
заходящего солнца рассыпались из-за холмов, окружавших Слепой Джилл.
     Долина напоминала глубокую тарелку с высокими краями - голые скалы  и
поросшие вереском холмы взмывали вверх, точно хотели дотянуться  до  неба.
Роскошная  красота  долины  казалась  еще  великолепнее  в  столь   унылом
однообразном окружении. Теплый летний ветерок  ласкал  пшеничные  колоски,
вдали ярко вырисовывалась сочная зелень пастбища.
     Вход в долину едва ли мог быть еще уже.  Слева,  ярдах  в  десяти  от
дороги, высилась скала. Справа, у самой обочины,  пенилась  Лепе.  Дальний
берег реки закрывал другой путь в долину.
     Хильда повернулась к сыновьям.
     - Ну как?
     - С ума сойти! - воскликнул Джон. - Река... Откуда она взялась?
     - Это Лепе. Тридцать пять миль в длину и двадцать пять из них  -  под
землей, как говорят. Во всяком случае, вытекает она в долине действительно
из-под земли.
     - И, наверно, глубокая?
     - Да. И течение очень быстрое. Так что купаться здесь нельзя. Ее даже
специально обнесли проволокой, чтобы ненароком не  свалилась  какая-нибудь
корова.
     - Мне кажется, такая река должна зимой выходить из берегов, - заметил
Дэвид.
     - Да, так всегда и было, - кивнула Хильда. - А сейчас, Джесс?
     - Прошлой зимой нас отрезало на целый месяц, -  сказал  Джесс.  -  Но
теперь это не так страшно, ведь у нас есть радио.
     - Ужас какой, - воскликнул Джон. - Совсем-совсем отрезаны?  А  нельзя
было забраться на холмы?
     Джесс усмехнулся.
     - Пытались тут некоторые. Но по скалам не очень-то  поднимешься.  Так
что лучше сидеть дома, когда Лепе разливается.
     Хильда взглянула на старшего сына. Дэвид  пристально  всматривался  в
долину, утонувшую в вечерних сумерках. Виднелась  только  ферма  Хилленов,
дом Беверли стоял повыше.
     - Ну и что ты об этом думаешь, Дэвид?
     С трудом оторвавшись  от  чарующего  зрелища,  мальчик  повернулся  к
матери и, глядя ей прямо в глаза, сказал:
     - Я бы хотел здесь жить. Всегда.
     В то лето мальчикам было настоящее раздолье  в  их  затеях.  Во  всей
долине - полмили шириной и около трех - в длину - было только две фермы да
диковинная река, вытекавшая прямо из южной скалы.
     Несколько раз братья забирались на скалу и, стоя на вершине, смотрели
на косматые холмы,  густо  поросшие  вереском.  Внизу  зеленела  крошечная
долина. Джон упивался высотой, одиночеством и... властью. Фермерские  дома
сверху выглядели игрушечными. Казалось, можно было наклониться  и  поднять
их с земли. Утопающая в зелени  долина  напоминала  чудесный  оазис  среди
пустынных гор.
     Дэвиду не  нравились  эти  восхождения,  и  после  третьего  раза  он
отказался от новых подъемов - в долине ему было интереснее. Большую  часть
времени братья проводили порознь. Пока Джон бродил по окрестностям долины,
Дэвид оставался на ферме, к великой радости деда.
     На  исходе  второй  недели  теплым  пасмурным  днем  дед   с   внуком
отправились к реке. На ходу старик то и дело срывал  пшеничные  колоски  и
внимательно  изучал  их,  держа  на   вытянутых   руках   -   он   страдал
дальнозоркостью. Мальчик наблюдал за ним.
     - Похоже, будет отменный урожай, - сказал Беверли, -  если,  конечно,
глаза меня не подводят.
     Рядом бурлила река.
     - А мы еще будем здесь, когда созреет урожай? - спросил Дэвид.
     - Не знаю. Может, и будете. А ты сам-то хочешь?
     - Очень, дедушка!
     Они замолчали, лишь грохот волн  тревожил  тишину.  Старик  задумчиво
смотрел на долину. Полтора столетия возделывал ее род Беверли.
     -  Почему  бы  нам  не  узнать  друг  друга  получше?  -  сказал  он,
повернувшись к внуку. - Скажи, ты хотел бы стать фермером в долине,  когда
вырастешь?
     - Больше всего на свете.
     - Тогда все это будет твоим. земле нужен только один хозяин,  а  твой
брат, как мне кажется, не в восторге от такой жизни.
     - Джон хочет стать инженером.
     - Наверно, нельзя так говорить, но я  не  представляю,  какая  другая
жизнь  может  доставлять  столько  радости.  Это  очень   хорошая   земля.
Развернешь собственное дело.  Не  жизнь,  а  сказка.  На  Верхнем  Лугу  с
древности  сохранилось  несколько  каменных  плит.  Под  землей.  Говорят,
когда-то  долина  служила  крепостью.  Тебе,  конечно,  вряд  ли  придется
обороняться здесь против пуль и аэропланов. Но знаешь, всякий раз, когда я
выхожу из долины, у меня возникает странное чувство. Будто невидимая дверь
затворяется за спиной.
     - Я тоже почувствовал, - сказал Дэвид.
     - Мой дед, - продолжал  Беверли,  -  настоял,  чтобы  его  похоронили
здесь. Они были против. Черт бы их подрал! Каждый человек имеет право быть
похороненным в своей собственной земле.
     Он посмотрел на зеленые всходы пшеницы.
     - Только смерть может разлучить меня с долиной.


     На  следующий  день,  вдоволь  насладившись  вершинами  холмов,  Джон
спускался в долину.
     Бурлящий стремительный речной поток  стискивал  южные  склоны.  Вдруг
Джон заметил в скале расщелину. "Вот здорово!  Это  наверняка  пещера",  -
подумал он, и решил во что бы  то  ни  стало  добраться  до  нее.  Мальчик
спускался быстро, ловко, но осторожно. Смышленый и юркий,  Джон  вовсе  не
был безрассудно храбрым.
     Вот,  наконец,  и  трещина.  До  темного  водоворота  реки  -   футов
пятнадцать. Правда, Джона ждало разочарование - никакой  пещеры  не  было,
трещина да и только. Прямо над кромкой воды нависал большой камень, что-то
вроде выступа. "А что если попробовать забраться туда и  посидеть,  свесив
ноги в воду? - вдруг подумал  Джон,  -  Конечно,  не  так  интересно,  как
пещера, но все-таки - какое-никакое, а приключение".
     Джон осторожно опустился на четвереньки, и стал ползком подбираться к
краю выступа. Внизу рычала и грохотала река. Когда он был  почти  у  цели,
оказалось, что камень - весьма ненадежная опора, слишком мало места. Но  -
не отступать же на полдороге? Джон решил: "Опущу в воду только одну ногу".
Он скорчился в неудобной позе, чтобы расстегнуть сандалию и вдруг...  Нога
скользнула по мокрому  камню,  Джон  судорожно  попытался  удержаться,  но
схватиться было не за что. Он сорвался вниз, и свирепые, холодные  даже  в
разгар лета воды Лепе захлестнули его.
     Джон  неплохо  плавал,  но  бороться   с   неистовым   потоком   было
бессмысленно. Течение волокло его вниз, к глубинам канала. Этот канал река
промыла за  сотни  лет  до  того,  как  Беверли,  да  и  вообще  кто-либо,
поселились на ее берегах. Волны вертели мальчика, точно камешек.  Джон  не
чувствовал  ничего,  кроме  величественного  могущества  реки   и   своего
прерывистого пульса. Внезапно  он  увидел,  что  тьма  вокруг  ослабевает,
уступая солнечным лучам. Свет пробивался сквозь воду -  стремительную,  но
уже не столь глубокую. Сделав отчаянное усилие, Джон вынырнул и, судорожно
вздохнув, увидел, что находится почти на середине реки. Долина  кончилась.
Отсюда течение немного  успокаивалось,  и  Джон,  собрав  последние  силы,
поплыл к берегу. "Надо же, как далеко  унесло,  -  подумал  он,  -  и  как
быстро". Вдруг мальчик услышал скрип повозки, а чуть погодя - голос деда.
     - Эй, Джон! Купаешься?
     Ноги мальчика, наконец, коснулись дна,  и  он  медленно,  спотыкаясь,
побрел к берегу.
     - Ты весь дрожишь, парень! Что, сорвался? - спросил Беверли,  помогая
внуку забраться в двуколку.
     Запинаясь и едва  дыша  от  усталости,  Джон  рассказал,  что  с  ним
случилось. Старик выслушал, не перебивая.
     - Похоже, ты в рубашке родился, - сказал он, когда мальчик  закончил.
- Тут и любой взрослый не справился бы. Так говоришь, ты почувствовал  дно
еще на глубине? Когда-то мой отец рассказывал об этой отмели  на  середине
Лепе, но никто не пытался это проверить.
     Он взглянул на мальчика - Джон трясся, как в лихорадке.
     - Заболтался я совсем! Тебе же надо вернуться домой в  сухой  одежде.
Давай-ка, Ручеек!
     Старик немного сердился, и Джон торопливо проговорил:
     - Дедушка, ты ведь не скажешь маме, правда? Пожалуйста!
     - Как же не сказать? Она и сама увидит. Ты промок до костей.
     - Я высохну... на солнце.
     - Высохнешь, только не на этой неделе.  Погоди-ка...  Ты  не  хочешь,
чтобы мама узнала о твоих подвигах? Боишься, заругает?
     - Да.
     Их глаза встретились.
     - Ну хорошо, парень, - сказал дед. - Есть один выход. Поедем-ка мы  с
тобой на ферму Хилленов. Должен же ты где-нибудь высушиться. Идет?
     - Да, - ответил Джон. - Я согласен. Спасибо, дедушка.
     Колеса повозки скрипели по каменистой дороге.
     - Ты ведь хочешь стать инженером? - первым нарушил молчание старик.
     - Да, дедушка, - сказал Джон, с трудом отрывая зачарованный взгляд от
могучего течения реки.
     - А фермером, значит, не хочешь?
     - Не особенно, - осторожно произнес Джон.
     - Думаю, не хочешь, - спокойно сказал старик.
     Он хотел что-то добавить, но передумал. Только почти  у  самой  фермы
Беверли наконец снова заговорил:
     - Я рад. Больше всего на свете я люблю эту землю. Но есть одна  вещь,
которой  она  не  стоит.  Самая  прекрасная  земля  в  мире  может   стать
бесплодной, когда в ней посеяна вражда между братьями.
     Он остановил пони и крикнул Джесса Хиллена.





     Четверть века спустя братья  стояли  на  берегу  Лепе.  Дэвид  поднял
трость и показал на склон холма:
     - Вон они!
     Проследив за взглядом брата, Джон засмеялся.
     - Дэви, как обычно, задает темп, но бьюсь об заклад, что выносливость
Мэри победит, и она будет Первой-На-Вершине.
     - Не забывай, что она года на два старше.
     - Ты - плохой дядя - слишком явно благоволишь к племяннику.
     Оба усмехнулись.
     - Мэри - славная девчушка, - сказал Дэвид, но  Дэви...  просто,  Дэви
есть Дэви.
     - Тебе бы жениться и завести своих собственных.
     - Мне никогда не хватает времени на ухаживания.
     - Я думал, вы тут, в деревне, совмещаете это с  посадкой  капусты,  -
заметил Джон.
     - Я не выращиваю  капусту.  Сейчас  нет  смысла  заниматься  чем-либо
другим,  кроме  пшеницы  и  картофеля.  Я  делаю  только  то,  чего  хочет
правительство.
     Джон взглянул на него с изумлением:
     - Мне нравится твоя искренность,  начинающий  фермер.  Ну,  а  что  с
твоими коровами?
     - Думаю, с  молочным  стадом  придется  расстаться.  Коровы  занимают
больше земли, чем того стоят.
     Джон покачал головой.
     - Не могу представить долину без них.
     - Это устаревшая иллюзия горожанина, будто бы  деревня  не  меняется.
Она меняется больше, чем город. Изменения в городе сводятся лишь к  замене
зданий, которые становятся еще выше и еще уродливее, вот и все. Деревня же
всегда меняется фундаментально.
     - Можем поспорить, - возразил Джон. - В конце концов...
     - Анна идет, - перебил его Дэвид и добавил, когда  Анна  была  совсем
близко.
     - И ты еще спрашиваешь, почему я никак не женюсь?
     Анна положила руки им на плечи.
     - Что мне нравится в долине, - сказала она, - так это  высокий  класс
деревенских комплиментов. Дэвид, ты действительно хочешь знать, почему  ты
не женишься?
     - Он говорит, что у него не хватает времени, - сказал Джон.
     - Ты просто гибрид, - объявила Анна, - в тебе достаточно от  фермера,
чтобы считать жену своей собственностью, но,  будучи  новомодным  типом  с
университетским образованием, ты с изяществом испытываешь от этого чувство
неловкости.
     - И как же по-твоему я буду обращаться  со  своей  женой?  -  спросил
Дэвид, - впрягу ее в плуг, если сломается трактор?
     - Все зависит от жены, сможет ли она с тобой справиться.
     - Скорее всего, она сама впряжет тебя в плуг, - засмеялся Джон.
     - Тебе придется  подыскать  мне  такую  милашку.  У  тебя  ведь  есть
приятельницы, способные справиться с Уэстморлендской твердыней?
     - Слушай, - сказала Анна, - сколько уже было таких попыток?
     - Брось! Они все были либо плоскогрудые  дивы  в  очках,  с  грязными
ногтями и "Нью Стэйтмэн" подмышкой,  либо  особы  в  твидовых  костюмчиках
нелепых цветов, нейлоновых чулках и туфлях на высоких каблуках.
     - А как насчет Нормы?
     - Норме, - ответил Дэвид, - очень  хотелось  понаблюдать  за  случкой
жеребца и кобылы. Она, вероятно,  считала  это  чрезвычайно  интересным  и
полезным опытом.
     - Ну что же тут плохого для фермерской жены?
     - Не знаю, - сухо ответил Дэвид. - Но это шокировало старого  Джесса.
Наши понятия о приличиях отличаются от общепринятых, хотя,  может,  они  и
смешны.
     - Я как раз об этом и говорила, - сказала Анна, - ты еще недостаточно
цивилизован и всю жизнь проживешь холостяком.
     Дэвид усмехнулся:
     - Хотелось бы знать, можно ли надеяться, что Дэви когда-нибудь спасет
меня от окончательной деградации?
     - Дэви собирается стать архитектором, - сказал Джон. -  Ты  бы  видел
чудовище, которое я сейчас помогаю ему строить.
     - Дэви сделает так, как сочтет нужным, - заметила Анна. - А пока, мне
кажется, он готовится стать альпинистом. А Мэри? О ней вы забыли?
     - Не представляю Мэри архитектором, - сказал Джон.
     - Мэри выйдет замуж, - добавил Дэвид, - как  любая  женщина,  которая
чего-нибудь стоит.
     Анна изучающе посмотрела на них:
     - Вы оба настоящие дикари. По-моему,  все  мужчины  такие.  Только  у
Дэвида налет цивилизованности почти совсем облупился.
     - Что плохого в том, если я считаю замужество само собой разумеющимся
для женщины? - спросил Дэвид.
     - Я не удивлюсь, если Дэви тоже женится, - сказала Анна.
     - В университете я знал одну девушку из  Ланкашира.  Она  сбежала  от
своего отца в четырнадцать лет, и  ей  было  совершенно  все  равно,  куда
бежать. Училась она лучше всех нас, но, так  и  не  закончив  курс,  вышла
замуж за американского летчика и уехала с ним в Детройт.
     - И поэтому, - заметила Анна, - теперь вы не представляете для  своих
дочерей иной судьбы, кроме неизбежного замужества за американским летчиком
из Детройта.
     Дэвид улыбнулся:
     - Что-то вроде этого.
     Анна сердито  взглянула  на  него,  но  удержалась  от  комментариев.
Некоторое время они молча шли вдоль  берега  реки.  Стоял  теплый  майский
день. По лазурному небесному пастбищу  неспешно  брели  облака.  В  долине
всегда как-то по-особенному ощущалось небо, словно обрамленное окружающими
ее холмами.
     - Какая мирная, спокойная земля! - воскликнула Анна. - Тебе  повезло,
Дэвид!
     - Оставайтесь, - предложил он. - Нам нужны лишние  руки  -  ведь  Люк
болеет.
     - Мое чудовище зовет меня, - сказал Джон.  -  Да  и  дети  не  станут
делать задание на каникулы, пока они здесь. Боюсь, нам придется  вернуться
в Лондон в воскресенье, как намечали.
     - Такие богатства вокруг! Посмотрите на все это, а потом вспомните  о
несчастных китайцах.
     - Ты слышал какие-нибудь новости перед отъездом?
     - Увеличилось количество судов с зерном из Америки.
     - А что слышно из Пекина?
     - Официальных сообщений нет. Но похоже, Пекин в огне.  А  в  Гонконге
пришлось отражать атаки на границе.
     - Очень благородно, - насмешливо произнес  Джон.  -  Вы  когда-нибудь
видели старые фильмы о кроличьей чуме  в  Австралии?  Изгороди  с  колючей
проволокой в десять футов высотой, и кролики  -  сотни,  тысячи  кроликов.
Сгрудившись возле заграждения, они  давят  на  него,  напрыгивая  друг  на
друга, пока в конце концов, не перелезут через изгородь, или она  сама  не
рухнет под их тяжестью. То же самое сейчас творится  в  Гонконге.  Только,
давя друг друга, через изгородь  перелезают  не  кролики,  а  человеческие
существа.
     - По-твоему, это также плохо? - спросил Дэвид.
     - Намного хуже. Кролики движимы только слепым  инстинктом  голода.  А
люди обладают разумом, поэтому, чтобы остановить  их,  придется  приложить
гораздо больше усилий. Я думаю, патронов для ружей  у  них  предостаточно,
но, если бы даже их было мало, ничего бы не изменилось.
     - Думаешь, Гонконг падет?
     - Уверен. Давление будет расти до тех пор,  пока  не  уничтожит  его.
Людей  можно  расстреливать  с  воздуха  из  пулемета,  бомбить,  поливать
напалмом, но на месте каждого убитого тут же окажется сотня из глубинки.
     - Напалм! - воскликнула Анна. - Нет!
     - А что же еще? Для эвакуации всего Гонконга нет кораблей.
     - Но ведь в Гонконге нет достаточного количества продуктов,  и,  если
они  действительно  захватили  его,  им  придется  вернуться,  не   солоно
хлебавши.
     - Верно. Но что это меняет? Люди умирают от голода. В таком положении
человек способен на убийство из-за куска хлеба.
     - А Индия? - спросил Дэвид, - Бирма и вся остальная Азия?
     -  Бог  знает.   В   конце   концов,   они   получили   какое-никакое
предупреждение на примере Китая.
     - Как же они надеются сохранить это в тайне? - спросила Анна.
     Джон пожал плечами.
     - Они отменили голод с помощью закона - помнишь? И  потом,  в  начале
все выглядит просто. Вирус был изолирован  в  течение  месяца,  когда  уже
поразил рисовые поля. Ему даже придумали изящное название - вирус Чанг-Ли.
Все, что от них требовалось, - найти  способ  уничтожить  вирус,  сохранив
растение, либо вывести вирусоустойчивую породу. И, наконец, они просто  не
ожидали, что вирус начнет распространяться так быстро.
     - Но когда урожай уже был уничтожен?
     - Они боролись с голодом - честь им и хвала - в надежде  продержаться
до весеннего урожая. К тому же, они были  убеждены,  что  к  тому  времени
справятся с вирусом.
     - Американцы считают, что смогут решить эту проблему.
     - Им удастся спасти остальную часть Дальнего Востока.  Спасать  Китай
уже слишком поздно - отсюда и Гонконг.
     Анна  смотрела  на  склон  холма.   Маленькие   фигурки   по-прежнему
карабкались к вершине.
     - Дети умирают от голода, -  сказала  она,  -  ведь  наверняка  можно
что-нибудь сделать?
     - Что? - спросил Джон. - Мы отправляем продукты, но это капля в море.
     - И мы спокойно разговариваем, смеемся, шутим на  плодородной  мирной
земле, - сказала она, - когда творится такой кошмар.
     - Что мы можем сделать, дорогая моя, - ответил Дэвид. - И раньше было
достаточно людей, умирающих каждую минуту. Смерть есть смерть -  случается
ли это с одним человеком или с сотней тысяч.
     - Наверно, ты прав, - задумчиво проговорила Анна.
     - Нам еще повезло, - сказал Дэвид. - Вирус мог уничтожить и пшеницу.
     - Но тогда результат был бы менее плачевным, - возразил  Джон.  -  Мы
ведь не зависим от пшеницы, как китайцы, да и вообще все азиаты - от риса.
     - Ничего утешительного. Наверняка - нормированный хлеб.
     - Нормированный хлеб! -  воскликнула  Анна.  -  А  в  Китае  миллионы
борются за горстку зерна.
     Наступило  молчание.  В  безоблачном  небе  сияло  солнце.  Слышалась
звонкая песня дрозда.
     - Бедняги, - сказал Дэвид.
     - Как-то в поезде я видел одного парня, - заметил Джон. -  Так  он  с
явным удовольствием разглагольствовал, дескать, китаезы получили  то,  что
заслужили, мол, так им, коммунистам,  и  надо.  Если  бы  не  дети,  я  бы
поделился с ним своим мнением по этому поводу.
     - А разве мы намного лучше? - спросила Анна. - Мы чувствуем сожаление
только сейчас, а в остальное время забываем о них и продолжаем  как  ни  в
чем ни бывало заниматься своими делами.
     - Нам ничего другого не остается, - сказал  Дэвид.  -  Тот  парень  в
поезде - я не думаю, что он постоянно злорадствует. Так же и  мы.  Не  так
плохо, пока мы понимаем, как нам повезло.
     - Разве?
     Легкий ветерок раннего лета  донес  слабый  крик.  Они  взглянули  на
вершину холма. На фоне неба  вырисовывалась  человеческая  фигурка.  Через
несколько минут рядом появилась еще одна.
     Джон улыбнулся.
     - Мэри первая. Выносливость победила.
     - Ты имеешь ввиду возраст, - сказал Дэвид. - Давайте покажем, что  мы
видим их.
     Они помахали руками, и два крошечных пятнышка замахали им в ответ.
     - Мне кажется, Мэри решила стать врачом, - сказала  Анна,  когда  они
продолжили свою прогулку.
     - Ну что же, разумная идея, - заметил Дэвид. - Она может выйти  замуж
за другого врача и организовать совместную практику.
     - В Детройте, да? - усмехнулся Джон.
     - Это одно из полезных занятий, по мнению Дэвида, - сказала  Анна.  -
Так же, как и хорошая кухарка.
     Дэвид ткнул тростью в ямку.
     - Когда живешь среди простых вещей, -  сказал  он,  -  всегда  больше
ценишь их. Я разделяю полезные занятия  по  степени  важности  на  первые,
вторые и третьи. А уж потом можно взяться и за небоскребы.
     - Но если у тебя не будет инженеров, способных  соорудить  достаточно
вместительное приспособление, чтобы втиснуть туда  министерство  сельского
хозяйства, куда же вы, фермеры, тогда денетесь?
     Дэвид не ответил на насмешку. Они  дошли  до  места,  где  справа  от
тропинки  начиналась  болотистая  земля.  Дэвид  наклонился   и   выдернул
несколько стебельков - они легко поддались.
     - Ядовитые сорняки? - спросила Анна.
     Дэвид покачал головой.
     - Oryzoides рода Leersia семейства Oryzae.
     - Пожалуйста, без своих ботанических заморочек, - сказал Джон. -  Это
ничего не значит для меня.
     - Очень редкая для  Британии  трава,  -  продолжал  Дэвид.  -  Весьма
необычная для здешних мест, изредка ее можно найти  в  южных  графствах  -
Хэмпшире, Сари и так далее.
     - Похоже, листья гниют, - сказала Анна.
     - И корни - тоже, - добавил Дэвид,  -  Oryzae  включает  два  вида  -
Leersia и Oryza.
     - Звучит, как имена прогрессивных женщин, - усмехнулся Джон.
     - Oryza sativa, - сказал Дэвид, - это рис.
     - Рис! - воскликнула Анна. - Тогда...
     - Трава риса, - кивнул Дэвид.
     Он достал  длинное  лезвие  и  срезал  травинку,  сплошь  испещренную
темно-зелеными с  коричневой  серединкой  пятнышками  неправильной  формы.
Последний дюйм стебелька уже разлагался.
     - Вот это и есть вирус Чанг-Ли, - объявил Дэвид.
     - Здесь, в Англии? - удивился Джон.
     - Да, на нашей славной зеленой земле, - ответил Дэвид. - Я знал,  что
он достигнет Leersia, но не ожидал, что так скоро.
     Анна зачарованно смотрела на грязную гниющую траву.
     - Слава Богу, что у него избирательный вкус, - сказал  Дэвид.  -  Эта
чертова штуковина прошла пол-мира, чтобы прицепиться  к  маленькому  пучку
травы - может, единственному на несколько сотен таких же во всей Англии.
     - Да, - произнес Джон. - А ведь пшеница - тоже трава, правда?
     - И пшеница, - ответил Дэвид, - и рожь, и овес, и ячмень,  не  говоря
уже о корме для скота. Так что, все может  обернуться  гораздо  хуже,  чем
сейчас у китайцев.
     - Для нас, - не выдержала Анна, - ты ведь это имеешь ввиду? А  о  них
мы опять забыли. И через пять минут  найдем  какой-нибудь  новый  предлог,
чтобы вовсе не вспоминать.
     Дэвид смял траву в руке и бросил в реку.
     - Ничего другого мы сделать не можем, - сказал он.





     К началу девятичасовых новостей Анна машинально включила Радио.  Джон
долго медлил со следующим ходом, хмуря брови поверх карт, и они  никак  не
могли закончить третью партию. Роджеру и Оливии не хватало всего  тридцати
очков, чтобы выиграть роббер. <третья  партия  в  карточных  играх,  когда
каждая сторона уже выиграла по одной>
     - Ну, давай, старина! - нетерпеливо сказал Роджер Бакли. - Как насчет
того, чтобы наконец исхитриться с этой "девяткой"?
     Роджер был единственным из старых армейских друзей Джона,  с  которым
он поддерживал близкие отношения. Анна невзлюбила Роджера с первой  минуты
знакомства, да и потом просто терпеливо мирилась с его присутствием. Ей не
нравилось его мальчишество и странные минуты жесточайшей депрессии. Но еще
больше ей не нравилась необычайная твердость  его  натуры  в  сочетании  с
этими качествами.
     Анна была абсолютно уверена, что Роджер знает о  ее  чувствах,  и  не
обращает на них никакого внимания - так же, как и на многие  другие  вещи,
считая их несущественными. Когда-то это еще больше усилило ее неприязнь, а
одно обстоятельство послужило причиной,  из-за  которой  она  даже  хотела
отлучить Джона от его дружбы с Роджером.
     Этим обстоятельством была Оливия. Вскоре после их  знакомства  Роджер
привел довольно крупную спокойную  застенчивую  девушку  и  представил  ее
своей  невестой.  Несмотря  на  удивление,  Анна  была  уверена,  что  это
помолвка, как и несколько предыдущих, о которых рассказывал Джон,  никогда
не кончится женитьбой. Но она ошиблась. Сначала  она  думала,  что  Роджер
бросит Оливию в затруднительном положении. Потом,  когда  свадьба  уже  не
вызывала никаких сомнений, она искренне жалела Оливию  и  хотела  защитить
ее, будучи уверенной, что теперь-то Роджер покажет свое истинное лицо.  Но
постепенно Анна обнаруживала, что Оливия не нуждается ни в ее жалости,  ни
в ее покровительстве, а напротив - очень счастлива в союзе с Роджером.  Да
и сама Анна оказалась в большой зависимости от теплого спокойного  участия
Оливии. Поэтому, по-прежнему не любя Роджера, она более-менее  примирилась
с ним из-за Оливии.
     Джон, наконец, пошел маленькой бубнушкой на короля.  Оливия  спокойно
покрыла   "восьмеркой".   Джон,   поколебавшись,   бросил   "вальта".    С
торжествующим хихиканьем Роджер накрыл все это "дамой".
     Из  радиоприемника  послышался  голос  с  характерным   произношением
дикторов "Би-Би-Си":
     - Чрезвычайный Комитет Объединенных Наций в своем  очередном  рапорте
из Китая сообщает, что по самым заниженным оценкам число смертей  в  Китае
достигает двухсот миллионов...
     - А  "черви"-то  у  них  слабоваты,  -  пробормотал  Роджер.  -  Надо
воспользоваться...
     - Двести миллионов! Невероятно! - воскликнула Анна.
     - Что такое двести миллионов? - сказал Роджер. - Этих  китаезов  пруд
пруди, через пару поколений наплодят кучу новых.
     Анна хотела было что-то  возразить  на  циничные  слова  Роджера,  но
передумала,  поглощенная   мрачными   картинами,   которые   рисовало   ее
воображение.
     - В дальнейшем, - продолжал радиокомментатор, - в рапорте говорится о
том, что в экспериментах с изотопом-717 достигнут  почти  полный  контроль
над вирусом Чанг-Ли. Опыление рисовых полей  этим  изотопом  должно  стать
немедленной   акцией   вновь   созданного   Авиаполка   Воздушной   Помощи
Объединенных  Наций.  Предполагается,  что  запасов  изотопа  хватит   для
незамедлительной защиты всех рисовых полей. Те, что находятся в угрожающем
состоянии, будут обработаны в  течение  нескольких  дней,  остальные  -  в
течение месяца.
     - Слава Богу хоть за это, - сказал Джон.
     - Когда ты, наконец, закончишь молиться деве  Марии,  -  перебил  его
Роджер, - тебя не затруднит покрыть это маленькое сердечко?
     - Роджер, - мягко запротестовала Оливия.
     - Двести миллионов, - продолжал Джон, - Памятник человеческой гордыне
и упрямству. Если бы над вирусом поработали шестью  месяцами  раньше,  они
были бы теперь живы.
     - Кстати, о памятниках человеческой гордыне, - вставил  Роджер,  -  и
пока ты думаешь, как бы вывернуться, и не пойти этим чертовым  тузом,  как
там твой собственный Тадж-Махал? Ходят слухи о проблемах с рабочей силой?
     - А есть хоть что-нибудь, о чем ты не слышал?
     Роджер  был  инспектором  по  общественным  связям   в   Министерстве
Промышленности. Он жил в мире сплетен и слухов, которые, по  мнению  Анны,
питали его природную жестокость.
     - Ничего существенного, - сказал Роджер. - Как  думаешь,  поспеете  к
сроку?
     - Передай своему министру, - ответил Джон, -  пусть  его  коллега  не
боится - плюшевый гарнитур для него будет готов без опоздания.
     - Вопрос в том, - заметил  Роджер,  -  будет  ли  коллега  готов  для
гарнитура.
     - Опять сплетни?
     - Я бы не назвал это сплетнями. Может, конечно, его шея неуязвима для
топора, интересно было бы взглянуть.
     - Роджер,  -  не  удержалась  Анна,  -  ты  что,  получаешь  огромное
удовольствие от вида людских страданий?
     Она тут же пожалела о сказанном. Роджер посмотрел на  нее  изумленным
взглядом. У него было обманчиво мягкое лицо  с  безвольным  подбородком  и
большими карими глазами.
     - Я - маленький мальчик, я никогда не вырасту, - дурачась, сказал он,
- если бы ты была в моем возрасте, ты бы наверняка хохотала над толстяком,
поскальзывающимся на банановой кожуре. Но тебе  жалко  смотреть,  как  они
ломают себе шеи, жалко их несчастных жен и кучу  голодных  ребятишек.  Так
что, уж будь добра, позволь мне играть в свои игрушки.
     - Он безнадежен, - сказала Оливия. - Не обращай внимания, Анна!
     Она говорила с поразительным спокойствием, словно терпеливая  мать  с
непослушным ребенком.
     -  Все  вы  -  взрослые  чувствительные  люди,  -  продолжал  Роджер,
по-прежнему глядя на Анну, - должны зарубить себе на носу; сейчас сила  на
вашей стороне. Вы живете в мире, где все говорит в пользу чувствительных и
цивилизованных людей. Но это очень ненадежно. Возьмите хотя бы  древнейшую
цивилизацию Китая и посмотрите, что из этого вышло. Когда начинает  урчать
в животе, забываешь о хороших манерах.
     - Я все-таки  вынужден  согласиться,  -  сказал  Джон,  -  ты  просто
атавизм, Роджер!
     - Иногда мне кажется, что они со Стивом ровесники, - сказала Оливия.
     Стив был девятилетним сыном Бакли. Роджер слишком  любил  его,  чтобы
отпустить в школу.  Невысокий  для  своего  возраста,  явно  недоношенный,
мальчик был подвержен странным приступам внезапной жестокости.
     - Но Стив-то повзрослеет, - заметила Анна.
     Роджер усмехнулся:
     - Тогда он не мой сын.


     Когда дети вернулись домой на каникулы, семейства Кастэнсов  и  Бакли
отправились на уик-энд к морю. Обычно для  таких  поездок  они  вскладчину
брали напрокат караван. Одна машина тянула домик  на  колесах  на  пути  к
морю, другая -  на  обратном  пути.  Караван  служил  домом  для  четверых
взрослых, дети спали рядом в палатке.
     Чудесным субботним утром они лежали на нагретой солнцем гальке. Рядом
тихо плескалось море. Дети ловили крабов вдоль берега. Джон, Анна и Оливия
просто грелись на солнышке,  Роджер  -  более  непоседливый  по  натуре  -
сначала  помогал  детям,  потом  тоже  лег.   Он   явно   казался   чем-то
обеспокоенным.
     Когда Роджер уже в который раз посмотрел на часы, Джон не выдержал:
     - Ну ладно, надо чем-то заняться.
     - Интересно, чем? - спросила Анна. - Может, хочешь приготовить обед?
     - Лучше спустимся-ка мы с Роджером в деревню, - ответил Джон.  -  Они
сейчас откроются.
     - Они уже полчаса как открылись, - заметил  Роджер.  -  Возьмем  твою
машину.
     - Ланч в час, - объявила Оливия. - Опоздавшим ничего не достанется.
     - Не волнуйся.


     Глядя на стоявшие перед ним стаканы, Роджер сказал:
     - Так-то лучше. На море меня всегда мучит жажда. Должно  быть,  из-за
соленого воздуха.
     - Ты немного раздражен, Родж, - сказал Джон, отпив из своего стакана.
- Я еще вчера заметил. Тебя что-то беспокоит?
     Они сидели в баре. Через открытую дверь виднелась дорожка, посыпанная
гравием, и широкая полоса ровно подстриженной травы рядом  с  ней.  Воздух
был теплым и влажным.
     - Раздражен, говоришь? Возможно.
     - Могу ли я чем-нибудь помочь?
     Роджер пристально посмотрел на него.
     -  Первая  обязанность  инспектора  по  общественным  связям  -   это
преданность, вторая - благоразумие, и третья -  луженая  глотка  и  хорошо
подвешенный язык. Моя беда в том, что я всегда держу  пальцы  скрещенными,
когда клянусь в верности и благоразумии тем, кто вовсе не  является  моими
друзьями.
     - Что случилось?
     - Будь ты на моем месте - ни за что бы не рассказал. Поэтому я  прошу
тебя помалкивать. Даже Анна не должна знать. Оливии я тоже не говорил.
     - Если это так серьезно, может, лучше не рассказывать?
     - Откровенно говоря, было бы умнее, если бы  они  не  держали  все  в
тайне, хотя и это не важно. Все равно, так или иначе, люди узнают.
     - Слушай, ты меня заинтриговал!
     Роджер осушил свой стакан, подождал, пока Джон сделает то же самое  и
пошел к стойке за новой порцией. Вернувшись, он  долго  молчал,  потягивая
пиво.
     - Помнишь изотоп-717? - наконец сказал он.
     - Это та дрянь, которой опрыскивали рис?
     - Да. Было разработано два  предложения,  как  справиться  с  вирусом
Чанг-Ли. Первое - найти что-либо, способное убить его. Второе -  лучшее  -
вывести вирусоустойчивую  породу  риса.  Второе  средство  требовало  явно
больше времени, и поэтому привлекло меньше сторонников.  Когда  ухватились
за первый способ, оказалось, что 717-ый очень эффективно действует  против
вируса. Тогда он был запущен в работу.
     - И вирус действительно был уничтожен, я видел фотографии.
     - Из того, что я слышал, выходит, будто вирусы  -  какие-то  забавные
глупые зверушки.  Так  вот,  если  бы  они  вывели  вирусоустойчивый  рис,
проблема  была  бы  решена  полностью.  Почти  всегда  можно  найти   вид,
устойчивый к тем или иным вирусам, если хорошенько поискать.
     Джон внимательно посмотрел на него:
     - Продолжай.
     - По-видимому, это был  комбинированный  вирус.  К  сегодняшнему  дню
идентифицировано пять разновидностей. Когда запустили 717-ый, было найдено
только четыре разновидности  вируса,  и  717-ый  убил  их  всех.  А  когда
выяснилось, что вирус так и не уничтожен, обнаружилась пятая.
     - Но в этом случае...
     - Чанг-Ли далеко впереди по очкам.
     - Ты имеешь ввиду -  на  полях  по-прежнему  есть  следы  воздействия
вируса? Но ведь это наверняка просто следы изотопа.
     - Да, просто следы, - задумчиво произнес Роджер. - Конечно, может нам
и повезло, и пятый  не  успел  натворить  столько  бед,  как  четверо  его
предшественников. Хотя, судя по тому, что я  слышал,  он  распространяется
так же быстро, как оригинал.
     - Вот мы и вернулись к тому, с чего  начали,  -  медленно  проговорил
Джон. - В конце концов, если справились с четырьмя, то одолеют и пятый.
     - То же самое я говорю и себе, - сказал Роджер. -  Только  есть  одно
"но".
     - Ну?
     - Пятый прикрывался другими, пока 717-ый  не  начал  работать.  Я  не
понимаю, как это делается, но более сильные вирусы каким-то образом словно
отодвинули его на время в тень на время. А когда 717-й уничтожил их, пятый
вышел вперед и показал зубы. От своих старших братьев он отличается  одной
очень существенной особенностью.
     Роджер глотнул пива. Джон молчал.
     - Если Чанг-Ли имел весьма избирательный вкус и питался родом  Oryzae
семейства Gramineae,  то  пятый  гораздо  менее  разборчив.  Он  прекрасно
чувствует себя на всей Gramineae.
     - Gramineae!
     Роджер невесело улыбнулся:
     - Я сам только недавно подцепил этот жаргончик. Gramineae означает  -
трава, вся трава.
     - Нам повезло, - сказал Джон, вспомнив о Дэвиде.  -  Ведь  пшеница  -
тоже трава.
     - Пшеница, овес, ячмень, рожь - и это только начало.  Потом  -  мясо,
молоко, птица. Через пару лет мы будем сидеть на рыбе и  чипсах,  если  не
разжиреем настолько, чтобы лениться их жарить.
     - Они найдут какой-нибудь выход!
     - Да. Конечно, найдут. Ведь нашли же ключик к  оригинальному  вирусу,
правда? Интересно, за что примется номер шестой - может, за картофель?
     - Если они и хранят все  в  тайне,  -  сказал  Джон  после  короткого
молчания, - я имею ввиду на международном уровне,  так,  наверно,  потому,
что решение у них уже в кармане.
     - Это по-твоему. А, по-моему, они ждут момента, чтобы пустить  в  ход
пулеметы.
     - Пулеметы?
     - Они должны подготовиться к следующим двумстам миллионам.
     - До этого дело не  дойдет.  На  помощь  будут  брошены  все  мировые
ресурсы.  В  конце  концов,  если  бы  китайцам  хватило  здравого  смысла
попросить помощи...
     - Мы - блестящая раса, - заметил Роджер. - Мы научились  использовать
уголь и нефть, а когда показались первые признаки  истощения  их  запасов,
запрыгнули в  коляску  ядерной  энергетики.  Последние  сто  лет  прогресс
человечества явно стоит на  месте.  Если  бы  я  был  марсианином,  то  не
поставил бы даже тысячу против  одного  на  интеллект,  побежденный  таким
пустяком, как вирус. Не подумай, что я - пессимист, но я не стану  держать
пари, даже если ставки так заманчивы.
     - Ну что ж, проживем на рыбе и овощах. Это еще не конец света.
     - Проживем ли? Все? Только не с нашим сегодняшним запасом продуктов.
     -  Полезно  иметь  фермера  в  семье  -  узнаешь  кое-какую  полезную
информацию.  Один  акр  земли  приносит  пару  центнеров  мяса,   тридцать
центнеров хлеба. Но тот же акр земли может дать и десять тонн картофеля
     - Ты меня обнадежил, - заметил Роджер. - Теперь  я  верю,  что  пятый
вирус не уничтожит все человечество. Мне остается только побеспокоиться  о
своем ближайшем окружении, отключившись от более глобальных проблем.
     - Черт возьми! - воскликнул Джон. - Британия же - не Китай!
     - Нет, - сказал Роджер. - Это страна  пятидесяти  миллионов,  которая
импортирует почти половину потребляемых ею продуктов.
     - Значит, придется потуже затянуть пояса.
     - Затянутый пояс довольно глупо смотрится на скелете.
     - Я же сказал тебе: если  посадить  вместо  злаков  картофель,  можно
получать урожай в шесть раз больше.
     - А теперь пойди и скажи это правительству. Только сначала хорошенько
подумай. Что бы ни случилось, мне пока не хочется терять  свою  работу.  И
потом, если я близок к истине, ты имеешь существенное  преимущество.  Даже
если бы я был уверен,  что  ты  -  единственный  человек,  владеющий  этой
информацией, и что она могла бы спасти всех нас от голодной смерти, я  все
равно бы дважды подумал, прежде чем советовать тебе афишировать мои тайные
слабости.
     - Дважды, - сказал Джон, - но не трижды. Ведь это может стать и твоим
будущим.
     - А-а, -  протянул  Роджер,  -  но  ведь  кто-нибудь  еще  _м_о_ж_е_т
владеть этой информацией, _м_о_г_у_т_ быть другие  пути  нашего  спасения,
вирус м_о_ж_е_т_ исчезнуть сам по себе, даже небо  _м_о_ж_е_т_  упасть  на
землю, а мне следует бросить работу просто так. Теперь переведи все это на
язык политических терминов и на правительственный уровень.  Конечно,  если
мы не найдем способ остановить вирус, единственным разумным решением будет
посадить картофель на каждом клочке земли,  где  только  возможно.  Но  на
какой стадии станет ясно, что вирус нельзя остановить? А если мы превратим
славную  зеленую  английскую  землю  в  картофельные  плантации,  и  потом
кто-нибудь в конце концов уничтожит вирус, ты  представляешь,  что  скажут
люди, когда в следующем году вместо хлеба им предложат картофель?
     - Я не знаю, что они скажут. Но я знаю,  что  следовало  бы  сказать.
Слава Господу хоть за то, что мы не скатимся до каннибализма, как в Китае!
     - Благодарность - не самая бросающаяся в  глаза  национальная  черта,
если смотреть с политической точки зрения.
     Джон  задумчиво  смотрел  в  открытую  дверь.  На   зеленой   лужайке
деревенские мальчишки играли в крикет. Весело, словно играя  с  солнечными
лучиками, звенели детские голоса.
     - Наверно, мы оба немножко паникеры, -  сказал  Джон.  -  Ведь  между
сообщением о пятой разновидности вируса и перспективой картофельной диеты,
голода или каннибализма - большое расстояние. С того времени,  как  ученые
по-настоящему взялись за дело, прошло только три месяца.
     - Да, ответил Роджер. - Это-то меня и беспокоит. Любое  правительство
стремится успокоить народ подобными заверениями.  Ученые  еще  никогда  не
подводили нас. Будем надеяться, что не подведут и на этот раз. А, впрочем,
смотри на все с любовью, как в последний  раз,  -  он  поднял  свой  почти
пустой стакан. - Мир без пива? Невозможно! Давай выпьем и  нальем  еще  по
стаканчику.





     Летом  новости  о  пятой  разновидности   вируса   Чанг-Ли   все-таки
просочились. Вскоре  стало  известно  о  беспорядках  в  районах  Дальнего
Востока, расположенных рядом с очагом заражения. Западный мир  откликнулся
благотворительной миссией. В  пострадавшие  районы  отправляли  зерно,  но
потребовались бронированные дивизии, чтобы сохранить его. Тем  временем  в
лабораториях всего  мира  продолжалась  борьба  с  вирусом.  Фермерам  под
угрозой высокого  штрафа  было  приказано  держать  в  строжайшем  секрете
возможные признаки  появления  вируса,  а  за  пораженные  урожаи  обещана
хорошая компенсация. Обнаружилось, что "пятый", как и сам  вирус  Чанг-Ли,
передается  и  по  воздуху,  и  путем  корневых  контактов.  Чтобы  как-то
приостановить распространение вируса до тех пор,  пока  не  будет  найдено
верное средство против него, было  решено  применить  тактику  уничтожения
зараженных растений и очищения земли вокруг них.
     Однако, эта политика большого успеха не имела.  "Пятый",  как  и  его
предшественники, распространялся по всему миру. Правда, на Западе все-таки
было собрано около трех четвертых урожая. На Востоке же дела  обстояли  не
так хорошо. К августу стало ясно, что Индия находится перед угрозой голода
- вирус уничтожил почти весь урожай.  В  таком  же  критическом  положении
оказалась Бирма и Япония.
     На Западе вопрос помощи  пострадавшим  районам  неожиданно  обернулся
другой стороной. Весной, когда была  оказана  поддержка  Китаю,  резервные
мировые запасы продовольствия сильно истощились. Теперь, когда и  западный
мир ожидала перспектива бедного урожая даже в наименее зараженных районах,
вопрос отправки продовольствия стал предметом жарких дискуссий.
     В начале сентября Палата  Представителей  Соединенных  Штатов  внесла
поправку  в  президентский  билль  о  продовольственной   помощи,   требуя
Плимсольской линии для продовольственных  запасов  страны.  Предполагалось
сохранить  в  резерве  определенную  минимальную  пошлину  со   всех   без
исключения  продуктовых  грузов  для  использования  только   в   пределах
Соединенных Штатов.
     Анна не могла сдержать негодования:
     - Миллионы людей голодают, а  эти  жирные  старики  отказывают  им  в
помощи!
     Они пили чай на лужайке  перед  домом  Бакли.  Дети  развлекались  на
аллейке, обнесенной кустарником, оттуда то и дело доносились пронзительные
крики и веселый смех.
     - Если всякий, кто хочет выжить - жирный старик, мне стоит обидеться,
- сказал Роджер.
     - Согласись, что это бессердечно, - заметил Джон.
     - Допустим любой способ самозащиты. Проблема американцев в  том,  что
они открыли карты. Другие производящие зерно  страны  просто  будут  молча
сидеть на своих запасах.
     - Не могу поверить, - проговорила Анна.
     - Не можешь? Дай мне  знать,  когда  русские  пошлют  свой  следующий
корабль с зерном на Восток. У меня есть пара старых шляп - их  тоже  можно
съесть.
     - Даже если так - ведь есть еще Канада, Австралия, Новая Зеландия.
     - Нет, если они послушают британское правительство.
     - С чего бы нашему правительству отказываться от помощи?
     - Да потому, что мы сами  этого  захотим.  Мы  искренне,  я  бы  даже
сказал, отчаянно верим, что кровь гуще, чем вода, которая  разделяет  нас.
Если вирус не будет побежден следующим летом...
     - Но люди умирают от голода сейчас!
     - Ну что же, они получают наше глубочайшее сочувствие.
     Анна посмотрела на него с откровенной неприязнью:
     - Как ты можешь?!
     Роджер спокойно выдержал ее взгляд.
     - Мы уже однажды выяснили, что я - атавизм, помнишь? Если я раздражаю
окружающих, не забывай, что они, возможно, тоже раздражают меня. Я верю  в
самозащиту, и не собираюсь дожидаться, пока нож воткнется мне в  горло.  Я
не  вижу  смысла  в   том,   чтобы   отдавать   последнюю   корку   хлеба,
предназначенную детям, умирающему с голода нищему.
     -  Последнюю  корку...  -  Анна  посмотрела  на  стол,   на   котором
красовались остатки обильного  чаепития.  -  Это  ты  называешь  последней
коркой?
     - Если бы я отдавал приказы в этой стране, - ответил Роджер, -  я  бы
не допустил, чтобы маленький хлебец ценился выше золота. Я  бы  не  тратил
зерно на азиатов. Господи! Когда же  вы,  наконец,  обратите  внимание  на
экономические проблемы этой страны!
     - Если мы останемся в стороне и позволим миллионам умирать от голода,
не пошевелив пальцем, чтобы помочь им, с нами  случится  то  же  самое,  -
сказала Анна.
     - Мы? - спросил Роджер. - Кто мы? Мэри, Стив и Дэви умрут  от  голода
из-за моей бесчеловечности?
     - По-моему, - сказала Оливия, - бессмысленно  об  этом  говорить.  Мы
сами ничего не можем сделать. Надо просто надеяться на лучшее.
     - Если верить последним новостям, - сказал Джон, - получено  какое-то
средство, показавшее хорошие результаты против "пятого".
     - Именно! - воскликнула Анна. - Замечательное  оправдание,  чтобы  не
помогать Востоку! Ведь следующим летом мы, наверное, сядем на рацион?
     - Хорошие результаты, - с иронией произнес Роджер. - А вы знаете, что
обнаружены три новые разновидности вируса, помимо пятой? Я  лично  надеюсь
только на одно - что вирус загнется сам, от старости. Иногда  так  бывает.
Если только к тому времени останется хоть одна травинка.
     Оливия повернулась, глядя на лужайку:
     - Невозможно поверить. Неужели вирус действительно убьет всю траву?
     Роджер сорвал стебелек и сжал его в кулаке.
     - Меня обвинили в отсутствии воображения, - сказал он. - Неправда.  Я
отчетливо могу представить умирающих от голода индийцев. Бог  с  ними!  Но
также хорошо я могу представить себе эту землю голой и пустынной,  я  вижу
детей, жующих кору деревьев.
     Некоторое время все молчали. Тишину нарушали лишь  отдаленное  птичье
пение и возбужденные счастливые голоса детей.
     - Пора собираться, - сказал Джон. - Нам надо вернуть машину, я и  так
задержал ее надолго.
     Он позвал Мэри, Дэвида и добавил:
     - Знаешь, Родж, может не все так мрачно!
     - Я так же слаб, как и все вы, - ответил Роджер. - По-моему,  настала
пора брать уроки рукопашного боя и как лучше всего разделать  человеческое
тело на составляющие, чтобы приготовить жаркое.
     Когда Кастэнсы возвращались домой, Анна внезапно воскликнула:
     - Это позиция животных! Животных!
     Джон предостерегающе кивнул в сторону детей.
     - Хорошо, не буду, - сказала Анна. - Но это ужасно!
     - Он просто болтает, - ответил Джон. - На самом деле  это  ничего  не
значит.
     - Не думаю.
     - Знаешь, Оливия права. Мы ничего  не  можем  изменить.  Надо  просто
ждать и надеяться на лучшее.
     - Надеяться на лучшее? Уж не хочешь ли ты сказать, что поверил в  его
мрачные прогнозы?
     Не  отвечая  сразу,  Джон  взглянул  на  разбросанные  по  аккуратной
пригородной травке осенние листья. Машина проехала еще одно печальное поле
битвы с "пятым" - на протяжении десяти-пятнадцати ярдов трава была вырвана
с корнем.
     - Нет, - наконец сказал Джон. - Я не верю.


     В конце осени новости с Востока становились все  мрачнее.  Сначала  в
Индии, потом - в Бирме и Индо-Китае начался голод и варварство.  Япония  и
восточные районы Советского Союза шли немного позади. Пакистан  предпринял
отчаянную попытку захвата западных территорий. И хотя участвовали  в  этом
только голодные безоружные бродяги, остановить их удалось только в Турции.
     Государства, сравнительно мало пострадавшие от Чанг-Ли,  смотрели  на
происходящее  с  легковерным  ужасом.  Официальные  новости   подчеркивали
масштабы голода, твердя о том, что любая помощь  -  только  капля  в  этом
океане горя, но избегали вопроса об оказании  фактической  помощи  жертвам
вируса. Тех, кто призывал к отправке продовольствия, было гораздо  меньше,
и это меньшинство становилось  все  менее  популярным  по  мере  того  как
количество жертв вируса росло и его распространение  в  западном  мире  не
вызывало никаких сомнений.
     Еще до наступления Рождества  на  Восток  вновь  отправились  суда  с
зерном. Этому способствовали новости  о  том,  что  в  Австралии  и  Новой
Зеландии вирус взят под контроль. Лето там выдалось  просто  великолепное,
и, по прогнозам, урожай ожидался лишь немного ниже среднего уровня.
     Вслед за такой радостной вестью пришла новая волна  оптимизма.  Стало
совершенно очевидно, что несчастье на  Востоке  произошло  по  вине  самих
азиатов. Дескать, чего от них еще ждать?  Может,  конечно,  и  не  удастся
полностью  избежать  проникновения  вируса  на  поля,  но  австралийцы   и
новозеландцы доказали, что его можно держать в руках. И  поэтому,  проявив
ту же бдительность, Запад сможет продержаться какое-то  время.  А  пока  в
лабораториях продолжается борьба с вирусом. Каждый день приближает  момент
триумфа  над  неведомым  врагом.  В  этой  атмосфере  здорового  оптимизма
семейство Кастэнс отправилось в  свою  обычную  поездку  на  север,  чтобы
встретить Рождество в долине Слепой Джилл.


     В первое же утро Джон с братом отправились на прогулку  по  окрестным
фермам.
     Менее чем  в  сотне  ярдов  от  дома  они  неожиданно  наткнулись  на
небольшой участок земли без единой травинки. Черная замерзшая зияющая рана
беззащитно смотрела в зимнее небо.
     Джон задумчиво шел вокруг участка, Дэвид за ним.
     - И много таких здесь? - спросил Джон.
     - Может, около дюжины.
     Трава, растущая по краям, выглядела вполне здоровой.
     - Похоже, ты считаешь это нормальным?
     Дэвид покачал головой.
     - Ничего не значит. Это  лишь  прекрасное  доказательство  того,  что
вирус распространяется в сезон роста, но никто  не  знает,  как  он  будет
воздействовать на растения в другое время. Бог знает, что принесет  весна.
Почти все участки, пораженные чумой, засеивались поздно.
     - Значит, ты не заразился официальным оптимизмом?
     Дэвид резко ткнул палкой в сторону голой земли.
     - Я вижу вот это.
     - Они справятся с ним. Просто обязаны.
     - Вышел закон, -  сказал  Дэвид,  -  по  которому  вся  земля,  ранее
засеянная зерновыми, должна быть отдана под картофель.
     Джон кивнул:
     - Я слышал.
     - Так вот - закон только что отменен.  Сообщили  в  новостях  прошлой
ночью.
     - Наверное, они уверены, что все налаживается.
     Дэвид усмехнулся:
     - Они могут быть уверены в чем им угодно. Следующей весной  я  посажу
картофель и свеклу.
     - А пшеницу, ячмень?
     - Ни акра.
     - Если к тому времени вирус  уничтожат,  зерно  сильно  поднимется  в
цене, - глубокомысленно изрек Джон.
     -  Как  будто  другие  об  этом  не  думали.  Знаешь,  почему   закон
аннулировали?
     - Если запретят  посадки  зерна,  а  вирус  будет  уничтожен,  стране
придется покупать зерно за границей по фантастическим ценам.
     - Какая азартная  игра,  -  заметил  Дэвид.  -  Жизнь  страны  против
повышения налогов.
     - Ставки, должно быть, очень хороши!
     Дэвид покачал головой.
     - Но не для меня. Я ставлю на картофель.
     К их разговору Дэвид вернулся в канун Рождества. Мэри и Дэвид-младший
вышли на  морозный  воздух  поразмяться  после  обильного  рождественского
обеда. Трое взрослых, предпочитая  более  спокойный  способ  переваривания
пищи, удобно устроились в креслах, наслаждаясь симфонией Гайдна.
     - Как твое чудовище, Джон? - спросил Дэвид. - Успел во-время?
     Джон кивнул:
     - Меня чуть не стошнило, когда я рассмотрел его со  всех  сторон.  Но
это еще цветочки по сравнению с тем,  что  мы  делаем  сейчас.  Думаю,  он
станет чемпионом в конкурсе уродов.
     - И ты ничего не можешь изменить?
     - Мы - люди подневольные. Даже архитектор вынужден  приспосабливаться
к прихотям "денежных мешков", а я - всего лишь инженер.
     - Но ведь ты - лично ты - ничем не связан?
     - Только нуждой в деньгах.
     - Слушай, ты бы мог взять годичный отпуск, если бы захотел?
     - Конечно. Только есть одна загвоздка - как спасти семью  от  сточной
канавы.
     - Я хочу, чтобы ты приехал сюда на год.
     Джон даже привстал от волнения:
     - Что?
     -  Ты  оказал  бы  мне  огромную  услугу.  О  финансовой  стороне  не
беспокойся. Есть только три вещи, которые фермер может сделать  со  своими
дурно нажитыми доходами: купить новую  землю,  прокутить  или  положить  в
кубышку. Я никогда не хотел иметь землю вне долины, да и транжира из  меня
неважный.
     - Вирус? - медленно проговорил Джон.
     - Может, это и глупо, - сказал Дэвид,  -  но  мне  не  нравится,  как
обстоят дела. А еще я видел хронику о восточной эпидемии.
     Джон взглянул на Анну.
     -  Но  ведь  это  Восток,  -  сказала  она.  -  Наша   страна   более
дисциплинирована. Нехватка продуктов, пайки - все это у нас  уже  было.  А
сейчас  даже  нет  никаких  признаков   какой-либо   реальной   опасности.
Спрашивается, не слишком ли - Джон бросает все дела,  мы  приезжаем  сюда,
живем за твой счет целый  год  -  и  все  только  из-за  того,  что  дела,
м_о_ж_е_т_ б_ы_т_ь, повернутся к худшему?
     - Вот мы, - ответил Дэвид, - мирно сидим у огня, с полными желудками.
Я понимаю, так очень трудно представить будущее, которое, может, никогда и
не наступит.
     - Никогда еще не было такой болезни, - сказал Джон, - будь то болезнь
растений или животных, эпидемия которой не прекратилась бы сама по себе. И
никогда не было случая полного уничтожения того или  иного  вида.  Вспомни
хотя бы чуму!
     Дэвид покачал головой:
     - Только предположения. Мы не знаем наверняка. Что  убило  гигантских
рептилий? Ледниковый период, борьба за существование? А  может,  вирус?  И
что, по-твоему, произошло со всеми растениями, останки которых мы  находим
сейчас? Почему  они  не  оставили  "потомства"?  Если  за  короткое  время
наблюдений мы не столкнулись с подобным вирусом, это еще ничего не значит.
Человек может прожить всю жизнь, ни разу не увидев комету, но это вовсе не
означает, что комет не существует.
     - Все это очень хорошо, Дэйв, - произнес Джон, давая понять, что тема
исчерпана, - но я не смогу приехать. Моя работа  меня  вполне  устраивает,
хотя результаты  ее  меня,  похоже,  не  интересуют.  Вот  скажи,  как  ты
представляешь себе этот год? Я буду сидеть на твоей шее?
     - Я бы сделал из тебя фермера за месяц.
     - Из Дэви - возможно.
     На стене усыпляюще  тикали  часы.  Анна  вдруг  подумала,  что  здесь
разговоры о страшных последствиях победы вируса даже более странны, чем  в
Лондоне.
     - В конце концов, - произнесла она вслух. - Мы всегда можем  приехать
сюда, если дела действительно станут так плохи.  Но  сейчас,  по-моему,  в
этом нет необходимости.
     - Когда мы впервые приехали в долину, - сказал Дэвид, -  и  гуляли  с
дедушкой Беверли возле ущелья, он признался мне, что,  выходя  из  долины,
всегда чувствует, словно за его спиной захлопывается невидимая дверь.
     - Да, я тоже ощутила что-то подобное.
     - Если катастрофа все-таки наступит, - продолжал Дэвид,  -  в  Англии
будет не так уж много безопасных мест. Долина может стать одним  из  таких
убежищ.
     - Значит - картофель и свекла, - сказал Джон.
     - И более того, - добавил Дэвид, пристально взглянув  на  них.  -  Вы
видели кучу бревен у дороги?
     - Для новых зданий?
     Дэвид встал и подошел к окну.
     - Нет, - сказал он, глядя на зимний пейзаж. - Для частокола.
     Анна и Джон переглянулись.
     - Частокол? - переспросила Анна.
     Дэвид обернулся:
     - Изгородь, если хотите. Необходимо сделать  ворота,  которые  смогут
противостоять натиску толпы в долину.
     - Ты серьезно? - изумленно спросил Джон.
     Он внимательно посмотрел на своего старшего брата, который никогда не
отличался особым воображением и склонностью к авантюризму. Его манеры, как
обычно, были бесстрастны и флегматичны.  Казалось,  Дэвида  совершенно  не
волнует замешательство, вызванное его сообщением.
     - Абсолютно серьезно, - ответил Дэвид.
     - А если ничего не случится... - спросила Анна.
     -  Здешняя  сельская  публика  будет  просто  счастлива  найти  новый
источник насмешек, - ответил Дэвид. - Дескать,  эти  недоумки  Кастэнсы...
Мне хочется использовать шанс побыть в роли дурачка. Просто  все  косточки
ломит от предвкушения.
     Спокойная убежденность Дэвида поразила их. Анна  вдруг  почувствовала
страстное желание остаться в долине, соорудить ворота, о  которых  говорил
Дэвид, и  отгородиться  от  абстрактной  толпы,  беснующейся  снаружи.  Но
мимолетный порыв прошел, вновь вспомнились повседневные заботы.
     - А школа... - вырвалосъ у Анны.
     Дэвид проследил за ходом ее мыслей, но не выразил  ни  удивления,  ни
удовлетворения.
     - Есть школа в Лепетоне, - сказал он. - Один год вряд ли принесет  им
большой вред.
     Анна беспомощно взглянула на мужа.
     - Всякое бывает, - начал он.  -  В  конце  концов,  мы  всегда  можем
приехать, если твои мрачные прогнозы подтвердятся.
     - Поторопитесь.
     Анна поежилась.
     - Через год мы будем смеяться над своими страхами.
     - Да, - сказал Дэвид. - может быть.





     Временное затишье продолжалось всю  зиму.  В  западных  странах  были
разработаны,  а  в  некоторых  -  и   применены   программы   нормирования
продовольствия. В Англии  исчезли  пирожные  и  кексы,  но  хлеб  был  еще
доступен  всем.  Пресса  по-прежнему   колебалась   между   оптимизмом   и
пессимизмом, правда, с менее резкими амплитудами. Самым главным и наиболее
часто обсуждаемым вопросом стал промежуток  времени,  который  потребуется
для уничтожения вируса и возвращения жизни в нормальное русло.
     Джон с беспокойством обратил внимание на то, что до сих пор никто  не
говорит о мелиорации зараженных земель в Азии. Как-то, в конце февраля, он
упомянул  об  этом  в  разговоре  с  Роджером   Бакли.   Они   обедали   в
"Сокровищнице" - клубе Роджера.
     - Мы стараемся не думать о них, правда? - сказал Роджер. - Как  будто
отрубили весь остальной мир, кроме Европы, Африки, Австралии и Америки. На
прошлой неделе я видел фотографии,  сделанные  в  Центральном  Китае.  Они
сделаны несколько месяцев назад, но до сих пор не опубликованы, и, похоже,
не будут опубликованы.
     - Что там?
     - Цветные фотографии. Композиции в коричневых, серых и желтых  тонах,
выполненные с огромным вкусом. На всех - голая земля и глина.  Ты  знаешь,
это намного страшнее всех  жутких  картин  голода,  которые  были  раньше.
Подошел официант и, словно совершая старинный ритуал, поставил перед  ними
пиво. Когда он ушел, Джон спросил с сомнением:
     - Страшнее?
     - Да, они испугали меня. Я так и не понял, каким образом вирус сделал
из этого участка земли совершенно голое, чистое пространство.  По  инерции
продолжаешь думать, что хоть какая-то трава все-таки останется, пусть хотя
бы несколько пучков. Но он не оставляет ничего. Конечно,  это  всего  лишь
исчезнувшая трава. Но когда задумаешься, какие  огромные  площади  покрыты
той или иной травой...
     - Есть какие-нибудь слухи?
     Роджер неопределенно покачал головой:
     - Давай определимся: слухи в официальных кругах так же  неопределенны
и расплывчаты, как и в прессе, но они содержат нотку самонадеянности.
     - Мой брат собирается забаррикадироваться, - сказал Джон.  -  Я  тебе
говорил?
     С неожиданным оживлением Роджер спросил:
     - Фермер? Что ты имеешь ввиду - забаррикадироваться?
     - Я ведь рассказывал тебе о его доме. Слепой Джилл  окружен  холмами,
единственным выходом служит узкое ущелье. Так вот, он сооружает  изгородь,
чтобы изолировать долину полностью.
     - Интересно. Продолжай!
     - Да, в общем-то это все. Дэвид  обеспокоен  будущим,  я  никогда  не
видел его таким. Во всяком случае, он отказался от посева пшеницы на своей
земле. Он даже хотел, чтобы мы все приехали и провели там целый год.
     - Пока не минует кризис? Да, это серьезно.
     - И еще, - добавил Джон. - С тех пор я время от времени  вспоминаю  о
нашем разговоре. Дэйв всегда был умнее меня, и  я  по  своей  глупости  не
принял всерьез предчувствия деревенского жителя - дескать,  что  он  может
понимать в таком деле. Здесь, в Лондоне, мы не знаем ничего,  кроме  того,
что черпаем ложкой.
     Роджер взглянул на него и улыбнулся:
     - Что-то в этом роде, Джонни, но запомни - я  тоже  на  стороне  этих
"черпающих". Слушай,  а  если  я  смогу  предупредить  тебя  о  катастрофе
заранее, у твоего братца найдется комната для нашего маленького трио?
     - Думаешь, катастрофа неизбежна? - спросил Джон.
     - Пока нет никаких признаков. Те, кому бы  следовало  быть  в  курсе,
излучают тот же оптимизм, который ты находишь в газетах. Но мне  нравится,
как это звучит - Слепой Джилл, - словно страховой полис.  Я  буду  держать
ухо возле трубопровода. Как только на  другом  конце  раздастся  маленький
звоночек-предупреждение, мы соберем свои семьи и махнем на север.  Что  ты
на это скажешь? Примет нас твой брат?
     - Да, конечно, - Джон задумался. - А сколько, по-твоему, должно  быть
таких звоночков?
     - Достаточно. Я буду держать тебя в курсе. Можешь быть уверен. Мне не
хотелось бы в один прекрасный день оказаться застигнутым врасплох голодом,
сидя в Лондоне.
     Рядом с их столиком прошел  официант,  толкая  перед  собой  тележку,
нагруженную сырами разных  сортов.  Полуденная  дремота  наполняла  воздух
столовой обычного лондонского клуба. Неясное  бормотание  голосов  звучало
приглушенно и ненавязчиво.
     - Невозможно представить что-либо,  способное  нарушить  все  это,  -
сказал Джон.
     - Согласен, это нерушимо, - ответил Роджер. - В конце концов, как нам
часто напоминала пресса, мы не азиаты. Будет интересно понаблюдать за нами
- британцами с плотно сжатыми губами - когда  начнут  собираться  грозовые
тучи. Нерушимо. Но что случится, когда мы дадим трещину?
     Официант принес отбивные. Это был маленький словоохотливый человечек,
менее высокомерный, чем все остальные.
     - Что касается меня, - продолжал Роджер, -  то  никакое,  даже  самое
сильное любопытство не заставит меня остаться здесь.


     Весна запоздала - сухая и холодная сумрачная погода  продолжалась  до
начала апреля. Когда,  наконец,  наступили  теплые  дождливые  дни,  стало
совершенно  очевидно,  что  вирус  ничуть  не   потерял   своей   силы   и
действенности. Повсюду - на полях, в садах, по  обочинам  дорог  -  стебли
травы были испещрены грязно-зелеными пятнышками, переходящими в коричневую
гниль. Началось второе нашествие вируса Чанг-Ли.
     - Какие новости на твоем конце трубопровода? - спросил у Джона Роджер
при встрече.
     - Очень хорошие, как ни странно.
     - Моя лужайка полна этой гадостью. Я начал было  обрезать,  но  потом
обнаружил, что по всей округе - то же самое.
     - У меня та же картина, - сказал  Роджер.  -  Эдакий  теплый  гниющий
оттенок  коричневого.  Кстати,   наказание   за   малодушное   уничтожение
зараженной травы отменено.
     - Тогда что ты называешь хорошими новостями? По-моему,  все  довольно
мрачно.
     - Читай завтрашние газеты. Комитет ЮНЭСКО объявил, что выход  найден.
Выведен некий вирус, который пожирает все разновидности Чанг-Ли.
     - Иначе говоря, может наступить неловкий момент. Ты не находишь?
     Роджер улыбнулся:
     - Это было моей первой мыслью. Но бюллетень подписан людьми,  которые
вряд ли стали бы фальсифицировать результаты неутешительного эксперимента,
чтобы спасти своих престарелых  родителей  от  позорного  столба.  Это  не
подделка.
     - Храни нас Господь, - медленно проговорил Джон. - Так или  иначе,  я
не хочу думать, что случится нынешним летом в противном случае.
     - А я не прочь подумать, - сказал Роджер. - Чтобы не быть застигнутым
врасплох.
     - Я интересовался,  как  будут  отправлять  детей  обратно  в  школу.
Кажется, теперь все в порядке.
     - Надо думать, там лучше, - сказал Роджер.  -  Я  почти  уверен,  что
трудности с продовольствием неизбежны. Вряд ли удастся  с  помощью  нового
вируса спасти урожай этого года. И, скорей всего, Лондон почувствует нужду
гораздо острее, чем другие города.
     Отчет ЮНЕСКО предоставлял самую полную и подробную информацию.  В  то
же время правительство  опубликовало  свою  оценку  ситуации.  Соединенные
Штаты, Канада, Австралия и Новая Зеландия располагали  запасами  зерна,  и
были готовы  к  введению  нормирования  продуктов  для  своего  населения,
предполагая использовать эти запасы зерна в период крайней  необходимости.
В Британии подобное, хотя и более строгое, нормирование зерна и  мяса  уже
было введено.
     Атмосфера немного разрядилась. Новости о победе над вирусом  вкупе  с
введением   нормирования    продовольствия    произвели    ободряющий    и
обнадеживающий эффект. На этом фоне  тон  письма,  пришедшего  от  Дэвида,
звучал до смешного нелепо.
     "В долине не осталось ни одного стебелька травы, - писал он. -  Вчера
я убил последнюю корову. Я знаю - кое-кто в Лондоне додумался  подготовить
холодильные камеры во время прошедшей зимы, но тех коров, что  пойдут  под
нож в ближайшие несколько недель,  будет  недостаточно.  Я  свою  говядину
засаливаю. Даже если все будет хорошо, пройдет не  один  год,  прежде  чем
страна снова узнает, что такое мясо, молоко или сыр.
     Хотелось бы верить, что все наладится. Не подумайте, что я не доверяю
официальному отчету - мне известна репутация людей,  подписавших  его.  Но
никакие отчеты не могут убедить меня, когда я смотрю кругом и вижу  черное
вместо зеленого.
     Не забывайте, что вы можете в любое время  собраться  и  приехать.  Я
всегда жду вас. За долину  я  абсолютно  спокоен.  Мы  сможем  прожить  на
корнеплодах и свинине - я сохранил свиней, потому  что  это  единственное,
известное мне животное, прекрасно живущее на картофельной диете. Мы  очень
хорошо здесь устроимся. Но вся земля за пределами  долины  очень  тревожит
меня..."
     Джон отдал письмо Анне и отошел к окну.
     - Он все еще  воспринимает  это  ужасно  серьезно,  -  сказала  Анна,
дочитав письмо до конца.
     - Очевидно.
     Джон смотрел в окно  на  то,  что  раньше  было  лужайкой,  а  теперь
превратилось в участок голой земли, с нелепо торчащими редкими  сорняками.
Такой пейзаж стал уже привычным.
     - Тебе не кажется, что, живя там, где нет никого, кроме  Хилленсов  и
деревенских мужиков... - Анна не договорила. - Как жаль, что он так  и  не
женился!
     - По-твоему, он помешался? Но так думают многие.
     - А чего стоит этот кусочек в конце? - продолжала она.  -  "Мне  даже
кажется, что в некотором роде было бы более _с_п_р_а_в_е_д_л_и_в_о_,  если
бы победил вирус. Много лет мы относились к земле, как  к  свинье-копилке,
на которую можно постоянно совершать налеты.  А  ведь  земля  -  это  сама
жизнь."
     - Просто мы живем в  искусственных  условиях,  -  сказал  Джон,  -  и
никогда не видим много травы сразу. Поэтому для нас нет  большой  разницы,
когда мы не видим ее совсем. В деревне, конечно, такие  изменения  намного
ощутимее.
     - Но ведь он словно _х_о_ч_е_т_, чтобы вирус победил!
     - Деревенский житель всегда недолюбливал  и  не  доверял  горожанину,
представляя его  этаким  зевающим  ртом  на  верхушке  ленивого  туловища.
Наверное, большинство фермеров было бы вполне счастливо видеть горожанина,
попавшим в какую-нибудь небольшую передрягу. Только  она  не  должна  быть
слишком серьезной. Я  не  думаю,  что  Дэвид  действительно  хочет  победы
вируса. Просто он очень переживает.
     Анна некоторое время молчала. Джон взглянул на нее - Анна  пристально
всматривалась в погасший экран телевизора, крепко сжимая письмо Дэвида.
     - Может, он просто стал паникером на старости лет. Так часто бывает с
фермерами-холостяками.
     - То предложение Роджера все еще в силе? - неожиданно спросила Анна.
     - Да, конечно, - с удивлением ответил Джон. - Хотя пока, кажется,  до
этого не дошло.
     - На него можно положиться?
     - Ты сомневаешься? Если бы даже его не волновали наши с тобой  жизни,
неужели он наплевал бы на Оливию и Стива?
     - Наверно, нет. Просто...
     - Кстати,  если  бы  действительно  надвигалась  катастрофа,  нам  не
следовало бы надеяться на предупреждение Роджера, а увидеть ее приближение
за милю.
     - Я думала о детях, - сказал Анна.
     - С ними все  будет  в  порядке.  Дэви  просто  обожает  американские
консервированные гамбургеры.
     Анна улыбнулась:
     - Да, они нам пригодятся при отступлении.


     Когда дети приехали домой на летние каникулы, Кастэнсы,  как  обычно,
отправились к морю с семейством Бакли. Это было  странное  путешествие  по
голой,  заброшенной,  пораженной  вирусом  земле,  мимо  полей,  засеянных
корнеплодами вместо привычных злаков. Однако, дороги были забиты машинами,
как никогда.
     Стоял душный летний день,  темные  грозовые  облака  обещали  вот-вот
пролиться дождем.
     На вершине какого-то холмика они расположились  для  привала.  Отсюда
открывалась широкая панорама Ла-Манша. Дэви и Стив тут же заинтересовались
несколькими небольшими суденышками в паре миль от берега.
     - Смэки <рыболовное одномачтовое судно>,  -  пояснил  Роджер.  -  Они
пытаются восполнить отсутствие мяса. А мяса нет потому, что нет травки для
коровушек.
     -  И  пайки  с  понедельника,  -  сказала  Оливия.  -  Фантастика   -
нормированная рыба!
     -  Просто  подошло  время,  -  заметила  Анна.  -  Цены   становились
смехотворными.
     -  Гладкий  механизм  британской  национальной  экономики  продолжает
плести свои сети все с той же молчаливой эффективностью, - сказал  Роджер.
-  Нам  говорили,  что  мы  -  не  азиаты,  и,  ей-богу,  они  правы!   Мы
действительно от них отличаемся - ремень затягивается все туже и  туже,  и
никто не жалуется.
     - Какой прок в жалобах? - сказала Анна.
     - Все дело в том, что, по последним прогнозам, дела идут  на  лад.  В
противном случае мы вряд ли были бы настолько спокойны и хладнокровны.
     - Раньше в школе рыбные котлеты всегда делали из  банки  анчоусов  на
двадцать фунтов картошки, - сказала Мэри, выглянув из  окна  машины.  -  А
теперь - банка на двести фунтов. Как же назвать эти прогнозы, папочка?
     - Картофельные котлеты, - ответил Джон, - и пустая консервная  банка,
курсирующая по  столам,  чтобы  вы  все  фыркали  носом.  Это  тоже  очень
питательно.
     - Ну ладно, - сказал Дэви, -  но  я  не  понимаю,  почему  ограничили
конфеты. Ведь их же не из травы делают, правда?
     - Слишком много желающих, - ответил Джон. - И ты -  в  том  числе.  А
теперь у тебя есть своя собственная норма, да еще то, что Мэри не получает
от твоей матери и от меня. Так что, цени свою выгоду  -  ты  мог  бы  быть
сиротой.
     - Ну и как долго все это протянется?
     - Еще несколько лет, привыкай.
     - Надувательство, - ворчливо сказал Дэви. - Даже никакой войны нет, а
продуктов все равно не хватает.


     Дети разъехались по школам, и жизнь в остальном вошла в свое  обычное
русло. После того  памятного  разговора  Джон  только  один  раз  позвонил
Роджеру. Больше они не встречались.
     Ограничение продуктов мало-помалу становилось все ощутимее,  хотя  их
было пока достаточно, чтобы противостоять настоящему голоду. Из  некоторых
стран,  особенно  тех,  что  были  удалены  от  моря,  доходили  слухи   о
продовольственных  бунтах.  Лондон  щеголевато  реагировал   на   подобные
сообщения, противопоставляя им хладнокровие и  организованные  очереди  за
продуктами.
     "Британцы вновь показали всему миру,  -  писал  корреспондент  "Дейли
Телеграф", - пример стойкости и непоколебимости в преодолении  трудностей.
И даже, если нас ждут еще более тяжкие испытания, мы знаем:  сила  духа  и
спокойствие истинного британца помогут нам выстоять".





     Джон приехал в Сити, где возводилось здание  по  их  новому  проекту.
Возникли кое-какие проблемы с подъемным краном, и его попросили прибыть на
строительную площадку.
     Джон как раз находился в кабине крана, когда увидел внизу Роджера.
     Повернувшись к сидящему рядом механику, Джон спросил:
     - Как теперь?
     - Немного лучше. Думаю, к обеду закончим.
     - Я скоро вернусь.
     Роджер ждал его у лестницы.
     - Забежал посмотреть, какую кутерьму мы тут затеяли? - спросил Джон.
     Роджер не улыбнулся. Оглядевшись вокруг, он сказал:
     - Мы можем поговорить где-нибудь наедине?
     Джон пожал плечами.
     - Я бы, конечно, мог вытащить директора из его уютного гнездышка.  Но
здесь, прямо через дорогу, есть паб. Он, пожалуй, больше подойдет.
     - Где угодно. Но немедленно, хорошо?
     Лицо  Роджера  было,  как  обычно,  невозмутимо,  но  голос   выдавал
волнение. Перейдя  дорогу,  приятели  вошли  в  маленький  уютный  барчик,
совершенно пустой в такое раннее время.
     Джон взял по двойному виски и отнес к столику в дальнем углу, который
уже облюбовал Роджер.
     - Плохие новости? - спросил Джон.
     - Мы должны уехать, - ответил Роджер, глотнув виски. - Шарик запущен!
     - Как?
     - Ублюдки! - воскликнул Роджер. - Кровавые ублюдки! Мы  не  азиаты  -
точно, мы самые что ни на есть англичане, до мозга костей!
     Его дикий гнев и непритворная горечь испугали Джона.
     - Что случилось?
     Роджер допил виски и заказал у проходившей мимо  них  официантки  еще
два двойных.
     - Перво-наперво: матч с Чанг-Ли проигран.
     - А как же контр-вирус?
     - Бесполезно.
     - Когда это выяснилось?
     - Бог знает! Не так давно, наверное. Они просто держат это в секрете,
судорожно пытаясь уничтожить ядовитые растения.
     - Но ведь они не отказались от дальнейших попыток, правда?
     - Не знаю. Думаю, нет. Неважно!
     - Очень важно!
     - Последний месяц,  -  сказал  Роджер,  -  страна  живет  на  текущих
поступлениях продовольствия, с постоянным запасом менее чем на  полнедели.
Фактически, мы полностью надеемся на суда из Америки и колоний. Я и раньше
знал об этом, но не придавал значения. Продукты даны нам в долг.
     Официантка  вернулась  к  стойке   и   принялась   наводить   глянец,
насвистывая какой-то популярный мотивчик.
     - По-моему, моя ошибка простительна, - сказал Роджер, понизив  голос.
- При нормальных обстоятельствах, конечно, долг был бы выплачен в срок. Но
сейчас, когда слишком многое в мире уже  докатилось  до  варварства,  люди
стремятся принести кое-что в жертву, чтобы спасти остальное.
     Однако, своя рубашка все-таки ближе к телу. Вот почему я сказал,  что
не имеет значения, будут продолжены опыты с контр-вирусом, или нет. Пойми,
люди, у которых есть пища, не верят в победу над вирусом. И они хотят быть
уверены, что не умрут с  голоду  следующей  зимой,  если  продукты  станут
отправляться в нуждающиеся страны. Последний пароход с  продовольствием  с
той стороны Атлантики пришел в Ливерпуль вчера. Еще  несколько,  наверное,
сейчас на пути из Австралии, но они могут быть отозваны домой еще до того,
как прибудут к нам.
     - Я понимаю, - сказал Джон. - Ты их назвал  ублюдками.  Но  ведь  они
обязаны в первую очередь побеспокоиться о собственном народе. Конечно, для
нас тяжело...
     - Нет, - перебил Роджер. - Я имел ввиду другое.  Помнишь,  я  говорил
тебе, что у меня есть трубопровод  к  верхушке?  Это  Хаггерти,  секретарь
премьер-министра. Несколько лет назад я оказал ему большую услугу.  Теперь
он сообщил мне всю подноготную  происходящего.  Все  произошло  на  уровне
правительственной верхушки. Они знали о том,  что  должно  случиться,  уже
неделю назад  и,  пытаясь  переубедить  поставщиков  продовольствия,  надо
полагать, надеялись на чудо. Но добились они только секретного  соглашения
о предоставлении полной свободы действий  внутри  страны  в  случае,  если
информация станет общеизвестной. Это устроило всех. Конечно, пока  новости
не просочились, по  ту  сторону  океана  предпримут  какие-то  свои  меры,
несравнимые с нашими.
     - Что ты имеешь ввиду?
     - Вчера произошел дворцовый переворот. Место  Лукаса  занял  Уэллинг,
хотя Лукас все еще член Кабинета. Просто он не хочет пачкать руки в крови,
вот и все.
     - В крови?
     - На этих островах живет около пятидесяти четырех миллионов  человек,
из них - сорок пять миллионов - в Англии. Если треть из них сможет  выжить
на диете из корнеплодов - хорошо. Единственная сложность  -  как  отобрать
оставшихся в живых?
     - По-моему, - сказал Джон, усмехнувшись, - это очевидно - они выберут
себя сами.
     - Слишком расточительный способ, и к тому  же  верный  путь  крушения
дисциплины и порядка.
     - Уэллинг, - сказал Джон. - Я никогда не обращал на него внимания.
     - Человека выбирает время. Я сам терпеть не  могу  этого  нахала,  но
сейчас нечто подобное было  необходимо.  Лукас  не  способен  решиться  на
что-либо, - Роджер смотрел прямо перед  собой.  -  Сегодня  в  предместьях
Лондона и всех крупных  городов  армия  приводится  в  боевую  готовность.
Дороги будут перекрыты завтра на рассвете.
     - Если это самое лучшее, что он мог придумать...  -  сказал  Джон.  -
Никакая армия не сможет спасти город от взрыва под  давлением  голода.  На
что он надеется?
     - Время. Он надеется выгадать драгоценное время, чтобы  подготовиться
к следующему шагу.
     - А именно?
     - Атомные бомбы - для маленьких городов,  водородные  -  для  больших
типа Ливерпуля, Бирмингема, Глазго, Лидса, и пара-тройка - для Лондона.
     Несколько мгновений Джон молчал, потом медленно проговорил:
     - Я не верю. На такое никто не пойдет.
     -  Лукас  не  пошел  бы.  Он   всегда   был   премьер-министром   для
обыкновенного  человека  -   провинциальная   скромность,   провинциальные
предрассудки и эмоции. Но оставшись членом Кабинета  и  умыв  руки,  Лукас
будет спокойно стоять рядом. Чего еще ждать от обыкновенного человека?
     - Они никогда не заставят ни одного летчика сесть в такой самолет.
     - Преданность и  верность  -  это  предметы  роскоши  цивилизации.  С
сегодняшнего дня прежние привязанности пойдут на  убыль,  а  на  их  место
придет свирепость и жестокость. Но если  это  единственный  способ  спасти
Оливию и Стива, я согласен.
     - Нет! - протестующе воскликнул Джон.
     - Когда  я  говорил  о  кровавых  ублюдках,  -  сказал  Роджер,  -  я
чувствовал к  ним  одновременно  и  отвращение,  и  восхищение.  Впредь  я
собираюсь  быть  таким  же,  если   потребуется,   и   надеюсь,   что   ты
присоединишься ко мне.
     - Но сбрасывать водородные бомбы на свой собственный народ...
     - Да, вот для чего Уэллингу и нужно время. Я думаю, подготовка займет
по меньшей мере  двадцать  четыре  часа,  может,  сорок  восемь.  Не  будь
дураком, Джонни! Сейчас уже не то время, когда  "свой  собственный  народ"
был народом из твоей деревни. Собственно говоря, он может даже  надеть  на
это деяние добрую маску великодушия.
     - Великодушия? Водородные бомбы?
     - Они все равно обречены. В Англии по меньшей мере тридцать миллионов
умрет, пока остальные будут цепляться за жизнь. Какой путь лучше - голод и
лишения, убивающие твое тело постепенно, или водородные бомбы? По  крайней
мере, это быстрее. Таким образом, количество населения  будет  снижено  до
тридцати миллионов, а поля - сохранены для того, чтобы вырастить урожай  и
спасти оставшихся в живых.
     С противоположного конца зала донеслась  тихая  музыка  -  официантка
включила радио. Продолжалась обычная беззаботная жизнь.
     - Ничего не выйдет, - сказал Джон.
     - Я склонен согласиться, - ответил Роджер. -  Думаю,  информация  все
равно просочится так или иначе, и города затрещат по швам сами,  до  того,
как Уэллинг соберется поднять в воздух свои бомбардировщики. Но я не  тешу
себя иллюзиями, что тогда будет лучше. По  моим  прикидкам,  это  означает
пятьдесят миллионов умерших вместо тридцати, и намного более варварское  и
примитивное существование для оставшихся в  живых.  Кто  возьмет  на  себя
смелость защищать картофельные  поля  от  разъяренной  толпы?  Кто  спасет
посаженный  картофель  до  следующего   года?   Уэллинг   -   свинья,   но
свинья-чистюля. В некоторой степени, он пытается спасти страну.
     - Ты думаешь, эти новости вырвутся наружу?
     В  его  мозгу  возникла  картина  охваченного  паникой  Лондона.   Он
представил себя и Анну попавшими в ловушку, отрезанными от детей.
     Роджер усмехнулся:
     - Страшно, правда? Забавно, но у меня  есть  идея.  Мы  будем  меньше
волноваться о многомиллионной лондонской команде, если уберемся как  можно
дальше отсюда. И чем быстрее, тем лучше.
     - Дети... - начал Джон.
     - Мэри в Бакингеме, а Дэви - в Хартфордшире. Я подумал об этом.  Дэви
мы можем забрать по пути на север. А твоя задача - поехать и забрать Мэри.
Немедленно. Я все объясню  Анне.  Она  упакует  самое  необходимое.  Мы  с
Оливией и Стивом приедем к вам и будем ждать тебя. Когда  ты  вернешься  с
Мэри, мы соберем твою машину и тронемся в путь. По возможности надо успеть
выехать из Лондона до наступления ночи.
     - Мы _д_о_л_ж_н_ы_ успеть, - сказал Джон.
     Роджер обвел взглядом уютный зал. Цветы в полированной  медной  вазе,
календарь, чуть развеваемый легким ветерком, влажноватый пол.
     - Скажи всему этому "прощай", - сказал он. - С сегодняшнего дня мы  -
крестьяне, и, к тому же, везунчики.
     Бакингем, как говорил Роджер, был включен в список закрытых  районов.
Джона проводили в кабинет мисс Эррингтон - директрисы - и он остался  там,
поджидая ее. Обстановка комнаты еще  в  первую  их  встречу  поразила  его
каким-то странным сочетанием строгости, даже аскетизма,  с  очаровательной
женственностью.
     Войдя в кабинет,  мисс  Эррингтон  -  обаятельная,  довольно  высокая
женщина - приветливо кивнула Джону.
     - Добрый день, мистер Кастэнс, - сказала она. - Мне очень жаль, что я
заставила вас ждать.
     - Надеюсь, я не оторвал вас от ланча?
     Она улыбнулась.
     - В такие дни это не самое страшное,  мистер  Кастэнс.  Вы  пришли  к
Мэри?
     - Да. Я бы хотел забрать ее.
     - Садитесь,  пожалуйста.  -  Она  взглянула  на  Джона  со  спокойным
участием. - Вы хотите забрать ее? Почему?
     Только теперь он почувствовал всю горечь тяжелого груза своей  тайны.
Он не имел права говорить об ужасной перспективе  -  Роджер  настаивал  на
этом, и Джон согласился  с  ним.  Их  собственные  планы,  так  же  как  и
разрушительные планы Уэллинга требовали сохранения тайны.
     Значит, он должен бросить  эту  милую  женщину  в  полном  неведении,
обрекая ее на верную гибель...
     - Семейное дело... - произнес  он  неуверенно.  -  Один  родственник,
проездом в Лондоне. Вы понимаете...
     - Знаете, мистер Кастэнс, мы  стараемся  свести  подобные  встречи  к
минимуму. Вы сами поймите, как это расстраивает. Другое дело - в  выходные
дни.
     - Да. Я понимаю. Но речь идет о ее дяде. Он сегодня  вечером  улетает
за границу.
     - Правда? Надолго?
     - Возможно, его не будет несколько лет,  -  продолжал  Джон  чересчур
многословно. - Он очень хотел повидать Мэри перед своим отъездом.
     -  Вы,  конечно,  могли  привезти  его  сюда,  -  заколебалась   мисс
Эррингтон. - Когда вы привезете Мэри назад?
     - Сегодня вечером.
     - Ну, тогда... Я попрошу кого-нибудь позвать  ее.  -  Мисс  Эррингтон
подошла к двери и крикнула: - Хелена!  Пожалуйста,  попроси  Мэри  Кастэнс
придти сюда. К ней приехал отец. Ведь ей не нужно брать с  собой  вещи?  -
спросила она Джона.
     - Нет, - ответил он. - Не стоит беспокоиться.
     - Я очень довольна вашей  дочерью,  мистер  Кастэнс.  В  ее  возрасте
девочки обычно разбрасываются - неизвестно, кем они  станут.  В  последнее
время Мэри делает большие  успехи.  Я  надеюсь,  что  ее  ждет  прекрасное
академическое будущее, если, она, конечно, захочет.
     "Академическое будущее, - подумал Джон. - удерживать крошечный  оазис
в пустынном мире".
     Мисс Эррингтон улыбнулась:
     - Хотя, возможно, сам этот вопрос носит чисто академический характер.
Сомнительно, что знакомые молодые люди позволят ей жить  такой  бесплодной
жизнью.
     - Я так не считаю, мисс Эррингтон. _В_а_ш_а_ жизнь,  наверняка  очень
интересна и насыщена.
     - Она оказалась лучше, чем я ожидала! - смеясь сказала она. -  Я  уже
начинаю подумывать о пенсии.
     Вошла Мэри и, сделав книксен мисс Эррингтон, подбежала к Джону.
     - Папочка! Что случилось?
     - Отец  хочет  забрать  тебя  на  несколько  часов,  -  сказала  мисс
Эррингтон. - Твой дядя сейчас проездом в Лондоне. Он уезжает за границу  и
хочет повидаться с тобой.
     - Дядя Дэвид? За границу?
     - Да, совершенно неожиданно, - быстро проговорил Джон. - Я  тебе  все
объясню по дороге. Ты готова прямо сейчас?
     - Да, конечно!
     - Тогда не буду вас задерживать,  -  сказала  мисс  Эррингтон.  -  Вы
сможете вернуться к восьми, мистер Кастэнс?
     - Я постараюсь.
     Она протянула ему свою узкую изящную ладошку:
     - До свидания.
     Джон  заколебался.  Неужели  он  должен  оставить   эту   обаятельную
беззащитную женщину без малейшего намека на то, что ждет впереди? Но  Джон
так и не решился рассказать ей все, боясь, что она все равно не поверит.
     - Если я не верну Мэри к восьми, - сказал он, - то только потому, что
узнаю о какой-нибудь ужасной катастрофе,  поглотившей  Лондон.  Поэтому  -
если мы не вернемся, я советую вам собрать девочек и  уезжать  в  деревню.
Что бы ни случилось.
     Мисс Эррингтон взглянула на  него  с  мягким  изумлением,  словно  он
сказал какую-то абсурдную и безвкусную глупость. Мэри  тоже  с  удивлением
посмотрела на отца.
     - Да, но вы, конечно, вернетесь к восьми.
     - Да, конечно, - печально произнес Джон.


     Как только машина выехала со школьного двора, Мэри сказала:
     - Ведь дядя Дэвид тут ни при чем, правда?
     - Да.
     - Что же тогда, папочка?
     - Пока я не могу тебе сказать. Но мы уезжаем из Лондона.
     - Сегодня? Значит, я не смогу вернуться в школу к вечеру? -  Джон  не
ответил. - Что-нибудь ужасное?
     -  Достаточно  ужасное.  Мы  будем  жить  в  долине.  Как  тебе   это
понравится?
     Она улыбнулась.
     - Я бы не назвала это ужасным.
     - Ужас, - медленно сказал он, - ждет других людей.
     Домой  они  приехали  после  двух  часов.  Дверь  открыла  Анна.  Она
выглядела взволнованной и несчастной. Джон обнял ее.
     - Все будет хорошо, дорогая. Не о чем волноваться. Роджер уже здесь?
     - Вон его машина. Блок цилиндров барахлит или что-то другое. Роджер в
гараже. Скоро все будет готово.
     - Сколько у нас времени, как он считает? - спросил Джон.
     - Около часа.
     - Бакли тоже едут с нами? - спросила Мэри. - Что случилось?
     - Беги в свою комнату, родная, - сказала Анна.  -  Я  упаковала  твои
вещи, но оставила  немного  места.  Возьми  то,  что  посчитаешь  наиболее
важным. Но подумай хорошенько - места очень мало.
     - Надолго мы едем?
     - Наверно, да, - ответила Анна. - В общем,  ты  должна  рассчитывать,
что мы никогда сюда не вернемся.
     Мэри внимательно посмотрела на родителей, потом сказала серьезно:
     - А как же вещи Дэви? Мне посмотреть и их тоже?
     - Да, дорогая, - сказала Анна, - посмотри, может я забыла  что-нибудь
важное.
     Когда Мэри ушла к себе наверх, Анна бросилась к Джону.
     - Милый, ведь это неправда?!
     - Роджер тебе все рассказал?
     - Да. Но они не пойдут на такое! Просто не смогут!
     - Разве? Я только что сказал мисс Эррингтон, что привезу Мэри вечером
обратно. А ведь я уже все знал. Разве это намного отличается?
     - Прежде, чем  все  кончится,  -  сказала  Анна,  помолчав,  -  ...мы
возненавидим сами себя! А если мы просто привыкнем к этому, во что  же  мы
тогда превратимся?
     - Не знаю, - сказал Джон. - Я не знаю  ничего,  кроме  того,  что  мы
должны спастись сами и спасти детей.
     - Спасти детей? Для чего?
     - Позже мы поймем, для чего. Конечно, сейчас  кажется  жестокостью  -
сбежать, не сказав ни слова тем, кто и понятия не имеет о будущем.  Но  мы
не можем помочь им. А когда мы доберемся до долины, все  изменится,  и  мы
снова заживем нормальной жизнью.
     - Нормальной?
     - Будет трудно, но не так уж плохо, я думаю. Все в  наших  руках.  По
крайней мере, там мы - сами себе хозяева, наша жизнь  перестанет  зависеть
от государства, которое надувает и  запугивает  своих  граждан,  а  потом,
когда они становятся слишком обременительной ношей, просто убивает их.


     - Ублюдки! - воскликнул Роджер. -  Я  заплатил  им  двойную  цену  за
срочную работу, а теперь должен ждать уже  три  четверти  часа,  пока  они
отыщут свои инструменты.
     Часы показывали четыре.
     - У нас есть время выпить чашку чая? - спросила Анна.  -  Я  как  раз
собиралась поставить чайник.
     -  Теоретически,  -  ответил  Роджер,  -  все  время  мира  в   нашем
распоряжении. Тем не менее, это чаепитие мы  пропустим.  Здесь  становится
очень тревожно. Должно быть еще несколько утечек. Интересно,  сколько?  Во
всяком случае, я  почувствую  себя  гораздо  более  счастливым,  когда  мы
уберемся из Лондона.
     Анна кивнула:
     - Хорошо. - И прошла на кухню.
     Джон окликнул ее:
     - Тебе помочь?
     - Спасибо, - сказала Анна, обернувшись, - я  просто  оставила  чайник
под струей воды, теперь хочу убрать его.
     - Вот наша надежда, -  воскликнул  Роджер,  -  женская  стабильность.
Уезжает из дома навсегда, но снимает чайник.  Мужчина  скорей  бы  хлопнул
этим чайником об пол, а потом запалил дом.
     Наконец, они выехали. Машина Джона шла первой. Их  маршрут  лежал  по
Большой Северной Дороге, за Уэлвин, и далее  -  на  запад,  к  школе,  где
учился Дэви.
     Проезжая мимо  Большого  Финчли,  Джон  услышал  сзади  автомобильные
гудки, а через мгновенье их обогнал Роджер.
     - Радио! - крикнула Оливия, высунувшись из окна.
     Джон включил радио.
     "...особенно подчеркиваем, что  нет  никаких  оснований  для  слухов,
распространяющихся в последнее время. Обстановка полностью контролируется,
и запасов продовольствия в стране достаточно..."
     Машины съехали с дороги и остановились, встав бок о бок.
     - Кто-то чересчур волнуется, - сказал Роджер.
     "...высаживается не  зараженное  вирусом  зерно,  -  продолжал  голос
диктора. - В некоторых графствах Англии, Уэлса и Шотландии поздней  осенью
ожидается сбор урожая".
     - Сеять? Это в июле-то! - воскликнул Джон.
     - Гениальный ход, - сказал Роджер. - Голь на выдумки хитра.  В  такое
время правдоподобие не имеет значения.
     Голос комментатора чуть изменился:
     "По мнению Правительства, опасность  только  увеличится,  если  среди
населения начнется паника. Поэтому немедленно вступают  в  силу  некоторые
предупредительные меры.
     Первая связана с ограничением передвижений. Поездки из города в город
временно запрещены. Надеемся, что  к  завтрашнему  дню  будет  разработана
система приоритета для  наиболее  важных  перемещений,  но  предварительно
запрещение распространяется абсолютно..."
     - Они все-таки сделали это! - воскликнул Роджер. - Надо  прорываться.
Может, еще не поздно.
     Машины вновь тронулись в путь, через Северную Кольцевую Дорогу,  мимо
Северного Финчли и  Барнета.  Голос  из  радиоприемника  с  неослабевающей
убедительностью продолжал бубнить о  каких-то  регулирующих  мерах.  Потом
начали передавать музыку из кинофильмов. На  улицах  продолжалась  обычная
жизнь - люди делали покупки в магазинах, просто гуляли. Здесь, на окраине,
не было никаких признаков паники.
     Первое заграждение они увидели сразу за Барнетом. По  другую  сторону
блокировки  виднелись  фигуры  в  форме  цвета  хаки.   Остановив   машины
невдалеке, Джон и Роджер подошли  к  заграждению.  Там  уже  было  человек
шесть. Они о чем-то спорили с офицером. Еще несколько, видимо, отказавшись
от пререканий, собирались разворачиваться.
     - Каких-то десять чертовых минут! - сказал Роджер. - Надо  торопиться
- они понаставят еще уйму заграждений.
     Офицер  -  симпатичный  молодой   парень   с   распахнутыми,   словно
удивленными глазами, искренне радовался всему происходящему,  как  некоему
новому виду строевых занятий.
     - Мне очень жаль, - сказал он. - Мы лишь выполняем приказ. Все выезды
из Лондона перекрыты.
     Грузный, еврейского типа мужчина  лет  пятидесяти,  стоявший  впереди
группы спорщиков, воскликнул:
     - Но моя фирма в Шеффилде! Я только вчера приехал в Лондон!
     - Послушайте новости по радио, - сказал офицер. - Для таких, как  вы,
будут разработаны специальные правила.
     - Здесь не проехать, Джонни, - тихо проговорил Роджер. - Мы не  можем
даже подкупить его, когда вокруг такая толпа.
     - Не относитесь к этому, как к официальной информации, - доверительно
продолжал офицер, - но мне сказали, что введенные  запреты  -  всего  лишь
маневр. Просто они пытаются предотвратить панику.  Возможно,  к  утру  все
будет отменено.
     - Если это всего лишь маневр, вы можете пропустить несколько человек.
Ведь это неважно, правда?
     Молоденький офицер усмехнулся:
     - Извините. За невыполнение приказов на маневрах судят военным  судом
так же, как и в военное время. Советую вам вернуться в город и попробовать
завтра.
     - Весьма ловко придумано, - со злостью сказал  Роджер,  когда  они  с
Джоном возвращались  к  машинам.  -  Неофициально,  только  маневр.  Можно
обойтись малыми силами. Интересно, они что - собираются сгореть  вместе  с
остальными? Наверно, так.
     - Может, стоит рассказать им о том, что происходит на самом деле?
     - И нас тут же заберут за  распространение  ложных  слухов.  Одна  из
новых правительственных мер - ты ведь слышал?
     - Что же делать? - Спросил Джон,  когда  они  подошли  к  машинам.  -
Может, попробовать пешком, через поля?
     - Что происходит? - встревоженно сказала Анна. - Нас не пропускают?
     - Они будут патрулировать поля. Может,  даже  с  танками.  Пешком  не
пройти.
     - Что же делать?! - взмолилась Анна, она была на грани истерики.
     Роджер смеясь посмотрел на нее:
     - Не волнуйся, Анни! Все под контролем.
     Джон был благодарен ему за этот разряжающий тон.
     - Перво-наперво, - сказал Роджер, - нужно убраться  отсюда  подальше,
пока мы не попали в "пробку". - Сзади уже собирались машины. - Вернемся  в
Барнет. Знаете резкий поворот направо? Встретимся там. Мы поедем первыми.
     На тихой, почти пустынной дороге за Барнетом они остановились.
     - Этим путем мы сможем добраться до Хатфилда, в обход Первой  дороги.
Но,  по-моему  нет  смысла  даже  пытаться.  Наверняка   заграждения   уже
установлены, и сегодня у нас нет шансов проскочить ее.
     Мимо промчалась патрульная машина, следом - "остин". Джон узнал его -
он был у первого заграждения. Роджер кивнул им вслед:
     - Попытаются прорваться, но не смогут.
     - Пап, давай разгромим какой-нибудь барьер, - сказал Стив. - Я в кино
видел.
     - Это не кино, - ответил  Роджер.  -  Ночью  станет  поспокойнее.  Мы
оставим твою машину здесь. А мне надо вернуться в город - я забыл кое-что.
     - Ты собираешься вернуться? - спросила Анна.
     - Это необходимо. Я надеюсь уложиться в два часа.
     Джон слишком хорошо понимал, что заставило Роджера изменить  планы  и
что означает "кое-что".
     - Без этого никак нельзя  обойтись?  -  спросил  он.  Роджер  покачал
головой. - Тогда я поеду с тобой. Вдвоем будет безопаснее.
     Роджер задумался на минуту, потом сказал:
     - Ладно, поехали!
     - Но ведь вы не знаете, что в Лондоне, - сказала Анна. -  Может,  как
раз сегодня все начнется. Неужели обязательно так рисковать?
     - С сегодняшнего дня, - ответил Роджер, - если мы  хотим  остаться  в
живых, мы обязаны рисковать. Так вот, я собираюсь  вернуться  за  оружием.
События развиваются быстрее, чем можно было предположить. Но пока, если мы
вернемся сегодня вечером, опасности нет.
     - Я хочу, чтобы ты остался, Джон, - сказала Анна.
     - Анна... - начал Джон.
     - Чтобы погубить себя, - перебил его Роджер,  -  пререкания  -  самый
лучший способ. Нашему маленькому  отряду  необходим  лидер,  и  его  слово
должно быть решающим. Давай кинем монетку, Джонни.
     - Нет. Бросай ты.
     Роджер достал из кармана полкроны и подбросил:
     - Загадывай!
     Они смотрели на сверкающую никелем монетку.
     - Решка, - сказал Джон.
     Монетка звякнула о дорогу и покатилась к канаве. Роджер наклонился.
     - Твоя взяла, - сказал он. - Ну?
     Джон поцеловал Анну и сказал:
     - Мы скоро вернемся.


     - Должны успеть, - сказал Роджер. - Он не опускает жалюзи  до  шести.
Совсем небольшое  заведение  -  только  владелец  и  мальчик-помощник.  Но
кое-какие полезные штуки у него есть.
     К центру Лондона они подъехали в самый час "пик". Привычная суматоха,
регулировщики в белых перчатках, мелькание светофоров.  Никаких  признаков
чего-то тревожного, необычного. Впереди  зажегся  зеленый  свет.  Какой-то
неосторожный пешеход перебежал дорогу прямо перед машиной.
     - Овцы для заклания, - горько произнес Джон.
     Роджер взглянул на него.
     - Смотри на это трезво.  Несколько  миллионов  должно  умереть.  Наша
задача - не оказаться в их числе.
     Они свернули в узкий переулочек. Было без пяти шесть.
     - Станет ли он обслуживать нас? - с сомнением спросил Джон.
     Роджер остановил машину на обочине, напротив маленького магазинчика с
образцами спортивного оружия на витрине.  Он  поставил  машину  на  ручной
тормоз, но двигатель не заглушил.
     - Станет, - ответил он. - Так или иначе.
     В магазине никого не было, кроме хозяина  -  маленького  сгорбленного
человечка с почтительным  выражением  лица,  присущим  всем  продавцам,  и
несовместимыми с таким лицом настороженными глазами. На вид ему можно было
дать лет шестьдесят.
     - Добрый вечер,  мистер  Пирри,  -  сказал  Роджер.  -  Только-только
застали вас!
     Руки старика лежали на прилавке.
     - А-а, - протянул он. - Мистер Бакли, если я не ошибаюсь? Да,  я  как
раз закрывался. Чем могу служить?
     - Ну-ка, дайте взглянуть, - сказал Роджер. - Пару  револьверов,  пару
хороших винтовок с оптическим прицелом, и патроны, конечно. Да, еще. У вас
есть автоматы?
     Пирри мягко улыбнулся.
     - Ваша лицензия?
     Роджер подошел к прилавку.
     - Стоит ли волноваться о таких пустяках? - сказал он.  -  Я  ведь  не
бандит. Мне просто нужен весь этот хлам и как  можно  скорее.  Я  дам  вам
более чем хорошую цену.
     Пирри медленно покачал головой, не сводя глаз с Роджера.
     - Я не занимаюсь таким бизнесом.
     - Ну, а как насчет вон того, двадцать второго калибра?
     Пирри проследил взглядом за рукой Роджера, и в ту же  секунду  Роджер
бросился и схватил его за горло. Джон был уверен, что маленький  тщедушный
человечек не выдержит такого натиска, но уже через мгновение  увидел,  как
Пирри вывернулся и отскочил назад. В руке у него был револьвер.
     - Стойте спокойно, мистер Бакли, - сказал Пирри. - И ваш  приятель  -
тоже. Собираясь совершить налет на оружейную лавку, вы  на  свою  беду  не
учли, что сможете натолкнуться на  человека,  который  кое-что  смыслит  в
оружии и умеет с ним обращаться. Очень прошу вас не прерывать меня, пока я
буду звонить по телефону.
     Он отошел назад, нащупывая свободной рукой телефон.
     - Минуту, - резко произнес Роджер. - Я хочу вам кое-что предложить.
     - Сомневаюсь.
     - Ваша жизнь?
     Рука Пирри лежала на телефонной трубке, но он не спешил снять ее.
     - Конечно, нет, - улыбнувшись, сказал Пирри.
     - Неужели вы думаете, что я хотел прикончить вас? - Спросил Роджер. -
Даже будучи доведенным до полного отчаяния,  я  никогда  бы  не  пошел  на
такое.
     - Склонен согласиться с вами, - вежливо ответил Пирри. - Конечно, мне
не следовало позволять кому бы то ни было нападать на меня, но разве можно
ожидать такого отчаяния в простом  государственном  служащем.  По  крайней
мере, такого яростного отчаяния.
     - Мы оставили свои семьи в  машине,  -  сказал  Роджер,  -  прямо  на
развилке перед Большой Северной Дорогой. Если вы захотите присоединиться к
нам, место найдется.
     - Насколько я знаю, выезд из Лондона запрещен.
     Роджер кивнул.
     - Вот потому нам  и  необходимо  оружие.  Мы  хотим  выехать  сегодня
вечером.
     - Но вы ведь не добыли оружие.
     - Вы чертовски хорошо знаете,  что  это  зависит  от  вас,  -  сказал
Роджер.
     Пирри, наконец, убрал руку с телефона.
     - Может, вы будете так любезны и вкратце объясните мне столь  срочную
надобность в оружии и выезде из Лондона?
     Он выслушал Роджера,  не  перебивая,  и  когда  тот  закончил,  мягко
спросил:
     - Так вы говорите, ферма? В долине?
     - Которая может быть надежно защищена полудюжиной против целой армии,
- добавил Джон.
     Пирри опустил револьвер.
     - Сегодня в полдень мне звонили из местного полицейского  управления,
- сказал он, - и интересовались, не нужен ли мне здесь охранник. Они  были
чересчур  озабочены  моей  безопасностью,   А   единственным   объяснением
представили то, что,  дескать,  по  городу  ползут  слухи,  которые  могут
довести до беды.
     - Он не настаивал на охране? - спросил Роджер.
     - Нет. Я полагаю, если полицейские станут бросаться  в  глаза,  будет
еще хуже. - Он вежливо кивнул Роджеру. - Теперь вы понимаете, почему я так
хорошо подготовился.
     - А теперь, - спросил Джон. - Вы верите нам?
     Пирри вздохнул.
     - Я верю, что вы верите в это. Кроме того, я спрашиваю себя, есть  ли
другие причины  бегства  из  Лондона.  Даже  не  доверяя  полностью  вашей
истории, я не хочу, чтобы меня держали здесь принудительно.
     - Хорошо, - сказал Роджер. - Какое оружие мы возьмем?
     Пирри чуть повернулся и снял телефонную трубку. Роджер  автоматически
бросился к нему. Пирри взглянул на свой револьвер и бросил его Роджеру.
     - Я звоню жене, - сказал он.  -  Мы  живем  в  Роще  Святого  Иоанна.
Полагаю, там, где смогут пройти  две  машины,  пройдет  и  третья?  Лишнее
средство передвижения не помешает.
     Он начал набирать номер.
     - Будьте осторожны, - предупреждающе сказал Роджер.
     - Привет, моя милая, - сказал Пирри  в  трубку.  -  Я  уже  собираюсь
уходить. Послушай, а не заглянуть ли нам вечерком  к  Розенблюмам?  Да,  к
Розенблюмам. Собери вещи. Я скоро буду.
     Он положил трубку и пояснил:
     - Розенблюмы живут в Лидсе. Миллисент все схватывает на лету.
     Роджер взглянул на него с уважением.
     -  Я  вижу,  вы  с  женой  сможете  стать  полезными  членами   нашей
экспедиции. Кстати, мы еще раньше решили, что такое предприятие  нуждается
в лидере.
     Пирри кивнул:
     - Вы?
     - Нет. Джон Кастэнс.
     Пирри коротко оглядел Джона.
     - Очень хорошо. Теперь - оружие. Я буду  доставать,  а  вы  начинайте
переносить его в свою машину.
     Они  выносили  последние  боеприпасы,   когда   подошел   полицейский
констебль. Он с интересом посмотрел на маленькие ящички.
     - Добрый вечер, мистер Пирри. Передаете товар?
     - Это для ваших людей, - сказал Пирри. - Они просили. Присмотрите  за
магазином, хорошо? Мы вернемся чуть позже, чтобы забрать все остальное.
     - Сделаю, что смогу, сэр, - с сомнением произнес полицейский. - Но  я
на службе, вы же знаете.
     Пирри запер входную дверь на висячий замок.
     - Маленькая  шутка,  -  сказал  он,   -  но  ваши  коллеги  меня  так
напугали...
     - Нам повезло, - сказал Джон, как только они отъехали, -  что  он  не
поинтересовался, кто мы такие.
     - Род констеблей, - заметил Пирри, - очень любопытен, если  разбудить
их любопытство. В противном случае - беспокоиться  не  о  чем.  Теперь  на
Хай-стрит, в Рощу Святого Иоанна.


     По дороге они обогнали какой-то старенький "форд".
     - Миллисент! - громко крикнул  Пирри.  Машина  остановилась,  из  нее
вышла женщина и подошла к ним. Она была лет на  двадцать  моложе  Пирри  и
почти одного с ним роста. В выражении ее смуглого красивого лица  сквозила
едва уловимая жестокость.
     - Ты собралась? - спросил Пирри. - Назад мы не вернемся.
     - Думаю, взяла все необходимое, ответила она с легким акцентом кокни,
довольно небрежно отнесясь к добавлению мужа. - А что это  все  значит?  Я
попросила Хильду присмотреть за кошкой.
     - Бедняжка, - сказал Пирри. - Боюсь, нам придется проститься с ней. Я
тебе все объясню по дороге.
     Он повернулся к Джону и Роджеру:
     - Я думаю, Миллисент присоединится к нам здесь.
     Роджер уставился на антикварную рухлядь, стоящую напротив.
     - Не хочу показаться грубым, - сказал  он,  -  но  не  лучше  ли  вам
перенести свои вещи к нам?
     Пирри улыбнулся:
     - Знаете развилку сразу за Ротам-парком? - спросил он.  -  Встретимся
там, идет?
     Роджер пожал плечами. Пирри с женой пошли к своей машине.
     Роджер включил зажигание и медленно поехал мимо них. Каково  же  было
удивление Роджера и Джона, когда мгновение  спустя  "форд"  обогнал  их  с
немыслимой скоростью, чуть притормозил на перекрестке и свернул на главную
дорогу. Роджер поехал было за ним,  но  вскоре  "форд"  скрылся  из  вида,
смешавшись с оживленным потоком машин. Встретились они  только  у  Большой
Северной Дороги, и отсюда "форд" уже скромно следовал сзади.


     Выехав из Лондона, они остановились поужинать.  Пикник  мог  привлечь
внимание, и они поставили машины  на  благоразумных  расстояниях  друг  от
друга.
     Роджер предложил Джону свой план, и тот одобрил  его.  К  одиннадцати
часам дорога опустела, предместья Лондона отдыхали. Но до полуночи  машины
не трогались с места. Дети спали на задних сидениях.
     - Неужели действительно нет другого  выхода?  -  спросила  Анна.  Она
сидела рядом с Джоном.
     - Не думаю, - ответил он, вглядываясь в темную туманную дорогу.
     - Но ведь ты  не  способен  на  такое,  правда?  Эта  идея  абсолютно
хладнокровного убийства скорее нелепа, чем ужасна.
     - Анна, - сказал Джон. - Дэви в тридцати милях отсюда. Но  с  тем  же
успехом он мог бы быть и в  тридцати  миллионах  миль,  если  мы  позволим
заманить себя в ловушку. - Он кивнул на заднее сидение,  где,  свернувшись
калачиком, спала Мэри. - И не только себя.
     - Но силы слишком неравные.
     Он засмеялся:
     - Это как-нибудь влияет на моральную сторону? Фактически,  без  Пирри
вообще не было бы никаких шансов. Думаю,  сейчас  без  него  не  обойтись.
Хороший стрелок - как раз то, что нам нужно.
     - И ты способен на убийство?
     - В целях безопасности... - начал он.
     Рядом скрипнули тормоза - подъехал Роджер.
     - Порядок? - спросил он, высунувшись из окна. - Мы оставили Оливию  и
Стива с Миллисент.
     Джон вышел из машины.
     - Запомни, - сказал он  Анне.  -  Вы  с  Миллисент  должны  подкатить
машины, как только услышите сигнал.
     Анна пристально посмотрела на него:
     - Желаю удачи!
     - Не беспокойся.
     Джон сел в машину Роджера,  и  они  медленно  тронулись  с  места.  У
последнего перед заграждением изгиба дороги  Роджер  притормозил.  Джон  и
Пирри вышли и исчезли в ночи. Минут через пять Роджер с шумом  газанул,  и
на полной скорости помчался к заграждению.
     Как показала разведка накануне вечером, блокпост охранялся капралом и
двумя солдатами. Но сейчас у деревянного барьера стоял только один солдат,
на плече у него висел автомат.
     Машина резко затормозила. Охранник снял автомат и привел его в боевую
готовность.
     - Какого дьявола эта  чертова  хреновина  делает  посреди  дороги?  -
крикнул Роджер, высунувшись из окна. - Передвинь-ка ее, парень!
     Он говорил заплетающимся языком, притворяясь пьяным.
     - Простите, сэр, - сказал охранник. - Дорога закрыта. Все  дороги  из
Лондона закрыты.
     - Ну так открой. По крайней мере, эту. Я хочу проехать домой.
     Из укрытия в канаве Джон наблюдал за происходящим. Странно, но он  не
испытывал никакого особого напряжения, а лишь с  восхищением  наблюдал  за
шумными разглагольствованиями Роджера.
     Рядом с охранником появился второй, через минуту -  третий.  Передние
фары автомобиля рассеянным светом освещали блестящую  дорогу,  смутно,  но
достаточно различимо обрисовывая три фигуры по другую сторону блокировки.
     - Мы выполняем  приказ,  -  произнес  другой  голос,  принадлежавший,
по-видимому,  капралу,  -  и  не  хотим  никаких  неприятностей.  Так  что
поворачивай назад, приятель. Идет?
     - Черта с два! Кем твои чертовы оловянные солдатики себя  вообразили?
Понаставили тут заборов через дорогу!
     - Довольно пререканий! - раздраженно сказал  капрал.  -  Вам  сказано
разворачиваться. Хватит болтать!
     - Почему бы вам самим  не  попробовать  развернуть  меня?  -  спросил
Роджер. - Слишком  уж  много  развелось  чертовых  бесполезных  военных  в
стране! Делают черт знает что, а пайки, наверно, неплохие получают!
     - Ладно, приятель, - сказал капрал. - Ты сам напросился.
     Он кивнул солдатам:
     - Пошли. Развернем машину этого горлопана, как он просит.
     Они вышли из-за барьера и шагнули в полосу яркого света.
     - Желаю успеха! - с издевкой произнес Роджер.
     Внезапно напряжение  парализовало  Джона.  Белая  линия,  бегущая  по
центру дороги, отделяла его территорию от территории Пирри. Капрал и  один
часовой находились на той стороне, третий солдат - ближе к нему. Охранники
шли вперед, прикрывая глаза руками от ослепительного света.
     Джон вдруг почувствовал на ладонях отвратительный пот.  Он  попытался
успокоиться. Через какую-то долю секунды нужно было нажать курок  и  убить
человека, невинного, ни о чем не подозревающего. На войне ему  приходилось
убивать, но никогда жертвой не был его соотечественник.
     Пот струился по лбу, застилая глаза, но Джон не  вытирал  его,  боясь
сбить прицел. "Глиняные трубки в стране фей, - подумал он, -  одна  трубка
должна быть разбита. Ради  Анны,  ради  Мэри,  ради  Дэви".  В  горле  его
пересохло.
     Голос Роджера  вновь  прорезал  тишину  ночи,  но  теперь  он  звучал
пронзительно и трезво.
     - Давай!
     В  ту  же  секунду  прогремел  выстрел,  за  ним  еще  два.  Но  Джон
по-прежнему стоял, держа винтовку на прицеле, когда все три фигуры  тяжело
опустились на дорогу. Он не тронулся с места, пока не  увидел  Пирри.  Тот
вышел из своего укрытия и подошел к убитым.  Только  тогда  Джон  отбросил
винтовку и выбежал на дорогу.
     Роджер вышел из машины.
     - Я должен извиниться за свое вмешательство, - сказал Пирри, взглянув
на Джона. - Голос его, как обычно,  звучал  четко  и  невозмутимо.  -  Они
находились в такой хорошей позиции.
     - Мертвы? - спросил Роджер.
     - Конечно, - кивнул Пирри.
     - Тогда сначала уберем их в  канаву,  -  сказал  Роджер.  -  Потом  -
барьер. Не думаю, что нас застигнут врасплох, но не помешает.
     Джон тащил тяжелое тело. Сначала он избегал смотреть а лицо  убитого,
но потом все-таки взглянул. Парнишка, лет двадцати - не  больше.  На  юном
лице - никаких следов,  кроме  маленькой  дырочки  в  виске,  забрызганном
кровью. Роджер и Пирри уже бросили свои ноши в канаву  и  шли  к  барьеру.
Когда они повернулись к Джону спиной, он наклонился и поцеловал мертвеца в
лоб, потом мягко опустил его на землю.
     Расчистка дороги не отняла много времени.  Затем  Роджер  подбежал  к
машине и нажал на сигнал, не отпуская его несколько  секунд.  Резкий  звук
рассек воздух, словно колокол.
     Роджер подогнал машину к обочине и остановился. Через несколько минут
послышался приближающийся шум двигателей.  "Воксхол"  шел  первым,  следом
вплотную - "форд". Анна пересела, освобождая Джону место за рулем. Он  сел
в машину и до отказа нажал на акселератор.
     - Где они? - спросила Анна.
     - В канаве.
     Несколько миль они проехали, не произнеся ни слова.


     Рядом  со  Стэплфордом,   на   уединенном   участке   дороги   решили
остановиться  на  ночлег.  Здесь,  в  лесу,  под  могучими   дубами,   они
подкрепились какао из термосов, оставив  включенным  лишь  свет  в  салоне
одной из машин. "Ситроен" Роджера был  превращен  в  постель,  и  все  три
женщины устроились в  нем.  Дети  достаточно  удобно  улеглись  на  задних
сидениях двух оставшихся машин. Мужчины, взяв одеяла, легли под деревьями.
     Пирри предложил выставить часового.
     - Не думаю, что здесь есть  повод  для  беспокойства,  -  заколебался
Роджер. - А выспаться нам всем не повредит: завтра предстоит длинный  день
за рулем.
     Он взглянул на Джона:
     - Что скажешь, шеф?
     - Ночной отдых - что может быть лучше?
     Джон лег на живот - армейская жизнь  научила  его,  что  на  неровной
земле удобнее всего спать именно в такой позе.
     Но сон долго не приходил. Только под утро Джон задремал.





     Саксонский  Двор,  как  и  многие  подобные  подготовительные  школы,
представлял собой перестроенный деревенский  дом,  и  стоял  на  невысокой
горке.
     Посовещавшись, решили, что к школе подъедет только  "Воксхол"  Джона,
остальные машины припаркуются на  благоразумном  расстоянии.  Несмотря  на
протесты Джона,  за  ним  увязалась  довольно  большая  компания  -  Стив,
которому не терпелось увидеть приятеля, Оливия, Анна и Мари.
     В кабинете директора не оказалось. Дверь была открыта, и  создавалось
странное ощущение, словно опустевший тронный  зал  с  грустью  смотрит  на
разоренный  дворец.  По  коридору  и  вверх-вниз  по   лестнице   носились
мальчишки, но их громкие возбужденные голоса  почему-то  показались  Джону
неуверенными и беззащитными. Только  из  одного  класса  доносилось  тихое
бормотание латинских глаголов.
     Джон  уже  собирался  спросить  какого-то  малыша,  где  можно  найти
директора, как вдруг увидел его самого. Директор  торопливо  спускался  по
лестнице. На последних ступеньках он заметил, что его ждут, и пошел  более
степенным шагом.
     Доктор Кассоп был еще довольно молодым директором - лет около сорока.
Несмотря на свою обычную элегантность и безукоризненность роскошной мантии
и профессорской шапочки, он производил  впечатление  несчастного  и  очень
встревоженного человека.
     - Мистер Кастэнс и, конечно, миссис Кастэнс! - сказал он. - Но  ведь,
насколько я знаю, вы живете в Лондоне? Как вам удалось выехать?
     - Мы провели несколько дней в деревне с друзьями, - ответил  Джон.  -
Это миссис Бакли и ее сын. Мы хотим забрать Дэвида.  По-моему,  так  будет
лучше, пока все не утрясется.
     - О, да. Конечно, -  с  готовностью  воскликнул  доктор  Кассоп.  Его
реакция была полной противоположностью мисс Эррингтон. - Отличная идея.
     - А еще кто-нибудь из родителей забрал детей? - спросил Джон.
     - Кое-кто. Видите ли, большинство из них -  лондонцы.  -  Он  покачал
головой. - Было бы легче всего, если бы всех мальчиков  забрали  домой,  а
школу на время закрыли. Новости...
     Джон кивнул. Из радиоприемника в  машине  донесся  голос  диктора.  В
сводке новостей сообщалось о беспорядках в центре  Лондона  и  в  каких-то
крупных провинциальных городах. Эта информация  совершенно  недвусмысленно
преподносилась,  как   предупреждение   о   том,   что   любое   нарушение
общественного порядка повлечет суровое наказание.
     - По крайней мере, здесь довольно  тихо,  -  сказал  Джон,  при  этих
словах гвалт вокруг усилился,  вероятно,  закончился  урок,  и  из  класса
высыпала стайка мальчишек. - По части шума, - добавил он.
     Доктор Кассоп воспринял замечание ни  как  шутку,  ни  как  намек  на
дисциплину в его школе. Он смотрел  перед  собой  рассеянным  взглядом,  и
вдруг Джон понял: это страх.
     - Вы ведь больше ничего не слышали? - спросил  директор  с  отчаянной
надеждой. - Мне кажется, сегодня утром не было почты...
     - Я думаю, пока положение не улучшится, вряд ли будет почта, - сказал
Джон.
     - Улучшится? - Кассоп беззащитно взглянул на Джона. - Когда? Как?
     Джон почувствовал: еще немного, и он не выдержит. Беспричинная  злоба
вскипела  в  душе.  Но,   неожиданно,   он   вспомнил   безмятежное   юное
окровавленное лицо парнишки, лежащего в канаве, и злость умерла.
     Он хотел только одного - поскорее уехать отсюда.
     - Если мы можем забрать Дэвида... - быстро проговорил он.
     - Да, конечно. Я... А вот и он!
     Дэви уже увидел их. Промчавшись по коридору,  он  с  криком  восторга
бросился к Джону.
     - Вы оставите Дэвида у ваших друзей? - спросил директор. -  С  миссис
Бакли?
     Джон положил руку на голову мальчика и  потрепал  его  по  каштановым
волосам.
     - Мы еще не совсем определились в своих планах, - сказал он, взглянув
на Кассопа. - ...Не будем вас задерживать. Я уверен, что вы  сделаете  все
от вас зависящее для этих мальчиков.
     Директор  кивнул,  почувствовав  налет  жестокости  в  голосе  Джона.
Панический страх и отчаяние были так  живо  написаны  на  его  лице,  что,
казалось, Анна вот-вот не выдержит.
     - Да,  -  пробормотал  Кассоп.  -  Конечно.  Я  надеюсь...  в  лучшие
времена... Что ж, до свидания.
     Немного неуклюже поклонившись, он повернулся и пошел в свой  кабинет,
тихонько закрыв за собой дверь. Дэви с интересом наблюдал за ним.
     - Парни говорят, что старина Кассоп струхнул. Как  ты  думаешь,  пап,
это правда?
     "Рано  или  поздно  они  все  равно  узнают.   И   тогда...   Страшно
представить... Пройдет совсем немного времени, - подумал  Джон,  -  Кассоп
сломается и бросится спасать свою жизнь..."
     - Может быть, - сказал он сыну. - Я бы, наверное, тоже струхнул, если
бы имел дело с целой толпой таких сорванцов, как ты. Мы уезжаем. Ты готов?
     - Чтоб  мне  провалиться!  -  воскликнул  Дэви.  -  Мэри!  Как  будто
каникулы, да? А куда мы едем?
     - Дэви, ты не должен так выражаться, - урезонила его Анна.
     - Да, мамочка. Так куда же мы едем? А как вы выбрались из Лондона? Мы
слышали, что все дороги закрыты. Вы пробивались с боем?! Вот здорово!
     - Мы отправляемся в долину на каникулы, - сказал  Джон.  -  Вопрос  в
том, готов ли ты. Мэри взяла кое-что из твоих вещей.  Поэтому  ты  мог  бы
поехать, как есть, если только нет чего-нибудь необходимого.
     - Есть - Тихоня, - сказал Дэви. - Эй, Тихоня!
     Тихоня - долговязый мальчишка, с каким-то  отрешенным  и  беспомощным
выражением лица, подошел к ним и что-то пробормотал. Слов  разобрать  было
невозможно - все заглушало восторженное щебетание Дэви. Джон вспомнил, что
о Тихоне Дэви писал чуть ли не в каждом письме.  Настоящее  его  имя  было
Эндрю Скелтон. Оставалось загадкой, что связывало  их.  Но,  может,  столь
противоположные натуры как раз и нуждались друг в друге?
     - Папочка, можно Тихоне поехать с нами? - сказал Дэви.
     - Его родители наверняка будут против, - сказал Джон.
     - Нет. Тут все в порядке, правда, Тихоня? Отец у него в  командировке
во Франции, а мамы вообще нет. Она их бросила или что-то в этом духе.  Так
что все нормально.
     - Ну... - начал Джон.
     - Это совершенно исключено, Дэви, - резко прервала  его  Анна.  -  Ты
прекрасно знаешь, что подобные вещи недопустимы, особенно в такое время.
     Тихоня молча смотрел на них, он был похож на ребенка, которого всегда
обманывали.
     - Но старина Кассоп тоже согласится! - воскликнул Дэви.
     - Иди и возьми все, что тебе необходимо  в  дорогу,  Дэви,  -  сказал
Джон. - Тихоня, наверное, захочет помочь тебе. Идите.
     Мальчики ушли. Мэри и Стив бродили неподалеку.
     - По-моему, его надо взять, - заметил Джон.
     - Абсурд, - сказала Анна.
     - Кассоп наверняка скоро смоется. Не знаю, останется  ли  с  ребятами
кто-нибудь из  учителей,  но  если  даже  останется,  это  лишь  отодвинет
несчастье. Что бы не произошло в Лондоне,  через  несколько  недель  здесь
будет пустыня.
     - А почему бы не взять с собой всю школу? - раздраженно бросила Анна.
     - Не всю школу, - мягко произнес Джон. -  Только  одного  мальчика  -
лучшего друга нашего сына.
     - Мне кажется, я только сейчас начинаю понимать, что  нам  грозит,  -
сказала Анна уже более спокойно. - Путь в долину нелегок, а ведь у нас уже
есть двое детей.
     - Пойми, Тихоня не выживет в надвигающейся катастрофе. Ты же  видишь,
как он слаб и беспомощен. Бросив  его  здесь,  мы  обрекаем  мальчишку  на
верную гибель.
     - А скольких мальчишек мы бросили в Лондоне? - резко спросила Анна. -
Миллион?
     - Жаль, что ты так уверена в своей правоте,  дорогая,  -  сказал  он,
повернувшись к Анне. - По-моему, мы все меняемся, только каждый по-своему.
     - Пока вы с Роджером и мистером Пирри будете  изощряться  в  воинской
доблести, дети останутся на мне, - словно защищаясь, ответила она.
     - Я ведь не настаиваю, правда? - сказал Джон.
     Анна взглянула на мужа:
     - Когда ты рассказал мне о мисс Эррингтон, я ужаснулась. Но  тогда  я
еще не понимала, что происходит. Теперь - другое дело. Мы должны добраться
в долину и спасти детей. И мы не имеем права  выстраивать  на  своем  пути
дополнительные преграды, в том числе и из этого мальчика.
     Джон пожал плечами. Вернулся Дэви, держа в руке маленький чемоданчик.
Мальчик буквально светился счастьем. Тихоня понуро плелся сзади.
     - Я взял самые нужные вещи, - сказал  Дэви.  -  Альбом  с  марками  и
запасные носки. - Он взглянул на Анну, ожидая одобрения. -  Тихоня  обещал
присмотреть на моими мышками, пока я не вернусь. Одна -  беременная,  и  я
разрешил Тихоне продать мышат, когда они появятся.
     - Что ж, - объявил Джон. - Нам пора. -  Он  избегал  робкого  взгляда
Тихони.
     - Мне кажется, - сказала вдруг Оливия,  до  сих  пор  не  принимавшая
участия в разговоре, - Тихоня тоже мог бы поехать. Ты бы хотел  поехать  с
нами, Тихоня?
     - Оливия! - воскликнула Анна. - Ты же знаешь...
     - Я имела ввиду нашу машину, -  примирительно  сказала  Оливия.  -  В
конце  концов,  у  нас  только  один  ребенок.  А  насколько  я   понимаю,
единственная проблема - в ночлеге.
     Некоторое время  обе  женщины  пристально  смотрели  друг  на  друга.
Мимолетное выражение вины  на  лице  Анны  сменилось  раздражением.  "Будь
поступок Оливии хотя бы малейшим признаком нравственного превосходства,  -
подумал Джон, - конфликт  был  бы  неизбежен".  Но  Оливия  излучала  лишь
застенчивость и доброту, и гнев Анны прошел.
     - Делай, как знаешь, - сказала она.
     - Только, может, все-таки посоветуешься с Роджером?
     Дэви, ничего не понимая, с любопытством наблюдал за взрослыми.
     - Дядя Роджер тоже здесь? - удивился он. - Вот  здорово!  Тихоня  ему
наверняка понравится. Тихоня ужасно остроумный, точь-в-точь, как он. Скажи
что-нибудь эдакое, Тихоня!
     Тихоня уставился на них с агонизирующей беспомощностью. Казалось,  он
вот-вот расплачется.
     - Ничего страшного, Тихоня, -  Оливия  ободряюще  улыбнулась  ему.  -
Хочешь поехать с нами?
     Он быстро-быстро закивал.
     - Заметано! - завопил Дэви, схватив приятеля за руку. - Пошли! Теперь
я помогу тебе собраться. - Вдруг он задумался. - А как же мышки?
     - Мышки останутся здесь, - отрезал Джон. - Отдай их кому-нибудь.
     Дэви повернулся к Тихоне:
     - Как ты думаешь, мы сможем содрать с Баннистера шесть пенсов за них?
     Джон взглянул на Анну за спиной сына, она улыбнулась.
     - Мы отправляемся через пять минут, - сказал Джон. -  Думаю,  за  это
время вы успеете собрать вещи и уладить свои коммерческие дела.
     - По крайней мере, за беременную мы получим  не  меньше  шиллинга,  -
задумчиво пробормотал Дэви.
     Опасаясь военных постов на дорогах, они даже придумали для каждой  из
трех машин свою историю, объясняющую поездку  на  север.  Интуитивно  Джон
чувствовал: нельзя производить впечатление  целой  колонны.  Но  никто  не
обращал на них никакого внимания,  и  снова  выехав  на  Большую  Северную
Дорогу, они безостановочно гнали машины почти целый день.
     Ближе к вечеру, чуть севернее Ньюарка, остановились перекусить,  Весь
день было пасмурно, а теперь белые башенки облаков унеслись  на  запад,  и
засияло ласковое солнышко. По обе  стороны  дороги  тянулись  картофельные
поля. В общем, если бы не голые, без  единой  травинки,  обочины,  картина
ничем не отличалась от привычного деревенского пейзажа прежних времен.
     Мальчишки тут же придумали себе развлечение, забравшись на пригорок и
с веселым визгом скатываясь  вниз  на  какой-то  древней  деревяшке.  Мэри
насмешливо, хотя и не без некоторой зависти  наблюдала  за  ними.  С  того
памятного восхождения на холм прошло уже два года, и она очень изменилась.
     Мужчины собрались в "Форде" Пирри обсудить дальнейшие действия.
     - Если мы сегодня доедем до  Рипона,  -  сказал  Джон,  -  то  завтра
наверняка будем в долине.
     - Сегодня можно проехать и дальше Рипона, - заметил Роджер.
     - Можно. Но я  сомневаюсь,  что  это  разумно.  Главное  -  объезжать
населенные пункты. Если мы будем держаться в стороне от Западного  Округа,
мы предохраним себя от всяких неожиданностей.
     - Я, конечно, не раскаиваюсь  в  том,  что  присоединился  к  вам,  -
вмешался Пирри. - Но не думаете ли  вы,  что  опасность  насилия  чересчур
преувеличена? Все тихо. Ни в Грентаме, ни в Ньюарке мы не увидели  никаких
признаков близкой катастрофы.
     - Питерборо закрыт, - сказал Роджер. - По-моему, те городки,  которых
пока не коснулся запрет на свободу передвижений,  слишком  рано  празднуют
победу. Вы видели очереди в булочных?
     - Да, очень милые, аккуратные очереди, - пробормотал Пирри.
     - Вся проблема в том, - сказал Джон, - что мы не знаем, когда Уэллинг
приступит к решительным действиям. С тех пор, как закрыты крупные  города,
прошло уже двадцать четыре часа. Когда посыпятся бомбы,  начнется  паника.
Уэллинг  надеется,  что  сможет  контролировать  ситуацию,  но  в   первые
несколько дней это невозможно. Поэтому я настаиваю - нам следует  избегать
крупных населенных пунктов.
     - Бомбы, - задумчиво произнес Пирри. - Немыслимо...
     - А я не удивляюсь, -  отрезал  Роджер.  -  Я  довольно  хорошо  знаю
Хаггерти. Он не мог солгать.
     - Вы меня не так поняли, - пояснил Пирри. - Я вполне  допускаю  такой
вариант  по  моральным  соображениям.  Но  я  имел  в  виду   темперамент.
Англичане, с их простым здравым смыслом и вялым воображением,  без  особых
усилий согласились бы с мерами, которые повлекут за собой смерть миллионов
людей. Но прямое действие - убийство в целях самозащиты  -  совсем  другое
дело. Трудно поверить, что они способны привести сами себя на бойню.
     -  Не  такие  уж  мы  беспомощные,  -  сказал   Роджер   и   добавил,
усмехнувшись. - Особенно вы!
     - Моя мать, - просто ответил Пирри, - была француженка. Но  вы  снова
неверно поняли мою мысль. Я вовсе  не  хотел  сказать,  что  англичане  не
способны на насилие. При благоприятных обстоятельствах они  охотно  пойдут
на убийство, и даже с радостью. Но вот с логикой у них также неважно,  как
и с воображением. До самого конца они будут  сохранять  иллюзии,  а  потом
начнут бороться со свирепостью тигров.
     - И когда вы до этого додумались? - спросил Роджер.
     Пирри улыбнулся.
     - Очень давно. Я понял, что все люди - друзья по выгоде  и  враги  по
выбору.
     Роджер серьезно посмотрел на него.
     - Но ведь есть нечто более надежное.
     - Некоторые союзы держатся дольше других. Но, тем не менее, это всего
лишь вынужденная мера. Вот наш союз, к примеру, чрезвычайно ценный.
     - Новости! - услышали они вдруг крик Миллисент.
     Один из радиоприемников постоянно работал.
     - Похоже, что-то случилось, - сказала Анна, когда мужчины  подошли  к
машине Роджера.
     Голос  комментатора  был,  как  обычно,  вежлив,   но   в   интонации
чувствовались едва уловимые угрожающие нотки:
     "...следующий  чрезвычайный  бюллетень  выйдет,  как  только  в  этом
назреет необходимость.
     В центре Лондона вновь имели место восстания и мятежи, из  предместий
прибыли войска  для  поддержания  порядка.  В  Южном  Лондоне  предпринята
попытка разгрома военного поста, установленного вчера в  целях  временного
запрета передвижений.  Ситуация  продолжает  оставаться  напряженной,  для
подавления беспорядков в  этот  район  направлены  дополнительные  военные
силы".
     - Вот чего мы избежали, -  сказал  Роджер.  -  Дай  Бог,  чтобы  этим
смельчакам удалось прорваться!
     "Получены сообщения, - продолжал комментатор,  -  о  более  серьезных
беспорядках на севере Англии. Репортажи о  мятежах  пришли  из  нескольких
крупных городов, среди  них  -  Ливерпуль,  Манчестер,  Лидс.  Официальные
контакты с последним прерваны."
     - Лидс! - воскликнул Джон.
     "Передаем правительственное  заявление.  В  связи  с  беспорядками  в
некоторых  районах  страны,  правительство   вынуждено   предпринять   ряд
контрмер. Дальнейшие беспорядки представляют собой реальную  опасность,  и
могут завести страну в пучину анархии. Правительство обязано не  допустить
этого любой ценой. Долг каждого гражданина сегодня -  спокойно  заниматься
своим делом и помогать полиции и войскам в поддержании порядка  в  стране.
Конец сводки".
     Заиграла музыка, и Анна приглушила звук.
     - Если ехать всю ночь, можно к утру быть в долине, - сказал Роджер. -
Не нравится мне все это.
     - Мы почти не спали прошлую ночь, - возразил Джон. - А ночной переезд
через Моссдейл - это не увеселительная прогулка.
     - На короткое время Анна и  Миллисент  могли  бы  сесть  за  руль,  -
предложил Роджер.
     - Но ведь Оливия не умеет водить машину, - сказала Анна.
     - За меня не беспокойся, - ответил Роджер. -  Я  запасся  бензедрином
<стимулирующее средство, допинг>, так что, если понадобится, могу не спать
хоть трое суток.
     - Если мне будет дозволено сказать, -  вмешался  Пирри,  -  по-моему,
прежде всего нам следует немедленно убраться из  Западного  Округа,  а  уж
потом решать, что делать дальше.
     - Да, - подвел черту Джон. - Так и сделаем.
     С  вершины  холма  послышались  крики  мальчишек.   Они   возбужденно
размахивали  руками,  показывая  на  небо.  Донесся  приближающийся  рокот
авиационных двигателей, но небо оставалось чистым. Наконец,  из-за  кромки
холма показались самолеты. Тяжелые бомбардировщики держали курс на север.
     Не говоря ни слова, все завороженно смотрели  в  небо,  пока  могучие
железные птицы не скрылись из  виду.  Оживленное  щебетание  мальчишек  не
могло разрядить страшного напряжения.
     - Лидс? - еле слышно прошептала Анна.
     Все молчали.  Первым  заговорил  Пирри,  голос  его  звучал  ровно  и
спокойно:
     - Возможно. Хотя, не исключены и другие варианты. Но, как  бы  то  ни
было, нам пора отправляться, или я не прав?
     Отсюда первым в колонне пошел "Ситроен", следом за ним - "Воксхол", а
замыкающим - "Форд".
     Донкастер  был  закрыт,  а  объездные  дороги   надежно   охранялись.
Пойманные в сети растущих военных приготовлений, путешественники  свернули
на  северо-восток,  через  крошечные  мирные  деревушки,  разбросанные  по
равнинной земле Йоркской Долины. Но не успели они  вернуться  на  Северную
Дорогу, как были остановлены военным патрулем.
     Сержант, дежуривший на посту, скорей  всего  был  йоркширцем,  может,
даже уроженцем здешних мест.
     - Первая Дорога закрыта для всех машин, кроме военных, сэр, -  сказал
он, добродушно глядя на сидящего за рулем Роджера.
     - С чего бы это?
     - Кое-какие проблемы в Лидсе. А куда вы направляетесь?
     - В Уэстморленд.
     Сержант покачал головой, хотя и не столь категорично.
     - На вашем месте  я  бы  повернул  назад,  к  Йоркской  дороге.  Если
свернете прямо перед Селби, сможете проехать к  Тадкастеру  в  объезд.  Во
всяком случае, я вам советую держаться подальше от Лидса.
     - Ходят какие-то нелепые слухи... - сказал Роджер.
     - Я полагаю, что не слухи.
     - Пару часов назад мы видели  несколько  самолетов,  летящих  в  этом
направлении. Бомбардировщиков.
     - Да. Они пролетели как раз над нами. Я всегда  чувствовал:  когда  в
верхах творятся такие дела, надо держать ухо востро. Забавно, не правда ли
- ощущать себя не в своей  тарелке,  когда  над  твоей  головой  пролетают
самолеты военно-воздушных сил родной страны? Улететь-то  они  улетели,  но
все же вам стоит держаться от Лидса подальше.
     - Спасибо. Мы так и сделаем.
     Распрощавшись  с  говорливым  сержантом,  они  проехали   назад,   до
ближайшей развилки, и повернули на северо-восток.
     - Слушай, - сказала Анна, - мы будто в кошки-мышки  играем,  тебе  не
кажется? Сводки новостей, военные кордоны - это  только  одна  сторона.  А
теперь вспомни, что такое деревня летом.
     - Да, пустовато, - пробормотал  Джон,  глядя  на  голые,  без  единой
травинки, обочины.
     -  Но  ведь  этого  мало,  чтобы  оправдать  голод,  брошенные  дома,
убийства,  бомбы...  -  она  запнулась,  -  или  нежелание  спасти  одного
несчастного мальчишку.
     - Теперь карты на столе. Хочешь-не хочешь, надо приспосабливаться.
     - Господи! - воскликнула Анна. - Я мечтаю только об одном - как можно
скорее приехать к Дэвиду и захлопнуть за собой калитку!
     - Завтра будем у него. Во всяком случае, я надеюсь.
     Узенькая проселочная  дорога  неуклюжей  извилистой  лентой  тянулась
вдоль живых изгородей. Пирри с Роджером не на шутку увлеклись автогонками,
а  Кастэнсы  на  своем  "Воксхоле"   плелись   в   хвосте.   Впереди   был
железнодорожный переезд. Не успел Джон  подрулить  к  нему,  как  шлагбаум
медленно, словно нехотя, опустился.
     - Проклятье! - Джон  резко  затормозил.  -  Знаю  я  эти  деревенские
переезды. Еще поезд неизвестно где, а они уже закрыли. Может, пропустят за
пять шиллингов?
     Он выскочил из машины и подошел к шлагбауму. Железнодорожное  полотно
хорошо просматривалось  на  несколько  миль  в  обе  стороны,  но  никаких
признаков дыма на горизонте не было.
     - Эй, есть кто живой! - крикнул он, вернувшись к сторожке  обходчика,
рядом с которой стояла машина.
     Тишина.  Он  позвал  снова,  в  ответ  откуда-то,  из  глубины  дома,
донеслись чуть слышные сдавленные  всхлипывания.  Джон  заглянул  в  окно,
выходящее на дорогу, но  ничего  не  увидел.  Тогда  он  обошел  вокруг  и
вгляделся в другое окно. В комнате царил  страшный  разгром.  А  на  полу,
среди обломков разбитых вдребезги  настенных  часов  и  груды  немудреного
барахла, вытряхнутого из комода, лежала женщина. Джон  содрогнулся,  глядя
на  нее.  Одежда  изорвана,  лицо  залито  кровью,  одна  нога   чудовищно
вывернута.
     Во время войны, в Италии, ему  приходилось  видеть  и  не  такое.  Но
здесь, в сельской глуши патриархальной Англии... Только сейчас  он  понял,
что катастрофа действительно произошла.
     Джон все смотрел и смотрел в окно, забыв обо всем. Наконец он очнулся
- шлагбаум... Но ведь эта женщина не могла закрыть дорогу... Кто же тогда?
И зачем? Машины отсюда не было видно,  и  Джон,  словно  почуяв  неладное,
заторопился. И тут отчаянно закричала Анна. Он бросился  бежать...  Дверцы
машины были распахнуты. На переднем сидении  Анна  яростно  отбивалась  от
бандита. Второй сидел сзади. Мэри Джон не заметил.
     "Главное, чтобы меня не заметили раньше  времени",  -  подумал  Джон,
пытаясь рассуждать хладнокровно.  Оружие  осталось  в  машине.  Он  быстро
огляделся. У крыльца лежала увесистая  дубинка.  Пожалуй,  подойдет.  Джон
наклонился  и  вдруг  услышал  рядом  ехидный  смешок.  Выпрямившись,   он
наткнулся на жесткий взгляд мужчины, скрытого тенью крыльца. Не успел Джон
опомниться, как чудовищной силы удар обрушился на его голову...
     ...Очнулся он от нежного прохладного прикосновения влажной материи. С
трудом разлепил веки - на него смотрели кроткие, участливые глаза  Оливии,
носовой платок в ее руках потемнел от крови.
     - Тебе лучше, Джонни? - спросила она.
     - Анна, - выговорил он. - Мэри?
     - Лежи спокойно. Роджер! Он очнулся!
     Шлагбаум был открыт. Тут же, у переезда  стоял  "Ситроен"  и  "Форд".
Трое мальчишек, сгрудившись на заднем сидении ситроена, странно притихшие,
выглядывали наружу. Из сторожки вышли Пирри, Роджер  и  Миллисент.  Роджер
был мрачен, Пирри - как всегда, невозмутим.
     - Что случилось, Джонни? - спросил Роджер.
     Джон рассказал им  все.  Голова  раскалывалась.  Нестерпимо  хотелось
спать.
     - Мы хватились тебя уже на дороге в Лидс. Около получаса назад.
     - Учтите, - заметил Пирри, - что полчаса - это миль двадцать. К  тому
же, здешние места просто испещрены дорогами.  Бандиты  могли  свернуть  на
любую.
     Оливия бинтовала рану, от прикосновения ее нежных  рук  боль  немного
поутихла.
     - Что будем делать, Джонни? - сказал Роджер. - Времени в обрез - надо
решать.
     - Возьми  Дэви,  -  выговорил  Джон,  отчаянно  пытаясь  собраться  с
мыслями. - Ты ведь знаешь дорогу?
     - А ты?
     Джон молчал. Что если Пирри прав? Найдет ли он их? А когда найдет...
     - Дай мне ружье, - сказал он. - Все оружие осталось в машине.
     - Послушай, Джонни, -  мягко  произнес  Роджер.  -  Уж  коли  ты  наш
предводитель, ты не имеешь права решать только за себя.
     Джон покачал головой.
     - Пойми, вы должны прорваться в Северный Округ к вечеру. Это  крайний
срок. А я успею.
     Пирри, не принимая участия в  споре,  скромно  отошел  в  сторонку  и
равнодушно смотрел в небо.
     - Да, ты успеешь, - взорвался Роджер. - Кем ты  себя  возомнил,  черт
подери! Помесью Супермена с Наполеоном? Может, у тебя крылья выросли?
     - Не знаю, поместитесь ли вы все в "Ситроене"... - пробормотал  Джон.
- Вот если бы вы оставили мне "Форд"...
     - Нет уж! Вместе начали, вместе  и  закончим.  -  Он  замялся.  -  Та
женщина, в доме, умерла. Лучше тебе знать это.
     - Возьми Дэви, - сказал Джон. - Больше ничего не прошу.
     - Чертов осел! - закричал  Роджер.  -  Ты  думаешь,  Оливия  допустит
такое, даже если я соглашусь? Мы найдем их, Джонни. Из-под земли достанем.
     Пирри взглянул на них, чуть прищурившись.
     - Вы что-нибудь решили? - поинтересовался он.
     - Мне кажется, это касается только меня, - резко произнес Джон.  -  И
вообще, мистер Пирри, пожалуй, сейчас  как  раз  тот  случай,  когда  союз
теряет свою ценность, не так ли? Долина помечена на вашей дорожной  карте.
Если  хотите,  я  напишу  брату  записку.  Скажете  ему,  что  мы  немного
задержимся.
     - Я просто размышляю, - как ни  в  чем  не  бывало  сказал  Пирри.  -
Простите мне некоторую грубость, но я удивился их внезапному бегству.
     - Выкладывайте, - резко бросил Роджер.
     - Там они пробыли больше, чем  полчаса,  -  Пирри  кивнул  в  сторону
домика.
     - Изнасилование? - глухо спросил Джон.
     - Да. Скорее всего, они догадались, что наши три машины связаны между
собой. Умышленно отрезав дорогу отставшей, бандиты, естественно,  боялись,
что остальные вернутся сюда. Поэтому поспешили убраться.
     - Что это нам дает? - спросил Роджер.
     - Шлагбаум закрыт. Значит, они повернули назад, к Северной Дороге. Но
путь туда не близкий, и в пути не исключены новые остановки.
     - Остановки? - переспросил Джон, взглянув в застывшее  лицо  Роджера,
словно ища поддержки. Наконец он понял, что имел ввиду Пирри.
     - На пути отсюда до Первой  Дороги  еще  поворотов  шесть,  -  сказал
Роджер. - А эти головорезы  будут  теперь  держать  ухо  востро,  так  что
придется нам выслеживать  их  поодиночке  и  пешком,  чтобы  ненароком  не
спугнуть шумом двигателей.
     - Но ведь каждая минута на счету! - в отчаянии воскликнул Джон.
     - Джонни, я понимаю, как тебе тяжело, но  наша  спешка  и  горячность
могут сыграть им на руку.
     Молча подошли к машинам.
     - Кто-то похитил Мэри и маму Дэвида? - спросил Тихоня, высунувшись из
окна "Ситроена".
     - Да, - ответил Роджер. - Мы их догоним.
     - А "Воксхол" тоже бандиты угнали?
     - Да, - раздраженно повторил Роджер.
     - Помолчи, Тихоня! Нам надо все обдумать.
     - Да мы их запросто найдем! - крикнул Тихоня.
     - Найдем-найдем, - проворчал Роджер, садясь за руль.
     - Запросто? - удивленно переспросил Пирри. - Каким образом?
     Тихоня показал на дорогу.
     - По масляному следу.
     Ничего не понимая, Пирри, Роджер и Джон уставились на шоссе -  там  и
впрямь поблескивало несколько радужных пятен.
     - Слепцы! - завопил Роджер. - Как мы  проморгали!  А  может,  это  не
"Воксхол"? "Форд", наверное.
     - Нет, - настаивал Тихоня. - Точно, "Воксхол". Где он стоял,  натекла
масляная лужица.
     - Бог ты мой! - воскликнул Роджер.  -  Ты,  часом,  в  школе  не  был
главарем бой-скаутов?
     Тихоня покачал головой.
     - Нет. Я никогда не был скаутом.
     - Вперед! - ликовал Роджер. - Достанем этих ублюдков! Тихоня,  заткни
уши!
     - Как скажете, - отозвался Тихоня невинным голоском.  -  Вообще-то  я
уже знаю это слово...
     На  каждом  перекрестке  приходилось  останавливаться  и  искать  еле
заметную масляную ниточку.  Возле  третьей  дороги,  на  окраине  какой-то
деревушки, след уходил вправо. Знак на повороте гласил: "Нортон 1.5 мили".
     - Я думаю - пора, - сказал Роджер. - Больше медлить нельзя. Что  если
попробовать открыть огонь, проскочить вперед на одной машине, а  другой  -
встать сзади. Зажмем их с двух сторон - никуда  не  денутся!  Сейчас  они,
скорей всего, между этой деревней и следующей. Быстро смылись,  ничего  не
скажешь.
     - Это, мысль, конечно, -  задумчиво  проговорил  Пирри.  -  Хотя  они
наверняка будут бороться до конца, а в той машине - целый  арсенал.  Очень
рискованно, ведь с ними ваши жена и дочь, Кастэнс.
     - Как же быть?
     Джон пытался собраться с  мыслями.  Тщетно.  Лишь  слепая  ненависть,
отчаяние и крохотная надежда.
     - Местность здесь слишком равнинная. Вот если забраться на  тот  дуб,
можно, наверно, увидеть их в бинокль, - сказал Пирри.
     Дуб рос на обочине.
     - Подсадите-ка меня, - сказал Роджер.
     Он быстро взобрался почти на самую верхушку, где листва не была такой
густой.
     - Есть! - закричал он внезапно.
     - Где они? - Джон едва сдерживался.
     - Меньше мили отсюда. Тащатся в поле слева от дороги. Я спускаюсь.
     - Мэри и Анна с ними?
     Роджер соскочил с нижней ветки.
     - Да, они там... - он избегал взгляда Джона.
     - Слева, значит... - пробормотал Пирри. - И далеко?
     - За живой изгородью, почти напротив въезда в поле.
     Пирри отошел  к  своему  "Форду"  и  вернулся  с  тяжелой  спортивной
винтовкой.
     - Ровно через десять минут после моего ухода, - сказал он, - садитесь
в машину и на полной скорости - вперед. Остановитесь в нескольких ярдах за
въездом и откройте огонь. Только стреляйте не  по  ним,  а  вдоль  дороги,
назад. Остальное - мое дело.
     - Десять минут! - воскликнул Джон.
     - Вы хотите застать их живыми?
     - А если мы спугнем бандитов?
     - Вы услышите, если они начнут выбираться с поля. Только  не  мешайте
им... - Пирри замялся. - Видите ли, в этом случае маловероятно,  что  ваша
жена и дочь...
     Он как-то неопределенно кивнул и пошел по дороге.  Вскоре  отыскал  в
живой изгороди щель и нырнул в нее.
     - Не прозевать бы, - сказал Роджер.  -  Оливия,  Миллисент,  заберите
детей в "Форд". Пошли, Джонни.
     Усевшись рядом с Роджером на переднем сидении, Джон вдруг  усмехнулся
с горечью.
     - Славный из меня предводитель, правда?
     Роджер взглянул на него.
     - Успокойся. Ты не виноват.
     - Кровавые свиньи! Ведь в любую минуту... Один Бог знает, чем все это
кончится для Анны. А Мэри, моя девочка...
     - Успокойся, - повторил Роджер и снова  посмотрел  на  часы.  -  Если
удача на нашей стороне, этим ублюдкам осталось жить девять минут.
     - Здесь рядом телефонная будка, видел? -  Джон  сам  поразился  такой
неожиданной идее. - Никто даже не подумал, что можно вызвать полицию.
     - Зачем? Речь идет о личных  счетах,  а  не  об  угрозе  общественной
безопасности. Это месть.
     Оставшееся время оба молчали. Когда,  наконец,  истекли  показавшиеся
вечностью десять минут, Роджер включил зажигание  и  до  отказа  нажал  на
акселератор. На предельной скорости  машина  проскочила  просвет  в  живой
изгороди, через который они мельком увидели "Воксхол". Проехав  еще  ярдов
пятьдесят, до изгиба  дороги,  Роджер  резко  осадил  и  развернул  машину
поперек.
     Джон  схватил  автоматическую  винтовку   выскочил   из   машины   и,
перегнувшись через капот, открыл огонь короткими очередями.
     Выстрелы оглушительно гремели в мирной тишине  летнего  дня.  Издали,
словно в ответ, донеслось три сухих щелчка. Потом все смолкло.
     - Я пойду туда, - сказал Джон. - Тебе лучше остаться.
     Роджер кивнул. Нырнув в густые заросли, Джон  продирался  вперед,  не
обращая внимания на шипы терновника, впивавшиеся в кожу. Наконец  изгородь
кончилась. На дальнем краю поля Джон увидел Пирри.  Он  шел  степенно,  не
торопясь. Вдруг вдалеке  послышался  чей-то  стон.  Не  помня  себя,  Джон
бросился бежать. Ноги скользили и разъезжались на мокром вспаханном поле.
     Прямо на земле, рядом с  машиной,  сидела  Анна,  Мэри  -  у  нее  на
коленях. Живы. Трое раненных бандитов лежали неподалеку.  Джон  подошел  к
ним. Один - щупленький, жилистый, с  узким,  заросшим  рыжеватой  щетиной,
лицом, чуть приподнялся, в руке он  держал  револьвер.  Джон  увидел,  как
Пирри быстро, но без излишней  спешки,  вскинул  винтовку.  Слабый  щелчок
выстрела, и раненый упал, вскрикнув от боли. Какая-то пичуга вспорхнула  с
изгороди и унеслась прочь.
     Взяв в машине плед, Джон заботливо укрыл жену и дочь.
     - Анна, Мэри, родные  мои,  -  шепотом,  словно  боясь  даже  голосом
причинить им новую боль, сказал он. - Все позади.
     Они не ответили. Мэри тихонько плакала. Едва взглянув на  мужа,  Анна
отвернулась.
     Подошел Пирри и бесстрастно,  но  точно  пнул  одного  раненого.  Тот
пронзительно закричал.
     Появился Роджер.
     - Не такая хорошая работа, как в прошлый раз, - заметил он,  взглянув
на Пирри.
     - Мне вдруг пришла в голову мысль, - сказал Пирри, - что это было  бы
несправедливо. - Он пристально посмотрел на Джона. - По-моему, казнить  их
- ваше право.
     Один из бандитов был ранен в бедро. Он  лежал,  скорчившись,  зажимая
рану ладонями. Лицо сморщилось от боли, как у обиженного ребенка.  Услышав
слова Пирри, он теперь смотрел на Джона с животной мольбой.
     Джон отвернулся и тихо сказал, ни к кому не обращаясь:
     - Прикончите их.
     Револьвер Роджера кашлянул раз, другой. Последний выдох раненого...
     - Роджер! - закричала Анна.
     - Что такое, Анна? - мягко сказал Роджер.
     Нежно отстранив дочь, Анна встала.
     Джон бросился к  ней.  И  тут  произошло  неожиданное.  Не  успел  он
опомниться, как Анна сорвала с его плеча винтовку.
     Тот, что был ранен в бедро, еще дышал. Прихрамывая и стиснув зубы  от
боли, Анна подошла к нему.
     - Мне очень жаль, миссис. Простите. - отчаянная надежда чуть рассеяла
мучительный страх на его лице. Говорил он с сильным йоркширским  акцентом.
Джон вдруг вспомнил, что такой же точно голос был у одного водителя на  их
заводе, когда-то  давно,  в  Северной  Африке.  Того  веселого  маленького
толстячка убили за Бизертой. <город в Тунисе>
     Анна подняла винтовку.
     - Нет! Нет, миссис! У меня дети...
     - Не за себя, - сказала Анна совершенно ровным голосом.  -  За  дочь.
Когда вы... я поклялась убить вас, если только останусь жива.
     - Нет! Вы не смеете! Это убийство!
     Анна никак не могла справиться с оружием. Все еще  не  веря,  раненый
смотрел на нее снизу вверх, не отводя удивленного застывшего взгляда, даже
когда пули начали рвать его тело. Словно не видя, что он уже затих навеки,
Анна все стреляла и стреляла, пока не опустел магазин.  Наступила  тишина,
лишь еле всхлипывала Мэри.
     - Браво, миссис Кастэнс, - спокойно сказал Пирри. - теперь вам  лучше
отдохнуть.
     Роджер сел в "Воксхол" и резко подал назад, заднее колесо  с  размаху
наехало  на  мертвое  тело.  Проскочив  через  брешь  в  изгороди,  машина
выбралась на дорогу.
     - Готово! - крикнул Роджер.
     Джон бережно поднял дочь на руки и пошел к машине. Анне помог Пирри.
     Когда они подошли, Роджер несколько раз нажал на сигнал  и  вылез  из
машины.
     - Принимай, - сказал он. - Надо поскорей  убираться  отсюда  -  вдруг
кто-нибудь слышал выстрелы. Оливия потом позаботится о твоих.
     -  А  эти?  -  Джон  кивнул  в  сторону  поля.  Три   мертвых   тела,
распростертых на оголенной земле, были еще видны.
     - Что ты имеешь ввиду? - удивился Роджер.
     - Разве мы не похороним их?
     Пирри сухо рассмеялся.
     - Боюсь, для подобных актов милосердия у нас нет времени!
     Подкатил "Форд". Выйдя из машины, Оливия бросилась  к  Анне  и  Мэри.
Пирри занял ее место за рулем.
     - Мы потеряли слишком много  времени,  Джонни,  -  сказал  Роджер.  -
Конечно, о похоронах не может быть  и  речи.  Первая  остановка  сразу  за
Тадкастером. Идет?
     Джон кивнул.
     - Я буду замыкающим! - крикнул Пирри.
     - Ладно! Трогаем.





     Тадкастер напоминал пограничный город  накануне  вторжения.  Страх  и
отчаяние  ощущались  повсюду.  Владелец  гаража,  где  они   заправлялись,
изумленно посмотрел на предложенные  деньги,  не  имеющие  теперь  никакой
цены. Там же, в гараже, нашли номер  "Йоркшир  Ивнинг  Пресс"  трехдневной
давности. Ничего  нового  -  та  же  скучная  торжественность  официальных
заявлений, едва скрывающая панику, что и в радиосводках.
     За Тадкастером свернули с главной дороги. Мэри  немного  ожила,  даже
выпила чаю и  поела.  Но  Анна  не  притронулась  к  пище.  Она  сидела  в
неестественно напряженной позе, не говоря ни слова, и Джон  не  знал,  что
скрывает ее молчание. Боль, стыд или горькое торжество. Он попытался  было
заговорить с Анной, но Оливия знаком остановила его.
     Заняв всю  узенькую  дорогу,  "Ситроен"  и  "Воксхол"  встали  рядом.
Перекусили, не выходя из машин.  Тихонько  бормотало  радио.  Передача  об
архитектуре мавританского стиля скорее смахивала на пародию на  знаменитую
английскую флегматичность. "Может, конечно,  так  и  задумано,  -  подумал
Джон, - только что-то не весело".
     Внезапно звук оборвался. Сначала они решили, что  приемник  сломался.
Джон включил свой. Ничего.
     - Это у них, - сказал Роджер. - Слушай, я  что-то  не  наелся.  Давай
откроем еще одну банку. А, командир, рискнем?
     - Можно, конечно, - сказал Джон. - Но, по-моему, пока мы не выберемся
из Западного Округа, лучше не надо.
     - Ясно. Ну что ж, затяну потуже ремень. Придется потерпеть.
     И  тут  проклюнулось  радио.  Голос  диктора,  суровый  и  испуганный
одновременно, с непривычным для "Би-Би-Си"  акцентом  кокни,  оглушительно
грянул из обоих приемников:
     "Говорит Чрезвычайный  Гражданский  Комитет  из  Лондона.  "Би-Би-Си"
захвачена.  Через  несколько  минут  будет  передано   важное   сообщение.
Приготовьтесь! Не выключайте радио!"
     - Чрезвычайный Гражданский Комитет! - взорвался Роджер. -  Кто,  черт
подери в такое время занимается революциями?
     Оливия укоризненно взглянула на него из соседней машины.
     - О детях не беспокойся, дорогая, Итон или Борстал <Итон -  от  англ.
Eton - Итонский колледж, Борстал - от  англ.  Borstal  -  исправительно  -
трудовая колония для малолетних преступников> - такой вопрос теперь  отпал
сам собой. Несмотря  на  приличные  манеры,  наши  дети  будут  выращивать
картошку.
     Из приемника вдруг раздался совершенно неуместный здесь перезвон  Боу
Бэлз. <Боу Бэлз - от англ. Bow Bells  -  колокола  лондонской  церкви  Bow
Chuch, расположенной в районе лондонских кокни>. Джон поймал взгляд  Анны.
На какие-то доли секунды колокольный звон перенес их в  детство,  невинное
безмятежное детство в мире благоденствия. Очень тихо, чтобы слышала только
она, Джон сказал:
     - Это не будет продолжаться вечно.
     Она безразлично посмотрела на него:
     - Что - это?
     Голос другого диктора, сменивший музыкальную  паузу,  был  уже  более
типичен для радио, но все же немного раздражал какой-то непрофессиональной
назойливостью.
     "Говорит  Лондон.  Передаем  заявление   Чрезвычайного   Гражданского
Комитета.
     По абсолютно достоверным  сведениям  бывший  премьер-министр  Раймонд
Уэллинг, человек, для которого защита своих сограждан  должна  была  стать
главной обязанностью, строил вероломные планы их уничтожения.
     Мы располагаем следующими фактами. Запасы продовольствия в стране  на
исходе. Поставка из-за границы зерна, мяса и других продуктов  прекращена.
Рассчитывать  придется  только   на   внутренние   резервы.   Надежды   на
контр-вирус, выведенный для  того,  чтобы  противостоять  вирусу  Чанг-Ли,
провалились.
     В такое трудное для страны время  преступный  Кабинет  утверждает  не
имеющий равных  по  своей  жестокости  план  Уэллинга.  Вот  он.  Самолеты
британских ВВС сбрасывают атомные и водородные бомбы на крупнейшие города.
И когда половина населения страны будет умерщвлена таким образом, появится
возможность прокормить остальных."
     - Боже мой! - воскликнул Роджер. - Разбудили Везувий!
     "Лондонцы отказываются  верить,  что  англичане  способны  поддержать
чудовищный план массового убийства. Мы  призываем  военно-воздушные  силы,
которые когда-то защищали этот город от настоящих врагов, не обагрять руки
кровью невинных. Такое ужасное преступление запятнает не только  тех,  кто
его совершит, но и весь их род на тысячи лет вперед.
     Уэллинг и все члены грязного Кабинета скрываются на одной из баз ВВС.
Мы требуем, чтобы они немедленно были преданы открытому суду народа.
     Сохраняйте спокойствие  и  оставайтесь  в  своих  домах.  Запреты  на
передвижения, введенные Уэллингом, отменяются. Но  мы  убедительно  просим
всех граждан не поддаваться панике, и не выезжать из Лондона. В  настоящее
время  Чрезвычайный  Гражданский  Комитет   делает   все   возможное   для
организации доставки в Лондон продуктов. Все продовольствие будет поделено
по справедливости. Еще раз призываем вас к спокойствию и выдержке.  Только
если вся страна проявит истинную силу духа, мы выживем, какие  бы  беды  и
лишения не ждали нас впереди".
     И - после недолгой паузы:
     "Ждите новых сообщений. А пока послушайте музыку".
     - А пока послушайте музыку! - передразнил Роджер, выключив  приемник.
- Каково? Да  они  просто  сумасшедшие!  Невменяемые!  Этот  "Чрезвычайный
Комитет"   -   всего-навсего   бесполезный   триумвират,   состоящий    из
профессионального анархиста,  пастора  и  школьной  учительницы  с  левыми
взглядами. И надо ж было изловчиться собрать их  в  кучу,  чтобы  показать
полное незнание человеческой природы.
     - Они хотят быть честными, - сказал Джон.
     - Вот-вот, честными. Как бывший  инспектор  по  общественным  связям,
скажу тебе следующее: не надо много знать о  человеческой  природе,  чтобы
уяснить - честность бесполезна, а часто даже губительна.
     - Здесь как раз - второе, - сказал Пирри.
     -  Будь  проклята  эта  правда.  Страна   на   пороге   голода,   вот
Премьер-министр и решил уничтожить крупные города;  военно-воздушные  силы
никогда не пойдут на это, но мы все равно призываем их не пачкать  руки  в
крови; вы, конечно, можете уехать из Лондона, но лучше не  надо  -  и  так
далее! А вывод только один - девять миллионов  человек  должны  исчезнуть.
Куда, как - неизвестно.
     - Но ведь ты знаешь, что ВВС действительно никогда не пойдут на такое
преступление? - спросила Оливия.
     - Нет! - отрезал Роджер. - Не знаю. И не собираюсь испытывать судьбу.
В общем, я даже допускаю, что ты права.  Но  _с_е_й_ч_а_с_  это  не  имеет
значения. Когда речь идет о водородных бомбах и  голоде,  я  бы  лично  не
вспоминал о человечности.  Неужели  ты  всерьез  воображаешь,  что  кто-то
думает по-другому?
     - Девять миллионов, - глубокомысленно заметил Пирри, - это,  конечно,
Лондон. Но ведь в Западном Округе есть еще несколько больших  городов,  не
говоря уже о северо-восточных промышленных районах.
     - Да! - крикнул Роджер. - Клянусь Богом, их постигнет та  же  участь!
Не так скоро, как Лондон, но тоже достаточно  быстро.  -  Он  взглянул  на
Джона. - Ну, шкипер, придется ехать всю ночь?
     - Да, так  безопаснее,  -  медленно  проговорил  Джон.  -  Главное  -
добраться до Харрогита, а там уже рукой подать.
     - Надо продумать маршрут, - сказал Пирри. Он развернул дорожную карту
и, водрузив на нос изящные очки в золотой оправе, принялся ее  изучать.  -
Есть два варианта. Первый - от Харрогита повернуть на запад, и второй - по
главной дороге через Рипон.
     - Что скажешь, Роджер? - спросил Джон.


     - Конечно, теоретически первый путь безопаснее, все-таки в объезд. Но
я знаю эту дорогу через вересковые поля  Мэшема  -  хорошего  мало.  -  Он
глянул в окно. Смеркалось. - Тем более ночью. Я выбираю второй путь.
     - Пирри? - спросил Джон.
     Пирри пожал плечами:
     - Как хотите.
     - Тогда рискнем по главной дороге, через Старбек и Билтон. Харрогит и
Рипон  лучше  обойти  стороной.  Теперь  я  поеду  первым.  Роджер   будет
замыкающим. Если вдруг отстанешь, обязательно посигналь.
     Роджер усмехнулся.
     - Лучше я пущу пулю в бампер крошки-Лиззи.  <от  англ.  tin  Lizzy  -
маленький автомобиль, чаще всего, "Форд">.
     - Для вас, мистер Бакли, - кротко улыбнулся Пирри, - я постараюсь  не
задавать слишком большой темп.
     Машины мчались все дальше на север. На небе по-прежнему  не  было  ни
облачка. Уже засияли звезды, но  луна  долго  не  показывалась,  и  дорогу
освещал лишь рассеянный свет фар.
     Грохочущие колонны военных  машин  больше  не  появлялись.  Время  от
времени издалека долетал какой-то шум -  может,  выстрелы...  Джон  скосил
глаза влево. Даже небо, озаренное факелом ядерного взрыва, не  удивило  бы
его сейчас. Но ничего не произошло. Лидс, Брэдфорд, Галифакс, Хаддерсфилд,
Дьюсбери, Уэйкфилд и все  остальные  большие  и  маленькие  города  севера
Мидленда ... Что с  ними?  Вряд  ли
все тихо и спокойно.  Но  даже  если  катастрофа  и  произошла,  маленькой
группки людей, спешащих к своему убежищу, это не касалось.
     Джон смертельно устал. Только отчаянным  усилием  воли  он  заставлял
себя вести машину. Анна сидела все в той же окаменелой позе, не говоря  ни
слова и ни на что  не  обращая  внимания.  Свободной  рукой  Джон  нащупал
бензедрин и проглотил несколько таблеток, вспоминая Роджера добрым словом.
     Поднимаясь в гору, он  оборачивался,  чтобы  увидеть  огни  фар  двух
машин, идущих следом.
     Укутанная одеялом, свернувшись калачиком,  на  заднем  сидении  спала
Мэри.
     Вот уже Харрогит и Рипон остались позади. "А если это  только  дурной
сон, - вдруг размечтался Джон. - Вот-вот мы проснемся и  увидим,  что  мир
остался прежним... Господи, неужели когда-нибудь залитые праздничным огнем
широкие улицы, полные миллионов куда-то спешащих людей, которые живут,  не
желая смерти ближнему своему;  поезда,  самолеты  и  автомобили;  обильная
разнообразная пища; неужели все это превратится в легенду?".
     Мэшем - небольшой торговый городишко - стоял на  берегах  Эр.  Дорога
круто изгибалась сразу  за  рекой,  и  Джон  чуть  сбавил  скорость  перед
поворотом.
     Заграждение он увидел сразу. Для разворота дорога была слишком узкой,
и Джону пришлось притормозить. Но едва он собрался дать задний ход, как  в
боковое окно просунулся ствол винтовки.
     - Ну вот и славно. Давай, выходи, - сказал  приземистый  человечек  в
твидовом костюме.
     - С чего бы это? - спросил Джон.
     На полной  скорости  к  повороту  подлетел  "Форд".  "Твидовый"  чуть
отступил, не снимая Джона с прицела. Джон увидел  еще  несколько  человек.
Они уже остановили "Форд", а через несколько минут и "Ситроен".
     - Вот это да! - присвистнул "твидовый". - Целая колонна! И много  вас
еще?
     Он  говорил  веселым  добродушным  голосом,   произношение   выдавало
йоркширца.
     - Мы едем на запад, - сказал Джон, толкнув дверцу, - через вересковые
пустоши. В Уэстморленде живет мой брат, фермер. Мы направляемся к нему.
     - И откуда же вы направляетесь, мистер? - спросил чей-то голос.
     - Из Лондона.
     - Смылись, значит. Да, Лондон теперь не самое подходящее местечко.
     Роджер и Пирри вышли из своих  машин,  и  Джон  облегченно  вздохнул,
увидев, что они без оружия.
     - Это что - капкан для танков? - Роджер кивнул на  заграждение.  -  К
вторжению готовитесь?
     - Умен, ничего  не  скажешь,  -  одобрительно  сказал  "твидовый".  -
Угадали. Пусть знают, что с нашим маленьким городком будет не так-то легко
справиться.
     - Я вас понял, - сказал Роджер.
     Во  всей  этой  сцене  было  нечто  искусственное,  притворное.  Джон
насчитал на дороге уже больше дюжины человек.
     - Поговорим начистоту, - сказал он.
     - Если я вас правильно понял, вы хотите, чтобы мы убрались  отсюда  и
поискали дорогу в объезд. Это, конечно, досадно, но я вас понимаю.
     - Еще бы, мистер! - прыснул кто-то из них.
     Джон  промолчал.  Что,  если  попробовать  прорваться?  Нет,  слишком
рискованно. Ведь с ними дети и женщины... Он ждал.
     "Твидовый" явно был главарем  в  этой  шайке.  Как  назло,  маленький
"наполеончик" для своих побед выбрал именно Мэшем.  На  "двенадцатичасовую
милость" рассчитывать не приходилось.
     - Представьте себя на нашем месте, - начал  "твидовый".  -  Ведь  при
первом же натиске мы не защитим сами себя.  Так  вот.  Чем  быть  мишенью,
лучше стать лакомой приманкой, вроде горшка  с  медом.  Бедные  несчастные
мушки, бегущие куда глаза глядят от голода и атомных бомб, едут по главной
дороге, и попадают на нашу приманку, а мы потом живем за их  счет.  Вот  и
вся премудрость.
     - Рановато для каннибализма, - заметил Роджер. - Или в здешних  краях
принято питаться человечинкой?
     "Твидовый" человечек рассмеялся.
     - Хорошо, что хоть вы сохранили чувство юмора. Не все потеряно,  пока
у нас есть над чем посмеяться, правда? Нам не нужно  их  мясо.  Во  всяком
случае - пока  не  нужно.  Но  большинство  из  этих  милых  мушек  всегда
что-нибудь да везет, пусть даже только пол-плитки шоколада.  Мы  проверяем
их багаж и забираем все лишнее.
     - Потом вы нас пропустите? - резко произнес Джон.
     - Ну-ну, не спешите. Может, и пропустим, в объезд,  -  его  маленькие
цепкие глазки-бусинки пристально изучали Джона. - Теперь вы понимаете, как
это выглядит с нашей точки зрения.
     - Это грабеж, - сказал Джон. - С любой точки зрения.
     - Может, и так. Только если на всем пути из Лондона самым худшим  для
вас был грабеж, можете считать себя везунчиками. Ладно, мистер!  Попросите
женщин вынести  детей.  Начнем  обыск.  Поторапливайтесь!  Раньше  начнем,
быстрее закончим, как говорится.
     Джон взглянул на Пирри и Роджера. Первый был, как обычно, невозмутим,
Роджер едва сдерживал гнев.
     - Ладно, - сказал Джон.  -  Анна,  боюсь,  Мэри  придется  разбудить.
Вынеси ее из машины ненадолго.
     Они молча  смотрели,  как  "защитники"  Мэшема  рылись  в  салонах  и
багажниках. Оружие нашли  сразу.  С  ликующим  криком  заросший  недельной
щетиной коротышка поднял автоматическую винтовку Джона.
     - Оружие, да-а? -  протянул  "твидовый".  -  Такого  улова  мы  и  не
ожидали!
     - Там еще револьверы, - сказал Джон. - Надеюсь, вы их нам оставите.
     - Ну,  посудите  сами!  Мы  ведь  обязаны  защищать  город?  Обязаны.
Складывайте все оружие в кучу! - крикнул он своим.
     - Что вы еще возьмете? - спросил Джон.
     - Все очень просто. Для начала - оружие.  Кроме  того,  продукты.  И,
конечно, топливо.
     - Почему топливо?
     - А потому что оно нам сгодится  на  дорогах  внутреннего  сообщения.
Каково звучит, а? Прямо по-военному, как в прежние деньки. Вот,  теперь  и
до нас докатилось...
     - Нам осталось  проехать  восемьдесят-девяносто  миль.  "Форду"  надо
галлон <английская мера жидкости, равна 4,54 л.> бензина  на  сорок  миль,
остальным - на тридцать. Я прошу только девять галлонов.
     "Твидовый" усмехнулся и ничего не ответил.
     - Шесть галлонов. Одну машину мы оставим.
     - Шесть галлонов, - повторил "твидовый", - или один револьвер  -  все
равно. Мы защищаем этот город, мистер, и поэтому не  оставим  вам  ничего,
что может хоть как-то угрожать его безопасности.
     - Одна машина. И три галлона. Вы не возьмете на  свою  совесть  жизнь
трех женщин и четверых детей.
     - Нет, - отрезал "твидовый". - Хорошо, конечно, толковать о  совести.
Но у нас есть собственные дети и жены. Так что пусть лучше  о  них  голова
болит.
     - Желаю вам только одного, - вдруг сказал Роджер, -  дожить  до  того
дня, когда они подожгут ваш городишко, и насладиться этим зрелищем.
     "Твидовый" пристально посмотрел на него.
     - Вы ведь не  хотите  все  испортить,  мистер?  Мы  обошлись  с  вами
достаточно любезно, но еще не поздно исправить эту ошибку.
     Роджер чуть было не сорвался, но Джон остановил его:
     - Ладно. Хватит, Родж, - и добавил, обращаясь к "твидовому". - Теперь
нам можно пройти через город, к Венсли?
     - С вами, конечно, приятнее разговаривать,  чем  с  вашим  приятелем,
мистер. Но я отвечаю обоим - нет. В город не войдет ни  один  человек.  Мы
патрулируем дороги, чтобы все остальные могли спокойно спать  и  работать.
Поэтому ясно, как день, - мы вас не пропустим.
     Джон снова взглянул на Роджера, сдерживая его.
     - В таком случае, скажите, как нам быть? И что можно взять с собой  -
одеяла?
     - Да, пожалуй, одеял у нас достаточно.
     - А карту?
     Подошел один из шайки "твидового".
     - Взяли все стоящее, мистер Спрюс, - доложил он. - Продукты, барахло.
И оружие. Вилли сливает бензин.
     - Ну, если так, - сказал  мистер  Спрюс.  -  Можете  брать  все,  что
хотите, без всяких церемоний.  На  вашем  месте,  я  бы  не  стал  слишком
нагружаться - тяжело все-таки. А вот там, - он  махнул  рукой  направо,  -
самый лучший обходной путь.
     - Спасибо, - сказал Роджер. - Вы нам так помогли!
     Мистер Спрюс добродушно взглянул на него:
     - Вам еще повезло. Вот когда начнется настоящая заварушка, у нас  уже
не будет времени судачить с каждым о том - о сем.
     - Вы слишком самонадеянны, - сказал Джон. - Не рассчитывайте, что все
пройдет так легко.
     - Поживем - увидим. Удачи, мистер!
     Джон  посмотрел  на  разграбленные  машины.  Вилли,  совсем   молодой
долговязый парнишка, еще возился с бензобаком.
     - Вам я желаю того же, - тихо сказал Джон.


     - В первую очередь, надо убраться отсюда, - сказал Джон. - А потом уж
решать, что делать дальше. Из вещей предлагаю взять три маленьких чемодана
с самым необходимым. Рюкзаки,  конечно,  удобнее,  но  их  у  нас  нет.  С
одеялами, по-моему, возиться не стоит. Слава Богу, сейчас лето. Если вдруг
похолодает, прижмемся друг к другу и согреемся.
     - Свое одеяло я заберу, - сказал Пирри.
     - Не советую, - бросил Джон.
     Пирри улыбнулся и ничего не ответил.
     Лениво перебирая добычу, мэшемцы безразлично поглядывали на них.
     Наконец, отобрав все необходимое из  оставшихся  вещей,  пустились  в
путь. Оглянувшись, Джон увидел, как мэшемцы толкают машины к  заграждению.
"Интересно, - подумал он, - если здесь и впрямь скопится много  машин,  их
что - в реку начнут сбрасывать?".
     В гору поднимались с трудом. Внизу еще виднелись крыши  домов.  Ничто
не нарушало мирную тишину летней ночи.
     - Отдохнем здесь немного, - сказал  Джон.  -  Пора  решать,  что  нам
делать дальше.
     Пирри бросил на землю скатанное в рулон одеяло.
     - В таком случае, я пока избавлюсь от этого, - сказал он.
     - Наконец-то вы поняли, что несете бесполезный груз, -  не  удержался
Роджер.
     Не отвечая на колкость,  Пирри  принялся  развязывать  аккуратненькие
узелки на веревке, стягивающей рулон.
     - Те парни внизу... - сказал он, - потрудились на славу.  Только  вот
одну маленькую деталь они все-таки упустили. У малого, что  рылся  в  моей
машине,  наверно,  не  было  ножа.   Иначе   его   оплошность   совершенно
непростительна.
     - Что у вас там? - удивленно спросил Роджер.
     Пирри поднял глаза. Лицо  его  осветилось  тусклым  светом  звездного
неба.
     - Когда-то давно, в молодости... я путешествовал по Ближнему  Востоку
- Трансиордания, Ирак, Саудовская Аравия... Минералы  искал.  Правда,  без
особого успеха. Там я выучился одному фокусу - как прятать ружье  в  рулон
из одеял. Дело в том, что арабы воровали  все  без  исключения,  но  ружья
любили больше всего.
     Наконец он развязал последний узелок и, раскатав рулон, извлек оттуда
свою спортивную винтовку.
     - Чтоб я пропал! - Роджер расхохотался. - Наши дела не так уж  плохи!
Ай да Пирри!
     - К сожалению, патронов только две дюжины, - сказал  Пирри,  доставая
из того же тайника маленькую коробочку. - Но ведь это лучше, чем ничего?
     - Еще бы! С ружьем не пропадем. Только бы подвернулась хорошая  ферма
с машиной и добрым запасом бензина.
     - Нет. Больше никаких машин, - резко произнес Джон.
     Наступила неловкая пауза. Первым не выдержал Роджер:
     - Тебя что, Джонни, угрызения  совести  замучили?  Тогда  возьми  это
ружье и застрелись. Самый лучший выход! Думаешь, мне понравилось,  как  те
ублюдки с нами обошлись? Только, по-моему, сама по себе идея верна. Сейчас
все решает сила. Тот, кто не усвоит  этого,  рискует  очутиться  на  месте
кролика в клетке с крысами.
     "Вот странно, - подумал Джон, - еще утром слово "совесть" не было для
меня пустым звуком. А уж  приказывать,  считать  свое  мнение  единственно
правильным - сама мысль об этом казалась отвратительной. Но теперь...".
     - Машины сейчас слишком опасная роскошь,  -  сказал  он.  -  Нам  еще
повезло. Те парни могли сначала продырявить нас  пулями,  а  только  потом
обчистить. Ну ничего, еще наверстают. А мы, если поедем на машине, рискуем
нарваться на другой такой Мэшем. Автомобиль в  любую  минуту  может  стать
ловушкой.
     - Резонно... - пробормотал Пирри. - Очень резонно.
     - Восемьдесят миль, - сказал Роджер.
     - Пешком? А лошадей поискать не хочешь?
     Похоже, они находились на бывшем пастбище.
     - Нет. Пойдем пешком. Скорее всего,  дорога  займет  дня  три  вместо
нескольких часов, зато больше надежды выжить.
     - А я все-таки за то, чтобы найти  машину.  Может,  вообще  не  будет
никаких помех на пути. Думаешь, много таких городов, как  Мэшем,  где  все
схвачено? Да и вряд ли кто еще до  этого  додумается!  По-моему,  если  мы
пойдем пешком, да еще с детьми, риска будет намного больше.
     - Тем не менее, мы пойдем пешком, - сказал Джон.
     - А что думаете вы, Пирри? - спросил Роджер.
     - Неважно, что он  думает!  -  отрезал  Джон.  -  Я,  по-моему,  ясно
выразился, - мы пойдем пешком.
     - Но ведь он сохранил ружье, - Роджер кивнул на Пирри.
     - Если хочет, пусть поменяется со мной местами. А пока решения  здесь
принимаю я. - Джон взглянул на Пирри. - Ну?
     - Превосходно, - ответил тот, - Вы позволите мне взять ружье? Не хочу
показаться нескромным, но, право же, я неплохо им владею. А  что  касается
лидерства... У меня нет ни малейших претензий на эту роль и,  уверяю  вас,
не будет впредь.
     - Разумеется, ружье можете взять, - сказал Джон.
     - Ура! Торжество демократии, - усмехнулся Роджер. - Так все-таки куда
мы направляем свои стопы отсюда?
     - До утра - никуда, - ответил Джон. -  Нам  необходимо  выспаться.  К
тому же неразумно блуждать впотьмах по  незнакомой  местности.  На  всякий
случай будем дежурить. Каждый по часу.  Я  -  первый,  потом  ты,  Роджер,
Пирри, Миллисент, Оливия... - он запнулся, - и Анна. Как раз  шесть  часов
отдыха  мы  можем  себе  позволить.  Утром  тронемся  в  путь   и   поищем
какой-нибудь завтрак.
     - Слава Богу, хоть не зима, - сказал Роджер. - Эй, гвардия! - крикнул
он мальчишкам. - Давайте-ка сюда! Ложитесь рядом.
     ...Сидя поодаль, на пригорке, Джон задумчиво  смотрел  на  бескрайнее
поле вереска. Из-за горизонта уже пробивались первые робкие лунные лучики.
Нежный летний ветерок едва покачивал теплый воздух ночи.
     "Только бы погода не испортилась! - подумал Джон. -  Помолиться,  что
ли, торфяным богам? А может,  им  жертва  нужна,  чтобы  сменили  гнев  на
милость? - Джон взглянул на  спящих  детей.  -  Неужели  они  когда-нибудь
дойдут до такого? Или их дети?".
     Он  вдруг  почувствовал  себя  совершенно  разбитым.  Будто  душа   -
одряхлевшая, измученная - предъявила счет за весь свой долгий век.  А  что
дальше? Ведь уже теперь жизнь человеческая ничего не стоит.  Почти  четыре
тысячелетия нравственные законы были, казалось, незыблемыми, и вот - всего
за один день - превратились в ничто. А если кто-то еще не забыл язык любви
в этом Вавилонском столпотворении, они  и  дети  их  должны  умереть,  как
умерли когда-то их далекие предки на римских аренах.  "Было  бы  счастьем,
наверное, умереть за такую веру,  -  вдруг  подумал  Джон.  -  Но...".  Он
посмотрел на горстку спящих людей, доверившихся ему, и понял - быть может,
только теперь понял, что их жизни зависят от него.
     Джон встал и подошел к Анне. Она лежала с открытыми глазами,  бережно
обняв спящую дочь.
     - Анна, - тихо позвал Джон.
     Она не ответила, словно вовсе не слышала. Чуть подождав, Джон отошел.




    8


     Во время своей вахты Миллисент видела, как небо на юге несколько  раз
озарилось далекими сполохами. Следом донесся долгий гром.  Что  это  было?
Ядерные взрывы? Неуместный вопрос! Вряд ли они  когда-нибудь  узнают,  что
там произошло. Судьбы людей, живущих в этой стране,  больше  не  волновали
их.
     На рассвете пустились в путь. Чистое небо сияло лазурью, и,  несмотря
на утреннюю свежесть, день  обещал  быть  жарким.  По  замыслу  Джона,  им
предстояло  сначала  добраться  в  Ковердейл  через  Мэшемские  вересковые
пустоши, потом - Карлтонские, дальше - на север, к Уэнслидейлу, и, наконец
- в Уэстморленд. По пути, недалеко  от  ночной  стоянки,  попалась  ферма.
Роджер предложил взять ее штурмом, чтобы добыть какую-нибудь пищу, но Джон
запретил, сославшись на то, что Мэшем еще слишком близко.
     Около половины седьмого пересекли главную дорогу к северу от  Мэшема.
Воздух уже прогрелся.  Мальчики  едва  удерживались  от  веселой  беготни.
Вообще, как ни странно, в этом походе было что-то от пикника, если  бы  не
Анна. Она по-прежнему молчала, держась от всех в стороне.
     На каменистой тропке Джона догнала Миллисент.
     - Зря Анна все принимает так близко к сердцу, Джонни, - сказала  она.
- Обычное дело.
     Джон  взглянул  на  нее.  Чистенькая  и   аккуратненькая,   Миллисент
выглядела так, словно находилась на  обычной  загородной  прогулке.  Пирри
шагал ярдах в пятидесяти впереди.
     - По-моему, Анну больше мучит не то, что случилось, а ее  собственный
поступок.
     - Так я о том же, - удивилась Миллисент. - Обычное дело! Знаете,  мне
понравилось, с какой твердостью вы все уладили ночью. Спокойно, без всяких
там глупостей. Я люблю мужчин, которые знают, чего хотят,  и  умеют  этого
добиваться.
     Джон вдруг понял, что ошибся, определяя ее возраст, -  она  была  еще
моложе. Он невольно залюбовался стройной фигуркой девушки.
     - Кто-то ведь должен принимать решения, - коротко сказал Джон, отводя
глаза.  В  ее  улыбке  читалось   настолько   прозрачное   и   откровенное
предложение, что Джон обомлел.
     - Поначалу я думала, вы - так себе, тихоня. Но сегодня ночью  поняла,
что ошибалась.
     Не похотливость как таковая покоробила его. Наверняка Пирри уже  стал
рогоносцем.  Но  одно  дело  в  Лондоне,  этом  кроличьем  садке,  кишащим
миллионами  представителей  рода  человеческого.  Что  для  него  какая-то
развратная  бабенка?  Одной  больше,  одной  меньше.  А  здесь,   где   их
зависимость  друг  от  друга  так  очевидна,  как  пограничные  линии   на
вересковых  пустошах,  здесь  скорее  могла  бы  зародиться  некая   новая
нравственность - предводитель выбирает любую женщину по своему желанию. Но
устаревшие трюки с подмигиваниями, гнусными  намеками  и  легкими  тычками
локтем теперь невоскресимо канули в Лету, как деловые конференции и вечера
в уютной театральной ложе.
     - Вам давно пора сменить Оливию, - резко произнес Джон.
     Миллисент чуть изогнула брови:
     - Как прикажете, шеф! Сделаю все, что вы пожелаете.


     На краю Уиттонских вересковых пустошей они неожиданно  наткнулись  на
маленький,  одиноко  стоявший  на  пригорке,  среди  картофельных   полей,
фермерский домик. Над трубой вился дымок. Джон  во  время  сообразил  -  в
таком глухом месте надо, наверно, даже летом жечь уголь, чтобы приготовить
еду.
     Он рассказал  Пирри  о  своей  задумке.  Тот  молча  кивнул  и  потер
переносицу тремя пальцами правой руки. Джон  вспомнил  -  перед  тем,  как
расправиться с бандой, похитившей Анну и Мэри, он сделал  точно  такой  же
жест.
     К дому пошли Роджер и Джон. Они и  не  пытались  прятаться,  небрежно
прогуливаясь, - эдакие праздные зеваки! В окне дернулась занавеска.  Возле
дома нежился на солнышке старый пес.
     Дверной  молоточек  в  форме  бараньей  головы   тяжело   звякнул   о
металлическую дверь. Вскоре послышались шаги. Роджер и Джон чуть отступили
вправо. Дверь распахнулась. На пороге стоял крупный мужчина с  обветренным
красным лицом. В руках он держал дробовик.
     - Ну, чего надо? - спросил  он.  Маленькие  колючие  глазки  смотрели
недобро. - Для продажи у нас ничего нет, если вы за продуктами.
     За порог он не выходил.
     - Спасибо, - ответил Джон. - Нам не  нужны  продукты.  Мы  хотим  вам
кое-что предложить.
     - Проваливайте! - отрезал мужчина.
     - В таком случае...
     Джон резко отскочил от стены - фермер тут же шагнул за  порог,  держа
палец на спусковом крючке.
     - Если хочешь получить пулю в лоб... - начал он.
     Прогремел  выстрел,  грузное  тело  дернулось  назад,  будто   кто-то
невидимый рванул его на себя, и тяжело опустилось на ступеньки. Палец  все
еще нажимал на курок. Старый пес поднялся  и  тихонько  заскулил.  В  доме
закричала женщина. Потом все стихло.
     Джон выдернул дробовик  из-под  мертвого  тела.  Кивнув  Роджеру,  он
перешагнул через труп, и вошел  в  дом.  В  тускло  освещенной  просторной
гостиной он в первую секунду  увидел  лишь  несколько  закрытых  дверей  и
лестницу, ведущую на второй  этаж.  А  потом...  В  тени  лестницы  стояла
женщина. Высокая худощавая, она смотрела на них в  упор,  сжимая  в  руках
ружье.
     - Джонни, берегись! - крикнул Роджер.
     Хлопок выстрела Джона  прозвучал  раньше,  чем  женщина  успела  даже
шевельнуть рукой. Несколько мгновений она еще стояла, потом, вцепившись  в
перила, медленно опустилась  на  пол,  крича  высоким,  словно  задушенным
голосом.
     - Боже мой! - вырвалось у Роджера.
     - Не стой столбом! -  буркнул  Джон.  -  Возьми  у  нее  ружье.  Надо
обыскать дом. Что-то пока нам слишком везет.
     Роджер с трудом заставил себя подойти к женщине и взять ружье.
     - Господи, ее лицо... - ужаснулся Роджер.
     - Ты посмотришь здесь, - оборвал его Джон. - Я - наверху.
     Он пробежал по второму этажу, распахивая  двери  пинками.  Наконец  -
последняя. Тут только Джон сообразил, что все это  время  был  практически
безоружным - в ружье оставался всего один патрон. Чуть  поколебавшись,  он
распахнул дверь.
     В   маленькой   спаленке    на    кровати    сидела    девочка    лет
пятнадцати-шестнадцати.
     - Никуда не выходи отсюда.  Поняла?  -  сказал  Джон.  -  Тогда  цела
останешься.
     - Выстрелы... -  девочка  смотрела  на  него  расширенными  от  ужаса
глазами. - Мама... папа... Они не...
     - Не выходи из комнаты, - холодно оборвал Джон.
     В замке торчал ключ. Выйдя из  комнаты,  Джон  запер  дверь.  Женщина
внизу еще кричала, но уже тише. Роджер стоял рядом с ней.
     - Ну? - спросил Джон.
     Медленно, словно нехотя, Роджер перевел на него взгляд.
     - Порядок. Никого нет. - Он снова посмотрел на раненую. - А на  плите
завтрак готовится...
     Тихо вошел Пирри.
     - Дело сделано? - сказал он, опуская винтовку. - Так у нее тоже  было
ружье? А еще есть в доме?
     - Ружья или люди? - спросил Джон. - Оружия я не нашел. А ты, Родж?
     - Нет, - отозвался Роджер.
     - Наверху девчонка, - сказал Джон. - Дочь. Я ее запер.
     - А эта? - Пирри носком ботинка ткнул в сторону женщины - она  больше
не кричала, только тихо постанывала.
     - Она ранена... в лицо, - выговорил Роджер.
     - В таком случае, - Пирри взглянул на Джона и вскинул винтовку. -  Вы
не возражаете?
     - Лучше бы револьвер, конечно, - сказал  Пирри,  подойдя  к  раненой.
Прогремел выстрел. Стоны стихли. - Не люблю тратить патроны  попусту.  Тем
более, что они нам еще пригодятся.
     - Не такой уж плохой обмен - два дробовика на два патрона, -  заметил
Джон.
     Пирри улыбнулся.
     - Эти два патрона я ценю выше полдюжины дробовиков, уж  простите  мне
мою слабость. Но, в общем, вы правы - обмен недурной. Теперь можно позвать
остальных?
     - Да, - ответил Джон, - думаю, можно.
     - Все-таки надо, наверно, сначала убрать куда-нибудь трупы, -  сказал
Роджер. - Пока дети не пришли.
     Джон кивнул.
     - Пожалуй, - и перешагнул через мертвое тело. -  Там,  под  лестницей
есть чуланчик. Стойте-ка, тут заряды для дробовиков. Сейчас я их  достану.
- Он вгляделся в темный уголок. - Все  равно  больше  некуда.  Давайте  ее
сюда.
     Труп фермера смогли перетащить только втроем. Втиснули его  туда  же,
под лестницу. Потом Джон вышел из дома и помахал рукой. Старый  пес  сидел
на прежнем месте. Теперь Джон заметил, что он слеп. "Кому нужен сторожевой
пес, - подумал Джон, - когда нечего охранять?".  Но  стрелять  не  стал  -
зачем переводить патроны?
     Наконец, все собрались. Дух пикника исчез - даже мальчишки  притихли.
Дэви подошел к отцу.
     - Папа, кто стрелял? - спросил он чуть слышно.
     - Видишь ли, сын, - сказал Джон, глядя  мальчику  прямо  в  глаза.  -
Сейчас такое время... Нам приходится бороться, чтобы выжить,  бороться  за
все. Ты должен понять.
     - Вы их убили?
     - Да.
     - А где они?
     - Трупы мы убрали. Давай-ка, заходи в дом. Надо позавтракать.
     На пороге растеклась лужица крови, другая - у лестницы. Дэви  заметил
это, но промолчал.


     Когда все собрались в гостиной, Джон сказал:
     - Долго здесь задерживаться не будем. На кухне есть яйца и бекон. Еду
можно приготовить быстро. Мы с Пирри и Роджером поищем, что взять с собой.
     - Вам помочь? - спросил Тихоня.
     - Нет. Оставайтесь здесь. Отдыхайте. Впереди тяжелый день.
     - Их было только двое? - вдруг сказала Оливия.
     - Наверху еще девчонка - дочь. Я запер ее.
     Оливия бросилась к лестнице.
     - Господи! Она там одна! Она же испугается!
     Джон взглядом остановил ее.
     - Я ведь уже сказал - у нас нет времени  на  пустяки.  Займись  более
важными делами.
     Чуть поколебавшись, Оливия прошла на кухню. Миллисент - за ней.  Анна
по-прежнему стояла в дверях, держа дочь за руку.
     - Хватит и двоих, - сказала она. - Мы  пойдем  на  улицу.  Здесь  мне
тяжело дышится.
     - Как хочешь, - Джон кивнул. - Можешь поесть на улице.
     Не ответив, Анна вышла, не выпуская руки Мэри.  Тихоня,  потоптавшись
на месте, вышел за ними. Дэви и Стив забрались на старомодную софу у окна.
Напротив мерно тикали старенькие настенные часы.  Зачарованно  разглядывая
их, мальчики шепотом переговаривались друг с другом.
     В доме нашли два  больших  рюкзака  и  один  -  поменьше.  Набили  их
провизией - ветчиной, свининой, вяленой говядиной, домашним хлебом, сверху
положили патроны.
     После  завтрака  Оливия  встала  и  начала  было  собирать   тарелки.
Миллисент засмеялась. Смутившись, Оливия поставила посуду на стол.
     - Не нужно, - сказал  Джон.  -  Уходим  прямо  сейчас.  Место  здесь,
конечно, тихое, глухое. Но все-таки любой дом - ловушка.
     Стали собираться.
     - А как же девочка? - спросила Оливия.
     Джон взглянул на нее.
     - А что?
     - Ведь мы не можем ее так бросить?
     - Если это тебя так волнует, пойди и отопри ее. Скажи, пусть идет  на
все четыре стороны.
     - Но мы не можем  бросить  ее!  -  Оливия  махнула  рукой  в  сторону
лестницы. - С ними.
     - Что ты предлагаешь?
     - Мы могли бы взять девочку с собой.
     - Не глупи, Оливия. Ты ведь знаешь - это невозможно.
     Оливия пристально посмотрела на него. Вечная робость и  неуверенность
вдруг сменились решимостью и твердостью.  "Как  странно  меняются  люди  в
тяжкие минуты", - подумал Джон об Оливии и Роджере.
     - Если нет, - сказала она, - я останусь с ней.
     - А Роджер? - спросил Джон. - Стив?
     - Если Оливия захочет, - медленно проговорил Роджер, -  мы  останемся
вместе с ней.
     - А кто пойдет открывать дверь, когда пожалуют новые  гости?  Ты  или
Оливия? А может, Стив?
     Все молчали. только часы размеренно  отсчитывали  уходящие  мгновения
летнего утра.
     - Почему ты не хочешь взять девочку? - наконец, сказал Роджер. - Ведь
Тихоню мы взяли. Девочка вовсе не опасна.
     - Как тебе только в голову пришло, что  она  согласится!  -  закричал
Джон, потеряв терпение. - Мы убили ее родителей!
     - Я бы, наверно, смогла ее уговорить, - сказала Оливия.
     - Сколько ты собираешься ее уговаривать? Недели две?
     Оливия и Роджер переглянулись.
     - Вы идите, - сказал Роджер. - Мы догоним. Вместе  с  девочкой,  если
она согласится, конечно.
     - Ты меня удивляешь, Родж! - воскликнул Джон.  -  Не  хватает  только
из-за твоей дурости нам сейчас расколоться, -  он  посмотрел  на  часы.  -
Смотри, Оливия. Даю тебе три минуты. Захочет она пойти  -  пожалуйста.  Но
учти - никаких уговоров. Идет? - Оливия кивнула. - Я поднимусь с тобой.
     Джон пошел первым, отпер дверь. Девочка  стояла  на  коленях,  сложив
руки в молитве. Джон пропустил Оливию  в  комнату,  оставшись  на  пороге.
Девочка едва взглянула на них, лицо ее было совершенно бесстрастным.
     - Милая моя девочка, - сказала Оливия. - Мы хотим, чтобы ты  пошла  с
нами. В одно безопасное место на холмах. Здесь тебе нельзя оставаться.
     - Моя мама... Она кричала, я слышала... а потом...
     - Она мертва. И отец - тоже.
     - Вы убили их, - девочка посмотрела на Джона. - Он убил.
     - Да, - сказала Оливия. - У них были продукты,  у  нас  -  нет.  Люди
теперь вынуждены бороться, чтобы достать пищу. Мы победили, они проиграли.
Ничего не поделаешь. Но я все равно очень хочу, чтобы ты пошла с нами.
     Девочка отвернулась.
     - Оставьте меня в  покое,  -  глухо  произнесла  она.  -  Убирайтесь.
Оставьте меня одну.
     Джон взглянул на Оливию и покачал головой. Она подошла ближе и встала
на колени рядом с девочкой, обняв ее за плечи.
     - Мы не такие  плохие  люди,  как  ты  думаешь.  Просто  мы  пытаемся
спастись сами и спасти своих детей. Время жестокое -  приходится  убивать.
Но будут и другие люди - гораздо хуже. Они  станут  убивать  не  за  кусок
хлеба, а ради самого убийства.
     - Оставьте меня одну, - повторила девочка.
     - За нами, - сказала Оливия, - уже идут толпы  людей.  Они  бегут  из
городов в поисках пищи. Ваш дом - лакомый кусочек. Твои родители все равно
бы погибли через несколько дней. И ты - тоже. Ты веришь мне?
     - Уходите, - девочка не поднимала глаз.
     - Я тебе говорил, - сказал Джон. - Мы не можем заставить ее. А насчет
того, чтобы остаться с  ней,  ты  ведь  сама  сказала,  что  это  место  -
смертельный капкан.
     Нехотя Оливия встала и вдруг, схватив девочку  за  плечи,  развернула
лицом к себе.
     - Послушай меня! - сказала она. - Ты  ведь  просто  боишься,  правда?
Скажи, правда?
     Оливия  смотрела  девочке  прямо  в  глаза.  Словно  завороженная  ее
взглядом, та медленно кивнула.
     - Ты веришь, что я хочу тебе помочь?
     Она вновь кивнула.
     - Решено - ты идешь с нами. Мы собираемся  перейти  Пеннины.  Есть  в
Уэстморленде  одно  местечко  -  там  мы  будем  в  полной   безопасности.
Бессмысленные  жертвы  и  человеческая  жестокость  уйдут  в   прошлое   и
забудутся, как страшный  сон.  -  Оливия  больше  не  могла  сдерживаться,
горький гнев душил ее.  -  И  ты  пойдешь  с  нами.  Да,  мы  убили  твоих
родителей. Но если мы спасем тебя,  то  сможем  хоть  чуточку  оправдаться
перед ними.
     Девочка молча смотрела на нее.
     - Подожди внизу, пожалуйста, - сказала Оливия Джону. -  Я  помогу  ей
одеться. Через пару минут мы спустимся.
     Джон пожал плечами.
     - Я посмотрю, все ли там готово, - сказал он. - Две минуты, запомни.
     - Мы успеем.
     Роджер вертел ручку настройки радиоприемника.
     - Глухо, - сказал он, увидев  Джона.  -  Север,  Шотландия,  Мидленд,
Лондон - ничего.
     - А Ирландия?
     - То же самое. Вряд ли вообще можно что-нибудь поймать в такой глуши.
     - Может, приемник не работает?
     - Я поймал какую-то станцию. Что за язык - не понял. Похоже, где-то в
Центральной Европе. Голос диктора такой напуганный...
     - А короткие волны?
     - Не пробовал.
     - Дай-ка я, - Джон начал медленно  поворачивать  колесико  настройки.
Наконец,  после  долгого  молчания,  сквозь  треск  и  помехи  послышалась
английская речь. Джон включил громкость до отказа.
     "...доказывает, что Западная Европа  прекратила  свое  существование,
как часть цивилизованного мира", - диктор говорил с американским акцентом.
- "Вчера вечером в Соединенные Штаты и Канаду прибыло несколько  самолетов
с беженцами. По  приказу  президента  всем  предоставлено  убежище.  Среди
прибывших  -  президент  Франции  и   французское   правительство,   члены
королевских семей Голландии и Бельгии. Как  сообщили  из  Галифакса,  Нова
Скотиа <провинция в Канаде>, туда благополучно  прибыли  члены  британской
королевской семьи. В том же сообщении говорится, что по заявлению  бывшего
премьер-министра Великобритании Раймонда  Уэллинга,  катастрофа  произошла
из-за распространившихся слухов о якобы планируемой атомной  бомбардировке
крупных городов в целях спасения  оставшейся  части  населения  страны  от
голода. Как подчеркнул Уэллинг, абсолютно беспочвенные  слухи  и  породили
панику. В ответ на сообщение Комиссии  по  Атомной  Энергетике  о  ядерных
взрывах, произошедших несколько часов назад, Уэллинг заявил, что допускает
возможность применения подобных мер отдельными частями ВВС, но не отвечает
за их действия."
     - Он умыл руки и сбежал, - сказал Роджер.
     "Передаем  заявление  президента,  -  продолжал  голос   диктора,   -
прозвучавшее сегодня по Вашингтонскому радио в девять часов утра.
     Скоро  наша  страна  будет  оплакивать  Европу,   колыбель   западной
цивилизации. Не  имея  возможности  помочь,  мы  сможем  лишь  скорбеть  и
ужасаться тому, что происходит по ту сторону Атлантики. Но  это  вовсе  не
значит,  что  нашу  страну  ожидает  та  же  печальная   участь.   Запасов
продовольствия у нас достаточно. Хотя не исключено, что в ближайшие месяцы
нормы будут снижены. В скором времени мы одолеем вирус Чанг-Ли, и известим
об этом весь мир. А пока наш святой долг -  сохранить  человеческий  облик
хотя бы в пределах собственной страны."
     - Звучит весьма обнадеживающе, - с горечью сказал Джон. Повернувшись,
он увидел Оливию. Они спускались по лестнице вместе  с  девочкой.  Теперь,
когда та была в платье, Джон видел, что она года на два-три  старше  Мэри.
Девочка взглянула на Джона, потом - на кровавые пятна  на  полу.  Лицо  ее
оставалось непроницаемым.
     - Это Джейн, - сказала Оливия. - Она пойдет с нами. Теперь мы готовы,
Джонни.
     - Хорошо. Значит, можно отправляться.
     - А можно мне взглянуть  на  них,  хоть  разочек?  -  спросила  вдруг
девочка, обращаясь к Оливии.
     Растерявшись, Оливия молчала.
     - Нет,  -  резко  бросил  Джон.  Он  представил  трупы,  без  всякого
сожаления втиснутые в тесную каморку под лестницей. - Ни тебе, ни  им  это
не поможет. Да и времени нет.
     Он  думал,  что  девочка  будет  настаивать.   Но   Оливия   легонько
подтолкнула ее вперед, и  она  повиновалась.  Обвела  прощальным  взглядом
комнату и вышла.
     - Все, уходим, - сказал Джон.
     - Еще один штришок, - небрежно заметил  Пирри.  Радио  еще  работало.
Диктор бубнил о каких-то способах  распределения  запасов  продовольствия,
голос звучал неровно, постоянно  прерывался  помехами.  Подойдя  к  столу,
Пирри резко смахнул приемник на пол. Стекло разбилось вдребезги, но  этого
Пирри показалось мало. Он пинал и  топтал  ящик  приемника,  пока  тот  не
раскололся. Потом твердо припечатал каблуком и растер в  порошок  начинку,
осторожно высвободил ногу и вышел из дома.
     Оставшийся путь решили разделить на  три  дня.  В  первый  -  граница
Уэнслидейла, второй - через  вересковые  поля  в  Седберх  и,  наконец,  в
последний день - Слепой Джилл.
     Джон понимал - отдаляться от главной дороги нельзя, да  и  машин  уже
вряд ли будет  много.  Примеру  Мэшема  наверняка  последовал  почти  весь
Северный Округ.
     Они спустились к опушке леса.
     - А если раздобыть велосипеды? - сказал Роджер. - Как думаешь, Джон?
     Джон покачал головой.
     - Все равно опасно. Да и где взять десять велосипедов? Не  станем  же
мы разделяться, если их будет меньше.
     - А ты не собираешься разделяться? - спросил Роджер.
     - Нет. Не собираюсь, - ответил Джон, взглянув на него.
     - Я так рад, что Оливии  удалось  уговорить  девочку  пойти  с  нами.
Страшно подумать, что было бы с ней там!
     - Ты становишься сентиментальным, Родж!
     - Нет, - Роджер поправил рюкзак.  -  Просто  ты  становишься  жестче.
Наверно, это хорошо.
     - Наверно?
     - Да нет, пожалуй, действительно  хорошо.  Ты  прав,  Джонни.  Так  и
должно быть, если мы хотим добраться живыми.
     - Да, - сказал Джон. - Так и должно быть.
     Они проходили мимо  запертых  домов  с  наглухо  закрытыми  ставнями.
Может, там и были люди, но сидели тихонечко, ничем  не  выдавая  себя.  По
дороге почти никто  не  встречался,  а  редкие  прохожие,  издали  завидев
вооруженных людей, спешили обойти их стороной. Правда, дважды  они  видели
группы, схожие со своей. Первая - пять человек, двое несли на руках совсем
маленьких детей, прошла мимо, сохраняя безопасную дистанцию.  Вторая  была
больше, чем их собственная - около дюжины человек,  одни  мужчины,  многие
вооружены. Случилось это днем, в нескольких милях восточнее Айсгарха.  Шли
они, похоже, в Бишопдейл.  Увидев  Джона  и  его  спутников,  остановились
посреди дороги, наблюдая издали. Разговор, видимо был  неизбежен,  и  Джон
тоже остановился ярдах в двадцати.
     - Откуда вы? - крикнул один из них.
     - Из Лондона, - ответил Джон.
     - Здесь и без паршивых лондонцев полно народа,  -  в  голосе  звучала
открытая враждебность.
     Вместо ответа Джон поднял дробовик, Пирри  и  Роджер  сделали  то  же
самое. Несколько секунд стороны напряженно смотрели друг на друга.
     - Куда вы идете? - наконец спросил тот же парень.
     - В Уэстморленд, - сказал Джон, - через вересковые пустоши.
     - Там не лучше, чем здесь, - он с вожделением  смотрел  на  ружья.  -
Если умеете обращаться с этими штуками, можем взять вас с собой.
     - Умеем, - сказал Джон. - Но предпочитаем оставить все, как есть.
     - Сейчас надо кучковаться. Так безопаснее. - Джон промолчал. - И  для
ребятишек, и вообще...
     - Мы сами о себе позаботимся, - ответил Джон.
     Пожав плечами, парень махнул своим. Они  пошли  дальше.  Сам  он  шел
последним. На обочине дороги остановился и, обернувшись, закричал:
     - Эй, мистер! Нового ничего не слышали?
     - Ничего, кроме того, что мир стал честным, - ответил Роджер.
     Парень рассмеялся.
     - Ага, то-то же. Страшный Суд скоро!
     Новые знакомцы скрылись из виду, а они двинулись дальше,  свернув  от
Айсгарха на юг.  Местные  жители,  похоже,  основательно  приготовились  к
обороне. Теперь подобные картины уже стали привычными.
     Разморенные полуденным зноем, решили  немного  отдохнуть.  Вдали  еще
маячил город. Долина, прежде такая зеленая, цветущая, неприветливо чернела
среди холмов. Вдруг Джону  показалось,  что  на  холме  пасутся  овцы.  Он
вскочил, пригляделся. Нет, это всего лишь белые  валуны.  Конечно,  откуда
здесь овцы? Чанг-Ли потрудился на славу, ничего не забыв.
     Мэри уютно устроилась рядом с Оливией и Джейн.  Мальчишки,  устав  от
беготни, теперь оживленно обсуждали достоинства быстроходных катеров. Анна
сидела в стороне от всех, у дерева. Джон подошел к ней и  опустился  рядом
на землю.
     - Тебе лучше? - спросил он.
     - Да.
     Выглядела Анна очень уставшей, едва ли она спала прошлой ночью.
     - Всего два дня и тогда... - начал Джон.
     - И тогда, - подхватила она, - мы забудем  все  как  страшный  сон  и
начнем жизнь с начала. Так, что ли?
     - Нет. Конечно, мы вряд ли забудем все это. Ну и что?  Главное  -  мы
снова заживем нормальной жизнью. А из наших  детей  вырастут  люди,  а  не
дикари. Стоит постараться ради этого!
     - И ты стараешься, да? Все взвалил на свои плечи.
     - Пока нам везло, - мягко сказал  Джон.  -  Как  бы  странно  это  ни
звучало. Повезло вырваться из Лондона, повезло уйти так далеко  на  север,
до  первой  серьезной  передряги.  Здесь  тихо,  потому  что  все  местные
попрятались по норам, а толпы народа еще не успели сюда добраться. Но учти
- мы опередили их только на день, а может, и того меньше. А вот когда  они
придут...
     Джон посмотрел на бушующую Эр. Как странно! Такая  знакомая  картина.
Обычный  летний  солнечный  день.  Вот  только  зеленую  краску  невидимый
художник почему-то забыл. Джон и сам до конца не верил в то,  что  говорил
Анне, но знал - это правда.
     - В Слепом Джилле, в конце концов, настанет  мир,  -  устало  сказала
Анна.
     - Но туда надо еще дойти...
     - Я устала, - перебила Анна. - И не хочу говорить ни об  этом,  ни  о
чем другом. Пожалуйста, Джон, оставь меня.
     Несколько секунд Джон молча смотрел на жену, потом повернулся и пошел
прочь. Рядом, за деревом, он увидел Миллисент. Она, конечно, слышала  весь
разговор. Взглянув Джону прямо в глаза, Миллисент улыбнулась.
     К Хавесу долина сужалась, холмы поднимались еще выше. В  городе  было
довольно спокойно, но решили не рисковать, и обойти его стороной.
     На ночлег расположились у  подножия  Уиддейл  Джилл,  между  железной
дорогой и рекой. Рядом нашли картофельное поле. Оливия принялась  готовить
ужин - картошку с вяленым мясом. Ей помогали Джейн  и  Миллисент,  правда,
последняя - весьма вяло и равнодушно.
     Солнце уже скрылось за Пеннинами, но было еще светло. Джон  посмотрел
на часы - почти восемь, конечно, не по Гринвичу, а по Британскому  летнему
времени. Он усмехнулся - какая нелепая щепетильность!
     Подошли мальчики.
     - Папа, - сказал Дэви, - можно нам тоже сегодня подежурить? -  раньше
Дэви никогда бы не обратился к отцу столь почтительным тоном. Их отношения
всегда были дружескими, а настоящий "мужской" разговор отца с сыном всегда
происходил на равных.
     Джон взглянул на мальчишек. Дэви -  порывистый,  непоседа,  неуклюжий
долговязый Тихоня, упитанный коротышка Стив. "Господи, - подумал  Джон,  -
какие же они еще дети!".
     - Благодарю за предложение, но мы справимся, - сказал Джон.
     - Но мы уже все продумали! Конечно, стрелять мы толком не  умеем,  но
ведь это неважно. Если кто-нибудь появится,  мы  такой  шум  поднимем!  Мы
сумеем, вот увидишь!
     - Лучше всего, если вы не будете болтать после ужина, а сразу  ляжете
спать и как можно скорее заснете. Утром придется пораньше встать.
     Джон говорил довольно беспечно, и в прежние времена  Дэви  непременно
стал бы препираться. Но теперь он лишь беспомощно взглянул  на  друзей,  и
все трое побрели к реке.
     Вернулся Пирри, ничего подозрительного он  не  заметил.  После  ужина
Джон распределил часовые дежурства.
     - А Джейн ты не считаешь? - спросил Роджер.
     Джон засмеялся, приняв его слова за  шутку.  Но  потом  с  удивлением
понял, что Роджер вовсе не шутит.
     - Нет. Не сегодня, - ответил Джон.
     Девочка сидела рядом с Оливией, они вообще  целый  день  не  отходили
друг от друга ни на шаг. Джон слышал, как они шептались о чем-то, и  Джейн
даже один раз засмеялась. Она вопросительно посмотрела на Джона и Роджера.
     - Ты ведь не собираешься прикончить нас  спящими,  правда,  Джейн?  -
спросил Роджер.
     Она покачала головой.
     - Но все-таки лучше не давать тебе такую возможность, да?  -  добавил
Джон.
     Она отвернулась, но Джон успел  заметить,  что  на  свеженькой  милой
мордашке с пухлыми щечками написано скорее смущение, чем ненависть.
     - Первая - Анна, - сказал  он.  -  Остальным  -  постараться  уснуть.
Мальчикам задание - погасить огонь. Как следует затопчите все угольки.
     Разбудил его Роджер. Джон встал,  потирая  затекшие  ноги.  Луна  уже
взошла и отражалась в реке серебристыми бликами.
     - Слава Богу, хоть тепло, - сказал Роджер.
     - Видел что-нибудь?
     - Что здесь может быть, кроме призраков?
     - Ну, призраки так призраки. Видел?
     - Да, самого осязаемого  из  всех.  -  Джон  взглянул  на  Роджера  с
удивлением. - Поезд-призрак. Я готов присягнуть, что слышал гудок, а минут
через десять - далекий шум поезда.
     - Поезд, говоришь? Может, военный. Хотя вряд ли.
     - Я предпочитаю думать, что это все-таки был  поезд-призрак.  Доверху
нагруженный фантомами жителей  долин,  призрачным  углем  или  иллюзорными
железными болванками. Как, по-твоему, долго еще протянут железные  дороги?
Двадцать лет? Тридцать? А потом? Мы будем рассказывать правнукам сказки  о
том, что, мол, когда-то, во  времена  оно  жили-были  такие  металлические
монстры, которые пожирали уголь и выдыхали дым.
     - Иди спать, - сказал Джон. - У тебя еще будет время подумать о своих
правнуках.
     Следить надо было за обеими сторонами железной дороги, особенно -  за
северной. Там находилось шоссе. Сев на  насыпь,  Джон  закурил,  прикрывая
рукой огонек сигареты. Может, такая предосторожность была излишней,  но  в
памяти волей-неволей всплывали старые армейские привычки.
     Джон задумчиво смотрел на тоненький белый цилиндрик сигареты.  Та  же
привычка всегда подгоняла его,  но  теперь  можно  было  не  торопиться  и
покурить  спокойно.  Интересно,  сколько  времени  пройдет,   прежде   чем
расторопные американские изыскатели высадятся в этих Богом забытых гаванях
и  пойдут  по  стране,  раздавая  консервированную  ветчину,  сигареты,  и
разбрасывая на своем пути  семена  устойчивой  к  вирусу  травы?  В  любом
местечке, сродни Слепому Джиллу, где  еще  сохранились  горстки  уцелевших
британцев,  это  было  бы  просто  мечтой,  рождественской  сказкой.  Даже
легендой, которая, быть может,  в  конце  концов  заставит  новоиспеченных
варваров пересечь океан в поисках Земли Обетованной.
     Он больше не верил, что роду людскому даровано временное  облегчение.
Сначала - Китай, потом - и вся Азия. Теперь - Европа.  До  остальных  тоже
очередь дойдет, верят они в это или нет.  Сама  Природа  стирала  одну  за
другой надписи на грифельной доске истории человечества. Те немногие,  кто
выживет на  этом  грешном  шарике,  впишут  в  пустые  места  какую-нибудь
патетическую чушь.
     По ту сторону полотна послышался легкий шорох. Джон встал и  тихонько
пошел туда.  Дойдя  до  края  насыпи,  он  увидел  чью-то  тонкую  фигуру.
Миллисент. Она протянула руку, и Джон помог ей взобраться.
     - Какого черта вы тут делаете? - спросил Джон.
     - Т-с-с! Всех перебудите.
     Она коротко оглянулась на спящий лагерь, и, как ни в чем  не  бывало,
пошла вперед. Джон - за ней. Он нисколько не сомневался, _ч_т_о_  означает
этот визит. Столь откровенное бесстыдство взбесило его.
     - Следующая очередь дежурить не ваша. Возвращайтесь и ложитесь спать.
Впереди тяжелый день.
     - Сигаретки не найдется? - спросила она.  -  Джон  вытащил  из  пачки
сигарету и протянул ей. - Может, и прикурить дадите?
     - Опустите сигарету и закрывайте ладонями, когда затягиваетесь.
     - Вы такой предусмотрительный, такой умный.
     Миллисент наклонилась, прикуривая от огонька зажигалки. Черные волосы
переливались в лунном свете. Джон понял, что  недооценил  ситуацию.  Нужно
было тут же отослать ее. Миллисент выпрямилась.
     - Я могу обходиться без сна, -  сказала  она.  -  Помню,  однажды  мы
поехали за город на уик-энд, так я не поспала и трех часов  с  пятницы  до
понедельника. И была свежа, как маргаритка.
     - Не стоит хвастаться. Даром это не проходит.
     - Разве? - Она помолчала. - А что все-таки случилось с Анной?
     - Вы знаете то же, что и я, - холодно отрезал он. - Мне кажется,  вас
не должно волновать ни то, что с ней случилось, ни  то,  что  она  сделала
потом.
     - По-моему, это вовсе не  повод  сходить  с  ума.  История,  конечно,
паршивая...
     Джон затушил сигарету.
     - Я не хочу говорить об Анне. И не хочу никакой любовной  интрижки  с
вами. Вам ясно? Сейчас не время для подобных  занятий,  не  говоря  уже  о
сути.
     - Если хочешь чего-нибудь, всегда можно найти время.
     - Вы ошиблись. Я - не хочу.
     Миллисент засмеялась низким хрипловатым смехом.
     - Давайте поговорим, как взрослые люди, - сказала она. - Я,  конечно,
могу в чем-то ошибаться, но только не в таких делах.
     - Вы знаете меня лучше, чем я сам?
     - Не пытайтесь поймать меня. Конечно, знаю. Да вот, пожалуйста:  будь
на моем месте Оливия, вы отправили бы ее обратно в два счета,  без  всяких
пререканий. А кстати, почему вы шепчете? Или разбудить кого боитесь?
     Джон и не заметил, как перешел на шепот. Смутившись, он чуть  повысил
голос:
     - Вам пора идти, Миллисент.
     Она снова засмеялась.
     - Вы правы - зачем будить людей. Вряд ли они так же  хорошо,  как  я,
могут обходиться без сна. А вот вы - другое дело.
     - Ну ладно. Я не собираюсь с вами спорить. Идите,  ложитесь  спать  и
забудьте обо всем, что мы тут наговорили.
     - Договорились, - кротко пролепетала  Миллисент,  затушив  наполовину
выкуренную сигарету. - Вот только испробую один тест. Всего одна крохотная
искорка. Если вы не загоритесь, я сразу ухожу, как послушная девочка.
     Она подошла совсем близко.
     - Миллисент, не дурачьтесь, - сказал Джон.
     - Только один дружеский поцелуй. Пожелайте мне спокойной ночи, а то я
не усну. - Она прижалась к нему всем своим гибким, податливым телом. Джону
пришлось обнять ее - они стояли на самом краю насыпи.
     - Кажется, тест на искорку положительный, - сказала Миллисент.
     Донесся  шелест  падающих  камешков.  Они  обернулись.  На   рельсах,
невозмутимо глядя на них, стоял Пирри. Винтовку  он,  как  обычно,  держал
подмышкой.
     - Вы не очень-то бдительны, Кастэнс, - укоризненно  сказал  Пирри.  -
Непростительно для часового. Я едва не застал вас врасплох.
     Миллисент высвободилась из рук Джона.
     - Что это ты шляешься среди ночи? - спросила она.
     - Ты позволишь мне задать тебе тот  же  вопрос,  дорогая,  -  ответил
Пирри.
     - А я-то думала, с тебя хватило того, что ты навидался, когда шпионил
за мной. А может, это тебя возбуждает? - она усмехнулась.
     - Я терпел  твои  подвиги,  надеясь,  что  ты  будешь  осмотрительна.
Единственное, чего я всегда боялся - это прослыть рогоносцем.
     - Не волнуйся, - сказала Миллисент. - Я и впредь буду осмотрительна.
     - Пирри! - воскликнул Джон. - Между вашей  женой  и  мной  ничего  не
было! И быть не могло. Я обязан довести вас всех в Слепой Джилл  целыми  и
невредимыми. Это главное.
     - Вы знаете, - задумчиво проговорил Пирри. - Я давно хотел убить  ее.
Но в нормальном обществе  убийство  всегда  сопряжено  с  большим  риском.
Конечно, я мог строить планы, и даже весьма безопасные, но  ни  одного  не
довел бы до конца.
     - Генри! Ты просто смешон!
     Джон вздрогнул, увидев, как Пирри потер нос  правой  рукой.  Знакомый
жест.
     - Все, хватит! - резко сказал он.
     Медленно, аккуратно Пирри снял предохранитель. Джон вскинул дробовик.
     - Не надо, - тихо сказал Пирри. - Опустите ружье. Вы  ведь  прекрасно
знаете, что я успею выстрелить первым. Опустите. Мало ли что.
     Джон опустил ружье. В любом случае, смешно  воображать  Пирри  героем
трагедии времен королевы Елизаветы.
     - Я, конечно, погорячился. Подумал черт  знает  что.  Глупо,  правда?
Если бы вы действительно хотели избавиться от  Миллисент,  вы  ведь  могли
оставить ее в Лондоне. Вот и все.
     - Неплохая мысль, - пробормотал Пирри. - Но не убедительная. Зарубите
себе на носу - да, я пошел с вами, но  это  не  значит,  что  я  до  конца
поверил в ту байку, которую тогда рассказал Бакли.  И  если  я  прорывался
вместе с вами через полицейские кордоны, то лишь потому, что волен  делать
все, что хочу. Вот так-то.
     - Вы, конечно, можете  продолжать  свою  милую  беседу,  -  вмешалась
Миллисент, - а я иду спать.
     - Нет, - мягко сказал Пирри. - Не двигайся. Стой, где  стоишь.  -  Он
поднял  винтовку.  -  Я  хотел  оставить  Миллисент  в  Лондоне.  Но  одно
обстоятельство  переубедило   меня.   Окажись   все   слухи   об   атомных
бомбардировках  лишь  досужими  вымыслами,   и   ограничься   все   только
гражданской войной, Миллисент наверняка  бы  предложила  свои  сексуальные
услуги главарю какой-нибудь местной банды. Чересчур  удачная  карьера  для
нее.
     - А вам не все равно? - удивился Джон.
     - Я не из тех, кто легко сносит унижение. Можете считать мою слабость
примитивной. Скажите, Кастэнс, вы  согласны,  что  законы  в  этой  стране
больше не действуют?
     - В противном случае нас всех ждет виселица.
     - Совершенно верно. Значит, если бездейственен государственный закон,
что остается?
     - Закон группы людей, для ее же защиты.
     - А закон семьи?
     - Если он не во вред той же группе людей.
     - А глава семьи? - Миллисент засмеялась нервным, истерическим смехом.
     - Веселись, моя милая. Люблю видеть  тебя  счастливой.  Ну,  Кастэнс?
Мужчина - настоящий глава семейной группы, мы договорились?
     - Да, - ответил  Джон,  не  зная,  как  устоять  против  безжалостной
логики. - Но здесь решения принимаю я. И последнее слово остается за мной.
     - Последнее слово всегда за этим, - Пирри похлопал рукой по винтовке.
- И я могу уничтожить всю вашу компанию, если захочу. Я -  обманутый  муж,
Кастэнс. Притом, ревнивый, а может, даже гордый. И у меня есть свои права.
Надеюсь, вы не станете мне противоречить, зачем нам ссориться?
     - Теперь вы знаете дорогу к Слепому Джиллу, - сказал Джон. -  Но  без
меня вряд ли туда войдете.
     - У меня есть неплохое оружие, и я умею с ним обращаться, так что  не
волнуйтесь за меня.
     В наступившей тишине вдруг зазвенела птичья трель, и Джон не  поверил
собственным ушам - соловей!
     - Ну? - спросил Пирри. - Вы признаете мои права?
     - Нет! - закричала Миллисент. - Джон, останови его! Это  жестоко!  Он
не может... Генри, я обещаю!..
     - Кастэнс! Вы признаете мои права? Отвечайте!
     Винтовка блеснула в лунном свете. Внезапно Джон испугался. Не за себя
- за Анну и детей. Как далеко  могла  зайти  неумолимая  жестокость  этого
человека?
     - Да, признаю, - ответил он.
     - Нет! - закричала Миллисент.
     Она бросилась  к  Пирри,  неуклюже  спотыкаясь  о  рельсы.  Прогремел
выстрел, отозвавшись далеким  эхом  с  холмов.  Почти  в  упор.  Миллисент
дернулась и упала на землю.
     Пирри опустил винтовку. Джон подошел к нему и глянул вниз. Так и есть
- все проснулись.
     - Ничего страшного! - крикнул он. - Спите. Все в порядке!
     - Кто стрелял? - закричал Роджер. - Кто там с тобой? Пирри?
     - Да, - ответил Джон. - Ложитесь спать. Все нормально.
     Пирри взглянул на него.
     - Я, пожалуй, тоже пойду спать.
     - Может, вы сначала поможете мне? - резко сказал Джон. - Нельзя же ее
здесь оставлять.
     Пирри кивнул:
     - В реку?
     - Слишком мелко. Да и вообще, пресная вода еще пригодится. Лучше  под
насыпь.
     Они перенесли тело вдоль полотна ярдов на двести к западу и бросили в
кустарник под насыпью. Блузка Миллисент белела сквозь густую листву.
     Возвращались молча. Только подойдя к посту, Джон сказал:
     - Теперь можете  идти.  Но  я  скажу  Оливии  разбудить  вас  к  часу
дежурства вашей жены. Нет возражений?
     - Конечно, - коротко ответил Пирри. - Как прикажете. -  Он  пристроил
винтовку на обычное место, подмышку. - Спокойной ночи, Кастэнс.
     - Спокойной ночи.
     Глядя, как Пирри не торопясь идет к лагерю, Джон подумал: а  ведь  ее
можно было спасти и сам удивился, насколько это ему безразлично.




    9


     На утро  Джон  объявил,  что  Пирри  застрелил  Миллисент.  Случайно.
Несчастный случай. Только Роджеру он рассказал все как было.
     - Поразительная жестокость! - Роджер покачал головой.  -  А  ведь  мы
видели это еще в самом начале?
     - Да, - ответил Джон. - Видели.
     - Думаешь, будет хуже?
     - Если дать ему волю.  К  счастью,  его  запросы,  кажется,  довольно
скромны. Он уверял меня, что имеет право убить свою собственную жену.
     Позже, когда Джон мылся в реке,  к  нему  подошла  Анна.  Она  стояла
рядом, задумчиво глядя на волны, бегущие наперегонки.
     - Куда вы дели тело? - спросила она. - Сейчас дети пойдут купаться.
     - Не волнуйся. Далеко отсюда.
     Анна взглянула на него.
     - Может, ты расскажешь мне,  что  произошло,  -  равнодушным  голосом
сказала она, - Пирри не из тех, кто убивает без всякой  причины.  А  уж  в
несчастный случай просто невозможно поверить.
     Джон рассказал ей все, не пытаясь ничего утаить.
     - А если бы Пирри не пришел? - спросила Анна.
     Он пожал плечами.
     - Отправил бы ее назад, наверно. Что я еще могу тебе сказать?
     - Думаю, ничего. Теперь это не имеет значения. Почему ты не спас  ее?
- вдруг спросила она.
     - Не мог. Схлопотал бы пулю в лоб. Пирри вдолбил себе в  голову,  что
убьет Миллисент, и никто не смог бы ему помешать.
     - Ты ведь здесь главный, кажется, - горько сказала Анна. - Неужели ты
собираешься молча наблюдать, как люди убивают друг друга?
     Джон взглянул на нее.
     - Я думал, - сказал он холодно, - что для  тебя  и  детей  моя  жизнь
значит больше, чем жизнь Миллисент. И я по-прежнему так думаю, согласна ты
или нет.
     Несколько секунд они молча смотрели друг другу в  глаза.  Потом  Анна
бросилась к мужу. Джон обнял ее.
     - Любимый, - прошептала Анна, - прости меня! Ты ведь знаешь,  как  ты
мне дорог! Но все это так ужасно. Убить свою жену... Что же дальше будет?
     - Когда мы придем в Слепой Джилл...
     - Пирри останется  с  нами,  да?  Джон,  милый,  разве  мы  не  можем
как-нибудь избавиться от него?
     - Ты напрасно волнуешься, -  нежно  сказал  Джон.  -  Пирри  довольно
законопослушен. А жену он ненавидел уже много  лет.  Да,  крови  пролилось
немало. Пусть это останется на его совести. В долине все будет по-другому.
Мы установим свои законы, и Пирри волей-неволей будет им подчиняться.
     - Будет ли?
     Он погладил ее руку.
     - Ну а ты? Как ты теперь? Уже лучше?
     - Да,  лучше.  Может,  и  правду  говорят,  что  все  проходит.  Даже
воспоминания.
     К семи часам собрались в путь. Небо сплошь  затянуло  тучами,  только
кое-где проглядывали голубые лоскутки.
     - Погода не шепчет, - сказал Роджер.
     - Вот и хорошо, - отозвался Джон. - Зато не жарко. Нам  ведь  в  гору
подниматься. Все готовы?
     - Я бы хотел, чтобы Джейн шла со мной, - вдруг объявил Пирри.
     Все уставились  на  него  в  недоумении.  Требование  было  столь  же
странным, сколь и бессмысленным. Джон не считал необходимым разбиваться  в
каком-то строгом порядке. Поэтому каждый шел с тем, с  кем  ему  хотелось.
Джейн не отходила от Оливии.
     - Зачем? - спросил Джон.
     Пирри спокойно оглядел всех.
     - Может, я хочу изменить свою жизнь. Вот я подумал-подумал и решил: а
не жениться ли мне на Джейн? Конечно, если  это  слово  сейчас  что-нибудь
значит.
     - Не будьте смешным! -  воскликнула  Оливия  с  неожиданной  для  нее
резкостью. - Об этом не может быть и речи.
     - Не вижу никаких преград, - невозмутимо  сказал  Пирри.  -  Джейн  -
девушка незамужняя, я - вдовец.
     Джейн широко раскрытыми глазами смотрела на него. О чем она думала?
     - Мистер Пирри, - сказала Анна. - Ночью вы убили свою жену. Разве это
не достаточная преграда?
     Мальчишки, затаив  дыхание,  смотрели  на  них  во  все  глаза.  Мэри
отвернулась.
     - Нет, - ответил Пирри. - Я не считаю это преградой.
     - Вы убили отца Джейн, - не выдержал Роджер.
     Пирри кивнул.
     - Печальная необходимость. Я уверен, что Джейн все правильно поняла.
     - Пусть пока все останется как есть, - вмешался Джон. - Джейн слышала
ваше предложение, пусть подумает день-другой.
     - Нет, - Пирри протянул руку. - Иди сюда, Джейн.
     Она не двинулась с места.
     - Оставьте ее в покое! - крикнула Оливия. - Не касайтесь ее! Вы и так
уже достаточно сделали.
     - Иди сюда, Джейн, - повторил Пирри, не обращая внимания. -  Конечно,
я не молод,  да  и  не  красавец.  Но  в  подобных  обстоятельствах  смогу
позаботиться о тебе лучше, чем любой молодой Аполлон.
     - Позаботиться? А потом убить, да? - сказал Анна.
     - Миллисент уже не раз изменила мне, - ответил Пирри. -  Этот  случай
просто перевесил чашу терпения. Вот единственная причина ее смерти.
     - Вы рассуждаете так, будто женщины -  низшие  существа,  -  заметила
Анна.
     - Весьма сожалею, если вы именно так восприняли мои слова,  -  учтиво
ответил Пирри. - Джейн! Идем со мной!
     Девочка медленно подошла к нему. Все молчали.
     - Я думаю, нам будет очень хорошо вместе, - сказал он, взяв Джейн  за
руку.
     - Нет! - крикнула Оливия. - Джейн, не надо!
     - А теперь, - спокойно заявил Пирри. - Можно отправляться.
     - Роджер! Джон! - не сдавалась Оливия. - Остановите же его!
     Роджер взглянул на Джона.
     - По-моему, это нас не касается, - сказал тот.
     - А если бы на ее месте была Мэри? - спросила Оливия. -  Джейн  имеет
равные с нами права.
     - Ты напрасно теряешь время, Оливия, - сказал Джон. - Мир стал совсем
другим. Девушка пошла с Пирри по доброй воле. Не о  чем  больше  говорить.
Пора идти.
     Анна шла рядом с Джоном. Путь  их  пролегал  вдоль  железной  дороги.
Впереди долина резко сужалась, и дорога поворачивала на север.
     - Все-таки в Пирри есть что-то жуткое, отталкивающее, - сказала Анна,
поежившись. - Это равнодушие, жестокость. Страшно подумать,  что  будет  с
такой юной девушкой.
     - Ее никто не неволил.
     - Да она просто испугалась! Этот человек - убийца.
     - Мы все не лучше.
     - Да нет же! Ты ведь понимаешь, что я имею ввиду. А почему ты даже не
попытался остановить его? Вы с Роджером могли помешать  ему.  Что  же  ты?
Ведь на этот раз все было не так, как с Миллисент - ты стоял всего в  двух
шагах от Пирри.
     - Да, и я, и Роджер могли застрелить его.
     - Так в чем же дело?
     - Даже если бы была не одна, а десять таких Джейн, и  Пирри  возжелал
бы их всех, клянусь, он бы их получил! Он нам сейчас просто необходим.
     - А если бы это была Мэри?
     - Да он бы просто убил меня еще до того, как объявить об этом. Он мог
ухлопать меня еще ночью, ты знаешь. Может, я здесь и главный,  но  мы  все
еще вместе по обоюдному согласию. Неважно, вызвано  это  согласие  страхом
или чем другим, лишь бы сохранилось подольше. Мы  с  Пирри  не  собираемся
запугивать друг друга, потому что каждый  прекрасно  понимает  -  ему  без
другого не обойтись. От него зависит, придем мы в долину или нет.
     - А как ты собираешься поступить с ним потом?
     - Поживем-увидим. А что касается этого... - Джон улыбнулся.
     - Чего?
     - По-моему, Джейн не из тех, кто долго боится. Она  скоро  оправится,
вот увидишь. А уж тогда... На месте Пирри, я бы не рискнул  доверяться  ей
ночью, если он, конечно, собирается затащить ее в постель.  Да  и  вообще,
неужели  Пирри  настолько  легковерен?  Хотя,  с  одной   женой   он   уже
промахнулся.
     - Что она сможет сделать? Он сильнее.
     - А уж это решать вам с Оливией, правда? Ножи-то в вашем хозяйстве.
     Анна внимательно посмотрела на мужа, пытаясь  понять,  шутит  он  или
нет.
     - Но не раньше, чем мы придем в долину, - добавил Джон. - До тех  пор
ей придется смириться со своей судьбой. В любом случае.


     Дождь настиг их на вершине Моссдейл Хэд. Черное штормовое небо висело
над вересковым полем. Дождь усиливался.  В  рюкзаках  было  четыре  легких
накидки, и Джон отдал их  женщинам.  Мальчики,  конечно,  вымокли,  но,  к
счастью, дождь был теплым.
     Хлынул настоящий ливень. За полчаса все вымокли до нитки. Эта  горная
дорога была знакома Джону. Когда-то давно он проезжал здесь на машине.  Но
даже тогда при взгляде на унылое однообразие вересковой  равнины,  его  не
покидало чувство невыносимого одиночества, а теперь и подавно.
     "Какими заброшенными, несчастными кажутся рельсы, - подумал  Джон,  -
когда знаешь, что  по  ним  никогда  уже  не  пройдет  поезд.  Да  и  сами
вересковые поля - печальное зрелище. Ни единой травинки.  Лишь  вереск  да
серые камни, торчащие, словно зубы в пасти скелета".
     Время от времени в пути им встречались  маленькие  горстки  людей.  И
снова - взаимное подозрение, снова - страх.
     Однажды мимо них прошла группа беженцев.  Нехитрые,  стянутые  ремнем
пожитки тащил... осел. Джон с изумлением  глядел  на  чудом  сохранившееся
животное.
     - Вариант собачьей упряжки, - сказал Роджер. -  Используешь,  сколько
можно, а потом кушаешь бедных собачек.
     - Вряд ли они с ним далеко уйдут, - усмехнулся Джон.
     - Может, поможем? - спросил Пирри.
     - Нет, - ответил Джон. - Не стоит. Мяса у нас  достаточно.  А  Слепой
Джилл уже завтра. Зачем лишний груз?
     Оливия заметила, что  Стив  чуть  прихрамывает.  Она  осмотрела  ногу
мальчика - пятка пузырилась кровавыми мозолями.
     - Стив! - ужаснулась Оливия. - Почему ты сразу ничего не сказал?
     Стив виновато  смотрел  на  лица  взрослых  вокруг,  и  вдруг  бравая
уверенность десятилетнего мальчишки оставила его. Стив разревелся.
     - Ну-ну, старичок, не плачь, -  сказал  Роджер.  -  Мозоли,  конечно,
штука неприятная, но ведь не конец света?
     В рыданиях мальчика чувствовались какие-то недетские переживания.  Он
что-то сказал, Роджер не расслышал:
     - Что ты сказал, Стиви?
     - Если я не смогу идти - бросьте меня.
     Роджер и Оливия переглянулись.
     - Никто не собирается тебя бросать, - сказал  Роджер.  -  Как  только
тебе такое в голову пришло?
     - Мистер Пирри ведь бросил Миллисент.
     - Ему нельзя идти, - вмешался Джон. - Будет хуже.
     - Я его понесу, - сказал Роджер. - Тихоня, возьмешь мое ружье?
     - Конечно, - обрадованно закивал тот.
     - По очереди понесем, Родж, - сказал Джон. - Не волнуйся,  все  будет
нормально.
     - Это наш сын, - Оливия нахмурилась. - И мы с  Роджером  понесем  его
сами.
     После истории с Пирри и Джейн она не разговаривала с Джоном.
     - Оливия, здесь командую я, - отрезал Джон, - Поэтому будет так,  как
я скажу. Стива понесем мы с Роджером. А ты будешь брать у нас рюкзаки.
     На секунду глаза их встретились, и Оливия отвернулась.
     - Порядок, старина, - сказал Роджер сыну. - Забирайся на меня.
     Удивительно, что поначалу их  скорость  даже  возросла.  Но  Джон  не
обманывался. Пассажир на руках, пусть  даже  такой  маленький  мальчик,  -
все-таки обуза.
     Ветер стих, но дождь еще моросил.
     - Костер вряд ли разгорится, - сказал  Джон.  -  Так  что  сегодня  -
холодный обед. Ну и отдохнем немного.
     - Может, поищем место посуше? - предложила Анна.
     Ярдах в пятидесяти виднелся небольшой дом.
     - Я тебя понял, -  ответил  Джон.  -  А  если  там  кто-нибудь  есть?
По-моему не стоит рисковать только ради того, чтобы полчаса отдохнуть.
     - Но Дэви совсем промок, - сказала Анна.
     - За полчаса он все равно не высохнет. А времени  в  обрез.  Как  ты,
Дэви? - крикнул он сыну. - Промок?
     Дэви кивнул.
     - Да, папа.
     - Попробуй сухо рассмеяться!
     Это была их старая шутка. Дэви слабо улыбнулся. Джон подошел к нему и
погладил по мокрым волосам.
     - Ты молодец, - сказал он. - Настоящий боец.


     Западный  подступ  к  Чарсдейлу  лежал  через   полосу   великолепной
пастбищной земли, усеянной фермерскими домиками. Дождь превратил  землю  в
непроходимую грязь. Внизу раскинулся Седберх. Над  городом  клубился  дым.
Седберх горел.
     - Бандиты, - сказал Роджер.
     - Уже с северо-запада идут, - пробормотал  Джон,  глядя  на  город  в
бинокль. - А я-то надеялся, что тут еще спокойно... Скверно...
     - Лучше всего, по-моему, - сказал Роджер, - прямо отсюда повернуть на
север. Может, в Лунной Долине будет получше.
     - Если пал такой город, как этот, - заметил Пирри, - в округе  ничего
хорошего не жди.
     Оставался еще один путь - в Кендал, через  вересковые  поля.  Правда,
тогда все равно пришлось бы пересекать Лунную Долину,  да  и  что  ждет  в
Кендале - тоже неизвестно.
     Пирри вопросительно посмотрел на Джона.
     - Мне кажется, мы недостаточно вооружены, чтобы идти дальше, - сказал
он. - Зря мы отпустили тех чудаков с ослом - у них было оружие.
     - Может, мы напрасно паникуем? - сказал Роджер. - Попытка - не пытка.
Рискнем?
     - Не знаю, не уверен, - задумчиво проговорил Джон. - Можно угодить  в
переделку. Тогда будет слишком поздно.
     - Но ведь здесь нельзя оставаться, правда? - настаивал  Роджер.  -  И
назад пути нет. Значит, надо идти вперед.
     Джон взглянул на Пирри  и  вдруг  понял,  что  давно  уже  безотчетно
полагается именно на его мнение и рассчитывает только на  его  выдержку  и
хладнокровие. А ведь Роджер был лучшим другом Джона...
     - Я думаю, у нас мало оружия, - сказал Джон. - Да  и  людей  -  тоже.
Дальше так идти нельзя. Что скажете?
     Пирри кивнул.
     - Пожалуй, верно. Трех человек недостаточно.
     - Что же делать? -  с  раздражением  воскликнул  Роджер.  -  Повесить
плакат "Требуются новобранцы"?
     - Я предлагаю остановиться  здесь,  -  сказал  Джон.  -  Пока  мы  на
перевале - будем встречать всех проходящих через Пеннины.
     - Можно устроить засаду, - предложил Пирри.
     - Нас маловато для отряда  вербовщиков,  -  возразил  Джон.  -  Будем
надеяться на добровольцев, даже если они окажутся сильнее нас.
     - Ну, и что ты предлагаешь? - спросил Роджер.  -  Разбить  лагерь  на
обочине дороги?
     - Да, - ответил Джон, оглядел всех. - Надеюсь, ненадолго.


     Прежде чем показалась первая группа, прошло  около  часа.  Но  долгое
ожидание не было вознаграждено. По дороге еле-еле,  с  трудом  поднималось
восемь человек. Четыре женщины, двое детей - мальчик лет восьми и  девочка
помладше,  двое  мужчин  толкали  детские  коляски,  доверху   нагруженные
домашним скарбом. Когда они были уже в ярдах пятидесяти, из одной  коляски
выпала кастрюля, и со звоном покатилась по дороге. Женщина, шедшая  сзади,
остановилась и устало нагнулась за ней.
     - Похоже, здесь ловить нечего, - сказал Пирри, глядя на измученных  и
насмерть перепуганных людей.
     Он, Джон и Роджер стояли посреди дороги. Каждый держал ружье. Дети  и
женщины отошли к стене из плоских каменных глыб неподалеку.
     Джон кивнул.
     - К сожалению, вы правы. И оружия у них, видно, тоже нет. Если только
водяной пистолет у мальчугана.
     Заметив наконец на дороге трех вооруженных людей, маленький  отряд  в
нерешительности  остановился.  Но,  оглянувшись  назад  и  посоветовавшись
тихонько, путники  медленно  двинулись  дальше.  Первым  шел  мужчина  лет
пятидесяти. Он изо всех сил пытался выглядеть безразличным, но  тщетно,  -
страх прочно поселился в каждой его клеточке. Девочка заплакала.  Одна  из
женщин яростно, и в то  же  время  украдкой,  словно  боясь  выдать  себя,
одернула малышку. Джон молча глядел на проходящих мимо него людей.
     - Как, по-вашему, далеко они уйдут? - тихо спросил Роджер.
     - Может, до Уэнслидейла. Не знаю.  Если  повезет,  так  протянут  еще
неделю.
     - Повезет? Или наоборот?
     - Да. Скорее всего, наоборот.
     - Они возвращаются, - сказал Пирри.
     Джон  проследил  за  его  взглядом.  Уже  пройдя   ярдов   семьдесят,
несчастные погорельцы развернулись  и  пошли  назад,  толкая  перед  собой
никчемные коляски. Дождь хлестал им в лицо. Плащ, завязанный у девчушки на
шее, развязался, и она безуспешно теребила его неумелыми пальчиками.
     Они остановились чуть поодаль.
     - Мы вот подумали, - сказал мужчина, шедший первым,  -  если  вы  тут
чего-то ждете, может, мы вам что скажем?
     Джон оценивающе взглянул на него. Это был  человек,  всю  свою  жизнь
занимавшийся тяжелым физическим  трудом,  скорее  всего,  рабочий.  Теперь
шансов выжить у него почти не было. Разве только примкнуть к какому-нибудь
гангстеру  -  маленькому  "наполеончику"   долин,   который   оценит   его
преданность, закрыв глаза на бесполезность. Но  в  таком  окружении  гасла
даже эта слабая надежда.
     - Нет, - сказал Джон. - Вам нечего сказать нам.
     - Мы идем через Пеннины, - не унимался мужчина. - Может, в тех  краях
будет поспокойнее. Найдем какую-нибудь ферму, подальше от дороги, где  нам
дадут работу и немного еды. Нам ведь много не нужно.
     Еще несколько месяцев назад несбыточной мечтой было выиграть 75 тысяч
долларов, поставив на футбольную команду. Такие же  ничтожные  шансы  были
теперь у этого бедняги. Джон посмотрел на женщин - только одна из  четырех
была достаточно молода, чтобы выкупить свою жизнь ценой собственного тела.
Дети отошли к стене. На  мальчике  вместо  ботинок  были  надеты  насквозь
промокшие парусиновые туфли на резиновой подошве.
     - Значит, вам надо спешить, - резко ответил Джон.
     - Вы думаете, мы найдем такое место? - спросил мужчина.
     - Возможно.
     - А куда вы идете? Тоже в Йоркшир?
     - Нет, - сказал Джон. - Оттуда.
     - А мы и не раздумывали, куда идти. Просто решили, что  за  Пеннинами
будет потише.
     - Да, может быть.
     - Отец хотел сказать, нельзя ли нам присоединиться к вам? - вмешалась
женщина - мать малышей. - Вместе и с бедой справиться легче. Ведь вы  тоже
ищете спокойное место. Сразу видно, вы - порядочные люди, не то, что те  -
внизу. А в такое время порядочные люди должны держаться вместе.
     - В этой стране около пятидесяти  миллионов,  -  сказал  Джон.  -  И,
наверно, сорок пять из них - люди порядочные, и все ищут спокойное,  тихое
место. Только вот мест таких маловато.
     - Да, поэтому и надо людям вместе собираться. Порядочным людям.
     - Как давно вы идете? - спросил Джон.
     - Мы вышли сегодня утром - увидали  пожары  в  Седберхе.  Они  сожгли
ферму Фоллингов, а это в трех милях от деревни.
     - А мы вышли на три дня пораньше вас. И мы больше не порядочные люди.
На пути сюда мы убили несколько человек и не исключено, что  нам  придется
снова убивать. Так что, лучше вам идти одним, как и шли.
     Они пристально посмотрели на него. Наконец, словно очнувшись, мужчина
торопливо проговорил:
     - Наверно, у вас просто не было другого выхода. Человек  должен  идти
на все, чтобы спасти себя и свою семью. Меня заставляли убивать  во  время
войны, а ведь тогда фрицы не сжигали ни Седберх, ни ферму Фоллингов...
     Джон не ответил. Дети уже подружились и затеяли шумную возню. Подошла
Анна.
     - Можно нам пойти с вами? - спросил мужчина. - Мы сделаем все, что вы
скажете. если понадобится, я тоже буду убивать. Нам  все  равно,  куда  вы
идете. Я всю жизнь прожил в Карбеке, только в  армию  уходил.  Теперь  вот
пришлось покинуть насиженные места, и мне все равно, куда идти.
     - Сколько у вас ружей? - спросил Джон.
     Он покачал головой.
     - У нас нет оружия.
     - У нас три ружья, чтобы защитить шестерых взрослых и четырех  детей.
Но даже этого недостаточно. Поэтому мы и ждем здесь. Нам нужно оружие. Мне
очень жаль, но мы не можем брать пассажиров.
     - Мы не будем пассажирами! Я умею делать все. Могу стрелять, если вам
удастся заполучить еще оружие. Я отлично стреляю, поверьте!
     - Вас одного мы, может, и взяли бы. Но всех... Это невозможно.
     Дождь перестал, но небо  еще  хмурилось,  и  было  довольно  холодно.
Совсем молодой парнишка - наверно,  сын  этого  мужчины,  зябко  поежился,
поплотнее завернулся в грязный плащ.
     - У нас есть продукты, - в отчаянии воскликнул мужчина. -  В  коляске
целый кусок бекона.
     - Продуктов у нас хватает. Мы убивали, чтобы добыть их, и можем убить
снова.
     - Не отсылайте нас, - взмолилась мать. - Ведь с нами  дети.  Хоть  их
пожалейте.
     - Я забочусь о своих детях, - отрезал Джон. -  И  не  могу  думать  о
миллионах других. На вашем месте я бы поторопился. Если хотите найти тихое
спокойное местечко, надо спешить, пока толпа не подоспела.
     Они  молча  смотрели  на  Джона,  понимая  его  слова,  но  все   еще
отказывались поверить.
     - Разве мы не можем взять их? - спросила Анна. - Ведь дети... -  Джон
взглянул на нее. - Да, я не забыла. Я помню, что говорила о Тихоне.  Но  я
была не права.
     - Нет, - ответил Джон. - Права. Сейчас нет места жалости.
     - Не говори так, - ужаснулась она.
     Джон махнул рукой в сторону долины, окутанной гарью и дымом.
     -  Жалость  всегда  была  роскошью.  Хорошо  наблюдать  за  трагедией
издалека. К примеру, сидя в удобном кресле кинотеатра. Другое дело,  когда
эта трагедия касается тебя лично.
     Подошла Оливия. Джейн встала рядом с Пирри. Он  коротко  взглянул  на
девушку, но ничего не сказал.
     - Я не понимаю, почему ты против, - сказала Оливия. - Пусть  идут.  А
может, они нам даже пригодятся.
     - Они позволили мальчишке идти в такую погоду в парусиновых туфлях, -
ответил Джон. - Мне казалось, Оливия, что ты уже поняла -  сейчас  выживут
только сильнейшие. Эти люди нам ничем не помогут, а будут только мешать.
     - Я говорила ему про ботинки, - сказала  мать  мальчика.  -  А  когда
хватились было уже рискованно возвращаться.
     - Понятно-понятно, - устало сказал Джон. - Теперь многое  забывается.
Если вы не обратили внимания на  ноги  сына,  значит  можете  не  заметить
что-нибудь более важное. А в результате любой из нас может погибнуть.
     - Роджер... - сказала Оливия.
     Тот покачал головой.
     - За три дня все изменилось. Когда мы с Джонни бросали монетку, я  не
воспринимал это всерьез. Но теперь он - командир, правда? Он принял все на
свою совесть. И он, наверное, прав... в любом случае.
     Видя, что рухнула последняя  надежда,  мужчина  отвернулся,  горестно
качая головой.
     Но мать двоих ребятишек не сдавалась:
     - Тогда  мы  сами  пойдем,  -  сказала  она.  -  Подождем,  когда  вы
отправитесь дальше, и пойдем за вами следом. Вы не сможете нам запретить.
     - Лучше вам идти сейчас, - ответил Джон. - Больше не о чем говорить.
     - Нет! Мы остаемся! Вы не заставите нас уйти!
     - Заставить вас уйти мы, конечно, не можем, - сказал Пирри. -  А  вот
заставить остаться  здесь,  после  нашего  ухода,  пожалуй,  можем.  -  Он
коснулся винтовки. - Думаю, разумнее вам уйти сейчас.
     - Вы не сделаете этого, - ахнула женщина.
     - Он - сделает, - горько сказала Анна. - Мы сами от него зависим. Вам
лучше уйти.
     Мгновение женщина смотрела на них, потом отвернулась и закричала:
     - Бесси! Уилф!
     Дети неохотно оторвались  от  игры.  Неужели  придется  расстаться  с
новыми друзьями? Анна смотрела на них.
     - Прошу тебя... - сказала она Джону.
     Он покачал головой.
     - Я должен думать о нас. Других - миллионы. Ведь эти - лишь  капля  в
море.
     - Но милосердия просят именно они.
     - Я уже сказал тебе - милосердие, жалость - все это в прошлом,  да  и
то - из области налоговой политики.
     - Кастэнс! - сказал Пирри. - Смотрите.
     По дороге, меж холмов, шла группа людей -  семь  или  восемь  мужчин,
женщины и несколько детей. Они уверенно шагали вперед, и даже  издалека  в
руках мужчин были видны блестящие предметы, похожие на ружья.
     - То, что надо, - удовлетворенно произнес Джон.
     - Станут ли они с нами разговаривать? - заметил Роджер. - Возьмут, да
и выстрелят первыми. Может, нам лучше спрятаться пока?
     - Нет, тогда уж они точно выстрелят первыми.
     - А ты не боишься за детей?
     - Их женщины и дети тоже открыты.
     - Можно нам остаться с вами, пока не пройдут  эти  люди?  -  умоляюще
глядя на Джона, спросил пожилой мужчина. Несчастные беженцы все  еще  были
здесь.
     Джон уже собирался отказать, как вдруг поймал взгляд Пирри. Тот  едва
заметно кивнул, и Джон понял - мол, пусть остаются. Не для дела, так  хоть
для видимости пригодятся.
     - Как хотите, - равнодушно бросил он.
     Все молчали. Теперь, когда новый отряд подошел ближе, было видно, что
почти все мужчины вооружены. Джон уже различал  пару  армейских  винтовок,
винчестер и несколько дробовиков. Да, с таким подкреплением им сам черт не
страшен! Но как переманить их на свою сторону?
     Вот они уже совсем рядом. Спокойно, уверенно проходят  мимо.  Крупный
мужчина с красным обрюзгшим лицом - явно, главарь - поравнявшись с Джоном,
окинул его равнодушным взглядом и, не останавливаясь, пошел дальше.
     - Минуту, - окликнул Джон.
     Краснолицый остановился и вопросительно посмотрел на него.
     - Что надо? - он говорил с сильным йоркширским выговором.
     - Меня зовут Джон Кастэнс. Мы идем в одно местечко на холмах. Там,  в
долине, живет мой брат. Он так надежно защитил свою землю,  что  можно  не
бояться даже целой армии. Вас это не интересует?
     - А от нас-то вы чего хотите? - спросил краснолицый, чуть помедлив.
     - Там внизу, - Джон махнул рукой в  сторону  долины,  -  дела  совсем
скверные. Тем более  для  такого  маленького  отряда,  как  наш.  Мы  ищем
компаньонов.
     Краснолицый усмехнулся.
     - А вот мы не ищем. Нам и так неплохо.
     - Это сейчас, - сказал Джон. - Пока  в  земле  есть  картошка,  а  на
фермах - мясо. Но долго так не будет. Мясо кончится. А на следующий год вы
не найдете на полях ни одной картофелины.
     - Поживем-увидим. Авось не помрем.
     - Я скажу вам, как можно выжить. Каннибализм. Устраивает?
     Главарь еще был настроен враждебно и презрительно, но  Джон  заметил,
что в прежде дружных рядах его спутников уже поселились сомнение и смута.
     - Почему я должен вам сразу  поверить?  -  проворчал  краснолицый.  -
Может, мы еще подумаем...
     - Ваше дело, - ответил Джон. - Те, что не смогут найти клочок земли и
удержаться на нем, превратятся в дикарей, если вообще выживут. Может,  вам
это и подходит, а нам - нет.
     - Я скажу вам, _ч_т_о_ мне не подходит, мистер. - Много  болтовни.  У
меня никогда времени не было для таких трепачей.
     - Через несколько лет у вас вообще  отпадет  нужда  разговаривать,  -
сказал Джон. - Будете изъясняться при помощи  знаков  и  нечленораздельных
звуков. А я говорю, потому что знаю. И если у вас сохранилась  хоть  капля
здравого смысла, вы поймете, что в ваших интересах выслушать меня.
     - В наших интересах - говорите? - Как будто вас это не волнует!
     - Конечно, волнует. Я же не дурак. Но вам-то  это  больше  нужно.  Мы
просто ищем помощи, чтобы обезопасить  себя  в  дороге.  Временно.  А  вам
предлагаем место, где вы сможете жить более-менее спокойно.  И  дети  ваши
вырастут людьми, а не дикарями.
     Краснолицый обвел взглядом своих спутников,  словно  оценивая,  какое
впечатление произвели на них слова Джона.
     - Все это одна болтовня, - буркнул он. - Думаете, мол, наймемся мы  к
вам на службу и потащимся за какой-то несбыточной мечтой?
     - У вас есть другой вариант? А вообще-то вы знаете, куда  идти?  Чего
вы боитесь, почему не хотите пойти с нами?
     Краснолицый враждебно уставился на Джона, но взгляд его  был  уже  не
столь уверенным.
     - Что скажете? - наконец пробурчал он, повернувшись к своим.
     Ответ можно было прочесть по лицам.
     - Давайте пойдем. Сами все увидим,  что  плохого?  -  сказал  смуглый
коренастый мужчина. По рядам пробежал одобрительный шепот.
     - Ладно, - главарь смотрел на Джона. - Валяйте,  ведите  нас  в  вашу
долину. Дальше видно будет. Кстати, где это?
     Вовсе не собираясь  открывать  расположение  Слепого  Джилла  и  даже
называть его, Джон хотел было  дать  какой-нибудь  уклончивый  ответ,  как
вдруг вмешался Пирри.
     - Вам незачем это знать, - холодно сказал он. - Это  касается  только
мистера Кастэнса. Здесь  командует  он.  Делайте  то,  что  он  скажет,  и
довольно с вас.
     Джон услышал, как испуганно ахнула Оливия. Он  и  сам  испугался,  не
понимая оскорбительной высокомерной выходки Пирри. Столь наглое  заявление
могло испортить все дело. Наверно, надо было как-то сгладить ситуацию.  Но
Джон молчал - все равно исправить уже ничего нельзя, а самое главное -  он
был уверен, что Пирри затеял ссору неспроста.
     - Вот так, значит? - сказал краснолицый. - Мы должны делать  то,  что
скажет Кастэнс. А вы хорошо подумали? Здесь приказываю я. И если вы хотите
объединиться с нами, вас это тоже касается.
     - Вы такой солидный мужчина,  -  Пирри  бросил  на  него  оценивающий
взгляд. - Но тут, знаете ли, мозги нужны. А по этой части у вас,  как  мне
кажется, не густо.
     - Я не привык терпеть оскорбления паршивых маленьких ублюдков  только
потому, что они маленькие, - пугающе ласково сказал краснолицый. -  Теперь
нет полицейских. А у меня свои законы. И первый закон - к  себе  я  требую
вежливого обращения.
     С этими словами он похлопал по револьверу на  ремне.  В  тот  же  миг
Пирри вскинул винтовку, и не успел краснолицый достать револьвер,  как  он
выстрелил. Пуля с силой отбросила тело на дорогу.
     Закричала женщина. Джон молча смотрел на  стоящих  перед  ним  людей.
первым его желанием было поднять  ружье,  но  он  удержался  и  облегченно
вздохнул, увидев, что Роджер тоже стоит, не шелохнувшись.
     Все произошло так внезапно и стремительно, что никто не успел  ничего
толком сообразить. Кто-то из отряда краснолицего поднял ружье, но  тут  же
опустил, когда Пирри безразлично направил на него свою винтовку.
     - Очень жаль, что так вышло, - сказал Джон, взглянув на Пирри.  -  Но
прежде чем угрожать кому-то,  всегда  надо  быть  уверенным,  что  сумеешь
выстрелить первым. Так или иначе, но предложение остается в силе.  Каждый,
кто захочет, может присоединиться к нам.
     Одна из женщин упала на колени рядом с мертвым телом.
     - Он мертв, - прошептала она.
     Джон чуть кивнул.
     - Так что вы решили? - спросил он.
     Тот же смуглый крепыш заговорил первым:
     - По-моему, все, что он тут говорил, - его личное дело. Я иду с вами.
Парсонс меня зовут. Элф Парсонс.
     Очень  медленно,  словно  совершая  какой-то  ритуал,  Пирри  опустил
винтовку, подошел к телу, вытащил из-за пояса револьвер и протянул  Джону.
Потом повернулся и объявил:
     - Моя фамилия Пирри, справа - Бакли. А  мистер  Кастэнс,  как  я  уже
сказал, здесь главный. Тех,  кто  пожелает  примкнуть  к  нашей  маленькой
экспедиции, я прошу подходить  к  мистеру  Кастэнсу,  пожать  ему  руку  и
назвать себя. Идет?
     Первым подошел Элф Парсонс, остальные выстроились в очередь за ним.
     Формальное рукопожатие превратилось в странный  торжественный  обряд.
Словно подданные присягали  на  верность  своему  господину.  Теперь  Джон
понимал, что значит власть. Одно дело - случайное  лидерство  в  небольшой
группе. Шутка, игра. Здесь - все иначе. Джон с удивлением признался самому
себе, что  рабская  преданность  этих  людей  и  вообще  -  дух  какого-то
феодального господства не только не были ему омерзительны,  а  напротив  -
даже приятны.
     Новички по очереди пожимали ему руку и называли себя:  Джо  Харрис...
Джесс Окрайт... Билл  Риджс...  Энди  Андерсон...  Уилл  Секомб...  Мартин
Фостер.
     Женщины не участвовали в церемонии знакомства. Их представляли мужья.
"Моя жена, Элис", - проговорил Риджс. "Моя жена Хильда и дочь  Хильдегард"
- представил Фостер - худощавый мужчина с седыми волосами.
     - А это Эмили, жена Джо Эштона, - сказал  Парсонс.  -  Я  думаю,  она
быстро успокоится. Он никогда не обращался с ней по-человечески.
     Когда обряд рукопожатия закончился, к Джону подошел пожилой мужчина.
     - Вы не передумали,  мистер  Кастэнс?  -  спросил  он.  -  Может,  мы
все-таки останемся с вами?
     Упиваясь властью, Джон мог теперь  позволить  себе  жалость  к  более
слабым, хотя бы  для  того,  чтобы  потешить  тщеславие.  После  коронации
умоляющие нотки несчастных просителей казались вдвойне сладкозвучными. Это
было забавно.
     - Можете остаться, - сказал  он.  -  Держите,  -  он  бросил  мужчине
дробовик. - Как видите, нам все-таки удалось заполучить оружие.
     - Мое имя Ной Бленнит, мистер Кастэнс, - представился тот.  -  А  это
мой сын Артур. Жена Ирида, ее сестра Нелли, моя  младшая  дочь  Барбара  и
старшая - Кейти. Ее муж работал на железной дороге. Он был на  юге,  когда
остановились поезда... Мы вам так обязаны, мистер Кастэнс. Мы будем  верно
служить вам.
     Кейти смотрела на Джона с тревогой и надеждой.
     - Давайте все выпьем чаю, - сказала она. - У нас есть большой  бидон,
чай и немного сухого молока. А воду можно из ручья взять.
     - Неплохо бы, - ответил Джон. - Только вот одна загвоздка - едва ли в
радиусе двадцати миль найдется хотя бы пара сухих веток.
     В ее взгляде сквозь отступавший страх, мелькнула застенчивая радость.
     - Нет проблем, мистер Кастэнс. У нас есть примус.
     - Тогда - вперед. Выпьем чаю, прежде чем идти дальше. -  Он  взглянул
на тело Джо Эштона. - Но сначала, может, кто-нибудь уберет это?
     И  тут  же  двое  подданных  бросились  исполнять  приказание  своего
господина.




    10


     Некоторое время спустя они возобновили свой путь. Пирри шел  рядом  с
Джоном. Джейн, повинуясь его молчаливому знаку, скромно семенила  шагах  в
десяти сзади. Теперь Джон  занял  место  Джо  Эштона,  возглавив  колонну,
состоявшую уже из тридцати четырех человек - дюжины мужчин, дюжины  женщин
и десяти детей. Джон отобрал четверых мужчин, которые шли с ним  в  голове
колонны, еще пятеро вместе с Роджером замыкали  шествие.  Пирри  находился
как бы на особом положении.
     Подойдя к дороге в долину, Пирри и Джон оказались немного  в  стороне
от остальных.
     - Все обернулось очень хорошо, - сказал  Джон.  -  Правда,  небольшой
риск все-таки был.
     Пирри покачал головой.
     - Не думаю. Вот не убить его - было бы действительно  рискованно.  Да
еще как! Даже если бы удалось  убедить  его  перейти  в  ваше  подчинение,
доверять ему было бы нельзя.
     Джон взглянул на него:
     - Разве так уж важно, будут подчиняться мне или кому другому? В конце
концов, самое главное - добраться в Слепой Джилл.
     - Согласен. А что будет, когда мы доберемся туда?
     - Не понимаю.
     Пирри улыбнулся.
     - Может, ваша долина и вправду  уединенное  тихое  местечко,  но  она
наверняка будет защищена. Другими словами - на осадном положении.  Поэтому
должно быть нечто вроде закона  военного  времени  и  кто-то,  стоящий  во
главе.
     - Зачем? Не понимаю. Какой-нибудь комитет с выборными членами...  или
что-нибудь подобное... Разве этого недостаточно?
     - Мне кажется, время комитетов прошло.
     Его слова неожиданно совпали с тем, о чем Джон и сам думал.
     - Значит, снова вернется эпоха пэров, так, по-вашему?  -  раздраженно
сказал он. - Разве мы не  можем  справедливо  и  демократично  решать  все
проблемы?
     - Вы так думаете, мистер Кастэнс? - спросил Пирри, слегка  подчеркнув
"мистер", давая понять, что заметил, как после  убийства  Джо  Эштона  это
обращение непостижимым образом превратилось  в  настоящий  титул.  "Мистер
Кастэнс" - именно так, и не как иначе обращались теперь к Джону. Только он
удостоился такой чести. Небольшая  деталь,  но  не  такая  уж  пустяковая.
"Интересно, - подумал Джон, - передается этот титул по наследству или нет?
Может, Дэви  тоже  станет  "мистером",  когда  вырастет?"  Невесть  откуда
взявшаяся мысль взбесила его.
     - Если даже и необходим такой человек, - резко произнес  Джон,  -  им
будет только мой брат. Долина  -  его,  и  он  лучше  всех  разбирается  в
фермерских делах.
     Пирри дурашливо поднял руки:
     - Сдаюсь. Не стоит горевать о кончине комитета, - сказал он. - Вот  и
еще одно очко в вашу пользу. Кому, как  не  вам,  быть  главарем?  Вы  так
правильно все понимаете.


     Они  спустились  в  долину.  Кругом  виднелись  следы   бессмысленной
жестокости. Не поддаваясь искушению обратиться за  помощью  к  вооруженным
людям, беженцы избегали их.
     Ближе к Лунной Долине они увидели одинокую ферму. Из  дома  доносился
высокий продолжительный крик отчаяния и боли. Возле  крыльца  в  вальяжных
позах сидели несколько вооруженных мужчин. Крики  еще  долго  слышались  в
отдалении.
     На окраине Седберха они бросили коляски Бленнитов, разделив пожитки в
неуклюжих тюках на шесть человек, которые не скрывали своей радости, когда
Джон объявил привал у края верескового поля, на вершине Лунной Долины.
     Тяжелые грозовые тучи превратились  в  пушистые  перистые  облачка  и
взлетели высоко в небо, освещенные лучами заходящего солнца.
     - Дальше - завтра утром, - сказал Джон. - По моим расчетам, мы сейчас
где-то в двадцати милях от  Слепого  Джилла.  Не  больше.  Но  путь  будет
нелегким, хотя я и надеюсь, что завтра к вечеру мы доберемся. А  теперь  о
ночлеге. По-моему, это вполне подходящее место. -  Он  показал  на  дом  с
закрытыми ставнями,  стоявший  на  пригорке.  -  Пирри,  возьмите  парочку
человек и разведайте обстановку, договорились?
     Ни  секунды  не  колеблясь,  Пирри  выбрал  Парсонса  и  Риджса.  Они
взглянули на Джона, словно спрашивая его согласия, и только потом  подошли
к Пирри. Пройдя ярдов двадцать, Пирри сделал знак рукой своим спутникам, и
те укрылись в мелкой канаве. Неторопливо  прицелясь,  Пирри  выстрелил  по
окну на втором этаже. Зазвенело стекло. Потом все стихло.
     Выждав минуту, Пирри встал и пошел к дому. Подойдя к двери, он пинком
распахнул ее и исчез внутри дома.
     И  снова  Джон  невольно  восхитился  этим  человеком.  Поразительное
хладнокровие! Идти одному в пугающую  неизвестность  заброшенного  дома...
Были ли у него вообще нервы?
     Лицо Пирри мелькнуло в окне  второго  этажа  и  исчезло.  Они  ждали.
Наконец, он вышел и неторопливой степенной  походкой  пошел  по  тропинке.
Парсонс и Риджс пристроились по дороге.
     - Ну как? Порядок? - спросил Джон.
     - Сносно. Даже трупов нет.  Наверно,  хозяева  убрались  раньше,  чем
пришли грабители.
     - А что, похоже, там побывали грабители?
     - Да. Непрофессионалы.
     - Теперь у нас есть ночлег, - сказал Джон. - Кровати - для  детей,  а
мы устроимся на полу.
     Пирри посмотрел вокруг, словно прикидывая что-то:
     - Тридцать четыре. А  дом-то  невелик.  Думаю,  мы  с  Джейн  рискнем
заночевать на свежем воздухе. - Он кивнул, и девушка подошла  к  нему.  Ее
глуповатое  деревенское  личико  по-прежнему  не  выражало  ничего,  кроме
покорности неминуемой судьбе. Пирри взял ее за руку и улыбнулся.
     - Да, так и сделаем.
     - Как хотите, - бросил  Джон.  -  Сегодня  можете  быть  свободны  от
ночного дежурства.
     - Спасибо, - ответил Пирри. - Спасибо, мистер Кастэнс.


     На верхнем этаже Джон нашел комнатку с  двумя  детскими  кроватями  и
позвал Мэри и Дэвида опробовать их. Здесь же была ванная,  и  он  отправил
детей мыться. Оставшись один, Джон сел  на  кровать  и  взглянул  в  окно.
Отсюда открывался великолепный вид  на  долину.  "Такую  землю  нельзя  не
любить, - подумал Джон. - Кто бы не жил здесь раньше, наверняка был  очень
привязан к долине. Но это не помешало им бросить родные места".
     Его  невеселые  раздумья  прервало  появление  Анны.  Она   выглядела
усталой.
     - Отдохни, - Джон кивнул на кровать  напротив.  -  Я  отправил  детей
почистить перышки.
     Словно не слыша, она стояла неподвижно, пристально глядя в окно.
     - Женщины замучили меня вопросами, - сказала она.  -  Какое  мясо  мы
будем есть вечером?.. Можно ли готовить всю картошку, надеясь, что  завтра
будет еще?.. Варить ее в кожуре или чистить?.. Почему  они  меня  об  этом
спрашивают?
     Джон взглянул на нее.
     - А почему нет?
     - Потому что если ты теперь что-то вроде хозяина, это не значит,  что
я хочу быть хозяйкой.
     - Ты отправила их?
     - Отослала со всеми вопросами к Оливии.
     Джон улыбнулся.
     - Ну что ж, как и подобает настоящей госпоже, ты поручила  заботы  об
ужине другим.
     Она промолчала. Потом воскликнула с неожиданной горячностью:
     - Зачем мы объединились со всеми этими людьми? Превратились  в  целую
армию! Неужели в этом была такая необходимость?
     Джон покачал головой.
     - Нет. Бленнитов брать не стоило, но ведь ты же сама хотела, разве не
так?
     - Неправда. Просто... это  так  ужасно  -  бросать  детей  на  верную
гибель. Но ты меня не понял - против них я ничего не имею,  но  зачем  все
остальные?
     - Только с Бленнитами наши шансы добраться в  Слепой  Джилл  были  бы
ничтожны. А теперь мы надежно защищены, и легко дойдем туда.
     - Под предводительством генерала  Кастэнса.  И  его  главного  убийцы
Пирри.
     - Ты недооцениваешь Пирри, если считаешь его только убийцей.
     - Мне безразлично, хорош он или нет. Он убийца, и я  терпеть  его  не
могу.
     - Я тоже убийца, - Джон взглянул на нее. - И многие другие - те,  что
раньше и не подозревали в себе таких способностей.
     - Не надо оправдывать его. Пирри - совсем другое дело.
     Джон пожал плечами.
     - Пока нам без него не обойтись. Вот придем в долину...
     - Я больше тебе не верю.
     - Но это правда.
     - Джон, - их глаза встретились. - Ты очень изменился, и все это из-за
него. Ты превратился  в  какого-то  главаря  банды  гангстеров.  Уже  дети
начинают бояться тебя.
     - Если я и изменился, - мрачно ответил Джон, - то Пирри  здесь  вовсе
ни при чем. Так сложилось.  Я  вынужден  так  поступать,  чтобы  целыми  и
невредимыми довести вас в безопасное место. И ничто меня не остановит.  Ты
хоть понимаешь, как нам удалось пройти такой длинный  путь?  Все,  что  ты
видела сегодня, ерунда по сравнению с тем,  что  происходит  на  юге.  Нам
осталось пройти совсем чуть-чуть. А вот когда доберемся до места...
     - И что тогда?
     - Я уже говорил тебе, - терпеливо ответил Джон. - Мы  снова  научимся
жить нормальной жизнью. Разве ты не веришь, что я этого хочу?
     - Не знаю, - она отвернулась к окну,
     - А где Роджер?
     - Роджер? Понятия не имею?
     - Им с Оливией пришлось нести Стива по очереди, с тех пор  как  ты  с
головой ушел в командование своей армией. Поэтому они  отстали,  и  теперь
под ночлег им досталась только буфетная.
     - Почему Роджер не пришел ко мне?
     - Не хотел тебя беспокоить.  Когда  ты  позвал  Дэви  наверх,  Тихоня
остался внизу. Он и не помышлял о том, чтобы подняться вместе с  друзьями,
а Дэви не осмеливался попросить тебя об этом. Они боятся тебя.
     Не отвечая, Джон вышел из комнаты и крикнул:
     - Родж! Поднимись сюда, старина! И Оливия с детьми, конечно.
     - Теперь ты снизошел, - сказала Анна, когда он вернулся.  -  Вряд  ли
это поможет.
     Джон подошел к жене и горячо обнял ее.
     - Завтра вечером все будет позади. Я передам все дела  Дэйву  и  буду
брать у него уроки  картофелеводства.  Ты  увидишь,  как  я  превращусь  в
скучного, вечно зевающего старичка с вымазанными землей пальцами.
     - Если бы я могла поверить тебе...
     Он поцеловал ее.
     - Так и будет.
     Вошел Роджер, из-за его спины выглядывали Стив и Тихоня.
     - Оливия поднимается, Джонни, - сказал Роджер.
     - Какого черта вы обосновались в буфетной? - спросил  Джон.  -  Здесь
полно места! Можно сдвинуть кровати и положить на них всех  детей.  А  для
нас и пол сгодится. тем более, что в спальнях великолепные  ковры  -  наши
хозяева, наверно, жили в роскоши. А вон в том шкафу есть одеяла.
     Джон вдруг сам почувствовал, насколько фальшив его тон. Он говорил  с
чрезмерной, насквозь лживой сердечностью,  но  уже  не  мог  остановиться.
Что-то изменилось в его отношениях с Роджером,  и  не  в  их  власти  было
вернуть близость и теплоту прежней дружбы.
     - Это очень  кстати,  Джонни,  -  сказал  Роджер.  -  В  буфетной,  в
общем-то, очень мило, если  не  считать  тараканов.  Эй  вы,  двое,  -  он
повернулся к мальчикам. - Выкатывайтесь отсюда и поищите ванную,  смотреть
на вас тошно.
     - Они идут, - сказала Анна, глядя в окно.
     - Они? Кто? - спросил Джон.
     - Пирри и Джейн. Прогуливаются перед обедом.
     В комнату вошла Оливия. Она хотела что-то сказать,  но,  взглянув  на
Джона, осеклась.
     - Пирри-воздыхатель, - усмехнулся Роджер. - Забавно: в его-то годы.
     - У тебя все ножи, - сказала Анна, глядя на Оливию. - Проследи, чтобы
за ужином Джейн получила нож поострее и как бы между прочим заметь ей, что
можно не спешить возвращать его.
     - Нет! - крикнул Джон. Это вырвалось непроизвольно, он  тут  же  взял
себя в руки. - Пирри нам нужен. Девчонке повезло, что она его  заполучила.
Если уж на то пошло, ей вообще повезло, что жива осталась.
     - Может, наконец, объяснимся? - сказала Анна. - Я так надеялась,  что
завтра вечером все кончится.  Ты  действительно  думаешь,  что  Пирри  так
необходим для нашей безопасности или ты просто сам от него без ума?
     - Я ведь уже говорил тебе, Анна, - устало ответил Джон. - Я  не  хочу
полагаться на случай. Может, завтра Пирри нам и  не  понадобится,  но  это
вовсе не значит, что я с радостью соглашусь дать девчонке нож,  чтобы  она
ночью перерезала ему горло.
     - Если подвернется подходящий случай, - заметил Роджер, -  она  может
попытаться и без нашей подсказки.
     - И как ты поступишь с ней? Будешь судить за измену?
     - Нет. Просто выгоню.
     Анна внимательно посмотрела на него.
     - Да, наверно, ты можешь.
     - Он убил Миллисент! - не выдержала Оливия.
     - И мы не выгнали его, да? Ты это хочешь сказать?  -  с  раздражением
произнес Джон. - Разве  вы  не  понимаете,  что  справедливость  и  прочие
красивые слова сейчас всего лишь пустой звук?! От Пирри пользы больше, чем
от всех нас вместе  взятых.  Джейн,  так  же,  как  и  Бленниты  -  только
пассажир, тормоз. Она сможет остаться, пока не решит,  куда  идти,  но  не
дольше. Я предупредил.
     - Он и вправду вождь.  Обратите  внимание,  как  он  уверен  в  своей
правоте, - сказала Анна.
     - Но ведь это правда! - воскликнул Джон. -  Ну,  попробуй,  переубеди
меня!
     -  Бесполезно,  -  Анна  посмотрела  на  него.  -  Ты  всему  найдешь
оправдание.
     - Родж! - крикнул Джон. - Ты-то хоть видишь в этом смысл?
     - Да, вижу, - ответил Роджер и, словно извиняясь,  добавил.  -  Но  в
словах Анны я тоже  вижу  смысл.  Я  не  обвиняю  тебя,  Джонни.  Конечно,
досталась тебе работенка... Я понимаю, что  в  первую  очередь  ты  должен
думать о нашей безопасности. Но Пирри... Он стал  твоей  правой  рукой,  и
только его слово для тебя решающее.
     Джон уже приготовил какой-то убедительный ответ, и  вдруг,  посмотрев
на лица трех людей, стоявших перед ним, вспомнил, как родилась их  дружба.
он вспомнил морские прогулки, долгие уютные вечера, проведенные вместе  за
бриджем. И внезапно Джон понял, кто он и кто они  для  него:  Анна  -  его
жена, Роджер и Оливия - его самые близкие друзья.
     - Да, - сказал он. - Кажется, я тоже  понимаю.  Слушайте,  Пирри  для
меня ни черта не значит.
     - А по-моему, значит, - сказал Роджер. - Ты изменился.  Это  его  рук
дело. Джонни, не подумай, что я в чем-то обвиняю тебя. У  меня  бы  вообще
никогда духу не хватило для такого дела. Но будь я на твоем месте, я бы не
изменил своего мнения о Пирри.
     Джон долго молчал, прежде чем ответить:
     - Чем быстрее мы дойдем, тем лучше. И тогда все станет хорошо.
     Оливия внимательно посмотрела на  него.  В  ее  огромных  застенчивых
глазах он прочел настойчивый вопрос.
     - Ты уверен, что хочешь этого, Джонни?
     - Да. Совершенно уверен. Но если бы у нас был в запасе не один  день,
а еще целый месяц, я не был бы так уверен.
     - Все, что мы сделали, так ужасно, - сказала Анна.  -  Можно  ли  это
забыть когда-нибудь?
     - Худшее уже позади, - ответил Джон.  -  Теперь  все  будет  легко  и
просто.
     Из ванной, громко крича и смеясь, выбежали Мэри и Дэвид.
     - Эй вы там, потише! - прикрикнул Джон. Ему казалось, что он  говорит
в своей обычной  грубовато-шутливой  манере.  Раньше  такое  замечание  не
возымело бы ни малейшего  действия.  Теперь  дети  мгновенно  замолчали  и
уставились на него.
     Джон повернулся к сыну:
     - Завтра вечером мы уже будем у дяди Дэвида. Здорово, да?
     - Да,  папочка,  -  ответил  Дэви  с  какой-то  слишком  старательной
радостью.


     Ранним утром Джона разбудил звук выстрела. Когда  он  встал,  выстрел
повторился откуда-то издали. Джон достал револьвер и позвал Роджера.
     - Что это было? - спросила Анна.
     - Скорее всего, ничего страшного. Какой-нибудь бродяга. Вы с  Оливией
оставайтесь здесь и присмотрите за детьми. А мы пойдем посмотрим, что там.
     Дежурил Джо Харрис. Джон нашел его  внизу  в  доме,  хотя  караульный
должен был находиться во дворе. Харрис напряженно вглядывался в окно.  Его
глаза чуть поблескивали в лунном свете.
     - Что случилось? - спросил Джон.
     - Я был во дворе и  увидел  их,  -  ответил  Харрис.  -  Они  шли  из
Седберха. Я подумал, а вдруг они свернут сюда? И решил вернуться в  дом  и
понаблюдать отсюда.
     - Ну и?
     - Они свернули к дому. Я выстрелил.
     - Попал?
     - Нет. Наверно, нет. Они  выстрелили  в  ответ,  потом  спрятались  в
кустарнике. И пока не выходили отсюда, мистер Кастэнс.
     - Сколько их?
     - Темно, сказать точно не могу. Может, дюжина, а может, и больше.
     - Так много?
     - Поэтому я и испугался. А вдруг они прорвутся?
     - Родж! - позвал Джон.
     - Да, - Роджер уже стоял в дверях. В комнате собралось еще  несколько
человек. Все молчали.
     - А где остальные?
     - Здесь, в коридоре, - донеслись голоса.
     За спиной Джон услышал голос Бленнита.
     - Здесь мы с Артуром, мистер Кастэнс.
     - Одного отправь наверх в спальню, - сказал  Джон  Роджеру.  -  Пусть
встанет к окну и будет начеку. И по два человека - в нижних спальнях.  Ну,
а вы можете занять позицию у окна на кухне. Даю всем время на  подготовку.
Потом, по моему сигналу, даем залп. Может, этого с них хватит. А  если  не
поможет, готовьте прицелы. У нас есть территориальное преимущество.  Детям
и женщинам, конечно, лучше отойти от окон подальше.
     Стали расходиться. Джон услышал, как  Роджер  распределяет  посты.  В
соседней комнате заплакал ребенок. Это была Бесси Бленнит.  Джон  заглянул
туда.
     - Вам лучше унести ее в дальнюю часть дома, - сказал Джон,  глядя  на
мать девочки. - Там не будет так шумно.
     Джон сам поразился мягкости своего голоса.
     - Да, - ответила Кейти Бленнит. - Я так и сделаю, мистер Кастэнс.  Ты
тоже иди, Уилф. Все будет хорошо. Мистер Кастэнс присмотрит за тобой.
     Он подошел к Харрису и встал на колени рядом с ним.
     - Что-нибудь видно?
     - Да, мне померещилось какое-то движение. Может, тень?
     Джон напряженно всматривался в густую листву сада, освещенную  лунным
сиянием. На небе, усыпанном бесчисленными звездами, не  было  ни  облачка.
Внезапно мелькнула чья-то тень. Может, показалось? Но когда  лазутчик  был
уже ярдах в пятнадцати от дома, Джон больше не сомневался.
     - Давай! - завопил он.
     Он выстрелил в темноту наугад.  Залп  прогремел  почти  одновременно.
Джон услышал  вскрик  боли.  Неуклюже  споткнувшись,  человек  упал.  Джон
отскочил от окна, опасаясь ответного выстрела. Он не заставил  себя  долго
ждать - затрещал расколотый кирпич, потом все стихло, слышались лишь стоны
раненого, да чье-то неясное бормотание.
     Должно быть, столь мощный отпор неприятно удивил  мародеров.  Они  не
ожидали, что этот одинокий домик так надежно  защищен.  Поставив  себя  на
место главаря, Джон решил, что немедля увел бы своих людей, окажись  он  в
подобной ситуации. Но, с другой стороны, они сидели  в  надежном  укрытии.
Правда, выходить оттуда при ярком  свете  луны  было  опасно.  Джон  вдруг
подумал,  что  совершил  тактическую  ошибку.   Зачем   он   устроил   эту
демонстрацию силы? Может, противник превосходил их и  числом,  и  оружием.
Два-три метких выстрела спугнули бы их наверняка. Вот если  бы  Пирри  был
здесь... Но его нет - свободой где-то наслаждается.
     Джон услышал чьи-то шаги на лестнице.
     - Джонни! - тихо позвал Роджер.
     - Да, - ответил он, отрываясь от окна.
     - Что дальше? Начнем выкуривать их оттуда  или  подождем,  пока  сами
уберутся?
     Джон больше не хотел стрелять первым. Теперь они знали  его  силу,  и
было бы слишком расточительно тратить драгоценные патроны попусту.
     - Подождем, - ответил он. - Надо выждать немного.
     - Ты думаешь... - начал Роджер.
     - Поддай-ка им! - раздался вдруг в ночной тишине  дикий  вопль.  Джон
отпрыгнул от окна. И вовремя. Целый  шквал  выстрелов  обрушился  на  дом.
Зазвенели разбитые стекла. С верхнего этажа грянул ответный выстрел.
     - Порядок! - крикнул Джон. - Шуруй наверх, и будьте там поосторожнее.
Если эта шайка передумает и решит прорываться, не мешайте им.
     Испуганно  заплакал  ребенок.  "Если  они  прорвутся..."  -  невесело
подумал Джон.
     Пользуясь временным затишьем, он крикнул в открытое окно:
     - Мы не хотим вам зла. Если вы уйдете, мы не станем стрелять!
     Он едва успел отскочить. Словно в ответ на его слова, прогремело  два
выстрела. Пули ударились о стену напротив окна. Кто-то засмеялся,  и  Джон
выстрелил туда, откуда слышался смех.
     Приглядевшись повнимательнее,  он  различил  в  темноте  человеческую
фигуру и снова выстрелил. Что-то пронеслось в воздухе, ударившись о  стену
дома.
     - Ложись, Джо! - закричал он.
     Взрывом разбило только ставни, и тут же из дома  грянул  целый  шквал
огня.
     "Гранаты, - с тоской подумал  Джон.  -  Как  я  сразу  не  догадался!
Теперь, когда деревенские дома превращены в  настоящие  оружейные  склады,
добрый запас гранат так же необходим, как и винтовки. А может, эти люди  -
бывшие солдаты. Во всяком случае, воюют они  со  знанием  дела.  Да,  они,
конечно, сильнее. Ну ладно, эта граната не попала в  цель,  еще  несколько
промахов. Но ведь в конце концов, они могут стать более  точными.  Гранаты
все меняют".
     Он резко повернулся к Харрису:
     - Гони наверх и скажи: пусть продолжают огонь, сколько  возможно.  Но
стрелять прицельно, а не как попало. Как только кто-нибудь высунет руку  -
жарьте прямо туда. Нельзя допустить, чтобы гранаты попали в дом.
     - Хорошо, мистер  Кастэнс,  -  ответил  Джо.  Он  казался  совершенно
спокойным. Может, плохо представлял себе, что  значат  гранаты,  а  может,
просто целиком полагался на Джона." Да, Пирри славно потрудился, - подумал
Джон. - Беспрекословное подчинение. Чуть ли не в рот смотрят. Но сейчас  я
бы с радостью променял все это на самого Пирри.  Для  него  и  ночь  -  не
помеха. Верная пуля всегда найдет свою жертву".
     Джон наудачу выстрелил в мелькнувшую внизу  тень,  с  верхнего  этажа
подхватили. Из сада  тут  же  ответила  автоматная  очередь.  Вдогонку  ей
понеслась граната, ударила о стенку, не причинив  большого  вреда,  как  и
первая. Джон снова выстрелил.  Обмен  "любезностями"  продолжался.  Сквозь
гвалт слышались крики раненых.
     Джон чуть приободрился, но надеяться на счастливый исход было слишком
рано. Едва ли налетчики упали духом после двух-трех удачных  выстрелов  из
дома.
     Град пуль не утихал. Осторожно выглянув  в  окно,  Джон  увидел,  как
из-за укрытия поднялась рука с занесенной для броска гранатой. И  вдруг  -
исчезла вместе со своим смертоносным  посланием.  Через  мгновение  грянул
мощный взрыв. Похоже, несчастный вояка был весь увешан гранатами.  Истошно
закричали раненые. Джон выстрелил. На этот раз ответа не было.
     Увидев, как они поднимаются и бегут вниз по  склону  холма,  стараясь
пригибаться как можно ниже к земле. Джон  удивился.  Он  не  ожидал  такой
быстрой победы. Но, слава  Богу,  все  было  позади.  Он  выстрелил  вслед
отступавшим. Сколько же их все-таки было? Человек пятнадцать-двадцать... И
несколько осталось на поле битвы.
     В комнате понемногу собиралось  его  войско.  Джон  смотрел  на  лица
женщин, мужчин, детей  -  такие  спокойные,  счастливые...  Все  смеялись,
оживленно болтали, перебивая друг друга. Стоял  такой  галдеж,  что  Джону
пришлось кричать:
     - Джо! Надо бы тебе подежурить еще полчаса. Удвоим посты  на  остаток
ночи. Ной, вы сейчас пойдете с ним. Потом - Джесс и Роджер, за ними - Энди
и Элф. Я пойду с Уиллом. А теперь играем отбой.
     - Мистер Кастэнс,  вы  же  понимаете,  -  канючил  Джо  Харрис,  -  я
надеялся, что они пройдут мимо...
     - Да-да, я понял, - ответил Джон. - Все остальные могут отдыхать.
     - Кто-нибудь видел Пирри с его женщиной? - спросил Парсонс.
     - Джейн нигде нет... - отозвалась Оливия.
     - Они вернутся, - сказал Джон. - Идите спать.
     - Если они попали в такое пекло... - начал Парсонс.
     Джон подошел к окну и крикнул:
     - Пирри! Джейн!
     Тишина. Ни звука. Лунный свет, словно летний иней, окутывал сад.
     - Может, пойти поискать? - спросил Парсонс.
     - Нет, - ответил Джон. -  Выходить  нельзя.  Неизвестно,  как  далеко
убрались эти парни с гранатами. Может,  за  оружием.  Все.  Теперь  спать.
Давайте уйдем отсюда, пусть  Бленниты  отдыхают.  Нужно  набраться  сил  -
завтра тяжелый день.
     Расходились молча. Джон с Роджером поднялись наверх, вслед за Анной и
Оливией с детьми. Джон зашел в ванную, Роджер ждал его в коридоре.
     - Я уж подумал, нам крышка, - сказал он.
     - Ты о гранатах? Это точно.
     - По-моему, нам просто сказочно повезло.  Но  я  все-таки  не  совсем
понял, что произошло. Нам действительно повезло -  ведь  наверняка  у  них
были еще гранаты. Тогда почему они отступили? Одна неудачная атака  -  еще
не повод для бегства. Странно все это.
     - Странно-не странно, но они ушли, - ответил Роджер, зевая. -  А  что
ты думаешь о Пирри и Джейн?
     - Либо они так  далеко  ушли,  что  не  слышали  выстрелов,  либо  их
заметили и тогда... Эти парни неплохие стрелки.
     - Они блуждали по тропам любви, до выстрелов  ли  тут?  -  усмехнулся
Роджер.
     - Я уверен, Пирри непременно бы вернулся, если бы  мог.  Не  услышать
такого грохота было просто невозможно.
     - Есть другой вариант, - предложил Роджер. - Джейн  могла  без  нашей
подсказки припрятать нож. Скажем, в подвязке. Такие идеи обычно  спонтанно
приходят в женские головки.
     - Где же теперь Джейн?
     - Перебежала к нашим дружкам. Или испугалась, что ее рассказ  о  том,
как она потеряла мужа в первую брачную ночь, не возымеет здесь успеха.
     - Я думаю, у нее достаточно здравого смысла, чтобы понимать, что сила
женщины в ее слабости.
     - Все-таки забавные создания  эти  женщины,  -  сказал  Роджер.  -  В
девяносто девяти случаях из ста они без колебаний поступают разумно. А  на
сотый - ставят все с ног на голову с не меньшим энтузиазмом.
     - Что-то ты развеселился не на шутку, Родж!
     - Не мудрено - после такой передряги. Вторая граната свалилась в паре
шагов от моего окна.
     - И ты, конечно, не расстроишься, если Пирри действительно погиб?
     - Не особенно. Откровенно говоря, совсем - нет. Думаю, я был бы  даже
рад. Ты напрасно  так  превозносишь  его.  Жемчужина  рождается  только  в
раковине больной устрицы.
     - По-твоему, мир - больная устрица?
     - Знаешь, я устал. Мне не  хочется  продолжать  этот  спор.  Ты  ведь
понимаешь, что я имел ввиду. Вечные ценности утеряны  для  этого  мира.  Я
только молю Господа, что не навсегда.
     - Но ведь раньше-то Пирри был вполне мирным обывателем. И  когда  все
войдет в нормальное русло, он снова станет прежним.
     - Ой ли? Никто не может положить жемчужину обратно в раковину. И ты в
том числе. Мне не  очень  нравится  перспективка  нашей  будущей  жизни  в
долине. Могу себе представить, как Пирри  будет  вечно  торчать  за  твоей
спиной и дергать тебя за локоть.
     - Если уж так необходим хозяин в долине, то им  будет  Дэвид.  Ты  же
знаешь. Не я, не Пирри, а только Дэвид.
     - Я никогда не видел твоего брата, - сказал Роджер. - И очень немного
о нем знаю. Но ему не пришлось тащить свою  семью  и  толпу  прихлебателей
через всю страну, как тебе.
     - Это ничего не меняет.
     - Нет? - Роджер опять зевнул. - Я устал. Иди спать. Я уже  все  равно
не успею - скоро дежурить. Пойду только взгляну, уснули ли ребятишки.
     Они подошли к двери. Анна и Оливия лежали у окна,  на  одеялах.  Анна
взглянула на них, но ничего не сказала. Дети спали все вместе на сдвинутых
кроватях  -  Мэри,  свернувшись  калачиком,  -  у  стенки,  Стив  и  Дэви,
обнявшись, - в середине, Тихоня - с краю. Он не спал, неподвижно  глядя  в
потолок. Без очков лицо мальчика казалось странно повзрослевшим.
     - Ты не думай, - сказал Роджер. - Я, конечно,  благодарен  Пирри.  Но
мы, наконец, поняли, что можем обойтись без него. И я очень рад этому.


     Уже светало, когда Джон и Уилл заступили на вахту. Джон вышел в сад и
осмотрел поле недавнего сражения. Ярдах в пятнадцати от дома лежал молодой
мужчина лет  двадцати  пяти,  с  простреленной  головой.  Другого  убитого
граната превратила в развороченное  месиво.  Зрелище  было  ужасное.  Джон
подозвал Секомба, они оттащили трупы подальше от дома и спрятали за грудой
бревен.
     Секомб с отвращением посмотрел на свои руки.
     - Иди в дом и умойся, если хочешь, - сказал Джон. -  Я  один  побуду.
Все равно скоро подъем.
     - Спасибо, мистер Кастэнс. Грязная работенка. Нет ничего хуже войны.
     Когда он ушел, Джон еще раз обогнул дом. Оружия он не нашел, - только
несколько гильз да искореженную винтовку. Никаких следов Пирри и Джейн  не
было. Унылая пустынная долина простиралась вдаль, утопая в  предрассветной
дымке. Джон хотел было крикнуть еще раз, но передумал. Бесполезно.
     Вернулся Секомб. Джон взглянул на часы.
     - Ладно. Можешь будить всех.
     Завтрак был почти готов, уже проснулись дети, как вдруг...
     - Боже мой! - воскликнул Роджер.
     Джон посмотрел в окно. По садовой дорожке неторопливо шагал Пирри, по
обыкновению зажав винтовку подмышкой. Следом за ним шла Джейн.
     - Пирри! - закричал Джон. - Черт подери, где вы были?
     Пирри слегка улыбнулся.
     - Не кажется ли вам, что это не совсем деликатный вопрос? - он кивнул
в сторону сада. - Вы уже навели порядок?
     - Вы все слышали?
     - Трудно было не услышать. Гранаты не попали в дом?  -  Джон  покачал
головой. - Я так и думал.
     - Они смылись, когда стало слишком жарко, - сказал Джон. -  Только  я
не понял - почему.
     - Может, их разочаровал  огонь  со  стороны?  -  невозмутимо  спросил
Пирри.
     - Со стороны?
     Пирри махнул рукой на небольшой холмик справа от дома.
     - Так, значит, вы стреляли оттуда?
     - Конечно!
     - Конечно, - повторил Джон. - Теперь мне все ясно. А я-то думал,  кто
из нас мог попасть в такую мишень  почти  в  темноте?  Да  еще  так  точно
попасть. - Он взглянул на Пирри. - Значит, вы слышали,  как  я  вас  звал,
когда все уже кончилось? Почему вы не ответили?
     - Я был занят, - усмехнулся Пирри.


     Этот  день  прошел  спокойно,  они  продвигались  дальше  без  всяких
препятствий, разве что довольно медленно. Теперь  путь  лежал  в  основном
через  вересковые  поля.  Иногда  приходилось  сворачивать  с   дороги   и
продираться сквозь заросли вереска, идти берегом какой-нибудь речушки  или
ручья.
     Солнце палило нещадно, и Джон объявил  привал  на  обед  пораньше,  а
потом велел женщинам отвести детей в тень густой листвы платанов.
     - Разве нам не надо торопиться? - спросил Роджер.
     Джон покачал головой.
     - Отсюда уже рукой подать. До наступления темноты будем на  месте.  А
дети очень устали.
     - Я тоже, - сказал Роджер. Он лег на сухую каменистую  землю,  сцепив
руки под головой. - А вот Пирри, похоже, не устал.
     Пирри что-то объяснял Джейн, показывая на юг.
     - Она не прирезала его, -  добавил  Роджер.  -  Еще  одна  сабинянка.
Интересно, на кого будут похожи маленькие пиррята?
     - У Миллисент не было детей.
     - Может, из-за него. Но, скорее всего, она сама не хотела.  Миллисент
была из той породы женщин, которые не очень-то стремятся  обременять  себя
детьми. Ребенок спутал бы ей все карты.
     - Кажется, что вся история с  Миллисент  была  очень-очень  давно,  -
сказал Джон.
     - Время - странная штука. Сколько прошло с тех  пор,  как  я  вытащил
тебя из кабины крана на твоей стройке, помнишь? А  кажется,  будто  прошло
уже полгода.
     К северу от Кендала их взору предстали ставшие уже привычными мрачные
свидетельства того, в какого хищного  зверя  может  превратиться  человек.
Горящие дома, крики страданий и дикого ликования, обезображенные  трупы...
Повсюду стоял солоновато-сладкий запах разлагавшейся плоти...
     Они шли все дальше и дальше. Вокруг простирались унылые,  без  единой
травинки, вересковые  равнины.  В  безоблачном  небе  щебетали  жаворонки.
Однажды ярдах в трехстах они вдруг увидели оленя. Пирри  бросился  наземь,
чтобы получше прицелиться. Но не успел он выстрелить,  как  олень  умчался
прочь и скрылся из виду. Даже издалека было видно, как он истощен.
     Часов около пяти они вышли к реке. Голые каменистые берега стискивали
бурные стремительные воды. Анна стояла рядом с Джоном. Впервые с  тех  пор
как они покинули Лондон, она выглядела спокойной и даже счастливой.
     - Дома. Наконец-то.
     - Осталось мили две, - сказал Джон. - Ворота покажутся еще раньше.  А
знаешь, вверх по течению есть брод  -  почти  до  середины  реки  выложены
камни. Мы с Дэйвом в детстве там ловили рыбу.
     - Я и не знала, что в Лепе рыба водится.
     Джон покачал головой.
     - В долине рыбы нет. Во всяком случае, нам  ни  разу  не  попадалась.
Вряд ли она заплывает так далеко. А  здесь,  внизу,  много  форели.  -  Он
улыбнулся. - Будем ловить ее сетью. Надо же разнообразить свое меню!..
     Анна улыбнулась ему в ответ:
     - Да, дорогой. теперь я верю,  что  все  наладится.  Мы  опять  будем
счастливы.
     - Конечно! Я ни одной минуты не сомневался в этом!
     - Вот она - долина Слепой Джилл, - объявил Джон. - Ну, молодец  Дэйв.
Солидно, ничего не скажешь.
     Мощный бревенчатый забор начинался сразу  от  края  воды,  перекрывал
дорогу и тянулся к холмам.
     Джон и Пирри шли чуть впереди остальных.
     - Великолепная  работа,  -  сказал  Пирри,  с  уважением  разглядывая
частокол. - Когда мы будем по ту...
     Резкая пулеметная очередь оборвала его на полуслове.
     Джон растерялся.
     - Дэйв! - закричал он, когда прошла минутная оторопь.
     В ответ - новый шквал огня.
     "Дети!" - опомнившись, Джон бросился прочь от ворот.
     - Все - в канаву! - крикнул  он.  Мэри  уже  прыгнула  в  придорожную
канаву, таща за собой Дэви и Спукса. Джон подбежал к ним и лег рядом.
     - Что происходит, папочка? - спросила Мэри.
     - Откуда стреляли? - Анна испуганно смотрела на него.
     Джон кивнул на частокол.
     - Оттуда. Все здесь? А кто там на дороге? Пирри!
     На дороге лежала маленькая щуплая фигурка.
     Джон рванулся вперед, но Анна схватила его за руку:
     - Нет! Не смей. Подумай о детях, обо мне!
     - Я только оттащу его с дороги. Они не станут стрелять.
     Всхлипывая, Анна позвала дочь, и они с двух сторон вцепились в куртку
Джона. Пытаясь вырваться, он увидел, что  кто-то  выскочил  из  канавы  на
дорогу.
     - Джейн! - изумился он.
     Даже не взглянув на частокол,  девушка  подхватила  Пирри  за  плечи,
легко приподняла его и потащила к  канаве.  Бережно  опустив  суженого  на
землю, она уселась рядом и положила его голову себе на колени.
     - Он... мертв? - спросила Анна.
     Из виска сочилась кровь. Джон осмотрел рану. Ничего страшного -  пуля
лишь содрала кожу, хотя и с достаточной силой. Пирри был без сознания.
     - Будет жить, - объявил Джон. Взглянув на него,  Джейн  заплакала.  -
Возьми у Оливии бинт и вату.
     - Но почему? - Анна с тревогой  и  недоумением  смотрела  на  мрачную
стену. - Почему они стреляли? Что случилось?
     - Это ошибка,  -  отозвался  Джон.  -  Конечно,  ошибка.  Сейчас  все
выяснится.




    11


     - Не пущу! Они  убьют  тебя!  -  закричала  Анна,  увидев,  как  Джон
привязывает к кончику палки белый носовой платок.
     Джон покачал головой.
     - Нет, они не будут стрелять.
     - Они только что выстрелили в нас без всякого повода.
     - Без повода, говоришь? Целая банда, вооруженная до зубов, по-твоему,
не повод? Я тоже хорош - мог бы сообразить, что всем нельзя показываться.
     - При чем тут они? А Дэвид?
     - Его там нет, наверное. Едва ли Дэвид постоянно  дежурит  у  забора.
Одному Богу известно, кто  стрелял.  Но  безоружный  парламентер  с  белым
флагом - совсем другое дело. У них нет причин стрелять в меня.
     - Но они могут!
     - Нет.
     Уже  на  дороге  его  вдруг  охватило  странное   чувство.   Какая-то
лихорадочная  веселость,  и  вместе  с  тем  чудовищная  усталость.  Нечто
подобное бывает иногда при сильной простуде. Джон принялся  отсчитывать  в
уме шаги. Один, два, три, четыре, пять... Из отверстия в  заборе  у  самой
вершины, на высоте добрых десяти футов от земли, торчал ствол пулемета. "А
пулемет, похоже, на платформе стоит", - догадался Джон.
     В нескольких футах от забора он остановился,  глянул  вверх  и  вдруг
услышал:
     - Что надо?
     - Я бы хотел поговорить с Дэвидом Кастэнсом! - крикнул Джон.
     - Неужели? Он занят. Да и не о чем говорить.
     - Я - его брат.
     -  Его  брат  в  Лондоне,  -  ответил  "невидимка"  после  некоторого
раздумья. - Как, говорите, вас зовут?
     - Джон Кастэнс. Нам удалось вырваться  из  Лондона.  Могу  я  увидеть
брата?
     - Минуту, - приглушенное неразборчивое бормотание и, - Ладно,  ждите.
Сейчас пошлем за ним.
     Джон прошел несколько шагов вдоль  забора  и  остановился,  глядя  на
реку. Слышно было, как от ворот отъехала машина, шум двигателя растворился
вдали. "Интересно, - подумал Джон, - сколько у них бензина? Мало, наверно.
Да и какая разница? Чем скорее  люди  привыкнут  к  миру,  где  автомобили
заменены недавно забытой вьючной скотиной, тем лучше".
     - Можно моим людям выйти из канавы? - крикнул Джон. -  Вы  не  будете
стрелять?
     - Пусть остаются на месте.
     - Но ведь это бессмысленно. Что тут плохого?
     - Канава - вполне подходящее место.
     Джон хотел было поспорить, но передумал. Кто  знает,  может,  им  еще
жить с этим парнем. Хочет казаться важным - на здоровье! Довольно и  того,
что они так быстро согласились позвать Дэвида. Джон немного  успокоился  -
смутные подозрения рассеялись. Все хорошо - Дэвид еще имеет здесь власть.
     - Я схожу к своим пока. Объясню им все, - сказал Джон.
     - Как хотите, - отозвался равнодушный голос. - Только пусть на дорогу
не выходят.
     Пирри внимательно выслушал Джона, но промолчал.
     - И ты думаешь, все будет в порядке? - спросил Роджер.
     - А почему нет? Конечно, они не  очень-то  гостеприимны,  ну  и  что?
Главное - мы добрались. Считайте, что мы уже дома.
     - Похоже, там не больно-то нам рады, - сказал Парсонс.
     - Они только выполняют приказ. Ну-ка! Слышите?
     Подъехала машина.
     - Это Дэвид! - Джон вскочил. - Анна, пойдем  со  мной,  поговоришь  с
ним.
     - А это не опасно? - сказал Роджер.
     - Не думаю. Теперь там Дэвид.
     - Дэви, конечно, тоже захочет пойти. И Мэри, - сказала Анна.
     - Обязательно, - ответил Джон.
     - Нет, - вдруг тихо, но очень твердо сказал Пирри.
     - Почему? - Джон удивленно посмотрел на него. - Что такого?
     - Мне кажется, здесь они будут в безопасности, -  ответил  Пирри.  И,
помолчав, добавил. - По-моему, вам не стоит идти всем вместе.
     Секундная оторопь прошла, и Джон все понял. Только Пирри мог говорить
с таким цинизмом.
     - Ладно, - наконец выдавил он из себя. - По крайней мере, узнаю,  как
вы будете себя чувствовать на моем месте. Точно?
     Пирри улыбнулся.
     - В чем дело? - встревожилась Анна.
     Джону вдруг показалось, что он слышит голос брата.
     - Ничего страшного, - ответил он.  -  Не  бери  в  голову,  Анна.  Вы
останетесь здесь. А я быстренько все улажу с Дэвидом и вернусь за вами.
     Джон надеялся, что ворота сразу откроются, как только он подойдет, но
потом сообразил - ведь они его не видят.
     - Дэйв! Это ты? - крикнул он.
     - Конечно, я! Откройте же! Как, черт вас подери, он войдет,  если  вы
его не впускаете?
     Ворота  медленно  приоткрылись.  Первое,  что   увидел   Джон,   было
винтовочное дуло. Он протиснулся в узкую  щелочку.  Вот  и  Дэвид.  Братья
пожали друг другу руки. Ворота захлопнулись.
     - Как тебе удалось прорваться? - спросил Дэвид.  -  Где  Дэви,  Анна,
Мэри.
     - Остались там. В канаве прячутся. Твой  чертов  пулеметчик  едва  не
перебил нас всех.
     - Не могу поверить! - воскликнул Дэвид, не отрывая от него глаз. -  Я
предупреждал о тебе часовых, но, честно говоря,  не  надеялся.  Сначала  -
запрет на передвижения, потом  голодные  бунты.  А  эти  ужасные  слухи  о
бомбардировках... Я уже смирился с тем, что никогда не увижу тебя.
     - Это длинная история, - сказал  Джон.  -  Потом  расскажу.  Давай  я
сначала приведу всю свою команду.
     - Команду? Ты имеешь ввиду...  Мне  передали,  что  на  дороге  целая
толпа.
     Джон кивнул.
     - Точно. Тридцать четыре человека, из них - десять детей. Мы шли  все
вместе. И я привел их сюда.
     Только однажды он видел на лице брата такое выражение - когда,  после
смерти дедушки, они узнали, что все имущество завещано  Дэвиду.  Это  были
смущение и вина.
     - Видишь ли, Джонни,  есть  некоторые  затруднения...  -  пробормотал
Дэвид.
     - В чем?
     - Здесь уже  битком.  Когда  дела  пошли  совсем  плохо,  сюда  начал
стекаться народ из окрестных мест. Вот Риверсы,  например,  из  Стоунбека.
Это их парень на пулемете. Он служил где-то под  Уиндермером  и  привел  с
собой еще троих  или  четверых.  Места  больше  нет,  долина  все-таки  не
резиновая. Мы, конечно, постараемся, но мало ли что. Начнутся  разборки  с
картофелем или еще что - всего не предугадаешь.
     - Да, нас,  конечно,  многовато,  -  сказал  Джон.  -  Но  они  будут
зарабатывать свой хлеб. Головой ручаюсь.
     Оба замолчали. Лишь неистово бурлящий речной поток нарушал  тягостное
молчание.
     - Что же нам делать, по-твоему? Вернуться в Лондон? -  Джон  зачем-то
понизил голос, хотя рядом никого не было.
     Дэвид порывисто схватил его руку.
     - Да нет же, господи! Не дури! Я только пытаюсь втолковать тебе,  что
смогу выделить место для вас с Анной и детьми, но не для остальных.
     - Дэйв, ты можешь и должен пустить их!
     Дэвид покачал головой.
     - Если бы я мог... Неужели ты не понимаешь - они не первые, кому  нам
пришлось дать от ворот поворот. Были и другие, даже родственники тех,  кто
уже жил здесь. Согласен, это жестоко. Но другого выхода не было. А о своей
семье не беспокойся. Тут проблем не будет. Но тридцать четыре  человека!..
Немыслимо. Допустим даже, я соглашусь, но остальные?
     - Ты здесь хозяин.
     - У этой земли больше нет хозяина. Все решает большинство. Джонни,  я
понимаю, тебе тяжело их бросить. Но что делать? Выбора нет.
     - Всегда есть выбор.
     - Не теперь.  Иди  за  Анной  и  детьми  -  придумаем  что-нибудь.  А
остальные... У них ведь есть оружие? Найдут другое место, не волнуйся.
     - Ты не знаешь, _к_а_к_ там.
     Их глаза встретились.
     - Я все понимаю, сказал Дэвид. - Но что же делать?  Прежде  всего  ты
должен думать о своей семье.
     Джон засмеялся. Те двое на платформе посмотрели в их сторону.
     - Надо же! - воскликнул Джон. - Пирри  как  в  воду  глядел!  Великий
психолог!
     - Пирри?
     - Один из моих людей. Вряд ли нам удалось бы прорваться без  него.  Я
хотел сейчас сразу пойти с Анной и детьми.  Просто,  без  всякого  тайного
умысла - им так хотелось поскорее тебя увидеть! Но Пирри  не  позволил.  И
они остались. Я понял -  он  боялся  предательства.  Представляешь,  какое
праведное возмущение охватило меня? А теперь... что же получается? Если бы
мы пошли все вместе, как бы тогда это называлось?
     - Да, задачка... А нельзя его как-нибудь обмануть?
     - Кого угодно - только не его. - Джон задумчиво  смотрел  на  долину,
уютно устроившуюся под защитой холмов.
     - Ты прогоняешь их, - медленно сказал он, - значит, и нас. И  Дэви  -
тоже.
     - Этот Пирри... Ладно, я попробую... Может, они согласятся взять  еще
одного. Сам-то он клюнет?
     - Не сомневаюсь. Только вот как скрыть от всех остальных?  Они  сразу
поймут, как только я скажу, что все  надежды  рухнули  и  вход  в  райскую
долину заказан. Как тогда мне быть?
     - Господи, но ведь наверняка есть какой-нибудь выход!
     - Я уже сказал - всегда есть выход. Хотя мы больше не союзники. -  Он
пристально взглянул на брата. - Теперь мы, пожалуй, враги.
     - Нет. мы найдем выход. Может... Давай так.  Ты  возвращаешься,  а  я
посылаю за тобой наших людей, будто в погоню. Пулемет будет  наготове.  Ты
незаметно шепнешь  Анне  и  детям  лечь  на  землю,  а  мы  прогоним  всех
остальных.
     - Не выйдет, - Джон улыбнулся. - Канава -  вполне  надежное  укрытие.
пулемет их не испугает.
     - Тогда... Я не знаю. Но выход точно есть.
     Джон посмотрел на долину. Поля  дали  неплохие  всходы,  в  основном,
картофель.
     - Надо возвращаться, - сказал он. - Анна будет  волноваться.  Ну  так
как, Дэйв?
     Он уже  принял  решение,  поэтому  нерешительность  брата  ничуть  не
трогала его.
     - Я поговорю с ними, - выговорил Дэвид. - Приходи через час.  А  если
нет, может, за это время еще что-нибудь придумаем, а?  Ты  уж  постарайся,
Джонни, ладно?
     Джон кивнул.
     - Я постараюсь. Пока, Дэйв!
     Дэвид виновато смотрел на него.
     - Передай привет всем... и Дэви.
     - Конечно, передам, - выходя из ворот, на брата он не взглянул.
     Вернувшись, Джон сразу понял по выражению лиц, что его спутники и  не
ждали хороших вестей. Иначе - почему же закрыты ворота?
     - Как дела, мистер Кастэнс? - спросил Бленнит.
     - Неважно. - Он рассказал им все, без утайки. Правда,  о  предложении
Дэвида упомянул небрежно, вскользь.
     - Я понял, - сказал Роджер. - Дэвид может взять тебя с семьей, так?
     - Он _с_а_м_ ничего не может. Все решает большинство.
     - Ты должен согласиться, - сказал Роджер. - Джонни, мы пошли с  тобой
по доброй воле, и ничего не  потеряли.  Глупо  упускать  такую  счастливую
возможность только потому, что ею не могут воспользоваться все.
     По рядам прошуршал тихий шепоток. "А если  прямо  сейчас,  -  подумал
Джон, - пока они загипнотизированы собственным великодушием,  взять  Анну,
детей - и уйти? Ведь никто не  остановит!"  Он  посмотрел  на  Пирри.  Тот
спокойно выдержал взгляд, умиротворенно сложив на прикладе винтовки руки с
безукоризненными ногтями.
     - Честно говоря, - сказал Джон, не сводя глаз с  Пирри,  -  по-моему,
нет никакой надежды, что  брату  удастся  уломать  их  впустить  всех.  Им
пришлось отказать даже своим родственникам. Если так - остается два  пути:
либо уйти и искать пристанища где-нибудь еще, либо пробиваться в долину  с
боем.
     - Нет! - закричала Анна.
     - Папочка, - сказал Дэви, - неужели  ты  собираешься  воевать  против
дяди Дэвида?
     Все молчали.
     - Не обязательно решать прямо сейчас, - сказал Джон.  -  Можно  найти
какой-нибудь мирный выход. Вы должны все хорошенько обсудить, пока  я  еще
раз схожу к Дэвиду.
     - Я настаиваю, чтобы ты принял предложение брата,  Джонни,  -  сказал
Роджер.
     - А что вы сами думаете, мистер Кастэнс? - спросил Парсонс.
     "Быстро же они успокоились, - с горечью подумал Джон.  -  Конечно,  о
чем волноваться - господин позаботится о своих вассалах!"
     - Свое мнение я скажу после  того,  как  вернусь,  -  ответил  он.  -
Обдумайте все как следует.
     Пирри молча улыбался. Забинтованная голова,  очки  в  тонкой  золотой
оправе, невинная улыбка - эдакий благостный старичок.
     - Я надеюсь, вы там все разложите по полочкам, - сказал  он  наконец,
когда Джон уже собирался уходить.
     - Обязательно.


     Если у него еще теплилась  какая-то  надежда,  то  она  погасла,  как
только Джон увидел лицо брата. Дэвида сопровождало человек пять  -  видно,
на  подмогу   часовым.   На   заборе   Джон   заметил   телефон.   Сколько
предосторожностей!
     - Они против, Джонни, - сказал Дэвид. - Я ничего не могу сделать.
     Джон кивнул. Теперь он ясно видел,  что  Дэвид  больше  не  хозяин  в
долине.
     - Значит, придется нам уйти ни с чем. Да, я передал Дэви твой привет.
Очень жаль, что ты его не увидел.
     - Послушай, - встрепенулся Дэвид. - Я все обдумал - выход есть. Ты им
скажешь: мол, ничего не вышло и  придется  искать  другое  пристанище.  Но
сегодня ночью никуда не уходите. Устрой так, чтобы вы  с  Анной  и  детьми
спали в стороне ото  всех.  А  потом  незаметно  возвращайтесь  сюда.  Вас
впустят. Я останусь у ворот на всю ночь.
     Если бы не Пирри, Джон, не раздумывая, ухватился бы за этот план.  Но
с ним...
     - Да-да, - задумчиво проговорил он. -  Может,  и  выйдет.  Во  всяком
случае, стоит попробовать. Только как бы твои молодчики не зацепили  детей
в темноте.
     - Не бойся, - порывисто сказал Дэвид. - Как только выйдете на дорогу,
дай мне наш старый детский сигнал - помнишь? Свист  кроншнепа.  Только  бы
луна помогла!
     - Да, - повторил Джон. - Пусть будет так.




    12


     - Попасть туда миром мы не сможем, - сказал Джон, спрыгнув в  канаву.
- Они непробиваемы. Брат пытался уговорить, но все без толку. Значит, есть
два пути, я уже говорил - уходить или пробиваться с боем. Как вы решите?
     Первым заговорил Парсонс:
     - Здесь решаете вы, мистер Кастэнс. Как скажете, так мы и сделаем.
     - Хорошо, - сказал Джон. - Первое. Мы с братом очень похожи. Он  одет
в голубой комбинезон и серую, в белую клетку, рубашку.  Присматривайте  за
ним. Я не хочу, чтобы с Дэвидом что-нибудь случилось.
     - Значит, все-таки будем пробиваться, мистер Кастэнс? -  спросил  Джо
Харрис.
     - Да. Ночью. А сейчас  надо  спокойно,  без  суеты  убраться  отсюда.
Главное -  усыпить  их  бдительность.  Пусть  думают,  что  мы  смирились.
Единственная наша надежда - внезапность.
     Они выкарабкались из канавы и вышли на дорогу.  Джон  шел  последним,
Пирри и Роджер - рядом с ним.
     - Я убежден, что ты поступил неправильно, Джонни, - сказал Роджер.
     - Думаю, это будет непросто, - задумчиво проговорил  Пирри,  -  даже,
если мы нападем неожиданно. - Он взглянул на Джона.  -  Может,  вы  знаете
путь в долину через холмы?
     - Нет. Это невозможно. Здесь очень крутые холмы. А если нас заметят -
камень сорвется или еще что - мы превратимся в прекрасную мишень.
     - Надеюсь, вы не намерены штурмовать стену? - спросил Пирри.
     - Нет. - Джон пристально посмотрел на него. - Как вы себя чувствуете?
     - Нормально.
     - Достаточно хорошо, чтобы пройти полмили вброд по горной реке, очень
холодной даже летом?
     - Да.
     Пирри и Роджер недоуменно глядели на него.
     - Дэвид возвел эту стену между холмом  и  рекой,  -  сказал  Джон.  -
Значит, реку он считал достаточно серьезной преградой  -  слишком  большая
глубина и очень сильное течение. Здесь утонуло много людей.  Но  почти  на
середине реки есть отмель. Давным-давно, когда мне было лет одиннадцать, я
сорвался с обрыва и упал в воду. Если бы не эта  отмель,  я  бы  наверняка
утонул.
     - Ты предлагаешь перейти реку вброд? - спросил Роджер. - Да нас сразу
засекут! А выходить как будем? Ты  же  сам  говоришь  -  у  берегов  очень
глубоко?
     Но Пирри, как и предвидел Джон, уже все понял:
     - Моя задача - обезвредить пулемет, так? - сказал он. - А остальные?
     - Я пойду с  вами,  -  ответил  Джон.  -  Конечно,  стрелок  из  меня
никудышный, но сделаю, что смогу. Роджер ты должен быть начеку. Оказавшись
под огнем с тыла, они тут же развернут пушки, и тогда вы перелезете  через
стену.
     - Думаешь, получится? - с сомнением сказал Роджер.
     - Да. Мне кажется, получится, - ответил Пирри.


     Джон стоял рядом с Анной, задумчиво  глядя  на  спящих  детей.  Дэви,
Тихоня и Стив лежали, тесно  прижавшись  друг  к  другу,  Мэри  -  чуть  в
сторонке. Она спала, положив голову на сложенные ладошки. Джон  вполголоса
рассказал жене о плане Дэвида.
     - Почему ты не согласился? - спросила  Анна,  когда  он  закончил.  -
Неужели только из-за Пирри? Господи, ну отделались бы от него  как-нибудь,
- она поежилась. - Да убили бы, в конце концов! Сколько невинных людей уже
погибло. И снова жертвы? Почему ты отказался? Может, еще не поздно?
     Солнце уже зашло. В густых сумерках трудно было разглядеть  выражение
лица.
     - Пирри меня вполне устраивает, - сказал Джон.
     - Устраивает?!
     - Да. Его хладнокровие лишь убедило меня,  что  я  сделал  правильный
выбор. Да, мы добрались сюда страшной ценой. Да, все,  что  мы  сделали  -
грязно и отвратительно. Но я не ищу оправданий. Я только  надеюсь,  что  в
долине все будет по-другому.
     - Так и будет.
     - Дай-то Бог. Вот почему я не стану платить за вход предательством.
     - Предательством?
     - Да. Бросить всех остальных сейчас - предательство.
     - Я не понимаю тебя. А разве не предательство по отношению к Дэвиду -
то, что вы задумали?
     - Дэвид связан по рукам и ногам. Он больше не хозяин  в  долине.  Его
слово здесь ничего не значит. Иначе мы были бы  уже  там.  Подумай,  Анна!
Бросить Роджера, Оливию, Стива, Тихоню! Что ты скажешь  сыну?  А  все  эти
бедолаги? Джейн... Пирри, да, и он - тоже. Какое бы отвращение ты  к  нему
ни питала, именно Пирри мы обязаны тем, что дошли сюда живыми.
     - Я думаю только об одном, - ответила Анна, глядя на спящих детей.  -
Сегодня ночью мы уже могли быть в безопасности. И без кровопролития.
     - Но с грязными воспоминаниями.
     - Так или иначе, они у нас уже есть.
     - Это совсем другое.
     - Ты ведь  здесь  главный,  кажется?  -  сказала  Анна,  помолчав.  -
Средневековый вождь. Так ты определил свой титул?
     Джон пожал плечами:
     - Разве это имеет значение?
     - Для тебя - да. Теперь  я  вижу.  Больше  чем  наша  безопасность  и
безопасность детей.
     - Анна, родная моя, - нежно сказал он. - Что ты говоришь?
     - Долг. Так это называется, да? Вовсе не Роджер с Оливией, и не  Стив
с Тихоней, как  ты  тут  расписал.  Не  их  жизнь  тебя  волнует,  а  твоя
собственная честь - честь вождя. Ты ведь теперь не просто  человек.  Ты  -
главарь.
     - Завтра все будет позади. И мы забудем этот кошмар.
     - Нет. Я чуть  было  не  поверила  тебе.  Теперь  мне  все  ясно.  Ты
изменился, и никогда не станешь прежним.
     - Это неправда.
     - Интересно, - сказала  она,  -  когда  ты  станешь  королем  Слепого
Джилла, из чего тебе сделают корону?


     Джон знал - самый опасный отрезок пути - между изгибом реки и точкой,
ярдах в пятидесяти от стены. Здесь тень холма не  заслоняла  лунный  свет.
Нужно было во что бы то ни стало проскочить это  место,  пока  не  взойдет
луна, иначе все рушилось. В  таком  ярком  свете  они  стали  бы  отличной
мишенью.
     Так и случилось. Почти двадцать ярдов Джон и  Пирри  были  совершенно
открыты. Оставалось только молиться, чтобы караульные не посмотрели  в  их
сторону раньше, чем закончится  полоса  предательского  света.  Пирри  шел
первым, держа винтовку над головой.  Вода  доходила  ему  до  груди.  Река
оказалась еще холоднее, чем ожидал Джон. Каждый шаг давался с  неимоверным
трудом.  Несколько  раз  Пирри  оступался  на  скользких  камнях,  и  Джон
поддерживал его. К счастью, шум реки заглушал все другие  звуки.  Наконец,
лунная дорожка оборвалась, растворясь в длинной узкой тени  холма.  Отсюда
хорошо просматривались дорога и стена. Это было им на  руку,  -  иначе  не
помогла бы даже меткая стрельба Пирри.  Ярдах  в  десяти  от  стены  Пирри
остановился.
     - Что случилось? - спросил Джон.
     - Я... устал, - тяжело дыша, выговорил тот.
     Джон вдруг вспомнил, что Пирри слабый пожилой  человек.  К  тому  же,
нелегкий переход и недавнее ранение, конечно, давали знать  о  себе.  Джон
обнял его за талию.
     - Отдохните немного. Может, вернетесь? Я все сделаю сам.
     Несколько секунд они стояли неподвижно. Пирри вздрагивал. Наконец, он
чуть отстранился и выпрямился:
     - Все в порядке.
     - Вы уверены?
     Не ответив, Пирри пошел вперед. Вот и  стена  осталась  позади.  Джон
обернулся. В мягком лунном сиянии  четко  обрисовывались  фигуры  часовых.
Трое стояли на платформе, возле пулемета, и еще трое или четверо спали  на
земле.
     - Здесь? - прошептал Джон.
     - Пройдем еще ярдов двадцать, - ответил Пирри.
     Голос его, казалось, окреп. "Все-таки  железный  старик",  -  подумал
Джон, из последних сил продираясь через  бурлящую  воду.  Сильное  течение
удваивало и без того чудовищную усталость.
     Пирри встал, развернувшись против течения. Они уже продвинулись ярдов
на двадцать пять вглубь долины.
     - Видите вон того, справа? - показал Пирри. - Он ваш. А я разберусь с
остальными двумя.
     - Сначала - пулемет, - сказал Джон.
     Пирри и не думал отвечать. Он  поднял  винтовку  и  прицелился.  Чуть
помедлив, Джон сделал то же самое. Выстрел  резко  и  зло  рассек  тишину.
Часовой у пулемета скорчился, вскрикнув от боли, упал,  покатился  к  краю
платформы и сорвался вниз. Джон выстрелил по своей мишени  и  промахнулся.
Но  самое  удивительное,  что  Пирри,  выстрелив  во  второй   раз,   тоже
промахнулся. Опомнившись, часовые бросились к пулемету, судорожно  пытаясь
развернуть его. Новый выстрел Пирри достиг цели, и  один  часовой  рухнул,
как подкошенный. Снова выстрел. Мимо.  Внизу,  под  платформой  полусонные
защитники долины лихорадочно искали винтовки. Застучал  пулемет.  Стаккато
звуков и огня взрезало тишину. После нескольких  неудачных  попыток  Пирри
все же подстрелил свою третью  жертву.  Пулемет  захлебнулся.  Те,  внизу,
наконец, открыли стрельбу.
     - Лестница... -  сказал  Пирри,  задыхаясь.  -  ...не  пускай  их  на
платформу...  -  Ловким  привычным  движением  он  перезарядил   винтовку,
тщательно прицелился, и уложил еще одного - уже на  ступеньках  платформы.
Джон вслушался - где Роджер? Им уже пора быть здесь. Внезапно он  очнулся,
услышав обессиленный голос Пирри:
     - Возьми, - он протянул винтовку.
     - Зачем... - начал Джон.
     - Дурак, меня зацепило!
     Рядом жалобно просвистела пуля. Тут только Джон увидел,  что  рубашка
на плече Пирри разорвалась и намокла от крови. Он бросил ружье  в  воду  и
взял протянутую винтовку.
     - Держитесь за меня!
     - Брось! Смотри за лестницей!
     По ступенькам уже  кто-то  поднимался.  Джон  выстрелил,  перезарядил
винтовку, снова выстрелил. Человек на лестнице упал. Джон повернулся.
     - Вот...
     Но Пирри исчез. Джону показалось, что тело его мелькнуло в нескольких
ярдах вниз по течению. Нет, не видно -  слишком  темно.  Он  отвернулся  к
стене - наконец-то. На вершине вырисовывались неясные силуэты.  Кто-то  из
его отряда уже добрался до пулемета и направил дуло вниз.
     Джон увидел, как побросали ружья защитники крепости. Только сейчас он
почувствовал, как сильно устал, и, дрожа от  холода,  стал  пробираться  к
берегу.




    13


     Много лет назад, когда умер старый Беверли, в эту комнату  они  вошли
вместе с Дэвидом, бок о бок, крепко держась за руки, испуганные, притихшие
перед великим таинством смерти. С тех пор комната мало  изменилась.  Дэвид
вообще не любил никаких новшеств...
     - Милый, - сказала  Анна.  -  Ты  прости  меня.  Я  ночью  наговорила
лишнего. - Он не ответил. - Теперь все изменится. Ты был прав.
     ...Вечером  того  бесконечного  дня  из  Лепетона  приехал  стряпчий.
Огласили завещание. Джон вспомнил, как смутился Дэвид, узнав, что земля  и
все деньги старика перешли к нему...
     - Джон, не мучь себя, - говорила Анна. - Ты не виноват.
     Джон вдруг вспомнил слова матери:
     "Ты ведь не расстроишься? Правда, мой хороший? Ты не думай -  дедушка
тебя очень любил, он мне сам говорил. Просто  он  знал,  что  Дэвид  хочет
стать фермером, а ты - нет. А все деньги, что оставил твой отец - твои. Ты
сможешь получить прекрасное образование и стать инженером. Ты ведь  хочешь
этого, правда?"
     Он  кивнул,   слегка   обескураженный   странной   настойчивостью   и
серьезностью матери. Он всегда знал,  что  именно  Дэвид  станет  хозяином
Слепого Джилла, и ничего другого не ожидал.  А  тогда  он  вообще  не  мог
думать о наследстве. Какие деньги? Какая земля?.. Что это в  сравнении  со
смертью  дедушки?  Когда  закончилась  наконец  отвратительная   церемония
похорон, Джон хотел только одного - как можно скорее забыть этот кошмар.
     "Ты не будешь ни в чем нуждаться", - говорила мать. Джон  нетерпеливо
кивал,  едва  слыша  ее,  и  мечтал,  чтобы  тягостный  разговор  поскорее
закончился. Голос Хильды чуть дрогнул, но Джон не придал этому значения  -
за последний год она очень похудела. Он еще не знал тогда, что жить матери
осталось совсем немного. И не догадывался,  что  сама  она  уже  знает  об
этом...
     - Джонни, - Анна подошла ближе  и  положила  руки  ему  на  плечи.  -
Выброси все из головы...
     "А потом, - думал Джон. -  Каникулы  с  тетушками,  внезапная  смерть
матери..." Утрата очень сблизила их с братом.  Неужели,  несмотря  на  все
это, в его душе всегда таилась обида на Дэвида, даже ненависть к  нему,  в
которой он никогда бы не признался и самому себе? И только из-за того, что
Дэвид имел то, что  имел?  Нет,  не  может  быть!  Но  неотвязчивая  мысль
раздражала и не давала покоя...
     - Все будет хорошо, - голос Анны доносился словно издалека.  -  Пусть
все летит в тар-тарары, пусть даже мир превратится в руины, зато наши дети
будут жить спокойно. Дэви станет возделывать землю... Ведь Дэвид так хотел
этого, - тихо добавила она, взглянув на мертвое тело на кровати.
     - И даже больше, чем возделывать, - наконец ответил Джон. - Он  будет
ею владеть.  А  землица-то  какая  хорошая!  Правда,  Каин  оставил  Еноху
побольше.
     - Не говори так! Его убил Пирри. Ты не виноват.
     - Разве? Не уверен. Конечно,  легче  всего  обвинить  Пирри  во  всех
грехах, да? Он сгинул, тело унесло рекой. И наступил рай - молочные реки и
кисельные берега. И никто не виноват!
     - Джон! Это Пирри!
     Он смотрел на нее.
     - Пирри отдал  мне  винтовку.  Он,  наверно,  уже  знал,  что  с  ним
покончено. Потом, когда все было  позади,  я  хотел  выбросить  ружье.  Мы
прошли через всю Англию, поливая дорогу кровью этого ружья. Я еле выбрался
на берег, оно мешало мне, я чуть не утонул, но не бросил ружья.
     - Так в чем же дело - выброси сейчас. Ты не обязан его хранить.
     - Нет, Пирри был прав - нельзя  бросаться  хорошим  оружием.  -  Джон
взглянул на винтовку, мирно  лежащую  на  столе.  -  Подрастет  Дэви,  ему
пригодится.
     - Нет! - вздрогнув, Анна отпрянула от него. -  Когда  Дэви  вырастет,
наступит мир.
     - Енох был мирным человеком, -  сказал  Джон.  -  Он  жил  в  городе,
который выстроил для него отец. Но отцовский кинжал  он  всегда  носил  на
поясе.
     Джон подошел к кровати, наклонился и поцеловал мертвого брата.
     Вдруг он вспомнил того убитого парнишку  в  канаве.  Сколько  времени
прошло с тех пор? Несколько дней? Или века?
     Джон выпрямился и пошел к двери.
     - Куда ты идешь? - спросила Анна.
     - Я должен построить город, - ответил он.

Популярность: 1, Last-modified: Tue, 27 Mar 2001 07:12:39 GmT