-----------------------------------------------------
Книга: Б.У.Олдисс. Избранные произведения.
Том 2. "Малайсийский гобелен"
Перевод с английского В.Аникеева
Издательство Эридан, Минск, 1994
OCR & SpellCheck: Zmiy ([email protected]), 9 октября 2001
-----------------------------------------------------
Спустя четыре года после того, как Анна Болейн лишилась головы в
лондонском Тауэре, в семействе Глэдвеббов появился на свет ребенок -
необычный ребенок.
В то утро в холодной прихожей, рядом со спальней, где миледи рожала,
находились четверо: мать роженицы, ее тетка, свояченица и паж. Мужа миледи,
юного сэра Фрэнка Глэдвебба, с ними не было - уехал на охоту. Наконец пришел
тот долгожданный миг, когда повивальная бабка поспешила к томившейся под
дверью четверке с радостным известием о том, что Всевышний (который
незадолго до того обратился в протестанство) счел возможным одарить миледи
сыном.
- Так почему ж, в таком случае, мы не слышим, как он кричит, женщина? -
возмутилась мать миледи, Цинтия Хинфонт Сайнт Джилис, и решительным шагом
направилась в комнату дочери. Причина молчания тут же выяснилась: ребенок
спал.
И "сон" этот длился девятнадцать лет.
Юный сэр Фрэнк, вернувшись с охоты и узнав о странной спячке первенца,
очень огорчился. Смириться и терпеть - было не в его характере. Сын своей
эпохи - эпохи честолюбцев, сэр Фрэнк тоже терзался амбициями и избегал всего
того, что могло повредить карьере. Положение, однако, было исправлено
рождением второго сына годом позже, а затем рождением - еще троих детей на
протяжении последовавших четырех лет. Все это потомство оказалось как нельзя
более нормальным, а один из сыновей позже был посвящен в сан и стал в конце
концов настоятелем в аббатстве св. Даквирта, чьи и без того тучные доходы
пополнялись еще и за счет симонии.
Ребенок спал и рос. Он шевелился во сне, иногда зевал и не гнушался
время от времени бутылочкой коровьего молока. Сэр Фрэнк отвел ему одну из
самых отдаленных комнат своей усадьбы и поручил опеку над отпрыском служанке
по имени Нин, внешностью - сущей ведьме. Иногда, в порыве слепого гнева или
злоупотребив вином, сэр Фрэнк кричал, что пойдет, дескать, и проткнет
ребенка мечом, но это были пустые угрозы, в чем вскоре убедились все
домочадцы. Между сэром Фрэнком и спящим ребенком существовала странная
связь. Поэтому сэр Фрэнк, хоть и навещал сына редко, никогда о нем не
забывал.
В третью годовщину со дня рождения первенца сэр Фрэнк нанес ему визит.
Ребенок лежал в центре широкого ложа, прикрытого балдахином, и спал -
спокойно и безмятежно. Расчувствовавшись, сэр Фрэнк взял на руки слабое и
беззащитное тельце сына.
- Замечательный парнишка, сэр, - сказала Нин.
В тот же миг ребенок открыл глаза и устремил взгляд в лицо отца. Сэр
Фрэнк вскрикнул от неожиданности и отшатнулся назад, словно его ошеломила и
оглушила значительность происходящего. Более того, он рухнул на ложе,
инстинктивно стараясь держать ребенка так, чтобы не повредить его при
падении. Когда сознание прояснилось, сэр Фрэнк посмотрел на сына и увидел,
что глаза его уже закрылись. И такими, закрытыми, они оставались еще очень и
очень долго.
Зимы и весны правления Тюдоров тянулись чередою. Спящий ребенок ни
одной из них не видел. За это время он превратился в красивого юношу, и
ухаживал за ним теперь опытный слуга. Однако глаза наследника оставались
закрытыми и открывались на мгновение лишь тогда, быть может, когда отец,
служивший при королевском дворе, приходил изредка его проведать.
Умер король-добряк Генрих, трон наследовали женщины и дети, сэр Фрэнк
служил под протекцией Роберта Девере, графа Эссекса, а в том году, когда
состоялась коронация Елизаветы, спящий ребенок проснулся.
Сэр Фрэнк, 41-летний зрелый мужчина, пользовавшийся всеобщим уважением,
приехал домой и впервые за последние тридцать месяцев направился не в свои
покои, а в комнату старшего сына. На ложе под балдахином лежал 19-летний
юноша, на щеках которого уже появился первый пушок - намек на бороду,
обещавшую стать столь же элегантной, как и та, что украшала лицо отца. Слуги
рядом не оказалось.
Сэр Фрэнк, снедаемый неким беспокойством, подошел к ложу и положил руку
на плечо юноши. Голова слегка кружилась, словно что-то странное таилось у
самой поверхности сознания. Вдруг ему почудилось, что он стоит на краю
пропасти.
- Фрэнк, - прошептал он, ибо спящий ребенок носил его имя. - Фрэнк,
почему же ты не просыпаешься?
В ответ на эти слова глаза юноши раскрылись. Характерное для них
отсутствующее выражение исчезло, словно пламя задутой свечи. Сэр Фрэнк
осознал, что смотрит в свои собственные глаза.
И осознал кое-что еще.
Он осознал вдруг, что стал девятнадцатилетним юношей, личность которого
до тех пор томилась взаперти. Он открыл, что может сесть, потянуться,
провести рукой по волосам и крикнуть: "Боже!" Открыл, что может встать,
посмотреть на утопающий в зелени мир за окном, а затем повернуться и увидеть
самого себя.
И в то же время "он сам" наблюдал за этим собственными глазами. Отец и
сын, трепеща от волнения, сели на кровать рядом друг с другом.
- Колдовские чары? - прохрипел сэр Фрэнк, с трудом ворочая языком.
Но случившееся не было чарами, во всяком случае, чарами в том смысле, в
каком понимал их владелец Глэдвебб. Он попросту получил еще одно тело для
собственного "я". Случается иногда, что душа выбирает себе иное тело, но в
данном случае подобного переселения душ не было - сэр Фрэнк пребывал в обоих
телах одновременно. Когда сын в конце концов пришел в сознание, сознание это
оказалось сознанием отца.
В этот и несколько последовавших дней, пока слуги и домочадцы радостно
отмечали пробуждение молодого хозяина, сэр Фрэнк осторожно экспериментировал
с новым телом и обнаружил, что оно может с успехом заниматься всем тем, чему
он сам предавался с искренним наслаждением: скакать верхом на коне,
фехтовать и лапать кухонную прислугу. Последнее, кстати, новое тело творило
даже лучше, чем старое, подрастерявшее в житейских передрягах прежние
упругость и гибкость. Опыт и знания сэра Фрэнка в равной мере хорошо служили
теперь обоим телам.
Следующие поколения, вероятно, смогли бы объяснить сэру Фрэнку то, что
произошло, но им пришлось бы оперировать терминами, вряд ли доступными
пониманию нашего героя. Хотя он знал достаточно много о передаче черт
характера и внешности по наследству, никто не сумел бы втолковать ему
тонкости хромосомной теории, лежащей в основе этой науки.
Как бы там ни было, но то, чему было суждено случиться, случилось:
странная хромосома проявила вдруг норов, и сэр Фрэнк познал не только тяготы
и прелести нормальной человеческой жизни, но и прикоснулся к тайнам
собственного сознания.
Это изумляло и ошеломляло. Быть в двух местах одновременно и заниматься
двумя совершенно разными делами - это изумляло, но особых хлопот - пока, по
крайней мере, - не доставляло. Сэр Фрэнк попросту имел два тела, которые
дополняли друг друга и действовали слаженно, словно две руки.
Сэр Фрэнк, точнее Фрэнк II, спеша насладиться жизнью, пустился во все
тяжкие: молодость и опыт, способность предвидеть и юная внешность составляли
беспроигрышную комбинацию. Королева-девственница, которой стукнуло в ту пору
тридцать лет, вызвала его как-то пред свои королевские очи и глубоко
вздохнула. Затем, перехватив взгляд графа Эссекса, преодолела искус и убрала
соблазн с глаз подальше - отправила юного Фрэнка на дипломатическую службу
ко двору своего шурина Филиппа.
Фрэнк II полюбил Испанию. В столице короля Филиппа жилось намного
веселее, теплее, да и климат там был здоровее лондонского. Упоительные
радости жизни при двух королевских дворах, переживаемые одновременно, могли
бы кому угодно вскружить голову. Общее сознание сэра Фрэнка и Фрэнка II,
кроме того, оказалось великолепным средством связи между двумя
соперничающими государствами, уникальным по эффективности и приносившим
ощутимый доход. Фрэнк надежно хранил тайну, хотя давал понять
заинтересованным лицам, что имеет в своем распоряжении целую армию ловких
шпионов, без устали снующих между Англией и Испанией. Благодаря этому Фрэнк
пользовался огромным авторитетом как у лорда Бурлейна, так и у принца Медины
Сидонии.
Быть двумя особами одновременно являлось занятием столь увлекательным и
захватывающим, что Фрэнк I не спешил со систематическим анализом скрытых
возможностей, заключавшихся в сем знаменательном факте. Однако неудачное
падение с лошади, уложившее сэра Фрэнка в постель на довольно длительный
срок, навело его на определенные размышления. И даже тогда он мог бы еще
упустить нечто важное, если бы не событие, возымевшее место в Мадриде.
Родился Фрэнк III.
Фрэнк II передал миру предательскую хромосому с помощью и участием
испанской куртизанки. Ребенка, названного Санчо, не коснулось ничего
похожего на спячку. Едва появившись на свет, дитя сердито возопило, словно
пыталось криком сорвать покров тайны, нерушимой завесой окутывавшей правду
об его рождении. Ну и, разумеется, сознание ребенка было общим сознанием
отца и деда.
Это было удивительное, ни с чем не сравнимое переживание: открывать
новую книгу жизни и вновь познавать мир, преодолевая слабость и
беспомощность младенца. Фрэнку I пришлось испытать немало разочарований и
неудобств - зато сколько радости! - вспомнить, хотя бы, об интимной близости
с очаровательной мамочкой.
Рождение Санчо помогло Фрэнку осознать простую истину: пока хромосома
воспроизводится в достаточном количестве, он бессмертен. Ему, родившемуся в
век весьма скромных научных достижений, это, правда, не представлялось столь
ясным, но он знал вполне достаточно, чтобы оценить значение переноса
собственного сознания из поколения в поколение.
Заметим, что одна из дочерей сэра Фрэнка была уже к тому времени
замужем за архитектором по фамилии Тэйник. Так уж удачно сложилось, что
супруга архитектора примерно через две недели после рождения Фрэнка III (дед
никогда не думал о нем, как о Санчо) счастливо разрешилась от бремени
девочкой. Фрэнк I и Фрэнк II решили, что Фрэнк III приедет в Англию и
женится на дочери Тэйника, как только войдет в соответствующий возраст -
животворная хромосома мирно спала в их организмах и должна была проявиться в
следующем поколении.
Когда отношения между Англией и Испанией резко ухудшились, Фрэнк II
вместе с Фрэнком III, выступавшим в роли его пажа, вернулись домой. Плоды
иных многочисленных романов Фрэнка II остались в Испании с их матерями - ни
один из этих отпрысков не имел понятия об общем сознании, в их жилах текла
лишь добротная, здоровая английская кровь.
Не прошло и года со дня возвращения Фрэнка II в родные края, как одна
из его близких приятельниц подарила ему Фрэнка IV. Фрэнк IV оказался
девочкой, нарекли ее Береникой. Проклятие спячки, столь долго терзавшее
Фрэнка II, не коснулось ни самой Береники, ни ее потомков.
Рождение Береники поставило Фрэнка в исключительно трудную ситуацию, но
ее разрешение принесло награду, окупившую все тяготы: Фрэнк оказался первым
в истории человечества мужчиной, взиравшим на мир с точки зрения женщины.
Шли годы. Скончалась жена сэра Фрэнка. Аббатство св. Даквирта
процветало. Фрэнк II отправился за океан - навестить испанские колонии в
Центральной Америке. Великая Армада направилась к английским берегам и была
разбита. На следующий после этого памятного события год Фрэнк III (Санчо),
щеголявший испанской внешностью и английским золотом, приехал просить руки
Розалинды Тэйник, как и было намечено ранее. Когда его отец вернулся из
Нового Света (щеголяя английской внешностью и испанским золотом), то успел в
самый раз, чтобы присутствовать на свадьбе своей дочери Береники, то есть
Фрэнка IV.
Фрэнк I к тому времени превратился в седого старца и жил безвыездно в
своем поместье. Черпая сомнительное удовольствие из прозябания в собственном
дряхлом теле, он наряду с этим наслаждался зрелостью в теле сына и вкушал
супружеские радости в телах обоих внучат.
Сэр Фрэнк терпеливо ждал также результатов супружеской связи Фрэнка III
(Санчо) с его кузиной Розалиндой. Бог не обделил их потомством. Сын в 1590
году. Близнецы в 1591-м. В сумме трое прелестных бутузов, но, к сожалению,
простых смертных, без малейшего намека на общее сознание. Однако спустя два
года, когда Розалинда, трепеща от сладкого ужаса, неотрывно следила за
кровавыми и жуткими перипетиями трагедии "Тит Андроник", у нее начались
родовые схватки, и невдалеке от театра - в таверне Чипсанда - появился на
свет Фрэнк V.
В последующие два года Розалинда родила Фрэнка VI и Фрэнка VIII. Фрэнк
VII народился из лона Береники, за ним последовал Фрэнк IX. Чудесная
хромосома устремилась в победное шествие.
Тело сэра Фрэнка сошло в гроб в более, чем преклонном возрасте. Старца
доконал дифтерит, и ему пришлось испытать смертные муки, ничем не
отличавшиеся от аналогичных мук иных, нормальных людей. Сэр Фрэнк
растворился в вечной тьме, но его сознание продолжало жить в полнейшей
безопасности в восьми иных телах.
Было бы чрезвычайно интересно проследить за жизнью каждого из восьмерых
Фрэнков (все они носили свои, собственные имена и фамилии), но придется
отказаться от этого за недостатком времени. Достаточно сказать, что судьба
их не слишком баловала. Фрэнка II состарившаяся королева бросила в Тауэр.
Фрэнка VI свалила дурная болезнь. Фрэнк IX разорился, пытаясь разбогатеть на
выращивании аспарагусов, вывезенных незадолго до того из Азии. И все же,
несмотря ни на что, общее сознание неуклонно расширялось. Пятеро Фрэнков,
деливших его в третьем поколении, родили детей, обладавших теми же
способностями.
Цифры росли. Двенадцать в четвертом поколении, двадцать два в пятом,
пятьдесят в шестом, а в седьмом поколении, в момент восхождения на трон
Вильгельма и Марии, сознание делили ровно 124 человека.
Эти люди, разбросанные по всей Англии (некоторые проникли и на
континент), по внешнему виду ничем не отличались от обыкновенных смертных.
Домочадцы и друзья даже не догадывались о связи, их объединявшей. Впрочем,
связь эта никогда не обретала явного выражения - Фрэнки не встречались друг
с другом. Некоторые стали купцами, капитанами торговых судов, курсировавших
между Англией и Индией, кто-то занялся парламентской деятельностью, были
среди них солдаты, офицеры, фермеры. Одни из Фрэнков устремились в омут
политической борьбы, сотрясавшей тогда, в VII веке, Англию, иные держались
от политики как можно дальше. Но все они, и мужчины и женщины, были
Фрэнками. Фрэнки умело пользовались более чем 170-летним жизненным опытом,
накопленным общими усилиями, поэтому не следует удивляться тому, что все
они, за малым исключением, достигали значительных высот на избранном
поприще.
Когда трон перешел к Георгу III, а в британских колониях Северной
Америки вспыхнула революция, десятое поколение насчитывало 2160 Фрэнков.
Амбиции первого Фрэнка не угасли, но приобрели большую тонкость и
изощренность, превратившись в непреодолимое желание испробовать все, что
только было можно. Чем больше телесных оболочек служило этой идее, тем
быстрее росла ее притягательность. Особенно, если учесть, что многое из
опыта отдельных людей неминуемо теряется; многое, даже будучи замеченным и
оцененным, не может быть подхвачено и использовано другими - эпоха,
породившая условия, в которых этот опыт накапливался, оказывается слишком
короткой и уходит безвозвратно.
Именно такой была эпоха правления короля Эдуарда в 1901 - 1911 годах.
Она полностью соответствовала елизаветинскому духу Фрэнка, импонируя ему
своей чванливостью и разнузданностью, да еще толчеей конных экипажей на
лондонских улицах. Фрэнки чувствовали себя тогда как рыба в воде - в канун
начала первой мировой войны их было уже около трех с половиною миллионов.
Война, столь кардинально перекроившая облик мира и резко ускорившая
технический прогресс, оказала катастрофически губительное воздействие на
широко распространившееся объединенное сознание Фрэнков. Множество Фрэнков
XVI поколения оставили свои мертвые тела в грязи окровавленных окопов. Фрэнк
умирал бесчисленное количество раз, укрепляя в душе ту маниакальную
ненависть к войне, которая с тех пор стала чуть ли не самой яркой чертой в
его характере.
Когда в войну вступила Америка, мысли Фрэнка сосредоточились на
политике.
Это было нелегким делом. До сих пор он старался возможно больше
расширять поле деятельности и наслаждаться каждым из занятий в отдельности.
Он объезжал лошадей на юге Франции, играл в оркестре Ла Скала в Милане,
строил плотины у Цюрихского озера, снимал кино с Рене Клером, ловил рыбу в
Бискайском заливе, читал проповеди с амвона Венского кафедрального собора,
вел жаркие споры с основателями академии Баухауз. Теперь же он протолкнул
одного из молодых носителей общего сознания на высокий правительственный
пост, надеясь повлиять таким образом на политику правительства.
Но не успел, разразилась вторая мировая война. Сознание Фрэнка,
распределенное в умах одиннадцати миллионов человек, корчилось и стонало,
принимая смертные муки, по всему свету - от Плимута и Гернси до Сиама и
Гонконга. Чаша терпения Фрэнка переполнилась. С той минуты, как закончилась
война, он направил все усилия на то, чтобы взять власть над миром в свои
руки.
Хромосома работала, как никогда дотоле. Группа крови, вероисповедание,
цвет кожи - ничто не становило преграды. Количество людей с общим сознанием,
размножавшихся безо всяких ограничений, утраивалось в каждом новом
поколении.
Семнадцатое поколение - 11 миллионов к 1940 году.
Восемнадцатое поколение - 33 миллиона к 1965 году.
Девятнадцатое поколение - 100 миллионов к 1990 году.
Двадцатое поколение - 300 миллионов к 2015 году.
У Фрэнка были великолепные исходные позиции на выборах в парламент - за
него голосовало каждое из его "альтер эго". Впрочем, Фрэнк выступал также в
роли сразу нескольких членов парламента - один из них и стал в конце концов
премьером, но в результате исполнения властных функций впал в состояние
глубочайшей депрессии. После этого Фрэнк оставил мысль о завоевании власти
парламентским путем - существовал ведь намного более легкий, приятный и
надежный способ: размножаться.
За это задание все Фрэнки взялись с превеликой охотой и усердием.
К началу XXI века все население Великобритании состояло исключительно
из Фрэнков. Словно в бесчисленные зеркала, смотрели они друг на друга в
магазинах и клубах - старики и юноши, толстые и худые, богатые и бедные,
все, как один человек, делили одно-единственное великое сознание.
Частная и общественная жизнь изменилась коренным образом. Интим в
частной жизни скончался естественной смертью: все дома строились из стекла,
занавески выбросили, сломали стены. Полицейский аппарат и органы правосудия
влачили жалкое существование и постепенно исчезали: не будет же человек
вредить самому себе. Парламент превратился в пародию на самого себя, он
по-прежнему занимался политическими взаимоотношениями с иными странами, но
партии и их руководство, а также выборы, перипетии которых ранее столь
красочно расписывались в газетах (как, впрочем, и сами газеты) прекратили
свое существование. Угас интерес к искусству. Никого из представителей клана
Фрэнков не тянуло разглядывать себя самого на сцене. От телевидения и кино
даже следа не осталось.
Освободившись от указанных и подобных им неуказанных общественных
институтов и учреждений, избыточные в стране Фрэнки устремились за границу,
чтобы плодиться и размножаться на новой территории.
Столь радикальные перемены в поведении и обычаях англичан, славившихся
ранее своим консерватизмом, не остались незамеченными в других странах,
прежде всего - Америке и Канаде, немедленно выславших в Европу своих
наблюдателей.
Вскоре волна перемен захлестнула Европу. Мир на континенте был теперь
гарантирован навсегда.
В конце следующего столетия пали Россия и Азия, завоеванные все тем же
мирным способом. Миллионы людей - одно сознание.
И вот тут впервые нашла коса на камень, впервые за несколько сотен лет
существования многоликого Фрэнка. Он направил все свои генеративные усилия
на Америку и неожиданно получил отпор. От Аргентины до Аляски, включая все
порты, лежавшие по дороге, чудесная хромосома терпела поражение за
поражением.
Огромный общий интеллект проанализировал ситуацию и пришел к
единственно правильному выводу. Какая-то иная хромосома добралась до Америки
первой. Это предположение вскоре получило блестящее подтверждение, когда обе
Америки произвели полную реорганизацию общественной и частной жизни,
подобную той, что объединила Старый Свет.
После недолгих, но всеобщих для населения Евроазиатского континента и
прилегающих островов размышлений Фрэнк решил, что виновником всего, сам того
не желая, оказался Фрэнк II. Задержавшись на слишком уж длительное время в
заморских владениях Испанской короны, он чуточку перестарался в
распространении чудесной хромосомы. Та же, будучи в то время не слишком
стабильной, мутировала и лишь затем принялась завоевывать Америку.
Ситуация зашла в тупик. Фрэнк и его американский родственник поделили
мир, но не пожелали вступить друг с другом в какие бы то ни было переговоры.
Спустя несколько лет интенсивных поисков Фрэнки нашли выход: они
построили флотилию космических кораблей и отправились искать счастья в
необозримых просторах Солнечной системы.
Вот тут и заканчивается, уважаемые дамы, господа и нейтралы, короткая
история удивительной расы, высадившейся некоторое время тому назад на родной
нашей планете, которую представители этой расы называют Венерой.
Думаю, нам стоит поздравить друг друга с тем, что наш способ
продолжения рода оказался столь отличным от их методов и практики. Иначе,
боюсь, нам ни за что не удалось бы избежать завоевания, осуществлявшегося
столь причудливым, предательским образом...
Популярность: 1, Last-modified: Tue, 09 Oct 2001 19:57:02 GmT