-----------------------------------------------------------------------
Herbert Wells. The Sea-Raiders (1897). Пер. - В.Азов.
В кн.: "Герберт Уэллс. Собрание сочинений в 15 томах. Том 2".
М., "Правда", 1964.
OCR & spellcheck by HarryFan, 6 March 2001
-----------------------------------------------------------------------
1
До необычайного происшествия в Сидмауте особый вид Haploteuthis ferox
был описан в науке только в самых общих чертах, на основании
полупереваренных щупалец, добытых близ Азорских островов, да
изуродованного тела, исклеванного птицами и изъеденного рыбами, которое
было найдено в начале 1896 года мистером Дженнингсом у мыса Лендсэнд.
И действительно, ни в одной области зоологии мы не бродим в такой
темноте, как в той, которая изучает глубоководных кефалоподов. Только
случайность, например, привела к открытию князя Монакского, нашедшего
летом 1895 года около дюжины новых форм. Добыча включала и вышеупомянутые
щупальца. Это произошло совершенно неожиданно. Китоловы убили за Тэрсейрой
кашалота; в предсмертных судорогах он бросился прямо на яхту князя, но, не
рассчитав сил, перекатился через нее и издох в двадцати ярдах от руля. Во
время агонии он выбросил большое количество каких-то крупных предметов.
Князь, смутно разобрав, что это нечто ему незнакомое и, по-видимому,
интересное, сумел благодаря своей находчивости вытащить их из воды, прежде
чем они затонули. Он приказал привести в движение винты и заставил эти
предметы вертеться в созданных таким образом водоворотах. Тем временем
быстро спустили шлюпку. Так вот эти куски и оказались целыми кефалоподами
и частями их. Некоторые экземпляры достигали гигантских размеров, и почти
все были совершенно неизвестны науке!
По-видимому, эти большие и проворные твари, населяющие средние глубины
моря, навсегда останутся неизвестными нам; держась под водой, они
неуловимы для сетей и могут попасть к нам в руки только в результате
какого-нибудь редкого, непредвиденного происшествия вроде вышеуказанного.
Что касается Haploteuthis ferox, например, мы до сих пор ничего не знаем о
них, так же как о местах рождения сельдей или морских путях лосося.
Зоологи так и не могут объяснить их неожиданное появление у наших берегов.
Возможно, что голод поднял их из глубины. Но, может быть, лучше не
вдаваться в разные гадательные рассуждения и прямо приступить к нашему
рассказу.
Первым человеческим существом, увидевшим своими глазами живого
Haploteuthis ferox, точнее, первым человеческим существом, оставшимся в
живых, увидев его, - так как теперь едва ли можно сомневаться, что волна
несчастных случаев с купальщиками и катающимися в лодках, пронесшаяся
вдоль побережья Корнуэллса и Дэвона в начале мая, была вызвана именно этой
причиной, - был удалившийся от дел чайный торговец по фамилии Физон,
проживавший в пансионе в Сидмауте. Это произошло днем, когда он гулял по
тропинке вдоль скал между Сидмаутом и бухтой Ладрам. Скалы здесь очень
обрывистые, но в одном месте в их красной поверхности вырублен ступенчатый
спуск. Мистер Физон находился как раз возле этого места, когда внимание
его привлекла шевелившаяся масса, которую он сначала принял за стаю птиц,
дерущихся из-за какой-то добычи, казавшейся на солнце розовато-белой. Было
время отлива, и масса эта, находившаяся довольно далеко, отделялась еще
широкой полосой скалистых рифов, покрытых темными морскими водорослями и
местами перерезанных серебристыми лужами. Нужно добавить, что мистера
Физона ослеплял блеск расстилавшегося вдали моря.
Посмотрев через минуту еще раз в ту сторону, он заметил, что ошибся:
над грудой кружилось множество птиц, главным образом галок и чаек; белые
крылья чаек сверкали в солнечных лучах, и птицы казались крошечными по
сравнению с лежавшей внизу массой. Любопытство мистера Физона, конечно,
еще более возросло именно потому, что его первое впечатление оказалось
ошибочным.
Так как мистер Физон гулял лишь для собственного удовольствия, вполне
естественно, что он вместо того, чтобы идти к бухте Ладрам, решил
посмотреть на загадочную массу. Он подумал, что это, может быть,
какая-нибудь большая рыба, случайно выброшенная на берег и бьющаяся на
песке. И вот он стал поспешно спускаться по крутой, длинной лестнице,
останавливаясь приблизительно через каждые тридцать футов, чтобы перевести
дыхание и взглянуть на таинственный предмет.
Спустившись к подножию скалы, Физон оказался, конечно, ближе к
заинтересовавшему его предмету; но теперь, на фоне пылающего неба, эта
масса казалась темной и неясной. То, что выглядело розоватым, заслонили
груды покрытых водорослями валунов. Все-таки мистер Физон рассмотрел, что
масса состоит из семи округленных тел - не то отдельных, не то соединенных
в одно целое, - и заметил, что птицы все время кричат, облетая массу, но,
видимо, боятся приблизиться к ней.
Мистер Физон, увлекаемый любопытством, начал пробираться по источенным
волнами скалам. Убедившись, что они очень скользкие от густого слоя
морских водорослей, он остановился, снял ботинки и засучил брюки выше
колен. Он сделал это, конечно, для того, чтобы не поскользнуться и не
упасть в лужу; кроме того, он, может быть, просто воспользовался предлогом
хоть на минуту вернуться к ощущениям детства, так поступили бы на его
месте многие. Во всяком случае, несомненно, что это спасло ему жизнь.
Он приблизился к своей цели с той уверенностью, которую полная
безопасность здешних мест внушает их обитателям. Круглые тела двигались
взад и вперед. Только поднявшись на груду валунов, о которых я упоминал,
он понял страшный смысл своего открытия. Это застигло его врасплох.
Когда он показался на гребне, округлые тела распались, и стал виден
розовый предмет: оказалось, что это наполовину съеденное человеческое
тело, мужчины или женщины, он не мог определить. А округлые тела были
неведомыми, чудовищными тварями, по форме немного напоминающими осьминога
с очень гибкими и длинными щупальцами, извивающимися на песке. Шкура их
неприятно блестела, как лакированная кожа. Изгиб окруженного щупальцами
рта, странный нарост надо ртом и большие осмысленные глаза придавали этим
существам какое-то уродливое сходство с лицом человека. Туловища их по
величине напоминали крупную свинью; щупальца, как ему показалось, были
длиной в несколько футов. Он полагает, что чудовищ было по меньшей мере
семь или восемь. В двенадцати ярдах позади них, в пене прилива, из моря
выползали еще два.
Они лежали, распластавшись на камнях, и глаза их уставились на Физона
со злобным любопытством. Но, по-видимому, мистер Физон не испугался и даже
не понял, что он подвергается опасности. Он не был испуган, по-видимому,
потому, что движения чудовищ были вялыми. Но, конечно, он был потрясен и
вознегодовал, увидев, что эти отвратительные твари пожирают человеческое
тело. Он подумал, что им попался утопленник. Чтобы отогнать их, мистер
Физон закричал. Увидев, что это на них не действует, он поднял большой
камень и запустил им в одно из чудовищ. И вот эти чудовища, расправляя
щупальца, медленно двинулись к нему. Они осторожно ползли, обмениваясь
друг с другом тихими, мурлыкающими звуками.
Тут только мистер Физон понял, что ему угрожает, и побежал назад.
Пробежав двадцать ярдов, он остановился и оглянулся. Он был уверен, что
чудовища очень неповоротливы. Но - увы! - щупальца переднего уже цеплялись
за скалистый гребень, на котором он только что стоял!
Увидев это, он опять закричал - теперь уже от страха - и пустился
бежать. Он перескакивал через камни, скользил, перебирался вброд по
пересеченному водой пространству, отделяющему его от берега. Высокие
красные утесы вдруг отодвинулись страшно далеко, и двое рабочих, занятых
исправлением ступенек спуска и не подозревавших о беге, в котором ставкой
была человеческая жизнь, казались ему существами из другого мира. Он
слышал, как чудовища плескались в луже чуть ли не в десяти шагах от него.
Один раз он поскользнулся и упал.
Чудовища преследовали Физона до самого подножия скал и отступили тогда,
когда у их основания к нему присоединились рабочие. Втроем они забросали
чудовищ камнями, а потом поспешили в Сидмаут, чтобы заручиться помощью и
лодками и вырвать оскверненное тело из щупалец этих гнусных тварей.
2
Не удовольствовавшись своим первым опытом, мистер Физон тоже отправился
в лодке, чтобы точно указать место приключения.
Прилив уже начался, и пришлось сделать довольно большой круг, чтобы
добраться до места. Когда они наконец добрались, истерзанное тело уже
исчезло. Вода прибывала, затопляя одну за другой груды тинистых камней. И
четверо в лодке - рабочие, лодочник и мистер Физон - стали смотреть уже не
на берег, а на воду под килем.
Сначала им удалось различить в воде только очень немногое: темную и
густую чащу водорослей ламинария, в которой изредка мелькала рыба. Они
искали приключений и поэтому громко выражали свое разочарование. Но вскоре
они увидели одно из чудовищ. Оно уплывало в открытое море, передвигаясь
странным круговым движением, которое чем-то напоминало мистеру Физону
качание привязанного аэростата. Колеблющиеся ленты водорослей
заволновались, разделились, и три новых чудовища показались в темноте,
отчаянно борясь друг с Другом из-за чего-то: может быть, из-за
утопленника: Через минуту бесчисленные зеленовато-оливковые ленты
водорослей снова сомкнулись над барахтающейся грудой.
Увидев это, все четверо в волнении начали бить веслами по воде и
кричать. Тотчас же они заметили суетливое движение в водорослях и отъехали
немного, чтобы лучше разглядеть, что это такое. Как только волнение
улеглось, они увидели, что все дно между водорослями словно усеяно
глазами.
- Уроды проклятые! - крикнул один из рабочих. - Да их тут целые дюжины!
Тотчас же чудовища начали подниматься на поверхность. Мистер Физон
впоследствии описал автору этих строк поразительную картину появления
чудовищ из колеблющейся заросли ламинарий. Ему казалось тогда, что это
длилось довольно долго, но, вероятно, на самом деле все произошло в
несколько секунд. Сперва появились одни глаза, потом показались щупальца,
которые вытягивались то там, то здесь, раздвигая чащу водорослей. Потом
странные существа начали увеличиваться в размере, пока наконец дна не
стало видно за их переплетающимися телами и концы щупалец не показались
над волнующейся поверхностью воды.
Одна из тварей дерзко всплыла у самой лодки и, цепляясь за нее тремя из
своих заканчивающихся присосами щупалец, перебросила четыре остальные
через борт, как будто намереваясь не то перевернуть лодку, не то забраться
в нее. Мистер Физон тотчас же схватил багор и, яростно колотя им по мягким
щупальцам твари, заставил ее опустить их. Тут он получил удар в спину,
чуть не сваливший его за борт: дело в том, что лодочнику пришлось пустить
в ход весло, чтобы отразить такое же нападение с другой стороны лодки.
Твари отступили и погрузились в воду.
- Лучше уберемся отсюда, - сказал мистер Физон, дрожа всем телом.
Он сел у руля, а лодочник и один из рабочих взялись за весла. Второй
рабочий стоял на носу с багром, готовый отразить новое нападение щупалец.
Все молчали. Мистер Физон выразил общее желание. Притихшие и испуганные,
побледневшие, они теперь думали только о том, как бы выбраться из ужасной
ловушки, в которую так легкомысленно забрались.
Но только весла погрузились в воду, как темные, гибкие, извивающиеся
канаты связали их движения и обвились вокруг руля, а у бортов лодки,
поднимаясь петлеобразными движениями, снова показались присосы. Люди
налегли на весла и рванули изо всех сил, но без результата: так застревает
лодка в плавучих массах водорослей.
- Помогите! - крикнул лодочник, и мистер Физон со вторым рабочим
бросились к нему, чтобы помочь ему вытащить весло.
В это время человек с багром - его звали, кажется, Иван - с проклятием
вскочил и, нагнувшись над бортом, стал, насколько это ему удавалось,
наносить удары по кольцу щупалец, которые сомкнулись вокруг подводной
части лодки. Оба гребца тоже вскочили, чтобы найти лучшую точку опоры и
вытащить весла. Лодочник передал свое весло мистеру Физону, и тот изо всех
сил принялся тащить его. А сам лодочник, открыв большой складной нож и
тоже наклонившись над бортом, начал рубить обвившиеся вокруг весла
скользкие присосы.
Мистер Физон, шатаясь от судорожных толчков лодки, стиснув зубы,
задыхаясь, с надувшимися от напряжения жилами на руках, вдруг посмотрел на
море. Неподалеку от них по мощным валам надвигающегося прилива прямо к ним
плыла большая лодка. Мистер Физон заметил трех женщин и ребенка; лодочник
был на веслах, а малыш в соломенной шляпе с розовой лентой стоял на корме
и весело их приветствовал. Сначала мистер Физон думал, конечно, только о
том, чтобы позвать на помощь; потом он подумал о ребенке. Он тотчас же
опустил весло, отчаянным движением вскинул руки и крикнул сидящим в лодке,
чтобы они скорей отъезжали "ради бога". Мистер Физон даже не подозревал,
что поступок его при подобных обстоятельствах был не чужд героизма и
свидетельствует о его скромности и мужестве. Весло, которое он отпустил,
сразу скрылось под водой и вскоре всплыло в двадцати ярдах от них.
В ту минуту мистер Физон почувствовал, что лодка сильно закачалась, и
хриплый вопль лодочника Хилла заставил его забыть о другой лодке. Мистер
Физон обернулся и увидел, что Хилл с искаженным от ужаса лицом корчится у
передней уключины, правая рука его погружена в воду за бортом и кто-то
тянет ее вниз. Он издавал только резкие короткие крики: "О-о-о!" Мистер
Физон думает, что Хилл был захвачен щупальцами, когда рубил их под водой.
Теперь, конечно, совершенно невозможно установить, как было на самом деле.
Лодка до того накренилась, что борт почти касался воды. Ивэн и второй
рабочий багром и веслом били по воде справа и слева от погруженной руки
Хилла. Физон инстинктивно стал так, чтобы выровнять лодку.
Тогда Хилл, дюжий, здоровый человек, сделал отчаянное усилие и почти
встал на ноги. Он вытащил руку из воды. Она была опутана сложным
сплетением коричневых канатов. Глаза ухватившего его чудовища, глядя прямо
и решительно, на мгновение показались на поверхности. Лодка кренилась все
больше и больше, и вдруг коричневато-зеленая вода хлынула через борт. Хилл
поскользнулся и упал на борт; рука его с вцепившимися в нее щупальцами
опять погрузилась в воду. Падая, Хилл перевернулся и ударил сапогом по
колену мистера Физона, который бросился, чтобы удержать его. В следующее
же мгновение вокруг пояса и шеи Хилла обвились новые щупальца, и после
короткой и судорожной борьбы, во время которой лодка чуть не опрокинулась,
Хилл был перетянут через борт, а лодка выпрямилась от сильного толчка;
мистер Физон чуть не перелетел через другой борт, но уже не видел борьбы,
продолжавшейся в воде.
Мистер Физон выпрямился, напрасно стараясь найти равновесие, как вдруг
заметил, что, пока они боролись с чудовищами, начавшийся прилив снова
отнес их лодку к покрытым водорослями камням. В каких-нибудь четырех ярдах
плоский камень возвышался над омывающим его приливом. В одно мгновение
мистер Физон вырвал у Ивэна весло, изо всех сил погрузил его в воду, потом
бросил его, подбежал к носу лодки и прыгнул. Он почувствовал, что ноги его
скользят по камням. Отчаянным усилием он заставил себя перепрыгнуть на
соседний камень. Он споткнулся, упал на колени и снова поднялся.
- Берегись! - крикнул кто-то, и большое тело ударило его сзади.
Сбитый с ног одним из рабочих, он растянулся плашмя в луже, оставленной
приливом; падая, он услышал придушенные, отрывистые крики, как он думал
тогда, Хилла. Мистер Физон удивился, что у Хилла такой пронзительный голос
и что в нем столько оттенков. Кто-то перепрыгнул через него, поток
пенистой воды обдал его и прокатился дальше. Он поднялся на ноги и, не
оглядываясь на море, промокший до костей, со всей быстротой, на какую
только был способен от страха, побежал к берегу. Перед ним по отмели,
между камнями, на небольшом расстоянии друг от друга, спотыкаясь, бежали
оба рабочих.
Наконец мистер Физон оглянулся и, увидев, что погони нет, посмотрел по
сторонам. Он был ошеломлен. С самого момента появления кефалоподов из воды
он действовал так стремительно, что не успевал отдавать себе отчет в своих
поступках. Теперь ему казалось, будто он очнулся от страшного сна.
Над ним сияло безоблачное послеполуденное небо, и море колыхалось,
ослепительно сверкая; пена, нежная, как взбитые сливки, разбивалась о
низкие, темные гряды скал. Лодка лежала в дрейфе, мягко покачиваясь на
волнах ярдах в двенадцати от берега. Хилл и чудовища, напряжение и ярость
смертельной борьбы исчезли, как будто их вовсе не было.
Сердце мистера Физона неистово колотилось. Он дрожал всем телом и
тяжело дышал.
Однако чего-то не хватало. Несколько мгновений он не мог сообразить,
чего именно. Солнце; море, небо, скалы - чего же нет? Потом он вспомнил о
лодке с катающимися. Она исчезла. Уж не выдумал ли он ее? Он обернулся и
увидел двух рабочих. Они стояли рядом под нависшей массой высоких розовых
скал. Он спросил себя, не следует ли ему сделать еще одну, последнюю,
попытку спасти Хилла. Но его нервное напряжение улеглось, он чувствовал
себя беспомощным и вялым. Он повернул к берегу и направился, спотыкаясь и
шлепая по воде, к своим спутникам.
Оглянувшись еще раз, он увидел в море две лодки; та, которая была
дальше, неуклюже качалась, опрокинутая кверху килем.
3
Вот каково было появление Haploteuthis ferox на девонширском побережье.
Это было самое опасное нападение чудовищ вплоть до настоящего времени.
Если сопоставить рассказ мистера Физона с несчастными случаями при катании
на лодках и купании, о которых я уже упоминал, с отсутствием в этом году
рыбы у корнуэльских берегов, нам станет ясно, что стаи этих прожорливых
выходцев из морских глубин пробирались за добычей вдоль заливаемой
приливом береговой линии.
Высказывалось предположение, будто голод заставил их подняться на
поверхность и побудил к переселению. Но я лично склоняюсь к теории,
выдвинутой Хемсли. Хемсли утверждает, что стая этих тварей приохотилась к
человеческому мясу, доставшемуся ей после крушения какого-нибудь корабля,
погрузившегося в ее владения, и вышла из своей привычной зоны в поисках
этого лакомства. Подстерегая и преследуя суда, чудовища добрались до наших
берегов по следам трансатлантических пароходов. Но обсуждать здесь
убедительные, прекрасно обоснованные доводы Хемсли, пожалуй, неуместно.
Может быть, аппетиты стаи удовлетворились добычей в одиннадцать
человек, потому что, насколько удалось выяснить, во второй лодке было
десять. Во всяком случае, в этот день чудовища ничем не обнаружили своего
присутствия у Сидмаута. Весь вечер и всю ночь после происшествия берег
между Ситоном и Бадли-Солтертоном находился под надзором четырех лодок
таможенной стражи, вооруженной гарпунами и кортиками. С вечера к ним
присоединилось множество так или иначе вооруженных экспедиций,
организованных частными лицами. Мистер Физон, однако, не принял участия ни
в одной из них.
Около полуночи с одной из лодок, находившейся в море приблизительно в
двух милях от берега к юго-востоку от Сидмаута, донеслись взволнованные
крики и показались странные сигналы фонарем: в обе стороны и сверху вниз.
Ближайшие лодки тотчас же поспешили на тревогу. Храбрецы в лодке - моряк,
священник и два школьника - действительно увидели чудовищ, которые прошли
под их лодкой. Как и все живущие в глубине существа, животные
фосфоресцировали. Они проплыли приблизительно на глубине пяти-шести ярдов,
подобные отблескам лунного света в черной воде. Втянув щупальца, словно
погруженные в спячку, медленно перекатываясь и подвигаясь клинообразной
стаей, они плыли на юго-восток.
Сидевшие в лодке передавали свои впечатления восклицаниями, отчаянно
жестикулируя. Сначала к ним подошла одна-лодка, потом другая; под конец
вокруг них образовалась маленькая флотилия из восьми или девяти лодок, и в
тишине ночи поднялся шум, словно на рынке. Желающих преследовать стаю
оказалось очень мало или даже вовсе не оказалось: у людей не было ни
оружия, ни опыта для такой рискованной охоты, и скоро - может быть, даже с
чувством некоторого облегчения - все повернули назад, к берегу.
А теперь я перейду к тому, что является, пожалуй, самым поразительным
фактом во всей этой поразительной истории. У нас нет никаких сведений о
дальнейшем движении стаи, хотя весь юго-западный берег был настороже.
Можно, пожалуй, считать показательным тот факт, что третьего июня в Сарке
на берег был выброшен кашалот. А через две недели и три дня после
сидмаутского приключения на песчаный берег в Кале выплыл Haploteuthis. Он
был еще живой. Несколько свидетелей видели, как его щупальца судорожно
двигались, но, по-видимому, он уже подыхал. Некий господин Пуше достал
ружье и застрелил его.
Это был последний живой Haploteuthis. Их больше не видели и на
французском берегу. Пятнадцатого июня почти не поврежденный труп чудовища
был выброшен на берег близ Торкэ, а через несколько дней судно
биологической морской станции, производящее исследование близ Плимута,
выловило гниющее туловище чудовища с глубокой рубленой раной, нанесенной
кортиком. В последний день июня мистер Экберт Кэйн, художник, купаясь
вблизи Ньюлина, вдруг вскинул руки, закричал и пошел ко дну. Его друг,
купавшийся вместе с ним, не сделал попытки спасти его и сейчас же поплыл к
берегу. Вот последнее происшествие, которое еще раз напомнило об этом
необыкновенном набеге из морской глубины. Сейчас еще преждевременно
утверждать, что набег не повторится, но будем надеяться, что чудовища
теперь ушли, - ушли навсегда в непроницаемые для солнечного света
океанские глубины, из которых они так странно и неожиданно выплывали.
Популярность: 1, Last-modified: Tue, 06 Mar 2001 20:58:02 GmT