----------------------------------------------------------------------------
Источник: Зарубежная литература.Эпоха Возрождения. М.:
Просвещение,1976. Изд. 2-е. Составитель Б.И.Пуришев. Стр. 146-175.
Перевод Н.К.Георгиевской
OCR: В.Есаулов - www.darkhorse.ru
----------------------------------------------------------------------------
Маттео-Банделло (Matteo Bandello, ок. 1485-1561) - выдающийся
итальянский новеллист XVI в. Родился в Кастельнуово в Пьемонте. В юные годы
вступил в доминиканский орден. Много странствовал, пользовался расположением
государей Северной Италии (д'Эсте, Сфорца, Бентинольо). Некоторое время
провел при Мантуанском дворе, где был учителем знаменитой Лукреции Гонзага
(1537 г.). В годы борьбы испанской и французской партий за господство на
полуострове решительно стал на сторону последней. После сражения при Павии
(1525 г.), закончившегося разгромом французской армии, эмигрировал во
Францию, где Генрих II сделал его епископом Ажана (1550 г.). Здесь Банделло
и провел остаток своей жизни, пользуясь вниманием со стороны деятелей
французского Ренессанса. Главный литературный труд Банделло - его новеллы (3
тома, Лукка, 1554 г., посмертный, IV т. - Лион, 1573 г.). Всего он написал
214 новелл. В этих новеллах Банделло выступает искусным изобразителем жизни
итальянского общества Чинквеченто (XVI в.) и в духе своего времени отдает
дань сентиментально-чувствительному и "кровавому" жанрам. Популярность
Банделло была очень значительна. Из одной его новеллы Шекспир почерпнул
сюжет своей трагедии "Ромео и Джульетта".
Всевозможные злоключения и печальная смерть двух влюбленных: один
умирает, приняв яд, другая - от великого горя.
Думается мне, достославный синьор мой,- если только благородная любовь,
которую я питаю к своим родным местам, не обманывает меня,- что вряд ли
найдется в прекрасной Италии город, который мог бы соперничать с Вероной в
живописности местоположения, в красоте реки, подобной Адидже, что величаво
несет свои прозрачные воды, деля город почти пополам, и в изобилии товаров,
присылаемых Германией. Солнечные поля, веселые долины и плодородные
зеленеющие холмы окружают его со всех сторон. Я уже не говорю о множестве
источников с отменно чистой и свежей водой, что служат для удобства горожан,
о четырех прекраснейших мостах, перекинутых через реку, и о славных
памятниках старины, рассеянных по всему городу. Однако я начал свой рассказ
не для того, чтобы осыпать похвалами свое родное пепелище, которое и без
того заслуживает всяческого восхваления и почестей,- я хотел поведать вам о
печальном событии, об ужасном несчастье, происшедшем в нашем городе с двумя
благороднейшим влюбленными.
Во времена синьоров делла Скала {1} в Вероне среди горожан, известных
своим богатством и знатностью, славились два семейства - Монтекки и
Капеллетти. Между ними, не знаю уж по какой причине, возникла жестокая и
кровавая вражда. В различных столкновениях - ибо каждый из родов был силен -
многие из Монтекки и Капеллетти, а равно и их сторонников были убиты, отчего
взаимная ненависть, все возрастала. В те дни властителем Вероны был
Бартоломео делла Скала {2} , приложивший много стараний, чтобы примирить эти
два враждующие рода, но порядка навести никак не мог, ибо ненависть прочно
укоренилась в их душах, Тем не менее со временем вражда эта несколько
приутихла, по крайней мере прекратились постоянные кровопролитные стычки, и
если юноши встречали на улице стариков враждебной стороны, то уступали им
дорогу.
Случилось как-то после рождества, что повсюду стали устраивать
праздники, на которых был обычай появляться в масках. Антонио Капеллетто
{3}, глава своего рода, тоже устроил пышный праздник, куда были приглашены
знатнейшие синьоры и дамы. Там можно было увидеть почти всех славных юношей
города. Пришел туда и двадцатилетний Ромео Монтеккьо, выделявшийся среди
молодежи Вероны своей красотой и учтивостью. Был он в маске и вместе с
другими приглашенными проник в дом Капелетти, когда наступила ночь. Ромео
этот был в те дни пылко влюблен в одну благородную даму и в течение двух лет
безутешно по ней вздыхал; направлялась ли она в церковь или еще куда, он
всегда следовал за ней по пятам, но она не удостаивала его взглядом. Он
писал ей письма, засылал своих посланцев, но жестокосердная дама никогда
даже не улыбнулась страстному юноше. Тяжело было Ромео переносить столь
жестокие страдания, и он уже подумывал, непрестанно сокрушаясь о своей
участи, покинуть Верону на два-три года и отправиться в путешествие по
Италии, дабы забыть о своей страсти. Однако затем, охваченный безумной
любовью к даме, он стал порицать себя за столь безрассудную мысль и решил ни
в коем случае не покидать Верону. Иной раз на него находили сомнения, и он
говорил себе: "Зачем я буду следовать за ней повсюду, если это не сулит мне
никакой радости? Не нужно мне сопровождать ее в церковь и бывать там, где
она. Быть может, пламя моей любви постепенно угаснет, если я не буду видеть
ее прекрасных очей". Но - увы! - все рассуждения его были тщетны, ибо чем
суровее она была и чем меньше надежды у него оставалось, тем крепче
становилась его любовь, и стоило ему не повидать своей дамы лишь один день,
он начинал испытывать мучения. Он был столь упорен и настойчив в своей
страсти, что некоторые друзья его стали опасаться, не зачахнет ли он, и
много раз любовно увещевали его отказаться от этой затеи. Но Ромео так же
мало обращал внимания на их слова, как дама на его ухаживания.
Был среди друзей Ромео юноша, который крайне сокрушался, что тот
влюблен без всякой надежды на взаимность и губит себя в цвете лет. Однажды
он так ему сказал:
- Ромео, я люблю тебя, как брата, мне горько видеть, что ты таешь,
словно снег на солнце. Разве ты не замечаешь, что все твои старания напрасны
и склонить к любви свою милую ты не можешь, ибо с каждым днем она становится
все суровее; зачем же ты зря терзаешься? Ведь безумие желать того, чего не
только трудно, но и невозможно добиться. Неужели ты не видишь, что ни ты
сам, ни твоя любовь ей не нужны? Быть может, у нее есть любовник, и она не
оставит его ради самого императора. Ты молод и первый красавец в нашем
городе. Ты, я могу тебе это сказать прямо в глаза и без всякой лести,
обходителен, смел и, кроме того, обладаешь тем, что более всего украшает
юность, - ты образован. К тому же ты единственный сын, а насколько богат
твой отец - знает каждый. Быть может, он несколько скуповат с тобой и
6pанится, глядя на твои сумасбродные траты? Но ведь трудится для тебя не
покладая рук и разрешает делать тебе все, что ты пожелаешь. Очнись же и
взгляни на свои заблуждения: сбрось с глаз пелену, скрывающую тот путь,
который тебе уготован; соберись с духом и пусть твоей госпожой будет та,
которая этого достойна. Ты гневаешься справедливо, и гнев твой сильнее самой
любви. Сейчас время праздников и карнавалов: ходи же повсюду, и, если
случайно ты увидишь ту, ухаживая за которой ты напрасно убил столько
времени, отвернись от нее: посмотри лучше в зеркало своей любви, и там ты
найдешь награду за все свои мучения, ибо тебя охватит такой справедливый и
разумный гнев, что он обуздает твою страсть и ты почувствуешь себя
свободным.
Верный друг Ромео такими и всякими иными рассуждениями, которых я не
привожу, пытался отвлечь его от безнадежной любви. Ромео терпеливо выслушал
речи друга и решил его мудрые слова претворить в дела. Вот почему он стал
посещать всевозможные празднества и, когда встречал свою неумолимую даму, не
опускал глаз, а наоборот, любовался и приглядывался к другим женщинам,
выбирая ту, что ему больше по сердцу, словно пришел на ярмарку прицениться к
лошадям или одежде.
Как уже сказано, случилось в эти дни, что Ромео в маске отправился на
праздник к Капеллетти, и, хотя они были недругами, все же оскорбленными себя
не сочли. Долгое время Ромео оставался в маске, потом снял ее и сел в угол,
откуда мог видеть всех находящихся в зале, которая освещалась множеством
факелов и где было светло, как днем. Гости с любопытством смотрели на Ромео,
особенно женщины, удивляясь, как он мог так бесстрашно показаться в этом
доме. Ромео был всеобщим любимцем, ибо, кроме того, что был красивейшим
юношей, он отличался хорошими манерами и благородством. Даже враги его были
к нему менее суровы, снисходя к его летам. Итак, Ромео стал приглядываться к
прекрасным дамам, бывшим на празднике, выражая свое мнение то об одной, то о
другой, и развлекаясь таким образом, не хотел танцевать. Как вдруг его
взгляд остановился на девушке необыкновенной красоты, которую он не знал
раньше. Девушка безмерно понравилась Ромео, и он рассудил, что в жизни ему
еще не доводилось видеть столь очаровательного и прекрасного создания. Ему
казалось, что, чем больше он смотрит на девушку, тем краше она становится, и
он никак не мог оторвать от нее своих восхищенных глаз. Он чувствовал
огромную радость от лицезрения ее и решил во что бы то ни стало добиться ее
благосклонности и любви. И старое чувство, побежденное новым, уступило место
этому внезапно вспыхнувшему пламени, которое угасло лишь со смертью юноши.
Очутившись в этом запутанном лабиринте, Ромео не решался даже разузнать, кто
эта девушка, а лишь упивался ее красотой, внимательно следя за каждым ее
движением, каждой черточкой лица, вкушая сладостный яд любви.
Ромео, как уже сказано, сидел в углу, и все танцующие проходили мимо
него. Джульетта, так звали девушку, столь приглянувшуюся Ромео, была дочерью
хозяина дома и душой торжества. Она тоже не знала Ромео, но он показался ей
самым привлекательным и красивым юношей из всех живущих на свете, и она
любовалась им, украдкой поглядывая на него, а сердце ее переполнялось
неизъяснимым волнением и радостью. Девушке очень хотелось, чтобы Ромео
принял участие в танцах: тогда она смогла бы лучше его рассмотреть и
услышать его голос, ибо ей казалось, что речи его должны быть столь же
нежны, сколь нежны были взгляды, которые он не переставая бросал на нее. Но
Ромео сидел в одиночестве в углу и не выказывал никакого желания танцевать.
Он был целиком поглощен тем, что, не отрывая глаз, смотрел на прекрасную
девушку, а она тоже не могла наглядеться на него. Когда их взгляды
встречались, они начинали страстно вздыхать, и в глазах их горело такое
пламя, что видно было, какая сильная любовь их волнует. Казалось, они хотят
лишь одного - остаться наедине и излить друг другу свои пламенные чувства.
Пока они пребывали в таком состоянии, любуясь друг другом, танцы
окончились и затеяли хоровод с "венком", или, как его называют другие, с
"гирляндой". Когда игра началась, некая дама пригласила Ромео; войдя в игру,
Ромео стал делать то, что полагалось, и, передав венок одной из дам, подошел
к Джульетте, как того требовал порядок игры, и взял ее за руку к
невыразимому обоюдному удовольствию. Джульетта оказалась между Ромео и
Маркуччо, прозванным "косоглазым". Он был придворным и славился своей
учтивостью; все его любили за острый язык и всякие прибаутки, ибо у него
была всегда наготове какая-нибудь веселая выдумка, дабы рассмешить компанию,
и он умел позабавиться, не обижая никого. Между прочим, у него и зимой, и
летом, и в остальные времена года руки были холоднее, чем альпийский лед, и
сколько бы он ни старался их отогреть у огня, всегда они оставались
холодными. Джульетта, у которой с левой стороны был Ромео, а с правой
Маркуччо, почувствовав, что ее милый взял ее за руку, желая вызвать его на
разговор, обратилась к нему с оживленным лицом и трепещущим голосом сказала:
- Да будет благословен тот миг, когда вы оказались рядом со мной! - И с
этими словами она нежно пожала руку Ромео. Юноша тоже тихонько сжал ей руку
и так ей ответил:
- Мадонна, за что вы меня благословляете? - Потом посмотрел на нее
умоляющими глазами и, наклонившись к ее устам, глубоко вздохнул.
Тогда Джульетта, сладостно улыбнувшись, сказала:
- О, не удивляйтесь, благородный юноша, что я благословляю ваш приход:
мессер Маркуччо своей холодной рукой меня совсем заморозил, а вы, по милости
вашей, согрели меня нежным рукопожатием.
На что Ромео, не задумываясь, ответил:
- Мадонна, то, что я мог доставить вам приятность, каким бы то ни было
способом, меня безмерно радует, и я ничего другого в мире так не желаю, как
услужить вам, и буду почитать себя счастливым, если вы соблаговолите
приказывать мне, как вашему последнему слуге. Если моя рука вас согревает,
то огонь ваших прекрасных глаз воспламенил меня, и, если вы не поможете мне
потушить этот пожар, не пройдет и минуты, как я весь сгорю и обращусь в
пепел!
Не успел он произнести последних слов, как игра с "венком" кончилась.
Поэтому Джульетта, загоревшаяся любовью, со вздохами пожимая ему руку,
успела только промолвить в ответ:
- Увы, что могу я вам сказать, кроме одного, что я больше принадлежу
вам, чем себе самой!
Ромео, когда гости стали расходиться, задержался, чтобы проследить,
куда направится девушка; но немного ему понадобилось времени, чтобы
убедиться, что Джульетта - дочь хозяина дома; к тому же это подтвердил один
из его благожелателей, когда он расспрашивал его о присутствующих дамах. Это
открытие повергло Ромео в страшное отчаяние. Он понял, сколь опасно и трудно
ему будет добиться желанного исхода своей любви. Но рана уже открылась, и
любовный яд постепенно проникал в нее. В свою очередь Джульетта жаждала
узнать, кто же тот юноша, во власти которого она целиком оказалась. Она
позвала свою старую кормилицу, вошла в комнату и, подойдя к окну, через
которое проникал свет факелов с улицы, стала расспрашивать ее, кто тот
юноша в пышной одежде, и тот, который не выпускает из рук шпагу; потом
спросила, а кто тот красавец, который держит маску в руке. Добрая старушка,
которая была обо всех наслышана, всех назвала по имени и, отлично зная
Ромео, назвала и его. Девушка при упоминании имени Монтекки вся замерла:
отчаяние овладело ее душой,- Ромео никогда не будет ее мужем по причине
смертельной вражды между двумя семействами; однако она и виду не подала и
пошла спать. В эту ночь она почти не сомкнула глаз; тысячи разнообразных
мыслей проносились у нее в голове, но отказаться от своего чувства к Ромео
она не могла и не хотела, ибо загорелась к нему сильной любовью. Перед ее
очами вставала неотразимая красота Ромео, и чем труднее и опаснее
представлялось ей положение, тем больше, с потерей надежды, возрастала в ней
страсть. Так, борясь с двумя противоположными мыслями, из которых одна
укрепляла Джульетту в ее намерении, другая же отрезала все пути к счастью,
она не переставая твердила себе:
- Боже, куда я позволяю унести себя моим неумеренным желаниям? Кто я?
Разве Ромео может любить меня?! Какая я глупенькая! Быть может, хитрый юноша
шептал мне слова любви, чтобы обмануть и получить от меня желаемое, а потом
насмеяться надо мной, как над потаскушкой? Быть может, это месть за ту
вражду, что с каждым днем растет меж нашими семьями? Но нет, он слишком
великодушен, чтобы насмеяться над той, что любит и обожает его. Если
подлинно лицо есть зеркало души, значит красота его обманчива, раз она
скрывает жестокое и злое сердце; нет, я хочу надеяться, что от такого
прекрасного юноши можно ожидать лишь любви, благородства и учтивости.
Допустим, что он действительно меня любит и хочет назвать своей женой,-
разве я могу не понимать того, что отец мой никогда на это не согласится?
Но, кто знает, быть может, это родство принесет прочный мир и согласие нашим
семьям? Я часто слышала, что браки способствовали воцарению мира не только
между простыми людьми, но и синьорами и даже приводили к желанному для всех
примирению и согласию между враждовавшими друг с другом могущественными
властителями и королями. Быть может, я буду той, которая принесет мир нашим
семьям.
Утвердившись в этой мысли, она всякий раз, когда видела Ромео,
проходящим мимо по улице, приветствовала его с радостным лицом. И это было
для него величайшим счастьем. Ромео, подобно Джульетте, вел бесконечную
борьбу со своими мыслями, переходя от надежды к отчаянию. С превеликой
опасностью для себя днем и ночью ходил он под окнами своей возлюбленной. Но
приветливые взгляды, которые Джульетта бросала ему, все более воспламеняли
его и притягивали к этой улице.
Окна в комнате Джульетты выходили в узенький проулок, а напротив них
находился какой-то старый, заброшенный дом. Когда Ромео, свернув с главной
улицы, достигал этого проулка, он очень часто еще издали видел Джульетту у
окна и всякий раз, как он с ней встречался глазами, она улыбалась и всем
своим видом показывала, что безмерно рада ему. Часто ночью Ромео приходил
туда и подолгу стоял, ибо место это было уединенное и он мог, хотя изредка,
слышать голос Джульетты за окном. Случилось однажды, что Ромео пришел сюда
поздно ночью: то ли почувствовала это девушка, то ли по какой иной причине,
но она открыла окно. Ромео спрятался за старым домом, но Джульетта успела
его признать, ибо луна своим ярким светом заливала проулок. Девушка, будучи
одна в комнате, робко позвала его и сказала:
- Ромео, что делаете вы здесь один в столь поздний час? Несчастный вы,
если вас схватят, что станет с вашей молодой жизнью? Разве вы не знаете о
жестокой вражде между нашими семьями, вспомните, сколько людей уже погибло?!
Разумеется, и с вами могут здесь жестоко расправиться, отчего мне будет мало
чести, а вам лишь непоправимая утрата.
- Синьора моя,- отвечал Ромео,- любовь - причина того, почему я здесь в
такой поздний час. Я не сомневаюсь, что, если ваши найдут меня, они убьют
меня на месте. Но я буду пытаться, насколько слабые силы мои это позволят,
исполнить свой долг, и, если увижу, что окружен со всех сторон, я умру, но
умру не один. Да, и пусть меня убьют, занятого делами любви, - разве может
быть более счастливая смерть, чем пасть мертвым к вашим ногам? Никогда не
будет того, чтобы я бросил хоть малейшую тень на вашу честь, и, чтобы
сохранить ее незапятнанной и чистой, я готов заплатить собственной кровью.
Но если вы любите меня не менее, чем я вас, и дорожите жизнью моей, как я
вашей, отбросьте все препятствия и сделайте меня самым счастливым человеком
на свете.
- А что вы хотите, чтобы я сделала?- спросила Джульетта.
- Я хочу, - отвечал Ромео,- чтобы вы любили меня, как я вас, и
разрешили мне войти в вашу комнату, дабы я мог с меньшей опасностью поведать
вам о своей любви и о тех муках, что я из-за вас терплю.
На это Джульетта, объятая гневом и возмущением, сказала:
- Ромео, вы знаете свою любовь, так же как я - свою. Я знаю, что люблю
вас, как только сердце способно любить и, вероятно, больше, чем мне это
пристало. Но говорю вам, если вы рассчитываете соединиться со мной не
законными брачными узами, вы сильно ошибаетесь и согласия моего не ждите. И
так как я знаю, что, показываясь здесь слишком часто, вы легко можете
попасть в ловушку, расставленную злыми людьми, после чего я уже никогда не
буду веселой, я решила, что если вы так же хотите быть моим, как я вашей, вы
должны назвать меня своей женой. Если вы женитесь на мне, я всегда буду
готова сопровождать вас, куда вы только пожелаете. Если же вы питаете другие
надежды, ступайте и занимайтесь вашими делами, а меня оставьте здесь жить в
мире.
Ромео, не мечтавший ни о чем другом, услышав эти речи, радостно
ответил, что это единственное его желание и он готов в любую минуту
обвенчаться с ней, стоит ей только приказать где и когда.
- Вот теперь все хорошо, - сказала Джульетта. - Но так как я хочу,
чтобы все у нас было по чести, пусть наш брак благословит почтенный фра
Лоренцо из Реджио, мой духовник.
На этом они и порешили, и Ромео на следующий день должен был условиться
с монахом, который был с ним в тесной дружбе.
Был этот монах из ордена миноритов, знаток теологии, философ и большой
искусник во многих вещах, чудодей, знающий тайны магии и колдовства. А так
как добрый монах хотел пользоваться хорошей славой в народе и наслаждаться
теми радостями, какие были ему по душе, он старался своими делами заниматься
осторожно и, на всякий случай, всегда искал опоры в людях знатных и
пользующихся авторитетом. В Вероне среди друзей монаха был также и отец
Ромео, слывший за человека очень достойного и глубоко уважаемый всеми. В его
глазах монах был святейшим человеком; Ромео тоже весьма чтил монаха, а тот
его очень любил, так как считал рассудительным и храбрым юношей. Монах не
только был духовником семьи Монтекки, но и с Капеллетти поддерживал тесную
дружбу; у него исповедовалась большая часть знатных мужчин и дам города.
Распростившись с Джульеттой и получив от нее наказ, Ромео вернулся
домой. Когда наступил день, он направился в монастырь Сан-Франческо,
рассказал монаху историю своей любви и сообщил о решении, принятом им и
Джульеттой. Фра Лоренцо, выслушав Ромео, обещал ему сделать все, что тот
пожелает. Не мог он ему отказать ни в чем, да к тому же монаху
представлялось, что таким путем можно будет примирить Монтекки и Капеллетти
и заслужить милость синьора Бартоломео, который безмерно желал, чтобы эти
два семейства прекратили вражду и в городе кончились бы междоусобицы.
Оба влюбленных только ждали случая, чтобы исповедаться и совершить то,
что задумали.
Пришло время поста, и Джульетта, чтобы иметь наперсницу в своих делах,
решила открыться старой кормилице, которая спала с ней в комнате, и, улучив
подходящий момент, поведала ей историю своей любви. Хотя старуха бранила ее
и всячески умоляла отказаться от этой затеи, все было тщетно, и в конце
концов Джульетте удалось упросить ее отнести письмо к Ромео. Влюбленный,
прочтя письмо, ощутил себя самым счастливым человеком в мире, ибо Джульетта
писала ему, чтобы в пять часов ночи {4} он пришел к окну, что против старого
дома, и захватил с собой веревочную лестницу. Был у Ромео преданнейший
слуга, которому он доверялся в самых важных делах, и тот всегда оказывался
исполнительным и честным. Ему-то Ромео и рассказал о своем намерении, велел
достать веревочную лестницу и, отдав необходимые распоряжения, в условленный
час отправился с Пьетро - так звали слугу - туда, где его поджидала
Джульетта. Завидев Ромео, она бросила вниз заранее приготовленную веревку и,
после того как лестница была прикреплена к ней, стала тянуть ее наверх.
Потом с помощью старухи Джульетта крепко-накрепко привязала лестницу к
железной решетке и стала поджидать своего возлюбленного. Ромео смело
поднялся по лестнице, а Пьетро спрятался в доме напротив. Добравшись до
окна, где были очень частые и крепкие решетки, так что рука и та с трудом
могла пролезть, Ромео повел беседу с Джульеттой. После взаимных любовных
приветствий она так сказала своему возлюбленному:
- Синьор мой, вы дороже мне, чем свет очей моих, я просила вас прийти,
чтобы сказать вам, что моя мать решила отправиться со мной к исповеди в
следующую пятницу в час богослужения. Предупредите фра Лоренцо, пусть он обо
всем позаботится.
Ромео ответил, что монах обо всем осведомлен и согласен сделать все,
что они хотят. Долго говорили они о своей любви, а когда пришла пора
расставаться, Ромео спустился вниз. Отвязали лестницу, и он удалился вместе
с Пьетро. Джульетта пребывала в веселом расположении духа, и часы,
оставшиеся до свадьбы, казались ей бесконечно долгими. В свою очередь Ромео,
беседуя со своим слугой, не чувствовал под собою ног от счастья. Наступила
пятница, и как было условлено, мадонна Джованна, мать Джульетты, взяла с
собой дочь и служанок и отправилась в монастырь Сан-Франческо, что тогда
находился в крепости; войдя в церковь, она попросила позвать фра Лоренцо.
Предупрежденный обо всем, он уже заранее спрятал Ромео в своей исповедальне
и, заперев его там, вышел к матери Джульетты, которая так ему сказала:
- Падре {5}, я пришла спозаранку и привела с собой Джульетту, ибо знаю,
что вы будете целый день исповедовать ваших духовных детей.
Монах ответил, что он делает это во имя божие, и, благословив их, пошел
внутрь монастыря и затем в исповедальню, где находился Ромео. Джульетта
первая должна была предстать перед монахом. Она вошла в исповедальню,
закрыла дверь и подала монаху знак, что готова. Фра Лоренцо быстро поднял
решетку окошечка и после положенных приветствий сказал Джульетте:
- Дочь моя, по словам Ромео, ты изъявила согласие быть его женой, как
он твоим мужем. Не изменили ли вы своего намерения?
Влюбленные отвечали, что они только этого и желают. Монах, выслушав
волю обоих, произнес несколько слов в похвалу таинства брака, потом прочел
молитвы, полагающиеся по уставу церкви в таких случаях, а Ромео надел на
палец своей Джульетте кольцо, к великой радости обоих. Условившись этой же
ночью встретиться, Ромео поцеловал Джульетту через отверстие в окошечке,
тихонько вышел из исповедальни и, покинув монастырь, радостный направился по
своим делам. Монах снова опустил решетку на окошечке и, пристроив ее так,
чтобы никто не заметил, что она была поднята, приступил сначала к исповеди
счастливой девушки, потом матери ее и остальных женщин. Пришла ночь, и в
назначенный час Ромео со своим слугой очутились у стены сада. Ромео
взобрался на стену и оттуда спрыгнул в сад, где его уже поджидала Джульетта
со старой кормилицей. Увидев Джульетту, Ромео бросился к ней, раскрыв
объятия. Девушка тоже кинулась ему навстречу, и долгое время стояли они
обнявшись, не смея вымолвить ни слова. С невыразимой радостью и бесконечным
блаженством они стали осыпать друг друга поцелуями. Потом удалились в один
из уголков сада и здесь на скамье, страстно заключив друг друга в объятия,
закрепили и завершили свой брак. Они порешили снова встретиться, а тем
временем сообщить обо всем мессеру Антонио, чтобы заключить мир и
родственный союз между семьями, и Ромео, тысячекратно поцеловав свою жену,
покинул сад, полный радостных надежд, и размышлял так:
- Разве есть на свете человек счастливее меня? Кто может соперничать со
мной в любви? Кто обладал когда-либо столь прелестной девушкой?
Джульетта тоже была упоена своим блаженством, ибо ей казалось, что на
свете не сыскать юноши краше Ромео, учтивее, благороднее его и обладающего
столь же многими приятными ее сердцу достоинствами. Она ждала с страстным
нетерпением, чтобы дело обернулось так, как им хотелось, и она могла бы без
всякой боязни наслаждаться счастьем со своим Ромео. Случалось, что супруги
проводили дни вместе, а бывало, что и нет. Фра Лоренцо всячески старался
примирить Монтекки и Капеллетти, и дело как будто шло к хорошему концу; он
уже надеялся, что семьи породнятся к обоюдному удовлетворению.
Был праздник воскресения господня, когда вышло так, что на Корсо,
неподалеку от ворот Борсари, ведущих в сторону Кастельвекко, многие из рода
Капеллетти повстречались с Монтекки и напали на них с оружием в руках. Среди
Капеллетти был Тебальдо, двоюродный брат Джульетты, юноша храбрый,
побуждавший своих действовать смелее и не щадить никого из Монтекки.
Разгорелась схватка, на помощь той и другой стороне подоспели вооруженные
люди, и все так распалились, что без разбору стали наносить друг другу
удары. Случайно здесь оказался Ромео, который с несколькими друзьями, не
считая слуг, направлялся на прогулку по городу. Увидя, что его родственники
схватились с Капеллетти, он сильно взволновался; он знал, что падре
старается примирить их семьи, и не хотел, чтобы возникла ссора. Дабы
несколько успокоить буянов, он своим слугам и друзьям во всеуслышание сказал
так:
- Братья мои, вмешаемся в эту драку и постараемся прекратить ее,
заставив всех сложить оружие.
Ромео ринулся вперед, с силой стал расталкивать дерущихся людей и,
поддержанный своими сторонниками, старался словом и делом положить конец
побоищу. Однако ничто не помогало, ибо озлобление той и другой стороны было
столь велико, что люди только и ждали случая как следует рассчитаться за
старые обиды. Уже двое или трое из сражавшихся лежали на земле, а Ромео
тщетно пытался утихомирить своих, когда внезапно наперерез ему выскочил
Тебальдо и нанес ему сильный удар шпагой прямо в бедро. Но на Ромео была
надета кольчуга, и шпага не могла пронзить и ранить его. Обернувшись к
Тебальдо, он дружелюбно сказал ему:
- Тебальдо, ты заблуждаешься, если думаешь, что я пришел сюда затеять
ссору с тобой и твоими людьми. Я оказался здесь случайно и хочу увести
своих, желая только одного, чтобы мы жили друг с другом как хорошие
граждане. Я прошу тебя, чтобы ты так же поступил со своими. Пусть не будет
Эти слова Ромео были услышаны всеми, но Тебальдо либо не понимал того,
что говорил Ромео, либо делал вид, что не понимает, и отвечал ему так:
- А, предатель, умри же! - И с яростью бросился на него сзади, пытаясь
нанести удар в голову. Но Ромео, носивший всегда кольчугу с нарукавниками,
мгновенно завернул левую руку в плащ и, занеся ее над головой, отбил удар и
обратил острие шпаги против своего врага, пронзив ему насквозь горло.
Тебальдо тут же ничком повалился на землю и умер. Поднялся невероятный шум,
появилась стража подесты, и участники ссоры рассеялись.
Ромео, огорченный сверх всякой меры смертью Тебальдо, в сопровождении
своих родичей и друзей поспешил в Сан-Франческо, чтобы там укрыться в келье
фра Лоренцо. Добрый монах, услышав о смерти юного Тебальдо, пришел в
отчаяние, видя теперь полную невозможность пресечь вражду между двумя
семьями. Все Капеллетти отправились с жалобой к синьору Бартоломео. В свою
очередь отец скрывшегося Ромео со старейшими Монтекки доказывали синьору
Бартоломео, что Ромео прогуливался со своими друзьями и, случайно очутившись
в том месте, где Капеллетти напали на Монтекки, вмешался в схватку, чтобы
уладить дело миром; Ромео, уже раненый, говорил он, продолжал умолять
Тебальдо увести своих и сложить оружие, но тот снова пытался напасть на
него, что и послужило причиной случившегося. Так, обвиняя друг друга, обе
стороны предстали перед синьором Бартоломео, с пеной у рта доказывая свою
правоту. Хотя всем было ясно, что Капеллетти первыми затеяли ссору, и
свидетели, достойные доверия, подтверждали слова Ромео, обращенные к его
товарищам и к Тебальдо, все же синьор Бартоломео, приказав всем сложить
оружие, повелел изгнать Ромео из Вероны.
В доме Капеллетти горько оплакивали убитого Тебальдо. Джульетта рыдала,
не осушая глаз. Но не смерть кузена оплакивала она, - сверх всякой меры ее
печалила потерянная надежда на брак и мир между семьями, и она бесконечно
горевала и убивалась, не зная, чем все это может кончиться. Узнав затем
через фра Лоренцо, где находится Ромео, она написала ему письмо, облитое
слезами, и, отдав его в руки кормилицы, просила передать монаху. Джульетта
знала, что Ромео изгнан и что, по всей вероятности, ему придется покинуть
Верону; она умоляла его взять ее с собой. Ромео ответил ей, прося ее
успокоиться, обещая со временем обо всем позаботиться и сообщая, что он еще
не решил, где будет искать убежища, но постарается быть как можно ближе к
ней и перед отъездом сделает все возможное, чтобы свидеться с ней там, где
она найдет это удобным. Джульетта выбрала как менее опасное то местечко в
саду, где она познала первые радости любви, и в условленную ночь Ромео, взяв
оружие, с помощью фра Лоренцо вышел из монастыря и в сопровождении верного
Пьетро направился к своей супруге. Джульетта встретила его в саду, обливаясь
слезами. Долгое время они не могли произнести ни слова и, упиваясь
поцелуями, глотали неудержимые слезы, которые ручьями текли по их лицам.
Потом, сетуя, что они должны вскоре расстаться, они только и делали, что
оплакивали свою горькую судьбу, без конца обнимались и целовались,
предаваясь всем наслаждениям любви. Приближался час расставанья, и Джульетта
обратилась к супругу с страстными мольбами, чтобы он взял ее с собою.
- Мой дорогой повелитель, - говорила она, - я обрежу свои длинные
волосы, оденусь в мужское платье, и, куда бы вы только ни уехали, я всегда
буду рядом с вами, с любовью служа вам. Разве может быть более верный слуга,
чем я? О дорогой мой супруг, окажите мне эту милость и дозвольте разделить
вашу судьбу.
Ромео как только мог утешал ее ласковыми словами и всячески успокаивал,
уверяя, что в скором времени изгнание его будет отменено, ибо властитель уже
подал надежду его отцу. И что если он думает взять ее с собою, то повезет ее
не в одежде пажа, а как свою супругу и госпожу в сопровождении подобающей ей
свиты. Он убеждал ее, что все равно изгнание больше года не продлится, и
если за это время мир между их семьями не наступит, то синьор сам возьмется
за это дело, - тогда волей-неволей врагам придется помириться. Если же он
увидит, что дело затягивается, он примет другое решение, ибо не может и
помыслить о том, чтобы долгое время быть без нее. Они условились извещать
друг друга обо всем письмами. Много слав еще сказал Ромео, чтобы успокоить
свою жену, но безутешная Джульетта только и делала, что плакала. В конце
концов, когда забрезжила заря, влюбленные обнялись, крепко расцеловались и,
обливаясь слезами и вздыхая, предали себя воле божией. Ромео вернулся в
Сан-Франческо, Джульетта - в свою комнату. Через два или три дня Ромео в
одежде чужеземного купца тайком покинул Верону и в окружении своих верных
слуг направился в Мантую. Там он нанял дом, ибо отец не отказывал ему в
деньгах, и зажил, окруженный почетом, как ему это пристало.
Джульетта целыми днями только и делала, что лила слезы да вздыхала,
почти не ела, не знала сна, и ночи ее были похожи на дни. Мать, видя слезы
дочери, много раз спрашивала ее о причине ее дурного расположения духа,
говорила, что пора положить конец слезам и перестать оплакивать смерть
Тебальдо. Джульетта отвечала, что она не знает сама, что с ней. Однако
стоило ей остаться одной, как она вновь предавалась своему горю. По этой
причине она похудела и стала столь печальной и унылой, что почти ничем не
походила на прежнюю красавицу Джульетту. Ромео письмами поддерживал и утешал
ее, подавая надежду, что скоро-скоро они снова будут вместе. Он горячо
просил ее быть веселой и не сомневаться, что все обойдется как нельзя лучше.
Однако ничто не помогало, ибо без Ромео она не могла найти лекарства от
своих мучений. Мать думала, что печаль девушки происходит оттого, что
некоторые ее подруги уже замужем а Джульетта тоже хочет обзавестись мужем.
Эта мысль запала ей в голову, она поделилась ею с мужем и сказала:
- Супруг мой, жизнь нашей дочери очень грустна, она только и делает,
что плачет и вздыхает, избегая всяких разговоров с посторонними. Я много раз
спрашивала ее о причине такой скорби, но путного ничего не узнала. На все
она отвечает, что сама не ведает причины, а все домочадцы только пожимают
плечами и не знают, что сказать. Сдается мне, что какая-нибудь сильная
страсть ее терзает, ведь она тает на глазах, словно воск от огня. Я
перебрала уже тысячу причин, и вот что мне пришло в голову: все ее подруги
после последнего карнавала вышли замуж, а с ней никто и не заговаривает о
браке. Вот откуда ее грусть. В день святой Евфимии ей минет восемнадцать
лет; так вот, супруг мой, мне хотелось бы замолвить тебе словечко. Пора тебе
позаботиться о том, чтобы найти ей хорошую партию, уважаемого человека и не
оставлять ее без мужа, ибо это не такой товар, чтобы держать его дома.
Выслушал мессер Антонио речи жены своей и они ему показались не
лишенными здравого смысла, и он так ответил ей:
- Супруга моя, так как ты не видишь никакой другой причины тоски нашей
дочери и считаешь, что ее надлежит выдать замуж, я сделаю все, что сочту
нужным, чтобы найти ей мужа, достойного нашего рода. Ты же тем временем
постарайся разузнать, не влюблена ли она ненароком, и кого ей хотелось бы в
мужья.
Мадонна Джованна сказала, что сделает все возможное, и своими
расспросами не оставляла в покое ни дочь, ни домочадцев, но так ничего и не
узнала. Как раз в то время мессер Антонио познакомился с графом Парисом ди
Лодроне, красивым собой и богатым. Решив, что это самая подходящая партия
для Джульетты, он, не без надежды на хороший исход, сказал об этом жене. Той
этот брак показался достойным и даже почетным; она сказала обо всем дочери,
но та пришла в безмерное отчаяние и печаль. Мадонна Джованна, увидя это,
крайне огорчилась, не будучи в состоянии разгадать причины такого поведения.
Долго она уговаривала Джульетту и, наконец, сказала:
- Итак, дочь моя, я вижу, что ты не хочешь выходить замуж.
- Нет, я не пойду замуж, - отвечала Джульетта матери, прибавив, что
если та ее любит и жалеет, то не станет принуждать ее к замужеству.
Мать, выслушав ответ дочери, сказала ей:
- Что же с тобой станется, если ты не пойдешь замуж? Ты что, желаешь
остаться старой девой? Или пойти в монастырь? Скажи мне, душа моя!
Джульетта отвечала, что она не собирается ни оставаться старой девой,
ни идти в монастырь, просто она сама не знает, чего хочет, разве только
одной смерти. Мать была крайне удивлена и огорчена этим ответом и не знала,
что говорить, а еще менее - что делать. Все домочадцы только и судачили о
том, что Джульетта после смерти Тебальдо всегда печальна, не переставая
плачет и никогда не показывается у окна. Мадонна Джованна обо всем
рассказала мессеру Антонио. Он позвал к себе дочь и после многих увещеваний
сказал ей:
- Дочь моя, видя, что ты уже на выданье, я нашел тебе мужа, весьма
благородного, богатого и красивого. Это граф Лодроне. Поэтому готовься выйти
за него и сделать то, что мне угодно, ибо столь достойную партию не так
легко сыскать.
На все это Джульетта с необыкновенной смелостью, столь не свойственной
такой девочке, решительно отвечала, что она замуж не пойдет. Отец сильно
разгневался и готов был даже побить дочь. Он сурово угрожал ей и осыпал
бранными словами, а в заключение сказал, что хочет она или нет, но через
три-четыре дня она отправится с матерью и другими родственниками в
Виллафранка, ибо туда прибудет Парис со своими друзьями, чтобы поглядеть на
нее, и пусть она не возражает и не противится, если не хочет, чтобы он
изувечил ее и сделал самой несчастной девушкой на свете. Каково было
состояние Джульетты, каковы были ее мысли, это поймет каждый, кого сжигало
когда-нибудь любовное пламя. Она была так ошеломлена, словно ее поразили
молния и громы небесные. Придя в себя, она тут же через посредство фра
Лоренцо сообщила грустную весть Ромео. Тот ответил ей, чтобы она не теряла
присутствия духа, ибо в скором времени он приедет за ней и заберет ее с
собой в Мантую.
Джульетту почти насильно увезли в Виллафранка, где у ее отца было
прекраснейшее именье. Девушка поехала туда с такой же охотой, с какой
приговоренные к смерти идут на виселицу. Туда прибыл и граф Парис, который
увидел Джульетту в церкви во время мессы, и, хотя она была похудевшей,
побледневшей и печальной, все же она приглянулась ему, и он отправился в
Верону, где договорился с мессером Антонио о заключении брачного союза.
Джульетта тоже вскоре вернулась в Верону, и отец сообщил ей о договоре с
графом Парисом, уговаривая не противиться и быть в хорошем расположении
духа. На это Джульетта ничего отцу не ответила, удерживая слезы, готовые
брызнуть из глаз, и стараясь овладеть собой. Узнав, что свадьба назначена на
середину сентября, и не зная, к кому обратиться за помощью в столь трудном
деле, она решила отправиться к фра Лоренцо и посоветоваться с ним, как ей
отказаться от нареченного жениха.
Приближался торжественный праздник успения благословеннейшей девы
Марии, матери нашего спасителя; Джульетта, воспользовавшись этим случаем,
пошла к мадонне Джованне и так сказала ей:
- Мама моя милая, я не знаю, откуда взялась эта тяжелая тоска, что
давит меня, ибо после смерти Тебальдо я не нахожу себе места и с каждым днем
становлюсь все печальнее, и нет на свете ничего, что могло бы порадовать
меня. И вот я решила в святой праздник успения нашей заступницы девы Марии
исповедаться. Быть может, с ее помощью я найду успокоение моим страданиям.
Что скажете вы на это, дорогая моя мама? Должна ли я сделать то, что мне
запало в душу? Если вам кажется, что мне надлежит принять иное решение,
научите меня, ибо я другого ничего придумать не могу.
Мадонна Джованна, будучи женщиной доброй и крайне набожной, с радостью
согласилась на решение дочери, вполне одобряя его и всячески расхваливая ее
намерение. Итак, собрав своих домочадцев, они отправились в Сан-Франческо и,
прибыв в монастырь, просили позвать фра Лоренцо, который не замедлил прийти
в исповедальню. Джульетте удалось проскользнуть туда, и, очутившись перед
своим духовным отцом, она так сказала ему:
- Падре, нет на свете человека, который лучше вас знал бы, что
произошло между мной и моим супругом, поэтому нет нужды об этом
распространяться. Вы должны еще помнить письмо, которое я послала моему
Ромео: вам надлежало прочесть его и переслать ему. Там я писала, что отец
мой прочит мне в мужья графа Париса ди Лодроне. На это Ромео мне ответил,
что приедет и все уладит, но когда - один бог знает! Теперь дело обстоит
так, что в наступающем сентябре назначена моя свадьба, и я получила строгий
быть готовой. Время приближается, а я не вижу способа, как освободиться от
этого Лодроне, который и в самом деле мне представляется разбойником и
губителем {6}, ибо он хочет похитить чужое добро. Я пришла к вам сюда за
советом и помощью. Я не хочу довольствоваться этим "приеду и все улажу", как
пишет мне Ромео, ибо я жена его и заключила с ним брачный союз, я буду
принадлежать только ему и никому другому. Но мне нужна ваша помощь и совет.
Выслушайте же меня. Вот что мне пришло в голову. Я хотела бы, падре, чтобы
вы достали мне чулки, куртку и остальные принадлежности одежды мальчика и
помогли мне поздно вечером или рано поутру покинуть Верону и, никем не
узнанной, отправиться в Мантую и укрыться в доме моего Ромео.
Монах, услышав об этой не совсем ловко задуманной затее, которую он не
одобрял, сказал:
- Дочь моя, твое намерение нельзя привести в исполнение, ибо ты
подвергаешь себя чересчур большой опасности. Ты слишком молода, воспитана в
довольстве, тебе трудно будет перенести тяготы путешествия; ведь потребуется
идти пешком. Ты не знаешь дороги и можешь легко заблудиться. Твой отец
немедленно, не найдя тебя дома, пошлет за тобой погоню ко всем воротам
города и по всем дорогам, и, разумеется, тебя легко найдут. Когда тебя
приведут домой, отец, захочет узнать, что за причина твоего бегства, да еще
в мужской одежде. Я не знаю, как перенесешь ты нее угрозы, а может статься,
даже побои родителей, и, хотя ты сделаешь все, чтобы свидеться с Ромео,
действуя этим способом, ты потеряешь всякую надежду когда-либо увидеть его.
На благоразумные слова монаха Джульетта, несколько успокоившись,
отвечала:
- Я вижу, падре, что намерение мое вам не по душе, и я вам верю;
посоветуйте же и научите, как мне развязать тот запутанный узел, в котором
я, несчастная, очутилась, и как мне с наименьшими страданиями свидеться с
моим Ромео, ибо без него мне нет жизни. И если вы мне никак помочь не
можете, то по крайней мере помогите мне не быть ничьей женой, раз я не могу
принадлежать Ромео. Он мне говорил, что вы великий знаток трав и всяких иных
лекарств и умеете делать настойку, которая через два часа без всякой боли
умерщвляет человека. Дайте мне ее в таком количестве, чтобы я могла избежать
рук этого разбойника и губителя, ибо другим способом вы не вернете меня
Ромео. Он любит меня так же, как и я его, и согласится скорее видеть меня
мертвой, чем в объятьях другого. Вы избавите меня и всю мою семью от
величайшего позора, ибо, если нет иного пути спасти мое утлое суденышко,
которое носится без руля по этому бушующему морю, я даю вам слово и сдержу
его, что однажды ночью острым кинжалом покончу с собой, вскрыв вены на шее,
ибо я лучше умру, чем нарушу клятву супружеской верности, данную Ромео.
Монах был человек многоопытный, исколесил на своем веку много стран и
повидал множество диковинных вещей; особенно хорошо ведомы ему были свойства
трав и камней, и был он одним из величайших знатоков магии тех времен. Он
умел составлять снотворное из смеси всяких трав, которую потом превращал в
мельчайший порошок, обладающий чудесной силой: если развести его в воде и
выпить, человек через полчаса засыпал таким крепким сном и все чувства его
настолько притуплялись, что даже самый ученый и опытный медик не мог бы
сказать, что человек этот жив. В таком оцепенении человек мог пробыть сорок,
а иногда и больше часов - в зависимости от количества принятого порошка и
состояния организма. Когда действие порошка прекращалось, принявший его -
будь то мужчина или женщина - просыпался как ни в чем не бывало, словно
после долгого сладкого сна.
Услышав о смелом намерении безутешной молодой женщины, монах, движимый
жалостью, еле сдерживая слезы, печальным голосом сказал:
- Послушай, дочь моя, не говори о смерти, ибо уверяю тебя, что раз ты
умрешь, ты уже никогда больше на землю не вернешься, разве лишь в день
страшного суда, когда все мертвые воскреснут. Я хочу, чтобы ты думала о
жизни, пока будет угодно господу. Он дал нам жизнь и хранит ее, он же и
возьмет ее, если на то будет его воля. Отгони же от себя эти мрачные мысли.
Ты еще молода, ты должна наслаждаться жизнью и любовью со своим Ромео. Не
сомневайся же, мы найдем средство спасти тебя. Как тебе ведомо, я в этом
великолепном городе пользуюсь всеобщим почетом и уважением. Узнай люди, что
я способствовал твоему браку, стыд и позор пали бы на меня. Что же будет со
мной, если я дам тебе яд? Но яда у меня нет, да и имей я его, я все равно
тебе его не дал бы, ибо это значило бы нанести смертельное оскорбление
господу, и я потерял бы уважение всех. Ты, вероятно, слышала, что нет такого
сколько-нибудь важного деяния, в котором не принял бы я участия; не прошло
еще двух недель, как синьор города привлек меня к делу величайшего значения.
Поэтому, дочь моя, я охотно сделаю все для тебя и Ромео и ради твоего
спасения буду стараться, чтобы ты принадлежала ему, а не этому Лодроне. Я не
дам тебе умереть. Но надо, чтобы никто никогда о моей помощи не узнал. Будь
же смелой и твердой и решись сделать то, что я тебе прикажу. Вреда тебе
никакого не будет. Слушай меня внимательно.
С этими словами монах показал Джульетте порошок, поведав ей о его
чудесных свойствах и о том, что много раз он его испробовал и всегда порошок
этот оказывал превосходное действие.
- Дочь моя, - сказал ей монах, - мой порошок столь чудодейственен и
обладает столь необыкновенной силой, что без вреда ДЛЯ твоего здоровья он
усыпит тебя, как я тебе уже говорил, и во время твоего безмятежного сна ни
один врач, будь то Гален, Гиппократ, Мезуе {7} или Авиценна и весь сонм
величайших медиков, Ныне существующих или живших когда-либо, увидя тебя и
пощупать твой пульс, не смогут не признать тебя мертвой. Но когда ты
проснешься в положенный час, ты встанешь такая же красивая и здоровая, как
поутру встаешь с кровати. Ты выпьешь это снадобье, когда взойдет заря, и
вскоре уснешь, а в час, когда все поднимаются, твои домочадцы, увидя, что ты
еще спишь, захотят тебя разбудить и не смогут. Ты будешь без пульса и
холодная как лед. Позовут врачей и родственников, и все будут, разумеется,
считать тебя умершей, и к вечеру тебя положат в родовой склеп Капеллетти.
Там ты будешь спокойно отдыхать всю ночь и следующий день. На вторую ночь я
и Ромео придем за тобой, ибо я через посланца извещу его обо всем. Он тайком
отвезет тебя в Мантую, и ты будешь скрываться там, покуда не наступит
благословенный мир меж вашими семьями, и эта надежда дает мне силу
добиваться его. Если ты не согласишься на мое предложение, тогда я не знаю,
чем тебе еще можно помочь. Но слушай, как я уже сказал, ты должна все
хранить в тайне, иначе ты повредишь и себе и мне.
Джульетта, которая ради своего Ромео готова была бы броситься в
пылающий горн, а не то что лечь в склепе, полностью доверилась речам монаха,
без всяких колебаний согласилась и так сказала ему:
- Падре, я сделаю все, что вы мне прикажете, и предаю себя Нишей воле.
Не сомневайтесь, я никому не скажу ни слова и буду все хранить в строжайшей
тайне.
Монах без промедления побежал в келью и принес Джульетте щепотку
порошка, завернутого в клочок бумаги. Молодая женщина взяла порошок,
положила его в один из своих карманов и принялась осыпать благодарностями
фра Лоренцо. Монах же с Трудом мог поверить тому, что девочка сумеет
проявить такую смелость и мужество и позволит себя запереть в гробнице среди
Мертвецов, и сказал ей:
- Скажи, дитя мое, ты не боишься Тебальдо, который так недавно был убит
и теперь лежит в склепе; он, вероятно, уже издает зловоние.
- Падре, - отвечала Джульетта, - не беспокойтесь, если бы мне даже
пришлось пройти все адские муки, чтобы обрести Ромео, и не побоялась бы и
геенны огненной.
- Да пребудет с тобой господь, - сказал монах. Джульетта, ликуя,
вернулась к матери и по дороге из монастыря домой сказала ей:
- Мама, милая, верьте, что фра Лоренцо святой человек. Он так утешил
меня своими ласковыми и святыми речами, что я почти избавилась от угнетающей
меня тоски. Он мне прочел по поводу моего состояния самое благочестивое
наставление, какое только можно себе представить.
Мадонна Джованна, видя дочь повеселевшей и услышав ее слова, страшно
обрадовалась, что она утешилась и успокоилась, и сказала ей:
- Дочь моя дорогая, да благословит тебя бог! Я так рада, так рада тому,
что у тебя веселей на душе! Мы обязаны столь многим нашему духовному отцу!
Возблагодарим же его и поддержим нашей милостыней, ибо монастырь бедный, а
он каждый день молит бога о нас. Вспоминай о нем почаще и посылай ему
хорошие дары.
Мадонна Джованна полагала по притворно веселому виду Джульетты, что она
действительно рассталась со своей прежней тоской. Она сказала об этом мужу,
и оба, крайне довольные, перестали подозревать, что Джульетта в кого-то
влюблена. Догадаться об истинной причине ее тоски они не могли, и им
казалось, что этому виной смерть Тебальдо или еще какое-либо печальное
событие. Родители считали Джульетту еще слишком юной и охотно, не будь
задета их честь, года два-три держали бы ее при себе; но дело с графом зашло
чересчур далеко, и отказ от того, что было уже твердо решено, мог вызвать
большие разговоры.
Приближался назначенный день свадьбы, и для Джульетты приготовили
пышные и богатые одежды и драгоценности. Поутру она встала веселой, смеялась
и шутила, и часы казались ей годами, так хотелось ей поскорей выпить
снотворный порошок. Пришла ночь, а на следующий день, в воскресенье, должно
было состояться венчание. Джульетта, не говоря никому ни слова, приготовила
стакан с водой и поставила его у изголовья своей кровати, так что кормилица
ничего не заметила. Ночью она почти не сомкнула глаз, терзаемая
противоречивыми мыслями. Когда забрезжил рассвет и ей надлежало выпить воду
с порошком, внезапно представился ей Тебальдо с пронзенным шпагой горлом,
истекающий кровью. Она подумала, что, быть может, ее похоронят рядом с ним,
а вокруг гробницы будут лежать еще трупы и голые кости, и холод пронизал ее
всю насквозь, по телу побежали мурашки, и, охваченная страхом, Джульетта
задрожала как листочек на ветру. Она покрылась ледяным потом, ибо ей
казалось, что мертвецы разорвут ее на тысячи мелких кусочков. Охваченная
невероятным ужасом, она не знала, как ей поступить. Потом, собравшись с
мыслями, она сказала себе:
- Горе мне! Что собираюсь я делать? Куда же положат меня? А вдруг я
очнусь раньше, чем подоспеют падре и Ромео, что тогда будет со мной? Смогу
ли я вынести то зловоние, что исходит от разложившегося трупа Тебальдо,
когда я не могу терпеть ничтожного дурного запаха? А может быть, в гробнице
гнездятся тысячи червей и змей, которые вызывают во мне страх и отвращение?
И если я вся содрогаюсь при мысли об этом, то как же буду я терпеть, когда
они будут кишеть вокруг меня и ко мне прикасаться? Разве я не слышала
столько раз, что рассказывают о страшных вещах, происходящих ночью не только
в гробницах, но и в церквах и на кладбищах?
Все эти опасения вызывали в ее воображении тысячу ужасных видений, и
она почти решилась не принимать порошка и была готова выбросить его, но в ее
лихорадочном мозгу снова и снова возникали самые противоречивые мысли: одни
внушали ей принять порошок, другие рисовали бесконечное количество
опасностей. В конце концов после долгой борьбы, побуждаемая горячей и пылкой
любовью к Ромео, что в горе стала еще сильней, в пору, когда заря уже
занималась на востоке, она одним глотком, отбросив все свои сомнения, выпила
бестрепетно воду с порошком, потом легла и вскоре уснула.
Старая кормилица, спавшая с ней в комнате, хотя и знала, что Джульетта
не спала всю ночь, однако не заметила, как та выпила снадобье. Встав поутру,
она, как обычно, принялась за свою работу по дому. В час, когда Джульетта
имела обыкновение просыпаться, старуха вошла в комнату и сказала:
- Вставай же, вставай, пора!
Открыв окно и видя, что Джульетта не двигается, словно и не собирается
вставать, она подошла к ней и, расталкивая ее, снова громко сказала:
- Ну, соня ты эдакая, вставай же, вставай!
Но добрая старушка понапрасну тратила слова. Тогда она что было сил
стала трясти Джульетту, щипать ее и теребить за нос; по все ее усилия ни к
чему не приводили. Жизненные силы Джульетты были в таком оцепенении, что
самые громкие и резкие звуки в мире, самый страшный гул и грохот не смогли
бы ее разбудить. Бедная старуха, смертельно испуганная, видя, что Джульетта
не подает никаких признаков жизни, твердо решила, что она умерла. Сверх
всякой меры огорченная и опечаленная, она, плача навзрыд, бросилась к
мадонне Джованне и, задыхаясь от горя, едва могла вымолвить:
- Мадонна, дочь ваша скончалась.
Мать опрометью побежала, заливаясь слезами, и нашла свою дочь в том
состоянии, о котором вы уже знаете. Каково было горе матери и как она
убивалась, говорить не приходится. Она горько рыдала, вознося к звездам свои
громкие мольбы, которые могли бы тронуть камни и смягчить тигров,
разъяренных потерей своих детенышей. Плач и вопли матери и старухи-кормилицы
раздавались по всему дому: все сбежались на этот шум. Прибежал и отец и,
увидев свою дочь холодной как лед, без всяких признаков жизни, помертвел от
горя. Пошли разговоры, и мало-помалу весть о случившемся распространилась по
всему городу. Собрались все родственники и друзья, и чем больше прибывало
народу, тем громче становился плач. Послали за самыми знаменитыми врачами
города, которые испробовали безуспешно тысячу всяких средств, но, узнав, что
девушка в последнее время только и делала, что плакала и вздыхала, все
сошлись на том мнении, что какое-то безмерное горе убило ее. От этого
известия плач и стенания стали еще громче; все веронцы оплакивали столь
внезапную и горькую смерть Джульетты. Больше всех убивалась мать, которая
без конца лила слезы и не слушала ничьих утешений. Она трижды обняла и
поцеловала дочку, бесчувственную и неподвижную, как мертвец, и печаль ее все
увеличивалась, а рыдания становились все безудержнее. Собравшиеся вокруг
женщины пытались, как могли, ее успокоить. Но она так предалась своему горю,
что совсем обезумела, не слушая того, что ей говорили, и только плакала да
время от времени пронзительно кричала и рвала на себе волосы. Мессер Антонио
был опечален не менее жены, почем сдержаннее выражал он свое горе слезами,
тем тяжелее оно ложилось на сердце; он, столь нежно любивший свою дочь,
чувствовал невыразимую муку, но, как человек благоразумный, старался
справиться с ней.
В это утро фра Лоренцо написал подробное письмо Ромео о порошке, данном
Джульетте, и о последствиях этого, сообщая, что ночью он отправится взять
Джульетту из гробницы и спрячет ее в своей келье. Поэтому Ромео должен
постараться как можно скорее прибыть переодетым в Верону, и он будет ждать
его до следующей полуночи, а потом уж они договорятся, как быть дальше.
Написав письмо и запечатав его, он отдал его самому преданному послушнику
своему, приказав немедленно ехать в Мантую, найти там Ромео Монтеккьо и
передать ему письмо прямо в руки, не доверяя его никому другому. Монах
пустился в путь и, прибыв в Мантую очень рано, спешился у монастыря
Сан-Франческо. Он поставил на место лошадь и, пока искал привратника, чтобы
тот дал ему провожатого по городу, узнал, что недавно один из монахов этого
монастыря умер, а так как побаивались чумы, санитарные власти решили, что
упомянутый монах умер именно от нее, тем более, что в паху у него оказался
бубон величиною с яйцо, что служило несомненным признаком этой болезни. Как
раз в тот момент, когда монах-веронец просил о провожатом, появилась
санитарная стража и, под страхом строжайшего наказания со стороны синьора
города, приказала привратнику никого не выпускать из монастыря, если ему
дорога милость властителя. Монах, прибывший из Вероны, всячески старался
доказать, что он только что приехал и ни с кем еще не виделся, но все же ему
пришлось покориться и остаться с братией в монастыре. Вот почему он не мог
передать злосчастное письмо Ромео, ни сообщить ему о нем каким-либо
способом. Это было причиной величайшего несчастья и горя, как вы потом
узнаете.
В Вероне в это время шли приготовления к торжественным похоронам
Джульетты, которую все сочли умершей, и было решено, что они состоятся в тот
же день поздно вечером. Пьетро, слуга Ромео, прослышав, что Джульетта
умерла, в крайнем смятении решил отправиться в Мантую, но прежде дождаться
похорон, чтобы воочию убедиться в смерти молодой женщины и тогда уже
сообщить об этом своему господину. Желая выбраться поскорей из Вероны, он
решил ночью ехать верхом на лошади, дабы рано утром, как только откроются
городские ворота, попасть в Мантую. Однако, к всеобщему неудовольствию
веронцев, пышное погребальное шествие с гробом Джульетты в окружении
клириков и монахов города двинулось по направлению к Сан-Франческо лишь
поздно вечером. Пьетро был так ошеломлен случившимся, глубоко жалея своего
господина, который безгранично любил девушку, что совершенно потерял голову,
забыв встретиться с фра Лоренцо и посоветоваться с ним, как он это делал в
других случаях; найди он падре, он узнал бы всю историю с порошком,
рассказал бы ее Ромео и не произошло бы того несчастья, которое
воспоследовало.
Теперь, увидя Джульетту в гробу и убедившись, что это действительно
она, Пьетро сел на коня и поскакал по направлению к Виллафранка, чтобы там
дать передышку лошади да и самому немного поспать. Встав за два часа до
наступления дня, он на рассвете прибыл в Мантую и направился прямо в дом
своего господина.
Однако вернемся в Верону. Джульетту отнесли в церковь, где, как
полагается, отслужили торжественную заупокойную мессу, и около двенадцати
часов ночи {8} перенесли в гробницу. Была эта гробница мраморная и очень
большая. Стояла она на возвышении на церковью и одной стороной выходила к
стене соседнего кладбища, тянувшейся на расстоянии трех-четырех локтей от
нее, и, когда труп клали в гробницу, приходилось выбрасывать останки тех,
кто был раньше там похоронен. Когда открыли гробницу, фра Лоренцо оттащил в
сторону тело Тебальдо, который, будучи от природы худощав и потеряв много
крови, мало испортился и не издавал слишком большого зловония. Потом монах
приказал подмести и вычистить гробницу, ибо на него были возложены заботы по
похоронам, и устроил все как можно лучше; в изголовье Джульетте он положил
подушечку. Потом опять запер гробницу.
Когда Пьетро вошел в дом, Ромео был еще в постели. Рыдания и слезы не
давали Пьетро вымолвить ни слова, чему Ромео был крайне удивлен и, готовясь
услышать о любом несчастье, только не о том, которое произошло, так сказал
ему:
- Пьетро, что с тобой? Какие новости привез ты мне из Вероны? Как
поживает мой отец и другие родственники? Скажи мне скорей, не мучай меня.
Что случилось, почему ты столь опечален? Говори же скорей!
Пьетро, справившись, наконец, со своим волнением, слабым, прерывающимся
голосом поведал Ромео о смерти Джульетты, сказав, что он видел, как ее
понесли хоронить, и что ходят слухи, будто она скончалась от тоски. От этого
ужасного известия Ромео долгое время не мог прийти в себя, потом, как
сумасшедший, вскочил с кровати и закричал:
- О изменник Ромео, вероломный предатель, из всех неблагодарных самый
неблагодарный! Не от горя умерла твоя супруга, от горя не умирают; ты,
несчастный, ты ее убийца, ты ее палач. Ты тот, кто погубил ее. Она писала
тебе, что лучше умрет, чем будет женою другого, умоляла тебя взять ее из
дома отца. И ты, неблагодарный, ты, ленивец, ты, жалкий пес, ты дал ей
слово, что приедешь за ней, уговаривал ее быть веселой и откладывал со дня
на день, не решаясь сделать то, что она хотела. Ты остался сидеть сложа
руки, а Джульетта умерла. Джульетта умерла, а ты жив еще? О изменник,
сколько раз ты писал и клялся на словах, что без нее тебе не жить. Однако ты
все еще живешь. Как ты думаешь, где она? Душа ее блуждает где-то здесь и
ждет, что ты последуешь за ней. Она порицает тебя: "Вот лгун, вот лживый
любовник и неверный супруг, до него дошла весть, что я умерла, а он
продолжает жить!" О, прости, прости меня, возлюбленная супруга моя, я сознаю
свой величайший грех. Но если того горя, которое сверх всякой меры терзает
меня, недостаточно, чтобы отнять у меня жизнь, я сам сделаю то, что
полагалось сделать ему. Я покончу с собой - вопреки горю и смерти, которые
медлят.
Сказав это, он протянул руку к шпаге, что висела в головах кровати, и,
вынув ее из ножен, приставил к груди против сердца. Однако добрый Пьетро
подоспел вовремя и вырвал шпагу у него из рук, так что Ромео не успел себя
ранить. Пьетро стал утешать его, как подобает хорошему и доброму слуге,
уговаривая не совершать никаких безумств, а остаться жить на белом свете,
ибо уже никакие человеческие силы не воскресят его умершую супругу. Ромео
был в таком отчаянии от этой ужасной внезапной вести, что в груди у него все
окаменело, он стал подобен холодному мрамору, и ни одна слезинка не
скатилась у него из глаз. Если бы кто-либо поглядел на его лицо в этот
момент, то сказал бы, пожалуй, что это статуя, а не живой человек. Но не
прошло много времени, как слезы полились у него в таком обилии, что
казалось, будто забил неиссякаемый родник. Слова, которые, плача и вздыхая,
он произносил, тронули бы сердце самых закоренелых злодеев. Когда его
душевные страдания нашли себе, наконец, выход, Ромео стал помышлять о том,
чтобы отдаться на волю своим горестным мукам и отчаянию, и решил, что раз
его дорогая Джульетта умерла, ему незачем жить на свете. Но, приняв такое
суровое решение, он и виду не показал и словом не обмолвился, но скрыл свое
намерение, боясь, что слуга или кто-либо другой помешают ему привести в
исполнение то, что запало ему в душу. Он строго-настрого приказал Пьетро,
который был один в комнате, никому не говорить о смерти Джульетты и о том,
что он собирался лишить себя жизни; потом велел ему взнуздать двух лошадей,
сказав, что собирается ехать в Верону.
- Я хочу, - молвил Ромео, - чтобы ты потихонечку, не говоря никому ни
слова, уехал отсюда, а когда прибудешь в Верону, не говори отцу, что я
должен приехать, приготовь инструменты, чтобы открыть гробницу, и подпорки
для крышки, ибо сегодня к ночи я буду в Вероне и направлюсь прямо в домик,
что стоит за нашим садом, а между тремя и четырьмя {9} часами мы пойдем с
тобой на кладбище; я хочу в последний раз увидеть мою дорогую супругу,
покоящуюся в гробу. А поутру я, неузнанный, покину Верону, ты меня в пути
догонишь, и мы вместе вернемся сюда.
Недолго оставался Пьетро в Мантуе. Когда он уехал, Ромео написал отцу
письмо и просил у него прощения за самовольную женитьбу, рассказав о своей
любви и о совершившемся браке. Он горячо умолял отца, чтобы тот приказал
постоянно служить торжественную заупокойную мессу на могиле своей невестки,
оплачивая это из личных доходов Ромео: у Ромео было несколько имений,
доставшихся ему в наследство по завещанию умершей тетки. Он попросил также
обеспечить Пьетро, дабы он, не прибегая к милости других, мог жить безбедно.
И об исполнении этих двух своих желаний он настойчиво просил отца,
утверждая, что это его последняя воля. А так как тетка его умерла совсем
недавно, он также просил отца первые доходы с его имений раздать нищим во
имя божие. Написав письмо и запечатав его, он положил его за пазуху. Потом
взял бутылочку с ядовитым зельем, оделся в немецкое платье и сказал своим
слугам, что на следующий день вернется и что сопровождать его не нужно. Он
скакал, что есть мочи, и в час вечерней молитвы прибыл в Верону, и
отправился прямо к Пьетро, который приготовил все, что ему было приказано.
Около четырех часов ночи, запасшись различными инструментами, которые могли
понадобиться, они направились в крепость и без всякой помехи проникли на
кладбище церкви Сан-Франческо. Там они без труда нашли гробницу, где
покоилась Джульетта, открыли ее и под крышку подставили подпорки. Пьетро по
приказанию Ромео принес с собой маленький фонарь, который некоторые называют
"чека", а другие "сорда" {10}. При свете его они совершили то, что хотели.
Войдя внутрь склепа, Ромео увидел свою дорогую супругу, которая поистине
казалась покойницей. Ромео бросился почти без чувств на тело своей
Джульетте, похолодевший более, чем она, и некоторое время лежал, охваченный
великим горем, похожий сам на мертвеца. Придя в себя, он принялся горько
плакать, обнимая и целуя Джульетту, орошая слезами ее мертвенно-бледное
лицо. Рыдания не давали ему произнести ни слова. Он долго плакал и так
убивался, что самые жестокие сердца дрогнули бы от жалости. Потом, решив,
что жизнь ему более не нужна, он взял бутылочку с ядом, которая была у него
с собой, поднес ее ко рту и залпом выпил. Сделав это, он позвал Пьетро,
который поджидал его на кладбище, и велел ему приблизиться. Когда тот
- Вот, Пьетро, моя жена; ты знал и знаешь, как я люблю ее. Я не могу
жить без нее, как тело не может жить без души. Я принес с собой ядовитую
змеиную настойку, которая меньше чем в час убивает человека. Я выпил ее с
радостью, чтобы лечь мертвым рядом с той, которая при жизни была мною столь
любима. И если нам не суждено было при жизни быть вместе, зато мертвый я
буду покоиться рядом с ней. Видишь эту бутылочку? Здесь был ядовитый настой.
Если ты помнишь, мне дал его в Мантуе тот человек из Сполето, который держал
живых гадюк и других змей. Бог в своем милосердии да простит мне содеянное,
ибо я убил себя, не желая его оскорбить, а чтобы не жить без моей милой
супруги. И если ты видишь на глазах моих слезы, не думай, что я плачу, жалея
себя, ибо должен умереть молодым; я плачу от горя по усопшей, которая была
достойна счастливой и безмятежной жизни. Передай это письмо отцу моему. Там
все мои посмертные желания, как относительно гробницы, так и моих людей, что
остались в Мантуе. Тебе же, как своему верному слуге, я отписал столько, что
тебе не придется больше служить. Я уверен, что отец мой полностью исполнит
то, о чем я его прошу. Теперь я чувствую, что смерть близка, ибо яд
разливается по моему телу и я слабею. Подержи же крышку и помоги мне лечь
рядом с моей любимой.
Пьетро был в таком отчаянии, что казалось, сердце у него разорвется в
груди от бесконечной муки, которая его терзала. Много слов сказал он своему
господину, но все было напрасно, ибо от этого яда спасения никакого не было,
а он уже разлился по всему телу. Ромео взял Джульетту на руки и, без конца
осыпая ее поцелуями, ждал своей неминуемой смерти, приказав Пьетро опустить
крышку гробницы. Тем временем Джульетта проснулась, ибо действие порошка уже
кончилось. Ощутив поцелуи, она решила, что к ней пришел фра Лоренцо, чтобы
отнести ее в келью, и, охваченный плотским вожделением, держит ее в своих
объятиях.
- Что вы, фра Лоренцо, - удивленно сказала Джульетта, - а Ромео вам так
доверял! Оставьте меня.
И, стараясь вырваться из объятий, она открыла глаза, увидела себя на
руках Ромео, тут же узнала его, хотя он был одет на немецкий манер, и
воскликнула:
- Боже мой, ужели это вы, жизнь моя? А где фра Лоренцо? Почему вы не
уносите меня подальше от этой могилы? Ради бога, бежим скорей отсюда!
Ромео, увидев, что Джульетта открыла глаза и заговорила, убедившись
воочию, что она жива, ощутил в одно и то же время радость и невыразимую
скорбь и, обливаясь слезами и прижимая к груди свою дорогую жену, сказал:
- О жизнь моей жизни и душа моего тела, может ли быть на свете человек
счастливее меня в эту минуту, когда я держу вас в объятиях, живую и
здоровую, будучи прежде твердо уверен, что вы скончались? Но чья мука может
сравниться с моей и чье наказание может быть суровее моего теперь, когда я
чувствую, что пришел конец печальным дням моим и жизнь моя угасает, а я
больше, чем когда-либо, мог бы наслаждаться жизнью. Мне осталось прожить на
свете лишь полчаса, и это все. Разве сочетались когда-либо в одном человеке
столь безумная радость и бесконечная скорбь, как во мне в этот миг? Я
счастлив безмерно и полон радости, что неожиданно вижу вас, нежная моя
супруга, живой, вас, которую считал мертвой и так горько оплакивал. Но я
чувствую бесконечную скорбь и муку, которой нет равной, зная, что мне уже не
придется видеть вас, слышать ваш голос и проводить с вами время, наслаждаясь
вашим обществом, столь для меня желанным. Поистине радость видеть вас
превосходит тоску, что меня терзает; однако близится час, когда мы должны
навеки расстаться; я молю всевышнего, чтобы те годы, что он отнимает у моей
несчастной юности, он прибавил к вашим, и вам дозволено было бы долго и
счастливо жить, я же ощущаю, что жизнь моя уходит.
Джульетта, слушая то, что говорил ей Ромео, совсем почти очнувшись от
сна, сказала ему:
- Что это за слова, синьор мой, вы произносите? Хорошо же ваше
утешение! Значит, вы приехали из Мантуи, чтобы сообщить мне столь приятную
новость? Что с вами?
Тогда несчастный Ромео поведал ей, что выпил яд.
- О горе мне, горе! - воскликнула Джульетта. - Что слышу я! О я
горемычная! Разве фра Лоренцо ничего не сообщил вам о том, что мы с ним
порешили? Он же мне обещал, что напишет вам обо всем.
Тут безутешная молодая женщина, полная горькой скорби, рыдая, почти
обезумев от отчаяния, рассказала подробно, как она и падре решили уберечь ее
от мужа, которого отец прочил ей. После этих слов скорбь Ромео стала еще
безмерней. И тем временем как Джульетта сетовала на их несчастную судьбу,
взывая к небу, звездам и всей вселенной - суровой и бесчувственной, - Ромео
заметил мертвого Тебальдо, которого он убил несколько месяцев назад, как вы
уже слышали, и, обратившись к трупу, сказал:
- Тебальдо, где бы ты ни был, знай, что я не хотел тебя оскорбить. Я
вмешался в ссору, чтобы прекратить ее и уговорить тебя увести твоих людей, а
своих заставить сложить оружие. Но ты, кипя гневом и старинной ненавистью,
не захотел внимать моим словам, а вероломно напал на меня. Ты вынудил меня
схватиться за оружие, я потерял терпение и не мог отступить, но я лишь
защищался, это твой злой рок захотел, чтобы я убил тебя. Теперь я прошу
прощенья за то, что я причинил тебе, тем более, что я породнился с тобой,
женившись на Джульетте. Если ты жаждешь мести, то теперь ты отомщен. Разве
может быть большая месть, чем видеть, что твой убийца в твоем присутствии
принял яд, и добровольно здесь умирает, и рядом с тобой будет погребен? Если
при жизни мы были врагами, то после смерти будем мирно покоиться в одной
гробнице.
Пьетро, внимая этим горестным речам мужа и стенаниям жены, безмолвно
стоял, словно мраморная статуя, не веря ни своим глазам, ни ушам, считая,
что все это лишь сон, и был столь ошеломлен, что не знал ни что говорить, ни
что делать. Бедняжка Джульетта, страдая более всякой иной женщины,
предаваясь безмерному отчаянию, наконец, сказала Ромео:
- Богу не было угодно, чтобы мы жили вместе, пусть же он позволит мне
умереть и быть похороненной вместе с вами. Знайте же (да исполнится воля
его!), отныне я никогда с вами не расстанусь.
Ромео снова сжал ее в объятиях и ласково стал умолять, чтобы она не
горевала и думала не о смерти, а лишь о жизни, ибо он отойдет в иной мир
успокоенный, если будет знать, что она жива, и еще много-много слов говорил
он ей. Постепенно он стал слабеть, взгляд его затуманился и силы начали его
оставлять. Он не мог уже держаться на ногах и, весь поникнув, опустился на
землю; печально глядя в лицо своей страдающей супруге, он прошептал:
- Увы, жизнь моя, я умираю...
Фра Лоренцо по какой-то причине не хотел перенести Джульетту в келью в
ту ночь, когда ее похоронили. На следующую ночь, видя, что Ромео не
появляется, он взял преданного монаха и нужные инструменты, чтобы открыть
гробницу, и подошел к ней в тот момент, когда Ромео расставался с жизнью.
Увидя гробницу открытой и узнав Пьетро, он сказал:
- Доброго здоровья, а где же Ромео?
Джульетта, услышав голос монаха, подняла голову и сказала:
- Бог да простит вас! Хорошо же вы исполнили обещание послать письмо
Ромео!
- Я послал письмо,- ответил монах, - я поручил его отвезти фра
Ансельмо, которого ты знаешь. А почему ты мне это говоришь? Горько плача,
Джульетта сказала:
- Подите же сюда, и вы узнаете все.
Падре приблизился и, увидев Ромео, в котором жизнь едва-едва теплилась,
сказал ему:
- Ромео, сын мой, что с тобой?
Ромео открыл помутневшие глаза, признал его и тихо молвил, что он
поручает ему Джульетту, а ему уж не нужны более ни советы, ни помощь; он
раскаивается в своих грехах и просит прощения у господа и у падре. С большим
трудом несчастный Ромео произнес эти последние слова, судорожно хватаясь за
грудь, уже неподвижную, закрыл глаза и умер.
Как велико и невыносимо было горе безутешной супруги, у меня не хватит
мужества вам рассказать, но тот, кто сам поистине любит, пусть подумает об
этом и представит себе столь ужасное зрелище. Она отчаянно убивалась,
бесконечно проливая слезы, напрасно повторяя любимое имя, потом в великой
скорби упала на бездыханное тело мужа и долгое время оставалась совершенно
неподвижной. Падре и Пьетро, опечаленные сверх всякой меры, делали все
возможное, чтобы привести ее в чувство. Придя в себя и ломая руки, Джульетта
дала волю слезам и столько пролила их, сколько не выпадало на долю ни одной
женщине; целуя мертвое лицо Ромео, она сказала:
- О сладчайший приют моих мыслей, сколько радостей я познала с тобой,
мой единственный и дорогой супруг, сколько горечи таилось в твоей сладости!
Ты в цвете твоей прекрасной молодости закончил свой путь, не думая о жизни,
которой все так дорожат. Ты захотел умереть в ту пору, когда другие
наслаждаются жизнью, и подошел к той черте, к которой рано или поздно
подойдут все. Ты, повелитель мой, пришел закончить свои дни на могиле той,
что любила тебя превыше всего, добровольно решив похоронить себя рядом с
ней, считая ее мертвой. Ты не надеялся, что увидишь мои горькие и обильные
слезы. Не думай же, что, уйдя в другой мир, ты меня там не найдешь. Я
уверена, что, если бы ты меня там не нашел, ты вернулся бы сюда посмотреть,
иду ли я за тобой. Быть может, душа твоя витает вокруг, удивляясь и скорбя,
что я мешкаю. Синьор мой, я иду за тобой, я ощущаю тебя, я вижу тебя и знаю,
что ты ждешь моего прихода. Не бойся, синьор мой, что я останусь здесь без
тебя. Жизнь моя без тебя была бы ужасной, самой страшной смертью, какую
только можно вообразить. Итак, дорогой супруг, я иду к тебе, чтобы уже
больше никогда не разлучаться. Да и с кем еще я могла бы уйти из этой жалкой
и тягостной жизни, если самое радостное для меня - это следовать за тобой?
Разумеется, ни с кем.
Монах и Пьетро, стоявшие тут же, охваченные великой жалостью, плакали и
старались, как могли, утешить Джульетту. Но все их усилия были тщетны.
Тогда фра Лоренцо сказал ей:
- Дочь моя, случилось то, что было суждено. Если бы наши слезы могли
воскресить Ромео, мы изошли бы слезами, чтобы помочь ему; но пути к его
спасению нет. Успокойся же и вернись к жизни. Если же ты не хочешь
возвращаться домой, дай мне согласие, и я устрою тебя в святом монастыре,
Джульетта не хотела слышать его речей, но настаивала на своем жестоком
решении и все сетовала, что не может отдать свою жалкую жизнь за жизнь
Ромео, твердо решив умереть. Дыхание ее стеснилось, она легла в могилу рядом
с Ромео и, не произнеся ни слова, скончалась.
Тем временем как два монаха и Пьетро понапрасну хлопотали вокруг
мертвой Джульетты, полагая, что она лишилась чувств, стража, проходившая
случайно мимо, увидя свет в гробнице, прибежала туда. Она взяла монахов и
Пьетро и, услышав печальную весть о несчастных влюбленных, оставив монахов
под надежной охраной, отвела Пьетро к синьору Бартоломео, сообщив, каким
образом его захватили.
Синьор Бартоломео велел ему подробно рассказать историю двух
влюбленных, и, когда забрезжил день, он поднялся и выразил желание увидеть
оба трупа.
Весть об этом случае разнеслась по всей Вероне, и все от мала до велика
побежали на кладбище; Пьетро и монахи были прощены, затем самым
торжественным образом было совершено погребение при величайшей скорби
семейств Монтекки и Капеллетти и плаче всего города. Синьор захотел, чтоб
влюбленные были похоронены в одной и той же могиле. По этой причине Монтекки
и Капеллетти примирились, хотя мир этот длился недолго. Отец Ромео, прочтя
письмо сына, долгое время предавался скорби и полностью исполнил волю
последнего.
На гробнице двух влюбленных была высечена эпитафия, которая гласила
следующее:
Поверив в смерть своей супруги милой,
Которой жизнь, - увы! - не возвратят,
Ромео, пав на грудь ей, принял яд -
Тот, что зовут "змеиным" - страшной силы.
Она ж, проснувшись и узнав, что было,
И обратив к супругу скорбный взгляд,
Рыдала над тягчайшей из утрат,
Взывала к звездам, небеса молила.
Когда ж - о горе! - стал он недвижим,
Она, бледней, чем саван, прошептала:
"Позволь, господь, и мне идти за ним;
Нет просьб иных, и я прошу так мало -
Позволь быть там, где тот, что мной любим!"
И тут же скорбь ей сердце разорвала.
(Часть вторая, новелла IX.)
{1} Род делла Скала управлял Вероной в XIII-XIV вв.
{2} Бартоломео делла Скала правил городом с 1301 по 1304 г.
{3} Окончания имен меняются в зависимости от числа (Capelletto -
Capelletti, Monteccio - Montecchi).
{4} Т. е. в одиннадцать часов вечера.
{5} Падре - отец. Обращение к духовному лицу в Италии.
{6} Lodrone - родовое имя графа Париса, созвучно с lаdrone, что
по-итальянски значит "разбойник", "бандит".
{7} Арабский врач, автор фармацевтического трактата, очень
распространенного в Италии XVI - XVII вв.
{8} Т. е. около шести часов утра.
{9} Т. е. между девятью и десятью часами вечера.
{10} Различные названия потайного фонаря (cieco - по-итальянски
"слепой", sordo - "приглушенный", "затененный").
Популярность: 2, Last-modified: Fri, 06 Sep 2002 10:01:35 GmT