---------------------------------------------------------------
 © Copyright Олег Себастьян
 Date: 9 Jun 1999
 Связаться с автором можно по адресу [email protected]
 http://www.afghanwar.spb.ru/stories/index.htm
---------------------------------------------------------------

     ...  След  высохшей реки бежал бесконечной  лентой, извивался и исчезал
под  полом  несущейся машины. Иногда русло натыкалось на песчаный взгорок  и
обегало его то справа, то слева. Машина с хищно занесенным над долиной носом
вскидывалась, переваливала препятствие и снова находила ускользнувшую от нее
реку. И неслась туда, где  висели над серо-зеленой выжженной долиной склоны.
Лиц сидевших Сергей  не различал,  да  и не до них  было  -  он  старательно
смотрел себе  под ноги, не дай бог заденет  проносящаяся  внизу  земля.  Все
внимание  - только себе  под ноги,  от малейшего поворота  залезал в  голову
надрывный  ноющий  звук  и  стягивал  обручем.  Когда под  ногами зазмеились
склоны, Сергей заметил только,  что у машины нет  днища...Он хотел крикнуть,
но снова сдавило  виски,  сильные толчки  забили в голове.  Вокруг никто  не
шевелился  - сидели немые фигуры. Низкий рокот  метался внутри мозга , давил
на  глаза. Сергей  подтащил многопудовые руки и  только  коснулся лямок, как
все, не вставая с мест, попрыгали куда-то вбок ...
     Звук отделился от головы, гудел  над  ним  , а  когда  глаза привыкли к
полумраку, ушел совсем, наружу  и оказался далеким и  не  сильным.  Вовнутрь
сочился через множество мелких дырок слабыми струйками свет. Постепенно, как
при  проявлении  фотографии проступали  перед просыпавшимся Сергеем койки  с
лежавшими на них  фигурами. Потом  пробились и остальные звуки - скрип коек,
вздохи. Заерзал сосед справа - начал крутиться, наворачивая одеяло  на себя.
Одеяло сползло на пол, открыв нераздетого человека, зависшего на самом  краю
кровати.
     Сергей  посмотрел на  часы -  было только  полпятого, прикрылся, но тут
свело до окаменения  живот. С трудом разогнулся,  лег на бок  , снова начало
дергать и он решил,  что спать уже не придется. Резко скинул с себя одеяло и
вскочил.  Пока  еще не заполз озноб под  кожу, натянул непослушными пальцами
тельняшку,  китель  и,  приплясывая  на  полу,  влез  в  пятнистые штаны. Из
провисевшей на  спинке  кровати  одежды  его  настиг холод.  Мелко  трясясь,
нащупал  кроссовки,  закаменевшие на  ночном  морозе, завязал из  негнущихся
шнурков  узлы.  Все!  Теперь  уже  не спеша  встал,  повесил на  левое плечо
"калашников" и направился  к выходу. По пути бросил взгляд на койку, которую
специально оставляли для прибывших  и командированных. На  ней  расположился
незнакомый  офицер  с  небольшой  бородкой,  уютно  подперший  ладонью щеку.
Остальных  разглядывать не  стал,  убедился  в  неизменности  позы  капитана
Артемьева -  скорчился  на боку, рука под подушкой -  "Опять сунул пистолет,
козел!"
     Будто подкарауливая у входа, на него  обрушился столб ледяного воздуха,
не  давая  перевести  дух. Дул  несильный  ветерок. Палатки  из  схваченного
морозцем брезента  чуть колыхались. Ноющий звук улетел на самый край  плато,
за  темневшие громады ангаров. Там, за  ними ходила тяжелая машина, надрывно
воя. Рядом тут же смутно вырисовались темные низкие кучи. Голоса бормотали в
двух метрах от Сергея - громкий распоряжающийся,  озабоченные, кашляющие. Он
поискал  говоривших,  но ночной  холод принес  звуки  из-за ангаров.  Сергей
попрыгал,  отжался.  Разогревшись, побежал к  умывальнику, вспомнил,  что не
захватил полотенце, но нырять обратно в стужу палатки не хотелось.

     Звездные  россыпи  тускнели  и  мельчали  ,  дальние  западные  вершины
хребтов,  обступивших  долину и плато, уже засветились нежно-розовым светом.
На  востоке  зубцы  окаймились  голубой  полосой.  Снеговые  пики  Гиндукуша
выступили из немыслимой дали. Голубой пояс все расширялся и захватывал небо,
загоняя  тени в глубокие кулуары, под нависшие утесы.  С вершин до  подножья
горы скидывали темные одежды, бросая их в недоступные солнцу и глазу ущелья,
откуда вновь их доставали, чтобы закрыться на ночь. Едва Сергей прошел сотню
метров, поблекли снеговые пики, их можно только было угадать за  поднявшейся
коричневой грядой хребта Кафарджагар.  И еще через несколько метров  он  был
ослеплен  краем  вырвавшегося  из-за  зубцов  пылающего  диска.  Из  темноты
вылепились   ангары,  многочисленные  палатки,  усыпавшие  широкое,   слегка
наклонное   плато,  сторожившее  городок   в  долине.   Кучи  около  ангаров
превратились в приземистые вертолеты с распустившимися  лепестками лопастей.
За ними рокотал заправщик. Рядом с одной из машин возились механики в черных
комбинезонах. На  самом  краю плато вырос  белый столбик, превратившийся еще
через несколько шагов в верхушку минарета в долине.

     Около  штаба полка  шло  построение  - несколько  больших  групп  людей
затягивались в форму, снаряжение, надевали рюкзаки.  Отдельно, около входа в
палатку  штаба, обложенной  до  высоты роста каменными плитами  и  затянутой
сверху  зеленой  сетью, собрались  в круг  офицеры. Оттуда слышались  взрывы
хохота. От больших групп  подбегали  солдаты и  то  один, то  другой  офицер
выходили из  круга.  Сергей,  сполоснувшись, проходил снова мимо построения,
бросил  взгляд на  собравшихся. К роте вышел Михалыч, подполковник, командир
отдельного воздушно-десантного  полка. Стоя выше  всех, на  плите-подставке,
подзывал  к  себе офицеров, некоторых  отпускал сразу,  других держал  подле
себя.  Потом  через летное поле  понесся солдат прямо  к  ангарам, еще через
мгновение второй, придерживая автомат, зачастил к мачте радиостанции. Сергей
уже  миновал  всех  и  подходил  к своей палатке, около  которой  закуривали
зевавшие  капитан Артемьев, ротный  Сергея и старший  лейтенант Иванов.  Они
едва заметили Сергея и продолжали ленивую беседу. За спиной раздался громкий
топот  и  перед  офицерами возник  молоденький  солдат  в  еще  серо-зеленом
комбинезоне. Увидев сразу трех офицеров,  он поспешно встал, забегал глазами
и,  отыскав   Сергея,   не   отдышавшись,   пробормотал   -   "Вас.  Товащ..
лейтенант...Товарищ подпол..кник..." Сергей не успел  отойти, как капитан, в
олимпийке, в "Адидасах" на босу ногу, следивший, оказалось, за ними, прервал
разговор  и доверительно спросил : "Как твое имя, солдат?" И посмотрел между
Сергеем и  солдатом.  Солдат, собравшийся уже  бежать,  споткнулся, замер  и
повернулся к  капитану. Капитан разглядывал рукав своей олимпийки, а  парень
теребил правой рукой ремень автомата и, покраснев, нерешительно  произнес  :
"Рядовой третьего  взвода второй  роты  Куспись, товарищ  ..." -  "А  какого
подразделения, товарищ  Куспись?"  "...Третьей  роты  второго  батальона..."
"Рядовой, ты уже должен знать, что сначала обращаются  к старшему по званию,
причем по полной форме, затем спрашивают разрешения обратиться к младшему по
званию - и капитан мотнул головой  в сторону  Сергея.  Солдат тоже глянул на
Сергея,  но резко вновь повернулся к  капитану... "Лейтенант, я  вас  еще не
отпускал !" - Артемьев вынужден был, как бы ему не хотелось, поднять  глаза.
Сергей,  помедлив, обернулся  к  нему,  ухмыльнулся  -  "Меня ведь  вызывает
командир  полка...""Здесь  старший  я,  лейтенант!"  Сергей, нарочито  четко
сдвинув ноги,  извиняясь спросил :"Я так и доложу, товарищ капитан, товарищу
подполковнику, что вы, лично не отпускали меня ?.. "  Не закончил и нахально
уставился на Иванова. Иванов смутился  и, отвернувшись, затянулся сигаретой.
Глаза капитана сузились, он  искал слова, еще не успев взять нужный темп для
ответа,  и только  проговорил: - "Лейтенант, после построения  подойдете  ко
мне!" Сергей  не удосужившись  ответить, пошел, да и  сам капитан уже  стоял
боком к нему и прикуривал у Иванова погасшую сигарету.
     Солдат все так же теребил ремень и двинулся только, когда Сергей кивнул
ему. Они  сделали несколько шагов и  Сергей  внезапно стал и топнул  с силой
ногой, затем не обращая внимания на солдата, вслух выругался и пошел дальше.

     Когда  они  подошли  к  штабу,  подполковник  дефилировал  вдоль  строя
подтянувшейся роты, осматривал снаряжение солдат.  Его сопровождали командир
второй роты  Сергеев  и  майор  Горелый, начштаба полка.  Михалыч  был хмур,
иногда что-то говорил командиру роты, тот оборачивался,  махал рукой и среди
солдат, стоявших рядом, начиналась  возня. Михалыч, не  дожидаясь  конца ее,
шел дальше. Закончив обход, прошел ко входу, залез на плиту. Завидев Сергея,
постоял,  припоминая,  потом кратко обратился  к строю :"Значит, слушай рота
приказ !"  Рявкнул  зычно Сергеев -  "смиррно!"  Начштаба негромко монотонно
прочитал по бумаге,  которую достал из картонной папки. Сергей пригрелся  на
солнце  и оперся на  стенку  из плит.  Потянуло  в  сон. Сергей пошатнулся и
открыл от неожиданности глаза: сгибались десятки ног разных размеров, тянули
шаги длиной от метра до метра тридцати , уходили из  поля зрения,  влезали и
прошагивали следующие, почти не отрывая подошв, выбивая  ватные клочки пыли.
...Сергей  взглянул  вслед  роте,  уходившей  на  посадку   в   вертолеты  -
переваливающейся сгорбленной колонне.  Потом увидел  подполковника и майора,
повернувшихся  ко  входу  в штабную палатку, уловил  и нетерпеливый мах руки
Михалыча.  Сергей не  заставил  повторять приглашение  и  двинулся  вслед за
офицерами.
     Пройдя  мимо  часового,  наклонившись  при  входе,  Сергей  оказался  в
предбаннике, где в полумраке угадывалась фигура в жилете и в  каске. Он  уже
собирался нырнуть  вслед скрывшейся спине майора, но фигура  сделала  шаг  к
нему, а рука ее  легко дотронулась до плеча Сергея. Сергей не  сразу  понял,
потом поспешно снял АКС  и  поставил  в  пирамиду, тут же рядом  с  часовым.
Отдернул колеблющийся полог и очутился в просторном шатре штаба, в полумраке
которого за  столом, освещенным двумя  лампами сидели уже несколько человек.
Сергей замер, хотел отрапортовать, но стоящий  Михалыч недовольно указал ему
на стол.  Проскользнув  в самый  дальний  край, Сергей сел перед  офицером в
пятнистом  кителе, внимательно разглядывавшим  свои ногти. На вошедших он не
обратил  никакого  внимания.   За  столом,   видно,   продолжался  разговор,
прерванный выходом Михалыча и майора к роте. Подполковник, более озабоченно,
чем хмуро  осмотрел  всех: "Так,  ппеете, продолжим..." Это вступление стало
знаком для незнакомца в новеньком  камуфляже  и вьющимися светлыми волосами.
Незнакомец оторвал свой цепкий  взгляд от  Сергея и картаво, небрежным тоном
произнес: "Полагаю, нет  нужды повторять все - опоздавшим потом разъяснят. Я
только  хотел бы, чтобы  все"- и  он, лицом  обратившись  к  Михалычу,  чуть
показал  далеко   оттопыренным  большим  пальцем  на  Сергея  -   прониклись
ответственностью за ак..операцию". Михалыч  вздрогнул,  наткнулся глазами на
вопросительный  взгляд Сергея, пробурчал вроде  :  "Проникнет..." Затянулась
пауза. Начштаба зашелестел картами и Михалыч, явно желая, поскорее закончить
с этим малоприятным для него делом, с радостью в голосе засуетился: "Ну вот,
ппеете, счас посмотрим конкретно. По карте.  Покажите,  товарищ  майор, чтоб
все, ппеете, знали район предстоящих действий". Это предложение относилось к
чужому  майору. Тот, в свою очередь, покосился на  начштаба,  у  него,  мол,
получится  быстрее.  Но  запротестовал  подполковник:  "Тут,  ппеете,  район
действия не моего полка. У себя я вам, ппеете, каждую нору знаю. И порядок -
ни одна бл... у нас не высовывается." Майор  что-то проговорил, но его слова
были  внезапно заглушены ревом, разорвавшим плотный брезент. Несколько минут
никто  не  мог говорить.  За  эти минуты  Сергей, как ни показалось ему  это
странным, ощутил себя впервые членом стаи, враждебной к неожиданному чужаку.
Последние  двое  суток  были проклятием  для  гарнизона  плато  - в двадцати
минутах полета отсюда был снесен целый участок дороги, идущей от Кандагара к
столице.  Поэтому  стояла необычная  тишина  в  долине.  У  подполковника от
бессоницы сверкали волчьим огнем глаза, он пять-шесть раз еще на дню бегал в
радиопалатку, выбегал из нее - взъерошенный,  похожий на  бегуна  на старте.
После  пробежек подполковника  начинали  бегать  капитаны, затем  старшие  и
просто   лейтенанты  и,  как  будто   выходила   на  массового  забег  толпа
растопыренных фигур, увешанных оружием и огромными мешками...
     Гул удалился  и  стих. Приезжий, почувствовав  неприязнь,  продолжил  с
меньшей уверенностью: "Вот. Необходимо совершить  марш..."- он наклонился  к
бумаге перед собой  и  с  усилием  прочитал-  "  в район ущелья  Парджани  и
отыскать  разбитый самолет. Найти  груз, описание  получит  командир группы,
затем перенести его в заданный район, где  его у вас заберут.  Вот и  все...
Забыл  сказать  "-  он  посмотрел  на  Сергея  - "вскрывать  груз  строжайше
запрещено. Об этом просили предупредить особо !"Все, кроме Сергея, казалось,
пропустили мимо ушей последнее замечание.
     Начали смотреть по карте.  За завесой палатки громко и часто заспорили,
завеса  отдернулась,  всунулось  лицо,  мгновенно  отыскавшее подполковника,
открыло рот,  но Михалыч  опередил,  вскочил, неожиданно дал "петуха - "Вот,
товарищи..."  и расплылся  улыбкой - "прошу прерваться, тащ майор, приказ  я
уже  подписал,  поставь  задачу  ..."  -  кивнул  на Сергея и  на капитана -
"значит,  инструктаж, ну..., в общем, в полное  распоряжение ..."Тут  он уже
рукой  ,  ладонью  кверху,  показал  на  капитана  -  "А  я,  за  последними
известиями, тварщ майор... Если вопросы, то  пока к начштаба. Все!" И исчез,
оставив после себя колышущуюся дверь.

     Капитан в пятнистой куртке,  сощурился, осмотрел Сергея  и повернулся к
Горелому. В палатке несколько минут висела тишина - начштаба делал пометки в
блокноте.  Приезжий майор откинулся и вертел головой,  озирая потолок, затем
утвердил ладони в края стола и начал, морщась, гнуть спину. Горелый закончил
записывать  и негромким безучастным голосом  заговорил  -"Товарищи,  получен
приказ...нам, проследовать в район, указанный далее, найти груз и, обеспечив
его  полную  сохранность,  перенести его к  подготовленной  площадке,  где и
передать  группе  сопровождения.  На этом ваша  задача кончается... Вопросы?
Приказ  дан  нашему  полку  и выполнит  его  разведрота нашего  же полка под
командованием  капитана  Мацана". Майор продолжил,  обращаясь к  капитану  в
накидке,  по-домашнему:  "Леша,  ты  просил  и  я  тебе  на  время  операции
откомандировываю"-  он  кивнул  на Сергея  - "лейтенанта,  альпинист,  будет
обеспечивать тебе подъем..."Не  только капитан, но и все остальные осмотрели
Сергея."План подготовите -  начштаба поднял  правую  руку -  к десяти  ноль-
ноль. Подготовиться к выходу на трое суток. Вне очереди. Выезжаете на броне,
в  двух  километрах, после  первого поворота,  площадка. Там загрузка"-майор
снова  взглянул  на часы  -вылет не позднее четырнадцати. На месте будете  в
районе  пятнадцати  -  шестнадцати. Первая  связь - сразу  после  высадки на
исходном   рубеже.  Затем  по  расписанию  сеансов.  На   все  время   рейда
обеспечиваетесь ретранcлятором.  Радиосвязь-  только  в  оговоренное  время.
Порядок движения  - в  соответствии  с  планом. Никаких  боестолкновений,  в
темпе, скрытно. Забрали и  домой...Вас будут снимать в  южном проходе ущелья
Парджани,  посмотрите  потом  на  карте...Главное  -  доставить груз и сдать
старшему  группы  обеспечения,  под  расписку...  Оставшиеся  вопросы  можно
задавать до десяти часов утра...
     Лейтенант,  взвод  сдадите  ротному...Кажется,  я  ничего  не  упустил,
товарищ  майор   ?"-  и  начштаба   повернулся  к   камуфлированному.  Майор
нахмурился, наклонившись, стал расстегивать портфель. И тут Горелый поспешно
добавил  -  ...  и  сейчас  ничего  к  себе  не  записывать,  план  операции
подробненько, ко мне в сейф..." Вмешался чужой: "Товарищи офицеры, прошу вас
еще  раз  уяснить  себе,  что   ответственность  ложится   на  вас   и  ваше
командование!"  Выражение его лица договаривало :  "...а  как вы  будете это
делать,  то  это  ваши трудности!", затем посмотрел на  Горелого, тот поднял
голову от тетради  и  внимательно-предостерегающе  оглядел  Сергея и,  когда
майор продолжил речь, снова уткнулся в тетрадь в  черной обложке - "я вас не
буду отвлекать от подготовки. Товарищ майор..." - это он уже разговаривал  с
начштаба-  мне  тоже  приказано  быть  в  курсе..."."Мне,  как  отвечающему,
хотелось  бы  узнать  побольше  об  оперативной  обстановке..."  -  скрипнул
капитан,  переводя  взгляд  то  на  начштаба, то  на  майора. Горелый  начал
неопределенно  :"Обстановка  -  как  обычно,  сложная...", как чужой бешено,
склонив голову влево, отрезал - "Если вы чем-то недовольны, капитан, скажите
мне, а я передам в точности  ваши претензии  -  я ведь не уполномочен решать
ваши вопросы." И  с  улыбкой превосходства  посмотрел на капитана,  Сергея и
Горелого."Но  сами  понимаете,  если  ваш  командующий  должен  будет  лично
приказывать командирам рот..."Начштаба побелевшими глазами буравил капитана.
Капитан  опустил  голову,  за столом  замолкли,  майор  еще подождал,  затем
обернулся  к  Горелому.  Оба майора встали и  пошли, разговаривая, к выходу.
Васильев, начальник особого отдела,  не проронивший ни  слова, вскочил, сел,
оглянулся вокруг себя, не замечая Сергея и капитана, снова вскочил и побежал
следом. Перед  выходом  повернулся,  что-то  хотел  сказать,  но  не стал  и
выпорхнул наружу.
     Сергей остался наедине  с  капитаном  -"Значит, капитан Мацан. Командир
разведроты"-и  тут  же вспомнил,  как тогда,  на  полковых соревнованиях  по
борьбе за ним наблюдал, стоя поодаль, офицер в  комбинезоне, с  автоматом на
плече,  отошедший   от   группы,   высыпавшейся  из  севшего  вертолета,   и
остававшийся до самого окончания  соревнований  среди  зрителей.  Сергей,  к
общему  изумлению, занял первое  место  -  он  не  распространялся  о  своих
достижениях в вольной борьбе. Борьба была на выбывание и без категорий - они
остались  последние, вдвоем  с  огромным детиной. Правила были тоже довольно
условны  - смесь самбо  и дзюдо  с обычной потасовкой.  Когда Сергей положил
инструктора полка, старшего лейтенанта Ушакова своей  коронной  "вертушкой",
долго думали,  кто победил,  но  Ушаков, поднявшись, тряся головой, -  "чего
там, все чисто..."-ушел из круга. Последний, разведчик , двигался  легко, но
комбинаций отработанных не имел и попался на элементарной связке. Оказавшись
внизу, заехал коленкой в  промежность,  рассвирепевший  Сергей  извозил  его
лицом по пыли и чуть не придушил его в удержании - их растащили. Разведчик ,
старший  сержант,  оттаскиваемый,  громко  обращаясь  к  своим,  объяснял  -
"пользуются  званием  ..."Сергей,  не помня себя, заорал  ему вслед  -  "Ты,
говнюк! Иди сюда!" Старший сержант обернулся, заколебался, но в скандал  уже
вмешался Михалыч,  велел всем разойтись...  Победителей  не  чествовали,  на
вечернем  построении  подполковник обещал  подтянуть дисциплину "перед лицом
боевых задач",а к Сергею отношение стало более настороженным... Того офицера
Сергей больше не видел - до сегодняшнего дня.
     "К  десяти, ему давай  план,  еще этому,  козлу, на  подпись, блядь..."
Давай, лейтенант, берем карту - услышал Сергей  голос с хрипотцой: "Да и  за
дело..."  Они встали, капитан  сзади,  Сергей  оглянулся - капитан  оказался
одного  с ним  роста,  вспыхивали насмешкой глаза. За  пологом  Сергей  взял
автомат. Капитан, увидя его наряд, усмехнулся - "Рэмбо !"
     Солнце  ослепило  их.  Было  еще  прохладно, но  белеющее  небо обещало
привычный невыносимый зной  на  весь день. Капитан  повел Сергея  за собой в
соседнюю палатку, приткнувшуюся  за первой  - чтобы  зайти в  нее, надо было
обойти  обе  палатки  и стоявших у боковой стенки  Горелого  и майора. Майор
оказался чуть  ниже среднего роста,  коренастый и немного кривоногий.  Он  с
удовольствием  покинул  полумрак  и   что-то  громко-картаво  и  неразличимо
втолковывал оказавшемуся здесь же Васильеву, скрытому широкой спиной майора.
Горелый  курил,  в  разговор не вступал, заметив их обоих -  еще раз излишне
внимательно осмотрел Сергея. "А у него, оказывается подбородок как башмак" -
Сергей впервые так близко стоял к Горелому " В тридцать не майор - генералом
не будешь !" - хотелось успокаивающе похлопать начштаба по плечу ...
     Они подошли ко входу - часового здесь не было - и зашли в освещенную
     комнату, полную  людей. Здесь обсели дальний  стол  с десяток  офицеров
второго батальона.  Лицом к  входящим - комбат  Мусалиев, земляк Сергея, они
учились вместе  до третьего класса, потом часто встречались на  улице, идя в
разные школы. Разговорились  только в военкомате,  где их  обоих  ставили на
учет. Руслан  собирался в  военное  училище- тогда Сергей мог  понять  такие
желания шестнадцатилетнего. Медкомиссия, равнодушно рассортировавшая их и не
обратившая  никакого  внимания на еще одного развитого  не в меру физически,
поставила свою точку. Как оказалось, не последнюю..
     Мусалиев подмигнул ему - лицо у него осталось таким же широким, усов он
не носил,  глаза, раньше  просто внимательные, превратились в неподвижные. У
него за столом пререкались ротные, он сам тихо разговаривал со светловолосым
капитаном  с  узким  лицом,  успевая  заметить  и  входивших  и  следить  за
спорщиками.
     Сергей, потоптавшись,  сел  за  ближайший  стол, Мацан - слева, лицом к
выходу, осматривая с любопытством  шумящих. Сергей взял  один из разложенных
на столе  листов  бумаги, написал - "...августа 1984 года."Строкой ниже -  "
План боевой операции согласно приказу N ..."  " Да кто командир в роте -  ты
или  кто, бл... "-  заорали в  углу. Сергей  с гордостью оглянулся -  "Во..!
Мусалиев!"
     Голос был уверенный  и грубый -  "... сказано  было, тащить,  а если не
выполняют, все, я подаю рапорт, чтоб тебя в п... сняли с ротных, думаешь, не
найдется покомандовать ..." Кто-то, закрытый спинами,  оправдывался  -  " Да
мне  пох... твои объяснения, у  меня, поддержки огневой,  наверху не было, а
нас хер...т  и хер...т по  башке..." "Товарищи офицеры"-  нагнулся в  проеме
входа начштаба.  Шумно  развернулись  бумаги.  Все  это  время,  пока Сергей
отвлекался,  капитан  быстро  исписывал  листок,  начатый  Сергеем.  Изредка
комментируя - " тут дребедень, согласно приказу, дальше, штатное вооружение,
численный состав..."
     Сергей взял карту тут  же, рядом,  у  стойки у  прапорщика,  секретчика
оперативного отдела - она оказалась трофейной, пакистанской, на английском..
     Ущелье Парджани находилось к северо-востоку, по прямой более, чем в ста
километрах от расположения, у  истоков реки  Аргандаб.  Оно  глубоко,  узкой
полосой врезалось в массу бокового хребта Джаншах, являвшимся отрогом Мазара
или Кафарджаргара. "Придется, видно заниматься здесь альпинизмом"  - капитан
покачал головой и  продолжал  рассматривать карту. "Вот смотри, до ближайшей
трассы...порядка  сорока километров" - он отчеркнул ногтем извилистую черную
линию, полукругом охватывающую  массив."...Вертушки сажаем вплотную к ущелью
- иначе  пилить  от дороги лишние  сутки".  Сергей смотрел на карту, кивал и
чувствовал, что глаза слипаются. Рокот голосов, полутьма в палатке сбивали в
сон,  утренняя  бодрость  вытекала  капля  за  каплей. Голос  капитана  тоже
отдалился...
     Раздался  громкий звук - Сергей тряхнул  головой, посмотрел  в  сторону
капитана - тот недовольно переспросил о чем-то, а потом Сергей услышал -"...
Давай пиши..." Сергей взял  со стола ручку, повертел  заполненный наполовину
большой лист бумаги, начал  читать,  но еще раз резким эхом ударило  в ухо -
тогда  он  прицелился  ручкой   на   чистое  место   на   листе  и  замер  в
ожидании-"...боевая группа вылетает на вертолетах  до района, пригодного для
высадки, расположенного в квадрате Ж-9...На рабочей карте обозначен флажком.
Запасной район  высадки  расположен в  том же  районе и обозначен  наклонным
флажком. После высадки и  сбора группа совершает  переход на исходное  место
проведения  операции...Переход  планируется  начать  между   пятнадцатью   и
шестнадцатью часами по местному  времени.  Боевой порядок при переходе ..."-
написал Сергей  и  перебил капитана: "А  если мы задержимся, и там  окажутся
'духи' ?" "Естественно, там мы никого не будем спрашивать, что и как делать!
Давай пиши!" Сергей глянул в дальний  угол - там остались только Мусалиев  и
светловолосый - остальные незаметно  разошлись - и  согнулся  в ожидании. Он
исписал еще один лист, после чего капитан взял листки, проглядел их, чиркнул
и  протянул Сергею  -  "Черт, не  нравится  мне  эта  экспедиция.  Да  еще и
вертолетов  нет...На,  поставь  для истории  автограф!"  Оба они  встали, на
Сергея накатила зевота -  он с удовольствием взвыл  и потянулся, так  что на
него с недоумением уставился дежурный по отделу.
     Воздух снаружи  начал плавить  все,  находящееся в  нем.  Казалось,  от
солнца разбегалась во все стороны белая сетка, как по  битому стеклу. Липкая
тяжесть  нагнула  шею.  Легкий  утренний  ветерок  слабыми,   конвульсивными
порывами еще  пробивался через душную толщу, но вздохи эти слабели  с каждой
секундой. Голос Мацана доносился до Сергея как сквозь вату - "Пойди в  штаб,
отнеси план, я подожду тут, если будут вопросы." Сергей машинально  двинулся
к следующей палатке. Уже ему  было все равно, что ему придется разговаривать
с  наехавшим.  Однако начштаба небрежно повертел листы, заглянул  в  конец и
сложил   их  в  свою   папку.  "Лейтенант,  я  не  смотрю,  ты   только   не
самодельничай!" - не мог удержаться от наставления. "Готовьтесь к выходу - у
вас два  часа, взвод сдавай,  не тяни.  В  двенадцать ноль-ноль докладываете
готовность. Можете идти." Он уткнулся в бумаги, рот его скривился .
     "Уже? - не поверил капитан - ладно, разбежались.  Возьми пару веревок."
Сергей кивнул и пошел в палатку сержанта Новикова.

     В палатке валялись на кроватях несколько раздетых  до  трусов  человек.
Перебрасывались словами, двое попыхивали. При виде офицера никто не вскочил,
один  из курильщиков  взял  в левую руку ремень  и  хлестнул за собой.  "Ты,
козел, получишь пару  раз по  е...лу !" - и  босая  ступня стукнула лежащего
впереди  по  затылку,  так что  он  выронил папиросу.  "Ты,  мудак,  тебя же
вызывают" - и  пальцы цепко схватили  ступню, вывернули ее  и ее  владелец с
глухим  звуком  шлепнулся на  пол.  Под  гогот  вскочил, увидел  Сергея  и -
извините,  тащ лейтенант! - злобно  зашипел -  "Ну, пидер,  уе...у  сейчас!"
Сергей взял сержанта за плечо и дернул, тот немного пришел  в себя,  сел  на
свою  кровать  и стал искать  штаны. "Товарищ  лейтенант, заставьте его ноги
мыть,  сколько  раз  говорили,  или  пусть  говнодавы  свои  не  снимает"  -
затягиваясь, говорил лежащий верзила Антипов. Вокруг ржали. "Давай, Новиков,
Родина  зовет  !-  сказал  Сергей  сержанту  -  подойдешь  через  полчаса  к
штабу...""Товарищ  лейтенант, меня ведь командир полка освободил,  у меня же
дембель  через месяц" - заныл сержант, все в палатке  притихли. "Некому идти
что ли, вон сколько шатается  народу...""Ладно, Новиков, выполняй!" - Сергей
уже освоил  небрежный  командный  тон,  соображая уже,  что дальше - сначала
самому одеться и собраться...
     Тревога  от  всего  предстоящего распространяла толчки в  висках -чтобы
освободиться от дрожи, холодком обнявшую коленки, потрусил  к себе - автомат
не успевал бить по ноге...
     Артемьева не было - на крайней койке сидел тот, незнакомый, с бородкой,
перерывал  свою  черную сумку.  На Сергея взглянул не сразу,  а только вынув
найденную  расческу  и  улыбнувшись-  "Вы  майора Железнова не  видели,  нас
разлучили ..." Сергей мотнул головой и сел на  кровать. Офицер был в хорошем
настроении - "В первый раз так выспался...". Посмотрев еще раз на Сергея, на
автомат, болтающийся за плечом, не докончил и продолжил свои поиски.
     У Сергея был отличный рюкзак, сшитый им самим еще в институте, длинный,
пригнанный по спине, размалеванный пестро-зеленым. Быстро покидал в него две
пары  теплых  носков, засунул пуховый  спальник  -  все  еще  из  института,
собственную альпинистскую сбрую, поколебавшись  сунул  три личных  титановых
карабина. Все! Хватит этого - и так еще консервы, патроны - выйдет опять  на
все  тридцать кило, да  при таком  пекле...  скинул кроссовки,  задвинул под
кровать и обулся  в ботинки-собственные альпинистские  вибрамы  - в  горах в
сапогах много не находишься. 'Чуть не забыл!' - снова развязал тесемки сунул
каску и теплую шерстяную шапку.
     Встал, посмотрел  на часы,  про себя перечисляя  взятые  вещи, осмотрел
гостя - тот уже достал зеркальце и расчесывал бородку - и беззвучно выскочил
наружу. Он  направился  к  оружейному  бункеру,  опустив  слегка  голову,  с
рюкзаком и автоматом на одном плече, сгибая-разгибая в локте свободную руку,
ставя подошвы по одной линии, от чего ноги при ходьбе кривились  и придавали
тяжесть  облику. Капитана возле "оружейки" не  было. Сергей сбросил  рюкзак,
решил еще раз проверить вещи.
     На плато из всех возможных мест повылезало множество людей. Они ходили,
сидели,  что-то  тащили, собирали, хор сотен  голосов  поднимался от  плато,
сплавленный в пекле в огромную, невидимую, тяжелую массу раздавливал головы.
Неподалеку,    на   расстеленном    брезенте    солдаты    снаряжали   ленты
крупнокалиберных  пулеметов.  Около  дверей  бункера  изнемогали  часовые  в
касках, в жилетах, оседавшие то на одну, то на другую ногу. Другие сидели на
краю окопчика, положив оружие на колени. В  склад заходили небольшие группы,
пропадали там надолго, затем выползали, сгибаясь под тяжестью разнообразного
снаряжения.  Сергей успел еще раз протрясти рюкзак,  как из дверей высунулся
Мацан  - "Лейтенант, где же ты  ?" Сергей бросил свои вещи, подошел к двери,
но  был  остановлен: "С  оружием на  склад  нельзя!" Капитан  уже заглядывал
вовнутрь  -"Эй, Романюк !" Вышел тот самый  старший сержант, оглядел Сергея,
будто в первый  раз,  угрюмо выслушав  - "Подержишь  пока..."-,  взял АКС  у
Сергея. Сергей вслед капитану, направился к стойке. Вокруг звякало, звенело,
брякало, все  помещение  было пропитано  запахом  пороха, смазки. У  стойки,
растолкав, набившихся  солдат, возились  разведчики.  При появлении капитана
немного  стихла  брань, но  за спиной  еще неразборчиво бубнили с  угрозами.
Разведчики,  в  сетчатых  куртках,  угрюмо  забирали цинки, ящик  с  ручными
гранатами.  Капитан  подвел Сергея  к  стойке  -  за  ней  сидел  оружейник,
прапорщик  Пожар и , надев очки, помечал  в толстой засаленной  книге. "Вот,
Петрович,  выдай,  еще  !"- объяснил  Мацан,  показав на  Сергея.  Прапорщик
коротко  глянул, нацепил очки  и  поискал в книге - "По  фамилии  Зандер  ?А
почему  нет  в  списке?""Как нет  ?"  -  капитан  перегнулся через  стойку -
"...Подожди!" Он расстегнул планшет, достал бумагу, сунул прапорщику - "Вот,
Петрович, копия приказа, смотри, отдельным пунктом!" "Нет, дорогой, пусть он
пишет  на  себя  заявку,  пропечатывает, где  положено,  и  я буду  вынужден
подчиниться грубой силе...Следующие...Давай цидулю!"  - Петрович снял очки и
принял  бумагу,  которую  ему   нетерпеливо  протягивали  руки.  Сергей  уже
повернулся, как  капитан  рукой отодвинул теснившихся людей -  "Петрович, не
валяй х...ню..." Прапорщик не стал  долго  упираться  - "...Но  чтобы бумага
была..."  "...Петрович, ты меня знаешь!"  , Мацан таким  же коротким  жестом
отправил  разведчиков  за  стойку.  Сергей  обернулся -  толпа  теснилась  в
нескольких  метрах от них. Разведчики вереницей уже  проходили,  расталкивая
толпу, волоча ящики. Сергей подхватил  один из них и выбрался наружу, за ним
капитан. Стоящий у  самого входа Романюк молча протянул Сергею  его автомат.
"Кто заявку писал, сержант ?" -  капитан на ходу спросил Романюка. "Я..." "А
почему"-  он кивнул на  Сергея  - "ты не  включил товарища  лейтенанта" - он
будто споткнулся - "...Зандера?" .  Сержант, избегая  взглядов  Сергея, тихо
загнусавил -  "Виноват, тащ  капитан, ..." "Пошел!" - оборвал  его Мацан. "У
тебя дембель когда ?" -  спросил он  вдогонку сержанту. У того сникла спина,
он не  сразу развернулся, злобой плеснул по Сергею, на мгновение стал жалок-
"Через тридцать пять дней..."  И выжидательно посмотрел на капитана. Капитан
махнул рукой, сказал  -  "Иди,  иди..." -  и одобряюще сказал Сергею: "А что
делать!" Они протолклись  через  уже  довольно  многочисленное скопище возле
'оружейки', капитан ткнул пальцем в кого-то, затем показал себе на грудь. От
группы ожидавших их солдат к ним бодро подбежал широкоплечий парень. "Белов!
В  темпе до  штаба,  заявку  на  выдачу  снаряжения  для товарища лейтенанта
Зандера С.А., в общем по той же форме, согласно приказу и тэ дэ. На все тебе
полчаса." Солдат сорвался с места, не сказав ни слова.
     Разведчики подождали,  пока  Сергей  отходил  взять  рюкзак,  разобрали
полученное, вышли  на 'проспект' -  дорогу,  пересекавшую плато  от въездных
ворот  до  ангаров  и  потянулись  к  самому  краю,   отгороженному  колючей
изгородью.  Жизнь  населения  городка  приобрела  военные  симптомы  :  люди
копошились  и  передвигались  малыми  и  большими  строями,   с  непременным
сопровождающим, то справа, то слева, то еще с бог знает с какой стороны. 'Из
двух человек  - один обязательно старший !' - этот  армейский  закон Дарвина
сохранялся пожалуй  так же  как и  знамя полка  и  не  ведал исключений.  На
площадке осмотра запускали моторы, проверяли автомобили, бронетехнику. Серое
облако куполом накрывало плато, проникало в палатки, под одежду, скрипело на
зубах, покрывало равномерным слоем  гортань, высушивало легкие. В серый цвет
выкрашивались радиомачты обмундирование, оружие, лица... От обитателей плато
время от времени  отрывались группы, развозились по  'блокам'  на дороге, на
заставы на господствующих над городом вершины...

     Они  подошли  к  проему  в ограде.  Часовые  оттащили в сторону бревно,
перегораживающее проход и Сергей  впервые очутился в неизвестном углу плато.
Участок был  огражден  и снаружи. Там,  у  края стояла пушка с незачехленным
стволом,  вокруг  нее  спали  несколько человек.  Палатки  разведроты кругом
стояли  вокруг  пустыря.  "Заходи !"- Сергей  с капитаном остановились возле
небольшой  палатки.  Капитан  нагнулся перед  входом  и махнул Сергею,  чтоб
заходил. В палатке было еще прохладно, Сергей присел на одну из  двух коек и
ощутил  приятное  легкое покачивание  .  Мацан  сел  на другую  -  "Ты давай
попроще,  если что  не  нравится,  говори  сразу..." Сергей помялся, капитан
продолжил  -  "Я  хотел  тебе,  вот  о  чем...Ты  для  ребят  и  для  меня -
прикомандированный, значит, чужой. Я уж тебе с солдатской прямотой"  - Мацан
в  упор разглядывал  в полутьме Сергея -  ",  хоть ты и офицер,  фактическим
заместителем у меня на время рейда будет старший  сержант Казинас, положение
твое, скажем неприятное, но иначе нельзя...Только на скалах он слушает тебя,
а  в оставшееся  время -  ты его!  А, вообще, если что  не  так, подходи..."
Сергей начал -  "Вы...""Во-первых,  ты,  а во-вторых,  лучше сразу  обо всем
договориться. Ладно,  вижу, мы  друг  друга  поняли.  Еще - раненых выносим,
убитых тащим по возможности..."Сергей кивнул. "А ты борьбой занимался?" "Да,
был  грех ..."  -  отозвался  не сразу Сергей. "Так и шел бы  ко мне -  пиши
рапорт -я тебя к себе в заместители..." " Мне всего  месяц остался." " А что
на гражданке делать - у тебя пойдет!" Капитан подождал, потом сухо продолжил
-  "...в общем,  надо найти  место  падения транспортного самолета  ИЛ-76ТД,
прочесать  ущелье,   найти  и  доставить  три  брезентовых  зеленых   мешка.
Подозреваю, что-то  весьма ценное...К сожалению, вертушки заберут нас только
у Западных  ворот." Немного  помолчал, остро впился Сергею в лицо, сказал  -
"Пойдет пятнадцать человек из роты,  быстрее получится.  Ты будешь все время
со мной. Вперед выйдешь на  скалах..." Сергей хотел его прервать, но капитан
замотал головой - "Только не переживай, если тебя будут  опекать..." "Да я и
не переживаю!" "Считаю договорились, пошли на полянку, разберем барахло." На
часах уже было одиннадцать.
     На 'полянке' собралось человек  десять. Они подходили  к большой куче и
молча рассовывали  по  рюкзакам вещи, веревки,  консервы. Капитан  подошел к
Романюку, сказал ему что-то  вполголоса, после чего  Романюк мрачно поглядел
на Сергея и, немного поколебавшись, подошел к нему:
     "Извините, товарищ лейтенант..." - проговорил нехотя, но с облегчением.
"Ладно, забыли..." - Сергей легонько  стукнул  по протянутой ладони. Брали с
собой спальники, теплые тренировочные костюмы,  кто, чем был богат. У  троих
оказались настоящие фирменные американские или японские пуховки темно-синего
цвета ("наверно, из одного каравана..."). В  карманы запихивали пару гранат.
Автоматные рожки -  в  'лифчики'. "Разденься!" - посоветовал  Мацан Сергею -
"оставь, только куртку, да жилет не забудь  -  потом будет некогда одевать!"
Сергей огляделся - почти все уже собрались,  некоторые  помогали друг  другу
завязывать жилеты.
     Капитан  отступил  на  несколько  шагов,  негромко   скомандовал  -  "К
осмотру!"  Разведчики  не спеша  выстроились  в  неровную шеренгу, поставили
перед  собой  рюкзаки,  развязали  их  и стихли.  Сергей пристроился  в край
шеренги, тоже развязал рюкзак. "Все из  карманов - перед собой!" - раздалась
следующая   команда.   Солдаты  начали   расстегивать   нагрудные   карманы,
вытаскивать  залежавшиеся  сигареты, пустые  и  исписанные  бумажки,  кто-то
только  тут  обнаружил в  кармане  затасканное  письмо.  Капитан  беспощадно
забирал себе все бумажное.
     Рюкзаки  осматривались и перегружались  - каждому доставалось, невзирая
на звание две банки  мясных консервов,  по две фляги воды, по  шесть гранат,
мешок с автоматными патронами россыпью. У четверых были снайперские винтовки
с инфракрасными прицелами и глушителями.  Потом еще пара  примусов, упаковки
таблеток с сухим спиртом, сухофрукты, сахар, конфеты, индпакеты...
     Наконец, сборы закончились,  капитан, приказав  идти  строиться к штабу
полка,  присоединился  к  Сергею. Вдруг  Сергей  вспомнил, что  у штаба  его
дожидается  Новиков.   "Извини,  мне  надо  еще  взвод  сдать"  -  торопливо
проговорил он капитану  -  "я  побегу!" "Давай, у  штаба  встречаемся  через
тридцать минут" - хлопнул капитан его по спине.
     Сергей бежал, наклонившись  чуть не до земли - рюкзак отбрасывал назад,
задыхаясь, глотая  пыль, расталкивая бродящих людей. У палатки,  в  остатках
тени спал Новиков, надвинув  панаму на  глаза. Сергей сбросил рюкзак рядом с
головой  сержанта.  Тот  смахнул  панаму  с  лица,  повел  очами  и,  увидев
лейтенанта, не  спеша, поднялся - "А я уже  полчаса тут  дрыхну, ротный меня
хотел  привлечь к делу, но я не дался..." Сергей не успел ответить  -  из-за
угла,  будто поджидая, выходил Артемьев. "Лейтенант, что же  вы  не прибыли,
как я  приказывал?"  - он  остановился,  все  в тех  же кроссовках, в той же
олимпийке,  но  уже в  пятнистых,  неподвязаных штанах. Покуривал  сигарету,
поглядывал  на Сергея. Сергея  охватила  слабость от  желания  набить  морду
своему  ротному и  его  затрясло.  Артемьев, поняв  его  иначе, улыбнувшись,
успокоил - "Вы сначала  отдышитесь, лейтенант!" Сергея взорвало - "Разрешите
сдать  взвод,  товарищ  капитан!" "Какой  взвод?"  -  с лукавым  недоумением
спросил ротный - "у вас  сегодня приборка территории, а  вы снарядились, как
для боя!" Сержант уже проснулся и с интересом ожидал, что ответит Сергей. "А
если вы куда-то собираетесь, то не  грех и меня поставить в известность"- не
дал  договорить Артемьев.  Из-за  угла выглянул сержант с красной повязкой -
"Товарищ капитан. Вас. Начштаба." Артемьев прошипел что-то, сплюнул сигарету
и исчез  с  сержантом.  "Товарищ лейтенант, не расстраивайтесь"  -  пробасил
Новиков  - "зато  никакого риска!", осторожно  успокаивал он Сергея. Сергей,
зная,  что  разговоров  со своим ротным  все равно не избежать,  не отвечая,
нагнулся, подтягивал лямки рюкзака, заправил выбившуюся футболку  под ремень
и ждал. Опять из-за угла показался тот  же  сержант  - "Товарищ лейтенант, к
майору..." Сергей  небрежно завернул  за  угол. Завязки  жилета  рвались  от
бешенного стука  сердца. Около входа  стоял  Горелый, в двух шагах от него -
Артемьев с ухмылкой на бесстрастном лице. Оба смотрели на Сергея. "Ты почему
не сдал взвод ?"  -Горелый  мотнул головой  на  Артемьева-  "его посылают на
серьезное дело, а  он х...и сделать не может..." Сергей развязно  смотрел на
майора и ничего не  отвечал. Ответил Артемьев - "Товарищ майор, я приказывал
лейтенанту..." "Во первых, товарищу лейтенанту, а во вторых,  почему  вы  не
контролируете  своих  подчиненных?" -  Горелый уже  повернулся  к  капитану,
застывшему перед ним. Через секунду буркнул -"Примешь взвод,  на трое суток,
он  - в командировку, приказ возьми  в канцелярии. Идите".  Он  повернулся и
нырнул  в  палатку. Сергей и Артемьев, пошли  оба в одну  сторону, держась в
двух  метрах  друг от  друга. "Я  тебе  устрою..."  -  процедил ротный.  Они
завернули за угол. Новиков стоял метрах в десяти. Сергей  посмотрел себе  за
спину -  "Ты мне не тыкай  !"  Капитан задохнулся,  как  Сергей, неторопливо
добавил,  рассматривая лицо  Артемьева: "А  если хочешь выяснить  отношения,
пошли, есть хороший уголок...", и пошел, не  оглядываясь на ротного. Подошел
к своему  рюкзаку, сильным взмахом набросил его  на себя и пошел, раскачивая
ноги,  ставя  их по одной линии  к  плацу,  где  его  уже  ждала собравшаяся
разведгруппа .

     ...Прибывший  Артемьев  в  жестком  от   стирки  комбинезоне  брезгливо
выслушал  рапорт  Сергея, поневоле  оказавшегося единственным на  тот момент
офицером роты - "Неужели  в  роте нет совсем офицеров! Лейтенант, вы знаете,
как отдавать  рапорт ?"  Равнодушие, с  которым  Сергей выслушал  замечание,
передалось  его  лицу и дальше, к Артемьеву. Тот заходил желваками, хмыкнул,
дернул  подбородком  в сторону,  процедил  -  "...Набрали  баранов!"  Сергей
громко, при солдатах, переспросил - "Это вы мне?" Артемьев, не ответив ушел,
начав  нудную  как  зубная  боль,   вражду.  Его,  как  кадрового  военного,
раздражали невоенное построение фраз Сергея,  его спортивное  превосходство,
которое  принимали  все  остальные офицеры, его обстрелянность, черные очки,
которые Сергей носил теперь чаще, видя как это прямо бесит ротного. Артемьев
изводил  Сергея  придирками,  то к форме, то  к  дисциплине  во  взводе,  но
остерегался  личных оскорблений,  особенно  после боя на перевале Шибар... У
Артемьева  не было повода придраться  к боевой  подготовке  - солдаты любого
взвода, любой роты были не хуже и  не лучше других, просто сам вид  офицера,
да еще  из 'интеллигенции', непонятно  почему спортсмена,  да  еще  высокого
класса, выносливого как верблюд, к которому специально прилетала из Алма-Аты
инструкторша ЦК комсомола...
     Для Сергея первое время  доставляло удовольствие видеть, как выходит из
себя ротный, а потом он с трудом сдерживал кулаки.
     ... Сергей с чувством превосходства выслушивал  распоряжения Артемьева.
Капитан, одного  возраста с Сергеем, выглядел  просто элегантно -  аккуратно
подтянутый жилет, брючины  слегка  закрывают верх ботинок.  Автомат небрежно
повис стволом вниз на плече. Всем своим видом показывал, кто командует. Роте
было   приказано  обойти  по  заброшенному  кулуару  позицию  мятежников  на
подступах  к  перевалу  Шибар.  Подъем  был  очень  крут  и  ротная  колонна
растянулась на добрый километр. Сергей шел в голове своего взвода в середине
вереницы  тяжело дышащих солдат.  Артемьев суетился - то его видели в голове
колонны, то он пропускал всех, стоя в стороне и поминутно тревожно вскидывая
голову.  И  все  время  его  'давай скоро !'  В  роте насчитывалось едва  ли
половина людей - 'желтуха', дизентерия, тиф косили чище  боя. Часто в  строй
ставили  недолеченных,   как  сегодня.   Ротный  прицепился  к  то  и   дело
останавливавшемуся Кореневу. Огромный Коренев неделю промаялся  с гепатитом,
вернулся из медсанбата из-за тощей кормежки, но был не совсем здоров. Теперь
он ступал, останавливаясь через каждый десяток шагов, бледный. Пот не стекал
ручьями, а покрывал  его лоб мелкими бисеринками. У него незаметно разобрали
рюкзак. Сергей, проходя мимо него,  негромко посоветовал : "Не торопись, иди
как идется  !" Коршуном налетел Артемьев  : "Лейтенант, вы не  слышали разве
приказа  ?" Сергей  сумрачно  взглянул  на него  и  прошел дальше. Артемьев,
растерявшийся, накинулся на 'Корня' и погнал его рысью, в голову колонны. По
тому, как верзила-солдат шатался из стороны в сторону, Сергей видел, что тот
не дойдет  и  пошел  быстрее -  остановить капитана.  Капитан впал  в азарт,
подталкивая Корнеева.  Сергей  с трудом  нагнал их. "Отдохни !"  - придержал
белого как  мел солдата. "Лейтенант..." -  Артемьев зашипел, медленно снимая
автомат.  Сергей c ненавистью смотрел в его перепуганные  глаза. "Отойдем !"
"Вы что себе позволяете ?" - Артемьев заметался. "Сопляк !" - понизив голос,
проговорил Сергей, совершенно  не интересуясь выражением лица собеседника  -
"...ты не видишь, что он  еще болен  ?"  "...У нас боевой  приказ, повторяю,
боевой..." Сергей услышал над собой шорох посыпавшихся камней, глянул наверх
и  побежал, не ответив ротному.  Корнеева  повело  в сторону от тропы, он не
удержал  равновесия  и  упал лицом на землю,  безвольно  раскинув  руки. Там
образовался  затор. Когда  Сергей подбежал,  Корнеева  с трудом  приподняли,
терли  ему виски,  шлепали  по спине.  "Нашатырь  !"  -  присев около  него,
приказал Сергей.  Снизу,  торопясь, поднимался  санинструктор.  Колонна  тем
временем стала. Артемьев растерялся, стал подгонять солдат, но все как будто
чего-то ждали.  "Товарищ  капитан  !"  -  сказал  Сергей  -  "надо выставить
охранение..."  Артемьев,  спохватившись,  стал  распоряжаться.  Это  у  него
получалось действительно толково. "Его придется нести вниз" - Сергей встал и
кивнул на слабо шевелящегося  солдата. Капитан заколебался. Сергей гаркнул :
"Первый взвод! Сержант, вниз! Несете  больного! Радист! Сообщение!" Началась
суета.  Сергею представил, как веер пуль, не теряясь,  входит в ротного, как
его тело  ломается от  ударов,  он прорычал,  отгоняя видение :  "В горах не
бегают  !  А  теперь наверху  будет  на  двадцать  три  человека  меньше..."
Артемьев, стискивая  челюсти,  пошел наверх,  оставив Сергея  распоряжаться,
будто по его приказу...

     Как объяснил Сергею Мусалиев, офицеры бывают трех видов - двугодичники,
кадровые и суворовцы. Так вот суворовцы считают  себя элитой  - а "Артемон",
Артемьев то есть,  из рогатки не стрелял, на велосипеде не катался, а положи
на него и переводись ко мне ! Мусалиев, казалось, был всегда рад земляку, не
раз предлагал роту  у себя, но делал это  осторожно и не особо настойчиво. В
последнее время Сергей и Артемьев  совсем перестали  обращать друг на  друга
внимание и иногда лениво препирались, просто поддерживая форму.

     Наконец, кончены сборы, скорее в дело, в горы, на броню, куда угодно от
ежедневной скуки  ,от уборки  территории,  от  политзанятий, от заступаний в
караул,  инструктажей   личному  составу,  разбирательств  ссор,  мордобоев,
обслуживания техники...
     Но нет, еще согласование планов с варягами, получение раций, кодов...
     Слава богу,  вот уже Михалыч на своей подставке, сзади него  - Горелый,
непременный  Васильев, еще  пара офицеров  штаба.  Присланный майор  уже  не
появился.  Михалыч,   простоволосый,   поворачивая   шею   вокруг,  негромко
разговаривал с начштаба, изредка задерживал взгляд на собравшихся перед ним.
Сергей  повел  глазами  вокруг  себя  -  капитан  невнимательно  смотрел  на
Михалыча,   щека   его   изредка   дергалась,   офицеры,   стоявшие   позади
подполковника,  сдвинули  головы,  губы  их подрагивали.  "...и  счастливого
возвращения  на родную землю!" - услышал  Сергей традиционное напутствие и в
первый раз  внимательно вгляделся в лицо командира полка.  Глаза его, серые,
из-под  выгоревших  густых бровей,  встретились  с  глазами  Сергея.  Сергей
опустил  лицо, поднял,  снова  встретился взглядом  с подполковником, увидел
совсем  молодого человека,  только  на мгновение, и  через секунду  прежнего
Михалыча, командира  полка."Ему же только  тридцать два года! Он же всего на
семь лет старше меня..."-Сергей не отрывался от подполковника - подполковник
состоял из привычек, выражений, необратимо  переводящих  обычного человека в
военного, не имеющего возраста, а только звание. Сергей поглядел на капитана
- он в 'афганке' тоже перешел в состояние, не имеющее возраста.
     Михалыч  соскочил  с подставки,  подошел к  ним -  "Проверяться  будем,
капитан?"  Мацан пожал  плечами  . "Ладно,  верю !"  - подполковник прошелся
вдоль  шеренги  -  "Мацан, у тебя не солдаты, а  головорезы, последний  раз,
ппеете,  теперь  на  построение  только  по форме!"  -  не без  удовольствия
проворчал он, оглядывая  группу- "Ну, с  богом  !"  "Смирр-но!  Нале-во!"  -
повернулся капитан - "Рюкзаки на-а-деть!" Люди присели, вскинули  тяжеленные
кули - "На посадку в машины! Марш!..."
     Колонна  тронулась  , Сергей оглянулся -подполковник и офицеры смотрели
им вслед. Смотрели и люди,  стоявшие и сидевшие  у палаток.  Капитан вышел и
шел  справа  в шаге от  колонны.  Они подошли  к воротам.  Часовые  относили
заграждение  в  сторону,  их   старший   разглядывал  бумагу,  поданную  ему
капитаном. За  колючей проволокой выстроились гуськом бронированные машины с
башенками, с  задранными вверх тонкими  стволами. Из раскрытых люков башенок
торчали солдаты в шлемах. На каждой  из машин сидело по нескольку человек. В
откинутые люки трюмов закидали рюкзаки  и  снаряжение. Крышки  люков  упали,
освободив место.  Разведгруппа молча расселась по броне. Сергей с  капитаном
оказались  вместе на второй машине. Капитан встал и  махнул кому-то  впереди
рукой. Раздалась команда - "Заводи-ии!" .Впереди начали снимать заграждение.
Машины рычали,  накаляющаяся  броня  подталкивала короткими толчками  снизу,
ноги ехали по скользкому металлу, пыльное облако окутывало гусеницы, сапоги.
Сидевший  впереди солдат  повернул  к ним лицо в очках  -  "...иссь!" Сергей
разбросал широко ноги.  Машины  взревели, дернулись к  выезду. Передний  БМП
осторожно  въехал в  прорванную паутину ограждения, развернулся на  месте и,
разогнавшись, стал  уменьшаться  в высоте,  будто  зарывалcя.  Тронулась  их
машина, подкатила  к  шлагбауму.  В  нескольких метрах  от них стоял старший
караула  сержант Маслов,  в  широкополой  панаме, за  ним в двух шагах сидел
огромный пес Бабрак, с официальной кличкой Мухтар, отзывавшийся, впрочем, на
обе. На пылающем  солнце  на сержанте сверкала, не тая снежная гимнастерка .
Сергей обернулся - сержант, прихрамывая,  отступил на шаг и  положил руку на
голову пса...
     Дорога  с  плато  падала крутым серпантином,  передняя  машина  уже шла
метрах  в десяти под ними по следующему витку.  Почти под гусеницами проехал
окоп  с пулеметным расчетом, в нескольких  десятках метрах влево  , на  краю
откоса был 'утоплен' танк , из-под  накидки над башней торчала длинная труба
пушки.  Перед взором распахнулся белый  низкий город в долине, скопище домов
рассекалось черно-зелеными  лентами. Река  разломила  город  надвое,  шоссе,
вырвавшись  из глинобитно-каменной груды, как стрела  мчалась  без остановки
через  всю долину до  утесов на  востоке. Дорога, обычно жужжащая, звенящая,
была тиха и пустынна. Из самой середины белой кучи торчал обелиск минарета с
едва угадываемой с плато башенкой.
     Машины  неслись, мягко качая, заносясь на повороте  на следующий виток,
стараясь сбросить  цепляющихся людей  и плавно, одна за другой  подкатили  к
нижнему посту, сбившись в плотную очередь. Здесь их снова остановили, офицер
с  солдатом  прошли вдоль, осмотрев  каждую  машину. Дойдя до хвоста, офицер
обернулся к солдату, солдат побежал к заграждению.
     Колонна не  трогалась -  по перемычке, соединяющей плато с трассой, шли
саперы, тыкали заостренными шестами, рядом с  ними  трусили  на поводках две
овчарки.  Собаки  перебирали лапами,  поднимали, опускали  морды, мели  пыль
поджатыми хвостами. Капитан посмотрел на часы, выругался  с сожалением- "еще
час торчать!" Сергей посмотрел  на свои  - уже было без пятнадцати час. Пока
проверят,  пока доехать  до  поста  у 'зеленки',  там еще десяток километров
через всю  'зеленку',  посадка - раньше  пяти  часов вечера они  не вылетят.
Переться  в  незнакомое  ущелье ночью,  без  разведки. Неизвестность,  зной,
хорошо, что послушался совета - снял гимнастерку, пыль в горле, на руках, на
шее...  Наконец машины  сорвались  с места, пронеслись  по  перемычке, броня
загудела,  ударившись о твердое покрытие  шоссе. Обернулся не только Сергей,
оборачивался  каждый, как  только его машина  съезжала  с песчаной  полосы -
плато вертикальной стеной, обманывая зрение, делалось все выше, нависало над
маленькой  колонной. Еще  держался  взбитый прах  их  следов  на  серпантине
спуска...Река  неслась справа,  отставая  от них. Когда  приблизились  серые
дувалы, закрывающие куполообразные строения,  Сергей оглянулся - стена плато
немного отступила, охватив всю  южную  сторону города, стену  еще  пересекал
светлый нестойкий зигзаг ...
     Город, лежавший на  трассе между Кандагаром и Мукуром сам по себе почти
не  доставлял  хлопот,  только изредка -  раз,  два в  неделю -  поднималась
беспорядочная стрельба в верхней его части,  да несколько раз обстреливалась
застава   на    западном   конце,   у   въезда   в   "зеленку".    Отдельный
парашютно-десантный полк, присутствовавший здесь двумя батальонами, батальон
мотострелков  обеспечивали  дорогу на  всем ее протяжении  в долине -  около
семидесяти  километров  на равнине и,  самое  главное,  Восточный  проход  -
крутой,  почти  двухкилометровый  взлет дороги,  после  которого она  уже не
выходила из  тисков Гиндукуша до самого  Кабула.  Именно  вокруг  Восточного
прохода шел многоярусный бой, именно их полк оттеснял мятежников, чтобы дать
возможность  специальному  дорожному  батальону  проложить  новый  серпантин
взамен  обваленного. Кабул теребил...Вообще,  кампания  1984 года  проходила
сумбурно, лихорадочно. Причины были в Москве, как ,  морщась, объяснил после
зачтения  приказа  о провале  очередной  Панджшерской  операции Михалыч, что
штатские  пускают  военную  машину  вразнос.  Полк  с   февраля  сменил  три
дислокации - его то раздергивали по батальонам - один в Панджшер,  другой на
охрану  авиабазы  в  Шинданде, потом,  будто  спохватываясь -  на  границу с
Пакистаном.  В  приказах  появлялись  фразы - "...обеспечить непроникновение
караванов  оппозиционных  сил",  "способствовать  всеми  силами  поддержанию
порядка в  районах, контролируемых народной властью..."  Дважды приезжал сам
глава  народной  власти.  Они были внезапны  как артналет, когда  слышен вой
снаряда и глаза в страхе мечутся,  отыскивая укрытие.  Страха , разумеется ,
не  было, раздражение ,  да,  от внеочередного построения. И паника  в штабе
перед очередным  визитом, когда  спохватились,  что  огромный  полковой  пес
Бабрак не был еще переименован.  Из-за  его клички случился скандал, когда ,
заслышав  свое имя, пес вынесся  перед  изогнутым от хохота строем.  Бабрака
хотели тут  же пристрелить,  потом начальник  политотдела  армии  под личный
контроль взял дело назначения другой клички собаке. Выяснилось ,  что о деле
забыли,  сам  Михалыч постановил звать  пса Мухтар,  а поскольку  времени до
гостей  было в  обрез,  его  запереть  и  обещал  караулу  наряд  по вывозке
табельной тары с нечистотами, если не дай бог...

     Не  снижая скорости, резкими гудками оттесняя с дороги немногочисленных
прохожих, БМП мчались среди домов, садов, арыков, водоемов, едва всколыхивая
зной, накрывший  город,  автомат, снятый с предохранителя,  лег  на  колени,
глаза сузились, молниеносно обшаривали раскрывающиеся провалы в бегущих мимо
стенах, трещины в дувалах, занавешенные окна, ссохшиеся и перевитые деревья,
сбившиеся  в кучку, отворяющиеся двери в белых стенах.  Появлялись возможные
мишени:  съехавший на обочину маленький  грузовик, набитый  людьми; девочка,
прижавшая обеими руками в браслетах большой сверток, полускрывающий ее лицо;
хозяин канатной лавки в плоской чалме, в коричневом пиджаке и шароварах; его
собеседник - мужчина с седлом в руках. У мужчины ствол за плечом...Не успеет
прицелится, да и стрелять с открытого места не станет!Стрелять скорее станут
оттуда,  из  бесформенного скопища  поодаль! Мальчишки,  собравшиеся стайкой
около  водоема с глинистыми берегами, как и везде, разновозрастные- передние
строили рожи, кричали  неслышное в шуме моторов...Белые  двух- и трехэтажные
особняки за ажурными решетками настороженный глаз пропускал...
     Стены домов распались и открыли площадь - проплыла небольшая крепость с
развевающимся  зеленым  флагом  со  знакомым венком. Над крепостью  высилась
белая  игла минарета.  На площади толпы людей переходили с  места на  место,
носили сумки, вещи,  некоторые группами сидели  под  деревьями. Вплотную  от
дороги расположилось какое-то кочевое племя  - на  столах  ставили кастрюли,
посуду. Ближе к дороге стояли  мужчины и смотрели на русских, по  ту сторону
столов- женщины, дети,  большинство  в  одинаковой  позе-  упершись  кулаком
правой  руки  в  бок  и  опираясь ладонью  другой  о  стол...Особенно быстро
пересекали зеленые  пояса, дробящие город, тело  занимало позу,  удобную для
мгновенной ответной  очереди!  И остались  на них следы  от  сотен взглядов,
видимых и  скрытых за  завесами,  в щелях заборов, брошенных исподлобья и  с
интересом...
     Город  редел, справа  снова их  сопровождала река. Поднималась  впереди
волна зеленого прибоя.  В  ста  метрах  впереди шоссе  перегородила  колючая
изгородь с  опущенным  шлагбаумом.  Справа и  слева от дороги  стояли группы
солдат,  чуть  поодаль,  из-за  стенок, нацеленные  на  дорогу, высовывались
игольчатые дула. Разведчики спрыгнули на землю, некоторые стали трясти ноги,
другие  тут  же, не сходя с  дороги, мочились.  Капитан  крикнул назад - "Не
разбегаться  !"  и  пошел к  направлявшейся к  ним  группе из  трех человек.
Остановились, пожали руки, капитан, из-под ладони,  высмотрел Сергея, махнул
ему - "Иди  сюда, что ты как  неродной!" С подошедшим Сергеем поздоровались,
старший  лейтенант задержал на нем взгляд  -  капитан  объяснил  - "Со мной.
Стажер." "...Приказано выделить в ваше  распоряжение  взвод сопровождения  и
танк" - продолжил  старший лейтенант.  "Приказано,  так приказано! Сейчас бы
проскочили, и  так  времени уже  в обрез...  Ну ладно, давай  свой танк!"  -
капитан подтолкнул  старшего в плечо, повернулся  и зашагал к  своей машине.
Сергей  посмотрел за шлагбаум - дорога , казалось, была  засыпана  песчаными
холмами, на которые навалились острозубые скалы.
     Вся  группа уже  собралась. Ждали. Капитан смотрел  на  часы.  Никто не
разговаривал.    Солдаты   впереди   рассаживались    по    двум    колесным
бронетранспортерам. Капитан  повернулся к группе - "Все ученые, но повторюсь
- предельное внимание, держаться как следует. Романюк с отделением!" Сержант
пробрался  ближе  - "Я!"  "Левая  сторона трассы!" Романюк  хлопнул  одного,
другого и подтолкнул их  к машинам.  "Мы, лейтенант, с  тобой присмотрим  за
правой стороной!  Пошли!" -  они залезли  на раскалившуюся  броню  .  Сергей
оглядел колонну - солдаты проверяли  завязки бронежилетов, цепляли гранаты к
поясам, подтягивали ремни автоматов, поднимали ноги...
     За  стенкой,  сложенной  из  плит,  слева, заревело и по склону  съехал
чешуйчатый танк, придавил  собой  дорогу  и  занял  место  впереди  колонны.
Рванули резко с  места, тонкие стволы из-за  сложенных  плит  поворачивались
вслед им. Солдаты на заставе пропали.
     'Зеленка'  расступилась,  приняла  их  и бежала  мимо, то  отступая  на
несколько  десятков  метров,  то  почти  задевая  бока  машин.  Изнутри  она
распадалась  на отдельно стоящие сухие скрученные деревья  с блекло-зелеными
кронами,  но,  растущие  в  произвольном  порядке,  они  скоро  смыкались  и
угрожающе темнели непроницаемой  стеной. Между  деревьев  извивались змеиные
спины корней... Колонна оставляла справа и слева  за собой сгоревшие  остовы
боевых  машин пехоты, бензовозов,  'газонов'.Некоторые остовы  были покинуты
людьми недавно, еще носили следы  зеленой краски, другие  уже коричневели  и
краснели, превращаясь в марсианские... 'Зеленка' молчала, редела, наконец ее
пологи разошлись  вправо  и  влево...Сейчас  и  можно  было  ожидать  гулкой
пулеметной  очереди вслед,  ухающего  рева гранатомета,  рвущего  ненадежный
борт, звонкого  эха  выстрела  карабина, сбрасывающего тело ударом в голову,
истекающей фонтаном крови.
     Шоссе извивалось  между  невысоких,  мягких холмов, обсыпанных камнями,
направляясь  к   проходу   среди  стремительно  сбегающихся  горных   цепей,
замыкающих  долину с  запада. Дорога, по которой уже несколько  дней не было
движения, была подернута  песчаной кисеей. Они мчались, поднимая неопадавшие
пылевые шлейфы. Пески накрыли собой реку  и  она, стремясь выжить, распалась
на  мелкие ручейки,  одни  из  которых навсегда пропали в толще на  глубине,
другие   тянулись  к  дороге,  как  к  реке,   перескакивали  через  дорогу,
сопровождали ее.
     Колонна притормаживала перед  ручьем, размывающим дорогу, перед изгибом
дороги. В виду отдаленного, возвышающегося над шоссе, холма поворачивались к
нему   орудия,  замедлялся  ход,  готов  был  сорваться   залп  по  камешку,
потерявшему песчаную опору.  Голова колонны забирала вправо. БМП, на которой
ехал  Сергей  мягко  вошла  в  поворот  и,  внезапно  крутнувшись,  медленно
надвинулась бортом  на корму стоявшей впереди,  окутанной облаком  пыли. Все
сидевшие  зацепились  кто  за  скобу,  кто  за башню,  кто  друг  за  друга.
Примостившегося  на самом краешке сзади полукругом протащило по  всей броне.
Заскрипели тормоза сзади.
     За  поворотом  загрохотали автоматные  очереди. Башня БМП  развернулась
вправо. Все  скатились, укрылись  за  гусеницами, в обочине  дороги.  Сергей
оказался  дальше всех,  за кормой, он осторожно  выглядывал из-за прикрытия,
его сосед  откинул  тоже  голову  влево. Склонились  влево и  все остальные,
наконец самый крайний, солдат из сопровождения повернул  лицо  к ним, что-то
крикнул и встал, спокойно, не поднимая  автомат. За ним по очереди  вставали
другие,  оказавшиеся  дальше.   От  задних  БМП  подбегал   лейтенант.  'Что
случилось?'-  угадал  скорее,  чем  расслышал Сергей,  пожал плечами. Сергей
вышел вперед,  присоединившись  к группе людей впереди.  Резко затормозившие
машины стояли под углом к дороге.  На  их  броне стояли  солдаты с поднятыми
автоматами и азартно палили куда-то  за  ближайшую насыпь.  Не поместившиеся
стреляли прямо  с  дороги.  Лейтенант  подбежал  к ближайшим из  них,  затем
взобрался на  башню, вытянул  голову. Стрельба стихла,  от упавшей  тишины у
Сергея заложило  уши.  Потом  звуки  вернулись.  Сергей тоже  оказался среди
разгоряченных  солдат,  своих  и чужих, услышал  как  рассказывал  невысокий
темноволосый  парень- "...бл...,присели, х... их знает, что надумали..." - и
показав на холм - "А там еще один!" Туда, растянувшись цепочкой, ушло десять
человек с лейтенантом. Пока закуривали, ушедшие возвратились.  Лейтенант, ни
к кому не обращаясь, хмуро проговорил - "Осла пришибли..."
     На  обочине  лежали  двое убитых -  около них собрались,  разглядывали,
молчали.  "Давай  на  бронь..."  -  разогнал  собравшихся  лейтенант.  Когда
разредилось, Сергей подошел ближе, увидел  - двое,  небольшого роста, один в
сером толстом пиджаке,  большие грубые  руки были сжаты в кулаки и согнуты в
локтях. Белое  лицо, без лба, выше вся голова  была  вывалена в  почерневшем
песке. Второй  был изрешечен выше  груди полностью. Обуви на  ногах не было.
Сергея  не  мутило  -  он  видел  и  не  такие  трупы,  было  недоумение  от
бессмысленности этой смерти.
     Тем  временем  завелись снова  . Колонна  объехала трупы. Снова впереди
раскачивался длинный хобот танковой пушки, сзади  держали дистанцию метрах в
двадцати друг от друга  бронетранспортеры. Не  успели проехать сотни метров,
загремел сверкнувший факел из пыльного султана впереди танка. Мелкие камешки
как пули засвистели вдоль колонны. Танк попятился, едва не  скинув следующую
за ним БМП, развернул башню.  Как вкопанные  стали остальные машины. Горохом
ссыпались с них, расползлись  на обочину,  за ближайший холмик. Башни водили
стволами  по цепи  дальних холмов,  выжидая. Присел  танк  от мощного тугого
выстрела, вой заскакал от холма к холму, из гребня далекого пологого взгорка
выкатилось облако  и,  как  будто  по команде,  задергались  тонкие  стволы,
раскачивая стальные корпуса. Весь гребень и ближайший склон покрылись стеной
разрывов.  Оттуда  отвечали,  на  дорогу  прилетали  пули,  обиженно  взвыв,
отскакивали  от  бронированных  стенок,  делали  борозды в  песчаных  кучах,
сносили их. Сергей глубже вжимался в жаркий песок, оглядывался - все лежали,
иные перебегали  и прыгали  в  более глубокие выемки, никто не  прятался  за
машинами. К Сергею подполз Мацан. "А  если  взять людей  и слева в обход." -
Сергей  показал  на каменистую  полоску ,  поросшую редкой  травой.  Капитан
внимательно  осмотрел Сергея  - "Не спеши,  сейчас вызовем  вертолеты, через
полчаса  поедем." Он  взглянул  на  часы,  Сергей  поглядел на  свои  -  уже
семнадцать  минут  третьего-  и  внезапно успокоился.  Разведчики  сползлись
вместе,   остальные  рассредоточились  вдоль  колонны   и  изредка   пускали
пулеметную  очередь  в сторону засады. Били, уже  реже, пушки. Стрельба  уже
почти  затихла  и  у противника.  Приближающийся  гул накрыл  долину  ,  все
невольно  вскинулись  - из-за  холмов,  за которыми оставалась дорога, почти
задевая их, вынеслись друг за другом  с воем два вертолета огневой поддержки
- 'крокодилы', прошли над колонной, забрались круто на высоту и развернулись
к изрытому снарядами холму. Завизжало, из них вылетели черные дымные струи и
через  мгновение засверкали иглы, вонзающиеся в  цель.  Весь видимый гребень
сорвался облаком.  Вертолеты  проскочили, снова  развернулись и снова грохот
потряс холмы, зашуршали песчаные струи,  тихо зазвенели машины, покачнувшись
от  воздушного удара. 'Крокодилы'  сделали  круг над целью,  спикировали  на
колонну,  причем Сергей представил себе, как у летчиков чешутся руки, заодно
разнести и  машины -  азарт остается  после  боя,  особенно  скоротечного  -
пристроились друг за другом, качнули поджарыми корпусами и исчезли.
     Холмы  кончились,  сдвинулись  теснины,  над  головами встали  медленно
проплывающие  гладкие  склоны. Глаза  ощупывали  скалы  снизу  доверху, тело
сжималось  от рокочущего  гула наверху, от  резкого крика  невидимой  птицы.
Скалы  впереди сошлись над  дорогой, образуя  Западные ворота. Тесный проход
миновали по одной- после  того,  как саперы,  спрыгнувшие  со второй  машине
проверили дорогу, проехавшие останавливались и  ждали по ту сторону прохода.
Сергей в  первый  раз так далеко выбирался на запад от  плато  и с интересом
задирал голову - вверху, там где сближались  скалы,  тянулась  узкая светлая
щель. Через сто  метров после ворот правая  скальная  стена  резко ушла  еще
правее,  левая  исчезла,  открыв огромную  песчаную  равнину .Еще через пять
минут езды стала видна  ровная площадка. Капитан тронул  Сергея за  плечо  и
указал на нее - "Здесь посадка на вертушки..."

     Колонна  распалась  -  первый  бронетранспортер  помчался  к  площадке,
пересек  ее  и  остановился  у  далекой насыпи,  с него  соскочили  солдаты,
разбежались,  залегли,  танк вышел  на  середину, стал  и направил пушку  на
скалы. Остальные машины, одна за  одной осторожно, как бы пробуя, съезжали с
дороги  на   площадку  и   расходились  веером,  глушили  моторы.   Сидевшие
спрыгивали, разминали  ноги,  с  тревогой  поглядывая на стену,  полукольцом
обступившую  их.   Из  люков  стали  выкидывать  рюкзаки  разведчиков.   "Не
расходиться далеко" - оглушительно разнесся голос капитан в тишине. "Воды не
пить" - ткнул пальцем в склонившихся над  рюкзаками - "Перекур  - пятнадцать
минут.  Романюк  -  наблюдателя!"  Сам  он осматривал  в  бинокль  скалы. На
площадке лейтенант подошел ко второму бронетранспортеру и через минуту двое,
один, закинув пулемет на плечо, потащились к едва заметной насыпи. Сергей не
стал сходить с брони, потянулся, покрутил головой, оглянулся - лейтенант уже
был возле них и  с  земли  сообщил капитану - "Товарищ капитан! Вертолеты на
подходе!  Будут  после дозаправки..."  "Еще  и  дозаправка  - откуда  же они
летят?" - недовольно проговорил Мацан. "Из Кандагара..." "Однако, не ближний
свет,  бл..., опять  торчим." При этом Сергей, прислушивавшийся к разговору,
невольно поднял руку. "Сколько?" - услышал  вопрос, не  понял,  посмотрел на
лейтенанта, капитана, сообразил  - "Двадцать пять четвертого..."  "Да-аа!" -
протянул капитан - "экспедиция однако..."

     Духота катилась волнами  из пустыни,  но  солнце клонилось к заходу,  и
казалось  уже не так жарко. Сергей сидел, положив автомат  на колени, теребя
рукава футболки. "Накрой голову !" - услышал рядом, ответил почти про себя -
"Привык,  не  страшно..." Капитан  спрыгнул  с машины,  пошел  к собравшимся
разведчикам,  они  расступились,  засуетились,  стали  вытаскивать сигареты,
прикуривать.  Рядом с  Сергеем в  люке  сидел  наводчик,  время  от  времени
опирался спиной на  люк, когда припекало, выругивался одним и тем же словом,
выпрямлялся, через минуту все повторялось. От кучки людей доносились обрывки
слов.  Сергей  заметил,  как  все, почти одновременно  вскидывали  головы  к
скалам, прислушивались на  мгновение  и продолжали прерванное занятие. Вдруг
тревога  передалась  от  залегших  поодаль.  Они вскочили,  что-то  кричали,
указывали  куда-то  за  холмы,  вдаль.  Сергей  поднялся,  посмотрел  в  том
направлении и  увидел колышущуюся  черную полосу, охватившую горизонт. Около
бронетранспортера сопровождения собралась группка. Сергей, разглядев  в  ней
Мацана  и  лейтенанта,  направился к  ней.  Он не успел  подойти к ним,  как
тревога улеглась- солдаты занялись делами,  а офицеры,  завидев  подходящего
Сергея, прервали разговор.  "Кстати,  Виктор" -  протянул ладонь  лейтенант.
"Сергей"  - пожал сухую  ладонь и  поймал изучающий взгляд  капитана. Сергей
было  открыл  рот,  не  успел  спросить  -  "Самум,  из  Регистана.  Пройдет
стороной." -  Мацан  стал  расстегивать  карман  на бедре.  Сергей  еще  раз
посмотрел на  зловещую  полосу  -  она пульсировала,  но  не  увеличивалась.
"Товарищ  лейтенант,  передает  'Маяк'  для  'Высоты...'-высунулась голова в
наушниках  из  люка.  Все  офицеры   мигом  подскочили   к   радисту.  "Маяк
передает...Третий вылетел  на  полчаса позже из-за  обстрела. Перед подлетом
дадут сигнал. Просят обозначить  место посадки. Конец связи."  Теперь  их не
хотел выпускать их в  горы еще и стреляющий Кандагар, а время уже без десяти
четыре... "Сергей"  - капитан  отозвал Сергея в сторону- "а то все впопыхах,
познакомлю тебя с ребятами  и  обсудим  задачу. Пошли!" Они пошли, разгребая
тонкий  слой  песка на  сухой глине,  к разведчикам,  собравшимся  отдельно.
Некоторые приподнялись, но  Мацан  сел на ближайший рюкзак и  жестом  собрал
всех  подле  себя  -"Вводная такова  - мы  на  вертушках  летим к  верховьям
Аргандаба  ..."  Он  развернул  перед  собой  небольшую карту, которую давно
достал из набедренного кармана - "и долетаем  до хребта  Джаншах. Смотрим на
мой палец." Карту  обсели спины, Сергей встал и глядел сверху. Одна  из спин
развернулась,  человек  подвинулся,  но Сергей мотнул  головой  - все  равно
сверху виднее. "...Вот ущелье Парджани." - продолжал капитан  - "Мы покидаем
наши машины как  можно ближе  к ущелью  - в этих местах замечали кочевников,
кажется  гильзаев -  и  в  боевом порядке  втягиваемся  в  проход.  Проводим
радиосеанс   через  самолет-ретранслятор   и  до  наступления   темноты  нам
необходимо как можно дальше  отойти от входа.  Подъем при первых  проблесках
света" - капитан усмехнулся, хихикнули некоторые из  слушателей и посмотрели
на остальных. Капитан продолжил - "А потом - прочесывание ущелья до перевала
Сеидгар  по  всей ширине ущелья. Цель -  найти обломки семьдесят шестого,  а
среди них - три брезентовых мешка. Как только  найдем - внеочередная связь с
'Марсом'  и идем, смотрим внимательно, до  южного прохода" - палец указал на
узенькую  извилистую  полоску, как  ручеек  вливающуся  в  широкий  залив  -
обширную  долину между Джаншахом и  Шах-Максудом.Здесь нас  ждет спецгруппа,
которая забирает от нас груз, а также нас самих...Вопросы?"Капитан посмотрел
каждому в глаза. Вопросы, конечно, были, но по последнему пункту и поэтому -
не относящимися к делу. А остальное было уже обычным, с обычной опасностью и
непредсказуемостью.
     Сергей  присел  на   чей-то  рюкзак   и  оглядел  разведчиков   -  трое
рассматривали карту, двое рылись в своих рюкзаках, остальные сидели - кто на
корточках, кто  просто  на песке, держались за автоматы. Мацан, не затягивая
паузу,   объявил  -  "Моим  заместителем   на  время   рейда  будет  товарищ
лейтенант..."  Каждый  из сидевших  оторвался  от  своего дела  и  посмотрел
сначала на  Сергея, затем  на капитана,  будто  ожидая  объяснения.  Капитан
продолжил - "Моим помощником - старший сержант Казинас..."Снова вскинулись и
опустились  головы.  Перед  Сергеем поднялся  высокий  светловолосый  парень
-"Есь-ть,тов-вариш   капить-тан!"Даже  уставная  фраза  не   скрыла  мягкий,
ласковый акцент.  Чуть раскрыт рот, загорелое лицо. Спокойные глаза отливали
сталью,  в  глубине   их  спала   уверенность  и,  Сергею  показалось,  даже
жестокость. Никто из  других не удивился назаначению."Витас! С тобой четверо
-  Немиров, Волков, Федоров, Спицын..." Фамилии  капитан называл  четко, как
перечисляя  вещи, необходимые для дальней  дороги  -  "...В  тыловой  дозор.
Передовой  дозор - старший Романюк.  В дозор..."  Снова четкое  перечисление
фамилий."Товарищ  лейтенант  - вам  в  подчинение -  Незаметдинов, Николаев,
Гусь.  Осмотреть снаряжение. У нас еще  - двадцать минут. Разойдись!"С  этим
последним словом началась разведка.

     Сергей  сел к  своему рюкзаку,  сел рядом,  снял  "лифчик", обвязал его
вокруг  рюкзака  под  лямками,  два  магазина  сунул  в  карманы  на  бедре.
Попробовал, как легко  вынимаются из кармана. Рожки он никогда не сматывал в
пару  - не привык. Нож, с очень красивой резьбой  на темно-коричневой  ручке
приладил ниже,  на правой голени, в специально нашитые петли. Встал, нацепил
пару 'эфок' на репшнур, заменявший  ему пояс.  Пояс был в бахроме  свисающих
петелек узлов. На  месте пряжки красовался фиолетовый  карабин, с завязанной
скобкой. Поколебавшись, Сергей сунул пистолет в левый верхний карман штанов.
Подняв голову,  увидел как за ним наблюдает старший сержант -  светловолосый
высокий  литовец.  Встретился  взором,  едва заметно  улыбнулся. Вокруг тоже
собирались,  без  спешки,  иные,  коротко  посмотрев на  заместителя  своего
командира,  возвращались к своим делам. Сергей еще раз проверил, как  крепко
держатся  магазины  на рюкзаке,  надел  его,  несколько раз  подтянул  ноги,
присел. Порядок! Услышал мягкое - "Вы, тов-вариш лейть-нант,как будто совсем
из разведьки !" Говорил Казинас. Сергею разговаривать не хотелось, болела от
жары голова, в  ответ  поглядел на  сержанта,  ухмыльнулся, пожал плечами, и
ничего  не сказал.  Увидел  своих- невысокий,  широкоплечий, руки на  поясе,
расставив локти,  Незаметдинов стоял над своим рюкзаком, обвешанный оружием,
и  уткнулся  невидящим взором в землю. Двое других, тоже  собранные, сидели,
рядом,  тоже не поднимая глаз.  Почти все уже  собрались- сидели и  томились
ожиданием. Сергей  подошел  ближе - Незаметдинов поднял  голову,  но позы не
изменил, те собирались встать, но Сергей  присел рядом - "Ребята, до команды
товарища  капитана идем в  основной группе. Мы выходим  вперед  на скалах  и
прокладываем дорогу - вешаем веревки, организуем страховку. По одной веревке
на  двойку,  карабины  у  меня  есть...   Вопросы  ?""Все  понятно,  товарищ
лейтенант..."- Сергей не разобрал, кто  ответил,  снова поднялся. Оставалось
ждать. Капитан стоял у  бэтээра и  разговаривал с лейтенантом,  смотря то на
свою группу, то на краснеющие горы, то вокруг себя...

     Среди  сопровождающих  тоже  чувствовалось  напряжение  -  надо принять
"вертушки", прикрыть  посадку, вернуться при убывающем  дне  через  песчаные
холмы, "зеленку"... Солдаты, не занятые в охранении,  сбились кучками и тоже
поглядывали  на  горы. Метрах  в  пятидесяти  от танка стояли  наготове двое
солдат с  красными флажками и то и дело оборачивались к командирской машине.
Между остающимися  и улетающими уже  создалась зона отчуждения,  вне которой
находились только командиры.
     Сергей   заметил  только  сейчас,  что  солнце  спускается   к  чистому
горизонту. Самум промчался дальше, накрывая горы, засыпая древние караванные
тропы и караваны, облегчая работу спецназу...

     Серо-зеленые аппараты  обогнали  грохот своих винтов  -  уши  заложило,
когда машины, уже разворачивались над заждавшимися людьми. Вертолеты сделали
с опаской  круг  и,  когда  солдаты  стали  отмахивать  флажками,  зависнув,
садились  на площадку.  Разорвались  стены пылевых  кругов. Из  пронесшегося
облака  родились  три  вертолета,  сидевшие  уступом   в  центре   круга  из
бронированных  машин.  Капитан,   оказавшийся  впереди  всех,  обернулся   -
разведчики один за другим, догоняя  его, цепочкой беглым шагом  двигались на
посадку. Некоторые оборачивались. Сергей, как и  было  положено заместителю,
шел последним,  не удержался- тоже обернулся - на них никто не смотрел. Была
очень  неприятная  ситуация  -  "посадка  на  неподготовленном  аэродроме  в
пределах  досягаемости огневых средств  противника"  -  поэтому  провожающие
обеспечивали прикрытие погрузки.
     Капитан,  стоя у  среднего вертолета, распределял группу  на посадку  -
Сергей оказался со своими  людьми в последней машине,  вместе со Казинасом у
одного  иллюминатора.  Пилот,  в  шлеме,  голубом  кителе  и  одних  плавках
перегнулся в проход, быстро  ткнул рукой  в дверь. Протянувшаяся  рука резко
задвинула   ее  -   в  попадающих  через  окна   лучах  солнца  стали  видны
поднимающиеся  клубы  пыли  от  штанов,  ботинок,  рюкзаков.   Пыль  плотно,
вкрадчиво облегла лицо, заполнила рот, горло... Кто-то принялся выколачивать
штанину - его тотчас обматерили. Сергей приблизил лицо  к  стеклу  и  тотчас
загрохотало  над  головой, светло-серую завесу  надернули на  окна. Тяжелыми
шагами забегали по потолку, все быстрее, пока звуки не слились в бесконечный
вой - стенки затряслись, пол перекосился, скатывая с себя зады, прижал их  к
себе...
     Все! Летим... Все, что осталось под нами, все к черту ! Летим !

     Факел  нырнул под лопасти и  вспыхнул  внутри, осветив  огненно-красные
лица,  придвинувшиеся   вплотную  к  окнам,  прозрачные  глаза,  короткие  и
прорастающие волосы на голове, руках, подбородках до самых  корней. Глаза на
мгновение   прищуривались,   но   полуприкрытые   прозрачными    веками   со
вспыхивавшими крохотными огоньками ресниц, следили внимательно за оставшимся
внизу.
     Машина круто развернулась  и понеслась, слегка опустив нос. Летчик  еще
раз перегнулся над ручками  кресла, молниеносно высмотрел Сергея, и  Сергей,
рывком  пробрался  и плюхнулся  на  соседнее  свободное  кресло. "Михаил!" -
пилот, не отрываясь от переднего обзора, резко сунул ладонь. Сергей не успел
ее пожать, как  рука отдернулась, легла  на  ручку и вертолет  лег  в крутой
вираж. Когда  выровнялись за ведущим, летчик  поймал взгляд Сергея, выслушал
слегка наклонив голову - "Сергей!", кивнул, не отрываясь от панорамы.
     Вертолеты друг за другом карабкались  на наплывающую  коричневую стену.
Передние машины уже нырнули в голубой просвет между верхней кромкой стекла и
гребнем и исчезли. Каменная волна рванулась к ним, последним оставшимся,  но
не достала и медленно-нехотя  проплыла  под  днищем. Впереди и внизу дрожали
прозрачные круги. Машина упала в пикирование, тяжесть подперла подбородок...
Сергей   обернулся  в   проход-  солдаты   сидели,  отсутствующе   глядя   в
иллюминаторы. Хребет отодвинулся влево и закрывал неровной линией горизонт.
     Вертолеты цепочкой неслись над серо-зеленой равниной...

     "О Всемогущий! Дай же мне силу от силы Твоей спуститься в Ад и выйти из
Ада! Даруй же мне  радость  увидеть свет  дня и мрак ночи! Даруй мне счастье
припасть к ногам матери своей и отца своего!
     О Всемогущий! Прости все грехи мои перед сошествием в Ад!..


     ...  След высохшей реки бежал  бесконечной лентой ,извивался и  исчезал
под полом несущейся  машины.  Иногда русло натыкалось  на песчаный взгорок и
обегало его то справа, то слева. Машина с хищно занесенным над долиной носом
вскидывалась, переваливала препятствие и снова находила ускользнувшую от нее
реку. И  неслась туда, где висели над серо-зеленой выжженной долиной склоны.
Сергей смотрел  невидящим взглядом  перед  собой и,  чувствуя неловкость  от
молчания, изредка украдкой косился на пилота. Тот весь ушел в обзор панорамы
полета, несколько раз прощупывал Сергея прищуренными колючими глазами, когда
оборачивался  назад,  и  тоже  не заговаривал,  заметив  скованность соседа.
Только  раз  оторвался,  крикнул  : " Первый ?.." Сергей кивнул. Автомат  не
помещался  на  коленях - задевал  то  прикладом,  то  стволом рукав  соседа,
пришлось поставить его между коленями. Грохот занял все свободное место, его
можно было потрогать, он обволок руки, голову, ноги. При  малейшем шевелении
мощные ладони стискивали виски и отпускали  хватку при полной неподвижности.
Смежило веки, жара не плавила-  через щели просачивались  свежие  струйки  и
распадались внутри.  Глаза  смотрели сквозь  запыленное  стекло,  но  чуждые
картины явились неподвижному взору...

     Отпуск.   Аэропорт  Фрунзе.  Обломанные  белые   стены  на   горизонте.
Полотняный  портрет во всю высоту гигантского здания. У человека на портрете
лицо состарившегося в походах  монгольского хана. Пустые этажи без скамеек -
ничто не помешает поставить войлочную юрту...

     Объявление    :   "...из-за   погодных   условий   рейс   до   Алма-Аты
задерживается."
     Они вдвоем с сержантом бродят по пустынному зданию...Сергею надо только
проследить за передачей младшего сержанта Кана Игоря Юрьевича родственникам,
расписаться  за  сдачу  груза  "200"  и   катить  дальше   в   свой  отпуск.
Сопровождающий  -  из  Ташкентской  пересылки, ему торопиться некуда  - он в
командировке !
     Они бродили уже час, Сергей хотел  давно скинуть  форму, но черт знает,
сколько  еще  придется  торчать  здесь,  во  Фрунзе,  потом  объясняться   с
родственниками. Его  предупредили  в  Ташкенте,  чтобы  никаких  контактов -
только через военкомат!
     Наконец  объявили посадку.  Еще  сорок минут и  ТУ ныряет в котловину у
гор.  Сергею чувствовал, что ему не хватает тяжести жилета, и не  трет плечи
ремень...
     К самолету подали два трапа. К Сергею подошел второй пилот, сказал, что
сейчас  должна подойти машина из военкомата. Прождали  еще полчаса. По трапу
прогрохали сапоги - на борт поднялись пять человек, впереди майор. Обратился
к Сергею: "Машину с трудом дали, у нас  сейчас  таких  мероприятий уйма..."В
военкомате,  наверное, дежурство по приему трупов, сегодня  очередь этого...
Майор взял документы от старшего сержанта, перелистал, сказал : "Сержант, за
командировкой зайдете завтра  в  десять...Лейтенант,  а вас  прошу,  никаких
разговоров с  родственниками покойного." Он так  и  сказал - "покойного"."Мы
сейчас заедем к нам - вам, чтобы не задерживать, сразу отметят..."
     У трапа стояла грузовая машина с увеличенной собачьей зеленой конурой с
надписью "Люди". В кабину майор пригласил Сергея, остальные полезли в будку.
Металлический  короб с  телом  поставили в кузов у самых ног сидящих. Машина
рванула, обогнула здание аэропорта  слева, проехала через открытые  ворота с
милицейским постом и успела покрыть путь в двадцать метров.
     Им дорогу преградили  легковые машины, поставленные вплотную.  Они были
вынуждены затормозить. На левую подножку прыгнул человек. К стеклу прижалось
лицо  с  раскосыми глазами.  Водитель сидел и  глядел то  на  майора,  то на
стекло.  Майор выругался беззлобно и приказал шоферу с  облегчением : "Глуши
мотор!"А  потом  повернулся  к  Сергею  -  "За  командировкой  приезжайте  в
городской военкомат  прямо  к дежурному..." Шофер,  подчиняясь  жестикуляции
из-за  стекла, открыл дверь и  тотчас рука выдернула ключи из панели. Майор,
перегнувшись, негромко возмутился.  Сергей открыл дверцу и не спеша вылез на
мороз. Через некоторое время снаружи оказался и майор. Водитель, выбравшийся
со своей стороны, бродил , постукивая сапогами по шинам.

     Их  машину окружили мужчины с непокрытыми головами.  Они откинули борта
машины, сняли гроб и несли его туда,  где  стояли, как только  сейчас Сергей
заметил,  несколько  женщин. Прогнанные  из  будки собрались солдаты,  держа
озябшие  руки в карманах шинелей, слегка перетоптывались. Один из процессии,
совсем молодой  парень с густой шапкой  черных волос, с раскосыми глазами на
очень белом  лице жестко  ткнул  Сергея в  бок. Сергей машинально перехватил
пальцы  и  резко  повернул  руку.  К нему бросилось сразу трое, но маленький
смуглый старик, не изменившись в лице, гортанным тихим звуком вернул всех на
место.  Парень,  толкнувший  Сергея,  вырвал  руку  и  проскользнул  мимо  с
моментально застывшим  лицом. Сергей  оглянулся  на майора, тот отступив  на
несколько  шагов,  рассматривал,  надув  губы,  ноги  проходящих.  В  тишине
скрипели  на снегу  шаги.  Старик,  проходя  мимо,  погрузил  Сергея в самую
глубину своих черных, чуть подернутых пеленой глаз. Сергей  хотел отойти, но
его затрясло  от жара.  Гроб поднесли к группе  женщин. Они расступились, из
середины их  вышла седая  сгорбленная  старуха, поддерживаемая под  руки. Ее
подвели к окошку,  она  наклонилась  и долго всматривалась,  потом  вскинула
голову и,  отбросив поддерживающих ее,  вцепилась  сухими  пальцами в  седые
космы  и  завыла,  раскачиваясь. Среди  женщин послышалось  рыдание.  Полную
женщину удерживал худощавый широкоплечий мужчина с моложавым каменным лицом.
Она то хотела  броситься вперед, то припадала к его плечу, без рукавиц  руки
сжимались  и  опадали.  Когда  старуху  увели,  она рванулась с  невероятной
быстротой к гробу и, став на  колени,  припала к  цинку.  Крохотные капельки
замерзли у Сергея в уголках глаз, он быстро смахнул их и виновато осмотрелся
-  лица,  стоящих  вокруг  гроба,  мужчин  были   бесстрастны.  За  матерью,
единственной русской  среди собравшихся,  беззвучно тряслись две молоденькие
девушки с раскосыми глазами.
     Время   остановилось.  Сергей  видел  только  тусклый   гроб,  женщину,
обхватившую его и белое неподвижное лицо отца...
     Раздался  тихий  голос,  к  Сергею  пробрался  толкнувший  его  парень,
скользнул ничего не  выражающими глазами и, склонив голову вбок, сказал:"Вас
просят подойти!"и, пропустив Сергея, пошел чуть сбоку и сзади.
     Сергей  смотрел в лицо  женщины, не  отводя  глаз, и задыхался. Старик,
безошибочно  угадавший  в  Сергее человека с  войны,  негромко пояснил: "Это
командир, он привез Игоря..."Женщина  отсутствующе вглядывалась в Сергея.  У
него пересох  рот, лицо запылало, он шагнул к  женщине. Она не  шевелилась и
ему стало  неловко, его ищущий  взор встретился  с серыми  глазами  мужчины-
отца.  Мужчина  тронул  его  рукой  за  плечо, проговорил сухо :"Похороны  -
завтра! Вам помогут улететь"- и, бережно поддерживая женщину, повел ее через
расступавшихся людей к машине...
     Похороны  прошли  деловито.  Корейцы не  пустили никого из  официальных
представителей и те были  рады  отделаться от хлопот. Никто даже не вспомнил
об инциденте в аэропорту и ни словом не обмолвился в военкомате.

     Отпуск  Сергей собирался провести дома, в Ленинграде,  но  эти похороны
выжгли вокруг него непреодолимую  пустоту. Ему захотелось побывать на море и
именно на Балтийском и именно в Паланге, где он был с матерью лет пятнадцать
назад. Билет до Вильнюса достал легко - помогли корейцы, как и обещали, дали
свой  адрес, телефон,  сказали, что примут в любое время, даже  позвонили  в
Вильнюс - если надо будет где остановиться.
     Самолет летел через Москву, в Москве рейс задержали на двенадцать часов
и Сергей  отправился в  центр. Он прошел по Москве своим  любимым путем - от
станции  "Новокузнецкой"  по  улице Осипенко  до  Москворецкого моста,  мимо
Василия Блаженного, по скользкой  брусчатке  дальше, мимо толпы  зрителей  у
гранитного склепа и дальше, по  Калининскому  проспекту. Он  смотрел  вокруг
себя  взором,  замечающим  опасность  и  ничего  больше.  Океан  лиц  вызвал
невероятную  усталость, от которой  он  попытался избавиться,  устроившись в
закутке вагона метро  на  Кольцевой линии. Но обострившееся внимание  помимо
желания следило  за сменой  декораций.  Он  с облегчением продолжил полет  в
Вильнюс, вздрагивая от каждого рывка и толчка самолета...

     Из  Вильнюса  - маленький  самолетик  в  Клайпеду.  До  Паланги  подвез
частник, всматривался в Сергея через зеркало заднего обзора. Когда приехали,
терпеливо  ждал засидевшегося Сергея,  затем спросил - "Вы  с  Юга?" Сергей,
подняв глаза на зеркало над водителем, кивнул, взялся за ручку. Ему хотелось
посидеть и помолчать  вместе с этим  незнакомцем. Тот опустил лицо, внезапно
предложил - "Я вас подвезу ближе к морю. Там сейчас  очень хорошо ..." Затем
глянул на Сергея и добавил - "Мне, к сожалению, надо ехать...А вечером я еду
обратно в  Клайпеду ...".Сергей вышел около костела, со слегка припорошенной
черепицей. Водитель развернулся и мигнул фарами на прощание.

     ...Темно  -  синее  море.   Пустынные  бескрайние  дюны.  Белый  песок,
смешавшийся с  белым снегом. Пирс  -  многоножка.  Нетронутый след плуга  на
песке, разрезавший берег...

     Сергей брел  по  границе  воды  и  суши.  Обрушивающиеся  волны  прибоя
растекались  у самых  подошв. Ветерок, бессильно падавший в море, не долетев
до  берега, еще держался  на крайнем западном  выступе пирса, подбрасываемый
спинами мощных гребней. Сил ветерка хватало встрепать волосы, хлопать полами
куртки...  Волны  шатали  сваи и  мчались  улечься,  обессилев,  на пологому
берегу.
     Ни  души... Белые горы  встают над морем,  открываются  новые  вершины,
перевалы, воздвигаются новые хребты, их закрывают черные стремительные тучи,
они проносятся  и  снова встают новые величественные горы в  недосягаемых ни
для караванов, ни для засад высотах...
     Слетевший шарф с плеча зацепился за поручень в метре от Сергея. Улыбка,
слово  благодарности  на  мягком чужом языке  вместе  с легким  приседанием.
Изучающий взгляд  зеленых  глаз.  Вопрос!  Откуда  ?  После короткого ответа
Сергея  - еще вопрос  уже  с мягким акцентом по-русски! Часто ли бываете  на
море  ? Каком ? Конечно, на Балтийском !  Пятнадцать лет назад.  Сегодня уже
еду обратно!..
     Ветер бесчисленными пальцами раскидывал ее волнистые волосы и  рассыпал
по  воротнику,  плечам,  облегаемым  светло-серым пальто. В  зеленых  глазах
Сергей увидел свое отражение. Шарф она не накинула себе на голову, видя, что
Сергей следит за бликами света в ее  волосах. Она была  похожа  на Афродиту,
родившуюся из зимнего моря. Сергею  стало  смешно. Афродита накинула пальто,
выйдя на сушу... Боль от улыбки рванула обожженные губы.
     - Не смейтесь и не улыбайтесь - из вас сейчас пойдет кровь...
     - ...мне надо заняться с вами русским языком!
     - ...Вы меня не смеете перебивать ... Вы так сжимаете челюсти,
     будто разговариваете с врагом!
     - ...У меня нет врагов уже целых три...
     Кому  здесь  это  интересно...В  зеленых  глазах  погасли искорки,  она
нахмурилась и надолго всмотрелась в Сергея, потом обернулась к морю:
     - ...Настоящая буря, она сейчас снесет пирс вместе с нами...
     - Тогда нам нужно скорее бежать...
     - Почему вы тогда остановились? Давайте вашу руку - я отведу
     вас на берег...
     Сергей, не отрываясь от ее лица, встретил рукой теплые твердые пальцы и
осторожно притянул ее к себе:
     - Бежим ?..
     - Нет, смотри какая огромная волна! Она проглотит нас...
     - Побежали! Держись крепче....
     Они помчались по скользким доскам,  а пирс уже, казалось, приподнимался
и опадал  вслед черно-синей спине. Белый гребень  играючи обошел их  и залил
перед ними  шипящей пеной настил. Сергей чуть не растянулся на  обледеневшем
дереве, но она удержала его и дернула к поручням. Они только успели прыгнуть
на  них,  как следом  с  шумом  накатил  поток,  обволокший  стойки  ограды,
забрызгавший  ноги и промчавшийся дальше.  Сергей оглянулся  - сзади  в море
вырастал вал... Сергей спрыгнул в лужу, решительно взял ее  на руки. Ее рука
обхватила его шею... Душистый запах погрузил  в себя...  Она была  совсем не
тяжела, хоть  и одного  роста  с  ним...Сумасшедший  бег  по  катку! Раз  он
поскользнулся, но прижал ее очень сильно, как балансир, к груди, невероятным
рывком  подставил  другую ногу  и, почти, не задержавшись, ушел к берегу...А
белый  заваленный  гребень уже  настигал...Прошлепал  по  воде и еще  метров
пятьдесят  вверх  по  дюне...  Когда  за  спиной  зашипела  злобно  пена  не
доставшего их вала,  он остановился, она спрыгнула, а его руки еще  долго не
могли  разогнуться...Они обернулись и  хохотали, взявшись за руки,  а затем,
больше не оглядываясь, пошли к проходу среди деревьев...

     ... Возня  сзади  сменила  картинки  - вдоль иллюминаторов  слева бежал
коричневый зигзаг, под машину стелился светло-коричневый ковер. Обернувшись,
Сергей увидел,  что  возле одного  из  сидящих стоит  на  коленках  Спицын и
протирает  ему  щеку ватой. Рядом смущенный сидел Гусь. Сергей прошел к ним.
Незаметдинов, у которого из щеки шла кровь, держал лицо кверху  и  проклинал
Гуся,  который  сует  стволом  в  морду,   козел  молодой   и  пр...  Сергей
вопросительно посмотрел  на Гуся  - тот  басил: "Так, тащ лейтенант,  машину
тряхнуло..."  Ничего страшного и Сергей вновь  занял место  впереди. Старший
пилот коснулся плеча  Сергея, резко опустил ладонь  - "Внимание! Посадка  !"
Сергей обернулся в  проход,  стукнул  по подошве ближайшего  из  солдат, тот
посмотрел  сперва  на  ноги, потом на Сергея, понял  и  толкнул  следующего.
Внешне  почти ничего  не  изменилось  - только подобранные  ноги  напоминали
взведенные пружины...

     Вертолеты сваливались влево, вокруг них закрутились, сменяя друг друга,
склоны.  Черный  купол  наполз  на  них  и  исчез   из   панорамы,  затемнил
иллюминаторы. За рваным гребнем, спускавшимся от вершины, показалась зеленая
наклонная долина.  Вертушки нырнули  и  пошли бреющим  полетом над зеленью к
распахнувшимся  хребтам.  Пропали  дальние   горы.  Граница   неба  и  земли
приблизилась и очертилась ближайшим гребнем. Передняя машина уже зависла над
зеленым холмом, из ее нутра выскакивали согнутые люди, потом прозрачный круг
наклонился и  унес серо-зеленый короб по большой  дуге. Сидевший около двери
уже  держался  за  ручку  и  напряженно  глядел на  пилотов.  Падающее  тело
наткнулось  на мягкое  непреодолимое препятствие. Пора! Распахнулась дверца,
ворвался вихрь.  Разведчики один за другим,  согнувшись, обхватив  автоматы,
выпрыгивали наружу.  Оставшийся - кажется,  Гусь  -  проворно  подхватывал и
выбрасывал следом  рюкзаки, затем  выпрыгнул  сам. Сергей обернулся,  летчик
тоже, оба одновременно кивнули и  Сергей вылетел через дверцу. Земля уходила
книзу, он едва  удержался и,  как  лыжник в  приседе съехал  к кучке зеленых
спин.  Вертолет  резко  отвалил,  вихревым  кругом  провел по людям,  прибил
жесткую невысокую  траву и помчался догонять  различимые только  по  хлопкам
идущие низом машины...
     Двое  из разведчиков  сносили рюкзаки,  раскатившиеся  по склону.  Двое
залегли  на  вершине, остальные,  торопясь,  присаживались, влезали  в лямки
рюкзаков, выпрямлялись,  пошатываясь, и цепочкой сбегали с холма. Первые уже
достигли небольшой  каменистой впадины  и  исчезли в  ней. Сергей  бежал  за
Незаметдиновым, стараясь не обгонять его.  Незаметдинов, отбрасываемый своим
огромным рюкзаком, наклонялся вперед  и два раза, споткнувшись о выступавшие
из-под  травы  камешки, едва не  сунулся  лицом  в  склон,  но был  задержан
Сергеем.  Дыхание из  десятка грудей, стянутых лямками, жилетами, лифчиками,
ломало изнутри ключицы, шумело  и грохотало над  долиной.  Они  скатились по
осыпчатому склону в расщелину, в которой сидели, не сняв груз, посеревшие от
пыли  разведчики.  Сергей отодвинулся  от  края, как  просыпались камешки на
сидевших, и в их потоке спрыгнул в запыленной форме с серым лицом человек, а
за ним, заполнив собой всю впадину,  Казинас. Он был таким огромным, что его
рюкзак  казался вещевым мешком, автомат почти  не был  виден  из-под руки, а
лицо, из-за высоты плеч, было по-прежнему коричнево-загорелым.  Все невольно
подняли взоры  на сержанта. Мацан,  как и все  тоже  осмотрев  его, не сразу
приказал: "Ждем двоих. После связи пять минут на  сборы! В  темпе пересекаем
впадину " -, показал  вниз на склон - "собираемся и втягиваемся в  ущелье  в
боевом порядке."Все посмотрели на скалы, от которых  начинался подъем." Идем
до наступления полной  темноты. Ночевка. С утра работаем в ущелье.  Хлебнуть
можно сейчас. Не  перепиваться. Вместо  перекуса - сухари. На привал времени
нет - солнце  уйдет через два часа!"- Мацан скинул свой рюкзак и нетерпеливо
махнул радисту, который уже разворачивал, забившись в угол, рацию. "Витас! -
присев около рации, позвал  капитан  Казинаса  - "Примите двойку !"  Сержант
молча  наклонил  голову  и встал  над  краем  укрытия,  высунул руку.  Через
несколько  минут,  зашуршали камни, но  раньше  их спрыгнули две пропыленные
фигуры. Один  из них  сразу протолкался к  капитану  и вполголоса проговорил
что-то.  Мацан выслушал его,  полуповернувшись к  радисту,  бросил негромко:
"Есть! Перекуси. Пока ждем!"  Потом кивком  головы подозвал Сергея, показал,
чтобы сел  вплотную :"Пока никак не связаться - забыли что  ли  ретранслятор
выслать."  Он помолчал, что-то соображая,  проговорил  :  "Отсюда надо резко
уходить.  Порядок движения - прежний. Поднимаемся в ущелье как можно выше до
темноты.  Связь  будем  пробовать  с ближайшего утеса. Иди  к своим."Капитан
опять отвернулся  к радисту, что-то ему негромко сказал, после чего тот снял
наушники  и  принялся  сворачивать  радиостанцию. Сергей  не  сразу  отыскал
Незаметдинова  среди   одинаково  запыленных  серых  лиц,   передал  приказ.
Незаметдинов хмуро  выслушал и  только повел плечами, проверив не  сбился ли
"лифчик". Федоров  и Николаев  за его спиной  сидели, оба в одинаковой позе,
как бы боясь  не расслышать. В щели никто не разговаривал.  Издали донеслось
:"...в отрыве от основного ядра, держаться вдоль хребта слева, затем выйти к
пересохшему руслу, вдоль него -  десять  километров, затем влево  под прямым
углом  и все время вниз. Выходите на старую дорогу. По ней вправо идти, пока
не   упретесь  в   автостраду..."Пауза,  шуршание,  команда   -  приглашение
:"Идем..."Сергей  поспешно приладил  патронташ на грудь, подтянул завязки...
Огромный Казинас устроился  в дальнем  краю.  около  него вся  его четверка.
Четверо, перехватив  автоматы,  выскользнули  за  нависший  край ямы.  Время
остановилось до момента, когда Мацан не ответил, наклонив голову к микрофону
на  левом плече:  "Вас  понял.  СК!".Поставил лопаткой ладонь, и  Сергей, не
помня как,  оказался на крутом склоне бегущим вослед  веренице  серо-зеленых
спин. Он сбегал легко и пружинисто, приседая на широких скользких камнях...

     Тело  свое ему  не  приходилось ни  подгонять,  ни  подсказывать ему об
опасности, оно больше не подчинялось его голове, оно управлялось само - руки
сами придерживали  автомат, чтобы  он  не застревал между  ногами, руки сами
сжимали  автомат,  повинуясь  сигналам  неизвестной природы.  Эти же сигналы
изворачивали  тело,  от них  шло  указание  на самое  надежное  укрытие  при
нападении  сверху,  снизу,  сбоку...Вслед  за  ними катилась  волна  озноба,
оставляя капельки холодного пота на затылке...
     Время исчезло...Оно вернется только за последним постом с  часовыми, не
ко всем...

     Над  ним  шуршали, катились и летели  камешки, внизу бежали  фигуры. На
самом дне  долины в  белом каменном ложе протекала узкая быстрая  река.  Они
сбегали  в  небольшую  арчевую рощицу, закрывавшую начало подъема  на склон,
дальше к ущелью. Сергей на мгновение оглянулся - за ним, не отставая, пыхтел
Николаев,  чуть  выше  -  Незаметдинов,  над  ним  -  третий  ("черт,  забыл
фамилию..."). Сергей  стал, пропуская солдат вперед,  метнул взгляд  вверх -
отсюда расщелины,  откуда они начали  бег, не было видно, на середине склона
виднелась цепочка людей - "так, все четверо, а  вон тот, Казинас.. ."- затем
бросился догонять и  через мгновение  уже  был на  вдающемся  в поток  белом
камне,  на другом  берегу  поджидал  его Незаметдинов, остальные скрылись за
деревьями. Прыгая, Сергей, увидел набитую тропу вдоль  ручья и ему  стало не
по  себе.  С  того  берега начинался крутой  подъем,  местами настолько, что
приходилось  подтягиваться за  корни деревьев. Они  шли уже плотно, довольно
споро  и  вскоре  слились  с основной группой. Ботинки скользили  по гладкой
траве.  Пытаясь  задержаться,  поскользнувшийся   выбивал  камни,   с  шумом
скатывавшиеся в рощу. Капитан один раз  крепко  выругался и  падающих камней
стало  заметно меньше.  Пот  заливал глаза. Сергей на мгновение стал,  вытер
лицо, дальнейший путь наверх просматривался  четко - по склону, затем вправо
под  нависающими заглаженными  камнями, обойти их и влево  вверх, под защиту
утеса...Пора бы  появиться замыкающим  -  он поглядел вниз,  на  рощицу  под
собой, на противоположный склон  - он  был пуст.  Он отсюда  увидел речку  и
тропу, подсвечиваемую солнцем  и  ясно различимую со склона."Они  должны уже
начать подъем!"  Видно, об этом  подумал не  только  он  - к нему спускался,
шурша,  Мацан. На полдороге он обернулся, что-то сказал, махнул рукой и все,
одинаково   извернувшись,  скинули   рюкзаки  и   присели,   взяв   автоматы
наизготовку. Капитан добежал до Сергея, который то глядел вверх, то вниз, не
решаясь сбросить груз -  "Сирена ! Сирена ! Прием !" Из рации,  торчавшей из
патронташа, слышалось  сипение. "Сергей!  С тобой Незаметдинов  и  Николаев,
прикрываете нас сверху! Смотри !" - он показал рукой  на верхний край рощицы
- "пройдете вдоль склона и прочешете рощицу, нам навстречу ! Вперед!" За ним
мимо  Сергея  пробежали,   строясь  в  цепь,  разведчики.  Сергей  аккуратно
прислонил рюкзак к  камню, побежал, перехватив автомат левой  рукой вдоль по
склону. Солдаты почти не отставали. Они бежали,  не стараясь не шуметь, ноги
скользили,  в ботинки набивались  камешки, перекатывались под стопой.  Когда
они увидели втекающую под деревья воду, Сергей резко стал и посыпался,  едва
успевая  подставлять  ноги,  вниз,  Незаметдинов правее и  выше,  Николаев в
десяти метрах левее скользил, едва удерживая равновесие на длинных  ногах. У
края рощицы они залегли, пока подбежавший Незаметдинов не перепрыгнул на тот
берег, и осторожно пошли вниз по реке, не теряя друг друга  из виду,  смотря
под ноги...
     Ручей извивался среди скрученных деревьев, огибая выбеленные камни. Они
- Сергей посередине - скользили вниз вдоль ручья, пока ничего  не обнаружив.
В  прохладе деревьев Сергею стало зябко в футболке. Так  они,  осматриваясь,
дошли до  трех сросшихся деревьев, за которыми Сергей заметил  группу людей.
Он  рванулся, но  был остановлен  шипящим  "Стой  !", заметался глазами, ища
укрытия, но услышав, как Незаметдинов рявкнул -"Пошутишь у меня ...", нырнул
под  длинную  ветку,  загораживавшую  проход  и  вылез на прогалину.  Сергей
повесил  автомат  на  плечо и  тронулся за Незаметдиновым. Слева, на  корнях
устроились  двое,  Сергей посмотрел  в сторону,  откуда вышел,  оценил,  что
укрыться  от  их  огня  негде,  выругал  себя  за  невнимательность,  полез,
согнувшись  и ткнулся в  спину. Спина  легко отошла.  За  Сергеем  беззвучно
проскочил Николаев.
     На прогалине  разведчики кругом  обступили  стоявшего худого человека в
черном  пропыленном халате,  уцепившегося  за  вязанку  хвороста  на  спине.
Человека в  упор рассматривал  Мацан. Рядом держался Кадышев,  сзади высился
горой Казинас. Лица у  всех  были  хмуры.  "...Сколько  народу  внизу?"-  не
отрывая  глаз от задержанного,  спросил  Мацан.  Кадышев не спеша,  нараспев
проговорил фразу. "Кадышев,  не в мечети, давай быстрей!"- вмешался капитан.
Человек был  очень  мал и худ - он  не  сразу  понял, кого  слушать, смотрел
почерневшими глазами на капитана, только когда Кадышев повторил вопрос, он с
трудом оторвал взор, выслушал,  помедлив, коротко что-то  произнес. "Товарищ
капитан..." -  повернулся  Кадышев  к Мацану.  Круг людей  сжался. "...он из
Навбаби,  собирает  здесь  хворост...""Ясно, ничего толком не  скажет..."  -
Мацан уже  не слушал,  коротко кивнул  одному, другому, приказал - "Пройдите
вниз  по ручью,  действовать тихо!" Солдаты выбрались из круга и исчезли  за
деревьями. Капитан разговаривал  с  Казинасом  и Поповым. Сергей  услышал  -
"Андрей  , ведем его до  скал  -  смотри,  чтоб дошел  сам.  Хворост  у него
забрать!  Пошли!"  Попов  развернулся,  махнул рукой,  афганца  повернули  к
склону,  на  котором  они  уже  были,  кто-то снял с  него  вязанку,  группа
тронулась. Мацан обернулся,  увидел Сергея, помедлил, обратился к Казинасу -
"Витас,  все  тут  осмотрите  и догоняйте  нас!",  взял  под  руку  Сергея -
"...Замыкающие наткнулись  на  бабая,  придется  вести  его с  собой..."  "А
потом..."  -  было спросил  Сергей раньше,  чем  сообразил.  Капитан не стал
ничего говорить, пошел за основной группой.
     У выхода из рощи их ждали двое разведчиков. "Ждем..." - объяснил Сергею
Мацан. Ждать пришлось долго - цепочка людей была уже высоко над ними. Сергей
нетерпеливо  осматривался,  стуча зубами  от  озноба.  Двое  посланных  вниз
появились  внезапно.  Худощавый Немиров  останавливаясь,  чтобы  отдышаться,
негромко докладывал. "...твою мать!" - оборвал его Мацан и пошел  вверх.  За
ним - разведчики. Сергей пристроился в затылок Немирову. Когда они во второй
раз вышли на склон, их длинные тени лежали перед ними на тропе.
     Группа  дошла  до  брошенных рюкзаков.  Капитан стоял на  плоском камне
слева и водил биноклем по оставшейся внизу долине. Спрыгнул, съехал на ногах
к Сергею - "Надо уходить скорее. Подгони отставших. Встреча  под скалами..."
- и  почти  побежал наверх. Сергей  обернулся и, расставив ноги, смотрел  на
подходивших, пропустил их и громко сказал - "Двигаться предельно быстро!"




     ... Дороги , ведущие  вверх, дороги , ведущие вниз... Бесконечная лента
дорог   по   горам...   Рюкзак,   бетонной   глыбой   сползающий   вниз   по
спине...Автомат,  раскачивающийся  маятником   под  левым  плечом   -  когда
начинаешь касаться лбом тропы, ствол  застревает между  коленями , встаешь и
онемевшими  руками  перекидываешь  брезентовый  ремень  на  шею. После этого
упражнения можно постоять, расставив ноги пошире и с  наслаждением подержать
мешок между лопатками, слыша как приходят силы... Долго стоять нельзя - твой
взвод уже  в нескольких десятков шагов выше, догнать  его можно только через
полчаса... Отдых - самообман  , через несколько секунд лямки рюкзака надавят
на  ключицы  и  идешь,  матеря эту невыносимую  тяжесть.  Есть хитрости  для
облегчения  - передвинуть лямки на  самые края плеч, тогда  можно расправить
грудь, но вес с  готовностью прикладывает свои сорок - пятьдесят килограммов
силы  к  новой  точке  ,  тогда  через   несколько  шагов  можно  найти  еще
какую-нибудь  точку на плечах. Можно просунуть ладони  под  лямки, но рюкзак
так обхитришь еще на десяток  шагов  -  пальцы  ,  зажатые мертвой  хваткой,
краснеют и  пухнут. Если потерпеть чуть  дольше - обе  части  согнутой  руки
вплавляются   друг   в  друга  так,   что  бицепс  начинает   дергаться   от
судороги...Руки  надо  резко  выпрямить,  не  спеша согнуть  и  положить  на
автомат,   уже  висящий   на   шее.   Наступает  момент  краткой   бодрости,
располагающей к размышлениям  - как вовремя  перевесил автомат,  догнать эту
спину еще  до черного  смолистого  пятна  справа на  стене...  Отвоевано еще
несколько  шагов  вверх,  пока  не  впились  острые  металлические  ребра  в
предплечья. Шею, изо всех сил сопротивляющуюся рюкзаку, тянет книзу  тяжесть
бессильных  рук...  Пот, выедающий глаза,  распухший язык,  нечем  плюнуть и
тяжесть, тяжесть...
     В горах учишься  заново ходить.  Если подъем сравнительно короткий - не
выше, чем на пятьсот метров, и не очень крут -  можно  идти ,  ставя ступни,
как на обычной дороге. Но горная  тропа прихотливо вьется, то вставая дыбом,
то резко изворачиваясь из-под ноги в сторону и стираясь на скальном выступе,
то ныряя под  снег. По тропе  ползет  вереница крабов - ноги  выворачиваются
боком  к  тропе, при этом отдыхают ступни, шаги становятся  все  уже  и  сил
хватает  только   приставить  другую  ногу,  тогда  то  один   ,  то  другой
разворачивается  другим боком  и продолжается выполнение  упражнения  - ногу
отставить, перенести тяжесть на нее, выжать вес, приставить ногу.  Когда уже
втягиваешься в ритм , тропу перегораживает уступ , около которого образуется
очередь.  Эти  мгновения  дороги -  можно  перехватить  дыхание,  постоять в
наклонку  над тропой, отереть лицо.  Сгрудившаяся толпа -  бей  без промаха!
Если тропа нахоженная, то в таком месте нередко рванет и замаскированная под
камень мина, а из-за  утеса  накроет залп из примитивных ракетных установок.
Офицеры  подгоняют  -  лучшего  средства  защиты,  чем вечного  движения  не
придумано  за  все  войны. Нередко приходится цепляться руками  - тут  опять
затор ,  у  повисшего на склоне  автомат съехал с  плеча и намертво  застрял
мушкой в щели. Рук не  оторвать -  сразу  слетишь,  сбивая задних. И человек
стоит, перегородив путь, к нему пробираются и вытягивают волоком за руки, за
лямки  вверх.  А задние снова ловят мгновения  для  отдыха,  уже даже слышны
шутки. "Внимательно!"  -  кричит  ближайший офицер, но обессилевшие  солдаты
вряд ли слышат.
     И  вот  последний  выполаживающийся  подъем   к  перевалу,  за  которым
предполагается  развертывание  к бою.  Офицеры беспощадны,  солдаты тревожно
щурят глаза , подразделения сбиваются вместе. На  камне,  в стороне,  комбат
рассматривает в бинокль горы. Рядом с ним радист бормочет в микрофон.  Время
от  времени комбат рявкает в колонну - "...шевели ногами, давай, давай !" Он
встречается взглядом с Сергеем - "Зандер,  мы  ведь в бой идем, подтяни свое
стадо  !" и уже слушает, что ему говорит  радист... Перевал перед  Сергеем ,
близкий , придавленный синевой...

     Вот Сергей  уже  подошел  к  своему  рюкзаку. Никакой  усталости он  не
чувствовал. Дальнейший подъем тоже не был особо трудным - рюкзак был на этот
раз легче  тридцати. Прохлада  наступавшего вечера высушила  пот  на  лице и
леденила голову. Арчевая роща скрылась  под склоном.  Они  входили  в  узкие
скальные ворота ущелья Парджани. Левый утес внезапно встал черной, гладкой ,
без  трещинки стеной, впустив под свою защиту  холод. Тень, покрывшая склон,
казалось отбрасывалась этим холодом  - настолько он  был плотный. Сергей изо
всех сил стискивал  зубы. Разведчики без команды  ускорили шаг, перескакивая
по рассыпавшимся каменным глыбам.
     На  широкой полке  под гигантским завалом сгрудилась вся разведгруппа -
из  сброшенных   рюкзаков  доставались   и   напяливались  свитера,   теплые
тренировочные костюмы. В десяти метрах, под склоном, под присмотром Немирова
стоял, втянув ладони в рукава длинной белой рубахи, тощий афганец. Одеваясь,
Сергей рассмотрел вытертые золотые узоры на черной тюбетейке. Мацан окликнул
его - "Готов ?" Сергей  обернулся - капитан стоял за спиной и тоже смотрел в
сторону пленного. Помедлив,  Сергей сделал  шаг  к  капитану. Мацан негромко
приказал - "Твоя очередь! Надо до  утра пройти этот склон. Будем рубиться до
упора!"  Сергей усмехнулся, вспомнив, как так же с вознесенной к стене рукой
возвещал  их инструктор  Приезжий и  вскинул голову.  Стена  просматривалась
вверх  на  четыре веревки.  Сергей,  не  отрываясь от нее, натянул  обвязку,
отыскал Незаметдинова, тот, встретившись глазами с Сергеем, поднялся к нему.
"Выпускаешь мне веревку. Когда я не иду, следи внимательно. Надень перчатки.
Подо  мной  не стой!" Сергей  еще раз  обернулся  - афганца  уже не было, на
высокой  широкой  плите  улеглись  спиной  к  нему двое с  пулеметом, другие
рассыпались, прижались к стенам. Казинас, наклонился к уху  капитана. Сергей
прищелкнулся к карабину, посмотрел на руки Незаметдинова и полез по стене.
     Воздух, срываясь  с  выступов, глухо  завывал.  Лезлось хорошо - пальцы
уверенно брались за выступающие зацепки. Первая веревка кончилась внезапно -
Сергей достал крюк, вставил его в длинную  вертикальную трещину, прорезающую
полку, на которой  он остановился. Как ни старался  приглушать стук молотка,
звон метался над ущельем  -  он только пореже наносил  удары. Заглянул вниз,
махнул рукой, устроился в небольшой впадине, стал продергивать веревку через
карабин. Через несколько  минут стало  слышно пыхтение  -  на полку выбрался
Гусь,  качнулся  на краю обрыва  и сел на  крохотный  выступ на  карнизе, не
снимая с себя рюкзака. Помалу  полка заполнялась  тяжело дышащими солдатами.
Сергей, кивнув одному из  отдыхавших - "Возьми страховку !", присел, вытащил
из-под клапана бухту, пристегнул к  себе конец. Подошедший Мацан  осматривал
ущелье   из  бинокля.   ,  Сергей  потуже   затянул  пояс   рюкзака,  сказал
Незаметдинову  - "Свободнее веревку! Я пошел!"  Заходящее солнце отбрасывало
красные блики на  камнях, по  глазам  ударяли яркие вспышки на  стене утеса.
Заметно  круче  стал  подъем  -  в одном месте Сергею пришлось даже стать на
колено,  чтобы  не  съехать по  гладкому  скальному лбу. Не  оборачивался  -
веревка  свободно  тянулась  за ним. Он  не  вбил  ни  одного крюка  и решил
остановиться в ближайшем удобном месте. И  тут же попалась  идеально ровная,
размером с  хорошую  комнату,  площадка,  которую  затемнял потолок карниза.
Теперь группа собиралась гораздо  дольше. Сергей,  подхватывая очередного, с
тревогой оглядывался на  уменьшающийся красный диск.  Камни стены  окатывали
ознобом. Дальнейший подъем едва просматривался в наползающей сверху темноте.
Сергей осмотрел скалу справа и слева - пролезть с  рюкзаком нечего и думать.
Отполированные  как  зеркало  стены обрывались,  скрывая подошву  скалы.  От
ладоней  на камнях  оставались  влажные  дымящиеся следы.  Приходилось брать
стену в лоб - через карниз. Разведчики,  не  двигаясь, стояли  и смотрели на
Сергея. Сергей пригласил Мацана - "Если сейчас не пролезу, придется ночевать
на полке..."  Мацан ничего  не ответил, подозвал Казинаса : "Витас, возьмешь
рюкзак лейтенанта !" Сергей осторожно снял  рюкзак, подтянул ремень автомата
и закинул его накрест через  спину.  Попрыгал -  автомат почти не  болтался.
Обернулся. Мацан  деловито оглядел его - "Порядок!",  затем -  "Витас, Миша,
подстрахуйте !" Сергей встал почти на краю, заглянул наверх и уверенно пошел
к  щели в стене. Поставил  согнутую ногу на острый выступ, качнулся и  резко
выпрямился.  Его едва не швырнуло вниз - успел  схватиться за откол. Подошва
от  веса тела медленно сползала и заклинивалась в щели.  Стоять  больше было
нельзя,  Сергей  подтянул другую  ногу  и  так же  резко выпрямил  -  заныли
выдернутые из щели пальцы. Теперь ни секунды остановки- он уже продирался по
потолку,  над головами разведчиков. Увидел прямо  под собой напряженное лицо
Казинаса.  Руки, ноги пошли как поршни,  проталкивая  тело  вперед. Когда он
резким броском вышел на  край  нависшей плиты,  подошвы  его  стали  легки и
свободны. От испарины волосы  встали дыбом,  он рванулся  вверх и, когда его
раскоряченные  ноги,  пытавшиеся упереться  в воздух,  описали  дугу, пальцы
нащупали щель в гладкой поверхности. Сергей почувствовал, как рвется кожа на
пальцах от жуткого  рывка  и  повис, раскачиваясь над пропастью.  Невероятно
медленно подтянулся на  онемевших  руках, обдирая колени об острые  выступы.
Перегнувшись и лежа верхней  частью туловища, пытался передохнуть - но  тело
неумолимо  сползало вниз. Выдернул руку  с залитыми кровью пальцами,  бросил
вверх. Зацепился !  Боли  он уже  не чувствовал  никакой.  Локоть  уперся  в
незаметный бугорок,  тяжесть  ослабла,  задергал ногами  и схватился  другой
рукой. Теперь уже всем туловищем он лежал на  карнизе. Отдохнул и как улитка
пополз, затягивая  зацепки под себя. Сергей  пришел  в себя,  оказавшись  на
четвереньках, больно  ударившись  головой о незамеченный из-за  слез выступ.
Постоял,  поднялся  и  двинулся  вверх,  оставляя  кровь  на  скале.  Подъем
неожиданно уперся в край наклонной  долины, уходящей  к чернеющему перевалу.
Сел на  камне,  закрепил веревку  и  -  вместо крика выдавил из себя хриплый
стон. Дернул веревку, раз, другой. Веревка запела от  рывка, и Сергей в пяти
шагах под собой увидел переваливающегося через край человека - ему казалось,
что он пролез  добрую  сотню метров. Солдат,  хватая ртом воздух, подполз  к
нему. Повалился на камень,  отстегнул от себя веревку. Сергей кинул конец ее
обратно. Вдвоем тащить было уже легче. К ним подходили один за другим тяжело
дышащие разведчики. Последних вытягивали сразу несколько пар здоровенных рук
-  маленький   Федоров   больно  стукнулся  головой   о  карниз,   настолько
стремительно был  втащен наверх. Казинас вылез последним, очень легко и,  не
задыхаясь.  Мацан  велел собраться  чуть  выше  и передохнуть.  "Как  ты там
пролез, хотя на вид совсем не тощий" - осмотрел Сергея. Сергей только кивнул
-  пальцы  ныли зубной болью.  "Надо было тебе у меня служить !" - в темноте
сверкнул  глазами Мацан. Смотав веревку, Сергея пристроился в хвост колонне,
перед  Казинасом  и  брел,  стараясь  вспомнить,  о  чем он  хотел  спросить
капитана...

     Среди россыпи расколотых,  острых  камней  открылась глубокая ложбинка,
которая и была  выбрана для  отдыха. Сергей  посмотрел на ближайшую  стену -
камни,  вероятно,  скатывались с нее,  подпрыгивая  и  разбиваясь  о  скалы,
повертел головой,  в слабой надежде найти более  надежное укрытие,  как  его
окатил ледяной порыв  ветра с  такой силой, что приподнял рюкзак  и автомат.
Все, кто был в ложбине, одновременно присели, чтобы  не быть сбитыми  с ног.
Далеко  отлетел крик капитан -"...привал  здесь  !.."  Толкая друг  друга на
пятачке, все кто был,  скидывали рюкзаки, натягивали свитера,  все, что  еще
оставалось  ненадетым,  бросали   спальники   прямо   на   каменистое   дно,
пристраивали оружие. Тьма  мгновенно  накрыла мир  - Сергей только  угадывал
серые  силуэты перед ослепшими глазами...После очередного  шквального порыва
Сергей расслышал  Мацана - "...не  спать!", осторожно  сел,  прислонившись к
камню...
     Ветер леденил лицо, руки, через рукавицы, протекал в рукава. Сергей изо
всех сил напрягал мышцы, стараясь унять дрожь, но холод постепенно одолевал.
От сидевших  по обе стороны Сергею передавалась мелкая непрерывная вибрация.
Тянуло  в сон. За закрытыми веками, в самом мозгу метались  вспышки.  Сергей
открыл  глаза-  вокруг  по-прежнему непроницаемая несущаяся  мгла...Но вдруг
воспаленным  глазам показалось, что темнота отступила, поднялась вверх. Ясно
очертились тесно прижавшиеся друг к другу темные фигуры, еще через мгновение
мутно  глянули  звезды,  обдав  немощным блеском  хребты.  Вверху  над  ними
собралась  чернеющая громада,  она наполнилась светом и  грохнула так, что в
оглушенной голове  еще долго перекатывался треск.  Снова  ослепляющий  блик,
потрескивание  в  голове.  И  совсем  далеко  рокочущий  гул  -  "Обвал   !"
Расползшуюся темноту пробило каменное ядро - оно пронеслось, над головами, и
с шипением  ударило в  валун в двух шагах от ложбины.  Сергей все еще слышал
этот взрыв, заглушивший удары других камней, разбивающихся далеко в стороне.
Вспышки погасли  и  снова заволокло небо,  но холод уже не шел  волнами  , а
навалился сплошной  массой на них.  Сергей  сжимался в  крохотный комок  еще
сохранявшей  тепло  плоти,  снаряжение, не  распираемое  изнутри,  оседало и
заваливало на бок. Полетели острые быстрые снежинки, все гуще, усиливающимся
потоком. В моментально  схватываемом неподвижном  теле уже  не  чувствовался
холод. Снова,  теперь гораздо ближе, крик  - "...Греться, не сидеть..." Люди
зашевелились, негромко заговорили.
     Завывание ветра заглохло. Снегопад поредел, пронесся мощный вздох и все
кончилось. Тучи кем-то невидимым сдернулись за осветившийся луной хребет и ,
хотя отдельные белые  облака неслись вниз с перевала, небо вверху очистилось
и переливалось  роскошной россыпью  огней. Над перевалом повисла красноватая
луна , в  мареве  света которой плавились созвездия.  Подножья гор  блестели
стеклом и черные тени зубцов медленно двигались по склонам.
     Капитан  коротко  приказал  - "На  сбор  - пять  минут  !",  разведчики
зашуршали,  стали  запихивать  вещи  и,  собравшись,  один за другим полезли
наружу. Подъем был уже  совсем  нетруден. Сергей  и Мацан пошли  вместе,  за
колонной, идущей  по ярко освещенному склону - " Идем как можно выше, подъем
в пять. " "Если будут искать... - Сергей кивнул вниз.  "Сюда не полезут !" -
отрезал Мацан -  "будут поджидать внизу." Сергей подумал, неожиданно спросил
- "Где ретранслятор ?"  "Ты же сам  видишь, что нет ..." Сергей взглянул  на
капитана, тот,  щурясь от света  луны,  осматривал Сергея, как через прицел.
"...Это не отменяет  боевой задачи, лейтенант" -негромко проговорил  Мацан -
"а только меняет условия ее  выполнения !"  Сергей еще раз  посмотрел ему  в
глаза и молча зашагал вверх.

     Под   идущими  по  извилистой  тропе  людьми  неторопливо  перемещались
безмолвные  тени. Лунный круг  сопровождал  их, то  зацепившись за  пик,  то
взбирался,  едва  касаясь  дальней гряды, расталкивая  бесчисленные  звезды.
Холод оседал, сковывая  воздух,  притягиваясь  к  оружию.  Время  от времени
чья-нибудь нога скользила по покрытому  ледяной коркой  камню, глухо стучала
носком,  звякал  о  металлическую  пряжку  автомат.  Разведчики  шли по дуге
вправо,  выбирая путь  там, где  можно  было только пройти. Сергей подошел к
капитану   -  "Надо   остановиться,  можем  упилить  в  темноте..."  Капитан
неожиданно сказал  - "Привал до пяти утра."Сказал  негромко,  но видно  этой
команды уже  ждали и все разу  остановились. Мацан, оставив всех стоящими на
тропе, прошел к груде камней, запрыгнул на крайний и махнул рукой. Все, сбив
порядок,  кинулись к нему, сбрасывая рюкзаки. Капитан стоял еще над всеми на
камне, осматривал горы, потом отправил двоих вверх, еще через минуту  другую
двойку  вниз.  За камнями было темно  и  уютно. Все суетились,  устраиваясь.
Появился  в центре  круга примус.  Крохотный огонек  едва мог  соперничать в
яркости  со  звездами  и луной.  Пока  Сергей нащупывал  впотьмах  в рюкзаке
свитер, пока  прилаживал автомат так, чтобы моментально  было  его сдернуть,
крепко к поясу  привязывал  гранаты,  чтобы  не  болтались, пошел  по  кругу
кипяток. Офицеры сели за  ужин,  лишь окончив свои  сборы. Мацан, освещаемый
колышущимися бликами, понизив  голос, давал последние распоряжения - "Жилеты
не снимать, гранаты положить  под  камни, на поясе не держать, не болтать!",
нагнулся, отпил,  смотря  перед  собой,  сказал,  понизив  голос -  "Порядок
выступления на завтра как на скалах, передовая  группа с  лейтенантом, левый
дозор охранения - Гаккаев, Повалихин, позывные 'Алиса'. Замыкающий - Казинас
с Федоровым, идете с интервалом полчаса между мною и вами..." Сделал глоток,
продолжил  -  "Задача  на предстоящие  сутки  -  прочесываем  все ущелье  до
перевала, на перевале связь, всей группой спускаемся в южный проход. Вопросы
?" "Нет вопросов, товарищ капитан  !" - сказал  простуженный  басок.  "Тогда
отдыхать !"
     В завывании ветра стихли прочие звуки, иногда слышался  шепот, одинокий
вздох, приглушенный металлический скрип, сжимавший тревогой грудь.  У Сергея
против  воли  раскрывались глаза -  чернота, подсвеченная  звездным блеском,
бросала в сверкающую головокружительную бездну. Сергей пытался рассматривать
созвездия,  но от  их  неестественного  мерцания  становилось не по себе. От
густого скопления оторвалась  звезда и задвигалась с удивительной быстротой,
иногда  теряясь  в  блеске.  Поодаль, параллельно  ей, чуть отстав,  неслась
другая. Казалось, что вторая настигнет, но  первая  уже скрылась, а  она еще
непостижимо  ровно  летела  над  хребтом.  Сергей стал  вспоминать,  в каком
направлении запускают  спутники,  с  востока на  запад  или наоборот, но его
сбила другая навязчивая  мысль. Куда девали этого доходягу, захваченного ими
внизу ? Странный вопрос, лежит сейчас в расщелине, небрежно спихнутый ногой,
может, даже, и не закиданный камнями...

     Каждый бой оживлял в Сергее ощущение, оставшееся после Сухуми, когда он
полез  купаться  в  штормовое  море  - так манили  белые  гребешки  встающих
серо-зеленых валов. Обрушившаяся волна подмяла его, завертела,  ослепила. Он
старался  только успеть глотнуть воздух, до того, как его схватит новый вал.
Он был молод, силен и когда он судорожно всем телом пробивался к берегу, его
не отвлекала ни одна мысль.
     После  победы  в бою, настоящем, остается пустота - враг  убит, ты жив,
иногда ранен.  Сергей не видел первого убитого им - он,  чтобы унять дрожь в
ногах, стал, отомкнул штык и всадил его в жесткую землю. Кровь не вытерлась,
штык  едва  входил  по середину, а он не обращая  внимание  на свалку вокруг
него, рассматривал и все пытался почистить штык. Сергея тронули за плечо, он
поднял голову - рукопашная  кончилась, лежали  скрюченные тела  в  накидках,
неподалеку  осторожно  приподнимали  за  руки рыдающего. Сергею  вскочил, от
прилившей  тошноты  закружилась  голова, его  вырвало.  Солдаты  бродили  по
площадке,  нагибались,  переговаривались,  курили,  ожидали .  Только Сергей
открыл рот, как  его охватила дрожь,  снова скрутил спазм. "Запейте, товарищ
лейтенант"  - руки  мягко  поддержали его, подали  фляжку,  Сергей  глотнул,
спирт, его  снова вырвало, навернулись слезы,  дрожь прошла, уже вернувшимся
голосом спросил  -  "Потери  есть  ?" "Ранен  Волков..." -  курящие  солдаты
расступились,  Волков, всхлипывая, сидел,  поддерживаемый  тремя  солдатами.
Сергея  слегка  зашатало,  он подошел, увидел  бледное лицо,  яркое кровавое
пятно на боку, темнеющую лужу на земле,  сказал - "Уходим. Передать 'Редуту'
-  путь  свободен,  одно место. Все прибрать." С  одного  из лежащих стянули
халат, тело зашевелилось, раздался глухой выстрел из приставленного к голове
ствола, из-под головы выкатились черно-красные змейки.
     На  накидку переложили  Волкова,  трое  переворачивали  трупы,  сносили
валявшееся оружие в кучу за камнями. Прозвучал еще один глухой выстрел - все
знали что делать сами. Негромкий взрыв громыхнул  вслед им, когда взвод  был
уже на тропе. Вниз неслись, чудом не  падая на скользких камнях, сменяясь  у
плаща с раненым,  без всякого порядка  - скорее только донести.  Наконец они
выбежали  на шоссе,  на котором сгрудилась  бронеколонна,  остановленная три
часа  назад.  Их ждали  - на  носилки с  плаща перегрузили  Волкова, над ним
согнулся врач,  Сергей отодвинул  солдата, мешающего ему пройти  и удивился,
увидев Волкова, здорового, на  ногах, с посеревшим лицом. "У него же брат  в
третьем взводе !"  -  посмотрел  на  носилки. Спина  врача  разогнулась,  он
неразборчиво пробормотал,  на лежащего  накинули бело-серую простыню, Сергей
взглянул  на брата  умершего -  тот,  вздохнул и как-то  странно  засмеялся.
Сергея уже подзывал  комбат, он быстро пошел, обернулся, солдаты его  взвода
тоже заспешили,  носилки поднимали за ручки, врач писал на колене на полевой
сумке,  Волков-брат  не  отпускал руки  от носилок, смеялся  своим  странным
плачем...

     Насмешливый Хромов, его первый комбат,  из  Ленинграда,  сам подошел  к
нему после первого боя , достал пачку "Беломора", выдул папиросу, вставил ее
между  зубов,  предложил Сергею - "На, покури,  поговорим...". Сергей втянул
глубоко дым, его шатнуло. Хромов заметил - "Теперь понял, почему  перед боем
не  едят ! " Сергей,  одурманенный  сладким  дымом,  мотнул  головой. "...от
запаха  крови  блевать  тянет." Сергей буквально  заглотил  папиросу,  кинул
окурок  себе  под ноги, его замутило.  Хромов сунул другую - "...Не  у  тебя
первого."  После  четвертой папиросы  Сергей немного  пришел в себя, спросил
щурящегося от дыма  комбата - "А  у  вас  как было в первый раз ?" "Никак !"
Пауза. "Я ведь  сюда прибыл уже комбатом и имел право оставить это  другим!"
Уточнил  - "...ниже по званию." Сергей посмотрел в  глаза  Хромову - тот был
совершенно  серьезен.  Они  помолчали.  Сергей  не  знал,  что  сказать,  он
чувствовал себя  так, будто из-под него вышибали опору -  хотелось встать на
четвереньки и держаться за землю. "Только не напивайся ! " - донесся до него
голос Хромова - "Ты ведь спортсмен - разомнись, потянись,  только не  пить и
не читать книжку  - после  нее еще хуже, чем после похмелья. Вообще, заметь,
что успокаивает только физическая работа!" Комбат похлопал Сергея по плечу и
пошел.

     Сергей и сам  инстинктом  чувствовал бесполезность чтения, как средства
отвлечься.  Он  как бы со стороны  ,без удивления, разглядывал себя, отмечая
совершенно новые  черты - он уже мог не изнывать в часовых ожиданиях выходов
на 'боевые',  бесконечных  дежурствах  по обслуживанию техники,  томительных
сидениях в  засаде,  по  большей части  пустых. Он почти  сутками  обходился
только  глотком  воды. Голос стал отрывист,  резок.  Он раздражался от любой
фразы с придаточными  .  Его  разговорным стилем, как  и большинства,  стали
предложения с прямыми дополнениями и  переходными  глаголами. Но он никак не
мог   привыкнуть   к   почти  неограниченной   власти   над  людьми   -  ему
представлялось, как он касается тела женщины, на которой принудили жениться.

     Сергей и прежде не верил в сложности жизни,  а здесь он  только сильней
понял силу простоты, несмотря на неисчислимость событий, мелких и крупных. И
даже  современная  скоротечная  война  не  пошатнула его  убеждения,  просто
быстрее наступает  исход. Должна быть ясной  и  простой цель  -  уничтожить,
захватить, при сопротивлении уничтожить, бить сразу  и точно, в соответствии
с  целью.  Сложности,  встающие  при  решении  задачи,  чисто  механического
свойства  -  пригонка частей,  смазка, прокрутка...Как  в математике,  более
сложные объекты все равно сводились к элементарной арифметике, хотя и кишели
всякими другими свойствами. В рейде под  Фахрабадом, он точно помнил, Сергей
разрешил  для  себя  противоречие  простоты  и  развития  :  более  развитые
побеждают  потому, что  могут  не  только  больше,  а  и  то же самое, что и
последние  варвары  - убивать,  уничтожать, предавать. Как в науке  -  новое
должно объяснять новое, но и не противоречить старому.

     Эта же война не была направляема к  решению  простой задачи  и  военная
машина  из всех  целей  сама выбрала  простейшую  - самосохранение. Части ее
постоянно  заменялись,  перерегулировались,  она  скрежетала,  давая  не  те
результаты,  но беспощадно разила при угрозе для ее существования, и  всегда
результатом  работы  ее  была  только  кровь.   За  разнообразием  постоянно
сменяющихся  директив  скрывалась растерянность  тех,  кто  их  ставил,  кто
понимал и боялся мощи простоты - военная машина уничтожает и ничего больше.

     И еще Сергей неожиданно увидел, как ближе, даже роднее, становятся друг
другу враги, не в гражданской войне, их поведение и вера.

     Сам и до этого Сергей был фаталистом -  он верил в обрывающуюся  нить в
руках каких-то греческих богинь и никогда не хотел узнать свою судьбу. Война
укоренила его веру. Поэтому он никогда не думал о том, что будет завтра, его
тошнило перед боем,  он спокойно носил  гранату 'для рая' на поясе и никогда
не смотрел на  нее  -  плохая примета. Недавно он,  не удивляясь, представил
себе, как пуля  оставляет  крохотную ранку во  лбу  неразговорчивого Гуцула,
дембеля  из  Хуста... После боя, когда он убивал,  ему казалось, что он  был
уличен  во вранье -  единственном из поступков, отрезающим все  пути...  Это
возникало  после  прихода в расположение, сразу  после  построения  и отдачи
рапортов.
     События  слились в одну  бесконечную череду - но в  четыре часа каждого
утра он спокойно , с открытыми глазами, помня абсолютно все,  возвращался  к
одному и  тому  же. Реалистичность видений  была такова, что  он слышал  как
именно  скрипели  подошвы, мог  назвать,  в каком положении были  пальцы  на
автомате, как изгибалось тело... Это повторялось последние три месяца в один
и тот же предутренний час.  Огонь, сжигающий  его, вырывался с  ревом из под
засушенной и твердой как такыр, оболочкой души.
     Стрелки  часов  приближали  утро. Сергей открыл глаза -звезды упорно не
хотели  гаснуть в голубоватом  свечении. Луна ,  обойдя  амфитеатр  хребтов,
наполовину зашла  за пик справа.  Сергей вслух сказал - "Я в Афганистане !",
повторил -  "За границей !" Вспомнил,  как  первый раз очутился за границей,
еще  в институте, после пятого курса - в Германии, точнее в ГДР,  где провел
месяц в состоянии постоянного восторга...

     ...Первый рейд в горы казался игрой, Сергей быcтро собрался, вокруг все
суетились, подсказывать было  некому, некогда. Но  сигнала на  выход все  не
было. Когда наконец расселись  по машинам,  Сергея охватило возбуждение - он
беспрестанно вертелся, проверял положение  предохранителя  автомата, солдаты
его  сидели  неподвижно,  некоторые  сонно кивали  в  такт  толчкам  машины.
Возбуждение спадало с  каждым километром - на Сергея накатывал сон, чтобы не
упасть с машины, он менял положение,  оглядывался  вокруг,  на изгибе дороги
открылась вся колонна - машин  было  не  меньше сотни,  везли  даже  батареи
горных  гаубиц и стошестидесяти миллиметровых минометов. Высоко  над дорогой
описывали   круги  "крокодилы".  Тем   временем  свернули  в  горы,   дорога
прижималась  к  отвесным  склонам.  Движение  затормозилось,  вскоре колонна
стала.  Горы  затаились.  После   получасового  сидения   пришел   приказ  -
"спешиваться, пушки  на  склон". Взвод Сергея рассыпался  у края дороги,  за
машинами, несколько  человек сидели,  спустив ноги со склона. "Полная боевая
готовность!" - передал Сергей  приказ. Никто из солдат не изменил положения,
над  кучками  солдат  поднимались струйки дыма  - разрешения не  спрашивали.
Впереди грохнуло, загремели очереди,  заглушенные поворотом  дороги.  В одно
мгновение все, кто только что стоял, сидел, курил - все разбежались  , легли
за  машинами,  спрятались за обочиной  дороги. В  двадцати  метрах от Сергея
посыпались камни - солдат  не устоял на осыпи  и  поехал боком по склону. Не
успел Сергей решить  что-либо, вдоль колонны покатилось эхо нового приказа -
"по  машинам,  продолжать  движение!"  Часть  машин  уже  успели  заглушили,
заводились  минут  пятнадцать, наконец  стронулись  и со скоростью  пешехода
потащились вверх.  За поворотом дороги была вмята в  склон  лежащая  на боку
подбитая  БМП. Машина  впереди резко  тормознула и  вильнула влево,  объехав
что-то  на дороге. Их машина рывками  подвигалась вперед, вдруг также стала.
Сергей  увидел  почти  под гусеницами  темную  раскатанную  в блин  массу  в
пятнистых обрывках.  Он не мог оторваться от нее,  как  в  полусне услышал -
"...кинуло на бок,  от фугаса", видел, как все  следующие машины старательно
делали там же петлю , рискуя свалиться в пропасть...

     ...Бэтээры,  поднимались  по  горной  дороге , уйдя далеко  от бетонки.
Приказ был ясен  - войти в ущелье в горах Сафедкох и,  подавив сопротивление
заслонов мятежников, занять оборону на высоте 3150, чем обеспечить  перехват
отходящей  банды Мухаммадджани, проще говоря -  сесть в засаду. Слабые посты
'духов'  расстреляли,  не  спешиваясь, из башенных  пушек. Колонна  проникла
глубже в ущелье  и через два километра  была остановлена. Загорелся подбитый
из  "безоткатки" бронетранспортер. Машины выехали  из-под огня  в сторону  и
открыли беглую стрельбу по вспышкам.  Михальчук,  комроты, осмотрев затихший
склон,  сунул бинокль Сергею  -  "Им  деваться некуда -  видишь, кверху идет
острый гребень  на стену. Возьмешь первый взвод и прочешешь высоту. Позывные
: твои - 'Атака', мои - 'Равнина'". Сергей отдал бинокль, проговорил 'есть!'
, вышел вперед за линию бронетранспортеров, крикнул - "Первый, второй взводы
! К бою ! " Солдаты , широко рассыпавшиеся  , зашевелились, встали, глядя не
на Сергея, а  на подъем перед собой.  Сергей  успел  только  -'Первый  взвод
цепью...', как непонятный гул, перебил его. Все насторожились и не двигались
с места  - звук не походил ни на один из слышанных прежде. Сотни глаз шарили
по  склону  и вдруг впились в предмет, тяжело скатывавшийся прямо на  людей.
Предмет подъезжал, подлетая на камнях, гул переходил в шуршание и царапанье.
Вблизи  можно было рассмотреть  прямоугольный ящик  с  высокими  бортами,  и
невероятно тяжелый. Он остановился в двух десятках  шагов от цепи. Несколько
мгновений  никто  не  двигался,  вдруг  шеренга  колыхнулась, с  машин также
слезали и шли следом.
     Сергей с каждым  шагом замечал новую деталь  в предмете, но все  вместе
они  никак  не складывались. Он  увидел : серые запыленные  толстые  двойные
сколоченные доски.  Ящик  заполняла грязная синеватая твердая масса. В ящике
как в кресле  сидел человек. Сергей стоял в метре от него.  Стояли и другие,
всем хватало места. Лицо сидящего было белое, как молоко. Он сидел по пояс в
массе. Сергей наклонился  машинально, поискать, куда он дел ноги. Сергей еще
раз  прикинул  размеры  ящика, пытаясь сравнить их со своим  ногами,  ногами
рядом  стоящих -  он увидел, что все стоящие тайком оглядывают друг  друга -
человек по пояс был вмурован в бетон, как дерево в кадку. С ног пошел озноб,
колени сами собой  подогнулись, Сергей качнулся, подавил дурноту, ни на кого
не глядя скомандовал - "К бою !"

     Склон был  пуст  -  валялась  разбитая пушка и  гильзы, от  снарядов  и
автоматные.  Десантники вглядывались в гребень перед собой  и кто-то заметил
цепочку уходящих кверху людей. Сергей, не отрывая от  них глаз, знал, что от
него ждут. Он первый зашагал вслед ушедшим, кинув радисту - "Для 'Равнины' -
преследуем противника. СК."
     Он шел легко, не уставая, его грузом был автомат, штык, нож, магазины и
бронежилет. Изредка он оглядывался - солдаты шли так же быстро, но в отличие
от обычного, глядя не  в ноги, а со  вскинутыми головами.  Гребень  внезапно
разделился  на  два  параллельных,  не видных  снизу. Сергей  остановился  -
"Первый  взвод  - по левому гребню, сержант - командование на  себя!  Второй
взвод  налегке  -  правому!" Остановка была мгновенной  -  на землю полетели
каски, 'лифчики', магазины позатыкали  за  ремни. Взвод Сергея кинулся бегом
вверх,  Сергею не  приходилось никого подгонять. Идущие  параллельным  путем
были уже  в ста метрах  от  них. Они  заметно отставали от русских,  хотя  и
прибавили шагу.  Их было ровно семнадцать  человек  - закутанные в халаты, в
легких туфлях, оружие было скрыто под накидками. Увидев врагов так близко от
себя, они  на мгновение застыли, и тотчас же двинулись кверху. Некоторые  из
десантников стали сдергивать автоматы, 'духи', не прячась, пошли еще скорее.
Сергей показал наверх, задыхаясь - "Скорее !.."
     ...Соревнование, в  котором наградой была  выгодная позиция в  точке, в
которой сходились тропы. Соперников разделяло пятьдесят метров. Они шли,  не
глядя друг на  друга -  у них не было сил  ни повернуть  голову, ни  поднять
автомат, все  силы  уходили на подъем ног. Тропы  разделял глубокий  каньон,
заветная  точка  на  пересечении  дорог  приближалась  невыносимо  медленно.
Русские начали  финишный  рывок -  афганцы кинулись следом. Сердце стучало в
голове, в подмышках,  в  животе. От  испарений  белых скал  чугунно  звенела
голова.
     Сергей обходил одного  за другим  своих солдат -  он видел  себя уже на
площадке  и  едва не упал,  когда камни под  ногами  перестали вести  вверх.
Единственным  желанием было лечь и отдышаться.  Он,  пошатываясь, двинулся к
тропе,  по  которой поднимались враги - они отстали  метров  на тридцать  и,
тяжело  дыша, подходили  к нему.  Крохотное  каменистое  плато заполнилось -
голые по локоть руки отстегивали , примыкали штыки, засовывали ножи в нижние
карманы,  магазины  из-за  поясов  кидались за  валун в углу  площадки. Ловя
последние мгновения , люди нагибались, хватая воздух. Сергея затрясло, чтобы
успокоиться, стал считать  шаги, оставшиеся  тем,  угрюмо поднимающимся,  до
встречи, но вместо шагов считал пульс, бьющийся в пальцах...
     Они вылезли,  постояли  и кинулись на  русских  - с разъятыми  в  крике
ртами.  Сергей  судорожно выбирал  'своего',  но его самого уже  отыскали  -
медвежьего сложения  детина с окладистой черной бородой тянул к нему ручищи.
Сергей отпрянул  резко  в сторону,  но  ручищи оказались проворны и ухватила
одна  за  воротник,  другая  играючи  отвела руку  с  автоматом  в  сторону.
Черно-кофейные  сонноватые глаза закрыли лицо,  несло  до  тошноты потом  от
волос  бороды.  Сергей,  стиснув  цевье,  стал  выламывать  толстые  пальцы,
закручивающие ворот вокруг шеи, повел взглядом вокруг -  на всей площадке  в
обнимку  пыхтели,  переступали,  крякали.  Лицо  перед  ним  раздвинулось  в
ухмылке, Сергея гнуло, крутило к  земле, он  резко повернул голову, зубы его
вошли в  пышное мокрое запястье, челюсть захрустела, афганец заревел, ударил
кулаком по голове,  так что у Сергея хлыстом дернулась шея, от чего сразу он
перестал трястись. 'Дух' ревел, как бык, мотал Сергея как собаку  на рукаве.
Сергей впечатал носок ботинка  в голень противника, тот, завизжав, рухнул на
колени  перед Сергеем и он, быстро осмотревшись, с упоением, той  же  ногой,
носком,  снизу ,  разбил ему челюсть.  Голова  с залитой кровью,  в осколках
зубов бородой, будто в  изумлении застыла на месте и Сергей , еще раз,  уже,
стоя сбоку,  загребающим  ударом ноги  въехал в эту голову.  Афганец  упрямо
продолжал  стоять  на коленях,  руки  бессильно свисали и дергались. Сергей,
отдышавшись, нанес ударом плашмя прикладом в  то место, где был нос, и 'дух'
тяжко опрокинулся, подломив колени.
     Сергей  отвернулся, к  нему пришел слух - на площадке  валялись десятка
два тел. Переступив через  вываленную  в пыли накидку ,  он  было ринулся на
помощь, но понял, что все кончилось. Сергей, присел на выступающий низенький
камень, слабость  прошла.  К  нему,  перескакивая  через  лежащих, подбежали
Новиков и молодой -  Гаврюк , возбужденный и с разбитой губой - "Что с вами,
товарищ лейтенант...", заглядывали в лицо, тянули за подмышки. "Ребята, да я
же не  инвалид  !"  Сергей встал, отстранив руки и пошел к  кругу солдат. Из
этого круга хотел выйти растрепанный человек, и всюду натыкался на  русских.
Сергей подошел ближе - десантников было человек десять, больше бы в  круг не
поместилось. Афганец уже  не  соображал, что делает  и просто пытался руками
раздвинуть  солдат  и пройти через  них, а те,  сосредоточенно и  , чтобы не
мешать друг другу, вкруговую били его прикладами по рукам, спине, по ребрам,
по  почкам...Афганец, потерпев неудачу в одном  месте, со стоном отшатывался
и, увидев, как русские расступаются  в другом,  направлялся  туда.  Руки  он
прятал  в рукава, пропитанные насквозь кровью. Сергея не замечали, а  Сергей
не собирался их останавливать.
     На площадку выходили солдаты первого взвода, тяжело дышащие,  несколько
человек кинулись к кругу. Афганец рухнул в пыль, его добивали с хаканьем, по
очереди, измазанными кровью  прикладами. Когда он перестал шевелиться, его с
раздражением пнули  ботинками : "Сука,  на  ногах не стоит... " Все стихло и
Сергей   почувствовал  на  себе  взгляды  людей,  ждущих  его  приказа.   Он
скомандовал - "Радист  !" Подскочившему Юдину-радисту сказал -  "'Равнине !'
Уничтожена  вражеская  боевая  группа,  потерь  нет...   Прием  "  'Равнина'
отозвалась  :  "'Атака'!  Вас  понял!  Немедленно  спускаться!  СК!"  Сергей
подозвал сержанта, командовавшего первым взводом : "Мухортов, одно отделение
оставить здесь для прикрытия спуска! Осмотреть место боя, интервал  - десять
минут от основной колонны! Выполняй!"

     По тому, как быстро бросились исполнять его приказ, Сергей ощутил  себя
командиром,  из  тех,  которому  вверяют  жизнь  и на которого  оглядываются
прежде, чем совершить что-либо.
     Потерь,  к счастью  не было, хотя  Сергей был уверен, что у 'духов'  не
могло быть никаких шансов.  Горячка пронесшегося  боя отпускала тяжело. Пока
застегивались,  оправлялись, пересчитали тела -  ровно семнадцать, их  стали
переворачивать, сгребать оружие. На тело , по  которому  пробегала  хотя  бы
судорога, не тратили пулю, а  подкатывали к обрыву и сталкивали пинком вниз.
Сергей в последний раз  осмотрел место  побоища, двинулся  к  спуску, бросив
солдатам : "Догоняй !"
     По дороге Сергей соображал ,  куда могли держать путь 'духи'.  Никакого
пути не просматривалось - вероятно, под скалами была сооружена  тайная тропа
с перилами и вырубленными ступеньками...
     Когда  последние  с Сергеем  спустились к  машинам,  колонна уже ревела
моторами -  ожидали только  их.  Сергея подсадил  на свою  машину Михальчук,
переговаривался по радиостанции  с 'Соболем', снял наушники, сплюнул, сказал
- " Пыль, блядь  !",  коротко  глянув  на Сергея,  развернул на люке  карту,
отметил  местоположение, покачал головой -  "Оставить на этой высоте  взвод,
как думаешь ?" Сергей отыскал  место боя  - так и есть: Высоты обозначены, а
троп нет, возразил-  "Там тайная тропа, надо  было бы  заминировать  спуск с
гребня",  посмотрел   на  Михальчука  -  тот  ,  запыленный,  простоволосый,
улыбнулся  : "Сообщим на вертушки,  пусть приглядят  "...О бетонном ящике не
говорили.
     Колонна, увеличив скорость, рванула к следующему рубежу...

     Сергей помнил в малейших подробностях ту рукопашную  и до сих  пор  ему
было  стыдно, что он при виде противника куда-то растерял все свои приемы, и
снова как в детстве, испугался ударить рукой в лицо. Но он впал в блаженство
от  убийства,  похожее  на  то,  как  когда-то в  детстве, когда  его  враг,
уверенный от  своей  силы,  превратился  в  животное,  неожиданно  для  себя
попавшее в капкан.
     После  этого боя его стали прозывать  за  глаза 'Зондер',  а  за  ротой
утвердилось неофициальное  название  'зондеркоманда', что  раздражало лишний
раз  Артемьева.  Сергей  смутно  осознавал,  что  именно  после  таких  боев
рождаются полководцы.  Но главное,  пришло  убеждение  нужности  и  легкости
убийства - врага нужно убивать, за убитого врага  не  несешь ответственности
как  за убийство, что удерживает от  него  большинство людей.  После первого
убитого врага  Сергей не находил себе места, как, наверное, убийца,  знающий
наверняка, что  его уже ищут. После этого  недолго  он испытывал нечто вроде
гордости, что он так как и другие не подведет...

     Сергей раскрыл широко глаза - по небу расползалась алая полоса, гасящая
звезды, на часах было пятнадцать  минут пятого.  В  расщелине  стало  совсем
светло. Сергей почувствовал страшную усталость после видений и, хотя и знал,
что долго спать не придется, опустил голову на чужое жаркое плечо...

     Проснулся  он от  шепота  в ухо -  "Товарищ  лейтенант...".  Разведчики
собирали  рюкзаки,  снаряжались,  из  расщелины  никто  не  вылезал.  Мацан,
собранный, подгонял  бубнящего  радиста  - "...передай,  не  понял.  Прием."
Недовольно махнул Казинасу, тот легко вылетел наружу и в яме стало свободно.
За ним полез Федоров.
     Сергей подсел ближе к  Мацану. Мацан, задумавшись на мгновение, тряхнул
головой, приказал - "На выход", задержал за руку Сергея -  "Погоди!" Внутри,
кроме них остался только ждущий радист.
     Мацан,   не  стараясь  скрыть  тревогу,  посмотрел  Сергею  в  глаза  -
"Ретранслятора нет, как обещали", опустил голову -  "Думаю, что нас никто не
будет поджидать...Один раз, понял, один раз,  осматриваем  ущелье  и уходим.
Смотри на карту!"Сергей, не  слушая Мацана, внимательно разглядывал довольно
подробную карту - "сотку".

     "Что предлагаешь ?" - спросил Мацан. "Думаю, надо спускаться на запад и
идти вдоль реки до слияния с Тарином". "Там  нас сразу сцапают!"  - возразил
Мацан - "  тут одни кишлаки..." Подумал.  "Не  годится,  спускаться будем на
восток, смотри... не доходя перевала  - ущелье..." "...Которое обрывается на
леднике..."  "А на что у меня  ты!" и  Мацан,  улыбаясь, от  того, что нашел
решение, похлопал  Сергея по плечу- "Выберемся ! Пошли на  работу !" Сергей,
недовольный, вылез наружу.

     Пошатываясь  после  бессонной ночи,  Сергей шел по припорошенным снегом
камням.  Предперевальный  холод  сковывал движения,  морозил  лицо.  Воздух,
летучий, невесомый,  не  мог наполнить вздувавшуюся грудь. Вся долина  между
чернеющими  хребтами  играла перебегающими  искрами  в  пробивающихся  из-за
хмурой черной громады справа лучах.

     Сергей  шел в  ста  метрах  от  ушедших  вперед  разведчиков,  окидывая
взглядом замершие откосы. Сверху доносились  редкие  приглушенные  возгласы,
глухие стуки ботинок о каменные плиты. Звуки отлетали, растворялись ниже, но
тогда  в затихшую долину со  скал срывался  зловещий органный  свист ветра .
Сергея догоняли снизу, приблизилось вплотную сопение, металлическое звяканье
подковок -  мимо Сергея прошел Мацан,  резво догнал колонну и  пошел посреди
нее.
     Брели около  часа.  На хребте слева  проступили оттенки красного цвета,
забегали  тени,  скалы  деформировались,  передние  их  грани  выпячивались,
вырастали все  время,  пока  поднималось  солнце, и  внезапно  все  ущелье и
скальная гряда  вспыхнули холодным  светом.  Все одновременно остановились и
зажмурились. Постепенно разлепляя веки, Сергей с трудом узнавал место.
     С  восходом  солнца  тяжелели  воздух,   походка,  светло-голубое  небо
переходило  в  темно-синее.  Мацан  остановил  разведгруппу  после  плавного
поворота перед широким склоном между скальными стенами : "Отсюда прочесываем
до перевала ..." -он показал рукой  вверх - "Cмотрим  внимательно! От правой
выступающей  скалы идем  налегке -  с  собой  берем  только  перекус  и  все
снаряжение.  "  Разведчики  одобрительно заерзали.  "Повалихин,  Гаккаев  !"
Вперед  подались  один,  смугловатый  с   иссиня-черными  волосами,  другой,
светло-рыжий,  с  тонким носом и  зелеными глазами. "Наблюдение  на исходной
позиции, один - сверху, с вершины скалы, другой в секрет внизу... Вопросы ?"
"Ясно !""Дальше по обстановке! Вперед!" Сергей подошел к Мацану - "Алексей ,
наверх надо двоих..."  Мацан на секунду задумался,  окинул  Сергея взглядом,
согласился  -"Це  дило!" Сергей показал на вершину,  вздымающуюся  над  всем
левым  хребтом  -  "Туда хорошо  посадить  наблюдателя  с  рацией  ."  Мацан
усмехнулся - "А  еще на каждый пупырь, что тут на каждом  шагу..." Сергей не
дослушал - "С него же  полный обзор... "  "Откуда ты можешь знать ?" "Можешь
мне поверить, не впервые в горах ..." Мацан неприязненно одернул : "Задача у
нас, между прочим, искать и найти самолет,  а не наблюдать за окрестностями,
понятно  !" "Понятно..." "Устав  разрешает отвечать - 'есть',  с добавлением
звания  !"  Сергей покраснел,  замолк,  увидел  насмешку  в  глазах  Мацана,
ухмыльнулся : "Есть ! Товарищ ! Капитан !" "Вперед !"
     Цепочка людей потянулась  наискосок вправо  вверх. Столбообразная скала
очень  медленно  приближалась,  пока наконец  не  преградила путь - она была
звеном в сплошной стене и ее невозможно было обойти ни слева, ни справа. Под
скалой нашли углубление - Мацан велел скинуть рюкзаки, с собой  брать только
воду, сухой  паек  и  все снаряжение  - до последнего, патроны,  снаряженные
магазины и каски. После этого последнего требования возникла  вопросительная
пауза. Мацан отрезал - "На случай камней тоже..." Сергей полностью был с ним
согласен.  Рюкзаки  были  брошены   на  дне  тайника.  Мацан,   не  глядя  -
"Повалихин..."  Оба  выступили  из шеренги застегивающихся и  затягивающихся
разведчиков.  "На,  ракетницу !"  Достал из  набедренного кармана,  протянул
Повалихину  - "Запоминай - увидишь подозрительное движение , даешь по  рации
'двести двадцать', дожидаешься нашего ответа - 'сто', сидите в наблюдении до
нашего подхода, действовать по  ситуации! Понял ?" Повалихин  кивнул - "Ясен
!" "Никогда его не приучить отвечать как надо  !" - Мацан  метнул  взгляд на
Сергея, Сергей тоже посмотрел  на Мацана  - тот погасил насмешку.  "Если  не
дождешься  ответа,  через пять  минут даешь  две серии из  красной и зеленой
ракет   с   интервалом  одна  минута!  Повтори!"   Повалихин  с  готовностью
отрапортовал - "...Даю две серии из двух ракет с минутным интервалом..." "Из
каких ракет, умник ?" "Красная и  зеленая, естественно..." "Еще  - стреляешь
не вверх,  а  параллельно гребню в сторону  перевала  ! " Сергей посмотрел -
траектория  как раз  будет  видна  на  фоне  темных скальных  стен. "Сергей,
посмотри,  как там подъем на скалу !" - вздрогнул при  голосе, зовущего его.
Взял  одну  из  веревочных  бухт,  лежащих  кучей  под  ногами  разведчиков,
недовольно сказал  Мацану - "Пусть разберут веревки !" Мацан хмыкнул, указал
рукой на  кучу -  "А  это чего  валяется  ?" Разведчики снова  зашевелились,
негромко заговорили. Сергей по-
     шел к скале - слева от тайника скалу до самой вершины прорезала широкая
вертикальная щель, в которой можно было свободно поместиться.
     Вся скала была высотой не выше шестидесяти метров.  Оказавшись наверху,
на  наклонной  полке,  закручивающейся  в  спираль, Сергей  поскользнулся  и
заколотил  повыше крюк. На площадке  можно было  очень  удобно рассесться  и
откинуться  на выступ,  будто нарочно  созданный  для этого. Сергей закрепил
веревку,  осмотрелся  -  обзор  был  действительно хорош  :  как  на  ладони
просматривался их весь  вчерашний подъем. Но подошва противоположного гребня
была по-прежнему плохо видна,  из-за выпуклости  склона. Подергал веревку  -
крюк не шатался, и стал спускаться.
     Повалихин,  перебросив  автомат  за  спину,  двинулся  к  щели.  Сергей
задержал его, нацепил ему на пояс свой карабин,  предупредил - "Когда будешь
вылезать из щели, сразу хватайся за веревку - скользко!", отошел к группе и,
как  и  они,  следил,  задрав  голову  за  сразу  уменьшившейся  скребущейся
фигуркой. Когда она очутилась на  площадке, полез Гаккаев и довольно  быстро
присоединился к напарнику.  Один  из  наблюдателей  махнул  рукой  и  группа
потянулась вверх, к перевалу.

     Огромное наклонное поле лежало перед ними.  Разведчики  медленно начали
подъем, расходясь  цепью  с  интервалами  метров  двадцать-тридцать  друг от
друга. Мацан шел слева от Сергея, озирая шеренгу, хребты, склон перед собой.
Они шли не спеша. Сергей только сейчас посмотрел на часы - была уже половина
седьмого. Сергей изредка косился в сторону, в основном смотрел под ноги.
     Постепенно  теплело, люди также  постепенно расстегивались,  на флангах
даже оживленно  переговаривались. Мацан остановился,  показал кому-то кулак.
Стихли  все   звуки,  кроме  шуршанья   шагов.  Сергей   вдруг  почувствовал
сладковатую голодную  одурь, он  засунул руку в карман, захрустел целлофаном
сухофруктов, отправил горсть в рот.  Кисловатый вкус их  заколол остренькими
иголочками   рот,   пустой   со  вчерашнего  дня   желудок.   Вскоре   хруст
распространился по цепи, жевали все, Сергею показалось, что вроде
     бы  даже чаще стали переступать  ноги. Перевал  приближался,  последний
участок  подъема  предстал  перед  русскими  -  одна голая  морена,  никаких
рукотворных   предметов.   Завывание  ветра,   стратосферная  синева   неба,
гигантская  метнувшаяся по склону тень от скалы, заслонившей на  краткий миг
солнце.  Черные  птицы  кружили  над дальним  гребнем  слева,  резкие  звуки
приходили оттуда,  как бы по частям собираясь  в клекот...И никаких обломков
транспортного самолета 'Ил семьдесят шесть тэ дэ' !
     Стояли  минут  пять, ждали  от  капитана  знака. Взмах руки  -  шеренга
неохотно продолжила путь.
     Последний  взлет  к  перевалу  стал круче, здесь еще стояла тень,  иней
держался на  камнях. Подошвы проскальзывали, то  и  дело стучали  приклады о
плиты. Ноги нехотя поднимались, невыносимо тяжелы последние шаги...

     И вот перевальная  точка Сеидгара. Разведчики сбились  вплотную, стояли
обернувшись  к недавнему  подъему, некоторые нагнулись, опершись на автомат.
Никто  не торопился что-то делать, а  Мацан  не спешил  распоряжаться -  все
водил  и  водил  биноклем - по горам, склону под собой. Наконец раздался его
резкий голос - "Спицын, Немиров, спуститесь, осмотрите спуск! Метров на сто,
не ниже!" "Есть !" и оба осторожно спрыгнули по ту сторону, съехали по осыпи
десяток метров и исчезли в расселине. Спуск был нетруден, фигуры разведчиков
хорошо просматривались  на  протяжении  всего их пути  и Сергей повернулся к
ближнему левому гребню  - совсем неподалеку в стене  виднелся  явный проход.
Солнце  стояло над самым гребнем и у Сергея, как  он ни прикрывался ладонью,
побежали в глазах черные быстрые  точки. Он  отвернулся,  зажмурился, сказал
капитану, вновь осматривающему подъем на перевал : "Там слева будто проход в
гряде !"  "Где ?"  и бинокль  нацелился туда, куда указывал Сергей. "Так это
тот самый проход ,..." "обрывающийся на ледник !" - докончил за Мацана. "Это
наш путь отхода !" Мацан опустил бинокль, повернулся , нагнулся над склоном,
куда ушла разведка. Сергей тоже стал смотреть туда же.
     Перед  его глазами лежала такая  же безжизненная долина,  что и  та,  с
которой   они  пришли.  Зеленовато-красноватый  цвет  камней  постепенно,  с
уменьшением высоты, серел и  в  самом  низу,  в котловине между  горами, все
засыпала  серая, будто в оспинках,  пыль. Перегнувшись влево, Сергей заметил
белый снежный язычок,  прячущийся за скалы. "Снежник ! А ледник спускается с
той стены, а это его отрог... " Внизу вынырнули две крохотные фигурки. Когда
можно  было  различить  лица, Сергей  сунул очередную горсть фруктов  в рот,
настроение  улучшилось,  предложил  Мацану  :  "Устроим  здесь  привал.  Все
осмотрено, осталось только спуститься, и домой..." "Меня беспокоит , что нет
ретранслятора,  а  потому задерживаться  здесь нельзя!  Сейчас эти подойдут,
бегом вниз  и уходим!" Сергей хотел заметить, что напрасно  они разгрузились
внизу, но это уже ничего не могло изменить. Сзади послышался шум  обваленных
камешков, сопение, тяжелый стук. Двойка вернулась, Спицын, ловя воздух между
словами, показывал  вниз - "Все...Чисто...Дошли  до...Обрыва..."  "Понятно !
Приказ  !"-  все  оборотились  к  капитану-  "Забираем  вправо,  внимательно
осматриваем подножие хребта, потом - до тайника, в темпе, забираем барахло и
уходим." Сергей почувствовал облегчение от ясности. Разведчики соскакивали с
площадки  и  начинали  разбег,  скользя  на  ногах,  балансируя  автоматами,
движения их не были более такими сонными, как еще час назад. Сергей на  бегу
хотел посмотреть  на часы,  но руки  судорожно дергались, ловя равновесие, и
он, ни о чем не думая, помчался , как горнолыжник вниз...




     ...Сергей  ехал  в  такси   по  Московскому  проспекту,  мокрому  после
короткого дождя.  Шины шлепали по лужам  и  растирали, застрявшую  в  резине
влагу  в длинные  полосы. Низкие серые  тучи то  и  дело  закрывали  голубые
разрывы,  через которые  чахлые осенние  лучи  успевали  осветить  несколько
фасадов. Водитель косился  на Сергея, сидевшего рядом  с ним. Таксер, видно,
хотел поговорить, но  Сергей не отрывался от  окна. Попросил остановиться не
доезжая Обводного  канала. Запустив руку  за себя, нащупал ручки  спортивной
сумки, щелкнул стопором двери, кинул шоферу : "Подожди!" и выпрыгнул. Пошел,
припадая на затекшую ногу к подъезду. Скинуть форму и переодеться было делом
минуты. Собрал сзади рубашку и заправил в джинсы. Сел снова рядом с шофером.
Тот  критически  заметил  - "Хоть  в джинсах,  хоть без - все  равно вояка!"
Сергей не удержался и глянул на себя в висящее над водителем зеркальце  - по
коричневому  лицу  уже  побежали  розовые  змейки,  сломанный нос  еще круче
изогнулся, отсутствующее  выражение  глаз.  Протянул -  "Да-а", потом :  "На
Марсово поле..." 'Волга' домчалась с невероятной  быстротой, так что  Сергей
не успел ни о чем подумать.
     Остановились  перед   длинным  желтым  белоколонным  фасадом.   Сергей,
пригнувшись, вспоминал,  где входить, вынул  из  нагрудного кармана бумажки,
поколебался, сунул четвертной.  Водитель в ответ только нагнул голову. Когда
Сергей был уже перед первой ступенькой подъезда, дал длинный гудок.
     Пошла тяжеленная дверь, около внутренней двери -  вахта. Сергей зашарил
глазами,  ища  местный  телефон.  Не  увидев,  кинулся к вахтеру  -  "Дай-ка
позвонить ..." Вахтер, в  темной синей  шинели, с достоинством держа  руки в
карманах, ответил -  "Это вам надо выйти..." "Сейчас ты у меня выйдешь..." и
Сергей , протиснувшись в  дверь, нагнулся и схватил трубку. Вахтер отпрянул,
громко заорал.  Сергей попал  не  туда, потом его номер  оказался  занят. Он
кинул  трубку  - "Ч-черт..." В вестибюле  стали задерживаться  люди.  Сергей
рявкнул  женщинам,  остановившемся  по  ту  сторону : "Позовите Зандер Елену
Анатольевну !" и вышел  обратно в вестибюль. Люди снова задвигались, вахтер,
перегнувшись и высунув лицо из-за косяка двери не унимался. Сергей оперся на
батарею, сунул руки в карманы.  Вспышка  обессилела его. Вахтер бухтел,  как
отъезжающая груженая телега.
     Сергей  внезапно  поднял  глаза  от  противоположной стенки.  Лицо  его
вспыхнуло, cердце подпрыгнуло в  самый верх  груди и забилось  в тесноте. По
лестнице  к нему спускалась мать.  Она была стройной, как он всегда ее знал,
лицо  осунулось, почернели  глаза  и  стала заметнее  седина в  волосах. Она
подходила  к нему, а он не мог оторваться от стены и смотрел ей в глаза. Его
рот стал кривиться и дергаться и, когда руки матери обхватили его, он ослеп.
Он обнимал мать, она целовала его  в  щеку,  он  смущенно отстранялся  и тер
тыльной стороной ладони глаза.  Мать  замерла, с  силой притянув его голову.
Сергей шмыгал  носом,  на краткий  миг  щеки  высыхали и  продолжали  мочить
материнские   волосы.  Входившие  и  выходившие  притормаживали,  исподтишка
оглядывали их.
     Сергей осторожно  оторвал  ее руки : "Мама,  мама,  все ,  все..."  Она
отступила от него на шаг, держа руки у него на плечах, не отрываясь от него.
Сергей  уже успокоился, сказал  суховато -  "Мама,  я заехал  на часок,  мне
только в  Вильнюс на два дня  ..." Мать,  вытирая глаза, попросила : "Может,
завтра, переночуешь дома ..."  "Мам,  я обещал  не  задерживаться..." Сергей
взял сумку,  сделал  шаг к двери,  обернулся,  сдержался, чтобы  не кинуться
снова к  ней: "Мам, я через два дня  буду дома",  постоял  и снова подошел к
ней...

     Сергей был в аэропорту в пять вечера. За последние двое суток он сменил
пять аэропортов  от Азии до  Европы.  Он уже  стал привыкать к ним,  ему  не
хватало их шума. Билеты в Вильнюс, как и всегда, были  дефицитом, но  Сергей
подошел  к стойке, рассмешил регистраторшу, узнал от  нее, как найти  экипаж
'Яка',  летящего в Вильнюс, летчики устроили его на 'броне', Сергей про себя
даже усмехнулся - там на броне и тут на 'броне'...
     'Як-42' взмыл резко с полосы, как  в  Кабуле,  с единственной разницей,
что  не  стал  далее  вертеться,  совершая  противоракетный  маневр. Сергей,
слишком быстро перенесенный из войны в мир, машинально стал ожидать удара по
моторам, куда обычно  влетали  ракеты. Вероятно, он был  настолько напряжен,
что не  обратил внимания,  что соседка  его  нажимает на кнопку над собой. В
поле зрения Сергея попала нагнувшаяся к нему стюардесса : "Вам плохо ?" Он в
недоумении посмотрел на  соседку,  она на  него  :  "Вы так побелели, что  я
подумала,  что  вам нехорошо  !" Стюардесса, тем не  менее, принесла  стакан
лимонада, за  что, впрочем,  Сергей был ей благодарен. Потом  он  заснул  не
обращая внимания на заинтересованные взгляды соседки.
     В Вильнюс самолет прилетел во втором часу ночи. Можно было позвонить по
телефону, данному полгода  назад корейцами из Алма-Аты,  но ему  не хотелось
никого обременять. И Сергей через час, заглянув  решительно всюду, устроился
спать на неудобных для  сна деревянных креслах на  втором этаже,  возле касс
интуристов.  Заснул  он окончательно только  в четыре утра  и  открыл глаза,
когда розоватый рассвет просочился в тесный аэровокзал.
     Сергей  смотрел  на  светлеющие  окна,  попытался  еще  подремать,  но,
подумав,  сел.  Тело, будто окутала липкая простыня, он потянулся - ощущение
липкости  не проходило. Сергей  подхватил  свою  сумку  и  пошел  умываться.
Тепловатая вода совсем не освежила. Собравшись, осмотрелся в  зеркале - лицо
заросло изрядно щетиной,  пришлось  снова раскрывать сумку, бриться холодной
водой - он терпеть не мог ни механической, ни электрической бритвы.
     Наружный  воздух  взбодрил   его   окончательно.  Сергей   пошел  вдоль
выстроившихся салатного  цвета 'Волг', сел в  первую, наткнувшись взором  на
прищуренные  серые  глаза,  чуть  было  не  спросил,  с  чего  такая  честь,
ограничился тем, что небрежно сказал, отвернувшись: "Улица Антакальне".Шофер
медлил,  Сергей, тоже медленно, повернулся - "Что стоим ?" Водитель, держась
уверенно, - "За чем едем ?" Сергей еле сдержался, чтобы не вмять ему кулаком
в лицо, снисходительно бросил : "Ты прав  -  не за чертом, давай трогай  !".
Литовец  невнятно  пробормотал  ,  рванул  с  места.  Стараясь  хоть  как-то
отомстить  за  пренебрежение, гнал, не снижая скорости по извилистым улицам,
сбавляя чуть-чуть перед троллейбусами, съезжавшими с боковых улиц на главную
дорогу. При  этом  он посматривал  на  Сергея.  Сергей развеселился и, отдав
десятку, хотя  за такую езду, самая лучшая плата была  пара  плюх в морду, и
открывая,  не торопясь,  дверцу,  нарочито  развязно предупредил  водителя :
"Если  не  туда  завез, тогда мурд  ..." Парень,  услышав  незнакомое слово,
осекся,  быстро оглядел Сергея, захлопнул  за  ним  дверь и  укатил с  лихим
разворотом  прочь. Сергей  посмеялся  -  "Чтобы  номер не  видел,  придурок,
номер-то на передней панели и фамилия Лукошевичюс !"
     Его привезли на площадь под  холмом  с башней. Вспомнил - 'Гедиминаса'.
Он  пошел вверх  по улице,  вдоль  которой текла  река. Прочитал  на  фасаде
аккуратную черную табличку на двух языках - "Ул.Антакальне. Antakalnu Ielu",
ниже  -"дом  19".  До  дома  Казинаса  Витаутаса  Альгимантисовича  осталось
миновать всего два номера. Сергей посмотрел на часы - двадцать четыре минуты
седьмого, да еще и время на час позже.
     Сергей  решил для  себя, что  придет  в  этот  дом ровно  в  пять часов
вечера.Он мог еще позвонить, но у него не  хватило бы никаких сил говорить с
матерью Витаса, не  видя  ее.  Итак, у  него  впереди десять  часов, он даже
порадовался возможности побродить  по Вильнюсу - он был тут только один раз,
все тогда же, с матерью.
     Он свернул обратно  на  площадь и пошел прямо вверх, не разбирая тропы,
по зеленому крутому склону. Кроссовки  скользили по  влажной утренней траве.
Низкая  красноватая башня  приблизилась необыкновенно  скоро. Сергей вышел к
камню с надписью в честь победы  при Грюнвальде, от него еще сотня метров по
широкой дороге и вот он на площадке под раскрошившейся башней. Вершина холма
была  пустынна. Под северно-голубым небом и перед  ним расстилался невысокий
бело-красный  город,  расположившийся гораздо  свободнее  того,  под плато в
долине. Его не стискивали ни  горы, ни стены и  река, темная и неторопливая,
делала изящный поворот  из-под холма  направо. По  улицам засновали  машины,
проходила  прямо  под ним, по улице Антакальне,  колонна  троллейбусов,  они
обтекали  прямоугольную площадь,  ложились на  борт и  уходили по мосту. Над
заросшим  холмом  по  противоположную   сторону   площади   плыла   звонница
Кафедрального  собора. "Доброе утро, пан  !"  -  Сергей  обернулся,  к  нему
подошел пожилой, подтянутый мужчина,  коротко  стриженый, с гладко  выбритым
лицом,  с  галстуком. "Доброе  утро  !"  "Пан,  я наблюдал  за вами,  как вы
поднимались  сюда..."  "Я не  был  в  Вильнюсе  пятнадцать  лет!"  -  Сергей
внимательно посмотрел на собеседника.  У  того  внезапно  исчезло  изучающее
выражение из  глаз, они потеплели, но лицо по-прежнему,  не  улыбалось  - "Я
видел здесь миллионы людей, большинству это не нужно, им надо, чтобы их сюда
подняли  на  лифте... Они" - и  он,  с легким поклоном обернувшись  к башне,
продолжил -  "...достойны, чтобы к ним  шли  и не проклинали дорогу!" Сергей
хотел просто постоять на вершине,  а не выслушивать проповеди, он отвернулся
и выругался молча в сторону. "Вы будто взлетели как  кошка ..."  Сергей  уже
собрался объяснить причину  этой легкости, но литовец  неожиданно дотронулся
до его руки  -  "Вы еще молоды, но, выйдя  из ада, человек должен  совершить
паломничество,  не смейтесь -это святое слово, к святыням, безразлично, либо
это могилы предков,  либо кумиров !"Сергей сдержался- он вспомнил, как видел
когда-то  в Москве двух парней в  добела  выгоревшей форме, чеканным  шагом,
подошедшим  к Мавзолею и замершим с отданной  честью посреди любопытствующей
толпы... Сергей невидяще глядел на город, резко вскинулся, посмотрел в самые
глаза  литовцу, громко  сказал - "Спасибо", потом -  "До  свидания!" Литовец
ответил : "Ite pacem!",не по-русски  и не по-литовски точно. Сергей медленно
пошел по дороге, опоясывающей холм с башней.
     Он бродил по Вильнюсу, становившемуся с каждым часом шумнее, садился на
скамьи в скверах. Наконец он добрался до уютного кафе на  небольшой площади,
сел с чашкой кофе и стал наблюдать вокруг. Никогда  прежде он  не  испытывал
такого  как сейчас  умиротворения от  бабьего  лета. Воздух  своей легкостью
напоминал предутренний  воздух,  наполненный  снежными дуновениями с  горных
перевалов, и такой же летучий! Листва деревьев,  пробитая желтизной, замерла
в ожидании. Это  был город множества светловолосых женщин с открытыми ногами
и любопытными глазами.
     Одиночество  Сергея  нарушили  -  к  нему подошла официантка и,  слегка
присев,
     спросила  у  него разрешения,  посадить  за  его  стол еще посетителей.
Сергей не  возражал, снова повернулся лицом к  улице. Столик был небольшой и
девушки  извинились за  то, что толкнули  его коленями. Он в течении  минуты
изучал их, их  было две : одна, как и положено, со светлыми волосами, другая
с  каштановыми и  зелено-карими  глазами. Они  оторвались  от  своих  чашек,
некоторое время смотрели  на  него  в упор,  улыбнулись  -  "Labas dienas !"
Сергей переводил взгляд то на одну, то на другую и не сразу сообразил, что с
ним  поздоровались.  Попытался  выглядеть  непроницаемым,  у   него  это  не
получилось, почувствовал, как засверкали его глаза,  так что ему пришлось их
прищурить - "Здравствуйте ! Приятного аппетита !"  Они - "Спасибо !" и пошел
легкий, с  флиртом,  разговор.  Сергей без  труда  находил темы  для беседы,
упомянул  о  Паланге, башне Гедиминаса, посетовал на  трудности с  билетами,
расхвалил Вильнюс, в  последнем он,  впрочем, не лукавил. Девчонки смеялись,
перешли на русский, даже  в разговорах  между собой. Темноволосая, временами
подолгу  не  отрываясь,  глядела  на  Сергея. Болтали  около  часа,  девушки
посмотрели  друг  на  друга,  на Сергея, сказали,  с явным сожалением  - "Мы
совсем  опоздали  в  Университет, извините, нам надо идти !" Они  встали, не
уходили, будто ожидая. Сергей тоже встал, задержал легко локоть темноволосой
-  "Мне хотелось бы вас еще раз увидеть  !" Она, не высвобождаясь, - "Только
один раз  ?" Ее  подруга пошла  к выходу. Сергей  стал  искать бумажку,  она
расстегнула сумочку - "Если вам надо написать..." и протянула  ему листок из
записной книжки - "Вы все равно  не запишете  по-литовски..." На листке  был
адрес, телефон и фамилия - Шакинайте Юта. Он спросил - "Вы будете записывать
?" Она  слегка  вздрогнула - "Вы  должны  найти  меня сами...  Если вам  это
необходимо..." Сергей покраснел, засунул листок в нагрудный карман рубашки -
"Вы правы..." Они с подругой, пошли по улице, Сергей следил за ней,  но  как
это ему не хотелось, не заметил, чтобы она оглянулась.
     Было  только  двенадцать часов  и Сергей решил сходить в кино.  Он взял
билет на  часовой  сеанс  и  просидел оставшийся  час  в буфете за очередной
чашкой кофе.
     Фильм был литовский, очень скучный  и он не смог вытерпеть до конца. Он
маялся, то заходил  в книжный магазин,  то  в кафе - время  было  обеденное,
везде  очереди,  он  тут же выходил  прочь  и так, от  магазина до магазина,
подбирался ближе к улице Антакальне. В  третьем  часу он очутился на площади
перед Кафедральным собором, ныне картинной  галереей, зашел в нее. Без толку
бродил среди картин,  старых  и  современных, больше отсиживался на сиденьях
для посетителей.  Помещение  тяготило  его,  он почувствовал себя  плохо и с
удовольствием снова вышел на площадь. Теперь он каждые пять минут смотрел на
часы  - время тянулось невыносимо медленно  и он черепашьими шагами двигался
вместе с ним. Постоял, опершись на перила мостика слева от собора,  следя за
течением темной воды,  снова поднял  руку с часами -  четыре часа.  Покружил
около телефонной  будки, решился,  зашел  вовнутрь. Когда прикрыл  за  собой
дверь, почувствовал, как прилипает к телу рубашка, то ли от духоты, то ли от
волнения. Снял трубку, цифры самые простые - год смерти - 84, месяц смерти -
август, день смерти..." - он бросил трубку  и вышел. Нашел скамейку, раскрыл
сумку, еще раз просмотрел содержимое ее.
     Все  !  Без  двадцати пять. Сергей встал  и стремительно, обгоняя всех,
ставя ноги на  одной линии, пошел вверх по улице к дому N 23. Лицо его стало
непроницаемым  от  жара,  во  внутреннем  кармане  его сумки покоился крест,
переданный Витасом.  Сергей  миновал прямоугольную  площадь  под башней,  он
летел вверх по мостовой, идя наравне с троллейбусами.
     Дом двадцать три.  Широкие потемневшие  двери  парадной,  над  дверью -
табличка, среди номеров  - 10, десять.  Дверь  на  себя, перед ним -  идущая
винтом  лестница. Время  -  без  пяти. Он стал,  выдохнул, пошел по середине
лестницы. Подниматься на третий этаж...

     Сергей стоял  перед  темно-коричневой дверью  и считал  :  "...двадцать
семь! Звони!" Он не расслышал звонка, потому что слушал шаги, приближающиеся
к  двери. В  проеме раскрытой  двери  стояла  высокая  женщина  с пепельными
пышными волосами. Сергей раскашлявшись,  коротко представился, женщина вышла
из  дверей,  склонила  голову набок - "Проходите". Идя  по коридору,  Сергей
сообразил,  что  сказала  она   по-русски.  Проходя  мимо  двери  слева,  он
огляделся,  женщина  покачала  головой  -  дальше.   Перед  дверью,  которой
оканчивался коридор,  снова остановился. Она обошла  его и открыла перед ним
дверь.
     Сергей  вступил  в небольшую комнату с высокими  потолками,  письменным
столом,  с  книжным, до  потолка  шкафом.  Над  застеленной  кроватью висело
роскошное золотое распятие,  над столом  -  фотографии, в основном,  старые,
среди которых выделялась одна : очень молодые мужчина и женщина, он в шляпе,
в  галстуке,  она  обнимала  его,  держась  за  его  руку  и  плечо.  Сергей
засмотрелся на фотографию, женщина, стоявшая напротив него, объяснила:  "Мои
родители!"Сергей  перевел свой взгляд на мать  Казинаса -  это  была женщина
западноевропейской  красоты,  как Валькирия,  высокая  шея,  крепкие  еще  и
довольно  широкие  плечи, тонкое лицо  с  огромными серыми глазами  ('как  у
Витаса'  )  Сергей, смутился, заметив ,что рассматривает ее с  большим,  чем
надо, интересом. Она отступила, показала на стул, села сама, ожидая...
     Сергей подбирал слова, мать  Витаса спросила  - "Что он  сказал в конце
?.." Сергей сжал челюсти , переждал  секунду -  "Он молился о вас..." "...Он
сразу  умер  ?.."Он  сказал ложь  : "Его  ранило  в спину...Мы могли бы  его
спасти..." и поднял  лицо - она  смотрела проходящим сквозь него  взором. Не
давилась  слезами, не  говорила ничего про себя, просто молчала...  Глаза  у
Сергея были сухи. Он потянулся к сумке, раскрыл ее, достал крест,  аккуратно
завернутый в  платок Витаса - ее  руки дрогнули и сцепились на  коленях -  и
протянул его ей.  Она держалась  с силой, взяла крест, прижала ко лбу, потом
твердым  голосом сказала - "Вы закрыли моему сыну  глаза, этот крест - ваш и
пусть вы  никогда не  увидите смерть своих  детей..." Сергей не выдержал,  и
вдруг  почувствовал  на  голове  теплые  руки,  она  прижимала его  к  себе,
укоризненно  сказала  : "Вы  же мужчина..." Сергей  не  останавливался,  она
гладила  его по  голове, и он  наконец пришел в себя.  "Мы похоронили  его в
провинции  Урузган,  под  перевалом   Сеидгар  хребта  Джаншах,  в  песчаном
урочище..." "Я запомню..." "Он  умер в день...как ваш  номер телефона..."  -
Сергей  проклял  себя, увидев ее расширившиеся глаза.  Она  кивнула  только.
Сергей достал нержавеющий медальон - "Личный номер Витаса...", она сжала его
в руку, не рассматривая. Сергей осторожно посмотрел на нее - она все так  же
сидела с неподвижными сухими глазами,  глядя через него. Тишина громоздилась
растущей горой  на  его  плечах  и  Сергей  не  сразу  услышал :  "Витас  до
пятнадцати лет был очень маленьким мальчиком...Он стал заниматься  греблей и
вырос..." Сергей опустил  глаза, выдавил невпопад :  "Витас прикрыл меня..."
Снова тишина.  "А  теперь я  даже не могу похоронить своего  сына..." Сергей
мгновенно оказался  нагим перед  ней, ему  стало стыдно за свои терзания. Но
память защитила его -опять перед ним  возникло лицо Витаса, обхватившего шею
его,  Сергея,  как  сам  он  обнимал отца,  и об  этом он никогда никому  не
расскажет, даже его матери...
     Сергей посидел еще с минуту, встал, попрощался, она не держала его, она
все поняла,  и прямо глядя Сергею  в  глаза, сказала : "Вы можете приехать в
любое время !", встала  проводить. Уже  стоя на лестнице, Сергей обернулся в
ее  сторону- мать  Витаса глядела  ему  вслед, и он так  и не  услышал звука
закрываемой двери...
     На улице он почувствовал себя опустошенным. Ему некуда было торопиться,
он будто  пересек с дверью на  третьем этаже  границу  и  вышел в незнакомый
город.  Мостовую улицы накрыли  длинные тени. Нежаркое  солнце  садилось  за
рекой, невидимой  из-за  домов на противоположной  стороне улицы Антакальне.
Вместе с опустошением  приходило  облегчение -  все-таки он вернулся, сейчас
уже  Сергею  было  неловко  от  того,  что  происходило  полчаса  назад.  Он
всматривался, как впервые, в Вильнюс и радовался теплому вечеру. Почти бегом
сошел вниз по улице до площади, постоял  секунду  и решительно пошел дальше,
через миниатюрный мостик, к Кафедральному собору.
     Перед собором было  многолюдно, в основном, молодежь, все скамейки были
обсажены,  сидели  на  спинках  скамеек, стояли  кучками, курили,  смеялись.
Сергей поискал свободное место  и  плюхнулся на краешек рядом с компанией из
десятка парней и девиц. Вплотную  к скамейке  стояла  другая и эта  компания
занимала обе скамейки. Парень, рядом  с которым устроился Сергей,  обратил к
нему вопросительно-ждущий взгляд. Сергей равнодушно осмотрел его, расстегнул
сумку (в который раз за день !), пошарил в кармане  сумки - он был уже пуст,
расстегнул  сумку  шире,  залез  в  карман  кителя и,  к  своему  удивлению,
обнаружил  почти  полную пачку 'Беломора'. Достал папиросу,  помял пальцами,
вставил в уголок рта  и как ни старался  не смог разыскать спички.  Пришлось
обращаться к компании,  они снова  стали в упор рассматривать его, не  сразу
парень  напротив  подставил  зажигалку,  Сергей  с  удовольствием   задымил,
прищуривая глаза. На скамейках уже с азартом болтали, изредка бросая взгляды
на  потревожившего  их  Сергея.  Сергей  курил,  выхватывал   из  разговора,
вынужденный слушать  их,  знакомые  слова,  вроде  'бардакас',  'ка'.  Парни
глотали пиво из бутылок, ржали, к скамейкам два раза  подходили милиционеры,
спрашивали о чем-то  парней, но приглядывались более к Сергею. Во второй раз
один из патрульных спросил по-литовски  Сергея, Сергей понял, достал военный
билет, протянул милиционеру. Тот демонстративно сличал фотографию в билете с
физиономией Сергея, Сергей посмотрел в сторону, на компанию. Они  прекратили
разговор, дружно обратили лица на милиционеров, будто ожидая от  них ответа.
Милиционер, полистав билет, отдал его Сергею, махнув рукой к козырьку : "В/ч
17214, Герат  ?" Сергей  вскинулся  : "...Да"  и, как можно спросить  только
своих, -  "И  когда оттуда  ?" Милиционер снял  фуражку,  отер лоб,  сначала
негромко  сказал что-то  напарнику,  потом ответил Сергею :  "Это не я,  наш
начальник отделения был в командировке в Герате, помогал их полиции." Сергей
привстал,  протянул  ладонь,  усмехнулся  :  "Я  тоже  помогал,  только  при
прочесывании..."  Милиционер  пожал ему руку,  надел фуражку: "Счастливо !"и
пошел  к  напарнику, прохаживавшемуся  невдалеке.  Сергей  сел,  только  тут
заметил,  что сидящие прислушивались к их диалогу, потом  снова  заговорили,
уже чаще рассматривая  Сергея. Сергею стало смешно - если им рассказать, что
еще  три дня  назад он  был в Кандагаре на аэродроме , на который  обрушился
'афганец'...

     ...Приказ об увольнении Сергей  получил раним утром. Оказии до Кабула -
МИ-8
     летал  один раз  в  три  дня,  только ночами,  собирая  всех дембелей -
пришлось бы  ждать  три дня,  вертолет, полупустой ушел как раз  этой ночью.
Сергей не хотел пересиживать без дела,  хоть и  не  признаваясь себе, но уже
чувствовал  ревность к  своему  сменщику.  Поэтому  он  с  радостью искателя
приключений решился на кругосветное путешествие - сначала до Кандагара, куда
в восемь утра уходили 'вертушки', заимствованные на время одной из операций,
оттуда  в  Шинданд,  на  котором,  как  сообщили  в  штабе  полка,  собирают
авиагруппу  для удара по  Луркоху. С Шиндандской  авиабаза  самолеты в Кабул
летали  ежедневно,  так  что  был  шанс еще сегодня  вечером быть в  Кабуле,
получить документы в штабе - это  еще  один день - и послезавтра, тьфу-тьфу,
взвинтиться  джинном  над  Гиндукушем  и  в Ташкент...Сергей,  возбужденный,
распрощался, прыгнул в МИ-восьмой,  сел  около иллюминатора  и просидел,  не
замечая ничего до самого Кандагара. Перед взлетом ему сунули автомат - полет
проходил  над территорией, контролируемой мятежниками,  но  их не обстреляли
нигде,  даже  при  посадке  в Кандагаре.  Вертолеты сели на свободное место,
самое дальнее от выхода на летное поле. Отодвинули двери,  все выпрыгнули на
землю, как  вокруг заорали, показывая руками  за колючую  проволоку.  Сергей
обернулся  -  над невысокими  холмами,  окружавшими  Кандагар,  разрасталась
черная непроницаемая туча, отливавшая  металлическим блеском. С приближением
тучи, граница ее размывалась, вспыхивая золотистым блеском. Туча двигалась с
фантастической  быстротой,  она  через  мгновение  поглотила  дальнюю  гряду
холмов, ближнюю - и  по земле  прямо  на Сергея уже надвигалась километровой
высоты черная стена. Перед  собой стена гнала волну  свистящего раздирающего
уши душного рева. "..Афганец..." и Сергею показалось, что он попал  в волну,
как  тогда, в Сухуми, заглушающую  все, даже внутренние,  звуки.  Он  мчался
вместе с другими к укрытию, но никто из них не успел  добежать  и были сбиты
как кегли с ног  посреди поля. Сергея  терла бесконечная наждачная лента, за
шиворот,  в брюки,  в уши, в рот, в глаза набивались кучи песка, его волокли
по полю могучие кони, в кровь раздирая ему лицо...
     ...Сергей поднял  голову, с нее сыпался песок, у  него  было  ощущение,
будто он вывалялся мокрой головой в сухом песке. Он с трудом освободился  от
наметенной вокруг него кучи,  встал,  вытряхивая из  себя  килограммы песка.
Вокруг   него   поднимались,   разворачивая  песок,   люди,   отплевывались,
отряхивались.
     'Афганец' вывалил из своего брюха, как бомбардировщик, весь принесенный
им  песчаный  груз  на  аэродром, на  Кандагар и  иссяк. Летное  поле  стало
наполняться  людьми, когда  Сергей уже  подходил  к  КПП,  рычал  бульдозер,
сгребавший песок с поля.
     Из-за 'афганца' вылет в Шинданд задержали на три часа и Сергей очутился
там олько  в  два часа дня  в  самое пекло посреди летного поля, окруженного
стеной  дрожащего воздуха. С  поля не  выпустили  никого из  прилетевших  из
Кандагара,  когда  Сергей  попытался  объяснить, что он -  демобилизованный,
часовой  только  осоловело  качал головой. Тогда Сергей  резким  тоном велел
передать  дежурному офицеру, что он должен быть сегодня  в штабе,  в Кабуле.
Солдат в полном  облачении,  со  снятым автоматом,  идя  в нескольких  шагах
сзади, отвел  Сергея  к  майору.  Майор не  перебивая выслушал Сергея, когда
Сергей  полез  за  документами,   отмахнулся  недовольно,  накрутил  полевой
телефон-"Извините,   лейтенант!"-    ушел   на   десять    минут.    Сергей,
воспользовавшись паузой, стал вытряхивать песок  из штанов, снял ботинок, но
тут  вошел  майор. Майор  посмотрел  на снятый ботинок,  подумал  и сообщил:
"Через  час  в  Баграм идет борт полсотни  девятый  -АН-12,со второй полосы,
капитан Петросов, он вас возьмет, если поможете ему погрузиться! Счастливого
пути !" и  майор пожал руку Сергею. Сергею стало неловко от снятого ботинка,
он не  надевая  его,  вышел в коридор, быстро обулся  и под конвоем того  же
узбека или таджика прошел обратно к самолетам.
     Капитана  Петросова,  пилота,  не  узнать  было  нельзя, он обрадовался
Сергею : "Настоящий джигит!  Совсем немного погрузимся,  а то  эти  бачи уже
расплавились и на  крыло,  да !"  Сергей скинул китель, стал  бегом  таскать
ящики, потом  стянул и  тельняшку. "Для  такого мужчины воды не  жалко !"  -
Петросов  энергично покрутил рукой, к самолету подъехала цистерна -  "Пускай
!" Сергей  едва успел нагнуться,  как  его  окатили  ведром ледяной воды. Он
зафыркал, услышал  - "Еще давай!" и его еще  раз окатили, от спины к голове.
Петросов уже нетерпеливо  делал ему  рукой знаки, на весь аэродром говорил :
"Э, чего ждать, полэтели!"
     И, действительно, едва Сергей  успел  занять место  на куче полушубков,
как взревели двигатели, к  Сергею, грохоча по днищу машины, подбежал  кто-то
из экипажа, наклонясь к самому его уху, заорал : "...наденьте жилет, автомат
в  стойке  по  левому  борту..."  и  убежал.  Сергей  оказался  единственным
пассажиром во всей машине, он натянул первый попавшийся жилет, завязывать не
стал,  выбрал короткий автомат с металлическим прикладом,  пощелкал рычажком
предохранителя и устроился, теперь - возле иллюминатора.
     Самолет  разогревал  моторы,  дернулся, пополз,  задергался  на  месте,
рванулся, подпрыгивая на полосе и как ракета пошел вверх. От самолета убегал
прямоугольник  желтого  поля, очерченный  проволокой заграждений,  коробками
пакгаузов, траншеями. Поле исчезло, иллюминатор закрыла синева,  самолет так
резко завалился на крыло, так что Сергей был вынужден зацепиться,  чтобы  не
выпасть из кресла...Долго  шли над горами, пересекли хребет  с  заснеженными
пиками  один раз,  другой,  наконец самолет пошел в  спираль на  снижение  и
Сергей по крайней мере три раза видел одну и  ту же вершину  в иллюминаторе.
Снова прогрохотали  ботинки : "...Баграм ! Приготовьтесь !" Сергей кивнул  и
сжал автомат.  Тошнота от резкого пикирования  прошла, машина выровнялась  и
плавно заходила на полосу, едва  ли  в двух сотнях метров  от иллюминатора и
уже выше  барражировал 'крокодил'. Сергею  послышался удар  в днище, самолет
дернулся в сторону и,  подпрыгивая как мячик,  покатился  по бетонке.  Когда
самолет остановился, Сергей скинул с себя жилет,  но машина снова дрогнула и
поползла  так медленно,  будто ее  волокли. Наконец  вышли пилоты,  Петросов
впереди, без шлема, оскалившись :  "Что,  джигит, цел  ?" Аппарель уже  ушла
вниз,  из  брюха  самолета  открылся  вид на  аэродром,  густо  заставленный
летательными аппаратами.  Сергей поднялся и вслед за летчиками вышел наружу.
Летчики собрались  возле машины,  приседали, рассматривали обшивку. "Ракетой
задело  по касательной!" сказал Петросов.  Сергей  заметил вмятину  в нижней
части  фюзеляжа,  побежавшую  трещину  и,  как  будто  к  нему  это  уже  не
относилось-"Удачно, что рядом с полосой!.."
     К  самолету катил через все  поле 'газик', набитый людьми. Он  осадил в
метре, Развалившись на переднем сиденья, офицер в вылинялой черной футболке,
в панаме, в  черных очках, двигая челюстями, спросил : "Все целы ?" Петросов
вытолкнул  Сергея вперед  -  "Добросьте джигита до КПП !" Офицер ,  сверкнув
бликами на очках, чуть обозначил рукой жест за себя, на заднем  сиденье  тут
же  сдвинулись  и  Сергей  очутился  среди  запыленных  полураздетых солдат,
увешанных   оружием.   'Газик'  с  места  взял  скорость,  крутанув  на  сто
восемьдесят  градусов, Сергея собирался  помахать  на прощание Петросову, но
успел  только  ухватиться  за  чей-то  ремень. Джип  промчался,  не  изменив
направления, до шлагбаума и  погнал  прочь,  едва Сергей  коснулся земли.  У
шлагбаума стояло  не меньше десяти человек, метрах в двадцати от него  прямо
на  Сергея  нацеливался  из  дзота  пулемет.  У  Сергея долго  и  придирчиво
проверяли документы, сообщили  по рации, вскоре из двухэтажного здания вышли
трое.  Пока они  не подошли, Сергея  разве  что не заставили лечь на землю -
солдатам в касках было скучно и проверка для них стала развлечением.
     Около  часа  Сергей  провел на  КП  авиабазы,  пока выясняли,  звонили,
стемнело  и его определили на  ночь в казарму караула аэродрома. Поднялся он
ни свет ни заря, но  попуток в  Кабул не было. В одиннадцать часов повезло -
шла  почта  на  МИ-восьмом,  опять  взревевшие двигатели  ударили  по  ушам,
несколько  минут  и он  очутился в Кабуле.  Опять, только под прицелом почти
целого   взвода   изнемогающего   под   тяжестью  всевозможного   снаряжения
солдат-пехотинцев, более тщательная проверка, опять удача с машиной.
     Кабул напоминал  фронтовой  город -  среди белых фасадов остовы зданий,
транспаранты  на  пушту  и  русском.  Проплыла  господствующая  над  городом
крепость  Бала-Хиссар.  'Урал', на котором устроился  Сергей, почти подминал
под  себя  бэтээр  сопровождения, сзади  не  отставал  'газон' с зачехленным
кузовом.  Когда   показалась   Гюльхана  -   штаб   армии,  колонну   начали
останавливать  через  каждые  сто  метров.  За  почти  год,  что  Сергей  не
наведывался  в  штаб, изменилось  все - вокруг  него  выросла тройная  линия
обороны, он прикинул, что охрану несло  не меньше двух  усиленных полков.  У
подъезда стояли настоящие головорезы  в  сбитых  набекрень беретах.  В двери
впускали  по   одному,  остальные   стояли,  ежась  под  тяжелыми  взглядами
'коммандосов' с засученными рукавами.
     Сергею пришлось оставить сумку внизу, в  управление кадров его провожал
угрюмый прапорщик, уверенно шедший  метрах трех впереди.  Сергею в этот день
необычайно везло,  его  пропустили  без очереди - 'тебя,  лейтенант,  нельзя
задерживать !'  и он очутился внезапно  перед  полковником,  замкомандующего
армией по кадрам. Он уже настолько ощутил себя свободным за последние сутки,
что  даже не счел  нужным  отрапортовать по  уставу. Полковник,  однако,  не
обратил  на это  никакого  внимания, пригласил  сесть,  полистал  документы,
поданные  ему  Сергеем, позвонил и сидел,  сложив  руки перед собой, пока не
скрипнула  дверь и вошедший офицер не подал ему папку. Полковник раскрыл ее,
долго читал в ней, не переворачивая листы, отпустил офицера, мнущегося около
стола    и    поднял    глаза    на    Сергея    -    "На    вас    отличные
характеристики...так...здесь...инициативен...вынослив...отличный
спортсмен..."Сергей  вытянул с  удивлением шею.  Полковник уже быстро что-то
писал ,  он остановился и тихо спросил : "Не пожалеете ?"  и,  не дождавшись
ответа, расписался,  пристукнул  печатью,  сообщил официально : "Приказом по
армии..."  -  Сергей  вскочил  и  застыл  -  "вы,  лейтенант  Зандер  Сергей
Генрихович,   увольняетесь   в   запас   в   звании   старшего    лейтенанта
воздушно-десантных  войск...Распишитесь   в  ознакомлении  !"  По  окончании
процедуры  полковник крепко  пожал  руку  Сергею,  не  отпуская  ее,  другой
похлопал его  по  локтю, укоризненно покачал  головой  : "Жаль...Спасибо  за
службу!"
     Когда Сергей, ошеломленный, покидал кабинет, полковник уже разговаривал
по одному из телефонов.  Сидевшие офицеры  кивнули  Сергею на  прощание. Над
Сергеем  принял опеку прапорщик,  одернувший выразительно автомат,  они было
тронулись  к  лестнице,  как  из двери  выскочил  давешний офицер,  крикнул-
"Товарищ лейтенант, к полковнику!" Сергей  снова подошел к кабинету -  дверь
его была отворена, полковник, говоривший, как заметил Сергей, уже по другому
телефону,  сказал в  трубку - 'минутку !',  обратился к Сергею :  "Через час
пятнадцать  идет самолет  в  Ташкент из Кабула,  я отдал  приказ, чтобы  вас
захватили. Внизу стоит машина,  они вас ждут! " и резко закрыл дверь. Сергей
скатился  вниз, так что прапорщик  едва  поспел  за  ним.  Действительно, за
линией постов с завывающим мотором  дрожал зеленый 'газон'. Офицер, капитан,
указал Сергею на кузов, среди  солдат,  встал на  подножку, осмотрел кузов и
резко  хлопнул   дверцей.   Сергей,  ошалелый  от  слышанного,   пребывал  в
возбуждении  от того, что  скоро  навсегда  покинет  эту сожженную землю. Он
пытался предостерегать себя от преждевременных ожиданий, но весь был слишком
переполнен словами -  'через час, через час  !' Его  не интересовала  ни эта
страна, ни сожаление от того, что он не узнал  ее и вряд ли  узнает, даже ни
гибель разведгруппы, ничего, главное  - вырваться отсюда. В городе  застряли
из-за проходившей бесконечной колонны, спустившейся с Саланга. Он привставал
в  кузове,  пытаясь  увидеть конец  колонны,  перетоптывался на  месте. "Уже
полста машин, а конца и краю  им нет..." и он был готов прибить  талдычащего
сержанта.  Через двадцать  пять  минут  'газон' подъезжал к  Илу-76.Самолет,
растопырив  гигантские  крылья,  стоял  в  начале  рулежной  полосы, под ним
расхаживал человек  в  голубой  рубашке,  теребящий шлем в  руках.  "Давайте
скорее  на борт..."  раздраженно  погнал он  Сергея  в  хвост  на  опущенную
аппарель.  Сергей влетел внутрь,  отдышался,  устроился в кресло. В самолете
стояла страшная духота, в освещенном солнцем чреве кое-где сидели люди.

     Створки  медленно сошлись и  несмотря на иллюминаторы лучи не пробивали
мрак, воцарившийся внутри.

     Сергей озирал летное  поле как с высокой  горы -  невдалеке происходила
возня вокруг  песочнокамуфлированных вертолетов,  в  них  бегом  загружались
весьма легко  одетые  солдаты  в  панамах. Вертолеты  затряслись  от  бешено
раскрутившихся винтов и поползли вдоль взлетной полосы.  Сергей хорошо знал,
что  это означает - он сам около  двух  месяцев пробыл в  команде  прикрытия
полетов.  'Вертушки',   в  которых  размещалось  по  отделению  десантников,
стартовали  за  мгновения  до взлета  транспорта,  шли  на  высоте  не  выше
пятидесяти  метров по обеим сторонам  взлетной  полосы, отстреливая  гроздья
'зажигалок',  до тех пор пока  'борт' не взмывал на высоту, недосягаемую для
ручных  зенитных ракет. При  замеченном пуске -  а он  четко  определялся по
поднявшемуся пылевому облаку и короткой вспышке - первой, и главной, задачей
было закрыть  'борт', а второй  только -  уничтожить 'пусковиков'. Вертолеты
должны были быть очень маневренны, поэтому облегчали их до предела, а десант
вылетал разве что не голышом, только в бронежилетах, с автоматами и с шестью
магазинами. Подниматься иногда  приходилось больше  десяти раз в день. Когда
ракета попадала вместо цели в 'вертушку', в живых, как правило, не оставался
никто. Полеты после таких случаев не отменяли, но  проводили прочесывание и,
если удавалось захватить стрелявших, их с передавленными гусеницами руками и
ногами  сбрасывали   над  'зеленками'.  Командование  рассылало   строжайшие
приказы, виновных переводили с понижением, некоторых судили в Союзе. В ответ
'духи' подбрасывали изуродованные трупы,  попавшихся в  их руки  пленных. По
этому поводу тоже издавались приказы, но ракеты вылетали, а люди  продолжали
пропадать...

     Самолет звенел, раскачивался и мощно пошел вверх. Мгновенно уменьшились
постройки, люди, опустилась гряда гор,  обступивших Кабул. Впереди  и далеко
внизу Сергей видел идущие бреющим  полетом вертолеты прикрытия, но вот и они
пропали   из  виду.'Семьдесят  шестой'  подмял   левой   плоскостью   землю,
закрутился, пропустив два раза блеск солнца в  салон,  и вынырнул из спирали
высоко над вершинами гор. В десяток минут  самолет  покрыл трассу- Баграм  -
Джабаль-ус-Сирадж - Чарикар - Саланг.  Пятью километрами ниже проплыла  цепь
Гиндукуша,  где-то под брюхом самолета  остался  перевал Саланг,  еще  белые
сверкающие пятна...Далеко влево - желто-зеленая  равнина на северных склонах
хребта  Баба, которую  сторожат  почти  две  тысячи  лет  каменные  колоссы,
застывшие в нирване, с полузакрытыми глазами...
     Названия  из  сказок  Шехерезады  :  Меймене,   Лашкаргах,  Банди-Амир,
Банди-Бийян, Нимруз, Парван...таяли за самолетом...

     Сергей  швырнул смятую пачку в урну. Над площадью потемнело,  стало уже
прохладно, он  поежился  в своей  рубашке с  короткими рукавами, явно свалял
глупость, что не взял билеты обратно! Но он  скорее провел бы ночь на ногах,
чем в поезде. Сергей  полез в карман, достал все деньги, что у него были, из
кармана выпала бумажка с адресом и телефоном.  Он сложил бумажку, собравшись
порвать ее, прежде чем выкинуть, еще раз  прочитал - 'Юта, улица Жермону..',
сунул в сумку.
     "Извините"  -  обратился он  к  ближайшему  парню.  Парень,  вздрогнув,
чересчур  резко,  всем  корпусом  повернулся  в  его  сторону.  Другие  тоже
прекратили разговор и уставились на Сергея. "Вы не знаете, где улица Жермону
?" "Ка ?" Сергей, повторил вопрос, обращаясь  уже больше к девушке,  сидящей
наискосок  вправо,  добавив  :  "Прошу  прощения,  что  не   могу   спросить
по-литовски  ! Но  если надо, могу  по-немецки..."  Молодые люди улыбнулись,
девушка показала рукой в ту сторону,  откуда спустился  недавно Сергей : "Вы
идете  назад,  да, а там  мост, слева, там -  Жермону,  вдоль реки Нерис  !"
Девчонка с  таким задором взмахнула  гривой золотистых  волос, что он, ни на
кого не  обращая  внимания,  только ей, сказал :  "Вам очень пойдет  зеленый
камень...", опять разошлась молния сумки - вынул из кармана кителя купленную
в Бамиане,  в индусской  слободе  едва  больше  юбилейного  рубля  статуэтку
солнечной  богини.  Четырехрукая богиня  изгибалась  полным станом, две руки
были  воздеты, две  другие - опущены и как  бы  благословляющие,  из-под них
выезжали  на змеях две крохотные  фигурки.  Посреди  лба переливался зеленый
огонек. В душе Сергею стало жалко отдавать, другой у него не  было, но он не
колебался ни мгновения. Девушка взяла ее без всякого кокетства, разулыбалась
и спросила- "Из чего она  ? Ой, -  изумруд!"Сергей  ни черта не смыслил ни в
камнях,  ни в металле, он пояснил - "Такие делают в Афганистане, в провинции
Бамиан...  " Он в  первый  раз со стороны разглядел свой  подарок,  опять на
секунду пожалел  и, чтобы  исключить  всякую  возможность  отказа,  встал  :
"Спасибо вам  еще раз ! Мне пора  ! До  свидания !" и пошел  к замеченной им
невдалеке телефонной будке...


     ...Первый год Сергею снилась  песчаная холмистая равнина, ложащаяся под
днище вертолета. Ему казалось,  что  машина притягивается  ею  и старательно
поджимал  ноги.  Просыпался,  уходил  на  кухню,   пытался  читать,  выпивал
полчайника чаю,  помаявшись, накрывался с головой и снова тень от  вертолета
неутомимо бежала по холмам...Он точно  знал, что с ним сидят еще люди и, как
и  он,  подгибают  ноги, но, проснувшись, он забывал их лица. Из всех Сергей
помнил только Мацана, в миг,  когда  он, неожиданно,  на краткий  миг  обнял
Сергея и  пошел наискосок по  склону  вслед  за четырнадцатью разведчиками к
скрытому от глаз проходу...
     Снился  белый  минарет,  одиноко  царствующий   над  пустыней.  Колонна
бронетехники,  развернув в его  сторону пушки, никак не могла миновать его и
он,   как  мираж,   плыл  справа  от   дороги  и   чуть  впереди   головного
танка...Видение пропадало каждый раз одинаково - в оглушительной тишине танк
погружался  по башню в  облако пыли и  игла минарета  красиво оседала, теряя
очертания...

     ...Сергея опалило  жаром от протяжных звонков  телефона. Трубку подняла
жена, позвала его : "Международный...", ушла, увидев его растерянность.
     "Привет ! " -  проговорил скрипучий голос  из микрофона,  совсем рядом.
Сергей безотчетно  : "Я...  Кто спрашивает ?" и, не нашарив ногой табуретки,
опустился на пол, спросил : "Как ты меня нашел ?" "По справочному ..."
     Сергей взял в руку монетку,  повертел, из трубки не торопили, спросил :
"Ты
     откуда  ?" "Из  Гамбурга..." "...Мы  видели, как вы  уходили наверх..."
"...Сергей, ты был прав, ущелье обрывалось ледовой стеной...Мы провалились в
трещину на леднике...Вылезли только  Гусь и  я.  Никого больше не  нашли..."
"А..." "...Гусю сломало  ребра в трещине, у него разорвались легкие...Он жил
еще три часа..."
     О пропавшей разведгруппе пытались узнать через агентуру, но она исчезла
бесследно, чему совершенно не удивляешься, побывав даже недолго в горах. Сер
     гей  опять стал крутить монетку : "...'Духи' отрезали  нас от перевала.
Мы прорвались  к скалам и спустились по  веревкам...Витаса похоронили внизу.
На  песчаной  поляне". Мацан  замолчал.  Сергей  сидел  в полной  темноте  в
прихожей, холод от стенки бежал  по  спине, спросил в трубку  : "Собираешься
приехать  ?"  "Я  сейчас в  аэропорту.  Хочу  перекантоваться  до рейса"  Он
произнес 'райса',  видно, понял, что  сказал с  акцентом, усмехнулся :  "Я в
последний раз говорил по-руски три года назад...Русские стали другие, жлобы.
Я  хочу  говорить теперь  только со  своими." Опять акцент - 'тепер'. Сергею
было  не   по  себе  от  этих  оговорок.  Мацан  стал  чужим,  Сергей  опять
почувствовал  предательское подрагивание подбородка, он  заиграл  желваками,
позвал негромко : "Юта !" Жена не отозвалась, наверное, уже спала, Сергей не
стал повторять,  успокоившись спросил : "Когда тебя  встречать ?" Не  понял,
переспросил, Мацан глухим голосом ответил : "Подожди...Я плачу...Рейс 567 из
Гамбурга, буду  в Ленинграде в  четырнадцать двадцать!" Сергею уже  собрался
было спросить, как он его узнает - без формы,  но Мацан резко, даже  холодно
закончил : "Жду, приезжай !"

     Сергей  долго  слушал короткие  гудки и,  не  вставая с  пола,  положил
трубку. Он
     продолжал  сидеть  во  тьме перед  закрытой входной  дверью, спину  его
прикрывала бетонная стена,  ноги  подогнулись к  подбородку, он  уставился в
черноту перед собой...

     ...Разведгруппа  прошла вдоль хребта до  самого  спуска в южный проход.
Мацан
     велел осмотреть глубокие трещины, перед скальной стеной. Никаких следов
даже просто пребывания людей.
     Они  остановились  у  обломков  скал,  загромождавших  вход в  глубокий
каньон.  Сели под  стеной,  подождали, пока дозорные  не  обшарили  каменный
лабиринт и
     вылезшая  на колоссальный валун, похожий на  слона, фигурка не  подняла
кверху
     стволом автомат. Оставив двоих в наблюдение, Мацан  повел  остальных  к
каньону.
     Разведчики  сгрудились  на   широкой  плите,  внимательно   разглядывая
предстоявший им спуск. Каньон, насколько  хватало глаз,  был забит валунами,
крупными  и  мелкими,  не угадывалось  никакой нахоженной тропы, он  заметно
расширялся книзу и впадал в зеленый кусок земли, охваченной выгнутым  руслом
реки.
     Мацан достал карту, разведчики  вытянули шеи, заглядывали в нее и опять
смотрели вокруг и  вниз.  "Река Тирин"-  проскрипел Мацан, спрятал  карту  :
"Здесь нас должны  ожидать  'вертушки'...Петров !"  Радист поспешно отошел в
сторону,  поставил радиостанцию на камень, приладил наушники.  "Запрашиваешь
'Марс', потом 'Завесу'" Петров загнусавил в микрофон. Пока он говорил, никто
не  шевелился.  Сняв один  наушник,  радист, как  бы не веря,  посмотрел  на
Мацана, все  кто был тоже напряженно посмотрели на капитана."Вызывай еще раз
! Лейтенант, отойдем." Сергей поскакал вслед за Мацаном по валунам. Внезапно
капитан  обернулся и в  упор стал разглядывать Сергея. Сергей смотрел  ему в
глаза  и ждал. "'Завеса' не  отвечает. Скорее  всего  нас никто  не ждет..."
Мацан помедлил,  теперь, изучая долину под их  ногами, продолжил  :"Собираем
барахло. Cпускаться  тут !" - ткнул пальцем вниз. "К реке выходить не будем,
переждем здесь  еще  сутки, а  то наверху околеем.  Если никто  не прилетит,
поднимаемся обратно, пересекаем это плато и уходим через  распадок...Который
мы  видели с  перевала..." "Ретранслятор..."  - было начал  Сергей,  капитан
враждебно отрезал : "Ты меня зае... своим ретранслятором !" Сергей вспыхнул,
увидел  пальцы,  барабанящие  по   магазину,  ему   стало  тошно  от   своей
подчиненности, издевательски поднес ладонь к виску - "Есть..." "Ты со своими
замыкаешь походный порядок, у тебя в подчинении будут еще Казинас и Федоров.
Вы прикрываете  нас сверху огнем..." не  обращая  внимания  на  жест Сергея,
сказал капитан.  "Витасу скажи,  он у  нас  за  миномет,  гранат  чтоб  взял
побольше..." Он еще что-то хотел сказать, хлопнул легонько Сергея по плечу :
"Прорвемся ! Пошли !"
     Разведчики  молча  смотрели  на  подходивших  к  ним  офицеров.  Парни,
увешанные  оружием, стали  оцепеневшими  от  страха мальчишками, с последней
надеждой  на взрослых- их  , Мацана  с Сергеем.  У Сергея пробежала дрожь до
пяток, но  Мацан  был  резок,  собран  и немногословен :  "Приказ  :  задача
разведпоиска выполнена  - ущелье прочесано, ничего не найдено ! Возвращаемся
к тайнику, забираем вещи, проводим последний сеанс радиосвязи и спускаемся в
этот  каньон.  Внизу нас  должны ожидать  'вертушки'..." Мацан обвел жестким
взглядом   разведчиков  -  никто   не  прерывал  его.   "Ждем   до  двадцати
ноль-ноль...Идем вдоль  течения реки до ближайшей  заставы..."  Ни на  кого,
казалось, последняя фраза  не произвела впечатления. Сергей вспомнил карту -
река  огибала  хребет  Джаншах, пересекала  все Газни-Кандагарское  нагорье,
оставляя  слева  хребты  Ходжа  -  Мухаммед  и  Мазар.  Сергей  неприязненно
посмотрел  на  капитана,   уже  не  слушая,  что   тот  продолжал  говорить.
Отвратительная   черта  мелкого  начальника  -   ставить   подчиненного   на
место.'Здесь-то  чего  из  себя  строить..."   "...Лейтенант   !"  -  Сергей
вздрогнул,  все  взгляды  были на  нем, он забегал глазами по лицам,  увидел
Мацана, тот был терпелив : "Лейтенант, в ваше распоряжение поступают Казинас
и Федоров, ваша группа прикрывает общий спуск в каньон и обеспечивает тыл !"
     По-прежнему,  двое  были  оставлены  в  дозоре  на   'слоне'-   валуне,
возвышающемся над  остальными обломками, все остальные наискосок пошли через
равнину за рюкзаками. Через полчаса открылась вершина скалы, на  которой был
оставлен пост, еще через полчаса поднялась вся сторожевая скала,  похожая на
голову черепахи, еще через сорок минут они подходили к тайнику.
     Спустившиеся со  скалы дозорные  прыгали, трясли руками и  ногами -  не
мудрено  было  замерзнуть  стоя на  пятачке, размером  с  площадью сортира в
отдельной квартире.  Мацан долго отдыхать  не дал и, покурив,  загрузившись,
группа рысью пошла к  каньону обратно  через  равнину. Сергей потерял всякое
ощущение времени,  лицо  пылало,  тело  обливалось потом от  шеи  до подошв,
Сергею казалось,  что  он  ступает по воде. Пот тут же замерзал, приходилось
двигаться  еще  быстрее и так же быстро  замерзать.  Снег,  покрывший  утром
морену рваным покрывалом, раскис,  осел,  потемнел. Оставленная ими  цепочка
следов пропала среди темных пятен.
     К  'слону' прибежали минут за сорок. Здесь скинули рюкзаки, около  часа
еще возились  со снаряжением - подтянуть бронежилет, чтобы не болтался, но и
не  врезался  под  грудную  клетку;  тщательно шнуровали  ботинки, зажать  у
щиколотки,  как делается при спуске, ослабить шнурок ближе к носку ботинка ;
надеть  'лифчик'-  патронташ,  шесть снаряженных магазинов, остальные,  тоже
снаряженные -  в рюкзак, поближе; нож - на бедро, укрепить в нашитых петлях,
за короткую веревку к поясу; две гранаты - на пояс  ; автомат - в руки, ни в
коем  случае ни на  плечо,  ни  на шею - если  скидывать  рюкзак,  то ремень
автомата  сплетется намертво с лямками, только в  руки и за метровый конец к
поясу. Автомат -  друг, надежнее человека... Каски некоторые попытались было
сунуть  в  рюкзак, но капитан решительно  надел свою и пресек  все сомнения.
Сергей одевался и ревниво поглядывал на капитана - тот собрался быстрее всех
и опять пробовал связь.
     Наконец все встали, готовые и отчужденные друг от  друга металлическими
шлемами, устремили  взгляды  на Мацана.  Мацан велел радисту свернуть рацию,
подождал,  пока он  уложился, поднял руку. Вперед осторожно скользнули двое,
капитан стоял,  перегородив тропу, спустя пять минут замкнул большую группу,
быстро обернувшись на Сергея.
     Сергей сосчитал до  ста, кивнул головой своим и пошел следом,  стараясь
не нагонять передних. Казинас затемнял сзади проход между валунами.

     Тропы  вниз  как  таковой не  было, был только  свободный проход  между
камнями, завалившими каньон, больше  напоминавший лабиринт. Сергей время  от
времени оборачивался, по альпинистской привычке, но видел только синеву и
     каменные грани.  Солнце освещало противоположную  стену каньона,  а сам
каньон  лежал  еще  в  тени.  Несколько  раз  сомкнувшиеся валуны  вынуждали
разведчиков карабкаться наверх и прыгать с камня на камень. Сергей постоянно
крутил головой - он успевал  заметить только замыкающего предыдущей  группы,
остальные уже  ныряли в каменный хаос, сзади , не отставая и  не приближаясь
двигался Казинас, похожий на линкор среди океанской зыби, перед ним проворно
скакал маленький неутомимый Федоров.
     Сергею казалось, что не  они спускаются, а приближается снизу зелень  -
настолько был однообразен их путь, а зелень расчерчивалась желтыми и черными
полосами.  Когда разведчики еще раз  вылезали над  хаосом,  ясно стала видна
роща деревьев, вцепившихся в  берег реки,  еще  раз  - и уже различимы белые
полосы в воде, там где из нее выступали камни.
     Сергей  выскочил  на гигантскую  наклонную плиту, загородившую выход на
берег реки. Плита  передней своей кромкой  зарылась  в поляну  на берегу , а
задней, приподнявшейся, сдерживала обломки скал, переполнявших каньон. Плита
накрыла  бы  собой,  вероятно,  несколько  футбольных  полей  сразу.  Сергей
качнулся, едва не съехал по плите, услышал, что его зовут, разыскал по звуку
узкую щель слева и спрыгнул в нее между расступившимися разведчиками.
     Мацан,  опершись на  локти,  рассматривал  в бинокль  поляну.  Ворвался
далекий гул - никто  не шевелился и  стала слышна река. Мацан, так же  глядя
вниз, спросил : "Все ?" "Так  точно !" - поспешно проговорил Романюк. Сергей
снял рюкзак и присоединился к капитану. Стоять рядом с ним можно было только
на носках и  крепко ухватившись руками. Мацан потеснился, но  Сергей  быстро
огляделся, заметил выступ  напротив, поставил туда ногу  и встал  устойчиво.
"Смотри  !"  и  Мацан дал Сергею  бинокль  -  "Как будто  ходили по поляне."
Действительно, вблизи  поляна  не  казалась  изумрудной  -  из  серой  земли
выбивалась жесткая трава, как редкие волосы не могут скрыть плешь. "...ближе
к  роще  -будто  рыли..."   -  доносился  издалека  голос  капитана.  Сергей
вглядывался  в  деревья,  чахлый  арчевник.  Ему  показалось,  что  тень  за
деревьями  гуще,  чем  бывает  от  ветвей. Глаза заслезились, он протер  их,
нацелился опять  на  пятно, но в этот миг затемнилось солнце,  тень  от тучи
сбежала по каньону, обдав людей холодом, накрыла мраком берег, рощу,  реку и
опоясала  подножие стены по  другую сторону  реки. "...За деревьями странная
тень...Справа  от  сухого  ствола..."  и  Сергей  возвратил  бинокль.  Мацан
вгляделся,   сказал   :   "Не   разберу,   вроде   что-то   есть,   в  глазу
расплывается...Ладно  !" Он направил бинокль выше, на противоположный крутой
склон, заметил : "...Тут сесть негде...", нехотя опустил. "Сергей, разведаем
берег, до темноты отсидимся здесь. Сейчас..." он поднял руку,  Сергей тоже -
"Два тридцать четыре !" Мацан обернулся к спуску, нависшему над ними, указал
Сергею  на  камень  в  тридцати  метрах  выше  :  "Займешь  позицию,  будешь
прикрывать основную группу, особенное  внимание  на склоны и на тыл - в этом
лабиринте целый  полк укроется..." Сергей  кивнул, спрыгнул,  Мацан окликнул
его : "Гранаты держи наготове ! Действуй по обстановке, давай !"
     Солдаты  из  группы  Сергея подчинились  приказу  с  явной  неохотой  -
Незаметдинов уже уютно прикорнул у стенки, остальные, разложив  вещи, сидели
на  корточках.  К выходу  налегке готовилась  и  передовая  двойка.  Казинас
взлетел  наверх, Сергей подсаживал выкарабкивающихся  из  расщелины  солдат,
выбрался  сам и огляделся - солнце  уже било прямо в глаза  и начало плавить
ущелье,  от  стен  медленно  шли тяжелые волны зноя, орошая тело несмываемым
потом, стискивая звенящими чугунными тисками виски.
     Добрались  до  скалы,  скинули тонные  рюкзаки, растянулись  на плоском
камне,
     но облегчение прошло,  как только Сергей  и разведчики взяли под прицел
берег  - 'пятьсот  метров, определил Сергей', вспомнил : "Сержант !  Гранаты
наготове !" "Незаметдинов ! Гусь ! Противоположный склон - под наблюдение !"
Те улеглись рядком,  привалив рюкзаки к выступу в площадке. Сергей добавил :
"Рюкзаки снять !", но это все уже давно сообразили.
     Сергей лежал, ерзая ногами  на накаляющемся камне, солнце щедро одаряло
теплом любой, даже самый мелкий металлический предмет - каска превратилась в
пылающий  горн,   палец  обугливался  на   спусковом  крючке  автомата,  над
прицельной планкой  и  мушкой  стояло  марево, гранаты  на поясе  пекли  как
раскаленные   картофелины,  капли  пота  висели,  утолщаясь,  на   ресницах,
срывались, заливая глаза, лицо...
     По   плите   вниз  пробирались   две  фигуры.   Никаких  звуков,  кроме
периодически нарастающего шума потока. Сергей не  отрывался от них, время от
времени смаргивая влагу с глаз...
     Разведчики ступили на поляну, залегли, осторожно огляделись, как сурки,
встали, разойдясь метров на двадцать, двинулись к роще...
     Пот  ослепил  Сергея,  он  поморгал,  не  помогло,  крепко обтер  глаза
ладонью, когда взглянул  не сразу понял, что происходит  : по поляне вверх к
ним  неслись  две  фигурки.  Они  не  оборачивались,  размахивая  руками для
равновесия и не поднимая автоматы.  За ними с необычайной быстротой вставали
неопадающие столбики пыли. Сухой  грохот  отделился  от рева воды, ударил по
ушам. и улетел вверх в ущелье. Разведчики легли, не добежав полусотни метров
до щели, Сергей, растерявшись, завертел головой- солдаты, не обращая на него
внимания, показывали  друг  другу куда-то перед  собой,  сосредоточенно вели
стволами.  Левое ухо онемело - автомат Казинаса забился  в  судороге. Грохот
встал, окружил стеной. Автоматы били по роще, прикрывая  разведчиков. Сергей
засек шевеление в роще, нацелился, выпустил короткую очередь.
     Пули чиркали по гладким каменным  стенам, слепо натыкались на преграды,
разнося  резкий  пружинный  звук.  Сергей  оторвался  от  рощи  - разведчики
подползали к щели, один из них волочил руку.
     Стрельба отлетела звенящим облаком. Сергей напряженно  прислушивался  к
возне в расщелине.  Оттуда показались головы, затем осторожно выполз первый,
устроился  с  пулеметом,   тихонько  сказал  что-то  вниз.  Из  щели  быстро
выкарабкался человек, на мгновение  застыл и прыгнул на крохотную  площадку,
подошвы его скользнули, и он, успев удержаться за выступ, съехал  по камню и
исчез, будто нырнул в воду. До Сергея донесся только скрип подметки, а затем
опять - рев реки. Из  щели полез второй и также  молниеносно пропал из виду.
На поляне опомнились, когда через бугорок проскочил шестой.
     Забило  десятка два стволов. Окраину рощи разметали  песчаные  фонтаны,
скалы   осыпало  твердым   градом,  поднялась  в  воздух  каменная   крошка.
Пулеметчики несколько раз подергались  в такт неслышным выпущенным очередям.
В паузе, когда  грохот  огненного смерча  растворился в шуме неослабевающего
потока, еще двое успели проскочить в укрытие. Снова повисла тишина.
     Под  Сергеем  уже  собрались  все,   кроме  обоих  пулеметчиков.  Мацан
распоряжался внизу,  отправляя  разведчиков одного  за другим наверх. Сергей
прислушивался к командам, поглядывая на поляну и перед собой.
     Рядом  с Сергеем бесшумно возник капитан,  сдавленно крикнул вниз : "По
одному,  давай  быстро  !"  Пулеметчики  зашевелились,  один отполз, сжался,
вскочил,  и  в   ту  же  секунду  в  роще  загорелись  вспышки  и,  неистово
захлебнувшись, выбросила сноп снарядов зенитная спарка. Снаряды одновременно
накрыли каньон на протяжении сотни метров,  полетели во все  стороны осколки
железа, камней, заметались по проходам между валунами. Вжавшись за крохотный
выступ,  Сергей  осторожно глянул  вниз  - там оставался  последний, а через
поляну  к  плите,  пригнувшись,  бежали  темные  силуэты.  Спарка  замолкла,
переводя  дух после длиннейшей очереди, силуэты уже достигли  края плиты, на
них  стали различимы  другие цвета  -  камуфляжного  цвета  куртки,  светлые
просторные штаны, яркие коричневые пятна магазинов.
     На  камне  выросла  гигантская  фигура Казинаса, хрустнула  хлестнувшая
рука, черный камешек ровной дугой пошел к реке. Не успел он коснуться камня,
катапульта огромной  руки выбросила следующий, третий, пятый...Ослепительный
блеск, противный визг, скалы застонали от  многократного эха... Мацан дернул
Сергея : "Вперед !",  Сергей, оглушенный, соскочил с  камня, натолкнулся  на
волочащего   пулемет   последнего   разведчика,   воспользовавшегося   мигом
замешательства 'духов' и сиганувшего через трещину.
     Капитан подгонял :  "Скорее ! Наверх !" Сергей сразу понял - зацепиться
в таком лабиринте было немыслимо, надо оторваться,  проскочить этот завал  и
занять  оборону вблизи от начала спуска. Они неслись, задыхаясь  от бега, от
дикой жары, продираясь через тесный проход, звеня головами о выступы камней.
     '...Суки, налегке !'  - Сергей рычал,  матерился,  что  никак  не может
догнать болтающегося впереди Мацана. Глухо стучали подошвы, громовое дыхание
восемнадцати грудей покрывало все остальные  звуки  - звон, стук  прикладов,
стволов, металлическое звяканье...
     Пошли валуны помельче, Мацан, приостанавливался, осматривался, внезапно
заорал  :  "Занять  оборону на  гряде !", Сергей  обернулся  -  как  они  ни
выбивались  из  сил, темная змейка людей  извивалась не  дальше, чем в сотне
метров  от  них  и  до плато  на  перевале  разведчикам пришлось  бы идти по
открытому месту. Мацан сам указал место пулеметчикам. Сергей встал за камнем
между Казинасом и маленьким Федоровым. Федоров спешно навинчивал на дуло СВД
глушитель, автомат положил на рюкзак.  Сергей осмотрел свою позицию, сдвинул
несколько камней, оставив узкую амбразуру,  разложил  остававшиеся в рюкзаке
магазины   под  правой  рукой,  решив  сначала  расстрелять  их,   чтобы  не
развязывать уже  рюкзак, выставил ствол автомата в  щель,  потряс, расставил
пошире ноги и замер.
     'Духи'  приближались,  грамотно  рассыпавшись  редкой цепью. Среди  них
Сергей различил несколько человек, несших гранатометы, снизу все подходили и
исчезали среди валунов. Их было уже  не меньше пятидесяти человек. Часть их,
прячась  за камнями,  просачивалась  к скальным  стенам  ущелья.  "Повалихин
!"-раздался резкий шепот капитана. Сергей слышал,  как  распоряжается Мацан,
но  внимательно  следил  за  перемещениями  перед  своей  амбразурой. Вверху
зашуршало  -  быстро,  как  ящерица, бежал  кто-то, укрытый  от глаз,  чтобы
перекрыть 'духам' проход  под  скалами.  Загремело, как всегда,  неожиданно.
Противник,  расползшись,  отвечал  плотным  огнем. Сергей  поймал  в  прицел
группку, нажал крючок. Автомат бился, царапался о каменное ложе укрытия. Над
линией  обороны  разведчиков  курились  легкие,   синеватые  дымки.   Сергей
пригнулся  - веер пуль  ударил  в  его огневую  точку, полетела  крошка...Он
осторожно  заглянул в  щель  - 'духи'  забились  в  камни.  Cправа прилетела
короткая  очередь,  пуля  срикошетила,  обожгла  своим следом  лицо.  Сергей
отпрянул, присел, рядом Федоров не  спеша  вел стволом, замер  на мгновение,
плечо  его  дернулось, он резко  передернул затвором.  Метрах  в пятидесяти,
перед амбразурой Сергея  споткнулся  человек  в зеленой плоской шапке, глухо
ударившись о камень, попав прямо на мушку Сергею.  Автомат коротко стукнул и
умолк, Сергей точно увидел, что  попал, молниеносно сменил магазин - человек
уже выползал на руках  из его поля зрения - и очередь взбила пыль из  куртки
'духа'. Сергей огляделся - Казинас  показал ему  поставленный  кверху палец.
Слитно рявкнули гранатометы. Сергей сжался под хрупкой защитой камня. Метрах
в пяти справа прошипел и затих обожженный валун. Снова залп.
     "Выше ! Отходим !" - услышал Сергей заглушенный каменным барьером крик,
взвалил рюкзак,  попятился от  амбразуры и, когда  убедился,  что  'духи' не
высовываются, побежал  вверх. Разведчики быстро отходили сразу по всей линии
справа и  слева  от него.  Метрах  в  тридцати выше по  знаку  Мацана  вновь
закрепились.  Здесь  можно  было  только  стоять  на  коленях  или  лежать и
переползать. Сергей  судорожно  осматривался, выискивая путь  отхода  -  его
внимание  привлек скальный  склон  справа, до  которого было не  дальше  ста
метров.  Склон выдавался  в  каньон  и по  его невидимой отсюда, а значит, и
'духам', стороне можно было попытаться влезть на гребень и уйти  по хребту к
перевалу. Сергей увидел невдалеке Мацана - тот расставлял разведчиков, когда
заметил, что его взгляд упал на Сергея, показал рукой на скалы. Мацан быстро
осмотрелся,  кивнул  головой,  тотчас  повернулся  к  невидимым за  дальними
камнями солдатам,  похоже,  что-то им  сказал.  То  тут,  то там поднимались
головы, всматривались и пропадали.
     'Духи' явно не ожидали быстрого отхода русских. Уверенные, что  прижали
противника гранатометами,  они опоздали с броском и попали под огонь в упор.
Несколько человек шлепнулось о каменные  плиты, 'духи' с проклятиями легли в
укрытия.  Снова  заревели  гранатометы.   Из  разведчиков  отвечали   только
вооруженные снайперскими винтовками с 'пэбээсами'.
     Сергей поднял голову - к нему цепочкой гусиным шагом подбегали  солдаты
с  дальних позиций. Мацан, махнув рукой к скалам, растянулся рядом с Сергеем
:  "Давай  быстро  к  скале, затаскивай ребят наверх  !  Заслон  продержится
недолго, 'духи' скоро  попрут из всех щелей ! " Сергей, пригнувшись, побежал
за вереницей уменьшившихся в росте солдат, бросаясь на землю  и проползая на
четвереньках позади низких камней.
     До скал Сергей  добежал вместе  с солдатами,  скинул  рюкзак,  ему  уже
протягивали конец веревки. Сергей  вщелкнулся в  карабин, постоянно висевший
на  поясе, оглянулся на оставленные позиции, зашел за стену так, чтобы их не
было видно, подошел к ней, внимательно ее рассматривая.
     Гладкая  плита высотой не больше веревки, пять минут ему на пролезание,
повесить  веревку, затащить двенадцать человек,  это  еще минут пятнадцать -
двадцать...   Продержится  ли  Казинас  полчаса  против  сорока  или  больше
'духов'...
     Сергей уже наметил путь подъема, ему осталось только  взяться за первую
зацепку, как вдруг увидел под собой щель, прорезавшую основание плиты, щель,
в которой мог  поместиться  человек.  Он  безотчетно спрыгнул  вниз  -  щель
углублялась еще дальше под скалу. Сергей пополз на четвереньках - через метр
он увидел среди  мрака на выпуклом  каменном лбу яркое светящееся  пятно. Он
запрокинул голову - высоко над ним,  в толщи скал висел  голубой полумесяц -
"Небо ! Проход !" В кровь стирая колени, попятился задом в щель, выпрыгнул и
рванул ближайшего  к нему - "Пошел !  В щель и наверх !..." Солдат, это  был
Немиров, проворно скрылся под плитой.
     Внизу  шла  ожесточенная  стрельба.  Сергей  прислушался  -  как  будто
приблизились гортанные выкрики. Сзади него щель заглатывала солдат одного за
другим, оставшиеся стояли спиной к скале, стискивая в руках автоматы.
     Сергей выглянул  за поворот  скалы - прямо  перед ним  лежал  Федоров с
винтовкой, рядом - Мацан. Выше их  и слева за камнями угадывалась гигантская
фигура.

     'Духи'  напирали  и  снизу  и,  перебегая  вдоль  оставленного русскими
рубежа. Они продвигались упорно вперед, под прикрытием гранатометов.

     Крик  Сергея  был заглушен разрывом  гранаты, но Мацан  услышал,  будто
ожидая, хлопнул Федорова и показал тому на Сергея. Сергей на миг обернулся -
у стены  оставалось уже  только  пятеро  -  и схватил маленького Федорова за
рукав. Федоров споро полез в трещину.

     'Духи'  мелькали  за  ближайшей  россыпью  камней не дальше  пятидесяти
метров от  скалы. Бегом  примчался Казинас, увернувшись от  пунктира дымков,
отметивших его путь. Сергей  нервно оглядывался - за уступом остались, кроме
него, только  Казинас  и  Мацан. Мацан толкнул  к  щели  Сергея  и  выпустил
очередь. Крики внизу раздавались будто совсем рядом, за углом. Сергей полез,
расклинивая локти и колени в заглаженной каменной трубе.
     В самом  верху  рюкзак забил  выход  из  камина.  Сергей,  перехватывал
дыхание, чувствуя как  теряют  опору ботинки  и, пока они совсем  не съехали
обратно, снова  и снова  с  остервенением бил  спиной  в рюкзак.  Неожиданно
препятствие  исчезло и Сергей пробил  толпу  разведчиков, забивших до отказа
площадку. Он не отдышался, как уже подхватили и вынесли следом за ним Мацана
и еще через минуту Казинаса. Мацан  тихо скомандовал  : "Вперед по гребню !"
Разведчики друг за  другом цеплялись за откол  и уползали на коленях куда-то
выше. Сергей прислушался - скрип обуви на камнях, шуршанье и глухие стуки...
     Сергей  полз на коленях  по узкой каменной перемычке,  толщиной не шире
лезвия  ножа. Перемычка закрывали  от глаз 'духов' отколы, но через двадцать
метров они обрывались,  открывая гребень  во  всю высоту тем, кто был внизу.
Каждый, не только Сергей, делал одно и тоже - переползал на левую сторону и,
нащупав ногами узенький  карниз, по которому можно  было ступать  крохотными
приставными  шагами,   хватался   руками   за  острый  каменный  нож.  Стена
наваливалась на людей, образуя отрицательный наклон. Руки  оставались высоко
за головой.  Рюкзак  нижней  частью висел  над пропастью, сгибая костенеющую
поясницу.
     Сергей  поскользнулся,  присел, чувствуя,  как  раздирает  коленку  под
штаниной, и увидел выпрямившегося, с белыми  глазами, человека. Тот застыл в
положении  за секунду до падения,  когда тело,  повинуясь  только инстинкту,
принимает верное положение, а  пальцы расжимаются  по  миллиметру... Сергей,
кое-как уцепившись, толкнул его вперед  ногой,  человек  пришел в  себя и  с
такими же белыми глазами скачком  добрался до широкой полки,  на которой его
уже подхватили две руки...
     Сергей, выбравшись на полку, не оглядываясь, пошел следом. Гребень стал
более  проходимым,  разведчики,  задыхаясь,  бежали  по нему до открывшегося
каменного кулуара. Снова собрались все, озираясь, сжимая оружие...
     Мацан  осторожно,  налегке,  приподнялся  над  гребнем, минуты  две  не
двигался,  слез и ни  на кого не глядя : "'Духи' через пять минут  будут под
кулуаром..."  Сергей  смотрел  на  капитана в  упор. "Приказ - прорываемся к
перевалу..." Солдаты  молчали и подтягивали ремни автоматов. "В заслон - три
человека, сержант Казинас,  рядовой Федоров,  старший..." Сергей  перебил  :
"Товарищ капитан..." Разведчики переводили глаза с капитана на Сергея, Мацан
помедлил:
     "...и  лейтенант !" Сергей  собирался объяснить,  но  было не  до того,
оставленные в заслон Казинас и Федоров были спокойны.
     Разведчики,  шурша,  сбегали  в  кулуар, останавливаясь  внизу.  Сергея
схватил за  плечо Мацан : "Мы уходим  к перевалу и спускаемся в тот  проход,
что  видели сверху...Вы прикрываете отход и  действуете по обстановке...Ждем
друг друга в течение двух суток там, где нас выкинули с 'вертушек', дальше -
выбираемся  самостоятельно...Казинаса  знает  расположение  застав.  Все  !"
Сергей отошел от капитана к Казинасу.
     Разведчики стояли,  опершись,  не снимая, рюкзаками о каменную  стену и
ожидая сигнала. Сигнала не было, 'духов' - тоже.  Сергей осторожно высунулся
изза поворота  скалы - в ста метрах от них копошились, растянувшиеся  цепью,
люди.
     В  небе над равниной произошла перемена. Солнце скатывалось за перегиб,
по равнине протягивались длинные холодные тени. Из-за  перегиба вниз неслись
серые  облака.  Попадая в  солнечные  лучи,  они вспыхивали золотым и гасли,
растягиваясь по каменным полям, оставляя расползающиеся  клочки. Облако, как
одеялом  накрыло двигавшихся  вверх  от  распадка людей,  потушив сверкавшие
блики.
     Двое  было  ранено легко - в  руку и плечо, еще один - Кадышев - стоял,
поджав  ногу.  "Повалихин..."  и  капитан  приказал ему  тянуть Кадышева  на
коротком конце. "Придется терпеть !" - сказал раненому. Тот закивал, прикрыв
глаза.
     Мацан  распорядился,  чтобы  каждый  из уходящих  оставил  по магазину,
пропустил мимо себя всю колонну. Оба разведчика устраивались позади  камней,
раскладывали  гранаты,  потрошили  рюкзаки.   Сергей,  пользуясь  последними
минутами, вместе с капитаном  спешно  выбирали новую  позицию. До нее  можно
было добежать под  относительным прикрытием скал  среди рассыпанных валунов.
Мацан показал ладонью  вниз  :  "Смотри внимательно  под  склоны..."  Сергей
обернулся  -  облако еще проходило,  закрывая  'духов',  обдавая  сыростью и
ознобом. "Держись..."  -  развернул  Мацан Сергея к себе и  неожиданно обнял
его, на краткий миг, и пошел догонять разведчиков, поднимающихся по склону к
невидимому отсюда перевалу...

     Сергей лег  за  камнем метрах в тридцати от выхода из кулуара, в начале
тропы,
     по  которой только ушли  наверх.  Облако редело,  клубилось,  как будто
закупоривало  выход  из каньона. Сергей смотрел то туда,  то вверх,  где еще
никак не могла пропасть из глаз маленькая змейка...
     Последние обрывки облака резко поползли вверх по утесам,  открыв  перед
глазами настороженную  цепь  людей. Огонь  открыли без  команды - двое сразу
упали  со  звоном,  далеко  разнесшимся  в сыром  воздухе. 'Духи'  мгновенно
рассыпались, расползлись,  пытаясь охватить русских. Сергей еще раз взглянул
вверх - склон  опустел - и с облегчением дал очередь по подбирающимся к нему
врагам.
     'Духи'  быстро сообразили, что это был заслон и  яростно пошли  вперед,
гортанно  переговариваясь.  К  позиции  Витаса, почти  не прячась, подбегало
пятеро, едва только Сергей нажал на спуск, прикрывая Казинаса, как по Сергею
чиркнула  пущенная  в упор граната и  разнесла камень  в двух шагах за  ним.
Сергей  схватился  за автомат, а на  него еще  долго  сыпались  подброшенные
взрывом  камешки. Снова  грохот, разлетевшийся  эхом  -  граната разорвалась
среди  выскочившей группы.  Когда  Сергей  глянул  туда, двое  еще  стояли и
корчились, медленно оседая, один отползал, приподнявшись на боку,  других не
было видно.
     Отпор накоротке ошеломил противника,  он  снова засел за камнями, снова
отдав  мгновение  для  отхода.  Сергей  сделал  рывок  в тридцать  метров  и
поскользнулся на влажной,  гладкой плите. Подлетевший  рюкзак тяжко придавил
голову к камню. Опираясь на саднившие локти, борясь с потемнением в  глазах,
тяжело  перевалился через  преграду. Рядом с  Сергеем тяжело  дышал Казинас,
Федоров  стоял  на коленях,  приладив винтовку, вскинулся и  снова  припал к
прицелу. "Надо уходить к скалам, направо..." - негромко проговорил Витас, не
отрываясь от  залегших 'духов'. У  Сергея дыхание дикой болью  отзывалось  в
носу, он  потрогал его - на пальцах осталась  кровь.  До скал оставался один
бросок метров на пятьдесят, можно было преодолеть его, по очереди, прикрывая
друг  друга.  Сергей  колебался,  времени уже  шел  шестой  час  -  стемнеет
окончательно через три, 'духи',  конечно уже не догонят основную группу,  но
расправиться  с  ними времени  у  них  более,  чем  достаточно.  "...Товарищ
лейтенант..."  -  Казинас не давал времени обдумать - "Пусть  Федоров бежит,
потом - вы,  я прикрою..." Сергей  кивнул, Витас что-то проговорил Федорову,
тот деловито собрался и, согнувшись и прячась,  двинулся к скалам. Загремели
очереди,  пули  прошли  над  ними,  раскрошили  бок  камня,  секунду   назад
закрывавшего Федорова, полезли  фигуры  в обход  справа  и слева.  Сергей  с
Витасом  открыли  ураганный  огонь,  не  прицельный,  только  чтобы  прижать
противника. Противник на мгновение дрогнул, но огневая мощь разведчиков была
слишком слаба. Группа человек десять, пошла вверх по склону, отрезая им путь
к перевалу, еще  одна  сосредоточилась под  гребнем, рассчитывая  проскочить
ниже и  отогнать русских на открытый  склон, под огонь, остальные непрерывно
поливали  пятачок,  за  которым  оставалось  только их  двое.  Витас швырнул
гранату под  гребень, на пути крадущихся,  те с проклятиями  легли, и Сергей
побежал. Он  бежал,  видя, как пули ударяют между  ног, буравят воздух перед
ним, каменная крошка обожгла глаза. От сильного удара дернулась рука, но он,
полуослепший, не  глядя  по  сторонам,  добрался до камня  и,  упав,  больно
ударился о ботинки  Федорова. Тут же  приладился для открытия огня  и,  видя
рваные дыры  в магазине,  все равно  нажимал и нажимал крючок. Ему казалось,
что прошло несколько минут, пока  он  сообразил сменить магазин. Заждавшийся
автомат  с весельем запрыгал на камне, выпуская длинные очереди. Сергей даже
не  успел  увидеть нырнувшего рядом Витаса.  Витас с лицом, на  котором были
растерты   пятна  каменной  пыли,  улыбался:  "Полет  нормальный  !"  Сергей
осмотрелся  -  за ними  расходилась сплошная стена  утесов,  от  их  укрытия
поднималось гладкое  каменное ложе и обрывавшееся в тридцати метрах. Далеко,
между утесами виднелась стена хребта, вероятно поднимавшегося на той стороне
реки. "Товарищ лейтенант..."  - Сергей обратился на громкий шепот Казинаса :
"...ищите спуск ! мы их подержим !" Сергей, согнувшись, разворотил дрожащими
руками  рюкзак,  вытащил  веревку,  другую,  побежал  вниз,  волоча  их,  не
распутывая, за собой.
     Стена  была очень крута,  Сергей  встал, уцепившись  и попытавшись, как
можно  ниже  заглянуть  вниз. Он колебался, не  подняться ли к  разведчикам,
взять у них еще веревку,  но там страшно грохотало и  визжало.  Заглянув под
самый обрыв, в десятке метров ниже, он  обнаружил довольно удобную полку,  с
которой можно было начать спуск. Убедившись, что 'духов' пока сдерживают, он
решительно  пошел вниз. Спуск  оказался неожиданно простым - Сергей добрался
до полки, обвязал веревку о выступ, заглянул ниже. Все-таки одной веревки не
хватало,  быстро сделал петлю, щелкнул карабином, вдел в него петлю на конце
другой веревки и спихнул их обе со скалы. Веревка побежала, звонко стукнув о
перегиб, скользнул карабин, таща вторую веревку, и повис, болтаясь на стене,
не вытянув  ее в каких-то десяти метрах от основания скалы."Черт !" - Сергей
полез выше. Вот она, заклинилась намертво в узкой, глубокой трещинке. Вырвав
веревку и,  широко  размахнувшись, отбросил ее от  себя. Все, и  он побежал,
задыхаясь обратно.
     Казинас  и  Федоров  еле  сдерживали  наседавших..  Патронов  'духи' не
жалели,  и себя  тоже - перед позицией  валялось  четыре тела. Потом  грохот
смолкал, на  русских  летели  проклятия  и  угрозы, снова мятежники кидались
вперед и никак не могли преодолеть последние несколько десятков метров...
     Сергей  не слышал, что спросил Витас, только  кивнул,  положив автомат.
"Валера  ! Шустри  вниз !"  -  Казинас  потянул  Федорова  за рукав.  Сергей
добавил:"Увидишь веревку -  сыпься по ней до самого низа..."  Федоров  споро
засобирался. Сергей увидев удалявшуюся спину с рюкзаком, остановил : "Сбрось
все наши манатки вниз..." Казинас поглядел на Сергея, но согласился - им еще
предстоит  отрываться  от  противника,  только  мгновенно   перерыл  рюкзак,
зачерпнул две горсти патронов и аккуратно разложил их  на снятом  'лифчике'.
Сергей, уже собиравшийся скатить свой  рюкзак, вдруг, похолодев,  обнаружил,
что  у  него  остался  только  магазин,  вставленный  в автомат.  Он зашарил
судорожно у себя , слава богу, патроны были сложены в мешке из-под спальника
- передал рюкзак невозмутимому Федорову. Тот, пригнувшись, поволочил мешки к
спуску.
     Сергей торопливо набивал магазины, в трех метрах от  него светловолосый
Казинас с неподвижным лицом сидел за камнем, положив автомат себе на бедро.
     'Духи' примолкли. Сергей глянул на часы и в этот миг  грянуло.  Били  с
тридцати-пятидесяти метров из  автоматов, гранат не кидали и из гранатометов
не стреляли, только  из  автоматов. Огонь велся исключительно для устрашения
-завеса  из  красных,  зеленых  молний  временами   скрывала   небо.  Молнии
проносились,  изредка задевая  валуны,  высекая сотни,  тысячи  звездочек на
стенах  утесов.  Сергей  отсутствующе   разглядывал  Казинаса,   у  которого
суживались веки от грохота.  Казинас  задрал подбородок и молниеносно поднял
автомат. Сергей вздрогнул, осторожно высунулся - к  нему  подбегали согнутые
люди. В  десяти  метрах  от  него,  пока Сергей, как в  замедленной  съемке,
наводил ствол на них, люди стали дергаться - в них входили, Сергей отчетливо
их различал,  быстрые  иглы. Одни иглы  были  острые, и человек  падал,  как
оболочка проткнутого  воздушного  шара.  Другие - тупые, они  долго  дробили
лицо,  туловище, вырывали красные куски. Сергей наблюдал за происходящим как
во сне. Как во сне  перестал жать на крючок молчаливого автомата, как во сне
отвел затвор назад... "...Товарищ лейтенант..." - услышал далеко голос, едва
не  хрустнула  от  поворота  шея.  Казинас,  беспрестанно  поглядывая поверх
камней, тряс его за  плечо: "...ваша очередь...отходите  !"  Сергей вскочил,
рассовал магазины в карманы и, будто опомнившись, побежал.
     Он в мгновение ока оказался у  полки, взялся за веревку  - далеко внизу
стоял человек  и  махал  рукой.  Сергей  отдышался,  продел  веревку  сквозь
карабин,  закинул  на  плечо.  Стал шарить  в  кармане  в  поисках  рукавиц,
наткнулся на пистолет, нож, нащупал гранаты  - он только сейчас почувствовал
их  вес,  оттягивающий  штанины.  И все  время  прислушивался  -  нависавшая
небольшая  стенка  загасила  звуки,  он  поискал  глазами  ожидавшего  внизу
Федорова  -  тот  все  время  беззвучно  махал  рукой,  уже  лег,  собираясь
заскользить по натянувшейся  веревке  ! Сверху доносилось царапанье,  возня,
будто   затаскивали  каменную  глыбу,  шустро  скатывались  камешки...Сергей
подтянулся за конец и упруго полез обратно.
     В десяти  метрах  от  уступа громко дышало  несколько человек в  чуждых
одеяньях, обступивших светловолосого великана с  опущенными руками, не спеша
собиравшихся с силами броситься  на него. Почти у ног Сергея сидел, обхватив
голову,  еще  один.  На  его  коленях  переливалась  лужа  чернеющей  крови.
Раздались   гортанные  крики,  афганцы  качнулись  к   Казинасу.   К  Сергею
поворачивалось молодое лицо с местами поросшим подбородком. Нож лег Сергею в
руку, от короткого хлесткого, из-под низу, удара по рукоять вошел в горло, в
углубление,  там, где сходятся  ключицы.  Изо рта  толчком  выбросило вязкий
комок, брызнувший в глаз Сергею. Сергеем  овладел приступ веселого бешенства
-  он  как  ребенка  оторвал  другого, развернул к  себе  и, заревев  :  "Ва
Мухамадду-у-н!", с наслаждением выкручивая уши, смял ему лбом нос. Поддержав
за плечи мгновенно осевшего 'духа', разбил чужое лицо о свое поднятое колено
и  отскочил. В  Сергея больно  ударился  выброшенный  из  схватки  человек и
обрушился с глухим стуком о каменную плиту, еще один на четвереньках побежал
прочь. Из  опустевшего круга вышел Казинас и неодолимо  поволок Сергея.  Они
как на лыжах скатились вниз, Сергей не успел  опомниться, Витас пригнул его.
Раздался  душераздирающий грохот. Сергей без всякого удивления нащупал возле
себя  закрепленную  веревку,  молча прицепил карабин  Витасу на  пояс,  вдел
веревку и махнул  ему рукой. Витас не трогался  с места. Сергей взял его  за
тяжеленную руку  - она вибрировала, глаза  Витаса оцепенели.  Сергей  поднял
другую  руку,  почти нежно  толкнул  :  "Валера внизу, он тебя  примет !"- и
отвернулся.
     Наверху  опять приближались гортанные голоса. Сергей не мог видеть  их,
Казинас, вероятно, уже доехал до самого низа. Голоса, уверенно разносившиеся
над ущельем, смолкли.  Сергей,  готовый  к  спуску,  забился  под навес  над
полкой.  Наконец  ему  показалось,  что шаги  шуршат  вдали, он  еле  слышно
пробрался к краю полки,  повесив  автомат  на плечо,  приготовился  закинуть
веревку и  прямо над собой  встретил взгляд  вонзившихся  в него насмешливых
глаз : "Кафир, бача  ! Хорошо, да..." До автомата уже было не дотянуться,  к
счастью,  'дух'  стоял  неустойчиво,  придерживаясь  одной  рукой  за откол.
Ухмыляясь, он крикнул  громко, как азанчи. Сергей откинулся назад и, увидев,
что афганец угрожающе потянулся к автомату, швырнул гранату.
     Голые ладони горели на веревке, только проехав половину спуска, Сергей,
кое-как  , сумел зажать веревку подмышками. А  наверху грохотало и сыпалось,
среди  обвала стал, чем ниже, тем слышнее, треск автоматов. Мягко хлопнуло о
камни  внизу тело  в  коричневой  куртке.  Подпрыгивая и  звеня  о  выступы,
поворачиваясь, летел  автомат. Ударился в  метре от тела  и заскакал дальше,
пропав из виду.
     Федоров  стоял  поодаль,  укрывшись  за  выступом  стены и  неторопливо
отводил  затвор  винтовки.   Казинас,  спокойный,  уверенный,  помог  Сергею
освободиться от веревки и, не мешкая, погнал его рысью перед собой, заслонив
своей необозримой спиной.
     Они  неслись  вниз, Федоров чуть  в  стороне,  вполоборота к  скале,  с
винтовкой  наперевес.  Обожженные  руки было  некуда  деть,  согнутые  бедра
сводило  от  бесконечного бега в  приседе.  Подошвы  скрипели,  выворачивали
из-под  ног  неустойчивые камни,  застревали в щелях, связки ног  гудели как
струны. Высоко в небе раздался хлопок, чудовищная тяжесть накрыла Сергея...

     Он очнулся от того,  что трещало лицо, от  чуть  более  глубокого вдоха
,казалось, отваливался нос. Держась за нос,  поднял голову, от затылка к шее
пробежала молния  жгучей  боли. Попытался  встать,  от  ударившей  по глазам
темноты, затошнило...  Тошнота  прошла, но в глазах было темно и он никак не
мог  рассмотреть  человека,  который,  как  он  догадался, поддерживал  его.
Поморгал  глазами, прошибла  слеза,  сознание  приходило,  только  никак  не
расступалась  темнота. Человек очень знакомым голосом сказал : "Вы  уже  два
часа лежите...". Сергей , с трудом заворочал шеей : "Мы где ?". Федоров, это
был  маленький  Валерка  Федоров,  озабоченно  ответил: "'Духи' ушли.  Витас
ранен,  а я вас  обоих стащил вниз!" Сергей присел, не наклоняя головы, рука
погрузилась во вкрадчивый мелкий, как на морском берегу, теплый песок.
     Рассосалась  тьма,  сковывавшая сознание.  Лицо, омываемое  остывающими
волнами  воздуха,  покрывалось тонкой , жесткой пленкой. Мягкие волны нежили
измученное тело, забирая  последнее тепло.  Высоко над ущельем сквозь гасшую
пелену  пробивались  звезды. Утесы,  скалы  отодвинулись  и  повисли. Сергей
огляделся  -  с  каждой  минутой  Федоров,  сидевший подле  огромного  тела,
расплывался,  превращаясь  в  серое  пятно. "Рюкзаки  где ?"  Голос Федорова
ответил из  мглы :  "Все здесь..." и замолк, выжидая. Сергей дернул плечом -
автомат  исчез, в  темноте раздалось  : "Ружье - у вас  за  спиной...", рука
потянула за  ремень с  окаменевшими  острыми краями. И когда автомат оттянул
плечо, к Сергею вернулась ясность и, прежде всего, он подошел к неподвижному
Казинасу. Раненый  лежал на подоткнутом спальнике, жилет был снят, а Валерка
держал его голову  у себя  на  коленях.  "Что ?" - присел  Сергей. "В спину,
точно между швами..." - глухой  ответ.  Сергей приник ухом к груди -  сердце
билось то замирая, то чуть ли не пробиваясь наружу, лицо Витаса обжигало как
утюг. Сергей  попытался найти рану на спине, но пальцы намертво сдавливались
пылающим  живым  гранитом.  "Огонь есть ?"  -  спросил, стараясь  разглядеть
вблизи  глаза.  Но они  были закрыты дрожавшими  жесткими  веками. Крохотный
огонек на миг, как молния ночью, озарил ущелье перед вздрогнувшими глазами и
съежился  до размеров пламени зажигалки.  Но  Сергей  успел  увидеть меловой
цвет, желваки, перетиравшие кожу  лица, следы укусов на губах...Крови  нигде
не было.
     "Жар  надо сбить..." - Сергей в темноте безошибочно  нашел свой рюкзак,
из  кармашка  вынул,  как  он точно знал,  запасную  футболку,  разодрал  на
несколько  кусков. Фляга  сотрясалась от плескавшейся в ней  воды, он смочил
тряпку, положил на лоб Витасу, который сразу слабо заворочал головой...Потом
мягко вытолкнул Федорова из-под Казинаса...
     От  холода   потрескивали  камни,   стремительно   съеживавшаяся   кожа
натягивалась  и,  казалось,   лопалась  на  костях,  саднили  пальцы,  будто
перепиливаемые тоненьким шнуром, немели от неподвижности  пальцы ног... И на
песке -  сопротивляющееся холоду тело. Свело судорогой поджатые ноги, Сергей
тихонько  ерзал,  но  только  разгонял боль  еще  выше  -  к животу. Валерка
Федоров,  сверкнув в темноте зрачками, тихо  подобрался  вплотную  :  "Я вас
сменю..."  Сергей,  превозмогая  боль, только,  чтобы не  дернуть  раненого,
выбрался, попробовал встать, но тут же рухнул в рассыпчатый, холодный песок.
Тепло  уходило все глубже в песок, и Сергей ощутил  его, зарыв руку почти по
локоть в  него. И чувствовал,  как по  миллиметру спускается  теплый слой...
Судорога  наконец  отпустила,  он встал и стал  ходить,  подпрыгивать.  Чуть
согревшись, достал из рюкзака пуховку - и накрыл лежавшего.
     Была  обычная ночь в  горах, расцвеченная  звездами, со  всепроникающим
колотящим как  кувалда  ознобом...Над ущельем выплыла луна,  морозная, от ее
света заметались тени...Откуда-то снизу  поднимался неясный,  буравящий гул,
придавливавший тоской...
     Спазма выкрутила желудок, снова Сергей прыгал,  но холод  уже  одолевал
изнутри, растекаясь  по жилам вместе с пустой, от  голода,  кровью... Сергей
сменил Федорова и они так сменяли друг друга,  пока  не засветилось небо над
хребтом по другую сторону реки.
     Витас был еще жив. Накрытый, он чуть-чуть шевелил руками, выпростанными
из-под куртки, да сердце отдавалось в ухе, как стрекотанье швейной машинки в
комнате за стенкой. Федоров стоял не двигаясь. Сергей не видел его  лица, он
ловил последние живые судороги в трудно умиравшем великане.
     "...Ма..мита  !"  -  распахнулись серые  глаза,  Сергей  присел  подле.
Огромная  пылающая  рука легла  Сергею  на  плечо,  широко  раскрытые  глаза
тянулись к Сергею, который, растерявшись, гладил и  гладил  ладонью шершавый
лоб. Большие руки обняли Сергея за шею - Витас приподнялся и прижался на миг
щекой  к  щеке  Сергея,  опустился  на  песок.  Лицо  его стало  удивительно
хорошеть, он в упор смотрел на Сергея  совершенно ясными глазами на  румяном
лице. "...Сережа..." Сергей застыл. "...Крест...Матери...Вильнюс..."-  Витас
точным  движением вытянул через голову цепочку, на которой сиял  миниатюрный
крест  с  фигуркой  с  запрокинутой  к  плечу головой.  И плывущей в  блеске
надписью -  'INRI'.  "...Запомни телефон -  день моей  смерти..."  -  Сергея
затрясло-"...Год...месяц...день...".
     Яркая вспышка  солнца над ущельем. Лицо молодого бога. Тени, побежавшие
по  лицу, затушившие огонь.  Едва дрогнувшие  глаза  и мгновенно застывающая
маска на лице. Все ! Все. Смерть.
     Сергей впервые  присутствовал при  таинстве смерти. Убийства были  не в
счет. Он не  плакал, он теперь понял, почему плачут - от того, что не смогли
проводить. Итак, их оставалось двое и им надо было еще выбираться...
     Витаса похоронили тут же, в песке. Песок был очень мягкий, как пух, как
песок  дюн в Паланге. Могилу пометили круглым камнем, очень похожим на шар -
больше  камней  на  этой  странной поляне не  было. Затем  спрятали автомат,
поделили  пополам горстку  патронов. Остались  еще вещи  в рюкзаке  - фляга,
носки, индпакет. Их также поделили, а рюкзак завалили под камень.
     Расположились  на  песке,  возле могилы, перекусили.  Еда испарялась  в
гулко-пустом желудке, но слабость все же чуть-чуть прошла.

     Основная  группа должна была оторваться от  'духов', тревожило  только,
что спусковой кулуар  выходил прямо на  ледник. А  Сергей отлично  знал, чем
опасны  ледники,  облизывающие  подошвы   скал   -  могла  подтаять  кромка,
утончившись до толщины бумаги, скрывая под  собой многосотметровые  трещины.
Или  просто  можно  было соскользнуть по  оледеневшим скалам  и  улететь  на
камни...По крайней мере, ничего другого им не оставалось и Сергею предстояло
принять решение, подниматься ли обратно,  с риском  нарваться  на  засаду. А
засаду озлобленные 'духи'  вполне  могли оставить... А даже, если  и удастся
проскочить,  но  спускаться  там,  где  они вчера вечером карабкались... Без
веревок нечего и делать, да еще и с грузом...
     Самое верное было, продолжать спуск по этому кулуару. Засада, вероятно,
ждет  их  и  тут,  поэтому  оставалось  единственное  -  не  теряя  времени,
проскочить  кулуар,  перебраться  на другой берег,  а уж в скалах  он найдет
обязательно путь.
     "Валера..." -  поднял  Федорова :  "надо  скорее  спускаться!"  Федоров
моментально  вскинул рюкзак  и  пропустил вперед  Сергея.  Они, пошатываясь,
быстро, не оглядываясь, пошли вниз на шум воды...

     Они  успели вовремя  -  едва они вышли к  реке,  слева донеслись скрип,
оживленные перекликания и они бросились в бешено ревущую реку. Первым прошел
Сергей  - его  едва не унес  поток, он  чудом  зацепился  ремнем автомата за
валун,  о  который  яростно  разбивался   ледяной  водопад.  Сергей,   рыча,
продирался среди  донных камней, временами полностью уходя под  воду. Лязгая
зубами, тянул и тянул к себе Федорова. Вытянул и завалил за камни...
     По противоположному берегу  расхаживало пятеро, временами  перекрикивая
гул реки, спорили и не уходили. Сергей попытался рассмотреть их, в камнях не
было ни щелочки, он осторожно высунулся и тут же  сжался за укрытием. Метрах
в семи от  него,  на камне, с которого  они прыгнули  в реку,  стоял молодой
афганец, в бежевой плоской  шапке, в зеленой безрукавке, белых штанах, держа
длинный автомат, как ребенка. Скорее всего, он разглядывал стены, высившиеся
над рекой.
     Федоров беззвучно  колотился  о  камни,  Сергей склонился к  его уху  и
зашептал :  "Их не больше десяти. Надо ждать..." Чего ждать ? Пока уйдут - у
них времени сколько угодно, но ввязываться в бой смысла не имело !
     Люди на другом берегу, судя  по звукам, подходили  к  самой воде, потом
громко
     заговорили,  раздался  скрежет  отводимых затворов  -  Сергей притих  и
вжался в  камень - очереди  заглушили  рев реки...Валера было  вскинулся, но
Сергей  ухватил его за рукав и удержал. Потом крики отдалились, но Сергей не
высовывался, изо всех сил борясь с нетерпением узнать обстановку!
     Сергея отвлекли странные щекочущие звуки,  он с опаской  оглянулся,  но
источника звука не нашел.  Он подтянул руками колени и звуки стали громче  -
это ходили часы, чудом уцелевшие за вчерашний день. Стрелки показывали шесть
часов  утра.  Сергей осторожно завел  их, звуки  взводимой  возле самого уха
пружинки, казалось, должны  были  быть слышны  и на  той стороне.  Заведя  и
прислушавшись,  Сергей  еще  решил  переждать,  стал  рассчитывать  время  :
"Подняться на этот хребет  - до двенадцати дня, затем пройти по гребню - еще
три  часа..."  Он  попытался вспомнить расположение  хребтов,  замеченных им
позавчера  при  высадке  с вертолетов. Припомнил арчевую рощу, через которую
протекал поток.  "Этот  поток,  скорее  всего начинается на  той  же стороне
Джаншаха, с которой начинался их рейд...Значит, придется где-то спускаться с
гребня, снова переходить Тирин, или это уже приток его, подниматься и искать
рощу...На  это  может  не  хватить  и двух  суток...  А  дорога,  о  которой
рассказывал Мацан,  так до нее надо дойти  именно  от места сбора...Ниже  по
течению  Тирина стоит Урузган...Черт знает, какая власть  в Урузгане ? Тирин
обтекает  и  Мазар и  Шах-Максуд  с другой  стороны  и  впадает, кажется,  в
Гильменд,  а  дальше,  в  междуречье  Гильменда и Тарнака - Кандагар...Это -
пол-Афганистана...  До Урузгана  самого -  сотня  километров  мимо  мятежных
кишлаков, мимо стоянок кочевников. Можно просто налететь на ватагу джигитов,
промышляющих пленными кафирами...Но обратно пути уже нет !"
     За камнями раздавался только шум воды.  Сергей приподнялся - никого. Он
тронул  Федорова,  показал ему  за валуны,  и  они  долго-долго  осматривали
нависающий кулуар, утес выше по течению. 'Духи' исчезли бесследно. Тогда они
оба,  опять пригнувшись, аккуратно  ставя ботинки, пошли к темному разлому в
скалах...

     Если  бы Сергей смог вспомнить,  что  они  делали  следующие  дни - вот
только   сколько  дней  ?  -  они  карабкались,  перелезали,  спускались  на
негнущихся ногах, повисали на скалах, подталкивали и поддерживали друг друга
и, перевалившись,  падали,  глотая воздух  как  рыбы...От  голода сладковато
подташнивало, зато вода была кругом в избытке...

     Они вышли  на ровную дорогу после бесконечного  спуска и  сели прямо  в
пыль.  Сергею  стало уже  безразлично,  куда  идти, от бессонницы  распирало
глаза, рука срослась с автоматом. Он посмотрел на Федорова - тот едва плелся
под  рюкзаком,  положив обе руки на висевшую  на шее СВД, осунулся  и  оброс
неравномерной щетиной. Сергей провел рукой по своему лицу - то же самое. Нос
отдавался болью  на дыхание. "Что  у  меня с  носом  ?" - спросил незнакомый
хриплый голос. "У вас  нос сломан !" -  Федорова хватило только на то, чтобы
поднять на  миг голову, и тут же он, смотря перед собой, растянулся на земле
во весь  рост. "...Все-таки сломали..." - равнодушно сказал про себя Сергей,
вылез  из лямок рюкзака и встал. От  слабости его  кинуло  вперед.  Он решил
перебрать еще раз рюкзак  -  может завалялся где-нибудь какой-нибудь сухарь.
Перетряхнул небольшую кучку - ничего. Стукнул лежавшего Федорова легонько по
каблуку.  Тот,  медленно  складываясь,  сел,  опираясь  руками  о  винтовку,
приподнялся  и  стал, наклонившись горизонтально и  держась  за  нее. Сергей
показал на запад, направо и, пошагал, неверно ставя ноги в пыльную дорогу...

     Сергей шел, не оглядываясь, у него не было сил поворачивать голову,  он
только знал, что Федоров не отстает. Дорога  вилась,  изредка делая некрутой
подъем, от которого  ломило  виски  и от учащенного  дыхания  отдавало дикой
болью в  носу.  К ним в гору поднималась группка людей, обступивших какое-то
животное, люди несли поклажу, передний,  меньше всех тянул за собой веревку.
По  мере приближения  люди  уменьшались, передний превратился в белоголового
мальчишку  лет восьми-десяти,  шедшие  сбоку  -  еще  в  двух, постарше,  а,
толкающий черного  с  рыжей  подпалиной  на лбу ишака,  мужчиной,  вероятно,
отцом.
     Афганцы поднимались, долго не замечая русских, и только метров за сорок
замедлили шаг.  Когда Сергей  вплотную подошел к ним, они застыли, дрожа  от
страха,  обступив  ишака. Сергей,  боковым зрением заметив, что Федоров взял
вместо винтовки автомат и стал метрах в десяти  от группы,  уверенно  поднял
автомат  и  дулом  показал на мешки,  притороченные к  спине  ишака. Мужчина
притянул  к себе самого младшего,  странно белоголового, срывающимся голосом
крикнул.  Старший, не поворачиваясь спиной к Сергею,  отступил и трясущимися
руками развязал  мешок.  Сергей показал еще раз на  него и  дулом на  землю.
Мальчишка  вытряхнул содержимое на землю -  какие-то цветные тряпки, кусочки
блестевшего  металла,  молоточек...  "Другой  !"  и  рассыпалось барахло  из
другого  :  маленький медный  кумган, затейливые  металлические кружки,  три
круглые,  как блин , лепешки... Сергей так же молча указал автоматом на них,
взял их мгновенно  отдернувшейся  маленькой  руки,  сделав  шаг  назад, снял
рюкзак,  одну  запихнул  себе,  другую  кинул Валерке.  Пока  тот возился  с
рюкзаком, молча  наставил  автомат на сбившихся около  равнодушно  хлещущего
себя хвостом по бокам ишака.
     Федоров собрался. Все стояли,  не двигаясь  еще  некоторое время, потом
Сергей опустил автомат. Афганцы разом выдохнули. Сергей  не знал, что делать
и  посмотрел  на  Федорова.  Ставший  маленьким,  Валера трясся  :  "Товарищ
лейтенант  ! Если  отпустим..."  и не договаривал. Сергей  видел на кассете,
найденной у  симпатичного француза, как снимают 'рубашку' с попавшего в плен
вертолетчика - острым ножом делают надрез вокруг живота. Легкий взмах кверху
от расширяющегося красного пояса, до шеи. Сильные руки, сдирающие кожу снизу
вверх, очень  ловко и неторопливо...Француз на  допросе с  большой симпатией
рассказывал о борцах сопротивления - моджахедах , 'духах'...
     Два тычка дулом  - и  мешки снова были увязаны на ишаке, мах Федорову и
тот  пошел к  обрыву под дорогой,  поглядел и  показал рукой под собой вниз.
Сергей,  отойдя еще  на два метра,  кивнул помертвевшим  афганцам на  обрыв.
Зацокали крохотные копытца, мужчина с черным лицом и с надеждой ловил взгляд
Сергея...
     На обрыве помедлили, Сергей тотчас увидел  -  через тридцать метров  по
пологому склону тропинка  пряталась  за скальный  выступ  , за которым можно
скрыться  от  глаз  с  дороги.  Сергей  подгонял плетущихся  и,  едва только
завернули за угол, нажал спусковой крючок. Мужчину ударило головой о выступ,
он  сполз  по  нему  к  ногам Сергея.  Пули, пущенные  с нескольких  метров,
раскололи  головы  двух постарше. От  Сергея  рванулся  белый густо заросший
затылок.  Трясущиеся  руки  выронили  автомат, а  в  пяти  метрах покатилось
крохотное, мгновенно испачкавшееся кровью, тельце...
     Сергей сжал виски  от  дикого рева -  ревел раненый ишак. Кто-то из них
двоих вставил ему дуло в ухо, рев разлетелся кровавыми ошметками.

     ...Шли   по  дороге,  таясь,   постоянно  скрываясь   под  обрывом,  не
разговаривая. Кишлаки обходили, вскарабкиваясь на утесы, и наконец вырвались
из  разошедшихся гор  на желтую  равнину. Равнина была пуста, куда ни  брось
взгляд. Они брели, волоча  оружие, как палки, чертя ими замысловатые кривые,
в точности  как их  шатало из стороны в сторону, распухший язык не помещался
во рту, вываливался, мешал идти...

     К ним подлетали желто-зеленые птицы, все ближе, становясь огромней, вой
их гнул на колени...Одна из  птиц села на песчаный холм, подняв вихрь, из ее
чрева,  нагибаясь  выбегали  люди.  Сергей,  плача, бросил  автомат, рюкзак,
растирая кулаками лицо, как ему казалось, понесся  к ним.  На самом деле он,
сидел, раскачиваясь на земле...

     Их обоих занесли  в вертолет. Сергей пытался идти сам, рвался подобрать
оружие,  его обтерли  водой,  налили  немного воды в горло. Иссохшееся горло
только начало впитывать ее, как  он сразу же  полетел  куда-то  в темноту, в
которой очень больно, шершавым колышком сверлило живот...


     ...Сергей пошел в кухню. Прислушался, спит ли жена. Пока грелся чайник,
смотрел в окно  на  светлеющее  небо. Кухонные часы  назойливо стрекотали за
ухом. Вскипевший чайник выпускал облака пара, но Сергей  не отворачивался от
окна, наощупь щелкнул рычажком,  и продолжал неотрывно следить за светлеющей
полосой над плоскими крышами.

     ...Возвратясь, он  ходил по комнатам,  как по чужим, доставал книги, их
было много, технические,  художественные, на иностранных языках.  Вертел их,
стараясь вспомнить, откуда они взялись.  Наткнулся на рассованные как попало
по  ящикам письменного  стола фотографии -  свои,  других людей,  из прежней
жизни.
     Стены квартиры представляли  какую-то защиту  и  он  просидел неделю  в
своей комнате, выходя по ночам,  привычно  заглядывая  за  угол. Нарушил его
покой резкий  звонок  телефона, Сергей сел  на  табуретку перед  ним  и стал
смотреть  на  изнывающий  бежевый  аппарат.  Резко   поднес  трубку  к  уху.
Нетерпеливый  голос требовал позвать его, Зандера Сергея Генриховича. Сергей
со злорадством спросил,  не  слушая, что говорят :  "А  ты кто ?"  В  трубке
осеклись, возмутились и приказали ("Приказываю  вам  прибыть  в райвоенкомат
для  получения паспорта..."). Сергей равнодушно проговорил : "Да пошел..." и
положил трубку.
     Звонили  еще, но  Сергей  завалился на кровать  и  считал,  сколько раз
прозвенит  несчастный  аппарат. Потом  заснул  и  пробудился  поздно  ночью.
Проблуждав полночи из комнаты в кухню, обратно, лег и вскочил в  восемь утра
со свежей и ясной головой. Появилась поставленная задача - получить паспорт,
для чего надо было выйти из квартиры, добраться до военкомата. Потом, он уже
не сомневался, встанет следующая задача...
     Сергей не раз убеждался впоследствии, как вовремя позвонил  ему телефон
и голос оставшегося для него навсегда  неизвестным человека жестко определил
ему  его обязанности. Он покинул  свою квартиру  и  опять очутился в прежнем
городе, приказав себе не  вспоминать и ничего не рассказывать. Только ночами
летел  на  бреющем  полете  вертолет  над  бесконечной  желтой  равниной,  и
расплывался проклятый белый минарет справа от дороги...
     Он редко вспоминал войну, как, сквозь пелену вспоминают детство. Уже не
мог  вспомнить, как  кого убивал. Иногда просыпался  в страхе от  последнего
лязга  затвора. Но  никогда не тяготился воспоминаниями. Просто тогда он  не
был таким, как теперь.
     Сергей  просидел  на  кухне до  самого восхода солнца.  Заглянула жена,
пощекотала  ему ухо быстрым  поцелуем и  убежала. Сергей видел ее под окном,
идущую слегка вразвалку, как утка. Стало зябко - оказалось, он сидел в одних
плавках, обернулся - на часах уже было восемь  часов. Рабочий день начинался
через полчаса, было время собраться. К телефону  на том конце подошли сразу,
так что он, покраснев, путаясь сообщил, что ему надо встретить родственника.
От сухого  "хорошо  !" стало противно, он  уже  подумал, а не  поехать  ли и
рассказать, но представил себе кислую мину Жидкова, как тот будет торопиться
и  отмахиваться : "Коли  надо,  так встречайте...", потом, будто  невзначай,
позовет Мелещенко, станут выяснять сроки...

     Невский проспект был еще пуст. Сергей еще не  отвык  за  несколько лет,
иногда ходить пешком через  весь  город -  целый  год  после  возвращения из
Афганистана  беспокойство  тянуло его к ночи на  улицу и в  любую погоду  он
доходил  до Невского,  причем по самым  черным закоулкам  Московского  Парка
Победы,   по  неосвещенным   улицам,  параллельным  Московскому   проспекту,
испытывая щекочущее наслаждение, ныряя в какие-то подвалы, парадные при виде
милиции, пешей и колесной. Потом длительные путешествия  предпринимал только
по выходным  дням,  а,  когда женился, раз в месяц  ноги несли его от Черной
речки к  Петроградской,  дальше  через  Кировский  мост,  Марсово  поле,  до
Витебского вокзала. Жена ворчала, Сергей не оправдывался и сразу проходил на
кухню, где сидел часами...

     Сергей  шел,  озирая  верхние окна  роскошных домов. Только  сейчас  он
заметил  деревце,  пробивающееся на  мансарде особняка  напротив  Аничкового
дворца. Остановился, удивленный, что никто не видит его, медленно двинулся к
площади  Восстания.  Но как  он  ни старался, Невский невозможно было пройти
больше, чем в час и он свернул на Литейный. С Литейного пошел  по  Пестеля в
Соляной городок, проскочил одним  духом  мимо  Летнего  сада,  через Марсово
поле, и очутился на середине Кировского моста.
     На солнце  нестерпимо  горели два шпиля -  Петропавловской  крепости  и
Адмиралтействе, и купол Исаакия. Майский день  перешел рубеж, на миг замерев
от гулкого  полуденного выстрела. Сергей двинулся на  Петроградскую сторону,
притормаживая ускоряющийся  свой  бег, снова  скользил  взглядом  по верхним
окнам, но уже думал о том, что надо ловить машину и ехать в аэропорт...
     Время социализма  истекало - на площади Льва Толстого, едва  он  поднял
руку, останавливались  легковые машины, мешая друг другу. Сергею же хотелось
поехать на такси, но они либо  везли еще кого-то, либо  называли несусветную
цифру. Сергей,  не споря, хлопал дверью. Был уже час дня - ему надоело и  он
сел к средних лет  мужчине,  который,  не  дожидаясь  объяснений, показал на
сиденье  рядом с собой. Сергей почувствовал  к нему доверие, глядя в лобовое
стекло, сказал, куда ехать. Водитель, чуть улыбнувшись, поглядел на Сергея и
дал газ.
     Вел он машину  очень  аккуратно, не быстро, но без остановки. От легких
подпрыгиваний и  качков машины сладко подсасывало. Сергей сжимался в кресле.
"...Ты  будто на 'бэтээре', только автомат не захватил..." - не отрываясь от
дороги, заметил  водитель. Сергей  посмотрел на него внимательнее  - он  мог
быть и кадровиком в штатском и ушедшим в запас...
     Сидящий за рулем быстро глянул  на Сергея : "Николай, служил в Гардезе,
Джелалабаде, в  восемьдесят втором, двести первая... "  Сергей кивнул, пожал
протянутую  руку,  сказал  о  себе.   Они  перебросились  несколькими  очень
короткими фразами.
     В аэропорту  Сергей  достал  четвертной, водитель  дал сдачи пятнадцать
рублей : "Ты что, со своих не беру..." Они  еще раз пожали друг другу руки и
Сергей пошел в зал ожидания.
     Международным  был старый аэропорт, из которого Сергей начинал летать в
незапамятные  времена, в Прибалтику, Крым...Потолок  низко нависал над самой
головой, вызывая желание пригнуть голову. Встречающих было немного - едва ли
три десятка человек, но в зал заходили, в зале толкались и  из зала выходили
все время. Среди  пассажиров  стало заметно  больше русских,  многие  из них
держались уверенно,  с презрением глядя на толкающихся и  тех, кто никуда не
летел.
     Сергей  сразу  нашел табло  прибывающих рейсов  - рейс  567 из Гамбурга
значился в строке  со временем 14.20  как  ожидаемый на  посадку. Сергей  от
волнения не  мог стоять, он выбрался из немногочисленной кучки  встречавших,
сумевших образовать плотную  толпу,  нетерпеливо  заглядывающую в двери.  Он
впервые  видел, как прощаются с отъезжающими  на ПМЖ, наверное в  Штаты. Его
внимание привлекла группа - улетала молодая семья, похожи на евреев,  жена -
блондинка,  рыдала  на  плече  строгой,   сдержанной  дамы.  Поодаль  стоял,
очевидно, отец с черным, то  ли от слез, то  ли от загара, лицом. Стояли еще
пожилые и  молодые, немного смущенные.  И  среди них не  скрывающий  радости
молодой,  высокий  парень, горделиво  оглядывающий провожающих  его  семью и
посторонних.   Его   взгляд  упал   на   Сергея   и   в  нем   была   только
брезгливость...Сергей  внимательнее посмотрел  на  его  жену, она уже только
всхлипывала  и  сморкалась в  маленький платочек. Сергей  не  имел  друзей и
знакомых,  собиравшихся  уезжать,  он  все  годы,  что учился  в  институте,
постоянно слышал о том,  что  уехал  такой-то, что вскоре собирается уезжать
еще кто-то. Новости подобного рода исходили, в основном от евреев, но Сергей
евреем не  был, и даже за свое  темные немецкие корни  гонений от власти  не
испытал.    Более   того,   она   облекла   его   доверием   на   исполнение
интернационального долга,  не считая еще, что два раза до того выпускала  за
границу. Так что, счетов собственно с властью у Сергея  не было. И еще - ему
казалось невозможным, что  можно  плакать от  того, что  ты будешь  жить, но
только  в другом месте... "...шестьдесят семь  произвел посадку. Встречающих
просим пройти в зал прибытия..."
     Заколотилось  сердце,  прерывая дыхание,  в  самом верху горла. Сергей,
пошел,  не  чувствуя ног. По  обе стороны  прохода люди наклонялись  вперед,
заглядывая друг  под  друга,  на  миг  повинуясь  окрику  дежурной  по залу,
раздвигаясь и снова, сбиваясь в толпу. Сергей встал  посередине прохода,  не
смешиваясь с остальными. Ему  были видны прибывшие - не очень много. Впереди
группа  жизнерадостных  рослых девах,  все  в  джинсах. Они шумно  проходили
пограничный контроль и  с  хохотом вывалились и загромоздили проход.  Сергей
непривычно для  себя встал на цыпочки  и вытянул  голову,  как вдруг  девицы
организованно и моментально очистили зал. Вышло еще несколько человек.
     Среднего  роста худощавый мужчина протянул  паспорт  пограничнику,  тот
очень  бегло  его  просмотрел,  проштамповал  и  возвратил.  Мужчина  резким
взмахом, как отдергивают руку после  удара, спрятал паспорт в карман  серого
пиджака  и  повернулся  к  выходу. Тот же  колючий взгляд, небольшой крепкий
подбородок,  скулы... Сергей  шагнул  к  нему, их щеки стиснулись,  железные
пальцы Мацана вцепились  в плечи Сергея, они замерли и не  двигались. Сергей
еще крепче прижимал лицо к лицу  Мацану, чувствуя побежавшую влагу по  своей
правой щеке, обеими  руками держался за его шею,  уже разревевшись, все  еще
боялся разреветься при всех...
     Сергей  вытирал глаза рукой, шмыгая  носом, видя чистый белый платок  у
лица  Мацана.  "...Подожди  меня  снаружи, я  барахло  возьму!"  -  раздался
скрипучий  голос, с еле уловимым акцентом. Сергей пригляделся к капитану. На
том впору сидел серый костюм, легкие  светло-коричневые  туфли,  на запястье
висела  сумочка.  Выражение  лица потеряло  прежнюю  неторопливость,  резкой
границей  обозначились  подбородок  и  скулы,  глаза  из  насмешливых  стали
недоверчивыми.  "А  ты  все  тот же!"  -  еле  обозначилась  улыбка.  Сергей
вспыхнул,  что он знает о нем!  "Какой-то чуть растерянный..." - и Мацан при
виде закипавшего Сергея, расхохотался. Сергей никогда не слышал, как он даже
смеется, увидел прежнюю насмешку в глазах и гнев его испарился.
     Пока Мацан ходил за своей сумкой, Сергей успел отказать трем таксерам и
двум  частникам.  Но когда  они  встали около  остановки  рейсового тридцать
девятого, лихо подвернул разбитной дядя, широким жестом распахнул перед ними
дверцы,  Сергей, не  уверенный, собрался было  отказать  и  этому, но  Мацан
пригласил Сергея на  заднее сиденье .  Сергей, не  зная его планов,  полез в
машину,  Мацан  захлопнул  дверцу  :  "На  Исаакиевскую  площадь  !"  и  они
тронулись.
     Сергея прервал молчание первым : "'Духи' загнали нас к сбросам, мы ушли
по веревкам  в каньон... " Мацан повернул лицо к нему. "...Витаса там ранило
в спину..." и снова взглянул на Мацана. Тот ждал. "Всю ночь просидели, утром
похоронили. Потом  спустились к Тарину, снова напоролись  на 'духов'...Суток
трое  пробирались  - там  кишлаки одни, вышли в предгорья  Шах-Максуда,  нас
подобрали 'вертушки'...""Где похоронили ?" - Сергей  не  понял, заметил, как
водитель  повернул  в  их  сторону  ухо и сказал : "...В  песке  - в каньоне
песчаная поляна, я такие видел в Фанских горах!" Мацан, смотря через лобовое
стекло, кивнул. Таксист схватился за руль,  объехал иномарку, вдруг решившую
прямо  из  дальнего  ряда  свернуть направо на  Благодатную, и  крякнул.  До
Московских  ворот  ехали,  не  проронив  ни  слова.  Мацан,  казалось,  ждал
продолжения  рассказа  Сергея.  "...А ретранслятор тогда  не поднимали  - не
было. Кагэбэшники на следующий день смотались, Михалычу дали п...лей, за то,
что не  обеспечил  движение по трассе. Все,  что было,  бросили туда...Самое
интересное, что никто  ни о чем не спрашивал  !" "Осадчего поставили на роту
?" -  прервал  Мацан.  "Временно.  Потом,  я уже  получил  приказ,  прислали
молодого, энергичного из Венгрии!"
     Такси  выехало на  Сенную, полетело по переулку  Гривцова.  Мацан велел
остановиться на набережной Мойки, едва машина свернула налево.
     Разгулялась по-летнему  жаркая погода, ни  единого  облачка на небе, ни
дуновения. Мацан  сказал  : "Я ведь  из  Ленинграда, не был лет  десять, как
кончил школу!" "Ты где жил ?" "На Писарева..." "Так  мы  соседи,  а  я -  на
Красной!  А  в какую  школу  ходил  ?"  "В  двести  тридцать  пятую..."  "На
Пряжке..." "Да, напротив дурдома..." Сергей по-новому посмотрел  на Мацана -
снова в нем было чужое, на этот раз серый костюм.
     "Пошли по Герцена !"  - предложил Сергей и,  не ожидая согласия Мацана,
пошел первым  наискосок  через широченный Синий  мост, Мацан слева  от него.
Сергей по привычке шел очень быстро, Мацан легко принял его темп.

     "Мы уже  через два  часа были около того спуска..." - глядя прямо перед
собой,  начал  Мацан. Глаза  его сузились,  щека изредка дергалась. "Полчаса
перекуривали. Кадышев стал совсем  плох, наверх еще кое-как доплелся, а вниз
тащили по очереди  на  себе. Очень был  извилистый каньон  -  просматривался
сверху метров на сто, а потом вилял из стороны в сторону. И очень крутой..."
"Провалились  ?" -  спросил Сергей, вспомнив телефонный  разговор. "Я до сих
пор не  понял, что  произошло, очнулся уже в  трещине, чувствую, как стою на
чьих-то плечах, и медленно-медленно погружаюсь..."  "Да-а" вздохнул невпопад
Сергей. "...Потом  каким-то образом оказался  наверху, на  снегу, пальцев не
чувствую,  глянул,  а  ногти  сорваны...Отросли  уже  за  несколько  лет!" -
добавил, заметив,  что  Сергей стал приглядываться к его рукам. "...Рядом со
мной -  Гусь.  Я его растирать, он ни слова  не  произнес,  даже не  стонал,
только  кожа  хлопает  на  ребрах   и   синее  пятно  на  них,  как  чернила
вылиты...Ребра  пропороли легкие,  изо рта пузырьки.  Как я  его вытянул?..С
ледника сползли, а он уже не шевелился...Тихо умер..."
     Они  вышли  на  угол  улицы  Писарева  к  игрушечному  особняку  и,  не
сговариваясь,  пошагали  вдоль  Адмиралтейского  канала,  тогда  еще  канала
Круштейна.
     "...Можешь  дальше себе представить - в горах, один, без всего, с одним
ножом. Решил  пробраться  к месту  высадки, но  там  сплошной  крутяк,  стал
обходить -  путь-то один был - все время налево, по каким-то ущельям, набрел
на  речушку, пошел  вниз  по  ней,  вылез на  мокрые  камни, не  удержался и
слетел...Глаза открыл - передо  мной сидит, молодой, лицо мне отирает.Руками
пошевелить не могу, оказалось, от слабости. Поодаль - старик, еще несколько,
помоложе, все с ружьями...Ребятишки заглянули раз, их плеткой погнали..."
     Сергей припомнил свое  блуждание и некоторое  время слушал  вполуха. Но
Мацан рассказывал будто самому себе : "...Оказались каким-то захудалым родом
из  гильзаев, но гордые  !..Насчет  меня приходили не  раз, и торговались, и
просили.  Одну  делегацию поперли, чуть не застрелив прямо в юрте...Кочевали
по  равнине...  Однажды,  холодно  было, засобирались  спешно,  меня  силком
усадили   на   верблюда,   пацан  его  хворостиной  гонит,   а  тот  солидно
вышагивает...Потом,  слышу  стрекот,  наравне со  мной,  метрах  в  пятистах
'вертушки'...Верблюд все так же чинно ноги  переставляет, теперь я уже  всех
их  подгоняю, ору, они от страха к ущелью, меня бросили. Я на верблюде,  как
падишах, вокруг пусто, а  'вертушки'  наконец меня разглядели  и  заходят на
боевой разворот...Ко мне бежит длинная  дымная  полоса, я  верблюда луплю по
бокам, а он ни на миг не ускорился, как шел, так  и въехал в ущелье...Полоса
от меня метрах в пяти оборвалась, верблюда под зад воздушной волной поддало,
он  -  меня,  а  я  метров  десять  в  горизонтальном  полете  влетел  между
скалами...'Вертушки'  еще  повыли, покрутились, а мне и в  голову не пришло,
что  это   свои!..   Потом,   совершенно   внезапно   нагрянули   западники,
немцы-журналисты, одна - молодая, из Гамбурга. То ли меня стало жалко, то ли
они свой интернациональный  долг  исполняли! Со  мной разговаривали, Ульрика
по-русски   свободно   чешет,   оказалось,  жила   в  'гэдээре',   уехала  к
родственникам  на  Запад...А  бабаи сообразили, что за  меня можно  содрать,
стали меня прятать. Раз несколько суток продержали  в каменной дыре - просто
тяжеленной  плитой  завалили и ни  есть,  ни пить, под  себя  ходить. Ходить
только  нечем  было! Но  Ульрика оказалась упрямой.  Однажды меня  приодели,
повезли под конвоем, долго-долго везли. Прибыли в Пешавар.
     Жили   месяц   в  каком-то  караван-сарае.  Каждый  день  разные  люди,
головорезы,  обкурившиеся,   просто  оборванцы,  все  оружием  трясут.  Меня
разглядят -  нож в  руку,  бороду  рвет.  Мои телохранители, таких  бы нам в
контингент, сидят невозмутимо, перед ними уже  толпа собирается, чуть только
подходит на три метра, плюху...
     Устроили  встречу  с  нашим  консулом. Этот поставленным  комсомольским
голосом  мне  :  'А  почему вы  не пытались  установить контакт с  советским
командованием  или  решили  отсидеться?..' Я был уверен,  что  хоть  фамилию
спросит, аллах с  ним,  именем, покраснел, стыдно стало. Перед  Кудратуллой.
Афганцы-то  все поняли, меня  по спине незаметно похлопывают. А  этот  вдруг
:'Ваши товарищи, между прочим, нашли в себе мужество поднять восстание...' Я
глазами  хлопаю,  в  горах  о  чем  услышишь,  кроме воя  ветра.  Ула,  тоже
присутствовала,  извинилась  перед  этим  скотом, рассказала  мне. Никто  не
понял, реакция все-таки осталась, этому  в рыло, ко мне  -  полиция, охрана,
мои -  за  ружья.  Ульрике  губу разбили, меня отметелили...В общем,  Родине
такой хам стал не нужен !"
     Сергей же  вспомнил, как  давно, по  телевизору,  в  программе  'Время'
сообщили  о восстании 'советских военнослужащих,  незаконно  удерживаемых на
территории Пакистана'. Его трясло потом целую неделю, от слов - '...несмотря
на требования советского посольства...'
     "...Самое смешное, что после такой  выходки, я  стал  цениться выше. Со
мной  разговаривали  какие-то субъекты, подозреваю  -  бывшие белогвардейцы,
предлагали вступить в воинство Аллаха.  А отказываться  стало трудно - меня,
как сообщила Ула,  вычеркнули  из всяких  списков...Потом снова  вернулись в
Афганистан, запихнули в вонючую  кошму, проходили через наши заставы. Я даже
слышал,  как над  моей головой разговаривали по-русски...Не поверишь, ревел,
молил,  чтобы обшмонали бабаев! Пытался  бежать, догнали, к счастью,  мои же
хозяева, иначе бы до сих пор торчал в Азии..."
     Сергей с удивлением слушал правильную, почти литературную речь,  пропал
даже  иностранный   акцент,  а   сама  речь  носила  неистребимый  питерский
отпечаток.   Мацан,  увидев,  что   Сергей  задумался,  прервал   рассказ  :
"Удивляешься  ?  Я по-русски  впервые  за три года  говорю только сейчас, из
русского помню только школьную  грамматику,  согласования падежей  и прочее.
Пока жил  у  кочевников,  забыл  даже фамилию Михалыча.  Михалыч  и  все..."
Сергей,  кстати,  сам  не помнил  фамилии командира полка,  в голове  пополз
список,  но Михалыч  в него  не попал.  Сергей тряхнул  головой  :  "Как  ты
оказался в Гамбурге ?" Мацан хотелось выговориться, он продолжил с места, на
котором  остановился  :  "...Даже  жениться  уже  собирался,  у  вождя дочке
пятнадцать  исполнилось,  я,  правда,  прикинул,  что  -  тринадцать,  у них
календаря нет, живут  по лунной хиджре...В  общем, невеста в самый раз! Меня
уже отпускали  одного бродить по окрестностям,  для страховки ошивался рядом
Кудратулла..." Мацан с удовольствием неторопливо произнес 'ошивался'.
     "...Но идти было некуда! Немцы пропали надолго!..
     И  однажды я оказался под Сеидгаром. Ушел на несколько дней, совершенно
свободно.  Наши  не  летали,  о русских не слышали,  край  будто вымер.  Мне
захотелось обследовать  хребет Джаншах, так сказать, на свободе!  Место, где
ты залез, мне даже и сейчас страшно вспоминать, но  там  оказалось множество
узеньких ущелий,  каньончиков,  по  которым можно  было  пройти весь  хребет
насквозь.   И  в  одном  ущельице  я  наткнулся   на  крыло,  точнее,  часть
крыла...Самолет  задел,   вероятно,  вершину  и  разлетелся  по   нескольким
ущельям...А в  другом, километрах,  в  пяти,  намертво  застрял  фюзеляж!  Я
пошнырял кругом, полез  вовнутрь...Знаешь, за чем нас  посылали ?.." - Мацан
впервые через несколько  лет в упор глянул Сергею  в лицо.  Сергей дрожал от
необъяснимого  волнения.  "Нашим  афганским  друзьям  посылали  валюту!..  Я
разыскал все  три мешка, валюта слегка заплесневела, но целой оставалось еще
много...Я одурел, стал  лихорадочно соображать, как  я это все  потащу через
границу, потом принимался считать пачки,  потом  перетащил мешки в пещеру...
Никогда,  даже  после, не  видел столько денег!  Мне захотелось переодеться,
отмыться в душе!.. Я возвратился в жалкую  юрту кочевников в настроении, как
будто  мне осталось провести последнюю  ночь  в грязи. Потом ясно понял, что
это ничего  не изменит, провалялся неделю в лихорадке! Когда встал  на ноги,
меня снова понесло к  тайнику. Пришлось  таиться еще пару месяцев, как вдруг
опять нагрянули немцы.  Ульрика с  отчаянием сообщила, что за меня назначили
огромный  выкуп,  а  деньги  может  дать  только  какой-то  их  фонд  помощи
военнопленным... Сколько, ору ей, а она только  качает головой : "Целых  сто
тысяч долларов..."  Я  упал  от  дикого  хохота, я  хохотал,  никак  не  мог
остановиться, выскочили бабаи,  не  решаются ко  мне подойти, а  я  хохочу и
сквозь слезы  переспрашиваю,  'сколько  ?', и меня снова крючит...  Пришел в
себя,  спросил, кому  отдавать и возьмут ли  наличными...Ула подумала, что я
уже съехал,  особенно, когда попросил  три  дня, но, слава  богу,  оказалась
достаточно умной...Как  я доставал  деньги,  точнее,  вынимал из мешка,  это
отдельный детектив. Прежде всего, надо было усыпить подозрение кочевников, с
чего вдруг меня потянуло в горы...Я сказал, что нашел  могилу друга ('бачи',
стал немного разговаривать),  у них все-таки  понятия  выше наших.  Вождь  -
Сафиулла - благословил меня, мне до сих пор стыдно за обман, не  поверишь!..
В общем,  притащил эти  жалкие сто  тысяч, всего  десять пачек стодолларовых
купюр,  незаметно пихнул Ульрике, поместились в сумку от фотоаппарата. Потом
разыграли целый спектакль  - другой немец  отлучился  на три  дня,  якобы за
деньгами. Больше всего страха было, чтобы у Улы не обнаружили раньше времени
или  не  украли! Выкупали меня без меня, немцы  сидели целый  день  в юрте с
вождем, еще  приехал какой-то представитель 'духов'. Меня позвали, когда уже
деньги передали, представитель на хорошем английском предупредил меня, чтобы
я не  поднимал  более оружия,  иначе  ждет  кара аллаха, тем более  за  меня
поручились западные государства  -  это  он мне  сказал. Чуть меня  снова не
охватила истерика, Ула, молодец, сдерживала меня...
     Когда кончилось  сидение, я заметил,  что  афганцы вроде бы жалеют, что
продешевили,  а может,  что со мной расстались,  метил я  все-таки  в  зятья
вождю,  черт  знает...На  границе с  Пакистаном  обошлось  без  приключений,
границу  охраняли 'зеленые', ограничились фотоаппаратом. Немецкое посольство
успело оформить визу,  пока я торчал в Афганистане.  Тогда казалось, что это
невероятно скоро, теперь-то я немецкую  бюрократию хорошо знаю, когда увидел
на календаре июль 1985, понял, что не скорость надо благодарить...В Германии
через год  дали вид на жительство...Родина,  вроде, меня помиловала, так что
живу пока в Германии, вольном городе Гамбурге !"
     Ноги  сами вели их -  они незаметно  для себя миновали Конногвардейский
бульвар  и  выходили  на  Дворцовую  площадь.  Площадь уже  переставала быть
символом  официоза  -  трибуны  частью разобрали,  частью свезли, оставшиеся
являли  вид полуразрушенный. "Все так же..."  - кивнул на  сооружение Мацан.
Сергей, отсутствующе  оглядев их  , согласился.  Когда Мацан рассказывал, он
время от времени переставал слушать  и  тайком приглядывался  к  спутнику  -
капитан  несмотря на безостановочный  разговор,  тем не менее  отдалился еще
больше, он не  был неуверенным,  просто замкнулся. И еще, Сергей понял ясно,
что у него не было  никакой цели приезда... Разговор, между тем, заглох. Они
все-так же  быстро шагали мимо Нового Эрмитажа. "Ты женат? Где работаешь?" -
спросил Сергей. "Не  женат. Не  хочется. На Ульрике мог бы жениться, но  она
относится ко мне,  как  врач - что болит,  чего  не  хватает...Познакомиться
негде, не в гаштете же, у них  отношение  к браку  как к бизнесу - помолвка,
брачный контракт...  Это, если хочешь стать своим!  А так,  баб  навалом - и
негритянки,  и турчанки, и  наши...  Русских  видеть  не хотел,  резать  так
резать. Один раз  только уговорили  зайти, эмигранты, так и не понял, немцы,
евреи или диссиденты : Россия  - страна рабов,  Запад  -  скука, нет  широты
души...  Если   уезжаешь  навсегда,  так  забудь,  что  было...  Тем  более,
диссиденты, борцы за свободу... " - Мацан махнул рукой. В нем было необычное
противоречие, между тем капитаном, командиром  роты головорезов, и человеком
в  сером  костюме, не  чуждым размышлениям. "Леша  !" -  неожиданно для себя
сказал  Сергей. Мацан вздрогнул : "Имя помнишь!" "Удивляешься ? Я  же помню,
как Горелый к тебе обратился..." Мацан  заходил желваками. "Ты сам-то ничего
не забыл!" "Если бы забыл, то никогда бы не прилетел!" - глаза у Мацана были
сейчас не колючими,  а  усталыми : "С  такой  радостью  улетел, потом всякие
хлопоты -  бумажки получить, там подписать, страховки, уйма бумаг, побольше,
чем у нас...в  Союзе...или как  вы  сейчас  называетесь !"  "Пока  РСФСР  !"
"...Когда остался  один  в  квартирке  -  мне  этот Gehilfsstiftung  снял  -
повалился на постель, телевизор включил, ничего не понимаю. Мельком о России
сказали, а я уже как  посторонний  смотрю, не  заметил как заснул. Отсыпался
несколько дней...
     Журналисты пронюхали, первую неделю прямо охотились. На курсы немецкого
пошел, я - к восьми утра на занятия, до двух, пешком по городу до квартиры и
никуда не выхожу, сплю, учебники читаю, телевизор смотрю. Ульрика предлагала
на  выходные туда-сюда скататься,  я за полгода, пока курсы  не закончились,
никуда  не   ездил.  Устроился  в  туристическую  фирму,  группы  по  Европе
сопровождал. Однажды такая  тоска  накатила,  попалось  объявление  в legion
etrangere,  плюнул - на работу не пошел, поехал во Францию, отбираться.  Под
Парижем  у них  база.  Кроме  меня,  всякий  сброд,  хотя  трое  было  ребят
профессионалов, один точно 'афганец', вроде меня, вздрогнул, когда я к нему,
будто невзначай, по-русски обратился. Но изобразил 'I don't understand you',
я вначале  хотел ему по морде дать, сука, своего  языка стыдится. Потом себе
сказал 'сам, мол, кто'... Французы от меня пришли  в дикий восторг, отобрали
из  сотни  пятерых  - меня,  конечно,  парня  этого, негритоса и  двух  еще.
Последние  двое  просто шпана какая-то. Мне  говорят,  что  меня  пошлют  на
спецподготовку,  чтобы  уже  через   месяц  в  дело...  Я  все-таки  офицер,
переспрашиваю, в каком звании. Те  даже удивились, переглянулись, рядовым, а
как вы хотели! Я тут  же, ни  слова не говоря,  вышел. Пятьсот франков жалко
стало. С работы меня, натурально, поперли. Я - на биржу  труда, мне  - вы не
гражданин  Германии,  я  -  к  Ульрике.  Стыдно!..  Она  мне сначала  лекцию
прочитала о капиталистических отношениях. Отчитала меня как мальчика! А куда
мне идти, что знал - забыл, умею только убивать и производить разведку. В их
армию ! Не возьмут  ! В security - мне это вот! Пошел  тренером в спортивный
клуб  каратэ.  Для  начала потребовали  от меня диплом, причем  немецкий, на
худой  конец  международный.  Откуда  я  бумаги возьму,  в  общем,  пришлось
одалживаться, пойти на курсы тренеров. Слава богу, опыта боевого с избытком,
диплом выдали через  неделю. Теперь -  старший тренер в Jugendsportklub,  от
учеников отбою  нет!"  "Сейчас,  надеюсь в отпуске !"  Мацан усмехнулся : "Я
теперь добропорядочный бюргер." Сергей предложил : "Присядем!"
     Они уселись на  скамейке на центральной аллее Марсова  поля, за  спиной
Суворова. Сергей кивнул на длинный  фасад : "Здесь мать моя работала". Мацан
думал  о  своем. "Сергей, ты знаешь, хожу по своему  городу  и  не верю, что
когда-то здесь жил. Как будто в тумане".  Сергей смотрел на  него,  стараясь
припомнить капитана  Мацана,  видел  перед собой  человека с  дрожащими, как
мираж, чертами и никак  не мог представить его себе целиком - лишь отдельные
движения, подергивание лица, неожиданно для самого себя спросил : "Почему ты
позвонил мне ?" Мацан медленно поднял глаза  : "...Ты ведь  был последний, с
кем  я разговаривал. Потом..." И он  встал : "...Ты  прикрывал мне спину..."
Сергей  не выдержал, скривился рот,  он отвернулся. "Пошли  дальше..." Голос
Мацана прозвучал глухо,  как  вчера, в телефоне. Сергей  медленно встал, они
пошли  рядом,  не  глядя  друг  на друга,  дальше,  на блеск золотого  шпиля
Инженерного замка...

     Сергей   проводил   Мацана  до  'Астории',  что-то   удерживало  Сергея
предложить ему остановиться у него дома, потом до него дошло, что его бывший
командир - иностранец, то есть паспортный контроль, виза, приглашение...Да и
они не были они так близки, просто Мацану нужно было понять, что у него  еще
оставалось дома, из-за чего стоило возвращаться!

     Сергей  попытался  вызвать в  себе зависть  к воскресшему  капитану, но
находил только равнодушие. И  еще он ясно понял, что Мацан  тогда, несколько
лет  назад, в  ущелье, испугался... Сергей  не  стал лезть дальше в  сумраки
чужой души.  Потому  что почувствовал, как очутился  на  краешке  бездонного
колодца собственной...

     Сергей  доехал на электричке, от  которой было всего десять минут ходу.
Дома  он уже был  в девять вечера. Жена удивилась, что он не прошел на кухню
по своему обыкновению после  долгих прогулок, и лег  спать в  десять  часов.
"Рано на работу!" - объяснил он жене.

     Он провалился в темноту до четырех утра. Встал, тогда и увидел, что еще
четыре   часа.  Над  крышами   едва  заметно  отливало  голубовато-розоватое
свечение. Сергей поежился от  предутреннего холода и устроился возле  теплой
жены, доспать - доваляться пару часов.

     ...  Он  стоял  на  каменном  склоне,  поросшем  жидкой  травой,  между
зубчатыми гребнями.  Выше  оставался  перевал,  с  которого  он  только  что
спустился. Под ним  расширялось  книзу ущелье, заваленное изъеденными ржавым
лишайником камнями.  Между  валунами сновали огненные силуэты,  застывали  и
через  некоторое  время до него  доносился унылый  свист... Сурки...Выход из
ущелья скрывался под мореной. Ему оставалось только, перескакивая с камня на
камень, выйти к дороге...Он был один, не считая автомата, он знал точно, что
не страдал ни от голода, ни от жажды... Только вниз !
     Сергей подтянул  штаны, ремень  автомата  и сделал шаг. Поднял глаза от
ботинок и замер... По камням поднимался человек...

     Ему сперва хотелось крикнуть, но что-то в  походке человека было такое,
что  он  застыл  на  месте.  Человек  двигался  размеренно,  неутомимо,  как
механизм,  прямо  к нему. Сергею  показалось, что свист сурков  и  завывания
сзади  на  перевале  поглотились  ватной  тишиной... Он  попытался  отойти в
сторону, присесть, чтобы его не заметили, но ноги не сгибались.
     Идущий  скрылся  под   каменным  выступом.  Сергей  помчался  назад,  к
оставленному  им  перевалу в  мертвой  тишине,  не  слыша  стука ботинок...И
оглянулся...Страшный озноб сковал тело...
     Человек  вырастал   над  перегибом  в  пятидесяти  метрах   от  Сергея,
постепенно, сначала шапка, походившая на панаму, незнакомое, загорелое лицо,
плечи, распахнутый жилет на голой груди, пятнистые штаны, высокие ботинки...
Ярко озаренный солнцем !
     Он шел на Сергея, бесшумно ступая по камням, не замедляя и  не  ускоряя
шагов. Сергей, не в силах оторваться от него, начал мелко дрожать.
     На голове  человека  была обычная  вылинявшая армейская панама, которую
довелось  носить и Сергею. На  правом плече покоился ручной  пулемет. Взгляд
Сергея  опускался ниже  и  он не  мог  понять, что  находится на  груди  под
развевающимися полами жилета. Другая рука  человека мерно отмахивала  в такт
шагам. Когда он подошел на десять шагов  у Сергея встали дыбом волосы... При
каждом шаге открывалось красное мясо на теле,  лишенном  коже. Сергей видел,
что  кожа  была  содрана  от  пояса  до  кончиков  пальцев, в  точности  как
'рубашки',  которые снимали с пленных 'духи'.  Красный палец с черным ногтем
легко  касался   спусковой  скобы  на  пулемете.  Красная  ладонь  с  веером
кровеносных  сосудов  раскачивалась  как  маятник.  На  груди - сизые мышцы,
перевитые  красной  паутиной, в  запекшейся  крови.  Сергея  не тошнило - он
окаменел. И внезапно  в  поле его зрения попали  закрытые глаза на загорелом
лице. Но фантом двигался легко, не спотыкаясь, и стало ясно, что он пройдет,
не  задев его.  Сергей против  своей воли  поворачивался к нему  и, когда их
разделяло  несколько  метров, веки шагавшего  начали раскрываться,  открывая
мертвые  глаза, в упор  глядящие на Сергея.  Те глаза не  отрывались  от его
глаз, и...улыбка раздвинула плотно сжатый мертвый рот... Голова в панаме  со
скрипом повернулась к Сергею, ему даже показалось, что она кивнула ему, чуть
прикрыв, будто  успокаивая,  веки, и человек пошел выше, к перевалу. Сергей,
как зачарованный, следил  за исчезавшей за перегибом склона фигурой, сначала
пропали  ботинки,  медленно  укорачивались ноги,  пропал пулемет на плече, а
когда к  Сергею вернулся  слух, оказалось,  что вместо  панамы он  смотрел и
смотрел на дальний выступ на склоне...
     Сергей со стоном  сел. Снова  и  снова улыбка на  мертвом лице вставала
перед ним... Он понял, кого встретил. Среди не только русских, но и афганцев
ходили  слухи  о 'черном' спецназовце, афганцы  называли  его  'караджахид',
призраке оставленного в  горах трупа. Утверждали на полном серьезе даже, что
тот,  на кого  посмотрит  'черный'  спецназовец,  скоро умрет,  много  еще и
другого болтали, особенно после стакана спирта...

     Сергей открыл глаза и вскочил. Было ровно шесть часов...

     ...В вертолете Сергей пришел в себя. Оттолкнув от себя удерживающие его
руки,   прижался  к  стеклу  -  бесконечно  стелилась  коричневая   равнина,
надвинулась   каменная  гряда,  машина  легла   на  борт  и  каменная  стена
величественно  откатилась  в сторону,  открывая  новые  стены.  Потемнело  в
глазах... Посадку совершили в Кандагаре. Сергей, едва живой, выбрался наружу
и, пока  шла суета  вокруг, просидел, роняя  поминутно голову,  прислонясь к
обшивке. Федоров не вылезал из вертолета. К  Сергею несколько раз подбегали,
что-то спрашивали, он  что-то говорил. Когда солнце уходило за линию холмов,
вылетели  в  расположение  полка. Сергей,  измотанный  тряской  и  грохотом,
вывалился из машины уже в полной темноте.
     Проснулся он  ни свет ни заря, к удивлению, в своей палатке,  на койке,
на которой  тогда  спал офицер  с аккуратненькой  бородкой.  Ветерок  с  гор
свежил,  Сергей  сел на  землю  у  самого входа  и  подставил  лицо холодным
ласковым дуновениям. Только бурчало и крутило в животе.
     Он вдруг сейчас заметил снежные пики над коричневой грядой Мазара. Пики
были похожи на далекую ровную цепочку белых облачков, таявших на свету.
     Сергей узнавал привычный  пейзаж  вокруг  себя - ангары, возле  которых
стояли вертолеты,  радиомачта, палатки, бубнящие голоса... Он пошел к штабу.
Около штабных палаток было пустынно - никого, кроме часовых.
     Перед  Сергеем выскочил человек  в трусах - задернувшийся полог палатки
заглушил  брань.  Человек,  стуча  зубами,  рвался  зайти  обратно,  но  был
выбрасываем, едва его  голова скрывалась внутри. Сергей молча отодвинул его,
вошел. Матерясь, слезли с ближайшей койки, подошли к нему :  "Уеб...ще , еще
не  понял..."  Сергей почувствовал, как в его плечо вцепилась  жаркая  рука.
Короткая возня, вцепившийся  отлетает во тьму. Сергей, понизив  голос  : "На
выход !" и вышел наружу. Выходящий, не стесняясь присутствия офицера, ударил
в поддых солдата, прыгавшего  около  входа,  и не спеша подошел к Сергею. "В
чем дело ?" "...Молодой,  припух совсем" - мотнул головой  налево выведенный
Сергеем. "Иди !" - отпустил Сергей первого  и тот, колотясь, полез за полог.
"...Ты чего выеб...ся, гнида !" Парень, выше Сергея, с искренним возмущением
заговорил: "Товарищ лейтенант, так молодой оборзел..." Сергей неожиданно для
себя резко  пригнул  голову в жестких волосах  так, что  солдат бухнулся  на
колени. "Встать !" - и Сергею  захотелось разбить ногой  лицо упавшего. Тот,
почувствовав по голосу, опасливо поднялся. Но  гнев Сергея исчез, он коротко
бросил : "Вон !" и, не дождавшись, пошел.
     Около штабных палаток перетоптывались часовые в ватных бушлатах. Сергей
знал, как с надеждой, будто от воскресения из мертвых, встречаешь рассвет. И
невольно улыбнулся, порадовавшись за промаявшихся людей.
     Они заметив его,  насторожились.  Узнав Сергея, старший  караула послал
одного из  часовых в палатку.  Через секунду караульный вернулся :  "Товарищ
подполковник приказал впустить...". Сергей  дернул  левым  плечом -  автомат
висел,  как  всегда,  положил  возле входа  и  шагнул  за задернутый полог в
освещенное пространство.
     Перед ним  за столом  одиноко сидел Михалыч.  Сергей  за  шаг от  стола
вытянулся, успел  произнести :  "Лейтенант Зандер..." ,  как Михалыч встал и
показал ему на стул : "Садись !" Сергей сел, не  отрывая глаза от  командира
полка. Минуты две  они молчали. Подполковник  сначала смотрел  жестко, потом
выражение его лица стало просто усталым, он отвел взгляд : "Да-а..."
     Сергею  стало неловко за него,  он бегло осмотрел  нехитрую  обстановку
штаба,  увидел на свои грязные руки  --  от малейшего толчка на  них  из-под
запекшейся  корки набухали  капли  крови  и  от  нарастающего зуда  хотелось
разодрать кожу. "...Не отдирай !" услышал Сергей и поднял голову.
     Подполковник мялся, не  зная  с  чего  начать, и  Сергей сказал  :  "Мы
напоролись на засаду...Там,  где нас должны были  снимать..."Михалыч кивнул.
Сергей  собирался  доложить  о бое, но неожиданно  спросил : "Почему не было
ретранслятора ?.."  Михалыч выдержал его  взгляд,  резко  поднялся, суетливо
пробежался несколько  метров,  сел  обратно :  "Не было !"  Его  серые глаза
разгорелись  огнем :  "...Не  было, не  поднимали  !"  Сергей, не  ожидавший
истерики  от командира полка, растерялся. И вдруг  неистовая сила  вздернула
его со стула :  "...А  своих бросать ! Б...дь, было ?!" и грохнул по  столу,
обрызгав кровью  подполковника. Тот вскочил,  что-то проорал. "...Не было, а
Витаса  нет ! И остальных  -- нет ! А  этот х... есть! Б...дь!.." Сергей был
наготове, ожидая, что  Михалыч  сейчас  кинется,  и едва сдержался, чтобы не
опередить его.  Они стояли,  почти уперевшись лбами, раскрасневшись. И вдруг
оба разом уселись друг против друга. "Пойдешь на роту вместо этого пидера ?"
услышал  Сергей и, не отвечая, отрицательно  мотнул головой. "...Дурак ты !"
примирительно  сказал Михалыч : "У тебя  пойдет!".  Он подождал с  минуту и,
придя полностью в себя, сухо приказал : "Доложись на разводе. Принять взвод.
Выполняй." Сергей, не спеша, встал и повернулся к выходу. "...Ну и дурак" --
услышал по дороге, но, не задержавшись ни на секунду, отдернул полог палатки
и вышел наружу, на плато, сторожившее город в долине...

     Ему  было  уже  все равно, что произойдет  с ним.  Да и что  могло  уже
испугать того, кто видел 'караджахида' -- 'черного' спецназовца...


     К о н е ц

Популярность: 1, Last-modified: Wed, 09 Jun 1999 20:39:33 GmT