---------------------------------------------------------------
Источник: журнал "Роман Газета" 1986 год
Николай Николаевич Яковлев
МАРШАЛ ЖУКОВ (Страницы жизни)
OCR: Новиков Василий Иванович
---------------------------------------------------------------
В конце прошлого столетия в деревне Стрелковке Калужской губернии стоял
осевший на угол дом в два окна с одной комнатой. От ветхости стены и крыша
поросли мхом. В этом доме жила бездетная вдова Аннушка Жукова.
Сердобольная женщина, она взяла из приюта двухлетнего мальчика,
оставленного там трехмесячным младенцем с запиской: "Сына моего зовите
Константином". Это был отец будущего Маршала Советского Союза Георгия
Константиновича Жукова, родившегося 19 ноября по старому, 2 декабря по
новому стилю 1896 года.
Деревня Стрелковка... Надо думать, название восходит к тем далеким
временам, когда в ней жили стрельцы, стоявшие на страже русских рубежей.
Едва ли жившие в Стрелковке помнили об этом: слишком много поколений
сменилось с тех пор. В, годы детства Жукова деревня ничем не выделялась из
тысяч русских деревень. Бедность, земля рожала плохо. Мужчины - часто на
отхожем промысле, в поле - женщины и дети.
Отца Жуков видел мало, он сапожничал в городах. Мать билась на тяжелой
работе. Заработки... "Я думаю, - напишет на склоне лет Г. К. Жуков, - нищие
собирали больше". Еще он напишет: "Спасибо соседям, они иногда нас выручали
то щами, то кашей. Такая взаимопомощь в деревнях была не исключением, а
скорее традицией дружбы и солидарности русских людей, живших в тяжелой
нужде". Взращенной веками солидарности - проявлявшейся и на ратном поле, и
тогда, когда нужно было выжить в неурожайные годы. На этом стоит жизнь
человека. Просто и понятно, доступно разумению мальчика.
Когда пришел вечер жизни, Жуков часто возвращался к детству. Он помнил,
как в церковноприходской школе семи лет попал к "хорошему человеку", первому
учителю Сергею Николаевичу Ремизову. Мудрый народный учитель, вводивший
своих маленьких питомцев в XX век. Учивший их как подсказывало сердце и
никогда не повышавший голоса на деревенских ребят. "Отец Сергея Николаевича,
- еще припоминал Жуков, - тихий и добрый старичок, был священником и
преподавал в нашей школе "закон божий".
На склоне лет Жуков нет да нет задавался вопросом: кто были его предки?
Ответа так и не нашел. Но не был обескуражен, что не мог проследить свою
родословную по линии отца дальше его самого. Георгию Константиновичу было
достаточно - отец родился в России, был главой небольшой, сплоченной семьи,
воспитавшим по своему разумению трудового, честного человека. А если
прибегнуть к обобщению - сыном народа.
Кровную связь с народом Г. К. Жуков пронес через всю свою жизнь. Судьбы
Родины и семьи для него были неотделимы. В семье, в окружающей его жизни он
черпал силы для служения Отчизне, а на священной службе Отчизне выполнял
свой долг перед семьей,. народом. Защищая Родину, он защищал жизнь родных и
близких. Заглянем в одно из немногих пасем Г. К. Жукова жене Александре
Диевне и дочерям Эре и Элле в Великую Отечественную войну. Считанные строки
этого письма лучше, чем библиотека книг, отражают внутренний мир
прославленного полководца. Итак:
"Действующая армия.
10.2.44
Дорогая моя!
Шлю тебе свой привет. Крепко-крепко целую тебя одну и особенно вместе с
ребятами.
Спасибо за письмо, за капустку, бруснику и за все остальное.
Дела наши идут, в общем, хорошо. Все намеченные дела армией выполняются
хорошо.
В общем, дела Гитлера "идут явно к полному провалу, а наша страна идет
к безусловной победе, к торжеству русского оружия.
В общем, фронт справляется со своими задачами, дела сейчас за тылом,
тыл должен очень много работать, чтобы обеспечить потребности фронта, тыл
должен хорошо учиться, морально быть крепким, тогда победа наверняка будет
за русскими.
Крепко, крепко тебя целую.
Твой Г. Жуков".
В коротком письме, как в капле моря, весь Жуков. Он жил только
интересами войпы, которую расценивал как тяжкий труд фронта и тыла. Всего
народа. Отсюда и придет, обязательно придет Победа. А личный вклад в нее?
Маршала мало заботила слава сама по себе. О вей позаботилась история.
Чем дальше в прошлое уходят годы Великой Отечественной войны, тем все
рельефнее и крупнее вырисовывается на фоне величайших битв тех лет облик
верного сына нашей Родины и Коммунистической партии Советского Союза,
выдающегося советского полководца, четырежды Героя Советского Союза, Маршала
Советского Союза Георгия Константиновича Жукова.
Много видных полководцев воспитала наша партия в предвоенный период и в
годы Великой Отечественной войны. Но по праву первым из них всенародно
признан Г. К. Жуков.
Широта и глубина охвата явлений и событий при оценке военной и
военно-политической обстановки, глубина проникновения в замыслы и действия
противника, реализм в оценке соотношения сил, несгибаемая воля в достижении
поставленных целей в самых сложных условиях (под его руководством иногда
невозможное становилось реальностью, как это было при обороне Москвы),
величайшая активность и навязывание своей воли противнику (как это было под
Ленинградом), решительность и отсутствие каких-либо колебаний при выполнении
крупных оперативно-стратегических решений, когда обстановка была до предела
сложной и запутанной, - всеми этими необходимыми чертами выдающегося
полководца во всей полноте обладал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.
И вместе с тем он никогда не пытался делать все сам. Он обладал
важнейшим качество - умением сплачивать и привлекать к самой активной работе
подчиненных командующих и командиров, штабы и политорганы. Жуков был
признанным организатором боевой работы крупных военных коллективов.
Общеизвестно и другое. Сколько упорного труда он вложил, чтобы развить
в себе качества видного военачальника. Как он умел учиться сам и настойчиво,
творчески и инициативно учить других в мирное время и на войне.
Об этом говорят его боевые друзья - видные советские полководцы.
Боевой соратник Жукова Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский,
служивший с ним плечом к плечу, вспоминал о двадцатых годах, когда их пути
сошлись во время учебы в Высшей кавалерийской школе в Ленинграде: "Жуков,
как никто, отдавался изучению военной науки. Заглянем в его комнату - все
ползает по карте, разложенной, на полу. Уже тогда дело, долг для него были
превыше всего". Жуков стал выдающимся полководцем только потому, что прошел
долгий путь учебы овладения военным искус-яством в рядах Красной Армии.
Он был человеком, отличавшимся "решительным и жестким характером", -
написал о Г. К. Жукове его другой боевой товарищ, Маршал Советского Союза А.
М. Василевский. И далее: "Жуков решал вопросы смело, брал на себя полностью
ответственность за ведение боевых действий... Думаю, не ошибусь, если скажу,
что Г. К. Жуков - одна из наиболее ярких фигур среди полководцев Великой
Отечественной войны". Так где же точно его место в плеяде прославленных
маршалов, приведших нашу армию к Победе? Теперь в официальных случаях.. мы
перечисляем их по алфавиту, но список-то открывает Жуков. Первый среди
равных!
И еще одно. Время рождает своих героев. Г. К. Жукову было суждено жить
В великое время, в расцвете сил и военного таланта он встретил испытание,
обрушившееся на наш народ: великую и тягчайшую войну против озверевшего
фашизма. Он жил этой войной, сделал все, что было в его силах, для Победы. В
суровом военном противоборстве и проявились качества характера, которые
сделали Жукова тем, кем он вошел в историю.
Имя и дела Георгия Константиновича Жукова известны далеко за пределами.
наших рубежей. Возьмем Соединенные Штаты. Крупный американский публицист
Гаррисон Е. Солсбери написал книгу "Великие битвы маршала Жукова". Она вышла
в 1969 году и с тех пор многократно переиздавалась. В вей о Г. К. Жукове
сказано: "Когда история завершит свой мучительный процесс оценки, когда
отсеются зерна истинных достижений от плевел известности, тогда над всеми
остальными военачальниками засияет имя этого сурового, "решительного
человека, полководца полководцев в ведении воины массовыми армиями. Он
поворачивал течение битв против нацистов, против Гитлера не раз, а много
раз".
Американский военный, историк Мартин Кайлен в книге "Тигры горят"
(1974) разъяснял своим Соотечественникам: "У нас, на Западе, были крупные
военные. На память приходит генерал Джордж Паттон. Были фельдмаршал Бернард
Л. Монтгомери и генерал Дуглас Макартур. Были и другие военные гиганты.
Адмирал Честер У. Нимиц, генерал Дуайт Д. Эйзенхауэр. Но много ли
исследователей теперь ушедшей в прошлое второй мировой войны сразу назовут
имя Георгия Жукова? Сколько из них знают, кто он был и что сделал? Многие ли
понимают, что Жуков действительно был, по самой точной характеристике
Гаррисона Е. Солсбери, "полководцем полководцев в ведении войны массовыми
армиями двадцатого столетия". Он нанес немцам больше потерь, чем любой
другой военачальник или группа их во второй мировой войне. В каждой битве он
командовал более чем миллионом людей. Он вводил в дело фантастическое
количество танков. Немцы были более чем знакомы с именем и сокрушающим
мастерством Жукова, ибо перед ними был военный гений". Он был, заканчивает
Кайден, "чудо-маршалом", а Солсбери особо выделяет: "он знал назубок всю
классическую военную литературу от Цезаря до Клаузевица".
Жуков закончил войну в 1945 году в Берлине, но победный путь полководца
начался в 1939 году в степях Монголии. На этот относительно короткий отрезок
времени падает суровый и страшный период в истории человечества. Без
преувеличения, то были годы, когда решался вопрос - существовать или нет
цивилизации.
Великая по цели, самая ожесточенная по классовому и вооруженному
противоборству, длительная война между социализмом и империализмом позволила
во всей полноте использовать для защиты социалистической Родины все
замечательные качества души и характера, талант полководца и стойкость
коммуниста Георгия Константиновича Жукова.
В его лице история оставила нам великий пример, достойный для
подражания каждому, кто посвятил свою жизнь защите Родины.
Халкин-Гол Неожиданное поручение
Учеба, учеба, учеба! 1 июня 1939 года заместитель командующего войсками
Белорусского военного округа Жуков проводил ,в штабе корпуса в Минске разбор
очередной полевой командно-штабной игры,, Звонок из Москвы прервал Жукова на
полуслове - немедленно прибыть к наркому обороны. Не заходя домой - на
вокзал и в первый же идущий в столицу поезд.
"Зачем, почему?" - задавался вопросом Жуков, сидя в стремительно
несущемся по улицам Москвы "ЗИСе-101". Подтянутый командир, встретивший на
вокзале, только и доложил - нарком ждет! В приемной огорошили вестью:
чемодан для дальней поездки вам готовится!
К. Е. Ворошилов встретил посередине кабинета, справился о .здоровье и
тут же перешел к делу:
- Японские войска внезапно вторглись в пределы дружественной нам
Монголии, которую Советское правительство договором от 12 марта 1936 года
обязалось защищать от внешней агрессии. Вот карта вторжения с обстановкой на
30 мая.
Жуков взглянул на карту. Да, вражеские войска уже углубились на
территорию Монголии восточнее реки Халкин-Гол. Молнией пронеслась мысль:
идут бои, но почему посылают именно его?
Он не мог знать, что накануне, 1 июня, у Ворошилова состоялось
совещание. Начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза Б. М.
Шапошников доложил обстановку на Халкин-Голе. Ворошилов заметил, что "для
руководства боевыми действиями там больше бы подошел хороший кавалерийский
начальник". Тут же всплыла кандидатура Жукова, руководство Генерального
штаба высоко ценило его как очень подготовленного военачальника. Ворошилов
принял авторитетное предложение Генерального штаба. И вот собранный,
сосредоточенный "хороший кавалерийский начальник" изучал теперь карту перед
наркомом.
Голос Ворошилова вывел из задумчивости:
- Затеяна серьезная военная авантюра. Можете ли вылететь туда
немедленно и, если потребуется, принять на себя командование войсками?
Не отрывая взгляда от карты, Жуков ответил - готов вылететь "сию же
минуту": Последние напутствия в Генеральном штабе, главное - разобраться,
наконец, в происходившем у Халкин-Гола и доложить предложения о дальнейших
действиях.
В 16. 00 2 июня самолет Жукова поднялся с Центрального аэродрома
Москвы. Под крылом мелькнул Ленинградский проспект, чаша стадиона "Динамо".
Курс на восток.
Предстояло более двух суток полета. Жуков напряженно обдумывал, что его
ждет в месте назначения в монгольском городе Тамцаг-Булак. Скоро он увидит
все своими глазами... Вот и летное поле в бескрайней степи, несколько
десятков юрт, среди
которых теряются. считанные глинобитные здания. Город!
Что же произошло!
У солдата, спешившего на воину, надо думать, и мысли были солдатские:
как лучше выполнить свой воинский долг? Жукову суждено было с блеском
исполнить его там, на далекой восточной границе Монголии, но едаа ли комдив
мог предполагать последствия своей будущей победы - умелым применением
ограниченной военной силы был разрублен один из сложных узлов международной
политики.
По необходимости он сосредоточил все внимание на картетеатра военных
действий, которую все изучал и изучал в самолете. А что за ее образом? Жуков
не мог знать в деталях этого, как и не знали его современники. Только годы
спустя прояснилось...
В то последнее лето уже хрупкого мира японская вылазка у Халкин-Гола
была лишь первым звеном разворачивавшейся цепи запутанных интриг Запада
против нашей страны. Интриг очень опасных, дело клонилось к организации
крестового похода капиталистического мира против Советского Союза.
Агрессивные державы - Германия, Италия и Япония, объединенные в 1936 - 1937
годах "Антикоминтерновским пактом", провозгласили своей целью беспощадную
войну коммунизму. Похвальное намерение с точки зрения "демократий" - Англии,
Франции и США! В Лондоне, Париже и Вашингтоне сгорали от нетерпения в
ожидании волнующего момента, когда агрессоры навалятся на СССР с запада и
востока. Самое главное - начать, а затем события пойдут автоматически, как
от брошенного и воду камня круги расширятся на весь мир.
Начала Япония, точнее, командование ее Квантунской армии,
расквартированной тогда в Маньчжурии. Эта армия была создана после захвата
Японией Маньчжурии в 1931 году для войны против СССР. В ее штабах собрались
самые оголтелые милитаристы, грезившие походом на Север. Это они превратили
в тридцатые годы нашу дальневосточную границу в огненный фронт, провокации
сменялись провокациями обстрелы советской территории, вооруженные наскоки,
выливавшиеся иной раз в нешуточные схватки, как бои у озера Хасан в конце
лета 1938 года.
Захватчиков неизменно отбивали, но они не успокаивались. Почему?
Генералы и старшие офицеры Квантунской армии были убеждены, что на их долю
выпала миссия повести за собой Токио, заставить его начать, наконец, войну
против Советского Союза. Они в 1931 году захватили Маньчжурию. В 1937 году
именно Квантунская армия, начав боевые действия в Китае, потащила за собой
токийских политиков. И вот Япония уже два года воюет в Китае, захватив
обширные территории. Вторгнувшись в Монголию, командование Квантунской армии
поставило свое правительство перед совершившимся фактом:
масштабы боев неизбежно расширяются, и вот она, желанная большая война
с СССР!
Дерзость и необдуманный шаг? Нет и еще раз нет! Японские милитаристы
неплохо разбирались в международной политике. Они знали и видели: Запад, в
первую очередь Англия и США, не ставили препятствий на пути их агрессия в
Китае. В случае же войны с СССР будет обеспечен не только нейтралитет, но и
прямая поддержка Запада. Следовательно, Япония может быть спокой,иа за свой
тыл. Итак, континентальное направление агрессии. Генералы никак не понимали,
зачем в этих условиях планировать войну против западных держав, за что
стояло в основном командование японского флота. И еще немаловажное
обстоятельство - с весны 1939 года Германия и Италия вели переговоры с
Японией о заключении формального военного союза. Если удастся разжечь пожар
войны на Востоке, то едва ли Германия и Италия не выступят в поход против
Советского Союза с запада.
Толчок этой цепи событий могли дать только успехи на полях сражений в
Монголии. В грядущей победе обнаглевшие милитаристы не сомневались.
Десятилетия японская армия воспитывалась на традициях русско-японской войны
1904 - 1905 годов. За три с небольшим десятка лег, истекших с тех пор, эта
война усилиями милитаристов превратилась в героический эпос японского
оружия.
Среди высших японских военачальников еще служили ветераны
русско-японской войны, на старости лет крепко позабывшие удары русских и..
давно заместившие в слабевшей с годами памяти лестными легендами подлинную
историю. Цусима, Мукден, Порт-Артур - преподносились ими как великие победы,
разумеется, уместно умалчивалось, какой потрепанной вышла из той войны
Япония. Превозносились не только в исторических сочинениях, воспевавших дух
самураев, но и в солдатских песнях, которые ревели на маршах, в казармах.
Наконец, милитаристы не сомневались ни на минуту, что в их руках
безотказный человеческий материал - войска, воспитанные в духе
беспрекословного повиновения приказу. В японской солдатской памятке
значилось: "Пока ты жив, ты должен быть потрясен великим императорским
милосердием. После смерти ты должен стать хранителем Японской империи. Тогда
ты будешь окружен почетом. Императорская армия непобедима, ибо ее защищают
боги". Сама смерть "легче пуха", а за должным поведением солдата в бою
следят его предки из амулета "омомори", который он носит на груди. Не
исполнить приказ офицера значит оказать неповиновение самому императору.
Никак не меньше.
С начала мая 1939 года японские войска пытались захватить участок
монгольской территории восточнее реки Халкин-Гол. Начав с мелких стычек, они
постепенно наращивали силы, стремясь приковать внимание советского
командования к этому району. Если дело пойдет удачно, - рассудили японские
генералы, спланировавшие операцию, - вступят в дело главные силы Квантунской
армии, сосредоточенные в Маньчжурии. Молниеносным ударом они вторгнутся в
Уссурийскую и Амурскую области, в район Хабаровска и овладеют всем советским
Приморским краем.
Вот что начиналось там, у реки Халкин-Гол.
Отпор!
5 июня Г. К. Жуков прибыл в штаб советского 57-го отдельного корпуса,
находившегося в Монголии. Первый вопрос старшим командирам: не трудно ли
управлять войсками за 120 километров от места боев? Смущение. Жуков, не
дослушав объяснений,. выехал в войска.
Он не мог не отметить, что враг умело выбрал район для наступления. На
западном берегу реки Халхин-Гол неоглядная степь, для противника все как на
ладони. До советской границы около 650 километров, связь по единственной
грунтовой дороге. На восток постепенно поднимаются отроги горного хребта
Большого Хингана, где легко укрыть не только войска, но и их тылы. С
японской стороны подведены две железные и несколько грунтовых дорог.
Преимущества быстрого и скрытого сосредоточения на стороне врага.
Несколько дней машина комдива колесила по степи, Жуков хотел лично
осмотреть все. Опытным глазом командира он оценивал слабые и сильные стороны
немногочисленных советско-монгольских войск, вышедших в район Халкин-Гола.
Чутье опытного солдата подсказывало ему: вот-вот грянет гроза, враг,
определенно, подтягивает силы. Иначе чем объяснить: от зари. до заката
бесчинствуют японские самолеты, гоняющиеся даже за отдельными машинами.
Он отправляет срочное донесение в Москву: немедленно усилить советскую
авиацию, направить в ^Монголию не менее трех стрелковых дивизий и танковую
бригаду. Цель - готовить контрудар. Просьба Жукова была удовлетворена. Он
принял командование корпусом, вскоре развернутым в 1-ю армейскую группу. Из
СССР прибыла группа летчиков - 21 Герой Советского Союза во главе с Я. В.
Смушкевичем.
Поспели в самое время, с середины июня в небе Монголии завязались
неслыханные в то время по ожесточенности воздушные бои. Иногда в бешеной
карусели крутилось свыше двухсот самолетов с обеих сторон. Японское
командование бросило в дело лучших асов, домогаясь добиться господства в
воздухе. Не получилось. Советские летчики крепко держали небо на замке, все
чаще и чаще, в степи вставали султаны чадного дыма - догорал очередной
вогнанный в землю японский самолет.
Жуков торопил крепить оборону у Халкин-Гола, особенно на плацдарме за
рекой, быстрее подтягивать резервы из Советского Союза. Через безводную,
выжженную зноем степь катились колонны с пехотой;
поднимая громадные клубы пыли, лязгали гусеницами танки. Косматое,
свирепое, непривычное солнце. Красноармейцы, поднятые по тревоге из
сибирских гарнизонов, оглядывали непривычные места; В висках стучало от
страшной жары, а Жуков чисто физически ощущал - стучат колеса на железных
дорогах, катят японские эшелоны. Везут массу обстрелянных войск, уже, более
двух лет воевавших в Китае. С ними предстоит схватиться молодым
красноармейцам, слышавшим свист пуль только на стрельбищах.
По железным дорогам японские войска подвозились, конечно, быстрее, чем
наши воинские части по 650-километровой грунтовой. Японцы успели
сосредоточить до 40 тысяч войск, 310 орудий, 135 танков, и 225 самолетов.
Перед рассветом 3 июля советский полковник проехал к горе Баин-Цаган, что на
северном фланге фронта по Халкин-Голу, проверить оборону монгольской
кавалерийской дивизии. Внезапно он натолкнулся на японские войска, уже
форсировавшие реку. С первыми лучами света здесь уже был Жуков. Враг
собирался провести хрестоматийную операцию - ударом с севера окружить и
уничтожить советско-моигольские войска, державшие фронт по Халкин-Голу.
Ведущие западные военные историки в отнюдь не дружественном нам труде
"Русская военная машина 1917 - 1945 гг." (1977) замечают: "То был абсолютно
здравый план, и он был бы прекрасно проведен в жизнь против китайского
военачальника или монгольской армии. Но японцы не приняли в расчет
мгновенную реакцию Жукова".
Наметанным командирским глазом Жуков определил опасность. Но чем
противодействовать японцам? Если у горы Баин-Цаган скрытно, по-воровски
через понтонную переправу, валили японские колонны, то южнее грохотал фронт,
сковывая центр наших войск, вражеские танки вели в атаку густые цепи пехоты.
В складках местности трудно было определить, какие силы успел
перебросить противник на западный берет реки. Потом выяснилось - более 10
тысяч при 160 орудиях, а в целом японцы превосходили советско-монгольскис
войска на Халкин-Голе по пехоте и артиллерии в 3 раза, по кавалерии а 4, 5.
раза. Жуков вызвал авиацию: бомбить переправу, сюда же перенацелил часть
огня батарей с центрального участка и приказал ввести в бой 11-ю танковую
бригаду комбрига М. П. Яковлева. Она, донельзя измотанная длительным маршем,
только встала на отдых в нескольких десятках километров от фронта. Поднятая
по тревоге бригада примчалась как ветер - танки БТ-5 и БТ-7 обладали большой
скоростью, маневренностью и прискорбно тонкой броней. Жуков пошел на
беспримерный риск: отдал, приказ с ходу атаковать врага, не дожидаясь пехоты
- вызванный мотострелковый полк подошел только к середине дня.
Командиры танковых батальонов четко отсигналили флажками "делай как я",
лязгнули люки - и вперед - к славе и бессмертию! Было 10. 45 утра, когда 150
танков рванулись на плацдарм, где на позиции стояли 160 орудий, где в наспех
отрытых окопах уже затаились японские солдаты с минами на пятиметровых
бамбуковых шестах. В завязавшемся сражении наши танкисты показали, что годы
учебы не прошли даром - огнем и гусеницами они уничтожили и раздавили всю
японскую артиллерию. Верткие танки, однако, действовали на местности,
буквально кишевшей японскими, солдатами. Хотя с орудийными расчетами было
покончено, из окопов, лощин, самых разнообразных укрытий шла стрельба,
летели гранаты.
Гибли и наши танкисты. Экипаж политрука Д. П. Викторова, уничтоживший
десять орудий, был сожжен окружившими подбитый танк японскими солдатами.
Почти трое суток без минутного перерыва бушевало сражение. Пришлось вести
борьбу на истребление упорно сопротивлявшегося врага, пытавшегося
подбрасывать, резервы, в том числе танки, с восточного берега. Писатель
Константин Симонов, в то время сотрудник фронтовой газеты "Героическая
красноармейская", спустя более двадцати лет запечатлел Г., К. Жукова в
памятную последнюю ночь перед решительной развязкой. В романе "Товарищей по
оружию" он писал:
"Командующий сидел в углу на своей неизменной парусиновой табуретке и
показывал нагнувшемуся над картой командиру бронебригады, куда тот должен
вывести один из своих батальонов, к рассвету переправив его на восточный
берег.
- Огнем и броней ударите с тыла но японцам, когда мы их сбросим с
Баин-Цагана и они покатятся к переправе, - сказал командующий, подчеркивая
слово "покатятся". - Задача ясна?
- Ясна, товарищ комдив!
- А что у вас лицо такое? Сапоги жмут?
- Потери большие, товарищ комдив.
- Потери как потери, - сказал командующий. - Завтра, когда выполним
задачу до конца, сравним -с результатами. Отправляйтесь!
Командующий с командирами вышел из палатки.
Хвосты тумана кое-где цеплялись за лощины, но горизонт был уже ясен, и
на нем выделились черные бугры сгоревших вчера танков.
- Поле боя, поле смерти, поле победы - все вместе, - торжественно, как
стихи, сказал командующий. - Когда все будет кончено, на горе Баин-Цаган
вместо памятника поставим танк. Один из этих".
Утром 5 июля враг был наголову добит, тысячи трупов устилали землю,
раздавленные и разбитые орудия, пулеметы, машины. Остатки вражеской
группировки бросились к переправе, ее командующий генерал Камацубара (в
прошлом военный атташе Японии в Москве) среди первых оказался на том берегу,
а скоро "переправа, - вспоминал Жуков, - была взорвана их же саперами,
опасавшимися прорыва наших танков. Японские офицеры бросались в полном
снаряжении прямо в воду и тут же тонули, буквально на глаза наших
танкистов".
Враг потерял до 10 тысяч человек, почти вес танки, большую часть
артиллерии. "Эта битва, - подвел итог Г. К. Жуков, - является классической
операцией активной обороны войск Красной Армии, после которой японские
войска больше не рискнули переправляться на западный берег реки Халкин-Гол".
В тяжелых боях погибло и немало наших героических красноармейцев и
командиров, среди павших - комбриг М. П. Яковлев.
По сей день на горе Баин-Цаган стоит видный за десятки километров
памятник. На постаменте танк БТ-5, надпись в честь орденоносной танковой
бригады имени Героя Советского Союза М. П. Яковлева гласит: "Танкистам РККА
яковлевцам - победителям над японцами в Баин-Цаганском сражении 3 - 5 июля
1939 г.".
Агрессор разгомлен.
Когда в Токио получил известия о катастрофе, крупный Государственный
деятель Японии советник императора маркиз Кидо пометил в своем дневнике:
"Армия в смятении, все погибло". Скрыть размеры поражения было
невозможно: уверенное в победе командование Квантунской армии пригласило
военных атташе ряда иностранных государств, в том числе Германии и Италии,
на место действия - в штаб генерала Камацубара. Теперьони поторопились
сообщить в Берлин и Рим о случившемся, указав на разрыв между декларациями и
возможностями дальневосточного соратника по "Антикоминтерновскому пакту".
Военная логика властно диктовала - после такого поражения врагу нужно
убраться с монгольской территории. Вмешалась высокая политика. Круги от
схватки на Халхин-Голе достигли далекой Европы и далеких США. В
правительственных канцеляриях "демократий" потирали руки - итак, Япония уже
схватилась с СССР. Пошли заверения, что Западне видит в происходящем ничего
ненормального. Англия даже подписала к концу июля с Японией соглашение
Арита-Крейга, гарантировавшее тыл агрессора в Китае. Не за горами, убеждали
друг друга западные политики, время, когда война Японии на Востоке сольется
с походом на СССР Германии и Италии. В ожидании этого поторопились сбросить
со счетов тяжкое воспоминание, которое произвел на европейские державы
фашистской "оси" Халхин-Гол. Красная Армия воочию показала не только мощь и
доблесть, но и неоспоримое искусство в ведении вооруженной борьбы. Стоит ли
начинать поход за мировое господство с единоборства с самым могучим
противником? И так ли уж необходимо связывать себя узами военного союза с
банкротами?
Каждый день продолжавшихся боев на Халхин-Голе превращал эти вопросы в
утвердительные суждения для Берлина и Рима. Квантунская армия не жалела
ничего, чтобы спасти свое лицо. Днем и ночью к Халхин-Голу подвозились новые
войска, из которых развернулась 6-я особая армия генерала Огнен. 75 тысяч
личного состава, 182 танка, более 300 самолетов, 500 орудий, в том числе
тяжелые, срочно снятые с фортов в Порт-Артуре и доставленные на Халхин-Гол.
6-я особая армия вцепилась в монгольскую землю - 74 километра по фронту и 20
километров в глубину. Основательно укрепилась, зарылась в землю. Интенданты
даже завезли зимнее обмундирование. Но это на всякий случай! На конец
августа штаб генерала Огиси готовил новое наступление.
Промедление с изгнанием агрессора было чревато самыми серьезными
последствиями. Г. К. Жуков не сомневался в высоких боевых качествах
вверенных ему войск, не сомневался и в том, что они способны выбросить
самураев с захваченной земли. Но этого было мало. Операцию следовало
провести так, чтобы отвадить японцев от возобновления борьбы.
Как? В Москве внимательно следили за происходившим на далекой границе
Монголии. Гордились доблестью бойцов и командиров Красной Армии, но
постоянно держали под жестким политическим контролем военные действия.
Желание добить агрессора привело к появлению предложений о том, чтобы в ходе
дальнейших операций перенести .действия наших и монгольских войск за пределы
МНР. "Вы хотите развязать большую войну в Монголии, - отрезал И. В. Сталин,
- противник в ответ на наши обходы бросит дополнительные силы. Очаг борьбы
неминуемо расширится и примет затяжной характер, а мы будем втянуты в
продолжительную войну. Надо сломить хребет японцам на реке Цаган"
(Халхин-Гол).
Это определило план операции. Задача ее - истребить японскую 6-ю особую
армию, не дав ей уйти, пусть побитой, за кордон. Причем ни в коем случае не
переносить боевые действия за монгольскую границу, чтобы не дать повода
Токио прокричать на весь мир о "советской агрессии" с вытекающими отсюда
понятными осложнениями. Готовя удар на уничтожение, Жуков усыпил
бдительность врага, создав впечатление, что советско-монгольские войска
помышляют только об обороне. Строились зимние позиции, бойцам вручали
наставления о ведении оборонительных боев, самыми разнообразными средствами
все это доводилось до сведения японской разведки. Психологически расчет
Жукова был безупречен - это свидетельствовало представлению самураев 6 себе,
дескать, русские "взялись за ум" и опасаются новой схватки. Японские войска
наглели на глазах, они вновь и вновь затевали частные операции, которые
заканчивались лишь очередным , их избиением. Продолжались напряженные бои и
в воздухе.
Благодаря тщательно, продуманной Жуковым системе дезинформации удалось
скрыть от -противника подход крупных подкреплений из Советского Союза. К
середине августа под командованием комкора Жукова (получившего это звание 31
июля) были советско-монгольские войска, насчитывавшие примерно 57 тысяч
человек, почти 500 танков, около 400 бронемашин, 550 орудий и минометов и
свыше 500 боевых самолетов. Всю эту махину нужно было принять и скрытно
разместить в голой степи, а перед началом наступления, назначенного на
воскресенье 20 августа, незаметно вывести на исходные позиции. До 80
процентов войск, которым предстояло наступать, сосредоточились в
охватывающих группировках. Все шло по плану.
Японское командование в этот воскресный день разрешило отлучку в тыл
многим генералам и старшим офицерам. И это предусмотрительно учел Жуков,
наметив наступление именно на 20 августа.
В 5.45 утра советская артиллерия открыла мощный огонь по врагу,
особенно по доступным зенитным средствам. Вскоре 150 бомбардировщиков под
прикрытием 100 истребителей обрушились на японские позиции. Артподготовка и
бомбардировки своз-духа Продолжались три часа. Затем на всем протяжении
семидесятикилометрового фронта началось наступление. На центральном участке
бойцы шли в атаку под звуки "Интернационала", передававшегося мощными
звуковещательными установками. Основные удары были нанесены на флангах, где
выступили советские танковые и механизированные части. Преодолевая яростное
сопротивление, они сумели к 25 августа окружить всю японскую группировку.
Трехдневные попытки врага деблокировать ее из Маньчжурии были отбиты. С
образованием внешнего фронта вдоль границы Монголии началось уничтожение
врага, оказавшегося в котле.
Последовало почти недельное мрачное, круглосуточное сражение среди
сопок, глубоких котловин, сыпучих песков и барханов. Нанося сходящиеся
удары, наши войска рассекали группировку врага и уничтожали ее по частям.
Каждая сопка была укреплена, японских солдат приходилось добивать в окопах,
блиндажах. Они сражались до последнего патрона, попав в безнадежное
положение, кончали с собой. Бой рассыпался на десятки и сотни схваток,
гремели орудия, выставленные на прямую наводку, часто смрадное облако
отмечало ликвидацию очередного гнезда сопротивления отлично действовавшими
огнеметными танками. Нередко в тылу вновь возникала стрельба, оставшиеся
незамеченными японцы открывали огонь в спину наступавших. Приходилось
начинать^ сначала. 29 августа пал последний узел сопротивления на сопке
Ремизова, названной так в честь командира 149-го стрелкового полка И. М.
Ремизова, героически погибшего в июльских боях.
Еще два дня прочесывания местности, и 31 августа Г. К. Жуков доложил об
успешном завершении операции. Подводя ее итоги на разборе в Тамцак-Булаке,
Жуков сказал:. "Армейская наступательная операция явилась поучительной
операцией. на окружение и уничтожение противника. С обеих сторон участвовало
в боях до 815 самолетов, свыше 1000 орудий и минометов, около 132 тысяч
человек, 1065 танков и бронемашин. Японцы потеряли на Халхин-Голе около 61
тысячи убитыми, ранеными и пленными". Советско-Монгольские войска - 18,5
тысячи человек убитыми и ранеными.
Командующий Квантунской армией генерал Уэда и начальник штаба генерал
Исойя были уволены в отставку. Ряд японских военачальников, непосредственно
планировавших и руководивших операциями на Халхин-Голе, покончили с собой
традиционным обрядом харакири - торжественно вспороли себе животы.
15 сентября 1.939 года в Москве было подписано соглашение о ликвидации
конфликта.
Самураи запомнили урок
Сражение на реке Халхин-Гол, затерявшейся где-то в Азии и до тех пор
известной разве дотошным географам, круто повернуло многое в международной
жизни. Полководческий подвиг Г. К. Жукова, удостоенного за эту победу звания
Героя Советского Союза, не только ликвидировал опасность, нависшую над
союзной нам Монгольской Народной Республикой, но и стабилизировал всю
обстановку на Дальнем Востоке.
Отныне в Токио перестали прислушиваться к сиренам из штабов армии,
прельщавших правительство соблазнительными перспективами легкого похода на
север против СССР. Халхин-Гол начисто стер в памяти вояк представление о
нашем солдате, которое они создали по опыту русско-японской войны 1904 -
1905 годов. Командиры и красноармейцы, преподавшие предметный урок
воинственным самураям летом 1939 года, избавили нашу страну от нашествия еще
и с востока после 22 июня 1941 года. Павшие в тех боях бессмертны - ценой
своих жизней они спасли многих от верной гибели, если бы Япония пошла ионной
против нас вместе с Германией.
Удары по Квантунской армии могучим эхом отозвались в Европе.
Гитлеровское руководство к середине августа 1939 года отвергло согласие
Токио подписать тройственный военный союз в составе Германии, Италии и
Японии. Берлин предпочел пойти на заключение пакта о ненападении с Советским
Союзом, заключенным 23 августа 1939 года. Пакт этот внес замешательство в
лагерь агрессоров, привел к тому, что они не вступили одновременно во вторую
мировую войну. В Японии правительство Хиранумы, при котором был затеян
Халхин-Гол, 25 августа 1939 года ушло в отставку. Озлобление в Токио против
"вероломного" союзника - Германии - было просто неописуемым.
А Жуков? В то время как происходили эти эпохальные события, толчком к
которым была и победа на Халхин-Голе, комкор погрузился в знакомое и любимое
дело - крепил боевую мощь советских войск, оградивших союзную Монголию от
агрессора. Работы было много, и он отдался ей со свойственной ему энергией.
Жуков приказал, чтобы участники боев разъехались по частям, не понюхавшим
пороху, неся свои знания и опыт, завоеванные кровью. Всю осень, зиму и весну
шли напряженные занятия. Жуков уже предвкушал, как выведет войска в поле на
тактические учения. Уже скоро год, как он в Монголии!
Москва распорядилась иначе.
Маршал Советского Союза М. В. Захаров, занимавший пост начальника
Генерального штаба в конце шестидесятых - начале семидесятых годов, отметил:
"Выдвигая кандидатуру на пост. командующего группой советских войск в МНР
комкора Г. К. Жукова, руководство Генерального штаба поступило совершенно
правильно. На него вполне -обоснованно возлагались большие надежды. И
действительно, в степях Монголии Георгий Константинович, командуя крупными
соединениями, проявил в боевых условиях свои выдающиеся военные дарования.
Партия и Советское правительство увидели в нем незаурядного военачальника
широкого плана".
В начале мая 1940 года Г. К. Жукова отозвали в Союз. Как всегда в его
жизни, сборы были недолгими. Он покидал полюбившиеся ему войска в твердой
уверенности, что если они снова примут бой, то достойно выполнят любую
задачу. "Не случайно, - напишет он в мемуарах, - соединения, находившиеся в
1939 - 1940 годах в Монголии, будучи переброшены в 1941 году в район
Подмосковья, драились с немецкими войсками выше всяческих похвал".
В мае 1940 года Жукову присвоили звание генерала армии.
Новое назначение
Вот и Москва майская. Наркомат обороны на Арбатской площади. На
затягивавшихся далеко за полночь совещаниях Г. К. Жуков щедро делился своими
наблюдениями, делал глубокие выводы о боевых возможностях частей Красной
Армии.
Слушали очень внимательно. Высшее- командование наших вооруженных сил
уже жило по законам военного времени. 1 сентября 1939 года нападением на
Польшу гитлеровская Германия развязала вторую мировую войну. Пакт с
Германией дал возможность Советскому Союзу выиграть время для укрепления
обороноспособности нашей страны. Когда под ударами вермахта развалилась
панская Польша, Красная Армия 17 сентября 1939 года выступила в
освободительный поход, взяв под защиту население Западной Украины и Западной
Белоруссии. Советская граница была отодвинута на сотни километров.
Вплоть до поздней весны 1940 года Англия и Франция, формально
.объявившие войну Германии после нападения на Польшу, так и не вели боевых
действий против нее. Пока шла "странная война". Но к моменту приезда Жукова
в Москву пожар войны на Западе начал разгораться. В апреле Германия
оккупировала Данию и приступила к захвату Норвегии. В Норвегию Англия и
Франция направили ограниченные контингенты войск, но на Западном фронте
по-прежнему все было спокойно...
Очередное совещание в Наркомате обороны прервал вызов в Кремль. У И. В.
Сталина собрались мены Политбюро. Нельзя передать волнение Жукова, впервые
переступившего порог кабинета, ставшего потом ему очень знакомым. Он,
строевой генерал, был напряжен как струна. Но Сталин, тепло поздоровавшись,
раскуривая трубку, сделал паузу и спросил о том, чем Жуков жил последний
год: его мнение о японской армии. Сразу создалась непринужденная обстановка.
Г. К. Жуков подробно рассказал о том, что видел и знал. Новые вопросы;
теперь о наших войсках. Жуков дал высокую оценку танкистам, артиллеристам,
летчикам. Он не скрыл, что стрелковым частям нужно еще учиться. Он
высказался за увеличение в составе Красной Армии бронетанковых и
механизированных войск. Но, предупредил Жуков, танки БТ-5 и БТ-7 с
бензиновым двигателем огнеопасны. В деловой обстановке Сталин и другие члены
Политбюро обсудили множество вопросов. В заключение Сталин сказал:
- Теперь у вас есть боевой опыт. Принимайте Киевский округ и свои опыт
используйте в подготовке войск.
Неожиданное предложение. Речь шла о крупнейшем тогда в СССР военном
округе. От дел, связанных с Монголией, прямо на пост лицом к лицу с
фашистской Германией; Жуков последний год был далек от Европы, следил за
происходившим там только по газетам. Да и не в его правилах было дробить
внимание, отвлекаясь от дел. службы. Представился, однако, случай выяснить
мнение Сталина о причинах "странной войны".
- Как понимать крайне пассивный характер войны на Западе и как
предположительно будут в дальнейшем развиваться боевые действия? - спросил
Жуков.
Сталин усмехнулся:
- Французское правительство Даладье и английское правительство
Чемберлена не хотят серьезно влезать в войну с Гитлером. Они все еще
надеются подбить Гитлера на войну с Советским Союзом. Отказавшись в 1939
году от создания с нами антигитлеровского блока, они тем самым не захотели
Связывать руки Гитлеру в его агрессии против Советского Союза. Но из этого
ничего не выйдет. Им придется самим расплачиваться за недальновидную
политику.
Наперегонки со временем
Расплата началась 10 мая 1940 года - гитлеровская Германия открыла
наступление на Западе. За полтора месяца повержена Франция, Англия оказалась
в одиночестве перед победоносной Германией и вступившей в войну Италией.
Радио разносило из Берлина хвастливые сводки ставки фюрера.
Известия с Запада жадно ловил Г. К. Жуков, он внимательно изучал ход
боевых действий на полях Франции. Мир был потрясен гитлеровским "блицкригом"
- молниеносной войной. Радио и газеты капиталистических стран, панически
описывая внешнюю сторону событий, ужасались: под оглушительный вой сирен,
пикирующих бомбардировщиков немцы танковыми клиньями рассекали оборону
англо-французских войск. Механизированные колонны, не обращая внимания на
фланги, рвались только вперед, неся смерть и смятение. С неба сыпались
германские парашютисты...
Кадровый военный, каким был Жуков, не предавался эмоциям, он смотрел в
корень дела: в чем основа стратегии- и тактики вермахта, в чем его сила?
Недобрая усмешка пробегала по его лицу, когда ему попадались снимки тех, кто
разогнал французские и английские войска: пустоглазые парни в куцых мундирах
мышиного цвета, с автоматами. Из коротких голенищ торчат запасные обоймы, на
головах знакомые ему по фронту той войны каски омерзительной формы. Каждый,
из них ничто, но вместе - победители!
Может быть, какая-нибудь особая техника? Да нет. У французов и англичан
как танки, так и самолеты не хуже, да их и не меньше. Но вот у гитлеровцев
сосредоточиваются они на избранных направлениях и наваливаются массой,
ломящейся только вперед, без оглядки.
Постепенно картина прояснялась - гитлеровцы всегда полагались на
внезапность, они сеяли панику, которая далеко обгоняла их наступавшие
войска. Это подкреплялось большой организованностью и дисциплиной. Немецкий
педантизм, граничивший с шаблоном, запал в память Жукову со времен первой
мировой войны.
Но тогда мотор еще не был основой военной техники. Отсюда
внезапность... К ней нужно готовить войска.
Никто из наших военачальников не сомневался, что очень скоро придется
столкнуться в бою с вермахтом. Война неумолимо надвигалась.
Советские командующие, и Жуков первый среди них, понимали, что биться
придется с самой сильной армией капиталистического мира, беспредельно
жестокой, с очень опытным офицерским корпусом.
Снова и снова Георгий Константинович мысленно возвращался к тому, что
он знал о враге. В первую мировую войну он служил в кавалерии. Сражался с
немцами, провел около двух лет на фронте - призванный в августе 1915 года
солдатом, он скоро стал унтер-офицером, получил два Георгиевских креста за
пленение немецкого офицера и тяжелое ранение.
Грянул Великий Октябрь. Только тяжкие заболевания - сыпной тиф и
возвратный - помешали Георгию Константиновичу вступить в Красную Армию в
первые дни ее организации. Оправившись от болезни, в августе 1918 года он
добровольцем приходит в кавалерию и на всю жизнь связывает себя с Красной
Армией.
"1 марта 1919 года, - вспоминал Жуков, - меня приняли в члены РКП(б).
Много с тех пор забыто, но день, когда меня принимали в члены партии,
остался в памяти на всю жизнь. С тех пор все свои .думы, стремления,
действия я старался подчинять обязанности члена партии, а когда дело
доходило до схватки с врагами Родины, я, как коммунист, помнил требование
нашей партии быть примером беззаветного служения своему народу".
Очень скоро в жарких боях красноармеец Жуков вырос в красного
командира-коммуниста. Он сражался против уральских белоказаков, дрался на
фронтах с войсками Деникина и; Колчака, а на исходе гражданской войны
участвовал в ликвидации банд Антонова. Под Царицыном он был ранен, у станицы
Степной - контужен. Жуков закончил гражданскую войну командиром эскадрона.
Хотя враги были побеждены, у молодого командира-коммуниста никогда не
возникало сомнений, что в сложной и противоречивой международной обстановке
Советской страной завоевана только передышка. Да, это так, и поэтому нужно
готовиться к новым схваткам. И его долг готовить к этому вверенные ему
части, постоянно, помнить - жизнь не стоит на месте, а с ней изменяются
методы и средства вооруженной борьбы.
Жуков успешно рос по службе: в 1923 - 1930 годах командир
кавалерийского полка, затем командир бригады, в 1933 - 1936 годах командир
4-й донской кавалерийской дивизии, в 1937 году возглавил кавалерийский
корпус. Одновременно он учился, учился настойчиво и напряженно. В 1925 году
Жуков на годичных курсах усовершенствования командного состава кавалерии, а
в 1930 году- - на академических курсах по подготовке высшего командного
состава. Партия делала все, чтобы вырастить опытных командиров.
Он работал рука об руку с командирами, которые прославленными маршалами
и генералами привели Красную Армию к победе в 1941 - 1945 годах. Маршал
Советского Союза И. X. Баграмян вспоминал:
"Из всех нас он выделялся не только поистине железным упорством в
достижении поставленной цели, но и особой оригинальностью мышления. На
занятиях он частенько удивлял какой-нибудь неожиданностью. Его решения
всегда вызывали наибольшие споры, и он с редкой логичностью умел их
отстаивать. Хорошо зная его способности, я не удивлялся его поразительной,
даже для тех лет, военной карьере. В отличие от некоторых военачальников
предвоенного времени Г. К. Жуков обладал не только военным дарованием, без
которого в годы военных испытаний не может получиться полководец, но и
жестким характером, беспощадностью к недобросовестным людям... И еще одна
черта характера Жукова мне бросалась в глаза. Если он чего-нибудь добивался,
то крайне не любил идти к цели, как говорится, "медленным шагом, /робким
зигзагом". В таких случаях он шел напрямую".
В 1936 году Г. К. Жуков за успехи в боевой подготовке войск был
награжден орденом Ленина, а в июле 1938 года выдвинут на должность
заместителя командующего Белорусским военным округом. На высоком посту во
всю ширь развернулся его талант военачальника и умелого воспитателя войск.
Георгий Константинович хорошо изучил территорию Белоруссии, где, в сущности,
прошла вся его служба на командных постах в кавалерии. И здесь через
считанные годы, в Великую Отечественную войну, ему довелось вести в бой
войска против вермахта.
Его требовательность к подчиненным "была соразмерна угрозе, нависшей
над нашей Родиной. "Меня, - откровенно писал Жуков, - упрекали в излишней
требовательности, которую я считал непременным качеством
командира-большевика. Оглядываясь назад, думаю, что иногда я действительно
был излишне требователен и не всегда сдержан и терпим к проступкам своих
подчиненных. Меня выводила из равновесия та или иная недобросовестность в
работе, в поведении военнослужащего. Некоторые этого не понимали, а я, в
свою очередь, видимо, недостаточно был снисходителен к человеческим
слабостям.
Конечно, сейчас эти ошибки виднее, жизненный опыт многому учит. Однако
и теперь считаю, что никому не дано права наслаждаться жизнью за счет труда
другого. А это особенно важно осознать людям военным, которым придется на
полях сражений не щадя своей жизни первыми защищать Родину"..
Все лето и осень 1940 года в приграничных округах шла напряженная учеба
в условиях, приближенных к боевым. Войска должны быть всегда в состоянии
боевой готовности. Учения проводились днем и ночью, в любую погоду. В те
месяцы Г. К. Жукова почти не видели в Киеве в штабе округа. Он постоянно
находился в войсках. Командующий округом был требователен к себе и другим -
учить тому, что действительно потребуется на войне. Серия смотровых учений в
сентябре 1940 года, на которые прибыл нарком обороны Маршал Советского Союза
С. К. Тимошенко, прошла успешно.
Время не ждало. По ту сторону границы уже с лета 1940 года гитлеровцы
планомерно готовились к нападению на нашу страну. 31 июля 1940 года Гитлер
собрал в ставке в Бергхофе высший генералитет вермахта. Начальник
генерального штаба сухопутных сил Ф. Гальдер прилежно записывал поучения
фюрера: "Россия должна быть ликвидирована. Срок - весна 1941 года. Чем
скорее мы разобьем Россию, тем лучше. Операция будет иметь смысл только в
том случае, если мы одним стремительным ударом разгромим все государство
целиком. Только захвата какой-то части территории недостаточно".
Гальдер выделил слова Гитлера: "1-й удар: Киев, выход на Днепр". Туда,
где готовил вверенные ему войска Г. К. Жуков. 30 сентября Гальдер отмечает:
"Русские войска усиленно совершенствуют свою боевую выучку".
Уже с осени 1940 года в штабах вермахта началась серия штабных игр - на
картах выверялись детали предстоявшей агрессии. Преступники в военных
мундирах прикидывали, как лучше разгромить нашу страну. На картах
складывалось неплохо. 5 декабря 1940 года Гитлер снова собрал своих
командующих. Он внушал;
"Русские уступают нам в вооружении...
Русский человек - неполноценен. Армия не имеет настоящих командиров...
Ведя наступление против русской армии, не следует теснить ее перед
собой, так как это опасно. С самого начала наше наступление должно быть
таким, чтобы раздробить русскую армию, на отдельные группы и задушить их в
"мешках".
Ровно через год в снегах под Москвой в ушах гитлеровских генералов
по-иному звучали эти слова...
А тогда все выглядело прекрасно.. Три крупных штабных игры завершились
принятием плана "Барбаросса", который был утвержден Гитлером 18 декабря 1940
года. Основной замысел - в быстротечной кампании до осени 1941 года
разгромить Советский Союз и выйти на линию Волга - Архангельск.
Едва ли самоуверенным гитлеровским генералам приходило в голову, что в
то время как они уверенно "поражали" на картах нашу страну, в советском
Генеральном штабе уже обсуждались возможные варианты .войны в случае
нападения Германии. Весь октябрь 1940 года Г. К. Жуков просидел за
подготовкой серьезнейшего доклада "Характер современных наступательных
операций". С конца декабря 1940 года и в первую декаду января 1941 года в
Москве прошли совещание высшего командования Красной Армии, в котором
приняла участие и профессура военных академий. На совещании присутствовали
члены Политбюро ЦК ВКП(б). За его работой следил И. В. Сталин.
Когда на трибуне появился Г. К. Жуков, а его докладом и началось
совещание, присутствовавшие были поражены глубиной и смелостью его суждений.
Чеканя слова, он ясно обрисовал стратегию и тактику потенциального врага. Он
убедительно показал, что ударная сила танковых соединений, действующих во
взаимодействии с авиацией, позволяет пробить не только полевую, но и
преодолеть укрепленную многополосную оборону. В прорыв будут введены войска
для развития успеха, что позволит достичь решающих результатов. Нужно не
ожидать пассивно ударов, а иметь мощные собственные подвижные войска,
танковые и механизированные соединения типа "дивизия - корпус". Жуков со
всей серьезностью подчеркнул: перед лицом сильнейшей армии Запада нельзя
терять ни минуты, нужно быть готовыми во всеоружии встретить ее яростный
натиск.
Что означает широкое оперативное мышление докладчика, прояснилось сразу
вслед за совещанием на большой стратегической игре. Проигрывался начальный
период войны. За "западных" (немцы) играл Жуков.
По плану игры предполагалось убедительно показать - "восточные" смогут
отразить наступление "западных" севернее Припяти, а затем перейти в
решительное наступление. В игре получилось иное - "западные" тремя мощными
ударами прорвали укрепленные районы "восточных", "разгромили" их силы и
вырвались в район Лиды. Игра изобиловала драматическими моментами для
восточной стороны. Они оказались во многом схожими с теми, которые возникли
после 22 июня 1941 года, когда на Советский Союз напала фашистская Германия.
Командующие "восточных" в порядочном смущении пришли на разбор игры к
И. В. Сталину. Они неуверенно попытались оправдаться, ссылаясь на то, что
неудача произошла ведь в игре. Раздосадованный Сталин не принял объяснений.
Слово взял "победитель" Жуков. Он указал на необходимость повысить
грамотность высшего командного состава. А затем разобрал причины, по которым
укрепленные районы не сдержали наступления "западных" - они строились
поблизости от границы. Их нужно сооружать глубже, настаивал Жуков. Атмосфера
на разборе накалилась. Жукову бросили резкий упрек: укрепленные районы
строятся по утвержденным планам. В разгоравшейся полемике зазвучали имена
крупных военачальников. Ему ничего не оставалось делать, как прекратить
выступление и сесть.
На следующий день Сталин вызвал Жукова исообщил:-Политбюро решило
назначить его начальником Генерального штаба. Полная неожиданность! Жуков
заметил, что он никогда не служил в штабах!
Нахмурившийся Сталин .повторил предложение, подчеркнув: "Политбюро
решило". Солдату надлежит повиноваться. С 1 февраля 1941 года Жуков -
начальник Генерального штаба.
Начальник Генерального штаба
Рабочий день начальника Генерального штаба в те лихорадочные
предвоенные месяцы - 15 - 16 часов почти без выходных. Ночной сон нередко в
служебном кабинете. С таким же напряжением работал аппарат Генерального
штаба. Генералы и офицеры, работавшие с Жуковым, знали: они не могли, не
смели что-либо упустить. Война на пороге.
Наша Родина к 1941 году обладала могучей экономикой. В каждую из двух
предвоенных пятилеток промышленное производство более чем удваивалось. На
1941 год приходился четвертый год третьей пятилетки, в которой также
предусматривалось увеличить промышленное производство примерно в два раза.
Под военную мощь подводился громадный промышленный потенциал, без которого
ведение современной войны немыслимо. Вопрос, который стоял и который
надлежало решить Генеральному штабу: наиболее рационально использовать
военные ресурсы для отражения неминуемой агрессии.
Военная теория была на высоте. Положения, закрепленные в уставах и
наставлениях для войск, отражали новые взгляды на характер .и способы
ведения боя. Но добытое военной теорией нужно было довести до сознания
каждого командира и бойца. То был титанический, необъятный труд, которым
руководил нарком обороны и Генеральный штаб. Сокрушительная ответственность
за все это и лежала на плечах Тимошенко, Жукова, всего руководства Наркомата
обороны.
В преддверии войны нужно было с максимальной точностью определить
направление главного удара вермахта, если гитлеровская Германия решится на
агрессию. В бытность Жукова в Киевском округе и теперь в Москве самым
опасным стратегическим направлением признавалось юго-западное. Сталин на-
стаивал, что без захвата украинской пшеницы, донецкого угля, а затем
кавказской нефти Гитлер не сможет вести длительную войну. Следовательно,
основной удар последует на Украину. Это и диктовало распределение сил
Красной Армии. В перспективе всей войны это предположение оказалось
правильным. Однако в начальный период войны по плану "Барбаросса"
гитлеровское руководство создало таранный кулак на западном направлении -
против Белоруссии. Этот просчет значительно осложнил отражение агрессии в
первые недели войны.
Полководец современной войны Г. К. Жуков отводил первое место
стремительным действиям танковых и механизированных соединений, имеющих
мощную поддержку с воздуха. Он торопил с формированием 20 механизированных
корпусов. Не сразу и не вдруг ему удалось убедить в правильности своей точки
зрения Сталина. Решение об этом последовало только в марте 1941 года.
Решение правильное, но , ресурсы! Для укомплектования этих корпусов нужно
было 16,6 тысячи танков новых образцов, а всего 32 тысячи танков!! .Наша
промышленность дала с января 1939 года по 22 июня 1941 года более 7 тысяч
танков. Новых танков, прославленных Т-34 и К.В, войска получили пока 1861. К
началу войны было сформировано менее половины просимых им корпусов. Да и то
не полностью. Но курс был взят верный, начатые тогда формированием корпуса
сказали свое веское слово, в ходе войны.
Если новые советские танки по всем показателям превосходили немецкие,
то 75 - 80 % самолетов, выпускавшихся у нас, уступали немецким. С января
1939 года по 22 июня 1941 года наша авиация получила 17745 боевых самолетов,
из них только 37.19 самолетов новых образцов., У Жукова возникли претензии к
работе оборонной промышленности, и он забил тревогу. При встрече со Сталиным
он без обиняков заявил: "У немцев неплохая авиация, их летный состав получил
хорошую боевую практику взаимодействия с сухопутными войсками. Что же
касается материальйой части, то наши новые истребители и бомбардировщики
ничуть не хуже немецких, а пожалуй, и лучше. Жаль только, что их очень
мало".
Жуков говорил и о том, что для советской артиллерии, во всех отношениях
превосходной, запасено мало снарядов, особенно гаубичных, противотанковых и
зенитных. Сталин слушал внимательно, не прерывая. Когда Жуков выговорился,
он, не оспаривая справедливости сказанного, порекомендовал помнить о
реальных возможностях, а "не фантазировать насчет того, что мы пока
материально обеспечить не можем". Правительство приняло " меры по ускорению
работы оборонной промышленности.
Это объяснялось отнюдь не тем, что недооценивалась военная опасность.
Речь шла о предполагаемых сроках начала воины. В Москве все же думали, что
мир не будет нарушен по крайней мере до 1942 года. Предложения Жукова
представлялись преждевременными, способными создать затруднения в выполнении
народнохозяйственных планов.
И. В. Сталин стремился оттянуть вооруженный конфликт с тем, чтобы лучше
подготовиться. Он был .политиком, Жуков - военным, а старая аксиома гласит:
война - не больше чем средство политики Другими средствами. Рассуждая как
политик, Сталин опасался дать гитлеровцам предлог для нападения. на
Советский Союз. В марте 1941 года нарком обороны С. К. Тимошенко и Г. К.
Жуков обратились к Сталину за разрешением призвать приписной состав из
запаса, чтобы обучить его по последнему слову военного дела. Сначала Сталин
отказал, рассудив, что призыв, в предлагаемых размерах может быть
использован немцами для провоцирования войны. Все же в конце марта - начале
апреля призвали 800 тысяч человек, которых в осеговном направили для
пополнения дивизий в приграничных округах. К июню 1941 года в Красной Армии
и флоте насчитывалось около 5 миллионов человек, в то время как гитлеровская
Германия держала 8,5 миллиона, человек в вооруженных силах.
На склоне жизни Г. К. Жуков много размышлял о событиях кануна и начала
великой и страшной войны, обрушенной фшизмом на нашу страну 22 июня 1941
года. Его вывод однозначен: в главных, основных моментах "партия и народ
подготовили свою Родину к обороне. Я свидетельствую об этом не затем, чтобы
снять с себя долю ответственности за упущения того периода. Кстати говоря,
каждый здравомыслящий человек .понимает, что даже с позиций высокого поста
начальника Генерального штаба Красной Армии нельзя за четыре с половиной
месяца всего достигнуть".
Г. К. Жуков пишет об этом со свойственной солдату скромностью. Он
сделал немало. С весны 1941 года началось выдвижение ближе к западным
границам из внутренних военных округов новых войск - 28 дивизий. Он добился
ускорения работ в укрепленных районах.
К 22 июня 1941 года от Баренцева до Черного моря, т.е. на протяжении
четырех с половиной тысяч километров по фронту и до 400 километров в
глубину, были рассредоточены 170 советских дивизий. В общей сложности
приграничные округа и флоты насчитывали 2,7 миллиона человек, около 1500 ,
новых средних и тяжелых танков Т-34 и КВ, более 1500 самолетов современных
типов. Кроме того, было много самолетов устаревших образцов и старых легких
танков. Части и-соединения, однако, в основном содержались по штатам мирного
времени и имели строгие приказы не поддаваться на провокации.
А вплотную к западным границам Германия подтянула свои основные силы.
Изготовились и ее сателлиты - Финляндия, Румыния и Венгрия. Всего 190
дивизий, из них 153 немецкие. Фашистские полчища, выставленные против нас,
насчитывали 5,5 миллиона человек, около 5000 самолетов, 4300 танков. Они
примерно в два раза превосходили наши войска приграничных округов.
Агрессоры, заблаговременно готовившие нападение, на ряде участков
создали еще большее превосходство - в 3 - 4 раза, а там, где они
спланировали главные удары, оно было подавляющим. Немецкие войска имели и
разнообразный боевой опыт - от сокрушения Франции до захвата Югославии и
Греции.
Фашизм нес нам истребление
В то время как сосредоточивались ударные группировки врага, Гитлер на
серии "совещаний с высшими чинами вермахта внушал: война пойдет на
истребление. На совещании 17 марта 1941 года: "В Велико-россии необходимо
применить жесточайший террор". 30 марта Гитлер почти два с половиной часа
поучал командующих: речь идет о "борьбе двух идеологий... борьба против
России: уничтожение большевистских комиссаров и коммунистической
интеллигенции. Эта война будет резко отличаться от войны на Западе. На
Востоке сама жестокость - благо для будущего".
В этом духе без промедления отдавались приказы по вермахту: об
обращении с гражданским населением и о "комиссарах". Их суть - физически
истреблять коммунистов и всех, кто оказывает сопротивление или заподозрен в
нем. После войны германские генералы усмотрели в этих приказах одну из
причин поражения Германии. Генерал Гудериан припомнил: приказ "отменял
обязательное применение военногуголовных законов к военнослужащим, виновным
в-грабежах, убийствах и насилиях гражданского населения и военнопленных.
Такой приказ мог способствовать лишь разложению дисциплины". Фельдмаршал Э.
Манштейн: "Предписывался немедленный расстрел всех попавших,в плен
политических комиссаров Красной Армии - носителей большевистской идеологии.
Выполнение этого приказа угрожало не только чести войск, но и моральному
духу".
Генералы рассуждали как профессионалы. Они даже после поражения
носились с несбыточными мечтами. Как заметил тот же Манштейн, Гитлер
"исходил из предположения, что ему удастся разгромить Советский Союз в
военном отношении в течение одной кампании. Но вообще, если это и было
возможно, то только в том случае, если бы удалось подорвать советскую
систему изнутри". Битый Манштейн ломился в открытую дверь - Гитлер именно
стремился подорвать силу нашей борьбы, приказывая уничтожать авангард
советского общества - коммунистов.
Когда 14 июня 1941 года верхушка нацистского рейха и высшее
командование собрались в имперской канцелярии в Берлине на последний
инструктаж и выслушали еще двухчасовую речь Гитлера, его ближайший подручный
Геринг воскликнул; фюрер поведет Германию к такой же победе, как на Западе.
Гитлер резко поправил его:
- То будет, Геринг, наша самая тяжелая борьба, самая тяжелая!
Опешивший Геринг осведомился почему.
- Впервые нам предстоит сражаться против идеологического врага,
фанатичного, идеологического врага.
Конечно, то, что говорилось за гранитными стенами имперской канцелярии,
в которой в глубокой тайне собрались злодеи, не могло быть известно. Но
Коммунистическая партия, правительство и, конечно, Генеральный штаб всегда
знали, что предстоявшая война неизбежно будет носить классовый характер.
Именно коммунисты пойдут в первых рядах защитников Родины, цементируя
Красную Армию. В единстве партии и народа и состоит мощь нашего государства.
Солдат партии, каким всегда считал себя Г. К. Жуков, в
партийно-политической работе в войсках видел ключ к обеспечению высокого
боевого духа армии, стоявшей на пороге величайшей из войн в истории
человечества. В 1940 - начале 1941 года на партийно-политическую работу в
армию были направлены тысячи и тысячи коммунистов. В канун войны примерно 13
% личного состава Красной Армии были коммунистами, а 40 % - комсомольцами.
Не было ни одного взвода, где бы не было коммунистов.
Генерал армии, коммунист Г. К. Жуков полагался на них. "В иностранной
политической литературе, - писал он на исходе шестидесятых годов, - и по сей
день нередко встречаются определения коммунистов, партийных работников как
какой-то "элиты", привилегированного слоя нашего общества. Как человек
военный, я пожелал бы любой стране иметь подобную "элиту", представители
которой столь беззаветно и героически могли умирать за свою Родину"_
ГРЯНУЛА ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ
Враг напал!
То были самые длинные дни в году - стоял июнь, но дневного времени не
хватало, до глубокой точи не гасли окна в громадном здании, выходившем на
Арбатскую площадь. В нем работал Генеральный штаб. Жуков трудился по 18 - 19
часов в сутки. Он чувствовал, что военная угроза вот-вот разразится. Как
нарком обороны С. К. Тимошенко, так и Г. К. Жуков стояли за приведение войск
приграничных округов в боевую готовность и развертывание их первых эшелонов
по планам прикрытия границы.
Тяжелые разговоры со Сталиным. Он медлил. После одного из- таких
разговоров в Кремле, писал в мемуарах Жуков, "я решил пройтись немного
пешком. В Александровском саду возле Кремля беспечно резвились дети.
Вспомнил я и своих дочерей и как-то особенно остро почувствовал, какая
громадная ответственность лежит на всех нас за ребят, за их будущее, за всю
страну".
Потом, много лет спустя, Жуков поймет причину колебаний Сталина - к
нему стекалась вся информация, он не мог исключить, что немало врагов нашей
страны торопятся вовлечь иас скорее в воину. Сталин все еще не терял
надежды, что удастся оттянуть войну, и делал все, чтобы не дать повод
Берлину для оправдания агрессии...
Вечером 21 июня Жукову доложили: немецкий фельдфебель-перебежчик
сообщает - 22 июня Германия начнет войну против СССР. С Тимошенко - в
Кремль. Первый вопрос Сталина:
- А не подбросили ли немецкие генерала этого перебежчика, чтобы
спровоцировать войну?
Тимошенко и Жуков ответили категорическим "нет". Дело было не в одном
немецком фельдфебеле, а его побег к советским пограничникам был последним
штрихом на фоне общей тревожной картины. Поколебавшись, Сталин согласился
разослать по приграничным округам предупреждения - 22 - 23 июня возможно
внезапное нападение немцев. Предписывалось за ночь на 22 июня скрытно занять
огневые точки укрепленных районов, до рассвета рассредоточить по полевым
аэродромам авиацию, все войска привести в боевую готовность. В 0 часов 30
минут передача, директивы была закончена. Однако уже перед рассветом 22 июня
гитлеровская агентура нарушила в ряде мест связь в приграничных округах.
Получение директивы в штабах задержалось, а немало частей вообще не получили
ее.
В ту ночь на 22 июня руководство Наркомата обороны бодрствовало.
Телефоны в кабинете Жукова работали непрерывно, поток тревожных сообщений
нарастал. Обстановка разъяснилась вскоре после трех часов утра - немецкая
авиация обрушилась на наши аэродромы, посыпались бомбы и на приграничные
города. После четырех часов с минутами поступили донесения: под прикрытием
ураганного артиллерийского огня немцы перешли советскую границу. Война!
Тот страшный день навсегда запал в память Жукова. В 4.30 утра собралось
Политбюро, куда приехали Тимошенко и Жуков. Вскоре последовало сообщение:
Германия объявила войну. Тягостное молчание. Бледный Сталин задумался.
Затянувшуюся паузу прервал резкий голос Жукова: нужно немедленно обрушиться
всеми силами на вторгнувшегося врага и задержать его продвижение.
Предложение, видимо, показалось недостаточным, раздались реплики: не
"задержать", а "уничтожить". Что и приказали войскам. Очень скоро
выяснилось, что приказ не отвечал складывавшейся обстановке - войска, еще
вчера . жившие мирной жизнью, просто не могли тягаться с готовым на все и ко
всему агрессором.
Танковые колонны вермахта уже продвигались в глубь нашей страны.
Поднятые по тревоге советские войска с ходу вступали в бой с врагом. Они
вводились в действие по частям, пройдя через ад массированных ударов с
воздуха. Небо потемнело от германских самолетов, а наша авиация, застигнутая
врасплох на аэродромах, понесла тяжкие потери: в первый день войны было
уничтожено 1200 самолетов. Это резко осложнило организацию отпора врагу.
Хотя Сопротивление не было организованным, с первого часа войны враг
вступил в борьбу, какой не видел да Западе. Дрались до. последнего человека
пограничные заставы, началась героическая оборона Брестской крепости,
советские летчики сражались самоотверженно, а в крайних случаях шли на
таран. В воздушных боях 22 июня было уничтожено до 200 вражеских самолетов.
Бойцы и командиры совершали бесчисленные подвиги, о многих из которых стало
известно позднее, а о некоторых только после войны. По большому счету
Германия начала проигрывать войну с момента, когда первый немецкий солдат
переступил нашу границу.
В исторической ретроспективе это не вызывает сомнения. Но тогда, в
первый день войны, Г. К. Жуков все пытался разобраться в противоречивых
донесениях, чтобы принять обоснованные- решения. Около часа дня позвонил
Сталин. Он раздраженно бросил в трубку: командующие фронтами (их было
создано три: Северо-Западный, Западный и Юго-Западный) "несколько
растерялись". Сталин приказал Жукову немедленно вылететь в штаб
Юго-Западного фронта, разобраться в обстановке и помочь на месте. Жуков
должен отбыть в качестве представителя только что созданной Ставки Главного
Командования.
Жуков торопливо позвонил домой, коротко сказал, что уезжает, и менее
чем через час был в воздухе. Поздним вечером в тот же день он в штабе фронта
в Тернополе. Тут его настиг звонок из Москвы. Заместитель Жукова генерал Н.
Ф. Ватутин сообщил: Сталин отдал новую директиву - перейти в
контрнаступление, разгромить врага на главнейших направлениях с выходом на
территорию противника.
- Но мы еще не знаем, где и какими силами противник наносит свои удары,
- возразил Жуков. - Не лучше ли до утра разобраться в том, что происходит на
фронте, и уж тогда принять нужное решение.,
- Я разделяю вашу точку зрения, но дело это решенное, - ответил
Ватутин.
Приказ был приказом и для начальника Генерального штаба, оказавшегося в
Тернополе.
Маршал Советского Союза И. X. Баграмян, в ту пору полковник,
возглавлявший оперативный отдел штаба Юго-Западного фронта, оставил
зарисовки о считанных днях пребывания там Жукова. Какие бы внутренние
сомнения ни терзали Жукова, подчиненным он дал пример дисциплинированности.
"Георгий Константинович Жуков, всегда отличавшийся конкретностью и четкостью
в организации управления войсками; одобрил принятое командованием фронта
решение и предложил не теряя времени отдать при-.каз о подготовке
контрудара".
Коротко информировав Генеральный штаб об общей обстановке на фронте,
Жуков выехал в войска.
Фашистские танки горят!
По плану "Барбаросса" германской группе армий "Юг" предписывалось
"уничтожить русские войска, находящиеся на Украине, еще до выхода последних
к Днепру. С этой целью главный удар наносится из района Люблин в общем
направлении на Киев". Во исполнение этого плана, мощная 1-я танковая группа
Клейста, пробив 50-километровую брешь, катилась на восток. Жуков и
командующий фронтом генерал-полковник М. П. Кирпонос решили нанести
контрудар по обоим флангам врага с севера и юга на первый случай силами
четырех механизированных корпусов.
С 23 июня в районе Луцк - Броды - Ровно неделю полыхало встречное
танковое сражение, в которое с обеих сторон втянулось больше тысячи танков.
Жуков, выезжавший в штабы корпусов, по его словам, "вспомнил славную 11-ю
танковую бригаду, ее командира - отважного комбрига М-.П. Яковлева, и то.
как они громили противника в 1939 году у горы Баин-Цаган на Халхин-Голе. Да,
эти люди будут драться не хуже". Они дрались не хуже, но обстановка была
иной.
На нас внезапно навалилась гремящая гадина - вооруженные до зубов,
отлично обученные танковые дивизии, укомплектованные молодыми убийцами,
напичканными дремучим фашистским бредом о расовом "превосходстве". Хотя
наступавшая группа германских войск превосходила по силам то. что могли
поспешно собрать и бросить против нее Жуков и Кирпонос, под натиском наших
танкистов она остановилась, а кое-где и попятилась. Понеслись просьбы о
помощи высшему командованию вермахта, ряд немецких дивизий был повернут
против наших механизированных корпусов. На пополнение Клейсту пришли сотни
танков! Гальдер, занимавший пост, аналогичный посту Г. К. Жукова, -
начальника Генерального штаба по ту сторону фронта, отмечает в дневнике 26
июня: "У противника, действующего против группы армий "Юг", отмечается
твердое и энергичное руководство. Противник все время подтягивает из глубины
новые, свежие силы против нашего танкового клина". Указав на "значительные
потери" гитлеровских войск, он неожиданно заканчивает:
"Будем уповать на бога". На следующий день он записывает: "...русское
командование на Украине (следует отдать ему должное) действует хорошо и
энергично".
Так писал Гадьдер уже в первые дни войны о сражении, управление которым
осуществляли Кирпонос и Жуков как представитель Ставки Главного
Командования. Ему приходилось направлять, поправлять и рекомендовать по
самым разнообразным вопросам. А они были порой неожиданными для кадрового
военного, во всяком случае, теоретически не входили в компетенцию генерала
армий. В ответ, например, на утверждение одного из командующих, что тяжелые
Танки КВ со 152-миллиметровыми орудиями .стоят без снарядов, Жуков
разъясняет: "152-миллиметровые орудия КВ стреляют снарядами 09 - 30 гг.,
поэтому прикажите немедля выдать бетонобойные снаряды 09 - 30 гг. и пустить
их в ход. -Будете лупить танки противника вовсю". Приходилось вмешиваться
даже в подбор боеприпасов к орудиям!
В этом исполинском приграничном танковом сражении враг нередко терпел
поражения и нес урон в ожесточенных схватках. Обстановка стремительно
менялась, иной раз гитлеровцы, пришедшие победителями из Европы, бежали от
советских танков на десятки километров.
Дважды Герой Советского Союза генерал-полковник танковых войск В. С
Архипов в то время был капитаном, командиром разведывательного батальона
танковой дивизии. С наступлением темноты его танкисты обрушились на
вражескую колонну. В эту огненную ночь наши танкисты расстреляли и раздавили
множество вражеских машин и легких танке".
Рассвело. Броня советских танков Т-34 почернела от сажи. Архипову
доложили, что "раненый немецкий офицер-танкист просит позвать "руссиш
командир". Он был очень плох, говорил как в бреду. Он сказал, что русский
танкист таранил его танк. А сороковой год во Франции - разве это война? Он
видел русскую пехоту под Сокалем. Как она шла в штыковую атаку! Вот это -
война! Так он говорил, а переводчик пересказывал нам, и било немного странно
слушать этот панегирик из уст умирающего врага на раннем июньском рассвете,
в чаду горящих бензовозов".
В этих боях было захвачено немало пленных. "Пленные, - заканчивает
Архипов, - как правило, спешили заявить, что не принадлежат к
национал-социалистам, и очень охотно давали показания. Подобное
психологическое состояние гитлеровских войск, подавленность и панику
наблюдать мне довелось очень и очень не скоро - только после Сталинграда и
Курской битвы". Таковы были первые последствия контрудара, подготовленного с
участием Жукова, для настроения гитлеровских вояк.
Баграмян вспоминает об одной из встреч с Жуковым, только что
вернувшимся из войск в эти неве- селые дни: "Начальник Генерального штаба
был хмур. Он молча кивнул в ответ на мое приветствие; из разговора я понял,
что Жуков считает действия командования фронта недостаточно энергичными и
целеустремленными. По его словам, много времени уделяется решению
второстепенных задач и слишком медленно идет сосредоточение корпусов. А
нужно определить главную опасность и против нее сосредоточить основные
усилия. Такой главной угрозой являются танковые и моторизованные группировки
противника, глубоко вклинившиеся в глубь нашей обороны. Поэтому основные
силы фронта при поддержке всей авиации должны быть брошены именно на эти
направления. Только так можно добиться .перелома в ходе пограничного
сражения".
Но перелома не случилось, хромало взаимодействие и управление войск,
подводила связь, неважно была организована разведка. Жуков надеялся
выправить положение. Его кипучую деятельность прервал 26 июня вызов в
Москву. Сталин просил немедленно вернуться - "на Западном фронте сложилась
тяжелая обстановка. Противник подошел к Минску". Когда в этот день он
вылетал в Москву, враг так и не добился оперативного прорыва советского
фронта. Это случилось уже 28 июня.
Впоследствии, возвращаясь к этим дням, Г. К. Жуков требовал от
историков "детально разобрать" это сражение; ибо "в результате именно этих
действий наших войск на Украине был сорван в самом начале вражеский план
стремительного прорыва к Киеву". |
К глубокому сожалению, совершенно по-иному складывалась обстановка на
Западном фронте.
Генеральный штаб. Июль 1941 года
Когда поздним вечером 26 июня Жуков прямо с аэродрома направился к
Сталину, он застал в его кабинете Тимошенко и Ватутина. Шел напряженный
разговор, собеседники бледные, осунувшиеся. Военные стояли навытяжку Сталин,
едва поздоровавшись, бросил на стол карту Западного фронта и потребовал
ответить, что можно сделать в сложившейся обстановке. Жуков попросил сорок
минут на размышление. Военные удалились в соседнюю комнату. Положение на
карте выглядело угрожающим - враг прошел уже сотни километров по советской
земле. Гитлеровские танки смыкают клещи у Минска, а далеко во вражеском тылу
продолжают биться насмерть окруженные советские войска.
Жуков предложил: создавать оборону по линии Западная Двина - Полоцк -
Витебск - Орша - Могилев. А на рубеже Смоленск - Рославль - Гомель
незамедлительно оборудовать тыловой рубеж. Замысел Жукова состоял в том,
чтобы остановить врага на пути к Москве на одном из оборонительных рубежей,
не предрешая, на каком именно, измотать его, а затем перейти в
контрнаступление. Сталин немедленно утвердил предложение.
Утром 27 нюня Жуков передал приказ Ставки командованию Западного фронта
навести, наконец, порядок в отступавших войсках, отводить их на линию старых
укрепленных районов. Он указал, что танковые группы Гота и Гудериана,
наступавшие соответственно севернее и южнее оси Брест - Москва, оторвались
от пехоты, и потребовал бить их с тыла, а потом обрушиться на пехоту,
двигавшуюся без танков. "Такое смелое действие принесло бы славу войскам
Западного округа. Особенно большой успех получится, если сумеете
организовать ночное нападение на мехчасти". Операцию не удалось провести,
противник продолжал рваться на восток.
Тогда в мире оказалось немало людей, которые думали, что "блицкриг"
удался. Они судили по стремительным темпам продвижения гитлеровских орд. В
своей ставке Гитлер знал лучше. Если геббельсовская пропаганда надрывалась,
твердя о фантастических успехах, фюрер с вымученной улыбкой растолковал
приближенным 27 июня, что он подобен легендарному всаднику, который, узнав,
что переехал, не заметив, замерзшее озеро, умер от ужаса, "Если бы у меня
хоть было малейшее представление о гигантских силах Красной Армии, я бы
никогда не принял решения о нападении", - добавил он. Через два дня. В то
время как радио Берлина сразу передало в эфир первые семь хвастливых
коммюнике о победах в России, Гитлер задумался о смерти и секретным указом
назначил преемника - Геринга.
Уже тогда Гитлер, вероятно, сообразил, что ввязался в фатальное
предприятие. Но у банды заговорщиков в Берлине пути назад не было, как
азартные игроки, они играли ва-банк, понукая вермахт продолжать наступление
не переводя дыхания. Отлаженный инструмент, каким был вермахт, натасканная
на убийство гитлеровская солдатня делали свое дело. Они ломились на восток.
Отступая, наши войска переходили к стратегической обороне. Жуков был в
центре событий - железной рукой руководил войсками, требуя прежде всего и
больше, всего глубокого построения обороны. Контуры стратегической обороны
постепенно вырисовывались, темп наступления врага снижался, а потери
увеличивались. Но несмотря на все усилия, введение в дело большого
количества соединений, прибывавших из внутренних округов, устойчивого фронта
стратегической обороны создать так и не удавалось.
А в ставке Гитлера пессимизм сменялся приступами оптимизма. Историограф
верховного командования вермахта так описывал царившее там настроение в
первые дни июля: "С захватом Минска в неделю мы прошли треть расстояния до
Москвы и Ленинграда, такими темпами мы через 14 дней будем в обоих этих
городах, а может быть, и раньше". Какие бы внутренние сомнения уже ни
терзали Гитлера, перед своими приближенными он разглагольствовал у карты
Советского Союза: "В считанные недели мы будем в Москве. Я сровняю город с
землей и устрою. на месте его водохранилище. Само название Москва должно
исчезнуть с карт". Не только в Берлине, но и в Вашингтоне считали - для
разгроми СССР Германии потребуется два, максимум три месяца. Красная Армия
переходила к стратегической обороне. Приобретался опыт войны, вводились в
сражение новые силы. Личный состав армии и флота воодушевляла программа
всенародной войны, сформулированная в решении ЦК ВКП(б) 29 июня 1941 года и
доведенная до советских людей в речи И. В. Сталина по радио 3 июля 1941
года. Великий народ поднимался на священную войну против немецко-фашистских
захватчиков. Главное - продержаться, выстоять, пока не даст свои плоды
перестройка всей страны на военный лад под руководством Государственного
Комитета Обороны, созданного 30 июня 1941 года.
С высоты поста начальника Генерального штаба события в вооруженной
борьбе, естественно, укрупнялись. Жуков мыслил в основном категориями
фронтов, однако в той тяжелой обстановке ему зачастую приходилось
вмешиваться в управление не только корпусами, но и дивизиями. Он знал о
формировании новых армий, переводе промышленности на военные рельсы. Знал и
о том, что захват врагом все новых областей потребовал эвакуации многих
оборонных заводов. Они оказались на колесах и когда еще смогут дать военную
продукцию.
Жуков был в центре событий, он добивался от войск и штабов прежде всего
и больше всего глубокого построения стратегической обороны. Ее контуры
постепенно вырисовывались, темп наступления врага снижался, а потери его
увеличивались. Но несмотря на все паши усилия, введение в бой большого
количества соединений, прибывавших из внутренних округов, устойчивого фронта
стратегической обороны создать так и не удавалось.
Обстановка обострялась и становилась кризисной то на одном, то на
другом направлении. Зачастую приходилось вмешиваться в управление не только
корпусами, но и дивизиями.
Днем и ночью перемалывались силы врага, упорной обороной и контрударами
они лишались маневренности и подвижности. 1 июля Жуков от имени Ставки
отдает директиву командующим войсками фронтов: "Боевыми действиями против
танковых и моторизованных частей противника установлена неспособность немцев
отражать внезапные ночные атаки на танки, бронемашины и мототранспорт,
останавливающиеся на ночь в деревнях и на дорогах. Немцы боятся вступать в
рукопашный бой...
Ставка Главного Командования приказывает;
Широко развернуть внезапные ночные действия с целью уничтожения
танковых и моторизованных частей противника перед фронтом, на флангах и в
тылу. С этой целью создавать отряды из; пехоты в составе 1 - 2 рот и не
более батальона, из смешанной конницы, из минометных и артиллерийских
частей. Операции по уничтожению танковых и моторизованных частей противника
должны подготавливаться в глубокой тайне, начинаться ночью, проводиться
дерзко, решительно и быстро и заканчиваться так, чтобы до рассвета вернуться
на. свои базы..."
Через сорок лет после этих событий генерал-полковник В. М. Шатилов в
своих воспоминаниях подчеркнул: "Это было весьма своевременное и важное
указание, вооружающее нас новой, проверенной в боях тактикой". Молодой тогда
командир Шатилов воевал в рядах стрелковой дивизии на Украине.
Враг продолжал наседать, фронт был неустойчивым, но на каждом шагу
фашисты получали отпор и несли потери. В тех жестоких боях гитлеровцы
нередко продвигались вперед только тогда, когда гибли с оружием в руках
защитники очередного рубежа. В Генеральный штаб шел об этом поток донесений.
На основе этого генерал армии Жуков счел необходимым уже на исходе второй
недели войны 5 июля дать указание командующим войсками фронтов о
представлении к правительственным наградам бойцов и командиров, которые
"проявили исключительное мужество и отвагу" в боях за социалистическое
Отечество. Он требует "срочно" представить к правительственным наградам всех
тех, кто этого заслуживал.
Жуков понимал: солдат, идущий на подвиг, должен быть уверен, что никто
и ничто не будет забыто. На том стоит моральный дух сражающейся армии.
Проволочки с награждением героев недопустимы.
Бойцы и командиры дрались геройски. Но одного героизма было мало. Все
езде не удавалось наладить четкое управление войсками. Противник продолжал
навязывать нам свою волю, боевые действия развивались пока в основном на его
условиях. Жуков был убежден - положение изменится.
Он смотрит дальше. 6 июля Жуков указывает командующему Юго-Западным
фронтом генерал-полковнику М. П. Кирпоносу, что Генштаб не согласен с
расформированием механизированных корпусов и укомплектованием мотопехоты за
счет танкистов. "Если это провести в жизнь, мы останемся без танкистов и без
кадров танковых войск. Танковые (имеются в виду механизированные. - И. Я.)
корпуса вывести в резерв и приводить их в порядок. Запретить по всякому
поводу трепать и добивать мехкорпуса..." Суровое время вскоре продиктовало -
корпуса все же пришлось раздробить, но по танковым дивизиям и бригадам.
Кадры были сохранены. Прошел год с небольшим, и на фронт стали выходить не
только механизированные а танковые корпуса, но в танковые армии.
15 июля начальник Главного артиллерийского управления генерал-полковник
Н. Д. Яковлев докладывает Жукову: "Характер боевых действий, развивающихся
на всех фронтах, не представляет возможности эффективно использовать в боях
артиллерийские полки и отдельные дивизионы Резерва Главного Командования
большой и особой мощности. Ценная материальная часть подвергается риску
потери... Прошу вашего распоряжения о выводе частей БМ и ОМ (большой и
особой мощности. - Н. Я.) на территорию внутренних округов, приведения их в
порядок и подготовке к боевым действиям в соответствии с их
предназначением". Резолюция начальника Генерального штаба генерала армии
Жукова от 16 июля 1941 года: "Немедленно отвести".
Это решение подняло махину артиллерии ОМ и БМ-Резерва Главного
Командования от Балтийского до Черного моря. Кадровые полки Резерва Главного
Командования грузились на железных дорогах, на платформах водружали
громадные орудия от дальнобойных 152-миллиметровых орудий до
280-миллиметровых гаубиц. Тяжелые эшелоны уходили на восток в том же
направлении, куда шли и шли эшелоны с эвакуированными женщинами и детьми.
Малоизвестная страница в истории Великой Отечественной! Не все артиллеристы
понимали происходившее - громыхал фронт, лилась кровь, а они, прекрасно
обученные, овладевшие могучей военной техникой, вскоре оказались в глубоком
тылу, где начали переформирование и занятия по боевой подготовке.
Нужно было учиться применять артиллерию большой мощности. Тому пример -
судьба особой артиллерийской группы Военно-Морского Флота, двух дивизионов,
то есть восьми батарей, поставленных на позиции западнее Вязьмы. В октябре
1941 года гитлеровцы двинулись на Москву. Народный комиссар Военно-морского
Флота адмирал Н. Г. Кузнецов вспоминал: "Противник пошел не прямо на Вязьму,
а в обход". Морские артиллеристы героически Дрались, но вместе с другими
частями оказались в окружении. Так, подводит итог Н. Г. Кузнецов,
"дальнобойные морские орудия не оправдали тех больших надежд, которые на них
возлагались. И виноваты в этом не артиллеристы: им невозмож.но отказать в
умении и храбрости. Основную роль - в наступлении у фашистов играли очень
подвижные танковые И моторизованные части. А флотские батареи, к сожалению,
не обладали маневренностью. Это можно было предвидеть". ГХриввдооь подорвать
орудия и с боем пробиваться к своим."
Как только Красная Армия перешла в широкое наступление, артиллерийские
части особой и большой мощности, укомплектованные и хорошо подготовленные.
вошли на фронт. Вглядитесь а кадры военной кинохроники победных наступлений
Красной Армии с 1942 года. неизменно длинные ряды тяжелых орудий,
извергающих сталь на гитлеровцев. Это работала артиллерия Резерва Главного
Командования, прокладывавшая нашим войскам дорогу на запад, - могучие
орудия, сохраненные в свое время предусмотрительностью Жукова и старших
артиллерийских начальников.
Но вернемся к лету 1941 года.
Об искусстве возможного
"Мозгом армии". назвал Генеральный штаб советский военачальник Б. М.
Шапошников. В Великую Отечественную войну эта характеристика оправдалась во
всех отношениях. От работы Генерального штаба во многом зависел ход
вооруженной борьбы, а ведущим в нем было оперативное управление. С началом
войны три отдела этого управления в основном обеспечивали Ставке и
начальнику Генерального штаба руководство боевыми действиями трех
направлений - северо-западного, западного и юго-западного.
В отделах шла практически круглосуточная работа. В своих мемуарах
Маршал Советского Союза А. М. Василевский вспоминал: "Не переставая работали
"Бодо" - телеграфные аппараты, отправлявшие сразу несколько телеграмм по
встречным курсам, Бывшие окружные штабы, а ныне фронтовые управления слали
нам свои донесения. Мы передавали распоряжения Центра в войска. Людей не
хватало. Главная работа сосредоточилась в большом зале, куда были стянуты
основные кадры, обслуживавшие связь с войсками. Всюду карты -
географические, топографические, разных масштабов и предназначений.
Непрерывные донесения. Телеграфные или доставляемые самолетами связи,
самолетами-разведчиками. Информация, как можно более полная и точная,
необходима как воздух. Что происходит на фронтах, где находятся войска, наши
и вражеские, на каком рубеже идут бои? Куда направить подкрепления, где и
какая необходимая боевая техника? Лишь бы не сбиться с ритма, не опоздать,
вовремя дать сведения Ставке".
Весь этот коллектив высокоподготовленных, исполнительных, преданных
делу людей, естественно, работал под руководством Жукова. Генеральный штаб
напряженно изыскивал пути и средства, чтобы остановите немецко-фашистские
полчища. Фронтам ставились четкие задачи, но, к сожалению, иногда получалось
далеко не так, как было задумано. Несколько отрывков из переговоров по
"Бодо" Жукова с командованием фронтов проливают свет на возникавшие
трудности.
Северо-Западный фронт. Из разговора Г. К. Жукова с командующим фронтом
генерал-полковником Ф. И. Кузнецовым еще 26 июня:
"Жуков: Давайте конкретнее об обстановке, рассуждений не нужно, нам не
до этого. Где противник?.. Вы как командующий очень плохо справляетесь с
руководством войсками фронта - Не знаете, где соединения фронта и что они
делают. Имейте в виду, передовые моточасти (противника) далеко оторвались от
своей нехоты. Поэтому вам подвертывается удобный случай уничтожать их с тыла
ночными действиями. Дайте задачу частям на широкие ночные действия..."
Не получилось, вражеское наступление продолжалось. Штаб
Северо-Западного фронта к десятым числам июля возглавил первый заместитель
начальника Генштаба генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин. Из разговора Г. К.
Жукова с-ним. 13июля;
"Ж у к о в: Все ваши планы до сих нор в жизнь те проводились и
оставались только фантазией, потому что эти планы до полков, рот, батальонов
не .доходили и никто это не контролировал...
В а т у т и н: Тов. генерал армии, все указания ваши мне понятны...,
Сил не так много, как кажется...
Ж у к о в: ...части при плохих руководителях, ничего существенно не
сделав, теряют не только личный состав, но и вооружение..."
Юго-Западный фронт. Утром 29 июня Г. К. Жуков передает командующему
фронтом генерал-полковнику М. П. Кирпоносу: "-..Товарищ Сталин особенно
требует смелее бить корпуса противника с тыла, отрезая их пути питания. У
вас такой случай подвернулся, и на этом деле можио крепко проучить
заносчивого противника..."
Надлежащего удара не получилось, гитлеровцы двигались "а восток. В ночь
на 3 июля Г. К. Жуков обращает внимание начальника штаба фронта
генерал-лейтенанта М. А. Пуркаева:
"...Учитывая стремление противника отрезать части 6-й, 26-й и 12-й
(армий), вам необходимо проявить исключительную активность,
изобретательность и смелость в руководстве выводом частей. Если этого не
сделаете, армии будут отрезаны и для них это пахнет катастрофой..." В ночь
на 6 июля Жуков подчеркивает в переговорах с Кирпоносом: "...Примите меры,
чтобы противник не оказался у вас в Бердичеве и не отрезал бы 26-ю и 12-ю
армии. Спешите с отводом за УР (укрепленные районы)..."
В 16.00 7 июля гитлеровцы ворвались в Бердичев. "Ни в штабе 6-й армия,
ни в штабе фронта об этом пока не знали", - припоминает в мемуарах И. X.
Баграмян. Узнали примерно через 10 - 12 часов после захвата города врагом.
Хотя противнику не удалось окружить эти армии, он прошел через укрепленный
район. Г. К. Жукову оставалось только в переговорах со штабом фронта задать
риторический вопрос: "Не понимаю, как вы могли пропустить противника через
Шепетовский укрепленный район?"
Но главным оставалось Западное направление, где действовали основные
силы врага. 14 июля по поручению Ставки Жуков отдает приказ о создании
фронта резервных армий, войска которого развертывались на рубеже Старая
Русса - Осташков - Белый - Ельня - Брянск. "Перед фронтом армий и внутри
оборонительных районов, - указывалось в нем, - создать полосу заграждений с
противотанковыми препятствиями и сплошной полосой мощного противотанкового
огня. При организации обороны особое внимание уделить строительству
различных противотанковых препятствий, минных полей и фугасов, щелей для
пехоты и оборудованию артиллерийских позиций, особенно противотанковой
артиллерии".
Очень своевременное решение, как раз в это время развернулось
ожесточенное сражение за Смоленск и восточнее города. Новое продвижение
врага в направлении на Москву, писал Жуков, "было тяжело воспринято
Государственным Комитетом Обороны и особенно И. В. Сталиным. Он был вне
себя. Мы, руководящие военные работники, испытали всю тяжесть сталинского
гнева".
Положение на Западном фронте действительно складывалось крайне опасное,
с захватом города Ельня враг приобретал плацдарм для наступления на Москву.
Ставка создала пять оперативных групп с задачей контратаковать в направлении
Смоленска из районов Белый - Ярцево - Рославль. Одна из них под
командованием генерал-майора К. К. Рокоссовского, действуя вблизи Ярцева,
добилась существенных успехов. Остальные под командованием генералов В. А.
Хоменко, С. А. Калинина, В. Я- Качалова и И. И. Масленникова втянулись в
затяжные бои. 27 июля по "Бодо" Жуков связывается с .представителем Ставки
Маршалом Советского Союза Б. М. Шапошниковым. Итак:
"У аппарата маршал Шапошников,
У аппарата Жуков.
Ж у к о в: Борис Михайлович, нам не ясно, кто на кого наступает. Мы на
немцев или они на нас. Второй день авиация фронта и авиация Резерва Главного
Командования бьет наземные части противника, а ударные группы, по существу,
стоят на месте и отбиваются. Не думает ли командование решать поставленную
задачу одной авиацией, если это не так, чего же тогда стоят на месте части
Хоменко, Калинина, Качалова и других.
Не ясно, как руководит командование боем ударные группировок, если штаб
ваш ничего не знает в течение 27 июля ни о Хоменко, ни о Качалове. За это
время, вы отлично понимаете, могут произойти крупные события, которые потом
будет поздно исправить...
...Прошу передать Главкому, что потеря времени и пассивные действия
ударных групп дают\ полную возможность противнику подтянуть свои резервы и
нанести удар! по вашим группам.
Если не хотите проиграть операцию, надо немедленно наносить
уничтожающие удары по еще не вполне готовому противнику...
Ставка категорически требует от всех командующих быть ближе к войскам
на поле боя. Лично видеть ход боя...
...Относительно Ельни. Не растреплет ли 24-я армия части в непрерывных
и при этом неорганизованных атаках? Не лучше ли ей применять больше
уничтожение огнем, о чем я вам вчера передавал... \
Шапошников; Вполне с вами согласен. Кроме вашего разговора, я читал
ваше указание Богданову (командующий Резервным фронтом. - Н. Я,) и вполне с
ним согласен. Ваше вчерашнее поручение мною Жигареву передано".
Конечно, и Жуков тогда обстановку знал неполно. В отношении
"пассивности" ударных групп он оказался не прав, в чем скоро убедился. Во
время переговоров с Шапошниковым он не знал, что враг далеко превосходил,
например, самоотверженно дравшуюся группу В. Я- Качалова. Ее трем дивизиям
пришлось схватиться с девятью дивизиями врага.
Жуков в этом случае требовал невозможного, Но нужно помнить тогдашнюю
обстановку. Она была тяжелой не только на фронте. Как коротко скажет А. М.
Василевский о лете 1941 года: "Были в деятельности Сталина того времени и
просчеты, причем иногда серьезные. Тогда он был неоправданно самоуверен,
самонадеян, переоценивал свои силы и знания в руководстве войной. Он мало
опирался на Генеральный штаб".
Успехов добивались и известные военные руководители, и безвестные
герои, сражавшиеся у Смоленска, в Смоленске и восточнее его. 30 июля
германская группа армий "Центр" получила приказ в основном стать в оборону.
В этом сражении она потеряла 250 тысяч человек.
Во второй половине июля враг так и не смог выйти на ближние подступы к
Ленинграду, лучшие соединения вермахта сгорали в полыхавшем Смоленском
сражении, а на юге, хотя немцы и вышли к Днепру, они вынуждены были
отказаться от лобового натиска на Киев. В Генштабе понимали, что возможности
вермахта не неограниченны. Складывалось убеждение - к началу второго месяца
войны фашисты не смогут вести наступление по всему фронту. Однако как
распорядиться имеющимися у нас ресурсами? Любая ошибка в стратегическом
планировании могла ухудшить и без того сложное положение - к исходу третьей
недели войны враг продвинулся на 500 - 600 километров в глубь нашей страны.
Он вполне мог сосредоточить- крупные силы на одном стратегическом
направлении и добиться там серьезного успеха. Но где?
Для определения этого нужно было. заняться прогнозированием ближайших
намерений военного руководства Германии. Жуков был профессионально
подготовлен к решению этой неслыханно трудной задачи всей своей жизнью в
рядах армии, отменным знанием немецкой военной мысли. В горниле жесточайшей
войны должны были дать отдачу годы и годы, проведенные за изучением трудов
немецких стратегов. В богатой личной библиотеке Г. К. Жукова были все
сколько-нибудь значительные книги по военным вопросам, вылущенные за годы
Советской власти, и немало фундаментальных дореволюционных изданий.
Подавляющая часть их была испещрена пометками на полях.
Теперь за рабочим столом начальника Генерального штаба он продолжил
привычную аналитическую ^ работу, делая пометки в тексте остро отточенным
простым карандашом и цветными - на картах. Только ныне перед Г.- К. Жуковым
лежали не книги, а -бесчисленные оперативные документы, доклады и донесения
разведки.
За месяц войны советский Генеральный штаб накопил достаточно данных о
распределении сил вермахта, его резервах на советско-германском фронте.
Так, в разгар жесточайших сражений, когда, казалось, нельзя было ни на
минуту оторваться от текущих дед, Жуков и его помощники проделали
серьезнейшую аналитическую работу. Вместе с руководящими оперативными
работниками Генштаба он снова и снова изучал развертывание немецких войск на
советско-германском фронте. В первую очередь определялись танковые группы
противника и их возможности. Они были основной пробивной силой вермахта.
Объективно, с максимально возможной точностью определялись .их потери. Вывод
был однозначен: потрепанные танковые и моторизованные дивизии врага
нуждаются в пополнений. Враг не может надеяться на успех везде. Более того,
анализ показывал, что удар будет нанесен только там, где по представлению
германских генералов нет прочной обороны Красной Армии. Генеральный штаб.
приходил к выводу,что по этой причине прямой удар на Москву в ближайшее
время исключен.
Еще раз просчитав все варианты, руководство Генштаба заключило, что с
учетом всех обстоятельств, в том числе и конфигурации линия фронта,
противник нанесет удар по Центральному фронту, прикрывавшему Гомельское
направление, с целью выйти во фланг и в тыл Юго-Западному фронту. 29 июля
Жуков во всеоружии накопленных материалов доложил об этом Ставке. Чтобы
предотвратить тяжкие последствия неминуемого гитлеровского наступления,
Жуков подчеркнул необходимость укрепить Центральный фронт И за счет войск,
прикрывавших Москву с запада.
- Вы что же, - спросил Сталин, - считаете возможным ослабить
направление на Москву?
Жуков объяснил, что нужно победить в споре со временем - через две
недели сюда можно подбросить около десятка дивизий с Дальнего Востока. С
сокрушенным сердцем он продолжал: во избежание окружения войска
Юго-Западного фронта нужно отвести за Днепр. Немного помедлив, Жуков сказал:
Киев придется оставить. А в заключение предложил немедленно
организовать контрудар в районе города Ельни (Ельнинского выступа),
захваченного гитлеровцами, откуда немцы могли возобновить наступление на
Москву.
Сказанного было слишком для Сталина, человека, обладавшего, по словам
Жукова, порывистым характером. Он вспылил:
- Какие там еще контрудары, что" за чепуха? Как вы могли додуматься
сдать врагу Киев?
Жуков был наделен характером не менее "порывистым" и не сдержался.
Глубоко уязвленный тем, что перечеркивается кропотливая работа Генштаба, не
принимаются в расчет знания и опыт его работников, он бросил:
- Если вы считаете, что начальник Генерального штаба способен только
чепуху молоть, тогда ему здесь делать нечего. Я прошу освободить меня от
обязанностей начальника Генерального штаба и послать на фронт. Там я,
видимо, принесу больше пользы Родине.
Последовал острый обмен репликами. Жукова на месте освободили от поста
начальника Генштаба и коль скоро он указал на опасность Ельнинского выступа,
предложили заняться им. Он получил назначение командующим Резервным фронтом,
развернутым в этом районе.
Но, подчеркнул Сталин, Жуков остается членом Ставки Верховного
Командования, Через несколько дней Жуков, сдав обязанности начальника
Генерального штаба маршалу Б. М. Шапошникову, выехал в район Гжатска, где
находился штаб вверенного ему фронта.
Ельня
В понятном подавленном настроении новый командующий фронтом прибыл на
место. Жуков с молодости насмотрелся на войну и не питал никаких иллюзии по
поводу врага, уже тогда нагло попиравшего ее законы и обычаи. Но то, что
творили вчерашние обыватели. Германии, одетые в форму вермахта, было
неописуемым. Они явились на русскую землю убивать, убивать детей иженщин,
раненых и стариков. От рук мерзавцев, именовавших себя "высшей расой", гибли
наша. люди, гибло созданное многими годами напряженного труда. Смерть,
разорение и слезы на каждом шагу несли фашистские варвары. Ответить на;
это нужно "мечом и только мечом, беспощадно уничтожая злобного врага",
- говорил себе Жуков.
В штаб франта он прибыл 31 июля 1941 года.
Конечно, масштабы его работы теперь были неизмеримо меньшими -
Резервный фронт не был главным, и силы его были скромными. Но Жуков всегда
признавал мудрость старой истины: не место красит человека, а человек -
место.
Георгий Константинович не успел еще толком оглядеться, как пришлось
принимать важные решения. Героическая группа генерал-майора В. Я. Качалова
попала в исключительно тяжелое положение под Рославлем. Жуков на месте
увидел то, чего не мог видеть в Москве: в районе Рославля превосходство
гитлеровцев в силах было подавляющее.
В этот же день Жуков доложил начальнику Генерального штаба Б. М.
Шапошникову: "...Со взятием противником Рославля положение Качалова может
быть очень невыгодным: Качалову грозит окружение. Считаю необходимым левый
фланг и центр Качалова немедленно оттянуть на восток..." На что Шапошников
ответил: "Принимаемое вами сейчас решение в отношении Качалова считаю
правильным".
Лишь немногие из группы В. Я. Качалова сумели пробиться к своим, а он
сам геройски пал в бою...
Тем временем Жуков со своей обычной обстоятельностью вник в дела
Резервного фронта. Оказалось, что далеко не все знали, во что превратили
немцы Ельнинский выступ. Командование немецкой группы армий "Центр",
несомненно, собиралось использовать этот район как плацдарм при
возобновлении наступления на Москву. А пока гитлеровцы основательно укрепили
его - вырыли траншеи, натянунули проволочные заграждения, вкопали в землю
танки. Словом, создали крепкую оборону.
Ликвидировать этот плацдарм без основательной подготовки было
невозможно. Жуков поставил командованию 24-й армии задачу: всеми видами
разведки вскрыть систему вражеской обороны, установить местонахождение
огневых точек и подтянуть две-три дивизии, а главное - артиллерию. Пока шло
сосредоточение наших войск, Жуков наметил к двадцатым числам августа перейти
в наступление. В то же время он приказал, не давая покоя врагу, перемолотить
на месте огнем артиллерии его подвижные части. Ельнинский выступ занимали
лучшие немецкие соединения: полк "Великая Германия" (на деле моторизованная
бригада), две танковые и моторизованная дивизии.
Очень опасная в маневренных операциях элита вражеских подвижных войск
оказалась под градом снарядов советской артиллерии, точность огня которой с
каждым днем возрастала. Ельнинский выступ постепенно превращался в кладбище
отборных гитлеровских частей и техники. Гальдер, однако, приказал: "Не
сдавать Ельню ни в коем случае". Только через несколько недель немецкий
генштаб прозрел:
уничтожается нацистская "гвардия" - и приказал вывести с Ельнинского
выступа танковые и моторизованные части, прислав им на замену пять пехотных
дивизий. Их ожидала та же участь.
Искусно идя к разгрому немецкой группировки в районе Ельни, Жуков
помнил: он - член Ставки Верховного Главнокомандования. 19 августа Георгий
Константинович посылает Сталину телеграмму: "Противник, убедившись в
сосредоточении крупных сил наших войск на пути к Москве, имея на своих
флангах Центральный фронт и великолукскую группиррвку наших войск, временно
отказался от удара на Москву и, перейдя к активной обороне против Западного
и Резервного фронтов, все свои ударные подвижные и танковые части бросил
против Центрального, Юго-Западного и Южного фронтов. Возможный замысел
противника: разгромить Центральный фронт и, выйдя в район Чернигов - Конотоп
- Прилуки, ударом с тыла разгромить армии Юго-Западного фронта. После чего -
главный удар на Москву в обход брянских лесов и удар на Донбасс".
Эта оценка - пример глубокой прозорливости полководца; охватывающего
своим мышлением все, что происходило в это время на советско-германском
фронте. И это тогда, когда на него давило бремя ответственности и огромный
объем организаторской работы командующего войсками фронта! Глубина оценки
обстановки видна особенно рельефно, поскольку именно в это время на
совещаниях у Гитлера был отработан и утвержден план, точно описанный в
телеграмме Жукова Сталину 19 августа!
В приказе Гитлера, отданном через два дня, 21 августа, читаем:
"Важнейшей целью до наступления зимы считать не захват Москвы, а захват
Крыма, Индустриального и угольного района Донбасса... Нс-медленно
предпринять операцию" на окружение, добиваясь "уничтожения противника до
того, как он достигнет линии р. Десна, Конотоп, р. Сула".
Приказ Гитлера был отдан во исполнение первоначального замысла плана
"Барбаросса": по достижении рубежа Днепра танковые группы Гота и Гудериана
расходятся налево и направо от оси Минск - Москва. Гот должен помогать
группе армий "Север" в захвате Ленинграда, а Гудериан принять участие в
овладении Украиной.
В Москве согласились с анализом Жукова, тем более что в Генштабе тоже
пришли к подобным выводам. В ответ на его доклад 19 августа из Ставки в тот
же деньсообщили: "Ваши соображения насчет вероятного продвижения немцев в
сторону Чернигова, Конотопа, Прилук считаем правильными". Жуков предлагал
создать в этом районе сильную группировку (в том числе не менее тысячи
танков) и нанести удар во фланг Гудериана с юго-запада вместе с ударом с
востока вновь организованного Брянского фронта. Следовательно, подрубить с
обеих сторон клин Гудериана, устремившийся в тыл Юго-Западному фронту.
Все так? Только откуда взять тысячу. танков? Жуков думал создать эту
группировку за счет Закавказского округа и еще 300 танков взять с Дальнего
Востока. Но это требовало времени, которого не оказалось.
Ставка, однако, сочла в основном достаточный действия Брянского фронта,
созданного еще 14 августа. Назначенный его командующим генерал А. И.
Еременко заверил Сталина, что "в ближайшие дни безусловно" разгромит
Гудериана.
- Вот тот человек, который нам нужен в этих сложных условиях, - заметил
Сталин, выслушав заверения Еременко. Брянскому фронту были направлены
подкрепления.
20 августа - Еременко докладывал в Ставку: "Я очень благодарен Вам,
товарищ Сталин, за то, что Вы укрепляете меня танками и .самолетами. Прошу
только ускорить их отправку, они нам очень и очень нужны. А насчет этого
подлеца Гудериана, безусловно, постараемся разбить, задачу, поставленную
Вами, выполнить, то есть разбить. У меня к Вам больше вопросов нет..."
К сожалению, войска Брянского фронта не смогли выполнить эту задачу:
танковая группа Гудериана прорвалась на юг и вышла в глубокий тыл
Юго-Западного фронта.
Жуков в эти дни руководил наступлением на Ельию.
21 августа он докладывает Сталину: "К 20.8.41 частям 24А Резервного
фронта в районе Ельня не удалось окружить н уничтожить немецкие части...
3а 10 дней операции я был во всех дивизиях и на местности лично
разобрался с условиями ведения боя и как ведут себя части. Бойцы и командиры
держат себя в большинстве хорошо. Потерь не боятся и уже научились технике и
тактике уничтожения противника. но все части очень малочисленны и
переутомлены от наступательных действий и огня противника".
Жуков просит пополнений, а также прервать "общее наступление" до 24
августа; 25 августа - возобновить атаки. Ставка согласилась. За эти
несколько дней войска привели себя в порядок, а когда операция
возобновилась, .последовал успех. Железными клещами наши войска сжимали
горловину Ельнинского выступа, не давая и часа передышки врагу. Как обычно,
в Операциях, которыми руководил Жуков, сражение не прерывалось и ночью. То
были,. по словам Жукова, "незабываемые" бои: впервые с 22 июня вражеские
дивизии неумолимо оттеснялись, бои, полные героики наших бойцов и
командиров... и прискорбных потерь. Наконец силы врага иссякли и,
воспользовавшись темнотой, остатки его дивизий 6 сентября вырвались через
горловину Ельнинского выступа.
6 сентября Сталину поступает телеграмма:
"Ваш приказ о разгроме Ельнинской группировки противника и взятии гор.
Ельня выполнен.
Ельня сегодня занята нашими войсками. Идут ожесточенные бои с разбитыми
частями противника западнее Ельни. Противник в полуокруженни. Жуков".
В подробном "Донесении об итогах операции под Ельней" Жуков с гордостью
писал: "Очень хорошо действовала вся артиллерия, даже молодые дивизии. рс!
своими действиями ироизводит сплошные опустошения. Я осмотрел районы, во
которым велся обстрел РС (1), и лично видел полное уничтожение и разрушение
целых оборонительных районов".
Немцы потеряли, до пятидесяти тысяч человек, много боевой техники.
Однако Жуков с профессиональной зоркостью отметил: танки и авиацию в
завершающие дни сражения враг приметал очень скупо. "Видимо, эти средства он
перебросил на другие направления". Так оно и было. Потрепанные подвижные
соединения, снятые из-под Ельни, в это время катились в танковой группе
Гудериана на юг.
15 сентября ряду иностранных журналистов впервые с начала войны
разрешили поездку на наш фронт, их направили в Ельню. Английский журналист
А. Верт признался, что не мог поверить своим глазам - все было разрушено:
деревни, города. В самой Ельне, где до войны жило 15 тысяч человек, "уцелела
только каменная церковь". Дело было не только в разрушениях, вызванных
военными действиями. Перед бегством "немцы обходили дома, забирали все, что
можно было найти в них ценного, а потом поджигали дом за. домом".
Разбитые снарядами леса, выжженная земля. Везде немецкие трупы и горы .
уничтоженной гитлеровской техники - танки, орудия, минометы. "Эта неделя,
проведенная на Смоленщине, - записал Верт, - подействовала на меня в
известной мере ободряюще, но в то же время оставила впечатление трагедии.
Исторически то была одна из стариннейших русских земель, чуть не самое
сердце древней Руси... Трагичной была вся полностью разрушенная территория
Ельнинского выступа, где все города и деревни были уничтожены, а немногие
уцелевшие жители ютились в погребах и землянках... И все же это была не
просто первая победа Красной Армии над немцами, но и первый кусок земли во
всей Европе - каких-нибудь 150 - 200 квадратных километров, быть может, -
отвоеванный у гитлеровского вермахта".
Начальник штаба Западного фронта генерал В. Д. Соколовский разъяснил
журналистам увиденное ими. Началось по-настоящему "перемалывание" вермахта.
Они поинтересовались его мнением: пойдут ли гитлеровцы снова на Москву?
Соколовский не исключал такой попытки, даже нескольких. "Но я не думаю, что
они дойдут до Москвы", - твердо сказал Соколовский.
Журналисты освидетельствовали результаты, победы войск под
командованием Жукова, но с ним самим не встретились: еще 7 сентября он был
вызван в Москву.
27 дней Ленинграда
- Ничего у вас получилось с Ельнинским выступом, - приветливо сказал
Сталин, когда Жуков по вызову явился к нему на квартиру. Верховный ужинал,
вместе с ним - и члены Политбюро.
- Вы тогда были правы, - припомнил Сталин беседу с Жуковым 29 июля. -
Куда вы думаете теперь?
- Обратно на фронт, - коротко ответил Жуков"
Верховный, как к этому времени Сталина называли между собой высшие
военачальники, приказал немедленно выехать в Ленинград, где сложилось
"крайне тяжелое положение". Он высказал опасение, что немцы, взяв город,
соединятся с финнами и пойдут в обход с северо-востока на Москву.
Договорились о деталях: Жуков возьмет с собой по собственному усмотрению
нескольких генералов, чтобы назначить новых командующих на месте.
Жуков воспользовался встречей со Сталиным и в который раз повторил свое
предостережение: необходимо немедленно отвести всю нашу киевскую группировку
на восточный берег Днепра. "Как ни тяжело, а Киев придется оставить. Иного
выхода у нас нет", - отчеканил Жуков.
Руководство Генерального штаба к этомувремени полностью соглашалось с
ним. Но, отмечает А. М. Василевский, тогда первый заместитель начальника
Генштаба, "при одном упоминании о жестокой необходимости оставить Киев
Сталин выходил из себя и на мгновение терял самообладание. Нам же, видимо,
не хватало необходимой твердости, чтобы выдержать эти вспышки неудержимого
гнева, и должного понимания всей степени нашей ответственности за неминуемую
катастрофу на Юго-Западном направлении". Жукову перед отлетом в Ленинград
Василевский только и сказал печально: "Думаю, что мы уже крепко опоздали с
отводом войск за Днепр..."
Со временем Жуков напишет: "Как известно, войска Юго-Западного фронта в
дальнейшем тяжело поплатились за эти решения, которые были приняты без
серьезного анализа обстановки".
10 сентября Жуков вылетел в Ленинград. Над свинцовыми ^водами Ладоги
прошли на бреющем полете, пережив самые неприятные минуты: на хвосте
транспортного Ли-2 повисли два "мессершмитта". Жуков с каменным лицом следил
за, маневрами вражеских истребителей и не проронил ни слова. После посадки)
он- поторопился в Смольный, где находился Военный совет Ленинградского
фронта. С собой он вез записку Сталина К. Е. Ворошилову: "Передайте
командование фронтом Жукову, а сами немедленно вылетайте в Москву".
Под руководством городской партийной организации, которую возглавлял А.
А. Жданов, Ленинград жил и работал по-фронтовому. Не покладая рук трудились
ленинградцы, готовя оборонительные рубежи. "На обычно оживленных улицах и
площадях, - записал прилетевший с Жуковым генерал И. И. Федюнинский, - было
сравнительно малолюдно. Золоченый купол Исаакия покрывала серая защитная
краска. В садах и скверах, усыпанных багряными листьями, виднелись недавно
отрытые щели и огневые позиции зенитчиков. Там же укрывались в ожидания
своей ночной службы серебристые аэростаты воздушного заграждения, похожие на
больших неуклюжих рыб. Все это придавало городу какую-то особую, суровую
красоту. Ленинград, словно могучий богатырь с гордо поднятой толовой,
готовился к жестокой схватке с врагом". Смольный не узнать, здание
прикрывала гигантская маскировочная сетка. Крыша в коричневых и желтых
пятнах под цвет деревьев парка.
Появление Жукова прервало совещание Военного совета фронта, на котором
обсуждалось, что делать, если не удастся удержать Ленинград. Особых
формальностей при сдаче дел бывшим командующим К. Е. Ворошиловым не было.
Жуков доложил в Ставку но прямому проводу: "В командование вступил". Собрав
генералов штаба фронта попрощаться, Ворошилов с горечью отметил:
- Отзывает меня Верховный! Нынче не гражданская война - по-другому
следует воевать. А в том, что разобьем мы здесь фашистскую сволочь, и минуты
не сомневайтесь! Они уже высунув язык к городу лезут, собственной кровью
захлебываются.
Первые решения Военного совета фронта под руководством Жукова:
Ленимград защищать до последнего человека. Не Ленинград боится смерти, а
смерть боится Ленинграда - вот лозунг момента. Навсегда забыть о мерах на
случай, если враг ворвется в город. Этому не бывать.
Д. В. Павлов, в то время уполномоченный ГКО по снабжению фронта и
населения Ленинграда продовольствием, запомнил, что Жуков, знакомясь с
руководителями обороны города, порывался что-то сказать, но промолчал. Через
многие годы, после войны, Павлов обратился к Жукову с вопросом, так ли это.
"Верно, - ответил Жуков. - На прощание перед отлетом в Ленинград Сталин
сказал, что положение на Ленинградском фронте очень тяжелее, и, если немцы
возьмут Ленимград, наше положение политически крайне осложнится. Вашей
задачей, сказал мне Сталин, является не допустить врага в Ленинград, чего бы
это ни стоило.
Вот я и хотел сказать вам об этом, но воздержался. А воздержался
потому, что хотя обстановка и была предельно опасна, но не безнадежная.
Войска проявили , исключительную стойкость, военные и гражданские власти
делали все, чтобы отстоять город. - Георгий Константинович сделал
паузу,посмотрел на меня, улыбнулся. - И, .как вы можете, врагу, не удалось
ворваться в город".
Немецкая группа армий "Север" фельдмаршала Лееба захватила Шлиссельбург
и блокировала город с суши. На Карельском перешейке финские войска
готовились ринуться с севера на Ленинград. Назревал генеральный штурм, с
командных пунктов немецких частей в бинокли был виден центр города. Штаб
группы армий "Север" руководствовался категорической директивой фюрера:
"Ленинград для России в течение 24 лет был символом революции. Падение
Ленинграда может привести к полной катастрофе России". Гитлеровские войска,
подошедшие вплотную к Ленинграду, были насыщены танками.
Приказ Жукова: снять часть зенитных орудий с позиций и установить их
для действий против танков на опасных направлениях, прежде всего в районе
Урицк - Пулковские высоты. Централизовать управление артиллерийским огнем,
включая крупные калибры флота, и сосредоточить его на этом участке.
Переговоры 14 сентября с Москвой по прямому проводу.
"Ж у к о в: Обстановка в южном секторе фронта значительно сложнее, чем
казалось Генеральному штабу.
...К исходу сегодняшнего дня нами организована на путях движения
противника система артиллерийского огня, включая морскую, зенитную и прочую
артиллерию. Собираем минометы, и, думаю, к утру мы сможем на основных
направлениях подготовить плотный заградительный огонь для взаимодействия с
пехотой, которую к исходу дня расположили на вышеуказанном рубеже...
Ш а п о ш н и к о в: Конечно, сейчас надо считаться с обстановкой,
которая сложилась на вечер 13 сентября. Считаю, что принятые вами решения
прежде всего организовать артиллерийскую завесу единственно правильны".
Жуков приказал списать на берег часть моряков и направить их на фронт.
Везде создавать глубоко-эшелонированную оборону, заминировать угрожаемые
направления. Наконец, снять с Карельского перешейка ряд частей и бросить их
под Урицк- Конечно,, риск:
Гитлер торопил финского командующего Маннергейма с переходом в
наступление. В эти дни в Хельсинки состоялась пышная церемония: чтобы
подбодрить Маннергейма, ему вручили немецкий Железный крест.
А из Берлина уже летели, реляции: кольцо вокруг Ленинграда стягиваетея
все туже, падение города - вопрос нескольких дней. 12 сентября Гальдер
помечает в дневнике: "На фронте группы армий "Север" отмечены значительные
успехи в наступлении на Ленинград. Противник начинает ослабевать..." Но
Ленинград устоял и показал выдающийся пример стойкости, доблести и мужества
нашего народа.
По сей день наши недруги на Западе не перестают изучать оборону
Ленинграда. Конечно, не для того, чтобы воздать нам должное и сделать
надлежащие выводы на будущее. Видный американский публицист Г. Солсбери,
посвятивший обороне Ленинграда книгу "900 дней", написал о времени, когда
Ленинградским фронтом командовал .Жуков:
"Если немцы и были остановлены, то этого добились, пустив им кровь.
Сколько их было перебито в эти сентябрьские дня, никто никогда не
подсчитает. У Урицка протекал ручей. Многие дни он был красен от крови
немецких солдат. "Катюши"? Возможно. Ничего не было страшнее во вторую
мировую войну, чем "катюши". Неистовый визг мин, устрашающий их дымный след,
грохот взрывов, все вокруг взрывалось в огне и громе
Остановила немцев железная воля Жукова? Он был страшен в эти дни
сентября. Нельзя его назвать по-иному, нет другого слова".
Он неумолимо требовал только одного - атаковать и .атаковать! В этом
были в те дни и стратегия и тактика, боевых действий под Ленинградом, суть
его приказов, начиная с самого первого. Они заключались в там, чтобы не дать
врагу возможности создать ударные группировки. Достигнуть этого можно было
только атаками. В те дни Жуков проявлял высокую требовательность. В тяжелых
условиях он, бывало, не всегда сдерживался.
Жуков вызвал начальника Инженерного управления Ленинградского фронта Б.
В. Бычевского, и распек за промедление с выводом одной из дивизий на
подготовительный рубеж. Разговор закончил так:
- Немедленно отправляйтесь и помните: если к девяти часам дивизия не
будет на месте, расстреляю...
Когда тот вышел в приемную, Иван Иванович Федюнинский, .бывший там,
хитро улыбнулся и спросил Бычевского:
- Попало, инженер? |
- Самую малость, товарищ генерал. Командующий обещал расстрелять, если
к утру шестая дивизия не будет на Окружной дороге.
- Не серчай, инженер! - улыбнулся командарм, знавший характер Жукова. -
Тебе еще повезло. Нас с членом Военного совета армии за то же самое Георгий
Константинович повесить обещал.
Конечно, Жуков никого не расстрелял и не повесил. Но в той обстановке
иной раз не мог сдержать резких фраз.
В половине третьего ночи 15 сентября состоялся разговор Жукова с
командующим 54-й отдельной армией Куликом, войска которой по приказу Сталина
должны были деблокировать Ленинград с востока.
"Ж у к о в: Я хотел бы, чтобы у нас с тобой, старых солдат, быстрее
закипела работало очистке территории, на которой мы могли бы пожать друг
другу руки... У меня к тебе настойчивая просьба - не ожидать наступления
противника, а немедленно организовать артподготовку и перейти в наступление
в общем направлении на Мгу... Если ты не перейдешь в наступление завтра, то
у нас положение может быть катастрофическим".
В ответ Кулик стал пространно объяснять, что сразу наступать не может,
поскольку "не отработано на месте взаимодействие": Ему еще сообщили, что
"противник в 23 часа переходил в наступление под Шлиссельбургом" и т. д.
"Ж у к о в: Противник не в наступление переходил, а вел ночную силовую
разведку! Каждую разведку или мелкие действия врага некоторые, к сожалению,
принимают за наступление...
Вы должны понять, что мне приходится прямо с заводов с одними
винтовками бросать людей навстречу атакующему противнику, не ожидая
отработки взаимодействия на местности. В общем, для меня яснц; что я
.рассчитывать на серьезный маневр с вашей стороны не должен. Буду решать
задачи сам... По-моему, на вашем месте Суворов поступил бы иначе. Я
извиняюсь за откровенность, но мне не до дипломатии. Желаю всего лучшего".
Резко? Конечно! Но добавим две выдержки/из переговоров по прямому
проводу Сталина с Куликом.
16 сентября:
"С т а л и н, Ш а п о ш н и к о в: ...Не задерживать подготовку к
наступлению, а вести его решительно, дабы открыть сообщение с Жуковым. В
своем разговоре с вами 15.9 Жуков обрисовал вам его положение, и поэтому
вашу операцию затягивать нельзя".
20 сентября:
"С т а л и н: В эти два дня, 21-го и 22-го, надо пробить брешь во
фронте противника и соединиться с ленинградцами, а потом уже будет поздно.
Вы очень запоздали. Надо наверстать потерянное время. В противном случае,
если вы еще будете запаздывать, немцы успеют превратить каждую деревню в
крепость, и вам никогда уже не придется соединиться с ленинградцами".
Действия 54-й отдельной армии успеха не имели. 26 сентября армию
подчинили Ленинградскому фронту, Кулика отозвали.
А в эти дни Ленинградский фронт" жил одной мыслью: не допустить врага к
воротам города. Отбросить противника при его перевесе в силах в данный
момент едва ли удастся, но, навязав гитлеровцам единоборство, измотать их
можно - так рассудил Жуков. Тупой мощи вермахта, навалившегося на Ленинград,
он противопоставил дерзкий стремительный маневр. Были сняты медлительные
командиры, выдвинуты новые.
Командующий фронтом сосредоточил -кулак численностью до 50 тысяч
человек и при массированной поддержке артиллерии фронта и флота нанес удар
во
фланг ударной группировки немцев, уже собравшейея броситься на
осажденный город Гитлеровцы поспешно снялимоторизованный корпус у Урицка.
нацеленный на Ленинград. В исключительно тяжелых боях фашистские дивизии,
которым предстояло пробить оборону Ленинграда, были обескровлены.
"Удивительно мужественно", по словам Жукова, дрались наши войска, у
стен Ленинграда. Прославленный Кировский завод не только продолжал давать
продукцию - тяжелые танки КВ, - но и посылал на фронт бойцов. У порога
родного города под огнем противника ополченцы превращались в опытных солдат.
Впереди, как всегда, были коммунисты.
Трофейный немецкий документ, отнюдь не предназначавшийся для
посторонних глаз, рисует как мужество наших людей, так и возможности боевой
техники, создававшейся ленинградцами. "Русский танк КВ-1 сумел достичь
единственной дороги в тылу немецкой ударной группы и блокировал ее на
несколько дней. Появившиеся первыми ничего нс подозревавшие грузовики с
припасами были немедленно сожжены танком. Практически не было средств,
.чтобы справиться с чудовищем. Танк нельзя обойти, вокруг топкая местность.
Нельзя подвезти боеприпасы, тяжелораненые умирали, их нельзя было вывезти.
Попытка ликвидировать танк огнем 50-миллиметровой противотанковой батареи с
расстояния 500 метров привела к тяжким потерям в расчетах и орудиях.
Танк не имел повреждений, несмотря на то что, как выяснилось, получил
14 прямых попаданий. От них остались лишь вмятины на броне. Когда подвезли
88-миллиметровое орудие на расстояние 700 метров, танк спокойно выждал, пока
оно будет поставлено на позицию, и уничтожил его. Попытки саперов подорвать
танк оказались безуспешными. Заряды были недостаточными для громадных
гусениц. Сначала группы русских солдат и гражданских лиц снабжали танк
снарядами и припасами по ночам, затем все подходы к нему были перекрыты.
Однако и это не заставило танкистов покинуть свою позицию. Наконец он стал
жертвой хитрости. 50 немецких танков симулировали атаку со всех сторон,
чтобы отвлечь внимание. Под прикрытием ее удалось выдвинуть и замаскировать
88-миллиметровое орудие с тыла танка. Из 12 прямых попаданий 3 прошили броню
и уничтожили танк".
Так описан подвиг безымянных советских танкистов сухим языком
гитлеровского штабиста. А героические подвиги наших бойцов и командиров были
не исключением, а повседневным правилом!
Как всегда, Жуков, выполняя непосредственную задачу, не успускал из
виду общую картину борьбы на всем советско-германском фронте. В Ленинграде
он узнал о нашем поражении на Украине. Он предвидел, что, опьяненный
победой, Гитлер вернет на московское направление как танковую группу
Гудериана, так и танковую группу Гота. План "Барбаросса" уже трещал по всем
швам, но если предстоит немецкое наступление на Москву, оно должно
состояться до наступления зимы. Значит, Гот со своими танками уйдет,
обязательно уйдет из-под Ленинграда. А пока командование немецкой группы
армий "Север" до отказа будет использовать эти танки, пытаясь выполнить
приказ Гитлера о взятии Ленинграда.
Безупречное стратегическое мышление. Именно в эти недели на германского
командующего под Ленинградом фон Лееба яростно давили из ставки Гитлера,
требуя наконец взять Ленинград. А он, обещая Гитлеру успех, умолял оставить
еще на неделю, на день, на два танковые дивизии Гота. И в отчаянии бросал их
на наши позиции. Напряжение достигло высшей точки: враг видел город перед
собой, но войти в него не мог. Везде перед немецкими танками вставала
сплошная стена разрывов - била полевая артиллерия, "катюши", минометы, а
когда с чудовищным грохотом ухали 305-миллиметровые орудия главных калибров
флота, гитлеровцы в ужасе пятились. Прославленная советская артиллерия
увенчала себя в этом сражении новыми лаврами.
Лееб не выполнил своих обещаний и вскоре был снят за провал операции.
Но еще раньше, 22 - 23 сентября, ушли из-под Ленинграда на юг избитые у стен
невской твердыни части танковой группы Гота, которой предстояло наступать на
Москву. Когда Жукову доложили, что "немцы окапываются", он потребовал: не
допускать, чтобы враг окапывался, а закопать его в землю.
В приказе по войскам Ленинградского фронта Жуков воздал должное
стойкости людей, оборонявших Ленинград. Он перечислил ряд особо выдающихся
эпизодов и заключил: это "свидетельствует о том, что среди личного состава
соединений начал создаваться необходимый перелом, приобретается уверенность
в победе, стремление бить врага всемиимеющимися средствами".
Командующий Ленинградским фронтом Жуков, героические защитники
легендарного города справились с труднейшей задачей: фронт под Ленинградом
стабилизировался, непосредственная угроза городу была снята. "18 сентября
Гальдер признал поражение германского оружия: "Положение здесь будет
.напряженным до тех пор, пока не даст себя знать наш союзник - голод". 22
сентября Гитлер отдает директиву: "Стереть с лица земли город Петербург...
Город надлежит блокировать и путем обстрела артиллерией всех калибров и
непрерывными бомбардировками сровнять с землей. Если в результате этого
город предложит капитуляцию, ее не принимать".
Начиналась эпохальная оборона Ленинграда. "Организаторская работа
ленинградских большевиков!, - писал секретарь Ленинградского горкома партии
А. А. Кузнецов, - соединила всех трудящихся города и направила их усилия к
одной общей цели - к защите гврода". Оборона Ленинграда продолжалась 900
дней. Но город выстоял.
5 октября, Жукову позвонил Сталин и вызвал в Москву: на подступах к
столице сложилось тяжелое положение. "Ставка, - сказал Сталин, хотела бы с
вами посоветоваться о необходимых мерах".
7 октября Жуков был в Кремле.
Что случилось у Юхнова
Поздоровавшись, как будто они недавно расстались, Сталин подвел Жукова
к столу, на котором лежала карта Западного фронта. Указал на его южное
крыло, примерно на район Юхнова - Малоярославца. Хриплым голосом - у Сталина
был грипп - он бросал фразы почти без пауз:.
- Вот смотрите. Здесь сложилась очень тяжелая обстановка. Я не могу
добиться от Западного и Резервного фронтов исчерпывающего доклада об
истинном положении дел. Мы не можем принять решений, не зная, где и в какой
группировке наступает противник, в каком состоянии находятся наши войска.
Поезжайте сейчас же в штаб Западного фронта, тщательно разберитесь в
положении дел и позвоните мне оттуда в любое время. Я буду ждать.
Изучив обстановку -б Генеральном штабе, Жуков в ту же ночь отправился
на машине в штаб Западного фронта, который размещался там же, где стоял штаб
Резервного фронта и откуда он месяц назад уехал победителем под Ельней.
Чувствовал он себя отвратительно: смертельная усталость, в ушах еще стоял
звон канонады Ленинграда. Безумно хотелось провалиться в сон. Жуков часто,
останавливал машину и, чтобы разогнать дремоту, делал пробежку по обочине.
В машине, подсвечивая фонариком, он снова и снова изучал карту,
полученную в Генштабе. В районе Юхнова - Малоярославца все еще ощущались
последствия неразберихи, возникшей 5 октября. А случилось невероятное: рано
утром наши самолеты обнаружили громадные колонны танков и мотопехоты,
которые, прорвав фронт, шли на Юхнов. Первые донесения об этом в Генштабе
показались недостоверными: откуда враг, да еще на московском направлении -
до столицы каких-нибудь 200 километров, практически не прикрытых ничем,
кроме строительных батальонов? Где же наши войска, державшие фронт?
И только в ночь на б октября, когда немецкие танки ворвались в Юхнов,
выяснилась страшная правда: Западный фронт нс удержал врага. Ставка
потребовала от штаба фронта доложить обстановку. В ответ противоречивые и
неполные доклады. Однако к исходу 7 октября сомнений не оставалось: с запада
на столицу надвигались десятки гитлеровских дивизий. Войска же, прикрывавшие
Москву, обойдены и, сражаются, по всей вероятности, в окружении.
Глубокой ночью Жуков приехал в штаб Западного фронта. Там уже было
получено указание Ставки, отданное 6 октября в 19.30 и адресованное
командующим Резервного и Западного фронтов: "В район действия Резервного
фронта командирован генерал армии Жуков в -качестве представителя Ставки.
Ставка предлагает ознакомить тов. Жукова с обстановкой. Все решения тов.
Жукова в дальнейшем, связанные с использованием войск фронта и по вопросам
управления, обязательны для выполнения".
Группа генералов - И. С. Конев, В. Д. Соколовский, Г. К. Маландин -
ввели представителя Ставки в курс дела.
На Московском направлении разразилась катастрофа. Здесь в конце
сентября оборону держали три наших фронта. Западный - И. С. Конев,,
Резервный - С. М. Буденный и Брянский - А. И. Еременко. В общей сложности
войска фронтов насчитывали 1250 тысяч человек, 990 танков, 7600 орудий, 677
самолетов. На них и обрушился "Тайфун" - так была зашифрована гигантская
операция вермахта по захвату Москвы.
На Московском направлении враг сосредоточил 77 дивизий численностью до
1800 тысяч человек, 1700 танков и штурмовых орудий, 14 тысяч орудий и
минометов, 1390 самолетов. В приказе Гитлера вой- скам говорилось: "Создана
наконец предпосылка к последнему огромному удару,, который еще до
наступления зимы должен привести к уничтожению врага". Секретное указание
Гитлера группе армий "Центр" предусматривало окружение Москвы, с тем чтобы
"ни один русский солдат, ни один житель - будь то мужчина, женщина или
ребенок, - не мог ее покинуть. Всякую попытку выхода подавлять силой".
Поголовное истребление москвичей, до последнего человека.
Первым 30 сентября против Брянского фронта выступил Гудериан. Прорвав
оборону фронта, его танковая группа, переименованная в танковую армию,
прошла около 150 километров и 3 октября захватила Орел. Часть войск
Брянского фронта оказалась в окружении. Генерал Л. М. Сандалов, в то время,
начальник штаба фронта, впоследствии писал: "Оглядываясь назад, рассматривая
теперь обстановку с открытыми картами, приходишь в недоумение: как мы не
смогли тогда- разгадать намерений противника?.. Ставка предупреждала 27
сентября о подготовке противника к наступлению на Москву. Лучшего района для
наступления танковой группы на Москву, чем район Глухов, Новгород-Северский,
Шостка, не найти. Путь оттуда на Орел, Тулу был кратчайшим.". Однако
командование и штаб Брянского фронта не смогли расшифровать этот легкий
шифр".
Не сделали надлежащих выводов из случившегося и в штабах Западного и
Резервного фронтов. На их войска 2 октября обрушились мощные удары с севера
и юга. Танковые и моторизованные части противника соединились в районе
Вязьмы, окружив значительную часть войск .этих фронтов западнее города.
Жуков прикинул: враг превосходит в силах три наших фронта.
(Впоследствии выяснилось: в 1,4 раза у него больше людей, в 1,7 раза -
танков, в 1,8 раза - орудий и минометов, в два раза больше самолотов.) Но
мы-то стояли в обороне! Почему не был)? своевременно раскрыты намерения
врага, не были сосредоточены основные наши силы на направлениях главных
ударов?. Жукова глубоко потрясло, что враг преуспел в третий раз все тем же
методом: наступая с запада, гитлеровцы впервые сомкнули клещи у Минска; во
второй раз так же вышли у Смоленска; теперь - Вязьма. Шаблонный маневр:
создав очередной котел, враг разводил свои подвижные соединения севернее и
южнее, а затем снова проводил окружение.
8 октября в половине третьего ночи он доложил Сталину: главная
опасность в том, что можайская линия слабо прикрыта. Танки противника могут
внезапно выйти к Москве. Необходимо быстрее стягивать войска на это
направление.
Сталин спросил о дальнейших намерениях Жукова. Он ответил, что будет
связываться с командованием Резервного фронта, с Буденным. Где? Наверное, в
районе Малоярославца, высказал предположение Жуков, - вот уже несколько дней
о Буденном ничего не было известно.
...Одинокая машина генерала армии - на безотрадной осенней дороге. Свет
маскировочных фар бросает слабые блики на мокрый булыжник. Офицер,
сопровождавший Жукова, непроизвольно взвел затвор автомата. Гитлеровские
танки расползлись по Подмосковью, в любой момент может последовать
пулеметная очередь в заляпанное грязью ветровое стекло. Жуков невозмутимо
вглядывается в дорогу.
Мутным рассветом у полустанка Обнинского, всего в 105 километрах от
Москвы, нашли штаб Резервного фронта. Но ни о противнике, ни о командующем
Буденном ничего не узнали. Что же, нужно ехать дальше, к Юхнову.
Тронулись. А в десятке километров от Обнинского родная деревня Жукова -
.Стрелковка. Он .подумал о престарелой, беспомощной матери, о сестре, у
которой четверо детей. Места все знакомые, исхоженные и избеганные в
детстве, дорогу домой он нашел бы с закрытыми глазами. Если фашисты нагрянут
в деревню, родных ждет неизбежная расправа. Да еще будут похваляться
душегубы: расправились с родственниками генерала армии. Заехать? Нельзя, нет
ни минуты, нужно сначала найти маршала. Семью Жукова удалось все же вывезти,
но позднее.
Въехали в Малоярославец. Ни одного человека. С трудом нашли, где был
Буденный. Жуков вошел в дом: над картами склонился человек, почти
неузнаваемый. Он удивился, что Жуков приехал от Конева. "Более двух суток не
имею с ним связи", - посетовал полководец, пожаловался, что не знает, где
собственный штаб. Жуков показал Буденному направлений - ехать к Обнинскому.
Буденный поделился только что пережитым, накануне удалось избежать
великой опасности: чуть не попал в плен между Юхновом и Вязьмой. Там он
видел большие колонны противника. Кто же занимает Юхнов, допытывался Жуков.
Буденный не знал. Посоветовав маршалу отбыть в свой штаб, Жуков поехал к
Юхнову. Неужели впереди только враг?
Через 10 - 12 километров машину Жукова остановили наши танкисты.
Сказали, что дальше ехать нельзя, там немцы. Оказалось, что в лесу второй
день стоит танковая бригада Троицкого. Жуков отлично знал бравого офицера по
Халхин-Голу. От сердца отлегло, когда Троицкий толково доложил обстановку.
Юхнов у фашистов, но дорогу на Москву им преграждают наскоро собранные
части. Стоят насмерть
на рубеже у реки Угра.
Повеселевший Жуков оказался в своей стихии, среди бойцов и командиров,
отнюдь нс устрашенные напирающим врагом, рассудительно отражавших" атаки
немцев. В считанные часы он взял в руки отпор врагу. Его нисколько не
смущало,. что войск почти не было, главное создать заслон. Генералу армии
суждено было пробыть здесь сутки с небольшим - офицер связи вручил приказ
прибыть в штаб Западного фронта.
А там с 5 октября заседала комиссия ГКО во главе с членами Политбюро,
включая маршала К. Е. Ворошилова. Комиссия напряженно трудилась, ежедневно
докладывая о своих усилиях Верховному. Вечером 9 октября, выслушав очередной
доклад, И. В. Сталин предложил объединить Западный и Резервный фронты,
поставив во главе Г. К. Жукова. "Все мы, - писал А. М. Василевский, тогда
член этой авторитетной комиссии, - в том числе и командующий войсками
Западного фронта И. С. Конев, согласились с предложением И. В. Сталина
назначить командующим объединенным фронтом генерала армии Г. К. Жукова....
Утром 10 октября вместе с другими представителями ГКО и Ставки я вернулся в
Москву".
10 октября, Г. К. Жуков стал командующим Западным фронтом. Прошел ровно
месяц с того дня, когда он занял такой же пост в Ленинграде.
На дальних подступах к Москве
После войны Жуков точно описал тогдашнюю обстановку: "...по существу,
заново создавался Западный фронт, на который возлагалась историческая миссия
- оборона Москвы".
Первая мысль Жукова - связаться с войсками, дравшимися в окружении за
Вязьмой. 10 октября командармам окруженных армий отправили радиограммы: где
они собираются пробиваться через боевые порядки врага? Хотели оказать им
помощь авиацией.
11 октября в 21.12 от генералов В. И. Болдина и М. Ф. Лунина,
командовавших частью окруженных войск, поступает радиограмма Сталину и
командующему Западным фронтом Коневу - они не знали, что командующим фронтом
назначен Жуков. "Кольцо окружения сомкнуто. Все наши попытки связаться с
Ершаковым и Ракутиным успеха не имеют, где и что делают, не знаем. Снаряды
на исходе. Горючего нет". Это, определенно, не был ответ на запрос штаба
фронта.
За сутки с небольшим Жуков изучил обстановку и в 9.15 утра 12 октября
дает радиограмму Лунину, Ершакову, Болдину, Ракутину: "Перед Ершаковым
действует 252-я пехотная дивизия. Дивизия просила открытым текстом немецкое
командование 11 октября сего года о помощи, так как не выдерживает натиска
Ершакова. Видимо, перед Ершаковым наиболее слабое место во фронте
противника. Учитывая слабость противника перед Ершаковым, немедленно
разберетесь поглубже в обстановке перед вашим фронтом. Сможете ли вы успешно
и быстро прорваться на вашем участке? Не лучше ли вам, закрывшись на своем
участке от противника, демонстрируя прорыв, .собрать танковую группу,
артиллерийскую группу, помочь Ершакову мощным ударом смять противника и
выводить все армии за Ершаковым на направление станции Угрюмово на Боровск,
при этом ,в сторону противника иметь сильные заслоны, которым по мере выхода
отходить за армией. Принятое решение доложить 12 октября с. г.
Дальнейшее промедление в ваших действиях может погубить армии. Ускорьте
прорыв и выход из окружения".
Надо вспомнить ту обстановку на Западном фронте, чтобы оценить
спокойный, товарищеский тон указаний. К сожалению, уже было поздно, связь
прервалась. Штабы окруженных войск потеряли управление.. Организованного
выхода так и не получилось, пробились к своим отдельные части и множество
мелких групп.
Окруженные войска до конца испили чашу страданий, выпавших на их долю.
Но тысячи и десятки тысяч бондов и командиров с честью выполнили свой
воинский долг. Генерал-лейтенант М. Ф. Лукин, командовавший окруженной 19-й
армией, свидетельствовал после войны: "Войска дрались до последнего солдата
и до последнего патрона". Сам генерал, потерявший в этих боях руку, был без
сознания схвачен гитлеровцами.
Противник понес в боях с нашими окруженными войсками серьезные потери в
живой силе и технике, что снизило ударную силу его соединений,
предназначавшихся для взятия Москвы. Гитлеровцам пришлось вести бои на
фронте глубиной 100 - 150 километров с запада на восток, 28 дивизий врага
были сковавьь здесь еще 9 - 10 дней. "Кровь и жертвы, понесенные войсками
окруженной группировки, оказались не напрасными", - говорил позднее Жуков.
Они дали возможность выиграть время для занятия обороны на можайском рубеже.
Из тыла, с других фронтов сюда спешили 11 стрелковых дивизий, 16
танковых бригад, более 40 артиллерийских полков. К середине октября основные
направления на Москву прикрыли части, насчитывавшие 90 тысяч человек. С
Дальнего Востока, останавливаясь лишь для- смены паровозов, мчались сотни
эшелонов, перебрасывались кадровые войска: три стрелковые и две танковые
дивизии. На самых опасных участках войска возглавили опытнейшие
военачальники: на Волоколамском направлении - К. К. Рокоссовский, на
Можайском - Д. Д. Лелюшенко, а после его ранения Л. А. Говоров. В середине
октября, перегруппировав силы, враг опять ринулся к Москве. Вновь вспыхнули
кровопролитные бои, но противник, надеявшийся пробить наш фронт, на этот раз
просчитался. Фронт, к сожалению, отодвигался на восток, и каждый шаг
оплачивался немцами большой кровью. Жуков и штаб Западного фронта твердо
держали управление войсками, молниеносно реагируя на любую опасность. Больше
того. при каждом удобном случае наши войска наносили гитлеровцам сильные
контрудары. 13 октября под Боровском советские танки Т-34 и КВ раздавили
немецкие противотанковые батареи и пошли на запад. Враг с трудом восстановил
положение, бросив пикирующие бомбардировщики.
Москва готовилась во всеоружии встретить врага. За. можайским рубежом
по решению Военного совета Западного фронта сооружалась основная
оборонительная линия - Ново-Завидовский - Клин - Истринское водохранилище -
Истра - Красная Пахра - Серпухов и Алексин. Еще один рубеж проходил
непосредственно по окраинам города. Партийная организация Москвы возглавила
гигантские по объему оборонные работы. Секретарь МК ВКП(б) Б. Н.Чер-ноусов
отмечал: "Самоотверженность москвичей на строительстве оборонительных
рубежей была действительно массовой, В холод, нередко под огнем противника,
в короткий срок 600 тысяч жителей Москвы и области, из них три четверти
женщины, построили 700 километров противотанковых рвов, 3800 дотов и
дзотов".
Отходившие под давлением врага, наши войска находили оборудованные
позиции, что многократно умножало силу сопротивления. Из Москвы и области в
ряды армии вливались все новые бойцы, в первую очередь коммунисты- Из
московской партийной организации, насчитывавшей 330 тысяч коммунистов, за
первые шесть месяцев ушли на фронт 114 тысяч членов партии. Созданный штаб
руководил партизанским движением в захваченных фашистами районах Московской
области. Во вражеский тыл было направлено 65 тысяч москвичей. На железных
дорогах, ведущих на запад, совершались диверсии, парализовавшие движение.
Немало москвичей отдали свои жизни в беззаветной борьбе за линией
фронта. "Тяжело переживали мы гибель наших героев, - писал Б. Н. Черноусов.
- Фашисты захватили и казнили восьмерых комсомольцев с завода "Серп и молот"
и других предприятий Москвы. Для устрашения их трупы были повешены на
центральной площади Волоколамска. В те же дни совершила свой бессмертный
подвиг и Зоя Космодемьянская".
20 октября Государственный Комитет Обороны ввел в Москве осадное
положение. В суровых слонах, созвучных смертельной опасности,
разъяснялось:обо рона рубежей в 100 - 120 километрах западнее Москвы
возлагается на командующего Западным фронтом генерала армии Г. К. Жукова, а
на ближних подступах - на командующего Московским военным округом
генерал-лейтенанта П. А. Артемьева. В обращении Военного совета фронта к
защитникам столицы говорилось: "В час грозной опасности для нашего
государства жизнь каждого воина принадлежит Отчизне... Сейчас .как никогда
требуется бдительность, железная дисциплина, организованность, решительность
действий, непреклонная воля к победе " готовность к самопожертвованию".
Жесткой обороной наши войска Под командованием Жукова изматывали врага.
За каждый щаг продвижения враг платил чрезмерной ценой. К концу октября
гитлеровское наступление выдохлось. Однако конфигурация фронта вызывала
тревогу: на севере, захватив еще 14 октября Калинин, противник мог пойти в
обход столицы; на юге Гудериан застрял иод Тулой, и нельзя было исключить
его удара в тыл Москвы. Районы Калинина и Тулы, однако, не входили в полосу
Западного фронта, который выгнулся к этому времени дугой по линии Тургиново
- : Волоколамск - Дорохове - Нарофоминск - Серпухов.
Командование группы армий "Центр" поспешно собирало последние резервы,
подвозило отставшую артиллерию: предстоял решительный натиск на Москву.
17 октября Гитлер разоткровенничался в кругу свои:!? приближенных.
Уставившись в потолок, фюрер вещал о том, что предстоит сделать на Востоке
после победы.-"Мы проложим там через самые красивые места несколько
автострад. На их пересечении с реками встанут немецкие города - центры
военных, полицейских, административных и партийных властей. Вдоль этих дорог
разместятся немецкие фермы, и скоро азиатский ландшафт станет иным. Через
десять лет там будут жить уже четыре миллиона немцев, а через двадцать - по
крайней мере десять миллионов. Они приедут не только из Германии, но из
Америки, Скандинавии, Голландии, Фландрии. И остальная Европа сыграет свою
роль в освоении русских пространств. Ни один немец не ступит и ногой в те
русские города, которые как-то сохранятся после войны, - Москвы и
Ленинграда, конечно, не будет и в помине, - пусть русские гниют в своем
примитивном, растительном существовании подальше от великих автострад. Для
них излишни как образование, так и обеспечение социальных нужд".
В Берлине эксперты завершали разработку "генерального плана "Ост" -
германской колонизации на Востоке вплоть до Урала. Подлежали уничтожению 120
- 140 миллионов человек, чтобы дать место "высшей . расе". Германская
пропаганда твердила, что вермахт у стен Москвы, с СССР почти покончено.
А Сталин вызвал Жукова в Кремль.
- Мы хотим, - сказал Сталин, - провести в Москве, кроме торжественного
заседания по случаю двадцать четвертой годовщины Октября, и парад войск. Как
вы думаете, обстановка на фронте позволит нам провести эти торжества?
Жуков заверил, что враг в эти дни не в состоянии на большое
наступление. А что касается защиты с воздуха, то нужно укрепить
противовоздушную оборону и подтянуть с соседних фронтов истребители к
столице. Так и сделали.
И вот в эти тяжелые дни из Москвы, отмечавшей традиционный праздник
годовщины Великого Октября, .прозвучали уверенные слова И. В. Сталина. На
торжественном заседании 6 ноября он сказал о враге:
- И эти люди, лишенные совести и чести, люди с моралью животных, имеют
наглость призывать к уничтожению великой русской нации, нации Плеханова и
Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толстого, Глинки и
Чайковского, Горького и Чехова, Сеченова и Павлова, Репина и Сурикова;,
Суворова и Кутузова!
На следующий день утром на Красной площади выстроились для парада
войска. Все, кто имел отношение к устройству парада, волновались: вражеские
аэродромы вблизи столицы. Небо затягивали низкие тучи, шел снег. В 8 утра на
трибуну Мавзолея поднялись члены правительства, руководители Московской
партийной организации. "Сталин, - писал Черноусов, - был в хорошем
настроении, прохаживаясь, подошел к нам и сказал, показывая на небо:
- Везет большевикам". Многие из частей, прошедших в тот день перед
Мавзолеем, отправлялись прямо на фронт. Напутствуя их, Сталин говорил:
- Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих
предков - Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия
Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас
победоносное знамя великого Ленина!
Торжественное празднование 24-й годовщины Великого Октября в Москве
вдохнуло новые силы в защитников столицы.
В эти волнующие, полные боевого подъема дни суровый реалист Жуков, как
всегда, требовал величайшей осмотрительности и был против опрометчивых
действий. Враг все еще силен, и надо было ждать нового натиска. Жуков
понимал, что верные своему шаблону немцы снова навалятся на флангах
танковыми и подвижными соединениями, чтобы окружить Москву. Враг намеревался
сомкнуть клещи где-то в районе Ногинска и Орехово-Зуева. Но, несмотря на
сложную обстановку, Жуков докладывал в Москву: Минска, Смоленска и Вязьмы
больше не будет. Значит, особое внимание укреплению флангов! "Тут у меня, -
писал Жуков, - состоялся не совсем приятный разговор по телефону со
Сталиным".
Верховный потребовал нанести упреждающие удары по фланговым
группировкам немцев в районах Волоколамска и Серпухова. Жуков осведомился:
- Какими же силами мы будем наносить эти контрудары? Западный фронт
свободных сил не имеет. У нас есть силы только для обороны.
Сталин категорически отрезал: вопрос о контрударах решен. Сталин
позвонил, еще члену Военного совета Н. А. Булганину и добавил:
- Вы там с Жуковым зазнались.
Что было делать? Жуков стал энергично готовить контрудары. Командир
кавалерийского корпуса генерал П. А.-Белов, вызванный в Ставку, описал, как
принималось решение о контрударе. 10 ноября Жуков привел его к Сталину
утверждать план - Белову надлежало действовать в районе Серпухова. .Генерал
прямо с .фронта, конечно, не знал о предыстории операции и отметил: "В
глазах его (Сталина) не было прежней твердости, в голосе не чувствовалось
уверенности. Но еще больше удивило меня поведение Жукова. Он говорил резко,
в повелительном тоне. Впечатление было такое, .будто старший начальник здесь
Жуков. И Сталин воспринимал это как должное".
Надо думать, генерал Белов воспринял лишь внешнюю сторону
происходившего. Коль скоро был отдан приказ, Жуков выполнял его. Генерал
Рокосовский получил приказ провести частную операцию в районе Волоколамска.
Но ведь Жуков только что велел покрепче окопаться, беречь войска, а тут идти
в лоб на изготовившегося к прыжку врага. "Признаться, мне было непонятно, -
говорил Рокоссовский, - чем руководствовался командующий, отдавая такой
приказ". Жуков, естественно, не мог объяснить, что выполняет указание
Сталина. Этот удар, по словам Рокоссовского, "принес мало пользы". Несколько
лучшие результаты дали действия войск Белова у Серпухова. Сорвать подготовку
гитлеровцев к наступлению, однако, не удалось.
В высшей степени уравновешенный военачальник, Рокоссовский писал о
Жукове в эту тяжелую пору:
"В моем представлении Георгий Константинович Жуков остается человеком
сильной воли и решительности, богато одаренным всеми качествами,
необходимыми крупному военачальнику". И далее: "Мне запомнился разговор,
происходивший в моем присутствии между Г. К. Жуковым и И. В. Сталиным. Это
было чуть позже, уже зимой. Сталин поручил Жукову провести небольшую
операцию, кажется, в районе станции Мга, чтобы чем-то облегчить положение
ленинградцев. Жуков доказывал, что необходима крупная.операция, только тогда
цель будетдостигнута. Сталин ответил:
- Все это хорошо, товарищ Жуков, но у нас нет средств, с этим надо
считаться. Жуков" стоял на своем.
- Иначе ничего не выйдет. Одного желания мало. Сталин не скрывал своего
раздражения, но Жуков не сдавался. Наконец Сталин сказал:
- Пойдите, товарищ Жуков, подумайте, вы пока свободны.
Мне понравилась прямота Георгия Константиновича, Но когда мы вышли, я
сказав, что, по-моему, не Следовало бы так резко разговаривать с Верховным
Главнокомандующим. Жуков ответил:
- У нас еще не такое бывает".
Волевое начало деятельности Жукова ощущали не ^только на фронте, но и в
Москве. В это время он бросил резкие упреки начальнику Главного
артиллерийского управления генералу Н. Д. Яковлеву за мизерное обеспечение
Западного фронта боеприпасами. Разбором претензий Жукова, разумеется
обоснованных, пришлось заниматься Сталину. Он заметил:
"Комфронтом Жуков просто не понимает обстановку, сложившуюся с
боеприпасами. А она сложная. Ноябрь - самый низкий . месяц по
производству,.. нужно ожидать повышение поставок, а не заниматься
беспредметными упреками".
Интересы Западного фронта, прикрывавшего Москву, естественно, были в
центре внимания Ставки Верховного Главнокомандования. Его потребности
удовлетворялись, но, подчеркивал генерал Яковлев, "в пределах разумного" -
ведь сражения шли от Баренцева до Черного моря.
У стен Москвы
13 ноября в Оршу съехалось высшее немецкое командование - начальники
штабов объединений. Восточного фронта. Совещание вел Гальдер. Хотя ряд
генералов высказывали опасения по поводу происходившего на фронте, Гальдер
опирался на директиву Гитлера: донаступления зимы расправиться с СССР.
Он продиктовал "максимальную" и "минимальную" линии продвижения в 1941
году: первая - вплоть до Майкопа, Сталинграда, Горького и Вологды; вторая -
до нижнего течения Дона, Тамбора и Рыбинска. В любом случае район Москвы
подлежал захвату. Тут нельзя не сказать о том, что после войны битые
гитлеровские генералы десятилетиями твердили: они-де тогда потерпели неудачу
из-за "генерала Зимы". Ударили морозы - и остановился вермахт. Ложь! Надежды
Гитлера на захват Москвы основывались именно на том, что со второй половины
ноября земля подмерзнет и подвижные войска снова обретут свободу маневра.
15 ноября войска группы армий "Центр" перешли в новое наступление на
Москву. 51 дивизия, из них 13 танковых и 7 моторизованных. Самый сильный
удар - севернее столицы. У Волжского водохранилища 300 немецких танков
прорвали нашу оборону. Случилось это в полосе армии, входившей в Калининский
фронт. Ставка 18 ноября прирезала полосу этой армии к Западному фронту.
Логика была очевидной: коль скоро фронт пытаются Обойти севернее, пусть
фронт и йозаботится сам не допустить этого.
Хотя обстановка сложилась тревожная - враг явно нацелился на охват
Москвы с севера - Жуков, объясняя новому командующему армией .генералу Д. Д,
Лелюшенко его задачи, был предельно спокоен.
Он, вспоминал Лелюшенко, неторопливо растолковывал: Гитлер обжегся в
октябре на Можайском направлении, а теперь ползет в обход Москвы с севера.
Жуков выразил уверенность, что здесь в оборонительных боях мы перебьем его
танки. А когда подойдут наши резервы, перейдем в контрнаступление. Надо
использовать лесистую местность, контратаки, особенно ночью - враг этого
боится. Выпили за успех по стакану обжигающе-горячего чая и Лелюшенко отбыл
в свою армию.
В последующие две недели враг нажимал на этом направлении, но ничего не
добился. Жуков верил в упорство и умение генерала Лелюшенко. Когда после
отхода наших войск из Клина Лелюшенко обратился к Жукову с просьбой дать
"хоть одну дивизию", последовал короткий и ясный ответ: "У фронта сейчас
резервов нет. Изыщите у себя".
Вслед за этим пришел приказ: перевести штаб армии в город Дмитров.
Лелюшенко посмотрел на карту и оторопел: как раз в этом месте в нашем фронте
брешь, город на острие немецкого танкового клина. Ему, обладавшему дерзким,
напористым характером, оставалось только подивиться изобретательности
Жукова. Он понял, что "не случайно командование фронта решило, поставить
штаб армии именно в Дмитров, мол, тогда уж командарм наскребет подразделения
и закроет прорыв!".
Лелюшенко отправился к Дмитрову, встретил несколько танков, прыгнул в
передовой КВ и повел их в атаку. Командарму, конечно, не подобает ведать
танки в бой, однако иного выхода не было. Танк Лелющенко .подбили,
он-выбрался через аварийный люк вднище машины - снова в бой. Тем временем
подошли небольшие подкрепления, храбрые отряды добровольцев из Москвы.
Гитлеровцев остановили.
На Истринском направлении на войска генерала Рокоссовского наступало
более 400 вражеских танков, масса моторизованной пехоты. Группировка,
продвигавшаяся в уплотненных боевых порядках, обладала ужасающей пробивной
силой. В конечном итоге здесь враг ближе всего вышел к Москве, фашистские
танки доползли до Крюкова. В боях против них обессмертили себя 78-я
стрелковая дивизия полковника А. П. Белобородова, 316-я - генерала И. В.
Панфилова, павшего смертью героя. Жуков на помощь им снял с других боевых
участков группы танков, артиллерийские батареи, зенитные дивизионы, солдат с
противотанковыми ружьями.
"Вспоминая те дни, - писал Рокоссовский, - я в мыслях своих представляю
себе образ нашей 16-й армии. Обессиленная и кровоточащая от многочисленных
ран, она цеплялась за каждую пядь родной земли, давая врагу жестокий отпор;
отойдя на шаг, она вновь была готова отвечать ударом на удар, и она это
делала, ослабляя силы врага... Обе воюющие стороны находились в наивысшем
напряжении сил... Командующий Западным фронтом делал все возможное, чтобы
хоть немного подкрепить ослабевшие войска, но при этом не втягивать в бой во
частям прибывавшие стратегические резервы. Они решением Ставки стягивались к
Москве, к районам наибольшей опасности. Их нужно было сохранить до решающего
момента. Для этого требовался строгий расчет и огромная выдержка".
Жуков и штаб фронта точно рассчитали и проявили неслыханную выдержку,
решили отразить удары врага только силами Западного фронта. Как?
Гитлеровские штабы, завороженные идеей окружения Москвы, совершили грубейший
пробах. В то время как истекали кровью фланговые группировки, в центре
фронта немцы не сумели организовать фронтальное наступление, хотя сил для
этого у них было достаточно. "Это дало нам возможность свободно
перебрасывать все резервы, включая и дивизионные, с пассивных участков, из
центра к флангам и направлять их против ударных группировок врагам -
лаконично напишет впоследствии Жуков.
Не много слов! А речь шла о рассчитанном риске - снимались войска с
западных подступов. Утончался непосредственный щит столицы. Оставшимся
частям было строго-настрого приказано смотреть в оба.
На южном крыле Западного фронта методически отражались атаки буквально
взбесившегося Гудериана. Еще в конце октября мужественные защитники Тулы
отбили передовые соединения группы Гудериана. В ту глубокую осень на всю
страну прозвучало имя выдающегося руководителя тульских коммунистов,
секретаря обкома партии В. Г. Жаворонкова, возглавившего комитет обороны
города. Жуков высоко оценил военное дарование штатского человека
Жаворонкова, сумевшего сформировать рабочие отряды, бившие бок о бок с
частями 50-й армии отборные дивизии Гудериана. С 10 ноября Ставка ввела и
этот участок в подчинение Западного фронта.
Обломав зубы у Тулы, враг двинулся на северо-восток, к Кашире. Гудериан
упрямо пытался выполнить план окружения Москвы, Не вышло! Растеряв в
бесплодных атаках танки, Гудериан к началу декабря был вынужден перейти к
обороне: советские войска не только парировали его действия, но и постоянно
контратаковали. Гудериан писал о боях в конце ноября: "Наши 37-миллиметровые
противотанковые пушки оказались бессильными против русских танков Т-34. Дело
дошло до паники, охватившей участок фронта до Богородицка. Эта паника,
возникшая впервые со времени начала русской кампании, явилась серьезным
предостережением, указывающим на то, что наша пехота исчерпала свою
боеспособность и на крупные усилия более не способна".
В 20-х числах ноября Сталин позвонил Жукову и спросил (напрямую:
- Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю вас это с болью в
душе. Говорите честно, как коммунист.
Жуков заверил Верховного Главнокомандующего, что столицу, безусловно,
удержат, и тут же просил подкрепления - не менее двух армий. Они были даны и
стали сосредоточиваться против фланговых группировок врага.
На войне случается всякое, иной раз великое и трагическое соседствуют с
малозначительным.
Так, по пятам за серьезнейшим - курьезный эпизод, показывающий, как
были напряжены нервы, у всех руководивших битвой под Москвой. 30 ноября
Сталин упрекнул Жукова, почему оставлен город Дедовск у Нахабино, на близких
подступах к Москве, и приказал Жукову немедленно выехать на место,
организовать контратаку и вернуть Дедовск. Проверка показала, что город в
наших руках, а речь может идти о деревне Дедово в полосе действия дивизии
Белобородова, дивизии, ставшей к тому времени гвардейской. Так вот в эту
деревню и ворвались немцы,
"Ясно, произошла ошибка, - писал впоследствии Жуков. - Решил позвонить
в Ставку, объяснить, что все это недоразумение. Но тут уж, как говорится,
нашла коса на камень. Верховный окончательно рассердился. Он потребовал
немедленно выехать к К. К- Рокоссовскому и сделать так, чтобы этот самый
злополучный населенный пункт непременно был отобран у противника. Да еще
приказал взять с собой командующего 5-й армией Л. А. Говорова: "Он
артиллерист, пусть поможет Рокоссовскому организовать артиллерийский огонь в
интересах 16-й армии". Возражать в подобной ситуации не имело смысла".
На командный пункт дивизии Белобородова и прибыло высокое начальство.
Сибиряк Белобородов, с лукавинкой в глазах, как подобает подчиненному,
выслушал приказ и с солдатской сметкой коротко доложил: тактически нет
смысла вышибать немцев-из нескольких домов за оврагом в деревне Дедово. Что
мог сказать командующий фронтом боевому комдиву? Что дело не в тактике?
Насупившись и отводя глаза от Белобородова, Жуков строго приказал: послать
два танка, роту пехоты и выгнать немецкий взвод из деревни.
На рассвете 1 декабря операция успешно завершилась. В тот же день
случились события куда более значительные. В отчаянии от того, что план
окружения Москвы провалился, командующий группой армий "Центр" фон Бок решил
попытать счастья в центре фронта. Видимо, немецкое командование наконец
сообразило, что допустило оплошность: все шесть их корпусов здесь
бездействовали. Бок ,й ввел их в дело. Фашистские танки и пехота внезапно
прорвали наш слабый передний край и двинулись на Кубинку. Вот тут сказалась
предусмотрительность Жукова: войска были начеку, и враг не смог быстро
преодолеть оборону на всю глубину. Фашистские танки подрывались на минных-
полях. Немцы ткнулись к Голицыне, но нарвались на .плотный артиллерийский
огонь. Тут подошли резервы фронта, и к 4 декабря немцев остановили.
Бок поступил как азартный игрок, посылая войска на прорыв. Он говорил:
"Дело решит последний батальон". То действительно Оказалась последняя ставка
гитлеровцев, а перебито за три дня боев было несколько десятков батальонов.
На поле боя осталось более 10 тысяч убитых немецких солдат и офицеров.
Военный совет Западного фронта ежедневно и ежечасно ощущал биение
пульса сражения. По многим признакам Жуков заключил: враг исчерпал и второе
дыхание; утратив пробивную силу, его дивизии останавливаются. Упустить хоть
одни сутки в этой обстановке - преступление. Остановившись, противник
неизбежно сядет в оборону, окопается, окутается колючей проволокой, заложит
минные поля - и все это у самой Москвы! Чтобы выбить немцев из укрепленных
полос, нужно будет много сил и обойдется это большой кровью.
Назревал перелом. 27 ноября "Правда" писала:
"Сильнее удар - и надломленный враг не выдержит! Он уже изрядно измотан
в предыдущих боях. Он устал. Наступил момент, когда можно остановить его,
чтобы сломать". Пришло время громить врага - это чувствовали и видели войска
Западного фронта. Жуков и штабфронта в последние дни ноября готовили план
разгрома врага под Москвой.
Замысел этой битвы заключался в том, чтобы без паузы в оборонительных
боях перейти в контрнаступление и" по словам Жукова, "разгромить ударные
Группировки группы армий "Центр" и устранить непосредственную угрозу Москве.
Для постановки войскам более далеких и решительных целей у нас тогда еще не
было сил. Мы стремились только отбросить врага как можно дальше от Москвы и
нанести ему возможно большие потери.
29 ноября Г. К. Жуков доложил обстановку и попросил Сталина отдать
приказ о начале наступления. Верховный Главнокомандующий внимательно
выслушал его и спросил:
- А вы уверены, что противник подошел к кризисному состоянию и не имеет
возможности ввести в дело какую-либо новую группировку?
Вопрос был очень серьезный, и не менее серьезным был ответ. На
основании кропотливого изучения штабом фронта возможностей вермахта был
сделан вывод: враг истощен. Но это не значило, что можно почивать на лаврах,
добытых и жестоких оборонительных боях. Гитлеровское руководство, осознав
свой грубый просчет, попытается перебросить с севера и юга войска под
Москву, н тогда положение может серьезно осложниться.
30 ноября Военный совет фронта представил план наступательной операции
Западного фронта в Генеральный штаб. Жуков попросил заместителя начальника
Генерального штаба генерала А. М. Василевского срочно доложить Сталину план,
с тем чтобы Ставка отдала директиву на проведение операции. Медлить нельзя,
предупреждал Жуков, иначе можно запоздать с подготовкой контрнаступления.
В объяснительной записке к плану подчеркивалось: "Ближайшая задача:
ударом на Клин, Солнечногорск и вистринском направлении разбить основную
группировку противника на правом фланге н ударом на Узловая и Богородицк во
фланг и тыл группы Гудериана разбить противника на левом фланге фронта армий
Западного фронта".
Сталин утвердил план. Но Ставка расширила масштабы предстоявшего
контрнаступления, в Нем должны были также принять участие войска
Калининского фронта и правого крыла Юго-Западного фронта.
С величайшим воодушевлением отдавались последние распоряжения:
полностью сказались предусмотрительность Ставки и ее умение копить и беречь
резервы в последние несколько недель. Из наших стратегических резервов,
развернутых против группировок врага, которые обходили Москву с севера и
юга, не было взято ни одного солдата.
В эти исторические дни защитники столицы получали добрые вести с других
фронтов. По плану Ставки были проведены крупные операции на северном и южном
крыле советско-германского фронта. Был- освобожден Тихвин. Ликвидирована
попытка гитлеровцев соединиться с финнами под Ленинградом. На юге освобожден
Ростов, крупная немецко-фашистская группировка отброшена на запад. Это была
прямая помощь Москве.
Разгром немцев под Москвой
По плану "Барбаросса" гитлеровцы собирались разгромить Советский С,оюз
в шесть недель. К началу декабря прошло почти шесть месяцев войны.
Захватчики проникли в глубь нашей страны, но соотношение сил на фронте
выглядело так: у врага 5 миллионов человек, 26,8 .тысячи орудий и минометов,
1,5 тысячи танков, до 2,5 тысячи боевых самолетов. У нас - 4,2 миллиона
человек, 22 тысячи орудий и минометов, 1630 танков, 2495 боевых самолетов.
На Московском направлении немцы имели 800 тысяч человек, 10,4 тысячи
орудий и минометов, 1 тысячу танков, более 600 самолетов. Мы - 760 тысяч
человек, 6200 орудий и минометов. 670 танков, 860 самолетов. Разбить враг"
предстоялоне числом, а умением. Советское командование с блеском
продемонстрировало это. Героизм советских воинов, помноженный на воинское
мастерство наших командующих и подвиг тыла, дал победу под Москвой.
До сих пор на Западе не устают изучать эту историческую победу.
Английский военный историк А. Ситон в книге "Битва за Москву" (1980)
подчеркивает: то было "самое кровавое и жестокое сражение второй мировой
войны". Он вынужден воздать должное блестящему руководству Красной Армии и
командующему фронтом Жукову. Он пишет о Жукове как "человеке
высокоодаренном, наделенном невероятной энергией".
Советское командование сумело ввести в заблуждение врага. Накануне
перехода советских войск в наступление германская разведка докладывала
фюреру: "Силы русских не позволяют перейти им в крупное наступление без
значительных подкреплений". Хваленая германская разведка проморгала
сосредоточение наших армий против ударных гитлеровских группировок под
Москвой.
Как же это случилось, не устает изумляться тот же Ситон. И отвечает: "В
ту первую страшную зиму в России стало ясным, что чем дальше находились от
фронта немецкие штабы, тем оптимистичнее они смотрели на происходившее. Чем
дальше от русского, тем сильнее недооценивали его. Полную противоположность
этому являлосоветское командование и штабы... Многие высшие советские
офицеры имели недавний боевой опыт, другие пришли в Генштаб в Москве с
командных и штабных постов в войсках. Все они находились в курсе фронтовых
дел в результате частых выездов туда и участия в планировании операций в
подчиненных штабах". Не вдруг и не случайно такие люди выдвинулись на
высокие командные должности. Это была повседневная работа партии по" подбору
кадров, по выдвижению талантливых военачальников.
6 декабря войска Западного фронта обрушились на клещи немцев, на их
ударные группировки севернее и южнее столицы. Наступление советских войск
развернулось в полосе 1000 километров, от Калинина до Ельца. Мы не обладали
тогда общим превосходством в силах над врагом. Исход наступления зависел в
первую очередь от мужества и мастерства советских воинов и искусства
командиров всех степеней. Наши люди с огромным патриотическим подъемом шли в
бой. Можно себе представить душевное состояние воинов обескровленных частей,
когда рядом с ними появились свежие дивизии!
Вражеский фронт затрещал и попятился. Из всех частей и соединений
группы армий "Центр" поступали тревожные донесения: под натиском русских они
отходят, бросая тяжелое вооружение и технику. Уже 7 декабря Гальдер находит,
что события этого дня "ужасающи и постыдны" для вермахта.-8 декабря Гитлер
отдает приказ перейти к стратегической обороне по всему Восточному фронту.
Вымуштрованные немецкие войска немедленно стали создавать сильные узлы
сопротивления в населенных пунктах, перекрывать дороги. Враг был все еще
очень и очень силен. В оборону быстро и организованно становились пусть
потрепанные, но теже дивизии, которые еще несколько дней назад думали о
захвате Москвы.
За первые три дня наступления наши войска прошли 30 - 40 километров.
Жуков считал, что темпы недостаточны: стоит дать гитлеровцам передышку, как
они уплотнят фронт и будет намного труднее преодолевать сопротивление врага.
9 декабря штабы всех, армий Западного фронта получают директиву:
"Практика наступления и преследования противника показывает, что
некоторые наши части совершенно неправильно ведут бой и вместо
стремительного продвижения вперед путем обхода арьергарда противника ведут
фронтальный затяжной бой с ним.
Приказываю:
4. Категорически запретить вести фронтальные бои с прикрывающими
Частями противника, запретить вести фронтальные бои против укрепленных
позиций, против арьергардов оставлять небольшие заслоны и стремительно их
обходить, выходя как можно глубже на пути отхода противника.
2. Гнать противника днем и ночью. В случае переутомления частей
выделять отряды преследования.
3. Действия наших войск обеспечить противотанковой обороной, разведкой
и постоянным охранением, имея в виду, что противник при отходе будет искать
случая контратаковать. Жуков".
А это значит идти по пояс в снегу, ночевать в трескучий мороз под
открытым небом. Зачастую штурмовать дзоты врага без артиллерийской поддержки
- орудия застревали и отставали. Главное, внушал Жуков, не дать врагу
опомниться.
Секретарь МК партии Черноусов, руководивший партизанским движением в
Московской области, согласовывает с командующим фронтом Жуковым боевые
операции народных мстителей. В тот исторический Декабрь впервые с начала
войны в небе победно ревели моторы краснозвездных самолетов - на Западном
фронте умело использовалось наше единственное превосходство над врагом - в
авиации. Жуков пытался всеми доступными ему средствами - ударами с тыла,
действиями авиации - лишить врага подвижности. В значительной степени это
удалось.
13 декабря всю нашу страну да и весь мир. всколыхнуло сообщение о
разгроме фланговых группировок врага под Москвой. Освобождено более 400 на
селенных пунктов, немцы понесли большие потери в живой силе и технике. И
самое волнующее: наступление продолжается!
Пятясь от Москвы, гитлеровцы сжигали деревни и города, убивали на
каждом шагу наших соотечественников, имевших несчастье попасть под ноги
оккупантам. Уже к этому времени было известно о чудовищных злодеяниях
.гитлеровской армии. Теперь, когда район за районом освобождались, наши люди
воочию убеждались, с каким лютым врагом приходится иметь дело. Даже в тех
местах, где захватчики оскверняли русскую землю считанные дни, они успевали
оставить страшный кровавый след. Символ "нового порядка" фашизма - виселицы,
поставленный в каждом городе, с которых освободители снимали замерзшие трупы
известных и безвестных героев. Горы расстрелянных, заживо сожженных детей,
женщин, Стариков, истерзанные тела попавших в плен.
Кадровому военному, каким был Георгий Константинович, все это
представлялось непостижимым. Он, наследник русской военной традиции
рыцарского ведения войны, помнил .и следовал заветам великих полководцев
России, в первую очередь Суворова, - беспощадная борьба с вооруженным
врагом, но великодушие к сложившему оружие. И уж, конечно, армия,
допускавшая повальные зверства в отношении мирного населения, не могла не
считаться бандой убийц.
Теперь захватчики до костей прочувствовали, что означает война с
Россией и в России. В семидесятые годы английские историки П. Калвокоресси и
Г. Уинт, написавшие книгу "Тотальная война" специально с целью напомнить
молодежи о 1941 - 1945 годах, вызвали из небытия положение вермахта в то
время: "Солдаты подкладывали под одежду, бумагу, чтобы согреться. Часто для
этого использовали доставленные на .фронт запасы листовок, в которых русским
разъяснялось: для них единственный разумный путь - поднять руки. К рождеству
у немцев насчитывалось 100000 обмороженных. Свирепствовала дизентерия. Как в
авиации, так и в армии,не было антифриза. Орудия отказывали, а наседали,
особенно ночью, действовавшие обычно небольшими отрядами русские. Холод и
снег препятствовали доставке продовольствия. Пищу нередко приходилось рубить
топорами. Суп замерзал в мисках. Медаль, которую получили пережившие эту
кампанию, прозвали Орденом Мороженого Мяса. Некоторые кончали с собой.
Оглядываясь навойну, когда пришло .время писать о.ней, Гудериан припомнил
"бескрайние русские просторы, покрытые снегом в ту зиму наших несчастий,
пронизывающий ледяной ветер, .редкие укрытия, плохо одетые, истощенные
голодом, солдаты".
Отнюдь не "солдаты", а бессчетные палачи, жалко скулившие, что они-де
служат в, вермахте, когда Эту мразь брали в. плен.
Жуков, проезжая через строй обгоревших печей, обозначавших очередной
населенный пункт, откуда только что выбили фашистов, видел горе тысяч и
тысяч людей. Он укреплялся в мысли - идет неслыханная в истории человечества
война. На карту поставлено само существование нашего великого народа..
Планируя наступление, требуя ускорить продвижение на запад, Жуков усматривал
в этом не только выполнение тактических и оперативных задач, но и высшую
стратегию: спасение советских людей от верной гибели, мучительной и
унизительной смерти от рук бесчестных гитлеровских .палачей.
К началу января 1942 года Западгп.:й и смежные фронты отбросили врага
от столицы на 100 - 250 километров. Непосредственная угроза Москве
ликвидирована; освобождено 11 тысяч населенных пунктов; среди многих
городор, откуда изгнали оккупантов, - Калинин и Калуга.
Когда немецкое руководство узнало, что на Восточном фронте разразилась
катастрофа, Гитлер 19 декабря взял на себя верховное командование армией. Он
отстранил от-занимаемых должностей высших генералов начиная от
главнокомандующего сухопутными войсками Браухича до Гудериана. Он требовал
держаться с фанатичным упорством. На просьбы отводить войска, из ставки
фюрера раздался рык. Процедура, по словам Гитлера, была проста. Некий
командующий армией обращается, к нему:
- Мой фюрер, мы не можем удержать фронт и должны отступить.
- Гер-р-р, - ответил я,- - куда и насколько вы собираетесь отойти?
- Не знаю...{
- Вы хотите отойти на пятьдесят километров. Что, там не так холодно?
Что, вам там будет легче со снабжением войск? Вы вывезете тяжелое
вооружение?
- Это невозможно.
- Значит, вы собираетесь бросить его русским. А как же вы собираетесь
воевать дальше без него?
- Мой фюрер! Спасите хоть .армию без вооружения.
- Итак, вы собираетесь бежать до Германии или куда еще?
- Но у нас нет выбора.
В заключение рев Гитлера - "вон из армии!". Слетали со своих постов те,
кто обеспечил Германии легкие победы на Западе-и привел вермахт к Москве.
Гитлер воззвал к животному инстинкту своего воинства - держаться, ибо в
противном случае - возмездие неизбежно. Он пролаял по телефону командующим
Восточного фронта: "Русские будут следовать по пятам любой отступающей
армии, не давая ей передышки, вновь и вновь атакуя ее, а армия не сможет
остановиться, ибо в тылу у нас нет подготовленных рубежей. Тогда фраза
"отступление Наполеона" станет реальностью".
24 декабря 1941 года начальникгитлеровской разведки адмирал Канарис
писал: "Ужасающие послед-.ствия нашей преступной недооценки врага. Генерал
Шмундт (адъютант Гитлера) проводит параллель с 1812 годом и говорит, что
наступил "момент истины". для национал-социализма. Потери вооружения и
снаряжения громадны - уничтожаются или бросаются танки, орудия, самолеты".
Канарис открыл причину, по которой гитлеровцы старались удержаться:
"Ужасающие последствия принесло наше обращение с русскими военнопленными...
Большевики ныне реагируют на массовые убийства и варварское обращение с их
товарищами, попавшими в германский плен". К прежним преступлениям вермахта
добавлялись новые. По приказу Гитлера отступавшие фашистские войска, пытаясь
затруднить продвижение Красной Армии, оставляли за собой "выжженную землю".
Уничтожилось решительно все. Мы шли вперед через пожарища древних русских
городов, деревень, которые простояли многие столетия, а теперь были обращены
в пепел. Отступление немцев завершали "факельщики", поджигавшие и взрывавшие
наше народное достояние.
Он понимал, генерал армии Г. К. Жуков, что наши силы пока ограничены, и
не замахивался дальше восстановления положения на фронте, существовавшего к
началу операции "Тайфун". Если бы Западный и смежные фронты были
подкреплены, то на этом направлении возможно "нанести врагу новые поражения,
еще дальше отбросить его от Москвы и выйти на линию Витебск - Смоленск -
Брянск".
Тем временем 5 января 1942 года на совещании в Ставке обсуждался план
общего наступления на всем фронте - от Ладожского озера до Черного моря.
Прибывший прямо с фронта Жуков предложил сосредоточиться только на западном
направлении. Он обратил внимание на то, что под Ленинградом и на
юго-западном направлении у немцев серьезная оборона, без мощной артиллерии
се не прорвать,
Выслушав Жукова, Сталин спросил.
- Кто еще хотел бы высказаться?
Молчание. План Ставки наступать по всему фронту - принят.
После совещания начальник Генерального штаба Б. М. Шапошников сказал
Жукову
- Вы зря спорили этот вопрос был заранее решен Верховным.
- Тогда зачем же спрашивали мое мнение^
- Не знаю, не знаю, голубчик! - сказал Шапошников, тяжко вздыхая.
Не в первый и не в последний раз Жукову пришлось выполнять приказ и,
как всегда, он был преисполнен решимости сделать все наилучшим образом, хотя
видел великие трудности.
"Мы не имели, - писал он, - в распоряжении фронтов полноценных танковых
и механизированных соединений, а без них, как показала практика войны,
проводить наступательные операции с решительными целями и с большим размахом
нельзя Опережать маневр противника, быстро обходить его фланги, перерезать
тыловые пути окружать и рассекать вражеские группировки можно только с
помощью мощных танковых и механизированных соединений". \
Директива Ставки от 7 января предписывала окружи гь и разгромить группу
армий "Центр" в районе Ржев, Вязьма, Юхнов, Гжатск Проведение операции
возлагалось на ряд фронтов. 8 января открылось наступление Северо-Западного
и Калининского фронтов, приведшее наши ударные армии в глубокий тыл группы
армий "Центр", на подступы к городу Великие Луки. Успех объяснялся тем, что
здесь, у немцев не было значительных сил.
Войска же Западного фронта схватились с главной группировкой врага.
9 января Военный совет фронта напоминает командующим 43 и, 49-й и 50-й
армий. "Несмотря на запрещение, продолжают иметь место (особенно в 49 и
армии) лобовые атаки укрепленных противником населенных пунктов. Требую
прекратить лобовые атаки и действовать влавным образом обходами и охватами.
Укрепленные противником строения сжигать, выгоняя этим немцев -в поле, и
уничтожать их охватывающими ударами в первую очередь лыжных отрядов".
С тяжелыми боями к 20 января удалось освободить Рузу, Можайск Выполняя
приказ Ставки, Жуков спланировал внезапный захват Вязьмы, что привело бы к
краху группы армии "Центр" 27 января героический кавалерийский корпус
генерала Белова прорвал фронт в районе Юхнова и к началу февраля вышел южнее
Вязьмы. Конники соединились с вой нами 33-й армии, наступавшей в центре. Ее
ударную группу, прорвавшуюся в тыл врага, возглавил сам командующий армией
легендарный генерал Ефремов. Вместе с партизанами и воздушно-десантной
бригадой войска Белова и Ефремова завязали бои в районе Вязьмы.
С гордостью следил Жуков за нашими частями, бившими врага в его
собственном тылу. Не очень щедрый на похвалу, он направлявг 11 февраля 1942
года Белову и Ефремову радиограмму "8-я ВДБ (воздушно-десантная бригада - Н.
Я ) с партизана ми 9 февраля заняла район Мармоново, Дяглево Десантники
разгромили штаб 5-й танковой дивизии Ставлю в пример десантную бригаду всем
войскам"
Одновременно Жуков торопит спродвижением на запад.
Приказ 15 января. "Обращаю внимание командиров на необходимость
стремительного преследования отходящих частей противника". Он требует выйти
им в тыл лыжными отрядами, не давать возможности врагу отвести технику и
останавливаться в населенных пунктах.
Приказ 20 января: "Приказываю преследование вести стремительно, создав
на главных направлениях сильные ударные группировки и продвигая их
параллельно отходящим главным силам противника. Преследование широким
фронтом с равномерным распределением сил, приводящим только к выталкиванию
противника, категорически запрещаю"
Указания Жукова в целом выполнялись. Умелые действия наших войск
нередко ставили гитлеровцев в тяжелое положение.
Германское командование, ощутив грозную опасность, подбросило на
Смоленское направление резервы. Прямо с колес вступили в бой четыре дивизии
из Франции, пришли войска и из Германии. Жуков делал все, чтобы выполнить
приказ Ставки Во второй половине февраля в тылу врага у Вязьмы был высажен
4-й воздушно-десантный корпус, почти 7,5 тысячи отлично вооруженных бойцов
Пока в занесенных снегами лесах под Вязьмой глубоко в "тылу врага шло
жесточайшее сражение, армии Западного фронта пытались пробить немецкую
оборону и соединиться с десантниками.
Вот как виделось наши наступление в ту зиму глазами верноподданного
немецкого солдата "Русские навалились на нас массой тяжелых танков и пехоты,
отбросив назад Из-за мороча наши пулеметы отказали, боеприпасы иссякли.
Целый день батальон пробыл в окружении в деревне, где мы окопались. Ночью в
безумном отчаянии мы пытались прорваться. Безуспешно. Тем временем весь
фронт выгибался назад. Везде солдаты потеряв голову бежали, офицеры с
пистолетами в руках пытались восстановить порядок, но паника возникала снова
и снова. Таких сцен мы не видели ранее в России, и бегущие колонны войск,
каски, оружие, противогазы усеивали дороги. Сотни грузовиков сжигаются нами
из-за отсутствия горючего, мы предаем огню склады снаряжения, боеприпасов и
продовольствия. Дороги отступления усеяны мертвыми лошадьми и разбитыми
машинами. .Закутанные в тряпье бесформенные фигуры, ковыляющие по дороге,
как будто шло отступление Наполеона. Четыре дня наш батальон прикрывал это
безобразное отступление. На пятый день явились русские танки и перебили
почти весь батальон".
Вражеские части перемалывались, но на смену им пригонялись все новые и
новые. Военно-полевые суды вермахта в эти месяцы репрессировали в войсках
более 60 тысяч солдат. Постепенно, вражеский фронт укрепился и в конце
концов, отодвинутый много на запад, все же устоялся."
1 февраля 1942 года для организации более тесного взаимодействия
Западного и Калининского фронтов Ставка восстанавливает должность
Главнокомандующего войсками Западного направления и Главкомом назначает
генерала армии Жукова Г. К. с оставлением за ним должности командующего
Западным фронтом.
14 февраля Главком Западного направления докладывал Ставке: "Недостаток
снарядов не дает возможности проводить артиллерийское наступление. В
результате система огня противника, не уничтожается, и наши части, атакуя
малоподавленную оборону противника, несут очень большие потери, не добившись
надлежащего успеха". Бывали дни, когда на орудие выделялось один-два
выстрела в сутки. Из-за нехватки боеприпасов пришлось частично выводить
"катюши" в тыл. Наша авиация не могла прочно прикрывать войска, далеко
ушедшие от аэродромов.
В конце февраля - начале марта фронты на Западном направлении получили
пополнения, но, замечает Жуков, "они запоздали". Наши атаки разбивались о
развитую систему- обороны врага. Жуков видел, что какого-либо существенного
продвижения пока не добиться. Но не в его характере было бездействовать,
дарить гитлеровцам передышку.
27 марта 1942 года командование всех армий Западного фронта получает
четкое указание Жукова:
"Приказываю: немедленно организовать небольшие, хорошо оснащенные
автоматическим оружием отряды из отборных, смелых и инициативных людей. Этим
отрядам поставить задачу проникновения на пути подвоза противника, налетов
на населенные пункты, где расположены обозы, склады и другие тыловые
учреждения противника. Действия отрядов должны быть быстрыми, дерзкими и
решительными. Личный состав. их должен отлично владеть оружием и быть.
способным действовать в тылу противника в отрыве от своих частей по
нескольку дней".
Гитлеровцам на нашей земле никогда не давали покоя, не говоря уже о
передышке.
20 апреля Ставка приказала перейти к обороне. Цели наступления не были
выполнены во всем объеме, но результаты оказались внушительными. На Западном
направлении наши войска в ходе контрнаступления и общего наступления за
декабрь 1941 года и январь - апрель 1942 года продвинулись на 100 - 350
километров. Группа армий "Центр" оказалась глубоко охваченной с двух сторон,
что дало возможность впоследствии возобновить наступление на запад с
выгодных для нас позиций. В тылу оккупантов возникли обширные партизанские
районы.
Жуков, отвечавший за Западное направление, естественно, гордился тем,
что гитлеровская Германия потерпела у Москвы крупнейшее поражение и перешла
к обороне на всем советско-германском фронте. А как с чисто военной точки
зрения? Возьмем приказ Жукова, отданный им 4 апреля 1942 года на исходе
грандиозной битвы, в которой мы одержали всемирно-историческую победу.
Направленный командующему Калининским фронтом, всем командующим армиям
Западного направления приказ был сурово-реалистичным.
На основании проверки хода боевых действий 42-й армии отмечались
нарушения основных требований в общевойсковом бою. Обращалось внимание на
отсутствие взаимодействия между артиллерией, пехотой и танками. Отмечались
недостатки в применении оружия пехоты, особенно пулеметов. Подчеркивалось,
что не использовалось ночное время для просачивания внутрь обороны
противника. Наблюдение за ходом боя носило случайный характер, поэтому
командиры частей не всегда знали, где точно находятся наши войска и где
противник. "Приказываю: во всех армиях организовать проверку и организацию
боя, в случаях обнаружения перечисленных недочетов принять меры к их
устранению. Об исполнении донести к 15 апреля 42-го года".
За сухими строками штабного документа - огненное .дыхание ожесточенных
боев, в которых наши бойцы и командиры проявили чудеса мужества и героизма.
Но можно сделать вдвойне, втройне больше, если порыв подкреплять четкой
организацией,соблюдением духа и буквы воинских уставов. Об этом напоминал
командирам командующий Западного направления, член Ставки Верховного
Главнокомандования генерал армии Жуков. Награды наградами, но впереди еще
длительная борьба с озверевшим врагом. Упиваться победой и не видеть, как
отметил Г. К. Жуков, "недочетов" - смерти подобно в/единоборстве с
сильнейшей военной машиной капиталистического мира. Он отверг расхожее
представление ,о том, что победителей, не судят. Таким суждениям нет -места
в суровом ратном деле.
В битве под Москвой ярко проявился стиль руководства Жукова. Он сочетал
дальновидность и мудрость с резкостью, непреклонную волю к достижению цели с
гибкостью, способность пожертвовать второстепенным во имя главного,
жесткость и даже жестокость во имя победы над врагом.
В битве под Москвой немецко-фашистские войска потеряли более
полумиллиона человек, 1300 танков, 2500 орудий, множество Другой боевой и
транспортной техники. Гитлеровская военная машина была потрясена до
основания.
"Когда меня спрашивают, - писал Г. К. Жуков, что больше всего
запомнилось из минувшей войны, я всегда отвечаю, битва за Москву. Выражая
глубокую благодарность всем участникам битвы, оставшимся в живых, я склоняю
голову перед светлой па мятью тех, кто стоял насмерть, но не пропустил врага
к сердцу нашей Родины, столице, городу-герою Москве, Мы все в неоплатном
долгу перед ними".
Конармейцы
Командование Западного фронта и Ставка не видели больше необходимости
держать в тылу врага войска генералов Ефремова и Белова. Они получили приказ
пробиться к своим. Штаб фронта указал им полосу - через партизанские районы,
лесами туда, где войска 10-й армии подготовят прорыв относительно слабой
обороны врага. Генерал лейтенант Ефремов, однако, ссылаясь на то, что его
группа утомлена, попросил у Генштаба разрешить ему выход по самому короткому
пути через реку Угру. Он полагал, что Жуков осторожничает.
Сталин запросил мнение Жукова, который ответил категорическим отказом.
Он хорошо знал храбрейшего из храбрейших генералов, но в тех условиях одной
отваги было мало. Сталин заметил, что Ефремов опытный военачальник и ему на
месте виднее.
Ефремов повел свою группу по пути, избранному им. К сожалению, враг
разгадал его замысел и по ставил сильный заслон. Пылкий генерал поднял
бойцов в решительную атаку Немногие выжившие запомнили его в тот час -
высокого, стройного, в расстегнутой шинели, с автоматом в руке и даже
веселого под плотным огнем. С Михаилом Григорьевичем Ефремовым полегли
честнейшей солдатской смертью большинство выходивших с ним. Красная Армия
потеряла талантливого командарма.
По-другому сложилась судьба частей под командованием спокойного и
рассудительного Белова. Умело маневрируя, они избегли множества ловушек и,
нанося гитлеровцам короткие удары, двигались к участку прорыва, указанному
командованием фронта Жуков лично занимался всем связанным с рейдом
мужественных кавалеристов. Белов получал подробные указания от Жукова,
которые в копии обычно шли Сталину. Незадолго до завершения рейда Жуков счел
необходимым вновь предупредить 6 июня 1942 года Белова. "Особо требую не
нарушать установленную внутри группы систему связи, а также обратить
внимание на связь со мною. При всех условиях иметь постоянно при себе две
рации "Север" или "Партизанка", для поддержания радиосвязи с фронтом...
Операция по выходу чрезвычайно сложна, поэтому Вам надлежит тщательно, не
торопясь, подготовить план и практические мероприятия по выходу группы
Непродуманный и неподготовленный выход может привести к серьезным
последствиям".
Жуков ни в чем не связывал инициативы Белова. Он действовал не столько
как старший по положению, сколько как старший товарищ, подсказывавший
наиболее разумные решения.
А ведь попытками уничтожить группу Белова руководили немецкие командные
инстанции вплоть до гитлеровскою генерального штаба сухопутных войск!
Гальдер многократно фиксировал донесения с мест, что они вот вот ликвидируют
окруженные войска Надежды не сбылись. Одна из итоговых записей озлобленного
Гальдера относительно операции, в ходе которой были скованы крупные
фашистские силы, гласит: "На фронте группы армий "Центр" войска русского
генерала Белова снова прорвались в направлений Кирова. (Калужск. обл - Н.
Я,) Нам это но делает чести" (15 июня 1942 года )
Бойцы Белова наконец встретились со своими. Жуков от всего сердца
приветствовал боевого соратника, его отважных командиров и красноармейцев.
Обнявшись с Беловым, обычно суровый, Жуков расцвел. Он был рад за старого
товарища, конармейца. Слушая о беспримерном пятимесячном рейде, Георгий
Константинович на глазах помолодел, на усталом лице проступил румянец, ведь
именно в коннице прошла военная юность генерала армии. Бесконечно
взволнованным собеседникам немного взгрустнулось. боевые генералы понимали,
что прекрасная операция Белова - исключение, "лебединая песня"
благороднейшего рода войск в нынешней войне.
Кавалерийские корпуса сражались до самого конца Великой Отечественной.
Но кавалеристы шли в бой в основном спешенными или действовали в составе
конно-механизированных групп. Да разве был бы возможен этот рейд без
снабжения с воздуха и безумно храброй "воздушной пехоты" - бойцов
авиадесантного корпуса, дравшихся рука об руку с кавалеристами
Новые испытания
Шла первая военная весна. Таяли снега, постепенно обнажая с юга на
север гигантскую пульсирующую кровоточащую рану - фронт, протянувшийся через
европейскую часть нашей страны от Азовского до Баренцева моря Все помыслы
советских людей были направлены на то, чтобы скорее закрыть ее, выгнав врага
из пределов Отчизны.
В директивном письме Ставки Верховного Главнокомандования Военным
советам фронтов и армий ставилась задача- с приходом весны обеспечить
"полный разгром гитлеровских войск в 1942 году. Но для осуществления этой
задачи необходимо, чтобы наши войска научились взламывать оборонительную
линию противника, научились организовывать прорыв обороны противника на всю
ее глубину и тем открыли дорогу для продвижения нашей пехоты, наших танков,
нашей кавалерии. У немцев имеется не одна оборонительная линия - они строят
и будут иметь скоро вторую и третью оборонительные линии. Если наши войска
не научатся быстро и основательно взламывать и прорывать оборонительную
линию противника, наше продвижение вперед станет невозможным".
Долгие часы размышлял Жуков над директивой, написанной своеобразным
сталинским стилем. Указания принципиально верные. По каково же сейчас
соотношение сил на фронте наступающей (мы) и обороняющейся (гитлеровцы)
сторон? К маю 1942 года Советские Вооруженные Силы только в действующей
армии имели 5,1 миллиона человек, почти 3,9 тысячи танков, 2,2 тысячи
самолетов, 44,9 тысячи орудий и минометов. Германия с сателлитами - 6,2
миллиона человек, 3400 боевых самолетов, свыше 3 тысяч танков, до 57 тысяч
Орудий и минометов. Силы, в сущности, равные,
Как добиться превосходства? Возможности нашей промышленности
грандиозны, с каждым месяцем ширится приток на фронт вооружения, снаряжения
и боеприпасов. Мы уже превосходили, и порядочно, военную экономику Германии.
В 1942 году мы выпустили 25,4 тысячи самолетов, 24,5 тысячи танков, 33,1
тысячи орудий калибра свыше 76 миллиметров. Германия произвела у себя, в
оккупированных и союзных страдах 14,7 тысячи самолетов, 6,1 тысячи танков,
14 тысяч орудий калибром более 77 миллиметров.
Враг, узнавший силу советского оружия, не был полностью в неведении о
нарас1авшем неблагоприятном для него изменении в соотношении сил, но на
деялся сломать этот процесс новым, неслыханным по мощи и жестокости
натиском. Директива Гитлера от 5 апреля 1942 года ставила решительные цели
на лето "окончательно уничтожить" нашу армию и лишить "по мере возможности"
СССР военно-промышленных центров.
Естественно, Жуков не мог знать се содержание, но он понимал: немцы
будут действовать так, а не иначе. Генштаб стоял за то, чтобы изменить
сначала соотношение сил в нашу пользу стратегической обороной, а затем летом
перейти в наступление. Соглашаясь с этим, Жуков асе же считал необходимым
мощным ударом в начале лета разгромить ржевско-вяземскую группировку
противника, стоявшую все еще в 130 километрах от Москвы. "Разгром противника
на Западном направлении, - писал Жуков в мемуарах, - должен был серьезно
ослабить немецкие силы и принудить их отказаться ог крупных наступательных
операций, по крайней мере на ближайшее время. Конечно, при ретроспективной
оценке событий этот вывод не является бесспорным, но в то время при
отсутствии полных данных о противнике я был уверен в своей правоте".
В конце марта 1942 года в Кремле обсуждались возможные действия Красной
Армии летом 1942 го^ да. В совещаниях участвовали И. В. Сталин, Г. К. Жуков,
К. Е. Ворошилов, С. К. Тимошенко, Б. М. Шапошников, А- М. Василевский и
другие Генеральный штаб стоял за активную оборону. Командование
юго-западного направления настаивало на проведении наступательных операций,
в первую очередь под Харьковом и в Крыму. Сталин высказался за это
наступление. Он знал о том, что Жуков против такого образа действия, и на
узком совещании в Кремле в конце марта особо выделил:
- Не сидеть же нам в обороне сложа руки и ждать, пока немцы нанесут
удар первыми? Надо самим нанести ряд упреждающих ударов на широком фронте и
прощупать готовность противника. Жуков предлагает развернуть наступление на
западном направлении, а на остальных фронтах обороняться. Я думаю, что это
полумера.
Сталин говорил четко, чеканя слова с большой внутренней убежденностью.
В такой же манере ответил взявший слово Жуков. Он повторил свои доводы
против нескольких наступательных операций, надеясь получить поддержку
начальника Генерального штаба Шапошникова, который в целом придерживался
точки зрения Жукова. Но Шапошников "на этот раз, к сожалению, промолчал",
предложение Верховного было принято, а "события мая и июня показали просчеты
Ставки", лаконично заметил в своих мемуарах Жуков.
В чем они заключались? С конца декабря 1941 года в Крыму с переменным
успехом шли напряженные бои. Во второй половине апреля Ставка приказала
Крымскому фронту наконец перейти к жесткой обороне. Войска, однако, не
успели перестроить свои боевые порядки. В первой половине мая противник
внезапно сам открыл наступление в Крыму и овладел Керчью.
Сталин в беседе с Жуковым с большой болью отозвался о поражении в
Крыму. И тут же осведомился:
- Вы не изменили своего мнения, по-прежнему против наступления на юге?
Речь шла о намеченном на 12 мая крупном наступлений Юго-Западного
фронта. Жуков коротко ответил:
- Нет. Считаю, что на юге надо встретить противника ударами авиации и
мощным огнем, нанести ему поражение упорной обороной, а затем перейти в
наступление.
Доводы Жукова, отражавшие и мнение Генштаба, не были приняты во
внимание. Наши войска вломились в боевые порядки врага, уже стянувшего силы
для большого наступления на южном крыле советско-германского фронта.
Наступление Юго-Западного фронта закончилось через несколько дней крупной
неудачей под Харьковом, повлекшей за собой тяжелые потери. Это поражение
облегчило вермахту проведение удара, приведшего гитлеровцев в конечном счете
к выходу к Сталинграду и на Кавказ.
"Должен сказать, - указывал в мемуарах Жуков, - Верховный понял, что
неблагоприятная обстановка, сложившаяся летом 1942 года, является следствием
и его личной ошибки, допущенной при утверждений плана действий наших войск в
летней кампаний 1942 года И он не искал других виновников среди руководящих
лиц Ставки и Генерального штаба".
Ошибка заключалась в том, что Ставка допускала возможным одновременное
немецкое наступление на двух направлениях - Московском и на юге. Причем
предполагалось, что решительный удар последует все же по Москве.
Как командующий Западным фронтом Жуков, выполняя указание Ставки,
готовился встретить врага, если он снова пойдет на столицу. Сталин постоянно
справлялся о положении на Западном фронте Жуков подробно, систематически
информировал его обо всем. 30 мая 1942 года он, например, докладывал Сталину
"В период 21 - 28,5 мною лично проверены 5, 43, 49, 50, 10, 16 армии. Армии
фронта за май проделали большую работу по приведению войск фронта в боевую
готовность. Оборона во всех армиях организована хорошо" В другом донесении в
это же время Жуков просит Сталина издать приказ, уточняющий, кто должен быть
на командных пунктах частей, иначе "толчея", прибывающие "машины и хождение"
демаскируют их.
Когда речь заходит о таких частностях, тогда уже можно заключить
Западный фронт стоял прочно. К тому же его подпирали страгегические резервы,
которые в основном разместились на центральном направлении и частично в
районе Воронежа. Но вот это и оказалось фатальным для южного крыла наше го
фронта "Если бы на оперативных тыловых рубежах юго западного направления
стояло несколько резервных армий Ставки, - с горечью говорил в своих
мемуарах Жуков, - тогда бы не случилось катастрофы с войсками юго-западного
направления летом 1942 года".
Когда 28 июня грянул гром - враг перешел в наступление на юге, и нечем
было подкрепить пробитый сидьнейшим ударом наш слабый фронт, - в
образовавшуюся брешь в 300 километров грязным половодьем хлынули немецкие
танковые и моторизованные дивизии. Их вели генералы, решившие взять реванш
за зимние поражения и панически боявшиеся фюрера Не считаясь с потерями, они
заставляли войска идти напролом, не заботясь о флангах.
Как через прорванную плотину, мутная волна нашествия растекалась по
нашей земле. Ее накат к северу был отбит относительно быстро - 6 июля немцев
остановили в самом Воронеже. Гитлер прогоняет командующего группой "Юг".
Он делит ее на две группы армий - "А" и "Б". Первая устремляется на
Кавказ, вторая - прямо на восток к Волге.
С юга доходили горестные вести - гитлеровское наступление продолжалось.
Хотя лето 1942 года никак не походило на лето 1941 года - наши войска нигде
не отходили, чтобы не нанести врагу чувствительных потерь, нигде не попадали
в окружение и в целом сберегли боевую технику, - все это не снимало гнетущей
тревоги: захватчики топчут улицы Ростова, Краснодара, миллионы мирных
жителей ввергнуты в ад фашистского "нового порядка".
В конце июля был издан приказ наркома обороны No 227, требовавший:
"Паникеры и трусы должны истребляться на месте" "Ни шагу назад!" - таков был
основной его смысл. В своих мемуарах Г. К. Жуков подчеркнул. "В июне ЦК
партии рассмотрел в целом состояние политической работы в Красной Армии и
выработал пути ее дальнейшего улучшения. ЦК потребовал от политорганов более
широкого развертывания идейно-политической работы в войсках. Всем командирам
и политработникам, в том числе высшего звена, было предложено лично вести
агитацию и пропаганду среди воинов".
В это же время Западный фронт по приказу Верховного Главнокомандующего
провел ряд наступательных операций, чтобы сковать резервы врага,
предотвратив их переброску к Сталинграду и на Кавказ Первое наше широкое
наступление летом.
Сражаться предстояло в лесистой, кое-где заболоченной местности с
небольшими, но полноводными реками. С началом операции совпали проливные
дожди, сделавшие почти непроходимыми грунтовые дороги, а других в этих
местах не было.
Жуков, как всегда, добивался обеспечения полной внезапности. Из его
приказа от 10 июля 1942 года "Особое внимание обратить на скрытность
подготовки, внезапность и стремительность удара, подготовку артогня по
целям, а также на организацию четкого взаимодействия . Всю подготовку
провести лично, не отдавая никаких письменных приказов".
Подтягиваемые к фронту ударные корпуса и дивизии укрывались в густых
лесах и выдвинулись на исходные рубежи только перед наступлением Чтобы
скрыть направления главных ударов (там собралась основная масса артиллерии),
в течение нескольких дней "пристреливали" цели на других участках. Немцы
немедленно их усилили.
Система введения противника в заблуждение оправдала себя. Когда после
позиционной войны, длившейся полгода, пришел наконец "артиллерийский
рассвет", тысячи тонн стали обрушились на окопы Ничего не подозревавших
гитлеровцев.
Впервые за войну нам приходилось штурмовать такую сильную оборону
врага. Жуков потребовал самой тщательной подготовки операции с учетом
новейшей немецкой тактики оборонительного боя. Он разъяснял всем командирам
в приказе от 12 июля, что противник теперь строит боевые порядки расчлененно
и в глубину. Причина понятна, гитлеровцы уже неоднократно испытали
сокрушительную мощь советской артиллерии. "Необходимо глубокой обороне и
контратакам противника противопоставить глубокое построение наступательных
боевых порядков", - заключал Жуков и подробно объяснял, как это сделать. При
наступлении передовые подразделения закрепляются в захваченных опорных
пунктах, "но для того, чтобы наступление не тормозилось, не терялся бы темп
наступления наших боевых порядков, последующий боевой эшелон части должен
немедленно и стремительно наступать, перекатываясь через передовой эшелон...
Особое внимание обращать на предотвращение фланговых контратак противника.
Для противодействия танкам противника, контратакующим наши боевые порядки,
вместе с последними всегда должны наступать противотанковые средства,
подразделения ПТР и отдельные противотанковые орудия батальонной и полковой
артиллерии. Для этой же цели должны использоваться и отдельные наши танки,
которые должны огнем встречать танки противника с места, преимущественно из
засад...
Безостановочность, быстрота действий перекатами наших боевых порядков
должны обеспечить успех нашим наступающим частям и соединениям Настоящие
указания разъяснить всему командному составу и потребовать их выполнения".
В этом приказе, как и в раде других, полководец выступает в роли
ученого, своею рода профессора военного искусства, не упускающего
возможности обучать людей в самой суровой академии - на воине Приказом,
конечно, не исчерпывалась подготовка войск к наступлению, а подводился ито1
напряженным занятиям в поле, опабпым играм. На опсратив пых совещаниях
ррорабашвзлась предложенная жуковым тактика прорыва глубоко эшелонированной
немецкой обороны.
На левом крыле фронта три наши армии действовали в направлении Брянска,
а на правом усиленная 20 я армия, взаимодействовавшая с соседним Калининским
фронтом, стремилась разбить вражескую группировку в районе Ржева. Завязалась
редкая по напряженности и совершенно выходившая из ряда вон по потерям
борьба, продолжавшаяся около месяца У Ржева удалось пробиться вплотную к
городу Немецкая 9-я армия, чтобы предотвратить широкий прорыв, бросила в бой
танковые и пехотные дивизии, назначенные к отправке на юг. Уже к началу
операции Жуков выдвинул командный пункт Западного фронта к местечку
Погорелое Городище, всего в нескольких "километрах от места самых
напряженных боев Он требовательно и жестко руководил войсками. Враг
сообразил, русские наступают не очень большими силами. Вести с юга ободряли
гитлеровцев. Но тут, в сырых лесах, откуда то взявшиеся русские выгнали
немцев из обжитых за полгода позиционной войны окопов и все теснят их.
Командование вражеской 9-й армии выдвинуло к месту прорыва два танковых
корпуса - 700 танков. 9 - 10 августа на очень ограниченном пространстве
разыгралось встречное танковое сражение Жуков, предвидевший контрудар,
сосредоточил вблизи 800 танков, которые ввел в бой Враг предвкушал победу, а
получил жестокое поражение.
- Подумать только, - сказал командующий нашей 20-й армией генерал М. А.
Рейтер, - год тому назад два таких немецких танковых корпуса прорвались от
Десны на юг за Ромны, перерезали коммуникации Юго Западного фронта. Позже
такие же силы неприятеля прорвались от Орла до Тулы. А теперь два
полнокровных танковых корпуса разбиты относительно равными силами нашей
армии и спешно переходят к обороне, зарываются в землю. Причем вражеские
танковые корпуса донесли поражение летом, когда, по заверениям немецкого
командования, немцам нет равных!
Жесточайшее сражение на истребление продол жалось. Как в мясорубке,
перемалывались все новые фашистские дивизии, густые леса, обгоревшие и
пострадавшие от артогня и бомбежек, были завалены вражескими трупами.
Неделями нельзя было продохнуть. Сырой воздух был пропитан отталкивающим
запахом тления. Несли потери и наши войска. "Я убит подо Ржевом" - глухое
эхо тех страшных боев, постоянное напоминание живым помнить и чтить тех, кто
погиб в исконно русских местах.
Во время этих боев немецко фашистские войска, терпевшие тяжелый урон на
фронте, вымещали свою злобу на мирном населении. 22 июля Жуков считает
необходимым довести до Сталина сведения о беспримерных зверствах гитлеровцев
"Немецким карательным отрядом сожжена деревня Красница, все жители
расстреляны, убито 600 человек, ранено 146 Сожжен рабочий поселок Встремка.
Причина расстрела - связь с партизанами"
Газета "Красная звезда" после освобождения большой кровью местечка
Погорелое Городище писала. "Политика истребления русского населения
проводилась в Погорелом Городище систематически и методично. В октябре 1941
года здесь проживало 3076 человек. Из этого числа фашистскими палачами 37
человек расстреляны, 94 сожжены живьем за сопротивление "эвакуации" в
германский тыл и 60 человек увезены в рабство в Германию. 1980 человек
умерли от голода и болезней. В живых осталось 905 человек. Так современные
варвары осуществляли свою злодейскую программу истребления русского на
рода".
Руководя боями под Ржевом, Жуков ни на минуту не упускал из внимания
полосу, находившуюся южнее вверенного ему фронта. Там случились серьезные
осложнения На другой день после поражения немецких танковых корпусов у Ржева
по приказу Гитлера вторая танковая армия затеяла операцию "Смерч" у
Сухиничей Операция провалилась, фашисты подверглись неслыханному избиению и
здесь.
С чувством большого удовлетворения и гордости Жуков докладывает Сталину
21 августа, "После не удачных попыток прорвать фронт в направлении Дрегово -
Козельск противник главные усилия перенес на Сухиничское направление. 19 -
20.8.42 противник вел атаки пехотой и танками.. Силами 16 армии и 9
танкового корпуса все атаки противника отражены. Во время боев противник
потерял до 380 танков, 25 - 30 тысяч убитых солдат и офицеров. Наши войска
дерутся с исключительным упорством".
Враг отражен, значит, нужно не дать ему опомниться, постараться добить
его. "Подготовка частей к наступлению проведена. Не вся прибыла артиллерия.
Железная дорога не справилась с переброской. Решил, не ожидая двух последних
полков артиллерии, атаковать противника утром 22 8, т. к. ждать дальше
опасно".
Жуков продолжил сражения Потом, после войны, он напишет. "Если бы в
нашем распоряжении были одна две армии, можно было бы.. не только разгромить
ржевскую группировку, но и всю ржевско-вяземскую группу немецких войск и
значительно улучшить оперативное положение на всем Западном стратегическом
направлении. К сожалению, эта реальная возможность была упущена Верховным
Главнокомандованием".
Войска Западного фронта под командованием Жукова обескровили группу
армии "Центр", хотя в ходе этих боев ей было подано дополнительно 12
дивизий, в том числе некоторые с юга. Тем не менее Жуков оставался
недовольным продвижение все же было небольшим.
Тогда он не мог знать, как отдалось сражение в августе 1942 года под
Ржевом и у Сухиничей в высшем руководстве Германии. Штабы немецкой группы
армий "Центр", распознав с некоторым запозданием, что нашими войсками
руководит Г. К. Жуков, оробели. Когда после 9 - 10 августа Гитлер приказал
обрушить на русских "Смерч", командующий группой армий "Центр" фельдмаршал
Клюге запротестовал. надо отдать выделенные для него дивизии - 500 танков
для "спасения" 9-й армии у Ржева. Хотя бы отбиться, а не дерзать наступать.
Гитлер отказал, Клюге патетически воскликнул: "Тогда, мой фюрер,
ответственность на вас!"
Английский историк Д. Ирвинг, перерыв немецкие архивы, в книге "Война
Гитлера" (1977) так восстановил дальнейшие события в "Волчьем логове"(2).
"Смерч" разразился 11 августа против русских укреплений в заболоченных
лесах, где везде таились минные поля. Клюге допустил расхождение дивизий,
они несли ужасающие потери. Операция не удалась. 22 августа разочарованный
Гитлер снова вызвал Клюге в "Волчье логово" и приказал превратить операцию
"Смерч" в чисто оборонительную. Это первое серьезное поражение в 1942 году
угнетало Гитлера".
Тем временем 9-я армия Моделя у Ржева уже истекала кровью. Гитлер
двинул моторизованную дивизию "Великая Германия", которая была переброшена
из группы армий "А". Однако на бурном штабном совещании 24 августа Гальдер
потребовал разрешить Моделю отступить, ибо армия больше не могла позволить
себе таких больших потерь. В одном из полков, например, за неделю сменилось
восемь командиров.
Перед мысленным взором Гитлера предстала параллель с кризисом под
Москвой "У вас только одно предложение - отступать! - бушевал фюрер. - Я
требую, - закончил он свою яростную тираду, - чтобы генералы были не менее
тверды, чем солдаты!" Впервые за всю службу Гальдер потерял самообладание.
"Я тверд, мой фюрер, но там наши прекрасные солдаты и лейтенанты гибнут
тысячами".
Побагровевший Гитлер осыпал своего начальника генерального штаба
бранью. Дни Гальдера на его посту отныне были сочтены. Все они во главе с
фюрером, вознамерившиеся было разбить войска под командованием Жукова, сами
оказались побитыми и в бессильной ярости набрасывались друг на друга. Они
искали виновных у себя, размахивали кулаками после битвы, втайне боясь
признаться - выдающийся стратег Г. К. Жуков нанес сокрушительное поражение
вермахту, в то время когда, казалось, Германия достигла зенита своих
успехов, гитлеровская солдатня как раз в эти дни увидела наконец Волгу,
Сталинград и стала карабкаться на Кавказские горы.
Сталинград
27 августа на командном пункте у Погорелого Городища раздался звонок из
Москвы Секретарь Сталина А Н. Поскребышев сообщил Жукову, что накануне
состоялось решение Государственного Комитета Обороны о назначении его
заместителем Верховного Главнокомандующего. Новый успех Жукова был оценен по
достоинству.
Вскоре позвонил Сталин и потребовал "как можно быстрее приехать в
Ставку". Не заезжая в штаб фронта, Жуков тотчас вылетел в Москву. Его
командование Западным фронтом продолжалось -без нескольких дней десять
месяцев.
Поздним вечером Жуков вошел в кабинет Сталина. Хотя он знал, что
положение на юге тяжелое, но то, что он услышал от Сталина, его потрясло
"Может случиться, что немцы возьмут Сталинград" ГКО решил послать туда
Жукова.
Сталин, видимо, обратил внимание на измотанный вид своего заместителя и
предложил подкрепиться. Выпили чаю с бутербродами
Коротко поговорили. Сталин обрисовал обстановку: немцы вышли к Волге в
северной части Сталинграда и ворвались в город. Задача, как виделось Ставке,
состояла в том, чтобы силами трех армий, которые передавались
Сталинградскому фронту (а он тянулся почти на 400 километров от Волги на
запад вдоль левого берега Дона), нанести с севера контрудар и соединиться с
62-й армией, оборонявшей город. Эта армия вместе с тремя другими входила в
Юго-Восточный фронт под командованием А. И. Еременко. Сталин приказал начать
наступление уже 2 сентября, "иначе мы потеряем Сталинград".
Сутки на работу с документами в Генштабе, и утром 29 августа Жуков
вылетел с такого знакомого Центрального аэродрома в Москве.
Он отлично понимал, что направлен па самый ответственный участок
советско-германского фронта, где происходило решающее сражение. На
Сталинград наступает 6 я немецкая армия, лучшая в вермахте. Она
зарекомендовала себя в 1940 году в кампаниях на Западе, была преисполнена
уверенности в своей непобедимости. Ее солдаты и офицеры не знали поражений.
Но каким бы силъным ни был противник, его надо остановить и разбить.
Прежде всего прекратить пятиться перед врагом. 31 августа командующему 62-й
армией генерал лейтенанту Лопатину дано указание: "Генерал армии Жуков
приказал Вам донести, почему до сих пор имеются случаи отхода частей 62А без
приказа командира".
Жуков спешит в войска, знакомится на месте с положением. Ему памятен
разговор со Сталиным в Москве, и он торопит. 3 сентября в 12.35 в Москве
получают телеграмму от Жукова, вероятно задержавшуюся при передаче: "Прошу
передать тов. Сталину и Военному совету фронта... Во всех деталях разработан
план наступления, собирал командиров всех соединений для личного разговора и
объяснений по данной атаке. Атака намечена на 10.00 2.9. Боюсь, что не
успеют части выйти на исходное положение, подвезти горючее и боеприпасы".
Когда в Ставке изучалось это донесение Жукова, он своей властью уже
перенес наступление на 3 сентября. Тут новая телеграмма из Ставки.
"Положение со Сталинградом ухудшилось. Противник находится в трех верстах от
Сталинграда. Сталинград могут взять сегодня или завтра, если северная группа
войск не окажет немедленною помощь. Потребуйте от командующих войсками,
стоящих к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по
противнику и прийти на помощь к сталинградцам. Недопустимо никакое
промедление. Промедление теперь равносильно преступлению..." Распоряжение
подписал И. В. Сталин.
Редкое по резкости тона указание. Жуков тут же ответил Верховному по
телефону, что можно отдать приказ войскам наступать с утра. Говоря это, он
мысленно был с измученной пехотой, едва успевшей отрыть мелкие окопы,
когорые враг засыпал снарядами и минами. Она, повинуясь приказу, поднимется
и пойдет в атаку по гладкой, как стол, степи навстречу верной смерти.
Артиллерия нс сможет поддержать атаку, снаряды еще подвозят, танки только
подходят. В трубке Жуков отчетливо слышал дыхание Верховного, Сталин
помолчал, а затем слегка смягчившимся тоном произнес:
- Думаете, что противник будет ждать, пока вы раскачаетесь? Еременко
утверждает что противник может взять Сталинград при первом же нажиме, если
вы немедленно не ударите с севера.
Жуков со всей страстью ответил, что не разделяет этой точки зрения, и
попросил отложить наступление до 5 сентября.
- Ну хорошо, - согласился наконец Верховный. - Если противник начнет
общее наступление на грод, немедленно атакуйте его, не дожидаясь
окончательной готовности войск.
С. 5 по 11 сентября три наши армии бросались на вражеские позиции,
стрелковые дивизии шли в атаку прямо с пятидесятикилометрового марша. Ценой
очень больших потерь отвоевывались считанные километры. Большего не
получалось. А из Москвы Сталин требовал, атаки не прекращать! "Ваша главная
задача - оттянуть от Сталинграда возможно больше сил противника".
На исходе десятого дня беспрерывною сражения, 12 сентября, Жуков
направляет своею рода итоговое донесение в Ставку: "Начатое наступление 1,
24 и 66 армий мы нс прекращаем и проводим его настойчиво. В проводимом
наступлении, как об этом мы Вам доносили, участвуют все наличные силы и
средства. Соединения со Сталинградом не удалось осуществить потому, что мы
оказались слабее противника в артиллерийском отношении и отношении
авиации...
Сегодняшний день наши настуающие части, так же как и в предыдущие дни,
продвинулись незначительно и имеют большие потери от огня и авиации, но мы
не считаем возможным останавливать наступление, так как это развяжет руки
противнику для действий против Сталин!рада. Мы считаем обязательным для себя
даже в тяжелых условиях продолжать наступление, перемалывать противника,
который не менее нас несет погери, и одновременно будем готовить более
организованный и сильный удар". На верное, он припомнил свой последний
объезд частей и соединений, когда заключил, что прорвать оборону врага и
соединиться с 62-й армией наличными силами невозможно.
И добавил: "Вступление в бой армий по частям и без средств усиления не
дало нам возможности прорвать оборону противника и соединиться со
сталинградцами, но зато наш быстрый удар заставил противника повернуть от
Сталинграда его главные силы против нашей группировки, чем облегчилось
положение защитников города, который без этого удара был бы взят
противником. Никаких других и неизвестных Ставке задач мы перед собой не
ставили". Последняя фраза как молния освещает величайшее внутреннее
напряжение, которое испытывал в это время Жуков Вероятно, это донесение еще
не успели получить и расшифровать в Ставке, ибо последовал вызов в Москву.
12 сентября Г. К. Жуков и А. М. Василевский, недавно назначенный
начальником Генерального штаба, докладывали Верховному Главнокомандующему об
обстановке на Кавказе и под Сталинградом Верховный задал вопрос, что нужно
Сталинградскому фронту, чтобы ликвидировать коридор противника и соединиться
с Юго-Восточным фронтом^ Жуков доложил, не менее одной армии с крупными
силами усиления. Сталин углубился в размышления над картой.
Жуков и Василевский, чтобы не мешать, отошли от стола и
переговаривались вполголоса о том, что нужно искать какое-то иное решение.
Сталин немедленно поднял голову.
- Какое "иное" решение? - спросил он.
Произошла небольшая пауза. Сталин предложил отправиться в Генштаб и
хорошо подумать, что предпринять в районе Сталинграда.
Весь следующий день Жуков и Василевский проработали в Генштабе.
Перебрав все возможные варианты, они сформулировали выводы В наступлении на
юге гитлеровское руководство сумело овладеть инициативой, мы отражали натиск
врага, а нужно навязать ему свою волю. Как? Опять столкнуться с сильнейшей
группировкой, ударить снова по флангам 6-й армии Паулюса и 4-й танковой
армии Гота, штурмовавших Сталинград? Бесполезно, вблизи города масса
вражеских войск. Но ведь эта группировка - острие гигантского клина. Его
стороны протянулись на сотни километров, прикрыты менее стойкими румынскими,
венгерскими, итальянскими войсками. К тому же солдаты стран-сателлитов
Германии не рвались сложить головы за дело фашистского рейха Следовательно,
нужно бить здесь, поближе к основанию клина.
Чем бить? В октябре завершалось формирование новых резервных армий
Ставки. В ноябре их можно вывести на фланги вражеской группировки. Успех,
однако, возможен только в том случае, если воины-сталинградцы удержатся в
городе на время, необходимое для подготовки этой операции.
Вечером 13 сентября Жуков и Василевский с картами и расчетами снова в
кабинете Верховного. Сталин внимательно изучив предварительный план. Он
ставил точные вопросы, прежде всего: хватит ли сил для спланированной
большой операции? Затем: не лучше ли ограничиться ударам с севера на юг и с
юга на север вдоль Дона? Жуков объяснил, что это будет не больше, чем
повторением безуспешных боев начала сентября: Паулюс и Гот тут же выведут из
города часть танковых дивизий и снова парируют наш удар. И все же, повторил
Верховный, недалеко ли замахнулись ударными группировками? Жуков и
Василевский снова объясняли: операция будет развиваться в два этапа. На
первом - прорыв обороны врага, окружение сталинградской группировки и
создание прочного внешнего фронта обороны, который отразит любые попытки
немцев оказать помощь. На втором - уничтожаются окруженные.
Сталин ходил по кабинету, обдумывая сказанное. Внешне он никак не
выразил своего отношения к доложенному. Наконец сказал, что над планом надо
еще подумать.
- А сейчас главная задача - удержать Сталинград...
Разговор прервал звонок Еременко. Он сообщил, что завтра ожидается
новый натиск врага. Положив трубку, Сталин приказал Жукову немедленно
вылететь на Сталинградский фронт и изучить возможности осуществления
предложенного плана. Через несколько дней Василевский направится на
Юго-Восточный фронт с той же задачей.
Когда они были в дверях, Сталин строго наказал:
- То, что мы здесь обсуждали, кроме нас троих пока никто не должен
знать.
Через час Жуков был в воздухе. Он прибыл в Сталинград в неимоверно
тяжелое для героических защитников время. 13 сентября враг бросился на
генеральный штурм города, уже обращенного в руины и пепел. Накал
Сталинградской битвы достиг предела.
В последующие с 13 сентября два месяца время для Жукова сжалось, он
практически не отдыхал и часа, готовя на месте контрнаступление. Но
одновременно приходилось каждодневно принимать участие в руководстве отпором
врагу. Ставка не была удовлетворена командующим Сталинградским фронтом
генералом Гордовым. Он не мог наладить отношения со штабом и командным
составом. На вопрос Сталина, кого назначить на этот ответственнейший пост,
Жуков без колебаний ответил" Рокоссовского. Б самом конце сентября Жуков
вылетел с ним в Сталинград.
Четыре часа полета. Сели на импровизированный аэродром - площадку в
поле. Там поджидали машины, и сразу - на наблюдательный пункт командующего
Сталинградским фронтом.
Открылась безотрадная картина. Насколько хватает глаз - частокол
взрывов вражеских снарядов и мин. Среди догоравших наших танков залегла
пехота. Сам рельеф местности - немцы находились на высотах, а мы в низине -
затруднял продвижение наших танков. Стоило хоть одному из них подняться на
гребень ската, как он поражался прямой наводкой. Немцы пристрелялись, ведь
наши войска почти месяц пытались продвинуться в междуречье Дона и Волга,
западнее Сталинграда. В небе фашистские самолеты. Они бомбят войска,
уязвимые в степи, и методично продолжают разрушать город. Над Сталинградом
исполинское, зловещее облако дыма.
На наблюдательном пункте какая-то суета, разговоры и приказания в
повышенном тоне, причем, как писал позже Рокоссовский, не очень-то
выбирались слова. "Жуков не вытерпел.
- Криком и бранью тут не поможешь, - сказал он, - нужно умение
организовать бой".
30 сентября Рокоссовский принял командование Донским фронтом (так был
переименован Сталинградский фронт). Жуков работал в штабах и войсках как
этого фронта, так и созданного севернее к концу октября Юго-Западного фронта
под командованием Н. Ф. Ватутина. Оба, и Рокоссовский и Ватутин, - волевые
военачальника, обладавшие сильными характерами. Они знали службу И, став
командующими, высоко ценили свои посты и права.
Иной раз положение Г. К. Жукова, заместителя Верховного
Главнокомандующего, оказывалось сложным. Донской фронт продолжал оттягивать
на себя значительные силы врага от города. Следовательно, все атаковал, но
безуспешно. Сколько раз Жукову не терпелось вмешаться, но он держал себя в
руках и только в крайних случаях тактично советовал, как поступить Косте,
как он звал с молодости Рокоссовского.
Прямые приказы Жукова в это время на фронте - редкость и отдавались
только в крайних случаях. Один из таких случаев приходится на начало
октября. Командующий авиацией дальнего действия Голованов получает указание
из штаба ВВС: "Жуков приказал в ночь на 2.10.42 авиации дальнего действия:
1. Уничтожить авиацию противника на аэродроме Обливская...
2. Уничтожить бомбардировщики противника на аэродроме Морозовский.
3. Нарушить подвоз: бомбардированном железнодорожного узла и эшелонов
на станции Лихая...
Тов. Жуков считает: на Сталинградском направлении действует очень мало
самолетов".
Далеко не все понимали тогда поведение Жукова, иногда казавшегося
сторонним наблюдателем Зачем Жуков на фронте? Проводит рекогносцировки,
часами просиживает па передовой.. Аналогичные вопросы, несомненно, возникали
и по поводу пребывания начальника Генерального штаба А. М. Василевскою в
войсках Сталинградского фронта, как стал именоваться Юго Восточный фронт.
Ни словом, ни намеком Жуков и Василевский не дали понять, что они
отрабатывают детали будущей грандиозной операции. Они оба помнили
категорический приказ Сталина ничего не сообщать о подготовке
контрнаступления даже членам ГКО!
Как то в конце сентября Еременко с разрешения Верховного
Главнокомандующего приехал к Жукову обсудить обстановку, Жуков ограничился
разговором о текущих фронтовых делах. "На вопрос А. И. Еременко о плане
более мощного контрудара, - вспоминал Жуков, - но уклоняясь от ответа, я
сказал, что Ставка в будущем проведет контрудары большей силы, но пока для
такого плана нет ни сил, ни средств" Жукова спрашивал не кто другой, как
командующий фронтом, державшим Сталинград!
По всей вероятности, не удовлетворенный расспросами Жукова, Еременко
вместе с членом Военного совета Хрущевым 6 октября обращаются к Сталину. Они
докладывали свои собственные соображения как разбить врага. Сначала
объяснение прошлых событий: "Благодаря тому, что мы возлагали большие
надежды на помощь с севера, в которой, безусловно, были уверены и
рассчитывали, что она -придет через 3 - 5 дней, а поэтому но усилили
своевременно войск, дерущихся за Сталинград; в результате - помощь с севера
не пришла, а войска, защищающие Сталинград, понесли большие потери, помощь
же по их усилению запоздала. Это и привело к тому, что противник подошел к
стенам Сталинграда, а на отдельных участках вклинился в город".
Затем сообщалось, что "решение задачи по уничтожению противника в
районе Сталинграда нужно искать в ударе сильными группами с севера в
направлении Калач и в ударе с юга с фронта 57-й и 51-й армий в направлении
Абганерово... Если эти соображения будут Вами утверждены, план операции
немедленно будет Вам представлен".
Ставка изъявила готовность ознакомиться с планом. 9 октября на ее
рассмотрение приходит новый документ:
"Я уже в течение месяца обдумываю этот вопрос .. Как мыслится сам план
проведения операции?
В этой операции должны сыграть решающую роль 3-й гвардейский
кавалерийский корпус и две-три мехбригады, которые должны, невзирая ни на
какие трудности марша, выйти в район Калач, где взорвать все переправы от
Вертячий до Калач и занять оборону фронтом на восток. Этим закупорить
противника на восточном берегу Дона одной кавдивизией, а мех-бригадой
прикрыться на реке Лисичка фронтом на запад, порвать все переправы на этой
реке... Я считаю, что нужно, наконец, потребовать от конницы решать задачи,
по ее характеру по глубокому вторжению рейдом. Эта задача легко выполнима за
сутки, так как расстояние всего 60 - 80 километров... Операцию нужно начать
20 - 22.10.42, так как в этот период появляется полнолуние, и ночь
становится светлой. Этим нужно воспользоваться, и большую часть пространства
преодолевать ночью... Нужно войск - 100 истребителей, танков КВ - 10, Т-34 -
48, Т-70 - 40, обученных бойцов 15 тысяч.
Прошу утвердить план операции. Еременко. Хрущев".
План приняли к сведению.
Подготовка разгрома гитлеровцев под Сталинградом шла своим ходом. Уже в
начале октября Верховный Главнокомандующий написал "утверждаю" на
карте-плане контрнаступления, подписанном Г К. Жуковым и А. М. Василевским.
План, зашифрованный под кодовым названием "Уран", предусматривал
концентрическими ударами из района Серафимовича (северо-западнее
Сталинграда) и из дефиле озер Цаца и Барманцак (южнее Сталинграда) в
направлении на Калач окружить 6-ю и 4-ю танковую гитлеровские армии,
завязшие в городе Напряженная работа в войсках, частые полеты в Москву и
обратно, доклады Сталину, совещания с руководством Генштаба - и все в
глубокой тайне, срочно, сверхсрочно. Ничего нельзя откладывать. Чуть не
каждую неделю повторялось одно и то же. Машина Жукова подкатывает к
транспортному Ли-2, а по аэродрому уже идут на взлет истребители
сопровождения - четыре - шесть машин. Впрочем, он скоро положил конец
полетам с эскортом истребителям должно воевать, а не жечь "горючее,
сопровождая его. О нападении фашистских самолетов он не думал.
Да и без "мессершмиттов" некоторые полеты едва не кончились
катастрофой. Как-то самолет Жукова обледенел и плюхнулся рядом с аэродромом.
В другой раз, несмотря на туман, окутавший столицу, Жуков приказал садиться
на Центральном аэродромов Москве. Сталин ждал.
"Пролетая над Москвой, - писал Жуков, - мы неожиданно увидели в 10 - 15
метрах от левого крыла горловину фабричной трубы. Я взглянул на летчика, он,
что называется не моргнув глазом, поднял самолет чуть выше и через 2 - 3
минуты повел самолет на посадку. Когда мы приземлились, я сказал:
- Кажется, счастливо вышли из той ситуации, про которую говорят "дело -
труба"! Улыбаясь, он ответил:
- В воздухе все бывает, если летный состав игнорирует погодные условия.
- Моя вина! - ответил я летчику, пожав при этом ему крепко руку".
Жуков хладнокровно относился к собственной безопасности и жизни, когда
шла речь об интересах дела. Чем он лучше или хуже солдат, беззаветно
умиравших в Сталинграде!
Ожесточенное сражение за Сталинград шло более трех месяцев Героизм
бойцов и командиров, отстоявших город, но померкнет в веках.
"Чем определялась стойкость наших писал начальник политотдела 62 и
армии генерал-майор И. В. Васильев. - Прежде всего верой в победу, и
главное, что их цементировало, вселяло в них веру в победу, - это сила нашей
партии. Вера в победу партии подтверждается тем, что в это время рост
партийной организации был очень высоким". В войсках Сталинградского фронта в
сентябре - ноябре было принято в партию 14500 человек.
Удерживая свои позиции на правом берегу Волги, сталинградцы готовили
предпосылки для успеха контрнаступления. А Донской фронт и 64-я армия южнее
Сталинграда не давали покоя врагу, снова и снова предпринимали
наступательные операции. Верховный Главнокомандующий напутствовал Жукова при
его вылетах к Сталинграду: "Принимайте все меры, чтобы еще больше намотать и
обессилить противника". Г. К. Жуков впоследствии подчеркивал:
"Не будь помощи со стороны Донского фронта и 64-й армии< 62-я армия не
смогла бы устоять, и Сталинград, возможно, был бы взят противником".
Тем временем подтягивались войска к участкам будущих прорывов по плану
операции "Уран", что было отнюдь не легким делом местность открытая^ дорог
мало, а враг внимательно следил за происходившим в советском тылу-
Комплекс мер для введения в заблуждение врага был поистине необъятен. С
середины октября, когда сталинградцы отбили очередной жесточайший штурм
города, всем фронтам сталинградского направления спустили директиву: больше
никакие частных наступательных операций! Приказы об этом отдал Генштаб по
прямому проводу, незашифрованными. Подробно расписывалось, как устроить на
зиму жестокую оборону: возводить укрепления, накапливать в опорных пунктах
запасы продовольствия, боеприпасов, снаряжения. На глубину 25 километров в
прифронтовой полосе выселялось в тыл гражданское население.
Немецкая разведка вскоре узнала об этом, контрольная аэрофотосъемка
подтвердила, что русские становятся в оборону. Одновременно на западном
направлении у Москвы имитировалась подготовка к большому зимнему
наступлению. Окончательный вывод руководства немецкой разведки, доложенный
ставке Гитлера в конце октября: "Противник не намеревается в ближайшем
будущем предпринимать крупные наступательные операции на Донском фронте".
Значившиеся на немецких картах районы как "оборонительные" на деле были
исходными позициями Красной Армии для наступления. Войска выводились в эти
районы только по ночам и тщательно маскировались.
Соотношение сил и средств "а сталинградском направлении в этот момент
было таково, у нас - личный состав 1103 тысячи человек, орудий и минометов
15501, танков 1463, самолотов 1350; у немцев - личный состав 1011 тысяч
человек, орудий и минометов 10290, танков 675, самолетов 1216. Наше
превосходство было незначительным, судьбу великой операции должно было
решить воинское мастерство.
Жуков в последние две недели перед наступлением провел ряд совещаний с
генералами, уточняя стоявшие перед ними задачи. Он придирчиво проверял как
боеспособность войск, так и обеспечение их боеприпасами, горючим, зимним
обмундированием. Выявившиеся недостатки и нехватки побудили его просить
Ставку несколько раз переносить день начала наступления. Согласно было дано.
13 ноября у Сталина в последний раз обсудили детали предстоявшего
конрнаступления. Оно должно было перейти в широкое наступление на всем южном
крыле советско-германского, фронта. Гитлеровцы, конечно, потянут туда войска
с других районов, несомненно, и из-под Вязьмы, где в предвидении зимпеи
операции наших войск они держали мощный кулак. Жуков уже договорился с
Генштабом о том, что нс^ обходимо разгромить немцев в первую очередь в
Ржевском выступе.
- Это было бы хорошо, - сказал Сталин Жукову и Василевскому, - но кто
из вас возьмется за это дело?
Ответ у Жукова был продуман:
- Сталинградская операция во всех отношениях уже подготовлена.
Василевский может взять на себя координацию действий войск в районе
Сталинграда, я могу взять на себя подготовку наступления Кали-пинского и
Западного фронтов.
Сталин согласился, а пока вновь направил Жукова в Сталинград еще раз
проверить готовность войск и командования к наступлению. Он уполномочил
Жукова и Василевского установить день перехода в наступление по своему
усмотрению. Срок для Юго-Западного и Донского фронтов был определен на 19
ноября а для Сталинградского - 20 ноября.
В назначенные дни под гром артиллерийской канонады (недаром наша страна
ежегодно празднует День артиллерии 19 ноября) наши войска ударили по
вражеским флангам. С упорными боями они взломали вражескую оборону и
рванулись навстречу друг другу. В 16 часов 23 ноября немецкие войска в
Сталинграде и у города были окружены С утра 24 ноября, во исполнение
приказов Ставки, приступили к их уничтожению. Однако А. М. Василевский,
координировавший действия наших фронтов, констатировал:
"К сожалению, ожидаемых результатов наступление не принесло. Общая
численность окруженной группировки, которой командовал генерал полковник
Паулюс, определялась в то время в 85 - 90 тыс. человек. Фактически же в ней
насчитывалось, как мы узнали позднее, более 300 тыс. Значительно
преуменьшенными была наши представления и о боевой технике, особенно
артиллерии и танках, и вооружении, которыми располагали окруженные фашисты".
Наступление на войска Паулюса затормозилось.
К этому времени Жукова уже не было под Сталинградом, Сталин отозвал его
еще 17 ноября. 28 ноября Жукову, находившемуся в штабе Калининского фронта и
готовившему здесь наступление, позвонил Сталин и спросил его мнение, как
лучше уничтожить окруженные немецкие войска под Сталинградом. "Снова
главнокомандующему потребовался спокойный анализ его заместителем
серьезнейшей обстановки" - замечает об этом обращении Сталина к Жукову
американский историк У. Крейг в кнгее "Враг у ворот. Битва за Сталинград"
(1973).
29 ноября Жуков ответил Сталину, что на этом этапе самое важное - не
выпустить из окружения группировку Паулюса Ход рассуждений Жукова сводился к
следующему.
"Окруженные немецкие войска сейчас, при создавшейся обстановке, без
вспомогательного удара противника из района Нижне-Чирская - Котельниково на
прорыв и выход из окружения не рискнут.
Немецкое командование, видимо, будет стараться... в кратчайший срок
собрать в районе Нижне-Чирская - Котельниково ударную группу для прорыва
фронта наших войск...
Чтобы не допустить соединения нижне-чирской и котельниковской
группировок противника со сталинградской и образования коридора, необходимо:
- как можно быстрее отбросить нижне-чирскую и котельниковскую
группировки и создать плотный боевой порядок на линии Обливская - Тормосин -
Котельниково. В районе Нижне-Чирская - Котельниково держать две группы
танков, не менее 100 танков в каждой в качестве резерва". Только после
отражения неизбежного удара извне, подчеркивал Жуков, можно приступить к
ликвидации окруженных немцев под Сталинградом, и он давал конкретные
рекомендации, как лучше это выполнить
Запомним дату: документ отослан Сталину 29 ноября 1942 года.
Теперь заглянем в карты другой стораны, посмотрим, что планировал
немецкий фельдмаршал Манштейн, назначенный 27 ноября командующим срочна
созданной группой армий "Дон" для высвобождения окруженных.
Именно в то время, буквально день в день, когда Жуков пришел к
описанным выводам, штаб Манштейна заключил: "6 армия на первом этапе не
могла рассчитывать на помощь немецких войск, даже если бы ей удалось
прорвать вражеский фронт окружения в юго-западном направлении." Было ясно,
что рано или поздно армия, не поддержанная другими немецкими войсками, была
бы вновь остановлена противником в степи, не имея достаточного количества
боеприпасов, горючего и продовольствия! Уничтожение 6 армии было бы
предрешено!.. Был, видимо, упущен момент, когда армия без помощи извне
смогла бы завоевать себе свободу".
По плану Манштейпа, войска группы "Дон" должны были действовать точно
так, как предвидел Жуков: "начать наступление основными силами из района
Котельниково". Почему здесь? Манштейн заключил- "Не приходилось бы
преодолевать Дона. Можно также надеяться, что противник меньше всего будет
ожидать такое наступление на восточном берегу Дона. При существовавшей на
фронте обстановке сосредоточение в этом районе крупных сил связано для
немцев с большим риском. Поэтому противник вначале выдвинул только
относительно слабые силы в направлении на Когельниково".
Если же, планировал далее Манштейн, "количество войск противника перед
Котельниково значительно возрастет", тогда "приказом был предусмотрен
запасной вариант: танковые дивизии срочно и скрытно перебрасываются по
западному берегу Дона на север, на донско-чирский плацдарм у Нижне-Чирской и
наносят главный удар отсюда".
Гитлеровский фельдмаршал просчитал основной и запасной варианты,
упустив только одно - прозорливость Жукова С Калининскою фронта, более чем
да тысячу километров от Сталинграда, за две недели до последовавшего
немецкого наступления Жуков указал совершенно точно, где ждать врага, - у
Котельниково и Нижне-Чирской. В беседах по телефону он сообщил свою оценку
возможных намерений противника Василевскому, который согласился с
высказанными соображениями. Принял их к сведению и с удвоенной энерией
вместе с командованием фронтов, действия которых он координировал, принялся
готовить ликвидацию группировки Паулюса. Василевский, Рокоссовский и
Еременко наметили с 18 декабря приступить к ее уничтожению.
Напряженная, творческая работа полководцев, в которую и нс замедлил
"внести свои коррективы противник", - огорчился Василевский.
12 декабря разразилась "Зимняя гроза", как претенциозно назвал свою
операцию Манштейн На узком фронте от Котельниково немецкие войска прорвали
наши позиции и поползли к Сталинграду. По словам Василевского, под удар
попали наши три "до вольно слабые стрелковые дивизии", две кавалерийские
дивизии и танковая бригада. На них навалилось свыше 500 фашистских танков, в
том числе "тигры". Против этой махины мы смогли выставить только 77 танков.
Оказалось, что предупреждения и предостережения Жукова не были должным
образом учтены. Потребовался нечеловеческий героизм, срочная переброска
резервов, чтобы задержать продвижение Манштейна к Паулюсу.
16 декабря последовал внезапный удар Юю-Западного и Воронежского
фронтов на среднем Дону - операция "Сатурн". Изменив первоначально
намеченное направление, наши войска вместо Ростова пошли на юго-восток,
пряма в тыл Манштейну. Уже потеряв при попытке пробиться к Сталинграду до
поло вины танков и 60 процентов пехоты, противник стал постепенно отходить.
Отныне кольцо попавшей в окружение группировки Паулюса стало методически
сжиматься Тем временем врага изгоняли с Северного Кавказа. Из
контрнаступления у Сталинграда выросло широкое движение всего южного крыла
нашего фронта на запад.
А Жуков? Какова его роль в этих операциях? В начале декабря он был
предельно занят в других местах: координировал действия Калининского и
Западного фронтов, пытавшихся "срезать" Ржевский выступ. В ходе наступления
во второй половине декабря не удалось достичь поставленной цели, но враг
понес тяжкий урон. Немцы не смогли не только снять из-под Вязьмы войска и
направить их на юг, но и, больше того, им пришлось подбросить сюда четыре
танковые и одну моторизованную дивизии. В германских штабах поняли, что еще
одного натиска в районе Ржева и Вязьмы вермахт не выдержит.
В декабре Жукову вновь и вновь пришлось обращаться к делам фронтов,
громивших на юге гитлеровцев и добивавших группировку Паулюса, В Качестве
заместителя Верховного Главнокомандующего он рассматривал документы по
планированию операции "Сатурн" Пришло время, когда со всей силой сказался
рост могущества Красной Армии В двадцатых числах декабря наши танковые
корпуса, введенные в прорыв на Юго Западном фронте Ватутина, Стремительно
пошли на запад и юго-запад.
Беспримерны свершения 24-го танкового корпуса В. М Баданова. Пройдя с
боями за пять суток около 300 километров, корпус на рассвете 24 декабря как
снег на голову свалился на вражеский гарнизон станицы Тацинской, откуда с
большого аэродрома снабжалась по воздуху группировка Паулюса. Танкисты
Баданова начисто разгромили важнейшую базу, уничтожив 431 фашистский
самолет. В страшное ярости немецкое командование бросило все, что было
поблизости, и окружило дерзких танкистов.
Судьба героев-танкистов, дравшихся в далеком тылу врага, глубоко
взволновала Ставку. Сталин связался с командующим Юго Западным фронтом
Ватутиным и потребовал проявить гибкость и в крайнем случае уйти из
Тацинской Корпус слишком далеко оторвался от основных сил наших наступавших
армий. Сталин подчеркнул: "Вообще вам надо иметь в виду, чго танковые
корпуса лучше пускать на дальнее расстояние парой, а не в одиночку, чтобы не
попасть в положение Баданова".
Разговор с Ватутиным продолжил Жуков, который прибыл в Ставку с
Западного фронта:
- Где сейчас 18-й танковый корпус?
- 18-й танковый находится непосредственно восточнее Миллерово... Он не
будет изолирован.
- Помните Баданова, не забывайте Баданова, выручайте его во что бы то
ни стало!
Ватутин приказал корпусу Баданова вырваться из кольца окружения. Через
пять дней танкисты Баданова соединились со своими.
Одновременно по прямому указанию Ставки Жукову пришлось принять участие
в доработке замысла окончательного разгрома Паулюса. Планы, доложенные
штабами Донского и Сталинградского фронтов, не устроили Ставку в них не
предусматривалось смыкание главных и вспомогательных ударов по рассечению
окруженной группировки За подписями Сталина и Жукова была отдана новая
директива по выполнению операции "Кольцо". Уничтожение войск Паулюса отныне
поручалось одному фронту. Донскому, которым командовал Рокоссовский.
По получении этих указаний, в самый канун нового, 1943 года темпы
разгрома немцев под Сталинградом резко ускорились 2 февраля 1943 года
остатки 330-тысячной немецкой группировки капитулировали. "Битва в районе
Сталинграда, - писал Жуков, - была исключительно ожесточенной. Лично я
сравниваю ее лишь с битвой под Москвой . Общие потери вражеских войск в
районе Дона, Волги, Сталинграда составили около 1,5 миллиона человек, до
3500 танков и штурмовых орудий, 12 тысяч орудий и минометов, до 3 тысяч
самолетов и большое количество другой техники".
Победа Красной Армии на Волге внесла решающий вклад в достижение
коренного перелома как в ходе Великой Отечественной воины, так и всей второй
мировой войны Жуков- считал "Здесь я получил гораздо большую практику в
организации контрнаступления, чем в 1941 году в районе Москвы, где
ограниченные силы не позволяли осуществить контрнаступление с целью
окружения вражеской группировки".
За успешное общее руководство контрнаступлением в районе Сталинграда Г.
К Жуков среди других был награжден вновь учрежденным орденом Суворова I
степени. На орденском знаке, врученном ему, стоял No 1.
Полководческое мастерство Г. К. Жукова, наглядно выявившееся в
исполинском сражении, безоговорочно признано во всем мире. Американский
исследователь Г. Солсбери почти через три десятка лет писал в книге "Великие
битвы маршала Жукова": "В час смертельной опасности Сталин снова обратился к
Жукову. Сталинград висел на волоске. Его судьба и, возможно, России были
вверены в руки Жукова. Битва под Москвой сделала Жукова национальным героем.
...После Сталинграда никто не оспаривал первенства Жукова И после
Сталинграда никто больше не сомневался - Россия, имея во главе своих армий
Жукова, в конечном итоге разгромит Германию" Свидетельствует немаловажный
американский публицист, не замеченный ни в симпатиях к нашей стране, ни к
социализму.
Так кто жебыл автором последовавшего разгрома немцев под Сталинградом?
На этот вопрос исчерпывающий ответ дал сам Георгий Константинович "Еще раз
повторяю, - писал он, - основная и решающая роль во всестороннем
планировании и обеспечении котрнаступления неоспоримо принадлежит Ставке
Верховного Главнокомандования и Генераль ному штабу...
Заслуга Ставки Верховного Главнокомандования и Генштаба состоит в том,
что они оказались способными с научной точностью проанализировать все
факторы этой грандиозной операции, сумели предвидеть ход ее развития и
завершение".
Маршал Советского Союза
Еще гремели орудия в Сталинграде, когда Г. К. Жуков получил новый
приказ выехать в Ленинград, координировать усилия по прорыву блокады
города-героя.
Он уже принимал участие в подготовке этой исторической операции,
которую ждали героические ленинградцы, весь наш народ, гордившийся подвигом
города Ленина. Прежние попытки прорвать блокаду оставили тяжкую память Жукрв
считал, что теперь неудачи не может быть Операция получила название "Искра",
и это было глубоко символичным
Отлично знавший план наступления, рассмотренный. в Ставке еще в
декабре, Жуков придирчиво проверил все на месте. Впечатление самое отрадное:
воины Ленинградского фронта хорошо подготовились к труднейшему делу, -
предстояло брать высокий, сильно укрепленный берег Невы, где засели
гитлеровцы Бросок через лед пехоты с легкими танками под прикрытием
артиллерийской завесы рассчитали едва ли не по секундам. А в частях
Волховского фронта, которым предстояло продвигаться навстречу через торфяные
болота, было сделано все, чтобы провести через топи тяжелую технику.
Бойцы и командиры фронтов дали клятву прорвать блокаду. Волховцы
писали. "Наступил долгожданный час. Мы идем к тебе, многострадальный
Ленинград Мы будем идти вперед и только вперед. Среди нас не будет трусов и
малодушных. Мы будем равняться по вашей доблести и мужеству, дорогие
ленинградцы. Другого пути у нас нет. Смерть или победа. Мы Клянемся тебе,
Ленинград- только победа" Партийно политическая работа пробуждала величайшее
воодушевление в войсках, гордившихся тем, что они участвуют в эпохальном
наступлении.
12 января 1943 года Ленинградский и Волховский фронты ударили по обеим
сторонам вражеского коридора, упиравшегося в Ладожское озеро и не
допускавшего связи Ленинграда со страной по суше. Отчаянное сопротивление
врага не поддается описанию. Гитлеровцы понимали: идет битва за вызволение
Ленинграда из тисков блокады, что навсегда похоронит их надежды уничтожить
город. Звериному упорству гитлеровцев наши воины противопоставили
исключительное мужество. На седьмые сутки не прерывавшегося ни на минуту
сражения войска Ленинградского и Волховского фронтов соединились в районе
рабочих поселков No 1 и No 5.
"Находясь в это время в районе поселка No 1, - писал Жуков, - я видел,
с какой радостью бросились навстречу друг другу бойцы фронтов, прорвавших
блокаду. Не обращая внимания на артиллерийский обстрел противника из района
Синявских высот, солдаты обнимали друг друга. Это была воистину долгожданная
радость".
В этот же день, 18 января 1943 года. Президиум Верховного Совета СССР
присвоил Георгию Константиновичу Жукову звание Маршала Советского Союза.
Весть о получении высшего воинского звания настигла Жукова, как и подобает
солдату, на поле боя - он находился в передовых боевых порядках войск,
которые вели напряженный бой.
После снятия блокады Жуков побывал в Ленинграде. Город оставался
прифронтовым- фашисты злобствовали, подвергая его артиллерийским обстрелам.
Но времена изменились, контрбатарейная борьба была отлично налажена, и
вражеские орудия быстро подавлялись. Как все бывавшие в Ленинграде в то
время, Жуков был потрясен и взволнован до глубины души. Ленинградцы, лица
которых носили следы страшной блокады, не жаловались на жизнь, а с
энтузиазмом говорили о том, что сделал и сделает теперь город для фронта!
Наступила развязка на западном и северо западном направлениях.
Противник, укреплявший оборону на протяжении года полутора лет, серией
операций наших войск частично был сбит с позиций и отводил войска,
находившиеся в невыгодном оперативном положении - наследие жуковских ударов
в.1941 - 1942 годах С начала марта гитлеровцы, преследуемые по пятам,
вынуждены были бросить Ржевско Вяземский выступ, оставив обильно политый
кровью плацдарм Они ушли от Москвы еще на 130 - 160 километров Германское
командование страшилось возобновления борьбы на рубежах, куда их в свое
время загнали войны Западного фронта под командованием Жукова.
А в феврале-марте маршал Жуков координирует действия фронтов на
Северо-Западном направлении, где выполнялась операция "Полярная звезда".
Боевые действия шли в болотистой местности, каждый шаг даже медленного
продвижения давался там с трудом. Немцы при первых признаках, что фронт
переходит в наступление, оставили демянский плацдарм, вытянувшийся на
восток, который держали 17 месяцев. После Сталинграда они отнюдь не горели
желанием попасть в еще один котел. Наше наступление, однако, не получило
большего развития, необычно ранняя оттепель сделала болотистые места
непроходимыми, а враг успел укрыться за разлившейся рекой Ловатью Жуков
доложил Сталину, что нужно на время остановиться Верховный согласился. Было
это в середине марта 1943 года.
Линия фронта на западном и севере западном направлениях на рубеже 1942
- 1943 годов перемещалась в местах, где нет крупных городов.
Исключение, быть может, составило освобождение древнего русского города
Великие Луки. Штаб 3-й ударной армии принял решение об этой операции в
знаменательный день, 19 ноября 1942 года, - в этот день наши войска перешли
в контрнаступление" под Сталинградом.
И именно тогда на совещание в штаб армии прибыл маршал Жуков. Генералы
3-й ударной ожидали увидеть сурового военачальника и были удивлены, когда во
время обстоятельного ознакомления с делами их армии он был с ними прост,
спокоен, шутил.
Заметив на одном юнерале добротную новую шинель, Георгий
Константинович, вспоминал командующий армией К. Н. Галицкий, улыбнулся и
сказал: "А я, как видите, в форме командира 4-й донской кавалерийской
дивизии, которой командовал в середине 30-х годов, да и генеральские знаки
довоенные". Все рассмеялись. Эта шутка как-то сразу сняла напряженность
минуты. А Галицкий подумал тогда. "Шутливое замечание, которое Г. К. Жуков
неожиданно сделал, не меняя серьезного выражения лица, выдает в нем отнюдь
не человека высокомерного, как это кажется на первый взгляд. Ведь он готов
подшутить и над собой".
Масштабы операции 3-й ударной,, конечно, были куда как скромными по
сравнению с тем, что происходило в это время под Сталинградом, но Жуков
отнесся к ней со всей серьезностью. Когда Галицкий доложил свое решение (уже
одобренное командованием фронта) действовать стремительно, Жуков спокойно
иояснил: "Все равно задачу будем считать выполненной, если вы притянете на
себя силы противника и он не сможет снять их с вашего участка для переброски
на юг. Итак, своими действиями сковать на длительное время, повторяю, на
длительное время сковать противостоящие войска". Присутствовавшие недоуменно
переглянулись, а Жуков добавил: "Нс бойтесь и обороны, главное, перемолоть
побольше сил противника".
С двадцатых чисел ноября 1942 года войска 3-й ударной армии перешли в
наступление и. медленно продвигаясь вперед, в начале января 1943 года
обложили Великие Луки. Жуков несколько раз наезжал в армию, бывал в штабах
дивизий, на переднем крае. "Не торопиться", - неизменно подчеркивал он.
Когда один из его приездов совпал с подготовкой гитлеровцев к деблокированию
своего гарнизона в Великих Луках, он отвел предложение о нанесении
упреждающих ударов, указав: "Нужно и резервы и части, снятые с других
участков, эшелонированию ставить перед фронтом наступающих немецких дивизий.
Пусть они сами разобьются о нашу оборону. В этом случае их потери будут
несравненно больше. Да и в город им так и не прорваться". Своевременное
напоминание! Яростные атаки противника по кольцу наших войск оказались
безрезультатными.
Незадолго до решительного штурма Великих Лук сюда снова приехал Жуков.
Теперь прямо в город, часть которого уже была освобождена. Он не мог не
заметить, что командование армии, командиры соединений и частей, предвкушая
победу., видимо, на радостях забыли, что гитлеровские войска могут внезапно
обрушиться на них. Жуков серьезно предупредил Галицкого: "Пусть действующие
в городе части готовятся по вашим планам к штурму, вы же все свое внимание
по-прежнему направьте на отражение прорыва извне". 16 января 1943 года поело
почти двухмесячных боев Великие Луки были освобождены относительно небольшой
ценой, а немцам пришлось долго зализывать тяжелые раны.
Итак, линия фронта на западном и северо-западном направлениях неуклонно
перемещалась на запад. Главное - умный нажим наших фронтов связал все силы,
которыми располагал здесь вермахт. Много их было или мало? В самом
авторитетном исследовании, советской двенадцатитомной "Истории второй миро
вой войны", сказано: "На этих направлениях вражеское командование имело 124
соединения, или более половины всех сил, находившихся на совстско-германском
фронте. Это были наиболее боеспособные
войска противниках".
В первой половине февраля в сводках Верховного Главнокомандования
появлялись названия все новых городов, которые освобождали войска
Воронежского, Юго-Западного и Южного фронтов. Они наступали в широкой полосе
- 800 километров - и к январским успехам добавили продвижение еще на
150--300 километров, вызволив из фашистской неволи Курск, Белгород, Ростов.
16 февраля очищен от гитлеровской нечисти Харьков.
Казалось, наступление, начавшееся у Волги, скоро докатится до Днепра.
Величайшим оптимизмом было проникнуто уже само название операции, к которой
приступили наши фронты на юге, - "Скачок": имелось в виду освободить
Донбасс, захватить основные переправы через Днепр у Запорожья и
Днепропетровска. Командование Юго-Западного и Воронежского фронтов свыклось
с победами от самого Сталинграда, в их штабах оптимистически подсчитывали
соотношение сил, как-то упустили, что войска поредели, измотались, тылы
далеко отстали, а задачи перед фронтами грандиозные. Больше того, в штабах
не сразу поняли смысл усиления сопротивления врага. Когда к двадцатым числам
февраля наконец заметили, то рассудили: дерутся-то арьергарды, прикрывающие
отход. Значит, только вперед, смелость города берет!
Между тем осатаневший, Гитлер решил здесь взять реванш за Сталинград.
Сюда перебросили танковые дивизии СС "Адольф Гитлер", "Рейх", "Мертвая
голова", из группы армий "Центр" моторизованную дивизию "Великая Германия".
Словом, собралась вся нацистская "гвардия", не говоря уже о многих новых
частях и соединениях. 12 февраля 1943 года группу армий "Дон" по вполне
понятной причине переименовали - разбитых гитлеровцев далеко отогнали рт
этой великой реки, - и назвали ее, оставшуюся подкомандованием Манштейна,
группой армий "Юг" со штабом в Запорожье.
17 февраля туда пожаловал Гитлер со всей спитой. Фюрер явился
собственной персоной, чтобы напутствовать эсэсовцев на "подвиги" во славу
рейха. 18 февраля немецкое радио передало иа всю Европу истерическую речь
Геббельса в Берлине отныне идет "тотальная война". В Запорожье фюрер
совещался с командующими, но с утра 19-го преступная банда отчетливо
услышала в отдалении гулкие удары: били пушки советских танков, катившихся к
Запорожью. Некоторые германские генералы предложили продлить совещание, а то
произведет "дурное впечатление", если фюрер поспешно покинет юрод под грохот
советских орудий. Гитлер надулся и объявил: он улетает по делам совещаться с
Гудерианом, вызванным из отставки и назначенным генеральным инспектором
германских бронетанковых войск.
На аэродроме, где выстрелы танковых пушек были еще слышнее, фюрер
торопливо распрощался с Манштейном и был таков. Он, по-видимому, знал: между
Запорожьем и советскими танками не было германских войск, кроме 200 зенитных
орудий, выставленных на прямую наводку с приказом держаться до последнего
снаряда.
гитлер оставил обращение к солдатам группы армий "Юг", сообщив, что на
пути к ним новые дивизии и уникальное и до сих пор неизвестное
оружие,-Выслушав обращение фюрера - его читали в частях, верноподданные
танкисты захлопнули люки танков и в тот же день, когда Гитлер удрал на
запад, двинулись на восток. Они контратаковали наши войска с диким
озлоблением и в полной уверенности, что вот-вот их подопрет некое "тайное"
оружие" обещанное самим фюрером.
К сожалению, эсэсовский натиск застиг нас врасплох. На главных
направлениях на нас внезапно навалились 800 танков, у немцев было в 2,4 раза
больше самолетов. Наши командующие недооценили решимость и силы врага и
медлили с отходом обидно отступать в 25-ю годовщину Красной Армии. Только 25
февраля решено было оттянуть назад вырвавшиеся части. Конечно, особой
трагедии не было, "наш отход не носил на себе следов растерянности и
сумятицы Ни порядок, ни руководство войсками не нарушилось, хотя все тяжело
расставались со столь дорогими нашему сердцу городами и районами", - напишет
впоследствии А. М. Василевский.
С первых чисел марта Василевский, получивший 16 февраля звание Маршала
Советского Союза, был здесь представителем Ставки Вместе с ним командовали
наши полководцы Ф. И. Голиков, Н Ф. Ватутин, Р. Я Малиновский и другие. Тут
выявился замысел противника, наступая через Белгород, прорваться к Курску, а
навстречу ударить со стороны Орла. Следовательно, наши войска, взявшие
примерно за месяц до этого Курск и выдвинувшиеся на запад, могли быть
отрезаны
Это было серьезно, о чем Ставка 10 марта предупредила маршала
Василевского. В дополнение к уже прибывшим на фронт резервам Ставка
направила Василевскому еще три армии, включая одну танковую.
14 марта оставили Харьков, с 20-х чисел февраля вражеские войска
оттеснили Юго-Западный и Воронежский фронты на 100 - 150 километров.
В середине этого дня на командном пункте Северо-Западного фронта
раздался звонок из Ставки. Жукову приказано ^прибыть в Кремль Рано поутру он
выехал, добирался до Москвы весь день На вездеходе по ужасающим дорогам.
Поздним вечером доложил о приезде и тут же был вызван к Сталину, у которого
шло совещание. В кабинете Верховного Главнокомандующего Жуков получил редкую
возможность выслушать доклады о положении военной экономики страны.
"Отчетливо была видна. - отметил в мемуарах Георгий Константинович, - все
еще существовавшая большая напряженность в промышленности, в том числе и на
таких важнейших заводах, как авиационные и артиллерийские".
По всей вероятности, Сталин намеренно пригласил маршала на совещание
напомнить о подвиге тыла Василевский, примерно в это время восторженно
рассказавший в Москве директору столичного автозавода И. А. Лихачеву о
победе под Сталинградом, услышал в ответ "Что же ты так плохо хвастаешься Мы
Мы.. Мы!.. А мы что, не участвовали. в достижении этой победы? Не забывай, у
нас воюет вся страна У нас что ни завод - фронт, что ни колхоз - фронт. Этой
победой гордится каждый советский труженик".
Но вернемся к Жукову. Совещание с руководителями промышленности
закончилось около трех часов ночи. Сталин подошел к Жукову:
- Вы обедали?
- Нет.
- Ну тогда пойдемте ко мне да заодно и поговорим о положении в районе
Харькова.
"Обед" затянулся до пяти утра Изучили карту обстановки на Юго-3ападном
и Воронежском фронтах, которая резко ухудшилась гитлеровский танковый корпус
СС, взяв Харьков, шел на Белгород. Как выяснилось. Воронежский фронт
(командующий Ф. И. Голиков, член Военного совета Н С. Хрущев) не сумел
вовремя принять должные меры, чтобы остановить продвижение врага. Сталин тут
же позвонил - Хрущеву и, по словам Жукова, "резко отчитал его". К рассвету
"обед" закончился словами С Галина:
- Придется вам утром вылететь на фронт. На рассвете с Центральною
аэродрома в Москве стартовал самолет. Жуков вылетел в штаб Воронежского
фронта. Всю дорогу смертельно усталый маршал проспал и проснулся только от
удара при посадке. Немедленно в войска, на передовую Под вечер приехал на
командный пункт Воронежского фронта в Обоянь Там оживленно совещались маршал
Василевский, генерал Голиков. Хрущев и другие Генерал Л. И. Сандалов, бывший
на КП, позже вспоминал. "Георгий Константинович развернул на столе свою
карту и сухо, но очень корректно, обращаясь к Голикову, сказал-
- Положение войск фронта нанес на карту ваш штаб. Но на ряде
направлений войска свои позиции уже оставили, а на некоторых участках б9-й
армии мы вообще никаких наших войск не нашли и едва не заехали к противнику.
Развернулся длительный и подробный анализ обстановки, вносились и тут
же обсуждались предложения, как остановить дальнейшее наступление
противника".
Жуков не задержался на совещании, а по прямому проводу доложил
Верховному Главнокомандующему, что обстановка на месте хуже доложенной ему В
Генштабе в Москве. Самое печальное - "части противника без особого
сопротивления продвигаются на белгородском направлении", необходимо "срочно
двинуть сюда все, что можно, из резерва Ставки и с соседних фронтов, в
противном случае немцы захватят -Белгород и будут развивать удар на Курском
направлении". Через час после этого разговора Жуков узнал от Василевского,
что Верховный Главнокомандующий уже распорядился отправить на это
направление две общевойсковые и одну танковую армии.
Ближе всех подошла 21-я армия, переброшенная из-под Сталинграда. Ее
войска выгрузились в районе Ельца и уже 11 марта получили приказ срочно идти
к Курску и южнее. Шли пешком только ночью по дорогам, угадывавшимся под
снежными сугробами- Днем люди, танки, орудия укрывались в лесах и балках.
Утром 18 марта, когда армия вышла южнее Обояни, стало известно, что
гитлеровцы уже овладели Белгородом Высланный передовой отряд армии -
стрелковый полк - к исходу дня вступил в соприкосновение с противником и
задержал его дальнейшее продвижение. Подошедшая 52-я гвардейская дивизия
прочно оседлала шоссе на Обоянь, на ее флангах развернулась еще две дивизии.
Вражеский накат раз бился о них - на пути эсэсовцев встали солдаты
Сталинграда Гитлеровцы засыпали наши позиции листовками, угрожая перебить
сталинградцов, 21-ю армию до последнего человека. Дружный смех в на скоро
выдолбленных в мерзлой земле окопах. Не мог сдержать улыбки и Жуков, по
указанию Ставки уже прочно взявший руководство боями в свои руки.
20 марта прямо на позициях Жуков вручал боевые награды отличившимся
солдатам и офицерам. Герои спокойно смотрели в глаза маршала, благодарили за
награды, но не видели за собой особой заслуги, выполнили боевой приказ, и
все тут. В Сталинграде бывало тяжелее. С сердца Жукова упал камень - на этих
воинов можно положиться 22 марта отбыл в Москву Василевский, вместо Голикова
командование Воронежским фронтом принял Ватутин. До конца марта враг пытался
возобновить наступление, но не продвинулся ни на шаг. Подбитые и сгоревшие
танки, как вехи, обозначили, куда он дополз.
Не в обычае Жукова поминать старое, но когда фронт стабилизировался, он
иной раз крепко выражался в адрес "разгильдяев", допустивших "нелепость" -
отход победоносных войск.
Для истории бывший командующий Воронежским фронтом Голиков написал в
отчете о причинах неудач "Необходимо признать, что на этом этапе я имел
неправильную оценку намерении и возможностей противника. Ощибка в оценке
противника заключалась в том, что мы рассматривали массовое движение
мотомеханизированных сил противника на Полтаву как его отход. Между тем
противник отводил главные силы своего танкового корпуса СС в район Полтавы
для того, чтобы начать оттуда свой контрудар". История не зафиксировала, как
маршал Г. К. Жуков реагировал на подобного рода объяснения. Да, вероятно, у
него не было времени вглядываться в прошлое, он заботился о настоящем и
будущем
Вот как видится американскому военному исследователю М Кайдену в книге
"Тигры горят!" (1974) сделанное Жуковым в эти несколько решающих дней. "Ведь
тогда сложилась критическая ситуация и катастрофа едва была предотвращена.
18 марта немцы взяли Белгород и натолкнулись на возросшее сопротивление. Уже
через три дня русские зарылись в землю непосредственно у Белгорода. Севернее
сдан иого немцам города возникали новые оборонительные рубежи Жуков выдвинул
1-ю танковую армию южнее Обояни, где ее можно было использовать либо для
обороны, либо, если позволит обстановка, для наступления. На время
неустойчивое затишье воцарилось на фронте. Никто не мог игнорировать
присутствия здесь Жукова. В прошлом он уже многократно тупил германскую
сталь одной стороной меча, а другой уничтожал немецкие армии. Время. Оно
теперь было на стороне русских, поджидающих, нового немецкого натиска"
Жестокий отпор воспрянувшим было духом гитлеровцам в конце марта 1943
года на промерзлом шоссе от Белгорода к Обоянйд подчеркивает Кайден, был
типичным для Жукова "Невероятные достижения Жукова против самого лучшего,
что могли бросить нацисты против русских, представляются потрясающими, стоит
обратиться к изучению битв, проведенных под его командованием. Жуков редко
имел превосходство в силах в данной операции. Он поистине был "пожарным"
русского фронта когда все остальные терпели неудачи, когда других генералов
били, когда обороняющихся вот вот должна была по глотить катастрофа, тогда
Сталин обращался к Жукову. Он появлялся на сцене - военный гений, человек,
наделенный стальным характером, решимостью, не допускавшей ничего, кроме его
воли, и превращал катастрофу в ничью, а избавление - в блистательную победу"
К началу апреля 1943 года севернее Белгорода действительно сложилась
"ничья". Жуков не считал ее приемлемым исходом, размышляя над путями
разгрома врага.
Тут случилось новое осложнение. Н Ф Ватутин, вступив в командование
Воронежским фронтом, пишет Жуков, "с присущей ему энергией взялся за
укрепление войск фронта и создание глубокоэшелонированной обороны" Это было
прекрасно. Но одно временно вместе с членом Военного совета фронта Хрущевым
он с не меньшей энергией принялся соблазнять Ставку - немцы непременно
возобновят наступление и поэтому лучше нанести упреждающий удар на
белгородско-харьковском направлении.
Где ударит враг?
Что же, дело до боли знакомое. В который раз в паузу между сражениями
как грибы в штабах прорастали планы, представлявшиеся их составителям самыми
многообещающими. О чем они торопились доложить Верховному
Главнокомандованию. К предложениям с фронта И В Сталин относился более чем
серьезно по причине, описанной А. М Василевским:
"Проскальзывала у И В Сталина, как я уже отмечал, некоторая недооценка
работы аппарата Генерального штаба. Многих руководящих работников Генштаба
он стремился отослать в войска. На мое возражение против посылки очередного
работника из аппарата Генштаба на фронт он неизменно отвечал:
- Там он более нужен, а с этой канцелярией мы управимся.
А когда я обратился к Сталину с просьбой вернуть из войск Н Ф Ватутина,
ибо мы, что называется, задыхались без квалифицированных штабных работников,
он серьезно спросил: "А что, он не годится на фронте?"
8 апреля 1943 года Маршал Советского Союза Г К Жуков послал И В Сталину
доклад также с фронта. Воронежского Доклад отражал мнение Генштаба, с
руководством которого Жуков обговорил, как содержание, так и выводы поистине
исторического документа. Доклад был обсужден с командующими Воронежского и
Центрального фронтов. Жуков писал:
"Докладываю свое мнение о возможных действиях противника весной и летом
1943 юда и соображения о наших оборонительных боях на ближайший период.
1. Понеся большие потери в зимней кампании 42/43 года, видимо.. ввиду
ограниченности крупных резервов противник вынужден будет весной и в первой
половине лета 1943 года развернуть свои наступательные действия на более
узком фронте. Исходя из наличия в данный момент группировок против ваших
Центрального, Воронежского и Юго-Западиого фронтов, я считаю, что главные
наступательные действия противник развернет против этих трех фронтов...
2. Нанесет удар своей орловско-кромской группировкой в обход Курска с
северо-востока и белгородско-харьковской группировкой в обход Курска с
юго-востока .
5. Следует ожидать, что противник в этом году основную ставку при
наступательных действиях будет делать/ на свои танковые дивизии и авиацию,
так как его пехота сейчас значительно слабее подготовлена к наступательным
действиям, чем в прошлом году.
В настоящее время перед Центральным и Воронежским фронтами противник
имеет до 12 танковых дивизий и, подтянув с других участков 3 - 4 танковые
дивизии, может бросить против нашей курской группировки до 15 - 16 танковых
дивизий общей численностью до 2500 танков.
6. Для того чтобы противник разбился о нашу оборону, кроме мер по
усилению ПТО Центрального и Воронежского фронтов, нам необходимо как можно
быстрее собрать с пассивных участков и перебросить в резерв Ставки на
угрожаемые направления 30 полков ИПТАП, все полки самоходной артиллерии
сосредоточить на участке Ливны - Касторное - Ст. Оскол. Часть полков
желательно сейчас же дать на усиление Рокоссовскому и Ватутину и
сосредоточить как можно больше авиации в резерве Ставки, чтобы
массированными ударами авиации во взаимодействии с танками и стрелковыми
соединениями разбить ударные группировки и сорвать план наступления
противника.
Я не знаком с окончательным расположением наших оперативных резервов,
потому счтаю целесообразным предложить расположить их в районе Ефремов -
Ливны - Касторное - Новый Оскол - Валуйки - Россошь - Лиски - Воронеж -
Елец. При этом главную массу резервов расположить в районе Елец - Воронеж
Более глубокие резервы расположить в районе Ряжска, Раненбурга, Мичуринска,
Тамбова
В районе Тула - Сталиногорск необходимо иметь одну резервную армию.
Переход наших войск в наступление в ближайшие дни с целью упреждения
противника считаю нецелесообразным. Лучше будет, если мы измотаем противника
в нашей обороне, выбьем его танки, а затем, введя свежие резервы, переходом
в общее наступление окончательно добьем основную группировку противника
Константинов (Жуков)".
Когда Сталин получил доклад Жукова, у него был Василевский, тогда уже
начальник Генштаба. Внимательно прочитав документ, Верховный какое то время
молча прохаживался по кабинету, попыхивая трубкой и разглядывая портреты
Александра Суворова и Михаила Кутузова (вскоре после начала войны он
распорядился повесить эти портреты в кабинете). Наконец сказал:
- Надо посоветоваться с командующими фронтами.
Верховный велел собрать совещание для обсуждения летней кампании 1943
года.
Вечером 11 апреля Жуков вернулся в Москву и весь следующий день
согласовывал с Василевским и его заместителем Антоновым доклад Верховному.
Они трое сошлись во мнении: гитлеровцы пытаются ликвидировать далеко
вдававшийся в их расположение Курский выступ, или Курскую дугу. Если они
преуспеют и разгромят наши войска внутри Курского выступа, может претерпеть
изменения общая стратегическая обстановка в пользу врага.
Конечно, соотношение сил на фронте отнюдь нс благоприятствовало
гитлеровцам. Путем тотальной мобилизации Германии удалось довести
численность войск на советско-германском фронте к лету 1943 го-да до 4,8
миллиона человек (плюс 525 тысяч войск ее сателлитов), имевших более 54
тысяч орудий и минометов, 5,8 тысячи танков и штурмовых орудий, до трех
тысяч самолетов. Но Германии не удалось восполнить потери и вернуться к
уровню максимальной численности своих армий на Восточном фронте^ достигавшей
осенью 1942 года 6,2 миллиона человек.
Наша действующая армия выросла к лету 1943 года до 6,6 миллиона человек
при 105 тысячах орудии и минометов, 2200 реактивных установок, 10 199 танков
и самоходных орудий, почти 10252 самолетов. В армии на 1 июня 1943 года было
1 818385 коммунистов и 2 493 396 комсомольцев. С начала 1943 года армия и
флот с гордостью носили погоны - символ почетного воинского долга перед
Родиной. Перечень наград отличившимся пополнили введенные новые боевые
ордена - Суворова, Кутузова, Александра Невского, Нахимова. Новыми подвигами
советские воины умножали вековечные ратные традиции России.
Немало политработников были переведены на командирские должносги, а 160
из них получали генеральские звания.
В руках нашего Верховного Главнокомандования на исходе второго года
Великой Отечественной войны сосредоточилась исполинская вооруженная мощь. Но
и враг все еще был силен- Хотя у вас были союзники - США и Англия, к этому
времени отчетливо прояснилось: основное бремя боевых действий придется нести
Советскому Союзу. Нужно было заранее думать о том, какой выйдет наша Родина
из величайшей в истории человечества войны. Следовательно, громить врага
необходимо по возможности меньшей кровью.
Вечером 12 апреля 1943 года Жуков и Василевский докладывали в Ставке:
если гитлеровцы возобновят активные действия весной и летом 1943 года, надо
встретить их на заранее и тщательно оборудованных позициях, обескровить и
только потом переходить в наступление. "Верховный, пожалуй, как никогда, -
пиеал Жуков, - внимательно выслушал наши соображения. Он согласился с тем,
что главные усилия сосредоточить в районе Курска . Таким образом, оборона
наших войск была, безусловно, не вынужденной, а сугубо преднамеренной, а
выбор момента для перехода в наступление Ставка поставила в зависимость от
обстановки. Имелось в виду не торопиться с ним, но и не затягивать его".
Было принято решение всячески укреплять позиции по Курскому выступу,
северный фас которого держал Центральный фронт Рокоссовского, а южный -
Воронежский фронт Ватутина. Генеральный штаб и командование этих фронтов
занялись подробной разработкой плана сосредоточения в этом районе наших сил.
Итак, 8 апреля Жуков определил место предстоящею сражения и предложил
способ разгрома вермахта, 12 апреля Ставка согласилась с ним.
Что же происходило в ставке другой стороны, Гитлера?
В директиве No 6, отданной Гитлером 15 апреля 1943 года, вермахту
ставились задачи, продсказанйые Г. К Жуковым. Советский маршал точно
предвидел и силы, которые сумеет собрать вермахт - 2500 танков В бигве под
Курском немцы использовали 2700 танков. Их количество точно определил Г. К.
Жуков почти за три месяца, как они поползли на наши позиции Ход мысли в
директиве Гитлера был разобран Жуковым в докладе Сталину 8 апреля, т. е. за
неделю до ее издания. Единственное различие - Гитлер верил, удар по Курской
дуге принесег Германии гигантскую победу. Жуков считал: последует ее
катастрофическое поражение Итак, заглянем в директиву Гитлера. "Я решил, как
только позволят ^ условия,погоды, провести наступление "Цитадель" - первое
наступление в этом году.
Этому наступлению придается решающее значение. Оно должно завершиться
быстрым и решающим успехом Наступление должно дать в наши руки инициативу на
весну и лето текущего года.
В связи с этим все подготовительные мероприятия необходимо провести с
величайшей тщательностью и энергией. На направлении главных ударов должны
быть использованы лучшие соединения, наилучшее оружие, лучшие командиры и
большое количество боеприпасов. Каждый командир, каждый рядовой солдат
обязан проникнуться сознанием решающего значения этого наступления. Победа
под Курском должна явиться факелом для всего мира.
Приказываю:
1 Целью наступления является сосредоточенным ударом, проведенным
решительно и быстро силами одной ударной армии из района Белгорода и другой
- из района южнее Орла, путем концентрического наступления окружить
находящиеся в районе Курска войска противника и уничтожить их..
5 ...Следует принять все меры по маскировке, сохранению тайны и
введению противника в заблуждение. Самым ранним сроком наступления является
3 5. Выдвижение на исходные позиций для наступления должно осуществляться
только ночью при соблюдении всех правил маскировки...
7. В целях соблюдения тайны в замысел операции должны быть посвящены
только те лица, привлечение которых абсолютно необходимо. Новые лица должны
знакомиться с замыслом постепенно и по возможности позже. На этот раз
необходимо непременно избежать того, чтобы вследствие неосторожности или
небрежности противнику стало что-либо известно о наших замыслах. Путем
усиления контрразведки обеспечить постоянную борьбу с вражеским шпионажем".
Длинная была директива, изобиловавшая самоуверенными указаниями, что и
как делать после разгрома советских войск, например, "о немедленном и полном
учете всех захваченных пленных, местных жителей и трофеев" Упорядочение
бандитской бухгалтерии имело свою историю. При подготовке операции
"Цитадель" Гитлер сначала постановил - пленных не брать, а расстреливать на
месте Узнав об этом от. своих приятелей - профессиональных убийц генералов
СС, министр вооружений А Шпеер обомлел - на военных заводах Германии не
хватает рабов, а тут заранее собираются уничтожить "сотни тысяч" здоровых
мужчин. Он уговорил фюрера отказаться от своего намерения. Посему директива
еще была до полнена рекомендациями "о ведении пропаганды по разложению
противника". Ах, споры эти по поводу будущих пленных "оказались
беспредметными", сокрушался позднее Шпеер, ввиду известных результатов
операции "Цитадель" - очередного разгрома вермахта.
Только политические кретины, какими изобиловало высшее руководство
рейха, могли вообразить, чго на исходе второго года войны кому-нибудь могло
прийти в голову поднять руки перед фашистами
На Курской дуге стояли наши солдаты, уже прошедшие сотни километров на
запад, освобождая родную землю На каждом шагу они видели, что пес фашизм
нашему народу. Командующий 65 и армией, державшей "вершину" Курского
выступа, генерал П И. Батов рассказывает типичный случай в ходе зимнего
наступления. Он осведомляется по телефону у подчиненного командира, как идут
дела
Ответ: "Имеем трофеи - шестьдесят автомашин и
сорок пять орудий разных калибров.. Вы спрашиваете про пленных?
Немного, десятка три. Но мы сегодня освободили сто шестнадцать
красноармейцев из фашистского плена. Глядеть страшно, товарищ командующий!
Одни скелеты. Раны гниют. Тряпье на них гниет. Будь она проклята, эта
"западная цивилизация"! Доложить, каково настроение? Я их кормлю, товарищ
командующий, у самого небогато, но откормлю. Это будут самые неистовые бойцы
- таково настроение..."
Наши войска захватили инструкцию "Двенадцать заповедей на Востоке и
обхождения с русскими", скрепленную подписью Гитлера. Там значилось "Вы
должны осознать, что являетесь на столетия представителями великой Германии
и знаменосцами новой Европы. Вы должны поэтому с достоинством проводить
наитвердейшие и наибеспощаднейшие меры..."
Вот и "решили" гитлеровские пропагандисты давнюю проблему - Запад и
Россия "Политработники 65-й армии использовали "заповеди" в беседах с
бойцами", - заканчивает П. И. Батов.
Курская битва
Наступление на Курскую дугу, первоначально намеченное на начало мая,
немцы в последующие два месяца откладывали несколько раз. Гитлер замахнулся,
но боялся действовать. Что таится за зловещим спокойствием на Восточном
фронте? Разведка не могла доложить ничего определенного, меры
предосторожности, введенные советским командованием, дали свои плоды: над
нашими армиями сгустилась непроницаемая завеса.
Гитлер запросил мнение генерала Моделя - ему предстояло наступать с
севера от Орла, - сколько времени потребуется для достижения Курска Три дня,
гласил ответ. Через год Гитлер плакался. "У меня похолодели ноги", немецкие
войска за трехдневный бой будут истреблены.
Гитлеровское руководство полагалось на то, что новая техника - танки
"ти"р", "пантера", штурмовые орудия "фердинанд" - принесет победу. Эти
тяжеловесные машины немецких конструкторов имели очень толстую броню, были
малоподвижны. На "фердинандах" и части "тигров" не были установлены
пулеметы, и эти машины были уязвимы в ближнем бою Но тевтонская гигантомания
сделала свое дело: Гитлер и высший генералитет уверовали, что в их руках
чудо-оружие.
Они пригнали и свезли под Курск все, что считалось лучшим в вермахте. К
началу июля на Курском направлении гитлеровцы имели свыше 900 тысяч личного
состава, около 10 тысяч орудий и минометов, до 2700 танков и штурмовых
орудий, примерно две тысячи самолетов.
Противостоящие им фронты - Центральный и Воронежский - имели более 1300
тысяч человек личного состава, 19 тысяч орудий и минометов, около 3500
танков, более двух тысяч самолетов. Непосредственно в их тылу раэвернулся
еще Степной фронт под командованием И. С. Конева - до 600 тысяч человек
личного состава, 8400 орудий и минометов, более 1500 танков. Как видим, мы
существенно превосходили врага в силах и средствах.
В районе Курского выступа у нас было восемь оборонительных полос общей
глубиной до 300 километров. Объем быстро проведенных работ поражает: только
окопов и траншей отрыли почти 10 тысяч километров! На всех танкоопасных
направлениях - минные поля, противотанковые районы" рвы. Везде широкие
полосы проволочных заграждений, некоторые из них под током. Наши саперы
сумели замаскировать огромные оборонительные сооружения. Противнику даже при
разведке с воздуха не удалось установить, что таится в глубине нашей
обороны.
"Трудно перечислить весь круг мероприятий, которые были проведены
Государственным Комитетом Обороны, Ставкой и Генеральным штабом в интересах
подготовки и решающей битвы на Курской дуге, - писал А. М. Василевский в
своих мемуарах. - Это была огромная, поистине титаническая работа".
Американец М- Кайден в книге "Тигры горят", посвященной Курской битве,
пишет. "При изучении подготовки русских к битве под Курском ясно одно -
немцы давно имели репутацию готовившихся к сражению методически, эффективно,
не упуская ничего. Теперь русские превзошли врага в детальной и
основательной подготовке... Под твердым руководством Ж)кова русские
трудились круглосуточно, наполняя людскими и материальными ресурсами Курский
выступ.
Основной замысел, предложенный Жуковым в предстоящей операции, был
развитием мер, которые он применял в яростных боях под Москвой и планировал
в битве под Сталинградом. Сначала оборона.
Затем, в классическом стиле жуковских операций, по мере того как
немецкий натиск утрачивал свою силу, а вражеские войска уничтожались
превосходящей русской огневой мощью, ход сражения изменится. Жуков,
тщательно следящий за всеми перипетиями боя, определяет момент - немецкое
наступление выдохлось. Именно в этот момент Жуков и бросит свои армии на
ордьг вермахта".
Два месяца - май и июнь - Жуков безотлучно провел в войсках
Воронежского и Центрального фронтов. Он вникал в самые мельчайшие детали
подготовки к сражению. Ничто не проходило мимо его внимания. Вот как в это
время была построена здесь система принятия решений. Например, донесение
командования Центрального фронта в Генштаб от 26 мая 1943 года по вопросу
отнюдь не решающему, с учетом масштабов предстоявшего сражения: "С
разрешения маршала Жукова и товарища Сталина, Романенко усиливается всего
двумя дивизиями - 202 и 170 сд (стрелковые дивизии. - Н. Я.) из резерва
фронта. Рокоссовский, Телегин".
Жуков ежедневно, а иногда и несколько раз в день направляет телеграммы
Верховному Главнокомандующему, оповещая о принятии тех или иных мер, с
просьбой одобрить их Предложения представителей Ставки - Жукова,
Василевского, командования фронтов самым внимательным образом
рассматривались в Ставке и Генштабе и отправлялись фронтам в виде директив
Верховного Главнокомандования. Подготовка к сражению под Курском -
выдающийся пример коллективной работы Ставки, Генерального штаба и военных
советов фронтов.
Безупречной советской разведке удалось не только установить, где и
какие силы сосредоточили немцы, но и своевременно выяснить даты перехода в
наступление, которые Гитлер переносил. Каждый раз Ставка немедленно
предупреждала командование фронтов на Курской дуге об очередном сроке
ожидавшегося вражеского удара. Эти предупреждения молниеносно спускались
вниз - в цпабы армий, корпусов, дивизий, полков. Доходили до каждого взвода
на передовой. Все - от генералов до солдат - настораживались Но опять ничего
не происходило...
В штабе Воронежского фронта сложилось впечатление - Ставка не
колеблется Воинственный И Ф Ватутин взволнованно внушал руководству Генштаба
во второй половине июня.
- Проспим мы, упустим момент. Противник не наступает, скоро осень, и
все наши планы сорвутся. Давайте бросим окапываться и начнем первыми. Сил
для этого у нас достаточно.
Ватутин обратился к Сталину, который было заколебался. Объединив свои
усилия с Василевским, Жуков убедил Сталина не торопиться. Что было не очень
легко, почти на 100 дней затянулось предгрозовое затишье на
советско-германском фронте - с момента, когда Жуков остановил Манштейна
севернее Белгорода и до начала операции "Цитадель".
Нервы у всех наших командующих были напряжены до продела. 30 июня Жуков
получает приказ. быть на орловском направлении для координации действий
Центрального, Брянского и Западного фронтов. Уже была разработана операция
"Кутузов" по отражению вражеского наступления, удар на Орел. На Воронежский
фронт отправился Василевский. Там силами Воронежского и сопредельного
Юго-Западного фронтов планировалась операция "Румянцев" вслед за
оборонительной фазой сражения нанесги удар на белгородско-харьковском
направлении.
Все звенья нашей разведки работали с точностью часового механизма - в
ночь с 4 на 5 июля удалось установить, немецкое наступление начнется в 3
часа утра. Жуков тут же позвонил Сталину и доложил о принятом решении
немедленно провести артиллерийскую контрподготовку. Верховный
Главнокомандующий одобрил и просил информировать его почаще о происходившем.
"Я почувствовал, - вспоминал Жуков, - что Верховный находится в напряженном
состоянии Да и все мы, несмотря на то что удалось построить глубоко
эшелонированную оборону и что в наших руках теперь находились мощные
средства удара по немецким войскам, сильно волновались и были крайне
возбуждены. Была глубокая ночь, но сон как рукой сняло".
В 2:20 утра там, где ожидались удары врага, зарокотала наша артиллерия.
Впоследствии выяснилось, что на Центральном фронте оставалось всего 10 миг
нут до начала вражеской артподготовки. С нашей стороны рев тысяч орудий, с
той стороны огдельные выстрелы, которые скоро прекратились. Командир дивизии
П. Гудзь записал: "Гул все нарастал. Запад выглядел мрачно. Сплошная
сизо-черная туча пыли и дыма, пересекаемая молниями разрывов, зловещей
стеной поднималась к небу Едва ли бессмертному Данте с ею изумительным
воображением так рисовался ад в его "Божественной комедии". Подошел к одной
батарее, расположенной в 100 метрах от НП. Люди объясняются жестами: голоса
никто бы не услышал. Рты все открыты, иначе лопнут барабанные перепонки
Мускулистые загорелые тела (гимнастерки и рубашки сняты) блестят от пота.
Скорость стрельбы предельная".
Потерпев серьезный, урон, враг смог начать наступление против
Центрального фронта с запозданием на 2,5 часа, против Воронежского на 3
часа. Фашисты пошли в атаку не только ослабленные, но терзаемые тяжкими
предчувствиями. Ливень снарядов, обрушившихся на них, а наступали опытные
солдаты, открыл глаза: русские знают, русские готовы! Жуков же повышал
требовательность. На его взгляд, артиллерийская контрподготовка Должна дать
больше, огонь нередко велся по площадям, а не по конкретным целям.
В борьбе с полчищами танков исход каждой схватки решался стойкостью и
умением бойцов и командиров. Они оказались на высоте и сделали все. что было
в человеческих силах, и даже больше. Об этом образно написал генерал И. М.
Чистяков, командующий 6-й гвардейской (бывшей 21-й) армией, дравшейся на
южном фасе Курского выступа: "На наиболее важных участках плотность танков
доходила до 100 и более боевых машин на километр фронта. Сам танк занимает
три метра в ширину, и, поэтому можно сказать, что да нас шла стена танков".
Гитлеровские командующие действовали, однако, по шаблону, их тактика
была нашим войскам знакома. в острие клина шли тяжелые танки, на этот раз
новейшие "тигры", за ними валила масса танков полегче, пехота на
бронетранспортерах. Они ломились напролом, до точки выполняя приказ: "Танки
ни при каких обстоятельствах не должны останавливаться, чтобы оказать помощь
экипажам выведенных из строя машин. Командиры должны идти к своим целям,
пока танки сохраняют подвижность. Если же танк подбит, а орудие действует,
он должен поддерживать атаку огнем с места". Но только на отдельных участках
врагу удалось вклиниться в наши позиции, в подавляющем большинстве случаев
его отбивали.
Иногда атакующие не могли пройти и нашего переднего края. Если же они
проникали в глубину обороны, то встречали все новые рубежи, прикрытые
минными полями, массированный и точный огонь противотанковой артиллерии.
Самые оголтелые немецкие танкисты рвались вперед и оказывались в ловушках:
стоило их танкам кое-как перевалить через наши окопы, как их поражали с
тыла, а бойцы, оставшиеся на местах, отсекали пехоту. На угрожаемых
направлениях Жуков и Рокоссовский вводили в дело танки, контратаковавшие
слабевшего врага.
Генерал-полковник В. С. Архипов, тонкий знаток танкового боя, так
описывает, что происходило с вражескими танкистами,атаковавшими сильную
оборону. Вот немецкие танки почти подошли к очередному рубежу обороны. "Это
уже близко к перелому в ходе боя, но еще не перелом. Ведь что такое 100 -
200 мет< ров для атакующего танка? Считанные секунды хода - и он ворвется на
наши позиции, В оптический прибор танкист даже ясно различает двуручную пилу
и- прочий шанцевый инструмент, притороченный к броне ведущего по нему огонь
танка, красные, напряженные лица артиллеристов, мелькающие над щитом
противотанковой пушки Еще рывок и... Но рывка нет Нет в эфире голоса
командира - убит, ранен или выскочил из подожженной машины. А рядом, свесив
пушку, застыл танк Вилли, и сам Вилли тоже повис вниз головой из башенного
люка Нет, нет, нет! Закон самосохранения берет верх над холодной логикой,
механик водитель уже рванул рычаг, танк пятится и выходит из боя Или уже не
выходит Потому что огонь наших орудий одинаково поражает наступающие и
отступающие танки".
Повинуясь приказу Гитлера наступать изо всех сил, немецкие генералы
посылали в начале Курской битвы свою пехоту в бой на бронетранспортерах "Мы
вообще не понимали замыслов вражеского командования в такого рода атаках на
сильную оборону", - замечает Архипов. Если "пехота сопровождала свои танки
не в пешем строю, а в машинах", то, по его словам, результат один наши
"пушки выводили немецкий бронетранспортер из строя не только прямым
попаданием снаряда, но и близким разрывом. Пехотинцы либо все погибали под
тонкой броней, либо, выскакивая один за другим из поврежденной машины,
падали под прицельным пулеметным, артиллерийским и минометным огнем".
Жуков подробно докладывал Сталину обо всем происходившем На исходе
первого дня немецкого наступления 5 июля он шлет донесение на четырех
страницах, которое заключает словами "Наша пехота и артиллерия" несмотря на
понесенные потери, дрались хорошо и организованно встретили массовую
танковую атаку противника". Так продолжалось и дальше.
Перегруппировывая силы, меняя направление ударов, вражеские танковые
дивизии все бросались на Центральный фронт. То они атаковали у Понырей, то у
Ольховатки. Везде встречали прочную оборону. Отлично действовала наша
авиация, штурмовики Ил 2 впервые применили противотанковые бомбы
кумулятивного действия Каждый самолет брал по 144 та кие бомбы, которые
прожигали броню немецких танков Постепенно в воздушных боях с участием сотен
самолетов наша авиация завоевала господство в воздухе, а это было, по словам
командующего 16-й воздушной армией генерала С И Руденко" "главное, к чему мы
стремились".
Хотя враг иной раз наступал силами 300 - 500 танков, примерно за неделю
боев его максимальное про движение на Центральном фронте не превысило 6 - 12
километров. Жуков и Рокоссовский умело руководили сражением, фронт отбил
наступление собственными силами, не обратившись за помощью к стоявшему в
тылу Степному фронту.
С глубоким удовлетворением Жуков докладывал Верховному
Главнокомандующему о первых итогах сражения. 9 июля Сталин спросил:
- Не пора ли вводить в дело Брянский фронт и левое крыло Западного
фронта, как это было предусмотрено планом?
Жуков придерживался того же мнения и вылетел в штаб Брянского фронта
проводить операцию "Кутузов" 11 июля Юрьев (Жуков) докладывает Иванову
(Сталину) "Подготовка по "Кутузову" полностью закончена Сегодня проводили
силовую разведку с целью уточнения переднего края обороны противника По
докладам командармов и командиров соединений на всех этих направлениях
считают, что наши части находятся перед передним краем.
На самом деле сегодняшние действия усиленных батальонов показали, что
первые траншеи противником занимались небольшими подразделениями.
Все действовавшие батальоны сегодня первую траншею захватили. В
соответствии с уточненным передним краем противника сейчас вносятся поправки
для артиллерии и авиации на период артподготовки".
12 июля были нанесены сокрушительные удары в направлении Орла. При
первых известиях о том, что севернее началось советское наступление,
гитлеровцы прекратили атаки против Центральною фронта и бросились затыкать
дыры войсками, уже избитыми на Курской дуге. Штаб Центрального фронта
доложил в Ставку "Встретив противника стеной разящего металла, русской
стойкостью и упорством, войска Центрального фронта измотали в непрерывных
восьмидневных боях врага и остановили его натиск. Первый этап сражения
закончился". 15 июля и Центральный фронт перешел в наступление.
Жукова уже здесь не было, он пробыл на Брянском фронте менее трех дней
во второй половине 12 июля Сталин приказал ему выехать на южный фас Курского
выступа и взять на себя координацию действий Воронежского и Степного
фронтов.
Чем это было вызвано? Хотя войска Ватутина приняли бой с не меньшим
мужеством, чем их боевые товарищи, дравшиеся под руководством Рокосовского,
немцы, имевшие здесь более сильную группировку, чем на северном фасе
выступа, все же вогнали клин до 35 километров в нашу оборону. На участки
прорыва были срочно переброшены соединения танковых и стрелковых войск
Степного фронта. 12 июля в районе Прохоровки разыгралось крупнейшее во
второй мировой войне встречное танковое сражение - около 800 фашистских
танков и штурмовых орудий столкнулись с примерно таким же количест вом
танков и самоходных артиллерийских установок с нашей стороны.
Немецкие тапки "тигр" превосходили наши Т 34
по дальносчи прямого выстрела, но уступали в маневренности. Наши танки
смело ворвались в боевые порядки малоповоротливых "тигров" и учинили
страшный погром. Вражеский план введения в бой тяжелых танков был опрокинут.
Напрасно гитлеровцы пытались оторваться, перегруппировать силы и начать все
сначала. Стремительные Т-34 продолжали свое дело, в крайних случаях шли на
таран, гибли сами, но несли смерть врагу.
Один немецкий танкист с ужасом вспоминал об этой битве: "На нас
обрушилась неисчислимая масса вражеских танков, я никогда не получал такого
впечатления о подавляющей русской мощи, как в тот день. Клубы пыли и дыма не
дали возможности авиации оказать нам помощь, и скоро множество Т 34 прорвало
наши порядки и бешено носилось но всему полю боя". Примерно половина
вражеских танков, вступивших в бой под Прохоровкой, была выведена из строя.
Наши потери были также велики, но меньше, чем у немцев.
Наисходе этого исторического сражения утром 13 июля Жуков приехал на
командный пункт Воронежского фронта, где тоже оказался командующий Степным
фронтом Конев. "Шли ожесточенные кровавые бои, - писал впоследствии Жуков, -
горели сотни танков и самоходных орудий. Над полем боя стояли тучи пыли и
дыма Это был переломный момент в сражении на белгородском направлении". 14
июля Василевский доложил Сталину: "Угроза прорыва танков противника...
продолжает оставаться реальной... Не исключена здесь и завтра возможность
встречного танкового сражения". Вслед за этим Василевский отбыл по приказу
Сталина координировать действия Юго-Западного и Южною фронтов.
В своих мемуарах Жуков писал: "Обескровленные и потерявшие веру в
победу, гитлеровские войска переходили к оборонительным действиям". Изучив
штабные документы, опросив пленных, Жуков увидел, что кризис в сражении
миновал 16 июля гитлеровцы окончательно прекратили атаки и постепенно начали
отступать на исходные позиции. Теперь нельзя было упустить момент! Надо
достичь этих рубежей раньше отступающего врага, не допустить, чтобы
гитлеровцы уползли в свои обжитые траншеи и восстановили систему огня. К
сожалению, к 23 июля случилось именно это враг снова встал на позиции,
откуда он 5 июля полез в бесславное наступление.
Это не было неожиданностью для Жукова Он прибыл на Воронежский фронт в
самый разгар сражения, когда уже были приняты основные решения - ввести в
действие все наличные силы. Как представитель Ставки Жуков, естественно,
выполнял свои повседневные задачи. Но одновременно он шлет Сталину несколько
довольно пространных документов, в какой-то мере военно-теоретического
характера. Их суть - как нужно проводить наступление.
Так, 16 июля Юрьев (Жуков) докладывает Иванову (Сталину). "Опыт
наступательных операций, проведенных нами на различных фронтах показал
следующие недостатки в проведении артиллерийской подготовки.
1. Вследствие, плохого изучения оборонительной системы зачастую его
Ложный передний край, занятый усиленным боевым охранением, нашими
командирами принимался за истинный и основная масса артиллерийского огня
планировалась по этому ложному переднему краю...
2. Артиллерийская подготовка проводилась по методу, который противником
был уже изучен Немцы знали, что последний огневой налет заканчивается ударом
РС, залп которых являлся одновременно сигналом для перехода в атаку нашей
пехоты. С переносом огня в глубину темп -его был слабее последнего огневого
налета, и немцы, ожидая нашу атаку, вылезали из укрытий и встречали
атакующих огнем".
Нет, так действовать нельзя. А как? Жуков приводил в пример наступление
войск Западного и Брянскою фронтов 12 июля. Усиленные батальоны нащупывали
истинный передний край, по нему и велась артиллерийская подготовка.
"Движение, танков, а затем пехоты с исходного рубежа началось за 20 минут до
конца артподготовки. Это движение не задерживалось до самого броска в атаку.
Артиллерия, следя за движением пехоты, по мере ее приближения к траншеям
противника усиливала темп огня, сопровождая ее огнем по типу огневого вала.
Такой метод артподготовки не дал возможности противнику определить конец
артподготовки, вылезти из укрытий для встречи нашей пехоты и тем самым
позволил ей. внезапно ворваться в траншеи врага". Предложения Жукова: "I)
Использовать опыт Западного и Брянского фронтов. 2) Ознакомить комсостав до
командиров стрелковых и артиллерийских полков".
Но почему маршал, до предела загруженный фронтовыми делами, не
терпевшими и часа отсрочки, выкроил из донельзя перегруженных дней и ночей
время на составление этих документов? Он сумел проникнуть в только что
оформившийся замысел гитлеровского руководства. Разгром под Курском
похоронил в ставке Гитлера последние проблески надежд на то, что удастся
нанести нам поражение наступательными операциями. Последовавшие указания
Гитлера были однозначны: жестокой обороной наносить максимальные потери
нашим войскам.
Анализируя наступательные действия Западного и Брянского фронтов, Жуков
доказывал Ставке, почему нельзя спешить с Наступлением на Воронежском
фронте. Весь его опыт и сердце солдата восставали-против того, чтобы
бушевавшее жесточайшее сражение еще превратилось и в самое кровопролитное.
Жукову и Василевскому потребовалось употребить немало сил, чтобы
отговорить Сталина от решения немедленно идти вперед. Да, Центральный фронт
пошел на Орел сразу после отражения немецкого наступления, хорошо
дебютировал, но бьет немцев в лоб. В результате - очень медленное
продвижение. Зачем заранее обрекать себя на то же самое на Харьковском
направлении? "Скрепя сердце после многократных переговоров Верховный
утвердил наше решение, так как иного выхода тогда не было", - заметил Жуков
Около 10 дней войска набирались сил, сосредоточили до 230 орудий и
минометов, 70 танков на каждый километр в районе прорыва.
"После смерти И. В. Сталина появилась версия о том, что он единолично
принимал военно-политические решения С этим согласиться нельзя. Выше я уже
говорил, что, если Верховному докладывали вопросы со знанием дела, он
принимал их во внимание. И я знаю случаи, когда он отказывался от своего
собственного мнения и ранее принятых решений. Так было, в частности, с
началом сроков многих операций", - записал в своих мемуарах Жуков.
Освобождение Харькова
В войсках - почти миллион человек, свыше 12 тысяч орудий и минометов,
2400 танков и самоходных орудий, 1300 самолетов - таковы силы Воронежского и
Степного фронтов. Они много сильнее врага, но...
На белгородско-харьковском направлении у врага семь оборонительных
рубежей. Населенные пункты превращены в мощные .узлы сопротивления Глубина
обороны - 90 километров. А войсками управляет тот, кто считается в вермахте
самым разумным, - поворотливый и инициативный фельдмаршал Манштейн.
3 августа грянула операция "Румянцев". Законное чувство удовлетворения
и нескрываемой гордости за войска, проделанную работу пронизывает строки
подробного донесения маршала Жукова Сталину
"Сегодня, 38.43 войска Чистякова, Жадова, Манагарова, Крюченкина в 5:00
начали контрнаступление, которое- проводилось с полным учетом опыта
Западного и Брянского фронтов и было построено так:
5 минут огневой налет артиллерии, минометов, "катюш" и огня пехоты по
переднему краю и всей глубине обороны противника
35 минут контроль прицела и пристрелки орудий тяжелого калибра.
1 час 20 минут методическое подавление, разрушение целей и залпы
"катюш".
20 минут нарастающий до предельного режима артиллерийский и минометный
огонь.
45 минут заранее спланированный артогонь по узлам сопротивления в
глубине обороны противника
Пехота с танками прорыва и орудиями самоходной артиллерии в атаку была
поднята в 7 55, то есть в момент открытия артиллерией нарастающего до
предельного режима огня, и, прижимаясь к огневому валу, пехота с танками и
орудиями самоходной артиллерии через 20 минут прорвалась на передний ,край
обороны противника.
Авиация в течение дня действовала по следующему плану.
Первый бомбовый удар был произведен по штабам, узлам и линиям связи для
нарушения управления
Второй, третий и четвертый бомбардировочные удары последовательно
производились по артиллерийским позициям в глубине обороны, по скоплениям
противника и резервам противника.
Первый удар штурмовиков произведен в 7.55, то есть в момент подъема
пехоты в атаку, и продолжался беспрерывно в течение двух с половиной часов с
огневой задачей подавления артиллерии, минометов противника и огневых точек
на обратных скатах...
Танковые армии Катукова и Ротмистрова, построенные в боевые порядки на
выжидательных позициях, продвигали свои авангардные бригады непосредственно
за пехотой, что обеспечило быстрый ввод главных сил танковых армий в прорыв
после взлома тактической глубины, обороны противника".
Оборона противника была взломана к 14.00. Наши войска углубились на
шесть-семь киломе1ров. Тут же введены в прорыв главные силы тнковых армий,
которые к 18:00 прошли до 20 километров. К вечеру Воронежский и Степной
фронты отбросили противника до 35 километров.
Утром 5 августа красное знамя взвилось над Белгородом, и в этот же день
завершились тяжелые бои по овладению Орлом.
В честь этих побед в Москве прогремел первый салют Великой
Отечественной воины.
За пять дней наступления наши войска продвинулись с непрерывными боями
западнее Харькова до восьмидесяти километров. Штабами овладел азарт
наступления. Били противника где бы ,он ни попа дался и не сразу сообразили,
что враг постепенно приходит в себя, организуется и может остановить наше
наступление без оглядки.
15 августа Жуков резко пробуждает к реальности командующих Воронежским
и Степным фронтами и девяти входящих в их состав армий. Он пишет:
"Ставка дала вам артиллерийский корпус и дивизии прорыва для того,
чтобы прорвать оборону противника. На первом этапе при прорыве обороны
противника 38-43 г. вы правильно использовали артиллерийские дивизии
прорыва, и, как результат правильного использования, задача была блестяще
выполнена.
При преследовании артиллерийские дивизии также были правильно
использованы, усиливая легкими бригадами артиллерийских дивизий стрелковые
дивизии.
Сейчас обстановка изменилась, третий день мы ведем наступление против
организованной обороны противника, следовательно, в сложившейся обстановке
нужно использовать артиллерийские дивизии для прорыва на главном, решающем
направлении, а на деле получается, что артиллерийские дивизии розданы
стрелковым дивизиям и занимаются проталкиванием дивизий, а не прорывом.
1 Артиллерийские дивизии прорыва собрать на главном направлении.
2 Организовать артиллерийский прорыв, создав на главном направлении 150
- 170 стволов на один километр фронта.
3. На избранном направлении собрать основную массу танков и орудий
самоходной артиллерии.
4. Прорыв организовать на направлениях, позволяющих производить охваты
противника, обходы его группировки с флангов и тыла .Лобовые прорывы,
приводящие к тягучим, кровопролитным боям, не допускать"
Обходы в исполнение требований Жукова, однако, требовали немалого
умения. Командующему 6-й гвардейской армией И. М. Чистякову доложили-через
станцию Алекссевку, что в 20 - 25 километрах южнее Харькова, уходят
вражеские эшелоны с танками и другой боевой техникой. Чистяков держал совет
с командующим фронтом Ватутиным, и они сообща 16 августа набросали план
овладения станцией с тем, чтобы перерезать пути отхода вражеской группировки
на Полтаву.
Неожиданно в штаб армии, где Чистяков с Ватутиным обговаривали
последние детали, заехал Жуков. Он бросил взгляд на карту, перед которой
сидел Чистяков, и спросил
- А что это у вас, товарищ Чистяков, за стрелы? Чистяков степенно
раскрыл дорогой его сердцу план "Маршал Жуков, - запомнил на всю жизнь
Чистяков, - взглянул на карту и со свойственной ему поразительной
способностью моментально оценить обстановку спросил меня:
- Сколько же там противника перед вами будет? Дивизия? Две? Три? Ведь
под Харьковом их было четыре или пять. Вы же хотите сделать погоду с одной
своей 52-й гвардейской дивизией. Вряд ли у вас что с этой затеей получится.
Да, вы можете временно овладеть станцией и перерезать дорогу, но противник,
идущий танковыми частями и пехотой из Харькова на Полтаву, прогонит вас с
этой железной дороги, а вам нечевм будет парировать его удар!"
Ватутин и Чистяков заверили маршала, что у них все продумано Жуков
пожал плечами и бросил на прощание:
- Ну, смотрите, не очень мне это дело нравится. 17 августа станцию
Алексеевку взяли. Гитлеровцы же повернули две танковые дивизии н выбили наши
войска.
Жуков сделал выговор Чистякову:
- Прежде чем наступать, надо хорошо знать противника, а не начинать
действия с одной дивизией, и то неполной. Куда же теперь противник пошел?
- Дорога идет только на Полтаву.
- Интересно, почему он на тебя не пошел дальше? На плечах 52-й дивизии
он бы ворвался к тебе и смял твою оборону Дельная поговорка. "Не зная броду,
не суйся в воду". А на войне особенно.
"Да, для меня это был хороший урок, - вспоминал Чистяков - И штаб у нас
был очень сильный, и у меня кое какой опыт, и командующий фронтом согласился
с нами, а маршал Жуков оказался прав, надо было нам его послушать.
К слову говоря, мне не раз приходилось встречаться с маршалом Жуковым,
и я, кажется, немного изучил некоторые особенности его характера. Все мы
знали, что, если маршал Жуков приедет в хорошем настроении, все равно
распечет за какое-нибудь упущение, которое заметит, и уедет сердитый. А если
приедет в плохом, распечет, но уедет в хорошем При всем том маршал Жуков
всегда являл нам пример незлопамятности".
В эти августовские недели Жукова мало видели в штабах фронтов, он все
время "На колесах", в войсках Стремился отладить наступление так, чтобы
немецкие соединения окружались и разбивались по частям. Шла маневренная
война, в которой и Манштейн был не слаб. Он не пропускал ни одного
опрометчивого шага наших командиров, тут же следовали сильные контрудары,
Жуков всегда требовал от подчиненных действовать стремительно, но обдуманно,
ничего не оставлять на волю случая.
Вдали от театра военных действий, из Москвы, картина представлялась
смазанной, иной раз малопонятной, ибо обстановка менялась ежедневно, а
иногда и ежечасно. Нередко бои шли с переменным успехом Но линия фронта все
же отодвигалась на, запад и юго-запад!
16 августа Жуков доложил Верховному Главнокомандующему "Как я Вам уже
доносил, противник за последние дни значительно усилил сопротивление "нашим
наступающим частям . Взятые пленные показывают, что в частях получен приказ
Гитлера - драться до последнего солдата, умереть, но не отходить дальше
обороняемых позиций и во что бы то ни стало удержать Харьков". На подступах
к городу шли ожесточенные бои.
Жуков на месте направлял, исправлял, указывал и, конечно, не имел
времени докладывать более подробно обо всем в Ставку.
22 августа он коротко сообщает Сталину "Организацию операции по
овладению Харьковом необходимо объединить в одних руках", то есть в руках
командующего Степным фронтом Конева, н тогда действовать. Эта телеграмма,
видимо, разошлась с указанием из Москвы.
22 августа из Ставки пришли грозные телеграммы. В адрес Ватутина:
"События последних дней показали, что Вы не учли опыта прошлого н
продолжаете повторять старые ошибки как при планировании, так и проведении
операций. Стремление к наступлению повсюду и овладению возможно большей
территорией, без закрепления успеха и прочного обеспечения фланговых ударных
группировок, является наступлением огульного характера. Такое наступление
приводит к распылению сил и средств и дает возможность противнику наносить
удары во фланг и тыл нашим далеко продвинувшимся вперед и не обеспеченным с
флангов группировкам и бить их по частям.. Я еще раз вынужден указать Вам на
недопустимые ошибки, неоднократно повторяемые Вами при проведении операций".
В адрес Жукова:
"Ставке Верховного Главнокомандования неизвестно, по какому плану
действуют сейчас Воронежский и Степной фронты. Ставка требует, чтобы Вы
представили план".
Главный упрек Сталина - "затянулась" операция по овладению Харьковом и
не разбита вражеская группировка в районе Ахтырки.
Еще не успели расшифровать адресатам телеграммы Верховного, как войска
Степного фронта 23 августа 1943 года освободили Харьков. Враг, огрызаясь,
бежал из города, опасаясь окружения своей харьковской группировки Вскоре
немцев выбили и из Ахтырки.
Фельдмаршал Манштейн, возвращаясь к сражениям, проигранным им в августе
1943 года, назвал эту главу своих мемуаров "Борьба с гидрой", и ваей
разрыдался: "К концу августа только наша группа потеряла 7 командиров
дивизий, 38 командиров полков и 282 командира батальонов... Наши ресурсы
иссякли... Мы, конечно, не ожидали от советской стороны таких больших
организаторских способностей, которые она проявила в этом деле, а также
развертывания своей военной промышленности. Мы встретили поистине гидру, у
которой на месте одной отрубленной головы вырастали две новые".
После освобождения Харькова "Правда" а передовой 26 августа 1943 года
выразила надежды всего советского народа" "Красное знамя снова взвилось над
второй столицей Украины Блестящей победой советского оружия завершилась
гигантская битва... Заря освобождения ярко разгорается над Днепром. Чутко
прислушиваются измученные, исстрадавшиеся советские люди и на левом и на
правой его берегу к радостным вестям, идущим с востока".
Взятие Харькова военные историки считают эпилогом Курской битвы За
пятидесятидневное сражение враг потерял около 500 тысяч солдат и офицеров,
1,5 тысячи танков, 3 тысячи орудий и более 3,7 тысячи самолетов. Хребет
ударной силы вермахта - бронетанковые войска - был сломан, отныне и вплоть
до конца войны они так и не смогли восстановить свою былую мощь. Начавшееся
у Курска наступление наших войск к концу августа 1943 года переросло в общее
стратегическое наступление, охватившее до 2000 километров
советско-германского фронта.
Победы Красной Армии в 1943 году под Сталинградом и Курском прогремели
на весь мир Они эхом отдались на конференции Ф Рузвельта и У. Черчилли,
проведенной во второй половине августа 1943 года в канадском городе Квебеке
Президент США и премьер-министр Англии попытались за. закрытыми дверями
оценить последствия наших побед, одержанных под водительством блестящей
плеяды полководцев во главе с Жуковым не только Дата дальнейшего ведения
войны, но и послевоенного мира. Американский комитет начальников штабов в
документе "Позиция России", представленном конференции, доложил результаты
своих изысканий об изменении соотношения сил внутри антигитлеровской
коалиции:
"По окончании войны Россия будет занимать господствующее положение в
Европпе. После разгрома Германии в Европпе не останется ни одной державы,
которая могла, бы противостоять огромным военным силам России. Правда,
Великобритания укрепляет свои позиции на Средиземном море против России, что
может оказаться полезным для создания баланса сил в Европе. Однако и здесь
она не будет в состоянии противостоять России, если не получит
соответствующей поддержки.
Выводы из вышеизложенного ясны. Поскольку Россия является решающим
фактором в войне, ей надо оказывать всяческую помощь и надо прилагать все
усилия к тому, чтобы добиться ее дружбы. Поскольку она, безусловно, будет
занимать господствующее положение в Европе после поражения держав оси, то
еще более важно поддерживать и развивать самые дружественные отношения с
Россией".
Красная Армия, весь советский народ исполинскими победами и тяжкими
жертвами отвоевывали для нашей страны подобающее место в мире Западные
союзники уже к исходу лета 1943 года отчетливо понимали - складывается
равновесие сил между ними и СССР. Следовательно, иного не дано, кроме как
поддерживать дружественные отношения с великим Советским Союзом. Насколько
искренни были эти отношения с их стороны, вопрос другой. Но внешне
правительства США и Англии на каждом шагу заверяли в верности к своему
союзнику, нашей стране.
Штурм "Вастоздого вала"
С сокрушением "Цитадели" надежды гитлеровского руководства на
победоносное завершение войны против СССР рухнули. Отныне в Берлине стали
изыскивать средства привести развитие событий к такому исходу, чтобы сделать
невозможной нашу победу. Во главу угла гитлеровской стратегии и тактики
ставизся нанесение Советскому Союзу невосполнимых потерь и ущерба.
Вермахт получил свирепые приказы драться в обороне самым беспощадным
образом, а в случае отступления уничтожать все на советской земле. Оставлять
за собой выжженную, безлюдную пустыню.
7 сентября 1943 года Гиммлер инструктирует командование СС и полиции на
Украине: "Необходимо добиваться того, чтобы при отходе из районов Украины не
оставалось ни одного человека, ни одной головы скота, ни одного центнера
зерна, ни одного рельса, чтобы не остались в сохранности ни один дом, ни
одна шахта, которая не была бы выведена на долгие годы из строя; чтобы не
осталось ни одного колодца, который не был бы отравлен. Противник должен
найти действительно тотально сожженную и разрушенную страну сделайте все,
что в человеческих силах, для выполнения этого".
После войны, когда злодеяния фашистов стали всеобщим достоянием, мир
ужаснулся. Битые немецкие генералы стали сочинять легенды о том, что
чудовищные зверства - дело-де рук нацистов, а вермахт только вбевал. Но не
кто другой, как фельдмаршал Манштейн 11 сентября 1943 года отдал приказ по
вверенным ему войскам- "Опыт, полученный при оставлении территорий,
показывает, что основная часть населения не желает добровольно уходить с
немецкими войсками.. Только строжайшие меры войск позволят нам увести с
собой сотни тысяч людей, скот и зерно. Любыми средствами добиваться того,
чтобы сельское население вместе с лошадьми и крупным рогатым скотом уходило
на запад. Люди, способные носить оружие, любыми средствами должны быть
собраны и партиями отправлены в тыл... Материальные ресурсы, которые не
могут быть вывезены в тыл, должны быть уничтожены любыми средствами".
Все они - эсэсовские палачи в черной форме и солдаты вермахта в мышиных
мундирах - ревностно выполняли предписанное Они, бежавшие на фронте от
Красной Армии, вымещали злобу на тех, кто оказывался в их власти, - мирных
жителях. Они прекрасно понимали, что в приказе Манштейна туманно именовалось
"Любыми средствами": освобожденные от всякой ответственности и поощряемые на
убийства Эта черно-серая нечисть расстреливала направо и налево Они не
выдерживали боя лицом к лицу с Красной Армией и с садистским удовлетворением
всаживали пули в беззащитные и беспомощные жертвы.
Вплоть до лета 1943 года Гитлер запрещал строить крупные оборонительные
полосы глубоко в тылу вермахта на советско-германском фронте. После раз-
грома под Москвой он вывел закономерность: войска, зная о подготовленных
позициях за спиною, обязательно прибегут к ним. Но 8 июля в разгар Курской
битвы министр вооружений Шпеер с удовлетворением записывает. "Отказавшись от
прежней точки зрения, фюрер теперь полностью согласен - необходимо ускорить
строительство "Восточною вала". Серьезная директива. Из Германии пошли на
восток эшелоны с оборудованием, за дело взялась подчиненная Шпееру военная
строительная организация "Тодт".
11 августа германский генеральный штаб окончательно определил, где
пройдет "Восточный вал": по линии река Молочная - Днепр - река Сож - Орша -
Витебск - Псков - Нарва. На самом угрожающем участке - Днепре - укрепления
по западному, высокому берегу реки постановили закончить к 15 ноября 1943
года.
Сталин, писал Жуков, требовал "принять все меры к быстрейшему захвату
Днепра и реки Молочной с тем, чтобы противник не успел превратить Донбасс и
Левобережную Украину в пустынный район. Это было правильное требование, так
как гитлеровцы, отступая, в звериной злобе предавали все ценное огню и
разрушению. Они взрывали фабрики, заводы, превращали в руины города и села,
уничтожали электростанции, доменные и мартеновские печи, жгли школы,
больницы. Гибли тысячи людей, женщин, стариков".
Но как быстрее дойти до великой реки и форсировать ее? Жуков стоял на
том, чтобы провести на Левобережной Украине операции на отсечение и
окружение значительных вражеских группировок. Особенно заманчивым
представлялось мощным ударом из района Харьков - Изюм в направлении на
Днепропетровск и Запорожье отсечь крупные силы врага, продолжавшие отчаянно
цепляться за Донбасс. Сталин не согласился, он полагал, что врага следует
выгонять лобовым натиском. Это отнимет меньше времени. "Я не стал спорить",
- лаконично заметил Г. К. Жуков в своих мемуарах.
25 августа на совещании в Ставке определили задачи наступления. Жуков
обратился с просьбой о пополнении: нужны люди, танки, артиллерия,
боеприпасы. Сталин долго рассматривал заявку, а затем решительно сократил ее
на 30 - 40 процентов.
- Остальное, - сказал он, - Ставка даст, когда фронты подойдут к
Днепру.
Смысл сказанного не ускользнул от Жукова. Своего рода стимул! Штабы
давно возмужали, а схема натиска к Днепру, предложенная Сталиным, была
предельно ясна. Только на запад.
Надо! Одним этим словом, ставшим поистине крылатым в войсках армий на
южном фланге совветско-германского фронта, Жуков отвечал на просьбы
командующих и командиров. Надо наступать, надо прогнать врага с Левобережной
Украины, надо форсировать Днепр. Он знал, что войска сильно утомлены,
поредели, танков осталось мало, не всегда в достатке боеприпасы. Директивой
Ставки устанавливалось Воронежскому фронту наступать на Киев, Степному - на
полтавско-кременчутском направлении. Однако "начавшееся наступление
подопечных мне фронтов, - писал Жуков, - развивалось крайне медленно".
Перелом вскоре произошел и не только и не столько за, счет прибытия на
фронт подкреплений, сколько в результате морального подъема, охватившего
войска. Битва за Днепр - один из самых выдающихся примеров могучего
воздействия партийно-политической работы. Политработники, находясь в самой
гуще армии, вели за собой словом и личным примером. Они - в передовых
отрядах, прорывавшихся через боевые порядки врага, чтобы перехватить его
пути отхода и внести хаос во вражеском тылу.
До Днепра еще оставалось идти и идти с боями, а политотделы уже создали
оперативные группы, которым предстояло ворваться на правый берег могучей
реки с первыми эшелонами. Заранее формировались штурмовые десантные отряды,
50 - 70 процентов которых составляли коммунисты и комсомольцы. "Дни нашего
наступления к Днепру, - писал член Военного совета 40-й армии генерал К. В.
Крайнюков, - были примечательны не только боевыми действиями, но и бурным
ростом партийных рядов... Наибольший приток заявлений наблюдался не во время
фронтового затишья, а в период самых трудных испытаний. В суровый час перед
наступлением многие воины писали: "Хочу идти в бой коммунистом". Это давало
привилегию - место в первой штурмовой лодке или, держась за доску, бочку,
что угодно, вплавь через осенний студеный Днепр к обрывистым кручам правого
берега, откуда стреляло все, что могло стрелять.
9 сентября Ставка направила войскам директиву - за форсирование таких
крупных рек, как Днепр, ниже Смоленска, и закрепление плацдармов
представлять к присвоению звания Героя Советского Союза. Это было сделано,
подчеркивал Жуков, "чтобы еще выше поднять морально-политический дух войск".
Так случилось, что, вышибая гитлеровцев, упиравшихся на Левобережной
Украине, ведя непрерывные бои, оставляя за собой десятки и десятки
километров освобожденной земли, паши воины относились к этому тяжелейшему
ратному делу как к обычному, будничному делу. Ликвидируем досадные "помехи",
говорили в войсках, хотя речь шла о разгроме сильных частей и соединений
врага. Главное начнется там, на Днепре! То, что в иных условиях сочли бы за
блистательную победу, рассматривалось как прелюдия броска за Днепр.
К реке устремились войска пяти фронтов - от Центрального до Южного.
Вторым и третьим, считая с севера, пробивались к Днепру жуковские, его
"подопечные", как он называл их сам. Воронежский и Степной фронты. К
двадцатым числам сентября сопротивление перед ними ослабело: гитлеровцы
торопились переправиться через реку, чтобы успеть занять укрепления
недостроенного "Восточного вала" Наши войска стали преследовать противника,
а авиация громила скопления вражеских частей у переправ.
20 сентября Жуков докладывает Сталину о подготовке к форсированию
Днепра "Сегодня с Николаевым (Ватутиным) отработали мероприятия по
быстрейшему захвату переправ на реке Днепр.
Для этой цели сегодня от каждой армии сформированы передовые отряды в
составе танковых частей, пехоты, посаженной на машины, артиллерии и
минометов.
Эти подвижные передовые отряды имеют задачу, не ввязываясь в бой с
прикрывающими частями противника, обходя арьергарды, стремительно прорваться
к переправам и стараться захватить мосты и переправы...
Считаю, что эти передовые части подойдут к реке Днепр 22 - 23
сентября".
Боевой порыв нашей армии был настолько высок, что войска опередили
срок, указанный Жуковым Сталину, на сутки! Уже с 21 - 22 сентября по мере
выхода на Днепр началась переправа. Решительные командиры, пользуясь
темнотой, а то и днем с ходу прис1 упали к форсированию реки. Не важно, что
табельные средства для переправы отстали; на наспех сколоченных плотах,
найденных лодках поток войск устремился к правому берегу. Не везде, конечно,
переправы были успешными, кое-где врагу удавалось отбиться, а иногда
предпринять яростные контратаки.
Но удержать "Восточный вал" гитлеровцам не удалось мы вышли на Днепр к
концу сентября на фронте в 700 километров и захватили 23 плацдарма на правом
берегу. То было точное выполнение указания Ставки, отданною 25 сентября- с
выходом к Днепру "немедленно форсировать его на широком фронте с целью
рассредоточить внимание и силы противника Зенитные средства выдвинуть к
переправам для надежного обеспечения их от ударов авиации противника"
Героика первых часов и дней переправы через Днепр подкреплялась
грамотной и слаженной работой всех родов войск Стоило первым пехотинцам с
автоматами и пулеметами зацепиться за тот берег и повести бой от уреза воды
как с левого берега им оказывалась поддержка - били танки, вышедшие к реке,
гремела артиллерия В рядах стрелков, залегших на правом берегу, - офицеры
артиллеристы, корректировавшие огонь батарей. Накопление сил на плацдармах
шло поразительно быстро. В считанные часы наводились понтонные переправы,
начинали работать паромы, и вот уже в боевых порядках войск, отгоняющих
врага от реки, - танки, артиллерия, поддерживающая пехоту огнем и колесами.
За форсирование Днепра 47 генералов, 1123 офицера, 1268 сержантов и
солдат были удостоены звания Героя Советского Союза.
В Ставке высоко оценили беспримерное мужество и умение, с которым наши
войска взломали "Восточный вал" Теперь нужно было во что бы то ни стало
закрепить победу. Генштаб не строил иллюзий предстояли ожесточенные бои,
гитлеровцы не пожалеют ничего, чтобы восстановить положение Им, конечно,
потребуется время, чтобы подвезти войска и обрушиться на наши плацдармы, а
пока основная угроза с воздуха 28 сентября Ставка напоминает и требует
"Немедленно подтягивать к переправам зенитные средства и надежно
обеспечивать как боевые порядки переправившихся войск, так и сами переправы
от ударов авиации противника, вне зависимости от количества переправившихся
войск".
Пусть полк, батальон или даже рота Солдаты на том берегу должны знать
за ними мощь всей армии, они - острие клина, они прокладывают путь армиям и
фронтам Чувство боевого товарищества удесятеряло силы героев-воинов, когда
опомнившийся враг пытался сбросить их с плацдармов.
С конца сентября все - большие и малые - плацдармы были в огне днем и
ночью. Гитлеровцы, не считаясь с потерями, пытались истребить защитников не
удалось. Напротив, плацдармы неуклонно расширялись, сливались друг с другом
Красная Армия накапливала силы на правом берегу для новых ударов.
Дела семейные
Суровый на службе человек, Георгий Константинович всегда оставался
любящим отцом Едва ли за всю войну он неделю был в Москве с семьей - женой и
двумя гоячо любимыми дочерями Эрой и Эллой. После Победы в 1945 году
писатель К. А. Федин встретился с Жуковым, завязалась беседа. Вот, пишет
Федин, "еще маленькая пауза, нахмуренные и потом вдруг разжатые и поднятые
брови, и - нечаянное признание:
- Знаете, я недавно подошел к карте, повел по ней глазами и думаю - а
ведь вряд ли найдется место, где я не был! Шофер мой - хороший гонщик,
мотоциклист Бучин - насчитал, что я с ним 175000 километров наездил за
войну. Это, выходит, сколько раз вокруг света? А я ведь не с ним одним
ездил... Да сотни часов налетал на самолетах. Три самолета сносились Как
башмаки... Это - не считая Монголии"
Но куда бы ни бросали Жукова приказы Верховного и фронтовые дела, в
редчайших промежутках между боями он мысленно обращался к семье Вне мнете
часы, проведенные в ее кругу в Москве, грозный полководец мог долго
беседовать о домашних пустяках или, водрузив на колени баян, с шутливо
серьезным и озорным видом потешать близких. У них были разные мнения о
музыкальном даровании баяниста-самоучки, особенно у младшей дочери Эллы, о
чем она - а в 1943 году ей было шесть лет - с детской бесстрашностью
говорила отцу.
Они всегда жили просто, семья Жуковых, на всю жизнь сохранив быт
красных командиров двадцатых. Хотя Г К Жуков нередко спорил с Верховным, не
всегда соглашался, но одно у "хозяина", как звали И. В. Сталина работавшие с
ним, заслуживало величайшего уважения, "как известно, - счел необходимым
выделить Жуков в своих мемуарах, - И. В. Сталин вел весьма скромный образ
жизни... Никаких излишеств в обстановке, одежде и быту у И В. Сталина не
было". Жуков, близко узнав Сталина, отнюдь не подражал ему в образе жизни, а
просто скромность в быту была отличительной чертой тех людей, творивших
историю Личная скромность решительно во всем на фоне эпохальных событий,
потрясавших мир.
События эти, конечно, господствовали над жизнью дружной семьи Жуковых
Жена и дочери гордились мужем и отцом, который приезжал опаленный вой ной,
приносил в дом дыхание фронта Не в том смысле, что к семье возвращался воин,
расстегивавший портупею и откладывавший на время оружие Нет, Жуков терпеть
не мог носить при себе оружия, и особенно дома В прошлом кавалерист, он имел
не сколько сабель, подаренных ему по разным поводам, но не развешивал их па
ковре на стене, а держал далеко упрятанными в чулане
Война оживала в рассказах Георгия Константиновича близким. Иногда он
привозил фотографии с фронта, на некоторых были запечатлены зверства
гитлеровцев. Более чем через сорок лет Элла Георгиевна помнит, как будто это
было вчера, жуткий снимок - труп русской девочки, растерзанной немецкой
солдатней на Смоленщине Георгий Константинович говорил о зверской жестокости
захватчиков, убивавших мирных жителей, не повышая голоса, даже спокойно,
разъяснял, что творящие это давно потеряли человеческий облик По всей
вероятности, он пытался держать себя в руках, не дать волю чувствам, веря,
что для руководства боевыми действиями нужно хладнокровие На командном посту
нет места эмоциям.
Жуков писал семье с фронта мало, чаще говорил по телефону Еще меньше
сохранилось его писем Два, относящиеся как раз к октябрю 1943 года,
проливают свет на внутренний мир полководца, приводившего в трепет
германский генералитет, этих наглых и спесивых "европейцев", приведших на
нашу землю орды низких убийц.
5 октября он пишет Александре Диевне:
"Здравствуй, Шурик Шлю тебе привет и крепко тебя целую Обннмн и крепко
поцелуи Эрочку и Эллочку...
Посылаю семечек Делать вам все равно нечего, хоть будете их грызть.
Посылаю обратно теплую кофточку, она очень кусачая и ее носить
совершенно невозможно, она колет, как колючая проволока Пусть лучше получат
мягкий свитер.
Дела у нас по прежнему неплохие Сидим на Днепре. Немцы хотят во что бы
то ни стало удержаться на Днепре. Но, видимо, это им нс удастся. Я
попрежнему езжу по армиям, в вагоне не могу - характер, видимо, такой,
больше тянет в поле, к войскам, там я как рыба в воде.
Здоровье неплохое Плохо слышу Надо бы опять полечить ухо, да вот пока
не могу организовать Иногда немного побаливает голова и нога. Ну вот пока
все, что хотел тебе написать
Желаю тебе и ребятам здоровья. Крепко, крепко всех вас целую"
Еще письмо Александре Диевне, от 23 октября
"Здравствуй, мой милый Шурик! Шлю тебе свой привет и крепко целую Шлю
привет Эрочке и Эл-лочке, поцелуй их за меня
Письмо твое я получил, за которое шлю тебе дополнительно пару горячих
поцелуев Получил посылку с бельем До упаду я смеялся на ночную рубаху. В
этой рубахе я похож на Матрену или Акулину.
Дела у нас на фронте сейчас идут хорошо Правда, на некоторых участках
происходит заминка, но это, пожалуй, неизбежно после такого продвижения.
Хотелось скорее покончить с Киевом и тогда бы приехать в Москву, но вот пока
досадная задержка.
Здоровье по прежнему то хорошее, то хуже. Сейчас что-то опять ноет нога
Хочу приехать в Москву подлечиться. Слышимость уха по прежнему - шумы пока
еще не прошли, - видимо, к старости (Георгию Константиновичу было 46 лет - Н
Я) все лезет наружу.
Если дела пойдут, думаю, дней через 8 быть в Москве, если разрешит
Хозяин (Сталин) Ну вот, кажется, все. А ты говоришь, я не пишу Видишь,
сколько нацарапал Еще раз крепко тебя и ребяток целую Желаю всем вам всего
хорошего".
Краткие весточки маршала-солдата с войны домой Рука не поднимется
комментировать эти немногие, дошедшие до нас строки, между которыми
проступает бесконечная усталость - война высасывает все силы без остатка.
"Стапинград" на Днепровщине
Как ни злобствовали немцы, сколько ни положили солдат в атаках, а наши
плацдармы за месяц с небольшим приняли достаточно войск и боевой техники для
возобновления сражения на Украине, теперь Правобережной. Подопечные Жукову
фронты с 20 октября стали именоваться 1 и Украинский (бывший Воронежский)
Ватутина и 2 и Украинский (бывший Степной) Конева.
Внимательно анализируя действия противника, Жуков пришел к выводу, что
продолжение наступления на Киев, первоначально намеченного с букринского
плацдарма, что южнее города, малоперспективно Наши войска пытались
атаковать, но безуспешно. Гитлеровцы явно ожидали удара здесь, собрав против
плацдарма крупную группировку. В решимости врагу отказать было нельзя, наша
разведка сообщила Гитлер снова побывал в штабе группы армий "Юг" и
потребовал "драться за Днепр до последнего человека и любой ценой удержать
его за собой".
26 октября Ставка дала указание 1-му Украинскому фронту перенести
основные усилия фронта на лютежский плацдарм, а это значило, что целую
танковую армию и артиллерийский корпус прорыва пришлось вывести с
букринского плацдарма и перебросить почти на 200 километров на лютежский
плацдарм севернее Киева. Отсюда Жуков и командование фронта наметили удар
для освобождения столицы Украины. Перегруппировка прошла блестяще, бук
вально под носом у врага. Различные меры маскировки дали прекрасные
результаты - враг со дня на день ожидал нашего рывка отсюда, а гроза над
гитлеровцами собралась много северное.
Дело было настолько секретным, что даже в докладах Сталину Жуков в
общих фразах писал об этой операции. Так, например, 30 октября 1943 года
Юрьев доносит Иванову: "Еще раз проверил план операции армий Николаева
(Ватутина) и после внесенных мною поправок считаю его вполне законченным.
Был у Москаленко, где на инструктивном совещании дал командармам дивизии и
корпусов практические указания по подготовке и проведению предстоящей
операции. Наступление с б,укринского плацдарма готовим на 1.11.43".
1 ноября по приказу Жукова наложили последний мазок на великолепную
картину дезинформации: на букринском плацдарме снова загремели орудия,
имитировалось наступление. Манштейн срочно привел к "угрожаемому" участку
резервы, в том числе танковые. "Нам только это и нужно было", - одобрил
действия гитлеровского фельдмаршала Жуков. 3 ноября с "тихого" в
представлении немцев лютежского плацдарма ударили 2000 орудий и минометов,
500 "катюш". Огненный смерч открыл ворота во вражеской обороне. Но на
окраинах Киева наши войска натолкнулись на серьезное сопротивление.
Тогда ввели в дело 3-ю гвардейскую танковую армию генерала Ц С.
Рыбалко, которая перерезала основную магистраль, связывавшую киевскую
группировку с тылом, - дорогу на Житомир. "После тяжелых боев, - сетовал
Манштейн, - был оставлен Киев, так как действовавший здесь 7-и армейский
корпус находился под угрозой окружения в городе. Корпус был отброшен из
Киева на юг, и ему удалось задержать продвижений противника лишь в 50
километрах ниже города". Более чем красноречивый комментарий битого
гитлеровского военачальника к очередной операции Красной Армии. Как всегда,
спланированный Жуковым охват приводил к быстрой и решительной победе.
Немецкий корпус без оглядки пробежал от Киева 50 километров.
Утром 6 ноября машины с Жуковым, Ватутиным и членами Военного совета
фронта въехали в Киев. Истощенные, измученные люди окружили их тесным
кольцом. На глазах слезы, да и Жуков украдкой вытирал глаза. Он не узнавал
города, который хорошо знал, - везде развалины, а центральная улица Крещатик
в руинах. В самом Киеве бои были непродолжительными, центр города гитлеровцы
преднамеренно уничтожили. И тут же леденящие кровь факты-за время оккупации
десятки и десятки тысяч киевлян расстреляны, замучены в фашистских
застенках. Со временем выяснилось, что уничтожено 195 тысяч человек.
Слова были излишни: бить и бить подлого врага. До конца того
переломного 1943 года на укрытой снегом Правобережной Украине не затухало
сражение. Нередко бои шли с переменным успехом, отдельным армиям приходилось
отходить - гитлеровцы никак не могли смириться с сокрушением "Восточного
вала" и вес пытались восстановить положение, но безнадежно. Избиение
вермахта продолжалось. В боях против 1-го Украинского потерпел поражение
генерал Гот. Гитлер прогнал и его.
В середине декабря 1943 года Жукова вызвали в Москву, где он встретился
с Василевским. "Александр Михайлович, - припоминал Жуков, - выглядел
усталым. Ему, как и мне, пришлось начиная с апреля почти непрерывно
находиться в движении - то в полетах, то в поездках по фронтовым дорогам.
Обстановка в это время была довольно сложная, напряженная и изобиловала
чрезвычайно острыми сменами больших успехов и досадных неудач. Все это
вместе взятое плюс систематическое недосыпание, физическое и умственное
перенапряжение особенно сказывались тогда, когда мы оказывались в тиши
кабинетов, где нс слышно было ни налетов авиации, ни артиллерийских
обстрелов, ни тревожных докладов с опасных участков фронтов".
В Москве Жуков обстоятельно познакомился с обстановкой на всем фронте -
от Ленинграда до Черного моря. Картина складывалась отрадная. Генштаб
вычислил и доложил: к концу 1943 года освобождено 54 процента территории,
захваченной врагом в 1941 - 1942 годах, где до войны проживало 46 миллионов
человек. За год наступления Красная Армия продвинулась с боями на запад от
500 до 1300 километров. Фронт проходил на западном направлении в восточных
районах Белоруссии, древняя смоленская земля была полностью освобождена,
южнее фронт шел примерно у Житомира, Фастова, Кировограда, вблизи Запорожья
и Херсона. В Крыму была заперта немецко-румынская группировка. Стране был
возвращен Донбасс.
Острие Красной Армии - 1-й Украинский фронт дальше всех продвинулся на
запад.
Декабрьское совещание в Ставке было весьма обстоятельным. Обсудили и
подвели итоги сражений, оценили ресурсы военной экономики. С величайшим
удовлетворением констатировали: мощь Красной Армии возросла во всех
отношениях. Самое совершенное и в достатке вооружение, зрелость командиров И
величайший патриотический подъем в войсках. Конечно, враг далеко не
повержен: около пяти миллионов человек армии на фронте, 54,5 тысячи орудий и
минометов, 5400 танков и самоходных орудий, более 3 тысяч самолетов.
Закаленнаяв боях Красная Армия превосходит противника в людях в 1,3 рада, в
артиллерии в 1,7 раз, в самолетах в 2,7 раза.
Сталин, вернувшийся незадолго перед этим из Тегерана, где прошла
конференция с Рузвельтом И Черчиллем, в общих чертах рассказал о ней.
Рузвельт и Черчилль восхищены победами русского оружия. Не новость. Жуков
припомнил лестные оценки наших союзников подвигов Красной Армии. Еще бы,
шепнул ему Василевский, совсем недавно, в октябре, глава английской миссии
генерал Мартель объявил:
"Ни одна армия в мире не могла бы совершить такого подвига, какой
совершила Красная Армия, форсировав Днепр". Маршалы улыбнулись.
Сталин строго взглянул на них - он не терпел перешептываний во время
своих выступлений на узких совещаниях.
- Рузвельт дал твердое слово, - помедлив, закончил Сталин, - открыть
широкие действия во Франции в 1944 году. Думаю, что он слово сдержи!. Ну, а
если не сдержит, у нас хватит сил добить гитлеровскую Германию.
Жуков усмехнулся, вспомнив: на фронте бойцы прозвали американскую
тушенку "второй фронт". Сталин укоризненно взглянул на маршала. Погасив
улыбку, Жуков отрапортовал:
- Конечно добьем!
Наши командующие и думать забыли о^том,что где-то когда-то возникнет
какой-то "второй фронт". Знали: врага бье1 и добьет Красная Армия. Вопрос
был сейчас не в этом, а как лучше спланировать и провести победоносные
операции
Совещание заняло несколько дней, не прерывалось и за обеденным столом
на квартире Сталина. Улучив момент, Жуков вернулся к своей старой идее: надо
не выталкивать врага, наступая в лоб, а смелее проводить операции на
окружение.
- Теперь мы стали сильнее, наши войска опытнее, - согласился Сталин. -
Теперь мы не только можрм, но и должны проводить операции на окружение
немецких войск.
Это и было учтено Ставкой при постановке задач фонтам на зимнюю
кампанию 1944 года. Общая цель - развернуть наступление от Ленинграда до
Крыма включительно. Однако главный удар нанести на 1-м, 2-м, 3 м и 4 м
Украинских фронтах.
Представитель Ставки Жуков и командующий фронтом Ватутин полностью
оказались на высоте задачи, выполняя директиву Ставки от 28 ноября 1943 года
о Житомирско Бердичевской операции: "Это контрнаступление нужно организовать
так же основательно и чщатс 1ьно, как это было сделано под Белгородом". Но в
канун нового, 1944 года и сразу после него было сделано мною больше, чем в
августе 1943 года. Оборона противника, как и тогда, была пробита
молниеносно. К этому добавилось то, что было заветной мечтой Жукова -
широкий маневр танковых войск.
24 декабря на самом острие клина, устремленного на запад, у Житомира, и
началась эта операция. На этом участке стояли гиглеровские войска, очень
серьезно потрепаные в безрезультатных попытках вернуть Киев и восстановить
"Восточный вал". В ноябрьских боях они потеряли до 60 - 70 процентов личного
сослана и боевой техники За один день оборона врага была взломана на
300-километровом участке, а введенные в прорыв две танковые армии прошли
свыше 100 километров Советские танкисты упреждали и срывали контрманевры
врага: выходя на фланги, заставляли гитлеровцев бросать укрепленные рубежи.
Маршал Жуков до конца использовал полученное наконец "добро" Ставки на
ведение дерзких маневренных операций.
Гитлеровцы экстренно собрали все, что могли, чтобы остановить
наступление. В конечном итоге к середине января 1944 года фронт
стабилизировался, но наши войска в ходе этой операции продвинулись до 200
километров, полностью освободив Киевскую и Житомирскую области. Бои
переместились в Винницкую и Ровенскую области. "Киевский выступ" - клин 1-го
Украинского фронта - глубоко рассек немецкую оборону.
Манштейн отчетливо видел, что произойдет дальше: 1-й Украинский фронт
сместит ось наступления с запада на юго-запад. В результате немецкая группа
армий "Юг" окажется отрезанной с тыла. Напрягая все силы, гитлеровцы, как
казалось им, сдержали дальнейшее продвижение острия клина. В немецких штабах
вздохнули с облегчением Манштейн не понимал: наше командование отложило
фронтальное наступление, задумав операцию на окружение врага.
1-й Украинский фронт, с удовлетворением писал Жуков, охватил с севера
"всю группировку/ противника, занимавшего крупный плацдарм в районе Киева и
Корсунь-Шевченковского... Видимо, немецкое командование, мечтая вновь
захватить Киев, не подоврева-ло, что готовило само себе здесь ловушку".
После смелого броска 1-го Украинского фронта на запад между ним и
действовавшим южнее и далеко отставшим 2-м Украинским фронтом образовался
выступ протяженностью в 275 километров с запада на восток Вершина его
оставалась на Днепре, а основание (расстояние между 1-ми 2-м Украинским
фронтами) составляло 1300 километров.
В то время как в штабе Манштейна поздравляли себя - остановили-де
продвижение наших войск на запад, - Жуков докладывал Верховному предложения
по плану операции штаба фронта Встречными ударами 1-го Украинского фронта
прямо на восток и
2-го Украинского фронта на запад под основание немецкого выступа
окружить и уничтожить вражескую группировку, еще грезившую Киевом. Ставка
утвердила этот план.
Блестящая по замыслу операция развернулась с 24 января 1944 года, и ужо
28 января клещи сомкнулись у Звенигородки. В окружении оказались более
десяти вражеских дивизий. Жуков, как всегда, самое серьезное внимание
обратил на укрепление внешнего кольца окружения. Наши командующие знали, что
Манштейн, которого преследовал призрак Сталинграда, мешкать не станет. Так и
случилось, гитлеровский фельдмаршал бросился вызволять отрезанные войска, но
не вышло. Почему; После войны Манштейн оправдывался: "Сейчас же у вражеской
гидры на только что оставленном нашими танковыми дивизиями поле боя выросли
новые головы... Дважды я пытался добраться к ударным группам. Оба раза,
однако, моя легковая машина безнадежно застревала в грязи. Каждый день
погода менялась, снежные метели перемежались с оттепелью При этом снова
подтвердилось, что советские танки при продвижении по снегу или размокшей
почве превосходят наши танки по своей проходимости, потому что у них более
широкие гусеницы".
Техническое превосходство советских танков над немецкими сомнений не
вызывало, ясно и то, что погода была одинаковой для обеих сторон. "Чтобы
создать минимально необходимые запасы снарядов, мин и горючего для танков, -
писал Жуков, - пришлось организовать их доставку на волах, на людях, на
носилках, в мешках - словом, кто как и чем мог В этом деле большую помощь
оказали жители украинских деревень".
Наши войска превосходили врага в силе и ратном мастерстве Они успешно
отбивал" атаки извне. Помнивший о Сталинграде враг не оставался на месте в
котле, а бешено рвался из кольца. Была перехвачена телеграмма Гитлера
командующему окруженными войсками генералу Штаммерману: "Можете побожиться
на меря как на каменную стену. Вы будете освобождены из котла. А пока
держитесь". Положение окруженных становилось безнадежным, тем не менее 9
февраля они отклонили ультиматум о сдаче. С отчаянием обреченных гитлеровцы
бились о западную стену котла, чтобы соединиться с рвавшимися к ним восемью
танковыми и шестью пехотными дивизиями. Манштейн все же наскреб больше войск
для деблокирования, чем участвовало в сражении с немецкой стороны в начале
операции. В ночь на 12 февраля окруженных и пробивавшихся к ним отделяло
расстояние всего в 12 километров.
Серьезная, но отнюдь не трагическая обстановка для наших войск. Жуков
приказал Ватутину и Коневу принять срочные меры, чтобы не допустить прорыва
противника. О чем доложил Сталину. "Жуков болел- грипп с высокой
температурой Глубокой ночью Жукова поднял с постели звонок из Москвы.
Верховный Главнокомандующий, сославшись на желание Конева, предложил
поручить 2-му Украинскому фронту ликвидацию корсунь-шевченковской
группировки, подчинив ему войска 1-го Украинского фронта, принимавшие
участие в окружении, а Ватутину руководить отражением попыток деблокады.
Неожиданное предложение Окруженные были скучены на очень небольшой
территории, насквозь простреливавшейся нашей артиллерией. Снабжение с
воздуха уже было пресечено - немецкие транспортные самолеты, сбивались или
не допускались к котлу. Жуков считал, что уничтожение гитлеровцев в котле -
дело каких-нибудь трех-четырех дней. По его мнению, переподчинение войск
затянет операцию. Что и объяснил Сталину. В ответ через два часа от
Верховного пришла директива в духе его предложений, а Жукова, говорилось в
ней, "освободить от наблюдения за ликвидацией корсунь-шевченковской
группировки немцев и возложить на него координацию действий 1-го ц 2-го
Украинских фронтов с задачей не допустить прорыва противника" и соединения с
окруженными.
Впечатлительный Ватутин излил свое; недоумение Жукову. Что ответить?
Маршал был краток:
- Это приказ Верховного, мы с вами солдаты, давайте безоговорочно
выполнять приказ.
1-й Украинский фронт не пропустил извне ни танка, ни солдата врага. В
ночь с 16 на 17 февраля разыгралась пурга. В кромешной мгле, бросив свои
войска на произвол судьбы, генералы, офицеры и эсэсовцы на немногих
уцелевших танках и бронетранспортерах кинулись из окружения наугад на запад.
Части из них удалось вырваться из кольца. Основная масса вражеских солдат,
оставив тяжелое вооружение, последовала за ними пешком в густых колоннах.
Они шли без выстрела, надеясь проскочить. Утром в открытом поле их почти
поголовно истребили.
Враг потерял в боях 55 тысяч убитыми. Среди них нашли труп сухонького
старика. Пленные опознали своего командующего генерала Штаммермана. "По
данным 2-го Украинского фронта, - писал впоследствии Жуков, - в плен было
взято 18 тысяч человек и боевая техника этой группировки. Столица нашей
Родины 18 февраля салютовала войскам 2-ГО Украинского фронта. А о войсках
1-го Украинского фронта не было сказано ни одного слова".
В приказе 23 февраля 1944 года Сталин назвал эту операцию "новый
Сталин! рад на правобережье Днепра".
Орден "Победа" No 1
18 - 20 февраля 1944 года Г. К. Жуков был в Москве и доложил Сталину
свои соображения о развитии наступления. Нужно "поймать" врага на
внезапности гитлеровцы, положившись на необычайно рано наступившую
распутицу, никак не ожидают от наших войск не то что наступления, а даже
элементарной активности. Это "необоснованный расчет", подчеркнул он.
В результате обсуждения в Ставке созрел грандиозный замысел, 1-й
Украинский фронт ударом, рассчитанным на несколько сотен километров, выйдет
в предгорья Карпат, где-то у города Черновцы. В случае удачи все группировки
врага, находящиеся южнее, в том числе в Румынии, лишатся коммуникаций на
кратчайшем расстоянии. Питать южный участок фронта им придется далеким
кружным путем через Венгрию, 2-й Украинский фронт должен идти южнее, в
направлении Ясс.
Верховный Главнокомандующий приказал не теряя времени начать
наступление. Снова Жуков отправился координировать действия этих фронтов.
Многодневное совещание с Ватутиным и другими генералами в штабе 1-го
Украинского фронта. Утрясли детали Тут Ватутин вызвался выехать в армии,
проверить их готовность. Жуков резонно посоветовал ему, командующему
фронтом, остаться на месте, а в войска отправить своих заместителей. Ватутин
настаивал. Георгий Константинович неохотно согласился.
Случилось несчастье: в поездке на машину Командующего фронтом напали
бандеровцы. В перестрелке Ватутина тяжело ранили, он выбыл из строя и через
несколько недель скончался. Красная Армия потеряла талантливого полководца.
1 марта 1944 года командующие армиями, начальники родов войск и служб
тыла фронта получили лаконичный приказ: "В связи с ранением Николаева сего
числа на основании указания Ставки Верховного Главнокомандования я вступил
во временное командование 1-м Украинским фронтом. Г. Жуков".
4 марта войска фронта развернули наступление в рамках утвержденной
Ставкой стратегической операции. Противником был снова Манштейн, которого в
вермахте единодушно считали самым выдающимся стратегом Он попытался было
подтвердить свою репутацию.
Манштейн понял, что дело идет к окружению противостоявшей 1-му
Украинскому фронту группировки. С 7 марта, отметил Жуков в мемуарах, "здесь
завязалось ожесточеннейшее сражение, такое, которого мы не видели со времен
Курской дуги". Оно шло более недели и закончилось глубоким прорывом наших
танковых соединений Это были исключительно тяжелые бои, в которых во всем
блеске проявился полководческий талант Жукова.
26 карта 1944 года под приказом Верховного Главнокомандующего Маршалу
Советского Союза Жукову газета "Красная звезда" печатает передовицу "Славные
победы войск 1-го Украинского фронта". В ней говорилось: "За последние дни
войска 1-го Украинского фронта под командованием Маршала Жукова одержали ряд
новых выдающихся побед над врагом. Они прорвали оборону немцев на участке
Торнополь - Проскуров . и вышли к Днестру... Не рискуя впасть в
преувеличение, можно смело заявить, что по старым, шаблонным меркам
наступающие взялись здесь за решение непосильной задачи Все - от сил,
которыми располагал противник, до условий местности и погоды, - все
затрудняло наступление и благоприятствовало обороне...
Искусство советских командиров, стойкость советских бойцов еще раз
опрокинули планы немцев. Измотав в ожесточенных боях контратакующие танковые
и пехотные дивизии врага, наши войска внезапно для немцев сами перешли в
наступление и богатырскими ударами разорвали в клочья вражеский фронт..
Но движение наших войск при всей. его стремительности не было огульным
движением только вперед, по прямой Одна из значительных особенностей этих
наступательных операций 1-го Украинского фронта состоит в том, что,
овладевая территорией, разрубая фронт врага, они вместе с тем
последовательно, методично уничтожали его живую силу и технику...
Победы войск 1-го Украинского фронта - это победы нашей доблести и
мастерства... Грозные раскаты битв, развернувшихся на просторах юга...
звучат над^всем миром, ввергая в трепет немецко-фашистских захватчиков и их
вассалов. В Лондоне считают, передает лондонское радио, что события на
Украине являются катастрофой для нацистской Германии".
Кампания, проведенная маршалом Жуковым в марте 1944 года, вошла в
историю военного искусства как образец мастерства в руководстве войсками в
сложной операции. Крупный английский военный теоретик Б. Лиддел Гарт в труде
"Вторая мировая война" (1970) пишет: "Левое крыло войск Жукова нанесло новый
удар в южном направлении на Тернополь. Этот удар, хорошо рассчитанный во
времени, был нанесен сразу же после отражения контратак немцев у Тернополя.
Организовав оборону, русские отбили контратаку и двинулись следом за
отходившим противником Армии русских шли лавиной. Русские солдаты переносили
такие трудности, которые оказались бы не под силу солдатам западных армий, и
продолжали наступать тогда, когда другие остановились в ожидании
восстановления коммуникаций".
А вот свидетельство другого труда - "Вторая мировая война", написанного
бывшим гитлеровским генералом К. Типпельскирхом Отметив, что войска под
командованием Жукова двигались "подобно лавине", Типпельскирх признает:
результатом этого "явилось тяжелое поражение... С того времени, когда
немецкие армии шли тернистым путем от Волги и Кавказа, отступая к Днепру,
это было их самое крупное поражение. Даже такие искусные полководцы, как
Манштейн и Клейст, не могли спасти немецкие войска".
Менее чем за месяц 1-й Украинский фронт пришел в Карпаты - 29 марта
советские войска освободили город Черновцы. В ходе операции покрыто до 350
километров, от Черновиц до Тернополя зияет огромная брешь. Германскому
командованию пришлось взять войска с других участков фронта, даже из
Франции, Югославии, Норвегии, Дании, чтобы закрыть ее.
Гитлер был вне себя как могло все это произойти! Он уже видел Красную
Армию, переваливавшую Карцаты, и 19 марта 1944 года приказал оккупировать
Венгрию. На фронт погнали новые венгерские дивизии.
Вызвав Манштейна, фюрер обрушился на него с упреками. "По данным
воздушной разведки, - утверждал он, - были отмечены всего-навсего отдельные
танки противника, от которых бежали целые войсковые части немцев, и
непрерывно отводилась назад линия фронта". Манштейн энергично отругивался,
но не мог не признать, например, что 200 советских танков разгромили две
вновь сформированные немецкие дивизии! Оправдания и объяснения были напрасны
- Гитлер 31 марта выгнал Манштейна в отставку. Так Жуков положил конец
карьере .крупнейшего стратега вермахта.
1-му Украинскому фронту оставалось добить немецкие группировки,
окруженные и оставленные в тылу при стремительном марше с боями к Карпатам.
У Каменец-Подольска в котле оказалась 21 немецкая дивизия, из них 10
танковых, в основном входивших в 1-ю танковую армию врага. Они образовали
"блуждающий" котел, ибо, памятуя о Сталинграде, гитлеровцы больше всего
боялись оставаться на месте. Среди них были как раз те дивизии, которые
совсем недавно безуспешно пытались выручить немецкие войска у
Корсунь-Шевченковского.
Жуков ожидал, что эта сильная группировка попытается уйти на юг,
переправиться через Днестр и организует там оборону. Южное направление по
приказу Жукова надежно прикрыли. Последнее указание Манштейна перед
увольнением в отставку: не идти на юг, как требовало командование немецкой
1-й танковой армии, а бежать прямо на запад. Здесь на их пути оказалась наша
4-я танковая армия генерала Д. Д. Лелюшенко. Армия, ослабленная в
предшествующих боях, прочно удерживала Каменец-Подольск и перекрывала
дороги, это были как раз те "отдельные" советские танки, которые имел в виду
Гитлер.
На армию Лелюшенко и бросились окруженные немецкие войска. Пять дней
они пытались пробить себе путь через Каменец-Подольск. Враг нажимал без
оглядки, ибо, как заметил Лелюшенко, "после Сталинграда он стал бояться
котлов как огня". Несколько раз обезумевшие фашисты врывались в местечко,
где находился штаб армии. Дело доходило до рукопашной, в которой
схватывались с гитлеровцами офицеры штаба. Как-то Лелюшенко пришлось
прерывать доклад по радио Жукову; с .командного пункта приходилось выбегать,
бить немцев. Жуков слышал в трубке треск выстрелов, входил в положение,
добродушно-шутливо напутствуя: "Иди руководи отражением атаки, надеюсь, что
в плен не попадешь, а потом доложишь".
А с запада рвался танковый корпус СС и ряд дивизий, Срочно
переброшенных навстречу окруженным, которым пришлось туго. Растеряв в
бесплодных атаках большую часть танков и самоходных орудий, бросив всю
артиллерию, гитлеровцы, оставив Дороги, поплелись по колено в грязи. Они, по
словам Лелюшенко, "искали спасения, пробиваясь на запад пешком по глухим
проселкам. Здесь же их подстерегали заслоны наших войск, взаимодействовавших
с партизанами. Враг повсюду нес большие потери".
Хотя 7 апреля отступавшие отдельные части и соединились с
деблокировавшими войсками, причин для радости у гитлеровцев не было. Г. К.
Жуков очень трезво написал об этом: "Сколько человек вырвалось из окружения,
ни я, ни штаб фронта точно установить так и не смогли. Назывались разные
цифры. Видимо, все же вышли из окружения не десятки танков с десантом, как
тогда доносили войска, а значительно больше". По оценке Жукова, окруженная
группировка потеряла значительно больше первоначального состава, от
некоторых соединений остались только штабы
Были ликвидированы без особых хлопот отдельные части врага, окруженные
в других местах. Трудный бой пришлось выдержать за Тернополь, объявленный
Гитлером "крепостью", где немцы оставили сильный гарнизон. Потребовалось
пять дней - с 12 по 17 апреля, - чтобы в ходе напряженного штурма перебить и
частично пленить его.
Размышляя об итогах этого .замечательного наступления, Жуков прежде
всего радовался тому, что освобождена громадная территория, а войска
сопредельных фронтов южнее вышли на государственную границу СССР. Пьянящее
чувство победной весны! Но Георгий Константинович не давал воли эмоциям и
попытался профессионально оценить достигнутое. Упущений как будто не было,
вражеский фронт "разбит до основания".
Особенно радовало Г.^К. Жукова то, что теперь под натиском победоносной
Красной Армиив прошлом самоуверенный германский генералитет цепенел. "В
отличие от первого периода войны, - писал Жуков, - немецкое командование
стадо каким-то тяжелодумным, лишенным изобретательности, особенно в сложной
обстановке. В решениях чувствовалось отсутствие правильных оценок
возможностей своих войск и противника. С отводом своих группировок из-под
угрозы фланговых ударов и окружения командование очень часто опаздывало, чем
ставило свои войска в безвыходное положение".
Сразу .после 20 апреля Жуков прилетел по вызову в Москву. Снова он в
кабинете Сталина. Поздоровавшись, Верховный Главнокомандующий осведомился,
был ли Жуков в Верховном Совете СССР у Н. М. Шверника. Услышав отрицательный
ответ, посоветовал:
- Надо зайти и получить орден "Победа".
За исключительные заслуги Маршал Советского Союза Г. К Жуков был
награжден высшим полководческим орденом "Победа". Орден значился за No 1.
СОВЕТСКАЯ ЗЕМЛЯ ОСВОБОЖДЕНА
Снова на западном направлении
Все в Ставке и в руководстве Генштаба соглашались: пришло время
разгромить врага на западном направлении, освободить многострадальную
Белоруссию. К лету 1944 года немецкий фронт, как громадная дуга, огибал
Минск. Северный фас был обращен к Великим Лукам, южный шел по Припяти.
Конфигурация фронта возникла в итоге зимней кампании 1944 года. 1-й
Украинский фронт, вырвавшийся дальше всех на запад, Охватил Белорусский
выступ с юга, а на севере после освобождения Смоленской, Псковской и
Ленинградской областей наши войска нависли над левым флангом вражеской
группировки.
Когда с двадцатых чисел апреля в Ставке началось обсуждение летней
кампании 1944 года, Жуков и Генеральный штаб высказались против предложения
Сталина начать летнюю кампанию с наступления войск 1-го Украинского фронта.
Сталина увлекала перспектива "еще глубже охватить белорусскую группировку и
оттянуть туда резервы с Центрального направления".
Лучше, чем кто-нибудь другой, Жуков, только что прибывший с 1-го
Украинскою фронта, понимал, что гитлеровское руководство определяло степень
опасности для рейха простейшим образом где Красная Армия ближе к Германии,
там угроза. Коль скоро 1-й Украинский фронт ближе всего, туда Гитлер и
приказал собрать самые значительные силы. Возобновить наступление в районе,
где до Вислы рукой подать, значит сыграть на руку гитлеровцам, с самого
начала ввязаться в тяжелые бои.
Генеральный штаб разделял мнение Жукова. Если уж отвлекать резервы
врага, то лучше увести их на север: ударить на Карельском перешейке и в
Карелии с целью вывести Финляндию из войны. Сталин согласился. Решили
предварить наступление в Белоруссии операцией на северном крыле фронта.
Для согласования операций в Москву был вызван командующий Карельским
фронтом К. А. Мерецков. Узнав о том, что в Карелии предстоит наступление, он
сразу запросил подкрепление, которое и получил. Но Мерецков настаивал на
получении еще стрелкового корпуса. 1ут коса нашла на камень. Жуков и
Василевский рассудили, чго нужно отвлекать на север резервы врага, по не
расточать собственные силы в преддверии Белорусской операции. Разыгрались
жаркие споры, в которых Жуков и Василевский не уступали.
Сталин попытался было вступиться за Мерецкова. Куда там! Оба маршала
стояли на своем. Дело кончилось тем, что, улучив момент, Верховный шепнул на
ухо Мерецкову: "Я дополнительно выделю вам тот стрелковый корпус, который вы
просили".
К этому времени советское военное искусство обогатилось опытом
проведения наступательных операций. Вот как говорил о них Жуков уже после
войны на военно-теоретической конференции в марте 1946 года.
Первое - отличное знание противника, правильная оценка ею замыслов,
сил, средств; умение учесть, на что он способен и ва чю не способен, на чем
можно его поймать. Это достигаеся длительной, непрерывной и глубокой
разведкой.
Второе - знание своих поиск, их тщательная подготовка к бою Необходима
всесторонняя подготовка командования и штабов, заблаговременный разбор всех
вариантов действий.
Третье - оперативная и тактическая внезапность. Это достигается тем, чю
враг вводится в заблуждение о наших истинных намерениях и стремительностью
действий Надо действовать настолько быстро, чтобы неприятель всоде и всюду
опаздывал, застигнугь его врасплох и тем самым поставить в тяжелое
положение.
Четвертое - точный расчет сил и средств в зависимости от поставленной
задачи Войскам нельзя ставить непосильные задачи. Ничего, кроме потерь и
подрыва боевою духа, это не даст. Лучше реже проводить наступательные
операции, а копить силы и средства для решительных ударов.
Пятое - материальное обеспечение операций. "Я считаю, - подчеркнул
Жуков, - чю ни при каких обстоятельствах не подготовленную в материальном
отношении операцию проводить не следует. Общая обстановка может толкать
главное командование на быстрейшее осуществление операции. В этом случае
организующий ее командующий должен проявить мужество и доложить Ставке или
высшей инстанции о неготовности операции".
Жуков самым решительным образом был против тех, кто держался за
фронтальный удар как главную форму ведения боевых действий. По Жукову,
прорыв - только важный этап. к достижению целя. Прорыв не для прорыва, а для
получения преимуществ в маневре, что дает возможность поражать врага с
самого невыгодного для него направления. "Мы не для фронтальных ударов
механизируем армию, а для того, чтобы осуществлять маневр во фланг, в тыл,
чтобы быстрее выходить к намеченной цели".
Летнее наступление в Белоруссии, получившее название "Операция
"Багратион", разрабатывалось, как всегда, в Ставке и Генеральном штабе. В
подготовке операции, кроме Жукова, принимали участие А. М. Василевский, А.
И. Антонов, А. А. Новиков, Н. Н Воронов, А. В. Хрулев, Н. Д. Яковлев, И. Т.
Пересыпкин, Я. Н. Федоренко и другие. В плане операции отчетливо
просматривается почерк ^Жукова. Иначе и быть не могло - Маршал Советского
Союза Г. К. Жуков был заместителем Верховного Главнокомандующего. Нередко,
что спускалось фронтам как директива Ставки, шло за двумя подписями - И. В.
Сталина и его заместителя Г. К. Жукова.
Вспоминая о Белорусской операции, начальник Генерального штаба А. М
Василевский указывал:
"План операции "Багратион" был прост и в то же время смел и грандиозен"
- мощными сходящимися ударами по флангам Белорусского выступа разгромить
вражескую группу армий "Центр" и освободить Белоруссию. С севера - ударом от
Витебска через Борисов на Минск, с юга - через Бобруйск также на Минск.
Далее выход к побережью Балтийского моря и границе Восточной Пруссии, что
ставило в тяжкое положение группу армий "Север" в Прибалтике. Закладывались
предпосылки для развития наступления на очень чувствительном для гитлеровцев
направлении - Варшавском.
Напряженная подготовка операции "Багратион" в Ставке и параллельно в
штабах фронтов заняла более месяца. В рамках общей идеи наступления
отрабатывалось немало самостоятельных операций фронтов, направленных,
однако, к достижению общих военно-стратегических задач. Наше командование
знало, предстоит тяжелейшее сражение. Сильная оборона немцев состояла из
ряда рубежей и имела 1лубину 250 - 270 километров. Оборонительные полосы
обычно проходили по западным берегам рек, которыми изобилует Белоруссия, с
широкими заболоченными поймами. Германское командование имело сильные
группировки на флангах, то есть там, где предстояло наступать.
Все эти проблемы были тщательно рассмотрены в Ставке и в штабах фронтов
и найдены оптимальные решения. Жуков видел и трудности, с которыми
встретятся вражеские войска. Он особо выделил: из 34 танковых и
моторизованных дивизий на Восточном фронте 24 находятся к югу от Припяти
вплоть до Румынии, им никак не поспеть к районам, где начнется наше
наступление Во время одного из докладов Жукова об этом на совещании в Ставке
Сталин остановил его и внушительно дополнил:
- И не только это. В июне союзники собираются все же осуществить
высадку крупных сил во Франции. Немцам теперь придется воевать на два фронта
Это еще больше ухудшит их положение, с которым они не в состоянии будут
справиться.
Жуков не откликнулся на сталинскую ремарку, а продолжал обстоятельный
разбор предстоявших опе- раций. Вопросов бездна - протяженность фронта
Белорусского выступа достигала 1100 километров!
30 мая 1944 года Ставка утвердила план операции "Багратион". Для
координации действии фронтов на 1-й и 2-й Белорусские фронты направлялся Г.
К.Жуков (удар с юга), а на 1-й Прибалтийский и 3-й Белорусский (удар с
севера) - А. М. Василевский. Впервые за войну представителям Ставки
предписывалось не только координировать, но и руководить действиями фронтов.
За Жуковым оставался и "подопечный" ему 1-й Украинский фронт И. С. Конева,
который примыкал с юга к 1-му Белорусскому.
Высокая стратегия обсуждалась в тиши московских кабинетов Выполнять ее
предстояло тем, кто с " возгласами "За Родину!" под смертоносным огнем
поднимается из окопов или, съежившись под огнем, тряслись на броне в составе
танковых десантов, прижимались к земле, искали укрытия в воронках в буре
разрывов вражеских снарядов и мин, и снова бросались в атаку Словом, победу
завоевывал солдат. Как ему будет там, в пламени боя, как нальются кровью на
искалеченной войной земле красные стрелы, красиво вычерченные на штабных
картах. За всеми ними - порыв и героизм, подвиги и смерти.
Жуков не мог и не смел бросать войска вперед, не убедившись лично, где
пойдут солдаты и где им лучше пройти. Пусть в армиях, корпусах, дивизиях и
полках уже составлены планы, а как они выглядят на месчности? Докладов и
донесений ему недостаточно. Значит, снова на фронт, и не только в штабы, а
прежде всего на передовую.
5 июня Жуков прибыл на 1-й Белорусский фронт. Откроем сухой "перечень
основных работ", выполненных им при подготовке Белорусской операции. Возьмем
только несколько примеров. В день прибытия Жуков вручил командующему фронтом
Рокоссовскому директиву Ставки о наступлении. Далее:
"б июня. Совместно с Яковлевым и Казаковым работал у (командующих
армиями) Горбатова, Романепко, командира 35 ск (стрелкового корпуса)
Желудева и командира 41 ск Урбаповича, просмотрел и изучил передний край и
глубину обороны противника до 6 км. С НП лично дал Горбатову и Романенко
подробные указания по планированию и организации взаимодействия па стыках
подразделений...
7 июня. Разобрал план операции 1-го Белорусского фронта. Выехал в 65-ю
армию Батова. Вместе с Рокоссовским и Яковлевым с наблюдательных пунктов
командира 18 ск Иванова, командира 69 сд (стрелковой дивизии) Санковского и
44 гв. сд (гвар дейской стрелковой дивизии) Петрова изучал передний край
противника.
8 июня Работал у командующего 2-м Белорусским фронтом Захарова и
командующего 49-й армией Гришина... Подробно разобрался с противником Дал
практические указания по доразведке огневых точек противника, плохо
изученных.
9 июня. С утра совместно с Гришиным, Яковлевым, Захаровым и Штеменко
изучал передний край и глубину обороны противника с наблюдательного пункта
командира 70 ск Терентьева...
13 июня. В ночь на 13.6 работал над вопросами применения артиллерии. Во
второй половине дня со Штеменко и Яковлевым подробно рассмотрел
окончательный план операции 2-го Белорусского фронта и сделал некоторые
поправки.
19 июня. Разобрал с Новиковым, Скрипко, Худяковым и Яковлевым план
действия авиаций - Руденко, Вершинина и Голованова на 1-ми 2-м Белорусских
фронтах; согласовали удары дальней и фронтовой авиации, увязали действия
всей авиации с общим планом артиллерийского наступления по времени, целям и
этапам прорыва, отработали вопросы маневра авиации Руденко, Вершинина и
Голованова в общих интересах 1-го и 2-го Белорусских фронтов".
Жуков выполнил громадный объем работы, ему помогали представители
Ставки, занимавшиеся специальными вопросами по авиации - командующий ВВС
маршал авиации А. А. Новиков, по артиллерии - начальник Главного
артиллерийского управления маршал артиллерии Н. Д Яковлев, начальник
оперативного управления Генштаба генерал С. М Штеменко.
Вот как запомнился Жуков в эти недели перед началом операции
"Багратион" военачальникам фронта. Командующий 65-й армией П. И. Батов:
"На рассвете на КП армии в лес неожиданно при- ехал маршал Г. К. Жуков
с командующим фронтом К. К. Рокоссовским. Первый вопрос представителя Ставки
Г К. Жукова:
- Когда последний раз были в войсках?
- Ночью.
- Где?
- В .корпусе Иванова, на участке 69-й стрелковой дивизии.
- Покажите на карте.
- Вот, в этом районе болот.
- Можно проехать?
- Местность открытая, периодически простреливается.
- Едем сейчас!
Что за срочность! Этого, конечно, не спросишь. Но ехать днем под огнем
небезопасно..
- Если решено ехать, товарищ маршал, то весьма ограниченному кругу лиц.
Интервал между машинами в две-три минуты.
От опушки лесного массива пошли пешком и вскоре укрылись в ходах
сообщения. Г. К. Жуков и К. К. Рокоссовский одеты в черные кожаные регланы.
Да, не совсем подходящая для переднего края одежда! Я шел впереди На душе
было Тревожно. К счастью, немцы вели себя. спокойно. Изредка пулеметные
очереди перекликались Рапорт командиров подразделений переднего края.
Короткий приказ: оставаться на местах, заниматься своим делом.
Первая траншея. Жуков и Рокоссовский наблюдают в бинокль, оценивают
местность и тактическую глубину немецкой обороны. Мелькнула мысль. "Ищут
направление главного удара для войск армии и фронта" Если так, то мы не зря
здесь поработали".
Внимание Жукова привлек именно этот болотистый район, где немцы ничего
не ожидали А в болотах уже частично уложили и замаскировали гати для прохода
танков через топи Жуков проверил, как танки преодолевали эти участки, что,
отметил Батов, ему "пришлось по душе". Оперативная группа Жукова
разместилась на КП армии, заняв 29 блиндажей Рядом был построен макет полосы
наступления, на котором проиграли предстоящую армии операцию. "У ящика с
песком, - писал Батов, - вместе с офицерами и генералами армии работали Г.
К. Жуков и К. К. Рокоссовский р генералы из их оперативных групп".
Жукову армия была обязана, что родился план операции в двух вариантах.
Он заметил. "Наступление, возможно, будет развиваться стремительно, армия
выйдет к Бобруйску не на восьмые, а на шестые сутки или даже раньше. Учтите
это и планируйте два варианта - ускоренный и обычный" Коль скоро танковые
соединения вводились в бой через болота, Жуков придирчиво проверял, каков
порядок переправы артиллерии и танков, точны ли расчеты на прочность гатей.
Генерал, командовавший инженерными ройсками, едва успевал отвечать Общая
картина удовлетворила Жукова. Он бросил: "Это похоже на инженерную
операцию".
В 3-й армии генерала А. В. Горбатова выявились разногласия между
планами фронта и армии. Штаб фронта предписывал наносить основной удар с
плацдарма на реке Друть. Опытнейший военачальник Горбатов указал, перед
плацдармом у врага сплошные минные поля, проволока в пять-шесть рядов,
огневые точки в стальных колпаках и бетоне. Горбатов стоял на том, чтобы
начать операцию правее и левее плацдарма, то есть начать ее с форсирования
реки.
Жукову нужно было выбирать между мнениями Рокоссовского и Горбатова. Он
с пристрастием допросил двух Командиров корпусов Они, пишет Горбатов,
"преодолевая некоторую боязнь перед таким большим начальником", доложили -
лучше план армии. "Как вижу, вы все смотрите в рот Горбатова, а своего
мнения нс имеете!" - резко закончил разговор Жуков. При завершении разбора
предстоявшей операции он, не оспаривая мнения фронта, заключил, что "где
развивать успех, на правом или левом фланге, будет видно в ходе прорыва".
Наносить ли основной удар с плацдарма или нет, он оставил на усмотрение
руководителей операции. Решение, вероятно, вынужденное, Жукову пришлось
положиться на суд событий, чтобы не наносить накануне ответственнейшего
наступления ущерба авторитету командования фронта.
Маршал войск связи И. Т. Пересыпкин присутствовал при разборе Жуковым
операции в 48-й армий П. Л Романенко. "Я заметил, что расположение штаба
48-й армии и порядок там Жукову понравились Это было видно и из того, как
поздоровался он с присутствующими и как стал шутить. Однако, шутки
продолжались недолго... Г. К. Жуков попросил командарма доложить свое
решение на предстоящую операцию. Затем он очень внимательно выслушал доклады
поочередно выступавших командиров дивизий, задавал им вопросы, предлагал
разные варианты действий, спрашивал соседей, что они будут делать в случае,
если намерения докладывающего командира не осуществятся Досконально проверив
всех, маршал Жуков, как мне показалось, облегченно вздохнул А потом задал
общий вопрос"
- Скажите, противник занимает первую траншею или нет?
И вышел конфуз Полный разнобой в ответах. А вопрос имел кардинальное
значение - нужно или не нужно тратить на нее массу боеприпасов при
артиллерийской подготовке наступления. Не добившись внятных объяснений,
помрачневший Жуков сказал:
- Завтра с утра прикажите командующим артиллерией дивизий лично на
штурмовиках проверить, занимает противник первую траншею или нет. Результат
доложить мне.
На этом закончился так хорошо начавшийся разговор на командном пункте
48-й армии".
Скрытность, скрытность и еще раз скрытность - требовали директивы
Ставки. Развертывание фронтов. при подготовке операции "Багратион" прошло
мимо внимания неприятеля. Ставка укрепляла гитлеровское командование в его
убеждении, что наступление пойдет где-то южнее, а в Белоруссии можно ожидать
только сковывающие действия, и то на считанных направлениях. В светлое время
суток на тех участках, где предстояло наступать, с показной торопливостью
велись "оборонительные" работы.
Категорически запрещалось движение по дорогам днем в районах
сосредоточения войск, проводить рекогносцировки большими группами командного
состава. Никаких изменений обычного режима огня Никаких ознакомительных
полетов над территорией врага! Маскировка вновь прибывавших частей, укрытых
в лесах, была совершенной и систематически проверялась с воздуха.
Нарушение этих приказов влекло самые серьезные последствия. Жуков в
таких случаях взыскивал, невзирая на звания. Как-то заслуженные и уважаемые
генералы - командующий армией Батов и .командующий воздушной армией С. И.
Руденко - Задержались в войсках и возвращались в штаб уже после рассвета
Увидели в воздухе инверсионный след вражеского самолета разведчика, за
которым безуспешно гнались наши истребители, видимо запоздавшие с вылетом.
Штаб, куда приехал Г. К. Жуков, размещался в дремучем лесу "Спустившись
по крутым ступенькам в землянку КП, - вспоминал Руденко, - мы стали
свидетелями сурового разговора Г. К. Жукова с генералом Батовым и членом
Военного совета армии генералом Н. А Радецким Оказывается, маршал видел ту
же картину, что и мы, и сейчас выяснял, почему не выполняются его указания 6
строжайшей маскировке, требовал применить к провинившимся самые строгие меры
Пока шел этот разговор, я улыбнулся каким-то своим мыслям, и маршал,
который, казалось, до этого совсем нас не замечал, вдруг обернулся и сказал,
обращаясь ко мне:
,. - Чему это вы улыбаетесь? У одного войска плохо маскируются, другой
позволяет летать над ними разведчикам противника. Вот вы вместе и
демаскируете операцию. Немедленно наведите порядок.
Продолжая время от времени высказывать нелестные реплики в наш адрес,
маршал тем не менее помог Батону и мне увязать все вопросы взаимодействия...
Урок, однако, пошел на пользу, и принятые дополнительные меры обеспечили
скрытное сосредоточение войск и боевой техники, а действия разведывательной
авиации противника были еще более ограничены нашими истребителями".
Да, таков был Георгий Константинович Жуков. Ничто не ускользало от него
при подготовке грандиозного наступления.
Операция "Багратион"
Операцию по разгрому немцев в Белоруссии не случайно назвали именем
прославленного героя войны 1812 года Петра Ивановича Багратиона. Он вошел в
историю как полководец, наносивший стремительные, безоглядные удары. Этот
дух пронизывал все штабное планирование при подготовке операции "Багратион".
Глубоко символичным было и то, что операция в .четвертый год Великой
Отечественной войны начиналась как раз в тех местах, где в 1941 году вермахт
проводил "молниеносную" кампанию. Теперь ему выпало "молниеносно" отступать.
В самый канун операции на совещании в Ставке рассмотрели значение
предстоявшего наступления в рамках всей коалиционной войны против Германии и
ее сателлитов в Европе. 6 июня 1944 года войска западных союзников наконец
высадились во Франции. Германия отныне вела войну на двух фронтах. И что же?
Сталин попросил Антонова доложить о событиях во Франции. Участники совещания
отметили: войска союзников продвигались "крайне медленно". Следовательно,
записал А. М. Василевский, "обсуждая вопрос о том, как может отразиться
высадка англо-американских войск в Нормандии на советско-германском фронте,
мы приходили к выводу, что когда Красная Армия начнет Белорусскую операцию и
продолжит успешное наступление против Финляндии, гитлеровское командование
перебросит часть войск с Западного фронта на Восточный".
И теперь приходилось полагаться ва свои и только на свои силы К началу
Белорусской операции в войсках наших четырех фронтов, которым предстояло
выполнять ее насчитывалось 2,4 миллиона человек личного состава, 36400
орудий и минометов, 5200 танков и самоходных орудий, 5300 боевых самолетов У
врага - 1,2 миллиона человек личного состава, 9500 орудий и минометов, 900
танков и самоходных орудий, 1350 боевых самолетов
Решающая роль отводилась 1-му Белорусскому фронту.
По просьбе Жукова Сталин разрешил 1-му и 2 му Белорусским фронтам
начать наступление 24 июня, на день позднее, чем 1-й Прибалтийский и 3 и
Белорусский фронты. Жуков избрал местом своего пребывания командный пункт
3-й армии А. В. Горбатова, входившей в 1-й Белорусский фронт.
В ночь на 24 июня Жуков поднялся на наблюдательный пункт Горбатова - в
нескольких сотнях метров от переднего края среди густых крон деревьев были
замаскированы вышки для наблюдения. Ровно в полночь над головами раздался
тяжелый гул - подходили сотни самолетов авиации дальнего действия. Они
ориентировались по свету автомобильных фар, установленных в окопах переднею
края и обращенных на восток. Но когда грохнули первые разрывы - сбрасывались
серии 500 килограммовых бомб, - тугая воздушная волна ударила по лесу; Жуков
забеспокоился: не затронуты ли наши войска? Проверили н доложили, что все
идет по плану. "От сердца немного отлегло", - вспоминал С. И. Руденко.
Обработка вражеского переднего края с воздуха продолжалась около часа,
а затем ее пришлось прервать: пошел дождь, и экипажи не видели ни сигналов
опознавания, ни целей. Пауза. Жуков приказал начинать артиллерийскую
подготовку в назначенное время, с рассветом. Когда небо посерело, ударили
тысячи орудий, на участках прорыва работало более 200 стволов на километр.
Жуков несколько минут наблюдал за сплошными разрывами, покрывшими вражеские
позиции, потянулся и сказал, обращаясь к генералу, стоявшему рядом:
- Пойдем поспим, эта музыка будет продолжаться еще долго.
Он поступил как подобает опытному военачальнику - все подготовлено,
приведено в действие, остается ожидать результатов, когда начнется атака.
После более чем двухчасовой артиллерийской подготовки, которую заключили
налет штурмовиков и залпы "катюш", поднялась пехота Впервые в Великой
Отечественной войне она шла за двойным огневым валом на глубину в 1,5 - 2
километра. И сразу увидели в наступающих цепях вспыхнули разрывы немецких
снарядов и мин, открыли огонь неподавленные пулеметные точки. Атака
захлебнулась. Надежные и отважные войска залегли.
Тяжелый, затяжной бой "В этой обстановке, - писал маршал артиллерии Н.
Д. Яковлев, - командарм А. В. Горбатов, человек, прошедший уже немалый
армейский путь и хорошо понимавший всю сложность ратного труда, вел себя
сдержанно, пожалуй, даже спокойно. И в этом спокойствии чувствовалась его
твердая уверенность в том, что командиры корпусов, дивизий и полков его
армии, несмотря ни на что, достойно выполнят свой воинский долг. Поэтому
старался не особенно-то тревожить их телефонными звонками, а терпеливо ждал
дальнейшего развития событий .
Г. К Жуков тоже ничем не выдал своего волнения. Он даже не беспокоил
командарма, а, прогуливаясь по рощице, в которой располагался НП армии, лишь
изредка интересовался сообщениями о боевой обстановке в целом на фронте и у
соседа - в войсках 2-го Белорусского фронта. Так же выдержанно вел себя весь
день, вечер и ночь, а потом даже и следующий день. Такому хладнокровию можно
было только позавидовать".
А южнее, в том заболоченном лесистом районе, где наступала 65 я армия
Батова, обозначился успех. "Эти места, - писал Жуков, - я знал хорошо, так
как прослужил здесь более шести лет и в свое время исходил все вдоль и
поперек". На фоне происходившего в полосе армии Горбатова донесение Батова
представлялось ему малоправдоподобным. Батова вызывают к телеграфному
аппарату: "Лично доложите действительную обстановку перед фронтом армии,
Жуков". Доложили.
"Аппарат молчал, - вспоминал Батов, - наконец отстучал короткую фразу
"Приеду смотреть сам". В 1500 на НП в Гомзу приехали Жуков, Рокоссовский,
Новиков и Яковлев Только проскочили их машины, как артиллерия противника из
Паричей накрыла участок дороги.
- У тебя тут жарко, Павел Иванович, - сказал Рокоссовский.
- Да, не безопасно, товарищ командующий Советую не задерживаться.
- Никуда не поедем, - сказал Жуков - Обедать будем А пока докладывай".
Жуков убедился, что войска Батова шли с юго-востока в обход Бобруйска,
а вот Горбатов пока таи и не мог выйти туда же с северо-востока.
Следовательно, план окружения гитлеровцев у Бобруйска все еще не выполнялся.
Вернувшись в 3-ю армию, Жуков поддержал просьбу Горбатова, не
удовлетворенную при подготовке операции, нанести удар севернее. И пошло...
Оборона .врага была наконец опрокинута 27 июня в кольце юго-восточнее
Бобруйска оказалось свыше 40 тысяч гитлеровцев.
К 17 часам воздушная разведка доложила враг готовится к прорыву из
окружения Не терять ни часа, не дать фашистам воспользоваться ночью! Жуков
приказал нанести удар с воздуха до наступления темноты Менее чем за два часа
командующий 16-й воздушной армией С. И. Руденко спланировал беспрецедентную
операцию - с 19.15 в течение полутора часов 526 наших бомбардировщиков и
штурмовиков обрушились на скученные войска противника. То была невероятная
по эффективности работа авиации Бомбовыми ударами, пушечно-пулеметным
обстрелом поражалась вражеская техника, над дорогой и прилегающим лесом на
высоту 300 - 400 метров поднялись клубы черного дыма. Потеряв рассудок,
гитлеровцы разбегались куда глаза глядят по горевшему лесу.
Потом специальная комиссия подсчитала: разбито до 15-и танков и
штурмовых орудий, около б тысяч автомашин и тягачей, примерно тысяча орудий,
три тысячи повозок. Свыше тысячи вражеских солдат и офицеров убиты. Обезумев
от ужаса, нестройные толпы гитлеровцев сдавались в плен, пытавшиеся
сопротивляться уничтожались.
Прорыв у Бобруйска и успехи сопредельных фронтов у Витебска поставили
под прямую угрозу окружения всю немецкую группу армий "Центр". Жуков не без
интереса кадрового военного следил за действиями вражеского командования,
что оно предпримет?
Он заключил. "Наблюдая и анализируя тогда действия немецких войск и их
главного командования в этой операции, мы, откровенно говоря, несколько
удивлялись их грубо ошибочным маневрам, которые обрекали войска на
катастрофический исход. Вместо быстрого отхода на тыловые рубежи и выброски
сильных группировок к своим флангам, которым угрожали советские ударные
группировки, немецкие войска втягивались в затяжные фронтальные сражения
восточнее и северо-восточнее Минска".
Образ действия, избранный тугодумами в немецких штабах, открыл
блистательные перспективы для параллельного преследования. Обходя узлы
сопротивления, наши танки проходили до 50 километров в день, а
среднесуточный темп общевойсковых соединений - 20 километров. Громадную
помощь оказывали белорусские партизаны, прерывавшие пути сообщения врага,
наносившие ему удары с тыла. От партизан получили сведения, что гитлеровцы
срочно минируют оставшиеся в Минске крупные здания, готовятся стереть их с
лица земли.
Наше командование ускоряет наступление, чтобы предотвратить новое
преступление фашистских варваров 3 июля город был освобожден С глубокой
скорбью Жуков осмотрел Минск, в котором в свое время прослужил семь лет.
Сплошные руины, из которых навстречу освободителям выбирались измученные,
истощенные до предела немногие жители столицы Белоруссии, чудом выжившие под
пятой оккупантов.
Некоторых виновников и соучастников чудовищных злодеяний добивали в
окружении к востоку от Минска. Там примерно за неделю была ликвидирована
почти стотысячная группировка В плен сдалось 57 тысяч фашистских вояк, среди
них девять генералов.
Как и везде, наша освобожденная земля носила страшные следы фашистских
злодеяний В Белоруссии они убили 2200 тысяч мирных жителей и военнопленных.
Уничтожили целиком или частично 209 городов и районных центров, 9200 сел и
деревень. Зверства оккупантов служили самой наглядной агитацией против
гитлеризма; по сравнению с ними блекли любые слова. Теперь фашистских зверей
настигало справедливое возмездие.
Генерал Горбатов, подъезжая к железнодорожному мосту через Верезину,
был поражен на поле более трех тысяч вражеских трупов. Здесь безуспешно
пыталась прорваться очередная орда окруженных и попала под огонь
счетверенных зенитных пулеметов нашей охраны моста "Мне вспомнилось, - писал
Горбатов, - старинное выражение "Трупы врагов пахнут хорошо", - и я изменил
маршрут двум дивизиям второго эшелона, которые направлялись к наведенному
мосту у местечка Свислочь, чтобы они прошли через железнодорожный мост и
посмотрели на работу своих товарищей из первого эшелона. Пройденные ими
лишние шесть километров окупятся в будущем, думал я".
Да, то, несомненно, была лучшая воспитательная работа в войсках,
которые испытали глубокое удовлетворение при виде поверженных врагов и не
хотели отставать от своих боевых товарищей в бою. Ярость наступавших все
увеличивалась, они сметали со своего пути фашистскую нечисть.
К десятым числам июля, оставив далеко позади Минск, наши доблестные
войска вели бои на меридиане Вильнюс - Барановичи - Пинск. От Западной Двины
до Припяти в полосе примерно 400 километров организованная оборона
гитлеровцев рассыпалась.
7 июля последовал вызов Жукова в Ставку. На следующий день Сталин
пригласил маршала вместе с Антоновым на дачу. Верховный был в отменном
настроении, шутил. Его настроение еще более поднялось после разговора по
телефону с Василевским, с фронта шли новые отрадные вести. На дачу съехались
члены Государственного Комитета Обороны. Завязалась общая беседа о
перспективах войны "По тому, как сжато и четко высказывал И, В. Сталин свои
мысли, - отметил Жуков, - было видно, что он глубоко продумал эти вопросы.
Хотя Верховный справедливо считал, что у нас хватит сил самим добить
фашистскую Германию, он искренне приветствовал открытие второго фронта в
Европе Ведь это ускоряло окончание войны, что было так необходимо для
советского народа".
Для собравшихся у Сталина не было секретом-, что Германия идет к
поражению. В военном отношении она проиграла войну на советско-германском
фронте Конечно, Гитлер, как "азартный игрок", отметил Сталин, попытается
искать политический выход, но Рузвельт и Черчилль не пойдут на сделку с ним.
Они будут стремиться к созданию в Германии "послушного им правительства".
С высот политики к делам военным. Сталин спросил мнение Жукова, могут
ли наши войска дойти до Вислы и где вводить в дело 1-ю польскую армию,
созданную в СССР. Жуков выразил твердую уверенность, что можно не только
дойти до Вислы, но и захватить на ней хорошие плацдармы для дальнейшего
наступления на Берлин, а 1-ю польскую армию нацелить на Варшаву.
Сталин приказал Жукову взять на себя руководство и 1-м Украинским
фронтом, который должен был на днях выступить, взаимодействуя с левым крылом
1-го Белорусского фронта. У маршала Конева, командующего 1-м Украинским
фронтом, к атому времени было 1,2 миллиона личного состава, 16100 орудий и
минометов, 2050 танков и самоходных орудий и 3250 самолетов.
Громада! А цель - освобождение Львовской области, восточной части
Польши и выход на Вислу. Жуков быстро прикинул- сил и средств больше, чем
требуется Не лучше ли взять у Конева ряд соединений, перебросить их в группу
фронтов Василевского, усилить их и захватить с ходу Восточную Пруссию Пока
враг бежит, и едва ли он сможет поставить прочный заслон.
- Вы что; сговорились с Василевским - спросил Сталин. - Он тоже просит
усилить его.
- Нет, не сговорились. Но если ^ он так думает, то думает правильно
- Немцы будут до последнего драться за Восточную Пруссию. Мы можем там
застрять, - категорическим, не допускавшим возражений тоном закончил обмен
мнениями Сталин.
Видимо, Жуков не проявил в этом случае должной настойчивости. В июле
1944 года дорога в Восточную Пруссию была открытой. Сталин был прав, что
гитлеровцы "будут до последнего драться" за нее, но чем
5 июля Гитлер приказал немедленно сформировать главным образом, для
прикрытия Восточной Пруссии 15 "гренадерских дивизий". Первым из них
предписывалось прибыть на фронт в конце июля, остальным к концу августа 13
июля он выступил перед 160 командирами, назначенными в эти дивизии. То была
последняя речь Гитлера перед относительно большой аудиторией. Текста ее не
сохранилось. Насе ление Восточной Пруссии погнали к границе строить
укрепления. Какой эффект 18 июля ближайший подручный фюрера Мартин Борман
записывает "Русские у Августова, вплотную к границе Восточной Пруссии Если
их танковые соединения нажмут хоть немного, нам пока нечем остановить. Вновь
формируемые дивизии все еще не имеют необходимых про тавотанковых средств!"
Теперь из сферы возможного к тому, что происходило в действительности.
11 июля Г. К. Жуков при был на 1-й Украинский фронт и развернул свой
командный пункт в районе Луцка. 13 июля фронт пере шел в наступление и через
пять дней продвинулся до 80 километров А 18 июля, "в тот памятный день",
рванулись на Люблин войска левого крыла 1-го Белорусского фронта. Впереди -
Висла!
От успехов наших войск просто дух захватывало. Фронты катились на
запад, прямо на запад. Жуков, разумеется, не мог знать мнение Бормана,
описанное выше. Но он видел обстановку. 19 июля он посылает внеочередное
донесение "в собственные руки" Сталину. Документ Жуков не доверил телеграфу,
а отправил с офицером. Действительно, то было из ряда вон выходящее по
важности донесение:
"Товарищу Сталину.
В связи с близким подходом наших войск к госгранице, докладываю свои
соображения по построению операции Белорусских фронтов на ближайший период:
1. Главной стратегической целью 1, 2, 3-го Белорусских фронтов на
ближайший этап должно являться - выход на Вислу до Данцигской бухты
включительно и захват Восточной Пруссии или, в крайнем случае, одновременно
с выходом на Вислу отсечение Восточной Пруссии от Центральной Германии...
Для выполнения вышеизложенных задач 1-му Белорусскому фронту войск
хватит. Ему нужно добавить 300 танков и 100 самоходных орудий.
2-му Белорусскому фронта потребуется одна армия в 9 дивизий, один
стрелковый корпус - три дивизии, 2 - 3 танковых корпуса или танковая армия,
четыре тяжелых танковых полка, четыре полка ИСУ-152 и усилить фронт
авиацией...
Считал бы крайне полезным по предстоящей операции посоветоваться с Вами
лично, и хорошо бы вызвать Василевского".
Вызова в Москву не последовало Сталин остался при своем мнении.
20 июля в самой мрачной атмосфере в ставке Гитлера собралось совещание.
Докладывавший начальник оперативного отдела генерал Хойзингер рисовал
безотрадную картину обстановки на Восточном фронте. В разгар его доклада
прибыл прямо из Берлина начальник штаба армии резерва полковник
Штауффенберг, вызванный как раз с докладом о "гренадерских дивизиях" для
Восточной Пруссии Оставив объемистый портфель в зале заседаний, Штауффенберг
вышел. Хойзингер показывал на карте клинья советских армий - севернее над
группой армий "Север" нависла угроза окружения. Он повысил голос: "...если
наша группа армий не будет немедленно отведена, то катастрофа..."
Фразу прервал мощный взрыв бомбы в портфеле Штауффенберга.
Покушение подготовила группа заговорщиков, которые убийством фюрера
пытались предотвратить военный крах Германии. Гитлер уцелел и жестоко
расправился не только с ними, но и со всеми заподозренными в нелояльности
режиму. Террор нацистов и пропаганда укрепили сопротивление вермахта
Начальником генерального штаба Гитлер 21 июля назначил опытного генерала
Гудериана.
Приняв дела, тот заключил- "...положение группы армий "Центр" после 22
июля 1944 года было просто катастрофичным, худшего ничего и не придумаешь...
русские, казалось, неудержимым потоком хлынули к реке Висла". Остатки
разбитых в Белоруссии немецких войск бежали в Польшу. Резервы? "Единственные
оставшиеся в нашем распоряжении силы находились в Румынии, в тылу группы
армий "Южная Украина". Уже одного взгляда на карту железных дорог было
достаточно, чтобы понять, что переброска этих резервов займет много
времени".
Дорого обходился гитлеровцам выход советских войск под командованием
Жукова в марте 1944 года в Карпаты!
Ко второй половине июля, однако, наши войска прошли за месяц около 500
километров, тылы отставали, ослабела поддержка с воздуха новые аэродрома не
поспевали за фронтом, катившимся на запад В этот момент Гудериан и взял
руководство в свои руки.
Жуков, которого всегда отличала объективность, спокойно заметил в своих
воспоминаниях об этих событиях "Все же я должен сказать, что командование
группы армий "Центр" в этой крайне сложной обстановке наш до правильный
способ действия В связи с тем, что сплошного фронта обороны у них не было и
создать его при отсутствии необходимых сил было невозможно, немецкое
командование решило задержать наступление наших войск главным образом
короткими контрударами. Под прикрытием этих ударов на тыловых рубежах
развертывались в Обороне перебрасываемые войска из Германии и с других
участков советско-германского фронта".
Все это затруднило, но не могло остановить и не остановило прорыва
наших наступавших войск, 23 июля ударная группировка 1-го Белорусского
фронта освободила Люблин, а 24 июля форсировала Вислу, создав плацдармы в
районах Магнушева и Пулавы. Тем временем 1 и Украинский фронт проводил
Львовско-Сандомирскую операцию. 27 июля был взят Львов, а 29 июля
форсирована Вислта и создан Сандомирский плацдарм.
Жуков высоко оценивал действия войск 1-го Украинского фронта, но все же
считал, что при планировании этой операции, хотя и блистательно
завершившейся, были допущены промахи, нетерпимые на четвертом году войны
Недоработки разведки, дефекты при артиллерийской и авиационной подготовке,
не всюду разгадали контрманевры противника и т. д.
Пройдя свыше 600 километров, советские войска вышли за Вислу, прочно
став на трех плацдармах. До Берлина оставалось столько же километров,
сколько 1 и Белорусский 4^0^ покрыл за месяц с небольшим. Теперь этот фронт
был острием клина Красной Армии, нацеленным прямо на запад, на Берлин.
29 июля И. В. Сталин и М. И. Калинин поздравили 1 К- Жукова с
награждением второй медалью Золотая Звезда Героя Советского Союза.
В Болгарии
Август 1944 года прошел в тяжких боях на центральном участке
советско-германского фронта. Гремели призывы к войскам, созвучные общему
настроению- "Друзья, вперед! Преследовать раненого фашистского зверя по
пятам, не давать ему передышки ни днем, ни ночью!", "Добьем фашистского
зверя б его берлоге!"
Зверь у порога своего логовища свирепо сопротивлялся. Наши плацдармы за
Вислой блокированы. Восточная Пруссия ощетинилась. Гудериан, которого
преследовал кошмар - наши танки в Восточной Пруссии, - перебросил в эту
цитадель разбойничьего прусского милитаризма войска из Прибалтики. Ценой
громадных потерь гитлеровцам удалось удержать фронт от Балтийского моря до
Карпат.
Нужна была пауза в военных действиях, в противном случае неизбежны
бесполезные потери 24 августа Ставка приказала прекратить наступление
фронтам на этом направлении.
22 августа Жуков был отозван в Москву для выполнения особого задания
Государственного Комитета Обороны. Оно состояло в том, чтобы подготовить
операции в Болгарии, прогитлеровское правительство которой оставалось с
Германией.
В это время советские войска южного крыла фронта, начав 20 августа
Ясско-Кишиневскую операцию, разбили гитлеровские войска в Румынии и
стремительно шли на юг к болгарской границе. 23 августа в Румынии вспыхнуло
вооруженное восстание. Румынские части повернули оружие против гитлеровцев.
Германское командование попыталось было наказать бывшего союзника. Эти
поползновения были пресечены Красной Армией. В октябре Румыния была
полностью освобождена. В семимесячных боях на ее территории с марта 1944
года наши потери достигли 286 тысяч человек, из них 69 тысяч убитых.
Румынская армия в борьбе за освобождение своей страны потеряла 58,3 тысячи
убитыми, ранеными и пропавшими без вести.
Когда в двадцатых числах августа Жуков приехал в Москву, Сталин
посоветовал ему встретиться с Георгием Димитровым. Он произвел на Жукова
"впечатление исключительно скромного и душевного человека". Пламенный
руководители славных болгарских коммунистов заверил, что болгарский народ
ждет Красную Армию, "вас встретят не огнем артиллерии и пулеметов, а хлебом
и солью, по нашему старому славянскому обычаю".
В этом сомнений не было. "Но мы, - писал Жуков, - люди военные, получив
задачу от руководства, должны ее выполнять с величайшей точностью".
Болгарская армия насчитывала 510 тысяч человек, к концу августа 1944 года в
стране было около 30 тысяч фашистских войск, контролировавших важнейшие
коммуникации и аэродромы.
В последних числах августа Жуков прибыл в штаб 3-го Украинского фронта,
которому предстояло действовачь в Болгарии. Фронт пол командованием Маршала
Советского Союза Ф И. Толбухина насчитывал 258 тысяч личного состава.
4 сентября 1944 года представитель Ставки ВГК маршал Жуков и
командование 3-го Украинского фронта представили в Ставку ВГК план операции
по овладению приморской частью Болгарии. Во всеоружии опыта, накопленного в
годы Великой Отечественной воины, планировалась смелая операция на глубину
до 210 километров, которые предстояло пройти с боями за 10 - 12 дней. На
двух участках прорыва - по 8 километров по фронту - сосредоточивались 180 -
200 стволов орудий и 83-миллиметровых минометов на 1 км фронта прорыва.
Готовность к началу операции, утвержденной Ставкой ВГК 5 сентября,
устанавливалась: 10 сентября 1944 года.
План планом, а Жуков выполнил куда более приятную задачу - помог штабу
фронта спланировать мирное вступление советских войск в Болгарию. Войска
должны быть готовы к встрече с дружественным Народом. От артиллерийской в
авиационной подготовки наступления, естественно, отказались.
8 сентября в 11 утра передовые подвижные отряды в колониях перешли
румыно-болгарскую границу, а через полтора часа за ними последовали главные
силы. На земле Болгарии нас встретили как братьев. Болгарские воинские части
выстраивались вдоль дорог с красными знаменами, оркестрами.
Жуков немедленно позвонил в Ставку и рассказал о происходившем.
- Все оружие болгарских войск оставьте при них, пусть они занимаются
своими обычными делами и ждут приказа своего правительства, - сказал Сталин.
9 сентября в Болгарии победило вооруженное восстание. Власть перешла к
правительству Отечественного фронта, которое разорвало отношения с Германией
и объявило ей войну. Ставка приказала с вечера 9 сентября прекратить военные
действия в Болгарии и остановить наши войска на тех рубежах, на которые они
вышли. Так закончилась эта "война", в которой не было жертв с обеих сторон.
Жукову пришлось задержаться в Болгарии до середины сентября. Гитлеровцы
вторглись в страну с запада. По просьбе правительства. Отечественного фронта
наши войска проделали марш почти в 500 километров, вышли на
югославско-болгарскую границу. Болгарская армия в оперативном отношении была
подчинена командующему войсками 3-го Украинского фронта.
Нельзя было исключить вторжение в Болгарию турецких войск. Выдвижение,
но условиям перемирия, части сил 3-го Украинского фронта (37-й армии) на юг
Болгарии свело на нет нту угрозу.
Во все это внес определенный вклад Г. К. Жуков, выполняя не только
военную, но и политическую миссию Ставки в дружественной Болгарии.
Последняя военная осень
В середине сентября Жуков вернулся в Москву я тут же получил
распоряжение от Сталина вылететь на 1-й Белорусский фронт. "Вы там свой
человек, - сказал ему Сталин, - разберитесь с Варшавой на месте и принимайте
меры, какие нужно. Нельзя ли там провести частную наступаюльную операцию по
форсированию Вислы именно войсками Берлинга... Задачу полякам поставите
лично вместе с Рокоссовским и сами помогите организовать дело".
Жуков восстановил в памяти недавнее прошлое, а в Генштабе получил
исчерпывающую информацию о том, что произошло в Варшаве за последний месяц.
С вступлением Красной Армии в Польшу 21 июля 1941 года был организован
Польский комитет национального освобождения, которому принадлежала власть в
стране. А в Лондоне пребывало эмигрантское польское "правительство". Когда
Красная Армия приблизилась к Висле, 1 августа по указке эмигрантов в Варшаве
было спровоцировано вооруженное выступление. О нем не были поставлены в
известность ни Москва, на командование 1-го Белорусского фронта. Когда в
Варшаве прозвучали первые выстрелы, население выступило, и провокация
вылилась в массовое антифашистское восстание. Цель провокаторов была
очевидной захватив Варшаву, объявить, что у Польши есть "правительство".
Ради этого опи бросила против вооруженных до зубов гитлеровцев массу
варшавян. Гитлер приказал подавить восстание и сровнять город с землей.
Наше командование не могло оказаться безучастным к этим трагическим
событиям. Хотя войска 1-го Белорусского фронта после 600 километрового
наступления были основательно утомлены, уже в десятых числах августа были
предприняты попытки пробиться к Варшаве Жуков и Рокоссовский представили
план охвата Варшавы с юга и севера и освобождения ее, причем в город должна
была вступить 1-я армия Войска Польскою. Когда Жуков уезжал в Болгарию, этот
план, утвержденный Ставкой, начал выполняться. Результаты увидел Жуков,
вернувшийся на 1-й Белорусский фронт.
14 сентября после ожесточенных боев паши войска овладели пригородом
Варшавы Прагой па восточном берегу Вислы, а в ночь на 16 сентября польский
полк форсировал реку. В этот день Жуков и Рокоссовский решили продолжить
переброску через реку в Варшаву польских воинов. Переправились шесть
усиленных батальонов.
Руководители восстания в Варшаве не только не помогли им, а, напротив,
01 вели повстанцев от реки. Гитлеровцы к 24 сентября ликвидировали плацдарм,
в ходе борьбы за который Войско Польское потеряло 3764 человека убитыми и
ранеными. Отныне непосредственная помощь восставшим ограничилась
сбрасыванием с самолетов вооружения, снаряжения и продовольствия, а также
авиационной и артиллерийской поддержкой Жуков отправился севернее Варшавы,
где в так называемом "мокром треугольнике" (развилке Вислы, Буга и Царева)
наши войска пытались пробиться к столице Польши.
Открылась тяжелая картина, крайне переутомленные и обессиленные наши
две армии пытались взломать сильную вражескую оборону. Наши войска несли
большие потери. 2 октября руководители восстания в Варшаве капитулировали. А
в "мокром треугольнике" продвджали гибнуть п бесплодных атаках наши бойцы и
командиры "Я не принимал участия в организации этого наступления, - писал
Жуков, - и мне была непонятна его оперативная цель, сильно изматывавшая
войска".
В боях за освобождение Польши уже пало почти 100 тысяч советских
воинов, а 340 тысяч были ранены. Общие потери Войска Польского к этому
времени достигли 11 тысяч человек.
На Наревском плацдарме враг даже попытался отбросить наши войска назад.
Всю первую половину октября гитлеровцы бешено контратаковали, введя в дело
сотни танков. Бои были исключительно тяжелыми. Как заметил командующий 65-й
армией Батов, именно во время этих боев родился боевой лозунг гвардейских
истребительно-противотанковых частей: "Гвардейцы умирают на лафетах, но
врага не пропускают!" Армия Батова, отбивая атаки, уничтожила свыше 400
танков противника.
Жуков уделил, по словам Батова, "очень большое снимание" плацдарму на
Цареве. Далеко не отрадные вести приходили и из Восточной Пруссии. "5
ноября, - писал Василевский, - войска 3-го Белорусского фронта в связи с
неударными попытками ворваться в пределы Восточной Пруссии получили приказ
перейти к жесткой обороне в Южной Литве".
Жуков, неизменно мысливший в масштабах всего советско-германского
фронта, был вынужден, как он впоследствии выразился, "с сожалением
констатировать тот промах, который допустила Ставка, не приняв предложение,
сделанное еще летом, об усилении фронтов, действовавших на Восточно Прусском
направлении. Оно ведь строилось на том, чтобы с ходу сломать оборону
противника при успешном развитии Белорусской операции. Теперь вражеская
группировка в восточной Пруссии могла серьезно угрожать нашим войскам при
наступлении на берлинском направлении".
А северо-западнее Варшавы 1-й Белорусский фронт все пытался наступать.
Рокоссовский разъяснил Жукову, что Сталин не изменяет своего требования
выйти на Вислу на участке Модлин - Варшава.
Понадобилось обратиться в Ставку, чтобы прекрати гь наступление в этом
районе, перейти к обороне, дать войскам отдых и пополнение. В ответ - вызов
в Москву вместе с командующим фронтом Рокоссовским.
Маршалы прибыли к Сталину для "личных переговоров", как выразился
Верховный, крайне озабоченные и солидарные а оценке обстановки. Сталин
выслушал доклад Жукова, на глазах теряя хладнокровие. И было отчего.
Наверняка последняя осень войны, а предлагается прекратить активные
действия. Но Жуков стоял на своем: противник сумел наладить оборону, наши
войска несут "ничем не оправданные потери". Сталин обратился к
Рокоссовскому: поддерживает ли он мнение Жукова? Оба маршала оказались
единодушны в оценке обстановки.
Сталин предложил подкрепить наступающие войска авиацией, танками и
артиллерией. Он спросил Рокоссовского: можно ли тогда выйти к Висле между
Модлином и Варшавой^
- Трудно сказать, товарищ Сталин, - ответил "Рокоссовский, - противник
также может усилить это направление.
- А как вы думаете? - обратился Сталин к Жукову.
Тот ответил куда более категорически:
- Считаю, что это наступление нам не даст ничего, кроме жертв. А с
оперативной точки зрения, нам не особенно нужен район северо-западнее
Варшавы. Варшаву надо брать обходом с юго-запада, одновременно нанося мощный
рассекающий удар В общем направлении на Лодзь - Познань. Силы для этого на
фронте следует сосредоточить, одновременно основательно подготовить и
соседние фронты на Берлинском направлении к совместным действиям.
Сталин отослал маршалов в соседнюю комнату "подумать" Скоро он
пригласил их снова и объявил, что Ставка согласна на переход наших войск к
обороне на 1-м Белорусском фронте "С К. К. Рокоссовским, - вспоминает Жуков,
- мы расстались молча, каждый занятый своими мыслями. Я отправился в
Наркомат обороны, а К К Рокоссовский - готовиться к отлету в войска фронта".
Острый спор имел продолжение На следующий день, 12 ноября, Сталин
поинтересовался мнением Жукова, как он смотрит на ю, чтобы отныне
руководство фронтами находилось в руках Ставки. Речь шла о том, чтобы
упразднить ее представителей, координировавших действия групп фронтов. Это
рещение назрело. К этому времени линия фронта сократилась. В сентябре вышла
из войны Финляндия, были освобождены Румыния и Болгария, бои шли на
территории Польши, Венгрии и Югославии. За исключением небольшого участка в
Латвии, Где были прижаты к морю 38 немецких дивизий, вся советская земля
была освобождена.
Жуков согласился с предложением Верховного Главнокомандующего.
- Вы это без обиды говорите? - спросил Сталин.
- А на что обижаться? Думаю, что я и Александр Михайлович Василевский
не останемся безработными.
Вечером в тот же день Сталин вызвал Жукова и объявил:
- 1-й Белорусский фронт находится на Берлинском направлении. Мы думаем
поставить вас на это направление.
У Жукова молнией пронеслась мысль: комфронта Рокоссовский Он четко
определил свое отношение к предложению. "Готов командовать любым фронтом"
Сталин пытливо взглянул на него. Подумал и добавил "Вы и впредь останетесь
моим заместителем", - и тут же взялся переговорить по телефону с
Рокоссовским. Сталин сказал ему, что он назначается командующим 2-м
Белорусским фронтом Рокоссовский не сдержался.
- За что такая немилость, что меня с главного направления переводят на
второстепенный участок?
Сталин разъяснил, что собеседник ошибается. На Берлинском направлении,
считая с севера на юг, три фронта- 2-й Белорусский, 1-й Белорусский и 1-й
Украинский. В центре будет Жуков, справа Рокоссовский, слева Конев. "Если не
продвинетесь вы и Конев, то никуда не продвинется и Жуков", - закончил
разговор Верховный.
Итак, на решающем фронте последнего наступления на Германию наши войска
должны были вести три самых выдающихся советских полководца - Маршалы
Советского Союза Г. К Жуков, К. К Рокоссовский и И. С. Конев. А рядом с ними
сотни военачальников, воспитанных партией, получивших боевой опыт в Великой
Отечественной войне и обогативших в ходе ее наше военное искусство.
Теперь, когда советские войска подходили к Германии, немецкий
генеральный штаб озаботился познакомить нацистское руководство с советскими
военачальниками, с теми, кто на полях сражений возглавлял разгром вермахта.
Геббельс записывает в своем дневнике в начале 1945 года. "Генштаб
представляет мне книгу с биографическими данными и портретами советских
генералов и маршалов. Из этой книги нетрудно почерпнуть различные сведения о
том, какие ошибки мы совершили в прошедшие годы. Эти маршалы и генералы в
среднем исключительно молоды, почти никто из них не старше 50 лет. Они имеют
богатый опыт революционно-политической деятельности, являются убежденными
большевиками, чрезвычайно энергичными людьми, а на их лицах можно прочесть,
что они имеют хорошую народную закваску.
Я сообщаю фюреру о представленной мне для просмотра книге генштаба о
советских маршалах и генералах, добавляя, что у меня сложилось впечатление.
будто мы вообще не в состоянии конкурировать с такими руководителями. Фюрер
полностью разделяет мое мнение. Наш генералитет слишком стар, изжил себя"
Предчувствуя свою гибель, враги безоговорочно признали превосходство
полководческого искусства наших военачальников. Бывший начальник
генерального штаба германских сухопутных войск Гальдер писал: "Исторически
небезынтересно исследовать, как русское военное руководство, потерпевшее
крушение со своим принципом жесткой обороны в 1941 году, развивалось до
гибкого оперативного руководства и провело под командованием своих маршалов
ряд операций, которые, по немецким масштабам, заслуживают высокой оценки...
Над этим периодом в качестве приговора стоит слово, высказанное русской
стороной в процессе резкой критики действий немецкого командования: порочная
стратегия Это нельзя опровергнуть".
К суждениям, высказанным как нацистскими лидерами, так и битыми
немецкими генералами, нужно относиться с большой осторожностью, вина за
поражение сваливается друг на друга, Гитлер на генералов, они на него Склока
банкротов, однако, оказалась неизбежной - гитлеровскую Германию добивали
превосходящая мощь Советского Союза, превосходство советского
социалистического строя.
Командующий 1-м Белорусским фронтом
- Вот за это благодарю! - сказал Сталин Рокоссовскому.
Отбывая на 2-й Белорусский фронт, маршал Рокоссовский отклонил
предложение Верховного взять с собой работников штаба, с которыми
сработался. И это глубоко знаменательно! На подступах к Победе наших
военачальников и штабы объединяло общее понимание задач вооруженной борьбы,
они обладали едиными взглядами на способы их достижения. Вспоминая в канун
своего семидесятилетия в 1966 году завершающий этап той войны, Георгий
Константинович подчеркнул: "В одиночку ни один руководитель не сможет
добиться успеха, он всегда должен использовать опыт, знания и советы своих
помощников".
Жуков не видел необходимости делать какие-нибудь перемещения в штабе
1-го Белорусского фронта. 16 ноября 1944 года в Кремль приходит телеграмма-
"Верховному Главнокомандующему Маршалу Советского Союз.) тов Сталину. Сего
числа я вступил в командование 1 м Белорусским фронтом Жуков".
О штабе 1-го Белорусского фронта Жуков сказал "Этот штаб, подобранный и
воспитанный К К Рокоссовским, был очень слаженным и деятельным. Мною как
должное был воспринят ранее установившийся здесь порядок и стиль работы Как
и мой предшественник, я по вечерам заходил в кабинет начальника штаба
генерала М С Малинина, где уже были собраны ведущие штабные работники,
командующие родами войск и начальники служб. После обмена мнениями
принималось решение Коллективный мозговой центр фронта всегда работал
творчески, четко и слаженно до конца войны".
Красная Армия вступала в 1945 год в зените своего могущества - в
действующей армии 6,7 миллиона человек, 107,3 тысячи орудий и минометов,
12,1 тысячи танков и самоходных орудий, 14,7 тысячи самолетов. Германия
имела в действующей армии 5,4 миллиона человек, из них большая часть я
лучшие соединения находились на Восточном фронте. Против нас стояли войска
общей численностью 3,7 миллиона человек, имевшие 56,2 тысячи орудий и
минометов, 8,1 тысячи танков и самоходных орудий, 4,1 тысячи самолетов.
К этому времени протяженность советско-германского фронта сократилась
почти вдвое, но плотность обороны врага была более высокой. На глубину 300 -
500 километров, то есть вплоть до Берлина, гитлеровцы создали семь
оборонительных полос. Ничего подобного не было за всю войну. В систему
обороны были включены подготовленные еще до войны укрепленные районы вдоль
старой польской границы - Померанский вал и Мезеритский укрепленный район.
Модернизировали старинные крепости Кюстрин, Франкфурт-на-Одере, Глогау и
многие Другие.
Вислинский рубеж, который предстояло штурмовать в первую очередь, имел
развитую систему траншей, бетонные и стальные огневые точки, прикрытые
минными полями, противотанковыми рвами, проволочными заграждениями. На
глубину в 30 - 70 километров его занимали вражеские войска. Гитлеровское
руководство надеялось, что в случае проры ва той или иной линии обороны
отходящие части вермахта займут следующий рубеж и все начнется сначала,
нашим войскам придется снова прогрызать вражескую оборону. Так удастся-де
обескровить Красную Армию, затянуть войну, а тем временем, быть может, найти
"политический выход" - вступить в сговор с США и Англией на антисоветской
основе.
В Берлине положились на описанные укрепленные линии, прикрывавшие
сердце Германии, и даже иной раз считали, что советское командование не
решится атаковать их. Опасность для себя гитлеровское руководство
усматривало в нашем прорыве через Венгрию и Чехию, куда и бросили громадные
силы. В основном по политическим соображениям - защитить гнездо прусского
милитаризма - немцы держали крупную группировку и в Восточной Пруссии. Этот
ход мысли, гибельный для врага, был ему навязан нами Активные действия наших
войск на исходе 1944 года в обоих этих районах укрепили Гитлера в убеждении,
что первостепенная цель нашего предстоявшего наступления - Прага, а не
Берлин. В результате на центральном участке советско-германского франта
гитлеровцы в начале января имели всего 560 тысяч войск, около 5 тысяч орудий
и минометов, 1220 танков и 630 самолетов.
То, что фронт приобрел своеобразные и опасные для врага очертания -
слабый центр и только далеко на флангах сильные группировки, скованные
нашими войсками, в конечном итоге объяснялось высоким искусством нашего
Верховного Главнокомандования, в том числе Жукова. Как неоднократно
случалось и раньше, все звенья немецкого командования - от фронта вплоть до
генерального штаба - были введены в заблуждение. Никто там даже отдаленно не
представлял, какие силы собрались на берлинском направлении Немецкая
разведка оценивала силы 1-го Белорусского фронта в 31 дивизию. На деле их
было 68 А в целом 1 и Белорусский а 1-й Украинский фронты имели в начале
января 2203700 человек, 33 500 орудий и минометов, свыше 7 тысяч танков и
самоходных орудий, 5 тысяч самолетов.
Грубейшие ошибки немецкого командования и разведки "усугублялись
атмосферой, в которой влачили свое существование Гитлер и его приближенные в
сумерках войны В конце 1944 года они затеяли наступление на Западе 16
декабря немецкие войска внезапно обрушились на слабо защищенный
американскими войсками сектор в Арденнах. Немцы при переходе в наступление
попытались имитировать тактику советских войск. Памятуя о том, как была
разгромлена их оборона в Белоруссии в июле 1944 года, гитлеровские генералы
пустили вперед пехоту, а танки во избежание потерь ввели в дело позднее, по
прорыве американской обороны. Гитлер намеревался выйти к Антверпену,
отрезать и прижать к морю английскую группу армий Программа-максимум
гитлеровцев - склонить США и Англию к сепаратному миру, продемонстрировав
Вашингтону и Лондону, что значит война всерьез.
По извращенной логике Гитлера выходило, что Советский Союз позволит
Германии сделать нашим союзникам большое кровопускание. Он считал, что
Советский Союз не упустит отплатить США и Англии той же монетой за затяжку
"второго фронта", за то, что многие годы предоставляли нам сражаться один на
один с Германией и ее сателлитами. Своими химерическими .расчетами Гитлер
заразил верховное командование вермахта Даже 9 января 1945 года он заверял
высших генералов: "Русские не переходят в наступление по политическим
причинам". Гудериан поторопился подтвердить: "Конечно, они имеют в виду
англичан".
Произошло прямо противоположное. Советский Союз был верен союзническому
долгу. Хотя США и Англия на Западном фронте были куда сильнее, чем Германия.
Наступление в Арденнах посеяло панику в штабе Эйзенхауэра. Американские
войска, впервые испытавшие, что такое война, бежали. Эйзенхауэр,
командовавший американо-английскими армиями в Европе, в страшной тревоге
докладывал в Вашингтон о "немецком неистовстве", о том, что "немцы
предпринимают максимальное и решительное усилие для достижения победы на
Западе в кратчайший срок". Черчилль и Рузвельт обратились с просьбами к
Сталину о помощи. Их посланец - английский главный маршал авиации Теддер -
срочно прилетел в Москву и описал Сталину бедственное положение на Западном
фронте.
Ставка планировала начать наступление 20 января. Учитывая кризис на
Западе, Сталин приказал передвинуть его сроки.
По плану на разгром Германии отводилось 45 дней - наступлением на
глубину 600 - 700 километров. На участках прорывов 1-го Украинского и 1-го
Белорусского фронтов на километр приходилось по 230 - 250 орудий и
минометов, 80 - 155 танков и самоходных орудий.
В обращении Военного совета 1-го Белорусского фронта к войскам в канун
наступления говорилось: "Мы сильнее врага. Наши пушки, самолеты и танки
лучше немецких, и их у нас больше, чем у врага. Эту первоклассную технику
дал нам наш народ, который своим героическим трудом обеспечивает наши
победы. Мы сильнее врага, так как бьемся за правое дело против рабства и
угнетения... Ключи победы в наших руках".
Громадный подъем в войсках. Впереди Берлин!
Последние приготовления. Операция многократно "проиграна" в штабах
армий, корпусов и дивизий. Жуков в последний день объехал плацдармы,
проверяя все и вся. Он охотно отвечал на вопросы генералов и офицеров.
Кто-то из командиров, пораженный масштабами подготовки, спросил:
- Зачем нужно, товарищ маршал, накапливать так много боеприпасов?
- Чтоб успех наступления, - ответил Жуков, - был обеспечен не на сто, а
на двести процентов!
Фраза Жукова, отвечавшая характеру момента, разнеслась по войскам и
стада крылатой. Воины преисполнились решимости выполнять боевую задачу на
"двести процентов".
Перед рассветом 14 января Жуков приехал на командный пункт 5-й ударной
армии на Магнушевском плацдарме, что южнее Варшавы. В 8.30 утра серое зимнее
небо разорвали десятки тысяч ракет "катюш", все залил багровый свет.
Началась артиллерийская подготовка. Через каких-нибудь двадцать пять минут
передовые батальоны, проводившие разведку боем, пошли в атаку. Гитлеровцев,
ожидавших многочасового обстрела, захватили врасплох. Без больших потерь
наши войска овладели первой траншеей. Отлично дейсвовавшие танки-тральщики и
отряды саперов проделывали проходы в сплошных минных полях. Удачное начало
позволила ввести в действие уже через несколько часов главные силы,
опрокинувшие начавшего отход врага. "Мы сэкономили, - писал Жуков, - многие
тысячи снарядов, которые очень пригодились позднее".
Хотя уже 12 января 1-й Украинский фронт успешно перешел в наступление с
Сандомирского плацдарма, а 13 января 2-й и 3-й Белорусские фронты обрушились
на Восточную Пруссию, только 14 января, когда выступили войска Жукова, в
станке Гитлера осознали смертельную опасность. Выяснилось, что помимо ударов
на северном и южном крыле совег-ско-германского фронта, который в ставке
Гитлера не исключали, пришел в движение и центр. И здесь сам Жуков!
Гитлеровское руководство отлично понимало,что именно войскам под его
руководством ставятся важнейшие задачи. В книге "Последние дни Гитлера"
(1972) известный английский историк X. Трейвор-Ропер писал: "Немцы,
воевавшие против Жукова, признавали - он самый талантливый во всем русском
генералитете". Где Жуков, там поражение вермахта неизбежно!
К вечеру 14 января Гудериан потребовал остановить операции на Западе и
"бросить все на Восточный фронт". 15 января Гитлер покинул свою
штаб-квартиру на Западном фронте и поездом отправился в Берлин спасать рейх
от лавины с Востока.
В этот день в Кремле Сталин принял англо-американскую делегацию во
главе с Теддером. В книге американского профессора Б. Смита "Воители в
сумерках" (1983) о закулисной истории той войны приведены слова, сказанные с
величайшим достоинством Сталиным просителям с Запада: "Между нами нет
договора, по мы товарищи. Для нас разумно и в здравых собственных интересах
помогать друг другу в тяжкие времена. Я поступил бы глупо, если бы стоял в
стороне, позволяя немцам избивать вас, это привело бы только к тому, что
они, расправившись с вами, навалились бы на меня Равным образом в ваших
собственных интересах сделать все возможное, чтобы не дать немцам избивать
меня".
На второй день операции Жуков ввел в действие 1-ю и 2-ю гвардейские
танковые армии, которые с невиданной скоростью пошли на запад, перекатываясь
через немецкие войска, нарушая не только коммуникации, но и связь. Немецкий
генштаб не мог доложить ставке фюрера о том, что точно происходит на фронте.
17 января в боевом, донесений Верховному Главнокомандующему
командование 1-го Белорусского фронта сообщало: "В результате глубокого
обходного маневра варшавской группировки противника подвижными войсками,
охвата общевойсковых армий с севера и с юга и одной (..схемою удара 1-й
армии Войска Польского при ноддержке массированных ударов авиации войска
1-го Белорусского фронта 17.1.45 г овладели столицей Польской республики
городом Варшава" Войско Польское получило возможность вступить в город 21
января штаб 1-го Белорусского фронта докладывает И. В. Сталину: "В течение
19 января проводилось разминирование улиц и площадей города для обеспечения
прохождения парада польского войска Подрывов людей и боевой техники,
участвовавших в параде, не было".
Через несколько дней командование фронта доложило И В. Сталину: "Немцы
превратили столицу Польши в руины Крупнейшие промышленные предприятия стерты
с лица земли. Жилые дома взорваны или сожжены. Городское хозяйство
разрушено. Десятки тысяч жителей уничтожены, остальные были изгнаны. Город
мертв".
Тем временем 1-й Белорусский фронт много западнее Варшавы вышел на одну
линию с 1-м Украинским фронтом и продолжал стремительный марш е боями на
запад. Так как же это произошло, что танкисты 1-го Белорусского фронта на
пути от Вислы до Одера достигли высших темпов продвижения за всю
Отечественную воину - иной раз до 100 километров в сутки?
Возвращаясь к этому сражению, Г. К. Жуков говорил в конце 1945 года:
"Танковые армии вводились в прорыв по плану на третий день операции, при
этом учитывалось, что мы должны обеспечить их ввод с наименьшими потерями,
т. е. обработать полосу ввода в прорыв наиболее чисто. Для этой цели
привлекались артиллерийские средства, более 1000 танков непосредственной
поддержки пехоты. Разрыв в действии общевойсковых армий н танковых армий -
два дня... Мы готовились к серьезному сопротивлению, и мы планировали этот
бой из расчета тесной увязки взаимодействия, особенно тактического
взаимодействия с тем, что если противник окажет серьезное сопротивление и
сумеет подтянуть к месту прорыва дополнительные силы, то мы не должны
рисковать танковыми армиями, вводить их очертя голову, а должны перемолоть
противника под нашим артиллерийским молотом. Для этого мы имели достаточно
артиллерийских сил и запасы снарядов, и мы предполагали в начальный этап
методически развивать операцию. Оказалось, нервы противника, его физические
и моральные силы не выдержали удара. Он быстрей поддался нашему удару, чем
мы предполагали. При этих условиях мы не могли придерживаться плана, яко
слепой стены.
Основная ставка после прорыва ставилась иа подвижные войска. Мы имели
около 4000 танков и СУ - это очень крупная сила. Этот бронетанковый таран,
двигающийся вперед после разгрома непосредственно тактической обороны,
расчистил путь общевойсковым армиям.
Мы исходили в организации действий не из шаблона, в первую очередь мы
не хотели быть обманутыми. Мы сами провели серьезный план мероприятий по
обману противника, но все же у нас не было уверенности, что противник сам не
противопоставит нам своего плана и не попытается обмануть нас. В расчете
скрыть от противника такую крупную группировку, как 4000 танков, более 10000
стволов артиллерии, кавалерийские корпуса и многочисленные соединения
общевойсковых армий, проводились все эти мероприятия обмана противника. У
меня не было полной гарантии, что нам удастся оперативно-тактическая
внезапность, а поэтому я шел на худшее и расчет строил также на худшее.
Противник мог определить не только направление нашего удара, но он мог
догадаться и о силе этого удара, а это главное. Не так страшно направление,
как важно разгадать силу удара, чтобы своевременно подготовить
соответствующие силы для противодействия. Мы не могли рассчитывать иа то,
что противник окажется настолько лопоухим, что не будет знать ничего о
готовящейся операции. Такой гарантии не мог дать ни один командующий, ни
один штаб".
Раннее утро 16 января. Магнушевский плацдарм уже в тылу наших войск,
ушедших на запад. Раздался глухой гул - прогревают моторы машины 2-й
гвардейской танковой армии. Более 850 танков и самоходных орудий! Жуков
лично инструктирует командиров передовых отрядов армии - вперед и только
вперед* Пусть тапки оторвутся от основной массы войск даже на 100
километров, все равно не останавливаться! Не допустить, говорит маршал,
чтобы противник успел занять подготовленные рубежи!
Поземка, резкий вечер. Проходят колонны громадных машин, уходящих на
запад. Земля дрожит, идет боевая техника 1945 года - тяжелые танки "ИС",
152-миллиметровые самоходные орудия. Грохот такой, что приходится кричать на
ужо рядом стоящим. Легко сказать - ввести в сражение! Это значит пройти
около двадцати километров за ушедшей вперед пехотой через поле боя, усеянное
воронками. По расчищенным и разминированным путям, подготовленным
беззаветными тружениками войны - саперами.
Стальную лавину приветствуют войска, которые она обгоняет. Танковая
армия вводится в сражение через боевые порядки наступающей общевойсковой
армии, а это означает, что в полосе шириной немногим более десятка
километров находится свыше 100 тысяч человек, более 2,5 тысячи орудий,
многие тысячи машин, повозок.
К исходу 16 января 2-я гвардейская армия с боями прошла до 90
километров. Вечером штаб армии настигает приказ Жукова, ускорить
продвижение, выйти на намеченный рубеж не к 18 января, а к 17-му. Значит, до
100 километров в полдня! Жуков подчеркнул, "".при наличии благоприятных
условий" К сожалению, это не удалось: немцы успели взорвать мосты через
Бзуру. Но задержка не оказалась значительной, переправы навели, и "чем
дальше вперед, тем ближе победа", как говорили танкисты.
Еще сто километров за два дня! Люди работают без устали, но машины
отказывают, надо горючее, техническое обслуживание. Ночью 20 января приказ:
к исходу 22 января пройти еще 150 километров. "Только там, - гласит
предписание Жукова, - можно предоставить время для технического осмотра
машин и пополнения запасов. До этого времени обстановка требует
стремительного движения вперед".
Сбивая с позиций и разгоняя гитлеровцев, армия выполнила и этот приказ.
С трудом подвозится горючее из отставшего тыла. Колонны автомашин со
снабжением нередко пробивались с боем: по пути они натыкались на разбитые,
но недобитые вражеские части. Озлобленные, с мрачной решимостью спешившие к
границе рейха, эти части нередко набрасывались на легкую добычу, какой им
представлялись транспортные машины. Но тщетно. Гитлеровцев отбивали, а наши
колонны шли своим путем.
В ходе стремительного наступления авиация умело взаимодействовала с
подвижными частями "В боевые порядки танковых армий, - вспоминает маршал
авиации С. И. Руденко, - мы включили облегченные инженерные батальоны и
подразделения БАО, располагающие силами и средствами для захвата аэродромов,
их охраны, устройства новых площадок, обеспечения посадки самолетов до
подхода пехоты.
По моему докладу командующий фронтом приказал командирам соединений, с
которыми взаимодействует авиация, оказать нам срочную помощь в подготовке
летных полей. Даже двое-трое суток были для нас слишком большим сроком:
нас1упающие уйдут вперед, авиация отстанет не только от подвижных войск, но
и от пехоты".
Каждая оперативная директива Жукова, отдававшаяся в январе 1945 года
танковым армиям или корпусам, заканчивалась аналогичным во всех этих
документах указанием: "Учитывая необходимость непрерывного преследования с
целью не дать возможности противнику организоваться для обороны на новых
рубежах, принять решительные меры к подтягиванию артиллерии, тылов и
своевременному пополнению запасов".
После войны, говоря об этой операции, Г. К. Жуков подчеркнул: "Может
быть, у некоторых создалось такое впечатление, что сил у нас было так много
- артиллерийских, танковых и прочих, что можно было вообще без пехоты
провести прорыв, что было настолько чисто все обработано, что сила вообще не
играла роли и не играло даже роли построение первого эшелона, второго,
третьего и глубокого эшелонирования боевых порядков вообще Я должен сказать,
что товарищи, так думающие, находятся в заблуждении. Сопротивление было
очень серьезное, мы имели большие потери в этой операции, из них 43 проц.
пулевых ранений и 0,1 проц. ранений холодным оружием. Разве можно при слабом
сопротивлении или маршируя с шапкой набекрень иметь такие потери. Драка была
очень сложная, она велась не только с перевернутым фронтом направо, налево,
назад, ню мы имеем и немало случаев, когда наши части сами попадали и
дрались в окружении. Вы сами понимаете, что о условиях, когда фронт быстро
преследовал противника, громя подходящие резервы и отступающие его части,
некоторые наши части сами попадали в окружение отходящих частей противника,
его подходящих резервов".
В подробном донесении Сталину Жуков 21 января докладывал: "Задачей
фронта до 30 января !945 г. ставлю вяйти на фронт Вальдау... Рунау, Грец.
Танковыми армиями к этому времени овладеть районами- 2 гв- та (танковая
армия. - Н. Я.) Берлинхен, Ландсберг. 1 гв. та Мезерец, Швибус.
На этом рубеже развернуть войска (особенно артиллерию), подтянуть тылы,
привести в порядок материальную часть боевых машин, развернуть 3-ю ударную и
1-го польскую армии, с утра 1 - 2 февраля 45 г. продолжать наступление всеми
силами фронта с ближайшей задачей с ходу форсировать Одер, а в дальнейшем
развивать стремительный удар на Берлин, направляя главные усилия в обход
Берлина с северо-востока, севера и северо-запада".
К вечеру 22 января танкисты, продвинувшись за семь дней на 350
километров, дрались в 120 километрах впереди главных сил фронта. В ночь
на-23 января Жуков ориентирует командование танковой армии- по северному
берегу реки Негде и западному берегу Одера враг имеет сильные укрепленные
полосы!
"Упреждение противника в занятии этих позиции, - диктует Жуков, -
обеспечит успешное и быстрое проведение Берлинской операции. Если резервы
противника успеют занять указанные мною позиции, Берлинская операция может
затянуться".
У 2-й гвардейской танковой армии не хватало горючего. Собрали все, что
было можно, заполнили баки одного корпуса - и вперед! Корпус стремится
обогнать врага, не дать ему засесть в укреплениях. Позади уже немало
укрепленных рубежей, захваченных при минимальном сопротивлении или вообще
без него. Танки проскакивали мимо чудовищных дотов, из амбразур которых
могла смотреть смерть. Не выглянула! Гитлеровцы не успели занять их.
Вышли к реке Нетце. Где переправляться, какое направление? Из штаба
фронта Жуков:
- Где угодно форсировать Нетце и Прорваться через укреплешшй район.
Разведка донесла, гитлеровцы кое-где уже засели в укреплениях- Все же
наши танки отыскали слабые места, перегруппировались и утром 26 января
сделали бросок через Нетце. Мы в Германии! Разыгралась метель, видимость -
несколько десятков метров. Под прикрытием метели танки устремились к Одеру,
Для удара собралась вся танковая армия. Померанский вал преодолен! Не
удержали порыва стальных громад противотанковые рвы, минные поля врага.
29 января 1945 года за подписями Жукова и Телегина пошло донесение И.
В. Сталину: "Ваш /приказ - мощным ударом разгромить противостоящую войскам
группировку противника и стремительно выйти к линии польско-германской
границы (1939 года. - Н. Я.) - выполнен
За 17 днем наступательных боев войсками фронта пройдено до 400 км. Вся
западная часть Польши в полосе 1-го Белорусского фронта очищена от
противника, а польское население, пять с половиной лет угнетавшееся
фашистами, - освобождено.
Стремительное продвижение войск воспрепятствовало гитлеровцам разрушить
города и промышленные предприятия, железные и шоссейные дороги, не дало им
возможности ужать и истребить польское население... В сельском хозяйстве
сохранен конский состав, инвентарь, посевной материал и запасы
продовольствия. На железных и шоссейных дорогах повреждения незначительные.
Захвачен большой паровозо-вагонный парк, обеспечивающий обслуживание военных
и народнохозяйственных нужд польского государства... Польский народ,
освободившись с помощью Советского Союза от немецкого ига и получив из рук
Красной Армии в свое распоряжение все сохранившиеся после изгнания немцев
богатства, "активно борется за восстановление Польши".
А тем временем наступление продолжалось. В 10 часов утра 31 января
танкисты форсировали Одер, положив начало созданию знаменитого Кюстринского
плацдарма.
Начальник штаба 2-й гвардейской танковой армии генерал А. И.
Радзиевский подытожил итоги беспримерной операции армии- "Позади был путь от
Вислы до Одера, пройденный нашей армией за 16 дней. Если приложить к карте
линейку и измерить расстояние между польским местечком Магнушев на Висле,
откуда начали мы этот путь, и немецким .населенным пунктом Кинитц на Одере,
то получим расстояние, несколько превышающее 500 километров. Но фактически
мы прошли гораздо больше" спидометры боевых машин показывали 1200 - 1400
километров. До Берлина осталось менее 100 километров".
Маршал Жуков не упускал из виду ни на час передовых отрядов, шедших
далеко впереди основной массы войск фронта. Особенно запали ему в память
подвиги передового отряда 5-й ударной армии:
90 танков, 12 самоходных орудий, 42 орудия и миномета, 12 "катюш" и
стрелковый полк на 300 автомашинах. Командир отряда полковник X. Ф. Есипенко
мудро построил свою "маленькую армию на колесах", замыкали колонну тяжелые
танки. Он рассудил, что враг не поспеет остановить отряд, но попытается
наверстать упущенное - догнать и ударить с тыла.
19 января Есипенко выступил. За пять суток отряд прошел почти четыреста
километров. 400 огненных километров! Почти на всем протяжении марша -
схватки с гитлеровцами, - и вот пересечена граница Германии. Сопротивление
врага резко усилилось, а в городе Фридеберг отряду устроили ловушку. Стоило
танкам втянуться в предательски тихий город, как притаившиеся гитлеровцы
бросились со всех сторон на мужественных воинов. Они рассчитывали, что
Есипенко отойдет назад, навстречу подходившим главным силам- Но случилось
то, что гитлеровцы и представить себе не могли. - Ссипенко вырвался на запад
и пошел к Одеру!
"Хотя потери были не очень большими, - писал об отряде Есипенко член
Военного совета 5-й ударной армии генерал Ф. Е. Боков, - люди устали.
Бессонные ночи, постоянное напряжение давали о себе знать, и бойцы засыпали
при первой возможности. Однако у них хватило выдержки, чтобы выполнить еще
один приказ командира отряда: сберегая силы, миновать Ландсберг, обойти его
с севера и, совершив семидесятикилометровый бросок", выйти 31 января к
Одеру.
Установив взаимодействие со 2-й гвардейской танковой армией, воины
Есипенко в пешем строю по тонкому льду перешли Одер. Вскоре наладили
переправу тяжелой техники и захватили небольшой плацдарм. Появление наших
танков в каких-нибудь 68 километрах от Берлина оказалось для немцев громом
среди ясного неба.
Ошалевший начальник железнодорожной станции обратился к Есипенко с
просьбой отправить поезд на Берлин, на что с подчеркнутой вежливостью
полковник ответил: "Сожалею, господин начальник станции, но сделать это
невозможно Придется пассажирское сообщение с Берлином на незначительное
время прервать, ну хотя бы до окончания войны". Немая сцена, конец которой
положил гомерический хохот бойцов и командиров, столпившихся вокруг. В
замасленных комбинезонах, полушубках, измученные, с покрасневшими,
ввалившимися глазами, они были безмерно счастливы. А рядом стояли танки и
самоходки, на которых они были готовы продолжить марш на Берлин.
В ночь на 2 февраля ца Одер вышли части 1-й гвардейской танковой армии.
К 1500 2 февраля передовые танковые бригады армии форсировали Одер. 3
февраля реку в районе Геритц форсировали части 8-й гвардейской армии.
Форсирование нашей армией Одера - последней крупной водной преграды
перед Берлином - взбесило гитлеровское руководство. Враг судорожно собирал
резервы, стремясь сбросить с плацдарма наши войска. Завязались исключительно
тяжелые бои. Фашисты лезли с фанатичным упорством, не думая о, потерях. Кого
только там не было среди атаковавших - солдаты вермахта и эсэсовские убийцы,
юнцы и старики из "гренадерских дивизий", курсанты столичных училищ и
полицейские! Сброд. Но их еще было много, как и танков и штурмовых орудий, а
в воздухе бесчисленное количество вражеских самолетов.
Так на исходе пятисоткилометрового наступления наши войска с ходу
вступили в жуткий бой. Жуков, как обычно, реалистически оценил обстановку.
Пусть впереди Берлин, а пока, в ночь на 4 февраля, он приказывает:
"На 5-ю ударную армию возложена особо ответственная задача - удержать
захваченный плацдарм на западном берегу р. Одер и расширить его хотя бы до
20 км по фронту и 10 - 12 км в глубину.
Я всех прошу понять историческую ответственность за выполнение
порученной вам задачи и, рассказав своим людям об этом, потребовать от войск
исключительной стойкости и доблести.
К сожалению, мы вам не можем помочь авиацией, так как аэродромы
раскисли и взлетать в воздух самолеты не могут. Противник летает с
берлинских аэродромов, имеющих бетонные полосы. Рекомендую;
1) зарываться глубоко в землю;
2) организовать массовый зенитный огонь;
3) перейти к ночным действиям, каждый раз атакуя с ограниченной целью;
4) днем отбивать атаки врага.
Пройдет 2 - 3 дня - противник выдохнется.
Желаю вам и руководимым вами войскам исторически важного успеха,
который вы не только можете, но обязаны обеспечить"
8 февраля Жуков докладывает Сталину "С выходом войск фронта на р. Одер
резко повысилась активность авиации противника. В летные дни массированные
полеты его авиации для прикрытия города Берлина достигли 2800 - 3000
самолето-вылетов в сутки", Жуков просит выделить для его фронта две зенитные
дивизий за счет 2-го и 3-го Белорусских фронтов, на которых "активность
авиации противника незначительна". Сталин отдает нужное распоряжение.
Наши бойцы и командиры на плацдарме, презирая смерть, не только не
отдали ни метра земли, но оттеснили врага Жуков ожидал, что плацдарм будет
расширен по фронту "хотя бы" на 20 километров. Бешеные атаки врага имели
только один результат - плацдарм был расширен до 44 километров!
Статья "Жуков" заняла основное место в номере от 12 февраля 1945 года
тогда самого массового американскою журнала "Лайф" Рассказав, разумеется, не
всевда точно о длинном пути полководца начиная с Халхин Гола, журнал
обратился к событиям, приковавшим внимание и потрясшим весь мир, -
наступлению наших войск от Вислы до Одера. Общий тон статьи - безмерное
удивление по поводу мощи Советского Союза на исходе войны:
"Обходя узлы сопротивления и предоставляя их ликвидацию тыловым частям,
Жуков промчал свои танковые авангарды и моторизованную пехоту за первые 18
дней кампании по болотистой и лесистой местности более чем за 300 миль -
рекордная быстрота наступления, значительно превосходящая темпы наступления
немцев в 1941 году." Быстрота ею наступления заставляла лондонцев в шутку
говорить, что Жуков торопится, чтобы освободить острова, занятые немцами в
Ла-Манше... Лорд Бивербрук как-то заметил, что коммунизм дал лучших
генералов этой войны Жуков - коммунист. Он не верит в бога, но ,он верит в
историю, в прогресс, в благопристойность. Ради этого, ради своей семьи,
своей жены, детей и России он ведет эту победоносную войну...
Что бы ни произошло в течение ближайших недель, Георгий Константинович
Жуков войдет в историю как один из крупнейших полководцев второй мировой
войны. Занимая в настоящее время пост командующего отборными войсками
Красной Армии в ценральном секторе Восточного фронта, он явно предназначен
Сталиным для роли завоевателя Берлина...
Его успехи на поле боя не имеют себе равных в нынешней войне ни среди
союзных армий, ни в германской армии нельзя найти ни одного генерала,
равного Жукову"
Таково мнение, во всяком случае высказанное публично, в США - тогда
нашего союзника.
В Берлине Геббельс, оставшийся верным Гитлеру до конца, злобно
записывает в своем дневнике примерно в это время. "Ни одна из наших военных
операций, как бы она ни была хорошо подготовлена, не привела в последнее
время к успеху. Сталин имеет все основания чествовать советских маршалов,
которые проявили выдающиеся военные способности".
Советские войска, вставшие на западном берегу Одера, предвещали скорый
конец фашистской ночи.
Добьем фашистского зверя в его берлоге!"
Такие щиты-плакаты встречали наши войска на границе Германии. Наши
передовые части устанавливали их, как только нога советского воина
переступала границу Германии с Польшей. Плакаты звали "Бойцы и командиры! Мы
вступили на территорию Германии Вперед - на Берлин!"
26 января Военный совет 1-го Белорусского фронта вошел в Ставку с
предложением: после форсирования Одера подтянуть отставшие войска, пополнить
запасы боеприпасов, горючего и "стремительным броском 15 - 16 февраля взять
Берлин" 27 января Ставка утвердила это предложение. Тогда Жуков не
сомневался в его реальности Берлин был относительно слабо прикрыт, и едва ли
разношерстные соединения, поспешно подброшенные против 1-го Белорусского
фронта, удержали бы лобовой удар в направлении города.
Эта операция, однако, не была проведена. На военно-научной конференции
в конце 1945 года Г. К Жуков исчерпывающим образом объяснил, почему от нее
отказались.
- Я хочу ответить на выступление тов. Енюкова (представитель Генштаба
Красной Армии, генерал-майор - Н Я). Видимо, некоторые товарищи недостаточно
поняли целесообразность тех или иных мероприятий командования в ходе
операции Он сказал, что со средствами, которые имел фронт, можно было дойти
до Берлина. Конечно, Берлин не имел в этот период сильного прикрытия. На
западном берегу р Одер у противника были только отдельные роты, батальоны,
отдельные танки, следовательно, настоящей обороны по Одеру еще не было. Это
было известно Можно было пустить танковые армии Богданова и Катукова (2-ю и
1-ю гвардейские танковые армии - Н Я) напрямик в Берлин, они могли бы выйти
к Берлину. Вопрос, конечно, смогли бы они его взять, это трудно сказать. Но
надо было суметь устоять против соблазна - это дело нелегкое. Командир не
должен терять голову, даже при успехе. Вы думаете, тов Чуйков не хотел бы
выскочить на Берлин или Жуков не хотел взять Берлин? Можно было пойти на
Берлин, можно было бросить подвижные войска и подойти к Берлину. Но, товарищ
Енюков, назад вернуться было бы нельзя, так как противник легко мог закрыть
пути отхода. Противник легко, ударом с севера прорвал бы нашу пехоту, вышел
на переправы р. Одер и поставил бы войска фронта в тяжелое положение.
Еще раз подчеркиваю, нужно уметь держать себя в руках и не идти на
соблазн, ни в коем случае не идти на авантюру Командир в своих решениях
никогда не должен терять здравого смысла".
Именно в эти же дни пост у пили сведения о серьезной концентрации войск
противника севернее, в Померании. Эта группировка угрожающе нависла над
обнаженным правым флангом фронта Еще 23 января немецкие войска в Померании и
у Берлина объединились в группу армий "Висла". Командовать ею Гитлер
поставил шефа СС, всех карательных органов рейха Гиммлера.
Не расставшийся даже в это время с бредовыми иллюзиями насчет "силы"
национал-социалистской идеологии, Гитлер верил, что назначение командующим
архипалача единственный выход, суливший успех. Обращаясь к этим действиям
фюрера, вероятно, самый влиятельный на Западе на сегодняшний день
исследователь жизни Гитлера Дж Толанд писал в 1976 году: "Эта чрезвычайная
группа армий предназначалась для того, чтобы остановить главный удар,
наносившийся маршалом Г. К. Жуковым. Гудериан считал назначение Гиммлера
идиотизмом, но Гитлер указал - рейхсфюрер единственный человек, способный
быстро организовать армию, одно его имя воодушевит на борьбу до конца". Но
давно уже иссякло время, когда фашистские лозунги и их живые носители
вдохновляли вермахт...
Итак, в сгущающихся сумерках фашистского рейха Гитлер бросал против
Жукова свой последний козырь - Гиммлера, который-де поведет войну воистину
по-нацистски. Как именно? Гиммлер сразу поставил часовых по левому берегу
Одера - стрелять в каждого, пытающеюся уйти за реку под натиском Красной
Армии. "Но даже эти меры не могли заставить толпы истощенных, потерявших
оружие солдат остановить громадные танки Жукова", - сказано в книге Ю.
Торвальда "Разгром на Востоке" (1980). Тогда Гиммлер со сворой эсэсовских
генералов, которых он привез с собой в штаб в Померанию, и задумал план,
разгаданный Жуковым: ударить с севера во фланг 1-го Белорусского фронта.
Первоначально Жуков предполагал, что парировать угрозу удастся
совместными действиями с сопредельным 2-м Белорусским фронтом. 31 января
Жуков шлет донесение в Ставку:
"I. В связи с резким отставанием левого крыла 2-го Белорусского фронта
от правого фланга 1-го Белорусского фронта ширина фронта к исходу 31 января
достигла 500 км.
Если левый фланг К. К. Рокоссовского будет продолжать стоять на месте,
противник, безусловно, предпримет активные действия против растянувшегося
правого фланга 1-го Белорусского фронта.
Я прошу приказать К К. Рокоссовскому немедленно наступать 70-и армией в
западном направлении, хотя бы на уступе за правым флангом 1-го Белорусского
фронта.
2. Тов. И. С. Конева прошу обязать быстрее выйти на р. Одер".
В своих мемуарах Жуков лаконично напишет:
"На это донесение мы не получили от Верховного быстрого ответа и
конкретной помощи".
2-й Белорусский фронт, основные силы которого были задействованы в
Восточной , Пруссии, начал просимое Жуковым наступление 10 февраля Однако
продвигался медленно, покрыв за десять дней всего 50 - 70 километров
Гитлеровцы дрались насмерть. Что касается 1 го Украинского фронта, его
войска сумели сломить вражеское сопротивление и выйти па реку Нейсе, то есть
на уровень продвижения 1-го Белорусского фронта, только к концу марта.
Так случилось, что намерение Г. К. Жукова овладеть Берлином в середине
февраля не осуществилось и война затянулась еще на несколько месяцев Так
что? Г. К. Жуков неверно рассчитал? Нет, с военной точки зрения, как
представлялось ему дело на конец января, он был абсолютно прав. В штабе 1-го
Белорусского фронта в то время оценивали перспективы завершения вооруженной
борьбы в Европе исходя из военной логики - Германия зажата между двумя
фронтами. Как бы вяло ни велись там боевые действия, гитлеровцы вынуждены
держать определенные силы на Западе Но вмешалась политика как действия
Гитлера, так и наших западных союзников внесли крутые изменения в положении
на Восточном фронте.
Ставка не так быстро ответила на донесение Жукова 01 31 января, ибо как
раз в что время Сталин готовился к исторической конференции 1лав
правительств СССР, США и Англии, которая проходила в Ялте с 4 по 11 февраля.
На ней советская делегация указала, что в результате перебросок немецких
войск с запада "на нашем фронте может дополнительно появиться 35 - 40
дивизий". Следовательно, необходимо "ускорить переход союзных войск в
наступление на Западном фронте". Желательно сделать это "в первой половине
февраля".
Руководители США и Англии заверили, что так и будет. Они высоко
оценивают подвиги Красной Армии в начале 1945 года, лестные слова прозвучали
и ча столом конференции, а вскоре после нее в связи с Днем Красной Армии 23
февраля 1945 года Черчилль публично, на весь мир заявил. "Красная Армия
празднует свою двадцать седьмую годовщину с триумфом, который вызвал
безграничное восхищение ее союзников и который решил участь германского
милитаризма. Будущие поколения признают свой долг перед Красной Армией так
же безоговорочно, как это делаем мы, дожившие до того, чтобы быть
свидетелями этих великих побед". В несколько менее цветистых словах выразил
такое же мнение Рузвельт.
Гитлеровцы знали о Ялтинской конференции, которая провозгласила
решимость покончить с фашизмом. В Берлине, однако, судили о позиции Запада
по делам. Там помнили о прошлом - затягивании "второго фронта" - и видели
настоящее" американо-английские армии явно не торопились. Германская
разведка перехватила директиву объединенного комитета начальников штабов США
и Англии, отданную 24 января 1945 года американским и английским командующим
в Европе- "Советский Союз на Востоке достиг успехов, которых не ожидало
англо-американское командование. В случае дальнейшего быстрого продвижения
на запад может возникнуть обстановка, в высшей степени нежелательная для
правительств США и Англии... Наши военные меры должны быть таковы, чтобы
дать возможность немцам укрепить их восточный фронт, что может быть
достигнуто главным образом за счет ослабления их Западного фронта".
В директиве подчеркивалась необходимость ввести "русских" в заблуждение
Бомбардировочная авиация США и Англии получила приказ разбить с воздуха
железнодорожные узлы в Центральной и Восточной Германии якобы для оказания
содействия советским войскам, а на деле чтобы затруднить их продвижение на
запад Обсуждая в конце января перспективы войны, Гитлер и его приближенные
сошлись во мнении перед лицом наступления Красной Армии США и Англия вот вот
протянут руку Германии.
На западе гитлеровцы, оставив части, эквивалентные всего 26 дивизиям,
бросили все на Восточный фронт Па южном крыле они даже затеяли
контрнаступление у озера Балатон. Па северном - в середине февраля
последовал ожидавшийся Жуковым контрудар в Померании Бои на
советско-германском фронте вспыхнули с новой силой. Германским солдатам
внушалось надо держаться до появления мифического "чуда-оружия", а
офицерскому корпусу еще разъяснялось, что чем упорнее вермахт держится
против СССР, тем скорее США и Англия придут на помощь рейху и начнется
совместная борьба против большевизма.
Замыслы эти носили химерический характер, от них отдавало безумием, но
резко возросшее сопротивление фашистского воинства было фактом Операции 1-го
и 2-го Белорусских фронтов в Померании заняли почти два месяца - до конца
марта! Жуков осмотрительно руководил своим фронтом, памятуя, что в любой
момент враг может попытаться броситься на Кюстринский плацдарм на Одере.
Несмотря на отчаянное сопротив пение, сильнейшая группировка в Померании
была разгромлена Гитлер сместил Гиммлера с командования группой армий
"Висла" и выгнал начальника генеральною штаба Гудериана.
В этих сражениях к ранней весне была полностью освобождена Польша В
боях за со свободу и независимость пало свыше 600 тысяч советских воинов.
Героически сражаясь в основном в Померании, Войско Польское потеряло 26
тысяч убитыми и пропавшими без вести.
Вспоминая о нашей армии, которая в 1945 году несла свободу народам
Европы, маршал И С Конев писал "Великое депо - опыт войны Те солдаты, что
начали воевать в сорок первом - сорок втором годах под Москвой, в степях
Украины, под Сталин! радом, теперь подходили к Берлину. Они были достойны
славы чудо богатырей Суворова и даже, пожалуй, превосходили. С такими
солдатами можно было не только брать Берлин - с ними можно было штурмовать
небо"
Если в 1941 году коммунистом был каждый девятый воин, то теперь, на
исходе войны, - каждый четвертый.
Штурм Берлина
К середине апреля войска 2-го Белорусского фронта вышли на восточный
берег Одера до Балтийского моря и обеспечили северный фланг 1-го
Белорусского фронта. На южном крыле советско-германского фронта от
гитлеровцев была очищена Венгрия, значительная часть Чехословакии, в ходе
боев в Австрии освобождена Вена.
Главной и завершающей задачей Красной Армии оставалось взятие Берлина.
Жуков не прерывал работы над планом овладения столицей Германии с конца
ноября 1944 года. В марте 1945 года его дважды вызывали в Ставку для
уточнения деталей грандиозной операции. Сталин ввел маршала в курс решений
Ялтинской конференции, на которой были утверждены границы зон оккупации
Германии, Берлин после войны должен был находиться в пределах советской
зоны.
Сталин ознакомил Жукова с согласованной линией в Германии, где
предстояло встретиться советским и союзным войскам. Во время Ялтинской
конференции советские войска находились примерно в 70 километрах ог Берлина,
англо-американские - в 500 километрах Западные союзники, несмотря на
обещания, не торопились с наступлением Положение изменилось только в самом
конце марта форсировав Рейн, наши союзники начали довольно быстрое
продвижение Генерал Эйзенхауэр сообщил в Москву, что намерен идти на севере
восток и юго-восток Германии, а на Берлинском направлении остановиться на
со1ласованной линии, проходившей по Эльбе.
Когда в Ставке было получено это сообщение, вспоминал Жуков, "И. В
Сталин отозвался об Эйзенхауэре как о человеке, верном своим обязательствам
Мнение это оказалось преждевременным". Быстро прояснялось, командование
западных союзников вело войска и на Берлин, надеясь овладеть столицей
Германии, если позволят обстоятельства.
Это имело давнюю историю. -Еще при подготовке вторжения в Европу в
высших штабах США и Англии был составлен план захвата Берлина силами
авиадесантных войск, последовательно именовавшийся то операцией "Рэнкин", то
дело "С", то операцией "Талисман" и, наконец, с ноября 1944 года получивший
название операция "Эклипс". Выброска трех воздушно десантных дивизий
первоначально намечалась в случае внезапного военного краха Германии. План
постепенно корректировался в зависимости от изменения военной обстановки. В
1945 году имелось в виду десантировать эти дивизии, составлявшие "первую
союзную воздушно-десантную армию", в момент, когда сухопутные войска США и
Англии подойдут на "разумное" расстояние к Берлину.
К этой операции в глубокой тайне готовили 20 тысяч воздушных
десантников, которые должны были быть переброшены в Берлин на 1500
транспортных самолетах, более 1000 планерах. Прикрытие - 3000 истребителей.
Когда? Трудно назвать точную дату Для ориентира можно указать: американская
тайная агентура из Управления стратегических служб, находившаяся в Берлина,
получила предупреждение - войска США и Англии достигнут города где-то в
середине апреля Это не все. В Москве стало известно и о том, что гитлеровцы
пытаются вступить в контакт с США и Англией, достигнув договоренности за
спиной Советского Союза. С 12 марта по этому поводу шла острая переписка
между правительствами СССР и США. К концу месяца в нее включился Рузвельт,
пытавшийся заверить Сталина, что никаких переговоров с гитлеровцами-де не
ведется. Но, замечает Жуков, "учитывая безнадежное положение германских
войск, можно было ожидать, что гитлеровцы прекратят сопротивление на Западе
и откроют американским и английским войскам дорогу на Берлин, чтобы не сдать
его Красной Армии". I
На совещаниях в Ставке в конце марта 1945 года Сталин познакомил Жукова
с документами, полученными советскими разведчиками. Из них явствовало,
отмечает Жуков, что "не исключалась возможность открытия гитлеровцами путей
союзным войскам на Берлин"
Эти документы неизбежно сопоставлялись на совещаниях с тем, что
происходило на Западном фронте, - войска западных союзников практически не
встречали сопротивления, если не считать отдельных схваток, когда они
натыкались на части под командованием фаначичных нацистов. Американец К
Райан, выпустивший в середине шестидесятых годов книгу "Последняя битва",
указывает, американо-английские армии, продвигавшиеся в апреле 1945 года по
Германии, имели 4600 тысяч личного состава. "А на Западном фронте, -
продолжает он, - германская армия едва ли больше существовала . Хотя
числилось здесь 60 дивизий, то были дивизии на бумаге, не. более пяти тысяч
человек в каждой, плохо обеспеченные, не имевшие боеприпасов, горючего,
транспорта, артиллерии и танков".
Вот и соотношение - 4600 тысяч человек в войсках союзников и примерно
300 тысяч в немецких войсках, стоявших перед ними. "И вот получается, -
написал Сталин Рузвельту 3 апреля 1945 года, - что в данную минуту немцы на
Западном фронте на деле прекратили войну против Англии и Америки. Вместе с
тем немцы продолжают войну с Россией - с союзницей Англии и США".
Сталин подчеркнул, "что касается моих военных коллег", то "они, на
основании имеющихся у них данных, не сомневаются", что немецкое командование
на Западе согласилось "открыть фронт и пропустить на восток
англо-американские войска"
Разумеется, Рузвельт, отвечая Сталину, отрицал это, выразив "крайнее
негодование" в связи "с таким гнусным, неправильным описанием моих действий
или действий моих подчиненных".
В книге американского исследователя А Брауна "Последний герой" (1982)
об "отце ЦРУ", близком Рузвельту генерале Доноване, процитированы
приведенные слова Сталина и сказано: Сталин "был очень близок к исчине". И
на основании только что рассекреченных документов автор прослеживает шашни
Донована с начальником германского генерального штаба Гудерианом и
фельдмаршалом Рундштедтем, которые "были готовы открыть Западный фронт
армиям Эйзенхауэра". Но они не успели - в марте Гитлер сместил обоих.
Правда, продолжали действовать их единомышленники.
Хотя тогда интриги американской разведки, естественно, не могли быть
известны во всем объеме, в целом картина была ясна.
Все это в совокупности властно диктовало- медлить нельзя! 2 апреля 1945
года Сталин в присутствии Жукова подписал директиву 1-му Белорусскому
фронту: "Подготовить и провести наступательную операцию с целью овладеть
столицей Германии городом Берлин и не позднее двенадцатого - пятнадцатого
дня операции выйти на р. Эльба". Начало операции - 16 апреля.
Одновременно южнее открывал наступление 1-й Украинский фронт; 2-й
Белорусский фронт, еще не закончивший подготовку, должен был выступить 20
апреля. "Конечно, - подчеркивал Жуков, - было бы лучше подождать пять-шесть
суток и начать Берлинскую операцию одновременно тремя фронтами, но, учитывая
сложившуюся военно-политическую обстановку, Ставка не могла откладывать
операцию на более позднее время". Западные союзники крались к Берлину.
Сопротивление гитлеровцев на западе оставалось символическим.
8 апреля Эйзенхауэр посетил передовые штабы американских армий на
берлинском направлении. Как видно из новейшего американского исследования Р.
Уигли "Военачальники Эйзенхауэра" (1981), командир дивизии, выходившей к
Эльбе, браво доложил Эйзенхауэру: "Мы идем вперед и войдем в Берлин. Ничто
нас не остановит". На что Эйзенхауэр ответил: "Давай! Желаю всяческих
успехов, и пусть никто не остановит тебя". 12 апреля дивизия вышла к Эльбе.
После войны командир корпуса, в который она входила, настаивал: "По моему
мнению, мы могли бы прийти в Берлин раньше русских, расстояние до него было
ничтожным По темпам нашего марша для этого потребовалось бы, наверное, дня
полтора. Сопротивления с немецкой стороны не существовало Сопротивления
просто не было"
Тогда в чем же дело? Та американская дивизия, рвавшаяся к Берлину, 13
апреля, "как на воскресном пикнике, без выстрела", переправила через Эльбу
несколько батальонов. Однако поблизости оказались немецкие юнцы - курсанты
военных училищ. Зеленых солдат, естественно, не вводили в курс высшей
стратегии гитлеровского руководства сдавать территорию на западе и держаться
на востоке. Увидели американцев, значит, враг - ив бой1 Расчеты
расположенных поблизости тяжелых зенитных орудий услыхали стрельбу и, в свою
очередь, открыли огонь по наземным целям. Большой шум! Потеряв четырех
убитыми и двадцать ранеными, американцы 14 апреля отступили на западный
берег Эльбы. "Эти молодые люди, - недовольно написал Уигли о немецких
курсантах, - сбросив плацдарм дивизии в Эльбу, лишили западных союзников
возможности добыть славу". Стычка по масштабам войны ничтожная, но она
озадачила верховное командование США и Англии.
15 апреля Эйзенхауэр спросил командующего американской группой армий
Брэдли. сколько жертв потребует взятие Берлина? Брэдли отпарировал: не менее
ста тысяч человек. За все время после открытия "второго фронта" и до
окончания войны в Европе американцы потеряли 135 тысяч человек убитыми. А
теперь еще 100 тысяч! Брэдли исходил из того, что при выдвижении к Берлину
американские войска угодят в непосредственный тыл немецких армий, дравшихся
с Красной Армией. В неизбежной сумятице завяжутся схватки. Дальнейшее
понятно. Эйзенхауэр со своими штабистами погрузился в тягостные раздумья.
16 апреля 1945 года их прервало могучее наступление Красной Армии.
Завязалась историческая битва, венчавшая войну.
В районе Берлина противник имел свыше миллиона человек войск, 10400
орудий и минометов, 1500 танков и самоходных орудий, 3300 самолетов. С нашей
стороны в войсках трех фронтов - 2,5 миллиона человек, 41 600 орудий и
минометов, 6250 танков и самоходных орудий, 7500 самолетов. Из них на
сравнительно узких участках прорыва Жуков сосредоточил 68 стрелковых
дивизий, 3155 танков, 22 тысячи орудий и минометов. Плотность орудий и
минометов на километр фронта, где наносились решительные удары, превышала
300 стволов.
1-й Белорусский фронт, выступая главными силами с Кюстринского
плацдарма, должен был штурмовать Берлин, выделив танковые армии для обхода
города с севера и северо-востока С ним взаимодействовал 2-й Белорусский
фронт. Наступавший южнее 1-й Украинский фронт шел на Эльбу, готовый в случае
необходимости повернуть свои танковые армии на Берлин.
За всю войну не приходилось брать такого крупного, сильно укрепленного
города, как Берлин, занимавшего 900 квадратных километров. В штабе 1-го
Белорусского фронта знали Берлин, в сущности, превращен в крепость, а
подходы к нему с востока от Одера - сплошная зона мощных оборонительных
сооружений. Было сделано все, чтобы разведать районы предстоявшего сражения
Изготовили точный макет города и его пригородов, на котором неоднократно
проигрывались как общий штурм, гак и отдельные его фазы.
5 апреля в штаб фронта, размещавшийся в крошечном городке Мендзехуд,
были вызваны все командующие армиями, члены Военных советов, командиры
корпусов. На стенах помещения - закрытые полотнами карты. Негромкие
переговоры в зале, где собралось около ста генералов и офицеров. Движение,
шум смолкли Жуков оглядел притихший зал л негромко, будничным топом сказал.
- Товарищи! Я вас пригласил сюда для того, чтобы объявить о приказе
товарища Сталина.
Мертвая тишина. Жуков продолжил, повысив голос:
- Верховный Главнокомандующий, Маршал Советского Союза товарищ Сталин
приказал войскам нашего фронта перейти в наступление на берлинском
направлении, окружить столицу фашистской Германии - Берлин, разгромить и
уничтожить силы врага и водрузить над Берлином Знамя Победы!
Зал взорвался аплодисментами. Все встали. Неистово бил в ладоши
стоявший в первом ряду генерал Чуйков, подняв над головой руки, аплодировал
генерал Богданов "Счастливые, неповторимые минуты, - записал очевидец, -
минуты, о которых мечтали под Москвой, под Сталинградом, у Тулы и
Ленинграда, на Кавказе, па Днепре, Буге и Висле!"
Жуков переждал, не прерывая аплодисментов, продолжавшихся несколько
минут. И к делу!
Как обычно, маршал обстоятельно объяснил задачи фронта, частей и
соединений. На открытых теперь картах, макетах Берлина провели командную
игру. Совещание продолжалось два дня, а затем разъехавшиеся участники его
провели детальные игры и занятия в армиях, корпусах и дивизиях. Жуков
побывал на многих из них, добиваясь точного уяснения задач наступления.
В войсках на основании указаний ЦК партии и директивы Сгавки
развернулась большая политическая работа. Речь шла о дисциплине и порядке в
войсках, о поведении па немецкой земле. Накануне наступления Г. К. Жуков и
генералы К. Ф. Телегин, С. И. Руденко, В. И. Казаков подписали обращение
Военного совета фронта к воинам. Оно начиналось: "Боевые друзья!" Напомнив,
что "не впервой русским воинам брать Берлин", обращение звало: "Пришло время
подвести итоги страшным злодеяниям, совершенным гитлеровскими людоедами на
нашей земле, и покарать преступников... Славой наших побед, потом и кровью
завоевали мы право штурмовать Берлин и первыми войти в него, первыми
произнести грозные слова суровою приговора нашего народа немецким
захватчикам... Вперед на Берлин!"
Военный совет фронта призывал воинов, многие из которых в воину
потеряли родных и близких, видели пепелища разрушенных фашистами городов и
деревень, помнить о своей высокой миссии. "Воин Красной Армии никогда не
уронит достоинства советского гражданина, - подчеркивалось в обращении. -
Нас не будет укорять наш народ в мягкосердечности к врагу. Но мы это сделаем
так, чтобы еще ярче блистала наша боевая воинская слава, чтобы еще быстрее
летела по миру радостная весть о Красной Армии как об
армии-освободительнице, как об армии могучего советскою народа, спасшей мир
от гитлеровского рабства".
Ночь на 16 апреля В траншеях, переходя от одной группы бойцов к другой,
командиры читают обращение Военного совета. В блиндажах возникают короткие
митинги, горячие речи По передовым траншеям тихо передают:
- Внимание! Смирно! Несут наше боевое знамя! Пронесли расчехленные
знамена частей. Впереди знаменосцев командиры полков и их заместители по
политической части. Последние минуты. Бойцы молча обнимают друг друга,
взаимные клятвы никогда не забывать семей погибших.
Жуков за три минуты до начала артиллерийской подготовки поднялся на
наблюдательный пункт командующего 8-й гвардейской армией В. И Чуйкова,
расположенный на возвышенности. С него отлично просматривалась мсстнос1ь.
В три часа ночи дрогнула земля - началась артиллерийская подготовка. Ее
нельзя ни с чем сравнить- из 1236 тысяч снарядов и мин, израсходованных 1-м
Белорусским фронтом в первый день операции, 500 тысяч обрушили на врага за
двадцать пять минут этой подготовки. Командующий фронтом Жуков сознательно
спланировал ее неслыханно интенсивной и короткой, дабы ошеломить врага.
Гитлеровцы сразу понесли немалые потери: два предшествовавших дня они
отражали атаки наших полков и батальонов, которые при поддержке танков
проводили разведку боем. В ходе разведки наши войска местами вклинились на
несколько километров в первую линию обороны противника. Теперь ночью
подтянутые к переднему краю германские части попали под сокрушительный
огонь.
Еще не смолкли орудия, как вспыхнули 143 зенитных прожектора, стоявшие
через 200 метров на участках прорыва. Подсветка облегчила пехоте и танкам
продвижение и привела в смятение гитлеровцев, решивших, что у русских -
новое оружие, от которого можно ослепнуть. Уже ночью сотни бомбардировщиков
ударили по целям в глубине вражеской обороны, а с рассветом над полем боя
нависли наши бомбардировщики и штурмовики. За первые сутки операций - 6550
самолето-вылетов!
Первая и вторая линии обороны врага, буквально сметенные с лица земли,
были взяты. Жуков наблюдал за ходом боя с командного пункта 8-й гвардейской
армии Чуйкова. Гвардейцы приблизились к Зееловским высотам, что в 12
километрах от переднего края. Жуков подзывает командующего армией Чуйкова.
- Гвардейцам объявите благодарность, - говорит маршал. - Распорядитесь,
чтобы артиллерия поддерживала атаку высот. Без артиллерии атаку нс
начинайте.
Жуков в бинокль видит, как в клубах дыма и пыли, за стеной разрывов,
продвигаются гвардейцы. Ему докладывают: противник упорно держится в
населенном пункте Кичель.
- Ваше решение? - прерывает маршал.
- Обработать авиацией...
- Не обработать, а стереть с лица земли этот Кичель. Пусть авиация на
глазах наших бойцов уничтожит его. Люди лучше будут идти вперед!
А в гвардейской дивизии уже через час после благодарности Жукова
выпущена я доставлена в передовые роты листовка. "Маршал Жуков доволен
нашими успехами, - говорилось в ней. - Командующий фронтом благодарит
каждого бойца, каждого офицера за геройское и мастерское поведение в
наступлении. Вперед, товарищи!"
В войсках благодарность маршала - большая награда.
Но уже в 13 часов Жуков понял, что рубежи врага на Зееловских высотах
не прорвать. Крутые скаты высот зловещей стеной встали на пути атакующих.
Гитлеровцы назвали их "замком Берлина", и не случайно: Зееловские высоты
ощетинились укреплениями самых различных типов. Подавить немецкие огневые
точки было очень трудно, они не просматривались с земли.
В Москве напряженно ожидали известий о ходе боя. Жуков знал и понимал
это. Чем вызвано такое ожесточенное сопротивление? В два часа дня он
посылает сообщение начальнику Генерального штаба Антонову и просит доложить
Сталину выдержку из протокола допроса рядовою 712-й немецкой пехотной
дивизии. Пленный показал: "Мы должны удержать фронт на Одере при всех
обстоятельствах, за любую цепу, сражаясь до последнего. Мы должны не пускать
русских к Берлину, даже когда американские танки будут у нас за спиной".
Жуков принимает смелое решение - ввести в сражение обе танковые армии.
Они нарастили силу удара, но, пробивая глубокоэшелонированную оборону, несли
очень чувствительные потери. Потом, после войны, Георгий Константинович
признал, что вариант наступления в лоб через Зееловские высоты был не из
лучших. Несмотря на все усилия, оборона врага не была до конца разведана.
Жуков сказал по телефону Сталину в самый разгар боев за высоты: "Чем больше
противник будет бросать своих войск навстречу нашим войскам здесь, тем
быстрее мы возьмем затем Берлин, так как войска противника легче разбить в
открытом поле, чем в городе".
Только к утру 18 апреля Зееловские высоты были взяты, и лишь 19 апреля
враг начал уползать на внешний обвод укрепленного района самого Берлина. 20
апреля наша дальнобойная артиллерия открыла огонь по городу, а 21 апреля
войска.1-го Белорусского фронта ворвались на окраины Берлина. Сталин
распорядился повернуть танковые армии 1-го Украинского фронта также на
Берлин. 25 апреля оба фронта сомкнули кольцо окружения вокруг Берлина.
А в самом городе бушевал бой, трудный и кровопролитный.
Приказ Гитлера об обороне Берлина гласил: "Жилые дома превратить в
крепости, железобетонные сооружения - в опорные пункты... Противнику не
давать ни минуты спокойствия, он должен быть обескровлен и изойти кровью в
борьбе за опорные пункты... Предпосылкой успешной обороны Берлина должна
быть оборона до последнего жилого блока, каждого дома, каждого окна... Нет
нужды в том, чтобы каждый обороняющий столицу империи знал детально военное
дело, гораздо важнее, чтобы каждый был воодушевлен фанатическим желанием и
волей к борьбе, знал: весь мир с затаенным дыханием следит за этой борьбой и
что борьба за Берлин решит судьбу войны".
Приказ не остался на бумаге, нацистские злодеи дрались до последнего.
Их можно было сломить только высшей организацией боя, подавить огневой мощью
Красной Армии, штурмовавшей Берлин "Частям и подразделениям, - вспоминал
Жуков, - давались конкретные улицы, площади, объекты. За кажущимся хаосом
городских боев стояла стройная, тщательно продуманная система Под
уничтожающий огонь были взяты основные объекты города". Чтобы деморализовать
врага, через определенные промежутки одновременно открывали огонь по городу
11 тысяч орудий Всего с 21 апреля по 2 мая на Берлин было обрушено 800 тысяч
снарядов.
Жуков определил главную задачу уличных боев - не допустить, чтобы враг
собрал свои силы в кулак, дробить гитлеровские войска и быстро уничтожать их
по частям. В Берлине успешно применялась тактика, рожденная в Сталинграде, -
стремительное продвижение штурмовых отрядов и групп, составленных из всех
родов войск. Герои из героев сражались в них, взвод или рота с несколькими
орудиями и танками мужественно пробивались в городском лабиринте. Гитлеровцы
держали многие улицы под многослойным огнем, первый шаг по ним означал
верную смерть. Штурмовые группы нашли выход, саперы закладывали тол в стены
домов. Еще не рассеивался дым от очередного взрыва, как в пролом бросались
бойцы штурмовых групп и часто в рукопашной схватке одолевали врага. Сражение
не прекращалось ни на час: днем наступали первые эшелоны армий, ночью -
вторые.
И круглосуточно в самых различных местах в наших войсках появлялся
зеленый "додж" командующего фронтом. Обычно, где случалась заминка, Жуков
разбирался в обстановке на месте, говорил с солдатами и офицерами. Нередко
на самой передовой.
По мере приближения к центру города, где в бункере под имперской
канцелярией забились Гитлер с Геббельсом, сопротивление возрастало. Наши
войска несли большие потери. Так чем же руководствовались гитлеровцы, ведшие
безнадежную борьбу?
Из бункера гарнизону города внушалось: на помощь спешат целые армии,
например, под командованием Венка. Эти "армии" существовали только в
горячечном воображении обезумевшего фюрера. Входившие в них части уже были
разбиты при окружении Берлина. Но беспочвенные надежды на выручку извне все
же играли некоторую роль. Куда более действенным был массовый террор
"летучих полевых судов". Эсэсовцы хватали направо и налево солдат,
заподозренных в дезертирстве. Их вешали на фонарных столбах с табличками на
груди: "Я дезертир", "Я повешен) ибо не верил в фюрера", "Все предатели
гибнут, как я".
Выдержки из дневника офицера немецкой танковой дивизии проливают яркий
свет на причины бешеного сопротивления берлинского гарнизона:
"24 апреля. Русская артиллерия бьет без перерыва. Русские прожигают
себе путь через дома огнеметами. Три часа дня, у нас дюжина танков и около
тридцати бронетранспортеров. Это все оставшееся для защиты
правительственного сектора. Отходим.
25 апреля, 530 утра. Новые массированные танковые атаки. Снова отходим
под страшной бомбардировкой русских С воздуха. На стенах домов надписи:
"Самый темный час перед рассветом", "Отступаем, но побеждаем".
Дезертиров вешают или расстреливают.
26 апреля. Багровое ночное небо. Ужасающий артиллерийский обстрел. Мы
спрашиваем: где Венк? Говорят, что авангард Венка в тридцати пяти километрах
юго-западнее Берлина. Коммюнике министерства пропаганды: все войска с фронта
на Эльбе идут к Берлину. Около 11 утра из министерства пропаганды приходит
сияющий Л. Завершились переговоры с западными державами. Нам придется еще
принести некоторые жертвы, но западные державы не позволят русским взять
Берлин. Мы воспрянули духом, нужно продержаться 24, максимум 48 часов.
Получили номер газеты Геббельса "Ангрифф". Статья в ней подтверждает
сказанное Л.: "Тактика большевиков показывает: они понимают, что скоро
западные войска будут в Берлине. Эта битва решит нашу судьбу и судьбу
Европы. Если мы продержимся, в войне произойдет поворот".
Американские танковые дивизии на пути к Берлину. Говорят, что в
имперской канцелярии, как никогда, уверены в конечной победе. Ночью пытаемся
связаться с министерством пропаганды и узнать о Венке и американских
дивизиях. Центр города под страшным огнем Мы больше не можем держаться. В
четыре утра уходим через туннель метро, а в соседнем туннеле продвигаются
русские, захватывающие наши передние позиции".
Бред! Но в сумраке бункера Гитлер истово верил, что вот-вот Запад
придет ему на помощь. 25 апреля он получил ложное известие - будто при
встрече на Эльбе произошли столкновения между американскими и советскими
войсками. "Вот, - вскричал Гитлер, - новое поразительное доказательство
отсутствия единства между нашими врагами. Каждый день, нет, час вспыхнет
война между большевиками и англосаксами... Если я нанесу удар
большевистскому колоссу, наступит поворотный пункт. Это убедит всех - только
я один могу сдержать большевистский колосс", и т. д.. Сколько же собирались
держаться гитлеровцы? Геббельс, ведавший обороной Берлина, считал: "Мы могли
бы выдержать осаду столицы от 10 до 12 недель". Записано в его дневнике, и
это не пропагандистский вздор, а внутреннее убеждение.
Под грохот орудий Красная Армия выходила в район имперской канцелярии.
24 апреля был назначен советский комендант Берлина - командующий 5-й ударной
армией генерал-полковник Н. Э. Берзарин. 29 апреля, писал Жуков, "в центре
города развернулись наиболее ожесточенные сражения". Комсорг 1-го батальона
1008-го стрелкового полка младший лейтенант К. Г. Громов в этот день
водрузил над ратушей Красное знамя. За этот подвиг он был удостоен звания
Героя Советского Союза. На следующий день, в ночь на 1 мая. Красное знамя
взвилось над рейхстагом.
В 4 часа утра 1 мая генерал Чуйков доложил Жукову, что на командный
пункт 8-й гвардейской армии доставлен начальник германского генерального
штаба генерал Кребс, уполномоченный вести переговоры о перемирии. Кребс
сообщил, что Гитлер покончил самоубийством. Жуков направил для переговоров с
Кребсом своего заместителя генерала В. Д. Соколовского, а сам связался по
телефону с Верховным Главнокомандующим. Сталин выслушал Жукова и сказал о
самоубийстве Гитлера:
- Доигрался, подлец. Жаль, что не удалось взять его живым.
Сталин указал: никаких переговоров, только безоговорочная капитуляция.
И неожиданно закончил разговор:
- Если ничего чрезвычайного не будет, не звоните до утра, хочу немного
отдохнуть. Сегодня у нас первомайский парад.
От этих слов у Жукова потеплело на душе. Как-то совсем внезапно он
почувствовал: вот ведь наступает долгожданный мир. Москва майская! "Я
отчетливо представил себе, - вспоминал Георгий Константинович, - как сейчас
к Красной площади двигаются войска Московского гарнизона. Утром они займут
свой места и после речи принимающего парад пройдут торжественным маршем
перед Мавзолеем Б. И. Ленина, перед правительством и руководством партии,
пройдут вдоль стен седого Кремля, чеканя шаг, с гордостью представляя
победную мощь Советских Вооруженных Сил, освободивших Европу от угрозы
фашизма".
А здесь, в Берлине, все громыхало сражение...
Жуков твердо заявил: к 10 утра объявить о безоговорочной капитуляции
перед всеми союзниками. Ответа от Геббельса не последовало. Штурм города
продолжался.
2 мая в 1.50 радиостанция штаба берлинской обороны объявила о
прекращении военных действий. Утром 2 мая сдавшийся в плен командующий
обороной Берлина Ведлинг отдал приказ немецким войскам прекратить
сопротивление К 15 часам все было кончено. Подняли руки более 70 тысяч
гитлеровских вояк, не считая раненых. "Многие из тех, кто дрался с оружием в
руках, видимо, в последние дни разбежались и попрятались", - уточнил эти
цифры Жуков.
Пришла наконец Победа! Враг был повержен там, где задумывались планы
разбойничьего похода на СССР.
Днем 3 мая Жуков осмотрел рейхстаг и центр Берлина, где только что
отгремели бои. Он с генералами, участниками штурма, побывал на развалинах
имперской канцелярии. Уже было известно, что Геббельс с женой покончили с
собой. Когда Жуков покидал зловещее место, ему доложили, что в подземелье
обнаружены трупы шести детей Геббельса. "Признаюсь, - заметил Жуков, - что у
меня не хватило духу спуститься туда и посмотреть на детей, умерщвленных
матерью и отцом..."
У рейхстага Жукова встретили ликующие советские воины. Он тепло
побеседовал с ними. Стены гигантского разбитого здания испещряли подписи
тех, кто дошел до Берлина. Расписался рядом с солдатами и маршал Жуков.
За взятие Берлина Жуков был награжден третьей медалью Золотая Звезда
Героя Советского Союза.
В те победные дни "Красная звезда" писала:
"После капитуляции Берлина мы наблюдали маршала Жукова на улицах. Он
осматривал развалины, памятники дутого пруссачества, видел толпы уже
угодливых и на все готовых немцев. Презрение и брезгливость были в глазах
маршала...
В этот же день маршал был на похоронах группы советских солдат,
погибших в боях за Берлин. Он произнес на их могиле волнующие слова:
- Вечная слава героям, павшим за свободу и независимость нашей Родины!
Жуков взял горсть земли и бросил ее в могилу. Потом подошел к полковому
знамени и поцеловал его край".
Потери Красной Армии в Берлинской операции превысили 102 тысячи
человек...
Несколько времени спустя Жуков устроил пресс-конференцию для советских
и иностранных журналистов. До этих пор, пишет журналист Я. И. Макаренко,
Жуков "всячески избегал встреч с корреспондентами: был он всегда чрезвычайно
занят. За время, когда он возглавил под Варшавой 1-й Белорусский фронт, и до
Берлина Жуков не принял, насколько мне помнится, ни одного фронтового
журналиста".
Теперь пришло время рассказать о прошлом. Прославленный полководец,
отметили присутствовавшие, держался "просто и добродушно". Он кратко
рассказал о взятии Берлина, закончив, что также отметили присутствовавшие,
"в типично профессиональном духе", а именно: "Это было поучительное и
интересное сражение, особенно в отношении темпов и тактики ночного боя
такого масштаба. Главное то, что немцы были разгромлены на Одере, в самом
Берлине фактически происходила просто огромная операция по очистке".
Жуков доложил Сталину о пресс-конференции, выделив вопрос, заданный
ему: "Сражение за Берлин было завершающим и решающим сражением войны. Могли
бы вы сообщить о нем некоторые подробности, до сих пор не опубликованные?
Я кратко охарактеризовал Берлинскую операцию, подчеркнув, что мощное
оснащение Красной Армии всеми видами военной техники, развертывание атаки
ночью с применением прожекторов и большим сосредоточением наших сил
позволило нанести противнику сокрушительный удар, который явился
окончательным и решающим ударом войны".
Победа
7 мая Верховный Главнокомандующий позвонил Жукову в Берлин.
- Сегодня в городе Реймсе, - сказал Сталин, - немцы подписали акт
безоговорочной капитуляции. Главную тяжесть войны на своих плечах вынес
советский народ, а не союзники, поэтому капитуляция должна быть подписана
перед Верховным командованием всех стран антигитлеровской коалиции, а нс
только перед Верховным командованием союзных войск. Я не согласился с тем, -
продолжал Сталин, - что акт капитуляции подписан не в Берлине, в центре
фашистской агрессии. Мы договорились с союзниками считать подписание акта в
Реймсе предварительным протоколом капитуляции. Завтра в Берлин прибудут
представители немецкого главного командования и представители Верховного
командования союзных войск.
Представителем Верховного Главнокомандования советских войск
назначаетесь вы.
Последнее приказание И. В Сталина Г. К. Жукову за годы Великой
Отечественной! Положив трубку, Георгий Константинович несколько минут
посидел молча, крепко охватив голову руками. Стучало в висках, теснило в
груди. Желанный миг долгожданной Победы. Сколько позади осталось трудов и
подвигов, успехов и крови!
На размышления времени не оставалось, нужно дать приказ подготовиться
за сутки с небольшим к исторической церемонии. Быстро подыскали уцелевшее
здание в восточной части Берлина в Карлсхорсте, где до войны размещалось
немецкое военно-инженерное училище. В двухэтажной столовой училища
порядочный зал. Здесь и решили провести церемонию. Обстановка в бывшем
училище выглядела будничной. Провести бы подписание капитуляции в самом
логове Гитлера - имперской канцелярии. Но там все разбито.
Начальник политотдела 5-й ударной армии генерал-майор Е. Е. Кощеев
нашел выход:
- Но ведь хотя мы и разгромили ставку Гитлера, однако многое в ее
комнатах и подземельях осталось целехоньким. Там и ковры любых размеров, и
кресла, и стулья, и столы. Можно все это вмиг доставить сюда. Пусть
гитлеровские делегаты идут капитулировать по тому же ковру, по которому
когда-то ходили докладывать фюреру о военных планах. В этом есть и
политическое звучание.
Георгий Константинович одобрил. В несколько часов наш комендант
подобрал и доставил нужную мебель. 15 красноармейцев с трудом подняли,
скатали и погрузили 120-метровый темно-коричневый ковер из кабинета Гитлера.
Тем временем расчистили улицы от развалин - от Темпельгофского аэродрома до
Карлсхорста, где должен был проследовать кортеж с представителями западных
союзников. Воздвигли арку с надписью "Красной Армии слава!".
Днем 8 мая в Темпельгоф прилетели самолеты с представителями Верховного
командования союзных войск. Г. К. Жуков послал своего заместителя В. Д.
Соколовского с группой генералов встречать их.
Ближе к полуночи 8 мая союзные представители собрались в кабинете Г. К.
Жукова, примыкавшем к залу, где предстояло подписание капитуляции.
Просмотрели подготовленный текст акта о капитуляции, подтвердили, что
руководить церемонией будет Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. В тот же
день, 8 мая, ровно в 24 часа во главе с Г. К. Жуковым они вошли в зал и сели
за стол у стены, к которой были прикреплены государственные флаги СССР, США,
Англии, Франции. За большими столами в зале советские генералы,
командовавшие войсками, взявшими штурмом Берлин. Вокруг множество советских
и иностранных журналистов.
Г. К. Жуков, познакомив с представителями союзных держав, открыл
заседание. Он приказал ввести уполномоченных германского главнокомандования.
Фельдмаршал Кейтель, вошедший первым, делал какие-то движения своим
фельдмаршальским жезлом. Выглядело жалко и неуместно со стороны военного
преступника, каким он был. Немцев посадили за небольшой стол у входа в зал.
Под пристальными взглядами присутствующих они старались сохранить
бесстрастное выражение. Вдруг Кейтель, взглянув на ковер, помрачнел и что-то
прошептал сидевшему рядом немцу. Тот насупился.
Советский комендант Берлина генерал Н. Э. Берзарин вполголоса заметил:
- Узнали, еще бы не узнать. Знакомая меблишка. Еще недавно они считали
честью на ней восседать, а сегодня, пожалуй, чувствуют себя как на шипах.
Жуков объявил порядок подписания акта о капитуляции. Присутствовавшие
ловили каждое слово маршала. Наконец Жуков спросил немцев, имеют ли они
нужные полномочия.
Растерянный Кейтель выдавил из себя: "Яволь".
"Немецкое "яволь" по смыслу означает наше "так точно" - писал член
Военного совета 5-й ударной армии генерал Ф. Е. Боков, - этим словом обычно
отвечали, вытянувшись в струнку и щелкнув каблуками, немецкие солдаты своим
командирам, офицеры генералу. "Яволь!" - отрапортовал фашистский
генерал-фельдмаршал из прусско-юнкерской помещичьей семьи Вильгельм Кейтель
советскому маршалу, крестьянскому сыну Георгию Жукову".
Помедлив, Жуков пригласил немецкую делегацию подписать акт капитуляции.
Кейтсль неуверенно подошел к столу и расписался на всех пяти экземплярах
документа. От волнения его лицо покрылось красными пятнами, выпавший из
глазницы монокль болтался на шнурке.
В 0 часов 43 минуты церемония подписания акта о капитуляции
закончилась. Жуков предложил немцам покинуть помещение.
Он встал, взволнованно осмотрел зал и от имени Советского Верховного
Главнокомандования поздравил с Победой. Шум, овации.
Вокруг маршала собрались генералы, приведшие в Берлин части и
соединения победоносной Красной Армии. Боевые товарищи полководца генералы
В. Д. Соколовский, М. С. Малинин, С. И. Руденко, К. Ф. Телегин, Н. А.
Антипенко, В. Я. Колпакчи, В. И. Кузнецов, С. И. Богданов, Н. Э Берзарин, Ф.
Е, Боков, П. А. Белов, А. В. Горбатов и другие.
Необычно мягким голосом, обращаясь к ним, Жуков сказал:
- Дорогие друзья! Нам с вами выпала великая честь. В заключительном
сражении нам было оказано доверие народа, партии и правительства вести
доблестные советские войска на штурм Берлина. Это доверие советские войска,
в том числе и вы, возглавлявшие войска в сражениях за Берлин, с честью
оправдали Жаль, что многих нет среди нас. Как бы они порадовались
долгожданной Победе, за которую, нс дрогнув, отдали свою жизнь
Миг торжества и скорби Жуков запомьнл до конца дней своих.
"Эти люди, - писал он, - сами привыкшие без малейшего страха смотреть
смерти в лицо, как ни крепились, не смогли сдержать слез". И сам Георгий
Константинович не составил исключения.
Он поднял руку и быстро произнес:
- Через час прошу по русскому обычаю закусить чем тыл послал!
Через час начался прием, прошедший с успехом Тосты за Победу, единство
союзников "Затем Жуков стал провозглашать тосты за рода войск и за
присутствующих. Первый - за авиацию. Мне кажется, он это сделал потому, что
справа и слева от него сидели авиаторы - Теддер и Спаатс, но тост он говорил
главным образом за нашу авиацию.
- В Берлинской операции участвовало около восьми тысяч самолетов,
авиация бомбила перед сухопутными войсками каждый метр, она как бы ковром
покрывала весь путь, но ковер этот был очень жестким для врага, а командовал
авиацией на нашем фронте вот этот молодой человек, - и показал рукой на меня
Я поднялся. Он тепло сказал о летчиках и их огромном вкладе в победу", -
вспоминал маршал С. И. Руденко в книге "Крылья Победы". Подавали продукты и
напитки только отечественные. Георгий Константинович приказал, чтобы и не
вздумали хоть грамм трофейных запасов.
Возник вопрос, чем кормить немецкую делегацию, сидевшую в отведенном ей
помещении. Жуков помолчал и решительно сказал:
- Когда-то Гитлер с Кейтелем настолько верили в успех запланированного
захвата Ленинграда, что заранее отпечатали билет на банкет в "Астории". Не
пришлось им праздновать в ленинградском ресторане. Теперь они побиты. Не
будем мелочиться: кормите их всем, что приготовлено для банкета. И
обязательно подавайте на тарелках с вензелями имперской канцелярии. Давайте
без ограничения и напитки. Пусть запивают свое поражение. Только я думаю,
что это им впрок не пойдет!
А в зале, где прошло принятие капитуляции Германии, яркий праздник
продолжался до семи утра. Пели, плясали, Георгий Константинович не удержался
и ударился в "русскую".
Прошли другие празднества в честь Победы.
Английский историк Д. Ирвинг в книге "Война между генералами" (1981)
описывает банкет для самых высших американских командующих, который дал
Эйзенхауэр во Франкфурте 10 мая 1945 года. Обедающим, подчеркивает Ирвинг,
"подают лучшие коньяки и ликеры, захваченные в запасах вермахта". Какой
контраст с указанием Жукова - за день до этого на банкете в Потсдаме:
победителям негоже
прикасаться к трофейным запасам. Красная Армия вела воину не за трофеи,
нельзя осквернять великое торжество взятым у врага".
Потягивая коньяки и ликеры (которые гитлеровцы в свое время награбили в
оккупированных странах), американские военачальники размышляли о будущем.
Один из них - генерал Дж. Паттон, замечает Ирвинг, "уже мечтает о том, как
использовать сохранившиеся немецкие дивизии, оказавшиеся с секторе его
армии, для удара против того, кого он считает подлинным врагом, - Советского
Союза". Разумеется, мысли чти Паттон и ему подобные тогда предпочитали
держать при себе.
Настроения в войсках западных союзников, встретившихся, наконец, с
Красной Армией, были совершенно иными.
Жуков сообщил Сталину о встречах наших солдат и офицеров с
американскими военнослужащими. 5 мая в городе Стендаль в штабе 102-й
американской дивизии с американцами встретилось командование 75-й
гвардейской стрелковой дивизии. Командир американской дивизии Китинг заявил:
"Мы должны так закончить войну, чтобы Германия и Япония не могли больше
подняться". Его заместитель Факс, как солдат, "считал бы за высокое счастье,
чтобы наша армия в войне с Японией сражалась бок о бок с такой доблестной и
храброй армией, как Красная Армия. Я надеюсь, сэр генерал, что мы с вами
встретимся в Японии".
9 мая 350 американцев приезжали в 129-ю стрелковую дивизию. С нашей
стороны во встрече участвовали 300 человек. "Встреча длилась пять часов и
прошла хорошо" Па следующий день группа наших бойцов и командиров - 256
человек - выезжала с ответным визитом к американцам. Все встречи, постоянно
подчеркивается в документах, "носили весьма Дружественную форму". Простые,
бесхитростные контакты победителей.
11 июня 1945 года Г. К. Жукова принимали во Франкфурте генерал Д.
Эйзенхауэр и фельдмаршал Б Монтгомери. Жуков описывает встречу в донесении
Сталину: "При выходе нас из самолета салютовали орудийной стрельбой из
нескольких таков". На аэродроме почетный караул - три американские, одна
английская рота. Жуков вручил Эйзенхауэру и Монтгомери ордена "Победа", а
затем роздал ордена и медали 20 американским и английским генералам. В честь
гостя над городом прошли в парадном строю несколько сотен самолетов.
"Эйзенхауэр держался очень просто, дружественно, подчеркивая свои
симпатии к Красной Армии, к Советскому правительству и Советскому Союзу.
Монтгомери, наоборот, держался сухо. Эйзенхауэр пространно останавливался на
важности сохранения и упрочения дружественных отношений между американским и
советским народами. Он специально просил не обращать внимания на враждебные
выпады некоторых американских газет против СССР", - докладывал Жуков
Сталину.
Конечно, кто обращал внимание в дни Победы на выпады злопыхателей! Но
Г. К. Жукову по долгу службы пришлось столкнуться с таким поведением
американцев, которое, мягко говоря, ставило в тупик. 13 мая он сообщает
Сталину, что на аэродроме Темпельгоф самовольно приземлился американский
самолет. Экипаж объяснил - якобы нехватка горючего. Но "при замере в баках
оказалась одна треть горючего". Такая же история с двумя истребителями
"Мустанг". Жуков ставит вопрос перед Сталиным; "В связи с тем, что за
последнее время участились случаи самовольных полетов самолетов союзников
над территорией, занятой нашими войсками, и городом и летчики союзников не
выполняют требований идти на посадку, прошу указать, как с ними поступать".
В ответ на протесты советской стороны следовали "объяснения" западных
союзников о том, что самолеты сбились с курса и т. д. Теперь, спустя сорок
лет, из рассекреченных в США документов известно:
с весны 1945 года авиация США и Англии проводила операции "Кейси Джонс"
и "Граунд Хог", аэрофотосъемку обширных территорий в Европе Эти операции
проводились под руководством главы УСС (Управления стратегических служб)
генерала Донована и начальника разведки при Эйзенхауэре генерала Э. Сиберта.
Цель операций, по словам Сиберта, "воспользоваться послевоенным хаосом" для
разведки. Сняли с воздуха территорию в два миллиона квадратных миль. Для
этого потребовалось в общей сложности 16 эскадрилий тяжелых бомбардировщиков
США и Англии. Сиберт самодовольно докладывал о результатах: "Операции
оказались успешными и обеспечивают нам ведение будущих кампаний в Европе".
По приказу Донована группы агентов УСС в мае 1945 года пересекли
демаркационную линию в Германии и закопали за ней на расстоянии двадцати -
тридцати миль друг от друга множество радиопередатчиков. Они должны были
быть использованы агентурой западных союзников в случае необходимости.
Уже 27 апреля 1945 года известный в то время американский журналист Дрю
Пирсон писал в "Вашингтон пост": "Русские, вероятно, с самым большим
подозрением относятся к таинственной американской шпионской организации -
Управлению стратегических служб... Список имен работников УСС в Европе
читается как бархатная книга первых 60 семей, правящих в США Стоит любому
послушать хоть полчаса их разговоры о будущей войне, о том, что нужно
восстановить Германию как партнера в ней, поймет, почему русские обвиняют
нас в том, что мы пошли на сделку, дабы американская армия первой вошла в
Берлин".
Среди наших частей в Берлине побывал Дж. Паттон. Он пишет жене. "Берлин
расстроил меня. Мы уничтожили хорошую расу и собираемся заменить ее
монгольскими дикарями". В числе прочих Жуков принял Паттона, американский
генерал после встречи с прославленным советским маршалом отметил - у
Жукова-де "доисторическая нижняя челюсть, как у обезьяны" Вообще, доверился
тогда Паттон дневнику, "я не слишком заинтересован в достижении понимания с
русскими, разве убедиться, сколько нужно свинца или железа, чтобы перебить
их". Вот так...
Еще не остыли орудия, а снова начали сгущаться тучи военной опасности с
Запада.
Значит, нужна величайшая бдительность. 15 мая 1945 года указание И В.
Сталина Г. К. Жукову: "Всех иностранцев союзных вам государств, как военных,
так и гражданских, самовольно проникающих в район Берлина, задерживать и
возвращать обратно".
Мы не искали конфликтов ни с кем, а поэтому, во исполнение указаний
Москвы, командующий 1-м Белорусским фронтом Г К. Жуков 4 июня 1945 года
отдает распоряжение о принятии необходимых мер по усилению бдительности и
поддержанию постоянной боевой готовности войск
Ставилась задача обеспечить оборону занимаемой территории и районов
расположения частей и соединений.
24 июня 1945 года в ознаменование Победы над Германией в Великой
Отечественной войне на Красной площади в Москве состоялся парад. Парад
Победы принимал Жуков. В 10.00 на белом коне он выехал из Спасских ворот
Кремля Раздались звуки "столь дорогой для каждой русской души мелодии
"Славься!" Глинки", - писал Жуков. С невыразимым волнением Г. К Жуков принял
рапорт командующего парадом К. К. Рокоссовского, а потом с трибуны Мавзолея
обратился с речью к войскам Красной Армии, ко всем трудящимся Советского
Союза.
"На советско-германском фронте, - сказал Жуков, - был растоптан
авторитет германского оружия и предрешен победоносный исход войны в Европе.
Война показала не только богатырскую силу и беспримерный героизм нашей
армии, но и полное превосходство нашей стратегии и тактики над стратегией и
тактикой врага... В Отечественной войне, - продолжал он, - Красная Армия с
честью оправдала великое доверие народа. Ее славные воины достойно выполнили
свой долг перед Родиной. Красная Армия не только отстояла свободу и
независимость нашего Отечества, но и избавила от немецкого ига народы Европы
Отныне и навсегда наша победоносная Красная Армия войдет в мировую историю
как армия-освободительница, овеянная ореолом немеркнущей славы".
С трибуны Мавзолея Жуков следил за прохождением войск, сводных полков
фронтов, за которыми прошли части Московского гарнизона. В заключение к
подножию Мавзолея было брошено 200 знамен разбитой немецко-фашистской армии.
"Пусть помнят, - Писал Г. К Жуков, - этот исторический акт реваншисты,
любители военных авантюр!"
Деятельность Георгия Константиновича Жукова - явление необычное в
истории. Он вырос в среде великого русского народа, и можно с уверенностью
сказать, что этот человек был самородком, вобравшим его лучшие черты.
Русский до мозга костей, Г К. Жуков проявил свои качества прирожденного
вое/того в годы гражданской, войны, а его талант военачальника засверкал в
годы Великой Отечественной воины.
То было суровое время неслыханных испытаний, когда решался вопрос, быть
или не быть советскому народу. В эти годы коммунист Г К Жуков был среди тех,
кто руководил титанической борьбой защищая завоевания Великого Октября. В
1941 - 1945 гг. прошли проверку огнем принципы строительства Советских
Вооруженных Сил, в разработке которых принимал самое активное участие Г. К.
Жуков. Нужно помнить - победу в той войне подготовили успехи
социалистического строительства, великие преобразования в нашей стране,
которые неотделимы от многогранной деятельности Коммунистической партии.
Г К.- Жуков, как и многие другие военачальники, отдавал все свои силы.
и знания созданию современной армии Задолго до того как раздались первые
выстрелы войны, Г. К Жуков правильно определил роль техники. в грядущей
вооруженной схватке и всецело верил в советского человека - защитника
социалистических завоеваний Он творчески разрабатывал марксистски-ленинскую
военную теорию, а когда пришло время, мастерски применял ее на деле. Прежде
всего и больше всего Г К Жуков глубоко понимал роль нашей партии как
организатора и вождя советского народа и его армии; опираясь на ее силу и
могущество в своем полководческом искусстве, он осуществлял стратегические,
оперативные и тактические цели Верховного Главнокомандования, активнейшим
членом которого был прославленный маршал
Г. К. Жуков обладал обширными военными знаниями; с начала второй
мировой войны он скрупулезно изучал способы ведения операций и боя обеими
сторонами - Германией и западными державами На основе анализа действий войск
на Западе Жуков ясно определил роль и задачи родов войск и видов вооруженных
сил в бою и операции выделял значение танкового клина, на острие которого
наносила удары, авиация, организацию их взаимодействия и управления и особо
- значение господства в воздухе и способы его завоевания, массовое
применение воздушных десантов, ведение ими боевых действий во взаимодействии
с авиацией.
На основе этого анализа определены необходимые средства и способы
боевых действий войск маневренного характера и обороны Всему этому Жуков
обучал войска Киевского Особого военного окрч,а, будучи командующим, а в
докладе на совещании высшего командного состава и на военной игре в канун
войны показал, как именно надлежит действовать против вероятного противника
Об этом объективно рассказал Н. Н. Яковлев.
Давно назрело время получить объективный, впечатляющий рассказ о нашем
полководце В этой книге и сделана попытка показать Маршала Советского Союза
Г. К. Жукова в зените его полководческой деятельности. Разумеется, о Г. К
Жукове написано немало но в таком масштабе, как и книге Н. Яковлева, это
первая попытка, и достоинство ее в том, что в ней рассказано о полководце
Жукове в динамике боевых действий, в описании военных событий и влиянии
полководца на ход, развитие и результаты этих событий.
Однако следует сказать, что не все разделы книги равноценны После
подробного рассказа о роли Г. К- Жукова в начальном периоде войны в
Смоленском сражении, под Ленинградом и в битве за Москву есть, к сожалению
неточности в описании Сталинградской, битвы. Неточности эти порождены тем,
что автор повторил бытовавшее у нас ошибочное представление о некоторых
аспектах оборонительного этапа Сталинградской битвы Из книги получается, что
город удержала, только 62-я армия. Не умаляя великого подвига бойцов и
командиров этой армии, все же нужно сказать - она была не единственным
объединением, стоявшим насмерть " руинах Сталинграда. Тем более что вопрос
этот теперь уже выяснен. Так, я двенадцатитомной "Истории второй мировой
войны" неоднократно подчеркивается, что- плечом к плечу с 62-й сражалась
64-я армия. Обе эти армии поддерживала и взаимодействовала с ними 8-я
воздушная армия, "основные усилия она направляла на уничтожение танков и
живой силы врага" Сам Г. К Жуков в своих мемуарах подчеркивал. "Необходимо
отдать должное воинам 24, 1-й гвардейской и 66-й армии Сталинградского
фронта, летчикам 16-й воздушной армии и авиации дальнего действия, которые,
не считаясь ни с какими жертвами, оказали бесценную помощь 62-й и 64-й
армиям Юго-Восточного фронта в удержании Сталинграда. Со всей
ответственностью заявляю, что если бы не было настойчивых контрударов войск
Сталинградского фронта, систематических ударов авиации, то, возможно,
Сталинграду пришлось бы еще хуже".
Маршал Жуков - полководец современной войны, придававший решающее
значение взаимодействию подвижных соединений и авиации. К. сожалению, это
недостаточно показано е книге. На мой взгляд, дело только выиграло, если бы
автор, например, сообщил, что во время операции ".Багратиона Жуков добился
разрешения Сталина 1-му и 2-му Белорусским фронтам начать наступление на
день позднее, чем сопредельные фронты, с тем чтобы использовать всю мощь
авиации дальнего действия, т. е. нанести ее силами удары последовательно
Трудности, стоящие перед автором, понятны: ведь его работа - строго
документальная биография. И нельзя, естественно, предъявлять к такой книге
требования как к комплексному исследованию всей проблемы. Но не нужно
опасаться, что введение дополнительных, материалов в какой-то мере затмит
образ Г. К. Жукова. Напротив Ту страшную войну выиграл весь советский народ
под руководством Коммунистической партии. Каждой книгой о Великой
Отечественной войне мы воздаем должное всенародному подвигу.
.. .Незабываемая весна 45-го. Свежий ветер Победы. Под Берлином
46-летний маршал Жуков собрал нас, генералов, командующих армиями
(вступающих в четвертый десяток жизни), для отработки задач и действий
завершающей Берлинской операции. Четкие и ясные указания нашего
командующего, ни в чем не стесняющего инициативу подчиненных, были для нас
организующим началом в планировании и проведении операции. Таким он был,
таким остался в памяти и таким показан в этой книге.
Пусть встреча с Георгием Константиновичем Жуковым на страницах этой
первой биографии проел ленного полководца положит начало доброй традиции -
любая публикация о нем будет рассказам и том, что дает труд, прилежание и
сила характера русского советского человека
Маршал авиации С. И. РУДЕНКО
Примечания
(1) Р С - Прославленные "катюши".
(2) Ставка Гитлера
---------------------------------------------------------------
Источник: журнал "Роман Газета" 1986 год
Николай Николаевич Яковлев
МАРШАЛ ЖУКОВ (Страницы жизни)
QMS, Fine Reader 4.0 pro
MS Word 97, Win 98
Новиков Василий Иванович
10 Сентября 1998
Популярность: 1, Last-modified: Tue, 11 May 1999 09:36:58 GmT