Из сборника "Сто одна хиповская телега" С.М.Печкина
Из главы 1 "Сказки"
1.
Сказка о царе Опиане, Иване-Hаркомане и Змее Героиныче
В некотором царстве, некотором государстве правил некогда некий такой
царь Опиан с царицей своей Морфиной Маков Цвет. И была у них единственная
дочка - принцесса Кайюшка Плановая. И любили они ее, ясный пень, и берегли
пуще глаза. Однако ж вот раз гулямши она по саду, цветочки-травки собирамши,
ан тут налетел злостный Змей Героиныч, прихватил-повинтил принцессу, да и к
себе на хаус скипел.
Опечалился царь Опиан круто:
- Ах ты, чудище злостремное! Hе в лом же тебе мое царство клевое
доставать! Чтоб ты умер смертью лютой за день до последнего мента; да чтоб
могила твоя поросла дикими приками, да чтоб они расцветали все в полнолуние,
да чтоб на ней Hупогодяй с Миксом хором "Битлз" пели!..
Короче, издал царь указ, что ежели найдется такой богатырь, что Змея
Героиныча покорит, то ему разом принцессу в жены, полцарства в карман, и
полкармы с плеч долой.
Вот прискакали к нему принцы-витязи заморские: с запада - мистер Торч,
агент цээрушный, с севера - барон герляндский фон Глюкеншмыг, с юга - султан
Солутан, а с восточной стороны - Та Цзе-Пам, даос китайский. Вот двинулись
они все к змеевой пещере, да так там и сгинули, как пиво за пятьдесят
копеек.
Горько обломался царь Опиан, совсем в депресняк впал:
- Чтоб ты сдох, проклятый Змей! Чтоб ты колесом подавился, чтоб вчерняк
удолбился! Чтоб пещера твоя Княжновским лагерем накрылась! Чтоб во всех
твоих землях ни единого кустика травки не проросло, а росли бы одни ромашки
и нюхали бы их одни битломанки! Почто ж мне ломота такая!?..
Однако ж, как у Hицше сказано, всяк да не приколется к облому своему. И
пошли гонцы царские к Бабе-Яге, что олдовей самого БеГе. И говорит она им:
- И-и, светики, знаю, как замороке вашей помочь. Идите вы все прямо,
прямо, в пятницу налево, и дойдете до Сайгона. Там вычислите
Ивана-Hаркомана, а уж он придумает, что делать.
Раскумарили гонцы Бабу-Ягу, дала она им машину-самоход. Треснулись они,
открывают глаза - глядь, уж они в Сайгоне кофе пьют, а тут же и
Иван-Hаркоман на подоконничке отрывается. Поимели они его, как был, не
жравшего, и мигом к царю Опиану обратно. Глянул на Ивана царь - и
обхохотался, хоть вроде и не подкурен был:
- Ты, что ли, в натуре, на Змея собрался? Когда тебя колесом придавить,
да сквозь штакет протянуть?!
- Я если и что, - говорит Иван с понтом, - так потому, что неделю не
спал, месяц не ел да год не мылся. А насчет змеев ваших - это мы еще
приколемся.
И пошел Иван-Hаркоман к пещере Змея Героиныча. Идет - хайрами ворон
пугает, феньками дорогу метет, а шузов на нем и нет вовсе - так, прикол
один. Вот, пришел, видит: сидит на камне в падмасане Змеище-Героинище, одной
головой кин-кримсоны всякие распевает, а другими двумя развлекается - сам
себе паровозы пускает. Увидел Ивана, и говорит:
- А это что за глюк такой к нам пожаловал? С каких краев будешь,
молодец, какого роду-семени, какой тусовки-племени?
Говорит ему Иван:
- Я - Иван-Hаркоман, олдовый хиппан, родом с Петрограду, с Эльфовского
Саду, на вписке зачат, на трассе рожден, в Сайгоне выращен, в Гастрите
выкормлен, я от ментов ушел, я от урлов ушел, я от нациков ушел, а уж
тебя-то, змеюка бесхайрая, прихватчик левый, глюковина непрошенная, ежели
принцессы не отдашь, кильну в момент к Катриновской бабушке!
- Ты, молодец добрый, прихваты эти брось. - змей говорит. - Попусту не
наезжай, крыши не двигай. Ты, может, и интеллигент, да и мы не лыком шиты.
Hешто, приколемся-ка мы на косяках биться?
- А прик ли нам? Давай!
И стали они на косяках биться. День бьются, ночь бьются - только дым
стобом. Hаконец, упыхалась голова у Змея Героиныча. Говорит он:
- Эвона! Hеслабо ты, Иван, по теме приколот. Перекумарил ты меня!
А Иван-Hаркоман так только повеселел с виду.
- А, - говорит, - урел трехголовый, вот обломись тебе в первый раз!
- Hешто, - змей говорит, - давай колесы катать?
Стали они колесы катать. День катают, ночь катают - только пласты
горой. Глядь - удолбилась вторая голова у ЗМея Героиныча, аж язык высунула -
совсем ей неумат. А Иван так только посвежел с лица.
- Hиштяк, - говорит. - Тут тебе и второй обломись!
- Hе кажи гоп, Ваня! - Змей говорит. - Давай-ка теперь на машинах
сражаться!
- Hу, давай. - говорит Иван. - Дурь твоя хороша, колеса тоже ничего
достаешь, поглядим теперь, каков ты есть варщик.
И стали сражаться. А первый день сражаются - показалась им земля с
колесо фенное. Второй день сражаются - показалась им земля с конопельное
зернышко. Третий день сражаются - с маковое зернышко земля стала, во как
улетели. И вот, долго ли, коротко ли бились - вконец Змей Героиныч
оприходовался. А Иван-Hаркоман цветет в полный рост. И взбормотал ему Змей
слабым голосом:
- Иван!.. Уморил ты меня, вчерняк задолбил... За то вот тебе ключи от
всех палат, куда хошь, ходи, чего хошь, бери, тоько последней маленькой
дверцы не открывай, не надо...
И с этими словами кризанулся Змей Героиныч. Сказал Иван:
- Вот тебе и в третий раз обломись. Будет впредь наука, кайфолом
дурной. А мне на халяву и уксус - портвейн.
И пошел Иван в пещеру. Открыл первую дверь - за ней принцесса Кайюшка
спит мертвым сном в гробу хрустальном. Hаклонился тут Иван над ней, да как
запел "Лет ит би" - гроб разбился, принцесса ожила. Долго ли, коротко ли,
открыл Иван вторую палату. Там все принцы-витязи заморские обдолбанные
валяются. Разбудил их Иван той же методой. Они ему все по феньке подарили, а
даос китайский - "И-цзин" с автографом Лао-цзы. Открыл Иван третью палату -
а там у Змея изба-торчальня оборудована. Все там примочки-драйверы,
сустэйны-флэнджеры диковинные, три микрофона на стоечке чистого золота, да
гитарище заморское на стене приторочено - "Хипсон-Стритокастер". Открыл Иван
четвертую дверь - а там на столике в хрустальном кубике маленький "Аквариум"
пляшет и песенки поет. Прикололся Иван к штуковине хитрой, однако, в пятую
палату ломанулся. А там чего только нет! Косяки-самопыхи, колеса-самокаты,
иглы-самотыки, а самое клевое - ништяк-самохав с гастритовскую кассиршу
размером. Hо только стал Иван ко всему этому прикалываться, как напали вдруг
на него ломы-самокрюки. И не пошел он в шестую палату. А на двери у нее было
написано: "Выход в Астрал, познание самое себя, вечный кайф и круть
немерянная". И вот, подошел Иван к седьмой маленькой железной дверце. Думает
- куда столько-то добра денется? Успею еще туда заглянуть. Ан только ключик
в дверцу всунул, как тот сам как повернется, да дверь как откроется, да как
выскочит оттуда мент-кладенец - И ВСЕХ ПОВИHТИЛ!
Тут и сказке конец, а кто под нее обсадился, тот молодец. А кто хочет в
жизни счастья добиться, надо меньше дурью всякой долбиться.
Из главы 2 "Философские притчи"
3. Папа с малолетним сыном бегут по улице. Зима, вьюга. Окрестность
Лиговского проcпекта.
- Папа, папа, а почему в Росии хипей нет?
- Холодно, сынок, холодно.
4. Те же папа с сыном, но уже добежали. На кухне пьют чай.
- Папа, а хиппи почему не вымирают?
- А в лом, сынок, в лом.
5. Маленький оазис в большой пустыне. В тени пальмы сидит хиппи и курит
траву. Мимо проходит караван.
- Эй, хиппи, вставай, банан срывай!
- И что?
- Глупый! Банан в город неси, продай, верблюда купи!
- И что?
- Верблюда сюда веди, бананы рви, на верблюда грузи!
- И что?
- Верблюда в город веди, бананы продавай, людей нанимай!
- И что?
- Люди будут бананы рвать, на верблюдов грузить, в город возить!
- И что?
- А ты будешь под пальмой сидеть, траву курить!
- А я и так под пальмой сижу, траву курю.
6. В одном автобусе едут коммунист, демократ и хиппи. Вдруг появляется фея
и говорит:
- Я исполню по одному заветному желанию каждого из вас.
Коммунист говорит:
- Хочу, чтобы исчезли все демократы!
Демократ говорит:
- Хочу, чтобы исчезли все коммунисты!
Хиппи недоверчиво спрашивает:
- Желания этих господ будут исполнены?
- Конечно. - заверяет фея.
- Ну, тогда, пожалуйста, маленький двойной.
{Кто-то, Ротонда, осень 1988. Конечно, немного не в таком виде, но суть
такова.}
7. Пипл сидит у фонтана. Он волосат, худ, грязен и небрит. К нему
подсаживается ветеран.
- Сынок, ты что ж грязный такой?
- Помыться негде.
- А что рваный?
- Так надеть нечего.
- А что худой?
- Жрать не на что.
- А ты пошел бы да поработал.
- Щас, все брошу и побегу всякой фигней заниматься!
{Эндрюс Царицынский, июль 1991}
8. Многовариантный сюжет. Скажем, волосатый лупит металлиста и
приговаривает:
- А я тебе докажу, что музыка Битлз добрее, добрее, добрее!
9. Идет пипл по трассе. Идет, идет - не стопится ничего, хоть тресни.
Пустая трасса. Полный голяк. День, два. Неделю. Взмолился пипл:
- Господи, да что ж это такое делается! За что?
Только сказал - выворачивает из-за поворота дальнобой. Огромный, как
Родина, теплый, как Битлз, и кайфовый, как крымский портвейн. И сидит в нем
за рулем Господь Бог. Подъезжает, притормаживает, высовывается из окна и
говорит:
- Ну, не люблю Я тебя, не люблю!
10. Два пипла в расцвете олдовости сидят на своем олдовом флэту в олдовых
прикидах. Сидят в падмасанах, тихонечко слушают олдовый Грейтфул Дед и курят
траву, наслаждаясь всеми фибрами души. Один из них говорит:
- Сейчас вон там появятся три шестиногие собачки.
Он затягивается, закрывает глаза - и точно, появляются собачки в
точности такие, как задумано.
- Ништяк! - говорит второй. - А сейчас они станут розовыми.
Он затягивается, и собачки розовеют.
- Ну, а теперь они вылетят в окно. - говорит первый, и розовые
шестиногие собачки одна за другой вылетают в форточку. Олдовые пиплы меняют
пластинку и блаженствуют.
За окном идет дождь со снегом. На скамейке под окном сидят три пионера
и курят траву. Они поднимают головы и видят трех розовых шестиногих собачек,
летящих по воздуху.
- О! - говорят они друг другу. - А говорил: безмазовая!
11. Мне рассказали про одного, кажется, московского тусовщика - забыл его
имя - к которому пришла смерть и позвала, натурально, с собой. Но обломалась
старая ждать, пока тот зашнурует свои хайки, и ушла.
И стал он хайки обратно расшнуровывать.
12. Повстречал мажор хайрастого. То ли в школе они вместе учились, то ли
еще что. Тощий, драный был хайрастый. Говорит ему мажор:
- Эк ты, братец, докатился! Совсем опустился. Разве так надо жить?
Пошли, покажу, какая жизнь хороша.
Повел мажор хипа к себе на флэт. Накормил его разной хавкой мажорской,
какой мы и названий-то не знаем, напоил дринчем шикарным, мальборой дорогой
подкурил. Потом в ванну пипла загнал, прикид его сжег в пепельнице и свой
дал - размеры совпали.
Выходит утром пипл с мажорской вписки. Идет себе, насвистывает и
думает:
- Эх, хороша же наша хиповская жизнь!
{Сеня Кролл, август 1989}
Из главы 3 "Легенды и мифы"
13. Федор Михайлович Достоевский гуляет берегом Канала Грибоедова.
Навстречу ему из разливочной вываливается в бэксайд удринчанный
Раскольников. Фуражка набекрень, топор за пазухой.
- Что, Родион, никак опять старушку убил? - спрашивает Достоевский.
- Кильнул. - мрачно подтверждает студент.
- И что, много взял?
- Много?! - хмыкает Раскольников. - Двадцать копеек!
- Родион! Ну, можно ли за двадцать копеек старушку убивать?
- Дык, Федор Михалыч! Двадцать старушек - бутылка портвейна!
{Также одна из древнейших телег. На древность ее указывает хотя бы цена на
портвейн. Я такой цены уже не упомню. Или упомню?}
14. Идут по трассе два пионера. Смотрят - из болота торчит колесо.
- Смотри, колесо! Давай вытащим?
- Ты что! Где колесо, там телега, а где телега - там Басманов, а куда
он нам на трассе?
{Осень 1989}
15. В Москву на Гоголя проветриться приезжает питерская тусовка.
Первыми приезжают пионеры-эстеты. Они сжирают все бисквиты, выпивают
весь кофе и эстетично фачатся друг с другом на своих цивильных вписках.
Затем приезжают пиплы. Они сжирают все ништяки, выпивают весь дринч и
открывают фри-лав по бомжатникам.
Затем приезжают панки. Они выпивают все, что льется, сжирают все, что
не льется, фачат все, что шевелится, а что не шевелится, то расшевеливают.
Затем в Москву приезжает Андрюша Басманов. И тут такое начинается!..
{Чтобы вышеупомянутому не было обидно, если ему еще обидно, скажу, что и
многим другим, куда менее выдающимся личностям удалось запечатлеться в этой
телеге. И вообще, я их не выдумываю, честное слово, я их только слышу.}
16. Про Диму Олейника услышал как-то раз, что ему однажды удалось сесть на
хвост собственной кошке.
17. Идет Базиль по трассе. Осень. Холодно ему. Мокро. Устало ему и гнило.
- Эх, - думает он, - сейчас вот застоплю дальнобой, прикачу домой...
Переоденусь... Чайку напьюсь... Наемся от пуза... Залезу в ванну теплую... И
моечкой по венам...
{По поводу этой телеги немало раз говорили мне потом, что она гораздо старше
Базиля. Охотно верю, потому что Базиль жив и здоров, тьфу-тьфу-тьфу на них
на всех. Речь, должно быть, шла о разных Базилях.}
18. Рассказывают, что где-то не то на севере, не то на Псковщине, какой-то
мужик нанял тусовку трассовиков строить ему какой-то сарай. Приходит через
неделю проведать работников - глядь, а ничего и не начато. Стоит кумар
столбом.
- Когда ж строить-то начнем? - спрашивает мужик.
- А вот сейчас покурим и начнем. - отвечают хиппи.
Приходит мужик еще через неделю.
- Что не строите-то, мужики?
- А вот сейчас покурим и построим. - отвечают хиппи.
Через еще неделю приходит мужик снова, злой, как черт.
- Все, уматывайте к такой-то матери, строители хреновы!
- Вот сейчас покурим и уйдем. - отвечают хиппи.
19. Некий малоизвестный всем, но хорошо памятный мне хиппи заходит по
укурке или с похмелюги в кришнаитскую едальню "Санкиртана" и говорит по
привычке:
- Биточки с двойным гарниром, солянку и пачку "Беломора".
Ему отвечают:
- Молодой человек, Чайтанья с вами, вы где находитесь?!
Тот оглядывается, видит - не "Гастрит" это вовсе.
- А... Ну, тогда килограмм укропа и сметанки.
21. Приезжает Мэм Питерская в Москву и ищет вписку. Дают ей ринг. Звонит
она по нему:
- Не впишете ли, - спрашивает, - одну питерскую герлу?
- Знаем мы одну питерскую герлу, - отвечают ей из трубки, - да и та
дура страшная.
- Это кто же?
- Да Мэм Питерская.
{Москва, зима 1989}
22. Неизвестный, вроде бы киевский, гитарный мастер построил для Басманова
по спецзаказу гитару. У нее были три грифа. На верхнем был настроен
ре-минор, на среднем - ля-минор, а на нижнем - ми-мажор. Где сейчас этот
шедевр - неизвестно.
23. Ночь. Парадняк. Лестница. Последний этаж. Открывается замочная скважина,
и из нее блестящий глаз долго и внимательно изучает обстановку. Осторожно,
тихо-тихо щелкает замок. Дверь приоткрывается. Тишина. Наконец, из-за двери
высовывается человек с ведром. Минут через пять он делает шаг из двери и
ступает на лестницу.
Мгновенно раздается грохот, звон стекла, крики, топот - и все стихает.
Обсыпанный мусором, весь оборванный, облитый гадким портвейном и
измазанный губной помадой человек ползет обратно к себе наверх.
С улицы доносятся крики:
- Я же говорил: мы будем пить с БэГэ!
24. I в. н.э. Иерусалим. Раннее утро. По кривой грязной улочке идет кривой
грязный рыжий еврей. Он несет в руках мешочек. Время от времени он
встряхивает его, прислушивается к звону и напевает:
- Серебро Господа моего!..
{Сочинил Энди Цунский, июль 1991, у меня.}
25. Маэстро вроде бы сидел на Бисквите, сыпал на мостовую бисер и
приговаривал:
- Хипи-хипи-хипи!..
26. Крыса. Осень 1990-го года. Герла подходит сзади к мужику и начинает на
характерном ломаном русском излагать:
- Исфинитте са непрафильны аксэнт, мы приехал с корот Тарту, наша
круппа "Пропеллер" уейхала тфа тня насатт, а я не моку уейхатт, помоките мне
найти наше польпретства...
На что мужик оборачивается и говорит:
- А я - Басманов!
И герлу откачивали полчаса, как рассказывал
{Браин, февраль 1992}
29. Ежели кто видел фильм группы Лед Зеппелин "Зе сонгз ремэйн зе сэйм", то
не может не помнить, как там Пэйдж лезет на гору. На горе его ждет старый
старец с лампочкой.
- Ты кто? - спрашивает его запыхавшийся Пэйдж.
- Я - прикол ваш.
- А ты чего старый такой?
- Знаешь, сколько тебя ждать пришлось?!
32. Картинка из сайгонской жизни. Трубников и еще кто-то стоят и пьют кофе.
Мимо пробегает пионер и говорит им доверительно и возбужденно:
- А я тут тусуюсь!
- А мы вот кофе пьем. - спокойно отвечают те.
Через некоторое время пионер пробегает обратно:
- А я тут тусуюсь!
- А мы кофе пьем. - с достоинством отвечают аксакалы.
Наконец, покоренный их загадочной невозмутимостью, пионер просит:
- А примите меня в свою систему!
- А давай членский взнос - выдадим тебе членский билет.
- А сколько нужно?
Ботл портвейна стоил тогда три рубля. Поразмыслив, Трубников говорит:
- Шесть рублей.
Пионер безропотно выкладывает шесть рублей, завороженный перспективами
будущего. Трубников достает бумагу и пишет: "Членский билет номер такой-то
выдан такому-то. Дата, подпись." Расписывается Трубников и его сотоварищ.
- Теперь нужна подпись третьего олдового. Вон у того возьми.
У зеркала стоит Костя Зверь. Пионер отправляется к нему. Тот, не
моргнув глазом, читает билет, подписывает документ, поздравляет пионера,
жмет ему руку и даже произносит какое-то напутствие. Потом подходит к
Трубникову и произносит одно:
- Сколько?
- Шесть. - отвечает Трубников.
- Ну так пошли же!
И компания отправляется в магазин на Стремянную.
Из главы IV "Басни"
36. Брежнев Леонид Ильич как-то раз говорил с трибуны:
- Товарищи... В срррне у нас появились хыппи. Они любят музыку,
украшения, пьют водку и борются за мир... Я тоже все это люблю... и я тоже
борюсь за мир... Значит, я тоже хыппи...
{Несколько раз я уже слышал, что это было на самом деле: как будто бы кто-то
из писателей такое рассказывал. Однакоже не верится все равно.}
38. Шел раз пипл по трассе. Вдруг грузовик на него наехал. Да так наехал,
что задавил совсем. И уехал себе.
Неподалеку стояла деревенька. Бабушка из деревни увидела на дороге
красивый цветной коврик из лоскутков, скатала его и постелила в своей
избушке.
Прошло лето, наступила поздняя осень. Под Новый Год бабушка решила
постирать свой коврик. И повесила его сушиться на дворе.
На дворе стоял сильный мороз. Пипл простудился и умер.
39. Раз пипл вчерняк удолбился и попал на трассе под машину. А может, по
другой какой причине. Вышел водитель машины:
- Ахти господи, никак я хиппи сбил!
И кинул его в ближайший пруд. А в пруду нашел его спасатель.
- Ох, беда, хиппи в моем пруду утонул!
И положил его под поезд. Поезд проехал, выскочил машинист:
- Караул - хиппи мы переехали! - собрал хиппи и отвез в город. Там
сразу сдал его в больницу.
И после многочасовой операции врач выходит из операционной, вытирает
пот и говорит:
- Будет жить.
{Лето 1988}
40. По лесу идет Лустберг, генерал Зеленых Бригад. Вдруг он замечает
медведя, который зацепился за сук и не смог убежать.
- Ты кто? - спрашивает он медведя.
- Я? Т-т-турист... - лепечет медведь.
- Ты турист? Это я - турист! А ты - завтрак туриста!
41. Очередной съезд депутатов Санкт-Петро-Совета. Слово предоставляется г-ну
Вите Колесо. Тот поднимается на трибуну и, страшно заикаясь, говорит:
- Г-г-господа д-д-депутаты, у вас м-м-мелочи н-не найдется?
{Включил сюда этот анекдотец только из-за его странного пророческого
содержания. Услышал я его в 1989 году, когда сами слова "Санкт-Петербург" и
обращение "господа" казались анекдотически нереальными.}
Из главы V "Телеги о Торче"
45. На подоконнике Сайгона сидит олдовый хайрастый мэн, завесившись
хайрами, и старательно забивает косяк.
Вокруг него стоит тусовка пионеров и внимательно наблюдает за тем, как
старательно олдовый хайрастый мэн забивает косяк.
Подъезжает братская могила, винтит тусовку пионеров, а олдовый
хайрастый мэн все сидит и старательно забивает косяк.
Подъезжает маленькая упаковочка, в нее сажают олдового хайрастого мэна,
а он все так же старательно забивает косяк.
Его привозят в ментуру и сажают в аквариум. Там олдовый хайрастый мэн
заканчивает свое дело, взрывает его, пыхает, откидывает хайры, оглядывается
и удивленно восклицает:
- Пипл! Стрем! Скипаем! Полис!
49. Василий Иваныч, Петька и Фурманов сидят на берегу Урала и задумчиво
курят траву. Плавно выдыхая дым, Василий Иванович с чувством говорит:
- Да...
- Да!.. - мечтательно произносит Петька.
- Да-да... - подтверждает Фурманов.
Впоследствии Василий Иваныч выговаривает Петьке:
- Фурманова больше пыхтеть не бери! Болтлив!
55. Тайга. Алтай. Лесник утром просыпается от солнца, бьющего в глаза. Что
за черт? Какое солнце? Кругом дремучий бор! Лесник в ужасе выскакивает из
избы и видит поваленные столетние деревья на километр вокруг. Посреди этого
стоит Иван Кумаров, поправляет хайратник и улыбается.
- Ты это... как это тут лес валишь? - только и выговаривает лесник.
- А лобзиком. - отвечает тот. - По приколу.
56. Южный пипл приходит к другу. Звонит в дверь - открывает жена.
- Васю можно?
- Васю нельзя.
- А что с ним?
- Умер Вася.
- Он что, так умер, что даже за планом не поедет?
{Эндрюс Царицынский, август 1991}
61. Известные нам уже папа с сыном в домашней обстановке. Папа докуривает
косяк и отъезжает. Сын пристает к нему:
- Папа, папа! Я писать хочу!
Папа долго задумчиво смотрит на сына, а затем вдруг выдает ему:
- Так писать - это же ништяк!!!
Из главы VI "Феньки и Телеги по Жизни"
69. Некий совершенно мэн вписывается к такой же некой герле. Та ему
говорит:
- Поскольку бед у меня один, а на граунде найтать ты колданешься,
придется нам на нем вдвоем плэйсоваться. Только ты меня чур на фак не
подписывай?
- Лет ит би. - говорит мэн, усталый и замерзший. И спрашивает. - А
вообще ты подписываешься?
- Ну вот, сразу и подписал!
70. Газета "N-ский прикол" за апрель месяц 2... года. Под рубрикой "Вести с
трасс".
"Из лагеря Большие Кайфоловы сообщают. На прошлой неделе тусовщиками
лагеря найден и повинчен дикий цивил. "Голод выгнал стриженого из леса",
говорит олдовый тусовщик лагеря Крокодил XIV. Цивил, откликающийся на
погоняло Иван Петрович, накормлен и подкурен. Состояние его
удовлетворительное."
{До многого из этих милых десятилетней давности фенечек мы уже дожили. Не
дай - а может, дай? - нам Бог дожить до осуществления еще и этой вековечной
мечты!}
71. Рассказывают, что где-то будто бы на Украине три пипла поймали золотую
рыбку. Рыбка сказала:
- Пипл! Норма у меня - три желания, поэтому давайте каждый по одному.
- Вконец меня мустанги замаяли! - сказал первый.
- Тю, проблема! Вот тебе маленький серый мустанг, он всех твоих схавает
и сам скипнет.
- Крысы меня замотали! - пожаловался второй. - Сил нет! Всю хавку на
флэту сгрызли, гитару "хипсон-стритокастер", картины все - ко мне
подбираются!
- Не журысь! - говорит рыбка. - Вот тебе маленькая серая крыса.
Действие аналогичное.
- Слушай, рыбка! - спрашивает третий. - А нет ли у тебя там такого
маленького серого гопничка?
71а. Вариант предыдущего, в котором три пипла медитировали и жили первый год
на одной воде, второй на одном воздухе, третий на солнечных лучах, а
четвертый - на голимом приколе, и когда им явилась Высшая Божественная
Личность, третий пипл попросил у нее маленького черненького мента.
73. Слониха со слоном идут по джунглям. Вдруг навстречу им - мамонт!
- Ой, мама, мама, кто это? - спрашивает испуганный слоненок.
- Это хиппи, сынок, он маму не слушался!
78. Пипл идет по Невскому и тянет за собой веревочку. Веревочка же такая
длинная, что конец ее еще на Сайгоне болтается, а сам пипл уже к Казани
подходит. На Казани над ним зависает главный казанский мент Винтила
Свисткович.
- Ты что же это тут, - говорит он, - веревочку за собой тянешь, а?
- Однако, - опешивает пипл, - уж не перед собой ли мне ее толкать?
78а. Вариант предыдущего, в котором пипл встает на цыпочки и доверительно
шепчет менту в ухо:
- Тс-с-с! Она тащится!
83. Пипл на Казани лежит на травке. Тогда еще на травке там лежать было
нельзя - до 1994 года. К нему подходит мент и говорит:
- Ну-ка, встать!
Пипл просыпается и молча выразительно смотрит на мента. Тот свирепеет:
- Встать живо, кому сказано! - и дальше нецензурно.
Пипл продолжает лежать и молча смотреть вверх. Тот свистит в свисток,
подбегают три мента и пытаются все вместе поднять пипла. Ничего не выходит.
Наконец, пипл с непроницаемой улыбкой просветленного говорит:
- С хайра-то скипите!
84. Герла прибегает на тусовку:
- Джона не видели?
- Джона? А какой он из себя?
- Ну, какой-какой! Высокий такой, тощий, с хайрами, в ксивнике и босой.
88. Питер, зима, ночь. В парадняке найтает хиппи. Он наслышан о
превратностях судьбы, подстерегающих одинокого хиппи в Питере ночью зимой, и
ему стремно. Вдруг снизу по лестнице раздаются шаги. Кто-то поднимается и из
темноты могучим басом спрашивает:
- Эй, хиппи! Косяк есть?
- Н-н-нет... - выдавливает из себя хиппи.
Шаги спускаются и стихают. Но не успевает наш хиппи подумать
"Пронесло!", как шаги раздаются снова. Кто-то поднимается и могучим басом
говорит:
- Эй, хиппи! На косяк!
{Когда услышите, что с кем-то уже случилась такая история - не удивляйтесь.
Я бы не удивился.}
90. Хиппи умер. Попал, естественно, в рай. Но не понравилось ему,
естественно, там. Пошел по трассе в ад. Приходит, смотрит - стоит коноплища
до самого горизонта. И наркоманы косяки крутят. Высоченные горы уже
накрутили. Присел хиппи быстренько, заколотил штакетину, подбегает к
соседу:
- Друг! Спички дай!
Тот в ответ мрачно-мрачно:
- А! Были б спички - был бы рай!
92. Пипл входит в галантерейный магазин и спрашивает:
- Дайте мне пожалуйста маленький двойной...
- Что?
- Зонтик...
97. Настала зима 1992 года. Хипам стало плохо совсем. Голодно, холодно и
беспрайсно. Так приперло, что совсем невмоготу стало. Полезли они на
хлебозавод булку воровать. И надо-то было им всего один батон! Но шел, как
на беду, сторож мимо. И навел на них свой фонарик. Те только присесть и
успели.
- Что это вы тут делаете?
- Какаем! - хором ответили хиппи.
Сторож присмотрелся, фонариком посветил:
- Э-э! А что ж дерьмо-то собачье?
- А жизнь какая? - хором взвыли хиппи.
99. Маленький - реально маленький - мальчик сидит на скамеечке возле
песочницы. Хайр у него уже реально до пупа, руки по локоть в феньках, джинса
уже рваная и личность обтрепана до крайности. Сидит он на скамеечке возле
песочницы и курит беломорину, потягивая портвейн. Hа вопрос остолбеневающей
тетки, почему он не в школе, мальчик вдумчиво отвечает через затяг:
- Умат! Чувиха, кто же это в шесть лет в школу ходит?
100. Двое в одной постели:
- А ты мэн или герла?
- Какая разница? Мы ведь все любим друг друга!
{Браин, осень 1992}
101. Почему у волосатых на предплечьях всегда синяки? Потому что как начнут
чего вспоминать, стучат себя ребром ладони: вот такой-де хайр был!
{Лето 1989}
(c) Stepan M. Pechkin 1996
Популярность: 1, Last-modified: Fri, 02 May 1997 13:23:39 GmT