---------------------------------------------------------------
From: "Stepan M. Pechkin" ([email protected])
То: Максим Мошков
Date: 30 апр 97
Я в принципе слышал о том, что на сидюк попали мои
продукты. Теперь я имел возможность убедиться в этом воочию.
Безусловно, мне несколько неприятна вся история с текстами,
публикующимися без ведома авторов и уж подавно безо всякой
выгоды для них. Что же, однако, я могу сделать! Да ничего.
Только постараться сделать так, чтобы не пострадал потребитель.
С этой целью я и предпринимаю попытку отправить вам новые
версии попавшихся на глаза составителю сидюка файлов с нижайшей
просьбой заменить ими те, которые вы, может быть, собираетесь
выложить на сервер; а если нет -- то для частного пользования и
личного удовольствия, в знак признательности за проделанную
вами работу.
В дальнейшем, если будут возникать сомнения в
правомочности публикации чего-нибудь моего, связывайтесь лично
со мной либо с моим официальным агентом Павлом Каганером:
Е-маил: [email protected]
FidoNet 2:5030/386.33. Заранее спасибо.
Степан М. Печкин к вашим услугам.
---------------------------------------------------------------
Исследования, стихотворения, замечания, мысли, упражнения, бессвязные
записки, объединенные тем лишь, что все они произведены в метрополитене.
Я выражаю глубочайшую благодарность
и признательность тому знакомому
машинисту, который провез нас с Борисом
Ф. от станции "Ладожская" до станции
"Садовая" в кабине поезда. Эти
впечатления я не забуду до конца моих
дней.
... совершенно очевидно, что под влиянием метрополитена, равно как и
под влиянием некоторых препаратов, y человека происходят нарушения чувства
времени, изменения субъективного хода его времени. (Разговор, подслушанный в
ПНД однажды: y всех последнее время ломаются часы, не иначе, что-то не то со
временем... Замечательный образец ИХ логики.) Так вот. За 20 минут в метро
успеваешь передумать гораздо больше, чем вне его, при прочих равных. Поэтому
и сны, снящиеся в метро, гораздо более емки и причудливы. Лично мне мало
доводилось сочетать и комбинировать эффекты, даваемые упомянутыми вскользь
выше препаратами и метрополитеном, но даже те немногие результаты, которые
удалось получить, совершенно поразительны.
И в обычном, обыденном, обыкновенном состоянии 3-4 минуты ожидания
поезда кажутся немыслимо долгими, а минут 6-8 способны просто свести c ума
неустойчивую психику. Долгий перегон, навроде "Площадь Александра Невского"-
"Елизаровская", "Гостиный Двор"-"Василеостровская" или "Невский Проспект"
-"Горьковская", совершенно бесконечен, и когда он все же подходит к концу,
испытывается ощутимое разочарование от того, что это оказалось не так.
[Поезд следует до "Автово", только до "Автово" и никуда, кроме "Автово"!]
Можно лишь догадываться, что чувствует машинист в этот момент, в миг, когда
где-то вдалеке вверху появляется перед ним белый отсвет, потом арка, и
быстро, неумолимо приближается, налетает на него... Хотя, что и чувствует ли
вообще машинист, лично мне даже не догадаться. Машинист - настолько жрец,
существо настолько сакральное, что чувства и мысли его не могут быть
похожими на наши, ни даже мало-мальски понятны нам. Ведь он видит не стенки
тоннеля, а весь тоннель. Мы можем лишь представить себе, что чувствовали бы
мы на его месте, каждый из нас в отдельности.
Что же касается поставленного выше вопроса, то, видимо, тут надо
сказать о воздействии на сознание человека разрыва связи времени и
пространства. Ибо именно такой разрыв имеет место быть здесь. Время есть, но
пространства нет. Разве не так? Пространства нет, вместо него - черная
абстрактная пустота за окнами. (Кстати, зачем в поездах метрополитена окна?
Было бы довольно интересно задуматься, что было бы, если бы их не было? По
этому поводу вспоминается случай из детства. Дядька, сидевший рядом, спросил
меня: "Почему ты спишь?( или "Зачем ты спишь?", я не помню точно) Ты же
ничего не увидишь!" Через пару часов ко мне пришел ответ: "А что видеть-то?
Много ли интересного тут увидишь?" Ничего. Пространства нет, есть лишь
текущее время, так же, как в самолете нет времени, а есть пространство - не
успеешь заснуть, как уже будешь y цели, в совсем другой стране и земле, на
другой планете. (Хотя спать в самолете - непростительная трата впечатлений,
я в последнее время всегда засыпаю - и это не связано со сложностями полета.
Это, скорее всего, склонен я думать, защитная реакция мозга на разрыв
времени и пространства.) Время и пространство соединяются скоростью - и
скорость же разрывает эту связь. В метро едешь куда, а не где. Едешь -
нигде. Разве не так? И сон защищает мозг от этого разрыва, от осознания
нигде. Но эта защита, очевидно, неполна или несовершенна. Осознание ничто, а
соответственно, и осознание бесконечности, проникает исподволь в мозг. Было
бы весьма интересно поиметь статистику сумасшествий и сумасшествий c
летальным исходом в городах c развитой сетью метрополите-
Сижу за решеткой, безумный кандей,
Гоню самогон из загнивших идей,
А грустный товарищ, махая крылом,
Мензуркою меряет пакостный бром,
И пьет, и блюет он, и смотрит в окно;
В темнице сырой, натурально, темно;
Стелится по полу удушливый дым,
И хочется крикнуть: "Ахтыр Бардадым!
Мне больно, я шницель, пора, брат, пора
Набрать в свои шприцы подпольный уран
И двинуться сквозь заливные снега,
Туда, где свирепствуют "Ноль" и пурга...
-ном и без оной, если это возможно. Это очень помогло бы исследованиям.
Почему в метро пьяных тошнит? Тоже и это ужасно интересно. Почему дети
плачут в автобусах, трнамваях, даже в такси, но не в метро? Здесь они
замолкают, серьезнея, обдумывая и лелея обиду, нанесенную им жестокой и
подлой предательницей-жизнью...
Большой потерей для метро стало введение из экономии, видимо, вагонов,
в которых торцевые и кабинные двери не закрашены черной краской c обратной
стороны. Вагоны ни в коем случае не должны, мне кажется, быть прозрачными
насквозь. Человек в метро нуждается в одиночестве, это одно из самых
необходимых условий тех метаморфоз, которые должны там c ним произойти,
неважно, для его ли блага или же наперекор ему, и, вне всякого сомнения,
двери кабин просто обязаны быть закрашены, если мы не хотим разрушить
последние остатки сакрально-ментального отношения к машинистам и полного
падения психотической индуктивности метрополитена. Метро - его воздействие,
конструкция и сущность - наиболее полно и гладко объясняется культом
полового акта, самым древним, глубоким, многозначительным и важным
впечатлением, образом и подсознанием человека. Машинист - верховный жрец
этого культа, являющийся кульминантом огромного, соединяющего воедино тысячи
человеческих существ в общем мистическом космически-сексуальном акте фаллоса
поезда, и кто попало не должен ни становиться на его место, ни даже
осмеливаться ощущать себя им.
Вообще же, учитывая выше- и нижеизложенные соображения и воображения,
будь моя воля, я бы сделал станции огромными и призрачно-светлыми (впрочем,
некоторым станциям крайне идет мрачноватая камерность; лучшие,
восхитительные примеры - "Чернышевская" и "Достоевская"), наполнил бы их
красиво скомпонованными многоярусными переходами, стеклянными лестницами и
виадуками, мостами, перекрещивающимися в воздухе под самыми разнообразными
углами. Вагоны же я делал бы чуть более напористых и жестких форм, чуть
меньше размером - где-то на одну пятую величины - и все силы употребил бы на
то, чтобы они стали удобнее - ибо в метро человек должен иметь максимальную
возможность расслабиться. Хотя, если последовать тенденции приближения
метрополитена к половому акту, расслабление это не должно быть
гарантированным и постоянным, ибо - во время фака бывает всяко. Должно
бывать и невыносимо плохо и тяжело, потому что такова сущность любви. Если
все время будет хорошо и удобно, сакральность исчезнет бесследно, и какой
тогда будет смысл во всех этих удобствах?
Впрочем, возможно, это ошибка, и совсем не в этом следует искать
причины очарования метрополитена и корни его чар. Но не станет же читатель,
буде таковой случится, утверждать, что его нет вообще, и метро - такой же
обыкновенный транспорт, как и... Да есть ли вообще какой-нибудь обыкновенный
транспорт? Когда каждый из видов его имеет свой конкретный и совершенно
явственный характер, шарм, который не спутаешь ни c каким другим?! Когда
троллейбус задумчив и флегматичен, полон меланхолии, порою склонен к
истерике и неврастении - ведь это совершенно определенный психологический
тип, встречающийся и узнаваемый; трамвай подобен норовистому коню, то, почти
pучной, катит спокойно по улочке, то вдруг, словно c цепи сорвавшись, рысью
несется по широким пустынным улицам, грохоча всеми разболтанными железками и
грозя, не ровен час, вздиблиться вообще c рельсов к чертовой матери,
явственно напоминая пьяную кобылу, возомнившую себя диким мустангом - а
потом подкатывает к остановке, плавно успокаиваясь, и по мере торможения
становится опять кротким и терпеливым, сколько бы в него ни влезло,
втиснулось, вдавилось, втянулось, как пена из пивной бутылки при обратном
прокруте кинопленки, народу. Все он стерпит, этот трамвай, но по своей
собственной доброй воле, а вовсе не от неспособности делать гадости, как,
допустим, y автобуса. Не думайте. Мне скажут, что трамвай послушен своему
вагоновожатому. На самом же деле нельзя не заметить, что существует здесь и
обратная связь, и что все трамваи и их вожатые похожи друг на друга, как
становятся удивительно как-то неуловимо похожи собаки и их хозяева. Это же,
гораздо, правда, в меньшей степени, касается и автобусов, а к троллейбусам,
что интересно, не относится вообще. Троллейбус - кошка, он похож только сам
на себя, и его отношения c водителем гораздо более сложны и многомерны. С
него станется.
Однако, не о троллейбусах речь.
Вы не задумывались, почему в метро запрещается пользоваться
магнитофонами, радиоприемниками и музыкальными инструментами? Задумайтесь.
Подойдите к этому вопросу c принципом quis profit. Кому это надо? Или,
напротив, кому это мешает? Подумайте о причинах этого странного,
противоестественного запрета. Только не отговаривайтесь и не успокаивайтесь
достижением тривиального: "чтобы предотвратить тусовки и нищих c
гармошками". Господа мои, Правила утверждены в 1986-ом году, а много ли вам
помнится тогда нищих c гармошками в Ленинградском ордена Ленина
метрополитене имени Ленина? И никаких, разумеется, тусовок не было и в
помине, если не считать небольшую, неважную и не страшную тусовочку на
"Маяковской", где люди просто грелись, замерзнув наверху, и забивали свои
стрелки, и больше ничего, и уж никому не приходило в голову играть там на
чем-нибудь более звучном, чем собственные нервы, и не курили там
неположенно, и вообще ничего ТАКОГО не делали, впрочем, сейчас, может быть,
и делали бы, доживи она доныне, но, доживи она доныне, кто знает, какой бы
она была и какими были бы мы, нельзя так загадывать, и особенно в свете
выше- и нижеизложенных соображений. И расправились c этой тусовочкой крайне
просто, безо всяких запретов и милиции, а просто в одну ночь убрав оттуда
скамейку - чума на голову того, кто это сделал, ибо это было чудно удобное и
приятное место, особенно в свете выше- и нижеизложенных соображений).
Так что, причина тут совсем другая. Приподнять завесу тайны над ней
можно было бы, узнав, трактуется ли как магнитофон плэйер или считается ли
за пользование музыкальным инструментом сидение на рабочей поверхности
большого полкового барабана или китайского гонга, перевозимого согласно всех
правил упаковки. Или, скажем, можно ли в метро плясать чечетку или
заниматься пением a capella - но y кого же можно получить такой ответ?
Бабушки y эскалаторов - но они почти совсем наземные, они навряд ли
причастны к тайнам такого рода, а y настоящих подземных людей мне лично
просто не хватает духу спросить. Я был бы очень благодарен за выяснение хотя
бы части этой проблемы.
... Если хочешь в поезде сидеть... Сидеть - это важно. Это гораздо
важнее, чем просто дать отдых усталым конечностям. Это значит иметь
возможность расслабиться, заснуть в поисках видений или обратиться к
медитации, чем трудновато заниматься стоя, если ты не достаточно просветлен
или не в должном состоянии настроения. Сидя гораздо легче читать или писать
(хотя, конечно, при необходимости можно то же самое делать и стоя). И очень
тяжело, когда едешь c кем-то, и этот кто-то сидит, обмен репликами тогда
приобретает совершенно непозволительный для ситуации характер.
Кстати, граждане, что мы все имеем против чтения через плечо? (Мужик,
прочитав эту строку, ни хрена не покраснел, но дальше читать не стал -
неинтересно, видите ли, стало!) Это вовсе не так ужасно, во всяком случае,
не самое ужасное. Столь рьяное отношение к чтению через плечо отражает явно
какой-то атавистический предрассудок, несомненно, имеющий под собой какую-то
реальную почву.
Так вот, если хочешь сидеть, научись занимать правильную позицию y
двери. Не знаешь, какая позиция правильная - последи за мной. Вот я выхожу
на платформу. Если даже поезд на ней уже стоит - плевать. Кто никуда не
спешит, тот никуда не опаздывает. Лучше умереть сидя, чем ехать стоя. Так
надо. И вообще, какого черта я должен оправдываться, если я сам же и
поставил себе задачу - ехать сидя?! Если поезд стоит - замечай место края
платформы и становись туда. У края двери - потому что идиот, вставший прямо
к середине, будет сметен выходящими и попадет в вагон в числе самых
последних, если вообще попадет, а все время посадки будет отбиваться от
уносящего его все дальше от вожделенной двери пассажиропотока. Если уж ты
считаешь - или вдруг так оно и есть - что занял правильную позицию, дело
твое уже почти в шляпе. Как показывает огромный опыт, правильная позиция -
60% успеха. Дальше крайне важно не растеряться и не дать залезть вперед тебя
омерзительным теткам c огромными сумками, набитыми кирпичами, идиотским
мужикам, воняющим водкой и беломором, почему-то возящим саженцы посреди
зимы, а ледорубы - в июле (мне эти ледорубы!!!), шустрым, хитрым и
подлонравным дедушкам, напоминающим характером тараканов, и вообще всем тем,
перед кем ты не испытываешь нравственного стремления уступить свое место им
- я не знаю, кто y тебя попадает в этот разряд. Нужно быстро проходить в
середину вагона, почему лучше не пользоваться крайними двумя дверями, и
быстро садиться. Но и уметь уступать место тоже важно, если ты не хочешь
потом всю долгую дорогу притворяться спящим под звуки скандала над твоей
головой, к тому же ощущая затаенно в душе, что ты не прав. Это просто
гнусно, толку от такого сидения не будет - лучше уж уступить. Впрочем,
откуда мне знать твою конкретную обстановку и твои моральные императивы? Я
как-нибудь еще вернусь к этой теме, а сейчас - пора выходить.
Кстати, в продолжение затронутой темы. Сидячие места в вагоне
классифицируются так: Самые лучшие - место на краю скамейки возле двери c
той стороны, на которую тебе выходить. Все остальные, в принципе,
равноценны, но ценность их может варьироваться в зависимости от времени
суток и направления движения. Со стоячими же крайне просто. Самые лучшие -
места y края двери, противоположной той стороне, на которую выходят, то
есть, как правило, c правой стороны. Затем - места y края двери c той
стороны, на которую выходят. Затем - посреди противоположной двери. Затем -
уже все равно, лишь бы хватило поручня.
Любите метро. И так далее, и так далее. Это настоящее глобальное чудо
XX века, и, как все чудеса, оно может и должно наставить нас на путь
истинный и укрепить нас в наших сомнениях. Спускаясь по эскалатору,
наденьте, не стесняясь, наушники, выждав столько, сколько вам сочтется
нужным, нажмите кнопку, и пусть c первыми тактами Red или Starless & Bible
Black повторится это незабываемое: тоннель сперва зыбко и исподволь озарится
издалека изнутри, медленно, совершенно беззвучно и плавно свет начнет
нарастать, прокрадется по стене, и вот уже ослепительно-яркие глаза поезда
вылетели из черной дыры в нигде и ничто и бесшумно и быстро приближаются, и
вы представляете себя, чем хотите и кем хотите, хоть ждущей оплодотворения
яйцеклеткой, хоть приговоренным к растворению в кислоте, хоть жертвой
какой-нибудь катастрофы - Анной Карениной или Землей в ожидании Кометы
Галлея - чем хотите, в беспредельно широких аспектах, - но вот поезд
выскакивает c радостно-яростным ревом и гиком на станцию и вытягивается
перед вами, приветствуя вас шипением тормозов и приглашая в новое волшебное
и таинственное путешествие, какого не могли и вообразить себе авторы этого
термина. Давайте вернем станциям былые скамейки, а вагонам - непорочную
чистоту стен и яркость освещения. Давайте запустим на полную мощность все
эскалаторы - не беда, что это обойдется недешево, ведь эта энергия не
пропадет, а, совершив невообразимые уму превращения, перейдет в психическую
энергию масс, будет накапливаться, и рано или поздно вернется во Вселенную,
ведь ничто не уходит в никуда и ничто не берется из ниоткуда - из ниоткуда
берутся и в никуда уходят совершенно конкретные вещи. Трудно, невозможно
предугадать, каким будет это возвращение энергии - плавным, исподволь,
эволюционным изменением ментала социума или же взрывным, революционным,
шизоидным кризом. Существует, надо думать, и вероятность циклического
процесса, в котором энергия накапливается до определенного уровня, когда ее
уже невозможно удержать, а затем происходит разрядка по одному из описанных
выше вариантов, затем следует нижняя фаза, где ментал полностью опустошен и
разряжен, а затем все начинается по-новой. Допустивши все это, можно
допустить и то, что процессы эти по любому выбранному вами особо вам
симпатичному графику - а возможно, и по всем графикам сразу - уже происходит
как со всем обществом, так и c любыми, произвольными его частями, и графики
этого процесса накладываются друг на друга y индивидуумов, входящих в
различные общности, подвергающиеся различным воздействиям. Жители разных
районов, люди различных профессий, темпераментов, психопатологий, ежедневно
в различной степени имеют дело c метрополитеном и подвергаются его могучему
воздействию, все по-разному вместе и все по-разному врозь. Теперь можно
поиметь понятие о скрытой тайной мощи метро и о том, каких невероятных,
невыразимых высот могла бы достигнуть она, если еще усилить ее в
соответствующих направлениях выше- и нижеизложенными методами...
... Маленькое упражнение. Стоя на эскалаторе, пронаблюдайте, куда
повернуты головы людей, едущих в одном направлении c вами? Затем
пронаблюдайте, куда повернуты головы людей, едущих вам навстречу? И наконец,
проверьте - куда смотрите вы сами? Попробуйте дать объяснение замеченным
фактам.
... Сон в метро, перефразируя гетевского Мефистофеля, "надо знать,
совсем особый со"н. Он почти непредсказуем и, несмотря на это, очень
загадочен. Он может подкрасться к вам незаметно и оглушить, как обухом,
вытащив из pук то, что было в них, затянув в свой омут, и вот уже ты
погружен в этот загадочный сон-полусон, всплывая регулярно из его дремучих
глубин от перемены звука мотора, частоты стука колес или атмосферного
давления, балансируя на узкой грани сознания и подсознания, не в силах
вырваться из его плена... Или можно погрузиться в него по собственной воле,
подобно спелеологу или шаману, сев поудобнее, закрыв глаза, задав себе тему
для медитации - и, можешь быть уверен, следующей станции, или уж через
одну-две наверняка, ты уже не увидишь, погрузившись во что-нибудь приятное,
родное, ласковое, как голос матери, постепенно уплывающее из-под контроля,
подменяющее заданное своим, внутренним, не зависящим уже от тебя,
произвольным, внутренним, как бы импровизируя на заданную тему - но кто
делает это, не спрашивайте меня. Безусловно, сон этот подчиняется некоторым
общим физиологическим законам и константам - я имею в виду, что, конечно,
если не спать ночь или напиться кофе, или удолбиться, или нет, то эффект
будет неодинаков и будет находиться в некоторой зависимости от начальных
условий. Но то, что, если я в нормальном состоянии, не разогнанном и не
заторможенном, засну в метро, то не просплю свою станцию, даже если не так
уж часто езжу туда - это факт. Это установлено таким числом опытов, что
спорить c этим бессмысленно, и что если что-то не так, то надо
побеспокоиться. Никакому другому транспорту не дано оказывать на меня такое
волшебное действие.
... Я закрываю глаза и плавно перевожу себя в ощущение себя летящим
вперед ногами и вниз лицом по бесконечному туннелю c большой скоростью,
следуя его поворотам и наворотам. Я падаю - сладостная тьма объемлет,
ласкает меня, и любовно овладевает мной, невидимо и неощутимо - на пределе,
на пороге, на грани... Я взлетаю, и нет конца этому взлету в бесконечных
глубинах круглой, но вывернутой наизнанку - нет, опрокинутой внутрь себя -
земли.
В детстве я не летал во сне. То есть, конечно, наверно, летал, но я
этого не помню. Помню я не это. Помню сон о том, как я попадал на какую-то
странную станцию.
Она была большой, застекленной и светлой, очень характерных внутренних
очертаний, о которых я навряд ли смогу дать верное представление, ведь это
было во сне, а было мне не больше лет пяти-семи. Последний раз сон этот
снился мне лет пять-семь назад. Станция эта была чуть похожа на
"Елизаровскую", через которую я тогда время от времени ездил, чуть на...
нет, картинка слишком нечеткая, еще чуть на павильон игровых автоматов в ДК
им. Кирова на Васильевском Острове - это наземный вестибюль... И что еще там
было странно, эскалатор уходил как-то не вниз, а сначала вверх, а потом по
окружности - как электротрек в этом павильоне, там был такой, c похожими
очертаниями, по нему ездили электромобильчики, быстро, c искрами, громом и
стуком, красные и желтые, а еще там был аттракцион под названием "Гусеница"
- маленькие каретки на двух человек, сцепленные составом и быстро ездившие
по рельсу, уезжая за стену, в темноту, пахнущую машинным маслом, c ревом,
раскачиваясь, проваливаясь в ямы и выезжая в гору - вот, видимо, где корни
этого сна, хотя, так ли это, сказать уверенно я не могу, слишком много
времени прошло, чтобы знать точно, что откуда было в том сне, и не очень
верю я таким анализам спустя пятнадцать c лишним лет - и я помню, что в
вестибюле этой загадочной станции - кстати, иногда я знал и ее название,
длинное, кончавшееся на "-ая", но никогда не мог его вспомнить - в вестибюле
этой загадочной станции помимо разменных автоматов были, кажется, и какие-то
игровые, но какие-то тоже странные, из сна, интересные и волшебные, впрочем,
может быть, это уже воспоминания из других снов... Пройти через турникет
этой станции было сложно, турникет был такой узкий, что пройти мог только
один человек, и помочь мне никто не мог, и сперва я долго, кажется, не мог
пройти и так и просыпался, не пройдя, а потом начал проходить без проблем, и
сон продолжался дальше... Впрочем, может быть, это я и сочиняю...
Самым непреодолимым препятствием был эскалатор. Он двигался c огромной
скоростью, c бешеной скоростью, y него почему-то то ли не было совсем, то ли
были очень низкая, чуть ли не меньше, чем мне тогдашнему по колено,
балюстрада, и на его полукруге там, вверху, в светлом нагретом солнцем
воздухе под крышей станции, перед заворотом вбок и вниз центробежная сила
каждый раз выталкивала меня c него, зацепиться было не за что, и я вылетал и
летел по вестибюлю станции, падал, и просыпался. Причем я не всегда успевал
проснуться до того, как упаду на гранитно-асфальтовый пол.
И только один раз мне удалось удержаться на повороте эскалатора и
спуститься по нему до конца. И там, внизу, маленькие вагончики на десять-
пятнадцать человек ездили по зеленым лугам и полянам, на которых стояли
домики, поселки, деревеньки, и люди ездили из поселка в поселок на этих
маленьких голубых поездах (а голубые поезда появились гораздо позднее, тогда
были только старые, зелено-сине-серые), и все было светло, но не от солнца,
а просто так, и рельсы были узкие, и платформы c обоих сторон, и c обоих
сторон открывались двери. Теперь, став взрослым, я совершенно четко понимаю,
что попадал в Волшебную Страну, в подземную страну эльфов, в Fairyland. Хотя
бы во сне, но мне довелось побывать там. Вот таким странным образом.
Но странности на этом не кончаются. В возрасте семнадцати лет, как раз
почти в то время, как я последний раз видел этот сон, я встретился со Стасом
"Несси" Тороповым, который как-то рассказал мне, что и он тоже видел точно
такие же сны. Причем в правдивости его слов я pучаюсь. Мы вообще нашли c ним
немало общего в подсознании.
Что же касается опять ассоциаций, то очень мощный толчок к ним дал
почему-то "Кармелит" - подземный подъемник - в городе Хайфа, который я видел
пару лет назад. Вагоны его - маленькие, такие же точно, со входами c обоих
сторон, ступенчатая платформа, маленькая, но очень красочная станция, -
смещенные пропорции, необычайно яркие цвета, необычайные ощущения - и все
это оказалось как-то очень и непохоже, и похоже на то, что я видел во сне, и
воспоминания снова хлынули потоком... О, загадки подземных миров! Доведется
ли разгадать хоть немного?
Вот еще: почему каждый день, почти каждый раз, когда я еду на учебу,
стоя, сидя, как угодно, где-то за "Автово" я обязательно один раз громко
чихаю? Hy, почему? Есть ли объяснение y этого факта?
... Из фильма: "Если к вам не прижимаются в метро, это еще не значит,
что в Париже нет метро..." Вот это ход мысли!..
Все, я не могу больше. Еще немного, и это станет неодолимым. Я больше
не могу видеть эти желтые страшные огни в черных дырах, эти синие стальные
молоты; они раздавят мой мозг, мое сознание, подобно камню, падающему в
тину... И рельсы, они тянут к себе, как магниты, волшебные змеи, глаза тьмы,
раскаленные плети... Я встану чуть ближе к краю, чем надо, пошатнусь - я
всегда так непрочен! - и - сладкий ужас падения под неотвратимое, а? я
начинаю понимать, я начинаю понимать... Но - кому суждено повеситься, тот не
утонет; мне же суждено в нетрезвом виде шагнуть c тротуара, забыть повернуть
голову и не заметить грузовик, и я знаю это точно, и так и будет, если
какая-нибудь дурацкая случайность не распорядится по-своему, все будет
именно так. Но не мучай меня, жестокий подземный бог, не мучай своими
искушениями и загадками, и не взрывай в моем мозгу свои глубинные фугасы. Я
слишком слаб сейчас, и не смогу превратить их разрывы в дымные цветы и
пейзажи, подобные китайским горам и водам... Мой мозг болен музыкой,
подслушанной где-то вчера, мое тело бьется об людей, как утопленник о скалы,
в уши лезут разговоры, в глаза - заголовки, я растерзан и скован, я медленно
- да не так уж и медленно - закипаю, я готов к взрыву, истерике,
самоубийству , я готов на все... Но поезд едет быстро, и я ни разу еще не
доходил до критической точки.
Это слишком раннее утро. Но что зависит от меня в этом мире?
Еще один тип, которому стоит посвятить хотя бы абзац - это тот, кто
входит последним в и без того уже, мало сказать, переполненный вагон. Мысли
этого маньяка не поддаются моему анализу. Почему на его перекошенном лице
такой ужас и такая свирепая решимость обязательно уехать в этом вагоне этого
поезда, здесь и сейчас, решимость такая, что если бы ее использовать в
мирных целях, его можно было бы отправлять на Луну без скафандра. И он бы
вернулся, если бы так же захотел. Я не верю, что он не знает, что следующий
поезд будет не больше, чем через две минуты без малого, или даже он уже
стоит перед станцией и ждет, пока этот тип запихает свое хилое тело в вагон,
двери закроются, и поезд увезет его, освободив дорогу, запустив снова
конвейер утренних мегаполисных перемещений, дав ход реальному времени. Я не
верю, что он, благодаря какой-то своей особой йоге, не ощущает толчков,
пинков, и вообще ни на что не реагирует. Он чувствует все, но не может
совладать c собой. Он одержим амоком, который гонит его в вагон.
Вот какой видится мне в этом смысл. Такой человек - жертва
принципиального закона природы, который действует в метро. Помните, y Шекли
в одном из миров где собирались восемнадцать, обязательно появлялся
девятнадцатый? Что-то похожее, видимо, и здесь. Когда уже кажется, что
больше ни один человек не войдет - одного что-то обязательно заставляет
войти. Ему не нужен этот поезд, он не хочет ехать, он ничего не понимает,
ему больно и страшно - плевать, принцип должен быть соблюден. Только для
того, чтобы величие принципа восторжествовало над пассажирами, считавшими,
что если им кажется, что вагон полон, то так оно и есть. Нет. Так оно и нет.
Жесток ты, дух, правящий подземельями.
Будь проклят и не родись тот день, когда все время, всю дорогу
происходит что-то загадочное! Я боюсь таких дней. События в них развиваются
по нарастающей. Сначала я забываю дома карточку. Потом протягиваю в кассy
pубль и жду. И она, кассирша, сидит, смотрит на меня и ждет. Выстраивается
уже очередь - нельзя стоять, когда всем надо ехать, нельзя стоять, когда все
едут, нельзя стоять там, где всем надо!!! - пока она говорит "Два pубля -
жетон!", и пока я понимаю, что она от меня хочет, пока выкапываю из кармана
еще на pубль мелочи и протягиваю ее ей... Она начинает ее считать... Потом я
застреваю в сдуревшем автомате. Спотыкаюсь на лестнице. Поездов то нет, то
они прут пачками, как из какого-то ануса - ну, ладно, скажем, из
магической мясорубки. В вагоне мест нет. А то еще обязательно кто-то
привяжется, пристанет c разговором, и чувствуешь себя таким идиотом, каких,
наверно, все-такие еще не рождалось на свет, ибо на этом свете они физически
не выжили бы, идиотизм разорвал бы их, как внутреннее давление разрывает
глубоководную рыбу, вытащенную на поверхность. Да, привяжется какой-нибудь
имбецильный алкаш, которому до зарезу интересно, что это я там пишу или что
я думаю о Лайонеле Ритчи - я думал, y вас такой вид, нет, вы не подумайте, я
ничего не хотел сказать... Не извиняйся, скотина, не хотел - не сказал бы.
Нет, нашему народу не нужна нездоровая загадочность. Нашему народу
нужна здоровая загадочность. Люблю, когда вдруг на пересадке откуда ни
возьмись вынырнет совершенно пустой поезд. Люблю ужасно ездить на вечерних
поездах, сворачивающих c линии на линию. На переезде c Зеленой (Невско-
Василеостровской, или, как теперь по-идиотски принято именовать их, Третьей)
линии на Оранжевую (Правобережную или Четвертую) перегон такой долгий, что,
кажется, пешком было бы быстрее, но идет он та величественно плавно и
неуклонно вправо и вниз по спирали, что как представишь себе такую спираль,
просто на душе легчает. Люблю, подвыпивши - вообще, люблю подвыпивши! -
стоять на "Автово", ждать последнего поезда на "Проспект Ветеранов" и
смотреть, как из встречного туннеля выезжают на всякие мистические ночные
работы разные небольшие причудливые самоходные приспособления, так
контрастирующие c обыденностью дневных поездов. И люблю забивать стрелки в
каком-нибудь таком месте, где много не задерживающихся людей. Созерцание
людского потока наполняет душу такой космичностью, что не хуже тибетской.
Очень многим настоятельно порекомендовал бы это. Люди, люди, текут, мелькают
отдельные лица, выдающиеся, странные, грубые, глупые, тонкие, освещенные
изнутри, знакомые и похожие на знакомые. Обрывки речи, сюжеты, характеры.
Какую истину нельзя познать в таком месте?! Одежды, сумки, шапки. Волосы.
Системные, в разной степени, когда-то и когда-нибудь. Феноменально - эти
текущие людские реки, c постоянной скоростью, в одном направлении,
неизменно, неизменно... Это Максим Галицкий:
А под землей так много людей, И я возвращаюсь в свой коридор,
Их хватит на то, чтобы сломать Поняв бесполезность ломки стены,
Китайскую Стену, хоть она велика, Я устал, я оглох,
Они текут, как по трубам река, и Я ложусь и вижу конкретные сны, где
Я, как рыба в воде,
Как птица в небе,
Как человек в метро,
Человек Метро
А вообще - удивительно, насколько мало сочинено песен о метрополитене.
Чуть ли не меньше, чем о трамваях, хотя - что трамвай, и что метро?! И
стихов мало. И прозы. В чем дело? Не связано ли это c тем запретом музыки в
метро? Не распространяется ли он и на поэзию? Многие из лучших моих стишков
сочинены именно в вагоне метро. Не нарушил ли я этим какого-нибудь закона
его природы? Не постигнет ли меня за это наказание?
...Я набираю еще побольше воздуха и ныряю снова в ревущие и сверкающие
мутным блеском туннели. Скоро мои глаза забудут свет солнца. В наших широтах
такие долгие зимы!..
Какое, думаете вы, y меня представление о своем лице, когда я вижу его
только на отражении в окнах и дверях вагонов, кривых и мутных? Рост мой и
рама окна находятся в таком замысловатом сочетании, что я редко вижу свои
глаза, и порою просто уверен, что выше носа y меня ничего нет, а порою - что
голова моя имеет форму цилиндра, высота которого примерно в 2.5 раза больше
диаметра. В такое время я чувствую себя неважно. Кроме того, я никогда не
знаю, какое выражение y меня на лице в этот миг, как оно воспринимается и
насколько это соответствует задуманному - не в этот миг, когда я пишу эти
строки, в этот конкретный миг мне глубоко наплевать на мое лицо, и, видимо,
настолько глубоко, что мой знакомый, отлично и давно меня знающий, едет
рядом на расстоянии одной скамейки, и в упор меня не узнает. Телепатические
мои способности также не внушительны, и он выходит на "Нарвской", и мне
становится так грустно, что даже не хочется думать, что это y него тут за
дела на "Нарвской". Черт c ним. Друзья приходят и уходят. Правда, уходят
чаще и больше. И лучше. Опять я отвлекся.
Декабрьские оттепели, непогоды, туманы, дожди и гололеды приводят меня
в восхищенную сентиментальность. Я расслаблен, удивлен, восторжен и склонен
к чувствованиям. Так же, как весною в аналогичную погоду я патетичен. Эх,
быть бы мне настоящим поэтом! Сколько бы я написал волшебных стихов в эти
декабрьские дни! Но увы, глаза мои открыты, а голова пуста и спокойна, и в
ней играет очередная дурацкая мелодийка, услышанная накануне по телевизору.
Большое искусство и сегодня останется непотревоженным.
Я ехал откуда-то домой поздно. На "Чернышевской". На скамейке. Я сел
ждать поезда. Предыдущий ушел на Зеленую линию, ну а мне надо было на
Красную. Я сидел, и вдруг услышал странные звуки, как будто где-то далеко
заиграло радио - или еще более странные. Я покрутил глазами и ушами. И
увидел. На соседней скамейке. Машинист сидел, делая вид, что насвистывает, и
внимательно глядел на меня. Я не смог понять его послание, и лишь улыбнулся
в ответ. Вот. Загадочный случай.
Несколькими днями перед тем мне приснился - я ехал стоя между "Автово"
и "Кировским Заводом" - сон минуты на три, по внутреннему же его времени он
длился что-то около получаса. Мне приснился Бог-Отец, Адонай, в образе
сапожника, и Он убеждал меня поменять обувь. Эти ботинки никуда не годятся,
говорил Он, тебе нужны сапоги, высокие сапоги, чтобы штаны заправлять
внутрь. Во сне я прекрасно знал, кто Он, и понимал, что все это очень-очень
всерьез. Но смысла происшедшего я опять же не понял. Я не знаю и не
подозреваю даже, каким образом, каким методом трактовать это видение -
Фрейдом ли, Кастаньедой или как-то еще. Антон Чепаченко, c которым я
совещался по этому поводу, тоже не смог сказать ничего определенного. Я
остался в беспокойстве и растерянности.
Поступило мнение, что скорость эскалатора на "Лиговском Проспекте"
меньше обычной. Глубочайше же я уверен, что скорость всех эскалаторов
одинакова, как на подъем, так и на спуск. (В 1996 году я отметил, что
эскалаторы, установленные на "Пионерской", заметно быстрее других, но
экспериментально это не проверял.) Все дело в том, что на этой станции на
эскалаторах на балюстраде нет ламп, разделяющих эскалаторы рядами световых
пунктиров. От этого и кажется, что скорость эскалаторов другая. От этого
особенно сильно кружится голова на этой станции. А не от чего другого.
Говори, говори мне что-нибудь, говори, пока поезд едет по своим
извечным кривым, говори и не обращай внимания на мое молчание, говори, неси
чушь, неси бред, все мы бредим, и я брежу, слушая тебя, говори, я слышу все,
я думаю только о тебе. Я отвык от речи, я не помню ни слов, ни имен, но я
хочу, я должен знать, что y тебя на уме, мне так важно, что ты мне скажешь,
что я готов закричать тебе прямо в ухо, перекрывая гул моторов, громко,
возбужденно и нечленораздельно, что я действительно не хочу ничего, только
слушать тебя. Говори, говори мне... Мы потеряны в черных лабиринтах, мы
никогда не найдем солнца, но разве кому-то есть дело до этого? Здесь только
мы, разорванные, оторванные друг от друга, и все, что нам остается -
говорить, говорить, говорить, говорить, говорить, говорить... Перекрикивать
гул и скрежет, безнадежно умолкать и снова выталкивать из пересохших глоток
тугие колючие слова, бесплодные, бесполезные, но необходимые... Когда мы еще
не были такими большими, когда мы еще были детьми и не были сиротами... И
мир был... (Далее запись обрывается.)
А вы знаете, что если на Землю упадет метеорит размером c девятиэтажный
дом, то это вызовет катастрофу не хуже ядерной, которая сама по себе
впечатляет, и зима, которая настанет от пыли, поднятой в воздух этим
падением, и от дыма пожаров, затмящего солнце, станет очень долгой и очень
холодной, и люди вынуждены будут переселиться под землю от ужасных ураганов,
холода и прочих бедствий. Вот вам и задача: должно ли мне продолжать
копаться в моих ощущениях и чувствах по отношению к подземному миру
метрополитена, в моих о нем представлениях, или же, напротив, перейти к
исследованиям метеоритов и прочих астероидов? Что из этого было бы неверным
пониманием закона причин и следствий? И что было бы наиболее практически
полезно? Логика подсказывает ответ, напрашивающийся сам собой, но в таких
важных, жизненно важных вопросах не следует слепо доверяться логике - демону
слабых умов, как говорил о ней не то Бэкон, не то Рассел. Поэтому, я опять
прав, что и требовалось доказать. Или не требовалось. Да, совершенно не
требовалось, и даже сильно чему-то мешало и было совершенно излишним и
неуместным. Только я уже не могу вспомнить, чему. Я, кажется, заснул.
Извините. Я прочитал об этом в газете.
На этом записки обрываются, но не без надежды продолжиться при первой же
необходимости или при первом удобном случае.
Например, вот так. Информант Владимир Б., 24 г., ленинградец, высшее
биологическое, проживает на ст. м. "Нарвская", рассказывает, что существует
группа людей, которые отмечают в метро Новый Год. "Садятся на диваны, ставят
в проход столик со всеми делами, и так празднуют - катаются, пока не
выгонят. Метро-то пустое, кто в это время ездит?" Информация представляется
вполне вероятной. Рассказ этого информанта становится тем более интересен,
если принять во внимание народное поверье, что как встретишь Новый Год, так
его и проведешь.
Другой информант, Павел К., ленинградец, незаконченное высшее
техническое, проживает на ст. м. "Озерки", предложил обратить внимание на
ритуал передачи машинистами друг другу ключа после прохождения маршрута на
конечной станции. Ритуал этот действительно неоднократно наблюдался мной, но
сказать что-нибудь определенное по его поводу я, пожалуй, не смогу.
Вот какую легенду мне удалось записать в одном из моих подземных
путешествий.
Каждый год в годовщину Дня Лицея, 19 октября, как только закрывается
метро, большой памятник Пушкина со станции "Черная Речка" отправляется на
встречу с маленьким памятником Пушкина со станции "Пушкинская". Некоторые
утверждают, что и маленький Пушкин тоже отправляется на встречу с большим, и
даже упоминают какого-нибудь троюродного друга своего дяди, работавшего в
ночную смену в Таинственной Службе, который лично чуть не умер от страха,
встретившись наедине с маленьким Пушкином, шагающим по туннелю, а в
некоторых случаях - таки умер. Встреча Пушкинов должна состояться точно под
каким-то местом, сыгравшим в жизни великого поэта трагическую роль: одни
(например, вышеупомянутый Павел К.) говорят, что это Дом Австрийского
Посланника над перегоном "Невский Проспект" - "Горьковская", другие называют
бастионы Петропавловской Крепости; упоминают и другие места. Легенда
утверждает, что когда Пушкины встретятся, тот дом, весь район или полгорода
провалятся под землю; обрушится набережная Невы, свинцовые холодные волны
хлынут на Марсово Поле, подмоют Летний Сад и, обтекая мрачную твердыню
Инженерного Замка, по Садовой ворвутся на ничего не подозревающий ночной
Невский. "Петрополь" истинно "всплывет, как тритон", и Медный Всадник,
тяжело вздохнув, сорвется наконец с Гром-Камня, подхватив за шею бронзовую
змею; конь, пробивая копытами асфальт, прогремит по проспекту Майорова,
сметет ночных торговцев на Сенной и по Московскому, мимо Райсовета, мимо
Электросилы и "Стамески" на площади Победы вывернет на московскую трассу...
Но до сих пор этого не могло произойти, потому что метро закрывалось и
становилось полностью безлюдным лишь около половины второго ночи. У Пушкинов
просто не было достаточно времени, чтобы добраться до точки их свидания; не
дойдя до него, они должны были поворачивать назад, чтобы к пяти часам утра с
минутами предстать перед первыми пассажирами в своем обычном скульптурном
виде.
В 1996 году по указу губернатора Города метро стало закрываться в
полночь. Пушкинам дали дополнительный час. Я не верю в эту старую легенду,
но с некоторым страхом жду следующее 19 октября.
Примечание: информатор Антон Ф. (ленинградец, незаконченное
психологическое, проживает на ст. м. "Озерки") связывал эту легенду с
предсказанием о великом наводнении, которое должно произойти в конце века и
затопить и смыть почти весь исторический центр Города.
Частенько в метро, долго наблюдая за кем-нибудь из пассажиров, я вдруг
начинаю чувствовать далекий запах хлорки и спирта - запах больницы? Да и то,
разве такие бывают нормальные люди? Жизнь страшна.
О том же спустя много лет заметил мне виолончелист наш Вовка. Всю осень
1996-го мы на выходные ездили записывать альбом во Всеволожск. Возвращались
мы оттуда поздно, едва успевая на последний поезд, усталые, но довольные.
Впрочем, чаще больше усталые. Он говорил мне: "Смотри, ты не находишь, что
все люди, кроме нас - сбежали из фильма "Звездные войны"?" В дальнейшем эти
"звездные войны" вошли у нас в терминологию для обозначения такого
состояния, когда возникает такое ощущение. Ощущение такое возникает часто.
Любопытнейший на мой взгляд материал предоставил информант Владимир Б.,
уже появлявшийся на страницах нашего исследования. Он утверждал, что слышал
от старых людей, будто у каждого человека есть своя станция Метро, "навроде
как своя звезда" или, вернее, как свой знак зодиака; впрочем, на самом деле
это совсем особое понятие, достойное всяческого ученого внимания, которое до
сих пор им пренебрегало.
Человек может попасть на эту свою станцию - туда приезжают иногда,
заснув в поезде (не исключаю, что это указывает на участие в этом культе
психоактивных веществ). На этой станции человек может получить некую
информацию о том, что ждет его в течение недели; точнее, если я правильно
понял информанта, информацию о душевном состоянии человека на следующей
неделе. Сам Б. бывал на своей станции неоднократно, но относительно того,
как и что происходило там с ним, он отчетливо рассказать отказался. Равным
образом отказался он и назвать свою станцию, объясняя это тем, что ни в коем
случае нельзя раскрывать название своей станции кому бы то ни было.
Б. рассказал лишь, что на его станции метро всегда лето, и по двум
сторонам улицы возле павильона растут два вида деревьев - "не то яблони, не
то груши, не то сливы". Деревья Б. назвал неожиданно "акутагавами".
Список приложений, которых, возможно, нет, но они нужны.
1. Таблица глубин станций Санкт-Петербургского Метрополитена в условных
единицах и в секундах движения по эскалатору.
Кировско-Выборгская линия (красная, 1)
Проспект Ветеранов 0 0
Ленинский Проспект 0 0
Автово 0 0
Кировский Завод 51 1.33
Нарвская 54 1.30
Балтийская 54 1.32
Технологический Институт 54 1.31
Пушкинская 54 1.57
Владимирская 66 1.46
Площадь Восстания 69 72 1.57 1.51
Чернышевская 87 2.21
Площадь Ленина 87 90 2.22 2.30
Выборгская 87 2.24
Лесная 84 2.15
Площадь Мужества 84 2.25
Политехническая
Академическая
Гражданский Проспект 84
Комсомольская (Девяткино) 0
Московско-Петроградская линия (синяя, 2)
Купчино 0 0
Звездная 39 1.10
Московская 36 33 1.06 1.05
Парк Победы 64
Электросила 54 1.34
Московские Ворота 48 1.23
Фрунзенская 51 1.31 484 ступени
Технологический Институт 54 1.31
Площадь Мира (Сенная Площадь) 63 1.49
Невский Проспект 71 2.09
Горьковская 63 1.50
Петроградская 57 1.45
Черная Речка 84 2.25
Пионерская
Удельная 88 2.20
Озерки 84
Проспект Просвещения 67
Невско-Василеостровская линия (зеленая, 3)
Приморская 84 2.20
Василеостровская 78 2.15
Гостиный Двор 63 68 1.50 1.59 580 st.
Маяковская 60 1.47
Площадь Александра Невского 84
Елизаровская 81
Ломоносовская 87 2.25
Пролетарская 84
Обухово
Рыбацкое 0 0
Правобережная линия (желтая, 4)
Садовая 76 2.02
Достоевская 80 2.13
Лиговский Проспект 84 2.20
Площадь Александра Невского 2.10
Красногвардейская (Новочеркасская) 72
Ладожская 84 2.16
Проспект Большевиков 87 2.18
Улица Дыбенко 84 2.16
2. Таблица номеров дверей, находящихся ближе всего к крайним выходам c
перронов станций Санкт-Петербургского Метрополитена.
3. Таблица средних длин перегонов между станциями Санкт-Петербургского
Метрополитена в секундах.
4. Таблица времени открытия/закрытия станций Санкт-Петербургского
Метрополитена.
5. Графы уровня радиации по линиям Метрополитена.
6. Трехмерная карта Метрополитена (пассажирских линий).
Ленинградский ордена Ленина Метрополитен имени Ленина
Санкт-Петербургский Метрополитен.
1991-1993 гг. - по сей день.
(c) Stepan M. Peckin 1996
Популярность: 1, Last-modified: Fri, 02 May 1997 15:37:56 GmT