---------------------------------------------------------------
     © Copyright Николай Старилов
     Email: [email protected]
     WWW: http//webcenter.ru/~nicstar/
     Date: 08 Oct 2001
---------------------------------------------------------------



     рассказ

     Панель  шатало ветром, она ходила в воздухе вроде  бы  и легко,  но это
била ее  собственная легкость. Никакого пояса у него,  конечно, как и всегда
не было,  просто потому,  что  его не к  чему  было  здесь пристегивать,  а.
впереди и  внизу быда двадцатиметровая пропасть,  котору" он давно привык не
замечать.
     Вдвоем с напарником они подвели  плиту, установили в  пазп и  отпустили
трос.
     - Шабаш! - крикнул  откуда-то  снизу бригадир и свистнул, наверное, для
того, чтобы им было понятнее.
     Борис снял рукавицы и не спеша посмотрел вокруг.
     Упругий,  сдавленный   ветром  воздух  едва  заметно  толкал  в  грудь,
равнодушно  давая  понять,  что  стоит  ему  надавить посильнее,  и  человек
отправится в короткий полет, но Борис не обращал на него внимания, зная, что
это пустая угроза.
     Город был у него за спиной, а  впереди до горизонта, был только лес, но
рядом,  в ближних оврагах и на холмах уже  закладывались  Фундаменты будущих
домов.
     Зтот дом, где он сейчас стоял, будет здесь первым.
     Когда он вымел из бытовки, все места в автобусе уже были заняты. Стоять
полчаса после рабочего дня было не очень приятно, но сегодня он сам виноват,
хотя не особенно жалел об этом - каждый, не столь уж часты:"' раз, когда его
охватывала  эта потребность  постоять вот так  на  вершине строящегося  дома
одному с небом и всем, что было вокруг под ним, он чувствовал себя потом как
после полета , пожалуй даже не так, это чувство было больше и сложнее - ведь
в армии,  прежде чем он прыгал с парашютом, кто-то поднимал  его вверх, а он
только сидел  в  брюхе машины, а  здесь добавлялось сознание  своей власти и
своего труда - ведь он сам себе построил эту высоту,
     2
     с которо" оглядывал частб  земли. Каждая плита из тех, что  была сейчас
под ним, помнила прикосновения его рук.
     Говорить  обо всем этом, он, конечно,  никому бы не стал. Те, с  кем он
работал, инстинктивно не терпели громких слов  и скорее готовы были говорить
обыденными  словами о  высоком, лишь бы невзначай не прогрохотать  йальпивой
с-разой^В автобус сели последние  опоздавшие,  шойер на  всякий  случай  дал
гудок, все зашумели, что хватит ждать, и они покатили в Ыоскву.
     Среди опоздавших  была и Наташа  из бригады маляров.  Она  встала почти
рядом с ним, так делая вид, что произошло это случайно, чтобы он без особого
труда мог догадаться, что это совсем не так.
     Ему  было все это  неприятно,  хотя она.  была  хорошенькая и одевалась
хорошо, и сейчас, конечно, опоздала, потому что наводила блеск.
     Сразу  после  армии,  только начав  работать  на  стройке,  он  посетил
несколько  раз общежитие  лимитчиц,  но теперь это  его не  вдохновляло, тем
более сейчас, когда он познакомился с Ольгой.
     Он не  считал Наташу одной из тех, что согласны после бутылки портвейна
sa  йечь с  любым, но он вообще не любил, когда его куда-то  тащили силой, а
тем более  ему  не нравилось, если девушка чуть  ли не навязывала себя. Быть
может, в ее деревне это считается невинным кокетством, но он привык к другим
отношениям  и тут  уж ничего не поделаешь,  ^ожет быть, она действительно  в
него влюбилась, но про него-то этого сказать нельзя.
     Он вышел из автобуса на первой же станции метро и поехал домо^.
     мама сегодня работала во вторую смену, и ушш придется
     3
     готовить самому, на  сестренку  надежда плохая -  девятый  класс, самый
ветер в голове.
     Как  он и  думал,  дома никого не оказалось, но ужин кто-то приготовил,
скорее всего мама, оставалось его только разогреть.
     Татьяна пришла в восемь часов. Он вышел в прихожую и молча смотрел, как
она раздевается.
     С недовольной физиономией сестра прошла мимо него на кухню.
     -"Спокойной ночи, . ' .:.i" - будешь смотреть?
     - Очень остроумно.
     - Уроки сделала?
     - Сделала, сделала! Господи, ::;;."!дый день одно и то же!
     - А если тебе всыпать для разнообразия? - как бы про себя подумал вслух
Борис.
     - Ну, спасибо, сестричка.
     ^ -аья быстренько подбежала к нему, обняла.
     ,  не злись,  что  т^ на  ;.:s:^  сразу напал, не yen. . 1то  же  i.^ie
цел^.г: ^^.^: только уроки учить? И дома сидеть? Я в кино ходила с Надькой и
Ларисой. Что я, не имбю права?
     - имеешь, имеешь, - он погладил  ее  по спине. Он посмотрел ей в глаза,
почувствог'  '  '  " "  ее тело, почувствовал ее  гру^ь,  г:;::"аг""  к  :г:
^,"'"::, смутился, отвел глаза и отодвинул ее р"кп.
     ся мгновение, потом ;
     Он еще раз окинул взглядом ее фигуру, совсем уже женскую,
     и, кашлянув, как можно осторожнее сказал:
     4
     -  Тань, ты, конечно, имеешь право и все такое,  но ты уже почти совсем
взрослая, так что... в общем я  тебе как брат и вообще - <5удь поосторожнее,
ты вон какая. Охотников много найдется, наговорят^ семь верст до небес ...
     Она  покраснела, опустила  глаза, видимо не  зная, что  ответить, слова
брата были совсем неожиданными для нее.
     - Ладно, иди ужинай, - сказал Борис.
     Сестра  уже спала, он сидел на  кухне,  смотрел телевизор, ожидая мать,
которая должна была придти не раньше одиннадцати.
     Осторожно^ щелкнул замок входной двери.
     - Ужинать будешь? - шепотом спросил он у матери. Она покачала головой.
     - Таня спит?
     Задумался ли  он о  чем-то, или подошва сапога скользнула на  осыпанном
снегом  бетоне,  он  так  и  не понял - качнувшаяся  от порыва  ветра  плита
припечатала  его,  он отлетел  в  сторону и, успев осознать свою мучительную
беспечность,  рухнул в  лестничный проем,  пролетев метров шесть.  Вся  сила
удара пришлась на плечо и голову. Его спасла каска, слетевшая после удара, и
армейски" бушлат, который он носил вместо телогрейки.
     Борис очнулся,  когда  его  уже  куда-то  несли,  сверху перед  глазами
мелькали чьи-то руки и лица, которых он не узнавал.
     Мама ежедневно приезжала к нему то утром, то вечером, в
     зависимости от того, в какуз смену зй надо было работать в тот день. На
третий день мать сообщила о:.г, что\ЗБОНпла Ольга,
     - Сказала, что ты в больнице. Перелом и сотрясение моз
     га.
     - А она?
     - Не знаю.
     Он хотел узнать у матери, спрашивала ли Сля, в какой больнице он лежит,
приедет ли к нему сюда, но что-то ему не понравилось, и он не спросил.
     Вечером пришла Наташа.  Краснея, она  положила ему на тумбочку какой-то
сверток и неловко стояла у его кровати, на зная, что делать дальше. Ему тоже
было неловко, хотя вроде бы не от  чего, он не виноват, что она влюбилась  в
него, а он в нее нет, но все равно, зачем она пришла, это все как-то не так.
     ^- не менее он предложил ей сесть на.  стул, и не зная, что  и о  чем с
ней говорить, через силу вндавил како"-то вопрос о ствойке.
     ii^i^c:.  -J^^sy  оживилась, стала подробно  рассказывать и  постепенно
пообвыклась так, что почти  машинально поправила :его одеяло, и он, втянутый
в вазгово-с, перестал ч^вство-
     '-^"т, *С.'^*^КОСТЬ.
     Они  как будто порвали лист тонкой бумага,  ::с;г.;: 'с':-у  :-.....';,
TL::; ^^:м ^ быстро прошла их взаимная скованность.
     запах французских духов, которыми она надушилась, наверное, спе:  , , т
^:ть, :: неправильная, тоже была приятна ему.
     кого уха  говору, сраз,  . ^з  ясно, что она  недавно  из  деревни.  Ее
округлые, обтянутые темными колготками колени броса-
     6
     лись в глаза, да и вся она была так рядом...
     Она заметила  его взгляд, одернула  юбку,  но  все усилия ее  оказались
тщетными, она смешалась и встала со стула.
     -  Ну, я пойду,... поправляйтесь.  Она так и  не назвала его  по имени,
даже не сказала "вы" или "ты".
     - Спасибо,  Наташа.  Заходи, пожалуйста,  если,  конечно, у тебя  будет
возможность.
     - Даже не знаю. Сегодня-то меня профсоюз послал.
     - А ... ну тогда передай там, что у меня все нормально, все есть, пусть
не беспокоятся.
     Наташа покраснела, опустила голову, попрощалась и ушла.
     Борис лежал  недовольный собой и уязвленный почему-то мыслью о том, что
Наташа,  оказывается,  вовсе  и не влюблена,  в него, и пришла сегодня всего
лишь по профсоюзному поручению.
     Ольга так и не пришла к нему и даже не позвонила больше ему домой, и он
не мог понять, что случилось.
     Приходил  прораб, озабоченный своей судьбой, и Борис  подписал  бумагу,
где признавал, что травма произошла исключительно по его вине.
     Ключица срасталась, голова перестала гудеть как рельс, по которому били
кувалдой, он начал вставать с койки и первым делом позвонил Ольге.
     Однако, сколько  он  ни звонил,  ее  все  не  было  дома,^  отвечали ее
родители.
     Наконец, он понял и перестал звонить.
     Пришла  мама, принесла,  как и  всегда,  термосы, свертки,  налаживаясь
кормить его чуть ли не с ложечки, но он отстранил ее руку и сел на кровати.
     7
     -  Я  сыт, мам...  Спасибо,  потом  поем,  сейчас  что-то не хочется, -
добавил он, видя, что она обиженно заморгала. Потом она начала было:
     - Я понимаю, тебе сейчас очень тяжело, но... Но он прервал ее:
     - Перестань, мама, было бы из-за чего...- и предложил:
     - Давай-ка пойдем походим с тобой.
     Они вышли из палаты, где было слышно каждое слово соседа и молча  пошли
по длинному больничному коридору.
     Мать ждала, думая, что сын увел ее  из палаты для какого-то  разговора,
но Борис молча шел рядом с ней, придерживая по привычке загипсованную правую
руку, и не выказывая никакого желания начинать разговор.
     -мБоренька, я много раз пыталась с тобой говорить, я
     ^о . " . знайа, что тебе почему-то не хочется говорить со мной об
     этом, ты думаешь, что я глупая, ничего не понимаю...
     -  Да  что  ты  такое говоришь, мама? Я еще  даже не  понял,  о чем ты,
собственно, гофришь, а ты уже обвиняешь меня заранее, что я тебя считаю чуть
ли не дурой. О чем мы с тобой много раз говорили?
     - Ты лукавишь, но себя-то зачем обманывать? Если ты думаешь, что я хочу
говорить об Ольге, ты ошибаешься. С этим ты разберешься сам, в этих делах ты
должен разбираться  только сам.  Это, наверное,  не очень отгородио  с  моей
стороны, иа-поминать тебе  об етом,  но я  д^м^цю^щюьав оюъ в  твоих  глазах
неблагородной и дурей, чючщдвтъ сына-инвалида.
     -  О,  господи, где  тн видишь сына-инвалида? Через пару недель  я буду
совершенно здоров.
     - Надеюсь.  Только ты опять делаешь вид, что не понимаешь меня. На этот
раз, будем считать, обошлось, - она горько ус-
     8
     мехнулась. - А в следующий?
     - Следующего не будет.
     - Хорошо бы, но это пустые слова. Никто не затрахован.
     - Вот именно.
     - Но тот, кто ежедневно рискует жизнью...
     - Мама, я прошу тебя, перестань.
     -  Нет. Еще когда ты пошел  на строчку  после  армии -  я была  против.
Зачем? Ну,  зачем ты  пошел туда.  Какой-то сумасшедший  выверт.  Я просила,
умоляла тебя.  В  конце концов, если  ты  не хочешь учиться, ты мог бы пойти
работать  куда угодно. В  армии ты получил столько  специальностей,  сколько
другой  человек не осилит  за всю жизнь. Почему бы тебе, например,  не пойти
шофером? Если ты думаешь о деньгах, то там бы  ты получал не меньше, чем  на
стройке.
     - Я не люблю это дело, мама.
     - А что же ты любишь? Ставить панели?
     - Не в этом дело.
     -  А  в  чем?  В  чем?  Ну,  почему стройка? Ты же  хотел  учиться. Что
случилось?
     - Ничего. Я и сейчас хочу. Но не все сразу.
     - Я знаю. Ты решил, что обязан помогать нам, что мы не  проживем на мою
зарплату, если ты  будешь студентом. А годы  уходят...  Как  и  твои деньги,
которые только балуют Татьяну. Ты не хочешь трезво взглянуть на жизнь...
     -  Мама, я  трезво смотрю на жизнь.  Ты  знаешь, ради  чего я  пошел на
стройку. Сколько еще мы  сможем жить  втроем  в однокомнатной  квартире? Моя
работа  на стройке  -  наш единственный шанс. И  через полгода  мы  получи^м
квартиру. Теперь-то уж точно. Что делать, мам, приходится чем-то жертвовать.
А институт.
     9
     Ты же знаешь,  эти два года  я  не сидел  сложа руки, и если  все будет
нормально, этим летом буду поступать. Да и деньги -ну, куда от них денешься?
На вечерний  я сам не пойду - там не учеба,  а на стипендию -  ты знаешь, не
разбежишься.  Что же  мне,  рубли  у тебя  сшибать, когда  у нас Татьяна уже
невеста, а сапоги сейчас, как твоя зарплата?
     - А если бы насмерть разбился?
     Сказав это и  представив  себе  как  ее  сын  разбился  насмерть,  мать
заплакала.
     Борис хотел было возразить ей, но,  увидев слезы, понял, что все доводы
сейчас будут пустой  тратой  слов,  и невольно  удыбаясь такому невозможному
предположению о своей смерти, обнял мать за плечи.
     - Боренька, я прошу тебя, нам не нужны никакие твои деньги и  квартиры,
умоляю тебя - обещай, что подашь заявление.
     - Сначала нужно выйти из больницы.
     - Как только выйдешь из больницы, сразу подашь, хорошо?
     -  Хорошо, мама, когда выйду из больницы,  подам  заявление об уходе, -
сказал  наконец Борис, добавив про  себя, - "Как только  получим квартиру  и
поступлю в институт".
     Через месяц после первого посещения все же пришла Наташа.
     Борис уже знал от  друзей, что в первый раз ее не  посылали, а она сама
напросилась, но  для него это ничего не меняло. Он  не собирался бросаться в
первые  же  раскрывшиеся  объятия  только  от  того,   что  Ольга  оказалась
обыкновенной дрянью.
     Ему  было  немного  жалко  Наташу,  но обманывать ее  он не  собирался,
обижать ее ему тоже не хотелось, но он заставил
     себя разговаривать с ней подчеркнуто сухо, что впрочем, не  потребовало
от него больших усилий.
     Семен  вышел  на  широкую  улицу,   ведущую  к  заводским  воротам,  и,
приноравливаясь к шагу людской реки, текущей и проходной, пошел медленнее.
     Морозным воздухом дышалось легко, охлаждало чуть гудящую голову.
     Сейчас,  когда  он  шел,  хотя и среди  незнакомых (мудрено ему было бы
знать  всех),   но  своих,  ему  стало   как-то  поспокойней,   жизнь  опять
определялась, хотя и ненадолго, и его легкая взбу-дораженность улеглась.
     Заложив руки в карманы, в толпе^он прошел через проходную, не  утруждая
себя поисками пропуска, которого у него никто не  спрашивал,  да и сам он не
был уверен, что взял его с собой, и вообще вряд ли смог бы припомнить, когда
и где видел его в последний раз.
     Он отстоял свою обычную смену, в которой все было как всегда - простои,
крики и уговоры мастера, усмешки рабочих, потом полуторачасовая гонка, когда
он сделал то, о чем его просили,  сделал плохо, потому что так быстро  этого
нельзя было сделать, он знал это, как знали это и те, кто его просил, но
     С^К^ ^-ОИ^"^о^^, tL
Популярность: 1, Last-modified: Sun, 07 Oct 2001 20:17:53 GmT