----------------------------------------------------------------------------
Перевод И.И. Холодняка
Хрестоматия по античной литературе. В 2 томах.
Для высших учебных заведений.
Том 2. Н.Ф. Дератани, Н.А. Тимофеева. Римская литература.
М., "Просвещение", 1965
OCR Бычков М.Н. mailto:[email protected]
----------------------------------------------------------------------------
(239-169 гг. до н. э.)
Квинт Энний (Quintus Ennius), выдающийся римский поэт, родился в
италийском городе Рудиях в Калабрии, где наряду с латинским языком было
широко распространено знание греческого. Энний, по-видимому, участвовал во
второй Пунической войне с карфагенянами, где познакомился с Катоном Старшим,
который привез его с собой в Рим.
Через любителей литературы Энний попал в кружок Сципионов. Это был
кружок римской "служилой" знати, которая стояла за широкий захват рынков,
грабеж провинций, но вместе с тем эта аристократия ставила, просветительские
цели - освоение греческой культуры, философии, красноречия, литературы.
Энний, подобно Теренцию (см. ниже), пишет в духе этого кружка. Он
переделывает для римского театра греческую трагедию, комедию, переводит
философские поэмы.
В духе либеральных просветительских тенденций сципионовского кружка
Энний написал не дошедшую до нас поэму "Эпихарм", в которой впервые
познакомил римлян с греческой натурфилософией и рационалистически объяснял
народную религию; он перевел "Священную запись" Евгемера, который
доказывал, что народные боги - лишь обожествленные люди. Энний пишет
"Сатуры" - произведения с разнообразной тематикой (см. ниже, Луцилия),
Но главное его произведение - это "Анналы" ("Летопись") - историческая
поэма, состоявшая из 18 книг (сохранилось около 600 стихов). Ее содержание -
поэтическая история Рима с его основания до войн с Востоком, Тенденция поэмы
- прославлять римские завоевания и полководцев из римской знати. Энния
впоследствии называли "латинским Гомером". Поэма, написана уже не старым
"сатурновым" стихом, а заимствованным из Греции гомеровским дактилическим
гекзаметром, который с этих пор прочно утвердился в римском эпосе. Энний дал
толчок развитию латинского поэтического языка; он оказал влияние на язык
последующего эпоса (например, на язык Лукреция, Вергилия). Энний так
прославляет сам себя в приписываемой ему надгробной надписи:
Энния, старца поэта, здесь образ вы, граждане, зрите;
Славные он воспевает подвиги ваших отцов.
Плакать к чему ж обо мне? К чему же лить слезы напрасно?
Жив я в крылатом стихе: стих то у всех на устах.
(Отрывки)
Музы, о вы, что Олимп попираете гулко стопами!
Музами греки вас называют - для нас вы Камены {*}.
{* Камены - богини песен.}
Песни мои широко по земле и средь дальних народов
Будут греметь.
[В первой книге своих "Анналов" Энний передает рассказ о легендарных
основателях Рима - Роиуле и Реме - так, как впоследствии он был передан
историком Ливием. Вот один из отрывков:
Дева Илия видит вещий сон, в котором ей свыше ниспосылается откровение об ее
судьбе, сначала горестной, а затем славной, о двух ее сыновьях - Ромуле и
Реме. Ужасен и загадочен этот пророческий сон. Илия просыпается и
взволнованным голосом рассказывает о грозном видении:]
Встала старушка; внесла рукою дрожащей лампаду.
Илия с плачем ей молвит, виденьем испугана грозным:
"Выслушай, дочь Евридики! родителя милой супруги;
Страшен мой сон! Смертельной тоскою сжимается сердце.
Берег реки неизвестной, пышною ивой одетый,
Кто-то прекрасный меня увлекает... потом одиноко
Там я блуждаю, сестрица; стопою неверной дорогу
Тщетно пытаюсь найти, призываю тебя, но напрасно.
Замерло сердце... Не видно пути... Куда же идти мне?
Вдруг родителя голос - он имя мое называет:
"Милая дочь! Сулит тебе рок несчастье в грядущем,
Но из этой реки твое счастье сугубо воспрянет".
Так он сказал мне, родная, и вдруг от глаз он сокрылся.
Сердцем стремлюсь я к нему, но увы! его нет предо мною.
В горе к лазурному небу не раз простирала я руки,
В слезной мольбе призывая отца, но напрасно молила...
Здесь я проснулась, в тревоге смертельной, покой свой
утратив.
[Далее, вероятно, идет все так, как изложено у Ливия, и первая книга
кончалась славословием Ромула, в момент кончины ставшего богом:]
Сладкой тоскою их сердце пронзилось: царя славословят
Речью такой: "О Ромул божественный, Ромул - владыка,
Страх и блюститель отчизны, бессмертных славная отрасль.
Ты наш отец, ты родитель, божественной крови потомство,
Вывел на свет лучезарный ты нас из мрака забвенья.
[Там же (кн. I, ст. 55) Энний рассказывает о гадании Ромула и Рема, кому
быть царем:]
Царскою властью прельстившись, безмерно престола желая,
Братья решают судьбу вопросить пернатых полетом.
Вот на холме Палатинском {*} с вершин его наблюдает
{* Палатинский и, ниже, Авентинский - два из семи холмов Рима.}
Рем со вниманием жадным; крылатого вестника ждет он;
Ромул прекрасный тогда с высоты твердынь Авентинских
В той же надежде свой взор устремляет в безмолвное небо.
Ждет и народ напряженно, владыкой кто должен назваться.
Городу имя кто даст и будет он Рим иль Ремор.
Ждет он, подобно толпе, устремившей на консула взоры.
Знак он подаст - и мгновенно арены затворы цветные
Настежь - и в бой полетят колесницы к победе желанной.
Так и теперь, в ожиданье безмолвном толпа цепенеет.
Братский тут жребий решался; и царский венец был
наградой.
Тою порою низверглась в Аид колесница ночная.
Радостным утром блеснуло на тверди дневное светило,
И понеслися с небес величавым слева {*} полетом
{* Левая сторона у римлян считалась счастливой.}
Стаи пернатых, в лучах утопая сверкающих солнца.
Трижды четыре священных спустилось вестника с неба,
К счастливым быстро местам они устремилися разом.
Видит Ромул, что стал он богам бессмертным любезен,
Царственный трон и земля - все ему уж готово достаться.
[В третьей книге рассказывается о войнах с Пирром {Пирр, царь Эпира, ведший
свой род вт Ахиллеса (Эакид), пошел на помощь городу Таренту, но после ряда
побед был разбит римлянами.}, в уста которого вкладываются следующие слова,
по выражению Цицерона, "истинно царские и достойные потомка Эакидов" ("Об
обязанностях", I, 12, 38). Римляне предложили разменяться пленными или
получить за них выкуп. Пирр с достоинством отвечает:]
Злата не требую я, и выкупа мне не давайте:
Мы не торгуем, войну мы ведем, и жребий о жизни
Нам подобает железом решать, а не златом презренным.
Вас ли владыка-Судьба, меня ль пожелает возвысить.
Храбростью нашей решим. Теперь мое слово послушай:
Ваших героев, кого и счастье войны пощадило,
Должно и мне пощадить - я решил даровать им свободу:
В дар их примите, того и великие боги желают.
[Пирр предлагает римлянам мир, но его послам возражает цензор Аппий
Клавдий Слепой, упрекая сенаторов, готовых было уступить:]
Где же рассудок у вас, что верной стезею доселе
Шествовал? О вы, безумцы! Зачем вы с дороги свернули?
[Война возобновляется, и римские воины-герои жертвуют собой за родину с
восклицанием:]
В битве отважной за римский народ умереть я готовлюсь;
Я добровольно жертвой паду за отчизну святую!
[В книге XVIII "Анналов" Энний приближался уже к своим временам; он сам
говорит:]
Ибо для нас недостаточно петь старинные войны...
[В рассказе об Истрийской войне {С жителями Истрии (на границе Иллирии).} он
описывает храбрость одного трибуна:]
Словно как дождь на трибуна отвсюду сыплются стрелы,
Щит прокололи, звенит вместе с ним от вражеских копий
Медный весь шлем, но не может никто поразить его тела;
Целые тучи он копий ломает и прочь сотрясает.
Тело все покрывается потом в трудах его тяжких,
Некогда даже вздохнуть: стремительно снова и снова
Истряне стрелы бросают, ему не давая покоя.
[Энний во введении к главной части своей поэмы о Пунических войнах пишет:]
Писали другие поэты стихами
Теми, что Фавны когда-то и вещие люди сложили;
К музам они не взбирались в высокие дебри Парнаса,
В гладкий стих свою речь уложить до меня не старались {*}.
{* Судя по намеку Цицерона ("Брут", 76), здесь Энний
прежде всего указывает на поэта Невия, писавшего
грубым "сатурновым" стихом про фавнов (демонов лесов).}
Этой науки тайник мы первые вскрыли отныне.
Популярность: 2, Last-modified: Wed, 26 Oct 2005 04:57:18 GmT