----------------------------------------------------------------------------
ББК 84(0)5-5
А76
Аполлинер Г. Алкоголи.
СПб.: Терция, Кристалл, 1999. - (Б-ка мировой лит. Малая серия).
OCR Бычков М.Н. mailto:[email protected]
----------------------------------------------------------------------------
СТИХОТВОРЕНИЯ МИРА И ВОЙНЫ
1913-1916
Памяти
Рене Дализа
самого давнего из моих друзей
павшего на Поле Чести
7 мая 1917 года
Канаты витые из криков
Колокольный звон над Европой
Столетья в петле
Нации связаны рельсами
Нас только двое иль трое на свете
Свободных от любых уз
Друг другу руки протянем
Прочесывает дымы дождя безжалостный гребень
Петли
Петли крученые
Подводный кабель
Вавилонские башни стали мостами
Жрецы паутиной
Все влюбленные связаны нитью единой
Нити незримые
Света лучи повсюду
Узы Союзы
Я пишу лишь затем чтобы ярче пылали
О милые чувства эти
Враги воспоминаний
Враги желаний
Враги сожалений
Враги горьких слез
Враги всего что еще люблю я на свете
Перевод Н. Стрижевской
Меж зеленым и красным все желтое медленно
меркнет
Когда попугаи в родных своих чащах поют
Груды убитых пи-и
Необходимо стихи написать про птицу с одним
одиноким крылом
И отправить телефонограммой
От увечья великого
Становится больно глазам
Вот прелестная девушка в окружении юных туринок
Бедный юноша робко сморкается в белый свой
галстук
Занавес приподними
И окно пред тобою раскроется
Руки как пауки ткали нити тончайшего света
Бледность и красота фиолетовы непостижимы
Тщетны наши попытки хоть немного передохнуть
Все в полночь начнется
Когда никто не спешит и люди вкушают свободу
Улитки Налим огромное множество Солнц
и Медвежья шкура заката
Перед окном пара стоптанных желтых ботинок
Башни
Башни да это ведь улицы
Колодцы
Колодцы да это ведь площади
Колодцы
Деревья дуплистые дающие кров бесприютным
мулаткам
Длинношерстный баран тоскливую песню поет
Одичалой овце
Гусь трубит на севере дальнем
Где охотники на енотов
Пушнину выделывают
Бриллиант чистейшей воды
Ванкувер
Где белый заснеженный поезд в мерцанье огней
бежит от зимы
О Париж
Меж зеленым и красным все желтое медленно
меркнет
Париж Ванкувер Гийер Ментенон Нью-Йорк
и Антильские острова
Окно раскрывается как апельсин
Спелый плод на дереве света
Перевод М. Ваксмахера
Фредерику Бутэ
Ты поешь с остальными под бешеный ритм
граммофонов
Но где же слепцы куда же исчезли они
А единственный сорванный мною листок
обернулся цепочкой видений
Не бросайте меня одного среди рыночной
женской толпы
Изразцовое небо покрыл Исфахан ослепительно
синей эмалью
Мы в лионском предместье идем и беседуем с вами
Я помню как в детстве звучал колокольчик
торговца лакричной настойкой
И слышу как будет надтреснутый голос звучать
Того человека который гуляя с тобой по Европе
Будет сам в то же время в Америке
Ребенок
Кровавая туша телячья висит над прилавком
Ребенок
И этот в песке утопающий пригород далеко
на востоке в глуши
Там стоял на перроне таможенник словно архангел
Привратник убогого рая
И был зал ожидания первого класса где бился
в припадке один пассажир эпилептик
Барсук Козодой
И Крот-Ариадна
Мы ехали рядом в купе в транссибирском экспрессе
И спали по очереди я и тот ювелир-коммерсант
Одному приходилось дежурить с заряженным
револьвером
С тобою гуляла по Лейпцигу хрупкая дама
переодетая юношей
Воплощенье ума ибо вот что такое действительно
женщина с головой
Как жаль что забыты легенды
Фея едет в трамвае по темной пустой мостовой
Я видел охоту пока я наверх поднимался
И лифт останавливался у каждого этажа
Меж камней
Меж нарядов цветных на витрине
Меж пылающих углей в жаровне торговца каштанами
Меж норвежских судов у причала в Руане
Проступает твой образ
Он распускается меж финляндских берез
Как красив этот негр из стали
Самый печальный был день
Когда ты достал из почтового ящика открытку
из Ла-Коруньи
Ветер дует с заката
Цератоний металл раскален
Грусть приходит все чаще за данью
Это старость земных богов
Твоим голосом жалуется мирозданье
Входят по трое к нам под кров
Невиданные созданья
Перевод И. Кузнецовой
ПОНЕДЕЛЬНИК УЛИЦА КРИСТИНЫ
Ни консьержка ни мать ее ничего не заметят
Будь со мной этим вечером если ты мужчина
На стреме хватит и одного
Пока второй заберется
Зажжены три газовых фонаря
У хозяйки туберкулез
Кончишь с делами перекинемся в кости
И вот дирижер который с ангиной
Приедешь в Тунис научу как курить гашиш
Вроде так
Стопка блюдец цветы календарь
Бом бум бам
Эта грымза требует триста франков
Я бы лучше зарезался чем отдавать
Поезд в 20 часов 27 минут
Шесть зеркал друг на друга глядят в упор
Этак мы еще больше собьемся с толку
Дорогой мой
Вы просто ничтожество
Нос у этой особы длинней солитера
Луиза оставила шубку
Я же хоть и без шубки но не мерзлячка
Датчанин глядит в расписанье пуская колечки дыма
Пивную пересекает черный котяра
Блины удались
Журчит вода
Платье черное цвета ее ногтей
А вот это исключено
Пожалуйста сударь
Малахитовый перстень
Пол посыпан опилками
Ну конечно
Рыженькую официантку умыкнул книготорговец
Один журналист кажется мы с ним знакомы
Жак послушай-ка все что скажу это очень серьезно
Мореходная компания смешанного типа
Сударь он мне говорит не хотите ли посмотреть
на мои офорты и живопись
У меня всего лишь одна служанка
Утром в кафе Люксембург
Он тут же представил мне толстого малого
А тот говорит
Вы слышите что за прелесть
Смирна Неаполь Тунис
Да где ж это черт подери
В последний раз что я был в Китае
Лет восемь назад или девять
Честь достаточно часто зависит от часа
обозначенного на часах
Ваши биты
Перевод М. Яснова
Наконец у меня есть полное право приветствовать
тех кого я не знаю
Идут предо мною они и толпятся в тумане далеко
впереди
А все что меня окружает мне бесконечно чуждо
Но у меня и у них надежда пылает в груди
Я не воспеваю ни землю ни другие планеты
Я воспеваю силу свою над коей не властна земля
и другие планеты
Я воспеваю радость бродить по свету и счастье
внезапной смерти
21 мая 1913 года
Прохожий мертвые и смертоносные
Мух полуденных миллионы собирались в сияние
Когда человек без глаз без ушей без носа
Свернул с Севастопольского бульвара на улицу
Обри-ле-Буше
Был юным он темноволосым а на щеках
земляничный румянец
И Ах! Ариадна! он
На флейте играл и был его шаг музыке подчинен
Он встал на углу улицы Сен-Мартен
И заиграл придуманный мной напев
Женщины замедляли возле него шаги
Со всех сторон к нему шли
Когда зазвонили вдруг колокола Сен-Мерри
Прервал музыкант игру и пил подставив лицо
под струю
Фонтана что на углу улицы Симон-ле-Франк
Потом замолчали колокола Сен-Мерри
И заиграл незнакомец опять все тот же мотив
И повернув назад вернулся тем же путем на улицу
Веррери
Женщины шли за ним по пятам
Из всех домов и дворов выбегали
На перекрестках его обступали руки к нему
простирали
От сладкоголосой флейты не отводили глаз
Он уходил невозмутимо и тот же мотив играя
Он уходил неумолимо
А где-то в тот же час
Могу я узнать у вас когда уходит сегодня поезд
в Париж
А на другом конце света
Роняли голуби катышки мускатных орехов
на островах Молуккских
А где-то
В католической миссии Бомы что сделали вы
со скульптором
В эту минуту как раз
Она переходит мост между Бейелем и Бонном
и исчезает вдали пересекая Путцхен
А также сейчас
Красотка в постели с мэром
А рядом в соседнем квартале
Состязайся поэт с рекламой продукции
парфюмерной
Ей-богу насмешники вы получали от людей очень
немного
Лишь самая малость от их нищеты вам перепала
Но мы умираем живя друг от друга вдали
Протянем руки и по этим рельсам длинный
товарный состав проедет
Во тьме фиакра рядом со мной ты горько плакала
И теперь к несчастью
Ты на меня ты на меня похожа печально
Неотличимы мы друг от друга так в домах
прошлого века
Все высокие трубы похожи на башни
Мы все выше и выше идем не касаясь ногами земли
И пока мир менялся и жил
Шествие женщин тянулось длинное словно
голодные дни
За музыкантом счастливым по улице Веррери
О шествие шествие
Так когда-то ехал король в свой замок в Венсене
Так в Париж прибывали послы
Так щуплый Сюжер пробивался к Сене
Так умирал мятеж в Сен-Мерри
О шествие шествие
Женщин было уже так много что они запрудили
Все соседние улицы
Но непреклонные словно пули
Они устремлялись все дальше за музыкантом упрямо
Ах Ариадна Амина Пакетта
Ты Миа ты Симона Колетта
Ты Мавиза и ты Женевьева красотка
Они шли суетные и дрожащие все дальше и дальше
Танцующей легкой походкой и в такт попадали
Музыки пасторальной они ей внимали жадно
Незнакомец помедлил перед заброшенным домом
Дом продавался наверно
Разбитые окна чернели
Построен в шестнадцатом веке
Во дворе стояли телеги
И музыкант вошел в этот дом
И музыка затихая звучала нежней и нежней
И женщины в старый дом входили следом за ней
Все все до одной вошли нестройной толпой
Все до единой вошли в эту дверь
Не оглянувшись назад не пожалев о том
Что они бросили за спиной оставили за собой
Ни жизнь ни память ни свет их уже не влекли
И никого не осталось на улице Веррери
Кроме меня и священника из церкви Сен-Мерри
Мы в старый дом вошли
Но там никого не нашли
Вечер настал уже
Колокола Сен-Мерри звонят Анжелюс
О шествие шествие
Так из Венсена король возвращался когда-то
Шли шляпники и разносчики рядом
Шли продавцы бананов
Шли четко печатая шаг солдаты
О ночь
Несчетные женские взгляды
О ночь
Ты моя боль и напрасное мое ожиданье
Я умирающей флейты слышу вдали рыданье
Перевод Н. Стрижевской
Помнится накануне четырнадцатого июля
Во второй половине дня часам к четырем поближе
Я из дому вышел в надежде увидеть уличных
акробатов
Смуглолицые от работы на свежем воздухе
Они попадаются ныне куда как реже
Чем когда-то в дни моей юности в прежнем
Париже
Теперь почти все они бродят где-то в провинции
Я прошел до конца бульвар Сен-Жермен
И на маленькой площади между церковью
Сен-Жермен-де-Пре и памятником Дантону
Я увидел толпой окруженную труппу уличных
акробатов
Толпа молчаливо стояла и безропотно выжидала
Я нашел местечко откуда было все видно
Две огромные тяжести
Как бельгийские города которые русский рабочий
из Лонгви приподнял над головой
Две черные полые гири соединенные
неподвижной рекой
Пальцы скатывающие сигарету что как жизнь
и горька и сладка
Засаленные коврики лежали на мостовой
в беспорядке
Коврики чьи складки уже не разгладить
Коврики все сплошь цвета пыли
На которых застыли грязные желто-зеленые пятна
Как мотив неотвязный
Погляди-ка на этого типа он выглядит жалко и дико
Пепел предков покрыл его бороду пробивающейся
сединой
И в чертах вся наследственность явлена как улика
Он застыл он о будущем грезит наивно
Машинально вращая шарманку что дивно
И неспешно бормочет и глухо вздыхает порою
И захлебывается поддельной слезою
Акробаты не шевелились
На старшем было трико надето того
розовато-лилового цвета который на щечках
юницы свидетельствует о скорой чахотке
Это цвет который таится в складках рта
Или возле ноздрей
Это цвет измены
У человека в трико на спине проступал
Гнусный цвет его легких лилов и ал
Руки руки повсюду несли караул
А второй акробат
Только тенью своей был прикрыт
Я глядел на него опять и опять
Но лица его так и не смог увидать
Потому что был он без головы
Ну а третий с видом головореза
Хулигана и негодяя
В пышных штанах и носках на резинках по всем
приметам
Напоминал сутенера за своим туалетом
Шарманка умолкла и началась перебранка
Поскольку на коврик из публики бросили только
два франка да несколько су
Хотя оговорено было что их выступление стоит
три франка
Когда же стало понятно что больше никто ничего
на коврик не кинет
Старший решил начать представление
Из-под шарманки вынырнул мальчик крошечный
акробат одетый в трико все того же
розоватого легочного цвета
С меховой опушкой на запястьях и лодыжках
Он приветствовал публику резкими криками
Бесподобно взмахивая руками
Словно всех был готов заключить в объятья
Потом он отставил ногу назад и почти преклонил
колено
И четырежды всем поклонился
А когда он поднялся на шар
Его тонкое тело превратилось в мотив столь
нежный что в толпе не осталось ни одной
души равнодушной
Вот маленький дух вне плоти
Подумал каждый
И эта музыка пластики
Заглушила фальшивые лязги шарманки
Которые множил и множил субъект с лицом
усеянном пеплом предков
А мальчик стал кувыркаться
Да так изящно
Что шарманка совсем умолкла
И шарманщик спрятал лицо в ладонях
И пальцы его превратились в его потомков
В завязь в зародышей из его бороды растущих
Новый крик алокожего
Ангельский хор деревьев
Исчезновение ребенка
А бродячие акробаты над головами гири крутили
Словно из ваты гири их были
Но зрители их застыли и каждый искал в душе
у себя ребенка
О эпоха о век облаков
Перевод М. Яснова
Ротзоге
Твой яркий румянец и твой биплан
превращающийся в гидроплан
Твой круглый дом с копченой селедкой плывущей
в нем
Мне нужен ключ от ресниц
К счастью месье Панадо мы повстречали
И можем не волноваться теперь по этому поводу
Что видишь ты старина М. Д...
90 или 324 человека в небесах и коровьи глаза
глядящие из материнского чрева
Я долго бродил по свету я исходил все дороги
Сколько закрылось навеки глаз на большой дороге
Ивы гнутся и плачут от ветра
Отвори отвори отвори отвори
Посмотри посмотри наконец
Моет ноги старик в придорожной канаве
Una volta ho inteso dire Che vuoi {*}
{* Однажды я решил сказать то, что хочу (итал.).}
Я плачу когда вспоминаю о вашем детстве
Ты мне показываешь ужасный фиолетовый цвет
Эта маленькая картина с экипажем мне
напомнила день
День из осколков лилового зеленого желтого
красного синего
Когда я с ее собачкой на поводке шел средь
пейзажа с очаровательной трубой вдалеке
У тебя больше нет у тебя больше нет нету твоей
свирели
Труба курит русские папиросы
Лает собака на куст сирени
Догорел и погас светильник
Лепестки рассыпаны по подолу
Два кольца золотых покатились возле сандалий
по полу
Загорелись в солнечном свете
Но твои волосы как провода
Над Европой одетой в разноцветные огоньки
Перевод Н. Стрижевской
Дождь женских голосов льет в памяти моей как
из небытия
То каплями летишь из прошлого ты волшебство
далеких встреч
И вздыбленные облака стыдят вселенную всех
раковин ушных
Прислушайся к дождю быть может это старой
музыкою плачет презрение и скорбь
Прислушайся то рвутся узы что тебя удерживают
на земле и небесах
Перевод М. Яснова
31 августа 1914 года
Я выехал из Довилля около полуночи
В небольшом автомобиле Рувейра
Вместе с шофером нас было трое
Мы прощались с целой эпохой
Бешеные гиганты наступали на Европу
Орлы взлетали с гнезд в ожидании солнца
Хищные рыбы выплывали из бездн
Народы стекались познать друг друга
Мертвецы от ужаса содрогались в могилах
Собаки выли в сторону фронта
Я чувствовал в себе все сражающиеся армии
Все области по которым они змеились
Леса и мирные села Бельгии
Франкоршан с Красной Водой и павлинами
Область откуда шло наступленье
Железные артерии по которым спешившие
Умирать приветствовали радость жизни
Океанские глубины где чудовища
Шевелились в обломках кораблекрушений
Страшные высоты где человек
Парил выше чем орлы
Где человек сражался с человеком
И вдруг низвергался падучей звездой
Я чувствовал что во мне новые существа
Воздвигали постройку нового мира
И какой-то щедрый великан
Устраивал изумительно роскошную выставку
И пастухи-гиганты гнали
Огромные немые стада щипавшие слова
А на них по пути лаяли все собаки
И когда проехав после полудня
Фонтенбло
Мы прибыли в Париж
Где уже расклеивали приказ о мобилизации
Мы поняли оба мой товарищ и я
Что небольшой автомобиль привез нас
в Новую Эпоху
И что нам хотя мы и взрослые
Предстоит родиться снова
Перевод М. Зенкевича
И покуда война
Кровью обагрена
Вкус описав и цвет
Запах поет поэт
И ку-
рит
та-
бак
души-
стЫЙ
Как букли запахов ерошит вихрь цветы
И эти локоны расчесываешь ты
Но знаю я один благоуханный кров
Под ним клубится синь невиданных дымов
Под ним нежней чем ночь светлей чем день
бездонный
Ты возлежишь как бог любовью истомленный
Тебе покорно пламя-пленница
И ветреные как блудницы
К ногам твоим ползут и стелятся
Твои бумажные страницы
Перевод М. Яснова
Эмилю Леонару
Добровольцем явился на пункт городской
Я в прославленной Ницце столице Морской
Девятьсот новобранцев утративших имя
К перевозке со мною готовятся в Ниме
Мне Любовь говорит Оставайся Но там
Цель снаряды целуют как юноши дам
Пусть весна поскорее на север в атаку
Шлет юнцов необстрелянных рвущихся в драку
Сонных три канонира без дела сидят
Словно шпор моих пара глаза их блестят
На конюшне дежуря я слышал впервые
Как трубят под окном трубачи полковые
Я пленен их веселостью ибо вот-вот
С нашим бравым полком они выйдут в поход
Рядовой за тарелкой салата с соседом
Про больную жену говорит за обедом
Выверяют наводчики уровни впрок
И как глаз лошадиный скользит пузырек
Свои арии тенор Жиро вечерами
Нам поет и ты слушаешь их со слезами
Я сжимаю в руке гладкий ствол-коротыш
Темно-серый как Сена и вижу Париж
Но рассказывал раненый мне из отряда
Как волшебно во тьме серебрятся снаряды
Я жую свой бифштекс и в свободные дни
Выхожу погулять от пяти до восьми
Оседлаю коня обернусь невзначай
Башня Мань о прекрасная роза прощай
Перевод И. Кузнецовой
ЗАКОЛОТАЯ ГОРЛИНКА И ФОНТАН
Родные тени под ножом
О губы ласковей зари
Иетта Миа
Анн Лори
Мирей и ты Мари
О где вы
Как там вам одним
Но бьет фонтан
Молитв и слез
И рвется горлинка за ним
Воспоминания ручьем
О вас о тех кто под ружьем
Они кропят небесный свод
И ваши взгляды в лоно вод
Ложатся скорбно как во гроб
О где вы Брак и Макс Жакоб
Где сероглазый как рассвет
Дерен И где Дализ Их нет
Лишь имена из тишины
Как шаг на паперти грустны
Где вы Кремнии, Реналь Били
А если все вы полегли
И ловят жалобу струи
Воспоминания мои
А те что отняты войной
Ведут на севере бои
Вокруг темно Кровав закат
И раскаляет олеандр ожоги ран
Цветы солдат
Перевод А. Гелескула
ЗАРЕЗАННАЯ ГОЛУБКА И ФОНТАН
Зарезаны нежные образы
Эти губы что так цвели
Миа Марей
Иетта Лори
Анни и Мари
где вы
о юные девы
но
возле фонтана
что бьет из земли
и планет и стонет смотри
голубка трепещет до самой зари
Воспоминанья боль моя
Где вы теперь мои друзья
Взлетает память в небосвод
А ваши взоры здесь и вот
С печалью тают в дреме вод
Где Брак Жакоб а где твой след
Дерен с глазами как рассвет
Где вы Дализ Бийи Рейналь
О звук имен плывущий вдаль
Как эхо в церкви как печаль
Кремниц был добровольцем он
Исчез как все о звук имен
Полна душа моя тоской
Фонтан рыдает надо мной
Все те что призваны пожалуй ушли
на север воевать
Все ближе ночь О море крови
И олеандр цветет опять цветок
войны кроваво-алый
Перевод М. Яснова
Вот вы опять со мной
Воспоминанья о друзьях убитых на войне
Олива времени
Воспоминанья вы слились в одно
Как сотня горностаев в одну накидку
Как эти тысячи и тысячи ранений в один столбец
газетный
И ваш неосязаемый и темный облик принял
Изменчивую форму моей тени
Индеец чуткий бодрствующий вечно
О тень вы стелетесь у ног
Но больше вы не слышите меня
И не доносятся до вас стихи божественные
сложенные мною
Но я еще вас слышу я вас вижу
С_у_дьбы
Тень многоликая да сохранит вас солнце
Я верно дорог вам коль вы всегда со мной
Пылинок нет в лучах от вашего балета
О тень чернила солнца
Буквы света
Патроны боли
Униженье Бога
Перевод И. Кузнецовой
ЯЩИК НА ОРУДИЙНОМ ПЕРЕДКЕ
Мадмуазель П...
Вдали где свет пошел на убыль
Береза гаснет и по ней
Всего верней измерить угол
Меж сердцем и душой моей
Как тень скользят воспоминанья
Сквозь мглу сирени сквозь глаза
Вот-вот и жерла ожиданья
Исторгнут
грезы
в небеса
Перевод М. Яснова
Мадам Рене Бертье
Зеландия перевод квиток вишневого цвета
Легенды новых времен выквакивают пулеметы
Свобода люблю тебя ты бодрствуешь в подземельях
Серебрянострунная арфа о моя музыка дождь
Деньги мой тайный враг раны монет под солнцем
Ракета как ясновидица грядущее разъясняет
Слышишь плещется Слово неуловимой рыбой
И города сдаются каждый в свой черед
Бог примеряет небо как голубую маску
Война аскеза и кротость отвлечение отстраненье
Ребенок с обрубками рук среди орифламм и роз
Перевод М. Яснова
Не положено говорить
О том что у нас происходит
Но теперь мы сменили участок
Ах заблудившийся путник
Писем нет
Но осталась надежда
И осталась газета
Древний меч с Марсельезы Рюда
Созвездием обернулся
Он в небе за нас дерется
А это простите значит
Что жить надо в нашей эпохе
И нужен не Меч
А Надежда
Перевод М. Ваксмахера
Зенит
И нет конца садам
И сожаленьям
И жабы нежный стон синеет в тишине
А тишина дрожит затравленным оленем
И плачет соловей и там наедине
Я розы твои рву и пьян от аромата
Два сердца в зелени торопятся цвести
И загораются в зрачках цветы граната
И прямо под ноги летят на всем пути
Перевод А. Гелескула
Госпоже Фор-Фавье
Вечно
Мы будем все дальше идти не продвигаясь вперед
От планет и до новых планет
От туманности до туманности
Дон Жуан соблазнитель тысячи трех комет
Ищет новые силы
Не покидая земли
И искренне в призраки верит
А сколько миров впадает в забвенье
Где же они великие победители памяти
Кто забвеньем покроет для нас какую-нибудь
часть света
Где Колумб что заставит людей позабыть хоть
один материк
Потерять
Не на миг
А совсем чтоб дать место находке
Потерять
Жизнь чтоб найти Победу
Перевод И. Кузнецовой
Андре Руверу
Огонь взметенный в облака
Невиданной иллюминацией
О порыв подрывника
Отвага смешанная с грацией
Мрак обагрив
Двух роз разрыв
Две груди вдруг увидел въяве я
Два дерзкие соска узрев
УМЕЛ ЛЮБИТЬ
вот эпитафия
Поэт в лесу он одинок
Глядит без страха и угрозы
На взведенный свой курок
С надеждой умирают розы
О сад Саади сколько грез
И роз Поэт стоит в унынии
Напоминает абрис роз
Двух бедер бархатные линии
Настойка воздуха полна
Сквозь марлю сцеженными звездами
В ночи снарядам не до сна
Ласкают мглу где спишь ты в роздыми
Плоть роз умерщвлена
Перевод М. Яснова
Святые времена Прозрачным утром ранним
Простоволосые босые наугад
Мы шли под кваканье снарядов и гранат
Глупец или мудрец любовью всякий ранен
Ты помнишь Ги как на коне
Он мчался в орудийных громах
Ты помнишь Ги как на коне
Таскал он пушку на войне
Вот был не промах
Святые времена Конверт солдатской почты
Грудь сдавливал сильней чем в давке городской
Снаряд сгорал вдали падучею звездой
Гром конных батарей перемогал всю ночь ты
Ты помнишь Ги как на коне
Он мчался в орудийных громах
Ты помнишь Ги как на коне
Таскал он пушку на войне
Вот был не промах
Святые времена В землянке спозаранку
Из алюминиевой ручки котелка
Сгибал и шлифовал колечко ты пока
Вновь наступала ночь и мрак вползал в землянку
Ты помнишь Ги как на коне
Он мчался в орудийных громах
Ты помнишь Ги как на коне
Таскал он пушку на войне
Вот был не промах
Святые времена Война все длится длится
Солдат свое кольцо шлифует день за днем
И слышит командир как в сумраке лесном
Спешит простой напев с ночной звездою слиться
Ты помнишь Ги как на коне
Он мчался в орудийных громах
Ты помнишь Ги как на коне
Таскал он пушку на войне
Вот был не промах
Перевод М. Яснова
Посвящается Л. де К.-Ш.
Созвездьем расцвели немецкие гранаты
В лесу волшебном где живем теперь мы бал
Зашелся пулемет неистовым стаккато
Вот к танцам наконец и подают сигнал
Тревога
По местам
А ну бросай лопаты
Свергаясь тысячью осколков с высоты
Сердца с орбит своих сошедшие светила
Уже как ящики зарядные пусты
Хоть память с вечера их доверху набила
Тебя мы дразним жизнь как ни мила нам ты
Мурлыча о любви снаряды нижут твердь
Любить вот все о чем еще мечтаешь жадно
Как в реку в красную ныряя круговерть
Любовь прислушайся Мурлыканьем снарядным
Приветствуют тебя идущие на смерть
Весна распутица копилка ночь атака
Дождь у меня в душе льет кровь из мертвых глаз
В грязь на солому ляг Улисс и об Итаке
Печалься и во сне да станет в сотый раз
Виденьем чувственным окопная клоака
Органы батарей слагают в этот час
Гимн раю будущему сквозь завесу мрака
Перевод Ю. Корнеева
Оставь покинь свои края
Исчезни радуга запретная
Изгнанье вот судьба твоя
Моя инфанта семицветная
Ты изгнана как изгнан тот
Кто украшал тебя бывало
И лишь трехцветный флаг встает
Под ветром там где ты вставала
Перевод М. Яснова
Колечко пряди темнорусой
Случилось в памяти найти
Почти не веря вспомни грустно
Два неразгаданных пути
Монмартра утренние дали
Бульвар Шапель и твой квартал
А помнишь волосы шептали
Как нас впервые расплетал
Упала прядь воспоминаний
Сгорев как осень на лету
И странный путь еще туманней
Лег на закат и в темноту
Перевод А. Гелескула
Я в памяти средь ералаша
Нашел каштановую прядь
Тебе о странных судьбах наших
Случается ли вспоминать
И прядь шепнула Все я помню
Монмартр шумливый и Отей
Бульвар де ла Шапель и темный
Подъезд куда вошла с тобой
Но снова канула как осень
Ты прядь воспоминаний в тень
И наши две судьбы уносит
Катящийся к закату день
Перевод Ю. Корнеева
Зыбкий свет бивачных огней
Озаряет мои виденья
Греза медленно меж теней
Вверх плывет сквозь ветвей сплетенье
Кровенеют как плоть клубник
Сожалений моих усмешки
Память с тайною через миг
Превращаются в головешки
Перевод И. Кузнецовой
Ночь на прогалинах лесных
Зажглась бивачными огнями
И обретают форму сны
Плывя в просветы меж ветвями
Воспоминания во мгле
Как ягоды побитой алость
И кучка тлеющих углей
Все что от прошлого осталось
Перевод Ю. Корнеева
Там всадник скачет по равнине
А дева думает о нем
Весь мир опутан и поныне
Античным пламенным дождем
Они сорвали розу сердца
И расцвели глаза в ответ
И никуда губам не деться
От жарких губ Да будет свет
Перевод М. Яснова
Простите! на войне бывают
Свои досуги песни смех
Под ветром ваши вздохи тают
Ваш перстень мне милей утех
Прощайте! снова раздается
Приказ в седло во тьме ночной
Он умер а она смеется
Над переменчивой судьбой
Перевод М. Яснова
Через проем ведущий и траншею прорытую
в известняке
Взгляд упирается в противоположную стенку
которая будто вылеплена из нуги
А слева и справа змеится пустынный сырой
коридор
Где на полу растянулась лопата как покойник
со страшным лицом и с двумя глазами
полагающимися по уставу дабы крепить
ее к днищу повозки
По коридору поспешно ретируется крыса
и так же поспешно я иду за ней вслед
И ход сообщения удаляется увенчанный
известняком и устланный ветками
Удаляется как исхудалый призрак оставляющий
за собой белесую пустоту
Сверху над головой нависает синее перекрытие
перечеркивая прямыми линиями твое
поле зрения
Но по эту сторону проема перед тобой
настоящий дворец совершенно новехонький
хотя он и кажется древним
Потолок у дворца сработан из железнодорожных
шпал
Между которыми проглядывает известняк
и торчит еловая хвоя
И время от времени куски известняка
отваливаются точно обломки старости
Возле проема завешенного реденькой мешковиной
наподобие той что идет на упаковку посылок
Вырыта яма заменяющая очаг и пламя горящее
в ней очень схоже с нашей душой
Оно так же недолговечно и так же клубится
и так же намертво слито с тем что оно пожирает
Всюду натянута проволока которая заменяет балки
для поддержки досок
А кроме того из нее понаделаны крючья
на которых висит и в этом их сходство
с человеческой памятью
Множество всяких вещей
Синие сумки синие каски синие галстуки синие
куртки
Кусочки неба полотнища чистых воспоминаний
Да временами колышется в воздухе известковое
облачко
На полу сверкают взрывные заряды веселые
золотистые с черными белыми красными
Эмалированными головками
Канатные плясуны которые ожидают когда придет
их черед взлететь в высоту
А пока что они изящно и тонко украшают
это подземное жилище
Где полукругом стоят шесть коек
Накрытых шинелями синими полукругом шесть
коек стоят
Над дворцом возвышается известняковый холм
И лежат листы волнистого толя
Как застывшая речка в идеальном этом пейзаже
Но в реке этой нету воды ибо по руслу ее
перекатывается извергаемый мелинитом огонь
Да брызжут из наклонных щелей букеты гремучих
цветов
И бьют сладкозвучные колокола с блестящими
гильзами
И растут элегантные елочки как на японском
пейзаже
Иногда дворец освещается свечкой с огоньком
не больше мышонка
О дворец какой же ты крохотный точно я гляжу
на тебя в перевернутый бинокль
Миниатюрный дворец где все звучит приглушенно
Миниатюрный дворец где все вокруг только новое
а старого нет ничего
И где все драгоценно и все разодеты по-царски
Лежит на ящике седло
Валяется на полу газета
Однако в этом новом жилище все выглядит очень
старым
И начинаешь вдруг понимать что любовь к старине
Тяга к старью
Родилась у людей еще в те времена когда они
обитали в пещерах
Там все было таким драгоценным и новым
Там все до сих пор остается таким драгоценным
и новым
Что всякая вещь чуть постарше других или
успевшая уже послужить представляется нам
Гораздо более ценной
Чем то что всегда под рукой
В этом подземном дворце вырытом в таком белом
и новеньком известняке
И две новых ступени
Им всего две недели
Кажутся очень старыми и истертыми в этом
дворце который выглядит древним но при этом
он древности не подражает
И с удивлением видишь самым простым самым
новым является то
Что больше всего приближается к идеалам
которые принято именовать античною красотой
А все что перегружено украшениями
Должно сперва постареть чтоб обрести красоту
которую называют античной
И которая есть благородство сила горенье душа
истощенье
Того что является новым и что нам служит сейчас
Особенно если перед тобой нечто очень и очень
простое
Столь же простое как вот этот маленький дворец
грома
Перевод М. Ваксмахера
Я бросаюсь к тебе ощущая что ты метнулась
навстречу ко мне
Нас бросает друг к другу сила огня сплавляя тебя
и меня
И тут вырастает меж нами то отчего ты
не можешь увидеть меня а я тебя
Я лицом утыкаюсь в излом стены
Осыпается известняк
На котором остались следы лопат эти гладкие
ровные срезы лопат будто не в глине
а в стеарине
А движенья солдат моего расчета сбили скруглили
углы
У меня в этот вечер душа подобна пустому окопу
Бездонная яма в которую падаешь падаешь
падаешь без конца
И не за что уцепиться
И в бездонном паденьи меня окружают чудовища
бог весть откуда и рвущие сердце
Эти монстры я думаю детища жизни особого рода
жизни исторгнутой будущим тем черновым
все еще не возделанным низким и пошлым
грядущим
Там в бездонном окопе души нет ни солнца
ни искорки света
Это только сегодня этим вечером только сегодня
К счастью только сегодня
Ибо в прочие дни я с тобой ты со мной
Ибо в прочие дни я могу в одиночестве в этих
кошмарах
Утешаться твоей красотой
Представляя ее предъявляя ее восхищенной
вселенной
А потом я опять начинаю твердить себе все мол
впустую
Для твоей красоты не хватает мне чувства
И слов
Оттого и бесплоден мой вкус мой порыв к красоте
Существуешь ли ты
Или просто я выдумал нечто и вот называю любовью
То чем я населяю свое одиночество
Может так же ты мною придумана как те богини
которых себе в утешенье придумали греки
О богиня моя обожаю тебя даже если твой образ
всего лишь придумал и я
Перевод М. Яснов
Мое сокровище черный локон твоих волос
Моя мысль спешит за тобой а твоя навстречу моей
Единственные снаряды которые я люблю это
груди твои
Память твоя сигнальный огонь чтобы выследить
цель в ночи
Глядя на круп моей лошади я вспоминаю бедра твои
Пехота откатывается назад читает газету солдат
Возвращается пес-санитар и в пасти чью-то
трубку несет
Лесная сова рыжеватые крылья тусклые глазки
кошачья головка и лапки кошки
Зеленая мышь пробегает во мху
Привал в котелке подгорает рис
Это значит в присмотре нуждается многое в мире
Орет мегафон
Продолжайте огонь
Продолжайте любовь батарей огонь
Батареи тяжелых орудий
Безумные херувимы любви
Бьют в литавры во славу Армейского Бога
На холме одинокое дерево с ободранною корой
В долине буксуют в глине ревущие тягачи
О старина XIX-ый век мир полный высоких
каминных труб столь прекрасных
и столь безупречных
Возмужалость нашего века
Пушки
Сверкающие гильзы снарядов 75-го калибра
Звоните в колокола
Перевод М. Яснова
Мое желанье это местность впереди
За линиями бошей
Мое желанье в то же время позади
В тылу вдали от фронта
Мое желанье это холм Мениль
Мое желанье там куда я целюсь
Про то мое желанье что в тылу
Не говорю сейчас но думаю о нем все время
О холм Мениль напрасно я пытаюсь тебя вообразить
Повсюду проволока пулеметы и чересчур
самоуверенные немцы
Они так глубоко в земле уже в могиле
Ба-бах-ба-бах пальнет и стихнет где-то
Ночами так отчетливо звучит
Покашливание узкоколейки
На листовом железе дождь стучит
И дождь стучит по каске как из лейки
Прислушайся к гудению земли
Взгляни на вспышки до того как грянет грохот
И зашипит шрапнель от бешенства в пыли
И пулемет издаст брезгливый хохот
Мне хочется
Зажать в своей руке тебя Мэн-де-Массиж твои
отроги-пальцы
Ах до чего они костлявые на карте
Траншея Гете я по ней стрелял
Стрелял я даже по траншее Ницше
Я чрезвычайно непочтителен к великим
Ночь бурная и бурая густая и временами
в золотом дожде
О ночь людей
Ночь перед двадцать пятым сентября
Наутро бой
Ночь бурная о ночь чей жуткий крик глубокий
с минутой каждой делался сильней
О ночь что как роженица кричала
О ночь людей
Перевод И. Кузнецовой
Дж. де Кирико
Я выстроил свой дом в открытом океане
В нем окна реки что текут из глаз моих
И у подножья стен кишат повсюду спруты
Тройные бьются их сердца и рты стучат в стекло
Порою быстрой
Порой звенящей
Из влаги выстрой
Свой дом горящий
Кладут аэропланы яйца
Эй берегись уж наготове якорь
Эй берегись когда кидают якорь
Отлично было бы чтоб с неба вы сошли
Как жимолость свисает с неба
Земные полошатся спруты
Какое множество средь нас самих себя хоронит
О спруты бледные волн меловых о спруты
с бледным ртом
Вкруг дома плещет океан тебе знакомый
Не забываясь даже сном
Перевод Б. Лившица
Как же это красиво ракеты пронзившие ночь
Они взлетают на собственную верхушку
и склонившись смотрят на землю
Это дамы которые в танце склоняют головки
глядя сверху на р_у_ки глаза и сердца
Я узнал в них твою улыбку и легкость движений
Предо мной еженощная апофеоза всех моих
Береник чьи волосы стали кометами
Это круг золоченых танцовщиц дарованный
всем временам и народам
У каждой внезапно рождаются дети которые
успевают лишь умереть
Как же это красиво ракеты
Но было б еще красивее будь их побольше
Будь их миллион обладающих смыслом
конкретным и связным как буквы
на книжной странице
Впрочем и так это очень красиво словно жизнь
вылетающая из тел
Но было б еще красивее будь их побольше
Однако и так я любуюсь на них как на нечто
прекрасное мимолетное тленное
Я как будто попал на великое пиршество
в ослепительном блеске огней
Пир голодной земли
Земля голодна вот и раскрыла она свои длинные
бледные пасти
И устроила пир Валтасаров где горят
каннибальские страсти
Кто мог бы подумать что столь ненасытной
бывает любовь к человечине
И что нужно так много огней чтобы сделать
из тела жаркое
Оттого-то и воздух на вкус чуть горелый и право
же это по-своему даже приятно
Но пир этот был бы намного роскошнее если б
и небо могло бы участвовать в трапезе
вместе с землей
Оно поглощает лишь души
Но это же не еда
И довольствуясь малым жонглирует пестрым
набором огней
И я вместе с ротой своей влился в вязкую
сладость войны и растекся вдоль длинных окопов
Короткие выкрики вспышек возвещают о том
что я здесь
Я прорыл себе русло в котором теку разветвляясь
на сеть бесконечных притоков
Я в траншее переднего края но я в то же время
и всюду а точнее я лишь начинаю быть всюду
Я предвестник далекой эпохи
Но ее наступленья придется ждать дольше чем
ждали полета Икара
Я завещаю грядущему жизнь Гийома Аполлинера
Который был на войне и одновременно везде
В тыловых городах на счастливых бульварах
и скверах
В каждой точке земли и в заоблачных сферах
В тех кто гибнет сминая ногой загражденья
В лошадях в лицах женщин в лафетах
В зените в надире во всех четырех странах света
И в особом накале который бывает лишь в ночь
перед боем
Конечно намного прекраснее было бы это
Если б мог я считать что все то в чем живу я везде
Наполняет собой и меня
Но этого мне не дано
Ибо если я сам и могу находиться повсюду то
внутри у меня не найти ничего кроме меня самого
Перевод И. Кузнецовой
В деревню солдаты пылили
Ведя разговор на ходу
Все четверо седы от пыли
А призваны в этом году
Болтали про все что минуло
Как будто ничто их не ждет
И лишь обернулись сутуло
Когда громыхнул недолет
И глянув на пустошь в осоте
К былому вернулись опять
Не зря умерщвление плоти
Учило людей умирать
Перевод А. Гелескула
Навстречу кухням и подводам
Четыре пыльных пушкаря
Призыв шестнадцатого года
Шли в тыл о прошлом говоря
Они в простор полей смотрели
И равнодушия полный взгляд
Через плечо бросали еле
Когда кряхтел им вслед снаряд
И говоря под свист железа
О днях не будущих былых
Солдаты длили ту аскезу
Что умирать учила их
Перевод Ю. Корнеева
К деревне не спеша пробраться
Четыре бомбардира шли
Год призывной у всех шестнадцать
Все с головы до ног в пыли
На мертвую равнину глядя
Все вспоминали о былом
Не пригибались если сзади
Откашливался глухо гром
И в юношеском разговоре
О прошлом чудилась игра
Перекидная траекторий
Что их учила умирать
Перевод М. Зенкевича
Арденго Соффичи
Любовь перепахала мою жизнь как бомбы полосу
передовую
Пришли война и зрелость совпадая
И ныне в августе пятнадцатого здесь
Вот в этом наспех вырытом окопе в жаркий день
Все мои мысли о тебе Италия отчизна сердца моего
Когда фон Клюк шел на Париж в преддверье
Марны
Мне вспоминалось разграбленье Рима ордами
германцев
Как описали ту картину
Испанец Деликадо Бонапарт и Аретино
Я силился понять
Возможно ли чтоб нация
Вскормившая культуру всей Европы
Ждала уничтожения безропотно
Но пробил час гробницы распахнулись
И призраки рабов извечно трепетавших
Восстали вопия НА БОЙ С ТЕВТОНЦЕМ
Мы армия незримая
Что слаще меда проще пригоршни земли
Подчас мы благодушно забываем о тебе Италия моя
Но знай ты дорога нам
Как мать как дочь любимая
Мы здесь и тобой без страха и отчаянья в груди
И если нас окопы и эскарпы не спасут и гибель
впереди
Мы знаем что другие сменят нас
И наша армия несметная бессмертна
Длинны не месяцы не дни не ночи
Длинна война
Италия
Ты наша мать и наша дочь сестра родная
Я жажду утоляю как и ты
Живою влагой виноградной
Легки перепела семьдесят пятого калибра наши
Как непохожи мы с тобой на бошей
В нас нет унылой спеси мы смеемся вволю
Мы не сентиментальны им подстать а они
ни в чем не знают меры но чужды веселья
И ты и я всегда печемся об изящном
и пренебрегаем пользой
В нас столько жизни
Привыкли любоваться мы созданьями искусства
и ремесел
Мы как детьми окружены цветами
И лилия когда-то доцветала в Ватикане
Траншеями изрезана бескрайняя равнина
Как пчелы тут и там гудят аэропланы
Над розами пунцовых взрывов и над нами
И ночь расцвечена бессчетными огнями
Всех мыслимых оттенков
Мы наслаждаемся самим страданьем тонко
Наш нрав так гибок Пылкость уживается с расчетом
В нас есть лукавство Смотрим мы с усмешкою
на вещи
В стреляющем не больше ярости чем в том кто
чистит овощи
Ты любишь как и мы красивые слова и жесты
Ты магия этрусков и величье вечности и мужества
и чести
Нас по улыбке узнают с тобой Мы все хватаем
на лету и понимаем с полуслова Беспечные
мы даже оробев умеем отрешиться от себя
и это так похоже на бесстрашье
О мы способны увлекаться
В ночи коптилкой освещен блиндаж бессонный
Я полон мыслей о тебе страна двух огненных
вулканов
Я верен памяти сирен навек исчезнувших
в волнах окрест Мессины
Приветствую фигуру конную венецианца Коллеони
Приветствую гарибальдийцев
Ты в сердце у меня Италия хочу рукоплескать
победам необстрелянных твоих армейцев
Я знаю что бы ни случилось жизнь с ее печалями
и радостями будет продолжаться
Но как и ты люблю я размышлять в тиши а мне
мешают боши
И дай им волю наше вечное стремленье
к красоте заменится удобствами
что не одно и то же
А главное как и тебе необходима мне
возможность выбора а боши ее у нас
отнимут тотчас
Нам суждена тогда одна и та же участь
Италия не всех зову на бой
Но каждого рожденного тобой
Не медли и овладевай своими землями
Решай свою судьбу свободно как и мы
Лучи прожекторов высовываются точь-в-точь рога
улиток
Снаряды падая взметают землю будто псы что
справили нужду
Вся наша армия сиянье звездной ночи Мы везде
И каждый среди нас чудесная звезда
О эта ослепительная ночь
Погибшие вновь с нами
Они стоят в траншеях
Иль под землей спешат к Возлюбленным
Мы наши города бросаем как гранаты
Мобеж Вузье Лаон Лилль Сен-Кантен
Сверкают сталью сабель наши реки
Холмы подобно кавалерии летят в атаку
Мы снова их возьмем и реки и холмы и города
И от границ Швейцарии до Бельгии пройдем
Меж нами и тобой Италия
Простерлась родина она полна прекрасных
женщин
С тобою рядом ждет меня единственная та кого
люблю
О итальянцы братья
Развейте тучи
Что яд стальных осколков источают
О итальянцы братья оперенье шлема твоего
Италия
Ты слышишь стон Лувена видишь Реймс
ломает руки
И кровью истекает доблестный Аррас
Споемте все кто пал в бою
И все живые
Солдаты офицеры
И вы винтовки сабли лопасти винтов и пушки
Споемте все кто в касках и шинелях
Споемте павшие
Споем земля вовек не певшая
Мы будем петь и веселиться вволю
Свободные навек
Италия
Ты слышишь рев тевтонского осла
Так вытянем его получше
Кнутом горячих солнечных лучей
Италия
И будем петь и веселиться вволю
Свободные навек
Перевод Н. Лебедевой
Твои глаза как два матроса
Волна была нежна светла
Так из Пор-Вандра до Палоса
На быстром судне ты плыла
И охраняла субмариной
Моя душа его полет
И слышала как над пучиной
Твой взгляд ликующий поет
Перевод М. Яснова
Есть корабль который мою ненаглядную увез
от меня
Есть в небе шесть толстых сосисок а к ночи они
превратятся в личинки из которых
рождаются звезды
Есть подводная лодка врага которая злобы полна
к любимой моей
Есть много вокруг молоденьких елок сраженных
снарядами
Есть пехотинец который ослеп от удушливых газов
Есть превращенные нами в кровавое месиво
траншеи Ницше Гете и Кельна
Есть в моем сердце томленье когда долго нету
письма
Есть у меня в бумажнике фотографии милой моей
Есть пленные немцы проходящие мимо
с тревожными лицами
Есть батарея где вокруг пушек прислуга снует
Есть почтарь он бежит к нам рысцой по дороге
где стоит одинокое дерево
Есть в округе по слухам шпион невидимый как
горизонт с которым подлец этот слился коварно
Есть взметнувшийся вверх словно лилия бюст
любимой моей
Есть капитан который с Атлантики ждет
в безумной тревоге вестей по беспроволочному
телеграфу
Есть в полночь солдаты которые пилят доски
а доски пойдут на гробы
Есть в Мехико женщины которые с громкими
воплями просят маиса у окровавленного Христа
Есть Гольфстрим благотворный и теплый
Есть кладбище километрах отсюда в пяти все
уставленное крестами
Есть повсюду кресты здесь и там
Есть на кактусах гроздья инжира под пылающим
небом Алжира
Есть длинные гибкие руки моей ненаглядной
Есть чернильница которую я смастерил
из 15-сантиметровой ракеты и которую
мне увозить запретили
Есть седло мое мокнущее под дождем
Есть реки они к истокам своим не текут
Есть любовь которая ласково затягивает меня
в свой омут
Был пленный бош который тащил на спине пулемет
Есть в мире люди которые никогда не были на войне
Есть индусы которые с удивлением смотрят
на европейский пейзаж
Они думают с грустью о близких своих потому что
не знают доведется ль им снова когда-нибудь
свидеться с ними
Ибо за время этой войны искусство невидимости
очень сильно шагнуло вперед
Перевод М. Ваксмахера
Вот из чего сплетена многозвучная песня любви
В ней слышится песня любви незапамятно давних
времен
Отзвуки страстных лобзаний любовников
знаменитых
Стоны любовные женщин земных в объятьях богов
Сила мужская героев древнейших легенд
устремленная ввысь как стволы зенитных орудий
Причудливые завыванья Язона
Лебедя смертная песнь
И торжествующий гимн исторгаемый лаской зари
из недвижного камня Мемнона
Здесь и крики сабинянок в час похищенья
И любовные вопли тигрицы и тигра в джунглях
И глухое брожение соков под корою тропических
пальм
И гром артиллерии апофеоз кошмарной любви
народов
И рокот моря колыбели жизни и красоты
Вот что такое многозвучная песня всемирной
любви
Перевод М. Ваксмахера
Орудия гремят в ночи
Их отдаленное рычанье
Как будто в сердце что мрачит
Тоска которой нет скончанья
Конвой отводит пленных в тыл
И тишина такая будто
Мне уши ватой заложил
Свист с неба падающий круто
Честь каску сняв я отдаю
Воспоминаньям о жасмине
И розах Францию мою
Выстеливающих и ныне
Дождь плащ-накидку как картечь
Сечет и думаю я снова
О черных кудрях той с кем встреч
Ждал в гавани где тень лилова
Живой орешек мой шестом
Тебя не сбить безумью с ветки
Синица на плече твоем
Ты слышишь цвинькает брюнетка
Любовь меж нами луч сквозь мрак
Прожектором души вонзенный
В другую душу как в маяк
Ответным пламенем зажженный
О память мой маяк-цветок
Черноволосая Мадлена
Пронизан вспышками восток
И слит разрывов свет мгновенный
С сияньем глаз твоих Мадлена
Перевод Ю. Корнеева
И плач их разбился вдали
И лица померкли от муки
Как снег на морщины земли
Как наши разъятые руки
Осенние листья легли
Перевод А. Гелескула
Полк пришел на постой
Деревня лежит в полусне вся затоплена светом
душистым
На голове у священника каска
Бутылку шампанского можно ль считать артиллерией
Виноградные лозы как горностаевый мех
на гербовом щите
Солдаты привет вам
Я видел как взад и вперед сновали они торопливо
Привет вам солдаты бутылки с шампанским где
бродит тревожная кровь
Вы поживете здесь несколько дней и вернетесь
на передовую
Растянувшись рядами как виноградные лозы
Я рассылаю повсюду бутылки свои эти снаряды
восхитительной артиллерии
Ночь золотиста о золотистая влага вина
Виноградарь в своем винограднике пел склонясь
над лозой
Виноградарь без рта в глубине горизонта
Виноградарь который был сам бутылкой живой
Виноградарь который доподлинно знает что такое
война
Виноградарь житель Шампани а ныне артиллерист
Вечер сейчас и солдатам нечего делать
А потом пойдут они снова туда
Где Артиллерия раскупоривает свои бутылки
игристые
Прощайте же господа постарайтесь обратно прийти
Впрочем не знает никто что может произойти
Перевод М. Ваксмахера
Я пишу в палатке прохлада
День к концу и спадает зной
А горящий цветник заката
В небе вымытом голубизной
Увядает как канонада
Поглощенная тишиной
Перевод Э. Линецкой
Подоткнем солому
Поглядим на вьюгу
Примемся за письма
Подождем приказа
Примостимся с трубкой
Грезя о любимых
Брустверы на месте
Поглядим на розу
Не иссяк источник
Золото соломы стужа не остудит
Вспомним гуд пчелиный
Завтра будь что будет
Поглядим а руки
Стали белым снегом
Розой и пчелою
Нашим днем грядущим
Перевод Г. Русакова
Поет пичуга не видна
Или забыться не давая
Среди солдат чья грош цена
Зовет меня душа живая
Я вслушиваюсь как поет
И хоть не знаю где таится
Но дни и ночи напролет
Звенит звенит мне эта птица
Не рассказать о ней всего
Не передать метаморфозы
В напев тот сердца моего
Души в лазурь лазури в розы
Любовь как песня для солдат
Но всех возлюбленных прелестней
Моя И день и ночь подряд
Мне одному колдует песня
Ты зеркало моей любви
Чье сердце неба голубее
Пропой еще раз оборви
Смертельный грохот батареи
Что раздирает небосвод
Созвездья с треском рассыпая
Так днем и ночью в нас живет
Любовь как сердце голубая
Перевод Б. Дубина
Весь этот белый ночной ноябрь
Когда искалеченные орудийным налетом деревья
Старились тихо под снегом
И немного были похожи
На окруженные волнами колючей проволоки рогатки
Сердце мое возрождалось как весеннее дерево
Как плодовое дерево на котором распускаются
Цветы любви
Весь этот белый ночной ноябрь
В то время как жутко пели снаряды
И мертвые цветы земли источали
Свои смертельные запахи
Я ежедневно описывал как я люблю Мадлен
Снег покрывает белыми цветами деревья
И горностаем волнистым окутывает рогатки
Которые всюду торчат
Бесприютно и мрачно
Как бессловесные кони
Оцепеневшие скакуны колючками ржавыми
оплетены
И вот я их вмиг оживляю
Превращая в табун легконогих пегих
красавцев
И к тебе эти кони стремятся как белые волны
Средиземного моря
И мою приносят любовь
О роза и лилия о пантера голубка о голубая звезда
О Мадлен
Мне отрадно тебя любить
О твоих мечтаю глазах предо мною прохлада ручья
О твоих устах вспоминаю и вижу цветущие розы
О персях мечтаю твоих и с небес ко мне ангел
слетает
О двойная голубка твоей груди
И вливает в меня поэтический пыл
Чтобы снова тебе я сказал
Что тебя я люблю
Ты душистый весенний букет
Ныне вижу тебя не Пантерой
А богиней всех в мире цветов
Я тобою дышу о богиня
Все лилии в мире ликуют в тебе точно гимны
любви и веселья
Я к тебе вместе с ними лечу
В твои родные пределы
На прекрасный Восток где белые лилии
Превращаются в пальмы и руками мне тонкими
машут
Приглашая к себе
Распускается в небе цветок
Сигнальной ракеты
И опадает как дождь растроганных слез
Слез любви исторгаемых счастьем
Потому что тебя я люблю и ты любишь меня
О Мадлен
Перевод М. Ваксмахера
Поэт
Я опять вспоминаю один эпизод
Старой драмы индийской где некто идет
На разбой и в стене пробивая пролом
Придает ему форму заботясь о том
Чтоб и в этот момент о правах красоты
Не забыть
И сейчас у последней черты
Между жизнью и смертью вот здесь на войне
Та же мысль постоянно звучит и во мне
О я знаю и здесь тоже есть красота
И она как везде неизменно проста
Я не раз в лабиринте траншей где-нибудь
Видел мертвых что голову свесив на грудь
Опираясь спиною о бруствер стоят
Помню я четверых
Разорвавшись снаряд
В полный рост их оставил врастающих в грязь
Как пизанские башни стояли кренясь
Вот уже десять дней нас в траншее сырой
Осыпает холодным дождем и землей
Мы средь крови и тлена и брошенных фур
Прикрываем отчаянно путь на Таюр
О солдаты во мне бьются ваши сердца
Я исполнен страданий любого бойца
С вами боль ваших ран я терплю до конца
Как прекрасна та ночь что простерлась вокруг
Где проносится пули воркующий звук
И стальной нам на головы льется поток
И ракета во мраке цветет как цветок
В этот час когда стонет от взрывов земля
Ты волною врываешься песня моя
В полутемный блиндаж мой бессонный приют
Где Тревога и Смерть и Желанье живут
Траншея
Жду в объятья вас юноши я как жена
Вы мои я до смерти вам буду верна
Вот ревниво в земле караулю я миг
Чтобы жалящий мой поцелуй вас настиг
Пули
Мчим пчела за пчелой из стального летка
Как кровавая наша добыча сладка
Как волна лучезарного света ярка
В том саду где цветут человечьи цветы
И где разум струит аромат красоты
Поэт
Неужели Христос говорил с нами зря
Если всюду кровавые льются моря
И жестокостью даже Любовь налита
Нет достойна заботы одна Красота
Лишь она всякой злобы извечно чужда
Сто имен ей французы давали всегда
Честь Достоинство Мужество Долг вот она
Красота
Франция
Безраздельно во все времена
Красоте а не Славе будь верен поэт
Совершенство вот вечная суть всех побед
Поэт
О певцы о поэты грядущих времен
Красотою страданий мой стих напоен
Вам возвышенный смысл ее будет видней
Вы сумеете лучше поведать о ней
Воспевая величие этих смертей
Кто-то в свой смертный час шел в атаку опять
Кто-то ведра с вином нес боясь расплескать
Вот стрелок из последних стреляющий сил
Капеллан что о Боге не договорил
О рыдания иволги-пушки нежны
Вторя им донести мои строки должны
Отзвук смерти твоей поколенье мое
Вновь и вновь я оплакивать буду ее
Вам Потомки Грядущее Франция вам
Эту песню о жертвенных днях я отдам
Вы торжественный гимн пропоете о них
И пусть звучностью он превзойдет этот стих
Я сегодня о Долге и Чести пою
Песней честь их святой красоте воздаю
17 декабря 1915
Перевод Н. Лебедевой
Мой рот обожжет тебя жаром геенны
Мой рот для тебя будет адом нежности и желанья
Ангелы моих губ воцарятся в твоем сердце
Солдаты моих губ возьмут тебя штурмом
Капелланы моих губ отслужат молебен твоей красоте
Твоя душа задрожит как земля от взрывов
В твоих глазах соберется вся любовь веками
копившаяся в человеческих взглядах
Мои губы станут несметным войском брошенным
против тебя
Изменчивым как облик чародея
Хор и оркестр моих губ споют тебе о любви
Они будут шептать тебе о ней издалека
Пока устремляя взгляд на часы я жду сигнала
к атаке
Перевод Н. Лебедевой
Из головы моей произошла Минерва
Кровавою звездой навек увенчан я
Накрыло небо мозг где в разветвленьях нерва
Вооружалась ты так долго дочь моя
Не худшей из невзгод за мною шедших следом
Явилась эта брешь прикрытая звездой
Но мука тайная прорвавшаяся бредом
В сравненье не идет с любой другой бедой
Пылающую боль я все несу куда-то
Как светлячок несет свой пламень до конца
Как бьется Франция в груди ее солдата
Как в сердце лилии дрожит ее пыльца
Перевод И. Кузнецовой
Поет петух я мечтаю и кроны трепещут
Их ветви истерзаны как моряки горемыки
Крылатые листья на землю летят словно Лжеикар
Слепые под ливнем спешили как муравьи
И в асфальте блестящем их жесты двоились
Как виноградная гроздь их смех повисал в пустоте
Мой говорящий алмаз не покидай мой дом
Спокойно усни здесь все принадлежит тебе
Пробитая каска постель и абажур над столом
Смотри на сапфиры в Сен-Клод их мастера
шлифовали
Дни как изумруды сияли
Мой метеоровый город я помню твои бессонные
ночи
Сады слепящего света в небе я видел воочию
И собирал я букеты в этих расцветших садах
У тебя их довольно чтоб небо повергнуть во прах
Но пусть оно позабудет свой страх
Мы представляем с трудом
Как быстро успех превращает людей
в равнодушных тупиц
Юных слепцов как-то раз в институте спросили
А у кого из вас есть за спиною крылья
О людские уста ищут новую речь
Ее не поймут знатоки ни одного языка
Старые языки одряхлели настолько что дни их
уже сочтены
Но из робости и по привычке пока
На них еще слагают стихи
Напоминают они все чаще безвольных больных
Ручаюсь что вскоре совсем привыкнут люди
к молчанию
А для кино вполне жестов одних довольно
Но мы хотим говорить
Мы шевелить языком
И письма писать должны
Новые звуки новые звуки новые звуки нужны
Нужны согласные без гласных в слове
Согласные эти весомы и тяжелы
Подражайте свисту юлы
Тяните носом подольше
Щелкайте языком
Воспользуйтесь чавканьем тех кто не умеет вести
себя за столом
Смачный шлепок плевка также послужит
чудесной согласной
Хрипы и храп сделают вашу речь более звонкой
и ясной
Привыкайте икать и рыгать по своей воле
Какой это буквы низкий тон в памяти нашей гудит
Как колокольный звон
Радость видеть все то что ново
Мы вовсе не ценим порой
Родная моя постой
Поезда уже доживают
Последние дни
Посмотри пред тобой
Составы по рельсам кружат
Скоро исчезнут они
Милые и ненужные
Две лампы горят предо мной
Словно две женщины смотрят смеясь
Я низко склоняю голову
Под светом насмешливых глаз
Их смеху эхо
Вторит
Руками беседуйте бейте в ладони
И по щекам бейте как бьют в барабан
О слова
Они провожают в миртовый лес
Антэрос и Эрос поникшие в горе
Я над городом в сини небес
Слушайте море
Море стонет во мраке и кричит одиноко
Мой голос верный как тень
Стремится стать жизни тенью
Хочет о море стать живым и неверным как ты
Море стольких матросов предательски скрывшее
в пене
Крики уносит мои как утонувших богов
Солнце скрывают от моря только огромные тени
От распростертых крыльев в небе парящих орлов
Так неожиданна речь что бог содрогнулся смущенно
Приблизься ко мне помоги мне эти руки так жаль
Что обнимали меня ко мне тянулись влюбленно
Каким оазисом рук поманит меня завтра даль
Видеть все то что ново известна ли радость тебе
О голос в речи моей морей рокот мерный
Ночью в порту в нищих тавернах
Я непобедимее гидры из Лерны
Улица по которой
Руки мои проплывают
Пальцами изучая наощупь город
Уходит возможно станет
Она неподвижною скоро
Куда я пойду кто знает
Знай колеи железных дорог
Будут забыты заброшены в очень короткий срок
Смотри
Будет Победа прежде всего
В том чтоб увидеть далекие дали
Увидеть отчетливо
Все что вблизи
И новыми все наречь именами
Перевод Н. Стрижевской
Вот я весь на виду человек преисполненный
здравого смысла
Понимающий в жизни и в смерти в пределах
доступного людям
Испытавший и муки и радость любви
Заставлявший порою других признавать свое мненье
Говорящий на нескольких языках
Побродивший по свету
Повидавший войну в артиллерии и в пехоте
Раненный в голову трепанированный под
хлороформом
Потерявший ближайших друзей в небывалой резне
Зная все что дано человеку о нынешнем
и о минувшем
И на миг отвлекаясь от этой войны
Между нами друзья и за нас
Я пытаюсь понять эту давнюю тяжбу привычного
с новым
и Порядка с Дерзаньем
Вы чей рот сотворен по господню подобью
Как олицетворенье порядка
Не судите нас строго когда захотите сравнить
Нас и тех кто прослыл воплощеньем порядка
Потому что влекомые тягой к дерзанью
Мы ведь вам не враги
Мы хотим вам открыть неоглядные странные дали
Где любой кто захочет срывает расцветшую тайну
Где пылает огнянность доныне не виданных красок
Сонмы непостижимых видений
Ждущих часа чтоб довоплотиться
Нам бы только постичь доброту эту даль где
молчит тишина
Это время что мы то пришпорим то вспять повернем
Будьте к нам милосердны грехи и просчеты
простите сполна
Нынче снова неистовство лета в природе
Умерла моя юность я прежней весны не найду
Полыхающий Разум сегодня землей верховодит
И я жду
Собираясь вдогонку за образом нежным и чудным
Что волнует и властностью страсти томит
Я железо а он мой упорный магнит
Как прельстителен мне ее вид
Вид красавицы рыжекудрой
Застывшей молнией над ней
Взметнулось золото кудрей
Как пламя что лишь манит
И в чайных розах вянет
Ну так смейтесь же надо мной
Смейтесь люди повсюду особенно здесь
по соседству
Я ведь столько всего вам сказать не решаюсь
Столько что вы и сами сказать мне б не дали
Ну так смилуйтесь же надо мной
Перевод Г. Русакова
Примечания
Настоящее издание избранных стихотворений Гийома Аполлинера составлено
на основе четырех его книг: Гийом Аполлинер. Стихи. Перевод М. П. Кудинова.
Статья и примечания Н. И. Балашова. М., 1967 ("Литературные памятники");
Гийом Аполлинер. Избранная лирика. Вступительная статья, составление С. И.
Великовского. Комментарии Ю. А. Гинзбург. Редакция переводов М. Н.
Ваксмахера. М., 1985; Гийом Аполлинер. Ранние стихотворения. Бестиарий, или
Кортеж Орфея. Составление, предисловие и комментарии М. Д. Яснова. СПб.,
1994. Гийом Аполлинер. Эстетическая хирургия. Лирика. Проза. Театр.
Составление, предисловие и комментарии М. Д. Яснова. СПб., 1999. Отдельные
переводы публикуются по авторским книгам переводчиков и журнальным
публикациям; ряд переводов публикуется впервые.
При подготовке примечаний учитывались французские издания: Apollinaire.
Oeuvres poetiques. Texte etabli et annote par Marcel Adema et Michel
Decaudin. Paris, 1956. Bibliotheque de la Pleiade (ссылка на это издание -
сокращенно I-a); Apollinaire. Oeuvres en prose completes. Textes etablis,
presentes et annotes par Pierre Caizergues et Michel Decaudin. T. I-III.
Paris, 1977-1993. Bibliotheque de la Pleiade (I-III); Michel Decaudin
commente "Alcools" de Guillaume Apollinaire. Paris, 1993 (A).
Известно, что Аполлинер отказался от знаков препинания в 1913 г. при
подготовке к изданию книги "Алкоголи". В посмертных сборниках при
перепечатке ранних журнальных публикаций пунктуация сохранена; мы также
оставляем знаки там, где они сохранены в оригинале.
Переводы Б. Лившица:
Бенедикт Лившиц. Французские лирики XIX и XX веков. Л., 1937.
Переводы М. Зенкевича:
М. Зенкевич. Поэты XX века. М., 1965.
Переводы М. Кудинова:
Гийом Аполлинер. Стихи. М., 1967.
Переводы Э. Линецкой:
Из французской лирики. Л., 1974.
Переводы П. Антокольского:
П. Антокольский. Два века поэзии Франции. М., 1976.
Переводы М. Ваксмахера, А. Давыдова, Б. Дубина, А. Гелескула, И.
Кузнецовой, А. Русакова, Н. Стрижевской:
Гийом Аполлинер. Избранная лирика. М., 1985.
Переводы Ю. Корнеева:
Рог. Из французской лирики. Л., 1989.
Переводы М. Яснова:
Гийом Аполлинер. Ранние стихотворения. Бестиарий, или Кортеж Орфея.
СПб., 1994.
Переводы Н. Лебедевой, Н. Стрижевской, М. Яснова:
Гийом Аполлинер. Эстетическая хирургия. Лирика. Проза. Театр. СПб.,
1999.
Стихотворения Мира и Войны
(1918)
Дализ, Рене - см. прим. к стихотворению "Зона".
Волны
Окна
Стихотворение послужило поэтическим предисловием к каталогу
персональной выставки в Германии в 1913 г. художника Робера Делоне
(1885-1941). Сам поэт указывал на важность этого стихотворения, в основе
которого лежит, как он отмечал в июле 1915 г. в письмах к Мадлене Пажес,
попытка "упрощения поэтического синтаксиса" и "совершенно новая эстетика".
(I-а, 1082).
Башни - "Башни", как и "Окна", - названия циклов картин Делоне.
Гийер, Ментенон - французские города.
Дерево
Бутэ, Фредерик (1874-?) - французский писатель и журналист.
Исфахан (Исфагань) - столица древней Персии, символ восточной роскоши.
Мы ехали рядом в купе в транссибирском экспрессе - в этой и двух
следующих строках Аполлинер пересказывает один из эпизодов поэмы Блэза
Сандрара "Проза о транссибирском экспрессе и маленькой Жанне Французской"
(1913).
Ла-Корунья - порт на атлантическом побережье Испании.
Цератонии - вид деревьев с твердой древесиной, растущих в странах
Средиземноморья.
Понедельник улица Кристины
Приедешь в Тунис... - в стихотворении, написанном как лирический монтаж
обрывков разговоров, услышанных в открытом кафе, "мотив поездки в Тунис"
("Поезд в 20 часов 27 минут", "Смирна Неаполь Тунис") неслучаен. Поэт Жак
Диссор (1880-1952), о котором в 1914 г. Аполлинер отзывался как об "одной из
наиболее известных фигур среди молодых литераторов" (III, 192), долгое время
по роду своей журналистской деятельности был связан с Тунисом и, в
частности, накануне одной из своих поездок в Африку в конце 1913 г. провел
вечер с Аполлинером и директором копенгагенского Королевского музея Карлом
Мадсеном в кафе на улице Кристины. "На следующий день, - вспоминал Жак
Диссор, - я должен был отправиться в Тунис и пришел попрощаться с моими
друзьями. В тот вечер мы были единственными клиентами этого маленького кафе.
Официантка с рыжими волосами и веснушчатым лицом принесла нам выпивку в
застекленный зал, освещенный как аквариум. Фразы, которыми мы
перебрасывались, вы можете найти в одном из лучших стихотворений Аполлинера,
бегло записанном именно там, на краешке стола..." (I-а, 1084).
Музыкант из Сен-Мерри
Сен-Мерри - старинная церковь и близлежащий квартал в Париже.
Молуккские острова - часть Малайского архипелага в Индонезии.
Бома - бывшая столица Бельгийского Конго.
Венсен - пригород Парижа, где размещалась королевская резиденция.
Сюжер (1081-1151) - французский монах, политический деятель и
исторический писатель, советник Людовика VI и Людовика VII.
Так умирал мятеж в Сен-Мерри - имеется в виду республиканский мятеж 5-6
июня 1832 г. в Париже, направленный против Июльской монархии Луи-Филиппа.
Утром 6 июня восставшие были загнаны в тупик у монастыря Сен-Мерри, где их
сопротивление было сломлено.
Сквозь Европу
М. Ш. - стихотворение посвящено Марку Шагалу (1887-1885), который
вспоминал, что Аполлинер написал эти стихи на следующий день после посещения
мастерской художника (I-а, 1088).
Дождь
В оригинале это стихотворение - каллиграмма (идеограмма, "рисованное
стихотворение"). В настоящем издании приводятся переводы еще двух каллиграмм
- "Заколотая горлинка и фонтан" и "Наводка".
Небольшой автомобиль
Довилль - город в Нормандии: сюда в конце июня 1914 г. прибыли
Аполлинер и его друг, художник и писатель, Андре Рувейр (Рувер, 1879-1962)
как корреспонденты одного из парижских журналов; здесь же их застало
известие о начале войны. Вечером 31 июля (а не 31 августа, как о том
написано в стихотворении) они возвратились в Париж, сделав небольшую
остановку в Фонтенбло, где жил Рувер.
В Ниме
Леонар, Эмиль - однополчанин Аполлинера и его товарищ по казарме в
декабре 1914 г., когда Аполлинер, добившийся зачисления в армию, был
направлен в Ним, город в Провансе, в расквартированный там артиллерийский
полк.
Башня Мань - одна из исторических достопримечательностей в окрестностях
Нима.
Зарезанная голубка и фонтан
Брак, Жорж (1882-1963) - французский художник, один из основателей
кубизма. Кремниц, Морис (1875-1935) - поэт и прозаик. Реналь, (Рейналь)
Морис (1884-1954) - писатель, журналист, художественный критик. Били (Бийи)
- см. прим. к стихотворению "Переселенец с Лендор-Роуда". В каллиграмме
перечисляются друзья Аполлинера, призванные в армию и ушедшие на фронт.
Рекогносцировка
Мадмуазель П... - стихотворение посвящено Мадлене Пажес.
Наводка
10 июня 1915 г., посылая эту каллиграмму Мадлене Пажес, Аполлинер писал
в сопроводительном письме, что "из-за соображений учтивости" посвящает ее
невесте своего сотоварища по военной службе, литератора Рене Бертье. (I-а,
1093). В книге "Слоняясь по двум берегам", опубликованной в 1918 г.,
Аполлинер упоминал, что Бертье был организатором в Тулоне литературной
группы под названием "Грани", а также с похвалой отзывался о его стихах
(III, 21).
14 июня 1915 года
Древний меч с Марсельезы Рюда - "Марсельезой" обычно именуется горельеф
на Триумфальной арке в Париже, который называется "Выступление в поход
волонтеров 1792 года" и автором которой является скульптор Франсуа Рюд
(1784-1855). В предвоенные годы Аполлинер не раз упоминал Рюда в своих
статьях по искусству, а в октябре 1913 года произнес о нем публичную лекцию
в Народном университете парижского предместья Сент-Антуан.
Вечно
Фор-Фавье, Луиза (1871-1961) - французская писательница, подруга
Аполлинера, адресат ряда его военных писем.
Дон Жуан соблазнитель тысячи трех комет - аллюзия на слова Лепорелло,
слуги Дон Жуана из оперы Моцарта "Дон Жуан", который среди побед своего
господина упоминает "тысячу трех" испанок.
Праздник
Рувер, Андре (1879-1962) - см. прим. к стихотворению "Небольшой
автомобиль". Начало "Праздника" было использовано Аполлинером в одном из
"Посланий к Лу" (LXXVI, Воинские розы).
Саади (между 1203 и 1210-1292) - персидский поэт, автор книги
"Гулистан" ("Розовый сад". 1258).
Апрельская ночь 1915
Л. де К.-Ш - Луиза де Колиньи-Шатийон (Лу), в 1914-1915 гг.
возлюбленная поэта.
Изгнанная благодать
Это стихотворение, открывающее раздел "Зарницы перестрелки", а также
последующие шесть стихотворений (в настоящем издании переведены из них
"Русая прядь", "Бивачные огни", "Нетерпение сердец" и "Прощание всадника")
составляют общий цикл, посвященный Мари Лорансен. Этот цикл под названием
"Захлопнутый медальон" был послан Аполлинером 20 августа 1915 года Луизе
Фор-Фавье для передачи его Мари.
Желание
Стихотворение написано осенью 1915 года на передовой, во время тяжелых
боев с немцами. Холм Мениль (возвышенность на берегу Марны) и Мэн-де-Массиж
(горное плато) - топонимы Шампани.
Сухопутный океан
Кирико, Джорджа де (1888-1978) - итальянский художник, основатель
"метафизической школы", один из предшественников сюрреализма.
Чудо войны
Береника - супруга египетского царя Птолемея III (ок. 284-221 до н.
э.), вошедшая в историю благодаря легенде о своих волосах, которые она
пожертвовала Афродите и возложила на ее алтарь как залог благополучного
возвращения мужа из похода против сирийского царя Антиоха. Однако волосы
исчезли из храма, а астроном Конон пояснил, что они превратились в
созвездие, которое с тех пор называется "Волосы Береники".
...пир Валтасаров где горят каннибальские страсти - по преданию,
Валтасар, последний вавилонский царь (VI в. до н. э.), в ночь, когда персы
взяли Вавилон, устроил роскошный пир. В разгар его таинственная рука
начертала на стене знаменитые с тех пор пророческие слова: "Мене, такел,
упарсин", которые предвещали гибель Валтасара и раздел его царства.
К Италии
Соффти, Арденго (1879-1964) - итальянский поэт, художник и
художественный критик. Аполлинер познакомился с ним в 1911 году и
впоследствии называл его "известным футуристом" и "одним из лучших
художников и наиболее видным литератором современной Италии" (II, 738, 768).
Как непохожи мы с тобой на бошей - презрительной кличкой "боши" стали
называть во Франции немецких солдат после франко-прусской войны 1870-1871
гг.
Коллеони, Бартоломео (1400-1475) - знаменитый итальянский кондотьер.
Его конная статуя в Венеции считается шедевром скульптора Андреа дель
Вероккьо.
Морской переход
Стихотворение, обращенное к Мадлене Пажес, было написано вослед ее
рассказам о плавании из Франции в Алжир.
Есть
Это стихотворение также посвящено возвращению Мадлены Пажес в Алжир.
Любовная песня
...крики сабинянок в час похищенья - речь идет о легенде, согласно
которой в эпоху Ромула, основателя Рима, римские воины, пригласив
соседей-сабинян на пир, напали на оставшееся без мужчин селение и похитили
сабинянок, которые отказывались стать их женами.
Почтовая открытка
Перевод публикуется по изданию: Эльга Львовна Линецкая. Материалы к
биографии. Из литературного наследия. Воспоминания. Библиография.
Фотодокументы. СПб., 1999.
Песнь о чести
Перевод публикуется впервые.
Печаль звезды
Стихотворение написано Аполлинером в госпитале после ранения в голову
17 марта 1916 года.
Из головы моей произошла Минерва - греческая богиня мудрости Афина (в
римской мифологии - Минерва) родилась, по легенде, из головы Зевса.
Победа
Антэрос - в греческой мифологии сын Арея и Афродиты, брат Эрота
(Эроса), олицетворение взаимной любви и мщения за отвергнутую любовь.
Я непобедимее гидры из Лерны - согласно греческому мифу, у лернейской
гидры (чудовища, которое обитало в ручье около города Лерна) было десять
голов; на месте каждой отрубленной головы отрастала новая. Убить гидру
удалось только Гераклу.
Рыжекудрая
Стихотворение посвящено Жаклине Кольб, будущей жене поэта.
Михаил Яснов
Популярность: 3, Last-modified: Wed, 24 Dec 2003 08:39:12 GmT