---------------------------------------------------------------
 © Copyright Александр Юринсон
 Email: [email protected]
 Date: 5 Jul 1998
---------------------------------------------------------------

                 БРЯЦАЕТ РАЗГОВОРЧИВАЯ ЛИРА,
                 МЕЛЬКАЮТ ОСЛЕПИТЕЛЬНЫЕ СНЫ,
                 НО ОСТАЕТСЯ МИР ДУШИ ДЛЯ МИРА
                 ТЕМНЕЕ ТЬМЫ И ТИШЕ ТИШИНЫ.





 Я не был; после появился,
 Познал себя, к мирам привык,
 И, осмотревшись, удивился:
 Как нем стихами мой язык.

 Я не нашел поэта-брата.
 Моя страна - увы, но так -
 Одной историей богата,
 А в настоящем - бред и мрак.

 Так что ж? Усевшись на просторе,
 Простор я этим получил.
 Многострадальный бред историй
 Я досконально изучил,

 Затем, отмерив точно дозу,
 Ввиду чего был долго тих,
 Я стал на каменную прозу
 Высаживать изящный стих.


 За мною свет, я - вестник света,
 Я ухожу туда, где тьма.
 Я гений - вне сомненья это, -
 Причем значительный весьма.

 Уйдя от вашего ковчега,
 Я вижу свет иной - дневной.
 Я - реалист, хотя и эго- ,
 А значит - истина со мной.

 Я выхожу на поруганье
 Толпы жестокой и смешной.
 Что мне признанье-непризнанье
 Пред знаньем истины - одной!




 В тот день, когда вселенский мрак
 Передо мною расступился,
 Когда свистел с вершины рак,
 Стоял четверг и дождик лился,

 Когда потери не плелись
 За мной в надежде подаяний,
 Когда желания сбылись
 И больше не было желаний;

 В тот день, когда из пустоты
 На свет я безвозвратно выбыл, -
 Я ощутил себя святым -
 Как грешник, вздернутый на дыбу.




 Как в клетке бьющийся зверок,
 Ты ходишь (иль мне только снится?)
 По галереям этих строк,
 Тоскливо глядя со страницы.

 Ах, если б я хотел и мог
 Решетку строк своих разрушить!..
 Темницу эту строил Бог,
 Он в ней хранит святые души.

 Ты бьешься там - живая тень,
 Мой стих озвучивая плачем.
 Да будет проклят этот день,
 Когда стихи писать я начал!




 Все, довольно, больше не боюсь
 Воспевать не то, не там, не так.
 Вы шутить не склонны - я смеюсь, -
 Это мой печальный тайный знак.

 Хватит петь, как просят палачи,
 Лучший друг и злейшие враги. -
 Солнца нету в пламени свечи,
 Правды нету, как о ней ни лги.

 Отторгает лишнего среда,
 И звучит частушкой плавный гимн...
 Я вернусь когда-нибудь сюда,
 Но другим, совсем-совсем другим.



                  М.К.
 Мы незначительны сегодня,
 Малы, презренны, но - вольны,
 А завтра кто-то будет поднят
 На гребень пляшущей волны.

 Я скромен необыкновенно,
 Но заявить не побоюсь:
 Я - точно, я - всенепременно
 На этот гребень поднимусь.

 И, склонен думать, но с оглядкой -
 Ее не ставлю в стороне,
 Чтоб лесть была не слишком сладкой, -
 Ты тоже будешь на волне.

 Я вижу будущего блики,
 Где вспомню я, как сочинил
 Стишок великому великий,
 Когда еще ничтожным был.




 Ничто уже не будет новью;
 Но, позабыв урок времен,
 Моей восторженной любовью
 Туманный полдень озарен.

 Но, искушенный и избитый
 Неоднократно злой судьбой,
 Я не могу быть просто свитой,
 Хотя б идущей за тобой.

 И, низвергаемый в немилость,
 Я принимаю венчик мук.
 Но я люблю! И клич "свершилось!"
 С креста разносится вокруг.




 Закончен раунд. Вдохновитель
 Рассыпал звездную крупу.
 Сомнений полный победитель
 Пешком спускается в толпу.

 Его встречают руки, крики,
 Песок пространств и пыль веков,
 Взлетают шляпы и гвоздики
 Над головами дураков.

 Неоднозначный, многогрешный,
 К себе склонивший все умы,
 Герой походкою неспешной
 Проходит к выходу тюрьмы.

 Освистан он, но не унижен.
 Взвеличенный своей игрой,
 Вдали от крепостей и хижин
 Отныне будет жить герой.

 Чужих мечтаний повелитель,
 Свои пытаясь превозмочь,
 Неоднозначный победитель,
 Снимая лавр, уходит прочь.




 Уже не дружба нас с тобой,
 А нечто большее сближает.
 Эфир - не воздух голубой -
 Нас постоянно окружает,

 И в этой легкой пустоте,
 Такой прозрачной и спокойной,
 Я предаюсь порой мечте
 Для друга слишком недостойной.

 Но мысль тревожная для всех
 Тебя пускай не потревожит:
 Нас все сближает, даже грех
 Нас разделить уже не может.




 Прошли любви безумной годы,
 Сердца окутались в гранит.
 Но хладнокровие свободы
 Огня любви не холодит.

 И в сумрачный осенний вечер,
 Где в душу жар былой проник,
 Душа желает страстно встречи,
 Хотя б на час, хотя б на миг.

 И, сознавая всю нелепость
 Желаний тех, разлуки страж,
 Она сменить готова крепость
 На ветхий маленький шалаш.

 Извилистые жизни тропки
 Всегда ведут от цели прочь.
 Так пусть любовь, как путник робкий,
 Войдет и скоротает ночь!

 Так за окном зима все ближе,
 Уж сыплет инея песок,
 Но под осенним солнцем рыжим
 Проснется лето на часок.




 Преуспевающий во многом,
 Я так возвысился за то,
 Что отдаю своим дорогам
 Так много, как почти никто.

 С высот, какими Бог отметил
 Меня за ясность в голове,
 Я вниз взглянул и там заметил
 Букашек в мелкой мураве.

 Им захотелось ради фарса
 Слегка возвыситься из трав,
 И вот они на спину барса
 Залезли, всадниками став.

 Но даже этим паразиты
 Не вознеслись, свой дух храня.
 А гибкий барс от этой свиты
 Стал грязной кошкой для меня.



 в переводе адресата

 В грядущем, столь же отдаленном
 От нас, как мысли всех людей,
 Я вижу славой опаленным
 Тебя, судья моих судей.

 Зачем ты, горний, многоглавый,
 Страстями низкими влеком?
 Ведь опаленность - даже славой -
 Дракона сблизит с мотыльком.

 Витая в плоскости небесной,
 Меняй свой путь по высоте;
 Предпочитай пространство пресной
 Убогих линий прямоте.

 Всецело предаваясь пенью,
 Страшись в верхах оледенеть:
 Величье - не в пример терпенью -
 Предела может не иметь.




 Я молча у стола присел.
 Она по комнате ходила
 И говорила, и курила,
 И дым клубился, дым висел.

 И было грустно мне слегка.
 И показалось, будто поднят
 Я грубой силою Господней
 Со стулом вместе в облака.

 И было скучно оттого,
 Что, вопреки прогнозам смелым,
 В ее душе, убитой телом,
 Не изменилось ничего.




 Куда спешишь ты, путник праздный,
 Не знавший ни цепей, ни пут?
 Какие страсти и соблазны
 Тебя на плаху приведут?

 Чего ты ждешь от жизни скучной?
 Кому ты не сказал "прости"?
 Чей голос тихий, однозвучный
 Велит тебе вперед идти?

 Какие тени обитают
 В глубинах снов души твоей?
 Какие ангелы считают
 Тебе твои остатки дней?

 И сознаешь ли ты, что цели
 Ты не имеешь, - никогда
 Не пробивалась сквозь метели
 Тебя ведущая звезда?

 И чем ты можешь - не другому -
 Себе сегодня доказать,
 Что ты всегда стремился к дому,
 И что тебя ждала там мать?




 Пусть жизнь моя совсем пустая,
 Но что ж я в ней тогда мету,
 Когда, стихи впритирку ставя,
 Я затыкаю пустоту?

 Пусть вам совсем не интересно
 Прочесть мою тугую нудь,
 Но строки, сомкнутые тесно,
 Никто не в силах разомкнуть.

 И сам я, издали глядящий,
 Не видящий, что скрыто в них,
 Вдруг замечаю настоящий,
 Не мною сочиненный стих.

 Необозримые просторы
 (Как оказались там?) видны,
 И моего стиха узоры
 Вокруг него заплетены,

 И лучезарное горенье
 Рождает мутноватый дым -
 Мое неловкое прозренье
 От знанья будущего им.




 Бывало: легким нетерпеньем
 Сжималась вдруг моя рука,
 И, оглашая землю пеньем,
 Слова слетали с языка,
 Как разоренная могила,
 Зияла бренная душа,
 И строки ловко выводила
 Рука горячая, спеша.
 Я воспевал без промедленья
 Свободной лирою своей
 Природы грозные явленья
 И мелочную жизнь людей.

 Но неожиданно открылись
 Мне новой истины столпы,
 Мои напевы изменились,
 И с незамеченной тропы,
 Ведущей славными местами,
 Но никуда, я отступил,
 И, ныне вставший перед вами,
 Я вашу чушь остановил,
 И, оглашая эти строки,
 Я новым смыслом осветил
 И лучезарные истоки,
 И прах заброшенных могил.



                А.В.
 Зачем в своем уединеньи
 Земные страсти ты презрел,
 И лишь в холодном вдохновеньи
 Воображался твой удел?
 Зачем высокие мечтанья
 Ты снисходительно отверг?
 За это праздного сиянья
 Огонь восторженный померк.

 Я рад признать тебе в угоду,
 Что кое-что нашел и ты,
 Сложив убогую природу
 В столпы великой красоты.
 И пусть, продажные лобзанья
 Не отвергая, ты был свят,
 Но не за это ли терзанья
 Тебя душевные томят?

 Певец возвышенной разлуки,
 Себя предавший самого,
 Ты, опуская долу руки,
 Познал иное торжество,
 И монумент, который ныне
 Себе ты воздвигаешь сам,
 Не будет внемлить средь пустыни
 веселым новым голосам.




 Это было недавно, но уже позабылось,
 Но уже растворилось в безграничной тоске.
 Это было так странно, так, что все, что случилось,
 Мне казалось лишь замком на прибрежном песке.

 Это было так ново и почти необычно,
 Неожиданно слишком - как в июле метель.
 Было небо бескрайне, и земля безгранична,
 И сосна ввысь тянулась, и топорщилась ель.

 Лес стоял за рекою, как стена малахита,
 Солнце в небе висело, словно блин золотой.
 Это было недавно, но как быстро забыто!
 Это было свершеньем, но осталось мечтой...




 О мудрость редкая прозренья!
 Тобой лишь можно, вопия,
 Избегнуть скуки повторенья,
 И легкость гордая твоя,
 Игриво не даваясь в руки,
 Чернит строками чистый лист
 И будит мысль в застылом звуке,
 Чей веер пышен и искрист.

 Спешу, пока твои визиты
 (Молись, безбожник, о, молись!)
 От любопытных глаз сокрыты,
 Пока они не прервались,
 Пока и духом я, и телом
 Вливаюсь в яркую зарю,
 Пока могу в порыве смелом
 Парить и - видит Бог - парю!

 Но вот уже мутнеют вяло
 Брильянты розовой росы,
 Восходят грузно и устало
 Полудня знойного часы,
 Глушат безветрия покровы
 Твоих забав лукавый звон,
 И в мирном сумраке дубровы
 Находишь ты покой и сон.




 В минутной вспышке провиденья,
 Мне подарившей торжество,
 Я видел тайные сомненья
 В колодце сердца моего.

 Чертя грядущих лет набросок,
 Всей жизни будущей эскиз,
 Я замер, слыша отголосок
 От крика, брошенного вниз.

 Дышал колодец тьмой и тленом,
 Туманным холодом реки;
 Качаясь, прятались по стенам
 Его большие пауки,

 А вверх из пелены зеркальной,
 Не слыша мой тревожный крик,
 Смотрел с улыбкою печальной
 Беззубый сгорбленный старик.




 Земли ничтожное крученье
 Среди вертящихся планет,
 Ее убогое влеченье
 К всему, что излучает свет,
 Напоминает мне ночами,
 Когда вершу свои суды,
 Как, будучи чарован Вами,
 Я стал лишь спутником звезды.

 А что? ужель того полета
 Тогда я не благославлял,
 Когда туманное болото
 Впервые в жизни покидал,
 Когда впервые холод звездный
 Меня столь щедро вдохновил,
 И стих бессмертно-виртуозный
 Я в одночасье сочинил?

 О годы! если бы с уходом
 Своим вы не меняли нас!
 И если бы к презренным модам
 Был слеп еще невинный глаз!
 И если б хоть одним мгновеньем
 Нас осчастливил горький век, -
 Каким бы я благословеньем
 Тогда сопровождал ваш бег!




 Когда безумия пиры
 Наполнили души вертепы,
 И стали горние дары
 Мне бесполезны и нелепы,

 Когда святыней стал позор,
 Позорной - истина святая,
 Когда речей бездумный вздор
 Смелел, себе преград не зная,

 Когда в мозгу царила тьма
 И разложение могилы, -
 Мой дух уже готовил силы
 Против бессилия ума.




 Простимся, друг. Не видишь, что ли:
 Я прежних песен не пою
 И из лирической юдоли
 Бегу на родину свою,
 Туда, где лиры стебель вялый,
 Не досмотрев весенний сон,
 В грунт утыкаясь отощалый,
 Метелью первой занесен.

 Но годы счастья не забыты,
 И я могу воспомянуть,
 Как миловидные Хариты
 Сопровождали светлый путь,
 Как светоч дружбы бескорыстной
 Неугасаемо сиял,
 И панорамой живописной
 Весь мир к подножью подступал.

 Но все! не буду пустословью
 Свободу лишнюю давать,
 И в том, что полон я любовью,
 Не стану больше уверять,
 Но, может быть, пока мы живы,
 Когда опять возьму свирель,
 Тебе послышатся мотивы
 Далеких варварских земель.




 Когда невидимые дали
 Немилосердный ураган
 Трепал, мы мыслили едва ли
 Свою страну средь этих стран.

 Но над поверхностью земною
 Переползающий циклон
 Завис над нашей стороною,
 Ее теперь терзает он.

 И в громовых его раскатах,
 В ударах молний с вышины
 Людей ни в чем не виноватых
 Как много пасть еще должны!



               Ю. Р.
 Средь недоверия людского
 Расценят как - и не поймешь! -
 Доброжелательное слово?
 Скорей всего, что это ложь.

 На споры сил не остается
(И не всегда позволит честь),
 Но, может быть, к тебе пробьется
 Хоть слово истины, хоть здесь.

 Снести не в силах пребыванье
 Вдали, неразвитый дикарь,
 Шлю эти строки на закланье
 На твой единственно алтарь,

 И если жертвоприношенье
 Достойно милости твоей,
 То я другого утешенья
 Не жду от беспросветных дней.

(Ну, разве, в качестве отплаты,
 Чужого не презрев божка,
 Почтишь теперь мои пенаты,
 Коль жертва та не велика.)




 Дни - как купюры в кошельке.
 Считаю, вдумчиво рискую
 И оставляю на лотке,
 Купив безделицу какую.

 А после, с картами в руках,
 Сочтя уже игру удачной,
 Оказываюсь в дураках,
 Расставшись с суммой многозначной.

 И утром, мыслью недалек
 От тех, какие ставят точку,
 Мну опустевший кошелек -
 Свою земную оболочку.




 Ура! Тысячелетняя война
 Окончена! И с этой доброй вестью,
 Пришпоривая быстрого коня,
 Пригнувшись к голове его, сквозь степи
 Летит в столицу всадник молодой.
 А много - очень много лет назад
 Дорогой той же, только не политой
 Обильно кровью, мчался через лес
 Его пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-прадед,
 Чтоб сообщить, что началась война.




 Не буду создавать секретов,
 Свершая незаметный труд:
 Поэты пишут для поэтов
 И тем пока еще живут.

 Число читателей ничтожно,
 Но им нельзя пренебрегать:
 Хоть он не пишет, разве можно
 Его поэтом не назвать? -

 Один из тысячи, случайный
 Поэмам внявший индивид
 Владеет той же самой тайной,
 Какой владеет сам пиит.




 Когда стихия, стервенея,
 Моря крутила в кутерьме,
 Швыряя корабли Энея,
 Он, стоя молча на корме,
 Не веря в скорую победу,
 На дне расширенных зрачков
 Уже с Анхисом вел беседу
 Средь элезийских цветников,
 И видел, взгляд бросая мимо
 Валов, поднявшийся с колен,
 Века великой славы Рима
 И обреченный Карфаген.







Блажены таинства нетронутые нами:
Движенье бытия, порядок мировой.
Над тем, что не дано осмыслить головой,
Мы, воздух сотрясая, треплем языками.

Но тайна, от людей хранимая веками,
И сохраняясь тем нетронуто-живой,
Становится для всех загадкой рядовой,
Представленная нам прозренными стихами.

И жалкий человек, покинув эмпирей,
Свободно проходя в толпе земных царей,
Он тварью предстает из высшего сословья;

И лжепророки все, стоящие вокруг,
Молчат, когда среди мирского суесловья
Небесным ангелом влетает Слово вдруг.




Там, где бурый туман зависал,
Ты случайно певцу повстречалась.
И потом, что бы я ни писал,
Все всегда о тебе получалось.

По прошествии нескольких лет
(Там уже станут пеплом тетрадки)
Только ты и, конечно, поэт
Будут знать о загадке в загадке.

Беспощадное время идет.
Проштудировав строки бесплодно,
Наш потомок, наверно, найдет,
Кроме истины - все, что угодно.

И он будет, я думаю, прав,
Совершив этот маленький вычет:
Ведь у вечности дух твой украв,
Я неважно припрятал добычу.

Там, где вечности бурая муть
Превращается в звон водопадов,
Сможешь ты, наконец, отдохнуть
От бессмысленных пристальных взглядов.




Стремясь всегда к уединенью
(Тебе открыться не боюсь),
Я знал, что только вдохновенью
Я в полной мере предаюсь.

А страсть тяжелыми шагами
Изнеженный пугает слух;
Не в эту область вечерами
Стремится удалиться дух.

Но, как певучая пичуга,
Он, сидя в клетке много лет,
Твой услаждая слух, подруга,
Поет и славит белый свет.

И безграничную природу
Сквозь прутья созерцает он,
А долгожданную свободу
Ему приносит только сон.




=

Истине Ложь говорит: "Отчего бы не жить мне вольготно? -
   Кесарь содержит меня и воспевает Поэт."

=

Мудрый наследник монеты златые не станет неволить:
   Мало ль, какой идиот вскоре наследует трон.

=

Зря ты, жена, назвала меня пьяницей и графоманом,
   Просто люблю я вино и сочиняю стихи.

=

Красное солнце в окно и ветер прохладный с залива.
   Хочется или летать, или погибнуть в бою.




Созреет в тишине вечерней
Отдельный звук, отдельный тон,
И пронесется мимо черни
Воспринимателей имен.

В ночи прозрачной, луноглазой
Ложится слово в нишу строк,
Как обрамленный хрупкой вазой
Живой, но сорванный цветок,

И воплотится в камень серый,
В лежачий черновик в столе
Стих, порожденный твердой верой
В его ненужность на земле.




Как рыба - молча хлопать ртом
И выглядеть глупцом пред вами...
Как выразить словами то,
Чего не выразить словами?!

Как-будто позабыв азы
Звучанья слов, губами шамкать...
О, как же беден наш язык!
Как немы мы в словесных рамках!

Прорвется слово невзначай
О том, как тих и славен вечер,
И вновь молчать, молчать, молчать,
Прикрыв уста печатью речи.




Мы не были обычными людьми -
Тогда обычных не было. Сквозь скуку
Грядущего прошу тебя: возьми,
Пожми мою протянутую руку.

Она не обожжет: былой огонь
Бесславно исшипелся в луже злости.
Пожми мою шершавую ладонь
И посмотри, как прахом станут кости.




1

Слушай меня: мир переполнен нечистью,
Что означает бессмысленность благодеяния.
Нас не расслабишь, не запугаешь вечностью.
Мы выросли в саду отрицанья и знания.
После смерти мы станем холмами и ямами.
Век машин отведет нам резервации,
Где мы будем трезвонить ямбами,
Думая, что тем самым спасаем нации.
Боги, в которых мы верили и не верили,
Примут нас равнодушно и выделят пенсии.
То-то мы позабавимся со свирелями -
В тех краях, где общаютсятолько песнями!


2

Мне приходит время умолкнуть - пожалуйста!
Я и так половину жизни отдал подполью.
Только не надо сочувствия (в скобках - жалости) -
Мне не впервой свыкаться с подобной ролью.
Я никогда не молчал, но не все услышится:
Одни - немы, другие - глухи, а третьи - пройдохи.
Мысль находит разум, когда запишется.
Вычтем налоги векам - останутся крохи.
Годы, как войны, грудь покрывают ранами
Или медалями. Под тем и другим - пусто.
Я выхожу из игры не с пустыми карманами,
Но зарекаюсь ходить в каз




Прошли сомнения и споры,
Дана мне в руку жизни нить.
Пора неловкие узоры
Рукой дрожащей выводить.

Нет вдохновенья, нет заказа,
И допустить нельзя огрех:
Ведь не видать второго раза,
Коль в первом будет неуспех.

Сижу над этим рукодельем,
Лениво отгоняя сон,
И нерешительным бездельем,
Как трудным делом, утомлен.




Свершится все, что нам судьбою
Отведено, и в этот час,
Как ливень, небо голубое
Падет осколками на нас.

Вода омоет наши лица,
И ураган развеет сны,
И на небесной колеснице
Промчатся ангелы весны.

И в час полуденного зноя
Над зоной вечной мерзлоты
На многолетнем перегное
Беспечно вырастут цветы.

И счастье, и отдохновенье
На нас с тобой сойдут опять,
Как на поэта - вдохновенье,
Как на святого - благодать.









 Разразиться бы мыслью одной,
 Прежде чем наяву умереть...
 Все, что было написано мной,
 Все, что будет написано впредь, -

(Извини, это все, чем богат...) -
 Все - к ногам твоим брошено - в знак
 Искупленья, коль в чем виноват;
 Если нету вины - просто так.




 Когда вот-вот нагрянут гости,
 Пройдут к столу, займут места, -
 На том столе, как на погосте,
 Геометричность, чистота.

 Сидели чинно, пили бойко,
 Потом - не глядя, все подряд,
 И стол - как грязная помойка,
 Куда попал шальной снаряд.




 Как из души густые соки,
 Когда в душе тепло и сонно,
 В тетрадь летят косые строки,
 как капли на стекло вагона.

 Сидеть, не изменяя позы,
 Дремать, скрестив на пузе руки, -
 И строки высохнут, как слезы
 По первой в юности разлуке.




 Я взор увидел твой лучистый,
 И все качнулось, словно в зной, -
 И воздух бледно-серебристый,
 И твердь земная подо мной.

 Но ты прошла, а я под кленом
 Остался, смерть себе моля, -
 И небо рухнуло со звоном,
 Со стоном лопнула земля.




 Среди толпы до зрелищ жадной
 Влача лихие времена,
 Своей судьбою безотрадной
 Твоя душа омрачена.

 О Ангел! грусть твоя готова
 Сорвать привычный мой ярлык,
 И откровенной мысли слово
 Придерживает свой язык.




 Как принимала пораженья -
 Прими победу. В этот час
 Я согласился на сверженье
 Всего, что царствовало в нас,

 Я сдался вечности без боя,
 Я вышел в вечность без труда,
 Я отказался быть с тобою
 Сейчас, чтоб быть с тобой всегда.




 Пусть счастье было переменно,
 Пусть из огня ушел я в дым,
 Но я вернусь всенепременно
 Припасть еще к ногам твоим.

 Так, отрекаясь троекратно,
 Прошел Апостол лжи туман
 И принят после был обратно,
 И ныне славой осиян.




 Все повторяется на свете
 И рушит жалкий наш уют.
 Опять, опять виденья эти
 Передо мною предстают.

 Но, сделав вид, что не заметил,
 Нырну в толпу спешащих тел.
 А полдень был горяч и светел,
 И вдруг остыл и потемнел.




 Любовь змеится пестрым гадом
 В ногах у моего коня,
 Гипнотизирующим взглядом
 Сразить пытается меня;

 Но топчет конь ее копытом,
 Враждебный к пакости земной.
 Довольно помнить о забытом!
 Пора скакать в простор иной!




 Готов и я в обете строгом
 Отвергнуть прежние пути,
 По новым жизненным дорогам
 Твой образ светлый пронести,

 Тропою тайною отшельной
 Готов уйти из этих сфер,
 Являя верности бесцельной
 Неподражаемый пример.




 То, что надеждой было ране,
 Сегодня сделалось мечтой.
 Я пропиваю в ресторане
 Наследный перстень золотой,

 В карманы смахивая метко
 На сдачу брошенную медь.
 Мечты сбываются так редко,
 Что их бы вовсе не иметь.




 Ты тоже станешь тем, кем надо,
 Кем должен ты когда-то стать,
 Но свой процент с чужого вклада
 Не торопись пересчитать.

 Пока в монеты и банкноты
 Не обратился твой брильянт,
 Пускай другие сводят счеты -
 У них на это есть талант.




 Когда придут народы к свету,
 К его лучу, к его снопу, -
 Не будет радости поэту
 Смотреть оттуда на толпу.

 Ложась стихами на листочек,
 Тайком просунутый под дверь,
 Он больше ценит одиночек
 Нашедших истину - теперь.




 Они не ждут. Они идут.
 Они спешат, бегут, галдят,
 Срывая паутину пут,
 Брезгливо сблевывая яд.

 И я средь них. Последний стих
 Слетает с губ, правдив, но груб,
 Летит среди чужих, своих,
 Огня, воды и медных труб.








 Безразличие! не ты ли
 Обесвкушенным напитком
 Нас, ленивых и тщеславных,
 Вдохновляешь на свершенья?

 Я смотрел на мир с вершины,
 Опускался в подземелья,
 Видел звезды в черном небе
 На тепло и свет скупые,

 Слушал музыку веселья,
 Стон вгрызающейся боли,
 Песни, созданные ради
 Невнимающих напевам.

 Я иду. Куда - не знаю.
 Ветер дней, прохладный, влажный,
 Бьет в лицо и пригибает
 Гиацинты вдоль дороги.




 Вечность кончилась случайно.
 Бесконечность, по которой
 Мы куда-то устремлялись,
 Вдруг закончилась обрывом.

 Мы уселись, свесив ноги
 В ужасающую пропасть,
 И жуем травинку жизни,
 В бездну сплевывая часто.

 Жизни грешных и безгрешных
 Обрываются и снова
 Начинаются, но где-то
 Далеко от наших мыслей.

 И в пустом холодном мраке
 Мы находим наше счастье,
 Столь же черное, пустое
 И холодное, как космос.




 Мир прекрасный расцветает,
 Будто мы не попытались
 Возродить на этом месте
 Безграничную пустыню,

 Солнце медленно восходит,
 Ручеек звенит усердно,
 Будто не были мы слепы
 И не глохли в одночасье.

 В глубине души готово
 Чувство новое родиться,
 Будто вовсе не плевали
 В душу люди мимоходом.

 И беспечно возникают
 Бессловесные поэмы,
 Будто я не тратил годы
 На создание обычных.




 Если ты чего-то ищешь -
 Приготовься к долгой скорби,
 Если ты найдешь чего-то -
 Скорой радостью утешься.

 Долгим странствием бесцельным
 Изводя и дух, и тело,
 Знай, что длинные дороги
 Переменчивы и скорбны.

 От желаний и стремлений
 Откажись и оставайся
 В полусумраке сырого,
 Всеми брошенного дома.

 И не думай, что победа
 Ищет тех, кто ищет славу,
 И не думай, что находит
 Тех, кто славы избегает.





.......

Кто-то еще бежит
По серому песку на взморье,
Я даже вижу силуэт,
Но туман все плотнее;

Кто-то еще пытается
Догнать кого-то невидимого
И падает в гладь воды,
Разбиваясь о свое отражение.

.......

Ты, конечно, помнишь то,
Что было до нашей встречи.
А я, признаться, забыл.

Вижу туман, словно занавес.
Он полупрозрачен, и за ним
Проступают очертания будущего.

.......

Дороги, дороги, дороги -
И нет им конца и края.
Остановиться б на минуту! -

Но тогда, как волчок,
Упадешь, и, чтоб подняться,
Потребуется детская рука.

.......

Это совсем неплохо,
Если ты можешь скрыть
Свои настоящие чувства.

И это совсем хорошо,
Если ты их скрываешь.

.......

Я не знаю, зачем ты придешь
В этот дождливый вечер,
Пройдясь по пустынным улицам
Совершенно одна.

Я не знаю зачем вообще
Существует хождение
Из дома в дом под дождем,
Смывающим маску с лица.

.......

Память, чопорная старуха,
Живет сама по себе
В доме напротив.

Я смотрю на ее окна
И смущаюсь при встрече с ней,
Тщетно ожидая приглашения.

.......

Жизнь началась неожиданно:
Словно затравленный зверь
Я провалился в ловушку.

Корни деревьев торчали из стен,
Сверху мерцали созвездия.
А потом все кончилось.

.......

"Мне одиноко", - сказала она,
Прижимая зонтик к груди
Мокрый от ливня.

"Входи, - ответил он, -
В царство одиночества.
Можешь не снимать плащ."

.......

Не обижайся на время,
Крадущее твои часы:
Ты все равно их пустишь
На мелочи, на чепуху.

Время - еще дитя;
Отдай ему свои игрушки.

.......

К нам возвращается прошлое.
Ты слышишь? - оно уже здесь,
Но оно опять уйдет.

Мы останемся в маленьком доме
На берегу океана
В далеком будущем.

.......

Зеркало пристально
Разглядывает тебя.

Ты оборачиваешься:
Волосы взлетают,
Хлестнув зеркало по лицу.

.......

Небо - как шахматная доска.
Перебрось свои мысли
С белой клетки на черную.

Она занята королем? -
Тем лучше:
Это твоя победа.

.......

Освободимся от всех.
Нам не нужен никто.
Мы сильны, когда мы одни.

Повторяй этот гимн.
Это гимн не свободных,
А желающих стать таковыми.

.......

Они входят в дом,
Будто здесь лежит покойник,
Но не снимают шляп.

Они говорят вполголоса
И поглядывают на часы,
Но не спешат убраться.

.......

Ты не хочешь бояться -
И это пугает меня.
Многие не боялись -
Где они теперь?

Твой сад прекрасен,
Здешние люди добры,
Но это - еще не мир.

.......

Птица с запиской
К лапе привязанной
Взмывает над лесом.

Хлопает выстрел.
Кому-то сегодня достанется
Тайна чужая на ужин.

.......

Выйди из храма,
Стань, наконец, собой.

Подумай, зачем Богу
Еще одно отражение
Своего лика
В осколках разбитого сердца.

.......

Ты хочешь успеть
На маленький праздник
В загородном доме.

Но как назло
Перед самым уходом
В твоей диадеме
Обнаружен фальшивый брильянт.

.......

 - Что это было?
Мне снилась мелодия
Тихая и тревожная.

 - Всадник в серебряных латах
Проскакал этой ночью
Над крышами города.

.......

Кто-то еще пытается
Догнать кого-то невидимого
И падает в гладь воды,
Разбиваясь о свое отражение;

Кто-то еще бежит
По серому песку на взморье,
Я даже вижу силуэт,
Но туман все плотнее.

.......








 Там вечерело, и луна -
 Ее стареющая треть -
 Чуть освещала лепестки
 Прозрачным розовым лучом,
 И роза, полная вина,
 Пыталась нам сердца согреть
 В саду у медленной реки,
 В ночи озвученной ключом

 Но это был, наверно, сон -
 Так не бывает наяву, -
 Звучал мотив, но был он прост,
 Цвели сирени над столом,
 Мы позабыли смысл имен,
 И пробивался сквозь листву
 Печальный свет далеких звезд,
 Согревший душу не теплом.

 Потом все кончилось: взошла
 Все та же куцая луна,
 Часы пробили много раз,
 Мы оказались в новом сне;
 Большая роза отцвела,
 Великолепная страна
 Ушла невидимо от нас,
 И мы остались в стороне.

 Но мы придем в долину сна
 На наше детство посмотреть,
 И запорхают мотыльки,
 На травы выпадет роса,
 И будет новая весна,
 И снова будет вечереть
 Над тихим садом у реки,
 Текущей в дальние леса.




 Стояла ночь, царила тьма,
 Бежали тучи в небесах,
 Молились демоны луне,
 Закутавшейся в легкий дым,
 Искрилась бледная зима,
 И стрелки на больших часах
 Друг к другу жались в тишине
 Над мертвым городом ночным.

 Метель и выла, и мела,
 Снежинки прыгали в ночи,
 И ветер взвинченный из них
 Плел дым, висящий пеленой,
 И не несли в себе тепла
 Почти прозрачные лучи
 Звезды далекой, как твоих
 Печальных глаз огонь ночной.

 Деревья гнулись до земли,
 И воздух сковывал мороз,
 И, устремляя взор во мрак,
 Я вспоминал, как в жизни той
 Совсем беспомощно цвели
 Бутоны разноцветных роз,
 Собой являя вечный знак,
 Пронзенный гордой пустотой.

 Я устремлялся в те края,
 На бег срываясь иногда,
 Но груз, венчающий чело,
 Переместиться не давал,
 И песнь унылая моя,
 Летя сквозь долгие года,
 Несла последнее тепло
 В снежинок буйный карнавал.

 И я взмолился: "Я устал,
 Пошли мне, Господи, покой!"
 И на вершине всей земли
 Остановился белый конь,
 И бледный всадник хохотал
 И снег разбрасывал рукой,
 И льдинки мрамором легли
 На побелевшую ладонь.




 Над всей землей колокола
 Гудели, трескаясь; и сны
 Кончались черной пустотой,
 И раскрывал об'ятья ад,
 И начиналась эра зла
 Для изувеченной страны
 Под обескровленной звездой,
 Погасшей много лет назад.

 И безбородые юнцы
 С недосягаемых столпов
 Пихали статуи вождей
 В густые, вязкие пруды,
 И восставали мертвецы,
 И с оголенных черепов
 Срывали матовых червей
 И спешно строились в ряды.

 Огонь метался по лесам,
 И разливался алый свет,
 И растекался черный дым,
 И поступил с небес приказ
 Остановиться всем часам
 И людям - занятым и нет -
 Дела оставить, ибо им
 Пришел теперь последний час.

 И в этот миг, пока не пал
 В огонь весь мир, я на холме
 Стоял, направив взор туда,
 Где, презирая вечный дым
 И жуткий пламени оскал,
 В густой, сгущающейся тьме
 Горела яркая звезда
 С бессмертным именем твоим.




 Из обесцвеченных небес
 Не шли столетьями дожди;
 Не разносился звонкий смех
 И не свершались чудеса,
 И там, где цвел прекрасный лес,
 Племен разнузданных вожди
 Жестоко умерщвляли всех
 Зашедших в гиблые леса.

 Над морем вились облака,
 Густела накипь черных туч,
 И ты - звезда добра и зла -
 Пронзила пелену и тьму,
 И, словно щедрая рука,
 К земле дошел колючий луч,
 Коснувшись моего чела,
 Не обращенного к нему.

 Ты превращалась в бурю зла
 И разрывала паруса,
 Топила в море корабли
 И ожидала без конца,
 Когда ж придет пора тепла,
 Когда же выпадет роса
 На струпья черные земли,
 Ее печального лица.

 В пустыне вымершей земли
 Я полз, увязнувший в песке,
 Направивший последний взор
 На луч звезды над кручей льдов, -
 Так слепо смотрят корабли
 На пламя в дальнем маяке,
 Так хищный зверь следит узор
 Пугливых заячих следов.

 И я хватал снежинок рой
 И мял нещадно в кулаке,
 И влага вязкая, как боль,
 Текла; и пучились холмы,
 И становилось дно горой,
 И звезды гасли вдалеке,
 И я в бреду шептал пароль,
 Забытый стражниками тьмы.




 Когда свершилось то, чему
 Свершиться должно было здесь,
 Когда покрылись тьмою дни
 И люди вымерли в домах, -
 Я видел режущие тьму
 И вызывающие резь
 В глазах далекие огни
 На мирно дремлющих холмах.

 Я шел туда среди лесов,
 Среди заброшенных полей;
 Песчинки звездного огня
 Терялись, падая, средь трав,
 Меня пугали крики сов
 И тени мертвых королей,
 Пытавшихся схватить меня
 Рукой костлявой за рукав.

 Мне преградила путь река -
 Пустое русло, лишь на дне,
 В его болотистой земле
 Шипели гады, да ползли
 Два исполинских паука
 С крестами смерти на спине,
 Едва мерцавшими во мгле,
 Об'явшей страны всей земли.

 Я видел всадников: в ночи
 Они казались страшным сном,
 Закутавшие, как палач,
 Черты истлевшего лица
 И обнажавшие мечи
 При каждом шорохе ночном,
 Коней пуская молча вскачь
 И настигая беглеца.

 Глотая слезы, кровь и пот,
 Но продолжая трудный путь,
 Но спотыкаясь обо пни
 И, чуть живой, ползя в песке
 И упадая в смрад болот
 И увязая в них по грудь,
 Я видел мертвые огни
 Звезд над холмами вдалеке.






 АЙНО ЮУТИНЕ

В СЕВЕРНОЙ СТРАНЕ

Книга стихов

Стихотворные переложения с эстонского
по авторским подстрочникам.




Оживи мои воспоминанья,
Как лишь ты способен оживить.
Трепет счастья, горькие стенанья
Вытяни в нервущуюся нить.

Разложи по полкам, словно книги,
Сказки - здесь, фантастику - туда,
Жизни, судьбы, славы и интриги
Под рукой лежали чтоб всегда.

И тогда, усевшись в мягком кресле,
При свече, как я сейчас сижу,
Я тебе спою другие песни
И другие сказки расскажу.




Я родилась весною - в марте,
Под звон капели - добрый знак -
В стране столь малой, что никак
Ее не разглядеть на карте.

Моя страна, - а с ней мой дом
И я (не велика ли плата?) -
Лежит, униженно подмята
На картах розовым пятном.

Распалась часть шестая суши,
Звезда горит, струится свет,
Но нужно очень много лет,
Чтоб он проник в глаза и души.




Старик сказал мне: много лет назад
На этом месте был цветущий сад.
Прошли года нелегкие, и вот
Здесь сада нет, остался огород.

Когда-то кто-то здесь в густой тени
Сказал кому-то: век любовь храни.
Вот век прошел, истлела чья-то кровь,
И сада нет. Цела ль еще любовь?

Весна. Квадраты грядок. Гол и пуст
Весенний огород. Колючий куст,
Похожий на огромную метлу,
Торчит нелепым призраком в углу,

А летом, крася этот уголок,
Выбрасывает он один цветок,
Как-будто вопиет сквозь этот ад:
"Я видел сад, здесь был когда-то сад!"




На мой порог упал осенний лист,
Оранжевый, как солнце на заре.
Прозрачный воздух легок, плавен, чист,
Каким бывает часто в октябре.

Пестреет постепенно лес и сад,
И - голый - может снова расцветать,
И птицы перелетные кричат,
Что кажется: летят сюда опять,

Как-будто время движется назад,
Туда, где вечно тихо и светло,
Где многое оставлено. И взгляд
Осенней мухой тычется в стекло.




Мы все кичимся глупым правом
Владеть непризнанным умом.
Смотри, как в мареве кровавом
Восходит солнце за холмом.

Мы говорим, а люди внемлют,
Но понимают все не так.
Так солнце, освещая землю,
На ней не побеждает мрак.

Вот, преломляясь, проникает
Его чуть теплый луч сюда.
А как легко оно сияет
Для тех, кому оно - звезда!




В северной стране от многоснежья
Весело сверкающей зимой.
В северной стране вдоль побережья
Перелески тянутся каймой.

В северной стране гуляет вьюга
И метель унылая метет.
В северной стране, вдали от юга,
Летом так же пышно все цветет.

Здесь легко приходит вдохновенье,
Открывая все просторы мне.
Первое свое стихотворенье
Я писала в северной стране.

И свободы сладкое похмелье
Будоражит радостные сны,
И мое вливается веселье
В беззаботность северной страны.




Сосна стоит в лучах заката
На берегу, совсем одна,
Ветрами вечными прижата,
Причудливо искривлена.

А в бурю, гневно отверзая
Все пасти, море рвется к ней,
Шипит в песке, не доползая
До перекрученных корней.

Но бури злобный вой не вечен, -
На дне найдет покой она.
И снова в тихий летний вечер
Стоит горбатая сосна.




Приходят ночи ежедневно.
Сижу, смотрю во тьму - одна.
Ты говорил, я - как царевна
Сижу у этого окна,

Как в башне, в небо уходящей,
С решеткой тонкого стекла.
Ты б приходил ко мне почаще -
Я бы не так грустна была.

Когда придешь - о, день счастливый!
День не ночей, а света дня, -
Ты, словно рыцарь справедливый,
Из башни вызволишь меня.




Солнце рано садится,
Стало поздно светать.
Ночью долгой не спится,
Буду долго читать.

Тишина безответна.
Вечер ранний так тих,
Что слова незаметно
Сами сложатся в стих.

И прибавилось света
В темных дебрях души,
И не нужно ответа
В безответной тиши.




Клубится призрачная дымка.
Ночь так тепла и так тиха!
За мной осталась недоимка
Невоплощенного стиха.

Как знак вопроса - многоточье...
Часы показывают час.
Сегодня, нынче, этой ночью -
Я напишу его - сейчас.




На закате всей жизни моей
Будет вспомнить, наверно, о чем,
И стихи для забытых дверей
Будут самым надежным ключом.

Я со скрипом открою одну
С чувством, будто бы рушу тюрьму,
И услышу за ней тишину,
И увижу холодную тьму.

И расставлю опять по местам
То, чего не касалась давно.
Уж не день ли сегодняшний там?
Я не знаю и мне все равно.




Жизнь пройдет, и густая листва
Опадет с черных веток в траву.
А была ли вообще я жива?
Или, может, я там оживу?

Я свершу этот маленький круг
И, желая идти на второй,
Оступлюсь, и послышится вдруг
Голос: "Что забавляться игрой?

Там свершенья полезнее есть,
Чем руками развеевать мрак.
Там не лучше, не хуже, чем здесь,
Но не так, совершенно не так..."




Мой труд прекрасный и никчемный,
Ты занял все в моей судьбе,
И вот теперь итог плачевный:
Я не нужна самой себе.

Я попривыкла к неудачам,
Тоске, презрению извне.
Но мы с тобой еще поплачем
По тем рассветам, той весне,

Когда ожившим и цветущим
Был мир (теперь - увял и стих),
И был Всевышний - всемогущим,
И смыслом жизни - каждый стих.




Ты придешь в отвратительный час:
Будет снег вперемежку с дождем
Не пускать на свидание нас.
Ты придешь. А пока - подождем.

Ты придешь, и тот час же зима
Станет летом, и солнце взойдет,
Я оттаю, воскресну сама -
Мне известно о том наперед.

Будет жизнь бесконечно полна,
Как бывает лишь в сказках одних.
Люди скажут, что это весна.
Пусть так думают - что нам до них!




Вот туман попарил над рекой
И упал придорожною пылью, -
Жалкий прах и унылый покой -
Монумент мировому бессилью.

И луна, разорвав облака,
Озарила туманно проселок,
Оцарапав крутые бока
О верхушки колючие елок.

И от первых рассветных лучей
Убегает чуть пряный и винный
Легкий запах прохладных ночей
Над болотистой низкой равниной.




Слишком долог был путь твой ко мне,
И не стлалась дорога ковром.
Все дороги лежат в стороне
От моих полунищих хором.

Кто-то зверем растерзан в ночи,
Кто-то сгинул в болотах глухих.
Мы за них не поставим свечи,
Не напишем их памяти стих.

И огонь, излучающий свет,
Пепел тайны уже не вернет.
Никаких победителей нет.
Есть живые, иные не в счет.




Когда я умру - помолчи,
Я знаю, что это нелепость, -
Стихи мои - ветер в ночи -
Окрепнут в гранитную крепость.

Когда меня в мире земном
Ничто не заставит вернуться,
Мой хрупкий и маленький дом
Сумеет дворцом обернуться.

А дух мой, не вняв голосам
Из рая и ада, свободный,
Быть может, взлетит к небесам
И станет звездой путеводной.




Не надо трудностей и горестей -
Их было в прожитом немало.
Скажи словечко позабористей,
Чтоб и влекло, и отгоняло.

Будь не таким, как быть предложено
Нам лицемерием и ложью.
Дорога жизни так исхожена! -
Давай пойдем по бездорожью.

Позволь хоть раз в грязи понежиться,
Забыв про клятвенное слово.
И - пусть как лезвием отрежется,
Раз нету выхода иного.




Несчастные, глупые люди,
Копаясь уныло в грязи,
В заботах о маленьком чуде
Большое не видят вблизи.

Отдавшись всецело заботам,
На стук долгожданный в стекло
Они восклицают: "Кого там
Средь ночи сюда занесло?"

С небес, не скрывая тревоги,
На труд отвергаемый свой
Глядят всемогущие боги,
Качая слегка головой.




Придет и на наши просторы
Веселье минувших веков,
И ангелов светлые взоры
Развеют туман облаков.

Стараясь прожить незаметней
Доселе, в тот день роковой
Под полдень сияющий летний
Я выйду - поющей, живой!

И жители светлого мира
Не смогут узнать никогда,
Как было и серо, и сыро,
И грустно в былые года.








  Стих - настроение.
  Оно не длится долго
  Ни у читателя,
  Ни у поэта.


  Смысл:

  Горечью безысходности
  Пахнет жизнь,
  Если кто-то растер ее
  Между ладоней.


В ночном городе начинается извержение;
Оно закончится с рассветом -
Это извержение лживых чувств.
Обманом полнятся слова тех,
Кто пытается сказать правду:
Правду не в силах явить ни один человек,
Ибо она - вся вселенная во веки веков.
Раздражение овладевает топчущимися на месте,
Но они обречены унести свое раздражение в свои могилы.
Разложенное и рассортированное,
Оно наполняет землю смыслом,
Который мы называем - "родина".
Начинаясь, и продолжаясь, и завершаясь,
Человеческая жизнь подчинена только этому,
И все остальное служит этому,
И все, что служит остальному.


*
Только если ты веришь
В себя и свою победу,
После которой - ничто,
Только тогда,
Оставаясь великим ничем,
Двигая вдоль горизонта
Образ, достойный молитв,
Ты знаешь тайну,
Знаешь, что она
Доступна каждому, кто видит
Себя в цветке и сорняке,
В воде и в небе.


*
Мне невозможно уйти
В полночь под дождь,
Я разучился летать
И петь в одиночку.
Вы никогда не пытались
Отказаться от жизни?
От запаха ее ветров?
Все мы несчастны,
Но каждый по своему;
Каждый по своему плачет,
Только смех одинаков
У старика и младенца.


*
Так обрываются мысли:
Падает веер дождя
Под ноги королеве.
И - солнце,
Беспощадное солнце
Сжигает остатки травы
На пустынной дороге
От города к городу...


*
Воскрешаю твой образ:
Маленькое лучистое лицо,
Вокруг - зима...
А здесь - лето,
Белые ночи,
Раскаленные дни,
Ветер и море.
Камни
Столетия назад
Старательно сложенных башен
Воскрешают лица
Рабов и властителей города.


*
Нет веры на земле
Освобождающей.
Нет очищающего света.
Есть пламя гнева,
Оставляющее сзади
Ворох пепелищ.
Есть дождь,
Смывающий следы
Преступников и злодеяний.
Есть пыльный ветер,
Хохочущий в лицо
Молящимся.
Есть родники,
Берущие начало
В глазницах грешников
В могилах преисподней.


*
Радость познания
Ведет к безразличию мудрости.
Мимолетные мысли
Бесценнее вечных законов.
Бессвязные слова дороже,
Чем безошибочные доводы.
И нам не оценить
Величие того,
Что движет нами,
Что ставит во главу угла
То, что мы заметаем в угол.


*
Вдохновленный смертями,
Растерзанный добротой,
Начинает свой путь
Не рожденный еще человек.
Ослепительный свет -
Признак гибели.
И рождение - смерть
Предыдущего мира,
Осень жизни,
Оголившая дерево разума,
Извержение тьмы
В мир неназванный предсказателем.


*
Небо рухнет
И лопнет земля,
И полезут, как черви,
Души, проспавшие полночь.
Силуэты
Благородных властителей прошлого
Осеняют прощением
Гордых рабов
И потомков предателей.
Заточенные в вечность ленивые
Выйдут на волю
И вдохнут полной грудью
Пустоту околевшей вселенной.


*
Когда растерзанные мысли
Уже не стонут,
А боги людей
Не принимают извинений, -
Я иду по вселенной
Зажмурившись,
И тысячи солнц -
Это буквы,
Это мгновения счастья...
Темнота пробуждения -
Горький осадок
В напитке бессонницы.


*
Как дождь и ветер
Вместе взятые,
Как шорох листьев,
Ждущих своей осени,
Как одиночество,
Забившееся в угол,
Я вспоминаю дни,
Ложащиеся бесконечной
Дорогой в древний город.
А на востоке - солнце.


*
Прямая линия -
Вот наш господин;
Ведь многие уже забыли,
Как выглядят они,
Когда не смотрят в зеркало...
Иди за мной:
Мой путь извилист,
Но краток.
В конце пути
Я обещаю то,
Что потерялось
В его начале.


*
Меч и тление -
Герб ненавистника,
А на флаге спасения
Кровью написано:
"Вечность..."
Так и ты,
Ожидая чудес (или смерти),
Не надейся на то,
Что когда-нибудь
Розовым облаком
Станет гнев, серой тучей
Нанизанный на утес
Твоего безразличия.


*
Начало жизни
Вижу зверем, готовым
Превратиться в птицу.
Сегодняшнее
Вижу солнцем,
Заслонившим другие звезды.
Стихи мне видятся
Распятием,
А человек - предметом
Им сделанным.
В богах я ощущаю вечность,
А в пище их забвение.


*
Прочитывая книги,
Угадывая в начертаньях букв
Созвездия земного неба,
Душа и ночь
Сливаются в об'ятиях,
И голоса
Мерещатся сморившемуся слуху.
В раскрытой книге,
В окнах каменного дома,
В траве - повсюду
Одна и та же жизнь.
Ей нет названия
И нет предела.


*
Водопады толпы
И ручьи, разливаясь
По улицам города,
Подхватили тебя,
Как бумажную лодочку.
Ветер скуки
Подметает окурки
В переулках забытых прохожими.
А из разбитого окна
Смотрит луна
Бессонного постояльца.


*
Я открываю
Перед тобой двери -
Двери в мир,
Наполненный красочными
Произведениями искусства.
Ты можешь приблизиться,
Но я говорю:
Не приближайся,
Это всего лишь
Труха вечности.


*
Страшилище души!
Ты стережешь ворота смерти,
И мне не выйти.
Я открываю рот,
Но звуки
Капают слюною.
В песке пустынь
Бродил я ветром,
Когда еще не были
Созданы звезды.
Ничто не вызывало радость
В зародыше сердца
Во чреве космоса.


*
Завоеватель, мы
Склоняемся
Перед твоим мечом.
Воистину, мы видим
В нем мудрость сильного
И силу молодого.
Мы прожили свой век,
И башни наших городов -
Надгробия
Великим мастерам,
Родившим наших прадедов.
Твой меч несет нам
Освобождение.


*
То не голая правда,
А ненависть
В моем голосе
Пляшет демоном.
Это смерть
Языками огненными
Вылизывает страницы.
Тщетны все начинания,
Боги гипсовые
Разбиты.
Пустота вдохновения
Вырывается с треском
Из горла проклятием.


*
Я брожу по лесам,
Уныло ползущим
По склонам родины.
Воды рек и морей
Отражаются в небе.
Каждый шаг -
Это космос;
Вижу в нем мир и себя.


*
Мои страницы сожжены,
И дым печали
Осел пылью скуки
На чистый лист бумаги.
Убогим настроением
Прикрыть пытаюсь
Немощное тело.
И ложь молитвы
Мечется испуганно
Среди незрячих статуй
Несуществующих богов.


*
Ненависть в сердце
Сильна, как желание
Накануне свершения.
Жалкая ненависть,
Не способная
Даже выругаться.
Там, где битвы вселенных
Сметали короны богов,
Был я арбитром.
Здесь дрожу
Перед жалким червем
Всепрощения.


*
Вижу на бледном небе
Нервно, небрежно, как
Будто хвостом кометы -
Матовые черты:
Смотрит насквозь устало
(Взгляд - голубая звезда)
Тот, кто не ждет, но примет
Тех, кто не шел к нему.


*
Любимец некоторых людей,
Ты должен строго определить
Свое положение между остальными.
Многие добивались высоких почестей,
Но не все,
А получивших - и того меньше.
Старайся! - восклицаю я,
Ибо невознагражденное старание -
Самая значительная доблесть
Прошедших через безумие.
И еще я восклицаю:
"Победа не будет твоей!" -
Но это не должно
Останавливать тебя в раздумии
На твоем поприще.







Слушай меня: мир переполнен нечистью,
Что означает бессмысленность благодеяния.
Нас не расслабишь, не запугаешь вечностью.
Мы выросли в саду отрицанья и знания.
После смерти мы станем холмами и ямами.
Век машин отведет нам резервации,
Где мы будем трезвонить ямбами,
Думая, что тем самым спасаем нации.
Боги, в которых мы верили и не верили,
Примут нас равнодушно и выделят пенсии.
То-то мы позабавимся со свирелями -
В тех краях, где общаются только песнями!




Мне приходит время умолкнуть - пожалуйста!
Я и так половину жизни отдал подполью.
Только не надо сочувствия (в скобках - жалости) -
Мне не впервой свыкаться с подобной ролью.
Я никогда не молчал, но не все услышится:
Одни - немы, другие - глухи, а третьи - пройдохи.
Мысль находит разум, когда запишется.
Вычтем налоги векам - останутся крохи.
Годы, как войны, грудь покрывают ранами
Или медалями. Под тем и другим - пусто.
Я выхожу из игры не с пустыми карманами,
Но зарекаюсь ходить в казино искусства.




Выйти из дома можно и утром, и вечером.
Ночью не видно дорог, но их и не нужно.
Если помочь самому себе уже нечем,
То вполне подойдут и дружба, и служба.
Все дороги уводят от мира к Риму,
Движешься ли пешком или в чем-то сидя.
Пересеченная местность уводит мимо
Цели - той, которой в глаза не видел.
За поворотом небо, под небом море.
Ни тебе Эльдорадо, ни двух Америк.
Чайки кричат, всхлипам в подушку вторя.
Ветер гудит. Волны слюнявят берег.




Возле пропасти вечности я слонялся без
Определенных занятий - удел певца,
Чье перо оставляет хотя бы порез
На теле души - не потребителя, так творца.
Возле вечности я покупал и крал
То, что нравилось, то, что хотел иметь,
То, чем потом владел, пока не умирал
Тот из меня, который мешает петь.
В пропасти вечности я наблюдал полет
Птиц далеко летящих издалека,
Видя заснеженные поля, уходящий год
И самого себя в зеркале потолка.




Возле меня пахнет смертью литературы.
Я не боюсь приспускать никакие знамена.
На шахматном поле поэзии нет фигуры,
Способной заменить Аполлона.
Мы жили неплохо: спали, пили, ели,
Трахались, врали, сидели часами в сортире,
Но ни один из нас не сыграл на свирели,
Не говоря уж о лире.
Наша судьба в чьих-то (да в чьих же?!) лапах.
Скажешь не то - будет тебе оплеуха.
Вдыхайте, пока дозволено, этот запах
Смерти - иначе - освобожденья духа.




Вот, например, поэзия, - тоже дело,
Если, конечно, не думать о ней иначе.
Я тоже ее любил, потом - надоела:
Слишком мало души и много удачи.
Вот надышусь вдохновением, взмою над городом,
Полечу куда-нибудь в сельскую местность.
Облака висят, будто седые бороды.
Руки рек держат в объятьях окрестность.
Песня народная долом струится паточно.
Прочих напитков может отведать каждый.
Я за жизнь выпил более, чем достаточно,
Хоть никогда не испытывал острой жажды.




Живи, как знаешь. Я тебе не учитель.
Надо "по коням!" - я кричал "по окопам!.."
Сердцу не скажешь "стучите... теперь не стучите",
Прикасаясь металлом чувств, как стетоскопом.
Мне из окна виден кусочек мира.
Пляшет метель. Едут машины мимо.
Душа - прообраз стандартной квартиры,
Как бы она ни была неповторима.
Гости уйдут. Снег превратится в лужи.
Солнце погаснет. Вечность останется в прошлом.
Нам не будет уже ни лучше, ни хуже.
Только мечты. Только о чем-то хорошем.




Я был немым, а порою - горланил песни.
Нервы сделал резиной, потом - железом.
Снисходил до наипошлейшей лести.
Напивался пьяным, гулял тверезым.
Жизнь хоть завтра можно начать сначала,
Только ком оно нужно, начало это,
Если конца не видно? Душа не знала,
Какая на этом свете нехватка света.
Хороша жизнь, которая как пословица
Или роман - без героя или с героем.
Жаль, что поэтами не рождаются и не становятся,
Ну да мы и без камня город построим.




Начинаешь рождаться - и зрение
Угадает в обломках морока
Бесконечное повторение,
Но - не того, что дорого.
И выходишь. Туда. Наружу.
Снова в осень, в листву шуршащую,
В льдом подернувшуюся лужу.
В это самое - в Настоящее.
А глаза уже это видели.
Языком уже это названо.
И - улыбки родителей
На лице прорастают язвами.




Раньше и я питался верой,
Но подавился ею, как костью.
Так случается осенью серой
Ждать то ли с обыском, то ли гостью.
Шлифуя ржавую горечь чужими
Стихами, жить, где зимуют раки,
Где реки лижут большое вымя
Озера, где буераки
Леса, исхоженного грибниками,
Мешают чинной прогулке. Плакать,
Размазывая по лицу руками,
Как осень по огороду - слякоть.




Начинания пахнут детством.
Между пошлостью и эстетством
Есть лазейка в почет и прибыль.
Начинать с нее - верная гибель.
Понимание - тоже поза.
Петь мешает в зобу заноза.
И смешно наблюдать, как эпос
Превращается в детский ребус.
Становись в хоровод, уроды!
Мы прошли зачатье и роды.
Покривляемся - все равно ведь
Не указ нам ни Бог, ни совесть.




За порогом дождь, а здесь еще хуже:
Спертый воздух, холодный ужин,
Старый журнал, паутина в банке
И остальные приметы изнанки.
Циник живет, уплетая пошлость.
Кто-то закусывает ее прошлым,
Стекая в сон на высокой ноте
И просыпаясь в своей блевоте.
Я в мечтах о полете птицы.
Презираю тупые лица
И прикидываюсь идиотом
На закрытые двери: кто там?




Чтобы выйти на улицу, надо
Чтоб была сметена баррикада
Лени, страха перед процессом
Одевания, схожим с инцестом.
Город хлюпает под ногами.
Под дождем гниет даже камень.
Что сказать о продукте чресел,
Если сам ты не царь, а плесень?
Там, где берег граничит с морем,
Волны шепчут тоскливым хором,
Что не будет ни вам, ни вашим
Детям ни городов, ни пашен.




Оборвется сон и ночь с молоком
Потечет по губам пополам с грехом,
И начнется пляска густых теней,
И неясно будет, в котором сне
Очутился тот, кто давно не спит,
Кто с самим собою водой разлит,
Чей не виден профиль в замочный лаз,
Но гнилым дыханием в этот час
Он с тобой присутствует, он всегда
Под ногами путается, следа,
Отпечатка пальца, других улик
Не оставив там, где возник на миг.




Помножу себя на ближайший берег.
Скажу, что тот, кто во что-то верит,
Достоин жизни с землей в обнимку,
Где приласкают, почешут спинку.
Хоть я отброс, но другим отбросам
Всегда казался немым вопросом,
Не тем, в котором хотя б мычанье,
Но бесконечностью на молчанье
Помноженной. В этом моя загвоздка.
В этом суть моего перекрестка.
И разбегающиеся дороги.
И гравий строк о босые ноги.




Цель курицы - быть во щах.
Будущее - в самих вещах:
В пьянке бутылочному стеклу
Лежать осколками на полу.
Жизнь - струна, прямизной берет.
Изгибы - покуда она поет.
Рвется не там, где прикажет рок,
А там, где перетрет смычок.
В мыслях не было жить среди
Прошлого, говоря себе: жди
Завтра то, без чего дыра
Памяти пожирает твое вчера.




Так выходишь из мертвой петли,
Что в глазах рябил от земли
И того, что на ней горой
В беспорядке лежит. Порой
Нужно броситься головой
В омут, чтобы понять: живой
Я пока еще, если страх
Горло давит, щекочет пах.
И душа так - что твой борей -
Изо рта и из двух ноздрей
Свищет, словно табачный дым,
Но никто не кричит "горим!"




Изначально земля тверда.
Состоит из огня и льда.
Пахнет родиной. то есть тем,
Что осталось от предков. Всем
Одинакова и кругла,
Что не скажешь из-за угла,
Прячась от ветра или шальной
Пуль, прижавшись к стене спиной.




Морок смотрит из каждой строчки.
Многоточие хуже точки:
Недосказанность - это свойство
Бездушевного беспокойства.
Но идя из глубин навстречу
Миру, те, что уже далече,
Становясь нашим дням контекстом,
"Бе" и "ме" искупают жестом.
Погляди, как мелькают руки!
Это возгласы! это звуки!
Их родившие тьмы и дали
Знают горечь твоей печали.




Мы одинаковы в том, что наши
Уста хотим пронести мимо чаши,
И в покаянии за порогом,
Точно уже узнав, что не Богом
Мы придуманы - из пустого
Бессловесного мрака Слово
Нас назвало, шепча стыдливо
Наши помыслы. Так Годива,
Если верить былым рассказам,
Наблюдала, как горний разум
Выжег любопытное зренье
Соглядатаю откровенья.


Популярность: 1, Last-modified: Mon, 06 Jul 1998 12:26:50 GmT