---------------------------------------------------------------
© Copyright Михаил Белиловский
Email: [email protected]
Date: 12 Jul 2001
---------------------------------------------------------------
Праздновали покупку дома. Хозяева прожили в США 18 лет и все эти годы
снимали жилье, хотя их доход позволял обзавестись собственным домом уже на
пятом году пребывания в стране. Резон был весьма прост. Съем дома означал не
иметь никаких забот по нему. Не работает кондиционер, холодильник, град
выбил окна и многое другое, что обыкновенно всегда может случиться, - не
беда. Достаточно только позвонить хозяину дома, который может жить за тысячи
миль, и неполадки будут устранены. Так, во всяком случае, объясняли раньше
свою позицию в этом деле счастливые обладатели недавно купленного дома.
Но на этот раз трудно было устоять. Объяснялось тем, что дом продавался
вместе с чудесным большим участком, точнее сказать парком, на котором
возвышалось не менее сорока могучих дубов и он примыкал к лесной полосе,
тянувшейся вдоль речки. И все это совсем недалеко от оживленных улиц города.
И вот теперь, - собственный дом с выплатой на тридцать лет.
Прибывали машины с гостями и выстраивались одна за другой сначала на
аллеях парка, а потом и за оградой у ворот. Приглашенные тут же разбрелись
по парку и дому, рассматривали, обсуждали наиболее примечательные места.
Хозяйка дома Тамара, - небольшого роста, средних лет женщина, в
длинном, светлом ситцевом платье со скромным цветным орнаментом на груди, -
говорила с подчеркнутым удовольствием:
- Посмотрели бы вы, как выглядел дом до ремонта. Крыша над гостиной
была полностью провалена, трубы водопровода проржавели, бассейн
полуразрушен, участок весь зарос бурьяном и завален мелкими сучьями и
крупными сухими дубовыми ветками. Здесь жил когда - то владелец ресторанов.
Разорился и дом долго стоял заброшенным. Заячья семья, которая видимо в то
время обосновалась под пакгаузом, до сих пор там живет.
Гости осмотрели гостиную. Завешанные легкими узорчатыми гардинами
высокие, метра в три, окна, открывали удивительный вид на густую зелень
причудливых по своей форме ветвей могучих дубов и вместе с тем заливали
огромное 60-ти метровое помещение радостным солнечным светом, лучи которого
звездными вспышками заигрывали с хрустальными подвесками развесистой люстры.
Над камином висела копия картины итальянского художника эпохи возрождения, а
рядом, на другой стене, во всю ее высоту, - гобелен, на котором весьма
искусно была вышита знаменитая картина Репина "Иван Грозный убивает своего
сына". В углу - полный набор атрибутов современного media с огромным
телеэкраном.
Казалось, что архитектор, проектировавший дом, главной своей целью
поставил ни на минуту не разлучать его обитателей с окружающей природой.
Расположение комнат и окон на обоих этажах было тщательно продумано. Где бы
человек ни был, - на кухне, в кабинете, спальне, гостиной, - и в какой бы
позе, - стоя, сидя, лежа, - он не находился, перед ним за окном раскрывалась
живописная картина. Видны были, - либо небесная высота за густой зеленой
листвой, либо, зеленая поляна, окаймленная кустами красных азалий, или
изогнутый овал голубого бассейна.
Истосковавшиеся когда - то в своих тесных каморках, преуспевающие здесь
бывшие граждане Союза, порой позволяли себе такой выбор, на который не так
часто шли даже коренные американцы.
Спустя некоторое время гости сидели за праздничным столом, развернутым
в саду вдоль бассейна, поднимали бокалы за здоровье хозяев, хвалили их
приобретение, и, естественно, много говорили о Real Estate (недвижимости),
которая играет немалую роль в жизни каждого человека. Не обошлось и без
благодарного тоста в адрес страны, которая их приютила, и предоставила также
немалые возможности для их детей и внуков. А потом разговоры пошли о всяком
разном.
Время от времени раздавался короткий треск со стороны большой лампы,
висевшей на наружной стене под выступом крыши. Каждый такой звук напоминал о
том, что очередной заманенный туда электронным устройством комар больше уже
беспокоить никого не будет. В углу дома бесшумно дымила черная печка,
испуская аппетитный запах Bar&Begue[1]. По окружности бассейна
росли цветы в крупных горшках, за ним, между двумя стволами дубов
раскачивался на ветру огромный красочно вышитый мексиканский гамак.
Тамара недавно посетила Москву по делам своей небольшой посреднической
фирмы. Стараясь занять гостей, рассказывала о художнике Шилове, выставку
которого она там посетила, о его наиболее интересных работах и о нашумевшем
семейном скандале разразившемся вокруг этого имени. Говорила она чаще на
английском, так как среди гостей были ее американские друзья и знакомые,
которые с особым интересом слушали рассказ о России.
Среди присутствующих был человек, который не решился еще насовсем
принять благоденствия, предлагаемые этой страной. Никита, коренастый, бодрый
мужчина с живым взглядом и добрым лицом, приехал с женой Марией в гости к
своему сыну Сергею на год из Украинского города Черкассы. Он не любил и, как
правило, отказывался ходить здесь, как он выражался, на "балы", по случаю
всяких годовщин или других семейных торжеств. Но сегодня совершено
неожиданно он пришел сюда вместе с женой и сыном.
Никита отозвал в сторону Леву, седовласого мужчину, сохранившего еще
свою бывалую стройную выправку, и завел с ним разговор.
- Слушай, друг мой лепший! - Начал он, обращаясь к приятелю, с которым
подружился здесь вскоре после своего приезда, - пора нам с тобой пробить
брешь в этой зажравшейся цитадели жадюг и скопидомов. Траву вокруг своих
дворцов они обязаны косить каждую неделю. А не хотят, чтобы мы с тобой это
делали, - значит, меки[2] сдерут с них через две недели втрое
больше. Не говоря уже, о том, что комары и муравьи их закусают до смерти.
- И пусть их кусают. Это самая что ни на есть действующая реклама.
- Боже ж ты мой, чему вас только учила Советская власть?! Да еще по
пятнадцать лет каждого. Уму не постижимо. Любой мужик из самой, что ни на
есть глухомани, знает такую истину, - под лежачий камень вода не течет.
- Почему же " лежачий"?
- Нет, ты только посмотри на него. Он будет стоять в стороне, и
наблюдать, как комары с муравьями будут сдвигать с места " лежачий камень",
а сам хоть бы хны. Меня то жизнь уже кое - чему научила еще во время
перестройки на нефтяных промыслах, и я сразу понял, что такое раскрутить
дело. А ты приехал, ХИАС[3] то Ваш, или как его там, устроил тебе
тут малину, - готовая квартирка, понимаешь, и с набитым даже холодильником к
приезду, бесплатный доктор...
- Извини, любезный, я вынужден тебя остановить. За время нашего
знакомства я уже успел пронюхать тебя насквозь. Хоть тебя немного меньше
учили, но трепаться умеешь, и, если тебя не остановить, будешь долго
говорить. Что ты конкретно предлагаешь?
- Как что? Да ведь, все нам прямохонько в руки идет! Слепой ты что ли?
Загадили ваши головы интегралами и дифференциалами и отупели напрочь. Нас с
тобой пригласили сегодня и я, вопреки своим правилам, пришел, как видишь.
Почему и зачем, ты подумал?
Лева быстро понял суть дела и стал громко и с аппетитом смеяться, обняв
своего друга за плечи.
- А я то так обрадовался нежданной встрече с тобой, что думать о деле
совсем перестал. Действительно, ты же с самого начала говорил, что эти балы
не для тебя?
- Пошел, как видишь, на жертву ради полезного для нас с тобой дела.
- Зачем же, Никитушка, на жертву? Да мы сделаем так, чтобы и тебе гоже
было и им, новоявленным нашим собственникам. Как закрутим сейчас под
рюмочку... запрягайте хлопцы кони..., да на полную и с азартом! А следом
трахнем гопака до упаду и еще семь сорок в придачу... А потом... что
потом... Ах, ну да, - развернем на всю длину 60-ти метровой гостиной нашу
агитку: "Короткая травка - здоровью прибавка". А? Лучшей рекламы даже самому
Макдональду не снилась!
Только что со стола, и слегка пьяненький Лева развеселился так, что
смог остановиться только после того, как почувствовал что - то неладное.
Никита молчал и это было не спроста.
- И зачем только я связался с таким..., - с досадой начал Никита, -
Думаешь, мне их деньги очень нужны? Плевать я на них всех хотел. Во -
первых, я привез с собой 200 тысяч баксов[4]. Понял? И во вторых,
Сережка мой здесь уже на ноги становится. Вот мы с тобой уже довольно тесно
подружились, а ты, кандидатская твоя замусоренная голова, так до сих пор
моей души и не понял. Мне Сережка постоянно твердит: " Папа, живи здесь
спокойно с мамой. Зачем тебе работать? Ты уже свое отработал давно." И я
сейчас,... без дела, без труда... Это для меня, что смерть, Лева. Уж кто -
кто, но ты то меня должен был давно понять. Сколько тебе в этом году
исполняется?
Став сразу серьезным и потупив печально взгляд долу, Лева выдавил со
вздохом:
- Ох, Никитушка дорогой, - почти семьдесят два.
- Ну, вот видишь. А я только к шестидесяти подбираюсь. Смотрю на тебя и
просто таки любуюсь, как ты в любую погоду, - в холод, в жару, -
справляешься с электрокосилкой. И почти все как следует. А как ты быстро
сдал на права? Как водишь машину? Такой мне помощник попался и я решил
твердо, - Мексиканская монополия будет в ближайшее время нами сломлена и
создадим мы с тобой такой трест зеленых насаждений, что даже настоящие
Американцы нам завидовать будут. Понял? - он задумался немного и добавил: -
Что до денег? Ну, это я так сказал, что не нужны. Конечно, деньги брать
будем. Иначе нас здесь не поймут.
В угаре своих идей Никита уже совсем забыл о том, что пару минут тому
назад близкий друг нанес ему обиду.
А Лева, впервые узнав о том, что Никита привез с собой такую крупную
сумму, был заинтригован этим, но смолчал, хотя интересно было узнать, как в
нынешней России, работая на нефтепромыслах Севера, можно заработать столько
денег. Никита посмотрел на своего друга и сразу все понял.
- Не воровал, не обманывал, никого не обижал, а только своим умом,
трудом и смекалкой. Правда, пришлось в кое-каких разборках поучаствовать.
Завистников там и всяких разгильдяев, хоть пруд пруди.
Пожалуй, такой, как Никита, вполне мог столько заработать. С десяток
месяцев как здесь и за что только он не брался. Пока строители
восстанавливали Тамарин дом, он приводил в порядок парк, окапывал и
подстригал кусты, клумбы, чинил прогнившие двери и пороги в пакгаузе, вместе
с женой убирали еженедельно комнаты, сажали цветы. В дополнении к этому,
совершенно безвозмездно, из страстного интереса к американской строительной
технологии и желания ее изучить, подрядился в течение целого месяца работать
по капитальному ремонту помещения Тамариной фирмы. И это еще не все. Учил
вновь прибывших иммигрантов водить машину и подготавливал их к сдаче на
права. Теперь же возникла навязчивая идея составить мексиканцам серьезную
конкуренцию по уходу за зелеными насаждениями
- Вот они, заговорщики, оказывается, где, уединились. Оставили своих
жен там, а сами обсуждают себе тут мировые проблемы, - за их плечами
раздался низкий прокуренный женский голос.
Это была Соня, подруга Тамары, небольшого роста женщина с крашенными в
ярко красный цвет волосами, владелица косметического кабинета на одной из
центральных улиц города.
- Во первых, мальчики мои бравые, - продолжала она, - небезызвестные
вам Дорси и Пет хотят с вами поговорить. И как видите, - показала она в
сторону праздничного стола, - они вас ждут. А у меня к вам разговор будет
потом.
Соня, можно сказать, была заядлым опекуном и трезвым советчиком для
новичков в этой стране, хотя ее собственные дела в течение вот уже десяти
последних лет буквально дышали на ладан. Изредка, ее бизнес оживал и,
пополнив немного свою кассу, она звала Леву для ремонта вконец изношенного
оборудования, которого американцы уже не брались чинить. По размеру
вознаграждения чувствовались еще и ее благотворительные намерения,
- Hello, Leo and Nike! How are You? We haven't saw You for a long
time[5], - по Американски шумно приветствовали их два завсегдатая
этого дома , Дорси и Пет. Будучи уже в летах, они тщательно следили за собой
и выглядели всегда свежими, жизнерадостными, подтянутыми.
Восемнадцать лет тому назад, когда Тамара, не зная языка, приехала жить
в Америку, эти подружки, после совершенно случайного с ней знакомства,
отнеслись к ней, как к родной дочери. Тамара с мужем давно уже превзошли их
по уровню благополучия, но они до сих пор не перестают радоваться каждому их
успеху.
- What You are doing now?[6] - Поинтересовалась Пет.
- We have a big deal, - Лева рискнул выступить на пробу без помощи
Сони. - There is yards service.[7]
- Wonderful!!![8] - в один голос воскликнули Дорси и Пет.
Лица их вытянулись, а глаза округлились в таком восторге, что казалось речь
идет ни больше ни меньше, как о наведении бизнес моста на Марс.
От неожиданности Никита и Лева переглянулись взглядами, в которых можно
было вполне определенно прочитать: " Боже праведный, какая российская, тем
более, еврейская мать, жена, отец, друг выражают такой восторг по поводу
столь ординарного само трудоустройства?!"
- Thus, - заговорила более бойкая Дорси, - We very glad to see You and
luck out if You will accept to our invitation for attend the Christmas
performance on the temple.[9]
- Ребята, Вы такого спектакля еще в своей жизни не видели. Это
происходит в древнем Назарете. Дома, улицы, многолюдный рынок, живые овцы,
лошади, пестрота персонажей и костюмов, экзотика, музыка, голоса... Ради
лишь одного этого спектакля стоит побывать в Америке.
Говорила в запале Соня и, не дожидаясь ответа, заключила:
- Жены ваши уже согласились, так что вам деваться некуда.
Поблагодарите, и не забудьте после " Thank You" добавить " Yes". Иначе вас
не поймут. А теперь послушаете, что я вам расскажу. Помните, я вам устроила
как - то клиента на стрижку травы и подрезку кустов у городского парка. Жена
юриста. Так вот она опять звонила и просила вас приехать и поработать.
Только выразила крайнее удивления, что вы прошлый раз приехали втроем. Ей
тогда было неловко и жалко вас. Она сокрушено мне в трубку говорила:
"Сколько же каждый из них тогда заработал?" Так что пусть Сереженька, сынок,
за вас не беспокоится, обойдетесь без переводчика. Поработаете там вдвоем. И
еще. У Дорси и Пет предстоит большая работа в саду. Но это уж ты, Лева, сам
договаривайся с ними. Твоего английского должно хватить на это.
- Ну вот видишь, дружище, - говорил Никита Леве на прощанье, садясь
вместе с женой и сыном в машину, - не зря появился я сегодня на этом балу.
- Безусловно. Но успех мог бы быть значительно больше, если бы ты
занялся языком, и как следует. На одном гопаке далеко не уедешь. Говорить -
надо и толково говорить.
- Вот этого то они у меня и не дождутся. Не знаю языка, - так это не
моя, а их проблема. Именно я им нужен как работник, а не наоборот. Я же не
ставлю вопроса, чтобы они знали русский. Не знают и не надо. Так и быть,
пусть говорят по - своему. Я им это прощаю.
В последующие дни Никиту было не узнать. Совершенно изменилась его
походка. Ходил в вразвалочку, словно бравый молодой матрос в увольнительной,
и размахивал руками, как на военном параде. Теперь впереди - напряженный
труд и простор для приложения изобретательности и сноровки. Именно то, что
всю его жизнь составляло основу его существования. Он чувствовал прилив силы
и молодости. В сознании возросшего своего достоинства его даже начало
несколько заносить. Чаще и с некоторым апломбом делал замечания во время
работы своему напарнику Леве, и еще, - скашивал иногда взгляд в сторону
молодых аппетитных женщин, подчеркивая при этом в каждом своем шаге
петушиную пригодность.
За несколько дней до работы у юриста Никита уже прикидывал, какие
инструменты будут нужны, исходя из особенностей сада. Оказалось, что таковых
у них нет. Поэтому он немедленно позвонил Леве и говорит начальственным
тоном:
- Слушай, старик, собирайся-ка быстренько со своим доисторическим
олдсмобилем и айда ко мне. Поедем электропилу покупать. У меня машины нет.
Сережа уехал на ней на работу.
- Ты что, - с раздражением огрызнулся Лева, - мне надо пробивать
гринкарту. Уже полтора года прошло и никак. У меня английский завтра...
Компания моя вдруг здорово повысила страховку на машину. Надо мне срочно
переходить в другую.
- Со страховкой уладь дело. Нам машина твоя нужна будет. Ни в какой
другой нет такого багажника, чтобы косилка вошла. Но ты успокойся и сначала
расскажи мне лучше, как дела у Наташи твоей. Я вчера видел ее и разговаривал
с ней. Какая же у тебя милая, интересная дочь. Я подумал, что мы с Марией
вполне могли бы иметь еще и такую дочку.
- Ты о чем? О ее работе?
- И об ее бывшем боссе. Надо же скотина такая. Обмануть девчонку и не
перечислять деньги, потом уволить ее и оставить без пособия по безработице.
С удовольствием расквасил бы его мерзкую морду.
- Она мне только что звонила. Устроилась уже временно в
блокбастере[10]. Так что спасибо тебе за внимание. И жди меня
ровно в два. К трем я должен вернуться.
Он не мог отказать другу. Подкосить его в момент радушных надежд, когда
появились клиенты и дела у них вроде сдвинулись с места.
- Спасибо, и жене своей привет передавай. Она у тебя умная женщина.
Понимает, что наши с тобой расходы на оборудование и инструмент в недалеком
будущем окупятся с лихвой.
Никите ни разу не приходилось присутствовать при том, как Лева
согласовывал с женой отторжение части домашнего бюджета на перспективное
дело. Что касается любой перспективы, так она у женщин, черт возьми, всегда
почему - то заслоняется сегодняшним днем.
У юриста работали часа четыре. Двухэтажный особняк вместе с садом
располагался на крутых холмах, обсаженный по краям острыми колючками, что
сильно затрудняло применение имеющейся у них техники. По окончании работы
рослый, почтенных уже лет юрист позвал Никиту к себе наверх в кабинет и
вручил ему конверт с деньгами. На улице у машины его ждал Лева.
Никита на ходу развернул конверт и остановился от удивления. Там лежала
сотенная бумажка.
- Лева, смотри - сотня. Здесь - какая то ошибка.
- Какая тебе еще ошибка. Садись, и поехали.
В этот момент из примыкающего к дому парка, выехал модный японский
"Lexus". Поравнявшись с ребятами, он остановился. Глядя через окно машины,
хозяйка поздоровалась с ними.
Никита посмотрел на Леву в упор, всучил ему в руки конверт и выпалил
команду:
- Иди и скажи, что это ошибка.
- Ты совсем свихнулся.
- Иди, сказал!!! - Угрожающе выдавил Никита сквозь зубы.
Никита стоял в отдалении и наблюдал, как Лева с язвительной улыбкой,
нехотя направился к хозяйке. Каким то образом он объяснил ей, в чем дело.
Вслед за этим прозвучал ее вопрос:
" But, You are happy?".[11]
В ответ, - идиотски выразительная улыбка Левы, смертельно уставшего в
свои 72 года от тяжелого, 4-х часового труда, на 36-ти градусной жаре под
палящим солнцем.
" That's OK. Goodbye!"[12], - сказала она на прощанье и не
дожидаясь ответа, помахала рукой, направив машину в гараж, ворота которого
тут же автоматически закрылись.
На обратном пути минут пятнадцать, томительных и длинных, друзья
молчали. Потом Никиту вдруг прорвало. Никита хохотал безмолвно, громко,
заливисто и долго, пока и Лева, не зная причины, стал вместе с ним тоже
смеяться.
- Надо же, - пытался говорить Никита, находясь еще в истерике, -
сколько раз у нашенских, так сказать, российских клиентов мы уезжали ни с
чем. То нет у них наличных, то забыли в банке взять, то хозяин во время не
вернулся с работы. Помнишь Бориса. Даже не оставил записку, что уезжает в на
месяц в Чикаго. А эти - в акурат. Да вот, как видишь, еще и с превышением.
Когда оба успокоились, Лева сказал:
- Послезавтра мы идем к Дорси и Пет. Так знай же, я у них ни копейки не
возьму. А ты - как хочешь.
- Что ж я тебе, Левушка, не друг что ли? Знаю, как они опекали вас с
женой в первые дни. Прекрасно помню твой рассказ об этом.
- Что ты знаешь? - Лева подъехал к светофору, облокотился в ожидании
зеленного сигнала на руль и задумался, - Представляешь, приехали и,
действительно, - на все готовое, - просторный аппартмент с самой необходимой
мебелью, даже посудомоечная машина. Холодильник набитый всем, - мясо,
фрукты, овощи. Проходит день, другой, хочется с кем - то поговорить,
пообщаться, просто прогуляться по улице, куда - то прокатится. Автобусы
здесь редко ходят, улицы пустынные от прохожих, ни души. Вместо душ
человеческих, бесконечная вереница машин. Толкуют все, что здесь не принято
особо разгуливать по улицам, - опасно. В особенности после шести вечера.
Машины нет и прав водить тоже. И все тут родственнички, которые давно уже
живут здесь, преподносят мне в виде аксиомы, - и не думай Лева водить машину
в таком возрасте, - прямо таки, с ума сойти можно. И, кстати, не мечтай о
какой либо работе. Я уже было, совсем сник. И вот звонок. Дорси и Пет едут к
нам и просят, чтобы я вышел на улицу их встречать. Смотрю, едут с открытым,
набитым до предела багажником. Боже мой, чего только они не привезли. Стол
для компьютера, шкаф для книг, настольную лампу... и с вопросом ко мне...,
когда собираюсь сдавать на права. И ни тебе тени сомнения в отношении моего
возраста. И я, пожалуй, тогда, с этого момента, и воспрянул духом...
- Кончай старина, ты повторяешься. Двигай, - зеленый
Дорси и Пет пригласили их спустя месяц, который они провели у своих
родственников в штате Висконсин.
Две женщины с неудавшейся личной судьбой решили остаток жизни провести
вместе под одной крышей. И когда, бывало, одна из них тяжело и длительно
болела, и оказывалась в госпитале, подружка проявляла такую трогательную
заботливость, что трудно было поверить в отсутствии всякой родственной связи
между ними. Единственное, что не было для них общим, это - приверженность
религиозным традициям своих предков, - они посещали разные церкви.
За первых три часа работы Никита с Левой привели в порядок зеленые
насаждения вокруг дома, и оставался еще гараж, который их попросили убрать.
Было жарко и Пет пригласила их в дом попить и перекусить. Дорси уже успела
съездить в магазин и привести пицу. Протесты со стороны приглашенных
работников были решительно отвергнуты.
Казалось, они очутились в старой тихой добропорядочной Англии, где
никогда не были и мало чего о ней знали, но что - то им запомнилось из
многих кинофильмов и книг Диккенса, Голсуорси и других классиков. Ни один из
предметов мебели и многочисленных безделушек не напоминал о современности с
ее прямолинейными, упрощенными очертаниями. Столы, туалетный и кухонный,
кресла, этажерка, комод носили на себе печать Британского национального
стиля - гнутые ножки в стиле cabriole, c инкрустацией, мозаикой, латунной
фигурной окантовкой. Различные магазины старины и антиквара, где бы они ни
встречались на пути у Дорси, не проходили мимо ее внимания . Это было ее
врожденное хобби.
Приехавшая к ним родственница сидела в кресле угрюмая и крайне
озабоченная. Женщины обсуждали какой то очень важный и волнующий вопрос.
Леве удалось понять, что сын этой женщины уехал по бизнесу на длительный
срок в Россию. Поэтому мама его, наслышанная о многочисленных революциях в
этой стране, о неудобствах жизни, о преступности и мафии, переживала
тревожные дни. Никита не испытывал никакого дискомфорта от того, что
приходилось временами долго молчать. Несмотря на совершенное не знание
языка, он, все - таки, по жестам, по выражению лица собеседника, примерно
понимал, о чем речь. А далее не было для него препятствий, - отвечал или
рассказывал он запросто на своем русском языке, стараясь пополнить рассказ
соответствующей мимикой и жестикуляцией. И достаточно успешно. Лева же, хотя
и прилично владел языком, испытывал крайнюю растерянность, в особенности,
когда не мог зацепиться за какую либо посильную для него тему для разговора.
Поэтому он внутренне обрадовался возможности высказаться сейчас на
английском, так как речь шла о России. По предыдущему опыту общения с
обитателями этого дома он уже знал, что собой представляет чувство
патриотизма в этой стране. Однажды, когда при нем по телевизору по поводу
победы американских спортсменов, зазвучал гимн страны, Дорси и Пет встали со
своих мест, приложили правую руку к сердцу и так стояли до самого конца. И
Лева сделал вывод, что в присутствии американцев охаивать свою родину в
оправдании своей иммиграции, это признак дурного тона.
- Mem, don't worry[13]. Россия - прекрасная страна, - живо,
убедительно и немного волнуясь, начал Лева утешать женщину, - и люди там
прекрасные. Добрые, отзывчивые, хорошо относятся к иностранцам. Ваш сын
обязательно подружится с ними. Там красивые города, много театров, музеев.
Конечно, все там бывает, как и здесь. И потом, не умеют пока русские хорошо
управлять страной. Придет время - научатся.
- Но я читала в газете, что там убивают бизнесменов?! - с сердцем
произнесла гостя.
- Все это так, но...
Лева не договорил. Дверь со стороны сада резко отворилась и на пороге
появилась молодая женщина в кухонном переднике, которая с тревогой стала что
- то объяснять. Дорси тут же бросила свои дела и вместе с ней направилась к
выходу.
Вслед за этим, почувствовав неладное, Никита вскочил со своего стула.
- Лева, что - то там случилось, пошли.
Они выскочили наружу, присоединились к женщинам и увидели, как у стены
соседнего дома фонтаном бьет вода.
Очень скоро стало ясно, в чем дело.
Женщина в переднике, - это была соседка. Час тому назад у нее в саду
работали мексиканцы. И когда они уехали, выяснилось, что из подводящей к
дому трубы бьет вода, размывая грунт у фундамента.
Как только Никита понял, в чем дело, он тут же выпрямился, расправил
вдоль ремня в бока по военному рубашку и твердо произнес на своем русском,
да еще с такой твердой уверенностью, что догадливая Дорси сразу все поняла:
- Не надо беспокоиться и паниковать, сейчас мы все сделаем. - Далее
повернулся к своему другу и приказал: - Лева, беги к машине и неси быстрей
инструменты. Поторапливайся, пожалуйста!
Левино лицо вытянулось от удивления или скорее от ужаса. Дорси застыла
на месте, молча наблюдая за мужчинами и не зная, что предпринять. Ситуация
по американским понятиям была явно не стандартная. Она не в состоянии была
понять, как может человек, не имеющий разрешения на такого рода работу,
браться за нее. И самое главное, как сказать ему это и не обидеть его. Но,
заметив готовность соседки воспользоваться предлагаемыми услугами, Дорси
воздержалась от каких либо действий. Лева же быстро сообразил, что уж совсем
неприлично в такой ситуации учинять скандал другу и выносить, таким образом,
сор из избы.
- Что я говорил, - Никита, схватил в руки принесенные Левой инструменты
и устремился со своим помощником к месту аварии, - это же не работники, а
настоящие оболтусы и охламоны. Стричь траву и, при этом, задеть трубу. Разве
солидная фирма может такое допустить? Где ее честь? Как они могут
завоевывать клиентов? Совершено ясно, что она, эта фирма, безнадежно
обречена на погибель!
Решительность, с которой действовал Никита, была столь стремительна,
что начисто заворожила стоящих в стороне женщин. С растерянным видом они
наблюдали за происходящим, не зная, как им поступить в создавшейся ситуации.
А водный фонтан продолжал свое разрушающее действие.
Лева плелся за Никитой и приговаривал, с невероятным усилием сдерживая
подступивший к горлу ком российского отборного мата, залежавшийся у него без
применения еще с военных лет.
- Никита, не валяй дурака! Я прошу тебя. У них все по другому. Не зная,
броду не лезь в воду...
- Не зря большевики называли вас гнилой интеллигенцией. Как какие
трудности, так в кусты. На, держи ключ, а я полезу под стеллаж. Наверняка,
там общий кран. Перекроим - и все дела.
Пока Никита тщетно возился в поисках спасительного крана, Дорси сумела
преодолеть состояние временного паралича. Твердым шагом направилась она к
дому.
- Nike, listen to my, please. This is wrong way. Let You following me.
- Она просит, чтобы ты последовал за ней, - с облегчением в голосе
перевел Лева.
- Что там еще за новости, - проворчал недовольный, с потным лицом
Никита.
Дорси повела неудачливых мужчин от дома по зеленой поляне и, не доходя
двух шагов до тротуара, показала на одно совершенно неприметное место
травяного покрова.
- Here is what You sick.[14]
В это время к дому подкатил трак, и оттуда вышло двое смуглых мужчин,
пояса которых были обвешаны набором многочисленных инструментов. Пока велись
поиски главного крана, хозяйка вызвала их по телефону.
То, что увидели в следующую минуту Никита с Левой, их крайне удивило. В
месте, только что указанном Дорси, мастера чуть разгребли землю с травой,
открыли небольшую крышку и в глубине небольшой цилиндрической ниши перекрыли
кран.
- Хотя это и Америка, - с кислым видом и потухшим взглядом произнес все
еще не сдавшийся Никита, - но допустить такое?! Они же ни уха ни рыла не
соображают в технике! Надо же, кран в земле. Влага, все ржавеет.
- Не учи плавать щуку, щука знает свою науку. - говорил Лева, кивая
головой, - А вот подумай, - короче магистрали и экономия металла, а еще и
энергии.
На прощанье их провожали Дорси и Пет, благодарили их за прекрасную
работу, проведенную ими в саду и в гараже, передавали привет их женам.
Когда же Никита совместно с Левой поднимали электрокосилку, чтобы
уложить ее в багажник, Дорси совершенно спокойно подошла к ним сзади и
каждому вложила в карман по конверту.
Зимой в этом южном городе трава остается зеленой, но растет она очень
медленно. Заказов на работу почти не было и заботливый сын, Сережа,
переживая за отца, неоднократно, несмотря на свою крайнюю занятость, по
выходным дням выезжал с ним за город, то на рыбалку к морю, то к водоему,
где водятся раки. Сын в не меньшей степени уделял внимание и матери,
заставив ее под давлением привести в порядок свои зубы у одного из самых
престижных и дорогих дантистов города. Как - то он урвал даже пару часов на
то, чтобы помочь другу своего отца, Леве, установить на своем компьютере
русский шрифт.
В один прекрасный день, с погодой напоминающей русское "бабье лето",
Никита предложил своему другу присоединится к ним и поехать на пляж, к
Мексиканскому заливу. Лева согласился и предложил воспользоваться его
машиной. Ему давно хотелось проверить ее на большие скорости и расстояния.
Вместе с ними поехала и Мария. В пределах городского столпотворения машину
вел Сережа. Как только выехали на загородный фривей[15], он
остановил машину у обочины, и неожиданно предложил Леве руль.
- Покажи-ка, Лева, класс. Пусть отец порадуется на своего бывшего
ученика.
Лева замер от удивления. Сергей доверяет ему свою жизнь и жизнь своих
родителей, а он всего лишь несколько месяцев, как водит машину, и то по
тихим улицам. А тут тебе скоростной фривей. На него спокойно смотрели три
пары глаз, и он не мог сказать нет. Он только успел в этих взглядах уловить
что то странное и необычное.
Сначала ехали почти молча. Потом начали вспоминать, как Никита учил
Леву вождению.
- Я, - говорит Никита без особого желания, с несвойственной ему
вялостью, - звоню ему и говорю: Слушай, друг, ты что же это уже третий день
не звонишь и не тренируешься. Ездить нужно каждый божий день, если хочешь
научиться. А он мне...
- А я ему, - перебил его Лева, решив, что за рулем лучше не молчать, но
быть при этом особо осторожным - " Никитушка, - говорю, - дорогой, ну
пожалей товарища своего. Дождь идет, и в боку что то болит.." А он, как
рявкнет в трубку: "Что-о-о? Через пятнадцать минут я у тебя и чтобы был в
полной форме. Ездить надо при любой погоде, понял? Ишь, ты, "дождик", какой
то там еще "бок", понимаешь?!" И примчался. Я же просто боялся лишний раз
сесть за руль. Поэтому - манкировал. А помнишь, Никитка, как ты издевался
надо мной? Сидишь рядом и командуешь: направо, налево, прямо. Заведешь в
какой то невообразимый лабиринт и потом: "А теперь выезжай на свою улицу". А
я ни черта не запоминаю и умоляю тебя, помоги, я ведь с рулем еле
справляюсь. Где уж мне помнить улицы. А ты - беспощадно: "Так вот,
профессор. Это тебе не научный лабиринт, который можно и не распутать, но
сказать, что сделал науку. Не выпутаешься сам, так и будешь вечно блуждать
здесь". На этот раз я здорово озверел и со злости на тебя и на твою
сатрапскую манеру таки выехал куда надо было.
Странно, но никого эти воспоминания не рассмешили. Лева забеспокоился,
но смолчал. Надо было быть предельно внимательным к дороге. Он не один в
машине.
Спустя минут сорок, далеко впереди показался крутой, высокий горбатый
мост, перекинутый через пролив между континентом и одним из островов
Мексиканского залива. По мере приближения к нему, впереди, весь могучий
пестрый монолитный пяти рядный поток автомобилей, мчащийся на
умопомрачительной скорости, приподнимало вверх на мост, как бы демонстрируя
на огромном кино экране, величие и безумие века. Лева сильнее сжал руль и
подался корпусом вперед. Страх, напряжение, и вместе с тем восторг охватил
все его существо. Это не прошло мимо внимания, сидящего рядом, Сережи и тот
насторожился. На стремительной скорости, заданной общим движением, они стали
подниматься вверх по стреле моста. Казалось там, на вершине, она оборвется,
и дальше они полетят ввысь к развернувшейся перед ними необъятной небесной
голубизне, красочно и ярко озаренной солнечным светом. Но вот она, вершина.
Перевал достигнут и перед ними гостеприимная панорама. Она развернула
величественную картину единения небес с неугомонной морской стихией, вечно
ласкающей своими теплыми волнами золотые пески прибрежного пляжа. И не менее
волнительным было то, что за этим божественным великолепием укрывалась какая
то притягательная тайна остального за ней мира.
С машиной заехали прямо на пляж, почти к самой воде, где Леву все
обильно осыпали похвалами за отличное вождение.
- По тому, как вы всю почти дорогу молчали, похоже было, что души ваши
в страхе пересидели все это время в пятках, - заметил Лева.
- Оно, конечно, мы молча молились, чтобы все обошлось, - непривычно
спокойно и невесело произнес Никита.
Когда Сережа с мамой переоделись и ушли к воде, Никита сообщил такое,
что Лева не в силах был сразу принять все это на веру.
- Сегодня, милый Левушка, у нас с Марией прощальный выезд к морю. Мы
решили вернуться на Украину, в свои Черкассы. И на совсем. Сережа до сих пор
не верит, что мы поступим вопреки его воле. Но это так. Мария живет здесь в
полной изоляции. Почти ни с кем, кроме нас, не общается. Могла бы, но все ей
не по душе. Только кухонными делами занимается. А я то почему здесь на балы
не хожу? Душа болит, как вспомнишь, как, с какими песнями, плясками да под
горькую рюмочку... Навеки видно присохли наши души к Днепровским кручам, и
не оторвешь. Так что, друг ты мой хороший, не будет здесь нашей с тобой
зеленой фирмы. - Никита сделал паузу и горько улыбнулся, - Не будет. А
деньги, которые привезли, мы с ней решили оставить Сереже. Пусть он
развивает свое дело. Он налаживает экспорт нефтяного оборудования в Россию.
Так что прости, обнадежил я тебя...
Из открытого Левиного олдсмобиля раздавалась, записанная на кассету,
душераздирающая песня Токарева:
В Нью Йорк прилетел мой братишка родной,
Из нашей любимой Одессы,
Приехал сюда повидаться со мной,
Что б больше не мучили стрессы...
Мы плачем с тобою, братишка родной,
И слез мы своих не стесняемся,
В Нью Йорке весна, жаль, что с каждой весной ,
Мы оба с тобою меняемся.
Двое шаловливых мальчишек из расположившейся недалеко от них молодой
семьи, играючи задержались рядом с Левиным олдсмобилем. В какой то момент
симпатичная светлолицая мама в черно-красном полосатом купальнике решительно
встала и направилась к ним. Поравнявшись с Никитой, остановилась и присела.
- Простите, Вы, наверно, - русские. По музыке сужу. Я обожаю Вашу
музыку, - Чайковский, Бородин, и эстраду тоже... Вы давно здесь живете?
Наверное, недавно. Хорошо, что Вы к нам приехали. Там у Вас трудная жизнь.
Мы с мужем желаем Вам счастья на нашей земле.
Обе стороны обменялись приветственными, дружественными улыбками.
Женщина встала и, не переставая участливо улыбаться, удалилась со
своими мальчуганами на свое место.
Никита бросил затуманенный взгляд в сторону океана. Там, у самой воды,
сидели мать и сын. А с востока дул чуть влажный, теплый ветер, и волна за
волной с жадностью набрасывались на берег, а потом спокойно и неторопливо
отступали назад.
1 Жаренное мясо.
2 Пренебрежительное название мексиканцев в США.
3 Благотворительная организация еврейских иммигрантов.
4 Доллар.
5 Здравствуйте, Никита и Лева! Как поживаете? Давно Вас не видели?
6 Чем Вы занимаетесь сейчас?
7 У нас большое дело. Приводим в порядок дворы.
8 Здорово!!!
9 Итак, мы очень рады видеть Вас и будем счастливы, если примете наше
приглашение на рождественское представление в нашем храме.
10 Ателье проката магнитофонных кассет.
11 Но, Вы довольны?
12 Прекрасно. Всего Вам доброго.
13 Право, не стоит Вам беспокоиться.
14 То, что Вы ищете, находится здесь.
15 Скоростная, магистральная дорога.
Популярность: 1, Last-modified: Mon, 16 Jul 2001 19:24:31 GmT