---------------------------------------------------------------
Перевод с франц. Сергея Дмитриева
---------------------------------------------------------------
"Шага" была впервые поставлена автором 5 января 1963 г. в театре
"Грамон". В ролях: Мари-Анж Дютей, Клэр Делюка, Рене Эрук.
Действие происходит на открытом воздухе.
Хорошая погода.
Женщина, Б, напевает какую-то мелодию, похожую на камбоджийскую. Она
одна и выглядит вполне довольной.
К ней подходит другая женщина, А.
Затем - мужчина, с маленькой дырявой канистрой в руке.
Им 30-50 лет.
Где они находятся? Это не улица. Скорее, двор. Может быть, виднеются и
решетки, поскольку вполне вероятно, что перед нами сумасшедшие во дворе
психолечебницы.
Слова на шаге должны произноситься крайне неразборчиво, они не
проговариваются, а скорее мягко выкрикиваются.
Они никогда не улыбаются. Только смеются.
Они часто смотрят друг на друга, внезапно замечают друг друга и
забывают.
Они играют всерьез.
Одеты могут быть как угодно.
А: Здравствуйте.
Б: Сенанг.
А, не поняла: Как поживаете?
Б: Ха ти на сенанг.
А, по-прежнему не поняла, с беспокойством: Хорошая погода.
Б: Ха ти на сенанг.
Пауза. А, очень обеспокоенная подходит к Б ближе.
А, тихо: Просто смех, но я не понимаю, что вы говорите.
Б: Менанбах шагано. (Меня не удивляет, это шага)
А, успокоившись, нервно смеется: Ах, да, ах, это вы говорите на шаге...
это не я...
Б: Шагано шагано.
А: Мне так больше нравится.
Вместе смеются.
А, вновь подходит к Б, опять серьезно: Что это такое?
Б: Шагано шагано. (Это шага)
Короткое молчание.
А: Вот как... И давно вы говорите на шаге?
Б: Жага паги (с сегодняшнего утра)
А, не удивившись: С сегодняшнего утра? (Пауза) Ах, да. (Пауза) И
надолго?
Б: Хамба тиада (я не знаю)
Короткое молчание.
А: Когда мы встретились вчера, вы говорили по-французски...
Б: Ойи Ойо (не вполне уверена)
Появляется мужчина с канистрой в руке.
М: Извините?
А и Б удивленно смотрят друг на друга.
Б, глухо смеется: Ах, ах, ах.
М, слова вперемежку со смехом: Я не понял, что вы сказали.
А, объясняет: Мсье, эта дама говорит на шаге.
Короткое молчание.
М: Вот как , вот как... (пауза, его ни о чем не спрашивают) Меня зовут
Поль... (глупо смеется) Пополь... так забавно... Пополь...
А, смеется: Ах, ах, ах.
М, обращаясь к Б: Что вы говорите? (Обращаясь к А) Что она говорит?
А: С сегодняшнего утра эта дама говорит на шаге, мсье, больше не
понять, что она говорит.
М: Вот как...
А: Сегодня утром, проснувшись, сегодня утром, проснувшись...
Б, переходит на шагу: Жага паги, жага паги.
А, делает вывод: Вот.
Б, слабо хлопает в ладоши, забавляется: Ойо ойо.
М, копирует ее: Ойо ойо... (внезапно задумывается) Но ведь это же
по-гречески, ойо ойо...
А потрясена.
А, обращаясь к Б: Как? Вы что, издеваетесь над нами? Вы говорите
по-гречески?
Б, протестует: Хамба, хамба.
А, обращаясь к М: Это тоже по-гречески?
М, размышляет: Нет. Но ойо ойо - по гречески. (Пауза) Послушайте:
...ойо ойо...
А, ее убaдили: Верно...
Б: Хамба.
А: Хамба, хамба... однако.
Жест: тише.
Б, отчетливо: Хамба.
М и А чрезвычайно внимательно разглядывают Б,
Б. не реагирует на их взгляды.
А, пробует произнести: Х'хамба...
М, так же: Х'хамба... (Пауза) Вы с ней знакомы?
А: Здрасьте-до свидания. А вы?
М: Я? (Обращаясь к Б) Мы знакомы?
Б, подыскивает ответ: Хамба (нет).
М, уверенно: Нет, мы не знакомы.
А: Жаль. Вы бы оценили перемену. За одну ночь она стала совсем другой.
М: Кем?
А: Неизвестно. (Обращаясь к Б) Кем вы стали?
Б, без колебаний: Хамба тиада (не знаю).
А, обращаясь к М, информирует его: Она не знает, кем стала.
А подходит к Б и долго вглядывается в нее.
Под ее взглядом Б выглядит так, словно она в чем-то виновата.
А, серьезно: Может быть, какой-нибудь ваш предок оттуда родом?
Б, резко: юми окоа.
М: Вы что-нибудь поняли?
А выпаливает, не останавливаясь: У меня никогда и нигде не было
предков, поищите что-нибудь другое. (Пауза). А вы?
М: Я - ничего.
Смена интонации. Возвращаются к повседневному тону, поскольку шага -
нечто второстепенное по сравнению с повседневным.
А, обращаясь к Б: Ну и как теперь, дела ничего?
Б произносит, словно это на шаге: Ничиво.
А: А у вашего мужа, ничего?
Б: Чичиво, чичиво.
Мужчина по-дурацки смеется.
А, все быстрее и быстрее: А у вашей дочки? У вашего малыша? Вашей
сестры?
Б: Ничиво, ничиво, ничиво.
А: Хорошо. Тем лучше. (Обращаясь к мужчине) Вы поняли?
М: Нет.
А: На ее взгляд, у всех дела ничего.
М: Ну что ж, тем лучше. (Обращаясь к Б) Тем лучше.
Б, нежно: Пополь...
Он подскакивает к Б.
М, Кто? Простите... Извините меня...
Пауза. Он отступает.
Б: Ах ах ах.
А, сообщает: Она смеется. Ах ах ах - это значит, она смеется.
М: Вот как.
Б: ах ах ах.
А: В настоящий момент она хохочет.
М, серьезно: Вот как. А почему, вы знаете?
А: Нет. (Обращаясь к Б): Почему вы смеетесь?
Б, очень просто: Хамба.
А, обращаясь к М: Она не знает, почему смеется.
Они хохочут. Затем смех угасает. А возвращается к М.
А, бесцветно: Что касается меня, я не удивлена. (Пауза) А вы?
М, так же бесцветно: Ну, а я очень удивлен. (Пауза) А она?
Он показывает на Б.
А, обращаясь к Б, с которой почти всегда говорит, словно с глухой: Вы
удивлены?
Б, без какого-либо выражения: Манос.
А, без какого-либо выражения: Чрезвычайно.
Беспричинное молчание.
М, продолжает, без какой-либо связи: У меня кончился бензин в двух
метрах отсюда.
Б: Аос.
А: Давно?
М: Два года назад.
Б: Азума Бензина?
М, радуется, что нашел собеседника, идет к Б: Да, да. Вдруг - ни одной
капли. Это невыносимо. Я больше не могу.
А смотрит на них с неестественным вниманием. Затем начинает ходить
кругами, бормоча сквозь зубы.
М: Да, авария есть авария. Особенно с бензином. Вы так не считаете?
Б, она считает: Вария-вария.
М: Да. (пауза) А у вас есть астомобиль?
Б: Хамба, хамба (нет, не такая дура).
М: Вы правы. Это ошибка.
Б: Попи попо.
М: Да. Величайшая ощибка. (Пауза) Слишком уж он большой.
Жест
Б: Срау, срау. (??)
М: Да, да.
М обнаруживает, что ничего не понимает, и поворачивается к А.
М: Что это она там говорит?
А: Не знаю. (Пауза) Но могу рассказать кое-что интересное.
М, удивленно: А?
А: Да. (Пауза, собирается с силами) Я не знала о существовании шаги,
так что я бы не смогла сказать куда она шла но теперь я нахожу что.
М и Б ошеломлены, А отходит пройтсь.
М, обращаясь к Б: Кто это?
Он показывает на А.
Б, звучно: Ойи. Ойо. (Я не слишком хорошо знаю.)
М: Смешно, но я не понимаю, что она говорит. А вы понимаете?
Б: Срау, срау (??)
М: Ах, да, ах, да. (Он вспоминает, что не понимает) Что это она там
говорит?
А: Не знаю, (Пауза). Уже не в первый раз. (Пауза) нет. (Пауза) На самом
деле, кто она, на самом деле, никто никогда не знал, в том числе и она сама,
так что все это относительно.
М и Б опять ощеломлены.А подходит к Б и долго разглядывает ее.
А, весело: Я ходила за вами. (Пауза) По улицам.
Б, заинтересованно и восхищенно: Юми?
А: You, да! За вами... Я была не одна. Иногда за вами ходило не меньше
дюжины.
Б, все более и более восхищенная тем, что была объектом такого
внимания: Хамба сенанг.
А, взрыв радости при воспоминании: Вы были такая смешная, дорогая!
Б, восхищенно: Юми?
А, весело: You, да!
М: А я в прошлом году, в один прекрасный день, направляюсь на Лионский
вокзал.
Женщины удивленно смотрят друг на друга, затем спешат к мужчине.
М, продолжает: Я беру билет. Направление? Монте-Карло. Смотрю на билет:
17 августа, 21 час. Семнадцатого августа, в 21 час, я сажусь в поезд.
Засыпаю. Забываю. Просыпаюсь. (обращаясь к женщинам) Где? В Монте-Карло.
А: Почему в Монте-Карло?
М: Потому что туда я и направлялся.
Б, заинтересованно: А-а-а?
М, обращаясь к Б: Вот именно. Причиной был транспорт, поезд. Следствием
- Монте-Карло. Это было ясно.
А: А перед транспортом?
М, убежденно; показывает на голову: Идея.
Б, мягко и тихо: О, о, о, о...
Глубокое изумление. А м М смотрят на нее и ждут, пока это пройдет.
Затем А поворачивается к М.
А, обращаясь к М: Все-таки, по-моему, слишком уж просто говорить задним
числом: "Там, где я нахожусь, я и хотел оказаться".
М, решительно: Нет. В смысле "Там, где я нахожусь, я НЕ хотел
оказаться", это вовсе не просто. (Проницательно) Стоит только поразмыслить.
Б, опять в сильном возбуждении, бежит к М: Копоа судрина натаган
Монте-Карло.
М, обращаясь к Б: Нет, это не одно и то же. Что касается меня, то я
вернулся. (Жест: я здесь) А вы... когда вернетесь вы?
Жест.
Б, внезапно восхищается: Юми ме ноа шага. (Но у меня все прекрасно, все
прекрасно).
А, обращаясь у М: Она говорит, что не хочет возвращаться, что она
очень-очень довольна.
М: Ну что ж, прекрасно, прекрасно... а я... я так понял, что...
А: Если она хочет, чтобы ее поняли, ей достаточно просто объясниться!
М: Совершенно верно!
Непродолжительная заминка. Затем Б высказывается.
Б, внезапно трагично, зловеще: Кабайе Монте-Карло зловестра, зловестра.
М: Что она говорит?
А: Что она хочет избежать СТРАДАНИЯ ВОЗВРАЩЕНИЙ. Она страдает от мысли,
что вы вернулись из Монте-Карло.
М, удивленно: Да не от чего!.. Вовсе не от чего!.. Если я и вернулся из
Монте-Карло, то лишь потому, что от меня там так воняло... До такой
степени... (Обращаясь к Б, он вспоминает) О-ля-ля... Страдать тут не от
чего, наоборот... (Пауза, тон становится резче) Пусть засунут себе в одно
место свою СОЛНЕЧНУЮ РОДИНУ.
А: В случае с этой особой все не соaсем...
М перебивает А, тон становится еще резче: Они меня там видели!.. И
увидели снова!.. А теперь кончено! говорю вам, клянусь вам: кончено.
Внезапно М начинает внушать им страх.
Б, с успокаивающим жестом: Юми натаган, юми натаган...
А, с успокаивающим жестом: Вам верят... вам верят... вам верят... вам
верят...
М, обращаясь к Б: Спасибо.
Б, взрыв радости: Кабайе Монте-Карло вива, вива вива.
А, обращаясь к М: Она даже говорит, что очень рада, что вы ВЕРНУЛИСЬ из
Монте-Карло, да, да... да... да, да.
М: Да ну?
А: Да. Да. Да. Да. Да. Да.
М, успокоившись: Спасибо.
Они успокаиваются. Все идет хорошо. Короткое молчание. Они смотрят друг
на друга в недоумении, словно увидели друг друга впервые. Затем А
направляется к М (который по мере ее приближения отступает).
А: Уже не в первый раз она просыпается, считая себя... где-то в другом
месте... чем-то другим.
М: Вот как, вот как.
Б, невинно: Ойи? (Вы действительно так считаете?)
А: О, да. Вы совершили столько зигзагов, моя малышка...
Б, восхищенно: Зигзаго юми.
А, обращаясь к М: Она воображала себя механическими, железными
предметами.
М: Как странно, ах как это странно.
А: Движущимися.
М: О, как это странно.
Б, низким голосом: Рррр. Рррр...
М: Дойти до такой крайности... вообразить себя железной... какая
все-таки тяжелая штука - жизнь... как это печально, мадам... О, да.
Б, печально: Ойи.
М, дружелюбно: Теперь лучше, не правда ли?
Б, весело: Хамба сенанг.
М: Тем лучше... тем лучше...
Короткое молчание.
А: Она проделала такой большой путь, прежде чем дошла до этого.
М: Вот как?
А: Да. Кем только она не была. Столькими людьми она перебывала. Чем
только и кем только она не была. (Быстро) Чем-толь-ко-кем-толь-ко.
Б и М поддакивают в ритм словам А, сначала медленно, затем очень
быстро.
А: Мадам Дюблан.
М слегка печалится. Б непроницаема. Но вот А оказывается в плену бреда,
она пытается произнести другие фамилии, но не может сказать ничего, кроме
"Дюблан"
А: Мадам Дюблан, мадам Дюблан, мадам Дюблан (десять раз).
Ей страшно. Остальным тоже. Они пытаются спастись от этого безумия.
Наконец, огромным усилием А удается победить столбняк:
А: Мадам Дюкс.
Ей стало явно легче. Услышав резкое, отрывистое "Дюкс", М и Б
вздрагивают, но успокаиваются.
М: Надо же!
А продолжает, совершенно успокоившись: Мадам Дюво.
М и Б, опечаленные, слегка оседают.
А: Мадам Дюверже.
М "тронут" этим словом и улыбается.
М: У.
А: И еще, разумеется, самоe собой, время от времени.
Она показывает на Б, которая при словах "самоe собой" застывает, ее
взгляд блуждает.
А: Смотрите, она вспоминает.
Короткое молчание. М подходит к Б.
М, словно спрашивает, из какой она страны: Вы симулянтка?
Б, шутливо: Ийа.
А: И тем не менее...
М: Что?
А, с комичной серьезностью: Так бывает, оказывается, бывает и так.
(Жест: Ай-ай-ай).
М, обращаясь к Б, извиняется, непонятно, в связи с чем: Извините, я
очень сожалею.
Б: Пер ката ан пер ката ан (Пустяки, ладно...)
М внезапно погружается в глубокое размышление. А и Б начинают
удаляться, но М останавливает и-, прерывая им прогулку.
М: Но как же ТОГДА? Как же ТОГДА... была ли она хоть раз птицей?
Короткое молчание. Обе женщины реагируют одновременно. При словах
"тогда" и "птицей" они останавливаются, затем оборачиваются.
Б, восхищенно: Манук?
А, ошалело и пронзительно: Почему птицей?
М, отчетливо: Мы не знакомы. Я говорю с вами. Я спрашиваю вас, была ли
она хоть раз птицей?
А, так же: Почему? Почему птицей?
М: Раз вы спрашиваете: "Почему птицей", значит, вы не слышите, о чем
спрашиваю я.
Б, преисполненная решимости выслушать: Юми судрина.
А: Послушаем. (Пауза) О чем вы спрашиваете?
М, отчетливо: Была ли она хоть раз птицей:
А: Какой?
М: Ах, да... (Пауза) Какой - не знаю.
А, все так же ошалело-пронзительно: Чайкой?
М: Где?
А, так же: На пляже?
М: Чайкой на пляже? Не знаю, может быть?
А, так же, обращаясь к Б: Вы были чайкой на пляже?
Б, чешет голову в раздумьи: Юми, хамба, хамба.
А: Она не помнит.
Б, зачарованно: Пер ката хан манук?
А: Она спрашивает, хотелось бы вам, чтобы она хоть раз была птицей.
М, глубокомысленно: Да.
Б: Судрина. (Очень сожалею).
М: Нет, нет, прошу вас...
Тут, в завершение этого поэтического момента, мужчина начинает чесать
спину свободной рукой (в другой руке - бидон). Ему не слишком удобно, и это
неудобство передается остальным, которые, в свою очередь, тоже начинают
чесаться. Они чешутся до исступления. Довольно продолжительная сцена.
Б, кричит, не переставая чесаться: Капак иту капак!
М, кричит: Что она говорит?
А, кричит: Поставьте ваш бидон, мсье, ее это раздражает!
М ставит свой бидон на землю. А и Б спешат к нему.
А кричит, как орлан: О, о, о, но это же ЖАЛКИЙ БИДОН, мсье. Мсье, это
же ЖАЛКИЙ БИДОН.
М, сухо: В настоящее время, действительно.
А трагически восклицает: Где мы, где мы? Куда мы идем, боже мой, боже
мой...
Б произносит невнятно: Боша мой, боша мой...
М, заразившись: Боша мой, боша мой...
А продолжает: Этот ЖАЛКИЙ БИДОН настолько жалок, мсье, настолько, что
задаешься вопросом, как можете быть вы, вы, ВЛАДЕЛЕЦ этого жалкого бидона...
в самом деле...
Короткое молчание.
М смотрит на бидон, ровно: Он перенес столько ударов, ударов, ударов...
При каждом слове "ударов" он несильно стучит себя по голове.
А и Б, очень тихо: Ударов... ударов... ударов...
Молчание, во время которого мужчина и обе женщины смотрят на бидон.
Затем А констатирует, показывая на него:
А: Там есть дырки!
М: Да.
Б соглашается.
А: Вы не можете налить туда бензину?
М: Нет, нет, Едва успеешь налить туда бензин, как он сразу же выходит
наружу (Показывает вокруг себя). Да.
Они понимают и завороженно кивают.
М продолжает: ... и бидон опять становится таким же, кк раньше, так
что, видщите, нет никакого смысла наполнять его бензином... потому что он не
задерживается. (Пауза) Наливаешь туда бензин, а потом IAO IEEAEIAI NIUNEA,
так что...
А, завершает фразу: ...НЕТ НИКАКОГО СМЫСЛА НАПОЛНЯТЬ ЕГО...
М: Вот так. Разве что время от времени, да и то редко...
А: О, да.
Б: Да.
М: Чтобы ПРОВЕРИТЬ... да... но очень мало шансов, что... такого не
случилось ни разу.
А смотрит на бидон: И сейчас, как всегда?
М: Да. Такой уж он.
А: Пустой? Постоянно пустой?
Б вторит: Стой?
М: Нет, он не пустой. Нет, нет. Он полон ВОЗДУХА, это - бидон, полный
воздуха. (Округлым жестом он обхватывает руками голову, словно речь идет о
неe). Женщины все так же заворожены). Он - словно ОГРОМНАЯ ГОЛОВА,
НАПОЛНЕННАЯ ВОЗДУХОМ. Он очень, очень легкий.
Он приподнимает бидон и взвешивает его на рукa. Сначала А, затем и Б
поочередно берут его и восхищены его легкостью.
А, серьезно: О.
А передает бидон Б, которая оставляет его у себя.
Б, пронзительно: А.
А сообщает: Я знала одну, так с ней было то же самое, точно так же, у
нее был дом, но она не могла в нем оставаться. Дом был полон дыр и она, она
вытекала через эти дыры. Тогда ее поместили в дом без дыр, вместо дыр там
были железные решетки, так что теперь ей никуда из него не деться. Да.
Б издает неопределенные звуки.
А: Она говорит, что это про нее.
М: О, да.
Все соглашаются, не проявляя каких-либо особых эмоций. Б ставит бидон.
Они расходятся, бродят, смотрят друг на друга с подозрением. Затем А
застывает, останавливает взгляд на Б, идет к ней. Б пугается, отступает,
по-прежнему ощущая вину за собственную радость. Вмешивается М. Он плохо
понимает, что происходит.
М: Что с вами?
А, мрачно: ОНА МЕНЯ НЕРВИРУЕТ.
М: Почему?
А: Она ничего не говорит.
М: А что бы вы хотели знать?
А, выпаливает: Все: и как, и почему, и потому что.
I хочет всем помочь.
М, обращаясь к Б: Вас бы не затруднило на минуточку отказаться от шаги?
Только чтобы кое-что ей объяснить?
Б недружелюбно пожимает плечами: Хамба тиада.
А тоже пожимает плечами. Это заразительно. То же самое делает и М.
Затем вновь возвращается спокойствие. Б загоняет М в угол.
Б, обращаясь к М, со смехом: Судрина Монте-Карло?
М: О нет, нет. Вы преувеличиваете. У меня был билет. Я ехал на поезде.
Б: Монте-Карло, нодриден ашао Монте-Карло. (нет, нет, вы не поняли).
М, обращаясь к А: Что вы поняли?
А: Она спрашивает, почему вы предпочли поехать в Монте-Карло, а не,
скажем, в Монте-Карло.
М, не понимает: Ах, да, ах, да... понимаю.
Молчание. Он ищет ответ.
М, жалобно: Все, что я могу сказать, это... (вдруг в нем просыпается
неумолимая логика) вот в чем дело... Поскольку Монте-Карло ТАМ (жест), и мне
это известно, а я - ЗДЕСЬ (жест) и мне это тоже известно, в один прекрасный
день, вот...: Монте-Карло - ТАМ, я - здесь, и МЕЖДУ НАМИ - поезд... (Пауза)
Вот (Пауза, опять жалобно) Вот как, мне кажется, это произошло.
А и Б погружены в полное непонимание, никак не реагируют. Долгая
тишина.
А: Как-то все это неясно, iсье.
М: Вы находите?
Б: Осточертели мне эти интеллектуалы (на крайне ломаной шаге).
Б уходит в сторону и принимается в одиночестве напевать камбоджийскую
мелодию. А прогуливается. М остается на месте.
Б поет: Кабайе, кабайе коль срау, коль срау коль срау кабайе, кабайе,
кабайе, коль срау коль срау, кабайе, кабайе коль срау.
А, показывает на Б: Она поет.
М: Вы находите?
А: Вот... послушайте...
Они слушают.
М: Нет, она не поет. Петь - это (выпаливает одним махом, но без
музыки): "У-люб-ви-как-у-пташ-ки крыль-я-...!!!"
Эти слова обращены к А с такой агрессивностью, словно в них заключен
какой-либо смысл. А сразу же отвечает, напевая на невзрачный мотив (ми, до,
соль, соль, ми, до) и вульгарно извиваясь при этом, звучно и надменно:
А: "Зузу, малыш Зузу,
Малышка
Это ты".
Она смотрит на остальных, словно швыряя им этот мотив. Б обеспокоена и
съежилась, как испуганный ребенок. А тоже обеспокоена, но берет верх. Они
сражаются посредством песен.
М продолжает, еще более агрессивно: "Ме-ня-не-лю-бишь-но-люб-лю-я!!
Так-бе-ре-гись!! Любви моей!!..."
На слове "моей" М пускает петуха и шлепается на задницу. Б чувствует
себя виноватой. Слышится циничный и вульгарный припев А, которая выходит из
всего этого с триумфом.
А: "Зузу, малыш Зузу
Малышка ты
Моя"
Молчаливое неодобрение. М, жалкий, встает. Затем Б вновь начинает тихо
и фальшиво напевать свою скромную камбоджийскую мелодию. А возобновляет
игру, которая была прервана интермедией Кармен-Зузу.
А, живо: А что же она делает, если это не пение?
М, раздраженно и серьезно, приподнимаясь: Не знаю. Можете сами у нее
спросить.
А подходит к Б и долго в нее вглядывается. Но на сей раз это не
производит на Б столь же сильного впечатления.
А, обращаясь к Б: Что вы делаете в данную минуту?
Б, восхищенно-вызывающе: Юми роза роза роса росам.
А, возмущенно-ошеломленно: Она ходит босиком по росе!
М: Смотрите-ка...
А продожает, обращаясь к М: ...НАПЕВАЯ!... вы ходите босиком по росе,
напевая!
Б: Ноа! (Нет).
М, странно спокойный: Я вам говорил...
А, вне себя, но несколько напуганная: Надеюсь, то, что там слышится,
это все же не ветер с банановых плантаций? (обращаясь к Б) Вы слышите?
Б: торжествующе: Бананияс, да, да! Бананияс да, да.
Б начинает напевать эти слова на мотив овернского бурре или
какого-нибудь другого архаичного танца.
М: Что она говорит?
А, возмущенная, но тоже охваченная желанием потанцевать: Что ее
обдувает ветер с банановых плантаций! (Пауза) Это неправда! Неправда!
А, пританцовывая, направляется к другому краю сцены. М и Б, также
пританцовывая, следуют за ней. Они опять заразились. М их останавливает.
М: Послушайте!.. Кто-то здесь, а вы, вы - там (жест). Кто-то говорит:
Поэт". А вы, вы говорите: "Нет, не поют". Говорят одинаково. Кто-то говорит:
"Не разговаривают". (Жест) А вы, вы говорите: "Нет, разговаривают".
Они смотрят туда, куда показывает М, ничего не понимая.
А, очень живо: Чтобы суметь оценить, мсье, может быть, должен узнать?
М: Нет! Услышать!
Короткое молчание.
М: Однажды у меня была птица, которая разговаривала.
А: Говорящая птица.
М: Нет. Птица, которая разговаривала.
А: Говорящая птица.
Они продолжают быстро повторять эти слова, в то время как Б проявляет
явное нетерпение. Результат следующий:
М, оторопевший: Говорящая птица.
А, торжествующе: Что она говорила?
М: Она говорила: "Алло, алло, это я".
А, без выражения: А.
М: А что я слышал?
А и Б смотрят друг на друга.
М продолжает: Я слышал: "Алло, алло, это я".
А, без выражения: а.
Женщины смотрят друг на друга.
Б, подражая птице: Алло, алло, это я. (гнусаво, с гримасами)
М, в озарении: Да! (Пауза) Да!.. Откуда вам известно?
А прогуливается, безразличная к происходящему.
М, обращаясь к Б: Может быть, это язык, с которого начинается шага!
(Пауза, с акцентом) Взлетающий язык, а?
М и Б глупо смеются.
Б издает неопределенный звук. (Может быть, может быть).
Пока М говорит, А обходит их сзади и приступает к философской ходьбе,
живот вперед, голова наклонена, ноги выбрасываются, словно вывихнутые. Она
проходит мимо них и говорит сама себе:
А: Я иду! да! Мне плевать! Плевать! Да! Я иду! иду! Мне плевать!
Завороженные ногами А, М и Б имитируют ее походку и следуют за ней.
Теперь все трое идут вместе, время от времени поворачивая.
А, странным, резким тоном: Пластинку, что ли, проглотили?
Б, так же: Нотоа пластинкос.
М, очень тяжело: Полагаю, дама не смогла. Она слишком большая? Не так
ли, мадам?
Б, тяжело: Нда.
Их охватывает совершенно безмолвный смех. Он проходит сквозь них словно
ветер. Затем смех прекращается. Они останавливаются. А долго, молча смотрит
на Б. Б охватывает страх.
А внезапно начинает горланить: Карак иту! Капак иту! и т.д.
М отвечает, так же горланя: Срау! Срау! Хамба! Хамба! e т.д.
Б страшно. Она обезумела, больше не узнает шаги. Она прячет лицо в
декорациях и остается к зрителю спиной.
А: Хaмба! Хамба! Срау! Срау! (Внезапно трагически, очень громко) Куда
идет шага, если шаганцев не осталось?
М, в замешательстве: Ну что ж... ну что ж...
А: Ведь находят же ПРОИЗВЕДЕНИЯ ИСКУСТВА.
М, пораженный: Верно ведь... (Пауза) Но она никуда не ИДЕТ, потому что
ее НЕТ...
А: Может быть, она - нечто прочное? (Жест) Видимое, хотя ничего и не
видно? (Она посматривает искоса).
М: Нет, нет... ничего!.. можно шарить сколько угодно... ничего!
А показывает на Б: Так что же, шага могла бы НАЙТИ СВОЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ
здесь у нас на глазах?
Она внушает страх. М, который отшатывается, наталкивается на Б,
оборачивается и кричит от страха. Все пугаются и бросаются врассыпную. Они,
включая и Б, в ужасе смотрят на то место, где Б стояла.
М, стуча зубами от страха: Я, я не знаю. Мне задают вопрос... вопрос...
ужасный... приводящий меня в ужасное состояние... и настаивают. Я не в
состоянии сказать вам, куда пробирается шага, если шаганцев больше нет.
Теперь я весь дрожу, я чувствую, что РАЗВИНЧИВАЮСЬ... Я развинчиваюсь.
А, дрожа, тоже стучит зубами, обращается к Б: А вы, вы ничего не хотите
сказать?
Б, она в таком же состоянии: Мой да, мой да, яле нотоа... яле нотоа.
М: Вот, вот, она тоже, тоже развинчивается!! Искать, где находится
нечто, когда его больше нет... это безумие, безумие... (Останавливается)
ИЩЕМ... Ищем... Что, хм... что...
Они ищут на земле, повторяя тихо: "Ищем, ищем". Затем: "Что? Хм? Что?"
Я мало-помалу их страх слабеет. Они снова спокойны, ничем не заняты. Затем Б
принимается говорить. Начинается новая игра.
Б: Ойо, ойо, ойо.
М, живо: Она хочет спать?
А, живо: Не знаю. (Обращаясь к Б). Вы что-нибудь хотите?
Б: Нопи.
А, обращаясь к М: Да, она что-то хочет.
М: Что?
А, обращаясь к Б: Что вы хотите?
Б: Юми нимао.
А: Она не знает, чего хочет.
М: Может быть, помочь ей узнать?
А, обращаясь к Б: Хотите, вам помогут узнать, что вы хотите?
Б: Юми нимао.
А: Она не знает, хочет ли она, чтобы ей помогли узнать, что она хочет.
М: Что она хочет, чтобы было сделано?
А: Что вы хотите, чтобы было сделано?
Б: ?ми нимао.
А: Она не знает, что она хочет, чтобы было сделано.
М ищет: Что можно было бы сделать? Из этого не впутаться.
А: Из чего?
М: Ну вот...
А: Верно. (Спокойно) Подождите...
Возвращается медлительность, восстанавливающая между ними дистанцию, и
постепенно исчезает.
А: Расширим предмет нашего обсуждения.
Короткое молчаниею Другой тон. Может быть, светский.
А: А ваш муж? Он-то присматривает за вами?
Б: Кончено мой муж. Кончено мой муж.
М: Вот как, вот как.
А и М ошеломлены.
А обращается к М: Подождите... Подождите... (Обращаясь к Б): Ну а дети,
дети?
Б, с шаганским акцентом: Кончено, кончено.
А: Но в конце концов... Ваша квартира? (все быстрее и быстрее) Ваша
организация? Ваши приемы? Ваши знакомства?
Б: Кончено, кончено.
А: Ну а ваша страна? Наша Родина? Европа, в конце концов? Европа?
Б: Кончено, кончено.
А: А как же ценности? Отчий дом? Парфенон? Папы, па, пы и папы?
Б: Кончено, кончено.
А: А Эльзас? (Пауза) Ну, а Лотарингия? (Пауза) Лотарингия?
Б: Кончено-кончено.
А: Сен-Пьер и Микелон? Замки, замки: Брест, Брест?
Б: Кончено, кончено.
А: Ну, а Венеция? Собор Венецианской Богоматери? Газ и электричество?
Б: Кончено.
Внезапная остановка. Мгновение неподвижности. Затем взрыв смеха, они
начинают танцевать под камбоджийскую мелодию, нечто вроде чарльстона. Танец
прекращается. Б смеется.
Б: Ах ах ах.
А и М смотрят на нее с любопытством. Внезапно все полностью забывают о
предшествующем разговоре.
Б: Ха ха ха.
М подходит к Б, чтобы осведомиться.
М: Где вы смеетесь?
Б показывает на голову, очень мягко: Там, там.
М: О, да.
Все трое качают головами: "И верно ведь"...
А, обращаясь к М: А я - ниже (показывает на живот).
М: Вот как.
А, обращаясь к М: А вы?
М: Я... Вот тут (показывает на голову) и вон там (показывает на грудь)
Это поднимается с одной стороны, спускается с другой, варится,
перемешивается, толкается, а потом хоп! Выходит наружу. И тут я начинаю
помирать со смеху.
А, под впечатлением: Так скажите же...
М: Да, да. По-другому больше не получается. Я пытался... и вот... никак
не расхоoотаться... в общем...
А, продолжает: ... это не смешно.
М: Вот так.
Все трое глупо смеются. Внезапно останавливаются и смотрят друг на
друга.
Б, показывая на себя: Ойи ойо срау срау.
А, обращаясь к М: Она говорит, что она, она смеется без причины.
М: Ну да?
Б подает знак: подождите, сейчас я вам покажу, и начинает смеяться,
затем резко останавливается.
А и М вместе: Точно, так оно и есть.
Короткое молчание.
А: А у меня все очень и очень сложно.
М: У?
А: Да. Со мной это случается и ночью. (Очень серьезно) Я просыпаюсь и
хохочу до упаду. Да.
Короткое молчание.
А: Вот какая история. Один очень хорошо одетый господин обедает в
ресторане с шикарной дамой, ест барабульку, они разговаривают, и вдруг рро,
ррро, ррро, ррро, у господина в горле застряла рыбья кость, он не может
выдавить ни слова, ну а дама: "Что это с ним такое", а затем со всех сторон
сбегаются собаки, они не понимают, что происходит, они отвечают господину:
ав ав ав, а потом это никак не проходит, и дама крайне взволнована, она
кричит: "Он сердечник, он сердечник", но все равно не проходит, рро, ррро
ррро становится все роскошнее, собрался весь персонал, его хлопают по спине,
бум-бум, раз уж представилась такая возможность, но безрезультатно. И тогда
хозяин: "Позовите доктора, скорее "скорую помощь", никаких смертей в моем
заведении, давайте же, ну", но никто не в состоянии позвонить, так все
хохочут, и клиенты и персонал, они согнулись пополам, ну а дама говорит: "Он
наклоняется! Вы что, не видите, он наклоняется!", и чем сильнее он
наклоняется, тем сильнее смех и тем больше сбегается собак, у них настоящее
свидание, дама: "Эй вы, собаки, хватит, вы что, не видите, он наклоняется!
говорю вам, он наклоняется"" а потом - вот, мсье издает невообразимое рро,
кость вылетает изо рта, и он опять усаживается в кресле. (Пауза) "Я
возвращаюсь издалека", - говорит он. "Барабульки не для тебя, ты не видишь
костей", - говорит дама. Во всем ресторане принимаются рассказывать истории
о костях и глотке, всеобщее веселье, персонал больше не в состоянии
обслуживать, из блюд выливается соус, "Друг мой, неужели нельзя
повнимательнее", но все без толку. Хозяин вне себя: "Спокойствие,
спокойствие", но все без толку. И тут господин хочет вновь приняться за
барабульку. Дама воет: "Ты оставишь эту барабульку в покое! Отберите у него
рыбу!" (Пауза) Хозяин забирает рыбу. На этом все заканчивается. Так вот.
(Iауза) Бол, 25 июля 1948 г.
М: О ля ля.
Б: О ля ля.
А, серьезно: Да, да. (Пауза) Ну, а что бы вы сделали, а?
М, решительно: я, ничего.
Б, так же: ?ми срау срау.
А: Ну что ж, вот что я делаю: я жду, пока это произойдет. Если я
остановлюсь на середине, все начинается сначала, и на всю ночь...
Б идет к А: Юми каламба батана.
А: Нет, совсем не одно и то же. У меня это не постоянно, и потом, все
основывается на пережитом.
М, раздосадованно: Она не устает твердить вам, что это одно и то же...
в конце концов... ей говорят, что нет, а она все равно начинает сначала... в
конце концов... вам нужно примириться... в конечном счете...
Б принимает сокрушенный вид и удаляется. А присоединяется к ней.
А: В самом деле; скажите: откуда вы знаете, а, что вас посещает (жест)
именно шага? а не, скажем, греческий?
Б, светским тоном, на шаге: Хагано хагано.
А, обращаясь к М: Она знает. (Пауза) А откуда берется этот странный
язык, а?
Б идут к бидону, ставит на него левую ногу и показывает на нее.
А, объясняет М: Из ее левой ноги. Это поднимается из глубин.
М, обращаясь к А: Чего?
А, обращаясь к Б: Глубин чего?
Б объясняет: Иту Калай.
А: Из Глубин Истории.
М, низким голосом, неожиданно: Надо же!!... (Пауза) Она в этом уверена?
Б: Салютно.
А: Она уверена.
М: Надо же!!!
А, обращаясь к М, спокойно: Почему? Как это обычно происходит?
М: Обычно это не происходит. Но если уж происходит, это интересно.
А, раздосадованно: Вот оно что.
М: Вы не находите?
А: Нет. Я не нахожу.
М: Вот как. (Пауза) Мне кажется, было сделано усилие.
А: Полный ноль.
Б, огорченно: о-о-о...
А, таким же светским тоном, как и Б, неожиданно, одним махом: О-о-о...
Как и почему - это вовсе не означает, что все поднимается через ее левую
ногу из глубин Истории. Это означает совсем другое. То, что это поднимается
через ее левую ногу из глубин Истории, означает лишь одно, то, что это
поднимается через ее левую ногу из глубин истории, и ничего больше.
Б сетует, светский тон: Ойо ойо ойо (вы преувеличиваете, дорогая).
А, раздраженная, почему-то делает поворот на 360 градусов: И все же
жаль, что вы больше не в состоянии произнести ни единой фразы по-французски!
... В конце концов, это так!
Б, так же: Кончено! Кончено!
А и М смотрят на Б, которая удаляется походкой манекенщицы.
М: Что?
Б повторяет, всем тем же светским тоном: Кончено, кончено.
А, так же: Кончено, кончено - вот единственное, что осталось в ее
лексиконе от ФРАНЦУЗСКОГО. Вы что-нибудь понимаете. Мсье?
Короткое молчание. Размышления.
М: Кончено, кончено. Куда она хочет с этим прийти?
Б, так же: Юми нима химба!
М: Что она говорит?
А, одним махом: В своем скотском существовании я никогда ничего не
выбирала, но если бы представился такой случай, из различных возможностей я
бы обратила внимание именно на шагу, которая имеет то преимущество, что НЕ
ВЕДЕТ НИ К ЧЕМУ и сеет НЕРАЗБЕРИХУ.
Б соглашается: Юпи ашага!
А, обращаясь к М: Она может рассказывать всякие истории,
преувеличивать...
М, не удивленный: Так я и думал!
А: Я тоже!
Б: Хатина сенанг.
А, обращаясь к М: У нее все прекрасно.
М, вежливо: Тем лучше, тем лучше.
Оставлен светский тон. Переход к разговорным интонациям, смешкам. Все
это было игрой.
А, обращаясь к М: Что вы думаете?
М: О чем?
А показыает на Б: О моей приятельнице.
М неожиданно смеется, с парижским акцентом: Она мне нравится, да, она
мне нравится.
Б тоже смеется: Ах ах ах ах.
Все трое смеются. Возвращение к светскому тону.
А, обращаясь к М: Стоит только подумать о ее прежнем словарном запасе,
о-ля-ля.
М: Да?
А: Он был очень ограниченным. Очень. (Обращаясь к Б, не переставая
смеяться) Не так ли?
Б, весело: Окоа (О да).
А, обращаясь к Б: С этой точки зрения, никаких сожалений, не так ли?
Б, весело: Окоа, окоа (Да, да).
А, обращаясь к Б: Мои поздравления, дорогая подруга...
Б, весело: Срау, срау (??)
М: Словарный запас этой птицы поначалу тоже был очень ограничен...
А, пронзительно и бестолково, как и каждый раз, когда речь заходит о
птице: Не понимаю, почему вы все время говорите об этой птице, мсье. Не
понимаю, почему он все время говорит об этой птице.
М: Об этой несуществующей птице.
А, светским тоном: В конце концов, так или иначе я всегда мало что
понимала. (Обращаясь к Б) Вы это заметили?
Б восхищенно модулирует: Окоа, окоа.
А, успокоившись, светским тоном, но довольная: Да? Что ж, видите ли,
мне это ДОСТАВЛЯЕТ УДОВОЛЬСТВИЕ... надо вам сообщить, что в салонах мы, она
и я... (она смеется) мы были особенно ЖАЛКИ...
Они смеются.
М: Алло, алло, это я. Вот и все.
А, пронзительно-бестолково: Почему вы все время говорите о птице, мсье?
Б, так же, обращаясь к А: Манук, манук, натаган, ману, манук!
А, так же: Мы с ней не понимаем, почему вы все время говорите об этой
птице, мсье!
Короткое молчание
М, оторопевший: Я тоже. Это лезет из меня, и я не знаю, почему.
А направляется к М. Значительно.
А, размышляет: Может быть, наших способностей хватает только на то,
чтобы пытаться понять, а не на то, чтобы понимать, почему и почему?
М: Может быть, и так.
А: Только на вопрос, а не на ответ? (Пауза) Что вы об этом думаете?
М, после паузы: Я думаю, что это не хуже.
А, после паузы: ...что...?
М: И даже наоборот. Вы не находите?
А погружается в глубокие размышления, чтобы попытаться понять то, что
сказал М. М тоже.
Б, смешная и раздраженная: Бер жага паги бер жага паги.
Они ее не слышат.
Б повторяет так же: Бер жага паги бер жага паги.
М: Что она сказала?
А, продолжая размышлять: "Сегодня утром, проснувшись", "Сегодня утром,
проснувшись".
М, раздраженно: Какая ерунда!.. Почему она это говорит? Что происходит?
А, естественным тоном: Значит, она не понимает. (Пауза) Потому что,
если бы она говорила: "Я не понимаю", ее бы не поняли. Понимаете?
М: Нет.
Никого это не беспокоит. Переходят к другой теме. Б тянет А за собой.
Внезапный диалог между А и Б, который не переводится. Б показывает на что-то
в зале.
Б, обращаясь к A, как ни в чем не бывало: Юми кабайе срау, срау (?)
А, смеется: Правда?
Б, смеется, показывая все туда же: Окоа юми (?)
Б хохочет. М оказывается устранен из их разговора. Ему бы очень
хотелось понять.
А смеется: Нет, нет, я в это не верю, это невозможно... нет...
Б, тоже смеется: Окоа окоа (уверяю вас, это тк).
М: Что происходит?
А, опять смеется: Это непереводимо.
М смеется так, словно смех вызывает само слово "непереводимо", это
выглядит очень глупо.
М: Непереводимо!.. Непереводимо!.. (Он смеется, затем пытается их
"догнать") Еще одно предположение: если бы вы могли выбирать, какое
выражение оставили бы вы из французского языка?
А и Б смеются, словно им известен ответ. М внезапно тоже начинает
смеяться, словно он угадал его. Затем А пересекает сцену своей некрасивой,
тяжелой походкой, и направляется к Б:
А, обращаясь к Б, ледяным тоном: На самом деле, если рассуждать
логически, вместо того, чтобы по-идиотски смеяться, вам следовало бы
ответить, что вы не знаете.
Б, обиженно, ледяным тоном: О, о, о, о.
Б пересекает сцену, на ходу подбирает бидон, обнаруживает в себе
музыкальные способности и принимается наигрывать, стуча по нему; довольно
продолжительная сцена. А и М смотрят на нее с беспокойством и любопытством.
Б напевает на мотив камбоджийской песенки: Алло, алло, это йа.
М тут же подходит к Б: Да, да. У него спрашивали: "Кто это, я?" Он
говорил: "Йа". Умолкал. Направлялся в сад. Начинал сначала: "Алло, алло, это
йа", Его ни о чем не спрашивали: спустя какой-то миг он отвечал: "Йа, йа".
Б, гнусаво, с гримасами: Йа, йа.
М, радостно: Да, да.
Б, взрыв радости: Йа, йа... Юми прей ноа срау!
Б подпрыгивает от радости. Необъяснимое веселье. Затем она
успокаивается. А и М терпеливо ждут, пока пройдет веселье.
А, обращаясь к М, мрачно: Она говорит, что очень, очень довольна.
М, раздраженно: Почему она все время об этом говорит?
А, обращаясь к Б, очень раздраженно: Верно. Почему вы все время об этом
говорите?
Б, покаянно: Ноа срау юми.
А, успокоившись: Потому что она полагает, что мы не поняли, до какой
степени она была довольна.
М, раздраженно: О ля ля... если бы мы не поняли!!! Прежде всего, почему
она довольна? а? почему?
А, обращаясь к Б, раздраженно: Да, верно... Почему, в конце концов, вы
довольны?
Б, спокойно: Юми нимас.
А, негодующе: Знаете, что она говорит?
М: Нет.
А, взрывается: Так вот, ОНА НЕ ЗНАЕТ!!
М, негодующе: Скандал! Какая неприятность!
А, продолжает: Полная антипатия. (Пауза. Очень спокойно) Почему вы
довольно? Вы скажете или нет?
М, спокойно и отчетливо, забирая у Б бидон: Все очень просто, если она
не скажет, я пойду и куплю бензина. (Сам себе) С этим бензином я заведу
автомобиль, а затем поеду в... (он подбирает слово, затем его находит) в
Ливерпуль.
А, обращаясь к Б: Слышите его? Если вы не скажете, он смоется в
Ливерпуль (Она хнычет) Мы здесь останемся одни (она показывает на сцену),
одни, одни, как ДВЕ ОДИНОКИЕ ЖЕНЩИНЫ...
Б, умоляюще: Ньет Ливерпуль! Ньет Ливерпуль!
М: Да, в Ливерпуль. Стоит вам только сделать усилие...
Он показывает себе на лоб.
А: Верно, стоит вам только сделать усилие... нет, ну что же это такое?
(С королевским спокойствием) Посмотрите на нас, разве мы довольны?
М: И даже если это так, мы ведь не превращаем это в какое-то кино.
Б, в сильном волнении: Юми объяснинос!
А, удовлетворенно: Вот, сейчас она нам объяснит.
М: Браво!
Они подходят к Б, которая долго размышляет.
Б, наконец, объясняет в трех словах: Судрина юми натаган...
Б бросает взгляд на бидон. Мужчина заслоняет его собой. Б опечалена.
А, негодующе: Знаете, что она говорит??
М: Нет.
А, все так же одним махом: Что все причины, которые у нее были, чтобы
быть недовольной по-французски, превратились в причины, чтобы быть
недовольной по-шагански, и что раз уже вовсе не обязательно, что нечто не
существовавшее раньше не начнет в один прекрасный день существовать, нет
никаких причин, чтобы это прекратилось.
Несколько секунд неподвижности, необходимых, чтобы проглотить эту
лишенную смысла фразу.
М идет к бидону: Ну что ж, я понял!
А тут же идет в другую сторону, симметрично мужчине: Я тоже. (Подойдя к
тому месту, где мог бы находиться воображаемый бидон, А обнаруживает, что
никакого бидона нет. Это должно произвести эффект разорвавшейся бомбы.
Совсем тихо): А где МОЙ БИДОН?
Б, плача, протестует: Ньет, ньет Ливерпуль! Ньет Ливерпуль!
Они безучастны к страданиям Б.
М оборачивается: Что она говорит?
А, подходя к М: Не могу понять. Но... (конфиденциально) она уже не
такая довольная. Она печальная, печальная.
М: Ну что ж, очень хорошо... тогда сделаем так, словно...
А: Хорошо.
М, скороговоркой: Ну быстрее же, скажите что-нибудь, быстрее,
быстрее...
А подыскивает слова: Сейчас, сейчас...
Они поворачиваются к Б и смотрят на нее, натянуто улыбаясь. Та,
успокоившись, принимается напевать, направляясь к ним. Ей нужен бидон. И
передает его ей, напевая. Б выходит на середину сцены и играет с бидоном.
А, громко, словно издалека: Там, где вы сейчас, красиво?
На протяжении всей последующей сцены Б играет с бидоном.
Б, с олимпийским спокойствием: Ханабо Ханабо.
А, обращаясь к М, рассудительно, нормальным голосом: Красиво.
(Обращаясь к Б) Если мы правильно поняли, дует душистый ветер, не так ли?
Б, восхищенно: Шанаме, шанаме.
А, обращаясь к М, так же: Да, душистый. (Обращаясь к Б). Это, конечно,
южный ветер? Тихо покачиваются пальмы?
Б подражает ветру, мягко: У-у-у-у-у-уу.
М, он восхищен тем, что понял: Они качаются.
А, обращаясь к М: Да, да, они качаются. (Обращаясь к Б) На вас
жасминовое ожерелье?
Б делает вид, что чувствует приятный запах: Ясмина окоа.
А, обращаясь к М: Да, жасминовое.
М, подает знак А: А она? Где она находится?
А, обращаясь к Б: А где вы там?
Б, делает круговое движение руками: Коралина кора коралина.
А, обращаясь к М, с негодованием: Она ГОЛАЯ НА КОРАЛЛОВОМ ОСТРОВЕ!!!
Б, мурлычет от блаженства: Юми не ньет.
А, обращаясь к М, так же: Она говорит, что у нее все прекрасно,
о-ля-ля!
М и А огорчены.
М, сурово: На самом деле, она просто жеманится.
А, подхватывает: На самом деле, да. (Обращаясь к Б). Вас прекрасно
известно, что вы делаете. Почему же вы при этом торчите голая на коралловом
острове? Чтобы целыми днями мяукать: "Мой муж кончено-кончено"?
Жесты и гримасы.
М, кокетливо: Да, почему, почему?
Б протягивает им бидон: Натаган окоа. (Не понимаю, почему у этого
бидона две затычки).
М: Что происходит?
А: Все усложняется.
М: А?
А: Она говорит, что это шаганцы.
М: Как?
А: "Это было ужасной глубокой ночью".
М: Ну!
А: Шаганцы изнасиловали меня, разорвали на мне платье и выбросили голую
на коралловый остров".
М: О, о...
А: "Но если непосредственно после описываемых событий такое обращение
глубоко меня удивило, то сейчас я уверена, что оно пребывало в полном
соответствии с моей природой, которая, по сути своей, не знаю, как вам
объяснить, но вы понимаете."
Короткое молчание. Все размышляют.
М, в раздумье: Меня это не слишком убедило.
А: Меня тоже! (Обращаясь к Б, агрессивно): Признайтесь все же, что вы
нимфоманка, и на самом деле только и ждете, чтобы какой-нибудь шаганец
решился. "Если с твоим мужем кончено...кончено..."
Б играет с затычками от бидона, безразличная и безмолвная. Они смотрят
на нее.
М: Что она говорит?
А: Что вы говорите? (Полное молчание Б) Она говорит, что ничего не
говорит.
М, насмешливо: А где при всем при этом ваш муж?
А: Ну, а муж, спрашивают вас?
Б молчит.
А отвечает вместо Б: На сафари.
М, обращаясь к А: А дети?
А: У Людовика Великого.
Короткое молчание. Размышление.
М, в раздумье: Что-то в ее случае мне никак не понять.
У М возникает мысль о вопросах. Быстрая, очень ритмичная сцена,
сконцентрированная на А, которая задает вопросы (словно издалека) и
переводит (словно рядом).
М, продолжает: Там есть солнце?
Б, восхищенная, отвечает, разглядывая бидон: Окоа манос.
А: Сколько угодно.
М: Какая температура?
Б делает жест руками.
А: Двадцать пять градусов.
М: Бывает дождь?
Б: Якао.
А, обращаясь к М: Ночью.
М: Политический режим.
Б: Стага моа.
А: Китайского типа.
М: Оппозиция?
А: Позиция?
Б: Ньет.
А, обращаясь к М: Никакой. (Обращаясь к Б) Работа?
Б: Стакано стакано.
А, обращаясь к М: Кое у кого.
М: Комфорт?
А: ...форт?
Б: Ноа.
А: Никакого.
Б, швыряет бидон, который неожиданно ей надоедает: Батана. (Ну,
хватит).
Остановка. Все трое смеются.
А, восхищенно, обращаясь к М: В конечном счете, она хорошо устроилась.
(Обращаясь к Б) Я говорю, что в конечном счете вы хорошо устроились.
М, довольный: Неплохо, неплохо...
А собирается с силами, чтобы опять выглядеть злой: Она могла бы
проснуться и на СЕВЕРНОМ ПОЛЮСЕ. НA АЙСБЕРГЕ.
М, протестующе: Зачем ей об этом говорить...
Б тут же начинает всхлипывать.
А продолжает: На айсберге! Совершенно одна! Голая! И вокруг никого.
Никого.
Испуганная Б всхлипывает с новой силой.
М, ему неприятна мысль, что кто-то несчастен: Ну зачем, зачем вы ей это
говорите?
А: От злости!
Б: Их, их, их, их, их.
М, обращаясь к Б, нежно: Не обращайте внимания. Я вот считаю вас очень
даже приспособленной. Я нахожу, что вы пронизаны гармонией...
спокойствием... удовлетворенностью... полнотой чувств... внутренним
покоем... умиротворенностью ВСЕГО... (Жест: всего).
Б сразу же переходит к радости.
Б, внезапно крайне довольная: Юми ме ноа.
М: Что она говорит?
А, сухо: Юми ме ноа.
М, сухо: Вот как.
Неминуемый финал сцены.
А: Юми ме ноа, юми ме ноа... (Под влиянием внезапно возникшей идеи она
оборачивается и идет к А, которая пугается и не знает, куда броситься)
Судрина натаган уна ноа, ноа, ноа.
Она сладострастно растягивается на земле и приглашает А последовать ее
примеру.
А произносит речь: Нет, нет, нет, нет, моя дорогая. Нужна специальная
подготовка. Когда на вас сваливается шага, нужно уметь ухватить ее,
удержать!.. Нужен подход! На это способен не каждый! Мне кажется, я смогу
удержаться на... на...
Она подыскивает слово.
М: На чем?
А, кричит: НА БОРТУ!
Она хватается за руками за воображаемые релинги.
Б, растягиваясь на земле: О, о, о, о, о, о, о.
А, очень резко: Нет! нет! я не хочу спать, не хочу! не спать! не спать!
(6 раз) И потом... по правде говоря... шага, шаганская коралинская
программа... нет... нет... нет... Я, видите ли... нет... нет... (вопит) Нет,
мне нужны смертельные враги! иначе... я взорвусь! Да. Вы видите, я ненавижу!
вы любите, а я ненавижу! Я никогда не бываю довольна, ни ночью, ни днем,
никогда, вот мой способ существования! Пускай хорошая погода, вы, вы
говорите: "Хорошая погода". А у меня это вызывает отвращение! (Спокойно,
светским тоном). Чувства... да, конечно, чувства, что нужно, то нужно, но
для чего это изнасилование? эта неслыханная роскошь... Нет, что касается
меня, я, йа отказываюсь.
Молчание. А остается в прежней позе, подобно статуе. Б напевает. М
пристально смотрит на П. Приближается к ней и внезапно спрашивает:
М: Что с вами?
А, сухо: У меня... (она подыскивает слово) исчезновение внутренней
жизни... (словно речь идет о гриппе),
М, не удивляясь: Вот как?
А: Да. (Пауза) А с вами?
М: У меня наоборот. Ее слишком много. Сверх-сверх. Настоящий шарю Я
даже СГИБАЮСЬ. А с ней?
Б жестом показывает: миллиметр.
А повторяет жест Б: Никак не закрывается. Остается самая малость. Она,
она говорит, совсем чуть-чуть, совсем-совсем, но... все-таки...
(Неожиданно): А птица?
М: Птица?.. вопрос в словах, которые в нее ПОПАЛИ.
Б, вдохновенно, но очень быстро: Алло, алло, это йа. Йа. Йа.
М: Да... НОЧЬЮ. Пока она спала.
Б: Это йа. Йа...
М: Да. Они ВЕРНУЛИСЬ в птицу, а затем ОСТАЛИСЬ в ней. (Пауза) И когда
на следующее утро маленькая птичка проснулась, эти слова уже сидели в ее
глотке (жест), там, где миндалины.
А, понимая по-своему: Вот оно что... и она поспешила ОТРЫГНУТЬ их?
М: Именно так!
Общее согласие. Они прекрасно понимают друг друга.
М заключает: А что, по-вашему, ей оставалось делать?
А: Верно... (Она разъясняет Б) Алло-алло-это-йа - это когда звонят по
телефону.
Б, в приступе радости: Гастон что за звон телефон!
А и М подходят к Б и строго смотрят на нее. У Б все такой же виноватый
вид. Укоризненное молчание.
А, обращаясь к Б: Ну, а когда не звонят? (Б понимает, что тогда это
серьезно) Хоть в гроб ложись: никого. А? Что тогда делают с этими словами?
А? Лишенные смысла, они внезапно приобретают его. Вы не чувствуете?
А начинает усиленно принюхиваться. М и Б тут же следуют ее примеру. Они
пытаются учуять возможные смыслы слов.
А продолжает: Вы не чувствуете, как смыслы нахлынули со всех сторон? Не
ощущаете их тайного действия? Напора бессмысленных смыслов? Смыслов
запущенных? Готовых при первом же удобном случае вылезти на свет божий? Вы
ничтожество, да?
Тяжелое молчание.
М: Нет, нет... я чувству, как...
А: Настоятельное внушение, полагаю?
М: Да!
Б: Алло, алло, это йа! (Три раза, очень быстро)
М перебивает словно в озарении.
I, обращаясь к Б: Еще никто и никогда не слыхал об этой птице. Вы
первые.
М, со смехом: Попи?
А: Почему?
М: Потому что я никогда о ней не рассказывал.
А, без выражения: А.
Короткое молчание.
А: А она длинная, эта история про птицу?
М, его механизм сейчас, похоже, в полном порядке: Дело в том, что...
существует несколько версий. Которую вы бы желали услышать?
А, безапелляционно: Самую короткую.
Б: О... (Очень жаль).
Они удаляются от него, расходятся по разным сторонам сцены и готовятся
слушать историю птицы. Мужчина углубляется в эту историю. Он не хочет
упустить эту возможность: рассказать историю, которая ему стоила потери
свободы. Историю расплывчатую, идиотскую, идущую от сердца и состоящую
большей частью из оговорок.
М: Эта птица прилетела ко мне однажды утром...
Остановка. Он не в состоянии продолжать. Он смотрит на А, взгляд
которой обращен в другую сторону. Затем на Б, которая смотрит на него. Он
делает еще одно усилие, один посреди сцены.
М: Эта птица прилетела ко мне однажды утром...
Опять остановка. А по-прежнему где-то в другом месте. Б медленно идет к
М и дотрагивается до него.
Б: Ойо ойо ойо ойо (и все на сегодня?)
Б "физически" остается рядом с М. Это позволяет ему продолжить свой
рассказ. Один бы он не смог. Два безумия, соединившись, расскажут эту
историю. А - словами. Б - жестами и гримасами будет выражать свои чувства,
свои сомнения - за исключением тех случаев, когда ей будет что-либо
непонятно. В основном, она поймет лишь то, что будет понятно и нам.
Роль А будет состоять в том, чтобы "душить" поэзию, которую, подобно
миазму, могла бы источать эта история.
М, продолжает: Я спокойно спал, и вот вдруг слышу: "Алло, алло, это
йа". Я в ужасе кричу. Я спрашиваю: "Кто это, я?" и слышу в ответ: "Йа, йа".
Я открываю глаза и вижу ее в двадцати пяти сантиметрах от собственного носа.
Она смотри на меня?
Б: Как она залетела?
М: Через окно.
А: Потому что вы спите с распахнутым окном?
М, сбитый с толку: Да.
А: А я - нет. Раньше считалось, что это полезно для здоровья, теперь
господствует другое мнение.
М: А.
Рассказ возобновляется.
М, продолжает: И что же я делаю? А что бы сделали вы?
А: Конечно, ничего, а что бы вы хотели? В таких случаях остается только
терпеть.
Б: Нудрина окностра?
М, он понял: Нет, она бы не улетела... можно было видеть, как она
выглядела... преисполненная решимости... окончательно... бесповоротно...
А, безапелляционно: Если птица решилась принадлежать, это ужасно, нет
ничего более принадлежащего, чем птицы.
М: Верно.
Б, звучно: В САМОМ ДЕЛЕ.
М: И потом, должен признаться, меня это заинтересовало. (Обращаясь к Б,
тихо) Много чего со мной случалось, но что-либо подобное - никогда,
никогда...
А: Как вы это приняли, плохо, хорошо?
М: Я принял это ВО ВНИМАНИЕ.
Всеобщее согласие по поводу этого слова, вот уже многие десятилетия, с
низвержением буржуазной литературы, ничего более не означающего.
А: Какая у нее была голова?
М: Голубая, голубая. Она была голубая. (Пауза) Она осталась. Почему?
Полная тайна. Она осталась со мной.
Короткое молчание.
Б: Йа, йа.
А: И тогда?
М: тогда я сказал себе: "Одна из двух, либо это мне кажется, либо она и
взаправду разговаривает". И я пригласил людей, чтобы они послушали птицу.
Они слушают. Результат? Одни не слышат ничего, абсолютно ничего, другие -
слышат, но что-то совсем другое.
Б: Заройдос, заройдос.
А: Ну, а птица? Что слышала она?
М в замечшательстве.
М: Ничего. Птица не слышала ничего. (Пауза) Одни утверждали, что эта
птица ничего не говорила, другие - что она говорила не то, что я слышал. Моя
жена, например, слышала: "Алло, алло, тону я". (Смешки Б и А), а вовсе не
"алло, алло, это я" (Опять смешки) Понимаете?
Б понимает: Юми попи.
А: Ну, а какая разница, "Алло, алло, это я" или "Алло, алло, тону я"?
М в замешательстве.
М: Никакой. Если не считать, что "Алло, алло, это йа" никто не слышал,
кроме меня.
А: Я понимаю, но не могу понять, почему я понимаю. Я понимаю, что вы
говорите, но то, что вы хотите сказать, говоря то, что вы говорите - этого я
не понимаю.
М в полном смятении.
М: Я говорю о птице. Вы разве не понимаете, что я говорю о птице?
А: Ну, и куда же мы идем?
М: Куда...
Б: Ойо, ойо.
К М возвращается смелость.
М: Нет, птица не должна была бы говорить. Если обратиться к началам
начал, птица не должна была бы говорить. Во всей истории ее вида не было ни
единого случая, чтобы его представитель заговорил. Так что она первой
переступила порог.
М: О...
А: Напрасно вы так хотите добраться до цели, все это ни о чем не
говорит.
М, сбитый с толку: В каком смысле ни о чем не говорит?
А: Ни в каком.
Б: Ойо (хватит).
М вновь набирается смелости.
М: Она всегда говорила одно и то же, но с такой настойчивостью, такой
настойчивостью... я уже был в нерешительности... (Галлюцинируя) Никто не
слышал то, что слышал я, но это ничему не мешало, я слышал: "Алло, алло, это
йа". Но сам по себе слышать "Алло, алло, это йа" было бы совершеннейшим
пустяком, не так ли, важно, что я начал замечать, предвидеть, проникать,
теряться...
А: В чем?
Но М уже несгибаем.
М, очень буднично, словно это само собой разумелось: Что ж... Во тьме.
А: И не меньше!
Короткое молчание.
М, после паузы: Мне стало страшно.
А: Смотри-ка...
Б: Ох ох ох (мне тоже).
М: Сначала совсем чуть-чуть, затем все больше и больше, затем, в конце
концов, настолько, что я прекратил всяческие отношения с птицей... да... не
поверите, до чего я дошел. Я стал тем, кто ничем не интересуется, кто ничего
не слышит. (Пауза) Напрасно продолжала она: "Алло, алло, это йа". Я был
непроницаем.
Б, испуганная и взволнованная: О... птица натаган?
А, сухо: Она спрашивает, заметила ли это птица?
М, после паузы: Нет.
Б, успокоившись: А...
А, холодно: Она очень любит животных (обращаясь к Б), да?
Б, восхeuенно: Попопопо.
Но М уже увлечен своей историей.
М: Что это за йа? Йа, которая весила двадцать пять грамм и была
величиной с яйцо, в то время как йа, выходившее из нее, было величиной...
величиной... величиной...
Взмахивает руками.
А: Ну?
Пауза.
М: С БОЛЬШУЮ ПТИЦУ. Оно раздавалось в доме... затем наступала тишина...
Я был в полной растерянности... в полной...
А: А ваша жена?
М: Моя жена - нет.
М умолкает. А "будит" его.
А: И что же?
М: Ничего.
Затем М продолжает, словно возвращаясь откуда-то издалека.
М: Птица, которая говорит йа, сама основа "я".
А, бесцеремонно-буднично: Вот как, я думала, тут дело в другом.
М, опять в замешательстве: Да? В чем же?
А, смеется: Не скажу.
Короткие смешки А и Б, которая ничего не понимает.
М, совершенно бессвязно: Птица, которая горланит свлово "йа"... так
вот... я вовсе не хочу этим казать, поймите правильно, что птица лишена...
нет, нет, вовсе нет, расизм всегда был мне неведом... нет, но понятие...
понятие... мы привыкли связывать его с понятием... (жест) килограммов...
определенных форм. Когда мы, мы говорим: йа...йа... Но чтобы птица... мы
ведь не привыкли, не так ли... считается, что "йа" птицы такое же
миниатюрное, как и сама птица... нет, не то, чтобы считалось, что она не
ощущает собственого йа... я путаюсь, да, я хочу сказать, что у нас (жест)
считается, что... не так ли... имеется тенденция полагать, что она ощущает
его очень слабо в переломные моменты своей жизни, когда ей страшно или когда
она умирает. (Довольно длинная пауза) Что я только что сказал? (Он
ошеломлен) Только что я сказал что-то ужасное, что-то решающее.
Б, очень взволнованная: Ох судрина, ох судрина.
А: Вы не сказали ничего решающего, вы ВООБЩЕ НИЧЕГО НЕ СКАЗАЛИ.
М: Вы полагаете?
А: Уверена.
Пауза.
М, обескураженный: Тем хуже. Может быть, мне так и не удастся добраться
до конца этой истории.
А: Потому что она началась?
М: А вы не заметили?
Б, опечаленно: Окоа, да, да.
А: Нет. Когда она началась?
М: Когда птица появилась в моей комнате.
Пауза.
А: Вот как.
Молчание. Общая пауза.
М: Больше не знаю, как вам объяснить...
Б: Тенедамос, натаган едос...
М: Что она говорит?
Б, дотрагиваясь до его груди: ВЫ, НЕ ПТИЦА.
А: Она просит рассказать, что сделали ВЫ, ВЫ.
М: Да, я могу рассказать ОБ ЭТОМ. Я, Я научил птицу еще одной фразе:
"Здрассьте-до свидания, дамы-господа".
А: Всей целиком?
М: Да. Она запомнила: "Здрассьте-до свидания, дамы-господа". Тогда я
научил ее еще кое-чему, затем еще и еще. Она запомнила все.
А понемногу заинтересовывается. С ее стороны - нечто вроде допроса:
Б, счастливая: О...
А: ПОЧЕМУ вы учили ее?
М: ПОТОМУ ЧТО ОНА ЗАПОМИНАЛА.
А: А затем вы перестали ее учить?
М: Да.
А: ПОЧЕМУ вы перестали ее учить?
М: Чтобы она все-таки ОСТАЛАСЬ ПТИЦЕЙ.
Всеобщее согласие.
А: И как теперь?
М: Половина от моего уровня.
Б, счастливая: Ойо.
Жест, она показывает ее рост.
А: КАК она пользуется тем, чему вы ее научили?
М: Кстати и некстати. И как придется.
Б: Тсс тсс тсс.
Б удручена. И А тоже.
А: Очень жаль.
М: Да. С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ КОЛИЧЕСТВЕННОЙ, ОНА РАСПОЛАГАЕТ ОТНОСИТЕЛЬНО
ЗНАЧИТЕЛЬНЫМ СЛОВАРНЫМ ЗАПАСОМ, НО С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ КАЧЕСТВЕННОЙ - ПОЛНЫЙ
НОЛЬ. ЭТО - ВСЕ, ЧТО УГОДНО, В ПОРЯДКЕ И БЕСПОРЯДКЕ. И потом, надо это
знать...
А: Что?
М: Что она говорит! Потому что иначе это можно принять за какой-то
полицейский пост... Откуда у нее этот акцент? (Пауза, затем сам с собой) Я
никогда не узнаю... прошлое для нее... (Жест: это не в nчет).
Б: Птица натаган?
М: (Отметим, что он понимает шагу, когда его это "устраивает") Дура.
(Фразы, все время фразы) Вы спрашиваете, какая она, и я вам отвечаю: дура.
Вы спросите меня, исключительная ли это птица, и я вам отвечу: да,
исключительная дура... Слушайте хорошенько, что я вам скажу: в один
прекрасный день эта птица будет съедена кошкой. В один прекрасный день я
умру: эта птица будет съедена кошкой.
Б, ошеломленно: Ойо.
А, весело: Она опечалена, потому что птица БУДЕТ СЪЕДЕНА кошкой.
М: Понимаю. Но эта птица не в состоянии понять, что какая-то кошка вот
уже три года ждет ее за углом. И вот... Я говорю ей: "Кошка, кошка, берегись
кошки". И что же делает она, Повторяет это перед самым кошкиным носом:
"Кошка, кошка, берегись кошки".
Все очень серьезны. Молчание, которым заканчиваются все беседы. Б
нарушает его первой.
Б, обращаясь к А: Птица дукса?
А, обращаясь к Б: Да, можно подумать, что у него на нее зуб.
М, он услышал: Я больше не люблю эту птицу. Я говорил с ней, но больше
не люблю ее. Мы были вежливы друг с другом. Мы виделись за полдником. По
вечерам она дрыхнет, из нее не вытянуть ни слова, но днем она в полной
форме.
Б: Каламай каламай.
М, он понял: Да, конечно, это относительно, и в то же время не
относительно. В целом, конечно, должно быть, происходило нечто вроде... мы
не понимаем друг друга в одном и том же месте, предположим, я понимаю здесь
(жест), а она не понимает там (жест, женщины следят взглядом), и тем не
менее, В ЦЕЛОМ, иногда, должно быть, происходило нечто вроде...
А, очень нетвердо: Нечто вроде РАЗГОВОРА?
Разумеется, такого, как у них.
М: Да.
А: Эта птица знает, что она разговаривает?
М: Нет, но поскольку это знаю я, в общем, это не проблема.
Молчание. И вот Б открывается хрупкая, но суровая истина. В
одиночестве, ни к кому не обращаясь, она сообщает ее. Появляется выход из
тоннеля.
Б, очень нежно: Ойи нима нима манук ойо.
А, так же: Она говорит, что птицы питаются маленькими, маленькими
зернышками, почти не видимыми, СТИШКАМИ, МУХАМИ, она говорит, что ЗНАЕТ...
как это ЗАБАВНО, когда они раскусывают их.
Б раскусывает воображаемую муху. Свежесть садов, в которых совершаются
преступления, Зелень. Наконец, воздух. М отступает, удаляется от низ.
Б: Ойи нима кха.
А: Она говорит, что они направляются в САДЫ, на ДОРОГИ, но всегда -
туда, где бывают кошки... (Обращаясь к М) Не так ли?
М в ужасе отступает.
М: Откуда... Откуда вы знаете о птицах все это?
А: Оттуда. Оттуда же, откуда и все... (Она подходит к Б) Откуда и...
она.
Б, обращаясь к М: Натаган судрина ноа манук?
М: Нет, никто этого не знает. (Пауза) Никто и не может этого знать...
потому что никто не понимает ни слова из того, о чем говорит птица.
А: Вы уверена?
М, глубокомысленно: Да. (Пауза) Это опасная, слишком опасная для меня
история. Вам можно и не говорить, что я крайне осторожен. (Пауза, обращаясь
к Б) Если я вам ее и рассказываю, то лишь потому, что вы застряли в шаге.
Ведь если вы попробуете ее пересказать, никто не поймет, не так ли,
Б, мягко: Ноа.
А: Ну, а почему мне?
М: Потому что вы ее НЕ СЛЫШИТЕ.
А, твердо: Верно. Мне НАПЛЕВАТЬ НА ПТИЧЬE ИСТОРИИ.
Они расходятся в разные стороны, сбитые с толку, блуждают по сцене, не
узнавая друг друга. Затем А возобновляет беседу.
Й Ойо ойо, я тоже, ойи я однажды обзавелась животным... ойо ойи... у
меня и без того уже было множество преимуществ... (в ходе последующего
монолога все понятия равнозначны) дом, муж, дети, личность, автомобиль,
положение, возраст, имя, два автомобиля, репутация, собака, образование,
страна, родина, начальник, небо, жизнь, каштановые глаза, такие же волосы,
красивое манто, религия, тридцать лет... тридцать один год одно манто...
тридцать два года, тридцать три года, тридцать четыре года два манто,
тридцать пять лет четыре любовника, два каракуля, тридцать шесть лет...
тридцать семь лет... в тридцать семь лет я сказал себе: Лев. Вот что мне
нужно... живой лев. Нормальный. Можете посмотреть на меня... Лев. Я им
обзавелась. Он ничего не говорил. Только рычал. Сто пятьдесят семь
килограмм. Шесть килограмм мяса в день. Конечно, нужны определенные
средства. Я располагала ими. (Пауза) Так вот, нет... Он превратился в жалкую
тряпку. Нас разлучили. (Пауза) И с тех порт, что бы там ни было, пусть даже
этого льва ничто и не заменило, Я ГОВОРЮ НЕТ. Это был всего лишь лев. И нет
конца, нет конца, нет конца.
М: Но птица - совсем не то...
А, убежденно: НЕТ, Я ГОВОРЮ НЕТ. Все это - всего лишь животные, мсье, и
ничто иное. (Пауза). Это можно прочесть в их глазах. (Пауза) Их глаза
ЧРЕЗВЫЧАЙНО ВЫРАЗИТЕЛЬНЫ. (Пауза) И когда они кричат, это тоже ЧРЕЗВЫЧАЙНО
ВЫРАЗИТЕЛЬНО.
Произнесение этих двух слов доставляет ей видимое удовольствие. Б
кричит как зверь, пронзительно, дико.
А: Крики животных - это ЧРЕЗВЫЧАЙНО ВЫРАЗИТЕЛЬНО.
Молчание.
Б, очень мягко: Ойо ойе натаган манук, ойо ойо.
Жест руки, словно она сжимает в ней воображаемую птицу, затем она
разжимает пальцы, "выпуская мертвую птицу".
М, он в страхе отшатывается: Что она говорит?
А, обыденным тоном: Она говорит, что птица - создание весьма хрупкое.
Стоит лишь сжать ее чуть сильнее, и...
Б улыбается, ее улыбка внушает определенную тревогу. Мы еще не видели
ее столь кроткой. Эта нежная особа - безумная преступница.
Б: Дукса ксита акара.
А, переводит: В то время как с кошками, по ее словам, УЖЕ труднее...
Возрастающее беспокойство М, который продолжает пятиться.
Б: Срау, срау манук.
Она опять требует историю про птицу.
М: Нет!
Он больше не хочет говорить с Б о птице.
Б: Агула иту? (Почему?)
М: Потому что она осталась дома, когда у меня произошла эта авария с
машиной.
Довольно долгое молчание.
А: А что вы сказали, когда пришли они?
М: Я отрицал: "Я? Птица? Какая птица? Я не знаю никакой птицы..."
(Пауза). Все было бесполезно.
А: А я вот со львом не могла ничего отрицать. Уж слишком он был
большой.
Б: Пер катан хан манук.
А: И все же нужно ВСЕГДА ОТРИЦАТЬ, да!
Б: ОТРИЦАТЬ. ОТРИЦАТЬ. (По-шагански).
Всеобщий порыв. Они кричат: "Всегда отрицать, всегда отрицать,
отрицать, отрицать"" Возвращается спокойствие.
А: Вы, конечно, преувеличили?
М: Да.
А: Я тоже. Они сказали мне, что лев - это была капля воды,
переполнившая чашу.
Б: Каламй иту.
А; она показывает на Б: Она тоже, тоже преувеличила, но только в
отношении самой себя, без привлечения какого-либо животного.
М: Я понял, да. (Пауза) Я попросил разрешения взять птицу с собой. Они
отказали.
А: И про льва они тоже не захотели ничего слышать.
Б: Юми манук птица, натаган.
А: Она говорит, что теперь вспоминает.
М: О чем?
А: О том, что тоже была однажды животным.
Б: дикса каламай.
А, улыбается: Да, бедняжка.
Короткое молчание.
М: Я не дал ей никакого имени, зову просто птицей.
А, решительно: Если этого можно избежать, лучше всего животных не
называть никак. К тому же птица звучит лучше, чем что бы то ни было.
(Пауза). Лев тоже.
М: Прежде всего, это она переусердствовала. Не хотелось ее обвинять, но
это она.
А: Ну, а со львом не так. Это я.
М: С утра до вечера, из комнаты в комнату, речи, речи, речи. МОЯ ЖЕНА
СХОДИЛА С УМА.
Б, хлопает в ладоши, ее радует, что люди сходят с ума: Каламай,
каламай!
А: В конце концов, мы остались вдвоем, лев и я. Все остальные ушли.
Молчание.
А, грубо: А дом был большой?
М, сентиментально: Очень большой.
А, с отвращением: У меня тоже: слишком большой.
Б: Срау натаго.
А, переводит: У нее тоже СЛИШКОМ большой. (Пауза. Обращаясь к М) А вы
знаете, что с ним стало?
М: Не знаю, нет. а с ВАШИМ?
А: Тоже не знаю.
Молчание. Затем Б внезапно начинает топать ногами. А смотрит на ее
ногги.
А, обращаясь к М, сухо: Она плачет.
М: Вы полагаете?
А: Сами послушайте.
Говоря это, она показывает на ноги Б, свидетельствующие о том, что она
плачет. М смотрит на ноги Б, и это его убеждает.
М, сухо: Верно. А почему, вы знаете?
А: Нет. (Обращаясь к Б) Почему вы плачете?
Б, топая, кричит: Дукса ксита акаба!
А: Убейте кошку! - говорит она.
Долгое молчание. Все размышляют. Затем А отстраняется от М и вплотную
подходит к Б, уже успокоившейся.
А, обращаясь к Б: Если он начнет с упразднения жизни кошки, на чем он
остановится, а?
Б, весело: Дукса ноа!
А: Она говорит, он не остановится.
М: Совсем??
Б, еще веселее, с ликованием: Ноа.
А: СОВСЕМ.
Молчание. Все размышляют.
А, обращаясь к Б: Но что это даст, если потом ВСЕ начнется сначала?
М: Что?
А, размашисто: ЖИЗНЬ!
Б: Макси натаган дукса дукса дукса.
А, внезапно понимает: Ей бы это доставило удовольствие. (Пауза. Она
повторяет жест Б, удушающей птиц, а затем разжимающей пальцы и смотрящей,
как падает мертвая птица) ПОНИМАЕТЕ?
М, он понял: О да, да...
Молчание. И вот мания убийства Б, которая хочет, чтобы в мире все вновь
началось с нуля, перекидывается на А:
А, она приходит к этому издалека: Заметьте... заметьте... У меня бы это
вовсе не вызвало неприятия... (Со сладостной кровожадностью) ЕСЛИ БЫ КАЖДЫЙ
БЫЛ ЛЬВОМ, ДЕЛО ПОШЛО БЫСТРЕЕ. Они, львы, может быть, не слишком много
говорят... никаких сантиментов... но... это достойное создание... (Пауза)
ОНИ МНЕ НИСКОЛЬКО НЕ МЕШАЮТ... А вам?..
Немедленная поддержка остальных.
Б: Юми нимао! (Нисколько)
М: Мне тоже!
А, все более возбужденно, но сдерживаясь: Они мне нравятся... А вам?
Б: Хати нья сенанг! (Меня они воодушевляют).
М, возбужденно: А я их обожаю!
Внезапно женщины начинают краснеть, выпускать когти, готовые броситься.
Мужчина подхватывает бидон и удирает.
Женщины застывают в позе льва и смотрят друг на друга. Затем, медленно
и плавно, пьеса начинается сначала, с этих поз женщин.
Б: Хамба шенанг.
А: Как дела?
Б: Хамба шенанг.
А: Хорошая погода.
Б: Шенанг.
А: Просто смех, но я не поним аю, что вы говорите.
Б: Менанбах шагано.
А: Ах, это вы говорите на шаге...
Женщины застывают в позе льва. Мужчина тоже, в стороне, с бидоном в
руке. Затем, внезапно, напряжение спадает. Они начинают шевелиться, словно
занавес забыли опустить. Затем А усаживается посреди сцены, в то время как
остальные двое прогуливаются, не замечая ее.
А поет: Зузу, малыш Зузу
Малышка
Это ты,
Зузу, малыш Зузу
Зузу мойа.
Они слушают ее с легким неодобрением. Молчание.
А сопротивляется: А мне наплевать. Я жду.
Б тут же соглашается, что ей тоже надо ждать.
Б спешит к А и садится рядом с ней: Срау срау нимао.
А: Она тоже ждет.
М все еще в нерешительности, стоит ли к ней присоединиться. В конце
концов, он тоже садится.
М: В сущности... (садится).
Короткое молчание.
А: Я просто зверски устала. А вы.
М, с жестом: Я тоже.
Б, жест: Юми нимао.
А: Она тоже зверски устала.
А смотрит по сторонам. Остальные тоже, но со страхом.
А: Если этому не будет конца, я смываюсь.
М: Чему?
А: Не знаю.
Общее согласие: они не знают.
А, обращаясь к Б: Дела нишево?
Б, смеется: Нишево.
М, смеется: Нишево.
Они смеются.
Популярность: 1, Last-modified: Wed, 30 May 2001 04:05:02 GmT