(Неоконченная пьеса в четырех действиях)
----------------------------------------------------------------------------
Darnlay
Перевод В. Лившиц и Л. Рейнгардт
Библиотека драматурга.
Эдвард Джордж Бульвер Литтон. Пьесы. М., "Искусство", 1960
OCR Бычков М.Н.
----------------------------------------------------------------------------
Дарнлей.
Парсонс - его служащий.
Мейнуэринг - его друг.
Лорд Фицхоллоу - его тесть.
Сэр Френсис Марсден |
} его знакомые.
Селфби Фиш |
Слуга.
Леди Джулиет Дарнлей.
Фэнни Дарнлей.
Мисс Плесид.
Дама из виллы Сент Джонс Вуд.
Служанка.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Комната сэра Френсиса Марсдена.
На стенах рисунки с изображением лошадей, фотографии танцовщиц. В глубине
комнаты по стенам развешаны турецкие трубки, оружие; на одном из столов
разбросаны конфетные обертки, коробки из-под перчаток. Туалетный стол. Общий
вид комнаты говорит о том, что здесь живет молодой человек, холостой,
богатый и не отстающий от моды.
Марсден (сидит в кресле и читает газеты). "Французский любительский
спектакль в доме герцогини Дешмор. В роли маршала Ришелье блестящий сэр
Френсис Марсден". (Весьма признателен за похвалу.) "Непринужденно и весело
он исполняет свою роль, чувствуя себя на сцене, как дома". Как дома? Что за
невежество! Будто "веселиться" и "чувствовать себя, как дома" это не два
исключающих друг друга понятия. (Зевает.) В нашем мире даже наслаждаться и
то стоит труда. А это что такое? "Прекрасная леди Джулиет Дарнлей..." -
длинный абзац, посвященный ее достоинствам и бриллиантам. Да, она очень
привлекательна, весь Лондон будет завидовать моей победе. (Опять зевает.)
Человек постоянно должен быть влюблен - это единственное спасение от скуки.
Входит Селфби Фиш.
Мое почтение! Как видите, я собираю новости целого дня, чтобы вернуть их
людям в светской беседе одного лишь вечера.
Фиш. Новости? А меня они не интересуют. Что мне! новости? Мы узнаем
новости о других, а до других мне! нет никакого дела.
Марсден (читает). Какой страшный пожар разразился вчера в
Сент-Джайлсе!
Фиш. Да? У меня нет никакой недвижимости в этих местах.
Марсден. В Луи Филиппа опять стреляли. Что станет с Францией, если она
потеряет этого мудрого короля?
Фиш. Не все ли равно? У меня нет ничего во французских банках.
Марсден. Боже мой! А это что такое? Ваш друг бедняга Дик Сквендер
размозжил себе голову вчера вечером без четверти шесть.
Фиш. Вот как? Слава богу, я ничего не одалживал Сквендеру, кроме
зонтика. Нужно срочно послать за ним.
Марсден. Вы непревзойденный философ. Ничто не может тронуть вас - ни
пожар в населенном месте, ни покушение на короля, ни опасность гибели целого
государства, ни даже самоубийство друга!
Фиш. Здесь нет ничего удивительного. Человеку следует благодарить
судьбу, когда несчастья других не касаются его самого. (Протягивает Марсдену
табакерку.) Я сам придумал эту смесь. Она так и называется - смесь Селфби
Фиша.
Марсден. Нет, дружище, ненавижу я эти слабые наркотики, вроде
нюхательного табака или сигар, они только слегка возбуждают. Мне нужно нечто
посильней, такое, чтобы всколыхнуло сердце и взволновало кровь. То ли дело
сражение, политика, карты, вино или, наконец, любовь!
Фиш. Оставьте, пожалуйста, Марсден!
Марсден. Ха-ха-ха! Ну вот, даже вы не можете слышать равнодушно слово
"любовь". Готов поклясться, что вы без ума от прекрасной Амелии Плесид.
Просто голову потеряли!
Фиш. Выражайтесь точнее, "без ума" - это слишком сильно сказано, а
"потерял голову" - совсем ни на что не похоже. Дядюшка Амелии Плесид был
близким другом моего отца. Он оставил ей тридцать тысяч фунтов, из которых она наследует только половину в том случае, если отказывается
выйти за меня замуж, и получает все, если я сам отказываюсь составить ее
счастье, дав ей имя миссис Фиш. Но я не камень. И я женюсь на ней. Правда,
требования мои велики. Моя жена должна быть покорна и хорошо воспитана.
Мисс Плесид, кажется, очень сдержанна и неразговорчива. Я уже предвижу
спокойное супружеское счастье в Фиш-Холле, когда вернусь туда со своей
молчаливой подругой жизни. (Задумчиво.) Она так тиха, что, может быть, и
дети ее не будут шуметь!
Mарсден. Ну если так - желаю вам тихого счастья с вашей Амелией.
Пожелайте и мне любовных восторгов с моей Джулиет.
Фиш. Ваша Джулиет уже замужем, и за эти восторги вам придется дорого
заплатить, когда дело дойдет до бракоразводного процесса.
Mарсден. Ах! Я готов отдать все мое состояние за одну ее улыбку!
Фиш (в сторону). Значит, улыбка обойдется недорого, ведь он давно
промотал все, что у него было. (Громко.) Между прочим, хоть это и не мое
дело, ваши попытки разрушить счастье порядочного человека, который дает в
своем доме отличные обеды, кажутся мне довольно безнравственными.
Mарсден. Счастье? Ну, нет, хоть я и повеса, но я не так уж
испорчен, как вы думаете. Брак моей двоюродной сестры Джулиет Дарнлей
несчастлив.
Фиш. Почему же? Ее муж довольно благороден для своей роли купца,
вернее, биржевого спекулянта, ведь он скорее спекулянт, чем купец.
Mарсден. Отец Дарнлея был министром, и он провел свою юность при
дворе. Когда он подрос, отец нашел ему синекуру, но один из родственников
матери предложил ему участие в доходном деле. Он выбрал последнее и провел
свои молодые годы за конторкой. В возрасте тридцати трех лет Дарнлей
познакомился с моей двоюродной сестрой Джулиет. Тогда ей было только
семнадцать, влюбился в нее, и его предложение было принято. Два-три года они
жили, смею сказать, так, как все женатые люди. Но год назад этот Дарнлей,
которому почему-то удивительно везет на бирже, несколькими удачными
операциями удвоил свое и без того значительное состояние и стал одним
из богатейших людей в Европе. С тех пор он с головой ушел в свои спекуляции,
а Джулиет окунулась в светскую жизнь. Они почти не видят друг друга, и вот
Джулиет живет без наставника, а Дарнлей - без спутницы жизни.
Фиш. Очевидно, Дарнлей и в самом деле очень занят своими делами, если
он не замечает ваших далеко не родственных ухаживаний за Джулиет. Неужели он
ничего не подозревает?
Mарсден. Вы же знаете его исключительную невозмутимость и
великосветские манеры. Энтузиаст в делах, он стоик в жизни. Если Дарнлей
даже и подозревает что-нибудь, это выражается лишь в преувеличенной
вежливости, которая весьма похожа на презрение. (Смотрит на часы.) Однако я
понятия не имел, что уже так поздно. Пора к леди Джулиет, могу подвезти вас
в моем кебе.
Фиш. Нет, в кебе легко разбиться. У меня своя вполне безопасная,
правда, довольно тесная карета.
Mарсден. Тогда, может быть, вы прихватите меня?
Фиш. Нет, в карете Селфби Фиша только одно место. Она не рассчитана на
незваных пассажиров. (Открывает окно и высовывает руку.) Кажется, будет
дождь, а я оставил свою карету за углом. Прежде чем размозжить себе голову,
этот проклятый малый должен был вернуть мне зонтик.
Mарсден. Англия жаждет дождя - урожаи гибнут.
Фиш. Вполне вероятно, но я не выращиваю овес и ячмень на полях моей
новой шляпы. (Уходит.)
Mарсден. Ха-ха-ха! Иди же своей дорогой, ты, воплощение жалкого
эгоизма девятнадцатого века. Если молния поразит твою молодую жену в медовый
месяц, ты, подобно майору Лангбау, позвонишь, чтобы принесли чистый бокал и
вынесли миссис Фиш! (Звонит.)
Входит слуга.
Джон, кеб готов?
Джон. Да, сэр.
Mарсден (одеваясь). Пальто. Нет, в самом деле, Я просто
боготворю Джулиет. Одеколон. Никого не любил так, как ее. Кроме, может быть, Джейн и Кейт... и Кэролин, ну и,
конечно, бедняжки Сьюзен. (Изменившимся голосом.) Бедняжка Сьюзен, если бы
она не покинула меня, я, может быть, был бы другим человеком. Сколько
нелепых безумств я совершил, чтобы заглушить муки совести. Но она покинула
меня, и я снова свободен. Черт бы побрал эти сумерки, как они действуют на
нервы. Джон, я хочу принять несколько капель опия. (Пьет.) Ну вот, я опять
стал убежденным эпикурейцем. Прошлое не воротишь, а будущее не в нашей
власти. Если хочешь наслаждаться жизнью, лови каждый миг радости.
Джон. Счет от мистера Пландера, сэр, от мистера Рекета и от Сквеба -
торговца лошадьми.
Maрсден. "Вот вестники, что не дают забыть нам о существовании
нашем". Джон, всем один ответ - когда благородный человек не может заплатить
свои долги, его честь страдает. Пощади же мои чувства и сожги счета.
(Уходит, напевая.)
"C'est l'amour, l'amour,
Qui fait le monde a la ronde
Et chaque jour, a son tour
l'amour fait passer le monde" {*}.
{* О любовь, о любовь,
Только сила твоя движет землю в туманном эфире,
Не пропустишь ни часа, ни дня,
Не оставив следа в этом мире.}
Библиотека в доме Дарнлея. Дарнлей и Парсонс.
Дарнлей. Дерзкая спекуляция, говорите вы, сэр? Компания по устройству
газового освещения в городах Германии! Скупайте все акции, непременно все.
Как магнит притягивает иголку, так цивилизация притягивает капитал. В наше
время участие в человеческом прогрессе - самое надежное предприятие.
Скупайте все акции.
Парсонс. Хорошо, сэр, как вам угодно. Но что делать с этими испанскими
процентными бумагами. Они катастрофически падают. Лучше продать их.
Дарнлей. Продать? Ну, нет. Я вложу еще десять тысяч, но изменю
положение на рынке. Ха-ха! Славная вещь капитал! Я, простой английский
купец, могу влиять на судьбы Испании!
Парсонс. Но, сэр...
Дарнлей. Да, повторяю, я предвижу день, когда эти бумаги поднимутся в
цене на десять пунктов. Вот (протягивает ему бумагу), поступайте так, как
здесь написано.
Парсонс уходит. Входит Мейнуэринг.
Мейнуэринг. Все хлопочете о деньгах, всегда о деньгах?
Дарнлей. Кто же позаботится об этом мире, если не тот, кто делает
деньги? Подаянием можно накормить одного человека, капиталом - миллион. Он
достигает высот гения, он та почва, на которой расцветают искусства, он
превращает пустыню в цветущий сад, и глухую деревню в цивилизованный город.
Без конкуренции не может быть совершенства, но без капитала не может быть
конкуренции. Без энергии нет добродетели, но где же взять энергию, если нет
золота? Человек, делающий деньги, - величайший носитель мировой цивилизации!
Мейнуэринг. Гм! Вам повезло, у вас и жена под стать вам. Она очень
энергична, когда дело касается светских приемов.
Дарнлей. Вы всегда насмехаетесь над моей бедной Джулиет. И вам не
стыдно?
Мейнуэринг. Не стыдно ли вам, Гарри Дарнлей? Ваша сумасбродная жена...
Дарнлей. Осторожнее, Мейнуэринг!
Мейнуэринг. Осторожнее? Черт возьми, сэр, не говорите со мной таким
тоном. Это невеликодушно. Разве я не обязан вам всем и разве это не дает мне
права говорить вам все, что я думаю? Я помню, годы прошли с тех пор, когда
я, рожденный в благородной семье, в роскоши, из-за расточительности моего
отца остался без гроша, в полном отчаянии. Тогда я струсил и готов был
лишить себя жизни, очевидно, я так бы и поступил, если бы не маленькая
сестра, которая нуждалась в моей поддержке. Я помню, кто узнал в
опустившемся бедняке своего старого школьного товарища. Я помню, кто пришел
в мою жалкую лачугу. Этот человек не был тогда еще богат, но он дал кров
моей сестре, а мне надежду на будущее. Я помню этого человека. Это были вы,
Гарри Дарнлей, вы! Обвиняйте себя самого, если я кажусь вам надоедливым,
неприятным, но честным другом, и, черт возьми, сэр, меня не интересует,
нравится вам это или нет. Если я могу избавить вас от огорчений, я буду это
делать!
Дарнлей. Дорогой Мейнуэринг!
Мейнуэринг. Не нужно называть меня дорогим. Я не желаю, чтобы мне
льстили и этим лишали права упрекать. Вы устроили мне назначение за
границей. Я тоже стал деловым человеком. Я видел, как выросла и возмужала
моя сестра - прекрасная, невинная девушка, радость всей моей жизни!
Неожиданно дела заставили меня вернуться в Англию, я получил наследство от
родственника, чье имя я ношу. Меня не было дома всего три месяца. Я
возвращаюсь - и что же? Сестра покинула мой дом, бежала с каким-то негодяем,
не оставив мне ни строчки! Тогда-то я и постиг бессилие денег, денег,
которые вы так превозносите! Дарнлей, Дарнлей, уверяю вас, деньги могут
цивилизовать нацию, но они не могут сохранить святость семейного очага!
Дарнлей. Успокойтесь. Ваша сестра еще вернется.
Мейнуэринг. Вернется? Мне легче похоронить ее, чем взглянуть ей в
глаза. К счастью, по условиям завещания, я переменил имя, которое она носила
и опорочила. Только вам одному рассказал я о ее позоре, и вы ответили:
"Живите у меня, пусть мой дом заменит вам тот, который вы потеряли". И вот я
здесь, но где же этот дом, Дарнлей? У человека нет дома, если его жена
забыла свой семейный очаг.
Дарнлей. Ах, если бы вы видели первые счастливые годы после нашей
женитьбы!
Мейнуэринг. Они могут вернуться, если вы не будете забывать о правах
мужа. Прислушайтесь к моим предостережениям. Вы потворствуете жене, как я
некогда потворствовал сестре. В награду за это она покинула и опозорила
меня. Все женщины одинаковы. Хотите жить спокойно - будьте непреклонны!
Дарнлей. Что вам нужно от меня? Ведь сам я поощрял ее в том, за что я
должен, по-вашему, ее упрекать. В блеске моего растущего богатства я видел
только сверкающую улыбку Джулиет. Я слишком занят своими делами и слишком
прост в своих привычках, чтобы наслаждаться тем, что дают мне мои миллионы.
Но я наслаждаюсь, когда вижу, что они доставляют удовольствие Джулиет. Она -
олицетворение моего богатства. Его блеск отражается в тех наслаждениях,
которые дает ей мое золото. Вспомните, я гораздо старше ее. Неужели я должен
требовать, чтобы она забыла о своей молодости только потому, что развлечения
юности уже наскучили мне?
Мейнуэринг. Одним из таких развлечений вы, очевидно, считаете красивого
бездельника, ее двоюродного братца?
Дарнлей. Замолчите! (Сдерживая себя.) Нет, дружище, наслаждайтесь своей
хандрой, а мне нечего бояться.
Мейнуэринг. Человека, который полагается на верность женщины, есть
основания бояться.
Дарнлей. Стоит только мужу показать, что он боится, и он навсегда
лишится своего достоинства и доверия своей жены. Его счастье - в ее любзи, а
честь - в ее добродетели. Я не разрушу первого своей поспешностью, а второго
- своим недоверием. У Джулиет могут быть недостатки, но у нее широкая
натура. Только мягкостью и доверием можно спасти ее от возможной ошибки.
(Садится.) Довольно. Что это такое? План Элгров Лодж, виллы Генри Дарнлея,
эсквайра, в стиле Альгамбры.
Мейнуэринг. О да. Это последнее проявление широкой натуры леди Джулиет.
Никогда не видел женщины, которая обращалась бы более широко и свободно с
деньгами своего мужа.
Открывается дверь. Входят леди Джулиет, Фиш, мисс Плесид (она вяжет кружево)
и сэр Френсис Марсден.
Леди Джулиет. О да, я непременно должна показать вам проект нашей новой
виллы. Тысяча извинений, дорогой Генри, за такое неожиданное вторжение.
Смотрите, сэр Френсис, это, правда, очаровательно?
Марсден. Превосходно! Совсем в духе Альгамбры. Очень эффектный стиль,
это вызывает массу ассоциаций. Я всегда очень интересовался книгами по
мавританскому искусству.
Дарнлей. Неужели? Я думал, что вас больше интересуют расчетные книги
ростовщиков.
Mарсден (в сторону). Черт бы побрал этого наглеца!
Леди Джулиет. Вам должна понравиться общая мысль. Работы начнутся на
следующей неделе. Вы не представляете себе, как мне не терпится!
Дарнлей. Однако потребуется немало времени, чтобы перевезти Альгамбру
из Гренады в Лондон. Я должен поразмыслить.
Леди Джулиет. Поразмыслить? Ненавижу размышления. Вы ведь знаете, через
месяц все это может мне уже надоесть.
Мейнуэринг. Это верно. Сегодня нам хочется перенести Альгамбру на берег
Темзы, а завтра поставить какую-нибудь пагоду на колокольню святого Павла!
Леди Джулиет. Ха-ха-ха! Может быть и так. Однако почему бы нам всем не
поехать сегодня в Элгров, чтобы поглядеть, насколько сама местность подходит
к мавританскому стилю?
Дарнлей. Сегодня? Но сегодня я так занят.
Mарсден. Фиш, вот блестящая возможность для вас поухаживать за мисс
Плесид. Уговорите леди Джулиет поехать. Великолепная вилла!
Фиш. Ненавижу эти виллы. Там слишком много насекомых и сквозняков.
Мисс Плесид. Мистер Мейнуэринг, поедемте с нами. Раз мистер Фиш не
едет, вы должны быть моим кавалером.
Фиш. Она хочет меня задеть, бедняжка! Я думаю, мне следует поехать.
(Мейнуэрингу.) Всегда с вязаньем в руках - безропотное создание! В конце
концов мы можем закрыть все окна и отдохнуть, как только приедем туда.
Леди Джулиет (обращаясь ко всем, после разговора с Дарнлеем). Итак,
решено. До свидания, Генри. Мистер Фиш, пожалуйста, возьмите эскизы. И вот
этот альбом... Альгамбра в рисунках Робертса! Я вернусь рано.
Дарнлей. Рано? Очень рад!
Леди Джулиет. Ну, конечно, вечером я в опере.
Мистер Мейнуэринг, не находите ли вы, что эта шляпка от Хербольта мне
очень к лицу?
Мейнуэринг. Нисколько не нахожу.
Леди Джулиет. Меня восхищает ваша откровенность, но у вас нет вкуса.
Мистер Фиш, вы понесете мой зонтик.
Мисс Плесид. И мой.
Леди Джулиет. Где же бедный Шок? Если я не возьму его с собой, он умрет
от горя.
Maрсден. Сбегайте за Шоком, Фиш, он сидит в своей корзинке.
Фиш. Сбегайте сами. Шок кусается. Мисс Плесид, вашу руку, моя к вашим
услугам.
Мисс Плесид. Вы не едете с нами, мистер Мейнуэринг?
Мейнуэринг. Нет.
Мисс Плесид. Жаль. Мистер Фиш, я буду вязать всю дорогу.
Фиш. Очаровательное занятие, и оно совершается так бесшумно!
Mарсден. До свидания, Дарнлей. Мы будем скучать без вас.
Дарнлей. Одна мысль, что сэр Френсис будет скучать без нас, может
возместить нам даже его отсутствие.
Мейнуэринг. Ха-ха-ха!
Марсден (смущен, предлагает руку леди Джулиет). Пойдемте, леди
Джулиет... allons {- пойдемте. (Франц.)}.
Дарнлей (окликая его). Вы забываете - эта рука предназначена Шоку. Вы
должны сходить за ним. Будьте осторожны. Он сердитый, но обращайтесь с ним
как следует, и он будет вести себя смирно, как все щенки его породы.
Марсден (в ярости). Сэр, я... (В сторону.) Черт побери, хозяин кусается
больнее собаки. (Уходит.)
Дарнлей. Прощайте, леди Джулиет! Бедняга Марсден! Какая у него добрая
душа.
Леди Джулиет, Фиш и мисс Плесид уходят.
Мейнуэринг и Дарнлей.
Дарнлей. Сердце замирает в груди. Да, я боюсь этого человека.
Мейнуэринг. Вы тюфяк, а не муж!
Дарнлей. Мне так хочется вернуть ее.
Мейнуэринг. Зачем же? Кузен отличный кавалер!
Дарнлей. Нет, она не поедет.
Мейнуэринг. Ха-ха!
Дарнлей. Она не должна ехать. (Идет к дверям.)
Входит леди Джулиет.
Леди Джулиет. Я чувствую угрызения совести, дорогой Генри. Может быть,
вы хотите, чтобы я осталась?
Мейнуэринг. Конечно, хочет.
Дарнлей. Нет, дорогая Джулиет.,Я вовсе не такой эгоист. Но мне
кажется... (В сторону.) Молчи, ревнивое сердце!
Джулиет. Вам кажется?..
Дарнлей. Может быть, вы возьмете с собой еще кого-нибудь из наших
знакомых, какую-нибудь даму?..
Леди Джулиет. Действительно. Я приглашу старую леди Бэблтон.
Дарнлей (в сторону). Молодая жена нуждается в более надежной
компаньонке. (Громко.) Почему бы вам не взять с собой дочь?
Леди Джулиет. Прекрасная мысль, я возьму с собой нашу дорогую Фэнни.
Это великолепно. Фэнни немного заменит мне вас.
Дарнлей. Гора с плеч, она не боится глаз своего ребенка.
Леди Джулиет. Вы все еще мрачны?
Дарнлей. Нет, я счастлив, когда счастливы вы. Поезжайте, моя Джулиет, и
пусть вам будет весело. Вы веселы потому, что молоды и невинны. (Открывает
ей дверь.)
Мейнуэринг. Как! Все-таки едете?
Леди Джулиет. С вашего благословения. Ха-хаха! Посмотрите, каким
несчастным он выглядит! Бедный старый холостяк! Что он смыслит в супружеской
жизни. Бедняга Мейнуэринг!
Дарнлей. Ха-ха-ха! Бедняга Мейнуэринг. (Целует ей руку.)
Леди Джулиет уходит.
Мейнуэринг. Ну что с вами поделаешь после этого!
Дарнлей. Не сердитесь. Вы должны согласиться, что у нее прекрасный
характер.
Мейнуэринг. Очаровательный! Чисто женское средство. Три драхмы
железного упрямства на одну унцию трогательных слов - вот вам и смесь от
подозрительности мужа!
Дарнлей. Упрямство? Она никогда мне не противоречит!
Мейнуэринг. И каждый раз поступает по-своему.
Дарнлей. В любом случае готова мне уступить.
Мейнуэринг. Но всегда настоит на своем!
Дарнлей. Гм!
Мейнуэринг. Гм!
Дарнлей. Эта Альгамбра будет стоить тысячи! Ничего, меньше времени буду
проводить в праздности. Пойдемте со мной в Сити. Я хочу с вами
посоветоваться. Речь идет о грандиозной спекуляции! Если мне повезет, я
заработаю полмиллиона.
Мейнуэринг. Это не прибавит вам счастья.
Дарнлей. Это верно. Сами деньги - ничто, но азарт игры! Счастливый
человек мирно наслаждается своим счастьем, а для того, кто испытал
разочарование - успокоение в действии. Занятый осуществлением своих планов,
человек способен забыть, ради чего он трудится. Только за своим рабочим
столом я чувствую себя счастливым.
Входит слуга.
Слуга. Сэр, какая-то дама ждет вас в библиотеке.
Дарнлей. Кто она?
Слуга. Дама, сэр. Она не назвала своего имени.
Дарнлей. М-да... Но я занят.
Слуга. У нее, кажется, несчастье, сэр. (В сторону.) Я уверен, что это
его тронет.
Дарнлей. Несчастье? В таком случае я не заставлю ее ждать. Видите, пока
есть несчастья на земле, тот, кто делает деньги, становится подобным
божеству. (Уходит.)
Мейнуэринг. Какая-нибудь бедная старуха. (Вытаскивает кошелек.)
Слуга. Нет, сэр, она молода и очень привлекательна.
Мейнуэринг (прячет кошелек обратно в карман). Я приберегу свою скромную
лепту для старой и безобразной.
Слуга уходит.
Если бы Дарнлей легко поддавался соблазну, эта нищая могла бы
воспользоваться минутой. Зловещее стечение обстоятельств для бедняги мужа -
пока его жена кокетничает с другим, молодая девушка является просить о
помощи. О женщины, женщины, сколько мук вы приносите! Взять хотя бы эту
скверную Амелию - приглашает меня ехать на виллу, чтобы я мог полюбоваться,
как она флиртует с Фишем. И все ради его денег! Поистине, для женщины
главное получше устроиться в жизни, и ради этого она выйдет замуж даже за
жалкого пескаря и станет жить с ним в болоте.
Входит Дарнлей.
Дарнлей. Дорогой Мейнуэринг... друг мой... (В сторону.) Как бы мне
выпроводить его из дома? Ага! Не завезете ли вы эти бумаги Парсонсу, моему
клерку? Мы встретимся с вами через час, у меня в конторе, только
отправляйтесь поскорей.
Мейнуэринг. А что, собственно, случилось? Несчастье этой молодой дамы
кажется слишком тронуло вас.
Дарнлей. Это действительно так... то есть, но идите же, умоляю вас.
Парсонс должен получить эти бумаги прежде, чем закроется биржа.
Мейнуэринг. Но...
Дарнлей (выталкивая его). Вот ваша шляпа, ваша трость. Возьмите кеб,
иначе вы опоздаете.
Мейнуэринг. О женщины, женщины! Старик или молодой, ветреный или
постоянный - вам все равно.
Дарнлей. Вы уморите меня! Мой характер...
Мейнуэринг. Характер? Господи боже мой, у них не больше уважения к
характеру мужчины, чем у волка к характеру овцы. Ну иду, иду. Будьте
осторожны. Только не давайте ей плакать. Держите ваш характер, как зонтик
над головой. Правда, если женщина начнет плакать, этот зонтик окажется
плохой защитой. (Уходит.)
Дарнлей. Слава богу, ушел! (Звонит.)
Входит слуга.
Никого не принимать - пошлите за коляской.
Слуга уходит.
Где мне ее поселить? Где найти такой дом, куда я могу прийти, оставаясь
неизвестным? Как она молода, как прекрасна! Никогда в жизни я не был так
тронут и потрясен. (Уходит.)
Занавес
Гостиная в доме Дарнлея.
Входит слуга, за ним Марсден и Фиш.
Фиш. Я хочу видеть мисс Плесид.
Слуга. Слушаюсь, сэр. (Уходит.)
Maрсден. Как? Уж не собираетесь ли вы сделать ей предложение?
Фиш. Не совсем так. Прежде чем допустить кого-нибудь в свою жизнь и в
свою карету, о многом нужно подумать. Девушка безусловно тиха и молчалива.
Но есть ли у нее другие достоинства, необходимые для жены, - вот в чем
вопрос! Хотел бы я знать, например, избавит ли она меня от всех забот,
властолюбива она или нет, не забывает ли она о вкусах мужа, заказывая обед,
и, упаси бог, не кладет ли к себе в тарелку лучший кусок цыпленка?
Марсден. Вы как жених очень оригинальны в своих поисках совершенства! Я
думаю, мисс Плесид вполне подходящая вам пара. Просто шедевр в белом
муслиновом платье!
Фиш. Да, но мне так удобно быть холостяком, и если этот шедевр стоит
меньше тридцати тысяч фунтов, я не повешу его в моей гостиной.
(Оглядывается, в сторону.) Этот человек может мне помешать. (Громко.)
Надеюсь, вы уйдете, когда появится мисс Плесид?
Марсден. Конечно. Леди Джулиет примет меня в своем будуаре.
Фиш. После поездки на виллу вы, кажется, нашли дорогу к сердцу ее
милости.
Марсден. Я еще не тронул ее сердца, но дорога к нему для меня открыта.
Мне кажется, оно ко мне благосклонно. Однако признаться ли? Совесть
постоянно сдерживает мои надежды. Дорого бы я дал, чтобы обнаружить
какой-нибудь нравственный промах Дарнлея. Мне необходимо оправдать
чем-нибудь мои собственные попытки разрушить привязанность Джулиет к мужу.
Фиш (в сторону). Интересно, что бы он мог дать за это? Что с него можно
взять? Гм-гм. Нравственный промах... гм-гм...
Марсден. Но это невозможно.
Фиш. Невозможно? Вот как? Гм-гм...
Марсден. Вы что-нибудь знаете?
Фиш. Я? В мои правила не входит что-нибудь знать. Я ничего не приобрету
от того, что буду совать нос в чужие дела.
Марсден. У этого субъекта многозначительный вид. Он что-то пронюхал, но
чужой секрет даром не отдаст. Вы делаете вид, будто знаете что-то, мистер
Фиш. Ставлю моего гнедого рысака, того самого, что я отказался продать вам
на прошлой неделе, против вашего старого зонтика, который вы не забыли взять
у душеприказчиков бедняги Сквендера, - вы не сможете сказать ни одного
дурного слова о репутации Дарнлея.
Фиш. Так вы ставите своего гнедого рысака? Идет.
Марсден. Идет.
Фиш. А ваш рысак не спотыкается?
Марсден. Нет.
Фиш. Зато Дарнлей, кажется, споткнулся. У меня есть вилла в Сент Джонс
Вуд - наследство тетки. Я поручил своему агенту сдать ее. И он сдал ее...
женщине... молодой, необыкновенно привлекательной. Между прочим, не могли бы
вы прибавить еще уздечку и седло?
Марсден. Да, да, ради бога, продолжайте.
Фиш. Дарнлей платит за виллу, он оплачивает счета, содержит экипаж этой
дамы и посещает ее почти каждый день.
Марсден. Вот так лицемер! А вы уверены в том, что говорите?
Фиш. Уверен ли я? Разве я не рискую своим зонтиком? Вот адрес. Я видел
девушку собственными глазами, когда заезжал туда, чтобы забрать кое-что из
своих вещей. Дарнлей не знает, что я владелец... Он имеет дело с агентом.
Только не ссылайтесь на меня.
Maрсден. Мои последние сомнения исчезли!
Входит слуга.
Слуга. Ее милость примет вас, сэр Френсис.
Mарсден. Иду, иду. Ага, попался святой грешник!
Фиш. А это безопасно?
Mарсден. Безопасно?
Фиш. Я имею в виду рысака.
Mарсден. Да, вполне, а если он когда-нибудь начнет горячиться, вы
сможете подарить его будущей миссис Фиш. (Уходит.)
Входит мисс Плесид. Она вяжет кружево.
Фиш. Избави боже, чтоб будущая миссис Фиш предавалась такому неистовому
занятию, как верховая езда! А, мисс Плесид, вы вечно трудитесь. Как это
приятно, должно быть. Это лучше, чем шить - не так шумно.
Мисс Плесид. Вы не любите шума?
Фиш. Нет, совсем не люблю. Мне это неприятно. А вам?
Мисс Плесид кивает в знак согласия.
Мужчина прежде всего должен заботиться о своем здоровье. Шум разрушает
нервную систему и расстраивает пищеварение.
Мисс Плесид кивает.
Какое молчаливое создание, эта женщина! Она родилась, чтобы стать
миссис Фиш. Вы знаете о последнем желании моего старого друга, вашего
покойного дядюшки, моя дорогая леди?
Мисс Плесид. Да... он хотел, чтобы я вышла за вас замуж. Только я не
пойму, зачем.
Фиш. Ах, как мила ее простота. Ваш дядя заботился о вашем счастье,
выбирая вам в мужья человека богатого и нравственного. Я никогда не играю в
карты. Это дорого стоит. Никогда не пью - это губит здоровье; не занимаюсь
флиртом - слишком беспокойно. Короче говоря, я могу сказать без всякого
тщеславия: у меня нет никаких пороков - они плохо отзываются на тех, кто им
предается. Вот почему ваш дядя выбрал меня.
Мисс Плесид. Но дядя говорил, что вы очень благоразумны, а я, как вам
известно, слишком проста и потому не всегда бываю благоразумной.
Фиш. Это и хорошо. Те, кого называют совершенными женщинами, всегда
слишком суетливы и поэтому не в своем уме.
Мисс Плесид. Но, мистер Фиш, говорят, что муж и жена должны любить друг
друга. Боюсь, что я не люблю вас.
Фиш. Любить? Человеческая натура не создана для таких сильных чувств.
Любовь - это враг спокойствия и возбудитель желудочных заболеваний!
Мисс Плесид. Какая жалость! Вряд ли я смогу выйти за вас замуж. Нет, не
смогу. А что касается потери пятнадцати тысяч фунтов в случае моего отказа,
мне кажется, вы достаточно великодушны, чтобы отказаться от них.
Фиш. Вы справедливо оценили мой характер. Но я выполняю свой долг, как
бы неприятен он ни был, к тому же в денежных делах у добросовестного
человека есть обязанности перед самим собой.
Мисс Плесид (в сторону). Отвратительный человек! (Громко.) Неужели эти
условия так точно оговорены в завещании?
Фиш. Несомненно. Привезти вам копию?
Мисс Плесид. Да... завтра к двенадцати часам. Нельзя же в самом деле
потерять столько денег!
Фиш. Весьма благоразумное замечание. Ах, мисс Амелия, поверьте, мы
будем бесконечно счастливы. Фиш-Холл - тихое местечко, дичи сколько угодно,
птица на вкус превосходная. Между прочим, какую часть цыпленка вы
предпочитаете?
Мисс Плесид. Мне все равно!
Фиш. Слава богу. Лучший кусочек в безопасности. Прелестное создание,
настоящее сокровище! (Страстно.) О моя Амелия, моя Амелия!
Мисс Плесид. Вы пугаете меня! Ступайте, жду вас завтра к двенадцати.
Фиш. Я принесу копию завещания. (Восхищенно.) Как безмятежно она вяжет
свое кружево. Ее ничто не волнует. Она создана для меня, не женщина -
автомат. Она может спокойно прожить и без мужа. Мне удивительно везет.
Прощайте же, моя Амелия. (Уходит.)
Мисс Плесид. Чудовище. Я готова была надавать ему пощечин. Говорят, он
очень умен. Мне хотелось вызвать у него отвращение, разыграв из себя
дурочку! О женская ловкость, помоги мне придумать что-нибудь. Он ненавидит
беспокойных людей. Ах, если бы мне удалось сохранить часть состояния,
которую я могу потерять, чтобы все, все мое богатство досталось милому
упрямцу Мейнуэрингу, если, конечно, этот милый упрямец снизойдет до меня!
Входит Мейнуэринг.
Мейнуэринг. Я бы хотел быть книгой, стулом, столом, каминными щипцами,
ковриком или, наконец, философом, - одним словом, чем-нибудь неодушевленным.
Мисс Плесид. Вы всегда чем-то возмущены! Почему бы вам не вязать
кружева! Идите сюда - я научу вас.
Мейнуэринг. Как вы разговариваете со старшими, дитя мое?
Мисс Плесид. Как вы разговариваете с дамами, друг мой? Садитесь.
Наматывайте нитку на эту катушку.
Мейнуэринг. Ну вот еще!
Мисс Плесид. Что вы сказали, злой человек? И это в ту минуту, когда я
решилась просить вашего совета? Я так несчастна!
Мейнуэринг. Несчастны? Вы? Но почему же?
Мисс Плесид. Садитесь.
Мейнуэринг (садится). Хорошо, но почему же вы несчастны?
Мисс Плесид. Наматывайте осторожно.
Мейнуэринг (начинает быстро наматывать нитку; очень смущен). Да, да, я
наматываю, но почему же вы несчастны?
Мисс Плесид (в сторону, она явно тронута). Дорогой Мейнуэринг!
(Громко.) Вы знаете, я потеряю половину моего состояния, если откажусь выйти
замуж за мистера Фиша.
Мейнуэринг. Да? А вы разве собираетесь отказать ему? Все что угодно,
лишь бы не потерять деньги!
Мисс Плесид. Совершенно верно.
Мейнуэринг. Совершенно верно? Да вы меркантильная особа!
Мисс Плесид. Но что мне делать, если я не люблю его.
Мейнуэринг. Тем лучше. Что такое любовь? Это лишь право одного человека
мучить другого.
Мисс Плесид. Я думаю, вы не ошиблись, и если вы советуете мне выйти
замуж, я так и сделаю, ведь я так верю вашим советам - ваше одобрение...
(Протягивает ему руку.)
Мейнуэринг. Не дотрагивайтесь до меня!
Мисс Плесид (в сторону). Он любит меня! (Громко.) Да, но если мистер
Фиш сам отвергнет мою руку, как только что это сделали вы, я сохраню все
свое состояние.
Мейнуэринг. Об этом следует подумать!
Мисс Плесид. Теряя половину своего состояния, женщина наполовину теряет
свою привлекательность. Кто женится на бедной девушке, вроде меня, если у
нее не будет денег?
Мейнуэринг. Я знаю одного глупца, который охотно сделает это не ради
ваших денег, впрочем... нет, вы слишком красивы для него.
Мисс Плесид. Как? Неужели он женится на мне, если я потеряю...
Мейнуэринг. Если вы потеряете решительно все. Осмелюсь доложить, он
непременно женится, но это лишний раз докажет, что он глупец.
Мисс Плесид. Расскажите мне что-нибудь о нем. Он не ворчлив? Добр,
хорош собой?
Мейнуэринг. Нет, он сварливый, вспыльчивый, раздражительный человек, к
тому же еще и урод. Готово! Вот ваша катушка!
Мисс Плесид. Я знаю только одно. Я не выйду замуж ни за мистера Фиша,
ни за кого-нибудь другого, пока не увижу, что мистер Дарнлей и леди Джулиет
обрели то счастье, которого они достойны.
Мейнуэринг. Ах, это напомнило мне... несчастный Дарнлей, бедный друг!
Мисс Плесид. Что случилось?
Мейнуэринг. Как, разве вы ничего не знаете? Эта последняя, самая
грандиозная операция Дарнлея провалилась. Его кредит поколеблен. Кредиторы
начали предъявлять счета. И среди них самые настойчивые те, у которых счета
его жены!
Мисс Плесид. Возможно ли? Богатый мистер Дарнлей! Миллионер!
Мейнуэринг. Человек никогда не остановится на одном миллионе, если он
может заработать два! Но что его винить? Счастье детей и жены могут
заполнить жизнь человека, а золото - никогда. А если Дарнлей искал
успокоения от горя и разочарования в биржевых спекуляциях и обанкротился -
пусть его прекрасная жена винит себя и пусть она провалится ко всем чертям!
Мисс Плесид. Молчите!
Дарнлей (за дверью). Очень хорошо. Пусть подождет в моем кабинете. Я
заплачу ему.
Входит Дарнлей, за ним слуга.
Слуга. Пожалуйста, сэр, мадам Кремузен была очень настойчива. Она
дважды звонила сегодня утром.
Дарнлей. Мадам Кремузен? Кто она такая?
Слуга. Портниха ее милости.
Дарнлей. Ах да. Пусть пришлет свои счета ко мне в контору завтра утром.
Амелия, а где леди Джулиет?
Мисс Плесид. Она у себя в будуаре.
Дарнлей. Одна?
Мисс Плесид. У нее Фэнни.
Дарнлей. Еще кто-нибудь?
Мисс Плесид. Я... я не знаю...
Дарнлей. Она смущена! О мука, и сна подозревает. (Спокойно.) Где же
кузен... мой друг мистер Марсден?..
Мейнуэринг. Он, конечно, у нее.
Дарнлей (после паузы). Но вы говорите, ребенок с ней.
Мисс Плесид. Да, и сэр Френсис зашел только для того, чтобы занести
Фэнни какую-то занимательную книжку по истории Англии. (Мейнуэрингу.) Ах вы,
интриган! Дайте мне мою катушку. Вы вносите беспорядок во все, за что бы ни
взялись. Вы умеете плести если не кружева, то сети! (Уходит.)
Мейнуэринг. Она меня околдовала. Как я хотел бы быть веселым, красивым
и богатым. Нет, нет, лучше быть кочергой, каминным ковриком или философом.
Какая я скотина, однако, думаю о себе, а Дарнлей так грустен. (Подходит к
Дарнлею, кладет ему руку на плечо. С чувством.) Друг мой!
Дарнлей. Те векселя Марсдена, которые вы недавно купили по моей
просьбе... платеж истекает на этой неделе?
Мейнуэринг. Да, черт бы побрал этого расточительного негодяя. Векселей
на десять тысяч фунтов. Вы дали за них две тысячи - самая неудачная сделка,
которую вам приходилось когда-либо заключать.
Дарнлей. Прошло время, когда знание было силой. Сила в деньгах, и у
меня они будут!
Мейнуэринг (уловил последние слова). Сила в деньгах? Нет, Дарнлей,
деньги не сохранят любви вашей жены, а моей сестре не вернут добродетели.
Дарнлей. Да... ваша сестра! Ах, Мейнуэринг! Не будьте так
жестокосердны. Если бы оказалось, что ваша сестра не так уж виновата, если
бы...
Мейнуэринг. Молчите!
Дарнлей. Неужели страдание не искупает вины? Неужели покорностью и
терпением нельзя склонить вас к прощению?
Мейнуэринг (гневно). Да, если она откроет имя соблазнителя. И если его
кровь смоет позор с моего имени. Только при этих условиях!
Дарнлей (в сторону). Придется ждать более удобной минуты.
Мейнуэринг. Давайте поговорим о чем-нибудь другом - о политике, о
погоде, о делах. Что у вас нового?
Дарнлей. Опять неудачи. Через несколько дней моей фирме предстоят
тяжкие испытания. Но волны разобьются о нашу скалу.
Мейнуэринг. Безрассудства леди Джулиет могут поколебать и скалу
Гибралтара.
Дарнлей. Когда пройдет буря, я сумею поставить им преграду.
Мейнуэринг. Не нужно откладывать. Настало время открыть ей глаза на то,
к чему приводит расточительность.
Дарнлей. Но я люблю ее. Мне нравится смотреть, как она сорит деньгами.
Богатство для меня было бы обузой, но благодаря его чудесному свойству я
могу окружить ее королевской роскошью. И теперь, даже теперь, я, которого
считают дельцом, спекулянтом, - я боюсь не бедности, не она тревожит и
пугает меня. Потерянное состояние можно возвратить. Но если потерян дом,
честь, счастье - тут уж не утешит никакая философия, не поможет никакая
энергия. Вы правы, Мейнуэринг. Сила не в деньгах!
Мейнуэринг. Простите за то, что я причинил вам боль. Но теперь, когда
вы наконец очнулись от этого кажущегося равнодушия, все опять будет хорошо.
Вспомните о правах мужа. Скажите леди Джулиет, что она ведет себя
легкомысленно, и вышвырните из вашего дома этого беспутного Лотарио.
Дарнлей. Чтобы она стала жалеть его? Неужели человек, который поклялся
боготворить и лелеять это молодое существо, из-за одного лишь подозрения,
страха превратится в жалкого ревнивца и этим опозорит ту, которая пришла в
его дом без единого пятна на совести? Свет никогда не оправдает женщину,
которую запятнал подозрением собственный муж. И неужели я подам повод этому
человеку распускать слухи о том, как он заставил гордого Дарнлея дрожать за
свою честь. Ведь если он увидит, что я препятствую его преступным
намерениям, его тщеславие восторжествует. Чего я этим добьюсь? Если она
равнодушна к нему, моя поспешность только оскорбит ее, и он в ее глазах
станет лучше, чем есть на самом деле. Но если она любит его... если... о
боже! ее добродетель... Нет-нет, не за нее я трепещу. Но ее сердце! Вот чего
я боюсь! (Молчит, очень расстроен.) Как я начал, так и буду продолжать. Я не
стану бороться со своим врагом его оружием. Если будет нужно, я сокрушу его
презрением и уничтожу при помощи моего золота. А у Джулиет, чьей любовью я
дорожу, как скупец своим богатством, пусть не будет другого
ангела-хранителя, кроме ее чистоты и доверия ее мужа.
Входит Фэнни.
Фэнни. Папа, папочка!
Дарнлей. Моя маленькая красавица!
Фэнни. Мама только что узнала, что вы дома! Идите к ней!
Дарнлей. Она звала меня?
Фэнни. Конечно. Пойдемте, я расскажу вам, как хорошо я отгадала
загадку, которую мне загадал сэр Френсис.
Дарнлей (отстраняет ее от себя). А... сэр Френсис. Ты любишь его?
Фэнни. Нет, не люблю.
Дарнлей (улыбаясь). Почему, Фэнни?
Фэнни. Он плохой, он говорит неправду.
Дарнлей. Да?
Фэнни. Да, маме он говорит, что так меня любит (передразнивая его),
"милочка Фэнни", а мистеру Фишу говорил, что я ужасно беспокойный ребенок и
всегда ему мешаю. Не то, что добрый Мейнуэринг, хоть он и ворчун! Мейнуэринг
меня никогда не обманывает. Где моя кукла, сэр?
Мейнуэринг. Дорогое дитя мое. Она ждет вас, и такая красавица! Пойдемте
скорее в детскую.
Дарнлей. Сейчас я увижу ее с Марсденом, смелее!
Уходят.
Будуар леди Джулиет.
Леди Джулиет и Френсис Марсден сидят.
Mарсден. Нет, я не могу с вами согласиться, моя дорогая кузина. Я не
верю, что люди с разными характерами могут быть счастливы. Что мрачный и
угрюмый характер может ужиться с веселым, а педантичный разум - с
причудливой фантазией.
Леди Джулиет. Видели вы когда-нибудь деда, играющего со своим внуком?
Какой контраст - старик, для которого мир точно старое поношенное платье, и
ребенок, превращающий в игрушку даже седые кудри своего деда! И, однако,
морщины старика разглаживаются, когда он слышит веселый смех внука, а
ребенок бросает игру со своими сверстниками и с удовольствием взбирается на
колени деда. Не думаете ли вы, что свет оживляет тень, а тень дает
отдохновенье свету?
Maрсден. Дед и внук? Наивный пример. Я говорю о людях, которые связаны
более тесным союзом. Любовники или... супруги.
Леди Джулиет. Ну хотя бы супруги. Возьмите для примера меня и Генри. Я
так легкомысленна, он так благоразумен. Я подчиняюсь каждому своему порыву,
он всегда спокоен и сдержан. Будь он похож на меня, боюсь, я презирала бы
его. А будь я похожа на него, ему, быть может, было бы меньше хлопот со
мной, но он и любил бы меня меньше!
Mарсден. Ах, моя дорогая кузина, вы коснулись предмета, который я не
рискну обсуждать. И все же не станете же вы отрицать того очарования,
которое, к сожалению, незнакомо вам? Оно создается полной гармонией душ,
когда сердца бьются в унисон, а мысли и чувства, как эхо, повторяют друг
друга: если вы печальны - небо заволакивается тучами и для того, кто вас
любит, если вам весело - он радуется вместе с вами.
Леди Джулиет (слегка растрогана). Ах, это все поэзия. В жизни все не
так.
Mарсден. Нет, это жизнь, настоящая жизнь - если только мы умеем
воспользоваться ее благами.
Входит Дарнлей.
Если на нашем пути встречается тот, кто близок нам по духу, а это бывает раз
в жизни, мы должны освободить себя от власти бездушных условностей света,
если во всем мы видим лишь воплощение дорогого нам, бесконечно близкого и
бесконечно желанного образа... Черт! Здесь муж!
Дарнлей. Продолжайте, прошу вас! Прелестно - "близкий по духу",
"холодные условности", "бесконечно желанный образ" - просто сцена из
"Страданий молодого Вертера" {Произведение Гете.}, не так ли?
Maрсден. Я... Я говорил... то есть я высказал леди Джулиет, в виде
предположения, конечно, что... короче говоря, философское понятие... вы
понимаете...
Дарнлей. Прекрасно понимаю. Философское понятие родства душ...
Mарсден. Вот именно - это очень приятная вещь.
Дарнлей. Заключение оказалось менее блестящим, чем вступительная часть,
не правда ли, Джулиет? Бедняга Марсден! Как говорят в палате общин, тон речи
не соответствует ее содержанию.
Марсден (в сторону). Какой позор!
Леди Джулиет. Ваша ирония смутила кузена. Мы болтали о пустяках и не
могли согласиться друг с другом. С чего это началось? А... мы говорили о
мистере Фише и Амелии. Дорогой Генри, вы, конечно, никогда не согласитесь на
такое самопожертвование со стороны Амелии?
Дарнлей. Амелия уже совершеннолетняя и может решать сама за себя. А у
мистера Фиша есть хорошая рекомендация, он друг сэра Френсиса Марсдена.
Леди Джулиет. Друг? Ему ровно ни до кого нет дела.
Дарнлей. У него вид человека чрезвычайно умного.
Леди Джулиет. Потому что он никогда не пренебрегает собственной
выгодой.
Дарнлей. Он щепетилен, добродетелен и экономен.
Леди Джулиет. Просто он слишком жаден, чтобы тратить деньги, и слишком
холоден, чтобы иметь какие-нибудь чувства.
Дарнлей. Вы очень проницательны. Все это верно. Есть люди слишком
эгоистичные, они не позволят себе ошибаться, есть и такие, чей эгоизм менее
смешон, но более достоин презрения. Как по-вашему, сэр Френсис?
Марсден. Я не изучал этих разновидностей.
Леди Джулиет. Может быть, вы расскажете нам о них?
Дарнлей. С удовольствием, о каждой разновидности в отдельности.
Представьте себе человека, который никогда не лишает себя удовольствий, для
которого не существует понятий долга. Он откровенен, но бесчестен в своей
откровенности, он щедр, но его щедрость лишена благородства. Он, как червь,
который не вдыхает аромата розы, а делает ее своей добычей. Счастье его
состоит в том, чтобы потакать своим порокам, а свои таланты он превращает в
орудия предательства. Он равнодушен к страданиям, которые он причиняет
другим, лишь бы потешить свое тщеславие, он может разрушить счастье целой
жизни ради удовольствия одной минуты. И, несмотря на то, что свет может
считать такого человека участливым и щедрым, несмотря на то, что
поверхностным людям он может казаться человеком слишком широким и
сумасбродным, чтобы заботиться о своих интересах, такой человек - самый
отвратительный эгоист, эгоист до мозга костей. Для него не существует ни
привязанности, ни милосердия, ни любви, ничего того, чем дышит мир, его бог
- это он сам! Разве я неправ, сэр Френсис?
Леди Джулиет. Замолчите, циник! Таких чудовищ нет на свете.
Дарнлей. Простите меня, я знаю такого человека. Однажды у меня был
друг, сэр Френсис, он женился на девушке, которая была моложе его, и не
раскаивался в этом. Жена была единственным счастьем его жизни, жизни вполне
безупречной. Жена хранила в чистоте его незапятнанное имя, но у нее был
двоюродный брат, красивый, блестящий молодой человек. Он пожимал руку мужа,
ел за его столом, считался другом дома и, прикрываясь родственными
отношениями, предательски домогался своих низких целей. Вот видите, такие
чудовища бывают на свете. Сэр Френсис, вы узнаете его по этому описанию?
Леди Джулиет. Что это значит?
Дарнлей. Я называю такого человека эгоистом. Если бы он любил эту
женщину, он уважал бы ее честь и счастье. Но в ее падении он ищет лишь
удовлетворения своему тщеславию. Однажды мой друг вошел в комнату, где его
жена сидела со своим двоюродным братом. Они были одни. Случайно он подслушал
пышную сентенцию, в которую этот эгоист вложил изрядную долю своего
коварного яда...
Леди Джулиет. Генри! Генри!
Maрсден (гневно). Не бойтесь, сударыня. Этот эгоист, может быть, сумеет
ответить на клевету, разоблачить лицемера и отплатить за оскорбление. Итак,
сэр, что же сделал ваш друг?
Дарнлей. Мой друг, сэр, посмеялся над замешательством, которое он внес.
Но потом, подумав, что пришел наконец час открыть глаза невинности на
происки виновного, он рассказал случай подобный тому, который рассказал
только что я. Так непобедима была его вера в ее чистоту и любовь, что он
знал - раз предательство разоблачено, преступник навсегда будет обезоружен.
Окончив свой рассказ, он гордо поклонился тому, кто был ему не страшен, и
доверчиво улыбнулся той, которая не внушала ему сомнений, взял шляпу и
оставил их. (Уходит.)
Леди Джулиет падает в кресло и закрывает лицо руками.
Марсден (в сторону). Как? Оскорбив врага, он покидает поле боя? Лицемер
и к тому же глупец. (Громко.) Леди Джулиет, простите меня, если словом или
действием я виноват в подозрении, которое так несправедливо и оскорбительно
для вас.
Леди Джулиет. Подозрение? Для меня?
Марсден. Обвинять меня - значит подозревать вас.
Леди Джулиет. Неужели мое беспечное легкомыслие так ранило это
великодушное сердце?
Марсден. Великодушное? Вот уж поистине великодушное равнодушие!
Леди Джулиет. Равнодушие?
Марсден. Как легко мужу великодушно прощать жену, когда его собственные
чувства принадлежат другой.
Леди Джулиет. Это клевета!
Марсден. Простите, я, кажется, сказал слишком много. Однако жаль...
Есть нечто большее, чем негодование... Но нет! Молчу, пока кто-нибудь другой
не скажет вам правды. Ах, Джулиет, думайте что угодно о тех, кто обвиняет, и
о тех, кто воздерживается от всяких обвинений. Прощайте.
Леди Джулиет. Да, уходите! Я никогда не знала вашего истинного лица.
Стыдитесь, вы стараетесь внушить мне подозрение, которое...
Mарсден. Остановитесь! Для вашего же блага.
Леди Джулиет. Говорите! Жизнь Дарнлея только лишний раз изобличит вас!
Mарсден. Боже!
Леди Джулиет. А... вы колеблетесь. Значит, все это ложь.
Mарсден. Бог свидетель, что я не произнес ни одного слова, в которое бы
не верил. Я не первый день живу и знаю - нравственность того, кто так упорно
старается казаться святым, весьма сомнительна. Искренний человек может
ошибиться, но лицемер может только грешить. Если какой-нибудь молодой и
жизнерадостный человек снимает дом на окраине города и поселяет туда даму,
если он содержит этот дом, оплачивает расходы и ежедневно посещает его, это,
по мнению света, вполне простительная любовная интрига. Но если это делает
праведник, который поучает других и приводит свою жизнь, как вы изволили
сказать, в пример, будем надеяться, что он делает это только из
благотворительности.
Леди Джулиет. И вы осмеливаетесь обвинять мистера Дарнлея в...
Марсден. Только в том, о чем я сказал, не больше. Вы вырвали у меня эту
тайну.
Леди Джулиет. Дайте мне доказательства!
Марсден. Я не имею права. Но вот адрес, который поможет вынести
справедливый приговор эгоисту или изобличить притворщика. (Уходит.)
Леди Джулиет (после паузы). Где я? Одна? Одна! О боже! Только сейчас я
поняла, как я его любила {В сценическом варианте конец сцены был изменен.}.
Занавес
Комната на вилле Сент Джонс Вуд.
Дама. Как медленно тянутся часы. Настоящее так горестно, а будущее?
Найду ли я утраченное счастье? (Замечает на столе гитару.) Эти струны хранят
воспоминания прошлого. Прошлое! Я помню время, когда весь мир, казалось, был
напоен музыкой, а его шепот я слышала даже в тихом дуновении ветерка.
(Ударяет по струнам.) Мое единственное утешение. Когда я вновь повторяю
слова песни, которую он так любил, мне кажется, что голос мой издалека
касается его слуха. (Поет.)
Взрастишь ли ты цветок надежды,
Не уставая спорить с ветром,
Считая время не по числам,
А по одним мгновенья светлым?
Любви не верь!
И сохранишь ли ты с годами
Беспечной юности сиянье,
Чтоб забывать в минуты счастья
О том, что будет час прощанья?
Любви не верь!
Когда доверчивое сердце
На отдых вечный в землю ляжет,
Пусть безымянное надгробье
Какой-нибудь счастливой скажет:
"Любви не верь!" {*}
{* Перевод И. Красногорской.}
Входит служанка.
Служанка. Вот книги и письмо от мистера Дарнлея. (Уходит.)
Дама (разочарованно). Так он не придет сегодня! (Читает письмо.) "Я
чрезвычайно сожалею, но весьма спешное дело лишает меня возможности
навестить вас в ближайшие дни. Постарайтесь обрести спокойствие и надежду на
лучшее будущее. Будьте уверены, что, как только дела позволят мне, я приложу
все старания к тому, чтобы вернуть вам счастье и заставить вас забыть о при-
чиненном вам горе". Великодушный Дарнлей! В вас одном моя единственная
надежда! Книги - они потеряли для меня всякое очарование! Каждая страница
пробуждает во мне печальные мысли.
Стук в дверь.
Кто-то пришел ко мне? Но это невозможно! Кому удалось обнаружить...
Входит леди Джулиет, лицо ее закрыто вуалью.
Леди Джулиет (в сторону). Так молода! И кажется совсем невинной.
(Громко.) Сударыня, простите меня за вторжение.
Дама. Я думаю, здесь какая-то ошибка.
Леди Джулиет. Надеюсь, что это так. (В сторону.) Что мне ей сказать? Я
пришла сюда потому, что не могла побороть себя, и теперь более смущена, чем
она. (Громко.) Сударыня, один из моих друзей... не могу продолжать!
Дама. Ее голос дрожит. Слезы. О каком еще несчастье пришла она поведать
мне?
Леди Джулиет. Прочь малодушие! Сударыня, вы знакомы с мистером
Дарнлеем?
Дама (вздрагивает). С мистером Дарнлеем? Вы пугаете меня. Что случилось
с мистером Дарнлеем? Говорите же.
Леди Джулиет (насмешливо). Успокойтесь. Он чувствует себя прекрасно.
Дама. Странно! Этот тон, эти взгляды, этот расстроенный вид... Кого я
имею честь видеть?
Леди Джулиет. Вы видите женщину, которая забылась, придя сюда, женщину,
которая знает тайну вашего позора.
Дама. О пощадите, пощадите!
Леди Джулиет. Бедное дитя! Все еще не примирилась с бесчестьем.
Дама. Если вы знаете мой позор, вы должны знать, как я была обманута,
как меня предали. Нет. Я не хочу обвинять его. Все это я заслужила. Имею ли
я право искать сочувствия? Ведь я сама обманула доверие другого, может быть,
брат уже проклял меня. И душа моя запятнана его кровью? Сударыня, я не знаю,
кто вы и что привело вас сюда, но я обращаюсь к вам как женщина к женщине и
заклинаю вас помнить, что эта тайна принадлежит не одной мне. Если мой брат
узнает о той обиде, которую мне нанесли, если он узнает имя обманщика, он
будет мстить до тех пор, пока не погибнет сам или не погубит того, кто еще
слишком дорог мне.
Леди Джулиет. Погубит? О, не беспокойтесь. Ваша тайна - моя тайна.
Обещаю вам, ни один упрек не коснется ушей того, кто оскорбил меня, так же
как и вас.
Дама. Оскорбил вас? Так вы его знаете? Вы...
Леди Джулиет (гордо). Довольно, сударыня. Мои обиды не похожи на ваши,
у меня нет угрызений совести.
Дама (закрывает лицо руками). Ах!
Леди Джулиет (ходит взад и вперед по комнате). Нет, я не стану
выставлять напоказ свое несчастье. Я не выставлю на позор отца моего
ребенка! А его жизнь? Заставить его рисковать жизнью только потому, что он
смотрел на женщину, как на забаву. А... она закрыла лицо, так вот кто
похитил у меня его сердце! Какая мука! (Подходит к столу и видит письмо.)
Его почерк! (Читает.) "Будьте уверены, что, как только дела позволят мне, я
приложу все старания, чтобы вернуть вам счастье и заставить забыть
причиненное вам горе". Женщина, ты лишила меня всего на свете. У грешницы
всегда есть утешитель, у покинутой нет никого!
Дама. Кто вы? Чем я оскорбила вас? Чем могла вызвать упреки незнакомой
мне женщины?
Леди Джулиет. Чем? Так знайте же, что я... Но нет! Не унижу своего
имени, не назову его в этих стенах! Дама. Скажите же! Скажите! Я больше
страдала, чем заставляла страдать других! Не уходите так. Освободите меня от
тяжести ваших упреков. Не отворачивайтесь от меня с таким презрением.
Леди Джулиет. Я отворачиваюсь, чтобы не видеть вашего лица, чтобы
больше не оскорблять падшую, чтобы той, которая отняла у меня все, оставить
мое сострадание и мое прощение? (Уходит.)
Дама. Прощение? Ах, все ясно! Мой позор ослепил меня! Это еще одна
жертва, которую он, может быть, тоже называл своей женой. Остановитесь!
Остановитесь! (Идет к двери.)
Дверь открывается, входит служанка.
Служанка. Что случилось, сударыня? Эта странная леди...
Дама. Пустите меня! Я должна остановить ее... Служанка. Но она ушла,
сударыня! Вы нездоровы, вам дурно!
Дама. Дайте мне руку. Джейн, вы помните меня со времен моего
счастливого детства.
Служанка. Я качала вас в колыбели. Дама. И видели меня на руках матери.
Служанка. Сокровище мое, да... Дама. Сейчас у меня нет матери - и я совсем
беззащитна. Ну ничего, невинность спит не так крепко в своей колыбели, как
печаль в могиле.
Уходят.
Библиотека в доме Дарнлея.
Входит Мейнуэринг, он обмахивается шляпой.
Мейнуэринг. Ну и дела. Кредиторы просто проходу не дают. Я тайно
передал все мои сбережения старшему клерку Дарнлея. Если Дарнлей разорен, я
тоже разорен. Но теперь я спокоен. Так и следовало поступить! Я обязан ему
всем - всем, что я съэкономил и отложил для сестры, которая, надеюсь, не
умирает с голоду. Если бы она и в самом деле голодала, я бы и тогда не дал
ей ни гроша, не подал бы ей даже милостыни. (Молчит, потом садится.)
Бедняжка! Я бы дал отрубить свою правую руку, лишь бы снова услышать, как
дом наполняется ее веселым пением. Она никогда не пела, если знала, что
провинилась. Черт бы побрал эти изящные кресла! В этом доме даже посидеть
удобно нельзя! А эта мерзкая леди Джулиет, как всегда, где-то пропадает,
пока муж борется с отчаянием и разорением. (Вынимает портсигар и зажигает
сигару.) Да... Между прочим, этот запах наверняка шокировал бы ее милость.
Она с наслаждением вдыхает фимиам лести своего любовника и падает в обморок
от запаха сигары.
Входит мисс Плесид, она разговаривает со слугой.
Мисс Плесид. Если придет мистер Фиш, проводите его сюда. Не
докладывайте, скажите только, что я жду его в библиотеке. Ага! Сейчас
посмотрим, смогу ли я напугать его до того, что он сам откажется от нашего
союза и оставит деньги за мной. У меня ничего не вышло, когда я пыталась
разыграть из себя дурочку, попробуем достигнуть цели, представ перед ним
мегерой. Здесь кто-то курит! Ах, это вы, дорогой мистер Мейнуэринг.
Мейнуэринг. Прошу прощения. Дарнлей разрешает курить в библиотеке. Для
мужчины выкурить хорошую сигару все равно, что для женщины всласть
поплакать.
Мисс Плесид. Безусловно. Я ничего не имею против. Мне это даже
нравится. (В сторону.) Он, кажется, удивлен. Проделаю-ка я с Мейнуэрингом
то, что собираюсь проделать с Фишем. (Громко.) Да будет вам известно, что,
когда я жила со своим бедным дядюшкой в Лестершире, я имела обыкновение
курить сигару, когда выезжала верхом на охоту.
Мейнуэринг. Верхом на охоту?
Мисс Плесид. Ну да! Неужели вы никогда не слышали о моих успехах в
Мелтоне, никогда не слышали о моем торжестве в Ленгли Брум?
Мейнуэринг. Мой бедный молодой друг, разрешите пощупать ваш пульс.
Мисс Плесид. Он всегда бьется немного учащенно, когда я вспоминаю о
Ленгли Брум.
Стук в дверь.
(В сторону.) Это он. Начнем же. (Громко.) Что это был за день. (Напевает.)
Южного ветра порыв, мутного неба рассвет
Возвестили начало охоты...
Мне пришлось скакать верхом пятнадцать миль. Дядюшка страдал подагрой,
поэтому мы наняли фаэтон, запряженный четверкой, и погнали лошадей. В Кратч
Холлоу я села на коня. Зрители сгорали от нетерпения. Вот здесь герцог -
стоит с нахмуренными бровями: гончие еще не чуют добычи. Там, где вы стоите,
- граф Скемпер.
Входит Фиш.
А вон там красавчик Том. (Показывает на Фиша, делая вид, что не замечает
его.) Вдруг слышим - гав, гав, гав - гончие почуяли добычу. Лошади
захрапели. Новички явно нервничают. И вот выбегает лисица - здесь, у самого
камина. Ой, ла-ла, гей, гей! Ату ее! Ату! Перескакиваем через каменную
ограду, по холмам, прямо в лес. Красавчик Том впереди всех, и вдруг он резко
останавливается перед забором и бух со всего размаху в канаву. "Лежи
спокойно, если тебе дорога жизнь!" - кричу я и перескакиваю через него на
моей гнедой Бесс, оставляя позади забор, канаву, Тома! Лисица поворачивает к
мельнице, собаки в другую сторону - все замерли. "Ушла! - кричит герцог, -
вон она крадется с другой стороны ручья! Лови ее, лови!" Скачу прямо в ручей
- бултых! Брызги во все стороны. Благополучно добираюсь до берега, перевожу
дыхание, вода стекает с меня ручьями, лошадь дрожит. Несусь дальше! Моя
лошадь и лошадь графа Скемпер идут ноздря в ноздрю. Ату ее, ату! Суета,
суматоха! Наконец-то лисица ранена! "Отважная девчонка!" - кричит герцог. Ну
и день! Разрешите прикурить сигару. (Зажигает сигару и опускается на диван,
на котором в безмолвном оцепенении сидит Фиш.)
Фиш. Да это же сумасшедший дом! Может быть, ее искусал противный щенок
леди Джулиет?
Мисс Плесид. Ах! Мистер Фиш, как я испугалась.
Фиш. Я тоже. (Мейнуэрингу.) Что все это значит?
Мейнуэринг. Откуда я знаю? Что я, семейный оракул, что ли?
Мисс Плесид. Ах, мистер Фиш, надеюсь, я не совсем погибла в ваших
глазах.
Мейнуэринг. Вот как? Она не хочет погибнуть в его глазах? Эй, сэр.
Женитесь на ней, она вам покажет, где раки зимуют. Вы родились, чтобы жить
под башмаком. (Уходит.)
Фиш. Действительно, мисс Плесид, я никогда не ожидал, что ваши
наклонности тэк противоестественны.
Мисс Плесид. Итак, я считаю, что бесполезно дальше продолжать этот
обман. Видите ли, мой опекун так часто делал мне выговоры за мой слишком
необузданный характер, он так часто мне повторял: "мистер Фиш очень вежлив и
благоразумен, ему нравится, когда молодые девушки ведут себя
благопристойно", что... ха-ха-ха! Мне удалось поймать вас на удочку.
Фиш. Поймать меня на удочку?
Мисс Плесид. Не сердитесь же, по-моему, в вас больше юмора, чем кажется
с первого взгляда. Клянусь, в вас есть немного темперамента. Но от этого вы
нравитесь мне не меньше. И так как скоро мы станем мозолить друг другу
глаза, посмотрим, кто кого перетянет.
Фиш. Мозолить глаза? Кто кого перетянет?
Мисс Плесид. Между прочим, что за прелесть оседлать вдвоем велосипед и
гнать вовсю. А вы умеете нажимать?
Фиш. Господи благослови! Да она выражается, как извозчик.
Мисс Плесид. А! Вы принесли завещание. (Выхватывает у него бумагу.)
Понимаю. Вот это условие. Совершенно верно. Я теряю половину, если отказываю
вам. Когда же свадьба? На следующей неделе? Чем скорее, тем лучше. Хочу
наконец стать самостоятельной и поступать, как мне заблагорассудится.
Фиш. Но, мисс Плесид, разрешите заметить вам, что охота, верховая езда
и сигары (в сторону) - она, наверное, и пьет тоже (громко) - качества,
которые едва ли совместимы с хозяйкой моего изящного уединенного поместья.
Мисс Плесид. Осмелюсь вам заметить, что вы будете еще больше удивлены,
когда мы поженимся.
Фиш (в сторону). Я безумно волнуюсь. Может быть, она все-таки сама
откажет мне. Мне кажется, сударыня, авторитет мужа...
Мисс Плесид. Это то, что я никогда не буду признавать.
Фиш (в сторону). Вот гадюка! Взгляну на завещание. Три процента
годовых! С такой женой я погиб! Но тридцать тысяч фунтов. Если я женюсь, она
доведет меня до самоубийства. Но тридцать тысяч фунтов! Если бы хоть сумма
немного меньше... Мисс Плесид, прошу вас назначить день.
Мисс Плесид (в сторону). Все погибло! Бедный Мейнуэринг! Потерять
половину состояния, которое я могла бы принести ему. (Громко.) Нет, мистер
Фиш, боюсь, что я должна буду пожертвовать...
Фиш. Продолжайте, прошу вас. (В сторону.) Сейчас она откажет мне. И это
обойдется ей в пятнадцать тысяч фунтов. Пятнадцать тысяч фунтов и никакой
жены! Продолжайте же, моя дорогая Амелия.
Входит леди Джулиет, она очень взволнована.
Леди Джулиет (падает на грудь Амелии). О друг мой! Я... я... (Рыдает.)
Мисс Плесид. Боже! Что случилось? Успокойтесь! Сэр, леди Джулиет
нездорова. Желаю вам всего хорошего.
Фиш. Да, она выглядит совсем больной. Но вы сказали...
Леди Джулиет подходит к столу и пишет.
Мисс Плесид (зовет слугу). Карету мистера Фиша. Сэр, если вы сию же
минуту не уйдете, я... Фиш. Вы...
Мисс Плесид. Приму ваше предложение. Фиш. Мисс Амелия, ваш покорный
слуга. (Уходит.)
Леди Джулиет запечатывает письмо и звонит. Входит слуга.
Леди Джулиет. Мистер Дарнлей не возвращался?
Слуга. Нет, ваша милость. Он все еще в Сити, и...
Леди Джулиет. Отдайте ему это письмо, когда он придет. Нет, пошлите его
сейчас же. Немедленно!
Слуга. Да, ваша милость, я сам отнесу его.
Леди Джулиет. Хорошо.
Слуга уходит.
Мисс Плесид. Вы пугаете меня. Что это за письмо? Что вы там написали?
Леди Джулиет. Что я написала? Я написала ему о своем решении расстаться
с ним немедленно и навсегда. (Выходит в раздвижную дверь.)
Мисс Плесид. Расстаться? Не ослышалась ли я? Господи, неужели эта
замечательная женщина действительно раба своих страстей. Но нет! Эти
рыдания. Я должна пойти и...
Слуга докладывает о Марсдене, который появляется в дверях.
Maрсден. Простите, мисс Плесид. Где леди Джулиет? Я должен видеть ее.
Я... вот ее голос. (Идет к двери.)
Мисс Плесид (останавливая его). Нет, нет! Сейчас вы не можете видеть
леди Джулиет.
Mарсден. Но почему?
Мисс Плесид. Чьи-то низкие происки сильно расстроили ее. Она очень
несчастна. И в такую минуту...
Марсден. В такую минуту друг имеет право утешить. (Кланяется и уходит.)
Мисс Плесид. Утешить? Для него утешить - значит погубить. Я не оставлю
ее в таком состоянии наедине с этим человеком, который ведет какую-то
коварную игру. Горе женщины может утешить только женщина. (Уходит вслед за
Марсденом {В сценическом варианте окончание сцены было изменено.})
`
Контора Дарнлея.
Входит Дарнлей, за ним Парсонс.
Дарнлей. Итак, нажим кредиторов усиливается?
Парсонс. Сэр, паника растет с каждой минутой. Огромная сумма, которую
мы имели в понедельник, почти иссякла.
Дарнлей (показывает на свои часы). Мои часы правильны?
Парсонс. Да, сэр, правильны.
Дарнлей. Тогда все в порядке. Меньше чем через час деловой день
окончится.
Входит Мейнуэринг.
А завтра я получу деньги из Гамбурга.
Парсонс. А послезавтра...
Дарнлей. А послезавтра акции, на которых мы прогорели сегодня,
поднимутся в цене настолько, что мы сможем замостить золотом Ломбард-стрит.
А еще через день, если ветер не переменится, "Удалец" будет в устье Темзы.
Потом прибудут мои агенты из Роттердама и Франкфурта, и еще через день толпа
на фондовой бирже узнает, что фирма Дарнлея окончательно оправилась и что
она предоставила одному из европейских монархов самый грандиозный заем из
всех когда-либо предоставленных государству простым купцом. Ступайте. Мы
спасены.
Парсонс уходит.
Мейнуэринг. А если все эти надежды не оправдаются? Если гамбургские
суммы задержатся? Если акции будут по-прежнему падать, вместо того чтобы
подниматься, если...
Дарнлей. Законы жизни принимают в расчет все эти "если". Пока вы
говорили, я думал о том, на что еще я могу рассчитывать. Так вот! Я могу еще
продать принадлежащие мне акции Австралийского банка, а на следующей неделе
поступят переводы из Гвианы и Барбадоса. (Роется в своих бумагах.)
Мей.нуэринг. Ваше хладнокровие бросает меня в жар. Эти громадные
операции рассеяли по свету все ваши богатства, и если подкрепление, которого
вы ждете и которое зависит от тысячи неожиданностей, вдруг не придет, вы
погибли.
Дарнлей. Погиб? Человек никогда не погибнет, если его разум тверд, а
имя его не запятнано. Подобно пауку, который вновь и вновь плетет свою
паутину, отважный человек создает новое богатство взамен утраченного.
Мейнуэринг. Стоик! Будьте же человечны.
Дарнлей. Я человечен и именно в том, в чем человечество всегда
проявляет свою слабость, - в любви. Если я спокоен, когда кругом бушует
буря, это только потому, что я вижу, как над моим домом всходит солнце.
Вчера я нашел в себе силы предупредить Джулиет, да еще в присутствии
Марсдена. Я следил за ее лицом - на щеках ее горел румянец невинности.
Теперь опасность, угрожавшая моему дому, устранена, и муки ревности уже не
терзают сердце. Я сохранил самое дорогое для меня сокровище, все остальное
потеряло для меня прежнюю цену. Стоик, говорите вы? Теперь мне угрожает
только потеря состояния, поэтому я стоик.
Входит слуга.
Слуга (подавая ему письмо). От ее милости, сэр.
Дарнлей. От Джулиет? Дела задержали меня слишком поздно вчера вечером,
и я не видел ее с той минуты, когда она осталась наедине с человеком,
который мне не страшен. Она, вероятно, обеспокоена моим отсутствием или
состоянием моих дел. Подождите за дверью.
Слуга выходит.
Дарнлей(читает). "Сэр"! Сэр? "Я всегда знала, что наши привычки и вкусы
совершенно несходны. Оскорбление, которое вы нанесли м-не вчера своим
подозрением, как бы хорошо оно ни было замаскировано, бросило на меня
тень...". Тень? На нее? "...вынудило меня принять решение...". Не могу
больше читать. Уж не схожу ли я с ума? Я не спал несколько ночей, зрение
изменяет мне. Человек сказал, что письмо от леди Джулиет Дарнлей?
Мейнуэринг. От леди Джулиет. Да.
Дарнлей. Что же дальше? "...Решение, которое..." - здесь так душно,
тяжело дышать.
Мейнуэринг открывает окно.
Спасибо. Теперь легче. "...Просить вашего согласия на немедленный развод.
Подробности предоставляю решать вам и моему отцу". Это не ее почерк.
Ха-ха! Это подделка! Посмотрите, смотрите.
Мейнуэринг (читает). О Дарнлей, будьте же и теперь стоиком.
Дарнлей. Говорю вам, это подделка. Три месяца тому назад какой-то
несчастный безумец подделал мою подпись за жалкую подачку. Я не преследовал
его. Но какое наказание придумать для того, кто так лжет, лжет, говорю я
вам! Подделать руку той, которая... Подделка! Гнусная подделка!
Мейнуэ ринг. Нет, это не подделка. Очевидно, это какое-то
недоразумение. Кто-нибудь довел ее до этого... Ясно! (Звонит.)
Входит слуга.
Ее милость выходила сегодня утром из дома?
Слуга. Да, сэр.
Мейнуэринг. Куда?
Слуга. Не знаю, сэр.
Мейнуэринг. Кто с ней был, когда вы в последний раз видели ее?
Слуга. Когда я уходил, зашел сэр Френсис Марсден. Будет какой-нибудь
ответ, сэр?
Дарнлей (спокойно). Скажите, что дела задержат меня и я буду дома
только завтра днем. Тогда я передам леди Джулиет ответ.
Слуга уходит.
Марсден, Марсден с ней! Немедленный развод. Это... это...
Входит Парсонс.
Парсонc. Сэр, неприятные известия. Мейер и Вандервельт из Гамбурга, на
которых вы рассчитывали, обанкротились.
Дарнлей. Обанкротились? Не важно. Это не страшит меня.
Парсонс (в сторону). Вот это человек! Его ничто не может сломить.
(Уходит.)
Mейнуэринг. Ради вашего ребенка мужайтесь, сэр! Вырвите эту женщину из
сердца.
Дарнлей. Да, да. Я не настолько низок, чтобы оплакивать распутницу.
Mейнуэринг. Те векселя Марсдена, которые я скупил по вашей просьбе,
может быть, их продать? За них кое-что дадут. Сейчас у вас каждая копейка
должна быть на счету.
Дарнлей. Продать? Ни за какие миллионы. Я раздавлю его моим золотом,
моей державой и скипетром, пока еще я крепко держу их в руках. Итак! Мейер и
Вандервельт не поддержали меня. На какую сумму я надеялся? Дайте-ка мне ту
расчетную книгу. Понимаю. Как я был богат, пока она любила меня! Так вы
говорите, завтра нужно оплатить срочные счета? Дайте мне список. Ну, это еще
не страшно. Нужно еще достать денег для виллы в Элгров. Помните эти старые
ивы, что растут на берегу реки, - это было любимое место наших прогулок,
когда мы отдыхали там в первые счастливые годы супружества. Тогда она любила
меня, а ведь я не был так богат, как сейчас. Какие глупые мысли лезут в
голову, и в такую минуту. Просто глупые.
Мейнуэринг. Мужайтесь. Вот когда вы бросили вызов судьбе.
Дарнлей. И более того... (Звонит.)
Входит Парсонс.
Дарнлей. Пошлите посыльного в дом мистера Симондса, биржевого маклера,
но так, чтобы никто не знал.
Парсонс. Хорошо, сэр. Прошу прощения, вот чек на три тысячи фунтов,
подписанный леди Джулиет, на имя мистера Фринджа за работы по отделке виллы
в Элгров. По-моему, его оплату можно отложить. Это не ваша подпись. Мы не
можем выделить сейчас такой суммы.
Дарнлей (берет чек). Ее почерк. (Сравнивает его с письмом.) Смотрите,
Мейнуэринг, смотрите, буквы совсем другие.
Мейнуэринг. Ради бога!
Дарнлей. Нет-нет-нет! Это не подделка. Вы знаете, леди Джулиет получила
от меня разрешение подписывать счета. Оплатите его.
Парсонс. Но, сэр...
Дарнлей. Ступайте.
Парсонс уходит.
Вы видите, я ни в чем ей не отказывал.
Мейнуэринг. Послушайте, Дарнлей. Сегодня вы в долгу перед вашими
клиентами, перед своей честью, своим ребенком, перед торговлей вашей страны.
Думайте только об этом. Изгнать свою неверную жену из дома, которому она
принесла лишь разорение и позор, вы можете в любую минуту. Просмотрите эти
счета. Подготовьтесь к завтрашнему дню. Если вы потеряете самообладание, вы
банкрот, а ваша дочь нищая.
Дарнлей (пишет). Вы совершенно правы, но вам не придется краснеть за
вашего Друга. У меня впереди целый вечер. За это время я подсчитаю, что у
меня еще осталось. (Звонит.)
Входит Парсонс.
Пошлите это письмо в контору к мистеру Ришмор, Парсонс, а это - к сэру Джону
Гоулду. Пусть посыльный ждет ответа. Принесите железную шкатулку с делом
Элгров.
Парсонс уходит.
Дарнлей. Вон тот документ...
Мейнуэринг подает ему документ.
Эти счета довольно запутаны. Вы видите, у меня совсем ясная голова. Я могу
решить алгебраическую задачу в уме. Итак! Завтра я буду готов бороться до
конца. На следующей неделе богатство волной хлынет ко мне обратно. На
следующей неделе... а дом... Джулиет... ее улыбка... ее голос! Боже! Мое
сердце разрывается от горя!
Занавес
СЦЕНА ПЕРВАЯ {*}
Гостиная в доме Дарнлея.
{* В сценическом варианте эта сцена перенесена в дом лорда Фитцхоллоу.}
Леди Джулиет. Я не снизойду до того, чтобы объяснять ему причины моего
решения. Мне не пристал жалкий вид ревнивой и покинутой жены. Расстанусь с
ним, неунизив себя упреками. Мое достоинство, моя невинность и то
оскорбление, которое он мне нанес, укрепят мое мужество. Его шаги! Буду же
стойкой!
Входит Дарнлей.
Дарнлей. Она не в силах скрыть своего волнения. Может быть, еще не все
кончено. Джулиет!
Леди Джулиет. Мистер Дарнлей!
Дарнлей. Мистер Дарнлей? Неужели это конец? Леди Джулиет Дарнлей, это
ваше письмо?
Леди Джулиет. Конечно.
Дарнлей. И вы настаиваете на своем решении? Неужели вы покинете меня?
Леди Джулиет. Называйте это, как хотите. Мне нужно получить ваше
согласие на развод.
Дарнлей. Сударыня, вы его получили.
Леди Джулиет. Как спокойно он согласился! Я рада, что мои доводы
убедили вас.
Дарнлей. Доводы? Я не вижу их в этом письме. Очевидно, эти доводы там,
где я уже не имею права их искать, в вашем сердце, которое забыло свои
клятвы. "Несходство взглядов" - вы не говорили этого, когда... Впрочем, это
не имеет значения. "Оскорбительное подозрение", в то время как другой, может
быть... но не будем говорить об этом. Я не ищу объяснений, я буду безропотно
страдать, принимая это как наказание за мою слепую веру и снисходительность.
Леди Джулиет (насмешливо). Пусть сознание ваших собственных пороков
поможет вам примириться с моими. Снисходительность! Ха-ха-ха!
Дарнлей. Господи, этот легкомысленный тон! И все же это не заставит
меня забыться - молчаливое негодование и гордость, вот что осталось мне.
Снисходительность? Не хотите ли вы сказать, что я неправ? В вас, такой
прекрасной и благородной, я мечтал найти друга, жену, товарища, женщину,
которая хранила бы семейную честь. Не станете же вы отрицать, что я ошибся.
Но разве я роптал, видя, что вы счастливы! И даже когда после целого дня
забот и тревог я возвращался к своему одинокому домашнему очагу, усталый и
опустошенный, я утешал себя мыслью, что мои "привычки и вкусы", совершенно
несхожие с вашими, не омрачают вашей беспечной молодости. Вы блистали
повсюду, восхищая всех. Я радовался вашей радости, ваша молодость делала и
меня молодым.
Леди Джулиет. Дарнлей! Генри! (В сторону.) Скажу ему все.
Дарнлей. О, как нужно знать сердце той, от которой зависит счастье
человека. Страдание и горе ждут его, если у его жены нет интереса к заботам
мужа, если она не утешает его в горькую минуту, если ее желания далеки от
всего, во что она может вдохнуть жизнь, что она может осветить как бы лучами
солнца! Среди простых людей многие от безрадостного существования предаются
порокам! Многие из них осуждены и гниют в ссылке или в тюремных камерах, а
они ведь могли бы избежать падения. Женщине, которую само небо предназначило
им в ангела-хранителя, так легко создать из своего дома рай и этим
предостеречь их на пути в ад. Но для жены бедняка священные семейные узы не
игрушка, она не презирает их, как это часто делают женщины вашего круга. Для
нее не унизительно быть матерью и женой. Посмотрите вокруг себя, на
беспечный мир, в котором вы живете, и если вы увидите неверного мужа,
который прожигает свою жизнь, теряет состояние и честь, предаваясь порокам,
- ищите причину в холодном взгляде и пустом сердце его светской жены.
Леди Джулиет (в сторону). Он ищет себе оправданий! (Громко.) Но если
муж переносит свои нежные привязанности на другую женщину, неужели и тогда
нужно винить только его жену?
Дарнлей. По крайней мере она должна делить с ним позор.
Леди Джулиет. Довольно, мистер Дарнлей. Скоро вы освободитесь от той,
которую судите так строго, от той... той... (Рыдает.)
Дарнлей. Ее сердце смягчилось - она плачет! Джулиет, дорогая, возьмите
же назад свои роковые слова!
Леди Джулиет. Назад? Никогда! Это была лишь минутная слабость, но она
прошла. (Звонит.) Пошлите за моим отцом и попросите его прийти немедленно.
Теперь, сэр, мы оба будем счастливы.
Дарнлей. Счастливы! Желаю вам найти это счастье, но не в пирах и
наслаждениях, не в роскошных экипажах, не в мишурной красоте и уж, конечно,
не в лживой лести, слетающей с уст развратника. Найдите это счастье в добром
имени, в спокойной совести, в молитвах, во всем, что не приведет вас к
раскаянию. Остерегайтесь, Джулиет, остерегайтесь, пока еще не поздно! Вы
покидаете меня, но моя дочь останется со мной. И если когда-нибудь ваше
сердце дрогнет от желания увидеть вашего ребенка - загляните в ее чистые
глаза, прислушайтесь к ее невинному сердцу, - и, может быть, чувство матери
спасет в вас жену! (Уходит.)
Леди Джулиет. Остерегаться! Спасет меня! Низкий притворщик! Он знает,
что изменил мне, и притворяется, будто подозревает меня. Господи, пощади! Я
так одинока, так несчастна!
Входит Mарсден, отстраняя слугу, который собирается доложить о нем.
Mарсден. Наконец-то я вижу вас, и одну. Из-за подруги, которая не
отходила от вас вчера, я не имел возможности сказать вам, как искренне я
разделяю ваши невзгоды, как глубоко чувствую нанесенную вам обиду. Кузина,
дорогая кузина. (Пытается взять ее за руку.)
Леди Джулиет. Оставьте меня! Уйдите.
Марсден. Оставить вас? Нет. Теперь я воспользуюсь преимуществом,
которым Дарнлей пренебрег, - в радости и в горе быть вечно рядом с вами.
Леди Джулиет. Вечно! Разве мужчина знает, что такое "вечно"?.. Предана,
покинута, лишена даже права упрекать. Почему женщина бессильна отомстить за
себя?
Марсден. Бессильна? Нет! Полюбите другого, и это будет страшным
мщением. Вы должны наконец узнать, что я живу только для вас. Как искренне,
как терпеливо, как безнадежно я тосковал по любви, которой пренебрег этот
неблагодарный.
В то время как он становится на колени, а Джулиет рыдает, не обращая на него
внимания, Дарнлей с Фэнни на руках открывает дверь - делает шаг вперед,
потом отступает и уходит.
Леди Джулиет. Встаньте, встаньте! Это жестоко, оскорбительно...
Марсден. Нет, смотрите на мою любовь хотя бы как на мщенье. Выслушайте
меня...
Леди Джулиет. Молчите! Кружится голова. Я не понимаю, что говорю,
думаю, чувствую. Что это - стыд или сознание вины?
Входит Мейнуэринг.
(Бросается к нему.) Садитесь, здесь, здесь. Садитесь же! Останьтесь! Слава
богу, появился кто-то, кто может встать между преступлением и безумием.
Марсден (в сторону). Мейнуэринг! Провались он. И это, когда я уже
близок к цели.
Мейнуэринг (пристально смотрит на них). Благодарю. Я очень рад посидеть
здесь, готов просидеть здесь целый год.
Марсден. Но, мистер Мейнуэринг, я взываю к вашей деликатности. Мне
нужно сказать моей родственнице, леди Джулиет, нечто очень важное. Оставьте
нас всего на несколько минут, умоляю вас.
Мейнуэринг. Леди Джулиет, желаете вы, чтобы я вышел и оставил вас с
сэром Френсисом Марсденом?
Леди Джулиет. Нет-нет, останьтесь.
Мейнуэринг. Тогда, с вашего разрешения, сэр, я буду читать газету. Гм!
Что вы думаете о событиях в Китае?
Map еден. Сэр, эти шутки...
Мейнуэринг. Шутки? Нет, тут не до шуток. Сэр Генри Поттингер, кажется,
стал разговаривать серьезно.
Марсден (леди Джулиет). Умоляю вас, пожертвуйте мне одну минуту. Не
могу ли я поговорить с вами в другом месте?
Мейнуэринг. Если я вам мешаю здесь, вы можете пройти в соседнюю комнату
- там мистер Дарнлей. Ну-ка, сэр Френсис, скажите-ка, на какой широте
находится остров Гонконг?
Марсден. Черт! До каких пор я буду терпеть эти насмешки! (Шепотом.)
Джулиет, помните, когда мы увидимся с вами снова, вы должны дать мне ответ.
Леди Джулиет остается безучастной, ее взгляд устремлен в пространство.
Мейнуэринг (смотрит на них, потом снова принимается за газету). Боже
мой! Дело о разводе. Помоги господи покинутым детям беспутной жены!
Леди Джулиет (вздрагивает). Что такое?
Марсден (сквозь зубы). Будь он проклят. (Уходит.)
Мейнуэринг. Поистине этот ежедневный оракул, как голос нашей совести.
(Роняет газету и берет леди Джулиет за руку.) Ваша рука холодна. Пусть
остается она холодной для пожатий всех мужчин, только не для вашего
благородного мужа. Очнитесь, Джулиет Дарнлей. Зачем вы здесь? С этим
сладкоречивым плутом, когда ваше место рядом с Дарнлеем в этот час краха и
отчаяния. Знаете ли вы, что он почти разорен?
Леди Джулиет. Разорен?
Мейнуэринг. Разорен, и вы этому причиной. Если бы вы ограничили свои
расходы тем, что Дарнлей имел, ему не нужно было бы строить безумные планы,
играть на бирже. Он шел на любой риск, лишь бы не отказывать вам ни в чем. И
вот наступил крах - его кредит пошатнулся, и та роскошь, которая окружает
вас, лишь усиливает страхи кредиторов. И в такую минуту вы покидаете его!
Когда он больше всего нуждается в поддержке и участии, вы покидаете его и
слушаете признания в любви другого мужчины...
Леди Джулиет. Замолчите, сэр, как вы смеете! Нет, нет, ваша горячность
не оскорбляет меня. Я понятия не имела, господи, прости меня за это. Я
понятия не имела о том, что Генри попал в такую беду. Я думала и продолжаю
думать, что он оскорбил меня, глубоко оскорбил. Но теперь не все ли мне
равно? Я хотела уйти от него навсегда, но сейчас я не покину своего мужа,
нет, не покину его в нужде и горе, пока он сам не выгонит меня из дома.
Мейнуэринг. Он выгонит вас? Он так вас любит...
Леди Джулиет. Любит? Не будем говорить о его любви. Расскажите лучше о
его делах.
Мейнуэринг. Помощь, на которую он сегодня рассчитывал, не пришла, а
кредиторы продолжают нажим. Если нам удастся продержаться до конца дня, мы
спасены. Завтра деньги польются рекой. Но сегодняшний день еще не кончен,
только энергия Дарнлея могла бы отвратить опасность, но он убит горем,
которому вы причиной. Впервые в жизни он склоняет голову перед бурей,
опускает руки перед грядущей судьбой. Зато я не теряю времени. Вот когда
проверяются друзья. Чаще всего - это лишь стадо чудовищ, вроде мамонтов,
которые не выдерживают потопа. Случись такое месяц назад, четверть миллиона
понадобилось бы, чтобы спасти грандиозное дело Дарнлея, сегодня для этого
нужны только десять, нет, двадцать тысяч фунтов.
Леди Джулиет. Как? Вы серьезно это говорите? Двадцать тысяч...
Мейнуэринг. Да, или десять.
Леди Джулиет. Какое счастье! Какое счастье! Подождите меня здесь одну
минуту. Подождите... (Уходит.)
Мейнуэринг. Честное слово, чем больше я смотрю, тем больше я убеждаюсь,
что женщина подобна ртути. Она то здесь, то там, то она появляется, то
исчезает, то ее теряешь, то находишь, она застывает на месте при нормальной
температуре и падает при температуре ниже нуля. Если ее заключить в сосуд и
повесить в гостиной, она могла бы служить неплохим барометром. Ведь женщина
падает духом, когда тучи на небе, и поднимает голову с первым лучом солнца.
Снова входит леди Джулиет.
Леди Джулиет. Вот, мистер Мейнуэринг. Это бриллианты моей матери. Я
могу ими распоряжаться, как хочу, в них состояло все мое приданое. А эти вот
бриллианты - свадебный подарок Генри. Счастливые дни! Вот еще... и еще,
берите их все! За них можно выручить больше, чем вам нужно. Торопитесь,
скорее, скорее! Только с одним условием - обещайте - ни слова Генри.
Поклянитесь честью.
Мейнуэринг. Да, но почему?
Леди Джулиет. Почему? Вы знаете, как он горд. При наших теперешних
отношениях он откажется от них. К тому же он может подумать, будто я хочу
купить его любовь.
Мейнуэринг. При настоящем положении вещей вы, может быть, правы. Я не
настолько щепетилен, чтобы отказаться от вашей помощи. Этим еще можно спасти
его.
Леди Джулиет. Спасти? Так бегите же...
Мейнуэринг. А вы уверены, что не пожалеете. Драгоценности, которые
принадлежали вашим предкам... их не заменишь деньгами.
Леди Джулиет. Деньгами нет! Если бы вместо них вы вернули мне любовь
моего мужа. (Уходит.)
Мейнуэринг. Если бы Дарнлей разорялся каждый день, они были бы очень
счастливой парой. Боюсь, я начинаю сам влюбляться в нее. Ах, пропади она
пропадом! (Уходит.)
Библиотека.
Дарнлей и Фэнни. Дарнлей сидит, закрыв глаза руками. Фэнни старается
расшевелить его.
Фэнни. Папа, ну поговори же со мной!
Дарнлей. Дитя мое, дитя мое!
Фэнни. Не говори "дитя мое". Когда няня сердится, она всегда зовет меня
"дитя мое". Зови меня Фэнни, твоей Фэнни. Тебе грустно. Подожди, я позову
маму.
Дарнлей (вздрагивает и отстраняет от себя ребенка). Как я был счастлив,
когда эти губки впервые научились произносить слово "мама". (Молчит, потом
обнимает дочь.) Ты любишь меня? Любишь? Скажи, что ты любишь меня.
Фэнни. Фэнни любит своего папу всем сердцем.
Входит слуга, докладывает о лорде Фитцхоллоу.
Лорд Фитцхоллоу. Дорогой Дарнлей, вы страшно напугали меня. Джулиет
посылает за мной, я прихожу - она у себя и в таком состоянии, что не может
принять даже отца. Вы чем-то обеспокоены. Неужели эти ужасающие слухи верны?
Дарнлей. Мне нужно о многом с вами поговорить. (Спускает с колен
ребенка, который уходит в другую часть комнаты и начинает строить домик из
игральных карт.)
Лорд Фитцхоллоу. Слушаю вас.
Дарнлей. Почему именно меня избрали вы мужем для вашей дочери?
Лорд Фитцхоллоу. Почему? Дорогой Дарнлей, что за странный вопрос? Вы
благородного происхождения, хотя и купец, богаты, преуспеваете. У вас
безукоризненная репутация, к тому же вы разделяете мои политические
убеждения. Я знал, что подобный союз сделает мне честь.
Дарнлей. Но подумали ли вы о том, смогу ли я составить счастье вашей
дочери как муж?
Фитцхоллоу. Почему бы и нет? Ваш дом великолепно выглядит. У нее лучшая
ложа в опере. В обществе она самая модная дама. Леди Джулиет Дарнлей может
позавидовать любая знатная леди в Лондоне.
Дарнлей. Значит, думая о счастье своей дочери, вы прежде всего
рассчитывали на мое богатство?
Лорд Фитцхоллоу. Дорогой Дарнлей, мы не в Аркадии, и, конечно, человек
моего имени и положения не дал бы согласия на брак Джулиет с лицом, которое
не может обеспечить дочери лорда Фитцхоллоу соответствующего положения в
обществе.
Дарнлей. Понял. Я разорен. Вместе с деньгами я потерял власть даровать
счастье другим. Возьмите назад вашу дочь.
Лорд Фитцхоллоу. Сэр!
Дарнлей. По дарственной записи она получит прочный ежегодный доход. Что
бы ни случилось со мной, эта сумма ей обеспечена. Когда я женился, она была
бедна. Я возвращаю ее вам богатой. Вы согласны?
Лорд Фитцхоллоу. Мистер Дарнлей, ваш тон слишком резок. Но если вы так
опасаетесь за состояние ваших дел, мне было бы неприятно думать, что честь
моей дочери, так же как и моя честь, могут пострадать, если имя ее будет
замешано в ваших злополучных делах. Короче говоря, до тех пор, пока ваши
дела не поправятся, самым правильным для вас было бы разъехаться, если,
конечно, удастся убедить в этом Джулиет.
Дарнлей. Это ее собственное желание.
Лорд Фитцхоллоу. Неужели? Поистине в ней очень сильно развито сознание
общественного положения.
Дарнлей. Завтра, если вы окажете мне честь своим присутствием, мой
адвокат подготовит дело о разводе.
Лорд Фитцхоллоу. Неприятная история, но, чтобы избежать пересудов, нам
нужно представить дело в лучшем свете. Надеюсь, у вас нет претензий к
Джулиет?
Дарнлей. Ни одной! Она, как никто, отвечает требованиям моды.
Лорд Фитцхоллоу. Гм! Что за сарказм! Вы, конечно, поручаете дочь ее
заботам?
Дарнлей. Нет. Час назад я готов был решиться на эту страшную жертву. Но
я изменил свое решение. Довольно и одной жертвы.
Лорд Фитцхоллоу. Но...
Дарнлей. Я непреклонен.
Лорд Фитцхоллоу. Не мне, конечно, диктовать вам условия. Закон на вашей
стороне. Но мой дом и опыт леди Фитцхоллоу могут оказать огромное влияние на
будущую жизнь нашей внучки. Наше влияние поможет ей вступить в общество и
рассчитывать на хорошую партию.
Дарнлей. Какое воспитание дали вы своим дочерям?
Лорд Фитцхоллоу. Самое лучшее. Бохса преподавал им лютню, а Гертц -
фортепьяно. Мои дочери говорят на семи языках, и все без исключения считают
их высокообразованными.
Дарнлей. Да. И вот эта мишура может, по-вашему, укрепить в человеке
чувство долга в минуты жизненных испытаний? Она способна только извратить
характер, который мог бы составить счастье домашнего очага, она может только
ослабить те духовные качества, которые позволяют человеку стать выше
светской пустоты. О да, ваши дочери учились всему, что могло развить их
тщеславие и опустошить их сердца, всему, что отвратило их от святых устоев
тихого семейного счастья, что заставило их страстно желать успеха и
стремиться к волнениям, которые только оскверняют сердце и опустошают душу!
Лорд Фитцхоллоу. Взгляды на воспитание могут быть разные. И все же я
утешаюсь тем, что, по общему мнению, воспитание моих дочерей делает мне
честь.
Дарнлей. "Делает мне честь"! Этим эгоизмом заражен весь мир, отравлены
источники самых святых чувств. Сначала мы даем детям такое воспитание,
которое тешит наше собственное тщеславие, потом выдаем их замуж так, чтобы
удовлетворить нашу спесь. Мы смотрим на их судьбу, как ростовщик на свое
богатство, которое должно принести ему доход.
Лорд Фитцхоллоу (в сторону). Я и раньше замечал, что, когда человек
разорен, он забывает о хороших манерах. (Громко.) Извините меня, мистер
Дарнлей, если я не отвечаю на ваши нравоучения. Нет ничего хуже взаимных
упреков, по-моему, это просто mauvais ton {- дурной тон. (Франц.)}. Вы
говорите, завтра в два часа? Au plaisir {- с удовольствием. (Франц.)}. Между
прочим, для оформления дела понадобится еще один свидетель. Кого бы вы
предложили? Нужно найти спокойного, добродетельного, разумного и достойного
человека - не слишком любопытного по части чужих дел.
Дарнлей. Почему бы не пригласить мистера Фиша? Он откровенно выставляет
напоказ то, что все вы тщательно скрываете.
Лорд Фитцхоллоу. Что вы хотите сказать?
Дарнлей. Он спокоен, добродетелен, разумен, вполне достойный человек,
не слишком любопытный по части чужих дел.
Лорд Фитцхоллоу. Мистер Фиш? Ничего не слышал о нем дурного. Пусть
будет мистер Фиш. (Уходит.)
Фэнни. Папа, пойди посмотри, какой чудесный домик я построила. (Хлопает
в ладоши.) Ах, он сломался!
Дарнлей. Не огорчайся. Дом твоего отца так же неустойчив, как и твой.
Входит Мейнуэринг.
Мейнуэринг. Вашу руку, Дарнлей! Ура! Своевременная помощь позволила нам
расплатиться с последним предъявленным нам требованием. Паника утихает.
Акции компании по устройству газового освещения повышаются в цене, вы весьма
разумно предполагали, что именно они покроют все потери. Почему вы молчите?
Я говорю вам - вы спасены.
Дарнлей (помогая ребенку строить карточный домик). Слишком поздно. Вот
видишь, дочурка, мы не можем построить заново наш дом.
Мейнуэринг (шепчет ему). Джулиет берет свое решение назад, она
раскаивается, она любит вас.
Дарнлей. Замолчите. (Открывает Дверь и уносит ребенка в другую
комнату.) Поиграй там, Фэнни! (Возвращается.) Не произносите имени матери в
присутствии этого невинного ребенка.
Мейнуэринг. Что с вами? У леди Джулиет есть недостатки, заблуждения, но
не забывайте о ее молодости, ее воспитании, о влиянии этого проклятого
великосветского общества. Она будет просить, чтобы вы простили ее.
Дарнлей. Бог да простит ее. Но есть оскорбления, которые человек
простить не может.
Мейнуэринг. Дарнлей, я никогда не защищал вашу жену. Но теперь я прошу
за нее. Она любит вас. Будьте снисходительны. Этот Марсден...
Дарнлей (гневно). Я видел его у ее ног, видел собственными глазами и
все же сдержал себя... (После паузы.) Да, всего лишь несколько минут тому
назад. Мое сердце смягчилось, я сказал самому себе - мои слова не тронули
ее, пусть же ее ангел-хранитель скажет ей уста ми ребенка. Я пришел к ней с
дочерью, чтобы она могла обнять ее, я хотел сказать: "Смотри, безрассудная,
вот твой ангел, пусть же он спасет тебя из пропасти". Я вошел и увидел
любовника у ее ног. Возмущение охватило меня, я готов был подчиниться
естественному инстинкту мужчины - мстить, но мой взгляд упал на дочь, и мать
исчезла из моего сердца. Ребенок, один ребенок остался мне, подумал я.
Неужели я должен был поступить так, чтобы свет когда-нибудь мог шепнуть моей
дочери: "Твоя мать нарушила супружескую верность, а руки твоего отца
запятнаны кровью". У меня потемнело в глазах, я потерял способность
соображать, но маленькие розовые пальчики оторвали руки от моего лица, и я
увидел перед собой невинную улыбку, ничего не подозревающий взгляд. Вот
когда я возблагодарил небо, что я сдержал себя!
Мейнуэринг. Дарнлей, успокойтесь! То, что вы видели, не доказательство
вины. Нет, скорее я могу доказать вам, что в эту минуту сердце вашей жены с
вами, она...
Дарнлей. Довольно. Доверия больше не существует - всякие извинения
излишни. Супружеская вера слишком серьезная вещь, чтобы можно было вертеть
ею то так, то эдак - куда подует ветер.
Входит Джулиет и робко останавливается у двери.
Леди Джулиет. Генри! Он не слышит меня. Голос мне не повинуется.
Мейнуэринг. Послушайте меня, одно только слово...
Дарнлей. Ни одного! Я устал от этой женщины! Я утешаю себя мыслью, что
моря и горы скоро разделят нас навсегда. Пусть она сама встретится лицом к
лицу с невзгодами этого шумного мира, если ей так этого хочется. Я же бегу
искать убежище от человеческой подлости в единственном сердце, которое я
могу лелеять. (Идет в комнату, где оставил Фэнни.)
Леди Джулиет. Что я слышу? Генри! Пощади, пощади!
Мейнуэринг. Посмотрите же на нее...
Дарнлей оборачивается и бросает взгляд на леди Джулиет, которая заламывает
руки.
И пусть ваше сердце смягчится.
Дарнлей поворачивается и уходит.
Леди Джулиет. Устал от этой женщины? Единственное сердце, которое он
может лелеять! Скажите ему, я подчиняюсь, скажите ему, я согласна уйти,
окажите... О, потерян, потерян для меня навсегда! (Падает на руки
Мейнуэрингу, который поддерживает ее.) {* Пьеса "Дарнлей" Бульвер Литтоном
не окончена. Ниже даются примечания к этой пьесе, написанные сыном
драматурга. (Прим. ред.)}.
Текст четырех действий пьесы печатается в настоящем издании по второму
и последнему варианту черновика, обнаруженного в рукописях моего отца. Оба
варианта очень схожи. В обоих те же имена и действующие лица, за исключением
Фиша, персонажа, который в первом варианте иногда действует под именем
Ленгвида. В процессе создания первого черновика автор, очевидно, еще не
знал, на каком из этих имен он остановит свой выбор. Среди бумаг моего отца
мне не удалось обнаружить никаких следов пятого действия, за исключением
нескольких отрывков сцен, которые, очевидно, были написаны для этого
действия, а также некоторых указаний, которые можно найти в публикуемом ниже
кратком конспекте всей пьесы.
Сцена I. Та же ситуация, иная характеристика Марсдена.
Сцена II. Мейнуэринг и Дарнлей.
Сцена III. Леди Джулиет и сэр Френсис. Сентиментальная.
Сцена IV. Мейнуэринг и Дарнлей. Помогает Дарнлею в осуществлении его
планов.
Леди Джулиет и Марсден. Сентиментальная сцена, опасная ситуация. Входит
Дарнлей. Напряженное положение. Входит Мейнуэринг. Возбуждает ее ревность.
Она уходит. Дарнлей возвращается. У него Ленгвид, который купил у Марсдена
виллу и сдал ее Дарнлею. В заключение комическая сцена между Мейнуэрингом и
мисс Плесид.
Сцена I. Мисс Плесид и Ленгвид. Мисс Плесид просит его отказаться от
брака с нею. Ленгвид не соглашается.
Сцена II. Леди Джулиет и мисс Плесид. Ревность леди Джулиет. Пишет
своему мужу, что она решила с ним расстаться.
Сцена III. Дарнлей. Хладнокровие, потом отчаяние.
Ленгвид и мисс Плесид. Он узнает, что ее состояние потеряно.
Выясняется, что это не так. Ситуация меняется.
Марсден и Ленгвид. Радость первого при известии о разводе. Приглашен в
свидетели при оформлении развода. Комната в доме Дарнлея. Дарнлей и Марсден.
Последняя сцена - разоблачение и примирение.
Бросается в глаза, что второй черновик, по которому опубликована пьеса
в этом издании, отличается в некоторых основных деталях от упомянутого выше
конспекта, например, в отношении последовательности и аранжировки событий.
Черновик, так же как и конспект, постоянно указывает на желание автора
глубже разработать схему фабулы и особенно тех ситуаций, которые помогают
понять и раскрыть характер Марсдена. Из всех персонажей публикуемого здесь
варианта эта фигура наиболее искусственна и наименее понятна. Однако в
драматическом отношении Марсден принадлежит к наиболее важным фигурам пьесы,
так как развитие сюжета непосредственно связано с его поступками. Для общего
хода пьесы чрезвычайно важно, чтобы действия этого персонажа были обоснованы
развитием драматического сюжета. И мне представляется, что это обоснование
(которое господину Коглану кажется лишенным внутренней необходимости и даже
невозможным) определено автором пьесы уже в первоначальном наброске
характера Марсдена. Ни законы драмы, ни законы морали не требуют, чтобы
Марсден был подлецом. Его характер должен быть таким, чтобы мы видели: это
человек без принципов, но у него есть сердце. С момента его появления на
сцене зрителю должно быть ясно, что он ведет легкомысленную жизнь повесы
только потому, что хочет отвлечься от тягостных воспоминаний. "Бедняжка
Сьюзен, - говорит он, - если бы она не покинула меня, я, может быть, стал бы
другим человеком". И он добавляет: "Но она покинула меня, и я снова
свободен". А потом, проклиная сумерки и слабые нервы, он просит подать ему
опий. Он эгоистичен, но отнюдь не в духе Фиша, не из принципа, а по
легкомыслию. Однако это легкомыслие - следствие глубокой жизненной неудачи,
которая лишила его какой бы то ни было серьезной цели или серьезного
отношения к жизни.
В его ухаживаниях за леди Джулиет нет ничего опасного. Та развязка
пьесы, которую мыслил себе автор, невозможна, если Марсден действительно был
влюблен. Едва ли автор хотел заставить зрителя думать, что Марсден любит
леди Джулиет, ибо в таком случае искусственность его сентенций и его языка
вообще в тех сценах, где он признается ей в любви, явились бы крупным
недостатком пьесы. Художественная правда пьесы в целом могла бы серьезно
пострадать при любой попытке сделать Марсдена более естественным в этих
сценах. Автор намеренно старался показать, что Марсден не влюблен в леди
Джулиет. Поэтому в сценах, где он старается увлечь ее, Марсден действует, по
замыслу автора, скорее как актер, чем как влюбленный. Делая поправки в
характере этого персонажа, автор, несомненно, слегка подчеркнул бы
положительные его стороны и смягчил бы его отталкивающие черты. Разумеется,
автор не имел намерения раскрыть характер Марсдена с самого начала, и
драматические пружины этого характера оставались бы загадочными вплоть до
пятого действия.
Попытаюсь объяснить характер Марсдена, как я его понимаю, а также
изложить мои предположения о развязке пьесы, поскольку эта развязка так или
иначе связана с этим персонажем.
Вероятно, Марсден был молодым человеком с привычкой к роскоши, с очень
небольшими средствами, но большими ожиданиями; его будущее зависело от
завещания какого-нибудь родственника (отца или дяди), которого глубоко
оскорбил бы мезальянс или просто опрометчивая женитьба Марсдена. Живя за
границей, он познакомился - с сестрой Мейнуэринга - Сьюзен. Она моложе его,
из бедной, но благородной семьи; у нее нет средств, она целиком зависит от
своего брата, который старается составить себе положение. В то время он еще
не называл себя Мейнуэрингом. Неожиданно брат был вызван в Англию в связи с
болезнью родственника, чье имя и состояние перешли к нему по наследству.
Девушка, у которой нет ни отца, ни матери, остается одна. Возможно, что
молодые люди познакомились после того, как Марсден совершил какой-то
благородный поступок по отношению к ней или выручил ее из какого-нибудь
затруднения. Поводом к близкому знакомству должно было послужить что-то в
этом роде. С одной стороны, чувство сострадания, согретое красотой девушки,
с другой - благодарность и преклонение перед воображаемым блеском иного,
идеализированного мира, недоступного ей, все это способствовало
возникновению страсти. Это чувство невинно и чисто с обеих сторон. Марсден
не стремится соблазнить и покинуть Сьюзен, но он боится, что его союз с ней,
как только он станет достоянием гласности, окажется роковым для его
будущего. Поэтому Марсден убеждает ее согласиться на тайный брак, и для того
чтобы гарантировать тайну, вступает в этот брак под чужим именем. Как бы то
ни было, у Марсдена были веские и разумные основания верить, что
обстоятельства, заставившие его скрывать брак с Сьюзен, изменятся В
Недалеком будущем, И он сумеет устранить тайну, которая возникла не потому,
что намерения его были легкомысленны; таким образом, он надеялся, что
законные права его ребенка будут обеспечены.
Именно эти обстоятельства заставляют Марсдена неожиданно уехать в
Англию. В его отсутствие случай открывает Сьюзен совершенный им обман, и она
делает самые неблагоприятные выводы, так как ей неизвестны истинные причины
этого обмана. Воспитанная в духе благоговения перед гордым, непреклонно
честным братом, охваченная ужасом и униженная сделанным открытием, она бежит
из дома своего предполагаемого соблазнителя.
Отсюда ее первое желание - скрыться от всех, кто знал ее прежде. В это
время Марсден, готовый, наконец, открыто объявить о своем браке,
возвращается из Англии. Жизнь кажется ему цепью добродетельных радостей и
благородных обязанностей. Он горд тем, что может разделить свое богатство,
положение и, может быть, дальнейшее возвышение в обществе с Сьюзен; его
чувство к ней полно романтики первой юношеской любви, в нем есть и смутный
порыв честолюбия молодости и надежды на чистое семейное счастье. Но дом его
опустел. Жена, которую он с таким волнением желал увидеть, оставила ему лишь
письмо, полное упреков. Он искал ее, но его поиски оказались
безрезультатными. В каком положении он очутился? Как стал он относиться к
окружающему миру? Это был человек в расцвете лет и здоровья, с неутоленной
страстью и чувством, но уже с разбитой надеждой и горестными воспоминаниями.
Женат - и все же без жены, бездетен, лишен семьи. Одинок и все же
несвободен. Он связан узами, которые порваны, но не стремится заменить их
новыми, ибо новые узы не могут иметь законной силы. Он в разладе с самим
собой и с окружающим его миром; он не может найти успокоения от тайного
горя, связанного с прошлым, а потому и в настоящем ему нет покоя; не видит
он его и в будущем. Явная искусственность этого характера проистекает из
нереальности его положения. Это положение создается ложными внешними отноше-
ниями, которых он не в силах избежать. Его характер, вернее, то, что кажется
его характером, точно железная маска, навязанная ему обстоятельствами.
Матери и отцы семейств, считая его человеком независимым, видят в Марсдене
вполне подходящую партию для своих взрослых дочерей. Однако он вынужден
ограничивать свои отношения с женщинами, останавливая свой выбор только на
замужних. Человек с пылким темпераментом, страстно ищущий сильных
впечатлений и активной деятельности, он стоит на пороге жизни, которая уже
лишена для него какой-либо серьезной цели, или в лучшем случае его
единственное стремление - в вихре наслаждений забыть прошлое. Таким людям
жизнь предоставляет на выбор только два способа жить и чувствовать:
погрязнуть в наслаждениях или с головой окунуться в политику. В первом
случае человек добивается власти над женщинами, во втором - над мужчинами.
Но карьера политического деятеля только тешит честолюбие и возбуждает жажду
деятельности, а большинство мужчин нечестолюбивы и пассивны. Уже в начале
жизненного пути Марсден обладает состоянием, которое дает ему возможность
удовлетворять свои капризы и освобождает его от труда и забот о хлебе
насущном. Без жены, без детей, без надежды на то, что они когда-нибудь
будут, у Марсдена нет охоты трудиться ради славы. Понятие славы, так же как
и понятие труда на пользу общества, неведомо ему. Любовь - вот что ему
доступно, и невозможность любить вносит в его жизнь пустоту, которую он
стремится заполнить легкими отношениями с женщинами - подделкой настоящего
чувства. Его сердце ищет деятельности, рассудок предпочитает праздность. Эти
поиски сердечных волнений и делают его волокитой. А то, что он сам презирает
эти волнения, ибо они не в силах заполнить его жизнь, делает Марсдена
бессердечным. Это и есть ключ к его характеру и поведению. Страстное и
благородное объяснение, которое он сам мог бы дать этим фактам в
заключительном действии, обращаясь к женщине, которую он никогда не
переставал любить и не хотел обидеть, безусловно явилось бы сильной и
впечатляющей сценой пьесы.
Но благодаря драматическому кальвинизму безжалостного господина Коглана
в пятом действии выясняется, что Марсден самым низким образом соблазнил
Сьюзен Мейнуэринг. Обвиненный в присутствии леди Джулиет не только в том,
что он якобы соблазнил и обманул Сьюзен, но и в том, что он оставил ее
умирать с голоду, а может быть, и того хуже, Марсден небрежно признает, что
все эти обвинения справедливы. Уходя со сцены в последний раз, он бросает
нелепую реплику о том, что мужчина не может выдержать, когда его бранят
сразу две женщины. Что может быть бессмысленнее? Более того, несмотря на
признание Сьюзен, что она "покинутая женщина" в полном смысле этого слова,
ее брат, Мейнуэринг, исполняет просьбу мисс Плесид "пойти и заключить сестру
в объятья", хотя это противоречит его характеру и поведению на протяжении
всех четырех действий пьесы.
В одной из самых остроумных сцен Конгрива сэр Гарри Уайлдер кладет
несколько гиней на камин в доме молодой дамы, которую он принял за женщину
легкого поведения. При этом она с удивлением восклицает: "Как, сэр Гарри, и
это вы называете умом и хорошими манерами?" Уайлдер отвечает: "Клянусь
честью, дорогая, это весь ум и манеры, которые сегодня имеются при мне". Я
убежден, что варварская развязка пьесы, предложенная господином Когланом, не
есть лучший образец его драматического ума и манер. Очевидно, когда он писал
окончание пьесы, имевшихся при нем ума и манер оказалось явно недостаточно,
ибо все это свидетельствует о полном непонимании положений пьесы и
характеров ее героев.
В четырех действиях, которые предшествуют этим примечаниям, вы, может
быть, не найдете никаких намеков на иное окончание пьесы, отличное от
окончания, написанного господином Когланом. Решающие указания автора на
действительную развязку пьесы можно обнаружить лишь в черновиках его,
которые мы приведем здесь. Так, в одном из отрывков рукописи моего отца,
очевидно, в одном из отвергнутых им вариантов первого действия, Мейнуэринг
говорит о своей сестре: "Я любил ее, как отец любит своего первенца. Помню,
она заболела. Я бросаю все свои дела, порываю взятые на себя обязательства,
связанные с выгодными денежными делами, и везу ее за границу. Неожиданно
меня вызывают домой. Оставляю ее в Туре всего на несколько недель. И она
исчезает. Бежит с каким-то негодяем! Пропала, и с тех пор ни слова! И хорошо
делает, что не дает о себе знать". В том же черновике первого акта Марсден,
как бы отгоняя воспоминания о Сьюзен, восклицает: "Что такое жизнь?
Безвозвратные потери в прошлом, скука в будущем. Так лови мгновенье, пока
оно не улетело, и наслаждайся им, если мокнешь!" На желание автора придать
серьезный характер отношениям Марсдена и Сьюзен указывают некоторые нюансы,
скрытые в первоначальной рукописи сцены на вилле, которой открывается третье
действие. Господин Коглан совсем выпустил это место из сценического варианта
пьесы. И не без оснований. Прежде чем сыграть, ее нужно было бы основательно
переработать. А эта задача едва ли по силам писателю, который незнаком с
замыслом автора. Есть указания на то, что даже сам автор считал переработку
этой сцены задачей весьма тонкой и откладывал ее на будущее, не исключена
возможность, что он собирался завершить эту сцену после окончательной
обработки пятого действия. Маловероятно, почти неправдоподобно, чтобы в
жизни сцена между леди Джулиет и ее предполагаемой соперницей оставила в
силе недоразумение, возникшее между ними. Между тем в пьесе оно еще больше
обостряется. И если бы эта сцена была поставлена в том виде, как она
публикуется здесь, я думаю, зритель почувствовал бы этот недостаток, что
могло погубить всю пьесу и свести на нет ее значение в целом. Зрительный зал
едва ли примирился бы с продолжением линии недоразумений между леди Джулиет
и Дарнлеем после сцены прерванного свидания жены с предполагаемой любовницей
мужа в том виде, как эта сцена выступает в недоработанном варианте автора. И
действительно, здесь больше поправок, зачеркнутых и подчеркнутых мест, чем в
любой другой части рукописи. Это дает основание думать, что автор не был
удовлетворен данным вариантом. Все места этой сцены, вычеркнутые рукой
автора, не вошли в текст нашего издания. Но в одном из зачеркнутых мест дама
из виллы восклицает: "Если вы знаете мою тайну, вы, наверное, знаете, как я
была обманута, как поверила клятвам, красноречивым, но неискренним; вы
должны знать, что я совершила грех, не ведая о том, положившись на человека
с фальшивым именем. Вы должны знать, как я была вовлечена в союз, который
только по видимости казался добропорядочным и честным, как я верила в то,
что я жена, пока случайно не открыла, что я падшая". И когда леди Джулиет
отвечает (имея в виду Дарнлея), что, каков бы он ни был, он не способен
присвоить себе чужое имя, подобно какому-нибудь негодяю, и заключить
фальшивый брак, дама из виллы отвечает: "Я не хочу обвинять его. Господи,
какое право я имею упрекать обманщика, когда я сама обманула доверие
человека, чья привязанность была более прочной, чем эта? Я, ослепленная
страстью, навеки разбила нежнейшее и благороднейшее из сердец! Если бы брат
мой знал об этом, моя душа была бы проклята и, может быть, запятнана его
кровью!"
Отсюда ясно, что Сьюзен Мейнуэринг решилась на тайный брак, но отнюдь
не на фальшивый союз. Ясно, что она ушла из дома брата не для того, чтобы
стать любовницей Марсдена, что она в действительности не была его любовницей
и что оскорбление, нанесенное ею Мейнуэрингу, заключалось в ее неожиданном
побеге и в том, что она скрыла от него брак, который, как она думала, был
честным и благородным. Ясно и то, что Марсден не соблазнял Сьюзен
Мейнуэринг, что он никогда не желал и не пытался ее соблазнить. Его обман
заключался в том, что он женился на ней под фальшивым именем, но он твердо и
неуклонно верил, что этот брак настоящий, и хотел "уладить дело", как только
обстоятельства, связанные с получением наследства, позволят ему это. Марсден
не положительный персонаж, он не герой. Это человек, лишенный принципов,
опрометчивый, самонадеянный, отчасти эгоистичный и морально распущенный, но
он не злодей и совсем не подлец. В другом вычеркнутом отрывке дама из виллы
говорит своей служанке, что Дарнлей советует ей чаще посещать парк и другие
места общественных увеселений, чтобы иметь возможность узнать
предполагаемого обманщика в толпе других людей. И так как известно, что
Дарнлей оплачивает ее экипаж и виллу, открытые выезды подтвердили бы мнение
Фиша и прочих лиц, что она любовница Дарнлея в самом обычном смысле слова.
Очевидно, Дарнлей не осведомлен о подробностях ее отношений с Марсденом и
предполагает самое худшее. В другой части первоначального варианта сцены,
тоже вычеркнутой автором, происходит следующее: немедленно после того, как
леди Джулиет уезжает, торопливо входит служанка и умоляет даму из виллы
последовать за ней в другую комнату, чтобы посмотреть в окно на господина,
который разговаривает на улице с только что ушедшей дамой. "Что это значит?"
- восклицает дама из виллы, я сцена заканчивается так:
Служанка. Мне кажется, это был господин Суинфорд, я уверена, что видела
его верхом у кареты дамы, которая только что вышла от вас.
Дама. Суинфорд? О боже! Один лишь взгляд, один-единственный взгляд, и
потом... (Уходит вслед за служанкой.)
Из этого отрывка ясно, что под именем Суинфорда Марсден и женился на
Сьюзен. Я не утверждаю, что, заканчивая пьесу или готовя ее к постановке,
мой отец разработал бы развязку в этом духе. Я не знаю, каким образом Сьюзен
Мейнуэринг открыла, что она жена человека с фальшивым именем, если она не
имела понятия о том, что его зовут Марсден. Многие другие детали композиции
и фабулы навсегда останутся загадкой. Волшебная палочка Просперо погребена
глубоко, а вместе с ней и секрет его искусства. Но, для того чтобы в пьесе
было оправдано прощение брата, а положение Сьюзен вызывало симпатию публики,
важно, чтобы сестра Мейнуэринга не покинула его дома с намерением стать
любовницей Марсдена. А для ее полного примирения с Марсденом необходимо,
чтобы брак, не вызывавший у него сомнений, когда она дала свое согласие,
оказался безусловно честным. Драматическую значимость этого положения для
характера Мейнуэринга подтверждает следующий отрывок из сцены пятого
действия, найденный в бумагах автора.
Библиотека в доме Дарнлея. Дарнлей и Мейнуэринг сидят.
Дарнлей. Повторяю, Мейнуэринг, я не был сегодня в конторе. Что бы ни
случилось, меня это больше не тревожит. Отныне - богатство или бедность - не
все ли равно. Довольно об этом и довольно обо мне. Но, прежде чем уехать из
Англии, я хочу уладить одно дело, все еще волнующее меня. Теперь я должен на
время забыть о своих горестях и перейти к вашим. Что если у меня есть
известия о вашей сестре?
Мейнуэринг (сначала взволнованно). Моей сестре? Она в безопасности?
Здорова? (Изменившимся голосом.) Имеет ли она право все еще называть меня
братом?
Дарнлей. Неужели это право может быть у нее отнято? Друг мой,
послушайтесь своего доброго сердца.
Мейнуэринг. Только одно слово, Дарнлей, она вышла замуж? Только одно
слово, она... не могу говорить... осталась она честной?
Дарнлей. Вспомните о ее молодости, невинности, красоте. Что если ее
обманули, предали. Заманили в ловушку, ее добродетель...
Мейнуэринг. Молчите! Довольно! Я проклинаю ее. Пусть пожинает плоды
своего позора!
Дарнлей. Но...
Мейнуэринг. Я не хочу слышать о ней! Не хочу!
Дарнлей. Как же быть? Когда я покину берега этой страны, пусть ваша
сестра... Кто защитит ее, если... Ах, Мейнуэринг, пойдите к ней, выслушайте
ее, пусть она расскажет вам все сама.
Мейнуэринг. Я не увижусь с ней, я не собираюсь попирать свою...
На этом сцена обрывается.
А теперь о развязке всей пьесы. В ней переплетены две линии -
сентиментальная и комическая. Мне кажется, что логика драматического
построения подсказывает, во-первых, что действие легкого плана должно
непосредственно помогать развитию и развязке действия серьезного плана;
во-вторых, что фирма Дарнлея оправилась от разорения не в результате усилий
воспитанницы Дарнлея, мисс Плесид (как у господина Коглана), так как этот
персонаж не связан непосредственно с причиной разорения, а благодаря усилиям
жены Дарнлея, леди Джулиет, ведь именно из-за любви к ней и разорился
Дарнлей, и ее роль в развитии пьесы - одна из важнейших. Эта линия связывает
дела фирмы с событиями в его доме, именно она и есть моральное содержание
пьесы. То, что автор имел в виду именно такое решение, не только
доказывается ходом четырех действий пьесы, но видно также из двух отрывков
сцен, написанных им для пятого действия, которые мы включили в эти
примечания.
Мисс Плесид и Фиш.
Фиш. Что я вижу! Вы обманываете меня!
Мисс Плесид. Клянусь честью, это так! Но с пятнадцатью тысячами фунтов
и вашим родовым имением мы все-таки можем ездить вдвоем на велосипеде и
охотиться дважды в неделю.
Фиш. Проклятье! Все кончено. Расстроены все мои расчеты. С одной
стороны - охота, велосипедные гонки, курение сигар, с другой - тридцать
тысяч фунтов. Стороны почти уравновешивались. Теперь вычитаем пятнадцать
тысяч фунтов с одной стороны и добавляем поцелуи Дика Мейнуэринга к
другой... Черт! Дело выглядит довольно скверно! Кажется, придется увильнуть.
Мисс Плесид. Почему вы молчите? Терпеть не могу молчаливых людей.
Болтайте, смейтесь, трещите! Плюньте на деньги - игра закончилась вничью!
(Поет.)
Фиш (в сторону). Это чудовище действует мне на нервы, она поглощает
здесь весь кислород, я чувствую себя, как мышь, попавшая в насос!
Входит слуга.
Слуга. Леди Джулиет желает вас видеть, сударыня.
Мисс Плесид. Извините меня, мистер Фиш. Если вы ждете лорда Фитцхоллоу,
пройдите в гостиную, рядом с библиотекой - там в портфеле вы найдете мои
последние карикатуры.
Фиш. Она еще и карикатуры рисует!
Мисс Плесид. Некоторые из них имеют сходство с вами. Это развлечет вас.
Вы не представляете себе, как они позабавили ваших друзей. О, вы еще не
знаете и половины моих способностей.
Фиш. Благодарение богу, нет! (В сторону.) Я вижу, что способности
возрастают в -обратной пропорции к деньгам. Только тридцать тысяч фунтов -
ни копейки меньше - могут компенсировать жизнь с этой особой, даже если бы у
нее была только половина ее способностей. Стрельба, охота, гонки, сигары,
поцелуи, карикатуры... Это уже слишком! Для qui pro quo этого недостаточно.
(Громко.) Мисс Плесид, я освобождаю вас. Я уверен, что мы не можем быть
счастливы. Я напишу...
Мисс Плесид. Освобождаете меня! Как, вы не женитесь на мне?
Фиш. Я скорее женюсь на шимпанзе. Что ж, надо поглядеть карикатуры на
мою особу и кстати написать, что освобождаю вас от условий завещания. (В
сторону.) Гора с плеч, какие надоедливые, буйные дети пошли бы от нее!
(Уходит.)
Мисс Плесид. Ха-ха-ха! Наша взяла! А теперь сделаю все, что в моих
силах, чтобы помочь друзьям.
Возможно, что половина состояния мисс Плесид должна была погибнуть при
банкротстве, если бы не продажа бриллиантов леди Джулиет. Накануне отъезда
Дарнлея из Англии Мейнуэринг, который не знал о проделках мисс Плесид,
думая, что ее состояние потеряно, предлагает ей переехать к нему, так как
Дарнлей уже не может предоставить ей крова. Между ними происходит сцена,
которая заканчивается объятиями как раз в тот момент, когда входит Фиш. В
рукописи "Дарнлея" имеется еще один вариант этой сцены, который тоже
зачеркнут автором. Но зачеркнутая сцена дает представление о том, как должна
была завершиться эта линия. Вот этот отрывок.
Входит слуга, за ним дама в вуали.
Слуга. Какая-то дама хочет видеть вас, сударыня.
Мисс Плесид. Меня? Присаживайтесь, сударыня. Мистер Фиш, прошу
прощения.
Фиш. Боже мой! Что я вижу! Любовница Дарнлея приходит в дом, как друг
мисс Плесид! В дом, где она живет! Господи помилуй! Да они же одного поля
ягоды! Как я вовремя увильнул! Как раз вовремя! Какие буйные, надоедливые
дети пошли бы от нее! (Уходит.)
Этот последний отрывок исчерпывает все указания, какие можно было найти
в рукописях моего отца, относящиеся к пятому действию, так и оставшемуся
недописанным. Я считал целесообразным включить их в это издание "Дарнлея",
сопроводив одновременно их некоторыми объяснениями. Хотя их мало и это всего
лишь черновые наброски, они, мне кажется, помогут читателю пьесы понять,
какова должна быть ее развязка по мысли автора.
16 мая 1882 г.
^TПРИМЕЧАНИЯ^U
Пьеса "Дарнлей" ("Darnlay") не была закончена. Впервые поставлена в
1877 г. в Придворном театре, после того как третьесортный английский
драматург, Коглан, дописал пятое действие.
...в стиле Альгамбры. - Альгамбра - старинная крепость и дворец
арабских халифов в Гренаде. Один из прекраснейших образцов мавританской
архитектуры. Воздвигнут между 1248 и 1354 гг., во время арабского
владычества в Испании.
...И вот этот альбом... Альгамбра в рисунках Робертса! - Роберте, Давид
(1796-1864) - выдающийся английский пейзажист и живописец архитектурных
видов. Изображения замечательнейших зданий Испании и Египта, изданные им в
1835-1839 гг. в виде альбомов, были встречены публикой с чрезвычайным
интересом.
...этого беспутного Лотарио. Персонаж из пьесы английского драматурга
Роу Николаса (1674-1718) "Прекрасная грешница" - соблазнитель и распутник.
Сэр Генри Поттингер, кажется, стал разговаривать серьезно. Поттингер,
Генри (1789-1856) - уполномоченный английского правительства в Китае во
время захватнической, так называемой "опиумной" войны против Китая
(1839-1842), положившей начало превращению Китая в полуколонию. "В этой
войне английская солдатчина совершала ужасающие жестокости исключительно
ради забавы; ее страсти не освящал религиозный фанатизм, не обостряла
ненависть против надменного завоевателя, не вызывало упорное сопротивление
героического врага. Насилование женщин, насаживание детей на штыки, сжигание
людей целыми деревнями - факты, зарегистрированные не мандаринами, а
британскими же офицерами, - совершались тогда исключительно ради распутного
озорства" (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XI, ч. I, стр. 239). Поттингер
как уполномоченный английского правительства и был проводником этой
беспощадной политики. Очевидно, в газете, которую читает Мэйнуэринг, было
напечатано сообщение о каком-либо "твердом" шаге Поттингера в Китае.
...в Аркадии. - Аркадия расположена в центре Пелопоннесса, место
действия событий, излагаемых во многих мифах. В античной литературе и в
литературе XVII-XVIII веков нередко служила фоном для идиллических сцен из
пастушеской жизни.
Речь идет об издании, подготовленном к печати сыном Бульвера Литтона.
"The Works of Edward Bulwer Lytton", New York. P. E. Collier and Son, Thirty
Volumes, Publisher, 1892.
В одной из самых остроумных сцен Кон-грива сэр Гарри Уайлдер кладет
несколько гиней на камин в доме молодой дамы, которую он принял за женщину
легкого поведения. - Конгрив, Уильям (1670-1729) - английский драматург.
Писал сатирические комедии нравов из жизни аристократического общества. Но
сценка, о которой говорит автор, на самом деле принадлежит перу другого
английского драматурга - Джорджа Фаркера (1678-1707). Гарри Уайлдер - один
из героев его комедии "Верная супружеская пара".
Волшебная палочка Просперо. - Просперо - один из героев романтической
драмы Шекспира "Буря". С помощью волшебной палочки он вызывает бурю на море,
и его враги терпят кораблекрушение.
Р. Облонская
Популярность: 1, Last-modified: Fri, 20 Sep 2002 13:24:42 GmT