-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. "Садовники Солнца". Днепропетровск, "Проминь", 1981.
OCR & spellcheck by HarryFan, 30 November 2000
-----------------------------------------------------------------------
Ужимки продюсера начинали бесить.
- Нет! - резко сказал Рэй Дуглас. - Ваш вариант неприемлем... Нет, я не
враг себе. Напротив, я берегу свою репутацию...
Голос продюсера обволакивал телефонную трубку, она стала вдруг
скользкой, как змея, и у знаменитого писателя появилось желание швырнуть
ее ко всем чертям.
- Речь идет о крохотном эпизоде, мистер Рэй, - вкрадчиво нашептывала
трубка.
- Представьте, что рассказ - это ребенок, так часто говорят, - он с
грустью отметил, что раздражение губит метафору. - Эдакий славный крепыш
лет пяти-шести. Все при нем - руки, ноги, он гармоничен. Данный эпизод -
ручка, сжимающая в кулачке нить характера. Почему же я должен калечить
собственного ребенка?..
Писатель вывел велосипед на дорожку, потрогал рычажок звонка. Тонкие
прохладные звуки засверкали на давно не стриженных кустах, будто капельки
росы.
- Пропадай, тоска! - воскликнул он и, поддев педаль-стремя, вскочил на
воображаемого коня.
Восторженно засвистел ветер. Спицы зарябили и растворились в
пространстве. Шины припали к земле.
Метров через триста Рэй сбавил темп - нет, не взлететь уже, не
взлететь! А было же, было: он разгонялся на лугу или с горы, что возле
карьера, разгонялся и закрывал глаза, и тело его невесомо взмывало вместе
с велосипедом, и развевались волосы... Было!
Злость на продюсера прошла. Человек он неглупый, но крайне назойливый.
Точнее - нудный. О силе разума он, может, и имеет какое-нибудь
представление, но что он может знать о силе страсти?
Велосипед, будто лошадь, знающая путь домой, привез его к реке. Рэй
часто гулял здесь. Пологий берег, песок, мокрый и тяжелый, будто плохие
воспоминания, неразговорчивая вода. Так было тут по утрам. Однако сегодня
солнце, наверное, перепутало костюм - вместо октябрьского, подбитого
туманами, паутиной и холодной росой, надело июльский - и река сияла от
удовольствия, бормотала что-то ласковое и невразумительное. Чистые дали
открылись по обоим ее берегам, и стал слышен звук падения листьев.
"А что я знаю о страсти? - подумал писатель. - Я видел в ней только
изначальную суть. Весь мир, человек, все живое, несомненно, - проявление
страсти. Что там говорить: сама жизнь, как явление, - это страсть природы.
Но есть и оборотная сторона медали. Я создаю воображаемые миры. Это,
наверное, самая тонкая материя страсти. Но я, увы, сгораю. Какая нелепость
- страсть, рождая одно, сжигает другое. Закон сохранения страсти"...
И еще он подумал, что для того, чтобы развеять тоску, было бы неплохо
уехать. Куда-нибудь. В глухомань.
Он взглянул на небо.
Небо вздохнуло, и вдоль реки пролопотал быстрый дождик.
- Дуглас, - негромко окликнули его.
Писатель живо оглянулся.
Никого!
Берег пустынный, а лес далеко. Там подобралась тесная компания вязов,
дубков и кленов. В детстве он бегал туда за диким виноградом. Это была
страсть ко всему недозрелому - кислым яблокам, зеленым пупырышкам
земляники...
- Задержитесь на минутку, - попросил его все тот же голос. - Я сейчас
войду в тело.
Рэй наконец заметил, что воздух шагах в десяти от него как-то странно
колеблется и струится, будто там прямо на глазах рождался мираж.
В следующий миг раздался негромкий хлопок, и на берегу появился высокий
незнакомец в чем-то черном и длинном, напоминающем плащ. Остро запахло
озоном.
- Не жмет? - участливо поинтересовался Рэй Дуглас и улыбнулся: - Тело
имею в виду.
- Извините, мэтр. Я неудачно выразился. Но это в самом деле мое тело. -
Незнакомец шагнул к писателю и радостно воскликнул, воздев руки к небу: -
Вот вы, оказывается, какой!
"Что это? - подумал Рэй. Дуглас. - Монах, увлекающийся фантастикой?
Или... Или я просто переутомился. Я много и славно работал в сентябре. Да
и октябрь был жарок. Неужели воображение разыгралось так буйно?"
- Успокойтесь, мэтр. - Незнакомец остановился. - Вы не больны. Я реален
так же, как и вы. Извините за эти дерзкие слова; мне вовсе не пристало
учить вас, как надо относиться к Чуду. Что касается одежды, то это
защитная накидка. У вас здесь очень высокий уровень радиоактивности. Дома
меня ожидает тщательная дезактивация.
Писатель уже овладел собой.
- Откуда же вы? - спросил он, пристально разглядывая незнакомца.
- Издалека, - ответил тот. - Из две тысячи шестьсот одиннадцатого года.
Я президент Ассоциации любителей фантастики. Я прибыл за вами, мэтр. И еще
хочу заметить - у нас очень мало времени.
- Польщен! - засмеялся Рэй Дуглас. - Встреча с читателями? Лекция? Я
готов. - И удивился, покачав головой. - Две тысячи шестьсот
одиннадцатый... Неужели знают?
Теперь улыбнулся президент.
- Вас ждут во всех Обитаемых мирах, - объяснил он, и бледное лицо его
чуть-чуть порозовело. - Это такая удача, что мы можем вас спасти.
Пойдемте, Дуглас. Вы проживете еще минимум восемьдесят-девяносто лет и
напишете уйму замечательных книг. Только наш мир сможет дать вашему
адскому воображению настоящую пищу. Вы будете перебрасывать солнца из
одной руки в другую, словно печеную картошку.
- О чем вы? - сдавленным шепотом спросил писатель. - Уйти? Насовсем?
Сейчас? Среди бела дня и в здравом уме?
- Вы уже не молоды, - мягко заметил посланник из будущего. - Вырастили
детей, достигли зенита славы. Вы уже никому ничего не должны здесь. Если
вам безразлично, что вас ожидают сотни миллиардов моих соотечественников,
то подумайте хоть раз о себе. Пойдемте, Дуглас. У нас осталось двадцать
две минуты.
Воскресное утро, начавшееся для знаменитого писателя с досадной
телефонной ссоры, вдруг засверкало для него всем великолепием красок, а
растерянная мысль метнулась к дому:
"Как же так? А Маргарет, дочери, внучата... Уйти - значит пропасть. Без
вести. Значит исчезнуть, сбежать, дезертировать. С другой стороны -
дьявольски интересно. Ведь то, что приключилось со мной, - настоящее
волшебство. Это вызов моей страсти, моему искусству и таланту. Им нужен
маг. Вправе ли я отклонить вызов? И что будет, если я приму его? Ведь я -
не что иное, как форма, которую более или менее удачно заполнил мир. Уже
заполнил.
- Почему такая спешка? - недовольно спросил он. - Во всяком случае я
должен попрощаться с родными.
- Исключено! - президент Ассоциации любителей фантастики развел руками,
и на его лице отразилось искреннее сожаление. - Осталось двадцать минут.
- Но почему, почему?
- Время оказалось более сложной штукой, чем мы предполагали. Масса
причинно-следственных связей, исторические тупики... Есть вообще запретные
века. Там такие тонкие кружева, что мы боимся к ним даже притрагиваться.
Поверьте, если бы существовала такая возможность, мы бы спасли все золотые
умы всех веков и народов. Увы, за редким исключением, это невозможно.
- И я как раз - исключение, - хмуро заключил Рэй Дуглас.
- Да. И мы очень рады. Но временной туннель только один, и продержаться
он может не более тридцати семи минут.
- Кого же вы уже спасли?
- Из близких вам по духу людей - Томаса Вулфа, - ответил президент
Ассоциации и вздохнул: - Однако он вернулся. Сказалось несовершенство
аппаратуры...
- Томас?! - воскликнул Рэй. - Чертовски хотелось бы с ним встретиться.
Ах, да, я забыл...
Писатель разволновался, схватил пришельца за руку.
- Теперь я понял, - пробормотал он, улыбаясь. - Я все понял. Последнее
письмо Вулфа из Сиэтлского госпиталя, за месяц до смерти. Как там? Ах,
да... "Я совершил долгое путешествие и побывал в удивительной стране, и я
очень близко видел черного человека (то есть вас)... Я чувствую себя так,
как если бы сквозь широкое окно взглянул на жизнь, которую не знал никогда
прежде..." Бедный Том! Ему, наверное, понравилось у вас.
- Мэтр! - взмолился человек в черной накидке. - Сейчас не время для
шуток. Решайтесь же, наконец. Четыре минуты.
- Нет, что вы, - Рэй Дуглас наклонился, подхватил велосипед за руль.
Хитро улыбнулся: - Если бы я мог проститься, а так... Тайком... Ни за что!
- Мы любим вас, - сказал человек с бледным лицом и пошел туда, где
воздух колебался и струился. - Вы пожалеете, Дуглас.
- Постойте! - окликнул его писатель. - Человек в самом деле слаб. Я не
хочу жалеть! Обезбольте мою память, вы же, наверное, умеете такое. Уберите
хотя бы ощущение реальности событий.
- Прощайте, мэтр, - пришелец коснулся своей горячей ладонью лба Рэя
Дугласа и исчез.
Писатель тронул велосипедный звонок. Серебряные звуки раскатились в
жухлой и редкой траве, будто капельки ртути. Рэй вздрогнул, оглянулся по
сторонам:
"Что со мной было? Какая-то прострация. И голова побаливает. Я сегодня
много думал о Вулфе. И, кажется, с кем-то разговаривал. Или показалось? На
берегу же ни одной живой души. Но вот следы..."
На мокром песке в самом деле отчетливо виднелись две цепочки следов.
"Ладно, это не главное, - подумал писатель. - Вот сюжет о Вулфе
хорош... Его забирают в будущее, за час до смерти... Там ему дают сто,
двести лет жизни. Только пиши, только пой! Нет, это немыслимо, слишком
щедро, он утонет в океане времени. Сжать! До предела, еще и еще... Месяц!
Максимум два. Их хватило на все. Он летит на Марс. И он пишет,
надиктовывает свою лучшую книгу. А потом возвращается в больницу, в
могилу... Но чем объяснить его возвращение - необходимостью или
желанием?.. Я напишу рассказ. Можно назвать его "Загадочное письмо". Или
"Год ракеты". Или еще так - "О скитаниях вечных и о Земле".
Популярность: 5, Last-modified: Fri, 01 Dec 2000 18:40:02 GmT