-----------------------------------------------------------------------
Сборник "НФ-18".
OCR & spellcheck by HarryFan, 23 August 2000
-----------------------------------------------------------------------
В Большом космическом архиве об этой планете имелись только обрывки
сообщения, принятого на искусственном спутнике Юпитера: "...следует
остерегаться... аборигены... пещерах... особая опасность... ураганы..."
Корабль, с которого было послано это сообщение, не вернулся на Землю.
Исследуя текст, паузы, длину волны и условия, в которых передача
принималась, ученые предположительно восстановили фразы: "Следует
остерегаться местных жителей. Аборигены ютятся в пещерах. Особую опасность
представляют ураганы".
На планету был послан второй корабль. Его экипаж подробно познакомили с
предупреждением и различными толкованиями текста. Командиром корабля был
избран ветеран звездного флота Петр Колосов.
Ураган приближался. Черные столбы колебались в фиолетовом небе. Все
чаще они освещались изнутри молниями, напоминая земные домны, полные
расплавленного металла. Но вот они стали ломаться, дробиться, извиваться
гигантскими гусеницами.
Кровавое и черное. Сначала больше черного, потом - кровавого. Из вышины
тянулись жадные огненные языки, с которых, шипя, капала слюна. Мохнатые
гусеницы плясали в отблеске молний. Шум урагана переходил в однотонный
нестерпимый вой. Казалось, барабанные перепонки не выдержат и лопнут.
Петр уже понимал, что не успеет добраться до корабля. Надо искать
убежище здесь, в каменистой пустыне, где растут лишь жалкие кустики
антисирени - так назвали это растение космонавты - мелкие пятилепестковые
цветки с неприятным запахом.
Петр подумал, что, пожалуй, одному все-таки не стоило уходить так
далеко, но теперь запоздалые сожаления не помогут. Он побежал, вглядываясь
в расщелины между скалами, в нагромождения больших камней, надеясь найти
пещеру.
Почему он остановился у этой скалы? Она ничем не отличалась от других
скал. Но уходить от нее не хотелось. В чем дело?
Петр присмотрелся внимательнее, пристальнее - и увидел отверстие.
Значит, глаз еще раньше заметил его и послал сигнал в подсознание.
Космонавт без промедления направился к отверстию, приготовив на всякий
случай лучемет.
Эта мера безопасности не была излишней. Из пещеры вылезло сине-зеленое
чудище. С его головы и плеч свисала густая длинная шерсть, за ним,
приросшие к ногам, тянулись тонкие зеленые нити, напоминающие земные
лианы.
Зверь не позволил себя рассматривать. Рыча, он качнулся к человеку.
Петр успел отступить. Глядя в узкие глаза зверя, сказал миролюбиво:
- Убегай, глупыш, не будем ссориться.
Зверь щелкнул зубами, фыркнул и пошел на человека.
Петр все еще не стрелял. Он замахнулся лучеметом, как дубиной. Удар
пришел по носу зверя. Тот взвизгнул и упал на камни. Но и теперь не удрал,
а поднялся и прыгнул на космонавта. Петр едва успел уклониться. Зубы зверя
щелкнули совсем близко от его шеи.
За спиной Петра нарастал грохот и вой. Ураган не давал времени на
раздумье. Единственное укрытие от него - впереди.
Ударом ноги Петр отшвырнул с дороги зверя. Тот завыл и пополз, волоча
задние ноги. Но пополз не в сторону, а за человеком. Его глаза округлились
и злобно горели. Он фыркал и рычал, не оставляя сомнений в своих
намерениях.
"Выхода нет", - подумал Петр. Его палец автоматически нажал на кнопку
лучемета.
Вспышка. Легкий дымок растворился в воздухе на том месте, где только
что находился зверь.
Петр включил нагрудный фонарь и посветил в пещеру. Луч прошел по голой
каменистой стене, затем наткнулся на зеленую жирную плесень.
Петр прислушался. Ни звука. Космонавт надвинул очки, связанные проводом
с фонарем, и передвинул рычажок на нижнее деление, включая аппарат
инфразрения. Несколько движений, и он очутился в пещере. Увидел стены,
покрытые плесенью, мхом, вьющимися растениями, подумал: "А ведь словом
"аборигены" могли обозначаться не только животные, но и растения".
В глубине пещеры имелся выступ, напоминающий лежанку. Петр сел на него
и только теперь по-настоящему почувствовал усталость. Болела правая нога.
Он ушиб ее, когда упал на камни.
"Сколько же километров я отмахал?"
Посмотрел на часы. Он бежал около пятидесяти минут.
Вой урагана стал тоньше, пронзительнее. Петр на миг представил себе,
что бы с ним стало, если бы он не нашел укрытия. Он помнился, потом
улыбнулся, удобней оперся о стену. Ему показалось, что камень стал мягче.
Может быть, все дело было в том, что он воспринимал пещеру по контрасту с
происходящим снаружи, но она была удивительно уютной, как бы даже
доброжелательной к нему, словно комната в родительском доме. Ему вдруг
почудилось, что это и в самом деле детская, и он слышит шепот матери:
"Отдыхай, дружок, тут тебе будет хорошо". Шепот звучал так настойчиво, что
ему показалось, будто он и в самом деле слышится.
"Чепуха", - подумал Петр. - Шуточки памяти..."
Он вытащил из пакета тюбик с питательной пастой, подкрепился. Отхлебнул
из фляги немного воды. Положив лучемет под руку, Петр прислонился к стене
и постарался расслабиться. Полчаса полного отдыха - и он будет готов к
любым неожиданностям. Петр расслаблялся очень старательно, по системе:
сначала мышцы левой ноги, затем - правой руки, левой руки, шеи... Веки
почти сомкнулись, между ними оставался узкий зазор. Аппарат инфразрения он
выключил: следовало экономить батарейку. Глаза привыкли к темноте и даже
сквозь узкую щель между веками видели светлое пятно там, где был вход в
пещеру. Конечно, он не сможет услышать посторонних шорохов из-за воя
урагана, но если в светлом пятне мелькнет тень, глаза пошлют в мозг сигнал
опасности.
Минуты тянулись медленно. Петр подумал, что товарищи в корабле уже
беспокоятся о нем. Передатчик вышел из строя, когда космонавт упал в
расщелину: повредился стабилитрон, а запасного не имелось. Если бы на
месте Петра был Бен, он бы что-нибудь придумал...
Петр представил узкое лицо добряка Бена, когда тот узнает, что командир
не сумел отремонтировать рацию. Бен, по прозвищу Антенна, был ворчуном и
мог до бесконечности наставлять, как следовало поступить в подобной
ситуации. При этом он не забывал упоминать, как поступил бы лично он.
Пожалуй, Бен начал бы так: "Когда мальчику говорят - ходи в радиокружок, а
он вместо этого сдурело гоняет мяч, его надо просто-напросто высечь. Скажи
честно, что ты делал в то время, когда твои сверстники занимались в
радиокружке?".
Петр улыбнулся. Бен даже не заподозрил бы, что попал в самую точку.
Петр действительно недолюбливал технику и занимался ею лишь по
обязанности...
Он почувствовал холодное скользкое прикосновение к ногам. Инстинктивно
отдернул их, вскочил. На его ложе забрались две тоненькие зеленые змейки.
Первое побуждение - уничтожить их. Но он никогда не следовал первому
побуждению. А через секунду уже готов был посмеяться над собой. Зеленые
"змеи" оказались двумя длинными отростками растений, вьющихся по стенам
пещеры.
Впрочем, одной существенной детали Петр не заметил - каждая "змея"
имела на конце несколько мощных чашечек-присосок...
Космонавт сбросил растения со своей лежанки и снова улегся на нее.
Тотчас он услышал немой, но совершенно явственный приказ: "Вспоминай!".
"Кто ты?" - мысленно спросил Петр и услышал ответ:
"Зачем тебе это знать? Тебе здесь хорошо, приятно, безопасно".
"Если не скажешь, кто ты, я не буду вспоминать", - с раздражением
возразил Петр.
"Дурачок, ты снова упрямишься".
Слова были ласковыми, в них чувствовались знакомые материнские
интонации.
Петр вложил всю силу воли в нервное усилие, в приказ памяти "не
вспоминать!". Ему показалось, что он чувствует свои нервные волокна, что
они напряглись наподобие мышц. Так прошло несколько секунд. Он услышал тот
же голос:
"Не знаю, как ответить на твой вопрос. Можно ли черным и белым выразить
разноцветное?"
"Еще бы! - ответил Петр. - Не тяни!"
"Если все упростить, то можно сказать, что я состою из миллионов живых
существ, подобно тебе, состоящему из клеток. Они нуждаются в дополнении
друг другом, в коллективной защите. Достаточно ли тебе того, что ты узнал?
А теперь вспоминай... Ну, вспоминай же!".
Петру почудилось какое-то движение в темноте, показалось, что он здесь
не один. Но это ощущение не испугало, а почему-то даже успокоило его.
Он вспомнил Дом, который оставил на Земле. Уютный Дом на колесах с
мощным двигателем, способным за короткое время доставить его из леса на
побережье моря, где с шумом катились зеленые валы и каменными волнами
застыли горы. Жаль, что сюда нельзя было взять Дом, который как бы сросся
с хозяином, стал его панцирем. В трудную минуту Петр всегда мог укрыться в
нем. Собственно, это только так казалось, что всегда. До прошлого года,
точнее - до апреля, еще точнее - до семнадцатого апреля, когда в своем
Доме рядом со своей женой он увидел Виктора. Петр ушел тогда, хотя мог бы
не уходить: они сами могли уйти. Но дом, в котором пахнет предательством,
- это уже не Дом.
"Помнишь его?"
Петру показалось, что голос прозвучал на самом деле. Почудилось? Но
почему кому-то так необходимо, чтобы он вспоминал Дом? Что здесь может
быть связано с Домом? И что именно надо вспоминать, ведь Дом - это не
просто комнаты, письменный стол, стереокартина с кусочком моря, раструбы
кондиционеров в нишах...
Петр протянул руку. Ему вдруг показалось, что он находится у себя дома
и может прикоснуться к стене, на которой висит картина. Он действительно
коснулся стены - гладкой, теплой, упругой, неотличимой от стены Дома...
Он вглядывается в полумглу пещеры - и видит там нечто, похожее на
письменный стол - точно такой, какой оставил в Доме. Петр медленно встает
и направляется к этому предмету. Но еще раньше, чем успевает рассмотреть
его, он уже знает: предмет ничем не угрожает ему, это выступ,
образовавшийся здесь, чтобы стать его столом.
Петр садится у "стола" на другой выступ со спинкой - "кресло". Он
достает пакет и высасывает остатки питательной пасты из тюбика, допивает
воду из фляги.
Петр знает: выходить не следует. Опасность там, спасение - здесь. Он
понял это, когда нашел дом, в котором можно жить и ощущать его частью
себя, и чувствовать его стены, как свою кожу.
Петр опять укладывается на лежанку, вытягивает ноги - он и не замечает,
что она приняла форму, наиболее удобную для его тела. Он вспоминает небо
Земли в тот день, когда стартовал корабль. Он чувствует, что кому-то здесь
необходимы его воспоминания, кому-то нужно, чтобы он вспоминал все новые
подробности, чтобы заполнял чью-то сосущую пустоту. Петр не противится. Он
снова видит облака, плывущие в синеве, кувыркающихся птиц, слюдяные
блестки солнца на скалах. Он видит совершенно ясно каждую мелочь, но не
может определить, с кем это происходило, кто там находился и передал свое
видение ему.
Как мог тот человек вести корабль в угрожающие мрачные просторы? Зачем?
Существам из Солнечной системы понадобились новые места для
размножения?
Нет, не в этом дело. Вернее, не только в этом. Планету для колонизации
можно было найти ближе. Можно было бы избежать лишних парсеков смертельной
опасности: магнитных и гравитационных ловушек, ям искривленного
пространства, метеоритных шквалов, жестких излучений, просачивающихся
сквозь обшивку. А ведь были еще опасности и другие - те, которые они несли
в себе и в своем огнедышащем доме. Эти опасности скрывались в самих
конструкциях механизмов, в конструкциях их тел, в незащищенности, в работе
и взаимодействиях организмов, в отношениях со средой.
Зачем же они шли на все это, оставив свои Дома? Ради чего? Неужели ради
познания? Но познание нужно лишь для жизни, существу необходимо знать, как
лучше передвигаться, находить пищу, укрываться от опасности. Для этого
природа снабдила человека мозгом - вычислительной машиной, способной
рассчитать, как найти убежище, пищу, самку. Лишние знания никакому
существу не нужны. Природа предназначила своим детям вполне определенную
роль: жрите и размножайтесь. Поедайте Друг друга - пусть победит
сильнейший. А что будет дальше, к чему приведет отбор, тебе, человек, не
надо знать. Это не твоего ума дело. Эти пути для тебя неисповедимы. Точка.
Табу.
Куда же ты прешь, сумасшедший? Ведь с тобой это уже случалось, у тебя
есть горький опыт. Познание ради познания? Может быть, тебе хочется узнать
и то, что скрывается за Табу? На этом пути ты найдешь только муку и
неудовлетворенность, тоску и одиночество.
Золотой век уже был - он назывался еще пещерным. Не надо было тебе на
заре цивилизации выходить из пещеры. Яркий свет ослепил тебя и создал
миражи. Вернись обратно в пещеры, назови их уютными гнездышками или как
там хочешь, но поскорее вернись! В этом твое спасение и твое счастье.
Создай там все, чтобы наилучшим образом выполнять предначертания природы:
укрась самку - и она вызовет желание, образуй в пещере комфорт, натащи
туда побольше пищи. И ни за что не вылезай на свет. Ибо он для тебя
опаснее яда. Он отравит твой ум, вселив в него несбыточные надежды. Ты
помчишься за иллюзией и не заметишь пропасти на своем пути.
А ведь как хорошо жилось в пещере...
Петр закрыл глаза. В синем тумане возник длинный стол, уставленный
бутылками с узкими длинными горлышками и блюдами с яствами.
Бесшумно работали кондиционеры, создавая в комнате то аромат ковыльной
степи, то озонированный воздух послегрозья.
Ждали гостей откидные кресла, принимающие форму тела.
Постой! Но ведь все это есть и здесь! Он нащупал локтем углубление для
локтя, ногой - углубление для ноги. Ему было так хорошо, как никогда. И он
не отдернул ног, когда их коснулись холодные скользкие щупальца лиан. Он
знал: так нужно. Отныне ему не придется искать пищу и воду - Дом сам
накормит и напоит его через эти зеленые артерии.
Как только щупальца прикрепились к ногам, Петр тотчас почувствовал во
рту вкус изысканных блюд, которые перед тем вспоминал, и вкус новых блюд,
еще более изысканных и приятных. Он подумал, что, по сути, никогда не знал
настоящего вкуса пищи и воды, не мог себе представить вершин наслаждения.
Настоящий вкус он узнал только здесь, в своем идеальном Доме.
Он почувствовал на плечах легкие ладони. Прикосновение было знакомым,
привычным, но волновало, как в первый раз. Его губы прошептали имя.
Она опять была с ним - больше, чем она живая, из плоти и крови, которые
часто властвуют над разумом. Сейчас с ним было ее прикосновение, ощущение
ее, которое не предаст и не обманет. У него было все, что ему нужно от
нее, и не было того, что не нужно. Он обманул судьбу, укравшую ее, унесшую
ее руки и стан.
"Неужели, Дом, тебе удалось обмануть инстинкты, само мое естество?
Насколько же простирается твоя власть?" - вопрошал Петр, и услышал ответ.
Он не знал, кто отвечает ему - он сам или Дом. Ответ раздавался в его
мозгу, и Петр решил, что сам отвечает себе: "Ну, это не так уж трудно.
Немножко больше или немножко меньше какого-нибудь вещества: фермента,
гормона, витамина - и твоя вычислительная машина, помещенная в черепную
коробку, начинает искать, как восполнить недостаток или избавиться от
излишка. Поскольку ты сапиенс, то стараешься не признаваться себе, что
именно командует твоей мыслью. Ты называешь свои поиски и метания
красивыми словами вроде грусти и нежности, а о микродозах вещества,
толкающих тебя на поиски, говоришь: "самое сокровенное". И тебе кажется,
что ты перехитрил кого-то, а перехитрил-то ты лишь самого себя.
Но все же ты невероятно усложнился, человек. Ты создал над древней
программой, записанной в тебе, столько новых программ - психологических,
чисто человеческих, что иногда можешь заглушить первую - самую древнюю и
самую жесткую. Тогда иллюзии превращаются в реальность, более важную для
тебя, чем сама жизнь.
А потом начинаются мучительные поиски, для которых природа не
предназначала тебя, - поиски Знания..."
Петр почувствовал, как в нем столкнулись две силы - мятежный дух,
пробужденный воспоминаниями, и нечто спокойное и стоячее, как болото,
убаюкивающее и засасывающее.
"Угомонись, дурачок, - зашептал голос матери. - У тебя достаточно
знаний. Зачем тебе новые? Ты наконец обрел идеальный Дом. Цени его. Он
принял тебя в качестве мозга. Взамен твоего предшественника в этом
Доме"..."
"Предшественника? - подумал Петр. - Чудовище, которое я уничтожил?"
"Может быть, так, а может быть, нет, - раздался голос. - В любом случае
ты интереснее его. Твои воспоминания оригинальнее. А ведь это для меня
самое главное. Ощущения исчезают, когда насыщаются потребности, а
воспоминания остаются навсегда в живом существе. Это все, что оно
приобретает. И неважно - короткой или долгой была его жизнь. Важны только
воспоминания. В них - смысл жизни. Если воспоминания стоящие, я беру их в
свою копилку и храню вечно".
"Где же находится копилка?" - спросил Петр.
"Вокруг тебя, как черепная коробка вокруг мозга. Но достаточно
вопросов! Почему ты, частица, требуешь ответов от целого?"
"Я - мыслящая частица."
"Ты - дерзкая, упрямая частица. Но во мне ты нашел свой покой. Ибо во
мне ты - частица из частиц, равноценная другим, такая же, как другие, как
стены и крыша, которые защищают тебя, как мох и плесень, готовящие для
тебя пищу..."
"Вот и ответ на загадку планеты, - думает Петр. - Не "аборигены в
пещерах", а "аборигены-пещеры". Подобие кораллового рифа - симбиоз
различных существ. И я включен в это содружество, как клетка в организм.
Более того, я стал мозгом организма, мозгом пещеры. Не к этому ли
стремится человечество? Не мечтает ли оно стать мозгом гигантской пещеры,
называемой Вселенная? Чем же я недоволен?"
Он чувствовал, что эти мысли не полностью принадлежат ему. Что-то
постоянно вторгалось в его мозг, пыталось направить его работу. Может
быть, оно желало счастья ему, но чужого счастья.
"Опять ты упрямишься? - раздался ласковый голос. - Брось это. Единый
организм, частицей которого ты стал, отторгнет тебя, извергнет в
неустойчивость, в пасть смерти. Помнишь ураган, сметающий все на своем
пути? Может быть, ты хочешь испытать его силу? Ага, испугался! Ну вот,
перестань бунтовать, смирись..."
Нечто огромное и темное, мягкое и усыпляющее надвинулось на Петра,
стало уговаривать: "У тебя есть теперь все, что нужно. Это я накормила и
напоила тебя, удовлетворила твои желания. Это я помогла тебе вернуть то,
что не возвращается. Я - это ты, и больше, чем ты, - твой Дом, уютный
домик, надежный домишко, несокрушимый домище..."
Пахло травой и сыростью. Он забыл о поисках и метаниях. Он стал
простым, как трава, как мох, покрывающий стены, как плесень. Он стал
бесполым существом, не знающим даже ревности...
Им овладело состояние полной удовлетворенности. Только одно совсем
крохотное, как булавка, воспоминание иногда колола его: когда-то он сидел
на коленях бабушки, и она говорила: "Молнией убить может..." А что было
перед этим? Перед этим? Перед этим?..
Петр опустился на ложе. На его губах бродила блаженная улыбка. Дом
давал ему радость, счастье, покой. Дом служил ему. И он служил своему
Дому. Он и Дом - одно целое. Он и Дом, и все, что в нем находится: дрожжи,
живущие во мху; плесень, покрывающая стены; бактерии, населяющие растения.
Даже кристаллы камня. Он - в них, они - в нем. Полная гармония...
Где-то бродят бури, мечутся бедные существа, ищут что-то. Суета сует...
А здесь - блаженство, благодать...
Слабая приятная пульсация...
Тепло...
Покой...
И вдруг, как удар током: Тревога! Тревога!
Непосредственно в мозгу: Тревога! Опасность!
Он вскочил. Рука нащупала оружие.
"Смотри, вот там - враг. Приближается. Страшный, неведомый. Нет, в нем
есть что-то знакомое. Он похож на... Стоп! Тебе незачем вспоминать, на
кого он похож. Главное, что ты знаешь, как поразить его, сделать
неподвижным и неопасным. Стреляй отсюда, из укрытия, из своего Дома. Не
выходи!"
Петр не соглашался с Голосом, даже отрицательно замотал головой. Нет,
таи должен выйти. Только так он сможет распознать врага.
"Зачем тебе это нужно? Достаточно того, что ты знаешь: это - враг. Убей
его!"
Он почувствовал, что не может сопротивляться приказу, волне ненависти,
бушующей в нем, заполнившем его всего, паутине, опутавшей его волю. И
тогда он схватился за тоненькую ниточку, блеснувшую в паутине. Ладно, он
подчинится, он убьет врага. Но убьет не из лучемета. Он внесет самый
весомый вклад в Копилку, покажет, как убивали на Земле в древние времена.
Он не может этого просто вспомнить, ведь сам никогда не убивая голыми
руками и клыками. Но в его организме, в наследственной памяти зверя, каким
был его предок, наверняка хранится запись. Стоит только начать
действовать, и она сама заговорит, расшифруется в действии. Он, Петр, не
применит лучемет, а пустит в ход руки и зубы. О, когда хрустнут кости
врага, когда он увидит дымящуюся кровь, только тогда Копилка узнает
настоящую радость победы!
Он почувствовал, что уловка удалась. Голос, запрещающий выходить, стал
глуше.
Петр вылез из пещеры и угрожающе зарычал, ожидая услыхать в ответ
рычание врага и определить по его громкости и свирепости силу противника.
Но враг не зарычал в ответ, а отступил, изготовившись к бою.
Петр прыгнул к нему, враг сделал маневр - и отрезал путь к пещере. Его
движения были знакомы, Петр знал: сейчас произойдет страшное. И чтобы
этого не произошло, он вскинул лучемет...
Радиоштурман Бен - его еще называли Бен Радио, Бен Антенна и Добрый Бен
- взглянул на часы и послал сигнал на корабль: "У меня все в порядке,
продолжаю поиски". Прошло уже почти шестнадцать часов, а он не отыскал
даже следов командира. Штурману было известно, что Петр направлялся к
озеру, замеченному при посадке. Космонавтам удалось рассмотреть, что
берега озера покрывали темные пятна растительности. Ее и собирался
исследовать Петр.
Особых возражений против его похода не было. Космонавты к тому времени
уже вобрали некоторую информацию о планете; до озера было недалеко. Ничто
не предвещало опасности. Если бы только не предупреждение о космическом
архиве! Но оно могло возникнуть в результате любой из трех ошибок:
искажение при посылке сообщения, неточность при приеме, неправильная
расшифровка. Во всяком случае приборы на корабле и на зондах-разведчиках
были достаточно чувствительными, но они не обнаружили абсолютно ничего,
что бы подтверждало предупреждение из архива. Вывод был один: на планете
нет существ, которые могли бы представить угрозу для землян. Из крупных
животных здесь встречались только удавы.
Бен дошел уже до того места, с которого в последний раз был получен
сигнал от Петра. Он исследовал небольшое плато и наконец-то наткнулся на
следы командира - клочок пластиковой обертки от шоколада с орехами -
любимого лакомства Петра.
Бен тщательно осмотрел расщелину между камнями, около которой нашел
пластик. Вскоре он обнаружил куст антисирени с обломанными ветками. А вот
и вывернутый камень, обросший скользким мхом. Похоже, что Петр
поскользнулся здесь и упал. Скорее всего, он падал на правый бок, иначе
камень был бы вывернут в другую сторону. А на правом боку - рация.
Конечно, Бен понимал, что все эти его заключения могут оказаться
ложными, если хоть одно наблюдение истолковано неправильно. Он просто
разрабатывал оптимистический вариант ситуации, при котором Петр не послал
сообщения на корабль только потому, что повредил рацию. Если поломка была
серьезной, то вряд ли Петр сумел ее устранить. Бен не раз удивлялся
нелюбви Петра к технике: он хорошо знал в ней только то, что ему, как
командиру, нельзя было не знать.
Рассуждая так, Бен между тем дошел до мягкого грунта. Здесь имелись
явственные отпечатки рубчатых подошв. На лице Бена расплылась обычная
рассеянная улыбка: он не ошибся в своем предположении, и рация его
товарища замолчала лишь потому, что он не сумел починить ее. А потом
начался ураган.
"Командир вынужден был искать укрытие, - подумал Бен. - Но ураган давно
кончился, а его все нет. Вполне можно предположить, что он наткнулся на
нечто очень интересное..."
У Бена крепла уверенность, что очень скоро он найдет своего командира и
получит повод заслуженно отругать его. Что ж, такое случалось и раньше. Он
скажет: "Когда у человека глиняные руки, он не должен ходить в
одиночку..."
Бен настраивал себя на бодрый лад, но тревога не оставляла его. Она
шептала свое, и чтобы заглушить ее голос, он думал о разном, но мысли
возвращались к одной точке: "Лучше бы тогда пошел я. Во-первых, я бы
починил рацию. А самое главное - пусть бы лучше Командир организовывал
поиски, если бы захотел тратить время на такого ворчуна, как я".
Следы привели Бена к пещере. Он понаблюдал некоторое время за черным
прямоугольником отверстия, вызвал по радио корабль, Оставив радио
включенным, он стал медленно приближаться к пещере.
Ему почудилось, что там, в темноте происходит какое-то движение. Это
мог быть Петр или тот, кто его пленил. Бен не хотел думать: "убил". Однако
на всякий случай приготовил оружие.
Из пещеры вылезло сине-зеленое чудище. С его головы и плеч свисала
густая длинная шерсть, за ним, приросшие к ногам, тянулись тонкие лианы.
Чудище тащило их за собой, будто каторжные цепи, второй конец которых был
привязан за что-то а пещере.
Бен мгновенно вспомнил о предостережении: "Аборигены ютятся в пещерах".
Выходит, сообщение было принято и расшифровано правильно!
Чудище прыгнуло к нему. Бен отступил и укрылся за большим намнем.
Чудище зарычало и остановилось. Оно стояло на двух задних конечностях, а в
одной из передних держало короткую дубинку. Веки чудища были прикрыты, и
Бен не мог определить, видит ли оно его.
Вот чудище подняло дубинку, из нее ударил луч, задымились камни совсем
близко от радиоштурмана, полыхнуло жаром.
"Да у него же в лапе - лучемет. Отнял оружие у Петра? А что стало с
Петром? Только бы он был жив! Но каким образом оно научилось обращаться с
лучеметом? Петр показал? Зачем?"
У Бена закружилась голова. Он услышал тихое повизгивание.
"Раз оно научилось обращаться с лучеметом, то обладает разумом.
Попробую поговорить с ним".
Бен установил на камне маяк-мигалку с набором программ и быстро отполз
в сторону.
Маяк работал недолго. Чудище сожгло его лучом. Оно рычало и
бесновалось, из его пасти обильно летела слюна. Оно искало противника, но
живые канаты, приросшие к лапам, не давали ему свободно передвигаться.
"Бен, немедленно возвращайся на корабль, - заговорило радио. -
Надвигается ураган. Возвращайся."
Бен осмотрел горизонт. Небо было ясным, чистым. Ничто не предвещало
ненастья. Может быть, на корабле ошиблись?
Повизгивание звучало громче, переходило в шепот. Уже можно было
разобрать:
"Не бойся, не бойся..."
"А если это оно так разговаривает со мной?" - думал Бен. У него созрел
план действий.
Чудище подошло к тому месту, где раньше стоял маяк. Оно вертело
головой, пытаясь обнаружить противника.
В эти мгновения Бен, извиваясь, как ящерица, прополз между камнями и
юркнул и зияющую пасть пещеры. Он сразу же услышал совершенно явственно
голос Петра: "Вот ты и вернулся! Наконец-то вернулся в свой дом..."
- Петр! - позвал он.
"Отдохни, - звучало в ответ. - Здесь есть все, что тебе нужно, Раньше
ты старался для других. Получай же награду. Здесь тебя ждут."
- Что это за шуточки, Петр? - закричал Бен. - Иди ко мне!
"Алло, Бен, ты нашел командира?" - спрашивало радио.
- А вы разве не слышали его голос? - огрызнулся радиоштурман.
"Мы слышим только твои крики. Где ты находишься?"
Он включил фонарик. В пещере, кроме него, никого не было. Но он уже
знал, что ему никто больше и не нужен. Он погасил фонарь и покорно
опустился на камни. Сначала сел, потом лег. Он знал, что поступает
правильно.
"Алло, Бен, почему не отвечаешь? Где ты? Надвигается ураган!" -
предостерегало радио.
Бен выключил его. "Ураган мне не страшен. Я пришел в свой Дом, в свою
крепость. Здесь я в полной безопасности."
Он был уверен, что наконец-то нашел свое счастье. Он искал его всю
жизнь, исправно неся службу, повинуясь командирам. Он приходил на помощь
незнакомым людям. Он помогал им не для того, чтоб заслужить благодарность,
и не для того, чтобы обрести чувство выполненного долга. Он просто делал
то, что мог, да, пожалуй, ему еще доставляло удовольствие ковыряться в
проводах, гайках, рычагах. Но никогда он не представлял, что можно обрести
такое удовольствие покоя, воротясь в свой дом. Если бы только не
прорывалось щемящее чувство тревоги. Почем оно возникает?
Бен узнал: враг приближается к его дому.
Вскочил. Схватил лучемет и бросился к выходу. Увидел фиолетовое низкое
небо, исчерченное кровавыми сполохами. Завивались черные смерчи. Шел
ураган.
Но не это было самым страшным. К его Дому приближался враг. Оглядывался
туда, где кружились смерчи. Спешил.
Бен нацелил лучемет. Он четко знал, что надо делать. Здесь, в его Доме
- уют, тепло, спокойствие. Там, снаружи - бушевание яростных стихий,
неустойчивость. Враг хочет овладеть Домом и выгнать его в ураган.
Бен уже приготовился нажать на спуск, но что-то удерживало его.
Крохотный огонек оставался в нем от прежнего, от Доброго Бена. И он сумел
заметить, что шерсть чудища - вовсе, не шерсть, а наросшие на кожу
растения, мох. Штурман предостерегающе крикнул и черкнул лучом по камням.
Луч задел лианы, из них брызнула зеленая жидкость.
Чудище зарычало и попятилось.
- Уходи! - закричал Бен. - Уходи, кто бы ты ни был, или я уничтожу
тебя! Прочь из моего дома!
Луч выжег еще одну полосу. Чудище перестало рычать, подняло голову,
прислушалось. Неужели оно что-то понимает? Его движение, поворот головы
кажутся знакомыми Бену. Штурман не хочет его смерти, он бы даже спас его
от урагана, пустил в свой Дом, если бы в Доме было место для двоих.
Ураган придвинулся почти вплотную к чудищу. Сейчас огненные сполохи
обожгут его - и все будет кончено, Бен повел стволом лучемета, ожидая, что
чудище бросится в пещеру.
"Бедный зверь. Огонь сзади, огонь спереди", - подумал он.
Случилось непредвиденное. Чудище повернулось к нему спинов и шагнуло
навстречу урагану."
Петр бил лучом, сжигал камни, искал противника, и все время ему
казалось, что он уже когда-то видел этого врага - высокого и тонкого, как
жердь. Пещера вопила: "Убей! Иначе он вторгнется в Дом, отнимет
блаженство". По зеленым артериям, связывающим его с Домом, безостановочно
приходили и питание и приказы одновременно - мощь и ненависть.
Снова и снова Петр нажимал кнопку на рукоятке лучемета, и дрожащий от
нетерпения луч устремлялся вперед, сжигая кусты и почву на своем пути. Но
враг успел куда-то скрыться. Петр поискал за ближайшими камнями и не
обнаружил противника. Глаза резал беспощадный дневной свет, проникающий
под полуопущенные ресницы. Петру хотелось поскорее вернуться в свой дом,
но он не мог этого сделать, пока враг не найден. Он вынужден был
находиться в чуждом открытом пространстве без стен, где не на что
спереться, где со всех сторон больно жалят стрелы лучей.
"Довольно, возвращайся!" - потребовал голос.
Петр охотно подчинился бы ему, но ведь надо узнать, почему враг казался
таким знакомым.
"Возвращайся! - молил голос. - Надвигается ураган!"
Ураган?
Небо на горизонте уже было черным...
Петр чувствовал жжение в ногах - там, где приросли зеленые артерии.
Голос угрожал: "Вернись, или я отрекусь от тебя и возьму себе иной мозг".
Уже можно было различить смерчи. Они казались тонкими дымками,
подымающимися из труб. Трубы росли, сливались с дымом, вращались. Долетал
вой. Там работали гигантские воронки, всасывающие все, что попадалось на
пути.
Петр повернул к пещере. Еще не доходя до нее, узнал, что в пещеру
проник враг.
"Доигрался? - говорила пещера. - А ведь я предупреждала тебя."
Он почувствовал удар по ноге. Силы начали быстро убывать.
Враг, проникший в пещеру, зарычал, и его рычание было знакомым Петру.
Когда-то он уже слышал его, понимал, что оно означает...
Голос пещеры стал почему-то слабеть, перешел на шепот: "Последнее, что
я могу сделать для тебя - это лишить твоего врага оружия. Убивайте друг
друга руками и зубами, как ты обещал Копилке. Мне очень хочется знать, как
это бывает..."
"Знать? Тебе хочется знать. А мне? Я ведь еще не узнал, почему враг
казался таким знакомым. Но самое главное, что мне предстоит выяснить -
почему бабушка предостерегала: "Молния убить может"? Что было перед этим?"
"Иди же сюда. Видишь, враг уронил оружие. Убей его - и опять у тебя
будет Дом и все остальное. Помнишь, как хорошо тебе было?"
- Нет! - закричал Петр. - Сначала я кое-что выясню!
Он требовал от своей памяти полной ясности прежде, чем вернуться в Дом
навсегда.
Смерчи кружились за его спиной, дышали ему в затылок. Петр обернулся.
Черно-кровавые гусеницы угрожали с небес. И вдруг именно в эту минуту
ужаса он вспомнил...
Вспомнил, что было перед тем, как бабушка пыталась его напугать. Ничего
нового. Она пугала его и раньше: "Нельзя гулять в грозу. Молния убить
может". Но он хотел проверить ее слова. Он выскочил на улицу под косые
мощные струи, в громыхание и сверкание огня. И его не убило, он жадно
вдыхал удивительно свежий воздух, он прыгал на одной ноге, хохотал и пел.
Петр уже предчувствовал, что сейчас сделает, не может не сделать.
Смертельный страх каменил тело, в ушах выстукивала фраза из
предупреждения: "Особую опасность представляют ураганы". Особая опасность.
Особая опасность!
Но Петр отвечал: "Сначала я испробую".
Он повернулся лицом к урагану.
"Что ты делаешь? Пропадешь!" - послышался вопль пещеры.
Петр шагнул навстречу урагану. Его ослепило сверкание, он почувствовал
страшный удар, успел подумать: "Конец". Но мучения продолжались, На него
посыпался град ударов, кожу жгло так, что он застонал. Жжение внезапно
сменилось холодом, будто его окунули в ледяную ванну. Это молнии обожгли
мох на его коже, и мощные струи воды ударили по ней, как очистительный
душ.
У него подкосились ноги, и он бы упал, но в этот момент, воронка смерча
всосала его, закружила, подняла ввысь. Петр взлетел, раскинув руки.
Послышался громкий чавкающий звук, будто болоте неохотно выпустило жертву.
Перед глазами Петра мелькали полосы, огненные зигзаги. Бешеный ветер
обдувал кожу, срывал остатки мха. Петра словно выворачивало наизнанку,
что-то рвалось внутри, лопались мелкие сосуды. Ему казалось, что он
умирает, и хотелось, чтобы все кончилось поскорей.
Но он не умер. Он летел на столбах, наперегонки с ветром, Тяжесть опала
с его век, и они смогли открыться. Навстречу мчались огненные кольца, не
причиняя ему вреда. Он проходил сквозь них беспрепятственно и чувствовал,
что с каждым новым кольцом силы возвращаются к нему, и он становится сам
собой, прежним человеком.
...Он упал у самого входа в пещеру, увидел в темноте за камнями
удивленно раскрытые знакомые глаза, глядящие на него со страхом. Петр
легко вскочил на ноги и закричал:
- Эй, Бен, старина, выходи!
Популярность: 1, Last-modified: Fri, 01 Dec 2000 18:41:18 GmT