---------------------------------------------------------------
     © Copyright Евгений Торопов
     Email: [email protected]
     Date: 22 Jun 2000
---------------------------------------------------------------

                                 (повесть)



     Прибытие   на  Глорию.  Рекламная  посадка.  Луг,  усеянный  солнечными
батареями. Все равно я тебя не люблю!
     
     Ровно в 13:00 по бортовому времени, строго по расписанию, составленному
Главным  Бортовым Компьютером Сизифом, все  члены  экипажа ощутили легкий, с
нетерпением ожидаемый  толчок,  качнувший  пол  и  переборки,  и соединивший
научно-исследовательское судно  "Популярный ведущий Антон Глинка"  с твердой
поверхностью планеты Глория.
     - Посадка прошла успешно, выравниваю опоры, - сказал Штурман.
     - Пошла процедура анализа внешней атмосферы, - произнес Бортинженер. --
Температура  за  бортом  со  всеми  поправками,  связанными  с  присутствием
корабля, плюс двадцать шесть градусов  выше нуля по мировой  шкале.  Состав:
азот  76%,  кислород 18%, углекислый газ 3%.  Пригоден для дыхания человека,
категория А.
     - Выравнивание судна завершено.
     - Анализ  проб воздуха  и  почвы на  наличие микроорганизмов.  Запущено
моделирование реакции человеческого  организма  на местные  виды  микробов и
вирусов... Так... Безопасность по категории А. Анализ внутреннего и внешнего
излучения -- категория А. Скорость ветра -- полтора метра в секунду...
     -  Ходовые двигатели выключены.  Тормозные крылья приведены в  архивное
состояние. Вентиляция места посадки запущена...
     - Андрономические параметры -- категория В, эргономические -- категория
Г, гравитация 114% по мировой шкале...
     Стихла вибрация, создаваемая двигателями.
     - Точность -- вежливость королей, - проговорил Капитан. -- Безопасность
планеты именно такая, какую нам и  обещали в  Городе. Что  ж, познакомимся с
ней  поближе, - микрофон  бортового  радио  выполз  из  гнезда и, извиваясь,
приблизился к губам. Капитан объявил:
     -  Внимание! Говорит капитан Корабля. Господа! Мы совершили посадку  на
Глории. Пробы воздуха и грунта показывают, что планета близка к земному типу
в   первом   приближении  и   пригодна  для   человека   без  климатического
вмешательства. Так  что научная группа  может  приступать к своей работе.  В
шесть  часов прошу  всех собраться у трапа для ритуального  подъема  флага и
исполнения гимна Лиги Наций. То есть, сразу после  второго обеда.  Благодарю
за внимание.
     Микрофон медленно вполз  в гнездо. Капитан  встал,  глубоко  потянулся,
зевнул.
     - Кант, пойдешь обедать? - обратился он к песику, лежащему на подстилке
под астрогационным экраном.
     Кант приподнял  свою короткошерстную  кофейного  цвета морду, подумал и
затем   встал  весь.  Хвост  сразу  же  заработал  "вентилятором  на  слабых
оборотах".
     -  Хороший, - привычно подставил руку Капитан, а пес ее так же привычно
лизнул.
     - Капитан,  -  обратился Штурман,  не  снимая наушников. -- Ксенобиолог
просит разрешения войти.
     Капитан кивнул.
     - Ну разумеется, пускай входит.
     Дверь открылась  и  через  порог переступила  Ксенобиолог.  Шпильки  ее
высоких каблуков приятно звякнули о пол.
     -  Боже,  как же  ты  сегодня красива,  Салли,  - сделал  ей комплимент
Капитан.
     Он  был женат,  причем жена находилась  на  этом же  корабле в качестве
врача, поэтому Штурман  с Инженером ехидно переглянулись и вновь вернулись к
своим занятиям.
     - Итак, чем могу помочь?
     -  О,  Всеволод!  Вы всегда  так  вежливы,  как  единственный настоящий
джентльмен во всей округе.
     Она улыбнулась  и белизна зубов сконтрастировала с темной  негритянской
кожей.
     - Всеволод, могу я вас попросить об одном одолжении?
     - Хоть о трех, если это будет в моих силах.
     - Мне надо, чтобы мне помогли наклеить лейбл "The Coca-Cola Company" на
"Глинку"...
     Штурман  показательно  громко  вздохнул  и  недовольно покачал головой.
Инженер ему в ответ повел плечом.
     - ...а  потом  заснять  повтор  посадки Корабля  на  Глорию, но  уже  с
лейблом. Все расходы оплачивает Компания.
     Капитан сделал страдательное выражение лица.
     - Салли.  Вашими устами лучше бы мед пить. Бедняжка, зачем  вы лезете в
эти глупые  игры  взрослых  дядек.  И  куда  мне,  несчастному, после  этого
деваться, нигде нет покоя, даже в глубоком космосе.
     - Всеволод, это указано в договоре...
     - Ну  хорошо, хорошо, не мучьте меня. Ну конечно,  указано и конечно мы
сядем второй раз.  Но я ведь также  обязан предупредить  вашего  конкурента,
компанию "PepsiCo", интересы которой представляет наша уважаемая Картограф.
     - Знаю. Это ваше право, Капитан.
     - Салли, хотите кофе? - сделал примирительный жест Капитан.
     - Непременно, Всеволод. Сразу же после рекламной посадки.
     И она вышла,  цокая каблуками,  гордая и прекрасная. Капитан немедленно
вызвал Аи  Басуки, девушку-картографа, которая отвечала за рекламу "PepsiCo"
в течение всего рейса "Глинки" и сообщил ей о намерении конкурентки.
     -  Я  тоже хочу так, - воскликнула Картограф. -- Мы наклеим мой лейбл с
противоположной стороны и снимем другой камерой... Так будет хорошо.
     - Хорошо, так хорошо, -  согласился Капитан и пошел обедать  в столовую
комнату. Пинчер Кант весело обогнал его и устремился к своей любимой миске.
     В  гостиной  уже  находился почти  весь состав научной группы:  Геолог,
Метеоролог, Энергетик и Журналистка, а также жена капитана, врач, входящая в
обязательный состав экипажа.
     - Приятного  аппетита,  - поприветствовал  астронавтов Капитан и сел на
свое обычное место за столом, ласково тронул жену и заказал себе поесть.
     Робот-официант  взял  наполненный блюдами поднос из  ниши  Молекулярной
Кухни и поставил его перед Капитаном.
     - Никто не смотрел  последний фильм Фила Раймонда?  -- поинтересовалась
Журналистка.
     -  Я смотрел, - откликнулся Геолог.  -- Ты  про "Желтизну"? Потрясающе.
Человек  решается  на открытый конфликт  с самим собой. Смело.  Всем советую
посмотреть. Фильм безукоризненно красочный, динамические эффекты, саунд-трек
-- все здорово. Но знаешь, Джози...
     - А мне очень  понравился.  Я  вообще  люблю такую  вот контрастность и
обязательно немного мелодраматических штрихов.
     - Джози! Согласись, вглубь проблематика додумана не до конца. Последние
действия,  на  которые  решается  героиня...  они  знаешь,   честно   говоря
неправдоподобны. Они даже вредны, потому что призывают  к никуда, в пустоту.
Так нельзя.
     -  Тем не менее и как  бы там  ни было, кинокомпания уже  втрое окупила
затраты, - присоединился к  разговору Энергетик. -- Безусловно,  коммерчески
фильм очень успешный.
     -  Кстати,  господа,  -  вспомнил  Капитан.  -- Джози!  Меня  попросили
совершить рекламную посадку, так что ты  должна  будешь организовать двойную
съемку с противоположных сторон корабля. Картограф и Ксенобиолог уже готовят
свои наклейки. Друзья, прошу вас потерпеть эти час или два лишних неудобств.
Хоть  это  и  не  обязательное  условие,  но  лучше  пока  не   выходить  на
поверхность. Ну сами понимаете, чтобы не попасть в кадр и так далее.
     - Кант! -- позвал Метеоролог. -- Хочешь косточку?
     Пинчер оторвал мордашку от миски, облизался, посмотрел на  Метеоролога,
будто  размышляя  что  ему  выгоднее --  взять кость сразу или  после обеда.
Решив, что второе выгоднее, он махнул пару  раз  хвостом  и вновь вернулся к
прерванной еде.
     -  Ну  ладно,  спасибо  за обед, -  сказал Метеоролог  и поднялся из-за
стола. -- Пойду поизучаю, какая там информация поступила от датчиков. Узнать
что хоть за планета.
     В столовую вошли Инженер и Штурман. Штурман сказал:
     - Вторая посадка будет на автопилоте. Я уже составил программу.
     - Тогда я тебе дам знать, когда все будет  подготовлено, - ответила ему
Журналистка.
     - Договорились.
     Журналистка    поднялась    и    попросила    Сизифа    вывести    двух
роботов-телеоператоров из Корабля, а сама пошла  выбирать наиболее эффектный
ракурс. Таким  образом  среди  всего  экипажа  она  первой ступила на  землю
Глории. Ступила и огляделась вокруг. Рядом  с ней  стояли, перетаптываясь  с
ноги на  ногу два  робота  округленных форм,  глядели на  нее  внимательными
глазами.
     Корабль стоял на подобии площадки из  спекшегося до пемзы грунта метров
семидесяти  в диаметре. За  площадкой  простирался  выжженный  солнцем  луг.
Местность была покатыми  косогорами  и в  лощинах мохнато ершилась странными
разлапистыми сооружениями, чуть колышащимися от ветра.
     Было  довольно жарко и тогда Журналистка  вернулась на  Корабль,  чтобы
переодеться. Она  осталась в одной  майке и шортах, на голову надела кепку с
выдающимся козырьком, тщательно уложив  под  нее волосы, и долго  размышляла
какую предпочесть  обувь. В конце концов  она  остановила  выбор  на  мягких
легких  туфлях. Переодевшись  в такой наряд,  она  полюбовалась  на  себя  в
зеркало  и вновь вышла из каюты. Проходя по коридору, она сквозь  прозрачную
стену  спортивного   зала  увидела  как  Штурман  занимается  на  спортивном
тренажере. Он также заметил ее  и  помахал рукой. Она в  ответ  послала  ему
воздушный поцелуй. Выходной  шлюз  был разблокирован и поэтому автоматически
открывался при подходе к нему любого человека.
     И  Журналистка   во  второй  раз  спустилась  по  трапу  и  ступила  на
поверхность Глории. Она неторопливо пошла  вдаль от Корабля, принюхиваясь  к
открытому,  агрессивному  воздуху   с   ветром.   Травяной   ковер  встретил
настороженно. Невысокая сухая игольчатая трава зашуршала о подошвы туфлей, и
в  воздух  тут же  поднимались крошечные летающие  насекомые,  жужжа кругами
вокруг астронавтки. Она не оглядывалась на Корабль. Она медленно и задумчиво
брела по лугу,  а затем вместе  с  ним  стала спускаться по  отлогому склону
косогора. Весь склон был словно выкрашен в глубокий фиолетовый цвет, который
придавали ему миллионы  цветочных венчиков.  Над  цветами  порхали маленькие
существа  с  перепончатыми  ленточными хвостами, которые  змейкой извивались
вслед  за  каждым  их  движением.  Эти  хвосты   издавали  непрерывный  звук
трепыхания.  Чем  дальше  она  спускалась  вниз,  тем  больше  и  выше  было
разнотравье.    Появились    бурые    метелкообразные    кустики;    розовые
цветы-колокольчики,  сросшиеся  с  единственным  листком;  красно-коричневые
плющевидные плети с широкими трехпалыми листьями.
     Дальше внизу,  под  склоном, рос околок деревьев, из-за которого  самым
краем виднелось озеро.  Отсюда открывалась великолепная обзорная  панорама и
девушка  остановилась  и  села  на   землю,   вытянув  ноги  по  прохладному
прикосновению  травы.  Небо  было  слабо  зеленоватое,  почти белое.  В небе
стремительно пронеслась стайка птиц.
     Вдруг неожиданно почти над самым ухом раздался грозный возглас:
     - А что это ты тут делаешь?!
     Журналистка испуганно вздрогнула и медленно повернула голову.
     - Сильно испугалась? -- спросил Штурман (а это был он) и присел рядом с
ней. Он попытался обнять Журналистку, но та отодвинулась.
     - У  меня  чуть сердце  не  разорвалось,  -  сердито пробурчала она.  И
добавила: - От неожиданности.
     - Хорошо-то как! Боже мой.
     - Да, хорошо.
     - Гляди, по твоей ноге что-то ползет.
     По ноге  Джози  медленно  перебирал  дюжиной ног паук  с  очень плоским
телом, выкрашенным в ядовитый серо-желтый цвет.
     -  Пусть  ползет,  -  безразлично  сказала  Джози. Она сорвала  стебель
травинки  и  попыталась потрогать  им  паука. Членистоногое издало скрипящий
звук  и  недовольно  отступило.  Потом  развернулось,  пошевелило  короткими
гибкими усиками и соскользнуло с ноги обратно, в траву. Журналистка почесала
кожу идеально  ровным  накладным  ногтем  в  том месте,  где оно  ползало  и
поднялась.
     - Обратно пойдем? - спросил ее Штурман, глядя на нее снизу вверх.
     Джози  кивнула  и они стали подниматься обратно  по склону вверх.  Пока
шли, Штурман нарвал небольшой букетик цветов и подарил его Журналистке.
     - Ты не будешь против, - спросила она, - если я отдам его Ксенобиологу?
     Штурман был против, но не подал виду. Напротив, он даже сказал:
     -  Да, конечно,  пусть  изучает.  А то  затискалась со своей  рекламой.
Бедненькая.
     Джози поджала губки. Она не любила, когда при ней кого-то жалели. Кроме
нее самой.
     На могучих боках Корабля уже  красовались  оба лейбла.  На самом видном
месте макушки укрепили флаг Лиги Наций. Два робота-телеоператора нетерпеливо
подбежали к Журналистке и она  стала им объяснять как  она хотела  бы, чтобы
они сняли. После того, как все разъяснения были даны, все люди зашли обратно
в  корабль, шлюз был заблокирован, заработали реакторы, двигатели  и начался
автоматический процесс повторной -- уже рекламной посадки.
     Экипаж тем временем собрался в гостиной. Первое время астронавты стояли
у  окон и махали руками,  приветствуя  работающие  вдалеке  видеокамеры,  но
вскоре им это наскучило.
     - Не забудьте, пожалуйста, в шесть вечера торжественное поднятие флага,
-  повторился Капитан, - а в восемь часов одновременный сеанс связи, так что
к этому моменту будьте в своих кабинетах.
     -  Да,  кстати, капитан, - сказал Метеоролог, вальяжно  развалившийся в
кресле нога на ногу и державший во рту электронную сигару-стимулятор, -  как
мы будем делить  рабочих роботов?  Мне, например, надо выгружать  и собирать
несколько установок  и  я бы  хотел,  чтобы  они были  приведены  в  рабочее
состояние как можно скорее.
     - Как и у меня, - добавил Энергетик.
     -  Ну  - это  вопросы  не совсем ко  мне,  - отвечал Капитан. -  Вы это
скажите Сизифу, пусть он и распределяет рабочее время роботов.
     Журналистка  протянула  руку  и  взяла  с  полки  свежесорванный  букет
глорианских цветов, стянутый резинкой и подала Ксенобиологу.
     - Это  мы с Людвигом ходили  на поверхность.  Что  ты  скажешь про них,
Салли?
     Ксенобиолог  задумчиво   осмотрела   каждый  стебелек   с   цветком   и
проговорила:
     - Занятно. Если ты не против, я возьму к себе в комнату?
     - Не против.
     - Дайте и мне посмотреть, - попросил Инженер и букет пошел по кругу.
     - Весьма, весьма искусно сделаны, - сказал  Энергетик. -- Видите, здесь
каждый лист является  как бы самостоятельной  солнечной  батареей,  питающей
энергией основное тело, главный ствол. Смотрите, совсем нет швов.
     - Ты полагаешь молекулярно-промышленная технология?
     - Ну... что-то  в  этом роде.  Однако  мы  можем заметить,  что  каждый
элемент отличается  от другого,  а значит производство не однотипное. Где-то
встроен механизм искусственных "случайных" искажений.
     -  Функциональное  назначение этих симпатичных  приборчиков, я полагаю,
всем очевидны, - сказал  Метеоролог. - Поддержание постоянного баланса газов
в атмосфере. Остальные факторы,  в  том числе эти яркие  цветовые решения  и
необычное строение подчинены, своего рода, стилю дизайна.
     - Логично, - подтвердил Энергетик. - Так сложилось бы на любой планете,
где аборигены достигли хотя бы элементарного прогресса. Но с другой стороны,
все обстоит не так просто. Вот, взгляните на экран...
     Сизиф вывел на экран увеличенное изображение глорианского луга.
     -  ...  видите?  -  продолжил Энергетик. --  Некоторая часть  солнечных
батарей повреждена. Далее многие  элементы заслоняют друг от друга солнечные
лучи, что говорит о неоптимальном их расположении. Таким образом...
     - Ты хотел сказать, - добавил Инженер, - что контроль за размножением и
функционированием этих устройств отсутствует?
     -  Во  всяком  случае,  в  этой части  планеты они брошены на  произвол
судьбы.
     -  Что  ж,  -  произнес  Капитан,  -  возможно  так  оно  и  есть,  как
предсказывали перед  полетом  сюда, что мы  обнаружим  лишь  археологические
останки местной цивилизации. Впрочем, не будем загадывать.
     Журналистка  поднялась и пошла в свою комнату. Ей вдруг пришла в голову
интересная идея о том, в каком ключе  построить свои ежедневные  репортажи в
Космический Город и она хотела хорошенько обдумать мысль. Она стала медленно
ходить  по  комнате, дотрагиваясь  до  знакомых, обнажающих  сентиментальные
чувства предметов. Предметы были  совершенно разные и постороннему  человеку
затруднительно  было  бы  понять  вот   так,  что   определенная  комбинация
разнородных    предметов    составляют   сущность   Журналистки.    Пушистый
желто-полосатый   тигренок   на   полке.   Коллекция   фильмов   и   музыки,
премьер-авангардистская картина на стене над кроватью. Даже мягкое воздушное
одеяло. Если бы  можно было провести такой эксперимент, чтобы один за другим
отнять у Журналистки все эти предметы, то к его окончанию  мы бы оказались в
нелепой  ситуации,  поняв,  что Журналистки  больше  не  существует,  что мы
разложили ее по частям.
     Джози и сама догадывалась о такой зависимости и даже пользовалась этим,
подпитываясь энергией от любимых вещей.
     В комнату постучали.
     - Открой, - сказала она Сизифу и дверь открылась.
     Энергетик  буквально ворвался в комнату. Его распирало от злости, но он
как мог сдерживал себя.
     - Ах, это ты, Патрик. Привет.
     - Джо! -- прошипел Энергетик. -- Я ничего не понял.
     - Ты, кажется,  сердит? -- пресно спросила Журналистка  и только сейчас
по-настоящему посмотрела на него, отрываясь от своих  мыслей, в которых  уже
начала  прорисовываться логично завершенная  композиция  репортажей, которую
можно было растянуть на весь срок их пребывания на Глории.
     - Ты сказала сердит?! Я взбешен! Что  вы делали вдвоем со  Штурманом на
лугу?!
     Казалось,  Энергетик  не  мог найти себе места. Он  неловко  размахивал
руками.
     - Стоп,  стоп,  стоп!  -- громко  сказала Журналистка. -- Патрик, сядь,
пожалуйста, на кровать.
     Энергетик и сам понял, что переволновался и даже переборщил, замолчал и
сел  на краешек кровати.  Журналистка подала  ему  стакан сока,  который  он
быстро и шумно, пару раз прерывая дыхание, выпил.
     -  Патрик, успокойся. Мы  сейчас  все спокойно  обсудим. Ты говоришь, я
была вдвоем со Штурманом на лугу?
     - Да, - с дрожью в голосе ответил Энергетик. -- Я полагал, что... после
того, что мы с тобой прошли, Джо...
     -  Милый Патрик!  Ты очень  классный  парень,  но только, во-первых,  я
тебе... ничего не обещала...
     Тут  уже  Журналистка сбилась в голосе и тихонько заплакала.  Энергетик
чувствовал себя совсем неловко. Он стал  утешать девушку, гладить волосы, но
она отодвигалась от него.
     Тогда  он встал с  кровати,  еще раз погладил ее  по  плечу и по  руке,
сказал:  "Прости, я был  неправ сегодня" и вышел из комнаты, играя желваками
на скулах.
     Журналистка, не переставая всплакивать, сквозь слезы тихо шепнула:
     - Все равно я тебя не люблю. Я люблю Штурмана. И буду продолжать любить
назло всем  невзгодам  и возникающим  препятствиям. О, Людвиг,  возлюбленный
мой.
     Она  уткнула голову  в  подушку,  обильно  орошая  ее  слезами и вскоре
незаметно для себя уснула.



     Водружение флага. Передвижной ретранслятор. Что такое "облака"? Опасная
прогулка Журналистки  через  дебри атмосферных регуляторов. Кажется, кое-что
проясняется...
     
     Торжественное  водружение флага Лиги Наций на впервые посещаемых людьми
планетах  было  старой доброй традицией. В глазах астронавтов  это выглядело
как   присоединение  очередной  небесной   площадки   к  обширным  владениям
сообщества людей. Для этого  роботами  был  установлен раздвижной  флагшток,
вокруг которого разместили  шезлонги,  столики,  зонтики для  создания теней
чтобы людям  было  уверенно и приятно себя чувствовать. Мужчины вырядились в
белые рубашки  с  галстуками, брюки и  форменные пилотки. Для  костюмов было
довольно  жарко. Женщины также оделись нарядно. Ксенобиолог в очередной  раз
выкрасила  волосы  в  другой  цвет  и обновила  прическу. Ровно в  шесть они
собрались у штока. Роботы-телеоператоры заняли свои исходные позиции.
     -  Леди  и  джентльмены,  -  произнес  Капитан в  микрофон,  когда  все
расселись в шезлонги  и потягивали коктейли  через соломинки. Робот-официант
ходил позади них, подливал в те бокалы, в которых коктейли заканчивались или
забирал пустую посуду когда это требовалось.
     -   Леди  и   джентльмены,  -  торжественно  провозгласил  Капитан.  --
Хорошенько запомните этот  день, когда большинство из вас, а может быть даже
все, впервые в своей жизни стали первооткрывателями новой  планеты. Я думаю,
мы попросим руководителя научной группы, Геолога, поднять наш флаг.
     - С удовольствием, - откликнулся Геолог и подошел к штоку, где все  уже
было приготовлено к поднятию.
     Заиграл Гимн и все встали. Флаг медленно  пополз вверх, сначала  свисая
тряпкой, но с нарастанием высоты  он распрямлялся и на самой вершине красиво
заблестел своими яркими ровными волнами.
     Астронавты вернулись в шезлонги. Кант улегся у ног  Капитана,  время от
времени приоткрывая один глаз и по-хозяйски оглядывая им обстановку.
     - Смотрите, - сказала Картограф, показывая соломинкой в небо.
     В небе над развевающимся флагом парил объект. Время от времени он делал
сокращательные  движения своей  нижней частью, чтобы  реактивно приподняться
вверх,  а  потом  медленно  опускался вниз,  притормаживая  парашютоподобным
кольцевым крылом.
     Инженер  попросил  ближайшего робота связаться с Кораблем,  чтобы Сизиф
определил  характеристики  этого  летающего существа  и  проанализировал их.
Спустя некоторое время пришел ответ и Инженер огласил его вслух:
     - Устройство, немного походящее на  метеозонд, за которым мы только что
пристально  наблюдали,  оказывается,  излучает в узком  диапазоне в  области
ультразвука.
     - Странно, - заметил Капитан.
     - Такое необычное, - сказала Врач. -- В постоянном движении.
     - Сухие вы, черствые люди, - иронично бросила обвинение Журналистка. --
Все  подмечаете какие-то  мелочные  детали.  Вы посмотрите  на  эти  плавные
взмахи. Какая красота, какое совершенство!
     - Так уж и совершенство? -- спросил Инженер. -- Совершенных конструкций
не бывает.
     - Вот я и говорю, вы не хотите просто полюбоваться.
     - Ваше сравнение с метеозондом... - начал было Метеоролог и замолчал.
     Кант настороженно приподнял голову.
     - Продолжайте, продолжайте, - сказал Инженер. -- Мы слушаем.
     - Мне показалось что я слышал какой-то звук, но, по-видимому, ошибся...
Ага, так вот, это трепещущее розовое полупрозрачное устройство, о котором мы
спорим, скорее всего является передвижным ретранслятором...
     - А  ведь и  правда!  Действительно, как я сам  не додумался  до  этого
простого  объяснения.  Очевидно,   оно  дешифрует  и  ретранслирует  теле  и
радиосигналы в максимальной близости от людей.
     Инженер отставил на поднос робота-официанта недопитый бокал и поднялся,
потягивая  соскучившиеся  по физическим движениям части тела. И одновременно
глубоко зевая.
     -   Скажите,  Сергей,  -  спросила  Журналистка,   -   эта  конструкция
долговечна, на ваш взгляд?
     - Трудно сказать. Пожалуй что нет.
     -  Следовательно,  можно сделать  вывод,  коль  скоро  здесь  находится
ретранслятор   информационного   потока,   предназначенного  прежде   всего,
разумеется,   для   местного   населения,  то   где-то   поблизости   должно
располагаться их поселение?..
     Кое-кто  из астронавтов заозирался. Это  совсем не было испугом, скорее
любопытством -- хотелось  посмотреть  как же  наконец  выглядят  глорианские
туземцы.
     Но Капитан перечеркнул их надежды.
     - Тут вы  неправы, Джози. Мы с вами ведь  тоже  биологические существа,
так что немудрено если ретранслятор просто почуял нас и приблизился.
     - Логика -- оружие современного человека, - резюмировала  Журналистка и
поднялась. -- Ну что  ж, я пожалуй пойду посмотрю результаты съемки, и также
мне надо еще поработать чуть-чуть до начала сеанса связи.
     - Мы пойдем с тобой, - сказали рекламные конкурентки.
     Метеоролог также поднялся, чтобы объяснить роботам, какие ящики из тех,
что они только что закончили выгружать из трюма, следует распаковывать и как
начинать монтировать потом метеостанцию.
     Капитан задрал голову  и стал  внимательно разглядывать  небо. По  фону
нежно-салатного  цвета  медленно,  но  с различимой скоростью  ползли  белые
узловато-комковатые  пятна.  И  где-то за ними, когда пространство  начинало
темнеть, чернеть, начиналось  космическое пространство, в  котором невидимой
пылинкой в другой звездной  системе  располагался  Космический Город, откуда
они начали свою научно-исследовательскую экспедицию. В этой части  Галактики
все экспедиции начинались оттуда.
     - Странные  образования,  правда? -- сказал Энергетик,  заметив  долгий
взгляд Капитана на небо.
     - Послушай, Айзек, - обратились они к Геологу. -- По-твоему, это что?
     -  Трудно   сказать.  Может  быть  что-то,  связанное  с  дифракцией?..
Постойте, можно спросить Метеоролога.
     Врач приподняла голову, до этого откинутую на спинку шезлонга.
     - Попросите Сизифа проанализировать структуру  этих скоплений. Мало ли.
Вдруг  это  какая-нибудь миграция  микроорганизмов  или,  какие-нибудь споры
лишайников.
     К ним в теплый кружок вернулся Метеоролог. Он был слегка раздражен.
     - Что за тупые роботы,  - воскликнул он.  --  В инструкции человеческим
языком  написано, что  болт  5  вставляется в  крепежное  отверстие  744  до
закрепления продольной балки, а не после. Я ему говорю, что ты физически  не
вставишь потом этот болт, черт тебя подери...
     - Не ругайся, - успокоил его Капитан. -- А мы как раз ждали тебя, чтобы
спросить о причине возникновения вон тех белых пятен...
     Метеоролог принял бокал с коктейлем.
     - На  небе что  ли?  -- чуть  резче  чем обычно спросил  он. --  Да это
облака.
     - Кто? -- переспросили его несколько голосов враз.
     - Облака. Слово  из профессионального жаргона, но  другого я  просто не
подберу.  Водяной пар из-за конвекции поднимается на высоту и перемешивается
более   быстрыми  потоками  воздуха,  чем  у  поверхности.  Электромагнитное
излучение звезды  преломляется  и рассеивается, так что мы  наблюдаем  такую
градацию  цветов.  В  общем,  совершенный  бардак.  Они  не  следят даже  за
простейшими вещами и нам на голову, например, могут выпасть  осадки. То есть
ни с того ни с сего льется вода!..
     - Как все интересно, оказывается! -- воскликнула Врач.
     - Можно я вставлю слово, - медленно попросил Штурман.
     - Конечно, Людвиг.
     - Что ты можешь сказать у... - начал было Энергетик и осекся, проглотив
последнее слово "умного". Ему все труднее становилось контролировать  себя в
его присутствии.
     -  Я  не по  поводу облаков, -  медленно проговорил  Штурман, игнорируя
взглядом Энергетика, - про которые нам все доходчиво объяснил Метеоролог. Но
что  вы  думаете  насчет идеи организовать  экспедицию на  вездеходе  вглубь
территории...
     - Чушь  какая-то, - пробормотал  Энергетик,  встал и,  засунув  руки  в
карманы, направился к Кораблю. Когда он шел, правая подошва его обуви слегка
скрипуче шоркала по пемзе.
     - Почему тебе пришла в голову эта мысль, Людвиг? -- спросил Капитан.
     -   Мне  стало   ужасно  любопытно.  Вам  ведь  известно,  что   высшие
биологические существа отличает любопытство.
     - Конечно известно, -  воскликнул Геолог. -- Но ведь у нас здесь  такой
громадный объем запланированной работы!
     - У вас! -- резко уточнил Штурман. -- У научной части экипажа...
     -  Но зачем?! -- не унимался Капитан. -- Какая разница оттого,  увидишь
ты аборигенов или нет. От этого наша миссия ведь не изменится.
     - Разумеется не изменится. Ну что вы все ополчились. Нет так нет, можно
и обойтись.
     - Послушай, Людвиг, - нашел выход Капитан. -- Понимаю, ты действительно
сейчас более  свободен. Я не  буду возражать, если ты возьмешь один из  двух
вездеходов  и отправишься куда заблагорассудится. Но учти, что одного я тебя
не отпущу, а вот вдвоем...
     Штурман повернул голову к Инженеру. Инженер сделал кислую мину.
     - Неохота... Но если ты настаиваешь, то, пожалуй, можно согласиться.
     - Я НЕ настаиваю. Мы живем в демократическом обществе.
     - Ох уж эта мне демократия! Вечно приходится соглашаться... Ну ладно, я
с тобой поеду, так и быть.
     Хорошенько поразмыслив,  в течение  этого  вечера  к ним присоединились
также  Геолог  и  Ксенобиолог, которыми  двигали,  скорее,  профессиональные
устремления.
     Ровно в  восемь часов по бортовому  времени начался сеанс одновременной
связи с Космическим  Городом. Капитан доложил Диспетчеру об успешном прилете
и  отправил  пакет информации, подготовленный  Сизифом,  содержащий данные о
состоянии Корабля и собранные сведения о Глории.
     Геолог,  как  руководитель  научной   группы   "Глинки",   рассказал  о
развертывании   запланированных   работ   и  получил  информационный   пакет
дополнительных рекомендаций.
     Журналистка  отправила  смонтированный  репортаж  своей   Телекомпании,
вещавшей на  Космический  Город,  близлежащую звездную систему, к которой он
был приписан, а также на все  корабли,  находящиеся в зоне уверенного приема
ее    каналов.    Сама    Телекомпания   являлась   филиалом    межзвездного
информационно-промышленного     гиганта    "SIC!"     (Sony     Interplanets
Conglomeration).
     Остальные члены экипажа также принимали участие в первом сеансе связи в
той или иной мере.
     После этого плавно  наступило время ужина и личного досуга. Дело в том,
что глорианские  сутки составляли 37 часов 14 минут и, понятно, не совпадали
с  естественным  человеческим  циклом,  которому  астронавты  не  собирались
изменять.
     Перед сном Журналистка не удержалась и  во второй раз вышла прогуляться
на  открытый  воздух.  Теперь  она решила пройти дальше,  спуститься в самую
лощину, пробраться до озера. Это оказалось не так-то просто. Со всех  сторон
озеро  было   окружено  густыми  зарослями  атмосферных   регуляторов.  Сами
пластинки солнечных батарей на  ощупь  были шелковистыми и  гибкими, в то же
время  каркас  устройств  был  весьма жестким. Сверху  вниз со  всех  сторон
тянулись острые пикообразные коричневые шипы. Журналистка вначале удивилась,
зачем бы  здесь нужна такая суровая  защита и в то же мгновение разглядела в
вышине этих разлапистых густосплетений яркие ароматные бутоны. Ей захотелось
поближе взглянуть на эти  прекрасные  творения и она совершила безумный даже
по    своим    меркам    (хотя    в   ее    натуре    всегда    проглядывали
авантюристско-романтические  наклонности) поступок -- раздвигая шипы и ветки
руками,   полезла   наверх.  Сухая   кора  во  многих  местах  шелушилась  и
отваливалась,  но ответвлений  было  довольно  много, поэтому  она безопасно
наступала на них  ногами.  Неожиданно она зацепилась блузкой за  шип и, став
поворачиваться  не  в  ту сторону,  порвала  ее  со  звонким  треском. Джози
почувствовала  досаду --  она не могла совладать  с этим примитивным, кем-то
оставленным без надзора  атмосферным  регулятором. В то же время  невозможно
было откинуть на полпути страстное  желание  добраться до  бутона,  поэтому,
рукой освободив проколотую острием ткань, полезла дальше.  В какой-то момент
нутром она  почувствовала  тревогу. Сразу  вслед  за  этим  услышала на долю
секунды  вылезший из  ультразвукового  диапазона  крик  со  стороны верхушки
дерева  и  из  чаши  бутона  грузно  взлетело  мохнатое,  а точнее  пернатое
существо,  разрывая  воздух  могучим размахом  плечевых отростков.  Существо
взмыло в небо и стало там парить, оглушая окрестности испуганным писком.
     Вдруг с  Журналисткой чуть не  случился инфаркт.  Она взялась рукой  за
ветку,  уже почти  добравшись до  яркого  бутона, как  внезапно  ветка гибко
прогнулась под ее  нажимом и, развернувшись, представило  ее взгляду кулачок
змеиной головы.  В глазах змеи  сверкнули изумрудные отсветы солнца, а  губы
рта  запорхали, обнажая  и  закрывая выступающий  вперед  единственный  зуб.
Журналистка припадочно отдернула руку от холодного змеиного тела  и замерла,
лишь автоматически  удерживая  равновесие. Ее  сознание скакнуло  неизвестно
куда,  но если бы оно  вдруг вернулось,  то девушка немедленно рухнула  бы с
дерева  со  всей  набранной приличной высоты. Змея  тоже  замерла,  казалось
размышляя  как  поступить  дальше после  того  как  столь  необычным образом
прервали ее охоту.  Через минуту полного обездвиживания, она первой вышла из
коматозного  состояния  и задним ходом  скользнула  вниз по  стволу,  тут же
слившись с остальным фоном.
     Журналистка  еще  долго не могла  прийти  в  себя  и,  сев на  ветку  и
облокотившись грудью о ствол,  держалась рукой за сердце. Впервые с  момента
приземления в ее голове промелькнула мысль о том, что что-то  не  в порядке,
что  она   как  представитель  всемогущего   человечества   не  в  состоянии
контролировать ситуацию. И  даже более того  --  ей могла  угрожать реальная
опасность...  Или нет? Или это  был пустой  страх перед неоправданно  резким
телодвижением плетеобразного робота неизвестного  назначения?  Как бы там ни
было, Джози испытывала ощущения, не испытываемые прежде и, как она полагала,
сигнализировавшие о возможных неполадках в ее организме. Пожалуй, надо будет
по возвращении на Корабль на всякий случай пройти медицинский осмотр.
     Журналистка успокоилась, обдумала ситуацию  и приняла для себя какие-то
необходимые  решения.  Она полезла дальше,  тем более  что ярко-оранжевые  с
черными  звездочками  пятен лепесты бутона  были уже  вот-вот.  Ветки  здесь
начинали тянуться  не только  в  стороны,  но  и вверх,  окружая его, словно
сомкнутыми  ладонями.  Джози подтянулась еще выше и  попробовала  отодвинуть
пластину лепеста  в сторону. Вблизи  и  на ощупь  он оказался  упругим, чуть
более толстоватым,  чем казалось  с земли, влажным, даже немного  липким. От
соцветия  исходил  резкий необычный запах  и  Журналистка не могла найти ему
аналогию в своей  памяти --  он  так и  остался для  нее просто оригинальным
запахом.  На дне чаши,  образуемой  соцветием, лежали  оранжево-желтые  шары
небольших  размеров,  всего   около  десятка.   Ее   взгляд  сразу   отметил
несимметричную   форму  этих  шаров,   потому  что  любая  несимметричность,
неправильные изгибы для нее почти всегда означали неидеальность, которую она
совсем не жаловала.
     В небе по-прежнему парил мохнатый ретранслятор, время от времени хлопая
этими  своими  ужасными  огромными  крыльями  и   постоянно  оглашая  лощину
визгливым   сигналом,  сильно   действующим  на  нервы.  Журналистка  удачно
вспомнила о видеокамере  и некоторое  время поснимала все, что видела. Затем
оттопырила карманы парой шаров и осторожно спустилась вниз.
     На твердой земле она задумалась как ей поступить дальше -- возвращаться
на Корабль  или продолжать прогулку. Она до сих пор не могла  понять, почему
все-таки совершила этот нелепый поступок -- полезла  на дерево. Но с  другой
стороны,  она  ощущала в  себе невиданный прилив сил, азартное  возбуждение.
Несмотря на  то,  что по  бортовому  времени  через  две  минуты  должен был
наступить отбой, на Глории стоял слепящий полдень и может  быть это повлияло
на Джози,  что она  пошла дальше,  медленно пробираясь  сквозь гущу веток  к
массиву воды, который она заметила с вершины холма.
     "Ну надо же!  -- думала  она.  --  Такого со мной еще  не  было.  Вот и
костюмчик порвала".  Она громко рассмеялась. В тени разлапистых деревьев  ее
смех прозвучал глупо, она почувствовала это и замолчала.
     В какой-то момент Журналистка отвлеклась -- в ее мыслях уже царствовала
идея  о  том, как  она  будет  рассказывать  умному,  прекрасному,  сильному
Штурману  о  своем  маленьком  вечернем приключении -- в этот  самый  момент
отодвинутый  рукой  пикообразный шип отпружинил и плашмя ударил ее  по  лбу,
рассекши  самым  острием кожу  над правой бровью.  Джози  отпрянула, а потом
прижала ладонью  рану. Место удара жгло, а вся голова гудела и раскалывалась
от сотрясения. Когда она на миг отняла ладонь с раны, между пальцами стекали
подтеки темно-красной жидкости.
     - Тьфу ты,  черт  тебя возьми!! --  неожиданно для  себя  самой  громко
выругалась Журналистка,  прежде никогда не произносившая вслух таких  грубых
слов.  --  Какого   дьявола!!  Все  было  так  благополучно  и  на  тебе  --
неприятность. Просто тихий ужас!..
     Красная жидкость несколькими крупными каплями упала на одежду, пока она
не сообразила принаклонить голову вперед.
     - Мало того, что нет элементарного контроля  за устройствами, но и... -
добавила она к своей  предыдущей гневной тираде  и оставила фразу  открытой.
Существовало несколько вариантов ее завершения.
     Наконец осознав,  что она должна  что-то экстренно  предпринять,  Джози
сняла с себя блузку от  верхнего комбинезона и, начиная с порванного  места,
оторвала от него несколько длинных  полосок,  которыми затем  туго  обмотала
свою  голову.  Течение утихло,  лишь  чувствовалось  кожей  лица как  тонкая
солоноватая струйка от брови стекает по щеке и подбородку.
     "Приду на корабль, надо будет медицинский осмотр пройти", - безразлично
подумала  она  и немедленно двинулась дальше,  тем более оставался  какой-то
один  ряд атмосферных  регуляторов  и в  просветы  уже  было  видно  небо  и
отражающая солнечные лучи гладь открытой воды.
     Наконец, Журналистка добралась до желанного берега и спустилась к самой
его  кромке.  Низкорослые  веревкообразные желто-коричневые,  как  и  везде,
солнечные батареи усеивали весь глиняно-песчаный берег и находились даже под
водой, что немного удивило Джози -- еще больше утвердило ее во мнении, что у
цивилизации Глории, если таковая в действительности еще существовала, не все
в  порядке.  Пожалуй, это  свидетельствовало  о высшей степени запущенности.
Вода  была  очень  холодной.  Журналистка  села  на  корточки  и смотрела на
разбегающиеся  волны.  Заметив свое  собственное отражение,  она рефлекторно
зачерпнула  воды  и  стала  умывать  запачканное  лицо.  Потревоженная  вода
немедленно замутилась, со дна поднялся слой крупного ила. Ей это понравилось
и  она специально  поболтала  рукой в воде,  чтобы та  стала еще  темнее  от
взвешенных частиц. Блики солнца жизнеутверждающе играли на волнах. Джози еще
какое-то  время посидела на  бережку, подперев  ладонями подбородок, пока не
почувствовала  сильную  сонливость.  Зевнув,  она  поднялась  и  направилась
обратно,  к  Кораблю. Обратный путь вышел  короче.  Как  существо, способное
приспосабливаться, Журналистка  во время прогулки приобрела некоторые навыки
общения с этой планетой и теперь продвигалась гораздо  увереннее. Правда, ей
не  пришло в голову  задуматься над  вопросом, стала ли  Глория ей  от этого
симпатичнее или нет. Скорее всего,  она ответила бы отрицательно, однако над
такими вещами думать еще не пришло время.
     Когда  Джози  вернулась  на  корабль, уже  было  одиннадцать  часов  по
бортовому времени и  члены  экипажа почти  час как спали.  Она прошла в свою
комнату, попросила Сизифа  расправить  диван и легла на него, не раздеваясь.
Тишину нарушал напряженный стук сердца.
     "Госпожа, вам необходим медицинский и гигиенический осмотры", - вежливо
напомнил Сизиф.
     Раздался сигнал видеотелефонной связи.
     "Это Капитан", - подсказал Сизиф.
     -  Джози? --  раздался  тревожный голос  Капитана и  на  приблизившемся
экране появилось его изображение.
     Журналистка медленно соображала, отвечать или не отвечать.
     - Джози? Я знаю что ты только пришла. Что-то случилось? Я беспокоился о
тебе и не ложился спать.
     "Не  ложился спать?" -- удивленно отметила  Журналистка.  Она  оставила
только голосовую связь и проговорила:
     - Приветик, Всеволод! Как у тебя дела?
     - Ох! --  вырвался у  Капитана вздох облегчения.  --  Где ты  так долго
была?
     - Вообще-то, я уже почти уснула, когда ты позвонил.
     - Извини. И все же?
     - Все о'кей. Я просто прогулялась до бассейна под открытым небом.
     - И больше ничего? Сизиф сообщил об обнаруженном медицинском отклонении
от нормы.
     У Журналистки от такой, по  ее мнению, занудливости,  пропал весь сон и
она решила подшутить.
     - Дорогой Всеволод! Эти отклонения являются... как бы это сказать... по
женской части. Если разрешишь, я буду с тобой откровенна...
     - Ну, - огорошенно пробормотал Капитан.
     -   Между   мужчиной  и   женщиной,   Всеволод,  существуют   некоторые
анатомические  различия.  Например,  они   заключаются  в  том,  что  каждый
определенный период времени на несколько дней женщина испытывает недомогание
и...
     - Подь ты вся! -- обиженно сказал  Капитан. -- Спокойного тебе сна, - и
отключил связь.
     Журналистка  поднялась  с дивана и прошла  в личную кабинку, где прошла
медицинскую и  гигиеническую обработку. После  этого она почувствовала  себя
значительно  лучше, надела  свежее  нижнее белье и сказала Сизифу:  "Соедини
меня со..." Она хотела сказать  "...со Штурманом", но язык ее подвернулся  и
она сказала,  не без  колебания "...с Энергетиком!" Энергетик  еще  не спал,
иначе бы Сизиф напомнил об этом.
     - Патрик.
     - Джозефин?
     - Ты сердишься на меня?
     - Нет, милая. Я бы не посмел на тебя сердиться. Почему ты еще не спишь?
     - Патрик. Скажи честно, ты на меня сердишься?
     - Да, - тихо ответил Энергетик.
     -  Но  почему!!   --  вскричала  Журналистка  с   нотками  истерической
безнадежности. -- Я тебе ничего не обещала! Почему?!
     -  Не знаю, - прошептал Энергетик.  --  Ты ведь знаешь мои чувства... к
тебе, Джо.
     Журналистка знала о его чувствах, но не могла их понять  в полной мере.
Еще она знала, что ей стал нравиться Штурман, но в этом случае она совсем не
могла поручиться за взаимность и по этой причине считала  опасным сжигать за
собой  все мосты относительно Энергетика, хотя ей трудно было контролировать
этот процесс.
     - Ну ладно, милый Патрик, не будем ссориться.
     - Правда? -- обрадовался и  оживился он. --  Но ты ведь еще  не сказала
почему позвонила. Может зайдешь ко мне?
     - К тебе?.. --  с сомнением проговорила Журналистка и пощупала пластырь
на лбу. Боли почти не было. -- Да, пожалуй я к тебе загляну.
     Она отключила связь, надела  вечернее платье любимого фасона  в  цветах
розовых и вишневых полутонов и вдруг ее взгляд упал  на два желто-коричневых
шара на полке, которые она добыла во время прогулки. Она взяла один в ладонь
и пошла в личную комнату Энергетика.
     - Боже мой, Джо, что с  тобой?! -- воскликнул  Энергетик, едва взглянув
на ее лицо.
     - Пустяки! Ты не поверишь -- со мной произошло настоящее приключение.
     Она  рассказала  ему   о  своей   прогулке   и  в  завершение  рассказа
продемонстрировала пестрый шар. Энергетик повертел его в руках.
     - Что-то похожее я однажда видел, только не помню где.
     - Как ты думаешь, что это такое и для чего предназначено?
     -   Подожди-ка,   -  проговорил  Энергетик  и  положил  шар   в  кабину
анализатора.
     Через  несколько  мгновений  Сизиф   выдал  на  экран  полное  описание
предмета:  размеры,  элементарный   состав,  возраст,   плотность  и  другие
параметры. Самым  неожиданным  оказалась  строка  "фазовый состав".  Предмет
состоял из тонкой твердой оболочки, однако внутри почти целиком был  жидким.
Журналистка припомнила,  что  в бутоне,  где  находились  шары,  находился и
радиоретранслятор, занявший при ее приближении исходную позицию.
     - Может быть это его батарейки? -- предположила она.
     - Ты  имеешь  в  виду,  ретранслятор  приземлялся  чтобы  подзарядиться
энергией?   Но  как   видишь  из  отчета,  эта   энергия   не  может   иметь
электромагнитное   или   радиоактивное,  не   говоря  уж   о   термоядерном,
происхождения. Химическое -- возможно,  но опять же не гальванического типа.
Причем основная часть топлива -- это именно жидкая внутренняя среда.
     -  Следовательно,  наружняя  оболочка  предохраняет  от  растекания   и
механических...
     - Упаковка!! -- воскликнул Энергетик. --  Как я сразу не догадался. Это
некий товар,  скорее всего жидкое топливо,  упакованный производителем и еще
не побывавший в употреблении.
     Пришел черед Журналистки  вспомнить о снятом ею видеоролике. Они вместе
просмотрели этот эпизод и  пришли  к  заключению, что устройство, на которое
Джози неосторожно  взобралась  во  время прогулки,  есть не  что  иное,  как
компактный химический комбинат.
     - Или пищевой... - добавил Энергетик.
     - Какой? Почему ты так решил? Уж не хочешь ли ты сказать, что...
     - Кто знает. Мы судим слишком человеческими категориями и все, о чем мы
до  сих  пор  говорили, не  более чем  непроверенные  предположения.  Нельзя
оставлять   в  стороне  и  ту  возможность,  что  глорианский  прогресс  шел
альтернативным  путем  и все  рассматривавшиеся  нами  глорианские артефакты
имеют  совсем  иное предназначение, может быть даже такое,  в которое мы  не
сможем поверить...
     - Жаль, что я не включила сейчас микрофон, - пожалела Журналистка. -- А
ну, поцелуй меня и я пошла спать, а то что-то устала.
     Они медленно приблизили друг к другу губы и осторожно, словно пробуя на
вкус,  поцеловались.  Энергетик  боялся  спугнуть удачу, ибо их отношения  в
последнее время что-то  не  клеились. Он  еще  и еще раз поцеловал ее, потом
обнял и нежно подержал ее в своих крепких руках, покачивая взад-вперед.
     -  Буду спать  как  убитая! --  пообещала Джози,  выпрастываясь  из его
объятий. -- Спокойной ночи, Патрик!
     - Спокойной ночи, милая Джо!



     Второй  день на  Глории.  Совещание  в  кают-компании. Куда  подевались
города?!  Напутствие   Капитана  и   Журналистки.  ...и  собака.  Экспедиция
начинается.
     
     Утро  второго  дня по бортовому времени соответствовало тихому  раннему
глорианскому  вечеру.   Сразу  же  после  завтрака,  Штурман  развил  бурную
деятельность по организации экспедиции. Роботы только успевали выполнять его
распоряжения по сборке вездехода и формированию снаряжения.  Инженер вначале
стоял в  стороне,  а потом  тоже  загорелся  идеей  и стал активно  помогать
Штурману.
     Научная  группа  "Глинки"  тем  временем занималась  плановыми  делами.
Картограф  безвылазно  сидела  в  каюте,  обрабатывая  полученную  с  орбиты
графическую информацию, корректно состыковывая отдельные  фрагменты-снимки и
формируя полную многоуровневую карту Глории.
     Метеоролог   пропадал   на  рабочей   площадке,  где  быстрыми  темпами
проводился  монтаж   универсальной   метеорегулирующей  станции.   Ему   еще
предстояло  получить  необходимую информацию  о  климатических  особенностях
планеты,  историю  наблюдений  и  только  потом  иметь  в  виду  прогнозы  и
составлять программу климатической корректировки.
     Энергетик  до  завтрака пребывал в благодушном  настроении, когда же он
пошел инспектировать ночную работу роботов, все его благодушие улетучилось в
один миг.  Тестовые испытания  энергетической  установки  показали,  что она
недодает до  18 %  плановой  мощности  из-за  того,  что  к работе не  может
приступить солнечно-ветряной энергоблок, который в свою очередь не работает,
потому  что   была  нарушена  технологическая  последовательность  сборки  и
вследствие  этого  произошло  размыкание  электрической  цепи  в  нескольких
местах. Таким образом из-за киберсамодеятельности  почти вся суточная работа
пошла насмарку  и  станцию требовалось пересобирать заново.  Энергетика  это
совершенно выбило из колеи и он ругал роботов безостановочной черной бранью.
Робот-прораб  оправдывался  перед  ним тем, что  базе не требуется так много
энергии и он просто хотел минимизировать старение энергогенерирующей станции
и  расходов на  ее  обслуживание. Энергетик грубо оборвал его  криком: "Твое
оправдание -- это наглая ложь! Я тебя разжалую!" -- "Как вам  будет угодно",
- смиренно ответил провинившийся робот.
     Перед  ланчем   Капитан  собрал   участников   готовящейся  вездеходной
экспедиции в кают-компании.
     - Друзья, - обратился  он, - как ответственное лицо я должен знать куда
вы направитесь,  а потому  давайте составим  маршрут и определимся с  целями
вашей поездки.
     На  экране  размером  во  всю  стену   Сизиф  высветил  карту  региона.
Астронавты  подъехали креслами  поближе,  а  Картограф  взяла  в  руки пульт
световой указки, чтобы  при  необходимости комментировать  разговор. Штурман
первым взял слово.
     -  Мое мнение,  Всеволод, вы наверное  знаете.  Я выполнил  необходимый
объем работы и  теперь имею в  своем  распоряжении  определенное  количество
свободных дней до отлета, пока научная группа не закончит свои исследования.
Полюбуюсь пейзажами,  пофотографирую, освежусь.  Мы ведь так редко бываем на
жестком  открытом  пространстве,  что  человеческий организм  теряет  навыки
естественной защищаемости.
     - Все ясно, - сказал Капитан. -- У меня нет никаких оснований и желания
препятствовать такому выбору проведения досуга.
     - Со мной все аналогично, - буркнул Инженер. -- Ну может быть еще охота
понаблюдать  за  техническими  конструкциями  здешней цивилизации.  Глядишь,
встретим что-нибудь любопытное.  Сомневаюсь,  конечно, чтобы  что-то  смогли
положить  в копилку человеческих достижений, но можно хотя бы  взять с собой
некоторые особо интересные  экземпляры и даже продать по возвращении в Музей
Галактической Экзотики Олега Карякина.
     - О'кей, - кивнул Капитан,  внимательно разглядывая карту. -- Прибыль с
продажи идет полностью на твой счет, или...
     - Или, - усмехнулся Инженер. -- Если платой за разрешение экспедиции  и
содействие  ей  является  доля  в  моем  маленьком,  только что  придуманном
enterprise, то я готов ограничится сорока процентами себе  любимому за идею,
остальное делите  между  собой как  хотите.  А по возвращении  в Космический
Город устроить в твою  честь небольшой, персон на тридцать, entertainment за
мой счет.
     -  Согласен, - поспешил согласиться  Капитан. -- Ловлю на добром слове.
Но шутки в сторону. Геолог?
     -  Разрываюсь на части, -  признался тот. -- Как вы понимаете, в первую
очередь  меня тянет  вперед профессиональный интерес. Но по карте от  нашего
места на юге... на юго-востоке  расположены горы. А почти в  противоположной
стороне  --  шельф океана, который  неплохо бы проверить  на  углеводородное
сырье. Пожалуй, я все-таки выбрал бы горы.
     Ксенобиолог громко поцокала языком.
     - Все-то вы на  себя тянете одеяло, Айзек. Что  по-вашему тогда  я буду
делать в этих дурацких скалах и как их там... каменоломнях?
     -  Мне совершенно  необходимы горы! -- уперся Геолог. -- И для вас  там
раздолье  -- вы  просто  еще не знаете.  Там под каждым камнем сидит как его
там... ксеноорганизм и только и ждет когда его заспиртуют.
     - Сам ты "заспиртованный"!
     Капитан повернулся к Ксенобиологу.
     - А тебе куда бы хотелось?
     Она  недовольно  повела головой,  всей  мимикой  показывая,  что  ей не
нравится сам тон разговора.
     - Мне здесь показалось, что вы превратно  понимаете мои желания. Дело в
том,  что  я  не  собираюсь  коллекционировать экземпляры  местной  флоры  и
фауны...
     - Если все-таки будут попадаться, отдавайте их мне, - попросил Инженер.
-- Музей Экзотики будет признателен.
     - Не перебивай меня, Сережа.
     Штурман  поднялся с кресла  и  подошел к  стеклянной  стене.  На Глорию
неумолимо  надвигался  вечер и  уже  небо  стало  темно-зеленым,  и  на  нем
загорелись первые звезды. На рабочей площадке, где работы не прекращались ни
днем,  ни  ночью, зажглись  прожекторы.  Роботы  отсюда  казались крохотными
жучками-светлячками,  а  дальше  всех  находились два  робота, закладывавшие
фундамент радиомаяка.
     -  Так   вот,  -  продолжила  Ксенобиолог,   -  моя  научная  программа
заключается в  том, чтобы  исследовать возможности  планеты  по  обеспечению
пищей  будущих  предполагаемых  колонистов.  Задача  двусторонняя.  С  одной
стороны,  посмотреть  как  наши  основные  пищевые культуры  развиваются  на
местной  почве,  чем  сейчас  и занимается  подчиненный мне робот.  С другой
стороны, изучить  глорианские биологические формы на  предмет  пригодности к
употреблению  в пищу  после той или  иной обработки. Чем,  собственно,  я  и
намерена заниматься во время экспедиции.
     - То есть, Салли, тебе нужны фермокомбинаты?
     -  Да. В процессе исторического  развития  глорианская  цивилизация  со
значительной степенью  вероятности  уже  отобрала  те  биологические  формы,
которые наиболее эффективно накапливают питательную массу. Сейчас они  могут
быть сконцентрированы  на фермокомбинатах,  либо  просто на фермах, либо  на
других  производственных  объектах  подобного назначения.  Как  правило  они
размещаются   в  пригородных   зонах,   сельской  местности...  частенько  в
прибрежной зоне, если это морепродукты и сырье морского происхождения.
     Капитан обратился к Картографу.
     - Скажите,  Аи, располагается  ли от нас  в пределах пятисот километров
какой-нибудь город?
     - Не знаю, не смотрела. Сейчас Сизиф проанализирует.
     Главный бортовой компьютер ответил отрицательно.
     - Что, ни одного города поблизости?! - ужаснулась  Ксенобиолог. - Может
он что-нибудь проглядел или ты неправильный поиск задала?
     - Да нет, вроде все правильно.
     -  Ну-ка,  ради  интереса,  -  попросил  Штурман,  -  пусть  всю  карту
обработает.
     Картограф  задала  новый   поиск,  но  Сизиф  и   в  этом   случае  дал
отрицательный ответ.
     Теперь ужаснулись все.
     - Совсем ни одного города?! Где же тогда они живут?
     -  Это  невозможно.  Послушайте, Капитан, может быть мы сели  не  на ту
планету?
     Тут уже Штурман не выдержал.
     -  Если  это была  не  шутка,  Салли, то  с  этого  момента  я  начинаю
придерживаться  мнения,  что научная  группа набита  не теми  людьми. А черт
знает кем.
     - Это была шутка, - пошла на попятную Ксенобиолог, что для ее характера
вообще-то было нонсенсом.
     - Тогда и я приношу извинения.
     Капитан  протянул  вперед  руку, чтобы прекратить  распри и обратить на
себя внимание.
     - В  конце  концов мы что  можем  сделать?..  Например, задать поиск на
карте  ЛЮБЫХ поселений,  вплоть до отдельно стоящих  зданий.  Что вы  на это
скажете, Аи, Сизиф справится?
     Картограф мило улыбнулась.
     - Сомневаетесь, Капитан?
     Она что-то объяснила Главному  Компьютеру, а Сизиф в ответ предупредил,
что просмотр займет от пятидесяти одной до пятидесяти четырех минут.
     - Боже правый! -  непроизвольно вскрикнул  Геолог. -  Ну  конечно мы не
сможем  ждать так  долго.  Главная ценность, данная человеку  в  жизни - это
время и мы не  станем им бессмысленно играться. С другой стороны  - помните:
"Что быстрее всего на свете?" Мысль -- которой мы  владеем в полной мере. Не
дожидаясь  сизифова  результата  мы  можем  сразу сделать умозаключение, что
туземцы так  или иначе  сконцентрированы  в  некоторых  местах, до  которых,
честно  говоря,  нам  нет  особого  дела,  ибо  среди  нас  нет  таких узких
специалистов  как ксеносоциологи  и тому  подобная  белиберда,  а поэтому мы
можем  спокойно  и уверенно планировать маршрут экспедиции  к предгорьям вон
того хребта, что на юго-востоке от нашего местоположения...
     - Ну и мерзавец, - нараспев проговорила Ксенобиолог.
     - Завидую вам, Айзек,  - сказал Штурман. - Вы старше всех нас и поэтому
легко перечите женщине. Я бы так не смог.
     -  Дорогой  Людвиг.  В мои времена... Ну  то есть  в те  годы, когда  я
получал воспитание, образование, навыки, а некоторых  из вас еще не  было на
свете, люди были  как-то более практичными, меркантильными. Еще не было этой
новомодной романтики и сюсюканья, которые я никак не могу понять.
     -  Ну все!  -  резко  оборвала  его  Ксенобиолог.  - Достаточно.  Я  не
собираюсь спорить  с...  человеком,  который  не  имеет  должного уважения к
женщине. Выбирайте какой хотите маршрут.
     Геолог мягко улыбнулся  Штурману,  как бы  говоря: "Вот видишь, я всего
лишь добился выгодного мне решения".
     -  И  все-таки  я  не из  таких  людей,  Салли, -  проговорил  Геолог и
дотронулся до ее руки.
     - Уберите его от меня! - наигранно взвизгнула Ксенобиолог.
     -  Может быть иначе,  но  я тоже уважаю женщин.  Мало того - благоговею
перед  ними,  не  забывая,  однако,  что  мы  с  вами-таки  равнозначны. Две
половины, которые не могут быть друг без  друга. Вы  прекрасный, совершенный
межзвездный корабль, а мы безвоздушное пространство вокруг вас и для вас. Вы
сияющая  звезда,  а  мы  планеты, вращающиеся вокруг, словно пары  кружат па
вальса, ну и так далее.
     Салли  небрежно  протянула   примиряющую  руку  и  Геолог  с  нежностью
поцеловал тыльную сторону ладони.
     - Едем к горам! - торжественным шепотом провозгласил он для всех.
     -  Ну хорошо,  -  сказал Штурман  и подошел поближе  к  карте. - Покажи
мне... А это что такое?
     - Где? - спросила Картограф, подняв на него глаза.
     - Вот эта длинная ниточка?
     - Сизиф утверждает, что  это  открытый поток воды. Средняя ширина около
540 метров.
     - Ирригационное сооружение?
     -  Скорее  всего, да. Это  еще  может  быть канализацией, но с  меньшей
вероятностью.
     -  Нам  придется  через  него перебираться.  В каких местах  через него
протянуты мосты?
     - По всей длине нет ни одного моста.
     - Что? - повернул к ней голову Штурман.
     - Сизиф говорит, что ни одного моста нет.
     Штурман подпер голову кулаком и задумался. Геолог сказал Капитану:
     - Я пойду к вездеходу, проверю все ли взял, - и вышел из кают-компании.
     - Ну может быть есть дамбы, гидроэлектростанции, подвесные конструкции,
в общем любые сооружения, где можно перебраться через этот поток?
     - Нет, - повторила Картограф и отрицательно мотнула головой.
     - Тогда  скажи,  Сергей, - обратился Штурман к Инженеру, -  вездеход на
котором мы поедем сможет перебраться через водную преграду?
     - Не знаю. Надо посмотреть в "Руководстве по технической эксплуатации".
Сейчас, я выясню этот момент.
     -  Аи,  распечатай  мне,  пожалуйста карты региона различных  масштабов
намеченного пути следования.
     Картограф молча отложила  указку  и  подошла  к примыкающей  стене, где
целым блоком был встроен в каркас переборки универсальный принтер-копир.
     Ксенобиолог также поднялась и вышла из комнаты.
     Оставшись наедине  со Штурманом, Капитан  подъехал  к нему ближе, чтобы
обговорить последние важные детали экспедиции.
     - Людвиг.
     - Да, Капитан?
     - Не наделайте глупостей.
     - В каком смысле? Что-то я не понял.
     -  Ну, может быть, я  выразился  слишком сильно. ты  знаешь,  что через
шесть  дней по бортовому времени  наступит праздник Нового  года. Во-первых,
мне бы хотелось, чтобы мы провели его все вместе.
     - А во-вторых?
     -  Не  теряйте  времени  попусту.  Помогайте  с  Инженером  Геологу   и
Ксенобиологу. Не ссорьтесь по пустякам. И еще, выходи почаще, пожалуйста, на
связь.
     - Разумеется, нет проблем.
     - Мы будем дожидаться вас на этом месте. Так когда вы выезжаете?
     - Полагаю, если все готово, минут через тридцать.
     - С Богом, с ангелом, - сказал Капитан и перекрестил Штурмана три раза.
     - Подь ты весь! - ухмыльнулся Штурман и похлопал Капитана по плечу.
     Капитан встал, пожал плечом и они одновременно двинулись к выходу.
     - Вот карты, Людвиг! - догнала их Картограф.
     - Благодарю за  службу,  Аи,  -  Штурман  чмокнул ее  в щечку, принимая
целлофанированные листы, отчего та смутилась  и даже отпрянула. - Я  привезу
тебе какой-нибудь сюрприз.
     Они вышли на улицу.
     Вездеход  уже  стоял  у  самого  трапа -  его еще  с  утра спустили  по
грузовому лифту из складского  помещения "Глинки", собрали словно из деталей
конструктора, протестировали рабочее состояние  и пару раз  прогнали  вокруг
Корабля  с  выездом  за  пределы  площадки  на  открытый  грунт. Его высокие
губчатые   пневматические   колеса,   обернутые   кольчугой,  перекатывались
медленно, но очень мощно,  так что вездеходу нипочем была любая  (в разумных
пределах) преграда.
     Штурман ни разу прежде  не водил вездеходы  по настоящему бездорожью. И
хотя он много  повидал на  своем веку, побывал  в  большом количестве разных
мест, раскиданных по всей галактике, под колесами  ведомого им транспорта (в
том случае, если оно было наземным), всегда лежало дорожное покрытие.
     По   совести  говоря,   вездеходы  появились  в  экспедиции  по  чистой
случайности.   В   таких   случаях  обычно   применялись  специализированные
реактивные  кабины-лаборатории,  весьма  удобные  для  выполнения  различных
научно-практических  миссий. Однако же эти летательные  аппараты  потребляют
значительное  количество  топлива,  которое  доставляется  в  экспедиционном
корабле в  безопасных усовершенствованных сосудах Дьюара. И случись так, что
незадолго до отлета "Глинки", караван судов компании,  которая, помимо всего
прочего,  должна  была  снабдить  экспедицию  такими   емкостями,  попал   в
таможенный  карантин  и шансы на  то, что  инцидент разрешится в  приемлемые
сроки оценивались как минимальные. Таким образом вместо вертолетов  пришлось
довольствоваться на порядок более экономичными вездеходами.
     Итак, все  было подготовлено к отъезду. Грузовой отсек машины был забит
"под завязку", так что  основную часть запасов питания пришлось разместить в
холодильнике салона. Штурман в последний раз осматривал вездеход, обходя его
кругом  и  ведя  пальцем  по  безупречной,  чуть-чуть  запылившейся окраске.
Ксенолог  забралась  внутрь,  разложила  откидной  столик  и  начала  слегка
припудривать свое лицо и руки.  Увидев это прихорашивание, Геолог немедленно
полез ублажать ее слух анекдотами и  сплетнями, по части которых был большой
мастер. Не хватало Инженера.
     Штурман  перекинулся  парой  ничего  не значащих  фраз  с  Капитаном  и
вразвалочку пошел к Кораблю. В дверях он столкнулся с Журналисткой.
     - Ой, как хорошо, что вы еще не уехали! Я так боялась опоздать.
     - Правда? Опоздать к чему?
     Вместо ответа Журналистка взяла тяжелую руку Штурмана двумя руками.
     - Людвиг...
     Они  немного помолчали и  посторонились, когда  мимо  них  прошла  жена
Капитана.
     -  Береги  себя,  Людвиг,  -  неожиданно  на  одном   дыхании  выпалила
Журналистка.
     Штурман удивленно поднял брови и теперь  уже в  свои ладони взял теплые
тонкие пальцы Журналистки.
     - Спасибо за заботу.  Даже  несмотря  на то,  что  нам ничего не  может
угрожать по определению. Однако и  ты  будь  здорова, а мне уже пора идти. Я
ведь вернулся в поисках Инженера, невесть куда запропастившегося.
     - Я видела как он заходил в видеотеку.
     - Подожди, Людвиг, - остановила  Журналистка уже собравшегося  отходить
от нее Штурмана. - Возьми.
     Она вытащила из  кармана маленький старинный  жетон,  в кольцо которого
была продета блестящая нитка и ловким,  может быть натренированным движением
обеих  рук надела эту  явно  самодельную конструкцию на шею  Штурмана,  чуть
задержавшись  при  прикосновении  пальцами  шелковистых вьющихся  волос  его
шевелюры и теплых ушей.
     - Пусть это будет твоим талисманом...
     Штурман принаклонился, приобнял ее и нежно поцеловал в губы.
     - Я обязательно буду вспоминать тебя.
     На  глаза  Журналистки   навернулись   неожиданные  слезы,  она   резко
развернулась на каблуках и побежала в свою комнату.
     Штурман действительно обнаружил  Инженера в  видеотеке.  Тот  задумчиво
перебирал диски в ячейках.
     - Никак не могу выбрать фильмы, которые можно взять в дорогу.
     Штурман сочуственно поцокал языком и взял в  руки  стопку уже выбранных
дисков.
     - Ты собрался их смотреть всю дорогу?
     - Людвиг - ты странный малый. А что же мне еще там делать?
     - Кстати, возьми "Желтизну".
     -  Я взял, - кивнул Инженер, легким жестом указывая на стопку. - Ладно,
уж, пошли.
     Они  стали  выбираться из  "Глинки".  Тем временем на  улице  уже стало
совсем  черно.  Глорианская ночь  по-хозяйски расположилась вокруг,  пытаясь
лишить людей  зрения и  помешать им развивать  бурную деятельность.  Но люди
были  подготовлены к  таким  обстоятельствам и теперь везде  горели  огни, а
рабочая площадка освещалась сильным искусственным светом.
     Штурман сел на место "водителя". Это ни в коей мере не означало, что он
будет  непосредственно  вести  машину  -  он  должен  был  только  указывать
электронному  водителю   в   целом  направление  движения  (конечный  пункт,
промежуточные  точки  и  остановки)  и в  общем  параметры езды (желательная
скорость). То есть он был именно тем, кем был - Штурманом.
     После  того,  как  в  салон  забрался  неуклюжий  высокорослый,  всегда
несобранный Инженер, можно  было отправляться в путь. Остальные  астронавты,
кто был на рабочей  площадке, подошли попрощаться. Желали  счастливого пути,
просили привезти какие-нибудь сувениры (словно  в самом деле  думая, что  по
дороге им будут встречаться универмаги), просили возвращаться к Новому году.
Последнее, впрочем, было излишним, так как новоявленные туристы, какими себя
хоть  немного   чувствовали   экспедиционеры,   и   сами   не   предполагали
задерживаться так долго.
     Вездеход  заурчал,  выбросил вперед себя вытянутую трапецию света фар и
плавно тронулся с места.
     - Стой! - вдруг закричал Геолог. - Канта забыли. Подай назад.
     Штурман остановил машину и спросил:
     - Ты считаешь, его можно взять?
     -  Необходимо,  Людвиг.  Во-первых,  он  получит  физическую  разрядку;
во-вторых, и нам с ним будет веселее.
     Машина взяла задний ход и вновь подъехала к группе провожающих, которые
еще  не  успели толком разойтись  и  теперь  с удивлением взирали на  скорое
возвращение.
     - Что-то  забыли, -  настороженно предположил Капитан,  первым открывая
дверцу.
     - Вернулись, теперь не повезет,  -  брякнула Картограф и сразу пожалела
об этом, потому что на нее немедленно зашикали с разных сторон.
     Причина  возвращения  почти сразу  стала  понятна,  и в  первую очередь
самому  Канту, который, повизгивая от распиравшего его удовольствия, оббежал
несколько раз стоявших людей, а потом кинулся к громадной по сравнению с его
собственным  размером  махине   и  просто  влетел  внутрь  салона.  Штурман,
наблюдавший за собакой, просто поразился ее поведению.  Сначала,  когда было
ясно, что про Канта забыли,  он  не мешался под ногами и терпеливо переживал
свою участь. Во второй же раз, когда по неведомой человеческой прихоти о нем
наконец  вспомнили  и  даже   из-за  этого  вернулись,  пес  выказал   такую
неподдельную радость, что создавалось впечатление,  будто он целиком, весь и
вся состоит во власти людей и с обожанием ждет их любого решения. Может быть
в этом выражалась  удивительная уживчивость и приспосабливаемость  собаки  к
человеку. А может быть, из-за своих вечных сравнительно малых размеров, Кант
на самом  деле  чувствовал  себя  слабым существом и  его  характер  целиком
подчинялся этим непоколебимым обстоятельствам.
     Как бы  там ни было, о собаке вспомнили,  собаку  взяли в  экспедицию и
вездеход вновь удалялся от Корабля.  Кант блаженно лежал  на коленях Геолога
(как будто зная что его слово было решающим в его судьбе) и горячим шершавым
языком лизал старчески морщинистые его руки. Штурман попросил вездеход ехать
медленно, а сам приблизил к себе настольную лампу  и стал стилом намечать на
карте  маршрут.  После того,  как  окончательно  выяснился первый  ориентир,
Людвиг занес  его в память компьютера  и  увеличил планку скорости. Вездеход
незначительно  усилил урчание,  а салон продолжало так же убаюкивающе плавно
покачивать. Инженер  спросил  всех,  не  хочет  ли  кто посмотреть фильм,  а
убедившись, что никто пока этого не хочет, надел видеошлем, вставил не глядя
первый попавшийся  под  руку диск и  погрузился в просмотр  фильма  в гордом
одиночестве.
     Ксенобиолог  поменялась местами  с Инженером (который долгое  время  не
понимал чего от  него  хотят, пока  не снял на секунду шлем), и придвинулась
поближе к Штурману.
     - Можно я посмотрю на дорогу? - попросила она.
     - Сейчас,  -  ответил  Штурман. Потом,  наконец,  оторвался от карты  и
проговорил: - Странные места.
     - На какой экран смотреть, чтобы видеть дорогу? - повторила свой запрос
Ксенобиолог.
     Штурман вытащил из бардачка электронные очки, подсоединил их к слоту на
приборной панели и протянул Ксенобиологу.
     -  Ты, Салли, конечно же понимаешь, что  за бортом ночь. Но я произведу
некоторые настройки и тогда ты сможешь наблюдать окрестности и дорогу словно
бы  днем. Останется только подобрать яркость и цветовую насыщенность самой с
помощью кнопочек сбоку очков.
     Ксенобиолог кивнула.
     Штурман ненадолго надел свои такие  же очки, а  затем вновь  вернулся к
изучению карты.
     -  Ой, - вскрикнула Ксенобиолог. Салон слегка  качнуло. - Людвиг, да не
гони ты так быстро. Едем черт знает где, по каким-то буеракам.
     - Это называется быстро едем? - успокаивающе спросил Штурман. - Ты же в
космосе в тысячи раз быстрее перемещаешься -- и ничего.
     Она испуганно схватила его руку.
     - Людвиг -  это  гораздо хуже Парка  ужасов  Кинга. Ты ведь знаешь, что
неправ  насчет  скорости,  а  зачем начинаешь обманывать. Скорость  в  нашем
случае относительно высока.
     - Салли,  -  сказал ей  Штурман. - Ты расслабься и постарайся  получить
наслаждение, приятные эмоции.  Наверное, тебе не следует смотреть прямо  под
колеса, а смотри чуть дальше: окрестности, небо, горизонт.
     - Хорошо, - ответила Ксенобиолог.
     А вездеход, за неимением дорог, упрямо  катил вперед, ориентируясь лишь
на конечную цель и лишь  изредка объезжая особо  трудные препятствия. Словно
бы он был  уверен в том,  что  создан  человеческими конструкторами лучшим в
своем роде,  словно чувствуя их многочисленную поддержку  за своей спиной. И
действительно, холмистая местность потихоньку выправлялась, а оврагов, через
которые   приходилось   скорее  перешагивать,  иногда   перепрыгивать,   чем
переезжать, стало попадаться все меньше.
     Штурман устало вскинул голову и оглянулся назад.  Геолог крепко спал, а
чтобы  не мешать  ему, Кант также прикорнул на коленках, придавленный теплым
весом его тяжелых ладоней, и лишь время от  времени подрагивало чуткое рыжее
ухо.



     Первая ночь вне  Корабля.  Огненное шоу Геолога. Собака  чует неладное.
Очень экзотическое времяпровождение - игра в карты. Авария.
     
     Штурман-таки заснул  за рулем. Он совершенно  не помнил в  какой момент
это случилось, но теперь, после дурного неспокойного сна, он чувствовал себя
разбито. Причем разбитость  ощущал отнюдь не через  тело - потягиваться было
все также истомно приятно - а где-то через душевное состояние.
     Вдруг  он вспомнил, что сидит в кресле вездехода  и  тогда окончательно
проснулся -  от  осознания  того,  что  вместо  легкого гудения вокруг стоит
тишина.  И  только  тишина.  Он немедленно  открыл  глаза, чтобы  олицезреть
следующую картину. Все члены  экспедиции тоже спали, кроме пинчера, который,
услыхав  пробуждение  Штурмана,   поднял  голову  и,   не  вставая,  пытался
трогательно  проделать какие-то  приветственные движения  хвостом.  Вездеход
очевидно стоял без  движения. Штурман  бросил  взгляд на  приборную панель и
сразу  понял  причину  этого.  Оказывается,  пока  они   все  спали,  машина
преодолела  почти  двухсоткилометровый  отрезок  пути до  конечного  пункта,
который  ей  был  указан  и   естественно  остановилась,  ожидая  дальнейших
распоряжений.
     Тогда  Людвиг осторожно, чтобы  не будить остальных,  приоткрыл боковую
дверцу и на него немедленно дохнула прохлада ночи. Он вновь включил потухшие
фары и вылез  наружу. Вокруг было по-настоящему  непроглядно. Свет  передних
фар выхватывал лишь небольшой кусок покрытой мраком поверхности  земли, да в
воздухе непонятное сизое струение, поднимающееся снизу  вверх. От габаритных
огней  было мало  проку.  Штурман даже удивился  теперь  -  зачем они вообще
нужны? Ведь такие машины эксплуатируют лишь в местах, где не может быть речи
о каком-либо  встречном  или  попутном  автомобильном  движении.  Или  опять
сказалась барская  привычка  любое устройство изготавливать универсальным, с
количеством возможных функций в разы превышающем его в основном используемые
функции. Да, так и есть, - согласился Штурман и опять его внимание вернулось
к  всеобъемлющей ночи. Для него  было  внове очутиться в неконтролируемой, а
тем  более  открытой  (незамкнутой)  темноте.  Обычно  свет  сопровождал его
повсюду  -  во всех ситуациях,  когда глаза его  были открыты. Сейчас же его
глаза были как никогда открыты, но он не  видел даже ближайшие  в сторону от
машины   предметы  и   лишь  неведомым   чутьем  там   угадывались   жесткие
расщеперившиеся прутья и пятерни атмосферных регуляторов.
     И еще со всех сторон его окружали звуки. При  этом он испытывал  к  ним
трудносмешиваемую гамму  чувств:  эти звуки  ему  казались то чарующими,  то
настораживающими, то тревожащими, то нежно ласкающими слух. Он не мог видеть
что же все-таки производило эти звуки. Тихое шуршание, по-видимому, исходило
от  колышимых  ветром пластинок солнечных батарей атмосферных регуляторов. А
ведь  еще  тут  было  стрекотание,  легкое постукивание,  время  от  времени
раздавался повторяющийся мелодичный минорный  пересвист. После этого Штурман
заключил,  что  его окружает  большое  количество  механизмов  и электронных
устройств,  производящих все эти шумы и собравшиеся  здесь  "на человеческое
присутствие". И так  как  он  не  мог  их видеть,  то  и не  мог  достоверно
определить каждое их целевое назначение.
     Тогда Людвиг, продолжая держаться одной  рукой  за гладкий, композитный
бок вездехода,  попробовал несколько раз  закрыть  и снова  открыть веки. По
большому  счету было одинаково - он по-прежнему не мог разглядеть  ничего, а
глаза привыкали к темноте чрезвычайно медленно.
     Штурман  знал,  что  если  снова  вернется  внутрь вездехода, то  вновь
попадет в тепло  уютного микроклимата, созданного человеком, для человека  и
под человека,  но  может быть  потому, что  он  всегда был  немного упрямым,
теперь он не  хотел этого делать.  Набравшись храбрости (хотя вряд  ли здесь
можно в  полной мере  применить это слово, ибо Людвиг практически никогда  в
жизни  не испытывал страха), он  отпустил руку  с  машины и сделал несколько
шагов  в  сторону  темноты. И сразу  едва не потерял равновесие в отсутствие
ориентиров. Его ноги, обутые в облегченные туфли скользнули по сырой вихотке
травы и уперлись в высовывающийся из моха камень.
     Штурман  замер, а  потом  присел  на корточки, медленно  ощупывая рукой
шершавый бок этого  камня. Между пальцами заструилась  длинная гофрированная
гусеница и он с  пещерным  ужасом отпрянул назад и, потеряв-таки равновесие,
уселся на собственную задницу. Теперь  он пребывал в самом нелепом положении
и медленно размышлял, как  же он все-таки в  него попал. Он ощущал некоторую
досаду оттого, что здесь нет самого обыкновенного света, а  если и есть (что
еще хуже!), то он не знает как его включить.
     Вдруг  ночную тишину буквально  разорвал  рев  заработавших  двигателей
вездехода.
     - Эй! - вскричал Штурман, вскакивая на ноги.
     Тут  широко  распахнулась  дверца  машины  и  в  ее  проеме   показался
разгоряченный после негаданного сна Инженер.  Свет из салона  хлынул наружу,
выхватив отряхивающегося от холодных капель росы Штурмана.
     - Людвиг! - удивленно и достаточно громко закричал Инженер. - Что же ты
там делаешь! А мы тебя ждали-ждали, ждали-ждали. Я даже хотел посигналить.
     Штурман подошел к нему и заглянул  в салон, из которого  пахнуло родным
теплом и, главное, мягким ярким светом.
     - Что, все уже проснулись? - спросил он.
     - Давно уже,  - за всех ответила  Ксенобиолог. - Мы не  хотели без тебя
начинать обедать.
     - Ну  и как там? -  безразлично спросил  Штурмана сладко потягивающийся
Геолог.
     - Где там?
     - Там, на улице.
     - Так, ничего особенного.
     - Значит, мне и не стоит  выходить, - решил Геолог. - Итак, полагаю нам
следует  перекусить,  чтобы со спокойной...  совестью  и  на  сытый  желудок
продолжать эту утомительную поездку.
     Вдруг Ксенобиолог подняла руку  ладонью вперед  и немного  покачала  ее
взад-вперед.
     -  Господа, у меня есть отличная  идея. Мы должны обязательно пообедать
на свежем, так  сказать, воздухе. И даже  не  то,  чтобы здесь  было  душно,
совсем  напротив,  а  просто  мы  должны  выплеснуть  немного  отрицательной
энергии, разрядиться.
     - Но там ведь черным-черно! - воскликнул Штурман.
     Ксенобиолог даже встала, чтобы произнести свою следующую фразу:
     - Людвиг, а разве бывают нерешаемые проблемы? Давайте, все на улицу.
     После  этого Штурман сдался. Инженер шутливо толкнул его в плечо  и они
всей гурьбой полезли из вездехода.
     - Здорово-то как! - немедленно заявила Салли.
     После этого, как единственная, и к тому же по натуре властная  женщина,
она стала бойко распоряжаться.
     -  Вот здесь, в свете фар. Сережа, неси  покрывало  и  расстели его  на
земле.  Людвиг,  тащи  сюда   все  какие  найдешь   продукты  -  в  баре,  в
холодильнике. Айзек, полюбуйтесь какие чудные звезды!
     Возвратившийся  внутрь салона Инженер, первым  делом поставил  музыку и
переключил ее на внешний динамик, после чего все очарование  ночной  тишины,
которое до этого пытался понять Штурман, было разбомблено в пух и прах.
     Людвиг, забравшийся следом, долго рылся в холодильнике, пытаясь выбрать
подходящие пакеты  и  баночки  и  выложить  их  на поднос. Ему  очень  редко
приходилось  заниматься подобными  вещами,  потому  что еду обычно  готовили
роботы.
     Инженер с  покрывалом под  мышкой вперед него открыл бар  и взял оттуда
две бутылки вина на свое усмотрение.
     - Я взял вино, - сообщил он Штурману и вышел на улицу.
     Общими усилиями обеденный стол наконец  накрыли, хотя  и получилось это
как-то неспешно и неловко.
     К этому времени Геолог задумал  показать им небольшое самодельное шоу и
для этого он попросил пока не начинать есть, а помочь  ему натаскать в кучку
валявшиеся  тут и там  вокруг  сухие ветки. В основном это были  вышедшие из
строя  корявые   обломки  атмосферных   регуляторов,   которые   приходилось
нащупывать почти  вслепую, потому что  сюда не  доходил  свет  фар.  Инженер
сначала  возмутился такой странной просьбе  Геолога,  но все-равно выискивал
обломки вместе со всеми, впрочем не переставая ворчать про себя.
     Наконец,  довольно внушительная кучка хвороста была собрана и  уставшие
астронавты повалились на покрывало, ожидая обещанного шоу. При  этом они все
время перебрасывались саркастическими замечаниями и шутками.
     - Сейчас увидите! - отвечал им Геолог. - Вы не напрасно старались.
     - Что ты хочешь сделать? - спросили его. - Зачем это?
     -  Это ужасно! - ворчала Ксенобиолог. -  Я  начинаю испытывать ощущение
холода! Да я почти продрогла!
     - Сейчас, сейчас, потерпите, - бормотал Геолог.
     Он  присел  на корточки у кучи  веток, побрызгал на нее из  флакончика,
который достал  из кармана, затем из другого кармана достал какой-то заранее
приготовленный прибор  и  попытался с его  помощью  произвести электрическую
искру. Вначале у него ничего не получалось.
     Инженер  не выдержал и запустил руку в  гору  продуктов, хватая  первую
попавшуюся  саморазогревающуюся   банку.  После  ее   вскрытия  вокруг  стал
распространяться привлекательный вкусный запах.
     Примеру Инженера  последовали Штурман  и  Ксенобиолог.  Они ели горячую
пищу, чувствуя что по-настоящему проголодались и замерзли.
     Геолог, казалось, этого всего не замечал.
     - Ну давай же! - понукал он.
     И  вдруг  ветки  ярко  вспыхнули.  Геолог  отпрянул, но  затем радостно
закричал:
     - Получилось! Вы видите, получилось!
     Больно ударившее  по уже привыкшим к  темноте  глазам, пламя  вспыхнуло
вначале очень ярко, но затем  умерило  пыл и  занявшиеся ветки  стали гореть
ровно. Рукава пламени капризно колыхались под ветром то  в одну, то в другую
сторону,  исторгая  из себя искрящийся дым. Геолог,  сидевший  к огню  ближе
всех, услыхал  также  и  характерное потрескивание,  но  для  остальных  оно
перебивалось громкой динамичной музыкой.
     Зрители  были ошарашены.  Ну, если не  ошарашены,  то во всяком  случае
сильно  удивлены, потому что открытый огонь видели впервые. Первым опомнился
простодушный Инженер, уплетавший  в это время за обе щеки питательную пасту.
В перерыве между глотками, он спросил:
     - Айзек, зачем вы устроили аварию?
     -  Так вот  значит  она  какая,  авария?  -  сделала  попытку  пошутить
Ксенобиолог, для которой это слово всегда было скорее ругательным.
     - По-видимому, это контролируемая авария? - высказал свое предположение
Штурман.
     Геолог поднялся с корточек и подсел  к ним. Даже в полутьме было видно,
что он находится на вершине счастья.
     Пару раз тявкнул Кант, уставший выжидательно смотреть на людей когда же
ему выделят еды. Разумеется, еды ему тотчас дали.
     - А  ведь это не авария, - заметил  Геолог очень тихо, но все равно его
услышали, так как все их внимание было направлено на него.
     - А что это еще может быть!
     - А  вот смотрите.  Подойдите поближе  и вы почувствуете... Не бойтесь,
подходите  ближе... Да брось ты свою  еду, Инженер, у тебя  ведь ее никто не
отбирает.
     - Как это? - оторопел Инженер.
     -  Ой!  -  вскричала  Ксенобиолог. -  Ой-ля-ля,  здесь тепло.  У  меня,
оказывается, вся кожа в мурашках.
     - Да что  это такое, скажи  скорей!  - нетерпеливо воскликнул  Штурман,
ладонями  рук ощущая жар  от  желтого пламени,  немного ранящего глаза своей
интенсивностью.
     -  Это...  -  псевдострашным  голосом  начал  Геолог  и  сделал  паузу.
Заинтриговав таким образом,  слушателей, он  овладел всеобщим  вниманием.  -
Самодельный управляемый химический реактор!
     -  Ах! - ахнула Ксенобиолог. - Айзек,  тебя  оштрафуют  за  то,  что ты
делаешь это без лицензии.
     -  Милая Салли,  -  ответил ей Геолог. - Такое  может произойти лишь  в
одном случае - если ты на меня донесешь.
     Салли  развернулась  и ладошкой,  согретой теплом огня, звонко  ударила
Геолога по губам и одновременно вскрикнула:
     - Да как ты можешь такое говорить!!!
     Геолог обиженно  потрогал  пальцами место удара  и  после  затянувшейся
паузы сказал.
     - Я со спокойной  совестью  делал это, потому что знал, что могу на вас
положиться.
     - Извини,  -  буркнула Ксенобиолог и присела на расстеленное покрывало.
Послышался стук перебираемых банок.
     Штурман устало  присел  перед  огнем  и какой-то палкой  стал  ворошить
костер. Вырвался сноп искр.
     - Осторожнее, Людвиг, - бросил ему Инженер, - а то еще взорвется.
     Геолог  успокоил  его  и пояснил, что такой  реактор является  довольно
безопасным по причине своей маломощности, а контролировать его очень просто.
Чтобы  увеличить жар, надо подбросить  сухих веток, если же не подбрасывать,
то  огонь с небольшим временным  лагом сам начнет гаснуть. Поэтому, пока они
находятся  рядом,  реактор  считается  контролируемым  с  высокой   степенью
вероятности.
     Вдруг Кант вскинул голову и злобно зарычал в сторону кустарника. Шерсть
на загривке ощетинилась.
     - Что такое, - стали успокаивать пса.
     Инженер  решился  ласково  погладить  собаку,  и  в  этот  момент  Кант
развернулся  и, видимо от собственного испуга,  цапнул его за палец. Инженер
взвыл  крепким басом, легко перекрыв мелодию  музыки.  Кант  догадался,  что
совершил неправильный поступок и, заскулив,  торопливо  скрылся  под  днищем
вездехода.
     - Ах  ты  зверинец! -  возмущался  Инженер.  - Ты погляди какие оставил
вмятины на моем... На моем! Пальце!
     После   данного  происшествия   астронавты  еще   немного  полюбовались
прекрасным  ночным  видом, справили  нужду  по  разные стороны от вездехода,
умылись и стали собираться.
     Пустые банки они отбросили в сторону.
     - Надеюсь, у них есть дворники, - проговорил Инженер.
     - Все больше убеждаюсь, что нет, - был ему ответ.
     Остатки еды и покрывало были собраны, Геолог  потушил костер,  забросав
его землей с помощью лопаты и они забрались обратно в вездеход.
     Ксенобиолог нервно стукнула кулаком по сиденью.
     - Сергей, выключи эту надоевшую музыку. Тошнит уже.
     - Поставить другую? Нет?
     -  Ну как вам  наше  приключение? - полюбопытствовал  Геолог. -  Просто
класс!
     Штурман завел  машину и задал ей следующий пункт.  Следующим пунктом на
карте была точка на берегу полоски открытой  воды. Он  размышлял, что же это
такое. Но недолго, каких-то шесть-семь часов осталось подождать до разгадки,
а пока...
     - Надо связаться с Кораблем, - вспомнил он.
     -  Да, кстати, -  заметил  Геолог и  боязливо посмотрел на Салли,  - не
говорите ничего про мое маленькое шоу...
     Ксенобиолог зыркнула на него очами и улыбнулась примиряющей улыбкой.
     Инженер некоторое  время повозился с аппаратурой,  настраивая  связь, а
когда  все было  готово, через  спутник и  через  Сизифа  связался с  рубкой
Корабля.
     - Кто это? - беззаботно спросила Врач. - Ах, это вы! Ну и как, видели?
     - Кого, - не понял Инженер.
     - Глорианцев.
     -  ...?  Ну что ты, пока нет! Разве их в темноте разглядишь. Может спят
где... Ирина, нет ли Капитана поблизости?
     -  Так ведь он пошел в  свой  кабинет поработать  над книгой, просил не
беспокоить. Может быть что-то передать?
     Инженер почесал затылок.
     - Да в общем-то, мы так  просто звоним, от  нечего делать.  У нас все в
порядке.  Еда,  конечно,  дрянная,  но  с  этим  приходится   мириться.  Все
присутствующие передают дружеский привет.
     - От нас всех тоже вам привет.
     - Ну тогда пока. Позже еще созвонимся.
     - Хорошо, - ответила Врач. - Пока.
     Инженер  выключил питание и задвинул  блок  телестанции в паз. В салоне
воцарилось молчание,  изредка  нарушаемое постукиванием электронных  очков о
панель, когда  кто-нибудь  надевал их посмотреть на дорогу, а  потом  снимал
обратно.  Иногда  покачивание салона усиливалось, когда вездеход преодолевал
неровности и кочки, которые стали снова встречаться чаще.
     Штурман попросил Геолога  немного отодвинуть ноги и раскрыл  раскладной
столик.
     - Надеюсь,  мы не будем  все время вот так  сидеть  как тюни и молчать.
Давайте во что-нибудь поиграем.
     - Логично. В "Либериум"? -- предложила Ксенобиолог.
     - Если  в  эту фантасмагорию,  то я пас, - заметил Геолог. - Нет ли там
ничего попроще, что не вызывает буйного помешательства? Да и фантазии у меня
уже не те. Лучше что-нибудь спокойное, стратегическое.
     Штурман достал из бара бокалы и разлил в них початое на стоянке вино.
     - Прошу, -  пригласил он. - Дело в том, что я имел в виду другие  игры,
не связанные с  видеошлемами, и вообще с компьютером. В  карты,  например, в
шахматы, домино, лото.
     Инженер разочарованно протянул:
     - А они хоть есть, карты-то?
     -  Есть, - утвердительно ответил Штурман, который  незадолго  до  этого
обнаружил  игровой комплект в одном из бардачков  и выложил  теперь  из него
колоду карт на столик.
     - Но  это же глупая и скучная игра,  -  проныл Инженер,  но в следующую
секунду опомнился, и не желая больше никого оскорблять, согласился.
     Штурман тем не менее объяснил зачем он это предложил.
     - Посидим, просто поговорим, -  сказал  он. -  Потому что  мы,  хотя  и
видимся ежедневно по многу часов, довольно редко говорим по душам.
     Они  вслух  прочитали  написанные  в  прилагаемой  к картам  инструкции
довольно  запутанные  правила  одной  из  рекомендованных  игр,  попробовали
поиграть и потихоньку втянулись.
     Ксенобиолог положила ногу на ногу и придвинулась ближе к столику.
     -  Можно  даже  принять  это  за новые  впечатления.  Хотя  игра  будет
потускнее шарма незабываемой ночной остановки.
     -  Салли,  вы знаете кто  такой Шекспир? -  неожиданно полюбопытствовал
Геолог.
     - Нет, а что? Я должна его знать?
     -  Ну  что вы! Вы знаете  тех, кого  считаете нужным знать.  Просто  вы
сегодня  так...  сказочно поэтичны. Вы даже... Вы даже, можно сказать,  меня
возбуждаете...
     - Ах, бросьте, льстивый обманщик. Кто вам поверит.
     Инженер навалился всем своим весом на столик.
     - Салли.  Мы ведь тебя  почти  совсем  не знаем.  Ты всегда была  такой
скрытной, отстраненной, хотя безусловно знала о своем магическом воздействии
на людей. Сказать по правде, от тебя без ума вся мужская половина "Глинки".
     Инженер подмигнул Штурману. Но Штурман сегодня был задумчив  и время от
времени просто выпадал из общей струи разговора, как вышло и на этот раз.
     -  Эй-ей!  Осторожнее! - предупредила  Ксенобиолог. - Не пытайтесь меня
напрягать, это может кончиться плачевно. Для всех без исключения.
     - Ну-ну, - сделал видимость отступления Инженер. - Никто никого.
     -  Людвиг,  -  спросила  Салли, - а  ты чего такой  квелый?  Аж  больно
смотреть.
     - Не знаю, - ответил Штурман. - Наверное, скучаю по...
     - "Глинке"?
     -  ...это   тоже.  Но  нет,  скорее  по  Космическому  Городу.  По  его
темперированной жизни, по  друзьям, которых у меня там осталось неисчислимое
множество.
     - Ты можешь хоть сейчас им позвонить.
     - Дорого.
     Инженер подлил вина в опустевшие бокалы.
     - Давайте выпьем. Чтобы друзья всегда были с нами. Чтобы Земля по пятам
шла за  нами, первопроходцами и  немедленно  осваивала, поднимала до  своего
уровня  все вновь закладываемые базы. Со всей необходимой инфраструктурой. А
то, действительно, пока все человечество живет, ни в чем разрешенном себе не
отказывая,  мы  в  это время терпим ужасные лишения  и  неудобства.  Вот  я,
например, просто умираю без свежих новостей. Я иногда даже думаю, как же они
там  бедные обходятся без моего внимания, моего  соучастия. Может быть в это
время  там действительно  замирает  жизнь,  все приостанавливается. А  потом
возвращаешься и  - бац! Тебя сметает девятый вал  накопившейся информации. И
вот  ты уже вновь  катишься вместе со снежным комом основного  потока жизни,
скорость  которого  настолько  высока,  что  выход из него  или  возвращение
удивительно тяжелы.
     -  Вас всех  сегодня  не  узнать, - повторил свою  мысль  Геолог.  - Вы
изменились.  Вы блещете. Боюсь признаться  в  собственной  нескромности,  но
может быть на вас так повлияло мое огненное шоу?
     - Ты несносен! - пошутила Ксенобиолог.
     -  Даже  так?  Хорошо.  Тогда  разрешите   узнать  у  присутствующих  -
кто-нибудь из вас знает своих родителей?
     -  Конечно!  - ответили  ему. - Ты можешь в  любой момент  обратиться к
компьютеру и он тебе выдаст полные данные о твоей родословной.
     -  Да нет же, - вскричал Геолог. - Я  имел  в виду  вы лично их знаете,
встречались когда-нибудь?
     - А  зачем, скажи  наконец.  Разумеется,  не встречались. Мои родители,
например, живут  на  другом конце  Галактики  и  до  них  только  добираться
несколько месяцев. Должна же быть какая-то цель для встречи.
     -  А вот  мои родители,  -  добавил  Штурман, - давно умерли. Отец умер
около полутора  веков  назад, а мать что-то  около  двадцати  лет  до  моего
рождения.
     -  Вот  то-то и оно,  - сказал Геолог.  -  У вас нет  связи  с прошлым,
которая делает людей добрее, лиричнее. Вы словно "перекати-поле" с рекламной
надписью:  "Принадлежит к роду человеческому.  Новинка! Улучшенный экземпляр
по сниженной цене!" Заполняете собой вселенское пространство.
     - Обязательно ли было переходить на оскорбления?
     -  Ради Бога, не будьте  такими обидчивыми. А я вот, в отличие от  вас,
лично знаком со  своими родителями и даже время  от  времени общаюсь с ними.
Знали бы вы только эти непередаваемые ощущения настоящей  дружбы. Да-да, мои
самые  близкие  друзья - это мои родители,  как  ни  странно  это  звучит. И
знаете, в полной мере осознавая этот факт, я  чувствую себя в любой ситуации
многократно увереннее.
     - Зато я лично  знакома с подругой вице-президента Космического Города,
- похвасталась Ксенобиолог. - И не поверите, она такая простая, обыкновенная
баба. Ни лучше, ни хуже,  -  такая  же. Денег разве  что куры не клюют. Хотя
Альбертино ей не дает особенно много тратить,  держит в  ежовых рукавицах. Я
бы однозначно  не  позволила так с собой  обращаться.  Хочешь  нежности, так
содержи свою подругу как следует. Я, конечно, догадываюсь, что он почти  все
средства  вкладывает  в доходные  двухсотлетние облигации, но не до такой же
степени быть скрягой.
     Мужчины   молча   кивали   Ксенобиологу,  давая  ей  по-женски  всласть
выговориться.  Хотя  если бы она  внимательно  на них посмотрела,  то  может
поняла бы, что  им неприятно  выслушивать разговоры на тему: "кто  важнее  -
мужчина или  женщина".  Без сомнения, такой проблемы вообще не  стояло перед
ними,  она отпала в обществе давным-давно  за ненадобностью, но слова  так и
остались обидными.
     Астронавты  еще какое-то  время посплетничали о "звездах"  шоу-бизнеса,
обсудили некоторые  культурные новости, научные достижения, общеполитическую
обстановку.
     Потом под вездеходом, взбиравшемся по крутому склону очередного оврага,
осыпалась земля и он заскользил  назад.  Мягкие колеса спружинили на камнях,
вездеход  встал на дыбы и  целиком опрокинулся на  крышу. Пассажиры услышали
приглушенный  скрежет  камней  о  панцирь вездехода и  встревожились.  Салон
ощутимо тряхнуло,  но он словно  на  качелях,  провернулся  и  снова занимал
горизонтальное положение.
     -  Что-то произошло, - заметила  Ксенобиолог, которую как  раз  прервал
необычный звук.
     - Сейчас, поглядим, - почти в унисон  сказали  Штурман  с  Инженером  и
надели очки.
     Штурман почти сразу их снял и бросил взгляд на панель.
     - Да  мы  перевернулись!  -- удивленно  воскликнул  он. -- Ничего  себе
шуточка!
     - И что это означает? - спросила его Ксенобиолог.
     - Что, что - авария!
     - Это значит мы не сможем двигаться дальше?
     - Конечно, не сможем, пока не вернем машину в исходное положение.
     - А  в машине веса без  малого восемь тонн, - добавил Инженер, хотя мог
бы этого  и не говорить, потому что и так было ясно, что люди, даже соединив
усилия, не смогут поставить вездеход на колеса.
     - И что теперь делать?
     Инженер подумал.
     - Есть два  пути.  Ждать  утра, чтобы  при  свете  солнца собрать наших
роботов, которые помогут устранить неисправность. Или не ждать утра.
     -  Полагаю, ночь нам нисколько не помеха, - пробормотал  Геолог и пошел
открывать  багажник, в котором среди прочего груза находились два компактных
семи-органических робота.



     "Река" -- что же это такое на самом деле? Происшествие во время  ужина.
Визиосъемка.  Между мужчинами  происходит  деловой  разговор.  Псевдогероизм
Инженера. Помывка вездехода.
     
     На рассвете они  выехали к реке и, не считая ночной аварии, это была их
вторая плановая остановка.  Сказать честно, экспедиционеры уже устали ехать,
только боялись себе в этом признаться. Двенадцать  часов кряду,  пускай и не
тряски,  но непрерывного  сидения  и  покачивания  оказались  утомительными.
Поэтому-то они с такой радостью выскочили из машины навстречу надвигающемуся
дню  и  смотрели  как  оранжево-изумрудные  блики   играли  на   завихрениях
водоворотов  медленно  движущейся  массы  воды.  Покатый  берег,  выложенный
сплошным  булыжником  между которым  кое-где пробивались шелковистые парички
травы,  выглядел  в  целом привлекательно  и первым испытал  его Кант, после
минутной   растерянности   бросившийся  лакать   еще  ледяную  после  долгой
глорианской  ночи воду.  Пассажиры  первым  делом  поразминались,  проделали
легкие  физические упражнения,  а Геолог даже пробежался по  лугу на свежем,
чуть  ветрено-морозном воздухе.  И хотя  по  часам наступило время сна, лучи
живого  солнца  словно зарядили их дополнительной энергией и через  какое-то
время они чувствовали себя значительно бодрее.
     Когда они стояли рядом, Штурман сказал:
     -  Мы  должны поужинать, переправиться  на тот берег и помыть машину. И
там уже можно будет ложиться спать.
     - Золотые слова, - согласился Инженер.
     - Кроме пункта про помывку машины, - отметила Ксенобиолог.
     - Почему?
     - Мне  непонятно кто  будет делать эту грязную  работу. Мы не  везем  с
собой робота-уборщика.
     - Причем помыть надо не только снаружи, но и внутри.
     - Брр, - покачала головой Ксенобиолог.
     - Может быть поужинаем тоже там? - предположил Геолог.
     Инженер возразил на это:
     -  Но  я,  например,  уже  сейчас  голоден.  Если  же   ждать  пока  мы
переправимся, я умру от истощения.
     - Меньше народу, больше кислорода, - бросила Салли.
     Она подошла  к самой воде и наклонилась,  разглядывая  в отражении саму
себя.
     -  Посмотрите, - вдруг удивленно вскрикнула  она.  - А ведь вода  очень
чистая!
     Мужчины по знаку Инженера тихо подкрались сзади и все дружно навалились
на нее, отчего Ксенобиолог чуть не потеряла равновесие и не упала в воду, но
они тут же придержали ее за плечи.
     - Ну! - окрикнула она. - Я вас сейчас всех... развратники!
     - А  вода действительно  очень  прозрачная, - перевел  тему  Геолог.  -
Глядите, все дно как на ладони.
     - Что же тогда это такое?
     - В принципе, - сказал  Инженер, - сейчас мы можем рассматривать только
два варианта. Либо это  ирригационное  сооружение, либо система водопровода.
Хотя нет,  третий вариант  пока тоже не будем сбрасывать со  счетов, что это
некая  система  если не  канализации, то  в общем случае стока.  И по правде
говоря, если рассматривать  сооружение системно -  откуда  начинается,  куда
стекает,  то  оно скорее отвечает рамкам  как раз третьего предположения, за
единственным исключением. Эту чистейшую воду никак нельзя назвать сточной.
     - Можно, - неожиданно  прервал его  Геолог. - Если канализация в данный
момент работает вхолостую.
     - Да? - задумался Инженер. - Об этом я и не подумал.
     - Мы  много еще о чем не  подумали...  Хотя  с  начала  приземления  мы
встречаем  пожалуй первое сооружение, за  которое глорианцам  нечего было бы
стыдиться.  Оно  по-настоящему  монументально. Поглядите. Насколько  хватает
глаз, дно выложено плиткой,  хоть  и необычной формы на наш взгляд, но может
быть создателям  было  виднее  что такая  форма  ближе  подходит  к  рельефу
местности. Опять  же дизайн. И заметьте,  все  это протяженностью нескольких
мегаметров от гор до океана.
     -  Позволю себе  напомнить, -  заметил Штурман, - что таких  каналов на
планете  несколько  десятков, больших или меньших размеров  и каждое  сильно
разветвлено.
     - Тем похвальнее для глорианцев, - продолжал восхищаться Геолог.
     Инженер скептически поморщился.
     -  И ни одного  моста, ни одного парома, ни  одной  подводной  лодки на
горизонте.
     - Может  глорианцы  как раз  живут под водой, -  прошептал  неожиданную
мысль Штурман и все замолчали, осмысливая сказанное.
     Затянувшуюся  паузу  нарушила Ксенобиолог. Пока они  разговаривали, она
успела   принести   полотенце  и  теперь  стала  шумно  умываться,  ахая  от
удовольствия и брызгаясь холодными каплями.
     -  Ну как?  -  спросили мужчины,  когда она  насухо  вытерлась, отлично
осознавая при этом, что  пресловутая женская практичность  могла оказаться и
неосторожностью в незнакомых условиях, в которых они все пребывали.
     -  Удивительно! - полной грудью вздохнула  Ксенобиолог.  -  Просто  нет
слов.
     - Вот взять бы кредит и построить здесь  роскошный курортный  комплекс,
тогда этот канал  можно было бы использовать под видом бассейна под открытым
небом с проточной водой, - нафантазировал смекалистый Геолог.
     - И  все-таки, я хочу есть, - громко произнес Инженер, а потом закричал
во весь голос: - Затем я буду купаться!
     - Тише, тише, - одернули его.
     -  А кого бояться? - в ответ  заворчал  Инженер.  - Я  не делаю  ничего
предосудительного. Тем более, здесь вокруг ни души, кроме одних нас.
     - Ты уверен?
     -  Покажи мне хоть одного глорианца поблизости, живого или мертвого - и
я перечислю на твой личный счет пять тысяч, - воскликнул Инженер.
     - Смотри, Сережа, не прогадай...
     Геолог похлопал его по предплечью.
     - Ты уверен, что хочешь увидеть туземца?
     - Откровенно говоря, не очень. Как  не видел до сих пор, так и не  хочу
видеть. Может быть просто потому, что мне ничего от него не надо.
     - А я бы посмотрела, - сказала Ксенобиолог. -- Всего одним глазком.
     - Где одним, там и двумя...
     - И все-таки, - нетерпеливо перебил Инженер, - давайте поедим,  а потом
примемся за остальное.
     И они пошли к вездеходу, чтобы  по примеру первой  остановки расстелить
на земле  покрывало,  выложить  на него имеющуюся еду и неторопливо насытить
желудок.
     Примерно  в середине ужина  произошло небольшое происшествие, о котором
нельзя не упомянуть. Они, словно какие-нибудь туристы, - а по большому счету
так оно и было, - развалясь полулежали друг подле  друга. Учтя приобретенный
ночью бесценный опыт,  да и при  свете сделать это  было намного  проще, они
расстелили целых  два из имеющихся покрывал, но дополнительно к этому каждый
подложил под себя съемные спинки вездеходных кресел, будто это были пуфы.
     Беззаботный Кант гонялся поодаль за  медлительным пушистым устройством,
то  рыча на него, то  прихлопывая  его  лапой. Откуда ему, с его  маломощным
мозгом  было  понять,  что  устройство, сильно  смахивающее  очертаниями  на
автоматический  пылесос  не  универсально,  оно  всего  лишь выполняет  свою
запрограммированную функцию  и  совсем не  собирается с ним играть. Впрочем,
собаке  было безразлично, собирались с  ней играть или  нет. Кант сам  нашел
себе развлечение и занимал сам себя.
     Мир  звуков  этого  раннего свежего  утра  состоял  из  шуршания  тысяч
невидимых устройств, шороха колышимых ветром атмосферных регуляторов средних
размеров  по  всему берегу  канала  (в одном  месте они  были  смяты колеями
вездехода и  теперь  проводили  авторегенерацию)  и фонового гула движущейся
воды.  Звуковая элегия  напоминала Штурману типичную  релаксационную музыку,
одно время активно продвигаемую на рынок звукогенерирующей  фирмой... Как ни
старался, сейчас  он  не мог  припомнить названия этой фирмы, хотя оно так и
вертелось на языке.
     Штурман был как-то расслаблен. Он уже заметил за  собой, что чем дальше
экспедиция  удалялась от Корабля,  тем в  более глубокую  прострацию и  даже
нирвану  они  погружались.  Стали   забываться  непрерывное   и  всесведущее
присутствие Сизифа, болтовня  чересчур  самостоятельных роботов и так далее.
На мгновение ему почудилось даже, что этот преградивший им путь  канал может
оказаться  Рубиконом,  который  прервет материнскую пуповину,  связующую  их
(через "Глинку") с  Космическим  Городом и  они попадут  в  некую  сказочную
зазеркальную страну, обратный путь  из которой по определению не может  быть
легким.
     Но,  конечно  же,  это  было  не  так.  Воображение  рисовало  Штурману
очарование   и  волшебство  окружающих  пейзажей,   но   порой  какие-нибудь
бросающиеся  в  глаза   мелочные   детали,   свидетельствующие   о   наличии
элементарного беспорядка, разрушали эти картины до основания. Это и неровная
поверхность импровизированного "столика", когда некоторые банки валились  на
бок, а  из  одной  открытой банки  с консервированным  соком  после чьего-то
неосторожного движения ногой этот  самый сок пролился  и запачкал  роскошное
покрывало. Это и утренняя прохлада, явно свидетельствующая о разладке,  если
не об отсутствии системы климатизации и еще очень многое другое. Но с другой
стороны это и был тот самый шарм "дикости", который уже стал ожидаем членами
экипажа. По крайней  мере, за себя Штурман мог ручаться, что ему нетерпеться
узнать, что же еще неожиданного, сюрпристического преподнесет им поездка.
     Этот благодушный ход мыслей  был  нарушен самым бесцеремонным  образом.
Только  собрался  было   Штурман   протянуть   руку  за  очередным  кусочком
бутерброда, завернутого  в целлофан,  как внезапно  почуял  неладное. И  тут
взгляд упал  к  собственной голени, чувствующей шероховатую  тяжесть.  Вдоль
ноги лежала... лежало  нечто,  похожее на  удлиненную резиновую  дубинку или
даже  шланг, пигментированный  радиальными  полутоновыми  полосами.  Штурман
замер.
     - Что это такое? - громко спросил он.
     Собеседники также лишь в этот момент заметили присутствие  на покрывале
постороннего предмета.
     Инженер хотел было взять его в руки, но Геолог остановил жестом.
     - Не трогайте! Изучайте глазами. Чем это может быть?
     "Шланг"  сделал незаметное для  глаз телодвижение  и оказался  на треть
метра  сдвинутым  вперед.  Переднее утолщение предмета,  наподобие  кулачка,
теперь  покоилось  на том самом бутерброде, который хотел поглотить Штурман.
Затем кулачок приподнялся в воздух и  стал плавно  покачиваться из стороны в
сторону.
     - Попытаюсь объяснить, почему я остановил вас, Сергей, - сказал Геолог.
- Накануне я размышлял, производит ли глорианская цивилизация оружие и может
ли в таком случае оно каким-либо образом нам угрожать.
     - Что такое оружие? - спросила Ксенобиолог.
     Инженер, конечно, знал  кое-что  об  оружии, но  которому до сих пор не
приходила в голову высказанная Геологом дельная мысль, поспешил объяснить:
     -  Оружие  - это  устройства,  процессы  или функции,  создаваемые  для
нанесения  вреда  человеку (как правило вреда  морального, психологического,
реже  материально-экономического).  Объектами   применения   оружия   обычно
становятся конкуренты по бизнесу и другие соперники.
     - А разве мы на Глории являемся кому-нибудь соперниками?
     -  Объективно - нет.  Но ведь невозможно прочесть мысли  туземцев и как
знать, может быть они видят в нас потенциальных конкурентов. Это в очередной
раз доказывает, что на порядок  более слабый соперник никогда не действует в
лоб, а всегда исподтишка, хитростью. И в этом нет ничего удивительного.
     Штурман  старался   по-прежнему  сильно  не  шевелиться.  Он   попросил
Инженера:
     -  Принеси, пожалуйста,  визиокамеру,  чтобы снять  это устройство.  Во
всяком случае, если это и  не будет уликой, то все  равно станет фактическим
материалом.
     Инженер  кивнул  и,  не  теряя  времени,  попытался резко встать. Но от
долгого  сидения  его  ноги  затекли, чего  он  не  чувствовал,  он  не смог
сохранить равновесия, замахал руками и чуть не упал. Но момент все-равно был
упущен и "шланг" таким же незаметным для глаз движением пополз задом наперед
и юркнул в заросли атмосферных регуляторов.
     -  Какой ты неуклюжий! -- разразилась Ксенобиолог. - Ну погляди что  ты
наделал! Оружие-то уползло.
     - Скажи  спасибо  еще что не  упал, а то  своим весом  передавил бы всю
имеющуюся еду, - огрызнулся Инженер.
     -  Еще чего не  хватало. Ну  ладно, все равно  неси визиокамеру.  А вы,
ребята,  кончайте жрать,  давайте немного пофотографируемся. Поглядите какие
интересные,  а  главное  необычные  пейзажи. Все  подруги от  зависти с  ума
сойдут.
     - Без сомнения, - кивнул Геолог.
     В  последующие  полчаса  они  позировали  перед  визиокамерой  на  фоне
вездехода, канала, луга, сменяя друг друга, а также вместе.
     При  этом получалось  так,  что  большую  часть  времени этих  "съемок"
мужчины  просто стояли  и дожидались, когда  же  Ксенобиолог переоденется  в
очередной новый костюм.
     - Я же не могу в одной и  той же одежде появиться в двух разных кадрах,
- кричала она им из вездехода.
     В перерыве, во время очередного переодевания Салли, у мужчин  произошел
следующий разговор. Начал его Геолог, закуривший ароматическую сигариллу.
     - Друзья, вы не забыли про надвигающийся Новый год?
     - Как можно его забыть?! Это святое.
     - Тогда  неплохо  было бы  заготовить какие-нибудь  сувениры для членов
экипажа, оставшихся на корабле. Что-нибудь эдакого, необычного.
     - А что можно придумать? Может быть вместе у нас что придумается.
     Они  перетаптывались  с ноги на ногу.  Стоять на  гладких, небольших по
размеру камнях было не очень удобно. Инженер, разведя ноги широко в стороны,
покачивался взад-вперед, чуть  сгибая в коленях.  Геолог просто прохаживался
вокруг, заложив большой палец одной руки за широкий ремень на поясе.
     - Коли  сразу ничего  не приходит в голову, давайте применим  системный
подход. Начнем с самого начала:  требуется - сколько?  -  семь, если считать
Салли,  новогодних подарков.  Это должны  быть  неодинаковые, вообще говоря,
желательно  с  индивидуальной  изюминкой  для  каждого  сувениры,  не  очень
объемные и желательно не  бесполезные безделушки. В конце концов, они должны
оказаться ценны для одариваемого.
     - Все  верно,  - кивнул Геолог. -  И с  учетом того, где мы  находимся,
может  быть имеет смысл  подыскать подарки глорианского  происхождения.  Ну,
фотографии и визиограммы, которые мы  сейчас  снимем само собой  разумеется.
Это могут быть необычные устройства или приборы, каких они еще не видели.
     - Было  бы хорошо, - заметил Штурман,  -  по пути встретить глорианский
универмаг и просто купить  там  необходимые  сувениры, тем более что  они по
определению были бы традиционно местными.
     Инженер хлопнул себя по бедрам.
     - И как  бы ты  расплатился с  ними? Совершенно  очевидно,  что они  не
смогут  списать сумму с твоего личного счета. И такая ситуация сохранится по
крайней мере  до  тех  пор,  пока здесь не  появится филиал одного из  наших
расчетных банков.
     - Паршивая ситуация.
     - Но разве мы не могли бы совершить натуральный обмен?
     - Что-то я такое слышал. Бартер?
     -  Ну да,  я  имею в виду  куплю-продажу  без посредства  универсальных
платежных единиц. Мы выступаем в  сделке не как продавец и покупатель, а как
два покупателя и два продавца одновременно по разные стороны сделки.
     -  Трудно  подогнать качество и количество товаров для  обеих сторон на
одинаковую стоимость.
     - Пустяки, - воскликнул Штурман. - В конце  концов, недостающую разницу
я готов оплатить из своего кармана.
     - И вот еще такой момент, - заметил Геолог. - Как  вы полагаете, что им
могло бы от нас понадобиться?
     Инженер вынул  из кармана расческу и стал  бережно водить  ею по  своим
жидким волосам.
     -  Чтобы  ответить на этот вопрос, надо одно из  двух: хорошо знать  их
общество, порядки, устои, либо провести практическую проверку.
     - Что мы, конечно же, делать не станем?
     -  Почему  нет? Форсировать  события,  тут я согласен, бессмысленно, но
если мимоходом подвернется удобный случай...
     - Я бы  мог  продать  им  часы! - неожиданно  заявил  Штурман. - Они  в
общем-то новые, им всего от роду несколько лет, только они мне надоели.
     - Уже иду, мальчики, - донесся до них голос Ксенобиолога.
     -  Ну-ка, дай  посмотреть  твои хваленые часики,  -  сказал  Инженер  и
Штурман протянул ему руку.  - Ба! Да такую дешевку не купит даже старьевщик!
марка никому неизвестная, все исцарапанные, словно побывали не скажу где...
     Штурман резко отдернул ладонь из рук Инженера.
     - Чтоб я тебе что-нибудь еще показал! Ни за что! Да это хоть знаешь что
за часы? Да это Seiko атомной точности! Да  столько, сколько они стоят, тебе
за год не заработать!
     - Пошутил я, пошутил, - рассмеялся Инженер и дружески похлопал Штурмана
по  плечу.  Затем  он  присел,  подпрыгнул  пару  раз вверх,  побоксировал в
пустоту,  чтобы разогнать  застоявшуюся в венах  кровь и  спросил: -  Вы мне
лучше  скажите, выйдет  ли наша  команда в плей-офф  чемпионата Галактики по
"Уличным боям"? Я уже несколько  дней не  получал новости спорта и пропустил
результаты -- подумать только! -- двух последних выездных игр. Самых важных,
когда борьба идет за каждое очко!
     Геолог сказал:
     - Я тоже за них всегда болею. Классная команда. Сплоченная.
     - Не то слово!
     - Хорошо играют  арендованные легионеры. "Звездным хулиганам" просто не
хватает чуть-чуть удачи в последнее время.
     Разговор  прервала  подошедшая Ксенобиолог  и  обратила их внимание  на
новую фирменную заколку.
     -  Какая  вы  красивая!  Даже меня  оторопь берет,  - в ответ сделал ей
комплимент Геолог.
     Салли заулыбалась, но это состояние продлилось не очень долго, ровно до
того момента, как она нечаянно спросила, нашли ли они новый ракурс и в ответ
услышала тройственное молчание.
     - Так мне еще приходится вас ждать?  -- совершенно искренне возмутилась
она.  -- Я и так  уже  устала  с вами  сниматься и  хочу спать, а еще вы тут
проявляете нерасторопность.
     Когда же наконец нашелся этот самый ракурс и все было готово, поступила
новая претензия.
     - А будет ли  видна моя заколка? --  чуть наивно  спросила Ксенобиолог,
внутренне убежденная,  что  ее  заколка  как  раз будет  ярчайшим  элементом
визиограммы  и  она  спрашивает  лишь  потому,  что  того  требует крохотный
червячок сомнения и она должна заткнуть его веским доводом, каким может быть
чужое, желательно женское, но за неимением пусть и мужское мнение.
     - Нет, - брякнул Инженер, - к сожалению твоя заколка не будет видна, да
и как она может быть видна, если вообще расположена сбоку.
     И как ни в чем не бывало продолжил свои приготовления.
     Салли готова была выкрикнуть: "Твои слова  -- преступление!",  но взрыв
негодующих эмоций был  слишком краток,  чтобы  успеть  что-то  выкрикнуть  и
поэтому она просто ненадолго ушла внутрь себя.
     Запечатлев последний снимок и отложив в сторону камеру, Инженер сказал:
     - Сейчас я буду купаться, - и стал стягивать с себя одежду.
     Салли  с  восхищением  разглядывала его  мускулы,  а  особенно  мускулы
брюшного пресса, которые Инженер долго тренировал и, наконец, которыми очень
гордился.
     Штурман с сомнением в голосе спросил его:
     -  Мы  знаем,  что  ты умеешь  плавать,  но все-таки может в  этом  нет
необходимости?
     - Почему вдруг? --  расхрабрился Инженер. -- Почему, если  я вижу перед
собой бассейн и имею желание поплавать, я не должен этого делать?
     - Не знаю, - ответил Штурман,  --  мне  трудно  распознать причину моих
сомнений. Может быть в канале не согрета вода.
     - Очевидно, не согрета, мы трогали ее пальцами.
     - Да, да, вода очень холодная, - подтвердила Ксенобиолог.
     - Ну так что?  --  спросил Инженер, уже успевший полностью  раздеться и
ожидавший лишь последнего слова Штурмана, чтобы  затем со спокойной совестью
шагнуть к воде.
     - Даже не знаю, - вновь неопределенно сказал Штурман. -- Тебе решать.
     - Ну  так я уже решил, -  воскликнул Инженер и, осторожно переступая по
камням, сухим и теплым сверху и влажным и коричнево-илистым с боков, зашагал
к кромке воды.
     Он  подошел  к  неподвижной издали глади,  в последний раз обернулся на
зрителей  и, резко сорвавшись с  места,  бурно  совершил несколько скачков и
сиганул в воду. Кажется, вода  действительно была холодной, потому что в тот
же миг  астронавты  услышали громкий  возглас, граничивший между  восторгом,
удивлением и может быть даже страхом. Но дальнейшего развития событий не мог
предположить даже  Штурман,  долгое время  и хорошо знавший Инженера. Голова
Инженера и время от времени появляющиеся всплески рук, которые только и были
им видны, удалялись  от них все дальше и дальше, как будто  Инженер поставил
перед собой задачу переплыть канал. Ширина канала, если оценивать навскидку,
была около полукилометра и преодолевать такое расстояние  в холодной быстрой
воде  было  абсолютным безрассудством, тем  более,  что  последний раз  этот
авантюрист плавал  никак не ближе нескольких месяцев назад и то  в спокойном
теплом  бассейне,  то есть  у него сейчас не  было  элементарной подготовки.
Затаенно замерев, зрители смотрели на его медленное удаление и заметный снос
по течению. Штурман  строил догадки  о том, что  творится  в  душе Инженера.
Видимо, с  самого  начала  в  ней  боролись два  желания,  одно  из  которых
требовало немедленно совершить  какой-нибудь необычайный, выходящий за рамки
обычного,  поступок, чтобы доказать всем,  а больше  самому себе собственную
значимость,  самодостаточность  и  независимость.  Второе  желание  наоборот
хотело предостеречь, осадить и даже заставить сдаться  и возможно поэтому не
было  плавцом услышано. А может быть, когда он заплыл уже  далеко, верх взял
некий  невесть  откуда  взявшийся испуг, что он не сможет  вернуться назад и
перед глазами остался  - как единственная достижимая цель -- противоположный
берег. В обычных условиях у Инженера никогда и ни за что не могло возникнуть
испуга, но теперь условия были экстремальны.
     Штурман,  наконец, вышел из  оцепенения. Он  видел, что Инженер проплыл
уже больше  половины  пути  и  не собирается возвращаться,  поэтому  крикнул
товарищам:
     - Скорее в машину. Кидайте внутрь все вещи и будем  преодолевать канал,
потом разберемся. Ведь у Сережи там не будет даже полотенца!
     Они схватили в  охапку  одежду Инженера,  покрывала вместе с оставшейся
едой, пуфы и побросали все это на ворсистый пол салона. Нисколько не мешкая,
Штурман завел двигатели и в  ручном  режиме  повел вездеход  к воде. Под его
колесами  и внушительным весом  зашуршали  камни.  Не сбавляя  хода,  машина
ворвалась в воду и компьютер  немедленно перевел ее  в надводный режим,  как
только вода пересекла определенную условную ватерлинию.
     Штурман стал направлять движение к почти  неразличимой голове Инженера,
которая  была  уже  почти у самого  противоположного берега. И конечно,  тот
вышел из воды  раньше них. Было видно, как он, пошатываясь, сделал несколько
слабых шагов и рухнул на землю.
     -  Он  с  ума сошел,  -  прошептала Ксенобиолог  и  замолчала,  не став
распространяться о причине своего столь резкого суждения. Было и  так вполне
ясно.
     Вскоре  и  вездеход  мощно  выехал  на  берег,  сливая  с  себя  потоки
выхваченной  из  канала  воды. Инженер,  услышав  рев машины,  сделал слабое
движение и все-таки приподнялся, сначала на четвереньки, а затем и в  полный
рост.
     Первой  выскочила  к  нему  Ксенобиолог и  стала  интенсивно,  докрасна
растирать полотенцем покрывшуюся пупурышками посиневшую кожу.  Инженер почти
не  сопротивлялся  и через некоторое время  кое-как пришел  в  себя.  Геолог
покрутил ему  у виска, показывая, что Инженер  своей выходкой "поставил всех
на уши", а потом отчаянно махнул на него рукой.
     - Побегай по полю, - строго сказал ему Штурман.
     Инженер лишь  удовлетворенно вздохнул  под приговаривание Ксенобиолога:
"Герой ты мой незадачливый", а потом ответил:
     - Мне уже... и так хорошо.
     По распорядку  дня астронавтам  давно пора  было ложиться спать.  И они
хотели уже было сделать это, как Штурман вспомнил:
     - А машину-то давайте, все-таки, помоем. Вся грязная. Айзек, достань из
багажника  ведерко  и...  четыре  тряпки.  Вместе  мы  за  пятнадцать  минут
управимся.
     Геолог принес ведерко и наполнил его  водой. Мужчины разобрали тряпки и
стали неумело смывать накопившуюся пыль и даже комья кое-где налипшей глины.
Только Ксенобиолог стояла в стороне и удивленными глазами взирала на них.
     - Салли! -- прикрикнул  Штурман. --  Давай,  тоже присоединяйся. Можешь
пока внутри протирать.
     Ксенобиолог не шелохнулась.
     - Ну ты чего!
     - Людвиг,  -  неожиданно сказала она. -- Чтобы  я мыла? Людвиг,  я тебя
сейчас убью.
     - Давай, давай, красавица, бери тряпку.
     -  Людвиг!  --  вскричала  Ксенобиолог   и   уставилась   на   Штурмана
укоризненным взглядом. --  Если я  сейчас начну мыть, я тебя  сразу  за  это
убью.
     Она так и не прикоснулась к тряпке. Правда, под  конец в ней проснулась
совесть и она прибрала разбросанные по салону вещи.
     Члены экспедиции так  устали  за  этот  день, как никогда в жизни и уже
очень скоро все свалились с  ног  и уснули  мертвым сном,  включая Штурмана,
который  забыл  не  только наметить следующий конечный пункт,  но  и  просто
завести машину.  А может быть он  элементарно  решил  дать  ей  отдохнуть  и
обсохнуть, хотя все-таки это было маловероятно.



     Новая идея Журналистки. Микробы.  Атмосферный катаклизм,  его причины и
последствия. Прибытие почты. Неожиданная неприятность.
     
     В то время,  когда  вездеходная  экспедиция набирала обороты, жизнь  на
Корабле не останавливалась и текла своим чередом.
     Энергетику удалось в  конце  концов справиться с неожиданно  возникшими
трудностями  по  сборке   энергогенерирующей  станции  и  роботы  больше  не
артачились.
     Метеоролог  при  активной помощи все  тех  же роботов  почти заканчивал
сборку метеостанции.  Надо сразу отметить, что  профессия у Метеоролога была
довольно  редкой, так как во  всех обитаемых уголках Вселенной климат давным
давно  был  регулируемым  и  лишь  на  вновь  открываемых  базах, таких  как
глорианская,  которых тоже было  относительно  немного, его знания  как  раз
пригождались. Баз же, подобных глорианской, было относительно немного по той
причине, что расширение владений человечества в последние десятилетия сильно
замедлилось  и   экспедиции   посылались  лишь  на  избранные  планеты,  где
обеспечивалась 100%-ность успеха.
     Некоторые  социологи и  экономисты  критиковали  сложившееся положение,
называли его системным кризисом развития и даже аргументированно доказывали,
что человечество во  все века развивалось экстенсивным путем и без  подпитки
внешними ресурсами  безусловно  обречено на  резкое снижение  уровня  жизни,
вплоть до полного вымирания. Многие из политиков, находящихся в кардинальной
оппозиции к действующей исполнительной власти, брали расчеты таких ученых на
вооружение, но это им  не очень помогало.  Как бы  там ни было с  дальнейшим
развитием  всего человечества,  современная  ситуация  в  обществе  казалась
стабильной и многократно прочной и люди чувствовали эту  стабильность  и  не
собирались ничего менять.
     Итак,  в  месте  стоянки  Корабля  наступил  третий  день, совпавший со
светлым  временем суток  Глории. Это совпадение, как уже  упоминалось ранее,
ровным  счетом  никак  не  влияло  на темпы  запланированных  работ,  однако
существенно   улучшило   настроение  астронавтов,  которым  надоело   сидеть
"взаперти" и они перебрались на свежий воздух.
     Так, Журналистка,  расположившись в  шезлонге  под тенью тента, ощутила
небывалый прилив  вдохновения  и за  одно только  утро придумала  целых  три
дневных  репортажа. В завершение ко всему, ей пришла в голову восхитительная
идея организовать небольшой пляжный нудистский сезон на все дни до окончания
работ и она пошла обсудить эту идею с женой Капитана.
     Журналистка нашла Врача в  ее  кабинете за разглядыванием  капли росы в
электронный микроскоп.
     - Входи,  Джози, привет, - сказала она, делая какие-то пометки стилотом
в электронном блокноте.
     Журналистка подошла и обняла ее за плечи.
     - Вся в работе? Дописала научную статью?
     - Нет,  что ты!  Отложила. Как-нибудь потом, на обратном  пути  допишу.
Сейчас  надо  подготовить новые  материалы.  Хочешь  посмотреть  на  здешних
микробов?
     -  Хочу! -- воскликнула Журналистка и прильнула к окуляру. -- Ой, какие
хорошенькие. Смотри, шевелятся! Здорово! А наши такие же?
     -  Вообще-то  есть различия  и довольно  существенные.  Но  я  не  буду
вдаваться в подробности -- тебе это будет неинтересно.
     - Ира! --  обратилась Журналистка.  -- Я хотела с тобой посоветоваться.
Ведь  мы здесь пробудем еще несколько дней, может быть даже недели две.  Как
бы ты отнеслась к идее организовать  нудистский пляж? Я присмотрела отличное
место.
     -  Дай  подумать... Думаю это  было бы замечательно. Но где? Здесь ведь
кругом луга, все позаросло.
     -  Такое место есть,  только оно требует небольшой подготовки. Помнишь,
если спуститься  чуть ниже по холму,  там располагается бассейн под открытым
небом. Так вот, если расчистить его берег, вычистить дно, подогреть воду, то
как раз и получится подходящий пляж.
     - Я предложу Всеволоду, поди он согласится.
     - Конечно согласится! там всего делов-то!
     Они тут же позвонили Капитану и, узнав что тот не слишком сильно занят,
пригласили к себе.
     Капитан  вошел  как  обычно:  своим  легким элегантным шагом,  в чистой
светлой рубашке с галстуком. Прежде, чем войти, он постучался.
     - Привет, девочки. Как настроение?
     -  Замечательно,  но может стать  лучше и это зависит  только  от  тебя
одного.
     -  Даже так? --  обрадовался Капитан  тому  факту, что еще кто-то в нем
нуждается.
     Журналистка и Врач, иногда перебивая друг друга,  рассказали Капитану о
новой идее, способной по воплощении в жизнь растормошить, расшевелить и даже
чуть сблизить членов экипажа.
     Капитан стоял, уперев руки в бока и внимательно слушал. Потом сказал:
     - Звучит заманчиво. Знаете, я сам лично  займусь этим вопросом.  У  нас
как раз остается второй вездеход и мы приспособим его к расчистке. Бросим на
это дело  всех  резервных роботов.  Единственное, чего я не смогу пообещать,
это то, что вы уже сегодня вкусите прелести купания.
     -   Жалко.  Но   мы   попробуем   как-нибудь  пережить  это   печальное
обстоятельство.
     Журналистка  покинула   их   и  пошла  искать  кого-нибудь  еще,  чтобы
поделиться новостью.  Но  идя по коридору,  она наткнулась  взглядом  сквозь
прозрачную  дверь  на  пустующий спортивный зал  и  на нее  сразу  нахлынули
светлые образы Штурмана.  О Штурмане она думала все время и  особой связи со
спортивным  залом  здесь  не  было.   Так   уж  получалось...  В  этом  зале
тренировались  все  и редко бывало,  особенно  во время  перелетов, чтобы он
пустовал как  сейчас. Журналистка открыла дверь и тихонько вошла внутрь. Она
медленно  пошла вдоль  тренажеров,  проводя  по некоторым  из них  рукой. На
пальцах оставался легкий слой пыли. Наконец, она не выдержала, переоделась в
спортивную форму  и  стала  тренироваться.  В отличие  от  мужчин,  она чаще
прибегала к пассивной  форме  занятий - это были массажеры нескольких видов,
которые не требовали от  тебя изнурительного самоистязания, а в легкой, даже
непринужденной  форме возвращали тонус обмякшим, обленившимся мышцам, делали
их вновь по всему телу упругими и сильными.
     Как следует поразмявшись, Журналистка скинула с себя всю одежду и вошла
в душевую кабинку, где крепкие, щекочущие струи воды омыли ее уставшее тело,
а нежные руки  электронных манипуляторов терпеливо намылили и растерли кожу,
избавляя  от  всевозможной   мельчайшей  грязи.  Затем   тело  было  осушено
интенсивным теплым воздухом, а волосы на голове расчесаны и уложены в свежую
прическу.
     Освеженная  и окрыленная, она не вышла, а выскочила из  зала и сразу же
столкнулась нос к носу  в  коридоре с загадочным  флегматичным Метеорологом.
Загадочным  он  был в  том смысле,  что  несмотря на  долгое время  работы в
составе экипажа,  Метеоролог оставался  для всех  загадкой.  Он  всегда  был
немного скрытен и даже отстраненно-холоден во всем, что не  касалось работы,
свои эмоции  жестко контролировал и  астронавты иногда ловили себя на мысли,
что ничего о нем толком не знают.
     И вот  сейчас, когда разгоряченная Журналистка налетела  на него, он не
сделал  и  малейшей попытки поймать ее в  объятия или хотя бы отшутиться. Он
просто хотел  шагнуть  в сторону  с ее дороги,  но  не  успел  и  тогда тихо
произнес:
     - Пардон... -  и только через несколько секунд,  поняв что этого  мало,
добавил: - Куда так спешим?
     - Извини, Марсело, - воскликнула Джози и  сделала  движение рукой чтобы
поправить сдвинувшийся  галстук и лацкан пиджака Метеоролога,  но тот быстро
перехватил  ее руку  своей  рукой. Они  встретились взглядами.  Журналистка,
хорошо  знавшая  о своей молодой  женственной привлекательности, по привычке
хотела отыскать в его взгляде хоть краткую искру влюбленности, но сейчас там
ничего такого  не  было  и она  наткнулась  лишь  на  горделиво-скептическую
усмешку. Метеоролог  бережно  отпустил  ее руку, сам поправил свой галстук и
произнес:
     -  В  самом  деле,  не  будьте  такими  бесшабашными,  а  то  расшибете
когда-нибудь свой миленький носик.
     И  уже  хотел было пройти  мимо, как  остановился  и,  нацелив  на  нее
указательный палец, сказал:
     - Кстати, Джозефин, на  нас  надвигается циклон, так что к  вечеру  или
даже раньше нам может быть повезет увидеть настоящий дождь.
     - Правда? Как здорово! А дождь это что такое?  Это не то,  когда в душе
такими капельками воды брызжет - нет?
     - Да. Что-то вроде уличного душа с большой рабочей площадью.
     Метеоролог кивнул ей напоследок и прошел дальше, а Журналистка вышла на
улицу.  Возле  спущенного  трапа  грузового  лифта  два  робота,  словно  из
какого-нибудь  детского конструктора, собирали  вездеход, тщательно подгоняя
элементы  друг к  другу.  Она  прошла  к  своему  шезлонгу  и  выпила  бокал
свежеприготовленного коктейля. Делать  было  нечего и  она  надела наушники,
заказала любимую музыку  и легла на шезлонг, чтобы в удобной  позе наблюдать
за  ведущимся  вдалеке  строительством Базы.  И  вначале  она  действительно
наблюдала, но потом ее разморило и Журналистка незаметно уснула.
     Проснулась  она  от внезапного раската  грома и звука частой барабанной
дроби дождевых капель о ткань тента. Ей было холодно и она почувствовала как
вся кожа съежилась от этого холода, а ноги непроизвольно подогнулись ближе к
животу.  В таком скукоженном  состоянии она  пыталась прогнать  наваждение и
вновь заснуть, но ей это  не удалось, потому что непогода была  явью.  Тогда
Журналистка быстро открыла глаза.
     Дождевые струи хлестали невпопад со всех  сторон и брызги от них иногда
долетали до  оголенных лодыжек  Журналистки.  Время  от времени били молнии,
разрывая пелену  дождя  ярким светом и  спустя  короткое  время  докатывался
грохочущий вал грома, заставляя астронавтку испуганно вздрагивать.
     Почти тут  же под тент ворвался  вымокший  Энергетик у которого с волос
стекали струйки капель и с ходу закричал:
     - Джо, поднимайся!
     Она недовольно  посмотрела на него,  словно  спрашивая:  "В  чем  дело?
Почему ты беспокоишь меня этим громким криком?"
     -  Какая-то авария! - вскричал  Энергетик,  хватая ее за  руку. -  Надо
скорее укрыться в Корабле.
     - А Марсело сказал что это дождь...
     - Может быть, не буду спорить. Но этот дождь так ужасен! Повсюду вода -
нам может быть даже нанесен ущерб.
     И  они, держась за руки, побежали к  открытому входному люку Корабля. В
ближайшем   окне-иллюминаторе   Журналистка   разглядела   удивленное   лицо
Картографа. Вбежав внутрь, они остановились и отдышались. Оглянувшись назад,
можно было  увидеть как оставленные на улице брошенные впопыхах вещи нещадно
заливало водой, однако роботы не прекращали своей работы.
     К ним навстречу вышел Метеоролог.
     - Промокли? Разбушевалась стихия.
     - Откуда она взялась? - раздраженно спросил Энергетик.
     - Кто?
     - Стихия!
     Метеоролог пальцем прочертил в воздухе эллипс в их сторону.
     - Вам надо переодеться, а потом пойдем обедать. Там я все расскажу.
     Но в столовой все собрались еще не скоро. То один, то  другой подходили
к выходу и глазели  на косую  шрапнель  дождя, удивленно подставляли под нее
ладошки. У  порога  отскакивающие  рикошетом  капли  образовывали  лужицу  и
робот-уборщик  весь перенервничал, раз за разом возвращаясь  к  этому месту,
чтобы  навести  чистоту. Он ведь не мог  устранить  причину этой  натекающей
воды, этого дождя. И потом, уже собравшись  в столовой, долго не отходили от
окон, глядя как взрывы молний на миг освещают мир за стеклом, а приглушенный
обшивкой Корабля гром будоражит их сердца.
     Наконец, астронавты уселись обедать. Было очевидно, что настал коронный
час  Метеоролога  -  все  зачарованно  поглядывали на него,  ожидая когда он
начнет рассказывать. Метеоролог же особо не спешил и хотя прекрасно понимал,
что все только и ждут повода накинуться на  него  с расспросами, неторопливо
ел свое первое, а затем второе блюдо.
     Первым не выдержал Энергетик.
     - Ну? - напористо спросил он.
     Метеоролог оторвался от тарелки.
     -  А что вы хотели?!  Я  не  собираюсь  отвечать за  огрехи туземцев! А
поскольку мое оборудование  еще  не заработало в полную силу, значит еще нет
человеческой гарантии  за благополучие климата, значит здесь может произойти
что угодно.
     - Пусть происшедшее и неприятно, но мы вас не виним, Марсело, -  сказал
Капитан. - Тогда зачем эти оправдания?
     Метеоролог вскипел:
     - Это же не оправдания! Ведь моей вины нет - значит это объяснения.
     Тут вмешалась Журналистка и поддержала его:
     -  Кто  это вдруг решил,  что происшедшее неприятно?! Было  очень  даже
интересно. Тем более,  Марсело,  я прекрасно помню, предупредил  меня насчет
феномена, только я  не  придала должного значения его словам. Единственное о
чем  мы просим -- это рассказать побольше об этом таинственном  явлении, как
часто оно происходит, периодично ли, откуда в небе берется вода, известны ли
науке занимательные истории, связанные с дождем, анекдоты и так далее. Вот я
уже и микрофон включила, может быть  мне  удастся использовать  рассказанную
метеорологом информацию в своих репортажах  о  нашей  экспедиции на Глорию и
тогда  весь   Космический  Город  узнает   что  творится  на  самой  границе
человеческих владений. Хотя я  прекрасно осознаю, что за многие  десятилетия
благополучия изменился сам характер людей и теперь большей  благосклонностью
зрителей пользуются как раз не криминальные и не катастрофичные  картинки, а
наоборот,    подтверждающие    незыблемость    достигнутой     стабильности,
равнопоступательности общественного и научного прогресса вперед. Но в данном
случае,  полагаю,  раз глорианская база еще нами  не  освоена,  то рассказ о
климатической  неустроенности  не  вызовет  у  зрителей  отторжения, а может
оказаться даже любопытен.
     - Так, так, - сказал Энергетик. -- Ага! Но почему я посчитал, что дождь
является последствием какой-нибудь  аварии в управлении климатом у туземцев?
Мне трудно  отказаться от  первого  впечатления, а теперь мне уже приходит в
голову и  та мысль,  что дождь мог быть вызван на нашу базу целенаправленно.
Вредительски. Это ведь возможно, Марсело?
     -  Да, это несложно при том  уровне  развития, который мы допускаем для
глорианцев.
     -  Вот!  А  это   уже  чем  попахивает?  Провокацией,  враждебностью  и
ксенонетерпимостью.
     -  Ну  ты,  Патрик, до  чего договорился! -- воскликнул Капитан. -- Это
очень  сильные  слова  и  их быть может преждевременно  применять  в  данном
случае. Давайте лучше послушаем профессионала.
     - Да, давайте меня послушаем, - улыбнулся Метеоролог, успевший за время
разговора доесть второе  блюдо и  принявшийся за  мороженое  с  шоколадом  и
фруктовый  коктейль. -- Одним словом, во-первых,  я  решительно отвергаю все
нападки  на  себя. Во-вторых,  что  касается возможности аварии, высказанной
Патриком...
     Энергетик  при  упоминании  его имени  самодовольно,  если  не  сказать
злорадно ухмыльнулся.
     -  ...  то данный  вариант  исчезающе  маловероятен.  Я не  знаю  какой
технологией  пользуются глорианцы  --  во  всяком  случае  наша  аппаратура,
разработанная не  то чтобы даже гигантами типа "Дженерал Электрик", "Сименс"
или  "Asean  Brown Boveri",  но  и  более  слабыми, отстающими  по  качеству
продукции конкурентами, прежде  всего  гарантирует абсолютную, не менее  чем
троекратную (как это и принято везде в космосе) надежность. А пока у нас нет
оснований  думать,  что  у  глорианцев  это  не так.  Теперь,  в-третьих,  о
высказанном  Патриком  предположении   о  специально  устроенном   туземцами
климатическом катаклизме в виде дождя на нашу базу...
     Энергетик  вновь в  душе залюбовался собой --  какой он  эрудированный,
высказывает  цитирующиеся идею за  идеей -- и  даже с  надеждой  взглянул на
Журналистку.
     - С этой версией  чуть  сложнее. Как я уже  сказал, дождь  организовать
довольно просто, но одна мысль вертится у меня в голове -- зачем?
     - Правильно! Как передовые представители,  мы  находимся под протекцией
всей необъятной человеческой мощи, -  воскликнул Капитан, - одной миллионной
части которой хватит чтобы сокрушить любую вздорную планету!
     - Всеволод! -- недовольно  пробурчала  его жена. -- Сколько раз  я тебе
говорила  быть  выше  низменных  дрязг  и мелочных  проблем. Будь  терпимее,
снисходительнее, соблюдай, наконец, свое достоинство!
     Капитан  сжег ее взглядом, но  ничего  не  произнес в ответ. Каково ему
было  чувствовать себя, когда  собственная  жена  как ребенка  отчитывает  в
присутствии  всего коллектива. Впрочем,  Ирочке,  тем более еще состоявшей в
ранге относительно красавиц и относительно умниц  можно было быстро простить
и не такое. И Капитан простил.
     - Так  вот, - после паузы  продолжил Метеоролог. -- Возникает  резонный
вопрос  "зачем?" им может  быть  нужна  такая провокация? Предупредить нас о
своем нежелании контактировать и сотрудничать? Прозондировать  нашу ответную
реакцию и  возможные последствия от противостояния? Короче, этот вариант сам
по себе довольно нелеп, но от него нельзя отмахиваться  просто так. В данный
момент  он  находится вне  моей профессиональной компетентности, но в  конце
концов к этому вопросу еще можно будет вернуться впоследствии.
     -  И   осталось  последнее  возможное   объяснение,  -  напомнила  всем
Картограф.
     -  Причем самое наинелепейшее! Последнее объяснение предполагает вообще
отсутствие у глорианцев как таковой климатической регуляции, по крайней мере
в том месте, где мы находимся.
     -  Без  комментариев.  Это  даже  трудно  вообразить,  - развел  руками
Капитан. -- Скажите как специалист, Марсело, разве такое вообще возможно?
     Наступила пауза.  Потягивая коктейль  через трубочку, Метеоролог возвел
глаза к потолку.
     -  Да, - наконец вымолвил он. -- Принципиально это возможно... Но тогда
что мы должны  подумать  о глорианцах,  коль  скоро у  них  не дошли руки до
благоустройства собственного климата? А?
     - А вдруг им это не нужно, - медленно проговорила Журналистка. -- Вдруг
они настолько непохожи на нас, что... - она замолчала.
     - Фантастические версии мы не  рассматриваем,  - строго отмел Капитан и
после этих слов разговор вскоре перетек в другое русло.
     Но пока они обедали, дождь кончился  и из-за облаков  выглянуло прежнее
ласковое солнце. Члены экипажа  высыпали на улицу, дабы лично удостовериться
в  том,  что   в  связи  с  атмосферным  катаклизмом  не  произошло  никаких
отрицательных последствий и не  было нанесено никакого материального ущерба.
Это оказалось  в  точности так -- за исключением  быстро  высыхающих луж  на
поверхности площадки и вымокших тентов, что  скорее  можно  было  отнести  к
моральному  ущербу, никаких других последствий  люди не обнаружили и поэтому
довольно  скоро вернулись  к  своему  прежнему -- вряд  ли  легкомысленному,
скорее обычному и нормальному расположению духа.
     И чтобы уж подвести окончательную  черту под сегодняшним происшествием,
закрыть этот вопрос, Метеоролог сказал:
     - Вот  погодите, позвольте только достроить метеорегулирующую станцию и
тогда-то уж мы не  будем ни от чего зависеть. Наша база будет "под колпаком"
абсолютной, фирменной гарантии.
     И ему легко поверили.
     Однако наивно было бы полагать, что экспедиция  "Глинки" обошлась всего
одной неприятностью в день, тем более на такой -- что теперь уже не вызывало
никаких   сомнений   --  и   настолько  неустроенной   планете  как  Глория.
Неприятности накатывались морскими  волнами, одна за  одной, но  не  слишком
часто, чтобы только суметь огорошить астронавтов, но не напугать их.
     Спустя  непродолжительное время  после обеда, у экипажа  вновь появился
весомый  повод  собраться  всем  вместе.  Вышло  так,  что  Капитан  вздумал
проверить  накопившуюся  за последние пять или шесть дней почту.  Он  послал
запрос в Космический Город на  готовность принять пакет информации и в ответ
получил столько корреспонденции, что просто не смог не сообщить всем об этой
новости.  Почти  каждому члену экипажа  пришло по несколько писем, а также в
целом на Корабль поступило почти семь десятков электронных газет и журналов.
Разумеется,  большинство  из  них были присланы бесплатно,  точнее  за  счет
информационных агенств в качестве  рекламных  экземпляров.  Но  это не имело
особого  значения.  У Капитана  приятно  защемило  сердце от  этого весомого
напоминания,  что никто из  них не забыт обществом,  не  брошен  на произвол
судьбы, не оставлен один на один с неизведанными трудностями. Они всего лишь
отправились  в краткосрочную  командировку  и скоро благополучно возвратятся
назад.
     И никто  из людей не  смог отказать  себе в немедленном получении этого
нежданного подарка, каждый немедленно нашел свободное время, вынес  на улицу
личный  "экран"  из  своей   каюты  и  разлегся   в  удобном  шезлонге   под
автоматически  раздвигающимся  и  располагающемся  в  оптимальном  положении
тентом, чтобы ознакомиться с письмами друзей и последними известиями.
     Состояние безмерной эйфории  прервал сигнал видеофона  и  Капитан сразу
подумал о  группе, уехавшей на вездеходе полтора дня назад. И действительно,
звонил Штурман. Его лицо выглядело каким-то растерянным и Капитан недовольно
нахмурил  брови. Несмотря на  то,  а скорее  тем  более  что он был основным
ответственным лицом Корабля, ему совершенно естественно  не нравилось, когда
на него ни с того, ни с сего сваливали неприятности.
     - Здравствуй, Всеволод. У нас Сергей умирает, - в лоб врезал Штурман.
     - Что-что он делает? -- не сразу понял Капитан.
     - Умирает. Мы пришли к такому общему выводу.
     Капитан  спиной почувствовал,  как к нему сзади подошли любопытствующие
астронавты и присматриваются к разговору.
     -  Постой, -  сказал Капитан  Штурману.  --  Что-то я  так и не разберу
толком. В чем выражается его умирание? И скажи сразу -- это не розыгрыш?
     - Всеволод, только  спокойнее! Мы  и  сами тут  все перегрызлись  из-за
этого Сергея.  Он тоже  хорош гусь  -- полез  купаться  в никому неизвестный
канал и хотя  точно  не установлено по этой или  нет  причине (а по какой же
еще!), но  только  с  самого утра он  начал  кашлять, из  носа беспрестанным
потоком текут густые сопли и он как-то странно стал говорить - не говорит, а
хрипит.  И  с  каждым  часом  все хуже  и хуже.  От него жаром  прет  как от
масляного  радиатора.  Мы поехали было  дальше -- но  куда там,  человек  на
глазах чахнет и все  стонет, стонет. Денлать  нечего, развернулись и на всех
парах мчимся домой, может быть бортовой медосмотр что подскажет.
     - Хорошо, мы вас ждем. Ну-ка, дай мне самого Инженера...
     Пока  там перемещалась камера, Капитан обернулся и увидел,  что рядом с
ним собрались все члены экипажа, до этого преспокойно читавшие свои газеты.
     - Он умирает? -- шепотом спросила Картограф. --  Ни разу не видела  как
умирают. Интересно. Пускай расскажет что он чувствует.
     - Всеволод, - позвал хриплый до неузнаваемости голос Инженера.
     -  Привет, Серж, - с трудом пересилив себя, улыбнулся  Капитан.  -- Как
самочувствие?
     - Хрр. Плохо, - прохрипел Инженер.  -- Не знаю что происходит, какое-то
недоразумение.  Я  ведь еще молодой, чтобы уходить в мир  иной. Я ведь этого
еще не хочу... Как у вас там дела?
     - Прекрасно, Сержик! Мы все тебя любим и ждем, - прокричала из-за плеча
Капитана Журналистка.
     -  Сергей!  -- сказал Капитан.  --  Хоть  нам и любопытно узнать  какие
ощущения  ты  испытываешь,  однако, зная как тебе  сейчас  тяжело,  не будем
слишком  утомлять. Держись молодцом! Приедешь,  Ирина  и мы  все  что-нибудь
придумаем. Давай.
     - Пока, друзья! Будь я в порядке, всех бы прям взял и расцеловал. Хрр.
     Они  в последний  раз  взглянули  на  опухшее,  обложенное  несколькими
мокрыми  полотенцами явно нездоровое  лицо Инженера,  ослабевше лежавшего на
всем заднем сиденье вездехода и камера вновь вернулась к Штурману.
     Врач   немедленно   успокоила  Штурмана,  а   затем  попросила  позвать
Ксенобиолога,  которая  могла  быстрее  сообразить  в  подобных   вещах   и,
посоветовавшись с Сизифом, на  основе имеющихся симптомов,  сообщила ей  что
они могут предпринять для облегчения положения больного и какие лекарства из
аптечки пока могут ему дать.
     После сеанса связи с  вездеходом и такой печальной новости, почти никто
не  смог вернуться  к  разбору  почты.  Врач  пошла подготавливать  в  своем
кабинете  медкамеру.  Опечаленная Журналистка пошла  прогуляться куда  глаза
глядят.   Метеоролог   и  Энергетик  вернулись  к   своей  работе.  Капитан,
наткнувшись  взглядом на второй вездеход с прицепленным бульдозерным ножом и
двух бездействующих  роботов, вспомнил о своем обязательстве обустроить пляж
и  вплотную  занялся этим делом, проработав до позднего вечера. Прежде всего
он проделал дорогу до самых зарослей, растущих по эту  сторону озера и чтобы
не  удлинять  путь  до  естественно открытого  пространства  почти на  целый
километр, решил проделать в  зарослях просеку прямо  здесь, напрямую. И пока
роботы занимались этой  трудоемкой работой, срубали атмосферные регуляторы и
отвозили  в  сторону, он проработал  план еще предстоящих  работ:  выровнять
берег  и  очистить  дно  озера,  воду  профильтровать  и  немного подогреть,
выложить  проделанную  до  озера  дорогу  плитами,  а  на  берегу  придумать
какой-нибудь настил,  чтобы было приятно лежать -- да хоть  насыпать тот  же
песок, который можно  достать  со дна озера и провести его обеззараживание с
помощью кварцевания. После того, как план был подробно  составлен, оказалось
что, как Капитан и  предполагал, работы не так уж много и ее вполне по силам
закончить  к завтрашнему  вечеру --  при условии,  конечно, что роботы будут
работать усердно, без взбрыков и без остановок.




     Досрочное возвращение  экспедиции.  Инженер временно  выходит  из игры.
Один  из  роботов выходит  из  строя. Пляжный сезон.  Схватка  с  чудовищем.
"Кто-то побывал на Корабле в наше отсутствие!!"
     
     Они вернулись грязные, уставшие - и безмерно радостные. Нет, конечно же
по поводу болезни Инженера ими была внесена определенная доля печали в общий
котел, но радость от самого факта возвращения из  этой "дурацкой и бездумной
поездки по  буеракам", как  выразилась  Ксенобиолог, невозможно было  скрыть
никакой  маской  печали. Ведь  они  вернулись к родному и  понятному  образу
жизни,  словно какой-нибудь шарик  на резинке возвращается к отпустившей его
руке. Это  было закономерно.  И все же,  дележ впечатлениями и сопереживания
были  на  какое-то  время  отодвинуты в сторону,  чтобы  прежде всего решить
проблему Инженера.  Передвигаться сам  он уже мог  лишь с  большим трудом  и
тогда, взяв под мышки с обеих сторон, его отвели в медицинскую кабинку в его
личной каюте. Что означает  сказанное сейчас "не  мог  идти сам"? Ну конечно
же,  он мог идти,  если  бы пересиливал свое ослабленное болезнью состояние.
Однако Инженер, впервые в своей жизни столкнувшийся с серьезным недугом,  не
был  готов к  нему психологически  и испытывал теперь  некое  подобие  шока,
сковавшего его  и волю, и самостоятельность. Каждый из остальных астронавтов
также  сталкивался  с  подобным  в первый  раз, однако они  чувствовали, что
Инженеру  крайне  нужна  помощь и  поддержка  и  они,  по мере  возможности,
старались предоставить ему это.
     Медицинская  кабинка  как  всегда  обстоятельно  обследовала  состояние
организма Инженера, проанализировала результаты и, оказав первую медицинскую
помощь,   выдала  ожидаемую  всеми  рекомендацию  --  поместить  больного  в
медицинскую камеру. В отличие от кабинки, предназначенной только для частого
профилактического  осмотра,   медицинская   камера  должна  была   проводить
оптимальное лечение  до  полного  выздоровления  пациента.  Она представляла
собой  небольшую  герметичную  комнату  с кроватью  и столиком, откуда никак
невозможно было выйти до полного излечения. Камера действовала в  автономном
режиме, обеспечивала пациента только тем, что считала необходимым, назначала
лекарства,  от  принятия которых в точный срок  никак  нельзя было улизнуть.
Одним словом, создавала довольно жесткие  условия,  целиком направленные  на
решение единственной задачи - как можно скорее вылечить пациента.
     Инженер  находился в  подавленном состоянии и  на его  слабый  протест:
"Может  не надо" никто не прореагировал.  Его провели в кабинет Врача,  куда
выходила  единственная  дверь медкамеры,  а затем  и в  саму камеру, которой
через  Сизифа  были  уже  известны  результаты  диагностики  Инженера и  она
просчитывала курс лечения. После того, как Инженера  уложили  в кровать и за
астронавтами защелкнулась дверь, программа  лечения  немедленно стартовала и
ее уже нельзя было отменить. Никаких контактов с больным не допускалось,  за
исключением видеофонной связи и поэтому получалось так, что Инженер на время
как бы  выпадал  из коллектива. Осознавая это,  а  также то, что  их товарищ
находится  под  самой  надежной  опекой,  остальным  астронавтам  ничего  не
оставалось, как  отставить в сторону беспокойство  о  больном и вернуться  к
своим делам, что они тотчас и сделали.
     Тем временем наступал глорианский рассвет и прожекторы на стройплощадке
постепенно  тускнели  и  гасли  один  за  другим,  заканчивая теми,  которые
освещали самые затемненные места.
     Штурман по приезде чувствовал себя разбитым. Но стоило ему принять душ,
освежиться,  надеть чистую  одежду, пообедать свежей горячей пищей, как  все
отвратительное  состояние как  рукой сняло  и  у него даже  возникло желание
поработать,  принести  пользу,  чтобы наверстать несколько бесцельно (ну, не
совсем бесцельно, конечно)  потраченных  дней. Подходящая работа  нашлась  и
Штурман,  немного  переоборудовав вездеход  на  котором  они  приехали, стал
помогать  Капитану делать пляж.  Такая  работа оказалась ему по душе, потому
что конечная цель была вполне и достаточно быстро достижима и, без сомнения,
полезна. Штурман  был  уверен,  что  следует  идти  именно таким  путем  для
удовлетворения возникшей  потребности, чем тем,  которым  необдуманно  пошел
Инженер и поплатился за это.
     Вдвоем дело пошло бойчее.
     А на Энергетика, напротив, навалилось очередное несчастье. Он словно бы
сгущал несчастья вокруг себя и делал это нечаянно и с пугающей легкостью.  А
в  этот раз  произошло  вообще  что-то  невообразимое  -  поломался один  из
роботов,  работавших  под  его началом.  Поломки  роботов в обычных условиях
являлись чрезвычайно  редким  событием и даже  у  бывалого  Энергетика такое
происходило прежде всего единожды. Когда он пошел инспектировать подходившую
к самому концу  -  до  окончания  работ оставалось не больше суток -  сборку
энергостанции, он не сразу заметил ЧП. Издалека казалось, что все три робота
работают  в  нормальном режиме. Энергетик подходил все ближе  и у него вдруг
стало  закрадываться  подозрение,  что  один,  ярко-синей  расцветки  робот,
находившийся на карнизе нижнего яруса конструкции, слишком копошится.
     Энергетик некоторое время  просто стоял и смотрел на него и в  какой-то
момент  с  удивительной ясностью обнаружил,  что этот робот занимается  черт
знает чем.
     -  Эй,  Синий!  --  осторожно  позвал он,  но робот  никак  на  это  не
отреагировал. Энергетик в сердцах топнул ногой и полез к нему по лестнице.
     Так  и есть,  Синий  целеустремленно закручивал  до упора один и тот же
винт,  затем  выкручивал  его,  повертев  в руке,  снова  вставлял в  паз  и
закручивал и так повторялось без конца.
     - Тебе что, урод, делать  нечего? -  закричал на него Энергетик и опять
робот никак не прореагировал.
     Это было уже совсем плохо. Тогда  астронавт  вынул дистанционный  пульт
управления  и  вообще  отключил  Синего,  а  затем  вновь   включил,   чтобы
перезагрузить  операционную  систему  робота.  И  на  пульте   почти   сразу
загорелась  красная  лампочка  неисправности.  На экран  посыпались  десятки
ошибок  и  в  какой-то  момент  загрузка вообще прекратилась.  Теперь  стало
очевидно,   что  робот  неисправен  и  Энергетик,  безуспешно   попытавшийся
испробовать робота  в разных функциональных  режимах,  бросил  эти попытки и
насовсем отключил его. Робот был неисправен до такой степени,  когда человек
своими  силами  и  знаниями  и оперативно  не мог  устранить  неисправность.
Энергетик почувствовал досаду.  Досаду вообще:  и  на себя,  и  на  стечение
обстоятельств, и на жизнь. Ну почему именно у  него все валится из рук? Ведь
ни у кого ведь не валится!
     Убедившись, что аварийный робот  закреплен двумя страховочными тросами,
он с  помощью крана  опустил того на землю. Потом  поправил усик телефонного
микрофона и, может быть немного нервничая, с дрожью в голосе сказал:
     - Капитан! У меня тут робот сломался.
     - Хорошо, Патрик, сейчас подъеду.
     Он  подъехал   минут  через  пять  на  вездеходе,  вылез  и  подошел  к
Энергетику, задумчиво сидевшему на земле возле неподвижно лежавшего Синего.
     - Перезагружал? -  спросил Капитан,  отлично понимая, что  Энергетик не
станет звать помощь просто так, не перепробовав все возможности.
     Энергетик сердито кивнул. Потом спросил:
     - Ну и куда его? Тут поблизости нет  ни мастерских, ни приемных пунктов
подержанных вещей, ни даже самых обычных утилизаторов! Что нам с ним делать?
     Капитан подумал.
     -  Ну во-первых,  у  нас  нет  запасных блоков, потому  что из запасных
блоков мы собрали  резервных роботов и они сейчас  в  работе. Во-вторых, как
ты, Патрик,  правильно заметил, поблизости нет утилизаторов, а оставлять его
здесь  валяться было бы  форменным безобразием. Мы ведь культурные люди и не
будем мусорить где попало. Остается одно  -  отвезти этот хлам на  Корабль и
бросить в грузовой отсек. Вернемся в Город, тогда разберемся.
     - Как скажешь, - сказал Энергетик. - Ты начальник, тебе виднее.
     Они подняли  довольно тяжелого  Синего за руки  и  ноги  и  забросили в
багажник. Капитан тут же уехал, а Энергетик вернулся к своей работе.
     Во время  второго  обеда,  когда весь экипаж собрался  вместе,  Капитан
сообщил радостную весть. Они  со Штурманом доделали пляж и теперь  его можно
опробовать.
     - Есть! - вскричала Журналистка. - Как здорово!
     - Молодцы, мальчишки, - похвалила даже скупая на похвалы Ксенобиолог. -
Мы его обязательно сейчас же опробуем.
     - Сейчас же? - пробурчал Энергетик.
     - После обеда, разумеется. Патрик, что с тобой?
     -  У  него  робот  крякнул,  -  кивнул  Капитан. -  Но  ты,  Патрик, не
расстраивайся.   Резервные-то   теперь   освободились   и   ты  можешь   ими
воспользоваться.
     - Их тоже можно ломать? - попытался мрачно пошутить Энергетик.
     - Если сумеешь. Кстати, по приезде надо уточнить, не стоял ли он еще на
гарантии? Но страховку в любом случае получим.
     Итак,  после  обеда  состоялось  событие,  которого  ждали  с  огромным
нетерпением - открытие пляжа, а, следовательно, и купального сезона. Вначале
кое-кто предложил было доехать до  бассейна на  вездеходе, но в конце концов
решили прогуляться пешком по вновь проложенной дорожке, а вездеход загрузили
всем необходимым, как-то:  раскладными столиками,  стульчиками,  шезлонгами,
полотенцами, огромным количеством еды и пустили его следом за собой.
     - Вот это совсем другое дело! - восхищался Метеоролог.  -  Цивилизация!
Вот если бы так стало везде.
     - Нас слишком  мало,  чтобы  переделать  так  много, - резонно  ответил
Капитан.
     Журналистка  не  верила своим  глазам, настолько  все изменилось с того
первого  дня,  когда  она здесь побывала одна. Тогда здесь  была непролазная
чаща, какие-то  переплетения,  первобытная дикость, грязь. Сейчас она шла по
пристойной ровной  дорожке с высоким ровным бордюром по бокам и лишь за этим
бордюром начиналась  та  самая  чаща.  Дорожка  (а  точнее  коридор-просека)
идеальной  прямой пролегала  в  рощице и  полого  спускалась к выровненному,
засыпанному  дезинфицированным  песком  пляжу.  Правда,   цвет  этого  песка
оставлял желать лучшего, был  каким-то подозрительным, грязно-коричневым, но
что  такое   подозрительность,  когда  ты  всю   жизнь   чувствовал  себя  в
безопасности. Ведь  не станешь  же  изменять привычке  по  пустякам. В общем
говоря,  место всем  понравилось, а  Геолог  даже  нашел его живописным. Они
повытаскивали из вездехода, которому для того, чтобы  развернуться, пришлось
выезжать к самой воде, весь свой скарб и портативную мебель и разместили все
это по бережку как кому было удобно.
     Картограф первая  скинула свою одежду, уже  начинавшую стеснять  ее  от
накопившегося  нетерпения,  и ее  заразительному примеру тотчас  последовали
остальные и сразу ринулись  в  воду, кроме, пожалуй, благоразумного Геолога,
который вспомнил что где-то в вездеходе лежал мяч и полез его доставать.
     Вода  была  удивительно  мягкой  и  теплой. Они плавали  и  плескались,
веселились и загорали на расстеленных полотенцах, играли  в мяч и потягивали
прохладную  газировку,  и  чувствовали  себя  совершенно  безмятежно.  После
последних  дней,  проведенных  в  каком-то  стягивающем  напряжении,   такой
безмятежный отдых был крайне полезен и необходим.
     Штурман с  грустью и чуть отстраненно  бросал  взгляды на свое растущее
брюшко.  Он  вдруг  обнаружил, что по  прилете на  Глорию перестал регулярно
заниматься спортом.  Однако  при сравнении с  другими,  да  хоть  с  тем  же
Метеорологом  или Энергетиком, сравнение оставалось  в его  пользу, что  его
совершенно  удовлетворило  и больше он к  этому  вопросу  не возвращался. Но
совсем другие чувства,  чувства светлой радости  и  завороженного восхищения
вызывало любование прекрасными телами женщин. Штурман  еще подумал: есть  не
так много  вещей в мире, которые  были бы лучше вещей,  сделанных человеком.
Одно из них  было женским телом. Но он тут же предостерег себя от абсолютных
суждений, потому что в данном случае мог быть и даже точно был необъективен.
Но здесь  уже играли роль совсем другие факторы, неясные по природе и зыбкие
для понимания.
     Он глубоко вздохнул. О какой это неясности и зыбкости идет речь? Звучит
словно какое-нибудь  оскорбление.  Ведь затрачено  немало людского времени и
усилий,  чтобы  разрешить все  проблемы, развеять все туманности, ан поглядь
нет.  Но  стоп,  это  ведь  зона разрешенной зыбкости, область,  которую  по
взаимному умолчанию  решено было оставить  в  первозданном виде.  Заповедник
зыбкости.   Неразрешенность   некоторых  вопросов  оставлена  для   создания
элементов игры в межличностных отношениях. Чтобы уж не было слишком просто и
скучно.
     Да, женщины бесподобно красивы. Причем каждая по-своему. И молоденькая,
играющая  образ самой  невинности и неопытности, Картограф. И  чуть смуглая,
цепкая,  словно  дикая  кошка,  внешне всегда самодостаточная Ксенобиолог. И
добрая, душевная умничка Журналистка.
     Штурман еще раз вздохнул, пригубил сока и пошел искупнуться.
     Ветра почти не было и спокойную воду тревожили разве что веселые  блики
солнца и  рыхлые волнышки,  создаваемые другими купальщиками. Все астронавты
плавали  превосходно.  Несмотря  на то,  что в Космическом Городе плавание в
бассейне было  достаточно  дорогим  удовольствием,  в  нем  обычно  себе  не
отказывали.
     "Доплыву  ли  до  середины озера?" - спросил  он сам себя  и, ничего не
ответив, медленно поплыл вперед, загребая воду вытянутыми узкими ладонями. С
каждым  взмахом  руки  перед  его  глазами  стали  возникать  яркие  образы,
увиденные  как  будто  чужим взглядом  и он  сразу  догадался  даже  - чьим.
Взглядом Инженера, переплывающего канал. Раз за разом он  ставил себя на его
место  и каждый раз  мелькали картины  с одним единственным исходом, что  он
тонет.  Что он  тонет, выбившись из сил где-то  как раз  в середине пути,  в
самой  глубокой  точке  и на самом  удаленном от берега  расстоянии. Что  он
тонет,  нечаянно  угодив  в  коварный водоворот.  Даже что тонет оттого, что
какие-то  мерзкие  существа  хватают  его  за  ноги  холодными  конечностями
(ластами?  щупальцами? пальцами?) и с  диким гоготом с вырывающимися  наверх
стаями  пузырей,  увлекают  его в  черную пучину.  И в  то  же  самое время,
возвращаясь  к  реальности, он  не мог  пересилить этого влечения  вперед  и
просто повернуть  назад.  Ему казалось,  что  он не  может допустить  своего
малейшего поражения перед  ничтожнейшей преградой. Ничто не  сможет помешать
ему  покорить пространство водной глади  и доказать неоспоримое преимущество
своей мощи, упорства, целеустремленности...
     - Людвиг!
     -  Людвиг, сзади! Обернись! - услышал Штурман выкрики своих товарищей и
только это  одно смогло вывести его  из галюциногенного  ступора, он  нехотя
обернулся и увидел как неподалеку от него на воде держится мяч, а астронавты
на берегу нетерпеливо ждут его возвращения, а также, по возможности, чтобы и
Штурман включился  в  их  игру.  Штурману ничего не  оставалось  делать, как
оправдать их чаяния и он быстро поплыл к мячу.
     Журналистке,  напротив,  хотя  в   целом  всем  было  довольно  весело,
наскучило играть и  она  отошла  в  сторону и  легла на  покрывало, выставив
нежные  груди  навстречу  солнцу.  Солнце   поджаривало,  усиливая  какое-то
непокидающее чувство тревожности. Несколько  раз она  переворачивалась то на
живот, то снова на  спину и  под палящими лучами совсем  расслабилась и даже
чуть  не уснула. В какой-то  момент что-то  пробудило ее и, дернувшись,  она
приподнялась, опираясь  сзади  на  локти,  а  затем  совсем  встала и из-под
непроходящей сонливости начала снимать на видзио своих беззаботно отдыхающих
друзей.
     Потом они снова купались, и снова загорали, и снова ели, и снова играли
в мяч. Спустя часов пять или шесть после прихода на пляж, это буйство отдыха
надоело, видимо, уже всем и кое-кто от безделья начал заниматься  совсем  уж
откровенной ерундой. Так, например, Метеоролог стал  дразнить собаку палкой,
а потом  закидывал палку далеко в воду, науськивая пса  бежать за  ней. Кант
подскакивал к  воде,  но, словно обжегшись,  резко тормозил, и,  оглянувшись
назад, вдруг замечал в руках Метеоролога новую палку и радостно бежал к нему
обратно.
     И  только после того,  как жена Капитана произнесла вслух: "Я устала!",
все  потихоньку  начали  закругляться. Журналистка  бросила свою  одежду  на
кресло вездехода и заявила:
     - А я так пойду, в Корабле переоденусь.
     - Я тоже, - поддержала ее Картограф.
     Астронавты  собрали  все  свои  стульчики  и  покрывала  и  вразвалочку
двинулись к Кораблю.
     Журналистка  с удивлением обнаруживала, что  продолжительный  отдых  ее
основательно изнурил и  морально  готовилась  к тому,  чтобы по  приходе  на
Корабль немедленно завалиться  спать. Они шли  по дорожке с Ксенобиологом  и
Врачом и  о чем-то  лениво болтали. Впереди всех  в  одиночестве  вышагивала
Картограф и  Журналистка бесстрастно, безэмоционально смотрела на ее упругие
ягодицы,  лишь отметив про себя заметно покрасневшую от загара кожу девушки,
а  затем  вела  взглядом  по  бордюру  из  термозитопены.  Сзади   о  чем-то
неинтересном балабонили мужчины  и шуршали шины  вездехода. В небе по  слабо
изумрудному  фону  плыла вата белых облачков.  Стояла тишь и гладь,  и  даже
ветер куда-то запропастился.
     Вдруг Кант  ощетинился, зарычал и с лаем стремглав кинулся вперед. В ту
же секунду раздался вопль ужаса Картографа и когда Журналистка перевела туда
взгляд,  то прежде  всего  не  поверила  своим глазам.  На спине Картографа,
обхватив  ее, словно  рюкзак, несколькими гибкими  плетьми  висело  выпуклое
мохнатое   грязно-коричневое  существо,  отчего  Картограф,  не  переставая,
истошно вопила.
     "Какая наглость!" - успела подумать шокированная Журналистка.
     Мужчины  опомнились и поспешили  на  помощь.  Тем временем в  отчаянные
крики Картографа проникли нотки  озлобленности и  Журналистка  увидела, как,
исхитрившаяся  каким-то  образом  снять туфлю с  ноги,  Картограф  бьет этой
туфлей из-за плеча по  мохнатому  телу  безобразного и нахального  существа.
Кант, яростно  подпрыгивая,  старался цапнуть прилипшее  существо за одну из
плетей и  в какой-то момент ему  удалось, вобрав в свою пасть густую шерсть,
вцепиться в  нее  зубами.  Существо,  наверное  расчувствовав  резкую  боль,
раскрутило одно из  своих щупалец и, крепко обхватив  им  туловище собаки, с
легкостью  оторвала  ее  от  хватки,  оставив  в пасти  Канта  клок  шерсти,
выдранный вместе с куском кожи, а затем пару раз мощно хватанула его головой
о твердое покрытие  дорожки.  Кант, как-то сразу обмякнув,  перешел на  едва
слышимое поскуливание, и,  отброшенный щупальцем  в  сторону,  так и остался
лежать на боку.
     Подоспевшие мужчины  стали  молотить  кулаками по  выпуклому  туловищу,
пытаться  оторвать  вызывающие животное  отвращение  щупальца  от несчастной
Картографа и вся эта  борьба  продолжалась несколько секунд, пока  существо,
наконец, не признало своего поражения. Тогда оно  молниеносно  скрутило свои
плети  и, каким-то образом  оттолкнувшись ими от людей, в  несколько  мощных
прыжков очутилось на ближайшем дереве, а затем оттуда  окончательно скрылось
в гуще ветвей.
     Астронавты  сбились  в  кучу вокруг усевшейся  от  пережитого  ужаса  и
наступившей  усталости на землю  Картографа и пытались осознать случившееся.
Видимых  существенных ранений на  ней не было,  за  исключением  вздувшегося
волдыря под левой лопаткой с едва различимой посреди него ранкой.
     -  Я этого  робота  не  виню,  -  нервно взмахнула  рукой  пострадавшая
Картограф и всхлипнула. -- И не буду подавать в суд. Он, наверное, нечаянно.
Это какая-то ошибка. Это случайность.
     - Это точно был робот? -- дважды переспросил Капитан. - Мы не ошиблись?
     - Ну а кто же еще это мог быть! - заверил всех Энергетик.  -- Разве что
привидение.
     - Привидение? -- взметнула бровями вверх Ксенобиолог. - Тоже мне, нашел
время шутить.
     -  Может  это какой-то  взбесившийся,  неисправный робот? - предположил
Штурман.
     - Еще как исправен, - сквозь слезы всхихикнула Картограф.
     - Почему же он так себя повел? Весьма странно.
     Картограф очухалась от пережитого волнения, но чувствуя  себя в  центре
внимания,  про  себя решила,  что еще пока рано  подниматься.  Журналистка с
опаской поглядывала на заросли, не выскочит ли оттуда еще невесть что, такое
же сумасшедшее. В ее душе стали зарождаться смутные сомнения.
     - Нам надо выяснить всего один-единственный  вопрос, - наконец произнес
рассудительный Метеоролог. - Угрожала ли жизни Аи реальная  опасность.  Если
да,  то  придется  принимать  ответные  меры,  если же  нет,  то  с согласия
Картографа мы сочтем случившееся крайне неудачным розыгрышем. Ну так что?
     - Скажи, Аи, тебе угрожала опасность? - переспросил Капитан.
     Картограф внимательно оглядела  себя всю, провела  рукой  спереди  шеи,
дотронулась сзади до волдыря.
     - Больно, - сказала она.
     Потом помолчала, огляделась вокруг и, приподнимаясь, добавила:
     - Нет, совсем не угрожала. Если бы так было на самом деле, то  со  мной
могло быть тоже, что с бедным Кантом.
     Она подошла и подняла бездыханное тельце собачки в свои руки, прижала к
груди.
     - Смелый  мой защитник,  -  произнесла  она  и  разрыдалась,  продолжая
гладить ладонью его смятую шерсть.
     - Хорошая была собака, - сказала Ксенобиолог и обняла Картографа. -- Но
в конце концов, не  стоит относиться  к  ее поломке так болезненно, ведь это
всего лишь электронное устройство, тем более не такое уж дорогое...
     - Не говори так, - ответила Картограф.  -- Это была самая лучшая собака
на свете.
     -  Теперь это всего лишь несколько  микросхем  и кусок  органики...  Не
горюй, Аи. Нет ничего вечного и все когда-нибудь ломается. Мы заведем  новую
собачку...
     - Он меня защищал! -- упрямо сказала Картограф и, поплакав еще немного,
перестала. Она так и  продолжала  нести тельце бывшей собаки в  руках, когда
астронавты возобновили путь к Кораблю.
     - А  я оказывается перезагорела! -- вдруг заявила Журналистка. - У меня
всю спину и ноги сводит, кожа аж сжимается.
     - И у меня!
     - И я  тоже перезагорел,  -  подтвердили другие,  а  предусмотрительный
Геолог,  проведший  большую  часть  сегодняшнего  дня  под  тенью,  злорадно
усмехнулся:
     - Вечно торопитесь, молодежь! Хотите  все  с наскоку получить,  сразу и
много -- так не бывает! Так что теперь расплачивайтесь.
     - Айзек, так эта боль будет продолжаться всего лишь до тех пор, пока мы
не дойдем до медкабинок. Недолго уж можно вытерпеть.
     - Не жалко, - даже сказал кто-то.
     За  этими разговорами они и дошли  до  Корабля. И вдруг,  когда они уже
были почти у порога, Метеоролог положил руку на плечо Капитана и обратил его
внимание:
     - Посмотри, Всеволод.
     Капитан взглянул в сторону входного люка и обомлел.
     - Боже мой! -- почти в тот же миг  воскликнула Ксенобиолог и теперь уже
все увидели нечто сверхъестественное, выходящее за рамки всякого понимания.
     До  того,  как  астронавты ушли  на  пляж,  над  порогом  висела  очень
красивая,  переливающаяся  всеми  цветами  радуги  гофрированная  занавеска.
Теперь  эта  занавеска была  варварски  оборвана,  а  ее  разодранные клочья
валялись тут  и  там. Кроме этого, теперь казалось, что и  внутри Корабля не
все в порядке.
     - Неужто мы оставили дверь открытой? -- покачал головой Капитан. -- Так
никуда не годится.
     - Эта безалаберность может нам дорого обойтись, - кивнул Геолог.
     Журналистка всплеснула руками:
     - Какое зверство! Ну кому мешала эта занавеска?
     -  Пойдемьте  посмотрим еще что  внутри,  -  проговорил  Метеоролог. --
Только будьте осторожнее.
     - Почему?
     - Не знаю. Вдруг хулиган никуда не ушел и продолжает находиться ТАМ.
     - Тем более! Его  действия по меньшей мере являются правонарушением. Он
должен быть наказан законом.
     - По-моему, Патрик, ты заблуждаешься.
     - Что?! -- гневно вскричал Энергетик. --  Заблуждаюсь? Разве не  должен
всякий провинившийся понести заслуженное наказание?
     Метеоролог остановил его взмахом руки.
     -  Мне  кажется,  мы  все   немного   заблуждаемся,  переоценивая  свои
возможности. Не так ли, Всеволод?
     - Может  быть,  -  буркнул  Капитан  и  первым шагнул к  двери. За  ним
потянулись все остальные, кроме Штурмана, принявшегося разгружать вездеход.
     Еще  поднимаясь  по  трапу, астронавты почуяли  неладное.  Из  дверного
проема  тянулся резкий  неприятный запах. Ветер  колыхал ободранные  полоски
занавески.  Капитан ступил через порог, обмер и  побледнел --  посреди холла
дьявольской  полоской  тянулись катышки бордово-коричневых, распространяющих
вокруг  ужасное  зловоние,  экскрементов, а  чуть  поодаль,  раздавленный  в
лепешку, валялся робот-уборщик.
     - Свинство какое-то! -- злобно воскликнул Капитан и, зажимая нос рукой,
выбежал на улицу, вслед за невытерпевшими вони остальными.



     "У нас где-то должен быть запасной робот-уборщик!" Заколдованное место?
Привет Инженеру. Землетрясение. "Все хорошо, маленькие мои пампусики".
     

     Капитану было  труднее всего.  Он впервые  в жизни  попал  в  настолько
дурацкую  ситуацию и при этом все  остальные ждали от него быстрого принятия
верных решений.
     - У  меня вся  кожа от загара  скукожилась! --  бубнила  Картограф.  --
Нельзя ли побыстрее что-нибудь предпринять!
     Астронавты  собрались на площадке  перед  Кораблем и  пытались  оценить
обстановку.
     - Он может быть еще там, внутри, - пугал всех Метеоролог.
     - Я хочу в гальюн, в  конце концов,  - воскликнула  Ксенобиолог. -- Что
это за шутки!
     Капитан сделал последнюю попытку вырваться из психологического капкана.
     - Это действительно не шутка кого-нибудь из присутствующих? --  спросил
он.
     - Ты еще скажи все это больной Инженер подстроил.
     Капитан был  ужасно  растерян  и  поэтому даже такую невероятную версию
принял всерьез и чтобы удостоверить ее, повернулся к жене.
     - Нет,  - отрезала Врач. --  Сергей не сможет самостоятельно выйти пока
не станет совершенно здоров. А он таким пока не стал точно.
     Тогда Капитан решился на краткий спич.
     - Господа,  - обратился он. -- Призываю вас к спокойствию. Не произошло
ничего   экстраординарного,   кроме   небольшой   провокации.    Мы   должны
рассматривать  оставленные или  (уж не знаю)  принесенные непрошенным гостем
экскременты  как  оставленную  улику  на  месте  правонарушения.  Конечно, в
известном смысле это вызов,  даже  оскорбление наших человеческих чувств, но
все же  отнесемся  к  этому терпимее, пока  не узнаем всей  подоплеки  такой
выходки  нашего  незнакомца. Мы не станем устраивать  самосуда, мы  ведь  не
дикари. Безусловно, невыносимо  трудно  смириться  с  потерей универсального
робота-уборщика,  к которому  мы все привыкли  и  в свое время мы испросим с
возмутителя порядка  материальное возмещение за причиненный  ущерб.  Если не
ошибаюсь,  на складе  Корабля  все-таки  должен  иметься  запасной экземпляр
такого робота.  С другой  стороны, нам представляется уникальная возможность
научного исследования этих самых улик...
     Капитан  с надеждой посмотрел  на Ксенобиолога.  Ксенобиолог  отпрянула
назад.
     - Я не собираюсь ЭТО исследовать!! Они ужасно воняют и я вся провоняла,
даже секунду постояв в  холле рядом с ними. Всеволод, ты меня вообще за кого
принимаешь, а?
     Врач одернула Капитана за  руку  и когда он повернулся к ней, постучала
кулаком себе по лбу и прошипела:
     -  Ну-ка, перестань  паясничать!  Я  тебе  еще  потом,  в  спальне  все
растолкую.
     - Ну хорошо, - громко согласился Капитан.  -- Если ЭТО никому не нужно,
мы просто уберем его и тем самым закроем вопрос. Хорошо?
     - И кто будет убирать? -- с издевкой спросил Геолог.
     Капитан вынужден был посмотреть на Штурмана.
     -  Людвиг, пошли пошаримся  на  складе.  Я точно помню,  что  страховой
уборщик был.
     Картограф передала им  из  рук  в руки  поломанную  собаку  и они ушли.
Оставшимся астронавтам ничего не  оставалось  делать как  ждать,  потому что
никто  из  них не рискнул  пройти внутрь Корабля через провонявший холл. Да,
впрочем,  и  через  складское помещение, из которого также  был ход  внутрь,
особо  идти  не  хотелось до окончания  полной  уборки.  Поэтому  они  снова
разобрали  по  стульчику  и  расселись  что-то вроде полумесяца  с видом  на
Корабль. Уже сейчас чувствовалось, что многие хотят выговориться и лишь ждут
удобного случая.
     -  Слушай-ка, приятель,  - подозвала Ксенобиолог обслуживающего робота.
-- Сделай мне ванильное мороженое.
     Издалека  могло  бы  показаться,  что  экипаж  живет   прежней  жизнью,
состоящей   из  потягивания   соков  через   трубочку,  ленивых  разговоров,
выполнения рутинной, но неутомительной запланированной работы, переругивания
с роботами, которые не умеют  понимать с полуслова, купания, чтения  почты и
так далее. Но  это было не так.  Очень  сильно  не так. За последние два дня
произошли события, не просто повлиявшие, а радикальным образом потребовавшие
пересмотра многих  прежних  убеждений,  взглядов, привычек  астронавтов. Эти
события,  в  основном  неприятного   и  непривычного  характера,   казалось,
накатывались  на  них  снежным  комом  -- сгущались,  учащались  и тяжелели.
Конечно, это могло  оказаться только субъективным  человеческим восприятием,
но даже  Журналистка,  старавшаяся не  просто быть объективной, а объективно
жить находила, что с каждым часом как будто нарастало какое-то напряжение, а
преследующие их  неудачи стали наступать на  самые пятки.  Очевидно, все это
влияло и на  обстановку в коллективе  и при нормальных-то условиях далеко не
благостную.  Так  не  могло  продолжаться  слишком  долго.  С  учетом  резко
ухудшающейся   тенденции,  срочно  требовался  выход   из  ситуации.  Причем
предпочтительно такой выход, чтобы  было "сохранено лицо" и, по возможности,
статус кво. Вот такой был контекст беседы.
     - Итак, господа, - сказал Геолог, - какие поступят предложения?
     - Здесь полный  бардак!..  --  начал было Энергетик, но Ксенобиолог его
перебила:
     - Это мы уже в курсе. Будь посвежее...
     Энергетик эмоционально повернул голову в ее сторону и хотел было все ей
высказать: "Салли! Ты кто здесь такая, чтобы быть в каждой бочке затычкой?",
но ничего такого не сказал и отвернулся. Видимо, представил последствия.
     - Ребята!
     Энергетик вновь дернул головой на ее звонкий голос и вновь отвернулся и
даже для успокоения прикрыл глаза.
     - Ребята! Если  хорошенько подумать,  то мы все здесь, похоже, попали в
глубокую задницу.
     - Ну зачем же так драматизировать. Наша сила в том, что мы не бросаемся
в крайности.
     - Скажу вам  по секрету,  - громко сказала Журналистка. --  Я пришла  к
умозаключению, что  вот это место,  куда  мы  приземлились наугад,  является
заколдованным.  Только не  надо смеяться,  я  прекрасно осведомлена о  ваших
возражениях и обо всем, что вы думаете по поводу магии.
     Энергетик фыркнул.  Метеоролог, сидевший слева  от Журналистки,  накрыл
своей ладонью ее ладонь.
     - Смелее, - сказал он.  -  Мы должны высказаться,  чтобы не  оставалось
недомолвок и каждый представлял себе полную картину. В нашей ситуации опасно
отвергать даже самые экзотические предложения.
     - Да-да, это место определенно является заколдованным. Ничем другим уже
просто невозможно объяснить  все это кошмарное нагромождение неприятностей в
одном месте.  Сейчас люди ни во что не верят, а ведь в прошлые века нашей же
истории жили не полные кретины, а нормальные люди, почти такие же как мы...
     - Ничего себе "почти".
     -  ... И  они не  по  наслышке знали  что  такое сглаз, порча и  другие
элементы магии.
     - И что ты предлагаешь, Джози?
     - Всего-навсего перелететь в другое, более "чистое" место.
     Это предложение вызвало замешательство среди некоторых астронавтов.
     - А как же наши  постройки: метеостанция,  энергогенерирующая станция и
радиомаяк?
     - Все зависит от степени их готовности.
     -  Ну, допустим,  - сказал  Метеоролог, - метеостанция будет  готова  к
утру.
     - А у тебя как дела, Патрик? -- спросили Энергетика.
     Энергетик возмутился:
     - Уж не хотите ли вы  сказать, что я один вас всех задерживаю? Если  не
нравится, то помогите, а нет, так убирайтесь во все четыре стороны.
     -  Патрик,  мы всего лишь  спросили сколько времени тебе требуется  для
окончания работ.
     - Я все сказал, - сказал Энергетик.
     - Ты пойми, Патрик, что когда  вы  с Марсело закончите свои работы,  то
вдруг  обнаружится,  что я, Аи  и  Салли даже не приступали к своим работам,
потому что здесь у нас не  оказалось для этого возможностей. Для того, чтобы
мы выполнили  свой  план, нам как минимум  надо перелететь  в другое,  более
интересное место. А то,  что Джози принялась фантазировать насчет колдовства
-- просто напросто пропускай мимо ушей.
     - Ну вот еще! -- обиженно воскликнула Журналистка.
     Энергетик нервно постучал подушечками пальцев по ручке кресла.
     - Как я могу сказать  когда закончу. Вот когда сооружения будут  готовы
на 100%, я подойду и скажу -- все сделано. А до этого момента  -- я уже стал
осторожничать  -- никаких прогнозов не  будет. Вдруг окажется, что уважаемые
роботы еще что-то забыли смонтировать  где-нибудь в районе фундамента  и все
придется переделывать.  Вдруг окажется, что  уважаемые  роботы все сдохнут к
чертовой матери.  Вдруг у нас еще что-нибудь...  - Энергетик покрутил кистью
руки - ... произойдет.
     - А если ничего сверхъестественного не произойдет? -- уточнил Геолог.
     - Тогда, может быть, завтра закончу  Станцию и еще часов через тридцать
смонтирую радиомаяк. Все  наши  сооружения должны располагаться в комплексе,
они зависят друг от друга, и самое  большое значение имеет именно радиомаяк,
который поддерживает  связь со спутником  на орбите.  Собственно говоря, эта
связка: "радиомаяк-спутники" является стержнем закладываемой на Глории Базы.
     - Хорошо. Тогда через двое суток совершим перелет на новое место, чтобы
и мы делали  свой план,  и экипаж начал жить с чистого листа, без каких-либо
предубеждений насчет злокозней планеты и ее жителей.
     - Не получится с чистого листа, - сказала Врач. -- Мы уже все... как бы
это  выразить...  запачканы,  испорчены.  Мы  сможем  избавиться   от  этого
комплекса  ожидаемости чего угодно только  лишь после того, как окончательно
покинем  планету, и то  время от  времени будут проявляться  психологические
рецидивы. Этот синдром -- я бы назвала  его глорианским синдромом -- нам еще
предстоит  ощутить  и  пережить  в  полной  мере  и  не  раз  столкнуться  с
профессиональными психологами.
     - Откуда  такие ужасы, - воскликнул Метеоролог.  -- Как же много в  нас
накопилось дурного, его не просят, а оно лезет как сорняки.
     На него посмотрели укоризненно, но  в следующий момент в проеме входной
двери Корабля показался Капитан. Он радостно помахал рукой и крикнул:
     - Эй, ну вы чего там сидите. Здесь уже все чисто.
     Журналистка, как наверное и все ее товарищи, ощутила  волну облегчения.
Может быть на самом  деле  не  произошло ничего  страшного и все остается  в
порядке?  Хоть  бы  это оказалось  так  и  тогда  можно  было бы  продолжать
трудиться  на  благо общества.  Она встала и  вслед за  другими астронавтами
пошла  в  Корабль.  Проходя  холл,  она  как-то  настороженно  озиралась  по
сторонам,  но здесь и  впрямь  все  было чисто и  безопасно, за  исключением
остающегося  легкого  отвратительного  попахивания,  которому  суждено  было
пережить еще с десяток уборок и проветриваний. Идя  замыкающей,  Журналистка
решила   больше   не  испытывать  судьбу  экспедиции,  она  сорвала  остатки
занавесок,  бросила  их  в  угол, куда сразу же  бросился трудяга-уборщик  и
сказала Сизифу закрыть входную дверь.
     После  этого  она первым  делом  прошла  в  свою  каюту  и  подлечила в
медкабинке обгоревшую  кожу.  Затем  надела  свежий  вечерний  наряд.  После
проведенных  полдня безо всякой  одежды  теперь  казалось, что ее  постоянно
что-то сковывает,  в каком-то месте стягивает, давит. Лишь приятный для глаз
цвет платья и  то,  что она не стала надевать нижнее белье,  скрадывало  это
странное впечатление.
     И хотя Журналистка  знала,  что  все  астронавты  должны были  на  ужин
собраться в столовой, она не сразу  пошла туда, а вначале решила заглянуть в
кабинет Врача,  чтобы проведать  как там поживает Инженер.  Однако  не у нее
одной возникло такое желание и она нашла здесь, помимо Врача, еще Капитана и
Картографа.
     - Вы все здесь? -- удивилась она. -- Ну и как Сережа?
     -  Спит, - сообщила Врач. -- Заметно идет на поправку. Пока нас не было
на Корабле, он трижды порывался связаться с кем-нибудь по видеотелефону, но,
разумеется, тщетно. Программа  лечения  всякий раз запрещала обратную связь.
Вот его последняя запись.
     Она  включила  запись  и  в  тиши  кабинета  раздался  хриповатый голос
Инженера, умоляющего вызволить его из этой медкамеры.
     - Мне уже лучше, братцы, -  жаловался он, а потом, после тяжкого вздоха
спрашивал: "Как  у вас там дела, на воле? Мне  так не терпится узнать. Вы не
представляете как мне плохо. Я раньше никогда не думал что бывает так плохо.
Я понял что  болезнь словно тюремная камера сковывает человека, ограничивает
одна  за  одной  его  степени  свободы.   А  здоровый  организм,   наоборот,
предоставляет полную свободу  воли и  остается только ею распорядиться. Чего
мы, за  редким исключением, никогда не делаем. Сказать  прямо,  мы просираем
свое лучшее время. Вот так вот. Ну  ладно, всем привет, а то этот урод опять
укладывает меня в постель и отбирает ми... микрофон...
     Когда  запись,  прокрученная, специально  для  Журналистки, в четвертый
раз, окончилась, Журналистка предложила:
     -  А  давайте  мы ему  тоже  сообщение оставим.  Только  чур что-нибудь
радостное. У нас было сегодня какое-нибудь радостное событие?
     - Не было, - уныло покачал головой Капитан.
     - Ну вот опять! -- оживилась Врач. -- Сколько я тебе раз говорила,  что
как лидер экипажа ты должен быть всегда бодр, жизнерадостен и оптимистичен.
     - Но могу я хоть один раз...
     - Не можешь! И  чего  тут  раздумывать  -- можно  передать  ему  просто
привет. Он ведь -- посмотрите на табло  -- выйдет здоровым как огурчик через
тринадцать  часов  двадцать  минут. Он, в  отличие от  нас,  сейчас в  очень
надежных руках.
     - Пожалуй, ты права, - согласилась Журналистка.
     Они сделали  запись  с приветствием  и  поручили  Сизифу  передать  его
Инженеру, когда  тот проснется, а  сами  пошли ужинать. И хотя по времени на
часах пора было ложиться  спать, вряд  ли кто-то из  астронавтов добровольно
отказался бы от ужина, тем более  совсем легкого.  С другой стороны и нельзя
было  утверждать что легкий ужин перед  сном являлся сложившейся  традицией.
Нет,  скорее  это  было простым человеческим  удовольствием. Астронавты  бы,
пожалуй, согласились с  поговоркой, что в жизни  не так  много  относительно
безопасных и дешевых удовольствий, чтобы от них отказываться.
     Итак, они прошли в столовую и уселись на свои места.
     - Трудный был день, - зевнула Журналистка и потерла уставшие глаза.
     - Да, не из легких. Но мы его пережили.
     - Вот  это-то  меня  настораживает! -- заметил  Капитан.  --  Пережили!
Словечко-то  какое  уничижительное.  И  произносите его так, словно живете в
нищите  далеко за чертой  бедности и едва  сводите  концы с  концами. Так не
годится.
     -  Капитан! -- прервала  его  Ксенобиолог. -- Мы  решили  через два дня
перелететь на другое место.
     И она вкратце рассказала  причины такого  решения,  принятого сообща на
улице. В ответ Капитан только пожал плечами.
     - Что  ж. Мне не  пристало  быть суеверным, но если  большинство из нас
полагает, что это поможет избавить нас от череды... недопониманий, то почему
бы нет. В  худшем  случае, если  все начнется сначала, мы, по-крайней  мере,
будем знать что планета вся "порченная".
     - Хорошая шутка, - раздался короткий смешок.
     Журналистка откинулась на  спинку стула и оглядела  богато обставленную
столовую.  Отделка  стен,  потолка,  а  также  многочисленные  мелочи  вроде
шикарной люстры, уголков и завитушек на  дверцах мебельного комплекса -- все
было выполнено из дорогих и долговечных материалов. Обычно привыкший к этому
богатому  убранству  взгляд  в редкие  моменты  словно  просыпался  и  тогда
Журналистка  с упоением любовалась этой  красотой. "Неужели  эту  красотищу,
этот  бриллиант  можно  когда-нибудь  потерять?  --  подумала  она.  --  Это
невозможно и  недопустимо.  Как  только эта  мысль  смогла прийти  в голову.
Наверное, сказывается нервное напряжение".
     Насколько же велика стоимость Корабля в  целом тогда, если его под силу
арендовать лишь  на  время  экспедиции.  С  другой  стороны, как  же  велико
богатство  человеческое, коли оно имеет и распоряжается  миллионами подобных
кораблей  и они совсем не считаются  какой-то роскошью. Напротив,  все это в
порядке вещей,  а, следовательно, повсюду  масса штампов,  норм, стандартов.
Стандарты Космического Города, Стандарты Галактики, Стандарты  Конфедерации,
Международные Стандарты. Просто ужас какая бюрократия.
     Капитан что-то сказал ей. Она догадалась об этом по выражению его лица.
     - Что? -- спросила она. -- Прости, не расслышала.
     - Я спросил, все ли у тебя в порядке?
     Журналистка резко вскинула голову и проговорила.
     -  Я вот сейчас подумала, не связаться ли нам с Космическим Городом. Мы
расскажем им о своих проблемах и испросим совета.
     - Смешно,  Джози. Неужто ты думаешь,  что  серьезные  люди,  занимающие
серьезные должности  будут  вникать  в  тонкости  нашей конкретики?  А? Ведь
ничего экстраординарного не произошло...
     - Разве?
     -  Это тебе,  отсюда  кажется, что что-то  такое есть  или  было. Им же
издалека  будут видны  только тишь и  гладь. Еще  невзначай подумают  о  нас
что-нибудь нехорошее. Что мы шутим,  например.  Там ведь  совсем не понимают
шуток.
     - Но, Всеволод, мы же не собираемся ни капельки шутить.
     Капитан взглянул на нее очень строго.
     -  Не притворяйся,  что ты  ничего  не понимаешь.  Нам  придется своими
силами выпутываться из паутины,  в которой мы запутались. И при этом на 100%
выполнить поставленные перед экспедицией задачи. Вопросы будут?
     - Нет, Капитан, - бойко ответила Журналистка.
     В разговор  вмешался  Геолог,  медленно  дожевывающий  третий  эклер  и
запивающий его ароматизированным чаем.
     -  Господа, - нехотя  заметил он. -- А ведь мы все  заметно изменились.
Чувствуете? Мы ежечасно становимся другими.
     - А я не хочу изменяться! -- громко заявила Ксенобиолог. -- А изменение
меня против моей воли есть насилие! Избавьте меня от насилия.
     - Надо что-то придумать, чтобы  противостоять неблагоприятному стечению
обстоятельств.
     -  Но почему  нам  обязательно  приходится  противостоять  чему-то!  --
возмутился  Энергетик.  -- Пора  прекращать это безобразие. И для этого есть
два пути: либо вовсе  не замечать перемен, либо повернуть  давление  извне в
нужное созидательное русло.
     -  Первый  из названных  тобой  путей  не является таковым,  -  пояснил
Капитан.  --  Во  всяком  случае  наши  принципы,  человеческая  гордость не
позволят словно страусам сунуть голову в песок.
     - Действительно, годится  только  второй путь, - подтвердил Штурман. --
Мы  не  обязаны приспосабливаться  под внешнюю среду, пускай внешняя  среда,
какой бы уродливой она не была, подстраивается под наши привычки и обычаи.
     -  Вот  это  другой  разговор,  -  обрадовался   Капитан.  --  Это  уже
оптимистичная  нота.  Значит  мы  договорились,  что  в  ближайшие  два  дня
достраиваем наши сооружения, а затем перелетаем в другое место. Тем временем
вы, Салли и Айзек, совместно с Аи ищете оптимальное место для новой посадки,
чтобы потом не было нытья.  Ведь это нужно именно вам, а остальным начхать в
какое место мы сядем в следующий раз. Хорошо?
     - О'кей, - кивнула Ксенобиолог. -- Но что-то я устала, пойду спать.
     Она поднялась и уже хотела было уходить, как под ее  ногами поплыл пол.
Послышался  легкий хрустальный  звон  и Журналистка увидела как покачивается
люстра.
     - Вы ничего не замечаете? -- спросил Энергетик. -- Меня как будто стало
подташнивать.
     - Я знаю, знаю что это такое! --  радостно вскричал Геолог. -- Ура! Это
землетрясение -- наконец-то, я хоть раз в жизни увидел его своими глазами.
     -  Это  очередная  неприятность? -- резко  обернулась  Ксенобиолог.  --
Опять?
     - Совсем даже нет! Это знаете...  считайте это моим маленьким шоу, хотя
и не я его устроил. Потом будете с гордостью рассказывать своим друзьям, что
присутствовали при настоящем землетрясении и все будут вам завидовать.
     Толчки повторились  еще несколько раз и все  затихло. Журналистка  тоже
встала.
     - Ну все, хватит на сегодня приключений. День был ужасно насыщенным.
     И все члены экипажа с нею внутренне согласились.
     Уже  выйдя  в коридор,  Журналистка  услышала,  как Врач  своим  мягким
сильным контральто запела народную песню, которую тут  же подхватили Капитан
и Геолог. И  пока астронавт шла до своей каюты,  она  все слышала их дружный
хор. После  же того, как она  вошла  в каюту и за  ней закрылась  дверь, все
звуки  словно  обрезало.  Звукоизоляция  переборок   была  удивительной.   И
Журналистка,  оказавшись  в  полной  тишине  после гама  столовой,  замерла,
прислушиваясь к стуку сердца.
     -  Все  хорошо,  -  медленно проговорила  она вслух. Голос  подвел. Она
громко  кашлянула  и  произнесла  еще  раз:  -  Все  хорошо,  маленькие  мои
пампусики.
     И, раздевшись, с легким сердцем моментально уснула.



     Облака:  вид сверху. НЛО? Посадка на  новом  месте -- смена обстановки.
Взрыв шаровой молнии приводит к маленькой аварии. Красивая прогулка Штурмана
и Картографа. Маленькая авария приводит к большой проблеме.
     
     Энергетик рассчитывал  пофотографировать  Глорию с высоты  их  перелета
через огромный, практически во всю  стену иллюминатор гостиной, но ничего не
вышло.  Как оказалось, Корабль летел  на  достаточно большой  высоте,  чтобы
облака  густой  молочной ватой перекрывали  всякую  обзорность.  Из-за этого
Энергетик весьма огорчился  и  даже  рассердился, -  словно его обида  могла
исправить  положение.  Впрочем,  все-таки  могла  бы,  если  бы  он попросил
Штурмана лететь пониже,  только  вот Энергетик ни за какие коврижки не хотел
обращаться  к Штурману с какими бы то ни было просьбами. "Лучше останусь без
желанных  фотографий, но не стану к нему обращаться", - подумал он, с тоской
вглядываясь  за  толстое  стекло.  Небо  было  иззелена-черное,   а  солнце,
полуприкрытое закрылком,  било яркими насыщенными лучами и этот мощный свет,
на  который   было   больно   смотреть,   рождал   странную  смесь   чувств:
возрождающейся надежды и смертельной тревоги.
     После  утомительных  споров,  они  решили сменить обстановку  настолько
кардинально,  что  выбрали  новое  место  посадки  аж  на  другом  материке.
Разумеется, слово  "аж" здесь не  следует понимать так, как будто перелететь
на  другой  материк  для  них   являлось  сколь-нибудь  значимой  проблемой.
Наоборот,  для них гораздо проще и привычнее  было пролететь треть галактики
или даже  сигануть с материка на материк, чем проехать на вездеходе какую-то
несчастную треть  мегаметра.  Конечно  же, все  дело  было  в  доступном  им
инструментарии,  а  точнее  в соотношении  имеющихся  транспортных  средств,
масштабов  расстояний  и   времени,   затрачиваемого  на  преодоление  этими
средствами этих  расстояний.  Астронавты  могли пешком пройти от Корабля  до
пляжа.  Пролететь  на  "Глинке"  от  Космического  Города   до   Глории.  Но
исследовать  то, ради чего они, собственно говоря, прилетели, у них -- увы -
не  имелось сподручных средств. И  все из-за  какой-то ничтожной  таможенной
неразберихи. В голову иной раз закрадывались подозрения, что бюрократические
препоны   в   собственном  стане  создаются  некими  загадочными  вражескими
диверсионными  группами, пятыми колоннами, внедренными агентами и так далее.
Иначе как  можно  было  ответить  на  вопрос,  что  с  течением  лет  вместо
оптимизации  человеческого   бытия  происходит  разоптимизация,  усложнение,
нанизывание каких-то странных, иной раз противоречащих законов друг на друга
и  вдобавок все  это  нагромождение  скрижалей  в  основной своей  массе  не
поддается  разумению здравого смысла.  Можно в  ответ  лишь восхищаться  или
удивляться по поводу  того, что накладки и недоразумения,  вроде упомянутого
таможенного конфуза,  происходят всего лишь  так редко,  вопреки  ужасающему
давлению  всех этих законодательных  сводов. Но самое главное, с увеличением
масштабов  человеческой деятельности,  от  конкретного  человека  обстановка
зависит все  меньше  и  меньше и пускай  он  хоть стократ старается улучшить
положение,  у  него все равно ничего не получится, потому что двести человек
рядом с ним делают прямо противоположное. Словно  муравьи, тянущие соломинку
каждый в свою сторону. Или "лебедь, рак и щука".
     Незаметно  мысль  повернула  в   другое  русло  --   к  тем  счастливым
мгновениям,  когда  он приводил к  жизни свое  детище  -- радиомаяк. Это он,
Патрик  Вудфорд собрал  его,  чтобы тот  столетиями  указывал  дорогу другим
космическим  кораблям. А  если  сюда  будут прибывать колонисты или вахтовые
смены геологодобытчиков,  то тепло  и  свет  им будет  давать энергостанция.
Пожалуй, жаль только одного.  Ему самому  больше никогда  не вернуться  в то
прекрасное место, не позагорать на милом пляже, не испить коктейля, глядя на
порхающих в воздухе радиотрансляторов. Что ж, такова жизнь. Он выполнил свою
миссию и впереди его ждут другие успехи.
     Итак,  Корабль быстро летел к  югу. И только при самом подлете к району
предполагаемой  посадки,  он начал  медленно  сбрасывать  высоту.  Энергетик
продолжал стоять  у окна  и  смотреть как облака  красиво падают  вверх.  По
движению  воздуха,  принесшему  предельно  знакомый   аромат  духов  он,  не
оборачиваясь знал, что к нему сзади подошла Журналистка.
     - Скучаешь? -- спросила она.
     -  Нет,  смотрю  куда  нас  угораздит  на этот раз. Хотел  сделать пару
снимков, да мешает сильная облачность.
     Он  наконец  повернулся  к  ней  и  пристально  взглянул   в  ее  лицо.
Журналистка между тем продолжала смотреть в иллюминатор и  в какой-то момент
выражение ее лица стало стремительно изменяться с безучастно-нейтрального на
обескураженно-удивленное.
     - Смотри,  - прошептала  она, показывая  пальцем. Энергетика  буквально
обожгло образом этого  жеста, накрепко вплавившегося в его память. Для  него
это был очень характерный и в то же время очень важный  жест, ведь именно из
таких кусочков,  словно мозаичную картинку, словно мазками  маслом на холсте
он  складывал единственный образ своего идеала,  единственный, который хотел
видеть рядом с собой до самой... В  общем столько,  сколько это будет нужно.
Движение  длинного, удлиненного острым безупречным ногтем на конце  изящного
пальца было плавным и властным. В нем проглядывала вечная слабость красоты и
вся  сконцентрированная  женская  настойчивая натура.  Энергетик отвел от ее
пальца  взгляд, задержавшийся  так  долго, на целую секунду, и  оглянулся  в
окно.
     И пришла его очередь удивляться.
     Параллельно "Глинке", ориентировочно  метрах  в двухстах, чуть отставая
от  него  летел ярко-оранжевый огненный шар.  Было  неясно, как  он мог  там
появиться незамеченным, хотя  Энергетик и поймал  себя на мысли, что он вряд
ли смотрел под таким острым углом, да еще в обратную сторону.
     Да, в его характере было всегда  глядеть вперед, по  ходу  движения,  а
теперь  вдруг  выясняется,  что  таким  образом  он  мог  пропустить  что-то
существенное. Впрочем, так ли уж  существенно то, что  находится сзади? Ведь
победителей не  судят,  а  стремящиеся  к  победе  всегда  устремлены только
вперед. Поэтому нет смысла корить себя, надо и впредь поступать как поступал
раньше,  а  теперь  можно  полюбоваться  этим  странным   явлением,  которое
привлекло внимание. Такого он еще никогда не видел.
     -  Что  это?  -- спросила  Журналистка.  -- НЛО? Неопознанный  летающий
объект?
     - Все шутишь, - осклабился Энергетик.
     - Нет, а правда, что это такое?
     -  Трудно  сказать,  пока  не разглядишь  поближе.  Может  какой-нибудь
автономный осветительный  прибор.  А  еще  это похоже знаешь  на  что? Прошу
прощения -- на неконтролируемый плазменный пучок.
     - Как же ты различаешь -- контролируемый он или неконтролируемый?
     - Видишь ли, насколько мне позволяют мои познания, я знаю, что подобные
вещи, - я имею в виду вот такие  плазменные пучки -- мыслимы исключительно в
составе реактора.  Но чтобы это  было  независимо!  Конечно, можно  спросить
Сизифа, может ли такое быть в принципе -- да нет, наверное может, уж если мы
это  наблюдаем,  но поверь мне,  это очень необычное  явление.  Но  если это
устроили глорианцы -- а кто же еще кроме них! -- то этому беспорядку суждено
доживать  последние дни. Стоит лишь добраться  сюда длинной руке МАГАТЭ с ее
лицензированием.
     - Смотри -- оно отстает...
     -  Действительно. Наверное, это  все-таки какой-нибудь радиоуправляемый
прибор слежения. Видно, не хотят нас оставлять  в покое. Ну погодите, мы еще
с вами разберемся. Дайте только закрепиться.
     Корабль вырвался из облаков и плавно замедлил снижение, так как был уже
почти у самой поверхности. Энергетик поскорее вытащил фотоаппарат из футляра
и начал фотографировать. Открывшийся вид был просто восхитительным и гораздо
сочнее места их первой посадки. Конечно,  вид воспринимался  таким  красивым
может быть потому,  что астронавты уже провели на планете  какое-то  время и
успели   свыкнуться   с   ее   неповторимым   своеобразием,   очаровательной
индивидуальностью  глорианских пейзажей.  Совсем другое восприятие было  бы,
если они увидели бы  такое впервые. Нормальный человеческий глаз отверг бы и
эту ужасную  палитру  цветов, и  непривычную контрастность  и  встречающиеся
только, да и то  редко, в  фантастических блокбастерах  омерзительные  формы
предметов.  В общем  говоря, первый взгляд  нормального человека  ответил бы
решительным  "Нет!"  дружбе  с Глорией.  Подобные  чувства испытали  и  наши
астронавты еще при первой  посадке, но  тогда  они были  сглажены  скудостью
полустепного пейзажа, а  сейчас  эти  чувства нахлынули вновь,  теперь уже в
полной мере.  Здесь были и  корявые горы,  пышным  цветом покрытые зарослями
атмосферных  регуляторов, с пробивающимися частыми речушками;  и водопады; и
строптивая река, бегущая по ущелью, полная бурунов и водоворотов; и залысины
некоторых, самых высоких  гор;  и  еще много  чего, что  настораживало  и  в
некотором роде даже пугало.
     В каком-то месте на каменистом берегу реки,  как раз делающей капризный
изгиб,  открылась широкая  поляна  и Энергетик  сразу решил, что  они  будут
опускаться  туда. И точно,  Корабль  направил свое сопельно-силовое днище на
эту поляну и медленно опустился.
     -  Прекрасно,  -  молвила  Журналистка.  --  Попробуем познакомиться  с
госпожой Глорией еще раз.
     Энергетик что-то невнятно пробурчал в ответ  и вдруг, быстро притянув к
себе   Журналистку,   страстно   поцеловал.   Девушка  напряглась,   но   не
сопротивлялась, а только произнесла:
     - Зачем?
     -  Не  знаю,  - воскликнул  Энергетик. -- Глядя  вместе  с тобой на эту
восхитительную посадку, я как будто -- не то  освободился от чего-то, не  то
возбудился. Во всяком случае, мне чего-то сейчас решительно недостает.
     - Может быть того же, что и  мне? Если  да,  то пойдем заглянем  в  мою
каюту.
     - Правда? Не могу поверить. Трижды "Да!".
     Энергетик обнял Журналистку и еще раз упоительно поцеловал.
     А в это время в  рубке Штурман отстегивал ремни безопасности и подходил
к  окну,  где уже  стоял  Капитан, разглядывая  сквозь  стекло подрагивающий
огненный шар.
     -  Чертова шаровая  молния!  --  воскликнул  сидящий  в третьем  кресле
Инженер. -- Она так и летела за нами, нигде не отстала.
     -  Да, - подтвердил Капитан.  --  Я-то вначале не понял  что это такое,
пока  спектр  его  излучения не проанализировал  Сизиф. Сережа, ты не забудь
проследить за процедурой выравнивания Корабля и далее по порядку.
     -  Эй,  ты  куда!  --  воскликнул  Штурман  огненному   шару,  который,
флуктуационно подрагивая, подплыл ближе, а затем нырнул вниз и исчез из поля
зрения.
     И  вдруг раздался  оглушительный треск, все экраны и лампы одновременно
вспыхнули  и   погасли  и  Корабль  погрузился  в  полную  темноту.  Лишь  в
иллюминатор продолжал проникать непривычный свет глорианского утра.
     - Вот это фокус! -- воскликнул Инженер.
     - Сережа, переведи Корабль на аварийную ветку.
     Инженер  откинул чехол с  тумблера,  щелкнул  им  и все лампы  зажглись
вновь.
     - Попали в переделку, - раздраженно  произнес Капитан. -- Этот паршивый
шарик  выбил  у нас уйму  предохранителей. Сережа, возьми роботов и  займись
устранением неполадок.  Сизиф, выяви месторасположение всех неисправностей и
скажи сколько времени потребуется для их устранения.
     -  Минуточку  внимания,  -  обратился Капитан в следующий момент уже  в
микрофон.  -- Прошу не  беспокоиться, не произошло ничего  страшного, просто
перегорели несколько  предохранителей. Прошу всех заниматься своими текущими
делами. Единственное пожелание, с учетом полученного нами негативного  опыта
-- не  забывайте  следить,  пожалуйста, чтобы  за вами  закрывалась  входная
дверь, когда будете выходить наружу и возвращаться. Спасибо за внимание.
     - Около  трех с половиной часов, - ответил Сизиф про время необходимого
ремонта. - Сообщить интервал ошибки подсчета?
     - Нет. Отлично. Ладно,  друзья, я пойду прилягу, а то что-то устал и  к
тому  же  сегодня  ночью ни  с  того, ни  с сего  долго не  мог уснуть,  все
ворочался. Так и не выспался. Следите, чтобы все было в порядке.
     - Представляю, какая на тебе нагрузка ответственности, - посочувствовал
Штурман. -- А я пойду, прогуляюсь.
     Штурман переоделся в своей каюте в  более практичный комбинезон и вышел
из Корабля.  На небольшом крыльце  перед коротким пятиступенчатым трапом уже
сидела  Картограф, болтала ногой и с необъяснимой тоской  глядела на шумящую
реку.
     - Чего пригорюнилась, детка? -- спросил ее Штурман.
     - Людвиг, - сказала она, - зачем мы сюда прилетели? Я боюсь.
     - Боишься?  --  удивился Штурман.  -- Но ты ведь знаешь, что  Айзеку  и
Салли надо здесь поработать. А что конкретно тебя пугает?
     - Этот доносящийся до нас шум. Эти вздымающиеся, словно глядящие на нас
с высоты горы. Эти подступающие коряги атмосферных регуляторов. Мне кажется,
мы попали в окружение.
     - И это все?
     - Нет, не все. Скажи правду, Людвиг, что это было?
     -  Где? -- Штурман  неторопливо спустился по ступенькам. Картограф тоже
встала и последовала за ним.
     -  Зачем  делаешь вид, что не  понимаешь? Это  был светящийся оранжевый
шар, преследовавший нас добрую  четверть пути, а потом взорвавшийся почти на
моих  глазах,  где-то  под  днищем  Корабля.  Это ведь  он вызвал  аварию  в
освещении, да? Это была военная ракета?
     Штурман взял ее за руку и повел к предполагаемому месту взрыва.
     - Давай посмотрим где это... Ага, вот...
     Это  произошло   у  самого  кожуха,  прикрывавшего  узел  электрической
разводки, немного в стороне, но все же  в опасной близости  от  трубопровода
подачи  хладоагента.  Тугоплавкий  материал  обшивки выдержал,  но  при этом
сильно  изменился  в цвете  и  покрылся  мелкими спекшимися пупурышками,  не
говоря уже о краске, выгоревшей без остатка и лишь продолжавшей напоминать о
себе едким горелым запахом.
     - Ты только взгляни, - проныла Картограф,  - это же как настоящий  ожог
на теле нашего малыша. Они пытались нас атаковать?
     - Прекрати гадать, -  возмутился  Штурман, - и хватит беспокоиться. Это
была шаровая молния. И она никак не связана с глорианцами -- вернее, связана
с их  бездействием. Если бы  глорианцы  не попустительствовали,  эта шаровая
молния  была  бы  уничтожена в зародыше  и не  смогла бы вообще появиться на
свет, чтобы принести нам очередную неприятность.
     - Все равно, неприятности преследуют нас и здесь.
     - Чистая случайность.
     - Это не случайность!
     - Не спорь со мной, детка. Сизиф  сказал, что  через три  часа  Корабль
будет как новенький. Ладно, пошли.
     - Иди один, а я пойду поброжу по окрестностям.
     - Послушай,  Аи, мне не нравится твоя печаль. Ты ведь всегда была среди
нас самой безмятежной, что с тобой происходит? Хочешь, я прогуляюсь вместе с
тобой?
     -  Хочу,  -  произнесла  Картограф  то  слово,  которое  хотел услышать
Штурман.
     Они  пошли  сначала  к реке. Они подходили к  ней медленно,  осторожно,
потому что от реки несло  сильной прохладой,  а грохот раздавался такой, что
становилось жутко. Чуть выше по течению в эту реку с противоположной стороны
впадал ручей.
     Картограф села на корточки у самой воды и вдруг воскликнула:
     - Посмотри какие красивые камни. Какие необычные цвет и узор. Ой, здесь
много таких камешков.
     Штурман тоже присел на корточки.
     - Блестят, - произнес он.
     - Людвиг,  а почему  здесь такая необычная  вода,  яркая  и  непривычно
пахнущая. Ой, она почти ледяная на ощупь.
     -  Эта  вода  просто  очень  чистая.   Очищенная.  Посмотри  какая  она
прозрачная.  Готов поспорить, что  где-то  выше  по течению установлен очень
мощный многоуровневый водяной фильтр.
     Картограф щелчком двух пальцев брызнула на него несколько капель.
     -  Ну! --  воскликнул Штурман.  -- Шалунья... А  я  еще подумал,  можно
предложить Капитану  поменять воду, циркулирующую в "Глинке"  и одновременно
пополнить запасы вот этой, отфильтрованной.
     - Холодно тут. Идем отсюда. Идем, идем, - сказала  Картограф и потянула
его за локоть. -- Вон туда. Нет, вон туда, где тропинка, поднимающаяся вверх
по склону перегорожена поваленным стволом атмосферного регулятора.
     - А может подняться выше,  на тот белокаменный утес, торчащий из склона
словно вросшая голова? Пучки красного моха, торчащие из расщелин  похожи  на
заросли щетины,  а  свисающие сверху  и по бокам  лианы напоминают  челку  и
бакенбарды.  Представляешь,  если  мы  туда заберемся, какими маленькими  мы
будем казаться отсюда.
     - И каким маленьким оттуда будет казаться Корабль.
     -  Ну нет, -  отринул  Штурман, -  даже оттуда Корабль отнюдь  не будет
выглядеть маленьким.
     Они взбирались наверх по  довольно крутому уклону. Штурман шел впереди,
подтягивая Картографа за руку.  Подошвы сильно скользили по траве, словно та
вся была в масле. Тогда они приспособились наступать только на камни и скоро
добрались до  широченного поваленного ствола. На него  можно было забраться,
только подтянувшись на руках и помогая себе ногами, которые должны  были при
этом  опираться  на  выпирающий  рельеф  коры  и  толстые иссохшиеся  ветки.
Наконец, они с  трудом взобрались на этот ствол и с чувством удовлетворения,
словно выполнили огромную работу, уселись на нем, свесив вниз ноги.
     - Скажи здорово? -- спросил Штурман.
     - Ой, - вскрикнула Картограф, - а я туфлю уронила.
     Штурман бросил взгляд и увидел как белая туфелька, быстро перекатываясь
с боку на бок, скользит вниз.
     - Я тебе свои дам. А хочешь, я  принесу тебе эту туфлю и мы  поднимемся
еще выше?
     - Еще выше?  -- с сомнением в голосе переспросила Картограф. -- Хочу...
Хотя нет, я и так устала.
     - Завтра Новый год...
     - Угу.
     - Мы будем праздновать. Достанем разноцветные игрушки, мишуру, фонарики
и все это красиво развесим.
     - Угу.
     - Что угу?
     - Людвиг, мы дверь у Корабля забыли закрыть.
     - Точно! Ну ты даешь, с тобой все на свете забудешь. Ладно, нам  отсюда
хорошо наблюдать. Еще немного посидим.
     Он накрыл своей ладонью ее ладонь, но Картограф нетерпеливо  выпростала
ее и  оказалось, что как раз в том месте ползла  белая округлая  гусеница  с
ярким пятнышком на месте головки.
     - Что это еще за ползающий микропроцессор, - сказал Штурман, хорошенько
его разглядывая.
     - Фу, какая мерзость, - воскликнула Картограф и попыталась надавить  на
гусеницу  пальцем.  Насекомое  изогнулось  своими кончиками  вверх  и  вдруг
лопнула,  звонко щелкнув и смачно  брызнув  в стороны белыми,  отвратительно
воняющими чернилами.
     "Зачем я к ней прикоснулась!" -- стала  корить себя Картограф,  оттирая
листьями с руки этот белый липкий сок.
     - Я  тебе  помогу, -  предложил Штурман. Он  нарвал листьев  и  стал ей
помогать оттирать пальцы.
     Потом они еще какое-то время сидели на  дереве, небрежно разговаривая и
глядя вниз. Они видели, как из Корабля выходил Капитан и что-то  смотрел под
днищем.  Они кричали ему и махали руками,  но Капитан их не заметил,  видимо
озадаченный  своей  проблемой и  заглушенный  грохотом  перекатывающейся  по
валунам воды. Потом  вышел Геолог, делал  зарядку -- видимо он только встал,
высыпался  во  время   перелета,  чтобы  не  отнимать  время  от  работы,  -
подпрыгивал  в воздух,  умывался в реке, затем  вывел робота и  заставил его
собирать вездеход. Наконец,  потом  они  слезли  с дерева, подобрали упавшую
туфлю и спустились вниз, на поляну.
     - Тебя искал Капитан, - крикнул Геолог Штурману.
     -  Иди, -  подтолкнула  его  Картограф,  а  сама  остановилась и  вновь
оглянулась на живописный склон горы.
     "Как было бы восхитительно, - подумала  она,  -  сделать на  этом  фоне
рекламу  моей   компании,  но  только  так  хитро,  чтобы  этого  не  узнала
конкурентка. Подгадать когда она уедет  в "турпоход" на своем вездеходе. Вот
эта  скала-утес  выглядит  просто  "шик  и блеск". Сверху на  веревках можно
спустить полотнище..."
     В это время Штурман, мягко ступая подошвами по ковровой дорожке, прошел
по коридору и вошел в рубку. Капитан  был там, стоял к нему спиной и смотрел
в окно, а вот Инженера не было.
     - Ты меня искал, Всеволод?
     Капитан не торопился поворачиваться, что являлось плохим знаком. Он еще
немного посмотрел в окно,  затем  прошел вдоль  пульта управления,  поправил
поровнее  накидку  на  кресле и только затем приблизился к  Штурману,  обнял
своей рукой его плечо.
     - Эх, Людвиг, Людвиг, - вздохнул он.
     - Что-то произошло, Капитан? А я гулял на улице  с Аи, мы тебе кричали,
но ты не услышал. На улице прелестно.
     -  Да, да, - сказал Капитан и вдруг всей ладонью  прикоснулся к  своему
лбу, словно у него  внезапно разболелась  голова. --  Знаешь, Людвиг, у  нас
неприятность.
     - Очередная?
     - Не притворяйся наивным! На этот раз у нас  произошла действительно --
первая  настоящая  неприятность. Когда  робот под руководством Сережи  менял
предохранители в  тамбуре перед  реакторным  отделением, он видимо  неуклюже
двинул манипулятором внутри щитка  и под  корень  снес  оба слота, к которым
крепится шина данных.
     Штурман недовольно покачал головой.
     - Самое  удручающее  в  этой ситуации то, что шлейфы, которые считаются
уязвимыми и  на складе  у  нас  имеются  в двойном  запасном  количестве, не
пострадали, а вот самих слотов на складе нет. Я уже перерыл все.
     - Что же теперь делать? --  спросил Штурман. -- Без информации, которая
передавалась по тем двум шинам Корабль, хотя и может взлететь, но становится
неуправляемым...
     - Вот  именно, - заметил Капитан.  --  Сережа, в общем-то, придумал как
выйти из положения, но для  этого надо напрямую  соединить, спаять дважды по
пятьсот двенадцать проводков, каждый из которых очень тонок.
     - Плохо  дело.  Это кропотливая  и  очень длительная работа,  требующая
полного человеческого внимания. Робота сюда допустить нельзя.
     - Сизиф подсчитал, что на исправление потребуется 126 полных часов, где
учтены вероятные неосторожные обрывы проводков.
     - Уйма времени!
     - Да -- и это не считая времени сна, еды и празднования Нового года.
     - Я мог бы подменять Сергея когда он устанет, - предложил Штурман.
     Капитан ответил:
     - Я  передам ему твое предложение  о помощи. Но прошу тебя, Людвиг,  ни
слова об аварии  остальным. Пусть они делают  свой план не нервничая  и ни о
чем не беспокоясь понапрасну. Хорошо? Об этом ведаем только мы трое и у нас,
надеюсь, хватит времени все исправить до момента окончательного отлета.
     - Договорились, - сказал Штурман.
     А  потом,   уже  вновь  выйдя  в  коридор,  пробормотал:  "Охо-хо!"  и,
почувствовав нахлынувший  упадок сил,  пошел в  спортзал, слегка отвлечься и
подразмяться.



     Ксенобиолог  рьяно приступает  к работе. Астронавты  наряжают Корабль к
празднику. И  освящают. Праздник начинается. Пиршество. Волшебная новогодняя
ночь. "А теперь -- дискотека!"
     
     Новый год - самый священный из всех праздников. Самый яркий и желанный,
он никогда не  игнорировался  никем из астронавтов, несмотря даже на то, что
его современный антураж вконец оторвался  от старинных обычаев празднования.
Но так было даже интереснее.
     В этот день  Капитан  проснулся довольно  рано  и спросил Сизифа  --  в
котором  часу наступит глорианская ночь? Здесь Капитан вдруг осознал, что  с
какого-то  момента стал  сверяться с  местным  временем, подстраиваться  под
него,  вместо  того,  чтобы  целиком  полагаться  на  свои силу и  власть  и
поступать так, как  заблагорассудится. Тревожный  симптом. С другой стороны,
нельзя  же  было  игнорировать,   напрочь  отвергать   жесточайший  прессинг
"языческих" планетарных условий.
     Нет, не  так.  Скорее, подсознание Капитана работало в том направлении,
как обратить неблагоприятные условия себе  на пользу.  Все  дело в том,  что
Праздник  предполагал   не  только  и  даже  не  столько  стол,  уставленный
изысканными   явствами,  сколько  ночные  прогулки  и   ночные  гуляния  при
ослепительной  иллюминации огней  и  фейерверков.  При  дневном  солнце  это
становилось нелепым и бессмысленным, теряло магическое воодушевление.
     - Так когда наступает ночь? - переспросил он Сизифа.
     - Темняет с трех часов дня по бортовому времени.
     - Вот и отлично. Начнем с трех.
     С  этого  момента,  по  мере  того, как  просыпались  остальные пионеры
галактических окраин, началась подготовка к празднику.  Доставались хлопушки
и  петарды. Гостиная, каюты, коридоры, а  также  крыльцо  Корабля украшались
оживающими фонариками, шарами, серпантином, ленточками, игрушками - в общем,
всеми   доступными   средствами  создавалась  праздничная  атмосфера.   Врач
согласовывала с кухонным компьютером список блюд, которые будут приготовлены
к ужину.
     Отсутствовали, то есть не принимали участия в этой круговерти, пожалуй,
только двое:  Инженер  и  Ксенобиолог.  Инженер,  понятное дело,  возился  с
паяльным устройством и злополучными проводками в рабочем тамбуре, где его не
смог бы найти никто из научной части экипажа, потому что они никогда сюда не
заглядывали, за исключением, может быть, одного первого раза, да и то в виде
экскурсии.  Он и запомнился им таким неуютным: шумным и грязным -- и это при
том,  что  они  не стали заходить в само реакторное отделение, ограничившись
лишь тем, что поглядели внутрь через небольшое оконце. Впрочем, Капитан тоже
старался  пореже  навещать Инженера,  чтобы не отвлекать его чересчур часто.
Работа была слишком тонкая и слишком важная.
     Ксенобиолог  же  -  неожиданно  и  для  себя самой  --  ощутила  прилив
вдохновения к научной работе. Для начала  она  принесла  в лабораторию пробы
местного    грунта,    распределила    его    по    ящичкам,   оборудованным
иглами-анализаторами и высадила в них привезенные семена. Выставив все ящики
в  нишу климатизатора  и накрыв прозрачной  крышкой, она оставила  их так до
появления  всходов,  а сама принялась за  другую,  более  сложную, но  очень
важную  задачу - выявить местные формы растений, пригодных для  употребления
человеком  в  пищу.  Следовало  изыскивать   именно  растения  с  наибольшей
питательной массой, а уже затем рассматривать вкусовые качества, коэффициент
накопления полезных веществ и так далее.  Ксенобиолог превосходно  понимала,
что современная  селекция происходит отнюдь  не с  помощью поиска культур  в
открытой природе,  а  с помощью планомерного субклеточного программирования,
однако ей  грели  душу несколько ранних примеров, как это было  с зерновыми,
пасленовыми, с дрожжами и некоторыми другими исторически важными видами. Как
ученому, ей не  терпелось,  чтобы  ее имя прозвенело по всему миру. Открытая
природа  Глории  могла  дать  богатейшую  основу,  как  впрочем  с   той  же
вероятностью могло оказаться совсем наоборот. Ее охватил зуд поиска. Осознав
тот  факт, что у нее не получится взять у автохтонов все и сразу, по крайней
мере до момента их обнаружения, она вооружилась нехитрым инвентарем  и вышла
на улицу.
     Близился вечер  и для начала Ксенобиолог решила  ограничиться  осмотром
близлежащих окрестностей.
     Энергетик на площадке устанавливал и подключал динамики.
     - Как дела, Патрик? - спросила его Ксенобиолог.
     -  Салли? Готовлю  музыку  для дискотеки. Тебя  можно  будет пригласить
потанцевать?
     - Хм, - хмыкнула Ксенобиолог. - Посмотрим. Попробуй. Кстати,  если что,
я скоро вернусь.
     - Ты в лес? не боишься?
     - Нет, - отмахнулась та и пошла в сторону подъема склона.
     Выйдя за  пределы площадки, она  стала  время  от времени нагибаться  и
рассматривать  то  или  иное растение,  его строение, форму  листка, цветка,
корня. Особенно интересные экземпляры она клала в сумку.
     Когда Энергетик закончил подсоединять колонки, он  оглянулся и отметил,
что Ксенобиолог все еще находится в  пределах видимости,  правда далеко, уже
метрах в ста. Уже собравшись вернуться в Корабль, он  наткнулся на  сидящего
на крыльце Геолога.
     - А ты,  Айзек,  чего бездельничаешь? -- строго спросил он. -- Мы  ведь
только из-за  вас двоих собственно  и  прилетели  в это поганое  место. Даже
Салли вон старается, а ты сидишь.
     - Любуюсь закатом, - флегматично ответил Геолог. -  Красиво... А насчет
меня  ты не беспокойся. Сегодня  праздник, официальный выходной,  так что  я
имею право делать все, что угодно. Мне угодно любоваться закатом.
     -  И  все  же,  -  не  отставал  от  него  Энергетик,  -  имей  чувство
ответственности.  Мы  сидим  в этой  дыре  единственно  из-за  вас  двоих. А
праздник мы могли бы отметить хоть в космосе.
     - Ошибаешься. Мы находимся здесь по совершенно иной причине. Мы думаем,
что Глория нам нужна как форпостная  база и  как источник ресурсов, а она не
хотит перед нами раскрываться. Она  до сих пор для  нас белое пятно и черная
комната и так будет до тех самых пор, пока мы  не умерим спесь и не уменьшим
свой гонор.
     - Сдается  мне, приятель, тебе  напекло голову. Ты говоришь,  а я  тебя
совсем не понимаю. Займись каким-нибудь полезным делом. Ведь это твоя прямая
задача разузнать имеются ли  на планете  природные ресурсы и в каких  именно
количествах, такие  как германий, металлы,  минералы,  углеводороды, тяжелая
вода. Без  этих данных нам попросту нельзя возвращаться.  А  их у нас до сих
пор нет.
     - Все верно, Патрик,  - ответил Геолог. Он поднял руку  и показал вдоль
ущелья. - Посмотри какое приятное сочетание зеленых цветов. Переливами.
     - Тьфу тебя.
     Энергетик махнул на него рукой  и вошел в Корабль. Коридор был наряден.
Вдоль плинтусов сверху  и снизу  тянулись  цепочки помигивающих разноцветных
фонариков.  Он  поднял  глаза  на  движение  и  увидел  в  закутке  коридора
поднимающегося по лесенке Штурмана.
     - Ты куда? -- недоуменно спросил он его. - Там же машинное отделение?
     Штурман шел проведать Инженера и совсем  не планировал, чтобы Энергетик
прознал об аварии. Спасла неожиданная находчивость:
     -  В машинном  отделении ведь  тоже  должно  быть  нарядно, - притворно
радостно  ответил  он Энергетику и  продемонстрировал  рулончик серпантинной
ленточки, который еще не  успел выложить  из кармана комбинезона, -  пойду и
там повешаю.
     - А, ну-ну, - буркнул Энергетик и пошел своей дорогой.
     Штурман перевел дух. "Вот  истоки лжи - слабость и стремление  избежать
худшего". Он  открыл  дверь в  тамбур, на которой  со вчерашнего  дня стояла
блокировка от  всех  астронавтов,  кроме трех заговорщиков,  и вошел внутрь.
Прежде всего  в нос  ударил запах испарений  специального  паяльного  масла.
Вентиляция  не  успевала  его  устранять, даже  работая с надрывным  звуком.
Инженер  сидел сильно  сгорбившись  за низеньким столиком и  лудил очередной
тончайший проводок.
     - Есть не хочешь? - поинтересовался Штурман.
     Инженер  защемил соединение  в  паз  паяльного устройства, затем закрыл
крышку, нажал кнопку, чтобы  по  канавке  протек расплавленный металл, вынул
соединение и несколько раз осторожно на него подул.
     - Что? - наконец оторвался он от занятия.
     - Ты не голоден, Сережа? - повторил Штурман.
     - Нет.
     -  Ты не забудешь  к нам присоединиться перед  Новым  годом?  Украшения
развешаны, меню готово.
     - Нет, не  забуду. На всякий случай, напомни  мне потом по  телефону, а
теперь не отвлекай.
     -  Хорошо,  сейчас  уйду.  Теперь   ты  понимаешь   какая  здесь  царит
неустроенность:  вместо  того,  чтобы купить  новую запчасть или,  на  худой
конец, отнести поломанную деталь в ремонтную мастерскую, мы маемся, опираясь
только на собственные силы.
     - Да,  я давно знал. Плохо быть  в авангарде  человечества,  -  в твоем
смысле, разумеется.  Но ничего, ничего,  скоро мы  переделаем  этот  мир под
себя. Каждая пылинка здесь  будет плясать  под нашу  дудку.  Хотя  знаешь...
внутри души я  мечтаю поскорее отсюда убраться и вспоминать этот неухоженный
мир только  как  дурной сон.  Ситуация все  хуже и  хуже. И зачем  только мы
садились во второй раз, болваны!...
     - Ты прав. Ладно, не буду тебе мешать.
     Штурман  покинул тамбур  и на  лестнице громко  прочистил ноздри  носа,
который першило от резкого запаха.
     "Бедный Инженер!"
     Тем  временем, близился  момент начала праздника. Любая  душа отчего-то
возвышалась, светлела,  очищалась  от всего дряхлого, чтобы без отслужившего
балласта,   без   грехов,  без   страхов  и  предрассудков  принимать  новые
впечатления. Штурман над этим задумался.  Объективно праздников в природе не
существовало.  Не  было никаких хронологических  рубежей, все текло  плавно.
Праздник был выдуман обществом - со  всеобщего согласия и одобрения -  чтобы
поделить  бесконечно  тянущееся непрерывное  время,  раздробить на небольшие
кусочки,  которые  было  легче  объять  разумом,  сравнить  друг  с  другом,
проследить  динамику  изменений.  Праздники  были  очень  важны  именно  для
понимания сущности - а не для отдыха. Отдохнуть человек мог в любое время, в
любой  день  когда  бы  это  ему  заблагорассудилось,  по  мере   накопления
усталости.
     Штурман прошел в гостиную и обнаружил здесь большинство астронавтов.  В
углу сияла наряженная  елка.  Из разных комнат сюда  были  снесены несколько
раздвижных столов и,  будучи приставлены друг  к  другу, были  накрыты общей
скатертью. Робот-официант неторопливо курсировал между  столовой и гостиной,
наполняя праздничный стол блюдами и сервировкой.
     - Вот и Людвиг! - воскликнула  Журналистка. - Почти  все в сборе, кроме
Салли и Сережи. Иди сюда, Людвиг.
     Штурман  прошел к ней ближе  и  со всех  сторон в несколько голосов ему
объяснили,  что Журналистка откопала  интересную информацию в одной книге  и
сейчас они все предпримут кое-что необычное.
     - Что же именно? - поинтересовался Штурман.
     -  Представляешь,  мы  освятим Корабль.  В  книге доказывается, что эта
процедура   стопроцентно    успешна,   что   подтверждено    многочисленными
свидетельствами.
     - Для  этого,  - подхватила инициатор идеи,  - следует  особым  образом
приготовить   воду,  затем  нашептать  над   ней  несколько  так  называемых
молитвенных выражений и побрызгать веничком этой водой как снаружи, так и  у
"врат"  и  внутри "Глинки".  В  результате Корабль будет защищен  оболочкой,
сквозь которую не сможет проникать стохастичность внешнего мира.
     -  Чушь собачья,  - прокомментировал Штурман,  немало  удивленный  тем,
какой ахинеей заразились его друзья.
     - Зато как романтично! Надо всего лишь в это  поверить. Просто поверить
что это действует и больше ничего.
     - Вода готова, - сказал Геолог, принимая у робота чашу с замороженной и
оттаявшей водой.
     Журналистка приняла из его рук чашу, поставила на стол и прикрикнула:
     - А  теперь  все  тихо,  я буду  шептать молитву. Отойдите подальше,  к
двери,  чтобы не мешать  мне  сосредоточиться  и  не смущать меня.  Давайте,
отходите.
     Она поправила наушники  и, попросив Сизифа диктовать ей найденный текст
молитвы, стала шепотом повторять вслед за ним, склонившись над самой водой и
производя рукой что-то вроде театральных пассов.
     "Ну-и-ну!"  --  только  покачал  головой  Штурман  и  побрел  вслед  за
астронавтами,  которые  во главе  Журналистки  стали двигаться к  выходу  на
улицу. Ассистировал ей  Геолог. Он держал чашу, а Журналистка, за  неимением
веничка,  пульверизатором  неумело   брызгала  туда-сюда,   иногда   попадая
струйками на столпившихся зрителей. Но на нее никто не роптал,  все понимали
-  так  надо.  Процессия  обошла  вокруг  Корабля,  затем двинулась  внутрь,
заглядывая во все подряд каюты.
     Святая вода кончилась как раз перед столовой.
     - Все, - воскликнула Журналистка.  -  Теперь мы спасены. Хотя  все-таки
какие мы непрактичные. Так надо было поступить с самого начала.
     -  Но  мы  обошли  не все комнаты, - пискнула  Картограф. --  Могла  бы
расходовать поэкономнее.
     - Хватит столько! Главное - объем истраченной святой воды. Неважно, что
где-то набрызгано больше, а где-то  меньше. В любом  случае  испарения, весь
этот святой дух будет парить над всем Кораблем.
     -  Мне  ужасно  понравилось,  -  высказался Геолог.  - Приедем домой, я
налажу массовое производство святой воды. То-то люди будут рады.
     - Ага, - пробурчал Штурман, - раскатал губу. Держи карман шире.
     Метеоролог глянул на часы и ахнул:
     - Друзья  мои -  поигрались  и  хватит. Смотрите, уже  два  часа,  пора
подсаживаться к праздничному столу. Зовите всех и собираемся в гостиной.
     Заиграла нежная музыка - кто-то из астронавтов попросил об этом Сизифа.
Штурман отошел в сторонку, чтобы его никто  не услышал и  позвонил Инженеру.
Тот долго не отвечал и, наконец:
     - Ну чего тебе!
     - Выходи к нам, Серж, праздник начинается.
     - Некогда. Не могу.
     -  Да ты  чего! Выходи, а  то  они  заподозрят неладное. Только вымойся
хорошенько, а то поди пропах весь мерзким дымом.
     - Нормальный запах. Я его почти не чувствую, привык уже. Ладно, сейчас.
     Штурман кивнул  и  вернулся  обратно в  гостиную. Там  уже было шумно и
опять не хватало лишь Инженера и Ксенобиолога.
     - Где Сережка? -- напала на него Картограф. - Куда подевался?
     - Он отдыхает, просил не беспокоить, - поспешил успокоить  ее  Штурман,
зарубить  волнение в самом  зародыше.  --  Сейчас  придет. Скажи лучше,  где
Салли?
     -  Ребята,  а  где  Салли?  - выкрикнула  излишне  беспокойная  сегодня
Картограф.
     Энергетик положил ей  тяжелую ладонь на плечо, но  затем  оглянулся  на
Журналистку и с сожалением убрал эту ладонь.
     - Я ее видел - пестики-тычинки, палки-копалки. Она пошла в лес собирать
свои...
     - Что же ты молчал!  А вдруг с ней что случиться, ведь на улице  начало
темнять.
     - Да что с ней может случиться!  - воскликнул Энергетик. -- Какие же вы
все стали боязливые-пугливые. Даже стыдно за вас.
     - А мне  от тебя  тошно, бездушный, жестокосердечный Патрик, - стукнула
она его кулачком в грудь.
     Энергетик распрямил грудь и широко развел руки в стороны.
     -  Ну,  не   ожидал.  А  я-то   думал   скажешь:  смелый,  бесстрашный,
хладнокровный.
     Картограф показала ему фигу, вложив в нее всю свою душу, хотя  эта фига
все равно осталась миниатюрной и смешной, как и сама Картограф.
     - Я сказала то, что  сказала...  - и на полуслове прервала свое гневное
выражение, потому  что в проеме двери  появилась  сама Ксенобиолог  с пучком
выкопанных растений в руке. Другой рукой она придерживала низ  целлофанового
пакета, куда были помещены корни вместе с землей.
     В гостиной воцарилось непродолжительное удивленное молчание.
     - Вот видишь! - в следующий момент укорил Энергетик Картографа.
     - Живая вернулась? - спросил, не подумав, Геолог и тут же поплатился за
невежливость. Ксенобиолог высвободила  руку и  импульсивно щелкнула пальцами
по его губам.
     -  Не  смей!  -  и  тут  же,  совершенно  оттаяв,  забалабонила в своем
привычном  стиле.  -  Стемняло,  ничего  не  видно.  Да  еще  кроны   сверху
затеняют... Ага, все готово, ну я пойду переоденусь.
     Она ушла. Вскоре-таки пришел и Инженер, всем видом  напоминая  блудного
сына, которого Штурман с Капитаном уже не чаяли дождаться.  Они заговорщицки
переглянулись  друг  с другом.  Войдя в  гостиную,  Инженер сразу  же устало
плюхнулся за стол. Картограф погладила его по голове.
     -  Выспался, мой  хороший, отдохнул.  Только, похоже, дружок, ты во сне
бетон месил.
     - Ага, - мотнул головой Инженер. - А вы еще телевизор не включали?
     - Тебя ждали, - сказал Капитан, а затем объяснил всем: - Мы не пожалели
денег,  потому  что  праздник все-таки есть  праздник, никуда не денешься, и
накануне  скачали телевизионные  программы новогодней  ночи,  приготовленные
телекомпаниями Города.  Так что для нас это будет выглядеть почти как прямой
эфир, мы сможем чувствовать себя так, словно находимся у себя дома  и никуда
не улетали.
     - Здорово, - сказала Картограф.
     - Сизиф, включай с начала.
     На  экране  появились   знакомые   лица  ведущих,  артистов,  эстрадных
исполнителей, которые  стали  дурачиться и поздравлять. Полились музыкальные
хиты уходящего года.
     Астронавты  расселись за столом,  послышались хлопки  пробок и  шипение
разливаемого шампанского. Привычно смурной Метеоролог, расположившийся ближе
всех  к экрану, улыбнулся удачной шутке ведущего, затем переключил  канал  и
они услышали краткую поздравительную речь председателя  Городского  Совета и
сразу же за ним спичи мэра Космического Города и Директора Звездного Порта.
     Робот едва успевал шевелить руками, подкладывая  в опустошаемые тарелки
еду.
     - Все не так уж плохо, - пробормотал про себя Капитан, натыкая на вилку
котлетную дольку.
     Произносились шикарные тосты. Фужеры хрустально  звенели своими боками.
Чуть приглушили свет,  чтобы обстановка стала еще более раскрепощенной и еще
более  таинственной.  Огоньки  на елке  загорелись  еще ярче, а ароматизатор
излучал  насыщенный,  правдоподобный  хвойный  запах.  На  душе  становилось
воздушнее  и  радость  ощущалась  девственно  чистой,  словно  нарождающийся
младенец нового года, без каких-либо омрачающих  примесей  горечи.  Все было
хорошо,  по  крайней  мере  в  текущий  момент,   и  этим  следовало  сполна
наслаждаться, что люди с успехом и делали.  Насытив свои  желудки по первому
разу, но далеко не последнему  в эту ночь, встретив во всеоружии (точнее, во
всебокалии)  бой  часов   --  смещенное  время  никого  не  смущало,  ибо  в
человеческой  жизни  существовали  условности  куда  более  серьезные  - они
выбрались из-за стола и решили проветриться на свежем  воздухе, а  некоторые
даже лелеяли надежду приятно потанцевать и уже присматривали себе партнеров.
Так,  к примеру, Энергетик, сам себе  удивляясь,  все чаще  поглядывал не на
Журналистку,  а  на более  молодую Картографа, хотя она была совсем не в его
вкусе. Но  он даже не пытался притормаживать  себя, потому что  продолжалась
волшебная   новогодняя  ночь,   а   противиться  волшебству  напоминало  бы,
во-первых, чересчур  самоуверенное  чванство,  а, во-вторых,  напоминало  бы
сопротивление  мыши орлу,  уже схватившего ее в беспощадные  когти.  Словом,
наслаждение текущим моментом стало главным тезисом сегодняшнего дня.
     Если сказать, что  глорианская ночь была чудесна, это значит сказать то
же самое, что "бумага белая". Это значит ничего не сказать. Глорианская ночь
была пышная. Звезды  сияли чисто  и ясно, словно стеклышки. Луна  сдабривала
темноту  до  той  меры,  что  высящиеся   горы  ничуть  не  казались  грозно
нависающими,  а  всего  лишь  жирными весомыми мазками дополняли грандиозную
панорамную картину.
     Сначала  астронавты просто бродили  в  ночной  прохладе,  разбившись на
группы так, кто как и с кем хотел бродить. Разговаривали и о том, и о сем.
     Врач взяла Капитана  под руку  и они медленно пошли к реке,  отливающей
вороненым серебром и червонным золотом под отражением огней Корабля.
     -  Ты сегодня какой-то уставший,  - говорила Врач. - Все правильно,  на
тебе лежит вся ответственность за благополучие этой утомительной экспедиции.
Как после этого начальство еще смеет торговаться насчет оплаты!
     - Хуже другое. После возвращения меня  могут уволить. Безработица, сама
понимаешь, семьдесят пять процентов.
     -  Знаешь,  Сева,  постарайся  - нет,  приложи  максимум  усилий, чтобы
добиться рейсового маршрута. Экспедиционный полет ведь,  хоть и оплачивается
хорошо, зато единичен и  за его рамками у тебя нет никакой гарантии. А ты же
ведь ценный специалист,  это все понимают. Опытный - не в пример  многим. Ты
еще многих из молодежи можешь за пояс заткнуть и приличную фору им дать...
     Штурман, Геолог и  Метеоролог  никуда не брели, а просто стояли кружком
чуть поодаль от крыльца. Геолог пояснял:
     - Название "Глория" со старинного английского языка можно перевести как
триумф или слава.
     - Чей триумф? - удивленно поинтересовался Штурман. - Уж не намек ли это
на наше псевдотриумфальное пришествие?
     Метеоролог тронул Штурмана за плечо.
     - Название случайно, Людвиг, в нем отсутствует какой-либо символизм или
скрытый смысл. Даже более того,  я  расскажу как трагикомично придумывают  и
утверждают названия. Дело все в том, что различных объектов, которые следует
как-то  оригинально  обозначить  по  количеству  намного  превосходит  число
более-менее  подходящих  названий.  Это  касается  как  чиновника-астронома,
инвентаризующего звезды и  планеты,  так и  чиновника-архитектора, ломающего
голову над тем, как назвать очередную, вновь открытую трассу-улицу...
     Ксенобиолог  и Журналистка, полуобнявшись, покачивались на площадке под
плавными музыкальными ритмами.
     -  С моей точки зрения, -  полупьяно  объясняла Ксенобиолог, - на свете
существует только один вопрос:  где взять деньги? Как их иметь в достаточном
количестве?
     - Чтобы потом ни в чем не нуждаться, ни в чем себе не отказывать?
     - Естественно. "Где-взять-деньги?" - вот в чем вопрос!
     - Скажи, Салли, по возвращении ты будешь брать отпуск?
     - Ну конечно, милая.
     -  А  где ты его проведешь?  -  извини  за нескромный вопрос. Ты же  не
станешь дома сидеть.
     - Хм. Пока не думала. А ты где?
     - Мечтала бы на курорт Сен-Симони, да только...
     - Губа не дура! Хотя, почему бы и нет! Мы же можем позволить себе раз в
жизни,  ради этого  и живем,  подруга.  Вот погоди, вернемся. Знаешь, Джози,
если не  найдешь  себе  попутчика, позвони мне и  я  скорее  всего дам  себя
уговорить составить тебе компанию. Я ведь тоже там не бывала.
     - Хорошо, позвоню.
     - Но погоди!  А что у вас с Патриком? Ладится?  Не ладится? Я думаю, он
составил бы тебе  прекрасную  пару.  Он ведь в душе замечательный парень и я
думаю тебе  по  силам  раскрыть  спящий  в  нем потенциал.  Конечно, есть  и
недостатки. Некрасив -  так ведь ты с лихвой  это  скомпенсируешь. Мужчина и
должен быть таким - чуть страшнее обезьяны.
     -  А  еще  какие недостатки? - поинтересовалась  Журналистка.  Хотя  ей
больно было слушать, тем не менее она уважала мнение коллеги, которая в этой
области была в своем роде авторитетом.
     - Пожалуй, вспыльчив, обидчив...
     А  сам  Энергетик  тем  временем  стоял  в  тени,  за  границей  света,
очерченной прожектором  и  шептал  ласковые  слова  Картографу,  одной рукой
поглаживая ее спину.
     -  Ты такая маленькая, хрупкая, -  шептал Энергетик, -  как  кукурузная
палочка.  Ты еще не представляешь, а мне  со  стороны хорошо видно, что тебе
нужна защита,  нужно сильное  мужское плечо, на которое  ты  в любой  момент
могла бы опереться...
     -  Ты немножко болен, это пройдет, - отвечала Картограф. -- Одно  скажу
точно, я не смогу тебя утешить  в том смысле, как может  быть ты себе сейчас
представляешь...
     Тут их вдвоем заметила Ксенобиолог и указала на это Журналистке.
     - Джози, смотри, как бы не увели твоего возлюбленного.
     Журналистка растерянно прекратила танцевать. Ей не нравилась ситуация и
она быстро соображала, что  же  предпринять.  Наконец,  она  придумала.  Она
попросила Сизифа поставить живую,  энергичную  музыку и  включить на большую
громкость.
     -  Все  сюда!  - закричала она.  - Давайте  порастрясем животы, устроим
дискотеку!



     "Похмельный синдром".  Двое  астронавтов  уходят  в горы.  Великолепные
виды. Геолог обосновывает необходимость объявления планеты заповедной зоной.
Покорение вершины. Непостижение непостижимого.
     
     Как всегда после бурного  празднования, утро следующего дня началось  с
похмелья. Разница между  похмельным  состоянием  и нормальным была  не очень
велика,   но   все-таки  ощущалась  -  в  основном  пониженным  настроением.
Чувствовалась легкая разбитость, а  работоспособность была предельно низкой.
Астронавты вынуждены были принимать слабые  психостимуляторы, нельзя же было
позволить  плохому самочувствию  отнимать  от  жизни  целый  кусок  времени.
Поэтому к завтраку все были "как огурчики".
     После завтрака Геолог подсел к Метеорологу и  принялся, что называется,
"обрабатывать"  его  - уговаривать пойти  с  ним  в  пеший  поход  в горы на
несколько дней.
     -  Тебе  будет  любопытно,  -  соблазнял   он.  -  Одному-то  мне  идти
несподручно,  а  тебе  я  доверяю  больше  всех  из  членов  экспедиции.  Ты
настоящий,  суровый,  серьезный  мужчина,  а  не  какой-нибудь  инфантильный
хлюпик.
     - И что я там буду делать?
     - Вот смотри, обрисую ситуацию. Я сегодня  утром  получил со  спутников
собранную  информацию  об интересующих нас ресурсах планеты. На основе  этих
данных  я  поручил Сизифу  составить карты месторождений и  запасов, а также
вычислить оценочную трудоемкость, а значит рентабельность  добычи по каждому
виду ресурсов. Дополнительно к этому я попросил его просчитать экономический
эффект от  комплексной добычи ископаемых  по каждому месторождению, а  также
ожидаемый совокупный эффект в денежном  выражении от промышленной разработки
Глории. Это будут те данные,  которые я  передам начальству вместе с отчетом
об   экспедиции.   Но   мне   кажется   этого   недостаточно.   Не   хватает
непосредственного, близкого контакта.  Я хочу лично пойти в горы, посмотреть
что из себя представляют породы. Будет чудесно, если нам встретятся глубокие
срезы -  изучить как  они выглядят  послойно.  Можно, конечно, вести добычу,
опираясь лишь на данные со спутника, -  и это будет добротная консервативная
работа,  но все  же  нельзя  сбрасывать со счетов, что глядя лишь  издали мы
можем  упустить что-нибудь  важное. Настолько  важное, что оно может  дорого
обойтись Корпорации. Помнишь известный случай на Джессике-Джей?
     - Нет, а что там произошло?
     - Ну да, ты мог его пропустить. Это было в... лет двадцать шесть назад.
Не  помню  насколько  широко  эта катастрофа  освещалась средствами массовой
информации, да только в Корпорации слетело немало голов, это точно.
     - И что же там произошло?
     - Дело обстояло примерно так:  на упомянутой планете выстроили Базу над
гигантским месторождением природного газа. И только успели смениться две или
три вахты газовиков,  как вся База,  вместе  с  людьми,  с энергостанцией, с
маяком, с несколькими газоконцентраторами - все  это за несколько  мгновений
ушло под землю.
     - Болотистые почвы?
     - Комиссия, расследовавшая причины, пришла к заключению, что под  Базой
странным образом  осталась  незамеченной крупная  пустота, которая и лопнула
под давлением значительной массы газа в концентраторах.
     - Странно. Но здесь-то вряд ли может произойти нечто подобное.
     - И  все же я хочу пойти. Ты полюбуешься видами, получишь положительный
заряд энергии.
     - Хорошо, Айзек, давай сходим - мне все равно делать нечего. Только мое
условие - к походу отнестись максимально серьезно.  Взять еду  на  несколько
дней, палатку.
     - Займемся подготовкой сейчас же?
     - Да.
     Они известили  Капитана  о  своем намерении,  на что  тот только  пожал
плечами.
     -  Боюсь,  скоро  мне придется  тут одному остаться. Вон,  Салли,  Аи и
Людвиг тоже собрались покинуть нас, только не пешком, а на колесах.
     -  Для них это игры, - поморщился Геолог, - а для меня этот поход важен
на самом деле.
     - Важен  так  важен, - кивнул  Капитан. - Какой разговор. Только уходя,
возвращайтесь.
     Они вышли сразу после обеда. Их провожали не так, как первую экспедицию
на  вездеходе,  может быть налет романтики  уже  успел выветриться. Вместе с
ними  вышли только Капитан и Картограф, да и  те не слишком долго глядели им
вслед.
     - Куда двинем? - спросил  Метеоролог  и, поправив весомый  рюкзак, чуть
подал корпусом вперед, чтобы не опрокинуться. - Ты веди куда тебе надо, а  я
следом.
     - Салли намекнула, что мы с тобой свихнулись, - усмехнулся Геолог.
     - Она права. То, что мы сейчас делаем - высшая степень глупости.
     - Все может быть.
     Они  медленно  взбирались  в  густом  подлеске по  скользящему  склону,
опираясь  подошвами  на,  словно  отвисшие  женские  груди,  кочки  дерна  и
струящиеся  из земли многочисленные узелки  и  плети корневищ.  Руками можно
было  цепляться  за   тонкие  жерди  молодняка,   упруго  прогибающиеся  под
человеческим весом.
     - Телефон взял?
     - Взял.
     - А то вдруг потеряемся в этой чащобе.
     -  Ты  что, думаешь они пойдут нас искать? Хотя, вообще-то,  пойдут, но
будут  проклинать на чем свет  стоит. Но потеряться здесь невозможно с нашим
масштабным мышлением. Как ни петляй, а уж к реке-то завсегда выйдешь.
     - А тебе никогда не хотелось потеряться?
     - То есть как это потеряться? Спрятаться?
     - Ладно, это  я просто так ляпнул, не  обращай внимания.  А теперь тебе
назвать настоящую причину того, почему я выманил тебя в поход?
     - Так и знал, что ты все-таки меня надул.
     -  Я хотел посмотреть  первозданную природу до  того, как она попадет в
человеческие жернова. И хотел чтобы ты посмотрел вместе  со  мной. Ты будешь
свидетелем.
     Они поднялись уже достаточно высоко, но лес все еще  продолжался,  хотя
стал разреженнее и светлее.
     - Я хотел с тобою поговорить, -  сказал Геолог. Он  стал  часто дышать,
сказывалась  слабая физическая подготовка, да и давал о себе знать приличный
возраст. Метеоролог еще держался.
     Вскоре  перед ними открылась каменистая полянка. На краю  обрыва лежали
огромные  камни, с которых можно было  обозревать,  глядя вниз, всю долину и
даже  небольшой  отрезок  реки в  просвете  между  кронами деревьев. Укрытый
лиственным покровом, склон был похож на кучерявую бороду циклопа.
     -  Передохнем  здесь?  -  предложил Геолог,  стягивая  с себя рюкзак. -
Что-то я быстро выдохся.
     Они  взобрались на камни.  Было тепло,  солнечные лучи  за длинный день
раскалили поверхность камней, но в тех местах где рос мох - длинными прядями
волос,  - накопленный  жар скрадывался.  Поддувал легкий  ветер, особенно на
самом  краю  обрыва.  Метеоролог  расстегнул  комбинезон  и  обнажил сильную
волосатую грудь.
     - Не поскользнись вниз, - предупредил его Геолог.
     -  Наоборот, здесь удобно сидеть.  Если никто не помешает, то сам я  не
упаду.
     - Красиво? Посмотри какое великолепие!
     -  Да,   здесь  поинтереснее,  поживее   местность,  чем  та,  где   мы
приземлились сначала.
     - Тебе нравится здесь, Марсело?
     - Скажу откровенно, когда мы только  прилетели, у меня не было  никакой
симпатии к этой планете. Я относился безразлично, хотел всего лишь выполнить
поставленную передо  мной задачу. Отчасти я разделял общее мнение  экипажа о
том,  что  здесь недостает  элементарного порядка.  С течением  времени  эти
представления изменились и теперь мне Глория стала ближе, чем-то роднее.
     - И у меня те  же чувства. Вот мы скоро улетим и сюда прилетят  другие,
третьи  люди,  которые  уже  не будут  видеть себя  первопроходцами, а будут
смотреть  на   все  через  утилитарную  точку  зрения:   как  бы   что  куда
приспособить, где что урвать. Понимаешь?  Как только сюда начнется нашествие
колонистов, планета будет погублена, независимо от того, для каких целей она
станет использоваться. Или станут добывать ресурсы, изъязвляя Глорию шахтами
и вышками или приспособят под курортную зону, что менее вероятно, но тоже не
сулит ничего приятного.
     Геологу казалось, что вот-вот наступит прозрение, откроется третий глаз
и  он  увидит  истинную  картину  в реальных  красках.  У  него  было  такое
предчувствие,  что он  играет  написанную  кем-то другим роль. И что планета
скрывает какую-то тайну, что ее значение  и ее величие намного шире, чем они
могли себе  представить  вначале.  Теперь  ему  казалось, что  мощная  длань
человечества,  протянутая  в  космосе,  и  посланниками  которой   выступали
астронавты,  соткана  из  миллионов неверных  предположений,  в сумме  своей
давших  некоторое  случайное  направление  движения   и  случайное  конечное
состояние. Может быть что-то они упускают из виду... но  что? Оно ускользало
от  Геолога, не  оставляя  за  собой ничего, за что  могла бы  уцепиться его
мысль.
     - Ты  хочешь, как я понял,  выступить  против  промышленной  разработки
Глории? - уточнил Метеоролог. - В ее защиту?
     -  В  защиту?  -  Геолог попробовал это слово на  вкус. -  Да, пожалуй.
Только  не  ассоциируй  меня  с  этим  смешным  движением "салатно-зеленых",
которые  требуют  построить  в  Космическом  Городе  как  можно больше новых
оранжерей,  оборудованных по  последнему  слову техники, а  также произвести
глубокую реконструкцию старых. Они  требуют увеличить защиту электрокабелей,
приводя  в пример уже набивший оскомину  случай с мальчиком, которого  убило
током.  Они требуют  еще  более глубокой  переработки отходов  с постепенным
сокращением конечного остатка с  0,003%  до  0,001% и  перехода к  глубокому
захоронению  их на необитаемых  планетах, вместо  того, чтобы  хранить  их в
космосе, замораживать и прочее. То есть, как ты понимаешь, "салатно-зеленые"
ратуют  в  конечном  счете  за  усиление  технологического   воздействия  на
максимально современном уровне и отказ от устаревших технологий.
     Геолог помахал перед лицом рукой, разгоняя стайку крохотных мошек.
     - На Глории  есть дыхание  Жизни.  Не жизнедеятельности в  человеческом
понимании, а  природного многообразия жизни. Теперь  мне  кажется, что здесь
надо незамедлительно объявить заповедник.
     Метеоролог покачал головой.
     - Это очень сильное и политически трудное решение. Насколько я понимаю,
общественный  интерес  в сохранении нетронутости  планеты должен многократно
превосходить  экономический эффект от ее промышленной  разработки.  А Глория
совсем не бедна ресурсами.
     - Глория чрезвычайно богата ресурсами - особенно  на случайно брошенный
взгляд дилетанта.  Исключительно  одних экономически  эффективных  природных
ископаемых  вполне  достаточно, чтобы зарубить любую  аргументацию защитника
планеты.
     - Заповедник, - протянул Метеоролог. - Н-да, вот оно что...
     Геолог   вынул  из  кармана  небольшой  геологический  молоток  и  стал
постукивать им по поверхности камня. Метеоролог  подтянул к себе ноги, обнял
руками голени, положил подбородок на колени  и  стал смотреть  вниз, где над
плотными  кронами деревьев  трепыхались существа, которые  с  натяжкой можно
было назвать птицами.  Издали они чем-то  напоминали  колибри с  бабочкиными
крыльями. Метеоролог очень удивился, когда  разглядел  как они ими машут: не
вверх-вниз, а вперед-назад.
     - Ну что, пошли дальше, наверх, -  поднялся Геолог.  - Мы поднимемся на
вершину этой горы, а там посмотрим.
     -  Как скажешь,  - ответил Метеоролог,  спрыгивая на выступ, где лежали
рюкзаки. - Давай руку, я тебя придержу... осторожнее. Хорошо.
     Они  помогли  натянуть друг дружке на  плечи лямки тяжелых и  не  очень
удобных рюкзаков и  стали  взбираться дальше.  Кое-где на пути им попадались
вздымающиеся стены и  в таких случаях  приходилось  искать длинную  обходную
дорогу.  По мере продвижения наверх, деревья становились все менее рослыми и
все более  корявыми, но  травы и моха  было по-прежнему навалом. Здесь стали
попадаться  и необычные  растения  с  широкими  ворсистыми  листьями,  плоды
которых, похожие  на колючие палицы, тянулись к солнцу, поддерживаемые снизу
длинными  прочными  тростинками.  Когда они  впервые с  ними столкнулись,  с
Геологом произошел неприятный случай. Чтобы поддержать равновесие, он взялся
рукой  за одну такую тростинку  и  в  его  руку тотчас впились с два десятка
тонких иголочек, выпущенных "палицей". Геолог взвыл скорее от неожиданности,
чем от боли.
     - Погоди,  -  попросил он Метеоролога, присел так, чтобы не  покатиться
вниз и стал вытаскивать иглы. Несколько из  них проткнули рукав  комбинезона
насквозь и воткнулись  в кожу. В двух местах выступила кровь. Он не сразу ее
заметил, а лишь  некоторое время спустя  по  красно-коричневым  проступившим
сквозь ткань пятнам.
     -   Ты   поосторожнее.   Наверное   это   была   защитная   реакция,  -
прокомментировал Метеоролог.
     - Защищаться от меня? -  расхохотался Геолог, хотя ему было вовсе не до
смеха.  -  Я  совершенно  мирный  человек. Я в  детстве ни  одной игрушки не
сломал.
     Он выдернул последнюю иголку и переломил ее пополам.
     -  Вот так  тебе,  - мстительно проговорил  он, а  затем, уже  серьезно
обратился к спутнику: - Вот обувь у  меня  совершенно  не приспособлена  для
таких  экзотических условий.  В ней  где-нибудь  в музее  прохаживаться,  до
уборной и обратно пройтись, а никак не  по горам лазить.  Мне мало того, что
уже ноги натерло, а того и гляди они вообще лопнут.
     - Надеюсь, все же, этого не произойдет, - сказал Метеоролог, - материал
как никак прочный, не в таких условиях испытывался.
     - Подозреваю, Марсело,  нет более  весомой  проверки,  чем  испытание в
реальных условиях.
     - Точнее, в нереальных.
     - Согласен. В обычных условиях необычной среды.
     Они  продолжили свой путь  к  вершине.  Теперь Метеоролог шел первым, а
Геолог, наступая за ним почти след в след, размыщлял вслух:
     -  Никак не могу понять, почему мы  проявляем неадекватную реакцию  под
влиянием этой самой необычной среды? Инженер ни с того, ни с сего кидается в
реку  с  холодной  и быстрой  водой. Мы  с тобой  без  подготовки,  без ясно
высказанной цели идем  в горы. И  это  вместо  того, чтобы просто  выполнить
намеченную  работу  и  поскорее лететь домой  отдыхать, смотреть  телевизор,
голосовать.  Может быть в местном воздухе содержатся, условно  говоря, некие
флюиды, воздействующие на  наше  сознание,  на  наши  поступки?  В противном
случае мне  трудно объяснить наше  нерациональное  поведение.  Но  если  эта
гипотеза правдива, это означает одно - нами манипулируют без нашего ведома и
нашего согласия. Это прямое нарушение международной конвенции "Согласие ради
благополучия". Марсело, ты меня слушаешь? У меня не бред?
     - Конечно, бред. Лучше сэкономь  силы и дыхание, а  то до вершины, хотя
она и кажется напрямик такой близкой - еще топать и топать.
     - Осторожнее!  - вскричал  Геолог, когда нога Метеоролога соскользнула,
но тот все-таки удержал равновесие.
     - Ничего, ничего, - сказал он. - Вперед!
     Скоро склон выровнялся и стал более пологим.
     - Давай-ка отдохнем, Марсело, - предложил Геолог, помещая свой рюкзак в
удобную выемку. - Знаешь  что,  достань  еды, только  немного, по половинной
порции,  а  я сейчас. - Он взял в руки молоточек и спустился немного вправо,
где метра на четыре вверх вырастала стена скалы.
     Метеоролог устало присел на землю и  поболтал икрами,  чтобы расслабить
мышцы ног. Он понаблюдал за Геологом, как тот рассматривает скальную породу,
откалывая в некоторых местах по кусочку камня. Потом перевел взгляд на небо.
Небо здесь было густое и слегка туманное, словно бы подернутое салатно-серой
дымкой.  Книзу  дымка становилась плотнее  и  наоборот, чем  выше,  тем небо
становилось  яснее,  контрастнее и насыщеннее. И оно  манило к  себе, обещая
свободу.
     Где-то  там была  родина.  Неожиданно Метеоролог  понял, что его всегда
существовавшее  убеждение  о  том,  что  человек  -   существо  космическое,
свободное во всех направлениях  полета - это убеждение ошибочно. Вот как раз
сейчас  он  оказался  прикованным  к двумерной (да  еще неудобно  наклонной)
поверхности земли и не в силах вырваться из этих рамок, разве что прыгнуть с
обрыва вниз. А их восхождение на гору не более  чем иллюзия движения вверх -
они все также двумерно следуют изгибам капризной поверхности. "Хочу домой, -
внезапно подумал он. - Здесь не отпускает это проклятое ощущение прижатости,
придавленности к земле и широкие открытые  пространства сторон. Я боюсь этой
манящей широты. Мы  отвыкли  от  нее, ограниченные замкнутыми помещениями до
той степени, что широта стала нам безмерно чуждой".
     Геолог закончил осмотр скалы и теперь возвращался к нему, подбрасывая в
ладони камешек.
     - Я  думаю, этой планете семь-восемь миллиардов лет навскидку, даже без
исследования остаточной радиоактивности.
     -  Возраст  почтенный, - ответил Метеоролог.  -  Ну-ка,  покажи  что за
камешек ты  отколол, а сам  садись, перекуси пока немного, я тут разложил...
Ого, здесь блестящие вкрапления - это металл?
     - Да, цинк, но в этом нет ничего особенного.
     Он  достал  фотоаппарат и сделал несколько снимков окружающей природы и
прекрасных видов на горы противолежащего хребта.
     -  Смотри-ка, - только сейчас  заметил  он, указывая пальцем на далекое
светлое пятнышко. - "Снежная шапка" у горы. Я знал что такое бывает, смотрел
визиоматериалы,  но  сроду не думал, что  мне  придется столкнуться  с  этим
вживую. Как все-таки интересно. Я хочу туда!
     - Перехочется. Ешь быстрее.
     Возбужденный Геолог  стал  беспорядочно  хватать куски еды, откусывать,
бросать, снова хватать, не переставая зачарованно глядеть на покрытую снегом
остроконечную вершину недосягаемо далекой горы.
     - Ты еще не надумал возвращаться? - спросил его Метеоролог.
     - Рано. Я еще не постиг последнего, чего-то самого главного.
     - Ну хорошо, пошли дальше.
     Они вновь собрались,  правда  уже  не с  таким энтузиазмом как вначале,
чтобы пройти последний отрезок  пути до вершины. Сейчас именно вершина  была
их целью в  тактическом плане и как поступят  дальше они  могли сказать лишь
после  восхождения.  Буйство растительности  медленно, но верно сходило  "на
нет" по  мере  увеличения высоты.  Вначале прекратились деревья. В  какой-то
момент  затяжной подъем  прервался большим,  почти  плоским  плато,  которое
целиком  занимал луг с неожиданным высокотравьем. И если бы не знать где они
находились на  самом деле, можно было подумать  о затапливаемой местности, с
которой совсем недавно сошла вода.  Растения здесь были сочные, состоящие из
высоких  одиночных   палашей   листьев.   Иногда  попадались   пучки  широко
раскинувшихся   папоротникообразных  лап,  из   центра  которых   на   ножке
обязательно  поднимались  светлые волосистые шары,  скорее всего  являющиеся
подобием плодов. Геолог хотел  было оторвать  один  из  таких  шаров,  чтобы
расколоть  и посмотреть как  он  устроен внутри, но Метеоролог ему  этого не
позволил.
     - Что  ты осторожничаешь! - возмутился в ответ  Геолог. - Сам  ничем не
интересуешься и другим не даешь.
     -  Капитан хотел  бы  видеть  тебя вернувшимся  на  Корабль, -  ответил
Метеоролог, - и я всего лишь выполняю его пожелание.
     -  Лучше бы я не стал брать тебя с собой, - шутливо вздохнул Геолог. --
Мой ангел-хранитель.
     Еще  на этом лугу росли цветы. На фоне  трав всех оттенков  коричневого
цвета  они  выглядели  миллионами пестрых пятнышек: белых, красных,  желтых.
Путники  назвали  их  цветами  исключительно  из-за  отличительной  цветовой
окраски.  При близком  же  рассмотрении  они совсем  не  походили на цветы в
привычном понимании. Это было что угодно, но только не цветы.
     Они  пересекали  луг очень долго. Во-первых, все расстояния  на  взгляд
оказывались сильно приуменьшенными,  чем  было на самом деле.  Во-вторых, не
происходил быстрый подъем в высоту, расширяющий границы  обзора  и создающий
иллюзию быстрых изменений. И  в третьих, упругие  былки трав не давали ногам
легкого  прохода.  Приходилось буквально  проламываться сквозь эти хрустящие
заросли.  Когда же  они вновь  вышли  к  склону,  трава внезапно  иссякла  и
остались только камни, шуршащие и сыплющиеся под ногами. Как видно, камнепад
здесь не был таким  уж редким явлением. Это была финишная прямая. До вершины
оставалось "рукой  подать". Путники пошли  рядом,  параллельно  друг  другу,
чтобы иногда катящиеся из под ног камни не мешали вслед идущему.
     - А  я знаю, - проговорил Геолог, - что люди, живущие на таких планетах
как Глория -  а в других галактиках подобное практикуется нередко -  и люди,
которые  жили на  планетах еще у истоков  человеческой  цивилизации  всегда,
когда рядом были горы, совершали на них восхождения. Только это выглядело не
так как у нас с тобой.
     - У нас с тобой это выглядит несерьезно?
     - Этих людей называют альпинистами. Перед ними встают горы намного выше
чем эта, и все покрытые злым снегом, как вон та, видишь. Иногда снега бывает
так  много,  что  из  него  складываются  целые  ледники.  Покорять  вершины
считалось рискованным делом, потому что  человек мог упасть  и пораниться, в
то время  как медицинская помощь была развита слабо,  она не могла прибывать
быстро и  в любое место происшествия. Не дождавшись помощи, человек мог  без
собственного желания  уйти в  небытие. Поэтому перед восхождением альпинисты
долго  и тщательно готовились,  тренировались, причем заниматься  этим делом
мог далеко не каждый, а только самые отчаянные.
     - Мы с тобой значит отчаянные, - довольно заметил Метеоролог.
     - Мы с тобой почти у  цели. Но  погляди как жестоко дует ветер. Мне это
не нравится. Посмотри как вздулись рукава у комбинезона.
     - И у меня. Эй-ей, не опрокинься назад. Я не хочу лишних проблем.
     - Держусь, держусь. Дай руку.
     И так, держась за руки, они поднялись на оконечное плато, открытое всем
ветрам и возвышающееся над всем миром. Все на свете было внизу.  Выше же них
не было ничего, кроме разве что нескольких более высоких гор на горизонте.
     - Покорили, - прошептал Геолог.
     - Мы сделали это слишком небрежно, слишком нехотя, и, зная предел наших
физических  возможностей,  надо полагать, что гора была  не слишком высокой,
так что не следует обольщаться.
     -  Да брось ты. Мы настоящие герои.  Погляди на пройденный нами путь --
все отсюда выглядит таким маленьким и крошечным.
     -  А   вон  смотри-ка,  по  другую  сторону,  в  естественной   впадине
располагается горное озеро. Пойдем туда?
     -  Обязательно.   Только  дай  сполна   насладиться   этим   опьяняющим
состоянием.  Дай  обнять  тебя,  дай сфотографировать  окружающий  мир,  дай
надышаться чистейшим горным воздухом.
     - Даю, - уступил Метеоролог.
     Побыв еще некоторое время на  вершине и неожиданно для себя  продрогнув
там от  пронизывающего  ветра, они  продолжили свой  путь. Они  спустились к
озеру и, так как  час наступил довольно поздний, решили  там  и  заночевать,
подумав что  более  подходящего места им не найти. И хотя чужое  солнце  еще
ярко светило,  ломая  привычный  ритм жизнедеятельности, организм чувствовал
накопившуюся за день усталость, решительно требовал отдыха.  Разбив палатку,
поужинав, побродив немного по бережку озера, повыискивав любопытные камешки,
астронавты отправились спать.
     Первым в палатку  залез  Метеоролог и моментально уснул. Геолог же  еще
постоял на воздухе, разглядывая черную зеркальную гладь воды с отражающимися
в ней окружающими их со  всех сторон скалами и небом. Глядя в близкое  небо,
он никогда  еще  не  чувствовал  себя таким  умиротворенным  и ясным,  таким
сливающимся  с  окружающим  миром. С такой всепоглощающей любовью к природе.
Наконец, он ополоснул  лицо  и руки  холодной живой водой  из  озера и также
отправился спать.
     Он был очень уставшим. И все-таки с час или даже  больше не мог уснуть.
Волна за волной в его полудрему накатывались и проникали неотчетливые образы
и  неясные  мысли.  Планета прекрасна,  беспорно, думал он.  И очень  стара.
Старее поповой собаки, - пошутил Геолог сам с  собой и мысленно ухмыльнулся.
Но что-то мешает ощутить картину  во всей полноте. Что? Нет завершенности. В
этой картине мира, которую он  составил себе  за время пребывания на Глории,
не доставало чего-то очень важного. Но чего именно? Может быть того, что они
до  сих  пор  не  повстречали ни  одного  глорианца? Это действительно  было
сверхстранным и этот факт легче всего можно было объяснить одной причиной...
Отсутствием цивилизации... Но при  этом  никуда не  девались  многочисленные
следы этой самой отсутствующей цивилизации:  атмосферные регуляторы, каналы,
радиоретрансляторы и многое другое  в превеликом  множестве. Все  это  могли
создать только умелые человеческие - нет, человекоподобные разумные руки. Но
куда они потом подевались? По какой причине исчезли высокоразвитые существа,
оставив свой мир приходить в упадок и запустение?
     Неразрешимые загадки стучатся в дверь.
     А были ли хозяева планеты?  А может быть их никогда не было? Но тогда с
этим моментом трудно было примирить древний возраст самой планеты.
     Мысли  становились  все  более  расплывчатыми и  наконец Геолог  уснул,
ничего  не прояснив и оставив все загадки загадками. И он никогда еще в свою
жизнь не спал более глубоким и приятным сном, чем теперь.



     Вторая  вездеходная экспедиция. Ксенобиолог наряжается. "Стой, машина!"
Аборигены. Попытка начать переговорный процесс. "В погоню". Нелепая смерть и
похороны. Ксенобиолог окончательно сходит с ума?
     
     В то время, как  Геолог с Метеорологом неприметно от остального экипажа
ушли  в  горы,  на  Корабле  более  тщательно готовилась  новая  вездеходная
экспедиция в составе Штурмана, Ксенобиолога и  Картографа, чтобы отправиться
вниз  по  ущелью  в  поисках  пригодных  для  употребления в пищу  человеком
образцов  биомассы. Маршрут  поездки  был  обговорен и  составлен заранее  и
собственноручно утвержден заказчиком экспедиции -- Ксенобиологом.
     -  Увозишь свой  гарем? --  хитро  прищурившись,  пошутил  Капитан  над
Штурманом. -- Покидаешь нас в обществе двух девушек?
     - Ох, Всеволод! Ты не представляешь как тяжело мне будет  одному с ними
управляться.
     -  Ладно  уж, поезжай  --  мы  от вас  хоть чуть-чуть отдохнем. Надоели
вконец.
     - Надоели? Все шутишь!
     - Куда деваться. Должностная обязанность.
     Штурман напоследок проведал Инженера, продолжавшего безвылазно работать
в тамбуре,  и пошел  готовить машину к поездке. Собственно  говоря, готовить
машину к  поездке вовсе не означало проверить уровень масла  в  каком-нибудь
фильтре,  работоспособность  всех  узлов,  достаточное  количество  топлива,
уровень износа шин и тому подобное. Это даже не означало  завести и прогреть
двигатель.  Бортовой  компьютер  вездехода  сам тестировал качество рабочего
состояния всех своих элементов  и при необходимости заменить какой-либо блок
сигнализировал  об  этом.  Готовить машину к  поездке могло  означать  одно:
проверить,  все ли  вещи,  которые могут  пригодиться в пути,  были  уложены
роботами  в багажник.  Если это  условие было соблюдено, то можно было смело
отправляться в дорогу. (Здесь: в  бездорожье).  Проверив,  все  ли на месте,
Штурман прикрыл  багажник  и  забрался  в  салон,  поближе  к  теплому  телу
Картографа.
     - Где Салли? -- спросил он.
     Картограф улыбнулась.
     - Делает прическу.
     - Все ясно. Как обычно.
     В салон заглянул Капитан.
     - Вы еще не уехали? Где Салли?
     -  Делает  прическу,   --  хором  ответили   Штурман  и   Картограф   и
переглянулись между собой.
     -  Понятно, - кивнул Капитан. -- Ну ладно, вам  ни  пуха ни  пера, а  я
пошел в Корабль.
     - Счастливо оставаться.
     Капитан ушел.
     Наконец, выряженная  словно пава, нарисовалась Ксенобиолог. Приподнимая
подол  кружевного  платья,  она  неуклюже залезла  в вездеход и плюхнулась в
кресло, утонув в разноцветных  бантах и ярко-желтой гофре. Штурману  больших
трудов стоило сохранить на лице невозмутимое выражение.
     - Почему мы не едем? -- капризно дернула пальцем Ксенобиолог.
     - В самом деле, - согласилась с ней Картограф. -- Поехали, Людвиг.
     Штурман кое-как пришел в себя.
     -  Салли, -  сказал он.  -- Ты ничего  не перепутала?  Мне кажется,  ты
собралась не в поездку, а на бал.
     -  Дорогуша!  -- воскликнула Ксенобиолог. --  А  с  чего  это тебя  так
заботит? Еще не было такого человека, который бы указывал как мне одеваться.
И  потом,  когда у меня хорошее  настроение, я  всегда надеваю самый  лучший
наряд. А сейчас у меня очень хорошее настроение.
     - Это заметно, - огорошенно пробормотал Штурман, одновременно показывая
вездеходу, чтобы тот потихоньку двигался вперед по намеченному маршруту.
     - А что! -- воскликнула раззадоренная Ксенобиолог. -- В конце концов, я
ведь еду навстречу моим  глорианским  милашкам  и разве я могу показаться им
иной, нежели в костюме королевы? Разве не так?
     - Так, так, - смиренно кивнул Штурман.  Он  уже все понял.  Никакой это
был не малиновый гарем, а театр одного актера, в котором ему отводилась роль
зрителя,  сидящего  в  партере.  А  еще  вернее,  это  был сумасшедший  дом.
Точно-точно.
     Он  надел  очки  и  стал  тоскливо  смотреть  на удаляющуюся  громадину
"Глинки".  Она  притягивала  к  себе взгляд и давала  ощущение единственного
родного предмета на фоне чужеземного пейзажа, было единственным ярким пятном
среди тяжелой, темной палитры глорианских красок. Словно  нимб вокруг головы
святого,  так  и  серебристый купол  Корабля жизнеутверждал  и осветлял  всю
картину.  Казалось, он говорил: "Не бойтесь,  летите птенцы мои, я никуда не
денусь.  Прочнее любого оплота я  буду стоять  здесь и дожидаться вас,  дети
всемогущего  человечества".  В его  лоснящихся плечах отражалось  все  небо,
вместе  с горной  грядой, вместе с танцующими облаками и вместе со  слепящим
глаза солнцем.
     А  вездеход  бойко  катил  вниз  по  ущелью. Недисциплинированная  река
вихляла из стороны  в сторону, кидалась ему под  колеса,  а машина знай себе
неслась по прямой, нисколько  не  обращая внимания на эти  заигрывания  и  в
течение  часа  езды  по меньшей  мере  несколько  раз  пересекала  бурлящий,
необузданный  поток  воды. Потом хребты гор раздались далеко вширь  вместе с
густыми лесами и впереди открылась широкая долина.
     - Ничего себе лужайка! -- воскликнула Картограф. -- Может быть поиграем
в гольф?
     - Ага, - язвительно кивнул Штурман. -- Самое время... Погодите!.. Стой,
машина!
     Вездеход взвыл  и рывком остановился,  хорошенько встряхнув пассажиров.
Ксенобиолог, в  отличие от своих спутников, сидела по ходу движения и к тому
же  не  была пристегнута  ремнями  безопасности,  поэтому,  словно  блин  со
сковородки, скользнула с кресла на пол.
     - Ты  чего делаешь!  -- задохнулась она  от гнева и  непонятно  к  кому
обращаясь.
     - Эй, девочки, смотрите скорее! -- быстро сказал Штурман, протягивая им
очки. -- Вон, правее.
     - Где?
     - Прямо и правее.
     -  Есть! --  победно  пискнула  Картограф.  -- Мы  нашли их.  Ведь  это
глорианцы?
     - Ох, боже ж  ты мой, -  ныла Ксенобиолог, выпутываясь из своих кружев.
-- Ты мне все помял, Людвиг. Все: и платье, и бока.
     - Да ты только взгляни на секунду, Салли, ты не пожалеешь.
     - Ну давай, давай очки. Где смотреть?
     Впереди,  метрах  в  пятистах  стояли несколько,  а если  точнее,  пять
существ, с тревогой озиравшиеся в сторону вездехода. Увеличенное изображение
позволяло астронавтам хорошенько разглядеть их телосложение, их лица.
     - Вот это да!  --  произнесла  Ксенобиолог. --  Милашки.  Наконец-то мы
встретили  наших  милашек.  Ну я,  конечно,  ждала что они не  будут на  нас
похожи, но чтобы настолько...
     Они были  совсем не похожи  на людей. Если только очень-очень отдаленно
-- да и  то, наверное, нет. Невозможно было подыскать такую  натяжку,  чтобы
представить этих  субъектов будущими партнерами. Легкими подпрыгиваниями они
переминались с  ноги  на ногу, часто дотрагивались  друг до  друга  длинными
гибкими  руками.   Головы  их   были  подвижные   и,  похоже,  опирались  на
телескопические  шеи, потому  что длина  их легко и  часто  варьировалась  в
широких пределах. Хотя,  если  присмотреться повнимательнее, это могло также
напомнить  работу  насоса. Лица сильно  выдавались вперед, напоминая  скорее
мордочки с маленькими выпученными глазами на углах головы.
     - Редкостные уродины,  -  пробормотал Штурман. -- А может  это все-таки
роботы?
     -  Какое  там! --  оживленно  воспротивилась  Ксенобиолог.  -- Я  сразу
поняла, что это они, наши автохтончики. Посмотри, они собрались в коллективе
и обсуждают какую-то проблему.
     -  По-моему,  они  нас заприметили, - сказала Картограф. -  Но  только,
похоже, относятся к нам с недоверием.
     -  Еще  бы!   А  ты   думала  встретят   с  распростертыми   объятьями,
хлебом-солью? Наивная девчонка.
     - Сам ты девчонка.  Ты лучше придумай  как с ними поговорить, раз уж мы
их встретили.
     - Как-как!  Подъедем, я вылезу:  "Здорово живете, мужики! Не  признали?
Долго  проживете.  Кто  над  вами  сейчас губернатором  будет,  нам  с  этим
пареньком переговорить бы надо. Кто из вас самый смелый, дорогу укажет..."
     - Что за ерунду ты городишь! -- воскликнула Картограф.
     - Ерунду? Я это вполне серьезно. Можно сказать, речь тренирую.
     -  Отставить,  солдат, -  твердо сказала  Ксенобиолог.  --  Говорить  с
ребятами буду я. Во-первых,  когда я вылезу, они просто обомлеют от счастья,
что собственными глазенками лицезреют свою королеву...
     - А во-вторых...
     - Эй, послушайте, они же  удаляются! Что за  наглость,  они убегают  от
своего счастья!! Поехали за ними, машина!..
     - Вперед,  вперед, - подтвердил  Штурман  и  вездеход  сорвался с места
прямиком в карьер.
     - От  нас не  уйдете, голубчики, - приговаривала Ксенобиолог, от азарта
даже прихлопывая в ладоши.
     Существа удалялись длинными, выстрельными прыжками, во  время некоторых
прыжков как бы оглядываясь назад  проверить, оторвались ли они от незнакомых
преследователей.  И  наверное  неприятно  удивлялись,  увидев  что  вездеход
медленно, но верно сокращает расстояние. Скорость в восемьдесят километров в
час  для  него  отнюдь не  была пределом.  У астронавтов между тем появилось
время понаблюдать за существами. Издалека, в отсутствие ориентиров это  было
трудно, но Штурман все же на глазок оценил рост аборигенов в два с половиной
метра.  При этом подпрыгивали  они, наклонив туловища вперед и прижав руки к
телу, иногда взмахивая ими как стабилизаторами, гораздо выше своего роста.
     -  Красиво  идут!  --  оценил  Штурман. -- Вот  только  жаль,  что  они
оказались  такого робкого  десятка. Но ведь  это  простые  жители,  разве их
реакция  могла  быть иной?  Еще  слабо развита  гражданская  сознательность.
Учиться быть сильным и свободным гражданином надо многие века.  Другое дело,
если  бы  мы столкнулись с силами правопорядка, силами  МЧС или  официальным
руководством. Уж эти бы не спасовали, не наложили в штаны.
     -   Надеюсь,  ты  не   окажешься  чрезмерным  оптимистом,   -  заметила
Ксенобиолог.
     -  И все же, давайте придумаем как  их поймать, - сказала Картограф. --
Хотя бы  одного, самого-самого замухрышку.  Мне уже не терпится их кой о чем
расспросить.  Посигналь,   в   конце   концов.  Их   надо  как-то  привлечь,
заинтересовать.   Может   врубить   им   музыку,   что-нибудь   крикнуть   в
громкоговоритель?
     - Ну что, посигналить? -- спросил Штурман.
     - Давай, - властно одобрила Ксенобиолог. Казалось, она вся с макушки до
кончиков пальцев была возбуждена этим необычным преследованием.
     Штурман  посигналил и  зычный  трубный  звук  разнесся по всей  округе.
Ответная  реакция  существ  не  заставила себя  долго ждать, но  вот  только
оказалась почти противоположной ожидаемой. Они бросились врассыпную.
     - Куда,  куда вы! -- закудахтала Ксенобиолог.  -- Ну уж нет, теперь вам
от меня не уйти. Давай гони  вон за теми двумя, которые продолжают двигаться
прямо. Людвиг, выбери  какого-нибудь одного из них, вон того, который поярче
и  скажи чтобы  машина  ориентировалась  на  него,  чтобы  ее  постоянно  не
поправлять.
     - Смотри-ка, а они вроде как уставать стали. Как мы  быстро сближаемся.
Замечаете?
     - Невооруженным глазом. Тут устанешь -- немудрено.
     -  Дурачки,  -  ласково  проговорила Ксенобиолог. -- Ну  зачем  же было
убегать, мы же вас не тронем. Стойте, кому говорю!
     Она выдернула микрофон из гнезда и поднесла ко рту.
     - Там  у  головки кнопка,  - пояснил Штурман,  - нажимай на нее большим
пальцем.
     Она  нажала и по долине разлился  непривычный  для  этих  мест  женский
человеческий голос.
     - Друзья мои! -- обратилась она. -- Куда вы так спешите? Не бойтесь. Мы
всего  лишь хотели вас немного порасспросить. Как вы здесь живете:  сыты ли,
довольны ли жизнью, не обижают ли вас властьимущие?
     От  каждого  ее слова существа  вздрагивали  и только  упорнее  двигали
мышцами. Но силы были слишком неравны.  Вскоре вездеход уже катил  буквально
вслед  за  ними,  выровняв  скорости.  Наконец,  один из  двух  беглецов  не
выдержал, сбавил скорость и ушел куда-то в сторону, так что астронавты сразу
потеряли его из виду. Оставался один.
     Ксенобиолог налила сок в бокал и отпила несколько глотков.
     - Обижаешь, друг, - вновь сказала она и тут существо  грохнулось оземь,
так  что вездеход, чуть вильнув в сторону, сразу оказался впереди и пришлось
ему возвращаться к лежащему на земле существу задним ходом.
     Ксенобиолог поперхнулась соком.
     - Чего это он? -- недоумевала она.
     Когда  машина  остановилась, люди вылезли и подошли к бездыханному телу
загнанного аборигена.
     - Ну и ну, - вздохнул Штурман.
     - Сам виноват -- не надо было убегать.
     Вблизи и скорченный он оказался не таким уж большим -- едва ли достигал
в длину пары метров, включая мясистые ноги и мощные когтистые ступни.
     -  Бедный  крестьянин,  -  с  предельной жалостью в голосе  проговорила
Картограф.
     - Кто? -- удивился Штурман. -- Ага, но почему именно крестьянин?
     - Не знаю. Может быть инженер, слесарь, учитель. Кто теперь разберет.
     - Отмучился, бедняга. Я догадалась: он не знал  нашего  языка, вот и не
понял  меня.  Может  подумал  про нас  что  нехорошее.  В  любом случае, сам
виноват.
     - Ты лучше предложи что нам теперь делать, - сказал Штурман. -- Он умер
собственной   смертью,   по   собственному  желанию.  Мы  до  него  даже  не
дотрагивались, да и не было у нас никакого злого умысла...
     Он  подошел  совсем  близко  и  присел  на   корточки  рядом  с  тушей.
Дотрагиваться  до коричневой, ворсистой  кожи, которая издалека была принята
за меховой комбинезон, не хотелось. Да и он  брезговал, потому что знал, что
потом  надо  будет обязательно мыть руки,  а  это  затруднительно  в полевых
условиях.
     - Скажи, Людвиг, это теперь труп? -- обратилась к Штурману Картограф.
     - Ну конечно. А разве нет?
     -  Я слышала, что трупы сжигают в печах при высокой температуре. Иногда
растворяют в сильной кислоте.
     - Очень остроумные предложения, -  повел головой Штурман. -- Может быть
ты еще предложишь его закопать?
     -  Это  был  бы  разумный  и  наиболее  дешевый  поступок, -  заключила
Ксенобиолог. -- Только ужасно антисанитарный.
     -  Вот  именно! Хотя...  - Штурман почесал  затылок. -- Хотя мы  так  и
поступим.  Ведь не оставлять  же  его  валяться -- что  мы,  живодеры какие.
Скажут еще -- сбежали с места...
     - Преступления?
     - Тьфу  тебя,  Аи,  скажешь  тоже!  Короче,  достаем  робота, пусть  он
закопает этого несчастного аборигена.
     - С глаз долой? -- вновь  дополнила  Картограф.  У нее сегодня был день
черного юмора. -- Людвиг!  Ну что я могу поделать,  если меня  начала мучить
совесть! Все-таки это нас они испугались. Хорошо, что хоть один оставался, а
то сколько времени мы бы угрохали на их закапывание.
     Ксенобиолог  медленно обошла вокруг горы тела, покачивая  своим  пышным
ярко-желтым платьем. Потом подняла взгляд на Штурмана.
     -  Людвиг!  А может  быть  это  такая  мимикрия? Может  быть он  только
притворяется  мертвым,  чтобы уйти от наших, видимо  нежелательных  для него
вопросов?
     Штурман с сомнением посмотрел на Ксенобиолога -- в  своем  ли она  уме.
Она уже не первый  раз за сегодняшний день подает  повод в  этом усомниться.
Потом  дотянулся  рукой до  камушка  и  этим  камнем  потыкал в  кожу  плеча
существа.
     - Да ну что ты в самом деле. Разве можно так натурально притворяться.
     - Можно-можно, -  со знанием дела подтвердила Ксенобиолог. -- Мы ведь в
сущности так  мало о  них знаем.  Эх, жаль все-таки,  что не удалось  у него
узнать где расположены их фермы или теплицы.
     Собранный Штурманом  робот в течение получаса похоронил труп. Причем на
этом  процессе  присутствовал  только сам Штурман,  потому что у  Картографа
разболелась голова и  она ушла в  прохладу  вездеходного салона и,  кажется,
даже  уснула. Ксенобиолог ни с того, ни с сего принялась изучать растущие на
лугу растения, а  некоторые даже выкопала и  поместила в специальные ящички.
Эти  ящички,  если  их  закрыть  крышкой,  превращались  в  миниоранжереи  с
регулированием воздуха, влажности, питания и освещенности.
     После того,  как похороны были закончены, астронавты,  вновь собравшись
вместе, легко пообедали и стали думать как поступить  дальше. На самом деле,
выбор был невелик, но сложен.  Особенно после того, что они испытали. Теперь
их троих связывало нечто такое -- не тайна, не секрет, но обстоятельство, от
которого нельзя было  отмахнуться. Они словно  побывали в  бою.  Они  прошли
через  смерть, столкновение с которой для всех  троих было первым в жизни. И
неважно,  что то  была  смерть другого человека (точнее,  существа). Это  не
меняло сути.
     -  Мы можем продолжить движение  вперед, вниз по ущелью,  вернувшись  к
реке,  от  которой  мы удалились,  -  подытожил Штурман.  - Мы  также  можем
вернуться на Корабль.  И в  третьих,  мы можем устроить привал с  тем, чтобы
Салли могла собирать свои образцы.
     - Только не  здесь! -- возмутилась Картограф. -- Как вас еще не  тошнит
от  всего этого.  Меня всю  наизнанку выворачивает. Давайте скорее убираться
отсюда, а там решим что делать дальше.
     - В самом деле.  Вон  уже и предметы  всякие в  небе кружат. Как знать,
может это видеокамеры.
     Штурман повелел  роботу  забраться  в  багажник  и там отключил его  от
питания. Потом астронавты  дружно залезли в вездеход,  машина развернулась и
продолжила движение.
     - Давайте  попробуем поймать  еще одного аборигена,  -  мрачно  пошутил
Штурман и в ответ услышал, как одна девушка на него цыкнула, а другая нервно
хохотнула.
     - Ну тебя! -- махнула на него рукой Картограф.
     -  Все! -- помахала ладошками  Ксенобиолог. --  Все-все-все.  Финита ля
комедиа.  Я  как можно  скорее  собираю растения и  пора  уматывать  с  этой
негостеприимной планеты. Она мне надоела до самых чертиков!
     - Может быть планета живет своей обычной жизнью, - предположил Штурман,
-  а мы сами  создаем себе  дурацкие  ситуации и потом  не  знаем как из них
выпутываться? Может быть это мы чего-то недорабатываем?
     - Ты, Людвиг, словно  из чужого лагеря! -- воскликнула  Ксенобиолог. --
Все  сошлись  во  мнении, что  планета  отвратительно  гадская,  а  ты  один
начинаешь перечить. Как это называется?
     Штурман знал, что Ксенобиолог по натуре такой резкий и немного циничный
человек и все же обиделся на нее. Он надел очки и стал глядеть на дорогу. Он
подумал, что если еще раз заметит вдали  глорианцев,  то больше не станет  к
ним подъезжать. Хватит с нас  одной попытки, - подумал он. -- ("Попытка - не
пытка?").
     Пейзажи  природы действовали  умиротворяюще. И  все-таки, что-то томило
душу.  Вот  что,  понял Штурман.  В следующий  момент он сбросил свои  очки,
поднялся,  открыл  в потолке люк  и, забравшись туда  по  лесенке, уселся на
крыше. Это стало совсем-совсем другое дело. Лукавый ветер нежно щекотал  его
кожу, проникал в рукава и за ворот, теребил волосы. Запахи свободы раздували
ноздри. Впереди далеко  и так близко  поднималась туманная гряда,  прикрытая
лесным подолом. Солнце слепило не  размором, а напротив, какой-то свежестью.
"Мы едем, едем, едем, -  подумал Штурман. -- Хорошее это состояние -- быть в
пути.  Романтичное,  рождающее  надежды   и   будоражащее  воображение".  Он
мечтательно закрыл глаза и попытался представить совершенно иную, может быть
лелеемую, а может быть абсолютно фантастическую картину.
     ... кортеж  представительских машин  двигался по выскобленному  с мылом
шоссе. Первыми двигались,  открывая рев толпы,  напирающей  на прогибающиеся
под  их  давлением  заграждения,  полицейские  на  мотоциклах   поразительно
идеальным строем три на три. Сразу вслед за ними горделиво и предупреждающе,
мол: мы тут контролируем и впредь собираемся контролировать ситуацию, катили
мощные, нарочито угловатые, словно прикрытые  доспехами воины,  автомобили с
мигалками. Они шли одна за одной, непрекращающейся вереницей. Наконец, пошли
сверкающие  бездонной  чернотой  лимузины официальной власти. Представителей
власти,  вплоть до не совсем крупных чиновников, желающих принять участие  в
этой уникальной процессии было столь много, что в кортеже собрались, видимо,
все когда-либо выпущенные на свет лимузины. Их было  нескончаемо много -- до
той  степени, что смотреть на них приедалось. Но  как когда-нибудь кончается
все на свете, так закончились и они, открыв беснующейся толпе темно-зеленый,
покрытый маскировочными пятнами вездеход землян, на крыше которого в обнимку
сидели  Штурман и  Президент Глории,  лениво и с неизменной улыбкой на устах
помахивая руками народу, как будто выражая с ним солидарность и делясь с ним
чувствами искренней радости. Замыкали шествие все те же "мигалки" и опять же
мотоциклы, как будто служа ажурным украшением этой бесконечной колонны...
     Штурмана  чувствительно   дернули  за  ногу  и  он  очнулся  от   своей
феерической полудремы.
     - А? Что? -- спросил он.
     - Ты там как, Людвиг, еще не заснул? Скоро река?
     - Скоро, скоро, - вздохнул Штурман и помассировал шею. -- Вон,  она уже
видна.
     Он спустился вниз и, плюхнувшись в эргономичное кресло, спросил:
     - Ну так что, как поступим  дальше? Спускаемся  вниз или возвращаемся к
Кораблю? Ты что думаешь, Аи?
     - А скажите, как сильно зависит решение от моего мнения?
     -  Это  целиком  зависит  от качества  приводимых  аргументов и  твоего
ораторского искусства.
     - Хорошо, тогда я просто констатирую, что поехала  с вами поглазеть, но
после  этого несчастного  случая,  который  все никак не лезет из  головы, я
прямо не  знаю что со мной творится. Как будто до сих пор жила в равновесном
состоянии, а теперь кто-то сильно  раскачал лодку. Короче говоря, я не знаю.
Я ощущаю нехорошее беспокойство.
     - А ты, Салли?
     -  А  что?  Разве  произошло  что-то  необычное?  Если  уж  перед  нами
встретилась преграда, мы  должны  ее преодолеть и  прежде  всего  внутри нас
самих.  А такая  проблема возникла.  Мы почему-то ни с того, ни с сего стали
чувствовать  вину перед чем-то,  кем-то  и за какое-то деяние, в котором нас
объективно трудно упрекнуть. Не вешайте нос, друзья, веселее! Мы  поехали за
образцами  растений,  так  давайте  двигаться  дальше,  искать их.  Ведь  не
произошло ничего экстраординарного. Можно даже включить музыку.
     Из  наружных  динамиков вездехода тотчас  раздалась энергичная  ударная
музыка. Ксенобиолог высунула  голову  из  люка и  во  весь голос прокричала,
словно назло кому-то.
     -  Улю-лю-лю-лю! Вперед, моя конница! Вперед! Вперед!  Как  мы вас всех
уделали!..
     Она невидящим взглядом взирала на мир и думала о чем-то своем. Она была
похожа на  загнанного  в  ловушку зверя,  который еще полон  сил  и  надежды
выбраться из нее, хорохорится и не хочет ведать о том, что назад хода нет.
     Такой она и врезалась в память Штурмана -- жалкой в своих попытках быть
сильной и всемогущей.



     "Эврика!"  - Капитан находит злополучный запасной слот. "Ты мне мстил?"
-- "Лучше тебя нет никого на свете!" Прощание с Глорией и отлет.
     
     Капитан с Врачом  шли по  коридору Корабля, держась  под ручки.  Стояла
удивительная  тишина,  какой  здесь  давно  не  слыхивали.  Корабль  казался
опустевшим -- опустевшим, но ни в коем случае не брошенным.
     -  Послушай как везде тихо, - обратил  на  это внимание Капитан и нежно
поцеловал жену в губы. -- А представь как если бы мы оказались вообще одни.
     - Похоже, дело идет к тому. Скоро некому будет улетать.
     Он  прикрыл ее  рот ладонью,  а затем притянул  к  себе Ирину  и  вновь
поцеловал.
     - Больше не говори  так, - сказал он. -- Даже при самом неблагоприятном
стечении обстоятельств мы не станем терять расположения  духа.  Ты  ведь так
мне всегда говорила?
     Они  вошли  в рубку. Капитан усадил  ее  в кресло, а  сам, чтобы чем-то
занять руки,  стал шарить  в бесчисленных  ящичках стеллажа, ища сам не зная
что.
     - Сева, - неожиданно громко сказала Врач.
     - Что?
     -  Ты  стал каким-то  другим.  У  тебя столько  морщин. А  помнишь,  ты
пригласил меня  в  ресторан, когда мы только начали  с  тобой  ходить... Как
давно это было. Давно и неправда.
     - А почему ты вдруг именно сейчас об этом вспомнила?
     - Не  хочу тебя  обидеть,  но  ты стал как-то безразличен  ко  мне.  Не
улыбаешься, слова лишнего не скажешь. Может я тебе уже не нравлюсь?
     - Как ты можешь так  говорить, Ирочка! Для меня нет  большей ценности в
мире, чем...
     Неожиданно Капитан осекся и как-то странно замолчал. Врач сидела к нему
спиной и не видела как резко он изменился в лице.
     - Чем что? -- переспросила она.
     Капитан медленно, словно  сделанный из  хрусталя, вытащил  из открытого
ящичка  запасной  слот  --  точь  в  точь такой  же,  какой  сейчас  пытался
восстановить,  находясь в  дыму и  всеми покинутый Инженер. Капитан не верил
своим глазам.
     - Ну  вот бывает  же так! -- наконец  медленно проговорил он вслух.  --
Черт возьми, разрази меня гром!
     - Что там такое? -- повернулась Врач.
     -  Ирочка,  подожди немного, я  сейчас приду, - бросил,  не поворачивая
головы,  Капитан  и стремглав выскочил  из рубки,  сжимая в руке драгоценную
находку.
     Врач положила ногу на ногу и откинулась глубоко в кресло.
     - Все дела, дела, - сказала она таким голосом, словно начинала монолог.
-- Скоро они нас  сожрут с потрохами и  не подавятся. Неужели  нельзя  найти
минутку для простых человеческих отношений? Эх, истинная суета сует.
     А Капитан уже ворвался к Инженеру.
     - Серж! -- ужасным голосом вскричал он, отчего Инженер сильно вздрогнул
и выронил из руки фиксатор.
     - Что-то еще поломалось? -- растерянно спросил он, поднимая на Капитана
уставший взгляд.
     - Напротив! -- радуясь  словно  ребенок, закричал Капитан.  -- Я нашел,
нашел запасной слот, тот самый который ты чинишь...
     Инженер выключил паяльное устройство, медленно поднялся  и  недоверчиво
принял из рук Капитана запчасть. Потом хлопнул кулаком по стене.
     -  Так выходит я тут трахался  зря?!!  -- заорал  он  на  Капитана.  --
Всеволод! Кто мне оплатит это траханье?!
     -  Не будь мелочным, Серж, - все  так же победно улыбаясь, ответил  ему
Капитан. --  Главное  то,  что  мы все-таки  нашли  выход из  самой паршивой
ситуации. Нашли, понял!  Он  изначально  существовал,  необходимо  было лишь
слегка пошевелить мозгами, поплутать в потемках и немного веры и удачи.
     - Ну спасибо, друзья! Уж увольте меня от таких кроссвордов.
     Инженер стянул с  себя пропахший рабочий комбинезон, молния которого от
волнения заела и отбросил его шуршащей кучей под стол.
     Потом они оба затянулись сигарами.
     -  Надо  скорее  улетать  отсюда,  пока  еще  что-нибудь  серьезное  не
поломалось,  - философски  сказал Капитан.  - Позвоню-ка  я  сейчас Людвигу,
чтобы  по-возможности  скорее  возвращались  назад. Да  тут  еще  эти  двое,
строящие из себя туристов, некстати ушли в свой поход.

     * * *
     Журналистка  по-барски лежала на диване, а Энергетик стоял на корточках
на полу рядом с ней и нежно ласкал это бесценное для себя существо как умел.
На этот  раз Журналистка  позволила ему  это  делать.  Она лежала совершенно
расслабленно,   не  то,  чтобы  наслаждалась  каждым  выпавшем  на  ее  долю
счастливым  мигом,  а просто  из  какой-то  апатии,  как будто  уже  приняла
ключевое решение сдать все позиции и теперь безучастно наблюдала за тем, как
враг вползает в  ее  город. Каково же было ее  разочарование,  когда враг не
стал все крушить на своем пути,  стремясь захватить город одной  нарастающей
атакой, а замешкался у отверзтых ворот, а потом и  вовсе отступил, продолжая
нести  свою странную осаду, как  будто от  долгого ожидания это  состояние у
него  стало  привычным. А может  быть он боялся  в очередной раз обмануться,
потому что  с каждым  разом  выход из охватывающего его после  этого ступора
становился все труднее и болезненней.
     В какой-то миг Журналистка даже мысленно закусила губы (на  ее лице  не
дрогнул ни один мускул,  не  отразилось ничего, кроме загадочной  блуждающей
улыбки), но потом поняла, что  на самом деле  все так  и  оказалось как  она
раньше  думала. Не стоит полагаться на их (т.н.  мужскую) самостоятельность,
которой  не  было  и  не будет.  Кукловодом является  она  и только она. Все
произойдет именно так, как она захочет и исполнит, а если даже отклонится на
йоту в сторону, то от совершенно случайного дрейфа и ее попустительства.
     Журналистка свободной рукой потеребила прямые жидкие волосы Энергетика.
     - Скажи,  Патрик,  это ты мне  мстил,  когда на Новый  год  что-то  там
круть-верть с этой девчонкой?
     -  Ну  перестань,  -  дернулся  Энергетик,  но  Журналистка  настойчиво
придержала его рукой.
     - Ну так что?
     У Энергетика на мгновенье пронесся вихрь мыслей. "Вне всякого сомнения,
хоть она и делает вид, что  умна, это не так. Женщина по определению никогда
не может правильно  понять мужчину.  Мне ведь на  самом деле неважно что она
там  думает  о своей  красоте. Мне  важно,  чтобы рядом  было нежное, слабое
существо, пушистый  комочек, которому  бы я мог сказать:  "Ничего не  бойся,
пока  я  рядом". Красота -- всего  лишь фактор  привлекательности. Если  она
отказывается быть таким существом, я приложу все  силы,  чтобы найти другое.
Но  у меня ни в  коем  случае нет короткой памяти  -- я помню  каждый  жест,
каждый  миг с любым  существом, которое поверило в  меня и доверилось мне. И
если  ты скажешь,  что я  тебе снова нужен, я  обязательно приду, по крайней
мере если буду свободен. Но конечно, ты никогда не сможешь понять как сильно
ты меня  обижаешь всякий раз когда отворачиваешься и  я знаю  что  тебе не в
силах этого понять никогда и поэтому всегда  прощаю тебя,  хоть и обливается
мое сердце жгучей кровью. Откуда это пошло, что мужчины и женщины так далеки
друг от друга? Это нечто из области  вне нашего понимания. Я прощаю тебя,  я
смиряюсь  перед  тобой  потому  что  я  сильнее и  выше всей этой ребяческой
мелочности. Балуйся, уж если тебе так хочется показать  самой  себе,  что ты
управляешь мною. У тебя будет не так много таких  моментов в  жизни, а я дам
тебе  фору  и все козыри.  Когда  рядом ты,  глупенькая, мне все  становится
безразлично, кроме одного этого факта".
     - Ты  лучше, - убедительно кивнул  Энергетик и притянул  ее  к себе. --
Вообще нет никого на свете лучше тебя.
     - То-то  же,  - самодовольно и  самоуверенно воскликнула Журналистка и,
смешно выпятив губы, чмокнула ими Энергетика.


     * * *
     Через  день  вернулись с гор Геолог  с Метеорологом. На их  лицах сияли
загадочные  улыбки,  и сами они  светились  от тихого счастья,  обремененные
какой-то высшей мудростью  и общей тайной. Во всяком случае, экипажу они так
и  сказали,  что никогда себя не  чувствовали светлее и свежее,  чем теперь,
несмотря на известную усталость.
     Через  два дня чернее тучи и  ужасно обозленные  приехали  на вездеходе
оставшиеся астронавты.
     -  Полетели  домой!   --  едва   успев  выскочить  из  машины,  заявила
Ксенобиолог.
     Их стали расспрашивать: что произошло? выполнили ли они запланированную
работу? почему такая спешка? и так далее,  но  путешественники замкнулись  и
отвечали скупо и крайне неохотно. В  конечном итоге никому так  и не удалось
узнать у них что же произошло во время поездки.
     - Эта планета меня достала! -- громче всех кричала Ксенобиолог.
     - В каком смысле?
     - Во  всех  смыслах,  черт  тебя  подери!  Давайте,  собирайтесь,  пора
сматываться отсюда и чем скорее, тем лучше. Мы здесь засиделись.
     Делать  нечего, под таким  жестким прессингом со  стороны Ксенобиолога,
астронавты стали  подсобирываться и  уже к  вечеру все было  готово к отлету
Корабля домой, к Космическому Городу.
     Астронавты  собрались в  просторной рубке  и  встали у  огромного окна,
чтобы попрощаться с Глорией,  так врезавшейся в их судьбу. Каждого обуревали
свои собственные, разные и непохожие мысли.
     - Сизиф,  проведи взлет  в автоматическом режиме, - попросил  Штурман и
тоже подошел к окну.
     Появилась  легкая  вибрация и  Корабль  стал  медленно подниматься  над
землей.
     - Мы ничего не забыли? -- спросила Журналистка.
     -  Какое счастье,  что  мы  летим  домой!  Наконец-то.  Нас  ждут  наши
заработанные потом и кровью денежки.
     - Но разве мы плохо  провели время, чтобы  настолько радоваться отлету?
-- спросил Геолог.  -- По-моему, было хорошо, получили массу  новых,  причем
реальных впечатлений.
     - Но ведь мы иногда были в опасности! -- возразила Картограф.
     - Разве?  Ведь мы  могли улететь в  любое, в совершенно любое время, не
так ли, Всеволод?
     -  Да,  -  неопределенно   кивнул   Капитан.  --  Одно  я  точно   могу
гарантировать  всем  нам:  вряд  ли   мы  когда  пожалеем,  что  согласились
участвовать в экспедиции.
     -   Точно.   Это  было  незабываемо.  Прощай,  моя  любимая  Глория,  -
воскликнула Журналистка  и  даже  швыркнула носом. --  Издалека я тебя  буду
любить намного сильнее.
     Ксенобиолог презрительно обвела товарищей глазами.
     -  Что  вы тут мелете? Побывали в какой-то параше и радуются  как  дети
малые. Да мы здесь, скажите "спасибо", чуть с ума все не посходили.  Хорошо,
вовремя с этой помойки, андеграунда "ноги уносим".  Я так и расскажу во всех
отчетах -- абсолютно злачное место.
     -  Что  ты  такое  говоришь, Салли?  -- сказал Капитан. --  Тебе  нужно
обязательно посетить комнату психолога.
     - А пошел ты знаешь куда!
     Ксенобиолог  резко  дернулась и  вышла  из  рубки,  попытавшись  громко
хлопнуть дверью. Но так как автоматика ей этого не позволила,  то тогда  она
от  злости изо  всей силы пнула по  этой двери каблуком. Капитан  вздрогнул,
словно это ударили его самого.
     - Вот бешенная баба. Сущая мегера.
     Инженер отошел от окна, за которым уже потянулись вниз облака, закрывая
белесой  пеленой поверхность планеты, и сел в  свое кресло. Затем он отыскал
на мониторе среди звезд яркую точку, обозначавшую Космический Город.
     - Самое главное, - примирительно сказал он, - это  то,  что  мы все же,
несмотря ни на что, без потерь возвращаемся домой.
     - Сомнительное высказывание, - возразила Картограф, также отворачиваясь
от окна.
     Геолог потянулся.
     - А знаете что. А пошел-ка я отсыпаться.

     к о н е ц

Популярность: 1, Last-modified: Thu, 22 Jun 2000 17:57:58 GmT