В свои неполные 16 лет этрусская княжна Василиса Прекрасная была
похищена из родительского дома атлантообразным циклопом без имени, роду и
племени и унесена за тридевять земель на Канальские острова, что
прикрывали в те времена путь к Атлантиде. Циклоп с вожделением разорвал на
пленнице джинсовый сарафан, швырнул ее на золотую кровать с пуховой
периной и приступил к делу.
Запомним: Земля тогда была помельче, Атлантического океана еще не
было, Понт Эвксинский напоминал большую гоголевскую лужу, а Босфорско
-Дарданельская канава соединяла эту лужу со Средиземным ставком.
Но сперва покончим с циклопом.
Циклоп оказался побочным продуктом какой-то очередной вонючей АЭС,
хотя работал под натурального атланта: носил фетровую шляпу с павлиньим
пером, сморкался в носовой платок и говорил на разных языках. Не сразу
распознали его псевдоатлантическую суть - атланты таких техногенных
двойников отлавливают и используют в качестве дефицитной добавки к
ракетному топливу.
Поначалу, как и подобает солидному жениху, техноген выказывал самые
серьезные намерения: засылал в Этруссию сватов, обещал княжне небо в
алмазах и райскую жизнь у молочных рек с кисельными берегами где-то на
Кольцах Урана, но так и не добился взаимности. Получив вместо рушников
гарбуз, циклоп озверел и показал себя во всей красе - ради своей похоти
разорил пол-царства-государства, пожег три княжества и угробил уйму
народу. Поставил ультиматум ребром: пока не приведут княжну, подавай ему
каждую ночь в постель нецеловану красну девицу.
Смешного мало...
Подавали...
А что было делать - ни меч-кладенец не брал одноглазого, ни
пуля-дура, ни штык-молодец. Вообще, нашествия техногенных циклопов,
драконов и гигантских слизистых чудищ-юдищ из нашего светлого будущего
были в те времена обычным делом - ползет такое жирное, безголовое, и жрет
чернозем с глиной, оставляя за собой глубокий пустой овраг; ну и жизнь
человеческая недорого стоила: за один фунт изюму наемные соловьи
разбойники могли насмерть убить, а за понюх табаку - на всю жизнь
покалечить.
Такие цены.
Циклоп оказался диким, глупым, толстокожим, необразованным и,
вдобавок к букету, неспособным на ЭТО дело... Велит девице раздеться и всю
ночь напролет таращит на нее единственный глаз, пускает слюни, возится да
елозит, а что дальше делать - не знает. А может и знает, но не может. Куда
ему, техногенному! Спасибо, хоть отпускает живьем домой. А дома - никто
замуж не берет, и пальцами показывают. Девицы поначалу хихикают, а потом в
слезы:
- Невинные мы, непорченные, непорочные!
Но поздно: сопливые отроки уже вымазали ворота дегтем, а пуще всех
старается богатыренок Ивашка-дурашка - несется, сломя голову, во главе
малолетней оравы с ведром и квачем, как с флагом.
Хоть бы за дело, а то обидно, и срам один. И никому ничего не
докажешь, циклоп справок не дает. А Ивашке-дурашке девицы обещали отрезать
оный отросток, когда подрастет.
Смешного мало...
Ничего смешного тут нет...
Не знали этрусские богатыри, как отделаться от этой напасти. Послали
в Атлантиду гонца-скорохода жаловаться на произвол: "снизойдите, заберите
супостата на топливо"; но гонец где-то по дороге запил и сгинул. Послали
второго - запросил в Царь-Граде политического убежища. Третий, олимпийский
чемпион в марафоне, был почти у цели, даже наблюдал в бинокль атлантские
Воздушные Замки и одноглазых атлантов, держащих небо...
Но приплыла из гольфстримского пролива бутылка из-под шампанского, а
в ней записка:
"Тону иду ко дну сообщите в КГБ"
И все...
А что именно сообщить в Кагэбэ? Давненько что-то к ним в Этруссию
никто из племени Кагэбэ не наведывался...
Надеялись современники Василисы, что младая княжна сама сообразит что
к чему... Намекали даже:
- Чего тебе стоит, а?
Но та - ни в какую!
- Девичья честь, - говорит, - дороже!
"Ишь ты, какая! - молча сокрушались богатыри. - Небось не убудет,
если заради спасения этрусской нации даст разок одноглазому. "
Хотели, значит, сразу убить двух зайцев: и девичьей честью, как
щитом, оборониться, и собственное алиби в глазах потомков соблюсти.
- Хрен с ней - сколько той чести? Отправьте меня! - вызывалась Дунька
Шалая Дура. - Уж я циклопа вокруг пальца обведу, уж я ему это дело оторву,
уж я нацию спасу!
- Уж, - отвечали богатыри. - Не, ты не годишься. Тут нужна непорочная
Жанна д'Арк.
Обижалась Дунька-шалая: мол, это еще с гинекологом глянуть надо,
какая-такая княжна непорочная; и никто не ведал, что первой тайной
девичьей любовью влюбилась Василиса Прекрасная в Ивана-дурака. То ЭТАК
глянет в глаза при встрече (у ней глаза синие-синие, и у него тоже), то
случайно к руке прикоснется... Однажды так осмелела, что бицепс пощупала:
- Ух ты, какой!
Хотелось ей любви и защиты, да не созрел еще Ванька для этого дела -
для настоящей любви, то есть. О чем-то, конечно, он смутно догадывался,
что-то предчувствовал; мимоходом нескольких девок успел попортить - да все
не то; зато к Василисе питал нежное уважение за ее беззащитность и
строгость нрава - за то, что семечки не лузгает где ни попадя, подол в
насмешку, как Дунька-шалая не задирает, к циклопу на поругание не идет.
Ему присесть бы на пеньке, разобраться в себе да заманить княжну на
сеновал (она бы сама пошла), да ласково привести в исполнение (чему быть,
того не миновать, - тут и сказке конец), да где ему, дураку, в его-то
годы, разбираться в темных лабиринтах психоанализа. Чужая душа - потемки,
а своя - ночь беспросветная.
Все от княжны отвернулись, некому стало ее защитить. Ее отец,
светлейший князь Василий Ардалионович Рюрикс (из латышских
стрелков-варягов) погиб в битве с драконом Реактором Четвертым; а матушка
княгиня Розалинда Силантьевна Хазарская (из тех, "неразумных хазаров"),
скончалась от тоски по мужу и от радиационных последствий этой же битвы,
когда Василисе едва исполнилось пять лет. Так что этрусские богатыри
втихаря порадовались такому исходу - похищение Василисы Васильевны
произошло не без их молчаливого попустительства (можно так промолчать, что
яснее слов будет) - и, засучив рукава, в который раз принялись за
восстановление порушенного народного хозяйства.
Откуда им было знать, что обнаженные красоты Василисы Прекрасной так
прельстили видавшего виды техногена, что тот совсем оплошал, потерял
голову вместе с фетровой шляпой и под утро уснул у нее на груди, закрыв
единственный, никогда не закрывавшийся глаз и позабыв в кармане камзола
лазерное зеркальце в титановой оправе. Василиса лежала под ним ни жива, ни
мертва. Из сопла циклопа выдувались искры, от храпа содрогался Воздушный
Замок, храп был слышен в самой Атлантиде. Ощущение такое, будто угодила
под паровоз, но главная девичья драгоценность оставалась при ней в полной
целости и сохранности, а рыдать по разорванному пакистанскому сарафану не
было никакого времени. Василиса выдралась из-под зловонного чудовища,
овладела его могущественным оружием, едва дождалась восхода солнца и
первым же солнечным зайчиком сожгла циклопа к чертовой матери вместе с
периной и золотой кроватью.
Осталась от кровати застывшая золотая лужа, а от циклопа: фетровая
шляпа, волшебное зеркальце и сожженное, но не сгоревшее "Дело о Четвертом
Реакторе" в архивах племени Кагэбэ на Лубянке - дела Кагэбэ не горят, как
известно.
Откроем "Дело"...
Прав, безусловно прав старший оперуполномоченный Кагэбэ Всеволод
Чердаков в том, что именно в память о подвиге Василисы Васильевны Рюрикс
(она же Прекрасная, она же премудрая) древние египтяне установили в
Нубийской пустыне нержавеющую стелу из химически чистого железа, а древние
римляне переиначили Василису в Европу, а техногенного циклопа - в
божественного аписа. Эллинская легенда о похищении Елены Прекрасной - из
той же оперы.
Бесконечно прав старший опер Всеволод Чердаков - в основе всех
позднейших сюжетов о любовных хищениях с международными осложнениями лежит
история этрусской Василисы Прекрасной ("этрусски", по теории Чердакова,
разговорное сокращение от "это русские").
Прав кагэбист, создавший свою лингвистическую теорию не в тиши
мягкого кабинета, а в полевых условиях пространственно-временной дыры от
провалившегося в века Саркофага. Кстати, Киеву опять повезло: в результате
знаменитого Карпатского землетрясения 199... года, Четвертый Реактор
заодно с Саркофагом хитроумно рванули на волю сквозь земной разлом в
обратном направлении пространства-времени, прободав сквозную дыру аж до
самых шумеров. Ищи-свищи! А из той дыры, как из рваной торбы, в Этруссию
посыпались оборванцы-богатыри всех времен и народов на любой причудливый
женский вкус.
Прав, прав Всеволод Чердаков! Таких бы спецов нам побольше - горя бы
не знали.
Закроем "Дело".
Что происходило в дальнейшем на родине Василисы Васильевны - тоже
доподлинно известно.
Кое-как отстроившись с братской помощью племени Кагэбэ через пять лет
за четыре года, узнали богатыри от проезжих гишпанских купцов-близнецов,
перегонявших велосипеды в Армению, о погибели супостата и о воцарении
Василисы Прекрасной над Канальскими островами.
Сказывали купцы-близнецы, слезая с верблюдов и развязывая кушаки:
- Обижена ваша Василиса Васильевна на весь белый свет. Даров не
принимает, дипломатических сношений ни с кем не устанавливает, зато по
дешевке поставляет в Атлантиду девиц легкого поведения, сбивая цены на
мировом рынке.
И еще сказывали купцы-близнецы, не закусывая после первой чарки:
- Двинулась ваша Василиса Васильевна на сексуальной почве почище того
циклопа. Наложила на Гишпанию непристойную дань - подавай ей каждую ночь
нового жениха в раскладную койку. Не любит, вишь, в золотых кроватях
разнеживаться. "И чтоб был, - кричит, - как огурчик! " Губа не дура! А с
первым лучом солнца, коль не угодил жених, того служанки-амазонки - со
скалы да в море с камнем на шее. Никто еще не угодил, сказывают.
- Урезоньте ее! - слезно просят гишпанские купцы-близнецы братья Изюм
и Шолом Фордмазоны, закусывая после второй чарки кошерным бройлерным
куренком. - Это ж поголовное выбивание гишпанского семенного фонда! На вас
одна надежда!
Почесали богатыри в затылках. Вспомнили, как обидели сироту... Вот и
комплексует она.
- Нехорошо получается, - задумался Иван-дурак, вымахавший к тому
времени в первостатейного племенного быка-производителя - лишь железного
кольца в ноздрю не хватает. - Не пассаран получается.
А братья Изюм и Шолом развязали языки и сказывают после третьей
чарки, закусывая хлебом-солью и шматом сала:
- Слух идет по Древневековью: запаслись атланты достаточным топливом
и навострили лыжи на свои Кольца Урана. Надоело атлантам чужое небо
держать, надоело торчать затычкой в чужой озоновой дыре. "С озоном у вас,
- говорят, - порядок. С временем у вас, - говорят, - непорядок. Временная
дыра у вас". Время наше им, вишь, не нравится. Бросают нас на произвол
судьбы, черт с вами, вот вам дорога к непочатому континенту.
- Налей, Дунька, фармазонам на коня... На верблюда, то-бишь, - велит
Иван-дурак. - Авось чего еще вспомнят.
Выпили купцы на верблюда, похлопали Дуньку-шалую пониже спины:
- Хороша Дуняша, жаль, что не наша! - и сказывают Ивану на ухо:
- Пойди туда (не слышно "куда"), зайди к тому (не слышно "к кому"),
скажи, что после исходов атлантов разверзнется новый океан, и случится
потоп не хуже библейского. Там знают, что делать. На, закури "Кэмел".
Закурил Иван заморское зелье, призадумался.
Поздно понял Иван свою ошибку: промашка вышла, не ему досталась
Василиса Прекрасная... Больно стало Ивану, загрустил Иван; а гишпанские
верблюды напились днепровской воды, отбились от Полкана и Шарика, ушел
караван к горе Арарат, где братья Фордмазоны угодили в плен к янычарам,
пришлись ко двору, возвысились до тайных советников Осман-паши, сказывали
ему сказки, жили припеваючи и положили начало двум многочисленным
племенам: известным затурканным евреям - родоначальник Изюм, и знаменитым
франкмасонам, от которых все беды в мире - отец-основатель Шолом.
Тем временем взглянули богатыри свежим взглядом на свои шлакоблочные
хоромы-хрущебы Второго татаро-монгольского домостроительного комбината
"Имени шахтера Мамая", на терема, покрытые картонным шифером, на мазанки
под гнилой соломкой... Заскучали богатыри. Стало им себя жаль.
Чувствуют, чего-то им не хватает в этой жизни, а чего - не понятно.
- Слышь, атланты уходят... - говорит Емельян, который однажды
говорящую щуку из колодца времени вытащил, а потом на радостях спьяну на
печи по Этруссии ездил.
- Слышу, не глухой, - отвечает Демьян, который ту волшебную щуку в
уху запустил и богатырей той ухой так угощал, что все потравились.
- Кому ж, интересно, достанется атлантическое наследство?
- Василиске нашей, Прекрасной, кому ж еще? - бередит богатырям душу
боцман Себастьян, известный авантюрист, сбежавший из экспедиции Христофора
Колумба и затаивший зуб на самого адмирала. - У нее ж волшебное зеркальце
- забыли? Это ж тебе не автомат Калашникова!
Вот чего не хватает богатырям - лазерного зеркальца в титановой
оправе.
- С таким оружьем - да на ведмедя! - размечтался Роман (генетический
корень будущей царской династии).
- С таким оружьем - да на циклопа! - витает в облаках Ульян (находка
для Института марксизма-ленинизма - пращур семьи Ульяновых).
- С таким оружьем - да на атланта! - строит воздушные замки Ян
(Яшкина фамилия вообще была дьявольской, произносилась с оглядкой и
сплевывалась через левое плечо: Бронштейн! ) А красные девицы тыквенные
семечки лузгают и над ними смеются:
- Тю, дурни! Развоевались!
- Раздел Атлантиды - это им не щук потрошить и не Дуньку делить!
Иван же дурак притушил окурок и молвил так:
- Делать нечего, придется нам, братья, спасать гишпанский семенной
фонд. Надобно построить морскую флотилию, отправиться на Канальские
острова, бухнуться головой в ножки матушке Василисе Васильевне, признаться
ей во всенародной любви и умолить ее вернуться в Этруссию...
Прикинули богатыри: а что, умно! Фонд - фондом, не в гишпанском
семенном фонде дело... Иван не совсем дурак - родимые морские царицы с
волшебными зеркальцами на дорогах не валяются...
- Ну, решили? - торопит Иван.
- Не нукай, не запрягал. А кто будет головой об пол в ножки бухаться?
Боязно богатырям. Подумать надо.
А вдруг, не дай Боже, глянет на них Василиса Васильевна и вспомнит,
как пять лет назад всем народом подбивали ее отдаться одноглазому?.. А
помнит ведь, не забыла... Страшно подумать! Как сверкнет синими-синими
очами, как вытащит из шикарной своей запазухи волшебное зеркальце...
- Головой об пол бухаться - это я на себя беру, отвечает Иван-дурак.
- Будет вам половой акт.
Понятно богатырям: у Ивана-дурака свой дурацкий интерес. Не нужно
Ивану волшебное зеркальце, а нужен Ивану половой акт. Охота Ивану-дураку
отведать настоящей любви с Василисой Прекрасной в Воздушном Замке на
походной койке.
- Да перед Ванькой ни одна баба не устоит, любая даст - хоть
Дунька-шалая, хоть царица морская! - убеждает богатырей Христофоров
боцман. - Скажем ей: гляди, чем плох? Во, вымахал! Хоть в зубы гляди, хоть
куда... Возьми, не бойся, пощупай. Попробуй на вкус, на цвет. Испытай!
Если Ванька не подойдет - другие найдутся. Выбирай мужа-регента при
царской своей особе, володей нами! А не то - не глянем, что царица
морская, а всей командой устроим тебе всенародную любовь. Тоже мне,
гишпанская королева! Гляди, все как на подбор: Баян-стихоплет,
Емельян-балбес, Кирсан-истукан, Колян-жлоб, Лукодьян-вахлак,
Прохан-придурок, Роман-буян, Саливан-бревно, Ульян-жиган, Харлам-кулак,
Яшка Бронштейн - тьфу, тьфу, тьфу - и множество других женихов, яко грязи.
Всех со скалы не перебросаешь, кого-нибудь да оставишь на развод, новых
богатырей народим.
Себастьян-боцман - известный хам. Ему легко говорить - народим.
Боцман не жених, а пропойца.
- А коль на развод не оставит?
- Тогда подадим в Кагэбэ заявку на быков-производителей из Рязанского
военно-политического училища, - отвечает Иван-дурак.
- А где флот возьмем, если строить лень?
- Я вам достану.
У Ивана-дурака на все есть ответ.
Ладно, в могиле прохладно. Любовь любовью, а надо бы Ивана женить,
чтоб девок поменьше портил, да заодно сообщить в Кагэбэ: библейский потоп
на носу, там знают что делать. Пусть спасают Этруссию от наводнения.
Сочинили челобитное заявление: "Нижайше просим воспомоществовать
нашей скудности... ", снарядили Ивана победнее - телогрейка, лапти, сума
переметная; ушел Иван-дурак в дыру времени: туда - не знает куда, за тем
не знает за чем.
Взялся - ходи. Как в шахматах.
Быстро сказка сказывается...
Ушел, значит, Иван-дурак в столицу нашей родины Москву и сгинул. Нету
его месяц, второй...
Загрустили красны девицы по Ивану, вспоминают ненаглядного. Всем
Ванятка хорош - на спор лбом расшибет дубовый стол, добрый конь под ним
прогибается, а более ведра горилки Иван не пьет, во всем меру знает, да не
в постели - в постели он словно буйный тур, нет ему равных в Этруссии:
бьет копытом, бодает рогом, куда там Зевесову апису! Приговор свой девицы
помнят, да кто ж возьмет такой грех на душу?..
(Было дело: наточили вострый ножик, подослали ему Дуньку Дуру Шалую;
вернулась Дунька по утру чуть жива, упала на пороге, ножик обронила,
проспала весь день до вечера, а проснувшись, сказала, дрожа в коленках:
"Красота, - сказала Дунька, - спасет мир. Не могу таку красоту по живому
резать". )
Нет Ивана. Третий месяц пьют богатыри горькую, третью Луну пропивают.
Луна заглядывает в колодец времени - ау, Иван! Не видно Ивана. Всю горькую
из цистерны выпили, что в прошлую навигацию им из Кагэбэ доставили. Зима
на носу, белы мухи кружляют, а тут девки младые взяли за моду из дому
тикать.
Одна удрала, вторая...
- Куды?!
Отвечают Глаша-холера и Даша-фанера:
- На кудыкину гору рвать помидору. К матушке Василисе Васильевне
Рюрикс на Канальские острова в услужанки-амазонки. Имеем приглашение,
да-с! Она и приголубит, и замуж за атланта выдаст с неслабым приданным. От
вас дождешься!.. Не хотим в этой временной даре прозябать. Хотим носить
французские бюстгальтеры, видеть небо в алмазах, купаться в молочных
реках, пить шампанское "Мадам Помпадур" и закусывать кисельными берегами.
- Дуры-от! Амазонки-лесбиянки! Киселя вам лаптем хлебать не
перехлебать, в французских бюстгальтерах воду носить не переносить!
- От таких слышим! Прощайте! А Ивану-дураку, кобелю, передайте: все
одно ему это дело отрежем!
- От, дешевки!
- Жмоты!
Последнее слово всегда за ними.
Пятая удрала, шестая - Танька-пустая и Сонька-толстая.
Совсем обеспокоились богатыри. Кричат в колодец времени:
- Эй, Иван! Чтой-то стало холодать! Поспешить надобно! Давай
флотилию, слышь?
А из колодца шепелявое эхо:
- Шиш-шиш-шиш-шиш-шиш-шиш-шиш-шиш-шиш-шиш-шиш...
Видать, долго дело делается... Родить можно! Богатырям хуже нет, чем
ждать, рожать и догонять. Богатырям уже невтерпеж.
Весна пришла, лютики-цветочки, самое время для половых актов и
атлантических походов. Девиц на цепи держат, чтоб не бегали. Куда там! По
утру просыпаются - десятая удрала, одиннадцатая - Роза-заноза и
Муза-стервоза. Кричат богатыри в колодец времени (большой такой колодец,
квадратный, из него разрушенный саркофаг до сих пор торчит):
- Чаво так долго, Иван?
А эхо им отвечает:
- Путч у нас здесь, распад империи, переворот говна в природе. Пришла
на Лубянку какая-то хунта, ревизует оперативные планы, сворачивает
стратегические программы - ужас что! "Баобабы! - кричит, - бабоебы!
Комитет Государственных Безработных! " Слова-то какие знает!.. И уходят
андроповские еще кадры в отставку, двух слов связать не могут, окромя:
"Што делаеца, што делаеца!.. " Жгут архивы, пепел летит, в Москве из-за
пепла затмение солнца. Но ваше дело правое! Скажите "спасибо" оперу
Чердакову - уходя в отставку, хватило ему последних сил подписать
челобитную и дать той бумаге ход. Так что хунту пока обошли на повороте,
крутанули колесо истории по спирали в нашу пользу. Погодьте малость еще.
- А кто это говорит?
- Много знать будете. Лучше запишите в "Повесть Временных Лет" - жил,
мол, в вашем светлом будущем добрый человек Всеволод Иванович Чердаков,
куратор ваш, Миклухо-Маклай, который вам к 7-му Ноября цистерну спирта
пожаловал. Мух не обижал, в подвалах Энкавэдэ никого не расстреливал, а
расставлял слова на бумаге, искал общие корни: Этруссия, Пруссия, Руссия,
Грузия... и делал из тех корней далеко идущие фальси... квалификации.
Выражаем ему в веках свою благодарность.
Поковыряли богатыри в носах. Эху легко говорить - "погодьте малость
еще". А тут пятнадцатая удрала, шестнадцатая - Лида-обида и Люба-либидо. А
Файка-наводчица и Нинка-уборщица ждут не дождутся вызова от матушки
Василисы Васильевны - как только, так сразу! Беспокоятся богатыри - это ж
прямое нарушение демографического равновесия! Вроде, как у гишпанцев, но
наоборот - у тех семенной фонд сеять некому, а у нас - не во что!
Как вдруг в одну безлунную ночь поднимается из колодца времени
башенный кран и некий незнакомец в десантном костюме "листопад" с
новеньким орденом "Дружба народов" передает этрусским богатырям в качестве
безвозмездного дара в порядке помощи слаборазвитым странам три подержанных
парохода Днепровской речной флотилии - "Новиков-Прибой", "Всеволод
Вишневский" и "Александр Корнейчук", а впридачу бездонный рюкзак "адидас"
с бутылочным жигулевским пивом.
- На, похмелись пока.
Принюхались богатыри - этрусским духом пахнет...
Пригляделись...
- Иван? Дурак!
- На себя не похож! - голосит Дунька-шалая.
И заводит Иван-дурак чужими словами да не свои речи:
- Канальские острова - это вам не Крыжополь, Атлантида - не
Мотовиловка, непочатый мериканский континент - не кукурузный початок. Есть
стратегический план... Ходи, Дунь, отсель стелить постель, не твоего ума
это дело... План, говорю, такой: прорваться с боем на Канальские острова,
напомнить Василисе Васильевне об ее коренном этрусском происхождении и
подписать договор о дружбе и сотрудничестве на вечные времена с
последующим продлением. Одним таковым государственным актом сразу решаем
кучу проблем, а именно: создаем военно-морскую геополитическую ось
"Этруссия - Эсэсэсэр - Атлантида", устанавливаем контроль над проливами, а
в перспективе над Суэцким и Панамским каналами, и, вообще, двигаем
этрусскую экспансию на Запад, в культурные страны - Рим там, Франция, вид
на Мадрид, - а не в сторону вероломного Востока, как это политически
безграмотно начнет происходить в Московии при царе Иоанне Грозном. Зачем
нам остров Сахалин на Востоке, когда открыть его можно с Запада?
Сомневаются богатыри:
- Ты ли это, Иван?
- Я.
- Откуда ты такой умный?
- От верблюда.
- Да есть ли во всем этом резон?
- Есть. Земля-то круглая.
Все-то он знает, Иван-дурак. Да и не дурак он уже, а полномочный
благодетель Кагэбэ в Этруссии, заместо ушедшего на покой Всеволода
Чердакова, который только фольклор записывал, снабжал их спиртом, шифером
и сарафанами, девок не замечал - тихий был человек, светлое ему будущее!
Выражаем ему в летописи свою благодарность.
- Воевать-перемать пора! - опять надрывается Себастьян-боцман. -
Обставим самого адмирала! Подплывет Христофор Колумб к своей Вест-Индии, а
я уже там, в белом костюме, и знать ничего не знаю: нету такой на карте!
Плыви, адмирал, мать твою драл, обратно! Возвращается он в Гишпанию, а я
уже там, в белом костюме, спасаю гишпанский семенной фонд. Да его на месте
Кондрашка хватит! Где Кондратий?
- Кондратий в хате. Его хата с краю.
- Ну? - торопит Иван-дурак.
- Гну, - отвечают богатыри.
Боязно богатырям. Девиц вызволять - святое дело; а проливы, ось,
экспансия на Запад - это уже политика, но другими средствами. И хочется, и
колется, и мамка не велит. Воевать - не мать-перемать, как думает боцман.
Подумать надо... Глянет на них Василиса Васильевна пламенным взглядом,
вспомнит как склоняли ее к половому акту с циклопом... Страшно подумать!
Как вытащит из крутого декольте волшебное зеркальце, как поймает
солнечного зайчика...
Будет им Цусима, погибель эскадры и оптимистическая трагедия вместе
взятые.
- Значит не желаем помогать грядущим поколениям? - прокурорским тоном
спрашивает Иван-дурак и вытаскивает из рюкзака автомат Калашникова. - Это
как получается? Получается, ОНИ, ваши потомки, от себя последнее отрывают,
ВАС, пращуров своих, одевают-обувают, поят-кормят, лечат-строят, а ВЫ,
значит, собрались жить долго и счастливо за ИХНИЙ счет? Когда будем
правнукам долги отдавать?
Такая постановка вопроса. Если так - то, конечно. Иван теперь не
дурак, а Иван-атаман. Приказ есть приказ. Совесть надо иметь. Грядущим
поколениям, внучатам нашим, долги отдавать надо.
Под матом боцмана и дулом автомата перебрали судовые машины,
проконопатили, перекрасили, сдали пивные бутылки, переспал Иван с
Дунькой-шалой, и, с богом отдали концы.
Плывут.
Плавно плывут себе вниз по Славутичу из варяг в греки, а у
Днепропетровских порогов опять призадумались... С Богом ли плывут? Ох,
осерчает матушка Василиса Васильевна, ох, осерчает! Как нахмурит брови
черные, как вытащит из французского бюстгальтера колдовское зеркальце... И
никого на развод не оставит. Гишпанцев, конечно, жаль, а себя еще жальчее.
Переволокли корабли за пороги да так и плывут - с Богом ли, без Бога,
- плывут и не знают, что не успеют выплыть в Эвксинский Понт, как капитан
Богдыхан сладкими речами соблазнит команду и темной ночью уведет
"Новикова-Прибоя" в Колхиду за золотым руном. Руна они там не найдут
(сказки все это про золотых баранов), зато Никодим-рвань, Трофим-пьянь и
Максим Хрен С Ним уважительно переименуются в Никодим-хана, Трофим-хана и
Максима Хусима, перемногоженятся, разведут виноград "Изабелла", будут пить
долго и счастливо и поплатятся за этакое вероломство собственными
потомками лишь в бериевские времена, до которых еще дожить надо.
Так оно и случилось, по вышенаписанному: ночь прошла, а
"Новикова-Прибоя" и след на воде простыл.
Пуще прежнего закручинились мореплаватели. Опять за свое:
- Ох, осерчает матушка Василиса Васильевна!
Но Иван-дурак снял автомат с предохранителя:
- Не трусь, этруссичи! Вперед, на Царь-Град! Даю три дня на
экспроприацию города!
Делать нечего, пошли на Царь-Град.
А что делать?
Взяли по привычке Константинополь - византийцы сами открыли ворота,
чтобы не лезли через забор; три дня грабили награбленное - хозяева радушно
выставили залежалый товар лицом, а все ценное надежно попрятали;
снасильничали всей флотилией трех гетер - те сами подставились с
превеликим удовольствием; прибили на вратах еще один щит и уснули
богатырским сном; а капитану Абраму только того и надобно - он мудрыми
словами убедил команду, переименовал "Александра Корнейчука" в "Шолом
Алейхема" и увел его к пляжам Тель-Авива, где запросил политического
убежища. Команда с воем и плачем дала исполнить над собой обряд обрезания,
переженилась на дщерях израилевых, занялась коммерцией, жила ничего себе и
дала начало мировому космополитству, чтоб ему пусто было.
Остался один "Всеволод Вишневский".
На палубе - оставшийся цвет нации, полный корабль дураков; а на
капитанском мостике - контр-адмирал - Иван-дурак. Стоит, в трубу глядит,
командует:
- Лево руля, право руля! Держи права, болван!
А сам крупными буквами в неведомом алфавитном порядке, старательно
огибая национальный вопрос, записывает в судовой журнал всех случайно
оставшихся - для представления к высокой правительственной награде, не
иначе.
Откроем судовой журнал "Всеволода Вишневского"...
СПИСОК НАЛИЧЕСТВУЮЩЕГО СОСТАВА
1. Иван-атаман
2. Адам-первач
3. Андриян-партач
4. Абдурахман-стукач
5. Аверьян-оберпалач
6. Боян-стихоплет
7. Богдан-сексот
8. Вагран-банкомет
9. Варлаам - нисколько не пьет
10. Севастьян-лоцман
11. Себастьян-боцман
12. Степан-колодник
13. Демьян-подводник
14. Душан-сводник
15. Джан - блядский угодник
16. Емельян-балбес
17. Епифан - с дуба слез
18. Фарман-летчик
19. Гурам-наводчик
20. Герман-графоман
21. Григорьян-молдаван
22. Гурьян-цыган
23. Гасан-наркоман
24. Гаолян-китаец
25. Гуан-засранец
26. Христиан - крещеный маланец
27. Аврам-хитрован
28. Адриан-болван
29. Абрахам-хам
30. Аллан-грубиян
31. Арам - Хачатурян
32. д"Артаньян-донжуан
33. Агдам - в рог дам
34. Бертран-тапер
35. Бенциан-старпер
36. Баклан-масон
37. Буридан-осел
38. Валаам-баран
39. Вардан-профан
40. Вильям-шарлатан
41. Ван - пьян в драбадан
42. Валерьян - в ж... пьян
43. Джонатан-шарманщик
44. Еруслан-карманщик
45. Жак-Жан-обманщик
46. Зурман-банщик
47. Иоанн - отставной козы барабанщик
48. Исфахан-обормот
49. Иоган-живоглот
50. Исраэлян - Пол Пот
51. Индиан - за падло сойдет
52. Калям - корабельный кот
53. Кирьян-мурло
54. Киприан-фуфло
55. Касьян-смутьян
56. Кирсан-хулиган
57. Кристиан-корефан
58. Ксан-братан
59. Кориолан-истукан
60. Конан-куклуксклан
61. Куросава-сан - японский пахан
62. Колян-жлоб
63. Корвалан-русофоб
64. Куприан-толоконный лоб
65. Курбан-чурка
66. Лукьян-урка
67. Лукодьян-вахлак
68. Максимильян-вурдалак
69. по Мартьяну плачет ГУЛАГ
70. Марьян-трус
71. Мари-Хуан - гишпанский хранцуз
72. Митрофан-баптист
73. Нурсултан-сатанист
74. Натан-троцкист
75. Октавиан-морфинист
76. Онан-онанист
77. Оман-коллаборационист
78. Осман-турок
79. Прохан-придурок
80. Пехлеван-грек
81. Полуян-абрек
82. Приян-говновоз
83. Полкан - корабельный пес
84. Роман-буян
85. Рахман-душман
86. Руслан-мент
87. Рустам - тайный агент
88. Ромэн-нацмен
89. Роллан-супермен
90. Салам-бревно
91. Саливан-дерьмо
92. Селифан - болотное чмо
93. Салтан-дуэлянт
94. Султан-пасквилянт
95. Стефан-дровосек
96. Северьян-генсек
97. Саддам-гомосек
98. Темиркан-шайтан
99. Толян-магадан
100. Тристан - влюбленный болван
101. Тигран - Петросян
102. Тельман - Гдлян
103. Ульян-жиган
104. Феофан - держи карман
105. Фатьян-пьянь
106. Фанфан-рвань
107. Фернан-дрянь
108. Харлам-кулак
109. Хуан-батрак
110. Хасан-ишак
111. Шалам - половой маньяк
112. Штефан-дебил
113. Юлиан-некрофил
114. Юстиниан-славянофил
115. Юран-мудозвон
116. Ян - сам не знает кто он.
117. Да еще Ерема - не все дома. Этот в
трюме кочегаром, тихий человек; он не в
счет.
118. Да еще Кондратий - остался в хате.
Его хата с краю; не забыть подпалить,
хорошо сгорить.
Подпись:
Батька их морской - Иван-атаман.
Иван список пишет, а богатыри на Ивана волками смотрят - того и
гляди, набросятся! Ворчат:
- Куда ни кинь - всюду клин. Налево пойдем - направо придем. Земля,
вишь, круглая... Выходит - порочный круг. Прямо пойдем - костей не
соберем. А наверху - Иван-дурак с автоматом. Богдыхан - удрал, Абрам -
слинял, а мы, дураки, не успели - Царь-Град грабили!..
- Но вы же коренные этруссичи! - взывает к патриотизму Иван-дурак. -
А те кто? Иноверцы, инородцы и проходимцы. Иноходцы, от! Вы должны
правильно понимать всемирногишторический момент. Дыра во времени дается
нам в непосредственных ощущениях с вероятностью один раз в десять
миллиардов лет. Прикиньте сами, болваны: вселенные рождаются, живут и
коллапсируют, а такой пространственно-временной дырищи, как наша, никто
никогда не видывал. Значит что?
- Ну, что? Не знаем.
- Значит, нужно в полной мере использовать эту дыру в интересах
Мировой Революции Всех Времен и Народов от неандертальцев до наших дней!
- Да на кой ляд тебе, Ванятка, всемирно-гишторическая революция? -
урезонивают его. - Поплыли лучше домой, мы тебе гарну дивку знайдем, с
похмелюги девка хорошо помогает. Чем Дунька-шалая тебе плоха?
- А девиц-дочерей ваших кто вызволять будет? - играет Иван на
отцовских чувствах.
- Наших-то? Наши дуньки в молоке не утонут, киселем не подавятся,
нигде не пропадут, сами домой придут!
- А Василису Прекрасную вам не жаль? - давит на жалость Иван.
- Ну, это еще глянуть надо, какая она такая распрекрасная. Пять лет -
не ближний свет. Жаль-то ее, может и жаль, да всех баб не пережалишь, а
эту голыми руками не возьмешь. У нее ж волшебное зеркальце, забыл? Ни
меч-кладенец, ни пуля-дура, ни штык-молодец...
- Заладили - пули-фули, штык-огурец... - играет автоматом Иван-дурак.
- Сильно умные! Всех умников первыми запущу к Василисе в койку, а потомков
ваших до сорокового колена сотру в порошок! У меня в Кагэбэ на всех
потомков досье заведены.
- Много досьев-то?
- Кругом-бегом, ровным счетом - тридцать миллионов папок с тесемками
на всех Демьяновых, Емельяновых, Романовых, Ульяновых и Бронштейнов во
всех веках и поколениях, не считая близких и дальних родственников - на
тех отдельно.
- Ого-го!
- То-то! Гляди у меня! Полный вперед, болваны!
Из тридцати миллионов папок с тесемками откроем одну - досье на
самого Ивана-дурака.
С фотографии глядит субъект с оселедцем на бритой голове, с завитой в
колечки бородой и с прижмуренными от фотовспышки глазами.
Узнаем, что рост Ивана Ивановича Иванова - 2 м 11 см, размер лаптей -
49-й. Особые приметы: "глаза сине-синие, косая сажень в плечах,
а специфическая мужская деталь в состоянии эрекции - длиной,
примерно, по собственный локоть". (Воспроизведен стиль
кагэбистского документа. ) Задержан сотрудниками милиции на
Киевском вокзале г. Москвы "в разорванной телогрейке, в лаптях
и в крайне возбужденном состоянии от игры в наперстки. Двумя
пальцами подцепил за шиворот трех шулеров, вытряхивал из них
свои карбованцы и угрожал нанизать всю троицу, как баранов, на
свой возбужденный вертел. " (Воспроизведен стиль милицейского
документа. )
После длительных уговоров препровожден в привокзальное отделение
милиции, где сходу потребовал встречи с представителем КГБ. На ответ, что
сие племя недавно прекратило существование, с досады разломил головой
казенный письменный стол (акт о списании прилагается).
Освидетельствован дежурным врачом и направлен в "психоневрологический
диспансер". Введена лошадиная доза транквилизаторов, давшая обратный
результат: гонялся за санитарами, кулаком выбил железобетонную панель в
основании диспансера и, как был босиком и в больничном халате, ушел на
Лубянскую площадь и с постамента бывшего памятника Дзержинскому потребовал
приема в КГБ по личным вопросам.
Кричал: "Я люблю ее! "
Собрал вокруг постамента развеселую толпу. По оселедцю и бороде был
опознан из окна здания на Лубянке старшим оперуполномоченным Всеволодом
Чердаковым, сдававшим в тот день бывшие "дела" свои.
И далее: Иван Иванович Иванов насчет "любви" вполне успокоен. "Прошел
усиленные сокращенные курсы бывшей спецшколы КГБ, истории и бывшего СССР и
так называемого "марксизма - ленинизма". Обучен грамоте. В совершенстве
владеет кулачными боями и четырьмя арифметическими действиями. "
Усидчив (если не в возбужденном состоянии). Неубежденный атеист: гром
не грянет - не перекрестится.
Принял присягу на верность: (чему? кому? - прочерк).
Присвоено внеочередное звание старшего лейтенанта бывшего КГБ.
Заблаговременно награжден орденом бывшей "Дружбы народов".
Оперативные позывные (агентурная кличка): "ВАНЕК".
Задание: заброшен в Древневековье "с целью подготовки благоприятных
исторических факторов для дальнейшего полноценного развития нашего
Отечества. " (Весьма туманно. Читай: проливы, каналы, вид на Мадрид и,
главное, геополитическая ось "Этруссия - СССР - Атлантида" - без оси ни
одна телега не сдвинется. )
Закроем папку с тесемками.
Что еще происходило в то раннее Древневековое утро - доподлинно
известно.
"Всеволод Вишневский" пробирался к Геркулесовым Столпам по мелкой
луже тогдашнего Средиземного моря, пугая экономическое сообщество древних
греков, персов, римляней, египтян, ассирийцев, финикийцев, мидян,
андромедян, иудеев, гипербореев, ганнибалов, каннибалов, шумеров,
шмумеров, алеутов и обериутов - появление этого чудища было последним
предзнаменованием давно обещанного всемирного наводнения; все обитатели
Древневековья готовились к встрече: укрепляли берега, запасались водой и
продовольствием, угоняли в горы скотину, рабов и женщин; одни лишь
этрусские богатыри, будто проклятые всеми богами, уныло шли под дулом
автомата навстречу потопу, твердо веруя лишь в свою оптимистическую
коммунальную утопию - ту самую, при которой все как один утопают и, с
песнями, скопом идут ко дну.
Весело помирать за компанию!..
Весело, хотя и ничего смешного: народу вокруг полно, а не у кого даже
спросить дорогу - все рыла воротят.
Тем лучше. Обойдется Иван-дурак своим умом.
А Ванек уже предчувствовал себя полным адмиралом флота, почетным
членом Академии Наук и дважды Героем (Труда и Союза) с вручением ему
бронзового бюста на родине героя в поселке городского типа Ивано-дурацке.
Вокруг "Всеволода Вишневского" резвилось последнее стадо вымирающих
плезиозавров, на Италийском сапоге торжественно дымил Везувий, готовый
разразиться от переполнявших его чувств перед библейским наводнением;
солнышко было еще молодое, девственное, незапятнанное; оно подрумянивало
снизу сдобные облака, а те с ветром исполняли для Ивана-дурака в
синих-синих, как глаза Василисы, древневековых небесах произвольную
программу фигурного катания - то пухлую Дуньку-шалую изобразят в
откровенной позиции, то скачущий силуэт папиросного джигита
Казбека-чебурека, а то и грандиозные, на все небо, атлантские замки,
похожие на московские высотки или на башни Кремля, но с вопросительными
знаками на шпилях заместо пятиконечных звезд - кто успел те звезды
увидеть, тот помнит.
Будто спрашивали облака:
- Куда плывем, Иван?
Будто предупреждали облака:
- Возвращайся к Дуньке, Иван! Тикай отсюдова! Не ходи туда - не знаю
куда, а то угодишь в гишторию!
Но Иван не внимал вышним предупреждениям. Обойдется Иван-дурак без
ценных вказивок.
А кто из нас внял бы - на месте Ивана? Кто из нас не захотел бы
угодить в Гишторию? Какой патриот - а мы ли не патриоты? - не заложил бы в
Кагэбэ последнюю душу, чтобы, как Иван-дурак, с высоты капитанского
мостика нашего светлого будущего поучить уму-разуму своих неразумных
прапращуров? Взять и бросить им вниз на палубу:
- Все у вас, прадеды, через задний проход! ТО - НЕ ТО, а ЭТО - НЕ
ТАК!
- А как? - спросили бы прадеды, задрав головы и приставив ладони к
ухам. - Просвети нас, темных, Ванек! Тебе сверху видней. Куда ж нам плыть?
Отвечай уверенно:
- Туда рули! - и, как Ленин с балкона Кшесинской, указывает рукой
направление. - А делать надо вот как: вот ТАК. Понятно? Слушай сюда,
объясняю сначала: ТАК, ТАК и ТАК. Ясно?.. Экие вы дурные!.. Сначала делаем
ТАК-ТО, потом ЭДАК-ТО и в результате получаем ТО-ТО. Ну?.. Ну, народ! Беда
мне с таким народом. Объясняю на примерах. Например: князю Игорю на
половцев запретить ходить, а Баяну - песни петь, и слова не давать! Киев
перенести в Москву еще до Батыева нашествия. Купим у деловаров-ирокезов
Манхэттен и назовем его не Нью-Йорком, а Ново-Городом. Совершим первое
кругосветное мореплавание, бесовскую энергию Ионы Грозного используем в
мирных целях на строительстве Ленинграда, Петровский флот откроет у нас
Австралию, а самолет Можайского взлетит еще до рождения братьев Райт.
Усекли? Изменим детерминизм Гиштории! В результате, кругом на земле будет
процветать Государственная Безопасность, и нынешнее поколение наконец-то
будет жить в светлом будущем. Чего молчите?
Любой патриот заложил бы душу за такой монолог, но взойти на
капитанский мостик Гиштории сподобился только Иван-дурак. Дуракам везет -
ушел и вошел в Гишторию. Вот это уход - всем уходам УХОД, затмивший даже
уход самого Великого Старца, дошедшего аж до Астапово - а до этой станции,
между прочим, путь не близкий. Пусть патриоты помирают от зависти к
Ваньке-дураку, последнему представителю племени Кагэбэ - великому племени,
не уступавшему когда-то по численности и занимаемой территории тем же
ирокезам-деловарам, орде Чингизхана и наполеоновской Франции вместе
взятым, а по численности и могуществу военно-промышленного комплекса -
никакого сравнения ни в какие ворота.
Но что же Ванек услышал ответ?
Безмолвствуют богатыри.
"Не хотим Киева в Москве, - думают про себя. - Не хотим менять
детерминизм Гиштории, зачем нам это? Нам бы только горько пить, да сладко
есть, да громко петь, да тихо срать, да мягко спать. И достаточно. "
Ну, народ!
А что с них возьмешь, если даже отпетые корсиканские пираты, не
убоявшиеся дымящего чудища и решившие взять юдище абордажем, поспешно
ретировались в ближайшую гавань, разглядев на капитанском мостике
"Всеволода Вишневского" косую сажень Ивана-дурака с орденом "Дружба
народов". Появление этого дурака, этой дружбы народов и этого "Всеволода
Вишневского" народы Древневековья предчувствовали и опасались еще тогда...
Тогда еще!
Неглупые были люди - кому во Вселенной охота связываться с племенем
Кагэбэ? Плыви, плыви, Иван...
Так что бедного Ивана-дурака пожалеть бы надо, не на тот
Гишторический пароход он сел, не туда плывет пароход.
Пожалеть бы его надо, да некому.
Кроме Дуньки-шалой.
Да еще, пожалуй, пожалела бы его Василиса Васильевна Рюрикс, если б
встретила. Со скалы да в море с камнем на шее.
Плывут богатыри. Все ближе и ближе к Геркулесовым Столпам подплывают.
Вдруг сверху крик вперед смотрящего:
- Маяк! - кричит. - Земля!
Смотрят богатыри: торчит из воды на горизонте маяк не маяк, обелиск
не обелиск, а плотницкая стамеска...
Торчит стамеска, небеса подпирает.
Что-то еще атланты выдумали?
Какой древневековый патриот не возжелал бы попасть из своего темного
прошлого в наше светлое будущее и поучить нас, своих правнуков:
- Что ж это вы, внучата? Об этом ли мы мечтали? Это ли вам завещали?
Что ж это вы с почвой сделали, с корнями? Кто страну разорил, кто страну
развалил, падлюки? В Москве грязь по ухи, Киев - мать городов захолустных,
в Питере хлеб по карточкам. Ни шила, ни мыла, редьки не стало с хреном! Мы
за вас кровь проливали, мы вам Казань брали - а вы? Где Казань? Эх, вы!..
Снять бы штаны, да выпороть!
Пусть завидуют патриоты: развяжем тесемки, откроем самое секретное
досье - после него история племени Кагэбэ завершилась - досье на:
"В. В. РЮРИКС-ПРЕКРАСНУЮ"
С фотографии пристально глядит какая-то размалеванная фря, без бровей
на средневековый манер, во хранцузской короткой стрижке "под бобика",
нисколько не похожая на юную княжну Василису.
Она ли это? Где толстая коса, где синие-синие глаза, где девичья
краса?
Она, Василиса... Что жизнь с бабой сделала - и всего-то за одну
пятилетку!.. Выцвели глаза, срезана коса...
Особые приметы: "глаза - жовто-блакытни. Правый глаз - цвета пожухлой
слоновьей кости с желтыми искрами, левый - блекло-голубой". (Воспроизведен
стиль кагэбистского документа. ) Биография, родственники, был(а) ли за
границей: читай сказку сначала.
Тайный агент Атлантиды.
Агентурная кличка: "ВАСЬ-ВАСЬ. "
Задание: заброшена в Эсэсэсэр и "внедрена в высший эшелон" племени
Кагэбэ (эшелон какой-то... Как видно правительственный бронепоезд) "с
целью полного разврата и окончательного развала вышеперечисленных
структур" (? ), а также родственного им племени Капээсэс.
Что и совершила с превеликим хладнокровием при равнодушном
непротивлении высшего бронепоезда.
За этот подвиг по освобождении человечества от КГБ, КПСС и СССР
Василисе Васильевне Рюрикс-Прекрасной было присвоено высшее атлантское
звание "Хунта" ("Царица"), а задание на Лубянке взамен Смольного (со
Смольным еще решают - то ли открытый бассейн сделать, то ли овощной склад)
передано под Институт благородных девиц древневекового происхождения:
Любушке-голубушке, Дашеньке-зазнобушке, Палашке-милашке, Дуняше-птичке,
Глаше-сестричке, Ниночке-картиночке, Полюше-лапуше, Маняше-простокваше и
так далее.
Это о ней, о Василисе Васильевне, кричало эхо в колодец времени:
"Пришла на Лубянку какая-то хунта, всех трясет, ругается некультурно, ужас
что! "
Это слова Вась-Вась наутро после короткой агонии и кончины КПСС вошли
в Гишторию:
"НЕТУ ТАКОЙ ПАРТИИ! "
Это она возглавляла выездную парламентскую комиссию по проверке и
приему всех дел племени Кагэбэ:
- Кто это выдумал? - благожелательно спрашивала она, листая досье на
Ивана-дурака.
- Я, - застенчиво отвечал старший оперуполномоченный Всеволод
Чердаков.
- Молодец какой! А кто закрутил Колесо Гиштории? - спрашивала
Василиса Васильевна, разыскивая что-то в бывшем бериевском письменном
столе.
- Тоже я! - уже храбро отвечал старший опер и мысленно подставлял
грудь под орден "Дружбы народов" как минимум. - Это я закрутил Колесо
Гиштории по спирали!
- Почему именно по спирали? - удивлялась Вась-Вась. - Куда же я его
подевала?.. Не могу найти.
- Потому что она по спирали движется, - пояснил опер. Ему уже
чудилось появление из шухляды бериевского стола Ордена Ленина.
- Кто движется?
- Что? Не понял...
- Через плечо! Кто движется по спирали, спрашиваю? - хотела нахмурить
брови, да бровей нет, хмурить нечего.
- История.
- Куда ж это она движется? Нашла, наконец-то!
- Ну... Вперед и вверх. В светлое будущее.
Тут Василиса Васильевна вытащила из замусоренного всяким пыточным
инструментом бериевского стола лошадиный кнут, да как заорет - аж на улице
было слышно:
- Да ты что, сам Господь Бог, что ли?!.. Дур-рак ты! Ой, дур-рак! Это
тебе не Конституцию нарушать, а Древневековую формацию!.. Хватит держать
Гишторию за дешевку! По спирали только пьяные движутся, а Гиштория
движется по обстоятельствам! Понял? По камням да по ямам, а не по спирали.
И движется она не вверх, не вниз и не вперед, а как Бог на душу положит и
как обстоятельства позволят! А спираль не для того дела предназначена,
спираль вставляют в другое место... Показать куда? В утюг! Утюг ты глупый!
Эй, люди!
Вбежали люди.
- Выпороть его на конюшне! Как это "нету конюшни"?.. Тогда в гараже!
А что делать? Приказ! Люди думали - хуже будет: возьмут опера под
белы руки да выбросят из окна на лубянский асфальт, будто сам выпрыгнул. А
так - что ж, дело нехитрое: отвели историка в гараж и всыпали кнутом раза
два, галифе с него не снимая, чтобы не оскорблять человеческое
достоинство. Не сильно, но поделом - впредь будет знать, как гонять
Гишторию по спирали! Привели обратно, сидеть все же не мог, стоял на
ногах. И опять вопросы, вопросы:
- А кто? А что? А почему? А кто надоумил? А подать мне сюда
Ивана-дурака! Из-под земли достать!
А люди думают: "Што делаеца, што делаеца!.. Зачем временной
председательше высокой парламентской комиссии понадобился Иван-дурак? Мало
что ли дураков на свете - а этого из-под земли вынь да положь. Не иначе,
привести в исполнение стародавний приговор, без применения срока
древности. С нее станет - возьмет и отрежет Ивану это дело прямо в
бериевском кабинете. А законны ли подобные методы? А что скажет
конституционная комиссия? Выбрасывать подследственного из окна - одно
дело, а отрезать ему жизненный орган - совсем другое... Да и как ей подашь
Ивана? Иван - эвон где... Уже у Геркулесовых Столпов. Иван уже приплыл. "
Приплыли богатыри.
Смотрят.
Видят: на горизонте торчит дворец не дворец, а Воздушный атлантский
Замок; промеж Геркулесовых Столпов стоит лестница не лестница, а
стремянка; и на ту стремянку взгромоздился атлант не атлант, а Атлантище!
Такого не видывали, о таком не слыхивали! Думали - атланты помельче; а
этот - страшное дело! Ни проплыть, ни проехать, ни извини-подвинься - весь
Гибралтарский пролив перегородил, на европейский Столп ящик с инструментом
поставил, на африканский - узелок с обедом, что жена завернула. Внешний
вид: рыболовецкие сапоги, замусоленная роба да старая шляпа - задрожали
богатыри, узнали ту фетровую шляпу от погибшего циклопа-техногена. Во рту
Атлантища торчат три шурупа, в глазу - параболический монокль. Облака
поочередно к нему подплывают, что-то он там в облаках отверткой крутит,
отвинчивает... Видать, электрик. Или сантехник. А может, и плотник: из
инструментального ящика стамеска в небо вонзилась, которую за маяк
приняли, - в Мадриде, небось, видна.
"С кем воевать-то? - дрожат богатыри. - С этим?... "
- Смываться надо, - шепчет Христофоров боцман.
Но поздно.
Чуткий Атлантище шепот услышал, обернулся, взглянул на "Всеволода
Вишневского" сверху вниз, сверкнул на солнце моноклем - этот прожектор
посильней волшебного зеркальца будет - слез со стремянки, три шурупа в
пролив выплюнул. Поднялась от трех шурупов волна морская по самые трубы,
бросила "Всеволода Вишневского" на Гибралтар-скалу. Богатыри в крик:
- СОС! - кричат. - СОС!
Тут и сказке бы конец, но Атлантище пальцем корабль на плаву
придержал, пока вода не схлынула и всех обериутов с острова Обериос не
смыла. Не стало обериутов, сгинули аки обры. Развязал Атлантище узелок с
обедом, что жена приготовила. Разложил на скале пять жареных быков,
поставил тыщеведерную бутылищу "Атлантического портвейна красного" да
любимую атлантскую закусь - банку малохольных мексиканских кактусов, вроде
наших бешеных огурцов, но ядреней. Портвейну из горла отхлебнул, кактусом
похрустел, быка обглодал, кости в Гольфстрим забросил на радость жадным
акулам. Поднялась от тех костей волна океанская выше крыши, но Атлантище
"Всеволода Вишневского" от цунами ногой отгородил, прошла мимо волна, всех
гипербореев с Борейского полуострова смыла. Не стало гипербореев, сгинули,
аки обериуты. Сожрал Атлантище второго быка, червячка заморил, и уже не
спеша взялся за третьего.
- Кто тут у вас капитан Иван-дурак будет? - лениво спрашивает, глодая
бычью ногу.
- Ну, я! - с гонором отвечает Иван-дурак.
- Ты?! Да ну?! Да не может быть! "Гэ" ты, а не капитан. Это знать
надо: "гэ" у цивилизованных атлантов самое страшное ругательство.
- Зачем пожаловал, Иван-дурак?
Молчит Иван. Что отвечать Ивану? Приплыл, дескать, двигать Гишторию
по шпирали? Накручивать ее на ось "Этруссия - Эсэсэсэр - Атлантида"?
Доел Атлантище четвертого быка, так и не дождался ответа. Икнул -
будто гром отдаленный пророкотал в поднебесье. Успокоил икоту глотком
портвейна. Последнего быка есть не стал, возложил бычью тушу на корму
корабля. От такого перегруза "Всеволод Вишневский" нос к облакам задрал, а
корму опустил в пучину морскую.
Хороший знак: провиантом делится. Наелся, значит. Сытый - не злой; а
все равно страшно.
Уравновесили богатыри быка на палубе, ждут - чего дальше будет?
А Атлантище поковырял в зубах заостренным бревном и стал учить
Ивана-дурака уму-разуму:
- Чего дрожишь, Иван? Не дрожи, не трону. Хочешь, значит, Ванюша,
угодить в Гишторию? Похвальное дело, но Гиштория, Ванек, - это неизвестно
как все было. ЧТО-ТО, конечно, БЫЛО, но неизвестно КАК. Запомни, Ванятка:
главное в жизни не "ЧТО", а "КАК". Главное, Ванюха, не содержание, а
форма. Все на свете "гэ", а интерес для Гиштории представляет только то,
КАК это "гэ" видоизменяется. Что было, то было; что будет, то будет;
может, вообще ничего не было и ничего не будет. И так бывает. Смирись, не
думай об этом, не бери в голову. Делай чего-нибудь руками, чтоб голова не
болела. Всяких дел много, а что именно делать - тоже не имеет значения,
там видно будет. Вот я - на обе руки мастер. Могу и плотником, и
сантехником, и электриком. Могу дифференциальное уравнение до ума довести,
могу твой корабль на орбиту забросить вместо спутника. Не бойсь, не
заброшу. Могу и за бутылкой сходить, и озонову дыру заштопать. Мною любую
дыру затыкают. За три тысячи верст киселя хлебать - всегда пожалуйста,
хоть жена не довольна. А я ей - молчи, дура!.. И ты, Иван, не будь
дураком. Умей чего-нибудь. Не хочешь на конвейере, или тачку катать - чини
чего-нибудь. Или на бензоколонке. Они там... - Атлантище ткнул пальцем в
небо, - они там любят, когда Иван при деле. Так им спокойней. Вот я -
чиню-починяю, все умею... Все ушли, меня оставили потолок держать.
Последним кого оставляют? Ивана. А как же! На Иване Земля держится. А не
хочешь робить - отдохни. Ляж, полежи, они из своего будущего не видят. А
увидят - скажи: отдыхаю, обедаю, наблюдаю, как оно есть в природе. Они
поймут - наблюдатель. Тоже нужно. А часов не наблюдай, на время не смотри
- опасно. Да и время всегда одно - без пяти минут чего-то. Ладно, мне
пора. Бывай, Иван, больше не свидимся. Там, наверху... - Атлантище опять
ткнул пальцем в небо и попал в подплывавшую черную тучку.
Сверкнула из тучки молния, попала в стамеску, Атлантище только плечо
отдернул.
- Там, наверху, так решили: барахтайтесь тут сами, хватит мне торчать
затычкой в чужой дыре. Сейчас побарахтаетесь... Бывай, Иван, здоров!
Допил Атлантище весь портвейн, ни капли богатырям не оставил (а в
тайне надеялись на ту каплю! ). Инструментальный ящик на плечо водрузил, на
стремянку влез, дернул что-то там за черной тучкой, будто цепочку в
ватерклозете. Заурчала, забулькала черная тучка, расползлась, загремела,
зарокотала...
Поднялась из нее вода занебесная - дождь в ручьи превратился, ручьи -
в речные потоки. Уселся Атлантище поскорей верхом на стремянку, сказал
волшебное слово: "Ну! " и полетел по воздуху, махая створками, на
Канальские острова, благо рядом. Вошел там в Воздушный Замок, включил
зажигание. Взревели, загрохотали сорок тысяч техногенных циклопов, вышибли
из планеты Воздушный Замок, как пробку из шампанской бутылки. Поднялась
Вода до самого Неба; сошлись, закипели две Большие Воды - и не выдержала
небесная механика, подвела вселенская сантехника - прорвало во всевышнем
ватерклозете стяжку Пространства, вышибло клапан Времени, - распечатались
две Мировые Бездны, сразились две Сотворящие Силы: одна,
Сила-силенная-обалденная, потащила "Всеволода Вишневского" в Дыру
Пространства; вторая, Сила-силища-офигенная, напротив, поволокла его в
Колодец Времени.
Кто перетянет - Время или Пространство?
Чувствуют богатыри - конец подкрался. Закрутило их, завертело в
штопор между Временем и Пространством; не выбраться им из штопора! Плывет
мимо них во Мраке и Хаосе хищная рыба-белиберда, шагают сапоги всмятку,
летит дичь-перелетная, скачет сивая кобыла, катятся турусы на колесах, а
впереди зияет дыра от бублика.
Нету богатырям спасения.
Как видит Иван-дурак: плывет в этом Мраке корабельный пес Полкан,
держит в зубах последнюю их надежду - ту самую стяжку-черточку,
соединявшую Пространство со Временем, а Время с Пространством...
Не долго думая, ухватился Иван за хвост Полкана, ухватил Аверьян
Ивана за ноги, Богдан ухватил Аверьяна за плечи, Демьян ухватил Богдана,
Степан - Демьяна, Касьян - Степана... Кондрашка из хаты выскочил -
хватать-помогать! Иван кричит:
- Полный назад, Ерема!
Ерема - не все дома - в трюме кочегарит: полный назад!
Удержали Полкана с соломинкой...
А там и Девятый Вал Времени подоспел - подхватил ту соломинку и
поволок из гишпанцев в турки, из турок в греки, а из греков уже в варяги:
изменил Днепр-Славутич свое течение, докатил богатырей до Этруссии, влился
в колодец времени как в воронку и выбросил "Всеволода Вишневского в
Москва-реку на Речной вокзал.
Тут и сказке конец.
Набежали москвичи:
- Провиант доставили!
А тот жареный атлантский бык - как здание Моссовета!
Ели того быка всей Москвой три дня с утра до вечера. Всем хватило. А
гостям столицы - накося-выкуси! Ели так: за ушами трещало, в рот не
попадало. Так ели, что не заметили, как штатские дюжи молодцы похватали
богатырей под белы руки, покидали в черны вороны, повезли на Лубянку к
Василисе Васильевне.
Выходила царица морская на площадь Дзержинского.
Дураки ей в ножки головой об асфальт поклонялися. А она, богиня
японская, на них не смотрит, нос воротит, молвит сквозь зубы своим людям:
- Зла на них не держу, что с дураков возьмешь? Им закон не писан.
Посему - отправить их всех...
"По этапу", - думают люди.
- Кого на пенсию, кого на пособие по безработице. Ну, а этого... -
указала пальцем на Ивана-дурака, - этого ко мне в кабинет.
Поник Иван головой.
"Отвоевал Иван", - думают люди.
Завели его в кабинет, усадили на диван кожаный, оставили вдвоем без
свидетелей.
Подошла к дивану Василиса Васильевна, бросилась Ивану на грудь и
заплакала:
- Ох, устала я, Вань! Ох, устала я с циклопами воевать и корчить из
себя блядь прожженную! Я ведь, Вань, до сей поры не трогана, не
целована...
И так далее...
Много ли, мало ли лет прошло.
Колодец времени затянуло болотом.
"Всеволода Вишневского" переименовали во "Владимира Высоцкого".
Корабельный пес Полкан дожил до глубокой собачьей старости и сдох. С
почестями захоронен у ограды Цветного бульвара под развесистой липой.
Боцман Себастьянов, говорят, бросил пить-сквернословить, женился на
Авдотье Шалаевой; жили они в московской коммуналке прямо напротив
испанского посольства, хозяйством не обзаводились, то и дело в окно
выглядывали, все ждали вызова из Испании, и как только, так сразу уехали.
Дунька, говорят, довольна жизнью с гишпанцами.
Богатыри разбрелись по стране кто куда.
Емельянов лютыми зимами в Санкт-Петербурхе халтурит - печи кладет,
буржуйки ставит; а летом по украинской визе уезжает на Днепр-Славутич
ловить говорящую щуку в болоте времени. Демьянов устроился в
"Макдональде". Жарит-варит, деньги делает, друзей ухой угощает.
Романова украли памятники из общества "Память". Поят его, кормят,
спать укладывают и на руках носят как генетическую хоругвь конституционной
монархии.
Ульянова долго не принимали нигде на работу, и он ушел в подпольный
ЦК ВКПб, расположенный в подвале на Ленинском проспекте номер 33. Когда
цэкисты-вэкапэбисты выходят на демонстрацию, они поднимают Ульянова вместо
запрещенного красного знамени.
Теперь о Яшке Бронштейне.
Живет он в Одессе у самого синего-синего моря. В политику не лезет, в
Израиль не собирается, работает простым электриком - выкручивает где-надо
лишние лампочки, торгует лампочками на Привозе. Ранней весной промышляет
на берегу монетками, что летом дикари бросают в море, чтобы когда-нибудь
вернуться, - к весне те монетки волна выбрасывает. Попадаются даже центы,
иены и пфенниги - а это уже кое что, на водку хватает. Однажды выбросила
волна на берег в Лузановке древний металлический рубль с позеленевшим
лысеньким профилем Ульянова. Долго Янкель смотрел-разглядывал, никак не
мог вспомнить, где видел этого человека... Хотел было вернуть бесполезный
рубль синему морю, но передумал и спрятал зачем-то в карман.
Остальные - кто где. Живут себе, поживают. Никто не хочет попадать в
Историю.
"Ну, а Иван-дурак и Василиса Прекрасная? - может спросить иной
терпеливый читатель. - Когда же этой сказке конец наступит? "
И будет прав.
ЖИЛИ ОНИ ДОЛГО И СЧАСТЛИВО - ПОКА НЕ ПОМЕРЛИ.
Василиса Васильевна работала директором Лубянского института
"БЛАГДЕВДРЕВПРО" (Благородных Девиц Древневекового Происхождения). Невесты
из института шли на расхват - Даша, Глаша, Любаша, Маняша, Наташа и даже
Параша. Иван плавал капитаном на "Владимире Высоцком", бороздил Понт
Эвксинский в каботажных рейсах, ходил в Стамбул и в Испанию, а вот в
Америку не хотел почему-то.
Расписались они, сыграли свадьбу, но виделись редко. Зато каждый год
под Рождество уезжали под Киев в Древнюю Русь, снимали селянскую хату и
все зимние каникулы без роздыху предавались НАСТОЯЩЕЙ ЛЮБВИ.
Чего и вам желаю!
Тут и сказке конец.
Популярность: 1, Last-modified: Sun, 12 Apr 1998 16:57:44 GmT