жанр: советская фантастика
Печатный Источник: "Черноморские румбы" (сборник рассказов и очерков).
Одесса. Издательство "Маяк" (с) 1989
OCR'ил: Алеша Рулезов http://dobro.ee
Борис Штерн
Молодежная газета в примор-ском городе называлась "Молодой черноморец".
Отделом культуры заведовал пожилой человек, подписывавший свои статьи
псевдонимом Нордост. Он не очень-то походил на знаменитый ветер - брюки на
нем еле держались, стянутые старым флотским ремнем, а в чем держа-лась душа
- неизвестно. Кожа да кости; дунь - улетит в окно. Нович-ков и внештатных
корреспондентов тянуло именно в Нордосту, потому что у него было самое
доброе лицо в редакции, а название отдела - самое подходящее на все случаи
жизни.
- Отдел культуры как проходной двор, - любил жаловаться Нордост. - Все
норовят что-нибудь напечатать. Никогда не знаешь, кто сейчас войдет и о чем
придется говорить.
Вчера, например, приходил заслуженный боцман, оставил статью,
прославляющую нелегкий труд китобоев; за ним гордая старуха с воспоминаниями
о подруге своего детства Вере Холодной; потом в полном составе заявилась
городская команда КВН и требовала пре-доставить ей помещение для репетиций
своих импровизаций; а сегодня с утра, не успел Нордост заварить чай, в отдел
заглянул озабоченный молодой человек из тех, кто пишет и ходит.
"Новенький", - отметил Нордост, откладывая статью, прославля-ющую
нелегкий труд китобоев по выбиванию китов из Мирового океана.
- Заходи, вот стул, - пригласил Нордост. - Не представляйся, сейчас я
тебя разгадаю. Телепатически. Студент третьего курса фи-лологического
факультета. Решил перестроиться и перейти в наступ-ление. В "дипломате"
стихи, а в голове агрессивный план по захвату рубрики "Молодые голоса". Все
правильно угадал?
- Нет, - усмехнулся студент. - У меня проза.
- Это одно и то же, - вздохнул Нордост. - Все мы под богом ходим. Большая
проза?
- Роман. Триста девяносто шесть страниц, - студент вынул из "дипломата"
толстую папку и начал развязывать тесемки.
- Для газеты находка, - понятливо кивнул Нордост. - Завтра же начинаем
публикацию... с продолжениями до конца пятилетки. Роман какой?
Научно-фантастический?
- Да, фантастический. На военно-морскую тему. О высадке феодосийского
десанта.
Нордост впервые в жизни, наверное, опешил. Он опустил
электро-кипятильник в пивную кружку с остывшим чаем (его душа держалась на
листьях настоящего цейлонского чая, у него и на Цейлоне были свои
специальные корреспонденты) и задумчиво произнес:
- Все правильно... Свое слово о войне пришла пора сказать моло-дому
поколению. Что ж, почитаем. А сейчас выручай, рубрика горит. Пожар,
понимаешь ли. Раз уж ты пишешь морскую фантастику, то тебя надо познакомить
с Федей Крюковым. Вот тебе боевое задание: дуй на спуск имени
Добролюбова... - Нордост уже писал адрес, - возьми у него интервью и сделай
мне очерк в раздел "О людях хороших"... а то мы все больше о плохих. А он
мужик необыкновенный. Моряк. В сорок первом году, примерно в твоем
возрасте, потерял пра-вую ногу, а с протезами тогда было худо. Так он знаешь
что сделал? Не спился и не стал ходить на костыле с гармошкой по трамваям, -
нет, он купил велосипед и стал на нем ездить, крутя одной ногой. Это
человек!
- Но я не вижу тут особенного геройства, - вежливо возразил студент. -
Что с того, что человек с одной ногой научился держаться на велосипеде? Это
непривычно, согласен... но в цирке, например, зайцы в барабаны бьют... что с
того? Внешность обманчива.
- Ты умный парень, - одобрил Нордост. - Размышляешь. Но ты не умствуй, а
проще смотри. Зайцев дрессируют, а человека без ноги никто не заставит
ездить на велосипеде. Тут сила воли, понимаешь? Но и это еще не все. Он
потом придумал роликовые коньки с ручным управлением. Он, получается, сам
себе ноги сделал. Так что, давай, дуй. Да, вот еще... - продолжал Нордост,
отхлебывая чай. - Ты с ним поосторожней насчет фантастики... он, понимаешь,
верит в чудеса.
- В какие чудеса?
- А ты у него спроси.
После создания романа студенту совсем не хотелось сочинять га-зетный
очерк о хорошем человеке, но он оставил роман Нордосту и отправился на спуск
имени Добролюбова, потому что работу в газете с чего-то надо начинать...
Интервью состоялось в однокомнатной квартире, увешанной мор-скими
цветными фотографиями. Хозяин квартиры, польщенный посе-щением
корреспондента из "Молодого черноморца", натянул новые джинсы и угощал гостя
все тем же цейлонским чаем, разъезжая на роликовых коньках из кухни в
комнату и обратно. На кухне
звякали бутылки, а коридор загромождал толстый черный велосипед с
мотором.
. Никакой-такой необыкновенной судьбы не обнаружилось. Ногу Фе-дор
Иванович Крюков потерял в морском бою. Даже не в бою, а так... угодил под
бомбу. Корабль затонул. Ничего не помнит. Очнулся в медсанбате без ноги.
После войны работал в инвалидной артели, потом инженером кинотеатра. Кино- и
фотодело изучил в совершенстве. Зар-плату получает и пенсию. Нормально, на
жизнь хватает. Льготы вся-кие.
Квартиру получил на первом этаже. Вот, джинсы купил... ничего штаны,
крепкие. Бесплатные путевки на юг хоть каждый год... а за-чем, он и так на
юге. В заграницу съездить - хоть завтра, - а за-чем? Делиться опытом с
тамошними ветеранами, как передвигаться на роликовых коньках с ручным
управлением? Так они это изобрете-ние запатентуют, а нашему государству
прямой убыток.
- А вы у нас запатентуйте, - посоветовал корреспондент.
- Держи карман шире. Тридцать лет патентую, а в ответ слышу: нет
предмета изобретения. Роликовые коньки не я изобрел? Не я. А ручной тормоз
откуда содрал? С велосипеда. Значит, изобретения нет. Помилуйте, да я себе
ноги изобрел! А ноги, мне отвечают, это поэ-тический образ, их в патент не
запишешь. Короче: хорошо тому живется, у кого одна нога, - закончил Крюков и
подмигнул корреспон-денту.
Интервью заглохло.
Корреспондент разглядывал цветные морские фотографии на сте-нах и
начинал понимать, что заведующий отделом культуры про-махнулся,
сромантизировал этого инвалида. Федор Иванович, безу-словно, был хорошим
человеком, но не в том газетном плане, о котором думал Нордост.
Все мы хорошие, положительные, за редким исключением, но на всех, к
сожалению, газет не хватит. Надо бы спросить инвалида в какие-такие чудеса
он верит... но как об этом спрашивать?
- А чем, например, вы интересуетесь в жизни? - безнадежно спросил
корреспондент, переводя взгляд на сервант, где вместо старо-давних слоников
расположилось по ранжиру семейство высушенных крабов.
- В жизни? - переспросил Крюков. - Как сдать бутылки я инте-ресуюсь.
- Пьете? - оживился корреспондент.
- Пью. Каждый день. Бутылку молока. У меня единственная проблема в
жизни - как сдавать бутылки с одной ногой. Тимуровцы повывелись, а в
очередях торчать все-таки тяжеловато;
Ситуация становилась прозрачной - корреспонденту намекалось пойти сдать
бутылки... что ж, он не гордый...
- Давайте я сдам, - гордый от собственной негордости предложил
корреспондент.
- Сделай одолжение! - обрадовался Крюков. - Там много... на десять
рублей... дотащишь? Молодец! Так вот: в жизни я интересуюсь рыбалкой. Купи
бутылку водки и завтра утром приходи на причал.
- Так вы же не пьете? jj
- Это не для меня. Выйдем на рыбалку, там я тебе все расскажу.
В самую рань, когда над морем еле задрожал рассвет, корреспон-дент
занял очередь у ограды лодочного причала и наблюдал, как Федор Иванович
катит на велосипеде по спуску имени Добролюбова. JH
- Бутылку взял? Пошли. T
Начальник причала еще не появлялся. У ограды серые тени с удоч- j
ками посвечивали папиросными огоньками. Л
- А очередь кто будет занимать, папаша? - спросила самая зло- 1 вредная
тень, когда Федор Иванович собрался пройти за ограду. |
- Товарищи, это инвалид Отечественной войны, - дернул черт сказать
корреспондента.
- А кто его разберет - инвалид, не инвалид. - пробурчала самая
зловредная тень и зажгла спичку. - Вот только что будет, если, все инвалиды с
утра на рыбалку выползут? Так ведь и лодок не хватит.
- Ты, товарищ, не беспокойся, я один такой. А лодка у меня здесь
личная, - ответил Крюков. И добавил корреспонденту: - А ты не суйся, куда не
просят.
Но вот появился начальник причала. Впрочем, шеф все время нахо-дился на
рабочем месте, - он ночевал в будке. Тени оживились и принялись тягать лодки
к воде. Корреспондент все наблюдал и ко всему прислушивался, чтобы потом в
очерке все верно описать. Блок-нот он с собой не взял, а полагался на
память, как подобает профессио-налу. "Важно не пропустить восход солнца", -
думал он. Море еще спало. Полоска неба на горизонте начинала розоветь, будто
там про-тянули раскаленную проволоку. Рыбаки несли весла. Лодочник
выпи-сывал квитанции и забирал в заклад паспорта, хотя забирать па-спорта не
положено. Крюков стоял у лодочника над душой и что-то объяснял ему, а тот
отвечал:
- Ладно, не унывай.
"Голоса перед рассветом всегда почему-то приглушены", - отме-тил
наблюдательный корреспондент.
- Пацан с тобой? - спросил лодочник. - Вы не долго. Корреспондент решил,
что на "пацана" не следует обижаться.
- Видишь, красный фонарь из воды торчит? - указал пальцем Крюков. - Это
и есть мой корабль, где я ногу потерял. Я над ним бычков ловлю. Греби туда.
"Символично... старый моряк ловит бычков над своим погибшим кораблем", -
думал корреспондент, колотя веслами.
Подплыли к бакену и привязались. Оказалось, что и солнце взо-шло, -
корреспондент греб спиной к рассвету и пропустил восход. На-садили рачков и
швырнули грузила в воду. Федор Иванович вынул
из сумки полевой бинокль и начал сосредоточенно осматривать мор-ские
окрестности.
- Что вы там высматриваете?
- Так... наблюдаю, - ответил Крюков, отложил бинокль, вытащил
фотоаппарат и принялся щелкать.
- А нас пограничники не задержат? - удивился корреспондент.
- За что?
- За фотоаппарат.
- Мне можно.
Солнце поднималось. Никто не хотел клевать. Море было бесцвет-ное,
оцепеневшее и трудноподдающееся описанию. Бычки, наверно, еще спали.
Корреспондент решил, что будет писать очерк корот-кими фразами, и пожалел,
что не захватил блокнот.
- Я думаю, бычки здесь не водятся, - сказал он, вытаскивая крю-чок с
нетронутой наживкой.
_ Ты лучше ни о чем не думай, - ответил Крюков. - Вот тебе море, вот
рассвет - зачем тебе бычки? Я в детстве сильно удивился, когда узнал, что
Синего моря нет. Прям-таки был поражен. Пришел старик кликать золотую рыбку,
а Синего моря нету! Черное есть, Красное, Желтое - есть, а Синего нет. Вот
хам какой-то... яблоко съел, а огрызок в море.
- Загрязнение среды, - подтвердил корреспондент.
- Точно. Ты умеешь под слова проблемы подводить. Молодец, это в жизни
пригодится. Наверно, распишешь в своей статье, как я подплываю к погибшему
кораблю? Есть море, в котором он плыл и тонул, да? Утесова любишь? И на
берег выброшен к счастью... Только я не знаю, кто меня в тот день на берег
выбросил. Волны не было, как сейчас. Штиль. Мы идем вдоль берега в порт на
ремонт. Вдруг откуда ни возьмись появляется "юнкере" и небрежно так пуска-ет
нас на дно. Мимоходом. И дальше полетел. Помню взрыв и больше ничего. То,
что у тебя не клюет, - это ты не умеешь. Дай сюда.
Федор Иванович оторвал креветке голову, плюнул, передвинул грузило и
швырнул в воду. Внизу сразу кто-то дернул, и Крюков выта-щил на свет божий
громадного черного бычка. Тот корчился на крючке и распускал веером
плавники.
- Гляди, кнут! - сам же удивился Федор Иванович, взвешивая на пальце
это страшилище. - Напугал! Иван Грозный! Ладно, иди до-мой...
Он осторожно освободил бычка и швырнул его в воду.
- Я его домой отпустил, - сказал Федор Иванович удивленному
корреспонденту. - Меня в тот день кто-то домой отпустил, и я с тех пор всех
домой отпускаю. Ты лови, лови, на меня не смотри. Как думаешь, могли меня в
тот день дельфины на берег притащить?
- Дельфины? - задумался корреспондент. - Нет. Дельфины иногда
выталкивают на поверхность - такой у них условный рефлекс. Но на берег
никого не тянут.
- Верно. Дельфины отпадают. Кто же тогда? Прям-таки загадка природы.
Гляди: отсюда после бомбардировки я летел, или плыл, или черт знает что со
мной происходило - полтора километра до берега. Без ноги... А хотя бы и с
двумя. Как это понимать? Как я туда добрался?
- Может быть, вас спасательная шлюпка подобрала?
- Не- было здесь в сорок первом году спасательных шлюпок. И пляжа не
было. Меня Семен подобрал... тот, который лодки выдает. Я ему каждый год в
этот день бутылку водки ставлю за то, что он меня спас. Святое дело. Он
пьет, а я смотрю. Здесь до войны его хата стояла. Он в окно наблюдал, как
"Бесстрашный" на дно идет, вдруг видит - на берегу матросик кровью исходит.
Он тоже не пони-мает, откуда я взялся... я его спрашивал, спрашивал... не
понимает.
- Может быть, вас... взрывная волна? - предположил корреспон-дент.
- Нет, невозможно. Но должна же быть какая-то связь...
- Кой-какая связь тут есть. Черное море одно из самых загадоч-ных мест
на Земле... ты не замечал? Везде пишут, например: оно принадлежит к
Атлантическому океану. Согласен? Почему же в нем нет океанской фауны и
флоры? Где тигровые акулы, серые киты, кашалоты?
- Кашалоты... - повторил корреспондент, начиная - подозревать, что
инвалид не в своем уме. - Откуда им взяться в Черном море?
- Ладно, согласен, кашалоты через Босфор не пройдут... а других почему
нет? Даже кефаль куда-то ушла, скоро одни бычки останутся.
- . - Мало ли что? Корму не хватает. Загрязнение среды.
- А почему нижние слои Черного моря насыщены сероводоро-дом? -
запальчиво продолжал Федор Иванович. - Ни одно море не насыщено, а Черное
насыщено! В Балтийском море во-он сколько островов, а в Черном - раз, два и
обчелся...
- Три, - уточнил корреспондент.
- Что "три"?
- В Черном море три острова.
- Пусть три. Не имеет значения. О чем я говорил?
- О загадках Черного моря, - напомнил корреспондент. - Что из всего этого
следует?
- Не знаю. Но чувствую - 'там внизу что-то есть, - Федор Ива-нович
зашептал: - Неопознанный плавающий объект... понимаешь? Иногда по ночам он
всплывает... я фотографировал, но плохо видно. Когда пограничники освещают
его прожектором, он тут же уходит под воду. Он всплывает с какой-то
периодичностью, не могу вычислить. Всплывает и идет в порт на ремонт.
Понимаешь? Мой корабль. Его трудно узнать... он весь в водорослях, как
плавучий остров. Чув-ствую - что-то в этом месте готовится. Я даже стихи
сочинил... "Чер-ное море, сероводород, Золотая Рыбка здесь живет". Я полез
бы по-смотреть с аквалангом... да с одной ногой плавать не научился.
"Нет уж! Бутылки я сдал, а с аквалангом не полезу", - подумал
корреспондент.
- Хорошие стихи, - похвалил он. - А все ваши переживания мне
психологически ясны. Многие ветераны едут за тридевять земель, чтобы
взглянуть на свои памятные места. А вас всю жизнь тянет к погибшему кораблю.
Он для вас как живое существо... вот и чудится всякое.
- Психологически... - усмехнулся Крюков. - Спасибо, объяснил. Это ты в
свой очерк вставь.
"Чудной человек, - оцепенело подумал корреспондент. - Как о таком
писать? "
Леска у него на пальце дернулась - кто-то в глубине поймался.
Корреспондент торопясь выбрал леску. На крючке болтался маленький серый
бычок.
- Смотрите, какой глупый бычок... Проплывал мимо крючка и зацепился
плавником.
Федор Иванович взглянул на бычка и опять уткнулся в бинокль. Бычок
наконец опомнился, задрыгался на крючке и сделал страшный вид.
- Ну, что с тобой делать? - спросил корреспондент.
- Отпусти меня лучше в море, - прошептал бычок. - Я исполню любое твое
желание.
Или корреспонденту послышалось?
- Что? - переспросил он.
- Отпусти домой... - прошептал бычок, еле дыша.
Корреспондент мотнул головой, хотел окликнуть Федора Иванови-ча, но
передумал. Вот мерзость, что за денек выдался? Уже и бычки заговорили! Он
освободил бычка и со злостью швырнул его в воду.
Бычок успел сказать: - Задумай желание! - и исчез в Черном море под
затонувшим кораблем.
"Хочу, чтобы мой роман печатался весь год с продолжениями в "Молодом
черноморце", - задумал корреспондент и почувствовал себя окончательным
дураком.
- Возвращаемся, - объявил Крюков и спрятал бинокль. - Жаль. И сегодня не
появилось.
- Что не появилось?
- В этом месте что-то должно появиться. То, что меня на берег
выбросило.
"Почудилось или не почудилось? "-соображал корреспондент, гребя к
берегу.
В будке их с нетерпением поджидал лодочник:
- Не нашел? Ладно, не унывай. Прошу к столу.
Но корреспондент вдруг заспешил и не остался завтракать.
- Это Нордост на мне эксперименты ставит, - объяснил Федор Иванович,
когда корреспондент удалился. - Засылает пацанов вроде этого и проверяет -
поймут они меня или нет. А потом отдает мне
же очерки на проверку - как я подплываю к погибшему кораблю с описанием
морского пейзажа. Ни одного не напечатал _ я добро не даю. Чайники, ничего
не понимают. Но этот вроде ничего... бутылки сдал. Может, что-то получится,
а?
- Ладно, не унывай.
"Почудилось или не почудилось? " - навязчиво думалось коррес-понденту по
дороге в редакцию. Если Нордост возьмет роман - значит бычок волшебный!
Он вошел в отдел культуры, ожидая чуда.
- Вот что, - сердито сказал Нордост и бросил кипятильник в пив-ную
кружку. - Я всю ночь не спал, читал твой роман. Я с этим десантом
высаживался... но не с феодосийским, а с керченским. И до сих пор даже на
рассказ не собрался... боюсь. А ты тут наплел, как мы немцев телепатией
били. Иди, друг, иди. Учись. Читай "Цу-симу", это полезно. Вот твой роман,
приходи через десять лет, может, я еще жив буду.
- Ничего, - пробормотал корреспондент. - Я еще над ним пора-ботаю.
- Давай, - согласился Нордост и придвинул к себе воспоминания о Вере
Холодной.
"Почудилось или не почудилось? - проклинал себя корреспон-дент. - Дурак!
При чем тут романы, газеты и очерки о хороших лю-дях?! Завтра же... с
сетью... с аквалангом... Не то надо было просить! "
Черное море - оно в самом деле с загадками.
Популярность: 1, Last-modified: Tue, 13 Jan 2004 12:18:42 GmT