---------------------------------------------------------------
 Christopher Stasheff. The Warlock in Spite of Himself (1969)
 ("The Warlock# #2).
---------------------------------------------------------------




     Астероид  залетел  со  стороны  Козерога,  покрутился  вокруг  солнца
G-типа, свернул к пятой планете. Такая траектория несколько нетипична  для
астероидов.
     Он шлепнулся в гравитационную сетку планеты, поносился вокруг нее  на
трех разных орбитах, затем вонзился в атмосферу слабой падающей звездой.
     На  высоте  тридцати  метров  он  остановился,  а  затем  рванулся  к
поверхности - но  только  к  поверхности.  Никаких  фейерверков,  никакого
кратера - ничего более, чем примятая трава. Поверхность его была в  шрамах
и выбоинах, почерневшая от трения об атмосферу, но он остался цел.
     В глубине его недр прогремели  слова,  которые  изменят  судьбу  этой
планеты:
     - Черт бы побрал извилины твоих скородумных мозгов!
     Голос оборвался, его владелец нахмурился, прислушиваясь.
     В каюте стояла  полная  тишина,  без  обычного  монотонного  гудения.
Молодой человек  выругался,  срывая  с  себя  амортизирующую  паутину.  Он
шатаясь выбрался из компенсационного кресла, пьяно  покачался  на  пятках,
шаря в воздухе, пока его рука не нащупала стены из пластика.
     Придерживаясь одной рукой, он доковылял до панели на  противоположной
стороне круглой каюты, высвободил зажимы, чертыхаясь в лучшем старом стиле
галактических матросов, открыл панель, нажал на кнопку.  Повернувшись,  он
почти упал обратно в кресло.
     В каюте снова проснулось  тихое  гудение.  Невнятный  голос  спросил,
модулируя скорость и тон речи:
     - Ууззззеееее-ик! - вудволедворительно... М'Лоррр' Родни!
     "Все роботы в галактике гладкие и блестящие, - пробурчал Милорд. -  А
мне вот достался эпилептик!"
     - Езззли м'лор' бозволид, эдот конденсатор м'жно...
     - Заменить, - закончил Родни. - А твои цепи выдернуть и  перестроить.
Нет, спасибо, мне твоя личность нравится такой, какая  есть  -  кроме  тех
случаев,  когда  ты  выдаешь  приземление,  от  которого  у  меня  ключицы
вылетают!
     - Броздтите, м'лорд,  в  дод  кридичезкий  момент  позадки  я  принял
некоторые очень звоеобраззные радиоволны, кодорые...
     - Ты отвлекся, именно это ты пытаешься мне сейчас втолковать?
     - М'лорд, было крайне необходимо броанализировадть...
     - Так значит, одна часть тебя изучала радиоволны, а другая часть тебя
приземляла корабль, что было как раз чуточку чересчур большим напряжением,
и слабый конденсатор сдал... Векс! Сколько раз я тебе должен  повторять  -
занимайся своим непосредственным делом!
     - М'лоррд выражал желание быть даким как...
     - Как герои саг о дальней разведке, да. Но это  не  значит,  что  мне
нужны их неудобства.
     Электронная  система  Векса  почти  справилась   с   послеприпадочным
истощением.
     - Н, м'лоррд, гонцебция герроизма бредоблагает...
     - А, забудь об этом! - простонал Родни.
     Векс послушно очистил часть своих банков памяти.
     Векс был очень  послушным.  Он  также  был  и  уникальным,  одним  из
немногих оставшихся ВКС-роботов (Верных Кибернетических Спутников)  ранних
моделей, ныне уже две тысячи лет считающимися устаревшими. Роботы ВКС были
запрограммированы на крайнюю преданность и вследствие этого стаями  гибли,
защищая своих хозяев  во  время  кровавого  Междуцарствия  после  крушения
древнегалактического  союза  и   подъема   Пролетарского   Единоначального
Содружества Терры.
     Векс (имя, полученное  при  попытке  произнести  ВКС  единым  словом)
уцелел благодаря своей эпилепсии. У него был слабый конденсатор,  который,
подвергаясь перенапряжению, высвобождал энергию огромной волной, длившейся
несколько миллисекунд. Когда  появлялись  предварительные  симптомы  этого
припадка -  главным  образом,  неопределенность  в  расчетах  -  включался
главный прерыватель цепи и неисправный конденсатор разряжался  в  изоляции
от остальных цепей Векса; но робот выходил из строя, пока прерыватель цепи
не возвращался в исходное состояние.
     Поскольку припадки происходили во время сильного стресса -  например,
приземление  космического  корабля-астероида,  при  одновременном  анализе
заблудившейся радиоволны или попытке защитить хозяина от трех убийц  сразу
- Векс пережил междуцарствие, потому что, когда пролетарии нападали на его
хозяина, он мужественно сражался  примерно  двадцать  пять  секунд,  затем
впадал в коллапс. Таким образом,  он  стал  уникумом  -  уцелевшим  смелым
слугой. Он был одним из пяти все еще функционировавших роботов ВКС.
     В результате он  сделался  ценнейшим  сокровищем  семейства  д'Арман,
ценным за свою древность, но еще больше - за  свою  преданность;  истинная
верность аристократическим семьям всегда числилась в дефиците.
     Поэтому, когда Родни Д'Арман покинул  родной  дом  в  поисках  жизни,
полной приключений и славы - будучи вторым сыном второго сына, он мало что
мог сделать еще - его отец настоял, чтобы он взял с собой Векса.
     Род часто бывал очень рад  обществу  Векса,  но  временами  у  робота
попросту чуточку не хватало такта. К примеру, после очень жесткой  посадки
человеческий желудок склонен быть малость слабоватым, но у  Векса  хватало
ума спросить: "Что желаете на обед, милорд? Скажем, устрицы со спаржей?"
     Род отказался наотрез и стиснул челюсти, борясь с тошнотой.
     - Нет, - процедил он сквозь зубы. - И можешь  просто  проглотить  это
"М'лорд". Мы на задании, помнишь?
     - Я никогда не забываю, Род. Кроме как по приказу.
     - Знаю, - проворчал Род.
     Это было риторическое замечание. Скинув ноги  на  пол,  он  с  трудом
встал.
     - Мне не помешал бы глоток свежего воздуха  для  успокоения  желудка.
Векс, есть что-нибудь в наличии?
     Робот несколько секунд щелкал манипуляторами, затем доложил:
     - Атмосфера пригодна для дыхания. Но лучше, однако, надеть свитер.
     Род, ворча натянул пилотскую куртку.
     -  И  почему  это  у   старых   слуг   семьи   развивается   комплекс
матери-наседки?
     - Род, если бы ты прожил столько, сколько прожил я...
     - ...я захотел бы, чтобы меня дезактивировали,  знаю,  "робот  всегда
прав". Открой шлюзовую камеру.
     Двойные двери шлюзовой камеры  распахнулись,  показывая  черный  круг
отверстия люка. В каюту влился холодный  бриз.  Род  поднял  лицо,  вдыхая
воздух. Его глаза блаженно закрылись.
     - Ах, благословенное дыхание Земли! Что здесь живет, Векс?
     Механизмы  загудели,  когда  Векс  прокрутил  ленты,  заснятые  им  в
электронный  телескоп  на  орбите,   интегрируя   визуальные   данные   во
вразумительное описание планеты.
     -  Земельная  масса  состоит  из  пяти  континентов,  одного  острова
приличных размеров и множества островов  поменьше.  Континенты  и  острова
имеют схожую флору - экваториальный тропический лес.
     - Даже на полюсе?
     - В пределах ста миль от каждого полюса. Ледяные шапки  примечательно
маленькие. Видимая фауна ограничивается амфибиями и множеством насекомых -
мы можем предположить, что моря изобилуют рыбой.
     Род потер подбородок.
     - Похоже, мы вошли в весьма ранний геологический слой.
     - Каменноугольная эра, - ответил робот.
     - А что насчет того большого острова? Я полагаю,  именно  на  нем  мы
приземлились?
     - Правильно. Туземная флора и  фауна  не  существуют.  Все  жизненные
формы типичны для позднего земного плейстоцена.
     - Насколько позднего, Векс?
     - Исторического периода человека.
     Род кивнул.
     - Иными словами, кучка  колонистов  приехала,  выбрала  себе  остров,
стерла с лица земли туземную жизнь и засеяла землю земными семенами.  Есть
какие-нибудь идеи, почему они выбрали этот остров?
     - Достаточно велик, чтобы содержать приличное  количество  населения,
достаточно мал, чтобы свести к минимуму  проблемы  смены  экологии.  Кроме
того, остров расположен в полярном  океанском  течении,  которое  понижает
местную температуру так что она становится чуть ниже земной, нормальной.
     - Очень удобно, спасает их от  забот  по  управлению  климатом.  Есть
какие-нибудь остатки того,  что  могло  бы  быть  городами  Галактического
Союза?
     - Никаких, Род.
     -  Никаких!  -  глаза  Рода  расширились  от  удивления.  -  Это   не
укладывается в схему. Ты уверен, Векс?
     Схема развития затерянной, или ретроградной колонии - той, что тысячу
или более лет  пребывала  вне  контакта  с  галактической  цивилизацией  -
распадалась на три хорошо отделимые стадии. Первая - становление  колонии,
вторая - прерывание связи  с  галактической  культурой,  за  этим  следует
перенаселение города, которое приводит к  массовым  миграциям  в  сельскую
местность и в  результате  -  смещение  к  аграрной  самообеспеченности  в
экономике.  И  третья  -  утрата  технологических  знаний,  сопровождаемая
растущим уровнем суеверий, характеризуемая забвением и, в конечном  счете,
табуированием технологии угля-пара - общественные отношения  костенеют,  и
появляется кастовая система. Стили в одежде и в архитектуре обычно  бывают
пародиями  на   моды   Галактического   Союза:   к   примеру,   маленькие,
полусферические деревянные здания. Но  всегда  имелись  развалины  города,
служащие символом и основой для мифологии. Всегда.
     - Ты уверен, Векс? Ты, действительно, в самом деле, уверен,  что  нет
городов?
     - Я всегда уверен, Род.
     - Это правда...
     Род дернул себя за нижнюю губу.
     - Иногда мы ошибаемся, но никогда не сомневаемся. Ну, отложи вопрос о
городе на будущее, может быть, он потонул в приливной волне. Давай  просто
сделаем проверку на земное происхождение жизни.
     Род нырнул вперед головой через метровый круг  шлюза,  приземлился  с
кувырком вперед, поднялся на колени. Он  отстегнул  с  пояса  партизанский
нож,  заботливо  сработанный  так,  чтобы  его  нельзя  было   отнести   к
какой-нибудь известной культуре - и вытащил кинжал из ножен.
     Ножны были стройным конусом из белого металла с маленькой  шишкой  на
конце. Род сорвал несколько стебельков травы, бросил их в ножны и повернул
шишку. Встроенный в  стенки  ножен  миниатюрный  передатчик  прозондировал
траву ультразвуком, чтобы проанализировать ее  молекулярную  структуру,  а
затем передал данные Вексу, который определял,  не  били  ли  какие-нибудь
молекулы несовместимы с человеческим  метаболизмом.  Если  бы  трава  была
ядовитой для Рода, Векс направил бы  сигнал  обратно  к  ножнам,  и  белый
металл превратился бы в пурпурный. Но в данном,  конкретном  случае  ножны
оставались серебряными.
     - Все сходится, - сказал Род. - Это  земная  трава,  предположительно
посеянная землянами, и это - земная колония. Но где же город?
     - Тут есть городок, довольно большой - наверное, тридцать тысяч душ -
у подножия горного хребта на севере.
     - Ну... - потер подбородок Род. - Это не совсем  то,  что  я  имел  в
виду, но лучше, чем ничего. Как он выглядит?
     - Расположен на нижних склонах большого холма,  на  вершине  которого
находится каменное  строение,  сильно  напоминающее  земной  средневековый
замок.
     - Средневековый?
     -  Сам  городок  состоит  из  наполовину  деревянных,  оштукатуренных
зданий, со вторыми этажами,  нависающими  над  узкими  улицами  -  точнее,
переулками - на которых они расположены.
     - Наполовину деревянных! - Род поднялся на ноги.  -  Минуточку,  одну
минуточку! Векс, эта архитектура напоминает тебе что-нибудь?
     Робот минуту промолчал, затем ответил:
     - Североевропейский Ренессанс.
     - Это, -  заметил  Род,  -  не  типичный  стиль  для  деградировавшей
колонии. Векс, насколько близко эти здания подходят по стилю к Ренессансу?
     - Полное сходство, до последней детали, Род.
     - Значит, оно  преднамеренное.  Что  насчет  замка?  Тот  тоже  эпохи
Возрождения?
     После непродолжительного молчания робот ответил:
     - Нет, Род. Он, пожалуй, является полной копией немецкого стиля  ХIII
века.
     Род энергично кивнул.
     - Что насчет стилей одежды?
     - Мы находимся на ночной стороне планеты с момента приземления. Света
от трех спутников планеты вполне достаточно, но относительно мало гуляющих
людей.  Имеется,  однако,  небольшой  отряд  солдат,  скачущих  на  земных
лошадях. Их мундиры - э... копии мундиров английских бифитеров.
     - Отлично! Есть кто-нибудь на улицах?
     - Гм...  Пара мужчин в плащах...  э...  в камзолах и штанах в обтяжку
и... да, небольшая группа крестьян, одетых в холщовые рубахи  и  штаны  из
оленьей кожи с помочами крест-накрест.
     - Этого достаточно, - оборвал его Род.  -  Это  окрошка,  конгломерат
стилей. Кто-то попытался воплотить свое представление об  идеальном  мире,
Векс. Ты когда-нибудь слышал об эмигрантах?
     Минуту робот молчал, роясь в своих ячейках памяти. Затем он  принялся
зачитывать:
     - Недовольные изобиловали к концу ХХII века нашей эры. Затосковав  от
своей жизни до тихого отчаяния, люди обратили свои взоры,  во-первых  -  к
мистицизму,  во-вторых  -  к  отвлекающей   литературе   и   развлечениям.
Постепенно господствующей формой развлечения стало псевдосредневековье.
     Наконец, группа богатых людей объединила свои  средства  для  покупки
устаревшего  лайнера  ФТЛ  и  объявила  всему  миру,  что   они   являются
"Романтическими  Эмигрантами"  и  что  они  намерены  восстановить   славу
средневекового образа жизни на неколонизованной прежде планете и  что  они
примут   ограниченное   число   поселенцев   в   качестве   мастеровых   и
ремесленников.
     Заявок,  конечно,  оказалось   намного   больше,   чем   можно   было
удовлетворить. Эмигрантов отбирали за "поэтичность души", что  бы  это  ни
означало.
     - Это значит, что  они  любили  слушать  рассказы  о  привидениях,  -
пояснил Род. - И что произошло дальше?
     -  Список  пассажиров  был  быстро   заполнен.   Тридцать   магнатов,
организовавших эту  коалицию,  заявили,  что  они  отказываются  от  своих
фамилий  и  принимают  вместо  них  родовые  имена  великих  средневековых
аристократов - Бурбон, Медичи и т.п.
     Затем корабль отбыл, заботливо не уточнив свою  конечную  цель,  дабы
"не было никакого заражения со стороны материалистического мира". Больше о
них никто никогда ничего не слышал.
     Род мрачно улыбнулся.
     - Ну, я думаю, мы только что обнаружили их. Как это  ладит  с  твоими
диодами?
     - Очень хорошо, Род. Фактически, статистический  анализ  вероятности,
что это колония эмигрантов, дает следующее...
     - Пропусти, - быстро приказал Род.
     Статистика была коньком Векса - дай ему хоть полшанса, и  он  мог  бы
часами надоедать тебе. Род поджал губы и поглядел на ту часть корпуса, где
обитал мозг Векса.
     - Когда ты обдумаешь это - можешь отослать эту статистику  обратно  в
ОБОНЯТ <Общество Борьбы и Обращения Нарождающихся  Явно  Тоталитаризмов  -
организация, ответственная за розыск  утерянных  колоний>  с  обоснованием
нашей догадки, что мы нашли колонию эмигрантов. Можешь даже заняться  этим
прямо сейчас: я хочу, чтобы они знали, где мы находимся, на  случай,  если
что-нибудь произойдет.
     Пролетарское  Единоначальное  Содружество  Терры   (ПЕСТ)   проявляло
примечательно мало интереса к любой колонии, где отсутствовала современная
технология, так что утерянные колонии оставались утерянными  до  тех  пор,
пока  тоталитарная  власть  ПЕСТ  не  была  свергнута   Децентрализованным
Демократическим Трибуналом (ДДТ). ДДТ быстро укрепил свою власть на Земле,
управляя в согласии с почти недосягаемыми идеалами афинской демократии.
     Давно было известно, что неэффективность демократических правительств
являлась, в основном, следствием плохой системы  коммуникаций  и  наличием
предрассудков.  Но  более  двух  веков  ячейки  ДДТ  функционировали   как
подпольные школы, результатом чего стали всеобщая  грамотность  и  дипломы
магистра  у  семидесяти  двух  процентов  населения.  Предрассудки,  таким
образом,  присоединились  к  полиомиелиту  и  раку  в  списке   излеченных
болезней. Проблема коммуникаций была решена разработанной  в  лабораториях
ДДТ субмолекулярной электроникой, снизившей размеры и цену  средств  связи
до такой степени, что впервые становилось практичным  их  истинно  широкое
использование. Таким образом,  каждый  мог  в  любой  момент  пожаловаться
своему Трибуну, а люди, будучи  образованными,  склонны  много  жаловаться
просто из  принципа  -  что  само  по  себе  очень  способствует  развитию
демократии.
     Радиопротесты оказались исключительно эффективными по  большей  части
благодаря автоматической  их  записи.  Проблемы  записи  данных  и  другой
бюрократической  волокиты   были   разрешены   изобретением   рэл-оксидной
звукозаписывающей ленты с дорожками шириной в одну молекулу и  разработкой
настолько эффективной системы поиска данных, что запоминание фактов  стало
излишним.  Образование,  таким  образом,  стало  заключаться  в   обучении
концепциям, и успех демократии стал гарантированным.
     После двух веков такой подготовки почвы революция ДДТ  явилась  всего
лишь формальностью.
     Но когда революция закончена, революционеры всегда оказываются  не  к
месту, и, вероятно, становятся  смущающим  фактором  для  полицейских  сил
нового правительства.
     Поэтому ДДТ решил не быть эгоистичным - скорее наоборот,  они  готовы
были  поделиться  благами   демократии   с   другими   остатками   старого
Галактического Союза.
     Но демократов редко встречают с распростертыми объятиями на планетах,
управляемых тоталитарными правительствами, и едва ли радушнее на планетах,
где  преобладает  анархия  -  это  вызвано  самой   природой   демократии,
единственного практического компромисса между тоталитаризмом и анархией.
     Что  требовалось,  так  это  постоянная  организация  революционеров,
подрывных республиканских демократов. Поскольку под рукой  имелся  большой
запас оставшихся без работы революционеров, организация эта  была  создана
быстро  и  окрещена  -  ОБОЯТ  -  Общество  Борьбы   и   Обращения   Явных
Тоталитаризмов.
     "Нарождающихся"  было  добавлено  век  спустя,  когда  все  известные
обитаемые планеты ниспровергли тоталитарные режимы и присоединились к ДДТ.
Бывшие революционеры по-прежнему являлись  проблемой,  даже  большей,  чем
раньше, поскольку  их  количество  увеличилось,  а  посему  их  отправляли
поодиночке разыскивать утерянные колонии.
     Так и был создан ОБОНЯТ, организация, чьей заботой  стало  отыскивать
забытые колонии и наставлять их на путь демократии.
     Поскольку Род нашел средневековую планету, ему, вероятно, надо  будет
сейчас поддерживать развитие конституционной монархии.
     Род, урожденный Родни д'Арман (у него имелось еще пять средних  имен,
но их  скучно  читать)  происходил  с  планеты,  населенной  исключительно
аристократами  и  роботами,  и  вступил  в  ОБОНЯТ  в  нежном  возрасте  -
восемнадцати лет. За десять лет  своей  службы  он  вырос  из  долговязого
некрасивого юнца  в  худощавого,  мускулистого,  и  столь  же  некрасивого
мужчину.
     Лицо его было аристократическим; это о нем можно было сказать - это и
не большее. Отступающая линия фронта волос кончалась на  ровном  скошенном
лбу,  который  тянулся  на  фоне  костистых  надбровных   дуг,   несколько
замаскированных кустистыми бровями. Брови нависали над впадинами  глазниц,
из глубины которых твердо смотрели глаза - по крайней мере, Род  надеялся,
что они их взгляд казался твердым.
     Глазницы были порогом к высоким плоским скулам,  разделенным  лезвием
носа, который сделал бы честь орлу. Под скулами и носом находился широкий,
тонкогубый рот, который даже во сне кривился в сардонической улыбке.  Подо
ртом находилась квадратная челюсть и выступающий подбородок.
     Род хотел бы утверждать, что это было  сильное  лицо,  но  оно  имело
склонность замечательно смягчаться, когда ему улыбалась девушка. Собаки  и
дети производили тот же эффект, но с куда большей частотой.
     Он был человеком с Мечтой (у него некогда была Девушка-Мечта, но  она
осталась  в  его  зеленой  юности)  -  Мечтой   о   Едином   Правительстве
Объединенной Галактики - демократическом, конечно.
     Межзвездные  коммуникации  были  еще  слишком   слабы   для   истинно
демократической федерации: ДДТ на самом деле был  свободной  конфедерацией
миров, скорее дискуссионным клубом и служебной организацией, чем  чем-либо
большим.
     Но Род не сомневался, что в один прекрасный  день  подходящие  методы
коммуникации появятся, а когда это произойдет, звезды будут готовы. Он  за
этим присмотрит.


     - Ну, давай займемся делом, Векс. В  любой  момент  кто-нибудь  может
забрести сюда и увидеть нас.
     Род перемахнул в шлюз и прошел через него обратно в каюту. Он подошел
к панели в стене и высвободил зажимы. Внутри находился  пульт  управления.
Над ним была сфера из белого металла с тусклым отливом, размером  примерно
с баскетбольный мяч. С  верха  сферы  тянулся  массивный  кабель,  который
соединялся со стенкой корабля.
     Род отвинтил  соединение,  высвободил  фрикционный  зажим,  державший
сферу на месте, и осторожно вынул ее.
     - Полегче, - попросил голос Векса из  наушника,  имплантированного  в
кость за правым ухом Рода. - Я, знаешь ли, хрупкий.
     - Немножко терпения, пожалуйста, - пробурчал Род. - Я ведь тебя  пока
ни разу не уронил, не так ли?
     - Пока, - откликнулся робот.
     Род обхватил мозг робота одной рукой, оставив другую свободной, чтобы
с ее помощью преодолеть шлюз. Снова оказавшись снаружи, он нажал кнопку  в
борту корабля. В одном из боков псевдоастероида поднялась  большая  дверь.
Внутри на амортизационной паутине висел могучий черный конь с повисшей меж
ног головой и закрытыми глазами.
     Род нажал другую кнопку  и  из  грузового  отсека  вылез  кран.  Конь
покачался на захватах крана, затем был опущен. Род повернул луку седла и в
конском боку открылась ниша.
     Поместив мозг внутрь ниши, Род закрутил зажимы  и  соединения,  затем
повернул луку седла обратно: ниша закрылась. Конь медленно поднял  голову,
пошевелил ушами, дважды моргнул, издал пробное ржание.
     - Все как полагается, - сказал голос за ухом Рода.
     Конь пожевал для виду.
     - Если ты позволишь мне выбраться  из  этой  колыбели  для  кошки,  я
проверю моторные цепи.
     Род усмехнулся и освободил  его  от  паутины.  Конь  встал  на  дыбы,
"подержался за воздух", затем прыгнул и перешел в  галоп.  Род  следил  за
скачущим   роботом,   заодно   хорошенько   осматривая   свое   окружение.
Астероид-корабль приземлился в центре луга,  лохматого  от  летней  травы,
окруженного дубами, гикори, кленами и ясенями. Стояла ночь, но луг заливал
свет трех лун.
     Робот подскакал обратно к Роду  и  взвился  на  дыбы,  останавливаясь
перед  ним.  Копыта  глухо  ударили  о  землю,  большие  индиговые   глаза
повернулись к Роду, уши поднялись.
     - Я в форме, - доложил Векс.
     Род снова усмехнулся.
     - Нет зрелища, подобного виду скачущего коня.
     - Что, никакого?
     - Ну, почти никакого. Ладно, давай-ка зароем корабль.
     Род нажал на штырьки в стене корабля.  Грузовой  люк  закрылся,  шлюз
загерметизировался. Корабль начал вращаться, сперва  медленно,  затем  все
быстрее и быстрее,  погружаясь  в  землю.  Скоро  остался  только  кратер,
окруженный валом из  жирной  глины,  а  верхушка  астероида  оказалась  на
метровой глубине.
     Род вытащил из седельной сумки Векса саперную лопатку,  собрал  ее  и
приступил к своей задаче. Конь присоединился к нему, резко ударяя копытами
по  валу.  Через  десять  минут  высота  вала  уменьшилась  до  пятнадцати
сантиметров, в центре возник большой холмик метров шесть в  поперечнике  и
сантиметров шестьдесят в высоту.
     -  Отойди,  -  Род  вытащил  кинжал,  повернул  его  рукоять  на  сто
восемьдесят градусов и направил ее на земляной холмик.
     Из рукоятки вырвался  луч  красного  цвета,  в  следующий  миг  глина
расплавилась и потекла.
     Род медленно водил лучом по дуге над всей вывороченной  землей,  пока
почва не расплавилась на фут ниже уровня земли. Он сгреб  остатки  вала  в
яму. Получился небольшой холмик, но об этом позаботится следующий дождь.
     - Ну, вот и все, - Род вытер лоб.
     - Не совсем.
     Род согнул плечи, у него засосало под ложечкой.
     - Ты еще должен переодеться в одежду, соответствующую этому  обществу
и эпохе, Род.
     Род зажмурил глаза.
     - Я взял на себя смелость упаковать камзол в седельную сумку, пока ты
разглядывал траву.
     - Слушай, - запротестовал Род. - Моя  форма  ведь  достаточно  хорошо
подходит, не так ли?
     - Шаровары и военные сапоги сойдут. Но пилотскую куртку никак  нельзя
спутать с камзолом. Нужно ли мне еще что-нибудь добавлять?
     - Нет, пожалуй не нужно, - вздохнул Род.
     Он подошел к седельной сумке.
     - Прежде всего - забота об успехе задания,  превыше  и  прежде  любых
забот о личных удобствах, достоинстве или... Эй!
     Он уставился на нечто длинное и тонкое, висящее на седле.
     - Что значит "эй", Род?
     Род снял странный предмет с седла - на одном конце его была рукоятка,
сам  предмет  мог  бряцать.  Род  протянул  предмет  так,  чтобы  его  мог
разглядеть Векс.
     - А это что?
     - Елизаветинская рапира, Род. Древнее  оружие,  своего  рода  древний
нож, сработан как для того чтобы рубить, так и для того чтобы колоть.
     - Оружие, - Род посмотрел на робота  так,  словно  сомневался  в  его
нормальности. - Мне полагается его носить?
     - Разумеется, Род. По крайней мере, если ты планируешь  принять  одно
из твоих обычных прикрытий.
     Род издал вздох, более подобающий христианскому мученику,  и  вытащил
из седельной сумки камзол. Он втиснулся  в  него  и  пристегнул  рапиру  к
правому боку.
     - Нет-нет, Род! Ее надо пристегивать слева. Ты должен выхватывать  ее
наискось.
     - На что только не приходится идти ради демократии...
     Род пристегнул рапиру на левом бедре.
     - Векс, тебе когда-нибудь приходило в голову, что  я  могу  оказаться
фанатиком?
     - Конечно, Род. Классический случай сублимации...
     - Я  спрашивал  твое  мнение,  а  не  анализ,  -  проворчал  человек,
придирчиво оглядывая свой костюм. - Эге! Неплохо, совсем неплохо!
     Он откинул плечи назад, поднял подбородок и подбоченился. Ало-золотой
камзол красиво пылал в лунном свете.
     - Как тебе это нравится, Векс?
     - Фигура у тебя скроена что надо, Род, -  в  голосе  робота  слышался
оттенок какого-то тихого веселья.
     Род нахмурился.
     - Нужна, однако, накидка, чтобы завершить картину.
     - В седельной сумке, Род.
     - Да ты, я погляжу, обо всем подумал, так ведь?
     Род, порывшись в седельной сумке, вытряхнул  оттуда  объемистый  плащ
того же цвета, что и его форменные шаровары.
     - Цепочка проходит под левой мышкой и вокруг правой стороны шеи, Род.
     Род застегнул плащ и повернулся лицом к ветру. Плащ развевался вокруг
его широких плеч.
     - Вот, готово! Я - просто картинка, как ты думаешь?
     - Словно гравюра из шекспировского текста, Род.
     - Лесть обеспечит тебе двойной рацион масла, - Род вскочил в седло. -
Направляйся к ближайшему городу, Векс. Я хочу покрасоваться в своем  новом
наряде.
     - Ты забыл засеять кратер, Род.
     - Что?!... О! Да.
     Род вытащил  из  правой  седельной  сумки  мешочек  и  разбросал  его
содержимое по кругу вывороченной земли.
     - Вот! Хорошая гроза и пара дней на рост, и никто не сможет  отличить
его от остального луга. Будем надеяться, что этим  путем  в  течение  двух
дней не станут пользоваться...
     Голова коня вскинулась, уши навострились.
     - Что случилось, Векс?
     - Слушай, - ответил робот.
     Род нахмурился и закрыл глаза.
     Издалека ветер донес веселый смех и крики юных голосов.
     - Судя по звукам, похоже на компанию ребят на гулянке.
     - Они приближаются. - тихо произнес Векс.
     Род закрыл глаза и снова прислушался. Звуки и впрямь становились  все
громче.
     Он повернулся  к  северо-западу,  откуда  они  доносились,  и  окинул
взглядом горизонт. Никого, только три луны бледно сияли на небе.
     Но вот через одну из лун проплыла тень. За ней последовали  еще  три.
Теперь смех был еще громче.
     - Примерно сто сорок километров в час, - пробормотал Векс.
     - Что?
     - Сто сорок километров в час  -  это  скорость  с  которой  они  сюда
приближаются.
     - Хмм. - Род пожевал нижнюю губу. - Векс, как давно мы приземлились?
     - Примерно два часа назад.
     Что-то прочертило воздух над головой. Род поднял взгляд.
     - Э, Векс?
     - Да, Род?
     - Они летят, Векс.
     Воцарилась пауза.
     - Род, я должен попросить тебя быть логичным. Подобная  культура  еще
никак не может создать средства для передвижения в воздухе.
     - Они и не создали. Они летят.
     Снова пауза.
     - Род, я должен попросить тебя быть логичным, ты хочешь сказать,  что
летят сами люди?
     - Совершенно верно, - в голосе Рода слышались нотки смирения. -  Хотя
должен признать, что та, которая только что пролетела над нами  летела  на
помеле. Недурна на вид, между прочим... Векс?
     Коня сковал паралич, голова его тихо покачивалась между ног.
     - О, черт! - зарычал Род. - Только не снова.
     Он сунул руку под луку седла и вернул на место прерыватель цепи. Конь
медленно поднял голову и несколько раз тряхнул ею. Род  подхватил  узду  и
направил коня прочь.
     - Случчилос ччддо, Рррооодд?
     - У тебя был припадок, Векс. А теперь, чтобы с тобой не случилось, не
вздумай ржать. Эта воздушная вакханалия движется в нашу  сторону,  и  есть
шанс, что они прибыли сюда на поиски упавшей звезды, поэтому мы направимся
в тот корабельный лес. И тихо, если позволишь.
     Оказавшись под деревьями на краю луга, Род сразу оглянулся проверить,
как там летучая флотилия.
     Молодежь кружилась в небе в полумиле от них, издавая радостные  визги
и крики приветствия. Ветер доносил до Рода некоторые фразы.
     "Радуйтесь, дети мои! Это же Леди Гвен!"
     "Значит,  ты  пришла  наконец  стать  матерью  нашего  ковена,   леди
Гвендайлон!"
     "Красы у тебя только прибыло, милая Гвендайлон! Как твои дела?"
     "Я до сих пор еще не обольщаю младенцев, Рэндол..."
     - Звучит так, словно классная дама заскочила на гулянку  ведьм  в  их
колледж, - хмыкнул Род. - Ну что, Векс, ты уже очухался?
     - Во всяком случае, в голове прояснилось, - признал робот, - и  новая
концепция вложена в мои базовые программы.
     - О, - Род поджал губы. - Мои наблюдения подтверждаются.
     - Вполне. Они летают.


     Воздушный хоровод, казалось, вспомнил о  своей  первоначальной  цели.
Они с криками и взрывами смеха устремились к лугу,  полетали  над  кольцом
недавно вывороченной земли и один за другим попадали вокруг него.
     - Ну, не слишком много сомнений, зачем они здесь, не так  ли?  -  Род
сел на землю скрестив ноги, привалившись спиной к передним ногам Векса.  -
Остается только ждать, я полагаю.
     Он повернул печатку на своем перстне на девяносто градусов и  нацелил
ее на собравшихся.
     - Передавай, Векс.
     Перстень  с  печаткой  теперь   функционировал   как   очень   мощный
направленный микрофон. Его сигналы передавались через Векса в  наушник  за
ухом Рода.
     "Нам следует рассказать о сем королеве?"
     "Нет, сие только смятет ее без надобности."
     Род нахмурился.
     - Ты можешь понять что-нибудь из этого, Векс?
     - Только то, что это елизаветинский английский, Род.
     - Вот как. Понятно, почему ОБОНЯТ всегда посылает человека с роботом.
Ладно, давай начнем с очевидного: язык подтверждает,  что  это  -  колония
Эмигрантов.
     - Ну, конечно, - пробурчал Векс, несколько задетый.
     - Ну-ну, старый симбиот, не ворчи. Я знаю, ты не считаешь, что  стоит
докладывать об  очевидном.  Но  игнорирование  очевидных  фактов  приводит
иногда к игнорированию скрытых тайн, находящихся прямо на виду, не так ли?
     - Ну...
     -  Именно  так.  Дальше.  Они  упоминали  королеву.  Таким   образом,
правительство - монархия, как мы  и  подозревали.  Эта  группа  подростков
именует себя ковеном, следовательно они считают себя колдунами и ведьмами.
Учитывая их форму передвижения, я склонен согласиться. Но...
     Он предоставил этому "но" повисеть  несколько  мгновений  в  воздухе.
Векс навострил уши.
     -  Они   также   упоминали   о   возможности   рассказать   королеве,
следовательно, должны иметь доступ к  королевскому  уху.  Что  это,  Векс?
Королевское одобрение колдовства?
     -  Не  обязательно,  -  рассудительно  произнес  Векс.  -  Подходящей
аналогией может быть случай с царем Саулом и Андорской волшебницей...
     - Но есть шанс, что они приняты при дворе.
     - Род, ты торопишься с выводами.
     - Нет, напротив, просто демонстрирую блестящее молниеносное озарение.
     - Вот, - сказал Векс,  -  почему  ОБОНЯТ  всегда  посылает  робота  с
человеком.
     - Туше. Но они сказали также, что сообщение королеве "смятет  ее  без
надобности". Что это означает "смятет", Векс?
     - Вызовет беспокойство, Род.
     - Гм... Значит эта королева может быть темпераментной.
     - Да, может быть.
     В поле грянула музыка  -  шотландские  волынки,  наигрывающие  старую
цыганскую мелодию. Молодежь пустилась в пляс  на  расчищенной  земле  и  в
нескольких футах над ней.
     - Баварский крестьянский танец, - пробормотал себе под нос Векс.
     - "Где земля кончается, там все и встречается", -  процитировал  Род,
вытягивая ноги. - Сборная культура, заботливо скомбинировавшая  все  самое
худшее, что могла предложить старушка Земля.
     - Несправедливое суждение, Род.
     Человек вскинул брови:
     - Тебе нравятся волынки?
     Он сложил руки на груди и опустил подбородок на грудь, оставив  Векса
бдительно следить, не произойдет ли чего-нибудь значительного.
     Робот в течении пары часов наблюдал,  терпеливо  пережевывая  данные.
Когда же музыка замерла, Векс поставил копыто Роду на бедро.
     - Р-р-р! - прорычал Род и сразу же скинул всю дремоту, как и подобает
тайному агенту.
     - Гулянка окончена, Род.
     Молодежь подскакивала в воздух, устремляясь  на  северо-восток.  Одно
помело метнулось в сторону, перпендикулярно основной группе, за ней тут же
рванулась юношеская фигура.
     "Не покидай нас больше на столь долго, Гвендайлон!"
     "Рэндол, если бы ты был мышонком, ты бы посватался к слонихе!  Прощай
и смотри, отныне ухаживай лишь за девами,  которые  только  на  шесть  лет
старше тебя!"
     Помело направилось прямо к Роду, взмыло над лесом и исчезло.
     - Мм, да! -  Род  облизнул  губы.  -  На  этой  девице,  определенно,
держится многое. И, судя по тому, что она говорит, она чуть постарше,  чем
эти куриные мозги...
     - Я думал, Род, что теперь ты выше мелких побед.
     - То есть, вежливо говоря, она не про меня. Ну, пусть я и не  обладаю
платежеспособностью, однако ж могу взглянуть на витрину?
     Молодежный ковен уплыл за горизонт, их смех растаял.
     - Значит, так, - Род поджал под себя ноги. - Гулянка окончена,  а  мы
не стали мудрее.
     Он поднялся на ноги.
     - Ладно, по крайней мере, мы по-прежнему  в  секрете,  никто  нас  не
знает, и никому не известно, что  под  этим  кругом  земли  -  космический
корабль, так?
     - Нет, не так, - засмеялся звонкий, как у фей голос.
     Род замер, затем резко повернув голову, обомлел.
     Там, среди корней  старого  дуба,  стоял  человечек  -  широкоплечий,
ухмыляющийся, сантиметров тридцати ростом. Он был одет в камзол и шаровары
разных оттенков коричневого и обладал очень белыми зубами  и  общим  видом
озорного чертика.
     - Король Эльфов будет извещен о вашем появлении,  Милорд  Чародей,  -
посмеиваясь пообещал чертик.
     Род рванулся вперед, но  человечек  уже  исчез,  оставив  после  себя
только смех.
     Род неподвижно стоял, слушая как ветер беседует с дубовыми листьями и
последний слабый смешок замирает среди корней старого дуба.
     - Векс, - произнес он. - Векс, ты видел это?
     Ответа не последовало.
     Род нахмурился, оборачиваясь.
     - Векс? Векс!
     Голова робота тихо покачивалась между бабок.
     - О, черт!


     Глубокого тона колокол возвестил о наступлении девяти часов где-то  в
большом ветхом городке, являющимся, насколько могли определить по  азимуту
и скорости своего продвижения Род с Вексом, родной базой юных  колдунов  и
ведьм. Ввиду их замечания о королеве,  Род  лелеял  надежду,  что  городок
окажется столицей острова.
     - Это, конечно, только догадка, - поспешно добавил он.
     - Конечно, - пробормотал про себя Векс. "Конечно" было сказано тоном,
производившим явное впечатление терпеливого вздоха.
     - Ближе к делу - под каким именем я сойду в этой культуре?
     - Почему же не Родни д'Арман VII? Это один из тех  немногих  случаев,
когда подходит твое настоящее имя.
     Род покачал головой.
     - Слишком претенциозное. Мои предки так и не смогли преодолеть  своих
аристократических стремлений.
     - Они были аристократами, Род.
     - Да, но также и все остальные на планете, Векс, кроме роботов. А они
так долго были в семье, что имеют право претендовать на некоторую честь...
     - Было достаточной честью...
     - Позже, - оборвал его Род. У Векса по традиции  имелась  стандартная
программа "положение обязывает" - максимы роботов, которые он прочел бы  с
радостью, дай только ему хоть капельку чего-нибудь напоминающего намек.  -
Есть маленькая проблема с именем, помнишь?
     - Раз уж ты настаиваешь, - Векс не  скрывал  своего  недовольства.  -
Опять наемник?
     - Да. Это дает мне предлог путешествовать.
     Векс содрогнулся.
     - Ты мог бы прикинуться бродячим менестрелем...
     Род покачал головой.
     - Менестрелям полагается быть в курсе текущих событий.  Однако  иметь
лютню, пожалуй, вполне неплохая идея - особенно, если  правитель  женщина.
Песни могут дать мне доступ туда, куда не дадут доступа мечи...
     - Каждый раз мы проходим через это. "Гэллоуглас" подойдет тебе,  Род?
Это ирландский термин для наемного солдата.
     - Гэллоуглас... - Род покатал это слово на языке. -  Неплохо,  в  нем
есть какая-то энергия.
     - Как и в тебе.
     - Мне послышалась ирония? Но оно все-таки хорошее, солидное  слово...
и в нем нет излишней красивости...
     - Определенно как и в тебе, - пробормотал робот себе под нос.
     - Смею надеяться. Да, Род Гэллоуглас подходит. Тпру!
     Род, хмурясь, натянул  поводья.  Откуда-то  спереди  доносился  ропот
толпы.
     - Это еще что за хай?
     - Род, позволь мне порекомендовать тебе осторожность...
     - Неплохая идея. Газуй дальше, но полегче с копытами, пожалуйста.
     Векс перешел на шаг по узкой, освещаемой лунным светом улице, держась
поближе к видавшей виды стене здания.  Он  остановился  на  перекрестке  и
высунул свою лошадиную голову за угол.
     - Что же ты видишь, сестрица Анна?
     - Толпу, - ответил Векс.
     - Проницательное замечание, Уотсон. Что-нибудь еще?
     - Свет факелов и молодого человека, влезающего  на  помост.  Если  ты
извинишь за такую аналогию, Род, это сильно  напоминает  накачку  в  твоей
альма матер.
     - Может быть как раз она и есть, -  Род  соскочил  с  лошади.  -  Ну,
оставайся пока здесь, большой парень. Я разведаю местность.
     Он завернул за угол и зашагал по-солдатски вразвалку, держа  руку  на
эфесе шпаги.
     Неплохая мысль, судя по виду  толпы.  Должно  быть,  митинг  местного
профсоюза бродяг. Ни одного камзола без заплат. Он  наморщил  нос:  мыться
они предпочитали пореже. Определенно, темная компания.
     Место митинга было большой открытой площадью,  огражденной  со  одной
стороны широкой рекой -  там  виднелись  верфи  с  деревянными  кораблями,
покачивающимися на причальных концах. С  других  сторон  площадь  окружали
дешевые обшарпанные меблирашки, магазины такелажа и другие дешевые лавки и
склады. Правда склады, по крайней мере,  были  в  хорошем  состоянии.  Все
здания были наполовину деревянными, с характерным, нависающим над  улицей,
вторым этажом.
     Всю площадь  заполняла  орущая  толпа.  Пламенеющие  сосновые  факелы
придавали зрелищу демоническое освещение.
     Более  близкий  взгляд  на  толпу  обнаружил   повязки   на   глазах,
обрубленные конечности, безухие головы - странный контраст со стоявшим  на
помосте человеком.
     Он был молод, широкоплеч и белокур. Лицо его было чистым, без шрамов,
голубоглазое и курносое. Это было округлое, почти не видевшее света  лицо,
открытое и честное, залитое  мрачным  отсветом  человека  с  Миссией.  Его
камзол и шаровары были на удивление чистыми и хорошо пошитыми из приличной
ткани. На бедре у него висела шпага.
     - Паренек из благородной семьи, - пробормотал под нос Род. - Что,  во
имя Седьмого ада он делает в этой крысиной норе?
     Юноша вскинул руки вверх, толпа заревела. Сосновые  факелы  метнулись
вперед, чтобы осветить его.
     - Чьи плечи несут самое тяжкое бремя? - крикнул парень.
     - Наши!!! - взревела толпа.
     - Чьи руки изнурены и все в шрамах от тяжелой черной работы?
     - Наши!!!
     - Кто создал все богатства, кои расточают вельможи?
     - Мы!!!
     - Кто воздвиг их высокие замки из гранита?
     - Мы!!!
     - Разве вам не положена доля в этих богатствах и роскоши?
     - Положена!!!
     - Да ведь даже в одном из этих замков,  -  закричал  юный  оратор,  -
хватит богатств, чтобы сделать каждого из нас королем!
     Толпа неистовствовала.
     - Ты улавливаешь это, Векс?
     - Да, Род. Похоже на смесь учений Карла Маркса и Хью Лонга.
     - Странный синтез, - пробормотал Род. - И все же,  коли  поразмыслить
об этом, может, не такой уж странный.
     - Это - ваше богатство!!! - воскликнул юноша. - Вы  имеете  право  на
него!
     Толпа снова взвыла.
     - Но отдадут ли нам должное?
     Толпа затихла. Начался зловещий ропот.
     - Нет!!! - проревел молодой человек. - Значит, вы должны  потребовать
этого, ибо это ваше право!!!
     Он снова вскинул руки вверх.
     - Королева дала вам хлеб и вино, когда на вас напал  голод!  Королева
дала мясо и доброе вино колдунам и ведьмам, коих она укрывает!
     Толпа снова утихла.
     - Колдуны! Ведьмы! - по ее рядам пробежал шепот.
     - Да! - прорычал оратор. - Даже колдунам  и  ведьмам,  отверженным  и
презираемым! Насколько же более она даст вам, тем кто терпит дневную  жару
и ночной холод? Она обязательно отдаст вам должное!
     Толпа откликнулась на его рык ликующими криками.
     - Куда вы отправитесь? - крикнул юный Демосфен.
     - К замку! К замку! К замку! - неслось со всех концов.
     Скандирование прорезал высокий, пронзительный  вой.  Толпа  замолкла.
Узкая кривобокая фигура прохромала на крыльцо склада и крикнула через  всю
площадь:
     - Солдаты - рота, а то и поболее!
     - Расходитесь по переулкам и верфям! - крикнул юноша. - Через час  мы
встретимся в доме Хлодвига!
     К изумлению Рода, толпа осталась  безмолвной.  Струйки  людей  начали
вытекать в кривые переулки. Не было никакой паники и никакой давки.
     Род вжался в дверной проем и смотрел как  затаптывают  факелы.  Сотни
людей пробегали мимо него, легкие на ногу и  молчаливые,  их  проглатывали
темные пасти переулков.
     Площадь опустела, слабые звуки бегства растаяли. Во внезапной  тишине
Род услышал дробь приближающихся копыт - солдаты  направлялись  обуздывать
верноподданных королевы.
     Род ступил на мостовую и пустился бежать ступая на  пятки,  за  угол,
где его ожидал Векс.
     Не прерывая шага, Род вскочил в седло.
     - В приличную часть города, - прошептал он. - Быстро и тихо.
     Векс  мог  вытолкнуть  из  своих  копыт  резиновые  подушки  дюймовой
толщины, когда требовалась бесшумность. Так же у него в памяти была  карта
города, составленная по их орбитальным  наблюдениям.  У  робота-коня  есть
свои преимущества.


     Они мчались через город.  Дорога  пошла  вверх,  взбираясь  на  холм,
увенчанный королевским замком, качество зданий постепенно улучшалось,  они
въезжали в более богатые районы.
     - Какой вывод ты делаешь из всего этого, Векс?
     - Бесспорно, тоталитарное движение, - ответил  робот.  -  Возбудитель
черни, несомненно,  жаждущий  власти,  который  поведет  народ  предъявить
требования правительству, требования, которые не могут быть удовлетворены.
Отказ королевы будет использован для подстрекательства толпы к насилию - и
революция сделана.
     -  А  разве  это  не  может  быть  просто  честолюбивый   аристократ,
пытающийся узурпировать корону?
     - Узурпация черпает себе поддержку среди высших  классов,  Род.  Нет,
это пролетарская революция, прелюдия к тоталитарному правительству.
     Род поджал губы.
     - А тебе не показалось, что тут есть вмешательство со  стороны  более
развитого общества? Я имею в виду, что пролетарские революции  не  типичны
для такого рода культур, не так ли?
     - Редко, Род, и они  -  результат  пропаганды  устаревших  отношений.
Агитация в средневековом обществе никогда не ссылается на основные  права:
такая концепция чужда данной культуре.  Вероятность  вмешательства  крайне
велика.
     Губы Рода раздвинулись в недоброй усмешке.
     - Ну, старая железяка, похоже мы прибыли в  подходящее  место,  чтобы
открыть свою лавочку.
     На верхнем уступе  холма  они  наткнулись  на  хаотичную  двухэтажную
постройку, окружавшую с трех сторон освещенный  факелами  двор.  Четвертую
сторону закрывал деревянный частокол с воротами. Из ворот  вышла  компания
смеющихся, хорошо одетых молодых  людей.  Род  уловил  обрывки  их  пьяной
песни. Гремела посуда, и пьяные голоса требовали мяса и эля.
     - Я так понимаю, мы нашли один из лучших постоялых дворов.
     - Я бы сказал, что это оправданное предположение, Род.
     Человек откинулся в седле.
     - Выглядит неплохо для ночлега. В этой культуре  возможна  колбаса  с
чесноком, как ты думаешь, Векс?
     Робота передернуло.
     - Род, у тебя странные вкусы!
     - Дорогу! Дорогу! - протрубил голос за его спиной.
     Обернувшись,  Род  увидел,  что  в  его  сторону  направляется  отряд
солдат-кавалеристов. За ними  катилась  позолоченная,  с  богатой  резьбой
карета.
     Перед кавалькадой скакал герольд.
     - Посторонись с дороги, парень! - крикнул он. - Едет карета королевы!
     - Королевы! - брови Рода взлетели на лоб. - Да-да. Давай посторонимся
во всех смыслах!
     Он ткнул Векса коленом. Конь свернул с дороги и подскакал к месту  на
обочине, дававшему Роду возможность хорошо рассмотреть королевскую свиту.
     Занавески в карете были полузадернуты,  но  пространство  для  обзора
оставалось. Фонарь лил теплый желтый свет  внутрь  кареты,  позволяя  Роду
бросить короткий взгляд, когда карета проезжала мимо.
     Стройная хрупкая фигурка,  закутавшаяся  в  темный  дорожный  плащ  с
капюшоном, бледное с мелкими чертами лицо, обрамленное  белокурыми,  почти
платиновыми волосами, большие темные глаза  и  маленькие,  очень  красные,
сердито надутые губы.
     "Молода, очень молода, едва вышла из детства", - подумал Род.
     Она сидела прямо, словно штык проглотив. Со стороны королева казалась
очень хрупкой и в то же время очень решительной  -  и,  каким-то  образом,
всеми покинутой, с той враждебной, вызывающей осанкой, которая  так  часто
сопровождает страх и одиночество.
     Род уставился вслед удаляющемуся отряду.
     - Род!
     Он  вздрогнул,  тряхнул  головой  и   сообразил,   что   карета   уже
давным-давно скрылась из виду.
     - Что такое, Векс? - сказал он, сердито посмотрев на затылок коня.
     - Я гадал, не заснул ли ты.
     Черная голова повернулась к Роду, большущие глаза смеялись.
     - Нет, - Род повернулся в седле, бросив мимолетный взгляд на поворот,
за которым скрылась карета.
     Векс принудил себя к терпению.
     - Опять мечта, Род?
     Тот нахмурился.
     - А я думал, что у роботов нет эмоций.
     - Нет. Но у нас есть-таки  врожденная  неприязнь  к  отсутствию  того
качества, которое часто называют здравым смыслом.
     Род адресовал ему кислую улыбку.
     - И, конечно, оценка этого качества именуется иронией, поскольку  оно
в основе своей логично, а ирония предполагает...
     - ...чувство юмора, да. Ты должен  признать,  Род,  что  есть  что-то
неистребимо-юмористическое  в  человеке,   который   по   всей   галактике
преследует предмет собственного вымысла.
     - О, да, разумеется, это гомерический  хохот.  Но  разве  не  в  этом
разница между человеком и роботом, Векс?
     - В чем? В способности создавать воображаемые конструкции?
     - Нет, в способности создавать воображаемые конструкции и  увлекаться
ими. Ну, давай-ка посмотрим, нельзя ли нам найти тебе тихое стойло, где ты
сможешь спокойно пожевывать свои данные.
     Векс повернулся и потрусил в ворота постоялого двора.
     Когда Род спешился, из конюшни выбежал конюх. Род бросил ему  поводья
и велел:
     - Не давай ему слишком много воды.
     Затем прошел в большой зал таверны.
     Род не  знал,  что  в  помещении  может  быть  дымно  и  без  табака.
Устройство дымоходов на этой планете числилось среди отсталых наук.
     Однако не было заметно, чтобы клиенты возражали. Помещение было полно
голосов людей, ведущих громкие разговоры. Огромный зал вмещал  двадцать  с
чем-то столов - больших и круглых, впрочем, имелось и  несколько  столиков
поменьше, занятых людьми, чья одежда  отмечала  их  как  находящихся  выше
простонародья (но недостаточно высоких, чтобы  останавливаться  в  замке).
Освещение  состояло  из  сосновых   факелов,   которые   усиливали   общую
задымленность, сальных свечей, которые мило капали на гостей, и  огромного
очага, пригодного лишь для того, чтобы жарить быка целиком, что  в  данный
момент и делалось.
     Маленькая  свора  мальчиков  и  крестьянских   девушек   поддерживала
постоянный поток еды и питья, проходящий между столами и кухней. Многие из
них демонстрировали немалое искусство в беге по пересеченной местности.
     Рослый лысоватый  человек  в  завязанном  на  широкой  талии  фартуке
выскочил из кухни с дымящейся тарелкой - трактирщик, надо  полагать.  Дела
сегодня ночью шли хорошо.
     Человек поднял  взгляд  и  увидел  Рода.  Мигом  отметив  ало-золотой
камзол, шпагу и кинжал, общий явно авторитетный вид, а так же туго набитый
кошель, он сунул тарелку ближайшей служанке  и  быстро  подбежал  к  Роду,
вытирая руки о фартук.
     - Чем могу услужить Вам?
     - Кружкой эля, куском мяса, толщиной с оба твоих пальца и столиком на
одного, - Род улыбнулся, говоря это хозяину.
     Тот уставился на него, его губы сложились в круглое "о"  -  Род  явно
делал что-то неординарное.
     Затем взгляд старика принял расчетливое выражение,  то,  которое  Род
видывал и раньше: оно обычно  сопровождалось  замечанием  официанту  тихим
голосом: "Мягкий подход. Выуди у него все, что он стоит."
     Род улыбнулся.
     Ему следовало бы знать, что этого лучше не делать, но некоторые  вещи
можно, однако, переиначить, и он дал перейти своей улыбке в нахмуренность.
     - Ну, чего же ты еще ждешь?! - рявкнул он.  -  И  поживей!  Не  то  я
пообедаю вырезкой из твоей спины!
     Хозяин подпрыгнул, затем раболепно и часто закланялся.
     - Ну, конечно, м'лорд, конечно! Все будет  быстро,  добрый  господин,
да-да, безусловно быстро, добрый господин! - он повернулся и бросился было
бежать, но рука Рода сжала его за плечо.
     - Столик, - напомнил он.
     Трактирщик сглотнул и, дернув головой отвел Рода к  столику  рядом  с
поставленным на попа бревном, служившим опорой зданию, и  рванул  прочь  -
несомненно, ругаясь под нос.
     Род ответил не менее любезно, но расширил тему, включив  в  нее  все,
что олицетворял собой трактирщик, а именно корыстные наклонности его и ему
подобных. И конечно же, кончил тем, что принялся ругать себя за  ублажение
Маммоны, становясь скупым.
     Но  что  он  мог  поделать?  Агентам  ОБОНЯТа  полагалось  оставаться
незаметными, а мягкосердечный средневековый буржуа - вопиющее противоречие
в этих условиях.
     Оказалось, что когда трактирщик говорил  "быстро",  он  имел  в  виду
именно это. Мясо и эль появились чуть ли не прежде, чем Род уселся. Хозяин
стоял, вытирая руки о фартук и  с  очень  обеспокоенным  видом.  Вероятно,
ожидая отношения Рода к его стряпне.
     Род открыл было рот, чтобы успокоить его, но остановился, прежде  чем
первое слово успело пройти через его носоглотку. Нос его зашмыгал, по лицу
медленно расползлась улыбка. Он поднял взгляд на трактирщика.
     - Я чую запах колбасы с чесноком?
     - О, да, ваша милость! - снова закивал трактирщик. -  Это  колбаса  с
чесноком, ваша милость, это очень хорошая колбаса  с  чесноком,  если  мне
будет позволено сказать... Если вашей милости будет угодно...
     - Моей милости угодно, - снизошел Род. - И престо-аллегро, сударь.
     Трактирщик  шарахнулся  от  него,  напомив  Роду  отношение  Векса  к
силлогизму, и убежал.
     "Чтобы это  значило?"  -  гадал  Род.  Должно  быть,  дело  в  чем-то
сказанном им. А он довольно-таки сильно гордился этим "сударь"...
     Он попробовал мясо и только что начал заливать его элем, как на  стол
бухнулась тарелка с чесночной колбасой.
     - Отлично, - похвалил Род. - И мясо приемлемое.
     Лицо трактирщика расплылось в улыбке облегчения, он повернулся  было,
чтобы уйти, но обернулся снова.
     - Ну что еще? - спросил Род, набивший полный рот колбасы.
     Руки трактирщика снова принялись мять фартук.
     - Прошу прощения, мой господин,  но...  -  губы  его  тоже  замялись,
затем, наконец, решившись, он выпалил. - Господин часом не чародей?
     - Кто? Я? Чародей? Смешно! - чтобы подчеркнуть сказанное,  Род  ткнул
ножом в направлении трактирщика.
     Огромный живот изумительно съежился, а  затем  умчался,  прихватив  с
собой своего владельца.
     "Ну, а с чего он взял, что я - чародей, -  подумал  Род,  пережевывая
большой кусок мяса. - Никогда не ел мяса лучше, - решил  он.  -  Наверное,
такой вкус из-за дыма.  Интересно,  какое  дерево  они  употребляют?  Дело
должно быть в этом "престо аллегро". Он, надо полагать, подумал,  что  это
волшебные слова."
     Ну, они-таки сотворили чудеса.
     Род откусил чесночной колбасы и хлебнул эля.
     Он - чародей? Никогда! Он, может быть, и второй сын второго сына,  но
до такого отчаяния он не дошел.
     Кроме  того,  чтобы  стать  чародеем,  требовалось  подписать  кровью
контракт, а у Рода не было лишней крови: он проливал ее и так без конца  в
самых неподходящих местах...
     Он  осушил  свою  кружку  и  с   треском   поставил   ее   на   стол.
Материализовавшийся трактирщик с кувшином снова налил доверху стакан.  Род
начал было благодарно улыбаться, но, вспомнив о своем  положении,  изменил
улыбку на усмешку. Пошарив  в  кошельке,  он  нащупал  неправильной  формы
самородок золота - приемлемая валюта в средневековом обращении - но тут же
вспомнил, как быстро в  таких  заведениях  обдирают  щедрых,  и  пропустил
самородок в пользу отрезка серебра.
     Трактирщик уставился на маленькую белую полоску на своей ладони,  его
глаза  делали  доблестную  попытку  превратиться  в  полусферы.  Он  издал
булькающий звук, заикаясь, рассыпался в благодарности и шмыгнул прочь.
     Род с досадой закусил губу. Очевидно, здесь даже столь малый  кусочек
серебра был достаточно велик, чтобы вызвать оживленные комментарии.
     Налет гнева, однако, быстро растворился: фунт-другой  мяса  в  животе
заставляют мир выглядеть лучше. Род выставил ноги в  проход,  потянулся  и
откинулся на спинку стула; ковыряя в зубах столовым ножом.
     В этом пивном зале что-то было не так. Счастливые здесь были немножко
профессиональными в этом,  голоса  -  чуточку  слишком  громкими,  смех  -
малость натянутым, с темным эхо. Мрачные, с другой стороны,  действительно
были мрачными, их черные думы были похожи на стены из мореного дуба.
     Страх...
     Взять хотя бы вон ту парочку головорезов за третьим столиком справа -
они жутко серьезно относились к тому, о чем сейчас балакали. Род незаметно
повернул перстень и направил его на этих двух.
     - Но от таких собраний нет ничего хорошего, если королева  продолжает
посылать против нас своих солдат!
     - То, правда, Эдам, то правда, она  не  услышит  нас,  потому,  ежели
отбросить всю шелуху, она не позволит нам достаточно  приблизиться,  чтобы
все ей высказать.
     - Тогда ее надо заставить выслушать!
     - Да. Но что в том толку? Ее вельможи не позволят сделать ей то, чего
мы от нее требуем.
     Эдам хлопнул ладонью по столу.
     - Но мы имеем право быть свободными, не становясь  ворами  и  нищими!
Долговым тюрьмам тоже должен быть положен конец, а с ними и налогам!
     - Да, так же должно быть и с отрубанием уха за кражу ломтя  хлеба,  -
он подпер голову с правой стороны с виноватым выражением на лице. - И  все
же она жертвует нам.
     - Да, а теперь эта затея  со  своими  собственными  судьями.  Великие
лорды больше не будут вершить каждый свое правосудие на  свой  собственный
лад и вкус.
     - Вельможи этого не  потерпят,  и  ты  знаешь  это.  Судьи  долго  не
протянут!
     Лицо одноухого было мрачным, он чертил круги  на  мокрой  поверхности
стола.
     - Да, вельможи не станут терпеть никаких замыслов  королевы!  -  Эдам
вонзил в стол нож. - Неужели Логайр не видит этого.
     - Нет, не говори против Логайра, - лицо одноухого потемнело.  -  Если
бы не он - мы и доселе были ордой оборванцев, без всякой  общей  цели!  Не
говори против Логайра, Эдам, потому как без него  у  нас  не  было  бы  ни
медяшки, чтобы сидеть в этом трактире, где солдаты королевы лишь гости!
     - О, да-да. Он собрал нас вместе и сделал из нас, воров  -  людей.  И
все же теперь он держит  наше  новоприобретенное  мужество  в  оковах,  он
стремится удержать нас от драки за то, что наше по праву!
     Рот одноухого натянулся по углам.
     -  Ты  слишком  много  наслушался  праздной  и  завистливой  болтовни
Пересмешника, Эдам!
     - И все же нам придется драться,  попомни  мои  слова!  -  воскликнул
Эдам, стискивая кулак. - Должна быть пролита кровь, прежде чем мы добьемся
своего. Кровь должна стать ответом на кровь, что выпустили вельможи, не...
     Что-то тяжелое врезалось в Рода, стукнуло его о  стол,  наполняя  его
голову запахом пота, лука и дешевого вина.
     Род уперся рукой в стол и пихнул плечом. Тяжелая фигура откачнулась с
громким "Уф!". Род вытащил кинжал и, нащупав печатку перстня, отключил ее.
     Над ним вырисовался  человек,  восьми  футов  роста  и  широкий,  как
фургон.
     - Ну, вот! - зарычал он. - Почему ты не смотришь, куда я иду?
     Нож Рода крутанулся, отбрасывая зайчик света в глаза великану.
     - Отойди, друг, - мягко произнес Род. - Предоставь честному  человеку
спокойно допивать свой эль.
     - Да уж, честный человек! - грубо расхохотался рослый  крестьянин.  -
Солдат, называющий себя честным человеком!
     Его ржание подхватили другие столы.
     "Держу пари, - решил про себя Род, - что чужаки здесь непопулярны."
     Совершенно неожиданно смех прекратился.
     - Нет, ты положи свою игрушку, - сказал вдруг отрезвев великан.  -  Я
покажу тебе, что честный крестьянин может одолеть в драке солдата.
     По спине Рода пробежала колючая дрожь так как он понял, что  все  это
было   подстроено.   Трактирщик   уведомил   этого   здорового   быка    о
местонахождении тяжелого кошелька...
     - Но я с тобой не ссорился, - пробормотал Род.
     Но еще раньше чем эти слова слетели у него с языка, он сообразил, что
это было самое худшее, что он мог сказать.  Великан  злобно  посмотрел  на
него горящими глазами.
     - Он теперь говорит, что не ссорился. Кидается тут  на  пути  бедного
подвыпившего человека, так что тот не может не налететь  на  него.  Но  он
грит "не ссорился", как увидал Большого Тома!
     Огромная мясистая рука зарылась в ткань на горле Рода,  поднимая  его
на ноги.
     - Нет, я те покажу ссору! - прорычал Большой Том.
     Правая рука Рода  метнулась  вперед,  рубанув  по  локтю  великана  и
отскочив. Рука, сжимавшая горло Рода, разжалась и упала, временно  онемев.
Большой Том уставился на свою руку с таким видом, словно его предали.
     Род сжал губы и сунул кинжал в ножны и шагнул назад,  размял  колени,
потер правым кулаком о ладонь левой руки. Крестьянин был рослым, но видимо
ничего не понимал в боксе.
     Постепенно жизнь вернулась в руку Тома,  а  с  ней  и  боль.  Великан
взревел от гнева, его рука сжалась в кулак, замахнулась на Рода в огромном
матросском ударе, который уничтожал все, во что попадал.
     Но Род нырнул под него и в сторону, а когда кулак прошел  мимо  него,
дотянулся сзади до плеча Большого Тома и сильно толкнул, добавляя  инерции
к взмаху.
     Том развернулся, Род поймал его правое запястье  и  вывернул  его  за
спину, затем рванул его за спину, затем рванул его немного повыше. Большой
Том взвыл. Род тем временем скользнул у Тома под мышкой, его рука  поймала
шею противника в полунельсон.
     "Неплохо", - подумал Род.
     Покамест не было нужды боксировать. Он всадил колено в спину  Тома  и
освободил свой захват. Том вылетел на открытое пространство перед  очагом,
попытался  восстановить  равновесие,  но  не  сумел.  Перевернутые   столы
застучали по полу, тогда как клиенты поспешили удрать, с великой  радостью
предоставляя Большому Тому место у огня.
     Он бухнулся на колени, помотал  головой  и  поднял  взгляд  на  Рода,
стоящего мрачно улыбаясь, перед ним в  стойке  борца  и  манящего  к  себе
обеими руками.
     Том глухо зарычал и уперся ногой в плиту очага.
     Он рванулся на Рода головой вперед, как бык.
     Род шагнул в сторону и подставил ногу.  Большой  Том  пошел  молотить
прямо по первому ряду столов. Род зажмурил глаза и стиснул зубы.
     Раздался  треск,  словно  при  четырех  одновременных   попаданий   в
кегельбане. Род содрогнулся. Он открыл глаза и заставил себя посмотреть.
     Из путаницы деревянных обломков  появилась  голова  Большого  Тома  с
широко раскрытыми глазами и отвисшей челюстью.
     Род печально покачал головой и поцокал языком.
     - У тебя, я вижу, была тяжелая ночь, Большой Том. Почему бы  тебе  не
пойти домой и не проспаться?
     Том по частям поднял себя - голень, запястье, ключица - снова  собрал
все в единое целое, потратив какое-то время на инвентаризацию своего тела.
     Удовлетворенный тем, что он снова целый, он притопнул  ногой,  уперся
кулаками в бедра и посмотрел на Рода.
     - Ну, вот, парень! - пожаловался  он.  -  Ты  не  дерешься  как  хоть
наполовину честный джентльмен!
     - Едва ли вообще как джентльмен, - согласился Род. - Что ты  скажешь,
если мы попробуем еще один бросок, Том? Вдвое больше или ничего!
     Великан оглядел свое тело, словно  сомневаясь  в  его  прочности.  Он
испытывающе пнул останки дубового стола, трахнул кулаком  по  собственным,
толщиной со ствол хорошего дерева, бицепсам и кивнул.
     - Я позволю себе, потому что я как раз в форме, - сказал он. -  Давай
малыш.
     Он шагнул на  расчищенный  пол  перед  очагом,  осторожно  обошел  по
периметру, косясь гибельным взглядом на Рода.
     - Наш добрый хозяин сказал тебе, что у меня в кошельке есть  серебро,
не так ли? - сверкнул глазами Род.
     Большой Том не ответил.
     - И сказал к тому же, что я - легкая добыча,  -  задумчиво  продолжал
рассуждать Род. - Но, он был не прав в обоих пунктах.
     Глаза Большого Тома выпучились. Он издал огорченный рев.
     - Никакого серебра?
     Род кивнул.
     - Я так и думал, что он сказал тебе, - его глаза стрельнули в сторону
трактирщика, держащегося у стола с пепельно-серым лицом.
     Затем он метнул взгляд назад,  и  увидел,  что  стопа  Большого  Тома
направляется прямо к его животу.
     Род отпрянул назад, выбросив вперед обе  руки,  чтобы  поймать  пятку
противника и вдохновить ее на еще большие высоты.
     Стопа Тома описала четкую дугу. На какой-то миг он повис  в  воздухе,
молотя руками, затем покатился по полу.
     Глаза Рода наполнились болью, когда Большой Том забарахтался,  борясь
за дыхание, вышибленное у него полом.
     Род шагнул вперед, схватил Тома за грудки, уперся ногой в стопу  Тома
и бросил свой вес назад, силком поднимая великана на ноги.  Том  сразу  же
повалился вперед. Род втиснулся плечом Тому под  мышку  и  толчком  вернул
великана в вертикальное положение.
     - Эй, хозяин! - крикнул он. - Бренди и живо!
     Род любил думать о себе  как  о  человеке,  на  которого  люди  могли
опереться, но в данном случае было смешно.
     Когда Большой Том несколько ожил и ответил на короткие насмешки своих
собутыльников, а посетители несколько восстановили порядок в  помещении  и
вернулись на свои места,  а  Род  все  еще  не  свершил  над  трактирщиком
чего-либо  напоминающего  месть,  глаза  этого  достопочтенного   человека
заискрились надеждой.  Он  снова  появился  перед  Родом,  выпятив  вперед
подбородок и опустив углы рта.
     Род  вытянул  себя  из  глубины  размышлений,  довольно  циничных,  о
природной доброте человека и сосредоточился на трактирщике.
     - Ну, что еще?
     Трактирщик с трудом сглотнул.
     - Если ваша  милость  позволит,  есть  небольшое  дело  о  нескольких
сломанных столах и стульях...
     - Столах? - повторил Род.
     Он наступил ему на ногу и обвил своей рукой его шею.
     - Ах ты, грязный маленький  скупердяй!  Ты  натравил  на  меня  этого
буйвола, ты пытался меня ограбить, и ты еще имеешь наглость стоять  тут  и
говорить мне, что я еще должен тебе какие-то деньги?
     Он  подчеркивал  каждый  довод,  тряся  шею   трактирщика,   медленно
подталкивая его к столбу. Тот сделал мастерскую попытку  слиться  с  корой
дерева, но преуспел только в том, чтобы расползтись по столбу.
     - И, венец всего этого - мой эль  нагрелся!  -  закричал  Род.  -  Ты
называешь себя трактирщиком и так обращаешься с джентльменом, имеющим свой
герб?!
     -  Простите,  мистер,  простите,  -   застучал   зубами   трактирщик,
вцепившись в руку Рода с похвальным усилием и негативным эффектом. - Я  не
хотел никакого вреда, ваша милость! Я хотел только...
     - Да, только ограбить меня! - фыркнул Род, выпуская его  и  отшвырнув
спиной на стол. - Берегись этой породы, потому что, когда ты становишься у
них на пути, они становятся  жестокими.  Теперь!  Кубок  горячего  вина  с
пряностями к тому времени, когда я сосчитаю до  трех,  и  я,  может  быть,
воздержусь  от  вытягивания  твоих  ушей  и  завязывания  их  у  тебя  под
подбородком. Мигом!
     Он сосчитал до трех с двухсекундной паузой между цифрами, и кубок был
в его руке. Трактирщик шмыгнул прочь, прижав ладони к  ушам,  а  Род  сел,
потягивая вино и размышляя о том, какой скупердяй этот трактирщик.
     Оторвавшись  от  кубка,  он  увидел,  что  на  столе  лежит  половина
чесночной колбасы. Он взял ее тяжелой рукой и запихнул  в  кошель.  Вполне
можно прихватить  ее  с  собой.  Это  было  единственное  хорошее  событие
сегодня.
     Он встал и крикнул:
     - Хозяин!
     Трактирщик тотчас же появился рядом.
     - Комнату на одного, с толстым одеялом!
     - Комнату на одного, сэр! Тотчас же, сэр! - трактирщик  шмыгнул  вон,
все еще кланяясь. - Толстые одеяла, сэр! Безусловно, сэр!
     Род скрипнул зубами и повернулся к двери. Он шагнул вон и прислонился
спиной к косяку, уронив голову на грудь и закрыв глаза.
     - Закон джунглей, - пробормотал он про себя. - Если существо выглядит
слабым - терзай его, если же оно окажется сильным - склоняйся  перед  ним,
дай ему терзать себя и надейся, что оно тебя не сожрет.
     "И все же, у каждого человека есть своя гордость", -  произнес  голос
за его ухом.
     Род улыбнувшись поднял голову.
     - И ты тут, старый крот?
     "Клянусь! Клянусь!" - ответил Векс.
     Род испустил поток брани, оказавший бы честь даже хмельному матросу.
     "Теперь ты себя чувствуешь лучше?" - осведомился позабавленный Векс.
     - Ненамного.  Где  такой  человек,  вроде  трактирщика,  прячет  свою
гордость,   Векс?   Он,   черт   возьми,   не   дает   ей    показываться.
Подобострастность - да, скупость - да, но самоуважение? Нет, я этого в нем
не видел.
     "Гордость и самоуважение не обязательно синонимы, Род."
     Кто-то потянул Рода за локоть.
     Он резко повернул голову, напрягая мускулы.
     Это был Большой Том, согнувший свои  шесть  футов  и  пять  дюймов  в
доблестной попытке понизить свою голову до одного уровня с Родом.
     - Добрый вечер, господин.
     На миг Род молча уставился на него.
     - Добрый вечер, - произнес он, наконец нейтральным голосом. -  Чем  я
могу быть тебе полезен?
     Большой Том согнул плечи и почесал в основании черепа.
     - Эй, господин, - пожаловался он. - Вы недавно, малость,  сделали  из
меня дурака.
     - Да, - признался Род. - Ты заметил?
     - Да. И... Ну...
     Он стащил с головы шляпу и закрутил ее в руках.
     - Ведь кажется, похоже... ну, господин, вы кончили меня здесь, и  это
верно, как евангелие.
     Род почувствовал, как его спина подымается.
     - Мне, значит, полагается возместить тебе это, не  так  ли?  Оплатить
твои повреждения, я полагаю?
     - Э, нет, господин! - отшатнулся Большой  Том.  -  Дело  не  в  этом,
совсем не в этом! Просто... ну... я решил, что я, если вам  поможет...  то
есть... я...
     Он крутил шляпу, придавая ей  такие  вращения,  которые  поразили  бы
тополога. Затем слова вышли одним духом:
     - Я думал, не понадобится ли вам слуга, знаете - своего рода грум или
лакей и... - его голос оборвался.
     Он искоса посмотрел на Рода, полный страха и надежды.
     Миг-другой Род стоял  замерев.  Он  нерешительно  рыскал  глазами  по
открытому, почти обожающему лицу великана.
     Он скрестил руки на груди и снова привалился к косяку.
     - Это как же, Большой Том? Не  прошло  и  получаса,  как  ты  пытался
ограбить меня! А теперь мне предлагается доверять тебе как оруженосцу?
     Большой Том, нахмурясь, зажал между зубов нижнюю губу.
     - Я знаю, господин, это не кажется  правильным,  но...  -  он  сделал
неопределенный жест руками. - Ну, факт тот, что вы единственный человек из
всех, на кого я подымал руку, который смог побить меня, и...
     Голос его снова иссяк. Род медленно кивнул, не сводя глаз с  Большого
Тома.
     - И, следовательно, ты должен мне служить.
     Большой Том обиженно оттопырил нижнюю губу.
     - Не должен, господин, я хочу.
     - Грабитель, - спокойно произнес Род. - Разбойник. А  я  должен  тебе
доверять.
     Шляпа Большого Тома снова завертелась.
     - У тебя открытое лицо, - размышлял вслух  Род.  -  Не  такое,  чтобы
прятать свои чувства.
     Большой Том улыбнулся, кивая.
     - Это, конечно, ничего не значит, - продолжал Род. -  Я  знал  немало
кажущихся ангелами девушек, оказавшихся первоклассными суками.
     Лицо Тома опало.
     - Так что ты можешь быть честным  -  или  можешь  быть  основательным
негодяем. Загадка - век сиди и думай.
     Голос у него за ухом произнес:
     "Предварительная  интерпретация   доступных   данных   указывает   на
простоватую, в основном структуру личности.  Вероятность  того,  что  этот
индивидуум послужит надежным источником информации по  местным  социальным
переменам превосходит вероятность того, что индивидуум будет  практиковать
серьезную двуличность".
     Род медленно кивнул. Он удовольствовался бы и равными шансами. Выудив
из кошелька обрезок серебра - тот слегка пах чесноком - он хлопнул  его  в
ладонь великану.
     Том уставился на серебро в своей руке, затем на Рода, затем снова  на
металл.
     Внезапно  его  рука  сомкнулась  в  кулак  и  слегка  задрожала.  Его
пристальный взгляд снова встретился с глазами Рода.
     - Ты принял мою монету, - пояснил Род. - Теперь ты мой человек.
     Лицо Большого Тома раскололось в усмешке от уха до уха.
     - Да, мастер!  Благодарю вас, мастер!  Навек благодарен вам,  мастер!
Я...
     - Я получил послание, - Роду было крайне неприятно видеть, как  перед
ним пресмыкается взрослый человек. - Ты поступаешь на службу прямо сейчас.
Скажи мне, каковы шансы получить работу в армии королевы?
     - О, самые блестящие, мастер! - ухмыльнулся Большой Том. - Они всегда
нуждаются в новых солдатах.
     "Дурной знак", - решил Род.
     - О'кей, - сказал он вслух. - Дуй обратно в  трактир,  выясни,  какая
комната отведена нам, и удостоверься, что там в  шкафу  нет  какого-нибудь
головореза.
     - Да, мастер! Сейчас же! - Большой Том заторопился обратно в трактир.
     Род улыбнулся, закрыл  глаза  и  привалился  затылком  к  косяку.  Он
помотал головой  из  стороны  в  сторону,  молча  смеясь.  Он  никогда  не
перестанет изумляться психологии грубиянов. Как мог  этот  человек  меньше
чем за десять минут перейти от презрения к покорности, ему  этого  никогда
не понять.
     Ночной  воздух  прорезал  низкий  вибрирующий  вой,   переходящий   в
пронзительный  визг.  Глаза  Рода  резко  распахнулись.  Сирена?  В   этой
культуре?
     Звук доносился слева, он поднял взгляд и увидел там замок на  вершине
холма.
     И там, у основания  башни,  что-то  пылало  и  пронзительно  визжало,
словно "черный ворон", оплакивающий смерть нескольких патрульных машин.
     Посетители в беспорядке выбежали из трактира и столпились  во  дворе,
глазея и тыча пальцами.
     - То баньши!
     - Снова!
     - Нет, все будет хорошо. Разве он не появится уже трижды? А  королева
все жива!
     - Векс! - осторожно позвал Род.
     "Да, Род."
     - Векс, там баньши. На стене замка. Баньши, Векс.
     Ответа не было.
     Затем над ухом Рода зарычало хриплое гудение, нараставшее до тех пор,
пока не стало угрожать разорвать ему голову, и тут оно оборвалось.
     Род помотал головой, постучал себя по макушке ладонью.
     - Придется мне сделать этому парню капитальный  ремонт,  -  пробурчал
он, - у него и раньше бывали приступы, но те были тихими.


     Для Рода было не весьма мудро было идти на конюшню и включать  Векса,
пока во дворе было полно зевак: он сильно бросался в глаза.
     Поэтому он поднялся в свою комнату  полежать,  пока  все  малость  не
поутихнет. И, конечно, к тому времени, когда двор опустел, Род уже слишком
удобно устроился, чтобы брать на себя труд спускаться в конюшню.  В  любом
случае нет никакой причины включать робота, ночь будет тихой.
     В комнате было темно,  за  исключением  длинной  полосы  света  самой
большой луны, падающей из окна. Из пивного  зала  доносились  приглушенные
бормотания и клацанья - загулявшиеся клиенты-полуночники пили допоздна.  В
комнате Рода было тихо и мирно. Разве что  Большой  Том,  свернувшийся  на
тюфяке в ногах постели, храпел, как бульдозер на  холостом  ходу,  издавая
больше шума во сне, чем учинил бодрствуя.
     Вот тут была загадка - Большой  Том.  Род  никогда  не  участвовал  в
драке, где его не ударяли бы хоть раз. Большой же Том подставлял себя  под
удар всякий раз. Разумеется, он был рослым,  но  он  не  должен  был  быть
настолько неуклюжим. Рослые люди тоже бывают быстрыми...
     Но зачем тогда этот Большой Том затеял драку?
     Чтобы наняться к Роду слугой?
     И что насчет Эдама и одноухого? Их разговор указывал на то,  что  они
были на накачке у верфи, что означало в свою очередь, их принадлежность  к
пролетарской партии. Как там ее называл этот юный подстрекатель черни? Да,
Дом Хлодвига.
     Но  если  Эдам  и  Одноухий  были  представительным  образчиком,  Дом
Хлодвига был домом, разделившимся в себе самом. Там,  кажется,  существует
две фракции:  одна  поддерживает  Логайра,  юного  оратора?  -  а  другая,
возглавляемая Пересмешником, кто бы он там не был.  Две  обычные  фракции,
ненасильственная и насильственная, язык и меч.
     Интересно,  почему  это  вдруг  Большому  Тому  захотелось   получить
должность  дворецкого?  Может  быть,  он  хочет  подняться  по  социальной
лестнице? Нет, он не подхалим. Лучшее жалование? Но он,  кажется,  неплохо
преуспевал как районный тяжеловес.
     Чтобы не спускать глаз с Рода?
     Род перекатился на бок. Том мог быть вполне немаловажным членом  Дома
Хлодвига. Но зачем Дому держать его под колпаком? Они же не  могли  ничего
подозревать, не так ли?
     Если догадка Векса была верна, и Дом поддерживала инопланетная  сила,
они определенно могли что-то заподозрить - неважно как.
     Но не позволял ли  Род  снова  разгуляться  своей  паранойе?  У  него
начисто пропал сон. Все мускулы  напряглись.  Он  вздохнул  и  скатился  с
постели: теперь он не мог уснуть. Лучше включить Векса и  поговорить.  Род
нуждался в электронной объективности робота, ибо собственной у  него  было
очень мало.
     Большой Том зашевелился и проснулся, когда Род поднял ржавый  дверной
засов.
     - Мастер? Камо грядеши?
     - Просто немного тревожусь за своего коня, Том. Думаю,  пробегусь  до
конюшни, удостоверюсь, что конюх с ним правильно обращается. Спи.
     Секунду Большой Том только пялил глаза.
     - Воистину, - произнес он. - Ты очень заботлив, мастер.
     Он перевернулся на другой бок и зарылся с головой  в  складки  плаща,
используемого в качестве подушки.
     - Чтобы так сильно беспокоиться за коня, -  сонно  пробормотал  он  и
снова захрапел.
     Род усмехнулся и выбрался из комнаты.
     Он наел лестницу в нескольких шагах - темную и  старую,  но  ближе  к
конюшне, чем главная дверь.
     У подножья лестницы находилась дверь, та, что не часто использовалась
- она застонала, словно лягушка-бык в течке, когда он открыл ее.
     Двор был залит мягким золотистым светом трех лун. Самая большая  была
лишь немногим меньше земной, но располагалась немного ближе. Она заполнила
собой  целых  тридцать   градусов   неба   -   вечное   полнолуние   перед
равноденствием.
     - Отличная планета для влюбленных, - задумчиво произнес Род.
     И из-за того, что его глаза приклеились к луне, он не  заметил  серой
полоски шнура, натянутого чуть выше порога.
     Он споткнулся. Его руки метнулись вперед,  шлепнув  по  земле,  чтобы
смягчить падение. В этот момент что-то твердое ударило его по  затылку,  и
мир растворился в снопе искр.


     Вокруг него было красноватое свечение, а в голове пульсировала  боль.
Что-то холодное и мокрое прошлось по его лицу. Он содрогнулся и  полностью
пришел в сознание.
     Он лежал на спине. Над  ним  был  сводчатый  потолок  из  известняка,
мерцавшего блестками  отраженного  света.  С  потолка  до  зеленого  ковра
тянулись  тощие  известковые  колонны   -   соединившиеся   сталактиты   и
сталагмиты. Зеленый ковер простирался во  всех  направлениях,  по  меньшей
мере на милю. Он находился в огромной пещере. Свет, казалось, исходил  ото
всюду,  пляшущий,  колеблющийся  свет,  зажигавший  на  потолке  искры   в
запутанном танце.
     Зеленый ковер расстилался и под ним, он почувствовал  его,  холодный,
пружинящий и влажный под своей  спиной:  мох  толщиной  в  три  дюйма.  Он
попытался вытянуть руку и  коснуться  мха,  но  обнаружил,  что  не  может
пошевелить ни  рукой,  ни  ногой.  Подняв  голову,  он  попытался  увидеть
связывающие его веревки, но тут не было и нити.
     Он помотал головой, пытаясь вытряхнуть из  нее  боль,  чтобы  мыслить
ясно.
     - Векс, - прошептал он. - Где я?
     Ответа не последовало.
     Род закусил губу.
     - Брось, железный конь! Ты спишь включенный!
     Включенный...
     У Векса же был приступ, Род отправился снова включать его.
     Теперь он был предоставлен самому себе.
     Он вздохнул и улегся на зеленый ковер мха.
     Справа от него что-то  начал  лепетать  глухой  голос.  Род  повернул
голову.
     В голом каменном круге мерцал огонь.  Над  ним  возвышалась  тренога,
державшая котел - котел с крышкой, весело бурлящий, с выходящей из  крышки
трубкой.  С  потолка  капали  капли  воды,  ударяя  по   трубке,   а   под
противоположным концом трубки стояла чаша, собиравшая капли.
     Примитивный перегонный  куб.  И  самогонщик,  наверное,  восемнадцати
дюймов ростом, очень широкоплечий и вообще коренастый, одетый в  камзол  и
шаровары. У него было округлое, веселое  лицо,  блестящие  зеленые  глаза,
курносый нос и очень широкий рот, изогнутый в  озорной  улыбке.  И,  венец
всего - на нем была робингудовская шляпа с ярко-красным пером.
     Зеленые глаза посмотрели и поймали взгляд Рода.
     - Ха! - произнес человек гудящим баритоном. - Ты  пришел  в  чувство,
чародей!
     - Чародей? - нахмурился Род. - Но я не чародей!
     - Разумеется, - согласился человек. - Ты не чародей. Ты являешься  на
падающей звезде и имеешь коня, сделанного из холодного железа...
     - Минуточку, - перебил его Род. - Откуда тебе известно, что мой  конь
сделан из железа?
     - Мы - крошечный народ, - невозмутимо ответил  человек.  -  Мы  живем
Дубом, Ясенем и Терном, Лесом, Воздухом и Дерном. А те, кто живет холодным
железом, жаждут покончить с нашими лесами.  Холодное  железо  -  это  знак
всего того, что не может нас терпеть, и потому мы узнаем  его,  независимо
от его формы и обличья.
     Он повернулся обратно к своему котелку, приподнял крышку и проверил
     - И потом, ты можешь также слышать сказанное в полумиле  от  тебя,  а
твой конь может мчаться столь же безумно,  как  и  ветер  и  быстрей,  чем
сокол, когда у него есть причины. Но ты не чародей, да?
     Род покачал головой.
     - Нет. Я пользуюсь наукой, а не магией.
     - Разумеется, - поддакнул человечек. - А разве под любым названием...
Нет, ты - чародей и как таковой известен уже всюду, вдоль  и  поперек,  по
всему Грамарию.
     - Грамарий? Что это такое?
     Человечек в удивлении уставился на него.
     - Да это же этот самый мир, чародей! Мир, в котором мы  живем,  земля
между четырьмя морями, царство королевы Катарины!
     - О, она правит всем миром?
     - Истинно так, - подтвердил эльф, бросив на Рода косой взгляд.
     - А как называется ее замок? И город вокруг него.
     - Раннимид. Воистину, ты самый необразованный чародей!
     - Именно это я и пытаюсь тебе втолковать, - вздохнул Род.
     Человечек отвернулся, качая головой и что-то бурча под нос. Он открыл
кранчик на сборной чаше и  нацедил  немного  дистиллированной  жидкости  в
кружку размером с мензурку.
     Род вдруг понял, что его мучит жажда.
     - Э, слушай, что ты там варишь? Ведь это не бренди, не так ли?
     Эльф покачал головой.
     - Джин? Ром? Аква вита?
     - Нет, то спиртное другого вида, -  он  подскочил  к  Роду  и  поднес
миниатюрную кружку к губам человека.
     - Спасибо. - Род  пригубил  и  возвел  глаза  к  потолку,  причмокнув
губами. - На вкус, словно мед.
     - Там, где сосут дикие пчелы, сосу и я, - человечек заскакал  обратно
к огню.
     - Совсем неплохо. Ты не мог бы поделиться рецептом?
     - Ну, разумеется, - улыбнулся эльф. - Мы сделаем для гостя все, что в
наших силах.
     - Гостя, - фыркнул  Род.  -  Мне  крайне  неприятно  оспаривать  ваше
гостеприимство, но вынуждать меня быть неподвижным  таким  образом,  имеет
мало общего с распростертыми объятиями.
     - О, это мы вскоре исправим,  -  человечек  снял  крышку  с  котла  и
помешал сусло.
     Что-то щелкнуло в голове Рода. Волосы у основания его  черепа  начали
становиться дыбом.
     - Э, скажи-ка... по-моему, нам не представили друг другу, но...  тебя
ведь зовут Робин Славный Малый, не так ли? Он же Пак?
     - Ты говоришь истину, - эльф с клацанием задвинул  крышку.  -  Я  тот
самый веселый ночной бродяга.
     Род повалился на мшистый ковер. Это будет  великолепная  история  для
рассказа его внукам. Никто другой ей не поверит.
     - Скажи, Пак - ты не против, если я буду называть тебя Паком?
     - О, нет.
     - Спасибо, э... а я Род Гэллоуглас.
     - Мы знаем это.
     - Ну, я просто подумал, что мне следовало бы сделать это  официально.
Теперь ты, кажется, не питаешь ко мне никаких злых чувств,  поэтому,  э...
могу я спросить... э... почему я парализован?
     - Ах, это, - ответил Пак. - Мы должны выяснить, белый ты чародей  или
черный.
     - О, - Род пожевал щеку изнутри. - А если я белый  маг,  вы...  гм...
отпустите меня?
     Пак кивнул.
     - А что случится, если вы решите, что я - черный маг?
     - Тогда, Род Гэллоуглас, ты будешь спать до трубы Судного дня.
     У Рода появилось ощущение, словно к его челюсти приложили электрод со
слабым током.
     - Великолепно. Козырь Судного дня. А я всегда был не очень-то силен в
бридже...
     Пак нахмурился.
     - Как это?
     - Замнем. "Спать до трубы  Судного  дня".  Очень  изящное  выражение.
Почему бы вам не подойти прямо и сказать, что убьете меня?
     - Нет, - произнес Пак, оттопырив нижнюю челюсть и покачав головой.  -
Мы не убьем тебя, Род Гэллоуглас.  Просто  ты  будешь  вечно  спать,  видя
приятные сны.
     - Понимаю. Длительный анабиоз.
     Пак нахмурил лоб.
     - Я не знаю этого слова.  И  все  же  успокойся,  тебя  не  подвесят.
Крошечный народ не питает любви к повешению.
     - Ну, я полагаю, это некоторое утешение. Так как же мне доказать, что
я - белый маг?
     - Ясно как, - ответил Пак. - С нашим разочарованием тебя.
     Род уставился на него.
     - Это как это так? Разве я и так уже недостаточно разочарован?
     Лицо эльфа расплылось в широкой усмешке.
     - Нет-нет! Разочарованием тебя! Удалением заклинания,  что  связывает
тебя!
     - А, - Род  увлекся  со  вздохом  облегчения,  затем  рывком  сел.  -
Освобождением меня? Это докажет, что я - белый маг?
     - Само по себе нет, - ответил Пак.  -  Вопрос  в  том,  где  мы  тебя
освободим.
     Он хлопнул в  ладоши.  Род  услышал  шорох  десятков  бегущих  ножек,
подходящих к нему сзади. На его глаза  была  натянута  повязка  из  темной
ткани и завязана на затылке.
     - Эй! - запротестовал он.
     - Мир, - успокоил его Пак. - Мы же только отнесем тебя к свободе.
     Множество крошечных рук подняли Рода.  Он  покорился  и  расслабился,
готовый наслаждаться путешествием.
     Это был довольно приятный способ путешествия, в самом деле, вроде как
на пружинистом матрасе с четырьмя колесами.
     Ноги его задрались выше  головы,  и  скорость  бегущих  ног  под  ним
замедлилась - они поднимались вверх по склону.
     В лицо ему ударил влажный воздух, он услышал вздох бриза  в  листьях,
сопровождаемый полным комплексом сверчков, с совой, а  может,  кроншнепом,
завершающим гармонию.
     Его бесцеремонно уронили и сорвали повязку с глаз.
     - Эй! - запротестовал он. - Я вам что, мешок картошки?
     Он слышал слева журчащий от него ручей.
     - Теперь ты свободен, Род Гэллоуглас, - прошептал ему на ухо  Пак.  -
Да будет с тобой господь.
     И эльф ускакал.
     Род сел, разминая конечности, чтобы заставить их уразуметь,  что  они
снова могут двигаться. Он огляделся.
     Это была залитая светом  луны  лесная  поляна  со  струящимися  слева
серебристыми ручейками. Деревья были яркими стальными стволами и блестками
листьев, и черные тени среди стволов... Одна из теней двинулась...
     Она шагнула  вперед,  высокая  фигура  в  темной  монашеской  рясе  с
капюшоном.
     Фигура медленно направилась к Роду, и, остановившись в  трех  метрах,
откинула капюшон.
     Дикие спутанные волосы над  длинным  диким  лицом  со  впадинами  под
скулами и пещерами глазниц и двумя горящими углями в глубине их  -  и  все
лицо дергалось и кривилось от злобы.
     Голос был ровным и тонким, почти шипящим.
     - Ты, значит, так устал от жизни, что пришел в клетку к вервольфу?
     - Вервольф? - изумленно уставился на него Род. Ну а почему бы и  нет?
Если основным исходным положением являлись эльфы...
     Затем Род нахмурился.
     - Клетку? - он огляделся. - Мне это напоминает лесные просторы.
     - Вокруг этой рощи - магическая стена, - прошипел вервольф.  -  То  -
тюрьма, созданная для меня крошечным народом  -  и  они  не  кормили  меня
надлежащим образом.
     - О, - Род оглядел вервольфа уголком глаза. - И чем же тебя  надлежит
кормить?
     - Красным мясом, - осклабился вервольф, показывая полный рот  клыков.
- Сырым красным мясом и кровью вместо вина.
     По спине Рода пробежало что-то с множеством холодных ног.
     - Примирись со своим богом, - сказал вервольф. - Твой час настал.
     На тыльной  стороне  его  рук  появился  мех,  а  его  ноги  выросли,
изгибаясь. Лоб и щеки опушились шерстью. Нос, рот и подбородок срослись  и
вытянулись, заостряясь  к  морде.  Уши  его  переместились  на  макушку  и
заострились.
     Он отшвырнул свой темный плащ;  теперь  все  его  тело  было  покрыто
шерстью серебристого цвета, а его ноги превратились в задние лапы.
     Он упал на четвереньки. Его руки укоротились, предплечья  удлинились.
Пробился хвост и вырос  длинный  серебристый  хвостище.  Серебристый  волк
припал к земле, зарычал и прыгнул.
     Род вертанулся в  сторону,  но  волк  сумел  изменить  курс  прямо  в
воздухе. Его клыки разодрали Роду предплечье от локтя до запястья.
     Волк приземлился и закружился с радостным воем. Он пригнулся, высунул
язык, а затем снова прыгнул.
     Род нырнул, упав на колено, но волк  снова  сумел  изменить  прямо  в
полете направление и упал на него сверху. Его задние ноги  царапали  грудь
Рода, огромные челюсти нащупывали как бы получше вцепиться ему в горло.
     Род с трудом поднялся, наклонился вперед и изо всех сил пихнул  волка
в брюхо. Волк полетел, но его когти разодрали Роду спину.
     В свою очередь волк крепко приземлился на спину и взвыл от  боли.  Он
поднялся на ноги и принялся кружить вокруг Рода, кровожадно рыча.
     Род поворачивался, держась лицом к  волку.  Как  можно  управиться  с
вервольфом? Векс бы сказал, он должен был знать, но робот  был  еще  не  в
порядке.
     Волк зарычал и прыгнул, целясь прямо в горло Роду. На  этот  раз  Род
пригнулся и сделал выпад твердой ладонью. Его пальцы попали волку прямо  в
солнечное сплетение.
     Род отпрыгнул назад, принимая стойку. Волк  заскреб  землю,  стараясь
восстановить дыхание, пока жизнь снова вливалась в его нервы.  Теперь  Род
кружил вокруг него, против солнца, наудачу.
     Чем бороться с вервольфом?
     Очевидно, волчником.
     Но Род без учебника ботаники не смог бы отличить волчник от ядовитого
плюща.
     Волк тем временем испустил долгий  скрежещущий  вздох  и  поднялся  в
стойку. Он зарычал и начал  рыскать,  тоже  против  солнца,  вокруг  Рода,
высматривая возможность броситься на него.
     "Вот и все в пользу положения против солнца" - подумал Род и  изменил
направление, кружась по часовой стрелке в попытке подойти к волку сзади.
     Оборотень прыгнул.
     Род развернулся и сделал выпад правой рукой в челюсть волку, но  волк
поймал его кулак в зубы.
     Род взревел от боли и пнул зверя в брюхо. Клыкастый снова  отправился
передохнуть, освободив  руку  Рода,  когда  челюсти  распахнулись,  глотая
воздух.
     Серебряные пули. Но  огнестрельное  и  химическое  оружие  уже  более
тысячи лет назад вышло из моды, а ДДТ отделался от  серебряного  стандарта
еще раньше.
     Распятие. Род принял твердое решение взяться за  религию.  Все  равно
ему необходимо хобби.
     Тем временем его мохнатый противник снова собрался с  силами.  Задние
ноги волка напряглись и он снова прыгнул.
     Род шагнул  в  сторону,  но  волк  явно  предусмотрел  этот  шаг.  Он
приземлился прямо ему на грудь. Покрытые слюной челюсти ЩЕЛКАЛИ,  рвясь  к
яремной вене Рода.
     Род упал на спину, подтянул к груди ноги, всадил ступни в брюхо волка
и  пихнул,  катапультировав  представителя  семейства  собачьих  предельно
дальше от своего тела.
     Волк тяжело упал и заизвивался, подсовывая лапы под тело.
     Чего еще не любили вервольфы?
     Чеснок.
     Род закружил вокруг волка, нащупывая в  кошеле  оставшуюся  от  обеда
колбасу с чесноком.
     Волк тем временем разинул пошире пасть и откашлялся.
     Род зачавкал, набивая рот колбасой.
     Волк поднялся на ноги  со  злым  и  очень  решительным  рычанием.  Он
напрягся и прыгнул.
     Род поймал зверя под передние  ноги,  закачавшись  под  тяжестью  его
тела, и дыхнул ему прямо в морду, затем отбросил волка и отпрыгнул.
     Оборотень покатился, отплевывая и  кашляя,  потом  он  с  содроганием
втянул в себя воздух и рухнул пластом.
     Его фигура вытянулась, расслабилась и снова медленно вытянулась  -  в
следующий миг на траве лежал лицом вниз высокий, жилистый, голый  мужчина,
бессознательное тело, с трудом дышащее.
     Род опустился на колени. Спасен колбасой с чесноком!
     Трава зашевелилась у его колена, и он увидел глаза  Робина,  Славного
Малого.
     - Возвращайся с нами, коли желаешь, Род Гэллоуглас, ибо наши тропы  -
теперь твои, чтобы ходить по ним в свое удовольствие.
     Род устало улыбнулся.
     - Он мог бы убить меня, - произнес он, кивая на лежащего без сознания
вервольфа.
     Пак покачал головой.
     - Мы следили и предотвратили бы смерть любого из вас. А что до  твоих
ран - пустяки! Мы тебе их быстро залечим.
     Род поднялся, недоверчиво кивая головой.
     - И потом, - добавил Пак, - мы и так же знали, что ты  такой  могучий
чародей, что сможешь нанести ему поражение...
     - О? - вскинул бровь Род. - А что, если бы я им не был? Что, если  бы
я оказался черным магом?
     - Тогда, ясно, - усмехнулся Пак, - ты бы вступил с ним в союз  против
нас и попытался бы вырваться из тюрьмы.
     - Гм, - Род пососал свою нижнюю губу. - А разве это не  поставило  бы
вас в довольно деликатное положение?
     -  Нет,  -   снова   усмехнулся   Пак.   -   Волшебству   двунадесяти
чародеев-эльфов никогда еще не равнялись силы двух черных магов.
     - Понятно, - потер подбородок Род. - Оградили свои ставки, не так ли?
Но вы, конечно, не могли дать мне знать. Покуда я пребывал во тьме, борьба
с вервольфом доказала, что я отношусь к славным парням?
     - Частично.
     - О? А что это за другая часть?
     - Да ведь у тебя, Род Гэллоуглас, было несколько моментов,  когда  ты
делал вервольфа беспомощным, но не убивал его.
     - И это, значит, показывает, что у меня доброе сердце.
     - Сие, - согласился Пак, - а также то, что  ты  достаточно  уверен  в
собственном могуществе, что можешь быть милостив.  И  вот  это-то  и  есть
доказательство того, что ты - белый маг,  но  еще  большее  доказательство
того, что ты - чародей.
     Род зажмурил глаза. Он произнес с преувеличенным терпением:
     - Конечно, дело может быть просто в том, что я тренированный боец.
     - Может, - согласился Пак. - Но одолел-то ты его колдовством.
     Род глубоко вздохнул.
     - Послушайте, - раздельно произнес он. - Я - не чародей. Более  того,
я никогда не был им. Я просто-напросто - наемный солдат, которому довелось
научиться нескольким трюкам.
     - Разумеется, мистер Чародей, - весело согласился Пак. - Не вернешься
ли ты в пещеру? Или мы можем проводить тебя к постоялому двору.
     - А, ладно, - проворчал Род.
     Но он все-таки решил оглянуться, чтобы посмотреть в последний раз  на
злополучную коллекцию костей и жил,  что  была  лежащим  в  центре  поляны
избитым вервольфом.
     - Мастер Гэллоуглас? - послышался озадаченный и  встревоженный  голос
Пака. - Что тебя беспокоит?
     Род тряхнул головой, сбрасывая с себя состояние задумчивости.
     - Ничего, - пробормотал он в ответ  и  отвернулся.  -  Только  вот...
просто подумалось...
     - О чем, чародей?
     - Когда я был школьником, меня, бывало, называли  одиноким  волком...
Неважно. В какой стороне, ты говоришь, здесь находится пещера?


     Звезды  катились  к  рассвету,  когда  сбивший  ноги  и  усталый  Род
приплелся через двор трактира к конюшне.
     Освещавший ряд стойл единственный  фонарь  со  свечой  служил  только
сгущению теней.
     Перебросив руку через спину Векса, чтобы тверже стоять,  Род  нащупал
на холке  робота  увеличенный  позвонок,  который  и  являлся  отключенным
прерывателем. Он нажал. Под камуфляжем конской шкуры зашевелилось стальное
тело. Бархатная, черная голова поднялась, дважды мотнулась, глянула  через
плечо. Большие карие глаза сфокусировались на Роде. С  миг  робот  молчал,
затем голос за ухом Рода проговорил с оттенком упрека:
     - Ты оставил меня деактивированным на долгое время, Род. У  меня  нет
никаких постэффектов от припадка.
     - Извини, старый железняк, - Род положил руку на спину коня: в  ногах
он чувствовал едва заметную слабость. -  Я  как  раз  отправился  включить
тебя, когда меня шандарахнули.
     - Шандарахнули? - голос Векса терзал стыд. - Пока я  спал.  Да  будет
мой корпус лежать, ржавея на свалке! Да отправят мой германий в  конвертер
для переплавки! Да будет...
     - А, кончай с этим, - пробурчал Род. - Это была не твоя вина.
     Он шагнул прочь от коня и выпрямил плечи.
     - Все равно я не подвергался никакой опасности. Просто деловая  ночь,
вот и все.
     - Как так, Род?
     Род хотел было все рассказать, но в самый последний момент  переменил
решение.
     - Я расскажу тебе утром, Векс.
     - Я переориентировал свои цепи для принятия противоречивой информации
между  общепринятой  теорией  и  действительно  происходящим.  Ты   можешь
довериться мне, не страшась перегрузки.
     Род покачал головой и повернулся к выходу из стойла.
     - Утром, Векс. Может, ты и способен поверить в этом прямо сейчас,  но
я не уверен, что смогу.


     Род сидел, поглощая огромный завтрак, но по сравнению с Большим Томом
он был на голодной диете. Этот человек  окружил  себя  невероятной  массой
пищи.
     Кое-что из нее было Роду знакомо - яйца,  блины,  ветчина.  У  блинов
был, однако, легкий чуждый привкус, а у яиц - семисантиметровый  желточек.
Какого-то  рода  злаки  имелись  на  любой  населенной  людьми  планете  и
происходили от земных, но почва другой планеты иногда производила странные
превращения с зерном. Всегда бывала какая-нибудь домашняя птица,  но  чаще
всего  это  были  местные  формы  жизни.  Свиньи,   конечно,   встречались
повсеместно. Они попадались  на  планетах  земного  типа  даже  чаще,  чем
собаки. Род иногда задумывался о виде, к которому принадлежал.
     Вся  пища,  конечно,  была  удобоваримой  и,  вероятно,  питательной:
генетические отклонения не  могли  так  уж  сильно  изменить  человеческий
метаболизм.  Но  микроэлементы  -   это   другое   дело.   Род   проглотил
универсальную пилюлю, чтобы просто быть в безопасности.
     Большой Том заметил это.
     - Что это, мастер?
     Род выжал улыбку.
     - Просто мелкое заклинание. Пусть тебя это не беспокоит, Большой Том.
     Род выжал улыбку и сохранял ее  до  тех  пор,  пока  Большой  Том  не
опустил глаза в тарелку, бормоча под нос быструю молитву. Он набросился на
блины двузубой вилкой, забыв обо всем на свете.
     Великан начал было говорить, но его голос  треснул.  Он  прочистил  и
попробовал снова.
     - Что же принесет нам новый день, добрый мастер?
     - Путешествие в замок, - ответил Род. - Посмотрим,  не  требуется  ли
королеве новый солдат.
     Том протестующе завыл:
     - Солдат королевы! Нет, мастер, это не ремесло для честного человека!
     Род вскинул бровь.
     - Ты пытаешься сказать, что среди нас один - честный?
     Большой Том запнулся.
     У трактирщика имелся лишний конь, или он так внезапно вспомнил о нем,
когда Род положил руку на эфес шпаги. Это был  старый,  вислобрюхий  сивый
мерин со слегка более длинной шеей и маленькими  ушами,  по  сравнению  со
стандартным  земным  аналогом,  что  было  плохо,   поскольку   привлекало
определенное внимание к Вексу. А впрочем, огромный черный конь  все  равно
был не совсем чтобы непримечательным.
     Когда они выехали во двор, били  церковные  колокола.  Род  сидел  на
Вексе, а Большой Том - на древнем доходяге. Звук колоколов напомнил  Тому,
что час ранний, и он начал ворчать о  хозяевах,  встававших  в  неразумное
время.
     Но его жалобы оборвались, когда они поднялись по склону над  городом,
где могли посмотреть на горизонт и  увидеть  восток,  беременный  утренним
солнцем.
     Том глубоко вздохнул зарю и ухмыльнулся Роду через плечо.
     - Эх, мастер! Прекрасный будет денек!
     - И холодный, - добавил Род, поднимая ворот, потому что ветер дул ему
в спину.
     - Да-да! Разве я не сказал, что он будет прекрасным?
     - Я не совсем разделяю твой  энтузиазм  к  таким  низким  показателям
температуры, - пробурчал в ответ Род. -  Ну,  веселей,  Том,  мы  почти  у
замка.


     - Остановись и назови себя! - крикнул часовой на подъемном мосту.
     - О, боже, - закатил глаза Род.
     - Твое имя и твое дело в замке королевы!
     - Немножко переусердствуем, а? - Род искоса посмотрел на часового.
     Углы губ часового резко загнулись.
     - Не твоя печаль! - рявкнул он. - Я - ратник королевы,  и  ты  будешь
говорить со мной уважительно.
     - Вряд ли, - милостиво улыбнулся Род. - Мое имя - Род Гэллоуглас.
     - Гэллоуглас? -  нахмурился  часовой.  -  Ты  зря  теряешь  время,  у
королевы уже есть шут.
     - Судя по твоему виду, я бы сказал, что у нее  их  много,  -  хмыкнул
Род. - Мое ремесло - солдат, и моего слуги - тоже. Вызови сержанта и пусть
он зачислит меня в армию.
     Часовой смерил его сердитым взглядом.
     - Поступить в армию королевы не так уж и легко.
     - Да ну, вот так так! - нахмурился Род. - Я должен доказать, что я  -
солдат?
     Он спешился, смахнув с седла на землю всего лишь в ярде от часового.
     - Если ты и солдат, то плохой,  -  презрительно  фыркнул  часовой.  -
Иначе ты не оставил бы своего коня без привязи.
     Род бросил ему сахарную улыбку и крикнул:
     - Векс, отступи на четыре фута, сделай полшага влево,  пройди  четыре
фута вперед, а потом стой, пока я тебя не позову.
     Часовой уставился, разинув  рот,  когда  Векс  с  машинной  четкостью
выполнил маневр.
     - Я солдат, - бросил Род. - И хороший.
     Рот часового снова открылся и  закрылся  словно  у  рыбы.  Глаза  его
выпучились, обегая  взглядом  худощавую  фигуру  Рода  с  рукой  в  черной
перчатке на эфесе шпаги.
     - Понимаешь, - объяснил Род, - конь  мне  может  понадобиться.  Легче
дать ему возможность в случае надобности прискакать ко мне.
     Его правая рука метнулась в финте.  Солдат  крякнул  от  удивления  и
шагнул назад, в то время как  нога  Рода  прокралась  и  зацепила  его  за
лодыжку. Часовой свалился с клацаньем, свойственным жестяным изделиям.
     Род выкрутил пику из его рук, когда часовой упал,  и  бросил  ее  под
опускную решетку.
     - Ну, - осведомился он, - давай попробуем снова, а?
     - Отлично, во! Отлично сделано, мой мастер! - Большой  Том  замолотил
по холке свою клячу, ухмыляясь от уха до уха.
     Часовой поднялся на ноги, крича:
     - На помощь! На помощь!
     - О, нет! - Род уронил лицо в ладони. - О, нет! - замотал он головой.
     Он привалился спиной к плечу Векса и сложил руки на груди.
     Подбежали  трое  гвардейцев  с  пиками  наперевес.   Увидев   картину
происшествия, главный несколько секунд недоуменно переводил взгляд с  Рода
на часового, обратно на Рода и снова на часового.
     - Кому тут нужно помогать? - нахмурился он.
     Часовой ткнул дрожащим пальцем в сторону Рода.
     - Этот человек...
     - Да? - улыбнулся Род.
     - Он сшиб меня, вот что он сделал, и пику у меня отнял.
     - Я бы не хвастался этим, окажись я на твоем месте, - проворчал Род.
     Большой Том согнулся  над  лукой  седла  содрогаясь  от  подавляемого
смеха.
     - Это правда, парень? - главный сердито посмотрел на него.
     - Правда, - склонил голову Род.
     -  Ну,  тогда!  -  главный  выпрямился,  уперев  кулаки  в  бедра   и
нахмурился.
     - Что "тогда"? - поднял бровь Род.
     Сержант начал волноваться.
     - Ну, а по какой причине?
     - Я желаю вступить в армию королевы.  Этот  ратник  сказал,  что  мне
следует показать себя.
     Сержант перевел взгляд с поверженного часового на Рода и кивнул.
     - Ты получишь свой шанс, - сказал он. - Идем.
     Шанс состоял из дородного  сержанта,  вооруженного  мечом  и  круглым
щитом.
     - Ты, я вижу, не берешь щита,  парень?  -  проворчал  старый  рыцарь,
бывший капитаном гвардии.
     - Нет, спасибо, - Род вынул кинжал из ножен. - Вот  это  отлично  мне
послужит.
     - Всего лишь с кинжальчиком и соломинкой - против меча и щита! -  сэр
Маррис печально покачал головой. - Ты, видно,  и  впрямь  желаешь  умереть
молодым.
     Глаза Рода удивленно расширились.
     - Благодарю вас, - сказал он. - Мне никто не говорил,  что  я  молодо
выгляжу, с тех пор как мне стукнуло тринадцать.
     - Ну, скрестите мечи, - произнес сэр Маррис.
     Род  и  сержант  так  и  сделали.  Маррис  прохромал  к  ним,   чтобы
собственным мечом разделить их клинки.
     В следующий миг меч сержанта взлетел  для  удара  во  весь  мах.  Род
воспользовался преимуществом мгновенной задержки,  чтобы  сделать  финт  в
живот сержанту. Щит упал вниз, чтобы отразить кончик шпаги, но клинок Рода
перепрыгнул через руку сержанта и распорол ткань над его сердцем.
     - Стой! - крикнул сэр Маррис, и меч сержанта замер посередине удара.
     Тот выронил щит, глазея вокруг.
     - Что случилось?
     - Не дерись этот Гэллоуглас просто для забавы, - ответил сэр  Маррис,
- ты был бы сегодня покойником, сержант Хэпвуд.
     Он озадаченно нахмурился, глядя на Рода.
     - Кто бы подумал использовать острие меча?
     - Проделаем это снова? - клинок Рода свистнул снова и шлепнул его  по
ноге.
     Сэр Маррис изучал лицо Рода, хмуря брови.
     - Нет, - решил он,  поднимая  голову.  -  Я  подтверждаю,  что  ты  -
фехтовальщик.
     - Да, - пробормотал Большой Том.
     Сэр Маррис  перевел  взгляд  на  него,  но  великан  только  сиял  от
гордости. Капитан гвардии повернулся и поднял дубину.
     - Вот! - он кинул Роду дубинку. - Мы попробуем тебя в этом.
     Род сунул кинжал в ножны, поймал дубинку, схватив ее за  середину,  и
отбросил шпагу.
     - Сходитесь! - скомандовал сэр Маррис.
     Рослый сержант шагнул вперед, сделал, практикуясь, три быстрых удара,
затем встал как вкопанный на полусогнутых с дубинкой наготове.
     Род последовал его примеру.
     Внезапно он оказался среди дубового града ударов сержантской дубинки.
Тот колотил его по голове, по плечам, выискивая открытое место, где  могло
быть хотя бы полусекундное отсутствие защиты.
     Род стиснул челюсти и старался  не  отставать  от  сержанта,  отбивая
удары столь же быстро, как они сыпались - но только еле-еле.  Желудок  его
сжался от сознания того факта, что он целиком ушел в защиту.
     Он блокировал удар по голени, отбил отскок по голове, взмахнул нижним
концом дубинки, чтобы отбить ответный удар в...  но  удар  так  и  не  был
нанесен. Это был финт.
     Он лихорадочно попытался вновь прикрыть голову,  но  сержант  получил
свои полсекунды. Род уголком глаза заметил обрушивающуюся на него  тяжелую
дубовую палку.
     Он отпрянул, спасаясь от удара, но тот подобно удару грома  обрушился
на его череп. Вокруг потемнело, все заполнилось пляшущими точками света, в
ушах Рода стоял звон.
     Он отступил, чисто рефлекторно блокируя  удары  сержанта,  и  услышал
победный крик следивших за боем солдат.
     "Совсем не гожусь", - кружилось в голове Рода. Его обучали драться на
дубинках, но у него уже больше года не было ни одной  схватки,  тогда  как
сержант обладал этим  искусством  как  человек,  у  которого  это  любимое
развлечение. Для него, вероятно, это  была  просто  игра,  так  же  как  и
фехтование для Рода. Сержант был господином положения и осознавал это.
     Существовал еще один шанс. Род отпрыгнул назад, его руки скользнули к
середине дубинки, он начал вращать ею, вертя, словно жезл регулировщика.
     Стиснув челюсти, он приложил к этому делу всю силу своих мускул.
     Его дубинка превратилась в вихрь, светящееся неразборчивое пятно. Это
был французский фехтовальный прием, мулине.
     Сержант, вероятно, знал его ничуть не хуже Рода, но все шансы были за
то, что он не практиковался в нем - так же, как и Род.  Это  был  довольно
экзотический вид, если ты не  француз.  А  с  таким  именем,  как  сержант
Хэпвуд...
     Сэр Маррис и компания разинули рты.  Пораженный  сержант  сделал  шаг
назад.  Затем  на  его  лице  появилась  осторожность,  его  дубинка  тоже
превратилась в вихрь.
     Так, значит, он знал этот  стиль.  Но  он  не  был  в  нем  мастером,
фактически Род имел преимущество. Дубинка сержанта стала пятном, но  тихим
пятном. Дубинка же Рода делала очень милую имитацию  циркульной  пилы.  Он
имел превосходство над сержантом в  угловой  скорости  и,  соответственно,
ударной силе.
     Сержант Хэпвуд знал это, мускулы у него на шее сплелись в узлы, когда
он попытался ускорить вращение.
     Сейчас!  Род  прыгнул  вперед.  Его  дубинка  выскочила   из   своего
круговорота, рванулась вниз встретить вращение дубинки сержанта.
     Дубинки сошлись с треском винтовочного выстрела и таким  содроганием,
что зубы у Рода задребезжали.  Он  справился  на  миг  раньше  сержанта  и
обрушил на дубину сержанта два быстрых удара, выбив ее из рук противника.
     Затем он выпрямился, испустив глубокий вздох, и дал напряжению вытечь
из него, когда опустил конец дубинки.
     Онемевший сержант уставился на свои руки.
     Род протянул руку вперед, мягко постучав его по макушке дубинкой.
     - Бай! Ты убит.
     - Стой! - крикнул сэр Маррис, делая результат официальным.
     Род снова опустил дубинку и оперся на  нее.  Сэр  Маррис  нахмурился,
блестя глазами из-под кустистых бровей.
     Род бросил ему натянутую улыбку.
     Сэр Маррис медленно кивнул.
     - Стоит ли тебя испытывать с длинным луком?
     Род, блефуя, пожал плечами. С арбалетом, может  быть,  но  с  длинным
луком...
     От стропил раздался глухой воющий смех. Капитан  гвардии  и  вся  его
рота подпрыгнули. Большой Том упал на колени, закрыв голову руками.
     Род вскинул голову, ища глазами источник смеха.
     На  одной  из  дубовых  балок,  пересекающих   зал,   сидел   карлик,
барабанящий пятками по дереву.
     Голова его была такой же большой, как у Рода, а плечи еще  шире.  Его
руки и ноги были такими же толстыми как у Рода. Он  выглядел  так,  словно
кто-то взял большого нормального человека и сплющил его  здесь  и  там  на
метр.
     Он был бочкогрудым, широкоплечим, с шеей как у быка. Лохматая  черная
голова  казалась  странно  большой  для  такого  усеченного  тела.  Черные
кудрявые волосы свисали до края челюсти  и  шеи,  кустистые  черные  брови
выпирали из плоского покатого лба. Глаза были большими, угольно-черными  и
в данный момент искрящимися весельем. Их разделял  ястребиный  клюв  носа,
под которым ухмылялись сквозь окладистую черную  бороду  толстые  мясистые
губы. Квадратные ровные зубы блестели сквозь бороду.
     Кто-то попытался затолкать великана в бочонок  для  гвоздей  и  почти
добился успеха.
     - С длинным луком! - прогремел тот басом. -  Нет,  голову  кладу,  он
такой же хороший стрелок, как сельский баран весной!
     Сэр Маррис поднял серьезный взгляд на карлика.
     - Чума на тебя и твою повадку подкрадываться, Бром О'Берин! Неужели в
моих волосах и так недостаточно седины, что тебе хочется  совсем  побелить
их своими выходками?
     - Повадка подкрадываться! - возмутился карлик.  -  Вот  уж  воистину,
будь у тебя хоть какая-нибудь гордость своим призванием, сэр Маррис, ты бы
поблагодарил  меня  за  демонстрацию  твоего  же  собственного  отсутствия
бдительности!
     - Бром? - пробормотал пораженный Род. - О'Берин?
     Карлик бросил сердитый взгляд на Рода.
     - Да, Черный Бром О'Берин.
     - Это, э... комбинация голландского, ирландского и русского,  если  я
правильно понял.
     - Что еще за чушь? - прорычал карлик.
     -  Ничего,  -  Род  отвернулся,  качая  головой.  -   Мне   следовало
предвидеть, что это случится. Мне следовало ожидать чего  угодно  на  этой
сумасшедшей... э-э... в Грамарие!
     Карлик усмехнулся, озорно взглянув по сторонам.
     - Нет, если я не ошибся, это называется опорочиванием великой  страны
Грамария!
     - Нет-нет! Я не... я хотел сказать, - Род  замолк,  вспомнив,  что  в
этой культуре оправдания не подобают Бойцу.
     Он выпрямился, задрав подбородок.
     - Ладно, - сказал он. - Это было оскорбление, если  тебе  так  больше
нравится.
     Карлик радостно взвыл и вскочил на ноги.
     - Теперь ты должен драться с ним, Гэллоуглас! - прогремел сэр Маррис.
- И тебе понадобится все твое умение до крохи.
     Род уставился на капитана гвардии. Неужели  он  серьезно?  Карлик,  и
даст Роду тяжелый бой?
     Карлик   глухо   хохотнул   и   соскользнул   с   балки.   Это    был
двенадцатифутовый прыжок на каменный пол, более чем втрое превышающий рост
карлика, но он легко приземлился, казалось, чуть ли не отскочил, и  кончил
в стойке борца. Он выпрямился и, озорно гогоча, направился к Роду.
     Позади Рода раздался рык, и Большой Том рванулся вперед.
     - Это ловушка, мастер! - проревел он. -  Колдовство  есть  и  в  этой
земле, и он - наихудший колдун из всех! Никто не бил Черного Брома! И  все
же я готов...
     Все солдаты, находящиеся в помещении, набросились на Большого Тома  в
орущем хаосе гнева и насилия.
     С миг Род стоял в шоке. Затем он выкинул свою  дубинку  и  кинулся  в
свалку, руки его замелькали, нанося удары каратэ. Солдаты попадали на пол.
     - Стой! - грянул голос Брома.
     Молчание выпало в осадок.
     Бром каким-то образом снова очутился на стропилах.
     - Спасибо вам, ребята, - проворчал миниатюрный геркулес,  -  но  этот
большой парень не желал никому вреда, отпустите его!
     - Никому вреда! - тявкнуло сразу полдюжины возмущенных голосов.
     Бром глубоко вздохнул и выдохнул.
     - Да, никому.  Он  только  хотел  защитить  своего  хозяина.  А  этот
Гэллоуглас желал только защитить своего слугу. А теперь отойдите  от  них:
они оба безвредны!
     Солдаты неохотно подчинились.
     Род хлопнул Тома по плечу и прошептал:
     - Спасибо, Большой Том, и не беспокойся  обо  мне:  этот  голландский
ирландец только человек, как ты и я. А если он человек - то я могу  побить
его.
     Карлик, должно быть  располагал,  очень  тонким  слухом,  потому  что
прогремел:
     - Ах, ты можешь, да? Это мы сейчас посмотрим, мой мальчик!
     - Эх, мастер, - простонал  Большой  Том,  вращая  глазами,  -  вы  не
знаете, о чем говорите. Этот эльф - отродье дьявола!
     -  Чародей?  -  презрительно  фыркнул  Род.  -  Таких  на  свете   не
существует.
     Сэр Маррис снова отступил к  своей  рати,  сердито  наблюдая  ледяным
тоном.
     - Тронь хоть волос на его голове - и мы запорем тебя.
     - Не бойся, - хохотнул Бром О'Берин. - Не бойся,  Гэллоуглас,  сделай
все, чтобы одолеть меня. Будь уверен, ничего у тебя не  выйдет.  А  теперь
позаботься о себе.
     Он подпрыгнул на балке, заревев:
     - Давай!
     Род мигом принял стойку, откинув руки для рубящих ударов. Бром  стоял
на балке, уперев кулаки в бедра и кивая огромной головой.
     - Да, держись наготове. Но... - его глаза зажглись злым  блеском,  он
хохотнул. - Бром О'Берин - нелегкий человек.
     Он прыгнул с балки ногами вперед, целясь прямо в голову Рода.
     Род шагнул назад, пораженный  внезапностью  атаки  карлика.  Сработал
рефлекс, его руки взметнулись ладонями вверх, поймали  Брома  за  пятки  и
сделали ему сальто-мортале.
     Затем, ожидая, что карлик приземлится прямо спиной на гранитный  пол,
Род прыгнул вперед, чтобы поймать его, но Бром выкинул еще одно  сальто  и
приземлился с отскоком на ноги.
     Он быстрым и сильным ударом отбросил руки Рода.
     - Учтивый жест, но глупый, - прогрохотал он.  -  Твоя  защита  снята.
Прибереги мягкость для тех, кто в ней нуждается, Род Гэллоуглас.
     Род отступил назад, снова приготовившись  к  защите  и  посмотрев  на
маленького человечка с растущим уважением.
     - Я, кажется, недооценил тебя, господин О'Берин.
     - Не называй меня  господином!  -  заревел  карлик.  -  Я  никому  не
господин, я всего лишь шут королевы!
     Род медленно кивнул:
     - Шут.
     Он сделал приглашающий жест обеими руками.
     - Тогда давай продолжим, мудрый шут.
     Бром мгновение постоял на месте,  смерив  Рода  хмурым  взглядом.  Он
хмыкнул, растягивая рот в тугой улыбке.
     Затем он прыгнул, выбросив ноги в воздухе, целясь прямо в  подбородок
Роду. Род вскинул руку, снова поймал Брома за пятки, пробурчав:
     - А я-то думал, ты научился.
     Он снова толкнул ноги карлика вверх, но  на  ней  раз  Бром  хлестнул
головой по подбородку Рода. У него была очень твердая голова.
     Род отшатнулся от удара, крепко обвивая тело Брома О'Берина.
     Карлик затрясся от веселья.
     - А что теперь? - глухо прошептал он. - Вот ты сейчас  схватил  меня,
но что ты теперь станешь со мной делать?
     Тяжело дышавший Род промолчал.
     Это был хороший вопрос. Если он хоть на миг ослабит захват, то  может
быть уверен, что Бром извернется и пнет его в живот. Он мог уронить  этого
человека или бросить его, но Бром имел тенденцию подскакивать и, вероятно,
врезался бы при отскоке прямо Роду в подбородок.
     Ну, коль сомневаешься, то сперва бей, а уж потом думай. Род  упал  на
пол, пихая тело Брома под прямым углом к своему собственному, ловя  колено
и шею карлика для захвата на манер младенца.
     Но Бром двигался самую малость  быстрей.  Его  правая  рука  обвилась
вокруг левой Рода, он поймал локоть Рода в подобный тискам захват и нажал.
     Спина Рода выгнулась от боли в локтевом суставе. Теперь  у  него  был
простой выбор: разжать левую руку и отключиться от боли.
     Решения, решения!
     Род рискнул положиться на свою выносливость. Он уплотнил  свой  зажим
вокруг шеи Брома.
     Тот крякнул от удивления.
     - Другой бы заскулил  от  боли  и  отпрыгнул  бы  от  меня,  приятель
Гэллоуглас.
     Колено Брома изогнулось назад,  его  стопа  уперлась  Роду  в  грудь,
скользнула под подбородок и продолжала жать дальше.
     Род издал придушенный звук, его шею пронзило  огнем,  когда  позвонки
затерлись друг о друга. В помещении  потемнело,  оно  заполнилось  точками
разноцветных огней.
     - Теперь тебе придется выпустить меня, Гэллоуглас, - процедил Бром. -
Допрежь у тебя не откажет зрение, и ты не заснешь.
     Неужели этот проклятый полпинты должен быть всегда прав?
     Род попытался что-то свирепо прохрипеть в ответ,  но  в  помещении  и
впрямь тревожно быстро меркло. Точки света  становились  спицами,  и  это,
кажется, указывало на скорую потерю сознания.
     Он выпустил свой  захват,  оттолкнулся  руками  от  пола  и,  шатаясь
поднялся на ноги. Его уши наполнил густой смех.
     Потому что Бром сохранил свой захват на  руке  Рода  и  обвил  другой
ворот его камзола, притягивая Рода всем весом своего тела обратно на пол.
     Ноги Брома коснулись пола, он оттолкнулся,  бросив  Рода  назад.  Род
закачался, потерял равновесие и упал, но привычка  снова  взяла  свое.  Он
вжал подбородок в грудь и шлепнулся на предплечья, прервав свое падение.
     Бром взвыл от радости, увидев, что Род все еще в сознании, и прыгнул.
     Род сделал тот маленький вздох, что  позволила  ему  короткая  пауза,
затем последовал быстрый выпад ногой. Нога попала Брому в живот, при  этом
он схватил молотящую руку и резко оттолкнул противника отпустив ее.
     Бром полетел вверх тормашками, пронесся несколько ярдов мимо  Рода  и
приземлился на каменные плиты, крякнув от  удивления.  Он  приземлился  на
ноги и мигом обернулся с громким ржанием.
     - Очень ловко, малыш, очень ловко! Но недостаточно...
     Род снова был на ногах, тяжело дыша и мотая головой. Бром  скакнул  к
нему, а затем прыгнул.
     Род пригнулся как можно  ниже  в  тщетной  надежде,  что  Бром  может
оказаться способен хоть  раз  промахнуться,  но  длинная  рука  маленького
человека хлестанула вниз и схватила Рода поперек  горла,  а  колода  тела,
помотавшись туда-сюда, устроилась между его плеч.
     Одна стопа надавила Роду меж лопаток, обе руки потянули назад голову,
выгибая шею.
     Род захрипел, поднимаясь на  ноги  и  изгибаясь  назад  под  тяжестью
Брома. Он схватил карлика за предплечья, а затем быстро  нагнулся  вперед,
рванув руки Брома.
     Бром перелетел через его голову  и  сделал  сальто.  Он  закукарекал,
когда его ноги стукнулись об пол.
     - Превосходно проделано, малыш! Превосходно.
     Он повернулся, в его глазах все еще горел озорной блеск.
     - Но меня эта игра уже начинает утомлять. Давай-ка кончать с ней.
     - Поп-пробуй, - выдохнул Род.
     Бром нагнулся вперед, его длинные  руки  заколотили,  отбивая  защиту
Рода.
     Он попытался схватить Рода за колено. Но тот  рубанул  правой  рукой,
чтобы блокировать эту попытку, затем обхватил левой плечи  Брома,  пытаясь
толкнуть его вперед и заставить  потерять  равновесие,  но  руки  карлика,
казалось, снова опутали его горло.
     Род выпрямился, пытаясь сбросить Брома, рубя ему ребрами  ладоней  по
локтям, но захват карлика только уплотнялся. Бром лягнулся, бросив  вперед
весь свой вес. Род споткнулся и увидел надвигающийся на него пол.
     Бром прыгнул на этот раз мимо него, поймав по  пути  его  стопу.  Род
заплясал на полу танец живота, но хлопнулся на предплечья и не дал  голове
удариться о камень.
     Он попробовал  было  подняться,  но  кто-то  привязал  к  его  плечам
мельничный жернов. Под его левой рукой проскользнула змея  и  прижалась  к
его шее.
     Род попытался покатиться и разорвать  этот  полунельсон,  но  на  его
правом запястье сомкнулись клещи и сделали ему "гусиную лапку".
     - Сдавайся, малыш, - прошептал ему в ухо голос Брома. - Сдавайся, ибо
теперь ты не сможешь избавиться от меня.
     Он толкнул вывернутую руку Рода,  чтобы  подчеркнуть  сказанное.  Род
скрипнул зубами от боли.
     Каким-то образом он сумел подняться на ноги  и  попытаться  стряхнуть
маленького человечка. Но ноги Брома сцепились вокруг его талии.
     - Нет, - выдохнув сквозь зубы карлик. - Я же сказал тебе, что от меня
ты не избавишься.
     Род встряхнулся, как терьер, но Бром держался, как бульдог. С  минуту
Род раздумывал, а не упасть ли ему на спину, чтобы придавить собой  Брома.
Его крайне раздражало осознание того, что  его  побьет  противник  в  одну
треть его роста. Однако, он быстро отбросил эту мысль: в этой схватке было
много случаев, когда Бром мог сыграть с Родом равно подлые трюки.
     Значит Бром  обладал  сильным  чувством  честной  игры,  и  будь  Род
проклят, если он окажется мельче, чем карлик.
     - Не сдаешься, приятель? - прокартавил в его ухо Бром, и  Род  ахнул,
когда его правая рука попыталась коснуться шеи.
     Затем  Бром  сильно  нажал  Роду  на  шею,  вынуждаю  его  подбородок
опуститься до соприкосновения с ключицей. Род зашатался, накренился вперед
и выбросил ногу, чтобы удержаться от падения.  Мускулы  его  спины  и  шеи
визжали от этой пытки, правая рука  умоляла  его  сдаться.  Его  диафрагма
сложилась пополам, упрямо отказываясь втянуть  еще  один  глоток  воздуха.
Дыхательное горло скривилось в судороге, а легкие требовали воздуха...
     В один миг он заметил, что, кажется, совершенно неожиданно  наступила
ночь, и, еще более странно, что звезды беспорядочно метались.
     По его лицу плескала холодная вода. Между его губ воткнулось горлышко
бутылки, казавшееся большим, словно тележное колесо. Жидкость  заструилась
по его языку и дальше в живот, где она взорвалась огнем.
     Он мотнул головой и заметил, что  под  спиной  у  него  был  холодный
камень. Ну-ка, что он, черт возьми, делает,  пытаясь  уснуть  на  каменном
полу?
     В голове у него звенели голоса. Он открыл глаза и увидел глядевшее на
него круглое  лицо  с  большими  черными  глазами,  обрамленное  лохматыми
черными волосами и бородой.
     Голова уплыла прочь, и вокруг него завертелись серые каменные  блоки.
Он вздохнул, уставился на отблеск света от наконечника копья, и  помещение
медленно устоялось. В его ухе прогремел голос:
     - Он - чудо, сэр Маррис! Он заставил меня попотеть!
     Массивная рука обняла голову и плечи Рода и подняла  их  с  камня.  В
поле зрения вплыло великанское округлое лицо Большого  Тома  с  озабоченно
сведенными бровями.
     - Вы целы, мастер?
     Род что-то крякнул, махнул рукой и кивнул.
     Внезапно рядом очутилась лохматая голова с телом шимпанзе, и  тяжелая
от мускулов рука сжала его руку.
     - Ты хорошо дрался, малыш, - прогрохотал Бром О'Берин. - Я  не  видел
такой схватки с тех пор, как стал мужем.
     Род стиснул Карлика и попытался усмехнуться.
     Затем над ним склонилось седобородое, в шрамах,  лицо  сэра  Марриса,
его старая рука сжала Роду предплечье, поднимая его на ноги.
     - Брось, малыш, не вешай носа, ибо теперь ты - ратник армии королевы!
     - Армии королевы! - прогудел Бром, каким-то  образом  очутившийся  на
стропилах.
     Помещение затряслось от смеха.
     - Нет, сэр Маррис, на этого малыша претендую лично я! Он будет ЛИЧНЫМ
ТЕЛОХРАНИТЕЛЕМ КОРОЛЕВЫ!


     - Нет, черт побери, Большой Том, отвяжись от меня с этой штукой!
     - Но, мастер! - Том погнался за ним, протягивая панцирь. - Должны  же
вы надеть хоть какие-то доспехи!
     - Укажи мне хоть одну вескую причину для этого, - проворчал Род.
     - Да, чтобы отбивать стрелы и мечи, мастер!
     - Мечи я могу легко отбить своим  собственным.  А  от  стрел  я  могу
уклониться. Ну а против арбалетных стрел от него толку все равно нет! Нет,
Большой Том! Он лишь будет сковывать мои движения.
     Дверь в караульную заскрипела и с грохотом захлопнулась. Бром О'Берин
стоял, молча наблюдая за ними, уперев руки в бедра,  с  обертывающим  одно
плечо серебристым мерцанием.
     - Как же это  так,  РОД  ГЭЛЛОУГЛАС?  Ты  не  станешь  носить  ливрею
королевы?
     - Я буду носить ее, если будешь и ты, пестрый манекен!
     Карлик усмехнулся, сквозь дикие заросли бороды блеснули белые зубы.
     - Задел, определенно задел! Но я - не гвардеец, Род Гэллоуглас.  Я  -
шут, а пестрое - ливрея шута. Брось, солдат, облачайся в свои цвета!
     - О, я буду носить цвета королевы, не  беспокойся.  Фактически  я,  в
общем не равнодушен  к  пурпурно-серебряному.  Единственное,  что  я  имею
против них, это то, что они - ливрея, но я надену их. Но, черт  возьми,  я
абсолютно отказываюсь иметь какое-либо отношение к этому карцеру,  который
вы называете доспехами!
     Лицо карлика посерьезнело, он медленно кивнул, не сводя глаз с Рода.
     - О, да. Я так и думал, что ты таких убеждений.
     Серебряная ткань со звоном слетела с его плеча и шлепнулась на  грудь
Рода. Тот поймал ее, отстранил от себя, нахмурясь, проинспектировал ее.
     - Ты наденешь кольчужную рубашку, Род Гэллоуглас?
     - Я бы скорее надел власяницу, - проворчал Род, но все же втиснулся в
железную фуфайку. - Хорошо сидит.
     Он поворчал и бросил на кольчужную рубашку гибельный взгляд, но грудь
у него выпятилась, плечи расправились, словно он был на параде.
     Его взгляд вонзился в Брома О'Берина.
     - Как это так, Бром? Как вышло, что ты позволил, чтобы  мне  сошло  с
рук отсутствие панциря? Ведь я же буду без мундира, не так ли?
     - Отнюдь, - пророкотал Бром, - ибо доспехи скрыты под ливреей.  И  ты
единственный человек в гвардии, кто не пожелал нагрудного панциря.
     Род посмотрел уголком глаза на маленького человечка.
     - Откуда ты знаешь, что я не захотел панциря?
     Бром глухо хохотнул в бороду.
     - Да я же дрался с тобой, Род Гэллоуглас, и ты хорошо дрался со мной,
на мой лад, - его улыбка исчезла. - Нет, ты надел бы  доспехи  не  раньше,
чем я.
     Род нахмурился, изучая большое бородатое лицо.
     - Ты еще не совсем доверяешь мне, не так ли?
     Бром улыбнулся натянуто с гримасой иронии.
     - Род Гэллоуглас, нет на свете такого человека, которому  бы  я  стал
доверять, я смотрю с подозрением на любого гвардейца королевы, пока он  не
отдаст свою жизнь во имя ее спасения.
     Род кивнул.
     - И сколько таких?
     Глаза Брома прожгли его.
     - Семь, - произнес он. - За последний год  я  стал  доверять  семерым
гвардейцам.
     Род  дернул  левой  стороной  рта  в  тяжелой   улыбке.   Он   поднял
серебристо-белый камзол и натянул его.
     - Так, значит, ты действительно держишься высокого мнения обо мне, ты
можешь позволить мне пробовать пищу королевы и смотреть, не  отравлена  ли
она.
     - Нет, - проворчал Бром. - Это мое удовольствие и только мое.
     С минуту Род молчал, глядя в глаза коротышке.
     - Ну, - произнес он и  повернулся  застегнуть  пурпурный  плащ,  -  я
замечаю, что ты еще жив.
     Бром кивнул.
     - Хотя несколько раз я был болен, и болен всерьез, мой мальчик. Но я,
похоже, умею определять яд на вкус, и мне не нужно дожидаться  смерти  для
доказательства, - он усмехнулся и, проходя через помещение,  ХЛОПНУЛ  Рода
по одетому в железо животу. - Не  тужи,  нет  причин  быть  мрачным!  Тебе
придется сталкиваться только лишь с мечами и, наверное, время от времени с
арбалетом, так что будь бодр и весел.
     - О, я просто дрожу от нетерпения, - пробурчал Род.
     Бром повернулся кругом и направился к двери.
     - Но теперь - до палаты королевы! Идем, я покажу тебе твой пост, - он
обернулся, указав на Большого Тома. - Эй, там, ратник Том!  Возвращайся  к
себе в казарму, твой господин позовет тебя, если ты будешь нужен.
     Том взглянул на Рода, испрашивая подтверждения, Род кивнул.
     Бром  со  стуком  распахнул  дверь  и  вышел.  Род  покачал  головой,
улыбнулся и последовал за ним.
     Палата совета королевы была  большой  круглой  комнатой,  занятой  по
большей части круглым столом шести метров в диаметре. На южной,  восточной
и западной стороне находились  тяжелые  двери,  северную  занимал  зияющий
камин, где потрескивал небольшой костер.
     Стены были увешаны безвкусными  гобеленами  и  богатыми  мехами.  Над
камином висел огромный щит, украшенный  королевским  гербом.  Потолок  был
сводчатым, почти куполообразным и пересекался большими резными балками.
     Стол был  из  полированного  орехового  дерева.  Вокруг  него  сидели
двенадцать Великих Лордов королевства: герцог Медичи, граф Романов, герцог
Глостер, князь Борджиа, граф  Маршалл,  герцог  Стюарт,  баронет  Радигор,
герцог Савойский и величественный старый герцог Логайр.
     Все были тут, отметил про себя Род, слушая, как герольд зачитывает их
имена со свитка, - все, кроме самой королевы, Катарины Плантагенет.
     Размышляя над списком имен, выбранных  себе  элитой  Эмигрантов,  Род
решил, что они были не только романтиками, но также  и  самыми  настоящими
психами. Вот уж воистину Плантагенет!
     Рядом с каждым из Великих Лордов сидел стройный, жилистый, сморщенный
человечек, старичок, у каждого  было  почти  истощенное  лицо  с  горящими
голубыми  глазами  и  несколькими  прядями  волос,  ровно  зачесанных   по
кожистому черепу.
     "Советники? - гадал Род. - Странно, что все  они  выглядят  настолько
схожими..."
     Все сидели в массивных, украшенных креслах из темного дерева.  Только
самое большое позолоченное кресло стояло пустым в восточной точке стола.
     Зарокотал барабан, заиграла труба, и лорды с советниками поднялись на
ноги.


     Огромные двойные створки восточной двери  широко  распахнулись,  и  в
палату вошла Катарина.
     Род стоял на посту у Западной двери, у него был  превосходный  обзор,
да такой, что вызвал у него перебои в сердце.
     Облако серебристых волос вокруг изящно изваянного недовольного  лица,
большие голубые глаза и розовые губы, стройное детское тело с  набухающими
грудями и тощими бедрами под облегающим шелком, прижимаемым к ней еще туже
широким ремнем ее пояса в виде буквы "У" от бедер до пола.
     Она села в пустующее кресло, положив  руки  на  подлокотники,  жестко
выпрямив спину, прислонившись к позолоченному дереву.
     Бром О'Берин  вскочил  на  табурет  справа  от  нее.  Прямо  напротив
королевы, в западной  точке  стола,  сидел  герцог  Логайр.  Его  советник
нагнулся поближе, что-то  шепча.  Герцог  нетерпеливым  жестом  велел  ему
заткнуться.
     Бром О'Берин кивнул герольду.
     - Великий Совет королевы открыт, - провозгласил герольд. - Великие  и
могущественные  страны  Грамария  собрались.  Пусть  все  среди  них,  кто
добивается восстановления справедливости, подадут сейчас прошение королеве
в присутствии равных себе.
     Комната наполнилась молчанием.
     Герцог  Бурбон  неловко  зашевелился  и  откашлялся.   Голова   Брома
повернулась к нему.
     - Милорд Бурбон, - прогрохотал он. - вы будете обращаться к королеве?
     Герцог медленно поднялся. Камзол его был  украшен  гербом  лилии,  но
волосы и усы были белокурыми.
     - Ваше величество, - герцог степенно поклонился королеве, - и  братья
мои, лорды.
     Он кивнул головой столу вообще, затем  поднял  подбородок,  выпрямляя
плечи.
     - Я должен протестовать, - прорычал он.
     Катарина наклонила спину так, что произвела впечатление смотрящей  на
высокого вельможу сверху вниз.
     - Против чего вы должны протестовать, милорд?
     Герцог Бурбон опустил взгляд на ореховую поверхность стола.
     - Со  времен  наших  предков,  прибывших  со  звезд,  крестьяне  были
подданными своих лордов, а лорды были подданными Великих  Лордов.  Великие
Лорды, в свою очередь, были подданными короля... королевы, - поправился он
с легким поклоном в сторону Катарины.
     Губы ее сжались в тугую тонкую строчку, но она  проявила  выдержку  и
пренебрегла этим фактом неуважения.
     - Сие, - резюмировал герцог,  -  естественный  порядок  человечества,
чтобы каждый человек был подданным человека выше его, чтобы  правосудие  и
порядок были заботами лорда. В пределах своего домена  он  есть  и  должен
быть законом, подчиненным, конечно, королеве.
     Снова вежливый кивок Катарине, и снова она стерпела неуважение, но ее
руки крепко  стиснули  подлокотники  кресла,  так  что  побелели  костяшки
пальцев.
     - И  все  же  ныне  Ваше  Величество  ниспровергает  этот  великий  и
длительный  порядок  и  навязывает  нам  судей,  назначенных  вами  самими
справлять  правосудие  наших  доменах,  вопреки  мудрости   вашего   отца,
благородная королева, и его отца, допрежь его,  и  всех  ваших  предков  с
начала рода вашего, если вы мне позволите говорить  прямо,  я  нахожу  это
почти насмешкой над вашими предками, великими и  благородными.  И,  говоря
лично от себя, я не  могу  потерпеть  этого  вашего  мужлана-подчиненного,
который думает помыкать мной в моем же собственном доме!
     Он закончил речь почти криком, пылая побагровевшим лицом.
     - Вы кончили? -  спросила  Катарина  тоном,  который  она  хранила  в
леднике именно для такого случая.
     Герцог Бурбон медленно склонил голову.
     - Да, - ответил он и сел.
     Катарина на  миг  закрыла  глаза,  потом  перевела  взгляд  на  Брома
О'Берина и едва заметно кивнула.
     Бром встал.
     - Кто-нибудь хочет высказаться в поддержку милорда Бурбона?
     На ноги поднялся молодой человек с огненно-рыжими волосами.
     - Я согласен со всем, что только  что  сказал  милорд  Бурбон.  Более
того, я добавлю,  что  королеве  было  бы  не  хуже  обдумать  возможность
продажности назначенных ею судей, ибо человека, не имеющего ни земель,  ни
средств, ни родового имени, честь коего  надо  поддерживать,  можно  будет
легко искусить торговать своим правосудием.
     - Если они сделают это, - отрезала Катарина, - то будут  повешены  на
самой высокой виселице, и  люди,  которым  они  учинили  несправедливость,
послужат им палачами.
     Она хранила молчание ровно три вздоха,  сцепившись  взглядом  с  юным
вельможей. Затем Бром О'Берин прорычал:
     - Выражаем нашу благодарность герцогу Савойскому!
     Молодой человек поклонился и сел.
     - Кто еще выскажется в пользу милордов Бурбона и Савойского?
     Один за другим вставали члены Совета Великих Лордов, чтобы поддержать
словом герцога Бурбона. Итак, Великий Совет Королевы единогласно  выступил
против нее.
     Мгновение Катарина держала глаза закрытыми, туго  сжав  губы.  Открыв
их, она обвела стол пылающим взглядом.
     -  Я  глубоко  огорчена,  милорды,  находя  вас  всех   противящимися
королевскому правосудию, - она подарила им натянутую улыбку.  -  Благодарю
вас за ваш честный совет. И все же я не отступлю от своего намерения,  мои
судьи останутся в ваших владениях.
     Вельможи зашевелились в своих креслах, перешептываясь друг  с  другом
низкими хриплыми голосами.  Они,  казалось,  составляли  одного  большого,
рычащего, потревоженного зверя.
     Старый герцог Логайр медленно поднялся и тяжело оперся на стол.
     - Моя королева, - прогромыхал он,  -  подумайте:  даже  короли  могут
ошибаться в суждениях, а вы еще молоды и неопытны в государственных делах.
Известно, что много умов вместе могут обрести более ясное знание, чем один
ум, а здесь, с вами, собрались двенадцать человек из  наиболее  древних  и
достопочтенных родов, из семей, поседевших, занимаясь делами  государства,
старые люди из старых семейств и, надо надеяться, умудренные грузом  своих
лет, ужель вы будете настаивать на своем, когда столько человек уверены  в
том, что вы не правы?
     Лицо Катарины  стало  бледным,  почти  мертвенно  бледным.  Ее  глаза
горели.
     - Да, - спокойно ответила она.
     Долгий миг лорд Логайр смотрел ей прямо в  глаза,  а  затем  медленно
сел.
     Катарина обвела взглядом окружающие ее лица, не жалея времени,  чтобы
заглянуть  поглубже  в  каждую  пару  глаз.  Затем,  поднимая  подбородок,
заявила:
     - Мои судьи останутся в ваших владениях, милорды. Что же касается  их
возможностей продажности, то вы найдете их почти святыми в пренебрежении к
деньгам, винам и... удобствам. Их заботит лишь одно - только правосудие.
     Она помолчала, давая  время  дойти  смыслу  своих  слов  до  сознания
лордов, и Род заметил среди  Великих  Лордов  несколько  свекольно-красных
лиц. Он догадался, что правосудие во владениях некоторых  было  совсем  не
таким праведным, как следовало бы.
     Лицо герцога Логайра не  покраснело.  Единственное  чувство,  которое
можно было прочесть на нем - горе.
     - Однако все это дело с судьями второстепенно по сравнению  с  целью,
ради которой я созвала вас здесь сегодня.
     Катарина улыбнулась с более чем намеком на злость.
     Вокруг всего стола вскинулись головы в тревоге. Бром О'Берин выглядел
более потрясенным, чем все прочие. Катарина явно  не  проконсультировалась
со своим Первым Советником: даже Брому преподнесли сюрприз.
     Каждый лорд нагнул голову для быстрого, шепотом, совещания, со  своим
соседом, и выражение тревоги на их лицах усугубилось до мрачного гнева.
     - В каждом из ваших владений, - начала Катарина, - есть монастырь. Вы
привыкли  назначать  священников  в  свои  приходы  из  своих  собственных
монастырей.
     В течение минутной паузы она смотрела на стол, затем подняла голову.
     - Здесь, в этом замке, я собираю лучших теологов из всех  монастырей.
Вы выберете из своих монахов молодых братьев, по одному на каждый  приход,
и пошлете их сюда, ко мне, для обучения моими монахами. Коли в  каком-либо
случае я не одобрю вашего выбора, я отошлю их обратно к вам, и потребую на
их место других. Когда они закончат свое обучение, я верну их вам  служить
вашими приходскими священниками.
     Лорды с грохотом вскочили на  ноги,  крича  и  жестикулируя,  грохоча
кулаками по столу.
     Этот гам прервал голос Катарины:
     - Хватит! Тихо!
     Медленно, один за другим, Великие Лорды впадали в мрачное молчание и,
пылая взором, погружались в свои кресла.  Но  лица  советников,  казалось,
вспыхнули от подавляемой радости, их глаза горели, на каждом  лице  играла
улыбка, едва не переходящая в ухмылку.
     - Я сказала, - произнесла Катарина с холодком в голосе. -  Это  будет
сделано.
     Поднялся старый лорд Логайр.
     - Не будет ли Ваше Величество...
     - Нет.
     Бром О'Берин прочистил горло.
     - Не разрешит ли Ваше Величество...
     - Нет.
     В палате совета воцарилось молчание. Катарина снова  обвела  взглядом
лица лордов и их советников.
     Затем, повернувшись налево, она склонила голову.
     - Милорд Логайр.
     Старый вельможа поднялся, крепко сжав челюсти под седой бородой,  его
кулак в красновато-коричневых пятнах  пульсировал  от  едва  сдерживаемого
гнева.
     Он отодвинул назад большое позолоченное кресло, и Катарина встала. Он
прошел обратно на свое место. Катарина  повернулась,  и  огромные  дубовые
двери широко распахнулись. Гвардейцы выстроились впереди и позади нее. Она
остановилась в дверях и обернулась.
     - Подумайте, милорды, - посоветовала она, - и соглашайтесь, ибо вы не
сможете выстоять против меня.
     Огромные  двери  захлопнулись  за  ней.  В  палате  снова   разверзся
кромешный ад.


     - Да  брось  ты!  Это  классическая  картина,  вплоть  до  последнего
оскорбительного взгляда!
     Закончив дневное дежурство, Род ехал на Вексе обратно,  к  постоялому
двору с намерением перехватить немного сплетен и много пива.  Большой  Том
занимался домашним очагом в  королевском  замке  с  приказом  держать  уши
открытыми для лакомых кусочков информации.
     - Я не согласен, Род. Это самая классическая картина, но с некоторыми
добавлениями.
     - Упрямая скотина! Это просто преждевременная  попытка  централизации
власти. Катарина пытается объединить Грамарий под одним  законом  и  одним
правительством вместо двенадцати почти независимых герцогств. Это  дело  с
судьями означает именно это и ничего больше. Пять к десяти, что почти  все
эти лорды разыгрывали из себя богов в своих владениях,  вынуждая  половину
женщин спать с ними и зажимая налогами всех  и  все  что  приходило  им  в
голову. Катарина - реформатор, вот и все. Она пытается исцелить  все  зло,
что может найти, делая себя единственным законом в  Грамарие  -  и  у  нее
ничего не выйдет. Знать этого попросту не потерпит. Ей могло  бы  сойти  с
рук дело с судьями, но эта затея с попами наверняка приведет к  мятежу.  В
такого рода обществе священники имеют большее влияние на народ, чем  любые
другие чиновники. Если она сделает их ответственными перед  ней  и  только
перед ней, она действительно вырвет у вельмож зубы, и они это знают. И они
не сдадутся без боя.
     -  Пока  что  я  согласен  с  тобой,  -  сказал  робот.  -  Пока  это
классическая  картина,  похожая  на  попытку  английского   короля   Джона
централизовать страну прежде, чем такой проект смог бы иметь успех.
     - Да, - кивнул Род. - И мы можем надеяться,  что,  подобно  вельможам
короля Джона, великие герцоги будут настаивать на Великой Хартии.
     - Но...
     Род принял вид мученического терпения.
     - Что "но", Векс?
     - Но есть  чужеродный  элемент:  группа  советников  Великих  Лордов,
группа, которая кажется очень сплоченной.
     Род нахмурился.
     - Ну, да. Есть.
     - И,  судя  по  тому,  что  ты  мне  рассказал  о сцене  после  ухода
Катарины...
     - И-х! -  Род  содрогнулся.  -  Выглядело  так,  словно  она  бросила
перчатку, а все герцоги вышли посмотреть, кому  достанется  честь  поднять
ее. Девочка, может, и знакома с элементарной политической наукой,  но  она
совершенно не знакома с дипломатией. Она просто поощряет их драться с ней!
     - Да, а советники очень  умело  подстрекали  их  -  каждый  советовал
своему лорду не драться, потому что он слишком слаб... а  потом  говорили,
что, если он должен драться, ему лучше вступить в союз с другими  лордами,
потому что каждый из них по-одиночке был  слишком  слаб,  чтобы  выстоять.
Опытное использование оборотной психологии. Можно подумать, что  советники
затеяли полностью ликвидировать центральную власть.
     - Да, - задумчиво произнес Род, - это не совсем  нормально  в  такого
рода обществе, не так ли, Векс?
     - Да, Род. Теория анархии  обычно  не  возникает  до  тех  пор,  пока
культура не достигнет намного более высокой степени развития.
     Род пожевал губу.
     - Может быть, постороннее влияние?
     - Наверняка. И это приводит нас к народному тоталитаризму, еще  одной
аномалии. Нет, Род, это не классическая картина.
     - Да,  черт  возьми.  Мы  имеем  три  группы,  борющиеся  за  власть:
крестьян, герцогов с  их  советниками  и  королеву  с  теми,  кто  там  ее
поддерживает.  В  данный  момент  эта  поддержка   ограничивается   Бромом
О'Берином.
     - Тоталитаристы, анархисты - королева посредине, - резюмировал  Векс.
- Кого ты поддерживаешь, Род?
     - Катарину, черт возьми! - усмехнулся Род. - Я затеял посадить семена
демократии, все тем не менее выглядит так, словно единственный шанс  этого
добиться - это создать конституционную монархию.
     - Я могу и ошибиться, - произнес Векс,  -  но  я  считаю,  что  ты  в
восторге, обнаружив, что должен поддерживать ее.
     Несколько огней вокруг них померкли в  вечерней  мгле,  стене  тумана
метрах в десяти от них. Род ехал один через мир дыма, копыта Векса звенели
странно жутко в глухом безмолвии. Ночь разорвал протяжный крик, за которым
последовал звон мечей.
     - На помощь! На помощь! - кричал молодой голос.
     Род  замер  с  рукой  на  эфесе  шпаги,  затем   вонзил   каблуки   в
металлические бока Векса, и огромный черный конь поскакал к месту схватки.
     В глубине переулка ало тлел сквозь туман факел. Там, в  его  дымчатом
свете один человек бился с тремя, стоя спиной к стене.
     Род заревел и врезался прямо на коне в эту свалку.
     Он закрутил вокруг себя шпагой, воя,  словно  индеец,  учащийся  быть
солдатом конфедерации. Он вырвал из-за  спины  кинжал,  как  раз  вовремя,
чтобы отразить удар рапиры слева. Его собственная шпага описала  дугу  над
головой и клацнула о столб, когда противник отбил удар.
     Затем стальные острия принялись  колоть  его  словно  жала.  Род  был
вынужден перейти к обороне, отметая в сторону клинки.
     Но тут намеченная жертва испустила вопль, которого не постыдился бы и
баньши, атаковав с тыла.
     Три шпаги сразу же  отпали,  а  их  владельцы  поспешили  скрыться  в
переулке. Мгновение Род сидел ошеломленный, затем издал воинственный  клич
и поскакал вдогонку за удирающими фигурами.
     Но они уже успели пропасть в темноте в конце переулка,  и  когда  Род
достиг того места, где потерял их из виду, камни мостовой оказались пусты.
Это был тупик, они  исчезли  через  одну  из  затемненных  дурно  пахнущих
дверей.
     Их несостоявшаяся жертва подбежала сзади, оглядываясь и тяжело дыша.
     - Ушли, и бесполезно их искать. Они будут в пяти лигах  отсюда  через
несколько минут.
     Род выругался и со стуком бросил шпагу в ножны. Он вздрогнул и крайне
осторожно коснулся предплечья,  одна  из  рапир  прорезала  его  камзол  и
оцарапала кожу.
     Он повернулся к незнакомцу.
     - У вас все цело?
     Молодой человек кивнул, пряча свою шпагу в ножны.
     На  Рода  смотрело  открытое  курносое  лицо  с  голубыми  глазами  и
сверкающей сквозь туман усмешкой. Скулы были высокие, а  глаза  большие  и
широкие, с выражением невинности. Белокурые волосы были  подстрижены  "под
горшок".  Это  было  молодое,  неопытное,   очень   красивое   лицо.   Род
почувствовал прилив негодования.
     Он спрыгнул с коня. Макушка головы юноши была примерно на уровне глаз
Рода,  но  что  у   мальчика   недоставало   в   росте,   компенсировалось
телосложением. Бочкообразная грудь переходила  в  бычьи  плечи  на  добрых
пятнадцать сантиметров шире, чем у Рода. Руки выглядели бы более уместными
у медведя или у гориллы, а ноги были слишком маленькими стволами деревьев,
вогнанными в узкие бедра.
     Он носил кожаный колет поверх белой  рубашки,  широкий  черный  пояс,
шаровары и высокие мягкие сапоги.
     Он нахмурился, увидев кровь на руке Рода.
     - Вы ранены?
     - Царапина, - презрительно фыркнул Род и нашарил  в  седельной  сумке
Векса антисептический бинт. Он перевязал бинтом предплечье,  бросив  юноше
усмешку.
     - Вы, однако, можете оплатить счет портному.
     Парень кивнул, его глаза посерьезнели.
     - Я с радостью сделаю  это,  ибо  они  вырезали  бы  мне  сердце,  не
подоспей вы вовремя на помощь мне. Туан Макриди у вас в долгу.
     Род осмотрел его с ног до головы, медленно кивнув. "Хороший паренек",
- подумал он.
     - Род Гэллоуглас к вашим услугам, - протянул он  руку.  -  И  никаких
долгов. Всегда рад помочь одному против трех.
     - Ах, но долг все же есть! - не согласился парень стискивая руку Рода
захватом, напоминающим сентиментальные тиски.  -  Вы  должны,  по  крайней
мере, позволить мне угостить вас кружкой эля!
     - Почему бы и нет? - пожал плечами Род. - Все равно я как раз  сейчас
направлялся в таверну, идем со мной!
     К его удивлению, Туан заколебался.
     - С вашего позволения, дорогой мастер  Гэллоуглас...  в  этом  городе
есть только один дом, где я - желанный гость. Все прочие давно  знают  мой
обычай, и, - округлое лицо вдруг расколола усмешка, - мой образ  жизни  не
доставляет удовольствия мирным и добропорядочным.
     Род кивнул и состроил гримасу.
     - Пост йокундум ювентутем. Ну, я полагаю, один трактир ничуть не хуже
другого.
     Дорога к Туанову трактиру несколько  не  шла  к  внешности  юноши  из
хорошей семьи, они миновали два темных переулка, протиснулись через  брешь
в кирпичной стене и вышли  на  широкий,  освещенный  лунным  светом  двор,
бывший в свое время элегантным. Время это,  должно  быть,  приходилось  на
один-два  века  назад.  В  центре  потрескавшихся  плит  булькали  остатки
фонтана,  благоухая  вонью  примитивного  водопровода.  Сорняки,  сами   в
состоянии  крайней  нищеты,  всюду  лезли  из  всех  трещин.  Кирпич  стен
потрескался и раскололся, известка крошилась. У стен  и  по  углам  лежали
кучи мусора со случайными горстками отбросов то тут, то там.
     Сам постоялый двор был нелюдим и представлял из себя гранитный блок с
полуразрушенным  карнизом.  Нависающий  второй   этаж   подпирался   грубо
отесанными бревнами, которым из-за  нетвердости,  обязанной  их  возрасту,
нельзя  было  доверять.  Окна  были   забиты   досками,   потрескавшимися,
заплесневелыми  и  пораженными  грибком.  Массивная  дубовая  дверь   была
единственным здоровым куском дерева в поле зрения, но даже и она осела.
     -  А  здесь  терпят  твое  поведение?  -  спросил   Род,   осматривая
закосневший двор, когда Туан постучал по двери рукояткой кинжала.
     - Да, терпят, - ответил Туан, - хотя даже  их  гостеприимство  иногда
вымученное.
     Род почувствовал холодок меж лопаток. И гадал, на какого же  все-таки
юношу со скромными манерами он наткнулся.
     Туан снова постучал. Род думал, чего он ждал в ответ: сквозь  осевшие
доски окна не было видно ни малейшего проблеска света. Судя по  его  виду,
дом был совершенно пуст.
     Но дверь начала двигаться и застонала, доказывая, что она  собирается
забастовать, требуя смазки, до тех пор, пока не открылась ровно настолько,
чтобы пропустить двух человек.
     - Твой трактирщик, - весело представил Туан. - Пересмешник.
     Искривленная, горбатая, иссохшая  пародия  на  человеческое  существо
выглянула из-за двери,  издавая  горловые  глотательные  звуки.  Одно  ухо
представляло собой что-то типа цветной капусты, а другое отсутствовало, по
пораженному пращей черепу  было  раскидано  несколько  прядей  маслянистых
волос. Нос картошкой, рот - щель в  массе  бородавок,  глаза  -  злорадные
блестящие щелки. Она, эта пародия, была  одета  в  коллекцию  лохмотьев  и
заплат, которые некогда могли претендовать на название камзола и  шаровар,
неуклюже висевших на фигуре чучела.
     Тролль шмыгнул в дурно пахнущую  тьму  своего  логова.  Туан  широким
шагом последовал за ним. Род  сделал  глубокий  вдох,  расправил  плечи  и
оглянулся через плечо, удостоверившись, что Векс  все  еще  стоял  там,  у
фонтана, опустив голову в хорошей имитации пасущейся лошади.  На  миг  Род
позавидовал способности робота отключать свои обонятельные рецепторы.
     Затем, подняв подбородок, он последовал за Туаном в трактир. Дверь со
скрипом закрылась за  ними,  раздался  шуршащий  звук,  когда  Пересмешник
обежал вперед них открыть следующую дверь.
     Эта открылась легко, хлопнув в стену и затопив их вспышкой факельного
света и взрывами хриплого буйного смеха. Род выпучил глаза.
     Они прошли через дверь, и Род огляделся. Это был большой пивной зал с
четырьмя ревущими открытыми  очагами  и  десятками  факелов,  воткнутых  в
стены.
     Над очагами висело жарившееся мясо, слуги просачивались сквозь  толпу
с кружками эля и вина,  наливаемых  из  двух  огромных  истекающих  бочек,
господствовавших на противоположной стороне зала.
     Клиентурой были подонки города. Их одежда  была  грязной,  латаной  и
кем-то выброшенной. Тела их носили следы примитивного правосудия: у одного
не хватало уха, у другого  глаза.  Лица  всех  были  искажены  и  отмечены
различными болезнями. И все же здесь,  в  своем  собственном  логове,  они
весело ржали и все как один ухмылялись, хотя в их глазах  блеснула  злоба,
когда они увидели Рода.
     Но злоба растаяла,  преобразовавшись  во  что-то,  почти  похожее  на
преклонение, когда они посмотрели на юного Туана.
     - Говорят, - улыбнулся парень, - что нет чести среди воров, но здесь,
среди нищих Грамария, есть, по крайней мере, сродство.  Добро  пожаловать,
Род Гэллоуглас, в Дом Хлодвига.
     Волосы на голове Рода встали дыбом. Он  вспомнил  толпу,  которую  он
видел ранее ночью в порту.
     Глаза его расширились, он уставился на Туана. Он не мог быть. Не мог.
     Однако ж смог. Да, смог.
     Туан Макриди был  юным  возбудителем  черни,  подстрекавшим  толпу  к
походу на замок.
     Этот краснощекий здоровый юноша был первой крысой в местной клоаке.
     Толпа разразилась грубым веселым гамом, приветствуя своего  Галахада.
Туан ухмыльнулся и помахал рукой. От  воротника  ко  лбу  поползла  легкая
краска. Он казался почти смущенным таким приемом.
     Он провел Рода в темный угол в дальней части зала. Он  не  сказал  ни
слова Пересмешнику, но две кружки подогретого курящегося вина со  специями
стукнулись о стол чуть ли не тогда,  когда  они  сели.  Хозяин  удрал,  не
получив платы.
     Род следил за его уходом,  цинично  подняв  бровь.  Он  повернулся  к
Туану.
     - Вы здесь не пользуетесь деньгами?
     - Нет, - улыбнулся Туан. - Все приходящие в дом Хлодвига приносят  те
немногие деньги, которые у них есть. Их складывают в общую копилку, а мясо
и вино выдают всем по надобности.
     - И место для сна, я полагаю?
     - Да, и одежду. Это бедный стол  по  меркам  дворянина,  но  огромное
богатство для этих моих бедных собратьев.
     Род изучил лицо Туана и решил, что парень вполне мог не шутить, когда
сказал "собратья".
     Он откинулся на спинку стула и скрестил ноги.
     - Ты назвал себя религиозным человеком?
     - Я? - Туан попытался придушить свой внутренний смех и почти преуспел
в этом. - О, нет! Должен бы быть, но я не был в церкви трижды  двунадесять
воскресений, а то и больше!
     "Значит, - решил Род, - его мотивы помощи бедным, вероятно,  были  не
слишком лицемерными, какими бы они не оказались.
     Он посмотрел на свою кружку.
     - Как ты кормишь людей и одеваешь их, на принесенные ими гроши, да?
     - Нет, это только начало. Но со столь веским и четким доказательством
наших  добрых   намерений   наша   благодетельная   королева   нашла   нас
заслуживающим средств к существованию.
     Род уставился на него.
     -  Ты  имеешь  ввиду,  что  королева  вкладывает  вашей  компании  на
воспомоществование?
     Туан озорно усмехнулся.
     - Да, хотя она еще даже не подозревает. Она не знает Дома Хлодвига по
имени, знает только, что дает доброму Брому О'Берину деньги позаботиться о
ее бедняках.
     - А Бром дает их вам.
     - Да, а он со своей стороны, благодарен,  что  стало  меньше  краж  и
убийств в темных переулках.
     Род кивнул.
     - Очень хитро. И все-таки дело - твоя идея, верно?
     - О, нет! Это придумал Пересмешник, но его  никто  бы  и  слушать  не
стал.
     Род уставился на него.
     - Пересмешник? Ты хочешь сказать, что  этот  вывернутый  из  передачи
"После полуночи" - босс этой операции.
     Туан нахмурился и покачал головой.
     - Люди не последуют  за  ним,  друг  Гэллоуглас:  в  нем  нет  ничего
авторитетного. Он всего лишь трактирщик, держит постоялый двор, выдает  на
помощь нужное им добро - он слуга и только слуга,  но  слуга  хороший.  Ты
найдешь  его  более  умным  чиновником,  чем  любой   другой.   Да,   даже
Лорд-казначей королевы.
     - Понятно, только слуга.
     "Но также и человек, который держит бумажник, - мысленно добавил Род.
- И мозг компании к тому же. Туан, может, и  знает,  как  заставить  людей
делать то, что он хочет, но знает ли он, чего хочет?"
     Что за вопрос? Конечно знает. Разве Пересмешник не говорил  ему,  что
делает его, Пересмешника, местным политэкономом и, вероятно,  составителем
речей Туана?"
     Род откинулся на спинку стула, потирая подбородок.
     - Тебе удается держать их  в  этой  декадентской  роскоши  только  на
приносимую нищими милостыню? Плюс, конечно, шиллинги королевы?
     Туан застенчиво улыбнулся и, кивнув, нагнулся вперед.
     - Это не так-то легко сделать, Род Гэллоуглас. Эти нищие  терпеть  не
могут, чтобы им указывали. Это утомительный  труд:  упрашивать,  угрожать,
улещивать - человек изматывается от  этого.  И  все  же  им  вполне  стоит
заниматься.
     Род кивнул.
     - Для этого требуется человек без ложной гордости  и  с  еще  меньшим
ложным стыдом, такой, который может заглянуть в сердце своего собрата.
     Туан покраснел.
     - Для этого требуется человек без ложной гордости, - повторил Род,  -
такой человек, о котором ты говоришь, мог бы сделать королем среди нищих.
     Но Туан покачал головой и закрыл глаза.
     - Нет, здесь нет короля, мой друг Гэллоуглас. Хозяин дома,  наверное,
но ничего более.
     - А разве ты не хочешь быть королем?
     Плечи Туана затряслись от смеха.
     - Нищие об этом и слушать не станут!
     - Я спрашиваю не об этом.
     Глаза  Туана  сцепились  с  глазами  Рода,  улыбка  сползла   с   его
мальчишеского лица. Затем  Туан  уловил  смысл  слов  Рода,  и  его  глаза
отвердели.
     - Нет! - выдохнул он. - Я не алчу трона!
     - Тогда зачем же ты пытаешься повести нищих против королевы? - сделал
новый выпад Род.
     Лицо Туана снова осветилось улыбкой, он откинулся  на  спинку  стула,
выглядя очень довольным собой.
     - А ты знаешь о моем замысле! Тогда можно мне напрямик спросить тебя,
друг Род, присоединишься ли ты к нам, если мы пойдем на замок?
     Род почувствовал, что его лицо застывает как гипс.  Его  глаза  снова
встретились с глазами Туана, его голос был спокоен.
     - Почему я?
     - Нам необходимо иметь как можно больше друзей в гвардии королевы.
     - У вас и так уже, должно быть их немало, - буркнул Род,  -  если  вы
знаете, что я сегодня вступил в гвардию.
     Улыбка Туана расширилась, веки опустились. Случайный факт со  щелчком
встал на место в голове Рода.
     - Если бы я поискал в этом зале, то думаю, что смог бы отыскать  трех
человек, напавших на тебя сегодня, - произнес он.
     Туан кивнул, его глаза бегали.
     -  Значит  подстроено,  -  кивнул  вместе  с  ним  Род.  -  Небольшой
спектакль, устроенный только ради меня и  с  единственной  целью  заманить
меня сюда для вербовочной лекции. Ты-таки знаешь,  как  управлять  людьми,
Туан Макриди.
     Туан покраснел и опустил глаза.
     - Но что, если я не захочу присоединиться к вам, мистер Туан Макриди?
Покину ли я живым Дом Хлодвига этой ночью?
     Туан поднял голову, пронзив Рода острым взглядом.
     - Только если ты превосходный фехтовальщик и чародей с головы до пят,
- ответил он.
     Род медленно кивнул,  в  голове  у  него  вихрем  пронеслись  события
последних двух дней. На миг у него возникло искушение присоединиться,  но,
несомненно, смог бы пробраться на трон после революции и он.
     Но нет, то, что  сказал  Туан,  было  правдой.  Чтобы  управляться  с
нищими, требовался человек с врожденным даром массового гипноза.  Род  мог
занять трон, но нищие - и Пересмешник, и те кто стоял за ним - не позволят
ему сохранить его.
     Нет,  структура  власти  должна   оставаться   такой,   какая   есть:
конституционная монархия была единственной надеждой на демократию для этой
планеты.
     И потом, к тому же, была еще и Катарина...
     Мысли Рода стала резать диссонансная нота в  партитуре  событий.  Он,
вероятно, влюбился в Катарину - она была мечтой!
     Но Туан ему понравился с первого взгляда. Как они могли оба нравиться
ему, если были противниками друг друга?
     Конечно честное обаяние Туана могло быть и игрой, но Род  чувствовал,
что оно было искренним.
     Нет.  Если  Туан  действительно  жаждал  трона,  он  мог  бы   просто
поухаживать за Катариной и завоевать ее сердце. В этом Роду сомневаться не
приходилось.
     Так,  значит,  Туан  поддерживал  королеву.  Как  он  счел,  что  его
демагогия может помочь ей, Род вычислить  не  мог,  но  мнение,  что  Туан
помогал, что добьется именно этого, не было лишено оснований.
     Тогда зачем же такой тщательный розыгрыш, чтобы заманить Рода  в  Дом
Хлодвига?
     Чтобы испытать его, конечно, чтобы выяснить, можно  ли  ему  доверять
находиться рядом с королевой.
     Что имело смысл, если паренек имел дело с Бромом О'Берином. Это  было
бы как раз похоже  на  Брома  -  попытаться  поднять  народ  на  поддержку
королевы - но зачем же пропаганда похода на замок?
     У Туана, вероятно, был на это ответ, и если уж речь зашла об ответах,
Роду было самое время дать таковой.
     Он бросил Туану недобрую усмешку и поднялся, положив руку на шпагу.
     - Нет, спасибо. Я все же рискну попробовать свои шансы в фехтовании и
в колдовстве.
     Глаза Туана вспыхнули радостью, он схватил Рода за руку.
     - Хорошо сказано, друг! Я надеялся, что ты так и ответишь.  А  теперь
сядь и выслушай всю правду о моем замысле.
     Род стряхнул его руку.
     - Вынимай шпагу! - процедил он сквозь зубы.
     - Нет-нет! Я не обнажу шпаги против друга. Я сыграл  с  тобой  низкий
трюк, но ты не должен гневаться. То было для благой цели.  Но  сядь,  и  я
расскажу
     - Я услышал все, что хотел, - Род начал было вынимать шпагу...
     Туан снова схватил его за  предплечье.  На  этот  раз  руку  было  не
стряхнуть. Род посмотрел в глаза Туану, сжав челюсти  и  напрягая  мускулы
руки, но медленно и неуклонно его шпагу вынудили убраться обратно в ножны.
     - Сядь, - велел Туан и вынудил Рода опуститься обратно на стул  столь
же легко, словно Род был ребенком.
     - А теперь  выслушай  мой  замысел,  -  Туан  отпустил  руку  Рода  и
улыбнулся столь тепло, словно ничего не случилось.  -  Королева  дает  нам
деньги, и нищие знают, что она это делает, но принятие подарков вызывает в
принимающем лишь горючий гнев. Если мы хотим завоевать друзей королеве, мы
должны найти способ превратить этот гнев в благодарность.
     Род, нахмурясь, кивнул.
     - То есть, мы должны  сделать  шиллинги  королевы  чем-то  иным,  чем
подарки.
     - И ты нашел способ это сделать?
     - Не я,  -  признался  Туан.  -  Пересмешник.  "Когда  подарок  -  не
подарок?" - загадал он мне загадку, и ответил: "Когда это - право!".
     Туан откинулся на спинку стула, разводя руки в стороны.
     - И вот, как это будет легко сделано.  Нищие  отправятся  к  замку  и
покричат королеве, что она должна дать им хлеба  и  вина,  ибо  это  -  их
право. А она даст их им - и они будут благодарны ей!
     Род улыбнулся, потирая подбородок.
     - Очень хитро, - кивнул он.
     А про себя добавил: "Если только это сработает. Но  этого  не  будет,
потому  что  люди,  у  которых  есть  деньги,   любят   отдавать   их   на
благотворительность, но они не дадут ни гроша, если ты скажешь им, что они
обязаны сделать это. А сколь благодарны будут нищие, когда она им  откажет
и позовет армию выгнать их взашей?
     И даже если она уступит их требованиям, что тогда? Нищие, вынуждающие
королеву поделиться! Они не остановятся на хлебе и мясе, нет, они вернутся
через неделю с новыми требованиями, с Туаном или без него.
     О да, это очень хитрый план,  и  Туана  прекрасно  засосало  в  него.
Пересмешник не может проиграть и, конечно, так же не могут стоящие за  ним
инопланетные тоталитаристы."
     Но Туан не желал худого. У него были самые благие намерения.  Он  был
немного слабоват в политических теориях, но его намерения были прекрасны.
     - И все же некоторые говорят,  что  Дом  Хлодвига  стремится  стащить
Катарину с трона.
     - Нет-нет! - ужаснувшись, ответил Туан. - Я люблю королеву!
     Род изучил  искреннее,  открытое  лицо  парня  и  сделал  собственную
интерпретацию данного заявления.
     Он снова посмотрел в кружку.
     - Так же как и я, - сказал он с куда большей  правдивостью,  чем  ему
нравилось. - Но даже в этом случае я вынужден признать, что она, скажем...
действует не мудро...
     Туан испустил тяжелый вздох и стиснул руки.
     - Это верно, ох как верно. У нее такие хорошие намерения, но она  так
плохо их проводит.
     "На себя лучше посмотри, философ", - подумалось  Роду.  Вслух  же  он
сказал:
     - Она хочет в один день исправить то, что  ее  праотцы  натворили  за
века. Много зла есть в нашем королевстве, я это охотно  признаю.  Но  кучу
навоза невозможно убрать одним взмахом лопаты.
     - Верно, - согласился Туан. - Да и селитра под  ним  может  оказаться
взрывоопасной. Великие Лорды не видят, что она изгоняет дьявола. Они видят
только  то,  что  она  хочет  заполнить  эту  страну  одним  голосом,   ее
собственным.
     - Ну, - Род поднял кружку с мрачным от неизбежности лицом.  -  Выпьем
за нее, будем надеяться, что у нее все же выйдет это.
     - Ты думаешь, что это возможно, -  произнес  Туан.  -  Тогда  ты  еще
больший  дурак,  чем  я,  а  я  известен  далеко  и   широко   как   самый
исключительный дурак.
     Род опустил свою кружку не пригубив.
     - Ты говоришь из общего убеждения, или у тебя на уме что-то особое?
     Туан свел указательные пальцы вместе.
     - Трон покоится на двух ножках: первая -  знать,  которую  оскорбляет
все новое, и которую следует считать вечным врагом королевы.
     - Спасибо, - поблагодарил Род с горько-сладкой улыбкой, - за открытие
мне этой тайны.
     -  Предоставленные  самим  себе,  -  невозмутимо  продолжал  Туан,  -
вельможи могли бы и стерпеть ее ради любви к  ее  отцу,  но  существуют  и
советники.
     - Или то, что они говорят лордам не делать, что  приводит  к  тем  же
результатам. А советники говорят одним голосом - Дюрера.
     - Дюрер? - нахмурился Род. - Кто он?
     - Советник милорда Логайра.  -  Рот  Туана  горько  скривился.  -  Он
обладает некоторым влиянием на Логайра, что  просто  чудо,  ибо  Логайр  -
самый упрямый человек. Таким образом,  пока  жив  Логайр,  Катарина  может
устоять. Но когда Логайр умрет,  Катарина  падет,  ибо  наследник  Логайра
ненавидит королеву.
     - Наследник? - поднял бровь Род. - У Логайра разве есть сын?
     - Двое, - ответил Туан  с  натянутой  улыбкой.  -  Младший  -  дурак,
который любит своего злейшего врага, а старший - горячая  голова,  который
любит лесть Дюрера. А посему, что Дюрер скажет, то Ансельм Логайр сделает.
     Род поднял кружку.
     - Давай пожелаем Логайру долгой жизни.
     - Да, - пылко согласился Туан. - Ибо Ансельм уже давно  затаил  обиду
на королеву.
     Род нахмурился.
     - Какую обиду?
     - Не знаю, - лицо Туана обмякло, теперь он был похож на гончего  пса,
страдающего от свища. - Не знаю.
     Род откинулся на стуле, положив руку на эфес шпаги.
     - Значит, он и Дюрер одинаково хотят  падения  королевы  Катарины.  А
другие вельможи последуют за ними, если только умрет старый Логайр. Вот  и
все в пользу одной ножки трона. А что же с другой?
     - Вторая, - произнес Туан с салютом малолетнего бойскаута,  -  народ:
крестьяне, ремесленники и купцы. Они любят ее за  новообретенное  при  ней
облегчение забот, но они также и страшатся ее из-за ведьм и колдунов.
     - А-а. Да. Э-э... ведьм и колдунов, - Род нахмурился, сумев выглядеть
внимательным, востроглазым и компетентным, в то время как в мозгу  у  него
постоянно крутилось. ВЕДЬМЫ КАК ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭЛЕМЕНТ?
     - ...веками, - говорил между тем Туан, - ведьм и  колдунов  предавали
пыткам, пока они не отрекались от дьявола, или подвергали испытанию водой,
или, потеряв возможность чего-либо добиться, сжигали на костре.
     На миг Род испытал укол сочувствия к поколениям эстетов.
     - Но теперь королева укрывает их, и некоторые  поэтому  говорят,  что
она сама - ведьма.
     Род сумел стряхнуть мысленный туман на достаточно долгий срок,  чтобы
прохрипеть:
     - Как я понимаю, это не совсем  вдохновляет  народ  с  неослабевающим
рвением сражаться за королеву и за ее дело.
     Туан закусил губу.
     - Давай скажем лучше так: люди не уверены.
     - Чертовски напуганы, - перевел Род.  -  Но  я  замечаю,  что  ты  не
упомянул нищих, как часть народа.
     Туан покачал головой.
     - Нет, они в стороне, на них косо смотрят и плюют все. И  все  же  из
этого источенного  дерева  я  надеюсь  вытесать  третью  ножку  для  трона
королевы.
     Род тщательно переварил эти слова, изучая лицо Туана. Затем откинулся
и поднял кружку.
     - Ты, может быть и есть как раз то, что нужно королеве, вот!
     Он выпил.
     Опуская кружку, он добавил.
     - Я полагаю, что советники сделают все от них  зависящее,  чтобы  еще
больше углубить этот страх народа?
     Туан покачал головой снова, озадаченно наморщив лоб.
     - Нет, они не делают ничего подобного. Можно подумать, что они просто
не замечают, что народ жив.
     Он нахмурился, глядя в свою кружку, окатывая вином внутренние стенки.
     - И все же мало нужды говорить народу, чего он должен страшиться.
     - Он и так это слишком хорошо знает?
     - Да, ибо люди знают, что  ведьмы  и  колдуны  не  способны  отвадить
баньши от ее крыши.
     Род озадаченно нахмурился.
     - Ну и пусть себе протопчет борозду, если ему охота! Он не  причиняет
никакого вреда, не так ли?
     Удивленный Туан поднял взор.
     - Разве ты не ведаешь значения баньши, Гэллоуглас?
     Желудок у Рода сжался. Нет ничего хуже демонстрации своего  неведения
в области местных легенд, когда пытаешься держаться неприметным.
     - Когда на крыше появляются баньши, - растолковал Туан,  -  кто-то  в
доме умрет. И каждый раз, когда баньши гулял по стене, Катарина находилась
на волосок от смерти.
     - Вот как? - поднял бровь Род. - Кинжал? Упавшая черепица? Яд?
     - Яд.
     Род откинулся на стуле, потирая подбородок.
     - Яд - оружие аристократа, бедный не может себе позволить иметь  его.
Но кто же среди Великих Лордов так сильно ненавидит королеву?
     - Да никто, - в ужасе уставился на него Туан.  -  Среди  них  нет  ни
одного, кто унизился бы до яда, Род Гэллоуглас. Он был бы лишен чести.
     - Честь здесь еще считается за что-то, да? - видя  скандализированное
выражение на лице Туана, Род поспешил продолжить. - Это исключает вельмож,
но фокусничает непременно, кто-то с ихней стороны. Не советники ли это, а?
     В глазах Туана появились понимание и сдержанный гнев. Он кивнул.
     - Но чего они добьются ее смертью? - нахмурился Род.  -  Если  только
один из них не собирается короновать своего лордика  и  стать  королевским
советником.
     Туан кивнул.
     - Возможно, все они именно этого и желают, друг.
     У  Рода  неожиданно  возникло  видение  Грамария,   разорванного   на
двенадцать частей - мелких королевств, постоянно воюющих  друг  с  другом,
каждое из  которых  управляется  своим  властителем,  которым  правит  его
советник - японская узурпация, человек,  стоящий  за  троном,  и  всеобщая
анархия.
     АНАРХИЯ.
     В Грамарие действовала внешняя сила, работали агенты с более  высокой
технологией  и  изощренной  политической  философией.   Великие   вельможи
медленно разделялись, а народ посредством Дома Хлодвига становился  против
знати.  Двенадцать  мелких  королевств  расколются  на  воюющие  графства,
графства на приходы и так далее, пока не возобладает настоящая анархия.
     Советники и были этой внешней силой, заботливо организующей состояние
анархии. Почему?
     "Почему" это могло и подождать. Сейчас  важно  было  то,  что  плелся
какой-то тайный заговор, и сидел он рядом с Логайром, и звали его Дюрером.
     И его главной целью была СМЕРТЬ КАТАРИНЫ.


     Замок, когда Род ехал обратно, обрисовался черным на  фоне  неба,  но
подъемный мост и решетка были залиты светом факелов.  Копыта  Векса  глухо
застучали по подъемному мосту. Пятнышки тени отделились  от  большой  тени
ворот, одна тень протянула руку и зажала голень Рода в тиски.
     - Стой, Род Гэллоуглас!
     Род опустил взгляд и улыбнулся, кивая.
     - Рад встрече, Бром О'Берин.
     - Возможно, - ответил карлик, обыскивая взглядом лицо Рода. - За  сие
ночное дело ты должен предстать перед королевой, Род Гэллоуглас.
     Род все еще гадал, откуда Бром мог узнать,  где  он  был,  когда  они
направлялись в зал аудиенций королевы. У Брома, конечно, был шпион в  Доме
Хлодвига, но как могло сообщение так быстро дойти до Брома?
     Дверь была  массивная,  дубовая,  обитая  железом  и  задрапированная
бархатом, зелено-золотого цвета дома королевы. Бром пробежал тренированным
взглядом по двум часовым, проверяя, вся ли кожа надраена, весь  ли  металл
сверкает.
     Род подарил им кивок. После чего их лица  сделались  деревянными.  Не
находился ли он под подозрением в государственной измене?
     По кивку Брома один из гвардейцев постучал по двери тыльной  стороной
ладони. Три маленьких тяжелых стука, затем  широко  распахнул  дверь.  Род
последовал за Бромом в помещение. Дверь за ними со стуком закрылась.
     Помещение было маленьким, но с высоким потолком, обшитым панелями  из
темного дерева, освещаемым только четырьмя большими свечами, стоявшими  на
одетом в бархат столе в центре комнаты, и слабым огнем в кафельном  очаге.
Противоположную стену комнаты занимал огромный книжный шкаф.
     Род увидел по обеим сторонам очага два тяжелых резных кресла, еще два
были придвинуты к столу. В одном из них сидела  Катарина,  склонив  голову
над большой старинной книгой в  кожаном  переплете.  Рядом  с  ней  лежали
открытыми еще пять-шесть. Ее  белокурые  волосы  свободно  спадали  ей  на
плечи, контрастируя с темно-коричневым платьем.
     Она подняла голову, ее глаза встретились с глазами Рода.
     - Добро пожаловать, - ее голос был мягким, чуть  хриплым  контральто,
столь отличным от  резкого  сопрано  в  палате  совета,  что  Род  на  миг
усомнился, что перед ним та самая женщина.
     Но взгляд ее был тот же настороженный и надменный. Да, это была  она,
что и говорить.
     - Ты был в доме Хлодвига? - требовательно спросила она.
     Ее  глаза  словно  вручали  повестку  в  суд.  Род  обнажил  зубы   в
насмешливой улыбке и склонил голову в кивке.
     - Все именно так, как вы говорили, моя королева,  -  в  голосе  Брома
звучали мрачные обертоны. - Хотя, как вы узнали...
     - Не твое дело, Бром О'Берин, - она метнула  в  его  сторону  грозный
взгляд.
     Бром мягко улыбнулся и склонил голову.
     - Как? - фыркнул Род. - Да от шпионов,  конечно.  Очень  великолепная
служба, чтобы так быстро доставить сообщение.
     - Нет,  -  озадаченно  нахмурился  Бром.  -  Наши  шпионы  достаточно
немногочисленны, ибо в сей темный век верность  встречается  редко,  и  мы
совсем не держим шпионов в Доме Хлодвига.
     - Никаких шпионов, - согласилась Катарина. - И все же я знаю, что  ты
перемолвился словом сегодня с королем нищих, Туаном, - ее голос смягчился,
взгляд стал почти нежным, когда она посмотрела на карлика. - Бром?
     Карлик улыбнулся, склонил голову и повернулся к двери. Он стукнул  по
дереву ладонями. Дверь распахнулась. Бром обернулся, стоя одной  ногой  на
пороге, и пронзил Рода недобрым взглядом из-под  кустистых  бровей,  затем
дверь за ним захлопнулась.
     Катарина поднялась и скользнула к  очагу.  Она  стояла,  уставясь  на
пламя, сцепив руки на талии. Плечи ее опустились и на мгновение она  стала
похожа на совсем маленькую, покинутую всеми девочку - и  такой  прекрасной
при свете очага, струящемся, словно туман, вокруг ее лица и  плеч,  что  у
Рода на старый знакомый лад перехватило горло.
     Затем ее плечи резко выпрямились, а голова повернулась к нему.
     - Ты не то, чем кажешься, Род Гэллоуглас.
     Род потерял дар речи.
     Рука Катарины блуждала по ее шее, играя медальоном на горле.
     Род чуть нервозно почистил горло.
     - Вот, надо же, я - обыкновенный простой солдат без  герба  на  щите,
просто выполняющий свой приказ и получающий свое жалование, и меня уже три
раза за последние тридцать часов обвинили в  том,  что  я  являюсь  чем-то
таинственным.
     - Тогда я должна думать, что это правда, - рот Катарины  скривился  в
насмешливой улыбке.
     Она села в одно из больших дубовых кресел, крепко сжав  подлокотники,
и несколько минут молча изучала Рода.
     - Кто ты, Род Гэллоуглас?
     Род развел руками, пытаясь принять вид оскорбленной невинности.
     - Щит без герба, моя королева. Солдат удачи, не более!
     - "Не более", - передразнила Катарина со злостью в глазах.  -  Что  у
тебя за профессия, Гэллоуглас?
     Род нахмурился, начиная чувствовать себя преследуемой стороной в игре
в кошки-мышки.
     - Солдат, моя королева!
     -  Это  -  твое  развлечение,  -  сказала  она.  -  Это   лишь   твое
удовольствие, твоя игра. А теперь расскажи мне о своей профессии.
     Воистину, эта женщина была: а) жуткой и б) сукой, решил Род. Но  беда
была в том, что она была прекрасной сукой, а к ним Род имел слабость.
     Мозг Рода усиленно работал. Он сразу же отбросил несколько вымыслов и
выбрал наиболее очевидный и наименее правдоподобный.
     - Моя профессия - сохранять жизнь вашего величества!
     - В самом деле? - глаза Катарины наполнились усмешкой.  -  И  кто  же
обучил тебя этой профессии? Кто же столь верен, что прислал ко мне тебя?
     Неожиданно Род заметил сквозь эта насмешливость и воинственность, что
это было лишь маской,  щитом,  за  которым  скрывалась  испуганная,  очень
одинокая девочка, та, которая хотела бы иметь кого-то, кому можно было  бы
довериться. Но было слишком много предательств,  и  она  не  могла  больше
позволить себе доверять.
     Он посмотрел ей в глаза, давая свой  самый  мягкий,  самый  искренний
взгляд, и произнес в своей самой лучшей психоаналитической манере:
     - Я не называю господином ни одного человека,  моя  королева.  Я  сам
прислал себя из любви к королеве Катарине и преданности стране Грамарий.
     В  ее  глазах  промелькнуло  что-то  отчаянное,  ее   руки   стиснули
подлокотники кресла.
     - Любви, - прошептала она.
     Затем в ее глаза снова вернулась насмешливость.
     - Да, любви к королеве Катарине, - она отвернулась, глядя на огонь. -
Может это и так. Но я думаю, что ты самый истинный друг, хотя почему я так
считаю, не знаю сама.
     - О, вы можете быть уверены, что я  таков!  -  улыбнулся  Род.  -  Вы
знали, что я таков! - улыбнулся  Род.  -  Вы  знали,  что  я  был  в  Доме
Хлодвига, хотя и не можете сказать откуда, и в этом вы правы.
     - Тихо! - оборвала она.
     Затем ее глаза медленно пронзили его.
     - И какие же дела привели тебя этой ночью в Дом Хлодвига?
     Может, она читает мои мысли?
     Род почесал челюсть, микрофон в ней уловил звук...
     - У меня в голове, к  моему  стыду,  имеется  некоторое  смущение,  -
сказал он. - Как вы узнали, что я был в Доме Хлодвига?
     "Здесь, Род" - откликнулся голос у него за ухом.
     Катарина бросила на него взгляд, в котором явно сквозило презрение.
     - Да я же знала, что ты разговаривал с Туаном Логайром. Где же ты мог
разговаривать с ним, как не в Доме Хлодвига?
     Очень ловко, только откуда она могла узнать, что  он  разговаривал  с
Туаном... Логайром?
     Логайр?
     Род непонимающе уставился на нее.
     - Извините, по... э-э... вы сказали Туан Логайр?
     Катарина нахмурилась.
     - Я думал, что его зовут, э-э Макриди.
     Катарина чуть не рассмеялась.
     - О, нет! Он - второй сын милорда Логайра. Разве ты не знал этого?
     Второй сын! Выходит сам Туан и был тем  человеком,  которого  осуждал
как дурака.
     А его старший брат был тем человеком, который "давно затаил злобу  на
королеву" и являлся крупной угрозой трону.
     - Нет, - ответил Род. - Я не знал.
     Голос Векса прошептал.
     - Данные указывают на существование великолепной системы шпионажа.
     Род мысленно застонал. Роботы оказывали огромную  помощь.  Он  поджал
губы, уставясь на Катарину.
     - Вы говорите, что у вас нет  никаких  шпионов  в  Доме  Хлодвига?  -
заметил он. - И если я допущу, что вы говорите правду, тогда это значит...
     Он оставил предположение незаконченным - Векс заполнил пробел.
     Несколько  мгновений  стояла  мертвая  тишина,  затем  за  ухом  Рода
раздалось громкое гудение, закончившееся резким щелчком.
     Род мысленно выругался. Если у Катарины не было шпионов, то  она,  по
логике, не могла знать того, что знала. Он дал Вексу еще один  парадокс  и
цепи робота перегрузились. Роботы-эпилептики могли быть очень неудобными.
     Катарина обожгла его взглядом.
     - Разумеется, я говорю правду!
     - О, я  ничуть  не  сомневался,  -  поднял  руку  Род.  -  Но  вы  же
правительница и были воспитаны  для  этого,  и  одним  из  первых  уроков,
которые вы должны были усвоить, это умение лгать с невозмутимым лицом.
     Лицо Катарины застыло, затем она медленно опустила голову,  глядя  на
свои руки. Когда она подняла взгляд, лицо ее  было  искажено,  маска  была
сорвана, глаза ее стали призрачными.
     - И снова я оказалась права, - произнесла она словно про себя. -  Ты,
действительно, знаешь больше, чем солдатское ремесло.
     Род тяжело кивнул. Он допустил ошибку - солдаты со щитами  без  герба
не разбирались в политике.
     - Ты расскажи мне, - приказала она. - Как ты попал этой ночью  в  Дом
Хлодвига.
     - Моя королева, - степенно начал Род, - на одного человека в переулке
напали  трое.  Я  помог  ему  отбиться.  Он  взял  меня  в  Дом   Хлодвига
отблагодарить стаканом вина. Вот так я повстречался с Туаном Логайром.
     Ее брови сошлись в легкой обеспокоенной нахмуренности.
     - Если бы я только могла поверить в ваши слова.
     Она поднялась  и  подошла  к  очагу.  Ее  плечи  вдруг  как-то  сразу
опустились, а голова отклонилась вперед.
     - Мне понадобятся все мои друзья  в  этот  грядущий  на  нас  час,  -
произнесла она хриплым голосом, - и я думаю, ты - самый истинный  из  моих
друзей, хотя я и не могу сказать почему.
     Она подняла голову и посмотрела прямо на него, неожиданно  он  понял,
что ее глаза залиты слезами.
     - Значит еще есть, кому охранять меня, -  тихо  промолвила  она,  так
тихо, что Род едва расслышал сказанное, но ее глаза сияли сквозь слезы,  и
грудь Рода сжало невидимым ремнем.
     Род хотел что-то сказать, но дыхание его  перехватило.  Он  застыл  в
молчании, его глаза горели.
     Королева  отвернулась,  закусив  стиснутый   кулак.   Через   минуту,
справившись с собой, она снова заговорила дрожащим голосом.
     - Грядет время, когда каждый из Великих Лордов провозгласит себя "за"
или "против" меня, и я думаю, немногочисленны будут те, кто пойдет под мои
знамена.
     Она повернулась, снова подошла  к  нему  с  загоревшимися  глазами  и
робкой, дрожащей улыбкой на губах. Род поднялся встретить ее,  завороженно
глядя с отдающим в уши стуком сердца.
     Она остановилась как раз перед ним, снова коснувшись рукой  медальона
у себя на шее, и прошептала:
     - Ты станешь рядом со мной в тот день, Род Гэллоуглас?
     Род неуклюже кивнул и выдавил что-то  утвердительное.  В  тот  особый
момент  его  ответ,  вероятно,  был  тем  же  самым,  даже,  если  бы  она
потребовала его душу.
     Затем, вдруг, она оказалась в его объятиях, гибкая и извивающаяся,  и
ее губы прижались к его губам, влажные и полные...
     Какое-то безвременное мгновение спустя она опустила голову и неохотно
отодвинулась, держась за его руки, словно для опоры.
     - Нет, я только слабая женщина, - ликующе прошептала  она.  -  Теперь
ступай, Род Гэллоуглас, с благодарностью королевы.
     Она сказала что-то еще, но Род не совсем уловил, что именно, каким-то
образом он очутился по другую сторону двери, идя по  широкому,  холодному,
освещаемому факелами, коридору.
     Он остановился, встряхнулся, сделал  отчаянную  попытку  собраться  с
мыслями и пошел дальше не совсем твердым шагом.
     "Что бы ты не думал о ее дипломатических  способностях,  эта  девица,
безусловно, знает, как заставить человека служить себе".
     Он споткнулся,  рефлекторно  попытался  восстановить  равновесие,  но
препятствие, о которое он споткнулся, уперлось рукой ему  в  бедро,  чтобы
придать устойчивость.
     - Эй, ты, следи за своими  ножищами,  -  проворчал  Бром  О'Берин,  -
покуда ты не полетел кувырком и не испачкал пол.
     Карлик некоторое время обеспокоенно изучал глаза Рода, он  нашел  то,
что искал, где-то между зрачком  и  роговицей  глаза  и  удовлетворительно
кивнул.
     Он взял Рода за рукав и, повернувшись, пошел вперед по коридору, ведя
ее за собой.
     - Что ты получил от Катарины, Род Гэллоуглас?
     - Получил от нее? - Род нахмурился, его  глаза  расфокусировались.  -
Ну, она взяла у меня клятву верности...
     - А-а! - Бром кивнул, словно соболезнуя. - Чего ты еще  мог  просить,
Род Гэллоуглас?
     Род быстро покачал головой, широко открыв глаза. Чего  еще  он,  черт
возьми, мог просить в любом случае? Чего, во имя неба, он  ожидал?  Или  с
чего, во имя седьмой улыбки Цербера, он так ошалел?
     Его челюсти сжались, в нем поднимался мрачный гнев. Эта сука была для
него ничто - просто пешка в великой  игре,  орудие,  которое  можно  будет
использовать для установления демократии. И какого черта он  сердится?  На
это он тоже не имел права...
     Черт! Ему требовался объективный анализ!
     - Векс!
     Он хотел прошептать это, но у него вышел крик. Бром О'Берин поднял на
него нахмуренный взгляд.
     - Что за "векс"?
     - Ненадежная зубчатая передача с шатуном, - сымпровизировал Род.
     "И все-таки куда мог подеваться этот проклятый  робот?"  -  ломал  он
голову, пока, наконец, его не осенило: у Векса случился припадок.
     Бром О'Берин тем временем остановился и внимательно изучал  его  лицо
сверхподозрительным взглядом.
     - Что это за слова, Род? Что такое "зубчатая передача"  и  что  такое
"шатун"?
     Род сжал губы и мысленно сосчитал  до  десяти.  "Осторожней,  парень,
осторожней! Ты на краю! Ты же сорвешь все дело!".
     Он встретил взгляд Брома.
     - Зубчатая передача -  это  вьючный  мул,  используемый  рыцарем  для
перевозки его доспехов и оружия, - пробурчал он. - А шатун - это полоумный
сквайр.
     - Полоумный! - озадаченно нахмурился Бром.
     - Ну, в  некотором  роде  эксцентричный.  В  данном  случае  все  это
складывается в моего коня.
     - Коня? - совершенно запутавшийся Бром уставился на него.
     - Да. Мой конь - Векс. Сумма и итог всего моего земного  имущества  и
тыловая часть. А также единственная душа, ну, во всяком  случае  создание,
которому я могу поведать о своих неприятностях.
     Бром  уловил  последнюю  фразу  и  вцепился  в  нее  со  всей   силой
утопающего. Глаза его помягчели, он понимающе улыбнулся.
     - Ты теперь один из нас, Род Гэллоуглас, из тех немногих,  кто  стоит
за королеву.
     Род увидел сочувствие в глазах Брома и  гадал,  что  привязало  этого
маленького деформированного человечка к  службе  Катарине  -  и  вдруг  он
возненавидел Катарину за то, что  она  была  одной  из  тех  сук,  которым
нравится использовать людей.
     Он направился широким шагом по коридору. Бром перешел на  бег,  чтобы
не отстать от него.
     - Если я не ошибаюсь в своем суждении о человеке, - пробурчал  сквозь
зубы Род, - у королевы есть еще один друг в Доме Хлодвига, и  все  же  она
называет его своим врагом. Почему так, Бром? Просто потому, что он  -  сын
врага, герцога Логайра?
     Бром остановил его, упершись рукой в бедро, и с полуулыбкой  заглянул
ему в глаза.
     - Не врага, Род Гэллоуглас, но того,  кого  она  искренне  любит:  ее
дяди, кровного родственника, который дал ей приют и заботился о  ней  пять
лет, пока ее отец укрощал мятежных северных царьков.
     Род медленно поднял голову, не отрывая взгляда от Брома О'Берина.
     - Она выбирает странные способы показывать свою любовь.
     Бром кивнул.
     - Да, истинно, крайне странно, и все же она, несомненно, любит их,  и
герцога, и его сына Туана.
     Секунду он смотрел прямо в глаза Рода, не говоря ни слова.
     Потом он повернулся  и  зашагал  по  коридору.  Некоторое  время  Род
смотрел ему вслед, затем направился за ним.
     - Эта повесть долгая и запутанная, - задумчиво произнес  Бром,  когда
Род догнал его. - А ее конец, начало и ядро ее - Туан Логайр.
     - Король нищих?
     - Да, - тяжело кивнул Бром. - Лорд Дома Хлодвига.
     - И тот, кто любит королеву?
     - О, да! - Бром откинул голову,  закатив  глаза  вверх.  -  Тот,  кто
безумно любит королеву, будь уверен, это тебе скажет он!
     - Но ты не веришь ему?
     Бром сцепил руки за спиной и затопал, опустив голову.
     - Он либо искренен, либо самый великолепный лжец, а если он лжец,  то
научился этому очень быстро. В доме отца его обучали только правде. И  все
же он - Лорд Дома Хлодвига, тех, кто утверждает,  что  правителей  следует
выбирать, как был избран,  по  их  словам,  древний  король  Хлодвиг  -  с
одобрения тех, кем он правил.
     - Ну, тут они малость исказили историю, - пробормотал  себе  под  нос
Род. - Но, как я понимаю, их планы требуют стащить Катарину с трона?
     - Да, и как же я могу тогда ему верить, когда он говорит,  что  любит
ее? - Бром печально покачал  головой.  -  Он  -  самый  достойный  молодой
человек, благородный и честный,  трубадур,  который  будет  вам  воспевать
красоты глазного зуба своей дамы столь же  быстро,  как  выбьет  шпагу  из
твоих рук своей рапирой. Он всегда и во всем джентльмен, и в нем  не  было
ничего от обмана.
     - Похоже, ты когда-то знал его весьма хорошо.
     - О, да! Я знал, еще как знал! Но  знаю  ли  я  его  теперь?  -  Бром
испустил тяжелый вздох, покачал головой. - Они встретились, когда ей  было
только семь лет отроду, а ему - восемь, в замке милорда Логайра,  на  юге,
куда отец отправил ее для безопасности. Там двое  детей  встретились,  там
они резвились и играли - на моих глазах, ибо я должен был  всегда  стеречь
их. Их было только двое такого возраста во всем замке, а... - он улыбнулся
и горько рассмеялся, - я был чудом, взрослым, который был меньше, чем они.
     Бром улыбнулся, откинув голову и глядя сквозь камни коридора на давно
умершие годы.
     - Они оба были тогда невинны, Род Гэллоуглас! Да, так невинны  и  так
счастливы! И он поклонялся ей, он рвал ей цветы на  венок,  хотя  садовник
бранил его. Ей докучает солнце - он  сделает  ей  полог  из  листьев!  Она
разбила хрустальный кубок миледи - он не задумываясь возьмет вину на себя.
     - Избаловал ее до испорченности, - проворчал Род.
     - Да, но не он первый разыгрывал перед  ней  Тома  дурака,  ибо  даже
тогда она была самой прекрасной принцессой, Род Гэллоуглас. И все  же  над
их счастьем нависала темная мрачная  тень  -  четырнадцатилетний  паренек,
наследник замка и владений - Ансельм Логайр. Он смотрел на  них  с  башни,
следил, как они играли в саду, с кривящимся и крайне угрюмым лицом, и один
во всей стране ненавидел Катарину Плантагенет -  почему,  никто  не  может
сказать.
     - И он по-прежнему ненавидит ее?
     - Да, и тем самым позволяет нам желать милорду Логайру долгой  жизни.
Почти пять лет ненависть Ансельма мучила его, но потом  он,  наконец-таки,
восторжествовал. Ибо северные  лорды  наконец-то  были  подавлены  и  отец
призвал ее обратно к себе, сюда, в свой замок. И тогда они дали обет, Туан
и Катарина, она в одиннадцать лет, он - в двенадцать, что они  никогда  не
забудут друг друга, что она будет ждать, когда он приедет за ней.
     Бром  печально  покачал  головой.  -  Он  приехал   за   ней,   отрок
девятнадцати лет, золотой принц, примчавшийся  с  юга  на  огромном  белом
скакуне, широкоплечий, златовласый и красивый, с  мускулами  заставляющими
язык любой женщины заплетаться и прилипать к небу, трубадур  с  лютней  за
плечами и шпагой на боку, с тысячей экстравагантных похвал ее  красоте.  А
его смех был таким же чистым, сердце - таким же  открытым,  как  и  тогда,
когда ему было двенадцать.
     Он улыбнулся Роду.
     - Ей было восемнадцать, Род Гэллоуглас, и жизнь ее была  спокойной  и
гладкой, как летний ручей. Восемнадцать лет, и созрела для мужа, и  голова
ее была полна легкомысленных призрачных мечтаний, коим юную  девушку  учат
баллады и книги.
     Взгляд  его  сделался  острым,  но  голос  остался  мягким,   странно
разносившимся в гулкой пустоте.
     - Разве у тебя никогда не было мечты о принцессе, Род Гэллоуглас?
     Род обжег его взглядом и с трудом сглотнул.
     - Продолжай, - сказал он.
     - Что тут говорить? Она, конечно, полюбила его, какая бы  женщина  не
полюбила? Он не знал, для чего существуют женщины и был готов  поклясться,
что и она тоже не знала, но могло выйти так,  что  им  вместе  может  быть
суждено было это познать, можешь не сомневаться,  что  у  них  был  верный
шанс.
     Нахмурясь, он покачал головой.
     - Если бы случилось так, это увенчало бы последние дни ее юности, ибо
именно той весной умер ее отец и скипетр перешел в ее руки.
     Он замолк, меряя коридор  шагами,  и  молчал  столь  долго,  что  Род
почувствовал необходимость что-то сказать.
     - Здесь нет никакой причины для ненависти, Бром О'Берин.
     - О, да! Но выслушай до конца эту печальную повесть, ибо только когда
на ее голове оказалась корона, Катарина вдруг увидела, что Туан был вторым
сыном, что он, таким образом, наследовал только лишь честь  семьи,  но  не
более. Тогда она заявила, что он никогда не любил ее, что он только  желал
ее трона, и что она больше не желает знать его, и в гневе  и  в  презрении
она отослала его прочь - без должной причины, как  казалось,  хотя  только
они вдвоем могли знать всю правду об этом. Она изгнала его в дикие  земли,
объявив награду за его голову, чтобы он не вернулся,  и  предоставила  ему
жить среди зверолюдей и эльфов или умереть.
     Он снова замолчал.
     - Милорд Логайр поднялся в гневе, - поторопил его Род.
     - Да, - проскрежетал Бром. -  А  с  ним  и  его  вассалы  и  половина
королевства заодно. "Если Туан потерпел неудачу в своих ухаживаниях  -  он
заслужил гнев и презрение! - молвил лорд Логайр. - Но изгнание  полагается
только за измену!".
     "А разве это не измена - посягать на мою корону!" - горячо молвила  в
ответ Катарина.
     Тогда Логайр встал высоко в холодной  гордости  и  заявил,  что  Туан
искал только любви Катарины, но слова его прозвенели в пустоте,  ибо  тот,
за кого  Катарина  выйдет  замуж  должен  царствовать,  это-то  и  сказала
Катарина.
     Тогда Логайр печально произнес, что его сын был бы не  изменником,  а
всего лишь дураком, который ухаживал за глупым  избалованным  ребенком,  и
тут Катарина снова была  готова  закричать  "Измена!",  но  я  помешал  ей
сделать это.
     - И все же ты продолжаешь  утверждать,  что  она  любит  и  Туана,  и
Логайра?
     - Да.
     - Тогда, почему же такая резкость?
     Бром снова замкнулся в молчании. Род прочистил горло и сказал:
     - Туан, кажется, слишком долго оставался изгнанником...
     - Да, - углы рта Брома опустились. - Этот дурак поклялся,  что  будет
постоянно неподалеку от нее, даже  если  за  это  поплатится  головой.  Но
награда за его голову принуждает его жить, как убийцу и вора.
     Род кисло улыбнулся.
     - И где-то он приобрел идею о том, что нищие вызовут  меньше  хлопот,
если кто-то позаботится о них.
     Бром кивнул.
     - И таким образом, - подытожил Бром, - нищие стали  некоторой  силой,
но Туан клянется, что он бросит все свои войска охранять тыл королевы.  Он
утверждает, что по-прежнему любит ее, и что будет  любить  королеву,  даже
если она отрубит ему голову.
     - А она, конечно, - рассудил Род, -  утверждает,  что  нет  ни  одной
причины в мире, по которой бы он должен ненавидеть ее.
     - И в этом она права, несмотря на все, я  думаю,  что  Туан  все-таки
любит ее.
     Они подошли к двери караульной. Род положил руку на засов и улыбнулся
Брому О'Берину, улыбнулся и печально покачал головой.
     - Безмозглые! - произнес он. - Оба! Что она, что он!
     -  И  самые  нежно  любящие  враги,  -  улыбнулся  Бром  с   оттенком
раздражения. - А вот и твоя квартира. Спокойной ночи.
     Бром круто повернулся и удалился строевым шагом.
     Род молча смотрел ему вслед, качая головой и мысленно ругая себя.
     - Ну и дурак же я, - пробормотал он себе под нос. - Я-то  думал,  что
он стоял за нее от того, что  в  нее  влюблен.  А,  ладно,  Векс,  бывает,
ошибается...


     Большая  свеча  в  казарме  догорела  до  огарка.  Время  в  Грамарие
измерялось по огромным свечам в красно-белую полоску - шесть красных колец
и шесть белых. Одна свеча зажигалась  на  рассвете,  другая  -  двенадцать
часов спустя.
     Согласно этой свече, было три часа утра. Веки Рода внезапно сделались
очень тяжелыми. Они казались прямо-таки свинцовыми, когда он вспомнил, что
час в  Грамарие  равен  приблизительно  одному  часу  и  двадцати  минутам
галактического стандарта.
     Он доплелся до своей  койки  и  споткнулся.  Предмет,  о  который  он
споткнулся, издал приглушенный звук. Род совсем  забыл,  что  Большой  Том
спал в ногах его постели на полу.
     Великан сел, зевнув и почесываясь, поднял голову и увидел Рода.
     - А, добрый вечер, мастер. Который час?
     - Девятый час ночи, - ответил Род. - Спи  себе,  Большой  Том.  Я  не
хотел тебя будить.
     - Да я здесь именно для того, мастер. - он потряс головой,  сбрасывая
с себя остатки сна.
     Что было несколько  странно,  поскольку  глаза  у  него  были  вполне
бодрствующими.  В  мозгу  у  Рода  сработал  синапс,  и  он  стал   вполне
действенным и осторожным, словно подрывной элемент.
     Поэтому, чтобы не возбуждать у Большого Тома подозрений, он попытался
даже казаться более сонным, чем был.
     - Это была большая ночь, Большой Том, - сонно пробормотал он  и  упал
лицом на койку.
     Он надеялся, что Большой Том оставит дело таким, как есть, и вернется
ко сну, но он  услыхал  вместо  этого  глухой  теплый  смешок  с  подножья
постели, и Большой Том принялся стаскивать с Рода сапоги.
     - Немного покуролесил, а, мастер?  -  шепотом  спросил  он.  -  Да  и
деваха-другая за поясом, ручаюсь.
     - Разбуди меня при зажигании свечи, - пробубнил в подушку  Род.  -  Я
должен ждать выхода королевы к завтраку.
     - Да, мастер, - Большой  Том  стянул  второй  сапог  и,  посмеиваясь,
улегся.
     Род ждал, пока он снова  захрапел,  затем  приподнялся  на  локтях  и
оглянулся через плечо. В общем, этот большой увалень казался вполне верным
и восхитительно глупым, но бывали времена, когда Род гадал...
     Он дал голове плюхнуться обратно на подушку, закрыл глаза и  приказал
себе уснуть.
     К  несчастью,  сегодня  ночью  положение  "дух   выше   материи"   не
срабатывало. Все его чувства казались обостренными выше максимума. Он  был
готов поклясться, что ощущает каждую нить  в  подушке  под  щекой,  слышит
грызущую плинтус мышь, квакающую во рву лягушку, доносимый ветром  веселый
смех.
     Веки его распахнулись.
     Веселый смех?
     Он скатился с постели и подошел к высокой щели  окна.  Кто  же,  черт
побери, мог гулять в такое время?
     Луна  стояла  за  зубчатой  северной  башней,  через  ее  поверхность
проносились силуэты, юные фигуры кружились в трехмерном  танце,  казалось,
они оседлали помело.
     Ведьмы... и колдуны... в северной башне...
     Род начал подниматься по истертым ступенькам винтовой лестницы башни.
Гранитные стены, казалось, становились все ближе  и  ближе,  чем  выше  он
поднимался.  Он  напоминал  себе,  что,  будучи,  провозглашенным  эльфами
чародеем - безмозглые  негодники!  -  он  подходил  для  членства  в  этом
обществе.
     Но его желудок не принимал сообщения, он все еще требовал  лекарства,
во рту у  него  совсем  пересохло.  Разумеется,  эльфы  его  одобрили,  но
уведомили ли они об этом колдунов и ведьм?
     Снова вспыхнули все старые сказки его детства, свободно  перемешанные
с обрывками сцен с ведьмами из "Макбета". Теперь, когда он поразмыслил над
этим, он что-то не мог  вспомнить  ни  единого  примера  филантропствующей
ведьмы, кроме Доброй Глинды, волшебницы из страны Оз,  а  ее,  собственно,
нельзя было назвать ведьмой.
     В  его  пользу  одно:  эти  колдуны  и  ведьмы  казались   достаточно
счастливыми. Музыка, плывшая по лестнице, была старой ирландской джигой  и
была прослоена смехом - молодым и жизнерадостным.
     Стена перед ним пылала от факельного света. Он повернул за  последний
изгиб спирали и вошел в большую башенную комнату.
     В разгаре был  круговой,  или  скорее,  шаровой  танец,  своего  рода
трехмерный хоровод, сквозь тучи факельного дыма он  мог  разглядеть  пары,
танцующие на стенах, на потолке, в воздухе и, при случае, на полу.  Тут  и
там были кучки щебечущих,  хихикающих  людей.  Одежда  их  была  яркой  до
предела - ну, черт возьми, она была попросту крикливой. Большинство из них
держали кружки, наполняемые из большого бочонка рядом с лестницей.
     Они все были молоды, чуть ли не подростки. Он не мог найти ни  одного
лица, выглядевшего достаточно взросло, чтобы голосовать.
     Он остановился на пороге, охваченный отчетливым  ощущением,  что  ему
здесь не место. Он чувствовал себя, словно классная дама на выпускном балу
в средней школе - необходимым злом.
     Юнец, починающий бочонок, увидел Рода и ухмыльнулся.
     - Привет! - крикнул он. - Ты опоздал с приходом.
     В руку Рода шлепнулась полная кружка.
     - Я не знал, что приду, - смущенно пробормотал Род.
     - Будь спокоен, зато мы  знаем,  -  усмехнулся  юноша.  -  Молли  это
предвидела, но она сказала, что ты будешь здесь полчаса назад.
     - Сожалею, - глаза  Рода  чуть  остекленели.  -  Столкнулся  с  парой
препятствий.
     - А, не думай об этом, то был ее неверный вызов,  а  не  твой,  из-за
вина, несомненно. И все же, мы ждали тебя с тех  пор,  как  ты  переступил
порог замка. Эльфы сказали нам прошлой ночью, что ты - чародей.
     В голове Рода мигом прояснилось.
     - Ерунда! Я не больше чародей, чем ты... то есть я имею ввиду...
     - О, ты  -  чародей,  -  парень  мудро  кивнул.  -  Чародей  и  самый
могущественный! Разве не ты явился сюда в падающей звезде?
     - Но это наука, а не волшебство! Я действительно, не чародей!
     Юноша плутовато улыбнулся.
     - Знающий или нет, но ты, наверняка, чародей.
     Он отсалютовал Роду кружкой.
     - А значит, ты - один из нас.
     - Э-э... ну, спасибо, - Род ответил таким же салютом и  отхлебнул  из
кружки.
     Это было подогретое вино со специями.
     Он оглядел комнату, пытаясь привыкнуть к постоянному гаму и  вопиющим
нарушениям законов Ньютона, царящим вокруг.
     Глаза его вспыхнули при виде парочки, сидевшей  под  одним  из  окон,
углубившись в разговор, то есть  она  говорила,  а  он  слушал.  Она  была
красоткой с готовым лопнуть лифом, он же был худ и внимателен,  его  глаза
горели, когда он смотрел на нее.
     Род цинично улыбнулся и подумал о мотивах  парня  для  такой  стойкой
привязанности.
     Девушка  ахнула  и,  резко  обернувшись,  обожгла   Рода   негодующим
взглядом.
     У  Рода  отвисла  челюсть.  Затем  он,  заикаясь,   начал   бормотать
извинения, но прежде  чем  они  достигли  ее  уст,  девушка  смягчилась  и
улыбнулась, грациозно склонив голову в его сторону и повернулась обратно к
своей аудитории из одного человека.
     Род долго не мог  придти  в  себя  от  случившегося.  Он  лихорадочно
протянул руку, нащупывая рукав наливавшего вино, не сводя глаз с девушки.
     Парень положил ему руку на плечо, голос его был обеспокоенным:
     - Что тревожит тебя, друг?
     - Та... та девушка, она может читать мои мысли?
     -  О,  да!  Мы  можем  это  все  в  какой-то  мере,  хотя  она  лучше
большинства.
     Род положил  руку  на  голову,  чтобы  приостановить  головокружение.
Телепаты. Целая компания, полная  комната.  Предполагалось,  что  во  всей
галактике было около десятка признанных телепатов.
     Он  снова  поднял  взгляд.  Это,   несомненно,   была   мутация   или
генетический дрейф, или что-то подобное.
     Он подтянулся и прочистил горло.
     - Скажи-ка, приятель... а как, кстати тебя зовут?
     - Ай да мы! - Парень стукнул себя по  лбу  кулаком.  -  Чума  на  мою
голову! Я - Тобиас, мастер Гэллоуглас, и ты должен познакомиться со  всеми
нами.
     Он увлек Рода к ближайшей группе.
     - Но... я только хотел сказать...
     - Это - Нелл, это - Андрей, это - Брайан, это - Дороти...
     Спустя полчаса и пятьдесят три представления Род рухнул на деревянную
лавку. Он опрокинул свою кружку и залпом выпил остатки.
     - Теперь, - сказал он, стукнув ею о колено. - Мы оба высосаны.
     - А, позволь мне принести тебе другую! - Тоби выхватил  из  его  руки
кружку и улетел.
     Улетел буквально.
     Род посмотрел, как он плывет через комнату в трех метрах над полом, и
покачал головой. Теперь уж его ничто не могло поразить.
     Кажется,  он  имел  на  руках  многообещающую   колонию   эсперов   -
левитирующих, предвидящих и телепатирующих.
     Но если все они и могли  левитировать,  то  как  вышло,  что  девушки
разъезжали на помеле?
     Тоби появился у локтя Рода с  легким  "уф"  смещенного  воздуха.  Род
выпучил на него глаза, затем принял вновь наполненную кружку.
     -  Э-э,  спасибо.  Скажи-ка,   вы   можете,   э-э,   левитировать   и
телепортироваться?
     - Извиняюсь? - непонимающе нахмурился Тоби.
     - Вы можете... э-э... летать? И... э-э... переносить себя  из  одного
места в другое?
     - О, да! - улыбнулся Тоби. - Это мы все умеем делать.
     - Что? Летать?
     - Мы все можем пожелать себя из одного места в другое, нам известное.
Все ребята могут летать, только девушки не могут.
     "Ген, сцепленный с полом", - подумал Род. Вслух же он сказал:
     - Вот потому-то они и ездят на помеле?
     - Да. Их сила - заставлять безжизненные предметы делать то,  что  они
им приказывают. Мы, мужчины, этого не можем.
     Ага! Вот еще одна сцепка. Телекинез шел с Х-хромосомами, левитация  -
с "У".
     Но они могли все телепортироваться и читать мысли.
     Бесценная колония эсперов. И если их жизнь была сколь-нибудь  похожей
на жизнь тех телепатов вне этой планеты.
     - И простой народ ненавидит вас за это?
     Юное лицо Тоби посерьезнело до мрачности.
     - Да, и знать тоже. Они говорят, что мы вступили в союз  с  дьяволом.
Нас ждало испытание водой или самое основательное  поджаривание,  пока  на
трон не взошла наша добрая королева Катарина.
     Неожиданно повернувшись, он крикнул:
     - Эй! Бриджит!
     Юная девушка, самое большее  тринадцати  лет  вывернулась  от  своего
партнера по танцу и подошла к Тоби.
     - Род Гэллоуглас хотел  бы  узнать,  как  нас  здесь  любят  люди,  -
проинформировал ее Тобиас.
     С детского лица сразу слетела вся радость, глаза девушки  расширились
и округлились, она закусила нижнюю губу.
     Расстегнув сзади блузку от шеи до лифа, она повернулась к ним спиной.
Спина девушки вдоль и поперек была  покрыта  шрамами,  паутиной  рубцов  -
следами кошки-десятихвостки.
     Она повернулась обратно к Роду, когда Тоби застегнул ей блузку, глаза
ее все еще оставались округлыми и трагичными.
     - Это, - прошептала она, - всего лишь из-за подозрения  -  а  я  была
тогда всего лишь ребенком десяти лет от роду.
     Желудок Рода попытался вывернуться наизнанку  и  выйти  наружу  через
пищевод. Он сделал ему строгое предупреждение, и тот,  повинуясь  приказу,
опустился обратно, на свое обычное место. На языке остался кислый  привкус
желчи.
     Бриджит отвернулась и исчезла, мгновение спустя  она  снова  была  со
своим партнером, она снова была легкомысленной и полной энергии.
     Род задумчиво нахмурился, глядя ей вслед.
     - Так что сам понимаешь, -  продолжил  разговор  Тоби,  -  мы  крайне
благодарны нашей доброй и справедливой королеве.
     - Она покончила с системой огня и воды?
     - О, она отменила этот закон, но сжигания ведьм продолжались - теперь
тайком. Был только один способ защитить  нас,  и  его-то  она  и  выбрала:
предоставлять убежище любому из нас, кто придет сюда и попросит его.
     Род медленно кивнул.
     Она все же не без мудрости.
     Глаза его снова набрели на танцующую Бриджит.
     - Что все-таки тебя беспокоит, друг Гэллоуглас?
     - Она их не ненавидит, - прохрипел Род. - У нее есть  все  причины  в
мире ненавидеть нормальных людей, но она не ненавидит их.
     Тоби тепло улыбнулся и покачал головой.
     - Ни она, ни любой из нас. Все, кто приходят в приют ковена королевы,
сперва должна принести клятву - жить по христову закону.
     Род медленно повернулся к нему.
     - Понимаю, - произнес он после минутной паузы. - Ковен белых магов.
     Тоби кивнул.
     - Все Грамарийские маги белые?
     -  Стыдно  сказать,  нет.  Есть   некоторые,   озлобленные   большими
страданиями, чем наши - потерей уха, или глаза, или любимого человека, или
всего вместе - они спрятались в диких землях  гор  и  оттуда  мстят  всему
человечеству.
     Рот Рода растянулся в тонкую усмешку, затем  уголки  губ  опустились,
лицо помрачнело.
     - Их всего не более двадцати, - продолжал Тоби. - И  только  трое  из
них в рассвете лет, все остальные - высохшие старухи и сморщенные старики.
     - Сказочные ведьмы и колдуны, - прошептал Род.
     - Истинно, такие и есть, и о делах их шумят как раз достаточно, чтобы
перекрыть рассказы о любых добрых делах, что можем свершить мы.
     - Так значит, в Грамарие есть два вида ведьм  и  колдунов:  старые  и
злые в горах с одной  стороны,  с  другой  -  молодые  и  добрые  в  замке
королевы.
     Тоби покачал головой и улыбнулся, его глаза снова вспыхнули.
     - Нет, кроме  нас,  есть  еще  трижды  двунадесять  белых  магов,  не
доверяющих королевскому обещанию убежища. Они - лет  тридцати-сорока,  все
хорошие люди, не спешащие доверять.
     Понимание осенило Рода со всей силой откровения. Он откинулся  назад,
рот его сформировал безмолвное "О",  затем,  часто  закивав,  он  нагнулся
вперед и сказал:
     - Так вот почему вы все  так  молоды!  Приглашение  королевы  приняли
только  те  ведьмы  и  колдуны,  в  которых   еще   сохранилось   какое-то
безрассудство и доверие! Так значит, ей досталась стайка подростков!
     Тоби ухмыльнулся от уха до уха, закивав взволнованно.
     - Значит, зрелые колдуны и ведьмы, -  продолжал  Род,  -  люди  очень
хорошие, но они так же очень осторожные.
     Тоби кивнул. Лицо его чуть отрезвело.
     - Среди них есть один-два достаточно смелых, чтобы  иногда  прилетать
сюда. Была одна самая мудрая ведьма из всех, с юга. Она уже совсем старая.
Ей ведь должно было быть около тридцати.
     Эта реплика достигла  Рода  прямо  посреди  глотка.  Он  поперхнулся,
разинув рот, закашлялся, засопел и вытер глаза.
     - Что случилось, Род Гэллоуглас?  -  спросил  Тоби  с  заботливостью,
припасаемой обычно для восьмидесятилетних.
     - О, ничего, - выдохнул Род. -  Просто  путаница  между  пищеводом  и
трахеей. От нас, стариков, знаешь, невольно  приходится  ожидать  подобных
вывертов. Ну так почему же эта мудрая ведьма не осталась?
     Тоби улыбнулся, понимание и доброта просто сочились из него.
     - Она сказала, что мы чересчур сильно заставляем ее чувствовать  свой
возраст и вернулась к себе, на юг. Если ты  окажешься  там  и  попадешь  в
беду, то тебе надо будет только кликнуть ее имя, Гвендайлон, и она тут  же
окажет тебе даже больше помощи, чем надо.
     - Я  запомню  это,  -  пообещал  Род  и  немедленно  забыл,  так  как
представил себя зовущим на помощь женщину.
     Он чуть не зашелся в новом приступе кашля, но не посмел смеяться, так
как помнил, каким был сам чувствительным в отрочестве.
     Он сделал еще один глоток вина,  чтобы  залить  свой  смех,  и  ткнул
кружкой в сторону Тоби.
     - Вот только еще один вопрос: почему королева защищает вас?
     - Разве ты не знаешь? - удивленно посмотрел на него Тоби.
     - Да... вот не знаю, - сладко улыбнулся Род.
     - Да ведь она же сама ведьма, дорогой друг Гэллоуглас!
     Улыбка Рода растаяла.
     - Гм. - он почесал кончик носа. - До  меня  доходили  слухи  на  этот
счет. Значит, они верны, да?
     - Вполне верны. Конечно, она ведьма  необученная,  но  тем  не  менее
ведьма.
     - Необученная? - поднял бровь Род.
     - Да. Наш дар нужно развивать и  упражнять,  тренировать  и  обучать,
чтобы  довести  до  своей  полноты.  Катарина  -  природная   ведьма,   но
необученная. Она может слышать мысли, но не в любое время, а только  когда
пожелает, и не ясно.
     - Хм. А что же еще она умеет делать?
     - Насколько мы знаем  -  ничего.  Она  только  обладает  способностью
читать чужие мысли.
     - Так, значит, она, можно так выразиться,  удовлетворяет  минимальным
требованиям для вступления в профсоюз. - Род почесал  за  ухом.  -  Своего
рода сподручный талант для королевы. Она должна знать все, что  происходит
в замке у нее.
     Тоби покачал головой.
     - Разве ты способен расслышать пятерых, говорящих  одновременно,  Род
Гэллоуглас? И слушать их все время подряд?  И  еще  потом  быть  способным
вспомнить все, что они говорили?
     Род нахмурился и почесал подбородок.
     - Можешь повторить хотя  бы  один  разговор?  -  Тоби  снисходительно
улыбнулся и покачал головой. - Конечно, не можешь. И наша королева тоже не
может.
     - Она могла бы записывать их...
     - Да, но вспомни, она необученная, а чтобы  делать  из  мыслей  слова
необходима тренировка этого великолепного дара.
     - Погоди, - поднял руку Род. - Ты хочешь сказать, что вы  не  слышите
мысли как слова?
     - Нет-нет. Мгновенной мысли достает на книгу слов,  друг  Гэллоуглас.
Разве тебе необходимо выкладывать мысли словами для того, чтобы иметь их?
     - Понятно, - кивнул Род. - Квантовая механика мысли.
     - Странно, - пробормотал чей-то голос.
     Подняв взгляд,  Род  обнаружил,  что  находится  в  центре  приличных
размеров  группы  юных  ведьм  и  чародеев,  явно  подлетевших   послушать
интересный разговор.
     Он посмотрел на говорившего, плотного юного чародея,  и  улыбнулся  с
оттенком сарказма.
     - Что странно? - он гадал, как там звали этого паренька.
     Парень усмехнулся.
     - Меня зовут Мартин, - он помолчал, чтобы посмеяться  над  удивленным
взглядом Рода: тот все еще не мог привыкнуть к чтению мыслей. - А  странно
то, что ты чародей, а не знаешь даже азов чтения мыслей.
     - Да, - кивнул Тоби. - Ты  -  единственный,  известный  нам  чародей,
который не может слышать мыслей.
     - Э-э... да... - Род провел рукой по щетине. - Ну, как я уже упомянул
немного ранее, я не настоящий чародей. Видите ли...
     Его прервал дружный взрыв смеха. Он вздрогнул и покорился своей
     После этого Род вернулся к прежней линии вопросов.
     - Я так понял, что некоторые из вас способны слышать мысли как слова.
     - О, да, - подтвердил Тоби, вытирая глаза. -  Есть  тут  у  нас  одна
такая.
     Он повернулся к кольцу слушателей.
     - Олдис здесь?
     Пухленькая  хорошенькая  шестнадцатилетняя  девушка  протолкнулась  в
передний ряд.
     - Кого мне надо для вас послушать, сэр?
     Искра пересекла пропасть в мозгу Рода. В его глазах появился блеск.
     - Дюрера. Советника милорда Логайра.
     Олдис сложила руки  на  коленях,  устроилась  поудобнее,  сидя  очень
прямо. Она уставилась на Рода, глаза ее потеряли  фокусировку.  Затем  она
начала говорить в нос, высоким, монотонным, голосом.
     - Как вам угодно, милорд. И все же я не могу понять,  истинно  ли  вы
верны.
     Голос ее упал на две октавы по тону, но сохранил свою монотонность.
     - Негодяй! Ты имеешь наглость оскорблять меня прямо в лицо?
     - О, нет, милорд, - поспешно ответил высокий голос,  -  я  ничуть  не
оскорбляю вас, я только ставлю под сомнение мудрость ваших действий.
     "Дюрер", - подумал Род. Высокий голос, несомненно принадлежал Дюреру,
практиковавшемуся  в  своем  занятии  -  заботе  о  манипуляции   герцогом
Логайром.
     - Вспомните, милорд - она всего лишь ребенок. Добро ли по отношению к
ребенку позволять ему своевольничать?  Или  добром  будет  отшлепать  его,
когда он в этом нуждается?
     С минуту стояло молчание, затем ответил более глухой голос лорда:
     - В том, что ты говоришь, есть какая-то доля истины. Разумеется, в ее
попытке взять власть в свои руки в  вопросе  назначения  священников  есть
что-то от взбалмошного ребенка.
     - Но, милорд, - пробормотал высокий голос, - это же  не  идет  против
традиций и против мудрости людей немного старше ее  самой.  Воистину,  как
это ни горько, но это действия непослушного ребенка.
     - Возможно, - прогромыхал Логайр, - и все же она - королева, а  слово
королевы - закон.
     - Даже если королева издает дурные законы, милорд?
     - Ее действия не дурные, Дюрер,  -  глухой  голос  принял  угрожающий
оттенок.  -  Наверное,  они   необдуманные   и   безрассудные,   и   плохо
рассчитанные, ибо добро, кое они принесут сегодня, может  принести  гибель
на наши головы. Наверное, это глупые законы, но дурные - нет!
     Высокий голос вздохнул.
     - Возможно, милорд. И все же она угрожает чести своих вельмож.  Разве
это не дурно?
     - Это! - прогромыхал Логайр, - как же это так? Да, она была надменна,
беря на себя  больше  высокомерия,  чем,  возможно,  когда-либо  бывало  у
королевы, но она никогда еще не делала ничего такого, что  могло  бы  быть
истолковано как оскорбление.
     - Да, милорд, пока нет.
     - Ты что-то еще хочешь сказать?
     - День этот неизбежно придет, милорд!
     - Какой такой день, Дюрер?
     - Когда она поставит крестьян впереди знатных, милорд.
     - Прекрати свои изменнические речи! - зарычал Логайр.  -  На  колени,
ничтожество, и благодари своего бога,  что  я  не  приказываю  обезглавить
тебя!
     Род глядел в лицо  Олдис,  все  еще  не  оправившись  от  потрясения,
вызванного услышанным диалогом двух бестелесных мужских голосов, выходящих
из уст хорошенькой девушки.
     Ее глаза постепенно снова сфокусировались. Она испустила долгий вздох
и улыбнулась ему.
     - Ты слышал, друг Гэллоуглас?
     Род кивнул.
     Она развела руки, пожав плечами.
     - А я не могу вспомнить ни слова из того, что только что говорила.
     - Пусть это не беспокоит тебя, я помню все. -  Род  потер  щетину  на
подбородке. - Ты действовала как канал, медиум в  чистейшем  смысле  этого
слова.
     Он запрокинул голову, осушил свою кружку и кинул ее  одному  из  юных
колдунов. Юноша поймал ее на лету, на мгновение исчез с  ней,  но  тут  же
снова появился, чтобы вручить до краев наполненную кружку Роду, который  в
насмешливом отчаянии покачал головой.
     Он откинулся назад, пригубив вино и поднял взгляд на  окружающие  его
юные лица, улыбающиеся и довольно-таки сияющие от сознания своей силы.
     - Вы когда-нибудь проделывали это раньше? - спросил Род, махнув рукой
в сторону их всех. - Я имею в виду, слушали ли вы подобные  внутричерепные
заседания?
     - Только врагов королевы, - ответила  Олдис,  вскинув  голову.  -  Мы
часто слушаем Дюрера.
     - Вот как? - поднял бровь Род. - И вам удалось что-нибудь узнать?
     Олдис кивнула.
     - Он в последнее время сильно озабочен крестьянами.
     На миг Род совершенно опешил.
     - Что у него за интерес к ним?
     Тоби знающе усмехнулся.
     - Чу,  вот  его  последний  подвиг!  Он  заварил  свару  между  двумя
крестьянами из личных владений королевы.  Один  молодой  крестьянин  желал
жениться на дочери старого фермера, а старик сказал "нет". И  юнец  воздел
руки в отчаянии и остался бы спокойно с разбитым сердцем.
     - Но тут встрял Дюрер.
     - Да. Он днем и ночью преследовал юнца,  ибо  известие  о  сватовстве
парня распространилось по всем деревням, и присмотрел за тем,  чтобы  слух
пересказывали с добавлением вопроса: разве может  юноша  считаться  мужем,
если позволяет дряхлому идиоту лишить себя любимой девушки?
     Род кивнул.
     - И другие крестьяне принялись кидать этот вопрос пареньку.
     - Само собой. Ехидство, издевки, насмешки - и однажды парень взял  да
и похитил девушку и сделал ей ребенка.
     Род поджал губы.
     - Как я представляю, папа немножко разволновался.
     Тоби кивнул.
     - Он приволок парня к деревенскому попу и потребовал, чтобы  паренька
повесили за насилие.
     - А поп сказал...
     - Что это была любовь, а не насилие, и подходящим  наказанием  должен
быть брак, а не казнь.
     Род усмехнулся.
     - Держу пари, что дети были крайне опечалены таким поворотом дел.
     - Их горе было так велико, что они пустились в пляс, - хохотнул Тоби.
- А старик рассудил, что такова, видно, премудрость  божия  и  благословил
их.
     - И тут снова встрял Дюрер.
     - Само собой. Он поднялся перед королевой, когда она сидела за столом
перед всеми лордами  и  их  леди,  крича,  что  королева  должна  показать
справедливость  своего  нового  порядка,  постановив  сама,  что  было  бы
справедливо в этом деле, ибо разве эти  крестьяне  не  принадлежали  самой
королеве?
     Род ухмыльнулся и хлопнул себя по бедру.
     - Она, должно быть, была готова плюнуть ему в глаза!
     - О, ты знаешь нашу королеву! - Тоби закатил глаза к потолку.  -  Она
бы с удовольствием воткнула ему нож меж  ребер.  Но  на  брошенный  вызов,
однако, надо отвечать. Ей придется самой заслушать это дело, когда  она  в
следующий раз будет держать общий суд.
     - Общий суд? - нахмурился Род. - Это что, черт возьми, такое?
     - На один час каждый месяц королева открывает свой двор для  всех  ее
подданных,  кто  желает,  чтобы  их  выслушали,  и  крестьяне,  дворяне  и
духовенство являются к ней  в  Большой  Зал.  Большинство  Великих  Лордов
только смотрит, в то время как мелкое дворянство и крестьяне приносят свои
жалобы и обиды. А со следящими Великими Лордами, можешь быть  уверен,  что
обиды, на которые жалуются, будут безусловно мелкими.
     - Вроде этого случая, - кивнул Род. -  И  когда  же  будет  следующий
Общий Суд?
     - Завтра, - ответил Тоби. - И я думаю, что Великие Лорды велят  своим
прирученным крестьянам и духовенству протестовать  против  новых  судей  и
священников королевы. Лорды,  конечно,  сперва  подадут  свой  протест,  а
другие, попроще, откликнутся на него эхом.
     Род кивнул.
     - Придают всему делу общественную  огласку.  Но  что  Дюрер  надеется
приобрести выталкиванием этого дела о соблазнении?
     Тоби пожал плечами.
     - Это может знать только сам Дюрер.
     Род, нахмурясь откинулся в кресле и отхлебнул из  кружки.  Он  изучил
окружавшие его юные лица и почесал в затылке.
     - Мне это кажется сведениями, которые желательно бы  знать  королеве.
Но почему вы не сообщаете ей об этом?
     Лица отрезвели. Тоби закусил губу и уставился на пол.
     Род нахмурился.
     - Так почему же вы ей об этом не сообщили, Тоби?
     - Мы пытались, друг Гэллоуглас, - парень посмотрел на  Рода  с  немым
призывом. - Мы пытались, но она не желает нас слушать.
     Лицо Рода одеревенело.
     - Это как так?
     Тоби беспомощно развел руками.
     - Посланный к королеве вернулся со  словами,  что  нам  следует  быть
благодарными за предоставленную нам защиту  и  не  быть  столь  наглыми  и
бестактными, чтобы пытаться вмешиваться в ее правление.
     Род задергал  головой  в  быстрых  кивках,  растянув  рот  в  мрачной
усмешке.
     - Да, это похоже на Катарину.
     - А может, - задумчиво произнес один из ребят, - это все  к  лучшему,
ибо у нее хватает забот и без наших роковых предупреждений.
     Род невесело усмехнулся.
     - Да. Между знатью и нищими у нее беспокойства больше чем  достаточно
для того, чтобы она была занята по горло.
     Тоби кивнул с мудрым и серьезным видом.
     - Да, у нее хватает хлопот между советниками, Домом Хлодвига и баньши
у нее на крыше. У нее есть важные причины очень бояться.
     - Да, - голос Рода стал тугим, скрежещущим. - Да, у нее  есть  веские
причины и я думаю, она основательно напугана.


     Большой Том спал очень чутко, он проснулся и  резко  сел  на  тюфяке,
когда Род на цыпочках подошел к своей койке.
     - Здоров, мастер? - прошептал он скрежещущим голосом, в котором  было
примерно столько же секретности, что и у лягушки-быка в течке.
     Род остановился и, нахмурясь, поглядел на своего слугу...
     - Да, вполне здоров. А почему бы мне не быть здоровым?
     Большой Том глуповато усмехнулся.
     - Ты мало спишь, - объяснил он. - Я думал, может, это лихорадка.
     - Нет, - с облегчением улыбнулся Род, качая головой,  он  протиснулся
мимо Тома. - Это не лихорадка.
     - А что же тогда?
     Род упал спиной на постель, заложив руки на голову.
     - Ты, Том, когда-нибудь слышал об игре, называемой "крикет"?
     - Сверчок? - нахмурился Том. - Это  существо,  стрекочущее  в  очаге,
мастер?
     - Да, но это также  и  название  игры.  Центр  игры,  понимаешь,  это
воротца, и одна команда пытается их  сбить,  бросая  по  ним  мяч.  Другая
команда, пытается их защитить, отбивая мяч лаптой.
     - Странно,  -  пробормотал  Большой  Том,  широко  раскрыв  глаза  от
удивления. - Крайне странная манера игры, мастер.
     - Да, - согласился Род. - Но дальше - еще  хуже.  Команды,  понимаешь
ли, меняются местами, и та команда, что прежде  атаковала  ворота,  теперь
защищает их.
     Он посмотрел сквозь пальцы ног на круглое, словно в пятнах оспы, лицо
Тома.
     - Нет, - пробормотал великан, смущенно  мотая  головой.  -  Какой  же
смысл всего этого, мастер?
     - Так вот, - Род потянулся и расслабился. - Смысл тот:  неважно,  кто
победит, но воротцам придется туго.
     - Да! - энергично закивал Большой Том. - Это наверняка, мастер!
     - Так вот, у меня такое чувство, что здесь идет колоссальная  игра  в
крикет, только тут играют три команды: советники, нищие и...
     - Дом Хлодвига. - пробормотал Том.
     Род удивленно вскинул брови.
     - Да, Дом Хлодвига. И, конечно, королева.
     - И кто же тогда воротца? - поинтересовался Большой Том.
     - Воротца - это я, - Род  перекатился  на  бок,  трахнул  кулаком  по
подушке и с блаженным вздохом  опустил  на  нее  голову.  -  А  теперь,  я
собираюсь поспать. Спокойной ночи.
     - Мастер Гэллоуглас, - пропищал сверху голос пажа.
     Род закрыл глаза и помолился о ниспослании ему сил свыше.
     - Да, паж?
     - Вас зовут дожидаться выхода к завтраку, мастер Гэллоуглас.
     Род заставил веки подняться и поглядел в окно. Небо уже порозовело от
приближавшегося рассвета.
     Он зажмурился и сосчитал до десяти, чуть не задремав  по  ходу  дела.
Затем он втянул вдох, который наполнил бы бездонную шахту, скинул  ноги  с
постели и сел, на кровать.
     - Ну, видимо, для воротцев отдыха не существует. Ну что мне  поделать
со своей проклятой формой, Том?


     Род был вынужден признать, что Катарина Плантагенет обладала  хорошим
драматическим инстинктом и, более того, знала, как можно использовать  его
на свой лад.
     Часовые были расставлены на постах в обеденном зале  еще  до  восхода
солнца, Лорды и леди, имевшие привилегию, или точнее  несчастье  разделять
стол с королевой, прибыли сразу же после  петушиного  крика.  Катарина  же
сделала свой выход только тогда, когда все собрались и подождали некоторое
время, глазея на поданное мясо, только тогда она медленно вошла в залу.
     Двери широко распахнулись, открывая взору присутствующих  стоявшую  в
море факельного света королеву Катарину Плантагенет.
     Шесть  трубачей  затрубили  в  фанфары,  при   звуке,   которых   все
присутствующие поднялись, а Род содрогнулся: высота тона в  этой  культуре
была более или менее делом вкуса.
     Затем Катарина проследовала в зал, высоко  подняв  голову  и  откинув
назад плечи. Она прошла четверть пути к большому позолоченному  креслу  во
главе стола у стены.
     Герцог Логайр шагнул вперед и отодвинул кресло. Катарина опустилась с
грацией и легкостью перышка. Логайр сел по правую руку от нее, и остальное
общество последовало их примеру. Катарина взяла  свою  двузубую  вилку,  и
общество сделало то же, в то время как со всех углов зала налетели слуги в
ливреях,  с  деревянными  тарелками,  наполненными  беконом  и   колбасой,
маринованной селедкой, белыми булочками, мисками с чаем и с супом.
     Каждую тарелку сперва подносили Брому О'Берину, который  сидел  слева
от королевы. Бром брал пробу с  каждой  тарелки,  съедал  кусочек  каждого
блюда  и  помещал  оставшееся  на  тарелку  перед  собой.  Затем  огромные
деревянные тарелки были расставлены по всему столу. К этому  времени  Бром
обнаружив, что он еще жив, передал наполненное блюдо Катарине.
     Каждую тарелку сперва подносили самым знатным лордам и их леди, затем
всем остальным. Общество со  смаком  принялось  за  еду,  и  желудок  Рода
напомнил ему, что все, что попало туда  этой  ночью,  было  лишь  вином  и
специями.
     Катарина изысканно отправляла в  рот  свою  еду  с  оригинальным,  не
лучше, чем у пичужки, аппетитом. Ходили  слухи,  что  она  как  раз  перед
формальным застольем перекусывала в  уединении  своих  апартаментов.  Даже
если  и  так,  она  была  такой  худенькой,  что  Род  находил  этот  слух
сомнительным.
     Слуги  носились  туда-сюда  с  бутылями  вина  и  огромными   мясными
пирогами.
     Род стоял на посту у восточной двери, таким образом,  обзор  Катарины
был у него достаточно хорошим там, где она сидела, в северном конце стола,
милорда Логайра, по правую руку от нее, Дюрера, по правую руку от  милорда
Логайра и затылка Брома О'Берина.
     Дюрер нагнулся и зашептал что-то  своему  лорду.  Логайр  нетерпеливо
отмахнулся и кивнул. Он в один прием оторвал от  мяса  здоровенный  кусок,
прожевал, проглотил и запил  глотком  вина.  Опустив  кубок  на  стол,  он
повернулся к Катарине и прогрохотал:
     - Ваше Величество, я озабочен.
     Катарина бросила на него холодный взгляд.
     - Мы все озабочены, милорд Логайр. Мы должны нести бремя своих забот,
насколько это в наших силах.
     Губы Логайра плотно сжались, его рот почти затерялся  между  усами  и
бородой.
     - Моя забота, - ответил он, - о  вашей  особе  и  благополучии  всего
королевства вашего.
     Катарина вернулась к своему блюду, с большой заботой отрезая  кусочек
свинины.
     - Я должна надеяться, что благополучие моей особы и  впрямь  повлияет
на благополучие моего королевства.
     Шея Логайра побагровела, но он упрямо гнул свое.
     -  Я  рад,  что  ваше  Величество  упоминает,   что   угроза   вашему
благополучию есть угроза всему королевству.
     Кожа меж бровей Катарины наморщилась, она обратила нахмуренное лицо к
Логайру.
     - Я и впрямь понимаю.
     - Зная, что жизни королевы угрожают, народ испытывает беспокойство.
     Катарина отложила вилку и откинулась на спинку кресла. Ее  голос  был
мягким, даже ласковым.
     - Значит, моей жизни угрожают, милорд?
     - Кажется, так, - осторожно промолвил Логайр. - Ибо баньши  снова  на
вашей крыше прошлой ночью.
     Род навострил уши.
     Губы Катарины спрятались, зажатые меж зубами, а глаза  закрылись.  За
столом воцарилось молчание. Во  внезапной  тишине  прогремел  голос  Брома
О'Берина.
     - Баньши часто видывали на стене замка ее величества, и  все  же  она
тем не менее до сих пор жива.
     - Тихо! - оборвала его Катарина.
     Плечи ее выпрямились, она нагнулась вперед и взяла свой кубок.
     - Я не желаю слышать о баньши.
     Она залпом осушила кубок, затем протянула руку с ним в сторону.
     - Слуга, еще вина!
     Дюрер сорвался со  своего  места  и  в  один  миг  очутился  рядом  с
королевой. Выхватив кубок из ее руки, он повернулся к подбежавшему  слуге,
и держал кубок, пока слуга наполнял его  кувшин.  Весь  двор  в  изумлении
пялил глаза: такая любезность по отношению  к  королеве  была  со  стороны
Дюрера несколько необычной.
     Он повернулся обратно к королеве, опустился на одно колено и протянул
кубок. Катарина удивленно  посмотрела  на  него,  затем  медленно  приняла
кубок.
     - Благодарю вас, Дюрер, и все же  должна  признаться,  что  никак  не
ожидала от вас такой любезности.
     Глаза Дюрера блеснули. Он поднялся  с  насмешливой  улыбкой  и  очень
низко поклонился.
     - Пейте на здоровье, моя королева.
     Но Род был чуточку менее доверчив, чем сама Катарина, более того,  он
заметил, как Дюрер провел левой рукой над кубком как раз  перед  тем,  как
слуга налил.
     Он покинул свой пост и поймал кубок как  раз  тогда,  когда  Катарина
поднесла его к губам. Побледнев, она  уставилась  на  него,  в  ее  глазах
поднималась
     - Я не звала вас, сударь.
     - Прошу прощения, Ваше Величество, - Род отстегнул от  пояса  кинжал,
положил клинок на стол и наполнил конические ножны вином. Слава небесам! -
он принял меры предосторожности, снова включив Векса, прежде чем заступить
на дежурство.
     Он протянул руку вперед, держа серебряный рог, и сказал:
     - Человек слаб, Ваше Величество, со стыдом признаюсь, что я  не  могу
проанализировать своих действий, дело лишь в том, что я опасаюсь за  Жизнь
Вашего Величества.
     Весь гнев Катарины исчез от завороженности действиями Рода.
     - Что это, - она показала на серебряный рог, - что это такое?
     - Рог единорога, - ответил Род и поднял взгляд,  чтобы  посмотреть  в
глаза Дюрера, горящие яростью.
     - Анализ завершен, - прошептал голос у него  за  ухом.  -  Субстанция
ядовита для человеческого организма.
     Род мрачно улыбнулся и нажал мизинцем на шишку рога. "Рог  единорога"
стал пурпурным.
     Весь двор ахнул от ужаса, потому что все знали легенду,  о  том,  что
рог единорога становится пурпурным, если в него поместить яд.
     Катарина побледнела и стиснула кулаки, чтобы скрыть дрожь.
     Рука Логайра сжалась в огромный кулак, глаза его сузились,  когда  он
прожег взглядом Дюрера.
     - Ничтожество! Если ты как-то участвовал в этой измене...
     - Милорд, вы же видели, - голос Дюрера  стал  ломаться,  -  я  только
подал королеве кубок.
     Но его горящие глаза не отрывались от глаз Рода,  казалось,  намекая,
что Род смог бы избавиться от многих бед и мучений, если  бы  он  попросту
тут же, на месте выпил бы это вино.


     Роду было поручено вместе с тремя  другими  гвардейцами  сопровождать
Катарину из ее апартаментов в Большой зал для  Общего  суда.  Их  четверка
ждала ее перед палатами, пока не открылась дверь и не  вышел,  предшествуя
королеве, Бром О'Берин. Двое солдат пристроились впереди королевы и позади
Брома, а Род и еще один гвардеец - сзади нее.
     Они медленно двинулись направо по коридору,  приноравливаясь  к  шагу
Катарины, а королева, закутанная в тяжелый  меховой  плащ  и  обремененная
тяжелой ношей в виде золотой короны, двигалась  очень  медленно.  Каким-то
образом она умудрялась при этом выглядеть скорее величавой, чем неуклюжей.
     Когда  они  приблизились  к  Большому   залу,   откуда-то   выскочила
дистрофическая, одетая в бархат фигура. Это был Дюрер.
     - Прощу прощения, - обратился он, трижды поклонившись,  но  я  должен
поговорить с Вашим Величеством.
     Губы его были туго сжаты, в глазах - гнев.
     Катарина остановилась, вытянувшись во весь свой рост.
     "А готовность к бою у нее номер один" - подумал Род.
     - Так говори же, - ответила она, глядя сверху вниз на свалившегося ей
как снег на голову советника. - Но говори быстро, смерд!
     Глаза  Дюрера  вспыхнули  при  этом  обращении,  термин  "смерд"  был
зарезервирован  за  крестьянами.  Тем  не   менее   он   сумел   сохранить
почтительный вид.
     -  Ваше  Величество,  умоляю  вас  не  терпеть  никакой  задержки   в
заслушивании петиции Великих Лордов, ибо они крайне сильно возбуждены.
     - Что может задержать меня с этим? - нахмурилась Катарина.
     Дюрер закусил губу и отвел взгляд.
     Глаза Катарины зажглись гневом.
     - Говори, смерд! - резко приказала она. - Или ты смеешь предположить,
что королева страшится слушать своих вельмож?
     - Ваше Величество, - проговорил Дюрер с большой неохотой, затем снова
обрушился как лавина. - Я  слышал,  что  сегодня  при  дворе  должно  быть
заслушано дело двух крестьян.
     - Да, - рот Катарины отвердел. - Это дело  рекомендовано  мне  тобой,
Дюрер.
     Глаза человечишки стрельнули в нее злым блеском, затем он снова  стал
сплошным подхалимничающим унижением.
     - Я думал... я слышал... я страшился...
     - Чего ты страшился?
     - Ваше Величество были в последнее время более всего озабочены вашими
крестьянами...  -  Дюрер  на  минуту  заколебался,  а  затем,   запинаясь,
продолжил. - Я страшился... что Ваше Величество может... наверное...
     Взгляд Катарины отвердел.
     - Что я могу выслушать этих двух крестьян  прежде,  чем  склоню  свой
слух к петиции моих вельмож?
     - Вы не должны! Ваше Величество! - Дюрер рухнул на  колени,  умоляюще
сложив руки. - Вы не должны сегодня идти на риск оскорбить Великих Лордов.
Самой жизни вашей угрожает опасность, если вы...
     - Смерд, ты что, смеешь думать, будто я страшусь?
     Род закрыл глаза, сердце замерло у него в груди.
     - Ваше Величество!  -  воскликнул Дюрер.  -  Я только хотел  сказать,
что...
     - Довольно! -  Катарина  резко  повернулась,  презрительно  оттолкнув
тощую фигуру советника.
     Бром О'Берин и гвардейцы двинулись вместе  с  ней.  Огромные  дубовые
двери распахнулись перед ними.
     Род рискнул бросить быстрый взгляд через плечо.
     Лицо Дюрера исказила злобная радость, его глаза победоносно сверкали.
     Наилучший способ заставить девчонку что-то сделать - это  сказать  ей
не делать этого...
     Бром  провел  королевскую  свиту  в  большое   сводчатое   помещение,
освещенное рядом окон в эркерах с обеих сторон. Пятнадцатью метрами  выше,
через зал  тянулась,  словно  хребет,  потолочная  балка  с  отходящими  к
гранитным стенам дубовыми ребрами. С потолка свисали две большие люстры из
сварного железа с горящими в канделябрах свечами.
     Они поднялись на тронное возвышение в трех  метрах  над  полом  зала.
Перед ними находился огромный золоченый королевский трон.
     Бром  провел  их  вокруг  края  возвышения  к  трону.  Там  гвардейцы
расположились по  обеим  сторонам  трона,  а  Катарина,  сделав  последние
полшага, встала, стройная и  гордая,  перед  троном,  глядя  на  множество
людей, собравшихся внизу.
     Это  множество  выглядело  образчиками  всех  слоев  населения.   Они
заполнили Большой зал от лестницы тронного возвышения до тройных дверей  в
противоположном конце зала.
     Впереди находились двенадцать великих вельмож, сидевших полукругом  в
деревянных креслах в четырех метрах от ступенек трона.
     За ними стояли сорок-пятьдесят пожилых людей  в  коричневых  и  серых
одеждах с бархатными воротниками и маленьких квадратных  фетровых  шляпах.
На их обширные  животы  спадали  серебряные  или  золотые  цепи.  Бюргеры,
подумал  про  себя  Род,  местные  купцы,  чиновники,  мастера  гильдий  -
буржуазия.
     Позади них находились черные с капюшонами рясы духовенства, а за ними
- серовато-коричневого цвета латанная одежда крестьянства,  большая  часть
которого, Род  не  сомневался,  была  прислана  с  замковой  кухни.  Таким
образом,  на  общем  суде  присутствовали  представители  всех  классов  и
сословий.
     Но в центре крестьян стояло четверо солдат в зелено-золотом -  цветах
королевы - а между ними стояли двое крестьян один молодой, другой  старый,
оба выглядевшие перетрусившими и  перепуганными  почти  на  грани  паники,
вертевшие в мозолистых руках шляпы. У старикана была длинная седая борода,
юнец же был чисто выбрит. Оба были в серовато-коричневых рубахах из грубой
ткани, тот же самый материал обвязывал их ноги, служа им брюками. Рядом  с
ними стоял священник, выглядевший почти столь же не в своей тарелке, как и
они.
     Все глаза смотрели на королеву. Катарина очень хорошо это  сознавала:
она выпрямилась еще сильнее, чтобы казаться еще хоть  ненамного  повыше  и
сохраняла свою позу пока в зале не воцарилась мертвая  тишина.  Затем  она
медленно села, и Бром уселся по-турецки у ее ног. Тупые  концы  пик  глухо
стукнули о камень, когда Род и  трое  других  гвардейцев  стали  "вольно",
оставив пики под углом в двадцать градусов.
     По залу прогремел голос Брома.
     - Кто в сей день предстанет перед королевой?
     Вперед шагнул герольд с пергаментным  свитком  и  зачитал  список  из
двадцати  петиций.  Первой  была  петиция  вельмож,  последней  -  петиция
дюреровских крестьян.
     Наступил миг потрясенного молчания,  затем  старый  герцог  Логайр  с
ревом вскочил на ноги.
     - Показания! Вы так сильно нуждаетесь в показаниях, что  ставите  эту
деревенщину впереди своих высочайших вельмож?
     - Милорд, - окрысилась Катарина, - вы забываете  свое  положение  при
дворе.
     - Нет, это вы забываете! Это вы забываете уважение к традициям и  все
законы, с детства усвоенные вами от вашего отца!
     Старый лорд вытянулся во весь рост, пылая гневом.
     - Никогда, - прогремел он, - старый король не обесчестил бы так своих
вассалов!
     - Открой глаза, старик! - голос Катарины был холоден и надменен. -  Я
бы хотела, чтобы мой отец был все еще жив, но он умер, и  теперь  царствую
я!
     - Царствуешь! - губы Логайра скривились в кислой  усмешке.  -  То  не
царствование, но тирания!
     Потрясенный зал умолк. Затем все нарастая,  по  рядам  присутствующих
пополз шепот: "Измена! Измена-измена-измена-измена!"
     Первым заговорил Бром О'Берин.
     - Теперь, милорд Логайр, теперь ты должен пасть на колени и попросить
прощения у своей госпожи, или же ты  навек  будешь  осужден  как  изменник
трону и государству!
     Лицо  Логайра  окаменело,  он   вытянулся,   выпрямился   и,   задрав
подбородок, хотел начать говорить, но Катарина опередила его, сказав тугим
дрожащим голосом:
     - Никакого прощения не будет не спрошено, ни дано. Ты, милорд Логайр,
принимая во внимание  оскорбления,  нанесенные  нашей  королевской  крови,
отныне изгоняешься из нашего Двора и Присутствия, чтобы  никогда  более  к
нам не приближался.
     Медленно взгляд старого герцога встретился с глазами королевы.
     - Как же так, дитя? - пробормотал он,  и  Род  неожиданно  заметил  в
уголках глаз старика слезы. - Дитя, неужели ты обойдешься с  отцом  также,
как обошлась с сыном?
     Лицо Катарины стало мертвенно бледным. Она полуподнялась.
     - Поспеши покинуть место сие, милорд Логайр! - голос Брома дрожал  от
ярости. - Поспеши покинуть место сие, или же я спущу на тебя собак!
     Взгляд Логайра медленно опустился на Брома.
     - Спустишь собак? Да, ибо ты - самый верный пес нашей королевы! -  он
снова поднял глаза на Катарину. - Ах, леди-леди! Я  надеялся  умилостивить
тебя борзым щенком, прежде чем умру.
     Катарина снова села, гордо вытянувшись.
     - У меня есть мастифф, милорд, и пусть мои враги берегутся!
     Старик медленно кивнул, его полные горя глаза не могли оторваться  от
ее лица.
     - Значит, ты будешь называть меня врагом...
     Катарина чуть выше вскинула подбородок.
     Он круто повернулся и направился  через  весь  зал  к  выходу.  Толпа
расступилась перед ним, открыв широкий проход. Гвардейцы по обеим сторонам
от большой центральной двери вытянулись по стойке  "смирно"  и  распахнули
порталы.
     Герцог резко остановился на пороге и обернулся посмотреть над  толпой
на Катарину. Его тяжелый старый голос в  последний  раз  наполним  зал.  И
голос его был каким-то мягким, почти добрым.
     - И все же прими сие от меня, королева, кою я некогда  называл  своей
племянницей - тебе нечего страшиться армий Логайра, пока я жив.
     Секунду  он  постоял  на  пороге,  не  двигаясь,  выдерживая   взгляд
Катарины. Затем резко повернулся, взметнув полы плаща, и исчез.
     Целых три вдоха в зале царило  молчание,  затем  все  поднялись,  как
один, одиннадцать оставшихся Великих Лордов и двинулись гуськом по проходу
к Большой центральной двери, следуя за Логайром в изгнание.


     - Так как же она решила дело двух крестьян? - спросил Векс.
     Род ехал на роботе-коне по  склону,  за  замком,  "для  выездки",  во
всяком случае, так он сказал конюху. На самом же деле  ему  был  необходим
совет Векса относительно того, ЧТО БЫ ВСЕ ЭТО ЗНАЧИЛО.
     - О, - ответил он, - она поддержала решение  приходского  священника:
подобающим наказанием для  паренька  был  брак.  Старику  это  не  слишком
понравилось, но Катарина  держала  туза  в  рукаве:  парень  должен  будет
содержать своего тестя на старости лет. При  этом  старик  ухмыльнулся,  а
парень вышел с таким видом, словно он был не совсем уверен, в том, что он,
в конце концов, победил.
     - Превосходное решение, -  пробурчал  Векс.  -  Наверное,  юной  леди
следует поискать карьеры в юриспруденции.
     - В чем угодно, лишь  бы  это  держало  ее  подальше  от  политики...
Славные, воистину, на этой планете закаты.
     Они ехали в сторону заходящего солнца, алый  шар  разрисовал  небо  в
красновато-коричневый и золотой цвета от горизонта и почти до зенита.
     - Да, - снабдил его информацией робот, - здесь  закаты  действительно
превосходные, благодаря густоте атмосферы, которая составляет  почти  одну
целую и пять десятых земной нормальности. На этой  широте,  однако,  из-за
наклона оси, который равен...
     - Да-да. Я записал все это в судовой журнал, когда  мы  приземлились.
Сделай милость, оставь все это в покое. Я заметил, что лучи  солнца  стали
кроваво-красными.
     - Соответственно, - пробормотал Векс.
     - Хм, да. Это возвращает нас к сути, не так ли? Что насчет еще одного
предстоящего убийства?
     - Не убийства, Род - покушения.
     - Ладно, покушения. Прости мне мои обозначения и переходи к делу.
     Векс с минуту помолчал, подставляя данные в заранее подготовленный
     - Политическая ситуация на острове  Грамарий  заключает  в  себе  три
определенные фракции: одну роялистскую и две антироялистские.  Роялистская
фракция состоит  из  королевы,  ее  главного  советника  -  некоего  Брома
О'Берина - духовенства, королевской армии и группы эсперов, известных  под
местным именем "маги".
     - А как насчет судей?
     - Как  я  собирался  сказать,  государственные  служащие  могут  быть
включены  в  роялистскую  партию,  за  исключением  тех  чиновников,   чья
продажность оставляет их противниками реформ королевы.
     - Хм, да. Я забыл об этой оговорке.  Ну  а  еще  есть  кто-нибудь  на
стороне Плантагенетов?
     - Да. Подвид Хомо Сапиенс, характеризуемый  крайней  карликовостью  и
упоминаемый под местным названием "эльфы".
     - Ну, они, кажется, во всяком случае не  против  нее,  -  пробормотал
Род.
     - Антироялистские партии многозначительно не объединены  своей  общей
оппозицией  к  трону.  Первая  из  них   -   аристократия,   возглавляемая
двенадцатью герцогами и графами,  который,  в  свою  очередь,  возглавляет
герцог  Логайр.  Стоит  отметить,  что  аристократы  единодушны  в   своей
оппозиции  королеве.  Такое  единодушие  среди   аристократов   феодальной
культуры   совершенно   беспрецедентно   и,    таким    образом,    должно
рассматриваться как аномалия.
     - И откуда взялся этот странный, объединенный фронт?
     - Это единодушие может быть отнесено к присутствию группы, называемой
советниками, каждый из которых  служит  в  качестве  советника  одному  из
двенадцати  Великих  Лордов.  Физическая  согласованность  данной   группы
указывает...
     Род резко повернул голову, уставясь на уши робота-коня.
     - Что это?
     - Каждый из советников физически характеризуется сутулостью,  крайней
худобой, скудными черепными волосами, бледной кожей и общим видом человека
пожилого возраста.
     - Оч-чень интересно! - Род поджал губы. - Я что-то уловил  здесь,  но
не могу понять что.
     -  Такая  физическая  внешность  характерна  для   крайне   развитого
технологического  общества,  в  котором  взяты   под   контроль   проблемы
долгожительства, метаболической регулировке и  подверженности  воздействию
ультрафиолета.
     - Современная медицина и салон красоты при баре, - кивнул Род.  -  Но
что, по-твоему, принимается за горбатого?
     -  Мы  можем  полагать,  что  это   часть   подобострастной   манеры,
применяемой данной группой. Крайности данного поведения указывают  на  то,
что оно не естественно для упомянутых людей.
     - Финалев закон реверса, - кивнул Род. - Дальше.
     - Целью роялистской  фракции  является  увеличение  мощи  центральной
власти. Цель советников состоит в ее ликвидации, результатом  чего  должна
будет явиться такая форма организации, которая известна как воеводства.
     - Которая является, - заключил Род, - своего рода анархией.
     - Именно. И мы, таким  образом,  должны  допускать  возможность,  что
советники могут лелеять  замысел  политического  раскола  воеводств  через
приходы, дабы прийти к полной анархии.
     - И потому-то они и стремятся убить Катарину.
     -  Точное  наблюдение:  ухватятся   за   любой   шанс   ликвидировать
центральную власть.
     - А это означает, что она в опасности. Давай-ка возвратимся обратно в
замок.
     Он натянул поводья, но Векс отказался поворачивать.
     - Она не в опасности, Род, пока еще нет.  Мифология  данной  культуры
требует, чтобы перед смертью на  крыше  появился  призрак,  известный  как
баньши. А баньши не может появиться до наступления ночи.
     Род посмотрел на небо. Были сумерки, на горизонте  все  еще  виднелся
остаток пылания солнца.
     - Ладно, Векс. У тебя есть еще пятнадцать минут, может быть, полчаса.
     -  Доказательства  происхождения  советников  из   высокотехнического
общества, - монотонно продолжал робот, - указывают, что группа  прибыли  с
другой планеты, поскольку единственная культура на данной  планете  -  это
культура  королевства  Катарины,  которая  характеризуется   средневековой
технологией.  Другая  антироялистская  фракция  так  же   носит   указания
инопланетного происхождения.
     - По-моему, я это уже слышал,  -  задумчиво  произнес  Род.  -  Итак,
прокручиваем заново, да?
     - Конечно. Вторая антироялистская фракция известна как Дом  Хлодвига,
название, происходящее от предположительно эклективного процесса  избрания
древних королей. Рядовой состав Дома Хлодвига состоит из  нищих,  воров  и
других  преступников  и  отверженных.  Номинальный   лидер   -   изгнанный
аристократ Туан Логайр.
     - Минутку, - прервал его Род. Ты сказал "номинальный лидер"?
     - Да, - подтвердил Векс. -  Поверхностная  структура  Дома  Хлодвига,
кажется, граничит с толпой, но более  глубокий  анализ  открывает  жесткую
субординацию, одна функция которой - добыча пропитания и одежды для членов
Дома.
     - Но именно этим и занимается Туан!
     - Разве? Кто в Доме Хлодвига снабжает всех  членов  всем  необходимым
для жизни, Род?
     - Ну, Туан дает деньги трактирщику, той кривобокой мартышке,  которую
зовут Пересмешником.
     - Именно.
     - Так ты  говоришь,  -  медленно  произнес  Род,  -  что  Пересмешник
использует Туана лишь как добывателя фондов и марионеточного вождя,  в  то
время, как настоящий босс - это он сам.
     - Именно на это, - ответил  Векс,  -  кажется,  и  указывают  данные.
Какова физическая внешность Пересмешника, Род?
     - Отталкивающая.
     - А как он заработал свою кличку "Пересмешник"?
     - Ну, предполагается, что он своего рода, человек с тысячью лиц...
     - Но все же какова его физическая внешность, Род?
     - Э-э... -  Род  откинул  голову  и  закрыл  глаза,  представив  себе
Пересмешника. - Я бы сказал, что он ростом примерно  сто  семьдесят  семь,
все  время  горбится,  словно  у  него  искривлен  позвоночник,   хрупкого
телосложения, выглядит так, словно он съедает в день, может  быть,  двести
калорий, мало волос...
     Глаза его распахнулись.
     - Эй! Да он же выглядит, словно он - один из советников!
     -  И,  таким  образом,   предположительно,   является   выходцем   из
высокотехнического  общества,  -  добавил  Векс.   -   И,   следовательно,
происходит тоже  с  другой  планеты.  Это  заключение  подтверждается  его
политической философией, как  указывается  в  речах  Туана  Логайра  перед
толпой черни...
     - Так, значит, Туан к тому же еще и рупор, - задумчиво произнес  Род.
- Ну, конечно же, он никогда не смог бы сам  додуматься  до  пролетарского
тоталитаризма.
     - Стоит так же отметить,  -  продолжал  Векс,  -  что  Пересмешник  -
единственный член Дома Хлодвига этого особенного физического типа.
     - Да-а-а! - кивнул Род, потирая подбородок. - Он играет  в  одиночку.
Весь его штат - это обученные поддерживать его местные бродяги.
     - Его долгосрочной целью, - сказал Векс, - можно считать установление
диктатуры. Следовательно, ему желателен на троне  кто-то,  кого  он  может
контролировать.
     - Туан.
     - Именно. Но сперва он должен ликвидировать Катарину.
     - Значит, и советники, и Дом Хлодвига жаждут крови Катарины.
     - Верно, и все же нет никаких указаний на то,  что  они  объединятся.
Если  что-то  есть,  так  оно,   кажется,   указывает   на   их   взаимное
противостояние.
     - Дублирование усилий, - подумал вслух Род, - очень неэффективно. Но,
Векс, что они здесь делают?
     - Мы можем предположить, что они происходят из  двух  противоположных
обществ,  желающих  контролировать  какие-то  богатства,   которые   могут
существовать здесь, в Грамарие.
     Род нахмурился.
     - Я что-то не слышал о наличии в  здешнем  округе  каких-либо  редких
минералов.
     - Я думал о человеческих ресурсах, Род.
     Глаза Рода расширились.
     - Эсперы! Конечно! Они здесь из-за колдунов и ведьм!
     - Или эльфов, - напомнил Векс.
     Род нахмурился.
     - Что им может понадобиться от эльфов?
     - На этот счет у меня нет никакой гипотезы, и все же и эту логическую
возможность приходится допускать.
     - Ладно, - фыркнул Род. - Держись всех своих логических возможностей,
а я займусь ведьмами и колдунами. Всякий, кто  сможет  сделать  корнер  на
рынке телепатов,  сможет  контролировать  Галактику.  Эй!  -  Он  в  ужасе
оторопел. - Да они, вероятно, и впрямь могли бы контролировать Галактику.
     - Да, - пробормотал Векс, - ставки высоки.
     - У меня будут свои, - начал было Род, но его прервал громкий парящий
вой, скрежещущий, словно железо по стеклу.
     Векс развернулся, и Род поглядел назад, на Замок.
     На стене пылала тусклая фигура, как раз ниже восточной башни.  Словно
светящаяся гнилушка или блуждающий огонек. Она, должно быть, был огромной,
даже на таком расстоянии Род мог различить детали.  Она  была  обряжена  в
лохмотья савана, сквозь которые Род  мог  разглядеть  чувственное  женское
тело, но голова его была кроличьей, и у морды были заостренные зубы.
     Баньши  снова  принялся  выть  резким  стоном,  который  поднялся  до
пронзительного крика, затем попытался дойти до визга, который стоял, стоял
и стоял, пока у Рода не были готовы лопнуть барабанные перепонки.
     - Векс, - с трудом выдохнул он. - ЧТО ТЫ ВИДИШЬ?
     - БАНЬШИ, Род.


     Род проскакал галопом весь путь, пробежал через пять пар  часовых  по
дороге к покоям  королевы.  Но  там,  в  дверях,  он  неожиданно  встретил
шлагбаум метровой высоты - Брома  О'Берина,  стоявшего,  широко  расставив
ноги и уперев руки в бока.
     - Ты долго ехал, - пробурчал коротыш.
     Лицо его было свекольно-красным от гнева, но в  глубине  глаз  таился
страх.
     - Я мчался как можно быстрее, - тяжело дыша, произнес Род в ответ.  -
Она в опасности?
     Бром хмыкнул. - Да, в опасности, хотя пока еще нет никаких  признаков
для беспокойства. Ты должен будешь стоять на страже сей ночью рядом  с  ее
постелью, чародей.
     Род напрягся.
     - Я - не чародей, - в который раз принялся объяснять он. - Я  простой
солдат удачи, которому случилось немножко познакомиться с наукой.
     Бром нетерпеливо махнул рукой.
     - Сейчас не время перебрасываться словами.  Называй  себя,  как  тебе
будет угодно: поваром, плотником или каменщиком, все  равно  ты  обладаешь
чародейской силой. Но мы теряем время!
     Он постучал тыльной стороной ладони по двери, та распахнулась,  и  из
комнаты вышел часовой. Он отдал честь и посторонился.
     Бром мрачно улыбнулся и прошел через дверь.
     - Все еще не доверяешь мне находиться у тебя за спиной, а?
     - Не совсем.
     - Именно это я и имел в виду.
     Часовой вошел следом за ними и закрыл дверь.
     Комната была большая, с четырьмя узкими закрытыми ставнями окнами  по
одной стороне. Пол был покрыт меховыми  коврами,  стены  завешены  шелком,
бархатом и гобеленами. В небольшом очаге трещал огонь.
     Катарина сидела на большой постели  с  пологом  на  четырех  столбах,
прикрытая до пояса стегаными одеялами  и  мехами.  Ее  распущенные  волосы
спадали на плечи бархатного, с горностаевой оторочкой,  халата.  Она  была
окружена щебетанием фрейлин, нескольких служанок и двух пажей.
     Род опустился на колени рядом с постелью.
     - Ваше Величество, простите мне мою медлительность!
     Она бросила на него ледяной взгляд.
     - Я не знала, что вас звали, - ответила королева, - и отвернулась.
     Род нахмурившись осмотрел ее.
     Она  сидела,  привалившись  к  восьми  или  десяти  пуховым  атласным
подушкам, веки ее были опущены  в  ленивом  довольстве,  на  губах  играла
полуулыбка. Она наслаждалась  единственным  за  весь  этот  день  моментом
настоящей роскоши.
     Она могла быть в  смертельной  опасности,  но,  безусловно,  даже  не
подозревала об этом. Бром и на этот раз хранил тайну.
     Она  протянула  руку  к  одной  из  фрейлин  и  та  подала  ей  кубок
подогретого вина. Катарина грациозным движением поднесла его к губам.
     - ТПРУ! - Род вскочил на ноги, перехватил кубок на пути к ее губам  и
выхватил его левой рукой, правой же быстро вытащил свой "рог единорога".
     Катарина в изумлении уставилась на него, затем глаза ее  сузились,  а
лицо покраснело.
     - Что это все значит, сударь?
     Но Род глядел во все глаза на ножны кинжала. Голос Векса  произнес  у
него за ухом.
     - Субстанция  в  аналитическом  приборе  токсична  для  человеческого
метаболизма.
     Но ведь Род еще не наливал вина в рог, в роге ничего не было.
     Ничего?
     Ничего, кроме воздуха.
     Род нажал шишку, превратившую рог в пурпурный цвет.
     Катарина в ужасе уставилась на окрасившуюся поверхность ножен кинжала
в фиолетовый цвет.
     - Сударь, - ахнула она. - Что все это значит?
     - Ядовитый воздух, - отрезал Род.
     Он сунул кубок служанке и оглядел комнату. Что-то здесь  должно  было
испускать ядовитый газ.
     Очаг.
     Род перешел комнату и подержал рог перевернутым над пламенем, но цвет
ножен только померк до бледно-лилового.
     - Не тут, - Род развернулся, поднимаясь на ноги.
     Он снова пересек комнату, держа рог перед  собой  словно  свечу.  Тот
по-прежнему оставался бледно-лиловым.
     Он нахмурился и почесал в затылке. Куда же здесь лучше всего положить
патрон с ядовитым газом?
     Конечно, как можно ближе к королеве.
     Он повернулся и медленно направился  к  кровати  королевы.  Когда  он
подошел ближе к Катарине, цвет рога потемнел до фиолетового.
     Катарина в ужасе завороженно уставилась на рог.
     Род медленно опустился на колени. Цвет рога потемнел до пурпурного  и
начал переходить в черный.
     Род откинул простыни и заглянул под кровать. Там, на  каменном  полу,
курилась жаровня.
     Род схватил ее за длинную рукоятку и рванул к себе. Он перевернул рог
над дырочками в крышке - если  ему  не  изменяла  память,  жаровни  обычно
дырочек не имели...
     Рог превратился в траурно-черный.
     Он поднял взгляд на Катарину. Она закусила  зубами  костяшки  пальцев
правой руки, чтобы не закричать.
     Род повернулся, протянув часовому жаровню.
     - Возьми это, - приказал он, - и вышвырни в ров.
     Часовой выронил копье, взял жаровню и вылетел вон, держа ее как можно
дальше от себя.
     Род медленно повернулся к Катарине.
     - Мы снова обманули баньши, моя королева.
     Рука Катарины, отнятая ею ото рта,  дрожала.  Затем  ее  губы  плотно
сжались, глаза крепко зажмурились,  кулачки  стиснулись  так  сильно,  что
костяшки пальцев побледнели.
     Затем ее глаза медленно раскрылись, в них был дикий свет, а по  губам
скользнула слабая улыбка.
     - Мастер Гэллоуглас, останьтесь со мной. Все остальные удалитесь!
     Род сглотнул и почувствовал, что у него размякают суставы. В этот миг
она была самой прекрасной женщиной, какую он когда-либо видел.
     Гвардейцы, фрейлины  и  пажи  были  уже  в  движении,  устремляясь  в
зарождающуюся у дверей пробку.
     Бром проорал приказ, и пробка не сумела  возникнуть.  Через  тридцать
секунд в комнате остались только королева, Род и Бром О'Берин.
     - Бром! - резко скомандовала Катарина, не сводя глаз с  Рода,  сквозь
ее улыбку начали показываться зубы. - Ты тоже оставь нас.
     С миг Бром возмущенно смотрел на нее, затем плечи карлика  обвисли  и
он тяжело поклонился.
     - Хорошо, моя королева.
     Дверь тихо закрылась за ним.
     Катарина снова медленно  откинулась  на  подушки.  Она  потянулась  с
роскошной ленивой грацией и протянула Роду  руку.  Стиснувшая  его  ладонь
рука была очень мягкой.
     - Уже дважды ты подарил мне жизнь, мастер Гэллоуглас.
     Голос ее был бархатистым мурлыканьем.
     - Моя... моя привилегия. Моя королева...
     Род выругал себя за то, что был неуклюж, словно подросток,  пойманный
за чтением "Фанни Хилл".
     Катарина  мило  нахмурилась,  поджав  подбородок  и  коснувшись   губ
указательным пальцем.
     Затем  она  улыбнулась  и  перекатилась  на  бок.  Бархатистый  халат
приоткрылся. Тут явно был обычай спать голышом.
     "Помни, парень, - сказал себе Род,  -  ты  всего  лишь  странствующий
коммивояжер. Ты проснешься утром и отправишься дальше в путь. Ты здесь для
того, чтобы продавать демократию, а не ухаживать  за  королевой.  Нечестно
пользоваться тем, что она сейчас тебе благодарна, если ты  не  собираешься
остаться здесь и воспользоваться этим...
     Разве это имеет смысл?"
     Катарина играла висевшим нее на шее амулетом. Зубы ее теребили нижнюю
губу. Она оглядела его, словно кошка, прикидывая размер канарейки.
     - У  солдат  со  щитами  без  герба,  -  произнесла  она,  -  имеется
соответствующая репутация...
     Губы ее были влажными и потными.
     Род почувствовал, что его губы шевелятся и услышал собственный голос,
произносящий, запинаясь:
     - Как... как моя королева алчет исправить неполадки в  своей  стране,
я... я надеюсь исправить репутацию солдат. Я сделаю... только то, что  для
блага Вашего Величества.
     На миг, казалось, самая кровь Катарины, должно быть, перестала  течь,
так неподвижно она лежала.
     Затем ее глаза отвердели, и молчание в комнате растянулось,  пока  не
стало очень-очень тонким.
     Она села, подбирая халат.
     - Ты заслуживаешь больших  похвал,  мастер  Гэллоуглас.  Я  и  впрямь
счастлива иметь вокруг себя таких верных слуг.
     К ее большой чести, при данных  обстоятельствах,  -  подумал  Род,  -
служит то, что в ее голосе был только легкий тон насмешливости.
     Ее глаза снова встретились с его взглядом.
     - Прими благодарность королевы за спасение ее жизни.
     Род припал на колено.
     - Я и впрямь счастлива,  -  продолжала  Катарина,  -  что  мне  верно
служат. Ты подарил мне жизнь, и я думаю, что не многие солдаты дали бы мне
доставку в целости и сохранности, как это сделал ты.
     Род отпрянул, как от удара.
     Она улыбнулась, на миг ее глаза сверкнули злобой  и  удовлетворением.
Затем ее взгляд упал на руки.
     - А теперь оставьте меня, ибо у меня завтра будет утомительный день и
я должна хорошо использовать эту ночь для сна.
     - Как пожелает королева, - невозмутимо ответил Род.
     Он поднялся и повернулся к двери. В животе у него кипело от  гнева  -
гнева на себя. Не ее вина, что он был дураком.
     Он закрыл за собой дверь, затем развернулся и всадил кулак в  жесткий
камень стены. Нервные окончания его кулака завизжали от мучительной боли.
     Он повернулся лицом к коридору, там стоял дрожащий  Бром  О'Берин  со
свекольно-красным лицом.
     - Ну, мне опускаться перед тобой на колени? Ты наш новый король?
     Гнев, кипевший в животе Рода,  выплеснулся  на  Брома  О'Берина.  Род
стиснул челюсти, чтобы удержать его внутри, и, сузив глаза, прожег карлика
взглядом.
     - Я лучше как-нибудь иначе использую свое время, Бром О'Берин, чем  в
попытках обольщать младенцев королевской крови.
     Бром уставился на него, ярость и кровь разом схлынули с его лица.
     - То правда, - кивая, пробормотал он.  -  Клянусь  всеми  святыми,  я
верю, что ты полон фурий, кричащее бешенство в мужестве твоем!
     Род  плотно  зажмурил  глаза.  Его  зубы  стиснулись  настолько,  что
возникло ощущение, что вот-вот начнут ломаться.
     Что-то должно было сломаться. Непременно, что-то где-то  должно  было
поддаться.
     Откуда-то издалека он услышал слова Брома:
     - У него есть для тебя послание от ведьм и колдунов в башне...
     Бром смотрел вниз и налево. Последовав за ним  взглядом,  Род  увидел
эльфа, скрестив ноги сидящего у ног карлика.
     Пак.
     Род выпрямил плечи. Надо было задушить гнев,  ему  можно  будет  дать
выход позже. Если ведьмы и колдуны  отправили  сообщение,  оно,  вероятно,
было крайне важным.
     - Ну, так выкладывай, - буркнул он. - Что за сообщение ты принес?
     Но Пак только покачал головой и пробормотал:
     - Господи! Какие же дураки эти смертные!
     Он отскочил в сторону на долю секунды раньше, чем кулак Рода вонзился
в стену там, где он только что стоял.
     Род взвыл от боли и развернулся. Он увидел Пака и снова сделал выпад.
     Но Пак сказал  "тихо"  -  и  огромное,  мохнатое,  розовое  наполнило
коридор: полномасштабный, регулярный, огнедышащий дракон, вставший на дыбы
и мечущий пламя.
     Род выпучил глаза. Затем он  ухмыльнулся,  оскалив  зубы  в  жестокой
радости.
     Дракон изрыгнул пламя и нанес удар. Род нырнул под пламя  и  выскочил
под головой у чудища. Его пальцы сомкнулись  на  чешуйчатой  шее,  большие
пальцы принялись нащупывать сонную артерию.
     Дракон вскинул голову и хлестнул  шеей,  словно  кнутом.  Род  мрачно
держался, пока дракон молотил его о гранитные стены. Наконец,  голова  его
хлопнулась о камень, и он заорал от  боли,  увидев  звезды  и  тьму  перед
глазами, но он только уплотнил свой захват.
     Огромная шея наклонилась, и громадные когти ног  прошлись  по  животу
Рода, разрывая его от ключицы до бедра.  Кровь  хлынула  фонтаном,  и  Род
почувствовал себя провалившимся в черноту, но продолжал держаться,  твердо
решив уволочь дракона в могилу. Пусть даже вместе с собой.
     "Да, в могилу", - подумал он, изумленный и одновременно  оскорбленный
тем, что умрет в результате жалкого приступа гнева, гнева из-за  худенькой
суки-девчонки.
     Ну, по крайней мере, он попадет в страну мертвых верхом.
     Когда темнота засасывала его, он почувствовал,  что  огромная  голова
опадает, опускается все ниже и ниже, следуя за ним в могилу.
     Его ноги ощутили твердую землю, и, просто чудо,  ноги  удержали  его.
Сквозь окружающую тьму просочился свет, просочился, собрался и вырос, и он
увидел зверя, лежащего мертвым у его ног.
     Тьма уплывала  от  дракона,  свет  показал  Роду  гранитные  стены  и
парчовые драпировки, и коридор замка  поплыл  вокруг  него,  покачался  и,
наконец, стал устойчивым.
     У его ног драконьи цвета растаяли. Его контуры стали неопределенными,
померкли, и зверь исчез, под ногами Рода был только чистый черный камень.
     Он посмотрел на свою грудь и живот. Камзол на нем был цел,  даже  без
единой морщинки. Ни одного следа крови, ни царапинки.
     Он сжал локоть, ожидая боли от ушибов - никакой.
     Голова у него была ясная, даже без признака боли.
     Он медленно поднял глаза на Пака.
     Эльф  посмотрел  на  него  своими  большими  и  печальными   глазами.
Изумительно - он не улыбался.
     Род закрыл лицо руками, затем снова поднял взгляд.
     - Чары?
     Пак кивнул.
     Род отвернулся.
     - Спасибо.
     - Ты в этом нуждался, - ответил Пак.
     Род расправил плечи и глубоко вздохнул.
     - У тебя есть послание для меня?
     Пак снова кивнул.
     - Тебя зовут на собрание ковена.
     Род нахмурился и покачал головой.
     - Но я не член союза.
     Бром О'Берин хохотнул, словно включенный дизель.
     - Нет, ты один из них, ибо ты - чародей.
     Род открыл было рот, чтобы ответить, но решил, что лучше не стоит,  и
с треском захлопнул его. Он воздел руки на животе в знак покорности.
     - Ладно, - будь по-вашему, я чародей. Только не ждите, что  я  сам  в
это поверю.


     - Ну, по крайней мере, ты больше не станешь этого  отрицать,  -  Тоби
наполнил Роду кружку горячим  вином  со  специями.  -  Мы  знали,  что  ты
чародей, даже прежде, чем увидели тебя в глаза.
     Род пригубил вино и огляделся вокруг.  Если  он  думал,  что  прошлой
ночью тут была гулянка, то это лишь еще раз доказывает его  наивность.  То
были просто посиделки. На этот раз ребята действительно гудели.
     Он повернулся обратно к Тоби, проревев,  чтобы  услышать  собственный
голос:
     - Ты пойми меня правильно: я не хочу быть ушатом холодной воды, но по
какому случаю? С чего все это празднование?
     - Да ведь королева осталась в живых! - крикнул Тоби. - И ты  -  герой
этой ночи! Ты послал баньши в баню!
     - Герой... - Род откинулся, перекосив лицо в кривой улыбке.
     Он поднял кружку и сделал большой глоток. Вдруг он резко опустил  ее,
отплевываясь и кашляя.
     - Что тебя беспокоит? - спросил озабоченный Тоби.
     Он поколотил своего старшего товарища по спине, пока тот не засопел и
не ахнул.
     - Оставь, - сказал он, поднимая руку. - Я -  о'кей.  Просто  тут  мне
пришло кое-что в голову.
     - И что же ты подумал?
     - Что баньши не настоящий.
     - Что ты сказал? - недоуменно уставился на него Тоби.
     Род сжал шею юноши и притянул ухо парня к своим губам.
     - Слушай, - прошептал он. - Баньши появляется только перед  тем,  как
кто-то умирает, верно?
     - Да, - подтвердил озадаченный Тоби.
     - Перед тем как кто-то умирает, - повторил Род. - А  не  каждый  раз,
когда кому-то угрожает смерть. Тем не менее королева все еще жива!
     Тоби отодвинулся, уставясь на Рода.
     Род улыбнулся, глаза его плясали.
     - Ему полагается появляться только тогда, когда смерть неизбежна!
     Он повернулся,  осматривая  большое  башенное  помещение.  Колдуны  и
ведьмы танцевали на стенах, на потолке и на полу, и в воздухе, с полнейшим
презрением к гравитации. Они поворачивали такие кульбиты, которые  вызвали
бы у змеи тройной прострел.
     Подняв бровь, Род посмотрел на Тоби.
     - Не очень-то похоже на похороны.
     Тоби нахмурился, затем его лицо раскололось в усмешке.
     - Я думаю, ты еще не видел грамарийской тризны, - крикнул он. - И все
же ты прав, мы пляшем этой ночью ради жизни, а не ради смерти.
     Род недобро усмехнулся, еще отхлебнул из  своей  кружки,  вытер  губы
тыльной стороной ладони.
     - И теперь, если это подделка, а это так, то следующий вопрос  таков:
кто его поставил туда?
     У Тоби отвисла челюсть. Он вытаращил глаза.
     - Достань мне Олдис! - крикнул ему Род.
     Тоби закрыл рот, сглотнул и кивнул. Он закрыл глаза -  и  миг  спустя
Олдис спикировала вниз и привела свое плечо в положение для приземления на
две
     - Что пожелаешь? - выдохнула она.
     Девушка раскраснелась, лицо ее светилось возбуждением и радостью. Вид
ее вызвал у Рода неожиданный укол траура по собственной потерянной юности.
     Он нагнулся вперед.
     -  Попробуй,  не  сможешь  ли  ты  настроиться  на  Дюрера,  главного
советника Логайра.
     Она кивнула и закрыла глаза. Через несколько минут она снова  открыла
их и в страхе уставилась на Рода.
     - Они сильно разгневаны, что королева не умерла. Но  они  еще  больше
разгневаны тем, что не знают, кто поставил баньши на крышу этой ночью.
     Род кивнул, сжав губы в тугую тонкую строчку.  Он  хлебнул  последний
раз из кружки и поднялся, повернувшись к лестнице.
     Тоби протянул руку, схватив его за рукав.
     - Куда ты идешь?
     - На стену, - ответил Род. - Где же еще следует искать баньши?


     Ночной бриз резал холодом сквозь одежду, когда он поднялся на  стены.
Луна над его головой заставляла тень шагать впереди него.
     Стены  вытянулись  перед  ним,  словно   огромный   ряд   разделенных
промежутками зубов.
     - Векс, - тихо позвал Род.
     - Здесь, Род, - прошептал голос у него за ухом.
     - Этот баньши, кажется, любит один отрезок стены больше других?
     - Да, Род. В период нашего пребывания в Грамарие баньши появлялся все
время под восточной башней.
     - Всегда?
     - Судя по неадекватным образцам, да?
     Род свернул налево и зашагал на восток.
     - Ну, собирай себе адекватные образцы, а я пока кое-что на этот  счет
предприму.
     -  Да,  Род,  -  согласился  робот,  сумев   как-то   добиться   тона
мученического терпения.
     Род посмотрел со стен на город, расположившийся ниже их,  у  подножия
большого холма, служившего фундаментом замку.
     От города к  подъемному  мосту  извивалась  длинная  белая  дорога  с
разбросанными там и сям мелкими постоялыми дворами.
     И там же, внизу, в гниющем  сердце  города,  стоял,  словно  какой-то
огромный базальтовый надгробный камень, Дом Хлодвига.
     Позади него раздались спотыкающиеся и шаркающие шаги.
     Род мигом принял стойку борца, с отражающим лунный  свет  кинжалом  в
руке.
     Большой  Том,  спотыкаясь,  вышел  с  винтовой  лестницы   с   чем-то
обернутым, поперек руки. Он  остановился,  оглядываясь,  вгоняя  с  хрипом
воздух в легкие, с широко раскрытыми, побелевшими глазами.
     Он повернулся и увидел Рода,  тут  же  подбежал  к  нему  с  огромным
облегчением на лице.
     - Ах, мастер, ты еще цел!
     Род расслабился и выпрямился, вбрасывая кинжал в ножны.
     - Конечно, цел. А что ты здесь делаешь, Большой Том?
     Великан остановился, на его лице  заколебалась  усмешка.  Он  опустил
взгляд на холодные каменные плиты и пошаркал ногами.
     - Черт побери, мастер, я услыхал... я... ну... - он поднял взгляд,  и
слова сорвались залпом. - Ты не должен идти супротив баньши,  но  если  ты
все же решился пойти на это, то пойдешь не один.
     Секунду Род изучал лицо великана, гадая, откуда взялась  вдруг  такая
глубокая привязанность.
     Затем он мягко улыбнулся.
     - Колени твои превратились в  желе  лишь  при  одной  мысли  об  этом
чудовище, но ты все же  не  отпустишь  меня  одного,  -  усмехнувшись,  он
хлопнул Тома по плечу. - Ну, что ж, тогда идем, Большой Том, и не стану от
тебя скрывать, я, право, рад твоему обществу.
     Том ухмыльнулся и снова опустил взгляд на каменные плиты.
     В лунном свете трудно было разглядеть наверняка, но Роду  подумалось,
что от ворота великана поползла по лицу легкая краска.
     Он повернулся и направился к башне. Том побрел рядом с ним.
     - Да, вот, мастер, - Том нахлобучил  на  плечи  Рода  принесенный  им
плащ, - а то замерзнешь.
     "Теплый дружеский жест", - подумал Род, мысленно благодаря Тома.  Его
тронуло, что эта неуклюжая  горилла  беспокоится  о  нем  -  но  он  также
сознавал, что плащ стесняет его движения, и был уверен в том, что Том  это
сознает.
     - Не боишься, мастер?
     - Род, нахмурившись, обдумывал этот вопрос.
     - Ну, нет, не очень-то. В конце  концов,  не  слыхали,  чтобы  баньши
причинил кому-то вред.  Он  просто,  ну,  предвещает,  понимаешь?  Герольд
смерти и все такое.
     - А все же то чудо, что ты не боишься. Ты  даже  не  пойдешь  в  тени
стены, мастер?
     Род нахмурился и посмотрел на тени вдоль зубчатой стены.
     - Нет, я, когда могу, выбираю середину дороги. Я  всегда  предпочитаю
идти прямо под солнцем, чем красться в тени по обочине дороги.
     Большой Том на минуту замолк, спрятав глаза в тени.
     - И все же,  -  заметил  он,  -  в  то  или  иное  время  человек  по
необходимости должен проходить через тень.
     Род неожиданно сообразил, что Том уловил и подхватил  аллегорию.  Кто
же он такой? Неграмотный крестьянин, разумеется!
     Он кивнул с таким серьезным видом, что это выглядело почти комично.
     - Да, Большой Том. Бывают времена, когда приходится выбирать  ту  или
иную сторону  дороги.  Но  я  остаюсь  на  обочинах  только  тогда,  когда
вынужден. Я предпочитаю свет, - он усмехнулся.  -  Хорошая  защита  против
духов.
     - Духов! - фыркнул Том.
     Он  быстро  бросил  Роду  полуискреннюю  усмешку  и   отвел   взгляд,
нахмурясь.
     - И все же, мастер, я дивлюсь, что ты выбираешь середину дороги,  ибо
там на человека могут напасть с обеих сторон. И, что более существенно, он
не может сказать, выбрал ли он правую или левую сторону.
     - Да, - согласился Род, - но он может сказать, что выбрал середину. А
что касается нападения, ну если дорога построена хорошо,  то  ее  центр  -
самая высокая часть дороги. Мостовая склоняется то направо, то  налево,  а
обочина мягкая и может поддаться под твоей тяжестью. Человек  на  середине
может видеть, откуда  надвигаются  его  враги,  и  там  твердое  подножье.
Обочины дороги - предательские.  Разумеется,  это  открытая  позиция.  Вот
почему не слишком многие имеют смелость идти по ней.
     С минуту они шли молча, затем Род спросил:
     - Ты когда-нибудь слышал о диалектическом материализме, Большой Том?
     - Как?... - голова великана вскинулась в удивлении, почти в шоке.
     Он отошел, нахмурился и энергично замахал головой бормоча:
     - Нет-нет, мастер, никогда, никогда.
     "Разумеется, Большой Том", - подумал Род. Вслух же он сказал:
     - Это философия Земли,  Большой  Том.  Происхождение  ее  теряется  в
темных веках, но некоторые люди все еще придерживаются ее.
     - А что такое "Земля"? - спросил великан.
     - Мечта, - вздохнул Род. - И миф.
     - И ты тот, кто живет ею, мастер?
     Пораженный Род поднял взгляд.
     - Чем? Мечтою о Земле?
     - Нет, этим диалек... - каким волшебным словом ты ее нарек?
     - А, диалектическим материализмом, - усмехнулся  Род.  -  Нет,  но  я
нахожу некоторые его концепции очень сподручными, вроде идеи  синтеза.  Ты
знаешь, что такое синтез, Том?
     - Нет, мастер, - покачал головой Том, округлив от удивления глаза.
     Удивление, по крайней мере, было наверняка настоящим. Последнее,  что
мог  ожидать  Том,  это  то,  что  Род  примется  толковать  и  цитировать
тоталитарную философию.
     - Это средний путь, - пояснил Род. - Правая сторона  дороги  -  теза,
левая - антитеза. Их надо соединить - получишь синтез.
     - Да, - кивнул Большой Том.
     "Весьма быстрая  сообразительность  для  тупоумного  крестьянина",  -
отметил про себя Род и продолжал:
     - И теза и антитеза одинаково частично ложны, так что ты выбрасываешь
их части и соединяешь истинные - берешь от них самое  лучшее  -  называешь
результат синтезом, и ты получил истину. Теперь понимаешь?
     В глазах Тома появилось осторожное выражение. Он начал понимать, куда
клонит Род.
     -  И  синтез  -  это  середина  дороги.  И,  будучи  истинной,   она,
естественно, неудобна.
     Он поднял взгляд. Над ним вырисовывалась восточная башня. Они  стояли
в тени.
     - Ну, хватит философствовать. Давай приниматься за работу.
     - Моли небеса, чтобы баньши не свалился на нас, -  простонал  Большой
Том.
     - Не беспокойся, он показывается только раз в  день,  вечером,  чтобы
предсказать смерть в ближайшие двадцать четыре часа, - заметил Род.  -  Он
не должен появляться снова до завтрашнего вечера.
     В тени вдруг раздался неожиданный  шорох.  Большой  Том  отпрыгнул  с
внезапно оказавшимся в руке ножом.
     - Баньши!
     Род тоже выхватил нож, пронзая взглядом темень. Глаза его встретились
с двумя огненными точками у подножья стены башни.
     Род шагнул вперед, согнувшись в стойке, перебрасывая  нож  из  правой
руки в левую.
     - Назови себя, - произнес он нараспев - или умри!
     Визг и бросок - и огромная  крыса  стремглав  пронеслась  мимо  него,
затерявшись в тени рядом с внутренней стеной.
     Большой Том чуть не рухнул от вздоха.
     - Да сохранят нас святые угодники! То была только крыса!
     Род попытался скрыть дрожь в собственных руках, когда нож вернулся  в
ножны.
     - Кажется, крыс стало слишком много на стенах этого замка.
     Большой Том выпрямился, напряженный и настороженный.
     - Но я кое-что заметил, когда крыса побежала ко мне...
     Голос Рода смолк, когда он опустился  на  колени  у  наружной  стены,
слегка пробежавшись ладонями по камню.
     - Вот!
     - Что это, мастер? - щеку  Рода  овеяло  чесночное  дыхание  Большого
Тома.
     Род взял руку великана и приложил ее к своей находке.  Том  с  дрожью
втянул в себя воздух - и тут же отдернул руку.
     - Оно холодное, - голос его трепетал. - Холодное и квадратное - и оно
укусило меня!
     - Укусило? -  нахмурился  Род,  проводя  пальцами  по  металлическому
ящичку.
     Но тут он сам неожиданно ощутил укол слабого  электрического  тока  и
отдернул пальцы.
     Кто бы там не соединял прибор - он был самым  рядовым  из  любителей.
Его даже не могли как следует заземлить.
     Ящичек было легко увидеть, коль скоро ты знал, где его искать. Он был
сделан из белого металла, со стороной примерно в двадцать  сантиметров,  в
пять сантиметров высотой, с таким углублением,  чтобы  его  перед  и  верх
заполнялись камнем посередине между двумя зубцами.
     Но  если  поразмыслить,  это  неисправное  заземление  могло  быть  и
намеренным, чтобы удержать людей от вмешательства.
     Род  вытащил  кинжал,  радуясь  изолированной  рукояти,  и  осторожно
потыкал ящичек спереди.
     Он мог разобрать серебристые нити печатной схемы и плоскую квадратную
коробочку сигнальной микросхемы - но весь расклад занимал не больше места,
чем ноготь его большого пальца!
     Волосы у него на голове вздыбились от беспокойства.  Кто  бы  там  не
создал это устройство, он знал о молекулярных схемах малость побольше, чем
инженеры на его родине.
     Но зачем такой большой ящичек, для такой маленькой схемы?
     Ну, остаток ящика был заполнен  каким-то  аппаратом  с  красивым,  но
совершенно незнакомым Роду механизмом.
     Он посмотрел на верх ящичка, в его центре был  установлен  прозрачный
кружок. Род нахмурился. Он никогда раньше не сталкивался ни с чем и близко
походившим на это. Он догадывался, что схема была  частью  управляемой  на
расстоянии системы, а механические части были... чем же они были?
     - Мастер, что это?
     - Не знаю, - пробормотал Род. - Но у меня есть  подозрение,  что  все
это имеет какое-то отношение к баньши.
     Он прощупал механизм кинжалом,  пытаясь  найти  подвижную  часть.  Он
чувствовал  себя  надменно  безрассудным,  ведь  прибор  мог  очень  легко
оказаться разрушительным устройством, способным  поднять  всю  эту  секцию
стен до полпути к солнцу.
     Зондирующее устройство что-то нашло, машина щелкнула и начала  гудеть
почти в беззвучном диапазоне.
     - Прочь, мастер! - крикнул Большой Том. - Оно проклято!
     Но Род остался, где был, с рукой, замершей от страха, что острие ножа
может потерять какой-нибудь замкнутый им контакт.
     Из прозрачного круга волнами стал подниматься  дым,  взвился  на  три
метра в воздух, затем опал. Меньше чем за минуту сформировалось  маленькое
локализованное облачко.
     Щелкнула вторая машина, где-то перед  Родом,  и  с  наружной  стороны
стены  тьму  прорезал  луч  света,  направленный   вверх,   повыше   Рода,
воткнувшись в облако дыма. Луч света рассеялся в веер.
     - Баньши! - ужас насквозь поразил Большого Тома. - Беги, мастер, ради
своей жизни!
     Подняв взгляд, Род увидел возвышающегося над ним на три метра баньши.
Казалось,  он  мог  почти  чувствовать  запах  гнилых  лохмотьев   савана,
покрывающих чувственное женское тело.
     Кроличий рот открылся, обнажая  длинные  заостренные  зубы.  Загудел,
оживая, спрятанный динамик, призрак готов был начать свои завывания.
     Род поднял кинжал на  несколько  миллиметров,  световой  веер  погас,
шипение механического кувшина с дымом заглохло.
     Ветер  зашуршал  по  стенам,  рассеивая  последние  остатки  дымового
облака.
     Род  неподвижно  стоял  на  коленях,  все  еще  глядя  вверх,  затем,
встряхнувшись, он поднял последнюю часть ящичка и вернул ее на свое место.
     - Мастер, - прошептал Большой Том. - Что это было?
     - Заклинание, - ответил Род. - И вызванный им баньши был подделкой.
     Он встал, барабаня пальцами по камню.
     Ткнул кулаком в стену.
     - Ничего не поделаешь. Давай, Большой Том, держи меня за голени.
     Он лег лицом вниз между двух огромных гранитных блоков, подняв колени
над машиной - кувшином-с-дымом.
     - Что, мастер?
     - Держи меня за голени, - отрезал Род. - Я должен посмотреть  снаружи
стены. А ты удерживай меня от падения в ров.
     Том не ответил.
     - Давай-давай! - Род оглянулся через плечо. - У нас вся ночь впереди.
     Большой Том медленно подошел, огромная неуклюжая фигура в  тени.  Его
огромные ручищи сомкнулись на голенях Рода.
     Род осторожно продвинулся вперед, пока его голова  не  оказалась  вне
края.
     Там, как раз у него под подбородком, находился  маленький  квадратный
ящичек с коротким рыльцем - миниатюрный проектор,  выстреливающий  заранее
записанную баньши на дымовое облако, придававшее  иллюзии  трехмерность  -
очень компактный проектор и перемещаемый  экран,  и  все  чувствительно  к
дистанционному управлению.
     Откуда?
     Род вытянул шею. Все, что он мог разглядеть - это серый камень.
     - Держи покрепче, Большой Том,  -  он  пополз  вперед,  надеясь,  что
угадал правильно насчет рослого крестьянина.
     Он перестал ползти, когда  почувствовал,  что  гранитный  край  стены
прижимается к  пряжке  его  ремня.  Верхняя  половина  его  тела  свободно
выступала за стену замка, не имея под собой ничего, кроме воздуха и далеко
внизу - рва.
     Он посмотрел вниз.
     М-да, это был долгий путь,  не  так  ли?  И  что  случится,  если  он
неправильно судил о  Большом  Томе?  Если,  вопреки  его  ожиданиям,  этот
здоровенный подъемный кран отпустит его голени?
     Ну, если это случится, Векс отправит доклад в штаб-квартиру ПОИСКа, и
они пришлют другого агента. Незачем беспокоиться.
     Хриплое, тяжелое дыхание Большого Тома звучало очень громко у него за
спиной.
     "Кончай с этим по быстрому, парень."
     Взгляд Рода просканировал стену под ним.
     Вот она, как раз под проектором,  глубокая,  с  серебристыми  линиями
чаша,   утопленная   в   снегу   -   гиперболическая    антенна.    Почему
гиперболическая, хотелось бы ему знать.
     Чтобы  радиоимпульс,   включавший   механизм   проекции,   мог   быть
очень-очень маленьким, невозможным для  обнаружения  за  пределами  прямой
линии между передающей и принимаемой установкой.
     Так что, если найти хорошую передающую антенну возможно,  то  следует
смотреть вдаль по прямой.
     И, глядя вдоль этой линии и давая поправку на параллакс, он  оказался
глазеющим прямо на гниющую базальтовую кучу Дома Хлодвига.
     С миг он просто смотрел, ошарашенный. Так значит, в конце концов, это
были не советники.
     Затем  он  вспомнил  Дюрерову  попытку  отравления  за  завтраком   и
поправился: это были не все время советники.
     И, если поразмыслить над этим, выкинуть тот фокус с жаровней было  бы
намного легче слуге, чем советнику.
     Из этих размышлений его вывели довольно внезапно: руки Большого  Тома
задрожали на его голенях.
     "Черт возьми, я вешу не так уж и много", - подумал он. Но, думая,  он
уже полз обратно.
     Ему подумалось, что он услышал вздох облегчения,  когда  Большой  Том
вытянул его.
     Род поднялся и  повернулся.  По  лицу  Большого  Тома  струился  пот,
комплекция его выглядела похожей  на  грязную  воду  после  мытья  посуды,
нижняя губа у него дрожала, когда он с шумом втянул в себя воздух.
     Несколько долгих секунд Род  смотрел  в  глаза  великану,  ничего  не
говоря, затем пробормотал:
     - Спасибо.
     Том еще с миг выдерживал взгляд Рода, потом отвернулся.
     Род зашагал рядом с ним.
     Они были на полпути  обратно  к  лестнице,  прежде  чем  Большой  Том
произнес:
     - И ты знаешь, кто наслал эти чары, мастер?
     Род кивнул:
     - Дом Хлодвига.
     - Почему же ты тогда не уничтожил их?
     Род пожал плечами.
     - Это хорошее предупреждение, что королева в опасности,  когда  опять
появится баньши.
     - Тогда кому же ты скажешь о них?
     Род посмотрел на звезды.
     - Своему коню, - медленно ответил он.
     - Коню? - нахмурился Большой Том.
     - Да, своему коню и никому более, пока не вычислю полностью, за  кого
именно стоит Туан Логайр - за королеву или против нее.
     - А, - казалось, что Большой Том счел это достаточным объяснением.
     Род резко поднял свою оценку статуса Большого  Тома.  Очевидно,  этот
человек знал о том, что здесь происходит, куда основательнее Рода.
     Большой Том молчал, пока они не дошли до лестницы.
     - Ты был на волоске от смерти этой ночью, мастер.
     - О, я этого не думаю. - Род сложил руки на  груди  и  прислонился  к
стене. - Это был всего лишь ложный баньши, он не мог причинить нам  вреда.
И даже будь он настоящим, я знаю заклинание, которое бы  избавило  нас  от
него.
     - Я говорю не о баньши, мастер.
     - Я знаю. - Род посмотрел Тому прямо в глаза.
     Затем он резко повернулся и принялся спускаться по лестнице.
     Он миновал шесть ступенек, прежде чем сообразил, что Большой  Том  не
следует за ним. Он оглянулся через плечо: Том глазел  ему  вслед,  разинув
рот от удивления. Затем его рот закрылся, а лицо застыло.
     - Ты знал свою опасность, мастер?
     - Знал.
     Том очень медленно кивнул. Затем он опустил  взгляд  на  ступеньки  и
пошел мимо.
     - Мастер, - произнес он после первой лестничной площадки, - ты - либо
наихрабрейший человек, либо величайший дурак, каких я когда-либо встречал.
     - Вероятно, и то, и другое, - сострил Род, не сводя глаз с освещенных
светом факелов, ступенек лестницы.
     - Тебе следовало бы убить меня,  когда  ты  впервые  догадался,  -  в
голосе Тома прозвучала резкость.
     Род без слов покачал головой.
     - Почему же нет? - рявкнул Том.
     Род запрокинул голову и вздохнул.
     - Давным-давно, Том, и далеко-предалеко - господи, как предалеко!
     - Сейчас не время для сказок!
     - Это не сказка. Это - легенда, кто знает, может быть. Один король по
имени Хидэеси правил страной, которая называлась  Японией,  а  величайшего
герцога в этой стране звали Иэясу.
     - И герцог желал стать королем.
     - Я вижу ты знаком с основной техникой, но Хидэеси не хотел убивать.
     - Он был дурак, - пробурчал Том.
     - Нет, просто он нуждался  в  его  поддержке.  Поэтому  он  пригласил
своего противника прогуляться с ним по саду. Только они двое, одни...
     Том остановился, повернулся и оглядел  Рода.  Глаза  его  сверкали  в
свете пылающих факелов.
     - И они подрались.
     Род покачал головой.
     - Хидэеси сказал, что он становится стар и  слаб,  и  попросил  Иэясу
понести его меч.
     Том выкатил глаза.
     Затем его язык быстро прошелся по зубам. Он сглотнул и кивнул.
     - Да. И ничего не случилось?
     - И Иэясу был верен своему господину, пока тот не умер.
     Глаза Большого Тома мигнули, сейчас он мог сойти за деревянного.
     Он кивнул, сомкнув губы.
     - Рассчитанный риск.
     - Да, и весьма напыщенный язык для крестьянина.
     Том зарычал и отвернулся. Род минуту постоял, глядя ему вслед.  Затем
улыбнулся и отправился вслед за ним.
     Они молча вернулись в караулку, когда Том положил руку Роду на плечо.
Род повернулся плечом к нему.
     - Что ты? - прорычал Том.
     Род улыбнулся краем рта.
     - Ты имеешь в виду, на кого я работаю? Только на себя, Большой Том.
     - Нет, - покачал головой Большой Том, -  я  этому  не  поверю.  Но  я
спрашивал не об этом.
     - Вот как? - поднял бровь Род.
     - Вот так. Я имею в виду, что ты есть, что ты за личность, что ты  за
человек?
     - Во мне нет ничего такого уж странного, - нахмурился Род.
     - Нет, есть. Например, ты никогда не убьешь крестьянина между делом.
     - Вот как? - удивленно поджав губы, Род уставился на  собеседника.  -
Это столь неординарно?
     - Само собой разумеется. И ты вступишь  в  бой  за  своего  слугу.  И
доверяешь ему. И разговариваешь с ним, а не просто приказываешь. Кто же ты
такой, Род Гэллоуглас?
     Род покачал головой и развел руками в замешательстве, а  затем  глухо
рассмеялся.
     - Человек. Просто человек.
     Том посмотрел ему в глаза.
     - Да. Это так, - произнес он. - Я получил ответ.
     Он повернулся к двери караульной и распахнул ее.
     - Мастер Гэллоуглас, - сказал паж. - Тебя зовет королева.


     Одно из величайших и наименее дорогих сокровищ  жизни  -  это  ложная
заря. Мир лежит, дожидаясь солнца, освещенный пылающим небом,  холодный  и
свежий, заполненный переливами птичьего пения.
     Большой Том сделал один глубокий  вдох  утреннего  воздуха,  наполняя
свои легкие невинностью, которой никогда не знал.
     - Эх, мастер! - крикнул он через плечо. - Вот этот мир - мир для нас!
     Род ответил слабой улыбкой, когда Большой Том отвернулся  и  поскакал
впереди Рода, торжествующе, со смехом напевая, хотя и несколько не в тон.
     К несчастью, Род не был в  состоянии  оценить  эстетическое  качество
рассвета, имея всего около трех часов сна, за последние сорок восемь.
     И потом там же была еще и Катарина.
     Беседа была краткой и кислой. Она приняла его в палате для аудиенций,
но не отводила глаз от огня, ни разу не взглянув на него. Лицо у нее  было
холодным, губы плотно сжаты.
     - Я страшусь за моего дядю Логайра, - сказала она. - Вокруг него есть
люди, которые возрадуются, увидев, что герцогом стал его старший сын.
     Род ответил в том же жестком формальном тоне.
     - Если он умрет - вы потеряете сильнейшего друга среди лордов.
     - Я потеряю того, кто мне дорог, - отрезала она. -  Меня  не  волнует
дружба среди лордов, но я очень волнуюсь за своего дядю.
     И это, решил Род, было правдой - к  ее  чести  как  женщины  в  ущерб
правительнице.
     - Вы, - резюмировала она, - сей же  день  поскачете  на  юг  в  домен
Логайра и присмотрите за тем, чтобы никто не причинил ему вреда.
     И это, оставляя в стороне крайне формальное расставание, было все.  И
в аду не найдешь такой  глупости,  как  в  женщине,  которой  пренебрегли,
подумал Род. Она отсылала как можно  дальше  своего  самого  компетентного
телохранителя.
     - Векс?
     - Да, Род? - конь повернул голову и посмотрел на своего всадника.
     - Векс, я, несомненно, величайший олух из всех рожденных.
     - Ты - великий человек, Род, из рода великий людей.
     - О, да, я такой великий! Вот я,  предположительно  превращающий  это
королевство в конституционную монархию, и  пока  я  весело  скачу  на  юг,
советники рвут на части любую возможность конституции, в то время как  Дом
Хлодвига на грани убийства монарха.
     И вот я скачу на юг со слугой, который, вероятно, с радостью  воткнет
мне нож меж ребер, если его чувство долга хоть на секунду возьмет верх над
его совестью.
     И чего я достиг? Я установил, что  в  этих  местах  полно  призраков,
эльфов, колдунов, ведьм и множество других чудищ, которые никак  не  могут
существовать. Я вызвал у тебя пять-шесть припадков, и, чтобы увенчать  все
это, прекрасная женщина сделала мне предложение, а я отказал! О,  я  такой
великий,  что  просто  невероятно!  Если  бы  я  был  всего  лишь  чуточку
поэффективней, то сумел бы уж обтяпать это дело Векс,  а  не  лучше  бы  я
поступил, если бы просто сдался.
     В ответ робот начал тихо напевать:
     - Я человек постоянной печали, Видел беду я все свои дни...
     - А, заткнись!






     Рассвет нашел их среди покосов, наполовину  скошенных  и  тяжелых  от
росы. Род огляделся вокруг с вершины пригорка, рассматривая  раскинувшиеся
угодья и аккуратно подстриженные живые изгороди с темнеющими  то  тут,  то
там на фоне восходящего солнца деревьями.
     - Большой Том!
     Том повернулся в седле и  оглянулся,  затем  натянул  поводья  своего
коня, когда увидел, что Род остановился.
     - Завтрак! - крикнул, спешившись, Род.
     Он отвел Векса с дороги к скальному выходу под густой порослью дрока.
Том пожал плечами и завернул коня.
     К тому времени, когда Большой Том стреножил своего  мерина  и  пустил
его пастись, Род уже разложил костер и разжег огонь. Великан  в  изумлении
уставился  на   него,   сотворившего   кофейник   и   сковородку,   затем,
повернувшись, удивленно покачал головой  и  вытер  место  для  сидения  на
бревне, ниже  по  стволу.  Он  принюхался  к  запаху  жарившейся  ветчины,
вздохнул и достал парочку сухарей.
     Род, нахмурясь, поднял взгляд и увидел, что Том сидит на мокрой траве
с сухарем и бурдюком эля. Он свел брови и крикнул:
     - Эй!
     Крик застал Большого Тома посреди глотка, он поперхнулся,  закашлялся
и поднял голову.
     - А, мастер?
     - Моя пища недостаточно хороша для тебя?
     Большой Том уставился на него, разинув рот.
     - Брось! Иди сюда! - Род нетерпеливо махнул  рукой.  -  И  принеси  с
собой эти сухари, они хорошо пойдут зажаренные в ветчинном жире.
     Большой Том несколько раз открыл и закрыл  рот,  затем  неопределенно
кивнул и встал.
     Вода закипела. Род приподнял крышку кофейника и бросил туда пригоршню
молотого кофе. Он поднял взгляд на подошедшего Большого Тома, нахмурившего
лоб и выпучившего глаза.
     Уголок рта Рода опустился.
     - Ну, чего глядишь? Никогда раньше не видел костра на привале?
     - Ты предлагаешь мне есть вместе с моим мастером?
     - Это, значит здесь считается каким-то крупным  чудом?  -  нахмурился
Род. - Вот дай-ка хлебнуть из этого бурдюка, ладно?
     Дорога-то становится пыльной.
     Том кивнул, все еще не сводя глаз с  Рода,  и  протянул  бурдюк.  Род
отхлебнул, поднял взгляд и нахмурил брови.
     - Что случилось, ты что, никогда не видел, как человек  пьет?  Или  я
похож на какое-то чудище?
     Рот Тома закрылся, глаза его стали темными и  задумчивыми.  Затем  он
ухмыльнулся, рассмеялся и присел на камень.
     - Нет, мастер, нет! Ты просто на редкость хороший человек, и  только.
Да, и только!
     - Вот так так! - нахмурился Род. - И что же во мне такого редкого?
     Том бросил два сухаря на сковородку и, усмехнувшись, поднял взгляд.
     - В этой стране, мастер, дворянин не принимает пищу вместе  со  своим
слугой.
     - Ах, это! - отмахнулся Род. - Здесь, на дороге, только ты да я.  Так
что мне незачем заниматься этой чепухой.
     - Да, - засмеялся Большой Том. - Как я уже сказал, ты  -  чудесный  и
редкий человек.
     - И дурак, а? - Род положил два ломтя ветчины на деревянные блюда.  -
Полагаю, что есть будем ножами, Том, начинай.
     Они ели в молчании. Род хмуро глядел в свою  тарелку,  Том  откинулся
назад и разглядывал местность.
     Они находились в начале маленькой долины, заполненной сейчас утренним
туманом -  ловушкой  для  солнечных  лучиков.  Солнце  таилось  за  живыми
изгородями и золотило туман.
     Том усмехнулся, дожевывая, и ткнул большим пальцем сторону долины.
     - Это конец радуги, мастер.
     - Хм? - вскинул голову Род. Он кисло улыбнулся -  это  был,  в  конце
концов, куда больший кувшин с золотом, чем он имел право ожидать.
     Том издал рокочущее рыгание и поковырял в зубах кинжалом.
     - Золотистый туман, мастер, а в нем могут быть и золотистые девушки.
     Род быстро сглотнул и возразил:
     - О, нет! В этом путешествии - никаких похождений на стороне, Большой
Том! Мы должны попасть на юг и попасть туда быстро.
     - Эх, мастер, - завыл Том в потрясенном протесте. - Какой вред от еще
одного часа или четырех, а? Кроме того, - он выпрямился  и,  усмехнувшись,
ткнул Рода в ребра. -  Готов  дать  голову  на  отсечение,  что  здесь  ты
превзойдешь меня. Каких  девушек  может  иметь  чародей,  мм?..  Э-э,  что
случилось?
     Род засопел и стукнул себя в грудь.
     - Просто кусок сухаря вступил в спор с моим пищеводом. Слушай, Том, в
черт знает который непечатный последний раз говорю: я не чародей!
     - О, да, мастер, само  собой!  -  сказал  Большой  Том  с  широченной
усмешкой. - И, можешь быть уверен, что ты - такой же плохой  лжец,  как  и
палач!
     Род нахмурился.
     - Я не убил ни одного человека за все то время, пока был здесь!
     - Да, именно это я и имел ввиду.
     - А, - Род повернулся и посмотрел на поля.  -  Ну,  ты,  Том,  вполне
можешь добавить любовника к списку тех дел, в которых я не хорош.
     Великан выпрямился и нахмурил брови, обыскивая взглядом лицо Рода.
     - Воистину, по-моему, это он всерьез!
     - Уж будь уверен.
     Том посидел, изучая своего хозяина и подбрасывая кинжал, ловя его  то
за рукоять, то за острие.
     - Да, ты говоришь прямо,  что  знаешь,  -  он  выпрямился,  продолжая
смотреть Роду прямо в глаза. - И поэтому я осмелюсь дать тебе совет.
     Род улыбнулся и издал глухой смешок.
     - Ладно, можешь посоветовать. Расскажи-ка мне, как это делается.
     - Нет, - поднял ладонь Том.  -  Уж  это-то,  я  уверен,  тебе  хорошо
известно, но я должен тебя  предостеречь  насчет  этих  сельских  девушек,
мастер.
     - Вот как?
     - Да, они... - лицо Тома  расплылось  в  широкой  улыбке.  -  О,  они
великолепны, мастер, хотя и простоваты. Но... -  он  снова  нахмурился.  -
Никогда не давай им надежды.
     Род нахмурился.
     - А почему бы и нет?
     - Потому что это будет твоей гибелью. Ты можешь спокойно  любиться  с
ними, мастер, но только один раз - только один раз. Потом ты должен будешь
оставить ее по-быстрому и никогда не оглядываться.
     - Это еще почему? Неужели превращусь в соляной столп?
     - Нет, гораздо хуже. Ты превратишься в мужа. Ибо, коль скоро ты  дашь
им хоть малейшую тень надежды, мастер, эти деревенские девушки  прицепятся
к тебе крепче пиявок, и ты никогда не сможешь от них избавиться.
     - Был бы у меня шанс побеспокоиться об этом! - фыркнул Род. -  Пошли.
Допивай свой кофе - и по коням!
     Они   погасили   костер   и   упаковались,    затем    поскакали    в
красно-золотистый туман.
     Они  проехали,  наверное,  метров  триста,  когда  их   приветствовал
протяжный альтовый голос.
     Род поднял взгляд, напряженный и осторожный.
     На одном из покосов у подножья снопа стояли, смеясь и  махая  руками,
две рослые крестьянские девушки с вилами.
     Глаза Большого Тома зацепились за них с почти слышным щелчком.
     - Эх, мастер, хорошенькие болоночки, верно?
     Они действительно были хорошенькими, и отрицать это не имело смысла -
хотя, конечно, какие угодно, только  не  маленькие.  Обе  были  с  полными
бедрами и высокими грудями, на них были свободные блузки с низким  вырезом
и широкие юбки. Платки закрывали их волосы. Юбки их были подоткнуты, чтобы
не промокать от росы на сене.
     Они призывно махали спутникам, и в их смехе звучал насмешливый вызов.
Одна из них положила руки на  бедра  и  выполнила  медленное  вращательное
движение тазом:
     Большой  Том  с  шумом  втянул  в  себя  воздух,  выпучив  глаза   от
удовольствия.
     - Эх, мастер, ну! - взмолился он. - Неужели мы так спешим?
     Род вздохнул и закатив глаза к небу, покачал головой.
     -  Но  мне  было  бы  крайне  неприятно  увидеть  их  страдающими  от
пренебреженья, Большой Том. Действуй!
     Том с радостным криком пришпорил  коня,  перемахнул  через  канаву  и
понесся галопом по полю. Он выскочил из седла прежде,  чем  конь  замедлил
свой бег и перешел на рысь, поймал в каждую руку по девушке, подхватил  их
и закружился с новыми подружками.
     Род  медленно  покачал  головой,  отсалютовал  Большому  Тому  и  его
подружкам, затем повернул прочь - отыскивать соседний стог  сена,  где  он
смог бы спокойно вздремнуть.
     - Род, - произнес тихий голос у него за ухом.
     - Да, Векс?
     - Твое поведение беспокоит меня, Род. Оно не естественно для молодого
здорового мужчины.
     - Ты не первый, кто говорит мне это, Векс. Но я методичен, я не  могу
держать в голове сразу двух девушек.
     Соседний стог сена оказался  как  раз  за  следующей  изгородью.  Род
припарковался в тени и  разнуздал  Векса,  который  для  поддержания  вида
принялся щипать сено. Род снова влез на коня и прыгнул с седла на верхушку
стога и с блаженным вздохом повалился  на  мягкое  душистое  сено.  Острый
запах недавно скошенного сена  наполнил  его  голову,  увлекая  обратно  в
детство на поле у отцовского  предместья,  во  время  сенокоса.  Настоящий
Эдем, безо всяких  там  мягких,  в  брачном  возрасте,  проблем,  бегающих
кругом, создавая беспорядок, только роботы...
     Он наблюдал за проплывающими по бирюзовому небу золотыми  облаками  и
не заметил, как задремал.
     Он резко проснулся и остался совершенно недвижим, гадая, что же могло
его разбудить. Он пробежался  по  каталогу  ощущений,  способных  включить
будильник, звенящий у него в голове.
     Поблизости кто-то был.
     Его  глаза  резко  распахнулись,   каждый   мускул   тела   напрягся,
подготавливаясь к схватке.
     Он глядел в лиф с низким вырезом.
     Осознав,  что  происходит,  он  оторвал  взгляд  от  этого  приятного
пасторального зрелища - задача, требующая немало силы воли - и увидел  два
глядящих на него больших, зеленых глаза.
     Они были влажные, с длинными ресницами, и выглядели обеспокоенными.
     Сфокусировалось и их окружение: изогнутые брови, усыпанный веснушками
курносый нос, очень широкий рот с полными красными губами  -  все  это  на
округлом красном лице, обрамленном длинными развевающимися волосами.
     Полные губы были надуты, а глаза встревожены.
     Род улыбнулся, зевнул и потянулся.
     - Доброе утро, прекрасный джентльмен.
     Она сидела рядом с ним, на одну руку и глядя ему в глаза.
     - Почему вы спите здесь один, сэр, когда женщина рядом только и  ждет
вашего зова?
     Ощущение было такое, словно кто-то только что влил горькую настойку в
кровеносную систему Рода. Дрожь, и не совсем приятная, затопила его.
     Он улыбнулся, пытаясь сделать свою улыбку теплой.
     - Спасибо, девочка, но я не чувствую сегодня себя игривым.
     Она  улыбнулась,  но  между  бровей  у  нее   продолжала   оставаться
нахмуренность.
     - Благодарю вас за вашу доброту, сэр, но едва ли я могу оставаться  с
верой в ваши слова.
     - Это почему же? - нахмурился Род.  -  Неужели  для  мужчины  так  уж
невозможно, не желать порезвиться?
     Девушка издала одинокий смешок.
     -  О,  такое  может  быть,  милорд,  но  едва  ли  вероятно.  Даже  с
крестьянином и еще меньше с лордом.
     - Но я не лорд.
     - Тогда дворянин. Им ты  уж  наверняка  являешься.  И,  значит,  тебе
никогда не придется страдать отсутствием интереса.
     - Вот как? - поднял бровь Род. - Почему?
     Она печально улыбнулась.
     - Но, милорд, крестьянин может страшиться вынужденного брака, но лорд
- никогда.
     Род снова нахмурился, изучая лицо собеседницы. Он решил, что она была
немного моложе его, ей что-то около двадцати девяти или  тридцати.  А  для
крестьянской девушки в таком обществе быть в тридцать лет не замужем...
     Он высвободил руку.
     - Подойди сюда.
     На миг в глазах девушки зажглась надежда,  но  она  быстро  растаяла,
заполненная  смирением.  Она  со  вздохом  упала  на  сено  рядом  с  ним,
перекатилась на бок и положила голову ему на плечо.
     "Надежда, - думал Род, ощущая прижавшееся к его груди тело, - надежда
быть помятой и выброшенной прочь..."
     Он содрогнулся, и девушка озабоченно подняла голову.
     - Замерз, милорд?
     Он повернулся к ней и улыбнулся, неожиданная  волна  благодарности  и
нежности комом стала у него в горле. Он крепко прижал ее  к  себе,  закрыв
глаза, чтобы лучше смаковать прикосновение ее тела к  своему.  Его  голову
наполнил аромат, но то был аромат не розового масла  или  сирени,  то  был
просто солено-сладкий запах женщины.
     С легким удивлением он вдруг  почувствовал,  как  боль  изнутри  него
вытекает, хотя мгновение назад он даже не знал о  ее  существовании,  пока
она не начала покидать его.
     Она прильнула  к  нему,  стиснув  в  кулачках  ткань  его  камзола  и
уткнувшись щекой в его шею.
     Затем  постепенно  он  снова  начал  расслабляться,  высвободив  свои
объятия. Он лежал совершенно неподвижно, давая  своему  мысленному  фокусу
расшириться, снова открывая его для окружающего мира. Он  смутно  различил
вдали звуки птичьего пения и шепот ветра  по  кустам  и  деревьям.  Где-то
рядом с его головой стрекотал в сене сверчок.
     Ее объятия освободились вместе с его, теперь руки  и  голова  девушки
лежали на нем свинцовой тяжестью.
     Он не открывал глаза, солнце давило ему на  веки,  а  он  по-прежнему
лежал в его алом свете,  воспринимая  окружающий  мир  только  лишь  через
органы слуха.
     Раздался шорох, и ее тело отодвинулось, поднявшись, она села. Сейчас,
наверное девушка смотрит на него, в глазах - боль, нижняя губа дрожит,  по
щеке крадется слеза.
     Его захлестнула жалость, жалость к ней, и по пятам за ней -  гнев  на
себя. Не ее это вина, что все, что ему хотелось сейчас - это покоя,  а  не
романа.
     Он открыл глаза, перекатившись на бок и хмуро поглядел на нее.  Но  в
ее глазах не было никакой боли  -  только  серьезное  глубокое  приятие  и
озабоченность.
     Она поднесла кончики пальцев к его щеке, робко, не совсем касаясь его
кожи. Он поймал ее за руку, приложил ладонь ко рту, и был  изумлен,  какой
маленькой оказалась ее рука в его собственной.
     Он закрыл глаза, еще крепче сжав руку девушки.
     Вдали замычала корова, засмеялся в гравии ветер.
     - Милорд, - голос девушки был низким и теплым, - используй меня,  как
тебе угодно. Большего я не прошу.
     Большего я не прошу...
     Любовь... она должна получить свою любовь, хотя бы только на  минуту,
даже  если  по  пятам  за  ней  тут  же  придет  расставание,  даже  если,
оглядываясь назад, она должна  понять,  что  это  было  вожделение,  а  не
любовь. Даже если это принесет только  лишь  печаль  и  боль,  она  должна
получить ее.
     Он посмотрел в глаза девушки, в них стояли слезы.
     Он снова закрыл глаза - и перед ним возникло лицо Катарины, а рядом с
ним лицо Туана. Часть его оставалась в стороне, поодаль, и  созерцала  эти
лица, она отмечала, как хорошо они выглядели вместе: прекрасная  принцесса
и доблестный юный рыцарь.
     Затем рядом с Туаном  появилось  его  собственное  лицо.  "Сравни,  -
прошептала его отстраненная часть, - сравни."
     Руки Рода стиснулись, и он услышал, как крестьянская  девушка  издала
легкий вскрик от внезапной боли.
     Он выпустил ее руку и посмотрел на нее, и тут лицо  Катарины  всплыло
рядом с ее лицом.
     Он смотрел на них обоих, одну, склонную использовать  его,  другую  -
склонную быть использованной им, и неожиданно  его  грудь  сдавил  тяжелый
гнев, гнев на Катарину за ее уверенность  в  своей  всегдашней  правоте  и
твердую  решимость  согнуть  весь  мир  перед  своей  волей,  и   на   эту
крестьянскую девушку за ее немое принятие и глубокое смирение, за  глубину
ее теплоты и нежности.
     Душившая его петля гнева сжималась все туже и туже, гнева на себя  за
зверя в себе самом, когда его пальцы впились в плечи девушки и он притянул
ее к себе на сено. Она охнула от  боли,  тихо  плача,  пока  его  губы  не
прильнули к ее губам, давя, кусая и сокрушая, его пальцы зажали  концы  ее
челюстей, вынуждая ее рот открыться, и его язык с силой вонзился под  нее.
Его рука ощупывала ее тело, пальцы глубоко вонзались в ее плоть, все  ниже
и ниже, мучая и пытая.
     Затем ее ногти вонзились ему в спину,  когда  все  ее  тело  сплелось
узлом в одном спазме боли. Потом она  высвободилась,  и  ее  грудь  тяжело
поднималась и опускалась в одном огромном рыдании.
     Половина его гнева испарилась в ничто,  другая  половина  повернулась
кругом и  пронзила  его,  проткнув  в  нем  что-то,  высвободившее  прилив
раскаяния.
     Он перекатился на бок, сняв с нее свой груз.  Губы  его  вдруг  стали
нежными, теплыми  и  умоляющими,  руки  -  мягкими,  медленно  и  утешающе
ласкающими.
     Она втянула в себя воздух, ее тело снова напряглось.
     "Дурак, - насмешливо бросил внутри Рода отстраненный голос. -  Дурак!
Ты же только еще больше обижаешь ее!
     Готовый со стыдом отвернуться от нее он снова посмотрел ей в глаза...
и  неожиданно  увидел  горящую  в  них  обнаженную  страсть,  умоляющую  и
требующую, затягивающую его в мощный водоворот, бушующий в  ней.  Губы  ее
раскрылись,  влажные,  полные  и  теплые,  притягивающие   и   податливые,
увлекавшие его все вниз и вниз, в слепые, залитые светом глубины,  где  не
было ни зрения, ни слуха, а только осязание на осязании.


     Род  приподнялся  на  локте  и  посмотрел  на  лежащую  рядом  с  ним
обнаженную  девушку  с  одним  лишь  его  плащом   в   качестве   довольно
неадекватного покрывала. Он обрисовывал ее контуры, и глаза Рода  блуждали
по ним, упиваясь ее зрелищем, фиксируя в уме каждую  черту  ее  тела.  Это
была картина, которую он не хотел утратить.
     Он  принялся  мягко  и  очень  нежно  ласкать  ее.  Она   улыбнулась,
пробормотала что-то неразборчивое и позволила своей голове перекатиться на
бок.
     Затем ее глаза открылись, она искоса посмотрела на  него  и  сомкнула
свои тяжелые ресницы.
     - У тебя изумрудные глаза, - прошептал Род.
     Она свободно потянулась, с чуть заметной улыбкой  обвила  его  шею  и
притянула его к себе, целуя его медленно, почти сонно и долго.
     Род посмотрел ей в глаза,  чувствуя  себя  крайне  удовлетворенным  и
очень даже в мире со всем миром. Черт, да мир мог хоть повеситься!
     Он снова приподнялся, глядя на нее, затем  медленно  отвел  взгляд  и
осмотрелся вокруг: на выгнувшуюся над головой голубизну неба...  на  горку
одежды по обеим сторонам.
     Он снова опустил взгляд, теперь в его лице не было ничего, кроме нее,
и, слегка удивленный, он обнаружил, что  ему  нравилось  такое  положение.
Покой внутри него был огромным, он чувствовал, что был цельным, совершенно
довольным всем миром, жизнью, в единстве с ними и с богом - и больше всего
с ней.
     Он дал своей руке задержаться  на  прикрытой  плащом  ее  груди.  Она
закрыла глаза, что-то бормоча, затем, когда его рука  застыла,  она  снова
посмотрена на него. Ее улыбка растаяла, в глазах крылась озабоченность.
     Она начала было что-то говорить, остановилась и сказала  вместо  того
почти тревожно:
     - Тебе хорошо, милорд?
     Он улыбнулся с очень серьезными глазами, затем закрыл их  и  медленно
кивнул.
     - Да. Мне очень хорошо.
     Он нагнулся и вновь поцеловал ее - медленно  почти  осторожно.  Затем
приподнялся.
     - Да, мне хорошо. Удивительно  хорошо,  куда  лучше,  чем  когда-либо
бывало.
     Лицо ее снова  ненадолго  осветилось  улыбкой,  затем  она  отвернула
взгляд, посмотрела на свое тело и снова на него взглядом, полным страха.
     Он стиснул ее в объятиях и перекатился  на  спину.  На  миг  ее  тело
напряглось,   а   потом   расслабилось,   она   издала   легкий    вскрик,
полурыдание-полувздох, уткнулась лицом в его плечо и не двигалась.
     Он оглядел разметавшиеся по ее груди мягкие волосы; лениво  улыбнулся
и позволил своим глазам незаметно закрыться.
     - Род, - прошептал у него за ухом голос Векса, и мир  снова  нахлынул
на него.
     Род напрягся и щелкнул зубами, давая понять, что слышал.
     - Большой Том уже оделся и направляется к твоему стогу.
     Род резко выпрямился, прищурился на солнце, оно было почти в  зените.
Время и расстояние снова принялись изводить его.
     - Ну, вернемся в мир живых, - проворчал он и потянулся за одеждой.
     - Милорд?
     Она печально улыбнулась, но глаза ее были напряжены от боли  -  боли,
растаявшей в покорности и смирении прямо у него на глазах.
     - Память об этом времени будет дорога для меня, милорд, -  прошептала
она, прижимая палец к груди и расширив глаза.
     Это была обреченная мольба, и разуверить в ней он по-честному не мог,
потому что никогда больше не увидит девушку.
     Тут до него дошло, что она ожидала отказа  от  всякого  разубеждения,
ожидала, что он выбранит ее за  дерзость  предполагать,  что  она  чего-то
стоит, что она стоит благодарности.
     Она знала, что мольба принесет ей  только  боль,  и  все  же  молила,
потому что женщина живет любовью, а это была женщина почти тридцати лет  в
стране, где девушки выходят замуж в пятнадцать.
     Она уже смирилась, что в ее жизни не  будет  никакой  продолжительной
любви. Она могла существовать лишь те немногие крохи, какие могла собрать.
     Сердце его потянулось к ней, подтолкнутое в какой-то  степени  уколом
упрека самому себе.
     Поэтому, конечно, он сказал  ей  ложь  такого  сорта,  какую  мужчины
говорят женщинам только для того, чтобы утешить их, а  позже  понять,  что
это была правда.
     Он поцеловал ее и прошептал:
     - Это была не жизнь, девушка, это было то, ради чего живут.
     А потом, когда он сел на коня и обернулся посмотреть  на  нее,  в  то
время как Большой Том рядом с ним весело махал на прощанье  своей  девахе,
Род снова посмотрел ей в глаза и увидел отчаяние, оттенок страха перед его
отъездом, безмолвную неистовую борьбу, мольбу о клочке надежды.
     "Клочка, - говорил Том, - будет чересчур много".  Но  Род,  вероятно,
никогда больше не увидит этой девушки. Даже  не  искру  надежды  -  только
отблеск. Какой от этого может быть вред?
     - Скажи мне, как твое имя, девушка?
     Только искорка, но она вспыхнула в ее глазах пожаром.
     - Меня зовут Гвендайлон, милорд.
     И когда они повернули за поворот дороги, и девушки скрылись  из  виду
за холмом позади них, Том вздохнул и сказал:
     - Ты зашел слишком далеко, мастер. Теперь  тебе  никогда  не  удастся
избавиться от нее.


     Одно можно было сказать  в  пользу  валяния  на  сене:  оно  порядком
истощило жизненные силы Большого  Тома,  этого  оказалось  достаточно  для
того, чтобы он больше не пел. Разумеется, вероятно, он все еще насвистывал
себе под нос, но он скакал достаточно далеко впереди, чтобы  Род  мог  его
слышать.
     Род ехал молча, не способный выкинуть из головы  пламенные  волосы  и
изумрудные глаза. Поэтому он тихонько клял это неотвязное видение, но  его
отстраненному "я" казалось, что в его проклятиях чего-то  не  доставало  -
убежденности, наверное. И, конечно, искренности.  Это  была  нерешительная
попытка браниться, обвинявшая его отстраненное "я".
     Род вынужден был это признать. Он все еще очень  сильно  ощущал  свое
единство с мирозданием. В тот момент он  не  смог  бы  рассердиться  и  на
своего палача... и это его беспокоило.
     - Векс!
     - Да, Род? - голос, казалось, исходил изнутри головы  немного  больше
обычного.
     - Векс, я чувствую себя что-то не так.
     Робот помолчал, затем произнес:
     - А как ты себя чувствуешь?
     В том, как Векс это произнес, что-то было... Род  остро  поглядел  на
голову коня.
     - Векс, ты смеешься надо мной?
     - Смеюсь?
     - Да, смеешься. Ты слышал меня. Посмеиваешься себе в бороду.
     - Но мое теперешнее тело не снабжено бородой.
     - Кончай комедию и отвечай на вопрос.
     С чем-то похожим на вздох робот произнес:
     - Род, я должен тебе напомнить, что я - только машина. Я не  способен
на эмоции... я могу лишь замечать противоречия.
     - Ах, вот как! - прорычал Род. - Могу я поинтересоваться, какие?
     - В данный момент противоречи  между  тем,  чем  человек  является  в
действительности и чем он желает себя считать.
     Верхняя губа Рода завернулась и прижалась к зубам.
     - И кем же я считаю себя?
     -  Ты  желаешь  считать  себя  эмоционально   независимым   от   этой
крестьянки.
     - Ее имя - Гвендайлон.
     - Да, от Гвендайлон. От любой  женщины,  если  уж  на  то  пошло.  Ты
желаешь  считать,  что  ты  эмоционально  независим,  что  ты  больше   не
наслаждаешься тем, что ты называешь "быть влюбленным".
     - Спасибо, любовью я очень даже наслаждаюсь!
     - И я тоже.
     Губы Рода сжались в белую строчку.
     - Ты говоришь об эмоциональном опьянении. И если ты имел в виду это -
то, нет, я не влюблен. И мой голос в этом деле что-то  значит,  я  никогда
больше не влюблюсь!
     - Именно в это, как я говорил, ты и желаешь верить.
     Род скрипнул зубами и подождал, когда пройдет прилив гнева.
     - Итак, что есть истина относительно меня?
     - Что ты влюблен.
     - Черт побери, человек либо влюблен, либо нет,  и  он,  черт  возьми,
обязательно знает, что именно.
     - Согласен, но он может быть не готовым признаться в том даже  самому
себе.
     - Слушай, - отрезал Род. - Я бывал влюблен прежде, и я знаю, что  это
такое. Это... ну...
     - Продолжай, - подтолкнул робот.
     - Ну, это вроде как... - Род поднял голову и огляделся по сторонам. -
Ты знаешь, что мир вон там существует, и знаешь, что он  реален,  но  тебе
наплевать, потому что ты наверняка знаешь, что ты - центр мира,  ты  самый
важный предмет в нем.
     - Ты испытывал в недавнее время подобные чувства? - спросил Векс.
     - Ну... да, черт возьми! - Род дернул уголком рта.
     - С Катариной?
     Род уставился на затылок коня, прожигая его взглядом.
     - А ты откуда знаешь, черт побери? - он сузил глаза.
     - Логика, Род. - В голосе робота-коня  звучал  налет  надменности.  -
Только логика. А какие ты испытывал чувства, когда был с Гвендайлон?
     Род хмуро посмотрел в затылок Вексу.
     - Ну?
     Робот брел себе дальше, не отвечая.
     - Ты что, язык проглотил?
     - Я не снаряжен языком, Род.
     - Не ускользай от темы.
     Конь еще минуту помолчал, а затем:
     - Я ошибся, Род. Ты любишь и любим, но не влюблен.
     Род бросил хмурый взгляд на дорогу.
     - Это почему же, Векс?
     Робот издал звук, похожий на вздох.
     - В чем разница между этими двумя женщинами, Род.
     - Ну... - Род пожевал щеку. - Гвендайлон - человек. Я  имею  в  виду,
что  она  просто  обыкновенная  заурядная  женщина,  так  же  как  и  я  -
обыкновенный мужчина.
     - Но Катарина больше?
     - О, она женщина такого рода, каких я склонен ставить на пьедестал...
Нечто такое, чему поклоняются, а не за чем ухаживают.
     - И не любят? - дополнил Векс. - Род, которая из этих женщин - лучший
человек?
     - Э-э... Гвендайлон.
     - Обвинению нечего добавить, - заключил робот-конь.


     Домен Логайров  представлял  собой  огромную  широкую  равнину  между
горами и морем. Низкие пологие горы стояли на северном краю  и  восточном,
берег врезался широким полукругом на юге, а  на  северо-западе  возвышался
крутой тридцатиметровый утес. Океан молотил по его стороне,  обращенной  к
морю, с другой стороны  в  долину  стекал  водопад.  Длинная  старая  река
извивалась по равнине, направляясь к морю.
     Сама равнина расшита заплатами полей с попадавшимися то тут,  то  там
скоплениями крестьянских хижин - людей Логайра.
     Том и Род стояли на опушке одного из горных  лесов,  где  на  вершины
выходила дорога с севера.
     Род медленно повернул голову, обозревая весь домен.
     - А где же замок? - поинтересовался он.
     - Там, за водопадом, мастер.
     Голова Рода резко повернулась, уставясь на Тома, затем он  последовал
вдоль дороги.
     Она петляла по  равнине  до  подножия  водопада,  и  там,  где  утесы
встречались с равниной, в скале были высечены огромные ворота в  комплекте
с  опускной  решеткой  и  подъемным   мостом   через   естественный   ров,
образованный излучиной реки. Лорды Логайры источили утес, как  голландский
сыр, строя себе дом.
     Между  бровей  Рода  образовался  восклицательный  знак,  когда   они
сошлись.
     - Это не дамба ли по обеим сторонам подъемного моста, Большой Том?
     - Да, мастер. И в ней, говорят, пороховые заряды.
     Род медленно кивнул.
     - И земля перед опускной  решеткой  ворот  проседает,  так  что  если
придут постучаться непрошенные гости, ты просто взрываешь  дамбу,  и  твоя
передняя дверь оказывалась прикрыта тридцатью футами воды. Очень ловко.  А
потом просто сидишь и пережидаешь осаду. Водопад дает массу  свежей  воды,
так что беспокоиться приходится только о пище.
     - Говорят, в замке есть  сады,  -  любезно  снабдил  его  информацией
Большой Том.
     Род в молчаливом уважении покачал головой.
     - Так  значит,  ты  сам  должен  быть  там  совершенно  защищенным  и
обеспеченным припасами для десятилетней  осады.  Этот  замок  когда-нибудь
бывал взят, Том?
     - Никогда, мастер, - великан покачал головой и усмехнулся.
     - Интересно, не был ли старикан, построивший этот замок, может,  хоть
самую малость параноиком... Надо полагать, у них  найдется  в  этом  замке
комната для пары уставших путников, верно?
     Большой Том поджал губы.
     - Конечно, мастер, если только они знатные.  Гостеприимство  Логайров
широко известно. Но для таких, как я и даже вы,  который  не  больше,  чем
эсквайр, мастер, это гостеприимство находится в хижине.
     Солнце мигнуло. Нахмурившийся Род, прищурясь, посмотрел на небо.
     - Опять эта проклятая птица. Неужто  она  понимает,  что  мы  слишком
крупны для ее завтрака?
     Он снял с плеча арбалет, натянул тетиву, и вскинул оружие.
     - Нет-нет, мастер, - поднял руку Большой Том. - Ты и так уже потратил
на нее четыре стрелы.
     - Просто мне не нравится, как она следует за мной  по  воздуху,  Том.
Как правило такое всегда бывает не тем, чем кажется.
     Том нахмурился при этом шифрованном заявлении. Род приложил приклад к
плечу.
     - Кроме того, последние четыре дня я делал в нее по одному выстрелу в
день, теперь же это у меня входит в привычку.
     Арбалет загудел, и стрела прыгнула в  цель,  но  птица  уплыла  вверх
быстрее, и стрела пронеслась  мимо,  затем  поднявшись  еще  на  пятьдесят
футов,  достигла  вершины  своей  траектории  и  начала   падать.   Птица,
находившаяся пятьюдесятью футами выше следила за ее падением.
     Большой Том поднял бровь и дернул уголком рта.
     - Ты никогда не сможешь попасть в нее,  мастер.  Эта  птица  понимает
назначение арбалета.
     - И впрямь, кажется, понимает, - Род закинул арбалет на спину. -  Что
это за непонятная страна с эльфами под каждым деревом и  тенью  следующими
за тобой ястребами.
     - То не ястреб, мастер, - возразил Большой Том, - то скопа.
     Род покачал головой.
     - Она начала следовать за нами на второй день пути. Что делать  здесь
птице, питающейся рыбой, так далеко от моря?
     - Лично я не могу сказать. Ты, мастер, можешь, однако, спросить у нее
самой.
     - Я и сам, пожалуй, не удивился бы,  если  бы  она  ответила  мне,  -
задумчиво произнес Род. - Ну, я полагаю,  она  не  причинит  нам  никакого
вреда, а у нас в данный момент есть проблемы и поважнее. Мы приехали сюда,
чтобы попасть в этот замок. Ты умеешь петь, Том?
     Великан внимательно посмотрел на него.
     - Петь, мастер?
     - Да, петь. Или играть на волынке, или еще чего-нибудь.
     Том, нахмурясь, дернул себя за нижнюю губу.
     - Я могу издавать какие-то звуки на пастушьем  рожке,  и  полумертвый
мог бы обозначить это словом "музыка". Но что это за глупость, мастер?
     - Глупость шута, - Род расстегнул седельную  сумку  и  достал  оттуда
маленькую лютню. - Отныне мы - менестрели. Будем  уповать  на  то,  что  у
обитателей замка в данный момент в области музыки наблюдается  дефицит  по
части музыки.
     Он вытащил из сумки альт с автозаписью и отдал его Тому.
     - Я надеюсь, это достаточно похоже  на  твой  пастуший  рожок,  чтобы
вышло что-нибудь приличное.
     - Да, мастер, конечно, очень похоже, но...
     - О, не беспокойся,  они  нас  впустят.  Народ  живущий  в  некотором
отдалении от столицы склонен оказываться вне цивилизации,  они  непременно
жаждут новостей и новых песен, а менестрели несут то и другое.  Ты  знаешь
"Эдинстоун Лайт"?
     - Нет, мастер.
     - Очень жаль, это всегда хорошо проходит в предпортовом  городе.  Ну,
неважно, я могу научить тебя ей по дороге.
     Они  тронулись  дальше,  распевая  мотив,  неизвестный  ни  в   каких
человеческих ладах и гаммах.
     Скопа закричала и круто взмыла вверх.


     - Принесли новости с севера? - нетерпеливо спросил  часовой,  и  Род,
вспомнив  что  менестрели  были   ближайшим   средневековым   эквивалентом
журналистов, ответил утвердительно.
     Теперь они с Томом стояли перед собранием из двадцати восьми вельмож,
их жен и слуг в возрасте от хорошеньких  служаночек  лет  четырнадцати  до
девяностолетнего графа  Валлендери,  и  все  с  одинаковым  нетерпением  и
голодным блеском в глазах, а  Род  -  без  единого  обрывка  новостей  для
сообщения.
     Ну, неважно, их он  выдумает  по  ходу  дела.  Он  будет  не  первым,
совершившим подобный фокус.
     Закостенелый старый герцог Логайр сидел в середине общества в большом
дубовом кресле. Он, кажется, не узнал Рода. Но Дюрер-то узнал:  он  стоял,
согнувшись, над левым  плечом  Логайра,  изучая  взглядом  кипящую  в  нем
ненависть. Но сейчас разоблачение Рода не принесло бы ему никакой  пользы,
ибо Логайр все еще любил свою племянницу, хотя и находился не  в  ладах  с
ней. Он принял бы Рода с почетом за то, что он спас жизнь Катарине.
     Именно Логайр огласил вопрос за всех своих вассалов и Род,  рассудив,
что у герцога имелись очень личные причины желать услышать новости о  Доме
Хлодвига, ответил, что на севере покамест все тихо. О, разговоры ходят,  и
Знаки Дома видели, но это были только разговоры, всего  лишь  разговоры  -
пока.
     Затем  они  с  Томом   принялись   исполнять   "Эдинстоун   Лайт"   с
притоптыванием. С минуту собрание стояло в пораженном молчании,  потом  по
лицам смотревших расползлись улыбки, их руки начали хлопать в ритм песни.
     Получив такое поощрение, Большой Том набрал  темп  и  громкость.  Род
старался не отставать от него, одновременно сканируя по лицам зрителей.
     Старый герцог сделал попытку смотреть строго и неодобрительно, но без
особого  успеха.  Позади  правого  плеча  старика  стоял  высокий  молодой
человек, примерно того же возраста, что и Род. Когда он услышал песню,  на
его  губах  появилась  улыбка,  а  в  глазах  -  блеск,  заменяя   гримасу
недовольства, жалости и злости. "Старший сын, - догадался Род, - со  своим
сонмом слабостей, на которых мог играть Дюрер."
     Было легко выделить вассальных лордов Логайра: все были богато  одеты
и их сопровождали даже более разодетые жилистые люди  -  чучела-советники,
молодчики Дюрера.
     Род испытывал странную уверенность,  что  все  предположение  Дюрера,
будет единодушно принято и одобрено всем югом, с только одним  несогласным
- лордом Логайром.
     А Логайр, конечно, имел на один  голос  больше,  чем  все  вассальные
лорды вместе взятые. Род вспомнил непрошенное обещание Логайра Катарине:
     "Пока я жив, королеве не будет причинено никакого вреда..."
     "Пока я жив..."


     Представление имело буквально  громовой  успех.  Род  сумел  удержать
скорее на свободном, чем на политическом уровне, идя по тонкой грани между
рискованным и порнографическим.
     Зрителям это очень понравилось. Род  решил,  что  немузыкальный  слух
был, должно быть, генетической доминантой в Грамарие,  он  заметил  также,
что взоры всех служанок были прикованы к нему самому и  Большому  Тому,  и
безуспешно пытался понять, почему.
     Это, однако, кажется, не причинило вреда для Большого Тома.
     Но время от времени один из советников задавал  вопрос,  от  которого
никак нельзя было отделаться, и когда Род  отвечал,  что  по  слухам,  Дом
Хлодвига поднимется против королевы, в их глазах вспыхивала бешеная жгучая
ярость.
     Это-то он, по крайней мере, понимал. В революции  главное  -  начало,
контроль над обстановкой можно будет захватить и позже. Это-то он понимал,
но  теперь,  по  окончании  пения,  когда  он  шел  на  сеновал,  временно
предоставляемый в его  с  Томом  распоряжение,  он  все  еще  размышлял  о
выражениях лиц служанок, когда они смотрели  на  Тома.  Он  был  абсолютно
уверен, что сие что-то значило, он  ожидал  обнаружить  полностью  занятый
сеновал к тому времени, когда прибудет туда, поскольку Большой  Том  пошел
первым.
     Но этот взгляд не мог означать то же самое, когда  относился  к  нему
самому - если занятие менестреля не имело куда  больше  престижа,  чем  он
ожидал.
     Поэтому, в общем и целом, он был даже еще больше смущен,  когда  одна
из служанок перехватила его с чашей для вина.
     - Мазь для пересохшего горла, мастер менестрель,  -  предложила  она,
протягивая ему чашку с сияющим взором.
     Он посмотрел на нее уголком глаза и неохотно принял чашу: нет нужды в
плохих манерах, не так ли?
     - И, - тихонько произнесла она, когда он выпил,  -  тепло  для  вашей
постели, если вам угодно.
     Род поперхнулся, опустил чашку и прожег  ее  взглядом,  потом  быстро
оглядел ее с ног до головы. Она была пышной, с высокими грудями и  широким
полногубым ртом - очень похожа на Гвендайлон в некоторых отношениях...
     Охваченный внезапно подозрением, Род посмотрел на нее внимательнее  -
но нет, наружные углы глаз у этой девушки смотрели вверх, а нос был прямым
и длинным, но не курносым. Кроме того, глаза и волосы у нее были черными.
     Он криво улыбнулся, допил то, что оставалось  в  чаше,  и  вернул  ее
девушке.
     - Спасибо тебе, девушка, премного благодарен.
     Это было показательно, что она  обратилась  к  нему  вместо  Большого
Тома. Том был, безусловно, более привлекательным  образчиком  мужчины,  но
Род явно был тем, кто обладал статусом.
     "Сука, как и все они, - подумал он, - ей наплевать, кто этот человек,
лишь бы его положение, то, что он есть, было выше, чем у нее."
     - Спасибо тебе, - снова поблагодарил он. - Но я долго был в дороге  и
чуть не валюсь с ног от усталости.
     "Очень хорошая речь, - подумал он, - и на здоровье, пусть  она  будет
невысокого мнения о моем мужестве, но, по крайней  мере,  оставит  меня  в
покое."
     Служанка опустила глаза и закусила губу.
     - Как вам угодно, добрый мастер.
     И повернувшись, направилась прочь, оставив Рода пялиться ей вслед.
     Ну, не  потребовалось  долго  отказываться.  Если  подумать,  он  был
немножко унижен... но не было ли намека на торжество в ее глазах,  искорки
радости?
     Род продолжал свой путь, гадая, не ступил ли  он  непредумышленно  на
страницы макиавеллиевского учебника.
     Дверь на сеновал, как и предполагал Род, была  закрыта,  приглушенный
женский визг, а вслед за ним басовый смех Тома подтверждали его догадки.
     Поэтому он философски пожал плечами, перекинул лютню  через  плечо  и
свернул обратно на длинную винтовую лестницу. В любом случае он мог хорошо
воспользоваться временем. Замок столь явно был  построен  параноиком,  что
наверняка должен был иметь тайные ходы.
     Насвистывая, он фланировал по главному коридору. Гранитные стены были
выкрашены охрой, украшены то тут, то там доспехами и гобеленами, иные были
огромными и тянулись от пола до потолка. Род старательно отметил в уме  их
местонахождение. Они очень легко могли скрывать потайные двери.
     Главный коридор пересекали  под  прямым  углом  двенадцать  коридоров
поменьше. Когда он приблизился к  седьмому,  то  заметил,  что  его  шаги,
кажется, приобрели эхо - причем очень любопытное эхо, делавшее два шага на
каждый его шаг. Он остановился, делая вид, что рассматривает гобелен,  эхо
сделало еще два шага и тоже  остановилось.  Поглядев  уголком  глаза,  Род
уловил мелькнувшее богато разодетое чучело. Ему показалось, что  он  узнал
Дюрера, по периферийному зрению судить было трудно.
     Он отвернулся и прошествовал дальше по коридору, насвистывая под  нос
"Я и моя тень". Эхо тронулось снова.
     Ну, Род был умеренно общительным, он, в общем-то, не возражал  против
компании. Но можно спокойно  держать  пари,  что  ему  не  удастся  узнать
особенно много, пока Дюрер висит  у  него  на  хвосте.  Следовательно,  он
должен придумать какой-то способ отделаться от своего тощего спутника. Это
будет  нелегко,  поскольку  Дюрер  почти  наверняка  знал   замок   весьма
основательно, в то время как Род не имел о нем вообще никаких сведений.
     Но девятый коридор казался вроде бы отлично подходящим для этой  цели
- он был неосвещенным. "Странно", - подумал Род, во всех других  коридорах
факелы были через несколько шагов. Но в этом было темно как в Карлсбаде до
приезда туристов. В  нем  так  же  был  густой  покров  пыли  без  единого
отпечатка следов. С потолка густо  свисала  паутина,  по  стенам  тянулись
влажные дорожки, питающие водой пятна мха.
     Но главной чертой была тьма. Он оставил премилый след в пыли, но тьма
давала шанс нырнуть в какую-нибудь комнату или боковой коридор, к тому  же
Дюрер не сможет притворяться, что он просто случайно шел той же дорогой.
     Род свернул по коридору, сразу же зачихав от поднятой им здесь  пыли,
и услышал за спиной неожиданные  торопливые  шаги.  В  его  плечо  впились
когти, он повернулся лицом к преследователю, готовый к удару.
     Да, это был Дюрер, прожигающий Рода взглядом  с  его  обычной  спесью
ненависти и подозрения.
     - Что ты там ищешь? - прохрипел он.
     Род стряхнул с плеча костлявую руку и прислонился к стене.
     - Ничего особенного, просто осматриваюсь. Мне в  данный  момент  мало
что делать, если ты не хочешь песню.
     - Черт бы побрал твои кошачьи  концерты!  -  огрызнулся  Дюрер.  -  И
можешь бросить прикидываться менестрелем. Я признал  в  тебе  то,  что  ты
есть.
     - Вот как? - Род поднял бровь. - Откуда ты это  знаешь,  что  я  и  в
самом деле не менестрель?
     - Я слышал твое пение. А теперь ступай в свою комнату,  если  у  тебя
больше нет дела!
     Род почесал нос.
     - А насчет этой комнаты,  -  деликатно  сказал  он.  -  Мой  спутник,
кажется, нашел, э-э, лучшее употребление для нее, чем под спальню. Так что
я, э-э, своего рода, оставлен на холодке, если ты меня понимаешь.
     - Разложение! - прошипел советник.
     - Нет, я подозреваю, что Большой Том занимается этим в очень здоровой
манере. А поскольку мне в данный момент негде остановиться, я подумал, что
никто не станет возражать, если я прогуляюсь.
     Дюрер прожег его взглядом, словно лучом лазера. Затем очень  неохотно
отступил на шаг другой.
     - Верно, - сказал он. - Здесь нет никакой тайны, чтобы совать  в  нее
свой нос.
     Род сумел ограничить свой смех  умеренными  конвульсиями  в  глубинах
живота.
     - Но разве ты не знаешь, - продолжало чучело, - что эта  часть  замка
населена призраками?
     Род вскинул брови.
     - Да что вы говорите! - он дернул  себя  за  нижнюю  губу,  задумчиво
глядя на Дюрера. - Ты, кажется, весьма хорошо знаешь замок.
     Глаза Дюрера вспыхнули, словно вольтовая дуга.
     - Это может сказать себе любой  в  замке.  Но  я  -  Дюрер,  советник
герцога Логайра! И это мое дело - отлично знать замок, так  же  как  и  не
твое!
     Но Род отвернулся, глядя в темный коридор.
     - Знаешь,  -  задумчиво  произнес он,  -  я никогда  раньше не  видел
духов...
     - К сожалению их не видел никто или, более точно, никто не  дожил  до
того, чтобы рассказать об этом! Вступить туда - шаг дурака!
     Род обернулся, весело улыбаясь.
     - Но я удовлетворяю требованиям. Кроме того, встреча с духом составит
хорошую балладу.
     Человечишка  уставился  на  него.  Затем  его  лицо   искривилось   в
презрительной улыбке. Он  начал  смеяться  странным,  дребезжащим  смехом,
словно шарикоподшипник, катящийся по ржавому желобу.
     - Тогда ступай,  дурак!  Мне  следовало  бы  сразу  понять,  что  без
разницы, пойдешь ты туда или нет.
     Род усмехнулся, пожал плечами и шагнул в коридор.
     - Минуточку! - окрикнул Дюрер.
     Род обернулся.
     - Что ты теперь хочешь?
     -  Прежде  чем  ты  отправишься  на  смерть,  -  произнес   Дюрер   с
лихорадочным блеском в глазах, - скажи мне, кто ты?
     По спине Рода пробежал холодок. Этот человек разоблачил его прикрытие
и видел его насквозь.
     Он прислонился к стене, излучая скуку.
     - Менестрель, конечно. Чем же мне еще быть?
     - Нет! Дурак, ты думаешь, что я настолько слеп? Ты - шпион!
     Рука Рода прокралась к рукоятке кинжала. Он был сбалансирован для
     - Шпион из Дома Хлодвига! - взвыл Дюрер.
     Рука Рода расслабилась,  он  выпустил  дыхание,  про  которое  совсем
забыл.
     - Угадай снова, малыш!
     Дюрер нахмурился.
     - Не из Дома Хлодвига? Но тогда... Нет, ты их шпион. Даже  теперь  ты
не признаешься в этом?
     В мозгу Рода сработал синапс.
     Он привалился к стене, сложив руки на груди и ухмыляясь.
     - Эй, а что у тебя за интерес к Дому Хлодвига, добрый советник?  И  с
чего бы это Дом Хлодвига стали интересовать ваши дела?
     - Нет. - прошипел Дюрер, расширив глаза. - Дурак, неужто ты  думаешь,
что я отвечу  на  такой...  Ой!  Проклятье  на  мой  старческий  мозг,  не
подумавший об этом. Ты - шпион королевы.
     Род шагнул от стены, вынимая кинжал из ножен. Его сейчас не  особенно
волновало, знает ли Дюрер, что его послала Катарина, но он хотел  получить
ответ.
     - Я задал тебе вопрос, - спокойно повторил он.
     В глазах человечишки появился ужас. Он  отпрыгнул  к  противоположной
стене.
     - Стой! Иначе по моему зову сюда явятся двадцать солдат!
     Род подарил ему выражение лица где-то между усмешкой и улыбкой.
     - Это навряд ли принесет тебе что-нибудь хорошее, если ты уже  будешь
мертв к тому времени, когда они сюда  прибегут,  -  он  указал  жестом  на
темный коридор. - К тому  же  я,  вероятно,  сумею  исчезнуть,  когда  они
появятся.
     Человечишка в ужасе уставился на него и начал дрожать.
     Однако этот  маленький  ублюдок  был  явно  не  из  робкого  десятка,
вынужден был признать  Род.  Голос  его  ломался,  как  у  цикады,  но  он
продолжал говорить:
     - Может быть... может быть, как раз именно так, как ты говоришь,  что
ты не от Дома Хлодвига. А если ты прибыл от королевы - ты же тогда для нас
желанный гость!
     Род полуобернулся, бросив человечишке размеренный косой взгляд.
     - Я расскажу тебе все, что ты желаешь узнать! - советник воздел  руки
в патетическом энтузиазме. - Да, я все тебе расскажу,  даже  день  назову,
когда мы вступим в поход на столицу  против  королевы.  Тогда  ты  сможешь
сказать ей, и она сможет выступить в походе на юг, чтобы встретить нас  по
дороге! Я тебе скажу даже это!
     Он прыгнул вперед, согнув пальцы, словно когти.
     - Ты только не ходи в этот коридор! Если ты явился от королевы - я не
дам тебе умереть!
     Лицо Рода превратилось в камень.
     - Нет, у вас там явно что-то спрятано и  у  меня  появилось  странное
ощущение, что это может оказаться намного важнее, чем название тобой  даты
мятежа. Я думаю, что лучше будет все-таки посмотреть.
     Он отвернулся и направился обратно с пыльный коридор.
     Дюрер пробежал за ним несколько шагов, чуть ли не воя:
     - Нет! Нет! Ты должен донести весть на север! Не ходи туда, дурак!
     Род продолжал идти.
     За его спиной человечек в гневе завизжал:
     - Тогда отправляйся на смерть! Ты и не  понадобишься!  Я  сам  отнесу
весть на север! Умри же как дурак, каковым, впрочем, ты и являешься!
     Его визгливый истерический смех разносился и хлопал по стенам,  стуча
в уши Рода, пока тот быстро шагал в заплесневелые лишенные  света  глубины
замка Логайр.
     Он завернул за угол - и смех замер. Вместе с ним умер и свет  факелов
из главного коридора: здесь тьма была полной.
     Род шел сквозь нее, пережевывая щеку. Очевидно, этот человек и впрямь
ждал, что он умрет... Что было странно, поскольку он пытался удержать Рода
от входа сюда, что означало, что он и в самом деле хотел донести  весть  о
мятеже до Катарины. Но почему же он тогда вел двойную игру с мятежниками?
     Если только эта не была тройная игра каким-то образом...
     Потом также он, очевидно, что-то прятал там, в этих коридорах, и  мог
бояться, что Род это обнаружит и сумеет выйти живым.
     Однако он ожидал, что Род все-таки умрет, что означало автоматическую
защиту, окружающую БОЛЬШОЙ СЕКРЕТ ДЮРЕРА.
     Если конечно не...
     Род остановился, осознав вдруг, что он не знал  этого.  У  него  было
лишь туманное воспоминание, что он поворачивал за  несколько  углов,  пока
предавался размышлениям, но за какие именно и сколько  раз...  и  в  какую
сторону.
     Он заметил, что его голос чуть дрожит, когда он прошептал:
     - Векс...
     - Да, Род, - спокойно ответил за его ухом голос робота.
     Тон, которым говорил робот, успокаивал.
     - Векс, я нахожусь в той части замка, где живут призраки.
     - Призраки?
     - Да, такова ее репутация.
     Возникла пауза, затем робот произнес:
     - Анализ рисунка твоего голоса указывает на  слабый  страх.  Ты  ведь
наверняка не веришь в духов.
     - Да, не верю. Но я только что вспомнил, Векс - я же и в эльфов  тоже
не верил. Ни в баньши, ни...
     - Эльфы, - ответил ровным голосом Векс - это - миф.
     - Э-э, Векс...
     - Да, Род?
     - Я видел немало эльфов с тех пор, как мы приземлились.
     - Свершившийся факт, - неохотно признал робот, - который  я  вынужден
признать. У меня пока еще недостаточно данных, чтобы  объяснить  кажущийся
конфликт с известными принципами.
     - Ты ничем не лучше католика, - проворчал Род. - Но это,  по  крайней
мере, не вызывает у меня больше припадков?
     -  Не-е-т,  -  задумчиво  протянул  робот.  -  Первоначальные  данные
вызывали перегрузку, но с тех пор эти данные были усвоены.
     - Покуда ты уверен, что есть разумное объяснение?
     - Именно.
     - Значит ты способен управиться с практическими делами?
     - Вполне.
     - Потому что ты уверен, что сумеешь, в конечном счете  подогнать  это
под законы науки.
     - Очень логично, с твоей стороны, Род.
     - Похоже  на  иезуитство,  -  проворчал  Род.  -  Но  непосредственно
практически дело в том, что я и вправду боюсь. И по очень веской  причине,
Векс...
     - Да, Род?
     - Если на этой  сумасшедшей  планете  могут  существовать  эльфы,  то
почему бы здесь не существовать и духам?
     Возникла пауза, затем Векс признал:
     - Нет никаких данных прямо противоречащих этой гипотезе.
     Стон настолько глухой,  что  Род  едва  расслышал  его,  и  настолько
громкий, что он содрогнулся от боли, внезапно потряс стены коридора.
     - Что это? - ахнул Род.
     - Сложный пакет волн низкой частоты и высокой амплитуды, -  услужливо
ответил робот.
     - Благодарю вас, доктор Слипкем, чем он вызван?
     - Пока еще недостаточно данных для...
     Стон  повторился  снова,  и  туманный  призрак  с  глубокими  черными
глазницами и черным кругом у рта устремился прямо к голове Рода,  начав  с
размера не больше булавки в противоположном конце  коридора  и  возвышаясь
над ним секунду спустя.
     Род пронзительно закричал и распластался у стены. Страх завязал узлом
внутренности у него в животе, страх полупарализовал его конечности,  страх
заледенил его мозг и стиснул его сердце.
     Прозвучал еще один стон, на полтона выше первого, Род дернул  головой
вправо: над ним вырисовался еще один дух.
     Третий стон - и глаза  Рода  распахнулись,  перед  ним  вырос  третий
призрак.
     Три гигантских призрака окружили его полукольцом у каменной стены. Их
рты  имели  вид  огромных  бесцветных  "О",  холодные   костлявые   пальцы
потянулись  к  нему.  Сквозь  беспорядочную  панику  его  мозга  пробилась
единственная мысль: ВЕКС НЕ ВЕРИЛ В ДУХОВ!
     - Духи! - закричал Род. - Духи, Векс, духи!
     - Духи, - прогудел Векс, - нематериальны, даже если они и существуют.
Они не  являются  проявлениями  ни  энергии,  ни  материи  и  не  способны
причинить вреда материальному объекту.
     - Ты это им говори! Им скажи! - завизжал Род.
     Охватившая его сердце рука стиснула пальцы. Он  ахнул  и  закашлялся.
Что-то сдавливало его легкие стальным обручем вокруг его груди, все тесней
и тесней... Страх был физическим существом, неясным призраком, вооруженным
и ненавидящим. Этот страх мог парализовать, а мог и убить...
     - Род, закрой уши!
     Род попытался подчиниться приказу робота и не смог.
     - Векс! - завизжал он. - Векс, я не могу двигаться!
     Его  череп  затрясло  грубое  громкое   гудение   забивающее   стоны.
Постепенно оно сложилось в слова:
     - З_А_К_Р_О_Й_ У_Ш_И_!
     И  страх  исчез,  пропал  -  или  почти  пропал,  по  крайней   мере,
сократившись до знакомого холодного кома в глубине живота. Род  снова  мог
двигаться столь же легко, как и всегда. Он заткнул уши  пальцами.  Гудение
прекратилось, и он снова мог услышать духов. Их стоны стали  приглушенными
и отдаленными, пробиваясь сквозь пальцы. Страх снова поднялся к его горлу,
но он не был больше парализующим.
     - Ты слышишь их, Род?
     - Да, но теперь это не так худо. Что ты сделал, Векс?
     - Ничего, Род. Их стоны имеют  гармоническую  частоту  в  субзвуковом
диапазоне, способную вызывать страх в особях твоего типа.
     - О!
     -  Вызывающий  страх  тон  -  это  частота  пульсации,   производимая
одновременным испусканием  инфразвуковой  гармоники,  соединенной  в  трех
тонах.
     - Так, значит, требуется их трое, чтобы напугать меня?
     - Точно, Род.
     - И они на самом деле не пугают меня, а просто заставляют  мои  нервы
испытывать страх?
     - Снова верно.
     - Ну, это облегчение. На минуту я испугался, что я  вдруг  совершенно
неожиданно превратился в полноправного труса.
     - Всем людям свойственно испытывать страх, Род.
     - Да, но только трус позволяет страху взять верх над собой.
     - Это преувеличенное убеждение.
     - А, черт с ней, с теорией! Извини меня, пока я не применю ее на
     Род шагнул от стены, заставив  себя  двигаться.  Он  продолжал  идти,
прямо сквозь духов перед ними. Внезапно стоны прекратились, затем  с  воем
отчаяния духи исчезли.
     - Они пропали, - прохрипел Род.
     - Конечно.  Раз  ты  продемонстрировал  им  их  полную  неспособность
контролировать тебя, они начали тебя страшиться.
     - Д-д-да, - выдохнул Род.
     Он широко расставил ноги, уперев кулаки в бедра, откинув голову назад
и ухмыляясь.
     - О'кей, привидения! Есть какие-то  сомнения  насчет  того,  кто  тут
хозяин?
     Он стоял,  слушая  эхо  своего  голоса,  замурованного  среди  пустых
коридоров. Громкий голос мог быть здесь весьма впечатляющим.
     Траурный погребальный голос  ответил  ему  из  разреженного  воздуха,
простонав:
     - Оставь нас, смертный. Оставь нас в покое наших могил. Мы никому  не
вредим здесь, в наших холодных старых коридорах.
     - Никому, кроме тех людей, кто заходил сюда,  -  отрезал  Род.  -  Вы
убиваете их, как убили бы и меня, одним тяжким страхом.
     -  Немногих,  -  погоревал  дух,  -  очень  немногих,  смертный.  Это
действует только на сумасшедших и дураков.
     - Если вы убили в этих стенах хотя бы одного человека, вы  убили  все
равно одного лишнего! - обвинил Род в ответ.
     - Разве ты не убил бы, человек, защищая свой дом?
     - Какое ты имеешь право на эти коридоры? - фыркнул Род.
     Дух неожиданно очутился рядом, возвышаясь над ним.
     - Я  некогда  был  Горацио,  первым  герцогом  Логайром!  -  в  гневе
прогремел он. - Именно я и построил этот замок! Ужель я не имею  права  на
бедную и холостую часть его коридоров?
     Страх пронизал живот Рода, он сделал шаг назад, но затем стиснул зубы
и снова шагнул вперед.
     - Тут у тебя есть аргумент, - признал он. - И владение  это,  как  не
крути, девять десятых права. Но сколько человек ты убил, чтобы  приобрести
такое владение?
     - Никого, - дух, казалось, был очень опечален этим. - До сих пор  все
бежали в страхе.
     Род кивнул, пересматривая свою  оценку  духа.  Горацио  явно  не  был
убийцей, когда мог обойтись без преступления. Однако, вероятно, он  был  в
восторге, когда это становилось необходимостью.
     - Я не собираюсь причинять тебе никакого вреда, Горацио, -  он  вдруг
саркастически усмехнулся. - Какой вред я смог бы тебе причинить, даже если
бы хотел?
     Дух вскинул голову, уставясь пустыми глазницами на Рода.
     - Разве ты не знаешь, смертный?
     - Духам, - поспешно  прошептал  на  ухо  Роду  Векс,  -  как  и  всем
сверхъестественным существам, можно причинить вред  холодным  железом  или
серебром, или любым средством хорошей  проводимости,  хотя  золото  обычно
расценивалось, как слишком хорошее для такого употребления.
     Дух все еще вырисовывался над Родом, наступая на него.
     Род шагнул вперед с кинжалом наготове.
     - Стой прямо там, - резко приказал он. - Холодное железо, помнишь?
     - Тогда, значит, - прошептал Векс, - ты знаешь  секрет  их  силы.  Ты
можешь привести сюда целую армию с затычками в ушах.
     - Тогда, значит, - сказал Род. - я знаю секрет  вашей  силы.  Я  могу
привести сюда целую армию с затычками в ушах.
     Дух остановился, углы его рта опустились.
     - Я думал, ты сказал, что не знаешь.
     - Теперь знаю. Один шаг назад, будь любезен.
     Дух неохотно отступил, простонав:
     - Что за призрак стоит рядом с тобою, советуя тебе.
     Род оскалил зубы в усмешке.
     - Черный конь, сделанный из холодного железа. Он в конюшне замка,  но
может говорить со мной оттуда.
     - Поука! - прорычал Горацио. -  Конь-призрак,  тот,  что  предал  мир
духов!
     - Нет, - мрачно покачал головой Род. - Это совсем не призрак. Я  ведь
сказал тебе, что он сделан из холодного железа, не так ли?
     Дух решительно замотал головой.
     - Никакого такого существа быть не может.
     Род вздохнул.
     - Существует многое на свете, друг Горацио, что нашим мудрецам  и  не
снилось. Но это не по существу. Все, что имеет значение для тебя: это  то,
что я не собираюсь учинять здесь никакого  вреда.  Я  просто  кое-что  ищу
здесь. И как только я найду это - я уйду. О'кей?
     - Ты - хозяин. Зачем же спрашиваешь? - с горечью спросил дух.
     - Вежливость, - коротко объяснил Род.
     И тут в голове у него промелькнула нестойкая и неясная возможность.
     - Да, кстати, я - менестрель...
     Челюсть духа отвисла. Затем он кинулся вперед, жадно вытянув руки.
     - Музыка! О, сладкие звуки мелодии! Сыграй нам, человек,  и  мы  -  в
твоем распоряжении!
     - Секундочку, - поднял руку Род. - Ты построил эти коридоры,  Горацио
Логайр, и поэтому я прошу у тебя дара, чтобы я  смог  спокойно  ходить  по
этим коридорам. Дозволь мне это, и я вам сыграю.
     - Ты можешь ходить, можешь не  ходить,  где  тебе  угодно!  -  дрожа,
согласился дух. - Только сыграй нам, человек!
     "Очень ловко, - подумал Род. - Столь же хорошая  работа  по  спасению
лица, как и когда-либо сделанная им. В конце концов, нет  смысла  наживать
себе врагов, если ты можешь этого избежать."
     Он поднял взгляд, вздрогнул, и в шоке  уставился  на  окружившую  его
твердую стену духов, по меньшей мере, три ряда глубиной, глядевших на него
так, как голодный на фабрике спагетти.
     Он с трудом  сглотнул  и  снял  с  плеча  лютню,  произнеся  мысленно
благодарственную молитву, что не смог оставить ее в спальне-сеновале.
     Он коснулся струн, и по рядам духов прокатился стон  экстаза,  словно
далекий отзвук погребальных колоколов, донесенный полуночным ветром.
     Тут Роду пришло в голову, что он приобрел отличнейшее  положение  для
заключения сделки.
     - Э-э. Лорд Горацио, за две песни не скажите ли  вы  мне,  где  здесь
находятся потайные ходы?
     - Да-да! - откровенно завизжал дух. - Замок - твой, и  мой  домен,  и
все чем я владею! Хоть королевство, если  пожелаешь!  Только  сыграй  нам,
человек! Ибо вот уже более тысячи лет мы не слыхали ни звука  человеческой
музыки! Но сыграй - и весь мир твой!
     Тогда Род принялся щипать струны, и духи задрожали, словно школьница,
получающая первый поцелуй.
     Он сыграл им "Зеленые рукава" и "Пьяного матроса" -  это  были  самые
древние из известных ему песен. От них он перешел к песне "Полдень духа" и
"Несчастная мисс Бейли". Он уже собирался вдарить "Призрачных всадников  в
небе", когда сообразил, что духам могли  не  особенно  нравиться  песни  о
духах. В конце концов, смертные рассказывали истории  о  привидениях  ради
эскапизма. По тому же критерию духам хотелось услышать  о  жизни  скучной,
мирной, ординарной, обыденной, о чем-то мирном и утешающем:  воспоминаниях
о  зеленых  пастбищах  и  журчащих  ручейках,  мычащем   стаде,   медленно
поворачивающемся в подветренную сторону.
     Поэтому  он  сыграл  все,  что  мог  вспомнить  из  Шестой   Симфонии
Бетховена, что было нелегко сделать, играя на ирландской лютне.
     Последние аккорды замерли  среди  пустых  коридоров.  Мгновение  духи
хранили молчание - затем по их рядам пробежал удовлетворенный  благодарный
вздох.
     Могучий голос Горацио Логайра тихо проговорил рядом с Родом:
     - Воистину, самое прекрасное пение.
     Потом очень осторожно:
     - Сыграй нам еще одну, человек.
     Род с печальной улыбкой покачал головой.
     - Часы ночные поджимают меня, милорд, а я должен  еще  многое  успеть
сделать до рассвета. В другой раз я вернусь и сыграю вам снова, но  сейчас
мне пора уходить.
     - И верно, - кивнул Горацио с еще одним траурным вздохом.  -  Ну,  ты
вел себя с  нами  честно,  человек,  и  показал  нам  даже  учтивость  без
принуждения  к  оной.  Так  неужто  мы  позволим  гостю  превзойти  нас  в
гостеприимстве? Нет, но идем, и я покажу тебе двери  и  ходы  внутри  стен
сего замка и расскажу тебе обо всех изгибах и поворотах.
     Все духи, кроме Горацио, исчезли со звуками  топота  мышиных  лап  по
сухим листьям. Горацио внезапно свернул  и  полетел  прочь  впереди  Рода,
который метнулся следом за ним.
     Род на бегу считал шаги. После пятидесяти,  дух  сделал  поворот  под
прямым углом с прекрасным пренебрежением к инерции и прошел через  дверной
проем. Род также  сделал  мужественную  попытку  совершить  безинерционный
поворот, но сумел только лишь слегка притормозить...
     Голос духа усилился гулким эхом пещероподобного зала.
     - Это и в самом деле пещера, созданная богом за много веков до  моего
прихода. Не желая скупиться дарами  его,  я  обратил  ее  в  свой  большой
пиршественный зал.
     Помещение забурлило голосами тысяч змей - это  когда  патриарх  духов
испустил тяжелый вздох.
     - Шумны и многочисленны были устраиваемые в сем зале  пиры,  человек.
Прекрасны девы и доблестны рыцари, -  голос  поднялся  до  экзальтации.  -
Ярким от света и музыки был мой  пиршественный  зал  в  те  минувшие  дни,
повести и саги тех дней гораздо старше и жизненней, чем повести сего более
позднего мира. Вино текло по усам моих придворных, и жизнь  била  с  силой
сквозь макушки, наполняя уши своим барабанным призывом!
     Призывом жизни.
     Голос духа растаял, его эхо замерло  среди  холодных  камней  пещеры,
пока огромный зал не застыл в молчании своей вечной полуночи.
     Где-то упала капля воды, раздробив молчание на сотню эхо.
     - Теперь все исчезло, о, человек, - мрачно произнес дух, - исчезли  и
умерли, пока трижды двунадесять моей крови сынов правили вместо меня этими
болотами, а потом являлись жить ко мне в эти темные коридоры, исчезли  все
мои храбрые товарищи, все мои податливые девы - исчезли и стали прахом под
моими ногами.
     Плечи у Рода выпрямились, словно холодный ветер коснулся его тела меж
лопаток. Он порывался легче ступать по ковру пыли в  старом  пиршественном
зале.
     - А ныне! - голос духа отвердел в мрачном гневе. - Ныне другие правят
этими коридорами - раса шакалов, гиен, оскверняющих моих старых товарищей,
разгуливая в обличье людей.
     Род навострил уши.
     - Э-э, что вы сказали, милорд? Насколько я понял, кто-то украл у  вас
этот зал?
     - Кривые чахлые  людишки!  -  проскрежетал  призрак.  -  Раса  низких
лишенных благородства и чести трусов - и их вождь выступает  как  советник
отпрыска моего рода, герцога Логайра!
     - Дюрер, - выдохнул Род.
     - Да, он зовется таким именем, - прорычал дух. - Хорошо,  значит,  он
назван, ибо сердце у него твердое, а душа - хрупкая.
     Но заметь себе, человек, - и дух обратил к Роду свои бездонные глаза,
волосы на затылке Рода чуть приподнялись,  отделясь  от  черепа  при  виде
углей, корящих в глубине глазниц призрака. -  Заметь  себе  хорошенько,  -
нараспев произнес он, протягивая к Роду руку и тыкая в  него  указательным
пальцем, - что твердая и хрупкая сталь сломается от одного сильного  удара
кованого железа. И так же эти злые ходячие насмешки на человеческим  родом
могут быть сломлены мужем, коего действительно можно назвать мужем!
     Рука духа упала. Плечи его обвисли, голова опустилась.
     - Если бы, - мрачно проговорил  он,  -  если  бы  в  сии  темные  дни
существовал бы кто-нибудь, кто воистину сумел бы назвать себя человеком...
     Глаза Рода оторвались от духа и медленно прошлись  по  темному  залу.
Там везде царила тесная и густая чернота. Он моргнул, стараясь  избавиться
от чувства, что тьма давит ему на глаза.
     - Милорд Логайр, - начал он и остановился, подбирая слова,  -  Милорд
Логайр, может, мне удастся стать этим куском  железа  -  все  равно,  меня
называли и похуже. Но для того, чтобы сломить советников, я должен  узнать
о них как можно больше. Поэтому скажи  мне,  чем  они  занимаются  в  этих
залах.
     - Колдовством, - проворчал призрак. - Черной магией! Хотя о ее манере
я могу едва ли рассказать...
     - Ну, расскажи мне все, что сможешь, - не отставал Род. - Все, что ты
сможешь сказать - будет принято с благодарностью.
     - Ты говоришь, словно приходской священник,  собирающий  десятину,  -
фыркнул дух. - Тем не менее я расскажу тебе все, что могу. Знай же  тогда,
человек, что эти кривые людишки построили себе здесь алтарь из сверкающего
металла - то ни сталь, ни серебро, ни золото, ни любой другой ведомый  мне
металл - здесь, в центре моего замка, где некогда танцевали придворные!
     - О, - Род поджал губы. - И  каким  образом  они  преклоняются  перед
своим алтарем?
     - Как поклоняются? - поднял голову дух. -  Да  я  бы  поручился,  что
принося себя в жертву, ибо они шагают внутрь той  злой  поделки,  а  затем
исчезают. А потом - хлоп! И они снова тут, и выходят целые! Я могу  только
думать, что они, должно быть, отдают свою кровь темному демону внутри того
сверкающего алтаря, ибо туда они выходят тощие и  трясущиеся.  И  в  самом
деле, -  задумчиво  произнес  он,  -  почему  бы  иначе  они  были  такими
иссохшими, эти людишки?
     В основании  черепа  Рода  снова  началось  беспокойное  покалывание,
постепенно оно поползло вниз по шее, затем распространилось по плечам.
     - Я должен увидеть эту поделку,  милорд,  -  Род  нащупал  кинжал.  -
Давай-ка немного посветим.
     - Нет! - внезапный вопль резанул по барабанным перепонкам.
     Дух запульсировал, съеживаясь и вырастая, его  контуры  заколебались,
словно пламя свечи.
     - Ужель ты уничтожишь меня, человек, и отправишь меня в более  темное
царство, чем это?
     Род  помассировал  шею,  пытаясь   высвободить   мускулы,   сведенные
судорогой от вопля духа.
     - Прости меня, лорд Логайр, я  совсем  забыл.  Мой  фонарь  останется
затемненным, но ты должен привести меня к этому странному алтарю, чтобы  я
смог увидеть его своими глазами.
     - Значит ты собираешься  поклоняться  там?  -  пустые  глаза  зловеще
покраснели.
     - Нет, милорд, но я должен узнать эту вещь, чтобы потом смог  свалить
ее, когда придет время.
     С минуту дух молчал, затем степенно кивнул и скользнул вперед.
     - Идем.
     Род, спотыкаясь, побрел за ним, вытянув руки вперед, пока его  ладони
не уперлись во что-то твердое и холодное.
     - Берегись, человек! - прогромыхал дух. -  Ибо  здесь  таятся  темные
силы!
     Род медленно, дюйм за дюймом, нащупывал себе  дорогу  вдоль  металла,
мягко поблескивающего в слабой люминесценции призрака.  Затем  его  правая
рука упала на нечто. Он пошарил и обнаружил, что это был  угол,  тогда  он
пожелал, чтобы дух испускал еще немножко света, и шарил до тех  пор,  пока
не определил на ощупь контуры двери, или, более правильно, дверного проема
в два метра в высоту и три в ширину.
     - Что находится внутри, милорд? - прошептал он.
     - Это - гроб, - простонал  дух.  -  Металлический  гроб  без  крышки,
поставленный стоймя, и ты нашел его открытую сторону.
     Род гадал, что случится, если он шагнет в эту нишу,  но  по  какой-то
странной причине у него  отсутствовал  экспериментаторский  зуд  истинного
ученого.
     Он пошарил напротив дверного проема. В его ладонь вжался круг, слегка
выступавший на поверхности металлического блока.
     Проводя пальцами справа от дверного проема, он  открыл  полный  набор
кругов, овалов и кнопок. Район в пределах их контуров был более гладким  и
менее холодным, чем окружающий их металл.
     "Стекло, - подумал он, - или пластик. Это, по всей  видимости,  пульт
управления".
     - Милорд Логайр, - тихо позвал он. - Подойдите теперь сюда,  ко  мне,
умоляю вас, потому что мне нужен свет.
     Дух подплыл к нему, и при свете его холодного излучения Род разглядел
набор измерительных приборов, верньер, ряд кнопок с цветочным кодом.
     Голос духа был мягким, почти сочувственным.
     - Почему ты дрожишь, человек?
     - Холодно, - отрезал Род.  -  Милорд  Логайр,  боюсь,  что  я  должен
согласиться с твоим мнением по поводу этой чудовищной штуки.  Я  не  знаю,
что это такое, но оно нехорошее.
     Дух загромыхал, соглашаясь.
     - И то, что дурно на вид, должно быть вдвое хуже в действиях своих.
     - Ну, я не столь уверен в этом как в основном принципе,  -  сдержанно
ответил Род. - Но в данном случае это вполне может быть применимо, Милорд,
в  течение  следующих  нескольких  минут  не  обращайте  внимания  на  мое
бормотание, я должен... э-э... прочесть заклинание против этой машины.
     Он переключился на жаргон галактических матросов, в то время как  дух
в замешательстве хмурился.
     - Векс, ты тут?
     - Да, Род.
     - Ты все слышал?
     - Разумеется, Род.
     -  Гм.  Ну,  значит,  э-э...  эта  штука  -  большой  кусок  металла,
прямоугольный, примерно э-э... шесть метров  длинной  на,  скажем,  три  в
высоту и, может быть, три в ширину.  Имеет  вырезанную  спереди  небольшую
нишу размером примерно с гроб.
     - Соответственно, - пробормотал робот.
     - Без непрошенных  комментариев  на  работе,  пожалуйста.  Это  белый
металл с тусклой отделкой и холодней, чем ад, сейчас,  во  всяком  случае.
Рядом с нишей - набор измерительных приборов: длинная линейка со шкалой  и
бегунком.
     - Как калибрована шкала, Род?
     - Похоже на логарифмы, Векс. Арабские цифры.  Ноль  примерно  в  трех
четвертях пути от левого края. Левая сторона  шкалы  размечена  до  десяти
тысяч. Правая сторона идет до... э-э... 2385. Похоже на что-нибудь, о  чем
ты уже слышал?
     Возникла пауза. Наконец робот ответил:
     - Занесено для анализа, продолжай описание.
     Род скрипнул зубами. Эта  громадная  штуковина  была  явно  столь  же
незнакома Векса, как и ему самому.
     - Тут есть циферблат с ручкой посередине, сразу  справа  от  линейки.
Точка отсчета - наверху,  двенадцать  часов,  отрицательное  число  слева,
положительное - справа. По крайней мере, я думаю, что это числа. Штука как
раз справа от точки отсчета выглядит несколько  похожей  на  лекало,  или,
может быть, на  параноидную  синусоиду.  Потом  есть  фигура,  похожая  на
перевернутую грушу. Есть пара кругов  с  проходящей  поперек  них  линией.
Последняя - лежащий на боку вопросительный знак, потом есть  бесконечность
на месте шести часов. Левая сторона такая же, только все символы  помечены
знаком отрицания.
     Робот с  минуту  погудел.  Род  узнал  мелодию  из  "Травиаты".  Векс
положительно наслаждался.
     - Занесено для анализа и справок, Род, продолжай описание.
     - Значит ты тоже не узнаешь их, да?
     - Они совершенно беспрецедентны в математических дисциплинах. Но если
в их образовании существует какая-нибудь логика, я дешифрую их. Продолжай.
     -  Ну,  тут  есть  семь  кнопок,  установленных  на  одном  уровне  с
поверхностью в ряд, как раз над линейкой, с цветовой маркировкой. Цвета  -
э, эй, это же спектр!
     - Этого-то я и опасался, - пробормотал робот. - Использование спектра
в цветовой  кодировке  указывает  на  произвольную  передачу  значений.  В
последовательности цветов нет никаких аномалий?
     - Ну, окраска радужная...
     - Не совсем  то,  что  я  подозревал  под  аномалией.  Ну,  занесено,
продолжай.
     - Больше ничего, это все.
     - Все? Только три прибора управления?
     - Это все.
     Минуту робот хранил молчание.
     - Ну и что тебе удалось из этого заключить, Векс?
     - Ну, - голос робота стал колеблющимся. - Система управления, похоже,
сработана для непрофессионала, Род.
     - Почему? Оттого, что она такая простая?
     - Именно. Помимо этого, тут недостаточно данных для...
     - А, сделай догадку, черт побери! Сделай хотя бы дикую догадку!
     - Род, гадание не находится в пределах способностей  кибернетического
механизма, так как это требует интуитивности.
     - Так экстраполируй из доступных данных!
     Он снова  услышал  "Травиату",  какую  мог  бы  петь  только  гнусный
звукогенератор, затем Векс Сказал:
     -  Некруглость  цифры  2385,  кажется  указывает  номер  года,   Род,
обусловленный ее сопоставлением с цифрой десять тысяч.
     - Э, что ты сказал?
     - Цифра десять тысяч, - прочел лекцию Векс, - имеет  много  вероятных
соотнесений, одним из которых является зафиксированный период человеческой
истории.
     - Эй...  минуточку,  Векс.  Письменная  история  не  восходит  дальше
двухтысячного года до нашей эры, даже я знаю это.
     - И это чудо, учитывая твое отчаянное сопротивление обучению с самого
раннего детства.
     - Ладно-ладно! Да, я был плохим мальчиком, не выполняющим заданий  на
дом! Сожалею! Раскаиваюсь! Только продолжай экстраполяцию, идет?
     Он услышал серии замыкающихся реле, всегда напоминающие  ему  смешки,
затем Векс поведал:
     - Человеческая история до развития письменного языка, можно  сказать,
зафиксирована в легендах и мифологии, в таких произведениях, как  "Эпос  о
Гильгамеше". Охватываемый такими трудами период можно  считать  начавшимся
почти за четыре тысячи  лет  до  нашей  эры.  Эта  цифра,  прибавленная  к
нынешней дате, даст нам цифру 9432, которая близко подходит к цифре десять
тысяч, чтобы включить ее в число вероятных соотнесений.
     - Хм, - Род погрыз нижнюю губу.  -  Ну,  если  посмотреть  под  таким
углом, то, я полагаю, 2385  вполне  может  оказаться  датой.  Но  что  это
означает?
     - Ай, Род, вывод так очевиден.
     - Значит я - идиот-микроцефал. Разжуй его.
     Робот поколебался.
     -  По  данной  теории,  Род,  этот  артефакт  должен  быть  средством
передвижения для темпоральных путешествий.
     Род уставился на линейку.
     - Ты хочешь сказать, что это - машина времени?
     Бегунок был продвинут вправо до предела, остановившись на цифре 2385.
     - Род, ты должен держать в  уме,  что  коэффициент  вероятности  этой
теории...
     - МАШИНА ВРЕМЕНИ! - в мозгу  Рода  все  завертелось.  -  Значит,  эти
малорослые ублюдки явились из будущего!
     - Род, я уже предостерегал тебя насчет твоей склонности  сопровождать
недоказанную теорию грузом убеждений.
     Род быстро покачал головой.
     -  О,  не  беспокойся,  Векс.  Это  всего  лишь  догадка,   вероятно,
неправильная. Я держу это в уме.
     Он отвернулся от пульта управления с пылающим взором. Машина времени,
кто бы мог подумать?
     Он вдруг осознал слабо свечение слева от  него.  Над  ним  возвышался
мрачный Горацио Логайр.
     - Что это за магия, человек?
     Род нахмурился и снова повернулся к машине.
     - Странная история, милорд, и темная одновременно. Я немного знаком с
разными, э-э, магиями, но эта такая, о которой я ничего не знаю.
     - Что же ты тогда будешь делать?
     Род нахмурился, уставился на пол и поднял взгляд с мрачной улыбкой.
     - Стоять и размышлять над тем, что увидел.
     - И когда же ты уничтожишь эту игрушку сатаны?
     -  Когда  буду  уверен,  -  пробормотал  Род,   снова   поворачиваясь
посмотреть на  машину,  -  уверен,  что  эта  чума,  а  не  лечение  этого
погруженного во мрак средневековья мира.
     Брови  Логайра  сошлись,  когда  его  нахмуренность  углубилась.  Он,
казалось, почти увеличился, вырисовываясь все выше и шире, делая человека,
стоящего перед ним маленьким  и  беззащитным.  У  Рода  возникло  безумное
ощущение, что на него с ревом несется древний локомотив.
     В голосе зазвучал отдаленный гром.
     - Тогда я поручаю тебе изгнание этого демонического алтаря  и  сброда
его ненавистных жрецов.
     "Похоже, у старика, - решил про себя Род, - определенно зашли  шарики
за ролики".
     Меч духа молнией вылетел из ножен. От неожиданности Род непроизвольно
принял  оборонительную  стойку.  Затем  он  выпрямился,  выругав  себя   -
призрачный меч едва ли смог бы причинить ему вред.
     Меч проплыл к нему острием  вниз  -  сверкающее  подобие  распятия  в
призрачном свете духа.
     - Поклянись на рукояти моего меча, что отныне ты не успокоишься, пока
не очистишь землю сию от  прорвавшейся  к  власти  испорченности,  что  ты
изгонишь сей темный алтарь и всех слуг его, и еще что ты  никогда,  покуда
жив, не покинешь острова Грамарий в час опасности.


     От ужаса у Рода отвисла челюсть, широко раскрыв глаза,  он  уставился
на  неожиданную  мощь  и  величие  духа.  В  живот  его  закрался  чуждый,
бесформенный страх. Волосы у  него  на  затылке  встали  дыбом  от  холода
безымянного страха.
     Он съежился.
     - Это едва ли необходимо, милорд. Я люблю остров Грамарий, я  никогда
не...
     - Положи руку на рукоять и клянись!  -  слова  духа  были  сжатыми  и
строгими.
     Род довольно-таки сильно струхнул, отлично сознавая, что  эта  клятва
на всю жизнь привяжет его к этой планете.
     - Милорд, вы просите меня дать клятву верности? Я оскорблен,  что  вы
способны усомниться в моей...
     - Клянись! - прогремел дух. - Клянись! Клянись!
     - Ты тут, старый крот? - пробормотал Род себе  под  нос,  но  это  не
сработало - он никогда не чувствовал себя менее веселым.
     Взгляд Рода устремился на пылающую светом рукоять и строгое  лицо  за
ней. Почти против собственной воли он сделал шаг вперед, затем  еще  один,
смотрел  как  его  рука  сомкнулась  вокруг  рукояти.  Ладонь  ничего   не
почувствовала, никакого давления твердого металла, но воздух в его  кулаке
стал таким холодным, что парализовал его пальцы.
     - А теперь клянись мне! - прогремел Горацио.
     "А, ладно, - подумал Род. - В конце  концов,  это  же  только  слова.
Кроме того, я ведь агностик, не так ли?"
     - Я... клянусь, - неохотно произнес он, выдавливая каждое слово.
     Но тут в его мозгу мелькнуло озарение, и он добавил:
     - И далее я клянусь, что не успокоюсь до тех пор, пока королева и все
ее подданные не будут править вновь с одним голосом.
     Он снял руку с  меча,  весьма  довольный  собой.  Эта  дополнительная
статья давала ему путь прямо к цели его задания, считал ли там Горацио или
нет демократию среди опасностей, угрожавших Грамарию.
     Дух нахмурился.
     - Странная клятва, - пробурчал он, - очень странная клятва. И все  же
сердцем я не могу сомневаться и благословляю тебя.
     "Конечно, - признался про себя Род, - клятва все же привязала  его  к
Грамарию, но через эту пропасть он сумеет перекинуть  мост,  когда  к  ней
приблизится.
     Меч скользнул обратно в ножны. Дух повернулся и сказал через плечо.
     - Следуй за мной, теперь я покажу тебе коридоры внутри этих стен.
     Род последовал за ним, пока  они  не  подошли  к  стене.  Дух  указал
длинным костлявым пальцем:
     - Щупай, пока не обнаружишь, что камень под твоей ладонью поддается.
     Род протянул руку к камню, указанному призраком, и толкнул,  навалясь
всем телом. Камень застонал и со скрежетом подался, уйдя в стену. Когда он
вышел обратно, скрипя, отворилась дверь с протестом  петель,  которым  уже
давно пора было сделать перерыв на смазку.  Щеку  Рода  овеял  холодный  и
сырой воздух.
     - А теперь оставь меня, - сказал  стоявший  рядом  с  ним  высокий  и
величественный дух. - И ступай  выполнять  свой  долг.  И  все  же  помни,
Человек, клятву свою, и будь уверен, что если  ты  когда-нибудь  отбросишь
ее, первый герцог Логайра всегда будет стоять рядом с твоей постелью, пока
тебя не начнет одолевать страх.
     - Определенно, утешающая мысль, - пробурчал Род.
     Он принялся ощупью спускаться  по  мшистым  ступенькам,  насвистывая:
"Никогда тебе не гулять одному."


     На сей раз дверь на сеновал была открыта,  и  подобный  землетрясению
храп Тома глухо раскатывался по каменному помещению.
     Род остановился в дверях, пожевывая губу. Затем вернулся  в  коридор,
вынул из подпорки факел и сунул его вперед  себя  в  помещение,  осторожно
заглядывая туда, просто чтобы быть  уверенным,  что  никто  не  попытается
вновь пробудить Тома с умыслом потребовать впоследствии алименты.
     Колеблющийся свет факела открыл спящую  фигуру  рослого  крестьянина,
укрытого плащом до середины груди. Одна медвежья  ручища  удобно  обвивала
округлое тело блондинки, укрытой (или раскрытой) плащом в той же  степени.
Ее маленькие твердые руки прижимались  к  боку  Большого  Тома,  а  голова
покоилась на его плече, с разметавшимися по ее плечам в славном беспорядке
длинными  волосами.  Одна  из  загорелых   рук   была   по-собственнически
перекинута поперек бочонка груди великана.
     Род нахмурился и подошел поглядеть поближе.  Лицо  было  тонкое,  нос
вздернутый, рот маленький, с довольно надменной улыбочкой.
     Это была определенно не брюнетка, пристававшая к Роду в коридоре.  Он
удивленно хмыкнул: так, значит, эта деваха не ринулась за слугой, когда ей
отказал господин.
     Конечно, она могла просто недостаточно быстро  двигаться...  Но  нет,
Большой Том был бы рад ублаготворить обеих.
     Он  поставил  факел  на  место,  вернулся  на  сеновал  и  с   кивком
завистливого восхищения Большому Тому, не  трудясь  даже  скинуть  камзол,
свалился на кучу сена, служившую постелью. Это воскресило воспоминания. Он
зевнул, положив голову на согнутую руку, и медленно продрейфовал ко сну.
     - Человек Гэллоуглас!
     Голос так и прогремел в  тесном  помещении.  Род  рывком  выпрямился,
девушка завизжала, а Большой Том спросонья выругался.
     Над ними, люминесцируя в темноте холодным светом, возвышался дух.
     Род поднялся на ноги, бросил быстрый взгляд на Тома  и  девушку.  Она
съежилась в малодушном страхе,  прижавшись  к  медвежьей  шкуре  на  груди
Большого Тома, на лице которого уже установилось  выражение  угрюмого  (и,
вероятно, испуганного) вызова.
     Род переключил взор на духа, стоящего высоко над ними в  пластинчатых
доспехах, с невероятно длинным и тонким лицом. Оружие у него на бедре было
рапирой - нет, это был не Горацио Логайр.
     Род напомнил себе, что он - босс, факт, который  он  почти  забыл,  и
ответил бездонному взгляду самым надменным своим взглядом, на какой только
был способен.
     - В каком хлеву ты  вырос?  -  рявкнул  он.  -  Что  являешься  перед
джентльменом столь бесцеремонно?
     Глаза-пещеры расширились, у духа отвисла челюсть. Сбитый с толку,  он
уставился на Рода.
     Смертный поспешил воспользоваться своим преимуществом.
     - Говори же, и повежливей, или я спляшу на твоих костях!
     Дух  прямо-таки  зараболепствовал:  Род  попал  в   точку.   Очевидно
существовала  какая-то  плазменная  связь  между  духом  и  его   бренными
останками. Он сделал мысленную заметку отыскать могилы всех участвующих  в
деле духов.
     - Прощу прощения, милорд, - заикаясь, произнес  дух.  -  Я  никак  не
хотел оскорбить, я только...
     Род оборвал его:
     - Раз ты уже потревожил  мой  сон,  ты  вполне  можешь  сказать,  что
привело тебя ко мне.
     - Вас вызвали...
     Род снова перебил его:
     - Никто не вызывал меня.
     - Прошу прощения, господин, - поклонился дух. - Милорд Логайр  просит
вашего присутствия.
     Род еще с миг пожег его взглядом, затем со вздохом взял лютню.
     - Ну, кто имеет дело с духами, должен иметь эти  дела  во  внеурочное
время. - Он вскинул голову. - Горацио Логайр?
     - Он самый, господин.
     Служаночка ахнула.
     Род вздрогнул - он совершенно забыл о своих слушателях. К полудню его
репутация будет известна всему замку.
     - Ну, - сказал он, вешая лютню на плечо. - Веди.
     Дух еще раз поклонился, затем, вытянув руку, повернулся к стене.
     - Погоди! - рявкнул Род. - Лучше оставь тайные ходы тайными. Ступай к
милорду Логайру и скажи ему, что я скоро прийду. Ты забываешь,  что  я  не
могу ходить сквозь стены подобно тебе.
     Дух обернулся, недоуменно нахмурившись.
     - Но, милорд...
     - Ступай к милорду Логайру! - рассвирепел Род.
     Дух съежился.
     - Как вам угодно, милорд, поспешно промямлил он и скрылся.
     В неожиданно наступившей темноте девушка  испустила  долгий  рыдающий
вздох.
     - Как это так, мастер? - осведомился Большой Том  спокойным  голосом,
всего лишь с легким следом удивления. -  Ты  теперь  регулируешь  движение
духов?
     - Да, - ответил Род и распахнул дверь, гадая, где  это  Том  подцепил
такое выражение, как "регулировать движение".
     Он обернулся посмотреть на пару  при  свете  дверей,  сузив  глаза  и
пронзая их взглядом.
     - Если хоть одно слово выйдет за пределы этого  помещения,  у  вас  у
обоих будет беспокойный сон и полуночные гости.
     Глаза Большого Тома сузились, но глаза девушки расширились в испуге.
     "Хорошо, - подумал Род. - Я пригрозил ее доходу, и теперь я могу быть
уверен, что она станет хранить молчание".
     Он круто повернулся, закрыв за собой дверь, Большой  Том  конечно  же
утешит ее, а контроль его мастера над духами не совсем чтобы уронит его  в
ее глазах.
     И, конечно же, она будет держать язык за зубами.  Что  тоже  неплохо.
Для человека, не верящего в магию, Род и так уж через чур прославился  как
чародей.


     Он крался по коридору, пока не  нашел  пустую  комнату  со  входом  в
тайный туннель. Гранитные  блоки  одной  из  стен  были  вырезаны  в  виде
барельефа, изображавшего сжигаемую на  костре  оранжевую  флейту,  Логайры
явно довольно серьезно воспринимали принятое ими ирландское имя. Род нашел
один уголок в куче связок хвороста, вырезанный намного грубее остальных, и
бросил на него весь свой вес, толкнув его вправо.
     Древний механизм  издал  глухое  ворчание  и  дверь  развернулась  на
каменных плитах пола. Род нащупал пальцами ног ступеньки, протянул руку  к
большому железному кольцу, установленному с внутренней стороны  двери,  и,
задвинув ее, направился по лестнице вниз.
     Он прошел через массивную дверь в большой зал с темным  алтарем.  Его
призрачный проводник был уже там, дожидаясь.
     Дух поклонился.
     - Если вы будете так  добры  последовать  за  мной,  мастер...  -  он
повернулся и поплыл по арочному выходу в коридор.
     Род последовал за ним, бурча себе под нос:
     - Полегче там с сарказмами.
     Они вышли в коридор, и справа от  себя  Род  увидел  фосфоресцирующий
свет скопления духов. Они стояли  неподвижно,  склонив  головы,  глядя  на
что-то на полу в центре круга. Род услышал испуганный смертный плач.
     Когда  он  подошел,  Горацио  поднял  голову.  Он  отплыл  от   кучки
призраков, его тупое лицо искажал гнев.
     - Милорд Логайр, - Род поклонился  с  предельной  вежливостью,  затем
выпрямился - зачем ты вызвал меня?
     Лоб духа немного разгладился, он, видно, несколько смягчился.
     - Человек Гэллоуглас, - проворчал он. - Почему ты не сказал нам,  что
пришел в наши коридоры не один?
     - Не один? - поднял брови Род. - Вот как?
     Нахмуренность Логайра вновь углубилась в озадаченность.
     - Воистину, был некто, последовавший за тобой, кого  я  обнаружил  по
выходе из зала со странным сооружением.
     - Высший сорт, - пробормотал Род.
     - Если нам предстоит теперь иметь здесь постоянное хождение смертных,
мне придется присмотреть за отоплением сих коридоров. Но к делу:  я  нашел
твоего слугу, как я уже говорил, прямо у выхода из зала.
     - Слугу? - нахмурился Род. - Откуда ты знаешь, что это был слуга?
     - Он же подслушивал у двери. И мы знаем, что он твой,  ибо  когда  мы
двинулись на него, он выкрикнул твое имя.
     - О, - Род почесал в затылке, нахмурясь. - Значит он назвал мое  имя,
да?
     - Да, - иначе мы убили бы его. И посему  я  послал  за  тобой,  чтобы
выдать его тебе.
     Логайр посторонился, круг духов расступился, и Род шагнул  вперед.  В
холодном свете призраков он увидел жалкий комок, пытающийся  втиснуться  в
стену. Лицо было отвернуто от него. По плечам рассыпались  длинные  черные
волосы. На нем была белая блузка, широкая юбка и черный лиф. Последний был
очень хорошо наполнен.
     - Милорд Логайр... - начал было Род, но тут голос его сел,  тогда  он
попробовал снова. - Милорд Логайр, это едва ли "он".
     Затем самым мягким голосом, на какой только был способен, обратился к
пойманному:
     - Посмотри на меня, девушка.
     Голова  девушки  вскинулась,  губы  раздвинулись.  Ее  лицо  залилось
радостью и облегчением.
     - Милорд!
     Затем ее руки обвили его шею, так крепко, что ему  пришлось  бороться
за дыхание. Она уткнулась лицом в плечо Рода,  содрогаясь  всем  телом  от
рыданий.
     - Милорд, о, милорд!
     - Боже милостивый! -  откликнулся  Род,  отодвигаясь  от  нее,  чтобы
прочистить гортань.
     Он, разумеется, узнал ее - это была служаночка, сделавшая  ему  ранее
вечером предложение.
     - Ну-ну, тихо, девушка, все хорошо,  -  прошептал  он,  гладя  ее  по
спине.
     Помещение вокруг него закачалось, он выбрал фиксированную точку света
и уставился на нее.
     Она оказалась Горацио Логайром, с лицом, искаженным от негодования.
     - Забери ее из моих коридоров, человек! Они  и  без  того  достаточно
сырые!
     Род как раз успел заметить, как мило эта крестьяночка укладывалась  в
его объятия. Он закрыл глаза, упиваясь ее теплотой  и  близостью.  Услышав
голос Горацио, он кивнул.
     - Да, милорд, я так и сделаю. Ну-ну, тихо, девушка, не нужно плакать,
- он вытащил из манежа платок и вытер ей щеки. -  Хватит  слез,  вот  так,
милая, ты повышаешь влажность, а у Горацио артрит, если он  только  сможет
вспомнить, куда положил свои кости. Вот так, умница.
     Ее голова снова ткнулась ему в грудь, она продолжала  шмыгать  носом.
Ее глаза закрылись, мышцы расслабились, казалось, она чуть ли  не  уснула.
Рода охватила внезапная волна нежности при помощи  и  содействии  огромной
силы, внесенной его инстинктом защитника, и он  мысленно  выругал  липучий
эффект дамочки в расстроенных чувствах.
     Он снова посмотрел в мрачные пустые глаза Логайра.
     - Заарканили тебя, человек.
     - Кого? Меня? - Род нахмурился и глухо стукнул себя по груди. - Огонь
семь раз пробовал это.
     - И нашел его желанным, - согласился Логайр. - И  семь  раз  испытал,
что это за кара. Забери ее из моих коридоров, Человек.
     Род бросил на  него  последний,  вызывающий  взгляд  и  повернулся  к
девушке.
     - Идем, девушка, - прошептал он. - Мы  теперь  должны  уйти  из  этих
мест.
     Он  подхватил  ее  на  руки.  Она   шевельнулась,   что-то   обиженно
пробормотала и снова уткнулась в его плечо, крепко обняв его шею руками.
     "Младенцы и женщины,  -  раздраженно  подумал  Род,  -  хуже  зыбучих
песков".
     - Милорд, - обратился он к Логайру, - не проводите ли вы меня? Как вы
можете понять, мое внимание несколько отвлечено...
     - Да, - ответил дух и свернул направо по коридору, но не раньше,  чем
Род успел заметить на его лице призрачную улыбку...


     Он  вышел  в  освещенный  коридор,  где   прежде   встретил   Дюрера.
Человечишка давно уже исчез, видимо, он предположил самое худшее и  весело
пошел своей дорогой.
     Род опустил ноги девушки на пол. Она снова пробормотала неразборчивый
протест и еще крепче прижалась к нему.
     Род сжал ее в объятиях  и  потерся  щекой  о  ее  волосы,  растягивая
мгновения как можно дольше.
     Затем  он  печально  улыбнулся  и,  подняв  руку,  погладил   ее   по
подбородку, повернув ее лицо в свою сторону. Глаза  с  длинными  ресницами
были все еще закрыты, полные красные губы надуты и чуточку приоткрыты.
     Род сделал себя твердым, как сталь, и мягко спросил:
     - Теперь ты должна рассказать мне, девушка, зачем ты  последовала  за
мной.
     Она вскинула голову, в испуге расширив глаза и замотала ею.
     - Никто, милорд, никто. Только я сама.
     - Да? - печально улыбнулся Род. - Значит ты сама по себе  последовала
за мной в часть замка, населенную призраками?
     Она снова опустила взгляд.
     - Я не боюсь призраков, милорд.
     Род удивленно поджал губы.
     - Если это так - ты обладаешь смелостью, необычной для горничной.
     Нервы у нее не сдали до тех пор, пока она не увидела духов в натуре -
а испытавши на себе их стоны, Род мог понять причину ее сломленности.
     Она могла  так  же  последовать  за  ним  в  надежде,  что  он  может
пересмотреть свое решение  спать  в  одиночестве.  Или,  может  быть,  она
думала, что сможет помочь, если он попал в беду. Род улыбнулся при  мысли,
что это так. Но он должен был удостовериться в этом.
     - И все же ты не сказала мне, почему ты последовала за мной.
     Она снова закусила губу и скривила лицо. Род спокойно ждал.  Наконец,
выдавливая из себя каждое слово, она произнесла:
     - Я... я боялась за вас, милорд.
     Род уставился на нее, затем  его  рот  растянулся  в  полуулыбке.  Он
медленно покачал головой.
     - Ты боялась за меня!
     - Да, - вскрикнула она, блеснув глазами. -  Я  не  знала,  что  ты  -
чародей, а... человек в одиночку... в тех коридорах...
     Голос  ее  оборвался,  глаза  снова   опустились.   С   миг   девушка
сопротивлялась, затем уступила.
     - Ах, девушка-девушка! - произнес он. - Чем же ты могла мне помочь?
     - Я... у меня есть подход к некоторым духам, милорд, - голос  ее  был
приглушен тканью его камзола. - Я думала...
     Род нахмурился. Неужто общение с миром духов было обычной  нормой  на
этой рехнувшейся планете?
     Он мягко погладил ее по спине, прижимаясь щекой к  ее  волосам.  Она,
конечно, могла и лгать, но это подразумевало бы, что  она  -  великолепная
актриса, а для этого она казалась через чур бесхитростной.
     Он вздохнул и еще крепче сжал ее в своих объятиях.  Она  прижалась  к
нему бедрами.
     Род закрыл глаза и стер в голове  все  ощущения,  кроме  ощущения  ее
тела. Оно было хорошим, очень хорошим. Почти как у той сельской девушки  -
Гвендайлон...
     Он резко раскрыл глаза и уставился на  освещаемый  факелами  полумрак
коридора, рисуя перед собой два лица - бок о бок, если покрасить волосы  в
черный цвет, загнуть уголки глаз, выпрямить нос...
     Она почувствовала его напряжение и подняла голову.
     - Что такое, милорд?
     Голос был немного выше тоном, да, но он был того же типа.
     Он оглядел девушку с ног до головы. Комплекция была безупречная, кожа
- без единой веснушки. Но чтобы состряпать основы косметики, требуется  не
такая уж и развитая технология.
     Он нацелил ей указательный палец между глаз.
     - А ведь ты, - заявил он, - обманывала меня.
     Его палец остановился на кончике ее носа.
     В ее глазах мелькнуло  разочарование,  но  она  тут  же  стала  вновь
воплощением невинности.
     - Обманывала вас, милорд? Я... я не понимаю...
     Род щелкнул пальцами - и кончик носа отлетел. Он  кивнул  мрачно,  но
улыбнувшись.
     - Крахмал и вода. Но ты поступила неправильно, выпрямив его.  Мне  он
больше нравится чуточку вздернутым.
     Он потер кончиком пальца по уголку  глаза  -  и  глаз  перестал  быть
косым, а на пальце Рода появилось темное пятно.
     - Итак - крахмал, вода и  черная  краска  на  глазах.  Немного  муки,
смешанной со жженой амброй, на лицо, хна для волос.
     Уголки ее рта сжались. Лицо под краской  покраснело  от  нахлынувшего
жаркого гнева.
     Он покачал головой, наморщив лоб.
     - Но, зачем девушка? Твое лицо во много раз прекраснее.
     Он позволил себе момент самодовольства, когда гнев на ее лице растаял
в нежность и страсть.
     Она опустила взгляд.
     - Я не могла тебя покинуть, милорд.
     Он закрыл глаза, скрипнув зубами,  и  только  огромным  усилием  воли
удержался от того, чтобы не сжать ее в объятиях.
     - Но... - он остановился и с шумом выпустил долгий вздох. - Но как ты
последовала за мной, девушка?
     Она подняла взгляд, невинно расширив глаза.
     - В обличьи скопы, милорд.
     Глаза его  распахнулись  с  почти  слышным  щелчком.  Пораженный,  он
уставился на нее.
     - Ведьма? Ты? Но...
     - Ты не  станешь  презирать  меня  за  это,  милорд?  -  обеспокоенно
спросила она. - Ты, который сам чародей?
     Его глаза потеряли фокус.
     - Как?... Э-э... чародей? - он помотал головой, пытаясь прояснить ее.
- Э-э я хочу сказать... нет, конечно, не  стану...  Я  имею  ввиду...  ну,
некоторые из моих наилучших друзей... э-э...
     - Милорд? - она взглянула на его лицо. - Здоров ли ты?
     - Кто?... Я? Конечно, нет? Нет, минутку... - он остановился и  сделал
очень глубокий вздох. - Итак, слушай. Ты - ведьма. Так. Большая вещь. Меня
куда больше интересует твоя красота, чем твои таланты.
     Горящие уголья там, в ее глазах, готовы были воспламениться, если  он
дыхнет на них. Он сделал еще один глубокий вздох и призвал свои гормоны  к
порядку.
     - А теперь давай внесем ясность в один вопрос.
     - Да, милорд, - выдохнула она, прильнув к нему.
     - Нет-нет! Я имел в виду не это! - он шагнул  назад,  выставив  перед
собой руки, чтобы удержать ее. - Слушай. Единственная причина, по  которой
ты последовала сюда за мной, заключалась в том,  что  ты  боялась,  что  я
попаду в беду, с которой не смогу управиться, верно?
     Она молчала, свечение в  ее  глазах  медленно  угасало  под  приливом
разочарования. Она опустила взгляд.
     - Да, милорд.
     То, как она это произнесла, заставило его подумать, что она  оставила
жутко много подразумеваемым. Но он поспешил со следующим доводом.
     - Но теперь ты знаешь, что я чародей. Верно?
     - Да, милорд, - Род смог едва расслышать ее ответ.
     - Значит ты знаешь, что мне нечего бояться, так? Значит  тебе  больше
нет нужды следовать за мной, верно?
     - Нет, милорд! - она вскрикнула, подняв голову, затем  ее  подбородок
поднялся выше, гордый, надменный и упрямый. - Я по-прежнему буду следовать
за тобой, Род Гэллоуглас. В этом  мире  есть  заклинания,  о  коих  ты  не
ведаешь.
     "И одним из самых раздражающих ее качеств, - решил Род,  -  было  то,
что  она  всегда   оказывалась   чертовски   права.   В   этом   безумном,
шиворот-навыворот, мире было, наверное, куда как много "чар",  которых  он
не мог бы даже вообразить.
     Но с другой стороны, кажется, существовали и некоторые, о которых она
тоже не знала. Ведьма-любительница, скорее всего, и слишком старая,  чтобы
вступить в профсоюз - уй, должно быть, почти столько  же  лет,  сколько  и
Роду. Фактически ее  "колдовство",  кажется,  состояло  из  косметического
искусства, способности летать птицей (это он еще  не  совсем  вычислил)  и
совершенно неожиданной для женщины смелости.
     Так, она была права, у нее имелись веские причины беспокоиться о нем,
он еще пребывает в опасности, так же как и она. Нет.  Без  толку  говорить
ей, что она не может последовать за ним - она все равно  последует.  И  он
выйдет живым, как всегда выходил из всех передряг, но она может быть убита
где-нибудь в кювете дороги. Или, может, настолько свяжет его, что они  оба
кончат покойниками.
     Он мотнул головой из стороны в сторону, энергично стряхивая  все.  Он
не мог позволить ей погибнуть. Он должен был  как-то  встряхнуть  ее  -  и
знал, как именно.
     Его рот скривился в тяжелой улыбке.
     - Выходит, правда то, что говорят о сельских девушках:  дай  им  хоть
миг  доброты,  и  ты  никогда  от  них  не  избавишься.  У  тебя,   милая,
великолепный пыл приставучести.
     Она ахнула, отступила от него,  ее  лицо  исказила  гримаса  боли,  а
тыльная сторона ладони метнулась к губам. На глаза навернулись слезы,  она
закусила руку, повернулась и убежала.
     Он уставился в пол, прислушиваясь к замирающим рыданиям,  чувствуя  в
нем растущую пустоту


     По тяжелой дубовой двери громыхнул кулак. Род выкарабкался из  глубин
сна, забарахтался, пытаясь сесть в сене.
     Большой Том и деваха лежали, не шевелясь и не сводя глаз с двери. Род
хмыкнул, поднимаясь на ноги.
     - Не беспокойтесь, - пробурчал он. - Духи не стучатся.
     - Эй, менестрель! - грохнул грубый пропитый голос. - Ступай  к  моему
хозяину!
     Род натянул камзол и поднял лютню. Он распахнул большую дверь,  мотая
головой, чтобы очистить ее от следов своего скудного сна.
     - Ты мог бы, по крайней мере, попробовать быть вежливым в  такой  час
чертова утра, - проворчал он. - И кто именно, черт возьми, твой хозяин?
     Тяжелый кулак попал ему ниже уха, заставив его откатиться к стене. Он
поборол мгновенный импульс сломать шею этому типу.
     Сквозь звон в ушах и туман в голове он расслышал глухой садистский
     - Знай, как разговаривать с высшими,  шут.  То  хорошее  правило  для
крестьянина.
     Род поднялся, опираясь руками  о  стену  и  измерил  взглядом  своего
преследователя. Это был простой солдат, одетый в кожу и кольчугу,  которые
давно нуждались в чистке, так же как и он сам.
     Он, может быть, и был простолюдином, но у него был далеко не  простой
случай телесного запаха, и венец всего  -  харитоз,  обязанный,  возможно,
гнилым зубам, которые он выставлял напоказ в самодовольной ухмылке.
     Род вздохнул и  выпрямился,  решив,  что,  может  быть,  будет  лучше
сыграть свою роль. Фактически, он заслужил этот удар, потому что выпал  из
характера своего персонажа. Шут  в  средневековом  обществе  канализировал
выход эмоций не только через развлечения, но так же  создавая  мишень  для
агрессий, становясь ее объектом.
     - Ладно, - сказал он. - Идем.
     На этот раз кулак угодил ему прямо в челюсть. Покатившись  от  удара,
он услышал, как веселый голос прорычал:
     - Усвоил, но недостаточно. Правила требуют обращаться к высшим словом
"мастер".
     Род подавил гнев в холодную расчетливость и бросился  вперед,  нанеся
три быстрых рубящих удара ребром ладони.
     - У меня есть еще лучшее правило для солдата,  -  проинформировал  он
смятую кучу у своих ног. - Сперва удостоверься, кто есть высший. А  теперь
можешь вести меня к своему хозяину.


     Его хозяином, оказалось, был Логайр. Рода  проводили  в  зал  средних
размеров с высоким потолком, который был весь увешан гобеленами.
     Три высоких узких окна, сквозь которые Роду был виден солнечный  свет
рассвета, искажаемый призмой  водопада,  освещали  помещение,  заполненное
ревом воды, но звук был приглушенным. Приглядевшись поближе,  Род  увидел,
что окна были с двойными рамами и метр глубиной. Кое-кто, видимо,  кое-что
помнил из старой технологии.
     Стены были увешаны гобеленами, под ногами лежал толстый ковер.  Центр
покоев занимал большой овальный стол. Во главе стола сидел Логайр,  справа
от него - старший сын. Дюрер сидел слева.  Другие  места  занимали  восемь
человек, их лица показались Роду  знакомыми.  У  Рода  расширились  глаза,
когда он узнал их: герцог  Медичи,  граф  Романов,  герцог  Бурбон,  князь
Габсбург и их советники.
     После Логайра они были четырьмя  самыми  могущественными  из  Великих
Лордов. И если сейчас эти пятеро собрались вместе, то  не  могут  ли  быть
поблизости и другие семеро?
     Все сидели за завтраком, но никто из них, кажется,  по-настоящему  не
осознавал, что он ест. Взять, например, Ансельма, сына Логайра  -  он  ел,
словно  автомат,  уставясь  в  тарелку,  с  лицом,  застывшим,  словно   у
скульптуры, в холодной ярости.
     Его отец сидел, склонив голову, крепко стиснув руки  перед  собой  на
столе.
     "Надо полагать, - решил про себя Род, - здесь  была  небольшая  ссора
между отцом и сыном, и Логайр победил  -  но  только  после  приказа  сыну
заткнуться.
     Ну а его, Рода, призвали залатать брешь.  Ой-ей-ей!  Чего  только  не
ждут люди от эстрадных артистов!"
     Лицо Дюрера освещалось подспудным огнем мстительной ярости, у  других
советников были более умеренные выражения тех же чувств на  лице.  Что  бы
тут не произошло, все вышло так, как хотел Дюрер: вероятно,  именно  он  к
этому и подстрекал. Этот человек  был  превосходным  катализатором,  решил
Род, он никогда не вступал в вызванные им реакции.
     Логайр  посмотрел  на  своего  сына  с  немым   призывом   в   старых
покрасневших глазах. Но Ансельм не ответил отцу даже мимолетным  взглядом,
и лицо Великого Лорда снова стало твердым как камень.
     Повернувшись старик увидел Рода.
     - Менестрель! - рявкнул он. - Почему стоишь праздно? Дай нам веселье!
     Голова Дюрера резко повернулась в его сторону, он вцепился взглядом в
Рода. Тревогу на его лице сменил шок, с последовавшей за ним самой что  ни
на есть убийственной яростью.
     Род весело улыбнулся, поклонился и коснулся чуба, отдавая честь.  Про
себя он гадал, какая же песня способна выжечь  напряженность,  царившую  в
этом зале. Он сильно  подозревал,  что  тут  существовал  обычай  освежать
воздух, избивая менестреля за неумение выполнить задачу.
     Он начал проигрывать "Мэтти Гровса", прикидывая, что его единственный
шанс заключается в том, чтобы дать им нечто еще более  ужасное,  чем  все,
что только могло иметь место.
     Он, однако, несколько минут воздерживался от слов,  чтобы  дать  себе
время изучить лица всех четырех  лордов.  Выражения  их  лиц  менялись  от
задумчивости размышления до прямого (хотя  и  несколько  завуалированного)
презрения, последнее явно было,  похоже,  направлено  на  старого  герцога
Логайра. Похоже, Логайр не имел здесь сильных сторонников: баланс  мнений,
кажется, покоился на его сыне.
     - Менестрель!
     Род поднял взгляд. Это заговорил Ансельм.
     Лицо молодого человека было настолько кислым, что свернулось.
     - Ты знаешь песню о парне, из которого одна женщина сделала дурака, и
все же он остался дураком вдвойне, потому что продолжает любить ее?
     - Конечно! - оборвал Логайр, но прежде, чем  Ансельм  смог  ответить,
Род произнес:
     - Есть много песен,  милорд,  о  мужчинах  все  еще  любящих  женщин,
однажды отвергнувших их, но во всех леди в  конце  концов  возвращаются  к
ним.
     - Возвращаются! - сплюнул Ансельм. - Да, она непременно  возьмет  его
обратно, чтобы потом с позором повесить его на воротах своего замка!
     Старый герцог, поднявшись на ноги, рыкнул:
     - Довольно твоей гнусной клеветы!
     - Клеветы! - кресло Ансельма опрокинулось, когда  он  вскочил,  чтобы
встретить отца лицом к лицу. -  Разве  это  клевета  -  сказать,  что  она
оплевала гордое имя герцогов Логайров? Да! И не раз, и не дважды и сделает
это вновь!
     Он врезал по столу кулаком, обернувшись, чтобы пройтись  взглядом  по
лицам великих лордов.
     - Нет! Это подлая девка должна, наконец, усвоить, что  она  не  смеет
топтать честь своих пэров! Мы должны сбросить ее с престола и сломать  под
нами, раз и навсегда!
     Лицо Логайра-старшего побагровело, он  уже  совсем  был  готов  резко
ответить, но прежде чем он смог заговорить, Род пробормотал словно бы  про
себя:
     - Нет, милорд, не так круто. Не громить, а дисциплинировать.
     Он попал под перекрестный  огонь  подобных  лазерным  лучам  взглядов
Ансельма и Дюрера, но тут вступился Логайр:
     - Да! - произнес он с гигантской радостью и облегчением. - Хоть он  и
говорит не к месту, но речь его верна! Наша юная  королева  норовиста,  но
ведь такой всегда бывает молодая кобылка, пока ее не взнуздают. Она должна
усвоить, что ее власть - не абсолютная, что есть узда и на ее силу, но она
- сюзерен, и ее нельзя сбрасывать!
     Ансельм издал булькающий звук, лицо его раскраснелось,  глаза  начали
вылезать из глазниц. Он  задыхался  от  ярости,  затем  сумел  выговорить,
сильно заикаясь от гнева:
     - Нет же! Теперь я говорю - нет! Женщина - сюзерен? Это  насмешка!  И
блудящая надменная сука!...
     - Тихо! - прогремел Логайр, и даже четверо великих  Лордов  съежились
от дикой силы его голоса.
     Что касается Ансельма, то он порядком струхнул,  испуганно  глядя  на
стоящего перед ним  седобородого  великана,  который,  казалось,  вырос  и
раздался у них на глазах.
     Затем медленно и с куда  большим  достоинством,  чем  Род  когда-либо
видел в человеке, истинно царственным достоинством, что  может  получиться
только бессознательно, Логайр вернулся на свое место, так и не отведя глаз
от сына.
     - Возвращайся в свои покои, - приказал он холодным и ровным  голосом.
- Мы не будем больше говорить об этом до конклава на закате.
     Ансельм как-то сумел найти в  себе  силы  снова  задрать  подбородок,
жест, показавшийся каким-то нелепым  и  напыщенным,  и  круто  повернулся.
Когда он шел к двери, его взгляд упал на Рода. Ярость и унижение кипели  в
нем, он замахнулся, чтобы вознаградить менестреля оплеухой.
     - Нет! - рявкнул старый лорд, и Ансельм замер.
     - Этот человек, - размеренно произнес герцог, - говорил правду. Я  не
потерплю, чтобы с ним плохо обращались.
     Ансельм сцепился взглядом с отцом, затем его взгляд заколебался, и он
опустил глаза. Молча повернувшись, он направился прочь,  дверь  за  ним  с
шумом захлопнулась.
     - Менестрель! - прогромыхал лорд Логайр. - Играй!
     Род дал своим пальцам прогуляться по струнам, наигрывая  "Старика  из
Тор-Таппана", пока размышлял.
     Так, значит, сегодня ночью состоится военный  совет,  да?  И  главным
вопросом станет, ясное дело, конституционная  монархия  против  воеводств,
хотя знали об этом, может только он да Дюрер. Ну, он знал, на чьей стороне
он будет.
     Он снова посмотрел на сидящего, выпрямившись старого герцога Логайра,
поедающего чисто символически кусочки пищи, туго сжав губы под  окладистой
белой бородой, сдвинув брови в легкой  нахмуренности,  и  только  с  самым
малым намеком на горе в глубоких темных глазах.
     Да, Род знал, на чьей он стороне.


     Они собрались в огромном зале, достаточно  большом,  чтобы  послужить
ангаром для  космического  корабля  приличных  размеров,  если  бы  только
грамарийцы знали, что такое космический корабль.
     На каменном полу был выложен герб Логайров. Вдоль стен на каждый  ярд
имелся  серебряный  канделябр  с  факелом.   Потолок   был   сводчатым   и
позолоченным, с подвешенной в центре огромной серебряной люстрой. Окон  не
было, но это не имело значения, поскольку уже наступила ночь.
     Логайр сидел в большом резном кресле в одном конце зала, позади  него
стена была задрапирована полотнищем с цветами его рода. Кресло  стояло  на
помосте высотой метра полтора, так что стоявшие лорды должны были смотреть
на него снизу вверх.
     Их  было   довольно   много,   помимо   Двенадцати   Великих   Лордов
присутствовал сонм графов, баронов и рыцарей - их вассалов.
     И  рядом  с  каждым  стоял,  вернее,  горбился  тонколицый  костлявый
человечек с приглаженными вдоль черепа скудными светлыми волосами.
     Род обвел взглядом зал, его губы поджались в беззвучном присвисте. Он
и не представлял себе, что советники могут быть столь  многочисленны.  Тут
было, по крайней мере, штук пятьдесят, а может, и семьдесят.
     И могли быть еще вне его поля зрения. В  данный  момент  у  него  был
буквально туннельный обзор, и притом  одноглазый.  Освещавшие  зал  факела
сидели в канделябрах, прикрученных к стене тремя грубыми болтами.
     Но в одном из канделябров за креслом  Логайра  болт  отсутствовал,  а
камень за  ним  был  просверлен  на  дюйм,  а  затем  вырезан  на  глубину
человеческой головы. Голова в данный  момент  принадлежала  Роду,  который
стоял в холодной полутьме узкого хода за стеной.
     Глазок давал ему великолепный обзор затылка Логайра и  небольшой  вид
через его плечо - когда к нему кто-нибудь обращался.
     Правая рука Рода покоилась на рычаге: если он толкнет его  вниз  -  и
если тот не проржавел так, что не  сдвинешь  -  камень  перед  ним  должен
распахнуться и создать сподручную дверь. Судя по выражениям лиц,  стоявших
перед герцогом Логайром, она могла быть очень даже сподручной.
     Непосредственно перед герцогом стоял Ансельм. Бурбон и Медичи  стояли
по бокам молодого человека, Дюрер, конечно, пристроился справа от Логайра.
     Логайр тяжело поднялся на ноги.
     - Мы собрались здесь, - прогремел он, - здесь, в  этом  зале  сошлась
вся благородная кровь Грамария, истинная власть сей страны.
     Он медленно обвел взглядом лица, смотря  прямо  в  глаза  каждому  из
своих собратьев, Великих Лордов.
     - Мы собрались здесь, - повторил он,  -  чтобы  решить  о  подобающем
выражении своего недовольства нашей королеве Катарине.
     Герцог Бурбон  зашевелился,  расправил  сложенные  на  груди  руки  и
расставил чуть пошире ноги. Это был человек, похожий на огромного  черного
медведя с лохматыми бровями и нечесанной бородой.
     Он стискивал кулаки и крепко сжимал губы.  В  его  позе  было  что-то
вкрадчивое, робкое.
     Он посмотрел на Логайра горящим взором.
     - Нет, мой дорогой дядя, ты здесь  неправ.  Мы  собрались  здесь  для
того, чтобы обсудить  то,  как  мы  можем  ее  свергнуть,  ибо  иначе  она
растопчет честь и могущество наших благородных домов.
     Логайр напрягся, глаза его негодующе расширились.
     - Нет, - прохрипел он. - Нет для этого достаточной причины!
     - Причины! - Бурбон выпрямился, его черная борода подпрыгнула  вместе
с челюстью.  -  Она  обложила  наши  земли  налогом,  более  тяжелым,  чем
когда-либо было в наших традициях, и выкидывает целое состояние на поганых
и грязных крестьян. Она посылает к нам  каждый  месяц  судей,  выслушивать
жалобы со своих поместий, а теперь она будет назначать попов в наши  земли
- и у нас нет никакой причины?  Она  лишает  нас  наших  законных  прав  в
пределах наших же собственных домов, а потом, венчая все  это,  оскорбляет
нас прямо в лицо, выслушивая петиции одуревших нищих, допрежь склонить ухо
к нашим!
     Медичи  нагнулся  послушать  тощего  субъекта  рядом  с  ним,   потом
выпрямился и слегка улыбаясь произнес:
     - И разве существовала когда-нибудь традиция,  чтобы  монарх  получал
петиции от своих крестьян в собственном Большом Зале?
     - Никогда! - прохрипел Бурбон. - Но ныне  наша  благородная  королева
ставит этот сброд впереди нас! И это, мой досточтимый герцог, только самые
крупные из гнусностей и жестокостей, излитых на обычаи страны. И это  пока
она еще только дитя! Вы понимаете, что она может натворить, милорд,  когда
вырастет?
     Он остановился перевести дух, затем мотнул головой и прокричал:
     - Нет, дорогой мой кузен! Мы должны свергнуть ее!
     - Да! - проговорил Медичи.
     - Да, - провозгласили другие Великие Лорды.
     - Да, - прокатилось, нарастая, по всему залу,  пока  слово  не  вышло
законченным, выкрикиваемое каждой глоткой снова и снова. - Да! Да! Да!
     - А я говорю нет! - проревел Логайр, поднимаясь во весь свой  рост  и
во всю ширь; выглядя в этот момент больше королем, чем герцогом.
     Голос его стал только чуть спокойнее, падая, словно набатный звон.
     - Она - сюзерен. Капризная - да. Своевольная, горячая,  норовистая  -
да. Но все это - изъяны юности, ребенка, которого  надо  учить,  что  есть
пределы его власти. Сейчас мы должны показать ей, что она  превысила  свои
пределы. Это мы можем сделать,  и  ничего  более.  Наше  дело  не  требует
дальнейших действий.
     - Женщина не может править мудро.  -  прошептал  советник  Медичи,  и
Великий Лорд подхватил:
     - Мой дорогой и добрый кузен, бог не создал женщину  мудрой  в  делах
правления государством.
     - Да, дорогой дядя, - подал свою реплику Бурбон. - Почему она не даст
нам короля? Пусть выходит замуж, если желает, чтобы  этой  страной  хорошо
управляли.
     Род гадал, не был ли Бурбон разочарованным женихом. В нем было что-то
неясно развратное и совсем ничего романтического.
     -  Она  правит  по  праву!  -  прогрохотал  Логайр.  -  Она   потомок
Плантагенетов, носивших корону этой страны с  момента  ее  рождения.  Как,
дорогой племянник, ты столь легко  забыл  клятву  верности,  данную  тобой
этому славному имени?
     - Династии разлагаются, - прошептал блеснув глазами советник Бурбона.
     - Да, - проревел Бурбон. - Кровь Плантагенетов стала жидкой и скисла,
дорогой милорд!
     "Ах, так, - отметил про себя Род, - значит, он больше не дядя..."
     - Ослабела от ран, милорд! - напыщенно продолжал Бурбон.  -  Ослабела
до  того,  что  больше  не  смогла  зачать  мужа,   но   только   женщину,
отпрыска-девчонку, с  бабьими  настроениями  и  прихотями,  чтобы  править
страной! Род Плантагенетов иссяк и исчерпал себя,  ныне  нам  нужна  новая
кровь для наших королей!
     - Кровь Бурбонов? - поднял бровь Логайр с презрительной улыбкой.
     Лицо Бурбона побагровело, а глаза выпучились. Он  начал  было  что-то
плести, когда гладко вмешался голос герцога Медичи.
     - Нет, дорогой  кузен,  не  кровь  Бурбонов.  Какую  кровь  мы  можем
пожелать для трона, кроме самой благородной на всем юге?
     Логайр уставился на него, кровь отхлынула  от  его  лица  от  шока  и
ужаса.
     - Я не стану! - прошептал он.
     - Да, милорд, и мы знаем это, - все так же гладко продолжал Медичи. -
И все же нам необходима добрая  кровь  и  человек  смелый  и  решительный,
человек молодой, чтобы знал, что надо сделать, и  не  поколебался  сделать
это.
     Он повысил голос.
     - Какой нам надобен король, кроме Ансельма, сына Логайра?
     Голова Логайра дернулась, словно от  пощечины.  Он  замер,  его  лицо
побледнело до воскового цвета и приняло сероватый оттенок. Он потянулся за
спину полупарализованной рукой, хватаясь за кресло, и возраст  тяжко  упал
на его плечи.
     Он опустился на край кресла, тяжело оперевшись на  подлокотники.  Его
рассеянный взгляд отыскал сына, а затем медленно прошелся из стороны в
     - Злодеи! - прошептал  он.  -  Проклятые  подлые  злодеи!  -  Так  вы
похитили у меня сына...
     Подбородок Ансельма, вызывающе вздернулся,  но  в  глубине  его  глаз
таились вина и страх.
     - Нет, милорд, я был с ними с самого начала!
     Пустой взгляд старого герцога снова отыскал его.
     - Но ты, даже ты... - голос его усилился. - Но  да,  ты  больше,  чем
кто-нибудь. Прежде всего это ты!
     Теперь вперед шагнул Дюрер, прочь от Логайра, чтобы занять свое место
рядом с Ансельмом, и его улыбка расширилась в победную ухмылку.
     Глаза  Логайра  постепенно  сфокусировались  на   нем.   Их   взгляды
встретились и не отпускали друг друга.
     По залу пробежал легкий шорох, когда советники  вытянули  шеи,  чтобы
лучше видеть.
     - Нет, - прошептал Логайр. - Это был ты...
     Он  медленно  выпрямился.  Затем  внимательно  и  не  спеша  еще  раз
посмотрел в глаза каждому Великому Лорду. Его взгляд  вернулся  обратно  к
Дюреру.
     - Вы все одного мнения, - его голос набирал силу, но  это  была  сила
горечи и презрения. - Обсуждение состоялось прежде, не так ли? Ибо вы  все
согласны: каждый из вас поспорил со своей совестью и победил ее.
     Голос его отвердел еще больше.
     - Какая же оса пролетела среди  вас,  чтобы  нажалить  ваши  души  до
такого согласия?
     Глаза Дюрера вспыхнули  огнем.  Рот  его  открылся  для  того,  чтобы
огрызнуться, но Логайр оборвал его.
     - Ты! Ты со звезды! Ты явился ко мне пять  лет  назад,  и  я,  старый
дурак, подумал "хорошо", и когда твои ублюдки, раболепные слуги прокрались
один за другим в наши дома, я все еще радовался - бедный старый слабоумный
дурак!
     Он поднял взгляд, отыскав Ансельма.
     - Ансельм, коего я некогда называл своим сыном,  проснись  и  услышь!
Берегись этого человека, что пробует твое мясо, ибо он  способен  отравить
его!
     Род  вмиг  понял,  чем  кончится  этот  митинг.  Советники  не  могли
рисковать оставить Логайра в  живых:  старик  все  еще  был  полон  сил  и
мужества; он все еще был неукротим.  Он  просто-таки  мог  бы  еще  суметь
добиться лояльности лордов. Шанс был слабым, но существовал,  и  Дюрер  не
мог себе этого позволить.
     Ансельм выпрямил плечи, лицо его стало маской мятежности. Он  хлопнул
рукой по плечу Дюрера, не  замечая,  что  губы  этого  человечишки  так  и
заскрежетали, когда его челюсти с треском захлопнулись.
     - Я доверяю этому человеку, - сказал он  тоном,  которому,  возможно,
предназначалось быть звенящим. - Он был со  мной  с  самого  начала,  и  я
приветствую его мудрость - так же, как буду приветствовать твою,  если  ты
пойдешь с нами.
     Логайр сузил глаза.
     - Нет, - сплюнул он. - Изыди, лжесын с изменническим языком! Я скорее
умру, чем присоединюсь к тебе.
     - Ты получишь то, что предпочитаешь, - встрял Дюрер. -  Итак,  назови
способ своей смерти!
     Логайр прожег его взглядом, а затем  вытянулся  во  весь  рост  одним
нетвердым движением.
     Ансельм уставился на Дюрера, потеряв дар речи, затем покраснел.
     - Тихо, тихо, Дюрер! - наконец смог проговорить он. - Он дурак, да, и
предатель страны. Но он мой отец, и никто не тронет его!
     Дюрер вскинул бровь.
     - Вы приютите змей в своей постели, милорд? Тем не менее желание всей
знати, а не лично ваше, чтобы это было  совершено.  -  Он  повысил  голос,
крикнув. - Что скажете, лорды? Должен ли этот человек умереть?
     На миг в зале воцарилось молчание. Род положил руку на дверной рычаг,
он должен непременно вытащить Логайра  оттуда.  Он  мог  открыть  дверь  и
уволочь  Логайра  в  тайный  ход  прежде,  чем  кто-нибудь   поймет,   что
происходит...
     Но сможет ли он закрыть ее, прежде чем они прибегут?
     Вероятно, нет, было слишком много людей и слишком близко. А Дюрер, по
крайней мере, среагирует очень быстро.
     Если бы только петли и пружины были в приличном состоянии! Но у  него
возникло впечатление, что их не  слишком  хорошо  смазывали  за  последние
несколько веков.
     По огромному залу прокатился хор неохотных "да".
     Дюрер повернулся к Логайру, вежливо поклонился.
     - Вердикт, милорд - смерть.
     Он вытащил кинжал и двинулся вперед.
     И в этот момент свет погас.
     Мгновение Род стоял в полной черноте, ошеломленный. Как?..
     Затем он бросил весь свой вес  на  рычаг.  Когда  каменная  плита  со
стуком  приоткрылась,  он  выхватил  свой  кинжал.  Сейчас  действовать  -
разберемся потом...
     Скрежет  каменной  двери  разбил  мгновение  потрясенного   молчания.
Разразился ад кромешный, когда все голоса в  зале  начали  кричать  хором.
Некоторые звали слуг принести факелы.
     Шум будет хорошим прикрытием. Род выскочил из  потайного  хода,  шаря
вслепую, пока не наткнулся на чью-то грудную клетку. Этот кто-то зарычал и
ударил по нему. Род быстро пригнулся и по общим принципам понял, что  удар
прошел выше. Он нажал на кнопку на рукояти  своего  кинжала  и  опознал  в
неизвестном герцога Логайра в мерцающем луче света из рукояти.
     В Рода врезалось в своей ярости худое, как щепка, и кривобокое  тело.
Род вскрикнул и зашатался, когда сталь кольнула его в плечо: Дюрер,  явно,
тоже разглядел свет.
     Кинжал вывернулся из плеча Рода,  он  почувствовал  тепло  вытекающей
крови и откатился в сторону.
     Но это чучело  снова  насело  на  него.  Род  хватанул  наугад  и  по
счастливой случайности поймал врага за запястье руки с ножом.
     Но этот человечишка был  невероятно  силен.  Он  вынуждал  руку  Рода
сгибаться. Род почувствовал острие кинжала у своего горла.
     Он попытался заставить другую  руку  помочь  оттолкнуть  смертоносное
острие. Его плечо завизжало от боли, но рука Дюрера не шелохнулась. Кинжал
вонзился еще на долю дюйма глубже. Род почувствовал, как кровь струится по
его горлу, и страх поднялся в  его  внутренностях.  Полный,  ошеломляющий,
парализующий страх - и Род услыхал глухой стон.
     Дюрер ахнул, кинжал с клацаньем упал на пол.  Тяжесть  на  теле  Рода
мгновенно пропала.
     По всему залу прогремел тройной, очень низкий стон, а  такт  которому
звучали вопли ужаса.
     В черноте  возвышались  три  огромные  белые  фигуры.  Венчались  они
скелетными лицами, округлившими рты в виде  "О":  Горацио  и  двое  других
прежних лордов Логайров, убывающих время своей загробной жизни.
     Род заставил себя крикнуть в страхе:
     - Векс! Шестьдесят оборотов!
     В голове у него зашумело от хриплого гудения, и страх испарился.  Его
фонарь замерцал вновь, и он нашел Логайра. Род вскочил на  ноги  и  ударил
его под ложечку. С громким "уфф!" дыхание вылетело из старого лорда, и  он
согнулся напополам через здоровое плечо Рода.
     Род повернулся и  побежал,  спотыкаясь,  надеясь,  что  выбранное  им
направление окажется правильным.
     Позади него слышался визг Дюрера.
     - Заткните уши, дураки! Дураки! Дураки!
     Род шел в темноте в слепую, с Логайром, все тяжелее оттягивающим  ему
плечо. Он не мог найти дверь! И теперь он слышал стаккато шагов  короткими
и быстрыми очередями - Дюрер наудачу пытался разыскать Рода. А раз  теперь
у него в ушах были затычки, он снова  становился  грозным  противником.  К
тому  же  Род  не  мог  драться  с  одним  плечом  раненным,  а  другим  -
обремененным Логайром.
     Щеку его овеял холодный воздух, и мимо него  проплыла  смутная  белая
фигура.
     - Следуй за мной, - прогудел Горацио Логайр.
     Род последовал.
     Он побежал  за  Горацио,  вытянув  здоровую  руку,  словно  бегун  по
пересеченной местности. Это не помогло, его раненное  плечо  стукнулось  о
камень дверного проема и завертело его рывком боли. Он вскрикнул  и,  чуть
не уронив Логайра, отступил спиной к стене узкого входа.
     Хрипло дыша, он прислонился к ней спиной.
     - Скорей, Человек! - прогудел Горацио. - Плита! Ты должен закрыть ее!
     Род кивнул, выдохнув воздух, он нащупал рычаг, надеясь,  что  Логайр,
останется сбалансированным у него  на  спине.  Его  рука  нащупала  ржавый
металл. Род рванул рычаг вверх - и дверь со скрежетом закрылась.
     Несколько минут Род продолжал стоять,  согнувшись  и  едва  дыша,  он
поднял взгляд на Горацио.
     -  Премного  благодарен,  -  просопел  он,  -  за  это  своевременное
спасение.
     Горацио отмахнулся от благодарности подойдя опасно близко к улыбке.
     - Ай, человек, да как бы ты смог выполнить свою клятву, умерев?
     - О, не знаю, - Род  привалился  к  стене.  -  Вы,  кажется,  отлично
умеете. Хотел бы я знать, как это вы сумели вывернуть пробки из факелов?
     - Вывернул пробки... - нахмурился Горацио.
     - Ну, я имею ввиду этот фокус со светом.
     Нахмуренность духа углубилась.
     - Разве сие не твое деяние.
     Род непонимающе уставился на него, затем поднял руку ладонью вверх.
     - Эй, минуточку. Минуточку. Итак, вы подумали, что это сделал я, а  я
подумал, в свою очередь, что это сделали вы.
     - Да.
     - Но вы этого не делали?
     - Нет.
     - И я этого не делал тоже.
     - Кажется, так.
     - Тогда, - Род сглотнул, - кто же?...
     - Кто это? - прогромыхал Логайр рядом с Родом.
     Из глазка вырвался луч света.
     Горацио издал вопль страха и пропал.
     Род приник глазом к отверстию.  Факелы  снова  зажгли.  Теперь  Дюрер
находился на помосте, протыкая воздух кинжалом и визжа:
     - Где? Где?
     Род оторвал взгляд от глазка и тонко улыбнулся Логайру.
     - Я не думаю, что нам следует оставаться до выяснения этого  вопроса,
милорд. Идемте.
     Он повернулся уходить, но пальцы старого лорда вонзились в его плечо.
От неожиданности Род вздрогнул.
     - Пожалуйста, милорд - если не возражаете, трогайте  меня  за  другое
плечо, пожалуйста.
     - Что это был за человек? - спросил Логайр.
     - Человек? - Род огляделся вокруг. - Какой человек?
     - Да тот, что только что стоял перед нами в белом!
     - А, - Род оглядел лицо старика.
     Логайр явно  все  еще  находился  в  шоковом  состоянии,  по-прежнему
готовый встретиться с действительностью, такой какая она есть.
     - Э-э, просто родственник, милорд.
     - Твой родственник? Здесь?
     - Нет, милорд, ваш, - он повернулся, нащупывая себе путь ко входу.
     После небольшой задержки Логайр последовал за ним.
     Свет  глазка  пропал  через  несколько  ярдов  пути.  Род,   ругаясь,
нащупывал дорогу. Когда они повернут за угол спускаться по узкой лестнице,
наступит кромешная тьма.
     Он повернул за угол и достал кинжал. В следующий миг он увидел  перед
собой шарик фосфоресцирующего света. Он уставился на него в ужасе.  Затем,
когда его глаза приспособились к тусклому свечению, он  разглядел  лицо  и
тело - было невозможно смотреть на них  как  на  единое  целое,  поскольку
каждое заслуживало независимого изучения - вытянутую  руку  с  лежащим  на
ладони фосфоресцирующим светом. Лицо ее было напряженным от беспокойства.
     - Гвендайлон, - констатировал он.
     Лицо ее залилось краской облегчения и радости,  но  это  продолжалось
только миг, затем в ее глазах вспыхнул озорной огонек.
     Она сделала насмешливый книксен.
     - Милорд.
     - Елки-моталки! - прорычал он. - Что ты здесь делаешь, черт возьми?
     Глаза девушки расширились с видом оскорбленного достоинства.
     - Я следовала за вами, милорд.
     - Нет, нет, нет! - Род плотно зажмурил глаза. - Это не  по  сценарию.
Тебе теперь полагается ненавидеть меня.  Тебе  теперь  полагается  бросить
таскаться за мной.
     - Никогда, милорд, - голос ее был очень тих.
     Род посмотрел ей в глаза,  чтобы  поглядеть,  не  шутит  ли  она.  Ни
малейшего намека. В его голове  промелькнуло  замечание  Большого  Тома  о
приставучести сельских девушек.
     - Что это, - кивнул он на фосфоресцирующий шарик. - Что  это  у  тебя
там такое?
     - Это? - Она посмотрела  на  шарик  света.  -  Всего  лишь  маленькое
заклинание, которому меня когда-то научила моя мама, милорд.  Он  посветит
нам в этих путаных ходах, мастер.
     - Посветит, - согласился Род. - А  можно  мне  поинтересоваться,  как
тебе удалось разом покончить со всеми факелами в Большом Зале?
     Она начала было отвечать, затем нахмурилась.
     - Это очень долго рассказывать, милорд. У нас есть время?
     Род несколько секунд молча изучал ее лицо, поджав губы.
     - Но сделала это ты?
     - Да, милорд.
     - Всего лишь одно маленькое заклинание, которому...
     - Меня когда-то научила моя мама, да, - весело кивнула она.
     - О'кей! - он пожал плечами. - Почему бы и нет? Идем, детка?
     Он  начала  было  нащупывать  себе  дорогу  по  узкой  лестнице,   но
вздрогнул, когда его плечо коснулось стены.
     - Милорд! - ахнула Гвендайлон, ее рука метнулась к плечу. - Ты ранен!
     Он полуобернулся к ней, привалившись к  стене  и  все  еще  нащупывая
камень, но твердый холмик, который нашла его рука, был  каким  угодно,  но
только не гранитным.
     Он отдернул руку. Девушка удивленно поглядела на него, затем опустила
глаза, лениво улыбнулась и, поймав его руку, притянула ее к себе.
     - Милорд, не нужно...
     - Шалишь! - он вырвал руку, вжимаясь в стену.
     В ответ девушка качнулась к нему, приоткрывая губы.
     - Моя уважаемая леди!...
     - Я никогда не притязала на такой титул,  -  прошептала  она  теплым,
густым и хрипловатым голосом. Ее тело мягко прижалось к нему.
     - Женщина, пожалуйста! - Род сделал доблестную попытку  втиснуться  в
камень. - Я не могу представить себе менее эстетической атмосферы.
     - Для меня не имеют значения ни время, ни место, - выдохнула она  ему
в ухо и ласково укусила его.
     "А я-то думал, что знаю столько цитат", - сказал себе Род.
     - Слушай, детка,  ты  только  вытащи  нас  отсюда,  и  я  -  в  твоем
распоряжении!
     Она  перевела  дух  и  отступила  обратно,  ровно  настолько,   чтобы
посмотреть ему прямо в глаза.
     - Правда, милорд?
     - Ну, э-э... - Род лихорадочно закрутил педали обратно. - На двадцать
четыре часа, во всяком случае.
     - Это подойдет, - надменно произнесла она с аналогичной улыбкой.
     С миг он сердито глядел на нее, затем проворчал:
     - Сотри с губ сметану, кошка. И выводи нас отсюда.
     - Да, милорд! -  она  повернулась,  закружив  вихрем  юбки,  и  легко
понеслась вниз по мшистой лестнице.
     С миг он смотрел ей вслед, в глазах его появился блеск.
     Он догнал ее в три прыжка и развернул лицом к себе. Она  в  удивлении
посмотрела на него, затем снова включила свой страстный взгляд.
     - Милорд, мы не должны задерживаться!
     - Это не займет много времени, - ответил он и крепко прижал девушку к
себе. Губы у нее были влажными, теплыми и открытыми.
     Она испустила счастливый вздох и оттолкнула его.
     - Ну? И для чего это было?
     - Долговое обязательство, - усмехнулся он.
     Она хихикнула, затем резко  повернулась,  увлекая  его  за  собой  по
коридору.
     - Мы должны спешить!
     Он высвободил руку и посмотрел ей вслед.
     За его спиной раздался глухой теплый смешок.
     Род бросил на Логайра негодующий взгляд.
     - Старый козел! - пробурчал он и побежал за Гвендайлон.


     Скользкие  камни  хода  тянулись  по  обеим  сторонам  едва  в   семи
сантиметрах от каждого плеча. Вверх по лестнице, поворот, еще один пролет.
Камни - сырые и скользкие от  капающей  воды,  просачивающейся  из  озера,
сверху. На стенах росли, словно болячки, клочья  мха.  С  низкого  потолка
свисала старая паутина. Наверху двенадцатой лестницы Род услышал  журчащую
где-то вдали воду.
     - Выход к озеру, - проинформировала его Гвендайлон. - Мы выйдем у его
границы.
     Она бросила быстрый взгляд на Рода.
     - Твое плечо, милорд Род?
     - Ничего, оно подождет, - проворчал он.
     - Оно еще кровоточит?
     - Нет, камзол, кажется, остановил кровотечение. Будет, однако, жуткий
счет из прачечной.
     - Хм, - она повернулась и заспешила дальше.  -  Тогда  оно  выдержит,
пока мы не выйдем к берегу реки. Поторопитесь, милорды, мы должны убраться
раньше, чем они додумаются начать поиски в стойлах.
     Род нахмурился.
     - Почему? Разве мы выйдем к конюшне?
     - Нет, у реки, но когда они заглянут в стойла, то  увидят,  что  твой
черный и серый жеребец герцога сбежали.
     - Да что ты говоришь! - он прочистил горло и спросил  немного  громче
необходимого. - И где же будет находиться мой конь?
     - На берегу реки, Род, - прошептал голос Векса. -  Вместе  с  Большим
Томом и еще двумя настоящими клячами.
     Гвендайлон начала было отвечать, но Род оборвал ее:
     - Да-да, я знаю, они сейчас на берегу реки.
     Гвен выглядела слегка удивленной.
     - Но откуда, продолжал Род, - Большой Том узнал, что нам  понадобятся
лошади.
     - Показалось, что они нам могут понадобиться. То случилось  по  моему
убеждению, милорд. Это  была  только  мысль,  и  она  не  могла  причинить
большого вреда.
     С миг Гвендайлон глядела на Рода, нахмурив брови, потом отвернулась.
     - Показалось, - повторил, словно эхо Род.
     "Она к тому же еще и ясновидящая?"
     - Да, милорд, показалось, - девушка вдруг  замедлила  шаги.  -  Идите
осторожней, милорды.
     Она заботливо перешагнула через что-то, лежащее в проходе.
     Род остановился и уставился на лежащий предмет.
     Это был  миниатюрный  человеческий  скелет  сантиметров  сорока  пяти
длиной, но  с  пропорциями  взрослого  человека,  а  не  ребенка.  Он  уже
позеленел от плесени.
     Род посмотрел на провожатую.
     - Этот был не так уж и долго, - сказал он. - Что это?
     - Один из Маленького Народа, - ответила девушка, ее губы отвердели. -
Последнее время в этом замке были злые чары.
     Род поднял взгляд, удивленный тоном ее голоса,  игнорируя  пораженное
восклицание Логайра. Ее  лицо  стало  как  кремень,  застывшее  в  отливке
злости.
     - Бедный малыш, - прошептала она. - И мы не смеем даже  остановиться,
чтобы похоронить его.
     Она повернулась и поспешила дальше.
     Род осторожно перешагнул через крошечный скелет и последовал за ней.
     - Какого рода чары? - спросил он, догнав девушку.
     - То было своего рода... пение... в воздухе, милорд, хотя  и  не  для
уха и не для ума. Если бы вы или я попытались двинуться против  него,  оно
бы только остановило вас, как стена. Но Маленький Народец оно убивает.
     Род нахмурился.
     - Пение, говоришь?
     - Да, милорд, и все же не для уха, как я сказала.
     Силовое поле! Но это было невозможно.  Спроси  любого  физика,  и  он
скажет тебе...
     - Давно оно здесь?
     - Оно было наложено пять лет назад, милорд.  Оно  длилось  не  больше
месяца, ибо его хозяин не заметил, что я  прекратила  его,  и  не  наложил
вновь.
     Род остановился так резко, что Логайр врезался в него.  Он  уставился
на спешащую впереди него по тайному ходу нежную, очень женственную фигуру.
Затем он закрыл рот, сглотнул и последовал за ней. Силовое  поле!  И  пять
лет назад, именно  тогда,  когда  появился  Дюрер.  Род  снова  подумал  о
циферблате на предполагаемой машине времени.
     Затем он уставился на длинные  рыжие  волосы  Гвен,  колышущиеся  при
каждом ее шаге.  И  она  его  остановила?  Машина  из  будущего  -  и  она
остановила ее?
     Он поглядел на свою сельскую девушку с новым уважением.
     - Э-э, Гвен, милая...
     - Да, милорд?  -  она  оглянулась  на  него  с  выражением  приятного
удивления и легкой краской на лице.
     Он нахмурился. Что... А, он назвал ее "Гвен". Да еще "милая".
     - Да, милорд, я изгнала его. Но  Маленький  народец  сюда  больше  не
придет, и я думаю, что это мудро.
     - "Да, - мысленно произнес Род, - очень мудро. Дюрер и К не стали  бы
добродушно смотреть на крохотных шпионов и могли бы,  вероятно,  изобрести
какие-нибудь  предупредительные  меры."  Он  устремил  взгляд   на   спину
Гвендайлон. "Она просто-таки полна сюрпризов, эта..." -  обалдело  подумал
он.
     - Мы уже близко, милорды.
     Род вскинул голову и увидел впереди точку тусклого света. Шарик света
на ладони Гвендайлон замерцал и погас.
     Миг спустя они вышли  через  обветренную,  заросшую  сорняками  пасть
тоннеля в освещенную лунами ночь. В нескольких дюжинах ярдов  текла  река,
обрамленная  ивами  и  кипарисами.  После  влажности  тоннеля  ветер   был
холодным. Логайр задрожал.
     - Мастер! - раздался тихий  приглушенный  крик,  и  из  тени  речного
берега шагнул Большой Том, ведя трех лошадей.
     Род схватил  Гвендайлон  за  руку  и  побежал  к  лошадям...  но  был
остановлен резким, крайне неженственным рывком за здоровую - к  счастью  -
руку.
     - Нет, милорд! - твердо заявила девушка. - Сперва мы должны осмотреть
твою руку.
     - Которую? - проворчал он, ворочая здоровым плечом,  в  нем  возникла
неожиданная боль. - Слушай, у нас нет времени...
     - Это раньше или позже замедлит нашу скачку, - сказала она.  -  Лучше
позаботиться сейчас о ней, когда это займет всего несколько минут.
     Род вздохнул и капитулировал.
     Он с интересом смотрел, как девушка побежала к берегу, и гадал, чтобы
значило это странное, но приятное ощущение внутри.
     - Тут она права, - пробурчал Логайр, разворачивая Рода лицом к  себе.
- Стисни зубы.
     Он распахнул камзол Рода. Нарождающийся в Роде  протест  был  прерван
оханьем боли, когда Логайр рывком дернул  камзол,  оторвав  по  ходу  дела
струп засохшей крови.
     - Пускай малость покровоточит свободно, -  проворчал  Логайр,  сдирая
камзол с раненого плеча.
     Затем подошла Гвендайлон  с  пригоршней  каких-то  трав  и  маленьким
бурдюком - положись на Большого Тома, он без него никуда, - подумал Род.
     Минут пять спустя Род посадил Гвендайлон  в  седло  Векса  и  вскочил
позади нее. Он вонзил каблуки в бока лошади. Гвендайлон поразилась глухому
клацанью, и когда Векс перешел в галоп, она повернулась, нахмурив брови  и
озадаченно глядя на Рода.
     - Вот поэтому-то я его и  называю  часто  "Старина  Железнобокий",  -
объяснил Род. - Только расслабься и обопрись на меня, скачка будет долгой.
     - Но, милорд, мне не нужно...
     - Есть только три лошади,  Гвен.  Кому-то  надо  скакать  вдвоем.  Не
беспокойся, Векс даже не заметит разницы.
     - Но, милорд, я...
     - Ш-ш... Милорд Логайр! -  позвал  он  через  плечо.  -  Ведите  нас,
милорд, вы лучше всех знаете эту землю.
     Логайр молча кивнул и пришпорил крупного гнедого  коня.  Тот  малость
прибавил скорость и обошел Рода. Род последовал за ним, слушая дробь копыт
коня Тома позади него.
     - Поверьте мне, милорд, нет никакой нужды для...
     - Потом, хватит времени на разговоры, - проворчал он. - Мы  оставляем
такой четкий след, как "Поларис". Мы должны убраться достаточно  далеко  и
достаточно быстро, чтобы не имело значения, последуют ли они за  нами  или
нет.
     Гвендайлон вздохнула.
     - Оглянитесь, милорд.
     Род обернулся  и  увидел  толпу  по  меньшей  мере  в  сотню  эльфов,
выстроившихся вдоль их следа с миниатюрными вениками, подметая  все  следы
их проезда - даже выпрямляя примятую траву.
     Род зажмурил глаза. Нет, о нет.  Почему  я,  господи,  почему  я?  Он
повернулся обратно к Гвендайлон.
     - Гвен, ты позвала этих... Гвен!
     Седло было пустым. Девушка исчезла.
     - Гвен! - закричал он и натянул поводья.
     - В самом деле, Род, - запротестовал шепот в  его  ухе,  -  я  должен
попросить тебя постараться держать себя в руках.
     - Г_в_е_н_д_а_й_л_о_н_! - закричал Род.
     С неба донесся крик, похожий на крик чайки.
     Род поднял взгляд.
     Скопа.
     Та самая.
     Он готов был поклясться в  этом.  Во  всяком  случае,  он  готов  был
клясть.
     Птица спустилась пониже и закружилась над  головой  Рода,  настойчиво
крича.
     И как это, черт возьми,  она  могла  заставить  рыбоястреба  казаться
таким женственным?
     Скопа устремилась вперед от него, паря низко  над  землей  следом  за
конем Логайром.
     Затем она повернула обратно, снова закружилась у  него  над  головой,
потом снова устремилась прямо вперед.
     - Да-да, - проворчал Род, - сообщение  принял.  Мне  следует  бросить
командование отрядом. Векс, следуй за птицей. Векс? Векс!
     Конь стоял на негнущихся ногах с покачивающейся между бабок головой!
     А, ладно, для нервов Рода это тоже было напряжением.  Он  хлопнул  по
кнопке обратного включения.


     Они скакали до захода луны, перейдя на рысь после  первого  получаса.
Логайр крепился в седле, слишком измотанный,  чтобы  прочно  держаться  на
коне. К тому времени, когда  воздух  с  рассветом  посвежел,  Род,  честно
говоря, был ненамного в лучшем состоянии. Он подъехал к герцогу.
     - Вон там, в поле есть  стога,  милорд.  Мы  должны  остановиться  на
отдых. Скоро рассвет, а мы не смеем путешествовать днем.
     Логайр поднял голову, моргая.
     - Да-да, разумеется, - он направил коня в поле.
     Род с Большим Томом последовали его примеру.
     Они проломились через колючую изгородь вдоль  дороги  и  затрусили  к
ближайшему стогу. Род  спешился  и  подхватил  Логайра,  когда  тот  почти
вывалился из седла. Большой Том расседлал коней и послал их прочь  с  поля
шлепком по крупу, когда Род полуотнес-полуотвел старого вельможу  на  верх
стога.
     Он опустил Логайра на сено, отступил на шаг и прошептал:
     - Векс!
     - Да, Род.
     - Убери этих кляч подальше отсюда, куда-нибудь, где  они  не  слишком
будут заметны, хорошо? И приведи их обратно на закате.
     - Хорошо, Род.
     Род постоял с минуту, слушая затихающую дробь копыт.
     Он посмотрел на Логайра.  Старик  начисто  отключился:  напряжение  и
долгая ночная скачка сказались, не  говоря  уже  о  том,  сколько  времени
прошло с тех пор, когда он спал в последний раз.
     Род набросал сена на  спящего  лорда,  чтобы  спрятать  его.  Поискав
Большого Тома, он увидел исчезающие в стоге сена голени и ступни. Седла  и
упряжь уже исчезли.
     Тем временем стопы тоже исчезли  из  поля  зрения.  Затем  послышался
длительный шорох, и румяное лицо Большого Тома высунулось из его норы.
     - Ты должен по-быстрому убраться из виду,  мастер.  Скоро  восход,  и
крестьяне не должны увидеть нас.
     - А они не станут подходить слишком близко к этому стогу?
     - Нет. Это поле далеко от замка, так что пройдет еще несколько  дней,
прежде чем они доберутся до этого сена.
     Род кивнул. Он вскинул руки вверх и  прыгнул,  соскользнув  по  стогу
наземь. Он оглянулся и увидел быстро зарывавшуюся гору Большого Тома.
     - Спокойной ночи, Том.
     - Доброе утро, мастер, - ответил внутри приглушенный голос.
     Род засмеялся, мотая головой, когда  направился  к  ближайшему  стогу
сена. Он влез наверх, намял в сене  углубление  и  вытянулся  с  блаженным
вздохом.
     Прозвучал тихий крик, и скопа упала в сено рядом с ним.  Она  рухнула
на бок, контуры ее распылились и вытянулись -  в  следующий  миг  рядом  с
Родом лежала Гвендайлон.
     Она озорно улыбнулась и начала развязывать шнуровку лифа.
     - Двадцать четыре часа, милорд. От восхода до восхода. Ты сам сказал,
что столько будешь подчиняться моим приказаниям.
     - Но-но-но... - Род выпучил глаза и глотнул, когда лиф  был  отброшен
прочь.
     Блузка начала ползти вверх.
     Он снова сглотнул и выдавил, заикаясь:
     - Но-но, кто-то ведь должен же стоять на страже!
     - Не беспокойся, - прошептала девушка.
     Блузка полетела прочь.
     - Это сделают мои друзья.
     - Твои друзья? -  несколько  рассеянно  Род  заметил,  что  в  данной
культуре еще не развилась концепция бюстгальтера.
     Гвендайлон, однако, резвилась, и еще как.
     - Да, маленький народец, - одним гладким и гибким  движением  юбка  и
туфли присоединились к кучке отброшенной одежды.


     Заходящее солнце окрасило солому в кроваво-золотой цвет, когда голова
Рода высунулась из стога.
     Он огляделся, потянул носом прохладный свежий воздух вечернего  бриза
и издал вздох огромного удовлетворения.
     Он чувствовал себя чрезвычайно хорошо.
     Он откинул в сторону покров из сена одним взмахом руки  и  размышлял,
что день был хлопотный, когда его глаза медленно и с любовью  прошлись  по
выпуклостям Гвендайлон.
     Он нагнулся вперед и коснулся губами ее губ для долгого  и  глубокого
поцелуя. Он почувствовал, как девушка пробуждается под ним.
     Он отодвинулся, ее глаза полуоткрылись. Губы  изогнулись  в  медленно
страстной улыбке.
     Она  потянулась  -  неторопливо,   по-кошачьи.   Род   был   удивлен,
почувствовав ускорение  пульса.  Его  мнение  о  себе  поднялось  на  одно
деление, а мнение о ней было уже и так чересчур высоким. С уколом  тревоги
Род вдруг осознал, что он - странствующий человек.  Он  также  понял,  что
что-то грызет основу  его  совести.  Девушка  посмотрела  ему  в  глаза  и
посерьезнела.
     - Что тебя печалит, милорд?
     - А разве тебя никогда не беспокоит, что тобой пользуются, Гвен?
     Она лениво улыбнулась.
     - А тебя, милорд?
     - Ну, нет... - Род, нахмурясь, смотрел на ладони.  -  Но  это  другое
дело. Я имею в виду, я же мужчина.
     - Вот бы никогда не догадалась, - прошептала она,  покусывая  его  по
ходу дела за мочку уха.
     Он усмехнулся и завертелся, пытаясь ответить тем же, но  она  еще  не
кончила с его ухом.
     - Все мужчины - дураки, - прошептала она между укусами.  -  Вечно  вы
говорите о том, чего нет, вместо того, чтобы говорить  о  том,  что  есть.
Покончил с ночью - живи вечером, пока живется.
     Затем она посмотрела на него сквозь полуопущенные  веки  с  несколько
собственническим удовольствием, медленно оглядывая его с ног до головы.
     "А, ладно, - подумал Род, - вот и все, за  мою  единственную  попытку
быть честным... "Мотор!" В  конце  концов,  это  был  лишь  только  способ
стереть с ее лица надменную улыбку".
     Большой Том выбрал именно этот момент для того, чтобы позвать:
     - Мастер! Солнце уже зашло - мы должны убираться!
     Род с негодующим рычанием выпустил девушку.
     - У этого парня определенно великолепное чувство такта, - он принялся
натягивать шаровары. - Подъем, милая!
     - Должны ли мы, милорд? - надулась она.
     - Должны, - ответил он. - Долг зовет, или во всяком  случае,  Большой
Том. Вперед, во славу Франции! Или еще что-нибудь в этом роде...


     Две ночи постоянной скачки, переходы с рысцы на шаг привели, наконец,
их обратно в столицу.
     Когда они подъехали  к  мосту  через  огибающую  город  реку,  Род  с
удивлением увидел двух солдат-пехотинцев с пиками, при полыхающих по бокам
у них во тьме седьмого часа ночи факелах.
     - Я расчищу дорогу, - пробурчал Большой Том  и,  пришпорив  коня,  он
выехал вперед Рода и Логайра.
     - Посторонитесь! - крикнул он  часовым.  -  Ибо  мои  господа  желают
въехать!
     Пики с треском скрестились, загораживая вход.
     - Кто твои господа? - огрызнулся один солдат. -  Они  мятежники?  Или
они воины королевы?
     - Мятежники? - нахмурился Том. - Что произошло в  королевском  граде,
пока мы были на юге?
     - На юге? - сузил глаза  часовой.  -  Вот  как  раз  лорды  юга-то  и
взбунтовались.
     - Да-да, - нетерпеливо отмахнулся от Возражений  Большой  Том.  -  Мы
были там по  приказу  королевы  -  шпионами,  если  по  правде,  мы  несем
известие, что южные  лорды  подняли  бунт,  и  в  какой  именно  день  они
выступят, но как эта новость смогла опередить нас?
     - Что это за шутки? - вмешался Логайр, подъезжая вместе  с  Родом.  -
Поторопитесь, смерды, чтобы смог проехать человек благородной крови!
     Головы часовых повернулись, и они недоуменно уставились  на  Логайра,
затем обе пики прыгнули вперед, их острия остановились едва ли в дюйме  от
груди старого герцога.
     - Спешьтесь и не двигайтесь, милорд герцог Логайр! -  голос  часового
был твердым, но почтительным. - По приказу королевы мы  должны  арестовать
вас и держать под стражей!
     В этот момент другой часовой заорал:
     - Капитан! Капитан гвардии!
     Логайр в недоверии уставился на них. Род протолкнулся мимо Логайра  и
прожег часового гневным взглядом.
     -  Назови  преступление,  за  которое  милорд  Логайр   должен   быть
подвергнут аресту?
     Глаза часового переметнулись с лица Логайра на лицо Рода  и  обратно,
затем он нерешительно пробормотал:
     - За государственную измену особе Ее Величества королевы!
     У Логайра отвисла челюсть. Затем его губы сжались, а  брови  сошлись,
пряча глаза в темных пещерах. Его лицо при свете факелов казалось  залитым
кровью.
     - Я всегда был и буду  строжайше  верен  Ее  Величеству  Королеве!  -
взорвался он. - Кончайте говорить свои дерзости и посторонитесь!
     Часовой сглотнул, нерешительно помялся, но дороги не уступил.
     - Говорят, что лорд Логайр ведет мятежников, милорд.
     - Солдат, - Род говорил спокойно  и  в  то  же  время  тоном  боевого
сержанта.
     Глаза часового скользнули по нему,  но  пика  в  его  руках  даже  не
дрогнула.
     -  Ты  меня  знаешь?!  -  голос  Рода  имел  угрозу,  равную   угрозе
командирской власти.
     Он произвел больший эффект, чем все надменные фразы  герцога.  Солдат
облизнул губы и отступил.
     - Да, мастер.
     - Кто я?
     - Вы - мастер Род Гэллоуглас, бывший гвардеец королевы.
     - Не бывший,  а  все  еще  гвардеец  королевы,  -  по-прежнему  мягко
поправил Род. - Отправленный на юг неделю назад для охраны личной  персоны
милорда герцога Логайра!
     Логайр вскинул голову и блеснул глазами на Рода.
     - Мы считали, что вы пропали, - промямлил солдат.
     - А теперь знаешь, почему, - Род старательно держал  свой  голос  под
контролем, сумев дать понять, что на несчастную голову часового  обрушится
личный гнев Ее Величества Королевы, если он не подчинится. - Милорд Логайр
прибыл просить убежища у своей  родственницы  и  сюзерена,  Ее  Величества
Королевы. Она будет разгневана, узнав,  что  его  задерживают.  Пропустите
нас.
     Часовой еще  тверже  вцепился  в  пику,  сглотнул  и  упрямо  выпятил
челюсть.
     - Был отдан приказ, чтобы задержать милорда Логайра и держать  его  в
тюрьме под арестом, добрый мастер. Больше приказов я не знаю.
     - В тюрьме! - прогремел, побагровев, лорд Логайр. - Я  что,  грошовый
бродяга, чтобы меня заворачивали от ограды в тюремную  камеру?  Разве  так
королева признает своего вассала? Нет-нет! Кровь Плантагенетов еще не пала
настолько низко! Негодяй, я вырву твой лживый язык!
     Его рука потянулась к  кинжалу,  и  солдат  отпрянул,  но  рука  Рода
остановила вельможу.
     - Успокойтесь, милорд, - прошептал он. - Это Дюрер послал  сюда  свое
известие опередив нас. Королева может попросту не знать о вашей верности.
     Логайр с огромным усилием  взял  себя  в  руки,  переходя  от  своего
возбуждения в тихую ярость. Род нагнулся и шепнул Большому Тому:
     - Том, ты можешь найти такое место, где бы  можно  было  бы  спрятать
старика в безопасности?
     - Да, мастер, - нахмурясь посмотрел на него Том, - у своего сына,  но
зачем?
     - В Доме Хлодвига.
     - Да, мастер. Чтобы вытащить их оттуда  потребуется  вся  королевская
рать и большие бомбарды.
     - Я бы  сказал,  что  с  этим  справится  хороший  сильный  ветер,  -
пробормотал Род, - Но я полагаю,  что  это  самое  лучшее,  что  мы  можем
сделать. Так что...
     - Говори так, чтобы все могли слышать! - крикнул новый голос.
     - Вроде знакомый звон, - пробормотал Род, поднимая голову.
     Сэр  Маррис  прошел  меж  двух   испытывающих   огромное   облегчение
гвардейцев. Отлично выглядевший капитан королевской стражи обратился сразу
к Роду словами:
     - Прекрасно, Род Гэллоуглас! Ты привел самого  вредоносного  из  всех
мятежников в наш надежный оплот.
     Сузившиеся глаза Логайра пронзили Рода ненавистью.
     - Не переговаривайтесь между собой!  -  продолжал  сэр  Маррис.  -  Я
запрещаю вам сие. И хорошенько слушайтесь моих приказаний,  ибо  тут  есть
двенадцать хороших арбалетчиков,  нацеливших  свои  стрелы  прямо  в  ваши
сердца.
     Логайр откинулся в седле, высокий и  гордый,  с  лицом,  застывшим  в
граните фатализма.
     - Двенадцать? - Род одарил сэра Марриса кривой насмешливой улыбкой. -
Всего лишь двенадцать стрел, чтобы убить самого герцога  Логайра.  Дорогой
сэр Маррис, я вынужден сделать вывод, что ты становишься на  старости  лет
опрометчивым.
     Гранитная маска треснула - Логайр бросил на Рода озадаченный  взгляд.
Род спешился и зашагал по мосту прочь  от  лошадей.  Он  горестно  покачал
головой:
     - Ах, сэр Маррис, сэр Маррис! Мой дорогой сэр Маррис, думать, что...
     Вдруг он стремительно развернулся,  с  высоким  пронзительным  криком
шлепнув коней по груди.
     - Разворачивайтесь и скачите! - завизжал он. - Скачите!
     Сэр Маррис и его воины  стояли,  замерев  от  удивления,  когда  кони
встали на дыбы, повернулись  и  понеслись  прочь.  Миг  спустя  двенадцать
арбалетных стрел ударились в землю в том месте, где они только  что  были.
Один стрелок был немного порасторопнее своих коллег: его стрела со  звоном
ударила по металлическому крупу Векса и отрикошетила в реку.
     Возникла  пауза  потрясенного  молчания,  затем  по  рядам  пробежал,
набухая страхом, шепот: "Колдовской конь! Колдовской конь!"
     - Замети след, Векс, - прошептал Род, - и в  следующий  миг  огромный
черный конь встал на дыбы, молотя воздух и испуская боевое  ржание,  затем
повернулся и исчез, пропал в ночи,  только  вдали  медленно  затихал  стук
копыт.
     Род мрачно улыбнулся, уверенный, что след Векса будет вновь  и  вновь
пересекать след Большого Тома и Логайра до тех пор,  пока  его  не  сможет
распутать даже любящий спагетти повар-итальянец.
     Он посмотрел на небо. Он ничего не мог разглядеть за пределами  круга
факелов, но подумал, что расслышал слабый крик.  Он  снова  улыбнулся,  на
этот раз немного искренней.
     "Пусть Катарина только попробует посадить его в тюрьму. Пусть  только
попробует".
     Затем улыбка застыла и  скисла,  когда  он  перевел  взгляд  на  сэра
Марриса.  Старый  рыцарь  мужественно  боролся  за  то,  чтобы   выглядеть
разгневанным, но  страх  в  его  глазах  трубил  столь  же  громко  как  и
телереклама. Голос его дрожал.
     - Род Гэллоуглас, только что я  стал  невольным  свидетелем,  как  ты
содействовал побегу мятежника.
     Род стоял молча, сверкая глазами.
     Сэр Маррис с трудом заставил себя сглотнуть и продолжить:
     - За  государственную  измену  особе  Ее  Величества  Королевы  всего
Грамария, я должен взять тебя, Род Гэллоуглас, под арест.
     Род вежливо склонил голову.
     - Вы можете попробовать.
     Солдаты в страхе забормотали  что-то  и  отступили.  Никто  не  хотел
скрестить оружие с чародеем.
     Глаза сэра Марриса в тревоге расширились, затем он резко  развернулся
и схватил за руку одного из своих испугавшихся солдат.
     - Вот ты! Солдат! Солдат! - прошипел он.  -  Беги  вперед  и  принеси
известие королеве. Расскажи ей все, что ты здесь видел.
     Солдат сразу же припустил,  жутко  обрадованный  представившейся  ему
возможности выйти из боя.
     Сэр Маррис повернулся обратно к Роду.
     - Теперь ты должен явиться на суд королевы, мастер Гэллоуглас.
     "Ого, - подумал Род. - Выходит теперь я для него мастер, да?"
     - Ты пойдешь по своей воле? - озабоченно спросил сэр Маррис. - Или  я
должен принудить тебя?
     Род боролся, чтобы не дать плечам затрястись от смеха над  страхом  в
голосе старого вояки. Его репутация имела решающие преимущества.
     - Я пойлу по своей воле, сэр Маррис, - сказал Род, шагнув  вперед,  -
итак, идем!
     Глаза сэра Марриса прямо-таки запылали от благодарности.
     Внезапно он отрезвел.
     - Не хотел бы я быть на твоем месте, даже за замок и герцогство,  Род
Гэллоуглас. Теперь тебе придется отстаивать себя одному  перед  языком  Ее
Величества королевы!
     - Ну, да, - согласился Род. - Но, впрочем, я тоже должен  сказать  ей
пару ласковых, не так ли? Идем же тогда, сэр Маррис!


     К счастью, марш к замку дал время Роду  поразмыслить  над  последними
грубыми выходками Катарины, так что к тому  времени,  когда  они  достигли
дверей ее покоев, челюсти Рода были плотно сжаты,  и  он  весь  дрожал  от
ярости.
     И, равно к несчастью, там уже был готов комитет  по  приему  высокого
гостя, состоящий из двух часовых, солдата,  посланного  вперед  гонцом,  и
двух пик, нацеленных прямо в живот Роду.
     Процессия остановилась.
     - И что,  -  осведомился  с  ледяной  улыбкой  Род,  -  что  это  все
предположительно значит?
     Гонец, заикаясь, выдавил ответ:
     -  Ко-королева  за-запретила,   чтобы   чародея   приводили   к   ней
не-нескованным.
     - А, - Род на миг поджал губы, затем подарил  гонцу  вежливый  подъем
брови. - Я - буду скован?
     Гонец кивнул на грани истерики.
     Пики с треском отлетели, когда Род отшиб их в обе стороны от себя. Он
сгреб гонца за шиворот и швырнул его в кучу бросившихся гвардейцев.  Затем
он изо всех сил пнул дверь, сорвав при этом с болтов грубые  металлические
петли.
     Дверь с треском  рухнула,  и  он  перешагнул  ее,  ступая  твердым  и
уверенным шагом.
     Королева, мэр королевского города и Бром О'Берин вскочили на  ноги  с
кресел, стоявших вокруг кленового стола.
     Бром прыгнул вперед, чтобы загородить Роду дорогу.
     - Каким дьяволом ты одержим, Род Гэллоуглас, что ты...
     Но Род уже миновал карлика, продолжая двигаться в сторону королевы.
     Он развернулся, остановившись  перед  столом,  гневно  глядя  на  нее
глазами, словно осколки сухого льда.
     Катарина отступила, поднеся руку к горлу в замешательстве и страхе.
     Бром вскочил на стол и проревел:
     - Что означает сие неподобающее вторжение, Род Гэллоуглас? Убирайся и
жди, пока королева не вызовет тебя!
     - Я предпочел бы не являться перед ее Величеством в  цепях,  -  слова
Рода были холодными и  беспощадно  рубящими.  -  И  я  не  позволю,  чтобы
вельможу высочайшего ранга упекали в простую  зловонную  тюрьму  вместе  с
крысами и ворами.
     - Ты не позволишь! - ахнула возмущенная Катарина. - Кто ты такой?
     - И кто ты такой, чтобы позволять или не позволять? -  прорычал  Бром
О'Берин. - В тебе нет даже ни капли дворянской крови!
     - Тогда я должен думать, что кровь мешает действовать, - отрезал Род.
     Он отшвырнул стол с дороги и двинулся прямо на королеву.
     - А я-то думал, что ты благородна!
     Это слово было глумлением.
     - Но теперь я вижу, что ты поворачиваешь против своей же  собственной
семьи, даже против того, кто близок к тебе почти что как  отец!  Воистину,
если ты дерешься с кем-нибудь из своих вельмож, то тебе приходится драться
с родственником - но с родным дядей! Это позор,  женщина!  Будь  он  самым
мерзким убийцей, тебе следовало бы принять его с  вежливостью  и  почетом,
подобающим его положению. Тебе следовало бы отвести под  его  камеру  свои
лучшие палаты - это всего лишь долг твоей благородной крови.
     Он прижал ее к очагу, вонзая в нее гневный взгляд.
     - Нет! Будь он всего лишь убийцей, ты, несомненно приняла бы  его  со
всей честью! Но он совершил ужасное преступление,  возражая  против  твоих
деспотичных действий, произвольных законов и, того  хуже,  отстаивая  свою
честь  против  твоих  рассчитанных  оскорблений.  Он  смел  настаивать  на
предоставлении человеку подобающего уважения в  царствование  мстительной,
инфантильной,  грубой  девчонки,  имеющей  титул  королевы,   но   никаких
достоинств, и за это он будет проклят!
     - Фу, сударь, - она дрожала, бледная как воск. - Как  вы  говорите  с
леди!
     - Леди! - презрительно фыркнул он.
     - Прирожденной леди! - ответом был тонкий отчаянный крик. - И ты тоже
покинешь меня, ты тоже станешь говорить со мной языком Дома Хлодвига.
     - Я может быть и говорю как хам, но ты - ты  ведешь  себя  по-хамски!
Теперь мне понятно, почему все покидают  тебя  -  потому  что  ты  хлещешь
презрением Логайра, который единственный  из  всех  лордов  остался  верен
тебе!
     - Верен! - ахнула она. - Он, ведущий мятежников!
     - Мятежников ведет Ансельм Логайр! За сохранение верности тебе старый
герцог был смещен в пользу старшего сына!
     Он зло улыбнулся, когда на ее лице появилось чувство  ужаса  и  вины,
затем повернулся к ней спиной и шагнул прочь, давая ей понять всю  глубину
своего предательства. Он услышал  за  своей  спиной  протяжный  судорожный
вздох. Бром метнулся мимо него, спеша помочь королеве.  Он  услышал  скрип
кресла, когда Бром заставил ее сесть.
     Подняв взгляд, он  увидел,  что  лорд-мэр  глядит  мимо  него  широко
раскрытыми глазами. Род прочистил горло,  взгляд  бюргера  переместился  к
нему. Род дернул головой в сторону двери. Мэр, колеблясь,  снова  поглядел
на королеву. Род  поиграл  рукояткой  кинжала,  мэр  увидел,  побледнел  и
сбежал.
     Род снова повернулся к пораженной девушке.
     Стоявший  рядом  с  ней  Бром  бросил  на  Рода  взгляд  испепеляющей
ненависти и прорычал:
     - Кончено! Ужель ты вонзил свой нож недостаточно глубоко!
     - Еще нет! - ответил Род, стиснув зубы.
     Он снова подошел к Катарине и продолжал холодным тоном:
     - Этот благородный дворянин, герцог  Логайр,  твой  родной  дядя,  из
любви к тебе выступил против всей твоей знати,  более  того,  он  выступил
даже против своего родного сына!
     Его голос надломился: глаза Катарины, полные страха вскинулись.
     -  И  именно  из-за  твоих  действий,  из-за   твоего   бессистемного
законодательства и полного  отсутствия  дипломатии  Ансельм  встал  против
отца. У герцога Логайра было два сына - теперь ты лишила его обоих!
     Она  замотала  головой,  все  быстрей  и  быстрей,  губы  ее  шептали
безмолвное отрицание.
     - И тем не менее, он по-прежнему верен тебе! - прошептал  Род.  -  Он
остался по-прежнему верен тебе, хотя они готовы были убить его  -  и  даже
были чертовски близки к этому!
     Она в ужасе уставилась на Рода.
     Род постучал себя по плечу:
     - Вот это плечо приняло  кинжал,  который  должен  был  пронзить  его
сердце. И даже при этом только чудом и с помощью одной ведьмы,  о  которой
ты едва ли знаешь, мне удалось вывести его живым из его же замка!
     Бром вскинул  голову,  лихорадочно  ища  что-то  на  лице  Рода.  Тот
нахмурился и продолжал:
     - Но мне удалось все-таки с риском для жизни вывести его  и  привезти
сюда в целости и сохранности. И что же я здесь застаю - его должны держать
пленником! И даже не так, как подобает держать знатного пленника! Нет,  не
обращаясь с должным почетом и уважением - но как с простым карманником,  в
тесной, сырой и темной тюрьме!
     Он сделал для эффекта паузу, довольно-таки сильно  гордясь  последним
образчиком аллитерации.
     Но с этим он,  малость,  перебрал,  королева  овладела  собой.  Гордо
вскинув подбородок, она смахнула с лица выступившие слезы.
     - Перед моими законами, сударь, все равны!
     - Да, - согласился Род, - но это должно означать, что  с  крестьянами
надо обращаться как с лордами, а не наоборот.
     Он склонился над ней, теперь его лицо оказалось в дюйме от ее лица.
     - Скажи мне, королева, почему это Катарина должна относиться ко  всем
с презрением?
     Это была ложь: она не ко  всем  относилась  с  презрением,  только  к
знатным, но в глазах ее появилась боль и внезапное сомнение в себе.
     И все же она вскинула подбородок и провозгласила:
     - Я - королева, и все должны склониться перед моей властью!
     - О, они склонялись, склонялись! Пока  ты  не  отвесила  им  оплеухи.
Тогда они ответили тебе тем же!
     Он отвернулся, упершись гневным взглядом в очаг.
     - И я не могу сказать, что виню их, так как ты лишаешь их свободы!
     - Свободы? - Катарина непонимающе уставилась на него. -  Что  это  за
речи, сударь? Я сама стремлюсь дать крепостным как можно больше свободы!
     - Да, к этому ты стремишься, - кисло  улыбнулся  Род.  -  Но  как  ты
подходишь к тому, чтобы дать ее! Ты берешь все на себя,  даже  больше.  Ты
лишаешь их сегодняшнего  дня,  чтобы  иметь  возможность  дать  им  завтра
большее!
     Он трахнул кулаком по подлокотнику ее кресла.
     - Но это завтра наступит после дождичка в четверг, неужели  ты  этого
не видишь? Слишком много болезней в этой стране, порождающих всегда  новое
зло, с которым надо бороться, и слово  королевы  должно  быть  неоспоримым
законом, чтобы направлять армию только против зла.
     Он медленно отвел руку, его глаза горели.
     - И поэтому он никогда не наступит,  тот  день,  когда  ты,  наконец,
сделаешь их свободными, в твоей стране никто не будет иметь свободы, кроме
тебя, королевы.
     Он сцепил руки за спиной и принялся расхаживать по комнате.
     - Ее есть столько-то, чтобы разгуляться,  знаешь  ли,  этой  свободы.
Если один человек имеет ее больше, другой должен иметь ее меньше, ибо если
один командует - другой подчиняется.
     Он держал руку перед ней, медленно сжимая ее в кулак.
     - Вот так, мало-помалу, ты похитишь ее, до тех пор,  пока  не  станут
все  повиноваться  твоей  малейшей  прихоти.  Ты  будешь  обладать  полной
свободой, чтобы делать все, что ты пожелаешь, но свободна будешь ты  одна.
Ничто из этой свободы не перепадет твоему народу. Вся она окажется собрана
в руках королевы Катарины Плантагенет.
     Его рука разжалась и слегка стиснула ей горло. Она уставилась на него
и сглотнула, прижимаясь к спинке своего кресла.
     - Но человек не может жить без, по крайней мере, малости  свободы,  -
мягко произнес он. - Они должны иметь ее или умереть.
     Его рука медленно сжалась.
     - Они поднимутся против тебя, объединенные одним общим врагом в твоем
лице. А потом они снова выжмут из тебя свои свободы, медленно, медленно.
     Катарина рванула его руку, борясь за дыхание.  Бром  О'Берин  прыгнул
освободить ее, но Род выпустил Катарину раньше.
     - Они повесят тебя на воротах твоего замка, - прошептал он. - И знать
начнет править вместо тебя, и  тогда  все  твои  великие  начинания  будут
погублены. И в этом ты можешь не сомневаться - ибо такова была участь всех
тиранов.
     Королева вскинула голову, в глазах ее была боль. Она набирала воздух,
чтобы заговорить, мотая головой во все более твердом отрицании.
     - Нет, не я, - наконец сумела выдавить она из себя. -  Не  это,  нет!
Никогда не тиран!
     - Всегда тиран, - мягко поправил Род. -  С  самого  рождения.  Всегда
тиран. Для тех, кто тебя окружает, хотя тебе никогда такое даже  в  голову
придти не могло до сего дня.
     Он отвернулся, сцепив руки за спиной.
     - Но теперь ты знаешь, и так же знаешь,  что  тебе  некого  винить  в
начавшемся мятеже, кроме самой себя. Все время ты их  толкала  и  толкала,
все сильнее и сильнее, своих вельмож - для блага народа, по твоим  словам,
- он оглянулся через плечо. - Но разве он так же не дает тебе  возможность
увидеть тех, которые смеют сказать тебе "нет"? Увидеть тех,  кто  является
мужчиной?
     Ее лицо исказило презрение.
     - Мужчины! - это слово прозвучало словно неприличное ругательство.  -
В Грамарие нет больше никаких мужчин,  только  мальчики,  довольные  своей
участью игрушек женщины!
     Род криво улыбнулся.
     - О, еще есть мужчины. Мужчины на юге, мужчины в Доме Хлодвига - или,
по крайней  мере,  один  там  есть.  Мужчины,  моя  королева,  но  мужчины
благородные, любящие свою королеву и ненавидящие наносить ей удар.
     Ее веки опустились, презрение, играющее на ее лице, медленно  перешло
в улыбку.
     - Ты сейчас лишь подтвердил то, что я только что говорила, в Грамарие
мужчин нет!
     - Они есть, - спокойно ответил Род. - Они  идут  в  поход  на  север,
чтобы доказать это.
     Она уставилась на него, затем медленно осела в кресле.
     - Ну, так они идут в поход на север, а я встречу  их  на  Бренденской
равнине. И все же среди них нет ни одного, которого я бы назвала мужчиной.
Они скоты, все до одного.
     - О, ты ответишь, - Род отпустил ей притворную улыбку. - И что же  ты
будешь  использовать  против  них  в  качестве  армии?  И  кто  ею   будет
командовать?
     - Командовать буду я! -  надменно  ответила  королева.  -  Я  и  Бром
О'Берин.  И  будет  там  пятьсот  гвардейцев  королевы  и  семьсот  воинов
королевы, а также трижды двунадесять рыцарей из моих владений.
     - Шестьдесят рыцарей! - Род напряг свои губы, не давая им растянуться
по углам. - Этого не хватит даже для того, чтобы поразвлечь южных  рыцарей
одной  полной  атакой.  Шестьдесят  рыцарей  из  скольких  сотен  в  твоем
королевстве? А все остальные сейчас выступили против тебя! Кроме них еще и
двенадцать тысяч пехотинцев против твоих двенадцати сотен!
     Ее руки в спазме сжали подлокотники кресла, чтобы скрыть дрожь, страх
лишил ее лицо цвета.
     - Мы победим во имя чести  Плантагенетов  и  Грамария,  или  погибнем
благородно!
     -  Я  пока  еще,  -  натянуто  заметил  Род.  -  никогда  не  видывал
благородной смерти в битве. Там они все попросту малость беспорядочные.
     - Тихо! - оборвала его Катарина, затем она закрыла глаза  и  опустила
голову, костяшки пальцев, лежащих на подлокотниках кресла, побледнели.
     Королева поднялась, снова  гордая  и  спокойная,  и  Род  не  мог  не
восхититься на миг ее мужеством.
     Она села за стол, придвинула  к  себе  пергамент  и  перо,  с  минуту
почиркала, затем сложила пергамент и протянула его Роду.
     - Отнесите это моему дяде, герцогу  Логайру,  -  велела  она.  -  Это
приказ, чтобы он появился здесь, передо мною, и охранная  грамота,  ибо  я
думаю, что скоро мне понадобятся рядом со мной все верные мне люди.
     Род взял пергамент и медленно скомкал его в кулаке. Не сводя  глаз  с
Катарины, он швырнул в огонь пылающего камина скомканные листы.
     -  Ты  напишешь  письмо  герцогу  и  я  отнесу  его,  -  произнес  он
антарктическим голосом. - Но в нем ты  будешь  просить  его  оказать  тебе
любезность аудиенцией.
     Ее  спина  резко  выпрямилась,  а  подбородок  задрался  кверху.  Род
поспешно утеплил голос, улыбнувшись:
     - Бросьте, бросьте,  не  надо,  моя  королева!  Вы  уже  имеете  свою
свободу, неужто вы не можете немного потратиться на нее вежливостью?
     Глаза его потемнели, а улыбка растаяла.
     - Или вы останетесь охвачены грехом гордыни и позволите своей свободе
стать разрешением? - он подошел поближе, возвышаясь над ней. - Народ будет
расплачиваться за вашу гордость, моя королева? Или вы?
     С миг она прожигала его ответным взглядом, но что-то внутри нее томно
требовало внимания. Она опустила взгляд и  с  минуту  сидела  тихо,  затем
снова повернулась к столу и написала.
     Затем она сложила письмо, запечатала и протянула Роду. Он  взял  его,
поклонился  немного  ниже,  чем  требовал  этикет,  щелкнул  каблуками   и
повернулся к двери.
     Он уловил уголком глаза быстрое движение по  плинтусу.  Повернулся  и
увидел мышь, шмыгнувшую под гобелен, где она и осталась замерев.
     Челюсти Рода сжались. Двумя большими  шагами  он  пересек  комнату  и
поднял гобелен.
     Мышка посмотрела на него своими  очень  широкими,  очень  зелеными  и
разумными глазами.
     - Я не ценю подслушивателей, - холодно произнес Род.
     Мышка вздрогнула, но ответила вызывающим взглядом.
     Род нахмурился от неожиданной мысли, затем строгое выражение его лица
растаяло. Он мягко поднял мышку  на  уровень  глаз  с  нежностью,  которая
отличнейшим  образом  отрицала  любой  достойный  образ,  который  он  мог
создать.
     Он медленно покачал головой.
     - Ну, не думала же ты, что мне и здесь может понадобиться  помощь,  в
конце концов, а?
     Мышка опустила голову, ее усики чуть дернулись.
     - Воистину, - прошептала Катарина, - по-моему, этот человек одержим.
     - Ваше Величество, - произнес Бром задумчивым тоном  и  с  блеском  в
глазах, - может, говорит куда истинней, чем думает.


     Подъемный мост гулко отозвался  под  широким  шагом  Рода.  Он  легко
сбежал вниз по склону, прочь от замка, и нырнул в рощицу канадских елей.
     - Векс, - тихо позвал он.
     - Я здесь, Род, - через несколько секунд большой  черный  конь  вышел
из-за деревьев.
     Род улыбнулся и любовно хлопнул своего коня по металлическому боку.
     - Откуда ты, черт возьми, узнал, что я приду сюда?
     - Все очень просто, Род. Анализ матриц твоего поведения вкупе  с  тем
фактом, что эта роща находится как раз ближе всего к...
     - Давай-ка, замнем это, - проворчал Род. - Скажи мне  лучше,  Большой
Том отвел Логайра в Дом Хлодвига?
     - Подтверждаю, Род.
     Тот кивнул.
     - При данных обстоятельствах это, вероятно,  самое  безопасное  место
для герцога. Да уж, какое падение для высокопоставленного вельможи.
     Он вскочил в седло, затем пошарил  в  камзоле  и  достал  мышку.  Она
озабоченно посмотрела на него.
     - Ну, - вздохнул он, - кажется, что бы я не сказала тебе сделать, все
без разницы: ты ведь все равно поступишь по-своему и сделаешь  только  то,
что хочешь сама.
     Мышка опустила глаза, пытаясь выглядеть виноватой и пристыженной,  но
ее усики затрещали от восторга.
     Она потерлась щекой о кожу его ладони.
     - От меня ласками ты ничего не добьешься, - проворчал Род. - А теперь
слушай. Сейчас ты отправишься в Дом Хлодвига, именно туда я и  направлюсь.
Это приказ.
     Мышка глянула на него своими большими невинными глазами.
     - И это тот приказ, относительно которого я могу быть уверен, что  ты
подчинишься, - продолжал Род. - Поскольку ты  все  равно  собираешься  это
сделать. Но слушай!
     В его голосе затаилась нота беспокойства.
     - Будь осторожна, а? - он поднял руку и очень мягко поцеловал мышку в
     Мышка подпрыгнула, завертелась от радости, весело отплясывая  у  него
на руке.  Танцуя,  она  поднялась  на  задние  лапки,  ее  передние  лапки
вытянулись и расширились в  крылья.  Хвост  распустился  веером,  на  теле
выросли перья, нос потерял свою четкость и стал клювом, и в следующий  миг
на ладони Рода плясала синица.
     У него перехватило дыхание.
     - Э-э... да, - произнес  он  после  некоторой  паузы.  -  Просто  это
немного трудно воспринимать, когда первый раз видишь, как это происходит.
     Птичка спрыгнула с его ладони,  облетела  несколько  раз  вокруг  его
головы, попарила над ним, а затем стрелой унеслась в небо.
     Род посмотрел вслед синице и пробормотал:
     - Ты думаешь, на этот раз она сделает то, что я ей сказал, Векс?
     - Сделает, - в голосе робота были странные интонации.
     Род искоса посмотрел на большую черную голову.
     - А я-то думал, что роботы не могут смеяться.
     - Это неверное представление, - ответил Векс.
     - Пшел, - Род стукнул каблуками по стальным бокам своего спутника.
     Векс заскакал своей длинной стальной рысцой.
     - Что я могу поделать? - проворчал Род.
     - С этой леди, - уточнил робот, - ничего. Но не жалей об  этом,  Род.
Это великолепная политика. Ее использовали многие короли.
     - Да, - задумчиво произнес Род, - и в конце концов важно,  чтобы  она
подчинялась, не так ли?


     Векс  бесшумно  прогалопировал  на  надутых  резиновых   подушках   в
освещенный луной двор и внезапно остановился. Род стукнулся грудью  о  шею
коня.
     - Уфф! - он хлопнулся обратно в седло. - Оййй!  Мой  копчик!  Слушай,
Векс, ты в следующий раз предупреждай меня, прежде чем выкидывать подобный
фокус, а? Для тебя инерция, может быть, мелкая неприятность, но  для  меня
она разит прямо в то, чем я жив.
     - Это куда же, Род?
     -  Неважно,  -  пробормотал,  спешиваясь,  Род.  -  Достаточно  будет
сказать, что я только что понял, почему  кавалерия,  иногда,  пользовалась
расколотыми
     Он пересек двор, взглянув  по  дороге  на  луну.  Она  висела  низко,
рассвет был близок.
     Он постучал в дверь.  Изнутри  донесся  приближающийся  шорох,  затем
дверь  открылась.   Перед   ним   стояла   кривобокая,   согнутая   фигура
Пересмешника.
     - Да, милорд? - произнес он с кривой усмешкой.
     Не следовало давать ему понять, что Роду известно  о  его  закулисной
власти, поэтому  Род  шагнул  в  дверь,  едва  заметив  присутствие  этого
человечишки.
     - Отведи меня к лорду Логайру, малый.
     - Истинно так, милорд.
     Пересмешник прошмыгнул мимо  Рода  и  открыл  внутреннюю  дверь.  Род
прошел через нее, стаскивая  железные  рукавицы...  и  шагнул  в  середину
полукруга нищих воров, стоящих в три ряда глубиной с дубинами и ножами.
     Они ухмылялись, глаза их были голодными, то тут, то там кто-нибудь из
них облизывал губы.
     Их лица были покрыты грязью и шрамами, увечьями и гнойными болячками,
одежда их была дырявой,  латанной,  рваной,  но  ножи  были  примечательно
хорошими.
     Род сунул  рукавицы  за  пояс,  напрягши  руки  в  стойке  каратэ,  и
повернулся к Пересмешнику. Этого героя теперь окружали  пять-шесть  лучших
образчиков подонков этого общества.
     - Я пришел сюда как друг, - лицо Рода было неподвижным.
     - Вот как? - усмехнулся Пересмешник, обнажая свои кровоточащие десны,
и захихикал.
     Вдруг его глаза вспыхнули ненавистью.
     - Объяви себя, лордишка!
     Род нахмурился.
     - Как объявить себя?
     - За знать, за корону или за Дом Хлодвига?
     - Кончай свою трепотню! - огрызнулся Род.  -  Я  всегда  очень  плохо
перевариваю чушь и начинаю чувствовать, что твоей уже сыт по  горло.  Веди
меня к Логайру, немедленно!
     - О да, милорд, обязательно отведем. Да, милорд, тотчас  же,  милорд,
мигом.
     Он потер руки, заливаясь сдавленным  смехом  от  веселья.  Затем  его
взгляд метнулся через плечо Рода, и он кивнул.
     Род начал было оборачиваться, но в этот момент  что-то  взорвалось  у
него на затылке. Вокруг него завертелись звезды, а затем - чернота...


     Медленно Род стал сознавать розовый свет, боль и тысячу  контрабасов,
вразнобой играющих в его голове.
     Еще медленней он стал осознавать что-то холодное и  мокрое  на  своей
щеке. "Розовый свет, - догадался он, - это солнечный свет, просачивающийся
сквозь его закрытые веки."
     Боль втянулась и сосредоточилась в голове.
     Он вздрогнул, затем героическим усилием сумел открыть глаза  и  снова
вздрогнул. Все было нечетким, не в фокусе, солнечный свет и цветные пятна.
Влага под его щекой оказалась мхом, а холод под ней - камнем.
     Он с  силой  оттолкнулся  руками,  влажная  поверхность  откачнулась,
оставив его  закачавшимся,  тяжело  опирающимся  на  руки,  с  тошнотой  в
желудке.
     Он мотнул головой, вздрогнул от боли, несколько раз моргнул. Его веки
пробежались по слезящимся глазам, но постепенно  зрение  его  прояснилось.
Наконец, он заставил глаза сфокусироваться на... на лице Туана Логайра.
     Туан сидел спиной к острому черному  камню.  В  камне  была  огромная
железная скоба, а от нее тянулись цепи к кандалам на запястьях  Туана.  Он
сидел на куче грязной заплесневелой соломы,  в  водянистом  свете  слабого
луча солнца.
     Туан улыбнулся иронично, улыбка была столь тяжелой, как и ржавые цепи
на его теле, и поднял руку в приветствии, зазвенев цепью.
     - Добро пожаловать в гости.
     Род отвел взгляд от него и осмотрелся вокруг. Старый герцог  сидел  у
другой стены, прикованный рядом со своим сыном.
     - Холодное гостеприимство, Род Гэллоуглас, - проворчал старый лорд  с
тяжелым от мрачных дум лицом. - Едва ли в самое  безопасное  место  привел
меня твой слуга.
     Измена! Роду следовало бы знать, что Большому Тому лучше не доверять.
     - Большой Том, ты...
     - Здесь, мастер.
     Род  повернулся.  Большой  Том   сидел   у   противоположной   стены,
прикованный, как и все остальные.
     Том печально улыбнулся,  бросив  на  своего  хозяина  укоризненный  и
пытливый взгляд.
     - Я думал, что ты сможешь освободить нас, мастер. И все же ты  здесь,
скованный среди нас.
     Род нахмурился и взглянул  на  свое  запястье.  Его  окружала  ржавая
толстая полоса железа. У нее имелись копии на лодыжках и другом запястье.
     Он посмотрел на Большого Тома, улыбнулся  и  подтянул  руку,  тряхнув
цепью.
     - Ты когда-нибудь слышал сказку о том, что каменная стена не  создает
еще тюрьмы?
     - Тот, кто сказал такие слова, был  дурак,  -  изрек  Том  злобно  из
темноты.
     Род  поднял  глаза  к  установленному  высоко  в   стене   маленькому
зарешеченному   окну.   Оно   было   единственным   источником   света   в
помещении-камере  примерно  трех  метров  шириной   и   пяти   длиной,   с
трехметровым потолком,  сплошь  заросшим  мхом.  Стены  были  каменными  и
грязными, а пол был покрыт заплесневелой соломой.
     Единственным украшением помещения был скелет, удерживаемый от распада
мумифицированными связками, прикованный к стене подобно им самим.
     Род осторожно посмотрел на молчаливого партнера.
     - Не такие уж они рачительные домохозяева, верно? Могли бы по крайней
мере уволочь кости в нижние пределы.
     Он повернулся к окну.
     - Векс, -  прошептал  он  достаточно  тихо,  чтобы  другие  не  могли
разобрать его слов. - Векс, ты где?
     - В самой грязной и разваленной конюшне, какую я когда-либо видел,  -
ответил робот.  -  Вместе  с  пятью  клячами  самого  печального  вида  за
пределами клеевого завода. Я  думаю,  мы  предположительно  являемся  всей
кавалерией Дома Хлодвига, Род.
     Род тихо засмеялся.
     - А не бегает ли поблизости какая-нибудь мышка  с  большими  зелеными
глазами, Векс?
     - Нет, Род, не бегает, но на моей голове сидит синица.
     Род усмехнулся.
     - Спроси у нее, не имеет ли  она  какой-нибудь  власти  над  холодным
железом.
     - Как мне говорить с ней, Род?
     -  Вещай  на  частоте  волны  человеческой  мысли,  конечно.  Она  же
телепатка, идиот ты ученый?
     - Род, я категорически  протестую  против  оскорбительных  инсинуаций
против моих способностей в области, по которой я не запрограммирован.
     - Ладно-ладно, я сожалею, раскаиваюсь! Ты гений, чудо, Эйнштейн, Урт!
Только спроси ее, идет?
     Возникла пауза, затем Род услышал малоразборчивую серию чириканий  на
заднем плане.
     - Что это за чириканье, Векс?
     - Гвендайлон,  Род.  Она  значительно  отреагировала  на  новый  опыт
телепатии с конем.
     - Ты хочешь сказать, что она чуть не свалилась со своего насеста.  Но
она сказала что-нибудь?
     - Конечно, Род. Она говорит, что теперь она не сомневается в том, что
ты чародей.
     Род застонал и закатил глаза к потолку.
     - Слушай, Векс, верни ее к делу, а? Может, она сумеет вытащить нас из
этих цепей и срежет решетки на нашем окне?
     Возникла еще одна пауза, затем Векс ответил:
     - Она говорит, что не имеет никакой власти над холодным железом, Род,
как и любые из известных ей  ведьм,  колдунов  и  эльфов.  Она  предлагает
кузена, но боится, что это непрактично...
     - Бытие, исход, левит... ну, скажи ей, что я рад,  что  она  потеряла
чувство юмора. И спроси ее, как, черт возьми, она  собирается  вытаскивать
нас из этой дыры!
     - Она говорит, что незачем употреблять сильные выражения, Род.
     - Не нужно было передавать мои слова буквально, шмелиный мозг!
     - Но она думает, что князь эльфов может освободить вас.  Она  думает,
что он придет, но он находится на некотором отдалении, так что  это  может
занять некоторое время.
     - Я думал, она говорила, что эльфы не способны управиться с  холодным
железом!
     Возникла новая пауза, затем Векс сказал:
     - Она говорит, что князь эльфов не совсем эльф,  Род,  будучи  только
наполовину старой крови.
     - Только наполовину... минуточку!  -  нахмурился  Род.  -  Ты  хочешь
сказать, что он - гибрид между эльфом и смертным?
     - Именно так, Род.
     Род попытался представить себе, как полумертвый эльф и среднего роста
смертная могли бы заиметь ребенка, и в его мозгу началась карусель.
     - Она сейчас отбывает, Род, вызовет его и вернется как можно быстрей,
но это займет какое-то время. Она просит тебя быть твердым духом.
     - Если мое сердце будет сколь-нибудь твердым, оно станет положительно
каменным! Передай ей, что я ее... Нет, просто, что я ей благодарен, Векс.
     Он, казалось, услышал слабый вздох за ухом, и  робот  ответил  ему  с
оттенком смирения.
     - Скажу, Род.
     - Спасибо, Векс, оставайся живым.
     Род вернулся обратно  к  реальности.  Логайры  сидели,  прижавшись  к
стене, странно глядя на него.
     - Он разговаривает с разреженным воздухом,  -  прошептал  Туан.  -  И
воздух ему отвечает. Воистину, этот человек одержим!
     - Кажется, я уже слышал это прежде, - проворчал Род. - И воздух здесь
какой угодно, только не разреженный.
     - И все же, - пробормотал старый Логайр, - то поступок обезумевшего!
     Большой Том громыхнул смехом.
     - Отнюдь, милорды. Этот человек разговаривает с духами.
     Род невесело улыбнулся.
     - С чего это ты вдруг так развеселился, Том?
     Великан потянулся, зазвенев цепями.
     - На миг я подумал, что они побили тебя, мастер, теперь я  знаю,  что
то была глупая мысль.
     -  Не  будь  столь  уверен,  Том.  Чары  холодного   железа   разбить
тяжеловато.
     - Нет, мастер, - веки Тома лениво опустились. -  Ты  найдешь  к  нему
подход, гарантирую.
     Он сплел руки на животе и откинулся головой к стене.
     Род улыбнулся, когда Том принялся храпеть. Он посмотрел на Логайров и
дернул головой в сторону Тома.
     - Вот вам образец уверенности. Пока я улаживаю  дела,  он  пользуется
случаем вздремнуть.
     - Давай надеяться, что  сия  вера  обоснована,  -  сказал  Туан  и  с
сомнением посмотрел на Рода.
     - Давай, - мрачно откликнулся Род.
     Он кивнул герцогу.
     - Возобновили знакомство?
     Логайр улыбнулся.
     - Я рад снова видеть  сына,  хотя  и  не  возражал  бы  против  более
открытого приема.
     Туан нахмурился, глядя на руки.
     - Печальные новости он принес мне, Род Гэллоуглас, крайне печальные и
грустные.
     Он посмотрел на Рода с ярким гневом на лице.
     - Я знал, что мой брат всегда был полон ненависти и честолюбия, но  я
не думал, что он опустится до измены.
     - А, не будь слишком крут с бедным парнем, - Род привалился спиной  к
стене, устало закрыв глаза. - Его зачаровал Дюрер. А если  его  магия  так
близко подошла к тому, чтобы подействовать на твоего отца, то как  она  не
могла подействовать на сына?
     -  Да,  -  сумрачно  согласился  Туан.  -  Я  сам  оказался   добычей
Пересмешника.
     - Вот как? - открыл глаза Род. - Ты понял это, не так ли?
     - О, да - это отпетый злодей. Он будет кланяться тебе самым униженным
образом, покуда его прихвостни разрезают твой кошель -  и  так  вот  он  и
служил мне!
     Род поджал губы.
     - Он-то и подал тебе мысль организовать нищих?
     - Да, - тяжело кивнул Туан. - Сперва  я  думал  только  облегчить  их
голод и холод, но его слова в моих ушах заставили меня подумать  об  армии
для защиты королевы. А то, что я видел и слышал на  юге,  привело  меня  к
мысли, что такая армия вполне может понадобиться.
     Старый герцог откашлялся.
     - Прости меня, отец, - сказал Туан, склонив голову, - но я знал,  что
даже ты не можешь их  вечно  удерживать.  Но  я  не  думал,  -  голос  его
отвердел, - что измена может придти от Ансельма.
     Род завертелся, чувствуя себя решительно неудобно.
     - Ну, как я сказал, тебе не следует  слишком  сильно  винить  его.  В
конце концов именно он-то и попытался удержать Дюрера от убийства отца,  -
он подогнул под себя ноги и скрестил их. - Так, значит, когда  Пересмешник
узнал, что юг взялся за оружие, он решил, что настало время утвердить свои
истинные притязания на власть и свергнутую королеву Катарину. Верно?
     -  Да,  -  губы  Туана  сжались,   словно   он   впервые   попробовал
неразбавленного вермута. - Тогда  я  выступил  против  него,  говоря,  что
пришло время защищать королеву. В ответ он назвал меня предателем и...
     Он нахмурился, слова с большим трудом выходили из него.
     - Один из нищих чуть было не убил меня. Но Пересмешник и  слышать  об
этом не желал. Нет, он бросил меня сюда, и теперь я должен гнить здесь без
еды и огня.
     Он поднял смущенный взгляд на Рода.
     - Что воистину крайне странно, Род Гэллоуглас.  Как  ты  думаешь,  не
хочет ли он убить меня лично, сам?
     - Нет, - Род закрыл глаза, покачав головой. - Ему необходим кто-то на
место вице-короля, когда они скинут королеву Катарину.
     - Нет, не короля, - задумчиво поправил Туан. - Он кричит, что  у  нас
больше никогда не будет  королевской  власти,  будет  только  своего  рода
вождь, выдвинутый из народа, волей народа.
     - Своего рода вождь, -  нахмурился  Род.  -  И  каким  же  именем  он
называет этого вождя?
     - Э-э... диктатором, - Туан пожевал щеку. - Крайне странный титул. Не
будет ни знати, ни короля, будет только Диктатор. Все это воистину  крайне
странно.
     Рот Рода сжался.
     - Это все не так уж и странно как кажется. Но не хочешь ли  ты  тогда
сказать, что нищие думают, будто они способны взять замок?
     - Нет, но им известно, что юг взялся за оружие, а Катарина ни за  что
не станет ждать, пока мятежники ей навяжут битву.
     - О, -  Род  пережевал  это  сообщение.  -  Ты  имеешь  в  виду,  что
Пересмешник весьма уверен, что она выступит на юг, чтобы встретить их?
     - Вне всяких сомнений. А Пересмешник выступит на юг позади нее.
     Род кивнул.
     - Так что,  когда  армии  сойдутся  в  битве,  нищие  просто  атакуют
королевскую армию с тыла.
     - Их вечный обычай, - прогромыхал старик Логайр.
     Туан кивнул, соглашаясь.
     -  А  оказавшееся  между  двух  огней  ее  войско  едва   ли   сможет
продержаться даже полчаса.
     - А что Пересмешник предполагает предпринять относительно  советников
и знати после того, как битва будет окончена? Дюрер-то намерен возвести на
престол твоего брата.
     - Кажется так, - согласился Туан. - Но у Пересмешника есть  ответ  на
это и на всех вельмож.
     - Вот как? - удивленно поднял бровь Род.
     - Да. То трубка из металла, насаженная на  приклад  арбалета,  ничего
более, но она выбрасывает свинцовый шарик, что способен пронзить  насквозь
даже самые прочные доспехи.
     - И он намерен вложить по одной из них в руки каждого  солдата  своей
армии?
     - О, нет, - нахмурился Туан. - У него их только пять: одна  для  него
самого, и по одной на каждого из его приспешников и  одна  для  четвертого
помощника,  -  Туан  дернул  головой  в  сторону  прислонившейся  к  стене
гороподобной фигуры Большого Тома. - Но  тот  в  последнее  время  впал  в
немилость. Он заверяет, что пять трубок ответят на все  силы  знати  и  их
советников.
     Но Род не слушал, он уставился на Тома.
     - Большой Том? - он сглотнул. - Помощник?
     - Да, - нахмурился Туан. - А  разве  ты  не  знал,  что  он  из  Дома
Хлодвига?
     Том открыл один бдительный глаз и посмотрел на Рода.
     Род отвел взгляд, прочистил горло и поджал губы.
     - Ну, э-э... это объясняет некоторые вещи, - он  переключил  внимание
обратно на Тома. - Так, значит ты являешься частью Внутреннего круга?
     Большой Том кисло улыбнулся и поднял скованную  тяжелой  цепью  руку.
Цепь клацнула и зазвенела.
     - Являлся, - сказал он.
     - Он выступил против них, - прогромыхал Логайр. - Он выступил  против
своих собратьев и этого, как  вы  там  его  зовете,  Пересмешника.  Он  не
побоялся выступить против  Пересмешника  и  трех  его  шакалов,  когда  те
приказали заточить меня вместе с сыном. "Нет!" - изрек Большой  Том.  -  Я
должен забрать его с собой и доставить к  моему  мастеру,  где  он  сможет
помочь вашим планам." "Планы изменились", - ответил Пересмешник, он и  его
шакалы не желали даже слышать о моем  освобождении,  и  тогда  твой  слуга
Большой Том сражался бок о бок со мною и сумел положить приличное число их
прихвостней!
     Это последнее было сказано тоном удивленного уважения.
     Том усмехнулся, и Род пораженный заметил, что в  улыбке  великана  не
хватало одного зуба.
     - Ты и сам буйный боец, - засмеялся Том. - Не думал  я,  что  дворяне
способны так хорошо драться, не имея доспехов и меча.
     Род вгляделся в темноту конца камеры  и  увидел,  что  глаз  великана
заплыл и побагровел, а также был недавно затянувшийся порез поперек  одной
распухшей щеки.
     Род вгляделся в темноту концы камеры и  увидел,  что  великан  лежит,
откинувшись спиной к стене и улыбается одной половиной рта.
     - Сколько голов ты успел раскроить, Том?
     - Едва ли круглые двунадесять, - недовольно пробормотал Большой  Том.
- У меня был только этот несгибаемый джентльмен для охраны тыла, а их было
слишком много для нас.
     Род  усмехнулся,  гадая,  знает  ли  старый  Логайр,  сколь  крупного
комплимента его только что удостоили.
     Он потянулся и зевнул.
     - Ну, это весьма неплохо возвращает нас к настоящему.  У  кого-нибудь
здесь есть с собой покерная колода?
     Оба  Логайра  озадаченно  нахмурились,  но  в  глазах  Большого  Тома
промелькнул огонек понимания.
     Род кисло улыбнулся рослому крестьянину, и лицо Тома одеревенело.  Он
ответил Роду пристальным взглядом.
     - Да брось ты теперь, Большой Том! - резко сказал Род. - Твой  секрет
теперь официально известен. Так что больше нет смысла играть  в  игры,  не
так
     Том сердито поглядел на него, затем постепенно его лицо снова  ожило,
на нем появилось задумчивое глубокомысленное выражение.
     Он прислонился спиной к стене, полузакрыв глаза.
     - Да, тут ты прав, да и когда впрочем ты бываешь неправ?
     С чувством внезапной слабости Род  неожиданно  начал  сознавать,  что
Большой Том видел в нем нечто большее, чем просто работодателя или фишку в
игре.
     - Мой жребий ныне брошен с тобой, - сказал Том. - Будет ли он у  меня
или нет, так с чего же мне лицемерить?
     - Лицемерить? - вскинул бровь  Род.  -  Весьма  напыщенный  язык  для
простого крестьянина, Большой Том.
     Том нетерпеливо отмахнулся.
     - Кончай свои игры! Я снял маску, теперь окажи мне милость - сними  и
ты свою.
     Род замер.
     Затем медленно улыбнулся.
     - Ты быстрей, чем средний медведь, Большой Том. Ты давно понял?
     Логайры удивленно уставились на них, совершенно сбитые с толку.
     Большой Том издал короткий лай смеха.
     - Да, с тех пор, мастер, как ты применил ко мне дзю-до.
     - А, - поднял брови Род. - Значит, с самого начала. Так вот почему ты
добивался у меня места ординарца.
     Том лениво улыбнулся.
     - По приказу?
     Том кивнул.
     Род опустил взгляд, изучая цепь на запястье.
     - Что ты, мастер?
     - Чародей, - Род внутренне содрогнулся, но при данных обстоятельствах
это был наилучший ответ.
     Большой Том сплюнул.
     - Игры, мастер, игры! Ты же сам сказал  кончать  с  ними!  Ты  не  из
советников, иначе ты не стал бы похищать у них старого лорда  Логайра,  не
можешь принадлежать и Дому Хлодвига, иначе я давно  бы  знал.  Кто  же  ты
тогда?
     - Чародей, - повторил Род. - Новый игрок в матче, Большой  Том,  тот,
кто стоит точно за королевой. Он же - "Х", неизвестный фактор в уравнениях
советников и Дома Хлодвига, оказавшийся  здесь  по  чистой  случайности  и
совпадению.
     - Черта с два! - снова плюнул Большой Том. - Я  не  очень-то  верю  в
случайности, мастер. Я знал, что  ты  поддерживаешь  королеву.  Можно  мне
поинтересоваться относительно того, кто стоит за тобой?
     - Странная манера разговаривать, - проворчал Логайр, сердясь,  -  для
пехотинца со своим господином.
     - Очень странного пехотинца, милорд, - заметил Род.
     - И очень странного господина, - добавил Большой Том. - Кто стоит  за
тобой, Род Гэллоуглас?
     Род изучил великана, затем пожал плечами. Для Логайров это слово  все
равно ничего не будет значить, а Том все равно был теперь на его стороне.
     - ОБОНЯТ, - коротко ответил он.
     Том уставился на него, затем почти шепотом произнес:
     - Я думал, что они умерли все до последнего, - он сглотнул и  закусил
губу. - Да, но ты-то жив. Может быть, ты и дух, но нет, ты живой,  или  та
же ведьма едва ли привязалась бы так к тебе. Я слышал, что  вас  разогнали
после того, как вы одержали победу, но нет, мне  следовало  бы  знать.  То
была тайна и, может быть тайна от всех, но ты живой.
     - Победили? - нахмурился Род.
     И получил в ответ  нахмуренность  даже  от  большего  замешательства.
Затем лицо великана прояснилось. Он усмехнулся, откинулся спиной к стене и
заржал.
     Логайры поочередно пялились то на него,  то  на  Рода.  Наконец,  Род
развел руками и покачал головой. Они снова посмотрели на Тома, вытиравшего
глаза и все еще испускающего остаточные смешки.
     - Хе-хе, теперь я понимаю, да теперь, и какой же я был дурак, что  не
понял этого раньше. Какой твой год, мастер?
     - Год? - нахмурился Род. - Тридцать второй миновал. А что?
     - Нет-нет! - Большой Том нетерпеливо замотал головой. - Из какого  ты
года?
     Рот Рода сформировал беззвучное округлое "О", когда до него дошло.
     - Это все-таки была машина времени!
     Лицо Большого Тома замерло, когда он уразумел все, что  значил  ответ
Рода.
     - И, - надавил Род, - есть еще одна, спрятанная в  этом  здании,  нет
так ли?
     - Хватит!  -  отрезал  Большой  Том,  и  глаза  его  сделались  очень
холодными. - Ты и так уже знаешь слишком много, Род Гэллоуглас.
     Страх собрался в животе Рода и  пополз  по  спине,  когда  он  увидел
зарождающееся в глазах Большого Тома ледяное аморальное убийство.
     - Большой Том, - он прочистил горло и заговорил быстрым, просительным
монотонным голосом. - Большой Том, твои теперь повернули против  тебя.  Ты
не обязан больше хранить им  верность,  и  все  плохое,  что  они  обещали
исправить я тоже могу исправить. Возвратись к ним, и они убьют тебя.  Я  -
нет, и тебе это хорошо известно.
     Испепеляющий  взгляд  покинул   глаза   Тома,   его   огромное   тело
расслабилось.
     - Да, - проговорил он. - Ты опять прав, хотя и не в том  смысле,  что
ты думаешь. Они загнали меня в бутылку только  на  время,  пока  не  будут
совершены великие деяния,  но  они  снова  вытащат  меня,  ибо  я  слишком
дорогостоящий человек, чтобы так легко выбросить. Но ты  прав,  они  убьют
меня - через год, а может и через два года, а  может  и  через  пять  лет,
когда моя служба закончится. А я все-таки желаю жить!
     Род скептически поднял бровь.
     - Они не сомневаются в твоей верности?
     Большой Том глухо рассмеялся.
     - А им и не нужно, мастер. Я не согласен только со средствами, а не с
целью. Я не согласен, и за это раньше или позже они убьют меня.
     - Род, - произнес тихий голос, который мог слышать только он.
     Род поднял руку.
     - Погоди! Последние новости по Риальто!
     - Род, прибыл князь эльфов. Он ведет к нашей камере отряд эльфов, - в
голосе робота звучал оттенок смеха.
     - Ладно, что тут такого смешного? - пробурчал Род.
     - Тебя ждет сюрприз.
     К окну шмыгнули две горбатые, сутулые, белобородые фигуры. Род
     - Векс, но это же гномы, а не эльфы.
     - Гномы? Ах, да, эльфы, работающие по металлу. Чистая семантика, Род.
Но они все же способны иметь дело с железом.
     Гномы  вытащили  молоток,  и  холодное  зубило  со  слабым  бронзовым
отливом, а затем отступили и вручили более рослой и более  темной  фигуре,
загородившей солнечный свет.
     Логайры, прикованные под окном, выгнули шеи, стараясь увидеть,  когда
прозвучал первый удар.
     Большой Том нахмурился.
     - В той фигуре за окном есть что-то щекочущее мне память. Ах, если бы
свет дал мне возможность увидеть его лицо!
     Род нахмурился.
     - Чего такого особенного в его лице? Вероятно, очень безобразное.
     Том осклабился.
     - То было бы великолепной повестью для рассказа моим  детям,  если  я
проживу достаточно долго, дорогой мастер, чтобы зачать  их.  Еще  не  один
смертный не имел честь смотреть на лицо королевского  дома  эльфов,  хотя,
говорят, они древние до невероятности. Они... у... а... хрррр!
     Голова Тома упала вперед, и он захрапел.
     Ему ответили два других храпа.  Повернувшись,  Род  увидел,  что  оба
Логайра блаженно спали, уткнувшись подбородками в грудь.
     Род уставился на них в недоумении.
     Металлический прут упал из окна и подскочил на полу. Концы  его  были
перерублены.
     Род присвистнул. Этот князь эльфов, может  быть,  и  древний,  но  он
определенно не был ослабевшим - какое там, если он все еще мог  перерубить
железо дюймовой толщины, используя всего лишь зубило  холодной  закалки  и
киянкой.
     Упал третий прут. Раздался царапающий  звук,  и  приземистая  широкая
фигура пролезла через окно и спрыгнула на пол.
     Род обалдело уставился на нее,  зажмурил  глаза  и  замотал  головой.
Затем снова посмотрел  и  понял,  почему  Том  и  Логайры  внезапно  резко
задремали.
     Он сглотнул, поборолся за самообладание и улыбнулся.
     - Рад встрече, Бром О'Берин.
     - К твоим услугам, - карлик поклонился, ехидно улыбнувшись. - У  меня
для тебя должок - удар по голове за то, как ты разговаривал  с  королевой.
Удар по голове или большая благодарность, не знаю, что именно.
     Он повернулся и тихо  позвал  на  странном  певучем  языке.  Холодное
долото описало в воздухе дугу и упало к его  ногам.  Он  протянул  руку  и
поймал влетевший молоток.
     - Ну, а теперь, - он встал на колени и прижал к полу предплечье Рода,
- не шевелись, или у тебя в кости будет небольшое ущелье.
     Он приложил долото к первому звену цепи и  слегка  стукнул  молотком.
Звено отвалилось, перерубленное. Бром хмыкнул  и  переместился  к  другому
боку Рода.
     - Ты будешь носить браслеты, когда я кончу,  -  проворчал  он,  -  но
никаких цепей. Кандалам придется подождать, пока мы не окажемся в замковой
кузнице.
     - Э-э... я вижу, у тебя тут весьма твердая бронза, - рискнул заметить
Род, следя как долото рассекает железо.
     - Действительно, самая твердая, - согласился  Бром,  атакуя  цепи  на
лодыжках. - Старый рецепт, давно известный моему роду.
     - Твоему... э-э... роду?
     - Да, - Бром поднял взгляд.  -  Эльфы  были,  между  прочим,  даже  в
Атлантиде, Род Гэллоуглас. Разве ты этого не знал?
     Род не знал, но считал, что сейчас не время  упоминать  об  этом.  Он
встал, освобожденный, по крайней  мере,  от  цепей,  и  следил,  как  Бром
перерубает концы других цепей. Сюрприз с Князем Эльфов многое  объяснял  в
Броме, например, его размеры и сложение.
     - Никогда бы не предположил, что  в  тебе  течет  королевская  кровь,
Бром.
     - Хм?  -  Бром  оглянулся  через  плечо.  -  Я  бы  подумал,  что  ты
догадаешься об этом сам. Почему же я назван именно так, как зовусь?
     Он вернулся к своей работе. Род  нахмурился.  Имя?  Какое  оно  имело
отношение к чему бы то ни было? Бром О'Берин?  Как  не  старался  Род,  он
никак не мог увидеть связи.
     - Вот последний, - произнес Бром, перерубая ножные  кандалы  Большого
Тома. - Теперь  ты  должен  одолжить  мне  в  помощь  свое  плечо,  мастер
Гэллоуглас.
     Он прыгнул обратно через окно. Род просунул плечо под брюхо  Тома  и,
качаясь сумел кое-как дотащить его до окна, когда оттуда вылетела веревка.
     Род завязал ее подмышками Большого Тома, выбросил свободный конец  за
окно и крикнул:
     - Майна!
     Он услышал клацанье и голос Брома и вновь подивился мускулам карлика,
когда Большой Том рывками поднялся  вверх  по  стене,  все  еще  отчетливо
похрапывая.
     Из-за пивного брюха и мускулов, а также  из-за  минимальных  размеров
окна Большой Том пролезал наружу довольно туго.
     - Почему бы тебе не разбудить его и не дать  ему  вылезти  самому?  -
крякнул Род, толкая Тома в обширный тыл.
     - Я не желаю, чтобы мое положение было  известно  среди  смертных,  -
донесся приглушенный ответ карлика.
     Теперь окно обрамляло только объемистый зад и  толстые  голени  Тома.
Род поглядел на первый, взвешивая достоинства хорошо приложенного пинка, и
решил, что не стоит.
     - Так почему же ты позволил мне остаться бодрствующим?
     - Один из вас должен  был  помочь  мне  управиться  с  остальными,  -
ответил Бром, но у Рода сложилось  впечатление,  что  это  далеко  не  вся
правда.
     Он, однако, оставил вопросы до тех пор, пока все его  сокамерники  не
будут сложены на земле под  окном.  Плечи  Туана  оказались  даже  большим
препятствием, чем брюхо Большого Тома,  им  пришлось  поднять  его  спиной
вверх, просунуть руки вперед головы, в то время как Род мельком подумал  о
предках этого косолапого.
     Затем Бром вытянул  Рода,  бормоча  что-то  о  том,  что  рыба  нынче
измельчала. Род прорычал ответный комплимент, когда встал на  ноги,  затем
согнулся пополам, поместив голову на уровень Брома.
     - А это еще для чего? - не понял Бром.
     - Для порки, - ответил Род. - У тебя до меня, кажется, был  должок  в
удар по голове, помнишь?
     Карлик засмеялся и хлопнул его по плечу.
     - Нет, малыш, ты сделал только то, что мне следовало  сделать  самому
много лет назад, только вот все духу не хватало. Но теперь идем, нам  надо
побыстрее убираться отсюда.
     Бром подхватил Туана посередине. Гномы взяли его за плечи  и  ноги  и
отнесли к разрушенному фонтану в центре двора.
     Из  камней  материализовались  новые  гномы  и  подсунули  плечи  под
Большого Тома.
     Род, дивясь, покачал головой и нагнулся  перекинуть  герцога  Логайра
через плечо. Бром нащупал камень в основании фонтана и вытащил его, открыв
темную пасть маленького тоннеля.
     -  А  разве  не  было  бы  намного  легче  сперва  разбудить  их?   -
поинтересовался Род.
     Бром уставился на него, скандализированный, затем его лицо потемнело.
     - Мы идем в страну эльфов, матер Гэллоуглас! И ни  одни  смертный  не
имеет права путешествовать туда и помнить об этом что-либо!
     - А я?
     - Ну, верно, - признал Бром, возвращаясь  к  проблеме  Туана.  -  Но,
впрочем, ты не такой уж и смертный, как некоторые. Ты - чародей! - ответил
ему Бром и исчез в норе.
     Род начал было отвечать, но подумал, что лучше не стоит этого делать.
Он удовлетворился несколькими буркнутыми  замечаниями  о  дискриминации  и
докладе в комиссию по Правам  Человека,  когда  волок  в  тоннель  старого
Логайра.
     - Векс, - прошептал он, глядя на конюшню, - мы в пути.  Выбирайся  из
этой дыры и жди меня в замке.
     Наступило  молчание,  затем  из  конюшни  раздался   треск   и   звук
ломающегося дерева. Дверь распахнулась,  и  огромный  черный  конь  рысцой
выскочил на утреннее солнце, высоко подняв голову с развивающейся гривой.
     Из щелей окон трактира высунулись головы, когда из конюшни спотыкаясь
выбежал  разбуженный  Вексом  конюх  с  осоловелыми  глазами,  крича  коню
остановиться.
     - Брось, убирайся! - зарычал Род, но Векс вместо этого остановился  и
оглянулся через плечо на конюха.
     Юнец подбежал с криком, вытянув руку, чтобы схватить Векса за узду.
     Огромная голубая искра с треском пролетела  от  шкуры  Векса  к  руке
конюшего.
     Конюх завизжал и упал на спину, держась за руку и стеная, катаясь  по
камням. Векс тем временем пропал в вихре и клацаньи копыт.
     - Выпендриваешься, - проворчал Род вдогонку уносящемуся коню.
     - Вовсе нет, Род, - прозвучал спокойный ответ робота.  -  Всего  лишь
даю инструктивный предметный урок  -  на  низкой  силе  тока.  Это  сильно
тряханет его, но не повредит - заодно я к тому же укрепляю твою  репутацию
чародея.
     Род медленно покачал головой.
     - Как будто она нуждается в укреплении.
     - Ай, мастер Гэллоуглас, - засмеялся один из гномов  голосом,  сильно
напоминающим ржавый консервный нож. - Ты хочешь, чтобы мы  поверили  тебе,
будто ты - не чародей?
     - Да! Э-э, то есть я... э-э... - Род оглянулся в сторону  тоннеля.  -
Чародей? Конечно, я чародей! Пока мы не проберемся через страну эльфов, по
крайней мере. Идем, мальчики?
     В скором времени они уже сидели вокруг камина  в  королевской  палате
совета. Королева Катарина многословно извинилась перед герцогом  Логайром,
в то же время подчеркнуто игнорируя его сына, и, покончив с  любезностями,
вернулась к своему обычному поведению.
     Туан сидел слева от очага, не  отводя  задумчивых  глаз  от  пламени.
Катарина сидела в углу помещения, как можно  дальше  от  Туана,  заботливо
расположив между ним и собой тяжелый стол и Брома О'Берина - ...и вот  что
представляет из себя полная обстановка на юге,  моя  королева,  -  говорил
герцог Логайр, вертя узловатыми руками.
     Он закончил свой доклад, изобиловавший нюансами интриги, которых  Род
и вовсе не мог проследить.
     - Итак, я больше не герцог, и мятежники уже на подходе.
     Катарина пошевелилась.
     - Ты снова будешь герцогом Логайром,  -  холодно  произнесла  она,  -
когда мы раздавим этих предателей.
     Логайр печально улыбнулся.
     - Их будет нелегко разбить, Катарина.
     - "Ваше Величество"! - огрызнулась она.
     - Катарина! - рявкнул Род.
     Она испепелила его взглядом.
     Он испепелил аналогичным взглядом ее.
     Тогда королева надменно отвернулась.
     - Скажи, Бром, кто я?
     - "Ваше Величество", - ответил карлик с призрачной улыбкой. - Но  для
своего дяди и его сына, вашего кузена, вы должны быть Катариной.
     Род подавил улыбку, когда Катарина погрузилась в кресло,  ошеломленно
уставясь на Брома.
     Наконец она взяла себя в руки и подарила Брому О'Берину красноречивый
взгляд "И ты, Брут...", самый лучший в ее репертуаре.
     - Я думала, что ты для меня был верным слугой, Бром О'Берин.
     - Да, так оно и есть, - улыбнулся карлик. - И так же, как и этот  вот
кречет, - он указал пальцем в сторону  Рода,  -  если  бы  ты  только  это
увидела.
     Катарина удостоила Рода холодным взглядом.
     - Да, кречет, - ее голос отвердел. - А что же дятел?
     Голова Туана вскинулась, словно от пощечины. Он  испуганно  уставился
на нее распахнутыми от боли глазами.
     Затем его рот сжался и между бровей пролегла морщина.
     "В один прекрасный день, - подумал  Род,  -  она  толкнет  его  самую
малость чересчур далеко, и это может стать  самым  счастливейшим  днем  ее
жизни, если, конечно, она переживет его".
     - Я за тебя, - выдохнул Туан. - Даже теперь, моя королева Катарина!
     Она улыбнулась, надменно и презрительно.
     - Да, я знала, что ты будешь.
     "Вот сука! - подумал Род. - Сука!"
     Катарина заметила безмолвное движение его губ и криво улыбнулась.
     - Что за слова вы сейчас бормотали, сударь?
     - Я... э-э... просто проделываю управжнения по дыханию, которым  меня
научил мой старый постановщик голоса и дикции, - Род прислонился к  стене,
сложив руки на груди. - Но вот насчет мятежников, дорогая королевушка,  то
что же ты все-таки предлагаешь предпринять против них?
     - Мы выступим в поход на юг, - упрямо отрезала она, - и  встретим  их
на Бренденской равнине!
     - Нет! - воскликнул Логайр, вскакивая с кресла. - У них силы - десять
на одного нашего, если не больше!
     Катарина  прожгла  дядю  пронзительным  взглядом,   уголки   ее   рта
изогнулись тугими крючками.
     - Мы не станем забиваться, как крысы в щель!
     - Тогда, - заметил Род, - вы проиграете.
     Она посмотрела на него сверху  вниз  (нелегкий  фокус,  так  как  она
сидела, а он стоял).
     - В этом нет бесчестья, Род Гэллоуглас.
     Род стукнул себя по лбу и закатил глаза.
     - А что еще  мне  делать?  -  презрительно  фыркнула  она.  -  Может,
готовиться к осаде?
     - Ну а теперь, когда вы упомянули об этом, - сказал Род, - да.
     - Есть еще кое-что, -  вставил  Туан  ровным  голосом.  -  Кто  будет
охранять твой тыл против Дома Хлодвига?
     Она оттопырила губу.
     - Нищие!
     - Да, нищие головорезы, - напомнил ей Род. - С очень острыми ножами.
     - Станет ли королева страшиться толпы нищих? - отрезала она.  -  Нет!
Они - прах у моих ног!
     - То, что ползает в прахе у твоих ног есть змея, -  прогромыхал  Бром
О'Берин. - И зубы ее очень остры и ядовиты.
     Она закусила губу и  опустила  глаза  в  неуверенности,  затем  снова
вскинула подбородок и прожгла Туана испепеляющим взглядом.
     - Так, значит, ты вооружил их против меня, сколотил их в армию, навел
среди них порядок и выковал из них кинжал для моей спины. Что ж, прехрабро
сделано, король бродяг!
     Род поднял  голову.  Он  уставился  в  пространство,  затем  медленно
перевел взгляд к Туану со странным светом в глазах.
     - Я выступаю в поход, - объявила свое решение Катарина. - Вы идете со
мной, милорд Логайр?
     Старый лорд медленно склонил голову в подтверждение.
     - Ты валяешь дурака, Катарина, и ты погибнешь, но я погибну вместе  с
тобой.
     Ее самообладание на миг поколебалось, глаза увлажнились.
     Она резко повернулась к Брому.
     - А ты, Бром О'Берин?
     Карлик развел руками.
     - Сторожевой пес вашего отца, миледи, и ваш.
     Она нежно улыбнулась.
     Затем ее глаза резко отвердели, когда она посмотрела на Туана.
     - Говори, Туан Логайр.
     Юноша очень медленно оторвал глаза от огня.
     - Странно это, - задумчиво произнес он, словно про себя, -  во  всего
лишь двадцатидвухлетнем возрасте оглянуться назад на столь короткий срок и
увидеть столь много безрассудства.
     Род услышал приглушенное аханье Катарины.
     Туан хлопнул себя по бедру.
     - Ну, значит, с этим покончено. И если я жил безрассудно,  то  вполне
могу безрассудно и умереть.
     Он обратил нежный задумчивый взгляд к Катарине.
     - Я погибну вместе с тобой, моя королева.
     Ее лицо стало пепельно-серым.
     - Безрассудно... - прошептала она.
     - Он даже не  подозревает,  насколько  мудро  сейчас  он  говорит.  -
проворчал карлик.
     Он посмотрел через плечо Туана на Рода.
     - Что скажешь ты на это безрассудство, Род Гэллоуглас?
     Глаза Рода медленно сфокусировались на Броме.
     - "Мудрый шут, смелый шут", - пробормотал он себе под нос.
     - Что ты сказал? - нахмурился Бром.
     - Я говорю, что мы, может быть еще переживем все  это!  -  усмехнулся
Род с горящими глазами. - Эй, король бродяг!
     Он хлопнул Туана по плечу.
     - Как ты думаешь,  ежели  исчезнут  Пересмешник  и  его  приспешники,
сможешь ли ты направить армию нищих сражаться за королеву?
     Лицо Туана словно ожило.
     - Да, наверняка, коль скоро исчезнут они!
     Губы Рода растянулись в недоброй усмешке.
     - Никуда не денутся.


     Луна светила высоко, когда Род, Туан и Большой Том метнулись из  тени
разрушенной стены в тень разваливавшегося фонтана во дворе Дома Хлодвига.
     - Из тебя смог бы получиться великолепный взломщик, и из тебя тоже, -
проворчал Большой Том. - Я смог бы великолепно услышать  вас  за  одну-три
лиги.
     Нелегко было убедить Большого Тома пойти с ними. Конечно, Род начал с
неверного курса, ибо он  исходил  из  того,  что  верность  Большого  Тома
пролетарской идее умерла тогда, когда его заковали в  железа.  Он  хлопнул
своего слугу по спине и сказал:
     - Как тебе понравится шанс вернуть должок своим друзьям?
     Том нахмурился.
     - Вернуть должок?
     - Да, они же выперли тебя, не так ли?
     Большой Том засмеялся.
     - Нет, мастер, ничуть не верно! Ох, как неверно! Они  бы  обязательно
освободили меня, когда бы всем этим безобразиям настал конец!
     - А, - Род нахмурился. - Понимаю. Тренированных людей трудно сыскать.
     Лицо Тома потемнело.
     - Ты понимаешь все слишком быстро, чтобы мне это было по вкусу.
     - Ну, как бы  там  ни  было...  -  Род  перекинул  руку  через  плечо
великана, чуть было не вывихнув ее по ходе дела. - Гм. В  таком  случае...
за что они тебя заперли?
     Том пожал плечами.
     - Разногласия.
     - Относительно путей и средств?
     - Да. Они стояли  за  то,  чтобы  напасть  на  королеву  и  на  знать
одновременно, несмотря на то, что это неизбежно влекло за собой разделение
сил.
     - Кажется рискованным. А что же предлагал делать ты?
     - Да и так ясно, сперва я предлагал свалить вельмож и  их  советников
под личиной верности трону. Потом можно было бы  сагитировать  всю  страну
идти за Домом Хлодвига и, опираясь на  поддержку  народных  масс,  свалить
королеву и Брома О'Берина двумя ударами ножа.
     Род сглотнул и постарался вспомнить, что этот человек сейчас  был  на
его стороне.
     - Очень ловко, - сказал Род, хлопнув Большого Тома  по  спине.  -  Ты
говоришь прямо как самый настоящий большевичок. И сколь много  значит  для
тебя, Том, этот образ действий?
     Большой Том уделил ему долгий и расчетливый взгляд.
     - О какой цене ты помышляешь, мастер?
     Род усмехнулся.
     - А не бросить ли  нам  твоих  четверых  коллег  в  камеру,  что  они
зарезервировали для тебя?
     - Это было бы приятно, - медленно произнес  Том.  -  Но  только,  что
делать потом, мастер?
     - Ну, тогда Дом Хлодвига будет драться  на  стороне  королевы  против
знати. Это даст тебе лучший шанс разбить армию советников и вельмож, ну  а
после ты сможешь следовать своему собственному плану.
     Том медленно кивнул.
     - Но станут ли нищие драться за королеву?
     - Этот вопрос мы предоставим решить Туану Логайру.
     Лицо Тома растянулось в озорной ухмылке. Он откинул голову и  заржал,
хлопнув Рода по спине.
     Род поднялся  с  пола,  слыша,  как  Большой  Том  выдавливает  между
спазмами смеха:
     - Эх, мне действительно, следовало бы подумать об этом, мастер.  Этот
мальчик способен заставить даже черную пантеру  поверить  в  то,  что  она
отмылась добела!
     Род сохранил спокойствие, пытаясь вспомнить, видел  ли  он  пантер  в
Грамарие, одновременно сделав попытку потереть больное место между плеч.
     - Ты так можешь вывихнуть себе руку, - усмехнулся Большой Том.
     Он развернул Рода и принялся массажировать его спину.
     - Ты знаешь, мастер, если  мы  вместе  свалим  советников,  то  после
победы я буду охотиться в первую очередь за  твоей  головой,  а  также  за
головой Брома О'Берина.
     Род закрыл глаза, наслаждаясь массажем.
     - Это будет славная драка... -  пробормотал  Род  в  ответ,  а  затем
добавил, - немножко левей, Том.
     Так что теперь они стояли втроем в тени фонтана, с Туаном  в  центре,
планируя нападение на разрушающуюся кучу камня, стоявшую по другую сторону
залитого лунным светом простора двора.
     Род  посчитал  удары  своего  пульса,  гадая,  действительно  ли  его
сердцебиение так сильно замедлилось, пока Том не прошептал:
     -  Тревоги  нет.  Они  нас  не  заметили,  дорогие  господа.   Теперь
готовьтесь.
     Том  подобрался,  теперь  он  выглядел   как   полудизель,   решивший
превратиться в вора-домушника.
     - Пошел! - рыкнул он и побежал.
     Они кинулись легко и тихо через кажущееся  пылание  лунного  света  в
гостеприимную тень  стен,  затем  распластались  у  камня  с  колотящимися
сердцами, придерживая дыхание, когда они напрягли слух, ловя  какие-нибудь
звуки тревоги.
     После небольшой трехминутной вечности Большой Том  испустил  глубокий
вздох облегчения.
     - Так, значит, ребята, - прошипел он. - Теперь идемте!
     Они прокрались к углу огромной сырой кучи камней. Большой Том  широко
распластал пальцы, приставил к углу локоть и отметил место,  где  кончался
его средний палец. Затем приставил к отметке другой локоть.
     - Большой Том! - окликнул вымученным шепотом Род. - У нас сейчас  нет
времени для...
     - Ш-ш-ш! - пальцы Туана стиснули Роду плечо. - Умоляю тебя, молчи! Он
измеряет в локтях.
     Род заткнулся, чувствуя себя довольно глупо.
     Том проделал  еще  несколько  измерений,  в  результате  которых  он,
очевидно, нашел то, что искал. Он  вытащил  из  сумки  на  поясе  фомку  и
принялся поднимать рычагом основу метрового блока.
     Род уставился на него ничего не понимающим взглядом. Потребуется  вся
ночь и часть следующего дня, чтобы выковырять этот  блок.  Что  же  сейчас
пытается предпринять Большой Том?
     Том сделал последние движения рычагом и поймал  упавший  наружу  слой
камня. Тот был сантиметров четырнадцать толщиной.
     Он положил плиту на землю и посмотрел своих спутников. В лунном свете
блеснула холодная усмешка.
     - Я думал, что в один прекрасный день мне может понадобиться запасной
выход, - прошептал он. - Ну а теперь, ребята, тихо!
     Он нырнул головой и руками сквозь дыру, лягнул ногами и  проскользнул
внутрь.
     Род с трудом сглотнул и последовал за ним. Туан направился за ними по
пятам.
     - Все тут? - прошептал Том, когда ноги Туана твердо стали на каменный
пол, и лунный свет отрезало, когда Большой Том  вставил  каменную  затычку
обратно на место.
     - Свет, - шепнул он.
     Род обхватил рукоять кинжала  и  включил  его,  позволив  лучу  света
пробиться между двух пальцев.
     Этого было вполне достаточно, чтобы увидеть, как Большой Том  нащупал
на полу источенную червями панель и  вставил  ее  обратно  на  место.  Том
выпрямился, усмехаясь.
     - Пусть теперь гадают, как мы проникли сюда. А теперь, за работу,
     Он повернулся и пошел. Род последовал за ним, нерешительно озираясь.
     Они были в большой каменной комнате, некогда  украшенной  деревянными
панелями. Панели по большей части искрошились и упали.  В  комнате  царила
только паутина, ржавая железная утварь и длинные  столы  на  козлах,  ныне
пораженные гнилью.
     - Когда-то тут была кухня, - прошептал  Большой  Том.  -  Теперь  они
готовят на очаге в пивном зале. Никто не пользовался сим местом трижды  на
двунадесять лет, даже больше.
     Род содрогнулся.
     - И что такой хороший мальчик, как ты делает в подобном месте?
     Большой Том фыркнул.
     - Нет, я серьезно, - настойчиво сказал Род. - Можно  судить  о  боге,
идеале, по людям, что поклоняются ему, Том.
     - Тихо! - огрызнулся Том.
     - Это правда, однако, не так ли?  Советники  все  -  гнилые,  мы  это
хорошо знаем. А Пересмешник и  его  кореши  -  дрянь.  Ты  -  единственный
хороший человек во всей этой кампании, так почему же ты...
     - Тихо! - прорычал Том, разворачиваясь так внезапно, что Род  с  ходу
налетел на него.
     Тут же он почувствовал как огромная бедроподобная ручища сгребла  его
камзол прямо на горле, и пивной, чесночный запах  дыхания  Большого  Тома,
когда тот приблизил свое лицо по-ближе к лицу Рода.
     - А что насчет королевы? - прошипел Большой Том. - Что говорит она за
своих богов, а?
     Он выпустил Рода с толчком, отбросившим его к стене и,  повернувшись,
пошел прочь.
     Род собрал себя в единое целое и последовал за ним, но не раньше  чем
уловил блеск в глазах Туана, сузившихся и холодных  от  ненависти  в  луче
фонарика.
     - Мы приближаемся к углу, - прошептал Туан Логайр. - Прихлопни свет.
     Фонарик погас, и спустя несколько минут Род почувствовал, что впереди
слабое свечение в конце темного  короткого  коридора.  Большой  Том  снова
остановился.
     - Там снова угол, а за ним часовые, идите осторожно, ребята.
     Он двинулся  вперед,  ступая  очень  осторожно.  Род  последовал  его
примеру...  и  в  следующий  миг  отпрянул  с  аханьем   и   конвульсивным
содроганием.
     Большой Том хмуро посмотрел на него, сделав ему знак молчать.
     Род посмотрел на стену и увидел  белую,  прилипшую  к  стене  толстую
кляксу субстанции. Она щекотнула ему шею, и он  мог  авторитетно  заявить,
что текстура ее была податливой, холодной и влажной на ощупь.
     Он посмотрел на эту непристойную кляксу и снова содрогнулся.
     - То лишь ведьмин мох, - прошептал ему на ухо Туан.
     - Ведьмин мох? - нахмурился Род.
     Туан недоверчиво уставился на него.
     - Странно, ты - чародей, и не знаешь про ведьмин мох?
     Род был спасен от ответа прекращением храпа за углом.
     Трио коллективно затаило дыхание  и  распласталось  у  стены,  Род  -
заботливо избегая ведьминого мха. Том искоса прожег его взглядом.
     Мгновение  тишины  растянулось  до  того,  что  стало  скудным,   как
содержание речи конгрессмена.
     - Стой! - внезапно крикнул голос из-за угла.
     Их мускулы резко напряглись в спазме.
     - Куда ты идешь в такой час? - прорычал голос часового.
     Страх медленно пополз по спине Рода.
     Часовому ответил квакающий носовой голос:
     - Не, я только ищу нужник.
     Троица испустила долгий молчаливый вздох облегчения.
     - Сэр - когда говоришь с солдатом!
     - Сэр, - угрюмо повторил гундосый голос.
     - По какой причине ты гуляешь после  вечернего  звонка?  -  угрожающе
осведомился часовой.
     - Я только ищу нужник, сэр, - прохныкал голос.
     Часовой засмеялся, смягчившись.
     - А нужник находится неподалеку от женского коридора? Нет,  я  думаю,
что нет. Ступай на свой тюфяк, мерзавец! Твоя шлюха сегодня не для тебя!
     - Но я...
     -  Нет!  -  отрезал  часовой.  -   Тебе   хорошо   известно   правило
Пересмешника, сперва надо спросить у него разрешение.
     Голос был почти конфиденциальным.
     - Тут нет ничего особенного, приятель. Он вовсе не будет давать  тебе
бумагу,  гласящую,  что  ты  можешь  этим  заняться,   и   устанавливающую
подходящее время и место. Он насчет этого достаточно свободен.
     Гундосый голос откашлялся и сплюнул.
     - Да брось ты, - проворчал часовой. - Ты только спроси его.
     - Конечно, - фыркнул голос, - и так постоянно  спрашивай  его  каждую
ночь, когда желаешь увидеться с ней! Черт, это было единственное  во  всем
мире, что доставалось задешево!
     Голос часового снова отвердел.
     - Слово Пересмешника  -  закон  в  этом  доме,  и  моя  дубина  может
напомнить тебе об этом, если тебе не достаточно моего слова.
     Возникла пауза, затем гневное отчаяние и рычание,  и  ноги  пошлепали
прочь.
     Снова воцарилась тишина, через некоторое время  часовой  вновь  начал
храпеть.
     Род взглянул на Туана. Лицо парня было  мертвенно-бледным,  его  губы
сжались так плотно, что у них совсем пропал цвет.
     - Я так понимаю,  что  тебе  об  этом  не  было  ничего  известно,  -
прошептал Род.
     - Да, - прошептал в ответ Туан. - Отстранив меня, они  как  видно  не
теряли времени даром. Часовой  в  каждом  коридоре,  разрешение  на  право
разделить с кем-либо ложе - это кое-что похуже лордов юга.
     Том вскинул голову.
     - Нет! - прорычал он. - Это лишь неудобство. То, что  за  счет  этого
приобретается вполне оправдывает такую цену.
     Род, со своей стороны, согласился с Туаном. Полицейское  государство,
контроль над всеми гранями жизни людей  -  да,  взгляды  Пересмешника  все
яснее давали о себе знать.
     - И какое же приобретение стоит такой цены? - фыркнул  Туан,  повышая
свой шепот.
     - Да, ясное дело, - произнес Большой Том, стараясь говорить как можно
тише. - Больше пищи для всех, больше и  лучше  одежды,  никаких  бедных  и
никаких голодных.
     - И  все  благодаря  планированию  семьи,  -  пробурчал  Род,  бросив
озабоченный взгляд за угол.
     - И как сие может произойти? - спросил Туан,  повышая  голос  еще  на
одно деление  и  игнорируя  тревожные  лихорадочные  сигналы  Рода.  -  Из
письменного разрешения заниматься любовью? Я не понимаю, как?
     Губы Тома презрительно скривились, и он тоже заговорил еще громче.
     - Да, ты этого не видишь! Но зато Пересмешник видит!
     Туан уставился на  него,  затем  его  челюсти  сжались,  и  его  рука
скользнула к кинжалу.
     - Ты ставишь себя и своих выше вельможи, хам?
     - Эй, господа, - прошептал Род.
     Большой Том напрягся, усмехаясь, его глаза насмешливо плясали.
     - Кровь, она всегда скажется, - заявил он во весь голос.
     Кинжал Туана выскочил из ножен,  когда  его  владелец  резко  прыгнул
вперед.
     Том тут же выхватил свой короткий меч.
     Не теряя ни мгновения, Род вскинул руки, упершись обоим в ключицы.
     - Господа, господа! Владейте собой! Я понимаю, что вы оба испытываете
очень  сильные  чувства  по  данному  вопросу,  но  мой  непременный  долг
напомнить вам, что за углом находится  часовой,  который  вполне  способен
навлечь гнев Дома Хлодвига на наши  головы,  он  дремлет,  но  не  слишком
крепко!
     - Но это нестерпимо, Род Гэллоуглас!
     - Да, хохотнул Большой Том. - Правду всегда трудно снести.
     Туан сделал выпад, пытаясь заколоть Тома через голову Рода.
     Род толкнул парня в ключицу и быстро пригнулся,  когда  нож  по  дуге
прошел над его головой.
     Том тихо рассмеялся.
     - Вот вам вельможа! И дураку видно, что не дотянуться! Но  он  всегда
будет зарываться, когда знает, что должен потерпеть неудачу.
     Род искоса посмотрел на Тома.
     - Ты оговариваешься, Большой Том. Это был почти комплимент.
     - Нет!  -  прошипел  Том  с  горящими  глазами.  -  Пытаться  сделать
невозможное - это поступок дурака! Вельможи - дураки,  и  дороги  в  ихние
утопии вымощены костями крестьян!
     Туан сглотнул.
     - И что еще они...
     - Тихо! - Род встряхнул их обоих. - Могу я убедить вас закрыть  глаза
на ваши явные разногласия во взглядах на минутку ради общего дела?
     Том выпрямился во весь свой рост и посмотрел сверху вниз на Туана.
     - Маленький человечек, - промурлыкал он.
     Род выпустил Туана и повернулся  к  Большому  Тому,  схватив  его  за
шиворот обеими руками. Большой Том усмехнулся и поднял свой могучий кулак.
     - Да, мастер?
     - Что есть утопия прямо сейчас, Большой Том? - выдохнул Род.
     Усмешка Большого Тома перешла в нахмуренность.
     - Да чтобы народ Грамария сам правил своей страной.
     - Правильно! - Род выпустил ворот Тома и потрепал его по щеке.  -  Ты
просто умница! Ты получишь серебряную медаль этой недели! А что необходимо
для этого сперва сделать?
     - Убить советников и вельмож, - усмехнулся Том.
     - Очень хорошо! Золотую медаль мальчику!  Ты  еще  удостоишься  права
произнести прощальную речь на выпускном вечере, Большой Том! А теперь  ты,
если действительно хочешь быть хорошим мальчиком - скажи учителю, что тебе
необходимо сделать для этого?
     Том отрезвел.
     - Посадить Пересмешника.
     - Пятерка с плюсом! А что делается до этого?
     Большой Том, смутившись, сплел руки.
     - Что?
     - Тихо! - рыкнул ему прямо в  лицо  Род  театральным  шепотом,  затем
повернулся к Туану. - Итак! Что мы предпримем насчет часового?
     А про себя подумал: "Ш-ш! Может, мне вообще следовало устроить  здесь
политическое собрание?"
     Туан упрямо выпрямил подбородок.
     - Прежде чем мы двинемся дальше, этот малый должен  признать  во  мне
лорда!
     Том набрал воздуха для нового взрыва.
     - Спокойно, мальчик, - поспешно вступился  Род.  -  Высокое  кровяное
давление вредно для тебя. Туан Логайр - прирожденный аристократ, Том?
     - Да, - неохотно согласился Том. - Но это не...
     - Род Логайров - один из великих знатных родов?
     - Да, но...
     - И твои отец и мать были крестьянами?
     - Да, но это не говорит, что...
     - И у тебя нет абсолютно никакого желания родиться аристократом?
     - Никогда! - прошипел Том, пылая взором.  -  Пусть  меня  повесят  на
самой высокой виселице в Грамарие, если я когда-либо желал этого!
     - И ты не хотел бы стать аристократом, даже если бы мог?
     - Мастер, - взмолился Большой Том,  уязвленный  до  глубины  души.  -
Ужель ты так мало уважаешь меня, что можешь подумать обо мне такое?
     - Нет, я верю тебе, Большой Том, - сказал Род, похлопав его по плечу.
- Но надо было продемонстрировать Туану.
     Он повернулся к юному лорду.
     - Удовлетворен? Он знает свое место, не так ли?
     - Да, - Туан улыбнулся, словно любящий отец. - Ну и дурак же  я  был,
сомневаясь в нем.
     - Ах ты, ком... - в глазах Большого  Тома  появилось  понимание,  его
челюсть отвисла, а его тяжелая рука сомкнулась на шее у Рода.
     В ответ Род протянул руку и сжал локоть Тома как  раз  на  нейроузле.
Том разжал руку, глаза  его  начали  вылезать  из  орбит,  рот  разинулся,
готовый исторгнуть крик боли, который он не смел испустить.
     - Итак, - повторно спросил Род, - как же  мы  все-таки  избавимся  от
этого часового?
     - Ах ты, мерзавец! - выдохнул Том. - Ты скользкий клочок речного ила!
Ты, приблудный демократов сын, ты!
     - Именно, - согласился Род.
     - Нет, только скажи мне, - выдохнул Туан в ухо Роду, пылая взором,  -
что ты с ним сделал? Ведь ты только коснулся его, и...
     - Это, э-э, колдовской трюк, - ответил Род,  все  сваливая  на  самое
легкое, хотя и самое катастрофическое оправдание.
     Он поймал Туана за шею и дернул  в  одну  кучу  со  своей  и  Томовой
головами. - Итак, как мы вырубим этого часового?
     - Есть только один способ,  -  прошептал  Туан.  -  Разбудить  его  и
сразиться с ним.
     - И дать ему поднять тревогу? - в ужасе  уставился  на  него  Большой
Том. - Нет-нет! Надо обойти его и дать ему сзади по голове!
     - В этом нет чести, - мрачно возразил Туан.
     Том плюнул.
     - План Большого Тома о'кей, - заметил Род, - если  не  считать  того,
что может случиться, если он проснется, пока  мы  подкрадываемся.  И  есть
очень хороший шанс на это, тот сластолюбивый нищий нам доказал!
     Том пожал плечами.
     - Тогда остается быстро рвануть и надеяться на  лучшее.  Если  умрем,
то, значит, умрем.
     - И тогда королева умрет вместе с нами, - проворчал Род. - Нехорошо.
     Том вытащил короткий меч и сбалансировал его на пальце.
     - Я смогу поразить его в глотку этим клинком на расстоянии пятидесяти
шагов.
     Туан в испуге уставился на него.
     - Одного из собственных людей, сударь!
     - Одного для блага дела, - пожал плечами Том. - Что из того?
     Глаза Туана замерли.
     - Это еще хуже, чем  заколоть  в  спину!  Мы  должны  дать  ему  шанс
защищаться!
     - О, да! - фыркнул Большой Том. - Шанс защищаться, а заодно и поднять
тревогу, чтобы сюда сбежался весь Дом Хлодвига на его крик! Шанс...
     Род захлопнул обоим рты,  радуясь,  что  он  не  взял  с  собою  трех
человек. И прошипел Большому Тому:
     - Будь терпелив, а? Он же еще новичок в работе коммандос!
     Том пришел в себя.
     Туан выпрямился с ледяным взглядом.
     Род приложил рот к уху Большого Тома и шепнул:
     - Слушай, если бы ты не знал, что он - аристократ,  как  бы  ты  стал
судить о нем?
     - Храбрый человек и сильный боец, - признался Том, - хотя еще молодой
и глупый, со слишком многими идеалами.
     Род погрозил ему пальцем.
     - Предубеждения, Большой Том! Дискриминация! А я думал, что ты веришь
в равенство!
     - Хорошо сказано, - неохотно проворчал Большой Том. - Я стерплю  его.
Но еще одно из его благочестивых замечаний и...
     - Если мы будем проделывать эту работу быстро, то  у  него  не  будет
никаких шансов. А теперь у меня есть идея!
     - Тогда зачем же надо было спрашивать нас? - проворчал Том.
     - Потому что у меня идея появилась как раз  тогда,  когда  вы  начали
перебранку. Нам нужно компромиссное решение, верно? Туан не потерпит  ножа
в спину, ножа в спящего или убийства верного слуги, который мог бы  завтра
стать хорошим пушечным мясом, верно?
     - Конечно, - согласился Туан.
     - А Большой Том не стерпит, чтобы он поднял тревогу - и я тоже,  если
уж на то пошло. Мы все хорошие бойцы, но нас  только  трое  против  целого
дома головорезов - немножко перенапрягает оковы фантазии.  Так  вот,  Том!
Если этот часовой выбежит вдруг из-за угла,  ты  сможешь  быстро  оглушить
его?
     - Да, - ухмыльнулся Том.
     - Более того его надо легко оглушить. Это удовлетворить тебя, Туан?
     - Да, поскольку он будет к нам лицом.
     - Хорошо! Теперь вопрос в том, как можно заставить его погнаться сюда
за мышью, и все о'кей!
     - Конечно, - согласился Туан, - только где можно взять  такую  мышку,
которая сделала бы нам столь любезное одолжение?
     - Мастер может сделать ее, - проворчал Том.
     - Сделать ее? - Род уставился на него.  -  Разумеется,  будь  у  меня
мастерская, я...
     - Нет-нет! - улыбнулся Туан. - Я не знаю этих заклинаний, но  у  тебя
есть ведьмин мох, и ты чародей, что же еще тебе нужно?
     - Как? - сглотнул Род. - Разве ведьмы и колдуны делают из этой  штуки
животных?
     - Да! Разве ты не знаешь об этом? Живые вещи, маленькие вещи -  вроде
мышей.
     Недостающая часть головоломки Грамария со щелчком стала  на  место  в
голове Рода.
     - Э-э, скажи-ка, как они проделывают этот фокус?
     - Да просто смотрят на комом этой штуки, и он становится тем, чем они
желают.
     Род медленно кивнул.
     - Очень ловко, оч-чень ловко. Единственный зазор в этом деле, что это
не мой стиль колдовства.
     Туан обмяк.
     - Ты не обрабатываешь  ведьмин  мох?  Тогда  как  же  ты?...  Все  же
странно, что ты не знаешь об этом.
     - Отнюдь, - возразил Большой Том, - просто очень плохой отдел
     - А заткнись, - пробурчал Род. - Есть другие способы достать мышь.
     Он сложил руки рупором у рта и позвал тихим голосом:
     - Гвен! Эй, Гвен!
     В следующий миг прямо перед его носом на ниточке упал паучок.
     Род подпрыгнул.
     - Е-твое! Не делай больше этого, девочка!
     - Насекомое! - прошептал Том и замахнулся, чтобы прихлопнуть его.
     Род ткнул его в солнечное сплетение.
     - Поосторожней, Том! Если ты раздавишь паучка - тебя ждет в моем лице
большое несчастье!
     Он поставил ладонь под паучка и нежно погладил его пальцем.
     - Ну, во всяком случае хорошо хоть, что ты выбрала не "черную вдову".
Если подумать - самый хорошенький паучок, какого я когда-либо видел.
     Паучок заплясал у него на ладони.
     - Слушай, милая, мне нужна мышь, чтобы  привести  сюда  часового.  Ты
сможешь справиться с этим?
     В следующий миг паучок потерял четкость формы, растекся и превратился
в мышь, которая тотчас же спрыгнула с ладони и шмыгнула к углу.
     - О, нет, не ты! - Род прыгнул и накрыл ее  ладонью,  а  затем  очень
осторожно поднял.  -  Извини  меня,  милая,  но  на  тебя  могут  случайно
наступить,  а  если  с  тобой  что-нибудь  случится,  я  буду   совершенно
раздавлен.
     Он поцеловал ее в нос и  услышал,  как  за  его  спиной  Большой  Том
давится от смеха. Мышка завертелась в экстазе.
     - Нет, - сказал Род, проводя пальцем по ее спине и ущипнув за  хвост.
- Ты должна мне сделать вместо этого другую, вон из  той  кляксы  ведьмина
мха. Ты думаешь, что сможешь справиться с этим, миленькая?
     Мышка кивнула, повернулась и пристально посмотрела на ведьмин мох.
     Клякса медленно сжалась, затем выпустила побег хвоста,  вырастила  на
верхнем конце усики, изменила цвет на коричневый, и со стены сползла мышь.
     Том сглотнул и перекрестился.
     Род нахмурился.
     - А я думал, что ты - атеист.
     Мышь из ведьминого мха шмыгнула за угол.
     Большой Том поднял  кинжал,  держа  его  за  лезвие,  занеся  тяжелую
рукоять, словно дубинку.
     Храп за углом с кряканьем прекратился.
     - Ааа! Кусать меня, гадина ползучая!
     Табурет часового со стуком упал. Он дважды топнул, промахнувшись  оба
раза, затем поджидавшие услышали быстрые шаги бегущего человека.
     Том напрягся.
     Мышка выскочила из-за угла.
     Часовой появился следом за ней, ругаясь. Его ноги  поскользнулись  на
повороте. Он поднял голову  и  увидел  Тома  и  имел  как  раз  достаточно
времени, чтобы начать выглядеть ужаснувшимся, прежде чем рукоять кинжала с
громким стуком угодила ему в основание черепа.
     Род испустил вздох облегчения.
     - Наконец-то!
     Часовой  изящно  свалился  в  поджидавшие  его  объятия  Туана.  Юный
вельможа, усмехаясь, посмотрел на Рода.
     - Кто сражается бок  о  бок  с  чародеем,  тот  всегда  побеждает,  -
произнес
     - И все же это был весьма жалкий трюк, - упрямо заявил  Большой  Том,
затем он согнулся и вытащил из сумки длинную черную нить.
     - Это не удержит его, - запротестовал Туан.
     Единственным ответом Большого Тома была ухмылка.
     - Леска? - поднял бровь Род.
     - Еще лучше, - ответил Большой  Том,  опускаясь  на  колени  и  начав
пеленать часового. - Плетеный синтетический паучий шелк.
     - И всем этим мы обязаны тебе, - сказал Род, гладя  мышку  у  себя  в
руке.
     Та завертела носом, а затем нырнула между пуговиц его камзола.
     Род придушил смешок, накрыв ком у себя на животе.
     - Эй, поосторожнее! Щекотно же!
     Часовой между тем, был аккуратно спеленут в кокон Томом, с кляпом  во
рту, и удерживался на месте несколькими витками нитки.
     - Где мы его спрячем? - прошептал Туан.
     - Да, тут под рукой нет ни одного удобного места, - пробурчал в ответ
Большой Том, высунув язык при завязывании гордиева узла.
     - Эй! - Род прихлопнул ком, движущийся вниз от пряжки его пояса. -  А
ну прекрати это!
     - Вот на этой стене есть подставка для факела, - показал Туан.
     - В самый раз, - проворчал Том.
     Он поднял  инертного  часового,  закрепив  одну  из  петель  нити  на
подставке.
     Род покачал головой.
     - А что, если кто-нибудь пройдет этой дорогой? Мы не  можем  оставить
его тут повешенным.
     Он  сунул  руку  в  камзол  и  оторвал  мышку  от  исследовательского
путешествия по его грудной клетке.
     - Слушай, детка, ты знаешь, что такое искривление пространства?
     Мышка  выкатила  глаза  и  дернула  усиками.  Затем  твердо  покачала
головой.
     - А как насчет... э-э, кармана времени?
     Мышка энергично кивнула, затем мышинная  мордочка  сосредоточилась  и
сморщилась... и часовой исчез.
     Туан выпучил глаза, его челюсть отвисла.
     Большой Том поджал губы, затем живо промолвил:
     - А... да! Ну, давайте тогда действовать дальше.
     Род усмехнулся, поставил мышку на пол, развернул ее кругом и легонько
хлопнул по спине.
     - Сгинь, пропади, заколдованный зверь, но  оставайся  поблизости,  ты
мне еще можешь понадобиться.
     Мышка смылась с последним писком через плечо.
     - Не сомневаюсь, что Пересмешник будет спать там,  где  была  комната
Туана, - прошептал Том. - А его  приспешники,  будем  надеяться,  окажутся
неподалеку.
     - А не может ли один из них оказаться бодрствующим? - прошептал Туан.
- Или может быть поставленным начальником караула?
     Том медленно повернулся, глядя на Туана  со  странным  выражением  на
лице. Он поднял бровь и перевел взгляд на Рода.
     - Хороший человек, -  признал  он.  -  И  хорошая  догадка.  -  Затем
добавил, - следуйте за мной, - и, повернувшись, пошел прочь.
     Они смогли обойти только одного часового между собой и пивным залом.
     Само помещение, как всегда, пещероподобное и грязное,  было  освещено
только задымленным светом большого очага и несколькими чадящими  факелами.
Этого,  однако,  было  достаточно,  чтобы  разглядеть   большую   каменную
лестницу, прорезавшую себе  путь  по  противоположной  стене  с  границей,
которой противоречили ее истертые ступени и сломанные перила.
     Наверху лестницы в зал выступала галерея. Дверные  проемы  вдоль  нее
вели в личные комнаты.
     Рядом с большущим очагом сидел, развалясь в огромном кресле и  храпя,
широкоплечий человек с лицом как топор. Еще двое караульных сутулились  по
обеим сторонам двери в центре балкона.
     - Неважное  положение,  -  заключил  Большой  Том,  ныряя  обратно  в
коридор. - Тут их на одного больше, и они находятся настолько далеко  друг
от друга, что двое наверняка должны поднять тревогу, пока  мы  выводим  из
строя двух других.
     - Не говоря уже о мусорной свалке в виде  освещенного  зала,  который
нам придется пересечь, чтобы добраться до них, - добавил Род.
     - Мы можем проползти под столами и табуретами, - предположил Том. - И
тот, что у подножья  лестницы,  наверняка  должен  скоро  задремать  -  он
постоянно клюет носом.
     - Это ты позаботился о двух снизу, - согласился  Род.  -  Ну,  а  как
насчет пары на балконе?
     - На это, - ответил Туан, -  у  меня  есть  небольшой  опыт  владения
пращой.
     Он вытащил клок кожи  с  обвернутыми  вокруг  нее  двумя  сыромятными
ремнями.
     - Как ты научился  этому  искусству?  -  проворчал  Том,  когда  Туан
разматывал ремешки. - Это же оружие крестьянина, а не игрушка лордика.
     Во взгляде, брошенном Туаном на Тома был оттенок презрения.
     - Рыцарь должен обучаться умению владеть всяким оружием, Том.
     Род нахмурился.
     - Я не знал, что это было частью стандартного кодекса.
     - И было, и нет, - признал Туан. - Но таковы правила рыцарства  моего
отца и мои, как вы увидите. Оба этих негодяя будут измерять свой  рост  на
холодном камне, допрежь поймут, что их сразило.
     - Не сомневаюсь, - мрачно согласился Род. - Ладно,  поехали.  Я  беру
того, что у очага.
     - Нет, - поправил  его  Большой  Том.  -  Ты  возьмешь  того,  что  у
лестницы.
     - Вот как? На то у тебя какая-то особая причина?
     - Да, - по-волчьи оскалился Том. - Тот, что в большом кресле, и  есть
тот самый, что засадил меня в тюрягу. То моя добыча, мастер.
     Род посмотрел Тому в  глаза  и  почувствовал,  как  зловещий  холодок
пополз по его спине.
     - Ладно, мясник, - пробормотал он. - Только помни, леди пока  не  для
терзания.
     - Пусть каждый валит своих покойников по своему  вкусу  и  обычаю,  -
процитировал Том. _ Ступай и займись своими мертвецами и  предоставь  моих
мне.
     Они упали  на  животы  и  поползли  по-пластунски,  каждый  к  своему
собственному противнику. Для Рода это была вечность, состоявшая  из  ножек
столов и табуретов, с массой  остатков  пищи  между  ними,  и  постоянного
страха, что один из  них  может  добраться  до  своего  участка  первым  и
заскучать.
     Вдруг раздался громкий и отчаянный треск.
     Род замер. Один из них ступил неудачно...
     На миг снова воцарилась тишина, затем голос окрикнул:
     - Что это?
     Затем:
     - Эй, ты, там, Эгберт! Проснись, пьянчуга, и следи за лестницей,  что
караулишь.
     - А?... Что? Что такое? - пробормотал невнятный голос поближе.
     - Что вас там смутило? - пробормотал еще более глухой и  раздраженный
голос у очага. - Что вы будите меня по пустякам.
     Возникла пауза.
     Затем первый голос произнес.
     - Был шум, капитан, вроде как стук среди столов.
     - Стук, он говорит! - проворчал капитан. - Крыса,  наверное,  убирает
остатки, ничего более! Сделай это еще раз,  и  ты  тогда  впрямь  услышишь
громкий стук - от удара по твоей пустой голове.
     Затем этот голос пробурчал про себя:
     - Стук, понимаешь ли! Проклятый стук!
     Потом снова наступила тишина, затем приглушенное клацанье, когда один
из часовых беспокойно переменил позу.
     Род испустил вздох облегчения - медленный и беззвучный. Он ждал, пока
часовой снова начнет храпеть.
     Затем он снова ужом пополз вперед, до тех пор, пока  не  улегся  тихо
под ближайшим к лестнице столом.
     Казалось, время остановилось.
     Наконец от очага донесся пронзительный свист и  стук,  когда  Большой
Том перевернул табурет, под которым прятался.
     Род тотчас же прыгнул на своего противника.
     Уголком глаза он увидел вскочившего на ноги Туана, неясную  дугу  его
пращи, затем он врезался в часового, вогнав кулак  ему  в  поддых  и  сжав
левой рукой горло.
     Тот сложился пополам. Род слегка рубанул ребром ладони  по  основанию
черепа как раз под железной шапкой, и часовой слегка обмяк.
     Он поднял голову как раз во время, чтобы увидеть,  как  осел  на  пол
часовой на балконе. Другой извивался на камнях, стиснув руки на горле.
     Род поднялся по лестнице в пять прыжков. С разгону он нанес  часовому
скуловорот в челюсть. Глаза того закатились, когда он отключился.
     Гортань у него была перекошена. Зрелище было малопривлекательным,  но
в этом ему повезло - будь это прямой удар,  его  трахея  была  бы  напрочь
уничтожена.
     Его спутнику не было такого везения - камень пробил  ему  лоб.  Кровь
залила все его лицо и лужей растеклась по полу.
     - Прости меня, старина, - прошептал Туан, когда узрел дело своих рук.
     Род никогда еще не видел лица юноши таким мрачным.
     - Рак войны, Туан, - спокойно произнес он.
     - Да, - согласился Туан. - И будь он равен  мне,  я  мог  бы  тут  же
забыть об этом. Но человеку моей крови полагается защищать крестьян, а  не
убивать их.
     Род посмотрел на невеселое лицо юноши и решил, что именно такие люди,
как Логайры, и давали аристократии то малое оправдание, которое она имела.
     Том бросил лишь  один  беглый  взгляд  и  отвернулся,  чтобы  связать
оставшегося, с грозным выражением лица.
     Был только один убитый,  капитан  и  караульный  на  лестнице  лежали
надежно скрученные черной нитью Большого Тома.
     Том поднялся, сердито глядя на Туана.
     - Все было хорошо сделано, - проворчал он. - Ты вывел из строя  двоих
из них и сумел пощадить одного, ты - лихой боец, а что до второго - то  не
скорби о  нем:  тебе  едва  ли  удалось  бы  получить  время  для  лучшего
прицеливания.
     Лицо  Туана  стало  озадаченным  от   смущения,   он   не   мог,   по
справедливости, возражать против манеры Тома, и все же ему было как-то  не
по себе получать отеческий совет и прощение от крестьянина.
     Род дал ему выход.
     - Ты спал там?
     Он ткнул большим пальцем через плечо в  сторону  двери,  охранявшейся
часовыми.
     Вопрос пробился через растерянность Туана, юноша обернулся, посмотрел
и кивнул.
     - Ну, значит, здесь-то и будет Пересмешник, - Род посмотрел на  Тома.
- Капитан внизу был одним из личных кадров Пересмешника?
     - Да.
     - Значит, остаются  еще  двое.  Каковы  шансы  на  то,  что  они  оба
находятся в каждой из этих комнат рядом с комнатой Пересмешника?
     Когда  Большой  Том  потянул  себя  за  нижнюю  губу  и  кивнул,  Род
продолжал:
     -  Значит,  по  одному  на  каждого  из  нас.  Вы,   ребята,   берете
приспешников, а я - самого Пересмешника.
     Он повернулся к двери. На плечо ему упала мясистая рука Тома.
     - Это как же  так?  -  проворчал  рослый  крестьянин.  -  Почему  это
Пересмешник должен стать твоей добычей, а не моей?
     Род усмехнулся.
     - Я - человек, стоявший посередине, помнишь. Кроме того, какой у тебя
пояс?
     - Коричневый, - признался Том.
     - А у Пересмешника.
     - Черный. - неохотно проговорил Большой Том. - Пятый дан.
     - У меня - черный, восьмой дан. Ты берешь приспешника.
     - Что это за болтовня о поясах? - нахмурился Туан.
     - Просто спор о юрисдикции, не беспокойся об этом, - Род повернулся к
центральной двери.
     Большой Том снова схватил его за руку.
     - Мастер, - на этот раз он, похоже, употреблял это выражение всерьез.
- Когда с этим будет покончено, ты должен поучить меня.
     - Да,  разумеется,  все,  что  угодно.  Ты  у  меня  получишь  диплом
колледжа, только давай покончим с этим, идет?
     - Спасибо, - усмехнулся Большой Том. - Но у меня уже  имеется  диплом
доктора.
     Род сделал быстро переоценку, затем уставился на него.
     - Чего?
     - Теологии.
     Род кивнул.
     -  Это  укладывается.  Слушай,  ты  ведь  не  выдвигал   каких-нибудь
атеистических теорий, да?
     - Мастер, - обиженно запротестовал Большой Том, - посудите сами,  как
можно доказывать или опровергать  существование  нематериального  существа
посредством материальных данных? Это-то и есть врожденное противоречие...
     - Господа, - вмешался  с  сарказмом  Туан,  -  мне  крайне  неприятно
перебивать столь ученую беседу, но Пересмешник ждет и  может  вполне  даже
проснуться.
     - А?... О! Ах, да!... - Род повернулся к двери. -  через  пять  минут
увидимся.
     - Да, мы должны  продолжить  беседу,  -  ухмыльнулся  Большой  Том  и
повернул к двери справа.
     Род приоткрыл собственную дверь, напрягая мышцы  рук.  Но  дверь  все
равно заскрипела.  Она  стонала.  Она  завизжала.  Она  подала  формальный
протест.
     Род бросился  вперед,  времени  у  него  было  только  только,  чтобы
сообразить, что Пересмешник заботливо оставил дверные петли несмазанными в
качестве примитивной, но очень эффективной  системы  сигнализации,  прежде
чем Пересмешник завизжал: "Караул!" и вскочил с  постели,  нанося  рубящие
удары ладонями.
     Род блокировал удар сверху и сделал выпад в солнечное сплетение.  Его
рука была тоже умело отражена, в следующий момент визг  Пересмешника:  "На
помощь!" пронзил ему уши.
     У Рода как раз достало времени, чтобы оценить юмор  ситуации:  черный
пояс зовет на помощь, прежде чем увидел удар ноги, метящей ему в пах.
     Он отпрыгнул назад, но Пересмешник прыгнул следом за ним. На этот раз
удар прошел.
     Род покатился по полу, корчась от боли.
     Он увидел ногу, нацелившуюся ему прямо в челюсть. Ему удалось как раз
достаточно отвернуть голову: нога скользнула по левой стороне черепа.
     Он увидел россыпь красных  звездочек,  пылающих  на  черном  фоне,  и
бешено затряс головой, пытаясь как можно быстрее прояснить ее.
     Сквозь звон в ушах он услышал еще один визг, неожиданно оборвавшийся,
затем глухой стук, потом рев Большого Тома.
     - Твоя праща, Туан! На этот визг сейчас сбегутся охранники!
     Затем великан склонился над ним, приблизив лицо.
     - Ты сильно ранен, мастер?
     Род никогда не подозревал, что пивной перегар и лук могут так  хорошо
пахнуть.
     - Со мной все в  порядке,  -  выдохнул  он.  -  Слава  небесам,  удар
пришелся немного не по центру!
     - Ты можешь сам встать?
     - Через минуту. Гвендайлон, однако, может быть временно разочарована.
Как это тебе удалось, Большой Том?
     - Я поймал его ногу на взмахе, -  усмехнулся  Большой  Том,  -  затем
подбросил его ввысь. Затем провел апперкот, допрежь он приземлился.
     Род недоверчиво уставился на него.
     - Что?
     - Апперкот. В поддых.
     Род перекатился, подобрал под  себя  колени  и  в  изумлении  покачал
головой.
     - Апперкот вырубает черный пояс. Зовите репортеров!
     Снаружи раздался крик, но он внезапно оборвался.
     Род вскинул голову, прислушиваясь. Затем  он  с  трудом  поднялся  на
ноги, все еще прижимая руки к паху,  и  только  что  не  выпал  из  двери,
игнорируя озабоченные протесты Большого Тома.
     На каменном полу пивного зала лежало еще три тела.
     Туан стоял на перилах балкона, туго натянув  в  руках  пращу,  плотно
стиснув челюсти, с выражением холодного страха в глазах.
     - Сперва появился один, - монотонно  произнес  он.  -  Потом  другой,
затем третий. Первых двух  я  отправил  к  праотцам,  допрежь  они  успели
закричать, но с третьим я запоздал.
     Туан повернулся спиной к залу. Через  минуту  он  медленно  и  твердо
произнес:
     - Не нравится мне это убийство.
     Затем его глаза прояснились.
     - Так, - кивнул Род, охнув, когда короткий спазм тошноты заставил его
вцепиться  в  перила.  -  Никакому  человеку,  стоящему  звания   "человек
разумный" не нравится это, Туан. Но не позволяй этому тревожить себя,  это
война.
     - О, я убивал раньше, - губы  Туана  сжались.  -  Но  убивать  людей,
которые еще три дня назад пили за мое здоровье...
     Род кивнул закрывая глаза.
     - Я знаю. Но если ты лелеешь хоть какую-нибудь надежду стать королем,
Туан Логайр, или даже могущественным герцогом, ты должен в первую  очередь
научиться не позволять этому беспокоить себя.
     Он поднял взгляд на юношу.
     - Кроме того не забывай - они бы без колебаний убили бы тебя, если бы
только смогли.
     Том вышел на балкон, неся скрученного Пересмешника  в  руках,  словно
младенца.
     Он быстро оглядел пивной зал, и его лицо отвердело.
     - Новые убитые? - он отвернулся, осторожно положил Пересмешника рядом
с распростертыми телами его приспешников и вздохнул.  -  Ау-оем!  Но  увы,
таковы уж времена и мода.
     Он нагнулся заняться связыванием  одного  из  приспешников,  высокого
тощего человека-скелета со шрамом там, где  ему  полагалось  иметь  ухо  -
сувенир на память о королевском правосудии.
     Род посмотрел и кивнул: Пересмешник толково выбрал себе соучастников.
Они имели веские причины  ненавидеть  монарха.  Род  медленно  выпрямился,
содрогнувшись от боли.
     Туан взглянул на него.
     - Тебе следует присесть и отдохнуть, Род Гэллоуглас.
     Род сделал быстрый резкий вздох и замотал головой.
     - Это просто боль. Не лучше ли нам сволочь этих вниз, в тюрьму?
     В глазах молодого Логайра сверкнул огонек.
     - Нет, свяжите их и держите здесь.  У  меня  есть  для  них  отличное
применение.
     Род нахмурился.
     - Что ты имеешь ввиду под словом "применение"?
     - Не спрашивай, мастер, -  поднял  руку  Большой  Том.  -  Если  Туан
нуждается в них - предоставь их  ему.  Этот  малыш  прекрасно  знает  свое
ремесло. Я  никогда  не  видывал  и  очень  редко  слыхивал  о  каком-либо
человеке, который мог бы так управлять толпой.
     Он повернулся  и  спрыгнул  вниз  по  лестнице,  проверил  павших  на
сердцебиение, связал одного, все еще живого и уволок под балкон  их  всех.
Затем он подхватил их капитана у очага и перекинул его через плечо.
     - Том, - окликнул Туан, и когда великан поднял  взгляд,  приказал.  -
Принеси тот рог, что висит над каминной полкой и барабан рядом с ним.
     Том кивнул и взял с гвоздя помятый, закрученный спиралью охотничий  и
забрал  один  из  барабанов  -  ничего  большего,  чем  пустой  бочонок  с
натянутыми по обеим сторонам шкурами - с его места на каминной полке.
     Род нахмурился, сбитый с толку.
     - Для чего тебе понадобились барабан и горн?
     Туан усмехнулся.
     - Ты умеешь играть на роге?
     - Ну, я не совсем подхожу для первого кресла в филармонии, но...
     - Сумеешь, - сказал Туан с пляшущими от возбуждения глазами.
     Большой Том взбежал по лестнице с  Пересмешником  на  одном  плече  и
трубой и барабаном на другом.
     Он бросил инструменты и положил связанного  к  его  товарищам.  Затем
выпрямился, уперев кулаки в бока, и ухмыльнулся.
     - Здорово, мастера! Ну и что теперь ты велишь  нам  сделать  с  ними,
Лордик?
     - Ты возьмешь барабан, - сказал Туан, - и  когда  я  дам  тебе  знак,
повесишь этих четверых на перилах балкона, но не за шею. То намного больше
к нашей чести, что мы взяли их живыми.
     Род вскинул бровь.
     - Это не тот старый анекдот, что мы, мол,  достаточно  могущественны,
чтобы быть милостивыми?
     Он не услышал ответа, потому что Большой Том принялся бить в барабан.
Помещение наполнил топорный рокот.
     Род поднял рог.
     Туан ухмыльнулся, вскочил на перила, встал, широко расставив  ноги  и
сложив руки на груди.
     - Созови их, мастер Гэллоуглас! - крикнул он.
     Род поднес к губам мундштук и заиграл "побудку".
     Она  звучала  довольно-таки  странно  на  охотничьем  роге,  но  свое
воздействие все же произвела. Прежде чем он добрался до  середины  второго
куплета, зал заполнился нищими, грабителями, хромыми, однорукими,  ворами,
карманниками и убийцами.
     И ропот - прибой и ветер перед штормом - наполнил зал как контрапункт
к барабану и рогу. Все  они  были  спросонья,  с  осоловелыми  глазами,  с
затуманенными мозгами, швыряющими друг другу тысячи недоверчивых вопросов,
с потрясением и испугом увидевшие Туана, брошенного ими в тюрьму,  который
теперь стоял высоко и гордо в зале, из которого он недавно был изгнан.
     Ему полагалось страшиться их, ему следовало  страшиться  возврата,  а
если уж он вернулся, созывая их к себе горном и  барабаном  -  а  куда  же
делся Пересмешник?
     Они были потрясены и  больше  чем  малость  испуганы.  Люди,  которых
никогда не учили мыслить, теперь столкнулись с немыслимым.
     Род закончил свое туше и резко оторвал  трубу  от  губ,  завертев  ее
сверкающим кругом, кончившимся тем, что раструб уперся ему в бедро.
     Большой Том дал барабану последний, заключительный "бум".
     Туан провел рукой в сторону Большого Тома и начал очень тихо  щелкать
пальцами. Барабан снова заговорил, рокочуще, настойчиво и очень тихо.
     Род поднял взгляд на Туана, который усмехался, уперев руки в  бока  -
ни дать, ни взять, царственный эльф,  явившийся  в  свое  королевство.  Он
посмотрел на зрителей, потрясенных и  преисполненных  страха,  пялившихся,
разинув рты, на повелительную, командующую фигуру возвышающуюся над ними.
     Род был вынужден признать, что это был отличный способ начать речь.
     Туан вскинул  руки,  и  зал  затих,  за  исключением  мерного  рокота
барабана Тома.
     - Вы прогнали меня! - крикнул Туан.
     Толпа съежилась, бормоча, полная страха.
     - Прогнали и выбросили вон! - воскликнул Туан. - Вы отвратили от меня
глаза свои, отвернулись от меня, думали никогда больше не смотреть мне в
     Ропот усилился, начиная принимать угрюмый, отчаянный оттенок.
     - Разве это не так, разве я не был изгнан вами? -  вопросил  Туан,  а
затем добавил обращаясь к толпе. - Тихо!
     И как по волшебству зал затих.
     Он навел на толпу обвиняющий перст и прорычал:
     - Разве я не был изгнан?
     На этот раз были некоторые пробормотавшие:
     - Да.
     - Разве не так? - в третий раз обратился Туан.
     Хор "да" еще более усилился.
     - Разве не так?
     - Да! - наконец это слово прокатилось по головам всей толпы.
     - Разве вы не называли меня предателем?
     - Да, - снова ответила толпа.
     - И тем не менее вот он я,  стою  здесь,  -  выкрикнул  Туан,  -  как
видите, сильный и свободный, и снова в качестве хозяина Дома Хлодвига!
     Никто этого не оспаривал.
     - А где те настоящие предатели, которые увидели бы вас разорванными в
клочья в безнадежной битве? Предатели, которые превратили Дом  Хлодвига  в
тюрьму в мое отсутствие? Где они теперь, чтобы оспаривать мое главенство?
     Он положил руки на бедра, в то время как толпа пустила этот вопрос по
рядам, а Том быстро привязал десятифутовую нить к  путам  Пересмешника,  а
другой конец привязал к столику перил.
     Когда ропот толпы: "Где Пересмешник?" стал усиливаться,  он  обслужил
таким же образом троих его приспешников.
     Туан дал ропоту нарасти и усилиться, затем как раз  тогда,  когда  он
достиг своего пика, подал знак Тому.
     Том с Родом перебросили связанных, и  они  повисли  по  двое  по  обе
стороны от Туана. Пересмешник пришел  в  сознание  и  начал  извиваться  и
брыкаться на конце своей веревки.
     Зал заполнило потрясенное молчание. Туан усмехнулся и сложил руки  на
груди.
     Толпа зарычала, словно  один  огромный  дикий  зверь,  и  устремилась
вперед. Последние ряды начали прыгать,  пытаясь  достать  его  болтающиеся
ноги. Непристойные эпитеты  и  проклятия  Пересмешнику  и  его  молодчикам
летели со всех углов набитого зала.
     - Вот! - крикнул Туан, вскидывая руки, и толпа замолкла. - Вот они  -
предатели и воры, отнявшие у вас все свободы, что я добыл для вас!
     Большой Том усмехнулся, не  сводя  горящих  глаз  с  молодого  лорда,
раскачиваясь в ритм со словами юноши.
     Ибо воистину паренек сейчас казался четырех метров ростом.
     - Разве вы не были рождены безо всяких хозяев? - крикнул Туан.
     - Да! - проревела в ответ ему толпа.
     - Вы родились для воли! - прогремел Туан. - Верно, для  свободы  быть
вне закона и нищенствовать, но рожденные свободными!
     Туан сделал паузу, и как только возгласы толпы смолкли, продолжил:
     - Разве вы не родились дикими! - прокричал он.
     - Да! - завизжала в ответ толпа. - Да, да! Да!
     - Разве я украл у вас вашу свободу?
     - Нет-нет!
     Кривобокий горбун с повязкой на глазу крикнул:
     - Нет, Туан! Ты дал нам еще больше свободы!
     Толпа утвердительно зашумела.
     Туан снова скрестил руки, улыбаясь и давая одобрительным крикам  идти
свои чередом.
     Как только они прошли свой зенит, он снова вскинул руки и крикнул:
     - Говорил ли я вам?
     Снова воцарилось молчание.
     - Говорил ли я вам, что вы должны иметь мое разрешение на ночь любви?
     -  Нет!  -  заревели  они  в  ответ,  оба  пола,   для   разнообразия
объединившись.
     - И никогда не скажу!
     Они закричали:
     - Ура!
     Туан улыбнулся и почти  застенчиво  склонил  голову  на  бок  в  знак
благодарности.
     - И все же! - голос Туана упал на низкий, угрюмый, гневный регистр.
     Он нагнулся вперед, махнув перед зрителями стиснутыми кулаками.
     - Когда я вернулся в эти стены сей темной вечерней порой,  что  же  я
обнаружил?
     Голос его, усиливаясь, поднялся.
     - Вы позволили этим подлым негодяям украсть у вас все то, что  я  дал
вам!
     Толпа зарычала.
     Туан махнул левой рукой. Том ударил в барабан с такой силой, что звон
перекрыл рев толпы.
     - Нет, больше того! - воскликнул Туан.
     Его указательный палец тыкал в толпу, глаза горячо  искали  отдельные
лица. Теперь его голос стал холодным и размеренным.
     - Я обнаружил, что в своей подлой трусости вы позволили им украсть  у
вас даже ту свободу, с которой вы родились!
     Толпа испуганно зароптала. Послышались неуверенные выкрики,  передние
ряды шарахнулись назад.
     - Вы позволили украсть у вас даже свое прирожденное право!
     Ропот перерос  в  волну  страха  от  презрения,  звучавшего  в  устах
молодого Логайра.
     - Вы позволили им отнять у вас даже постельную свободу!
     Он взмахнул рукой. И Том снова ударил в барабан.
     - И вы после этого еще называете себя мужами! - засмеялся Туан резким
и презрительным голосом.
     Волна ропота пошла теперь на него с мрачными протестующими голосами.
     - Мы - мужи! - крикнул кто-то, и толпа подхватила. - Мы - мужи! Мы  -
мужи! Мы - мужи!
     -  Да!  -  завизжал  одноглазый  горбун.  -  Только  выдай  нам   сих
болтающихся негодяев, что так бессовестно ограбили нас, Туан, и мы  сумеем
доказать тебе, что мы - мужи! Мы разорвем их на части, сдерем с них  коду!
Мы не оставим и унции мяса висеть на их  костях!  Мы  даже  переломаем  их
кости и извлечем оттуда костный мозг!
     Толпа жадно завыла.
     Туан выпрямился и сложил руки на груди, мрачно улыбаясь. Взоры  толпы
вновь обратились к нему, рев притих до ворчания  с  оттенком  вины,  затем
раскололся на очаги угрюмого шепота и наконец совсем стих.
     - Разве это мужество? - спокойно произнес Туан. - Нет!
     Он выбросил руку вперед в обвиняющем жесте.
     - Я видел стаи собак, способных еще лучше выполнить подобную работу!
     По толпе пробежала волна  ропота,  становясь  все  более  сердитой  и
громкой.
     - Поосторожней! - призвал Род Туана. - Так  можно  ненароком  довести
дело до того, что они растерзают нас на кусочки.
     - Не бойся, - успокоил его Туан, не отрывая взора от толпы.  -  Пусть
немного побесятся.
     Ропот резко  возрос.  То  тут,  то  там  какой-нибудь  нищий  кричал,
раздавались гневные крики, махали кулаками Туану, по-прежнему стоявшему на
перилах
     Молодой Логайр вновь вскинул руки, крикнув:
     - Но я говорю, что вы - мужи!
     Толпа притихла, уставясь на оратора.
     - Есть другие, оболгавшие вас, но я зову вас мужами! -  он  переводил
взгляд от лица к лицу. - И кто возразит мне?
     С миг толпа молчала, затем кто-то крикнул.
     - Никто, Туан!
     Другой голос добавил:
     - Никто!
     - Никто! - подхватило еще несколько голосов.
     - Никто! - все новые и новые голоса откликались на его  обращение,  и
скоро ежу вся толпа ревела. - Никто!
     - Сможете ли вы доказать, что вы - мужи! - крикнул Туан.
     - Да, - зарычала толпа в ответ.
     - Вы будете драться? - взвыл Туан, взмахнув кулаком.
     - Да! - закричали они, кровожадно теснясь ближе.
     Рука  Туана  метнулась  вперед,  на  уровень  пояса,  ладонью   вниз,
раздвинув пальцы.
     Толпа стихла.
     Его голос стал тихим и напевным:
     - Все вы были рождены для грязи, струпьев болезней!
     - Да, - пробормотали они.
     - Вы были рождены для пота и боли в спине от тяжелого труда!
     - Да!
     - Вы были рождены для урчания пустых желудков и тоски по дому!
     - Да!
     - Кто наполнил ваши животы? Кто дал вам  крышу  над  головой  в  этом
самом доме?
     - Ты!
     - Кто дал вам крепость и защиту?
     - Ты!
     - Кто?
     - Скажите мне имя!
     - Туан Логайр! - завизжала толпа.
     - Да! - руки Туана снова поднялись, он стоял, пригнувшись с  горящими
глазами. - Из юдоли вывел я вас. Но кто дал вам ее при рождении? Кто давил
на вас столетие за столетием, от отца к сыну, из поколения в поколение  со
времен наших самых отдаленных праотцов?
     Толпа неуверенно забормотала.
     - Крестьяне?
     - Нет! - ответила толпа.
     - Не солдаты ли?
     - Да! - закричали нищие, снова оживляясь.
     - А кто командует солдатами?
     - Вельможи!
     Род содрогнулся от ненависти, вложенной ими в это слово.
     - Да! То были вельможи! -  крикнул  Туан,  выбрасывая  вперед  кулак,
толпа завыла.
     Он дал несколько минут звучать шуму и гаму, затем снова вскинул руки.
     Потом его руки снова упали на уровень пояса, он принял стойку.
     - Кто? - вновь обратился он к толпе, и барабан позади него зарокотал.
- Кто единственный из высокородных принял нашу сторону? Кто дал нам  пищу,
когда вы алкали ее, услышав ваши просьбы? Кто послал судей  к  вам,  чтобы
дать вам правосудие вместо вельможного произвола?
     Его кулак взметнулся вверх, потянув за собой все тело.
     - Королева!
     - Королева! - словно эхо подхватили они.
     - Она закрывает уши перед вельможами, чтобы слышать ваши крики!
     - Да!
     - Она лила слезы по вам!
     - Да!
     - Но тем не менее, - крикнул горбун, - она прогнала тебя, Туан!
     Юноша кисло улыбнулся.
     - Прогнала? Или послала к  вам!  -  он  вскинул  руки  вверх,  и  они
заревели, словно лавина. - Именно королева отдала  вам  ваше  прирожденное
право!
     - Да!
     - Вы - мужи! - крикнул Туан.
     - Да!
     - Вы будете драться!
     - Будем!
     - Вы будете драться с вельможами!
     - Да!
     -  Вы  будете  драться  с  вельможами  за  нашу   королеву   Катарину
Плантагенет?
     - Да! Да-да-да-да!
     Тут шум толпы перекрыл все, люди прыгали и кричали,  мужчины  хватали
женщин и крутили их.
     - Есть у вас оружие? - крикнул туан.
     - Да, - вверх взметнулись, сверкая, тысячи кинжалов.
     - Разбирайте свои заплечные мешки, набивайте их сухарями! Выходите из
сего дома через южные ворота города! Королева  даст  вам  пищу,  даст  вам
шатры! Так бегите же  все  на  юг  по  главному  большаку  до  Бренденской
равнины, чтобы дождаться там вельмож! Ступайте совершить  это!  -  крикнул
он. - Вперед! За королеву!
     - З_А_ К_О_Р_О_Л_Е_В_У_!
     Туан махнул рукой, барабан забил громко и часто.
     - Охотничий сигнал! - бросил Туан в сторону Рода.
     Род вскинул трубу к губам и начал издавать быстрые бурлящие ноты.
     - Вперед! - заревел Туан.
     Люди рассеялись по своим комнатам, в арсенал и  далее.  Через  десять
минут они разобрали вещмешки, посохи и ножи.
     - Сделано! - Туан спрыгнул с перил на пол балкона. -  Через  два  дня
они добегут до Бренденской равнины!
     Он ухмыльнулся, хлопнув Большого Тома по плечу.
     - Мы сделали это, Том!
     Том заржал и облапил Туана в своих медвежьих объятиях.
     - Уфф! - с облегчением выдохну Туан, когда Большой Том выпустил его.
     Затем он повернулся к Роду.
     - А ты, друг, Гэллоуглас, сообщи королеве и присмотри за  тем,  чтобы
известие об этом дошло до солдат. Передай ей прислать мясо, шатры  и  эль,
да побыстрее. Пересмешника и его приспешников надо  отправить  поглубже  в
королевскую тюрьму. Ну, прощай!
     Он прыжками поскакал по лестнице вниз.
     - Эй, минуточку! - крикнул Туан, остановившись, чтобы оглянуться. - Я
должен охранять своих людей, иначе они обдерут  всю  местность  хуже,  чем
любое нашествие саранчи, и в конце концов перебьют  друг  друга  в  драках
из-за добычи. И передай Катарине мою... - он замолк, на лицо его  набежала
тень, - верность.
     Затем он исчез, ведя толпу, что хлынула из  больших  передних  дверей
дома, несясь впереди нее в диком, бешеном танце.
     Род с  Томом  обменялись  быстрыми  взглядами,  затем  повернулись  и
побежали к лестнице на крышу.
     Они обозревали с высоты, как  распевающая  толпа  вылилась  из  южных
ворот. Каким-то образом посредством пения Туан добился, что они  двигались
в приличном порядке, почти маршируя.
     - Ты что думаешь, он нуждается в  какой-либо  помощи?  -  пробормотал
Род.
     Большой Том откинул назад голову и расхохотался.
     - Это он-то, мастер? Нет-нет! Помощь  скорее,  понадобится  тем,  кто
выступит против него, при такой армии у него за спиной.
     - Но всего лишь один человек, Том! Возглавить две  тысячи  людей,  не
вписавшихся в общество!
     - Неужто ты способен сомневаться в этом, мастер, когда ты  видел  его
талант? Или ты плохо смотрел?
     -  О,  я  видел,  -  кивнул  Род,  все  еще  не  веря  в   реальность
происходящего. - В этой стране куда больше колдовства, чем мне  показалось
вначале, Большой Том... Да, я видел.


     - Разбуди королеву и попроси ее присоединиться  к  нам  здесь,  в  ее
палате  для  аудиенций!  -  отрывисто  скомандовал  Бром  О'Берин   спешно
разбуженной фрейлине. - Ступай!
     Он захлопнул дверь и повернулся к очагу, где сидел Род  с  осоловелым
Тоби, грубо разбуженным всего лишь после часа сна. Ночная гулянка в  башне
ведьм сегодня немножко затянулась. Он  держал  в  руке  кружку  с  горячим
вином, и, похоже, голова у него раскалывалась.
     - Разумеется, - пробормотал он  заплетающимся  языком,  -  мы  желаем
помочь королеве, чем только можем, но какая от нас будет помощь в бою?
     - Предоставь это мне, - улыбнулся Род. -  Я  найду  вам  какое-нибудь
занятие. Ты главное, приведи королевских магов на Бренденскую равнину к...
э-э...
     - Через три дня от сего, - улыбнулся Бром О'Берин, - мы  выступаем  в
поход на рассвете и будем в пути три дня.
     Тоби сонно кивнул.
     - Мы будем там, мастер. А теперь с вашего позволения...
     Он начал было подниматься, но тут же охнул  и  погрузился  обратно  в
кресло, прижав руку к голове.
     - Полегче, парень! - Род,  поддерживая,  схватил  его  за  локоть.  -
Первое похмелье?
     - О, нет! - поднял голову Тоби, моргая слезящимися глазами. -  Просто
это  лишь  первый  раз,  когда  я  разбужен  в  то  время,  когда  выпитое
превратилось в похмелье. Если мастера извинят меня...
     Воздух хлопнул по их  барабанным  перепонкам,  устремляясь  заполнить
пространство, где только что был Тоби.
     - Э-э... да, - проговорил Род.
     Он покачал головой и посмотрел на Брома.
     - Тоже телепортируешь?
     - Теле... что? - нахмурился Бром О'Берин.
     - Э-э... - Род на миг закрыл глаза, кляня себя за оговорку. -  Я  так
понял, что попросту отправился обратно к себе в постель.
     - Да.
     - Он может исчезать здесь и появляться там?
     - Да, с быстротой мысли.
     Род кивнул.
     - Так я и думал. Ну, это должно бы пригодиться.
     - Что же ты хочешь приказать им делать, Род Гэллоуглас?
     - О, не знаю, - Род легкомысленно  помахал  кружкой.  -  Может  быть,
заколдовать перья и доспехи южан, они просто умрут со смеха.
     - Ты не знаешь, что дашь им делать, и тем не менее  решил  тащить  их
туда?
     -  Да,  я  начинаю  думать,  что  немножко  колдовства  временами  не
помешает.
     - Да, - открыто улыбнулся Бром. - Она уже дважды спасала тебе  жизнь,
не так ли?
     - Она? - развернулся кругом Род. - Кто? О  ком  это  ты,  а?  Что  ты
говоришь?
     - Да, Гвендайлон! - улыбка Брома поглотила злость.
     - Ах, да! Э-э... тебе известно о ней? - осторожно поднял  бровь  Род,
затем улыбнулся, расслабляясь. - Ну, да, конечно, ты же знаешь  о  ней.  Я
совсем забыл, она ведь в очень хороших отношениях с эльфами.
     - Да, я знаю о ней. - Брови  Брома  сошлись  на  переносице.  -  Нет,
только скажи мне, ты любишь ее?
     - Люблю ее? - уставился на него Род. - Да какое тебе до  этого  дело,
черт возьми?
     Бром нетерпеливо отмахнулся.
     - То моя забота,  пусть  она  таковой  и  останется.  Так  скажи  мне
все-таки, ты любишь ее?
     - Я не допущу, чтобы она таковой и осталась! - Род вытянулся с  видом
оскорбленной чести.
     - Я - князь эльфов! - огрызнулся Бром О'Берин. - Разве может меня  не
заботить самая могущественная ведьма во всем Грамарие?
     Род в испуге уставился на него.
     - Что?
     Бром кисло улыбнулся.
     - Разве ты не знаешь? Да, Род Гэллоуглас. Девица, с коей ты  проводил
время в стогу, самая что ни на есть могущественная. Поэтому я  прошу  тебя
ответить на мой вопрос.
     - Ну... э-э... я имею в виду... Я не знаю! - Род сел, обхватив голову
руками. - Я хочу сказать, э-э... все это как-то неожиданно. Я э-э...
     - Нет-нет! - нетерпеливо зарычал Бром. - Ты наверняка  должен  знать,
любишь ли ты ее!
     - Ну, по-моему... э-э... Ну, нет, я не знаю! То есть, я имею в  виду,
что это предмет, насчет которого довольно трудно быть объективным, не  так
ли?
     - Ты не знаешь? - на лице Брома собрались грозовые тучи.
     - Нет, черт побери, не знаю!
     - Ах ты, рыгающий младенец,  насмешка  над  человеком!  Ужель  ты  не
знаешь собственного сердца?
     - Ну... э-э... там есть аортный желудочек и...
     - Как же я тогда узнаю, любишь ли ты ее? - прогремел Бром.
     - А я откуда знаю, черт возьми? - крикнул Род. - Спроси об этом лучше
у моего коня!
     Трепещущий паж просунул голову в помещение, затем, трепеща,  вошел  в
палату.
     - Милорды, Ее Величество Королева!
     Бром и Род одновременно повернулись кругом и слегка поклонились.
     Катарина вошла в халате цвета королевского  пурпура,  с  распущенными
бледными  волосами  вокруг  головы.  Она  выглядела  очень  усталой,  едва
проснувшейся.
     - Ну, милорды, - резко сказала  она,  усаживаясь  у  очага,  -  какие
великие новости заставляют вас будить меня в столь ранний час?
     Род склонил голову в сторону пажа, мальчуган побледнел, поклонился  и
вышел.
     -  Дом  Хлодвига  поднялся,  взялся   за   оружие   и   выступил,   -
проинформировал ее Род.
     Она уставилась на него, раскрыв губы.
     - Они выплеснулись из Южных ворот и этой самой ночью побежали на  юг,
к Бренденской равнине.
     На миг глаза Катарины закрылись, она со вздохом погрузилась в кресло.
     - Хвала небесам! - прошептала она.
     - И Туану Логайру, - неохотно добавила она.
     Род отвернулся, проводя рукой по каминной полке.
     - Им надо послать еды и эля, чтобы они  по  дороге  не  ободрали  всю
страну. И необходимо так же отправить вперед верхового курьера, чтобы  тот
сказал солдатам пропустить их.
     - Да, - снова нехотя произнесла королева. - Разумеется.
     Ее взгляд блуждал по огню.
     - И все же странно  это,  что  они,  те,  кто  всегда  поднимал  шум,
отвергая меня, теперь будут сражаться на моей стороне, - словно  про  себя
произнесла Катарина.
     Род посмотрел на нее с натянутой иронической улыбкой.
     - Туан... - прошептала она.
     Бром прочистил горло и потопал вперед, сцепив руки за спиной.
     - И этой же самой ночью, -  проворчал  он,  -  я  говорил  с  королем
эльфов. Все его легионы - наши.
     Она снова стала прежней, на ее лице вновь появилась кислая улыбка.
     - Легионы эльфов, Бром О'Берин?
     - О, не надо их недооценивать, - Род вспомнил затрещины по  черепу  и
пленного вервольфа, потирая затылок. - И, венчая, все это,  мы  имеем  наш
собственный ковен ведьм и колдунов...
     - ...а так же самую  могущественную  из  всех  ведьм  в  Грамарие,  -
вставил Бром О'Берин.
     - Э-э, да, и ее, - согласился Род, насадив  Брома  на  шампур  своего
взгляда.  -  Всех  готовых  и   полных   рвения   послужить   единственной
правительнице в истории, защищающей ведьм и колдунов.
     Глаза Катарины медленно расширялись,  пока  она  слушала,  теперь  ее
взгляд был направлен куда-то вдаль и бесцельно блуждал по огню.
     - Мы победим, - прошептала она. - Мы победим!
     - Ну, э-э, при всем уважении к Вашему Величеству, э-э, может, чуточку
правильнее будет выразиться, что мы имеем равные шансы.


     Бренденская равнина представляла собой дельту,  открытую  с  юга,  но
закрытую на севере слиянием рек. Вдоль  обеих  рек  тянулись,  ограничивая
поле зрения, густые заросли деревьев. Само поле поросло высокой  травой  и
лавандой.
     "Не то, чтобы они могли особенно разглядеть его", - подумал Род, сидя
на корточках у лагерного костра. Поле покрывала густая промозглая туманная
дымка, во всяком случае, Род, видевший  кое-что  из  цивилизованное  мира,
назвал бы ее дымкой, но Туан, потирая  руки  над  костром  напротив  Рода,
покачал головой и проворчал:
     - Это самый густой и немилосердный туман, мастер Гэллоуглас! Он тяжко
ляжет на дух войска!
     Род вскинул бровь в его сторону и прислушался к звукам буйного  пира,
плывущим через поля  от  пикетов  нищих.  Ведьмы  и  колдуны  тоже  в  нем
участвовали, сегодня гулянка началась в полдень - из уважения к погоде.
     Он пожал плечами и усмехнулся.
     - Ну, не позволяй этому тревожить себя, Туан. Яснови... э-э... ведьмы
говорят, что завтра будет прекрасный солнечный день.
     - И хвала Святому Георгу, до той поры нам не  придется  сражаться!  -
Туан, дрожа всем телом, закутался в плащ.
     Самые последние сообщения от миниатюрных шпионов Брома,  которых  Род
окрестил Хобгоблинским Ассоциированным Разведывательным Корпусом, гласили,
что южные войска были лишь в  полудневном  переходе.  Катарина  прибыла  с
Бромом и со своей армией предыдущим вечером, а нищие  отдыхали  уже  целый
день. Фактически, они настолько рвались в бой, что Туану было очень трудно
удерживать их в узде. Все они были за то, чтобы идти  на  юг  и  атаковать
неприятеля с ходу.
     - И все же, - сказал Род, потягивая себя за губу,  -  я  не  понимаю,
почему нам необходимо  ждать  утра,  чтобы  дать  сражение.  Мы  могли  бы
устроить им засаду сегодня ночью, когда они доволокут до сюда свои войска.
     - Нападать ночью! - ахнул, ужаснувшись Туан.
     Род пожал плечами.
     - Разумеется, почему бы и нет? Они будут уставшими от дневного  марша
и не будут даже подозревать о нашей близости. У нас будет больше шансов на
победу.
     - Да, и ты имел бы больше шансов убить человека, если бы  ударил  его
ногой в голову, пока он был повержен наземь!
     Род вздохнул и воздержался от рассказа, что однажды он именно  так  и
поступил, когда его противником был один  из  пяти  великолепно  обученных
матерых убийц, устроивших ему засаду.  Фактически  он  дрался  куда  более
нечестно и с куда меньшим оправданием, но это,  кажется,  было  не  совсем
подходящее время для рассказа об этом.
     Он лишь сказал:
     - Я всегда считал, что главное в сражении - победить.
     - Да, - согласился Туан, пристально вглядываясь в туман,  окутывающий
южный конец луга. - Но не таким же  отвратительным  средством,  кто  будет
верен королеве, сохранившей свою власть таким вот образом?
     "И в этом-то, - признал про себя Род,  -  и  заключалась  суть  дела.
Престиж в этом  мире  был  всем,  а  честь  являлась  краеугольным  камнем
престижа".
     - Ну, - вздохнул он, - что ж, тебе видней. Ты - спец.
     - Спец? - нахмурился юноша. - Но я не  обладаю  умением  приготовлять
специи и исцелять.
     - Да, но зато ты великолепный практический  психолог.  Потому,  когда
дело доходит до управления людьми, я буду следовать за тобой.
     Туан печально улыбнулся, качая головой.
     - Друг, Род, у меня нет никакого умения управлять.
     Род позволил себе скептический взгляд.
     - Ну, может быть и нет, но ты чертовски хороший лидер.
     - Эгей! - прогремел голос.
     Род  обернулся  и  усмехнулся  при  виде  вырисовывавшейся  в  тумане
огромной фигуры.
     - Все там счастливы?
     Большой Том пробил себе дорогу сквозь туман и ухмыльнулся.
     - Вполне счастливы, мастер. Никогда в своей жизни они не пили  такого
вина, ни столь много его.
     - Хм, - Род потянул себя за губу. - Пожалуй,  вино,  лучше  будет  на
время укатить. Нам нежелательно, чтобы они были пьяны перед боем.
     - Нет, - поправил Туан, почти автоматически, как заметил Род. - Пусть
они пьют сколько в них влезет, это заставит их пораньше лечь спать.  Потом
их надо будет разбудить утром, пораньше, и дать каждому по кружке-другой -
вот тогда они будут сражаться, как самые настоящие демоны.
     Род был вынужден признать, что это правда. Они не требовали от  нищих
дисциплины, а просто хотели, чтобы те вышли и победили врага.


     Ночь пронзали  точки  сторожевых  костров,  смягченные  поднимающимся
туманом.
     На юге, где знать и советники подводили свою армию,  возникали  новые
точки света.
     На северном лугу, там,  где  нищие  находились  в  последних  стадиях
радостного исполнения приказа напиться как можно быстрей, слышался женский
смех, крики и грохот музыки.
     На склоне холма за рекой, где Катарина  и  ее  регулярная  армия  шли
спать трезвыми, царило строгое одобрительное молчание и мягкий  свет  ламп
пробивался сквозь полог шелковых шатров.
     Но в самом большом шатре, у Катарины, обстановка была  какой  угодно,
только не спокойной.
     - А я говорю - нет, нет и еще раз  нет!  -  воскликнула  она  гневно,
расхаживая по шатру.
     Она повернулась, резко хлопнув в ладоши.
     - Я не желаю больше слушать ваши  доводы!  Конечно,  конечно,  ибо  я
поскачу завтра во главе своей армии!  Я  не  потерплю  никаких  дальнейших
возражений!
     Род и Бром обменялись взглядами.
     Лицо  Туана  было   свекольно-серым   от   гнева,   подавленности   и
беспокойства.
     - Ступайте, - резко приказала Катарина и повернулась к ним спиной.
     Трое неохотно поклонились и гуськом вышли из шатра.
     - Уж коль она что решила, так уж все, - пробурчал Бром. -  Нам  троим
тогда придется охранять ее и предоставить план битвы сэру Маррису.
     - Это верная дорога к  поражению,  -  проворчал  Род.  -  Его  способ
управлять боем столь же отстал от жизни, как и фаланга.
     Бром вздохнул и потер глаза.
     - Но, как я сказал, я погибну вместе с ней. И все же, может быть,  мы
останемся в живых, ибо у меня родился небольшой план.
     Он утопал в темноту, прежде чем они успели расспросить его,  из  чего
Род сделал вывод, что его "план" ограничивался поднятием духа Туана и Рода
путем намеков, что еще есть надежда.
     - Мы погибнем, защищая ее, -  прошептал  Туан  с  искаженным  бледным
лицом. - И когда мы падем, она погибнет тоже, это мне ненавистно.
     Он беспомощно развел руками.
     - Но что я могу сделать?
     - Ну... - Род поджал губы  и  посмотрел  через  плечо  на  освещенный
шатер. - Я знаю одно верное средство гарантировать, что она завтра  никуда
не поскачет...
     -  Так  скажи  тогда  какое!  -  лицо  Туана  вспыхнуло  лихорадочным
нетерпением.
     - Гарантировать, что она завтра не сможет сидеть.
     Туан недоуменно уставился на него. Его лицо медленно  залила  краска,
затем кровь отхлынула, оставив его бледным и дрожащим.
     - Что... что  ты  имеешь  ввиду?  -  голос  его  был  приглушенным  и
угрожающим.
     Он поднял стиснутый дрожащий кулак.
     Род нахмурясь посмотрел на своего собеседника.
     - Да ясно же, отшлепав ее как следует. Ее надо отшлепать так  сильно,
чтобы потом ей пришлось стоять аж до следующего воскресенья, как же  этого
еще можно добиться?
     Кулак Туана медленно опустился, краска  изобильно  вернулась  на  его
лицо.
     - О, - произнес он и отвернулся. - То  правда.  То  вполне  могло  бы
решить проблему.
     - Только так, или дать ей погибнуть.
     Туан кивнул, к нему возвращалась жизнь. Он повернул к шатру королевы,
помолчал с минуту, затем расправил плечи.
     - Тогда я сделаю это. Прости меня, друг Гэллоуглас, за мой гнев,  ибо
на миг я подумал, что ты имел в виду... нечто иное.
     Он сделал глубокий вздох и быстро зашагал к шатру.
     Остановившись  на  секунду  у  входа,  Туан  кивнул  часовым,   снова
расправил плечи и промаршировал в шатер.
     Род улыбнулся, позабавленный.
     - Я-то думал, что у меня в голове неприличные мысли!
     Он тихо засмеялся и повернулся к кострам  лагеря  ведьм  и  колдунов,
размышляя, что годы, проведенные Туаном в  Доме  Хлодвига,  научили  юношу
многому в жизни.
     Неожиданно из темноты материализовалась  Гвендайлон.  Она  застенчиво
улыбнулась.
     - Что забавляет милорда?
     Род ухмыльнулся, схватил ее за талию и поднял на руки для  теплого  и
длительного поцелуя.
     - Милорд! - мило покраснела она, приглаживая растрепанные волосы.
     Ночной бриз донес до  них  внезапные  звуки  шлепков,  сопровождаемые
визгом и воплями.
     Часовые у шатра вскинулись, затем метнулись к шатру. Один  уже  хотел
было откинуть полог входа, но второй схватил его за руку и крикнул:
     - Вашему Величеству потребна помощь?
     - Не входить! - провизжал полный муки голос. - Под страхом смерти, не
входить!
     Караульные обменялись озадаченными взглядами, потом пожали плечами  и
вернулись на свои посты, хотя и не без нескольких нервозных взглядов через
плечо.
     Визги сделались приглушенными, затем превратились  в  рыдания.  Звуки
шлепков прекратились.
     Затем все стало тихо.
     Род посмотрел на Гвендайлон.
     - Чему ты улыбаешься?
     Она посмотрела на него уголком глаза.
     - Я говорила тебе, милорд, что могу слышать все мысли, за исключением
твоих?
     - Вот как?
     - Да. А в тот миг в том шатре были самые хорошие мысли.
     Огни в шатре погасли.
     Гвендайлон хихикнула и отвернулась.
     - Идем, милорд. Было бы неподобающим слушать дальше.  Этой  ночью  ты
должен лечь рано.


     - Проснись, Род Гэллоуглас!
     Что-то трясло его за плечо.
     Род заворочался и с усилием приподнял веки.
     - Что, черт возьми, ты, по-твоему...
     Он остановился, когда увидел выражение лица Брома.
     - Да, - пробурчал Бром. - А теперь облачайся и пойдем со мной.
     - Я не сплю в  ночь  перед  боем  голым,  -  проворчал  Род  и  очень
осторожно поднялся, чтобы не потревожить спящую Гвендайлон.
     Его лицо на миг смягчилось, когда он посмотрел на  нее.  Он  коснулся
губами ее щеки. Она пошевелилась, что-то забормотала во сне и улыбнулась.
     Затем он поднялся, и его лицо затвердело.
     Бром  уже  шагал  прочь   сквозь   холодный   предрассветный   туман,
становившийся постепенно все более разреженным.
     - Ладно, что случилось? - проворчал Род, догнав Брома.
     - Помолчи! - отрезал Бром и продолжал сохранять молчание, пока они не
поднялись по склону далеко над шатрами.
     Затем он повернулся к Роду и резко бросил:
     - А теперь скажи мне, ты любишь ее?
     Лицо Рода опустело.
     Затем он мягко осведомился:
     - И ты разбудил меня только для того, чтобы спросить об этом?
     - Это довольно важно для меня, - ответил Бром. - Так  скажи  мне,  ты
любишь ее?
     Род сложил руки на груди, опершись на одну  ногу  и  слегка  выставив
другую.
     - А какое тебе до этого все-таки дело, черт возьми? Какое  ты  имеешь
право знать мою душу?
     Бром отвел взгляд, лицо его искажали эмоции, и  когда  он  заговорил,
слова казались чуть ли не вытянутыми из него клещами.
     - Она - моя дочь, Род Гэллоуглас.
     Род взглянул на изможденное лицо  Брома,  и  в  его  глазах  появился
сардонический блеск.
     - Да, ты едва ли поверишь в это, не так ли?
     Он отвернулся, глядя на долину, голос его смягчился от воспоминаний и
дум.
     -  Она  была  всего  лишь  служанкой  в  королевских   палатах,   Род
Гэллоуглас, и все же я любил ее. Она была маленькой, едва  ли  в  половину
роста иной женщины, но все-таки на голову выше меня. И смертная,  чересчур
смертная. И она была прекрасна, ах, как прекрасна!  И  хоть  это  и  может
показаться странным, сильно желаема мужами  двора.  И  все-таки,  -  голос
Брома принял тон удивления и благоговения, - она любила меня. Одна она  из
всех живущих женщин, эльфов и смертных, видела во мне  не  карлика,  эльфа
или князя, а только человека. И желала меня... И любила меня...
     Он оборвал себя, в удивлении покачал головой и вздохнул.
     - И я любил ее, Род Гэллоуглас, я любил одну только ее и зачал ей
     Лицо его  потемнело.  Он  сцепил  руки  за  спиной  и,  нахмурившись,
уставился на землю.
     - Когда она оказалась в тягости, и время ее  быстро  приближалось,  а
скоро ее должно было разнести так, что об этом были бы  догадаться  все  и
затравили бы ее жестокими шутками, хотя мы и были обвенчаны, я отправил ее
в лес, к моему народу. И там-то с помощью повивальных бабок в лице  эльфов
и лепреконов она и родила прекрасное, смеющееся, частично эльфийское дитя.
     Глаза его увлажнились. Он поднял голову, глядя сквозь Рода.
     - Она умерла, когда ее дочери было всего  два  года,  она  умерла  от
простуды. И мы похоронили ее там, под деревом, в  лесу.  И  каждый  год  я
прихожу туда...
     Его глаза снова сфокусировались на Роде.
     - Но у меня все же осталось дитя, - он беспокойно отвернулся. - И что
мне следовало  сделать?  Вырастить  ее  рядом  со  мной  и  таким  образом
позволить ей знать, что ее отец  -  искривленное  существо  и  мишень  для
плохих шуток? Выпустить ее, стыдящуюся меня?
     Она выросла в лесу, зная эльфов и могилу своей матери, но никогда она
не знала, кто ее отец.
     Род начал было  протестовать,  но  Бром  взмахом  руки  приказал  ему
замолчать.
     - Молчи! Так будет лучше!
     Он медленно повернулся со смертью в глазах.
     - И все же будет лучше, если она узнает об этом когда-нибудь от тебя,
Род, я с корнем вырву твой язык и обкорнаю тебе уши!
     С каменным лицом Род изучил его и не нашел никаких слов в ответ.
     - И поэтому ответь мне прямо, сейчас! - Бром уперся кулаками в  бедра
и задрал подбородок. - Ибо знай сие: я - полусмертный и посему  могу  быть
убит, и может статься, что мне суждено будет сложить голову сегодня.
     Голос его притих.
     - Так скажи же мне, скажи бедному обеспокоенному отцу: ты любишь мое
     - Да, - тихо произнес Род. - Так значит, я не случайно повстречал ее,
отправившись на юг?
     Бром кисло улыбнулся.
     - Конечно нет. Ужель ты мог когда-нибудь думать иначе?


     Восток краснел, смущенный рассветом, а туман  уже  расходился,  когда
Род въехал в лагерь нищих, чтобы разбудить их.
     Но Туан оказался там раньше и, переходя от одного  к  другому,  тряс,
пробуждая, нищих. Рядом с ним шел солдат, ставивший рядом с каждым  кружку
горячего вина.
     Туан поднял голову, увидел Рода и направился к нему с  распростертыми
объятиями и улыбкой шириной в метр.
     Он хлопнул Рода по спине  и  стиснул  ему  руку  в  костодробительном
рукопожатии. В глазах его  было  глубокое,  почти  наркотически  спокойное
удовлетворение.
     - Прими мою благодарность, друг Гэллоуглас, - сказал он. - Ты желаешь
мою жизнь - можешь забирать ее! Я в таком долгу перед тобой.
     Род лукаво улыбнулся.
     - Значит, ты решил сделаться вдвойне  умеренным,  верно?  Ну,  все  к
лучшему.
     Туан, кажется, отлично управлялся с делами в  лагере  нищих,  поэтому
Род направил стопы к рядам ведьм и колдунов.
     Тут все было в полном порядке: наготове стояли корзины с веревками  и
упряжью из руки в руку переходил утренний отвар. Это был  мощный  напиток,
что-то вроде чифира с примесью бренди, и служил он во многом той же  цели,
что и стимулятор, для доведения до максимума силы ведьм и колдунов.
     В этом  лагере  под  ногами  всюду  шныряли  эльфы,  распространявшие
амулеты и отвращавшие магию, оберегавшие всех, кто в этом нуждался. Ведьмы
и не ведьмы, чародеи и  не  чародеи  -  никогда  не  вредно  иметь  полную
уверенность. Амулеты не повредят, а могут и...
     Тут Роду тоже нечего  было  делать,  так  что  он  поехал  на  поиски
Гвендайлон.
     Он нашел ее среди старых, по Грамарийским понятиям, ведьм: им  должно
быть было уже за двадцать.
     Гвендайлон, казалось, что-то им  объясняла  с  большой  серьезностью,
чертя заостренным прутиком по земле диаграммы. Они ловили  ее  слова  так,
словно каждый слог мог означать жизнь или смерть.
     Похоже, сейчас было бы неподобающе прерывать ее.
     Род повернул и поехал сквозь сутолоку спешащих  фигур,  запаха  пищи,
гула  голосов  и  вразнобой  трубивших  рогов,  дальше,  за   дозоры,   на
Бренденскую равнину.
     Первые лучи солнца падали  теперь  косо  на  луг,  испаряя  последние
клочья тумана. Длинная трава была холодной и влажной от  росы,  а  небо  -
ясным и голубым.
     А южного края  поля  заблистали  острия  копий.  Солнце  сверкало  на
полированных доспехах воинов неприятельской армии.  Ветер  донес  клацанье
металла, лошадиное ржание и гам  пробуждавшегося  лагеря.  Советники  тоже
проснулись рано.
     Послышался стук копыт, Род повернулся  и  увидел  несущегося  к  нему
через луг пажа.
     -  Как  там,  мой  мальчик?  -  окликнул  его  Род,   улыбнувшись   и
приветственно махнув рукой ради внешнего вида бодрости.
     - Ты  должен  явиться  к  королеве,  мастер  Гэллоуглас,  -  выдохнул
запыхавшийся паж, цепляясь за стремя Рода. - Милорд Бром О'Берин  и  лорды
Логайры уже там. То военный совет!


     Военный совет быстро закончился, все были оповещены не больше  чем  о
сумме фактов  и  об  окончательном  варианте  плана  сражения,  плюс  была
сообщена новость, что Катарина, в конце  концов,  отказалась  лично  вести
войска в  бой.  Род  заметил,  что  в  течение  всего  совещания  Катарина
простояла.
     Затем они отправились каждый на свой участок: сэр Маррис -  в  центр,
старый герцог Логайр - на правый фланг, Род - на левый.  Бром  остался  на
холме  с  Катариной  и  Гвендайлон  управлять  битвой  в  целом,  новация,
порекомендованная Родом и принятая Бромом безоговорочно: малыш был могучим
бойцом, но его ноги были слишком  коротки,  чтобы  сидеть  на  лошади  при
столкновении всадников.
     Том, когда  ему  предложили  выбор  сражаться  вместе  с  нищими  или
остаться с Родом, выбрал последний вариант, вероятно,  потому,  что  хотел
быть в гуще боя.
     Туан, конечно же, остался с нищими.
     Когда он вскочил в седло, Катарина остановила его, положив  ему  руку
на колено. Род увидел, что она повязала  ему  вокруг  предплечья  шелковую
повязку.
     Затем ее руки поднялись к нему умоляюще. Туан схватил их и  прижал  к
губам,  потом  нагнулся  поцеловать  ее  в  губы,  затем  повернул   коня,
проскакал, наверное, метров десять, потом снова повернул.
     С миг они стояли замерев: юная королева и белый  рыцарь.  Затем  Туан
поднял своего коня на  дыбы,  развернулся  и  галопом  поскакал  к  своему
оборванно-заплатанному войску.
     Род тихо улыбнулся.
     - Еще не время испытывать самодовольство, Род, - напомнил ему Векс.
     Род скорчил гримасу;
     - Ты, по твоему, кто? Сверчок Пиноккио?
     Он обернулся, чтобы бросить последний взгляд на Гвендайлон,  стоявшую
неподалеку от шатра королевы, а затем галопом поскакал на левый фланг.
     Он был единственным всадником, идущим в бой без доспехов.
     По обеим сторонам поля были полные панцирные  доспехи  четырнадцатого
века. Но доспехи южан были собраны в твердую, сверкающую стену, в то время
как рыцари Катарины были расставлены группами с промежутком между  ними  в
двадцать метров вдоль всей длины вражеского строя.
     "Да, тут есть несколько дыр, - подумал Род. - И единственная  шеренга
пехотинцев позади рыцарей королевы - не слишком благоприятно  сравнивалась
с плотными массами за спиной мятежников. Нет, это зрелище  определенно  не
вселяет уверенности в победу".
     Но нищих в поле зрения не было, как и если уж на то пошло, колдунов и
ведьм или эльфов.
     Вместо них мятежников ждали несколько неприятных сюрпризов.
     Тем временем на южном конце поля протрубил рог.  Мятежные  рыцари  по
сигналу взяли копья наперевес.
     Возникла долгая напряженная пауза - затем кони рванулись вперед.
     Копыта коней глухо застучали и  переросли  в  грохот  горной  лавины,
когда две металлические шеренги понеслись навстречу друг другу.
     Во время скачки строй северян сплотился в центре  до  такой  степени,
что там рыцари скакали плечом друг к другу, в то время как фаланги оказали
     Из строя мятежников раздавались уже торжествующие возгласы, когда  те
почувствовали приближение  легкой  добычи:  мятежникам  оставалось  только
обогнуть строй северян с  флангов  и  таким  образом  поймать  королевскую
конницу в ловушку.
     И с победоносным ревом мятежники кинулись обходить конницу северян  с
флангов.
     Крик разбился на дикие вопли, когда внезапно земля провалилась под их
ногами. Кони вместе с рыцарями провалились и забарахтались в  двухметровом
рву.
     Эльфы хорошо поработали ночью.
     Пехотинцы кинулись бегом на выручку своих господ, но теперь из  лесов
по краям поля с воем вырвались нищие, вооруженные кто ножом, кто мечом,  а
кто дубиной, и с яростью набросились на пехотинцев.
     И все же их сильно превосходили численностью.
     Но тут в действие вступили военно-воздушные силы. Упряжки из  четырех
левитирующих чародеев с юношеским  пушком  на  щеках,  поддерживающие  под
собой  раскачивающиеся  корзины.  В  каждой   из   таких   корзин   сидела
телекинетирующая ведьма. Чародеи пускали наобум стрелы в свалку -  руки  у
них были свободны благодаря кожаной упряжке на поясе. Из  корзин  вылетали
булыжники,  направляемые  ведьмами,  чтобы  ударить  с  силой,  более  чем
достаточной для оглушения. Южане в них пускали стрелы, но  ведьмы  успешно
отражали их, а  иногда  даже  ухитрялись  направить  их  обратно  к  своим
владельцам.
     Простая упорядоченная битва теперь превратилась  в  хаос  рукопашного
боя.
     Но рыцари юга были все еще  очень  заняты.  Кодекс  диктовал,  что  с
рыцарем мог сражаться только другой рыцарь - пешего  солдата  могли  убить
даже за попытку сделать это, и помоги  ему  небо,  если  он  попытается  и
победит.
     Поэтому рыцари королевы пробивали себе дорогу наружу из центра  вдоль
рядов мятежников,  и  большое  число  их  погибало  по  дороге.  Но  число
мятежников, погибающих в схватке,  было  значительно  больше,  потому  что
Катарина, подобно своему  отцу  до  нее,  сочла  подобающим  давать  своим
рыцарям немного сверхурочного в смысле тренировки.
     Внезапно как раз перед Родом в воздухе появился Тоби.
     - Мастер  Гэллоуглас!  Герцога  Логайра  жестоко  теснят,  ты  должен
явиться к нему на помощь!
     Он исчез столь же быстро, как и возник. Может быть,  это  была  и  не
лучшая форма боевой связи, но она была намного лучше  той,  которую  имели
мятежники.
     Род отправил на тот свет своего текущего  противника  парированием  и
выпадом с уколом между нагрудным панцирем и шлемом, затем вывел  Векса  из
свалки боя.
     Он проскакал вокруг рядов на  другой  конец  строя,  где  долговязая,
одетая в  доспехи  фигура  рыцаря  с  пылающим  мечом  как  раз  закончила
прорубать себе дорогу сквозь войско к Логайру. Один из советников  пытался
спасти положение выведя из  строя  руководство  противника.  Его  меч  был
странного, лучистого вида. Род не знал, чем он был, но он был чем-то более
страшным оружием в обличье меча.
     Род с  ходу  влетел  в  эту  сечу,  пробороздив  себе  дорогу  сквозь
сцепившиеся пары солдат и нищих, скользя по крови и отсеченным головам.
     Логайр заметил надвигающийся удар и вскинул щит, чтобы отразить  его.
Меч осветился, бесшумно прорезав щит,  но  к  счастью  не  задел  Логайра.
Старый герцог закричал от боли, когда жар прошел через его щит и доспехи к
его телу, и на миг ослабил свою оборону.
     Советник замахнулся мечом для последнего удара...
     В этот момент  Векс  на  полном  скаку  врезался  в  коня  советника.
Животное свалилось, и всадник полетел с воплем  ужаса,  выбитый  меч  упал
наземь.
     Солдаты спешно отпрянули, чтобы их ненароком не задело, когда  упадет
магический меч.
     Род, без малейшего шевеления совести,  развернул  Векса  и  растоптал
советника его железными копытами. Тот издал булькающий звук,  поперхнулся,
но вопль все еще продолжал звенеть в голове Рода.
     Теперь его совесть начала выступать, но он сумел зажать ее в тиски до
окончания сражения. Повернувшись к мечу, он услышал, как солдаты ахают:
     - Колдовство!
     - Не! Это всего лишь магия! - крикнул он им в  ответ,  соскакивая  на
землю.
     Быстро подняв меч, он снова вскочил в седло.
     - Это вовсе не так уж и страшно, не правда ли?
     Он бросил меч рукоятью вперед герцогу. Старый вельможа поймал  его  и
отсалютовал Роду. Тот снова вырвался из рядов.
     Вокруг него гремел бой, сталь по стали, кости по хрящам, и  никто  не
просил пощады. Сцепившиеся армии  лежали  посреди  поля,  словно  какая-то
огромная, пульсирующая, непристойная амеба.
     Над головой эсперы-чародеи повернули и покатили домой, будучи  больше
не в состоянии отличать своего воина от врага.
     Род носился взад-вперед  сквозь  боевые  порядки  -  его  конь  легко
пропахивал себе дорогу через смертную плоть -  охраняя  трех  генералов  и
столько рыцарей, сколько мог, командуя, когда мог убрать раненых, добавляя
тяжесть своей руки, чтобы разбить мертвую схватку сцепившихся войск.
     Нищие, казалось, безнадежно превосходили солдат в классе, это был  их
вид  боя.  Многих  из  них  убивали,  но  редко  без  того,  чтобы  каждый
предварительно поразил шесть или более врагов, убитых деревянными кольями,
ржавыми мечами, острыми кинжалами и с полнейшим пренебрежением к  возрасту
и званию.
     Род подумал о Карле Марксе и содрогнулся.
     Большой Том уже давно затерялся в битве, но Род надеялся, что  с  ним
все в порядке.
     Потом вдруг в тылу мятежников Большой Том поднялся с ревом  "Ко  мне!
Ко мне!".
     Тысяча нищих кинулась к нему, прорубая себе дорогу сквозь ряды южан.
     Идея распространилась, группы нищих повыпрыгивали вдоль всего строя и
начали яростно сжимать амебу войны.
     Большой Том прокладывал себе дорогу к весьма определенной  цели.  Род
нахмурился и привстал на стременах, пытаясь вычислить курс Большого Тома.
     Там,  в  центре  битвы,  двадцать  бешено  спешащих   пугал   яростно
трудились, конструируя какую-то машину, паукообразную треногу,  увенчанную
непонятных очертаний поделкой с осиной талией. Это была последняя  надежда
советников.
     Род  трахнул  каблуками,  и  Векс  прыгнул,  но  на  этот  раз  робот
отреагировал медленнее, чем обычно. С чувством страха Род  сообразил,  что
напряжение боя начало сказываться даже на Вексе.
     Конь поскакал через головы сражающихся  и  пробороздил  себе  путь  к
советникам как раз в тот момент, когда Большой Том прорвался туда с другой
стороны, но с ним была лишь горсточка войск нищих.
     Маленький  круг  заполнил  долгий  миг  затаенного  молчания,   когда
советники увидели своих палачей.
     Затем они взвыли и отступили, образовав тугое кольцо вокруг машины  с
яростью и отчаянием в глазах и пылающими мечами в руках.
     Мечи советников были смертоносными, но  ими  надо  было  попасть  для
необходимого эффекта, а нищие умели нанести удар и отскочить целехонькими.
     Много нищих пало, но еще больше осталось в  живых.  Они  превосходили
советников числом раза в четыре. С нарастающей яростью они вгрызались в их
ряды.
     Советники визжали, рубили и погибали.
     Затем внезапно их осталось только пятеро.
     Дюрер отвернулся от машины и с  воплем  отчаяния  что-то  вытащил  из
своей котомки.
     Лазерный пистолет.
     Род припал к противоположному боку Векса, поставив  тушу  коня  между
собой и советников, зная, что робота можно было поразить только  попадание
в голову, и рывком открыл скрытую  панель  на  боку  коня.  Там  было  его
последнее средство  защиты  -  лазерный  пистолет  ДДТ  самого  последнего
образца.
     Он нащупал рукоять оружия, слыша пронзительные крики нищих, когда  их
ноги срезало по колено, и выстрелил из-за шеи Векса.  Его  выстрел  согнул
ногу Дюреру. Человек-пугало схватился за колено и с воем упал.
     Том зарычал.
     Нищие  усилили  натиск.  Дубовые  колья  вращались,  сшибая   с   ног
оставшихся советников...
     Колья высоко поднялись, застыли на миг и упали с тошнотворным влажным
чавканьем.
     Большой Том  заржал  победоносным  смехом  и  подхватил  меч  павшего
советника.
     Дюрер перекатился и, поднявшись на колено, выстрелил.
     Красный карандаш света попал Тому в плечо. Здоровяк зарычал от  боли,
завертелся и упал.
     Полуползя-полупрыгая,  Дюрер  бросился  к  нему,  стараясь   добиться
возможности беспрепятственно выстрелить.
     Род быстро стрельнул по нему навскидку, но промахнулся. Дюрер, быстро
оценив обстановку нырнул за тело павшего воина.
     Род вонзил каблуки в Векса.
     - Быстрее! Прежде чем он сможет оклематься и выстрелить снова!
     Конь прыгнул, лазерный луч угодил ему в брюхо - пустое и  стальное  -
безвредно.
     Но ноги робота одеревенели, голова его наклонилась вперед, даже  пока
он был в воздухе.
     Род соскочил с коня, когда Векс приземлился, рухнул  и  покатился  по
земле. Он увидел Дюрера, привставшего на  колено  и  наводившего  на  него
пистолет.
     Но в самый последний момент по нему ударило огромное тело Тома.
     Дюрер сделал карамболь в землю, и пистолет вылетел из его руки.
     То же самое случилось и с пистолетом Рода, и тот, оглядываясь вокруг,
начал лихорадочно разыскивать его.
     Большой  Том  покатился,  поднялся  на  ноги,  поднял  меч   мертвого
советника... но неожиданно споткнулся о труп.
     Быстрый как угорь, Дюрер подскочил, поймал  выпавший  у  Тома  меч  и
поднял его для рубящего удара...
     Род прыгнул на противника.
     Его плечо угодило Дюреру в живот, развернув этого человечишку кругом,
меч безвредно ударил в землю.
     Дюрер оперся на свое оружие, и  на  миг  оставшись  в  равновесии  на
ногах, взмахнул мечом, обернувшись к Роду.
     Том заревел и  прыгнул,  врезавшись  в  Рода,  сшибив  его  с  дороги
опускающегося меча.
     Пылающий меч опустился, отрезав Тому плечо и часть грудной клетки.
     Род пронзительно закричал, перекатился на  ноги  и  развернулся.  Его
рука обхватила  шею  советника,  а  колено  уперлось  ему  в  поясницу.  в
следующий миг что-то треснуло.
     Дюрер взвизгнул  и  обмяк,  по-прежнему  вереща,  меч  выпал  из  его
пальцев.
     Род бросил его наземь.
     Все еще продолжая визжать, пугало шарило в поисках меча.
     Род упал на колено и рубанул.
     Намозоленное ребро ладони раздавило всмятку гортань и шейные позвонки
Дюрера. Тот издал булькающий звук, задергался в конвульсиях и затих.
     Род встал, тяжело дыша, и увидел, повернувшись,  что  плечо  Большого
Тома  выбрасывает  кровь  огромными  сгустками.  Лицо  великана   исказила
безмолвная гримаса боли.
     Род снова опустился, лихорадочно шаря в сумбуре из крови и трупов.
     Он наткнулся на брошенный лазерный пистолет, поднял его и  повернулся
обратно к Тому. Оставшиеся нищие  шатаясь  двинулись  вперед,  но  слишком
медленно. Прежде чем они смогли добраться до него, Род нажал  на  спуск  и
срезал еще тонкий кусочек вдоль всей раны Большого Тома, тот  пронзительно
вскрикнул.
     В этот момент нищие  навалились  на  Рода,  молотя  его  дубинками  и
кольями.
     - Нет! - проскрежетал Том с болезненной пародией на рев. -  Отпустите
его, дураки! Разве вы не видите! Он же остановил мне кровь!
     Род осел наземь, когда схватившие  его  руки  заколебались,  а  затем
отпустили его. Он прохромал  обратно  к  Тому,  весь  в  синяках,  потирая
наихудший из них - свое едва исцеленное плечо.
     Он опустился на колено рядом  с  тяжело  дышащим  телом  человека,  с
лицом, все еще искаженным от боли.  Его  голову  наполнила  вонь  паленого
мяса.
     Том вынудил свои глаза чуть приоткрыться и попытался улыбнуться.
     - То было... хорошее намерение, мастер... Еще две минуты назад это...
могло бы спасти меня...
     Род сорвал плащ, скатал его и сунул под голову Тому.
     - Лежи и отдыхай, -  проворчал  он  сквозь  ком  в  горле.  -  Ты  же
здоровенный амбал, ты сумеешь выкарабкаться. И крови ты потерял не так  уж
и много.
     - Нет, - выдохнул Том. - Слишком много потеряно... и... телесный шок.
     Его лицо искривилось в спазме боли. Род повернулся к  Вексу,  хлопнул
его по кнопке включения и нащупал в одном из скрытых карманов коня ампулу.
     Он проковылял обратно к Тому, шлепнул ампулой по прижженному мясу.
     Том с огромным вздохом облегчения расслабился, когда анестезия начала
действовать.
     - Спасибо, мастер, - слабо прошептал он. - Это даст мне,  по  крайней
мере, безболезненную смерть.
     - Не говори так, - лицо Рода застыло. -  У  тебя  впереди  еще  много
валянья на сене с девахами.
     - Нет, мастер, - покачал головой Большой Том, закрывая глаза.  -  Мое
время пришло.
     - Ты не умрешь. Ты оставишь меня в долгу, если сделаешь это. Я  этого
не потреплю!
     - Чума на то, потерпишь ты или нет, - сплюнул Том, снова  оживившись.
- Я теперь не твой, чтобы приказывать и запрещать мне,  лордик!  Тот,  кто
теперь  владеет  мной,  куда  более  могущественный,  чем  ты,  и  в  один
прекрасный день он скомандует и тебе тоже.
     Он откинулся на подушку, тяжело дыша.
     Род молча продолжал стоять на коленях рядом с ним.
     Оставшаяся  рука  Тома  пошарила  по  животу  и  схватила   Рода   за
предплечье.
     - Да, ты теперь у меня в долгу, хоть то и не было моим выбором.
     - Не было твоим выбором? - нахмурился Род. - О чем ты говоришь? Ты же
спас мне жизнь!
     - Да, и таким образом лишился своей. Но я никогда бы так не  поступил
с ясной головой.
     - С ясной головой?
     - Да. В битве всегда видишь и делаешь первое, что приходит на ум.  То
был ты, или я, живущий подольше, служа Дому Хлодвига, и в  горячке  боя  я
выбрал тебя в своем безрассудстве.
     С минуту он молчал, хрипло дыша, затем его рука снова сжалась:
     - И все же, хоть я и умираю, ты останешься навечно у меня в долгу!  И
что не смог отплатить мне, ты должен будешь отплатить моему народу!
     Род попытался вырвать руку.
     - Нет!
     - Да! - глаза Тома широко раскрылись, пылая гневом.  -  Именно  такой
оплаты я от тебя требую! Твоя жизнь -  за  мою,  твоя  жизнь,  проведенная
здесь, на Грамарие, в трудах на благо моего народа!
     - Я не хозяин себе...
     - Нет, хозяин, - Том устало откинулся на свернутый плащ. - Хозяин,  и
если ты этого не знаешь, то ты - самый настоящий дурак.
     - Цена слишком высока, Том. Моя смерть в бою -  да,  с  радостью.  Но
жить здесь все свои дни я не могу. Я тоже служу мечте...
     - То был и мой выбор, - вздохнул Том. - Мечта или человек. Нет, тогда
выбирай, что тебе угодно.
     - Я связан обетом.
     - Тогда мой обет тоже на тебе, освобождающий тебя от другого.  Теперь
ты должен служить мне и моим...
     Лицо умирающего потемнело.
     - Я думал, что знаю, что для них самое лучшее... но теперь, когда все
вокруг меня темнеет...
     Он вдруг приподнялся, с телом, корчившимся в агонии,  харкая  кровью.
Род обхватил великана за плечи, поддерживая его.
     Спазм прошел. Том слабо вцепился в руку Рода, выдохнув:
     - Нет, тогда... твой ум яснее... ты должен решить...
     - Тихо, -  взмолился  Род,  пытаясь  снова  уложить  своего  раненого
товарища. - Не теряй зря той малости жизни, что у тебя еще осталась...
     - Нет!  -  вцепился  в   него  Том.  -  Дай  мне  сказать!  Эсперы...
Трибунал...  Они  своего  добьются...  сработает...  Мы  сражаться  с ними
здесь... на...
     - Тихо! - взмолился Род. - Побереги дыхание я знаю о чем ты говоришь.
     Том вытянул шею, посмотрев на него.
     - Ты?
     Род кивнул.
     -  Да.  Ты  только  что  сказал  мне  последнюю  малость,   что   мне
требовалось. А теперь лежи.
     Том обмяк в его объятиях. Род мягко опустил его, давая голове лечь на
пропитанный кровью плащ.
     Том лежал, тяжело дыша.
     - Скажи мне... я должен знать... знаешь ли ты...
     - Да, знаю, - прошептал Род. - ДДТ победит. Вы могли сражаться с ними
только здесь и сейчас. И вы к тому же боролись друг с другом.
     - Да, - кивнул Том, движение, едва поддающееся  восприятию.  -  Ты...
должен теперь решить... и... мастер...
     Он пробормотал что-то слишком слабое, чтобы можно было расслышать,  и
с трудом сдержал новый вдох, с открытыми обеспокоенными глазами.
     Род нагнулся вперед, приложив ухо к губам Тома.
     - Не умирай ради... мечты...
     Род нахмурился.
     - Не понимаю.
     Он подождал, потом спросил:
     - Что ты имеешь в виду, Том?
     Ответа не было.
     Род  медленно  выпрямился,  глядя  в  пустые  глаза  и  на  безвольно
раскрытый рот.
     Он коснулся основания шеи - яремной вены.
     Долгие  минуты  он  позволял  своим  пальцам  оставаться  там,  затем
медленно протянул руку закрыть умершему глаза.
     Он медленно встал и, повернувшись, пошел прочь, ничего не видя  перед
собой.
     Потом постепенно взгляд его сфокусировался. Он  огляделся  кругом  на
жалко глазеющих нищих, не сводивших глаз с огромного тела.
     В круг, колеблясь шагнула хрупкая стройная фигура.
     - М-мастер Гэллоуглас?
     Род обернулся,  увидел  и  шагнул  вперед,  тогда  как  нищие  начали
приближаться, чтобы опуститься на колени возле тела Большого Тома.
     Род отошел от них с тяжело повешенной головой.
     Затем, вернувшись в свой мир, он поднял глаза.
     - В чем дело, Тоби?
     - Милорд... - лицо Тоби было  странно  трагичным  в  своем  смущении,
когда он смотрел на группу нищих, встревоженный, непонятно чем.
     - Милорд, они просят пощады... Милорд, нам дать им ее?
     - Пощаду? О, да. Они же хотят капитулировать, - кивнул Род,  закрывая
глаза.
     Он повернулся и посмотрел на группу нищих.
     - Право, я не знаю. Что говорит Бром?
     - Милорд Бром О'Берин говорит - да, пощадить их, но королева  говорит
нет. Лорды Логайры же соглашаются с Бромом.
     - И все же королева говорит "нет", - Род кивнул, зло стиснув рот. - И
они хотят, чтобы я разбил эти намертво сцепившиеся руки, не так ли?
     - Да, милорд.
     Кольцо нищих раздвинулось, и Род увидел  восковое,  неподвижное  лицо
Большого Тома.
     Он снова повернулся к Тоби.
     - Черт! Да, надо дать им пощаду!


     Солнце погрузилось за холмы, оставляя небо бледно-розовым,  темнеющим
на востоке.
     Двенадцать Великих Лордов стояли, скованные цепями,  перед  королевой
Катариной.
     Рядом с ней сидели оба Логайра, Бром О'Берин и сэр Маррис.
     Род стоял поодаль, прислонившись спиной к Вексу, сложив руки на груди
и уткнувшись в грудь подбородком.
     Голова старого герцога тоже была опущена с глубокой печалью в глазах,
потому что его сын Ансельм, стоял на шаг впереди остальных  лордов,  прямо
перед королевой.
     Катарина держала голову высоко, глаза ее сияли триумфом и  гордостью,
лицо раскраснелось от радости и ощущения своего могущества.
     Род посмотрел на нее и почувствовал  в  животе  спазм  отвращения.  С
победой к ней вернулась и надменность.
     По знаку Брома о'Берина два герольда сыграли туш. Трубы оторвались от
их губ, и вперед шагнул третий герольд, раскатывая свисток.
     - Да будет известно все присутствующим, что сегодня  негодный  вассал
Ансельм, сын герцога Логайра, поднял злодейский мятеж против Ее Величества
Королевы Катарины Плантагенет, королевы Грамария, и посему  подлежит  суду
Королевы, а также  смерти  за  тягчайшее  преступление  -  государственную
измену!
     Он скатал свиток и хлопнул им себя по бедру.
     - Кто выступит в защиту Ансельма, главаря мятежников?
     Наступило молчание.
     Затем поднялся старый Логайр.
     Он степенно поклонился Катарине, и она  ответила  на  его  вежливость
пылающим взглядом, пораженным и разгневанным.
     - Ничто не может быть  сказано  в  защиту  мятежника,  -  прогромыхал
старый герцог. - И все же за  человека,  который  с  поспешностью  горячей
крови поднимается отомстить за  то,  что  он  может  считать  оскорблением
своему отцу и своему дому, можно сказать многое. Ибо,  хотя  его  действия
были опрометчивыми и даже изменническими,  им  все-таки  двигала  честь  и
сыновнее почтение. Более того, увидев исход своих опрометчивых действий  и
находясь под опекой своего герцога и своего отца, он  вполне  может  снова
осознать свою истинную верность и долг перед своим сюзереном.
     Катарина улыбнулась, голос ее был - сплошной сироп и мед.
     - Значит, милорд, вы хотите, чтобы я освободила  этого  человека,  на
чью  голову  должны  быть  возложены  смерти   нескольких   тысяч,   снова
предоставив его вашему покровительству  и  наказанию,  вам,  который,  как
показал сей день, уже не справился однажды с этими обязанностями.
     Логайр вздохнул.
     - Нет, дорогой милорд! - отрезала  она  с  бледным  лицом  и  сжатыми
губами. - Ты уже взлелеял  мятежников  против  меня,  и  теперь  ты  снова
пытаешься сделать это?
     Лицо Логайра отвердело.
     Туан поднялся с кресла, покраснев от гнева.
     Королева повернулась к нему с надменным, высокомерным видом.
     - У лорда нищих есть что мне сказать?
     Туан скрипнул зубами, с трудом сохраняя спокойствие. Он выпрямился  и
степенно поклонился.
     - Моя королева, в сей день отец и сын доблестно  сражались  за  тебя.
Так ужель ты не даруешь нам за это жизнь нашего сына и брата?
     Лицо королевы стало еще бледней, а глаза сузились.
     - Я благодарю моего отца и брата, - проговорил Ансельм  ясным  ровным
голосом.
     - Тихо! - чуть ли не провизжала  Катарина,  повернувшись  к  нему.  -
Изменнический, злодейский, трижды ненавистный пес!
     В глазах Логайров поднялась ярость, но  все  же  они  заставили  себя
сдержаться и промолчать.
     Катарина  снова  села  в  кресло,   быстро   дыша,   крепко   стиснув
подлокотники, чтобы не дрожали руки.
     - Ты будешь говорить, когда я спрошу тебя, предатель, - бросила  она.
- А до тех пор храни молчание!
     - Я не стану хранить молчание! Ты не можешь  причинить  мне  большего
вреда и я выскажу все! Ты - подлая королева, твердо решила, что я умру,  и
ничто не повлияет на тебя! Так убей  же  меня  тогда!  -  закричал  он.  -
Наказание за мятеж - смерть! Я знал сие, допрежь понял его,  убей  меня  и
кончай с этим!
     Катарина откинулась на спинку кресла, чуточку расслабившись.
     - Он приговорил себя собственными устами,  -  произнесла  она.  -  По
закону страны мятежник должен умереть.
     - Закон страны - королева, - прогромыхал Бром  О'Берин,  -  если  она
скажет, что предатель будет жить - он будет жить.
     Она стремительно обернулась, в ужасе уставившись на него.
     - И ты тоже предаешь меня? Ужель  ни  один  из  моих  полководцев  не
станет рядом со мной в сей день?
     - А, кончай с этим! - рявкнул Род, вырисовываясь над троном. - Да, ни
один из твоих генералов не поддержит тебя теперь, мне кажется,  это  может
тебе дать некоторый легкий намек, что та не права. Но, о нет, не королева!
Как можно? Зачем же устраивать суд? Ведь ты же уже решила, что он умрет!
     Он отвернулся и сплюнул.
     - Брось, кончай с этим судебным фарсом.
     - И ты тоже? - ахнула она. - И ты тоже  станешь  защищать  предателя,
того, кто вызвал смерть трех тысяч?
     - Это ты вызвала смерть трех  тысяч!  -  рыкнул  Род.  -  Благородный
человек низкого происхождения лежит на  этом  поле  убитый,  с  отсеченным
правым боком, и птицы клюют его, а почему? Чтобы защитить сидящую на троне
своевольную девчонку, не стоящую жизни и одного нищего! Девчонку,  которая
является столь плохой королевой, что породила мятеж!
     Катарина, дрожа, съежилась на троне.
     - Тихо! - выдохнула она. - Разве это я подняла мятеж?
     - А кто дал  знати  повод  взбунтоваться  своими  слишком  поспешными
реформами и слишком надменным  обращением?  Повод,  Катарина,  повод!  Нет
мятежа без повода, а кто, как не сама королева, дала его?
     - Тихо, тихо же! - тыльная сторона ее ладони метнулась ко рту, словно
она вот-вот закричит. - Нельзя так разговаривать с королевой!
     Род  посмотрел  сверху  вниз  на  съежившуюся  королеву.   Лицо   его
искривилось от отвращения.
     Он отвернулся.
     - А, меня тошнит от этого! Оставь  их  жить,  на  сегодня  и  так  уж
слишком много  смертей.  Пусть  себе  живут.  Они  будут  верны  тебе  без
подстрекающих их советников. Пусть они живут, пусть  все  они  живут.  Они
теперь усвоили урок, даже если ты его не усвоила.
     - Сие не может быть правдой! - возразила Катарина.
     - И не правда! - Туан шагнул вперед, кладя руку на шпагу. -  Королева
дала повод, но не она поднимала мятеж!
     Глаза Катарины метнулись к нему, излучая благодарность.
     - Говори правду, - продолжал Туан, - и тогда можешь наказывать ее. Но
когда ты обвиняешь ее в том, чего она не совершила...
     Он медленно покачал головой.
     - Я не могу позволить тебе говорить.
     Рода так и подмывало плюнуть ему в лицо.
     Вместо  этого  он  снова  повернулся  к  Катарине,  опять   сидевшей,
выпрямившись, вновь обретя свой надменный вид.
     - Не забывай, - сказал он, - что королева, которая не может управлять
собственными прихотями - слабая королева.
     - Поосторожней! - резко предупредил Туан.
     Ярость поднималась в Роде все выше и выше, но он жестко держался,  не
поддаваясь ей, пока она, наконец, не разбила какие-то  путы  в  нем  и  не
отхлынула, оставив ледяное спокойствие и полную ясность,  в  которой  было
отчетливо видно, что ему необходимо сделать и почему... а так же какие все
это должно иметь последствия для него самого.
     Катарина теперь почти улыбалась,  снова  самонадеянная  и  надменная,
видя, что Рода привела в смятение угроза молодого Логайра.
     - У вас есть еще что сказать, сударь? - спросила она, поднимая
     - Да, - процедил сквозь зубы Род. - Что же это за  королева,  которая
предает свой собственный народ?
     Его ладонь взлетела и закатила ей пощечину.
     Она пронзительно закричала, упав в кресло,  Туан  бросился  на  него,
замахнувшись кулаком прямо в челюсть. Но  Род  нырнул  под  удар  и  сгреб
Туана, прижав его к себе, он закричал:
     - Векс!
     Кулаки Туана молотили его  по  животу,  но  он  держался,  видя,  что
подбегают другие генералы.
     Но Векс подоспел первым.
     Род попытался забыть, каким милым, чистым, юным пареньком  был  Туан,
вгоняя ему в пах колено.
     Затем он выпустил его и вскочил в седло, когда Туан упал,  согнувшись
от боли, с хрипом в горле.
     Векс  развернулся   и   перепрыгнул   через   головы   приближающихся
гвардейцев. Он приземлился и пустился в галоп. Он  услышал,  что  Катарина
пронзительно кричит имя Туана и недобро усмехнулся.
     Затем  его  усмешка  растянулась  в  безмолвном  крике,  когда   боль
взорвалась в его раненном плече. Обернувшись, он увидел торчащий из  плеча
хвост арбалетной стрелы.
     И за подпрыгивающим плечом посреди  кольца  гвардейцев  вокруг  трона
Катарина  склонялась  над  Туаном,  который  стоял  на  коленях,  все  еще
скорчившись от боли, с выпавшим из рук арбалетом гвардейца.


     Они вернулись к холму с  видом  на  поле  когда  сгустились  сумерки,
проскакав длинный круг по лесу и полю, а также милю по ручью, чтобы скрыть
свой след.
     Род буквально вывалился из седла, когда Векс выбрался на опушку рощи.
Он доковылял до большого дерева и  сел,  прислонившись  спиной  к  стволу,
скрытый надвигающимся сумраком от чужих глаз внизу, на поле.
     Он оглядел пылающие в поле  костры,  прислушиваясь  к  слабым  звукам
победного веселья.
     Он вздохнул и вернулся к насущной проблеме, или точнее  к  плечу.  Он
расстегнул  камзол  и  осторожно  прощупал  плечо,  вздрагивая  от   боли,
испытываемой им даже сквозь примененную анестезию.
     Зубчатый наконечник арбалетной стрелы кажется, вонзился как раз перед
ключицей и сочленением. Каким-то чудом он не задел ни кость, ни артерию.
     Возникло слабое дуновение воздуха, словно миниатюрная ударная  волна,
и, подняв голову, он увидел склонившуюся над ним Гвендайлон.  Из  ее  глаз
капали слезы.
     - Милорд, милорд! Тяжело ранен?
     Род улыбнулся и, протянув руку, привлек ее голову к своей. Он  держал
ее прижатой к себе приличное время.
     -  Значит,  нет,  -   сказала   она,   покраснев,   когда,   наконец,
отодвинулась. - Ручаюсь, ты не столь тяжело ранен, как я страшилась.
     - Ах, девушка, девушка! - Род откинулся назад, укачивая  ее  в  одной
руке. - Мне было одиноко в этой скачке.
     - Я явилась бы к тебе раньше, милорд, - оправдываясь, сказала она,  -
но мне нужно было дождаться, когда ты остановишься.
     Теперь займемся плечом, - она приняла решительный, почти деловой вид.
- Будет немного больно, милорд.
     Род скрипнул зубами, когда она содрала с его плеча пропитанную кровью
рубаху.
     - Бинты в седельной сумке, - произнес он.
     Она  повернулась  к  Вексу,   достала   металлическую   коробочку   и
нахмурилась.
     - Что это за красный крест здесь, милорд?
     - Просто символ, - засопел Род. - Означает, что  это,  э-э,  походная
аптечка знахаря.
     Она снова опустилась рядом с ним на колени и застыла. Род нахмурился,
недоумевая, что это она делает.
     Затем его снова пронзила боль,  и  он  почувствовал,  что  наконечник
стрелы выходит, медленно отступая по каналу, проложенному им при входе, и,
казалось, совершенно самостоятельно.
     Сквозь вызванный болью туман в голове пробилась случайная мысль:  эти
ведьмы были ответом на молитву хирурга.
     Наконечник стрелы вышел  из  его  тела,  а  затем  вдруг  закружился,
завертелся в воздухе и разбился о камень.
     - Вот так, - прошипела она, - я  поступлю  со  всяким,  кто  повредит
тебе, милорд.
     Род содрогнулся, осознав  степень  мощи,  с  которой  он  кокетничал.
Девушка потянулась за бинтами.
     - Нет-нет! - Род коснулся ее руки здоровой рукой. - Сперва порошок  в
серебристом конверте. Он остановит кровотечение.
     - Я предпочла бы пользоваться компрессом  из  травы.  -  с  сомнением
произнесла она. - Но как пожелаешь, милорд.
     Род вздрогнул, когда сульфамид ужалил его.
     Затем боль отступила, и она принялась бинтовать.
     - Кажется, ты всегда перевязываешь это плечо, - пробормотал Род.
     - Да, милорд. Я бы предложила тебе быть поосторожней с ним.
     По-близости кто-то довольно деликатно кашлянул.
     Род поднял голову и заметил таящийся в тени приземистый силуэт.  Губы
его сжались.
     -  Вот  это  да,  провалиться  мне  на  этом  месте,  если   это   не
атрофированный Аякс собственной персоной!
     Гвендайлон осуждающе, но мягко  приложила  к  его  губам  палец.  Род
кратко кивнул, раздраженный самим собой, пальцы оставили его.
     Он сделал здоровой рукой приглашающий жест.
     - Ну, подходи и присоединяйся к гулянке,  Бром.  Но  будь  осторожен,
плоды победы сегодня кислые.
     Бром подошел, сцепив  руки  за  спиной,  опустив  голову,  и  сел  на
ближайший корень.
     Род нахмурился. В  манере  карлика  было  что-то  застенчивое,  почти
вкрадчивое.
     - Что грызет тебя? - проворчал он.
     Бром вздохнул и положил руки на колени.
     - Ты сегодня вызвал у меня много головных болей, Род Гэллоуглас.
     Род улыбнулся одной половиной рта.
     - Это больше похоже на боль от язвы желудка. Я так понимаю, что ты не
был слишком доволен ходом дел?
     - О, нет, я был крайне доволен! И все же... - Бром положил подбородок
на стиснутые руки, снова выглядя застенчивым. - Признаюсь,  что  сперва  я
был несколько разгневан на тебя.
     - Да неужто?
     - Да, но то было, допрежь я понял твой план.
     - Вот как? - поднял бровь Род. - Но ведь ты вычислил, что я затеял?
     - Нет. Я старею, Род Гэллоуглас.
     Род фыркнул.
     - Спасибо, - склонил голову Бром, - но то правда. Я становлюсь стар и
мне нужно показывать.
     - И что же тебе показали?
     - О, то была очень трогательная сцена! -  Бром  улыбнулся  с  налетом
сарказма. - Сперва Катарина могла только лишь причитать: "Любовь  моя,  ты
ранен" и посылать за лекарями и травами, пока  Туан  не  сумел  подняться,
уверяя, что его рана была легкой, и тут  она  с  плачем  уткнулась  в  его
плечо, и плача называла его своим повелителем, защитником, охранителем  ее
чести, и не желала утешиться, пока он не поклянется обвенчаться с ней.
     Улыбка Брома смягчилась.
     - Да, это было очень трогательное зрелище.
     Род устало кивнул, закрывая глаза.
     - Когда венчание?
     - Как только они прибудут в город. Катарина устроила бы свадьбу прямо
тут же, на месте, но Туан закричал, что она, мол,  цвет  женщин  и  должна
обвенчаться, как подобает ее положению.
     - Многообещающее начало.
     - О, оно было еще более многообещающим. Ибо потом Туан  повернулся  и
молвил:
     - А как мы поступим с этими мятежниками?
     А Катарина вскричала:
     - Да как тебе угодно, мой лорд, как тебе угодно! Только кончай с ними
побыстрее, и поедем!
     - Очень хорошее предзнаменование, - согласился Род. -  И  что  же  он
сделал с ними?
     - Сбил с них цепи и приказал им снова взять на себя  заботу  о  своих
доменах  и  подданных.  Но  он  потребовал  с  каждого  из  них  заложника
двенадцати лет и младше их плоти и крови  и  законного  происхождения  для
проживания в королевском замке.
     Род нахмурил брови и кивнул.
     - Должно  бы  сработать.  Он  получает  средство  устрашения  и  шанс
воспитать новое поколение верным трону.
     Он откинулся назад, прислонившись спиной к грубой коре, чувствуя себя
полностью истощенным.
     - Рад, что все это сработало.
     - Да, - глаза Брома пылали. - Эта страна навек  останется  у  тебя  в
долгу, Род Гэллоуглас. Ты спас нам нашу корону и изгнал призрак  долгой  и
кровавой гражданской войны. Более того, ты дал нам короля!
     - И врага общества номер один, - зло добавил Род.
     На лицо Брома набежала тень.
     Род поглядел на него.
     - Ты должен признать, что я немножко "персона нон грата".
     - Да, - проворчал Бром. - И все же ты всегда сможешь найти убежище  в
этой стране.
     Род слабо улыбнулся.
     - Спасибо, Бром.
     - И все же, скажи мне, - карлик, нахмурясь шагнул вперед, - как же ты
прибыл? Когда в нашей стране все выглядело мрачным и была напрочь  изгнана
даже надежда, тогда и явился ты, упав с небес, словно в ответ на  молитву,
ты - у которого здесь нет ни кола, ни двора, ни поместья,  чтобы  защищать
его. Наши заботы - не твои, и все же ты сделал их таковыми.
     Он вытянул вперед голову с горящими глазами.
     - Почему ты спас нас?
     Улыбка на лице Рода скисла.
     - Ради мечты.
     - Как? - Бром нахмурился.
     Род поднял глаза к звездам. С минуту он колебался, потом сказал:
     - Векс, запиши это.
     Он повернулся к Брому, затем к Гвендайлон и,  подняв  здоровую  руку,
показал на небо.
     - Посмотрите туда. Видите  эти  звезды?  У  каждой  есть  свои  миры,
кружащиеся вокруг нее, миры вроде  этого,  где  встречаются  влюбленные  и
враждуют люди, скидывающие королей. Но большинство из них  объединены  под
одной властью, одним правительством -  Децентрализованным  Демократическим
Трибуналом. И голос, что там приказывает - это голос самого народа.
     - Нет! - прогудел Бром. - Как же сие может быть?
     - Потому что  можно  услышать  голос  каждого  человека,  его  мнение
добавляет вес мнению сограждан. Вот это-то и есть ключ-связь. Вы не можете
иметь здесь такое правительство, потому, что ваши  паршивые  коммуникации,
впрочем это странно, ибо вы  располагаете  потенциалом  для  самой  лучшей
системы, если бы вы только использовали его.
     Он сложил руки на груди и откинулся назад.
     - Но у них там есть большая беда. Они, видите ли, растут, каждый день
по меньшей мере один новый  мир  присоединяется  к  Трибуналу.  При  такой
скорости они скоро достигнут предела своих коммуникаций. После  этого  они
начнут катиться по наклонной плоскости к диктатуре.
     - Но почему это заботит тебя? - не унимался Бром.
     - Я работаю на них. Я - коммивояжер. Я тот парень,  который  ходит  и
подготавливает новые планеты для членства в ДДТ... если они этого захотят,
что бывает всегда, коль скоро они готовы.
     -  И  что  это  за  готовность?  -  улыбнулся  Бром,  стараясь   быть
терпеливым.
     - Коммуникации, как я говорил тебе, но даже  больше  того  -  знания,
образование.
     Он вздохнул.
     - С образованием мы управились. Коммуникации, однако -  другое  дело.
Потому  что  есть  ингредиент  свободы  -   граница.   Она   предотвращает
стратификацию общества. Неважно, что это  такое,  милорд  О'Берин,  король
эльфов, но стратифицированное общество есть еще один путь к тоталитаризму.
Поэтому Трибунал вынужден  продолжать  расти.  Но  если  он  вырастет  еще
немного - замедляющиеся коммуникации станут его смертью. А я лично не хочу
этого, потому что понимаешь ли, у моей мечты есть имя - С_В_О_Б_О_Д_А. Вот
моя мечта. И вот почему Грамарий так много значит для меня.
     - Что-то не пойму, - нахмурился Бром.
     Род улыбаясь, повернулся к нему.
     -  Ведьмы  и  колдуны.  Их  власть  -  слышать  мысли.  Вот   система
коммуникаций, которая нам там нужна.
     Он наблюдал, как понимание и  определенный  страх  появились  на  его
лице, затем отвернулся.
     - Мы нуждаемся в них, - сказал он. - Нам нужно много их. До нынешнего
дня их численность росла медленно. Но  под  защитой  Катарины  она  станет
расти быстрей, и из-за ихней победы в сегодняшней битве их начнут уважать.
И в скором времени все родители будут надеяться, что в  их  семье  родится
колдун или ведьма. И тогда их численность возрастет.
     Бром нахмурился.
     - Но от чего так, что только в одном этом мире из  всех,  о  коих  ты
говоришь, есть ведьмы и колдуны.
     - Потому что люди,  перенесшие  жизнь  в  эту  страну,  ваши  предки,
упавшие с небес, отобрали только тех лиц, для полета сюда, в которых была,
по крайней мере, малость колдовской силы. Они не знали, что  обладают  ей,
она была слишком мала и слишком глубоко спрятана, чтобы увидеть ее, но  по
мере того как сменялись поколения, и они снова и снова  женились  друг  на
друге, эта малость понемножку росла до тех пор, пока не родилась ведьма.
     - И когда же это было? - улыбнулся Бром.
     -  Когда  появились  эльфы.  А  также  баньши,  вервольфы  и   другая
сверхъестественная  фауна.  Потому  что  на  этой  планете  есть  странная
субстанция, называемая ведьминым мхом, которая преобразуется  в  формы,  о
которых думает ведьма  или  колдун.  Если  ведьма  думает  об  эльфе,  мох
превращается в эльфа.
     Бром побледнел.
     - Ты говоришь, что...
     - Не чувствуй себя так плохо из-за этого, - быстро перебил Род. - Все
люди некогда были всего лишь пульсирующими комочками, плавающими  в  море,
просто в  случае  твоего  отдаленного  предка  этот  процесс  был  ускорен
вмешательством ведьм и колдунов. И  это  был  твой  первый  предок,  а  не
оформившееся из мха - это такая  совершенная  модель,  что  может  истинно
размножаться. И даже скрещиваться со смертным.
     Он откинулся спиной к дереву.
     - Гордись, Бром. Ты и твой народ - единственные, кто может  притязать
на звание настоящих туземных граждан.
     Воцарилось молчание, затем Бром буркнул:
     - Да, значит это наша страна. Но какое тебе до этого  дело,  небесный
пришелец?
     - Дело? - покосился на него Род. - Я делал  только  то,  что  пытался
сделать ты, через реформы, предложенные тобой  Катарине.  Равенство  перед
законом - разве это не твоя цель?
     - Да, это так.
     - Ну, она и моя тоже. И моя задача  показать  вам  наименее  кровавый
путь к ней, что я только что и выполнил.
     Он нахмурился, внезапно охваченный мрачными мыслями.
     Бром изучал  его.  Обеспокоенная  Гвендайлон  коснулась  его  головы,
погладив по волосам.
     Род поднял на нее взгляд и попытался улыбнуться. Затем повернулся к
     - Теперь ты понимаешь, почему я сражался за Катарину: потому что  она
защищает ведьм и колдунов, потому что она - реформатор, и Туан тоже, слава
небесам! И вот поэтому-то советники и Пересмешник сражались против нее.
     - Я стар, Род Гэллоуглас, - нахмурился Бром. - Покажи мне.
     Род снова поднял глаза к звездам.
     - Однажды Трибунал станет во главе всех звезд, что ты  видишь  и  еще
многих, которых тебе не видно. И почти все живущие в этих мирах люди будут
ведьмами и колдунами, потому что в их жилах будет течь кровь Грамария.
     Как тебе лавровый венок, Отец Галактики!
     Но некоторые люди не будут колдунами  и  ведьмами,  из-за  этого  они
будут ненавидеть  первых,  и  их  правительство  сильней,  чем  ты  можешь
вообразить. Такая порода называется фанатиками. И они  будут  сражаться  с
демократией до последнего вздоха.
     - Если все будет так, как ты говоришь, - проворчал  Бром,  -  то  эти
люди проиграют, ибо как они смогут противостоять стольким мирам?
     - Они не могут, - ответил Род, - если только им не удастся уничтожить
это в зародыше, им надо отправиться к этому зародышу,  то  есть  сюда,  на
Грамарий, и попытаться... да ведь... убить...
     Бром в ужасе посмотрел на него.
     - Катарину, - закончил за него Род. - Правильно,  Бром.  Советники  и
руководство Дома Хлодвига - это чьи-то пра-пра-пятьдесят раз правнуки.
     - Но как же сие может быть? -  ахнул  Бром.  -  какой  человек  может
навестить своих предков?
     - Они могут. У них есть вещица, называемая машиной времени.  Одна  из
них спрятана где-то в Доме Хлодвига,  другая  -  в  населенных  призраками
тоннелях замка Логайра. Так что стереги тех четырех в вашей  тюрьме  очень
бдительно. У них может быть припасено несколько сюрпризов.
     - Уж будь уверен, постерегу!
     - А советники все погибли, - Род откинулся назад, закрыв глаза. - Что
мило завершает  доклад.  Отошли  его  домой,  Векс.  О,  и  подтверждающий
материал: описание машины времени и главных трюков ведьм и  колдунов.  Сам
знаешь, телекинез, левитация, телепортация...
     - Я знаю, Род, - напомнил ему голос робота.
     - Тьфу! Слуга ты, безусловно, склонный к самоуничижению. Ну,  отправь
его домой.
     Искривляющий передатчик в глубине  баскетбольного  мяча  мозга  Векса
выплюнул двухсекундный визг звездам.
     Какой-то миг все молчали, затем Гвендайлон произнесла:
     - Милорд.
     Род поднял веко и улыбнулся.
     - Тебе не следовало бы называть меня так. Но мне это нравится.
     Она робко улыбнулась.
     - Милорд, ты закончил свою работу здесь...
     Лицо Рода потемнело.
     Он отвернулся, сердито уставясь в землю.
     - Куда же ты теперь отправишься, милорд Чародей? - пробормотал Бром.
     - А, прекрати это! - огрызнулся Род.
     Он мрачно отвернулся.
     - Я  не  чародей.  Я  агент  очень  развитой  цивилизации,  владеющей
множеством трюков, в которые ты бы даже не поверил, но все они -  холодное
железо и его потомство. Я не имею на своем  счету  ни  одного  колдовского
трюка, и я, конечно, не обладаю ни малейшей дозой колдовской силы.
     Он снова поднял взгляд к звездам.
     - Я не чародей, ни в малейшей мере, в еще меньшей степени, чем  самый
последний из ваших крестьян. Мне здесь не место.
     Он почувствовал, как в нем что-то рвется, когда он произнес это.
     - Я сам выбрал такую жизнь,  -  проворчал  он.  -  Да,  я  подчиняюсь
приказам, но делаю это добровольно.
     - Довод, - признался Бром. - Но слабый. По выбору или не  по  выбору,
но ты все же порабощен.
     - Да, -  согласился  Род.  -  Но  кто-то  должен  пожертвовать  своей
свободой, чтобы ее могли иметь наши дети.
     Но это не прозвучало убедительно даже для него самого.
     Бром испустил  вздох  и,  поднявшись,  хлопнул  себя  по  бедрам.  Он
взглянул на Рода своими усталыми старыми глазами.
     - Если ты должен отправиться, значит, должен. Обет - это такое,  чего
не может отрицать ни один человек. Отправляйся к звездам,  но  помни,  Род
Гэллоуглас, если ты  когда-нибудь  станешь  искать  себе  пристанища,  оно
здесь!


     Он повернулся и зашагал вниз по склону. Гвендайлон тихо сидела рядом,
сжимая руку Рода.
     - Скажи мне, - спросила она после некоторой паузы размышления, -  это
только одна мечта отнимает тебя у меня?
     - Да. О, да. - Рука Рода стиснула ее ладонь. - Ты в своем роде забила
во мне все остальные мечты.
     Она повернулась, трепетно улыбаясь, на ресницах ее блестели слезы.
     - Тогда, разве нельзя мне сопровождать тебя туда, дорогой?
     Род сжал ей руку, у него перехватило дыхание.
     - Я желал бы, чтобы ты могла,  но  ты  завянешь  и  умрешь  там,  как
вырванный с корнем цветок. Твое место здесь, где  в  тебе  нуждаются.  Мое
место там. Вот так все просто.
     - Нет, - она печально  покачала  головой.  -  Ты  уезжаешь  не  из-за
принадлежности к какому-либо месту, но из-за обета. Но, дорогой...
     Она повернулась, теперь слезы лились ручьем.
     - Разве мои обеты не столь же сильны, как твоя мечта?
     - Послушай, - крепясь  произнес  он.  -  Постарайся  понять.  Человек
должен иметь свою мечту. В этом-то и заключается разница между человеком и
животным. И человек, утративший свою мечту - нечто меньшее, чем мужчина, и
не стоит никакой женщины. Как бы я мог посметь претендовать  на  тебя,  не
будь я мужчиной!
     Человек должен доказать свою значимость самому себе,  прежде  чем  он
может претендовать на женщину, а мечта - это  и  есть  то  доказательство.
Покуда он трудится ради нее, он имеет право на возлюбленную, потому что он
чего-то стоит. Я мог бы остаться здесь и  быть  очень-очень  счастливым  с
тобой, но в глубине души я бы знал, что не заслуживаю тебя. Потому  что  я
был бы трутнем, самцом без всякой цели. Как бы я мог  стать  отцом  детей,
если бы знал, что их мать намного ценней для мира, чем я?
     - Тогда ты был бы тем, кто завянет и умрет? - прошептала она.
     Род кивнул.
     - Но обет, милорд, не только мой. Разве  добавленных  к  нему  обетов
Большого Тома и старого герцога  Логайра  недостаточно,  чтобы  перевесить
обет звезд?
     Род неподвижно сидел, ничего не говоря.
     - Они велели тебе сохранить этот народ, - тихо произнесла  она.  -  А
что с ними станет, милорд, если те дьяволы из завтрашнего дня снова явятся
к нам? Они наверняка так и сделают, если их ненависть столь  глубока,  как
ты говоришь.
     Род искренне кивнул.
     - И что же тогда будет с мечтой, милорд? - прошептала она.
     С минуту Род оставался неподвижен.
     - Векс, - тихо позвал он.
     - Да, Род.
     - Векс, отправь мою отставку.
     - Твою, что?
     - Отставку, - отрезал Род. - И поспеши с этим.
     - Но, Род, твой долг... честь твоего дома...
     - Да подавись ты ею! Советники могут вернуться, даже если мы разнесем
вдребезги их машины времени. Они сделали это один раз, сделают  и  второй.
Отправляй!
     Векс послушно пробибикал звездам.
     Затем голова Рода поникла.
     - Милорд? - выдохнула Гвендайлон.
     Род слабо поднял руку.
     - Со мной все в порядке, я правильно поступил,  и  это  сделает  меня
счастливейшим  человеком,  потому  что  впервые  в  своей  жизни  я   буду
действовать сам по себе. И в этом-то все и дело. Я отрезал себя от  своих,
они больше  не стоят  за моей спиной  -  дом,  Большой  Брат,  следящий за
мной...
     - У тебя есть дом здесь, милорд, - тихо произнесла девушка.
     - Я знаю, знаю. И  через  некоторое  время  это  пройдет,  и  я  буду
счастливее, чем когда-либо. Но сейчас...
     Он посмотрел н нее, слабо улыбнувшись.
     - Со мной все будет в порядке.
     - Род, - прошептал Векс.
     Род поднял голову.
     - Да.
     - Они ответили.
     Род напрягся.
     - Прочти.
     - "Доклад принят. Просьба прислать координаты для миссии проверки".
     Род кивнул, губы его сжались в горькой усмешке.
     - Продолжай.
     - "Просим вас передумать насчет отставки. Примите постоянное  задание
по  охране  планеты  Грамарий   от   дальнейшей   инфильтрации   подрывной
деятельности."
     Род выпрямился, непонимающе уставился в пространство.
     - Что?
     - Они хотели бы сделать  выбранное  тобой  положение  официальным,  -
ответил робот.
     - Что такое, милорд?
     - Они хотят, чтобы я остался, - ответил он.
     Затем Род повернулся к ней, жизнь сменила ошеломленное  выражение  на
его лице.
     - Они хотят, чтобы я остался!
     - Где остался, милорд? - спросила Гвен, улавливая первые слезы.
     - Остался здесь! - проревел он, вскакивая на ноги и широко  взмахивая
рукой, чтобы включить всю планету. - Здесь, на Грамарие! Агентом! Гвен,  я
свободен! Я дома!
     Он упал на колени, повернувшись к ней лицом, вцепившись руками в ее
     - Я люблю тебя! - прокричал он. - Выходи за меня замуж!
     - Отныне и навеки, милорд! - воскликнула она,  сжимая  его  лицо  меж
ладоней и проливая слезы.
     Он сграбастал было ее, но она сдержала его, приложив ладонь  к  губам
Рода.
     - Нет, милорд. Только чародей может поцеловать ведьму.
     - Ладно, чародей я, чародей! Только поцелуй меня, а?
     Она приникла к его губам.
     Род ухмыляясь сцепил руки у нее на пояснице.
     - Гвен, - прошептал он, - так это  правда,  что  говорят  о  сельских
девушках?
     - Да, милорд, - она  опустила  глаза  и  принялась  расстегивать  ему
камзол. - Теперь ты от меня никогда не избавишься.

Популярность: 2, Last-modified: Wed, 05 Jul 2000 19:22:28 GmT