Мелькор еще не восстановил силы после борьбы с Единым и Валар. За
гранью мира ныне пребывал он, и на время Валар получили власть над Ардой.
     И была ночь, но они не увидели ни Луны, ни звезд.
     И был день, но они не увидели Солнца.
     Казалось им -- темнота окружает их; ибо до времени волей Единого были
удержаны глаза их.
     Тогда-то Ауле, великий Кузнец, создал то, что назвали Валар Столпами
Света. Золотые чаши поместили на них, и Не-Тьмой наполнила их Варда, и
Манве благословил их. И поместили Валар Столпы Света: Иллуин -- на севере,
и Ормал -- на юге. Созданные из Пустоты и Не-Тьмы, в скорлупу Пустоты
замкнули они частицу Эа -- Арду.
     В то время дали ростки все те семена, что посадила в Средиземьи Вала
Йаванна, и поднялось множество растений, великих и малых: мхи и лишайники,
и травы, и огромные папоротники, и деревья -- словно живые горы, чьи
вершины достигали облаков, чье подножие окутывал зеленый сумрак; и яркие
сочные цветы -- сладким тягучим соком напоены были их мясистые лепестки.
     И явились звери, и бродили они по долинам, заросшим травами, и
населили реки и озера, и сумрак лесов.
     И нигде не было такого множества растений и цветения столь бурного,
как в землях, находившихся там, где встречался и смешивался свет Великих
Светильников. И там, на острове Алмарен, что в Великом Озере, была первая
обитель Валар -- в те времена, когда мир был юным, и молодая зелень еше
была отрадой для глаз творцов. И долгое время были весьма довольны они.
     Радостно было Валар видеть плоды трудов своих; и назвали они время
это -- Весной Арды; и, дабы ничто не нарушило течения ее, не в силах
повелевать пламенем Арды, попытались они усмирить его, и под землей
заключили его.
     Но открыли Валар путь в Арду тварям из Пустоты; и те поселились в
непроходимых лесных чащах и в глубоких пещерах. Временами покидали они
свои убежища, и в ужасе бежали от них звери. И увядали растения там, где
проходили они -- как клубится ползучий серый туман. Так Пустота вошла в
мир.

     ...Он задыхался; каждый вздох причинял ему боль -- острые мелкие
горячие иглы кололи легкие изнутри. На лбу и висках его бисеринками
выступил пот. Ему казалось -- он дышит раскаленным, душным, влажным
сладковатым туманом...
     Что это?
     Незачем было спрашивать. Он знал: Арда. Жизнь Арды была его жизнью,
боль Арды -- его болью.
     Он должен был помочь.
     Он снова вступил в Арду. Это было нелегко: словно какая-то упругая --
пружинящая невидимая стена не пускала его; словно огромная ладонь
упиралась ему в грудь, отталкивала настойчиво и тяжело. Он с трудом
преодолел сопротивление.
     И страшен был мир, встретивший его, ибо мир умирал; но даже в
мучительной агонии своей был он прекрасен.
     Вечный неизменный день пробудил к жизни семена и споры тысяч и тысяч
растений. Огромные деревья тянулись к раскаленному куполу неба, и
поднимались травы в человеческий рост на холмах. Но в лесах плющи и вьюны
медленно и упорно ползли вверх, впиваясь в бугристую шершавую кору, и ни
один луч света не пробивался сквозь тяжелую листву. И под сенью
исполинских деревьев кустарники, травы и побеги душили друг друга,
рождались и умирали, едва успев расцвести.  В душном жарком воздухе
умершие травы, увядшие цветы, опавшие листья быстро начинали гнить, и
запах тления смешивался с запахом раскрывающихся цветов.  Пыльца --
золотистое марево -- была повсюду; все было покрыто ее мягким теплым
налетом, и медовый приторный привкус не сходил с языка, и губы были
липкими и сладкими, и от густого тяжелого аромата цветов кружилась голова.
Влажный теплый воздух наполнял легкие, как вязкая студенистая масса.
Растения давили и пожирали друг друга, и в агонии распада цеплялись за
жизнь; и хищные плющи высасывали жизнь из деревьев, и деревья упорно
тянулись вверх, стремясь опередить друг друга...
     Симметричный мир, где царит вечная Не-Тьма.
     Симметричный мир, где нет ни гор, ни впадин.
     Здесь некуда течь рекам, и озера становятся болотами, затянутыми
тиной и ряской, и буйным цветом цветут они, и в них копошатся странные
скользкие мелкие твари, и густой золото-зеленый туман ползет с болот,
стелется по земле: удушливый запах гниения и густой, почти физически
ощутимый аромат болотных трав...
     И здесь рождаются безумные хищные растения -- росянки, усыпанные
золотистыми бриллиантами сладких манящих капель...
     Растения сплетаются, движутся, ползут, стискивают друг друга в
смертных объятиях; и в сумеречных чащах темные мхи разъедают стволы
деревьев, как проказа; и пятна ядовито-желтой плесени на их скрюченных
корнях похожи на золотые язвы, и деревья гниют заживо, становясь пищей для
других, и животные сходят с ума...
     Такой была Весна Арды.
     Такой увидел Арду Мелькор.
     Он стиснул виски руками.
     Мир кричал: первый крик новорожденного переходил в яростный вопль --
и в предсмертный хрип. Арда глухо стонала от боли, словно женщина, что не
может разрешиться от бремени; огонь, ее жизнь, жег ее изнутри -- не
вырваться.
     Крик пульсировал в его мозгу в такт биению крови в висках, не
умолкая, не умолкая, не умолкая ни на минуту.
     Жаркая боль стиснула его сердце, словно чья-то равнодушная рука.
     Не-Тьма враждебнее Тьме, чем Свет.
     Не-Тьма царствовала в мире.
     На мгновение Властелину Тьмы показалось: все кончено.
     Ему показалось: это гибель.
     Для Арды.
     Для него.
     "Но я еще могу действовать..."
     Один?
     Нет, не один. Он никого не видел рядом -- но они были, сильные и
дружелюбные, те, кого позже назвали Валар -- "злыми духами из мрачных
глубин Эа". Он знал: если у него не хватит сил -- они помогут ему.
     Он поднял руку.
     И дрогнула земля под ногами Валар.
     И рухнули Столпы Света: Тьма поглотила Не-Тьму.
     В трещинах земли показался огонь -- словно пылающая кровь в
открывшихся ранах.
     По склонам вулканов ползла лава, выжигая язвы, оставленные Не-Тьмой
на теле Арды, и с оглушительным грохотом столбы огня поднимались в небо.
     Из глубин моря поднимались новые земли, рожденные из огня и воды, и
белый пар клубился над неостывшей их поверхностью.
     И была ночь.
     ...И над ночной пылающей землей на крыльях черного ветра летел он, и
смеялся свободно и радостно.
     С грохотом рушились горы -- и восставали вновь, выше прежних. И
кто-то шепнул Мелькору: оставь свой след...
     Он спустился вниз и ступил на землю. Он вдавил ладонь в незастывшую
лаву, и огонь Арды не обжег руку его; он был -- одно с этим миром.
     И на черной ладье из остывшей лавы плыл он по пылающей реке, и
огненным смехом смеялась Арда, освобождаясь от оков, и молодым, счастливым
смехом вторил ей Мелькор, запрокинув лицо к небу, радуясь своей свободе и
осознаной, наконец, силе.
     ...И был день. И в клубах раскаленного пара, в облаках медленно
оседающего на землю черного пепла встало солнце, и свет его был алым,
багровым, кровавым.
     И было затмение Солнца.
     Ущербное, оно обратилось в огненный, нестерпимо сияющий серп, а потом
стало черным диском -- пылающая тьма; и корона протуберанцев окружала его,
и в их биении, в танце медленных хлопьев пепла слышался отголосок темной
мятежной и грозной музыки; в нее вплетался печальный льдистый шорох и
тихий звон звезд, как мучительная, болезненно нежная мелодия флейты, -- и
стремительный ветер, ледяной и огненный, звучал как низкие голоса
струнных; и приглушенный хор горных вершин -- пение черного органа...
     ...Теперь он стоял на вершине горы. Он протянул руки к раскаленному
черному диску, и темный меч с черной рукоятью из обсидиана лег на его
ладони, и огненная вязь знаков змеиным узором текла по клинку: Меч
Затменного Солнца.

     Когда утихла земля, и пепел укрыл ее, словно черный плащ, и
развеялась тяжелая туманная мгла, Мелькор увидел новый мир.
     Нарушена была симметрия вод и земель, и более не было в лике Арды
сходства с застывшей маской. Горные цепи вставали на месте долин, море
затопило холмы, и заливы остро врезались в сушу. Пенные бешеные
неукрощенные реки, ревя на перекатах, несли воды к океану; и над
водопадами в кисее мелких брызг из воды и лучей Солнца рождались радуги.
     Так мир познал смерть; и вместе с Ардой на грани смерти был
Возлюбивший Мир.
     Так мир возродился; и вместе с Ардой обрел силы для жизни и борьбы
Возлюбивший Мир.
     Мелькор вдохнул глубоко, всей грудью, воздух обновленного мира. И
улыбался он, но рука его лежала на рукояти меча.
     Бой был еще не окончен.
Популярность: 1, Last-modified: Sat, 27 Apr 1996 20:46:18 GmT