Date: 25 Dec 1996
From: Глеб Байда ([email protected], [email protected])
Я с компанией этим летом плавал по Луху и Клязьме, очень
впечатлился и кое-что записал. У тебя в библиотеке уже есть про
Лух, но, на мой взгляд, суховато и не про весь. Неправильно
плавают. Об этом в моих "впечатлениях" в резюме сказано.
---------------------------------------------------------------
Гладкая красивая речка для семейного сплава. Категорийность 1.
---------------------------------------------------------------
Как мы плавали по Луху и Клязме: 215 км от Луха до Гороховца.
Впечатления Байды Г. ([email protected])
Действующие лица и плавсредства. Экипаж "Салюта-4,7": Романов В. и
Чернышев С. Экипаж "Тайменя-2" (семейный): Байда Г., Белова Л., Байда Ж (5,5
лет).
Выехали 6 июля 1996 поездом Москва-Кинешма до ст. Вичуга, на которую
прибыли до полудня на следующий день, проведя в вагоне часов 10. От станции
автобусом до с. Лух, которое и стоит на левом берегу речки Лух.
Впечатления первого дня. Наскоро осмотрев-обегав сельский парк с валами
да пару церквей, собрав лодки да уложившись, мы отплыли в пятом часу вечера.
В этот день пришлось пройти километров 15, ибо не было возможности встать на
ночлег из-за заболоченности берегов. Поразила чистота воды, обилие водной
растительности, цветов. В прозрачной толще хорошо виднелись стайки мелких
серебристых рыбешек. Мы продирались через немыслимо узкие водные протоки,
изгибающиеся порой по столь крутой дуге, что пятиметровый "Таймень" заметно
проигрывал в проходимости перед "Салютом", который короче на 30 см да еще
был пока без руля. Когда ж долгожданный ориентир и твердь земная -- с.
Худынское?! Вот, наконец, и оно -- как раз через два часа от старта, как
обещал Рыжавский. Вдоль берега стоят серые бревенчатые баньки -- попарился
-- и в речку! А меж банькой да речкой -- столик со скамеечкой -- можно и
перекусить, глядя на красу земную, что мы и сделали. Лариса вынула хлеб,
купленный в Лухе, начала резать. Слышу, шепчет мне: "В хлебе-то
жучки-червячки! Что делать?". А что делать -- супермаркетов здесь нет --
мажь толще шоколадной пастой, да ешь! Так и сделали, и не пожалели. Я так и
не глянул, что там запечено в хлебе для вкуса. После Худынского плыли -- по
открытой воде в прикрытых тростниками берегах -- часа полтора или больше.
Еще сельцо миновали. Увидишь кого -- спросишь, когда, мол, земля? Скоро да
скоро. Уже почти темнело, когда, наконец, показался единственный и без
преувеличения удобный выход на берег, который к тому же был хорош и для
ночлега.
Мытарства на пути к Мыту. На следующий день отправились очень
поздно -- в час дня. Несколько часов убегали от непогоды, но где-то в 5-6
часов она нас таки настигла и как! Натянутый струной фронт клубящихся
облаков догнал нас на маленьком острове, куда мы, к счастью, догадались
высадиться. Никто из нас еще не попадал под такой дождь в средней полосе
России. Сбились в кучку, накрывшись нашим старым "керженским" тентом,
заволокли туда же кое-что из снаряжения. Жутко было от молний и раскатов
грома. Фронт прошел, и дождь почти прекратился. Каково же было наше
удивление, когда все повторилось: и бешеные потоки воды с небес, и
вырывающий тент ветер, и устрашающий блеск молний... Непогода прошла, и надо
было двигаться дальше. Вылив из "Тайменя" ведра два воды ("Салют" был
накрыт), мы стали собираться. Мы сами, наше снаряжение и фототехника были
сухими. На берегу супротив нашего островка возникла долговязая фигура
аборигена, который, кажется, пас коров неподалеку и пережил как-то
вышеописанное явление природы. Затеяв обсуждение совместно пережитой
непогоды и дав нам "ценные указания" относительно продолжения маршрута, с
особенным акцентом на поджидающие нас препятствия, пастух предложил нам
подкрепить свои тела и души банкой молока и караваем самопеченого хлеба.
Живописуя размеры хлеба, пастырь закруглил руки у пуза, чем и сразил нас
всех. Коекак передали деньги -- 5 тысяч -- с острова на берег. Благодетель
исчез, обещав явиться через минут 25-30. Это время как раз ушло на сборы:
выливание воды из лодки, укладку вещей. К обещанному сроку "благодетель" не
явился, а ждать более мы не могли, так как надо было успеть добраться до
места ночлега, а сколько до него еще предстояло добираться было не ясно.
Итак, мы отправились, не дождавшись припасов и перешучиваясь на этот счет.
Это не оказалось неожиданностью, ибо некий другой абориген сообщил нам, что
личность "благодетеля" весьма ненадежна. Однако ж, может он и явился позже и
вовсе не имел намерения помошенничать, а просто по сельской привычке "не
наблюдал часов". По описанию маршрута, встать можно было в 5-7 км ниже села
Мыт, однако, мы и до самого села никак не могли добраться. Наконец, увидали
купол. Вечерело. Надо было становиться на ночлег, ибо за село плыть уже не
было времени. Река предложила два варианта подхода к селу и, как мы
надеялись, к долгожданной тверди. Выбрали тот, что был прямо по курсу и
более широкий и, как оказалось, верный -- прямо напротив села выглянуло
небольшое место удобное для выхода. Вышли. Да, вполне пригодное: и ровно, и
высоко над водой, и недостижимо из села, хоть и вот оно, напротив, и сушняк
есть. Стали выгружаться на бережок. Удобный пятачок был занят местной
лодкой, поэтому причалить можно было только носом к берегу, а не бортом. Так
и причалили: двумя байдарками по бортам этой лодки. Вот тут и произошло
некоторое приключение. Володя был в "Салюте" и передавал мне вещи, а я
принимал их, сидя или стоя в центральной лодке, и придерживал "Салют".
Володя от усталости потерял бдительность, и встал, видимо, на край байдарки.
В одно мгновение борт "Салюта", что я придерживал, взметнулся вверх и встал
почти вертикально. Я увидел володькины руки, вцепившиеся в поднявшийся
фальшборт, тогда как сам он, как мне показалось, был по шорты в воде.
Две-три мысли мелькнули в моем сознании: "Не удержу!", "Ишь, как крепко
держится!" (с досадой), "Нет, удержу!" К своему удивлению, я успел
среагировать на случившееся и, навалившись на подскочивший борт, удержал
байдарку от переворота, а затем с усилием выровнял ее. Никто из наших ничего
не заметил. Володя, как оказалось, не был в воде с ногами -- ноги были
лодке, а вот пятую точку он макнул. В сумерках установили палатки и развели
костер. К моему удивлению, сухие сучья и ветки не промокли насквозь под
ливнем, а были сыры только снаружи. Возвышенное место, на котором мы встали,
было окончанием старой дороги в Мыт, продолжавшейся мостом через реку.
Несколько рядов свай этого моста перегораживали реку как раз перед нашими
палатками. Справа виднелась еще не в конец доломанная церковь, точнее,
довольно большой храм, по колокольне которого мы ориентировались, подбираясь
к Мыту.
От Мыта до "Зоны покоя": в поисках стоянки. В двух мытовских
продуктовых хлеба не оказалось, а Лух за Мытом был все таким же
тростниковым. Проплывая ниже, мы не увидели явно обещанной картой стоянки в
5-7 км от села. Большое впечатление -- на фоне слабого беспокойства --
произвели разливы Луха. Один из них был настоящим озером. Простор глазу,
мелководная -- с метр или несколько больше -- гладь прозрачной воды,
проросшей изнутри и поросшей поверху растительностью. Практически
отсутствующее течение, в лучшем случае едва угадываемое по невразумительному
наклону трав.
Выбравшись из разливов и безбережья, мы причалили к деревеньке
Гоголи, как нам сказали местные жители. Маленькое тихое милое местечко на
берегу тихой чистой речки. Полюбовались на колодецжуравль, купили три литра
молока, перекусили и сфотографировались на причале и отправились дальше...
Воронов обещал еще стоянку километрах в 20 от предыдущей -- не замеченной
нами. И в этот раз мы ничем не прельстились, хотя пару раз где-то в
указанном районе можно было выбраться и встать. Невольно пренебрегая
рекомендацией плыть левой протокой, а правую оставить в покое -- в
соответствии с надписью на щите "Зона покоя", -- мы встали сразу вскорости
за этим щитом на правом берегу, поскольку левую протоку мы проворонили, а
место стоянки уже было обжито и удобно и уединено. Ночь оказалась, говоря
мягко, волнительной. Женька впервые за все наши походы вполне внезапно
оказался простывшим, что произвело -- не могло не произвести -- большой
переполох в нашем стане. Нагрели питье, дали аспирин. За ночь было два
аврала. Как это было ни неуместно, я сделал два чудных кадра раннего -- на
исходе зари -- утра над рекой: блекнущее розовато-желтое солнце, отраженное
в глади воды на фоне мягко-молочного тумана. Вообще же вставал вопрос о
прекращении похода. Утром, однако, оказалось и мудренее, и веселее ночи:
Женька заметно повеселел. Сетенка наша, поставленная накануне вечером и
единожды за весь поход, никого не поймала.
На пути к Мугреево-Никольскому. Плывем дальше. Впереди -- Мугреево-Дмитриевское и Мугреево-Никольское. В первом Никольском мы
наконец-то купили десяток яиц -- раньше везде был отказ. Видать, в июле куры
на Лухе в отпуске. Прикупив еще и творога -- больше килограмма за 4 тысячи!
-- и молока, от души подкрепились на бережку. Правда, во время этого
блаженного занятия к нам очень некстати подсел местный очень общительный,
бывалый и интеллектуальный пастух и немилосердно отвлекал от этого
серьезного дела.
Приключения в Мугреево-Никольском. Вот и Мугреево-НикольскоеЖ
пляжик, плещущиеся дети. Тут же река раздваивается: часть воды уходит в
более узкую левую протоку, частично перегороженую заборчиком. Вышли,
искупались, набрали весьма мутной воды из колодца, тщательно испросили как
лучше плыть. Сказали, налево и предупредили, что пониже будут проблемы. И
как правы они оказались! Левая протока вскорости, как мы убедились,
соединялась с правой, образуя некое расширение, где виднелось буйное
шевеление детворы. В этой протоке оказались какие-то незначительные
деревяшки и колья, потребовавшие от нас предварительного осмотра и проводки.
Это, наверное, заняло минут 20, учитывая наши основательность и
трусоватость. Радоваться, однако, было рано. Упомянутое расширение как-то
неожиданно сужалось, вода заметно ускорялась, прорывалась через неплотный
деревянный заборчик, образуя маленький перекатик, и, еще более сужаясь, уже
довольно стремительно ныряла под узкий деревянный безопорный мост и сразу же
за ним круто -- под прямым углом -- сворачивала налево, минуя вымытое на
повороте углубление в правом берегу и ощетинившееся качающимися в потоке
сучьями и корнями дерево. Сразу после поворота на левом берегу был маленький
пляжик, а река вскорости уходила вправо. Все это мы подробно осмотрели,
повздыхали и стали разгружать наши суда, вынося все тонущее,
непринайтовленное и оптико-механическое. Ну и Женьку, разумеется. Первыми
пошли мы с Ларисой -- как более крутые по части передряг. Подплыли к
окошечку в заборчике -- шириной с метр или чуть больше -- , сложили весла
вдоль бортов, проскочили, прошли под мостом и сразу же резко, орудуя изо
всех сил, вырулили веслами и рулем налево, выбрались на пляжик. То же самое
мне пришлось повторить на "Салюте" с Сергеем, только в этот раз я уже сидел
спереди -- впервые за все мои плавания! И в этот раз прошли хорошо, только
на повороте наш не вмеру могучий Сережа, вспомощенствуемый мною, не
ожидающим такой его прыти, так крутанул лодку, что мы чуть не развернулись в
обратном напрвлении. И чуть ли не пристали к левобережному пляжику правым
бортом. На этом пляжике мы развернули наши припасы, вытащили кашку и,
довольные собой, поели. Ну кто ж знал, что самое впечатляющее на сегодня нас
еще поджидало -- и в непосредственной близости. Поплыли дальше. Речка
раздвоилась, предложив два варианта пути. Сунулись вправо, так как вход в
левую протоку венчали деревянные воротца-заборчик, выглядевший
негостеприимно. В правой протоке, однако, сели на мель да и вид вперед
как-то не понравился: так же мелко и быстровато. Наш семейный экипаж
развернулся и пошел в левую протоку.Ворота оказались вполне проходимыми, как
мы оценили на глаз предварительно и на практике. Дальше же нам ни думать, ни
выбирать не пришлось. Мы даже не успели предупредить Сергея с Володей. За
воротами речка довольно стремительно продолжала бег, а в русле "елочкой"
отдыхали огромные тесаные брусы от снесенного раньше моста. Здесь нам
пришлось изобразить наконец-то водный слалом, увертываясь от брусьев,
упираясь веслом, спрыгивая с мели. Причалив к пляжику, мы смогли увидеть
прохождение второго экипажа. Миновали удачно.
На ночевку встали вскорости -- виднелись серые крыши деревеньки,
ныне уже считающейся "пригородом" Мугреева-Никольского. Ровное открытое
место на сухом и довольно высоком правом берегу. За дровами надо идти в
недалекий лес. Пошел. Срубил что-то и скорее назад. Вылез весь облепленный
комарами. Но коряжку не выпустил. Экипировался: поднял капюшон анорака, под
ним -- кепка с длинным козырьком, сверху на все -- цилиндрический капроновый
накомарник, влез в непробиваемые комариными носами штаны, натянул
разноцветные перчатки. Вот теперь можно было работать. Жарковато, однако.
Лес молодой, частый, гнилой. Под ногами мягко, подпружинивает, влага. Запах
сырости. Вместо сушняка -- трухлявая гниль: рубишь ствол внизу, а он ломится
посредине сам. Выволочь добычу нелегко. Сделал несколько ходок. Закончил с
облегчением -- жутковато в этом леске, хоть и свои рядом... А на биваке --
ни комарика! Всех выдувает. К темноте все ж появились немного. А мы с
Сергеем затеяли ночное купание, за которым последовало бегание нагишом по
берегу с целью высыхания, удирания от комариков -- хоть не комарищ! -- и
морального удовлетворения. Завтра -- после Лукино, а особенно после Талиц,
Лух, наконец-то, должны одеться в сухие лесные берега.
Лукино, кажется, прошли, не заметив. А вот во Взвозе и
искупались, и перекусили, и отдохнули. Собирались даже в магазин заглянуть,
но нам сказали, что не стоит -- скоро Талицы, а в Талицах есть все.
Талицы. Пришвартовались у понтонного причала, где бабы стирают
белье и драют ковры. Володя остался стеречь корабли, а остальные отправились
в город. Босиком. Едва идем -- солнце раскалило и дорожную пыль, и асфальт.
Приличное местечко: есть и многоэтажки, и даже зона. Заключенные в форме
ходят по улицам. Купили буханки четыре хлеба. И -- не удержавшись -- бутылку
холодного пива. Мы с Сергеем отправились на деревянный узкоколеечный мост --
посмотреть как его проходить. Глубже всего слева, два хороших прохода, а
ниже моста какие-то минимальные проблемы: тут завернуть, там сваи обойти.
Однако, все же шевельнуься надо. Обдумали. Донесли до остальных. Посмотрели
от причала. Ребята пошли первыми. Идем на расстоянии сзади. Что такое:
передние что-то замедлились-зависли перед мостом. Выбирают в какой пролет
идти? Довыбирались: на довольно слабом течении прилипли левой "скулой" прямо
к опоре. Замешкались. Мы подходим, правый пролет занят, значит, что ж
выгребаем в левый. Под мостом оказываемся одновременно -- каждый в своем
пролете, а замостные пустяки требуют прохода по-очереди. Резко прибавляем
ходу, из под моста выходим первыми, проходим меж рядом свай и левым берегом.
Мужики сзади. Впереди купается толпа детей и взрослых. Народ наглый,
городской, тертый -- норовит удаль показать, то поднырнуть, то лодку догнать
да зацепиться, а дальше -- бог его знает, чего хочет. Прибавляем ходу,
лавируем, угрожающе разговариваем с местным населением. Прошли и этих.
От Талиц до Фролищ. Талицы остались позади. И -- все верно! --
река оделась лесом. Минутах в двадцати ниже Талиц -- высокий белопесочный
обрывистый левобережный яр, покрытый сосной. Так неожидан и красив, что так
и проплыли, не сфотографировав. Плыли, наверное, не больше часа -- хотелось
наконец-то встать на стоянку пораньше. Как только шум Талиц стал не слышен,
выбрали левобережный пляжик, наверх наискось -- тропка, выше -- ровная
площадка с костровищем среди сосен. Комаров нет. Как выяснилось, они
"выходят на работу" к 10.30-11. Сергей образцово-показательно натянул
палатку, потом взялся одной рукой за колышек, в другой руке -- топор,
приложил обух к колышку и попросил себя запечатлеть. Некоторых остальных --
которые по-вреднее -- это весьма позабавило. Запечатлели, однако, предложив
предварительно все ж постучать по колышку для большей правды жизни. Фото
вышло вполне замечательное: серегины мускулы играли, палатка была высока и
туга.
На следующее утро порешили немного проплыть и встать совсем рано
-- на "полудневку". Погребли часа два и встали часа в два. Очень уютная
рыбацкая стоянка: стол со скамьями, бревна и дрова вокруг костра. В
дальнейшем все наши стоянки на Лухе были так же комфортабельны. И при этом
-- весьма опрятными. Я наконец-то наладил снасти: две донки-закидушки, а
потом и примитивную удочку без поплавка и грузил. Подходящий хлыст был здесь
же на стоянке. В качестве наживки для донок использовал ракушечье мясо.
Рыба, кажется, насадку объедала, но не ловилась. В речке недалеко от берега
суетилась какая-то рыбья мелкота, вот я и взялся за нее. Самый маленький
крючок был якобы четверочка, но и этот едва умещался во рту у этой мелкоты.
А клевала она очень настырно. Поймал аж семь штук. Серебристые, с
желтовато-серыми плавникпми они очень фотогенично смотрелись в белой
прямоугольной пластиковой тарелке на фоне медно-сосновых брусьев скамьи.
Только месяца через два, после основательной работы со специальной
литературой, мне наконец удалось идентифицировать улов. Уклейка! Первый улов
рыболова-"чайника". Уху мы из нее сделали, но она горчила, ибо мы, не
побрезгамши, не потрудились ее выпотрошить. Природа располагает гребца к
антропоморфизму и одушевлению ее тварей. Пьем какао. На краю кружки --
капелька питья. Прилетает мушка полосатая с тонкой талией и принимается
пить. Да как -- за обе щеки! Выпила всю каплю. Мы ей еще. Увидала, подбежала
-- и прям с глазами туда голову макнула, только видно как ходит
брюшко-насосик. Отошла покачиваясь, едва переставляя ноги. С видимым усилием
взлетела и кое-как добралась до висящей над столом сосновой ветки. Мы все
пятеро смотрели этот спектакль.
Перед Фролищами -- одно из красивейших мест на Лухе. Забравшись
на высокий левый берег любуешься чудесным видом мелководной "красной" реки,
обрамленной нежно-дымчатой зеленью леса. Под тонким слоем воды четко
просматривается характерный сетчатый рисунок песчаных волн-намывов,
исчезающий в темноте более глубоких вод левого берега. Впадающий тут же
ручей -- цвета крепчайшего чая. Впечатление памяти превосходит по яркости
выверенно-сдержанный пейзаж, запечатленный технологическим совершенством
Fujichrom'а.
Фролищи. Фролищи обозначились колокольней и усеченными главами
своего собора. Впечатляет, хотя и не столь ошеломительно, как чудный град
Макарьевского монастыря, когда под свинцовым низким небом вливаешься в Волгу
с располневшими от многодневных дождей и подпертыми волжской плотиной водами
Керженца. Да, в этот раз погода, отбесновавшись в самом начале, баловала
нас. Останки Фролищевой пустыни мы облазали в две смены. Это самое высокое
место в здешней плоской округе. А забравшись до середины башни колокольни,
можно полюбоваться видом лесов, скрывающих только что принесший нас Лух.
Очень неплохо смотрится фотография -- вертикальный кадр -- сделанная через
узкую бойницу башни. Вид в другие стороны, к сожалению, испорчен лесопилкой
и тому подобными памятниками современности. Говорю "башня", "бойница",
потому как колокольня сделана в очень оборонном стиле.
Фролищи занимают оба берега: слева "город" и обитель, а справа --
"деревня" в несколько домов, очень ухоженных и добротных. Здесь можно купить
молоко, что мы и сделали, но только в этой деревне цены вполне городские --
2 тыщи литр. Обе части соединяет автодорожный деревянный мост. Но
"деревянный" -- не то слово: он "очень деревянный". До сих пор жалею, что не
запечатлел его. Толстенные ноги-быки с бревенчатыми обтекателями, сам
старый-престарый. Аборигенка сказала, что детишки в хорошую воду сигают
сверху. Не успел я удивиться, как вижу-слышу -- точно -- сигают. Так ведь та
же аборигенка сказала, что такой низкой воды в Лухе отродясь не видали, как
в этот раз.
Вниз от Фролищ. Река за Фролищами все так же хороша. Мелководна,
песчана, коряжиста, ржавокрасна, лесиста. Если хотите, однообразно красива.
Однако,покупаться вдоволь не хватает простора. Вскоре после Фролищ --
большой левобережный завал, оставляющий совсем немного читой воды для
прохода, которая в этом месте круто сворачивает вправо, полушутливо угрожая
навалить челнок на хаотично нагроможденные стволы. Прошли без проблем, но
при участии почемуто довольно многочисленных добровольных лоцманов,
скопившихся на левом берегу, которые нам громкими воплями советовали как
пройти. Слава Богу, не споткнулись.
На последней стоянке на Лухе -- 15 июля -- устроили маленький пикник по поводу дня рождения Володи: с распитием белого вина и поеданим мармелада, кои были закуплены виновником во Фролищах. Торжество пришлось как раз кстати: наше благодушное единодушие дало
трещинку, так как Сергей заторопился домой, лишая нас заслуженной надежды на
дневку, а я довольно болезненно среагировал на это покушение, поскольку река
-- святое.
Плывем, плывем и чувствуем приближение Клязьмы: лес начал редеть
и мельчать, берега понизились, появился ивняк, речка стала уже и глубже. А
вот показался вдали высокий синий берег Клязьмы. Скоро. Вышли на бережок и
дальше на просторный луг. Цветение трав, копешки сена вдали, небо,
клязьминские правобережные "горы". Бегали бегали с фотоаппаратами --
красота, а в кадр не кладется! Оказалось, что люди нужны на пееднем плане.
Ну, мы за них и сошли.
Клязьма. Лух вошел в Клязьму как то неприметно, неожиданно, не
предупредив ничем. Я был рад увидеть старую знакомую. Как и в прошлый раз,
она легко уносила нас вниз. Мы вздохнули свободно: ни коряг, ни мелей!
Объявившийся после тесного Луха простор внес приятное разнообразие в
завершение нашего путешествия.
Вот и последняя наша -- десятая -- стоянка. Завтра Гороховец, сборы и -- прощайте, Лух и Клязьма! Грустновато. Пытаюсь забрасывать
донки, но вытягиваю только травы речные. Уметь надо, теоретик. Чуть выше
рыбаки на резинках что-то умело предпринимают и явно без рыбы не останутся.
Не сплавал не спросил. Просторные быстрые воды Клязьмы и скорое расставание
навеяли на нас мысль проверить скорость-легкость хода "Тайменя-двоечки"
ежели на нем -- в три гребца. Усадили Серегу заместо Женьки-пассажира,
вооружили третьим гибридным веслом (одна лопасть от "Салюта", другая от
"Тайменя") и пустились сначала вниз по Клязьме, а затем назад. Володя,
наблюдавший с берега, сказал что скорость очень впечатляюща. И нам гребущим
очень понравилось. Особенно вниз: Клязьма-то несет усердного гребца
километров 7-8 в час. Порешили, что плавать так вполне можно, ежели с рулем
да приноровиться. Но не на Лухе. Мы итак пол-Луха на пузе проскребли, на
мелях посидели да стукнулись несчетное количество раз о стволы. Правда, не
порвались и крепко не поцарапались.
До Гороховца дошли, наверное, за час. Сфотографировались на воде
экипажами "в три четверти". Прошли под понтонным мостом и стали на городском
пляже. Собрались-уложились. Мелкий дождик и суетное торопление домой не дали
нам осмотреть городок. А там есть что посмотреть и сфотографировать. Городок
очень компактный и своеобразный. Доехали до станции Гороховец (странно,
багажный билет гораздо дороже пассажирского), оттуда до Вязников.
Подремали-помучились ночью часов 6 в сидячем нижегородском вагоне до Москвы.
А в обед были дома -- в Пущино.
Лух -- классная река, а в сочетании с Клязьмой -- и того лучше. По Луху
плавать необходимо. Только не от Фролищ! И даже не от Талиц. Как минимум --
от Мыта. А лучше всего -- от самого Луха-села. И по меньшей мере до
Гороховца -- 215 км. Вот тогда это будет однозначно не хуже Керженца,
пожалуй, даже лучше, хотя превосходные степени сравнивать трудно. Тот кто не
видел верхний Лух, получает очень неполное, обедненное представление о реке
и ее своеобразии и разнообразии. Протоки, заводи, разливы, тростники и
цветущие водные травы верховьев надо увидеть. Стараясь, чтобы непогода или
ночь не застали вдали от годного для выхода места. На первой половине пути,
до Мугреево-Никольского, нередко путь преграждают деревянные заборчики.
Выглядят они довольно неприятно, но практически все они имеют дыры,
достаточные для прохода лодки, и расположены в местах с очень слабым
течением (за исключением заборчика в Мугрееве-Никольском). Прорубаться или
дырявиться нам не пришлось.
Популярность: 1, Last-modified: Mon, 03 Jan 2000 06:57:33 GmT