---------------------------------------------------------------
© Copyright Владимир Морозов
From: [email protected]
Date: 9 Apr 1999
---------------------------------------------------------------
Закон Вселенной - в каждой капле,
Как смысл жизни - в ней самой...
Покуда речка не иссякла,
Плыви осмысленно, друг мой.
Ты ушибался о пороги
И бездну примерял ко лбу -
Тебе умышленные боги
Готовят личную судьбу.
Тебя, по образу с подобьем
Их сотворившего себе,
Поставят с головы на ноги
И путь наметят по звезде.
И ты уйдешь, терзаясь этим
Или ликуя - навсегда...
Ты сам попутчиков наметил,
А клятвы унесла вода.
Спеши: осыпятся колодцы,
Порвется цепь и рухнет дом,
И тьма соединится с Солнцем,
Последний миг замкнув кольцом...
Если в ноги падать, так березам,
Чтоб коснулись ветками щеки,
Чтоб из трещин проступили слезы
На ладонь протянутой руки.
Ощущать, как листья гладят тенью,
Как звенит под ветром тишина.
Каждой клетке отмолить прощенье,
На земле себя познать сполна.
Пыль щебенки, бездорожье, слякоть, -
Нам не знать, куда нас занесет.
Сохрани же дар березам падать
Прямо в ноги со своих высот.
Прохладней дни, сырее ночи,
Синее небо. Листопад.
Прозрачней звуки и короче.
За черным кружевом оград -
И подожжен и позолочен
В тумане утонувший сад.
Дожди, октябрь. И дни идут.
Уже не верят. Еще ждут.
Снова ветер на серебряном коне
И в окне
Алой гривой разметался вихрь зари.
Облаками перевитая узда
И звезда.
Глаз коня лиловым пламенем горит
Под копытами жемчужные луга -
Облака
Расцвели краями в розовом окне
И закат на поле стынущего дня
Для меня -
Снова вечер на серебряном коне.
Петербург - град святого Петра,
Но подстрочники ритмов гранита
Правлю инеем: Ленинград! -
Не сердись понапрасну, герр Питер!
Нострадамусит с крыш до утра.
Повторяется в каждом катрене
С ударением: Ленинград! -
Откровенного откровенней!
Александр Сергеич! Виват!
Дни рождений, гуляя с друзьями,
Не минуете Ленинград:
Совпадают они адресами.
Петербург, Петроград. Ленинград -
И без крейсера с вечной стоянки
Я впечатал бы в листопад
Всю историю наизнанку.
Чтобы вслух, по складам: Ле-нинград,
Ленин град, Ленин град, Ленкин город.
В облаках догорает закат
И полоска в опущенных шторах.
Ангел мой. Город мой. Ленинград.
Навсегда - это слишком надежно -
Имена ваши слитно звучат.
Изменить ничего невозможно!...
Не изменив мелодии старинной
Звенит ручей серебряной струной
Луну под локоть зацепив вершиной,
Подкрался лес и обступил стеной.
Играют звезды строчками сонетов:
Какая ночь! Апофеоз ночей
С неизъяснимым, неземным акцентом
В зрачках бездонных, искренних очей...
Можно выцедить из крана
Два карманных океана
А потом рукою просто
Материк и рядом остров
Посадить.
Дальше, как на физзарядке -
Раз, два, три - и все в порядке -
И вулкан образовался
И тайфун уже собрался
Досадить.
Вырос лес как плесень в чашке,
Тигр завелся весь в тельняшке,
Расплодилась тварь ручная
И недоена мычала
Потому
Не хватало человека -
Египтянина иль грека,
И вообще цивилизаций
Всяких вер и всяких наций -
Верх всему.
Их возникло сразу много.
Дом казенный и дорога
Арестанты, атрибуты
И раздеты - необуты
Но о том
Он не знал, задвижкой крана
Выпуская океаны.
А затем, с похмелья светел
Он ушел куда наметил
И с концом...
Я называю вас любимой
Частушкой на устах Творца... -
Он пел, одушевляя в глине,
Как оказалось,
Подлеца.
Вы бесподобны, как богиня.
Подлец, без спору, виноват.
Но чьи намеренья благие
Под каблуком его звенят?
Само отпетое злодейство
Молчит.
Понятно: слова нет.
В его скудельности телесной
Увяз божественный куплет...
Ночами ивы, как солдатки,
Затихнув рядом на песке
Воды касаются украдкой,
А звезды движутся в реке.
Кивают звездочки пилоток
Шагам невидимых солдат.
Уходит в ночь за ротой рота -
Не повернуть реки назад...
Во мраке, раздвигая корни,
Ржавеет старая трава:
В простом солдатском медальоне
Перекликаются слова.
Им вечность звонкие секунды
Шлет на бессменные посты
И кони всхрапывают.
Путами
Задев полночные цветы...
У Николы* бьют колокола...
Гаснет звук, и возникает снова,
Где Луна касается стекла
Серебром истершейся подковы.
На лепных ланитах потолков
Расцветает утренний румянец
Лишь на миг, как первая любовь
Петербургских пепельных красавиц.
Над Фонтанкой старые дома
Друг за друга держаться плечами
Чтоб надежнее сводить с ума
Их наследниц
Белыми ночами.
У Николы бьют колокола
И звенит над крепостью стрела...
*-Никольский Собор в С.-Петербурге
Сбывался день
И в ободке ведра
Вода дышала холодом колодца.
В ней отражались
Хороводы трав
И облака свивались в кольца,
И ветер был, и шелестел листвой,
Был черный хлеб, и рядом - горка соли.
А я, случайно, был самим собой,
А мог быть лесом,
Или полем,
И чем угодно:
Тенью и лучом,
И тем, что есть,
И вовсе небылицей. -
К живой воде с небес слетевшей птицей,
И небом тем,
И тем ручьем...
Но пеплом от вчерашнего костра
Я был помечен и не повторялся.
Я был собой,
И видел, как с утра
Неумолимо день сбывался...
В декабре снятся сны,
Что уже середина июля, -
Будто лето уходит,
А осень, зевнув за окном,
Шарит ручку в прихожей,
А листья, сгорев, обманули:
Еще тлеют костры
И поэтому рядом темно.
В декабре снятся сны,
Что на каждую новую осень
Стало меньше апрелей
И первых стремительных гроз,
Когда брызги линуют стекло
Нерасчетливо косо,
И сбивают коктейли из радуги
Крылья стрекоз...
Стихотворение приходит как волна:
Приподняла и бросила о камни...
А музыканты пишут гаммы.
А живописцы - небо из окна.
Стихотворение как первая любовь:
Вторая рассудительнее, строже,
А эта признается в невозможном,
В тисках песочно-пыточных часов.
Стихотворение соединяет Твердь
С эфиром
Ночью Полнолуния -
Лишь этот факт срисовывают струнами,
И на холстах пытаются напеть.
В размер таланта, в такте мастерства,
Но повторяя,
Ведь ничто не ново.
А все-таки:
В Начале было Слово,
И наши судьбы - в рифму у Творца.
М.А. Булгакову
Опять луной вся комната залита
И половодье света лижет кровли
Вы здесь, Мессир,
И с вами ваша свита
И возле дома кони землю роют...
Полночный ветер завивает шторы,
Картаво смотрит зеркало рябое,
Небрежно брошен
На уснувший город
Аспидный плащ кровавого подбоя.
О, как земля закатная печальна!
Как дышат звезды,
И бросают пламя,
Лишь только их касается случайно
Ваш конь, Мессир,
Играя удилами.
Пора! Петух запеть
Закинул гребень,
Окончен бал,
И короли устали,
Но воздается каждому по вере,
Как вы, Мессир,
Однажды угадали...
Он обладал железной волей
И гнул себя в бараний рог.
Он мог, страданья отфутболив,
Присесть на грабли, будто йог.
Мог сам себя надеть на вертел,
Не испугаться ни фига.
Мог сам себя до полусмерти
Из-за угла перепугать.
Ему служил могучий разум -
Косая сажень в мозжечке.
Соображал про все и сразу:
Где встать, где сесть, где лечь и с кем.
И гениальные идеи
К нему по записи рвались
Он как котят топил в воде их,
Чтоб меж собою не дрались.
Он вездесущим голым нервом
Воспринимал любую дрожь.
Он был чувствителен безмерно
И до бесстыдства тонкокож.
Он чуял ураган в стакане,
И голоса небесных сфер,
И где конкретно в океане
В ракушке зародился перл...
Когда добавлю: он бессмертен,
А вы заспорите: он бог,
Мол, бога нет!
Отвечу: Дети!
Без Бога -
К черту Эпилог!
Орел иль решка? -
Бес двулик,
Мигает на лету.
На берегу вопросов злых
Сижу, ответа жду.
В последнем яростном броске
Волна крушит утес
И гаснет точкой на песке
Очередной вопрос.
Подкручен жребий. Чет? Нечет?
А главное - когда
Скала к подножью припадет,
Расступится вода?
Вопрос накроет с головой -
"О смысле бытия" -
чего дождался, милый мой ? -
- Тебя! - отвечу я...
Вопросов море. Каждый миг.
Попробуй уцелеть!
Блажен, кто в камушках своих
Предполагает твердь...
В год очень давний, с Рожденья Христова,
В хлеве вассала мычала корова,
Выла собака, да конь заиграл...
Рыцарь в далекий поход уезжал.
В стрельчатых окнах махала рука:
Дама прощалась, рыдая слегка.
Рыцарь коня приподнял на дыбы
И потрусил по Святые Гробы.
Мор и войну предвещали приметы:
Кошки, вороны, козлы и кометы.
Небо по контуру вызрело кровью.
Рыцарь скакал, напружинив надбровья.
Ехал не то чтобы очень, но прямо.
Видит: корчма с подновленной рекламой.
Чуя узду, разлохматив песок,
Конь перешел на замедленный скок.
Рыцарь с размаху присел на скамью,
Спаржи велел и бочонок "Камю"
Думал, поужинав, ехать зараз,
Глядь, а халдей уже тащит заказ...
В ходиках мерно скакала кукушка,
Рыцарь устал опрокидывать кружку,
Шлем закатил под прилавок для смеха,
Также - отдельные части доспеха.
Время спустя перешел на "Бордо"
И передумал езжать за кордон.
Вспомнил о даме, о замке своем,
Взял - и вернулся, пыряя копьем.
Только подумал сигать на балкон -
Вдруг подвалил прирученный дракон
И помянул, будто к слову, о том:
Дама, мол, уединилась с Шутом.
Взвился, шипя, и слетел за утес...
Рыцарь меж тем канделябры разнес,
Вперся в покой, алебардой свистя,
Сказка на этом закончилася...
Вам звезды, сгорая,
Шепнуть успевали:
Желанье исполнится,
Лишь назови...
А вы, не сговариваясь,
Называли:
- Две белые розы.
Для нашей любви...
Памяти Высоцкого
Надрываясь, хрипела гитара,
От пощечин звенела посуда...
В миражах, с перепоя, с угара
Эскимосы седлали верблюдов.
Черт, спеша, провел бал в изголовье,
Кони кланялись земно и водно,
Рдело солнце, слепое и злое,
Или доброе - как вам угодно.
Дрался голос, срывая аорту
И слова босиком по осокам
Дальше, ближе и к богу и к черту -
Разбегались под небом высоким.
И брели по нехоженым тропам,
Заползали в глухие овраги
Где в петле из оборванных стропов
Мирно скалился повод для драки.
Чтоб за ужином в доме недужном
На ковре из лесного пожара
Подцепить ожиревшую душу
Вострой вилкой змеиного жала...
Мы ничего не в силах изменить.
Мы можем помнить
Сколько сами живы,
Что смерть внезапна
И всегда не лжива,
И безнадежно обрывает нить.
Так повелось, и, видно,
Навсегда:
Ночь,
Звездопад -
Всему наступит время
И слишком больно,
Слишком откровенно,
Днем
Ослепит
Упавшая
Звезда.
Поговори со мной, поговори!
Пускай слова, вспорхнув, собьются в стаю,
Календари во след взмахнут листами
И перестанут сниться декабри.
Поговори со мной, поговори!
И будешь ты,
А прочее - не важно,
Как суесловье в хрипе абордажном,
Когда фрегат у пороха горит...
Поговори со мной, поговори!
О чем угодно, не имеет роли.
Расхожесть слов.
Их изучали в школе,
Но объяснить бессильны словари.
Поговори со мной.
Поговори!
Все чаше ветреный, земной
Мой бог смеется надо мной
И надо и не надо.
Его земная доброта
Непредсказуема. И та
Содержит каплю яда.
Я - истукан у жертвенных огней
Мои уста безмолвны и кровавы.
Я врос в песок. И времена, и нравы
Не поколеблют памяти моей.
Как новый день на прежние похож:
Я чую крик ягнят, зажатых в угол,
И колдуна, пока займется уголь,
На диком камне правящего нож...
Русь качает и кружит дорогой к неведомой правде
Ночью огненный столп, днем невнятное облако - дым
Сколько лет, как помолвлены Русь и Летучий Голландец,
Но восточные родичи требуют крупный калым.
А цена все растет, а дядья уже хрипнут, торгуясь...
У дорожного камня, где стерла пометки судьба.
Русь поверила в сказку и верит. Не в ту, так в другую:
Не Летучий Голландец, так может быть Али баба?!
А дорога уводит куда-то за призрачным счастьем,
Уплывают венки по вечерней, багровой реке.
И ложатся снега, будто белые карты без масти,
И звезда, догорая слепит и скользит по щеке...
20-25.08.93
Стол приснился в траурном уборе.
Я лежу. Толпа вокруг стола
Без злорадства. Это те, которых
Обижал бездумно, не со зла.
Я поднялся, недоумевая.
Кто-то лег, тотчас закостенев.
Шевельнулась очередь живая
Не простивших оскорбленья жертв.
Может крикнуть, что в соседнем шопе
Всем чего-то просто так дают? -
Бесполезно. Видно, что до жопы -
Просто так себя не продают.
И сказал я медленно и внятно:
"Я прощаю, а не вы меня!" -
Все исчезли. Я полез обратно,
Хрусталем сбиваемым звеня.
И проснулся, въедливый и колкий.
Свет в прихожей даже не гасил,
Мыл посуду, подметал осколки
И Шопеном тихо голосил...
03.09.93
Я с Ангелами Вашими знаком
Пускай самонадеянно, но все же
Хочу сказать: не то меня тревожит,
Что все они пропахли коньяком.
И что рога - так может быть с любым.
Не крылья - хоть они чернее сажи.
И не хвосты, и не копыта даже...
А то, что мой от них неотличим.
04.09.93
С необратимостью стрелы
От первой точки до мишени
Мы ладим в петли и узлы
В кривом пространстве отношений
С другими,
Собственным собой -
Что кажется не трудно вовсе
А как оглянешься -
Бог мой!
На всех углах белеют кости
Невинных, искренних затей
И черепа прекрасных мыслей
И шустро скачет дребедень,
Прямолинейная, как выстрел.
У музыки природа безначалия
Прелюдию ведет с любой строки:
Ручьи весной скрипичными ключами
Проламывают тяжкие замки
Глухих сугробов над цветочной кладкой
Над первой трелью нотного листа
Где в паузах кукушка по порядку
Чужие ноты ставит на места.
Имеющие уши - да расслышат
Развитье темы на остаток лет
А Дирижер из партитуры лишнее
Не выбросит, пока светло в окне
А за окном еще светлее осенью
От увертюры мокрого огня.
От синевы за стаями раскосыми
И тишины, мерцающей в тенях...
От наития к наитию
Пробирается душа,
А за ней, в цепях событий
Плоть, шатаясь и греша.
Для нее бездонной полночью
Опрокинется луна
И душа на легкой лодочке
Поплывет на зов одна.
Не жалея, что оставлены
На песке у той реки
Все ее молитвы тайные
И казенные грехи.
Перемелются, просеются,
И зеленая звезда
Догорит на ветхой лестнице
Ниоткуда в никуда.
У фонарного столба
Круглый свет привязан
И качается толпа
Теней долговязых.
Дрогнет свет под фонарем -
Отшатнутся тени
Им покажется на нем
Первый лист осенний.
А его как раз и нет -
Где в июне осень?..
Белой ночью желтый свет
Тоже под вопросом.
Когда не ведая дорог
Уходит ливень перелеском.
Отметив радугой итог
На глыбе синевы отвесной,
Забив несчитанных гвоздей
В еще дымящиеся лужи,
Мы остаемся здесь, но где
На этот раз: внутри?
Снаружи? -
Грозы, зеленого костра
В зрачке моргающего неба,
Испепеляющего прах
Дорог направо и налево -
Мы сами
И невнятный звук
Отряхивающихся листьев
Для слов, порхающих вокруг
Пожара в перекрестье истин.
Старинный дом. Старинный дом.
Колонны. Башни по углам.
Неяркий свет под фонарем.
Ворота. Медная стрела:
Слепой Амур. Одно крыло.
Другое - тень на полстены.
Капель. Начало. Метроном.
Всю ночь рождения весны.
Опять весна. И старый дом
В живых узорах тополей.
Амур с утраченным крылом
И ржавой каплей на стреле.
Ночной полустанок. Прозрачные тени. Платформа.
Бесформенный мрак стерегут светофоры на стрелках.
Замки на пакгаузах. Безостановочный скорый
Проносится, лязгая. Сыплется в зале побелка.
И три пассажира в неспешном своем разговоре
Маршруты толкуют: к Содому? А, может, Гоморре?
Летний полдень. Белый зной.
На двери замок врезной
Там за дверью - ванная
В ней вода кристальная.
Ключ в кармане. Но штаны
На крюке с той стороны.
Матерюсь у двери я,
У меня истерия.
Над Невой облака, облака.
Между ними бездонная пропасть
Мы в нее, обретя невесомость,
Упадем. И поглотит река
Без названия. Просто река,
Свой гранит и чугунные цепи,
Чтобы не загрустили на небе,
Разглядев ее сквозь облака...
Когда дымы вернутся в печи
И уголь обернется лесом
И станут ангелами бесы,
А я тебя впервые встречу
Мы вспомним все, что будет дальше,
Но изменить себя не сможем:
Опять в ночи костер разложим
И ты со мной не сваришь каши...
Дождь по стеклу чертил наискосок
И убегал в решетку на асфальте,
Мы целовались на последней парте
И по-английски уходил урок.
В зрачках искрились точки и тире:
Глаза в глаза! Оглядываться поздно,
Нас обжигая, осыпались звезды
Ну просто ливень - так цвела сирень.
Они летели мимо на песок,
Секунды безнадежно остывали.
А мы вдвоем доверчиво искали
Счастливый, пятый лишний лепесток.
Мы вместе в этот ливень не войдем,
Когда по крышам бродит гром веселый...
Твой младший сын опаздывает в школу
С подружкой убегая за дождем.
Злой самолетик
Высоко
В глазу у неба,
Ярко синем,
Царапается волоском
Испорченного керосина...
Любая власть от бога - как зараза,
Но слишком много их, разнообразных
Бацилл,
Власть предержащих пастухов,
Но,
Самое печальное,
Богов...
Не бойся дебрей честного юродства,
Где опадает лживая листва
Высоких слов, продавших первородство,
И низких слов, не помнящих родства...
Значительнее самоотреченья
Летучих звезд,
Пылающих страниц,
Неспешное
Построчное
Прочтение
Постскриптумов бессонных половиц...
Шипит валежник, медленно сгорая...
Хватай картошку - золото в золе! -
Стакан по кругу и не надо рая
Без тех, с кем согрешили на Земле.
Софизмы на классической латыни
С трудом поймут католики-святые.
Особо неуместна эрудиция
В любви и в отделении милиции.
Серый дождик на рассвете
Мелко сеет, моросит.
Льют секунды. За столетье
Переселят всех на свете
Под навес щербатых плит...
Дождик сеет на гранит.
Накурили - хоть вешай топор.
Накурили - и вышли во двор
Зевс-Юпитер, Ваал, Саваоф -
Поболтать о коварстве богов
И пока продолжается спор
Гуще дым, тяжелее топор.
Спит Младенец перед звездами
Вслушиваясь, а хоры
Приглушают крик апостолов
Из-за выловленных рыб.
Раз извилины устали.
Сели, встали, так остались.
Распрямившись, позабыли,
Что извилинами были.
Союз нерушимый республик свободных
Был стойлом с ширмой для чистопородных.
Ее разодрали, укрылись за части
И чистят породы, оскалясь от страсти.
Безусловна роль тепла и света
А судьбу играет темнота -
В ней соединяются планеты
И незагорелые места.
Слова, сгорающие в пламени
Мгновений наивысшей пробы
Надежнее скрижалей каменных
Хранятся в памяти до гроба.
08.09.93
Взлетая, не маши руками
Прилежно, вычурно и сложно:
Усердие сдвигает камни,
Но для полета - безнадежно.
09.09.93
О чем подумаешь сейчас -
Лишь трепетное отраженье
Костра в медлительном движеньи
Реки, что разделяет нас.
25.09.93
Все от него.
Помалу и помногу,
Что на плечах доверчиво несем.
И атеизм. А если вера в Бога,
То наши представления о Нем.
Мы все, с рожденья до исхода
Традиционного, летального
Живем - в себе не без урода.
В особенности те, кто тайно.
Мне приснилось, что сомкнулись стены,
Потолок и пол вокруг меня
И танцую с черным манекеном
В полости без окон и огня...
Я тебя совсем не вспоминаю
И могу причину объяснить:
Есть на свете истина смешная -
Чтобы вспомнить, нужно позабыть...
Я не забыл твои глаза
Они со мной, мой друг...
А сторож морга мне сказал:
- Бери еще у двух.
- Какой-то неприятный зал,
Что пол, что потолок.
Куда, простите я попал? -
Сосед по столику сказал
Без головы и ног.
Ночь начинается с рассвета
Так неприметно и невнятно,
Что забываешь знать об этом...
Аналогично: день с заката.
Смерть подбирается с рожденья
Кто не родился - тот не смертен.
Закончить эти рассужденья
Дай Бог ни вам, ни вашим детям.
Абсолютно приходишь на свет,
Абсолютно его покидаешь.
Третий есть абсолют или нет?
Если нет, то уже не узнаешь.
Пунцовый свет
Дрожит на хрустале
И дразнит пламя
В ободке бокала,
Как поцелуй
В метелях тополей
За пять минут
До выпускного бала.
В зеленой бездне
Старого зерцала
Нет ничего. А все его изъяны
Работают на версию
Как мало
Мы отличаемся от обезьяны.
Здоровье - ни к черту.
Причиной - табак:
Бросая курить,
Угодил в бензобак.
Число друзей, как ни крути, конечно:
Один, другой... и так хоть целый свет.
Иссякнут комбинации невстреченных.
У одиночества предела нет...
Непрерывно в состоянии прикольном
Колочусь в незапертую дверь.
Улыбайся. Мне совсем не больно.
Хочешь - верь.
Как я тебе, моя хорошая ?
А ты, возьми да и скажи...
И я, полетом завороженный
В уме считаю этажи.
Мир лучезарный, заоконный,
Негромких слов, глубоких фраз:
Я умилялся битый час
У дома полночью бессонной...
Потом ты плюнула с балкона
И свет погас.
Меня история забудет.
И слава Богу. Дело в том,
Что возле памятников люди
Всегда страдают животом.
Рассвет - восторг. Из-за контраста.
Пол неба в алых парусах.
Спросонья веришь: жизнь прекрасна,
Пока не убедишься сам.
Бесшумно ястреб напрягает
Свои круги перед паденьем,
От предвкушения балдея
Неслышно мышь овес стругает.
Слова в кавычках просто клоуны
В скандально рыжих париках.
Читай: Я слишком "много" "помню"
Чтобы "молчать" о "пустяках".
Две ветки терлись на ветру -
Любовь у них такая.
Я насморк получил к утру,
В подробности вникая.
Суворов постничал капризно,
Тимур об камень бормотал,
А Македонский жег сервизы.
Смеркалось. Банк "Империал".
Что все проторены дороги
Неубедительно звучит,
Когда на старых камнях ноги
Хрустят не чьи-то, а свои.
Можно логикой, рассудком
Развести добро со злом,
А меж ними, в промежутке,
Нехай девушка с веслом.
В навозной куче больше смысла
Потенциала и морали,
Чем в некоторых организмах,
Что в ней участье принимали.
Политика, физиология,
Любовь земная и небесная...
На эти темы спорят много
И анекдоты интересные...
В мае слово нетипичное
Редко ляпнешь поутру.
Хмурой осенью обычное
Матереет на ветру.
Авангард и обыватель...
У сиамских близнецов
Много общего и, кстати,
Не бывает двух отцов.
Все чаше ходишь на поминки.
Не то, чтоб свадьбы стали реже,
Но одногодки - под сурдинку,
А разведенные - все те же.
Не делаю больших долгов,
Но чую: в миг расплаты
Дуэтом скажут "итого"
И с нимбом, и рогатый.
У ближних сел и дальних стран
Похожи плюсы и изъяны:
Там земляничные поляны
И много диких обезьян.
Проспавшись, выпив из-под крана,
Самоанализ проведи.
И если все вокруг погано,
Насколько хуже посреди.
Наверно, лучшие стихи
Живут отдельно, без поэтов,
Чтоб те, за прежние грехи,
Добавив к рифмам чепухи,
Терзались, сознавая это.
Относительно моды высокой
У меня подозрение есть:
Все общественной мысли заскоки
Начинаются именно здесь.
В основе смут и авантюр
Лежат идеи "от кутюр".
Хандра сбежала. Я не уследил,
Хотя она заметно напрягала,
Когда змеей жила в моей груди,
Но там ее чего-то испугало.
Я совершил контрольный запуск
Своей мечты за облака.
И повалил воздушный замок,
А чей, не выяснил пока.
В рай идиотов не зовут
И не пускают в ад.
Поскольку их нигде не ждут,
Они и не хотят.
Я, прозаично, как соседа
Увидел ангела в окне.
Он воспарил, исчез бесследно,
Подумав, что приснился мне...
Дорога в ад ведет надежная.
В толпе по ней легко идти.
Со встречным разминуться сложно,
Так их и нет на всем пути.
На свете том, где ангелы парят
Легко, без унижающих забот,
Про этот, наш привычный, говорят,
Что он, конечно свет, но "еще тот".
Семь пядей выкроив во лбу,
Семь раз примерив - все сошлось,
Однако верткую судьбу
Не обойти.
Не обошлось.
Когда несбывшийся талант
Свербит идея эпохальная
Он вездесущ, как кот на март,
Но интенсивней и нахальнее.
Не выражайся в направленьи ближнего,
Опережая этим суд всевышнего.
Откуда знаешь мнение Творца
Касательно себя, не подлеца.
В отдельно взятом организме
Любой живет при коммунизме.
Но если съест не то беспечно -
Гражданская война, конечно.
Умудренный жизнью верхолаз
Как-то ночью, будучи прохожим
В люк упал и там лежит сейчас:
Все о жизни знать никто не может.
Слепящий снег - он просто белый.
Он белый, белый, белый, белый
И рыхлых теней бирюза...
А Пушкин лучше бы сказал.
Перемешавшись на палитре
Не краски выглядят бурдой,
А мысль, с которой вместе выдавил
Их живописец молодой.
За соломинку хватается
Утопающий в тазу
И при этом не считается,
Что она в чужом глазу.
Микрофауна и флора
Привели в порядок пруд.
Шел домой пловец веселый,
Ощущая легкий зуд.
Перед Богом все равны, что мухи...
Высшей справедливостью Творца
В меру осужден Дантес на муки
За убийство частного лица.
В натуре муза - так себе. Без сердца.
Стихи - рутина: спутался - пиши.
Сойтись мешает катаракта сердца
При строгом воздержании души.
На месте, где погиб большой талант
Не разобравшись в собственном законе,
Настойчиво всплывает дилетант
В пятне того, что вообще не тонет...
Бди! Тихий ангел пролетит -
И глыба сверзится с карниза.
Рожденье - первый из сюрпризов.
Последний - не перенести.
Мудрец и в Африке мудрец:
Не тратится на крик.
Вопит восторженный юнец
(не лучший ученик).
Адам хорош. Устроил демонстрацию.
Из-за него гореть нам - не сгореть.
Но чтобы во славе с ним не поравняться,
Не дай мне Бог последним умереть.
Самоуверенный и цельный,
Не искушай фортуну, коль
Господь не сразу метит шельму,
Давая время вжиться в роль.
Я раньше думал: все пройдет!
Но жизнь такая ушлая
Скорее сам, наоборот,
Уйду, оставив это вот,
Ей, в сущности, не нужное.
На улице Бассейной
Где с зеброй переход
Жил человек рассеянный,
Но больше не живет.
А счастье было так возможно...
Возможно так: а счастье было...
Перестановка слов. Несложно.
Однако Пушкина убило.
Кот приходил. Я: "киса, киса",
А сам подумал: "Чур, меня!"
Он - хрясь в окно, соседский примус
О подоконник починя.
Лжив и коварен слабый пол -
Судьба предупреждала.
А я, признаюсь, не учел
И глубины
Подвала.
Чем исключительней проблема,
Невразумительней итог,
Тем больше занимает времени
Плевать на это в потолок.
Одни всю жизнь при колпаке,
Другие - при короне.
А счастье - прыгать налегке
На пресловутом фоне...
Решенье чужих наболевших вопросов
Как шут на поминки: не жалко ему,
Приходит внезапно. Без стука. Без спроса.
Не к месту. Не во время. И не к тому.
Бог в меланхолии глубокой:
Ему, хотевшему добра,
Адамов род выходит боком
Поскольку Ева из ребра...
"Пойми, чудак: на каплю чуда
Всегда найдется бочка быта..." -
Вещала гулко и занудно
Из туалета Аэлита.
Внезапно, в поисках сюжета,
Я побежал наперерез.
Подробней говорить об этом
Мешает ворон. Сел на крест.
Когда за ухом чмокнет звонко,
Не заблуждайся. Не балуй.
Скорее это перепонка,
Чем девы свежий поцелуй.
Утратив минусы, помехи
Жизнь потеряет вкус и цвет -
Учил голодного коллегу
Преуспевающий поэт.
Крошка сын к отцу пришел
И спросил, заохав:
"Если бизнес - хорошо.
Что такое плохо?"
Дроля с горочки скатился,
На колоду налетел.
Видно здорово напился -
Полюбить ее хотел.
От бутылки новой "Русской"
Есть проблема двух дорог:
По прямой - через кутузку.
По короткой - сразу в морг.
Щей в гостях поел напрасно,
В животе кручение:
Их, поди, варили с "Ас"- ом
И без кипячения...
Все наши встречи в этом мире
Судьбе известны наперед:
Та, для кого звенишь на лире
Так никогда и не придет.
Генералы удрученно
Шли толпой нестроевой:
Укатил на дембель Чонкин -
Их последний рядовой.
Мне ведьмы снились на рассвете:
Хитры, порочны... и прекрасны!
Но без тебя.
Их свойствам этим
С тобой тягаться - труд напрасный.
Когда крюком из холодильника
На опознанье волокли,
Хоть про себя смеялся дико,
Вслух не решался: мало ли...
Идеи, в сущности - жратва -
Бывает, не понравятся.
И что сварила голова
Расхлебывает задница.
Луна. Последнее число.
Плач ангела в траве
Меня задевшего крылом
По твердой голове...
В полночь жуть спустилась в зало,
В зеркало оскалилась.
От испуга завизжала
И оно расплавилось.
Этот мир, где спорят безутешно
На весах улыбка со слезой -
Может санатория (для грешных),
Может быть для праведных ШИЗО.
Ближе к телу - конкретней эмоции...
Пусть мне долю цинизма простят,
Но семнадцать лет без Высоцкого,
Это год без Иосифа Бродского,
А без Пушкина - сто шестьдесят.
Весь вечер белая ворона
Гримасы строила в окне.
Я видел: думала бесспорно,
Аналогично, обо мне...
Поймав чужие мысли сходу,
Не привожу в словах избитых:
Одни не терпят перевода,
В других нет даже алфавита...
День северный, осенний,
Как рыба промелькнул...
"Все - чешуя" - подумал я
И сам себе кивнул.
Жизнь ни к черту - обращайся к Богу -
Чертыханье, Господи, прости.
Он поможет потерять дорогу
По которой некуда идти...
Все наизнанку: скатерть и дорога
Иди по ней, ликуя и скорбя
Чтобы вернуть, переспросив у Бога,
Заветный образ, пережив себя...
Переживая собственные нужды
Я выгляжу для общества ненужным.
Ножик, ложки - хрясь об пол! -
Хоть бы снизу кто пришел...
Не поцелуй, а просто чудо! -
Вздохнул Искариот Иуда.
Кукушка перестала куковать.
Дождешься ли, когда начнет опять?
Поэт, лягаемый Пегасом,
Поет про свой энтузиазм.
Я в день рожденья так напился,
Что чуть обратно не родился.
Пророков за несхожесть не выносят:
Все закрепилось, а они поносят.
Похмелье, что о нем ни говори,
Всегда крупней бутылки изнутри.
Жить без гроша проблематично,
Но характерно и типично.
Трах! Еще кумир упал:
Свято место - пьедестал...
Все преходяще. И могила
Хранит, что есть. Не то, что было.
Рифмую общие грехи и личные,
И получаются стихи лиричные...
"Мысль изреченная есть ложь".
Без языка и бред хорош.
Тела уходят с молотка,
Он в кулаке гробовщика.
Я точно знаю что Растрелли -
Внебрачный предок Церетели.
Душа не в камуфляже
И, словом, не промажешь...
Популярность: 2, Last-modified: Fri, 09 Apr 1999 04:16:29 GmT