---------------------------------------------------------------
© Copyright Александр Папаценко
Email: [email protected]
WWW: "В гостях у Папы" http://papatsa.chat.ru/
Date: 22 Nov 1999
---------------------------------------------------------------
А я живу, как хочу...
А хочу я совсем чуть-чуть:
Чтоб было всё по плечу
И, хоть нечасто, но - в путь.
И чтобы рядом был друг,
К кому прислониться вдруг
И, не стесняясь ничуть,
Душу излить и уснуть.
А потом, очнувшись в час,
Когда все ещё спят вокруг,
Внезапно вспомнить о Вас
И в веселья вернуться круг...
И вновь как во сне - наяву
Затанцуете Вы со мной
И, людскую презрев молву,
Прикоснётесь к щеке щекой...
А волос Ваших светлая прядь
Защекочет ресницы век,
И завертится время вспять,
Годы сбросив на целый век...
Вы умчите меня опять
В годы юности, жизни треск...
Не забыть мне и не понять
Ваших глаз смеющихся блеск!
А я живу, как хочу...
А я - живу, как хочу?
Свадьба
А эта свадьба пела, пела и плясала,
Хозяйка все харчи на стол подоставала,
Скакали гости жарко, дышали перегаром,
А свадьбе этой места всё ещё было мало.
На улицу скатились, кто с песней, кто вприсядку,
И гармонист забросил в сугроб свою двухрядку,
Потом слегка подрались, потом уже без толку
Шатались по деревне, стреляли из двустволки...
А поутру 'барашка зарезать' не смогли -
От свадебной постели простынок не нашли...
И потускнели гости, и шепчется народ,
И под фатой невеста скрывает свой живот...
А молодые дремлют в углу под образами,
И запрягают шаферы коней в крутые сани,
Увязывают вещи, обшарив все полки -
Увозят сына-кровушку из дома в примаки...
Скучное кино
Шаль с каймой на фоне титров,
Чья-то свадьба, гудки машин,
Сцена, ноты в руках пюпитров...
А я вырос, я стал большим.
Сын дал внука, дочь замуж вышла,
Дом в деревне, завалинка, печь...
Ох, как муторно что-то мне нынче,
Что ль пойти и на кладбище лечь.
И окутаться саваном белым
Среди досок и глины могил,
И спросить у себя: что ты сделал
В этой жизни, что ты совершил?
В этой жизни я сделал немного:
Не предал, не убил, не украл,
Не обидел бродяг босоногих,
Но и хлеба им всё же не дал.
Не вступился, когда было нужно,
В зубы дать, позабыв про очки...
Отчего мы стремимся так дружно
Свою жизнь разложить на очки?
Это плюс, это минус... оценка
Положительной будет с небес...
Друг мой, жизни той розовой сценка
Так черна, коли в яму залез!
Метель
Я влюбляюсь довольно нечасто -
Раз в три года, а может быть в пять...
Ах, друзья, до чего же прекрасно
Испытать это чувство опять!
Вот и снова кружит в карусели
Нежных взглядов, улыбок, тревог...
Я, друзья мои, снова в метели -
Я сердечной тоской занемог.
Рук моих - та, другая - не знала
До метели той, давней такой,
И другого она согревала
И дарила душевный покой...
Но тогда, в те сердечные муки,
Был я молод, развязен и смел -
Взял её в свои сильные руки
И... гитарной струной овладел!
А она долго мне не давалась,
Руки ранила в кровь горячо,
А потом серебром рассмеялась
И прильнула ко мне на плечо...
Десять лет промелькнуло - о, Боже!
Маюсь снова в разгуле стихий...
Я хочу обладать ею тоже,
Но теперь ею станут... стихи?
Бокал
Всё валится из рук -
бокал не осушить...
Зачем, мой милый друг,
в метель мою спешить?
Зачем меня терзать,
вниманьем опьянив?
Когда ж бокал вина
допью я, не пролив?
С тобою рядом друг,
весёлый и хмельной,
На прелести твои
бросает взгляд шальной,
А ты сидишь, слегка
потупив нежный взор...
Сплетёт ли нам судьба
причудливый узор?
Дрожит в руке бокал
багряного вина...
Осушим ли его
с тобою мы до дна?
Иль, может, треснул он,
и это жизни суть...
Налейте же вина
в бокалы хоть чуть-чуть!
Багряное вино
уж выдохлось совсем,
И падает бокал,
и нет уж больше тем...
А буря всё сильней,
и рифмы невпопад...
Молю тебя: скорей
вернись из рая в ад!
Где снег скрипит, искрясь
под вечною луной,
Где кружим мы, смеясь -
в тот городок лесной,
Где встретились с тобой,
и это жизни суть...
Налейте же вина
в бокалы хоть чуть-чуть!
Слушайте!
Как во городе было во Казани...
Нас в авто сажали - не в крутые сани,
И везли не в церковь - в свадебный дворец,
Не держали шаферы надо лбом венец.
Нас не поп водил вокруг аналоя -
В ресторане баловалось племя молодое!
Да не гусли слушали мы во чистом поле -
Шуберта и Вагнера в музыкальной школе.
Слушайте!
Как во городе было во Казани...
Нас вели поутру во бассейн - не в баню,
Парилися в сауне - то не чёрный пар,
Медовуху не пили - крымский был нектар!
А когда московские гости притомилися,
Не во дряхлы розвальни - во такси садилися!
Сам жених с невестою нас в вагон сажал
И до белокаменной чинно провожал.
Слушайте!
Как во городе было во Казани...
Кто там был - вернулися с мокрыми усами,
А кто не был - нонече обретут покой:
Мы повторим свадебку на улице Донской!
Козерог
Стройные ножки,
подковки: цок-цок,
Стрижка,
короткая юбочка,
Вздёрнутый носик,
в улыбке роток -
Вот Ваш портрет,
моя любочка.
Вы - Козерог,
и бодливость свою
Многим не раз
показали...
Что же хотели Вы
этим сказать,
Или уже
всё сказали?
Вам бы бодать
и брыкаться весь день -
Дела прекраснее
нету!
Но опасайтесь
Стрельцов, мой олень,
Вам говорю
по секрету...
Бессонница
Сон
Не идёт...
Скоро солнце встаёт...
Протянет лучи сквозь дрёмы щель...
Напомнит вновь тот далёкий апрель,
Южного берега Крыма волнующий бриз,
Поцелуя внезапного твой мимолётный каприз...
Вновь подарят в бессонной ночи мне виденья
прекрасные
Рук твоих робких объятия нежные, страстные...
Вспомнят и губы мои твой внезапный каприз
Поцелуя... его нам навеял волнующий бриз
Крымского берега в раннем апреле...
Вот и забрезжил сквозь щели
Рассвет... солнце встаёт
И идёт...
Сон...
Подражание
А дни бегут - мелькают лета,
И жизни близится вокзал...
Не быть, наверно, мне поэтом,
Как музыкантом я не стал.
Младые годы игр беспечных
Текли неспешно день за днём,
А время длилось бесконечно -
Ведь мы не думали о нём.
Гитары стройной голос ясный
Мне красил зрелые года...
Союза не было прекрасней -
Мы были счастливы тогда.
Нежданно старость дверь открыла
И бьёт сердито по плечу,
Но кровь в сосудах не остыла -
Я всё ещё любить хочу...
А дни бегут - мелькают лета,
И жизни близится вокзал...
Не быть, наверно, мне поэтом,
Как музыкантом я не стал...
Ты протянула руку для прощанья,
И я её, склонясь, поцеловал,
Приняв пожатие в ответ, как обещанье
Чего-то большего, чем этот ритуал.
Надежды юношей питают, как известно,
Но почему тогда на склоне лет
Мы ищем признаки вниманья повсеместно,
И даже там, где их, быть может, нет...
Сонет
Вы чудо, Вы - фонтан игристого вина,
Меня пленила неуёмность Ваша,
Вы словно хрусталя с шампанским чаша,
Что пенится от края и до дна!
Нет рифм, чтоб выразить те чувства,
Которыми я переполнен вновь...
На сердце рана, но стекает кровь
Не в руки к Вам, а на алтарь искусства...
Хотя шампанского отведать не дано,
И некуда бежать от сей невзгоды,
И сердце бьётся реже год от года -
Пусть бьётся, раз ему не всё равно!
Пусть истекает кровью новой раны -
Оно живёт, пока бурлят фонтаны...
Взял механика слегка
Сегодня я за жабры,
Говорю ему: ну как,
Кто тут самый храбрый?
Заменить слабо крыло,
Иль на это робкий?
Иди выпей полкило
И занюхай пробкой!
Опосля посмотрим, блин,
Для чего горазд ты -
И на ком только держу,
Братцы, я гараж свой?
Весь коростою зарос,
Запчасти доставая,
И всё, как коту под хвост,
Мать моя родная!
Столько 'чайников' кругом,
Чёрт бы их попутал -
Ни проехать, ни пройти
От этих шалопутов.
Выезжаю на кольцо,
Посмотрев налево -
Фу ты, блин, опять 'Вольво'
Мне крыло уделал!
Не умеют ни хрена,
А в крутые рвутся,
Им бы, блин, велосипед -
И то не разберутся!
Понаехало рванья,
Иномарок разных,
Надушились - и айда
'Жигулёнков' мазать!
А механик опосля
Говорит: 'Ублюдок!
Где разделал 'Жигуля',
Матерь раствою так?..'
Опрокину я стакан
Пресловутой водки -
Прав механик, мой друган,
Хоть и очень робкий...
Домишко
Маленький домишко в землю врос,
По карнизам разметало плесень...
Здесь я не родился и не рос,
Но домишко мил мне и не тесен.
Притулился он у ручейка,
Что бежит под гору неустанно -
Нажурчит мне многое, пока
Посижу на кладях деревянных...
Я венцы у дома заменю,
Осторожно приподняв за угол,
Перекрою крышу, починю
Маленькую печку и фрамугу.
Старенькие сени разберу
И построю новые, большие -
Заиграет солнце поутру
Сквозь оконца дивные, резные.
А потом олифой золотистой
Пропитаю стены и фронтон...
Станет мой домишко светлым, чистым,
Не домишко - целый новый дом...
Но, однако, клади отсырели,
И залез под куртку холодок...
Вот какие мысли прилетели -
Мне их намурлыкал ручеёк...
Сентенция
Влюблённость - не любовь,
она не стоит слёз,
Влюблённость улетит,
как лепестки слетают
Унылой осенью
у пышных роз,
А корни крепкие
вновь лета ожидают.
Любовь - слияние
корней с землёй,
Что удобряется
трудами садовода,
Внимания
и нежности росой -
И крепнет куст,
и хорошеет год от года!
Но лишь забудешь
почву оросить
Участия улыбкой,
нежным взглядом -
Тотчас перестаёт
плодоносить
И чахнет, наливаясь
скуки ядом...
Предвкушение
Восьмое Марта, ах, Восьмое Марта,
Речей заздравных торжество,
Гитары квинта, водки кварта,
Прелестниц дивных естество...
Мы вместе выпьем за их победы
На зыбком поле вечной брани,
И навлечём на плечи беды,
И уползём, зализывая раны,
И приползём, скребяся у порога,
Домой, в обитель всех вояк,
Чтобы, кляня себя и Бога,
Вновь обрести родной очаг...
Но ненадолго жизнь монашья,
И уж не раны, а рубцы,
И вновь коптит очаг домашний,
И жаждут воевать бойцы...
Восьмое Марта, эх, козырная карта,
Куда же денешь естество?
Гитары квинта, водки кварта,
Беспутной жизни торжество!
Я - Лев и тигр, и рысь одновременно,
Кусаюсь больно и наверняка,
Но стоит вам меня погладить - непременно
Вы обнаружите, что шкура моя мягка и тонка,
Душа нежна и чувства неизменны,
Мысль глубока, а ревность - велика...
Пятьдесят - это разве много?
Пятьдесят - это разве срок?
Это лишь половина дороги,
Жизни долгой первый итог.
Пятьдесят - это прелесть уюта
Золотой августовской поры,
Это ласки прохладного утра
После тяжкой июльской жары.
Пятьдесят - это творчества муки
В круговерти земных забот,
Это первая радость внуков,
Наших отпрысков первый плод.
Пятьдесят - это мудрость мысли,
Подкреплённая силой рук,
И свершение помыслов чистых,
И соблазны греховных мук...
Пятьдесят... как мне их не хватало,
Чтобы выбрать в жизни дорогу...
Пятьдесят - до смешного мало!
Пятьдесят - до обидного много...
Колюня
Вляпался Колюня, ёлки-палки,
Залетел в кювет - так отвечай!
Мне его, братва, конечно, жалко,
Он ведь не по злобе - невзначай.
Я его под попку, как ребёнка,
Как умел, засранца, опекал,
Чтобы он не налетел на кочку,
Чтобы синяков не нахватал.
Бегал по гаишникам с бутылкой,
Выручая Колькины права,
А в ответ имел одну ухмылку -
Всё ему на свете трын-трава.
Он теперь кусает себе губы
И в углу обиженно сопит,
Мол, потявкает старик, покажет зубы,
А потом в который раз простит...
Что же ты, Колюня, ёлки-палки,
Залетел в кювет, как кур во щи...
Мне его, братва, конечно, жалко:
Щас таких водил - ищи-свищи...
Фордуся
Моё клепали Боди
В Детройте на заводе,
Прозвали в честь хозяина Фордом.
От Форда я тащуся,
Но лучше Рашен - Дуся.
Зовите меня Дусей, не Фордом.
Хоть он мужик завидный,
Мине, май Лав, обидно
До кончиков заржавленных рессор,
Что я не в Раше милой,
А в Ю-Эс-Эй постылой
Каталась от рожденья до сих пор.
Но ничего, май Дарлинг,
Какой-нибудь механик
Вдохнёт в мой карбюратор новый Лайф,
Во мне немало толку,
Помчуся по просёлку
По милой Раше - это будет Кайф!
Отраженье, преломленье,
Слов игра, игра лучей,
Блеск бокала... Представленье
В мире света и теней...
Как найти в речах игривых
Сокровенное зерно? -
Иль в искусах шаловливых
Сути видеть не дано?
Иль в узорах пышной фразы
Лишь изящество речей,
Лишь невинные проказы
Пред наивностью друзей?
Тщетно ищем мы ответа -
Знать, не каждому дано
Разглядеть теней и света
Кружевное полотно.
Отраженье, преломленье,
Слов игра, игра лучей,
Блеск бокала... Представленье
В мире света и теней...
Милый друг, предайся лени,
Не терзайся, отдохни! -
Это только светотени
Театральные огни...
Пусть не одета эта скромная тетрадь
В обложку пышную из алого сафьяна -
Она вместилищем стихов чудесных служит,
И пусть читающий её не обнаружит
В таланте Вашем ни малейшего изъяна,
Как в кружеве ином узлов не отыскать!
А скорый поезд замедляет ход,
И вот уже ползёт со мною рядом,
А мне сегодня снова не везёт -
Мне никого встречать не надо.
А та, с которою я встречи жду,
Так далека отсюда - бесконечно,
И, встретив поезд, я домой уйду
И пустотой заполню длинный вечер.
А та, которая отсюда далеко,
Кого-то где-то ожидает тоже,
И ей, быть может, тоже нелегко,
И с пустотою справиться не может.
Скрип тормозов накличет мне беду -
Опять сегодня не случится чудо...
Я непременно вновь сюда приду,
И буду ждать, и снова верить буду.
А та, которая отсюда далеко,
Стоит, быть может, рядом на перроне,
И от волненья дышит глубоко,
И ждёт того, другого, что в вагоне...
Унылый поезд мне привёз беду,
Лишив иллюзий ожиданья встречи...
Я по перрону медленно иду
К себе домой, в ненастный хмурый вечер...
Сонет
Ну почему порою так жестоко
Над нами властвует судьба:
Едва услышана твоя мольба -
Тотчас бросает в преисподнюю глубоко!
Меж двух огней в отчаянном боренье
Влачим мы дни, не в силах превозмочь
Унылых будней копоть, отвергая прочь
Души пожара сладкие мгновенья.
Не проще ли, отринув все сомненья,
Нырнуть в поток, как утлая ладья,
И плыть, - Господь нам всем судья, -
Отдавшись его властному теченью?
Молю лишь об одном, вступив в ворота Ада:
Не приведи, Господь, достигнуть водопада!
Ода иностранцу
(к приёму со швейцарским подданным,
не оправдавшим ожиданий
некоторых гостей)
Возвышен над столом, как статуя Нерона,
Хорош собою, складен и душист,
Как образец изысканного тона,
Боками гладок, кожей чист.
К нему приковано всеобщее вниманье:
Он гвоздь программы, что ни говори,
И лишь о нём беседы содержанье,
И все в восторге, и пускают пузыри.
Кокетливо мизинчик оттопырив,
К нему хозяйка с серебром спешит,
И взмах руки, и вот... головка сыра,
Разрезана, на серебре лежит...
И что же? - все под стол чуть не свалились,
Такой разнёсся сильный дух,
Как будто гости очутились
В казарме или разом в двух!
Вот это запах, чтоб мне было пусто!
Ах, сыр швейцарский, ну и молодец!
...А мне милее кислая капуста
Или, на крайний случай, огурец!
Да не осудит пусть меня читатель строгий,
Прочтя случайно опусы в тетради:
Быть может, на распутье перепутал я дороги,
И вот иду теперь не шутки ради,
А потому, что не могу назад идти -
Хорош ли путь, мы узнаём в конце пути!
Где-то рядом тихо плещет Капша,
Свет неяркий утренней зари...
Вот и кончилась стоянка наша,
Где всю ночь нам пели соловьи.
Догорают угли костровища,
Что пристанищем служило до утра,
И, хоть от добра добра не ищут,
Мы снимаем лагерь - нам пора.
Нам пора забыть про песнопенья,
Соловьёв любовный пересвист
И беседы тихой откровенья -
Этой ночи перевёрнут лист!
Вновь уложим мы свои пожитки
В лодки и отчалим не спеша...
И останется на карте тонкой ниткой
Путь по речке с именем Капша.
Догорают угли костровища -
С ними догорит моя душа...
И останется в душе, как пепелище
Путь по речке с именем Капша.
Сонет
Уменье лгать присуще только людям,
И в этом смысле все мы не зверушки:
Наврём с три короба, не взяв за это ни полушки,
И мнить притом себя венцом природы будем.
Друзья мои! Уж лучше лютым зверем
Себе подобного на части разорвать,
Чем позволять ему невинность оболгать
Или закрыть пред правды жаждущими двери.
Не будем приводить венец природы во смятенье,
Кляня его во всех людских грехах:
Лишь слово может победить звериный страх -
Так, умирающему дарим ложь мы во спасенье.
Но полноте, друзья, не надобно оваций -
Ложь во спасенье лишь предмет для спекуляций!
Но полноте! Когда на смертном одре
Друзей моих печальный случай соберёт -
Пусть ни один из тех не подойдёт,
Кто равнодушен и надел лишь маску скорби...
Стал обладать Ваш амулет
Чудесной силою, когда
На нём оставили свой след
Огонь и воздух, и вода...
Пусть Вам дорогу освещает
Стихия первая - огонь,
И недругов оповещает:
Мою владелицу не тронь!
Второй стихией укротить
Вы можете огонь страстей,
И жаждущего напоить,
И отрезвить хмельных гостей.
Стихия третья - это воздух,
Любезны с ним вода и пламень,
Он примирил их Вам в угоду
И заключил в заветный камень.
Соединившись навсегда,
Они теперь все в камне зримы:
Вверху - огонь, внизу - вода,
А воздух - между ними!
Гитара стынет, прислонившись
К стене холодной.
Брожу по станции, как нищий,
Как пёс голодный.
Безлюден сонный полустанок -
Нет ни души.
Никто сюда поутру рано
Не поспешит.
А на обветренный перрон
Идут дожди.
Не оставляй меня, мой сон,
Не уходи.
Гитара стынет дождливым летом
На стене.
Душа моя витает где-то
В глубоком сне.
Иносказаний откровенья
Не так горьки.
И всё же в смысле их сомненья
Невелики.
Всему на свете есть объясненье
И в мире снов.
Но средства нет для избавленья
От их оков.
Гитара стынет, её неуютно
На стене.
А скорый поезд идёт куда-то
В глубоком сне.
Ранний вечер. Дождь. Вокзал. Перрон.
Скорый поезд в дальнее далёко.
Возгласы прощанья. Твой вагон,
Улыбнувшийся одним из своих окон.
Друзья, шумливо хлопоча,
Толкутся у перрона.
Окно купейного вагона
На уровне плеча.
Считая дни числом свиданий,
Невинных и почти случайных,
Я полон счастьем ожиданья
И трепетом волнений тайных.
В бокале треснутом вино
Багряное когда-то было.
В дождливых сумерках окно
Мерцает холодно, уныло.
Всё, как обычно, как всегда -
Размеренно, определённо,
И, как из пригоршни вода,
Стекает наземь жизнь подённо.
Свою нелепую судьбу
Не тороплю, не понукаю,
Не затеваю с ней борьбу -
К унылой жизни привыкаю.
Кому-то праздник, где-то стон
Отчаянья иль сладострастья...
Душа моя в кромешный сон
Уйти стремится от ненастья.
Ступени
Потёртые ступени лижут ступни ног,
И чем я старше, тем ступени ниже...
Когда-то по ним ползал мой сынок -
Теперь они босые пятки внука лижут...
А сколько ссадин, шишек и заноз
Дарили раньше мне ступени эти -
Им счастье моё видеть довелось,
И горе первое на них уже познали дети.
Уже ручонками по ним скребётся внук,
Пытаясь первые пройти ступени
И отвергает помощь моих рук,
И обдирает голые свои колени...
Карабкайся, малыш, пора ещё придёт,
И заживут разбитые колени,
И остальное всё до свадьбы заживёт,
И ты научишься ещё одолевать ступени...
Кому Байкал, кому Таймыр -
А мне опять сегодня спозаранку
Приходится на вечный ориентир,
На 'три вокзала' гнать свою шарманку.
И вот вокзал, и вот перрон,
Толпа друзей из спального вагона,
И барахла, конечно же, вагон,
Так завалили - не видать перрона.
Вот барахло кладут в прицеп,
А веса в нём ничуть не меньше тонны,
И, от бессонницы совсем уже ослеп,
Я залетаю в яму, чудик сонный.
Кому Байкал, кому Таймыр -
А мне прицепа только не хватало!
Ведь я уже ладони стёр до дыр,
Но не вернусь никак с того Байкала.
Ну ничего, вот починю
Прицеп проклятый и махну с друзьями
На Южный берег, точно говорю -
Ведь не сидеть же вечно в этой яме!
Реквием в ритме 'босса-нова'
Багряным скатерть залита вином,
Труба рыдает для тебя одной,
Рыдает осень ливнем за окном -
Последний раз танцуем мы с тобой.
Сколько терзаний, надежд, ожиданий
Дал этот жизненный круг!
Прощай, мой друг, судьбою решено:
Бокал разбит, не выпито вино...
Ещё осталось несколько фигур
И танцевальный кончится узор.
Мой друг, пока ещё не кончен тур,
Не устремляй к другому нежный взор.
Сколько терзаний, надежд, ожиданий
Дал этот жизненный круг!
Прощай, мой друг, пора сбираться в путь:
Окончен бал, и в этом жизни суть...
И пусть ты будешь танцевать с другим,
И пусть мы бесконечно далеки -
Я буду жив дыханием твоим
И буду жить всем ливням вопреки.
Сколько терзаний, надежд, ожиданий
Дал этот жизненный круг!
Прощай, мой милый друг, навек прощай:
Нас Ад не принял - предначертан Рай...
Твой серебристый смех
Дороже всех наград,
Милей любых утех
Твой мимолётный взгляд.
Талантлив? - ну и что же?
Красив? - что ж из того?
Прими нас всех, о Боже,
Но только не его!
Мой милый друг искусный,
Печален наш итог:
Иным доступны чувства,
Иным - лишь гладкий слог.
На площадях любви, бесспорно,
Не место сытым голубям,
Им место - у помойных ям,
Там им всегда достанет корма!
У девушки, под мальчика постриженной,
Такие ножки - просто загляденье!
Не исчезай, прекрасное виденье!
Исчезну я, годами не обиженный...
Сонет
Не оголённость рук - их нервность
Меня пронзила нынче в Вас...
Стихи читали Вы, и откровенность
Стекала кровью с уст - который раз!
Дрожащею рукою унимая
Душевный трепет маленькой руки,
Вы не одежду, Вы с себя снимали
Покров души - одеждам вопреки...
На площадях любви, моля о подаяньи,
Ладонью душу выставив вперёд,
Смиренно ждём мы свой черёд,
Ища в прохожих состраданья...
Но мир не нов, в нём все одно и то же -
Мы тщетно ждём участия в прохожих...
Восхитительный поезд
Москва - Петербург!
Я был смел и напорист,
Ты - податлива вдруг...
Репродуктор вагонный
Пел нам вальс из кино:
'...Это было недавно,
Это было давно...'
И красив был и светел
Тот старинный мотив -
Мы резвились, как дети,
О печалях забыв,
И друг друга касались,
Как во сне, невзначай,
И чудесным казался
Этот простенький чай...
Восхитительный поезд
Москва - Петербург!
Я был смел и напорист,
Ты - податлива вдруг...
Поезд двигался плавно,
Как в старинном кино:
'...Это было недавно,
Это было давно...'
Аттракцион
Как Тарзан, с огромной вышки
Я лечу, привязан к жизни
Лишь резиновым жгутом.
А внизу галдят мальчишки,
И, к своей готовясь тризне,
Я глотаю воздух ртом.
Мир сомкнулся до предела -
Словно белый свет в копейку
Над малюсеньким прудом.
И бежит душа из тела
Потревоженною змейкой,
Наполняя сердце льдом.
А вода всё ближе, ближе,
Заполняет всё пространство -
Я её почти коснулся,
Вот она меня уж лижет,
И от страха и упрямства
Я кричу - и вдруг... проснулся!
Ни в чём пока я не изведал меру,
Мне в воздержании не каяться, друг мой,
И, может быть, до окончанья эры
Не суждено судьбою жить иной,
И не взирать на сверстников надменно,
Оправдываясь суетностью дел;
Живу, как жил, и буду непременно
Жить, как хочу - иначе не умел.
И не по мне расчётливость сухая,
Судить меня за это не спеши:
Все напролёт - душа моя такая,
Мне каждый миг - явление души!
Покров день
Первый снег, святые Покрова,
Непорочной Девы покрывала,
Белым снегом землю покрывало
Словно белым пухом - лишь едва...
Первый снег, как первая любовь -
Неожидан, чист, недолговечен,
И, как юноша, наивен и беспечен,
Ему радуюсь я вновь и вновь...
Первый снег растает, словно сон -
Нереален, неглубок, но светел,
Белый цвет судьбу мою отметил,
Вьюгой белою ко мне явился он...
Первый снег - и вот уже молва
Мне твердит: изменится погода
В белый саван одевается природа
Через шесть недель от Покрова...
Я сижу, стихи читаю, письмена,
Города мелькают, рифмы, имена,
Оторваться не могу от листа
В комнате, где дверь незаперта.
В этой комнате, вдали от стихий,
Жду тебя я и читаю стихи -
И укачивают рифмы, имена,
Как упругая морская волна.
И молюсь я, но не Богу совсем,
Убежав от повседневности тем:
Рифма, рифма, где же ты, наконец,
Где ты, светлый мой терновый венец?
В этой комнате - попробуй, проверь! -
Для тебя не запирается дверь,
В этой комнате без светлых окон
Жду я - света, рифм и имен.
И - о, чудо! - ты вошла в мою дверь,
Осторожно, как крадущийся зверь...
...Я сидел, читал стихи-письмена,
Города мелькали, рифмы, имена...
Вдруг обернулась горстка пепла серебром
В иссохшей в безнадежности ладони -
И по-над пропастью затопотали кони,
3веня копытами, вздымая пыль столбом...
И в поднебесье, в необъятной вышине,
Табун крылатый мчится над обрывом
В заветный край, по рифмам и мотивам,
Где был и я, но лишь в глубоком сне...
Проскачет ли мой конь дорогой дорогой,
Иль пригвождён останусь к вечному столбу,
Руками к древу, чтоб не воздевать мольбу
За тех и к тем, к кому её воздел другой...
Ты встретишь меня радостной улыбкой,
И поцелуешь в ухо вдохновенно,
И серый день, совсем обыкновенный,
Окрасится пастелью нежной, зыбкой.
Что там на ужин - просто макароны?
Я не замечу, хоть и вкусно обалденно:
А вы с дочуркой вновь попеременно
Изложите мне все свои резоны.
Про холод в мастерской и неудачи,
Про то, что шеф настойчив откровенно,
И что в субботу все мы непременно
Поедем снова в Прокшино - на дачу...
И этот дом, уже довольно старый,
Холодным нам покажется едва ли,
И, как когда-то вместе вечер коротали,
Споём под звуки плохонькой гитары...
Колыбельная
Засыпай скорей, мой милый,
Спи, мой дорогой,
Спи, и вырастешь красивый,
Сильный и большой,
Спи, родной, запрём от волка
Двери на засов,
Я тебе желаю только
Самых лучших снов.
Засыпай скорей, мой милый,
Спи, мой золотой,
Спи, и скоро станешь сильный,
Как папаша твой,
Спи, родной, отрада наша,
Спи, не хулигань,
Будешь слушаться папашу -
Вырастешь... кабан.
Трезвая рифма
Так муторно - хоть брейся наголо,
И вместе с волосами - к чёрту мысли!
Где ж это видано - чтоб по усам текло,
А в глотке - и не горько и не кисло!
Химеры эти все мне уже вот как,
Такое вам во веки не приснится!
А на столе скучает в рюмке водка,
И остывает на тарелке пицца.
Меня на эти штучки не возьмешь,
Я в этом деле все изведал меры,
И наплевал на них, едрёна вошь,
Отбросив пресловутые манеры.
Вот выйду завтра - раззудись, рука! -
Переиначу всё к чертям собачьим...
Эх, водка, как же ты горька,
И как сладка в предчувствии удачи!
Но это только завтра, а пока -
Мне бы хотя б чуток опохмелиться,
Чтоб не дрожала с водкою рука,
Да не остыла на тарелке пицца.
А снег растаял очень рано -
Как не бывало никогда,
И новая на сердце рана
Меня влечёт невесть куда...
Но скачут дни, и нет надежды
Попасть ногою в стремена -
Лишь полногрудая луна
Меняет вновь свои одежды:
В природе чувств свои законы,
Нам их - увы! - не изменить.
И отвергаются каноны,
И Ариадны рвется нить...
Преддверие Пасхи, страстная суббота,
Гаданье на картах в надежде на что-то,
Гаданье на картах - туда ли дорога,
Гореть ли в Аду или греться у Бога...
Сумбур в голове, а на сердце волненье:
Трефовая масть, как крестное знаменье,
Трефовая масть, как удел безысходный
Иссохшего древа в пустыне безводной.
Оставь, улети, как ночное виденье,
Избавь от душевных тревог и сомнений,
Избавь от того, что уже не сбылось,
Лишь тенью неясной вдали пронеслось.
Казённый ли дом после дальней дороги,
Краюшка ли хлеба иль смертные дроги,
Богатство иль слава, мученья от ран -
Пустое! утерян в пути талисман...
Ах, как приятно повсеместно
Являться центром мирозданья!
Ведь это, право, очень лестно:
Не покупать - дарить вниманье...
Но если нет в душе твоей мятежной
Любви к чужой привязанности нежной -
Пусть льётся мёд с твоих красивых уст:
Ты полон внешне, а душою - пуст!
Тебе нравится нравиться
Даже мне, нелюбимой.
Только мне не исправиться
Никогда, мой родимый.
Никогда не исправиться,
Мой румяный герой.
Пусть тебе и не нравится -
Я не стану второй.
...А вместо этого смиренно ожидаем
(Как блюдо сладкое на вычурном подносе),
Что нас ещё, быть может, кто-то спросит,
Пресытившись мясным, со сладким чаем...
Не вижу смысла в экивоках
И в комплиментах, как ни кинь,
В признаньях вижу мало прока
И в откровеньях, и - аминь!
Душа, мой друг, предмет настолько тонкий,
Что мы в познании её совсем бессильны.
Мы знаем лишь: чужая - что потёмки,
Своя же - не потёмки, но трясина.
Уже немало песен
Минуло с той поры,
Но мир всё так же тесен,
Как маковка горы.
Муза светлая моя, зыбко-пенная,
Подари мне чудный миг вдохновения,
Подари мне радость грёз в жизни будничной,
Подари мне алых роз в скором будущем.
Романтических сказок досыта
Начитались мы в юности нашей.
Что ж теперь? - да всё то же корыто,
Да лоханка с прогорклою кашей...
Абстрактно всё, как сон,
Как сон непрочно -
И вот я снова вовлечён
На круг порочный...
Мы всем и всё простить готовы,
Но не избранникам своим -
Им ни полвздоха, ни полслова,
Ни полувзгляда не простим...
Рассказ подследственного, записанный секретарём комиссии
судебно-медицинской экспертизы.
Её приметил я при входе в ресторан
(Она стояла словно статуя Венеры),
Но не решился познакомиться, болван -
Она вся в белом, а у нас не те манеры.
Мы с другом пропустили по одной,
Потом добавили ещё для разговора,
Ведь был воскресный вечер - выходной,
И мы сидеть решили до упора.
От выпитого сделалось тоскливо
И задрожали тени по углам,
И думал я о деве горделивой,
И предавался розовым мечтам.
Как на десерт крюшона с соком манго,
Как супа черепашьего в обед,
Вдруг предложили белый танец - танго,
И я не смог сказать Венере 'нет'.
Что танцы - это только лишь движенье
Под музыку разгорячённых тел,
А я хотел души прикосновенья,
Её души прикосновения хотел!
Оркестр в басах посипывал простудно,
Я спотыкался, задевая всех плечом,
И разговор был вялый и занудный,
Как в танце: обо всём и ни о чём.
Не глупо ли? - я больше всех на свете,
Я только с нею танцевать желал,
Но между нами словно кто-то третий,
Мешая, вместе с нами танцевал...
Я проводил её на место к зеркалам
И приложился к ручке, как попало,
А про себя подумал: стыд и срам,
Со мной такого раньше не бывало.
А этот кто-то, на меня похожий,
И мутный, словно тени в зеркалах,
Копировал меня и корчил рожи,
Такие рожи - сохрани, аллах.
Моя ж Венера, шаловлива и беспечна,
Красивая, как статуя в углу,
Сияла как серебряный подсвечник,
Улыбкою рассеивала мглу.
Он подошёл к ней, как поэмы пишут -
Вальяжно и картинно, как в кино,
А я гляжу - она неровно дышит,
Такого я не видывал давно:
А этот кто-то (может, даже друг)
Уже прошёлся с ней четыре круга,
И завладел её вниманием, и вдруг...
Вдруг предложил на танец мне мою подругу!
И захотелось мне прервать всю эту скачку,
Чтобы не быть посмешищем у кур,
Чтобы никто не смел мне как подачку
Её от щедрости дарить на вальса тур!
Его ударил я - он замертво свалился,
Её убил я тоже - поделом!
Напился в дупель, а потом опохмелился:
Хватнул стакан - и на Петровку напролом...
А на суде сказали: что ж ты, дядя,
Венеры статую и зеркало разбил?
А я твержу: нет, я подкрался сзади,
Схватил обоих и подсвечником убил!
А судьи снова: заплатить придётся,
Ведь это общепризнанный шедевр...
Я судей не пойму - что им неймётся,
Иль это просто хитрый их маневр?
Теперь должно всё скоро проясниться:
Ведь я - не сумасшедший, не больной!
И не лечиться, а всерьез судиться
Желаю, говорю, по Сто Второй!
Львы - животные такие,
В Африке гуляют,
Ими дяденьки плохие
Деточек пугают.
Дескать, зубы острые,
Дескать, очень злые.
Для меня же просто:
Милые, родные.
Потреплю по гриве их,
Почешу за ухом...
Деточки родимые,
Вы не верьте слухам!
Это очень славные,
Милые зверушки.
Шёрсточка как бархат,
Кругленькие ушки.
Как зароюсь носом
В этот чудный мех'-
Сразу, без вопросов -
Я счастливей всех!
Нам всем когда-то надо просыпаться -
Туман рождественский рассеялся давно...
Телегам судеб свойственно ломаться,
Как и обычным, впрочем - всё одно!
И чувств былых в былом оставим негу -
Снег прошлогодний! Так ли уж он чист?..
А мы впряжёмся в новую телегу,
И новых судеб исчеркаем лист!
Записка
Я Вас так ждал, мой друг сердечный,
Что выпил чаю самовар,
Но время нас торопит вечно,
И потому - оревуар!
Дождаться Вас уж нету мочи,
К тому же кончилась вода...
Дела зовут, мой друг, а впрочем
Зайду в субботу - не беда!
P.S. Надеюсь, что поймёте
Вы непоседливость мою.
Надеюсь также, что к субботе
Мой долг Вам снова не пропью...
Что носишь ты у сердца, милый друг?
Тяжкое бремя или плод желанный?
Итог раздумий трезвых долгожданный
Иль талисман, чтоб излечить недуг?
Носи его достойно, не спеша!
Да не падёт с тебя и малый волос.
Не задрожит в тревоге нежный голос...
В обличье этом - разве ты не хороша?
Удел же мой - взирать со стороны
На шалости проказника Эрота,
И улыбаться, и гнусавить что-то...
Мы все его участьем рождены!
Плывём водою беломорского залива,
Ласкает солнце в полудённый час,
А вдоль по берегу, дрожа нетерпеливо,
Бредёт олень, разглядывая нас.
Ноздрями нервными вдыхает воздух шумно,
Движения и взгляд почти осознанны,
Ему к подруге хочется безумно,
А он трубит зачем-то в нашу сторону.
А мы плывём, неторопливо и беспечно,
И предаёмся предвечерней лени,
А наш олень вопрос решает вечный -
Он очень хочет к острову 'Олений'.
Ну сочини же мне хотя бы стих,
Если не можешь песню сочинить -
Ведь ты так много пишешь для других
И о других так любишь говорить...
Я не прошу внимания всегда:
Ежеминутно, ежечасно, ежедневно -
Я с одиночеством свыкаюсь постепенно,
И в этом, дорогой, моя беда...
Но я не знаю, как преодолеть
Круг одиночества, тоскливый, неприятный...
Не разорвать его и не стереть,
А ты за ним - родной, но непонятный...
Ну сочини же мне хотя бы стих -
Ведь ты так много пишешь для других...
Первый день зимы - недолог день.
Санный путь, полозьев мерный скрип.
Ранних сумерек задумчивая сень
Прячется в ветвях могучих лип.
Откуда, друг мой, эти слёзы,
Что по щекам твоим текут? -
Они как оттепель в морозы
Нам облегчение несут.
Гляжу на них почти с тоскою:
Ужель и я недавно мог
Рыдать, борясь с самим собою?
Неутешителен итог!
И так уныло, одиноко,
Так холодно, так тесно жить
В объятиях зимы жестокой...
Что может зиму растопить?
А вот бреду себе зимою -
Кругом снега и холода:
Но лета - жду и лишь порою
Кажусь себе кусочком льда...
Когда твоей ланиты нежной
Слеза коснётся, ты тогда
Не прогоняй её - надежда
Слезам сопутствует всегда.
Я куплю тебе тёмного пива
И пакетик орешков солёных,
А ты хрюкнешь в ответ шаловливо,
А потом рассмеёшься смущённо.
Мы с тобою на лавке перронной
Поболтаем под пиво немного,
и уйдем по коробкам бетонным,
Ты - своей, я - своею дорогой...
Над деревней месяц тонкий,
Ночь морозная тиха,
Лишь потрескивает звонко
Где-то старая ольха.
В белой измороси срубы,
Зимний воздух недвижим,
Как хвосты кошачьи, трубы
Задирают кверху дым.
Серебрится нежный иней
На озябших деревах...
Сладко снится ночью зимней
В жарко топленых домах...
Старая песня
Мне тебя не любить, не ласкать,
Не с тобою свой век коротать,
Не с тобою бежать вдоль межи
По полям согревающей ржи.
Мы с тобою как два ручейка,
Что в один не сольются никак,
Каждый собственным руслом бежит
По полям согревающей ржи.
Ты на поле другом, ты с другим,
Ты журчишь ему радостный гимн,
И течёт, извивается жизнь
По полям созревающей ржи...
Я убегу, не в силах ждать,
Когда вернёшься ты,
И стану скоро забывать
Знакомые черты.
Не возродить, не воскресить
Того, что умерло.
Кто виноват - не нам судить,
Что было - то прошло.
Как бы хотелось мне
Вновь проснуться в объятьях
Твоих ласковых рук!.. Только где же ты, где?
Но зыбучи пески повседневности... Счастье
Растворилось в пустой суете...
Стою на берегу реки
С названием 'Судьба',
Ладони в воду опустив,
С мольбою на губах,
Читаю, сдерживая вздох,
Один читаю стих:
'За всё прости меня, мой Бог,
За всё - его прости...'
Порою вдруг в ночи
Снятся мне твои руки,
Только ты далеко, ты на том берегу...
Я зову их, зову... и желания муки
Утолить без тебя не могу.
Ах, как хотелось мне
Вновь проснуться в объятьях
Твоих ласковых рук... Только ты не придёшь!
Мы с тобой в суете наше трудное счастье
Разменяли на ломаный грош.
Зиновию Гердту
Сидел на сцене актёр,
Отпеваемый публично,
И смущённо прятал взор
От процедуры непривычной.
В усталом взгляде его было
Что-то от потустороннего:
Всё это трогательно и мило,
Но только не для него!
Кому нужна эта панихида,
Устраиваемая прилюдно?
Зачем его привели сюда,
Ведь ему и без этого трудно!
А они все скалятся весело
И строят беззаботные мины:
Ну как же, ведь это же Он,
Всеми так горячо любимый!
Ну как не покрасоваться,
Протискиваясь вперёд упрямо:
'Ах, как мы все любим тебя,
Наш друг и коллега Зяма!'
А затем, с артистизмом и грацией
(Юбиляр же, не кто-нибудь!),
Возьмут под руки в буре оваций
И проводят в последний путь.
И когда-нибудь потом,
Заслышав его фамилию,
Зацокают языком
И назовут по имени:
'Бедняга, он уже был не тот,
Когда мы все его...'
И тут же похабнейший анекдот -
И ничего...
А потом снова мазать елеем...
...И мне вдруг подумалось: разве
Поздравлять умирающего с юбилеем -
Не сродни публичной казни?
Мне с тобою очень просто
Было неспроста,
Просто не было вопроса:
'Та или не та?'
Просто не было ответа:
'Ну конечно та!'
А теперь ты рядом где-то,
Рядом... пустота.
Сквозь рассохшиеся ставни
Еле брезжит свет,
И идти дорогой давней
Уж желанья нет...
Где она, твоя дорога?
Где твои мечты?
Жить осталось так немного,
Много - пустоты.
* * *
Уже нет былого жара
В состязании с другими -
Не поёт моя гитара
Голосами дорогими.
Ей душа моя не вторит,
Очарованная звуком -
Значит, всё это пустое,
Значит, скоро быть разлукам.
Быть разлукам и утратам,
Неизбежным и жестоким -
То, о чём мечтал когда-то,
Станет вдруг таким далёким...
...Но я знаю: будет утро,
Снова солнце засияет,
И весенним перламутром
Новых песен обласкает,
Будет утро голубое,
Без тоски и без печали -
Мы отправимся с тобою
В неизведанные дали...
Ночь сомкнула веки,
Тишина, покой.
Спят дрозды на ветках
В роще за рекой.
Только мне не спится -
Словно на углях.
Не хочу синицу -
Дайте журавля...
Твой голос плещется во мне
Как утренний прибой,
Как пенье пташек на окне
Весеннею порой.
Девичий смех туманит лик,
Как крепкое вино:
Хлебни его - и в тот же миг
Становится хмельно.
Я попросил бы у богов:
'Мой путь уж короток,
И потому, без лишних слов,
Налейте мне глоток'.
Но разум шепчет мне: 'Эва!
Ты уж на склоне дней!
Болит с похмелья голова,
И потому - не пей!'
Осень поздняя вдруг одарила
Меня юным и терпким вином -
И опять засияли светила
Над моим потускневшим окном.
Словно слышу весенние трели
В белых цветом вишнёвым садах,
Словно снова грачи прилетели,
Снова лето у всех на устах.
Искрится тёмная вода
У самых ног,
И убегает в никуда
Пора тревог.
Ночь безмятежна и легка,
Ласкает бриз.
Мигает глазом маяка
Зелёный Мыс.
И, словно луч его, остра
Печаль души,
А память снова во вчера
Спешит.
Но я давно уже привык
Стремиться вдаль.
И мне житейских закавык
Уже не жаль.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
... Рассвет расставил по местам
Все вехи-имена,
И смыла с берега весь хлам
Прощальная волна.
Не жди признательности от друзей своих,
Предпочитай дарить другим своё вниманье,
И, чтоб не впасть в зависимость от них,
Дари подарки только к расставанью...
Лишь только ты и я,
А третьего не надо -
Вот смысл бытия
И дверь к ступеням Ада.
За полями мгла ночная
Слилась с горизонтом,
Коростель не умолкая
Верещит о чём-то.
Звёзд костёр неугасимый
Предвещает росы,
Паренёк своей любимой
Расплетает косы.
От волос душистых веет
Запахом малины,
Клеверами поле стелет
Молодым перину.
А она души не чает,
Полыхает страстью,
На груди милого тает,
Светится от счастья...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
На луга слезинкой чистой
Опустились росы -
Девица зарёй лучистой
Заплетает косы...
Я Вас любил, наверное, когда-то,
Тому лет сто, а может быть и боле...
Уходит всё: и имена, и даты -
Лишь остаётся ощущенье боли.
...Ливни весенние словно свиданья любовные,
Как пробужденье надежды на скорое счастье.
Ливни осенние - как песнопенья церковные,
За пеленою осенней уснувшие прячутся страсти...
Эпитеты цветистые
Ещё не грань таланта:
Мы губим прядь волнистую
Кричащим цветом банта...
Ты сегодня такая красивая
В платье ситцевом в синий цветочек -
Не любить тебя я не в силах,
Как и ты, может быть, а впрочем...
Впрочем, это только догадки,
Ну а ты не придёшь с ответом,
И четырнадцать строк в тетрадке -
Лишь четырнадцать строк сонета.
И пускай ничего не случится
В этом тёплом дождливом лете -
Всё равно ты мне будешь сниться
Васильком в полевом букете.
Песенка холостяка
Всё неуютно как-то:
Не погулять, не выпить,
Яичница на завтрак,
И пиджачишко вытерт.
А бабы просят цацки -
У них одни повадки...
Эх, в жизни холостяцкой
Есть тоже недостатки.
Мне бы сейчас подругу,
Чтоб всё перестирала,
Чтоб не кривила губы,
Когда деньжонок мало,
Чтобы купила малость
Закусочки и водки,
И чтоб ещё осталось
На цацки и колготки.
Но нет - в углу пустая
Валяется авоська,
И с Петькою гуляет
Моя шалава Фроська...
...Всё неуютно как-то:
Не погулять, не выпить,
Яичница на завтрак,
И пиджачишко вытерт...
И вновь - увы! - утраты не минуют,
И лишь - увы! - минуют только милые,
И милые - увы! - других милуют
И одаряют взорами умильными.
И вновь томит печалями забытыми,
И осеняет истинами пыльными...
И не насытились ли операми мыльными?
И не слезами ли очистились пролитыми?
Популярность: 1, Last-modified: Mon, 03 Jan 2000 12:23:44 GmT