---------------------------------------------------------------
© Copyright Александр Х. Папаценко, 1998
Email: [email protected]
WWW: "В гостях у Папы" http://papatsa.chat.ru/
Date: 14 Oct 1998
---------------------------------------------------------------
Рисунки М. Папаценко
Москва 1998
Слушайте рассказ чудесен
Из двух дюжин всяких песен,
Семью десять двух стихов,
Из трех тысяч всяких слов
Про царицу и царя.
Кто ж не хочет слушать зря -
На картинки поглядите,
Если только захотите,
И придумайте свой сказ,
С коим мы поздравим вас.
Что? Решились? Слава Богу!
Так начнем же понемногу!
Жил да был на белом свете
Царь Емеля Тридцать Третий.
Не сказать, чтобы злодей,
Но не лучше всех царей.
У него была жена -
Не худа и не бледна,
Не горбата, не крива,
Да к тому же голова.
Царь жену любил прилежно
За ее характер нежный,
За любезный, кроткий нрав -
В этом он, конечно, прав.
А еще любил охоту,
Где не ведал укороту,
Пил, как воду, самогон,
И на женушкин резон
Очень сильно обижался
И с ружьем в луга пускался.
А любимая жена
Оставалася одна
И, в слезах не видя пяльцы,
Иглами колола пальцы.
Так и жили бы всегда,
Кабы не пришла беда.
Но об этом по порядку
Мы расскажем вам, ребятки.
Кто ж не хочет сказки знать -
Отправляем сразу спать,
Чтобы завтра поутру
Поднимались на муштру
По предметам мене скучным,
Чем сей наш рассказ докучный:
Арифметика, язык
Среди прочих закавык...
Словом, просим не мешать!
А мы будем продолжать...
Как-то раз, предавшись страсти
(Ох уж, женские напасти!),
Затяжелела царица -
Плач стоит на всю светлицу.
Тут и впрямь не до утех:
Не фигура - просто смех!
Потуживши мало время
(Вот беда - мужичье племя!),
Призадумалась немного,
Призвала на помощь Бога
И рожать дитя решилась,
И тотчас развеселилась.
Знамо дело: без дитя
Проживешь свой век шутя.
Да и то: кому корону
Передать в придачу к трону?
Не успеешь в Рай попасть -
Все начнут тотчас же красть!
А наследник - умный, справный,
Продолжатель дел державных,
Будет управлять страной
С раскрасавицей женой.
Так решив, пошла царица
В церковь - Богу помолиться.
Лишь в обратную дорогу,
Помолившись славно Богу,
Мать-царица собралась,
К ней цыганка в ноги - шасть:
"Дайкося поворожу,
Все, что будет, расскажу!" -
И цыганка нагадала
(Лгунья, коих в свете мало!),
Что у ней сынок родится.
И за то ее царица
Безделушкой одарила,
Впрочем, вскоре все забыла.
В тот же вечер, во седмицу,
Весть поведала царица
Государю своему:
Скоро быть отцом ему.
Царь жену перекрестил
И рожать благословил,
И поведал ей закон,
Что издревле учрежден.
Тот закон необычайный
Был сокрыт завесой тайной -
Из приближенных особ
Знал его лишь царский поп:
"Коль родится вдруг наследник,
И едва его в передник
Примет бабка-повитуха -
Золотую серьгу в ухо
Тут же ставят, и на пятке
Оттиск делают печаткой,
Разогретой на углях:
Шлеп! - и пешка в королях!
Любопытному ж народу
Через сутки после родов
Объявляют: мол, намедни
Родился царев наследник".
Но, жене поведав тайну
Во своей опочивальне,
Царь не ведал, что они
Были в спальне не одни:
За портьерою стояла
И беседе их внимала,
Растопыря жадно ухо,
Лопотуха-говоруха.
А еще, дрожа от страха,
Говоруха (ну и птаха!)
Подглядела (сущий тать!),
Куда прячет царь печать.
Услыхав про сей расклад,
Говоруха, спрятав в плат
Растопыренные уши,
Прибежала к няньке: "Слушай!
Я узнала щас такое,
Что навеки упокою
Не найдешь, коли узнаешь
Тайну страшну. Понимаешь?" -
Разболтала почем зря
Откровения царя
И, с умишка недостатку,
Наплела и про печатку.
А наутро няньки, тетки
Понесли по двору сплетки,
И к обеду знал весь двор
Про давешний разговор
Меж супругами приватный.
Лишь царю как уши ватой
Заложило: глух, как пень,
Иль умишком набекрень,
Коль не знает, что плетут
В государстве там и тут.
Бог простит им эту шалость:
Тут уж что кому досталось!
:Эй, скажи-ка, Бога ради!
Да-да, ты, который сзади,
С миной на личине кислой!
Расскажи, какие мысли
Тебе слушать не дают
Нашу повесть, юный плут!
Атрибут какого свойства
Вызвал столько недовольства,
Что ты тенькаешь, как стриж?
Отвечай, чего сопишь!
Что, не знаешь? Так молчи!
Иль иди латынь учи!
В грязной горнице людской
Жил людишко кой-какой.
И жила там приживалка:
То белье огромной скалкой
За ржаной сухарь катала
Для господ, а то, бывало,
Штопала царю чулки
За похлебку из муки.
А была она тяжела,
Но о том сказать не смела
Из дворовых никому,
Даже мужу своему.
Как сказать? - тотчас же в шею,
Мужика - следом за нею:
Хоть и невелик расход,
А казне все ж лишний рот.
Да и проку что с кормящей?
В общем, так: для пользы вящей,
Со времен еще далеких,
Брали только одиноких
Иль бездетных ко двору.
Кто ж захочет детвору
Заводить - немедля вон!
Хоть суров, а все ж закон!
Нелегка чернавки доля,
Всяки мысли поневоле
В ее голову идут -
И вдруг новость, тут как тут!
Разбудив тихонько мужа
(Он дремал на лавке тут же),
Изложила ему план...
Но об этом наш роман
Помолчит до лучших строк.
Мы же вам даем зарок:
Все расскажем по порядку,
Обстоятельно и гладко.
День прошел, другой, неделя,
Две, полгода... Еле-еле
Носит грешница свой плод -
А дитя никак нейдет.
Дня за три до Рождества
Разболелась голова,
Заломило поясницу -
Знать, Всевышнего десница!
Перемаявшись с делами,
Собралась царица в баню,
Где средь шаек да бадей
Вовсе худо стало ей.
Кликнув бабок повивальных,
Побрела царица в спальню,
Окрестив знаменьем лоб.
Кстати, вызван был и поп.
Как царица ни страшилась,
В тот же вечер разрешилась
Втайне от всего двора.
Впрочем, знали все: пора!
Но, однако, облегченье
Принесло и огорченье:
Родила наша царица
Не мальчонку, а девицу.
По знамению судьбы,
В уголку людской избы
Тем же маялась чернавка,
И хотя она, мерзавка,
Греховодницей была -
Без натуги родила
Златокудрого мальчонку.
Разбудив отца тихонько,
В ком тряпья дитя пихнула,
В зипунишко завернула
И промолвила: "Пошли!
Раздувай в печи угли!"
Ночью в царские покои
Пробралась чернавка (в коих
На перине пышной, зыбкой
Спит царица, рядом - зыбка
Со младенцем женска пола).
Балдахин висит до пола,
Закрывая взорам дверь.
И чернавка - верь, не верь! -
Дочку царскую хватает
И поспешно убегает,
А навстречу ей мужик
С мальчуганом в спальню - вжик!
Развернул мальчонку смело
И печаткою, добела
Раскаленной на печи,
Шлеп по пятке - и кричи,
Надрывайся, царский сын,
Чай, в светелке не один!
Положил в сундук печать
И из спаленки - бежать...
Поднялась на крик царица,
Глядь - в кроватке не девица,
А мальчонка - как же так?
И на пятке царский знак!
Тут царица закричала,
Челядь на ноги подняла
И велела: "Эй, гонца
Разыскать мне, подлеца,
И к царю с докладом срочным
Отослать без проволочки!
Да посмеет кто болтать -
Живьем в землю закопать
И спалить родимый кров!"
Вот он, бабский нрав, каков:
Кротка и нежна пока,
А заменит мужика!
Накануне царь уехал
На охоту (вот потеха!),
В окруженьи егерей,
Гончих, борзых и друзей,
Коих без полсотни тыща.
Все гогочут, лают, свищут,
Заглушай треск ружей -
Мушкетонов и фузей.
Только солнце опустилось,
Войско пировать пустилось
Вокруг царского шатра,
Всяк у своего костра.
Выпив крепко со друзьями
Да с боярами-князьями,
Вышел царь уже к утру
Прохладиться на ветру,
Поболтать с простым народом
Стародавним обиходом
(На охоте, как и в бане,
Не равняются чинами).
Обойдя народ простой,
Царь собрался на покой,
Но едва лишь задремал -
От жены гонец примчал.
Бьет челом гонец с порога
(Оттоптал, бедняга, ноги,
Мчась с известьем во весь дух),
Про царицын про недуг
Государю докладает
(Сам от страха аж икает).
Царь, нахмуря брови, слушал
Вести, с коих вянут уши
И, дослушав до конца,
Запороть велел гонца.
Вот служи такому честно -
Враз помрешь, конец известный!
Обласкав гонца по-царски
(Кто не кушал каши барской!),
На коня взметнулся царь,
Стременному крикнул: "Жарь!",
Дал под ребра медных шпор
И помчал во весь опор.
Трех коней в пути загнал
И к обеду прискакал.
Что же видит он? - жена
Взаперти сидит одна,
На младенца не глядит,
На щеке слеза блестит.
Только мужа увидала,
В ноги к родному упала:
"Ах, прости меня, Емеля,
Опроставшись еле-еле,
Я забылась лишь на миг,
Вдруг как будто чей-то крик,
Да такой - мороз по коже!
Подхожу к дитю - и что же?
Вместо девки - мальчуган,
Просит титьку, горлопан,
А на ножке - царский знак!
Фу ты ну ты, как же так,
Кто поставил тут печать..."
"Погоди пока кричать, -
Царь прервал царицу властно
И промолвил, - коль неясно,
Мой мальчонка или нет
Щас узнаем мы ответ!
Звать сюда попа да бабку
Повивальную! Несладко
Будет всем вам вдругорядь,
Коль начнете мне тут врать
Про кровинушку мою -
Всех на каторге сгною!"
Привели попа гурьбою
(Бедолага был в запое,
Почитай, уже три дня -
С той поры, как на коня
Царь уселся и уехал
На охоту). Поп замекал
Пьяным голосом: "Господь
Нас учил, что всяка плоть
На земле от плоти Бога,
Значит, мы того... немного
Все того... друг другу братья,
И в мужском, и в бабском платье,
Перед Богом все равны..."
"Что ты мелешь? Белены
Что ли, ты поел, болван,
Или медовухи жбан
Выпил нонече с утра?
Фу! Несет, как из ведра!
Ну-ка звать сюда старуху!..
...Отвечай мне, повитуха,
Кто родился: сын иль дочь?
Да башку мне не морочь,
Как тот поп: ни "бе" ни "ме",
Дескать, не в своем уме!"
И старуха (вот дела!)
Государю наплела
То, что слышать он хотел.
Царь личиной просветлел
И сказал царице: "Мать!
Ты ужо, пожалуй, сядь,
Поврежден рассудок твой,
Вижу сам: мальчонка - мой!
Знамо, вон какой курчавый,
Да и ликом величавый
Со младенческих ногтей.
Звать сюда честных гостей!"
И, не ведая печали,
Сел с женою в тронном зале,
Рядом люлька с малышом:
Поздравляют с рождеством.
Понаехало гостей
Всевозможнейших мастей:
Тут - послы, там - генералы...
Государь по ленте алой
Всем по чину раздает.
А царица все... ревет,
Да беззвучно, как белуга,
Пряча слезы от супруга.
Наконец, сказавшись слабой,
Поплелась вослед за бабой,
Что приставили к младенцу.
Развязала полотенца,
Балахон ночной надела,
На мальчонку поглядела,
На кровать свою легла
И тихонько померла:
Знать, не приняла душа
Неродного малыша.
Все вдруг стало ей постыло -
Как жила, так и почила.
Лишь к утру, устав резвиться,
Царь отправился к царице.
Глядь - лежит совсем одна,
Руку тронул - холодна...
Тотчас хмель сошел с него,
Словно не пил ничего.
Как стоял он, так и сел,
И зубами заскрипел,
Сморщился, что тот старик.
Слышит вдруг - из зыбки крик:
То проснулся наш малец,
Кушать требует, стервец.
Чем кормить, коль мамки нету?
Бросил царь тотчас по свету
Клич: "Немедля разыскать
И сегодня же прислать
Мне кормилицу к ребенку!
Да чтоб не осиной тонкой,
А дородною была,
Прокормить чтобы могла,
Если надо, четверых..."
А малыш почти затих,
Силы нет уже кричать -
Надо малого спасать!
Нажевали хлеб в тряпицу
Вместе с сахарной водицей,
Кренделечком завернули
И ребенку в рот пихнули -
Успокоился малыш,
Знай, посасывает шиш.
Взял царь на руки ребенка,
Подошел к постели женки
И промолвил: "Спи, жена,
Знать, судьба тебе дана
Помереть во цвете лет!
Я ж даю тебе обет:
Сам помру, коль будет надо,
Но спасу родное чадо,
Пред тобою я в долгу,
Воспитаю, как смогу!" -
И, отдав поклон последний,
Слугам царь уже в передней
Повелел всем объявить,
Мол, царица долго жить
Приказала нынче нам -
И... дал волюшку слезам.
Дуралей, он сам не знал,
За кого обет держал!
Между тем чернавка злая,
Встречи с дворней избегая,
Пряча в тряпки куль с дитем,
Пробралась кружным путем
Прочь из царевых покоев
И - ищите ветра в поле!
Добралась к исходу дня
До деревни, где родня
У чернавки проживала.
Удивились те немало:
Для своих не сыщешь лавок,
А тут вон какой прибавок.
Покряхтели, порядили,
А потом отгородили
Темный угол тряпкой драной:
Все ж таки не басурманы,
Чтоб с дитем да на мороз -
Пусть живут, коль Бог принес.
Тут царевна раскричалась
(Знать совсем изголодалась),
А чернавка, как глухая,
Ее крику не внимает,
В уголку своем сидит,
На малышку не глядит.
А терпеть-то нету силы:
Молоко к грудям прилило,
Жжет злодейку, как огнем...
Чуть прикрывшись зипуном,
Растелешилась чернавка
И, пристроившись на лавке,
Титьку девочке дала,
И тотчас же обмерла:
В сердце сладко защемило,
Так, что дух перехватило.
А царевна знай сосет
И ручонкой титьку мнет.
Напилась, порозовела...
Тут чернавка, как сумела,
Детку в тряпки завернула
И в обнимку с ней заснула.
А наутро, к полдню уж,
Заявился ее муж.
Глаз кривой и ликом темен,
И ручищами огромен -
Не мужик, а живодер.
Дать такому бы топор -
Всех погубит не шутя,
Хошь старушку, хошь дитя.
Прибежал и сразу в крик,
Да так громко - свет поник:
"Ох, и дуры же вы, бабы!
На лихое дело слабы!
Говорил ведь: погоди,
Не прикладывай к груди!
Как приложишь, так растаешь!
Ну, чего башкой качаешь?
Коль не можешь, дай я сам..."
А чернавка в крик: "Не дам
Погубить дитя малое,
Уходи, Господь с тобою!"
Одним словом, в эту ночь
Ей родною стала дочь.
Так всегда: не угадаешь,
Где найдешь, где потеряешь,
А найдя - несешь свой крест:
Бог простит, свинья не съест.
Впрочем, то другая повесть.
Мы ж, о деле беспокоясь,
Воротимся во дворец,
Где остался царь-отец,
И продолжим сей же час
Наш рождественский рассказ.
Так уж вышло, что на святки,
Вместо чтоб водить колядки,
Хоронил супругу царь.
Поп бубнил под нос тропарь,
Служки вяло подпевали,
Свечки пастве раздавали...
:Отслужив молебен, поп
Бросил горсть земли на гроб,
Осенил крестным знаменьем,
И под траурное пенье
Гроб засыпали землей,
И отправились домой.
Воротившись с похорон
Царь, бедою удручен,
Сел за стол чернее тучи,
Взял стакан рукой могучей,
Молвил скорбно: "Упокой
Твою душу, Бог с тобой,
Дорогая моя женка.
Что до нашего ребенка -
Честью царскою клянусь:
Сам же вдовый остаюсь -
Не найду тебе замены,
Спи же, друг мой незабвенный!
Что ж чернавка? - между тем
Уж освоилась совсем.
Из платка свернула дулю,
И с дитем играет, гулит,
Нянчит доченьку свою,
Притулившись на краю.
А в вечеру из простынки,
Для своей родной кровинки
Всяких чепчиков нашила,
И тогда же порешила
Василисою крестить -
Как без имени-то жить?
Вскоре после девятин
Государь сидел один,
Рядом - чарка на подносе.
Вдруг к болезному без спроса
Мать-кормилица явилась
И пенять царю пустилась:
"Что же ты сидишь, как пень,
За стаканом цельный день,
Топишь горе в чарке хмеля!
Или ты не Царь-Емеля? -
Сын сироткою растет,
А он знай лишь зелье пьет!
Нешто ты не знаешь: сыну
Надо править именины..."
От смущенья царь икнул,
На кормилицу взглянул,
Кликнул челядь в тронный зал
И, стряхнувши хмель, сказал:
"Коли вышло так, что женка
Подарила мне ребенка
Аккурат на Рождество,
То готовьте торжество:
На Крещенье, стало быть,
Будем малого крестить".
Начали судить-решать,
Как наследника назвать
И, чтоб не гадать загадки,
Заглянуть решили в святки.
Заглянули - в самом деле:
Если парень, то - Емеля,
Если девка - Василиса...
Тут уж сразу все взялися
Хлопотать до именин:
Чай, наследник-то один!
В общем, всяческих хлопот
Набралося полон рот.
Накануне, в саму рань,
Стали строить Иордань:
Прорубили лед пешнями,
Пособрали черпаками
Всю из проруби шугу,
Да костер на берегу
Для согрева запалили.
А потом еще срубили
Изо льда огромный крест,
Чтобы виден был окрест,
И пошли попа будить -
Воду надобно святить.
На Крещенье поутру
Собралися ко двору
Толпы разного народу,
И богатого, и сброду:
Всяк хотел святой водицей
С Иордани окропиться,
Искупить причастьем грех,
Чтоб назавтра без помех
Вновь вкусить от грешных дел -
Кто из нас в том не успел?
Ну, да Бог с ними со всеми,
Воротимся к прежней теме.
Держит царь в руках младенца,
Рядом - крестна с полотенцем,
У купели - поп с распятьем,
Позади - прислуга с платьем,
Кружевным шитьем увитым -
Знать, и мы не лыком шиты!
Наконец, дитя крестили:
В чан с водою опустили,
Две молитвы прочитали,
Емельяном обозвали,
И остригли ему чуб -
Стал наследник Богу люб.
Лет семнадцать пролетели -
Занедужил царь Емеля:
Вместо чтоб в поля скакать,
Врач велел кровя пускать.
Где ж тут силы нагуляешь -
И что было, растеряешь.
Словом, надо по резону
Отдавать дитю корону.
Только как отдать, коль парень
Не сметлив, умом бездарен -
Над губою ус растет,
А он, знай, баклуши бьет.
Коль на царство не годится.
Мне б жену ему в царицы
Подыскать, да чтоб радива,
Да умна и не ленива,
Да заботлива была,
Чтоб управиться могла
С государскими делами.
Чтоб за пазухою камень
Не держала бы на дворню,
Чтоб блюла семейны корни,
Да корону берегла
И от лиха и от зла.
Кабы знать, что есть такая,
Да с породой, не простая,
И чтоб как родная дочь:
:Царь-Емеля в ту же ночь
Порешил искать невесту
Дурню-сыну, чтоб он треснул
(Сам не зная, что отрада
Пребывает где-то рядом,
День всего-то и пути).
Только где ее найти?
Но вернемся к сказке снова -
Царска дочь жива-здорова!
Пока дни в года плелися,
Зрела девка Василиса:
Брови словно соболя,
Волоса черней угля,
Пышногруда, белотела,
Весела: любое дело
В белых рученьках горит.
А как складно говорит!
В дочке мать души не чает,
А сама как свечка тает,
Бродит по дому как тень -
Прячет хлеб на черный день:
Вот пред Пасхой растеплело,
Землю солнышко пригрело,
Замурлыкали ручьи.
В каждом доме куличи
К Воскресенью выпекают.
Лишь в одной избе не знают,
Где бы хлебушка добыть,
Чтоб детишек накормить.
Всей еды - бадейка кваса,
Да от Яблочного Спаса
Вялых яблок полведра -
Голодует детвора.
Воют бабы на полатях:
Только из огня, и нате,
В полымя несет судьба -
То не жизнь, а голытьба.
До травы хотя б дожить
Чтоб от пуза накормить
Затирухой с лебедою,
А до той поры водою
Наливают свой живот -
Кто ж до лета доживет?
Тяжки думы пуще сглаза,
И липучи, как зараза,
Поглядеть - душа болит:
Тут чернавка говорит:
"Собирайся, дочка, в город,
Там с тобою лютый голод
Переможем как-нибудь.
На рассвете тронем в путь".
Поднялися на заре,
В полутемном во дворе
Лоскутами повязались,
Со роднею распрощались,
Окрестили молча лбы,
И - долою от избы.
К полдню выбрались на шлях,
С пудом грязи лаптях.
Ноги чуть передвигают,
А силенки убегают.
Да и где их взять, силенки -
С голодухи жилы тонки,
Позабыл их Бог совсем:
:Город близок, между тем.
Но чернавке эта малость
Ох, как тяжело досталась! -
До господского угла
Еле-еле добрела.
Уж чуть дышится чернавке -
Прилегла в людской на лавке
(Не признал ее никто
Из дворовых, да и то:
Почернела вся, иссохла,
И глядит-то воблой дохлой,
Вместо мяса одни жилы).
И чернавка через силу
К царю-батюшке взывает -
Дескать, страшну тайну знает,
На предсмертном на одре
Хочет каяться в вине
Царь с досады покривился,
Но в людскую все ж спустился,
Да на лавочку присел,
И едва-едва успел.
А чернавка дочке пяту
Заголяет и, о, святы! -
Царский знак на гладкой ножке,
А в ушах блестят сережки
Из фамильного стекла.
Тут чернавка померла.
Царь чуть с лавки не упал,
Почесал за ухом, встал,
Походил по половицам
И промолвил: "Ну, девица,
Говори сама, что знаешь -
Али туго сображаешь?
И девица - эко диво! -
Голоском велеречивым
Рассказала все, как есть.
Царь велел девице сесть.
Оглядел еще раз пятку,
Из кармана взял печатку,
Приложил к ноге - точь в точь!
Так и есть, царева дочь!
С удивленья чуть не рухнул,
Почесал опять за ухом,
Походил и снова сел,
Привести попа велел.
Поп, иссохший, что сухарь,
Молвил тихо: "Государь!
У могилы на краю
Ту сережку узнаю.
Пьян был в доску, но сережку
В ухо ставил сам, и ножку
Сам печаткой прижигал" -
И вдруг замертво упал.
Долго царь в людской сидел,
И вдруг враз повеселел.
"Звать сюда дворовых живо! -
Молвил он, - да бочку пива
Из подвала прикатить!
Я наследника женить
Вознамерился намедни! -
И добавил, - где наследник?
Наигрался! Хватит! Баста!
Вот оженим - тотчас царство
Передам его жене -
Девка складная, по мне.
Ишь, на мать похожа, шельма,
Хороша, умна, а бельма!
Бельма материны, в точь.
Жаль, царицы нет - на дочь
Поглядела бы, болезна.
Ну, да что там! Бесполезно
Стары раны ворошить!
А портным - немедля шить!
Чтоб к утру венчальны платья
Были справлены" - в обьятья
Родну дочку заключил,
И печатку ей вручил.
И сказал уже приватно:
"Вот что дочка, мне приятно
Отдавать тебе венец,
Но послушай, что отец
Тебе скажет по секрету:
На земле глупее нету,
Чем жених твой, никого.
Только ты его: того...
Ты умна, сама все видишь -
Пусть не знает, что подкидыш,
Ведь не гоже ведать дворне,
Что наследник - беспризорник.
Коли знаешь все, как есть,
Так блюди цареву честь.
Не бранись, не зарывайся,
С муженьком почаще знайся,
Но в делах - не потакай,
И к казне не допускай.
Пусть гуляет по охотам,
По другим каким заботам,
Словом, знаешь все сама -
Знать, не занимать ума!"
Тут как раз царевич входит,
С юной девки глаз не сводит
(Приглянулася, видать -
Может, слюбятся, как знать!).
А царевна - в пол глазенки
От смущения, и тонко,
Еле слышно говорит:
"Царь наш батюшка велит
Нам скорее обвенчаться.
Сирота я - нет ни братца,
Ни сестренки у меня.
Вы теперь - моя родня.
Буду вас теперь любить,
Верой-правдою служить.
И, конечно, обещаю,
Что детишек нарожаю
Непременно, дай-то Бог".
Царь рукой уперся в бок
И пробормотал: "Эва!
Точно, царска голова!
Ишь, какие речи бает!
И, кажись, души не чает,
Полюбился, ее же ей!
Взял царь за руки детей,
Вызвал писаря тотчас
И велел: "Пиши указ!
Слух прошел недавно тута,
Будто кто-то сеет смуту,
Дескать, сын мне не родня -
Я тому к исходу дня
Лично голову срублю,
И все семя истреблю.
Что ж до слухов, наперед
Я ввожу такой завод:
Коль подарит Бог внучонка,
Сам тогда его в пеленки
От роженицы приму -
Быть отныне посему!"
Тут фанфары затрубили
И народ оповестили:
Вслед венчанью на престол
Сын жениться будет, мол,
И поэтому гостей
Созывают с волостей
На великое веселье.
Я там был и чуть с похмелья
Богу душу не отдал,
А вернувшись, рассказал
Вам историю забавну.
Что, понравилось? И славно!
01.10.1998
Популярность: 1, Last-modified: Mon, 03 Jan 2000 12:23:39 GmT