---------------------------------------------------------------
© Copyright Евгений Козловский.
WWW: http://ekozl.ru
Date: 09 Apr 2015
---------------------------------------------------------------
Принцесса
сценарий четырехсерийного телевизионного фильма
Общая подложка под титры всех четырех серий:
...Вечер, зима, метель...
...Один из московских аэропортов...
...Погода на грани летной: аэропорт могут вот-вот закрыть, но пока
самолеты выпускают и принимают...
...Едва пробивая носовым прожектором мешанину пляшущего снега,
снижается Ту-154, бежит по полосе...
...Диспетчер в своем стеклянном скворечнике говорит в микрофон:
-- Борт 1926, борт 1926, взлет разрешаю. Как поняли?
Пилот в кабине самолета отвечает:
-- Понял, спасибо, -- и поворачивает рычаг...
...Махина самолета трогается с места и уходит вдаль по взлетной полосе,
-- сквозь сетку снега...
...тяжело отрывается от земли...
...исчезает наверху: только цветные лампочки мигают на концах
крыльев...
...Громоздкий грузовик, подобравшись к самолету, останавливается...
...выпускает рабочих...
...и они окатывают крылья и фюзеляж из мощных брандспойтов
размораживающей жидкостью...
...куски льда слетают с дюралевых поверхностей крыльев...
...В ярком свете прожектора подкатывает к самолету, к двери которого
уже подогнан трап, пассажирский автобус...
...и пассажиры, прикрываясь руками от ветра, выходят на открытое
пространства поля...
...толпятся у трапа...
...начинают подниматься в салон...
...И снова какой-то самолет, пробивая прожектором снежную мглу, идет на
посадку...
...касается колесами заснеженной полосы...
...Диспетчер в скворечнике говорит в микрофон,
-- Борт 2874, посадку разрешаю... посадку разрешаю...
...Сквозь пляшущие снежинки едва пробивается свет окон аэровокзала...
...На этом фоне прошли главные титры, завершающиеся заголовком:
"СЕРИЯ ВТОРАЯ. НЕЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ МУЗЫКА"
...Москва в этот последний вечер восемьдесят второго, часа за два до
Нового Года, была удивительно пуста: кое-где на площадях горели елки, висели
поперек улицы Горького разноцветные гирлянды, половина лампочек в которых не
горела, да изредка проезжали полупустые троллейбусы с выбеленными с изнанки
наледью окнами и набитые под завязку салатного цвета "Волги"-такси...
...В одном из них, катящему по Садовому, расположились четверо наших
героев: Машенька на переднем сидении и Тамар, Резо и Вадим -- сзади. На
Машеньке был белый пудренный парик с буклями, распахнутая от жары такси
шубка приоткрывала глубочайшее декольте, из которого выкатывали -- по моде
восемнадцатого века -- нежные полушария грудей. Вадим -- в специальной
кепочке, с накладными усами и бородкой, -- был вылитый молодой Ленин, Резо и
Тамар -- одеты в национальные грузинские костюмы, видные под распахнутыми
пальто...
...В машине стояло довольно тяжелое молчание, которое не решался
нарушить даже водитель.
-- Ой, не нравится мне весь этот наш цирк, -- нарушила молчание Тамар.
-- Ну чего мы вырядились, как обезьяны?! Не верю я, что там будет кто-нибудь
еще... не по-человечески одетый...
-- Юна Модестовна строго предупредила, что вечер -- маскарадный. А она
-- хозяйка, и коль мы приняли ее приглашение... -- слегка оправдывающимся
тоном завел Вадим.
-- Да уж, высокая честь! -- подал голос Резо.
-- Представь себе, -- огрызнулся Вадим. -- Очень и очень многие хотели
бы туда попасть...
...Черная "Волга" с парочкой знакомых нам топтунов на некотором
отдалении следовала за такси.
-- Вишь, -- сказал водитель. -- На такси едут. Назюзюкаются,
наверное...
-- Завидуешь?
-- А то...
... -- Может, расскажешь толком, кто она такая и почему попасть к ней
-- высокая честь, -- попросила Тамар.
-- Я уже рассказывал, -- буркнул Вадим.
-- Не мне, -- возразила Тамар.
-- При тебе, -- сказал Вадим.
-- Значит, я не слушала. А сейчас -- готова.
Машенька глядела на дорогу и никак на разговоры на заднем сидении не
реагировала.
-- О'кей, договорились. Слушай внимательно. Юна Модестовна -- бывшая
генеральша...
-- В том смысле бывшая, что ее муж довольно давно умер, -- вставил
Резо.
-- ...которая живет в потрясающей двухэтажной квартире на Садовом, всей
увешанной картинами андеграундных художников...
-- Которые, при умелой постановке вопроса... а Юна ставить его умеет...
уходят на Запад за очень не маленькие бабки, -- снова влез Резо.
... -- содержит наиболее модный в Москве... может, в Союзе... салон...
-- продолжил Вадим не без некоторого раздражения.
-- Диссидентский, что ли? -- спросила Тамар.
-- Н-ну... как бы это сказать... туда ходят писатели, которых издают
исключительно там... художники, которых в СССР не выставляют... непризнанные
официально поэты... барды... Короче, такие диссиденты, которых у нас не
сажают. С большинством ведут беседы... у них свои кураторы... Но -- не
сажают. Не уверен, что в салоне у Юны хоть раз появлялся хоть один из
диссидентов настоящих. Во-вторых -- там бывают дипломаты... из самых
престижных посольств, но... на уровне культур-атташе, не выше... Вот. Одни
встречаются с другими. Юна продает картины за бугор и зарабатывает очень
заметные комиссионные. Так все и живут.
-- Понятно, -- подала голос Маша. -- Гэбэшный салончик.
-- Н-ну... -- слегка замялся Вадим. -- Наверное, не без этого: иначе б
давно прикрыли. Однако ни Владимов им не брезгует, ни Аксенов, ни
Ахмадуллина, ни Булатов...
-- Ни, как выяснилось, Ракитич, -- не без едкости сказала Маша.
-- Ни внучка Мишина, -- не остался в долгу Вадим. -- Думаю,
единственная, кто показалась бы этой публике неуместной в салоне. Если б они
узнали, кто она...
-- Но она -- инкогнито. Просто -- девушка Ракитича... -- съязвила
Тамар.
-- Мне иначе некуда было б надеть платье с фижмами, -- едва ли не
оправдываться принялась Маша.
-- От прапрабабушки досталось? -- поинтересовалась Тамар.
-- Моя прабабушка крестьянка была. В мастерской Большого театра
пошили...
-- Стоп-стоп-стоп... Шеф, приехали! Развернись где-нибудь и во-он к
тому дому, на другой стороне...
-- Развернись где-нибудь, -- буркнул водитель. -- Как будто на Садовом
есть где развернуться...
-- Да менты-то уже все гуляют, чего бздеть, -- и сунул водителю
двадцатипятирублевую бумажку.
Такси развернулась прямо через осевую.
-- Ве'гной до'гогой едете, това'гищ! -- ободрил водителя Вадим. -- Всё,
пошли!..
...Топтуны разворачиваться не стали: видать, знали адрес, -- а остались
на другой стороне широченной улицы и наблюдали, как...
...Резо, Тамар и Вадим вышла из такси...
...как Вадим помог Машеньке выбраться наружу, не слишком помяв пышные
фижмы платья...
... как вошли в подъезд...
... -- И чего они, интересно, так вырядились? -- поинтересовался
водитель. -- Клоуны прям' какие-то...
-- Все ж необразованный ты человек, майор. Хоть и майор. Бахтина читать
надо. Про атмосферу карнавала, -- и, отвернувшись, извлек из-за сиденья
бутылку шампанского и кулек с маленькими, яркими мандаринами. -- Т-с-с... --
сказал и глянул на часы. -- Ровно через час пятьдесят две минуты. До того --
ни-ни! Мне особо поручили охранять твою высокую нравственность.
-- А мы что, так всю ночь здесь и просидим?
-- А ты туда собрался? -- кивнул напарник куда-то наверх, на шестой,
последний этаж дома через дорогу. -- Тебя туда звали? Я думаю, там и без нас
с тобой наших достаточно.
-- Ну... они -- вообще. А мы -- охраняем Принцессу.
-- Вот ведь в чем вопрос, -- отозвался напарник. -- Охраняем или...
-- Или -- что?
-- Или -- стережем?..
...Фижмы никак не проходили в узенькую лифтовую дверцу, и Маша сказала:
-- Какой этаж? Вы как хотите, а я -- пешком.
-- А мы -- на лифте! -- припечатала Тамар и высунула язык.
Резо вошел в кабину вслед за нею, Вадим захлопнул за ними дверь лифта,
а сам побежал по лестнице, догоняя невесту.
-- Тебе не вредно? -- спросил, скосив глаза на живот Маши.
-- Полезно! -- ответила она, поднимаясь.
Лифт обогнал их, и Тамар снова показала язычок сквозь узкое стекло
кабины. И тут как раз лифт щелкнул, клацнул и... остановился между этажами.
Вадим и Маша, не сговариваясь, в голос, расхохотались.
-- Вот он, ее язычок, -- давясь от смеха, сказала Маша. -- Злорадство
наказуемо.
Из кабины понеслись щелканья кнопочных электромагнитов, стук в стены
кабины и, наконец, серия отборнейших грузинских ругательств, произнесенных
женско-мужским дуэтом.
Вадим поднялся на несколько ступенек, стал на колени, чтобы увидеть
стеклянную дверцу чуть внизу, между этажами, и продекламировал:
-- Любезный Гильденстерн, теперь не можешь = Не согласиться ты, что
Дания -- тюрьма...
Новый набор ругательств был ему ответом.
-- Ну, пара бутылок шампанского у вас с собой, а встретить Новый Год в
лифте -- уж-жасно романтично. Ладно, потерпите. Побежал за подмогой, -- и
они с Машей двинулись дальше, вверх по лестнице.
Достигли последней площадки, -- шестого этажа, -- и Вадим позвонил в
дверь.
Та открылась почти сразу, явив на пороге Юну Модестовну:
раскрасневшуюся, веселую, в открытом вечернем платье и всю увешанную
бриллиантами. За ней, придерживая за локоток, стоял высокий и статный
кудрявый молодой человек.
-- Вадим! Выбрались-таки! И как-кой костюм! А это... -- кивнула Юна
Модестовна на Машу.
-- А это -- Маша. Моя невеста, -- сказал Вадим и принял Машину шубку,
оставив невесту красоваться в виде маркизы де Помпадур.
-- Потрясающе! -- искренне сказала Юна. -- Вы, Машенька, будете у нас
королева бала. А вот -- Николай. Белевич. Восходящая звезда русской прозы,
-- подтолкнула вперед придерживающего ее за локоть молодого красавца. Прошу
любить и жаловать...
-- Белевич, -- протянул тот руку.
-- Ракитич, -- ответил Вадим на рукопожатие, -- и все почему-то
прыснули.
-- А где же ваши обещанные грузинские друзья? -- поинтересовалась
Юна...
Вадим снова не удержался от хохота и, обращаясь не только к Юне, но и к
нескольким толпившимся за ее спиной людям, выкинул руку вперед в характерном
жесте и сказал:
-- Вче'га, това'гищи, было еще `гано, завт'га же окажется -- поздно.
Так что п'гямо сейчас!
-- Что -- п'гямо сейчас? -- поинтересовалась Юна Модестовна.
-- П'гямо сейчас мы должны выручить моих грузинских друзей, застрявших
в вашем генеральском лифте!..
-- О, господи! -- сплеснула Юна руками. -- Опять! Уже третий раз за
сегодняшний вечер. Уж лучше отключили бы его вообще. Всё, побежала звонить!
Надеюсь, что они там, в ЖЭКе, еще не разбежались, -- и Юна исчезла в
глубинах квартиры.
-- Иди, Маша, -- подтолкнул Вадим невесту вслед Юне. -- А я пойду к
ребятам, чтоб не чувствовали себя оставленными...
-- И я с вами, -- сказал молодой человек во фраке, цилиндре и
приклеенных под носом усиками a l Сальвадор Дали.
-- И я! -- присоединилась маленькая худышка.
-- И я, -- раздался из прихожей еще чей-то голос, и его хозяин,
очевидный поэт: бородатый, длинноволосый и нечесаный, -- продекламировал: Мы
живем, как в падающем лифте. = Шахта глубока, но не бездонна. = Кто спасет
нас: Маркс или Мадонна?..
-- Типун тебе на язык, -- сказал Сальвадор Дали. -- Слава богу, лифт
все-таки застрял, а не падает...
... -- Слушай, -- сказал водитель "Волги". -- Все-таки ведь Новый Год.
Куда они оттуда денутся? Может, дернем по домам на полчасика, а?
Напарник смолчал в ответ, только выразительно покрутил у виска
пальцем...
...Миновав Юну Модестовну, кричащую в телефонную трубку, Машенька
прошла в квартиру. Стены той и впрямь были почти сплошь завешаны самыми
разными -- но всегда странными, концептуальными, -- картинами, рисунками,
коллажами. То там, то здесь стояли и разные скульптурки. Машенька с
интересом поглядывала на них, проходя мимо...
...В квартире было довольно много народа, часть которого была так или
иначе костюмирована, стоял гул голосов. Гости, в основном, группировались
вокруг длинного фуршетного стола, стоящего в самой большой комнате, так
сказать -- зале, -- и уставленного аппетитными, нехарактерными для обычного
московского дома, даже новогоднего, -- закусками, украшенного заграничными
бутылками...
...На вошедшую в залу Машу обернулись практически все...
...Маленький человечек с огромной фотокамерой, висевшей на шее, на
широком ремне, вынул изо рта большой бутерброд с икрой, так от него и не
откусив, да и остался с открытым ртом. Схватился было за свой аппарат, но
передумал и решительно направился к Маше.
-- Петро, -- представился. -- Синюк. Знаменитый фотограф. Лучший в этой
стране, -- и склонился в поцелуе над машиной рукой.
Та сделала книксен и представилась в свою очередь:
-- Мария...
-- Я вынужден... я просто вынужден вас похитить, -- сказал Синюк,
предлагая Маше руку крендельком. -- Вы не должны верить мне на слово, вы
должны сами убедиться, что я действительно лучший фотограф Союза. У меня по
случаю здесь -- небольшая выставка. Глянете, а? Это я не просто так, из
галантности, -- у меня далеко идущие планы...
-- Ну, раз планы... -- улыбнулась Маша и позволила Синюку увести себя
из залы...
...Пройдя заставленным скульптурками коридором, Синюк с Машей поднялись
на второй этаж по неширокой -- фижмы едва проходили -- деревянной винтовой
лестнице и оказались в большой студии со стеклянным потолком. И ее три стены
были увешаны картинами, а четвертая -- большими, выставочными, фотографиями.
Синюк подвел Машу к этой четвертой и отошел на пару шагов, готовый ловить
восторги зрительницы.
Фотографии и впрямь были хороши и являли собой исключительно портреты
разных знаменитых людей, преимущественно -- из мира искусства. Как правило,
портреты были сделаны либо в искусственной, вычурной, но всегда -- искусной
композиции, либо -- подворованы в неожиданный для портретируемого, но всегда
же -- выразительный -- момент.
-- Н-ну? -- спросил Синюк, сочтя, что Маша увидела достаточно и всё
правильно оценила. -- Сейчас-то вы мне позволите сделать ваш портрет? Вот
так вот, в этом платье, в этом парике с буклями... И непременно -- при
свечах. Портрет под Рокотова...
-- Под какого такого `Гокотова? -- нарисовался в дверях Вадим. --
Кото'гого Х'гущев за валюту `гасстрелял? И `гасст'гелял сове'гшенно
сп'гаведливо. Нечего потому что...
-- Ах, Владимир Ильич! -- живо среагировал Синюк. -- Вы б вместо того,
чтобы `геволюцию зава'гивать, -- историю русского портрета изучали... Так
чтО, Машенька, согласны? Пятнадцать минут, не больше. Там, внизу, у Юны есть
ма-аленькая гостиная. Совершенно без мазни. Зато с антикварной мебелью.
Ступайте туда, а я -- быстренько раздобуду свечи, -- и Синюк исчез в проеме
винтовой лестницы.
-- Что Резо? -- поинтересовалась Маша.
-- Приехали и вынули. Злой сейчас, как собака.
-- А Тамар? Как змея? Кстати, почему она Тамар, а не Тамара?
-- Как почему? Ну... грузинское имя... в честь царицы. Резо уверяет,
что Тамар из рода этой царицы...
-- А-га... Они там все -- исключительно цари и князья. Даже на
Центральном рынке...
-- Ну и как тебе... всё это? -- Вадим обвел рукой стены, увешанные
живописью.
-- Фотографии -- хорошие, -- отозвалась Маша. -- А картины все...
какие-то... мертвые. Не интересные. Не были бы под запретом -- никто б на
них и смотреть не захотел. Как-то очень у нас глупо всё это устроено: сами
власти создают и героев, и мучеников. А дали б болтать свободно о чем
угодно, писать и рисовать что хотят -- никто б ни слушать, ни читать, ни
смотреть не стал.
-- Вот ты деду об этом и скажи.
-- А он знает. И даже соглашается. Но не решается ломать традицию.
-- Значит, его в самом скором времени сменит тот, кто решится.
-- Ты, я вижу, социальный оптимист.
-- Я-то? Я-то -- конечно. Ну что, пошли в народ?
-- Пошли, -- и Вадим повел Машу к лестнице...
...Зала набилась народом, в центре, на стуле сидела маленькая худышка,
та самая, что одна из первых бросилась к лифту, держала на коленях огромную
гитару и тонким, трогательным голоском пела балладу про Тристана и
Изольду...
...Вадим с Машей остановились в дверях, замерли...
...Девочка закончила петь, скромно потупилась, выслушивая аплодисменты.
-- Потрясающе, -- сказал некостюмированный плейбой лет под пятьдесят.
-- Вы -- совершенно необыкновенная поэтесса... Спойте, пожалуйста, еще...
...Белевич пожал плечами, демонстрируя непонимание такой высокой
оценки, и пошел к выходу.
...Девочка принялась перебирать струны гитары, подыскивая, что спеть, а
Маша шепнула Вадиму, чуть заметно кивнув на плейбоя:
-- Кто это?
-- Арсентьев.
-- Тот самый? Который -- "Билет до звезды"?
-- Тот самый...
И тут сзади возник Синюк с шестисвечными шандалами в каждой руке.
-- Вы позволите, -- осведомился у Вадима, -- увести вашу подругу? На
пятнадцать минут! Исключительно -- на пятнадцать минут...
Вадим развел руками, и Машенька пошла вслед Синюку...
...Девочка тем временем завела очередную балладу: про Антигону. Вадим
послушал-послушал...
...и тихонько двинулся по коридору в поисках той самой классической
гостиной. Приоткрыл одну дверь, другую, третью...
...За нею, в неверном, колеблющемся свете свечей, на обитом плюшем
диванчике-козетке, сидела -- с осанкой императрицы, -- великолепная Маша, а
Синюк прыгал вокруг нее, щелкая затвором своей неимоверной камеры...
...И тут откуда-то извне донеслись слова:
-- Дорогие товарищи! Сегодня наша страна...
...Машенька подняла голову и шепнула Вадиму:
-- Дед... пошли послушаем... -- встала, направилась к выходу.
-- Еще мгновенье, -- попытался перегородить ей путь Синюк.
-- Всё! -- отрезала Маша. -- Ваши пятнадцать минут -- истекли...
-- А кому я должен передать фотографии?
-- Принесите Юне, мы у нее заберем, -- сказал Вадим, и они с Машей
пошли на голос Мишина...
...В еще одной комнате, у роскошного заграничного телевизора Grundig с
непомерной величины экраном сошлась добрая половина салона, слушая
новогодние поздравления члена Политбюро.
Заграничный дипломат, одетый в венецианские домино и маску, склонившись
к Арсентьеву, спрашивал:
-- А что? Распопова уже нет? Умер?
-- Жив, сколько мне известно...
-- А почему же Мишин поздравляет? Ведь по традиции...
-- Наверное, в традицию вмешались чисто медицинские соображения...
-- То есть, вы полагаете, что Распопову остались считанные дни?
-- Н-ну, -- пожал плечами Арсентьев. -- Может, и месяцы. А то и годы...
-- А то, что выступает Мишин, означает ли, что именно он станет
Генсеком?
-- Вероятнее всего... Если не случится... неожиданности...
-- Какого рода?
-- А вы следите за обновлением Политбюро.
-- Этот, что ли? С юга? Рогачев?
...Арсентьев только пожал плечами...
... -- С Новым Годом, дорогие товарищи! -- закончил свою пятиминутную
речь Машин дед. -- С новым счастьем! -- и картинка на экране сменилась:
Красная площадь, Спасская башня, куранты... Большая стрелка прыгнула к
двенадцати, куранты заиграли...
...С Новым Годом! -- понеслось из разных концов юниной квартиры...
...захлопали пробки шампанского...
...заиграло вино в бокалах...
... -- С Новым Годом!..
... -- С новым счастьем...
...Топтуны чокнулись разлитым по граненым стаканам напитком, выпили...
-- Ну что, будем? -- спросил водителя напарник.
-- А куда ж мы денемся? Будем!.. -- ответил тот...
... -- Всё, -- сказала Маша. -- Хватит валять дурака, -- и содрала с
Вадима ленинские усики и бородку, швырнула кепчонку куда-то за спину. -- С
Новым Годом, -- и крепко поцеловала.
Вадим после поцелуя потрогал места, куда были приклеены волосяные
накладки, и сказал:
-- Какая ты резкая! Больно же, в конце концов!..
...На экране телевизора вились серпантины, искрилось шампанское, царило
вроде бы неподдельное веселье... Потом представительный мужчина заполнил
кадр и запел:
-- Летят перелетные птицы = в осенней дали голубой...
...Арсентьев взял в руки пульт, намереваясь выключить "ящик".
-- Постойте! -- остановил его Вадим. -- Ну какой же Новый Год в нашем
отечестве без "Голубого огонька"? И вы в песню, в песню вслушайтесь!
... -- Не нужен мне берег турецкий = и Африка мне не нужна...
-- Нечеловеческая музыка! -- прокомментировал Вадим, немного послушав
еще. -- Под такую музыку хочется гладить людей по головке. А гладить --
нельзя: `гуку откусят! Не знаю, кто написал эту мазохистскую песню, но на
месте Сталина я непременно наградил бы его правом свободного выезда из СССР
в любое время.
-- У вас что, -- поинтересовался Арсентьев, -- п'гоблемы с выездом?
-- Как вам сказать... -- отозвался Вадим. -- ГДР с отцом... Он там
каждый год памятники очередному солдату-освободителю открывает. Болгария --
на курорт... Собрался вон было на съемки в Швейцарию -- ограничились
Казахстаном. А мне, видите ли, и берег турецкий нужен! И Африка -- тоже...
-- И совершенно напрасно, -- на довольно чистом русском языке вмешался
один из дипломатов ли, журналистов ли какой-нибудь "Свободы". -- В Турции я,
например, и суток провести не могу. К тому ж там -- опасно. А уж Африка...
Грязь... ленивые арабы... Вообще ездить в исламские страны это -- чистое
наказание...
-- Бедняжка! -- от души посочувствовал Вадим дипломату, но тот издевки
не понял. -- А еще мне нужна Аргентина, Калифорния, Австрия, Гонконг и
вообще -- весь мир!..
...В комнате появилась Юна в обнимку с восходящей звездой, сильно уже
бывшей на взводе:
-- Хватит в ящик пялиться! Пошли на улицу: фейерверки! Вон Вайо, наш
друг из Таллинна, -- представила Юна жестом замороженного человека лет
тридцати, в смокинге и бабочке и с огромной коробкой в руках, -- привез в
подарок целый арсенал!..
...Вся шумная компания двинулась, предводительствуемая Юной, к выходу
из квартиры..
...кто-то пытался разыскать в груде верхней одежды свою...
...кто-то выходил на площадку, как был...
-- Лифт не вызывайте! -- крикнула Юна...
...Вадим с Машей остановились у двери в залу: Тамар, эффектная в черном
национальном платье, сидела на стуле, выпрямив спину, как деревянную, за
Тамар, положив руку ей на плечо, стоял Резо в черной же черкеске, украшенной
серебряным кинжалом и газырями. А Синюк прыгал вокруг них и без конца щелкал
своей невероятной камерой:
-- Гениально! -- приговаривал. -- Вот это снимок!
-- Эй, -- позвал Вадим. -- Вы идете жечь фейерверки?..
...Задремавшие было топтуны очнулись, увидев, как из подъезда вывалила
шумная компания.
-- Ну-ка, ну-ка... -- майор Филипченко достал с заднего сиденья
чемоданчик со звукозаписывающей аппаратурой, извлек микрофон-пушку, натянул
на него противоветровой чехол...
-- Ты что, слушать собрался? Там же, говоришь, своих полно! -- подал
голос майор Степанцов, тот, что за рулем.
-- А вдруг свои уже перепились? А вдруг спуститься поленились? --
весело проговорил Филипченко, натягивая на голову наушники и приоткрывая
окно. -- К тому же у них одно начальство, а у нас -- другое. А я в майорах
уже засиделся, не знаю, как ты...
...В небо полетели ракеты, сопровождаемые радостными криками
собравшихся. Кто-то захватил с собой шампанское, кто-то -- бокалы... Ракеты
взлетали одна за другой, рассыпались в небе, вертелись, хлопали, опадали
фонтанами искр...
... -- Холодно! -- поежилась Тамар. -- Я не хочу гулять свадьбу в этой
мерзкой, морозной Москве. Я не хочу сидеть запертой в лифте.
-- Полетели в Тбилиси! -- предложил Резо.
-- А-га. Чтобы провести первую брачную ночь в тюрьме...
-- Ну, первая брачная ночь у нас с тобой уже, положим, случилась...
Хорошо, полетели в Сухуми. Распишемся -- и на самолет. Вадим, Маша, --
устроим свадьбу в Сухуми, а?
-- А чего уж тогда в Сухуми? -- поинтересовался Вадим. -- От Сухуми до
Турции -- двадцать минут лёта. А в Турции и мы с Машкой распишемся. А,
Мария? И сыграем-таки общую свадьбу, как и задумывали? -- И запел дурным
голосом. -- А мне -- нужен берег турецкий = и Африка тоже нужна!
Не-че-ло-ве-чес-ка-я музыка!
-- И кто ж тебя в Турцию повезет? -- осведомилась Тамар.
-- У-р-ра-а! -- сопроводил разноголосый крик взлет очередного
фейерверка.
-- Летчики, -- ответил Вадим. -- Ты, кажется, сейчас в какой-то военной
муре снимаешься? -- отнесся к Резо. -- Прихвати со съемок учебный пистолет и
пару гранат.
-- Ни хрена себе, идейка! -- присвистнул Резо.
-- А мне -- нравится! -- закричала Тамар и запрыгала, как маленькая
девочка, захлопала в ладоши. -- Нравится! Нравится!!!
-- И как ты их на борт пронесешь?
-- А через зал Верховного Совета, там ничего не проверяет. А зал
Верховного Совета нам Машка устроит. Устроишь, Маша?..
-- Но ты ж слышал, -- отозвалась Маша. -- В Турции мало что опасно, --
еще и грязно. Исламская страна...
...Майор Филипченко обеими руками отмахивался от майора Степанцова,
который пытался что-то ему сказать.
-- Тихо! Тут такое! Такое!!. Совершенно подполковничье!..
... -- Да кто ж вам велит в Турции-то задерживаться? -- с элегантным
эстонским акцентом вмешался в разговор друзей Вайо. -- Турция -- это так,
ворота. Ворота во весь остальной мир. Эх, моя б воля -- и я б с вами
двинул...
-- А что ж с твоей волей-то такое? -- поинтересовался Резо. --
Приглашаю присоединиться
-- С моей волей? Н-ну... долго рассказывать.
-- Вот так у всех в этой стране, -- прокомментировал Вадим. -- Каждому
слишком долго рассказывать. Потому и живем как свиньи. В накрепко запертом
хлеву...
...Последняя, сиротливо лежащая на дне коробки ракета была оттуда
извлечена, подожжена и, плюнув и испустив немного черного дыма, погасла...
-- Всё! Фейерверк окончен! -- крикнула Юна. -- Возвращаемся. Греться!
-- и приложилась прямо к горлышку бутылки с виски...
...Компания потянулась в подъезд. Вадим с Машей оказались в хвосте, и в
самых дверях Маша его придержала, шепнула с некоторой злобой:
-- Кто ж такие планы при всех выдает? Артист! Знаешь, сколько тут
стукачей?
-- А ты что? -- изумился Вадим. -- Ты это всерьез? Ну, насчет Турции?
Маша протяжно посмотрела в глаза Вадиму и произнесла:
-- А почему бы и нет?..
... -- А почему бы и нет! -- громко, восторженно повторил майор
Филипенко, сдирая наушники и выключая магнитофон. -- По! Че! Му! Бы! И!
Нет!? Гениально!! Приглашаю на банкет по поводу внеочередного присвоения мне
очередного звания!..
-- А мне? -- поинтересовался майор Степанцов...
... -- Постой! -- сейчас, когда они уже вошли в подъезд, Вадим
придержал Машу. -- Как это ты меня назвала: артист? У меня возникло такое
чувство, будто ты прониклась доводами деда. Насчет мезальянса. Ну какая же
пара принцессе -- артист?.. -- последнее слово Вадим произнес с особой
выразительностью.
-- А у меня такое чувство... что ты любым поводом хочешь
воспользоваться -- лишь бы не жениться...
-- Я хочу на тебе жениться...
-- Тогда полетели!
-- В Турцию?
-- Да хоть бы и в Турцию, какая тебе разница?! Туда, где наш брак
согласятся зарегистрировать...
-- Всё-таки ты сегодня чуть-чуть слишком выпила... -- сказал Вадим.
-- А сколько, интересно, надо выпить тебе, чтобы ты перестал быть таким
трусом?..
...За окном маленькой комнатки, набитой радиоаппаратурой, уже
рассветало...
...Майор Филипенко в огромных, профессиональных наушниках сидел перед
несколькими магнитофонами и монтировал фонограмму. Рядом сидел майор
Степанцов.
...Из контрольных динамиков доносились ее обрывки:
-- ...От Сухуми до Турции -- пятнадцать минут лёта...
-- ...А через зал Верховного Совета, там ничего не проверяет...
-- ...А почему бы и нет?..
-- А, может, -- сказал вдруг майор Степанцов, -- не к
генерал-лейтенанту запись отвезти, а прямо к Мишину?
-- Идея недурная, -- отвлекся от своего занятия Филипенко. -- Только
кто ж тебя к Мишину подпустит? Я вон к генералу-то на дачу ехать боюсь. Да и
адрес ее знаю совершенно случайно. И еще... -- Филипенко пальцем подманил к
себе Степанцова, сказал ему на ухо, шепотом. -- И еще... у меня нет полной
уверенности, что генерал играет в одной команде с Мишиным. И поставил бы,
пожалуй, на генерала...
...Маленький красный "Мерседес" Маши, за рулем которого сидел Вадим,
повиляв по узким, едва ли не деревенским, улочкам, взобрался на пригорок и
остановился перед Переделкинской церковкой...
...Недавно вызолоченный купол сиял на фоне глубоко синего неба...
...Народу вокруг практически не было, только один-другой монах быстро,
оберегаясь от морозца, пробегали туда-сюда...
-- Вот, -- сказал Вадим.
-- Что -- вот? -- спросила Маша.
-- Может, просто обвенчаемся? Надеюсь, твой дед по церквам запрет не
разослал...
-- А ты что, крещеный?
-- Я? -- усмехнулся Вадим. -- Конечно, нет... Но ради такого случая
можно и окреститься. Хотя думаю, что это не обязательно. Кто проверять-то
станет?
-- А в Бога веришь?
Вадим задумался на минутку, пожал плечами:
-- Скорее -- нет.
-- Я вот тоже -- скорее нет. Так кого мы с тобой обманывать станем?
Ты-то понятно: меня. А я кого? Видишь ли, дорогой, у меня нет иллюзий и по
поводу государственной регистрации... Браки все равно совершаются на
небесах... Но коль соединиться нам мешает государство, мы должны
сопротивляться этому его же средствами. А церковь -- что? Мы и без нее можем
поклясться друг другу в вечной верности. А потом придет милиция и запретит
нам жить в одной квартире... Но эк как тебя, однако, идея с Турцией
напугала! Хоть сам ее вроде и предложил...
-- Да я ж так... В игровом смысле... Плюс -- шампанское. Плюс Новый
Год, карнавал...
-- Ладно, ладно! В игровом -- так в игровом. Не буду настаивать. Хоть,
должна заметить, дело вполне могло бы и выгореть...
-- Но это же... насилие, -- сказал Вадим. -- Отвоевание собственной
свободы за счет покушения на чужую...
-- На чью чужую? Летчиков, что ли? Да они слетают в Стамбул и к вечеру
уже в Москву вернутся. Если, конечно, захотят. Пассажиров? Думаю, добрая
половина только спасибо нам скажет. И останется, попросит политического
убежища. Если не все... Хорошо, закрыли тему. Молчу. Не уговариваю.
-- Ну и что же нам в таком случае делать?
-- А вот это уж не знаю. Вроде в нашей паре мужчина ты -- решай!..
...Дачный подмосковный поселок в это первое утро нового тысяча
девятьсот восемьдесят третьего года тоже был практически пуст...
...Однако на огороженном невысоким забором участке возле солидной,
двухэтажной дачи зампред КГБ с пятилетней внучкой пытались слепить снежную
бабу...
...Получалось не очень: на дворе стоял морозец и снег слипался плохо.
-- Ну вот, дед! Ничего ты не умеешь! Опять рассыпалось...
-- Не ругайся, Настя, главное -- спокойствие и упорство. Сейчас мы ее
еще раз...
...Из-за поворота улочки, на которую выходила дача Генерала, появился
неновый "Жигуленок" одиннадцатой модели и, слегка буксанув на повороте,
подкатил к воротам, выпустил майора Филипенко...
...Он подошел к калитке, понаблюдал за стараниями Генерала и его внучки
и, наконец, решился окликнуть:
-- Товарищ генерал!..
-- Да вижу я тебя, вижу! -- не поднимая головы от снежного шара буркнул
Генерал. -- Сейчас... Поди, Настя, в дом, погрейся. У меня дело...
-- А-га, -- капризно протянула Настя. -- Как с любимой внучкой поиграть
-- так у тебя всегда дело...
-- А ну живо! Кому сказал! -- прикрикнул дед, и девочка нехотя,
оглядываясь, побрела к крыльцу...
-- Ну и что привело тебя, майор, в столь неурочное время? --
осведомился Генерал, выйдя за калитку. -- До послезавтрава подождать не мог?
-- А вы, товарищ генерал, запись послушайте и уж сами решите: мог или
не мог. Если мог -- приму наказание, как должное, -- и Филипенко распахнул
перед Генералом дверцу "Жигулей". -- Присядьте, присядьте...
...Сам тоже присел на водительское место, протянул Генералу наушники,
включил воспроизведение...
-- Я тут это... немножко подмонтировал... для отчетливости... Но,
разумеется, есть и чистый оригинал... Узнаёте голоса? Артист, Принцесса...
-- Тихо! -- прикрикнул Генерал, вслушиваясь в фонограмму. -- Узнаю,
узнаю...
...Послушав некоторое время, снял наушники, подумал и спросил:
-- А на какое число эта самая свадьба назначена?
-- На одиннадцатое.
-- Значит, время у нас еще есть... Я, конечно, думаю, что это все --
пустой треп. Но превентивные меры мы, конечно, принять просто обязаны...
...В Таллинне зима была ветреная, промозглая и практически
бесснежная...
...Поезд "Эстония" подкатил к вокзалу и -- в числе прочих пассажиров --
выпустил Вайо с маленьким чемоданчиком-дипломатом в руке: единственный
багаж...
...Первым делом Вайо подошел к телефону-автомату, достал монетку,
набрал номер...
-- Урмас? -- спросил по-эстонски (этот и дальнейшие таллиннские
разговоры должны переводиться закадровым голосом или субтитрами). -- Да, это
я. Надо срочно встретиться. Нет, лучше где-нибудь погуляем: береженого, как
говорят русские, бог бережет. Подъезжай через, -- глянул на часы, -- через
сорок минут к "Русалке". Успеешь? Ну, о'кей!..
...Маша с Вадимом лежали в постели, на третьем этаже коттеджа вадимова
отца. За окном видны были уродливые обрубки гигантских скульптур.
-- Я вот все думаю, -- сказал Вадим, -- насчет насилия. И насчет...
трусости. Вспомнил одну историю... Тоже вот как раз -- в Новый Год
закончилась. Лет пять назад... Мне еще девятнадцати тогда не исполнилось...
у меня завязался роман с одной девочкой... провинциалкой... приехала во ВГИК
поступать, естественно -- провалилась, пошла куда-то на фабрику работать.
Комнатку у одной тетки снимала. Ну, мы встречались пару раз, целовались там,
обжимались... И она как-то сказала: а моя хозяйка сегодня на дежурство в
ночь уходит. Придешь? Ну, я, естественно... Короче, пришел, там свечки
горят, я вина с собою принес... Потом разделись, легли в кровать. Я только,
понимаешь, собрался, а она как заплачет, оттолкнула меня... "Не надо! --
кричит. -- Я тебя умоляю... Не надо!" А я к свободе, да еще -- к просьбам
женщин, -- как к святому относился. "Не надо, -- говорю, -- так и не надо",
и даже от вопроса удержался: что ж, мол, ты тогда меня на ночь к себе
приглашала?.. Вот... На этом все у нас с ней, разумеется, и закончилось...
...Маша внимательно слушала Вадима.
-- А через несколько месяцев, -- продолжил он, -- поехал к приятелю
Новый Год встречать. То, сё, тосты, шампанское. Часам к двум выхожу на
площадку покурить. А из квартиры напротив, пьяненькая такая, выходит она.
Видит меня... эдакую паузу делает... А потом как набросится... По морде
сперва, по морде, потом чуть ли не царапаться начала, и кричит: "Ну почему
ты меня тогда послушал!? Ну почему!? Трус! Трус! Мне потом такой подонок
целку сломал! И все из-за тебя, из-за тебя! Ну зачем ты меня тогда
послушал?!"...
...Холодный порывистый ветер не допустил к "Русалке" никого из
туристов, так что Вайо со своим собеседником стояли у парапета совершенно
одни, глядели на неласковое свинцовое море, на едва видные сквозь пелену
мелкого дождика башни Таллинна.
-- Сколько по твоим прикидкам сейчас денег на дедовом счету, в
Бразилии?
-- Н-ну... с процентами... не меньше, думаю, миллиона.
-- Долларов, конечно...
-- Ну да...
-- В общем, у меня, кажется, появилась возможность отсюда свалить...
-- Официально? Не верю! Чтоб нас с тобой отсюда выпустили...
-- Неофициально. В общем, слушай: ты мне передаешь все необходимые
реквизиты для доступа к счету. И достаешь оружие...
-- Оружие? Ты что, самолет угнать собрался? Кто ж тебя с оружием на
борт-то допустит. Особенно теперь...
-- Не важно. Это все -- детали. Я продолжу, если не возражаешь.
Достаешь оружие, лучше всего -- "узи", хотя я понимаю, что с этим сложно,
ну, на худой конец -- десантного "калашникова" или даже пистолет... Я
переписываю на тебя свою квартиру в Ыйсмяэ и домик в Нымме. Ну и,
естественно, если тебе удастся отсюда выбраться -- половина денег всегда
твоя. Мы ведь как-никак братья, хоть и двоюродные, должны друг другу
доверять...
-- Понятно, -- протянул Урмас после некоторой паузы. -- И как скоро
тебе все это надо?
-- Не дольше, чем за неделю...
-- Ну, тогда я -- про детали. Тебе что, открылась какая-то специальная
возможность?
-- Открылась.
-- Думаю, мы поступим так: домик твой и квартира мне и на фиг не нужны.
Реквизиты как хранятся в одной голове, -- постучал Урмас себя по лбу, -- так
пусть там и хранятся. Надежнее. Оружие, пожалуй, достать получится. Но ты
берешь меня с собой...
-- Н-ну... это, пожалуй, возможно. Только какие у меня будут гарантии,
что ты поделишься со мной дедовым капиталом?
-- Как какие? -- усмехнулся Урмас и полез в карман за короткой
шкиперской трубочкой, принялся ее набивать. -- Ты же сам сказал: мы ведь
как-никак братья. Хоть и двоюродные... -- и, набив трубку табаком, принялся
раскуривать ее, загораживая ладошкой от пронзительного ветра. На тыльной
стороне ладони камера отчетливо разглядела татуировку, из тех, какими обычно
украшают в лагерях...
...Эта подмосковная дача была совсем другого класса, чем генералова.
Огороженная глухим забором, запертая тяжелыми железными воротами с
примыкающей к ней будкой охраны...
...Сопровождаемый Генералом Сергей Сергеевич спустился с крыльца и
повел гостя вглубь участка, где стоял не тронутый цивилизацией, во всяком
случае, так он выглядел, -- лес. Углубившись в него на десяток-другой
метров, Сергей Сергеевич задал вопрос:
-- Вот ты, генерал, вроде должен быть в этих делах экспертом. Могут нас
тут, -- обвел рукой обступающий их со всех сторон лес, -- прослушивать.
-- Очень вряд ли. -- отозвался Генерал и показал вокруг. -- Стволы. В
полном беспорядке. Перекрывают любую прямую линию. Во всяком случае, мне
такая аппаратура неизвестна. И говорят, что она вообще невозможна...
-- Ладно, попробуем положиться на мнение эксперта. Тем более, что я
тоже что-то в этом роде слышал. Итак, твой план!
-- Н-ну... -- замялся генерал. -- Превентивные, так сказать, меры.
Устроить проверку в зале Верховного Совета. Посадить в самолет на всякий
случай пару дополнительных наших офицеров.
-- Нет, генерал. Все-таки не стратег ты! Ни хрена -- ни стратег!
Впрочем, может, это и к лучшему... -- сказал Сергей Сергеевич последнюю
фразу практически себе под нос. -- Не дополнительных сажать надо, а штатного
отозвать.
-- В каком смысле? -- удивился генерал. -- Что все это -- пустая
болтовня, что ли? Насчет угона? Не обращать внимания? С другой стороны, даже
если и болтовня, -- подстраховаться-то несложно...
-- Нет, генерал, в обратном смысле! Помнишь, я тебе как-то говорил, что
нужен инструмент помощнее. И вот он, у тебя в руках -- а ты его даже не
видишь. Даже если это пустая болтовня, -- ты должен приложить все усилия,
чтобы она таковой не оставалась. Ты меня понимаешь? Я знаю, что это не в
традициях твоей организации, но хоть раз в жизни, в порядке, так сказать,
исключения, можете же и вы сделать доброе дело. Помочь соединиться
влюбленным...
-- То есть... -- несколько растерянно сказал Генерал.
-- То есть: помочь соединиться!
-- Выходит, что...
-- Не слишком ли ты много задаешь мне вопросов, генерал, а? Самое
обидное, что вопросов глупых, -- спросил Сергей Сергеевич и, резко
развернувшись, пошел в сторону дома...
...Генерал постоял мгновенье-другое и бегом бросился догонять
Рогачева...
...В кабинете зампреда несколько -- по возрасту и повадке -- генералов,
но в штатском, сидели вокруг телевизора с большим экраном, на котором...
...актер Янковский очень бережно и опасливо нес через бассейн горящую
свечу... -- кадр из "Ностальгии" Тарковского.
-- Слушай! -- сказал один из штатских другому, -- послал бы своих ребят
-- они б вмиг ему свечку перенесли. Бегом. И пламя -- не шелохнулось бы...
Все засмеялись...
...зампред щелкнул пультиком заграничного видеомагнитофона...
...и экран погас.
-- Сказать честно, -- произнес один из штатских, -- я плохо понимаю,
что в этом фильме такого... опасного...
-- Вот и плохо, что не понимаешь, -- сказал другой. -- Запах у него
опасный... Запах!
-- Не в запахе дело, -- возразил зампред. -- Мы не можем поощрять
беглецов, -- вот и всё... -- и подошел к окну, стал наблюдать за...
...движением на площади Дзержинского. Первые новогодние праздники уже
миновали, так что движение было, но все-таки какое-то такое... неполное...
...В интеркоме раздался голос адъютанта:
-- Степан Ильич, вы Филиппа Филипповича вызывали, пришел.
-- Проси, -- сел Генерал за стол. -- А вы свободны, товарищи...
-- Ну так что, пошлем на помощь ребят? Свечку подержать?.. -- хохотнул,
выходя, один из штатских.
Филипп Филиппович, -- в штатском, естественно, но, судя по тому, как
вольно стоял, выпуская из кабинета генералов, -- тоже не меньше, чем
генерал, вошел в кабинет.
-- Присаживайся, Филипп Филиппович, -- сухим жестом указал Генерал на
стул возле своего стола, когда двери кабинета закрылись, и, когда тот сел,
продолжил. -- Плохо твоя агентура работает! Ох, плохо!
-- Да где ж плохо? -- попытался оправдаться Филипп Филиппович, но
Генерал только прихлопнул ладонью по столу.
-- Говорю "плохо", -- значит плохо! Твои осведомители из салона
Генеральши в новогоднюю ночь крупно прокололись... Упустили самый, наверное,
интересный разговор...
-- Почему это вы так думаете?
-- Ну... потому что, если б не упустили, я б о нем знал не от своих, а
от тебя. У тебя ведь есть инструкция передавать мне все материалы,
касающиеся Принцессы? Или ты свою игру ведешь?
-- Принцессы? -- не сразу врубился Филипп Филиппович. -- Ах,
Принцессы!.. Но она ж не по моему ведомству...
-- Была не по твоему...
-- В диссидентки что ли подалась? -- хмыкнул Филипп Филиппович. -- Час
от часу не легче! Внучка Мишина -- диссидентка...
-- Не твое дело, Филипп Филиппович, куда она подалась, -- оборвал
неуместный смешок Генерал. -- Но у меня на столе прямо сейчас должны лежать
личные дела всех... ты понял: всех, без исключения! -- внештатных
сотрудников... стукачей, чтоб понятнее было... из тех, кто присутствовал у
Генеральши на Новом Годе...
-- А что это, интересно, за интересный разговор? Который мои
пропустили?
-- А вот это знать тебе совершенно ни к чему. И если твои его не
пропустили бы, их бы настоятельно попросили о нем забыть. Навсегда. Ты
понял?
-- Так точно, -- встал Филипп Филиппович и пошел к выходу...
...В развалинах Пиритского монастыря, пустынных по случаю дурной погоды
и не сезона вообще, Вайо и Урмас стреляли из пистолета, передавая его один
другому, по двум мишеням. Когда обе обоймы оказались расстрелянными, кузены
пошли к мишеням: правая, куда стрелял Урмас, была изрыта дырами вокруг
самого центра, левая -- содержала пару сиротливых пробоин в "молоке".
-- Ну и что ты на это скажешь? -- поинтересовался Урмас.
-- У каждого -- свои таланты, -- отозвался Вайо. -- К тому же, я очень
надеюсь, что заниматься этим нам не придется. Что достаточно будет --
припугнуть...
-- Ты, я вижу, оптимист... Мечтатель...
-- А патроны еще есть? -- поинтересовался Вайо...
...Половина папочек, уже, вероятно, просмотренных, лежала слева от
зампреда, сам же он внимательно изучал очередную.
Нажал на кнопку интеркома:
-- Зайди!
В дверях появился адъютант.
-- Вот, возьми, -- протянул Генерал ему папку. -- Постарайся доставить
его ко мне на беседу желательно еще сегодня. Но -- чтобы никто из его
окружения об этом не знал...
...Резо вошел в маленькую квартирку, которую они снимали с Тамар,
скинул в прихожей дубленку, двинулся в комнату...
...Тамар лежала на тахте с книжкой в руке, кидала в рот зернышки
граната и только голову подняла навстречу жениху...
...А тот достал из спортивной сумки лимонку, подбросил ее, поймал и
кинул на тахту, потом -- еще одну, а со дна извлек пистолет ТТ. Оттянул
затвор, продемонстрировал Тамар специально просверленное отверстие сбоку
ствола и прокомментировал:
-- Ах, жаль, что не боевой!..
-- И ты думаешь, -- спросила Тамар, -- что действительно удастся их
пронести в самолет?
-- Ни секунды не сомневаюсь...
-- И что летчики поверят?
-- А им, я думаю, захочется поверить. Все-таки -- приключение. Да,
может, и им тут жить уже поперек горла...
...Праздничное оживление царило возле Дома Кино: премьера
"Дубровского". По случаю Нового Года возле входа, подсвеченные изнутри,
сияли ледяные скульптуры, горели гирлянды...
...Автомобили подъезжали, выпуская деятелей искусств и примкнувших к
ним товарищей в вечерних костюмах под распахнутыми дубленками, с запасенными
заранее букетами цветов...
Эстонские кузены стояли возле входа, стараясь не пропустить хоть
кого-то знакомого, чтобы попасть на премьеру. У Урмаса в руке была тяжелая
спортивная сумка. Из такси выскочила, поддерживаемая Белевичем, Юна
Модестовна в длинной распахнутой шубе и с огромным букетом в руках, пошла по
ступеням...
...Вайо тут же рванулся наперехват:
-- Билетик можно, Юна Модестовна? -- крикнул, когда их разделяли уже
всего две-три головы...
...Юна нашла глазами Вайо:
-- Да откуда ж у меня? Дождитесь Вадима, у него -- целая пачка... -- и
исчезла в стеклянных дверях...
...И вот -- подкатил Машин "Мерседесик", появились Вадим с невестой. Их
тут же обступили знакомые, стали поздравлять... Вайо пробился через
толпочку:
-- Вадим! -- сказал. -- Вы меня помните? Ну, Новый Год у Юны
Модестовны.
-- Конечно-конечно, -- впроброс ответил Вадим.
-- Я с братом, можно попросить билетик? Вот, Урмас, -- показал на
кузена.
-- Идемте, я проведу, -- и маленькая толпочка направилась вовнутрь...
...Там, возле гардероба, Вайо взял Вадима за локоть, отвел в сторонку:
-- Ровно на одно мгновенье. Я, конечно, понимаю...
-- Ну? -- с некоторым нетерпеньем сказал Вадим.
-- Вы говорили насчет свадьбы... В Турции... И еще чуть ли не упрек мне
бросили, что мне, мол, не до того...
-- Ой, да бросьте вы! Какая Турция?! Новый Год, шампанское. Так,
болтовня пустая. Сухуми! Мы просто летим на свадьбу в Сухуми. Ибо там тепло
и море. И вообще, вон Резо, -- обсудите с ним, свадьба-то его. А он человек
широкий -- может и пригласить...
-- Большое спасибо, -- отозвался Вайо. -- Я вас, кажется, понял
вполне...
...Вадим пожал плечами, ослепительно улыбнулся, подхватил Машу и пошел
вверх по лестнице...
...Заиграла традиционная тема из "Призрака оперы", режиссер вывел на
сцену съемочную группу, пожилой толстячок вышел к микрофону:
-- Сегодня мы с вами увидим совершенно уникальный фильм: чистого
Пушкина... Pure Pouchkine! -- зачем-то добавил по-французски...
...Вайо, пригнувшись, подошел к сидящему у самого прохода Резо, что-то
шепнул ему на ухо. Тот так же, шепотом, ответил. Еще пара фраз, и Резо
встал, извинившись перед Тамар, и, сопровождаемый Вайо, пошел к выходу, где
к ним присоединился терпеливо поджидавший в дверях Урмас...
... -- Здесь у вас найдется тихий уголок, поговорить? -- осведомился
Вайо.
-- Пошли, спустимся в бар, -- и, миновав несколько пролетов лестницы,
они обосновались в полутемном подвальчике, в дальнем уголке.
-- Ты что предпочитаешь? коньяк? -- обратился Вайо к Резо и пошел к
стойке.
-- Урмас, -- протянул Урмас руку Резо.
-- Резо, -- ответил тот. -- Очень приятно.
-- Я думаю, тут долго болтаться вокруг да около не стоит. Да -- да, нет
-- нет. Мне братишка, -- кивнул на стойку, -- рассказал про вашу идею со
свадьбой. Ну, зал Верховного Совета и все такое прочее. Идея мне очень
понравилась. И хотелось бы получить приглашение. Чтобы не показалось, что я
просто так напрашиваюсь, вот, приготовил подарок, -- и Урмас дернул за
молнию, приоткрыл свою большую сумку. -- Свадебный...
Резо заглянул туда и увидел тусклый блеск оружия. Невольно сунул руку
внутрь сумки, вынул, понюхал пальцы...
Поглядел на Урмаса.
Тот закрыл молнию, поставил сумку под столик и, выдержав паузу, чтобы
дать Резо возможность осознать свое предложение, сказал:
-- Дело в том, что экипажи проходят сейчас неплохое обучение, могут на
пустышку и не купиться. А еще в самолетах часто летают специальные
гебисты...
-- Гебистов, кажется, отменили.
-- У меня другие сведенья. И я даже знаю, на каких местах они сидят.
Что, думаю, немаловажно...
Подошел Вайо с рюмками и бутербродами.
-- Нашли общий язык?
-- Сходи-ка, еще кофе возьми. К коньяку-то, -- довольно жестко отослал
Урмас кузена из-за столика.
Тот пожал плечами и удалился.
-- Сказать честно, мне не хотелось бы крови. Это все же разный уровень:
провокация, почти что шутка... Или -- настоящая стрельба...
-- Уровень, согласен, разный. Но статья -- одна. Не строй иллюзий. Так
что лучше иметь средства не попасть под статью вообще. А крови... крови
никому не хочется. Я на тебя что, впечатление зверя произвел?
-- Ну хорошо, -- сказал Резо. -- Я приглашаю тебя на мою свадьбу. В
Сухуми, понял? Или вас обоих, с братом?
-- Ну, лишний человек нам ни в одном варианте не помешает.
-- Тогда -- с братом. Но вы включаетесь в игру только в случае
последней необходимости, договорились?
-- Слово! -- сказал Урмас и протянул Резо руку. Которую тот и пожал.
-- К тому же, я слышал, что при стрельбе может произойти
разгерметизация салона и...
-- Ничего, переживем. Там кислородные маски автоматически выпадают. Над
каждым сиденьем...
Подошел Вайо с кофе.
-- Ну что, за успех? -- сказал, поднимая рюмку с коньяком.
-- За успех, -- в голос сказали Урмас и Резо и чокнулись...
...Маша сидела в своей комнатке возле маленького, ладного заграничного
катушечного магнитофона. От него шел микрофон, в который Маши и говорила:
"Ты, дед, наверное, упустил из виду, что мы с тобой одной породы,
одинаково упрямые. И, кажется, передавил на меня. Чего-то не рассчитал.
Сделал ошибку. Так что уж извини. Я понимаю, что мой улет доставит тебе
много неприятностей, ты, может, даже и на своем месте не усидишь. Но,
учитывая масштабы, твой запрет выйти замуж доставил их мне не меньше.
Надеюсь, что ты действительно вернешься сегодня поздно и прослушаешь эту
запись, когда я уже буду в Стамбуле. Но даже если она успеет застать тебя,
пока я буду в пути, -- не пустишь же ты перехватчиков, чтобы сбить самолет,
где, кроме твоей преступной беременной внучки и ее друзей, будет находиться
добрая сотня ни в чем не повинных граждан? А если пустишь... Если пустишь --
тогда прощай. Маша."
Маша перемотала ленту назад, на начало, выключила магнитофон,
подхватила его под мышку и пошла в большой каминный зал. Поставила
магнитофончик на огромный стол деда. Задумалась на мгновенье, -- и поставила
сверху, на кассету, собственный фотопортрет в простой, но изящной рамочке,
обычно стоящий на столе деда...
Сама же вышла из каминной, заглянула в свою "девичью", подхватила не
слишком большую дорожную сумку, уже упакованную и застегнутую, оделась и
вышла на крыльцо...
..."Мерседесик" уже поджидал ее...
...Два наших знакомых, топтуны-майоры, проведя "Мерседесик" по
Горького, затормозили, когда Маша припарковала свою машину около здания
ВТО...
...Выскочила, подхватила сумку, быстро пошла к памятнику Пушкину...
...где -- с огромным букетом роз в одной руке и спортивной сумкой -- в
другой, -- уже поджидал ее Вадим...
...Обнялись, поцеловались... Маша потащила Вадима к кромке дороги,
замахала рукой:
-- Такси! Такси!
-- А чего это ты на такси решила?
-- Н-ну... -- замялась Маша. -- Может, там, в загсе, шампанского
выпьем. На хрена нам неприятности с ГАИ...
-- Да какое ГАИ решится твой "Мерседес" остановить?
-- Не важно, -- сказала Маша. -- Считай, что это мой каприз...
...И тут как раз затормозило такси.
-- В Переделкино! -- сказал водителю Вадим...
... -- А чего это она свой "Мерседес" бросила? -- поинтересовался майор
Степанцов у майора Филипенко.
-- Не знаю, -- ответил Филипенко, на мгновенье задумавшись. -- Так,
каприз...
...Толстая дама, с лентой-перевязью через непомерную грудь, как раз
заканчивала поздравлять новобрачных:
-- Как говорится у нас в народе -- совет вам да любовь, -- и протянула
Резо свидетельство о браке. -- Теперь вы -- супруги. Поцелуйтесь...
Несколько сбоку стояли свидетели, Вадим и Маша. Вадим не удержался,
прыснул от освященного государством поцелуя. Маша глянула на него
неодобрительно.
-- Всё, побежали, побежали, -- сказал Резо. -- На самолет опоздаем, --
и послав даме страстный воздушный поцелуй, пошел из комнаты.
-- Резо! -- окликнул его Вадим. -- Тут... согласен, сам заварил кашу...
но какие-то разговоры меня сильно смущают. Все-таки... Ты мне можешь сказать
прямо: мы летим в Сухуми?
-- А куда ж еще? -- легко и беззаботно ответил Резо и подмигнул Тамар.
-- Конечно, в Сухуми. Не нужен мне берег турецкий = И Африка мне не нужна,
-- запел...
-- Смотри, Резо. Машка -- беременна. И ей никакие стрессы не нужны...
-- Это хорошо, что беременная. Это просто отлично! Да успокойся ты,
ради бога! Все -- отлично! Вот только, боюсь, погоду нелетную бы не
объявили, гляди, что творится...
Они как раз вышли на улицу: и на самом деле, поднялся ветер, нес снег
над землей... Небо смеркалось по-вечернему...
Уселись в поджидавшее такси:
-- Ну что, с богом? -- сказал Резо. -- Полетели!..
...И машины отъехали от загса...
...Вечерний аэропорт выглядел приблизительно так, как на подложке под
титры. Машины с нашими героями подкатили ко входу, на котором было написано:
"Зал для членов Верховного Совета"...
...У дверей стояли братья-эстонцы...
КОНЕЦ ВТОРОЙ СЕРИИ
Популярность: 1, Last-modified: Wed, 08 Apr 2015 21:25:48 GmT