---------------------------------------------------------------
© Copyright Владимир Покровский, 2008
Date: 15 Jul 2008
---------------------------------------------------------------
Карсавина все называли сумасшедшим ученым, хотя это был вполне
здравомыслящий человек, просто немножечко гениальный, хотя и не без
способностей. Однажды он пригласил к себе школьного друга Мишу Потемкина и
говорит:
- Я тут одну штуку придумал, хочу испробовать на тебе.
- А почему не на себе? - спрашивает его Миша. - Настоящие ученые на
себе проверяют, я читал, знаю.
- Нет, так не пойдет. Если со мной что-нибудь случится, кто ж тогда
будет штуки придумывать?
- А почему на мне?
Карсавин ответил просто и честно:
- Потому что я тебе доверяю.
- Тут призадумаешься, - сказал Миша. И призадумался, выразительно на
Карсавина глядя.
- А я тебе денег дам, - сказал тогда Карсавин.
- А сколько?
- Долларов пятьсот наскребу. Больше никак. Сам знаешь, какие у нас
зарплаты.
- Не, - сказал Миша. - Доллар падает. Давай еврами. И семьсот. Мне как
раз семьсот евров до тысячи не хватает.
- Там и делов-то, всего пара укольчиков.
- Не. Давай семьсот евров, тогда пойду.
- Ладно, - сказал Карсавин с неудовольствием, потому что не любил,
когда евро склоняли по падежам. Тем более, его кровные евро.
Парой укольчиков, конечно, не обошлось. Обошлось парой недель в
какой-то блатной клинике, четырьмя операциями под общим наркозом и тремя под
местным, целой серией изуверских процедур, которым и названия не подберешь -
выпучив глаза, Миша страдал, но его грела мысль о семистах евро.
Из клиники он вышел похудевшим, с испорченным зрением, а кожа у него
стала темная, цвета "мокрый асфальт", бугристая и ноздреватая, словно как у
лягушки, только хуже.
Карсавин объяснил ему, что штука не удалась, зато, совершенно
незапланированно, Миша сделался огнеупорным, как саламандра. Миша вообще-то
считал, что ботинки этой фирмы горят точно так же, как и все остальные,
даром что дорогие, но Карсавину по привычке поверил. Карсавин долго объяснял
что-то про электроны, фотоны и газовые подушки с обратным квантовым числом,
но Миша его прервал требованием немедленно рассчитаться. Ссылаясь на неудачу
со штукой, Карсавин попробовал денег не заплатить, но Миша состроил ему
такую рожу, что тот мигом достал бумажник, отправил Мишу прочь и потом еще
долго не мог затаращить глаза обратно.
На самом деле у Миши не было трехсот евро, это он просто так сказал
Карсавину, для солидности, а с работы его уже месяц как прогнали, и он все
никак не мог найти новую. Так что к моменту выхода из клиники у него были
только четырнадцать европейских полусотенных ассигнаций, неубранная квартира
с угрюмой тетей Марго, жуткая кожа и полоса невезения, которая и не думала
кончаться. Перед тем, как зайти на кухню, Миша посмотрел в зеркало и
подумал:
- Как же я теперь буду бриться?
На кухне он зажег газ, поднес руку к конфорке - пламя было очень
горячим, но руку не обжигало. Миша удивился, хотя, в общем-то, он словам
Карсавина доверял - еще со школы.
- Ты на рыло свое посмотри, Муций Сцевола! - сказала тетя Марго,
некстати проснувшаяся. Проснувшись, она всегда первым делом топала на кухню
"зажечь чайник". Пришла, Мишей незамеченная, и застала процедуру
эксперимента. - Совсем уже! Черт те где пропадал, страшней черта допился, а
теперь еще членовредительством занимается.
На тетины замысловатые оскорбления Миша давно уже не обращал внимания.
Еще не старая, она в последнее время сильно поехала крышей, но он по
привычке продолжал ее любить, хотя и терпел. Он что-то неразборчиво хрюкнул
и ушел к себе в комнату думать. В первую очередь, о том, куда понадежней
упрятать евры, а во вторую - как использовать новообретенную огнеупорность.
Хотелось бы, конечно, как-нибудь спасти мир, раз такая необычная особенность
появилась, да и денег подзаработать на этом деле тоже было бы славно.
Поэтому он пошел в пожарную часть пожарником наниматься. Но там ему не
поверили, что он в огне не горит, а также насчет рожи непотребной намекать
стали. И прогнали, до конца не дослушав.
На улицах от него шарахались.
В забегаловке "Аллароза" он стал жаловаться на жизнь и рассказывать про
свои новые качества. На что Алла категорически посоветовала ему эти качества
пропиарить по телевизору и в газете для объявлений, а Роза, как всегда
наоборот, не менее категорически посоветовала про эти качества никому и ни
под каким соусом - "для твоей же пользы, дубина".
Выпив, Миша пошел по улице, уже привычно распугивая прохожих, и тут ему
несказанно повезло - он увидел пожар. Причем хороший такой пожар, по всему
фасаду и с тремя пожарными расчетами метрах в ста, потому что иномарки
проклятые все подходы загородили. К горящему дому неспешной рабочей походкой
шли пожарники с топорами через плечо, словно как с удочками, и о чем-то с
достоинством разговаривали.
- Это судьба, - подумал Миша и, мечтая спасти какую-нибудь маленькую
девочку, ринулся в огонь, все только ахнули, наблюдая. Огонь, как и тот
голубенький, в газовой конфорке, не обжигал, только горячо было и очень
трудно дышать, все время приходилось в окна высовываться для воздуха. Он
метался по горящему зданию, но ни маленькой девочки, ни параличной старухи,
ни вообще даже никого в доме не обнаружил - дом-то был на снос.
Из дома он вышел голый, потому что вся его одежда сожглась. Наблюдавшие
сочувственно содрогнулись - эка, дескать, у него кожа запузырилась от
высокой температуры! Правда, ордена за героизм на пожаре Мише тут же не
выдали, зато прибежали два санитара из "Скорой помощи", привязали к носилкам
и быстренько укатили в районную больницу, где врач-ухогорлоносец по
совместительству пользовал ожоги и по части женских болезней.
Врач посмотрел, поцокал языком и сказал:
- Ого, как же ты так, милый?
- На моем месте так поступил бы каждый! - бодро ответил Миша в ожидании
ордена и немедленного зачисления в пожарники с окладом семьсот евро и
соцпакетом, но все еще привязанный ремнями к носилкам.
- Таня, надо будет чумовозку позвать, - ответил врач, - пациент по их
профилю, а я к ним утречком подскочу, часикам к девяти, погляжу на него,
анамнез, там, эпикриз... Пошли, а то устал я сегодня что-то.
Другой на Мишином месте разобиделся бы на весь свет за такую
несправедливость, а Миша ничего, привык - быстренько развязался, простыней
обмотался для соблюдения приличий и бегом из больницы, потому что не очень
ему хотелось ни чумовозки, ни анамнеза, ни уж тем более эпикриза.
До дома надо было сесть на трамвай, но трамвая, как назло, не было. В
ожидании Миша просто замучился отгонять свободной рукой бомбил - они по
вечерам все такие алчные. А когда пришел трамвай, то трамвайщик (с женой,
наверное, поругался!) захлопнул среднюю дверь прямо перед самым Мишиным
носом. Пришлось через переднюю, под турникетку подлезать, вызывая одобрение
пассажиров и особенно пассажирок, потому что простынка была короткая и все
время сползала, как ты ее ни придерживай. По дороге он разговорился с
каким-то мужиком про политику и долгоносиков, а также про пагубное влияние
одного на другое.
- Это не заразно, - сказал Миша одной женщине, которая смотрела на него
уже чересчур долго, а про себя подумал: "А вдруг заразно?".
Женщина подобрала губки, но промолчала.
Когда подошла его остановка, мужик неуверенно сообщил:
- Я бы дал вам, конечно, свою визитку...
- Я бы тоже, - вздохнул Миша и убежал, пока вредный трамвайщик не
захлопнул перед ним среднюю дверь трамвая.
Тетя Марго встретила его недовольно.
- Ключ надо носить, - сказала она и потащилась на кухню зажигать
чайник.
Евры были на месте.
Миша долго стоял на коленях перед комодом, думая, что бы ему завтра
надеть. Выбор был очень маленький. Миша подумал, что уже спать, и тоже
потащился на кухню.
Он зажег вторую конфорку и под бдительным взглядом тети начал пробовать
руку - вдруг прошло? Перед ним открывались широчайшие перспективы, только он
никак не мог придумать, какие.
Над чайником сопела тетя Марго.
- Я завтра в цирк пойду наниматься, - сказал Миша.
- Сик транзит глориа мунди, - сказала тетя. - Мой племянник сошел с
ума.
Популярность: 1, Last-modified: Tue, 15 Jul 2008 03:00:47 GmT